Поесть он любил. Особенно любил поесть вкусно. А после еды поспать. Желательно на мягком. Правда, иногда, для разнообразия, мог и на жестком прикорнуть. Слава Богу, жилплощадь позволяла. А то бывают такие каморки, что развернуться негде. А у него дома жить можно. И кушеточку с перинкой есть, где поставить, еще и место остается растянуться на полу во весь рост.

Вообще, ему повезло в этой жизни. Некоторые до середины жизни, а то и до кончины, ютятся в клетушках целыми семьями. Причем немаленькими. Довольно часто случается, что приходится и пропитание самим добывать. А вот ему подфартило. Еще совсем молодой был, а уже и квартирку отдельную заимел, и полное обеспечение. Видно, приглянулся кому надо.

Кормить его приходила женщина. Готовила она неплохо. Поначалу ел все подряд. Но вскоре позволил себе покапризничать. И прокатило! Теперь он мог ковыряться в еде, выуживать самое вкусное, выбрасывая на пол объедки. Женщина, глухо ворча, убирала. Но постепенно привыкла, изучила его вкусы и стала носить только самое любимое.

Иногда у него появлялось желание пообщаться с этой женщиной. Он, позевывая, разрешал ей приласкать себя, впрочем, не переходя границ дозволенного. Будучи в особо хорошем настроении, он игриво поглядывал на женщину, шутливо припадал к ее губам. Но она только смеялась. Чаще отворачивалась, пряча губы. Понимала, что все это шутки ради.

Время от времени они вдвоем ходили по вечерам гулять во двор. Конечно, гулял он там и один, но с женщиной было спокойней. Двор был огромен. И пуст. И это даже к лучшему. Потому что чужих он не очень любил. Нет, он их терпел. Но и только.

Ближе к ночи женщина уходила. Можно было поваляться на тахте, зная, что тебя не потревожат уборкой, во время которой поднималась пыль (а на пыль у него аллергия), пошуршать газетой. Еще в часы одиночества он любил ходить по комнате. Просто так. От стены до стены. Или, забираясь повыше, смотреть на двор. Любопытно было, глядя на пустынное пространство, представлять там оживленную жизнь. Это было интересней, чем тупо пялиться в телевизор.

Иногда появлялась мысль: а не жениться ли? Но тогда придется делить заботу женщины на двоих. А потом и на троих, четверых. Ведь обязательно появятся дети...

А почему бы просто не завести любовницу?

Он вздохнул и чихнул. В горле запершило. Проклятая аллергия! Как назло, воды не было. Ведь только что пил! А уже пусто. Он посмотрел вокруг с поисках какой-нибудь забытой чашки с чаем. Жаль. Ладно, можно потерпеть до утра. Когда придет женщина, принесет вкусненького, и ее можно будет за свежей водой сгонять. Он забрался на второй этаж и бухнулся на мягкую перинку.

Засыпая, он знал, что завтрашний день будет как две капли воды похож на сегодняшний. Да что в этом плохого? Ведь его любят таким, какой он есть, не требуя измениться, что особенно ценно... Может, не думая о времени, размышлять о смысле жизни. Или не размышлять... Он сыт, здоров. Живет, существует...

Хозяйка ночью проснулась и подошла к столу, на котором стояла клетка. Она улыбнулась, глядя на спящего крыса. "Опять всю воду вылакал. И овес раскидал по всей клетке. Говорят, животные, твари. А как похожи на людей! Поел, поспал, поиграл. Любит, когда за ушком чешешь, и не выносит, когда тыкают носом в его же собственные огрехи. Милостиво разрешает ухаживать за собой. Принимает, как должное, любовь и заботу. Целоваться лезет, небось, и о девках думает. Самец. Кого-то он мне напоминает"...