Аннотация: Одна из интерлюдий к роману, который пишет коллега "t-34-85-60", он же - Константин Минаков...
Свой среди чужих...
24 августа 1940. Игорь Волков, первый заместитель Комиссара по делам беженцев и перемещенных лиц. 8000 м., где-то между Москвой и Харьковом.
Двигатели практически нового 'Боинга 737-500' гудели едва слышно. Игорь стал было прикидывать, насколько хватит ресурса машины, но скоро пришел к выводу, что все равно ничего толкового не сообразит - слишком мало знает об авиадвижках. Ясно было одно - учитывая, что движки эти в Харькове не производятся, не говоря уж о СССР 40-го года, и отремонтировать их пока негде, остается только эпизодически гонять 'Боинг' в качестве представительской машины. Этакое надувание щек и дипломатическая 'распальцовка'. На местных, правда, действовало неплохо. Да и то - на такой высоте, с такой скоростью и комфортом здесь еще не летало ничего.
Стюардесса принесла чай - есть не хотелось, но крепкий чай после московских полуночных встреч был очень даже к месту. Машинально проводив взглядом аппетитную попку Леночки, Игорь выглянул в иллюминатор. Увы, 'кина' не показывали - земля была затянута серой осенней хмарью и разглядеть там было ничего невозможно.
Сонливость отступила и, откинувшись на спинку кресла, Игорь вспомнил прошедшие месяцы. Он любил фантастику, но никак не рассчитывал оказаться героем фантастического романа на старости лет. Тут он, конечно, слегка кокетничал перед собой. 36 лет - далеко не старость... но события лета действительно здорово подействовали на жителей перенесенной в прошлое области. Психологически чувствовал он себя до сих пор препоганно, хотя время попривыкнуть вроде и было - как-никак с хроноклазма прошло больше трех месяцев. Не лучший настрой Игоря, как, впрочем, и экипажа 'Боинга' объяснялось просто - тут они были 'чужаками в квадрате'.
Пилотов компании 'Ютэйр' здесь, по идее, вообще не должно было быть - их 'Боинг' летал по другим маршрутам. Но - не повезло. На лайнере, обычно выполнявшем рутинный рейс из Москвы, нашли какие-то неполадки и, по оставшимся неизвестными причинам, руководство компании решило отправить именно этот самолет и этот экипаж. Летчиков, обладающих навыками пилотирования таких самолетов, в Харькове не нашлось, точнее, их было крайне мало, и весь бравый экипаж, недолго думая, опогонили и зачислили в состав ВВС Сил Самообороны Харькова.
Сам Игорь тоже оказался здесь по воле случая - он всего-навсего приехал в ненужное место в ненужное время. Собственно, в Харьков он вообще не приезжал - он его проезжал. Ну да, из пункта А в пункт Б... Черт же дернул его ехать в Крым на своей машине именно в конце июня и именно через Харьков... Посмотреть, видите ли, захотелось идиоту на первую столицу Украины... Причем, в отличие от летунов, ему-то даже обижаться не на кого - тех хоть начальство послало. А какие интересы могут быть в Харькове у чебоксарской рекламно-издательской фирмы, замом генерального директора коей числился господин Волков? То-то и оно...
Хуже всего, конечно, пришлось в самом начале. 22 июня, переночевав в гостинице, он спокойно выехал из города, даже не обратив внимания на легкий шухер на улицах, проехал почти всю область и... наткнулся на каких-то ряженных. Оружие, впрочем, у этих клоунов в старой советской форме оказалось вполне настоящим и, после предупредительной стрельбы, машину пришлось остановить.
Уйти на 'Хантере' от 'ряженных', в принципе было можно. Наверное. Благо УАЗ всё же настоящий внедорожник. Но не в том случае, когда по тебе готовы открыть огонь из десятка винтовок. Шансов, как прикинул Игорь, было как-то небогато. Жизнь всяко дороже тачки. А крупных денег у него с собой всё равно не было - всё на карточке, довольно тщательно спрятанной. Но это оказались вовсе не привычные братки, для прикола вырядившиеся в форму, стыренную из музея, и даже не какие-то залётные 'романтики большой дороги'...
Поняв, что перед ним доподлинные бойцы НКВД, Игорь ощутил себя словно в невесомости. Окончательно убедила его в реальности происходящего не форма и документы задержавшего его наряда, и даже не абсолютно аутентичная 'полуторка' в которой его повезли 'до начальства' - такие ещё сохранились и в начале XXI века, а аккуратный обрез, невидимым ножом очертивший границу области. Такие глобальные масштабы никаким киношникам не под силу. Даже голливудским. Окончательно же добила деревня, в которой чекисты устроили свою временную штаб-квартиру. Подобную дремучесть Игорь видел в жизни один раз - в Зауралье, в глухой лесной деревушке, где доживали свой век три бабки и один дед. Но здесь-то был даже сельсовет, да и народа жило довольно много. А в домах - керосинки. И даже радио нет. И если допустить глобальное переодевание местных жителей в одежду 30-х годов еще можно было не выходя за рамки реальности - ну, кино снимается - то обеспечить полное отсутствие на горизонте каких либо признаков цивилизации ХХ века в виде линий электропередачи... Да еще в цивилизованных местах вроде Украины... Ну и еще запах - Игорь, наверное, мог бы убедить себя в чём угодно, но чтобы современный человек на съемках фильма добровольно напялил на себя столь провонявшие потом обноски, в которые были одеты местные пейзане - это было за гранью реальности...
Казалось бы, человек, перечитавший уйму фантастики, в том числе и 'алтернативки' подсознательно должен быть готов к подобным кунштюкам со временем. А вот хрен вам. Сейчас Игорь очень остро понял, почему мы с удовольствием читаем всякие страшные сказки. Во всех смыслах - будь то романы Кинга или сказки братьев Гримм. Да просто мы понимаем, что это - вымысел и не придут к нам лангольеры. И в прошлое мы не провалимся, даже если думаем, что нам этого хочется. Лично он, осознав ситуацию, никакого удовольствия и радости от такого выверта судьбы не испытал. Вся привычная и налаженная жизнь - плоха ли она была или хороша - полетела куда-то в тартарары. Шок от ситуации оказался будь здоров и Игорь просто 'поплыл'. Наверное, если бы его в тот момент начали 'крутить' на предмет шпионской деятельности, он без малейшего сомнения подписал бы все - хоть признание в сотрудничестве со злобными жуками с Альфа Центавра. С одной стороны все казалось зыбким и нереальным, с другой - представлялось какой-то чудовищной компьютерной игрой, внутрь которой его засосало какой-то злобной силой.
Игорю повезло, что к тому времени Москва уже более-менее проинструктировала вояк и НКВД о произошедших странностях и выдала им ЦУ по обращению с 'пришельцами'. В итоге обошлось легким допросом, сведшимся к выяснению личности шокированным видом паспорта с двуглавым орлом сержантом НКВД и, в общем, недолгим ожиданием, пока власти Харькова решали с Москвой общие вопросы. В том числе и о возврате 'советами' выходцев из 2008 года, в число которых автоматом попали и все 'времяпроходцы' не из Харьковской области. В противном случае, как показалось Игорю, дело могло для него кончится как минимум 'физическими повреждениями средней степени' - больно уж чекистский взгляд был выразителен и неласков... Даже машину, как ни странно, вернули. Видимо, власти СССР не захотели раньше времени ссориться с неизвестной силой.
За эти дни Игорь окончательно понял, что это не бредовые видения пациента реанимации (а вдруг он попал в аварию?), а самая что ни на есть грустная реальность. Первоначальный шок от осознания невозможности ситуации прошёл, и он стал прикидывать, что можно сделать для обустройства в 1940 году. Картина была не слишком радостной. Родное историческое образование, пусть достаточно качественное, полученное почти в советское время, конечно, хорошо, но специалистом по истории техники ХХ века Игорь не был, а археология Поволжья, по которой он как раз специализировался, не обещала каких-то особых преимуществ. Военной кафедры - не проходил. В армии не служил. В свое время на госслужбе приравнивался к капитану, но то - спецзвание и вообще, профанация... Нынешняя (тьфу, уже, конечно прошлая) работа тоже оптимизма как-то не внушала - издателей (а по сути - рекламщиков) хватало в самом Харькове - это раз. И два - а что рекламировать в СССР? По крайней мере, в таком большом количестве, да еще перед войной? Конечно, общие закономерности психологии и социологии, рекламы, работы по связям с общественностью - все это нужно и может быть применимо в любом месте и в любое время, но сейчас...
Беда в том, что это - пропаганда, а значит - политика. Ну и кто пустит чужака в свой огород? У вояк, как уже сказано, своих харьковских спецов хватает, а в СССР... А с теми еще подружиться надо. И доказать, что мы - не верблюды. Как ни крути, но Россия и Украина образца 2008 г. для них - непутевые потомки, просравшие все результаты трудов нескольких поколений.
Конечно, если СССР и Харьков будут объединяться, а Игорь, представляя общий расклад, просто не видел другого приемлемого выхода для области, то поехать учителем в ту же родную Чувашию - всегда пожалуйста! Тем более что общий уровень образования позволяет полшколы заменить. Или - шофером работать. На стройках социализма. Уважаемая, кстати, здесь профессия. Но - не грело. И не в зарплате дело - учитель в 40-е годы был далеко не самым хреново оплачиваемым специалистом.
Просто Игорь, хотя относился скептически к 'патриотам' розлива 2000-х годов, России плохого не желал и никогда не считал её какой-то 'отсталой' по сравнению с Западом. Оставалось только придумать - как не просто выжить, а максимально использовать знания и умения человека начала XXI века... Идею попытаться 'сдёрнуть' за кордон Игорь даже не стал рассматривать всерьез - во-первых, слишком хорошо представлял как трудности такого предприятия, так и общую ситуацию в мире в 40-м, а во-вторых - хотелось применить свои силы во благо Родины, как бы ни пафосно это звучало...
Вернувшись в Харьков, Игорь первым делом поехал в комендатуру, рассудив, что у гражданских властей ловить нечего - всем все равно рулят вояки. И не ошибся. Замотанный до полного обалдения прапорщик направил его к какой-то двери, у которой сидела небольшая очередь. Скорее всего, такие же невезучие 'попаданцы', вовремя сообразившие, что здесь скоро будет просто не протолкнуться от граждан и неграждан, бросившихся решать свои проблемы. Лучше определиться пораньше, чтобы не толкаться локтями потом.
Ждать пришлось довольно долго. В кабинет постоянно шастали военные и люди в гражданском - видимо, решали оперативные вопросы. Дожидаясь аудиенции, Игорь успел познакомиться с двумя мужиками, оказавшимися пилотами 'Боинга', застрявшими в Харькове. Летуны, подошедшие попозже и отрекомендовавшиеся Лёхой и Олегом, как ни странно, не были особо обескуражены крутыми переменами в своей судьбе. К переносу в прошлое оба отнеслись достаточно философски - семей у обоих не было, тосковать не о ком. Насчет собственной значимости и перспектив они тоже не особенно беспокоились...
- Ну, ты вот как думаешь - высказался Олег - До фига ли у них тут пилотов на 'Боинг'?
- В Харькове или в СССР? - уточнил Игорь.
- Да без разницы. Летчики есть, конечно. Но вот умеющих пилотировать нашу птичку... Так что, 'летчикам везде у нас дорога, летчикам везде у нас почет'...
Поговорили. Обсудили, почему произошел такой выверт в природе. Мужики фантастику тоже почитывали и сходу выдвинули версию про злобных инопланетян, обосновав, что физических причин такого явления нет и не предвидится. Игорь согласился, что произошедшее противоречит всем физическим законам, но выдвинул альтернативную версию - в режиме испытаний грохнулся Большой адронный коллайдер. Сошлись на том, что хотя эта версия имеет такое же право на существование, что и версия про инопланетян, проверить её в любом случае невозможно. Так что придется устраиваться в 1940 году. А для этого было бы неплохо объединить всех 'чужаков'. У харьковчан в ближайшее время своих проблем будет выше крыши...
Наконец Игоря пригласили в кабинет. Капитан, явно почти не спавший как минимум неделю, пододвинул к себе листок и 'на автомате' пробурчал:
- Фамилия, имя, отчество, что у Вас случилось?
- Волков Игорь Семёнович, 1972 года рождения. Россия, Чебоксары. В Харькове был проездом - ответил Игорь, протягивая капитану, свои документы. - Товарищ капитан, у меня проблема - я не их Харькова, но хотелось бы узнать, чем мы можем быть полезны друг-другу?
В глазах капитана мелькнул интерес. Видимо, предыдущие посетители задавали более стандартные вопросы.
- Хм... А как Вы, товарищ Волков, видите ситуацию? Мне кажется, что это несколько... м-м-м... опрометчиво - сравнивать возможности Харьковской области и лично Ваши. Или, все же, в Вашем паспорте стоит чужая фамилия, а на самом деле Вас зовут, предположим, Билл Гейтс? - это капитан произнес уже с нескрываемым сарказмом.
- Да, вроде, с утра был Волков, товарищ капитан. Только вот в чем дело - мы здесь чужаки. И я, и многие люди, оказавшиеся в Харькове и попавшие как кур во щи.
- Мы это понимаем, товарищ Волков. Поэтому дано указание регистрировать всех приезжих и расселять их в гостиницы города. Им будет предоставлено питание, а позже - выданы продуктовые карточки...
- Извините, товарищ капитан, я немного о другом. Насколько я понимаю, нам предстоит активное сотрудничество с Советским Союзом. Иного пути лично я не вижу. В этой ситуации нам понадобятся все люди, более-менее понимающие в технологиях. Причем не только в технологиях производственных. Но вообще - всех. Будь это технологии производства микропроцессоров, или технологии продаж...
- В целом, я пока с Вами согласен и работа в этом направлении ведется. Только к чему это Вы?
- Среди приезжих много специалистов, командированных - в общем, не туристов и не прожигателей жизни. В то же время, я думаю, что у военных властей Харькова руки до решения проблем этих людей дойдут очень не скоро, а на гражданские власти надежды мало. Или я ошибаюсь?
- Сил, конечно, у нас пока хватает, но проблем действительно много. Вы предлагаете взять на себя работу с гостями Харькова и области?
- Думаю, да. Мы могли бы организовать сборный пункт для приезжих, сортировку по профессиям, прикинули бы возможность использования этих людей с пользой для Харькова и для них самих...
- Хорошо, а почему именно Вы? Да, и почему о себе во множественном числе?
- Товарищ капитан, а много у Вас было подобных предложений за последние дни? Если мы не справимся - вы от этого ничего не потеряете. Работы-то в этом направлении - непочатый край. А 'мы' - это пока я и экипаж 'Боинга', тоже застрявший в Харькове.
Капитан молча побарабанил пальцами по столу, пододвинул к себе телефон и набрал какой-то номер:
- Петрович, тут такое дело... Подошёл ко мне некий Волков Игорь Семенович... Нет. Не тот... Он вообще не из Харькова... Ну да, приезжий. Предлагает организовать работу с лицами, не имеющими регистрации в Харьковской области... Хорошо, пришлю к тебе... Да, чуть позже...
Игорь внутренне усмехнулся. Похоже, его выкладки оказались верными и военные заглотнули приманку. Капитан что-то черканул на листке и положил его рядом с телефоном.
- В общем, так, Волков. Сейчас поговорим с вашими летчиками, и если они тоже поддерживают эту идею, пойдете в 123 кабинет, там вас встретит майор Петренко. Иван Петрович. Вот с ним и обсудите более подробно...
Наладить взаимопонимание с 'Петровичем', отвечавшим в том числе и за работу 'с лицами, не имеющими регистрации в г. Харькове и Харьковской области' удалось успешно. Дел у майора было так много, что, как показалось Игорю, он уже был готов спихнуть её часть хоть зеленым человечкам с Марса. А поскольку из серьезных недостатков у троих мужиков, пришедших с предложением взять на себя работу по организации 'чужаков', было только российское гражданство, что в сороковом году уже не имело никакого значения... В конце-концов, приезжие являлись для военных всего лишь очередной проблемой, причем далеко не самой значимой...
Новая структура, названная неожиданно пышно 'Комиссариат по делам беженцев и перемещенных лиц' и подчиненная только военным, была создана в рекордные сроки - за пару недель. На логичный вопрос Игоря, почему именно 'беженцев и перемещенных лиц' вояки в лучших еврейских традициях ответили вопросом на вопрос: 'А нам всем есть куда возвращаться? Или мы просились в 1940 год? А беженцы - так, на перспективу. Вдруг понадобится'... Вспомнив в общих чертах статус 'перемещенных лиц' по классификации ООН, Игорь согласился, что определенная сермяжная правда в такой логике имеется.
Назначить руководителем 'чужака' харьковчане все же не рискнули, и им временно стал тот же многострадальный Петрович - майор Петренко, моментально сгрузивший все вопросы на заместителей. Ну что ж - лозунг 'Инициатива наказуема!' бессмертен и от перемены времени не меняется. Менты, узнав о создании новой организации попытались было качнуть права, вполне логично напирая на то, что, вообще-то, эти вопросы должны относиться к их компетенции, но, получив отлуп лично от Пилипко, быстро увяли. СБ вообще сделало вид, что ничего не произошло, однако было ясно, что ребятки держат руку на пульсе и влезут в самый неподходящий момент...
Для комиссариата нашли помещение, выделили фонды, буквально от сердца оторвали оргтехнику, которую, как подозревал Игорь, банально конфисковали у какой-то компьютерной фирмы. С оргтехникой и компьютерами в Новохарькове вообще было интересно. Учитывая ситуацию, власти начали масштабную перепись и национализацию имеющейся в городе и области современной электроники, включая даже сотовые телефоны. Современной, естественно, для 2008 г. - для 1940 это было нечто запредельное.
Национализация пока коснулась только различных фирм и организаций сей техникой торгующих и шла где лаской, где таской. В целом, многие, понимая, что в ближайшие десятилетия вычислительная техника будет одним из основных стратегических ресурсов Новохарькова, сдавали свои товары без особых возражений. Понимали, что нужно пользоваться, пока власти предлагают значительное вознаграждение и преференции в будущем. Иначе просто отберут 'за так'. Ускорила дело и показательная порка, устроенная особо борзым и непонятливым дельцам.
Как выяснилось, менты и эсбешники свой хлеб даже в 2008 году ели недаром и компромата на харьковских бизнесменов у них накопано было, что называется, выше крыши. После пары показательных процессов многие бизнесмены, по уши замаранные в сомнительных сделках и различных махинациях, заскучали и прокляли свою недогадливость. Основным лейтмотивом стала злость на новую власть и желание удрать куда подальше вкупе с сожалением об упущенной возможности воспользоваться неразберихой первых дней после переноса. Мыслями о том, как их встретит чужбина, эти люди, привыкшие к благополучной чистенькой Европе и Великой Америке начала XXI века, задавались мало.
Впрочем, таких людей было не очень много - большинству бизнесменов, работавших относительно честно, опасаться было, в общем-то, нечего. Тем более что милиция и военные, понимавшие двусмысленность положения, организовали сверку материалов, имеющихся в архивах различных спецслужб и, наплевав на всю предполагаемую законность, начали уничтожать часть документов, касающуюся людей, не завязанных в откровенно криминальных сделках.
Это шло вразрез со всеми обычаями спецслужб, но и Пилипко и всё руководство Новохарькова вовсе не горело желанием подставлять сограждан под карающий меч советского правосудия образца 40-го года. В любом случае, у многих людей после 1991 просто не было другого выхода, как только заниматься различными негоциями, зачастую связанными с мелким нарушением законов, и все прекрасно это понимали. Но насколько удастся втолковать это руководству СССР, оставалось неизвестным, поэтому было сочтено необходимым провести своеобразную 'тихую амнистию' для большинства бизнесменов. Впрочем, и вояки и менты альтруистами не были ни разу и быстренько организовали несколько 'Фондов развития...', которые и стали аккумулировать различные материальные активы, с целью централизовать потребление невосполнимых технических ресурсов.
К удивлению Игоря, основным вопросом, тормозящим работу, оказались вовсе не финансовые и технические вопросы. Вояки озаботились статусом трех заместителей Комиссара по делам беженцев и перемещенных лиц. По их мнению, в данной ситуации гражданским в структурах управления делать было нечего. Чем уж их так не устраивал статус вольнонаемных сотрудников, Игорь так и не догнал. С точки зрения 'шпака', каковым он себя честно признавал, не было никакой разницы, но для Петренко разница явно была. Причем, не малая...
Никаких документов, имеющих отношение к армейскому прошлому, у скорешившейся троицы, естественно не было. А поскольку они были гражданами другой страны, в харьковских архивах никаких упоминаний о них тоже не имелось. Игорь, правда, честно признался, что вообще не служил, но получил от Петровича странный ответ:
- А кому счас легко?
В итоге, пришли к тому, что по ходатайству Комиссара по делам беженцев и перемещенных лиц, административным произволом, т.е. приказом Пилипко, заместителям Комиссара было присвоено звание 'старший лейтенант'. Иван Петрович счел, что лейтенантами, тем более младшими, быть его заместителям как бы не уместно, а капитана давать неизвестно кому - жирно будет. Пилипко поворчал, но приказ подписал, уточнив, что, вообще-то звания эти условные и если "шпаки" накосячат, потеряют их мигом. Игорю на звание было наплевать, а пилоты, в России носившие звания майора и капитана запаса, хотели было возмутиться, но Петренко пообещал, что их карьерный рост будет ярок и стремителен и летуны временно заткнулись.
- Мужики! - прочувственно заявил Петренко на импровизированном банкете по случаю присвоения званий - Теперь вы в армии, и спрашивать с вас буду по-армейски! Он поднял вверх указательный палец и зачем-то его внимательно осмотрел. После чего торжественно объявил:
- То есть - буду еб..ть от души и по самые гланды!
'Мужики' быстренько выпили за такое радостное будущее, закусили и разбежались по рабочим местам - дел впереди было просто невпроворот....
Июль и август пролетели как в угаре. Так уж получилось, что лётчики в их организации стали курировать военный блок и, в основном, помогали налаживать производство военной техники, а на Игоря, у которого армейского опыта, как уже говорилось, не было, легли все, так сказать, 'общие вопросы' и производство гражданской продукции. Учитывая ситуацию, 'военка' пользовалась абсолютным приоритетом, а остальное шло как бы вторым планом, хотя сам Игорь считал, что это не совсем правильно.
Во любом случае, крутиться приходилось как белке в колесе. Олегу и Алексею приходилось не легче, но у них была хоть какая-то отдушина - любимая авиация. Несколько раз они мотались в Москву в качестве 'извозчиков' - возили высоких гостей. Однажды даже похвастались, что с Берией беседовали - тот заинтересовался самолетом, и ему устроили обзорную экскурсию. Игорю же на встречи с сильными мира сего до сих пор не везло, если, конечно, не считать представления Пилипко. В СССР же ему в основном приходилось общаться с областным руководством и представителями наркоматов, которые, как правило, были на удивление трезвомыслящими и восприимчивыми ко всему новому товарищами. Во всяком случае, пока дело касалось технологий и промышленного производства. Разговоров о политике и идеологии Игорь старательно избегал, как и разговоров о будущем, откуда они свалились. Впрочем, поскольку харьковчане считались секретоносителями и советские специалисты были 'в курсе', неудобных вопросов Игорю никто и не задавал. Пока.
К концу августа в первом приближении разобрались с основным контингентом 'перемещенных лиц'. В смысле - устроили перепись и создали базу данных. Данные, конечно, ещё были весьма неполные и отрывистые, но это уже было кое-что. Лиц, не зарегистрированных на территории области оказалось более ста тысяч. Строго говоря, большую часть из них 'перемещёнными лицами' можно было назвать только формально - в основном либо бывшие харьковчане приехавшие в неудачный момент навестить родных и близких, либо такие же жители Харькова, тут же и работавшие, но зарегистрированные в других областях и городах той же Украины. Настоящих 'гостей Харьковщины' было всего около тридцати тысяч и их надо было обустраивать как можно быстрее. Хорошо хоть с иногородними студентами харьковских ВУЗов вопрос 'наверху' решили просто - пусть получают продовольственные карточки, стипендию, и доучиваются.
Как и подозревал Игорь, среди приезжих оказалось не так уж много туристов, но значительное число командированных спецов. Часть подопечных Комиссариата удалось в пожарном порядке распихать по предприятиям и помочь в обустройстве быта. К сожалению, большая часть 'чужаков' не обладала какими-то уникальными знаниями и навыками, хотя, встречались и настоящие 'алмазы'. Волкову запомнился один ядерщик из Москвы, в своё время проработавший в Курчатовском институте по специальности вплоть конца 90-х и за двенадцать лет, на взгляд Игоря, практически не растерявший квалификацию. Во всяком случае, в технологии производства очищенного урана разбирался как хороший бармен со стажем в изготовлении алкогольных коктейлей. Хоть ночью разбуди - в полусне и с похмелья всё растолкует и объяснит.
Игорь даже удивился - чего мужика понесло в бизнес. У самого Волкова были знакомые, крепившие ядерную мощь аж трёх стран - Германии, Израиля и даже Мексики. 'Немец' и 'мексиканец', правда, работали в исследовательских институтах теоретического профиля (по крайней мере, так утверждали), а вот относительно Ильи, свалившего на историческую родину в девяносто шестом, у Игоря были некоторые подозрения. Во всяком случае то, что он работает в Димоне (израильский ядерный исследовательский центр), наводило на определённые мысли. Что до Дмитрия, не вовремя приехавшего в гости к однокурснику в Харьков, то на прямой вопрос 'Почему?' он помрачнел и высказался об 'американцах и их шавках' крайне эмоционально и непечатно, резюмировав '...а раз руки у меня не из жопы растут и голова на плечах есть, то с хрена мне на этих козлов работать? На жизнь я себе и здесь заработаю'. Посочувствовав мужику, потерявшему семью, да и всю привычную жизнь, Игорь созвонился с ректором и направил его в харьковский физтех - для проверки уровня знаний. Там оказались в восторге - Дмитрий оказался действительно знающим специалистом и уже через пару дней плотно засел в библиотеке, добирая знания, необходимые для качественной работы 'по специальности'. Большей информации о судьбе физика, естественно, от ректора физтеха добиться не удалось, да и не особо хотелось - секретность на этом направлении моментально образовалась такая, что лучше было не лезть. Во избежание.
К середине августа, когда советским и харьковским медикам стало окончательно ясно, что никаких ужасающих эпидемий при контакте людей разных времён ждать не приходится, а отдельные случаи нетипичных для 40-го, да и для 08-го года заболеваний относительно легко купируются санитарно-эпидемиологическими службами, карантин окончательно утратил медицинское значение и окончательно превратился в средство обеспечения безопасности. За одним, правда, исключением - узнав о СПИДе и о том, что эффективных средств лечения этой болезни не существует, власти СССР официально потребовали жёсткой изоляции для ВИЧ-инфицированных жителей области. На территорию СССР они этих лиц не собирались допускать ни в коем случае, что в Харькове вызвало двойственную реакцию. С одной стороны, большинству простых обывателей было прекрасно понятно нежелание Москвы выпускать заразу из области, а с другой, это никак не соответствовало 'общечеловеческим ценностям', упорно вбиваемых в бывших 'хомо советикус' в течении всего постсоветского периода.
Кроме основного использования в качестве своеобразного варианта импровизированной госграницы, карантинное оцепление было блестяще обыграно советскими и харьковскими безопасниками для массовой дезинформации всех и вся об ужасах контактов между мирами. Всем прибывающим в Харьков делали инъекции, предназначенные оградить их от 'смертельных болезней'. Вакцина, разумеется 'была в кратчайшие сроки разработана советскими и харьковскими эпидемиологами', но представляла собой банальный набор витаминов и еще каких-то препаратов, вызывавших, как правило, кратковременный лёгкий озноб, выдававшийся за 'борьбу организма с вирусами и микробами'. Выезжающим из Харькова кололи уже другую 'вакцину', да ещё заставляли проходить ингаляцию и санобработку.
Всё это делалось так тщательно и серьёзно, что если бы Игорь сам не предложил подобный спектакль в каком-то споре с Петренко ещё в первые дни совместной работы - то точно бы поверил. Более того, идея были творчески развита и водичкой с добавлением ментола (для запаха) с самолётов были опрысканы окрестные поселения, а все граждане СССР, контактировавшие с харьковчанами, подвергнуты санобработке.
В общем, видимость борьбы с ужасной эпидемией была создана стопроцентная. Более того, публике было предъявлено с десяток трупов 'умерших от эпидемии' граждан. В случае Харькова, когда трупы были просто предъявлены согражданам по телевизору, речь шла о качественном гриме, но хватило и этого, а вот парочку мертвецов с особыми предосторожностями оттранспортировали в Москву и пригласили для консультации западных спецов. Где и как харьковские особисты отыскали этих несчастных спидоносцев, вдобавок изуродованных онкологией, Игорю осталось неизвестным, но, как писалось в советских газетах, английские, американские и немецкие медики были весьма впечатлены картиной тотального разрушения, произведённого в организме вирусом иммунодефицита человека и не смогли предложить никаких методов лечения. Советские власти настаивали на неразглашении врачами подробностей, но импортные медики были подобраны так, что никаких сомнений в утечке нужной информации 'куда надо' не имелось. Единственной защитой от болезни советскими СМИ представлялась своевременная вакцинация, которая защищала от заражения воздушно-капельным путем, но, увы, не помогала при попадании выделений больного на слизистую оболочку или в кровь. Прочитав это в 'Известиях', Игорь подивился предусмотрительности продолжателей дела Дзержинского - ведь учли даже возможность реального заражения СПИДом...
Цели своей эта недешевая дымовая завеса в общем-то достигла. Советские граждане, проживающие на границе с Харьковской областью, стали с удвоенным рвением докладывать о всех чужаках, появившихся в окрестностях. Стать жертвой страшной болезни никому не хотелось и это стимулировало похлеще, чем любые угрозы репрессий. С другой стороны, харьковчане, оповещённые о собственной опасности для окружающих и об опасности местных болячек, против которых 'иммунитет современного человека, да ещё горожанина абсолютно бессилен', на всякий случай резко снизили активность на границе области. Тем более что власти предупреждали об опасности как-то вяловато, зато в народе активно шептались о гадких военных, специально опрыскавших границы области секретным бактериологическим оружием, вызывающим через некоторое время СПИД и рак. Да и врачи почему-то в любом подозрительном случае начинали выпытывать, не бывал ли больной за пределами области... Верить слухам особо не верили (во всяком случае, никто в этом не признавался), но учитывая пакостность власти вообще и дуболомство военных в частности, народ начал в срочном порядке от границ области оттягиваться. На всякий случай.
А тут ещё власти Харькова подкинули новое развлечение, объявив вскоре после присоединения Харьковской области к СССР, о частичном поражении в правах лиц нетрадиционной ориентации. В принципе, у Пилипко даже имелось железное обоснование - пример большинства современных (естественно, применительно к 1940 году) европейских стран и СССР, где сексуальным меньшинствам вообще грозило уголовное преследование. Особенно громко по поводу нарушения прав человека возопили даже не сами геи и лесбиянки, а разные 'сочувствующие', быстро разогрев самых деятельных представителей этого, с точки зрения Игоря, ордена извращенцев и создав у них ложное впечатление мощной поддержки. Этих ребят так расстроило, что лафа для них закончилась, что они даже не испугались возможных репрессий и решились устроить митинг прямо перед комендатурой. Результат вышел вполне предсказуемым. Менты и так относившиеся к 'голубизне', мягко выражаясь, без особой симпатии, получив прямой приказ, радостно, с воплями 'Любите садо-мазо, так и получите!', отбуцкали особо прытких митингующих и, оцепив площадь, частично решили проблему учёта педерастов в городе. Записав, как водится, в их число всех оказавшихся в кольце оцепления...
На фоне этого скандала, минимального по значимости, но прозвучавшего очень громко и какого-то очень неловкого, народ зашептался, что Пилипко решил ерундой отвлечь внимание населения от 'опасных слухов об отравленной границе', предыстория введения карантина как-то подзабылась, и народ окончательно утвердился в мысли, что от 'сапогов' можно ожидать всякого. В том числе и того, что военные втихушку 'отравили границы области', чтобы предотвратить бегство населения. Карантинная граница, таким образом, превратилась из каприза власти в реальное и опасное зло, чего, собственно особисты и добивались...
К концу августа в Харькове обострилась проблема безработицы. В первые месяцы после хроноклазма большая часть коммерческих предприятий работала по инерции, а многие фирмы просто отправили персонал в административные отпуска до прояснения ситуации. Да и сказывалось, что это и так был период летних отпусков. Но ожидаемое 'прояснение' ничего хорошего не принесло. Стало понятно, что возвращение Харькова в свое время едва ли возможно и придется жить в этом. Поэтому основную проблему для Комиссариата составили представители различных торгово-закупочных фирм, волей судеб оказавшиеся в Харькове. Спекуляция хунтой не приветствовалась, а больше толком эти ребята ничего делать не умели, а зачастую и не хотели. Конечно, далеко не все, но и оставшейся части, в основном парней в возрасте около 20 - 25 лет, хватало для постоянной головной боли. Что ни говори, но 1940-й год сильно отличается от 2008-го - тут были востребованы совсем другие знания, умения и навыки. Да и СССР 40-х это далеко не Украина начала XXI века. Игорю оставалось только радоваться, что не он отвечает за управление Харьковской областью - как решать проблему 'поколения NEXT' представлялось ему крайне смутно, но было ясно, что без решительных мер тут просто не обойтись. От случившегося шока у многих просто 'сносило башню' и если бы не жесткая диктатура, установленная военными, последствия были бы непредсказуемыми.
Очень активно, кстати, заработала пропаганда - жителям области всеми возможными способами объяснялось, что это - временные трудности и постепенно все нормализуется. Пилипко, по примеру Рузвельта даже ввел в оборот чуть ли не ежедневные выступления начальства по радио и телевидению. Впрочем, сам он оратором был никаким и, чаще всего, перед телекамерами отдувались его замы, аргументировано доказывающие, что ситуация в городе не критичная и жизням и здоровью граждан ничего не угрожает. Вообще-то, это была чистая правда, но пока ситуация в области была крайне напряженной и руководству области, с огромным трудом 'разруливавшему' текущие проблемы, было не до 'чужаков'.
Петренко, разумеется, пытался давить на 'верха', но дело почти не двигалось, а людям нужно было помочь. Игорь, в целом неплохо представлявший ситуацию в СССР, уже начал задумываться о каких-то самостоятельных вариантах взаимодействия с Союзом. В конце-концов, специалисты под крылом Комиссариата собрались неплохие, а с Харьковом их связывало только то, что они были из одного времени. Особого рвения работать на благо товарища Сталина у народа, правда, не было, но большинство прекрасно понимало, что, как говориться - куда ни кинь, всюду клин. Запад сегодня вовсе не тот, что в конце ХХ - начале XXI века, а работать в 'шарашке'... Какая разница, в какой стране она будет находиться? Все равно спокойной и свободной жизни у выходцев из XXI века нигде не будет. А тут, все-таки, если честно, были надежды на изменение внутриполитического курса СССР. Вряд ли руководство советского государства не понимает, что если вести страну тем же путем, она точно так же и рухнет.
Видимо, соответствующие советские органы просчитали ситуацию и сделали похожие выводы. Уже в конце июля правительство СССР официально обратилось к харьковскому руководству с просьбой предоставить желающим специалистам возможность свободно жить и работать в СССР. Предварительно помявшись и крепко подумав, власти Харькова соответствующее соглашение все же подписали.
Но, оказалось, что, несмотря на безработицу и резко упавший уровень жизни, жители области в большинстве своём не горят желанием, фигурально выражаясь, отправиться на стройки пятилетки. Многие надеялись, что рано или поздно жизнь войдет в привычную колею и удастся устроить жизнь в городе или, хотя бы, в области. Основания для такой надежды у харьковчан были - активно шла работа по расконсервации и восстановлению нужных в новых условиях производств, на предприятия потихоньку набирался персонал. Скорее всего, через некоторое время - полгода, год, проблема безработицы была бы решена и надо было только это время продержаться.
Впрочем, с голода бы никто не умер - в области были введены продуктовые карточки, обеспечивающие сносное, в принципе, существование. Разумеется, до привычного разнообразия на прилавках Харькова быстро стало очень и очень далеко. Что не смели паникующие люди в первые недели после переноса, торговцы попрятали, рассудив, что поставок большинства товаров из-за границы уже нет и не будет. А свои или советские вещи сравнимого качества ещё неизвестно когда появится. Те промтовары, что оставались в продаже, вызывали оторопь своими ценниками. Владельцы продовольственных товаров скрипя зубами, потихоньку распродавали импорт - к их сожалению, консервы XXI века утеряли обыкновение храниться десятилетиями и, в отличие от телевизоров, держать их на складе не опасаясь порчи, было проблематично. Но, в основном, продовольствие уже продавалось либо своё, либо поставленное Союзом в порядке взаимозачёта за техническую помощь.
Областная энергетическая система тоже худо-бедно работала. Хорошо хоть у ТЭЦ и котельных области в основном была сохранена возможность перехода на мазут и уголь, да и свой газ в области был - в итоге смерть от холода тоже никому не грозила. Хотя то, что эта проблема, сначала очень беспокоившая всех, оказалась относительно легко разрешимой, было почти чудом...
В общем, желающих менять относительный и неполный, но все же комфорт современного города и потенциальную возможность спокойно работать в привычных условиях на неизвестность жизни в СССР 1940 года среди 'коренных' харьковчан было пока маловато. Зато среди подопечных Комиссариата желающих поработать в Союзе оказалось достаточно. Игорь понимал, что зачастую причина подобного энтузиазма была, мягко выражаясь, карьерной. Большинству 'чужаков' в Новохарькове ловить было нечего. Конечно, хорошему специалисту вообще без работы остаться - сильно постараться надо, это понятно. Но, опять же, если на хорошее место претендуют профессионалы примерно одного уровня, но один из них местный, а другой - нет... Чаще всего возьмут 'своего'. - Трайбализм - усмехнулся Игорь, подумав об этом, - надо же, не всё ещё забыл из университетского курса. А работа в СССР открывала широчайшие перспективы для карьеры. Если не посадят. Но тут уж - волков боятся, в лес не ходить...
Так и получилось, что Комиссариат по делам беженцев и перемещенных лиц превратился чуть ли не в кадровое агентство, занимающееся трудоустройством за рубежом. Юридически, конечно, ни о каком зарубежье речь не шла, официально область стала Харьковской Закрытой Автономной Областью СССР еще в середине июля, но фактически... Тем более что люди, привыкшие к реалиям совсем другого времени, оказавшись в СССР, чувствовали себя иностранцами - благо, хоть язык учить было не надо. Но держать его за зубами весьма и весьма рекомендовалось - особенно когда приходилось работать в глубинке. Нарваться на особо ретивых придурков в фуражках с малиновым околышем - приятного мало. Комиссариат в итоге из неприятностей вытащит, но по почкам получить или лечить треснувшие рёбра - ничего хорошего. А то, что этих живчиков из захолустного НКВД за Полярный круг законопатят - лично тебе зубов не вернет...
Эксцессы такого рода начались чуть ли не с самого начала. Как только специалисты из Харькова оказывались без сопровождения и раскрывали рот, бдительные советские граждане быстро-быстро бежали стучать в органы. Не из злобы на харьковчан и даже не из страха. Как показалось Игорю, люди из будущего слишком уж напоминали классических книжных шпионов, плохо ориентирующихся в советских реалиях. Тем более, что помешанные на секретности чекисты (Так их называл Игорь - ну а как их еще называть, коль и те и другие - наследники ЧК?) обеих сторон в первое время настаивали на переодевании харьковчан в советскую одежду. В целях маскировки. При этом как-то не учитывалось, что язык тоже изменился - не сильно, но достаточно для того, чтобы насторожиться. Вернее, как раз, чтобы насторожиться. Вот и получилось что получилось. А как еще, например, советскому пионеру реагировать на дяденьку, одетого в явно непривычную ему одежду и разговаривающего на не совсем правильном русском языке? Вот-вот...
Как правило, недоразумение быстро разрешалось, но бывали и сложные случаи. Люди - они разные и чекисты с милиционерами тоже не исключение. Хуже всего приходилось, если "шпион" нарывался на слишком бдительных рядовых сотрудников - у тех аргументы были чаще всего приклАдными... В конце-концов чекисты плюнули и стали требовать обратного - чтобы харьковчане выглядели и вели себя как 'иностранные технические специалисты'. Так, с их точки зрения, риск 'инцидентов' значительно снижался.
Впрочем, это не облегчило участи выезжающих за пределы области - инструктаж обе братские 'конторы' проводили такой же мощный, хоть и схожий, сводившийся, в сущности, к банальному - 'не трынди лишнего!' Особого смысла в нем Игорь не видел - раз уж Харьков и СССР решили дружить, да и ездили пока всё люди взрослые и ответственные, но - напрягало. Особенно доставали многоэтажные подписки о неразглашении того-сего, третьего-десятого, причём при каждом выезде за пределы области... Когда ты постоянно мотаешься между Харьковом и бескрайними просторами СССР, но на 'зеленый коридор' по должности претендовать не можешь, подобные кунштюки начинают раздражать безмерно...
Однажды, заскочив к Петренко с отчетом, Игорь увидел, что шеф сосредоточенно сравнивает две карты - карту Харьковской области с прилегающими территориями образца 2005 года и какую-то черно-белую ксерокопию. Вид у Петренко был крайне недовольным.
- Что случилось, Иван Петрович? - осторожно поинтересовался Игорь.
- Да, вот - майор со злостью кивнул на карты - За 70 лет вокруг много чего поменялось, как выяснилось. Где у нас дороги - тут только направления, где леса и посадки - голая степь. Реки чуть по другому текут... В общем, наши карты особой точностью в этом времени не отличаются. А наши штабные умники, - сарказма в голосе Петренко было хоть отбавляй, - дотумкались, наконец, до такого невероятного факта и решили это исправить. Сделали аэрофотосъемку, а поскольку специалистов по расшифровке у нас мало - разослали просто фотографии. Мол, пока сами изменения внесете, если нужно, а мы уж как сделаем... Б..ть, я им что, специалист по этому делу - за...любился уже разбираться...
- Иван Петрович, подождите - у Игоря мелькнула интересная мысль, и он поспешил поймать её за хвост. - А разве у нас нет военных топографов?
- Есть, конечно, но - мало. Топографическая служба в Киеве осталась, мля... У гражданских - Главное Управление геодезии - тоже, знаешь ли, не в Харькове располагалось... Хоть бери в библиотеке 'Атлас Украины и сумежних краив' за редакцией профессора Владимира Кубийовича 1937 г...
- Иван Петрович, а землемеры?
- При чем тут землемеры?
- А при том, что при проведении межевания крупных земельных участков геодезисты часто используют в работе аэрофотосъемку. Соответственно и спецы у них есть. Как и соответствующая техника. А с нормальными картами и в той, нашей истории было плоховато.
Идея получила развитие. С переводом фотографий в топографические карты, правда не заладилось - как объяснили специалисты, дело это не столь простое, как представляется со стороны. Но все равно, было решено провести авиаразведку всего, чего можно - т.е. крупных объектов на территории Европы и западной части СССР. Последнее - попутно, якобы невзначай, при полете на плановые объекты. Напрягли геодезистов, собрали людей, имеющих навыки работы с профессиональной фототехникой, оборудовали несколько гражданских самолетов, в дополнение к тому, что было у военных.
Конечно, с Москвой все равно пришлось договариваться о полетах и о разделе 'добычи'. Руководство Новохарькова не хотело ссориться с единственным союзником, а летать-то нужно через территорию СССР. Вот и пришлось брать на борт советских 'специалистов в штатском'...
Вообще, сотрудничество с СССР ширилось и крепло. С августа официальные, полуофициальные, и даже вовсе 'неофициальные' делегации мотались между Харьковом и Москвой постоянно.
Харьковские специалисты были очень востребованы, и Волков, отвечавший за это направление, узнал за прошедшие два месяца страну лучше, чем за предыдущие годы. Хорошо еще, что за Комиссариатом, ввиду важности выполняемых задач, закрепили возможность при необходимости использовать имеющуюся авиацию, в том числе даже советскую. Жаль только, что летать тем же 'Боингом' мало куда получалось - слишком качественная требовалась полоса, а полеты на советских самолетах... бр-р-р... Даже самый крутой импортный Дуглас DC-3 (не говоря о советском аналоге ПС-84) по комфортности полетов больше всего напоминал Игорю приснопамятный Ан-2. Но все равно, это было много лучше, чем среди российских дождей месить грязь на направлениях, гордо именуемых дорогами. Только здесь Игорь понял, какая пропасть лежала между тем, что называлось дорогами в СССР середины ХХ века и беспощадно хаемыми современниками дорогами России конца того же века.
Игорь, как один из руководителей Комиссариата по делам беженцев и перемещенных лиц неожиданно для себя оказался вовлечён в дела 'внешнеполитические'. Вдруг выяснилось, что пресловутые 'перемещенные лица' оказались чуть ли не самой активной частью населения Новохарькова, чего, на первый взгляд, вроде было трудно ожидать, учитывая их количество. С другой стороны, в отличие от жителей собственно Харькова и области - у них не было особых вариантов. И терять нечего. Ни работы, ни дома, ни семьи. Как в шутку отрекомендовывал себя Олег:
- Денисов Олег Леонидович - голь перелетная.
Алексей такую самоаттестацию приятеля поддерживал, но добавлял:
- А Семёныч - калика переезжая.
Игорь только грустно усмехался в ответ. Все они в Комиссариате были такие - перелетные и переезжие...
В тихий поселок Васильсурск Горьковской области Волкова занесло с легкой руки практически уже родных 'партии и правительства'. Сталин решил (или подсказал кто), что не стоит класть все яйца в одну корзину и рассчитывать только на научные центры Харькова XXI века. Поэтому одним из направлений сотрудничества Харькова и Москвы стало создание новых научных центров, взятых под кураторство НКВД (а кого еще?). Сталин решил, что существующие институты и университеты - хорошо, но лучше сразу делать научно-исследовательские центры нового типа. Причем - распределить их по стране, а не концентрировать в столице и крупнейших городах. Москва и Ленинград вождя не устроили, как подозревал Игорь, в основном по соображениям секретности. Как, в общем-то, любые крупные города.
Яйцеголовые взвыли. Громче всех вопили 'учёные' для которых основной была не научная деятельность, а карьера. Игорь даже удивился смелости некоторых высказываний - ему представлялось, что в конце 30-х - начале 40-х эта публика была всё же потише, позапуганнее, что ли... Оказалось что нифига - даже начальственный рык всесильного, как утверждали в свое время демократы, Берия помогал далеко не всегда. Тем не менее, работа началась и одним из первых объектов стал научный центр в Васильсурске.
Почему выбор для размещения одного из вновь создаваемых научных центров пал именно на этот поселок, Волков так и не понял. С точки зрения самого Игоря, Васильсурск, расположенный в междуречье Волги и Суры, и основанный в 1523 году при Василии III Ивановиче (от имени которого и получил название), кроме красивой природы, никакими плюсами не располагал. Даже статуса поселка он удостоился только в 1927 г. Впрочем, 'красивая природа' - это тоже был вполне веский довод, учитывая закрытость создаваемых научных центров. Если уж жить в закрытом городе, то нужно устраиваться как можно более комфортно - с такой логикой Волков был готов согласиться. А сама Горьковская область в целом была выбрана, как любили говаривать в покинутом 2008-м 'пилотным регионом', по многим причинам. Во-первых - высокая концентрация производства и мощная техническая оснащенность предприятий; во-вторых - большое количество квалифицированных рабочих и инженерно-технических работников; в третьих - оптимальное географическое расположение - до границы далеко, не всякий самолет долетит, а от Москвы - достаточно близко; в четвертых - не самый плохой вариант с точки зрения снабжения. С голоду ученые точно не помрут - кругом сельскохозяйственные регионы.
Специализацией центра должна была стать микроэлектроника, но пока до этого было очень далеко - комплекс существовал только в чертежах и эскизах, а пока велась привязка проекта к местности, которую совместно проводили геодезисты и инженеры-строители из Харькова и Ленинграда. Работы предстояло много, людей же, как всегда, было мало - трое специалистов из бывшего Украинского государственного института по проектированию учебных заведений "УКРГИПРОУЗ", срочно перекрещенного в просто Харьковский, трое же спецов соответствующего профиля из разных городов России (официально числившиеся в кадрах Комиссариата), да 5 инженеров из Ленинградского инженерно-строительного института. Как подозревал Игорь, ленинградцев прислали не столько работать, сколько учиться у 'пришельцев'. Ладно, хоть разрешили привлекать местных специалистов в почти неограниченном количестве.
Игорь, в давешние времена тесно пообщавшийся с российской строительной братией всех уровней, поначалу пребывал в тягостном ожидании алкогольной интоксикации и заранее придумывал отмазки. Действительность его слегка шокировала - когда харьковчане предложили ленинградцам выпить за знакомство, те не отказались, но вся попойка в итоге ограничилась чуть ли не 'соткой на рыло' под хорошую закуску, после чего гости вежливо распрощались. Причем было видно, что они не выполняют инструкции, а искренне считают, что это и есть 'хорошо посидеть'...
- Охренеть, - прокомментировал ситуацию Николай Иванович - геодезист лет пятидесяти из Новосибирска, - А у нас теперь пузырь на двоих - не пьянство, а чуть ли не норма. Когда же мы так съехали, а, Семёныч?
- Так это ж не просто работяги, а научная элита - хмыкнул Валера, отвечавший за архитектурную привязку проекта к ландшафту.
- Э, Валер, не скажи, - усмехнулся Николай Иванович, - можно подумать, ты с профессорами вашими харьковскими водку не пьянствовал.
И Валера и Игорь не нашлись что на это ответить - как ни крути, но повидавший виды геодезист был прав. Но задуматься этот случай заставил о многом...
Узнав, что от разработчиков требуется спроектировать как можно более комфортабельный и удобный для работы Академгородок, в ХАГИПРОУЗ, перебивавшемся в основном нечастыми частными заказами, пришли в совершеннейший восторг. Особенно оживились 'старички', не успевшие позабыть как работать с кульманами и прочими причиндалами, полагающимся уважающему себя архитектору. Оставшиеся по большей части 'на обочине' с массовым распространением компьютерного проектирования, они вновь оказались востребованными. Да ещё как - в СССР велось массовое строительство учебных заведений, а хороших специалистов катастрофически не хватало.
Специфическое название института, разумеется, не могло не обратить на себя внимание и Москва решила поручить разработку проекта Васильсурского научно-исследовательского учебного центра харьковчанам. В институте это поняли как своеобразное испытание - и были готовы выпрыгнуть из штанов, лишь бы не подвести заказчика и занять достойное место среди проектных организаций Союза. Все, начиная от директора и заканчивая уборщицей, понимали - если институт сумеет себя показать, то проблем с работой у них в ближайшие полстолетия точно не будет и, как результат, проект был готов за две недели.
На бумаге проект выглядел... впечатляюще. Архитекторы сумели как-то хитро скомбинировать решения XXI и XIX веков да так, что было сразу видно - это именно научный городок, чтящий седины прошедших эпох, но устремленный в будущее. Разработать такой архитектурный комплекс, Игорь это понимал хорошо, было непросто само по себе, а учитывая тотальный дефицит стройматериалов в СССР - и того сложнее.
Впрочем, если бы у проектировщиков было в достатке современных для 2008 г. материалов, наверняка общий облик городка был бы другим. А так, приходилось рассчитывать в основном на классический кирпич, производство которого в пожарном порядке налаживалось поблизости - проблему оснащения кирпичных заводов, к счастью, решила поставка оборудования заработавшего на полную мощность ХМЗ 'Красный Октябрь'. Заодно, учитывая нехватку металла, налаживалось производство классической черепицы. Благо, что глины в этих местах - больше чем надо.
Вообще, многие стройматериалы было решено производить на месте. Иначе слишком большое получалось транспортное плечо. Ладно хоть Волга и Сура рядом. Летом - водная артерия, зимой - готовый санный путь. Леса тоже хватает. Из Харькова привезли документацию и несколько ленточных пил в качестве образца и на инструментально-металлургическом заводе в Сормово наладили производство вполне достойных даже по меркам 2008 г. 'ленточек' - благо конструкция простая. Пришлось повозиться с изготовлением собственно пил, но проблему специалисты как-то решили. Двигатели использовались какие были под рукой, вплоть до древних локомобилей и в лесах Заволжья зашуршали импровизированные лесопилки. В отличие от памятных Игорю советских леспромхозов эти лесопилочки обрезную доску начали гнать качественную, отвечающую всем стандартам и даже вполне высушенную. С четырехсторонними станками, позарез необходимыми для производства качественных деревянных стройматериалов, правда, была беда, пока обходились несколькими китайскими, поставленными из Харькова, но сормовские инженеры совместно с харьковскими коллегами твердо обещали, что проблему скоро решат. Вообще, Игорь обалдевал от скорости, с которой всё происходило. Производство тех же ленточных пилорам в 'прошлом будущем' наверняка налаживали бы минимум полгода, а тут - пара недель...
С рабочей же силой, по крайней мере, неквалифицированной, проблем не было вообще - народа в окрестных селах было предостаточно. Изначально советские коллеги дёрнулись было устроить новый 'Беломорканал', но потом неожиданно передумали. Народ набирался на стройку организованно, но без каких - либо перегибов. Тем более что вопрос с оплатой решили этаким... оригинальным способом. Договора заключались с колхозами, а не с самими колхозниками. С колхозами же рассчитывались преимущественно не деньгами, а услугами и продукцией. Причем, что характерно, продукцией харьковской - на ура, например, шёл универсальный комплекс оборудования для производства круп и муки харьковского машиностроительного предприятия 'Укр. Агро-сервис'. Цену же за эту продукцию советские ответственные товарищи выкатили колхозам такую, что харьковчане только обалдело хлопали глазами. Услуги тоже были специфические, но необходимые - поскольку работники снимались с полей в разгар сезона, в колхозы срочно поставлялась техника. В основном, тоже харьковская, но уже - в аренду, на период сельхозработ. Учитывая, что один комбайн может заменить на уборке зерна целую деревню с серпами, крестьяне в итоге ничего не теряли.
По идее, чисто технические заморочки были для Игоря чужой епархией, но вникать волей-неволей приходилось во многие вопросы. Он возил в Горький специалистов, размещал их, договаривался с местными властями. Чаще всего приходилось общаться с первым секретарём Горьковского обкома партии Родионовым. Михаил Иванович, совсем недавно севший в кресло первого секретаря обкома, до этого был председателем Горьковского облисполкома, поэтому в вопросах связанных с взаимодействием с Харьковом, решительно оттер в сторону своего бывшего заместителя Третьякова, хотя это не сильно соответствовало формальному разделению властей. Педагог по образованию, в 33 года ставший руководителем такой достаточно сложной области как Горьковская - учитывая количество оборонный предприятий - мужиком он был знающим и, как многие представители сталинских кадров - эффективным управленцем и карьеристом, в хорошем смысле этого слова. После войны Родионов дорос до поста председателя Совета министров РСФСР. Кончилось, правда, для Родионова это плохо - в 1949 г. он был арестован в рамках 'Ленинградского дела', приговорен к 'высшей мере', и в следующем году расстрелян. Впрочем, его предшественнику по Горькому, Алексею Ивановичу Шахурину, чье место занял Родионов, как помнилось Игорю, повезло тоже не так уж очень. Сейчас, в 1940 он был большой шишкой - аж Народным комиссаром авиационной промышленности СССР, но с 46-го у него тоже должна была начаться чёрная полоса - вплоть до лета 53-го. Хотя, с другой стороны, он-то, в отличие от Михаила Ивановича, дожил до реабилитации и еще шесть лет, до пенсии, проработал на высших государственных должностях...
Встречаться с областным руководством приходилось часто заполночь. Формально, отчета у Игоря Родионов требовать не мог - Комиссариат подчинялся властям Харькова, и, опосредованно, курирующей организации - тому же НКВД. Причем на союзном уровне. Так что в области Волков не был обязан докладывать никому - даже начальник УНКВД области Губин мог его только о чём-либо попросить, но никак не требовать. Владимир Владимирович, оказавшийся ровесником Игоря, мужиком был вполне вменяемым, расклад понимал очень хорошо и особо не возникал, хотя и, явно, хотелось. С другой стороны, сам Игорь, которому приходилось постоянно общаться и решать вопросы и с Родионовым и с Губиным, решил не борзеть и работать с местным руководством, как говориться, по-человечески. В конце-концов, подписку о неразглашении хода работ перед руководством области с него никто не брал. А для дела лучше, если первый секретарь обкома, а тем более начальник УНКВД будут знать о ситуации из первых рук, а не только из докладов своих сексотов, в наличии которых Игорь не сомневался.
Наладить контакт с Губиным Игорь так толком и не смог. Хотя по работе они сотрудничали вполне нормально, во внеслужебном общении двойной тезка бывшего российского президента человеком был тяжелым и не контактным. А скорее, просто осторожничал. Тем более что харьковчане для НКВД были страшной головной болью. Какие подписки с человека из 2008 г. ни бери - он всё равно по сравнению с ровесником из 1940 г. - болтун ужасный. Чисто как профессионалу, Губину можно было только посочувствовать. Сотни харьковских специалистов, работающих в Горьком и области, совершенно не настраивали чекистов на благодушное к себе отношение.
Зато с Михаилом Ивановичем у Игоря неожиданно установились почти дружеские отношения. Насколько они были возможны на том уровне и в то время. Родионов жадно интересовался всем, что произошло в СССР почти за 70 лет. Игорь сначала старался вилять и уходить от ответа. Во-первых, подписка о неразглашении, а потом, как скажешь человеку, что его расстреляют по невнятному обвинению через десять лет. Причем свои же.
Ситуация неожиданно изменилась после очередных ночных посиделок. Игорь, как обычно, доложил областному руководству о ходе работ в Васильсурске, Третьяков в ответ попенял на низкие темпы освоения новой техники производственниками ГАЗа - туда уже как месяц поставили новые станки с ЧПУ, но то ли учителя из специалистов Новопокровского станкоремонтного завода оказались так себе, то ли ученики не задались. Предоблисполкома считал что первое, Игорь напирал на хреновое, прямо скажем, образование работяг, для которых эти станки предназначались. В общем, учитывая, что местные кадры пока не смогли даже толком разобраться что к чему в коробочке, называемой 'блок ЧПУ', не то что с ней работать, было принято решение привлечь для обучения ГАЗовцев дополнительные силы. Потом всплыл вопрос с размещением очередной партии харьковских консультантов с 'Серпа и молота'. Гостиницы были забиты и харьковчан сунули в частный сектор, о чём они немедленно наябедничали Волкову. После привычных переругиваний на тему 'кто виноват и что делать с тем, кто...' ситуацию в очередной раз 'разрулили'. Высокое собрание уже расходилось и Игорь уже намылился было наконец отправиться отоспаться, когда Родионов в стиле 'Семнадцати мгновений весны' попросил его остаться.
- Игорь Семёныч, - спросил Родионов, когда они остались в кабинете одни, - Вот ты всё крутишь когда про будущее тебя спрашиваю, а скажи честно, когда меня шлёпнут?
- А с чего Вы это взяли? - выдавил слегка обалдевший от такого лобового вопроса Игорь. Родионов прикурил, подошел к окну кабинета, глубоко затянулся, и только после долгой паузы ответил:
- А с того, - в голосе первого секретаря прозвучал горький сарказм, - что меня в вашем мире расстреляли в 50-м. Хочешь сказать, ты этого не знал? Ты ж историк, причем из Чувашии - почти местный, получается...
- Михал Иваныч, - Игорь слегка пришёл в себя и, покосившись на телефон, всё же решил плюнуть на всё, - а вот как ты это себе представляешь? Прихожу я к тебе и говорю - так и так, Иваныч, ты, конечно молодец, но вот в 49-м тебя посадят по Ленинградскому делу, а через год к стенке поставят. Ну и как тебе такое? Я уж молчу о количестве разных подписок, что мы чекистам понадавали, но что бы это изменило в лучшую сторону лично для тебя? При том, что я могу, конечно, тебя предостеречь от кое-чего, но жизнь ведь уже пошла другая, а через год всю написанную в нашем мире историю СССР можно отправлять в топку! Она, в любом случае, другой будет.
- Ты, Игорь, на телефон не косись - СЕЙЧАС нас не слушают. А с тобой я не просто так разговор завёл. На прошлой неделе Иосиф Виссарионович всех секретарей обкомов собрал. И не только нас собирал, а много кого, но - в разное время. В прессе об этом не сообщалось - закрытые были... гм... мероприятия.
Родионов с силой вмял папиросу в пепельницу и тут же достал новую. Игорь щелкнул зажигалкой, дал прикурить, а потом закурил сам - такие вольности в кабинете первого секретаря обычно допускались.
- Многим тогда прямо в зале плохо стало. Ты думаешь, там, - Михаил Иванович ткнул пальцем куда-то в направлении потолка, - так уж кинулись за вашими техническими секретами? Держи карман шире! Это военные могут думать, что самое ценное - новые пушки, танки, самолёты и ракеты. Вообще, технологии. Вот ЭТИ секреты ваш Пилипко и велел хранить пуще зеницы ока. Как он считает, это самое ценное достояние нового Харькова. Он, по-своему прав, конечно. Отчасти. А про бывшие партийные архивы он и не подумал, как и про слова товарища Сталина не вспомнил...
- Это про кадры, которые решают все? - рискнул встрять Игорь.
- Да про них, конечно. А Иосиф Виссарионович дней десять никого не принимал, по слухам. Похоже, изучал историю вашего мира. Хотя официально - простудное заболевание... М-да... А потом началась жесткая перетряска кадров. Вашим-то никто об этом не сообщал, конечно, хотя, кому надо, выводы, конечно, сделали...
Родионов сделал паузу, недоуменно посмотрел на потухшую папиросу и прикурил ей снова.
- Кого-то, как, например, меня, оставили на месте, а кого-то - вовсе даже наоборот. Про Хрущева слышал, наверное?
- Кое-что слышал. Но вот конкретно Хруща мне не жалко абсолютно. Тем более, его же не расстреляли и даже не посадили?
- Посадить не посадили, - Родионов криво усмехнулся, - но выше директора банно-прачечного комбината он уж едва ли поднимется. Но, Бог с ним (Игорь автоматически отметил это столь нехарактерное для коммуниста выражение и насторожился), пусть живёт как сможет...
Михаил Иванович отхлебнул остывшего чая и в упор глянул на Игоря - как выстрелил.
- Так вот, Игорь Семёныч, ты прав в одном - той истории, что была до 22 июня 1940 года, уже нет и не будет. Потому что партия считает - раз те пути, которыми мы ходили, привели к краху державы, то нужно искать иные дороги. С другой стороны, то, как живете вы в своём времени - тоже полное, уж извини, дерьмо. Вот ты считаешь нас идиотами? Товарища Сталина, меня, родителей своих?
- Перечисленных, - не считаю - усмехнулся Игорь.
- Ну а многие из вашего мира и времени - считают. Почитал я ваши 'исторические' сочинения и сам убедился в этом. Считают нас идиотами и баранами, шедшими покорно под нож незнамо почему и за что. А ведь было - 'за что'. Думаешь, Тухачевского к стенке просто так поставили? В вашем времени многие его восхваляли. Великий стратег, мол. Да демагог он был, болтун и палач. Поход на Польшу - вот его стратегия. И ведь хотел сам диктатором стать - что бы там не говорили у вас. Но Тухачевский совершил роковую ошибку, он не знал советских людей, да и знать не хотел - считал всех быдлом, неспособным понять его великие замыслы. И другие заговорщики не лучше. Заговор их рухнул не только потому, что они недооценили товарища Сталина, а потому, что не пошли за ними советские люди, которые должны были, как они думали, их сразу же поддержать. Свой народ они не знали, а судьбами человеческими распоряжаться хотели. Знаешь ведь, что Тухачевский во времена антоновского мятежа антоновцев газом травил? Никто кроме него во время гражданской на такое не решался. Пусть враги, но свои же ведь люди! Злобствующих, закоренелых - ликвидировали, было такое. Но ведь в индивидуальном порядке, за дело. А тут сколько среди этих лесовиков было просто заблудших, обманутых людей? Мне старшие товарищи как-то рассказывали, что Иосиф Виссарионович, как узнал об этом, ругался как сапожник. Додуматься ведь надо, как этот 'стратег' свой народ газом... Как крыс... То-то на Тамбовщине советскую власть до сих пор 'любят'. Но в то время товарищ Сталин ничего столь 'великому' полководцу запретить не мог, а Троцкому такая решительность даже понравилась. Тухачевский с Троцким не страну хотели восстанавливать, не СССР поднимать. Им Европа была нужна, а НАША страна пусть дохнет от перенапряжения. Так они рассуждали. Ты, Семёныч, про их идеи почитай, если не читал - в Харькове для своих библиотеки как были открыты, так и остались. Только там, в вашем времени, об этом постарались забыть. Из этих... тварей... страстотерпцев сделали.
- Ну почему, - снова не выдержал Игорь. - Большинство интересующихся историей людей всё это знает и понимает.
- Знает... А много ли их, таких? Интересующихся историей? Я вот в Харькове побывал - сплошная буржуазия. Лишь бы мне было хорошо, а всё остальное - неважно. Из интересов - только развлечения. Но ведь и эти люди не из воздуха взялись. В конце-концов, ваше поколение и те, кто старше, успели при СССР пожить и воспитывались вы при Союзе. Конечно, Союз развалили вы, но виноваты в этом больше мы. Не сумели, значит, воспитать настоящих людей. Достойную смену - не смогли. Выросли эгоисты и приспособленцы. А это - ошибки нашего времени. Фундамент херовый заложили. Вот об этом, о наших ошибках, и говорил товарищ Сталин. Иначе говорил, чем раньше. Тряхануло его, похоже, здорово. Многое, видимо, передумал. Сказал, что если мы не сделаем нужных выводов из истории параллельного мира, значительная часть вины перед будущими поколениями ляжет не только на партию, но на него лично, как Генерального секретаря Центрального Комитета. И он лично сделает всё, что в его силах, чтобы избежать возможных ошибок. Особенно подчеркнул, что нам всем повезло, и мы можем учесть чужой опыт и не повторять... глупостей. А потом нам папочки раздали с личными делами каждого. Только в папочке той информация была не только по прошлому и настоящему, но и по будущему, пусть и не совсем нашему. Вон она, папка, на столе лежит...
Родионов сел в своё кресло и нервно забарабанил костяшками пальцев по столу.
- Только не знаю я теперь, что делать. Не знаю! И, понимаешь, видно, что и товарищ Сталин не знает и никто не знает. Жить так как жили - нельзя. Но и сдаваться - тоже нельзя. И не за шкуру свою страшно, а за будущее, за страну, за детей наших. Не хочу я, чтобы в моём родном Нижнем Новгороде блядь вполне уважаемой профессией была! А если в твою сельскую Чувашию мясо из Аргентины и зерно из Канады не завести, то в восьмом году жрать нечего будет - это как?
- А ведь ещё и воевать придется. - продолжил свой монолог Родионов. - И не только с Германией - знаешь, какой вой за границей сейчас стоит? Теперь уж и англичане готовы Гитлеру всё простить и вместе с ним на СССР идти. А американцы к этому новому антикоминтерновскому пакту с радостью присоединятся. Все наши дипломатические маневры за прошлые годы - псу под хвост. Наши политические противники пытаются спешно решить свои противоречия и объединиться против нашей страны, ты это видишь? Империалисты прекрасно понимают, что если СССР дать время разобраться с наукой и техникой из вашего мира, они нас не догонят никогда. И тогда с нами не только воевать бесполезно будет - из-за нашего нового оружия, но мы их уже экономически задавим. В лучших их традициях. Так что и у них, и у нас выбора особого нет - воевать или... Вот как вопрос встал, Игорь. Им ведь не просто технологий будущего захотелось, а ещё больше - денег, что на них заработать можно. Речь идет о возможности победы социализма в международном масштабе. Ну, - Родионов усмехнулся, видимо вспомнив, что не на митинге, - или, хотя бы, о возможности установления международной экономической и политической гегемонии Советского Союза.
- Я, конечно, понимаю, что появление целой области из будущего долго в секрете не удержишь, - начал Игорь, - но сколько и что известно другим странам? Ведь, насколько мне известно, область и Харьков так и считаются карантинными зонами?
- Считаются. - Родионов хмыкнул. - И тысячи жителей Харькова карантин пытались нарушить и были завёрнуты обратно. Пускай с ними ваша СБХ мучается. А сколько человек сумело уйти за границу, как ты думаешь? Несколько сотен этих... хитрецов... задержали пограничники на западной границе, несколько ухарей поймали чуть ли не в турецких водах. Ну, а сколько не попалось? И ты учти, это были не глупые людишки, растерянные и испугавшиеся, бросившиеся бежать наобум, всего лишь начитавшись некоторых антисоветчиков, - это новое слово у Родионова получилось особенно смачно, - а тщательно подготовившиеся к побегу и переходу на сторону противников СССР хитрые и матёрые враги. Вижу, что не согласен? Не нравится слово 'враги'? А как ещё назвать людей, сумевших тщательно подготовиться к переходу нашей, далеко не самой плохо охраняемой границы, сумевших до этой границы добраться, не вызвав подозрения, перейти её и ещё принести в клюве новым хозяевам массу интересной информации? А те же немцы знают очень много, можешь мне поверить. Причем вещей очень конкретных, которые рядовой гражданин просто не помнит, а, скорее всего, и не знал никогда. Что, эти предусмотрительные люди не догадывались, что знания, которые они подарили врагам Советского Союза, будут использованы против нашей страны? И кто они после этого?
В кабинете повисло тяжелое молчание. Игорь не знал, что было в мыслях у Родионова, но самому ему было очень... неуютно. Хотя и догадывался, что ситуация аховая, но, казалось, что войны всё же удастся избежать. Во всяком случае, Игорь надеялся, что войну с Рейхом СССР сможет выиграть действительно 'малой кровью'. Но, в случае, если на Союз накинутся ВСЕ... Будет очень плохо.
Молчание прервал Родионов:
- Вот теперь я тебя спросить хочу, товарищ Волков Игорь Семёнович, ты - с кем? Советский Союз с нами поднимать будешь и со всем миром воевать? Или постараешься отсидеться в сторонке, как многие в Харькове предлагают?
- Михал Иваныч, а с чего вдруг такой наезд на меня лично? - несколько обалдел Игорь. - Что значит 'ты - с кем' и 'отсидеться'? Чего ты от меня сейчас хочешь? Чтобы возлюбил я Сталина превыше отца небесного? Так извини, Родина у меня одна - Россия, а Сталина я уважаю, но любить? Твоего двойника он в нашем мире шлепнул, а за что? Ладно, скажем, в другом мире было, а где гарантия, что и здесь не повториться? Или ты вербануть меня хочешь, упирая на мою сознательность? Так ведь я такой же буржуй, что и все в Харькове, даром что фирма моя не там была. Где ты у буржуев сознательность пролетарскую видел, а?
Родионов, против ожидания, не вспылил в ответ на такую выходку, а только неопределенно хмыкнул. Встал из-за стола и прошёлся по кабинету.
- Ладно, успокойся. Я, Игорь, тебя не вербую, как сексота, а предлагаю работать вместе. Тебя же изучали, сам понимать должен, не маленький. Я тебе честно скажу - маловато в Москве доверия харьковским кадрам. Не знаю, правильно это или нет, но есть мнение, что за этими 'петлюровцами' особый пригляд нужен. И дело не в том, что они буржуи, - уже открыто усмехнулся Родионов, - ведь ты ж такой же буржуй, сам признаешься, а в том, что ты - русский. Как и большинство товарищей в вашем Комиссариате.
- Я - не русский, - буркнул Игорь, - я - чуваш и ты, Иваныч, это прекрасно знаешь.
- А ты мне дурачком не прикидывайся. Дело не в твоей национальности, а в том, что ты был и остался по сути советским человеком, как и многие, как у вас говорили, 'россияне'. И не в уничижительном каком-то смысле, а в хорошем. Россия всегда была основой объединения страны. Пусть мы говорим о СССР, где идёт переходный этап от капитализма к социализму, а не о царской Российской Империи, 'единой и неделимой', но объединение жизненно необходимо для стран, эту империю ранее составлявших. Сотни лет совместного развития перечеркнуть невозможно. Слишком всё переплелось. Такое искусственное разделение выгодно только правящим кликам, пришедшим к власти под националистическими лозунгами. Да, - решительно повторил Родионов, - только им, а не жителям этих стран. И дело тут даже не в политическом строе, не в социализме. Вот, смотри, Семёныч, у вас СССР развалился и что, какой-то бывшей советской республике стало лучше? Хотя, казалось бы, у вас самый что ни на есть капитализм. А ведь империалисты Европы это понимают. По своему, в своих целях, но зачем иначе Европейский Союз создали? Сил им в вашем времени перестало хватать. Колонии все отпали, и в одиночку навязать свои правила миру уже ни у одной европейской страны не получается. Глядишь, вместе и получится. А ваши 'руководители' делают вид, что не понимают и итак невеликие силы - дробят. Единственно кто на этом наживается - новые ваши капиталисты. Только они даже не капиталисты, а... воры, даже жулики - сами ничего не построили, только народное добро на себя оформили обманом. Иосиф Виссарионович считает, что это тоже во многом наша ошибка - поспешили мы объявить о социализме. Был бы в стране класс собственников - он бы 'за так' своё добро не отдал. Поспешили с ликвидацией НЭПа, хотя тогда казалось, что иначе нельзя. Товарищу Сталину, кстати, очень 'шведская модель' понравилась. Да и 'китайская' интересна. Сейчас лучшие специалисты Союза думают, как их для нас приспособить. Марксизм марксизмом, но общество не может не развиваться. И слишком большие шаги в социальном развитии - тоже не очень хорошо. Споткнуться можно...
- Что, не ожидал такого от первого секретаря обкома услышать? - хмыкнул Родионов, поймав взгляд Игоря. Видимо тот был очень уж ошарашенным. - А это я тебе уж говорил. Слишком уж вы себе книжные истины зазубрили. Про твердокаменных большевиков. С упором на 'каменных'. Даже ты, по образованию своему обязанный знать про настоящую историю побольше простого рабочего или колхозника, опешил. А ведь марксизм - не догма, не религия, данная Господом раз и навсегда. Это инструмент. Как выяснилось, далеко не всегда пригодный. Ты пойми, каково сейчас тому же Иосифу Виссарионовичу - как ни крути, а взгляд сквозь время - штука малоприятная. Да и всем, кто в курсе - сильно не по себе. Очень многое надо переосмысливать, делать по другому, не так, как делалось у вас, да и у нас - до последнего времени расхождений в событиях особых ведь не было. Через себя переступать надо, а тот, кто не сможет, - первый секретарь утверждающе прихлопнул подоконник, - тот пойдет не просто против законов нашей страны, но законов природы. Законы политического развития ведь тоже являются объективными законами, отражающими процессы политического развития, совершающиеся независимо от нашей воли. Да, мы можем открыть эти законы, познать их и, опираясь на них, использовать их в интересах общества, дать другое направление разрушительным действиям некоторых законов, ограничить сферу их действия, дать простор другим законам, пробивающим себе дорогу, но не можем уничтожить их или создать новые законы политической жизни. И марксисты это всегда понимали. Точнее, всегда старались держать в уме, - поправился, что-то вспомнив, Родионов.
- Иваныч, ну что ты меня за советскую власть агитируешь? - не выдержал Игорь. - Ты интересные вещи говоришь, но я-то здесь при чем?
- Да, извини, - спохватился Родионов. - Тема точно неисчерпаемая. Просто к слову пришлось. НАМ - подчеркнул он голосом, - пока от тебя ничего не надо. Работу свою ты делаешь хорошо, вот и продолжай так же. Просто имей в виду - в случае, если почувствуешь, что Харьков начал свою игру, а ты в ней участвовать не захочешь, для тебя место всегда найдется. Я не имею в виду, что ты должен НАМ стучать о том, что делает Пилипко и твоё непосредственное начальство, но... Поверь, если Харьков начнет вилять, будет плохо всем. Понимаешь?