- Руни! Руни! - шёпот, минуя уши, проник сразу в голову. Он дрожал, словно девичья ленточка на ветру. - Руни!
Дорогое стекло витражей царапнуло каменное крошево. Ещё. И ещё раз. Не замечать своеобразное постукивание стало невозможно, и девушка, до того мирно сидящая за письменным столом, бросила вороватый взгляд на закрытую дверь и поднялась. На желтоватые страницы позабытого фолианта лёг пергаментный свиток и тотчас свернулся обвинительной грамотой.
Девушка подошла к окну, отворила и выглянула наружу.
- Руни!
- Ну что тебе? - протянула недовольно, но чувствовалось, что недовольство скорее напускное, нежели настоящее. - Я занята.
Внизу, в полновесных десяти шагах, на посыпанной цветным гравием дорожке стоял, задрав вверх голову, юноша лет двадцати, светловолосый, как коренной гулумец, высокий. В сгущающихся сумерках трудно было разглядеть что-нибудь ещё, но девушке и не требовалось. Она хорошо знала гостя.
- Опять заклинания зубришь? - фыркнул тот. - Зачем? И без того все уверены, что ты станешь самым молодым мастером в истории Гильдии.
- Для того чтобы им стать, необходимо много заниматься, - нравоучительно ответила девушка, облокачиваясь на широкий подоконник и одновременно откидывая на спину тяжёлую чёрную косу. Однако непокорные волосы прятаться позади хозяйки отказались, и коса змеёй выскользнула из-за плеча, расплетаясь.
- Да мне просто лень быть подмастерьем...
- Вот-вот.
- Ничего ты не понимаешь! - парень обиженно тряхнул головой. - Какая разница, как меня называют в стенах Гильдии - ученик или магистр, если вне них что так что этак господином магом зовут?
- Даже глава Круга Старших Новелль Спящих экзамены сдавал и испытания проходил! Да и при приёме на работу с тебя всё равно дипломы-грамоты требовать станут. А если так возьмут, то заплатят уж точно меньше, чем мастеру или даже подмастерью. Но это - если возьмут. Ведь никто не любит ленивых работников, пусть даже это - лучшие из лучших мастеров.
- Ах ты!.. - не найдя в ответ достойных слов, гость сердито дёрнул себя за полу короткого зелёного камзола и развернулся спиной к девушке, явно намереваясь уйти куда подальше.
Хозяйка, поняв, что несколько переусердствовала с чтением морали, свесилась из окна ещё больше и крикнула.
- Эй, Лушка! А приходил-то ты зачем? На меня дуться, что ли? - признавать свою неправоту девушка ни в коем случае не собиралась, так как неправой не была, но и ссориться по пустякам тоже не хотела.
Гость, по всей видимости, тоже - он, словно только и ждал оклика, остановился и уже через миг находился на прежнем месте. Только тогда хозяйка заметила, какой же он красивый! Нет, Лушка и раньше не отличался уродством. Более того, насколько она знала, в юношу влюблялась каждая третья особа женского пола от семи до где-то там далеко лет, а каждая вторая хотела выйти замуж: и внешность, и весёлый, лёгкий нрав, и немалые способности к магии Земли - всё играло на руку Лушке и привлекало внимание дам. Правда, был он без роду и племени, из чужой дальней страны, чуть ли не из самой Симии, прозванной в народе Обезьяньим королевством. Но когда дело касалось магов, о происхождении не думали: кем бы он ни был в обычной прошлой жизни - нищим или герцогом, земляком, чужеродцем или вовсе иномирником, человеком, эльфом... да хоть тацетом! - сейчас он являлся магом. К тому же, магом Земли, самой уважаемой и богатой Стихии. Среди земляников даже озарённые были нарасхват: ведь именно они по праву могли называться истинными повелителями природы. Урожай знатный вырастить, жилу золотую отыскать, замок вражеский обрушить, завалы разобрать, зелье лекарское сварить - везде маг Земли нужен. С ними по возможностям разве что универсалы тягаться могут да белые с чёрными чародеи. Вот только последние редко утруждали себя нормальной работой - всё за устройством Мира следили да на предотвращение конца Света время тратили.
Таким образом, Лушке ни одиночество, ни бедность не грозили, несмотря даже на несколько безрезультатных и, надо отметить, не очень усердных попыток сдать экзамен на ранг подмастерья. Но сегодня... сейчас юноша был по-особенному красив: обычно творчески, по-мальчишечьи растрёпанный сейчас он выглядел донельзя опрятным, почти отутюженным. Оделся он, начиная от высеребренного кожаного ремешка на лбу и кончая сапогами из чешуи хум-хума (вообще-то такую обувь предпочитали чёрные маги), во всё новое. На шее болталась дорогая цепочка с мерцающим хризолитом, знаком отделения Земли. И даже из окна было видно, как лучатся, сверкают глаза Лушки.
- Руни, я тебе показать кое-что хотел.
- Показывай, - великодушно дозволила хозяйка.
- Это не здесь. Спускайся.
Девушка нахмурилась и снова посмотрела на входную дверь.
- Я не могу.
- Ну, Руни!
- Если император узнает, то очень рассердится! - смущённо вздохнула хозяйка.
- И как же он узнает? Он что, постоянно за тобой следит? - скептически хмыкнул гость. - Или братец твой младшенький наябедничает?
- Вот уж! - тотчас возмутилась девушка. Теперь уже она, так же как и до неё Лушка, сердито тряхнула головой - ничем не сдерживаемые густые чёрные волосы водопадом потёкли вниз. - Эфа, конечно, редкостный зануда и вечно суёт нос не в свои дела, но доносчиком он никогда не был! Да и спит он - в последнее время нездоровится ему что-то, бледный он какой-то, сонный.
Гость счёл за лучшее не говорить, что не далее как четверть часа назад видел этого "спящего больного" в компании трёх хихикающих пышногрудых девиц. Эфа и впрямь был бледным, но бледным и до невозможного худым Эфа был всегда, что, впрочем, не мешало дамочкам виснуть на нём, как цветастым гирляндам между домов в праздничный день... подальше от императорских глаз, конечно. Хоть мальчишка и не отличался красотой и способностями к магии, как Лушка, зато он являлся наследным принцем империи Гулум со всеми вытекающими последствиями.
- Тем более - выходи! Руни, это недалеко - у Звенящего ручья.
- Ну-у, - девушка уже сдалась. - Только дверь на всякий случай запру.
Хозяйка вернулась в комнату. На обратном пути от двери к окну девушка решила задуть свечу и, не удержавшись, посмотрелась в зеркало. "Руника Л-лотай! Извольте объяснить, где вы опять всю ночь шлялись! - мгновенно послышался недовольный голос императора. - Вы - принцесса крови, а не пацанка, чтобы по деревьям лазить и в грязи копаться!" Девушка испугано дёрнулась и огляделась, настолько явственным показался голос, но отца в покоях дочери естественно не было. Император сейчас находился на внеплановом заседании Совета, на которое Эфу не пригласили из-за его плохого самочувствия. Рунику туда и вовсе никогда не звали.
Облегчённо вздохнув, принцесса вернулась к зеркалу и улыбнулась отражению. Не пацанка, верно, а настоящая женщина. Красивая, заставляющая о себе мечтать. В неё влюблялись не только из-за короны отца. А ещё очень-очень необычная для дочери императора и вообще представительницы центрального Гулума. Унаследовав многие черты родителя, Руника, как и братец, взяла от матери чёрные, словно смоль, волосы и очень бледную, почти прозрачную кожу.
- Не пацанка, - повторила вслух девушка и добавила любимую фразу императрицы. - Что воспитывали, ваше величество, то и получилось.
Матушка, правда, ещё говорила, что будь по её традициям да воспитанию, принцесса была бы послушной дочерью, умеющей вышивать крестиком и с нетерпением и радостью ожидающей замужества. На что отец всегда вздыхал с нескрываемым облегчением "Только этого мне для полного счастья и не хватало!" и многозначительно смотрел на жену, на том спор и заканчивался - императрица замолкала, краснела и стыдливо прятала глаза от своего господина и повелителя. Вообще-то матушка славилась тихим нравом, но из-за привычки говорить то, что думает, часто казалось, что она дерзит императору. Некоторые придворные дамы, из тех, что не отличались умом, всё ждали, когда повелитель отправит нелюбимую супруг в отдалённый замок или вовсе в какое-нибудь Уединение-от-Мира. Но тот всё не оправдывал их надежд: да, император и императрица друг друга не любили... А как можно любить того, с кем впервые повстречался на собственной свадьбе? Или всё-таки любили? Не даром же отец носит траур по почившей уже три года назад жене. Почившей не просто так и даже не от тяжёлой болезни, а в родах...
- Руни! - донеслось снаружи. - Ты передумала? Или его величество сбежал с Совета и хворостиной тебя охаживает?
- Да уж! - фыркнула над глупой шуткой девушка. - Хворостиной охаживают не дочерей, а всяких юнцов, торчащих у них под окнами.
- Не-а, их в темницы бросают.
- Иду.
Руника провела по не нуждающимся в том волосам щёткой и водрузила на лоб диадему белого золота. Задумчивый удав, положивший голову на хвост, - малая корона змеиной принцессы. Девушка не удержалась - уж очень шла ей диадема, а неожиданно голубые глаза удава сочетались с сапфиром на груди, символом мага Воды.
- Я не пацанка, - напоследок сказала Руника зеркалу. То полностью согласилось, отразив прекрасную девушку. - Но повеселиться и мне чуть-чуть можно.
Комната венценосной магини погрузилась во тьму, сама же девушка ловко спустилась вниз, к дожидающемуся в нетерпении гостю - словно по центральной лестнице дворца шла, а не по подпорке для вьющихся роз в длинном платье прыгала. "Не селите девиц рядом с такими конструкциями - обязательно догадаются, для чего те предназначены на самом деле", - мелькнула шальная, развесёлая мысль.
- Ух-ты! При полном параде вышла! - восхитился Лушка. Вблизи предположения Руники подтвердились: юноша не только оделся во всё новое, но и сделал это аккуратно. Наряд выглажен и расправлен, все пряжки начищены до блеска, простенькое колечко в ухе и вовсе сияло маленьким солнцем. Кстати, именно из-за серёжки за юношей гонялась лишь каждая вторая, а не каждая женщина - к чужому жениху, а то и мужу, хоть и видному да желанному, не любая отважится приставать. Нехорошо это. В действительности, если что и означало кольцо в ухе Лушки, то точно не то же самое, что в Гулуме. Всё-таки юноша был чужестранцем, пусть и зачастую из-за цвета волос принимаемым за своего. Однако сейчас его никто в здравом уме не принял бы за подданного империи: начиная от левого уха, захватив всю скулу и часть подбородка и напоследок окольцевав шею, под загорелой кожей переливался разными цветами странный рисунок - переходящие одна в другую завитушки.
- Я же принцесса, а не попрошайка при храме! - грозно сдвинула брови Руника, но не выдержав тона, звонко рассмеялась. - А ты-то сам себя в зеркале видел, покоритель женских сердец?
- А как же я, по-твоему, всю эту красоту наводил? - фыркнул в ответ Лушка. - Но вообще-то я не о короне. Я об этом...
Он указал куда-то вниз. Проследив направление, принцесса отчаянно покраснела - на поясе маленьким, но оттого не менее опасным мечом висел жезл подмастерья мага.
- Извини! Я настолько к нему привыкла, что позабыла снять.
- Ну что ты! Тебе очень идёт! - искренне улыбнулся Лушка, заставляя собеседницу покраснеть ещё сильнее. - Кстати, зачем он вообще нужен?
- Прости, я не могу тебе сказать, не имею права - каждый подмастерье должен узнать об этом сам.
- Бзо! - не особо изысканно ругнулся юноша, но Руника не заметила, тайком наслушавшись на Привратном рынке и не такого. - Ты всегда и всех заставляешь делать всё по-своему! Я же теперь из-за одного лишь любопытства экзамен сдам.
- А ты думал - как иначе-то! Я же принцесса!
- Хуже. Ты - магиня!
- Ага, - с готовностью подтвердила девушка. - Так мы пойдём или на месте стоять будем?
- Пойдём. А то вдруг твой батюшка захочет пожелать тебе покойной ночи.
Формально Звенящий ручей располагался не так уж и близко от дворца - в Публичном Королевском парке. Сначала следовало прогуляться по коридорам императорской резиденции, затем преодолеть площадь для парадов, уличных боёв, сборищ и прочих празднеств для народа, а затем ещё минут пятнадцать-двадцать идти уже по парку до самой Поляны желаний, что в Каменном саду. По её границе и бежал весёлый Звенящий ручей. Но это путь для обычных существ, не для магов. Для магов имелась другая дорога - туннель перемещения, нечто вроде портала, только при его использовании времени на перенос тратилось существенно больше. А конкретно этим туннелем могли пользоваться только чародеи, повелевающие водной Стихией, по-видимому, из-за того что прокладывали его поверх подземной реки - Руника чувствовала где-то очень глубоко, ниже столичных каналов и обычных грунтовых рек ещё один полноводный поток. Для чего и в какие времена создали туннель принцесса не знала, но предполагала, что делалось это задолго до постройки дворца - парки соединяла лишь малая часть магической дороги, в основном она тянулась по дворцу и даже пролегала неподалёку от покоев императора. Собственно, благодаря этому Руника и наткнулась на туннель.
Юная пара без лишних проблем переместилась в Публичный парк. Даже Лушка не испытывал затруднения - чистые стихийники встречались редко, чародеи в той или иной степени являлись универсалами, которые только и не умели, что обратиться к Свету или Тьме. Способности Лушки к водной магии были более чем неплохими, поэтому по тайной дороге он перемещался без помощи венценосной подруги.
- Показывай, Лушка.
Они стояли на берегу Звенящего ручья. Тот, оправдывая имя, звенел, словно тысяча маленьких колокольчиков в руках резвящейся детворы. Есть такая игра - "Поймай змею", обычно в неё играют большой толпой. У каждого есть колокольчик или бубенчик, впрочем, можно взять трещотку или вовсе наполненную камушками коробочку - главное, чтобы шумело и легко пряталось под одеждой. Затем выбирался охотник, который должен был отыскать из бегающей, гремящей и смеющейся компании змею, того единственного игрока, на котором ничего не звенело. Руника в детстве часто играла: роль охотника ей почти не удавалось, а вот змеёй она была великолепной даже тогда, когда думали именно на неё.
Быстрые и днём прозрачные воды ручья вобрали угаснувший закат и причудливо перемешали его с серебряным светом первых звёзд - в сумерках здесь всегда было невероятно красиво. Серая с чёрно-белым крапом ещё не тьма скрывала от глаз всё: и деревья вдалеке, и колючий кустарник вблизи, и даже траву и булыжники под ногами. Не оставалось ничего, кроме чёрно-синего неба и поющего таинственную песнь светящегося ручья. Уже потом, с приходом настоящей ночи исчезнувший было Мир возвращался, но другим - странным и немного пугающим. А ещё ночью оживал Каменный сад. Огромные валуны и маленькие камушки (или всё-таки их лунные тени?) беспокойно шевелились, слышались скрип и шелест, словно неугомонный ветер гулял по старому лесу. Поговаривали, что Сад и есть старый... древний, очень древний лес, но Руника не верила в эти сказки, так как сама с пятилетним братишкой, а потом, лет десять спустя, с Лушкой оставила здесь две пирамидки. С Эфой они просили маленького брата или сестричку, с Лушкой - быть друзьями до самой смерти.
- Нам на ту сторону, - улыбнулся юноша.
- На ту - так на ту, - не стала спорить принцесса. Ей нравилось, когда Лушка улыбался. Ей. Одной.
Прямо у их ног ручей пересекал ряд разномастным валунов. Кто уж их кинул - природа постаралась или желающие посетить Сад, - никто не знал, но получилось нечто, отдалённо напоминающее мостик. Лушка лёгким и прытким кузнечиком проскакал на тот берег. У Руники столь же грациозно и быстро не получилось - мешали длинная юбка и новенькие туфельки, девушка с ощутимым трудом удерживала равновесие на мокрых, сейчас неустойчивых камнях. В какой-то миг правая нога окончательно соскользнула и уже почти коснулась ледяной водицы, как неожиданно ступила на острый камень, которого по центру ручья никогда не было. Вокруг Лушки угасала слабая аура магии.
- Зачем? - изумилась девушка. - Ведь Вода - моя Стихия. Ты забыл?
- Нет, - смутился друг. - Не хотел, чтобы ты упала.
- Спасибо.
Руника собралась сказать другое, но, отчего-то передумав, просто поблагодарила и теперь быстро пробежала оставшийся, уже нетрудный путь, в конце которого вдруг оказалась в объятиях молодого чародея.
От него пахло мелиссой и какой-то горькой, напоминающей полынь травой - девушка никак не могла разобрать, да и не очень усердно пыталась, но где-то на задворках мозга врождённое и воспитанное множеством учителей беспокойно шевелилось любопытство. Интересно! Ведь Руника неплохо разбиралась в целительстве, а магия Земли стояла у девушки не на последнем месте - оное по праву занимал Огонь.
Лушка отстранился. Он сделал это сам, первый, чтобы не смущать подругу, но на сей раз не стал делать вид, что объятия вышли случайными и ничего в них нет особенного. Принцесса заметила, но притворилась, что не понимает чародея.
- Что ты хотел? - предательски дрогнувший голос всё-таки выдал неумелую игру.
- Я хотел сделать тебе подарок.
- Да?
- Посмотри вверх, - он осторожно приобнял её хрупкие плечи и протянул вторую руку к небесам. - Что ты видишь?
- Небо, - в недоумении ответила Руника. Вот теперь она действительно не понимала Лушку. - Звёзды.
- А точнее?
- Прямо над нами - Спящая анаконда...
- Мне больше нравится - Корона владыки Мира, - поправил юноша. - Я хочу подарить её тебе.
- Что? - девушка нахмурилась. - Ты позвал меня сюда только лишь показать Венец императора?
- Нет, не только, - он едва уловимо поморщился - уж очень Лушка не любил гулумские названия созвездий. - Сегодня годовщина очень важного для нас с тобой события.
Принцесса озадачено посмотрела на друга - она никак не могла припомнить хоть что-то мало-мальски интересное, не говоря уж значимое. Встретились они, когда Рунике было четырнадцать, три года тому назад. Случилось это зимой, в месяц лютый, а вовсе не жарким летом. Пирамидку заложили весной, в пятнадцатилетие девушки. А серьёзно наказали принцессу за дружбу с Лушкой месяцев семь назад - тогда молодые чародеи пропали из дворца на целых три дня. Естественно, император очень волновался, а потом - сердился.
- Ровно год назад ты рассказала мне, что означает серьга в моём ухе, - пришёлся на помощь Лушка. - На этом самом месте. Мне кажется, это - знак.
* * *
...Они сидели на берегу ручейка и смотрели в тёмное небо, расшитое лёгкой рваной дымкой высоких облаков и бриллиантовыми слёзами звёзд. Сейчас Руника и Лушка казались себе воплощением знаменитого единства Магической гильдии. Камни Поляны желаний - Земля, Звенящий ручей - Вода. Завораживающий первобытный танец пламени маленького, брызжущего искрами костра - Огонь. И ласковый ветерок, обдувающий разгорячённые лица - Воздух. Сами они, люди, - Дух и Пси. Ночное небо над головой - Тьма, огромный, видимый в любую погоду звёздный Венец - Свет. Они просто сидели, устав от бестолковой и детской, но такой весёлой беготни по Публичному парку.
- Руни, можно задать тебе личный вопрос? Кажется, даже - неприличный? - неожиданно подал голос Лушка.
- Попробуй, - улыбнулась девушка. - Но я не обещаю, что отвечу.
- Хорошо, - кивнул юноша. Тотчас светлые пряди, своенравно выбившись из-за ремешка, упали Лушке на лицо. Чародей с лёгким раздражением откинул непокорные волосы назад. Руника улыбнулась - такой, по-детски сердитый друг напоминал отца, когда мать, полагая, что осталась с ним наедине, пыталась пригладить его совсем не по-императоски торчащую в разные стороны шевелюру. - Я заметил, что многие женщины в Главели желают со мной познакомиться...
- Вот уж! - фыркнула принцесса. - Нашёл чему удивляться - ты же видный парень!
- Не перебивай, Руни! О себе-то я всё знаю... Так вот, познакомиться хотят, но вдруг на полпути тяжко вздыхают и идут своей дорогой. Почему так?
- Они думают, что ты несвободен.
- С чего они взяли? Почему бы им у меня для начала не спросить? - искренне удивился Лушка. - У меня что, на лице написано?
- Нет, на ухе.
- Что?!
Осознав, что друг не понимает сути проблемы, Руника рассмеялась, громко и весело, вовсе не так, как полагается воспитанной дочери императора.
- Ох, всё время забываю, что ты чужеземец, - еле отдышавшись, выговорила девушка. - А твои золотые волосы и других с толку сбивают.
- Ну, объясни, Руни, - жалобно протянул земляник и настолько забавно скривился, что вызвал очередной приступ неудержимого хохота. - Руни?!
- Ладно-ладно, - замахала руками подруга. - Дело в том, что в Гулуме есть традиция, не скажу, повсеместная, но вполне распространённая: муж, а то и жених, вместо обручального кольца носит серьгу - сразу видно и всё понятно. Да и дырку в ухе так просто от намётанного глаза не спрячешь.
- О как! Мудро, - оценил Лушка. - А что тогда значит девушка, теребящая себя за ухо?
- То, что ты и подумал, - Руника непроизвольно коснулась серёжки-капельки - оправленные в белое золото сапфиры глубоко синего цвета. Отец подарил их дочери после успешно сданного экзамена на ранг подмастерья мага Воды. - Знаешь, Лушка, Гулум ведь большой. Очень большой. Огромный! На его территории проживают многие народы и расы, маги со всех концов Мира стремятся попасть в Главель, а иномирцы к нам приходят чаще, чем в другие места и земли. Каждый житель несёт свои традиции и следует им, делится ими с другими или принимает их от соседей. Так появлялись и исчезали традиции, существующие перемешивались, а первоначальный их смысл утрачивался. Вот, например, рукопожатие магов. Отчего чародеи пожимают друг другу руки при знакомстве? Ведь так лишь купцы закрепляют сделки.
- Я думаю, - хмыкнул юноша, - это тоже что-то вроде сделки. Мол, мы сейчас только поговрим, а не примемся убивать друг друга.
- Но тогда почему так знакомятся либо мужчины, либо женщины, а ни одной магине в голову не придёт пожать руку магу? - возразила принцесса. - Впрочем, я не о том... Так уж получилось, что в империи женщине не обязательно показывать, что она замужем, а если и хочется показать, то не только обручальным кольцом. На Востоке таким знаком служит простая коса - даже тамошние баронессы и графини заплетают волосы. Северянки носят цепочки... Но каждому в Гулуме понятно, что если женщина демонстративно касается уха, она несвободна...
* * *
- И что же это за знак? - удивилась Руника. - Я всего лишь рассказала тебе о наших достаточно странных для посторонних традициях.
- Не всего лишь - серьга осталась у меня в ухе.
Лушка обошёл замершую каменным изваянием принцессу, обнял, наклонился и поцеловал. Ошарашенная Руника мгновение постояла, затем прижалась к нему всем телом и... мягко, но настойчиво оттолкнула.
- Не надо, Лушка, - чуть слышно прошептала она. - Не надо. Прошу! Я перед тобой не устою. Не лишай меня чести!
- Руни! - он упал перед ней на колено, обхватил ладонями её ладошки. - Я не желаю тебе ничего плохого! Руни! Я люблю тебя, Руни!
- Я тебя тоже, Лушка, - ей хотелось плакать, но она боялась уронить хотя бы слезинку и уговаривала сейчас непокорную Воду остаться там, где и положено. - Я очень люблю тебя, но... - Она дрожала, словно от холода, но тело горело от жара, что исходило от вдруг заледеневшего сердца. Тук, тук, туки-тук - каждый удар отзывался физической болью во всём теле, буквально разрывал его, а само, а сердце, сейчас бесконечно хрупкое, казалось, должно было уже разбиться вдребезги.
- Если любишь, то... - не дослушал юноша, но сам же себя перебил. - Вчера мне исполнилось двадцать - по нашим... моим традициям и законам я теперь совершеннолетний и самостоятельный. Никто не решает за меня, все решения теперь только мои, и, чтобы их изменить, другим придётся их оспаривать... Руни! Я люблю тебя! И прошу - выходи за меня замуж!
Он произнёс это! Он произнёс! Как хотела услышать от него эти слова Руника, но... Девушка с силой вырвала левую ладонь из тисков его рук и дёрнула себя за ухо, словно пытаясь оторвать то. Лушка предпочёл не понять всё объясняющий жест.
- Я не могу, - тогда она сказала это вслух.
- Ты же говорила, что любишь меня! И утверждала, что у тебя никого нет!
- Но я несвободна. Кто станет моим мужем, решает отец.
- Тебе семнадцать, ты совершеннолетняя по вашим законам!
- Нет, мне ещё нет восемнадцати. Да и будь иначе, ничего бы не изменилось: дети благородных семей не вольны в желаниях - все решения принадлежат родителям.
- А если бы ты была сиротой? - Лушка вскочил. Теперь Рунике приходилось смотреть на него снизу вверх - хорошо, так проще сдерживать слёзы. - Если бы император вдруг умер?
- Тогда, - принцесса содрогнулась даже сквозь странную лихорадку, захватившую столь внезапно тело. - Тогда я спросила бы у брата и дяди Имлунда, нового императора и главу рода. Если бы не стало и их, обратилась бы к Имперскому совету. Если же и Совет исчез, то это означало бы, что Гулум захвачен - тогда речь пойдёт уже не о замужестве, а о жизни. Свою жизнь я продам очень дорого!
- Но почему? Почему?! Ты же подмастерье мага, почти мастер! Ты магиня, а магини свободны в выборе! Они принадлежат только себе! Или тем, кому захотят!
- Я - принцесса крови. Принцессы и их умения, какие бы они ни были - полезные или абсолютно не нужные, принадлежат империи.
Лушка сдался и отступил под её напором, склонил покорно голову... но не выдержал - он всегда славился норовом - и вскинулся. Его глаза пылали яростью и надеждой, но вот только по щекам текли слёзы.
- Я хотел подарить тебе Корону владыки Мира... Скажи, а если император повелит тебе выйти за меня?
- То день его веления станет лучшим днём в моей жизни!
На миг лицо юноши разгладилось, а затем вытянулось - такой смеси досады, разочарования и обиды Руника не видела на лице молодого чародея с тех пор, как тот провалил первый экзамен на ранг подмастерья, а вот она, четырнадцатилетняя принцесса, сдала. Собственно, тогда-то они повстречались - столкнулись в одном из многочисленных коридоров здания Школы. Оба не смотрели по сторонам: Руника бежала, буквально летела куда-то вперёд, ослепнув от радости, Лушка тоже ничего не видел, но по совсем другой причине. В нём бурлил гнев на несправедливое устройство Мира. Юноша считал, что экзаменационная комиссия не права: почему это Новелль Спящий должен решать, давать ли жезл магу Земли или нет?! Пусть он глава Круга Старших, а, следовательно, обладающий наибольшей властью в Гильдии чародей, пусть он более чем неплохо владеет всеми Стихиями, но он всё-таки маг Света, а не Земли!.. Руника и Лушка со всего разгона столкнулись - лоб в грудь, - и четырнадцатилетняя девочка сказала семнадцатилетнему юноше очень много новых слов, которые были, однако, отлично понятны. Юноша решил не оставаться в долгу, но удивить девочку не смог. Так они и нашли общий язык... Прознай бы об этом милом разговоре императрица, она первая попросила бы императора взяться за ремень...
- Как жаль, что твой отец терпеть меня не может.
- Но ты спроси! - теперь уже глаза Руники засветились надеждой - кому, как не магу, пусть и юному, знать, что Истинные чудеса случаются. - Императору известно, что я люблю тебя всем сердцем. Может быть, он смилостивится...
- Он знает? Что? Ты ему сказала?
- Да...
* * *
...Руника, гордо не замечая окружающих, прошла мимо скоморохов. Так дворцовая молодёжь прозвала расфуфыренную Парадную стражу, не понимая, отчего взрослые почтительно называют их привратниками, - рядом с дверью в императорские покои как раз стояла парочка, издали похожая на расписных ярмарочных истуканов. Они даже не пошевелились при появлении принцессы, лишь лёгкий порыв ветерка, образованный девушкой, качнул огромные разноцветные перья плюмажей. "Конечно, гнездо змей должны украшать птички. Лучше петушки-фазаны - красивые", - отчего-то припомнила злую шутку братца Руника и взялась за золотую дверную ручку.
Император, как обычно, ждал дочь в гостиной. Он сидел в огромном и глубоком кресле, таком неторжественном и уютном - Руника в детстве часто наглой кошкой захватывала этот домашний трон. Она обожала сворачиваться в нём клубочком, а ещё больше любила, когда в нём сидели мать или отец. Тогда к ним можно было забраться на колени, прижаться к груди и слушать сказки об отважных рыцарях и хитроумных магах, о коварных драконах и простодушных, хоть и грозных, гоблинах. Однажды отец рассказал историю о влюблённом тацете. Матушка, услышав, долго смеялась и говорила, что такого не бывает, тогда император притворился рассерженным и выдал за правду байку о верной сирене. Но Руника уже была достаточно взрослой, чтобы разгадать выдумку, а мать опять сокрушалась - чему отец учит дочь! Доверять сиренам! Этим соблазнителям глупых девушек!
- Вы звали, ваше величество? - Руника чуть растянула юбку, даже скорее смяла ту в напряжённых кулаках, и присела-поклонилась.
Сейчас кресло не выглядело домашним и уютным, а император в тёмно-синем костюме, столь не идущем к светлым волосам, смотрелся как на скучнейшем официальном приёме. Из-за цвета одеяния отца по незнанию можно было принять за мага Воды - чародеи природных Стихий часто подбирали наряды в тон носимому на груди камню. Но нынешние цвета императора означали траур по императрице: тёмно-синий носили вдовцы.
- Дочь, сядь, - он указал на соседнее кресло. Руника повиновалась, пристроившись на краешке мягкого сидения. Её спина была напряжена и пряма, как корабельная сосна, - ничего хорошего девушка не ожидала. - Я позвал тебя, чтобы серьёзно поговорить. И не прячь глаза - ты прекрасно поняла, о чём пойдёт речь.
Он помолчал, отстранённо наблюдая за вечно завораживающим танцем огня в большом камине. Только сейчас Руника заметила, что в комнате несколько жарковато. Или жарко было самой Рунике? Жарко от предстоящих вопросов и холодного спокойствия отца, а ведь накануне он пылал во гневе. Страшном гневе, направленном на Рунику. Впервые. Тогда по милости принцессы досталось и принцу, и воспитателям, и страже - всем заслужено и вместе с тем ни за что.
- Отец! Простите меня! Поверите ли вы, что я не специально пропала?
- Поверю, - кривовато улыбнулся отец. - И даже поверю, что тот юноша ничего не хотел от тебя, дочь.
Она не говорила! Не говорила! Как он узнал?! Неужели Эфа всё-таки испугался гнева отца и выдал сестру? Ведь ему очень-очень не поздоровилось... Нет, брат, конечно, не самый приятный тип в Мире, но он не предатель. Он ведь знал обо всех выходках и встречах Руники и Лушки.
- Молодая, глупая, - неожиданно улыбка отца стала живой и тёплой. - Конечно, я знаю, с кем ты пропадала - я ещё помню свою молодость.
- Отец! - Руника упала на колени у ног императора, обхватила их, прижалась щекой. - Отец! Я люблю его всем сердцем, и этого уже не изменить. Но для него я всего лишь друг, с которым есть, о чём поболтать, и приятно провести время. Прошу, отец, дозвольте мне видеться с ним! Моё сердце болит без него. Но достаточно одного, всего лишь одного взгляда, чтобы излечиться!
- Глупая, глупая девочка, - только и ответил император, ласково гладя дочь по густым чёрным волосам. - К лекарству привыкают, и каждый раз требуется порция всё больше и больше.
- Я обещаю...
Что - отец отлично понял...
* * *
- Да, я честна с ним так же, как с тобой. Я уважаю и себя, и его, - Руника открыто посмотрела на Лушку. - Нам всё следует решить сейчас, раз и навсегда. Пойдём к нему прямо на Совет...
И вдруг ледяное сердце взорвалось пламенной, теперь действительно убивающей болью. Принцесса с трудом удержалась от крика... Что там! Она едва устояла на ногах, ибо неожиданно поняла происходящее. Но хуже того, она поняла и другое... Девушка осторожно попятилась от друга.
- Пойдём, - Руника приглашающе махнула рукой, скрывая за простым жестом страх, и перебежала ручей прямо по воде. Родная Стихия снова повиновалась.
- Куда ты, Руни? - удивился Лушка.
- На Совет.
- Это бесполезно, Руни!
- Откуда тебе знать? Ты же не пробовал, - теперь их разделяла вода.
- Руни! Не ходи!
- Почему? - хотела сыграть принцесса, но боль не позволила, не дала терпения. - Лушка, откуда тебе известно о Совете?
- Ты только что сказала, - нахмурился юноша.
- Нет. Это ты сказал. Ещё под моими окнами, - возразила Руника. - А ещё ты сказал: "Если бы император вдруг умер". Мой отец мёртв.
- Ты ошибаешься.
- Нет, не ошибаюсь! Моё сердце не лжёт, моя кровь не умеет лгать! Узы рода говорят мне правду! Что ты сделал, чужеземец?!
- Ничего, Руни! - его глаза заволокла паника. - Руни! Поверь мне!
- Чтобы гулумка поверила проклятому симийцу?! Я слишком долго верила тебе!
- Руни, выслушай!
Неожиданно его глаза дёрнулись, всего мгновение он смотрел куда-то за спину принцессы, но та заметила и обернулась. Из тёмной глубины паркового леса к магам бежал Эфа.
- Уходи, брат! - охнула, не в силах закричать, Руника и в тот же миг ощутила, как Лушка начал сплетать заклинание. Боевое. Страшное. Она никогда не видела его в действии, но знала, на кого оно направлено. И ещё она отчётливо поняла, что не может его предотвратить. Но помешать точному исполнению ещё успевает.
Девушка вновь взмахнула рукой, твердя про себя недавно вычитанную формулу, и вода из Звенящего ручья поднялась в воздух... Ледяное копьё пронзило сердце чародея Земли. Он упал, ставя точку в своём заклинании: каменный дождь рванул в сторону принца, но из-за вмешательства Руники брат оказался не в эпицентре расстрела, а на краю. Эфа вскрикнул и тоже рухнул на землю.
- Ты живой?! - девушка осела рядом с братом. Но это был не Эфа. Конечно, откуда ему знать, где точно гуляет сестра, а вот личному пажу принцессы, добровольно носящему её камень служения, даже положено.
- Да, Спасающая, - его глаза сверкали неподдельным восхищением и благодарностью... Спасающая - так лет пять назад принцессу называли дворцовые мальчишки, прячущиеся у высокородной покровительницы от заслуженного наказания за свои весёлые проделки. - Плечо задело, но я поправлюсь... Уходи, Спасающая! Дворец захвачен, император убит.
- Я нужна Эфе.
- Нет, Спасающая! - паж вцепился в госпожу. - Принцу уже не помочь!
- Мне надо отыскать дядю Имлунда, - зачем-то сказала та.
- Госпожа, прости, но герцог Зелеш вместе с заговорщиками. Я слышал.
- Значит, я тем более нужна Эфе! - Руника отказывалась верить.
- Твой долг выжить! А там, у дворца ты умрёшь!
- Нет, мой долг - спасти императора. Он жив, мой брат жив - я чувствую.
И чтобы попусту не спорить, принцесса растворилась в туннеле перемещения. Оказавшись в парке при Императорском дворце, Руника первым делом запечатала волшебный путь - теперь никто, кроме хозяйки, не мог им воспользоваться - и лишь после огляделась.
Дворец пожирал магический огонь, тот, что убивает лишь живых существ, не трогая предметы, а всё пространство вокруг наполняло эхо боевых чар. Из-за окон и откуда-то ещё доносились крики и звон мечей, повсюду мелькали тени людей, но самих их не было видно. Рядом с принцессой и вовсе не было ни души.
Эфа... Льеэфа... Брат... Леэ... Сердце звало куда-то прочь от основной битвы. Он жив. Я иду. Руника двинулась вглубь парка. Здесь не только никого не было, но царили сонные тишина и покой, словно рядом, буквально в нескольких шагах не сражались и не умирали люди: ни звуков боя, ни отголосков магии. Лишь угрюмые лунные тени деревьев... Лишь тени и тишина! И никакой магии! Вообще никакой! Ловушка!!! Из-за стволов выскользнули новые тени. Мужчины. Наёмники. Один из них Ловец Чар. И кто же против них балованная девчонка, магиня без магии?
Их лица не предвещали ничего хорошего. Победители. Победителям достаётся всё. И принцесса, что трофей из трофеев... Свою жизнь я продам очень дорого! Глупая. Теперь жизнь придётся покупать и так дёшево... потому что брат ещё жив. Он где-то рядом. Ему нужна... необходима помощь сестры, ибо больше у него никого нет.
Наёмники медленно приближались к замершей Рунике. А где-то далеко, в Публичном Королевском парке Звенящий ручей поднатужился и толкнул лишний, чужой камень "мостика" в ямку на дне. Больше Звенящий ручей не звенел.