Фатина Лариса Владимировна : другие произведения.

По ту сторону тишины

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   ПОДИ ТУДА, НЕ ЗНАЮ...
  
   Женщина брела по оживленной улице огромного серого города. Внушительные фасады зданий слегка обдувал прохладный ветер. С тяжелого низкого неба неторопливо срывались первые капли дождя. Женщина поёжилась, легко передернув плечами под складками коричневого шерстяного пальто. Каблуки монотонно отбивали такт по мостовой. Деловито урча, мимо проносились автомобили, спешили куда-то люди. Молоденькая худышка на углу застыла, неуверенно теребя в руках тяжелый розовый зонт, и поминутно поглядывая на безрадостное небо. Осень была на исходе, и вот-вот готова была разразиться прощальным дождем. Женщина пересекла многолюдный проспект и свернула в более тихий жилой район. Несколько седых капель упало на роскошные, немного растрепавшиеся волосы. И как только она, ускорив шаг, вбежала по ступенькам к подъезду одного из домов, небо прорвало, дождь хлынул сплошной стеной.
   ' Льет совсем по-летнему', - мелькнуло в голове у женщины, прежде чем тяжелая дверь с легким скрипом затворилась за ней.
  В подъезде было необыкновенно тихо, пахло сырой прохладой и готовящейся пищей. Люди вернулись с работ и собирались ужинать. Женщина поспешно поднялась на свой этаж, прогремела ключами в дверном замке и оказалась в пустой покрытой сероватой плесенью полумрака квартире. Медленно, теперь спешить было некуда, положила ключи на комод, стянула тяжелое пальто и сапоги, тряхнула волосами и прошла в гостиную. Здесь было темно и душно. В прямоугольнике окна вырисовывалась только сплошная серая муть. Женщина привычно подошла к столу. Там, поблескивая лакированной поверхностью, стоял телефон. Прикусив в раздумье губу, она сняла трубку. Резкие гудки ворвались в тишину квартиры. Ей некуда было звонить. Вернее, не было того самого подходящего голоса, который смог бы сейчас расставить все по местам, перекричав это гнетущее неопределенное чувство, теснящееся в груди, и этот осенний последний дождь. Но женщина медлила. Она застыла с телефонной трубкой в руке, перебирая в памяти голоса и образы, надеясь, что кого-то все-таки забыла, и, боясь определиться. Наконец, запас знакомых был исчерпан, а монотонное гудение трубки стало раздражающим. Женщина брякнула ее на рычаг, что-то досадливо пробормотала и подошла к окну. Дождь так бодро начавшийся, понемногу стихал. Серые капли угловато ползли, оставляя разводы на недавно вымытых стеклах. Женщина задумчиво провела пальцем, следуя по пути одной из капель. Эта осень показалась ей особенно тягостной. Она поняла это только теперь, как-то внезапно осознав. Тягостной. Она закрыла глаза, вспоминая другую осень, пропахшую сухой листвой, дымком костра и щедро взбрызнутую золотом. Где-то там жила и она, где-то там может и теперь существует некий ее отпечаток. На миг сухое с легким оттенком тления дыхание той осени коснулось ее лица. Женщина блаженно улыбнулась и вытянула вперед лицо, словно подставляя его невидимому теплу. И открыла глаза. Иногда казалось, что в настоящем жила всего лишь ее тень, тень ее прошлого, случайно забредшая сюда. Женщина медленно прошлась по комнате, зажгла свет. Потом вышла в прихожую и, осветив ее, остановилась у большого зеркала, сосредоточенно разглядывая собственное отражение. Лицо, молодое с едва заметной тенью поблекшей свежести, присущей юности. Роскошные волосы, обычно она словно скрывая, закручивала их в замысловатые узлы. Хрупкая фигурка, теперь в сочетании с годами смотрелась немного нелепо. Женщина внимательно вглядывалась в свой образ, силясь разглядеть малейшие изменения, подтверждающие силу времени. Ей было за тридцать, но на гладком лице не было морщин. Было что-то такое в глазах. Что-то уставшее, что помимо ее воли шло изнутри и выливалось во взгляде. Вздохнув, женщина неторопливо отошла от зеркала и вернулась в комнату.
   Подумала, что вероятно придется еще несколько часов провести в одиночестве. Взяла с полки тонкий альбом в кожаном коричневом переплете и, забравшись под толстый плед, удобно устроилась на диване. Фотографий было немного, и сегодня они не способны были расшевелить в ней ничего радостного или светлого. Старые засмотренные кусочки бумаги. Женщине было нестерпимо грустно. Она рассказала о своем чувстве застывшему на фото образу. Это был высокий, статный мужчина. Фото было пятилетней давности, но оригинал не изменился, оставаясь все таким же статным, улыбающимся и красивым не ярко-рекламной, а какой-то уж очень тонкой и притягательной красотой. В нем был шарм. Так считали все. Он сочетал в себе правильность черт и мужественность. Он неизменно располагал к себе. Женщина вздохнула, вспомнив какое впечатление произвел он на нее при первой встрече. Пять минут общения, и она почувствовала, что готова выйти за него замуж. Искра, пробежавшая между ними, сказала о многом. Она поняла, что этот человек никогда не разочарует ее ни словом, ни делом. Она почувствовала это по тому, как он говорил, непринужденно подбирая правильные слова, не запинаясь и не задумываясь. Она могла сказать 'достаточно' после этих пяти минут, и то была не пресловутая любовь с первого взгляда, а ее женская оценка или интуиция. Каждый раз, встречаясь с людьми, она мгновенно оценивала их, но чаще всего спустя пять минут, ее охватывало невыносимо тоскливое чувство, и она мысленно говорила: 'достаточно', и мысленно же уходила прочь. Собеседник же лицезрел вежливое внимание и пустые глаза. В случае с будущим мужем ее 'достаточно' имело совершенно другой смысл. По губам женщины судорогой пробежала улыбка. Она была счастлива с этим человеком и теперь, и не считала, что ошиблась в сделанной за считанные минуты оценке. Их жизнь была временами яркой и кружащейся, как танцовщица на бразильском карнавале, временами тихой и безмятежной как падающий снег. Улыбка стала более мягкой. В уголках глаз мелькнули непозволительные тонкие, как паутинка, морщинки. Но тут же улыбка эта погасла медленно, как одинокий истлевший уголек на кострище, уступая место грусти. Уголки губ упали, крохотные стекляшки слез появились в глазах. Если бы однажды она, словно очнувшись от сна, не вспомнила ту самую осень. Если бы не вспомнила, как заразительно смеялась и искренне радовалась тогда. Видел ли муж ее истинную радость, открытую выплескивающуюся из глубины души. Словно тысячи разноцветных капель брызнули на мир и заиграли огоньками под теплыми солнечными лучами. Женщина покачала головой. Нет, пожалуй. Та радость, те эмоции и тот смех остались в далеком прошлом. Словно звон колокольчиков донесся издалека, напомнил о себе и растаял, оставляя привкус горечи на губах. Она закрыла дверь прошлого на крепкий засов, но неожиданно он не выдержал, сломался и дверь, распахнувшаяся настежь, обрушила на нее растерянную и подавленную все краски, запахи и звуки. Нет, она не была готова принять такое. Женщина закрыла глаза, рука с фотографией безвольно опустилась на глянцевые странички альбома. Зачем ей это все? Зачем было ворошить давние воспоминания? Что бы понять, что теперешняя жизнь только серая тень той, ушедшей? Но ведь она счастлива. Рядом любимый муж. Они смогли построить многое, поддерживая друг друга, смогут раскрасить и каждый новый день. Ее грусть, вероятно, всего лишь осенняя хандра.
   - Как глупо, как глупо все это, - простонала женщина и потерла лоб. Кончик фотографии царапнул кожу.
  Но с недавних пор прошлое стало преследовать и мучить ее. Такое уже было много лет назад. Она обратилась к психоаналитику. Он и оказался будущим мужем, избавившим ее от призраков, излечив любовью. Теперь ей снова понадобилась помощь. Она глядела в окно и думала, что точно такое же окно было у нее ТОГДА, только шторы были другие. И выглядывало то окно во двор не с просторной гостиной, а с маленькой комнатушки в просиженном молью и тараканами районе. Этот район был где-то и сейчас. Странно, но женщине тяжело было припомнить, где именно все происходило. Нет, не здесь, не в этом городе. Где-то рядом был городок на берегу моря, там прошло ее детство, пропахшее какао и свежевыпеченными булочками. Потом мама как-то неожиданно вышла замуж за смешливого толстенького человека, и укатила вместе с ним в город покрупнее. Женщина невольно улыбнулась, вспоминая всю суету и недоразумения тех дней. Мама продала квартиру, рассчитывая, что дочь отправиться вместе с ней. Новоиспеченный муж натянуто улыбался и достаточно бодро поддерживал маму. Но дочери не хотелось переезжать. Она поступила в университет, тем самым, прекратив всякие разговоры об отъезде. Мама укатила, беспрестанно твердя о своих переживаниях и больных нервах. Толстенький человечек рядом что-то энергично пыхтел в ее поддержку, в сущности, оставшись более чем довольным. К слову сказать, он исполнил свой долг, предложив 'новой' дочери оплачивать съемное жилье, учебу и пропитание. Это было начало новой жизни. И у молоденькой девушки горели глаза в предвкушении всего того нового и заманчивого, что может предложить неповторимая студенческая свобода. Она рванулась ей навстречу, как цветок, протягивающий лепестки солнцу. Она воспарила ввысь и на пике блаженства встретила ЕГО.
   - Стоп! - решительно скомандовала себе женщина, не желающая давать волю воспоминаниям. Она знала их коварную силу. За яркой историей следовало тупое разочарование и чувство одиночества, в последнее время отравляющее ее жизнь.
  Словно кто-то понемногу подсыпал мышьяку в ее утренний кофе. Женщина знала - ей нужна помощь. Как тогда, много лет назад, когда она переступила порог кабинета будущего мужа. Это было спустя месяц после переезда к матери. Смешливый толстенький человек к тому времени исчез в неизвестном направлении, и приезд дочери был как нельзя кстати. Мама была всего лишь расстроена. Дочь крайне подавлена и замкнута. Это было тогда. Может быть, это было намного хуже, чем теперь. Но только теперь она не может просто так обратиться к мужу. Может быть, он решит, что он виной ее теперешнего разлада? Ей давно следовало рассказать всю эту историю. Может быть, если бы она так долго не консервировалась в закутке ее подсознания, может быть, решись она сама распахнуть запретную дверь... Да, наверняка все было бы по-другому. Но ей никогда, ни на что не хватало смелости. И вот однажды, выпавшая из кипы старых бумаг фотография с треском сломала замки и выпустила целый поток воспоминаний. Женщина знала, что не сможет воспользоваться ничьей другой помощью. Она была давно знакома со всеми коллегами мужа. Итак, ей следовало рассказать ему всю эту историю, тем самым, освободившись от нее навсегда. Но как? Временами самые простые слова просто невозможно выговорить. Может посоветоваться с мамой? Нет, в таком деле советчики, смотрящие на все со своей колокольни способны разве что оказать 'медвежью услугу'.
   - Нужно, прежде всего, успокоиться и все обдумать, - решила она и глубоко вздохнула.
  Вздох получился судорожным и каким-то жалким.
   - Вечером придет муж, - продолжала она убеждать себя, не обращая внимания ни на какие вздохи, - вы сядете и спокойно поговорите.
  Она зажмурилась, отчаянно представляя себе внимательные глаза мужа. По роду профессии он был мастерским слушателем. Женщина знала, сколько внутренней работы скрывает этот спокойный внимательный взгляд. Он будет слушать, даже если придет в конец уставший. Она скажет ему:
  'Послушай, мне нужно рассказать тебе что-то очень важное'.
  И он покорно устроиться в кресле. Нет, пожалуй, прежде его нужно накормить. Но настрой может рассеяться, раствориться в простом домашнем пространстве, теряя свою важность. Нет, она должна поговорить с ним с порога. Сказать хотя бы несколько слов, заложив фундамент будущей беседы. А потом можно и на кухню, если у него, конечно, не пропадет аппетит. Нужно сказать что-то, что бы ни пропал. Что-то не очень пугающее.
  Женщина все больше нервничала, и буквально подскочила на месте, услышав звонок в дверь.
   - Что такое? Почему так рано? - залепетала она, совершенно растерявшись.
  И бросилась открывать. Он стоял на пороге с большим мокрым зонтом в руке. Смотрел на нее уставшими глазами.
   - Хорошо, что захватил зонт, - сказал он. - Иначе промок бы до нитки, пока добирался от стоянки до дома. Льет, как из ведра.
  Она слабо улыбнулась. Он ответил на улыбку, и, видя ее растерянность, тихо спросил:
   - Что?
  Она нервно заложила за ухо непослушный локон. Шарящий взгляд, дрожащие пальцы. Муж насторожился.
   - Так что же? - с трудом сохраняя мягкость в тоне, переспросил он.
   - Давай все изменим! - выплеснула она так неожиданно, что мужчина оторопел. Она еще больше смущенная своими словами потупила взор. В голове закружился целый рой испуганных мыслей.
   'Что я несу? О чем я? Это совсем не то, что нужно было сказать! Я должна объясниться! Немедленно! Иначе он может это как-то не так'...
  Она подняла глаза, и мысли разом оборвались. Муж смотрел на нее холодными чужими глазами. Это казалось еще более нелепым, чем ее фраза. Он взялся за дверную ручку и захлопнул дверь. Громко, с треском. Поток воздуха шевельнул волосы женщины. Она, часто моргая, уставилась на дверь. Квартира погрузилась в тяжелую тишину.
  
   ****************
  
   Тонкая струйка сигаретного дыма потянулась вверх, смешиваясь с горьким ароматом кофе и растворяясь где-то под потолком, где сквозь мрак проглядывали старые деревянные балки. Молодой человек и девушка сидели за столиком в углу и, потягивая горячий кофе, слушали тихий вечерний джаз. Они частенько заходили в это кафе с его неизменным покоем и полумраком, где каждый столик казался отдельным миром, или уютным домом. Они познакомились здесь же несколько месяцев назад и с тех пор не разлучались ни на день. Ее звали странным именем Эллина. Она, бывало, смущенно поясняла при знакомствах, что родители в свое время не смогли выбрать между Алиной и Элей.
   - Правда дурацкое имя, - досадовала она.
   - Почему же? - улыбнулся он в день их знакомства. - Очень красиво.
  Его звали Влад. Он был студентом медиком, как и она.
   - Знаешь, почему я пошла в медицинский? - спрашивала она. - Потому что до чертиков боюсь врачей. Нет, совсем не так, как все нормальные люди. Я их ДЕЙСТВИТЕЛЬНО боюсь. Не могу зайти в кабинет окулиста или, скажем, терапевта. Коленки дрожат, голос пропадает, даже если нужно всего лишь подписать справку. Думаешь теперь смогу излечиться от страха?
  Она лукаво посмотрела на него и отбросила за спину непокорную темно-медную прядь волос. Был сентябрь. Яркий, солнечный, все еще хранящий краски и тепло лета. Они сидели на набережной, ели хот-доги и наблюдали за тем, как крикливые чайки носятся над темной морской водой. Он исподтишка любовался ее улыбчивым юным лицом, густой копной рыжих волос, так и зовущих к себе солнце, стройными ножками, обтянутыми темно-коричневым капроном.
   - Я думаю, тебе следовало обратиться с таким вопросом к психоаналитику, - наконец ответил он и, откупорив бутылочку ароматного 'Швепса', сделал большой глоток.
  Эллина резко поднялась со скамейки, изображая на лице крайнее негодование. Хлебные крошки с ее короткого пальто полетели на асфальт.
   - Вот как? Я-то надеялась, ты успокоишь меня! Скажешь: 'Ничего, милый друг, теперь люди в белых халатах перестанут ужасать тебя'!
   - Правда, не знаю, - улыбнулся он.
   - Ну и ладно, - неожиданно согласилась она и, вновь опустившись на скамейку, откусила от хот-дога. Крошки снова посыпались ей на пальто. Но Эллину меньше всего волновал беспорядок. Она дышала золотым воздухом осени и наслаждалась обществом своего нового друга. Влада вряд ли можно было назвать разговорчивым или красивым. Он был милым, что-то было в нем уютное, простое и понятное.
  Они любили горячий кофе, джаз и одиночество, как это ни странно. Долгие прогулки по морскому побережью, загородные шоссе, пустынные лесные тропы. Еще было много дорог, по которым предстояло пройти вместе. Многое открыть и обрести. Они встретились и даже сами не знали, насколько вместе были теперь.
  
   *****************
  
  ПЯТНИЦА, 22.05
   Пик, пик, пик...
  Монотонный звук пробивался к ушам сквозь плотно прижатые к ним руки. Звук, свидетельствующий о том, что она еще жива. Безразличное бормотание машины...
  Кирилл открыл глаза и медленно, словно спросонья обвел глазами палату. Белые стены, белые стулья, белые простыни на кровати, где лежала она. Его единственная, любимая женщина. Его жена. Вот уже три дня она не видела его, этих белых стен, эту странную картину висевшую прямо напротив кровати. Все три дня он безуспешно звал ее, не отходя ни на минуту, веря во что угодно, что могло бы разбудить ее, заставить открыть глаза и улыбнуться. Они были вместе так недолго, так счастливо и так живо верили в будущее. Все могло закончиться сейчас, или завтра, или через год. Врачи ничего не могли сказать наверняка.
  Пик...Пик...Пик...
   - Открой глаза! Это же я, - шептал он, осторожно касаясь ее тонкой, словно прозрачной руки. Но чуда не происходило. Ее веки даже не дрогнули. Только это пик, пик, пик...
   **********************
  
   Эллина стояла, опершись спиной о ствол старой липы. Солнце весело играло в ее глазах и волосах. Серые тени от листвы лежали кое-где на лице и одежде. Девушка, с едва заметной улыбкой, задумчиво бродила взглядом по раскрашенному осенью 'под роскошь' больничному парку. Рядом стоял худощавый, невысокий и почти лысый мужчина, казавшимся таким неприметным, как камешек на дороге. Он смотрел на Эллину особенным взглядом. Так мог смотреть только он - Даниил, художник и пациент психиатрической клиники. Они знали друг друга давно. Может быть даже слишком давно. Даниилу, для которого прошлая жизнь казалась некогда прожитой и далекой вечностью, Эллина представлялась единственным доказательством того, что жизнь эта была настоящей, полной, и безвозвратно утерянной. К счастью? К сожалению? Даниил привык к визитам девушки по вторникам. Она привыкла приходить. А может быть, ей действительно нравилось говорить с ним. Им разрешали прогулки по парку на территории больницы. По вторникам... Больше к Даниилу никто не приходил.
   - Я познакомилась с парнем, - нехотя произнесла Эллина, не глядя на собеседника.
   - Я нарисовал картину... - эхом отозвался Даниил, не отрывая от нее пытливого взгляда.
   - Мы неплохо проводим время.
   - А как же тот, другой...
  Эллина вздрогнула и испуганно глянула в глаза другу.
   - Другой? Откуда ты знаешь? - растерянно пролепетала она.
  На лице Даниила не дрогнул ни один мускул.
   - Я сказал, что на картине луна разговаривает с тобой, - невозмутимо пояснил он.
  Девушка облегченно вздохнула и потерла лоб.
   - Забудь. Да нет, впрочем,... Даня, мне кажется, что я схожу с ума.
  Собственные слова показались такими нелепыми. Но Данил думал иначе.
   - Если ты окажешься здесь, возможно, мы сможем видеться чаще, или вообще не пересечемся. Оставайся лучше на воле, меня устраивают визиты по вторникам.
   - Ты шутишь, а я серьезно, - обиделась Эллина.
   - Я не шучу, я прикидываюсь сумасшедшим, - доверительно сообщил Даниил.
  Подумав немного, он добавил:
   - Мне нравиться прикидываться сумасшедшим, ты предпочитаешь прикидываться нормальной, вот и вся разница между нами. Вот и вся разница между всеми. Мой врач сказал мне как-то на днях, что я никогда не покину этих стен. Знаешь, чего он боится? Я выйду, мир глянет на меня, и поймет, что гораздо более двинутый...
   - Ну, ты даешь! - весело рассмеялась Эллина. - Мне бы хотелось увидеть твои картины.
   - Ты их увидишь, - кивнул Даниил. - Но позже. Я должен закончить цикл.
   - На всех этих картинах изображена я? - заинтересовалась девушка. - Почему?
   - Потому, что только ты приходишь ко мне по вторникам, - серьезно пояснил он. - А рисовать санитаров и 'сокамерников', не вдохновляет.
   - А что вдохновляет рисовать меня?
   - Маленький и прекрасный, как солнечный день демон. Он приползает ко мне каждый вторник после твоего ухода и шепчет: 'Нарисуй ее, иначе будешь думать, что, выйдя за пределы твоего мира, она растворилась и больше никогда не материализуется'. И демон прав. Я думаю так каждый раз после твоего ухода, и пытаюсь быстрее воссоздать тебя. Это смешно? Думаю, нет, если учесть, что в этой жизни я играю роль сумасшедшего.
   - А большой и прекрасный, как летняя ночь демон встречает меня за воротами твоего мира. Сниться во сне каждую ночь. Он всюду! Он словно преследует меня. И это не смешно, учитывая, что я играю в этой жизни роль нормального, трезвомыслящего человека.
   - Если это демон, обратись к священнику, - развел руками Даниил. - Но я попробую расспросить о нем у своего маленького и прекрасного как солнечный день.
  Он ободряюще похлопал девушку по плечу и улыбнулся.
   - Пойду прямо сейчас. А ты приходи в следующий вторник.
  Эллина кивнула и, попрощавшись, зашагала по покрытой сухими листьями дорожке к выходу.
   - Странно, что он попросил прийти. Неужели, действительно сомневается, что так и будет, - бормотала она, ускоряя шаг. - А священник это не плохая идея. Чем черт не шутит!
  
   *******************
  
  ИЗ ДНЕВНИКА ЭЛЛИНЫ
   'Я стояла на станции метро в чужом городе, чувствуя себя одинокой в толпе спешащих людей. Казалось совершенно немыслимым сесть в вагон и помчаться куда-то, настолько чужим и неуютным было все вокруг. Я приехала всего на несколько дней. Зачем? Навестить маму? Или еще с какой-то целью? Какая разница. Главное, что в какой-то момент жизни я оказалась там, со странным щемящим чувством внутри. Я стояла погруженная в холод безразличия людей, стен, электричек... Я оглянулась, надеясь увидеть хоть что-то стоящее, и увидела его. Высокий, красивый, как летняя ночь он стоял в полушаге от меня и не отводил застывшего взгляда. В больших черных глазах жили белые тени и неяркие огоньки. Он смотрел так пристально и стоял так близко, что я удивилась, почему не ощутила его присутствия. Он и сейчас казался нереальным не похожим ни на кого в этой толпе.
   'Какой красивый мужчина',- растерянно подумала я и попятилась назад, успев все же испугаться пристального немигающего взгляда. Я отвернулась и поспешила к эскалатору, уверенная, что он ни на миг не отвел глаз и не сдвинулся с места. Это было странно, решила я позже, и благополучно выбросила инцидент из головы. Прошло несколько недель. Я вернулась в свой город, жизнь стала обыденной. В один из летних дней я рисовала с Даней. Вообще, это занятие крайне не благодарное, рисовать с настоящим художником. Даня приходил в ужас от моих 'творений', и не стеснялся критиковать меня безбожно. Каждый раз после такого, я клялась никогда не рисовать при нем, и частенько этим клятвам изменяла. (Что-то было забавное во всех этих наших перебранках). Так было и в тот ясный весенний день. Мы сидели в парке и рисовали. У Дани выходила сплошная мрачнуха, я же взялась рисовать лицо. Просто лицо. Набросала детали, и с удовольствием разглядывая результат, поняла, что он кажется мне знакомым. Даже близким. Тоска едва заметно кольнула сердце.
   - Ты явно делаешь успехи, - проговорил Даня, мельком глянув на портрет.
  Это было поразительно. Я буквально открыла рот от удивления, не зная, что и сказать.
   - Нарисовано с душой, - продолжал хвалить Даня. - Знакомый? Тебя видно тянет к этому человеку...
   - Это просто портрет, - нервно возразила я. - Может быть, похож на кого-то из... прошлой жизни.
  Этот кто-то приснился мне той же ночью.
   - Разве ты не помнишь меня? - печально спросил он. - Ну же, Эля, как меня зовут?
  Это был странный человек из метро чужого города. Он называл меня так, как не называл никто - Эля, и смотрел все так же пристально и напряженно.
  Просто совпадение. Еще через неделю беспрерывных сновидений, я списала все на расшатанные нервы, через месяц - на сглаз, порчу и демонические культы, а потом я привыкла. Собственно, кроме того, что странный человек снился, чуть ли не каждую ночь, ничего необычного не происходило. Мне даже нравилось видеть эти сны. Странный, не похожий ни на кого ночной гость притягивал как магнит. Я была очарована, но понимала, что это всего лишь игра моего воображения.
  
   ******************
   Казалось, осень никак не хотела превращаться в плаксу и зануду. День за днем все так же ярко и тепло светило солнце, золотилась листва и пропитанный пылью и паутиной воздух. Пользуясь таким подарком природы, Эллина и Влад отправились в поход. Собственно они делали так в любую свободную минуту. Поход - значило идти, куда глаза глядят без заранее намеченного маршрута. Лишь бы далеко, лишь бы ново. Лишь бы дышать свободой и не задумываться, кто ты есть. В этот раз ноги принесли их на невысокий горный склон, покрытый пожухлой травой и безлистым кустарником. У подножья всюду, куда не кинешь взор, простиралась равнина с мелкими островками деревьев. Где-то за горизонтом едва заметно поднимался дымок. Там была деревня. Если взобраться на гору, ее можно было увидеть всю, но Эллина и Влад предпочитали не знать ни о чьем существовании. Молодые люди примостились на большом, прогретом солнцем камне.
   - Мне бы хотелось провести здесь остаток своих дней, - заявила Эллина и тут же поправилась. - Нет уж, остаток дней - это слишком. Хотелось бы побыть до тех пор, пока душа не пересытиться этим местом.
   - То есть, пока не переварятся в желудке все съеденные бутерброды? - поддел ее Влад и улыбнулся.
  Эллина печально глянула на него.
   - Да, ты прав. Захочется есть, и мы живо побежим в город к супермаркетам, тряся своими тощими кошельками. А может!
  Ее глаза подозрительно заблестели.
   - Может, попробуем прожить на природе. Построим шалаш из веток, на берегу какой-нибудь реки. Будем собирать грибы, ягоды, ловить рыбу. Ну что ты так смотришь? Сумасшедшая идея? Хорошо, возьмем с собой палатку и консервы и выберемся куда-то на выходные.
   - Идея замечательная, - одобрил Влад. - Возьмем еще удочку и крем от комаров. Будем всю ночь жечь костер и рассказывать друг другу страшные сказки.
  Эллина рассмеялась и взъерошила Владу волосы.
   - Здорово, что ты такой же дикарь, как и я, - проговорила она, заглядывая парню в глаза.
   - Здорово, что мы встретились, - тихо отозвался он и притянул девушку к себе.
  
   ********************
  
  СУББОТА 11.26
   Серое небо проливало слезы над унылой, оголенной землей. Мутные струйки стекали по стеклам. Кирилл сидел у окна и наблюдал за ними. В руке дымилась чашка с кофе. В пустой квартире поселился серый полумрак. Неожиданно в дверь позвонили. Мужчина вздрогнул и, бросив в сторону коридора возмущенный взгляд, медленно поднялся. Кто посмел побеспокоить его? Никто не должен был вторгаться в его жизнь, нарушать установленный теперь порядок вещей: дом, больница, одиночество. Неохотно Кирилл подошел к двери и, щелкнув замком, отворил ее. На пороге стояла Любовь Николаевна, мама его жены. Они никогда не были в хороших отношениях, но, пожалуй, только ее Кирилл теперь не решился прогонять.
   - Проходите, - пробормотал он и посторонился.
  Женщина вошла и застыла в нерешительности.
   - Проходите, - еще раз предложил Кирилл, принимая у нее из рук промокший плащ. - Угощу вас кофе.
   - Как твоя работа? - спросила женщина, когда он вернулся в комнату с дымящейся чашкой. - Говорят, ты закрыл кабинет.
  Кирилл пожал плечами, снова устраиваясь в кресле у окна.
   - Вряд ли теперь я смогу помочь своим пациентам. Это конечно не навсегда. Как только...
  Он запнулся, не в силах говорить о жене.
   - Может быть, тебе самому нужна помощь? - нерешительно предложила она.
  Мужчина горько усмехнулся.
   - Предлагаете психоаналитику обратиться к кому-нибудь из коллег. Забавно, наверное, будет смотреться. Нет, Любовь Николаевна я в норме. Я сам разберусь со своими проблемами, лишь бы... Лишь бы она открыла глаза.
  Женщина окинула взглядом окутанную полумраком комнату, человека, сгорбившегося над нетронутой чашкой кофе, и с сомнением покачала головой.
   - У тебя есть что-нибудь кроме кофе? - спросила она.
  Кирилл нервно махнул рукой в сторону кухни.
   - Там полный холодильник продуктов.
   - Я приготовлю что-нибудь? Не отказывайся. Вряд ли ты нормально ел в последние дни. Вид у тебя, мягко говоря, не очень...
  Кирилл снова пожал плечами, не отрывая взгляда от остывшего кофе. Женщина поднялась и, пройдя в кухню, распахнула дверцу холодильника. На дверце звякнули пару бутылок с пивом, а на верхней полке одиноко стояла тарелка со скрюченными кусочками колбасы и сыра.
  Любовь Николаевна поджав губы, захлопнула дверцу и вернулась в комнату.
   - Можно пообедать в ресторане или заказать еду на дом, - решительно заявила она.
   - У меня полный холодильник продуктов, - раздраженно проговорил Кирилл. - Мы никогда ни в чем не нуждались, особенно в еде из ресторанов. Мы вообще редко выходили из дома. Знаете, моя работа отнимала много времени. Но когда я возвращался, дома всегда ждал роскошный ужин. Она накрывала на стол. Цветы, свечи или еще что-нибудь...Она выглядела всегда так свежо. Я никогда не спрашивал, чем она занимается, пока я выслушиваю дорогостоящие бредни пациентов. Но когда возвращался, всегда видел свет в наших окнах, такой теплый и зовущий к роскошному ужину и ее улыбке. Сейчас я думаю, может, зря не расспрашивал ее. Даже не знаю, смотрела ли она сериалы, болтала ли с подругами по телефону или бегала по магазинам. Не знаю, подпиливала ли она ногти, накручивала ли волосы на бигуди. Я никогда этого не видел. Она всегда выглядела идеально к моему возвращению домой. А когда я уходил рано утром, она еще спала. И у нас редко бывали дни, когда мы могли проснуться вместе. Мои пациенты требовали внимания к себе. Думаете, меня волновало их здоровье? Отнюдь. Они платили мне хорошие деньги, что бы я копался в их зачастую насквозь прогнивших мозгах. А я хотел за их счет навсегда сохранить этот порядок. Вечер, дом, ужин, свечи, жена. Она никогда не упрекала меня в невнимании, а мне достаточно было чувствовать ее тепло рядом с собой по ночам. Я был счастлив от сознания, что она живет в моем доме и в моем мире, такая красивая и родная. А ведь был еще и ее мир. Так глупо, что я даже не попытался узнать его.
   - Зря ты упрекаешь себя, - проговорила несколько ошеломленная его откровенностью Любовь Николаевна. - Моя дочь была совершенно счастлива. Ваши отношения иногда казались мне странными. Но она так любила тебя...
   - Почему любила? - встрепенулся Кирилл и посмотрел на тещу мутными от усталости глазами. - Я жду ее возвращения домой. Со дня на день она откроет глаза.
  
   *******************
  
   Раннее утро веяло прохладой. Сквозь вязкий туман прорастали черные ветки деревьев, с подрагивающими на них желтыми простынями листьев. Эллина и ее подруга однокурсница Лиза стояли на остановке в толпе заспанных, спешащих по своим делам людей. Волосы Эллины стали темно-медными от влаги, щеки раскраснелись. Она живо делилась с Лизой новостями. Разговор крутился в основном вокруг Влада. Лиза со снисходительной улыбкой выслушивала подругу.
   - Все же он кажется мне немного странным, - заключила девушка. - Ты уверена, что вы подходите друг другу?
  Эллина бросила на подругу недоуменный взгляд и открыла рот для однозначного 'Да', когда ветерок донес до ушей едва различимый зов. Словно кто-то произнес ее имя, тихо как вздох. Девушка нахмурилась и огляделась. На противоположной стороне дороги в такой же ждущей транспорта толпе стоял мужчина и пристально смотрел на нее черными, внимательными глазами. На миг мир выключил звук и время, потом прямо над ухом послышался голос Лизы.
   - Вот видишь, ты сомневаешься, медлишь с ответом...
  И мир запустился вновь. Эллина с трудом отвела взгляд от мужчины на другой стороне улицы и резко схватила Лизу за руку.
   - Смотри, там стоит высокий тип и смотрит в нашу сторону...
   - Ого! - засмеялась Лиза. - Так ты не потеряла интереса к окружающему!
   - Посмотри на него, - возбужденно шептала Эллина, не обращая внимания на слова подруги. - Он преследует меня!
  В это время подошедший троллейбус перегородил дорогу. Толпа на остановке ожила и так решительно хлынула внутрь, словно надеялась, что троллейбус окажется резиновым. Девушки тянули головы, стараясь рассмотреть противоположную сторону дороги сквозь пыльные стекла троллейбуса.
   - Преследует?
  Лиза была заинтригована. Подруга казалась напуганной и, наверное, не преувеличивала.
   - Может маньяк? - предположила девушка, бросая на Эллину тревожные взгляды. - Может, стоит обратиться в милицию? Я недавно читала о таком случае...
  В этот момент троллейбус, благополучно вместивший всех желающих, медленно поехал, открывая девушкам полный обзор.
   - Где он? Где? - нетерпеливо спрашивала Лиза.
  Эллина пробежала глазами по людям на противоположной стороне и недоуменно пожала плечами.
   - Не знаю...
   - Может, понял, что мы его заметили, и решил скрыться, - неуверенно предположила Лиза и разочарованно надула губки.
  
   *******************
  
  ИЗ ДНЕВНИКА ЭЛЛИНЫ
   Сегодня я снова видела его во сне. Мужчина из подземки далекого города или с ближайшей остановки (странно опять возле транспорта). Как он мог оказаться здесь? Прошло столько времени. Глупо предполагать, что он постоянно преследовал меня, приехал в мой город. А что же тогда предположить? Не знаю. Может я действительно не в себе? Сегодня во сне я спросила у него, почему он не оставляет меня в покое. Он ответил: ' Потому что люблю тебя'! Какая бессмыслица! Мне следует обратиться к психоаналитику, как говорил Влад. Или просто выкинуть все из головы. Все! Нет никакого мужчины! Да и зачем он мне нужен?
   **********************
  
  СУББОТА 22.00
   - Все так хотели, что бы я вышел из дома, - сказал Кирилл, и с силой опустил на стол пустой бокал. Подтаявшие кусочки льда глухо ударились друг о друга. Сквозь сизый сигаретный дым и пьяный угар на него смотрели бледно-голубые почти бесцветные глаза женщины. Они вдруг показались мужчине огромными пустыми шарами, которые плыли сквозь дым прямо на него. Как же ее звали? Может Лиза? Может Люда? Может еще как-то. Он подцепил ее прямо здесь, в неимоверно прокуренном и модном баре. Зачем? Ему хотелось поговорить. Вернее поговорить захотелось после четвертой порции коньяка. Знакомство с мужчиной могло быть не правильно расценено, поэтому Кирилл подошел к ней, довольно пристойного вида скучающей блондинке. Она постоянно курила дорогие сигареты через длинный изящный мундштук, потягивала вино, и смотрела на Кирилла так, словно он был представлен в меню на десерт. Ему было все равно, что она думала, заказывала и говорила. Он вообще не слышал ее. Говорил сам, не заботясь о том, чтобы быть интересным и понятым.
   - С твоего разрешения, - заплетающимся языком проговорил Кирилл, - я закажу еще бутылку. Ты не пьешь коньяк? Очень жаль. Тогда я закажу тебе еще той дряни, что ты пьешь. Видишь, я вышел из дома! И что же мне стало лучше? Я расслабился? Нет, ты послушай, что за бред. РАССЛАБИЛСЯ. Я не ощущаю себя расслабленным. Только в стельку пьяным. И завтра, может быть, основной моей проблемой будет головная боль (если конечно удастся удачно отделаться от тебя).
  Девушка с негодованием пыхнула сигаретой, а Кириллу показалось, что ее мундштук вырос, по крайней мере, на метр.
   - Что ты куришь? - поинтересовался он. - Марихуану. Кажется, я надышался дыма. В таких заведениях не курят марихуану, по крайней мере, так открыто.
  Девушка продолжала молчать, нервно затягиваясь.
  'Что у нее в голове? - удивлялся Кирилл. - Если конечно у нее вообще есть голова'.
   - Я заплачу за тебя по счету, - проговорил он и смачно икнул. - Заказывай, что хочешь. Но если надеешься, что приглашу разделить со мной ночь, день, жизнь - не надейся. С меня хватит! Я не настолько пьян, и никогда не буду настолько пьяным, чтобы расслабиться. Это должны бы знать все! Ты знаешь теперь...
  Девушка, отодвинув пустой бокал, нервно стучала пальцами по столу. Наконец она раскрыла маленькую изящную сумочку и, небрежно бросив туда пачку сигарет и мундштук, поднялась.
   - Придурок! - фыркнула она, и направилась к выходу, неся за собой облачко раздражения.
  Кирилл пожал плечами, и отхлебнул из своего бокала.
  
   *****************
  
   - Знаешь про заброшенный дом? - спросил Влад с порога.
  Было воскресенье, а ветер, поднявшийся ночью, разогнал тучи, и на небе снова ярко светило солнце. Влад пришел прямо к Эллине в студенческое общежитие, с букетом растрепанных ярко-желтых астр. Всю дорогу он думал, куда отправиться с девушкой и, наконец, нужная идея пришла в голову. Влад, окрыленный ею, спешил. Молодой человек был рад солнечному дню и Эллине, с улыбкой распахнувшей двери.
   - Заброшенный дом? - переспросила она. - Первый раз слышу. Где он и кто его забросил?
  В ее глазах светилась улыбка.
   - Далеко, как для непривычных к пути, - предостерегающе подняв палец, ответил Влад. - Ну, а для нас - раз плюнуть. А уж, кто его забросил, выясним на месте. Так как - срываемся?
   - Только накину куртку, - отозвалась Эллина. - Что у нас с едой?
   - Есть бутерброды и зеленый чай.
  Влад потряс небольшим свертком.
   - Великолепно! Значит, смерть от голода нам не страшна.
  Эллина в плотной серой куртке и с затянутыми в узел волосами выскочила в коридор. Звякнули ключи.
   - Все! Пойдем, - крикнула она, и поспешила к лестнице, опережая Влада.
  Им предстояло пересечь город на автобусе, а там, по трассе и полям пешком дойти до заветного заброшенного дома. Он встретил путников позолоченный лучами клонящегося к закату солнца. Загадочная громадина среди голых полей. Рядом росла скрюченная акация и протекала тоненькая чистая речушка. Путники легко перепрыгнули ее, и подошли к заросшему высокой травой входу. Дом с провалившейся крышей казался огромным. Некогда здесь было, по крайней мере, два этажа. Теперь это была коробка, глазеющая на мир множеством пустых окон. Стены кое-где покрывал лишайник и темно-зеленый мох, внутри носились и пищали воробьи. Эллина переступила порог и, глянув вверх на чистое и высокое осеннее небо, поёжилась.
   - Здесь как-то не по себе, - проговорила она и, сделав несколько шагов, остановилась у большой кучи битого кирпича. - Ты знаешь историю дома?
  Влад подошел к девушке и пожал плечами.
   - Никто не знает. Я спрашивал, искал в библиотеке. Дом-призрак.
   - Такое обособленное место, - проговорила Эллина. - Кому пришло бы в голову строить здесь дом.
  Она наклонилась и подняла с земли покрытый засохшей грязью предмет.
   - Что нашла? - спросил подошедший Влад.
   - Не знаю, - ответила девушка, потом вдруг нахмурилась и неуверенно произнесла: - Это была рамка для фотографии... Она могла бы стоять на камине...
  Влад удивленно уставился на подругу.
   - Что ты говоришь?
  Девушка растерянно глянула на него.
   - Не знаю. Мне так показалось, - пробормотала она и, глянув вверх, произнесла: - Пожалуй, нам пора домой, собирается дождь. Такого хмурого неба еще не было этой осенью.
  Влад с досадой проследил за ее взглядом.
   - Ты шутишь, - неуверенно сказал он. - Небо чистое. Но идти действительно нужно. Время к вечеру. А дом я вижу, не пришелся тебе по нраву.
   - Или я дому, - подавленно отозвалась Эллина, вновь глядя сквозь проваленную крышу на небо. Оно и вправду было совершенно чистым, хотя девушка готова была поклясться, что минуту назад видела затянутым его в наряд из черных снеговых туч. - Ты веришь в призраков Влад? - неожиданно серьезно спросила она.
   - Скажу, когда выйдем отсюда и устроимся где-нибудь перекусить, - ответил молодой человек, взволнованный странным поведением девушки. В доме и ему было как-то тревожно, словно тяжелое облако постоянно висело над головой.
  Они поспешно вышли, и открывшийся вид на пожелтевшие луга, окаймленные вдалеке дремучим лесом, успокоил их. Молодые люди пристроились прямо на траве и с удовольствием взялись за бутерброды с чаем.
   - Так ты веришь в призраков? - вновь спросила Эллина, когда бутерброды были съедены, и девушка задумчиво наблюдала, как акация роняет свои листья и дарит их прозрачной воде реки.
   - Нет, пожалуй, - ответил Влад. - По крайней мере, я никогда не встречался ни с чем подобным. А ты?
  Девушка, немного поколебавшись, качнула головой.
   - Нет, но я не исключаю возможность. Иногда весь мир кажется мне призраком. Странное чувство...
   - Ты необычная девушка, - мягко сказал Влад и осторожно обнял ее за плечи. - Временами я словно что-то упускаю в тебе, но все же...
  Он помолчал, потом решительно добавил:
   - Ты нравишься мне именно такой вот странной, со всеми своими странными чувствами и мыслями.
  Эллина улыбнулась и опустила голову на плечо парню.
   - С тобой так спокойно и уютно, - призналась она. - И не смотря на то, что дом не принял нас, домой возвращаться не хочется. Жаль, что и сегодня наступил вечер.
  Помолчав немного, она спросила:
   - Куда отправимся завтра?
   - Куда глаза глядят, - усмехнувшись, ответил Влад. - А сейчас домой.
  Они поднялись и, бросив на дом прощальный взгляд, пошли по уже укрытой серым полумраком тропинке.
  
   *******************
  
  ВОСКРЕСЕНЬЕ. ПОЛДЕНЬ
   Кирилл, еще не открыв глаза, ощутил навязчивую колющую боль в затылке. Голову словно набили ватой. Тяжелые веки открывались с трудом. Первое, что увидел мужчина, был светлый квадрат окна, за которым медленно сыпался пушистый белоснежный снег. В темной комнате это зрелище казалось почти сказочным. Кирилл пошевелился, гадая, удастся ли ему вообще подняться с постели. Все тело болело. Мучительно хотелось пить. И только эта жажда заставила мужчину медленно сползти с кровати на пол. Комната немедленно поплыла перед глазами, к горлу подкатила тошнота.
   - Надо же было так набраться, - с досадой пробормотал Кирилл.
  Наконец ему удалось заставить себя подняться на ноги и медленно, пошатываясь пойти на кухню. Он рывком распахнул дверцу холодильника. Там все еще одиноко лежала засохшая колбаса. На дверце весело звякнули бутылочки с пивом. Никогда еще они не вызывали большей радости.
   - Живая вода! - хрипло проговорил Кирилл и, поставив бутылку на стол, бросился на поиски открывалки. В темной кухне это удавалось с трудом и Кирилл, наконец, пробормотав какое-то проклятье, щелкнул выключателем. Яркий свет залил уютную, теперь покрытую тонким налетом пыли кухни. Кирилл плюхнулся на обитый тонкой кожей стул, с высокой деревянной спинкой. Бутылка была открыта. В кухне запахло ароматным хмелем. Одним глотком Кирилл осушил половину спасительного напитка. Потом, чувствуя, что жизнь возвращается в казавшееся с утра бесформенным тело, мужчина обвел взглядом кухню. Он давно не наблюдал ее при свете. Здесь все лежало на своих местах. Все было привычно и правильно. Но словно тонкая корка льда покрыла стены, с тех пор как исчезла ОНА. Этот лед покрыл всю квартиру и самого Кирилла. Не помогла вчерашняя попойка. Лед все еще был здесь, холодными тисками сжимая сердце. Кириллу не хотелось думать, сколько так может продолжаться. Он впервые включил свет в доме и почти сразу он начал раздражать. Кириллу мучительно было находиться здесь. Поэтому, наспех приведя себя в относительный порядок, мужчина вышел на улицу, взял такси и поехал к больнице. Главный врач был его старым хорошим знакомым, поэтому Кирилл мог заходить к жене в любое время. На пороге мужчине встретился молодой ординатор. Снег шапкой ложился на его волосы, скользил по синей спортивной куртке и спорил белизной с видневшимся из-под нее халатом. Сигаретный дымок медленно поднимался в морозный воздух.
   - Вот и к нам пришла зима, - весело заметил ординатор и осекся потому, что вспомнил, что Кириллу вряд ли есть до этого дело.
  Мужчины встретились глазами, и на миг Кирилл приостановился, пробормотав приветствие. В глазах ординатора вспыхнуло удивление, быстро сменившееся сочувствием.
   ' Может предложить ему помощь', - мелькнуло в голове у него, но Кирилл уже скрылся за высокой деревянной дверью. Его торопливые шаги послышались в пустом коридоре. Мужчина прошел к доктору, занимающемуся его женой. Тот сидел у окна в кабинете и, так же как и молодой ординатор любовался первым снежком.
   - Без изменений! - коротко сообщил он и, приглядевшись внимательнее, спросил: - Вы нормально себя чувствуете?
  Кирилл нетерпеливо кивнул и спросил:
   - Я могу пройти к жене?
   - Время обхода закончилось, так что не вижу причин вас задерживать.
  Кирилл медленно пошел к палате. Уже из коридора до него донеслось привычное: пик, пик, пик. Сердце сжалось. Кирилл рвался сюда каждую минуту, все его мысли кружились вокруг этого крохотного кусочка мира, но каждый раз, когда он подходил и слышал механическое пиканье, ему становилось страшно. Страшно сделать еще шаг, войти в палату и увидеть бледную копию женщины, которую так любил. Каждый раз ему приходилось бороться с собой на пороге палаты. Сегодня почему-то он боялся не обнаружить ее. Войти и увидеть вместо жены отчаянно пикающий прибор. Но она была там, такая же неподвижная и безучастная. Кирилл придвинул стул, окинул палату беглым взглядом, словно убеждаясь, что все стоит на своих местах, остановил взор на картине. Привычно подумал, до чего она безвкусна и тут же забыл, переключаясь на жену.
   - Это я, милая, - тихо проговорил он, касаясь ее руки. - Сегодня пошел снег. Так красиво. Помнишь, прошлой зимой намело такие сугробы. Наш загородный дом пришлось буквально выкапывать с одного такого. Работали целый день. Нет, я работал лопатой, а ты пыталась слепить снеговика. Снег был сухой и легкий, как пыль. У тебя ничего не получалось и ты злилась. А потом мы разожгли камин, и, забравшись под плед, пили чай с медом. Может быть, я не говорил, но я помню, какими были твои глаза. Такими влажными, словно подтаявшие ледышки, а волосы небрежно падали на плечи. Я знал, какие они на ощупь - словно дорогой шелк. Тебе было хорошо в этот вечер. Я старался, чтобы ничто и никогда не омрачало твою жизнь. Может быть, я что-то делал не так, но делал исключительно с любовью. Я и теперь люблю тебя, и жду, и надеюсь, что вот-вот ты откроешь глаза. Странно, что ты не слышишь меня. От этого становиться как-то не по себе. Словно ты предаешь меня каждый раз, когда я пытаюсь обратиться к тебе. Ты ничего не чувствуешь, не слышишь, не видишь, в то время как я бьюсь в агонии у твоей постели. Тогда кажется, что тебе, по меньшей мере, все равно. Или ты посмеиваешься, наблюдая за моими страданиями сквозь прикрытые веки. Но почему?
  Он говорил все тише, сжимая ее хрупкую руку. Внезапно замолчал и скорбно посмотрел на женщину. Потом резко встал и подошел к окну. На улице все не прекращал сыпаться снег. Все вокруг уже стало белым, зимним.
   ' Этот снег растает до вечера', - с сожалением подумал Кирилл, и до хруста в пальцах сжал кулаки. Через плечо бросил на жену подавленный взгляд. Иногда ему до одури становилось жалко самого себя. Жена оттеснялась на второй план. Ненадолго.
   - Так почему же ты поступила со мной так? - проговорил он, не стесняясь ни своего отчаяния, ни своей боли. - День и ночь я спрашиваю у темноты: 'Почему'? 'Почему'? И не нахожу ответа. Неужели ты желала мне этой пытки? Или не могла предположить, что будет так? Или просто не подумала обо мне, и не только. Обо всех, кто будет горевать и мучаться. Обо всех кто спросит: ' Может быть, я чем-то обидел ее? Может быть я виновен? Но я не хотел'! И каждый будет каяться день за днем, не понимая, но предполагая некую свою вину. Так как же ты могла поступить так со всеми нами. Со всеми, кто знал и любил тебя? Господи!
  Кирилл застонал и в отчаянии схватился за голову.
   - Временами, мне кажется, что я готов возненавидеть тебя. За этот твой поступок, за то, что я не могу его объяснить и вернуть тебя обратно. За то, что я никогда не предполагал в тебе этой...
  Он замолчал, сломленный. Горе и усталость неимоверной тяжестью легли на плечи.
   - Когда же ты вернешься? - прошелестели губы. - Когда?
   *******************
  
   - Чем займемся на выходных? - бодро спросила Эллина, едва успев открыть глаза, не по-зимнему солнечным утром. Влад опустился на краешек постели, держа в руке неизменную дымящуюся чашку кофе. Эллина неделю назад перебралась в его маленькую съемную комнатку в коммуналке на окраине города. Здесь всегда пахло пригоревшим салом, хозяйственным мылом и сигаретным дымом, но девушка нисколько не смущалась. Их комнатка была маленькой, чистой и уютной. На окнах висели плотные шторы с нарисованными еловыми ветками и маленькими тонкими паутинками, на бледно-зеленых стенах висело несколько плакатов, в углу, на старом комоде стоял телевизор и магнитофон, на полочках лежало несколько кассет с джазом и рок-н-роллом.
   - Так чем же займемся? - настойчиво переспросила Эллина, так как Влад медлил с ответом.
   - Может, поженимся? - тихо спросил он, и смущенно отвел глаза.
   - Что? - ее глаза стали совершенно круглыми. - Ты серьезно, Влад?
  Ей казалось, что сейчас самое время рассмеяться, но он кивнул.
   - Я серьезно! - это прозвучало как вызов. - Я хочу, что бы ты стала моей женой.
  Он опустил голову и тихо добавил:
   - Я люблю тебя.
  Эллина, все еще не отделавшаяся от шока, молчала. Не думала, просто пыталась успокоиться и осознать важность момента. Все возможные слова вдруг показались бессмысленными и банальными. Ей хотелось бы воскликнуть 'ДА', и, взвизгнув от радости, броситься на шею, краснеющего Влада, но... Что-то мешало ей, так просто принимающей все в жизни принять это решение. Что-то глубоко внутри говорило 'нет' тихим умоляющим голоском. Может быть, прошло еще слишком мало времени'? - гадала она.
  И знала что это не так. С первого дня ей казалось, что Влад ее человек. Она чувствовала его сердцем, хоть и не всегда понимала и соглашалась. Было что-то еще. Может быть...
   - Мне нужно подумать, - наконец осмелилась проговорить она, и, увидев выражение лица Влада, добавила извиняющимся тоном: - Не сердись. Я ведь тоже люблю тебя. Пойду, пройдусь, а ты пока готовь завтрак. И учти, от качества приготовленной пищи тоже многое зависит.
  В ее голосе вновь зазвучали привычные шутливые нотки. Девушка бросилась к шкафу и поспешно одевшись, выбежала во двор. Влад, оставшийся наедине с остывшим кофе, недоумевал.
  
   ****************
  
   Эллина все-таки сказала 'да'. Отбросила сомнения, вспомнила всё самое лучшее, что связывало ее с Владом, и сказала 'да'.
   - Я могу быть сумасшедшей, но это вовсе не значит, что не могу быть счастливой, - делилась она мыслями с Даниилом.
  Тот казался подавленным и не разделял радости девушки.
   - Сегодня впервые небо стало серым, - сказал он, кутаясь плотнее в старый плащ. - Я смотрел на него и нарисовал свою самую печальную картину. Кто-то тоскует о тебе Эля.
  Девушка удивленно вскинула брови.
   - Ты никогда не называл меня 'Элей'. Это так странно...
   - Кто-то тоскует о тебе, - повторил Даниил и нахмурился.
  Эллина встревожилась.
   - Тоскует? Ты, может быть? - участливо спросила она. - Думаешь, после свадьбы я забуду о тебе? Перестану навещать? Ты же мой лучший, да что там, единственный друг!
  Даниил усмехнулся и покачал головой.
   - Почему я назвал тебя Элей? - вдруг серьезно спросил он, глядя прямо ей в глаза. - Может, ты просто забыла?
  Эллина поежилась. Впервые в обществе художника ей стало неуютно.
   - Я не могу постоянно решать твои ребусы, - резко сказала она. - Если хочешь что-то сказать, говори прямо.
  Даниил молчал. Девушка потеряла терпение.
   - Сегодня холодно. Утром даже снег пролетал. Пойду домой, я слишком легко одета, - как можно сдержаннее проговорила она и поднялась. - Пока, Даня, - уже мягче добавила она. - Приду во вторник.
  Мужчина кивнул, но казалось, не слышал Эллину погруженный в собственные мысли. Девушка, немного поколебавшись, поспешила прочь, досадуя на себя.
  'Наверное, обиделся. Но он иногда такой странный. Нужно не забывать о его болезни и не раздражаться'.
  Она оглянулась. Даниил все еще продолжал сидеть на скамейке, уставившись в одну точку. Он казался таким маленьким и одиноким, что у девушки сжалось сердце.
   - Я приду во вторник, - прошептала она.
  Шагая по дорожке и поминутно ежась от холода, девушка думала о том, насколько привязалась к художнику. Она никогда не видела картин, которые Даниил рисует после ее ухода, но была уверенна, что они красивы. Этот человек умел чувствовать мир как-то по-особенному. Он не мог рисовать плохо. Эллина ощущала потребность в визитах по вторникам, наверное, не меньшую чем ее друг. Эти люди были словно неотъемлемые частички друг друга.
  
   ******************
  
   - Я сказала 'да'! - сообщила Эллина своей подруге Лизе по телефону.
  Где-то за дверью на кухне со страшным грохотом упала кастрюля. Вслед ее понеслись громкие ругательства соседки тети Нюси. Кастрюля была, вероятно, не пустой.
   - Поздравляю! - воскликнула Лиза, похоже, искренне радуясь за подругу. - Когда свадьба?
   - Галя! Галя! - заорал кто-то в коридоре прямо у двери Владовой комнаты. - Звонит твоя мама. Так что ей сказать? Да выходи же, наконец, из этого туалета.
  Где-то резко открылась дверь, и сварливый женский голос прогрохотал:
   - Я стираю, а не в туалете сижу, идиот. Передавай маме привет...
   - Это твоя мама ты и передавай, - недовольно буркнул мужчина и закричал: - Идите дядя Коля, туалет свободен. Галя уже вышла, и пошла стирать... Что такое? Сколько надо столько и сидим! Сам вчера напился, пол ночи с очка снять не могли.
   - А он там спал паршивец! - закричала тетя Нюся с кухни.
   - Дома надо спать, - недовольно ответил сосед и пошаркал в свою комнату.
   - Свадьбы не будет! - сообщила Эллина Лизе. - Нет, ну в смысле, такой как обычно бывает. С белым платьем, фатой, рестораном. Мы просто распишемся. Очень тихо и скромно. Без свидетелей.
   - Какой ужас! - выдохнула Лиза. - И ты согласилась? Герой. В первый раз слышу женщину, готовую отказаться от свадебной кутерьмы.
   - Я не готова, - тут же сдала позиции Эллина. - Просто денег на кутерьму нет. А родители, сама знаешь... В общем, приходится самим устраиваться в жизни.
   - А жить где будете? В этой блошарне, про которую ты так вдохновенно рассказывала?
   - Точно!
   - Да какой же идиот снова воды в душе поналивал?! - заорала тетя Люся, славящаяся тем, что гнала отличный самогон. - Сколько мне после вас воду эту вылакивать?!
  Эллина прыснула, представив тумбочкообразную тетю Люсю, стоящую на коленях и, словно пес, лакающую мутную воду на полу в душевой.
   - Блошарня! - весело подытожила она.
  В это время дверь отворилась, и на пороге показался улыбающийся, раскрасневшийся от холода Влад, с невесть откуда взятым букетом подмороженных белых астр.
   - О, все! - заторопилась Эллина. - Мой пришел, цветочки принес. Пока Лизочка.
  Она поспешно бросила трубку и, подбежав к Владу, поцеловала его в холодные потрескавшиеся губы.
   - Это тебе! - сообщил он, протягивая букет.
   - Откуда?
  Влад смутился.
   - С мороза.
   - Великолепно!
  Эллина выхватила букет и закружилась по комнате в поисках вазы. Таковой не оказалось, так что пришлось довольствоваться совсем не изящной банкой.
   - Как день? Пролентяйничала? Или на лекции ходила? - спросил Влад, снимая серую потертую куртку.
   - Ходила, - весело отозвалась Эллина. - И на лекции и в магазин. Купила чаю и немного печенья. Так что устраиваем чайную церемонию при свечах.
   - Хорошо, - кивнул Влад и плюхнулся на кровать. - Хорошо-то как! Эллишка, присоединяйся!
  
   ********************
  
   Свадьба была такой, как обещала Эллина - тихой и без свидетелей. Молодые люди получили свидетельство о браке в местном Загсе. Вышли на боковую лестницу и, плотнее закутываясь в куртки, огляделись. Казалось, за прошедшие пол часа мир постигло некое преобразование. Они поймали этот первый миг и теперь пытались распознать его. Всюду по прежнему бурлила жизнь, сновали люди, тарахтели по рельсам старые трамваи, проносились заляпанные грязью дорогие автомобили. Влажный воздух был наполнен запахом города. У парадного входа в ЗАГС толпились похожие на белые шары невесты, суетились гости, кто-то громко выяснял свою очередь, кто-то, пряча под пальто вечерние наряды, ожидал застолья. Эллина окинула взглядом весь этот живой пульсирующий клубок и, повернувшись к Владу, улыбнулась.
   - Берем шампанское и к морю, - предложила она и добавила еще такое непривычное. - Муж.
   - Там ветрено и промозгло, а мы будем веселиться! - сказал Влад и взял новоиспеченную жену за руку. - Возьмем море себе в свидетели.
   - И небо, и скалы, - подхватила Эллина и улыбнулась еще шире. - Напьемся и на лекции завтра не пойдем.
   - Святое дело прогулять лекции после свадьбы, - пожал плечами Влад. - Уверен, нам будет, чем заняться.
  Он притянул к себе Эллину и нежно поцеловал в губы.
   - Пойдем! - сказали они вместе и словно дети заговорщически улыбнулись друг другу.
  
   *******************
  
  ПОНЕДЕЛЬНИК 18.30
   Кирилл сидел в кафе, с маленьким темным залом и такими же маленькими столиками. Основное достоинство кафе, впрочем, был не интерьер. Здесь подавали отличный кофе. Когда-то очень давно, в самом начале его знакомства с будущей женой, они заходили сюда, поговорить под завесой полумрака, попить кофейку и выкурить по паре сигарет. Кофе, сигареты и полумрак создавали уютное личное пространство, откуда по долгу не хотелось выходить. Они говорили обо всем, неторопливо, наслаждаясь звуком голосов и присутствием друг друга. По вечерам ноги сами приносили их в это крохотное кафе. Часто, потом все реже. Они посещали модные места, карьера Кирилла шла в гору. Потом была свадьба, у Кирилла бешено стучало сердце при виде его очаровательной невесты в кремовом платье и маленькими розочками в роскошно уложенных волосах. Потом они перебрались в новую квартиру, купили загородный дом. Посиделки в маленьких кафе словно стерлись из памяти. Теперь, через пять лет, Кирилл, бесцельно слоняясь по городским улицам, проходил мимо, остановился, вспомнил. Поколебавшись, вошел. Его встретил все тот же полумрак, запах кофе и сигарет. Кирилл уселся за столик в углу и заказал кофе. Потом, подумав немного, купил пачку сигарет и зажигалку. Не курил он с тех самых пор, как перестал приходить в это кафе. Наверное, так. Медленно вытащив из пачки сигарету, он поднес ее к носу, вдохнул тонкий запах табака. Потом щелкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся. Что-то было в этом ритуального. Легкий дымок потянулся вверх к тяжелым деревянным балкам под потолком. В горле запершило, но Кирилл не закашлялся. Он отхлебнул кофе, и прикрыл глаза, погружаясь в теплую атмосферу кафе. Просидев тут около получаса, мужчина поднялся, и, расплатившись, вышел в сияющий неоном город. Теперь в больницу. Этот вечер немного успокоил его. Маленькая чашечка с кофе, оказалась лекарством, дарящим надежду и силы. Кирилл шел, с удовольствием вдыхая морозный воздух, и заметив впереди освещенные окна больницы, улыбнулся. В такой вечер обязательно должны быть хорошие новости.
  
   ********************
  
   - Без изменений, - сухо сказал доктор и, разрешив Кириллу пройти, поспешил к другим пациентам.
   - Словно петлю на шею накинул, - прошептал Кирилл, и присев на стул у кровати жены обхватил голову руками.
  Облегчение сменилось приступом отчаяния. Женщина, в которой заключалась вся его жизнь, была рядом, но и ведать не ведала о его боли. Нужно было всего лишь услышать, почувствовать, открыть глаза. Но она оставалась неподвижна и безучастна. Кирилл встал на колени у кровати и прильнул губами к руке жены.
   - Милая, милая, - шептал он, обезумев от горя. - Я верю, ты вернешься. Только услышь меня. Услышь!
  Он не знал, сколько времени провел так. Очнулся от легкого прикосновения к плечу. Вздрогнул и резко оглянулся. Там стояла ОНА и улыбалась. В ужасе Кирилл перевел взгляд на постель. Та оказалась пустой и аккуратно застеленной. В палате витал легкий запах. Мужчина решил, что это лаванда. В их доме свежевыстиранное белье всегда пахло лавандой.
   - Ты?! - пораженно выдохнул Кирилл. Он не мог шелохнуться, пригвожденный к месту ее появлением.
  Женщина казалась растерянной. Она обвела взглядом палату, сделала несколько шагов, дотрагиваясь кончиками пальцев до быльцев кровати. Потом подошла к застывшему на коленях Кириллу. Она рассматривала его с любопытством сменившимся тревогой.
   - Почему ты плачешь? - спросила она, и Кирилл вздрогнул при звуке ее голоса.
   - Плачу? - переспросил он, не в силах шелохнуть рукой, чтобы смахнуть набежавшую слезу. - Я слишком долго смотрел на мир без тебя.
  Ее губы дрогнули в улыбке.
   - Ведь это сон, правда? - проговорил он. - Я бы все на свете отдал, что бы это было не так. Но это сон...
   - Ты все знаешь? - спросила она мягко. - Ведь ты же доктор...
   - Возвращайся, - попросил он.
   - Я тебя слышу, - сказала она и оглянулась на дверь. - Кажется, я должна идти.
  Ее глаза наполнились тоской.
   - Не уходи! - взмолился он.
   - Я всего лишь сон, - напомнила она.
   - Тогда может быть нам стоит никогда не просыпаться?
  Она покачала головой.
   - Мне пора.
  Легко заскользила к двери и у самого порога оглянулась.
   - Я тебя слышу, - прошелестели губы.
   - Кирилл! - прогремел чей- то голос прямо над ухом. - Уже поздно, пора уходить.
  Словно кто-то тащил его за шиворот из глубокой ямы. Он открыл глаза, с трудом возвращаясь к реальности. Палата была все той же. Все так же ровно и безразлично пикали приборы, все так же неподвижно лежала женщина на кровати. В открытые двери из коридора лился неяркий желтый свет. Рядом стоял доктор и озабоченно разглядывал Кирилла.
   - Я, кажется, уснул, - пробормотал тот и поднялся. Затекшие ноги пронзили тысячи мелких иголочек. Кирилл поморщился и тряхнул головой, сбивая остатки сна.
   - Пора уходить, - напомнил доктор, и мужчина покорно направился к двери. Он не сказал ни слова, не бросил и взгляда в сторону больной. Вместе с тем что-то изменилось, что-то перевернулось в его душе. В голову пришла бредовая мысль, что теперь только от него зависит возвращение к жизни жены. От неких действий. Каких? Чего она ждала от него? Он не знал.
   - Она заблудилась, и не может найти дорогу домой, - бормотал Кирилл, не задумываясь, что сказал бы на это, как врач-психоаналитик.
   - Она заблудилась, - бормотал он, как заклятье, шагая по темной снежной улице. - Ей нужна моя помощь...
  Кирилл вернулся домой около полуночи. Луна вышедшая из-за туч окрасила серебром темную холодную квартиру. Звенящая тишина повисла в воздухе. Мужчина прошел в комнату, прислушиваясь к звуку собственных шагов, и привычно опустился в кресло. До одури хотелось услышать чей-то голос, пусть даже чужой, но живой. Кирилл потянулся к телефону, снял трубку, но не услышал привычных гудков. В телефоне жила все та же тревожная тишина. Мужчина нервно заерзал в кресле и опустил трубку на рычаг.
  'Почему телефон молчит'? - недоумевал он. - 'Или весь мир отключился вместе с Ней'?
  Что-то странное, необъяснимое творилось вокруг.
  'Может быть, я сам отключил телефон и забыл об этом'? - гадал Кирилл. Но что бы проверить, нужно было подняться и включить свет. Не хотелось. Мужчина застыл в кресле, разглядывая освещенные фонарями дома за окном. Они тоже казались холодными и неживыми.
   'Весь мир, словно огромный склеп', - подумал Кирилл и обреченно закрыл глаза.
  
   *****************
  
   - Может быть, сегодня ты покажешь мне свои картины? - спросила Эллина, сидя на привычной скамейке в больничном парке.
  Даниил покачал головой.
   - Еще рано. Еще не все нарисовано.
   - Очень жаль, - улыбнулась девушка, не желая спорить. - Тебя что-то тревожит, Даня?
   - А тебя? - спросил он немного резко.
  Эллина пожала плечами.
   - Ничего.
   - А как же твой демон, красивый, как летняя ночь? Он все еще преследует тебя?
   - Нет. Думаю, он понял, что преследование бесполезно. Знаешь, я счастлива. Вернее была бы совсем счастлива, если бы не беспокоилась о тебе. Кажется, что-то изменилось. Ты стал таким замкнутым. Что же все-таки тебя тревожит?
  Даниил задумался.
   - Не знаю, - наконец ответил он. - Ты счастлива, это приятно слышать. Хорошая новость.
   - Хочешь, познакомлю тебя с мужем? - неуверенно предложила Эллина.
   - Плохая идея! - замотал головой Даня.
  Девушка понимала, что он прав. Влад, или еще кто-нибудь мог разрушить их идиллический, уютный вторничный мирок. Эллина впервые задумалась над тем, как долго все сможет оставаться на своих местах. Для нее настали новые времена, у Даниила все оставалось по-прежнему. Будет ли в ее новой жизни место для визитов к старому другу? Девушке не хотелось думать, что Даниил может вдруг стать не нужным. Словно виня себя за эти мысли, она улыбнулась и мягко взяла друга за руку.
   - Я приду в следующий вторник. А ты нарисуешь новую картину.
  Он кивнул, глядя на легкий снежный покров на асфальте.
   - Скоро станет совсем холодно, - сказал, и заглянул девушке в глаза. - А ты должна слушать свое сердце.
   - Я стараюсь, - заверила Эллина мягко.
   - Ты увидишь мои картины, - пообещал Даниил. - Все до одной и очень скоро.
  
   ********************
  
   Эллина возвращалась домой с грузом на сердце. Впервые визит к Даниилу не успокоил, а растревожил ее. Что-то было не так. Словно привычный мир дал трещину, только она не знала где и не могла заклеить ее. А дома ждал теплый желтый свет, негромкая музыка и улыбающийся Влад. Эллина вошла и тут же растворилась во всем этом, забывая о тревоге.
   - Как прошел день? - бодро спросил Влад. - Навестила своего друга?
  Он знал о Данииле давно, и об их встречах по вторникам, но только теперь решился попросить:
   - Расскажи мне о нем.
  Эллина стянула с шеи длинный пушистый шарф и села на кровать рядом с мужем. Помолчала, забавно прикусив губу, не зная с чего начать, потом заговорила:
   - Он художник, очень неординарная личность. Настолько, что уже много лет лежит в сумасшедшем доме.
   - Никогда не общался с пациентами психушек, - неудачно вставил Влад, но Эллина, кажется, не услышала его.
   - Он выражает все свои мысли и чувства в картинах, но отказывается показывать их мне. Словно бережет свой внутренний мир от вторжений. Хотя, мы всегда были очень близки, словно чувствовали друг друга. Может быть, он хочет, что бы я поняла его без помощи картин? Знаешь, с тех пор, как он узнал о тебе, он словно закрылся.
   - Может быть, ревнует? Он, может быть, влюблен в тебя. Не рассматривала такую возможность?
  Эллина покачала головой.
   - Нет, здесь что-то другое. Понимаешь, он по-своему оценивает действия людей. Видимо, мои его чем-то не устраивают. Я ломаю его представление о правильности действий.
   - Значит то, что ты со мной, неправильно? Но это же так естественно. Твой друг должен был предполагать, что рано или поздно именно так и будет со мной или с кем-нибудь еще.
   - Нет, не в этом дело, - нервно перебила Эллина и взмахнула рукой, не в силах подобрать нужные слова. - Даня рассматривает окружающий мир и людей, как нечто целое. Я словно вырванная на вечер вторника картинка этого мира. Я всегда приносила ему гармонию и вдохновение из вне. Была проводником от одного мира к другому, его личному, особому. А теперь что-то не заладилось, что-то не так...
  Она замолчала, озабоченно глядя на мужа.
   - Иногда мне кажется, что Даня знает что-то особое, что он мудрее нас всех, а иногда я вижу просто одинокого больного человека, обреченного всю жизнь не покидать пределы больничного парка.
   - С сумасшедшими так всегда, - сухо заметил Влад. - То, что мы не понимаем, кажется нам либо наивысшей мудростью, либо глупейшей из глупостей.
   - Мне сложно говорить с тобой на эту тему, - вздохнув, сказала Эллина и нахмурилась.
   - Нет, почему же, - поспешно сказал Влад. - Я все понимаю. Ты оказалась единственным, кто интересуется этим обреченным человеком. Он просто боится тебя потерять. И не надо. Продолжай свои визиты по вторникам. По-моему, это очень благородно.
  Эллина пожала руку мужу и улыбнулась.
   - Спасибо, что поддержал, - проговорила она и с сожалением подумала о том, что муж, самый близкий для нее человек, может быть так далек от того, что составляло ее мир. Но пусть он смотрит на Даниила так. Мирный сумасшедший, нуждающийся в опеке и поддержке. Пусть так. Им обоим не хотелось продолжать разговор. Эллина встала и подошла к окну, где в свете фонарей искрился снег. Соседние дома словно подернулись тонкой ледяной коркой.
  Казалось, зима наконец-то надолго обосновалась в городе.
  
   *********************
  
  ВТОРНИК 01.40
   Звонок вырвал Кирилла из блаженного забытья. Мужчина вздрогнул и открыл глаза, таращась в темноту, со сна не понимая, откуда исходит звук. Телефон? Но нет, он был отключен. А кто-то неистово продолжал терроризировать дверной звонок. Вздохнув, мужчина поднялся и, словно старик, зашаркал по темному коридору к двери. В светлом кружке глазка он увидел искаженную фигуру пришедшего.
   - Виктор? Какого черта тебе понадобилось среди ночи? - грубо спросил Кирилл. Его пальцы неуверенно застыли на замке.
   - Давай открывай, разговор есть, - ответил приглушенный, требовательный голос.
  Вздохнув еще раз, и пробормотав проклятье, Кирилл отворил дверь и впустил бывшего коллегу по работе.
   - Темно у тебя, - заметил тот, сняв пальто и наугад тычась в стену в поисках вешалки.
   - Давай сюда, - проворчал Кирилл и, быстро пристроив пальто, пошел в комнату. - Что там у тебя такого срочного, что не могло подождать до утра?
  Виктор вошел в комнату и, глянув на темные очертания мебели, поёжился.
   - Свет не включишь?
   - Не включу! - отрезал Кирилл.
   - Ты словно с цепи сорвался, - посетовал гость. - А я ведь и слова сказать не успел.
   - Ничего, скажешь!
   - Как твоя жена? - поинтересовался Виктор, отыскав в потемках диван и присев на его кончик.
   - Какое тебе до этого дело? - взвинтился Кирилл. - Не за этим же пришел! Давай по существу.
  Он достал из кармана сигареты и, щелкнув зажигалкой, нервно закурил.
   - Мы всегда были приятелями, разве не так? - начал Виктор.
   - Пили вместе пару раз в одной компании. Работали в одной больнице три года назад. Что еще? Совместные рабочие вечеринки, кажется, мы даже начали сходиться. В какой-то момент, я даже пригласил тебя к себе домой, познакомил с женой. Она понравилась тебе настолько, что дело пришлось решать мордобоем. Всё!
   - Ты просто псих, - холодно заметил гость. - Все это знали, даже твоя жена. Она всегда боялась тебя.
   - Правда? - с угрожающим спокойствием переспросил Кирилл. - Она доверила тебе эту свою тайну?
  Он стряхнул пепел прямо на пол и усмехнулся.
   - Звучит смешно, если учесть какую неприязнь питала к тебе моя жена.
  В комнате повисла тишина.
   - Это всё, что ты хотел мне сообщить? - наконец спросил Кирилл, бросая ледышки слов в темноту.
   - Я узнал, что произошло, - дрожащим от волнения голосом ответил Виктор. - Я не собирался приходить, даже когда мне сказали, что она в коме и что шансов выйти из нее мало. Я не сочувствовал тебе, сочувствовал ей, но перестал, когда узнал, почему она оказалась на больничной койке. Это ведь был её единственный шанс освободиться от тебя.
  И снова повисла тишина, только теперь сквозь нее словно пропустили электрические разряды. Кирилл затянулся сигаретой и выпустил, тут же поглощенную темнотой струйку дыма.
   - До сих пор не понимаю, - наконец заговорил он, - что подвигло тебя прийти сюда. Думаешь, я стану обсуждать этот бред?
   - Твоя жена пыталась покончить с собой! - выплюнул Виктор. - Ты работаешь в больнице, где она лежит, и врачи (вся эта врачебная этика, или еще что-то) словно стеной огородили эту свою 'особую' пациентку. А я знаю правду, доктор 'Фрейд'! Ты виновен в состоянии жены. Доктор 'Фрейд' на самом деле был доктором 'Франкенштейном'.
   - Какой-то бред, - усмехнулся Кирилл. - Ты просто пьян Виктор. И под эту дудку вспомнил о нашей давнишней неприязни. Ты завидовал мне. Моя карьера оказалась удачней, моя жена - красавицей и умницей, именно такой, какой тебе не светило, даже при большом везенье. Твоя душонка, по-видимому, запела от торжества, когда ты прослышал, что и у меня не все так гладко. Нет, это мягко сказано! Давай я порадую тебя Виктор, сказав, что моя жизнь разлетелась на куски в одночасье. Все потеряло смысл. Видишь, я сижу на руинах. Этого тебе мало? Ты желае6шь добить меня своими бредовыми умозаключениями?
  Теперь в голосе Кирилла угрожающе кипел гнев. Самое время было подняться и уйти от греха подальше, но Виктор упрямо гнул свою линию. Он не был пьян, а был зол и не желал отступать.
   - Думаешь сбить меня с толку, доктор? Не выйдет. Я знаю, зачем я пришел в это твое чертово логово. Жаль, что только несчастье с твоей женой дало мне смелости открыто заявить тебе: ты маньяк! Настоящий маньяк, под маской лекаря человеческих душ.
   - Твое заявление принято,- с холодной иронией оборвал его Кирилл. - А теперь убирайся и проспись. Пошел вон из моего 'чертова логова'.
  Но Виктор не спешил уходить. Вновь возникшая пауза, вдруг наполнилась для хозяина дома особым смыслом. Настал миг выбросить козырную карту. Все предыдущее было присказкой, время говорить по существу настало только теперь. И Виктор не заставил себя ждать.
   - Не для кого ни секрет в нашем кругу, как ты познакомился со своей будущей женой. Она была твоей пациенткой.
  Мужчина замолчал, но реакции от Кирилла не последовало, тогда он продолжил:
   - С некоторым трудом мне удалось раскопать истории твоих предыдущих пациентов. Вернее пациенток. И не истории их болезней...
  Он снова примолк, но Кирилл выжидающе молчал.
   - Я узнал, что ты, частенько обходил врачебную этику и заводил романы с барышнями с неуравновешенной психикой. А теперь загадка! Сколько раз такие романы заканчивались внезапной гибелью девушек? Суицид! Вот это да! Ну и доктор, молодец! И никто не попытался копнуть глубже, никто не обратил внимания на такие незначительные происшествия! Тебе ведь всегда и все удавалось замять! Ты и сейчас надеешься выкрутиться? Так вот, я пришел, что бы сказать - не выйдет!
   - Что не выйдет? - устало спросил Кирилл. - Что ты хочешь доказать? Что я некомпетентный врач? Что не смог уберечь пациентов? Какой-то бред! Послушай, я устал выслушать твою болтовню. Иди и доказывай, кому хочешь, что хочешь, но оставь меня в покое.
   - Не оставлю! - рявкнул Виктор. - Твоя жена, милая прекрасная женщина. Она не могла совершить суицид! Скажи тварь, чем она не угодила тебе? Что сделала она такого, что ты порезал ей вены?
  На этот раз Кирилл не выдержал. Молнией метнувшись с кресла, он вцепился в Виктора.
   - Кажется, я предложил тебе уйти. Или ты плохо слышишь, - прорычал мужчина. - Сколько можно испытывать мое терпение? Убирайся ко всем чертям и забудь сюда дорогу впредь.
   Он рывком поднял Виктора с дивана и вышвырнул его в темный коридор. Послышалась возня.
   - У меня есть доказательства! - все же не унимался гость. - Я раскопал не так уж много, но достаточно, что бы уже не останавливаться. Ты маньяк! И я докажу это!
  Он пытался подняться, скользя руками по стенам.
   - Убирайся, - проговорил Кирилл, чувствуя, что вот-вот потеряет контроль над собой.
  Наконец-то незваный гость поднялся и заковылял к двери. Кирилл не шелохнулся, в полном оцепенении дожидаясь пока Виктор справиться с замком и покинет квартиру. Захлопнувшаяся дверь заставила мужчину вздрогнуть и прийти в себя. Он устало вздохнул и, потерев лоб, направился назад в комнату.
   - Все-таки придется включить свет, - пробормотал Кирилл и щелкнул рычажком выключателя. Комната наполнилась мягким персиковым светом ночников. Кирилл медленно подошел к телефону, нашел вырванный из розетки шнур и с минуту бесцельно вертел его между пальцев. Потом все-таки решился подключить. Снял телефонную трубку. Та звучно гудела, словно обрадовалась возвращенной жизни. Пробормотав что-то себе под нос, Кирилл порылся на полочке под телефоном и нашел старую записную книжку. Когда-то давно ее подарила ему мама. Очень давно. Возможно, если бы мама была жива, Кирилл не выключал бы телефон и свет. Возможно, ему было бы легче теперь. Возможно, не было бы ТАКОГО теперь вообще. Кирилл осторожно погладил кое-где потертый кожаный переплет и маленькие золотые инициалы, скромно выгравированные в углу, и открыл книжечку. Желтые, 'под древность', странички были заполнены телефонами, адресами, датами. Все это было связанно с работой. Здесь были все его клиенты за последние десять лет. Кирилл глянул на первую страницу. Имена и даты там были написаны неуверенным подчерком начинающего врача. Где-то ближе к середине подчерк становился твердым. Кирилл помнил те времена. И то, что было вначале, когда с бешено бьющимся сердцем он впервые вошел в собственный кабинет и, ожидая первого клиента, нервно стучал ручкой по лакированной поверхности стола. И позднее, когда с первыми результатами пришла уверенность. Он так внимательно слушал, опасаясь пропустить что-нибудь важное, так скрупулезно записывал, чтобы не запутаться в именах, визитах, лицах. Потом подчерк в его книжечке стал небрежным. Он был, чувствовал себя профессионалом. Его уважали коллеги. Он работал в одной из самых престижных клиник, его клиентами были престижные люди с не менее престижными проблемами. Посещать психоаналитика было модно в кругах новоявленной знати. Им нравился Кирилл. Они платили ему, и исправно изливали душу, удобно разместившись на кушетке в его кабинете. Теперь Кирилл листал книжечку, вспоминая все эти времена, казавшиеся почему-то давно ушедшими и потускневшими. Он вспомнил, что выключил телефон, опасаясь назойливых звонков клиентов. Они бы требовали его присутствия в кабинете, даже узнав о его смерти. Кирилл размышлял. Виктор наговорил много ерунды, но была во всем и некая доля правды. Он действительно заводил несколько неосторожных романов с клиентками в период своего становления. Кирилл был неуверен в себе, работа пока приносила не так много прибыли. В тот период он потерял маму. Продал ее квартиру в провинции, а на вырученные деньги купил нечто, отдаленно напоминающее жилье в крупном городе, где учился и работал теперь. Кирилл хорошо помнил день, когда одна из клиенток (одна из первых богатых клиенток) высказала осведомленность о его бедственном положении и посочувствовала 'такому красивому молодому доктору'. Вскоре Кирилл понял, что ее сочувствие может иметь определенный денежный эквивалент. Женщине исполнилось сорок, она чувствовала себя неуверенной, некрасивой, нежеланной. Ей хотелось получить помощь не словами, а действиями. И Кирилл помог. Они встречались каждый вечер в роскошном гостиничном люксе.
   - Ты будешь послушным мальчиком? - спрашивала она, разливая по бокалам старое французское вино.
   - Из погребка моего мужа, - каждый раз уточняла она и посмеивалась так, что у Кирилла мороз по коже пробегал.
  Она была первой из особых клиенток и почему-то единственной, вспоминая о ком, Кирилл не ощущал странной неловкости. Женщина диктовала условия, он был покорным и милым. Она любила наряжать его.
   'Дорогой товар должен быть в дорогой упаковке', - заявляла она без тени смущения, покупая очередную баснословно дорогую безделушку.
  Кирилл сам никогда не расспрашивал ее о муже, она же трещала о нем без умолку, причем ни разу не сказав ничего плохого. Ее муж был замечательным человеком, любил и баловал ее и детей. Теперь все они были за границей. Дети получали образование, он присматривал за ними на первых порах и работал. Женщина боялась потерять своего замечательного, и потому была крайне осторожна с Кириллом. Однажды вечером, сидя в кресле на огромном гостиничном балконе она сказала:
   - Через неделю возвращается муж. Так что, мой дорогой, пришла пора расстаться.
  Она строго глянула на Кирилла и поджала губы.
   - И учти, - добавила она сухо, - я, как и все в моем окружении очень дорожат своей репутацией. Ты - мой психоаналитик. Высоко, очень высокооплачиваемый. Я порекомендую тебя подругам. И, думаю, твой бизнес пойдет в гору, если конечно ты, как доктор не станешь распространяться о проблемах пациентов, и о способе их решения. Еще раз напоминаю о репутации! Мне дорога моя, тебе твоя. Надеюсь, мы поняли друг друга?
  Кирилл кивнул, немного растерянно. Она растянула губы в полоску.
   - Вот и хорошо. Теперь можешь идти. Там на столе найдешь конверт с прощальным подарком, и не забудь записать в истории моей болезни 'полностью здорова'.
  Кирилл поднялся и медленно подошел к женщине, полагая, что прощанье, пусть даже отношения, связывающие их, были не столь романтическими, должно происходить не так. Он наклонился для поцелуя, но женщина нетерпеливо отмахнулась и поморщилась.
   - Давай иди, - ворчливо сказала она. - Ты очень милый. И не забудь про конверт.
  Кирилл послушно вышел, чувствуя себя угнетенным. Пошел к двери, машинально прихватив со стола обычный белый конверт. Его выбросили словно использованную вещь. Кирилл знал, во что играет, но не мог отделаться от щемящего чувства досады. На улице, где сквозь черноту едва пробивался рассвет, а весенний дождь, умывший землю, наполнил все вокруг запахом жизни, мужчина вздохнул полной грудью и решил выкинуть все из головы, как дурной сон. Он сделал шаг, как полагал, первый шаг новой жизни, но его окликнули. Кирилл оглянулся. На пустынной гостиничной лестнице стоял швейцар.
   - Вы не поедете на своей машине? - спросил он, указывая куда-то в сторону. Кирилл проследил за его рукой и уперся взглядом в блистающую черным лаком приземистую 'Хонду'.
   - Ваша машина, - напомнил швейцар.
  Кирилл, как во сне, подошел и осторожно пробежал рукой по капоту, заворожено следя за отражением своих пальцев. Открыл дверь, с наслаждением вдыхая запах кожи, шедший из салона. Мужчина сел, погрузившись, в, словно обнявшее его, сиденье и положил руки на руль.
   - А где ключи? - машинально спросил он у швейцара.
   - Думаю у вас, - немного насмешливо ответил тот.
  Кирилл вспомнил про конверт. Быстро достал его и развернул. Конечно, ключи оказались там. Прощальный подарок 'такому красивому молодому доктору'. Кирилл захлопнул дверцу. Машина, заурчав, как довольная кошка, сорвалась с места и понесла Кирилла в просыпающийся город.
  
   ************************
  
   Это было только начало. Клиенты прибывали, и некоторые из них хотели получить сеансы 'особой терапии'. Но, как и надеялся Кирилл, это продолжалось не долго. Его доходы возросли настолько, что молодому доктору не стало нужды в поддержке богатых женщин. Кирилл обзавелся всем необходимым для жизни и теперь заводил романы с женщинами, которых выбирал сам.
  Было несколько неудачных романов, масса мимолетных встреч, а потом он встретил ЕЕ. У нее были некоторые проблемы, и она жутко стеснялась говорить о чем-либо Кириллу. Контакт никак не устанавливался и мужчина даже подумывал предложить пациентке другого врача, но в какой-то момент ее словно прорвало. Она говорила, он ловил себя на мысли, что любуется ею, бессовестно пропуская сказанное мимо ушей. Когда сеанс закончился, он предложил ей пройтись. Она смущенно улыбнулась и сказала что-то насчет правил и врачебной этики.
   - Так да или нет? - мягко, но настойчиво спросил он.
  Девушка кивнула, еще больше смутившись.
   - Да, - ответила она и подарила ему улыбку.
  В тот вечер они гуляли по набережной, потом отправились в ресторан на поздний ужин, потом к нему домой, опьяневшие от вина и жажды друг друга. Потом она согласилась разделить с ним завтрак, дождаться с работы, остаться насовсем. Роман, так стремительно начавшейся, вместо обычной, быстрой развязки, креп и набирал обороты. Ей хотелось увидеть Тибет, и они отправились туда через несколько месяцев после знакомства. Вернувшись, решили создать настоящую семью. После пышной, шумной свадьбы, нашли странный маленький храм и служителя культа, который обвенчал их. Тихо и без свидетелей. С тех пор прошло пять лет. Счастье, любовь, покой, закончились так нелепо и внезапно. Кирилл был раздавлен. Иногда ему казалось, что жена предала его своим необъяснимым поступком. Перерезать себе вены! Зачем? Почему? От кого она пыталась убежать? Неужели страх перед чем-то непонятным был настолько велик, что заставил ее попытаться умереть так. Не сказав ни слова. Не объяснив. Не решившись доверить не словам ни бумаге свое горе. Это казалось нелепым. А обвинения Виктора вносили в ситуацию еще больший хаос. Кирилл потер лоб, словно отгоняя мысли, грызущие его мозг днем и ночью, и углубился в чтение записной книжки. О ком мог говорить Виктор? Или ни о ком? Услышал что-то и раздул больным воображением до неимоверных размеров. Скорее всего, так и есть, но Кириллу требовалось убедиться. Он скользил взглядом по рядам телефонов, и, найдя нужные, подчеркивал их карандашом. Женщин, к счастью, было не так много. И только те, кто платили ему. На протяжении нескольких лет до знакомства с женой он не заводил романов с клиентками. Просмотрев всю книжечку, он выписал на чистый листок все выделенные номера. Получился список из девяти человек. Не много. Кирилл ничего не знал о судьбе этих женщин. Они разрывали с ним отношения и уходили, словно канув в вечность.
   - По крайней мере, все они были живы, здоровы, в дни, когда я видел их в последний раз, - пробормотал Кирилл и задумался, теребя в руке карандаш. Не очень-то хотелось ворошить прошлое. Тем более что вряд ли кто-то обрадуется его странному звонку.
   - Алло, я хочу узнать, жива ты или нет...
  Это и вправду звучит странно.
  
   *************************
  
   Эллина сидела в старом с выгоревшей обивкой кресле, и, завернувшись в плед, глядела, как рождается рассвет. В черных волосах ночи появилась седина, тяжелый, сырой туман окутал город. День, как предполагала девушка, не обещал быть солнечным. Эллине не спалось. Она сидела вот уже несколько часов в тихой, темной комнате, иногда прислушиваясь к посапыванию спящего Влада, и грустила. Ей хотелось подольше побыть одной, пока новый день не затянет в водоворот голосов, лиц, улиц. Пока дела не заставят забыть о грусти, от которой щемило в груди. Холодная струйка воздуха влетела через приоткрытую форточку и коснулась Эллины. Девушка поежилась и плотнее завернулась в плед. Старое кресло скрипнуло от ее движения. Зашевелился просыпающийся Влад. Эллина поморщилась от досады и глянула в сторону кровати. Сквозь сумрак на нее смотрели сонные глаза мужа.
   - Ты что не спишь? - хрипло спросил он.
  Девушка чуть качнула головой.
   - Спи, Владушка. Еще рано.
   - А ты-то чего встала раз рано? - допытывался муж. - Плохо себя чувствуешь?
  У него, как у будущего врача, была привычка часто справляться о здоровье. Эллина улыбнулась и снова покачала головой.
   - Просто грустно как-то, - призналась она.
   - Наверное, простудилась на вчерашней прогулке, - предположил Влад. - Давай-ка не сиди под форточкой, иди ко мне. Тут тепло и уютно.
  Эллина нехотя поднялась с кресла и присела на краешек кровати.
   - Ну, чего ты? И вправду заболела? - забеспокоился Влад. - Горло болит? Сейчас поднимусь и заварю чаю с лимоном...
   - Я не больна, - остановила его Эллина. - Просто настроения нет. Спала плохо. Может просто осень...
   - Что-то поздновато ты про осень вспомнила. Сегодня первое декабря, забыла?
   - Первое декабря, - заворожено повторила Эллина. - Значит, я встретила первый зимний рассвет.
   - Так уж произошло, - подтвердил Влад. - И раз я все равно проснулся, заварю-ка чайку нам обоим. Погрустим вместе, и сонные отправимся на учёбу.
  Эллина, задумчиво глядя в окно, повторила тихо:
   - Первое декабря.
  Вздохнув, поднялась и включила свет.
   - Вчера кот тети Нюси стащил и сожрал нашу колбасу, - сообщила она, натягивая джинсы. - Последний кусок! Я не плотно закрыла дверь, ушла в душ. Вот котяра и залез. А колбаса лежала на столе. Я собиралась сделать бутерброд...
   - Вот паршивец! - возмутился Влад. - Этот кот так похож на Нюсиного мужа, не замечала?
   - Такой же рыжий и толстый, - улыбнулась Эллина, и глаза ее озорно блеснули.
   - Любопытный и прожорливый, - сказал Влад и тоже улыбнулся.
   - И шерстистый! - добавила девушка, и оба они тихонько рассмеялись, пряча глаза, как нашалившие дети.
   - А сейчас, - с наигранной серьёзностью сказал Влад и поднял указательный палец. - Мы возьмем зубные щетки и проберемся в ванную, а когда вернемся, откроем холодильник и выясним, что осталось нетронутым прожорой котом, и будем завтракать...
   - И тихонько-тихонько слушать джаз, - добавила Эллина. - Совсем тихо, что бы никого ни разбудить.
  
   ************************
  
  ВТОРНИК 8.45
   Кирилл застыл, склонившись над телефоном. В окна заглядывал серый нерадостный рассвет. Мужчина не мог решиться набрать первый из выписанных номеров. Казалось, стоит коснуться телефона, заставить его искать нужных людей по цифровым кодам, и запуститься некая машина, которую не остановить. Она размелет и разметет все те крохи, что остались от жизни. Кирилл задумался о жене. Он старался не спрашивать себя, почему она поступила так, зачем выбрала смерть, когда жизнь была полна любви и достатка. Кирилл отложил все вопросы на потом. Потом, когда жена откроет глаза, когда им скажут, что есть надежда все вернуть в прежнее русло. Он готов был сделать все, чтобы подобная ситуация не повторилась. Ее бы не было и теперь, если бы она сказала, поделилась тем, что так сильно беспокоило ее. Кирилл не хотел об этом думать только до сегодняшнего утра. Итак, почему ОНА поступила так? Мужчина нервно стучал пальцами по раскрытой записной книжке. Он старался отогнать навязчиво звучащий над ухом голос Виктора, который шептал:
   - Это ты ее довел. Она боялась тебя, потому что ты маньяк!
   - Бред какой-то, - пробормотал Кирилл. - Я ни разу не повысил на нее голоса. Это даже в голову не приходило. Мы так хорошо понимали друг друга. Наконец, я любил ее... Но тогда почему же?
  Он поднялся и широкими шагами прошелся по комнате. Утро было в самом разгаре, но Кирилл и не подумал выключить свет. Впервые свет не раздражал его.
   - Итак, - громко рассуждал он. - Я знаю, что слова Виктора полный бред. Мы были счастливы с женой, я даже резок с ней никогда не был, не то что бы жесток! И с бывшими женщинами я расстался мирно, и все они были живы и здоровы. Тогда откуда этот Викторов бред?
  Кирилл чувствовал, что запутался еще больше.
  'Может, просто плюнуть и забыть обо всем этом'? - мелькнула мысль. - 'У меня есть дела поважнее, чем разбираться в чужой паранойе. Сейчас соберусь и поеду в больницу'.
  Кирилл вздохнул, на миг испытав облегчение. Все будет как прежде. Он просто дождется выздоровления жены.
   - Мне нужна твоя помощь, помоги мне.
  Тихий шелест коснулся уха и тут же растаял, растворился в воздухе. Кирилл вздрогнул и потряс головой, словно отгоняя наваждения.
   - Так почему же ты это сделала?! - отчаянно крикнул он, глядя куда-то вверх.
  Мужчина понял, что теперь уже не может быть все как прежде. Машина запущена. Все ждут его следующего шага. Кирилл вернулся к телефону и вдруг вспомнил Любовь Николаевну. Тёща не пришла бы к нему, если бы считала виновником тяжелого состояния дочери. Кирилл, поколебавшись немного, по памяти набрал номер. Любовь Николаевна подошла не сразу.
   - Мне нужно встретиться с вами, - выпалил Кирилл, услышав в трубке знакомый голос.
   - Кирилл? - растерянно переспросила женщина и тут же испуганно добавила: - Что-то случилось?
   - Нет, но мне нужно с вами поговорить. Может, позавтракаем вместе? Я могу заехать через полчаса.
  В трубке повисло молчание.
  'Черт побери'! - досадовал мужчина, вслушиваясь в потрескивающую тишину. - 'Почему она колеблется. Может, Виктор успел побывать и у нее. Кто знает, как развернулся этот поганец',
  От этой мысли Кирилла бросило в холодный пот, и он сильнее сжал трубку.
   - Да, конечно, - наконец послышался голос тещи. - Извини, ты просто напугал меня этим звонком. Я еще сон такой сегодня видела... Ладно! Заезжай.
  Кирилл облегченно вздохнул и пробормотав: 'До встречи', повесил трубку.
  
   ***********************
  
   Они сидели в маленьком ресторанчике недалеко от тёщиного дома и молча завтракали.
   - Выглядишь совсем измотанным, - наконец заметила Любовь Николаевна, отрывая взгляд от тарелки.
   - Плохо спал сегодня, - признался Кирилл. - Вернее, совсем не спал.
   - Мог бы, и побриться, - не унималась тёща. - Заметил, как подозрительно косился на нас официант.
  Кириллу удалось справиться с волной раздражения.
   - Какая разница, - сказал он, отмахнувшись. - Я хотел поговорить с вами.
   - Твоя бессонница не поможет моей дочери, - заметила женщина. - К тому же ты ничего не ешь, в вашем доме все мхом поросло. Я, знаешь ли, переживаю не меньше твоего, но стараюсь держать себя в руках. Займись собой, работой, домом.
  Она примолкла, заметив взгляд Кирилла.
   - Я не могу, - тихо, но твердо сказал он.
   - Поступай, как знаешь, - поджав губы, проговорила женщина. - Так о чем ты хотел со мной поговорить?
  Кирилл смутился, вдруг осознав, что совсем не готов к подобному разговору. Произнести вслух то, о чем он собирался спросить, было не возможно.
   - Когда вы в последний раз видели дочь? - начал он, немного резко от волнения. - Я имею в виду, до больницы.
  Любовь Николаевна задумалась, потом, пожав плечами, ответила.
   - Не помню, был ли это последний раз, но она приходила ко мне в гости. Это было за неделю до...
  Она замялась и замолчала.
   - И чем вы занимались?
   - О господи, ну чем можно заниматься? Пили кофе с пирожными, разговаривали. Она говорила, что в последнее время ты стал позже возвращаться с работы, и вы почти не видитесь.
  Кирилл задумался.
   - Это все? - наконец спросил он. - Она ничего странного не говорила. Или может быть, вела себя как-то не так?
  Глаза тёщи стали круглыми от удивления.
   - Нет, конечно. Ничего странного она не говорила и не вытворяла.
  Кирилл вздохнул, не зная, за что зацепится, потом неуверенно спросил:
   - Она беспокоилась о моих задержках на работе. Может быть, она связывала это с чем-то, приписывала особый смысл?
   - Что ты мудришь! - возмутилась женщина. - Хочешь знать, не считала ли она что у тебя роман? Нет, не считала. Она вообще беззаговорочно доверяла тебе. Слова о тебе плохого не говорила.
  Она замолчала и подозрительно посмотрела на зятя.
   - И к чему все эти расспросы? Что ты хочешь узнать на самом деле?
   - Хочу узнать, почему она так поступила с собой, - спокойно пояснил Кирилл. - Причину!
  Любовь Николаевна бросила на него какой-то затравленный взгляд и тут же опустила глаза. Ее пальцы судорожно сжали салфетку на столе.
   - И ты хочешь спросить это у меня? Зачем, Кирилл?
  В ее голосе читалась боль.
   - Простите, но мне не с кем больше поговорить об этом. Мы ведь единственные близкие и любящие ЕЕ люди.
   - Зачем ты сейчас поднимаешь этот вопрос? - неожиданно гневно заговорила Любовь Николаевна. - Хочешь, что бы нам обоим было еще больнее? Сейчас главное ждать и молиться о ее выздоровлении, а не пытаться поковыряться в ее душе. Или ты вдруг вспомнил о своей профессии?
  Кирилл пропустил мимо ушей обидное замечание. Он чувствовал, что женщина готова подняться и уйти и потому решился признаться:
   - Меня обвинили в том, что все так произошло с вашей дочерью.
  Услышанное пригвоздило Любовь Николаевну к месту. Она пораженно уставилась на Кирилла.
   - Тебя? - спросила она растерянно. - Но почему?
  На какой-то миг повисло молчание, но когда Кирилл решился ответить, женщина вдруг поднялась.
   - Я не хочу ничего об этом знать, - заявила она. - И вообще мне пора уходить. И ты выбрось все из головы. Ждать и молиться. И не нужно меня провожать, я сама доберусь до дома.
  Кирилл ошеломленно смотрел на нее, не в силах проговорить не слова.
   - Но мне нужна ваша помощь, - смог выдавить он ей вдогонку, но она только отмахнулась.
   - Отправляйся в больницу и не загружай себя всякими домыслами и ненужными вопросами.
  Кирилл совершенно растерянный и подавленный остался один в пустом ресторанном зале.
   - Принести счет? - раздался над головой холодный вопрос официанта.
   - Нет! - отрезал мужчина. - Еще кофе.
  
   ***********************
  
   Как-то внезапно ударили морозы. Защищаясь, земля завернулась в плотное снежное покрывало, с тонкой хрустальной коркой. Яркие, но холодные солнечные лучи ударялись о белизну и осыпали ее щедрыми россыпями золотых искр.
  Эллина стояла посреди черного молчаливого леса с закрытыми глазами.
   - Что ты делаешь? - тихо спросил Влад.
   - Слушаю тишину, - шепотом ответила девушка и улыбнулась.
  Ее щеки раскраснелись, а губы потрескались от мороза. Они выбрались в этот лес, узнать о судьбе маленького ручья, обнаруженного осенью.
   - Открой глаза и посмотри вокруг, - предложил Влад.
  Эллина послушалась. Вместе с мужем она обвела взглядом голые стволы деревьев, и серо-зеленые силуэты камней, кое-где выступающие из-под снега.
   - Как красиво! - восхитилась Эллина.
   - Вот и пришла долгая-долгая, холодная-холодная зима, - откликнулся Влад. - Тебе еще надоест вся эта прелесть.
   - А где наш ручей? Ты нашел его?
  В глазах девушки играли отблески солнца. Из-под вязаной шапочки выбился длинный медный локон.
   - Думаю, да. Пойдем. Я, кстати, чуть не провалился в него. Вот была бы потеха! И простуда на неделю обеспечена.
   - У нас есть горячий чай, - напомнила Эллина и тут же застыла на месте, вскрикнув от удивления. Она увидела ручей. Он прятался здесь, среди снежных сугробов, и обледеневших поваленных деревьев. Весело журча, хрустально чистая вода бежала, перекатываясь через камни.
  Эллина присела и загляделась на покрытый зеленым мхом плоский камень на дне. Обжигающий лед воды, и яркая зелень. Девушка опустила в ручей палец и тут же отдернула его.
   - Холодная!
   - А как же, - улыбнулся Влад.
   - Осенью этот ручей был красив по-другому, - задумчиво сказала Эллина.
   - Давай пить чай, - предложил Влад, который успел пристроить на поваленное дерево, толстый меховой коврик и достать термос.
  Девушка с трудом оторвала взгляд от воды и уселась. Муж протянул ей кружку. Ароматный жасминовый пар поднимался над ней и растворялся в чистом морозном воздухе. Девушка удовлетворенно вздохнула и отхлебнула чай. Влад присел рядом и закурил.
   - Здорово, что ты привел меня сюда, - проговорила Эллина и, помолчав, спросила: - Думаешь, так пройдет вся наша жизнь?
   - Как так? Сидя за кружкой чая в холодном лесу? - лукаво улыбнувшись кончиками губ, уточнил Влад.
   - Нет, - серьезно ответила Эллина. - Так спокойно и счастливо.
   - Мы ругаемся каждый день, - напомнил Влад.
   - А в лесу нет!
   - Ну конечно! А кто спорил со мной по поводу дороги? Представляю, куда бы мы попали, воспользовавшись твоим маршрутом, - рассмеялся парень.
   - Сюда бы и попали. Зашли бы с другой стороны, - насупившись, ответила Эллина. - И вообще, какое это имеет значение, раз я счастлива. Здесь, сейчас, и вообще...
   - Я тоже, - признался Влад. - Мне хорошо с тобой. Здесь, сейчас, и вообще...
  Молодые люди глянули друг на друга и рассмеялись.
   - Мы самые счастливые люди на свете! - крикнула Эллина в глубину леса.
   - А здесь, кажется, что и единственные, - проговорил Влад и обнял жену.
  Они долго сидели молча, прижавшись друг к другу, слушая лес и мирное журчанье ручейка. Как-то незаметно пошел снег. Сначала с неба посыпалась серебристая пыль, потом снежинки, а потом и большие ватные лохмотья.
   - Пора уходить, - сказал Влад. - Иначе превратимся в сугробы.
   - Я согласна быть сугробом в таком чудесном месте, - заупрямилась Эллина.
   - В мире еще много чудесных мест, которых мы не видели, - напомнил Влад и протянул жене руку.
   - Хочу в мир! - воскликнула девушка и легко поднялась. - И поесть бы не отказалась...
  
   ***********************
  
   Спустя несколько дней, поздним вечером Эллина сидела дома одна. Однокурсники устраивали вечеринку, Влад пошел, а ей не здоровилось.
   - Иди, иди, - сказала она мужу. - Я выпью чаю с медом и лягу пораньше спать. И никто не будет мне мешать!
   - Я останусь, если ты заболела, - настаивал Влад, с беспокойством глядя на жену. - Будет еще масса вечеринок. Да и к тому же все равно не смогу веселиться, думая о тебе.
   - Я не заболела, - капризно отнекивалась Эллина. - Просто хочу пораньше лечь спать. Сколько можно повторять одно и то же!
   - Ну, как знаешь, - пытаясь скрыть раздражение, сказал Влад и холодно добавил: - Приду поздно и пьяный.
   - Очень хорошо, - кивнула Эллина и, закутавшись в плед, устроилась в кресле.
  Ей хотелось побыть одной, и потому девушка вздохнула с облегчением, когда за мужем захлопнулась дверь. Влад то ли обиделся, то ли рассердился. Не сказал на прощание ни слова. Эллина вздохнула и поднялась, что бы приготовить себе чай. Прошла к старому, видавшему виды буфету, и, отворив дверцу, пошарила на полке. Чай и сахар были на месте, а баночка с надписью 'мёд' оказалась пустой. Недовольно ворча, девушка поплелась на кухню ставить воду.
   - Эллина, - окликнула ее тетя Люся, пробиравшаяся по темному коридору с дымящейся сковородкой. - Свет в туалете не выключаешь! Вчера всю ночь горел. Точно знаю, твоих рук дело. А счетчик то мотает, наши денежки считает!
  А я за тобой давно такую привычку приметила...
   - Оставьте меня в покое! - отмахнулась от нее, как от назойливой мухи девушка, чувствуя приступ тошноты от едкого запаха, тянущегося со сковородки.
  Тетя Люся на миг застыла с раскрытым ртом, потом заголосила на весь коридор:
   - А ты еще и хамка! Понаселились тут! Жили, как люди, пока эта красотка не заявилась.
   - Откуда вы знаете-то, как люди живут!? - насмешливо спросила Эллина, и поспешила в кухню, не прислушиваясь к брани за спиной.
  Пока она разжигала газ и наполняла старенький синий чайник желтоватой водой из-под крана, в коридоре собрались все соседи, привлеченные криком тети Люси.
   - Чё орешь? - пьяно вопил дядя Вася. - Люди с работы пришли, отдыхают.
   - Это ты-то с работы, пьянь подзаборная? Глаза разуй! Выходной сегодня, суббота, - визжала тетя Люся.
   - Это мой-то мужик пьянь? - вырвалась на передовую тетя Галя. - Ты на себя-то смотри, Люська. Твой-то мужик сбежал давно, от такой-то хорошей. А сама самогон гонишь, наших мужиков спаиваешь.
   - Вон мой Колюня у этой вертихвостки прошлый месяц половину получки оставил, - раздался писклявый голос кривоногой тети Вали.
   - А твой Колюня бы и всю получку оставил, если б ты его сковородкой не огрела, и он в больницу бы не загремел. Сколько тому Колюне надо, плюнь - рассыплется, - огрызнулась тетя Люся и угрожающе качнула сковородкой.
  Эллина, пользуясь, что о ней все забыли, быстро проскользнула в комнату и с облегчением захлопнула дверь. Заварив крепкий чай, девушка устроилась в кресле у окна. Она смотрела, как в свете фонаря кружатся легкие снежинки. Тихая как сон зимняя ночь. Приятно наблюдать за ней сидя в уютном кресле, завернувшись в старый плед и попивая горячий чай. Медленно текло время, медленно падал снег за окном, медленно стекло покрывалось замысловатыми ледяными картинками.
   - Эля! - позвал кто-то.
  Девушка встрепенулась и оглянулась. Ярко освещенная комната была совершенно пустой. Какая-то тревога повисла в воздухе. Эллина прислушалась. Она не знала, сколько времени просидела у окна. Во всем доме висела тишина. Только часы на полочке в ее комнате, словно молотом, стучали, отмеряя время. Девушка судорожно вздохнула, и уже было отнесла все к разыгравшемуся воображению, когда странный зов повторился.
   - Эля, я здесь! Ты не слышишь меня?
  Он несся явно не из комнаты или коридора. Девушка резко оглянулась на окно и вскрикнула от ужаса. К стеклу прижались чьи-то ладони, а дальше, за тонкой вуалью изморози виднелось лицо. Это снова был он! Черные, как ночь глаза глядели прямо на нее. Из-под теплых ладоней по стеклу стекали тонкие ручейки подтаявшего льда.
  Эллина в ужасе вскочила с кресла и отскочила вглубь комнаты.
   - Что вам нужно? - закричала она, чувствуя, что от паники вот-вот потеряет сознание.
   ' Этого не может быть', - стучала в голове навязчивая мысль. - ' Ты живешь на третьем этаже. Никто не может стоять, прижавшись к окну на такой высоте. Это галлюцинация или ты просто спишь'.
  Последнее предположение нравилось Эллине больше, она усилием воли пыталась взять себя в руки и ... Проснуться? Но мужчина за окном, словно прочитав ее мысли, умоляюще произнес:
   - Поверь в меня. Я существую.
  Словно покрывалом накрыла Эллину внезапная волна покоя. Медленно она пошла по направлению к окну.
   - Нужно только распахнуть его, - шептала она.
  Подойдя вплотную, девушка глянула прямо в глаза странному гостю. Медленно ее руки поднялись и легли на стекло. Но вместо холода она ощутила колющее тепло его ладоней. Тысячи огненных вспышек разом взорвали память. Конечно же, она знала его. Губы приоткрылись готовые произнести имя, загнанное в самые глубины подсознания. В черных глазах боль сменилась надеждой. Пальцы девушки скользнули к ручке на оконной раме...
   - Эллина!
  Девушка вздрогнула. Черные глаза вновь наполнились болью. Тихий стон сорвался в морозную ночь и призрак исчез. Отпечатки горячих ладоней на стекле быстро съедал лед. Девушка заворожено глядела на них.
   - Эллина, - раздался рядом голос Влада. - Что с тобой. Ты дрожишь, плед и чашка валяются на полу, а ты приклеилась к окну, словно увидела там привидение.
  Девушка оглянулась.
   - Это ты? - рассеянно произнесла она. - Ты вернулся?
   - Вернулся. А ты обещала лечь пораньше спать. Да, что с тобой такое? На тебе лица нет.
  Эллина глянула на мужа, готовая рассказать о визите призрака, но вовремя сдержалась и как могла, улыбнулась.
   - Здоровенная сосулька сорвалась с крыши. Я думала она снесла наш подоконник.
   - Сосулька? Да откуда сейчас сосульки? - недоумевал Влад.
   - Ну, может не сосулька. Что-нибудь еще... Не знаю, но грохнуло по подоконнику здорово, - нервно оправдывалась Эллина.
  Влад недоверчиво слушал, потом подошел к окну и выглянул наружу.
   - Ничего не вижу. Все стекла затянуло. Ты что собиралась окно открывать? Мы же забили его паралоном, забыла?
   - Действительно, - медленно проговорила Эллина. - Я и не подумала...
   Влад озабоченно глядел на жену.
   - Все это как-то странно, - проговорил он. - И вообще, ты какая-то взвинченная в последние дни. Что-нибудь тебя тревожит?
   - Ничего, - бодро откликнулась Эллина.
   - Я же муж. Можешь рассказывать все.
   - Нечего рассказывать, - пожала плечами девушка. - Но если что будет, к тебе первому прибегу, больше не к кому.
  Влад недоверчиво кивнул.
   - Почему не спишь? - спросил он.
   - Тебя дожидаюсь. Как прошла вечеринка?
   - Еще не прошла. Не выдержал, сбежал пораньше. Больше без тебя никуда не пойду.
   - Ну и зря. Мог бы напиться и пофлиртовать с девочками.
   - Пофлиртовать? - усмехнулся Влад. - Мальчики не флиртуют, они либо берут девочек, либо нет. А напиться я и дома могу.
  Влад загадочно улыбнулся и вытащил из кармана бутылку водки.
   - Это что? - опешила Эллина.
   - Пьянка! - довольно отозвался Влад. - Только ради твоего быстрого выздоровления. По дороге купил. Водочка с медом и перчиком. То, что надо. Давай-ка, ныряй в холодильник, сообрази что-нибудь на закуску, а я пока достану рюмки.
  
   **************************
  
   - Сегодня среда...
   - Послушай, Даня, это очень важно!
  Эллина дрожала то ли от волнения, то ли от холода прохаживаясь вдоль парковой скамейки. С утра ударил мороз. Снег хрустел под ногами, как синтетическая вата, и отливал серебром. Волосы Эллины покрылись сединой изморози. А Даниил, как ни в чем не бывало, сидел на скамейке в короткой черной курточке. Он был недоволен.
   - Сегодня среда, - твердил он поминутно. - Почему ты пришла в среду. Вчера был вторник, а тебя не было. Я не смог нарисовать картину.
   - Мы здорово напились с Владом, и весь вторник я пролежала в постели с жуткой головной болью, - оправдывалась Эллина. - Я не хотела, чтобы ты подумал, будто я забыла о тебе и потому пришла в среду...
   - Как жутко ты говоришь! - схватился за голову Даниил. - Не могу этого слушать.
   - Но мне нужно, чтобы ты выслушал! Я ужасно говорю? Это от холода. У меня губы слипаются...
   - Во вторник все было бы по-другому.
   - Неправда! Вчера был такой же мороз.
   - Здесь не было! - упрямился Даниил. - Ты должна была появиться, потому светило солнце и было тепло.
   - Это к тебе в палату светило, - рассердилась Эллина. - А на улице мороз трещал похлеще сегодняшнего.
   - Как ты думаешь, - встрепенулся художник, настигнутый неожиданной мыслью, - море замерзло? У нас ведь есть море? - с некоторым сомнением уточнил он.
   - Конечно, у нас есть море. Только холодное, совсем не такое как в теплых странах, - хмуро ответила Эллина. - И оно не замерзло.
   - А ты могла бы представить замерзшее море. Представь, вот оно несет волну, всю белую от пены, и вдруг замерзает, как раз в том момент, когда с победоносным шипением готово выбросить ее на берег.
   - Какой-то бред, - отрезала Эллина. Ей хотелось поговорить совсем о другом.
   - А ты представь, - просил Даниил. - Прошу тебя, мне очень хочется. Нет, стой!
  Он поднялся со скамейки и взволнованно замахал руками.
   - Не сейчас. Выйди на побережье, посмотри на море, закрой глаза и представь. Только отнесись к этому серьезно.
   - Зачем? - недоумевала Эллина.
  Даниил виновато посмотрел на нее и пожал плечами.
   - Не знаю. Раз уж мы живем в таком холодном месте, почему бы не обзавестись замерзшим морем?
  Девушка не знала, что ответить.
   'Наверное, это среда виновата', - решила она, с тоской думая, что поговорить с Даней о визите призрака, по-видимому, не удастся.
   - Так как? - художник с надеждой заглянул ей в глаза.
   - Что?
   - У нас будет замерзшее море?
   - Ты меня спрашиваешь? - растерянно переспросила Эллина.
   - Обещай хотя бы попробовать, - не унимался мужчина. - А там, глядишь, мы до лета и пальм доберемся.
   - Даня? - Эллина подозрительно глянула на друга. - Ты нормально себя чувствуешь?
   - Конечно? - улыбнулся он. - Я же сумасшедший, забыла?
   - Может быть тебе лучше вернуться в палату?
  Даниил покорно кивнул.
   - Только не забудь о моей просьбе, - попросил он. - Я вернусь в палату и нарисую картину. Пока. И не приходи больше в среду. Только во вторник, ладно?
  Он умоляюще глядел на нее.
   - Ладно, - согласилась Эллина и пожала на удивление горячую ладонь художника.
   - Пока.
  
   ********************
  
  СРЕДА 10.15
   Кирилл разговаривал сам с собой. Собственно, ему больше не с кем было поговорить. Только теперь он осознал, как одинок. Словно с болезнью жены мир закрылся для него. Мужчина ел, спал, ходил в больницу, перебрасывался с кем-то словами, пытался установить хоть какой-нибудь контакт, но все было бесполезно. Мир стоял к нему спиной. Холодный и безразличный, он словно бросал через плечо:
   - Разбирайся сам.
  Самому было трудно. Кирилл проснулся на рассвете и к десяти утра уже пустил корни в широком кресле у окна. Перед ним на столе стояли телефон, пепельница и пустая чашка, пахнущая кофе. Кирилл не собирался звонить. Он давно отбросил идею разузнать о судьбе бывших любовниц. Это казалось глупым. Образы еще где-то витали в закоулках памяти, а оригиналы давно растаяли, как дым. И какая разница, что с ними стало. Виктор сказал - умерли? Действительно! Они давно умерли, ушли, самоликвидировались. Кирилл постучал по столу зажигалкой, потом достал сигарету и закурил, смачно выпуская сизый дым.
   - Нужно прибрать в доме, - неожиданно произнес он, сам не понимая, как такая мысль могла закрасться в голову.
  На подоконник села синица и с любопытством заглянула в темную квартиру. Она заметила Кирилла и, наклонив голову, рассматривала его. Кирилл наблюдал за крохотными блестящими глазками бусинками и вдруг вспомнил, что жена всегда подкармливала птиц пшеном и хлебными крошками. Может быть, эта синица прилетела сюда по старой памяти?
  Кирилл решительно поднялся и затушил сигарету.
   - Нужно прибрать в квартире, съездить в супермаркет и накормить птиц, - сказал он и решительно щелкнул выключателем.
  Серый полумрак утра сменил яркий свет. Зажглось все: и большая люстра под потолком, и торшеры на стенах. Свет был настолько яркий, что слепил глаза. Кирилл, прищурившись, направился в коридор, настроенный осветить всю квартиру. В просторной ванной комнате он распахнул шкафчик, содержащий все необходимое для уборки. Пылесос, мягкие тряпочки, баночки, бутылочки с разнообразными жидкостями для чистки мебели, ковров, стекол, и, наконец, небольшое голубое ведерко. Кирилл не помнил, когда в последний раз занимался уборкой. Сейчас, его радовала возможность заняться этим непримечательным, грязным делом. Кирилл изучал содержание баночек так внимательно, словно это были истории болезней, и, наконец, взялся за пылесос с завидным энтузиазмом. До позднего вечера, с небольшим перерывом на обед мужчина провозился, отчищая квартиру от налета пыли. После распахнул окна, выгоняя затхлый и прокуренный воздух, а сам, накинув куртку, отправился в супермаркет. Сегодня Кирилл намеревался приготовить себе настоящий домашний ужин.
  Он закрыл дверь и, игнорируя лифт, поспешил вниз по ступенькам. В глубине пустой, пахнущей чистотой, квартиры раздался телефонный звонок...
  
   **********************
  
   - Похоже, я разболелась не на шутку, - жаловалась Эллина, лежа в постели в целой груде одеял и подушек.
  Влад собирался в университет.
   - Я скоро приду, - нервно пообещал он, поглядывая на часы. - Не броди по коридорам и выпей лекарства.
  Он подошел, склонился над женой и озабоченно коснулся рукой ее горячего лба.
   - Что-то одолели тебя болезни. Никак не выкарабкаешься.
   - Это после похода к Дане меня так завернуло, - сказала Эллина. - Холод был страшный. А я оделась легко.
   - Вот и нечего туда ходить, - неожиданно зло произнес Влад, и не успела Эллина удивленно возразить, добавил: - Ну, все, давай, я спешу. Не ходи босиком по холодному полу. Увидимся!
  Он оставил на ее щеке торопливый поцелуй и выскочил из комнаты. Эллина поглубже зарылась в подушки и вздохнула. Ей хотелось спать. Девушка закрыла глаза, с блаженством погружаясь в сладкое царство Морфея. Ей снились поля, где сквозь сырую черноту, по-весеннему пробивались первые ростки зелени. В высоком небе кружили стаи птиц. Солнце все еще холодное освещало пробуждающуюся от зимней спячки землю. Эллина шла по широкому полевому тракту, дыша полной грудью и радуясь первым предвестникам тепла. Неожиданно поле закончилось, и девушка оказалась на странной грязно-серой дороге, с обоих боков которой росли старые тополя, со странно застывшей, не по-весеннему буйной и темной листвой. Дальше за тополями, виднелись такие же застывшие зеленые поля. Над ними нависало грязно-голубое мертвое небо. Эллина глянула под ноги. Что-то серое и странное. Глина, не глина? Грязь, не грязь? Девушка тревожно огляделась. Ей не нравилось это до невозможного тихое место. Она повернулась, что бы вернуться к весенним полям и веселым крикам птиц, но пути назад не было. Странная серая дорога лентой тянулась до самого горизонта. И всюду одно и то же дорога, тополя и проблески полей. Эллина застыла, в страхе и нерешительности оглядываясь по сторонам. Казалось, она попала в хитроумно расставленную ловушку.
   - Эй, кто-нибудь! - в отчаянии закричала девушка и тут же увидела одинокую фигуру в длинном черном плаще. Кто-то неторопливо шел по дороге, не поднимая головы. Это был мужчина. Высокий, широкоплечий и темноволосый. Эллина не могла увидеть его лица, но сердце затрепетало, подсказывая, кто пришел на помощь и девушка, не колеблясь, бросилась вперед. Они остановились всего в шаге друг от друга. Их глаза встретились. Эллина робко улыбнулась, мужчина протянул ей руку. Девушка шагнула вперед, уничтожая расстояние между ними, и схватила ладонь мужчины двумя руками.
   - Как хорошо, что ты пришел, - проговорила она. - Я так надеялась, что это будешь ты. Так ждала. Ты выведешь меня отсюда?
  Она с надеждой глянула на него. Он кивнул. Эллина чувствовала тепло его руки и упивалась этим ощущение.
   - Я очень люблю тебя, - шептала она, прижимая его руку к щеке, по которой скатилась первая слезинка. - Я просто заблудилась. Я не могу тебя отыскать нигде...
  Он обнял девушку, поцеловал ее в макушку и тихо пообещал:
   - Я найду тебя.
  Эллина прижималась к его груди, прислушиваясь к живому биению сердца и проливая слезы на черную рубашку. У нее кружилась голова. Словно что-то тянуло за собой в бездонную темную яму. Девушка подняла голову и заглянула в черные глаза мужчины. Заглянула и растворилась в них, полетев на огромной скорости сквозь усеянное звездами ночное небо к земле, к городу, к маленькой комнатке в обшарпанном доме... Она влетела, как метеор сквозь приоткрытую форточку и... открыла глаза. Еще не проснувшись, с трудом соображая, девушка села в постели и протерла глаза. Привычные предметы обрели свои обычные очертания. Эллина затрясла головой, сбрасывая остатки сна, и неожиданно вспомнила: ' Нужно позвонить'! Так словно от этого зависела ее жизнь, девушка ринулась к телефону. Пальцы, дрожа, набирали номер. Сердце бешено барабанило в груди.
   - Номер не существует, - раздался механический трескучий голос в трубке. - Номер не существует.
  Эллина отпрянула от телефона и с ужасом бухнулась на кровать.
   - Что я делаю? Кому звоню? - прошептала она, запуская пальцы в растрепанную копну волос.
  Теперь она окончательно проснулась, вспомнила странный сон и нахмурилась.
   - Я ненормальная, - убитым голосом проговорила она. - Мое место в сумасшедшем доме.
  Подумав немного, она добавила:
   - Главное, что бы Влад об этом не узнал.
  
   **********************
  
   Вернувшись из университета, Влад застал жену, спящую под двумя одеялами, с красным от жара лицом.
  
   *********************
  
   Она спала и вновь видела ЕГО. Они не могли наяву подобраться друг к другу, но здесь, в зачарованном мире сновидений, свободно общались и касались друг друга. Эллина встретилась со странным незнакомцем на холме возле заброшенного дома, показанного Владом. Было лето. Пели птицы, и до одури пахло луговыми травами. Эллина любила этот запах. Вообще любила лето. Девушка огляделась. Под ногами журчал прозрачный ручей, над ним склонялась старая акация, любуясь гроздьями ароматных белых цветов на своих ветках. И все было таким знакомым, близким. Эллина глянула на дом и ахнула. Застекленные окна сияли, отражая солнце. Черепичная крыша, чуть подернулась зеленью. И такой же тончайший слой мха покрывал серый каменный фундамент. Эллина сделала несколько шагов. В глазах зарябило от цветных стеклышек вставленных в два длинных чердачных окна. Девушка представила деревянный пол, бегущие по нему разноцветные блики и улыбнулась. Это должно быть очень весело и уютно. Она оглянулась на стоящего поодаль мужчину. Он улыбался, наблюдая за ней.
   - Что это? - немного растерянно спросила она.
   - Наш дом, - гордо ответил он и быстро добавил: - Если тебе, конечно понравиться.
  По выражению его лица, она поняла, что ему очень хотелось, что бы дом понравился ей, ибо он уже успел влюбиться в это немного старомодное строение.
   - Мне нравиться! - быстро сдалась она. - Пошли, изучим его изнутри!
  Он подошел и притянул девушку к себе. Так нежно, так тепло. Сердце бешено заколотилось в груди. И тут внезапно наступили сумерки. Землю накрыли темной тряпкой, словно клетку с попугаем. В глазах мужчины появилось отчаяние. Он сильнее сжал объятья, словно боялся, что девушка выскользнет из них.
   - Эля, - умоляюще шептал он. - Пойдем домой, пока еще не поздно.
   Но испуганная девушка не слышала его. В голове бушевала настоящая буря. Она затравленно глянула на мужчину и рванулась из объятий.
   - Кто ты такой? - закричала она, отчаянно пытаясь разомкнуть железную хватку. - Что тебе нужно? Как тебя зовут?
  Мужчина неожиданно отпустил ее сам.
   - Так как тебя зовут? - повторила она. - Я знаю тебя, но не могу вспомнить имени...
   - Как меня зовут? - в свою очередь спросил он, печально глядя на нее. - Вспомни, как?
  Эллина отчаянно замотала головой и шарахнулась в сторону, туда, где еще совсем недавно, акация купала свои цветы в водах ручья. Теперь там ничего не было, и Эллина провалилась в пустоту, увлекая за собой поток дикого ужаса.
  
   *********************
  
  ЧЕТВЕРГ 16.30
   - Вчера я привел в порядок нашу квартиру, - тихо говорил Кирилл, глядя на бледное лицо жены.
  Она должна бы удивиться подобному заявлению. Мужчина представил, ее округлившиеся глаза и растерянную улыбку. - Ты не представляешь, до чего я запустил дом, - виновато сказал он. - Пыль, паутина... Ты пришла бы в ужас. У нас всегда ведь был идеальный порядок.
  Кирилл поднялся со стула и, пройдясь по палате, остановился у окна. Легкий сквозняк чуть шевелил белые накрахмаленные шторы. Они могли бы шелестеть как бумага, если бы кто-нибудь решил открыть окно. На подоконнике стояла маленькая ваза с цветами, уныло смотревшими на замерзший мир. Они помнили лето, ласковое солнце, теплую землю. Теперь же их обрекли на медленную смерть в тесной вазе с хлорированной водопроводной водой. Кирилл задумчиво коснулся пальцем пожухлых лепестков. Астры. Он не помнил, чтобы приносил букет в больницу. Взгляд медленно перебрался к тумбочке, на которой в высокой витой вазе стояла его бледно-розовая роза. Он принес ее на днях, и роза не завяла, гордо выставляя на показ свои плотные изогнутые лепестки.
   - Странно, - пробормотал Кирилл. - Откуда взялись астры? Может Любовь Николаевна? Какая разница!
  Мужчина досадливо отмахнулся от собственных мыслей, и вновь вернулся на свое место на стуле.
   - Я привел квартиру в идеальный порядок. Закупил продуктов. Всего твоего самого любимого. Кальмарами забил пол морозилки. А на дверце холодильника пять бутылочек с соевым соусом. И еще есть твое любимое красное вино и эта гадость, - Кирилл поморщился, - рыбья икра. Рыбы, которую выловили в самых зеленых от ила прудах. Она ужасно пахнет, но ты нажаришь ее целый таз и будешь есть с самым блаженным выражение на лице.
  Мужчина горько усмехнулся и погладил тонкую ладонь жены.
   - В общем, пора выздоравливать и возвращаться домой. Хочешь, я сам изжарю всю эту икру для тебя на самой большой и черной сковородке? И еще, прикуплю квашеных огурчиков на рынке, и нарежу толстыми кружками? Как же тебе удавалось, есть такую гадость?
  Он помолчал, вспоминая ощущение присутствия жены в доме. Ее запах, звук шагов, голос...
   - Тебе нравилась домашняя работа, - снова заговорил он. - Мы могли бы нанять домработницу, но ты была против. И, нужно признать, ты - отличная хозяйка.
  Кирилл снова поднялся и подошел к окну. Воскрешенные воспоминания взволновали его. За окном медленно падал снег. Густо - целыми гроздьями слипшихся снежинок.
   - Ты придешь в восторг от этой зимы, - задумчиво говорил Кирилл. - Ты всегда любила снежные морозные зимы. Я устрою себе отпуск, и мы отправимся в Швейцарию, покататься на лыжах. Помнишь, как мы были там впервые? Ты пришла в ужас от перспективы скатиться с горы на деревяшках. Это ты так сказала, округлив глаза:
   - Я должна лететь вниз на этих деревяшках. Нет уж, лучше пойду пешком!
   Я возразил:
   - Ты увязнешь в снегу!
  Но ты упрямо трясла головой. Нет, потом все же мне и инструкторам удалось поставить тебя на лыжи. Спустя два дня ты уже летала по склонам, лихо объезжая сосны. Тебя невозможно было загнать в гостиницу. Впрочем, догнать тоже было трудновато.
  В тебе часто вот так, неожиданно, открывались какие-то способности. Ты хорошо рисовала, хотя никогда не имела учителей. Тебя вела интуиция. Я думаю, из тебя получился бы отличный врач. Но ты пренебрегла институтами. Может быть, я даже этому рад.
  Кирилл вернулся к постели жены.
   - Выздоравливай, - как заклинание произнес он. - Просто открой глаза. Не бойся, этот мир встретит тебя с распростертыми объятьями.
  
   ***********************
  
  ЧЕТВЕРГ 19.45
  Кирилл ужинал, сидя в кресле напротив мигающего телевизора. Демонстрировался новый фильм. Интересный, но мужчину не привлек ни сюжет, ни игра актеров, ни мастерская режиссура. Мысли неотступно бродили в районе больничной палаты жены. Яркий свет заливал квартиру. Похоже, Кирилл вознамерился никогда не выключать его. Неожиданно резко зазвонил телефон. Мужчина нехотя поднялся и взял трубку.
   - Алло, я слушаю, - сухо проговорил он.
  В трубке на миг повисла неловкая тишина, потом отозвался чужой женский голос:
   - Кирилл?
  Еще пауза.
   - Да, - сказал он, что бы заполнить ее. - С кем я говорю?
   - Это Полина, - все так же неуверенно ответила женщина. - Ваша бывшая... пациентка.
  Кирилл на миг задумался и вспомнил. Полина была одной из первых его 'особых' пациенток. Ее муж был владельцем сети ресторанов и закусочных в городе. У них было двое детей и большая разница в возрасте.
   - Здравствуйте Полина, - настороженно отозвался Кирилл, недоумевая о причинах звонка.
   - Сегодня утром мне звонил ваш друг. Интересовался нашими лечебными сеансами, - пояснила она, внезапно ставшим холодным голосом. - Мне показалось это некорректным.
   - Мой друг? - переспросил Кирилл, чувствуя, как холодок пробежал по спине.
   - Он отрекомендовался Виктором и задавал много вопросов, заставивших меня думать, что вы позабыли о врачебной этике. Что все это значит?
  Теперь ее тон стал требовательным и резким.
   - Понятия не имею...
   - Что?!
   - Простите, но я не понимаю, что происходит, - неловко промямлил Кирилл. Он не был готов к такому разговору.
   - Зато, вы должны понимать, что я абсолютно здорова и не нуждаюсь больше в ваших услугах, которые, кстати, были щедро оплачены. Мои проблемы остались в прошлом, и я не желаю выслушивать напоминания о них из уст ваших знакомых!
   - Поверьте мне эта ситуация так же неприятна и непонятна, как и вам, - заверил Кирилл.
   - Я хочу знать, что за игру вы затеяли?
   - Эта игра затеяна не мной, - проговорил Кирилл. - И скорее не против вас, а против меня.
   - Ваши проблемы волнуют меня лишь в том случае, если затрагивают мои интересы. Либо разбирайтесь сами, либо я устрою разборки по-своему. И учтите, я не учитываю мнение сторон, кто прав, кто виноват.
   - Я попытаюсь разобраться, - вяло пообещал Кирилл.
   - Попытайтесь! - отрезала она и бросила трубку.
  Гудки отбоя резанули по уху. Кирилл медленно положил трубку.
   - Вот значит как! - проговорил он, - Что же за игру ты затеял, Виктор?
  Вернувшись в кресло, мужчина отложил тарелку и выключил телевизор. Его мозг усиленно работал, пытаясь осознать ситуацию. Сначала приходит Виктор, и обвиняет его бог знает в чем. Это кажется пьяным бредом, не вызывающим желания разобраться.
   - Нужно было первым связаться со всеми женщинами, - сокрушался Кирилл. - Кто знает, скольким еще успел позвонить Виктор? И как ему удалось откопать информацию? В личных делах пациенток-то об этом не написано.
  Кирилл перебирал в уме все услышанное по телефону. Полина, похоже, не поверила ему. Что же она решила? Что это? Предпосылки к шантажу? Пусть даже не им, Кириллом, организовываемому. Он мог похвалиться своим успехом у богатых дам, а кто-то этим умело воспользовался, подсобрав информацию.
   - Господи еще этого мне не хватало, - простонал Кирилл и закрыл лицо руками.
  Но зачем Виктор напрямую связался с женщиной? Очевидно информация, которой он похвалялся, далеко не полная. Он ищет, за что зацепиться.
   - Эта крыса годами выжидала момента, - прошипел Кирилл и ударил кулаком по столу. Жалобно звякнула стоящая на нем тарелка. - Именно теперь самое время, что бы ударить больнее.
  Кирилл прижал пальцы к вискам и прикрыл глаза. Он прислушивался к собственному дыханию, стараясь успокоиться. Наконец, это удалось. Сердце забилось ровно, сознание прояснилось.
   - Нужно обзвонить женщин, - решил Кирилл. - Как бы это не звучало, но я должен быть первым, если конечно еще не поздно.
  Он решительно подошел к столу, отыскал бумажку с составленным списком женщин и номеров их телефонов. Набрал первые цифры, не представляя, о чем будет говорить, и, не имея уверенности в правильности действий. После нескольких протяжных гудков в трубке раздался щелчок и приветливый женский голос спросил:
   - Да?
   - Мне нужна госпожа Мария Кортиева, - проговорил Кирилл, досадуя на предательски дрогнувший голос. - Могу я с ней поговорить?
  На том конце провода произошла какая-то заминка, потом последовал немного смущенный ответ:
   - Вероятно, вы имеете в виду прежних хозяев дома? Господин Кортиев теперь проживает за границей. Вы спрашиваете о его жене? Но ведь она умерла несколько лет назад.
  Повисла неловкая пауза. Кирилл был ошеломлен услышанным.
   - Умерла? Но почему? - неловко спросил он и тут же добавил: - Она ведь была совсем молодой женщиной.
  С того конца провода потянуло раздражением.
   - Я не имею никакого отношения к делам Кортиевых, - отрезал голос. - Так что, извините, ничем не могу помочь.
   - Простите, - пробормотал Кирилл и повесил трубку.
  Неужели Виктор был прав? Мария Кортиева, которой сейчас должно было быть не больше сорока пяти - сорока восьми лет - мертва! Кирилл глянул на бумажку с именами. Какие сюрпризы ожидают его еще. Мужчине было не по себе, набирая следующий номер. Снова гудки, снова женский голос.
   - Могу я поговорить с госпожой Еленой Поршиной?
  Снова гнетущая пауза.
   - Госпожа Поршина с семьей в отъезде, - послышался сухой ответ. - Просили их не беспокоить. Желаете, что бы я сообщила им о вашем звонке по приезде?
   - Нет, благодарю вас, - с облегчение ответил Кирилл. - Ничего серьезного, подождет.
  Он опустил трубку на рычаг и снова глянул на вереницу номеров. Благо их было не так много!
   - Значит с Леной все в порядке, и Виктор никак не мог связаться с ней, - подытожил Кирилл, и тут же забыл о Поршиной, набирая очередной номер.
   - Да, кто это, - раздался сонный женский голос.
  Он показался Кириллу знакомым.
   - Виктория? - неуверенно спросил он, и сердце бешено забилось. Впервые удалось напрямую связаться и поговорить с одной из женщин.
   - Да, это она, - кокетливо отозвалась та и хихикнула.
  Это казалось странным и неприятным.
   - Вас беспокоит Кирилл, психоаналитик, - представился мужчина, несколько сбитый с толку ее тоном.
  На том конце провода, что-то зашуршало. Женщина издала какой-то странный испуганный звук.
   - Вы помните меня? - настойчиво переспросил Кирилл.
   - Нет, - наконец отозвалась она голосом, в котором не осталось и тени кокетства. Теперь он был резким и недружелюбным. - Кто вы такой? Что вам нужно от меня? - неожиданно завизжала она.
  Кирилл, поморщившись, отодвинул трубку подальше от уха. Что-то было не так. Он помнил Викторию, как обаятельную женщину, единственной проблемой которой был вечно занятый работой и очередной любовницей богатый муж. Что могло случиться с ней. Кириллу показалось, что женщина пьяна в стельку. Говорить с ней о Викторе, либо еще о чем-либо было бесполезно, и мужчина положил трубку.
   - Вот так номер! - пробормотал он и задумчиво потер подбородок. Набирать следующий номер не хотелось. Кирилл словно перелистывал странички чужих жизней, подводя итог. Да и что собственно он скажет им.
  'Берегитесь сумасшедшего Виктора'!
   - Бред какой-то, - с досадой проговорил Кирилл, и мысленно проклиная все на свете, набрал следующий номер.
  Через минуту раздалось недовольное 'алло'. Послышалось чавканье, кто-то поспешно пережевывал еду.
   - Что тебе нужно от меня, Виктор? - без обиняков холодно спросил Кирилл.
   - О-о, не ожидал, - быстро собравшись с мыслями, ответил тот. - Что позвонила дамочка из прошлого? Которая из них?
   - По-моему, я задал простой вопрос, - напомнил Кирилл. - Чего ты добиваешься?
   - Ну, как тебе сказать, - промямлил Виктор. - Может быть, хочу напомнить тебе о грехах. Сам же говорил, что с недавних пор живешь, как в аду. Хочешь в рай? Раскайся!
  Кирилл был настолько поражен услышанным, что сразу не нашелся с ответом. Воспользовавшись паузой, Виктор быстро добавил:
   - А на что, ты думал, будет похож твой ад?
  И положил трубку. Кирилл слушал холодные гудки, бессмысленно уставившись в пустоту перед собой.
   - Какой-то бред! - в очередной раз за вечер проговорил он и, отшвырнув телефон, поднялся. Нужно было прогуляться. Кириллу сперло горло от внезапно навалившейся духоты. Он оделся, обвязал вокруг шеи широкий шотландский шарф и спустился во двор. Было уже поздно. Кое-где в окнах еще горел свет, но на улице тихо и медленно падал снег, искрясь и кружась под фонарями. Не ездили машины, не слышалось торопливых хрустящих шагов. Кирилл медленно шел, топча идеально ровную снежную поверхность. Ноги вынесли его на загородную трассу, по обе стороны которой расстилались поля. Над ними носился и завывал ветер, гоня по дороге поземку, и ударяясь о спину одинокого путника. Кирилл поднял воротник и поплотнее завязал шарф. Медленно, вжав голову в плечи, он продвигался вперед. Трасса и поля вокруг казались мертвыми. Луна и звезды спрятались за тучи, снежные завирухи в бешеном танце с ветром неслись с полей и растворялись в темных далях дороги. Кое-где на обочинах, словно призраки вырастали черные силуэты деревьев. Кирилл шел, не замечая, что ноги уже вязнут в снегу, а ветер пробирает насквозь. Деревьев стало встречаться больше. Теперь они шумели черными, обледеневшими ветками и казалось, с удивлением провожали путника. Наконец, смилостивившись, из-за туч выглянула яркая, похожая на золотое яблоко луна. По темно-синему снегу пробежал белый ее свет, рассыпая серебро. Кирилл остановился и впервые кинул взгляд окрестности. Он давно сбился с главной трассы, свернув на боковую ветку. Ей редко пользовались и никогда не расчищали от снега. Впереди маячил черный силуэт леса. Ни огонька кругом, ни звука, ни любого другого признака жизни. Кирилл чувствовал страшную усталость. Тело, налитое свинцом гнулось к земле, глаза закрывались, а сознание отказывалось противиться этому. Медленно, как во сне, мужчина падал в сугроб, безразлично наблюдая за веселыми плясками снежинок вокруг.
  
   ************************
  
   Эллина проснулась среди ночи, как от толчка. Сердце бешено колотилось в груди, тело покрывала ледяная корка пота. Непонятная тревога заставила девушку отбросить одеяло и буквально слететь с кровати. Мирно посапывающий Влад, пробормотав что-то, перевернулся на другой бок и плотнее закутался в одеяло. Эллина, дрожа от холода и страха, подошла к окну. Стекла разрисованные морозом, показывали лишь размытую желтую тарелку фонаря. Девушка поежилась и потерла плечи. Со сна она никак не могла сообразить, что произошло. Вдруг новая волна необоснованного страха бросила ее к двери. Нужно идти! Срочно бежать! Бежать, что есть силы! Эллина схватила висящие на стуле джинсы и свитер и судорожно принялась их натягивать, пока здравый смысл не подсказал вопрос: ' Что ты делаешь? Куда собираешься бежать? На дворе глубокая ночь'!
  Эллина медленно отложила одежду и снова потерла плечи.
   ' Ты сумасшедшая'! - прозвучало где-то в голове.
  Неожиданно раздался сонный голос Влада.
   - Ты что?
  Эллина дернулась и отчаянно замотала головой. Никакие доводы, даже проснувшийся Влад не могли переубедить ее.
   - Мне нужно идти! - заявила она решительно и снова взялась за одежду.
   - Куда? - недоумевал Влад. - Ты не в себе, Эллишка? Ночь глубокая на дворе. Куда ты собираешься?
   - Я не знаю, - жалобно проговорила девушка. - Но мне нужно... Меня позвали.
  Влад, окончательно проснувшись, сел на постели и протер глаза.
   - Эллиша, успокойся. Тебе приснилось что-то тревожное. Иди ко мне, не дури.
  Девушка застыла, потом медленно отложила одежду и поплелась к Владу. Конечно, он прав. Просто какой-то дурной сон взволновал ее.
  'Какая же я дура'! - досадовала девушка, пристраиваясь рядом с мужем. Тревога постепенно угасала. Объятья Влада, такие теплые и домашние, убаюкивали.
   - Прости, - виновато пробормотала девушка. - Глупость какая-то...
   - Просто дурной сон, - ответил Влад и поцеловал жену в теплую макушку. - Давай перевернем твою подушку, и будем спать дальше.
  Эллина благодарно глянула на него и кивнула. Спустя полчаса они уже крепко спали, прижавшись друг к другу. В комнате было слышно только их ровное спокойное дыхание да тиканье маленьких часов.
  
   ********************
  
  ПЯТНИЦА 02.45
   - Кирилл, вставай! - раздался тихий, но требовательный голос над самым ухом.
  Мужчина с трудом разлепил тяжелые веки и увидел черную бездну неба, сыплющую на лицо белый ледяной порох. Медленно Кирилл повернул, словно одеревеневшую, голову и увидел широкую колею трассы. Где-то вдалеке блеснули фары автомобиля. Мужчина, преодолевая безразличие и немощь сел, тряхнул головой, сбивая с волос целый каскад снежинок и, наконец, поднялся на ноги. Рядом в снегу валялась его шапка. Кирилл поднял ее, отряхнул и глянул на дорогу. Автомобиль приближался. Мужчина поднял руку, и тут же едва не опустил ее настигнутый внезапной мыслью. Это было совсем не то место. Не занесенная снегом сельская дорога, а широкая едва припорошенная белым трасса, с которой он свернул бог знает сколько времени назад.
   - Как я здесь оказался? - пробормотал Кирилл и опустил руку за миг до того, как автомобиль мягко притормозил в метре от него. Кирилл все еще терзаемый сомнениями подошел к белоснежному, блестящему лаком авто. Черное тонированное стекло поползло вниз и на Кирилла глянули ярко голубые улыбающиеся глаза.
   - Заблудились?
  Кирилл молчал, разглядывая красивое, светлое лицо девушки. Она улыбнулась еще шире и снисходительно проговорила.
   - Ну, что же вы, садитесь. Так уж и быть вывезу вас из этой глухомани. Куда путь держать будем?
  Кирилл пробормотал название города, и брови девушки удивленно поползли вверх.
   - Ну и занесло же вас! Но завезу уж, раз обещала. Садитесь! - приказала она, и Кирилл, последний раз окинув взглядом темно синие замерзшие поля, забрался в теплый, пахнущий духами салон машины.
  Они ехали молча. Машина мягко и бесшумно мчалась по пустынной заснеженной трассе. Кирилла совсем разморило в тепле. Глаза закрывались, сознание плыло. Но неожиданно его спасительница заговорила.
   - Так от чего убегали? - бодро поинтересовалась она и бросила через плечо искрящийся взгляд.
   - Что? - переспросил Кирилл, не в силах собраться с мыслями.
   - Как вы могли оказаться ночью один на дороге в километрах сорока от города? - настойчиво спрашивала девушка.
  Мужчине не хотелось отвечать, не хотелось делать усилие, что бы подумать или раскрыть рот. Он устал, смертельно вымотался и уже подумывал, что лежать и замерзать в сугробе было куда приятнее, чем слушать веселую болтовню девушки.
   - Почему вы такая бодрая? - неожиданно даже для самого себя спросил Кирилл. - Глубокая ночь. Вам не хочется спать?
  Девушка бросила на спутника недоуменный взгляд и засмеялась. Ее смех наполнил салон переливчатым звоном. И она все никак не могла остановиться. На глазах выступили слезы, руки едва держали руль. Кирилл обеспокоено заерзал. Похоже, с этой сумасбродкой они слетят с трассы на ближайшем повороте. Девушка, словно прочитав его мысли, перестала смеяться и беззаботно махнула рукой.
   - Здесь все равно никого нет, - сказала она. - Никогда, никого в это время...
   - Дорога скользкая, - напомнил Кирилл.
   - Не думайте об этом, - ответила она.
  Словно противореча ее словам, машину здорово тряхнуло. Подвешенные где только возможно розовые тряпичные зайчики весело заплясали, запрыгали, вызывая у мужчины волну раздражения. Одна из игрушек неожиданно сорвалась с бокового стекла и шлепнулась на промокший пол. Девушка, каким-то образом заметив это, снова махнула рукой и рассмеялась.
   - Их у меня еще много, - сказала она, вероятно имея в виду игрушечных зайцев. - И все розовые!
  Кирилл скривился, девушка заливисто рассмеялась.
  Мужчина предположив, что девушка под действием какого-нибудь наркотика, поёжился.
   - Так как вы очутились на дороге? - напомнила она свой вопрос.
   - Просто шел, - неохотно отозвался Кирилл, с досадой услышав очередной взрыв смеха.
   - Просто шел, - повторила она. - Шел, шел и пришел...
  Это казалось ей очень забавным.
   - А я вот ехала, ехала и приехала. Это не дорога, а просто чудеса в решете! Вчера еду, смотрю - лежит. Выхожу, говорю: 'Эй, куда подвезти? Чего молчишь? Пьяный что ли'? Тормошу, а он мертвый.
  Девушка залилась очередным приступом смеха. Кирилл вдавил тело в сиденье, едва сдерживая эмоции. Ему хотелось покинуть машину, но до города оставалось далеко, не было видно даже отблеска его огней впереди. Девушка, заметив настроение спутника, недовольно спросила:
   - Ну, что надулся? Расстроился? Или испугался что ли? Да не я же мужика того грохнула. Замерз он. Вон может, как ты погулять вышел. Все мы там будем, чего расстраиваться!
  Помолчав немного, она продолжила:
   - Статистику знаешь? Знаешь, сколько бомжей замерзает в городе за ночь при средней температуре воздуха минус...
   - Все! - резко оборвал ее Кирилл. - Давай сменим тему. Далеко еще до города?
   - Это как посмотреть, - сухо отозвалась девушка. - Все от тебя зависит.
   - Что это значит?
   - Что? А вот что! Хочешь туда вернуться - скоро будешь на месте, а не хочешь - дорога будет длинной. По крайней мере, пока город твой не показался.
   - Может, едешь не туда? - раздраженно спросил Кирилл.
   - Ой, ну рассмешил. Гуляешь по ночам, а вопросы дурацкие задаешь. Дорога-то здесь одна. По ней и едем. Только такой простофиля, как ты мог заблудиться.
   - А я не заблудился, - возразил Кирилл. - Просто шел, пока были силы. Если бы ты появилась чуть позже, возможно нашла бы еще один труп и повеселилась бы вдоволь.
   - Ах, оставь, - небрежно отмахнулась она, не выказывая ни тени обиды или смущения. - Значит, ты хочешь вернуться? Зачем же тогда уходил, так радикально в домашних тапочках в снега и мороз?
  Кирилл глянул вниз, и удивленно хмыкнул. На ногах и вправду красовались промокшие домашние тапочки. До сих пор он даже не заметил этого. Девушка тихонько рассмеялась, видя его растерянный, недоумевающий взгляд.
   - Нужно домой, - пробормотал Кирилл, вдруг почувствовав, насколько замерзли и одеревенели ноги. Они не отошли за все время езды в теплой машине.
  Девушка кивнула.
   - Нужно, нужно, а кто тебя там ждет? Жена?
  Кирилл бросил на нее мрачный взгляд и, поколебавшись, ответил.
   - Жена в больнице. В коме. И неизвестно выйдет из нее или нет.
  Девушка обескуражено молчала. Ее вниманием на какое-то время полностью завладела дорога. Кириллу захотелось выговориться. Он осознал, что там, в городе, нет ни единого человека, с которым он мог бы поделиться своей болью. Эта странная девушка, фактически спасшая его от гибели, вдруг показалась тем самым человеком готовым выслушать. И он заговорил. Он поведал о жене, о том, что с ней произошло, о Викторе, о женщинах, о пустой квартире, где он лишь недавно решился зажечь свет. Девушка молча слушала, непрерывно глядя на дорогу. Наконец, слова были исчерпаны, и Кирилл замолчал, ощущая огромное облегчение.
   - Может быть, она просто не хочет возвращаться? - спросила девушка. - Может быть, она поступила, как и ты, этой ночью.
  Ее слова ударили Кирилла.
   - Как и я, этой ночью, - задумчиво повторил он. - Но почему?
   - Какая разница почему! - возмутилась девушка. - Порыв! Захотелось и все тут! Что-то не заладилось, не нашло выхода! Почему тебя занесло на дорогу?
  Кирилл покачал головой.
   - Просто надоело все, наверное, хотя я не уверен. Хотелось идти.
   - Почему бы тебе не сделать так, что бы ей захотелось вернуться?
  Мужчина снова покачал головой.
   - Что бы я ни делал, это не поможет ей выйти из комы. Понимаешь, кома - это физическое состояние. За ее жизнь борются медики. Я могу только надеяться.
  Девушка недовольно хмыкнула.
   - Вы - пара. Вы зависимы друг от друга. Вы привыкли откликаться на любые изменения. Если они касаются одного, касаются и другого. Ты, а не медики должны чувствовать ее настолько, что бы вернуть. Если она будет знать, что возвращаться стоит, то вернется. Ты сказал: 'Нужно домой'! И вон твой город, прямо перед нами. Посмотри, просто ты понял, что возвращаться стоит.
  Кирилл посмотрел. Сквозь лобовое стекло были видны очертания приближающегося города. По обочинам дороги горели фонари, а где-то впереди виднелось ярко освещенное кафе.
   - Вот тебе и город, - весело сказала девушка. - Я дальше не поеду. Итак, далеко забралась.
  Она мягко припарковалась у обочины.
   - Смотри не захворай. Если уж надумаешь еще прогуляться, одевайся теплее.
  Она улыбнулась и жестом показала Кириллу на дверь. Он не шелохнулся, охваченный новыми сомнениями.
   - Сожги прошлое, если оно мешает тебе построить будущее, - посоветовала она и нетерпеливо сказала: - Давай, выходи, мне еще возвращаться.
  Кирилл молча отворил дверцу и опустил ноги на хрустящую корку снега.
   - Спасибо тебе, - сказал он. - Может быть, я как-то еще могу отблагодарить тебя?
   - Ты уже сказал 'спасибо', - весело отозвалась она и добавила: - Но, так уж и быть, если еще раз повстречаю на этой дороге, отвезу в один чудесный ресторанчик, и заставлю напоить меня до смерти.
  Она засмеялась своей странной шутке. Кирилл вышел, а девушка под переливы собственного смеха, захлопнула дверцу и уехала, обдав мужчину снежными брызгами. Он поглядел ей вслед, почувствовав вдруг гнетущее одиночество, потом повернулся и неторопливо зашагал навстречу городу.
  
   ******************
   Эллина стояла на берегу моря с закрытыми глазами. Так она лучше слышала шум ледяного прибоя, шелест камней под убегающей громадиной волны и заунывные, протяжные крики замерзших птиц. Ветер сковал лицо девушки, превратив его в маску. Длинные рыжие волосы свободно вились вокруг этого застывшего лица, спутывались и скатывались на плечи по холодным щекам.
   ' Вдруг, сейчас весь этот шум исчезнет', - думала девушка, - ' напряженная тишина, которая будет звучать ярче и раскатистее, заставит меня открыть глаза. И я увижу бесконечную ледяную пустыню. Небо и лед. Все одного цвета. Если бы не бледное солнце, можно было бы подумать, что ты паришь в облаках'.
  Девушка медленно открывала глаза, пропуская яркие блики света, мигом заполонившие сознание, и раскрасившие мир. Сквозь подернутые инеем ресницы Эллина видела движение. Что-то смутное. Может взмах птичьего крыла, может набегающую волну. Наконец, девушка решилась глянуть на мир, и он оказался таким же, как и несколько минут назад, когда она пришла на пляж, послушать прибой. Море, небо, камни. Эллина улыбнулась краешком губ. Невозможно заморозить море, только ее желанием. Зря Даня говорил об этом. Она уж было поверила! Покачав головой, девушка медленно побрела назад к городу. Сделав несколько шагов, она услышала ее. Холодную, настороженную тишину за спиной. Ни прибоя, ни птиц, ни ветра. Эллина остановилась. Ей нужно было только оглянуться. Медленно или быстро. Оглянуться, чтобы увидеть это. Казалось, они остались один на один с тишиной в этом мире. Время по капле сочилось между ними. Кап, кап, кап. Девушка вжала голову в плечи и с неимоверным усилием сделала шаг к городу. И вмиг прорвавшийся поток обычного времени смыл тишину. С грохотом волна ударилась о берег и, зашипев, поспешила обратно. Поток ветра, смешанный с морскими брызгами и пеной, ударил в спину уходящей Эллине.
  
   ***********************
  
   - Я хочу увидеть Даниила из шестой палаты.
  Эллина стояла в уютном холле больнице и разговаривала с медицинской сестрой. С куртки девушки на идеально чистый пол капали слезы растаявших снежинок. Пока девушка добиралась сюда, пошел снег. Он был таким обильным, что казалось, решил заслонить собой мир. Люди, похожие на пончики с сахарной пудре, не спеша брели по, исчезнувшим под белым завалом, дорожкам. Эллине потребовалось немало времени и сил, что бы добраться до больницы. Но это был вторник, и она обещала быть.
   - Я знаю, кто вы, - сухо проговорила медицинская сестра. - Вы приходите каждую неделю к этому пациенту. Скажите, у него еще есть какие-то родственники?
   - Родственники? - удивилась Эллина. - По-моему, нет никого, кому он был бы интересен.
  Она ответила торопливо и нетерпеливо напомнила:
   - Я хотела бы повидаться с Даней.
  Медсестра неодобрительно поджала губы. Не понравилось, что ее подгоняют.
   - Я спросила не просто так, - с нажимом проговорила она. - По нашим сведениям, пациент одинок, но я подумала, может вы знаете больше.
   - А в чем дело? - спросила Эллина.
   - Дело в том, что ваш друг болен, - сообщила сестра, странно торжественным тоном.
  Эллина постучала сапожком о сапожок, сбивая растаявший снег. Медсестра неодобрительно глянула на образовавшуюся под девушкой лужу талого снега и быстро продолжала:
   - Я имею в виду ни его психическое состояние. К сожалению, у пациента из шестой палаты слабое сердце, и я не думаю, что оно будет стучать еще очень долго.
  Как она это сказала! Эллина открыла рот, оглушенная услышанным. Какой-то бред! Медсестры так не говорят, и подобные фразы не могут означать ничего серьезного.
   - Я хочу увидеть Даню, - тихо, но настойчиво проговорила Эллина.
   - Девушка, вы что, не поняли, он болен, - загнусавила раздраженно сестра, обретая нормальные человеческие формы. - Сегодня ночью ему стало плохо.
  Эллину словно обухом по голове ударили. Медсестра говорила еще долго, из всего, спутанного, как моток шерсти, потока слов Эллина уловила лишь несколько, понятных фраз: обследование, врачи не могут сказать ничего определенного, вряд ли протянет долго.
   ' Странно', - думала Эллина, слушая шуршание слов. - ' Не протянет долго - куда уж определенней! Что там еще могут сказать эти врачи'?
  Меж тем, непоследовательная в высказываниях медсестра замолчала, и выжидающе уставилась на Эллину.
   - Передайте Дане, пожалуйста, что сегодня я заморозила море, - подавленно проговорила та и, не замечая взгляда своей собеседницы, поспешила к выходу. Девушке нужно было подумать. Сейчас она не могла расспрашивать, уточнять или хотя бы просто плакать. Ей нужно было осознать. Прочувствовать услышанное и сделать что-то, что могло бы принести реальную пользу. Девушка вышла в парк, остановившись у скамейки, где обычно они встречались с Даниилом и, вытянув из пачки сигарету, закурила. Сигарета подрагивала в замерзших руках. Эллина глядела на пересохшую, пергаментную кожу на ладонях, и думала, почему-то, о замороженном море и глазах Даниила. Ей бы хотелось прогуляться по побережью вместе с ним. Всегда хотелось. Казалось, они не замечали больничного парка, но на самом деле он опостылел им обоим. Вторник, больничный парк, скамейка... В прошлый раз она пришла в среду, потому что хотела хоть что-то изменить. А теперь у Дани заболело сердце. Может быть, по той же причине? Где-то в глубине парка вскрикнула ворона. Так отчаянно громко, что Эллина вздрогнула и оглянулась на ее зов.
  
   ************************
  
   - Даня болен, - выдала Эллина с порога, поспешно стягивая с ног промокшие сапоги.
   - Ты, кстати, тоже, - хмуро отозвался Влад. - Зачем поднялась с постели?
   - Но ты не понял, - перебила Эллина. - Даня серьезно болен.
   - А, вообще, обычно, в сумасшедшем доме лежат здоровые люди? - съязвил Влад, глядя на вошедшую в комнату, раскрасневшуюся жену.
   - Врачи говорят, он умирает.
  Сказала, словно уронила на пол фарфоровую чашку. Влад опешил.
   - Умирает? А что с ним?
   - Говорят, что-то с сердцем, - пожала плечами Эллина.
   - А родственники у него есть? - спросил, как и медсестра Влад.
  Девушка покачала головой и опустилась на стул.
   - У него есть я. Но в данном случае, я совсем бесполезна, - растерянно улыбнувшись, проговорила она и, подхватив со стола карандаш, повертела его в руке. Влад задумался, потом решительно произнес:
   - У меня есть кое-какая возможность разузнать о твоем художнике.
   - 'Кое-какая'? - повторила Эллина и удивленно вскинула бровь. Фраза показалась ей странной. - Кое-какая...
   - У одногруппника отец работает в этой больнице, - пояснил Влад. - Может, поможет. А ты давай пока успокойся. Я сделаю тебе горячего мятного чаю. Попьешь, согреешься.
   - Что-то происходит, Влад, - хрипло сказала Эллина. - Ты не находишь?
  Муж возился с чаем и только бросил на нее недоуменный взгляд.
   - Что-то происходит, - задумчиво пробормотала девушка, глядя на свои руки. - Что-то не так. Такое чувство, будто мир хочет постоянно что-то мне сказать. Странно. Либо он все же молчит, либо я ничего не слышу. Что ты думаешь по этому поводу, Влад?
   - Что тебе нужно напиться чаю и как следует отдохнуть, - отозвался он и встревожено глянул в ее помутневшие глаза. - Я постараюсь узнать о Данииле, - пообещал он, протягивая жене дымящуюся кружку.
  
   **********************
  ПЯТНИЦА 10.25.
   - Сегодня ночью со мной произошла странная вещь, - тихо рассказывал Кирилл неподвижной жене. - Правда не знаю, зачем и как оказался на той дороге. Шел вперед, пока были силы. Потом свалился в сугроб и замерз бы, если бы не голос, который позвал меня. То был женский голос. Может быть твой? Или мамин? Или еще какой-нибудь голос из прошлого? Очень знакомый. Как странно бы было, если бы я все-таки остался лежать там, в сугробе. Как странно бы было, если бы сегодня не пришел навестить тебя. Ты не можешь уйти, пока есть кто-то, кто верит в твое возвращение. Слышишь? Ты просто не можешь уйти! Потому и не ушла до сих пор, что ждешь, что бы кто-то вернул тебя назад. Ты поступала так во времена нашего первого семейного года. Мы страшно ругались тогда, помнишь. Из-за любого пустяка вспыхивал конфликт. Тогда ты говорила: 'Все ухожу'! А потом я находил тебя на крыльце нашего дома. Ты стояла и ждала, что бы я вернул тебя обратно. Странно, ты почему-то всегда была уверенна в том, что я обязательно отыщу и заберу тебя с этого проклятого крыльца. Ты выглядела такой маленькой и подавленной на фоне шумящей городской улицы. Надутые губки, небрежно наброшенный шарф. Я помню все эти мелочи. У тебя была помада золотистого цвета и старенькая замшевая сумочка, с которой ты никак не желала расставаться.
  Неожиданно Кирилл замолчал, осененный идеей.
   - Кажется, я знаю, как вернуть тебя к жизни.
  Он вскочил на ноги и, дрожа от волнения, направился к двери.
   - Я скоро вернусь, не скучай, - почти весело сказал он и, махнув рукой, вышел из палаты.
  
   *******************
  
   Он вернулся скоро, как и обещал. В руках довольно пухлая хлопчатобумажная сумка и роза, под ненадежной защитой прозрачного пакета. Кирилл поставил сумку на стул, набрал воды в вазу, машинально заметив, что исчезли астры с подоконника, аккуратно просунул в узкое горлышко розу и поставил на тумбочке у изголовья жены.
   - Кстати, помнишь эту вазу? - как ни в чём ни бывало, обратился он к женщине. - Мы купили ее два года назад в старой египетской лавочке. Пожалуй, только причудливые лавочки в старых кварталах и поразили тогда твое воображение. Почему тебе так не понравился Египет? Ты знаешь, я ведь только сейчас понял, что он тебе действительно не понравился! Дай угадаю. Там слишком многолюдно, пыльно, тесно. Для тебя, наверное. Ты же всегда любила свободу и одиночество. Вот, как сейчас. А я, дурак, снова стараюсь вытянуть тебя на поверхность реальности. Хотя, в этот раз все по-другому. Обещаю, в следующий раз в Египте, или любом другом уголке мира мы отыщем самые дикие и безлюдные места. Хочешь, поедем с палатками на Мадагаскар? И пусть нас сожрут тигры, скорпионы или крокодилы, если они там конечно есть.
  Кирилл улыбнулся и, небрежно убрав сумку, сел на стул.
   - Что же ты молчишь? - с мягким упреком спросил он. - Я ведь серьёзно. Серьёзней, чем когда бы то ни было. Думаешь, меня на долго не хватит? Но я постараюсь, милая. Смотри, я принес много разных вещей, которые смогут за меня поручиться. Я говорю, конечно, образно. Это вещи из счастливых эпизодов нашей жизни. Вот смотри!
  Кирилл порылся в сумке и извлек оттуда небольшой семейный альбом.
   - Он совсем тощий, - прокомментировал Кирилл и снова улыбнулся. - Мы не очень-то любили фотографироваться. И знаешь, я просмотрел альбом до того, как прийти сюда. Большинство фотографий относиться к раннему периоду нашего знакомства. До свадьбы, и несколько месяцев после нее мы фотографировались часто. На вечеринках, с друзьями, в путешествиях...
  Незаметно для самого себя Кирилл перелистывал странички альбома. С фотографий на него глядело улыбающееся, юное лицо жены. Здесь она держала в руках гитару, здесь подбрасывала хвороста в костер, здесь сидела, закутавшись в плед на диване в их квартире. Кирилл вглядывался в ее лицо, узнавая все его оттенки и улыбаясь. Может быть, тогда было все проще, может быть, они были ближе друг к другу.
   - Но так бывает со всеми парами, - пробормотал мужчина, словно оправдываясь. - Жизнь не может вечно искриться, как пузырьки шампанского. Но зато, мы сохранили любовь. Может быть, со временем ты стала мне еще дороже. Знала ли ты об этом? Никто не говорит о таком каждый день. Мне казалось, мы прекрасно чувствовали друг друга. А вот, посмотри, наша свадьба, - оживился он. - Ты выглядела потрясающе! И держалась так просто, а вот у меня коленки дрожали от волнения. Потом, наш дом. Ты любила приезжать в эту живописную глухомань. Дом на холме. Это ты сфотографировала его, в том виде, в каком он предстал перед нами впервые. Помнишь? Я привез тебя, обещая пикник на природе. Ты не ожидала увидеть дом, хотя разговоры о его покупке велись довольно часто. Мы не могли подобрать ничего подходящего, и поражались, какая же это сложная задача, купить дом. НАШ дом. Я нашел его случайно. Наткнулся в каком-то каталоге, о продаже престижной недвижимости. Дом был старый, но добротный. Стоял на отшибе, но в сказочно красивом месте. С видом на нетронутые, бескрайние поля, и кромкой леса на горизонте. Еще там была небольшая быстрая река и грунтовая дорога неподалеку. Как для меня, место было диковатым и неудобным, но не жить же нам там постоянно. Я был уверен, ты придешь в восторг, если даже у меня, видавшего виды скептика, захватывало дух от невинной прелести этого места. Старый дом потрясающе вписывался в него. И я не прогадал. Ты была в восторге. Нет, сначала в шоке от грандиозного сюрприза. Я помню твои глаза, когда ты оглянулась на меня и спросила:
   - Что это?
  Вид у тебя был, словно ты встретилась с Господом Богом на полевой дорожке. Я сказал:
   - Наш дом, нравится?
  Хотя, и спрашивать-то не нужно было. Кирилл усмехнулся и прищурился, словно летнее солнце того дня попало ему в глаза.
   О, а вот, что за фото! Ты в ванной с бокалом шампанского в руке. Рука вся в пене, лицо раскраснелось. Горят свечи... Это мы отмечали новоселье. Помнишь, чем все это закончилось? Мне пришлось отменить несколько встреч с клиентами на следующий день.
  Кирилл на миг оторвал взгляд от страничек альбома, наслаждаясь воспоминаниями. Потом перевел взгляд на жену, и улыбка потухла.
   - Мне больно видеть тебя такой, - проговорил он. - Ты просто обязана очнуться.
  Но веки женщины по-прежнему оставались неподвижными, а кожа бледной и безжизненной.
   - Я не знаю, что сделал не так, - продолжал он. - Но, что бы это ни было, прости.
  Он осторожно пожал руку жены и на миг, как ему показалось, ощутил ответное пожатье. По коже прошлась холодная волна. Кирилл напряженно вглядывался в лицо жены, уверенный, что она вот-вот откроет глаза, но ничего не происходило. Наконец, мужчина вздохнул и отпустил руку жены.
   - Мне не показалось, - твердо проговорил он. - Ты готова была вернуться. Ты услышала меня, я уверен!
  
   ******************
  
   Мысли о Данииле не давали Эллине покоя. Больное сердце? Какая нелепость. Девушка никогда не слышала от художника ни о чем подобном. Впрочем, они и не говорили о болезнях. А о чем они говорили? И как давно? Почему-то память отказывалась отвечать.
   - Мы были знакомы с ним всю жизнь, - шептала Эллина, торопливо шагая по знакомой дороге в больницу к Дане. Уже который день девушка прогуливала лекции в институте. Она вообще позабыла о существовании учебы. Который день мысли крутились вокруг Даниила и замороженного моря.
   - Я заморозила море, - продолжала шептать себе под нос Эллина. - Сказали ли тебе об этом. Если я могу заморозить море, может быть, ты сможешь побороть болезнь. Размышляя так и повторяя по десятку раз одно и то же, девушка не заметила, как оказалась на территории больничного парка, прошла его и обогнула высокую ограду. Тихий звон вернул девушку к реальности. Она подняла глаза и увидела прямо перед собой покосившийся съеденный лишайником деревянный крест. Девушка поежилась. Она оказалась на территории больничного кладбища. Никакой калитки, только высокая стена, разделяла мир живых и мертвых в этом месте. Здесь не было памятников из мрамора, оград и скамеек. На припорошенных снегом могильных холмиках кое-где лежали полинявшие искусственные цветы. На деревянных крестах красовались одинаковые таблички с едва различимыми надписями. Имена или цифры? Кое-где не было и этого. Просто холмики. То ли могила, то ли сугроб? Взгляд Эллины остановился на очень старом высоком кресте, к которому кое-как проволокой была прицеплена маленькая жестяная табличка с надписью '12'. Табличка вздрагивала на ветру и глухо стучалась о дерево креста. Где-то вдалеке сорвалась в небо и закричала ворона. Эллине стало не по себе. Зачем она пришла сюда? Или это ни она, а ноги сами принесли ее в это унылое место. Девушка развернулась и поспешила покинуть кладбище.
  А в больничном вестибюле ей встретился врач, который сообщил, что Даниилу уже лучше и возможно через несколько дней ей даже разрешат повидаться с ним.
   - Он хочет, что бы это было во вторник, - сухо уточнил врач.
   - Хорошо, я приду во вторник, - кивнула Эллина и покинула здание больницы.
  
   *********************
  
   Вечер черной волной накатился на землю. Эллина сидела у окна, всматриваясь в замысловатые белые рисунки.
   - Знаешь, - обратилась она к склонившемуся над конспектом Владу. - Я слышала, будто мороз рисует на стеклах сцены из древней жизни нашей планеты. Динозавров, гигантских стрекоз, причудливые растения. Только никто не замечает этого, потому что не смотрят на рисунки мороза. Это вроде генетической памяти...
  Эллина рассуждала так увлеченно, что Влад не удержался и оторвался от тетрадок. Глаза девушки блестели, щеки разрумянились. Ей так нравилось фантазировать! Влад подозревал, что Эллина сможет увидеть замысловатые рисунки и на белом листе бумаги.
   - Вот посмотри, - говорила она, проводя по стеклу тонким пальцем. Ее руки были настолько горячими, что оставляли подтаявшие бороздки, словно дороги в увиденных ею лесах. - Вот это похоже на насекомое или на гигантскую саламандру? Влад, были гигантские саламандры?
  Она спрашивала совершенно серьезно.
   - Эллишка, у нас экзамены на носу, и не по палеонтологии, забыла?
   - Нет, не забыла, - отозвалась она недовольным тоном. - У меня память хорошая, все запоминаю на лекциях.
   - А сколько лекций ты прогуляла в этом семестре? У тебя работы не в проворот, а ты динозавров на стекле ищешь. Берись за книжки, или вылетишь из института, - настойчиво наставлял Влад.
  Девушка обреченно вздохнула и неохотно поплелась за книжкой.
   - Будь другом, - попросила она. - Дай свой конспект почитать. А еще мне две лабораторных сдавать завтра.
  Она зевнула и удобно устроилась в кресле с книжками и большим красным яблоком. Часа два в комнате висело молчание, тишину разбавлял только шелест страниц и хруст яблока. Потом Эллина поднялась, прошлась по комнате, разминая ноги и поглядывая на ушедшего с головой в учебу Влада. Подошла к буфету, с минуту порылась там и радостно объявила:
   - Чай закончился! Бегу в магазин.
  Влад только покачал головой. Никакие силы не могли надолго приковать Эллину к учебе. Впрочем, у нее и вправду была хорошая память. Хлопнула входная дверь. Влад еще раз покачал головой и перелистнул страницу конспекта.
   Спустя полчаса дверь открылась, пропуская Эллину, раскрасневшуюся от мороза, с большим невыносимо шелестящим пакетом.
   - Устраиваем романтический ужин! - заявила девушка, бодро выкладывая продукты. - Из еды, правда, ничего романтического нет, зато есть свечи, и ароматические палочки. Чай зеленый с жасмином, и крохотные печенья в сахарной крошке.
  Влад оторвался от тетрадок и возмущенно глянул на жену:
   - Эллинка, у меня экзамен через два дня! Какая уж тут сахарная крошка.
  Девушка застыла с пакетиком печенья в руках.
   - Печенье - к чаю, - невозмутимо пояснила она. - На ужин жареная рыба с картошкой.
  И поскольку Влад не проявлял видимого интереса, добавила:
   - Ты же голодный, Владушка! А на пустой желудок к экзамену не подготовишься.
  И он сдался. Отложил тетрадки, книги и поднялся. Подошел к жене и с улыбкой притянул к себе.
   - Рыба, так рыба - давай! А я займусь свечами, сервировкой и музыкой.
   - Согласна, - весело отозвалась Эллина и упорхнула на кухню.
  Спустя некоторое время они сидели за столом, и под трепетный свет свечей, уплетали жареных карасей, аккуратно откладывая косточки на обрывки старой газеты. В большом старинном чайнике запаривался зеленый чай. Рядом на салфетках стояли подготовленные пиала, и маленькая вазочка с печеньем. Легкий запах сандала тонкой струйкой дыма тянулся по комнате, смешиваясь с ароматом жасмина и вареной картошки с рыбой. Но людям было все равно. Они ели, слушали джаз, и негромко переговаривались.
   - Иногда мне кажется, что мир вокруг меня не реален, - сказала Эллина, с такой серьезностью, что Влад невольно улыбнулся.
   - Не удивительно с твоей-то фантазией, - мягко заметил он.
   - Словно в какой-то момент я проснулась, выглянула в окно, увидела солнце, небо, людей, все такое привычное, и вместе с тем не такое, - продолжала девушка задумчиво. Ее глаза наполнились печалью и тем особым выражением, которое, как знал Влад свойственно ей в минуты погружения в собственную душу.
   - А что же не так? На миг мне показалось, что я вижу не подлинник, а подделку. Стало страшно, но я быстро отогнала страх. В конце-концов, какая разница. Это вопрос типа 'верю-не верю'. Никто ничего не знает наверняка о таких вещах как реальность, бог, смерть, вечность. Значит, не стоит бояться. И ломать себе голову тоже не стоит. Хотя, наверняка внутри каждого из нас есть кто-то, кто знает ответы. Он подсказывает нам, может быть, даже орет, как ненормальный, но мы ничего не слышим. А я стараюсь услышать, но не могу. А ты можешь Влад?
  Она вопросительно глянула на мужа. Тот пожал плечами и неторопливо закурил сигарету.
   - Прости, детка, но я закоренелый реалист. Не признаю вопросов типа 'верю - не верю'. 'Знаю - не знаю', 'вижу - не вижу' - это мои темы. Вера - это глупо. Это самообман. Любой, кто утверждает, что верит в недоказанное, в душе сомневается. Что бы верить, нужно, по крайней мере, видеть.
  Когда люди говорят: ' я верю в бога', на самом деле они имеют в виду 'я надеюсь, что верю в бога не зря'.
   - Значит, по-твоему, ничего такого не существует? Никаких тайных знаний, Творца, вечной жизни?
   - Нет, ты не правильно меня поняла. Я не могу найти реальных подтверждений существования чего-то подобного, потому поступаю честно и не рассуждаю на эту тему. В Бога можно верить с тем же успехом, что и в Деда Мороза. Никто, по крайней мере, из ныне живущих, не видел ни того, ни другого, поэтому не может ни отрицать, не подтверждать их существование. Скажи, почему человека, который скажет: ' Я слышу голос Деда Мороза', отправят в дурдом, а того, кто говорит ' Я слышу голос бога' возможно, сочтут просветленным? Потому что религия - это общепринятая ложь. За религиозные галлюцинации диагноз шизофрения не получишь.
  Эллина задумчиво теребила рыжий локон. На пальце прилипла маленькая рыбная косточка.
   - Даже не знаю, что сказать. Я думаю, вера - это дар, и дан он не каждому.
   - Эллишка, ты просто очень эмоциональная натура. Твоя фантазия способна сотворить не только богов, но и целый новый мир!
   - Или заморозить море, - в замешательстве пробормотала Эллина.
   - Что? - не понял Влад.
   - Нет, ничего. Хочу вина! Красного в толстопузом бокале!
  Эллина лукаво глянула на Влада. Похоже, их ужин стал слишком серьезным.
   - И я не откажусь, - с улыбкой ответил муж. - Где-то было у меня, в загашнике.
  Эллина тоже знала об этом, и терпеливо следила за тем, как Влад роется в буфете.
   - Вот оно! - торжественно объявил он и вытащил, покрытую тонким слоем пыли бутылку. Потом глянул на Эллину. - Ну, чего сидишь-то, тащи свои толстопузые бокалы.
  Вскоре вино было открыто и разлито по бокалам. При свете свечей оно казалось багряным и густым. Эллина отхлебнула первой.
   - О! Очень даже ничего!
  Влад осторожно поднес бокал к носу, вдохнул терпкий аромат и лишь, потом сделал маленький, осторожный глоток.
   - Великолепно! - удовлетворенно заявил он. - Странно даже, что у нас оказалось такое хорошее вино.
  
   ************************
  
   Была глубокая ночь. Заплаканные огарки свечей подрагивали тонкими длинными огоньками. Между ними стояла полупустая бутылка вина. В чайнике давно остыл нетронутый жасминовый чай. Влад глядел на Эллину, неторопливо потягивающую вино из бокала, и задумчиво глядящую на свечи.
   - Ты счастлива, Эллишка? - неожиданно спросил он.
  Девушка удивленно приподняла брови. Она не ожидала такого вопроса от Влада. И, между тем, серьезно ответила:
   - Да, вполне.
   - Тебе нравится жить здесь, со мной?
   - Да, - ответила она и застенчиво улыбнулась. - Мне спокойно и уютно, даже в этом беспокойном доме.
   - Сейчас все так просто и понятно, - заговорил Влад. - Мы студенты престижного вуза. Мы не одиноки, потому что встретились. Возможно, потом все будет сложнее. Придется устраиваться в жизни основательно. Думаешь, переживем все трудности?
  Она задумчиво кивнула.
   - Мы же свободные птицы, Влад. Разве придет день, когда нас станут волновать комфортабельность жилья или недостаток денег?
   - Почти уверен, что да.
   - Но не сейчас, - она умоляюще глянула на него. - Не сегодня, ни завтра, ни даже через год. Давай наслаждаться настоящим.
   - Иногда мне снится, что я теряю тебя. Я просыпаюсь, вижу тебя спящей и с облегчением вздыхаю. 'Это же моя Эллишка', - думаю я - 'И она рядом'.
   - Странно, что ты говоришь об этом, - проговорила она. - Я не хочу задумываться о будущем.
   - А я иногда готов поверить в нереальность настоящего. Плюнуть на все свои принципы и поверить.
   - Ты? Не может быть, - рассмеялась девушка. - Мы выпили вина, что бы развеселиться, а сами грустим. Как странно.
  Эллина отставила пустой бокал и взяла Влада за руку.
   - Мы так не похожи, но я люблю тебя.
  Он улыбнулся и осторожно пожал ее хрупкие пальцы.
   - И я люблю тебя, милая мечтательница.
  Молодые люди поднялись и вместе затушили свечи.
  
   *************************
  
  ПЯТНИЦА 19.55.
   Кирилл пешком возвращался из больницы. Ему нравился этот вечерний путь домой. Под ногами похрустывал снег, в окнах домов приветливо горел свет. Откуда-то доносились отголоски музыки. Город жил своей жизнью. По дороге проносились автомобили, переливались ярким неоном рекламные щиты и витрины магазинов. Кирилл неторопливо шел. Навстречу попадались люди. По одиночке или веселыми кампаниями. Они спешили или прогуливались. Громко разговаривали, смеялись, или просто молчали. Сегодня на душе у Кирилла было тяжело. Он вспоминал больницу, жену, ее чуть заметно вздрогнувшие пальцы. Она готова была очнуться? Или ему просто показалось? Не мудрено. Он так напряженно, так долго ждал этого знака, что мог придумать его сам. Кирилл по тысячному разу прокручивал в голове момент, когда она вдруг шевельнула пальцами. Он говорил об этом с врачами, но те лишь качали головой, не в силах сказать ничего определенного. Но может быть, появилась надежда. Не для врачей, для него самого. Возможно ему все же удалось достучаться до ее спящего мозга...
  Кирилл свернул под арку, ведущую к парадному входу в их дом. Успел сделать несколько шагов, когда из темноты вынырнула чья-то рука и грубо уперлась ему в грудь.
   - Ну-ка, постой, доктор!
  Он остановился. От темноты тенью отделилась высокая мужская фигура.
   - Значит так, - самоуверенно заговорил незнакомец. - Не там ты воду решил взбаламутить, докторишка.
  Кирилл с омерзением отбросил чужую руку и спокойно спросил:
   - Кто ты такой и что тебе нужно? Говори по существу!
  Из темноты раздался удивленный смешок.
   - Оставь баб в покое, а то хуже будет. Или ты дурак? Не понимаешь, на кого бочку покатил?
   - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - нервно ответил Кирилл, хотя догадался, что история с Виктором и женщинами не окончилась. Но самым забавным было то, что он действительно не знал, что происходит.
   - Не понимаешь? - зашипел незнакомец. - Может так память просветлеет.
  Он молниеносно скрутил Кирилла, и что есть силы, бросил его на каменную стену арки. Бил самоуверенно, даже не подозревая, с кем имеет дело. Кирилл мигом опомнился и тряхнул головой. Нападавший не мог знать, что с детства Кирилл занимался восточными единоборствами, имел второй дан по карате и даже занимался тренерской работой во время учебы в медицинском университете. Мужчина был мастером ведения боя, но уже много лет не практиковал с достойным противником. Теперь его соперник выглядел именно таковым. Груда мускулатуры, обтянутой готовой лопнуть кожаной курткой и ни малейшего ожидания сопротивления. Нападавший рассчитывал в несколько ударов закончить дело, и потому был крайне удивлен заметив, что Кирилл медленно отошел от стены и застыл, в упор глядя на противника, и ожидая его дальнейших действий. Такое поведение злило, и нападавший не заставил себя ждать. С удивительной для своего веса проворностью он бросился на Кирилла и сам не понял, как оказался на земле, ткнувшись лицом в снег.
   - Так может, все-таки поговорим, - раздался спокойный голос Кирилла откуда-то сверху.
  Нападавший взревел, и, поднявшись на ноги, бросился на противника. Он не был профессионалом, он вообще не умел драться, и производил впечатление только размером своих кулаков. Он ревел от злости, видя, как Кирилл играючи уворачивается от них. Что бы не затягивать драку в какой-то момент Кирилл перехватил инициативу на себя и ударил противника под дых так, что тот отлетел к стене и, как недавно Кирилл, ударился головой о камень. Голова оказалась менее прочной, чем кулаки, нападавший медленно сполз на снег и отключился. Кирилл вздохнул и, брезгливо поморщившись, приблизился к неподвижному человеку. Теперь как врач он должен был убедиться, что противнику ничего не угрожает. Провозившись минуты две, Кирилл пробормотал:
   - Сам очухается.
  И направился домой, стряхивая с перчаток снег.
   - Остановись-ка, - неожиданно раздался негромкий голос за спиной.
  Кирилл застыл на месте от неожиданности, потом медленно развернулся. От темноты отделилась невысокая тонкая фигура, похожая на тень.
   - Извините, но мы еще не закончили, - произнес все тот же голос с легким акцентом.
  Человек сделал несколько шагов навстречу Кириллу, очень медленных и осторожных.
   - Простите, но я никогда не вмешиваюсь в чужой бой, - сказал человек. - Даже если речь идет об этом кретине. Он имеет право махать кулаками в свое удовольствие.
  Он небрежно махнул рукой в сторону неподвижного громилы.
   - С ним будет все в порядке? - неожиданно забеспокоился он. - Я наблюдал, удар был великолепным. Так мне не придется получать нагоняй из-за этого бедняги, доставшегося вам на разогрев?
  Кирилл покачал головой, силясь разглядеть лицо странного человека, но оно было скрыто капюшоном куртки.
   - Очень хорошо, - оживился маленький человек. - Я уважаю профессиональных бойцов, таких как вы, поэтому прошу прощения, если вдруг доставлю вам неприятности. Но такова работа. Мне плевать на этих куриц, которых вы пытаетесь шантажировать. Мое задание, впрочем, как и его, - он снова махнул рукой в сторону громилы, - просто проучить вас. Меня вообще отправили на случай, если мой оппонент не справиться. И знаете, я рад, что так и получилось...
  Он едва заметно кивнул Кириллу и, как молния бросился вперед. Его кулак просвистел в миллиметре от лица, успевшего увернуться Кирилла. Ругаясь про себя, на чем свет стоит, последний оборонялся от юркого, явно натренированного противника. Кирилл чувствовал, что ситуация злит его все больше. Злость была не лучшим советчиком в бою, но мужчина не мог сопротивляться ее всепоглощающей волне. В какой-то миг в сознании, словно что-то преломилось, мир предстал перед Кириллом в другой плоскости. Остались только снег, темная подворотня и фигура противника. Кирилл бросился в атаку, наконец-то оба мужчины сцепились, как разъяренные звери. Но маленький человек казался неуловимым. Миг и он увильнул от ударов Кирилла и сам, совершив великолепный прыжок, ударил ногой в грудь противнику. Кирилл задохнулся и повалился на снег. Маленький человек уже был здесь, и не давая опомниться, осыпал еще не пришедшего в себя противника серией точных ударов, буквально парализовавших Кирилла. Сознание медленно заволакивала пленка. Откуда-то словно сквозь вату доносились голоса, перед глазами промелькнул чей-то смутный образ, потом все исчезло.
   Очнулся мужчина в полной темноте на снегу, все в том же переходе. До подъезда дома оставалось всего несколько десятков метров. Кирилл пошевелился, чувствуя пульсирующую боль в груди и во всем теле. Медленно, придерживаясь за стену, встал. Нападавшие давно скрылись. Кирилл сделал неуверенный шаг. Медленно побрел домой, весь облепленный снегом, с взлохмаченными волосами. Эта дорога домой оказалась самой длинной в его жизни. Кирилл практически не помнил, как добрался до квартиры, рискуя поминутно вновь провалиться в беспамятство. Достал ключ, отворил дверь и без сил повалился на пол в прихожей. Минут десять ушло на то, что бы почувствовать в себе силы вновь подняться. Кое-как стащить с плеч пальто и шарф и, бросив все это прямо на пол поплестись в ванную. Щелкнув выключателем, Кирилл подошел к зеркалу и застонал, увидев свое перекошенное лицо. Поднял рычажок крана, и, постанывая, умылся теплой водой. Снова посмотрелся в зеркало, как мог, причесал взлохмаченные волосы. Вид стал хоть немного получше.
   'Завтра заплывет все лицо', - с досадой думал Кирилл, роясь в аптечке рядом с зеркалом. Найдя вату, перекись водорода и упаковку лейкопластырей он побрел в комнату, но прежде чем заняться лечением, плеснул в бокал коньяку и залпом выпил. По телу разлилось тепло. Противно дрожащими руками мужчина дотянулся до телефона и явно неохотно набрал номер. После десятка заунывных гудков ответил сонный женский голос:
   - Алло! Кто это?
   - Мне нужен Сергей Владимирович, срочно, - отрезал Кирилл настолько резко, что женщина не рискнула возражать.
  Прошла длинная как вечность минута. Потом в трубке раздался такой же сонный и недовольный голос мужчины.
   - Да, кто меня спрашивает?
   - Это Кирилл.
   - Кирилл Петрович?
  Голос из удивленного перерос в настороженный.
   - Что-нибудь случилось?
   - Мне нужно, что бы вы немедленно приехали ко мне, - распорядился Кирилл, не вдаваясь в объяснения.
  Сергей приедет, потому что знает, Кирилл не станет беспокоить по пустякам. И еще, потому что Кирилл всегда щедро оплачивал его услуги. Сергей Владимирович Ветровский был адвокатом. Мужчины знали друг друга уже много лет, но так и не перешли на 'ты', хоть небольшая разница в возрасте и позволяла это. Ветровский был крайне неприятен Кириллу только потому, что тот знал о нем то, о чем даже не догадывались другие. Адвокат был хранителем Кирилловых скелетов в шкафу. И каждый звонок к нему говорил о том, что коллекция этих скелетов может пополниться новым экземпляром.
  Кирилл плеснул себе еще коньяку и стал ждать гостя. Тот появился спустя где-то четверть часа. Ухоженный, без единого следа прерванного сна и поспешных сборов на лице и одежде. Он был шокирован видом Кирилла, но, не сказав ни слова, вошел в пропахшую коньяком и сигаретным дымом квартиру.
   - На меня напали, - пояснил Кирилл, когда оба мужчины устроились в креслах напротив друг друга.
  Ветровский окинул Кирилла быстрым оценивающим взглядом.
   - И вы не вызвали ни милицию, ни скорую... Что-нибудь личное? - спросил он спокойно.
  Кирилл кивнул и, заметив подозрительное выражение в глазах адвоката, протестующее замахал руками.
   - Нет, нет, на этот раз я здесь ни при чем. Меня, можно сказать, подставляют, с какой-то совершенно бредовой целью. Давайте по порядку. Может быть коньяку? Разговор может затянуться.
  Ветровский нетерпеливо кивнул. Кирилл резко поднялся, и тут же, громко застонав и схватившись за грудь, опустился в кресло.
   - Возьмите себе чистый бокал, вон там, - пробормотал он, силясь справиться с резкой, колющей болью в груди. - В холодильнике есть лед. Черт, похоже, этот недоросток переломал мне все ребра!
  Ветровский встал и, прихватив чистый бокал, направился на кухню за льдом.
   - Недоросток? - переспросил он, заинтересованно вновь устраиваясь в кресле.
   - Нападавший был невысоким, казался даже щуплым, - пояснил Кирилл, закуривая сигарету. - И так много говорил. Просто комедия какая-то...
  Мужчина горько усмехнулся. Лицо Сергея Владимировича сделалось серьезным.
   - Вы обидели кого-то 'крупного' раз к вам прислали этого недоростка. Я знаю о ком речь. Он один в своем роде. Наемник. Всегда требует четких инструкций. Вероятно, заказчик приказал ему сломать вам ребра. Если бы он приказал оторвать вам, скажем, руку, поверьте, руки бы уже не было. Так, что считайте, вам повезло, - сказал он сухо, глядя на белое, как мел лицо Кирилла.
   - Если вам действительно так плохо, могу вызвать знакомого хирурга. Качество и конфиденциальность гарантирую, - неожиданно смягчился адвокат.
  Кирилл поморщился и отрицательно покачал головой.
   - Тогда рассказывайте, чем я могу вам помочь.
   - Вы помните тех женщин, - начал Кирилл, отпивая из бокала коньяк. - Ну, тех, с которыми я встречался несколько лет назад?
   - Тех, что скрывали вашу связь от состоятельных мужей? - уточнил адвокат. - Помниться с одной из них была связана одна неприятная история. Вы встали на ноги, и подумывали завязать с опасными связями. Тогда мы впервые встретились, не так ли? Кто-то посоветовал вам обратиться ко мне. История была крайне неприятная...
   - Давайте отложим экскурс в историю, - нервно перебил его Кирилл. - Кое-кто из бывших коллег узнал об этих встречах с состоятельными дамами и теперь пытается, по всей видимости, их шантажировать.
   - Их? - удивленно переспросил адвокат.
   - Таким образом, он пытается добраться до меня, я думаю, - пробормотал Кирилл.
   - Бред какой-то, - подытожил адвокат. - Вы чего-то недоговариваете или, возможно, чего-то не знаете.
   - Моя жена лежит в коме. Этот человек считает, что виной тому я и берется это доказать.
  Адвокат отставил полупустой бокал и постучал пальцами по полированной поверхности стола.
   - Так, так, - сказал он. - А мотивы? Зачем ему это нужно?
   - Менее удачливый коллега, он всегда искал способ подгадить мне.
  Помолчав немного, Кирилл неохотно добавил:
   - Говорят, он был влюблен в мою жену.
   - Оба мотива достаточно сильные, но способ... Какая связь между вашей женой и теми женщинами?
   - Никакой, - покачал головой Кирилл.
  Адвокат нахмурился и задумчиво потер подбородок.
   - Извините, но вынужден спросить, что произошло с вашей женой?
   - Она пыталась покончить с собой, - проговорил Кирилл, поигрывая в руках бокалом. Льдинки глухо ударялись друг об друга. Этот звук нервировал Сергея Владимировича.
   - И вы к этому не причастны? - резко спросил он.
  Кирилл вздрогнул, как от удара, его глаза предостерегающе блестели.
   - Я должен разобраться, - пояснил адвокат быстро.
   - Нет, - отрезал Кирилл. - Я и сам не понимаю, что произошло.
   - Не понимаете? - глаза Сергея Владимировича подозрительно прищурились. - И не пытались разобраться? Это странно...
   - Но я не знаю как, - проговорил Кирилл, растерянно. - Я думал только о том, что бы она очнулась. И когда это случиться,... Но ведь я, правда, не знаю, что произошло.
  Он с минуту молчал, силясь собраться с мыслями. Адвокат терпеливо ждал.
   - Мне кажется, - наконец заговорил Кирилл. - Виктор узнал о том случае с Моникой, и пытается связать это с моей женой. Или о том случае в спортзале с мальчишкой, или о проститутках.
  Голос Кирилла стал глухим. Сергей Владимирович, озадаченно хмыкнув, тряхнул мужчину за плечо.
   - Эй, держите себя в руках. И оставьте в покое, наконец, эту бутылку.
  Он отодвинул подальше практически пустую бутылку и бокал. Глаза Кирилла просветлели.
   - Простите, - пробормотал он.
   - Ну, хорошо. Коллега покопался в вашем прошлом, и теперь знает больше, чем хотелось бы. Чего он собственно хочет от вас? Денег? Разоблачения?
   - Он знает имена всех или нескольких женщин, звонит им, и как я понимаю, терроризирует.
   - Что он требует?
   - Не знаю, но думаю цель не в шантаже. Если бы он чего-то требовал, с нами двумя разбирались бы посерьезней. Да и вряд ли у него есть доказательства чего-то, что могло бы испортить жизнь женщинам. Думаю, он хочет просто позлить, растревожить их и направить гнев на меня.
   - Глупость какая-то, - недовольно подытожил адвокат. - Это все совершенно не логично.
  Кирилл поднял на него полный горькой иронии взгляд:
   - Мне по роду своей профессии каждый день приходиться сталкиваться с людьми, логику и поступки которых не поймет даже господь бог. Представляете ли вы, что может таиться в глубине человеческого сознания?
  Сергей Владимирович внимательно посмотрел на Кирилла.
   - Представляю, - сдержанно ответил он, потом, выдержав паузу, спросил: - А как этот ваш Виктор, мог столько узнать о вашем прошлом?
  Кирилл пожал плечами.
   - Кто знал о ваших связях с женщинами? - допытывался адвокат. - Может вы рассказали жене, другу, разболтались по пьяни?
  Кирилл отрицательно качал головой.
   - Нет, исключено, - ответил он.
   - Врач, который осматривал Монику, умер несколько лет назад, да и к тому же был своим человеком и не оставлял никаких записей. Значит, ваши подружки проболтались. Возможно, Виктор связался с одной из них. Но думаю, что это дело не стоит выеденного яйца. Просто расшалившийся сверх меры мальчишка. Нужно было сразу обращаться ко мне тогда бы и ребра были целы.
  Сергей Владимирович поднялся.
   - Не волнуйтесь, - официальным тоном проговорил он. - Ни вас, ни женщин больше никто не потревожит. Я замну это дело. Впрочем, как всегда.
  Кирилл устало кивнул.
   - Моя благодарность как всегда пойдет на ваш счет, - хмуро сказал он, думая теперь, что дело не стоило не только выеденного яйца, а и мучительно длинного разговора. Сергей всегда любил поковыряться в прошлом клиента, как хирург скальпелем в открытой ране.
   - Будьте спокойны, - бросил небрежно адвокат и, прежде чем направиться к двери, положил на стол крохотный прямоугольник бумаги.
   - Это визитка моего врача. На всякий случай.
   - Благодарю вас, - вяло промямлил Кирилл.
  
   ******************
  
  СУББОТА 05.45.
   Кирилл открыл глаза и тут же сощурился от яркого искусственного света заливавшего комнату. В первые минуты он никак не мог сообразить, что произошло. Медленно сознание прояснялось. Припомнилось нападение в подворотне и визит Сергея Владимировича. Кирилл только не мог припомнить, когда и как отключился. Он провожал Ветровского или тот покинул квартиру сам? Что он сказал напоследок? Не беспокоиться? Кирилл поморщился. Визит адвоката казался затянутым туманом. Они долго говорили? Может быть, Ветровский не приходил вовсе? Кирилл пошарил по столу рукой и наткнулся на клочок бумаги. Поднес к глазам. Телефон и незнакомая фамилия поначалу вызвали замешательство, потом вспомнил - врач. Ветровский предлагал воспользоваться его услугами. Черт, его же здорово избили! Кирилл слегка шевельнулся и застонал. Пожалуй, ему все-таки стало хуже. Он не мог подняться, или хотя бы пошевелиться. Мог только дотянуться до телефона и набрать незнакомый номер. Кирилл, отчаянно морщась, придвинул к себе аппарат и снял трубку. Длинный гудок с готовностью врезался в тишину квартиры. Но Кирилл не спешил.
   'Как много людей', - думал он. - 'Они приходят по одному, и каждый говорит свою, будто заготовленную, речь. Как это странно, ведь я не хочу их видеть. Кажется, что они не настоящие, все эти люди. Словно картинки, засевшие в моем подсознании и оживающие по очереди. Иногда я думаю, что же происходит на самом деле? Может быть, это я умер и попал или создал себе собственный ад, где лицом к лицу столкнулся со всем не искупленным, не сделанным, ни прощенным. А жена только то, что подталкивает к действию, заставляет думать и вместе с тем утешает надеждой'.
  Кирилл застонал и легко тряхнул головой. Похоже, он начинает бредить. Ему отчаянно не хватало жены. Кирилл вдруг ощутил, что не протянет больше в таком напряжении и бесплодном ожидании чуда. Он закрыл глаза и в отчаянии прошептал имя жены.
  
   ****************
  
   Эллина резко села на постели. Глаза, наполненные ужасом, шарили по темным закуткам комнаты. Сердце гулко и отчаянно билось в груди.
   - Эллишка, что случилось? - сонно спросил разбуженный Влад.
   - Я не знаю, - растерянно пробормотала девушка, и запустила пальцы во взлохмаченную копну волос. - Кто-то позвал меня. Я точно слышала.
   - Приснилось, - пробормотал Влад, все еще не отделавшийся от остатков сна. - Спи, Эллиша, - взмолился он, заворачиваясь в одеяло. - Да, что с тобой?
  Недовольно ворча, парень сел на кровати и тряхнул головой. Эллина словно и не слышала его слов. Спрятала голову в колени и отчаянно дрожала. Жалкий маленький комочек. Влад погладил девушку по голове и тихо произнес.
   - Что с тобой творится в последнее время? Нервы сдают? Ты какая-то странная.
   - Кто-то меня звал, - бесцветным голосом повторила девушка. - Что-то случилось.
   - Это что интуиция? - спросил Влад. - Выбрось из головы всю эту дребедень. Район у нас неспокойный, кто-то во дворе заорал, какой-нибудь местный забулдыга заблудился, и тебя разбудил.
  Голос мужа шелестел как трава на легком ветру, он должен был успокаивать, но Эллина упрямо замотала головой.
   - Нет, нет, не переубеждай меня, и не нужно говорить со мной таким тоном. Я слышала. Я знаю, что кто-то именно сейчас нуждается во мне... И этот кто-то не посторонний, а очень близкий мне человек.
   - Эллина, ты хоть понимаешь, какой несешь бред?! - не сдержался Влад. - Давай, выпей водички и ложись спать. Может быть, ты перебрала вина накануне?
  Но не уговоры, ни суровость не помогали. Девушка продолжала дрожать, свернувшись клубком на кровати.
   - Ладно, - психанул Влад. - Как знаешь! Я ложусь спать! Можешь продолжать бредить в своё удовольствие!
  Он плюхнулся на кровать и завернулся в одеяло, как египетская мумия. Эллина, казалось, не заметила этого. Девушке было страшно. Мысли путались, перед глазами мелькали странные незнакомые картинки.
   - Но я не знаю, куда идти! - в отчаянии прошептала она, ощущая необыкновенно сильное желание встать и отправиться на зов.
   - Помоги мне, - шептала она, все сильнее сжимая голову пальцами.
  
   *******************
  
   - Эллина, давай поговорим серьёзно, - говорил Влад на следующее утро.
  Девушка, как ни в чем не бывало, сновала по комнате, радуясь яркому солнцу, пробивавшемуся в окно сквозь плотные шторы. Эллина распахнула их, и поток света ударил ей в лицо, брызнул золотом на волосы, мягким теплом коснулся рук. Девушка улыбнулась, любуясь искрящимся снежным царством за окном.
   - Эллина, что с тобой происходит? - настойчиво и немного раздраженно спросил Влад.
   - А что происходит? - с невинной улыбкой переспросила девушка, потом неохотно добавила. - Если ты про ночное происшествие, то это был всего лишь дурной сон. Правда, он здорово напугал меня. Приснилось, будто случилось что-то нехорошее с кем-то из моих близких. Когда проснулась, напрочь не помнила с кем, потому и испугалась. Ведь сны иногда бывают такие реалистичные.
  Влад подозрительно смотрел на жену. Она явно сочинила эту историю на ходу. Но зачем?
   - Вообще-то, я имел в виду вовсе не твои сновидения, - язвительно сказал Влад. - Ты стала другой. Рассеянной. Пропускаешь занятья, бродишь где-то целыми днями. Да тебе вообще на учебу наплевать! Даже к экзаменам не готовишься!
   - И вот увидишь, сдам их лучше, чем ты! - обиженно заявила девушка.
   - А если ты уж заговорила о ночных кошмарах, то они говорят о душевном разладе, что подтверждает мои подозрения: с тобой что-то происходит.
   - Ничего со мной не происходит! Просто я не такой человек, как ты. Не могу днями и ночами сидеть над учебниками, не могу быть такой серьезной и целенаправленной.
   - Но это же твоё будущее! - поразился Влад. - Ты выбрала профессию, к которой преступно относиться не серьезно! Врач! Эллина, ты будущий врач. Хотя я сомневаюсь, что тебя не выгонят из университета уже в следующем семестре.
   - Никто меня никуда не выгонит! - резко возразила Эллина. - И перестань разыгрывать из себя мамочку. Я взрослый человек!
  Девушку словно обдало жаром. Она металась по комнате и говорила, лихорадочно подбирая слова:
   - Я всегда хотела сама распоряжаться своей жизнью. Сама! И мне никогда этого не позволяли. Постоянно находились такие вот, как ты 'мамочки', которые наставляли меня, подстраивая под себя. Какая ты милая Эля, когда делаешь все, так как мне нравится! Все, все вы понимаете и видите только свои крохотные мирки. Даже крутой врач-психоаналитик не может увидеть дальше собственных границ. Да! У нас у каждого есть свое собственное государство, и собственная абсолютная для каждого из нас истина. Я живу по своим правилам, а ты удивляешься и спрашиваешь, почему бы мне не воспользоваться твоими. Спрашиваешь, что со мной происходит? Да, ничего, просто мой мир резонирует с твоим.
   - Если бы не было каких-то общих правил, во вселенной царил бы полный хаос, - возразил Влад. - Хотя, если честно, Эллина я не уверен, что до конца понимаю твою позицию.
   - Я свободный человек, - уже более спокойно проговорила девушка. - Настолько свободный, что могу заморозить море. И наверняка когда-нибудь покончу с собой, что бы лишний раз доказать это.
   - Но тогда ты превратишь в ад жизнь тех, кто тебя любит, не думала об этом? - серьезно спросил Влад. - И вообще твоя позиция - это слепое эгоистическое следование своему 'я'. Знаешь, это просто предательство по отношению к близким.
   - Я пойду к Дане, - заявила Эллина с каменным лицом. - Наверное, ты во всем прав, Влад. Может быть. На самом деле я бы никогда ничего подобного не сделала. И вообще я сегодня жутко не выспалась.
   - А на лекции придешь? - поинтересовался муж.
   - На вторую пару, - пообещала Эллина и, быстро собравшись, вышла из комнаты. Хотя тут же вернулась и, просунув голову в дверной проем, напомнила:
   - Ты же обещал что-то разузнать о Дане.
   - Пока ничего не получается, - развел руками Влад. - Извини, я искренне хотел помочь.
   - Ничего, - отозвалась Эллина и исчезла за дверью.
  Сбежала вниз по старой грязной лестнице, и распахнула скрипучую дверь с небольшой дырой в центре. И оказалась в настоящей зимней сказке, с переливающимися сугробами, скрипучими под ногами дорожками, и ярким, но холодным солнцем. С белесого неба сыпался мелкий снежок. Эллина подставила руку, словила несколько крохотных снежинок, тут же исчезнувших на ее горячих ладонях. Девушка улыбнулась, огляделась, щурясь от света, и отправилась в путь. По холодному белому царству, заглядывая в затянутые изморозью окна. Мимо проносились автомобили, спешили люди, у входов в дорогие магазины дворники сметали снег и клали под старые липы коврики, имитирующие траву. Так нелепо. На коврики медленно сыпалась небесная крупа. Вот и ворота больничного парка. Эллина вошла и тут же отметила, как здесь было тихо. Только изредка вспархивали с веток пугливые снегири, сбивая снег, да бесшумно пробежала ярко-рыжая белка. Людей не было. Может из-за мороза? Эллина даже почувствовала себя неловко, шествуя по широкой парковой аллее к главному входу в здание больницы. А там, за дверью бурлила жизнь. Сновали врачи и медсестры, на регистратуре молоденькая девушка терпеливо объясняла что-то по телефону. Медленно и величаво проковыляла санитарка с веником и ведром, пропахшим хлоркой. Эллина уверенно прошла через холл, и вновь оказалась на улице, где располагались внутренние крылья здания. Там за невысокой деревянной дверью ее ждала встреча с Даниилом. Девушка уверенно взялась за ручку, дернула и почти столкнулась с высоким молодым врачом.
   - Вы к кому? - бесцеремонно спросил он, разглядывая Эллину.
   - К Даниилу из 6 палаты, - ответила девушка и для чего-то добавила. - Я прихожу сюда уже не первый год.
  Врач кивнул, но не сдвинулся с места.
   - Могу я увидеть своего друга? - нетерпеливо переспросила Эллина.
   - Даниил? - в свою очередь переспросил врач, и задумчиво прикусил губу. - Простите, я здесь новенький.
  Он на миг задумался, потом лицо его просветлело.
   - Вот, черт! - весело воскликнул он. - А я то думаю, где я вас видел? Даниил! Художник! Вот черт!
  Выражение лица у него снова изменилось. Стало озабоченным и хмурым. Похоже, он действительно работал недавно, и отчаянно не знал, как говорить с посетителями.
   - Вы его родственница? - поколебавшись, спросил он.
   - Нет, но мне всегда разрешали прогуляться с ним по парку. Мы старые друзья.
  Врач бросил на девушку удивленный взгляд.
   - Так вы позовете Даню? - разозлилась та.
   - Вам говорили, что у художника были проблемы с сердцем? - поинтересовался мужчина.
   - Да, и что? - тревожно спросила Эллина, понимая теперь, что заминка возникла не просто так.
   - Все было не плохо, но вчера ночью с ним внезапно случился сильнейший приступ. В общем, простите, но вашего друга не удалось спасти.
  Он развел руками и с тревогой уставился на Эллину. Девушка смотрела на него круглыми от ужаса глазами.
   - Даня, что? Умер? - пробормотала она, едва ворочая одеревеневшим языком.
   - Сожалею, - ответил доктор и добавил официальным тоном. - Хорошо, что вы пришли. Кажется, он просил отдать вам его вещи. Да, какие вещи? Краски и картины. Он сказал, что картины принадлежат той, кто на них нарисован. И вот вы пришли.
  Слова доктора лились бессмысленным потоком, ни на миг, не задерживаясь в ушах. Эллина опустилась в колодец своего горя. На маленькую вечность в маленьком мирке колодца. Потом спросила:
   - А как насчет похорон?
  Вопрос показался таким же нелепым, как коврики из искусственной травы на снегу.
   - Не беспокойтесь, это больница возьмет на себя, - проговорил доктор, с облегчением видя, что девушка похоже не собирается впадать в истерику. - Думаю, вам нужно поговорить с лечащим врачом художника. Дадите ему кое-какую нужную информацию, а он отдаст вам картины. Пойдет? Пойдемте? Может, хотите воды? Может, успокоительного? Это было так неожиданно...
  Доктор тараторил без остановки, пока они шли по гулкому темному коридору в кабинет лечащего врача Даниила. Эллина толком не помнила, о чем говорил с ней врач, не выбираясь со дна своего колодца, она послушно сидела в кабинете, машинально отвечала на вопросы, не в силах осознать причину, по которой эти вопросы задавались. Девушка не понимала почему, как мог наступить этот день, неужели он был запрограммирован кем-то свыше? Они преспокойно пили вино при свечах с Владом, ссорились утром, не зная, что день, обведенный где-то на вселенском календаре красным карандашом, уже наступил. Или, может быть, она знала об этом? Может быть, это внезапно свалившееся на нее сверху знание заставило проснуться ночью? Ночные кошмары? Нервы? Даниил? Эллина потерла виски дрожащими пальцами.
   - Вам плохо? - тут же донесся из вне голос доктора.
  Обеспокоенный? Или просто уставший? Для доктора это был просто один из вереницы дней. Пациент умер, близким требуется успокоительное. Доктор привык к этому ритуалу. Наверняка. Не мог же он переживать за всех. Тем более что в его вселенском календаре тоже есть дни, обведенные красным карандашом. Эллина медленно поднялась.
   - Нет, благодарю вас, - пробормотала она. - Я хотела бы сейчас уйти.
   - Вы хотели бы принять какое-то участие в похоронах? - поинтересовался доктор.
  Девушка бросила на него мутный взгляд.
   - Нет. Я хотела бы побыть одна.
   - Вы можете забрать его картины. Они предназначались для вас, - сообщил доктор сухо. - Вечером перед приступом Даниил просил сказать, что пришло время вам увидеть их.
  Эллина кивнула. Картины - частичка души Дани. Ей хотелось бы увидеть их и унести с собой, навсегда. Через парк в тот мир, который Даня возможно позабыл.
   - Хотите знать, когда и где будет похоронен ваш друг? - спросил доктор.
   - Нет, - поспешно ответила девушка. - Я больше никогда сюда не вернусь. Но я хочу забрать картины.
   - Даже не знаю, как вам это понравится, - поджав губы, ответил доктор, окинув Эллину неодобрительным взглядом. - Возьмите.
  Он вынул из ящика стола свернутые и перетянутые резинкой тонкие альбомные листы. Девушка взяла и молча направилась к выходу. Ей нечего было сказать. Она поспешно покинула больницу и чуть сбавила шаг только на парковой аллее. Она еще хранила память об их встречах с Даниилом. Странным, но все же близким. Она мечтала прогуляться с ним по берегу холодного моря, посидеть на камнях и послушать крики чаек. Сердце сжалось, а из глаз брызнули спасительные слезы. Но она не могла себе позволить такой роскоши. Сейчас у нее в руках частичка души друга, и она все-таки отправится с ним на побережье. Похороны. Как же нелепо и жестоко это прощание с мертвым телом. Разве душа Дани станет кружить над унылой, холодной могилой? Ее скорбь не имела ничего общего с обрядом похорон. Ей хотелось попрощаться с другом, и для этого она выбрала место куда более подходящее, чем кладбище. Эллина остановилась, вытерла слезы маленьким платочком, и в последний раз окинула взглядом парк. Солнце спряталось, и на снегу теперь лежали глубокие серые тени. Маленькая белка спрыгнула с дерева и застыла, поглядывая на Эллину глазками бусинками. И не дождавшись угощения, умчалась куда-то по легкому, хрустящему снегу. Девушка на миг закрыла глаза. Ей хотелось услышать и запомнить навсегда тишину этого парка. Дверь сюда в ее сознании захлопнулась, девушка открыла глаза и быстрыми шагами покинула территорию больницы.
   До побережья она добралась за пол часа. Здесь было ветрено и пустынно. На мокрых камнях кое-где лежали грязно-серые комья снега. Эллина брела вдоль береговой полосы, пока не почувствовала, что море приняло ее как гостью, и мирно спелось с ее душой. Девушка отыскала огромный плоский валун и немного неуверенно уселась на него. Холодные струи ветра носились вокруг, пробираясь под пальто и шапку, но девушка словно не замечала холода. Ей хотелось находиться здесь. Покрасневшими от мороза руками она стянула резинку, стягивающую Данины рисунки, и на миг застыла в нерешительности. Ей было страшно открывать их. Картины, которые Даня хотел показать, только когда наступит время. И вчера вечером он решил, что это время пришло. Но девушка все же медлила. Она окинула окрестности взволнованным взглядом и прошептала:
   - Даня, ты ведь здесь со мной? Думаешь, я могу увидеть это?
  Казалось, что она посягает на закрытый уголок его души. Но это все, что осталось. Девушка вздохнула и решительно развернула покореженные от краски альбомные листы. Ахнула, увидев первый. Потом поспешно дрожащими от волнения руками перебрала их все, и застыла, шокированная и сбитая с толку увиденным. Все картины были точными копиями друг друга. Множество листов, на которых была изображена странная церковь. Желтые стены, с застывшими потеками походили на огромную плачущую свечу. Никаких икон. Только высокие стрельчатые окна с разноцветными стеклами и кое-где увядшие желтые цветы. Священник - старик в белой рясе, с тонким аристократическим лицом. Где-то в глубине храма вырисовываются смутные тени то ли предметов, то ли людей. Но на переднем плане молодая пара. Их руки едва касаются друг друга. Невеста в тонком бледно розовом платье. Длинная вуаль откинута с ее лица, покрытого легким румянцем. Мужчина чуть склонился к девушке, возможно, что бы коснуться ее губ первым супружеским поцелуем. Очаровательная и немного печальная атмосфера царила на картине. Эллина судорожно вздохнула. Даниил не мог знать об этом. Он никогда не видел человека преследовавшего ее, не мог забраться в ее сны. И меж тем на картине они стояли рядом, как новоиспеченные супруги. Она и этот странный человек-призрак. Откуда Даниил мог знать его? Почему раз за разом рисовал одну и ту же сцену в храме? Что он хотел этим сказать? Она должна была увидеть картины, когда придет время. Время, по мнению Даниила, пришло, но девушка ничего не понимала. Только смятение. Ей вдруг показалось, что она падает в бездонную пропасть. Ветер свистел в ушах, и она что есть мочи зажала их руками. Картины соскользнули с колен, и понеслись, кружась по мокрым камням. Ветер, играя, поднимал листы в воздух и снова швырял на землю, растревоженные чайки носились над побережьем. Ветер бросил листы один за другим морю, и оно с готовностью переняло игру, унося и растворяя в себе легкую игрушку. А Эллина ничего не замечала. Она сидела на камне, все еще зажав уши руками, и только шаловливый ветер носился вокруг.
  
  СУББОТА 18.10.
  
   Кирилл открыл глаза в пропахшей стерильностью больничной палате. Первое, что он увидел, было окно, со снежными шапками, смутно вырисовывающимися за стеклом. Раздвинутые желтоватые шторы, чуть подрагивали от сквозняка, из-за них едва выглядывала мутная от известкового налета литровая банка. Под окном стояла белая тумбочка, заваленная коробочками и ампулами с препаратами. Кирилл, поворачивая голову, пробежал взглядом по стене с пожелтевшей побелкой, и вздрогнул от неожиданности. Рядом с его кроватью и возвышающимся штырем капельницы сидела его жена, в белом медицинском халате. Ее губы дрогнули в улыбке, хотя в глазах жили тревога и усталость. Кирилл дернулся, что бы подняться, но она придержала его рукой.
   - Не нужно пока вставать, милый, - мягко сказала она, и снова улыбнулась.
  Он послушно опустился на подушки, не в силах понять, как она оказалась здесь. Пришла в себя? И ее выпустили из больницы? Сколько же времени тогда здесь он? Кирилл напряг память, но не мог воскресить ничего позже того момента, когда он намеревался позвонить доктору, рекомендованному Ветровским. Значит, он все-таки позвонил. И оказался здесь.
   - Ты вернулась? - неуверенно спросил он у жены. - Ты здорова?
  Она немного смущенно улыбнулась и взяла его за руку.
   - О чем ты говоришь, милый? Это я должна спрашивать о твоем самочувствии. Тебе плохо? Что-нибудь болит?
   - Нет, - ответил он, действительно не ощущая ничего, кроме разве что, слабости. - Как ты пришла?
   - Ты меня звал, - ответила она. - Не помнишь?
  Он покачал головой.
   - Я что умер?
   - По всей видимости, нет, - ответила она и в глазах блеснули веселые огоньки. - Через несколько дней ты будешь дома.
   - А ты? - спросил он.
  Она отвела глаза.
   - Мне бы очень хотелось, - призналась она, и снова поглядев ему в глаза, добавила: - Но я так виновата перед тобой.
   - Ты? - удивился он. - О чем ты говоришь?
   - О том, что произошло. Но я не могу говорить теперь и не могу вернуться...
  Ее лицо исказилось.
   - Спроси у Алисы! Но мне так не хотелось этого говорить! - жалобно проговорила она. - Я просто хотела побыть с тобой.
   - Я хочу, что бы ты вернулась, - серьезно проговорил Кирилл. - Не нужно никаких Алис и никаких исповедей, просто возвращайся домой. Ты нужна мне.
  Она горестно глянула на него и замотала головой.
   - Мне нужно уходить.
   - Не уходи!
   - Все будет хорошо, - пробормотала она, легко пожимая его руку.
   - Возвращайся, - попросил он, сжимая ее хрупкие пальцы, и с сожалением ощущая, как они выскальзывают из рук.
  Она метнулась к двери слишком поспешно.
   - Не уходи, - еще раз повторил он тихо.
  Женщина оглянулась.
   - Все ведь будет хорошо? - спросила она. - Ведь, правда? Я ищу тебя.
   - И я ищу тебя, - эхом отозвался он и закрыл глаза, не желая видеть, как она выходит из палаты.
  Когда через миг открыл их, палата была пуста. Все та же палата с капельницей и литровой банкой за шторой. Едва заметно скрипнув, отворилась дверь. Кирилл вздрогнул и оглянулся. В палату вошел доктор.
   - Пришли в себя? Это хорошо, - бодро проговорил он, подсаживаясь к кровати Кирилла на стул. - Как самочувствие?
   - Я хочу вернуться домой, немедленно, - решительно заявил Кирилл.
   - Понятно, - усмехнулся доктор. - Значит, вам уже лучше. Это радует, но домой не отпущу, рано еще.
   - Мне нужно домой, - настойчиво повторил Кирилл.
   - Значит так, давайте-ка посмотрим, что тут у нас.
  Доктор с сосредоточенным видом порылся в бумагах.
   - Ага, вот оно. Внутреннее кровотечение, благо не очень сильное, трещины на ребрах. Да по вас словно танк проехался, - заметил он и с довольным видом добавил: - Ребрышки, селезеночка не в лучшем виде. Поступил сегодня рано утром. Собирали вас до обеда. Накачали лекарствами и свеженькой кровью, пару часиков отлежался. Да, - доктор решительно захлопнул журнал. - Самое время отправляться домой. Буду искренне рад, если вам удастся добраться до дверей больницы. Это, в конце концов, ваше право, вы совершенно свободный человек.
   - Доктор, к чему этот сарказм? - взмолился Кирилл.
   - К тому, что здесь я распоряжаюсь, кому и когда отправляться домой. Это моя работа и моя обязанность, - строго ответил тот.
   - Простите доктор, - покорно отозвался Кирилл и, поколебавшись немного, спросил: - Мне показалось, до вашего прихода здесь была женщина...
   - Не показалось. Это сестра - Машенька. Она заметила, что вы зашевелились, и позвала меня.
   - Машенька, - повторил Кирилл. - Но разве это не... Доктор, вы говорите, я поступил в больницу сегодня утром? Простите, но я ничего не могу припомнить.
   - Не мудрено, - отозвался врач. - Мне позвонил Ветровский. Ему не понравилось ваше состояние, и он опасался, что вы так и не решитесь обратится за помощью.
   - Надо же какая забота, - пробормотал Кирилл, с едва заметным сарказмом.
   - Очень своевременная. Мы нашли вас без сознания в кресле с телефонной трубкой в руках. Но не волнуйтесь. Ветровский нашел у вас в кармане ключи, так что квартира заперта, а вы, к счастью, уже в безопасности.
   - Моя жена в больнице, - проговорил Кирилл.
   - Как и она, тоже? - не сдержался врач.
   - И она не в безопасности. Вы не могли бы позвонить и узнать о ее состоянии?
   - Конечно, - пожал плечами доктор. - Давайте телефон. И скажите имя и номер палаты.
   Кирилл устало прикрыл глаза и проговорил, воскрешая в памяти образ жены:
   - Ее зовут Эллина... Эля.
  
   *******************
  
   - Даня умер, - сказала Эллина, едва успев переступить порог их с Владом комнаты.
  Был поздний вечер. Влад давно вернулся с учебы, разозленный тем, что Эллина вновь прогуляла пары.
   'Чем она думает! Ведь вылетит из университета, куда с таким трудом поступила'! - размышлял Влад по пути домой. - 'И какие еще бредовые идеи теснятся в ее голове'?
  Парню было не по себе последние несколько дней. Эллина так неожиданно изменилась. Высказывала странные, не свойственные ей (как считал до сих пор Влад) мысли. Она вдруг стала далекой и почти чужой. А ведь всего несколько дней назад они были так безмятежно счастливы. Может быть, поторопились с женитьбой. Теперь Влад начинал задумываться об этом. Он повел девушку в Загс, потому что считал это правильным и честным, не хотел жить с оговоркой. Семья, но... не совсем. Он надеялся так доказать ей свою преданность и серьезность. Доказал, но было ли это кстати. Влад шел, размышляя на эту тему, прокручивая в памяти прожитые вместе дни, сказанные слова, ощущения. Уже на подходе к дому молодой человек успокоился. Все тревоги и подозрения вдруг показались напрасными, не стоящими внимания. Сейчас он поднимет голову и увидит приветливый желтый огонек в их окне. Там ждет его жена, возможно ужин, если Эллина не забыла его приготовить. Поднял голову, и улыбка мигом стекла с губ. Окно было темным, снежно-холодным и пустым. Влад медленно поднялся по лестнице, отворил дверь, прошел по темному коридору, чуть не сбив с ног тетю Люсю с целой горой кастрюль.
   - Эй, Влад, - сказала та. - Лампочку в коридоре не включай. Экономить будем. Цены на электричество знаешь, как выросли!
   - Не интересовался, - машинально ответил Влад, силясь пробраться к своей комнате, но тетя Люся надежно перегородила собой узкий коридор.
   - Ну и зря, - назидательно сказала женщина и зачем-то тряхнула кастрюлями, откуда сразу потянулся запах прокисших щей. - Деньги беречь надо. Чай не миллионеры! Своей скажи. И еще у меня под дверями велосипед стоит Ванькин - не сбейте. И тумбочку тети Анину, где она самогон от дяди Димы прячет.
  Владу все же удалось протиснуться мимо тети Люси, и он поспешил к комнате. А женщина, снова тряхнув кастрюлями, прокричала вслед:
   - И кота дяди Колиного не раздавите, хотя черт бы его ирода побрал!
  Влад, не сдержавшись, прыснул и поспешно захлопнул за собой двери комнаты. Здесь было действительно холодно, темно и тихо. На минуту прильнув к стене, парень вглядывался в темноту, гадая, как получилось так, что темнота эта поселилась в их доме. Потом решительно включил свет. Сквозь приоткрытую форточку в комнату врывались снежинки, весело кружились и таяли, не долетая до пола. На столе стояла унылая горка немытой посуды. Эллина, как всегда, забыла прибрать за собой. Влад прошелся по комнате, остановился возле старого холодильника, медленно открыл поцарапанную дверцу. Бутылка молока, вчерашние макароны и одинокий соленый огурец в трехлитровой банке.
   - Ладно, - бодро проговорил Влад. - Молоко оставим Эллишке. Там еще, кажется, печенье в буфете лежит и банка с вишневым вареньем. Пусть ест. А мне придется справляться с серыми слипшимися макаронами и огурцом.
  Парень достал кастрюльку и банку.
   - Сэр, - проговорил он, церемонно доставая маленькую сковородку и перекладывая туда макароны. - Сегодня у вас на ужин великолепный соленый огурец. Приятного аппетита, сэр.
   Спустя почти час Влад поел, вымыл посуду после себя и утреннюю жены и, удобно устроившись в кресле, углубился в изучение конспектов. Вскоре отворилась дверь и вошла Эллина. Уставшая и подавленная. Она дрожала от холода, как осиновый лист, но, казалось, даже не замечала этого.
   - Даня умер, - коротко сообщила она, сползла по стенке на пол и зарыдала.
  Растерявшись, Влад не мог сдвинуться с места. А рыдания девушки становились все громче и невыносимей. Очнувшись, Влад кинулся чайнику и, налив воды, подошел со стаканом к жене.
   - Эллишка, попей водички, - предложил он. - И давай вставай, ты замерзла совсем. Вставай. Пойдем, я сниму твое пальто и заверну тебя в одеяло.
   ' Прости, милая', - подумал он, чувствуя себя неловко за недавние мысли и раздражения на жену.
  
   *******************
  
   Была глубокая ночь. Эллина уснула, накачанная под завязку успокоительным и снотворным.
   - Завтра проспит пол дня, - пробормотал Влад, глядя на посапывающую жену и, облегченно вздохнув, завернулся в теплое ватное одеяло.
  Но сон не шел к молодому человеку. День оказался слишком тяжелым, горе Эллины ранило и его сердце. Он понимал, как много значил для нее этот странный художник. Влад не раз ловил себя на мысли, что ревнует к этой древней дружбе, и к этому человеку с которым его упорно не хотели знакомить, и с которым ему приходилось делить любовь и время Эллины. И все же, несмотря на неприязнь, заочно испытываемую к Даниилу, Влад тяжело переживал эту утрату.
   - Нужно было и мне выпить снотворного, - проворчал он, когда на часах уже давно перевалило за полночь.
  Парень, было поднялся, неохотно отбрасывая теплое одеяло, когда Эллина зашевелилась. Ее руки беспокойно заметались по поверхности одеяла, с губ срывались неразборчивые слова. Влад застыл, опасаясь разбудить жену. А та шептала одно и тоже слово, иногда встревожено, иногда умоляюще. Влад склонился пониже, что бы понять чего она хочет, и тут же нахмурился, неприятно удивленный услышанным. И в тот же миг Эллина подскочила на постели и проговорила громко и отчетливо:
   - Кирилл! Тебя зовут Кирилл!
  И открыла глаза, сонно таращась в темноту. Повернулась к Владу и испуганно отшатнулась, словно не узнавая.
   - Кто такой Кирилл? - спросил тот, не давая жене времени опомниться.
   - Мой муж, - хрипло пробормотала она, силясь перебороть действие снотворного, тянущего ее к подушке.
   - Что?!
  Уж такого ответа Влад не ожидал. Эллина вздрогнула от его возгласа и, наконец, проснулась. Протерла глаза и посмотрела на сидящего Влада.
   - Почему ты не спишь? - спросила она, как ни в чем не бывало.
   - Потому что ты как ненормальная зовешь некого Кирилла! - зло ответил Влад.
   - Кирилла, - переспросила Эллина. - Не понимаю.
   - Странно, а минуту назад ты отрекомендовала Кирилла, как мужа.
   - Чьего мужа? - зевнув, спросила девушка.
   - Твоего! Вот черт! Что за дурацкая ситуация?!
   - Действительно, - пожала плечами Эллина. - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Никогда не было знакомого по имени Кирилл, а уж мужа и подавно. Даже и близко ничего в памяти не шевелится при звуке этого имени, кстати, оно мне никогда не нравилось.
  Она посмотрела на Влада. И хоть темнота не позволяла рассмотреть его лицо, девушка почувствовала, что напряжение не спало.
   - Господи, Влад! Я теряюсь. Мне никогда не приходилось отчитываться за сны. Притом такие глубокие, что содержания не припомнить. Ну, честное слово, Влад, мне нечего сказать тебе по этому поводу. Бог его знает, почему это имя вбилось мне в голову.
   - Мне тоже интересно, - проворчал Влад, еще не совсем успокоившись. В принципе изменения в поведении жены могли объясняться и этим. Она встретила другого мужчину. Ее не было целый день, вряд ли она просто прослонялась по улицам. Может быть, плакала на более надежном и широком чем у Влада плече. Парень, заскрипев зубами от злости и обиды, завернулся в одеяло. Он выяснит этот вопрос!
   Вскоре дыхание Влада стало ровным. Теперь Эллина не могла уснуть. Она дрожала под своим одеялом и не пыталась сдержать катившихся по щекам слез. Как жаль, что не осталось ни одной из Даниных картин. Может быть, там была подсказка? Конечно же, как она могла забыть! Мужчину из метро в чужом городе, мужчину-призрака, зовущего ее, звали Кирилл. Вот такое простое имя. Но она точно знала, что именно оно принадлежит ему.
   - Я знала его, - жалобно шептала девушка. - Знала. Но когда? Где? Я ничего не могу вспомнить. Или я схожу с ума. Ничего этого не было. Никакого Кирилла не существует, и это просто бред, преследующий меня, и не желающий отпускать. Ведь нет ни единого факта, только ощущения, и какие-то бессвязные вспышки в памяти. И еще сны. Господи, наверное, я схожу с ума. Если Влад узнает, что будет? Я останусь одна? Любимый человек отвернется от меня? Или рассказать ему все? Может меня можно вылечить? Врачам или священникам. Если бы я вспомнила об этом на день раньше! Если бы я могла рассказать обо всем Дане. Стоп! Картины! А Даня-то, откуда мог узнать о Кирилле? Так неприятно думать, что кто-то знал о тебе больше чем ты сама.
   Впервые в сердце пробежал холодок неприязни по отношению к Даниилу. Но девушка тут же стерла его, подумав, что именно Даня картинами пытался подсказать ей разгадку.
   - Что ж, вероятно я должна додумываться сама, - смиренно прошептала Эллина и закрыла глаза. - Данины картины, по крайней мере, единственное доказательство того, что я не сумасшедшая. Если этот Кирилл существует не только в моем воображении, я постараюсь разгадать его тайну.
  
   ******************
  
   Утро не принесло ничего хорошего. Эллина и Влад завтракали, впервые ощущая неловкость в присутствии друг друга. Девушку к тому же мучило необъяснимое чувство вины. Хотелось поговорить о ночном происшествии, но она не решалась.
   - Сегодня пойду в университет, - неуверенно нарушила она затянувшееся молчание.
   - Как знаешь, - пожал плечами Влад. - Может быть, момент и не подходящий, но за ум все же браться надо.
  Он посмотрел на жену и спросил с плохо скрытым сарказмом:
   - Не передумаешь?
   - Нет, - просто ответила она, поежившись от его жестокости.
  И снова повисла гнетущая тишина. Эллина ковырнула вилкой в остывшей яичнице и спросила, снова поежившись:
   - Ты в чем-то меня обвиняешь, Влад?
  Парень вопросительно приподнял бровь.
   - А есть в чем?
  Она пожала плечами. Так беспомощно.
   - Может, слово подобрала не то. Может, ты на меня обижен? Злишься? Просто нет настроения? Или не выспался? Или, может быть, у тебя какие-то проблемы с учебой или еще с чем-то или кем-то?
  Девушка отложила вилку и взглянула на мужа более смело.
   - Что происходит?
  Он смотрел все так же удивленно.
   - А что-то происходит, собственно говоря?
   - Ты смеёшься? - не сдержалась Эллина. - Ты молчишь все утро и выглядишь как-то странно.
   - Выгляжу как-то странно, - усмехнувшись, повторил Влад. - Извини, но не хочу начинать серьезный разговор. Осталось всего пол часа до выхода. Не могу сегодня опоздать.
   - Но я хочу знать, сейчас! - настаивала девушка. - Иначе весь день превратится в кошмар. Я буду думать, буду каждую минуту задавать себе вопросы и отвечать на них, и снова задавать...
   - Ничего, милая, все это не так страшно. Я занимаюсь этим уже некоторое время, - сухо отозвался Влад.
  Эллина вопросительно уставилась на него.
   - Ты прогуливаешь занятья, тебя нет дома до позднего вечера. Когда я возвращаюсь, то нахожу только горку немытой посуды и пустой холодильник. Чем ты так занята Эллина? Чем так важно твое занятие, что заставляет плюнуть на все, что должно быть важным в жизни? Нашей с тобой жизни, прежде всего.
  Эллина опустила глаза и снова ковырнула в тарелке вилкой.
   - Со мной что-то происходит, действительно ты прав. Теперь, после смерти Дани, думаю, что совсем запутаюсь.
   - И чем это нам грозит? - холодно спросил Влад.
   - Не знаю.
  Она выглядела так жалко, словно бездомная собака на трескучем морозе. И ей действительно трудно было что-то сказать или пояснить.
   - По-моему, твои капризы переходят всякие границы, - отрезал Влад и, поколебавшись, добавил:
   - Но я могу легко предсказать твое будущее. Ты рушишь все, что имеешь с такой решительностью и скоростью, что боюсь, в ближайшее время придется начинать жизнь с нуля.
   - А ты?
  Она глянула на мужа с каким-то недоумением.
   - А что я? - не понял тот.
   - Где будешь ты, если вдруг все придется начинать с нуля?
   - Боюсь, от меня к тому времени ничего не останется, - ответил Влад и с досадой поджал губы.
   - Разве мы больше не любим друг друга?
   - Совершенно женский, и совершенно неуместный вопрос, - немного раздраженно ответил Влад и поднялся из-за стола. - Мне пора. Хорошенько подумай над тем, что для тебя важно, и попытайся это сохранить. И еще...
   - Что?
   - Не опоздай на лекции!
  Она покорно кивнула и то же поднялась из-за стола. Подошла к окну, где, словно на холсте какого-нибудь художника пейзажиста, вырисовывалось хмурое и низкое небо. Сквозь грязно серые облака на горизонте едва пробивалась тоненькая и бледная полоска света.
   - Погода, как мое настроение, - пробормотала Эллина, вглядываясь в даль. - Мне кажется, Влад, я упускаю в своей жизни что-то очень важное. Словно брожу во тьме и пытаюсь что-то нащупать. О господи, даже не знаю, что именно. Какое странное состояние. Мне все настойчивей кажется, что все это не настоящее. И становиться больно, потому что все, что я люблю, сосредоточено здесь. Словно весь этот мир просто большая подсказка, что бы пойти 'туда, не знаю куда, и отыскать то, не знаю что'. Смешная сказка. Говоришь, придется начинать с нуля, а я ведь боюсь потерять и капельку того, что есть. И еще я люблю тебя, Влад. Ты веришь мне.
  Тишина. Эллина оглянулась. Комната была пуста. Влад давно ушел в университет. Девушка вздохнула и отошла от окна.
   - Все это полный бред, - в сердцах пробормотала она и принялась поспешно собираться.
  
   ****************
  
  ПОНЕДЕЛЬНИК 20.00.
   Кирилл достал ключи и отворил двери квартиры. Казалось, он уже целую вечность не был здесь. По темным комнатам гулял ветер. Кирилл зажег свет и с минуту молча смотрел на трепещущие шторы и легкий налет снега на подоконниках и полу. Холодно и пусто. Мужчина бросил ключи на полочку, снял пальто и прошел в комнату. Там застыл в растерянности, не зная за что и браться.
   - Закрыть окна, включить обогрев и в душ, - скомандовал он себе тихо. - Что бы смыть больничные запахи.
  Он быстро прошелся, приводя в порядок квартиру, по пути заглянул на кухню, в холодильник, почувствовав внезапный прилив голода. В больнице лечили хорошо, а кормили, к сожалению плохо. Кирилл улыбнулся, вспомнив, с каким трудом ему удалось 'удрать' из этого заведения. Доктор протестовал, да и чувствовал себя Кирилл еще не важно. Но желание вырваться и оказаться дома было сильнее всего. И вот он здесь. Кирилл бодро направился в ванную комнату и открыл воду, от которой тут же повалил пар.
   - Великолепно, - проговорил Кирилл, глянув на запотевшее зеркало. - Кстати, не мешало бы побриться. Хорошо, что не вижу своей заросшей физиономии!
  Он улыбнулся и принялся раздеваться.
   Спустя пол часа, довольный, в темно синем банном халате он вышел из ванной комнаты, надеясь, что квартира успела немного прогреться. В комнатах и вправду стало заметно теплее. Удовлетворенный, Кирилл отправился на кухню готовить ужин. Вскоре он, сидя в любимом кресле с аппетитом уплетал поджаренный стейк с салатом. На столе стояла начатая бутылочка ледяной колы. Мужчина подумал, что у него уже вошло в привычку принимать пищу в комнате, что крайне не понравилось бы жене.
   - Ничего, - проговорил он тихо, ясно представив лицо любимой женщины. - Я тебе об этом не расскажу.
  Потом, поразмышляв немного, добавил:
   - Эля, Эля, если бы ты знала, как много я понял и переосмыслил за это время. Тебе пришлось бы удивляться большему, чем грязной тарелке в гостиной.
  Время текло очень медленно. Кирилл подумывал, не включить ли телевизор, как раз в тот момент, когда раздался звонок. Мужчина вздрогнул от неожиданности и досадливо выругался.
   - Кого еще принесло, - проворчал он, нехотя поднимаясь.
  Открывать не хотелось, но звонок разрывался настойчивыми трелями. Кирилл медленно понес свое тело к входной двери. Распахнул ее рывком настежь, уставший от сюрпризов и готовый плюнуть в лицо нежданному гостю. Им оказалась маленькая и хрупкая девушка. Из-под крохотной шапочки выбивалась копна черных, пушистых волос. На Кирилла глянули встревоженные карие глаза. Они казались особенно яркими в сочетании с бледной кожей, едва подкрашенной морозом.
   - Кто вы такая? - бесцеремонно спросил мужчина, с некоторых пор позабывший о вежливости. Девушка казалась милой и безобидной, но видеть не хотелось никого.
   - Я Алиса, - просто ответила она, не выказывая и тени смущения.
   - Алиса?
   - Я подруга вашей жены.
  Кирилл кивнул, не предлагая гостье войти.
   - И сестра Виктора, вашего э-э бывшего сотрудника.
   - Виктора? - оживился мужчина. - Это уже забавно! Что вам нужно?
   - Мой брат исчез.
  Кирилл почувствовал, как по коже пробежал озноб.
  'Ветровский пообещал уладить неприятности', - вспомнил он, а вслух сказал:
   - Боюсь, ничем не могу помочь. Простите, но сегодня собирался лечь спать пораньше.
  Он попытался захлопнуть дверь, но девушка остановила умоляющим жестом.
   - Эля и Виктор были любовниками! - выдала она, словно бросила в собеседника камнем.
   - Что?
  Кириллу показалось, он ослышался. Потом накатила злость.
   - Вы в своем уме?
  Девушка как-то глупо кивнула.
   - Я думала вы знаете, думала вы еще знаете, что произошло с Виктором.
  Кирилл лихорадочно думал. Не важно, что она несет. Это нужно было выслушать, только для того что бы не оставить все как есть. Брошенному отравленному зерну нельзя дать возможность прорасти.
   - Заходите, - предложил мужчина, молясь, чтобы гнев не был его советчиком хотя бы какое-то время. Ее нужно было выслушать до конца.
  Девушка впорхнула в квартиру, быстро стянула короткую куртку, сунула в рукав шапку и протянула ее Кириллу. Тот небрежно бросил ее на комод и жестом пригласил гостью пройти в комнату. Девушка, поеживаясь, вошла и, не дожидаясь приглашения, уселась на диван. Она обвела взглядом комнату, остановилась на тарелке с остатками ужина и проговорила:
   - Здесь было гораздо уютнее при Эле.
  Кирилл проигнорировал это замечание. Он уселся в кресло и испытующе уставился на девушку.
   - Ну же начинайте лить свою грязь, - холодно предложил он.
  Девушка удивленно вскинула брови.
   - Я пришла только потому, что хочу узнать о судьбе брата. Кстати, я звонила, хотела по телефону договориться о встрече, но мне не ответили.
  Кирилл выжидающе молчал. Девушка сцепила пальцы, словно набираясь решимости, и глубоко вздохнув, заговорила:
   - С чего же начать? Может, вы подскажите? Видите ли, я думала вам известно гораздо больше.
   - Мне ничего не известно, из того, что вы можете сказать, - ответил Кирилл. - Я вижу вас впервые, более того не помню, что бы жена упоминала ваше имя.
   - Я была ее подругой, - заверила Алиса. - Вы не помните, но я присутствовала на некоторых вечеринках, где бывала ваша семья и мы с Виктором. Там я и сошлась с Элей. Она знала, что вы недолюбливаете моего брата, потому, вероятно, и не упоминала при вас о нашей дружбе. Она всегда боялась, чем-нибудь вас расстроить.
   - Вот уж не думал! - не удержался от удивленного замечания Кирилл.
  Его грызло то, что совсем недавно в больнице, пригрезившаяся жена говорила именно об Алисе. Это не могло быть совпадением, но и правдой быть не могло.
   - Мы встречались изредка. Вы были загружены работой, а Эля чувствовала себя одинокой. В общем-то, ничего особенного - вместе ходили по магазинам, парикмахерским и салонам красоты. Просиживали в кафешке. Знаете, Эля любила это кафе, тут неподалеку. Там готовят отменный кофе на песке.
  Кирилл кивнул. Это была правда.
   - Потом как-то я пригласила Элю в гости. Мы могли подолгу болтать о разной женской ерунде. Иногда приходил Виктор и легко присоединялся к беседе. Нам было весело вместе. Потом Виктор провожал Элю до дома. У него нет машины. Они добирались автобусом.
   - У Эли не оставалось денег на такси? - недоверчиво уточнил Кирилл.
   - Нет, но между обществом таксиста и Виктора она всегда выбирала последнего.
   - Очень мило, - пробормотал Кирилл и нахмурился.
   - Однажды, когда вы были в отъезде, я пригласила ее в гости, но в последний момент вынуждена была отлучиться по важному делу. Это дело могло занять не более часа, а посиделки с подругой планировались длительные, и я попросила Виктора встретить Элю и развлечь ее до моего возвращения.
  Алиса примолкла, потом робко закончила:
   - В общем, когда я вернулась, то застала их в постели. Я была, конечно, в шоке. Эля смутилась и поспешила уйти, а Виктор уже сам пояснял произошедшее. Он сказал, что Эля пришла в крайне подавленном состоянии. У нее были красные от слез глаза. И ей нужно было выговориться. Виктор плеснул ей коньяку, она выпила, немного расслабилась и разговорилась. Разговорилась не то слово. Виктор говорил, это было похоже на прорвавшую плотину. Эля сказала, что вы совершили какой-то неблаговидный поступок. Говорила, что очень многое вынуждена носить и копить в себе, потому что боится разговаривать с вами.
   - Боится? - Кирилл был искренне удивлен. - Это всего лишь сумасшедшая идея вашего братца. У нас с Элей были прекрасные отношения.
   - Ей казалось, вы стали отдаляться друг от друга. Она думала так по утрам, дням и вечерам, когда вас не было рядом. Она думала об этом часто, и чувствовала себя при этом очень одинокой. Она рассказывала, какими были ваши отношения раньше. Она любила и понимала вас, но все же надеялась, что можно что-то изменить. Возвращать сказку, хотя бы иногда. Она так и сказала вам: ' Давай изменим нашу жизнь'. Ну, что-то в этом роде, на что вы отреагировали по ее словам 'пугающе странно'. Она говорила, что иногда замечала в вас нечто странное, в поведении, в словах. В тот раз это нечто отразилось в ваших глазах. Потом вы...
   - Я вышел из квартиры, - не выдержал Кирилл, чувствуя, как все дрожит внутри. - Я никогда и пальцем не тронул Элю. Даже в тот вечер, когда я вернулся с работы, а она выдала с порога это свое 'давай изменим'. Я ей слова не сказал, просто вышел. Говорите, она меня боялась? Так вот, милочка, ей нечего было меня бояться, потому что я никогда и пальцем ее не тронул!
  Кирилл не замечал, что сорвался на крик. Плотину гнева прорвало. Девушка, сама не подозревая, нажала на нужную кнопку. Кирилл вскочил и себя, не помня, грохнул кулаком по столу.
   - Что еще ты хочешь поведать мне, маленькая стерва? - прошипел он. - Что еще ты припасла, из разряда 'о чем я не знал'?
  Девушка ойкнула и вжалась в кресло. Она и представить себе не могла, что человек способен измениться так за считанные секунды. Она испуганно смотрела в незнакомое перекошенное яростью лицо. Но все же больше пугало не оно, а глаза. Они стали другими, явно не присущими тому человеку, с которым она говорила. Словно вампир, показывающий свое истинное обличье. Алиса медленно, бочком выползала из кресла. Одно неосторожное движение и этот монстр вцепится в нее своими когтями. Сердце от испуга готово было выскочить из груди, но неожиданно все изменилось. Кирилл застонал и без сил повалился в кресло. Легкая судорога прошлась по телу, и оно затихло. Девушка вскрикнула, подумав, что мужчина мертв, но тот слабо зашевелился и снова застонал. Не дожидаясь продолжения, девушка сорвалась с места и опрометью бросилась в прихожую. Натянула куртку, и с шапкой в руке выскочила из квартиры. Дверь за ней громко хлопнула. В комнате Кирилл открыл глаза. Хлопок показался ему выстрелом.
   - Господи, что произошло? - простонал он, потирая лоб. Вспомнив, резко вскочил на ноги, и обвел комнату каким-то затравленным взглядом.
   - Где девица? - прошептал он. - Что я с ней сделал?
  Он еще раз огляделся и застыл на месте, не решаясь пройтись по квартире.
  
   ***************
  
   Эллина вернулась с университета в полдень. Отменили несколько последних пар. Девушка чувствовала себя странно, оказавшись дома в такую рань, да еще после честно отсиженных пар.
   - Я действительно запустила учебу, - проговорила она и поморщилась, вспоминая несколько неприятных разговоров с преподавателями. - Мне грозит отчисление.
  Девушка прошлась по комнате, легко касаясь мебели кончиками пальцев.
   - Интересно, что скажет на это Влад? Может, что все еще можно уладить? Поднапрячься...
  Она покачала головой и усмехнулась. Это предположение казалось невероятным.
   - Почему меня так мало волнует положение дел с учебой? - серьезно спросила она у себя и тут же ответила: - На самом деле я не хочу быть врачом.
  Эллина плюхнулась в кресло и скрестила ноги.
   - Какая же ты странная. Ты приложила столько усилий, что бы пробиться в престижный вуз, - пожурила она себя. - И голова у тебя варит не плохо (по крайней мере, что касается учебы).
  Девушка задумалась.
   - Сама себе противна! Чего же ты хочешь, милая?
  Она вскочила и заметалась по комнате.
   - Мой муж будет врачом, сделает карьеру, приобретет клиентов и уважение. А кем буду я? Никем! Вот вся такая - никакая, при муже. И кто виноват? Только я сама! Когда же я возьмусь за ум. Скоро Владу надоест наставлять меня. Надоест быть терпеливым и великодушным. Он прав во всем. Я признаю это, но почему-то ничего не желаю с этим делать. Ни шага! Почему? Почему? Почему?
  Девушка в отчаянном порыве схватилась за голову. Прошлась по комнате. Остановилась. Опустила руки и огляделась.
   - Скоро придет Влад. В комнате бардак. Есть нечего. В корзинке скопилось не стираное белье. Можно попробовать хотя бы быть примерной женой. Хотя бы! Пока. Потом я исправлюсь совсем. Обещаю!
  Эллина решительно направилась к холодильнику. Двери комнаты отворились, и вошел Влад. Он удивленно уставился на жену. По губам скользнула робкая улыбка.
   - А нас отпустили пораньше, - сказал он.
   - Нас тоже, - весело отозвалась Эллина. - Извини, я еще не успела приготовить ужин или обед. Но я собиралась, честное слово.
   - Ничего справимся вместе, - отозвался Влад. - Так даже веселей.
  Потом глянул на нее так, словно его только что осенила гениальная идея.
   - У меня есть немного горючки. Пойдем в субботу в лес, разожжем огромный костер на снегу. Станем греться и пить чай из термоса.
   - Здорово! - взвизгнула Эллина и, подбежав к мужу, кинулась ему на шею. - Только давай уйдем в самую чащу, что бы ничего и никого не слышать, кроме леса.
   - Так и сделаем! - пообещал Влад. - А теперь давай что-то сообразим с обедом. Голодный, как волк!
  
   ***********************
  
  ПОНЕДЕЛЬНИК 02. 10.
   Кирилл прошелся по квартире, прислушиваясь к звуку шагов в тревожащей тишине. Пусто. Никаких следов вечерней гостьи. Значит, ушла, или сбежала. Не важно. Мужчина вернулся в гостиную и привычно пристроился в кресле. Теперь думать. Что она сказала? Виктор и Эля были любовниками! Это не укладывалось в голове. Кирилл снова и снова прокручивал события прошлого. Атмосфера, лицо и улыбка жены, слова, брошенные невзначай. Многое вдруг всплыло из-под вуали памяти. Действительно иногда ему казалось, что что-то идет не так. Мимолетные мысли, легкий укол в сердце. Но предположить, что у Эли другой он конечно не мог. Кирилл судорожно вздохнул, чувствуя новую волну злости. С этим нужно справляться, иначе до истины не докопаешься никогда. Итак, Алиса. Некая подруга, про которую Кирилл и слыхом не слыхивал. Зачем она явилась? И почему только теперь? Ага, она сказала, что Виктор пропал. Значит, предположила, что во всей этой истории замешана ревность. Кирилл узнал, что у жены был любовник и расправился с ним, или с обоими? Она пришла только сейчас потому что, только сейчас сложились обстоятельства затронувшие ее лично. И чего же ждала? Покаяния? Глупость! Она могла бы заявить в милицию и рассказать всю эту душещипательную историю им. Но не рассказала, иначе милиция была бы уже здесь. Может, решила, что не достаточно доказательств, для заявления, и пришла в надежде что-то услышать, откопать, схватится за ниточку. Ну а может вся эта история просто блеф. Кирилл задумчиво потер подбородок. А ведь странное поведения Виктора можно объяснить именно так. Не старые счеты, не желание поглумиться, а отчаяние человека потерявшего любимую, и бессилие. Мужчина поморщился. Любимая Эля. Его Эля. И Виктор. Это казалось мерзостным. И все же Кирилл прокрутил в памяти эпизоды с Виктором и пришел к выводу, что последнее предположение очень даже похоже на правду. Но Эля! Она не могла любить Виктора, и преспокойно врать мужу, продолжая засыпать каждую ночь рядом с ним. Он вертел прошлое, как кубик Рубика, пытаясь его собрать. Эля чувствовала себя одинокой? Она боялась его настолько, что скрывала наличие подруги. Почему? Он не помнил даже какой-нибудь серьезной размолвки между ними. Алиса лгала? Зачем? Да и откуда она могла узнать о том дне, когда Эля огорошила его предложением: ' Давай все изменим'? Только Эля могла рассказать ей. Значит, Алиса действительно была в ее жизни. Значит, верно и остальное? Кроме измены? Кирилл обвел взглядом комнату и тихо спросил у тишины:
   - Она действительно изменяла мне?
  Потом повторил громче, чувствуя, что закипает:
   - Она действительно изменяла мне с этим недоумком Виктором?
  Он представил бывшего коллегу и рядом с появившимся образом поставил свою жену. Крошка Эля смотрелась так беззащитно. Кирилл вскочил на ноги и ударил кулаком по столу, пытаясь разбить образы.
   - Она пряталась за ним от такого монстра, как я? Убегала к нему из нашего дома, пользуясь любым подходящим моментом? Так ли было? Господи, какая глупость! Неужели Эля, МОЯ Элька оказалась простой, банальной шлюхой. Она была настолько вульгарна, что предпочла этого неудачника Виктора... Неужели пять лет прожитых вместе не подсказали мне, не открыли ее истинного лица. Господи, страшно предположить, все было так гладко, мирно, хорошо...
  Кирилл зарычал и отшвырнул со стола тарелку. Звон разлетевшегося на куски фарфора, взбесил его еще больше.
   - Черт бы тебя побрал! Как ты смела так обращаться со мной!?
  Кирилл отшвырнул кресло, врезал ногой по столу и понесся по комнате, как ураган, сметая все на своем пути.
   - Как ты посмела, как ты посмела... - твердил он, разжигая ярость.
  Он представил Элю в объятьях Виктора и легко содрал с окна штору.
   - Шлюха! Шлюха! Шлюха!
  И вдруг застыл посреди разгрома. Ярость, словно волна прибоя, отхлынула, и пульсировала где-то вдалеке.
   - Так почему тебе хотелось умереть? Ты считала, что рассказать мне все страшнее, чем наложить на себя руки?
  Кирилл стоял со шторой в руках и чуть покачивался со стороны в сторону. Новая мысль настигла его и слизала все остатки ярости.
   - А может быть, Виктор воспользовался ситуацией? Женщин так легко сбить с толку.
  Кирилл живо представил, как все могло происходить: Эля, расстроенная и подавленная, приходит к подруге, пожаловаться на размолвку с мужем. Кирилл вспомнил, что его реакция на ее неожиданное предложение была действительно неадекватной.
   - Она сказала, изменим, и я вдруг вообразил себе жизнь, начавшуюся с нуля. Все заново. Карьера, построенная на новой грязи. Почему я подумал об этом. Мне вдруг стало страшно, что с легкой руки жены я все потеряю. Нелепо, но именно это представилось мне тогда. Она могла иметь в виду все, что угодно: ремонт в квартире, незапланированный отпуск, может глобальное - ей захотелось завести ребенка, или хоть собаку. Из всех вариантов я предположил совершеннейшую нелепость и даже не попытался уточнить. Просто взял и ушел, и не появлялся трое суток.
  Жена наверняка была ошарашена такой реакцией. Она отправилась к подруге и встретила там Виктора. Они выпили, чтобы успокоить Эллины нервы. Могли неплохо набраться! Виктору оставалось только раздеть ее и уложить в постель. Она вряд ли сопротивлялась. Скорее всего, ей было безразлично, все, что он делает. Осознала она потом, когда вернулась Алиса. Удар был неплохой. Эля поняла, что натворила и убежала. О чем она думала? Может быть, представляла наш разговор. После безобидного 'давай все изменим', предстоящий разговор мог показаться кошмаром. Да и как все объяснить? Начиная с подруги, о которой я не слышал.
  Кирилл представил себе повествование Эли и понял, что не поверил бы и слову. Даже не попытался бы проанализировать произошедшее, как сейчас. Да, Эля вполне могла промолчать, спрятав все поглубже.
   - Но как она не старалась, все равно помнила. Мысли грызли ее, превращаясь в пытку. Чувство вины загнали ее в глухой угол. Это уже больше похоже на Элю. Она всегда обладала способностью довести себя до отчаяния.
  Кирилл вдруг вспомнил, как некогда Эля пришла к нему на прием. Подсознательные страхи изводили ее, превращая жизнь в ад. Они решили эту проблему тогда. Познакомились, полюбили друг друга. Ее страх теперь был связан с Кириллом, и потому Эля не могла вновь обратиться к нему за помощью. Кирилл думал, что получил ответ. Так, по крайней мере, все становилось на свои места. Эля, Виктор...
   - Так и было, я уверен, - подытожил Кирилл. Он уж никак не мог представить себе Элю в роли хладнокровной лгуньи.
   - Ох, Виктор, - процедил Кирилл, сжимая кулаки. - Если бы я мог предположить такое раньше, то не доверил бы решать дела с тобой Ветровскому. Что бы с тобой ни случилось, считай, что тебе крупно повезло!
  Кирилл с омерзением подумал, что только такой человек, как Виктор мог оправдать произошедшее любовью. Да, это тоже было на него похоже.
   - Я воспользовался вами, потому что люблю. Я не виновен. Все равно я не мог бы получить желаемое другим способом.
  Кирилл поморщился.
   - Мразь, я уверен, что именно такие мысли вертелись у тебя в голове.
  Мужчине вдруг до безумия захотелось увидеть жену, и сказать ей, что все плохое минет и развеется, как дурной сон, стоит только открыть глаза и смело посмотреть на мир и на него. Но было поздно. Нужно было дождаться утра. Конечно же, не уснуть. Кирилл отбросил оторванную штору и поспешил в прихожую. Одеваться. Что бы просто пройтись и подышать свежим воздухом. Что бы немного развеять горечь, скопившуюся в душе.
  
   *******************
  
   Эллина вязла в глубоком снегу. Он забивался в отвороты сапог, и покрывал джинсы тонкой белой коркой.
   - Здесь точно была дорога, - бодро крикнул Влад, шедший на несколько шагов впереди. - Не трусь, Эллиша, осталось совсем немного.
   - Куда мы идем? - спросила жена, выдыхая целые клубы белого морозного пара. Ей было жарко, не смотря на мороз. Лицо раскраснелось, одежда казалась неуютно тяжелой.
   - Устала?
  Влад глянул на нее с сочувствием. Уже передумала добираться до той самой безмолвной чащи?
  Девушка остановилась. Вокруг лишь деревья, черными скрипучими столбами и белоснежные нетронутые шапки снега. Ветерок едва касался лица. Тишина. Они стояли посреди небольшой полянки, где сквозь сугробы проглядывала скованная льдом ветвь ручья. На огромном сваленном дереве ярким пятном красовался мох. Эллина медленно осматривала поляну, ей нравилась каждая ее деталь.
   - Мы пришли! - заявила она.
  Влад тоже огляделся и согласно кивнул.
   - Ты гений, Эллишка. Вовремя остановилась.
  Он бросил рюкзак на сваленное дерево и очертил на снегу круг кончиком ботинка.
   - Костер будет гореть здесь. Давай собирать ветки.
  С этим было сложнее. Но все же молодым людям удалось насобирать немного промерзших насквозь дров.
   - Думаешь, это будет гореть? - с сомнением спросила Эллина.
   - Конечно! Милая у меня целая банка того, что поможет дровам полыхать и плеваться жаром. Не сомневайся. Лучше присаживайся и наблюдай.
  Эллина послушно достала из рюкзака довольно большой кусок старой, побитой молью медвежьей шкуры и, расстелив его на дереве села. Влад колдовал над ветками долго. Не смотря на уверенья, костер никак не желал разгораться. Хрустящий свежестью воздух наполнился ароматом бензина. Девушка заметно приуныла, но вдруг над ветками взвился яркий язычок пламени, совсем крохотный, потом еще. Вскоре костер полыхал во всю силу, с треском выгоняя влагу из веток.
   - Вот это да! - восторженно взвизгнула Эллина.
   - Ну! Видала?
  Влад был доволен собой.
   - Согревайся, малыш. И тяни из рюкзака термос с чаем. Хотя постой.
  Влад с хитрым видом подошел к жене и достал из внутреннего кармана куртки маленькую плоскую фляжку.
   - У меня есть лучшая горячительная идея.
   - Что это?
   - Что? Коньячок! Там, поройся. Где-то есть лимончик тебе на закуску.
   - А если мы напьемся и не выберемся с леса? - всполошилась Эллина.
   - Вот дурочка! Таким количеством даже толком не согреешься на морозе. Так глотнем символически. Давай, не упрямься!
  Он нетерпеливо махнул на жену рукой. Та поискала в рюкзаке лимон, нарезанный тонкими ломтиками, взяла один и поднесла к носу.
   - Запах жарких стран и лета, - произнесла, мечтательно прикрыв глаза.
   - Вот, - Влад потряс фляжкой. - Вот это запах. Понюхай. Блаженство!
  Он протянул Эллине флягу. Девушка осторожно понюхала, потом, виновато глянув на мужа, пожала плечами.
   - А, ничего не понимаешь, - досадливо махнул рукой Влад. - Ладно, просто пей, и все. И быстро, а то костер погаснет, без нашего пристального внимания.
  Эллина сделала большой глоток, чувствуя, как приятное тепло пробежало по замороженному горлу, и быстро сунула в рот ломтик лимона. Влад тоже хлебнул, и, пробормотав что-то одобрительное, направился к костру. Он разложил не использованные ветки вокруг огня, что бы подсыхали, и вернулся к жене. Та протянула термос.
   - Чай отменный, - сказала она. - Чего ты туда насыпал?
   - Да, ничего особенного, совсем немного пряностей, но каких не скажу - секрет!
  Девушка с задумчивым видом достала откуда-то сигарету и подкурила. Выпустила серый дым и улыбнулась.
   - Здесь так хорошо. Здорово ты придумал, пойти в лес.
  Влад улыбнулся.
   - Мы и вправду засиделись. А когда люди сидят очень долго они начинают звереть и грызть друг друга.
  Он скорчил страшную гримасу и зарычал. Эллина хихикнула и замахала руками.
   - Не ешь меня, не ешь!
  Молодые люди весело от души расхохотались, и еще долго в этот день лес размораживал трещащий костер и этот их веселый смех. Лед, скопившийся в душе, дал трещину. Эллине и Владу снова стало тепло и хорошо вместе. Они вернулись домой под покровом синих сумерек, уставшие, но переполненные теплом и любовью. Девушку больше не мучили тревожные мысли, не приходили странные образы. Все плохое казалось диким, нелепым кошмаром. Не вспоминала Эллина и о Дане. Художник нашел себе уголок где-то очень глубоко в ее памяти. Она еще позовет его, погрустит о нем, но не теперь... Позже...
  
   ***********************
  
  ВТОРНИК 11.59.
   Кирилл сидел в палате у жены и держал ее за руку. Он был бледен и совершенно измучен после бессонной и такой тревожной ночи. Он гулял, пока небо не окрасилось первыми яркими мазками рассвета. Отправился домой, едва передвигая ногами от усталости. Сбросил пальто и ботинки и повалился на диван. Словно в яму. Бездонную и абсолютно черную. Очнулся спустя несколько часов, привел себя в порядок, поел и отправился в больницу. Только сильнейшее желание увидеть жену заставило его выйти во двор. И теперь он здесь, рядом с ней. Все без изменений. Это то, что он слышал на протяжении почти двух недель. Двух? Казалось, минула целая вечность. Каждое утро Кирилл начинал новую жизнь, проживал ее и к вечеру умирал, что бы воскреснуть для нового витка завтра. И это длилось уже очень давно. Очень, очень давно. Он потерял ощущение реального времени. Мужчина чуть склонился над рукой жены, разглядывая ее бледные тонкие пальцы, и заговорил.
   - Я многое пережил за последние дни. Знаешь, Эля, мир без тебя так стремительно меняется. Когда очнешься, не узнаешь ни его, ни меня. Может быть. Я о многом думал этой ночью. Кстати, прости, если буду нести бессвязную чушь. Чертовски устал! Так много хочется сказать, и так путаются мысли. Досада. Но есть нечто важное! Кажется, я знаю, отчего ты решила сбежать. Виктор? Мне стало кое-что известно о вас. И право даже предположить не могу, как бы отреагировал на это известие раньше. Иногда думаешь, как было бы хорошо, если бы знать о результате своих действий наперед. Так не бывает, потому мы так часто ошибаемся и разочаровываемся. Но со мной случился исключительный случай. Сначала я увидел результат, а потом узнал о действии. Значит, я не могу ошибиться. И потому могу с полной уверенностью сказать: ' Давай выбросим на помойку прошлое, Эля. Сожжем своих скелетов и не станем перебирать пепел'. Я не собираюсь даже обсуждать с тобой случай с Виктором. Проверять правильность своих догадок. Не стоит. Открой глаза, и мы просто начнем все заново. Слышишь, Эля? Давай все изменим!
  Он бережно взял ее руку и поднес к губам. На лице жены не дрогнул ни один мускул. Именно теперь это особенно сильно ранило Кирилла. Ему казалось, что слова прозвучат, как волшебное заклинание, и Эля откроет глаза. Он готов был поверить чему угодно. Она могла очнуться. Должна. Стоит только захотеть. Но женщина все не шевелилась. Кирилл чувствовал, как в сердце прокрадываются волны отчаяния. Неужели это все? Он понятия не имел, что еще может заставить ее вернуться. Кирилл порывисто поднялся, не способный больше наблюдать это неподвижное тело. Ее душа забрела так далеко, что не слышит его зова. Кирилл вышел из палаты. Погруженный в мрачные раздумья он вернулся домой и, поддаваясь усталости, лег спать.
  
   **********************
  
  ВТОРНИК 20.00.
   Кирилл открыл глаза, поначалу не понимая, где находится и почему его окружает полная темнота. Пробормотав что-то и тряхнув головой, мужчина сел на постели, тараща глаза во мрак.
   - Ах, черт, я, кажется, проспал весь день, - без сожаления проговорил Кирилл.
  Он чувствовал, что усталость отступила. Встать, немного размяться, и он снова будет в норме. Поесть. Кирилл ощутил вдруг зверский голод. Только вот холодильник, пожалуй, пуст.
   - Ничего сбегаю в магазин, - проворчал Кирилл и, окончательно проснувшись, встал с постели и направился в ванную.
   - Спать в одежде, - бормотал он. - Элька была бы в ужасе! Нет, она и так будет в ужасе. За эти дни я приобрел массу вредных привычек.
  Кирилл остановился посредине комнаты.
   - Кстати! Я же снова курю! Нужно не забыть про сигареты, когда пойду в магазин.
   Он, кряхтя и фыркая, умылся ледяной водой, потом, поколебавшись немного, переоделся в свежую рубашку, свитер из тонкой шерсти и темные вельветовые брюки. В этом он всегда чувствовал себя комфортно. Особенно брюки. Они были довольно старыми. Когда-то давно Эля выбрала их для него в маленьком тесном магазинчике. Кирилл улыбнулся, вспомнив, сколько брюк пришлось перемерить тогда. Он нервничал, но старался угодить ей. Теперь, спустя несколько лет, брюки все еще сидели как надо и напоминали о жене. Мужчина прошел в прихожую надел теплую куртку и ботинки, всунул в карман деньги (привычка, вечно раздражавшая Элю - все рассовывать по карманам) и отправился бодрой походкой в ближайший круглосуточный магазин, где продавали готовую еду. Спускаясь по лестнице, Кирилл подумал, что давно не пользовался машиной. Вечно рассеянное внимание не позволяло сесть за руль. Кстати, он давно не пользовался и лифтом. А это уже было более удивительно.
   - Я взбадриваю себя пешими прогулками, - пробормотал Кирилл.
  Раньше подобное никогда не пришло бы ему в голову. Очень многое изменилось. Режим вечного ожидания чуда сделал некого нового Кирилла.
  На улице привычно валил снег. Морозный воздух тут же забрался и высушил нос. Да и все лицо словно в миг покрыла ледяная корка. Мужчина с радостью подумал, что до магазина всего минут пять ходьбы. Он сделал первый шаг, и ветер, словно противясь этому, бросил в лицо охапку снега. Ледяные искры неприятно кольнули глаза. Кирилл поморщился, поднял воротник куртки и, пониже опустив голову, чуть ли не бегом пустился в магазин. Добрался минут за десять вместо обещанных пяти. В магазине было светло и уютно. Приятно пахло свежими пирожками и жареным мясом. Кирилл опустил воротник, роняя на пол снег охапками, который тут же подтаивал, превращаясь в безобразные лужи на полу. Дородная молодая девица за прилавком недовольно поджала губы странного фиалкового цвета, потом перевела взгляд на Кирилла и расплылась в улыбке.
   - И в такую зверскую погоду жена отправила вас в магазин? - сладко проговорила она, поблескивая бледно-голубыми глазами, в обрамлении фиолетовых теней. Она беззастенчиво оценивающе рассматривала мужчину.
   - Копченая курица, салат, маринованные грибы, - сухо ответил Кирилл.
  Девица поджала свои жирные синюшные губы и отправилась выполнять заказ. А Кирилл, одурманенный ароматом пищи, подумал, что было бы не плохо купить еще колбасы, сыра и пару килограмм шоколадных конфет. А может быть еще бекона и яиц? Фруктов? Кирилл предпочитал зимой грейпфруты. И кусочек свежезамороженной форели. Эля всегда так восхитительно готовила ее!
  Мечты Кирилла, а скорее мечты его голодного желудка прервала вернувшаяся продавщица. Она молча выложила перед мужчиной плотно упакованные покупки. Кирилл вежливо поблагодарил и отправился в дальнейшее путешествие по магазину. Девица проводила его полным разочарования взглядом. Кирилл походил по магазину еще пол часа, сметая с полок, все, кажущиеся привлекательными продукты. Наконец, угомонившись, отправился к кассе, и уже расплачиваясь, вспомнил, что не на машине. Всю эту гору продуктов придется тащить самому. Кирилл тоскливо глянул на лежащие сверху конфеты в серебристо синих бумажках, вздохнул и решил, что до дома не так уж далеко, да и ветер теперь будет дуть в спину. Покупки, предупредительная девушка возле кассы аккуратно упаковала в четыре больших пакета и, высказав положенную благодарность, автоматически улыбнулась Кириллу. Он машинально ответил на улыбку и, взяв пакеты, медленно побрел к выходу.
   - Нужно было наесться консервами, перед тем как идти в магазин, - бубнил Кирилл, чувствуя, что пакеты оттянули руки, чуть ли не до земли. Он сразу же вспомнил картинку из школьного учебника. Неандерталец. Да, было наверное, очень похоже. Да и консервов в доме давно никаких не было. Зато был еще запас хорошего коньяка. Пару бутылок красного французского вина и по бутылочке текилы и рома. И это, пожалуй, все. У Кирилла засосало под ложечкой и он, как мог, ускорил темп. Возле арки ведущей во двор его дома решил остановиться и передохнуть. Отдышался и, заглянув в темноту, подумал, что осталось всего несколько шагов. А там уж непременно лифт. Потом теплая квартира и долгожданный пир. Неожиданно Кирилл заметил тонкую струйку дымка, выползающую из темноты. Принюхался и удивленно приподнял бровь. Неужели история повторялась? Мужчина шагнул в темноту и едва не наткнулся на скрюченную черную фигуру.
   - Вот черт! - с досадой выругался он и резко спросил: - Ты кто?
  Из темноты донеслась какая-то отчаянная возня, потом неловкий вопрос:
   - А ты кто?
  И на Кирилла пахнуло смолянистым дымком. Человек скорее был растерян или может быть даже напуган, чем невежлив. Почувствовав это, Кирилл спокойно пояснил, указывая на дом и чувствуя себя немного не ловко.
   - Я живу здесь.
   - А-а, - протянул человек уже более оживленно: - А я здесь.
  Казалось, он даже усмехнулся в темноте.
   - Бомж что ли? - уточнил Кирилл.
   - Да, нет. Просто этой ночью остановиться негде. Я путешествую.
  Это прозвучало так неожиданно. Человек, скрюченный в подворотне на жестоком морозе, беспечно покуривал сигаретку и назывался путешественником.
   - Пешком путешествуешь? - уточнил Кирилл. Он не видел человека, но голос располагал к себе. Мужчина был заинтригован и не хотел так просто уходить.
   - Так интереснее, - ответил незнакомец. - Хочу лично познакомиться с каждым метром пути. Ощутить его запах, рассмотреть его краски, прикоснуться к нему. Мне так интереснее, - повторил он.
   - Куда же путь держишь?
   - В Париж, - серьезно и мечтательно ответил незнакомец.
  Кирилл удивился еще больше, но не спешил с выводами.
   - Почему в Париж?
   - Мечта, - пояснил незнакомец. - А почему бы и нет? Хочу увидеть Эйфелеву башню, Сену и Триумфальную арку. Куплю себе бонги и буду играть где-нибудь там.
  Последнее прозвучало мечтательным, но не совсем уверенным тоном.
   - Лет-то тебе сколько?
   - Не так много, что бы прекратить мечтать, и не так мало, что бы любой мой поступок считали глупостью.
   - Глупость? - Кирилл пожал плечами. - Нет. Я думаю о том, что, проводя ночи в подворотнях на трескучем морозе, ты вряд ли доберешься до Парижа. Возможно, тебя подберет милицейский патруль, и это будет не самый худший вариант.
   - Мой друг живет неподалеку. Я не знал, когда точно доберусь до города, поэтому не предупредил, и его не оказалось дома.
   - А денег на гостиницу конечно нет?
   - Деньги есть, но мне жалко тратить их на гостиницу, - ответил тот. - К тому же друг может вернуться.
  - Давай, пойдем ко мне. Поужинаем вместе, отоспишься, отогреешься, а там уже как знаешь. Давай, поднимайся, заодно и пакеты поможешь донести.
  Человек колебался. Да и Кирилл был несколько ошарашен собственным предложением. С чего вдруг ему захотелось пригласить к себе странного незнакомца? Казалось, в последнее время Кирилл предпочитал одиночество. Может оно же, в конце концов, и надоело? Или пакеты с продуктами оказались слишком тяжелыми? Пока Кирилл преодолевал метр за метром дорогу до дому, есть практически расхотелось. Может быть, этот голодный странник покажет на своем примере, что такое хороший аппетит?
   - Думаю, по пути тебе встретится еще масса незнакомых людей, - сказал Кирилл. - Если не научишься разбираться в них, и отличать злые намерения от добрых, путь будет слишком трудным.
   - Никогда даже не пытался разбираться в людях, - спокойно ответил путешественник.
   - Почему? - машинально поинтересовался Кирилл.
   - Чем больше копаешься, тем больше запутываешься. Где-нибудь наверняка ошибешься и сделаешь ложное заключение. Людей нужно чувствовать, - усмехнулся незнакомец.
   - Очень мило, - пробормотал Кирилл. - Приму к сведению.
  Потом решительно проговорил:
   - Ну, так что ты там прочувствовал по поводу моего предложения? Думай быстрее, иначе я окончательно замерзну.
   - Пойдем! - ответил незнакомец и вынырнул из темноты.
  На Кирилла глянули пытливые голубые глаза. Из-под шапочки, по-летнему тепло располосованной, выбилась тонкая, как паутинка и длинная прядка волос. Кирилл с удивлением отметил, что странник старше, чем ему показалось в начале. Он был невысокий, худощавый, со странно смуглой для зимы кожей. Смуглой кожей и светлыми, как лен, волосами. Кирилл принес пакеты и молча отдал гостю один. Тот с пакетом и достаточно тощим для путешественника рюкзачком на спине поплелся следом за Кириллом к дому. Они молчали всю дорогу до квартиры. Кирилл отворил двери, вошел первым и включил свет.
   - Заходи, - сказал он гостю. - Здесь, по крайней мере, тепло.
  Тот вошел, медленно и осторожно ступая на новую территорию. Огляделся, удовлетворенно кивнул и опустил на пол пакет и рюкзак. Кирилл уже разделся и теперь с любопытством наблюдал за гостем. Тот стянул добротный тулуп, ботинки военного образца и, наконец, к тому же крайне неохотно полосатую шапочку. Длинные, белые волосы были взлохмачены. Незнакомец пригладил их и стянул махровой женской резинкой ярко- оранжевого цвета. Жест был машинальным, но отточенным до мелочей.
   - Я вообще не люблю тулупы, - почему-то сказал незнакомец, глядя на Кирилла, и смущенно улыбнулся. - Но зимой без них не обойтись.
   - Я предпочитаю куртки, - ответил Кирилл, словив себя на мысли, что развивает любую брошенную незнакомцем фразу. - В них удобнее, когда ты за рулем. Проходи в комнату, - предложил он, жестом показывая куда. - Устраивайся. Скоро будем ужинать.
  Он собрал все пакеты и отправился разбирать их на кухню.
   - Разогреть в микроволновке курицу, - бормотал Кирилл, снова погрузившись в мысли о еде. - Салаты выложить, сделать пару бутербродов. Сделать? Или нет? Черт, нужно было просто заказать еду из ресторана! И поволокло же меня в этот магазин!
  Вскоре ужин был готов. Курица, несколько видов свежих салатов, маринованные грибы и овощи. В завершение Кирилл разложил на столе тарелки, вилки, ножи, салфетки и бокалы.
   - Коньяк пьешь? - спросил он, входя в комнату, где оставил гостя.
  Тот сидел в кресле, и, казалось, рассматривал стену напротив.
   - Да, - кивнул тот. - Хотя, по-честному, предпочитаю ром.
   - Вот как, - Кирилл окинул незнакомца подозрительным взглядом.
  Одет в растянутый свитер из толстой шерсти, джинсы, очень добротные, но уже не новые, и огромные пушистые носки. На ценителя рома не похож. Кирилл покачал головой и усмехнулся.
   - Что ж ром, так ром.
  И отправился за бутылкой. Достал ее из бара и показал гостю.
   - Тебе повезло - последняя. Подойдет?
  Незнакомец поднялся и, приблизившись, с интересом взглянул на предложенную бутылку.
   - Очень хороший ром, - одобрил он.
   - В таком случае, пойдем ужинать, - проговорил Кирилл, потом, подумав немного, повернулся к бару.
   - А я предпочту коньяк. Не люблю изменять привычкам.
  'Это действительно стало входить в привычку в последнее время', - озабоченно подумал он, и машинально добавил: - ' Эля бы не одобрила',
  Наконец, мужчины устроились за столом. Кирилл откупорил бутылки.
   - Роскошный ужин, - осторожно одобрил незнакомец. - Неловко, что я не смог внести своей доли. Хотя...
  Он поднялся и вышел в прихожую. Через минуту вернулся с наполовину опустошенной упаковкой соленых крекеров.
   - Вот, - сказал он скромно. - Мой вклад в ужин. Это все что у меня осталось из запасов.
  Кирилл задумчиво посмотрел на блестящую упаковку.
   - Тогда твой вклад гораздо ценнее моего, - ответил он.
  Гость, наконец, уселся и, подняв свой бокал с ромом, сделал маленький глоток. Кирилл, в свою очередь, отхлебнул коньяк.
   - Кстати, - сказал гость. - Разреши представиться. Меня зовут Геннадий. Геннадий Теркин.
   - Теркин? - повторил Кирилл, приподняв бровь. - Я - Кирилл.
  Гость кивнул и аккуратно взял себе на тарелку немного салата.
  Некоторое время они молча поглощали пищу, удовлетворяя голод. Потом Геннадий допил остатки рома из бокала и поёжился.
   - Наконец-то начинаю размораживаться, - пояснил он смущенно. - Морозы у вас знатные, даже тулуп не спасает!
  Кирилл внимательно смотрел на гостя.
   - У нас? - переспросил он. - А ты откуда?
   - Да уж тоже не из теплых краёв, - уклончиво ответил Геннадий.
   - Давно путешествуешь? - поинтересовался Кирилл, подливая ром в опустевший бокал гостя.
   - Пожалуй, всю жизнь, - почесав подбородок, ответил тот.
  Кирилл сдержанно улыбнулся.
   - Так уж и всю? - усомнился он.
   - Да, правда, - живо подтвердил незнакомец. - Я даже родился на пол пути к какой-то цели. Моя мать была великая путешественница. Кем был мой отец - не знаю. Неким встречным на пути? Мама никогда не рассказывала о нем толком.
  Кирилл усмехнулся и помахал указательным пальцем.
   - Нет, нет, никогда не верил в подобные истории. Все великие путешествия заканчиваются тогда, когда пустеет кошелек. Нет денег - нет еды, нет ночлега и так далее... Человек зависим от денег. Это единственная зависимость, от которой не может избавиться никто. А деньги нужно зарабатывать, а на это нужно время. Вот и выстроилась цепочка взаимозависимых вещей. Одна медицинская сестра тоже говорила, что она всю жизнь путешествует, имея в виду ежегодные поездки на курорты во время отпуска. А вот, к примеру, я, человек неплохо обеспеченный, мог себе позволить только съездить с женой в Тибет и Египет.
  Кирилл замолчал, чувствуя, что коньяк неприятно сильно ударил в голову.
   'Несу какую-то бессмыслицу', - с досадой подумал он.
   - Каждый смотрит на жизнь со своей колокольни, - серьезно ответил гость, выдержав небольшую паузу. - И ты действительно прав, не доверяя моим словам. Я не путешествую всю жизнь. Но, я и не твоя знакомая медсестра.
   - Вот видишь! - удовлетворенно сказал Кирилл, и почувствовал, что язык начинает заплетаться.
   - Моя мать была младшей дочерью очень известного и богатого человека. Получила отменное воспитание, образование, наследство, когда дедушка и бабушка погибли в один день при трагических обстоятельствах.
  Кирилл улыбнулся и устроился поудобнее. Вступление было похоже на начало бульварного романа.
   - И знаешь, как она распорядилась деньгами? Она начала путешествовать. Никогда не пользовалась при этом комфортабельным транспортом. Казалось, она ненавидит комфорт всеми фибрами своей души. Пешком. С тем самым рюкзаком, что лежит у тебя в прихожей. Она останавливалась на ночь в придорожных гостиницах только первое время, пока не приобрела друзей повсюду. Ей говорили в одном городе: ' Ты собираешься туда-то? Вот адрес, там живет человек, который сможет тебя приютить, или найдет кого-то, кто смог бы'. Такая система действует везде. Поверь, можно пройти всю страну, не разу не останавливаясь в гостиницах и между тем, не проводя ночь на улице. Мать нравилась людям, которые давали ей кров. Чаще всего на одну ночь. Она была практически нереальной. Как дуновение ветра. Пришла, и вот уже исчезла навсегда, унося вслед за собой запах свободы и очень дальних дорог. С каждым днем она тратила денег все меньше и меньше, зато находила в сто крат больше. И этот путь, по которому она шла, не чем не сложнее путей по которым бредут остальные. Просто она решилась.
   - Просто у нее были деньги и дом, - прокомментировал Кирилл. - Для подстраховки. Если что-то пойдет не так. Или ей захочется вернуться. Богатый человек не боится умереть от голода на большой дороге. Даже если у него нет кредитной карточки в кармане. Это подсознание. Оно говорит: ' У тебя всегда будет с чего начать новую жизнь, если что'. Я не всегда был обеспеченным. Поверь мне, то, что ты рассказываешь, это все элементы не свободы, а роскоши. Это словно каприз богатого человека.
  Гость покачал головой. Он был не согласен.
   - Ты одет в старые, потрепанные джинсы, но предпочитаешь пить дорогой ром, - проговорил Кирилл и махнул рукой. - Прости, я перебил тебя. Расскажи мне о своей матери, а я постараюсь не влезать со своими выводами. Не обижайся, это я так, по старой, казалось уже забытой привычке.
   - Мать так и не вернулась в свой дом, - ответил Геннадий. - Шли годы, она стала засиживаться на одном месте. Сперва несколько дней, потом неделя... Загадочная аура ветра растаяла. На одной из таких длительных остановок мать встретила моего будущего отца. Это все, что я знаю о нем. Нет! Еще! Она сказала: 'Он был черным'. Вот это, уже, пожалуй, действительно все. Когда родился я, мать забыла дать мне имя. Хотя очень любила и всегда пела мне песни. Я болтыхался у нее за спиной в рюкзаке, высовывая наружу только голову, и слушал, слушал, слушал ее. И светило солнце. Мать не путешествовала зимой, пока я был маленьким. Не думаю, однако, что бы у нее появилась идея вернуться домой. Кажется, она просто забыла, что у нее когда-то был дом и деньги. К тому времени у нее не было никаких кредиток. Однажды, когда мне исполнилось лет пять, мать спросили: ' А как зовут твоего сорванца'? Странно, что у нее никто не спрашивал этого ранее. Мы с мамой переглянулись с таким видом, будто проспали Новый год.
   - И в правду, - сказала она. - А я и забыла. Ведь людям необходимо имя. Может быть, когда-нибудь мой сынок захочет стать членом общества, тогда ему без имени не обойтись. И она нарекла меня Геннадием. Не помню даже в чью честь. Но точно не просто так! И не думай, будто она совсем спятила. В том мире, где она жила, имена были вовсе не нужны. Среди бесконечных дорог эти облагозвученные порядковые номера человечества не имели никакого смысла. Мать подарила мне имя, потому, что любила меня. Любить - значить уважать свободу другого человека, значить понимать, что кто-то может мыслить отлично от тебя и желать чего-то другого.
  Геннадий на миг замолчал, задумчиво глядя в пол, потом, не глядя на Кирилла, быстро произнес:
   - Она умерла от приступа аппендицита в степи десять лет назад. Но еще раньше, словно предчувствуя кончину (ведя такую жизнь, становишься особенно чувствительным) она сделала все, чтобы я мог считаться ее сыном по всем человеческим правилам. Кто-то из ее бесчисленных друзей помог оформить свидетельство о рождении. В общем, не знаю, какие усилия были приложены в этом фантастическом деле, важен результат. Она умерла, а я стал миллионером. У матери был дом, валютные счета в банках у нас и за границей. И они значительно выросли за годы ее отсутствия. Мне было восемнадцать, когда я вернулся в отчий дом и после массы судебных разбирательств и полемик с родней смог вступить в права наследования. Друзья мамы и тут помогли мне. И знаешь, неведомые дотоле ощущения, новая жизнь увлекли меня. Как некогда мать поманили дороги, меня поманила к себе нормальная с точки зрения социального человека жизнь. Мне нравилось все. Одежда, еда, комфорт и крыша над головой. Мне нравилось слушать, как шумит дождь за окном. Как ветер стучит в стекла. Он не мог рассказать мне ничего нового. Он приносил пыль с дорог уже пройденных, а передо мной лежала новая жизнь, словно праздничный не разрезанный торт. Я рискнул откусить от него кусочек, потом еще, потом втянулся настолько, что перестал замечать течение времени. Ведь жизнь в дороге имеет свое измерение времени. Рассвет, полдень, закат. Часы также бесполезны, как и имя. В общем, жизнь схватилась за новичка и заволокла меня в самое свое жерло. Так прошло пять лет, пока однажды я не вернулся домой и не услышал ее. Пустоту. Я вошел в дом и вдруг ощутил, что мир превратился в огромную черную дыру. Если подумать о мире и обществе в целом, твоя отдельная жизнь не имеет смысла. Понимаешь, я ведь вертелся, день ото дня делал что-то, но ни я, ни плоды моих трудов не имели, в конечном счете, никакого смысла. Мне стало страшно. Никогда ранее я не ощущал ничего подобного. Когда я шел с матерью по пустынным дорогам то ощущал каждый миг, делал его густым, насыщенным и заполнял им прошлое. Каждый миг прошлого был наполнен новыми ощущениями. За пять лет жизни в городе было некоторое количество ярких ощущений, которые растеклись по прошлому неприглядным киселем. А ведь это было самое начало. Я понимал, что таких ощущений будет становиться все меньше. И тогда я начал путешествовать. Не говорю снова, потому что это было не то. Я путешествовал с комфортом, по экзотическим странам, много видел, привозил сувениры. Видел интересных людей, но их жизнь проходила мимо меня. Я не обзавелся друзьями. Так мимолетные встречи! Сейчас я говорю только о себе, не делая сноску на всех. Мне было скучно. Жизнь не наполнялась смыслом, не делалась густой и сладкой как мед. Я бросил все и вернулся в свой город. Прожил еще несколько месяцев затворником в собственном доме. И отправился в путь. В общем, вернулся к тому с чего начал. Сначала хотел отправиться к кому-то из старых друзей матери, но передумал.
  Геннадий замолчал и, порывшись в кармане брюк, достал потрепанную пухлую книжечку.
   - Это ее самое ценное наследство, - с чувством сказал он. - Адреса. Это все друзья. Но я не пошел к ним, решил, что если уж начинать, то с нуля. У меня будет свой путь. И так иду уже три года. Пока не научился обходиться без денег. Тянусь за кредиткой по любым пустякам. Но вот эти печенья, - он показал на стол. - Я не покупал. Мне дала их в дорогу красивая девушка Лена. И еще эту резинку для волос ( заметил, тебя удивил этот женский атрибут). Я ночевал у них в доме и впервые, наверное, не охотно уходил утром. Я унес с собой ее образ и вот эти печенья, и старался не съедать их подольше, словно они сохранили прикосновение ее маленьких рук.
  Он печально улыбнулся и покачал головой.
   - Даже если когда-нибудь судьба вновь занесет меня в тот город я не найду Лену такой, какой она была всего несколько дней назад. Поэтому лучше обходить его стороной. Теплые воспоминания лучше действительности, которая разочаровывает.
  Он замолчал, задумавшись. Кирилл тоже молчал, ошеломленный услышанным. Случайный человек, которого он пригласил в дом из внезапно вспыхнувшего сострадания, принес с собой целую жизнь, и она оказалась такой чарующе насыщенной и цветной. Кирилл глубоко проникся обаянием человека и его рассказа.
   - Моя жена тоже всегда мечтала о странствиях и больших дорогах, - сказал он, немного охрипшим голосом. - Сейчас она в коме и никто не знает, выйдет ли из нее. Послушав тебя, думаю, может быть, она тоже отправилась в путь и теперь мне уж не догнать ее. Великое путешествие, в котором для меня не оказалось места.
  Кирилл не смог скрыть горечь в голосе. Геннадий посмотрел на него ясными голубыми глазами и улыбнулся.
   - Если ее сердце осталось здесь, она обязательно вспомнит об этом и вернется за ним, - уверил он.
  
   *****************
  
  СРЕДА 11.27.
   Кирилл открыл глаза и тут же снова зажмурился от яркого света, бьющего прямо в лицо. Под одеялом было тепло и уютно. Хотелось проваляться так весь день в мягкой и расслабленной полудреме. Мужчина, едва сдерживаясь, что бы не поддаться соблазну, отбросил одеяло. Ноги коснулись мягкого прогретого солнцем коврика.
   ' Нужно съездить за город', - пришла в голову неожиданная мысль.
  Кирилл глянул в окно, на искрящийся снег и морозное высокое небо.
   - Взять с собой лыжи, - пробормотал он и вспомнил предыдущие лыжные прогулки по лесу, который сплошной стеной подступал к полям за их загородным домом. Эля говорила:
   - Это наша крепость!
  А в лесу он пугал ее волками и внезапно проснувшимися и оттого злыми медведями. А она заливисто смеялась, слушая его незамысловатые истории. Хотя живность в лесу встречалась довольно часто. Правда, безобидная. Зайцы, жирные и пушистые выскакивали, словно из неоткуда и давали стрекача, лисы мягко прыгали по сугробам, подметая снег роскошными бурыми хвостами. По круглому как тарелка и промерзшему насквозь озеру величаво прохаживались олени. И только по ночам, сидя у камина и прижавшись друг к другу, они слышали заунывное подвывание волков. В некоторые, особенно суровые зимы волки подходили вплотную к человеческому жилью, и Эле казалось, что всю ночь под окнами бродят они как серые тени.
   - Им ни за что не проникнуть в нашу крепость, - убеждал ее Кирилл.
  А женщина смотрела на него недоверчивыми испуганными глазами.
   - Знаешь, - говорила она. - Может быть лучше не ездить сюда до весны.
  Он соглашался. Они твердо решали прекратить поездки, а на следующие выходные снова приезжали сюда. Уж очень нравилось им это место и этот дом.
  Кирилл зажмурился, ясно представил себе заснеженные ели и пробивающийся сквозь их плотные кроны свет. Свежий, морозный воздух ударил в ноздри. Кирилл с наслаждением вдохнул его полной грудью и тут же болезненно застонал и открыл глаза. Незажившие ребра напомнили о себе.
  Пробормотав под нос проклятье, Кирилл отошел от окна и поплелся в ванную. По дороге вспомнил о вчерашнем ночном госте. Улыбнулся, и, отворив двери комнаты, тут же рассчитывал увидеть его все в том же растянутом свитере и пушистых носках. Но комната, где устроился на ночевку Геннадий, была пуста. Никаких признаков того, что кто-то провел здесь ночь. Кирилл прошелся по квартире, заглянул на кухню. Аккуратная стопочка вымытой посуды стояла возле раковины. Кирилл подошел и зачем-то потрогал еще мокрые тарелки. Потом снова прошелся по квартире. Никого. Нет. И словно никогда и не было. Только на столе в столовой лежала полупустая блестящая пачка соленых крекеров. Кирилл улыбнулся, увидев ее.
   - Ветер, - проговорил он, подходя к столу. - Вот был, а теперь нет его. Славный человек, светлый.
  Кирилл взял пачку с печеньем, повертел ее, потом поставил обратно.
   - Покажу Эле. И расскажу историю. Она никогда не видела пачки крекеров с длинной невыдуманной историей.
  Он помолчал, перебирая в памяти события прошлой ночи.
   - Как такое могло произойти со мной?
  Кирилл покачал головой и решительно добавил:
   - Сегодня отправляюсь за город.
  И улыбнулся, довольный принятым решением. Но сначала нужно было позавтракать и сходить в больницу к Эле. Неприятная мысль кольнула сердце. Он стал гораздо более спокойно относиться к состоянию жены. Помнил о ней постоянно, и где-то в душе всегда жила настороженная готовность услышать звонок, сообщающий о переменах в ее состоянии. Все остальные эмоции измучили настолько, что были безжалостно загнаны подсознанием вглубь, и сидели там готовые в любой момент лавиной хлынуть наружу. Кирилл не мог вечно закрываться в пустой и темной квартире, деля свою жизнь на две половины. Свет в больнице, тьма в доме. И больше ничего. Но от произошедших перемен любовь и горе не стали менее значимыми. Кирилл словно перетянул Эллину в круг этой новой своей жизни. Казалось, она где-то рядом. Вот сейчас войдет в комнату и отругает за толстый слой пыли на мебели и кучки пепла на дорогом ковре.
   - Нужно поехать за город.
  Сердце забилось быстрее при мысли о том, что он впервые за долгое время решиться сесть за руль.
  
   *********************
  
   Эллина стояла на берегу моря, отламывала по кусочку от булки и бросала чайкам. Те копошились среди камней, отыскивая угощение. И еще огромная стая крикливых птиц кружилась над волнами, не обращая никакого внимания на девушку. А ей было грустно. Впрочем, как всегда, когда она приходила сюда. Или, наоборот, она приходила сюда тогда, когда становилось грустно? Ветер трепал полы ее нового пальто, бросал соленые мелкие брызги прямо в лицо, то ли играя, то ли выражая недовольство ее присутствием здесь. А девушка думала о том, что было бы неплохо уже наступить весне. Пусть тепло растопит обледеневший мир. Может быть, тогда и ей станет лучше, исчезнет эта постоянная тревога, временами едва уловимая, но вечно живущая в сердце. Как вроде бы постоянно кто-то назойливо жужжал над ухом, то тише, то громче: ' Эллина, что происходит'? А что собственно происходит. Девушка слабо улыбнулась. Отношения с Владом вновь пошли на лад, маленькая трещинка, возникшая между ними, затянулась. Проблемы с учебой удалось решить. Все хорошо. В эти выходные намечается студенческая вечеринка в общежитии. Их пригласили. А вчера вечером им удалось урвать немного денег из семейного бюджета и сходить в кафе, которое нравилось Эллине. Лучший кофе и пирожные в городе! Девушка вновь улыбнулась, выбросила на камни остатки булки и достала из глубокого кармана пачку сигарет. Пальто. Роскошное шерстяное пальто приглушенного бардового цвета, с широкими рукавами и большими карманами. Его прислала мама. В подарок. Очень из далека. Эллина подумала, что уже очень давно не видела маму. Странно, но пришедшая посылка, казалось, прибыла из другого мира. Эллина не могла ясно представить то место, где теперь жила ее мама. Что-то мешало вспомнить и дом, где некогда они жили вместе. А ведь он был где-то совсем рядом. В этом городке. Эллине почему-то казалось странным осознание того, что здесь прошло ее детство, здесь была их квартира, которую они делили с мамой. Она не помнила собственного дома. Вернее, помнила, но как-то механически, словно картинку увиденную когда-то и поразившую воображение. В ее воспоминаниях не было жизни. Не было запахов и звуков. Девушка зажмуривалась, но никак не могла воскресить вокруг себя атмосферу дома. И образ мамы. Он казался далеким и неясным. Словно что-то дало сбой в ее памяти. Поэтому посылка была так дорога ей. Словно напоминание, что где-то там, о ней не забыли. Эллина вспомнила, как попробовала на днях позвонить маме, но на набранные волшебные цифры отозвалась глубокая гнетущая тишина. Странно. На миг Эллине показалось, что мамин дом превратился в холодный, поросший паутиной склеп, где пронзительно звонит ярко-красный отполированный телефон. Девушка вздрогнула и положила трубку, отдирая от уха холод тянувшийся оттуда. Эллина щелкнула зажигалкой, и ветер тут же подхватил легкий серый дымок от ее сигареты.
   'Съезжу к маме на зимние каникулы', - решила девушка. - ' И Владика возьму. Господи! Мама и ее теперешний муж даже не знают, что мы поженились'!
  Эллину передернуло от предвкушения серьезных разговоров и обид по этому поводу. Но им с Владом так не хотелось суеты. Самое важное событие в их жизни они разделили пополам между собой и были счастливы. Это был полностью их день. Эллина не сожалела, но особо и не рассчитывала на понимание мамы. Девушка снова вздрогнула и затянулась сигареткой. Становилось холодно. Нужно было возвращаться. Да и Влад может быть недоволен ее новой самостоятельной прогулкой. И счет времени наверняка потерян. Эллина с сожалением глянула на море в последний раз и, развернувшись, побрела прочь. Медленно и величаво за ней потянулись тяжелые облака, открывая место солнцу и теплу. Откуда-то едва уловимо запахло весной.
  
   ******************
  
  СРЕДА 18.19.
   Кирилл ехал по заснеженной загородной трассе. С обеих сторон к ней вплотную подступал лес. Черная непроницаемая стена, с загадочными и зловещими очертаниями, завтра обещала стать приветливым и красивым миром, наполненным морозной свежестью и ярко-белым цветом. Кирилл взял с собой лыжи и радовался предстоящей прогулке. Лыжи, которые бы стоило оставить насовсем в загородном доме, запас продуктов и старое ружье, как средство почувствовать себя защищенным в диком лесу и доме в не менее дикой местности.
   Кирилл сел за руль впервые с того дня, когда Эля оказалась в больнице, и теперь радовался возрождавшимся чувствам. Подвластная тебе машина, которая несется, как по маслу по накатанной дороге. Мягкий свет в пахнувшем кожей салоне, тихая музыка. Кирилл всегда любил именно вечерние поездки, когда из-под колес машины словно убегает день, бросая тебе в лицо мрачные краски наступающей ночи. Теперь было совсем темно. Трасса пустынна. Раз или два навстречу Кириллу пронеслись автомобили. До дома оставалось не более четверти часа пути. Кириллу показалось, что вдали уже блеснули фонари небольшого поселка. В тот самый миг мужчина уловил какое-то движение. Прямо перед автомобилем молнией метнулось что-то большое. Кирилл резко затормозил. Машина завизжала, отчаянно скользя по обледеневшей дороге, и, наконец, остановилась. Мужчина облегченно вздохнул, и оторвал от руля закостеневшие руки. Еще миг назад он думал, что не сможет удержать машину на дороге. Кирилл вспомнил, что несколько лет назад продал маленькую приземистую 'Хонду' и приобрел этот внедорожник. Эля говорила, что он похож на танк, разве что салон просторный и удобный. Ей нравилась 'Хонда', а Кирилл много лет мечтал отделаться от подарка одной из своих богатых поклонниц. Теперь 'танк' вполне оправдал себя. Кирилл потер лоб, все еще ощущая волнение, и глянул сквозь лобовое стекло на дорогу. В свете фар прямо перед машиной стоял крупный волк. Стоял, пристально глядя желтыми блестящими глазами. Снежинки засыпали густую серую шерсть зверя. Волк время от времени раздраженно подергивал ухом, совсем как собака, сбивая снег. Его взгляд вдруг метнулся к Кириллу и застыл, словно подернулся льдом. Мужчина заворожено смотрел на зверя, ощущая глубокий пока еще только готовый подняться из глубин души страх. Странно, Кирилл позабыл, что надежно защищен пределами машины, что в любой момент может нажать на газ и сорваться с места. Он был в безопасности, но совершенно не осознавал этого. Взгляды человека и животного встретились и застыли, углубляясь друг в друга. Кирилл вжался спиной в сиденье, ощущая головокружение. Руки занемели и стали тяжелыми. Никакими силами мужчина не мог поднять их к рулю. Волк понял состояние человека и, не отрывая от него взгляда, сделал осторожный шаг к машине. Еще шаг. Мягко, словно очередная упавшая снежинка, лапа коснулась дороги. Еще. Кирилл не двигался. Волк подошел вплотную в машине и зарычал, оскаливая клыки. Этот рык словно вытряхнул Кирилла из оцепенения.
   'Этот зверь ведет себя странно', - мелькнуло в голове. - 'Ведь он осознает, что не может справиться с машиной. Может бешенный? Или просто чувствует мой страх'?
  Кирилл тряхнул головой, вспоминая, как в далеком детстве слышал душераздирающие истории про бешеных волков. Слабоумие, вызванное болезнью, заставляло их нападать на людей просто так, без причины. Семья жила в маленьком поселке, к которому стеной подступал лес. В том краю почти круглый год была зима. Морозная, снежная. И не было ничего краше величественного зимнего леса, где старые ели держали на своих зеленых лапах целые сугробы серебристо-белого богатства, где озера с илистым дном промерзали насквозь, умирая до наступления весны, где мох на камнях покрывался тонкой ледовой коркой, а с ветвей черных деревьев длинными лохматыми бородами свисали лишайники. Но никто из поселка не видел этого. Люди сидели в своих домах у раскаленных докрасна печей. По утру их бревенчатые домики были погружены в сугробы, как кусочки фруктов в десерт из взбитых сливок. Маленькие окошки залеплены толстым и плотным слоем снега. Люди откапывали дома по утру, и отправлялись в погреба, где ледяными глыбами хранилось мясо и мороженая брусника. Еще были сараи, пропахшие вяленым мясом, сушеной рыбой, и солеными грибами. Грибы стояли в старых бочках, рядом, в бочках поменьше хранился душистый мед, в холщевых мешках на стенах - сушеная ягода. Были еще всякие овощи, но больше всего все-таки мяса, рыбы и грибов. Люди питались этими заготовками всю зиму, чтобы летом вновь отправиться на охоту и рыбалку на узкую, но бурную реку. И никто во всем огромном мире не мог представить себе, что есть такой поселок, где все достижения цивилизации казались неуместными, да и не нужными совсем.
  Кирилл тряхнул головой и потер виски, отгоняя навязчивые воспоминания. Он не желал воскрешать это в памяти. НИКОГДА! Даже Эля никогда ничего не слышала об этом поселке. Эля, рвущаяся в дикие места, Геннадий Теркин, идущий в Париж, к Триумфальной арке. Они просто никогда не были там. В том особом, совершенном и полном мире, настолько полном и многогранном, что познать его за короткую человеческую жизнь было невозможно. А хотелось. Этот мир бросал вызов всем живущим в нем. Было сложно отвернуться, когда ты только-только начинал чувствовать и понимать его. Совсем немного. Ну, еще шаг. И еще один. И так незаметно проходили годы. Так говорил отец маленького мальчика живущего в поселке на краю земли.
   - Подрастешь, сынок, и мы вместе отправимся на охоту, - говорил он, высокий бородатый мужчина в нелепо смотрящихся круглых очках. А трехлетний мальчуган смешно таращил глаза и прижимался к матери, пахнущей теплым молоком и сушеными ягодами. Она была тихой ласковой женщиной, вечно хлопотавшей на кухне и снабжавшей сынишку и его друзей свежевыпеченными медовыми пряниками. В доме царил покой, только летом превращающийся в напряженное беспокойство, когда мужчина с односельчанами отправлялся на охоту. В самое сердце дикого леса. По дедами набитым охотничьим тропам. Там в глубине леса были старые охотничьи стойбища, где люди могли жить неделями. Потом, запасшись богатой добычей, они возвращались домой. Мясо отдавалось на переработку женщинам, а меха везлись в далекий город. Маленькому мальчику казалось, что город этот находиться на другом конце земли, в неком зачарованном месте. И каждую ночь, засыпая в своей постельке, он прислушивался к далекому и протяжному вою. Но то были не волки, стаи которых бродили у самых границ поселка, то был поезд. Малыш никогда не видел его в живую, только на картинках в книге привезенной отцом из города. Загадочное существо неслось сквозь лес по проторенному пути и не боялось ни волков, ни огромных диких кошек, ни медведей. Мальчик закрывал глаза и представлял себя сидящим на спине бесстрашного зверя и медленно засыпал.
   А когда ему исполнилось шесть, мать и отец собрались переезжать в город. Мать сказала, что мальчику нужно подготовиться к школе. Ничего подобного в поселке не было. Детей возили учиться в город, но зимой, дороги почти все время были заметены глубокими сугробами, и потому учиться в городе, и жить в поселке было невозможно. Отец мальчика был врачом по профессии. В поселке некогда жили его родители. Там прошло его детство. Потом была школа в ближайшем городе, потом институт в городе покрупнее. Потом работа все в том же городе. Потом он встретил женщину, с которой создал семью. Потом пришла весть о смерти родителей. И тогда мужчина вспомнил о поселке на краю земли, о лесе и неразгаданной тайне той зачарованной земли. И вернулся. Жена последовала за ним и прижилась на удивление легко на новом месте. Пожалуй, именно там они почувствовали себя действительно счастливыми. Настолько, что решили разделить избыток счастья с ребенком. И родился мальчонка, до шести лет узнавший все о диком лесе, но никогда не видевший поезда. Малышу были непонятны и неприятны разговоры о школе и переезде.
   - Тебя научат в школе писать и считать для начала, - говорила мама. - Потом ты сможешь узнать все о нашем огромном мире. О его прошлом и настоящем. Об его устройстве и законах. Ты сможешь стать ученым или врачом, как отец и помогать людям.
   - Я и так знаю все что нужно, о мире, - упрямился мальчик. - Папа мог бы взять меня на охоту в будущем году, а вместо этого отправляет в какую-то школу.
  И помолчав немного, добавил:
   - А старая знахарка научит меня разбираться в корешках и заговорах.
   - Знахарка и врач - это совершенно разные вещи, - улыбаясь, ответила мать. - Знахарка не знает ничего из того, что известно твоему отцу, благодаря годам посвященным учению. И люди в поселке все-таки ходят лечиться к нам, а не к знахарке.
   - А один старик рассказывал, что в лесу живет целое шаманское племя. Они день и ночь сидят и, раскачиваясь, выдувают из ртов снег. И так много месяцев подряд. А потом уставшие, падают и засыпают. Снег мигом тает и наступает лето. И так пока шаманы не проснуться и не начнут дуть.
   - Сказки все это, - отмахнулась мать.
   - А еще в пещере, к которой можно добраться, идя строго на север, живет молодая шаманка, одетая в платье из янтарных бусинок. У нее есть зеркало из куска нетающего льда, где видно весь мир. И ей вовсе не надо выходить из лесу и ехать учиться в школу, чтобы все знать.
  Мальчик надул губы, не зная чем еще можно переубедить мать. Но та только улыбалась.
   - Но ведь ты не молодая шаманка, - заметила она. - И у тебя нет ледяного зеркала. А если выучишься в школе, оно тебе и вовсе не понадобиться. Подумай, что будет с шаманкой, если ее ледяное зеркало вдруг разобьется. Она останется ни с чем. А твои знания, если ты их получишь в школе, останутся с тобой навсегда.
  Мать говорила мягко, ее глаза светились теплом, но мальчугану вовсе не хотелось покидать пределы поселка, где все было таким родным и понятным.
   - Ты сможешь потом вернуться сюда, - наконец сказала мать. - Как поступил твой отец.
   - Да, - уверенно произнес ободренный мальчик. - Я вернусь сюда, когда вырасту таким большим, что уже не нужно будет нигде учиться, и останусь навсегда.
   В тот год мужчина в последний раз отправился на зимнюю охоту. Им нужны были не малые средства для обустройства на новом месте. Женщина с мальчиком ждали его возвращения, как всегда, с тревогой. Зима выдалась особенно суровой. Женщина каждое утро отгребала широкой лопатой снег от дверей дома и сарая с провизией. Дни тянулись медленно и монотонно. И вот, наконец, охотники вернулись, вознаграждая свои семьи за долгое ожидание богатой добычей. А с наступлением лета пришло время готовиться к отъезду. Мать отправилась в город первой обустроиться на новом месте, и мальчик с отцом несколько дней по-холостяцки питались вяленой олениной, запивая отваром из сушеных ягод. Мать вернулась, веселая, заряженная энергией открывающейся новой жизни и сообщила, что все для переезда готово. Вот тут-то мальчик впервые лицом к лицу столкнулся с неизбежностью крутых перемен. До этого все были разговоры. Волнующие, странные, но не более. Но теперь... Ему не хотелось уезжать. Ему было страшно, и родные места удерживали, как магнит. Отец обещал, что летом они будут возвращаться в поселок и отправляться на охоту, но мальчик понимал, что жизнь уже никогда не будет такой, как прежде. И все из-за него. Из-за этих самых знаний, которые может дать только школа. Или нет? Ледяное зеркало шаманки! Может оно не одно? Старик говорил, что зеркало шаманка подобрала в, освободившейся от зимних оков, реке. Огромные льдины неслись, подтаивая в прогревающейся воде. Шаманка схватила одну и унесла к себе в пещеру. А так как река оббегала весь мир, льдины путешественницы успевали повидать и запомнить многое, о чем в последствии рассказывали молодой шаманке. Может быть, девушка будет настолько великодушной, что позволит заглянуть в зеркало и ему. Если он расскажет ей, что совсем не хочет переезжать из родного поселка в какой-то город, пусть даже там ходят поезда и в домах тепло без печей. Мальчик попытался вспомнить, о чем говорил старик.
   - Шаманка живет в пещере. Нужно идти строго на север, - прошептал он и улыбнулся. Он и без школы может прекрасно ориентироваться. Идти строго на север не составит труда.
  Приняв решение, и не став посвящать в него родителей, мальчик, сложив в рюкзак из тюленьей кожи вяленое мясо, несколько рыбин и сушеных ягод, да прихватив флягу с родниковой водой, отправился в путь. По дороге ему встретился приятель Женька, их семья тоже переезжала в город в этом году.
   - Куда идешь? - бодро спросил Женька, в отличие от своего друга довольный предстоящим переездом.
   - В логово молодой шаманки, - тихо поведал мальчик. - Хочу посмотреть в ее ледяное зеркало.
   - Во, дурак! - восторженно проговорил Женька. - Да к шаманке зимой нужно было идти. Пока она спит, как медведи. Летом она к зеркалу тебя ни за что не подпустит!
   - Я попрошу, - упрямо ответил мальчик. - Дед говорил она не злая, даже людям иногда помогает. Лечит их, как мой отец.
   - Ну, давай, иди, - с сомнением проговорил Женька. - А мать-то твоя, что сказала?
   - Ничего, - удивленно ответил мальчик. - Я ей ничего и не говорил. И ты молчи.
   - Ну, ладно, - неохотно процедил Женька.
   И мальчик, уверенный в успехе и окрыленный надеждой, отправился в путь. Лес встретил его трелями птиц, запахом хвои и мха, и свежим влажным дыханьем. Мальчишка смело шагнул за границу этого величественно-буйного летнего царства. Его ноги утонули в тонкой как паутина траве, над ушами зазвенели комары, но мальчик предусмотрительно намазал лицо и руки особым кремом, который мать покупала у деревенской знахарки. Комары черной тучкой вились над самой головой мальчика, не смея приблизиться. Он, благополучно избежавший этой опасности, смело углубился в лес.
  И конечно не было никакой шаманки. Или просто она жила слишком далеко. Ведь лес был бескрайним, как океан. Можно было идти день, и два, и даже неделю и не было никакого просвета...
  Наступил вечер. В лесу сгустились тяжелые синие сумерки. И только тогда мальчик остановился. Он не прихватил из дому спичек, думая, что в пещере молодой шаманки будет светло, как днем, и теперь боялся остаться с темнотой один на один. Остановился и закрыл глаза, слушая пробуждающийся лес. Время охоты для многих начиналось именно сейчас. Показалось, что лес вдруг стал живым - зашелестел, зашептал о чем-то своем. Угрожающе треснула где-то сухая ветка. Тонкая проволока трав прочно обвилась вокруг лодыжек. Мальчик испугался. Вскрикнул, когда прямо над головой с уханьем пронесся огромный филин. И вдруг всюду, в глубине каждого куста и травинки зажглись желтые недобрые огоньки глаз. Мальчик смотрел на них, неподвижных и ярких и цепенел от страха. И вдруг откуда-то сверху с ветки сорвалась капля росы и плюхнулась прямо на голову перепуганному человечку. Тот снова вскрикнул и молнией отпрыгнул в сторону. С опаской покосился на глаза, следящие за ним, но они не шелохнулись, только стало их гораздо больше. Мальчику казалось, что дикие звери окружают его плотным кольцом. И вдруг один, два, пять глазков сорвались с места и взмыли в воздух. Мальчик опешил, потом расхохотался, облегченно и громко. Светлячки! Маленькие козявки так напугали его. Теперь маленький путешественник с наслаждением наблюдал за бесшумным полетом крохотных звездочек. Но нужно было подумать про ночёвку. Мальчик огляделся, прислушался. Где-то рядом монотонно шумела река. И как он сразу не услышал ее песню? Осторожно продираясь сквозь кусты, мальчик выбрался на берег, усыпанный крупными черными камнями. Маленькая бурная речка была знакомой, и оттого казалась еще более приветливой. Мальчик знал, что в ней водится красивая и вкусная речная форель. Как-то отец брал его с собой на рыбалку, и они гордо принесли домой полное ведро этой замечательной рыбы.
   - Если идти по берегу, против течения, то выйду к месту нашей рыбалки, а там и до поселка недалеко, - рассуждал путешественник, потом вспомнил про шаманку и в растерянности опустился на большой камень.
   - Нет, - решительно заявил он, спустя несколько минут. - Нужно найти шаманку. Вероятно ее пещера уже близко.
  Потом он вспомнил про родителей, которые наверняка места себе не находят от волнения, и решил все же вернуться. Да и в глубине души было просто страшно продолжать путь. А заветная пещера могла быть еще далеко, или вообще старик, рассказавший о шаманке, перепутал направление. Мальчик разочарованно вздохнул и поднялся. Огляделся. Берег был ярко освещен полной луной, словно блюдце висящей в высоком небе цвета индиго. Огромные звезды, словно пригоршнями небрежно набросали на него.
   - Звезды это гвозди, которыми в древности прибили небо, что бы не падало на землю, - уверенно сказал мальчик. - Только кто же так бездарно работал молотком?
  Задумавшись над этим вопросом, он побрел по берегу реки.
   Кирилл вздохнул и потер лоб. Голову ломило от нахлынувших воспоминаний. Что же было потом? Потом ясно. В поселке поднялся переполох. Были организованы поиски. Люди во главе с его отцом прочесывали лес. Перепуганный Женька признался, что видел мальчика. Рассказал о дерзком его плане. Люди отправились на север. Ночью в лесу с мощными фонарями и ружьями они искали беглеца. Звали, распугивая зверье и птиц. А мальчик в это время брел по берегу реки и ничего не слышал. Он смертельно устал. Ноги едва передвигались. Он спотыкался на каждом камне и, наконец, остановился. Места оставались чужими и уже совсем не радовали своей дикой прелестью. Мальчику хотелось спать, он продрог. Предутренний прохладный ветерок пробирался под куртку, вызывая зябкую дрожь. Рюкзак казался неимоверно тяжелым и тянул к земле уставшее тело. Мальчик сел на промокшую от росы корягу и тихо заплакал. Казалось, его обманули. Не было никакой шаманки, только дикий, неприветливый лес вокруг. Этот поход оказался не по силам шестилетнему малышу. Что же делать? Река словно и вовсе не хотела становиться знакомой и безразлично бурлила, может быть, даже подсмеивалась над ним. Глаза слипались, но холод не давал уснуть. Серый, подернутый легким туманом рассвет приполз в лес. И вот тут-то едва слышно зашуршала трава, и из лесу вышел волк. Большой, мальчику показалось просто огромный серый зверь. Он мелкой трусцой бежал к воде. Остановился и настороженно замер, увидев человека. Тот тоже заметил зверя и оцепенел, дрожа от подступающей паники. Взгляды встретились. Волк, по всей видимости, не испугался. Он только навострил уши и разглядывал человека. Медленно потянулись мгновения. Мальчику показалось, что зверь не агрессивен, даже наоборот, очень дружелюбно настроен. Он вспомнил огромных лохматых псов, живущих в поселке. Они были куда страшнее. Но в этот миг волк, вероятно расценив, что человек не представляет угрозы, сделал один осторожный шаг вперед. Потом как-то разом ощетинился и зарычал, показывая желтые клыки. Мальчик, пригвожденный к коряге, отчаянно закричал. Крик получился хриплым и жалким. Волк издал еще один угрожающий рык.
   - Папа! - заорал мальчик что было силы, испытывая дикий ужас и растерянность одновременно.
  Все завертелось перед глазами. Смешалось в бешеном хороводе. Словно со стороны, каким-то жалким отрывком картинки мальчик видел, грациозный прыжок зверя и в тот же миг прозвучал выстрел. И визг. Какая-то дикая мешанина звуков. Сознание ребенка не могло выдержать такого напряжения и отключилось, в последний момент отметив, что все-таки что-то произошло. Что-то заставило волка остановиться. Отец! Конечно, он услышал его и пришел.
   Очнулся мальчик все на том же берегу реки, но теперь его окружали люди. Знакомые люди из родного поселка. Он полулежал в объятьях отца, пытавшегося привести его в чувства. А люди возбужденно переговаривались.
   - Что же ты наделал, дуралей! - говорил отец, и мальчик с удивлением видел, как слезы струятся у того по щекам. - Ты едва не погиб! Или ты не знаешь, что нельзя самому уходить в лес? Или не говорили тебе, как этот лес опасен? И что за глупости теснятся в твоей голове?
   - Папа, я хочу домой, - пробормотал мальчик, и обессилено повис на руках отца.
  Он не помнил, как потом они добрались до поселка, не помнил, что сказала мать. Ни ее слез, ни радости, ни укоров. Несколько дней понадобилось ему, что бы полностью прийти в себя. Но и тогда мальчику казалось, что что-то не так, что-то произошло с ним в диком лесу, что-то, что заставило частичку его остаться там, и все идти по берегу бесконечной реки... Потом все успокоилось, забылось. Они переехали в город. Мальчик пошел в школу. Прижился и свыкся с новыми условиями и правилами игры. Потом его отдали в школу карате, где он неплохо проявил себя сразу. Бежали годы. Семья больше не возвращалась в поселок на краю света. Не потому что не хотели. Просто так складывалась жизнь. Их бросало из одного города в другой. В огромном мире пристроиться оказалось гораздо тяжелее, чем среди диких лесов. Отец много работал. Сын оканчивал школу и мечтал стать доктором. Они снова переезжали и, наконец, оказались очень далеко от 'края света' и их заколоченного дома. И семья больше не вспоминала о нем, может только раз, когда отец увидел в магазине форель.
   - Эх, - вздохнул он. - А какая рыба ловилась в нашей речушке! Купить в магазине это не диво. А вот вытащить ее трепещущую из чистейшей воды, глянуть, как блеснет на солнце ее чешуя, как брызнет во все стороны хрусталем вода...
  Он вздохнул и глянул на сына.
   - Помнишь?
  Юноша мотнул головой и поспешил отойти от прилавка.
  В тот год отец заболел и уже не поднялся с постели. Он умер холодным осенним днем, и мать так и не сумевшая прийти в себя и смириться с потерей отправилась вслед за ним спустя пол года.
   Кирилл отчаянно тряхнул головой, отгоняя тяжелые воспоминания. Нервно застучал кончиками пальцев по рулю, и тут, опомнившись, глянул на дорогу. Она была пустой и снежно белой. В медленном спокойном танце кружились снежинки. Капот покрывал довольно толстый слой снега. Кирилл огляделся. Ничто не говорило о недавнем присутствии здесь волка. Снег давно замел его следы. Если они конечно были. Теперь Кирилл был неуверен. Он вообще в последнее время ни в чем не был уверен. Разве мог зверь просто уйти. Хотя, глупо, наверное, нападать на машину. В висках бешено стучала кровь. Кириллу казалось, что произошло что-то невероятное. Волк должен был напасть. Он усвоил этот урок с детства. И не было рядом отца с ружьем.
   - Господи, - простонал Кирилл, - да, что же это со мной! Что за бред в голове! Нужно ехать. Куда? Черт! Все словно перепуталось в голове. Выбило же меня из колеи это происшествие!
  Он решительно нажал на газ. Машина взвыла и сорвалась с места, поднимая фонтаны легкого снега. Кирилл, каким-то нечеловеческим усилием заставил себя сосредоточиться на трассе. Постепенно сердце перестало так бешено колотиться в груди. Кирилл услышал, что все еще играет музыка. В салоне по-прежнему приятно пахнет кожей, тепло и надежно. Эпизод постепенно мерк в памяти мужчины. Вскоре показались знакомые огни деревни, где в самом конце, на отшибе вырисовывалась черная громадина их дома, с видом на голый поля и далекий заснеженный лес. И только въехав в гараж и остановившись, Кирилл почувствовал себя окончательно дома, под защитой толстых стен и высокого забора. Он вздохнул, вышел из машины и, закрыв гараж, отправился к дому.
  
   ****************
  
   Эллина стояла у окна и удивлялась яркому, теплому солнцу, обогревшему город и растопившему снег. На крышах выросли длинные плачущие сосульки. Что они оплакивали? Зиму? Холода? Как странно. Никто не разделял их печали. Рано утром Эллину разбудили птичьи трели под окном. Сегодня был выходной. И сегодня была весна. Девушка долго нежилась в постели, не желая выбираться из-под теплого пухового одеяла, и позволяя солнечным лучам ласкать лицо и плечи. Влад получил возможность подработать в одной из ближайших к городу деревень и не свет ни заря направился туда вместе с еще несколькими ребятами- студентами. Эллина осталась одна на все выходные. И это ни сколько не тревожило. День обещал быть чудесным. По дому скопилось много работы, а девушка не забыла, что решила быть примерной женой. Она гадала, что бы приготовить к возвращению мужа и можно ли стирать простыни вместе с носками. В общем, голова ее была прочно забита хозяйственными мелочами. Ей очень хотелось заслужить одобрение Влада.
   - Хотя, - недовольно поморщившись, проговорила она, и села в постели. - Нужно еще кое-что подогнать по учебе. С анатомией у меня проблемы. Все эти косточки, мышцы, артерии и вены. Такая уйма всего! А еще латынь! Как Влад запоминает, ума не приложу.
  Эллина запустила пальцы во взлохмаченную копну волос, вспоминая, как провалилась на опросе по анатомии. Предмет давался с трудом. Даже хорошая память не спасала.
   - Ты стала слишком рассеянной, - пожурил тогда Влад. - Соберись Эллишка! На самом деле все не так сложно.
  Но все-таки все было сложно. Эллине вовсе не хотелось садиться за анатомический атлас.
   - Может вечерком, - пообещала она себе. - Два дня впереди. А сейчас умыться, позавтракать и впрячься в хозяйство. А может, сначала позвонить Лизе? Нет, не стоит!
  Она решительно поднялась с постели и свернула одеяло.
   - Хозяйство, так хозяйство! Давай, Эллина, вперед! - приказала она себе и глянула в окно.
  Яркий свет магнитом притянул к себе. Девушка подошла к окну и выглянула наружу.
   - Это что же, весна? - весело спросила она. - Или просто оттепель?
  Время бежало так стремительно. Девушка отошла от окна и на пол часа забыла обо всем, занимаясь собой. Только за завтраком она вновь залюбовалась солнечным светом, проникшим в комнату.
   - Жаль, Влада нет, - посетовала она. - Мы наверняка организовали бы прогулку. Куда-нибудь очень далеко. За город. Может, пошли бы вновь к заброшенному дому?
  Девушка задумалась, воскрешая в памяти далекую осеннюю прогулку. Дом показался ей таким мрачным. И вместе с тем, что-то было в нем притягательного. Словно неразгаданная загадка. Девушка вспомнила ручей и кривую акацию, голые стены и пустые глазницы окон. Ей вдруг очень захотелось очутиться там. Почему? Такие места обычно имеют неприглядный вид зимой. Развалины среди луга. Но Эллине хотелось именно туда. Девушка поднялась, и, позабыв про все благие намерения, принялась собираться, попутно убеждая себя в странности затеи.
   - Что ты будешь делать в этих руинах? Одна к тому же! Замерзнешь по дороге. В полях ветер гуляет, не спасет никакая оттепель. Да и как туда добираться, помнишь?
  Эллина застыла посреди комнаты с толстым шерстяным свитером в руках.
   - На автобусе ?10 до конечной остановки. Потом направо. Там узкая асфальтированная дорожка. Потом через луг, в сторону леса. Да, там и без ориентиров этот дом виден.
  Все еще недоумевая по поводу странного желания, Эллина оделась, бросила в пакет бутерброд и термос с чаем, в карман старой походной куртки спрятала кошелек. И, продолжая убеждать себя, что следует остаться, покинула дом. На улице пьяняще пахло свежестью. Солнце светило во всю, и девушка, мигом заразившись праздничной атмосферой тепла воспарила духом. А она-то собиралась весь день провести в тесной ванной комнате за стиркой. Потом заняться готовкой на пропахшей подгоревшим жиром кухне, и на последок, уставшая и разбитая, умоститься разглядывать анатомический атлас. Нет уж! Она возьмет от этого первого тепла все. Влада нет. Ничего. Ей удастся чудесно провести день. Эллина ощущала какой-то необыкновенный душевный подъем. Ей хотелось не идти, бежать, лететь в этом сказочном теплом круговороте наступающей весны. Она быстро добралась до остановки автобусов, отыскала нужный ей номер и, заплатив за проезд, удобно устроилась на заднем сиденье. Людей было мало. Автобус мчался по подтаявшей трассе, оставляя позади город, дачные поселки, поля. Эллина смотрела в окно, ни на минуту не разочаровавшись в принятом решении. Наконец, нужная остановка. Девушка вышла, и полной грудью вдохнула свежего воздуха. Вот она знакомая дорога. Она казалась голой и неприветливой, но это не смущало. Главное, что она приведет к намеченной цели. И что потом? Поздороваться с руинами, посидеть под кривой акацией, съесть бутерброд. Полюбоваться полями и далекой кромкой леса. Побыть одной. Эллина улыбнулась и решительно отправилась в путь. Ей еще никогда не приходилось путешествовать вот так, одной. Но неуверенности или страха не было. Девушка знала, что с ней ничего плохого не произойдет. Она бодро шла, поглядывая на голые еще заснеженные поля, потом, как-то незаметно для себя, замедлила шаг. Вдалеке вырисовывались знакомые очертания дома. Впервые за этот день сердце тревожно екнуло. Но Эллина не остановилась, напротив, вновь ускорила шаг. Вот и знакомый ручей, спрятанный под толстым слоем льда. Голая акация. Замерзшие ветви, едва подрагивают на ветру. Девушка зябко поёжилась. Здесь и вправду было гораздо холоднее. Ветер пробирал насквозь.
   'Ничего', - успокоила себя Эллина. - 'В доме я буду под защитой стен. Посижу там'.
  Она перепрыгнула ручей и, скользнув взглядом по акации, вошла в дом. Через огромный пролом, на месте которого некогда была дверь. Вошла и остановилась, мигом ощутив пустоту этого места. Сквозняк тонкими ледяными струйками пробегал по ногам. Пол застилал неровный ковер из снега. Его здорово намело сюда за зиму. Эллина прошлась и вдруг ощутила растерянность. Она так стремилась к этому месту, а теперь не знала, что делать. Снаружи было слишком холодно, а есть бутерброд, стоя посреди развалин не хотелось.
   - И чего ради я сюда пришла, - с досадой проговорила Эллина, и тут же с удивлением ощутила тепло. Девушка замерла, прислушиваясь к ощущениям. Теплом тянуло откуда-то сбоку. Она пошла туда и уперлась в углубление в стене. Эллина склонилась и увидела серую горстку углей. Сняла перчатку и для чего-то взяла их в руку, и тут же вскрикнув, бросила на пол. Угли, с виду давно мертвые, обожгли ей пальцы.
   - Да что же это такое! - обиженно и немного испуганно воскликнула девушка, и предположила, что кто-то совсем недавно разводил здесь костер.
   - Странно, а с виду остывшие, - пробормотала она, глядя на брошенные угли, медленно разгоняемые сквозняком.
  Ей вдруг резко разонравилось это место. Девушка огляделась, но не заметила на снегу ничьих чужих следов. Только ее ботинки оставили узкую дорожку, тянущуюся от входа.
   - Бред какой-то, - решила она, досадуя, что прогулка не удалась. Отсутствие Влада рядом показалось тягостным.
   - Нужно возвращаться. И я больше никогда не приду в это странное место.
  Она задумчиво глянула на углубление в стене.
   - Ведь здесь когда-то был камин, - решила она, и вдруг ясно представила себе его, обложенный камнями и загороженный витой решеткой. Эллина закрыла глаза, и тут же появились новые детали. Крохотная ваза, подсвечник, фотография в рамке. Девушка не могла разобрать, что именно изображено на ней. Ярко горит огонь, потрескивают дрова. Так тепло и уютно! Напротив камина диван, на спинку которого небрежно наброшен клетчатый шерстяной плед. Девушка резко открыла глаза и поежилась. Огляделась. Голые, унылые руины. И такая яркая фантазия. Этот дом и в прошлый раз навевал живые образы. Эллина вдруг передумала уходить. Ей захотелось остаться еще хотя бы ненадолго. Хотя бы для того, что бы съесть бутерброд и выпить горячего чаю. Мрачные останки дома не хотели отпускать ее. Девушка вздохнула и осмотрелась. Присесть было не на что, и она просто прислонилась к стене. Медленно достала бутерброд и принялась, есть, глядя в проем окна напротив. Неожиданно осознала, что стало темнее. Солнце спряталось за густой полог облаков. Воздух стал серым и холодным. Девушка с досадой пихнула ногой какой-то припорошенный снегом предмет и с удивлением обнаружила, что это тетрадка, в неопределенного цвета обложке, прожженной в нескольких местах. Девушка, подгоняемая любопытством, нагнулась и подняла находку. Пролистнула, готовая поверить, что перед ней некое важное послание, рассказывающее, по крайней мере, об истории дома. Но ее ждало разочарование. Только чистые покореженные от влаги листы. Она рассеянно листала их, пока не дошла до последней страницы. Между ней и обложкой была вложена фотография, изрядно подпорченная, но все еще хранящая полустертые застывшие образы. Девушка с интересом пригляделась и тут же, вскрикнув, отбросила находку. Сердце бешено застучало. Страх тошнотворной волной подкатил к горлу. Откуда? Как? Но, может быть, она ошиблась, ведь фото достаточно испорчено. Эллина наклонилась и осторожно подобрала так встревоживший ее клочок бумаги. Вновь внимательно пригляделась. Ошибки быть не могло. На фотографии была запечатлена она с Владом. Оба счастливые и улыбающиеся на берегу моря. Но как фото, о существовании которого она и не знала, могло попасть в этот дом? Девушка внимательно осмотрела тетрадку. Она тоже не была знакома ей.
   - Я и Влад на берегу моря, - растягивая слова, проговорила она, силясь вспомнить. - Мы никогда не фотографировались так.
  Эллина была уверенна. Они не так-то часто позволяли себя запечатлеть камере. Девушка повертела фото в руке и тут заметила расплывшуюся надпись. Вновь пришлось приглядеться. С удивлением она узнала собственный торопливый подчерк. Большая буква 'В' вероятно означала Влад. Девушка отчаянно подставляла фотографию свету. Внизу была приписка, смысл которой без труда можно было разобрать: 'Самый счастливый день' И дата, она, к сожалению, была размыта. Эллина растерянно вздохнула и опустила руки. Ничто в памяти не отозвалось, что бы помочь ей.
  'Самый счастливый день'.
  Она не помнила, что бы делала когда-либо подобную надпись. И все же откуда здесь могло оказаться фото? Девушка не знала.
   - Что это такое? - спросила она у дома, но тот безмолвствовал. Эллина сложила в рюкзак недоеденный бутерброд, фото и тетрадку и медленно вышла.
   - Больше мне здесь делать нечего, - проговорила она, чувствуя себя подавленной.
  Она, не оглядываясь, побрела по дороге в сторону поселка, еще долго ощущая за спиной присутствие дома. Сердце сжимала необъяснимая тоска. День оказался не таким уж удачным. А еще предстояло долгое возвращение и мучительное ожидание Влада.
   - Влад реалист, он сможет найти всему этому здравое объяснение. Он вспомнит, где мы делали это фото, как оставили его в руинах дома и посмеется надо мной, - думала Эллина, уже выйдя из автобуса и с унылым видом шествуя к дому.
  
   ****************
  
   Влад вернулся в воскресенье, уставший и голодный. Эллина, гордясь собой, выложила на стол кастрюльку с тушеным мясом и разложила по тарелкам вареную картошку.
   - На десерт печенье! - торжественно объявила она, радуясь появлению мужа и еще больше своему хозяйственному усовершенствованию.
  В комнате все сияло чистотой и порядком. Только из-под кровати предательски выглядывал кончик забытого носка. За окном, словно паруса трепетали выстиранные простыни, вычищенная до блеска обувь аккуратно стояла в углу. И девушке было крайне приятно, что Влад, несмотря на усталость, все это заметил и оценил по достоинству. Он с аппетитом уплетал мясо с картошкой и поглядывал на сидящую напротив Эллину.
   - Ты превзошла себя, - похвалил он. - Приятно возвращаться в дом, где тебя ждет аккуратная и приветливая хозяйка. И еще сытный обед.
  Эллина улыбнулась, и чуть склонила голову. Она не забыла и о себе: собрала в пышный пучок волосы, немного подкрасила и без того выразительные глаза, надела коротенькое платьице из серой шерсти. Но Влада, похоже, больше привлекала еда. Он покончил с картошкой и теперь поглядывал на большое блюдо, на котором красовалась высокая горка тонкого домашнего печенья. Эллина перехватила взгляд мужа и, вздохнув, отправилась делать чай. Вскоре она поставила перед Владом дымящуюся кружку и печенье.
   - Это цветочки и звездочки, - пояснила Эллина.
  Правда по форме печенья больше напоминали расплывшиеся тучки, но пахли отменно, и Влад с удовольствием принялся есть.
   - Даже не знал, что ты умеешь печь, - проговорил он с набитым ртом.
   - Я тоже не знала, - нахмурившись, ответила Эллина, все еще надеясь, что до нее тоже дойдет очередь.
  Наконец насытившись, Влад благодарно кивнул жене и задержал на ней взгляд.
   - О, ты такая красивая сегодня, - проговорил он. - Даже с волосами смогла справиться. И платье... Я привык видеть тебя только в джинсах.
  Эллина заерзала на стуле, чуть одергивая короткий подол.
   - Оно так мнется, - пояснила она. - Право, джинсы куда удобнее.
   - А чем ты еще занималась в мое отсутствие, кроме стирок и готовок? - поинтересовался Влад, поглядывая на жену блестящими глазами.
  Эллина взмахнула рукой, готовая начать долгое повествование, но заколебалась. Рука застыла в воздухе, потом беспомощно упала.
   - Чем? - настаивал Влад, чувствуя, что жене есть, что рассказать.
  Девушка в замешательстве запустила пальцы в волосы, тут же нарушив гармонию тщательно сделанной прически. Потом вновь взмахнула рукой, вытянув целую прядь волос, которая смешной завитушкой застыла над ухом. И улыбнулась, наконец-то решаясь.
   - Я ездила к заброшенному дому! - выпалила она, и напряженно застыла, ожидая реакции Влада.
   - Я-то думал ты зубрила анатомию, - проговорил тот и поморщился.
   - Нет, анатомию я не учила, - призналась Эллина. - Но я ездила к заброшенному дому.
   - Преподаватель сказал, что тебе светит 'неуд', - напомнил Влад. - Еще он сказал, что студенты подобные тебе обычно не дотягивают до диплома, хотя у меня подозрения, что ты не дотянешь и до третьего курса. Эллиша, у тебя есть вообще голова на плечах? Ты не хочешь быть врачом? Хотя бы просто получить высшее образование.
  Расстроенная девушка пожала плечами.
   - Я не хочу быть врачом, - наконец очень тихо проговорила она. - Мне не интересно...
  Влад округлил от удивления глаза, но, быстро справившись с эмоциями, спокойно ответил:
   - Тогда уходи из института и не морочь никому голову.
  Эллина добила его покорным кивком в ответ.
   - Я уже думала об этом.
   - Что? - изумился Влад, до сих пор считающий, что Эллина просто капризничает. - Ты что серьезно?
  Девушка снова кивнула и посмотрела на Влада глазами полными слез.
   - Не интересно, понимаешь. Я совсем по-другому представляла все это. Из меня никогда не выйдет хорошего, или хоть какого-нибудь врача. Это не мое. Могла же я ошибиться? Выбрать не тот путь. Теперь мне хочется что-нибудь изменить.
  Влад нервно поднялся и прошелся по комнате.
   - Изменить? - переспросил он тоном совсем не понравившимся Эллине. - И чем ты планируешь заняться?
   - Пока не знаю, - искренне призналась она.
   - Зато я знаю, - отрывисто проговорил Влад. - Ты можешь целыми днями шататься по городу, разглядывать часами падающий снег, или еще что-то в этом роде. Качественно ты умеешь делать только одно, моя милая, - ты умеешь мечтать, или фантазировать.
   - Я могла бы сочинять сказки, - сказала девушка и улыбнулась сквозь слезы.
   - Что за бред, Эллиша! - раздраженно отмахнулся Влад. - Ты должна получить хорошее образование и работу. Нужно не мечтать, а заранее думать о будущей жизни. Ты должна расти, становиться на ноги, планировать. Подумай, что будет через несколько лет? Может быть, ты захочешь переехать отсюда, приобрести собственный дом, может, обзавестись детьми, которых, кстати, тоже нужно будет поставить на ноги. Эллина я не хочу обидеть тебя, так что нечего проливать слезы. Я говорю о совершенно простых и понятных каждому вещах. Каждому, кроме тебя. Возвращайся с небес на землю. И для начала бери в руки атлас и учи анатомию.
  Девушка вспыхнула, как маков цвет, и решительно поднялась.
   - Я не хочу учиться в меде, не хочу учить анатомию, которая все равно в голову не лезет, и еще я записалась на курсы по ландшафтному дизайну.
   - Ландшафтный дизайн? - удивленно переспросил Влад, застыл, словно громом пораженный, потом расхохотался. - Ландшафтный дизайн! Вот оно! Я-то думал у нас будет серьезная семья медиков, а ты решила посвятить себя иному делу. Это и есть твое призвание?
   - Не знаю, - робко призналась Эллина, совсем убитая его восклицаниями.
   - Ты даже еще не знаешь? Ах, как мило. Возьмешься за это дело и раз... снова промашка. Ну, конечно, ты же можешь ошибаться, вновь и вновь, до бесконечности.
  Эллина в отчаянии закрыла лицо руками.
   - Влад, так что же мне делать? Тянуть лямку. Это же моя жизнь, мне хочется прожить ее по-своему. Хочется найти себя.
  Эллина чувствовала, что говорит бессвязно, с трудом подбирая слова, что бы хоть как-то выразить мысль. Хотя, Влад все равно не готов был услышать ее.
   - Твое дело сейчас, - наставлял он, - получит высшее образование. Если взялась за что-то, будь добра закончи. Иначе так ничего в этой своей жизни не добьешься. Ландшафтный дизайн никуда не денется, тем более сомнительные курсы. Что ты закрываешь лицо? Ты вообще слышишь, о чем с тобой говорят. Объясни мне, Эллина, откуда у тебя в голове такие бредовые мысли?
  Эллина отчаянно замотала головой в ответ. Ей невыносимо больше было это слушать. Она поднялась и молча подошла к шкафу. Сняла с плечиков пальто и шарф.
   - Куда собираешься? - с наигранным безразличием спросил Влад.
   - Мне нужно подышать воздухом, - ответила девушка тихо.
  Слезы уже высохли, оставив на щеках безобразные серые дорожки потекшей туши. Эллина небрежно, как обычно, запихнула под шапку растрепавшиеся волосы, обмоталась длинным шарфом, и, поправив пальто, вышла из комнаты, оставляя Влада одного, возле остывшего чая и странных местами пригоревших печений.
  
   **********************
  
  СРЕДА 22.49.
   Негромко потрескивали дрова в камине, принося ощущение покоя и умиротворения. Кирилл, удобно устроившись на диване и накрыв ноги клетчатым шерстяным пледом, смотрел на рыжие язычки пламени. Запах плавящейся смолы расползался по дому. В последний приезд сюда, мужчина ходил в лес запастись сосновыми ветками. Ему нравился запах смолы, тягучий и терпкий. Теперь он понимал, что запах этот навевал воспоминания о детстве. Странно, но раньше он никогда не задумывался над этим. Кирилл задумчиво потер подбородок. Когда же был этот последний приезд сюда? Казалось, прошла целая вечность, или, может, вообще не было никакого приезда, и все происходящее было чьей-то чужой историей? Сегодня в голове у Кирилла была большая, живая мешанина из воспоминаний. И все они были очень яркими и очень чужими. Детство было похоже на старую игрушку. Не знаешь, что с ней и делать. Вот отыскал где-то на чердаке, взял в руки улыбнулся и положил обратно. И только на миг стало теплее. Все остальное казалось неким пестрым суматошным вихрем. Даже то, что он делает теперь в данный момент, казалось только частью этого вихря. Хрупкое настоящее готово было вот-вот сорваться в пропасть прошлого. Кирилл потер лоб, и устало вздохнул. Ему не хотелось копаться в себе и собственных ощущениях. Был поздний вечер, в камине потрескивали дрова, за окнами не на шутку разыгралась метель. Возможно, завтра у крыльца наметет сугробов и придется поработать лопатой. Возможно, метель не прекратится и утром, делая лыжную прогулку невозможной. Возможно, завтра не наступит никогда. Кирилл чувствовал, как одолевают тяжелые мысли. Может, стоит пройтись по дому? Зачем? Прислушаться к скрипу половиц под ногами. Впрочем, Кирилл уже был везде. В каждой комнате, кроме их общей с Элей спальни. Только там было сейчас темно и слишком тихо. Теперь Кирилл, сам того не замечая, включал свет всюду, старательно оберегаясь от тьмы. И теперь весь дом светился, как рождественская елка. Даже фонарики на садовой дорожке были включены. Мужчина решительно поднялся, и небрежно отбросив плед, побрел по дому. Отопление было включено, и воздух уже успел согреться, привнося в дом необходимую для уюта нотку. Пахло деревом и немного пылью. Мебель в некоторых комнатах была скрыта чехлами. Они снимали их только летом, когда проводили в доме по нескольку недель, а то и месяцев кряду. Теперь, глядя на эти чехлы, Кирилл ощущал себя гостем, словно каждый уголок дома напоминал, что завтра придется уехать. Уехать? Кирилл невольно содрогнулся при мыслях о возвращении в город. Больница и пустой дом. Вот и все что его ждало там. И еще это пресловутое врачебное: ' Без изменений'! Кирилл поймал себя на мысли, что настолько привык слышать это, что, приходя каждый раз в больницу, воспринимает фразу, как часть некого обряда. Он должен обязательно прийти, а ему должны обязательно сказать: 'Без изменений'! Это не имело никакого отношения к его жене. Не малейшего. Он кивал доктору, входил в палату и видел ее. С изменениями. Только он не мог угадать какими. Как-то невзначай Кирилл очутился у двери спальни, и машинально отворил ее. Нога замерла в воздухе готовая переступить запретный порог. А собственно, почему бы и нет? Эля больна, тяжело больна, но ведь когда-то это пройдет? Закончится? Теперь, боясь переступить порог их спальни, он словно отворачивался от нее. Словно боялся столкнуться с призраком. Из глубины комнаты на него смотрела только прохладная темнота. Кирилл решился и шагнул внутрь. Рука привычно нащупала выключатель. Щелк. И комнату залил мягкий персиковый свет. Ничего не изменилось. Кремовое покрывало расшитое шелковыми лилиями аккуратно расправлено на огромной дубовой кровати. Гора подушек. Смешные светильники на стене (Эля купила их в Египте, и долго дулась, над потешающимся Кириллом). Жалюзи на окнах. На полу ковер из грубой шерсти, с разноцветным орнаментом. У кровати, с Эллиной стороны, коврик из куска медвежьей шкуры. И тапочки. Кирилл как завороженный уставился на них. Просто тапочки. С крохотными белыми розочками и кремовым пушком. Такие нелепые и в то же время такие родные тапочки жены.
   'Почему они здесь'? - подумал Кирилл.
  Впрочем, Эля всегда была растеряхой. Мужчина подошел невысокому комоду. Там стояли маленькие фотографии в рамках, высокая узкая ваза, в беспорядке были разбросаны еще кое-какие безделушки. Кирилл взял одну из фотографий, бесцельно повертел в руках и вернул на место. Потом зачем-то отодвинул верхний ящик комода. Там, вперемешку с ароматными лавандовыми пластинками, хранилось элино белье. Маленькие и легкие, как паутинки, трусики и лифчики. Кирилл запустил руку в эту груду, остро ощущая свое одиночество. Эля так любила скупать все эти тряпочки, потом долго выбирать что надеть, что бы поразить воображение мужа. Она по-видимому и не догадывалась, насколько безразличны были ему все эти пикантные наряды, время от времени невзначай выглядывающие в распахнувшийся халатик. Ему нравилась Эля с ее лучистыми глазами, не тухнущими с возрастом, с непослушными рыжими вихрами, и какой-то особой немного нервной и беззащитной энергетикой исходившей от нее. Кирилл вздохнул и приготовился закрыть ящик, когда рука нащупала на дне жесткую обложку тетради. С неясным беспокойством он вытащил ее, уронив при этом на пол несколько пар шелковых трусиков. Тетрадка была старой и изрядно потрепанной, в одном месте на ней красовались небольшие черные пятна. Кирилл, нахмурившись, открыл ее. Потом быстро пролистнул. К его большому удивлению тетрадь оказалась совершенно чистой. Просто немного подпорченные влагой листочки в клеточку. Но между последними страницами там хранилось фото. Не особо качественное. На нем были запечатлены Эля в обнимку с улыбающимся парнем на морском побережье. Эля была совсем молоденькая, лет восемнадцати-двадцати. Похоже, она смеялась взахлёб. Ветер растрепал волосы, а сзади бесновалось море. На обороте была сделана надпись, нервной элиной рукой: 'Мой самый счастливый день'.
  Кирилл хмыкнул и вновь уставился на фотографию. Парень, морское побережье, 'мой самый счастливый день'. Все это было понятно. Но почему Эля хранила это фото здесь в их загородном доме в ворохе белья, словно боялась, что Кирилл может увидеть его. Просто уголок чужой памяти. Просто чей-то счастливый день, настолько счастливый, что его самоуверенно окрестили 'самым'. Фотографии было не меньше десяти лет, и много счастливых дней было у них с Элей, но из старой чистой тетради не извлекли это фото, и не развенчали этот 'самый'. Может быть, Эля просто забыла? Но ведь дом у них не так давно. И перевозя сюда вещи, она додумалась взять с собой тетрадку и фото, и отдать на сохранение комоду. Может быть временами, украдкой она доставала свое сокровище и, глядя на него, как в волшебное зеркальце, спрашивала: ' Ты все еще самый счастливый'? И может быть, отвечала: 'да', а может, просто улыбалась и вновь засовывала тетрадку в ворох белья. Испытывая какое-то неприятное чувство, Кирилл отложил фотографию на комод, а тетрадку убрал на ее прежнее место. Сейчас его интересовала любая мелочь, связанная с Элей. Любая мелочь. Например, этот 'самый счастливый день'. Прихватив фотографию, мужчина быстро вышел из комнаты и вернулся к камину в гостиную. За окном по-прежнему гуляла метель, в камине трещали дрова, но дом перестал казаться Кириллу таким уж теплым и желанным. Да и перспектива лыжной прогулки больше не привлекала. Мужчине захотелось поскорее вернуться в город.
   - С самого утра уезжаю, - сказал он дому, потом подумал немного и добавил. - На днях все должно измениться. Нет, все точно изменится на днях.
  
   ***********************
  
   Поздно вечером в городе началась метель. Ветер со свистом кружил и поднимал в воздух целые столбы снега, гнал поземку по дороге, стучался в замороженные окна. Даже странно было предположить, что еще день назад все вокруг пропиталось запахом весны, и тяжелые свинцовые облака отпустили из своего плена солнца. Влад нервно ходил по комнате. Эллина не возвращалась уже несколько часов.
   - Куда ее черт понес! - с досадой бросал парень в тишину. - Вот дуреха!
  Он выглядывал в окно, но там не было ничего кроме размытых очертаний фонарей и снега. За стеной громыхал соседский телевизор, в темном коридоре отчаянно скребся обо что-то кот, и то и дело слышались шаги. Чужие. Влад замирал каждый раз, надеясь, что это возвращается Эллина, и каждый раз разочарованно вздыхал, понимая, что ошибся. Время тянулось медленно, но неумолимо. Влад пытался догадаться, куда могла отправиться жена, но ничего, как назло, не приходило в голову.
   - Может она на набережной?! - вдруг проговорил он и застыл, прислушиваясь к звучанию своей идеи. - Может быть, она отправилась на набережную! - уже увереннее произнес он, враз ощущая облегчение. - Конечно, она бежит туда каждый раз, когда говорит, что нужно подумать! Потом я ее спрашиваю: 'Где была'? И она отвечает: 'На море'.
  Влад решительно сорвался с места, кое-как натянул куртку и шапку, обвязал шею широким шерстяным шарфом и почти бегом покинул комнату. В темном коридоре он наступил на все еще царапающего, как оказалось стену, кота. Тот взвыл, и сиганул в сторону на, практически невидимую, тетю Люсю. Та заверезжала не своим голосом, и уронила кастрюлю, на велосипед сынка дяди Коли. В невообразимой какофонии звуков Влад пробрался к двери и выскочил наружу. Сквозь дырявую дверь подъезда намело не мало снега. Влад на миг остановился, прислушиваясь к вою ветра, и поёжился. Где-то там была его Эллишка, в этом адском холодном водовороте снега и ветра. Влад был уверен, она будет рада, если вдруг он окажется рядом. Он сделал шаг на лестницу, ведущую вниз, и в тот же миг дверь подъезда распахнулась и появилась Эллина, словно свежевылепленая снегурочка, вся в комьях снега. Она остановилась и удивленно уставилась на Влада, густо обрамленными снежинками глазами.
   - Где была? - совсем растерявшись, спросил тот.
   - На море, - привычно отозвалась она, с трудом шевеля губами, покрытыми тончайшей ледяной коркой.
  Потом они постояли молча несколько минут, глядя друг на друга через лестничный пролет. Потом Влад сказал:
   - А я вот за тобой собрался. Погода там не очень...
   - Да... - протянула Эллина и вдруг робко улыбнулась, самым кончиком губ. - Может домой? Я замерзла.
   - А я там на кота наступил, - помявшись признался он. - Так что нужно готовиться к бою.
   - Это ничего, - отозвалась Эллина. - Нам не привыкать.
  И неожиданно рассмеялась.
   - На кота? - переспросила она, словно смысл услышанного только что дошел до нее. - Вот беда-то! Он нам, паршивец, всю стену ободрал, я утром его гоняла.
  Влад кивнул и протянул руку навстречу жене.
   - Ладно, пойдем пить чай и отогреваться, а с соседями я как-нибудь справлюсь.
  Эллина поспешно отряхнула одежду и поднялась к Владу. Он осторожно привлек ее к себе, вглядываясь в мокрое от подтаявшего снега лицо, в лучистые глаза, которые, казалось, теперь не хранили ни обид не разочарования.
   - Все нормально, Эллишка? - спросил он тихо.
  Она кивнула и улыбнулась.
  
   *******************
  
   Прошло еще несколько дней относительно спокойно. Эллина не упоминала об уходе из университета, и вообще мало говорила, погрузившись в себя. Влад надеялся, что это погружение пойдет на пользу. Может быть, Эллине удастся переосмыслить все и принять верное решение? Ну, погорячилась, поддавшись безумному порыву. Или просто устала. Влад знал, что учеба дается жене с трудом. Они учились в разных группах, но до Влада доходили слухи, что Эллина то и дело терпела поражения на контрольных или опросах. По началу она старалась, помногу часов просиживая над конспектами, и пытаясь разобрать по косточкам не понятную тему, но потом ей все это надоело. Правда, по ее словам, все дело было в том, что медицина не ее призвание, но Влад-то знал, Эллина просто устала. Она никогда не была особо усидчивой, и раздражалась каждый раз, сталкиваясь с трудностями. Ей нужно встряхнуться, заставить себя, и дело Влада было убедить ее в этом. Парень нисколько не сомневался в собственной правоте. Более того, был уверен, что если сейчас позволить Эллине совершить глупость, потом весь остаток жизни придется наблюдать за ее разочарованиями и метаниями со стороны в сторону. И теперь, казалось, девушка готова принять его позицию. Она послушно отправлялась в университет каждое утро, ни разу не проспала и не прогуляла лекции. По вечерам они на пару штудировали конспекты. Допоздна. Потом, скупо перекидываясь словами, пили чай и ложились спать. Так прошло этих несколько дней. Вновь замаячили на горизонте выходные. Влад подумывал сводить Эллину покататься на санках с горок, потом затянуть ее в кафе, и выпить по чашечке горячего ароматного кофе. Он так живо представлял всю эту саночную кутерьму, горки, закатанные 'до дыр', раскрасневшееся лицо Эллины, потом кофе. Влад решил сказать о своей затее позже и теперь едва сдерживался, чтобы не проговорится. На удивление, Эллина не строила никаких планов на выходные. Обычно, она начинала заниматься этим уже со вторника. Но неделя выдалась слишком загруженной, и девушке было явно не до мечтаний. В пятницу за ужином Влад торжественно выдавал свою идею и осекся буквально на полуслове. Эллина смотрела на него с тоскливым безразличием.
   - Я не люблю кататься с горок на санях, - сухо сказала она, не замечая разочарования Влада. - Даже в детстве не любила. А все эти походы в кафе слишком бьют по семейному бюджету.
   - Вот те раз, - выдохнул парень. - Я неплохо заработал на прошлой неделе, не помнишь?
  Она кивнула, не отрывая взгляда от тарелки.
   - Ну, хорошо, - проговорил Влад, стараясь, что бы голос звучал по-прежнему бодро. - А чем бы ты хотела заняться в выходные?
  Девушка пожала плечами, и смешно скорчила губы.
   - Не знаю. Я так надеялась, что зимы уже не будет в это воскресенье.
  Влад почувствовал прилив раздражения, ему не нравился этот депрессивный настрой.
   - Разве ты не знаешь, что зима в этих краях длится долго? Изменить погоду никто не в силах.
   - Однажды мне удалось заморозить море, - задумчиво возразила Эллина, но Влад только отмахнулся.
   - Ты просто не в духе сегодня. Придет суббота, и ты сама станешь проситься на прогулку.
   - Может быть, - безразлично сказала девушка.
  
   *******************
  
   Но пришла суббота, а настроение Эллины не изменилось. Она оставалась такой же далекой и замкнутой, как всю прошлую неделю. Владу было не по себе. Утром они вместе прибрали в комнате, потом Эллина отправилась на кухню варить суп, а он постирал скопившееся белье. Потом они долго ели, просматривая по телевизору одну за другой скучные программы. Потом Эллина сказала, что собирается поучиться.
   - В понедельник контрольная, - пояснила она, и, не желая слушать никаких возражений, уселась в кресло с тетрадками.
  Влад вздохнул и подумал, что на сегодня их словно поменяли местами. Теперь ему хотелось прогуляться. Он с тоской поглядывал на серьезное лицо жены, с головой ушедшей в учебу.
  
   ********************************
  
  ЧЕТВЕРГ 12.47.
   Машина легко мчала по заснеженной трассе, унося Кирилла в город. Утром, проснувшись, мужчина обнаружил сугробы на крыльце, и несколько часов проработал лопатой, разгребая их. Потом с аппетитом позавтракал яичницей с беконом и заторопился домой. Найденное накануне фото не давало покоя. По-правде говоря, Кирилл сам не знал, почему оно так заинтересовало его. Просто молоденькая Эля с каким-нибудь старым приятелем. Студенты. Кирилл мало что знал о прошлом Эли. Девушка не любила говорить об этом. И вовсе не потому, что в прошлом этом было что-то неприглядное или постыдное. Просто не любила и все тут! Кирилл понял это сразу и не расспрашивал, довольствуясь обрывками фраз оброненных ненароком. Теперь он пытался припомнить их и собрать в общую картинку. У Эли не было высшего образования, хотя он точно знал, что она училась в институте. Каком? Он понятия не имел. Почему бросила? Или исключили? Хотя, Эля никогда не производила впечатления человека не способного осилить высшего образования. Просто в чем-то она была странной. Немного нервной, импульсивной. Многих эти качества оттолкнули бы, но Кириллу, напротив, нравились. Он находил жену неординарной, и уж ни в коей мере, ни скучной. Образование не играло роли. Для нее, и вообще для женщины. Так считал Кирилл. Он был способен обеспечить семью. Он чувствовал себя мужчиной, принося в дом деньги, покупая жене цветы и подарки. А Эля чувствовала себя женщиной, делая уютным семейное гнездышко и имея время и возможность следить за собой. Это были идеальные отношения. По крайней мере, Кирилл считал, что им удалось их создать. И не было никаких обид, лжи и недосказанности. Их обоих устраивали свои роли. Неужели - нет? Теперь Кирилл был склонен сомневаться, думать, что все-таки проглядел в жене что-то важное, важное лично для нее. Может быть, экскурс в прошлое мог бы помочь. Кирилл мельком глянул на фотографию, лежащую, на сиденье рядом. Мужчина точно знал, кто может ему помочь. Любовь Николаевна, мама Эли. Но захочет ли она поделиться с ним дочкиными тайнами? Это, конечно, был вопрос. Кирилл ехал теперь прямо домой к теще. Нужно предупредить. Он знал, что больше всего Любовь Николаевна не любит нежданных гостей. Хотя сама всегда без предупреждения появлялась у них, с неизменным строгим выражением на лице. Теперь Кирилл ясно представил, как теща открывает дверь, видит его и наигранно округляет глаза.
   - Кирилл? Мог бы предупредить.
  Губы неодобрительно поджимаются. Верхняя губа потешно заползает на нижнюю, превратившуюся в тонкую полоску. Да, с губами теща никогда не умела управляться. Итак, она сторониться, неохотно пропуская гостя в квартиру.
   - У меня могло быть не прибрано, - заявляет она. - И тогда ты бы поставил меня в неловкое положение.
  Это, конечно, не правда. У Любови Николаевны прибрано всегда. Чистота - ее конек. Эля тоже не была неряхой, но ее мечтательная натура вполне позволяла ей вечно забывать где-то самые неожиданные вещи. Например, тапки в спальне. Она прошлепала босиком по всему дому и даже не заметила их отсутствия. Интересно, а какой была она тогда, в районе этого 'самого счастливого дня'? Насколько она изменилась? Однажды Любовь Николаевна, придя к ним в дом, и придирчиво оглядевшись, воскликнула:
   - Неужели и Элька научилась порядку? Чудеса.
  Но это могло ничего и не значить. Любовь Николаевна просто любила поговорить. И еще любила возвышать свои достоинства, за счет принижения ближних. Это не было таким уж большим грехом, просто недостаток, и Кирилл вполне привык с ним мириться. Эля тоже.
   Итак, теперь нужно позвонить и предупредить о приезде. Где-то в бардачке лежал мобильный телефон. Кирилл ужаснулся. Сколько времени ему удалось обойтись без него! Он просто ни разу даже не вспомнил о наличии этой удобной вещицы. Телефон валялся, давно всеми забытый в машине, с тех пор, как Элю отвезли в больницу. Кирилл болезненно поморщился. Он не хотел вспоминать. И телефон, удобно разместившийся в ладони, вдруг показался невыносимо тяжелым. Он словно был атрибутом того дня. ТОГО САМОГО дня. Каким он мог быть для Эли? Тоже 'САМЫМ'. Самым несчастливым? Самым тяжелым? Самым пасмурным? Кирилл, увы, не знал. Если бы знал, сделал ее день немного светлее. Может быть. А может, и нет. Теперь сложно было делать выводы. Кирилл повертел в руке мобильный. Притормозил на обочине. Набрал знакомые цифры. Что-то зашипело, щелкнуло внутри телефона, потом до уха донеслись длинные заунывные гудки. Никто не отвечал. Мужчина выругался и нервно нажал кнопку отбоя. Странно. Любовь Николаевна известная домоседка. Это только и спасало от ее визитов. Теща всегда удовлетворяла свою нужду в общении по телефону. Кирилл покачал головой. Может она в больнице? Доктора говорили, что мать частенько навещает Элю. Просто их визиты никогда не совпадают по времени. Это могла быть и заслуга тещи. Временами она проявляла невероятную чуткость и такт. Кирилл снова покачал головой. Ему очень не хотелось менять планы. Не хотелось возвращаться в пустую квартиру, и добивать звонками дом Любови Николаевны. Не хотелось даже трогаться с места, пока теща не ответит, не позволит ему приехать и поговорить. Странно, что простенькая фотография со студенческих времен привела Кирилла в такое смятение.
   'Почему'? - думал он. - ' Или я становлюсь уже параноиком'?
  Кирилл хлопнул себя по лбу рукой и нервно рассмеялся, внезапно осознав, что по-привычке набрал на мобильном свой домашний номер. Он всегда звонил домой, когда поздно возвращался с работы. Мужчина глянул на светящееся табло, со значком пришедшего сообщения. Проверил.
   'Получено пятнадцать новых сообщений', - бодро сообщал телефон.
   Просмотреть. Десять сообщений от раздраконенных клиентов, несколько от товарищей, типа: 'Кирилл сочувствую, держись. Все будет хорошо'. И одно от Эли. Кирилл вздрогнул, увидев ее имя на экране. Сообщение датировалось ТЕМ САМЫМ днем. Почему он не прочитал его? Был занят? Или забыл мобильный в машине? Все внутри неприятно сжалось, когда он нажал на кнопку воспроизведения подрагивающим пальцем.
   'Кирюша приезжай поскорее. Мне нужно поговорить с тобой о чем-то очень важном. Приезжай'.
  Два раза приезжай. Она нервничала и очень ждала его. Кирилл глянул на время отправки. У Эли оставалось всего несколько часов. Для нее наступали сумерки, и она позвала его. Может быть, надеясь использовать последний шанс, может быть, чтобы ухватиться за него и выползти из затягивающей трясины. А он просто не прочел ее сообщения. Был занят. Так бывает со всеми. Мы никогда заранее не можем знать, что имеет наибольший вес. Кто важнее? Клиент, или случайный телефонный звонок? Кирилл усмехнулся. Ему стало невообразимо горько. И ничего переиграть нельзя. Может быть, нельзя было бы, даже ответь он на то сообщение, или примчись домой, бросив работу и клиентов. Кирилл не верил в судьбу, но в данном случае сомневался. Немного погодя, успокоившись, он набрал номер Любови Николаевны. Теща, как он и ожидал, ответила сразу. Голос напряженный. Прочитала на табло своего телефона его имя.
   - Кирилл, что случилось?
   - Здравствуйте, - проговорил тот, немного растерявшись. - Мне нужно с вами поговорить.
   - Когда? - неловко спросила сбитая с толку женщина.
   - Прямо сейчас. Да, ничего не случилось. Просто нужно поговорить. Я на машине. Могу я к вам подъехать?
  Повисла продолжительная пауза. Любовь Николаевна всегда любила раздумывать прежде, чем ответить.
   - Да, конечно, - наконец сказала она. - Приезжай, чаем напою.
   - Благодарю, - с облегчением ответил Кирилл. - Скоро буду.
  И отключился. До города оставалось минут десять езды.
  
   *************************
  
   - Знаешь, мне вовсе не хочется, что бы приходила весна.
  Шопот Эллины раздавался в темноте. Они с Владом сидели рядышком на постели, закутавшись в одеяло и слушали завывание ветра за окном. В стекла стучал обледеневший снег. Фонари почему-то не горели, и темнота в комнате оставалась непроницаемой. Только звуки. Дыхание, удары сердца, и их голоса время от времени негромко произносящие какие-нибудь слова. И метель...
   - Странно, правда Влад, ведь совсем недавно я так мечтала о весне. А теперь не хочу. Слышу - весна, и словно гвоздь в сердце забивают. Прямо глупость какая-то.
  Влад усмехнулся.
   - Глупая маленькая девочка, - ласково сказал он. - А я мечтал отправиться с тобой в горы за первыми цветами. Ведь первые цветы всегда самые нежные, самые ароматные.
   - Да, - согласилась Эллина. - Но временами так тревожно на душе.
  Она замолчала, словно пробуя на вкус свои ощущения прежде чем выразить их словами.
   - Мне так дорого все это, - наконец сказала она. - Ты, наш вот этот дом, каждый наш день. Я готова даже учиться в университете и быть примерной ученицей. Слышишь? Я даже выучу анатомию. Все эти косточки с их впадинками и бугорками, которые кто-то додумался назвать еще и по латыни. И кроме косточек(а их я не люблю больше всего, если не считать конечно нервную систему) я обязуюсь выучить все остальное.
   - Очень разумное решение, - похвалил Влад. - Я буду всячески помогать и поддерживать тебя.
   - Обещаешь? А потом мы окончим учебу, найдем работу в одной больнице и заведем кучу детей. Я хочу троих.
   - Сколько угодно, если мы сможем себе это позволить. А для этого нужно еще немало поработать, - строго напомнил Влад.
   - Согласна, - ответила Эллина и рассмеялась. Неожиданно и звонко, как колокольчик. - Я так счастлива, Влад. И так боюсь потерять хоть миг из этой жизни. Знаешь, чего мне хочется иногда? Только не смейся. Хочется, чтобы время замерло. Как в 'Фаусте', помнишь: 'Остановись мгновенье, ты прекрасно'. Нет, не совсем так. Раз, и чтобы жизнь превратилась в колесо. И все пошло по кругу. Не выходя за определенную грань, например, сегодняшнюю ночь.
   - Ну уж нет, - ответил Влад, покрепче обнимая жену. - Тогда ты пропустишь все те счастливые моменты, которые ждут нас в будущем.
   - Да, вероятно, ты прав, - подумав, неохотно согласилась Эллина. - И все же иногда мне становиться страшно. Такое странное чувство. Словно я потеряла что-то. Забыла о чем-то очень важном. И поэтому иду все время в не том направлении.
   - О чем же ты забыла? - поинтересовался Влад.
   - Не знаю, - пожала плечами она, и тонкое шерстяное одеяло поползло вниз. - О чем-то очень, очень важном. Даня всегда хотел мне напомнить, но я не понимала его. И еще этот человек... А, впрочем не важно. Что-то я опять начинаю грустить. Ведь сейчас мы вместе и мы счастливы, а это главное.
   - И я люблю тебя, - прошептал Влад и потянулся к ее губам.
  
   *************************
  
  ЧЕТВЕРГ 13.30.
   Кирилл сидел, удобно устроившись в кресле, и пил ароматный чай с корицей и ванилью. Рядом на блюде лежала целая гора пирожных. Любовь Николаевна, так же как и он любила сладкое. Они уже поговорили о больнице, обсудили состояние Эли, выразили свои оптимистические надежды и подбодрили друг друга. Любовь Николаевна уже успела побывать в больнице и говорила, что там все без изменений.
   - Врачи все еще надеются, - сказала она, тщательно скрывая грусть в голосе.
   - Все будет хорошо, - уверенно проговорил Кирилл.
  Женщина как-то странно посмотрела на него и по-привычке смешно поджала губы.
   - Так о чем же ты хотел поговорить со мной? - наконец спросила она.
   - Да, - сказал Кирилл так, словно совсем позабыл о цели визита. И достал из бумажника фотографию.
   - Я хотел показать вам это, - неловко проговорил он и протянул ее Любови Николаевне.
  Женщина взяла, потом привычным жестом надела очки, и уставилась на фото. Кирилл напряженно наблюдал за ней. Лицо женщины оставалось бесстрастным, только губы вновь сжались в тонкую белесую полоску. Она долго рассматривала снимок, потом вопросительно глянула на Кирилла.
   - Это Элькина фотография со студенческих лет, - не понимая, чего от нее хотят, проговорила она.
   - Там на обороте написано 'Мой самый счастливый день', - сказал Кирилл.
   - Ну и что? - немного раздраженно отозвалась теща, она не любила подобных разговоров, с подходом издалека. Ей всегда казалось, что ее пытаются загнать в ловушку. - Ты что не видел ни одной Эллиной фотографии со студенческих лет?
   - Я долгое время не знал даже, что Эля была студенткой, - признался Кирилл. - И, вообще, я очень мало знаю о прошлом жены.
   - Ворошить прошлое не стоит никогда, - отрезала Любовь Николаевна.
   - Может быть, - терпеливо начал Кирилл, - если бы я больше знал о жене, она не оказалась бы теперь на больничной койке. Например, об этом 'самом счастливом дне'.
  Любовь Николаевна не сговорчиво поджала губы.
   - Если бы Эля хотела, она сама рассказала бы тебе, - упрямо проговорила она.
   - Не всегда просто говорить, даже если очень этого хочешь, - возразил Кирилл.
   - В ее прошлом не было ничего интересного. Школа, которую она окончила с серебряной медалью. Потом мне удалось ее устроить в медицинский университет. Но что-то учеба не пошла, и она бросила, не окончив третьего курса. Ты же знаешь, какой бестолковой была Элька. Все давно привыкли и смирились с ее метаниями со стороны в сторону. Это даже перестало казаться недостатком. Просто натура такая. Потом она встретила тебя. И вот, мне казалось, что семья ее образумит...
  Похоже именно на этом женщина собиралась заканчивать, и Кирилл уже с тоской понимал, что ничего не вытянет из, вдруг, так не вовремя ставшей неразговорчивой тещи. Но неожиданно в глазах у Любови Николаевны появилось странное выражение. Эмоции, копившиеся все это время, вся эта маска невозмутимости исчезли, и женщина, вдруг ставшая просто убитой горем матерью, расплакалась. Так отчаянно и не стыдясь, скорее даже не замечая присутствия зятя. Слова полились бурным потоком, разбивая лед, скопившийся в душе:
   - Я много раз спрашивала себя, Кирилл, почему ты не замечаешь ее. Эту боль, скопившуюся в душе у моей девочки. Ведь это твоя профессия. Она была такой ранимой, моя Эллишка...
  Женщина жалобно всхлипнула и протерла глаза, невесть откуда взявшимся платком.
   - Прости, - пробормотала она смущенно. - Мне не следовало так распуститься перед тобой.
   - У нас общая семья и общее горе, - отозвался Кирилл, тронутый ее внезапно оголившимся страданием.
   - Ах, нет, нет, - отмахнулась она. - Мы не должны так распускаться. Нужно держаться и думать, что все будет хорошо. Я, знаешь ли, редко хожу в больницу, реже, чем следовало бы. Но мне просто невыносимо видеть ее такой. Кажется, ее там вовсе нет, просто пустая пугающая оболочка. Это так страшно. Боже, что я несу. Прости еще раз, весь этот бред, наверное, невыносимо слушать.
   - У меня в голове не меньший хаос, - признался Кирилл. - Где бы я не находился, чем бы не занимался, все время пытаюсь понять, что нужно сделать, что бы она вернулась.
  Любовь Николаевна бросила на зятя недоуменный взгляд. О чем он говорит? Может просто сходит с ума от горя? Или от чувства вины? У женщины были свои соображения на этот счет. Кирилл, не замечая ее реакции, продолжал:
   - Думаю, не все зависит от врачей. Но для того, что бы она вернулась, нужно найти какую-то зацепку, какую-то ниточку... Поэтому я и приехал сюда. Я пытаюсь понять Элю. Может быть, впервые бесцеремонно зарываюсь в ее жизнь, в ее душу. Я должен понять, почему она ушла, возможно, тогда же я пойму, как вернуть ее обратно. Я пытался все сделать сам. Я думал, день и ночь. Вспоминал, анализировал. Потом приходили люди. Казалось, они совершенно случайны, но вот теперь я понимаю, все они приносили подсказки. Словно кто-то во вселенной решил помочь мне. Меня подталкивают в правильном направлении, и не даром отыскалась эта старая фотография, спрятанная в ворохе элиного белья. Она должна что-то значит, и вы, Любовь Николаевна, теперь именно вы можете помочь мне.
  Он взглянул на, ошарашенную услышанным, женщину.
   'Господи, она думает, я сумасшедший', - решил Кирилл, и в смятении потер лоб. - 'Как же достучаться до нее? Ведь ничего не расскажет! Еще скорую помощь додумается вызвать. Может быть, я действительно сошел с ума'.
  Эта последняя мысль нисколько не встревожила мужчину. Он давно ощутил некую глубокую перемену в себе. Словно тронувшийся по весне лед. Кирилл вспоминал бурную реку из далекого детства. Теперь он был похож именно на нее. Что-то сломалось и безудержно понеслось вперед. И не было никакого пути назад. А что впереди Кириллу было неведомо, да и думать об этом теперь не хотелось. Главное, что бы ОНА ОТКРЫЛА ГЛАЗА. Любовь Николаевна, между тем подозрительно смотрела на зятя. Ее губы вновь сложились в искривленную ленточку.
   'Вот, черт', - с досадой подумал Кирилл, - 'ничего не скажет'!
   - Ты стал такой странный, - заговорила женщина. - Не запил ли часом?
  Ее глаза сощурились и стали колючими. Кирилл вздохнул. Это уже было похоже на Любовь Николаевну. Она снова благополучно водрузила на себя панцирь.
   - Вы не хотите услышать и понять меня, - с упреком отозвался Кирилл. - А ведь речь идет об Эле, об Эллине - вашей дочери.
   - А по-моему, речь идет не о ней, а о тебе. Откуда эти бредовые мысли? - сухо спросила теща. - Я не знаю, чем ты там сейчас занимаешься. Вид у тебя далеко не такой респектабельный, как раньше.
   - Причем здесь вид, - не сдержался, психанул, Кирилл. - И чем же таким я могу заниматься? Я дурею, гадая, как вернуть Элю. Я верю в медицину и всегда был реалистом, но если будет нужно пойду к колдунам, бабкам, по церквям, ставить свечи и просить молиться за нее священников. Я сделаю все что угодно, если это поможет. И поверю во что угодно, если эта вера приведет меня к ней.
  Он говорил так горячо и убежденно, что Любови Николаевне стало не по себе. Она поежилась, вероятно ощущая, что ее панцирь снова дал трещину. Она готова была поверить Кириллу. Но было нечто, по ее мнению, очень важное, что мешало ей сделать шаг навстречу зятю. Она никогда не говорила об этом. Ей просто не хотелось вмешиваться, или что-то усложнять. Но теперь и так все было слишком сложно. Но будут ли ее признания к месту? Этот исхудавший со странно горящими глазами человек, мало напоминал прежнего Кирилла.
   - Я была против вашего брака, - выпалила она.
  И это прозвучало неожиданно, как взрыв бомбы в супермаркете. Мужчина замолчал и тупо уставился на тещу. За такими словами должно последовать длительное повествование. Женщина смутилась. Собственно, слова вырвались раньше, чем было принято окончательное решение их произнести. Она неловко высморкалась, отложила платок, постучала кончиками длинных ногтей по поверхности стеклянного столика, взяла зачем-то в руки пустую чашку и, наконец, заговорила:
   - Впрочем, вначале я не была против. Ты казался надежным во всех смыслах этого слова человеком. Твердо стоял на ногах. Любил Эллину. Подходил ей по возрасту, и даже выглядел вполне прилично. Признаюсь, по началу я удивлялась, что держит тебя возле моей взбалмошной Эльки. Она была простенькой на фоне тебя, и отчаянно не желала взрослеть. Ваш роман развивался более чем стремительно, и я подозревала какое-то время, что все это очень быстро затухнет, превратится в пепел, или в приятные воспоминания, отложенные на старость. Я побаивалась, как бы моя впечатлительная Эллина не обожглась. Мы говорили с ней об этом. Говорить то говорили, но вот слышала ли она хоть слово? В общем, всем волнениям должен был прийти конец, когда вы объявили о предстоящей свадьбе. Мы стали чаще видеться, общаться, и вот тут-то я заметила, то, что потом всегда беспокоило меня. Ты лелеял ее, наслаждался ее обществом, но по сути не замечал. Не замечал самого важного - ее необыкновенной хрупкости, нервности, неуравновешенности.
  Брови Кирилла поползли вверх.
   - Мы познакомились с Эллиной у меня в кабинете. Она обратилась за помощью ко мне, как к специалисту, - тихо уточнил он.
  Теперь пришла очередь Любови Николаевны удивляться.
   - Я знал о ее проблемах больше, чем вы думаете, - продолжил Кирилл. - И всегда помнил о них. Именно поэтому общался с Элей таким образом. То, что вам казалось странным, было единственно правильным с точки зрения психологии. Я не хотел провоцировать или ломать ее, а вы, если бы поговорили со мной раньше давно уяснили бы это, и не было бы нужды вынашивать обиды и желчь.
  Любовь Николаевна выпрямилась в струнку от неожиданных нападок зятя. Она решительно и звонко поставила на стол чашку и сжала губы.
   'Теперь точно ничего не скажет', - с тоской подумал Кирилл. - 'Дернул же черт разоткровенничаться'.
  В комнате повисло молчание. Каждый задумался о своем. Любовь Николаевна пыталась осмыслить услышанное, Кирилл, напротив, додумывал то, что она не успела сказать.
   ' Она считает, что я был абсолютно безразличен к душевному состоянию Эли. Значит, она может думать, что все эти годы она, оставшись один на один со своими проблемами, множила их, накладывала одну на другую, и в какой-то миг'...
   - Вы считаете, что у Эли в душе накопилось столько мусора, что в конце-концов она просто не выдержала, и... И вы думаете, я, вернее моя слепота в этом виновата?
  Любовь Николаевна нервно заерзала на стуле. Кирилл еще никогда не видел тещу в таком состоянии. Она шарила глазами, словно ища куда бы пристроить взгляд и отчаянно не находила этого места. Но нужно было отвечать.
   - Нет, я так не думаю, конечно, - промямлила она. - Хотя что-то от правды в твоих словах есть. Но теперь я думаю, если бы Эллина рассказала тебе все о себе... Возможно, у тебя просто не было достаточно информации. Если бы Эллина рассказала, ты бы мог посмотреть на ситуацию по другому.
   - Что рассказала? - напряженно спросил Кирилл, и тут же пожалел. Нетерпением он мог вполне спугнуть готовую открыться женщину.
  Та посмотрела зятю прямо в глаза и неуверенно проговорила:
   - В этом конечно нет ничего такого. И то, что Эля не захотела поделиться с тобой говорит лишь о том, что история эта все еще причиняла ей боль. Никак не потому, что она желала скрыть ее от тебя.
  Она немного поколебалась, поводила пальцем по ободку чашки, потом продолжила:
   - Эля была настолько мнительной и ранимой, что любая, мало-мальская неприятность могла надолго выбить ее из колеи. А уж эта история и подавно.
  Она вновь замолчала, собираясь с мыслями. Кирилл больше не торопил ее.
  'Любая, мало-мальская неприятность могла выбить ее из колеи', - повторил про себя он вспоминая день, когда она сказала:
  'Давай все изменим'.
  Он вышел и не появлялся несколько суток. Чуть ли не досмерти избил проститутку. Первую попавшуюся. Он не мог поднять руки на Элю. Она была слишком дорогой и хрупкой. Проститутка была дешевой и грубой. Ей пришлось расплатиться за это не вовремя сказанное: 'Давай'. Эллина была крайне неуравновешенная личность. Так говорила теща. Это знали все. Она была просто нервной и немного напуганной жизнью. А кем был он? Виктор сказал, монстром. И никто больше не знал об этом? Нет, еще Ветровский. Это он замял дело с проституткой. И еще с Моникой. Она сказала: 'Все, малыш, ты свободен. Муж возвращается во вторник'. Так говорили женщины до и после нее. Не так много женщин. Но она так это сказала! Брезгливо с нетерпением. Ее с самого начала раздражало то, что она пользуется услугами Кирилла. Просто ей всегда хотелось чего-то другого. По жизни. Он вышел от нее раздавленный. Сделал всего несколько шагов. И что-то произошло. То, что всегда происходило в таких случаях. Что-то щелкнуло, переключая его на другую волну. Моника долго провалялась в больнице. Дело с ней обошлось в кругленькую сумму. Кирилл до сих пор не мог понять, как Ветровскому удалось все замять. Впрочем, он отлично умел запугивать людей. Так было и с Виктором.
   'Пропал', - сказала Алиса, его сестра, чудом избежавшая кулаков Кирилла.
  Наверняка, просто убрался из города. Заляжет на дно, пока о нем не забыли. Потом вернется, тихий и незаметный. Но Кирилл об этом никогда не узнает.
  Был еще случай с мальчишкой в спортивном зале. Кирилл был его тренером. Сенсэем. Мужчина сам не понял, как вышел из-под контроля и сломал маленькому ученику руку. Это вышло случайно. Или что-то все-таки разозлило его? Кирилл не помнил. Его лишили прав вести тренировки. Он переживал этот случай тяжело и долго. Как мог помог родителям мальчика, совершенно искренне считая произошедшее случайностью. Он считал так до случая с Моникой, до проститутки... Потом начал сомневаться.
  Может волшебный поход в зачарованный дикий лес на краю земли, наделил его жестокостью и безразличием к людям. Ко всем, кроме Эли. Она была особенной. Его парой. Его женой.
   - Бред какой-то, - пробормотал Кирилл.
   - Что ты говоришь? - встрепенулась Любовь Николаевна.
  Мужчина вздрогнул от неожиданности. Он совсем позабыл, где находится.
   - Любая неосторожная фраза, неадекватное действие могли испугать Элю, - проговорил Кирилл, гадая, сколько времени они просидели вот так, молча, уставившись в пустоту. - Иногда с ней было непросто.
   - Она любила тебя. Полюбила сразу, как только увидела. Говорила, что встретила того, кого раньше видела в снах. Знаешь, у нее всегда были такие идеи. Она видела яркие сны, у нее была живая фантазия. Она могла увидеть мирно спящего пса в камне при дороге.
  Кирилл улыбнулся. Эля могла разукрасить даже самый унылый мир. Капелькой краски. Легкий штрих, и все уже искриться разноцветьем. Она вполне могла видеть его в снах задолго до встречи. Кирилла это нисколько не удивляло. Эля необыкновенно тонко чувствовала мир.
   - Вероятно, вы были бы невероятно счастливы если бы не...
  Теща ткнула пальцем в лежащую на столе фотографию.
   - Думаю, она не забыла об этом.
   - Кто этот парень? - решительно спросил Кирилл, опасаясь, что женщина так и не решиться начать свой рассказ.
   - Это Влад, - сказала она и Кирилл почувствовал, как тревожный холодок пробежал по спине.
  Он никогда не слышал от Эллины такого имени.
   - Они учились вместе в медицинском, - продолжала Любовь Николаевна. - Однолетки. Там и познакомились. Эля сказала как-то по телефону: 'Я встретила хорошего парня. Он такой серьезный и любит ходить в походы'.
  Я не восприняла это как что-то значимое. Прошло несколько месяцев, и Эля заявила: 'Мы уже женаты, поздравь меня мамочка, и не сердись, что сразу не сказала'. Это был, как гром среди ясного неба. Примерно, как для тебя сейчас. У меня было такое же лицо. Прости, Кирилл, но ты сам просил рассказать эту историю. Итак, они поженились. Я ни разу даже не видела этого 'серьезного' парня. Впрочем, все складывалось лучше, чем я предполагала. Парень попался ответственный. Он снимал комнату в коммуналке, привел туда Эллину, и умудрялся без отрыва от учебы где-то подрабатывать, что бы самостоятельно кормить семью. Я, конечно, тоже помогала им, чем могла, но поступки Влада радовали меня. Он хорошо учился, был крайне ответственным и обещал стать не менее респектабельным человеком, чем ты. Эллина была, как за каменной стеной. Более того, у него было то, чего, к сожалению, никогда не наблюдалось в тебе: он подстегивал Эллину к действию, тушил ее импульсивность. Если бы не он моя доченька не протянула бы в университете и пол года. Я думала: 'Вот тот, кто сделает из Эльки человека'. И была довольна, хоть конечно, эта парочка не додумывалась приехать ко мне. Если бы я увидела Влада, то могла бы сделать окончательные выводы. Но это было их дело. Я уверена, мои выводы не были бы отрицательными, и мне не от чего было бы предостерегать дочь.
  Она не удержалась и бросила неодобрительный взгляд в сторону напряженно застывшего на стуле Кирилла.
   - Эллина была вполне счастлива. Она сказала, что Влад убедил ее закончить медицинский, потом они могли найти пристойную работу, переехать в отдельную квартиру, завести детей. Все могло сложиться чудесно если бы однажды...
  Любовь Николаевна запнулась и машинально потянулась к чашке, но та оказалась пустой и женщина отставила ее.
   - Однажды, - эхом повторил Кирилл, ему уже было не по себе. Он не ожидал услышать ничего подобного. Эля была замужем. Странно, что он не знал об этом. 'Мой самый счастливый день'. Что-то невыносимо закололо в области сердца.
   - В общем, он погиб, - нервно проговорила Любовь Николаевна, словно выплевывая из горла застрявшие слова. На глаза навернулись слезы. Похоже, ни одна Эля не могла выкинуть из головы прошлого.
   - Погиб? - тупо переспросил Кирилл.
   - Это был несчастный случай. Так глупо. Как-то весной вышел из дома, спешил на учебу. Попал под машину. На узенькой тихой улочке. Умер в больнице, так и не придя в сознание. Вот и вся история. Дальше рассказывать не могу. Вспоминать все то, что было с Элей просто нет сил.
  Кирилл молча смотрел в одну точку.
   - Но потом прошло несколько лет (пять или шесть) и появился ты. И Эля сказала: 'Я люблю его, мама. Полюбила с первого взгляда. Словно знала его раньше. Нет, наверно-таки знала. Я видела его во сне'. Я успокоилась, убедившись со временем, что это так. Но когда узнала, что бедная девочка сделала с собой, подумала, что очень глубоко ошибалась. Ты уж прости, Кирилл, я знала, что тебе не следует этого рассказывать.
   - Нет, напротив, - как-то резиново отозвался тот. - Это тот пазл, которого недоставало, что бы составить картинку. Если бы я знал раньше эту историю, то на многое смотрел бы по другому.
  Он решительно поднялся.
   - Ты куда? - испугалась Любовь Николаевна.
   - Поеду, проведаю Элю. Мы так много сегодня говорили о ней.
   - Что ты задумал? - настороженно спросила женщина. - Я ведь знаю, ты особо спокойным нравом не отличался никогда. Лучше посиди здесь, успокойся. Обдумай все. У всех нас есть свое прошлое.
   Кирилл глянул на нее мутными, непонимающими глазами.
   - Вы думаете, я виню Элю за ее прошлое? Отнюдь. Это ее жизнь и мне жаль, что она складывалась так трагически. Я люблю ее, и потому мне жаль. А теперь, просто хочу ее видеть. Я очень давно не видел ее.
  И уже не слушая слов Любови Николаевны, он устремился в коридор, оттуда на улицу к машине.
   'Мой самый счастливый день', - крутилось у него в голове.
  'Я люблю тебя'! - тысячи раз произнесенная Элей фраза. А вот так блестели ее глаза, а вот так она смеялась. Вот Эля с бокалом шампанского, уже немного пьяная, в ванне полной душистой пены. Она любила запах лаванды. А любила ли она Кирилла? 'Мой самый счастливый день'. В старенькой тетрадке среди вороха дорогого белья. Нет, конечно, она верила, что любила его. Кирилл видел это по ее глазам. Он не мог ошибиться. И все же... 'Может быть, она тоже отправилась в путь и теперь ее уж не догнать'... 'Если ее сердце осталось здесь, она обязательно вернется за ним'... А может быть наоборот? Она ушла туда, где оставила свое сердце? Зачем? Что бы подобрать его и вернуться? Или чтобы остаться там навсегда? 'Может быть она просто не хочет возвращаться'? - предположила некогда странная девушка на дороге. - 'Может быть, она поступила так, как ты этой ночью'?
   - А как же я? Как же все, что было между нами, милая? Каждый наш час, день, месяц, год? - шептал Кирилл, с трудом концентрируясь на дороге.
  
   ***********************
  
   Небо, словно вымытое нерадивой хозяйкой грязной тряпкой. Ледяной ветер пробегает по продрогшей нахохлившейся земле. Гонит подгнившие листья по черным узеньким дорожкам. Еще миг, еще вздох ветра и вот уже падают редкие серые капли дождя. Что это? Глубокая осень? Или может быть, такое же бывает холодной весной, когда снега уже сошли, а зима все еще упрямится, не желает уступать солнцу и теплу. Эллина, зябко кутаясь в старый плащ, брела по размокшей тропинке, где сквозь густую черную грязь кое-где проглядывали остатки плитки. Высокие кусты и старые покрученные яблони окружали ее с двух сторон. Куда она шла? И как оказалась в этом старом саду? Девушка осторожно, мелкими шажками пробиралась куда-то вперед. Настойчиво. Несмотря на погоду. И вот, заросли расступились, и Эллина оказалась на высоком холме над широкой серой рекой. Всюду, сколько могли видеть глаза, расстилалось сплошное море лесов. Черных и неприветливых. Они бежали то прямо, разливаясь озерной гладью, то вздыбливались крутыми волнами, и не было им, казалось, ни конца, ни края. И думала девушка, что охраняют эти леса границу мира. Несколько минут стояла она, вглядываясь в застывшую даль, и только ветер неприветливо бросал ей в лицо пригоршнями дождевые капли. Потом, вздохнув и низко склонив голову, Эллина побрела дальше, прочь от холма, по узкой поросшей пожухлой травой тропинке. И вновь ее окружил старый сад, обещавший когда-нибудь наполниться зеленью и пеньем птиц. А пока тишину разбавляло только громкое дыхание Эллины и странное поскрипывание доносившееся откуда-то сбоку. Девушка нервно дернула головой, отыскивая источник странного звука. Что-то темное было под одной из яблонь. Палка? Нет - крест. Простой деревянный крест. Девушка, сжавшись от страха, пошла к нему. Крест привлекал ее, как кролика привлекает застывший взгляд удава. Шаг, еще шаг. Уже совсем близко. Девушка уже видела ничем не примечательный поросший травой могильный холмик. На пропитанном влагой, чуть покосившемся кресте болтыхалась табличка из подмятой жести. Девушка остановилась. Ее глаза, неотрывно глядящие на могилу, медленно наполнялись слезами.
   - Мне так отчаянно не хватает тебя, - прошептала она, позволяя слезам скатиться на щеки.
  - Мне так отчаянно не хватает тебя, - повторила она снова и разрыдалась, чувствуя, как в голове взрывается фейерверк из придушенных эмоций.
  Эллина подошла совсем близко и коснулась мокрого дерева креста.
   - Я знаю, что тебя здесь нет, - проговорила она, всхлипывая. - Нигде нет. Не здесь, ни в больничном парке, ни на морском берегу. Нигде. И ни в какой вторник я больше не встречу тебя больше. Но мне так отчаянно не хватает тебя, что я отказываюсь верить...
   - Почему ты плачешь? - раздался голос прямо за спиной.
  Такой знакомый голос. Эллина резко обернулась. Сквозь перелину слез увидела его. Ей удалось умилостивить небеса? Он был здесь! Даниил!
   - Даня! - прошептала она, все еще думая, что стоит моргнуть и призрак исчезнет.
   - Это я, - просто ответил он. - Пришел, ведь сегодня вторник, а ты так плакала. Не мог ни прийти.
  Он оправдывался, словно чувствовал себя виноватым.
   - Разве это возможно? - спросила она, теперь ясно видя его. Все такого же, в старенькой курточке, с ясными глазами.
   - Ты заморозила море, мне передали, - сказал он и улыбнулся.
   - Я видела твои картины, - пробормотала она.
  Даниил кивнул и подошел совсем близко к Эллине. Девушка наблюдала, как его ноги в старых армейских ботинках выдавливают следы в черной грязи. Та в свою очередь налипала на подошву вместе с темными листьями и травой. Даниил остановился и, заглянув ей прямо в глаза, проговорил:
   - Ты не должна плакать Эллина, ты должна вернуться.
  Девушка растерянно улыбнулась, и откинула со лба прилипшую прядку волос.
   - Я не хочу, - серьезно ответила она, и ее глаза вновь наполнились слезами. - Я не могу, так поступить с Владом.
  Она отчаянно замотала головой.
   - Не могу.
  Лицо Даниила стало серьезным.
   - И все же ты должна. Я сделал все, что бы ты могла понять это...
  Девушка продолжала мотать головой.
   - Но ведь все может измениться, - сказал Даня.
   - Что? - не поняла девушка.
  Мужчина взял ее за плечи и мягко развернул лицом к могиле. Прямо к колышущейся табличке.
   - Извини Эля, - прошелестел его голос и его тут же подхватил и унес порыв ветерка.
  Но девушка уже не слышала. Она смотрела на жестяную табличку остекленевшими глазами. На ней было написано только имя: 'Влад'.
  'Влад', 'Влад'. Надпись мельтешила перед глазами. Что это? Эллина, вдруг очнувшись, задрожала всем телом и оглянулась. Даниила не было. Девушка, подгоняемая ужасом, бросилась прочь из сада, топча короткую дорожку свежих следов от армейских ботинок. Ноги вязли в грязи. Неожиданно, зацепившись за какой-то корень, девушка упала, уткнувшись лицом в пахнущую жизнью землю. Застонала и закрыла глаза. Когда открыла их, всюду было темно и тихо. Она больше не лежала на холодной и сырой земле.
   - Просто сон, - с облегчением прошептала Эллина и вновь закрыла глаза, стараясь справиться с неприятным осадком на душе. И неожиданно осознала, что она не дома. Воздух пах совсем по-другому, и Влада рядом не было. Эллина точно помнила, что засыпала рядом с ним, и с конспектом под подушкой. Завтра контрольная. И в кои-то веки девушке удалось нормально подготовиться. Так что же произошло? Она заснула и увидела дурной сон. Дурной? Нет, скорее страшный. И что же теперь? Новый сон? Эллина прислушалась.
   - Пик, пик, пик, - навязчиво пищало что-то рядом.
  Но ей не хотелось проверять, что это. Эллина подождала еще несколько минут, но звук не прекращался. Теперь, кроме всего прочего, она ощутила запах. Его невозможно было спутать ни с чем. Пахло лекарствами и хлоркой. Значит она в больнице? Может, что-то произошло, пока она спала? Такое разве возможно? И где же Влад? Пересилив себя, Эллина медленно начала открывать глаза. Миллиметр за миллиметром размыкались тяжелые веки. Темнота. Нет, не совсем. Откуда-то с коридора льется неяркий свет и проникает в комнату. Эллина чуть повернула голову, вдруг ощутив, как непросто дается ей каждое движение. Тело, словно свинцом налито. Где-то сбоку, уже в полной темноте мигает зеленая лампочка. Пик, пик, пик. Звук доносится именно оттуда. Зрение словно немного подводит Эллину. Предметы становятся то размытыми, то приобретают более четкие контуры. Теперь даже темнота под сомнением. Иногда она редеет, уступая место тусклому свету. В такие минуты Эллина заметила на голой стене напротив картину. Серая дорога лентой убегает в никуда, в окружении тополей. Где-то между ними проблескивают очертания далеких полей. Они почему-то кажутся более живыми, чем эти, грубо намалеванные, тополя на переднем плане. Странная картина. В памяти что-то шевельнулось. Разве не бродила она по этой дороге в каком-то старом полузабытом сне. Как странно. Сон во сне. Эллине стало не по себе. До боли захотелось проснуться. Она зажмурилась. В голове стучало: ' Влад, Влад, Влад'. И вдруг все понеслось безудержном вихре, подхватившем Эллину и увлекшим ее за собой в черную дыру беспамятства. По пути ей удалось перехватывать обрывки фраз, видеть смутные образы: Даня, Влад, Кирилл, мама, еще какие-то люди, кажущиеся то знакомыми, то чужими. И все звали ее. Каждый на свой манер. Их голоса сливались в жуткую какофонию, над которой возвышался голос Даниила, настойчиво твердивший:
   - Ты должна вернуться. Немедленно возвращайся!
   - Я не могу оставить Влада, - твердила она в ответ, упрямо.
   - Немедленно возвращайся, - кричал Даниил, и в тоне его уже проскальзывали нотки отчаяния. - Немедленно возвращайся.
   - Милая, ты слышишь меня? - раздался шепот прямо у нее над ухом. - Ты слышишь? Я люблю тебя...
   - И я люблю тебя, - ответила она, чувствуя, как растягиваются слова в этом безумном вихре. - Я иду к тебе...
  И все враз стало простым и понятным. Враз замолкло и успокоилось.
  
   *******************
  
   ЧЕТВЕРГ 20.00.
   Кирилл не поехал в больницу. Вернее он подъехал и постоял рядом с ней, разглядывая покрытые сумраком стены и яркие желтые окна. Постоял, слушая, как громко стучит сердце, ощущая, как натянут каждый нерв и подумал, что Любовь Николаевна была права. Нужно вернуться домой и успокоиться. Он навестит Элю завтра. Завтра он будет знать, что сказать ей, какими словами позвать к себе. Но не теперь. Медленно, все еще колеблясь, он отъехал от больничной стоянки и направил свой автомобиль к дому. Еще один вечер он проведет в пустой квартире, с коньяком в бокале и сигаретой в руках. Может быть, еще одну бессонную ночь. Зато завтра у него будет решение. И он отправиться к ней.
  
   *************************
  
  ПЯТНИЦА 12.00.
   Больничную палату заливал полуденный свет. На улице стоял трескучий мороз, сделавший снег пушистым, трескучим и особенно ярким. На почти белом небе светило солнце. Кирилл, немного чумной от практически бессонной ночи, позавтракал и с удивительным умиротворением на душе отправился в больницу. Он был спокоен и уверен в себе. Вчерашний разговор с Любовью Николаевной переварился и теперь казался не таким уж трагическим. Чувство безысходности пропало. Ведь прошлое, каким бы привлекательным оно не казалось всегда остается всего лишь прошлым. Старой полузабытой картинкой, перевернутым календарным листком. Эллина принадлежала будущему и ему, Кириллу. Он знал это наверняка и потому ехал в больницу с легким сердцем. Был прекрасный день, как нельзя лучше пригодный для возвращения. Мужчина припарковал машину на больничной стоянке, и, по привычке забежав в кабинет к доктору, что бы услышать все такое же привычное 'без изменений', направился в палату жены. Она лежала бледная и бесстрастная на белоснежной простыни узкой больничной кровати. Кирилл придвинул стул и пристроился рядом.
   - Здравствуй Эллина, - обратился он к ней, легко касаясь ее прохладной руки. - Я пришел, что бы забрать тебя отсюда домой. Тебе давно пора возвращаться, не находишь, милая?
  Он с надеждой смотрел на ее такое дорогое лицо.
   - Я не могу обещать, что жизнь у нас теперь покатится, как по маслу, не могу быть уверен, что до конца переосмыслил все. Но, надеюсь, все же что-то понял. Что-то готов изменить, раз уж тебе так хочется. Да, что уж там. Могу предложить совсем другую жизнь. Расскажу о моем детстве, о том краю, где я родился и провел всего лишь шесть лет. Шесть лет навсегда засевшие в сердце. Если понравиться, могу отвезти тебя туда. Показать наш дом. Надеюсь, он все еще сохранился. Если нет, могу построить новый. Могу остаться там с тобой, завести детей. Может быть, они повторят мой путь. Ведь если разобраться, он не так уж и плох. Или мы можем остаться здесь в этом городе и продолжить с того момента, где так внезапно остановились. Ведь по сути главное не то где мы, а то что мы вместе. Я люблю тебя, как и много лет назад, с того самого дня, как увидел тебя впервые. У меня так много накопилось для тебя слов. Ведь за эти несколько недель прокатилась целая жизнь. Она была яркой, но не полной, потому что тебя не было рядом. Теперь я прошу лишь об одном - доверься мне, протяни руку из той бездны где ты сейчас блуждаешь. Я помогу тебе вернуться. Просто настала пора возвращаться домой.
  Он интуитивно сжал ее хрупкую руку. Желание его, вера в чудесное воскрешение жены были настолько сильны, что казалось их можна увидеть. Но она не шелохнулась. И вдруг эта неподвижность показалась Кириллу невыносимейшей мукой. Вера ударилась о камни холодного безразличия и разлетелась на куски.
   - А на что ты думал будет похож твой ад? - ударили в уши давние слова Виктора.
  Пожалуй, на это. Это и был ад.
   - У меня нет ничего, кроме слов, чтобы достучаться до тебя, - в отчаянии простонал Кирилл, вновь сжимая ее руку. - Ничего больше. Только любовь. Неужели ты не слышишь меня, не чувствуешь, не помнишь? Неужели все то, что было у нас, так безразлично тебе и не может пересилить твоего забытья. Открой глаза. Это же так просто, Эля. Жизнь здесь, и она в тысячу раз лучше всех твоих марев. Не нужно бояться. Ведь ты не одна. Просто открой глаза.
  Но чуда не происходило.
   - Что это я, - встрепенулся Кирилл. - Что я делаю? Нельзя вывести человека из комы, просто позвав его.
  Он отпустил руку жены и поднялся. Медленно прошелся по палате, слыша торопливый стук собственного сердца.
   'Может быть не сегодня', - подумал он устало. - 'Может быть завтра'.
  И почувствовал невыносимый груз одиночества. И пустоту. Еще раз глянул на жену и быстро вышел из палаты.
   - Я позвоню вам, если что-то изменится, - бросил вслед доктор, устало и немного удивленно.
  Кирилл почти бегом покинул больницу. Сколько он пробыл там? Несколько минут или часов. Сказал так мало и так много одновременно. Чего ждать теперь? Что еще может измениться? Кирилл чувствовал, что выдохся. Сумасшествие последних недель выдавило из него все соки. Он сел в машину и отправился домой.
   Квартира встретила все тем же ярким светом дня и пустотой. Кирилл привычно уселся в кресло, потом поднялся и торопливо прошелся по пустым комнатам. Он не находил себе места. Казалось, квартира не принимает его, словно не узнает своего хозяина. Каждый уголок здесь вдруг наполнился болезненными воспоминаниями. Кирилл замедлил шаг и снова побрел по комнатам, касаясь предметов, и оживляя воспоминания этим простым жестом. Все из прошлой жизни. Все то, что было дорого, и вдруг стало причинять невыносимую боль. Он остался наедине с этим брошенным в лицо прошлым. Не устоять. Казалось, голова вот-вот разорвется от напряжения.
   - Выпить снотворного и лечь спать, - скомандывал себе Кирилл.
  Ему нужна была передышка. Потом, когда он проснется, возможно все покажется более простым. Может быть, завтра он выйдет на работу. И все пойдет по-другому. Да, верно. Его ждут клиенты. Он доктор. И завтра он займется своим делом, как прежде.
   - Но только завтра, - проговорил он тихо. - А сейчас нужно выспаться.
  Кирилл отправился ванную, отыскал в аптечке баночку со снотворным, отмерил себе конскую дозу и выпил все эти спасительные шарики на кухне запив прохладной водой из крана. Потом отправился в спальню. Разделся, аккуратно сложил вещи и почти с наслаждением устроился на широкой холодной постели. Мягкое, теплое одеяло приятно окутало тело. И такое же мягкое тепло уже заползало в мозг. Что-то уносило его прочь, словно волны холодного моря. Прочь, прочь. Он уже видел его это дивное море, с пенными барашками волн. Море должно быть теплым. А вот это холодное и не прогревается даже в самый жаркий летний день. Кричат вечно голодные бакланы, носятся разрезая крылом воду, высматривают рыбу. И то же солнце. Кирилл бредет по пустынному пляжу. Глухо шуршат крупные камешки под ногами. Вон там, впереди набережная. Там люди. Снуют туда сюда, спеша по своим делам. Кирилл направляется к ним, он по сути не знает куда идти, просто бредет наугад. Поднимается по старой лестнице и теперь городские улицы прямо перед ним, как на ладони. Облупившиеся старинные здания, маленькие озябшие скверики. Скамейки, выкрашенные желтой краской. Продавщица хот-догов, завернутая в тулуп. Дети, спешащие в школу. Кирилл бредет, чувствуя себя совершенно не причастным ко всей этой суете, просто наблюдая, слушая. Извилистые улочки выводят его в старый обветшалый район с тесными грязными двориками. Тупик. Дома сходятся в сплошную стену. Кирилл останавливается, что бы осмотреться. Прямо напротив дверь подъезда с безобразной дырой, сквозь которую видна узкая серая лестница. Резко пахнет жареным луком. Дорожка к подъезду поблескивает, словно полированная. Взгляд Кирилла скользит по стене, где сквозь обвалившуюся штукатурку проглядывают кирпичи. Словно нищенка в ободранном платье. Взгляд замирает на окне третьего этажа. Оттуда на него смотрит женщина. Нет, совсем молоденькая девушка. Он смутно различает ее лицо, копну волос, рыжих и непокорных. Ее тонкая рука замерла придерживая штору. Кирилл даже может различить рисунок: еловые ветки, и еще что-то. Что-то вроде паутинок. Он пристально смотрит на девушку. Она кажется единственным живым человеком в этом городе. От нее даже на расстоянии веет теплом. И она тоже не отводит глаз. Так случайно, двое просто встретились взглядами. И засмотрелись. Ему показалось или ее губы зашевелились? Да, так и есть она говорит, может шепчет или отчаянно кричит что-то, но он не может услышать слов. А может это всего лишь игра воображения. Еще миг и девушка задергивает штору. Он видит как колышаться еловые ветки и паутинки, но она больше не появляется. Он разочарован. Город снова кажеться ему пустым и фальшивым. Он бредет, рассчитывая снова выйти к набережной, и тут в спину ударяет вздох:
   - Кирилл...
  Он резко разворачивается. Никого. Все тот же пустой дворик и дырявая дверь подъезда. Мужчина спешит уйти. Ему хочеться вернуться к морю.
  
   *********************
  
  ПЯТНИЦА 22.05.
   Кирилл проснулся, как от толчка. Его окружала полная темнота. Густая, холодная. Глаза постепенно привыкли к ней. Мужчина поднялся, чувствуя себя совершенно потерянным в собственной квартире. Ничего не изменилось. И даже снотворное, которое все продолжало шуметь в голове не могло заглушить эту пронзительную тишину одиночества. Любое действие стало казаться невозможным в этом пространстве, в этих стенах. Он больше не чувствовал себя хоть как-то причастным к ним. Медленно, не зажигая свет, Кирилл оделся. Машинально аккуратно застелил постель. Вышел на кухню. Залюбовался на снег медленно сыплющийся за окном. Во рту все пересохло. Хотелось пить. Кирилл открыл кран, наполнил водой высокий стакан. Выпил залпом и наполнил еще. Подошел ближе к окну. В яркой синеве ночи призрачно горели фонари. Город еще не спал. Где-то гудели машины, доносились приглушенные голоса. Очень хотелось покоя. Но не здесь. Кирилл отставил пустой стакан и направился в прихожую. Натянул пальто, шапку, шарф и ботинки и словно все еще под властью сна покинул квартиру. Улица мягко дохнула на него морозной свежестью. Легкий едва различимый ветерок играл снежинками. Кирилл шел, оставляя за собой следы, которые зима щедро посыпала своим ледяным тальком. Мимо иногда проходили люди. Поспешно или медленно. Поодиночке или веселыми смеющимися компаниями. Проезжали автомобили. Это был прекрасный вечер. Наверное, самый сказочный за этот недолгий отрезок зимы. Кирилл шел медленно. Ему некуда было спешить. Дома, звуки, свет постепенно редели, оставаясь за спиной. Город отступил, открывая огромные снежные просторы полей и убегающую в непроницаемую тьму ленту трассы. Мужчина остановился. Дорога перед ним была пустынной и девственно белой. Здесь не было никого. Кирилл улыбнулся, поднял воротник пальто и медленно побрел вперед. Тусклый свет удаляющегося города недолго освещал ему путь. Совсем недолго. Потом путник нырнул в темноту, и она словно шторы задернулась за ним.
  
   ***********************
  
  ПЯТНИЦА 22.59.
   Сквозь приоткрытую форточку в квартиру врывался легкий снежок. Он влетал, весело кружась, падал на подоконник и тут же таял, не успев достигнуть пола. Ветерок шевельнул шторы, пробрался дальше, в глубину темной комнаты и осторожно сдул со стола серые крохи пепла. Недокуренная сигарета давно истлела и остыла в круглой пепельнице. С забытой чашки испарился запах кофе. Рядом стояла распечатанная пачка крекеров. Ключи от машины валялись на полу, по-видимому, случайно выпав из кармана брюк. Холод и пустота. И внезапный, резкий телефонный звонок. Словно стальное лезвие разрезает тишину. Настойчиво и упрямо. Трезвонит и трезвонит. Но только холодные бесплотные пальчики ветра касаются телефонной трубки. И где-то далеко, очень далеко - может быть на лестничной площадке, а может на другом конце земли лязгают, открывающие замок ключи...
  
   21. 03. 07.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"