Никакая необходимость не заставляет идти идущего, хотя, когда он идет, это необходимо.
Боэций.
Боэций был философом раннего средневековья. Его приговорили к смерти по ложному обвинению в заговоре. Ожидая казни, он написал книгу - "De consolation philosophiae", "Утешение философией", в которой старался утешить самого себя в последние дни жизни. По одним сведениям, Боэция зарубили мечом, по другим - забили насмерть дубинками. Есть также версия, что он был задушен, так что глаза его вылезли из орбит, а череп лопнул.
Если бы философия могла дать хоть некое подобие неуязвимости от бед жизни, то все непременно сделались бы философами. Или, по крайней мере, философов было бы больше, чем верующих. Но это не так. Религия, разумеется, имеет здесь очевидное преимущество. Она ищет и даёт утешение, а философия ищет истину. Во всяком случае, честная философия, которая, в силу своей честности, не приукрашивает, а отвергает жизнь. Науки также ищут истины, но это истины второго порядка, которые помогают не думать о трагизме жизни. Но лишь до поры до времени. В самом деле, какое нам дело до того, что молекулы состоят из атомов, когда мы начинаем сами распадаться на атомы?
Единственное утешение, которое способна дать честная философия, заключается в том, что любое трагическое событие в жизни, включая и прекращение самой жизни, ожидаемо. Оно, возможно, не сумеет нас сильно удивить. И не более того. Да и то... Сложно структурированная иллюзия бытия, подобно пыточного дела мастеру, удивительно хитра на выдумки.
Что касается духовной жизни в целом, то она крепко привязана к биологической. И в то же время относительно самостоятельна. Что означает относительная самостоятельность духовности? Она, в частности, подразумевает способность силою духа преодолевать физические страдания. Это в том случае, когда истязаемый руководствуется какой-нибудь сверхценной иллюзией (достоинство, величие духа), которая помогает терпеть и не показывать врагам, что страдаешь. И не сообщать под пыткой то, что мучители желают узнать.
Но, когда в качестве основного палача фигурирует сама иллюзия бытия, которая ничего не желает от нас узнать, можно сколько угодно делать хорошую мину при плохой игре, но это никому не нужно, и никого не впечатлит, ибо нет ни актеров, ни зрителей. Нет никого. Никакая необходимость не заставляет ничто порождать иллюзию нечто, хотя, когда это происходит, это необходимо. Ничто беспричинно, предельно хаотично и слепо.
![[]](/img/f/filatow_w_w/111/22.jpg)