Аннотация: Часть четвертая. В которой бушуют метели, враг наступает, не считаясь с потерями, а дружба крепнет, несмотря ни на что.
Выложен ознакомительный фрагмент. Прочесть книгу целиком можно будет только в моем разделе на АТ.
Глава I
Несмотря на погоду, к северо-западному побережью Геона данзарский флот продвигался уверенно - шторма и ураганы, верные спутники февраля, смогли лишь немного замедлить врага, но остановить оказались не в силах. Сотня его бомбардиров, что шла своим ходом в авангарде флотилии, тоже, увы, вполне стойко держалась. И пусть Геон ждал непрошеных гостей, подтягивая к Волчьим холмам людей и драконов из своих северных лагерей, на благополучный исход грядущей встречи никто особенно не надеялся.
Однако дурным предчувствиям старались не давать ходу. Тайная канцелярия свое дело знала: народ Геона пребывал в неведении относительно реального положения дел на западе, в столице было спокойно, а королевский дворец жил своей жизнью - привычно мирной, пусть до сих пор и окрашенной в траур по Стефании Первой. Рояли и клавесины молчали, укрытые чехлами, придворные ходили с постными лицами, стараясь перещеголять друг друга в демонстрации своей скорби государю, а государь делал вид, что верит. Рауль Норт-Ларрмайн горевал непритворно, но, в отличие от всех остальных, на скорбь у него просто не было времени. От него донесения разведки никто не прятал. И ничего хорошего в тех донесениях было - враг шел вперед, не считаясь с потерями, сил было недостаточно, союзники не торопились с помощью, и то, чем всё это закончится, была тайна, покрытая мраком.
Впрочем, загадок хватало и здесь, во дворце. Точнее - под ним, в самом сердце горы, куда вел заброшенный тайный лаз, и где буревестники графа Бервика обнаружили мертвого стража с амулетом на шее. Как выяснилось, руки на себя безымянный маг наложил сам: предсмертная записка, найденная перед ним на столе под слоем пыли, говорила об этом прямо. И пусть она была больше похожа на исповедь, она лишь приоткрыла завесу тайны, только прибавив вопросов...
Король Геона, склонив голову над пожелтевшим листком, густо исписанным мелким разборчивым почерком, читал и задумчиво хмурил брови. Граф Бервик, сидя в кресле напротив, молчал: прежде чем явить находку королю, он сам перечел ее раз десять и практически выучил наизусть - жаль только, несмотря на обилие подробностей, конкретики там всё равно было немного. "Взялся предупредить - так говори прямо! - сердито подумал граф об авторе предсмертной записки. - Но нет же! Одни завывания, почти ничего по факту, а мы теперь голову ломай, что со всем этим делать!" Он, поморщившись, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Рауль, отвлекшись, мельком взглянул на соратника поверх листа и вернулся к чтению.
"...мы полагали его оружием и оказались правы - но, увы, лишь в том, что нет от него спасения. Мы дорого заплатили за свою самонадеянность. Тысячи жизней унес огонь за стенами Мидлхейма, но много больше забрала наша преступная вера в то, что Хаос может быть управляемым. В летописях нас назовут победителями, но мы проиграли - принеся в жертву тех, кого хотели защитить.
Последней своею волей мой король обязал меня избавиться от Осколка, дабы никто из его потомков не повторил его ошибки, - и я обещал, понадеявшись на верность тех, кому не стоило верить. Молодость не знает осторожности, и новый король уже отдал приказ. Милостью богов, я успел предотвратить самое страшное, однако исполнить волю своего повелителя у меня уже недостанет сил. Я заставил их замолчать - всех тех, кто знал о пути в это место, я обрушил своды, отрезав Осколок от всего остального мира, я повредил механизм и запер люк изнутри. Я залил швы свинцом, подрубил сваи и вернулся сюда - эта комната станет моей могилой. Мертвые не говорят даже под пытками.
Однако вера человека в собственные силы так же неистребима, как его тяга к Знанию. И я пишу это - в предупреждение и назидание тем, кто когда-нибудь всё же найдет меня и доищется правды. Заклинаю тебя, читающий эти строки, не повторяй наших ошибок! То, что ты найдешь здесь, станет твоей погибелью, и все сокровища мира вовек не облегчат ту тяжкую ношу, что ты примешь вместе с печатью Хаоса - он не знает законов, он не имеет хозяев, и даже обращенный во благо, несет только смерть. Оставь мои кости и не вскрывай саркофаг, как бы ни велик был соблазн прикоснуться к тайне. Выполни то, что завещал мне мой несчастный король: избавься от Осколка, верни его туда, откуда он был взят, а если не сможешь - запечатай двери, как я это сделал когда-то, и постарайся забыть то, что узнал. Не всё сокрытое должно увидеть свет, иному место во тьме - навечно".
Подписи не было. Рауль Норт-Ларрмайн опустил лист на стол и задумчиво сдвинул брови.
- Кто был этот бедняга? - помолчав, спросил он. Бервик сунул руку в карман камзола, вынул какой-то небольшой предмет, завернутый в носовой платок, и подал его государю. Рауль развернул подношение.
- Похоже на фрейлинский шифр, - сказал он, покрутив в пальцах тяжелый треугольник потемневшего старинного золота с орнаментом в виде трех свившихся в узорчатый клубок змей. Граф кивнул:
- Шифр и есть, ваше величество. Когда-то этот знак носили верховные маги Геона. Мы сняли его с балахона мумии в замурованной комнате.
- Значит, верховный маг, - протянул Рауль. - Очень интересно. Жаль, в предсмертной записке не было указано имени. А в других документах?
- Мы еще только начали дешифровку, - пожал плечами Бервик, - и пока ничьих имен там не фигурирует, но это не важно. В своей записке несчастный сказал более чем достаточно - помните "огонь за стенами Мидлхейма"?.. К самой столице данзарские войска подходили лишь раз за всю нашу историю, сто тридцать шесть лет назад, в правление Трельона Восьмого.
- Трельон Затворник? - краем губ улыбнулся Рауль. - Тот самый, что подарил миру защитные амулеты?
- Именно, ваше величество. И прожил до девяносто трех лет, за год до смерти выйдя победителем из очередной войны с Данзаром. Мы подняли летописи за тот период - последние двадцать лет жизни Трельона Восьмого должность его верховного мага занимал достопочтенный Саймон эль Хаарт. Пропавший без вести в ночь смерти своего повелителя.
Рауль недоверчиво прищурился:
- Эль Хаарт? Уж не предок ли нынешнего магистра алхимии?
- Он самый, ваше величество. Пра-пра-прадед по отцу, если я ничего не путаю... Учитывая содержание всё той же записки, осмелюсь предположить, что пропажа нашлась.
Король Геона, непонятно усмехнувшись, качнул головой.
- Да, - помолчав, отстраненно заметил он, - древние могилы, что и говорить, таят в себе немало неожиданностей. Значит, Осколок? Я так понимаю, того самого Сердца Хаоса? Занятно. И откуда же он взялся здесь, Натан?
Граф тихо хмыкнул в ответ:
- Не взялся, ваше величество. Взяли. И привезли. Полагаю, по приказу самого Трельона Восьмого - и при участии покойного мэтра.
- С Запретного острова?
- Вероятно. Больше неоткуда было. Ума не приложу, как они это провернули, но расшифровка найденных документов идет полным ходом, думаю, скоро мы это выясним. Тем более, кое-что у нас уже есть - монография о Сердце Хаоса. Я посадил за нее номера Третьего, при его увлеченности темой долго ждать нам не придется, тем более, что от "монографии" там одно название - верно, архивариусы Бар-Шаббы не знали, как еще эти три листа в опись приткнуть!.. Кстати, Третий клянется, что кроме строчки в означенной описи он в школьных архивах больше ничего не нашел. Даже в опечатанном секторе.
- Документ выкрали?
- Похоже на то. Трельон Затворник был известен тем, что никогда не покидал столицы, однако знал всё, что происходило за ее пределами, включая вотчины других королей. Его агентурной сети, пожалуй, позавидовал бы и наш Птицелов!
- И как же тогда эти "сети" проморгали данзарские войска у себя под самым носом?..
Рауль насмешливо вздернул брови, и соратник развел руками:
- Трельон Восьмой был никудышным тактиком и еще худшим стратегом. Он до последнего пытался решить дело миром, не слушая своих полководцев, а Данзар, пользуясь этим, затягивал переговоры, одновременно всё больше продвигаясь вглубь страны. Результат вы знаете.
Король Геона бросил задумчивый взгляд на стол.
- Теперь уже не уверен, - обронил он. - Я знаю то, что прочел в летописях, но историю пишут победители. И один из них на смертном одре назвал себя проигравшим. Что это был за огонь, Натан, "унесший тысячи жизней"? Магия?
- В летописи обозначено так.
- А по факту?
Бервик прикрыл глаза, вспоминая.
- Огонь действительно был, ваше величество, - помолчав, отозвался он. - И да, рожденный Силой - на стены подняли всех боевых чародеев, кто еще мог сражаться... Но как оно там обстояло на самом деле, боюсь, мы уже не узнаем. Вы совершенно правы, историю пишут победители. Однако кое-какие крохи нам всё же достались: магический резерв Данзара был вдвое выше. Но, тем не менее, полег весь, - граф сделал паузу и добавил: - Вместе с теми, кто держал оборону на стенах.
- Защитникам столицы тоже досталось?..
- Только отмеченным даром. Включая магистров щита и алхимии, находившихся рядом с Трельоном Восьмым на той самой стене. Что характерно, и самого короля, и его приближенных из числа обычных людей чаша сия миновала.
Рауль Норт-Ларрмайн, морща лоб, бросил взгляд на копию предсмертной записки.
- То есть, - с сомнением уточнил он, - верховного мага там не было?
- Неизвестно, ваше величество. По идее, должен был быть. Но...
Он, не договорив, снова развел руками. Король Геона медленно покачал головой:
- Понятно,- обронил он, - что ничего не понятно! Ну да ладно. В любом случае, сначала надо расшифровать все найденные записи - и потом уже думать, стоит ли трогать этот Осколок.
Бервик вслед за другом скосил глаза в сторону предсмертной записки и шевельнулся в кресле.
- Осмелюсь заметить, ваше величество, что достопочтенный Саймон эль Хаарт знал толк в своем деле. И зубы, согласно воспоминаниям современников, имел не хуже, чем у нашего Птицелова, - однако предпочел похоронить себя заживо, только бы не допустить, чтобы содержимое "саркофага" попало в руки наследника Трельона Восьмого. Вероятно, Осколок - действительно мощное оружие.
- Вот именно, - коротко уронил Рауль Первый. - Я понимаю, о чем ты, Натан. Но никогда не знаешь, что будет завтра...
Он сложил вдвое лежащий перед ним листок и вместе с золотым шифром вернул соратнику.
- Прибери в надежное место, - сказал он. - И пусть буревестники поторопятся с дешифровкой. Замурованную комнату пока не трогайте, оставьте до выяснения - понятия не имею, что там в действительности хранится под ней, но лучше не рисковать. По крайней мере, до тех пор, пока мы точно не выясним, с чем имеем дело.
- Будет исполнено, ваше величество.
Граф убрал копию предсмертной записки во внутренний карман мундира, туда же отправил вновь обернутый платком шифр верховного мага и, повинуясь короткому кивку государя, вышел. Двери за ним бесшумно закрылись. Рауль Норт-Ларрмайн, поерзав в неудобном кресле, встал и подошел к окну. За стеклом стоял хмурый январский день - серое небо, серое море, темно-серые скалы... Его величество Когдэлл Четвертый, прежний владелец кабинета, мало времени проводил в своих покоях, и теперь его внук понимал, отчего. Пейзаж за окном навевал глухую тоску. Неудивительно, что Стефания Первая выбрала для себя апартаменты в другой части дворца!
Воспоминание о покойной бабушке отозвалось в сердце тянущей болью. Он скучал по ней. Ему не хватало ее поддержки, ее тепла, ее мудрости и опыта. Да, конечно, остался эль Гроув, у которого этого самого опыта через край, остался Натан, осталась Амбер, да только... Рауль отвел взгляд от замершей глади моря и опустил голову. Все эти люди не могли заменить ему ту, что упокоилась под гробовой плитой в главном храме Танора. И к Мэйнарду Второму у него был теперь свой, личный счет.
Обедал король Геона в одиночестве, к которому за время своего недолгого правления уже попривык - при том, что почти ни разу со дня коронации, с раннего утра и до поздней ночи, не оставался один. Где бы он ни был, что бы ни делал, вокруг клубилась свита, почти целиком состоящая из дворянства разной степени родовитости, но с неизменно большими карьерными планами, - и даже гвардейцы в этой толпе смотрелись бледно. Наедине его величеству удавалось остаться разве что с Бервиком или верховным магом, но это была капля в море.
Рауль Норт-Ларрмайн отнюдь не являлся отшельником по своей природе. Ему всегда нравилось быть в гуще событий, нравилась придворная суета, нравилось чувствовать свою значимость - но не теперь. Слишком много и слишком быстро свалилось на его плечи. Он оказался лицом к лицу с войной, с противником много сильнее его самого, он тяжело переживал смерть Стефании, беспокоился о будущем своей страны, и вся эта людская орава, без которой отныне он шагу ступить не мог, давила ему на горло. И одиночество его было иного свойства - то одиночество, что ведомо лишь королям, волей священной крови отрезанным от тех, кто им на самом деле близок и дорог... Нынешний день исключением не стал: несмотря на заполненную людьми обеденную залу, Рауль Первый был один. Граф Бервик вместе с верховным магом и королевским казначеем готовил штурм крепости под именем "Алмара", а королеве главный дворцовый лекарь еще две недели назад предписал строгий режим, невзирая на все ее уверения в прекрасном самочувствии. "Ее величество из тех людей, что склонны недооценивать пользу профилактики, - сказал Раулю главный лекарь. - Однако в иных ситуациях это необходимо. Даже при крепком здоровье и той выносливости, что подарил ее величеству Даккарай, в ее положении стоит поберечься. Сейчас самый опасный период, а на плечи ее величества и без того в последнее время легло много забот, это может иметь самые непредсказуемые последствия - не только для ее собственного здоровья, но и для жизни будущего наследника. Я категорически настаиваю на полном покое". Рауль, со всем пониманием выслушав лекаря, кивнул и согласился. Беременность не болезнь, но скольким женщинам она стоила жизни? А одну королеву Геон уже потерял - и его король не имел никакого желания следом за ней провожать в чертоги Танора вторую. "Я беспокоюсь о вас, дорогая, - сказал он жене. - И пусть я скорее поверю вам, чем всем лекарям вместе взятым, однако мы с вами, увы, теперь принадлежим не себе, но Геону! Если есть хоть малейшая вероятность неблагополучного исхода, стоит учесть все риски". Ее величество покорно склонила голову и стала затворницей. Всего на месяц, как уверял королевский лекарь, и Рауль от души надеялся, что так оно и будет, но ему всё равно было жаль Амбер. Ей, привыкшей к простору Северных гор и свежим ветрам Даккарайской пустоши, нелегко давалась жизнь при дворе, а теперь она и вовсе оказалась запертой в своих покоях. Нет, она не жаловалась. Но несмотря на безропотное выполнение всех предписаний день ото дня становилась все тоньше и прозрачней, а в ее спокойных серых глазах поселилась печаль. Раулю тяжело было это видеть. Поэтому он использовал любую возможность, чтобы хоть раз в день, хоть ненадолго навестить супругу - не сказать, чтобы Амбер так уж радовалась его визитам, но во время них она хоть ненадолго оживала. Уже и это было неплохо.
Покончив с трапезой, Рауль Первый изъявил желание увидеть королеву, и желание это было немедленно удовлетворено. Вскоре знакомые двери, все изукрашенные позолотой, распахнулись перед его величеством и его свитой. В просторной гостиной, заполненной фрейлинами, Амбер не обнаружилось, а поднявшаяся навстречу королю госпожа де Вей - первая статс-дама Стефании Норт-Ларрмайн, перешедшая практически по наследству к новой королеве в том же высоком статусе, доложила Раулю, что ее госпожа в своей опочивальне.
- Ее величество отдыхает после обеда, - присев в глубоком поклоне, сказала статс-дама. - Если позволите, ваше величество, я немедленно доложу...
- Благодарю, госпожа де Вей, - отозвался Рауль, разворачиваясь в сторону короткого коридорчика за опущенной бархатной занавесью, что вел к личным покоям Амбер. - Но, полагаю, король может обойтись без доклада. Надеюсь, всё благополучно?..
- Да, ваше величество. Господин главный лекарь навещал королеву утром. Он был немного обеспокоен ее плохим сном и аппетитом, - старшая фрейлина, печально опустив глаза, вздохнула. - Но касательно остального, сказал он, нет нужды волноваться.
- Рад это слышать.
Государь кивнул своей свите, выразительно посмотрел на Франко Д"Ориана, что с некоторых пор исполнял обязанности не только главы королевской охраны, но и особо доверенного лица короля, после чего покинул гостиную. Гвардейцы приняли на караул у бархатной занавеси, свита скисла, фрейлины королевы расслабились и понемногу предались прежним занятиям. Едва складки бархата сомкнулись за спиной Рауля Первого, гостиная вновь наполнилась голосами и мелодичными звуками клавесина. А его величество, миновав темный коридорчик и оказавшись в личных покоях супруги, прошел мимо закрытых дверей кабинета к маленькой гостиной. Здесь было тихо и пусто, только у дверей в опочивальню королевы Геона сидело несколько скучающий фрейлин ближнего круга Стефании Норт-Ларрмайн, что следом за первой статс-дамой перешли к ее преемнице. Среди них король заметил и двух рослых фрейлин-"грендерш", что во время оно обеспечивали передвижение покойной государыни, и которых та терпеть не могла. "Они-то здесь зачем? - про себя удивился Рауль. - Или Амбер уже и ходить запретили?.." При виде короля дамы резво подхватились с кресел и одновременно присели в глубоком поклоне, нестройным хором приветствуя его величество. Тот улыбнулся в ответ и прошел к супруге.
В королевской опочивальне было сумрачно и до того жарко натоплено, что у Рауля с порога заперло дух. Окна, судя по всему, законопатили наглухо и не открывали несколько дней подряд, а камин пылал чистым кузнецким горном. Амбер лежала на огромной кровати, со всех сторон обложенная пуховыми подушками и до самой груди укрытая меховым пологом. Глаза ее были закрыты. Рядом, в креслице у изголовья, с книжкой в руках сидела молоденькая фрейлина в мелких светлых кудряшках, и вслух читала ее величеству какой-то роман. Подняв глаза на тихий скрип дверных петель и узрев входящего короля, девушка умолкла и выронила книгу.
- Ваше величество!.. - дрогнувшим голосом пролепетала она, вскакивая и тут же низко приседая в поклоне. Государь улыбнулся. Фрейлина была еще совсем дитя, ей только-только исполнилось шестнадцать, при дворе она появилась лишь месяц назад - и до сих пор в присутствии короля робела и терялась, что Рауль находил чрезвычайно забавным.
- Прошу прощения, дамы, - весело сказал он. - Надеюсь, мое внезапное вторжение не прервало историю на самом интересном месте?..
Девушка еще больше сконфузилась, пролепетала что-то едва слышное и, наклонившись, подняла с ковра книгу. Амбер открыла глаза.
- Ваше величество, - эхом повторила она вслед за своей фрейлиной, приподнимаясь на подушках. По губам ее скользнула тень улыбки. - Какая приятная неожиданность. Может быть, кофе?..
- Не откажусь, - сказал Рауль, огибая кровать. - И с полдюжины малиновых пирожных, пожалуй!
Королева посмотрела на фрейлину:
- Маргарита, передай госпоже де Вей, пусть распорядится.
- Как прикажете, ваше величество, - прошелестела та. Потом с каким-то благоговейным ужасом взглянула на короля, опять присела и торопливо засеменила к двери. Рауль, глядя ей вслед, тихонько фыркнул.
- Кажется, - обронил он, усаживаясь в освободившееся кресло, - бедняжка боится меня до полусмерти. Ума не приложу - неужели я столь грозен, что привожу девиц в трепет одним своим видом?
Амбер улыбнулась снова, уже не так бледно и вымученно.
- Маргарита еще не привыкла к придворной жизни, - сказала она, садясь в постели. Рауль, издав еще один добродушный смешок, склонил голову набок и взглянул на жену.
- Я заметил. Вам нравится это дитя, дорогая?
- Она очень старается, - подумав, сказала Амбер. - И правда очень мила.
- Да, двор ее еще не испортил, - согласился Рауль. Потом скосил глаза на лежащую на столике у кровати книгу и с удивлением приподнял брови: - "Повесть о добродетели"? Не знал, что вы любите романы.
- А я и не люблю, - с тихим вздохом отозвалась жена. - Но господин главный лекарь считает, что мне это на пользу. Чтобы исключить, как он выражается, "ненужное волнение ума"... Я даже не вслушиваюсь, когда Маргарита читает. Из всей книги только имя главной героини запомнила: Клотильда.
Рауль крякнул.
- И повернулся же язык у родителей назвать так собственную дочь? - обронил он. Потом снова покосился на обложку и добавил: - Хотя истинная добродетель, похоже, просто обязана вызывать зевоту!
Амбер опять улыбнулась, и ободренный этим супруг улыбнулся в ответ. А потом, закрепляя успех, хитро прищурился:
- Хотите, я пришлю вам парочку военных монографий?
Королева тревожно оглянулась на двери опочивальни.
- А как же господин главный лекарь?.. - понизив голос, неуверенно спросила она, однако в серых глазах зажглась надежда. Король негромко фыркнул себе под нос и поморщился:
- Господин главный лекарь бывает необуздан в своем стремлении приносить пользу! Во время оно даже ее покойному величеству стоило больших трудов не поддаться искушению и не отправить его на покой. Я не спорю, свое дело он знает - но порой так трясется над соблюдением предписаний, что делает только хуже... Так что насчет монографий? Прислать?
Амбер благодарно кивнула. Рауль склонил голову - мол, считайте, что уже сделано, и утер ладонью взмокший лоб.
- Вы так мерзнете, дорогая? - обернувшись к пылающему камину, спросил он. Супруга снова вздохнула.
- Наоборот, ваше величество. Здесь невыносимо душно, да меня еще постоянно кутают... Я понимаю, зима, и господин главный лекарь опасается сквозняков - но я ведь не всё свое время провожу в спальне. Не знаю, почему нельзя хотя бы проветрить немного, пока меня нет.
Рауль, глядя в ее бледное лицо, нахмурился.
- И много того, что еще вам нельзя? - задумчиво спросил он.
Амбер понурилась.
- Гулять, - отозвалась она. - Даже на балкон меня не выпускают. Еще нельзя много ходить, резко вставать, играть на клавесине, смотреть на луну, есть крольчатину...
- Боги-хранители! - не выдержал его величество. - А кролики-то чем провинились?!
- Есть примета, что ребенок тогда может родиться с заячьей губой.
Государь в сердцах хлопнул ладонью по подлокотнику кресла:
- Похоже, - сердито сказал он, - кое-кто до сих пор живет суевериями!
С губ королевы слетел новый печальный вздох. Рауль покачал головой и взял супругу за руку.
- Теперь я понимаю, отчего вы плохо спите и куда исчез ваш аппетит. В таких-то условиях и я больше недели не протяну - а в вашем положении, и без того нелегком... Кофе, я так понимаю, вам тоже нельзя?
Она покачала головой и добавила совсем тихо, почти что жалобно:
- Пирожные тоже. И молоко, и фрукты, и... и, в общем-то, практически всё.
Король выпрямился.
- Ну, это уже слишком! - заявил он. - А можно что? Давиться пустым бульоном, прея под кипой одеял в этой бане, и внимать мудрости добродетельной Клотильды?
Амбер опустила глаза. Рауль передернул плечами и умолк, задумчиво поглаживая лежащие в ладони тонкие пальцы жены. Обычно он навещал королеву перед ужином, и в большой гостиной, полной фрейлин, под веселое пение клавесина, истинное положение дел не бросалось ему в глаза. Он, конечно, видел, что Амбер приходится непросто, но о масштабах бедствия даже не догадывался. Окружающие же, по всей видимости, не видели в этом ворохе ограничений и правил ничего особенного. "Приметы, традиции, какие-то дикие суеверия, - мрачно думал Рауль. - И всё во благо драгоценного наследника, надо полагать!" Он качнул головой. Помянутый наследник был для него важен, но королева таяла на глазах, задыхаясь в кольце предписаний и запретов, и его величество очень сомневался, что это пойдет на пользу будущему принцу или принцессе. Ладно еще сквозняки - но с молоком и фруктами что не слава богу? И к чему, во имя Танора, топить так, что даже стекла оконные плавятся?..
Двери опочивальни распахнулись. Вернулась молоденькая фрейлина, а с ней - две "гренадерши" с серебряными подносами в руках. На первом подносе возвышались кофейник, маленький фарфоровый чайничек и две чашечки, а на втором - красиво уложенные горкой пирожные. Малиновые, как велел король, и которые на самом деле куда больше него любила королева. Поймав тоскующий взгляд супруги, брошенный ею на недоступное лакомство и тут же упершийся в пол, Рауль расправил плечи.
- Оставьте кофе на столике, - велел он фрейлинам. - И передайте госпоже де Вей, что я хочу ее видеть. Немедленно. Маргарита, вы пока можете отдохнуть вместе с другими дамами в большой гостиной, за ее величеством я поухаживаю сам.
- Как вам будет угодно, сир, - прошептала девушка. Все трое вышли, и неполную минуту спустя порог королевской опочивальни переступила взволнованная статс-дама. Юная Маргарита прибежала к ней бледная, едва ли не заикаясь, и госпожа де Вей не на шутку встревожилась.
- Вы желали меня увидеть, ваше величество? - не теряя присутствия духа, спросила она. - У вас будут для меня какие-то распоряжения?..
Король Геона, склонившийся над кофейным столиком, выпрямился.
- Да,- сказал он. - С нынешнего дня спальню ее величества вы лично будете проветривать дважды в день и особенно хорошо - перед сном. Если ее величество пожелает выйти на балкон - вы лично позаботитесь о том, чтобы ее желание было выполнено, и чтобы она при этом не простудилась. Вы распорядитесь убавить количество дров в камине, чтобы здесь можно было хоть как-то дышать. А если ее величество захочет съесть что-то, отличное от постного мяса или куриного бульона, вы позаботитесь лишь о том, чтобы это "что-то" было свежим и в нужном количестве. - Рауль Первый сделал короткую паузу, бросил взгляд на прикроватный столик, где лежала "Повесть о добродетели" и добавил, указав на роман: - А вот это, будьте добры, отошлите обратно господину главному лекарю! Если ее величеству захочется что-то прочесть, она выберет книгу сама. Вам всё понятно, госпожа де Вей?
Первая статс-дама, не теряя лица, степенно присела в поклоне:
- Да, ваше величество. Будет исполнено, ваше величество.
- Прекрасно. В таком случае, можете быть свободны.
- Как прикажете, ваше величество.
Она поклонилась королеве и с достоинством выплыла из опочивальни. Рауль как ни в чем не бывало наклонил кофейник над чашечкой, потом наполнил вторую мятным чаем - для жены, пристроил обе чашечки на поднос с пирожными и развернулся к кровати.
- Спасибо, ваше величество, - тихо сказала Амбер, не сводя глаз с украшенных свежими ягодами малины пирожных. Ее бледные, ставшие почти восковыми щеки окрасила слабая тень румянца. Рауль улыбнулся.
- Кофе я вам все-таки предложить не рискну, - сказал он, ставя поднос прямо на одеяло и протягивая жене салфетку. - Но от десерта вреда не будет, ведь так же?..
Амбер неуверенно кивнула. И вслед за салфеткой приняв из рук мужа тарелочку с пирожными, что так головокружительно сладко пахли сливками и ванилью, улыбнулась в ответ.
Глава II
"Буря настигла "Аянг" в двадцати милях от побережья. Бриг сбился с курса и налетел на рифы у скрытого в ночном тумане острова - Хар-Салхи выжил чудом. Корабль его был разбит, команда погибла, но тем, кто его преследовал, повезло больше. Их легкий парусник стихия пощадила, а их самих уцелел добрый десяток. С ними со всеми Хар-Салхи бы не справился. Вокруг была тьма, остров был ему незнаком, но сверкнувшая над головой молния подсказала путь к спасению: в черном проломе скал Хар-Салхи заметил тропу. Она вела наверх, прочь от берега. Разбойник, прячась за валунами, обошел погоню и ринулся вверх по тропе. Буря лютовала. Свистел ветер, ноги скользили по камню, а руки напрасно искали, за что уцепиться, - здесь не было даже мертвой растительности. Хар-Салхи бежал вслепую, оскальзываясь на поворотах и слыша позади звуки погони. Тропа вывела его наверх, к пустой каменистой площадке, что обрывалась покатым спуском вникуда. Сверкнула в грозовом небе и тут же погасла очередная молния, а следом в наступившей темноте капитан "Аянга" увидел свет. Дрожаще-алый, словно пламя одинокого костра, он на мгновение выступил из мрака далеко впереди - и почти сразу поблек под новой ослепительной вспышкой. Поблек, но не исчез. Хар-Салхи воспрянул духом. Оглянувшись назад, он стремительно пересек площадку и покатился с кручи. Направление он запомнил, а где огонь - там и люди. Если повезет - большое селение, одному человеку там легко затеряться, а десяток варваров неминуемо обратит на себя внимание... Каменистый спуск, тоже лишенный растительности, окончился у подножия леса. Разбойник, уцепившись за низко висящую ветку, поднялся на ноги и обернулся. Погони отсюда не было слышно. Хар-Салхи перевел дух и повернулся к лесу. Тот был голый, несмотря на самый разгар лета, а от ветки, которую Хар-Салхи всё еще сжимал рукой, тянуло холодом. Капитан "Аянга" потянул ее на себя, но она не шелохнулась. Над головой вновь ослепительно сверкнула молния, и пальцы разбойника, дрогнув, разжались. Лес был каменный. Хар-Салхи попятился, но в тот же миг за спиной его, прорвавшись сквозь шум дождя, загрохотал камнепад. Преследователи следом за ним катились с кручи. Выбирать было не из чего - разбойник поднырнул под веткой и запетлял меж застывших стволов. Алый свет впереди становился всё ближе и жарче..."
Лист кончился. Граф Бервик, вздохнув, отложил его в сторону и потянулся за следующим. Сидящий по другую сторону стола над чертежами Райан Рексфорд кивнул понимающе.
- Может, зря мы Третьего к той монографии допустили, ваше сиятельство? - спросил он. - Ведь как с ума сошел, клянусь богами, - а может, уже и сошел. Пересказать вам в двух словах?
- Работай, - качнув головой, усмехнулся граф. - Три листа я уж как-нибудь осилю. В целом-то перо у него бойкое - еще бы не увлекался...
Номер Второй поморщился. По его мнению, означенное "перо" верному последователю теории Пятен Хаоса следовало бы укоротить раз в пять. Уснешь, пока дочитаешь! Кому нужны эти красивости полуторавековой давности? Райан, сердито фыркнув, вновь склонился над чертежом подъемного механизма, а номер Первый взял в руки очередной лист, исписанный аккуратными округлыми буквами, и придвинул к себе свечу.
"...оставив позади каменный лес, Хар-Салхи оказался у подножия холма - такого же голого и каменистого, как берег. Разбойник взобрался на самую его верхушку и вгляделся вперед. Алый свет во тьме призывно сиял - и Хар-Салхи поспешил на зов. Он несся сквозь ночь как загнанный зверь, уже понимая, что никакой деревни и людей там, впереди, не найдет, но поворачивать вспять было поздно, а прятаться негде. Холмы вывели беглеца к подножию одинокой, расколотой надвое скалы: в самом сердце её чернел неровный провал. Свет шел оттуда - мерцающий, будто живой, словно кто-то огромный дышал и шевелился там, в глубине. Стало еще холоднее. Хар-Салхи опять оглянулся - преследователи не отставали - и тенью скользнул в расщелину. Она была усыпана мокрыми обломками камня, ход сужался с каждым шагом, зато алый свет становился всё ярче - а холод всё нестерпимей. Дрожа, разбойник пробирался вперед, прислушиваясь к неразборчивой ругани за спиной: плечистые варвары, в отличие от низкорослого и сухощавого эйсерца, расщелину преодолевали с трудом. Взрытый молнией лаз вильнул кривым изломом и кончился. Хар-Салхи оказался в пещере. Огромной, с развороченной дырой вместо потолка, сквозь которую хлестал дождь, и стенами, что были густо усеяны ярко-алыми крупными гроздьями странного минерала, напоминающего рубин. Свет шел от них. И леденящий холод, как в следующее мгновение понял беглец, тоже. Гроздья жарко горели, но не отдавая тепло, а вытягивая его - даже, казалось, из самого воздуха. Капитан "Аянга" окинул пещеру взглядом, и сердце его упало. Второго выхода из нее не было. Он сам загнал себя в ловушку..."
Номер Первый тоскливо вздохнул в очередной раз.
- Где де Шелоу? - спросил он.
- Домой уехал, - делая какие-то отметки на чертеже, отозвался Рексфорд. - Ну, то есть как - уехал? Скорей уж вытолкали.
- Немудрено, - кисло обронил граф. - Разобрало его не на шутку! Завтра, как явится, - сразу ко мне. Иначе, боюсь, мы те папки за год не разгребем.
- Так точно. От дальнейшего переписывания отстранить?
- Первым делом.
Бервик зевнул в кулак и бросил взгляд на часы. Время под землей текло незаметно, снаружи давно стояла глубокая ночь, а сегодняшние трехчасовые пляски вокруг его благородия алмарского посла выжали из графа все соки. Глаза уже закрывались сами собой. "Нет, не осилю, - понял он, вновь взглянув на лист, что держал в руках. - Третьего понесло во все тяжкие. С одной стороны, такая увлеченность нам на руку, но с другой..." Он снова зевнул и вернул лист на стол, к остальным. Райан Рексфорд поднял голову.
- Пересказать, ваше сиятельство?
- Сделай милость.
Номер Второй отложил карандаш и протянул руку к записям Зигмунда де Шелоу.
- Я остановился на "ловушке", - подсказал Бервик, откидываясь на плетеную спинку кресла и закрывая глаза. - Так что, догнали варвары того несчастного капитана?
- Догнали, ваше сиятельство, - усмехнулся Райан. - На свою голову...
Граф устроился поудобнее и жестом показал, что слушает.
- Варвары пробились к пещере и прижали добычу к стене, - сказал Райан. - Прямо к светящимся камням. Я так понимаю, это решило дело: когда запахло смертью, эйсерец напоследок пожелал им сдохнуть - и желание исполнилось. С неба прямо в провал ударила молния, и варвары легли как один. Эйсерца не задело, но он списал свою удачу на божий промысел. Удостоверился, что преследователи мертвы, выворотил из стены камень покрупнее - решил, что это рубин, - и повернул назад к берегу. Бриг его разбился о скалы, но варварскую плоскодонку рифы пощадили: добрался он до нее вплавь, свернул шею штурману - и давай бог ноги. Курс он взял на Эйсер, и идти было недалеко, но где-то на середине пути ему поплохело: потерял сознание, а очнулся уже в порту Бар-Шаббы. Его в прибрежных водах патрульное судно выловило, на обломке той самой плоскодонки. В порту жертву крушения привели в чувство, расспросили с пристрастием - ну, он всё и выложил.
- А камень?
- Изъяли, понятное дело, еще пока он в обмороке прохлаждался. Сами знаете этих служак портовых - тащат всё, что плохо лежит, а тут рубин размером с кулак!.. Камень попал к коменданту порта, вместе со спасенным разбойником и устным пересказом его приключений - комендант здраво рассудил, что один рубин хорошо, а целая пещера лучше, поэтому с докладом начальству торопиться не стал... Только эйсерец этот тоже калач был тертый. Может, и впрямь разбойник. Он как понял, что его обокрали и на заветную пещеру виды имеют, дождался ночи, перебил караульщиков, свернул шею коменданту, забрал камень и сбежал. Ну, то есть, попытался. У самого купола догнали, жаль, взять не смогли - сиганул за борт, да и с концами. Камень на дно ушел вместе с ним. Но те, кто его в клещи брал, рассказывали, что вел он себя как сумасшедший. Хохотал, проклятиями сыпал, "рубином" своим, в кулаке зажатым, во все стороны размахивал...
- Хм. То есть, на эту погоню резерва у камня не хватило?
- Выходит, что так.
- Угу. Это всё?
- Если бы, - непонятно усмехнулся номер Второй. - Камень, конечно, у магов Бар-Шаббы из рук ушел, но разбойничьи байки в записи остались. Плюс массовое убийство - комендант и его охрана, плюс угнанный парусник... Одним словом, на тормозах не спустишь. Начали разбираться - ну и всплыла снова эта пещера. Россказни об управляемых молниях никто, конечно, всерьез не принял, но крупное месторождение рубинов - улов солидный!.. Координаты эйсерец точные назвал, путь от берега до скалы описал подробно, так что совет подумал да и отправил на остров разведотряд. Сначала магов, как водится, но ни один не вернулся. Потом заслали лишенных дара - из двадцати человек выжил только один, остальные рехнулись и перерезали друг друга в той самой пещере...
Бервик открыл глаза.
- Так пещеру всё же нашли?
- Да, ваше сиятельство. И тот единственный выживший образец породы в Бар-Шаббу доставить сумел. Правда, местные алхимики порадоваться этому не успели - целый корпус в две недели на тот свет отправился. А потом дальше пошло. Люди мерли как мухи.
Граф медленно сощурился:
- Какие конкретно люди?..
- Маги. Камень доставили на Пик, не обладающих даром там и полтора века назад ни одного не было.
Номер Первый раздумчиво кивнул и шевельнул рукой, призывая соратника продолжать. Рексфорд бросил взгляд на аккуратную стопку листов.
- После того, как слег архимаг и почти вся верхушка, до совета дошло - дело в камне. Рубинами там и не пахло, практической пользы вроде всё тех молний, от него не было - он ничего не давал, только брал, так что набили бочку булыжниками потяжелее, туда же бросили окаянный осколок, вывезли подальше за купол да утопили в самом глубоком месте. Архимага это, правда, не спасло. И всех остальных, кто хоть единожды прикасался к камню, тоже. Дело, конечно, замяли - как-никак, своими руками свои же ряды проредили. Но записи в секретном архиве сохранили на всякий случай. А уж потом...
Бервик выпрямился в кресле.
- Потом агенты Трельона Восьмого выкрали "монографию" и уничтожили единственную копию, - сказал он. - А после, несмотря на печальный опыт союзника, тоже предприняли попытку подчинить себе Хаос - однако с куда меньшими потерями. Не оттого ли, что в первую очередь Хаос обращается против себя самого?..
- Вы имеете в виду дар, ваше сиятельство?
Тот кивнул. Потом тоже бросил взгляд на переписанную рукой номера Третьего монографию и вынул часы. Стрелки показывали начало второго ночи.
- Бумаги прибрать под замок, - распорядился граф, поднимаясь. Райан Рексфорд поднялся следом. - Третьего, как я уже сказал, завтра ко мне - как закончится утренний совет. И поторопитесь с дешифровкой.
- Так точно, - номер Второй склонил голову. Потом покосился на чертежи подъемного механизма и уточнил: - А замурованная комната? Люк пока заложить обратно, до выяснения?
- Нет, - подумав, отозвался Бервик. - Доведите до ума механизм, переберите заново, если нужно, - а там посмотрим. Вниз не лезьте. Государь велел не торопиться.
- Будет исполнено.
Проводив его сиятельство к выходу из тайного лаза, Райан Рексфорд вернулся к столу. Собрал листочки монографии в аккуратную стопку, убрал ее в лежащую тут же папку и, уже закрывая ее, раздумчиво сдвинул брови. Предсмертную записку, найденную в замурованной комнате под рукой почившего мэтра, он тоже читал - она не была зашифрована. И летописи, касающиеся эпохи правления Трельона Восьмого, по приказу номера Первого Райан поднимал лично. "Что-то не сходится с этим Осколком", - в очередной раз подумал он. Согласно записке и той же летописи выходило, что защитники Мидлхейма всё же воспользовались силой Хаоса. Отправив на тот свет не только данзарских магов, но и своих - тех, что в момент удара находились в опасной близости от Осколка. Но кто отдал ему приказ? Сам король? Или всё же верховный маг, который ну никак не мог в такой отчаянный момент отсутствовать на стене? И как же тогда получилось, что достопочтенный мэтр, в отличие от соратников, остался жив?..
- Хаос, - отстраненно проронил Райан, поднимая голову и всматриваясь в темноту каменной арки. В памяти вновь всплыли строки предсмертной записки: "он не знает законов, он не имеет хозяев и, даже обращенный во благо, несет только смерть". Саймону эль Хаарту, конечно, было виднее, но его собственная смерть была делом его же рук - судя по положению тела на момент гибели и принимая во внимание осколки крошечного пузырька на полу возле кресла, верховный маг Трельона Восьмого сам оборвал свою жизнь, приняв яд. Выходит, Хаос его пощадил? С чего вдруг? "Скорей бы уже разобраться с папками, - подумал Рексфорд, возвращаясь к своим чертежам. - Сто к одному, все ответы там!"
Он уселся за стол и, потянувшись за карандашом, вновь бросил задумчивый взгляд в непроглядную тьму под аркой. Она пугала и притягивала одновременно. До Осколка буревестники доберутся еще нескоро, да и король велел не торопить событий - тем более, что опасения номера Первого, связанные с тайной забытого лаза, номер Второй разделял. Но он не любил ждать. И предпочитал знать заранее, на каком находится свете. "Оружие, - думал Райан, с карандашом в руке склоняясь над чертежом подъемного механизма. - Оружие небывалой силы, что стерла с лица земли несколько тысяч боевых магов в одно мгновение!" Он недоверчиво качнул головой. Возможно ли вообще такое? И если возможно - почему тогда Трельону Восьмому не пришло в голову просто убрать со стен собственных боевиков вместе с магистрами?
Или Хаос и здесь оказался сильнее?..
С дежурства Райан сменился в девятом часу утра, когда на смену ему прибыл номер Седьмой. Препоручив соратнику чертежи и передав распоряжение его сиятельства касаемо номера Третьего с его неуемным пером, Рексфорд отправился домой - воронкой, как уходили и приходили все буревестники в последнее время. Даже несмотря на то, что Рауль Норт-Ларрмайн занял трон, а следом за ним и граф Бервик поднялся на ступень выше, тайная канцелярия всё еще подчинялась верховному магу. Разумеется, и в ее сплоченных рядах у предприимчивого графа были свои люди, однако личную гвардию его сиятельство предпочел держать подальше от двора - практически всю. И светиться почем зря не велел. Райан не видел в этом такой уж необходимости, справедливо полагая, что о буревестниках эль Гроуву давно известно, но мнение свое держал при себе. Хотя, положа руку на сердце, распределением ролей остался недоволен: Четвертого Бервик пристроил в круг ближней охраны его величества, Шестого определил к себе вестовым, а Рексфорда, первого среди буревестников после себя самого, отчего-то поощрять не спешил. По мнению Райана, это было несправедливо. И карьерному росту отнюдь не способствовало, а планы на будущее у сына магистра щита были грандиозные. Как минимум - лет через десять-пятнадцать сменить на посту отца, как максимум - возглавить тайную службу короны. Он был магом, как эль Гроув, в отличие от номера Первого. Причем далеко не бесталанным. И торчать под землей с утра до ночи, в то время, как другие его соратники невесть за какие заслуги приближены к трону, ему было не в радость. Райан, конечно, виду не подавал, но самолюбие его страдало.
"Одна теперь надежда - на Осколок, - думал он, уже вернувшись домой, перекусив чем бог послал и готовясь отойти ко сну. - Как бы то ни было, разработка по большей части на мне, а это уже кое-что... Только бы дело и впрямь оказалось стоящее! Тогда, быть может, мне позволят лично доложить королю о результатах - а там, глядишь, я и Шестого с Четвертым подвину". Номер Второй, зевая, улегся в постель. Вышеупомянутых буревестников он ценил, признавая их сильные стороны, однако, по его мнению, его собственная ценность была повыше. "Конечно, с эль Хаартом я здорово облажался тогда, в Бар-Шаббе, - хмурясь, подумал Райан, - но ведь не критично. И назад его доставил в целости, как было велено. А боевой факультет... Что ж, от призыва первый алхимик сына и без сторонней помощи убережет!" Вспомнив о Нейле, номер Второй поморщился. Он не сомневался, что своим нынешним "заточением" в подземелье обязан был именно ему. Демоны б взяли Алмару, ее почтовый двор и всё его змеиное кубло! Если бы не ан Фарайя... "Что он вцепился в этого дурня? - в очередной раз с досадой подумал номер Второй. - Какой ему с него толк? Информацией не разживешься, в койку не затащишь... Приказали? Но чего ради?"
Райан откинулся затылком на подушку и закрыл глаза. Фаиз ан Фарайя противник был серьезный и дело свое знал, как бы самому Рексфорду ни хотелось обратного. Почти три года Райан ходил вокруг него кругами как голодный шакал, выискивая хоть одно слабое место, да всё без пользы. Не было у этой сволочи слабостей. Даже свои, мягко говоря, нетрадиционные предпочтения в постели Фаиз считал нормой - женщины, мол, для расплода, а мужчины как раз для любви - однако и с этой стороны подобраться к нему Райан не смог. С юнцами из веселых домов алмарец не откровенничал - он их, похоже, и за людей не считал, в школе общался лишь с соотечественниками, которых переманить на сторону не представлялось возможным, а уж о его личной двойке и думать было нечего. "Хоть сам ложись! - плевался Райан под стыдливое аханье Зигмунда де Шелоу. - Так ведь морду воротит, скотина разборчивая! Стар я для него, видите ли, и бледен не в меру!.." Зигги, краснея как маков цвет, зажимал руками уши и про себя такой избирательности адепта ан Фарайя только радовался - в отличие от самого Райана. Мораль у номера Второго была своя, а собственное тело он привык считать таким же оружием, как дар и сталь. Он не отказывал ему в удовольствиях, будь то вино, изысканное угощение или женщины, но, когда было нужно, без сантиментов использовал для дела. Использовал бы и здесь, да вот беда - Фаизу это даром было не надо.
"Зато эль Хаарт ко двору пришелся, - мрачно подумал Райан. - И ладно бы за красивые глаза, так нет ведь, печенкой чую! Алмаре наш новый фантомаг покою не дает - а учитывая, что вскрылись его таланты совсем недавно..." Сердито раздув ноздри, номер Второй открыл глаза и уставился в потолок. Дымка. И первый алхимик Геона - вот кто был настоящей целью. Да и по времени совпадает, эти двое спелись как раз тогда, когда до Алмары наконец дошло, что происходит. Конечно, помощи у ан Фарайя адепт эль Хаарт попросил сам, и даже, вполне возможно, тот действительно согласился лишь смеху ради - но к чему было после буквально за шкирку тащить эту бездарь на боевой факультет? И ведь протащил же, змея подколодная! А потом умело воспользовался благодарностью: со школой было покончено, однако даже теперь, вернувшись домой, общение с бывшим наставником Нейл не прекратил. И пусть к Райану, вроде бы, у него больше не было претензий, однако время он предпочитал проводить в другой компании - чего, надо думать, подлый алмарец и добивался. Номер Второй заскрипел зубами. Первый алхимик Геона нужен был не только востоку, а фантомагов и вовсе ни здесь, ни в Алмаре уже добрую сотню лет не рождалось. И надо же было такому случиться, чтоб сразу два пункта сошлись в одном человеке - слепом как крот, зато с отменной памятью!..
"На сторону он, конечно, не переметнется, - думал номер Второй, слипающимися глазами уставившись в потолок. - Не той закваски, да и отцу слишком предан, а первый алхимик патриот каких поискать. Но ан Фарайя и без всякой вербовки своё возьмет, восток кружева плести мастер. Меня он уже отодвинул, Зигги тут не помощник - особенно теперь, когда во дворце он нужнее... А этот наивный дурень развесил уши! Главное, ведь даже объяснять бесполезно, только хуже сделаешь - упрётся из принципа и вообще в алмарский дипкорпус жить переедет!" Райан скривился. Сын королевского магистра алхимии уже вторую неделю как служил в пятом солдатском госпитале от звонка до звонка, добираясь домой ближе к полуночи. Ужинал он у Лусетиуса, в доме на Парковой аллее, причем через раз - в обществе ан Фарайя, о чем номеру Второму, разумеется, было известно. И ладно еще Фаиз, с ним всё понятно! Но этот праведник, мерзнущий на вершинах своих моральных устоев, - ему-то что за шлея под хвост попала? Ведь не совсем идиот, должен же понимать, куда лезет!..
Райан зевнул во весь рот и натянул на плечо одеяло. Как же прижать эту змею, думал он, смыкая тяжелые веки. И как вернуть блудную овцу обратно в стадо - памятуя о волке? Уже засыпая, номер Второй вздохнул про себя. Пастушья собака из него была так себе.
Проснулся Райан поздно, далеко за полдень, но спешить ему было некуда - нынче, как и вчера, на дежурство в опостылевшем подземелье он заступал только в полночь. Поэтому, всласть выспавшись и отобедав в компании младшей сестры и ее гувернантки (отец был на службе, а брата, адепта одной из магических школ столицы, отпускали домой только на выходные), номер Второй перешел в гостиную. К четырем часам ожидались с ежедневными отчетами буревестники - Десятый с Тринадцатым, и оба не заставили себя долго ждать. Рексфорд прочел кипу донесений, отложил одно в сторону и задумчиво прищурился. Как он и предполагал, главная его головная боль в лице Нейлара эль Хаарта не желала сидеть спокойно в своем богом забытом госпитале. И, увы, не она одна.
- Значит, - протянул Райан, - и вчера они виделись. Второй день подряд...
- Так точно, - отозвался Тринадцатый. - Сначала поужинали, потом поднялись в курильню. Взяли отдельный кабинет.
- Который?
- Зеленый, - хмыкнул буревестник. Кабинеты в курильне Лусетиуса на Парковой аллее вместо номеров имели цвета, и зеленый, так же как золотой и синий, имели в стенах слуховые отверстия - а среди распорядителей Лусетиуса имелись люди, состоящие на отдельном довольствии у номера Первого. - Я лично прослушивал.
- И?
- Ничего особенного, - с сожалением пожал плечами Тринадцатый. - Так, что-то про госпиталь - эль Хаарт жаловался, что там околеть можно, а ведомство солдат в гробу видело. Погоду ругали в два голоса. Потом принесли кофе, и ан Фарайя целую лекцию закатил о том, что, мол, в Геоне его готовить не умеют. Всё оплевал - и кофе, и Лусетиуса, и столицу...
- Ну, это уж как водится, - хохотнул Десятый, отняв от губ свою чашечку. - Что еще от него ждать!
Тринадцатый согласно поморщился.
- Сидели они недолго, - продолжил он, - около часа. Потом взяли экипаж...
- На двоих? - пасмурно уточнил Райан, уже зная, что услышит в ответ. Буревестник кивнул.
- Да. Ан Фарайя вышел на Персиковой, эль Хаарт поехал дальше. До дома добрался в половине двенадцатого. Кучер говорит, что хвоста за ними вроде не было.
- Само собой, - обронил Райан. - В пригороде да на пустой-то дороге! Почтовый двор дураками не богат... Что еще? По лицу же вижу, не всё сказал.
Тринадцатый кивнул.
- Не мы одни за ним приглядываем, - взглянув на командира, отозвался он. - Экипаж вели от Парковой до самых восточных ворот.
- Алмара?..
- Я думаю, да, но Пятнадцатый не уверен. Говорит, восток чище работает.
Райан, щурясь, постукивал пальцами по лакированному подлокотнику кресла. "Не уверен"? Пятнадцатый человек опытный и на соглядатаев почтового двора уже успел насмотреться - они и в Бар-Шаббе сыну первого алхимика с утра до ночи в спину дышали. Значит, стоит поверить. "Но если не восток, то кто? - со смутной тревогой подумал Райан. - Люди верховного мага? Или все-таки..." Его светлые брови медленно сошлись на переносице.
- Где Пятнадцатый? - спросил он.
- Утром сменился, скорее всего, еще дома. Он сегодня в ночь. Послать к нему?
- Да. И пусть не копается, у меня еще дела в городе.
Тринадцатый кивнул, поднялся и вышел из гостиной. Номер Второй перевел взгляд на Десятого.
- Отдай приказ усилить охрану объекта, - велел он. - Отчитываться мне трижды в день. Нашим людям на Парковой передай, чтоб глядели в оба. И если эль Хаарта опять потянет провести вечерок на восточный манер - дайте мне знать. Даже если я буду во дворце.
- Так точно, - буревестник вернул свою чашечку обратно на столик, оглянулся на двери гостиной и, поколебавшись, добавил: - Не уверен, что пригодится, Второй, но я вчера тоже был у Лусетиуса, вместе с Тринадцатым. Внизу, в швейцарской. И когда эти двое уже выходили, ан Фарайя сказал эль Хаарту, мол, заезжай как-нибудь, хоть раз в жизни нормальный кофе попробуешь.
- А тот что?
- Обещал, - буревестник задумчиво наморщил лоб. - Но кофе, сказал, себе оставь. Мне, мол, твоего чая хватило, голова не казенная. Я, если честно, ничего не понял, но мало ли?.. Вдруг пригодится.
Райан шевельнул бровью. Он понял не больше соратника.
- А что ан Фарайя? - помолчав, спросил он.
Буревестник развел руками:
- Заржал как конь и сказал, что этакой дряни он в доме не держит. "Дрянь" - это чай, по всей видимости. Хотя мне почему-то кажется, что говорили они о другом.
Райан задумчиво качнул головой. Ему совсем не понравилось приглашение Фаиза, еще меньше понравилось то, что Нейл его принял, однако "чай"?.. Ан Фарайя его действительно не пьет, считая помоями, но дело не в этом. "При чем тут голова? - с необъяснимым беспокойством подумал номер Второй. - В первый раз слышу, что чайный напиток дурно на нее влияет. Нет, что-то тут и правда не то. Уж не дурман ли имелся в виду? Только этого еще не хватало!"
Молодой человек нахмурился. Фаиз ан Фарайя в зельях забвения разбирался как никто - и последние пару лет сидел на дурмане плотно. Мог предложить приятелю? Мог. Но чтобы Нейлар эль Хаарт, этот образец морали и здорового образа жизни, человек, который даже вина не пьет, вдруг дал слабину и ударился во все тяжкие?.. "Нет, вряд ли, - в конце концов решил номер Второй. - Да и Фаиз так рисковать не станет - ладно еще в Бар-Шаббе, но здесь, под самым носом первого алхимика..." Мысли Райана вдруг споткнулись. Бар-Шабба. Эти двое сошлись как раз там. И помянутый "чай" пили явно не в трактире - ведь эль Хаарт, кажется, сказал "твоего"? Может, конечно, ан Фарайя в насмешку и плеснул ему разок действительных помоев вместо чая, но всё равно - при чем тут голова?
Светлые глаза Райана Рексфорда сощурились. Номер свой он получил не просто так - чутье его подводило редко. И сейчас это чутье настойчиво отзывалось в мозгу мерно звенящей трелью. "Чай". Что-то здесь было нечисто. Он упустил что-то важное.
Вот только что?..
Глава III
Нейл и раньше не любил кофе, а теперь даже сама мысль о нем вызывала у него тошноту. Поэтому за воскресным завтраком в столовой, как всегда в последнее время, перед ним стоял только бокал с водой. Впрочем, ее он тоже не пил.
Герцогиня эль Хаарт, глядя на сына, сосредоточенно расправляющегося с одиноким яйцом всмятку, нахмурилась. Что у него с аппетитом? И с каких пор Нейл так полюбил вареные яйца? Он ведь кроме них, кажется, в последнее время вообще ничего не ест! Конечно, он обедает в госпитале, и ужинает тоже, где-нибудь в городе, но...
- Возьми гренку, милый, - сказала она. - Или почки, пока горячие. Хочешь, я положу тебе?
- Спасибо, мама, - не поднимая головы, отозвался Нейл. - Я уже сыт.
Он опустил ложечку на край тарелки и потянул с шеи салфетку. Вивиан качнула головой. Одно яйцо! Разве этим можно наесться? "Нет, не на пользу ему эта служба", - озабоченно подумала Вивиан и, словно ища поддержки, взглянула на мужа. Однако сидящий во главе стола герцог смотрел только себе в тарелку. Содержимое которой, как успела заметить Вивиан, с начала трапезы осталось почти не тронутым. Так же, как вчера. И позавчера. "И каждое утро с тех пор, как Нейл устроился в этот солдатский госпиталь", - вдруг поняла герцогиня. И вернув поднятую было чашечку с кофе обратно на блюдце, выпрямилась.
- Нейл, - начала она, но тот уже положил салфетку на стол и поднялся.
- С вашего позволения, - сказал он. Герцог на миг вскинул глаза на сына - и тут же их опустил. Вивиан нахмурилась.
- Нейл! - повторила она. - Подожди! Куда ты?
- В госпиталь, - уже огибая ее кресло в направлении выхода из столовой, обернулся он. Вивиан всплеснула руками:
- Сегодня же воскресенье!
Сын улыбнулся:
- Люди болеют не по графику, мама...
- Но это же не значит, что и ты должен свалиться следом за ними! Нейл, дорогой, я всё понимаю, но ты и так почти не бываешь дома, ты устаешь, и в свой единственный выходной... Ведь ты же сам говорил, что у вашего мэтра есть еще один помощник!
Молодой человек, всё так же мягко улыбаясь, приостановился и взял мать за руку.
- Есть. Но Пристли, до того, как я пришел, работал месяц без смены. С меня не убудет от пары воскресных дней - зато на следующей неделе уже он сможет отпустить меня на целые выходные. Не беспокойся, мама. До смерти меня в госпитале не загоняют. Тем более, что сегодня я все-таки освобожусь пораньше.
- Так ты приедешь к обеду? - воспрянув духом, спросила герцогиня. Сын, помедлив, качнул головой.
- Не думаю. И к ужину вряд ли - я обещал другу. Но в любом случае, вернусь точно раньше полуночи! Прости, мама, экипаж вот-вот подадут, а мне еще кое-что нужно сделать.
Он склонился над ее рукой, пожелал хорошего дня и вышел. Вивиан проводила его растерянным взглядом.
- Кендал, я не понимаю... - начала она, медленно поворачиваясь к мужу, но тот, вслед за сыном бросив на стол салфетку, поднялся из-за стола.
- Извини, дорогая,- коротко обронил он, быстрым шагом покидая столовую. Жена даже слова не успела сказать. "Да что происходит, во имя богов? - уже всерьез обеспокоилась Вивиан. - Что с ними обоими?" Герцогиня эль Хаарт опустила взгляд к своей чашечке, перебирая в памяти события прошедших недель.
Наверное, это началось в тот день, когда Нейл не спустился к завтраку. Такого с ним раньше не случалось, он даже опаздывал к столу и то редко, но герцог в ответ на удивление супруги только пожал плечами. "У Нейлара сегодня первый день в госпитале, - сказал он. - Вероятно, от волнения всю ночь не мог сомкнуть глаз - и ожидаемо проспал". Вивиан, подумав, сочла, что такое вполне возможно, поэтому велела горничной разбудить сына, чтобы тот не опоздал на службу в первый же день. Тина поднялась наверх, а когда вернулась, доложила госпоже, что его милость не будет завтракать и просил вызвать ему экипаж к девяти часам. "Верно, и впрямь волнуется", - подумала тогда герцогиня. Муж ее это никак не прокомментировал и, оставив на тарелке едва тронутый завтрак, вскоре уехал во дворец. Следом за ним спустя час уехал Нейл. К ужину он, в отличие от отца, не вернулся. Родители ждали его в гостиной до позднего вечера, в одиннадцать герцогиня поднялась к себе, вняв уверениям мужа, что сын, похоже, решил отметить вступление в должность где-нибудь в столице, вместе с друзьями, и просто забыл о времени, а утром Нейл спустился в столовую вовремя - как всегда. Не глядя на родителей, он пожелал им доброго утра, уселся за стол и повязал салфетку. Лакей с кофейником в руке, остановившись за спиной молодого хозяина, протянул было руку к его чашечке, но Нейл только коротко шевельнул плечом.
- Я не хочу кофе, Анре, - сказал он. - Налей воды. И пошли на станцию, чтобы к девяти мне подали экипаж.
- Как пожелаете, ваша милость.
Лакей наполнил пустой бокал водой из графина и отошел к герцогу. Нейл, окинув взглядом стол, взял себе яйцо всмятку. Лицо у него было бледное, а под глазами залегли глубокие тени. Вивиан отложила вилку.
- Ты плохо выглядишь, дорогой, - сказала она, глядя на сына. - Поздно вчера вернулся?
- Около полуночи, - отозвался тот. - Прости, мама, мне стоило предупредить тебя, но было так много работы...
- Ничего, я понимаю, - с некоторым сомнением отозвалась Вивиан. - Как прошел первый день? Понравился тебе королевский госпиталь?
Нейл взял нож и срезал верхушку яйца.
- Не особенно, - всё так же не глядя на мать, сказал он. - Поэтому я выбрал другой.
- Другой?.. - растерянно переспросила герцогиня, метнув удивленно-вопросительный взгляд на супруга, но его светлость смотрел только себе в тарелку. - И какой же?
- Пятый солдатский госпиталь, на северной окраине.
- О?
- Меня взяли вторым помощником главного алхимика, - вооружаясь ложкой, добавил сын. - Так что я теперь поздно буду возвращаться, мама. И, если тебя не затруднит, пошли сегодня записку начальнику станции - мне по утрам нужен будет экипаж до столицы, каждый день, исключая воскресенье... Или нет, пусть будет каждый день. Я пока точно не знаю свой график. Если что, пустую подачу я оплачу, жалование мне положили хорошее.
- Конечно, - растерянно сказала Вивиан. - Я пошлю на станцию сразу после завтрака... Но тебе нравится этот госпиталь, милый? Тебя хорошо там приняли?
- Вполне, - сказал Нейл и занялся яйцом. Ничего другого он больше есть не стал, к бокалу с водой так и не прикоснулся и, быстро покончив с завтраком, поднялся из-за стола.
- Сегодня я тоже, наверное, буду поздно, мама, - проговорил он. - Так что к ужину не ждите.
Он вышел из столовой, а Вивиан в недоумении повернулась к мужу:
- Я ничего не понимаю, Кендал! Откуда вдруг взялся этот солдатский госпиталь? Ведь речь шла о королевском!
- Не знаю, дорогая, - отозвался тот, методично орудуя ножом. - Нейлар взрослый человек и волен сам выбирать, где ему служить. Но, полагаю, мы в любом случае должны уважать его решение.
Остаток завтрака прошел в тишине. Герцог ел молча - хотя, скорее, больше измельчал то, что лежало у него на тарелке, чем ел, а Вивиан думала о сыне. Она не ждала от него каких-то восторгов в честь первого дня на службе, но полное отсутствие всяких впечатлений ее всерьез озадачило. Ведь Нейл сам выбрал этот госпиталь! Значит, чем-то он ему приглянулся? И всё, что у него нашлось сказать по этому поводу, - это "вполне"? Конечно, алхимия никогда его не увлекала так сильно, как Кендала, однако... Герцогиня взяла в руки чашечку и поверх нее вновь взглянула на мужа. Она только сейчас поняла, что за всё это время он не сказал Нейлу ни слова. "Доброе утро" - и всё, и ничего больше! И это он-то, которого успехи сына всегда заботили едва ли не больше, чем ее саму?..
- Кендал, - помедлив, спросила она. - Так ты вчера дождался Нейла?