Аннотация: Есть люди, которые не предназначены для привычных рамок. Хорошее оправдание и невозможность жить иначе.
Все события вымышлены.
Все совпадения с реальными людьми случайны.
Не всему, что говорит автор, стоит верить.
Самолет Яна приземлился в аэропорту Бали уже за полдень. Эти тринадцать с половиной часов полета показались ему сущим адом. В нем, кажется, было все: и пытки, и скука и мучительная дрема, не способная перетечь в сон. Чего только не бывает в небе, там, между небом и землей на шершавом языке смерти?
Изначально было слово "виски". Это слово находилось в пакетах с яркими надписями магазина беспошлинной торговли аэропорта. Это слово несказанно оживило первые четыре часа полета, позволило познакомиться с двумя симпатичными сестричками Светочкой и Катей, а также их институтским дружком Мишелем.
Это слово (распитое, если быть до конца честным, под сидениями массивного воздушного лайнера) придавало полету новый смысл, и, к исходу пятого часа веселая четверка водила змейку вдоль и поперек салона эконом класса.
Никто такому веселью особенно не возражал. Пассажиры, потому что в большинстве своем тоже втихаря распечатали купленную в Дьюти Фри заветную стеклотару. Экипаж потому, что понимал: пока их клиенты сходят с ума не особенно буйно, ничего сверх страшного не происходит.
Потом гигантский самолет затрясся, будто припадочный, не в силах сопротивляться столкновению воздушных масс и экипаж, став особенно назойливым, пресек всякое брожение по салону. Хорошо, что у Мишеля была припасена фляжка коньяка, чье существование он поначалу не признавал. Все уже заскучали, а он по-прежнему был весел, тогда Катя выпытала о существовании еще одного заветного пакета. И, хотя слово "коньяк" не имело общих корней с "виски", необходимый смысл оно передавало столь же идеально.
Как только погасло табло "пристегните ремни", веселая компания направилась на поиски заложенной террористами бомбы. Заглядывали под сидения и в багажные полки, с любопытством осматривали людей и были жестко разведены по своим местам после того, как взялись исследовать технический лифт, ведущий на нижнюю палубу.
Тогда неугомонная Катя предложила действовать радикально и оригинально. Было решено (раз уж найти не удается) соорудить взрывное устройство из пустого пакетика апельсинового сока Джей Севен, дешевых электронных часов Мишеля и пластиковой вилки, запасливо припасенной с обеда (посредственного, надо сказать, но бортовое питание чаще всего оставляет желать лучшего). К этим богатствам вскоре добавилась Катина резинка для волос, и дело было сделано. Потом состоялась миссия по размещению муляжа в технический лифт самолета. С четверть часа после этого все злобно хихикали, предвкушая представление, но заготовку так никто и не нашел...
Медленно бредя по тихому аэропорту к пункту паспортного контроля, Ян нехотя думал о великом и безграничном. О человеческой глупости. Сейчас, ощущая в себе дурман хмеля, а в уставшем теле ломоту, он размышлял о том, почему им в голову пришло искать какую-то бомбу. Почему не грибы, в конце концов, это было бы столь же глупо и не менее неожиданно. Так зачем нежно было испытывать их судьбу и судьбу сотни пассажиров на борту, бросая на чашу весов свои тяжелые и звонкие мысли о гибели? Если принять как постулат суждение о материальности мыслей, то собственный жизненный путь они только что безжалостно обстреляли из артиллерии массового поражения и это чудо, что ни один снаряд так и не попал в цель.
Ладно, а что теперь? Ян поежился. Нужно было устраиваться здесь, в незнакомом и чужом мире, полном неведомой культуры. Его попутчики уже попрощались и исчезли. У стеклянных дверей аэропорта их ждал автобус, а на побережье Нуса Дуа - оплаченные апартаменты в пятизвездочном отеле. Говорят, там очень красиво, хорошие пляжи и совсем нет бедноты, это район дорогих отелей, садов и цветущих орхидей... Что ж, говорят многое. Если всему верить, то на Бали - острове вечного лета - все пляжи хороши. Оставалось придумать что-то с жильем. Имея в кармане сто долларов, а на плече спортивную сумку со сменным бельем и кое-какими необычайно нужными вещами, без которых Ян себя не представлял, особенно не разгуляешься. А все потому, что Ян - беглец. Где-то там, за тридцать с половиной часов до слова "теперь", в Москве за занавесом тяжелых капель, ослепленная радугой осенних красок, осталась его жена. И двухлетняя дочь. Ян бежал от них, сломя голову, собрав с собой лишь краски и холсты, боясь взглядов и молчаливого сожаления. Боясь жалости. Он никогда не говорил с Викой о своей болезни, но с тем, как подступали боли, лишая его возможности сидеть, становилось все страшнее и тяжелее встречаться с супругой взглядом.
И Ян сделал одно из того немного, что умел. Он оставил жене записку с обещанием писать и присылать деньги или картины. А потом сбежал.
Но убегать ведь тоже нужно уметь, это настоящее искусство в одно мгновение бросить все, взять сумку и уйти.
Почему же Ян выбрал Индонезию? Наверное, душе хотелось покоя и тепла. В его голове всегда сплетались, сливаясь в странный коктейль, языческие посылы и постулаты буддизма. Только так, видя мир не как набор случайных явлений и предметов, а некий живой организм, каждый вдох которого таит в себе тайну, он мог писать свои картины. Ян знал, что будет писать их до тех пор, пока не отнимутся руки. Потом он будет сжимать кисть зубами. Не для того, чтобы что-то кому-то доказать, нет, а просто потому, что иначе он не мог!
Виза в двадцать пять долларов больно ударила по бюджету. Двадцать пять долларов за красивую наклейку на всю страницу в загранпаспорте. Он бы нарисовал лучше!
Оставалось сделать шаг, переступить через линию сразу за кабинкой паспортного контроля, и он взойдет на балийские ступени. Люди все время тянутся к условностям, рисуют линии и границы. Ян очень хорошо понимал, что начертить прямую линию гораздо проще, чем соткать узор. К тому же прямая линия дает иллюзорное ощущение ясности и четкости.
Какая глупость - транзитная зона! Ведь он уже здесь, в Индонезии, но, чтобы получить право на один единственный шаг, необходимо выложить двадцать пять долларов!
Перед ним был аэропорт Нгура Рай - туристические стенды, проспекты. О, это уже интересно! Пройдя вдоль цветастых лотков, Ян набрал целый ворох рекламной продукции, проспектов, карт и даже обзавелся бесплатной телефонной карточкой с местным тарифом. Хотя, кому ему здесь звонить?
Отмахнувшись от назойливых (как и во всем мире) таксистов, вместе с группой новоприбывших, Ян вышел через стеклянные, слегка затемненные двери, на улицу. Щурясь, он глядел, как гиды распихивают громоздкий багаж отдыхающих по машинам, как торжественно надевают на их белые туристические шеи венки из свежих орхидей. Немного суеты, немного озабоченности...
Ян вытер пот со лба: воздух был влажным, словно ткань после стирки, ощутимо плотным. Он пах всем и ничем. Ян не узнавал окружающие его ароматы, разве что запах людей: мягкая гарь выхлопов, да марево разогретого безжалостным солнцем асфальта были ему знакомы.
На небе серели облака. Они шли чередой, словно кто-то там, в центре острова, курил гигантский кальян.
-Это курится великий Гурунг Агунг, наша гордость, вулкан...
Ян покосился на местного, остановившегося подле и заговорившего с ним на ломаном английском. Низкорослый, с загорелой кожей и плоским носом, он больше походил на ребенка с карикатурно взрослыми чертами лица.
Местные все такие, некрупные, хрупкие, как дети, им не надо тянуться к солнцу, - подумал Ян.
Балиец, тем временем, внимательно глядел на туриста, высматривая признаки непонимания, но Ян английский знал и, не дождавшись реакции, местный предложил:
-Могу устроить экскурсию. Самые красивые горы, дикие джунгли, обезьянки, сотни храмов...
-Я - русский, - зачем-то сказал Ян.
-О! это даже хорошо! - балиец неожиданно затараторил по-русски, но теперь понимать его стало еще сложнее. - Многое могу рассказать о стране, могу отвезти в сады и показать, как растет кофе и пряности. Русские любят зоопарк, там можно покормить крокодилов. А на закате у храма Улувату танцуют традиционный танец кечак. Незабываемое зрелище!...
-Тут до пляжей далеко? - прервал рекламу Ян.
-Нуса Дуа пляж? Кате Бей?..
-Любые пляжи, где побольше людей, - отмахнулся Ян. Ему и вправду было решительно все равно, куда идти. Он мог бы и в горы податься, но только у моря были люди, которые захотят покупать его наброски. Достаточно карандаша и бумаги, чтобы заработать себе на хлеб.
-Могу отвезти, - предложил местный.
-Так далеко это? - с напором уточнил Ян.
-Недалеко, я отвезу.
Ян вздохнул, отвернулся и медленно побрел прочь. Балиец не окликнул, не побежал следом, пытаясь навязаться. В этом был весь индуизм, царящий на острове вечной весны.
Остановившись в тени пальмы, Ян долго разглядывал причудливое изображение то ли бога, то ли демона. Пояс статуи и ноги закрывала клетчатая, черно-белая ткань, намотанная наподобие юбки. Ткань эта оказалась чистой. О своих идолах местные жители заботились, как о красоте мира вокруг. Клумбы, подстриженные кусты и мягкие, изумрудные газоны, казалось, сошли с картинок садоводческих журналов, и Ян еще долго бродил по территории аэропорта. Потом, под внимательными взглядами охраны (предложившей ему услуги такси), он покинул аэропорт через высокие ворота из резного камня и раскрашенного дерева, и побрел по раскаленному влажному и душному пригороду Денпасара. В животе слабо и безнадежно урчало.
Неширокие улочки, открытые лавки, ремонтные мастерские, барахолки и ресторанчики жались один к другому. У первого же уголка с деревянными скульптурами, Ян остановился и долго рассматривал удивительной красоты мифических зверей и птиц, погладил лакированный бок слоненка в натуральную величину. Никто к нему не вышел, не запретил трогать произведения искусства, никто ничего не пытался Яну продать. Около лавки под длинным навесом лежали десятки ровно опиленных бревен: видимо перед обработкой дерево нужно было выдержать. Ради любопытства Ян заглянул внутрь лавочки. В полумраке у дальней стены в ворохе опилок сидел среднего возраста сухощавый мастер и ловко наносил штрихи на деревянный чурбак.
Вот он - знает свое дело, - подумал Ян. - Оно дает ему успокоение разума, еду; оно наполняет смыслом его жизнь. Не так уж и плохо провести ее, вглядываясь в сущность дерева и рождая прекрасное.
За спиной тренькнул звоночек, какие обычно устанавливают на детских велосипедах. Вдоль проезжей части и вправду ехал велосипед, только с тентом и боковым лотком. Ян помахал, привлекая внимание, и макашница остановилась. У продавца в лотке нашелся рис с курицей, овощи, бульон на водорослях. Отдав за щедрую порцию риса пять тысяч местных рупий, обменянных еще в аэропорту при покупке визы, Ян выбрал пальму пораскидистее, и улегся в ее тени на мягком газоне, наблюдая за проползавшими мимо машинами и суетливо проскальзывающими мотороллерами. Среди этих, похожих на кузнечиков, байков, одинокие машины казались напуганными. Они крались, а их обгоняли, притирали, им сигналили.
Развернув пальмовый лист, служивший и упаковкой и тарелкой, Ян принялся за еду. Неожиданно, отрывая от трапезы, прямо перед лицом проплыла величественно громадная, черно-лазурная бабочка.
-Красота-то какая! - воскликнул Ян и горстью напихал полный рот риса. Курс балийской рупии был таков, что, питаясь этим самым рисом пару раз в день, Ян спокойно мог протянуть здесь месяц. Спать можно и под открытым небом на пляже. Спартанские условия беглеца ничуть не смущали. Но ведь хотелось и заработать!
Съев весь рис, художник взялся за изучение карты острова. Сейчас ему предстояло выбрать побережье, на котором он обоснуется на первое время. Нуса Дуа, как самое дорогое скопление элитных отелей, отпал сразу. Он мигом разорится на бутылках с водой, потому что там, где есть претензии на качество, всегда необоснованно дорого.
Зато, судя по карте, до побережья Куты и вправду было рукой подать. Теперь Ян вспомнил, что самолет заходил на посадку нас океаном, просто из аэропорта Ян пошел не в ту сторону.
Тем лучше. Проспекты обещали оживленную ночную жизнь, изогнутые дугой, свободные для посещения песчаные городские пляжи.
Ян аккуратно свернул лист, после чего напился воды, припасенной еще в Москве из литровой пластиковой бутылки. Вспомнив об оставленном городе, он вздрогнул. Яну почудились корящие взгляды, послышались обидные и злые слова.
Поморщившись, художник торопливо поднялся и, подхватив сумку, принялся голосовать. Начиная разговор с фразы: "но мани" (нет денег), он лишь спустя четверть часа нашел машину, готовую бесплатно довезти путешественника до райского побережья. Это был старенький, со следами неловкой покраски на бортах Шевроле пикап, в кузове которого, высунув язык и виляя хвостом, сидела рыжая собака. Ян перевалился через высокий борт и бесстрашно уселся рядом с псиной. Когда машина тронулась, собака встала лапами на край и подставила нос встречному потоку ветра. При этом морда ее была до того умильной, что Ян, не сдержавшись, достал бумагу и карандаш. Через десять минут, когда машина остановилась на набережной, а за высокими кокосовыми пальмами заблестело море, в руках у Яна был недурственный натуралистический карандашный набросок. С трудом выбравшись из кузова (в последнее время подобные упражнения давались художнику все с большим трудом), Ян передал в открытое окно водителя рисунок и поблагодарил отзывчивого балийца. Между ними вышло много улыбок и рукопожатий, при том что языковой барьер ощутимо ограничивал общение. Как и думал Ян, местное население, не занятое в туризме, говорило на местном диалекте - индонезийском, но никак не на международном языке. Зачем им это, если каждое утро их собеседниками становятся кокосовые пальмы, деревья папайи и ступени рисовых террас? Зеленым побегам не нужен английский, им нужна любовь, внимание и вода, как и всему живому в этом мире.
Распрощавшись с водителем и его приветливой собакой, ощущая легкий жар, Ян перебрался под пальмы. Всего-то десять минут в открытом кузове пикапа на солнце и ему уже казалось, что удар не за горами. Впредь нужно было быть осторожнее и покрывать чем-нибудь голову.
Оставив сумку в тени деревьев, Ян окунулся в теплую, обволакивающую воду, погрузился с головой и замер, ощущая, как пространство медленно выталкивает его на поверхность. Вода считала его чужаком, но только здесь Ян мог не чувствовать собственного тела и той боли, которая в нем жила.
Искупавшись, Ян расстелил полотенце и уснул, а, проснувшись в сгустившейся темноте, перебрался поближе к прожектору, освещавшему ступени, ведущие на пляж. Достал холст.
Шуршал прибой, пена с шипением впитывалась в песок. Был отлив и волны, отступая все дальше, оставляли на берегу водоросли, осколки кораллов и мусор. Свет, падая на воду, делал ее подобной чистейшему аквамарину. От моря веяло прохладой, с берега шло мягкое тепло. Небо затянуло тучами, и Ян тщетно вглядывался в темноту.
Кто-то смеялся в отдалении, весело плескаясь на спокойной воде; по пляжу бродили тихие и умиротворенные тени людей.
Ян смешал краски и нарисовал мутный свет. Потом, задумавшись, осторожно очертил силуэт. На его еще не родившейся картине стали падать искрящиеся светлые капли дождя. А по свету шел человек. Чтобы не замочить, Ян надел ему на голову капюшон.
Вместо лица у человека тоже был свет, а за его спиной стояли темные вереницы фонарей...
Стоило ли лететь за тысячи километров, чтобы нарисовать какого-то инопланетянина? Пожалуй - да. Ян рисовал и не такое, тщетно ища скрытый смысл.
Утром он принялся за дело. Развернул настоящую рекламную компанию, ведь всякий знает, что не представленный талант ничего не значит. Сначала, обосновавшись чуть в стороне от самого оживленного места, он палкой нанес на влажный песок вокруг себя причудливые узоры и орнаменты, потом выставил на маленький мольберт нарисованный давным-давно портрет друга. Прикрепил к стволу пальмы объявление на двух языках, которое гласило: "рисую кистью и карандашом с натуры и фотографии". И преспокойно улегся рядом со своей импровизированной мастерской. После первого же заказа выяснилось: с натурой выходят проблемы. Объекты рисования не желали стоять так долго на ногах, они хотели сидеть, и Яну нужен был табурет. Сбегав до торгового лотка, художник выклянчил пластиковое ведро. Не самое комфортное сидение, но чем богаты. И тем не мене за день у Яна было три заказа на карандаш, и он заработал сорок долларов! Это был успех.
Художник ужинал супом и курицей в кари, позабыв о том, что нужно купить стульчик, бумагу, да и полотна для картин стоят недешево (если забыть о том, что их еще надо найти, где приобрести). Тем вечером Ян пировал, ни в чем себе не отказывая, а к середине ночи нарисовал вовсе странное. Душевный подъем, воспылавший в нем при виде пищи, угас, художника одолевала зевота, и на его втором холсте появился синий пиджак, гладкий и кривоватый...
Дни сменялись один за другим, Ян сдружился с лотошницами, торговавшими на пляже теплыми кокосами. Эти зеленые большие орехи отлично утоляли жажду, иногда его угощали бесплатно и тогда, от нечего делать, он возвращал эту доброту так, как умел - с рисунками и шаржами. Местным очень нравились его картинки, они иногда даже приносили ему бумагу. Теперь Яну разрешили прятать свои вещи под тростниковые навесы, потому что нет-нет, да и проливался на землю шумливый тропический дождь. Он омывал тела и освежал листву, даруя ощущение рождения чего-то нового.
На небо внезапно набегали тяжелые тучи, и вдоль воды от горизонта наступала армада мутных струй. Ливень поглощал мир, изливая свои живительные воды на землю, и Яну ничего не оставалось, как, скинув шорты, плескаться в сероватой рябой воде, утерявшей всю прелесть своих чистейших цветов. Остаться сухим в этом хаосе не могли даже шустрые белки, которые вольготно жили в кронах пальм. Они сбегали по широким стволам вниз и клянчили у отдыхающих орешки и семечки, не гнушаясь кусочками хлеба или картофелем фри. А после дождя, растерявшие свое пушистое очарование, маленькие и мокрые, похожие на крыс с длинными хвостами, зверьки устраивали драки с громким стрекотом и попискиванием. Наблюдая за ними, Ян не удержался и исчертил целый журнал набросками. Не для продажи - кому в век цветной цифровой фотографии и видеокамер, встроенных в каждый сотовый телефон, нудны карандашные рисунки? Нет, он рисовал для себя.
Потом Ян разузнал о том, где можно приобрести доски для основы и полотна для картин, он договорился с резчиком и пользовался его пилами, щедрой рукой набрасывая тому темы для резьбы. Все это происходило как бы само собой, он не знал языка, но жесты и улыбки, порой, могли сказать больше, чем необходимо.
Он жил как-то очень плавно, тягуче и гармонично, хотя начал уставать от обилия людей на пляже.
Иногда ему снилась Москва. Он видел стекло, по которому бегут струи воды, чувствовал холод крадущейся осени и ощущал тягостное одиночество, и всякий раз просыпался с дрожью. Хотя воздух был теплым, у Яна зуб на зуб не попадал. Он уже дважды отсылал деньги домой, но пока не писал и с каждым днем, погружаясь в воду все чаще, чтобы унять боль, с тоской осознавал, что, наверное, никогда и не напишет.
Беда пришла неожиданно. К Яну подсела полноватая улыбчивая женщина, попросившая нарисовать ее портрет (как это не удивительно, карандашные рисунки пользовались большей популярностью, чем масло, наверное, в силу различия в цене и того, что они менее всего походили на столь привычные всем фотографии), когда Ян заметил направившегося к нему полицейского в черной форме.
-Наталья Петровна! - обратился Ян к женщине. - Прошу вас, если спросят, я рисую бесплатно. Я ученик художественного, и мне нужна натурная практика. Пожалуйста, и я подарю вам портрет просто так...
-А-а-а, - протянула женщина, - безобразие какое!
Но улыбалась женщина широко и открыто, потому Ян ничего не боялся.
Полицейский попросил показать документы, Ян показал - туристическая виза еще действовала.
-Что вы тут делаете? - строго спросил полицейский. - Вы здесь уже давно живете, проследуйте со мной в участок, я проверю вас по отелю. Жить на пляже и работать запрещено!
-А я и не работаю, - возразил Ян. - Я - художник, стажер, приехал на Бали отдыхать и тренироваться, потому рисую здесь портреты совершенно бесплатно!
-Он просил у вас деньги за картину? - все так же строго спросил полицейский.
Женщина округлила глаза, она, судя по всему, совершенно не знала английского, но, услышав слово "мани", замотала головой.
-Презент! Мани - но, подарок!
-Ага, - Ян протянул ей портрет. - На здоровье.
-Надеюсь, у вас все будет хорошо, - улыбнулась женщина и убежала к своему мужу, который уже с подозрением поглядывал со своего лежака на происходящее.
-И все же вам придется пройти со мной, - с нажимом сказал полицейский.
-Предложи ему двадцатку, - внезапно вмешалась какая-то девушка, направляющаяся купить кокос и, видимо, ставшая свидетелем разговора.
Вокруг сплошные русские, - с раздражением подумал Ян. - А говорят, Бали - дорогой курорт, а все русские нищие.
-Предложи и попроси не портить никому отдых. Скажи, ты с друзьями - со мной и Антоном - приехал сюда, и мы скоро уедем.
-А тебя как? - Ян с интересом разглядывал хрупкую рыжеволосую девушку. Вся левая нога, рука и бок у нее были в свежих, багровых шрамах, словно с нее пытались содрать кожу.
-Алла, но друзья зовут меня Лола.
Ян сделал все в точности так, как сказала Алла, и с удивлением наблюдал, как, приняв деньги, полицейский чинно кивнул и неторопливо удалился.
-Но тебе, конечно, все равно придется уехать, - улыбнулась Лола.
-Я куплю вам с Антоном по кокосу, - Ян всегда умел быть благодарным человеком.
-Ой, спасибо! А я тебя тут не впервые виду, ты снимаешь где-то домик?
-Нет, я живу прямо тут, - не смутился художник. - Пытаюсь заработать для семьи в Москве.
Он принял из рук торговки пару кокосов со срубленными верхушками и воткнутыми под них трубочками, и один передал девушке.
-И давно?
-Почти три недели.
-Скоро виза истечет, что думаешь делать?
Ян пожал плечами, не зная, что сказать.
-Тут с этим сложно, откупиться от полиции можно только на месте, если ты вошел в участок, считай - все, ты свой шанс упустил.
Ян слушал молча, он все понимал, но что делать - не знал.
-Мы тебе поможем! - внезапно решила Лола. - Мы тут с подругой живем, снимаем домик, переарендуем его. Хорошая прибыль, если подсуетиться вовремя и не дать ему простаивать. Но у Наташи тоже скоро виза истекает. За сто долларов отсюда можно слетать в Бангкок и там, у правильных людей, за пятьдесят баксов сделать любой легальный документ.
-Легальный? - усомнился Ян.
-Еще никого ни разу во лжи не уличили, - отмахнулась Алла.
-Буду очень благодарен!
-Рано благодаришь, - Лола улыбнулась. - Слушай, ты и вправду хорошо рисуешь, в цвете сможешь?
-Да не вопрос!
-Просто мы тут помогаем один ресторан открыть, креатив в оформлении не помешал бы...
За разговором они подошли к Антону - белобрысому парню, рядом с которым лежал байкерский шлем. Сам Ян был низкорослым и худым, потому, по его мнению, Антон тянул на русского богатыря: широкоплечий, с красивыми, рельефными мышцами. Высокий, с открытым простым лицом.
-Познакомьтесь, Ян - это Антон. Ян тут живет на пляже три недели, представь себе?
-Ну, я тоже как-то скоротал неделю на черном пляже Антурана, - ухмыльнулся парень. - С одной симпатичной брюнеткой! Это с севера пляжи... - он забрал из рук художника кокос.
-Тоша, надо его забирать, - прервала друга Лола. - Или его загребут, виза не резиновая, уже рвется.
-Да легко, - Антон пожал плечами. - У вас же есть где его поселить?
-Конечно, вот и славненько. Думаю, Наташа не будет против.
Так Ян неожиданно себя оказался тесно погруженным в компанию своих соотечественников.
К вечеру он уже знал все обо всех, ведь косяк, пущенный по кругу, располагает к изобилию слов.
Антона завели вглубь Индонезии бега от проблем (впрочем, Яну это как раз было очень знакомо). Когда-то батя организовал Антону бизнес в Твери - лесопилку, но Антон не смог поднять весомый заказ и оказался зажат между молотом и наковальней. Чтобы не выплачивать неустойки, он вывез оборудование и припрятал его в одном из взятых в аренду складов, а саму пустую лесопилку продал, после чего на вырученные деньги отправился колесить по миру. Два месяца он пересекал Индию и много чего мог рассказать о людях и примечательных местах, а потом пару недель назад прибыл на Бали, где познакомился в больнице с Лолой. Девушка как раз отлеживалась после аварии...
-Коньяк за рулем - не всегда показан, - засмеялась Алла, отвечая на удивленный взгляд Яна. - Слетела с мопеда и кубарем по асфальту. Ничего, слава Богу, не поломала, но нога, весь бок и рука были ободраны до мяса. Повезло мне оформить страховку буквально накануне! Запомни, Ян, медицинская страховка в нашем деле - вещь очень нужная, медицина во всем мире неприлично дорогая. Лучше сразу выложить ощутимую сумму и рассчитывать на нее, закладывать в бюджет. Потому что если случится беда - потом не расплатишься.
А вот за помятый мотик мне еще предстоит платить. Хотя часть покроется базовой страховкой, - она вздохнула. - А Антон на морского ежа наступил...
-Как раз на том самом черном пляже, про который рассказывал, - поддержал ее Тоша, разливая по стаканам виски. - Лола, нам бы еще льда, а то душновато сегодня.
-Да тут так всегда, не прикидывайся, просто самому лень идти, - негромко отмахнулась девушка.
-Ната, ты скоро?
-Ты говори потише, детей ей разбудишь, - шикнула Алла и, поднявшись, прошла за разгородку к холодильнику.
-А она рожала где? - поинтересовался Ян, когда вернулась Лола с пакетиками льда. Такие удобные эти новые пакетики, заливаешь внутрь воду, она заполняет полости, потом замораживаешь и вуаля! Никаких тебе пластиковых лотков не надо, как раньше.
Вообще, он неспроста спросил про Наташу - девушка поразила его до глубины души. Во-первых она была до неприличия похожа на Милу Йовович - известную актрису. Не такая ухоженная, как родившаяся в Киеве звезда, но это же поправимо. Ее если подкрасить, да намалевать брови - вылитая копия получится. Во-вторых, у девушки было две трехлетние дочери-близняшки.
-В Таиланде она рожала, потом с трехмесячными малышками улетела в Индию, потом сюда. И здесь прижилась как-то, мы, можно сказать с Натой свое место в жизни нашли, - пояснила Лола. Дети ходят в местный садик, говорят на двух языках, правда они такие смешные, я не всегда понимаю, чего они хотят. Голосок то детский!
-Как Ната все успевает?
-А за дочками в течение дня приглядывает нанятая няня.
-Так, а где же папа? - задал совсем уж бестактный вопрос Ян и тут же пожалел об этом, потому что Наташа как раз неслышно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, и прихватив блюдо с розовато-оранжевыми ломтиками папайи, присела на край дивана рядом с гостями, расположившимися на просторной террасе.
-Мы были слишком разными людьми, - непринужденно пояснила она и, заметив смущение Яна, заулыбалась. - Да ладно тебе, я его просто послала и улетела. Ну что, выпьем?
Набросали в стаканы льда, чокнулись, выпили за знакомство.
-А ты? - на правах хозяйки с любопытством спросила Наташа.
-А я - потом, - прямо ответил Ян. Его отказ все приняли равнодушно, как само собой разумеющееся. Лола неожиданно по-деловому начала составлять план дальнейших действий, и Ян с удивлением узнал, что завтра же ему нужно обязательно поехать вместе с Антоном на Паданг Бей, чтобы искупаться в особенно живописном месте. Потом на смотровую площадку к вулкану Агунг или и вовсе к Батуру, чья вершина покоилась в глубокой древней кальдере рядом с живописным озером. Еще ему собирались показать водопад Гит-Гит, какой-то национальный парк с мартышками, а на закате нужно было непременно быть у храма Улувату. Часть этих замысловатых названий Ян уже слышал, но не посещал, конечно, и возражать даже не собирался. Он слушал уже изрядно поддатых приятелей одним ухом и, растянувшись на лежаке (так как сидеть было тяжело), разглядывал поросшую мхом статую какого-то идола. К домику, снимаемому Наташей, вели потрескавшиеся туфовые ступени, а у невысокого заборчика стояли две вазы с водяными лотосами.
-А кто ухаживает за лотосами? - спросил неожиданно Ян, указав пальцем на плоские темно-зеленые листья водяных лилий.
-Хозяйка дома, - отозвалась Наташа. - Там в левой вазе еще и солнечный карп живет.
Дивная страна, - вдруг с острой завистью подумал Ян. - Здесь можно бросить малька в бадью с водой, сыпать ему корм и он не издохнет. Можно ткнуть в землю пальму, и она год за годом будет осыпать тебя бананами и кокосами.
Впервые Ян испытал такую сильную зависть, и ему было немного стыдно.
-Яну нужно продлить визу, - напомнила Лола Наташе. - Ты когда планируешь?
-Можно смотаться на выходных, сегодня уже не хочется, а завтра я поищу недорогие билеты. Если повезет, можно перехватить с большой скидкой.
-У нас вот еще трава заканчивается, - с тихой озабоченностью сообщил Антон.
-Проблемы достать? - посочувствовал Ян. Сам он, несмотря на боли, не употреблял регулярно, так, от случая к случаю, вроде этого вечера.
-Ну, в Индонезии вообще за наркотики смертная казнь, - доверительно сообщил Антон. - Но вообще тут еще ничего. Если без свидетелей с дозой застукали, можно откупиться. Все-таки по-человечески. А в Тае, говорят, вообще с этим беда, и лучше предлагать сразу и все деньги, какие есть и, желательно еще до того, как застукают...
-А местные чего? - удивился Ян.
-Балийцы то? Они грибы жрут, только я не рискну это байду есть. Ну, давайте еще хлопнем за предстоящую экскурсию...
Ян так и спал на лежаке на крыльце, и его это ничуть не смущало. Ната накрыла его тонкой сеткой, чтобы комары к утру не обглодали художника до самых костей, и зажгла курильницу. Палочки пахли балийским опиумом, и этот мягкий аромат убаюкивал. Антон и Алла уехали, каждый из них снимал свой маленький домик или, как Антон - комнату. В половине седьмого Яна разбудил топот детских ног, веселые голоса. Он скинул сетку и повернулся. Было уже светло, от влаги воздуха одежда липла к телу. И пусть это были всего лишь шорты с майкой, даже этого в здешнем мире оказывалось слишком много.
Внизу, на улице остановилась машина и по лестнице поднялась улыбчивая женщина. Через полчаса няня уже увезла близняшек в ясли или детский сад (кто знает, как называется детское заведение для этого возраста на Бали).
-Ян? - позвала Наташа. - Уже проснулся? Иди-ка прими душ, я пока сварю нам кофе. На завтрак будут простые хлопья, уж извини, мне некогда.
-Великолепно! - нисколько не покривив душой, воскликнул Ян. Питаться три недели рисом с курицей - не для слабонервных.
Вчера было как-то недосуг, а сегодня Ян, наконец, рассмотрел домик, который снимала Наташа. Веранда с лежаком и плетеным диванчиком, где ночевал Ян, втекала в просторную гостиную, на стенах которой были натянуты тряпичные полотнища, раскрашенные в яркие, присущие шелку, тона. На одном в ареоле розового, оранжевого и зеленого восседал Ганеша - бог с головой слона. На другой стороне красовалась, изображенная в стиле аниме, фиолетово-лиловая леди с длинными, завитыми наподобие луны волосами. Интересно, - с досадой подумал Ян, - почему мне самому не пришла в голову такая простая и эффектная стилизация?
Пространство внутри дома вообще имело странную структуру. Кухня была отгорожена от гостиной небольшой Г-образной перегородкой, проем в комнату с унитазом и душевой закрывался шторкой, вверх на второй этаж вела узкая лестница с розовыми стенами.
Царские хоромы, - подумал Ян, нежась под упругими водяными струями. - Но у нас в таком до первой зимы или до первого вора. У гостиной даже дверей нет! И никто, при этом, не выносит мебель, не сдирает со стен красивые полотнища.
Индонезия!
-Ян, выходи, а то мне скоро на работу, - негромко позвала Наташа.
-Обмотавшись полотенцем, художник вышел из ванной и с тоской спросил:
-Нат, а как этот дом запирается?
Девушка вышла из-за отгородки, усмехнулась со смыслом:
-Ворота, Ян. Перед лестницей видел ворота и калитку, где я машину оставляю?
-Она же не больше человеческого роста, - растерялся Ян, принимая чашку с ароматным, дымящимся кофе. Кофе он тоже не пил три недели.
-Этого более чем достаточно, - садись, она поставила на стеклянный столик плошку с хлопьями, залитыми молоком. Ян знал, что сесть он не сможет, и полулег на диванчик, словно шейх.
-У тебя проблемы со спиной? - внезапно спросила Наташа.
Наверное, не сложно было догадаться, - подумал Ян и немного нервно хмыкнул:
-Проблемы. Ну да, в какой-то степени. Не могу сидеть, боли мучают.
-А врачи?
-Давай не будем об этом? - деревянным голосом попросил Ян. Больше всего он боялся, что Ната взглянет на него так же, как жена - с жалостью. - Сколько той жизни, чтобы тратить ее на подобную мерзость?
-И правда, - легко согласилась девушка. - Вот и Тоха приехал.
И вправду, неудачливый предприниматель уже поднимался по ступеням.
-Тоха, кофе?
-Да-да-да! - оживился тот. - Давай кофейку и мы поедем, а то чего доброго не успеем по экскурсионной программе. Текс, Ян, без обид, с тебя половина за бензин, я на Тойоте.
-Ты на машине? - обрадовался Ян. Вчера он с ужасом прикидывал, как проведет весь день на покатой спине мотороллера.
-Ну да, Ната сказала, так будет удобнее.
Ян повернулся к девушке, но увидел лишь краешек ее улыбки. Вот это да!
Путешествие впечатлило Яна, если не сказать больше. Потрясающая растительность, горные водопады и вулканы, от одного вида которых захватывало дух. Чтобы понять, что увидел в тот день Ян, нужно самому побывать в тех джунглях, подняться по замшелым разбитым камням, прикоснуться к идолам, искусно высеченным из вулканического серого камня, неизвестными скульпторами. А сколько на их пути было храмов! Казалось, на Бали даже у каждой улицы есть свой храм!
Так что в Наташин дом Антон вернул художника притихшего, задумчивого и немного потерянного.
-Он черного песка в пакет набрал, представляешь? - тихо сказал Антон Наташе. - Там кораллы на берег выбрасывает, морские звезды, ракушки, а он песка набрал!
-Вы на закат успели? Посмотрели балийский танец?
-Не успели, но ничего, еще съездим.
-Ну да, - протянула Наташа, рассеяно. Она уже думала о другом. - Ян, - позвала девушка. - Давай завтра заедем в кафе к нам, поговорим с учредителем. Если понравишься, выбьем тебе приличную зарплату с авансом. А через два дня вылет в Бангкок. Ты как, выдержишь или я лезу не в свое дело?
-Ната, - с каким-то упреком сказала сидевшая двумя ступенями ниже Лола.
-Я вам очень благодарен за все, - искренне отозвался Ян. - Ваша помощь как нельзя кстати.
На этом в тот вечер сантименты и закончились. Лола придумала незабываемый аккорд в окончание прошедшего дня и отвезла Яна в небольшой ресторанчик с характерным названием Бали Кобра, где для художника устроили страшное представление по умерщвлению извивающегося ядовитого тела. Из змеи, оставшейся без головы, вырвали еще бьющееся сердце, желчной пузырь и слили кровь в небольшой стакан. Разбавили водкой, вылили в нее желчь и бросили на донышко сердце, после чего предложили Яну выпить этот адский коктейль. И художник смело справился с жуткой смесью, после чего закусил пожаренным во фритюре змеиным мясом.
Ничего особенного, - решил он для себя. - Мясные чипсы. Или даже не так: рыбно-мясные. Лягушачьи лапки были вкуснее...
Ночью Ян стонал, он слышал себя, но не мог проснуться. Художник уже не понимал, то ли спит, то ли бодрствует, размышляя над чем-то. Ему казалось, он сидит на хорошо знакомой кухне и слышит, как за стеной на такой же точно кухне, перебирает струны сосед Коля. Неудачник, выбравший для себя бутылку. Что от него теперь осталось? Только та бутылка и мечты стать профессиональным гитаристом. Ничего особенного. Там, на кухне маленькой московской однушки у Яна тоже не осталось ничего. А здесь у его ног лежал весь Бали.
-Никуда мы не полетим, - приглушенно сказала Наташа. - Посмотри на него. Какая бы это не была болезнь, она прогрессирует.
-Он не хочет говорить об этом, - пожала плечами Лола. - Но у него кольцо на пальце, он про семью говорил. Значит, у него есть жена. Интересно, почему она не с ним? Почему не поддерживает, когда ему плохо?
-Смешная ты какая, еще спроси, почему он за женой не ухаживает! - фыркнула Наташа. -Все мы разные, Лола. И отличает нас даже не цвет кожи, не прически и не страны, в которых мы живем. The way of life - говорят американцы. Образ жизни. Но я бы конечно сказала "разные жизненные направления". Цели и средства, которые мы выбираем. Мы разные потому, что нам кажутся важными совершенно разные вещи. Мы делим людей по морали, на преданных, верных и заботливых, - Наташа лукаво усмехнулась, - вроде меня, хорошей. Но ведь есть и равнодушные. Или несмелые, робкие, отступающие сразу, стоит их оттолкнуть. Не замечала, как он смотрит на двойняшек? - и тут же спохватилась: - По утрам. Ты не видела. Думаю, у него есть свой ребенок, но он плохо понимает, зачем ему все это. И должен ли он ему хоть что-нибудь, кроме денег.
-Ты прямо так говоришь, словно он для тебя совсем понятен. Мы же пару дней как знакомы...
-Ну конечно, все это догадки, Лола. И все-таки я думаю, ему сейчас не работа нужна, не деньги и не друзья. Давай отведем его к шаману?
-Мариньё? Ты его уважаешь, я знаю...
-Он ведь мне очень после родов помог, - Наташа помешала кофе в белой чашке. - Отвезем его, пусть просто поговорит, может, выйдет чего?
-Ты расскажешь ему? - уточнила Лола.
-Зачем? Он все равно ничего не знает, поедем, скажем, что хотим показать местный колорит, их жизнь, танцы, познакомить с деревенскими.
-Ну, давай, я куплю ром, Мариньё его любит...
-А ты откуда знаешь? - поддела подругу Наташа.
-Да все знают, - Лола заулыбалась.
-Ну, конечно! - Наташа ждала продолжения, и Лола сдалась:
-Да я забегала тут к нему недавно. А почему нельзя то? К нему ходят десятки паломников, страждущих всяких, а я вовсе хотела только поговорить...
-Вот только это его постоянное "ты такая милая девочка" доканывает, - подсказала Наташа.
-Ладно тебе, Нат, он - продукт мира, в котором живет, - пожала плечами Лола. -Именно это делает его гуру для одних, лекарем для других и всего лишь собеседником для третьих.
-Думаешь, от чего это зависит? - спросила Наташа.
-Думаю, от того, насколько сложны проблемы, заставившие человека к нему прийти.
-А по мне, он просто любит светленьких и рыженьких, - засмеялась девушка.
Подруги замолчали и Ян, подождав еще немного, открыл глаза.
-О, девочки, - как ни в чем не бывало оживился он. - Я сегодня долго что-то спал!
А на душе было неспокойно, толи от ночного сна, толи оттого, что его везли к какому-то местному шаману. Очарование тропического острова враз померкло, оно не способно было развеять тучи, наполнившие сердце Яна. Он был подавлен и рассеян. Ему не хотелось ни есть, ни отдыхать, ни рисовать. Он прислонился щекой к теплому стеклу Наташиной машины и равнодушно глядел, как скользят мимо скульптуры и торговые лавки, ряды припаркованных разноцветных мопедов, спа-салоны и небольшие храмы. Смотрел, но не видел.
Как же просто его раскусили! Как легко эта молоденькая, но по-своему мудрая женщина, разобрала его по косточкам, не прикасаясь, изучила и собрала обратно в порядке, наиболее ей понятном. И что же в сухом остатке лежит на поверхности? То, что он труслив и глуп? И вот сейчас его везут к этому местному гуру, и тот глянет на Яна снисходительно, и непременно скажет: ты же все знаешь сам. Все же понятно!
Что тогда останется ему? Он потеряет все, что только что приобрел: надежду, цветы и яркие краски.
-Я слышал ваш разговор! - не сдержался художник. - Я не хочу ехать к шаману!
Наташа вздрогнула, повернула руль и, сбросив скорость, припарковалась у магазинчика, торгующего поделками из слоновой кости. Заглушила мотор и как-то странно на него посмотрела, толи разочарованно, толи озадачено. Ян не узнавал эмоций в этом долгом, вопросительном взгляде.
-После родов, - не убирая рук с руля, сказала Наташа, - я ощутимо хромала. Что-то случилось с костями таза, они сместились и не встали обратно. Я тогда только-только осваивалась на Бали, только знакомилась с людьми. Мы с Лолой поехали в горы к одному знакомому: он снял потрясающий дом у водопада в ущелье и хотел похвастаться. Дом этот был рядом с небольшой деревушкой, где живет Мариньё. Он - старикан - не упустил возможности зайти на праздник, где выпивка текла рекой и всем, даже местным, были рады. Там собралась действительно половина деревни, и еще чужие люди: бразильцы, приехавшие на уикенд покататься на сёрфе; какой-то испанец, грезивший русской туристкой, которую он высматривал на пляжах вот уже два года. Эта туристочка, судя по всему, практиковала какие-то тандрические техники и одарила случайного любовника такими незабываемыми впечатлениями, что тот готов был гоняться за своей золотой рыбкой вечно. Все люди там были разные, деревенские толком по-английски не говорили, но что-то изображали. Играла музыка, и они сбегали за своими тряпками, а потом отплясывали, показывая каких-то своих индуистских божков.
И этот старый лис Мариньё выхлебал бутылку рома, а потом сказал:
"Пойдем, пойдем со мной в спальню, ты такая милая девочка!" - и смотрел на меня, словно гипнотизировал.
А мне было смешно, мы с Лолой затянулись травкой, и было так смешно, что я даже не оскорбилась таким глупым предложением...
Она замолчала, и Ян вдруг подумал, что совершенно не хочет продолжения этой истории, не хочет знать, как пьяная девушка переспала с местным. Но Ната, словно не замечая гримасы на лице Яна, внезапно продолжила:
-"Пошли лучше на веранду со стороны водопада, там уже никого нет", - предложила я.
"Там будет не так удобно, но романтично", - засмеялся балиец, и мы вышли на воздух. Вокруг мягко светили фонарики, вилла была великолепна. Высокие сваи удерживали дом, прилепляя его к склону ущелья прямо посреди джунглей. Такие же сваи держали широкие помосты - веранды для отдыха и танцев. Ниже нас был еще один помост с большим джакузи, к которому сейчас переместилось все веселье. А здесь, на верхней площадке было пусто. И только шептал, исходя белой пеной, водопад, срывавшийся со скал прямо напротив дома.
"Ты такая милая девочка, - снова повторил Мариньё. -Зачем ты меня позвала сюда?"
"Поглядеть на водопад, это так красиво", - засмеялась я.
"Ты забыла, я живу тут каждый день, и день ото дня гляжу на него", - парировал балиец, и я, глядя на него, подумала, что он вовсе не старик и, хотя морщины на его лице больше похожи на складки, но кожа гладкая и ровная, загорелая до цвета молочного шоколада.
"Но красота никогда не надоедает! - возразила я смешливо. -Не для того ли ты сам звал меня в комнату?"
Мариньё внезапно заулыбался еще шире, словно я догадалась, и сказал:
"Да, но там тебе было бы удобнее лежать. На кровати мягкие подушки, а тут придется на досках".
Он сел и похлопал рядом с собой, приглашая.
"Я могу рассказать, что собираюсь сделать".
Да ну ладно?! - подумала я. - Ни за что!
И села рядом с ним.
"И что же?"
"Ткну пальцем сюда, - он надавил мне на колено, - и сюда", - на бедро.
"И зачем?" -глядя, как он невинно тянется к моему животу, спросила я.
"Чтобы ты больше не хромала".
Он потыкал меня в живот, от чего стало совсем смешно, потом велел лечь на бок и посгибал меня как-то хитро, надавливая на поясницу. И у меня все прошло, понимаешь?!
Он просто потыкал в меня пальцем и я перестала хромать. И потом мы пошли купаться в водопаде, но он отлучился и уснул под фикусом на скамейке. Мы потом утром нашли его там спящим.
-И зачем ты мне все это рассказала? - уточнил Ян.
-Чтобы ты понял: никто не полезет ни к тебе в душу, ни в мысли. Ведь именно этого ты испугался, так? Он просто поможет, понял?
-Но у меня рак, Наташ, от такого не лечат, - возразил Ян. Он ощущал, что вот-вот сдастся.
-Глупости. Порою мы можем помочь лишь сами себе. Подумай! Ты сможешь вернуться домой...
И она посмотрела на Яна... так... странно, словно требуя. И художник ответил:
-Ты же понимаешь, что даже если ваш шаман мне поможет, я вряд ли вернусь туда...
-Понимаю, - согласилась она, хотя по мнению Яна это и не был вопрос. - Но ведь это не повод, чтобы просто умирать! Тем более что никто не знает, чем все это может закончиться.
-И что же... что мне делать, когда я встречу его? - казалось, Ян был совсем потерян.
-Ну, можешь сказать ему чистую правду, - заводя мотор, Наташа пожала плечами. - Что не все твои картины написаны, а боли в спине мешают их рисовать. И танцуй, Ян, танцуй вместе с нами! Ведь выбирать жизнь куда веселее, чем тихо увядать!