Следующий час прошел для Юрия в жутком мандраже. Непрестанно выглядывал он в окно, опасаясь появления мстительных соотечественников вырубленных им парней. Не меньше он боялся увидеть полицию - а ну, кто заметил? Сергей в ожидании отправления заснул на полке купе, Юрию же было не до отдыха.
Для успокоения он рассматривал разноцветные незнакомые деньги и несколько раз их пересчитывал. Денег от этого больше не становилось, но как-то успокаивало. Всего набралось миллион с копейками злотых - чуть больше ста долларов.
Вернулись проводники. Они рассказали последние базарные новости - двух хачей кто-то вырубил на рынке. Приложили хорошо - железной урной, до потери сознания. Пострадавшие промышляли кражами и наездами; жертвами их становились только советские, с поляками связываться было опасно - те, в случае чего, тут же бежали в полицию.
Полиции, наверно, на базаре полно? - со скучающим видом поинтересовался Юрий.
А вы, что, не ходили? Вроде, хотели. - верткий прыщавый проводник занес баулы в свое купе. - Кому они, на хер нужны. Будет из-за них полиция прыгать! Если бы польскому торговцу кумпол повредили, другое дело. А эти, что... Полежали чуток, да свалили побыстрее - раны зализывать.
У Юрия камень с души свалился. Грешным делом, парень боялся самого страшного - бил он со всей силы. Уф-ф, обошлось.
Вагоны подцепили, поезд дернулся. Тух-тух-тух, поехали. От рывка состава проснулся Сергей, свесил ноги с полки. Проводники раскочегарили титан. Друзья заварив чай в пакетиках сели перекусить.
В Катовице оказались поздней ночью. Приютились в уголке холодного вокзала, кое-как притулились на узком подоконнике. Скамеек на вокзале стояло мало, и мест на них было не сыскать. Добрую половину из сидевших составляли, такие же как наши друзья, самопальные коробейники. Гуляющий по вокзальному залу полицейский патруль недружелюбно посматривал на весь это караван-сарай, но никого не трогал. Живописной кучкой выделялась стайка местных бомжей оккупировавших теплый закуток возле входа.
- Смотри, они все в кроссовках и джинсах! - удивлению Сергея не было предела. В Союзе пара паленых джинсов "Мавин" стоили две-три зарплаты, а тут привокзальные бичуганы в "фирме" рассекают.
Дергаться ночью, не зная броду, неразумно. Тем более, что до рассвета оставалось всего ничего. Наши друзья приступили к распросам. На вокзале терлось много челноков с Западной Украины. Сведениями они делились с "москалями" скупо и неохотно, и вообще, строили такие недовольные рожи, будто им в борщ насрали. Не многим лучше вели себя и более лояльные белорусы, и родные россияне. В воздухе витала атмосфера какого-то нездорового нервяка. Все с опаской поглядывали на соседей и теснее прижимались к своим сумкам.
Наконец-то удалось добиться реального толку. Среди всей этой зашуганной толпы, выискалась парочка среднего возраста мужчин, нейтрализовавших тлетворные флюиды "комплекса Чучундры" посредством алкоголя. Эти челноки были явно матерые; под завистливые взгляды остальных мешочников, они распивали баночное пиво и поедали ход-доги.
Жизнерадостные дядьки объяснили ребятам всю тему. Рассиживаться на вокзале - хватит. Надо садиться на электричку и ехать на местную "гелду", то бишь рынок. Места там занимают затемно - это чтоб хорошие.
Сразу - не получилось. Табло информировало непонятной польской латиницей. Дружелюбный дядька куда-то пропал. Помыкавшись с перрона на перрон, наши друзья смогли наконец упасть на хвост каким-то пугливым теткам, постоянно поправлявшим свою сбрую на груди - с гадалке не ходи, они прятали там деньги. Бабенции рвались на рынок - ребята подслушали.
- Вы че все здесь такие пугливые? Часто наезжают, что ли? - спросил Юрий.
- На нас не наезжали, а вот на подружек моих - было дело, отобрали все подчистую. - ответила дама побойчее.
- Кто?
- Наши же и ограбили. - невесело усмехнулась женщина. - Вы далеко в вагон не проходите, лучше в тамбуре с нами останьтесь. Следующая остановка - "гелда" и будет, ехать недалеко.
Ребята полезли за тетеньками - и вовремя. Электричка тронулась, едва они успели погрузить свой бесценный товар.
Приехали - не так чтобы сразу. Минут 20 электричка неспешно ползла через большой красивый город. Торгашки ошиблись, у них на пути случилась еще одна остановка. Через вольготно занявшую весь тамбур компанию, внутрь полезли недовольные польские пассажиры. По виду - это были простые работяги, ехавшие на работу. Тут наши ребята услышали неприятные слова: "пся крев", "курва", и кое-что на могучем русском. Ни парни, ни женщины не вступили в беседу; целомудренно потупили глазки, с большим интересом разглядывая носки собственных ботинок. Да и что сказать? Во-первых языком не владели, во-вторых, по сути, поляки-то были правы.
Приехали. Спутницы рванули наружу на грани паники, чуть не снеся наших друзей. Юрий и потом, не раз, замечал такую психованную технику, грешили ей не только женщины. Причем, применяли ее нервные торговцы - когда не нужно. В действительно экстремальной ситуации "нервные", чаще всего, впадали в ступор.
В чрезмерной поспешности прослеживалась определенная логика. Не успели они сами выгрузиться толком, как через них полезли на выход другие нетерпеливые торговцы. Последние вещи пришлось выдирать чуть ли не из под ног.
Ноша у женщин была куда как легче чем у ребят, и ожидать они их не собирались. Махнув рукой в направлении, куда надо топать, они на предельной скорости, развиваемой человеком с тележкой, моментально растворились. Вслед за ними двинулись остальные слезшие с поезда торговцы.
Побрели за толпой и наши бедолаги. Отправляясь в путь, они не затруднились вычислением соотношения веса товара и своих сил. И сейчас расхлебывали свою дурость сполна. Деваться было некуда; они плелись, за стремительно пропадающим из виду пелотоном челноков.
Кратчайший путь - не самый удобный. Рынок виднелся со станции, но напрямик к нему надо было топать вдоль по платформе и через железнодорожные пути, дальше, вроде был асфальт. Эстакады-переходы для челноков не подходили. Взбираться по лестницам тяжело нагруженными - то еще удовольствие.
Путь до вожделенного базара занял у ребят намного больше времени, чем у остальных приехавших на электричке. Мало того, пока они колупались со своими неподъемными чемоданами и рюкзаками, их обогнала еще одна партия торговцев со следующего поезда. Ребята напряглись из последних сил и двинули побыстрее. Третья электричка застала их входящими на огромное заасфальтированное поле - "гелду".
Вся площадь была заставлена впритык автомобилями разных марок и мастей; от польских малюток 126х фиатов, до здоровенных фургонов - это все торговали поляки: обувь, одежда, бытовая техника, продукты. Челноки из могучего СССР стояли большей частью по периметру, разложив товарец на свои же чемоданы, а то и на асфальт поверх полиэтилена.
Присутствовали здесь и деревянные столики, ребята ничтоже сумняшеся принялись вываливать свое добро туда. Оказалось, что столики пустовали не зря - торговля с них стоила вчеверо дороже чем с земли, 40 тысяч злотых против 10. Скоро появились и контролеры - пара дюжих парней с серьезными лицами. Что делать - заплатили за целый.
- Откуда у тебя 40 тысяч. Мы же еще за электричку платили и чай на вокзале пили, в туалет ходили - всё же за деньги. - спросил Сергей.
- Водку же продал в Варшаве, ты забыл? Дома друзья немного дали, у них оставалась мелочь. - рассказывать о происшедшем, а тем более делиться добычей, Юрий не намеревался.
По очереди пошныряли по рынку. Товар у всех "советских" торговцев был примерно одинаковый. Ранним утром покупателей на рынке еще не было - можно спокойно прикинуть уровень цен, чтобы не продешевить.
Народ пошел косяком часов с 8. Польский рабочий день начинается намного раньше российского. Продовольственные магазины и лавки открываются с 5-6 утра, и даже в 4. В 8-9 вечера, в будни всё уже закрыто, кроме увеселительных заведений (да и там посетители не засиживаются). На городских улицах в это время тишина.
Бойко брали всё. Русские, (поляки без разбора, всех советских именовали так, не вдаваясь в национальности) продавали намного дешевле чем в магазине (склепе - по-польски), иногда в разы. На радость наших друзей, бодро раскупали самую тяжелую часть товара - разного рода железки: наборы инструментов, сверла для электродрелей - шли на ура. Очень хорошо продавались плойки для завивки волос и электрогрелки. Какой-то русский перекуп сходу предложил купить всю оптику - несколько фотоаппаратов "Зенит" и биноклей с монокулярами, но ребятам не захотелось отдавать за пол-цены и они отказали. Позже, пара поляков подходила к ним с таким же предложением, затем опять русский - уже другой, и снова поляки. С каждым разом цена предложения уменьшалась.
- Не будем торопиться, в один день все равно не продадим. - поддержал его друг.
Обрадовал дядька в спецовке купивший тяжеленные электродрели. Он дал за них хорошие деньги, (перекупы предлагали много дешевле), при расчете сказав, что в магазине такие в два раза дороже, а немецкие - в несколько раз. Развеселил дед колхозного вида, купивший десяток мощных фонарей. Хотя, какой колхозный... - в Польше даже при социализме земля оставалась в частной собственности (это ребята с интересом и изумлением узнали, готовясь у поездке). Не менее интересно было и то, что большая часть торговли и сферы обслуживания находилась в частных руках. Берлинская стена рухнула два года назад - польский социализм моментально канул в лету. Так что поляки не испытали такого шока при переходе к рынку как советские; в начале, правда, случилась у них гиперинфляция, а потом, довольно быстро всё устаканилось - доллар стоил 10 000 злотых, но уже не скакал как безумный.
Шарахались по рынку многочисленные воришки и жулье. Воры старались, само собой, что-нибудь слямзить. Мелкие жулики пытались всучить неопытным продавцам, которые быстро определялись слабым знанием польского, (язык-то похож, съездившие хотя бы два-три раза, если не говорили - то понимали, что их спрашивают) купюры меньшего номинала как крупные.
Ходили и более колоритные фигуры. Особо гротескно смотрелась троица поляков: один слегка вдатый, огромных габаритов и два мелких шныря с ним. Детинушка подходил, в основном, к тем торговцам кто не мог скрыть испуг, и брал у них с прилавка что-нибудь не особо дорогое, но пользующееся спросом. Если какая неразумная товарка выставляла на обозрение "белоголовую", внимание исполина приковывалось к ней. В то время, как "громадина" экспроприировал, его напарники тоже не дремали. Они шебуршили у соседнего продавца; попеременно хватали, то одну, то другую вещь, спрашивая цену. Результат оказывался двойной: и громила отжимал свое, и "мелкие", закружив голову своими мелькающими руками, что-то да замыливали. С ними был еще и четвертый, (его ребята не сразу углядели) которому воры передавали добычу.
Если "жертва" не соглашалась бесплатно распрощаться со своим добром, и вцеплялась мертвой хваткой - то "бременские музыканты" сперва шикали, а то и орали на торговца, но не рукоприкладствовали. Если челнок продолжал упорствовать, криминальный квартет, как ни в чем ни бывало, отступал и переключался на других. Польские торговцы с машин смотрели на всю эту коллизию неодобрительно, но не вмешивались, а уж наши и подавно. Каждый дрожал за твой товар; да, и до членовредительства не доходило - надо было всего лишь не перебздеть.
Издалека послышались крики: "Полиция, полиция!" - и вся гоп-компания в мгновение ока растворилась в толпе.
Показался патруль. Все выставившие водку торопливо ее прятали. Некоторые заодно убирали и сигареты (а вот ими, как раз, торговать не возбранялось). С чувством собственного достоинства, местные центурионы прошествовали мимо. Ряды польских торгашей одобрительно зашелестели. Воровали и у них; правда, наехать не пытались, но ущерб наносили. Как поведал ребятам, стоявший напротив них мужчина с пышными усами торгующий кроссовками - каждую неделю он недосчитывался товара (одна-две пары уходили стабильно).
Время летело быстро. Ряды торговцев начали редеть, и, к часам пяти вечера, не осталось почти никого. Юрий с Сергеем увлеченные новым занятием - раньше им торговать не доводилось, (Юрий фарцевал по мелочи в "докомсомольскую" эпоху, но на рынке из них никогда не стоял никто) вошли в азарт. Старались продать как можно больше, чтобы облегчить максимально торбы-чемоданы-рюкзаки. Опомнились они лишь, когда увидели, что на "гелде" стало пусто.
- А где мы будем ночевать? Мы же так и не узнали. - спросил утомленный ударной торговлей Сергей.
- Да, облажались... - почесал висок Юрий.
Днем они разговорились со стоявшими неподалеку русскими парнями, и те обещали показать недорогое место ночлега. Рабочее общежитие где-то неподалеку предлагало разместиться совсем задешево. Вошедшие в торговый раж ребята упустили своих собеседников из виду, а те не особо и дожидались.
Пока собирали товар, рынок опустел полностью, за исключением единичных задержавшихся. Стали появляться подозрительные личности, с интересом посматривавшие на оставшихся кулем. Полиции давно не было и в помине. Ребята судорожно побросали остатки товара и спешным шагом двинули к станции.
Позади них разыгралась неприглядная сцена. Двух задержавшихся мужичков окружила толпа из нескольких человек. Разговор на повышенных тонах перешел в громкую ругань, послышалась возня. Ребята добавили ходу.
Перед ними уже маячили железнодорожные пути, виднелись люди на перроне - и тут сзади послышалось: "Почекай!" (Подожди!). Ребята прибавили прыти, полегчавшая поклажа позволяла это сделать.
- Подожди! - с акцентом, но уже по-русски, кричали им вслед.
Добавили скорости еще. ...Всё же их догнали. Трое молодых парней, не говоря плохого слова, принялись вырывать у них из рук вещи. "Да, епт! Опять!?" - Юрий отмахнулся, всё еще тяжеленным, румынским чемоданом искусственной кожи. Получилось удачно - самый щуплый из нападавших, в этот момент менял точку опоры и неловко переминался. Получив здоровым чемоданом в бок, не удержал равновесия и упал в кусты.
Юрий, а потом и Сергей громко зарычали, заорали, заматерились. Стоявший на платформе народ обернулся в их сторону. Налетчикам не понравилось пристальное внимание, и они сочли за благо не рисковать. В той же манере, что действовали до этого их "коллеги" на базаре, (сходу не получилось, народ смотрит - уходим) - грабители ретировались.
Друзья перелезли через пути и присоединились к людям стоявшим на платформе. Многие сочувственно посматривали в их сторону. Пожилой дядька подошел к друзьям, сказал интернациональное слово "гангстеры", мотнул подбородком в сторону скрывшихся ни с чем парней, неодобрительно покачал головой.