Было дело в году эдак 2180, когда я прибыл по делам на станцию Коноксис, что находилась на орбите Нептуна. Стоит знать читателю, что в то время репутация у этой станции была самая что ни на есть печальная, пока война с Питихрианцами не смела к космическому чёрту половину солнечной системы, включая Нептун, Уран, и множество мелких орбитальных станций, включая вышеупомянутую. А связана эта репутация была вот с чем.
В шестнадцатом году второго тысячелетия на Земле, население которой было ещё только на подступах к выходу в космос, образовалась радикальная группа учённых и просто фанатиков, которая считала, что будущее за генной инженерией и пришло время переосмысления генной структуры человечества. Они называли себя "Движение за контролируемую эволюцию человека". Но мораль того времени никак не располагала к прямым опытам на людях, более того уже долгое время они были всячески запрещены. Не известно были ли скрытые лаборатории, в которых эти запреты нарушались, но известно точно, что к 2035, когда началось массовое строительство орбитальных станций, эта группировка уже имела внушительный объём данных, посвященных любимой, достаточный, чтобы приступить к успешным практическим опытами хоть на следующий день. В 2041 году они запустили свою собственную станцию на орбиту Нептуна. Доподлинно неизвестно откуда были взяты эти деньги, вполне возможно заработанные не вполне легальным способом, например на торговле и пересадкой органов, а может даже и на незаконном их выращивании, но в то время умы людей будоражила космическая лихорадка, и никто вопросов не задавал. В космосе не действовали земные законы и правила, и любая космическая станция превращалась в собственное государство. "Движение за контролируемую эволюцию человека" на своей станции Коноксис приступила к созданию новых людей. Не стоит их путать, кстати, с флотом "Ангелов", который столь известен сейчас, по крайней мере в этом крае галактики. Хотя безусловно, Ангелы вплотную изучали наработки Коноксистов, их логика разительно отличается. Дальнейшую часть коноксиской истории я знаю со слов представителя это станции.
Как я уже говорил в 2180 году я прибыл на станцию Коноксис по торговым делам вместо моего партнёра, которого, к несчастью, только-только зарождающиеся космические пираты превратили в космическую пыль. На станции были предупреждены, что пока не станет ясно с наследником торговой компании, я, как ближайший партнёр, буду представлять интересы фирмы. Когда я со спутниками ступил на станцию, меня встретило нечто неопределённо голубоватого цвета, с крыльями за спиной, но в чертах которого явно угадывался гуманоид. Я был в шоке. Даже после всех слухов, что ходили вокруг этой станции, я не ожидал такого. Наш гид грустно и понимающе улыбался. Его звали Джером. Джером поведал нам, что видел реакцию подобно нашей уже множество раз, так как на станции гидом назначают самого человекообразного жителя из всех. И потому выбор чаще всего падает на него или Мирику. После его слов наше состояние не улучшилось. Если "Оно" является самым человекообразным, то что же с остальными обитателями станции? Вскоре, к сожалению раньше, чем нам бы этого хотелось, мы смогли понять о чём Джером нам говорил. Пока мы шли в переговорную, Джером устроил нам краткую экскурсию по станции. После того, что я там увидел, скажу честно, те разумные получерви, обнаруженные недавно на одной из газовых планет Ипсилон Андромеды, кажутся мне сущей обыденной ерундой. Другого слова как "химера", чтобы описать буйство и разнообразие живности, что мы встретили, подобрать нельзя. Самое жуткое на самом деле было то, что все они были разумны. И во всех проглядывали человеческие черты. Как объяснил Джером, каждый новый организм строится на основе материала родительского организма. То есть, когда Коноксист считает, что ему пора "заводить детей" (честно, я не знаю, насколько уместен здесь подобный оборот речи), он идёт к специальному аппарату, включающего в себя инкубатор, моделирующий компьютер, и прочее, и помещает туда часть своего генноматериала, например кожу, кровь, волосы. Затем на основе него, он моделирует вид своего "ребёнка", его характеристики и множество деталей, описание которых займёт много времени, и которые не требуются читателям, если только они не профессиональные генетики. После этого "ребёнок" выращивается системой. Результат может несколько отличаться от моделируемой модели, особенно эти отклонения заметны в зрелом возрасте. А так же результат может разительно отличаться от родительской особи, но с неуловимым сохранением общих черт. А так как всё это безобразие началось с людей, то людские черты присутствуют во всех полученных детях. Ну или по крайней мере пока что присутствуют, а через несколько поколений вполне возможно что и они исчезнут. Существуют так же и некоторые ограничения при создании детей. Во-первых, оно должно быть способно мыслить. Во-вторых, оно должно быть жизнеспособным. В-третьих, желательно, чтобы оно могло говорить или хотя бы понятно изъясняться. Правила эти появились далеко не сразу, а так сказать на прецедентной основе. Джером добавил, что в истории станции есть немало печальных и стыдных примеров необузданной генетической вседозволенности.
Я не буду приводить наши переговоры с Нокссом, торговым представителем и, как выяснилось, одним из старейших жителей станции. Они будут скучны для читателя, так как являются всего лишь стандартной торговой рутиной. Коноксис зарабатывал деньги в основном продавая генетическую информацию, а также выращивая новые виды бактерий на заказ. Как подсобное хозяйство так же было популярно добыча и хранение с последующей перепродажей гелия и водорода, но после появления новых двигателей, принципиально отличных от ранних водородных и термоядерных, спрос сильно упал. Во время моего посещения Коноксис был так сказать в периоде нарастающего экономического кризиса. Однако стоит помнить, что для самообеспечивающихся космических станций, одной из которых как раз и был Коноксис, экономический кризис не несёт сильной угрозы. Так что в этом плане ничего интересного. А вот Ноксс был интересен. Особенно тем, что он был из поколения "генетической вседозволенности", которую упомянул Джером. Ноксс не мог говорить. У него не было рта, по крайней мере, который бы я мог увидеть, поэтому слова он выводил на специальном дисплее. Было в нём так же нечто змеиное, и кожа и глаза. И повадки пожалуй. Я потихоньку уже начал разбираться к тому времени по какому принципу создавалось большинство детей. И похоже, что зачастую у родителей просто не хватало фантазии на что-то совершенно новое и необычное. Заключительный этап переговоров был назначен часов через шесть, в это время мне предлагалось свободно, естественно в разумных пределах, гулять по станции, а возможно и посетить местный кафетерий. В нём, как заверили меня, есть блюда вполне пригодные для людей и человеческого организма.
Я считал что на этой станции больше нет того, что удивило бы меня. Однако я ошибался. Выйдя из переговорной я буквально столкнулся с небольшой девушкой-человеком! Правда, должен признать, что я оказался неправ. Это была Мирика, о которой как-то упомянул Джером. Выглядела она прелестно. Во первых она выглядела действительно как девушка, за исключением мягкого кошачьего хвоста и кошачьих ушек на голове. Её личико тоже имела кошачьи черты, но всё же было человечьим. Заметив мою реакцию она рассмеялась, что потрясло меня едва ли не больше, чем то как она выглядела. Она казалась живой. Позвольте я поясню. Все встреченные мною жители были крайне безэмоциональны, инертны, неторопливы, меланхоличны. Она же нет. Она шутила, смеялась, она подтрунивала над соплеменниками. С ней было просто приятно болтать, забывая о том, кто она есть. Джером отправился рассуждать о конфигурации будущего ребёнка, поэтому она пришла ему на замену. Что ж, это меня только радовало. От неё я узнал много нового. В том числе и почему она так выглядит. На самой заре существования Коноксиса, борцы движения за контролируемую эволюцию человека внезапно оказались с развязанными руками. Они могли творить кого угодно, что угодна и как угодно. И тут понеслось. Каждый воплощал свои идеи в своих детищах, свои желания, свои похоти... Благодатнейшая почва для последователей дела Фрейда. Больше половины не выжили. Предок Мирики был как раз таким детищем, порождённым явно нездоровым сексуальным желанием своего родителя. И ещё не известно что эти прародители делали со своими детьми. Ведь грубо говоря, "детьми" они не были. Всего лишь подопытный материал. Даже сейчас нет Коноксиста, который бы питал настоящую родительскую любовь к своим детям, ту любовь, которую знает каждая мать, родившая дитя, вскормившего его и вырастившая. Возможно причина как раз и заключается в том, что дети выращиваются, а не рождаются. Нет того эмоционального чувства рождения частички себя. По этой же причине все жители Коноксиса сейчас бесполы. Не один не способен на живорождение, либо оплодотворение. В этом есть и причина их вечной меланхолии. Некоторые считают это величайшим благом. Единицы проклятьем, которое они не в силах перебороть. Потому, дети на этой станции так непохожи на родителей. Быть может даже сами родители боятся делать детей похожими на себя. Кроме ветки Мирики. С самого своего появления они выращивали детей, максимально похожими на себя, с небольшими эволюционными поправками, как например возврат человеческой кисти вместо кошачьей. А потом Мирика призналась, что она скорее всего способна рожать. Практически это не возможно проверить, но её родитель говорил, что конфигурация должна сработать. Так что Мирика способна рожать, но пока что в ней ни разу не сработал инстинкт. И я подумал, что это наверняка правда. Мирика могла бы порвать этот круги стать первой роженицей на этой станции. Могла принести революцию. А потом я окинул взглядом станцию и горько усмехнулся. У Мирика сила принести революцию, но это похоже на злую насмешку! Она не нужда здесь. И она всегда будет всего лишь очередной химерой, которая не сможет развить свой потенциал.
По истечению шести часов я снова был в переговорной. Наша сделка состоялась и вскоре можно было возвращаться. И тут Ноксс предложил мне персональную экскурсию в лабораторные. Я был заинтригован, хотя и не понимал с чего мне оказана такая честь. Я не имею права рассказать всё что видел там, пускай даже от Коноксиса осталось не больше, чем межзвёздная пыль, гонимая космическим ветром, но поверьте, это не то о чём стоит рассказывать. Скажу одно, увиденное там вызвала во мне волну отвращения и ужаса, которого я ещё не знал. В конце мы подошли к инкубаторам. Ноксс предложил мне попробовать смоделировать кого-либо, но я отказался. Он был настойчив. Эта часть рассказа, которой я стыжусь больше всего. Потому что в итоге я поддался на убеждения. Капельки моей крови было достаточно. Я смотрел на экран и видел себя, ну или кого-то очень сильно напоминающего меня. Как пояснил Ноксс, аппарат делает небольшие случайные изменения в фенотипе. И я решил, что сконструирую человека, обычного человека. Ну, или не совсем обычного. Потом меня заинтересовала другая кнопка. Затем третья. Ноксс что-то говорил про правило жизнеспособности, на что я отвечал, что его жизнеспособность любого за пояс заткнёт. Потом я слегка упростил модель, дал ей больше шансов на выживания. Это было здорово, это было занятно и интересно. Затем я смотрел на полученную картину. Я смотрел на то, что изначально было почти копией меня. Я испытывал чувство ужаса, стыда перед собой, злость. И при этом благоговение, силу, возможность творить. Я не знаю сможете ли вы понять когда либо все эти противоречивые чувства, что овладели мной. А потом я почувствовал дикую усталость от всего этого. Понял что ещё немного и я не выдержу психически этого напряжения. Ноксс, скотина, наверняка знал что я чувствую. Мне казались что его глаза смеются, торжествуют. Раздражённый, я нажал на кнопку запуска, повернулся и пошёл восвояси. У дверей лаборатории стояла Мирика. Увидев меня она незлобно, но горько усмехнулась и собралась уже идти прочь, когда я её догнал и остановил. Не знаю что на меня нашло, но я никогда не пожалел об этом. Я забрал её с этой станции и с тех пор она работала со мной. До тех пор пока не погибла во время войны с Питихрианцами. К слову сказать, она действительно была способной рожать. Её дети.. Наши дети выросли здоровыми и крепкими, а благодаря сильному внешнему сходству с людьми их легко и быстро приняли. Вскоре был первый контакт с инопланетной жизнью. Потом война. Сейчас мир, а я дожил до того возраста, когда стареющий человек чувствует, что ему надо что-то успеть сказать. Просто потому, что я возможно один из немногих кто знает с чего всё начиналось и кому сейчас мы обязаны нашим "генетическим взрывом". А может просто потому, что я не хочу чтобы когда-либо Коноксис воскрес.
Питер Гарнер, станция Аурис, Солнечная система. 2267 год.