III. Предыстория

Поскольку письменности в те времена у латинов еще не было, то сведения о большей части того "римского лета" очень скудны. Поэтому достижения огромной доромуловой эпохи "приписали" Ромулу, правившему в Риме на заре появления письменности.

Ромул не был великим царем. Он был просто типичным "троянцем". По-видимому, комплекс Энея-изгнанника у него преобладал над образом Энея-созидателя. Он окружил себя телохранителями, ссорился с сенатом, воевал, боролся за власть. Потом он исчез. В народе ходили слухи, что отцы-сенаторы его тайно убили, а тело спрятали.

Но Ромул стал, также как и Эней, архетипическим образом. Вернее, Ромул и Рем. Ромул воплотил в своей личности латинский путь ограниченного Рима, строящего свое универсалистское государство "снизу". Рем воплотил греческий путь Рима без границ, который бы строил свое партикуляристское государство "сбоку":

"Средневековый Запад зародился на развалинах римского мира. Рим поддерживал, питал, но одновременно и парализовал его рост. Прежде всего Рим передал средневековой Европе в наследство драматичную борьбу двух путей развития, символизируемую легендой о происхождении города, согласно которой Рим, замкнутой стеной, восторжествовал над Римом без границ и без стен, о котором тщетно мечтал несчастный Рем.

Римская история, которой положил начало Ромул, оставалась, даже в период наибольших успехов, лишь историей грандиозного закрытого мира. Город благодаря завоеваниям собирал вокруг себя все более обширные земли, пока его территория не достигла оптимальных для его обороны размеров, и тогда он в I в. решительно закрылся пограничным валом, этой своего рода китайской стеной западного мира. Под защитой этого укрепления город занимался эксплуатацией и потреблением, сам ничего не производя: после эллинистической эпохи не появилось никаких технических новшеств, хозяйство поддерживалось за счет грабежа и победоносных войн, которые обеспечивали приток рабской рабочей силы и драгоценных металлов, черпаемых из накопленных на Востоке сокровищ. Он великолепно преуспел в искусстве самосохранения; война - всегда оборонительная, несмотря на видимость завоеваний; право строилось на прецедентах, предотвращая нововведения; дух государственности обеспечивал стабильность институтов; архитектура - по преимуществу искусство жилища" (Ле Гофф).

Правивший позже Ромула, уже не "символический", а "живой" Нума был выдающийся личностью. Время его правления - начало "большой зимы" - было предкризисным. Он провел религиозные реформы, направленные на формирование социально-политического единства Древнего Рима. Реформы Нумы были разумны и последовательны. Основные из созданных им институтов прижились.

Затем наступила вторая половина "большой зимы" и ослабленный "зимний" Рим подпал под власть этрусков.

Уже через сто лет латиняне вполне ассимилировали этрусских завоевателей. А в 509 году до н. э., изгнав последнего этрусского царя, установили Республику. Началась "большая весна" нового, теперь уже "осеннего", макроцикла. Уже не троянско-латинской, а римской истории.

Из предыстории Рим вошел в историю. Он начал упорное движение к Империи. К империи универсалисткой, империи, отталкивающейся от Прошлого и нацеленной на Будущее.

IV. "Осенний" Эней

Напомним схему римской "макроосени" в "больших сезонах":

История Рима начинается с осени.

Изменилась ли к началу нового "макросезона" система национальных ценностей?

Ведь в период "лета" решалась задача создания ядра, задача слияния с родственными и поглощения неродственных наций-общин. А "осенью" небольшой латинский народ, хоть и смог ассимилировать большую часть италийских народов, но сам утонул в демографическом океане Римской империи, поскольку италийцы составляли в лучшем случае 15% (а то и 10%) ее населения. Одних галлов в Империи было больше, чем италийцев.

Поэтому ассимиляционная машина Энея в новом "большом цикле" римской истории была дополнена механизмом универсального гражданства.

Эней-строитель, став Энеем-гражданином и завоевателем, стал более узким и "заостренным". Его интеллект стал отточеннее, совершеннее, но его душевная организация - проще. Это свойственно "макроосенним" характерам: возвышение интеллекта и увядание, точнее, усыхание, души.

"Макролетом" народ естественен в душевных проявлениях, его душа - цветущая поляна.

"Макроосенью" он смотрит в небо и вглядывается в даль. Он видит далеко, но не воспринимает всего многообразия мира в запахах, звуках и зрительных образах.

Его душа похожа на тревожное отражение облаков в луже воды - одновременно глубоко и мелко. Если только смотреть - глубоко, если наступить - мелко. Такие народы влюблены в свою "летнюю" историю и в свои "летние" мифы. Они несут свою национальную идею по миру. Они хорошие, но жестокие учителя. Мир у них учится, но и недолюбливает их.

Вся система римского мирового господства была построена на римском гражданстве и римском праве. Каждый инородец, получивший римское гражданство, должен был, по идее, ценить это право больше, чем иную социальную принадлежность. Так, в период расцвета римского мира, и было.

Новая ценностная система быстро преобразила римское общество и римлянина-человека. Эней вступил на тропу войны и все то время, когда не защищался, тогда нападал, расширяя свой полис до беспредела.

Курии довольно скоро потеряли свое значение, зато выросла корпоративная социальная иерархия патронов, клиентов, плебеев, рабов. Появилась система профессиональных корпораций. Род, как основа курии, тоже постепенно терял свою власть над индивидом и обнажил более мелкую структурообразующую единицу - familia (большую семью).

Если раньше система национальных ценностей и социальная структура общества адекватно воплощали иерархию общин: от рода к племени (курии) и от племени к нации (трибе, затем полису), то теперь, по мере расширения римского мира, вся система общинной жизни оказалась разрегулированной.

Не проблема, что на смену роду пришла семья. Проблема в том, что пантеон римских богов уже не выполнял функций племенных богов. Он не мог выполнять и функций национальных богов. Римское право, как здание, было вне общин, хотя и опиралось на общинный фундамент. Культ императора также не смог стать ни национальным, ни интернациональным.

В римском мире началось брожение в поисках Бога. Уже во II веке до н.э. римский мир распахнулся для восточных и греческих культов. Острое и повсеместное нарастание чувства одиночества, ощущение потерянности характерно для этого времени.

Закономерный парадокс: римляне, завоевав средиземноморный мир, потеряли себя. Их Бог-нации отдал себя в жертву цивилизационной идее распространения эллинизма. Более того, римляне создали вакуум в воплощении своего Бога-нации. Их Бог-нации в это время был жив, но был закован, как Прометей, так как уже не имел адекватного ритуала и адекватной веры. Возникло огромной напряженности поле, способствующее интенсивному распространению христианства и его апокалиптическому мироощущению.

Эней-завоеватель оказался Энеем, принесшим себя в жертву. Но он добился того, что вся Италия в это время стала "троянской". Италиец стал Энеем.

Символично, что последним "наступающим" римским ("троянским") императором стал Траян. В жесточайшей войне он завоевал Дакию. Но в Дакии погиб римский наступательный дух и выковались новые силы, которым суждено было стать могильщиками Римской империи. Изгнанные на север даки уже через несколько десятилетий вернулись нашествиями германских племен.

V. Нация кланов

В основе римского архетипа "тео" лежит межобщинный баланс рода и нации. Римлянин живет в небольшой клановой общине, но ценит свободу, которую он находит в противопоставлении Я-нации и Я-клана.

Клан может быть малой церковной общиной, курией, корпорацией, преступным кланом. Главное, что это малая община - общежитие (если не общежитие, то регулярное и тесное общение). Эта община объединяется жизненно важной деятельностью и имеет свой ритуал.

Эней (личность римлянина, италийца, итальянца) всегда интегрирован в малую клановую общину, но его клановая община всегда пытается интегрироваться "снизу" в национальную или квазинациональную общину.

Римский теологический баланс - это баланс между тотальной властью рода и нации. В римской Троице Христос это, скорее, Клан, а не Личность. Это Христос, Мария и Иосиф. Христос и 12 апостолов. Это Семья. Это малая христианская община.

Власть итальянской нации - это власть папской курии (даже не римского папы). Это централизованный мощный механизм Римской католической церкви, принявшей на себя эстафету сакрализованной императорской власти, которая, в свою очередь, приняла эстафету от popolus romanus (римского народа).

Но как римский Клан противостоит Нации? К чему приводит их взаимоограничение? Что было бы, если бы одна из этих основ исчезла?

Тотальность Нации, Бога, Церкви, не ограниченная тотальностью малой христианской общины, рода, клана, семьи, привела бы к простой иерархической структуре общества. В этой структуре малая община была бы лишь производной от национальной, а свобода личности сжалась бы до минимума, обеспечивающего практические недуховные потребности жизни.

Тотальность Клана возможна в ситуациях общего кризиса нации-общины, которая характерна для второй половины "большой зимы". В это время жизнь нации атомизируется.

Клановость римлян, их погруженность в небольшую общину, является отличительным признаком этой нации, её основным зерном, центром кристаллизации. Соединяющиеся между собой кланы и создают римское общество и государство. Создают его "снизу".

VI. "Зимняя" Италия

Напомним схему римской "макрозимы" в "средних циклах":

Что было дальше? И в чем значение Римской империи?

Из очередной "большой зимы" римляне вышли, но в 277 году вошли в "макрозиму". Позади осталось столетие хаоса и бедствий. Впереди было последнее возвышение Римской империи и римского духа. Теперь уже на новой основе - христианской.

Римский дух 277-1045, возродившийся в "зимнем макроцикле", всю свою ослабленную силу направил на завершение своей великой цивилизаторской миссии, на создание единообразного права и единой религии для латинских, кельтских, германских и славянских народов.

Кому римский дух в IV - V веках передал цивилизаторскую (и невольно, культурную) эстафету?

Он мог бы передать ее галлам, но галлы сами в это время были в "зимнем макроцикле". Он мог бы передать ее грекам. Но греки не нуждались в подарках. Их культура была выше и оригинальней, чем римская. Да и вожделели они уже только Восток.

Поэтому италийцам пришлось передать эстафету ненавистным им (и ненавидящих их) германцам, вступившим в "макровесну" в 11 году до н. э.

Теодорих в 476 году "убрал" последнего императора Западной Римской империи, а знаки императорской власти отправил в Константинополь. Римская империя закончилась.

Эней-гражданин стал Энеем-монахом. Эней-изгнанник стал Энеем-покоренным. Гордый, но холодный римлянин, постепенно становился теплым, но коварным итальянцем. А имперская эстафетная палочка была передана германцам. Италия стала ареной борьбы между германскими племенными союзами, норманнами, арабами и Византией.

Темные века, хаос, варварство? Действительно, писатели, теологи, ремесленники, купцы, государственные чиновники практически исчезли. Города пришли в упадок, дороги заросли травой. Грабежи, захваты, эпидемии...

Но одновременно распространяется христианство. В Галлии процветают тысячи вилл, возникают монастыри, идет интенсивное формирование крестьянского, духовного и военно-аристократического сословий. Новое общество творится по-гречески и по-германски "сбоку": возникают миллионы и миллионы горизонтальных связей между равными и неравными, между патронами и клиентами, между персонами и общинами.

Первые два "темных века" были веками разрушающего созидания. Они были разрушительны для элиты, в том числе интеллектуальной и "денежной", для городов и ремесел. Они были тяжелы для всех (а легки ли революции последних веков?). Но они были созидательны для новой цивилизации, где деревня получила приоритет над городом, чтобы потом уже вырастить новую децентрализованную городскую цивилизацию, в рамках которой исторически сложились три основных сословия: духовенство, аристократия, крестьянство.

Италийцы в эти века были вынуждены жить в этом, чуждом им, мире, где место Энея занял Одиссей, место универсалистской империи "снизу" заняла партикуляристская империя "сбоку".

Италийцы попадают попеременно и по частям под власть готов, лангобардов, византийцев, франков, арабов, норманнов... Они взаимодействуют с завоевателями, но не смешиваются с ними. Они живут своей "растительной жизнью", производя материальные ценности и торгуя. Но они живут по своим, римским законам. Они постепенно осваиваются в этом новом мире.

Уже в 800 году римский папа (как потом выяснилось, подпольный римский император) венчает императорской короной франкского короля Карла. Правильнее сказать, Карл Великий стал германо-галльским королем, объединившим в своей империи германцев, галлов и италийцев.

По духу и принципу организации германо-галльская, по задаче - стать централизованной империей - чисто галльская, империя Карла существовала недолго. Галлы были еще слишком молоды, чтобы диктовать свои законы германскому миру или явно обособиться.

Империя Карла завершила более чем трехвековой процесс формирования германского мира. Ему не надо было поддерживать политическое единство, но важно было поддерживать культурное, религиозное и социальное единство, которое можно назвать "пониманием", "языком". Одним из проявлений этого единства был принцип ротации.

Ведь в это время империи, королевства, герцогства и графства кроились и перекраивались, причем не столько в результате насилий и войн, сколько по "доброму согласию" - в результате разделов между наследниками, дарений, пожалований, объединений, династических браков.

Сама ротация ленов - герцогств, графств и целых королевств стала условием единства германского мира! Если римлянин стремился разделять и властвовать (а точнее - расщеплять и комбинировать), то германцы пытались поддерживать равновесие в динамичном, текучем, вращающемся мире земель и границ (вспомните Ремов мир без границ). По сути, это и было великой германской империей, постепенно расширяющейся на восток и юг вместе с распространением католицизма.

В середине X века восточнофранкский король Оттон I был коронован на Римскую империю. В этой империи уже не было галло-франков, но оставались германцы и италийцы.

Слабая и "не притертая снизу" Италия вполне еще вписывалась в германский мир. Но начиналась новая "римская весна", теперь уже итальянской нации-общины, которая принесла германцам много неприятных сюрпризов, постепенно "съевших" германскую мощь и обессиливших Германскую империю.

VII. СинойкизмM

Прежде, чем окунуться в итальянскую историю, попробуем еще раз, но теперь более точно сформулировать ценностную структуру латинян в период "макролета" 1259-491 до н. э.

Это Эней-строитель и политик. Это "комициальность" (вот, наконец, точное слово и точное понятие!), т.е. решение всех вопросов на малых собраниях, будь то сенат, куриальная комиция или сходка членов религиозного братства, где каждый равен в подаваемом им голосе, но неравен в личном значении, поскольку эти собрания являются лишь продолжением их тесного общения или даже общежития. Это гентильно-куриальная, в основе своей универсалистско - "низовая", республика, т.е. политическая структура, которая имеет в основе своей род и курию, которая признает народную волю в качестве основной и конституирующей, но придает ей малые формы, увязанные в пирамидальной иерархии.

Эней-политик строил политическую систему, которой в следующем сезоне предстояло воплотиться в мировую империю. Комициальность стала универсальным способом обеспечения социальной солидарности людей и общин, цементом, который связывал основные общественные блоки между собой. Комициальность воплотилась в универсалиях римского гражданства и римского права. Гентильно-куриальная республика растворяла нации и племена в латинском общинном организме, обеспечивая экспансию и рост римского национального организма за счет его соседей.

Каким образом?

Первоначально новое племя становилось новой трибой, т.е. неким союзником других, уже интегрированных в римскую национальную общину триб, и имела свою землю и собственную организацию. Затем, внутри этой новой трибы, по образцу латинской, создавались курии, как сравнительно небольшие объединения родов по территориальному признаку.

В течение десятилетий в куриях концентрировалось все больше функций, ранее принадлежавших общеплеменному (общенациональному) организму "союзника": религиозные ритуалы, суд, принятие законов, набор воинов и делегирование сенаторов. Через некоторое время от ранее целостного организма "союзного" племени оставалась лишь оболочка, а полнокровной жизнью жили десять составляющих его курий:

"Деятельность курии достаточно многообразна. Ее можно довольно ясно представить себе. В источниках нет недостатка в упоминаниях о куриях. Древние дают этимологию слова от cura - забота, попечение. Павел Диакон передал нам Фестово определение курии: "Курия - это место, где вершились общественные дела. Калабрской курией называется такая, где занимаются только сакральными делами. Куриями называются также части народа, на которые его разделил Ромул, числом 30... так что каждый в своей курии совершал священнодействия и справлял празднества..."Дионисий определяет курию как греческую фратрию и лох, греческими буквами изображая ее латинское название, также как и Плутарх. И он говорит о них, как о местах собраний: это были помещения или участки с очагом, вокруг которых собирались на пиршества. В собраниях участвовали главы курии, курионы, вместе со жрецами. Вероятно, эти угощения можно рассматривать как видоизмененные общие трапезы членов курии или часть общекуриальных трапез" (Маяк И. Л.).

Курии гораздо легче было навязать любые реформы, чем племени-трибе в силу того, что она меньше, чем триба, потому также, что она являлась искусственно выращенным организмом в среде "римского права":

"В связи с этим Де Франчиши выдвигает положение о наличии в древнейшую эпоху римской истории двух в разное время появившихся видов курий. Первые, или древние, существовали до Палатинской общины, т.е. до Ромула, в качестве "гентильных консортерий". Позднее, около середины VII в. до н.э., когда в результате реформы были созданы три трибы, произошла трансформация курий. Эти новые курии при этрусских царях били источником набора пехоты. В другом своем труде Де Франчиши поясняет эту трансформацию: новые курии стали искусственными подразделениями гентильных триб" (Маяк И. Л.).

В "свои" курии римляне (еще предримляне) вводили роды из "чужих" курий, постепенно "перемешивая" и, тем самым, ассимилируя "союзное" племя.

Старый римский принцип "Разделяй и властвуй" воплотился в политику "Расщепляй чужое племя и объединяй его в наших куриях".

С завоеванными территориями и покоренными племенами римляне поступали бесцеремоннее. Они просто распределяли роды и семьи по уже существующим трибам и куриям, но чаще - только по куриям, т.к. именно в куриях и производилась ассимиляция (синойкизм):

"Весьма существенное значение имеют данные, касающиеся первых римских побед над соседями. Рассказывая о совместной войне Ромула и Тация против Камерии, Дионисий говорит, что "после победы цари разрешили поселиться в Риме 4000 камеритов, которых они распределили по фратриям". Поскольку галикарнасец употребляет глагол epi merixw, т.е. сложный с предлогомepi, а не просто m erixw (делить, разделять), можно думать, что распределение новых римлян производилось по имеющимся в Риме "фратриям"а не по созданным заново из переселенных камеритов. Точно также, согласно Дионисию, поступил Ромул и после триумфа над Вейями. Пожелавших принять римское гражданство вейентов он распределил по фратриям. Если учесть, что Дионисий переводит слово курия словом фратрия, становится ясным, что римское население увеличивалось, пополняя уже сложившиеся курии новыми людьми. Аналогичное явление засвидетельствовано этнографами" (Маяк И. Л.).

Не так трудно было ассимилировать племена иллирийского происхождения, т.к. циклы их национальных общин совпадали с римско-латинским. Племена иного происхождения можно было ассимилировать через войну и насилие, или союзничество, которое тоже, как правило, заканчивалось насилием:

"Побежденный город обычно принимал римских колонистов - Антемна и Ценина, Фидены. Вместе с тем жители этих городов переселялись в Рим: камерийцы и, вероятно, вейенты, и те и другие распределенные по фратриям, фиденаты, крустумерийцы, антемнаты, латинцы при Анке Марции; альбанцы при Тулле Гостилии и т.д.

Выселялись в колонии, по-видимому, нуждавшиеся в земле люди из числа populus, что косвенно свидетельствует о дифференциации внутри родов. Ведь именно об этом контингенте должна была заботиться складывающаяся гражданская община, ограничивающая количество своих членов с помощью колонизации. Но в таком случае колонисты, оторвавшиеся от своих родо-племенных подразделений, вряд ли сохраняли компактные, основанные на родственных связях, единицы. Зато они, безусловно, селились в одном месте с другими бывшими римлянами, как это делали их потомки, именовавшие свои поселения привезенными из Рима привычными названиями. Уже это обстоятельство способствовало созданию в колониях, т.е. в окружающей Рим среде, селений соседского характера" (Маяк И. Л.).

Напомним схему итальянского "макролета" в "больших сезонах" :

С чем же итальянцы вошли в "гармоничный летний макросезон" 1813-2581?

Новая формула, по-видимому, включает ценности Энея-гражданина, корпоративной комициальности, теократической республики (соборности).

Почему произошел скачок от христианской комициальности к корпоративной?

Христианская комициальность была нацелена на "лечение", воссоздание общинных основ жизни, разрушенных "осенью". Корпоративная также действенна, как политическая или гражданская. Она нацелена на создание больших сообществ, а не на гармонизацию отношений в малых.

Но почему итальянцы не возрождают гражданскую комициальность? Почему они создают корпоративную, объединяющую людей не по территориально-государственному признаку, а по принципу принадлежности к какой-то профессионально-социальной группе?

Наверно потому, что национальное государство, а также федерация и конфедерация, не являются единственной и конечной формой политического прогресса. В информационно-прозрачном и быстро сообщающемся мире (мире Большой Деревни) территориальный принцип объединения и размежевания теряет особые преимущества. И нация-личность это видит задолго до наступления событий, и, соответственно, программирует себя под новые реалии.

Не очень убедительно?

Посмотрите на факты итальянской истории XIX-XX веков. Ведь не очень хорошо получается у итальянцев с государственным строительством. Правительства неизменно коррумпированны и неэффективны, партии вырождаются быстро, как и капиталистические, особенно госкапиталистические, крупные компании. Правда, тоталитарные партии, такие как фашистская и коммунистическая, были вполне жизнеспособны.

А корпорация убийц - мафия, сильна и эффективна. Духовная корпорация - Церковь, наращивает свою мощь.

Посмотрите на такое чисто итальянское явление, которое А. Грамши назвал "трансформизмом", когда партии и движения перетекают друг в друга не по индивидуальным решениям, а решениям групповым - клановым, "комициальным":

"Разница между положением дел в Италии и в других странах объективно заключается в следующем: в других странах рабочее и социалистическое движение дало только отдельных политических деятелей, в Италии же - целые группы интеллигенции, которые в качестве групп и перешли в другой класс.... В сущности, это то же самое явление - трансформизм, но в других условиях. Благодаря "классическому" трансформизму произошло объединение партий итальянского Рисорджименто; такой трансформизм выявляет контраст между культурой, идеологией и т.п. и силой класса. Буржуазии не удается воспитать свою молодежь (конфликт поколений); молодых в культурном плане привлекают рабочие, более того, они становятся или стараются стать их лидерами ("бессознательное" желание их осуществить гегемонию своего класса по отношению к народу), но в критические периоды развития они возвращаются в отчий дом".

Может быть, дело лишь за образованием современных экономических корпораций? Первая, слабая попытка сделана Муссолини. Хотя его экономическая политика действовала слишком недолгое время, чтобы оценить ее как удачную или неудачную, и, думаю, что у Грамши получилось бы лучше. Правда, для этого ему бы пришлось постепенно отречься от коммунизма. Или же наполнить итальянский коммунизм католически-корпоративным содержанием.

В общем, дело только за адекватной революционной идеей, которая вобрала бы в себя антилиберализм, корпоративность, уважение к институтам католической Церкви и общеевропейский (хотя бы) универсализм.

Создающаяся сейчас единая Европа - для итальянцев. Предстоящая в 20-х годах наступившего века антилиберальная и корпоративная революция - тоже для них.

Итальянское общество уже в ближайшие 10-15 лет будет готово трансформироваться в что-то принципиально иное, но полностью соответствующее итальянским архетипам "телео" и "тео".

Другой вопрос: почему ценность теократической республики примет форму не папской (эдакой президентской), а соборной (скорее, парламентской) республики?

Папы сами отдадут значительную часть своей власти собору-парламенту.

Зачем?

Во имя единства католического и даже католическо-протестантского мира. Ведь скоро папами придется назначать не итальянцев, а латиноамериканцев, которые уже численно преобладают в католическом мире.

Но раз папы перестанут быть итальянцами, по-видимому, и в римской курии количество итальянцев будет убывать или же курии придется поделиться властью с епископами-неитальянцами. Курия постарается сохранить свою власть уже не на основе абсолютного контроля, а на основе политического балансирования между бразильцами, аргентинцами, испанцами, французами, мексиканцами, немцами, поляками и т.д. в ходе работы собора-парламента.

Это объяснение может показаться поверхностным, конъюнктурным. Но не конъюнктурно, а "вечно" стремление "макролетней" национальной общины к экспансии. Итальянская экспансия XXI - XXIII веков не может быть военной, как древнеримская. Она должна быть духовной. Будет естественно и закономерно, если она разовьет скорость по накатанной колее католицизма.

Экспансия в мире XXI-XXIII веков примет преимущественно невоенные формы, так как мир будет геополитически сбалансирован, опутан единой инфраструктурой. Мир действительно станет Большой Деревней, в которой можно подраться, но без применения огнестрельного оружия.

Итальянец - наш современник, это все тот же Эней, упрямо и вдохновенно идущий к своей цели. Современный Эней - это Макиавелли и макиавеллианец Грамши. Это и гениальный комедиант Бонапарт, но не шут Муссолини, лишь игравший Цезаря, но сыгравший в Нерона.

Итальянец "подобно природе, в своих действиях подчинен неизменным законам, основанным не на моральных критериях, а на критериях логики. Здесь не ставится вопрос, хорошо ли или дурно то, что делается, а соответствует ли это разуму или логике, существует ли соответствие между средствами и целью. Миром правит не сила как таковая, а сила разума" (Ф. Де Санктис).

Для итальянца "моральная ответственность заключена в цели, а не в средствах. Что же касается средств, то они не хороши лишь тогда, когда ими не умеют или не желают пользоваться, когда человек невежествен или слаб. Макиавелли говорит: внушайте ужас, только не ненависть и не презрение. Ненависть - бессмысленное зло, внушаемое сластолюбием, страстью, фанатизмом. Презрение есть результат слабости воли, которая мешает тебе идти туда, куда зовет разум" (Ф. Де Санктис).

Главное, что итальянцам во второй половине XX века не помешали притереть низовые блоки своего общества одно к другому. Мафия, масоны, государство, капиталистические корпорации, политические партии сейчас составляют неплохо сыгранный ансамбль, над которым морально возвышается Церковь, обновленная папой Ронкалли.

Думаю, что в этом все необходимое и достаточное для начала общеевропейской экспансии итальянцев уже в первые десятилетия XXI века.

Литература