Глава 1. Снег
Сегодня рано утром выпал снег,
Вас может удивить, как я узнал,
Со стороны казалось, что я спал,
Недвижим был, не поднимая век,
Но так сказал бы только человек,
Меня который раньше не встречал.
Да я устал. Усталость с моих плеч
Уже давно никто не может снять,
Казалось бы, я тут же буду спать,
Едва на землю стоит мне прилечь,
Чтоб отдохнуть и силы поберечь,
Но сон сегодня не пришел опять.
Обрывочных видений пелена,
Была дана мне в эту злую ночь.
Когда покинем это место прочь,
Опять в пути мы будем до темна,
И, вероятно, снова вместо сна,
Я буду скован дремою точь в точь.
Перед рассветом я открыл глаза,
А надо мною бивни черных скал,
Сложили свой пугающий оскал,
Смотрели в ледяные небеса,
И убеждали повернуть назад,
Но я совету снова их не внял.
Я встал, сложил костер, развел огонь,
И снова хворост нехотя горел,
Давал лишь дым, да потихоньку тлел,
Распространяя масляную вонь.
Когда же я поднес к нему ладонь,
Ее он вновь ни капли не согрел.
А там, куда дорога нас вела,
Там вдалеке, за снежной пеленой,
Стоят безмолвно, редкою стеной,
Огромных боевых машин тела,
Не вмешиваясь в смертные дела,
Окутанные мрачной тишиной,
Как памятник величию людей,
И как напоминание о том,
Чего навек лишились мы потом,
Когда в гордыне яростной своей,
Сожгли цивилизацию. О ней
Теперь лишь только в песнях мы поем.
Чудовища застыли на века,
Поодиночке, парами, гурьбой,
Один стоит с приподнятой ногой,
А чья-то исполинская рука
Цепляет за подбрюшье облака,
Пускай, мол, унесут меня с собой.
Когда-то это место звали Рай,
Теперь же здесь скорей разверзся ад,
Лишь слепо в небо пропасти глядят,
Не видно трав, цветов и птичьих стай,
Унылый и давно погибший край,
Который исполины сторожат.
Но до него еще немало лиг,
Метелям и морозам вопреки,
Идти вперед, стирая сапоги,
Пока заветной цели не достиг.
Я ухмыльнулся, в этот самый миг,
Услышав за спиной его шаги.
Глава 2. Друг
Он подошел и замер за спиной.
Не обернувшись, я его спросил,
Куда в столь ранний час он уходил,
Чего искал за черною скалой.
Он усмехнулся, на вопрос на мой
Ответил, что клинок он свой точил.
Мой верный друг, его мы звали Волк,
За то, что дюже в битве был свиреп,
За время тренировок он окреп,
Но наш учитель - старый Святополк,
Твердил, что из него не выйдет толк,
А старикан не зря жевал свой хлеб.
И вот, он испытанье провалил,
Таков его нерадостный удел,
Он пояс с патронташем не надел,
И древних револьверов не носил,
Но все насмешки стойко он сносил
И побороть отчаянье сумел.
Ну что же, раз не стать ему Стрелком,
Решил податься в Гильдию Меча,
Чтоб тайны фехтованья изучать,
Владеть не револьвером, а клинком,
Стал вскоре подмастерьем, а потом,
Настало время мастера встречать.
Торговца провожая на восток,
Едва лишь только совершил обряд,
Став мастером. Разбойничий отряд
Попался на дороге, со всех ног
Все разбежались. Он один лишь смог,
Отправить негодяев этих в ад.
С тех пор никто из нас не вспоминал,
Что не попал товарищ наш в стрелки,
Нужны в строю и верные клинки,
А Волк не раз на деле доказал,
Что меч не зря в руке своей сжимал,
И за собой в атаку вел полки.
Во время ужасающей войны
Покрыл себя он славой, стал грозой
Разбойников, мутантов. Он - герой!
Есть песни, что ему посвящены,
Да только те давно умерщвлены,
Кто знал все эти песни до одной.
Теперь есть только мы. И вот в пути,
Уж много дней по выжженной земле,
Минувших дней мы ищем в тишине.
О, сколько надо нам еще пройти,
Чтобы покой на веки обрести,
Ответы наши отыскать во мгле.
Лучи на миг пронзили облака,
И снова в дымке потонул рассвет,
Мы съели скудный завтрак, а обед,
Совсем еще не скоро, а пока,
Идем туда, где ржавые бока -
Стальные кони, им уж сотня лет.
Моторы зарычали в унисон,
От черных скал их отразился рёв,
Мой друг кивнул мне только: "Я готов!",
И наши кони, выехав на склон,
Помчались вдаль, где воздух заражен,
И древний страж коснулся облаков.
Глава 3. Она
Неслась навстречу пустошь, в этот миг-
Снег шел уже практически стеной,
Истерзанную землю под собой
Скрывал - направо силуэт возник,
И я, услышав чей-то громкий крик,
Схватил за револьвер своей рукой.
Быть может, птица крикнула? Но нет,
Я на снегу внезапно рассмотрел,
На покрывале, белом, словно мел,
Отчетливый, совсем недавний след.
Сжимая крепко верный пистолет,
Я спрыгнуть на ходу с коня успел.
Я знал, что мой железный жеребец
Недалеко умчит без седока,
Пускай он очень старый, но пока,
Работает без сбоев, молодец,
По-видимому был его творец
Великий мастер, делал на века.
По следу вправо кинулся скорей,
За мною поспевал мой верный друг,
Вновь крик раздался. Где-то рядом! Вдруг,
Увидел девушку лежащую, над ней,
Склонились двое, явно не людей,
И к ней тянули крючья своих рук.
Для тех двоих давно минул тот век,
Когда могли средь нам подобных жить,
С известной долей гордости носить,
Простое имя вида: человек.
Теперь их взгляд из-под гниющих век
Заставил милосердие забыть.
Я самым первым выстрелом попал
В иссохшую ввалившуюся грудь,
Но лишь на шаг назад его шагнуть
Заставил. Он качнулся, не упал.
Второй же только грозно зарычал
И руки к жертве продолжал тянуть.
В то время как я выстрелил опять,
На этот раз я целился в лицо,
Уже успел второй из мертвецов,
Рукой своею девушку достать,
Я понял, что не стоит больше ждать,
Его я тоже угостил свинцом.
А девушка была не из таких,
Что будут просто на земле лежать,
Закрыв глаза и горестно рыдать,
И ждать, пока дотянутся до них.
Она, как оказалось, из других,
Из тех, что всем отпор готовы дать.
Увидев, что подмога подошла,
Из-под рубахи выхватив клинок,
Она его врагу всадила в бок,
И сталь, как будто острая игла,
Меж ребер в тело глубоко вошла,
И тут рванулась вниз наискосок.
Вспоров проклятой нежити живот,
Она поспешно стала отползать,
А тварь все продолжала наступать,
Раскрыв для рыка свой прогнивший рот,
Но рана расползается, и вот,
Он потроха не в силах удержать.
Кишки свои же втаптывая в снег,
Упрямо ноги он переставлял,
Ведь упускать добычу не желал.
Я знал, что этот бывший человек,
От пищи не отступится вовек,
И я в четвертый раз курок нажал.
Его мозги остались на камнях,
Один повержен. В этот миг второй,
Рванул вперед, с простреленной щекой,
Он был почти у цели. Второпях,
Я не успел прицелится, но взмах...
И распрощался монстр с головой.
Волк вытер свой испачканный клинок.
Я ж к девушке скорее поспешил,
Свою ей руку тут же предложил,
Чтобы подняться на ноги. Помог.
Чуть поддержал и отвести не смог
Свой взгляд. Мне просто не хватило сил.
Глава 4. Город
Я словно зачарованный смотрел,
В ее глаза. Я просто в них тонул,
Должно быть это сон, и я уснул!
Не хвастаясь, скажу: я храбр и смел,
Но даже рта раскрыть я не посмел
В тот миг. И просто время я тянул.
Не знаю, сколько мог я, как дурак,
С ней рядом просто молча простоять,
Смотреть в глаза и за руку держать,
И отойти не в силах ни на шаг,
Заговорить осмелиться - никак,
Я просто улыбнулся ей опять.
И Волк тогда меня, наверно, спас,
Вложив меч в ножны и с улыбкой, он
Отвесил этой девушке поклон.
И юная спасенная тотчас,
Перевела свой взгляд прекрасных глаз,
На друга, и тогда я был спасен.
Я отошел, мотая головой,
Пытаясь наваждение прогнать,
Смотрел под ноги, так как мог опять
Ее взгляд встретить, яркий и живой,
Глубокий, притягательный, такой,
Что голову нетрудно потерять.
Что происходит? Я всегда считал,
Что я уже не молод! Закален
В боях. Всегда расчетлив и умен,
А сердце мое лед давно сковал,
И никого я в душу не пускал,
Но вот сейчас я, кажется, пленен.
Но тут меня окликнули: "Идем!",
С улыбкой Волк указывал вперед:
"Сажай ее к себе, пускай ведет,
Покажет нам сейчас, где ее дом,
Там отдохнем немного, а потом,
Дорога снова в путь нас позовет".
И вот мы вновь по пустоши летим,
Нагроможденье скал, а в них проход,
Туда ныряем, резкий поворот,
Волк вырвался вперед, а я за ним,
Заинтригован фактом лишь одним,
Что кто-то еще в пустошах живет.
От глаз людей среди безликих скал
Сокрытый оказался городок,
Признаюсь честно, настоящий шок,
Его едва увидев, испытал.
Я сам бы никогда не отыскал,
Да и никто пожалуй что не смог.
Здесь ветер никогда не завывал,
А снег, неслышно падая с небес,
Собою небольшой еловый лес,
Что сбоку притаился, укрывал.
До той поры я искренне считал,
Что в мире больше нет подобных мест.
Но даже здесь, в уюте и тиши,
В лихие времена сейчас живет,
Суровый недоверчивый народ,
На первый взгляд казалось ни души,
Не выйдет из массивных и больших,
Дубовых и окованных ворот.
Однако лишь я заглушил мотор,
Ворота распахнулись в тот же миг,
Пред нами небольшой отряд возник,
В меня уперся чей-то гневный взор,
Сжимали все кто вилы, кто топор,
Нашелся даже целый дробовик.
Ну что ж, я спешился, отвесил им
Поклон, и тут же поднял руку так,
Чтоб было сразу видно - это знак,
Того, что я как друг явился к ним,
Мы девушку спасли и вот хотим,
Узнать мол, где она живет и как.
Вперед шагнул высокий и седой,
Мужчина, и почтительно народ,
Ему освободил тотчас проход,
Видать привыкли, что с любой бедой,
Он управляется, был лидером, главой
Для тех, кто в этом городе живет.
-Отец Мартен, - представился он нам,
Скрепив рукопожатием тот факт,
Что не хотим побоищ мы и драк,
Хотим остаться на ночь лишь, а там,
Уйдем мы дальше по своим делам,
Не будем никому мешать никак.
С улыбкой нам старейшина сказал,
Что их уютный тихий городок,
Своих ворот ни разу на замок,
Пред честными людьми не закрывал,
Злодеев он бы сразу распознал,
Не мешкая тогда б спустил курок.
'Чума, жестокий беспощадный мор,
На нас напал, приходится терпеть,
-сказал Мартен, - ведь стоит умереть
Кому-то, как его мы на костер
Несем, иначе страшный приговор:
Он встанет вновь, неся с собою смерть.'
Глава 5. Ночь
Как оказалось, в городе в ту ночь
Был праздник, от зари и до зари,
Вокруг везде горели фонари,
И каждый местный был совсем не прочь,
Нас за собою - выпить - уволочь,
Мы с Волком отбивались, как могли.
Но не смогли в итоге отказать,
И вот Мартен, подняв в руке бокал,
Окинул взглядом весь просторный зал,
Молитву начал длинную читать,
И молча продолжал народ стоять,
Пока последних слов он не сказал.
Затем я выпил терпкого вина,
О дивный вкус, уже десяток лет,
Я думал, что такого в мире нет.
И тут с бокалом подошла Она,
Сказала, улыбнувшись: "Ночь длинна,
Но знаю, вы уедете чуть свет.
Пред вами в неоплатном я долгу,
Но все ж просить о помощи хочу.
Мы все в опасности огромной, не шучу,
Я объяснить все сразу не смогу,
Но умоляю, верьте, я не лгу!"
Я лишь ее похлопал по плечу.
"Я понимаю, ты напугана, но верь,
Пока мы здесь, готов я клятву дать,
Тебя до самой смерти защищать,
Чтоб ни живой мертвец, ни дикий зверь,
К тебе не прикоснулись, а теперь,
Прошу тебя со мной потанцевать!"
Народ устроил танцы во дворе,
Едва мы появились, как тот час,
В свой круг они пустили тут же нас,
Одеты были все не по поре,
Теперь, наверно, только на заре,
Все разойдутся. Мы пустились в пляс.
Ах, как давно ведь я не танцевал,
Я вспомнил, как давным-давно отец,
Меня привел с собою во дворец,
На ежегодный новогодний бал,
И как я там, раскрывши рот, стоял,
Прыщавый, необученный юнец.
С красавицей кружились на земле,
Как кружатся снежинки в небесах,
Сиял весь город в праздничных огнях,
Народ смеялся, был навеселе,
Забылись мысли о добре и зле,
И лишь в ее глазах таился страх.
"Чего ты хочешь, милая, скажи, -
Ее я спрашивал, а пестрая толпа
Вкруг нас в несложных танцевальных па,
На площади пред зданием кружить
Все продолжала. "Я хочу лишь жить,
Но вряд ли доживу и до утра!"
"Красавица, о чем ты говоришь?
Неужто кто-то смеет угрожать,
Тебе? Тогда изволь мне показать,
Тебе ведь пальцем стоит щелкнуть лишь,
Как я его прикончу, и глядишь,
Ты дальше сможешь жить и поживать."
"Увы, тебе не справиться с бедой,
Что надо мной нависла в этот раз,
Прошу тебя, давай уйдем сейчас,
Тихонько улизнем ко мне домой,
Мне хочется побыть вдвоем с тобой,
Ведь знаю я, что близок смертный час!"
Мы как подростки юные точь-в-точь, -
Души истосковавшейся порыв, -
От всех вокруг намерения скрыв,
От праздника мы убежали прочь,
И провели прекраснейшую ночь,
О страхах и опасностях забыв.
Глава 6. Нежить
Измученный горячий и нагой,
Я спал, ее прижав к своей груди,
Бессонница осталась позади,
Но сон с меня сорвало, как рукой,
Когда снаружи грянул взрыв такой,
Что брызнуло стекло, как конфетти.
С постели, как укушенный, вскочив,
Успел я только джинсы натянуть,
Украдкой на красавицу взглянуть,
И поспешил, оружие схватив,
Наружу, посмотреть, что там за взрыв,
И вот готов уж дверь я распахнуть.
"Постой! - она вскричала, - Началось!
Я вас втянула в этот ад, прости,
Поверь, меня теперь уж не спасти,
Любые мысли ты об этом брось,
Молюсь я, лишь бы только удалось,
Вам с другом нынче ноги унести!"
Я улыбнулся ей и подмигнул,
И прямо перед тем, как выйти прочь,
Сказал ей: "Я смогу тебе помочь!",
Затем я ручку двери повернул,
Открыл ее, на улицу шагнул,
И с голым торсом вышел в злую ночь.
Я поспешил туда, где на ночь мы
У привязи оставили коней,
Там пламя разгоралось все сильней,
Выхватывая из кромешной тьмы,
Дома, людей, средь этой кутерьмы,
Вперед я продвигался все быстрей.
Но худшие предчувствия сбылись,
Как будто бы в одном из страшных снов,
Я замер, был к такому не готов,
На площади уж люди собрались,
Смотреть, как пламя, устремляясь ввысь,
Пожрет останки наших скакунов.
Перед огнем, в руке сжимая меч,
Стоял мой друг, он под ноги смотрел,
Останки трех, по меньшей мере, тел,
Лежали там, кровь продолжала течь.
Когда же Волк успел их так иссечь?
И кто ж таки напасть на нас посмел?
Ворота были выбиты волной,
И вот в образовавшийся пролом,
Уже идут мертвец за мертвецом,
Стремясь отведать кровушки живой,
Я поднял пистолет одной рукой,
Нажал курок, он кашлянул огнем.
Один мертвец, оставшись без лица,
Упал, забрызгав кровью белый снег,
Похоже, упокоился навек,
А в этот миг еще три мертвеца,
Накинулись на Волка, на бойца,
Но мужественно бился человек.
Его клинок искрился и сверкал,
Гнилую, иссыхающую плоть
Он продолжал рубить, крошить, колоть,
Напополам он тварей разрубал,
Еще один к ногам его упал,
Так вот и упокой его Господь!
Товарищу на помощь поспешил,
Спустил курок и порция свинца,
Настигла в ту секунду мертвеца,
Один упал, но новый подходил,
Его не медля тоже уложил,
Казалось, что не будет им конца...
Вдвоем мы встали супротив орды,
Кровавой пеленой затянут взор,
По снегу красным росчерком узор,
А люди, словно глупые скоты,
Стоят, и в разрешении беды
Помочь нам не спешат. Какой позор!
Мой патронташ почти что опустел,
Устал мой друг, убийственный клинок
Крутить он так же быстро уж не мог,
Вокруг нас разрасталась груда тел,
Я было отступать уже хотел,
Как вдруг иссяк покойников поток.
Сжимая раскаленный пистолет,
Стоял, расставив ноги шире плеч,
Чтоб не упасть. Воткнув у ног свой меч,
Стоял мой друг. Дышал он как атлет,
Промчавший марафон. Нам в тот момент,
Хотелось одного - на землю лечь.
Но, видимо, лишь сниться нам покой,
Из города донесся дикий крик,
Я на него помчался в тот же миг,
Ведь слышал я прекрасно, - Боже мой! -
Что мог принадлежать он лишь одной,
Той, чей запал мне в душу ясный лик!
Глава 7. Проклятая
На площади собрался пьяный люд,
Чего-то ждали будто, а Мартен,
Стоял в тени, возле одной из стен,
Молчал. Тут понял я, чего все ждут,
Увидел, как сюда Ее ведут,
Бледна, как будто кровь ушла из вен.
Под глазом налился кровоподтек,
Царапины на шее на руках,
В разорванной одежде, а в глазах
Покорность и готовность злобный рок
Принять. Я больше ждать не мог,
Ведь к сердцу подбирался липкий страх.
Ее вели к позорному столбу,
Я понял, что пробиться должен к ней,
Рванул вперед, расталкивать людей,
Как нож сквозь масло, я через толпу
Прошел, чтобы прочесть в глазах мольбу,
Чтоб я бежал за тридевять земель!
Мартен прегородил собою путь,
Он положил мне руку на плечо,
Сказал: "Поверь! Я тоже огорчен,
Хотел бы я все вспять перевернуть,
Но я бессилен, ты не обессудь,
На ней проклятье! Ты тут ни при чем!"
Я замер. "Нет! О чем ты говоришь?"
"Она завет нарушила отцов,
Теперь орда оживших мертвецов
Идет за ней, их всех не истребишь,
Ее в живых оставив только лишь
Приблизим гибель. Да, закон суров!"
А под столбом сложили уж костер,
Ее вязали жители, смеясь,
Ну а Она стоит, не шевелясь,
В меня вонзив испуганный свой взор,
Принять готова смертный приговор,
И лишь чуть-чуть губа ее тряслась.
В глазах темно, и кругом голова,
Передо мною милый человек,
Так неужель такой короткий век,
Отмерен ей? И участь такова?
Она ж достигла зрелости едва,
А время оборвет уже свой бег!
"Сгинь, ведьма!" - кто-то выкрикнул в толпе,
В Нее метнули тухлое яйцо,
Попали в грудь, в плечо, затем в лицо,
Она стоит в яичной скорлупе,
Обмякла и повисла на столбе,
Вокруг Нее десятки подлецов.
Весь город обратился в сущий ад,
Взамен людей лишь демоны вокруг,
Средь них, наверняка, Ее подруг,
Немало было. Ныне каждый рад,
Внести в Ее страдания свой вклад,
Ей причинить как можно больше мук.
Безумие плескалось в их глазах,
Не люди, просто дикое зверье,
Стремятся разорвать скорей Ее,
В моей душе метался дикий страх,
Не помню, очутилось как в руках
Бессменное оружие мое.
Я бросился к столбу, скорей закрыть
Собою беззащитное дитя,
А тухлые снаряды все летят,
Не знаю я, как их остановить,
Придется, видно, всех тут застрелить,
Так и они убить ее хотят!
Но это просто стадо предо мной,
А у скота положен быть пастух,
И тут уж вариантов нет и двух,
Кто правит этой злобною толпой,
Стоит Мартен недвижимой скалой,
Не произносит слова даже вслух!
Но, видно, ему это ни к чему,
Ведь местный перепуганный народ,
За ним и так легко на смерть идет,
Все дружно подчиняются ему,
Но это не надолго, потому
Что этот пастырь нынче же умрет!
Я вскинул свой извечный револьвер,
Через мгновенье выстрел прогремел,
Никто и никогда бы не успел,
Принять каких угодно контрмер,
Отброшенный ударом изувер
На снег, взмахнув руками, полетел.
И тут же опустилась тишина.
Звук, эхом отразившийся от скал,
Недолго над долиной летал,
Все будто бы очнулись ото сна,
И я в тот миг поверил, что она
Уж спасена, но я не угадал.
Глава 8. Демон
И тут раздался тихий злобный смех,
У горожан очнувшихся в глазах
Вдруг расплескался черный липкий страх,
И волосы, наверное, у всех
Без исключенья встали дыбом вверх
На неприкрытых нынче головах.
Мартен поднялся. Как так может быть?
Ведь я уверен точно, я попал,
Он хладным трупом давеча упал,
Должно его ранение убить,
Ведь невозможно с пулей в сердце жить!
Но он живой, как будто бы, стоял.
Я надавил, не думая, курок,
Но росчерком размазанным плаща,
Он уклонился, злобно хохоча,
И в тот же миг каким-то чудом смог,
Он совершить стремительный рывок,
Уж моего касается плеча.
Его удар бы дьявольски силен.
Спиной я встретил смерзшийся сугроб,
Мне пять секунд потребовалось, чтоб
Оттуда выбраться. Я подавляю стон,
Он не спешит, толпою окружен,
Я вновь стреляю, целясь прямо в лоб!
Он уклонился снова, в тот же миг,
Он предо мной, я тут же ставлю блок,
Мартен меня легко сбивает с ног,
Удар по ребрам тут меня настиг,
Я слышу хруст костей, и дикий крик
Наружу рвется. Боль пронзает бок.
Я силюсь встать, в моих глазах темно,
Волк на Мартена бросился тот час,
Похоже, что меня в тот миг он спас,
Но демон же хохочет все равно,
А в голове лишь вертится одно:
О Боже пресвятой, помилуй нас!
Я вспомнил детство, замок, шумный пир,
Как мне тогда рассказывал отец,
Когда цивилизации конец
Пришел, явился демон в этот мир,
И имя было демону - вампир,
И проклял это чудище Творец.
Легко уйдя от острого клинка,
Мартен свалил противника на снег,
Не в силах с ним тягаться человек.
Я оклемался, бью исподтишка,
В затылок выстрел уж наверняка,
Но снова попаданья он избег.
Стреляю дважды, мимо, и уж пуст
Мой барабан, пытаюсь зарядить.
Вампир решил противника сменить,
Ко мне метнулся, ловкий как мангуст,
Меня ударом бросило на куст,
Ох, лишь бы револьвер не уронить!
Успел я вставить лишь один патрон,
И, поспешив захлопнуть барабан,
В атаку вновь бросаюсь, будто пьян,
Горячкой этой схватки опьянен,
Мчусь на вампира мерзкого, а он
Спокойно ждет, проклятый капеллан.
Мне не попасть в него издалека,
Я просто тратил пули до сих пор,
Мне нужно бить практически в упор,
Дрожит от напряжения рука,
Пусть даже в древнем Кодексе Стрелка
И сказано, что так стрелять - позор.
Что было дальше трудно объяснить,
Мартен одним размазанным пятном
Вдруг очутился пред моим лицом,
Я даже не сумел курок спустить,
Он смог легко меня перехватить,
Я был врасплох захвачен подлецом.
И ледяные пальцы, как тиски,
Сдавили горло, демон хохотал,
Легко меня над снегом приподнял,
Кровь яростно ударила в виски.
Не умереть мне, видно, по-мужски,
Я понял, что сегодня проиграл.
В груди пылали легкие огнем,
Я умирал, картины прошлых дней
Неслись потоком в памяти моей,
Я вспомнил гибель мира, а потом,
Все вдруг сосредоточилось на том,
Какую ночь провел я нынче с Ней.
Внезапно, холод снега на щеке,
И воздух, обжигая, рвется в грудь,
Стараюсь глубже я скорей вдохнуть,
Я слышу ее голос вдалеке,
Она кричит от боли, но в руке
Нет револьвера, пред глазами муть.
Но встать! Собраться! Нечего лежать!
Когда опасность угрожает Ей,
Прийти в себя мне надобно скорей,
Нельзя мне ни мгновения терять,
Где револьвер? Куда он мог упасть?
Там очереди пуля ждет своей.
Текут секунды вязкие, я сел,
Наощупь пистолет свой отыскал,
Его со снега тут же приподнял,
Я, наконец, глаза открыть сумел,
И от увиденного вмиг остолбенел,
Уж лучше бы я их не открывал.
На этот раз меня спасла Она,
Набросившись на монстра со спины,
И на щеке его теперь видны
Следы Ее ногтей, и кровь черна,
Но и Она отведала сполна
Мощь демона, пришедшего из Тьмы.
Ей руку жестко выкрутив, Мартен
Второй за подбородок ухватил,
Ей в шею свои зубы он вонзил,
Добравшись, видно, до одной из вен,
Приник, как в поцелуе джентльмен,
И кровь Ее, причмокивая, пил.
Волк этот шанс использовал, сперва
Он к этой странной паре подскочил,
Клинком своим вампиру грудь пронзил,
Лишь в сторону отпрыгнул он едва,
Как взорвалась у монстра голова,
То, наконец, и я курок спустил.
Глава 9. Исход
Кровь на снегу - ярчайшее пятно,
Не в силах устоять упал я ниц,
Вокруг круговорот безликих лиц,
Гудит в ушах, в глазах моих темно,
Ее лицо, столь бледное оно,
Жизнь выдает лишь дрожь Ее ресниц.
Безвольной куклой на моих руках
Она повисла, я Ее поднял,
Нас каждый местный житель провожал
Пугливым взглядом. Черный липкий страх
Вполз в душу. На трясущихся ногах
Я к дому Ее медленно шагал.
Панические мысли гнал я прочь,
Она жива! Я видел, Ее грудь
Дыханием вздымается чуть-чуть,
Я верил, что сумею Ей помочь,
Что в эту послепраздничную ночь
Не провожу ее в последний путь.
Я до рассвета рядом с Нею был,
Омыл Ее горячею водой,
В постель порозовевшей и нагой
Отнес. Повязкой раны перекрыл,
И больше ни на шаг не отходил,
Держал ее ладонь своей рукой.
К утру Она, - О, слава Небесам! -
Пришла в себя. Глаза открыла вдруг,
В них промелькнул отчетливый испуг,
А я, того не ожидая сам,
Приник тотчас к чуть дрогнувшим губам,
Забыв про все, что делалось вокруг.
Она жива! Но слишком краток миг,
Что нам судьба на счастье отвела,
Совсем не доброй к нам она была,
Тут за окном раздался чей-то крик,
Весь город перед домом вновь возник,
Толпа меня немедленно ждала.
Я вышел к ним. Лиц мрачных хоровод,
И стар и млад, и в первых же рядах,
Сам Волк с тоскою мрачною в глазах,
Они должны быть рады, только вот
Казалось, все совсем наоборот,
Я снова ощутил противный страх.
"Мартен убит, сомнений в этом нет, -
сказал мой друг. - Да только вот беда,
Не ходит, так уж водится, одна,
Его проклятью очень много лет,
Он демон, он вампир, он людоед,
И кровь ему заветная еда!
Увы, но та, кого он укусил,
Проклятию подвержена на век,
Кровь скоро прекратит свой быстрый бег,
Она убьет того, кто люб и мил,
Сдержаться у нее не хватит сил,
Любовь твоя уже не человек!"
"Я это знаю!" - в платьишке из льна
Стоит как призрак, белая, как мел,
Едва я поддержать ее успел,
Иначе бы упала. Как пьяна,
Не в силах устоять сама Она, -
"Я это знаю! Мой таков удел!
Я зла вам не желала никогда,
Позвольте ж перед гибелью просить,
Меня в изгнанье в Пустошь отпустить,
Покинуть этот город навсегда,
Я верю, вы ответите мне да!"
"Прости, но мы должны тебя убить!" -
Мой самый верный друг тогда сказал,
Рука метнулась, рукоятку сжать,
Клинок из ножен начал доставать,
Решимостью полны его глаза,
Ему не ведом термин "тормоза",
Но крикнул я: "Такому не бывать!"
Вот меч стальною молнией сверкнул,
Не обделил его отнюдь Творец
Рефлексами и силой, но конец,
Был неизбежен. Мне в ладонь порхнул
Мой револьвер, и тотчас я пальнул,
Один мой выстрел стоил двух сердец.
Одно, плеснув ошметками на снег,
Убило Волка. Как порой жесток
Бывает к людям всемогущий рок,
Другое же, разбитое навек,
Носить до смерти будет человек,
Который в этот миг спустил курок.
Мы с Ней ушли. К полудню за спиной
Остались скалы, те что городок,
Укрыли. Пробираясь на восток,
Мы шли, едва заметною тропой,
Туда, где полупризрачной стеной
Стояли роботы, отжившие свой срок.
Вот так мой путь приблизился к концу,
Не знаю, сколько Бог отмерил нам,
Когда возьмет он лучшую из дам,
Я встречу свою смерть лицом к лицу,
И Ей одной, живой иль мертвецу,
Всю кровь свою до капли я отдам.