Наряд закончился. Надо топать в забой. Иван тяжело поднялся и вместе со всей сменой подался из перфораторной. Немного побаливала голова после вчерашнего, но больше угнетал скандал, устроенный женой. Орала-то она, как обычно, да закончила не как всегда. Пожелала, дурёха, встретить белую бабу. Для того, кто треть жизни проводит под землёй, такое - как пожелание смерти. Известно, кому она на глаза попадётся, тот обречён вскорости навсегда остаться в шахте. Сгоряча, конечно, ляпнула, но загрузила больную голову надолго. И так не сладко с похмелья, так ещё и про бабу эту .... Поэтому и наряд слушал Иван вполуха, машинально кивал головой, когда мастер к нему обращался. Понял главное - надо бурить дальний забой.
Смена разбрелась по штрекам да квершлагам. Дальше всех идти ему. Тихонько гудит карбидка, острый язычок пламени чуть освещает дорогу, нехорошие мысли ворочаются под каской. Ещё два поворота и на месте.
- Эй! - послышалось. Кто-то окликал Ивана негромко. Занятый думами, он не обратил внимания, что остался один и сзади никого не должно быть.
- Эй, подождите! - громче. Теперь уж точно, его зовут. Иван обернулся и обмер: к нему двигалась высокая фигура в белой одежде. "Накликала, дура! - хмель из головы выдуло вместе с остатками мыслей, - рви, Ванька!" Как добежал до забоя, не помнил. Чудо, что не погасла карбидка на таком ходу. Вскочил в рассечку, карбидку на гвоздь, в руки топор и затаился у входа: не дамся!
- Эй, дядя, Вы где? - робкий голос со штрека.
- Кто ты? - Иван занёс топор над головой.
- Новенький я, мастер сказал с Вами работать сегодня.
Руки опустились, лицо взмокло от напряжения. Вроде не должна белая баба на "Вы" разговаривать, да мастера поминать.
- Заходи, - топор в руках, на всякий случай.
В рассечку втиснулся здоровый парень, который на наряде сидел рядом с мастером. На нём новенькая спецовка из тонкого белого брезента.
- Вам же мастер два раза повторил, что я пойду с Вами. Вы кивнули головой: поняли, мол. Я и пошёл.
- Голова у меня болит, не расслышал толком. А почему карбидка не горит?
- Так, горела. Заспешил я за Вами, когда одни остались, споткнулся и упал. Карбидка и погасла. Я и позвал Вас тогда.
***
Старик Степаныч работал мусорщиком. Необычным. Рудничным. Стволы выдавали на гора руду, но, прежде чем она попадала в дробилку обогатительной фабрики, её пропускали через грохота. На них отлавливались обломки крепёжного леса, обрывки тросов скреперных лебёдок и прочий негабаритный мусор. Его-то и грузил Степаныч на свою подводу и отвозил на свалку. Не сиделось на пенсии, хотя подземку выработал давненько. Да и дровишками запасался на зиму прямо на работе, много крепежа попадалось.
Сын, Пётр, работал взрывником, получал неплохо, жил в квартире с отоплением и водопроводом, ну просто буржуй-аристократ. А, раз забот-хлопот по хозяйству, практически, не имел, по выходным заглядывал к старику. Дрова напилить-наколоть, с огородом управиться. Не кичился, стало быть, своим высоким положением (статусом по-нынешнему). Вот и сейчас сидели сын с отцом на крылечке, покуривали, да разговоры разговаривали о том, о сём.
- Петя, помоги-ка, сынок, бельё вынести, - это мать настирала кучу белья. Сколько помнил сын, всегда виделась мать согнутой. Либо у плиты с готовкой, либо у таза со стиркой. Теперь уж и не распрямляется.
- Иду, - Пётр легко поднялся, подхватил выварку с бельём и понёс в дальний угол двора, к натянутым верёвкам. Поставил бак на землю, повернулся уходить и ...остолбенел.
- Батя, иди-ка сюда. Откуда у тебя эти верёвки?! Ты знаешь, что это?
- Так с грохотов снял на прошлой неделе. Целый моток, метров пятьдесят. Попробовал - крепкая. И нарядная, видишь, белая с красными полосками. Зачем добру пропадать, я и вожжи себе изладил из неё.
Пётр молча вытащил перочинный нож, обрезал верёвки.
- Показывай, где твои вожжи. И где остаток.
Он успокоился только тогда, когда вся находка была собрана и уложена в сумку.
- Ну, дал ты, батя. Это же ДШ, детонирующий шнур. Кто-то из взрывников не израсходовал и не захотел оформлять возврат. Выкинул в рудоспуск и всё.
- Ну и что? Он выкинул - я подобрал. Что плохого-то?
- Твоё счастье, что не стукнул по нему молотком или ещё чем. Этот шнур не горит и даже не взрывается. Он детонирует, понял? Один виток шнура перерезает рельс, перерубает крепёжную стойку. Может сдетонировать и от удара молнии. Представляешь, что было бы с твоим конём и с тобой от новых вожжей?! Да и бельевые верёвочки могли шороху наделать. Это, во-первых. А, если бы кто-то знающий увидел у тебя ДШ? Где взял? Так у него сын - взрывник, он и дал. Понимаешь? Уголовное дело! Это - во-вторых.
- Так не знал же я, - Степаныч виновато скривился, - что теперь делать-то с ней?
- Завтра ещё раз "найдёшь" ДШ на грохотах, покажешь начальнику смены. Пусть разбираются.
И мужики принялись сооружать другие вожжи.
***
Главный инженер рудника "Иультин" Сан Саныч Горностаев созвал по селектору начальников участков:
- Мужики, под эстакадой лежит горняк. Видно не хватило сил дойти до работы. Разберитесь чей. Но не вздумайте ставить ему прогул. Он даже упал головой в сторону рудника.
***
Николай очищал от снега устье штольни. Постепенно, отступающим порядком сгребал снег с рельсов, углубляясь внутрь. Вот и глухой квершлаг. Начали проходить, да почему-то передумали. Получился тупичок. Николай заглянул и туда. Собрался было выходить, когда увидел, что к тупичку спешит человек. Николай узнал новенького, который снимал заколы на этой же штольне. Что-то заставило отступить за выступ и погасить лампу. Новенький зашёл в тупичок, огляделся и стал устраиваться в позу орла, лицом к выходу. Из темноты на свет он просматривался хорошо. Николай осторожно, мягким движением подставил лопату под сидящего. Окончив "процесс", тот поднялся и стал заправлять многослойные одежды. Николай бесшумно убрал лопату. Подпоясавшись, новенький включил лампу на каске и обернулся (неистребимое и неподвластное разуму желание!) посмотреть на результат. И ничего не увидел! Такого быть не могло! Он же чувствовал, что было! Пятясь задом, новенький вышел на штольню и кинулся бежать.
Николай, морщась и от смеха и от запаха, вышел на устье, отчистил об снег лопату и пошёл к новенькому рассказать о привидениях и духах, водившихся в шахте.
***
- Завтра едем принимать новое месторождение, - главный инженер группы советских специалистов, он же и руководитель этой группы, был оживлён и весел, - по данным геологоразведки содержание золота там в два раза выше, чем на том, где работаем сейчас.
Весьма важное сообщение. О таком полигоне мы все давно мечтали. До сих пор эфиопское руководство не баловало нас, выделив такое месторождение, где, не хочешь, да потеряешь. Содержание под драгу, фракция мелкая, да ещё и форма пластинчатая. А прибор - шлюзовой, других нет, плюс высокая обводнённость. И улетает золотишко в отвал, хоть плачь. А эфиопы на нас отдельную документацию завели, отдельные диаграммы рисуют. И на этих диаграммах так бледно мы выглядим, что глаза поднять стыдно. И, что самое главное, понимаем и мы, и они, что вины нашей в этом ну ни капельки. Но... не дома, не поскандалишь, не стукнешь кулаком по столу. И вот - подарок!
Раскрыли документацию, не полигон - конфетка. Торфа до двух метров, площадь невелика, расположен на террасе, но вода недалеко. Да мы его мигом выковырнем, покажем класс, вернём достоинство.
Но не всё было показано на геолого-маркшейдерских планах...
Оказалось месторождение рядом с деревней. Или наоборот, деревня рядом с месторождением. Плохой знак, хоть так, хоть сяк. Эфиопы - народ шустрый, они и так то кочуют вместе с горняками, добывающими золото. Устраивают хижины на бортах полигонов, живут там с жёнами, ребятишками, козами да курами. Моют золото лотками прямо из-под гусениц бульдозеров. Куда его девают - большущий вопрос. Официально считается, что сдают в кассу предприятия. Сдают-то сдают, только никто не знает какую часть из добытого. А тут - прямо в собственном огороде, можно сказать. Не может быть, чтобы не попробовали покопаться.
Пошли смотреть разведочные шурфы. Мать твою и так и эдак! Не шурфы - котлованы по три метра диаметром! А над некоторыми ещё воротки стоят, бадейки с песками поднимать. Не заглядывая глубже - дели разведанные запасы на два, а то и на три. Спустились в один из шурфов - крах босякам, пласт песков выбран по всей площади, из одного шурфа можно, не поднимаясь на поверхность, перебраться в другой. Славно поработали...
На этот раз расслабились. И покричали, и кулаком по столу пару раз долбанули. От месторождения решительно отказались.