В начале старина трикстер Мауи закинул со своего каноэ удочку и вытащил острова со дна моря. Закончив рыбалку, он посмотрел на острова, которые только что вытащил, и прямо в середине один был сделан из двух больших вулканов, торчащих там как дружелюбные морские сиськи. Между ними лежала глубокая долина, выглядевшая как промежность, что очень понравилась Мауи. Поэтому Мауи дал этому гористому острову свое имя, а его прозвищем стало "Остров Промежности", до тех пор пока не пришли миссионеры и не переименовали его в "Остров Долины" (потому что если миссионеры и способны что-то делать как следует, то это выискивать и разрушать любое веселье). Затем Мауи причалил свое каноэ на тихом маленьком пляжике на западном берегу своего нового острова и сказал себе, "А неплохо бы сейчас парочку коктейлей и девочку. Схожу-ка я за ними в Лахайну".
Шло время, и на остров пришли китобои, принеся с собой стальные орудия и сифилис и другие чудеса западного мира, и прежде, чем кто-либо осознал, что происходит, они тоже подумали, что им не помешает пара коктейлей и девочки. Так что вместо того, чтобы плыть назад вокруг мыса Горн в Нантакет глушить грог и задирать юбки (игра слов - один глагол hoist для пить и задирать) всевозможных Эстер, Милисент и Пруденций (так быстро, что дорогие женщины могли подумать, будто они свалились в печную трубу и приземлились на кабачок), они стягивались в Лахайну, влекомые алкогольной сексуальной магией старины Мауи. Они приходили на Мауи не за китами, а за развлечениями.
Так Лахайна стала городом китобоев. Ирония была в том, что хотя горбачи начали приходить сюда рожать детенышей и петь песни лишь за несколько лет до этого, и в те дни гавайские проливы изобиловали большекрылыми певцами, китобои стремились сюда не за ними. Горбачи, как и другие их братья-полосатики - стройные обтекаемые синие киты, финвалы, сейвалы, малые полосатики и киты Брайда - были попросту слишком быстры для того, чтобы добывать их с парусных шхун и гребных вельботов. Нет, китобои приходили в Лахайну отдохнуть и развлечься на пути в японские воды, где они охотились на гигантского кашалота, который буквально лежит на поверхности большим безмозглым бревном, пока вы подгребаете к нему и втыкаете гарпун ему в голову. Лишь после появления паровых судов и истребления больших, наполненных жиром гладких китов (которых китобои называли "right whales" - "правильные киты", потому что они не тонули после смерти и поэтому были "правильными" китами для того, чтобы их убивать) охотники обратили свои гарпуны в сторону горбачей.
Следом за китобоями пришли миссионеры, сахарные плантаторы, китайцы, японцы, филиппинцы и португальцы, работавшие на сахарных плантациях, и Марк Твен. Марк Твен вернулся домой. Все остальные остались. Через некоторое время король Камеамеа I объединил острова путем умного применения огнестрельного оружия против деревянных копий и переместил столицу Гавайев в Лахайну. Еще некоторое время спустя Эми вошла в гавань Лахайна на семиметровой скоростной Мако с рослым ошарашенного вида кандидатом наук, развалившимся на носовом сиденье.
Зачирикала рация. Эми взяла ее и нажала кнопку.
- Говори, Клэй.
- Что-то случилось? - Клэй Демодокус определенно был в гавани и мог видеть, как они заходят. Не было еще и восьми утра. Вероятно, он все еще готовил свою лодку к выходу.
- Я не уверена. Нэйт просто решил закончить на сегодня. Я спрошу его почему. - Она спросила у Нэйта: - Клэй хочет знать почему.
- Аномальные данные, - сказал Нэйт.
- Аномальные данные, - повторила Эми в рацию.
Последовала пауза. Затем Клэй сказал:
- А, ясно, понимаю. Эта хрень везде проникает.
Гавань в Лахайне невелика. За волноломом могут пришвартоваться лишь около сотни судов. Большинство из них внушительных размеров - круизеры и катамараны длиной от пятнадцати до двадцати метров, полные туристов, покрытых солнцезащитным кремом, отправляющихся на ужин-круизы, спортивную рыбалку, снорклинг в полузатопленном кратере Молокини или, конечно, наблюдение за китами. Джетски, парасейлинг и водные лыжи были запрещены с декабря по апрель, пока горбатые киты находились в этих водах. Поэтому многие из маленьких лодок, которые обычно использовались для того, чтобы терроризировать морских обитателей ради развлечения, на этот сезон сдавались в аренду исследователям китов. В любое зимнее утро в гавани Лахайны, бросив кокос, вы неизбежно попали бы вы в кандидата наук по китообразным (и при этом имели бы все шансы задеть отскоком двух аспирантов).
Клэй Демодокус обсуждал что-то с ученым и морским офицером, когда Эми поставила катер 'Мако' в док, который они делили с тремя надувными зодиаками с парусных яхт, стоявших на якоре за волноломом, моторно-парусным судном длиной десять метров и вторым судном Фонда исследования китов Мауи (лодкой Клэя) под названием 'Всегда сбитый с толку', совершенно новым шестиметровым Grady White Fisherman с центральной консолью. (Места в гавани Лахайны были в большом дефиците, и обстоятельства этого сезона вынуждали Фонд исследования китов Мауи - Нэйта и Клэя - каждый день плотно паковаться в маленький док вместе с шестью другими судами. Делать нечего, если хочешь заниматься изучением китов.)
- Жаль, - сказал Клэй, когда Эми бросила ему кормовой конец. - Такой хороший день.
- Мы все сделали, кроме измерения одного 'певца', - сказала Эми.
Учёный и морской офицер на причале позади Клэя кивнули, словно они всё поняли. Клиффорд Хайленд, седой и обветренный исследователь китов из Айовы, стоял рядом с молодым капитаном Л. Дж. Тарвотером в белоснежной идеально выглаженной униформе, который следил за тем, чтобы Хайленд тратил деньги флота надлежащим образом. Хайленду было немного неловко из-за всего этого, и он избегал смотреть в глаза Эми или Нэйту. Деньги есть деньги, и исследователь брал их там, где мог, но деньги флота - это было так... так неприятно.
- Доброе утро, Эми, - сказал Тарвотер, ослепляя идеально ровной, идеально белой улыбкой. Он был худощавым, смуглым и выглядел пугающе эффективным. Рядом с ним Клэй и учёные казались людьми, которых прокрутили в сушилке вместе с мешком пемзы.
- Доброе утро, капитан. Доброе утро, Клифф.
- Привет, Эми, - сказал Клифф Хайленд. - Привет, Нэйт.
Натан Куинн стряхнул с себя задумчивость, как ретривер, который только что услышал своё имя в контексте еды.
- Что? Что? А, привет, Клифф. Что?
Хайленд и Куинн оба входили в группу из тринадцати учёных, которые впервые приехали в Лахайну в семидесятых ('Убийственная элита', как до сих пор называл их Клэй, ведь все они стали лидерами в своих областях). На самом деле первоначально они не собирались становиться группой, но вскоре поняли, что смогут позволить себе остаться на острове только в случае объединения ресурсов и совместного проживания. Так, в течение многих лет все тринадцать - а иногда и больше, если они могли позволить себе ассистентов, жен или подруг - жили каждый сезон в двухкомнатном доме, который снимали в Лахайне. Хайленд понимал склонность Куинна так углубляться в своё исследование, что он терял связь с реальностью, поэтому не удивился, что и сейчас рассеянный исследователь снова 'уехал'.
- Аномальные данные, да? - спросил Клифф, предполагая, что именно это отправило Нэйта в прострацию.
- Эм, ничего, в чём я мог бы быть уверен. То есть, на самом деле, что-то с рекордером. Что-то трется. Вероятно, просто нужно почистить.
Все, включая Эми, посмотрели на Куинна так, словно говорили: 'Ну, ты и лживый мешок с моржовыми соплями, это самое откровенное вранье, которое я когда-либо слышал, и ты никого этим не обманешь'.
- Жаль, - сказал Клэй. - Такой день пропадает. Может, вернёшься с другим регистратором и успеешь ещё раз выйти в море до того, как поднимется ветер.
Клэй знал, что с Нэйтом что-то не так, но достаточно ему доверял, чтобы не давить. Нэйт расскажет, когда сочтёт нужным.
- Кстати, да, - сказал Хайленд, - нам пора. - Он направился к своему судну. Тарвотер посмотрел на Нэйта достаточно долго, чтобы выразить презрение, затем резко развернулся и последовал за Хайлендом.
Когда они ушли, Эми сказала:
- Тарвотер - мерзавец.
- Да нормальный он. Просто делает свою работу, - сказал Клэй. - Что с регистратором?
- Регистратор в порядке, - сказал Нэйт.
- Тогда что случилось? Это же идеальный день.
Клэй любил говорить очевидное, когда это было что-то хорошее. Солнце, штиль, ни ветерка, а подводная видимость достигала шестидесяти метров. Это был идеальный день для исследования китов.
Нэйт начал передавать Клэю водонепроницаемые кейсы с оборудованием.
- Не знаю. Кажется, я что-то видел там, Клэй. Мне нужно подумать и посмотреть фотографии. Я отнесу плёнку в лабораторию, а потом вернусь в Папа Лани и запишу наблюдения, пока плёнка не будет готова.
Клэй слегка поморщился. Это была работа Эми - сдавать плёнку и записывать наблюдения.
- Окей. А ты, малышка? - обратился Клэй к Эми. - Мой новый парень, похоже, не придёт, а мне нужен кто-то наверху, пока я в воде.
Эми посмотрела на Нэйта в поисках какого-то одобрения, но, не дождавшись реакции, она просто пожала плечами.
- Конечно, я с удовольствием.
Клэй внезапно осознал, что он только что сказал, и нервно переступил с ноги на ногу, на секунду став похожим на пятилетнего мальчишку, а не на широкоплечего пятидесятилетнего мужчину.
- Назвав тебя 'малышкой', я не хотел тебя обесценить из-за возраста или что-то в этом роде, ты понимаешь?
- Понимаю, - сказала Эми.
- И я не пытался умалить твою компетентность.
- Я понимаю, Клэй.
Клэй натужно прокашлялся.
- Окей, - сказал он.
- Окей, - сказала Эми. Она схватила два кейса с оборудованием, поднялась на причал и потащила их к парковке, чтобы загрузить в пикап Нэйта. Через плечо она сказала:
- Ребята, вам обоим срочно нужно заняться сексом.
- Думаю, это обратный харассмент, - сказал Клэй Нэйту.
- Мне кажется, у меня галлюцинации, - сказал Нэйт.
- Нет, она действительно это сказала, - сказал Клэй.