1.

Семейство жило у Шуры уже неделю. И вызывало у него противоречивые чувства. Дашке он, безусловно, обрадовался. Шура, естественно, подозревал, что дочь вырастет за год, но что так повзрослеет? И с некоторой растерянностью наблюдал, как вместе с экс-женой рядом шла красивая девушка, а не та девчонка, какой помнил Дашу отец.

В день их прилета после месяца непрерывных дождей вдруг установилась хорошая погода. В летнюю погоду еще не верилось, поэтому Шура с недоверием вслушивался в обещания синоптиков: телевизионные метео-дивы заверяли, что циклон сгинул без следа. Шура не верил и переживал, что самолет может не сесть из-за грозовых туч. Но все вышло прекрасно. Правда, Нина слегка подпортила встречу, но это совершенно в ее духе. Узнав маршрут, бывшая жена скривилась.

- Алекс, ты так и живешь аскетом? Я не ошиблась - ты даже квартиру не поменял на более приличную?

Шура не ответил, пожал плечами.

- А мне нравится у папы, - потерлась о Шурину щеку Даша.

Как только поужинали, Даша легла спать. Шуре же пришлось выслушивать двойную дозу презрительно-гневного театрального шепота, какой он недотепа, что уж теперь мог бы улучшить условия жизни, а не ютиться в малолитражной конуре в этом задрипанном районе. Словом - "каким ты был - таким ты и остался..."

Нина не изменилась. И хотя она прямо сказала, что приехала в надежде возродить семью, Шура знал, что это даже не напрасные потуги, а откровенная ложь. Истинная причина - вон она за окном сияет ночными огнями проспекта. Слушая Нину уже вполуха, он вспоминал, как они познакомились, сравнивал ощущения своего отношения к ней в начале, позже и теперь - какими глазами на нее смотрел и что видел. Внутреннее зрение Шуры обострилось до кристально-чистой пронзительности. Сейчас и здесь он отчетливо знал, вспоминая характерные эпизоды из их совместной жизни - когда она и что ему говорила, что при этом думала и чувствовала, когда лгала ему, а когда просто умалчивала правду, искусно уводя разговор на другую тему. Ощущение было странным, новым и непривычным. Сейчас в его сознании одновременно и параллельно существовали трое - он, Нина и сторонний наблюдатель. Мысли и ощущения всех троих Шура безо всякого переключения внимания и напряжения воспринимал как единое целое. Наконец Шура пристально посмотрел Нине в глаза, в искаженные драматическим шепотом губы, легким усилием воли выключил в собственной голове двоих посторонних. Потом, приложив указательный палец к губам тихо произнес - Тс-с... Внешняя (кухонная) Нина от неожиданности запнулась на полуслове и замолкла. Шура встал, на цыпочках прошел через комнату, взял в своем любимом углу гитару, вернулся на кухню, прикрыл кухонную дверь и задушевно, немного застенчиво сознался:

- Знаешь, Нина, я в твою честь только что песню увидел и понял.

Стараясь терзать гитару в четверть силы, не дожидаясь "спасибо", Шура запел дурным, но не лишенным нежности, тоже шепотным криком:

Я вчера отрыл по пьяне суперновую звезду...

Там не писька тараканья. До сих пор я как в бреду.

Под мохнатой звездой лягу кренделем

В общем, Шура тоже не изменился.

И сейчас, спустя неделю, Шура ломал голову, как еще можно помягче сказать Нине, чтобы она освободила бывшего супруга от своего присутствия. А Дашку оставила. В самом деле, если у девочки есть возможность жить в Москве, зачем возвращаться на периферию? С кем бы из знакомой по кабацкой деятельности крутой публики Нину познакомить? Врагов из "новых русских" вроде бы нет. А на нищего брата-музыканта она не клюнет. Да и что они плохого Шуре сделали, чтобы их так по жизни наказывать.

2.

Семейство жило своеобразной жизнью. Вроде бы и вместе, но у каждого были свои дела, заботы и распорядок дня.

С Ниной Шура виделся в основном по утрам, когда он приходил домой, а она, зевая, шествовала в ванную. Шура ложился спать, а Нина, задрав хвост, уматывала в центр на поиски достойного кандидата, которому можно доверить свою судьбу. Нины не бывало дома целыми днями, к вечеру она иногда забегала подправить перышки, целовала дочь в щеку ("Пойми, меня девочка"), требовательно пополняла бездонный кошелек на представительские расходы ("Имею право, Алекс") и упархивала, иногда на всю ночь ("Не ждите меня").

Даша первым делом ринулась по музеям и выставкам восполнить пробелы в познании живописи. Третьяковка была закрыта то ли на ремонт, то ли на ревизию (или инвентаризацию). Но музей имени Пушкина, что на Волхонке, утешил. Раньше здесь перед входом стояли огромные очереди. В этот раз было даже пустынно, видимо, ослабла у народа тяга к искусству. Даша была вознаграждена за тягу к прекрасному: нежданно-негаданно она попала на выставку Пикассо. Он сразил ее наповал. Даша подолгу стояла у каждой картину, переходила к другой, искала общее. Девочка на шаре, например, выросла и превратилась в любительницу абсента. Но больше всего ошеломил автопортрет. Вблизи - хаос геометрических фигур. Лишь отойдя подальше, шагов на восемь-десять, начинаешь различать черты лица. Даша пристально изучала лицо художника. Оно было беззащитным в своем старании казаться циничным и равнодушным. Но какая замечательная маска, надо научиться одеваться в такую броню. Учиться надо на чужих ошибках, брать лучшее и доводить до совершенства. Искусство, в который раз отметила Даша, не только вводит в мир прекрасного, но и служит хорошей школой жизни на чужих ошибках для внимательного и целеустремленного человека.

Несколько дней и вечеров поглотили культпоходы в музеи, кино, театры. В цирк Даша идти наотрез отказалась.

- Клоунов и в жизни достаточно, - пояснила она свой отказ. - А вот уголок Дурова - занятное место.

Вид укрощенных хищников всегда вызывал в Даше восторг и ощущение почему-то собственного могущества. Наверняка дело нетрудное, главное - знать приемы и методы. А успешно применять их на практике можно не только на четырехлапых, но и на двуногих. Чтобы в жизни было как в песне - "Ап! И тигры у ног моих сели".

К исходу второй недели пребывания в Москве Даше пришлось сопровождать мать - с визитом к немногочисленным родственникам и в походе по торговым рядам. Родственники не возбудили в Даше нежных чувств. Одна семейка, чопорная, мещанская, поджимала губы, вежливо улыбалась и больше всего интересовалась: не претендуют ли родственнички на материальную помощь и московскую прописку? Им явно не хотелось возиться с дальней провинциальной родней. Мать щебетала, словно и не замечая высокомерности хозяев. А Даша сидела туча тучей, не считая нужным даже притворяться. Выпив положенное количество чая, мать и дочь попрощались с московским семейством. Лишь на улице Нина скорчила гримасу и сказала:

- Ну, эту повинность мы отбыли. Остается еще одна.

Второй визит был удачнее. Даше понравилась грубоватая женщина средних лет, может, чуточку вульгарная, но от этого не менее приятная. Даша даже решила перенять у нее несколько жестов и выражений. Хрипловатым голосом, не выпуская изо рта сигареты, тетка Лара спросила:

- Куришь?

Даша замотала головой. А мать, удивительно, закурила. Между ними завязался свойский разговор, а Даша сидела в сторонке и молча опять пила чай. Она знала, что у матери и этой родственницы есть, что вспомнить. Как никак целый год по молодости мать прожила у тетки Ларисы. Вот, наверное, покуролесили.

Но все-таки Даше было скучно. Единственная мысль радовала: больше в Москве родни не было. Нельзя так бездарно тратить время. Надо еще сколькому научиться. От родни, как Даша уже поняла, толку не будет - не то общество. И не у матери - черт знает, куда занесет родительницу. Есть более подходящие университеты.

...Вчера вечером к отцу заехал его менеджер. Так, ничего особенного, тот же Илья, только располневший и повзрослевший. Увидев Дашу, он расплылся в улыбке:

- Откуда ты, прелестное дитя? - заграбастал ее руку и приложился губами. Пахнуло свежестью дорогой туалетной водой и грязными мыслями.

Вроде и мелочь, а неприятно, что сама не сообразила подать руку. Растерялась. Куда это годится? Неужели ее характера хватает только на поклонение в среде не старше периферийных двадцатилетних? Надо повышать уровень, чтобы быть первой, только первой везде и во всем...

- Даша! Дашутка! - теребила Нина дочь, унесшуюся мыслями далеко-далеко. - Очнись, пойдем, пора уже.

Тетка Лара насмешливо глядела на нее:

- Это не Горск, девочка, тут рот не разевай, сожрут и косточек не оставят.

Даша мысленно поблагодарила тетку за полезный совет и, вежливо попрощавшись, пошла за матерью на выход.

- Даш, - сказала мать на улице, - дорогу сама найдешь?

- Конечно, а ты куда?

- Есть одно дело, - отвела глаза мать. - Езжай к отцу, сегодня концерт, он огорчится, если ты опоздаешь.

3.

Даша

"С матерью мы бегали по Москве галопом, вертя головам по сторонам. Сейчас же я решила не спешить - нравился мне этот город, его сосредоточенная и в то же время безумная суета. И медленно пошла по проспекту, слитая с потоком прохожих и одновременно отдельно от него. Я словно впервые видела Москву. Шла по знакомым улицам, а все казалось в новинку. Странное ощущение. Еще пару лет назад Москва стояла по колено в мусоре: бульвары и проспекты были покрыты толстым слоем окурков, бумажных оберток, в общем, всякой шелухи, как "Сникерс" шоколадом. Станции метро, площади и центральные улицы были усеяны уродливыми наростами грибов-поганок коммерческих палаток. Сейчас же, словно, дворник-великан перед моим приездом прошелся огромной метлой по столице. А его жена, такая же великанша, освежила все здания и дороги. Даже деревья казались чисто вымытыми. Вместо разномастных и ляпистых киосков торговых точек появились аккуратные крытые павильоны.

Я могла бы часами наслаждаться Москвой, полной жизнью, бурлящей и кипящей. Но мои планы не предполагали бесцельного времяпрепровождения. Хоть я и не пропустила ни одного концерта отца, но его песни мне не надоели. Тем более, сегодняшнее выступление обещало быть особенным - меня официально пригласили и обещали массу интересных знакомств.

У подъезда уже стояла шикарная машина менеджера. Водитель, насвистывая, протирал стекла. Неужели я так долго бродила? Домой я влетела, запыхавшись. Отец, увидев меня, так радостно улыбнулся, что я еще раз ругнула себя. Я кое-как привела себя в порядок и сказала, что готова. Оставив на всякий случай для матери ключи у соседки напротив, похоже, единственной из всего подъезда, с кем у отца сложились приятельские отношения, мы сели в такси и поехали на стадион. Я подпрыгивала на сиденье. Для отца это была работа, для меня - событие: после концерта менеджер намекал на интересную тусовку.

Хоть мне и отвели почетное место на гостевой трибуне, долго в неистовствующей толпе я не выдержала. Вонь от бенгальских огней, поминутные вопли справа и слева мешали сосредоточиться, расслышать слова. Словом, я не понимала, зачем все эти люди пришли сюда. Наступая на ноги, расталкивая локтями зрителей, я с трудом вышла на более-менее свободный пятачок и обратилась к явно скучающему сотруднику службы безопасности.

- Где комната выступающих?

Страж порядка смерил меня взглядом и равнодушно выплюнул:

- Пошла отсюда, прошмандовка.

Эта словесная пощечина прилетела неожиданно. Я растерялась и промямлила шепотом:

- Мне надо к отцу.

- Вон твои отцы, - кивнул он на группу бритоголовых неопрятного вида, явно накаченных алкоголем по самые уши.

Я вскипела - да как он смеет! Быдло недорезанное.

- Мой отец на сцене, - и дрожащими руками долго не могла расстегнуть сумочку, чтобы достать удостоверение личности.

Охранник скосил глаза на документ, прочитал фамилию и данные родителей. Кажется, он немного смутился, хотя вряд ли, нечем, наверное. И вызвался проводить меня. Через пару минут я сидела в уютной комнатушке, разглядывая многочисленные афиши. Было жаль отца, его музыкантов. И зрела запоздалая злость на себя, что не смогла сразу же достойно поставить хамовитого жлоба секьюрити на свое место. Не хотелось бы обращаться к менеджеру с неприятной просьбой подпортить охраннику послужной список, рассказывать что случилось, краснеть и признавать себя униженной маленькой девочкой.

- Ничего, - утешала я себя, - не последний же концерт, успею еще, поквитаюсь сама.

Потом придумала - как. Сразу стало легче на душе и веселее. Да! Скоро же самое интересное начнется, после концерта...

...Всё, кажется там на сцене закруглялись. Как сказали бы в Горске - "Концерттык аяк толды". В гримерку сытым павлином нарисовался менеджер.

- Дашенька, - умилился он. - Приехала-таки. Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.

Сердечко нервно екнуло, но я цыкнула на него. Бросив украдкой взгляд в зеркало, я провела рукой по волосам и сосчитала про себя до десяти.

- Пойдемте.

Но в дверях мы столкнулись с отцом.

- Вы куда?

- Шура, - развел руками менеджер, - я не сделаю твоей дочери ничего плохого. Хотел, так сказать, ввести в общество...

- Нечего ей делать в обществе глистов, - отрезал отец. - Нахватается от них гадости всякой, потом расхлебывай.

- Откуда такое пренебрежение к коллегам, Шура? Уважаемые люди, популярная группа. Почему глисты? Ты же их не знаешь даже!

- Все они глисты, паразитирующие на человеческих чувствах. Любовь-морковь, грезы-слезы, вечер-свечи... И хватит об этом, Петрович. Мы едем домой.

Во время разговора я стояла, как глупая кукла, только вертела головой - на отца - на Петровича, на Петровича - на отца. Последняя фраза мне не понравилась.

- Как домой, папа?

- В самом деле, Шура, у меня целая программа расписана, люди приглашены, фуршет заказан. Так не годится. Да и девочке полезно на людях бывать почаще.

- На людях - да, - откликнулся отец. - А там соберутся человекообразные.

"Зато какие", - вздохнула про себя я, понимая, что, если отец уперся, его не повернуть. Сопротивляться бесполезно. Просто надо пойти другим путем. И я безропотно пошагала за отцом, прокручивая в голове различные варианты претворения в жизнь своих планов.

- Папа, - сказала я в машине, когда мы ехали домой. - Ты мне споешь дома? Или в студии? Я на концерте ни черта не поняла.

Уставший и явно недовольный отец, потрепал меня по голове, как маленькую. Что-то внутри меня тихо пискнуло - вот он самый подходящий момент. Я и начала рассказывать про Горск. Торопливо, словно боясь, что вот-вот покажется наш дом, а я не успею сказать всего, что считала нужным сказать.

Отец не перебивал меня. Наверное, чувствовал, что мне надо выговориться. Моего рассказа хватило как раз до дома. Уже в подъезде отец сказал:

- Знаешь, Дашка, оставайся-ка у меня. Нечего тебе делать в Горске. Закиснешь ты там. Замуж, чего доброго, еще замуж выйдешь за азиопского аборигена. Я поговорю с матерью. Напишем в школу, документы они вышлют. Жить со мной будешь - если сама не против. Мама, я думаю, не станет возражать.

Я прижалась к отцу. Умница, Дашенька. Так он и должен был отреагировать. Теперь дело за матерью".

4.

Нина

Нина восприняла Шурино предложение спокойно. Шура даже растерялся, как просто она отреагировала.

- Наконец-то в тебе просыпается взрослый человек. Ты начинаешь думать о судьбе дочери.

"Я видела, как отношения отца и дочери перерастают в крепкую дружбу. Вечерами, если у Шуры не было концерта, они подолгу разговаривали на кухне и замолкали, как только входила я. Сначала было обидно. Но я задавила в себе ростки материнской ревности. Так будет лучше для девочки. И мне легче".

Уже в день приезда поняв, что на Алексе далеко не уедешь, Нина решила прощупать в направлении "старая любовь не ржавеет". Может, оттуда потянется какая-нибудь ниточка в будущее? Но сведения о московских приятелях были неутешительны. Вадим давным-давно работал по заграницам, домой наведывался не чаще раза в год. Владлен, как сказала Лариса, не то депутатствует, не то в правительственной команде играет в политический бокс без правил. Искать его сейчас в Москве, все равно что на Марсе - эти люди вышли из народа и плотно закрыли за собой дверь. Оставалось только протаптывать новые дорожки. Как ни странно, зацепочка появилась быстро.

Как-то Нина зашла пообедать в кафе "Лад". Вернее, когда-то здесь было кафе, замечательное место в русском стиле. Несколько лет назад там царил приятный полумрак, посетители сидели на массивных дубовых стульях за дубовыми же столами. Исконно русская еда привлекала, в основном, иностранцев. Потом в кафе сменились хозяева, заменив тяжелую, солидную мебель на легкомысленную пластиковую. Зайдя как-то сюда, Нина испытала укол разочарования. И вот "Ладъ" (хозяева, видимо, вовсю приветствовали исконно русский дух) снова преобразился. Теперь это был ресторан, которому вернули его былую тяжеловесную прелесть. Нина сидела за столом (столиком назвать язык не поворачивался) и предавалась воспоминаниям. Перед ней стыло мясо в горшочке, матово поблескивала в розетке черная икра - Нина старалась с максимальной эффективностью тратить деньги Алекса.

Нинино уединение нарушил официант.

- К вам за столик просится небольшая компания. Вы не против?

Нина оглянулась: у входа стояли трое - женщина и двое мужчин. Один был в морской форме. Другой - явно муж бывшей с ними дамы.

- Я не против, - бросила она официанту.

"Мне и впрямь нужна была компания - что-то я раскисла немножко. А эти трое выглядели вполне прилично. Они шумно расселись, и завязался непринужденный, ни к чему не обязывающий разговор. Я узнала, что Сергей (женатый в штатском) и Валерий (в форме) дружат еще со скамьи мореходки. Сейчас оба капитаны дальнего плавания, встречаются редко. Раньше всегда встречи проходили именно в "Ладе". Им тоже не понравились произошедшие в кафе перемены, и сегодня они пришли сюда впервые после большого перерыва.

Женщина, назвавшаяся Еленой, как я и думала, оказалась женой Сергея. Елена была еще хороша и прекрасно знала это. Она не кокетничала, была исполнена достоинства и в то же время раскованна. Но придирчивым женским взглядом Нина отметила весьма приметные следы увядания и лихорадочный блеск в глазах. Елена лихо опрокинула первую стопку, сразу вторую и моментально опьянела.

- Валеру замуж не затащишь, - усмехнулась она. - Так и дружим втроем, - и рассмеялась, - в настоящее время, пожалуй, требуется уточнение. Мы на самом деле просто дружим. Шведской семьей нас не назовешь.

Я тоже улыбнулась. Действительно, сейчас мир настолько встал на уши, что в некоторых случаях требуются уточнения. Сергей злобно взглянул на жену, что-то тихо сказал ей, но она в ответ только махнула рукой.

- Дай мне расслабиться в кои-то веки.

Валерий только что вернулся из Аргентины и рассказывал о тамошнем колорите. Я слушала вполуха. Но смотрела на рассказчика внимательно. Загорелый, глаза смеются, собирая морщинки в уголках глаз. Большие сильные руки. В общем, мне не хотелось уходить.

Официанты не посмели напомнить нам, что в ресторане тоже есть перерыв на обед. И мы просидели до глубокого вечера. Я уже порядком была пьяна, но в меру. Почувствовав, что меня начинает развозить, и крамольные мысли чересчур упорно лезут в голову, я решительно пресекла попытки компании оплатить мой счет (именно так должна поступать женщина независимая и самостоятельная), попросила вызвать мне такси. Остатком рассудка я все-таки рассудила, что будет лучше, если интерес Валеры останется неудовлетворенным. Тогда он найдет меня сам.

И он нашел. Через неделю он уже был без ума от неиспорченной и некапризной простушки-провинциалочки. Будущее определенно обретало конкретные формы. Мне требовалось еще немного времени, чтобы Валера уже не представлял жизни без "Нинели". Я думаю, еще две-три встречи, и он готов.

Шурино решение было весьма кстати. Сегодня я пообещала Валере подумать над его предложением - не осчастливливать же его сразу. А теперь вот и с Дашей определилось. Вообще, в последнее время, все складывалось по моему желанию, словно неведомый ангел-хранитель раскинул надо мной защитный зонтик, пропуская к опекаемой только приятные и полезные события. Где ж ты раньше был?"

Шура не удивился сообщению Нины. Когда она сказала: "Знаешь, я, кажется, выхожу замуж", он пробормотал:

- Поздравляю. Как Дашу делить будем?

- А что ее делить? Столько лет она жила со мной, не чувствуя отцовской руки. Пусть теперь поживет с тобой. Ощути на своей шкуре отцовскую ответственность. Обвинять и ехидничать вы все мастера, а ты - в особенности. Вот и посмотрим, каков ты будешь умник в роли папаши.

5.

"Недавно в нашей редакции появилась женщина. Никто не заметил поначалу ее прихода - так было шумно. И вдруг в редакции наступила тишина, и все, как по команде повернулись в сторону незнакомки. Безошибочно определив среди многочисленных сотрудников редактора, женщина подошла к нему и попросила уделить ей несколько минут.

- Она назвалась ведьмой, - сообщил коллективу редактор чуть позже. - В доказательство предсказала мне будущее и рассказала о моем прошлом. Перспективы, надо сказать, меня порадовали. А знание моего прошлого изумило. В довершение всего, ведьма предложила свои услуги по заговорам на благо редакции, наведение порчи на конкурентов и многое другое. За весьма умеренную цену. Кроме того, она согласилась поведать нашим читателям о судьбе простой современной ведьмы. Будьте с нами, уважаемые читатели, и вы узнаете о тайнах магии и колдовских хитростях".

Из газеты "Вестник Зазеркалья"

6.

После того, как мать переехала к Валерию, Даше не хотелось оставаться дома одной. Выставки, музеи, исторические места она уже излазила вдоль и поперек. Магазины как-то не прельщали. С новыми знакомыми было пока туговато. И тогда отец, видя, что дочь начинает скучать, предложил помогать ему. С какой радостью Даша приняла это предложение. Она быстро разобралась в маленьких хитростях музыкального мира и скоро стала незаменимой. Она ведала костюмами, следила за расписанием концертов и питанием музыкантов, которые запросто могли забыть о завтраках, обедах и ужинах, в общем, занималась мелкими, но необходимыми делами.

Привести в порядок, вернее, в лирический беспорядок эстрадные костюмы, если то, что группа надевала на концерты, можно назвать костюмами, поболтать с толстым и вечно озабоченным менеджером, который всегда находил для нее минутку-другую, с умненьким видом молчать в переговорах с агентом, заказать кофе с булочками, быстро сбегать за диетической пиццей, до которой Шура был большой охотник. Даша успевала все. К хорошему быстро привыкаешь. И отец уже привык не думать о мелочах, заботу о которых брала на себя Даша.

Очень скоро Даша взвалила на себя и более важные задачи. Например, не брезговала она разбирать отцовскую корреспонденцию. Бог знает, как ей удавалось выкраивать время, но Даша просматривала все письма. И она не отмахивалась небрежно от фанатов. Когда почты стало слишком много, убедила менеджера открыть сайт в Интернете, пригласить психолога, чтобы он искусно составил текст стандартного, но душевного ответа - пусть каждый адресат думает, что письмо писалось исключительно для него. Даша сортировала корреспонденцию по только ей известному принципу и отправляла ответы не только деловым и нужным людям, но и рядовым поклонниками. Постепенно вокруг нее сложился круг почитателей, которым Даша оказывала мелкие благодеяния: оставляла билетики на разные концерты, не только отцовские, приглашала на авторские встречи и организовывала прочие приятные мелочи.

С авторскими вечерами едва не произошла накладка: отец поначалу наотрез отказался устраивать подобные мероприятия. Они чуть не поссорились. Но в итоге Даша победила, и убедила отца, заверив, что дураки на такие встречи приходить будут в ограниченном количестве. И не будет ничего плохого, если публика узнает о своем кумире побольше.

Круг благодарных расширялся. Даша становилась все более популярной среди московской молодежи. Ощущая собственную значимость, Даша больше не краснела при проявлении знаков внимания со стороны знаменитостей. И не терялась, когда приходилось нос к носу сталкиваться с довольно-таки важными персонами. Она даже уже начала разбирать - кому просто кивнуть, а кому и ручку подать и перемолвиться хоть парой словечек. Были и такие, с кем обязательно нужно состроить наивное личико, изобразить милую улыбку и почтительно потупиться - это уже людям из политических кругов, они панибратства не любят.

Словом, Даша лихо освоилась в среде музыкантов, завела интересные и полезные знакомства. Твердя налево и направо, что мечтает стать менеджером отца, она уже не ловила презрительные взгляды, поначалу и такое бывало.

- Эта девочка далеко пойдет, - не раз слышал Шура подобные похвалы в адрес дочери. И гордо расправлял плечи, когда знакомые восхищались:

- Слушай, наверное, ты врешь, что ей пятнадцать? Ну, признайся.

Признаваться было не в чем. Шура и сам поражался: ну всем взяла дочь - и внешностью, и умом. И самое удивительное: атмосфера шоу-нужника никак не отражалась на характере и поведении Даши. Они оставалась все той же милой и славной девчушкой, всегда готовой помочь, поддержать, пусть даже малознакомого человека. Хотя... кое-что в словах и поступках дочери Шуру иногда настораживало.

7.

Ну вот, удовлетворенно крякнул Артур. Дело немного продвинулось. Однако девчонка оказалась покрепче, чем прогнозировали. Анализатор, конечно, выявил черты лидерства и необычайного упорства, но чтоб настолько. Надо указать Наблюдателю этот просчет в работе его программы. Дела у объекта пошли стремительно в гору. Так просто она уже не спрыгнет с площадки, на которую успела забраться. Пока ее и соблазнить-то чем-то будет трудно. Посмотрим, какие коррективы можно внести. Артур пробежался по клавиатуре. Оптимальный вариант - полное одиночество. Так его еще устроить надо. Что мы тут можем сообразить? А почему, собственно я? - подумал Артур. - Прокол Наблюдателя, пусть он и ломает мозги.

Наблюдатель долго мозги не ломал. Невозмутимо выслушав претензии Артура, он несколько минут молчал, прикрыв глаза.

- Я понял, - бесстрастно проговорил он наконец. - Сделаем. Лично займусь. Дня два-три - мы создадим одиночество. Ты, главное, не опоздай в нужный момент.

- Как можно? - осклабился Артур. - Одно общее дело делаем. Приложим все усилия.

8.

- Да, мама, хорошо. Да-да, через час буду у тебя, - говорила Даша в телефонную трубку.

После разговора Даша коротко вздохнула и пошла к отцу на кухню.

- Пап, сегодня обойдешься без меня, ладно? Мать приехала из свадебного путешествия, в гости зовет. Говорит, подарки привезла, да и вообще.

Шура уже и не представлял, как это - концерт без Даши. Значит, и на интервью какому-то журналу сразу после концерта придется отдуваться без нее.

- Бросаешь старика, - смешно пробасил он. - А про журналиста забыла?

- Старик! От тебя вся юная Москва старше четырнадцати лет прется! Поклонницы табунами бегают. Хоть бы раз воспользовался. Вот и лови момент. А примерные ответы на предполагаемые вопросы я на бумажке написала тебе. Посмотри на кухне на столе. Интервью редко отличаются разнообразием, найдешь, что сказать. Надо съездить, папа, сам понимаешь. И это же только на один вечер. Пусть меня заменит Верочка. Она помогала мне не раз, справится.

Верочка была бессловесной поклонницей Шуриного ударника. Тихая, незаметная, бесконечно преданная. Она готовила кофе и все норовила протереть мокрой тряпкой дорогую электронику. Несколько раз Даша ловила ее за тем, как Верочка, увлекшись уборкой гримерки, покушалась этой тряпкой на включенные в сеть синтезаторы, оставленные без присмотра безголовым на этот счет Димой. Каждый раз Верочка ойкала, прижав ладошку ко рту, а потом робко спрашивала тихим голосом у Даши - не надо ли чего еще сделать? Даша давала ей мелкие поручения, и Верочка радостно бросалась их выполнять. Заменить Дашу она, конечно, не сможет, но на безрыбье и Вера - рыба.

Даша торопливо оделась и поехала к матери. Шура вздохнул и принялся обзванивать ребят - без Даши всем придется приехать пораньше. Мало ли, что они упустили. Даша все держала в голове, и они расслабились за это время.

Мать была дома одна. Она открыла дверь и тут же убежала на кухню. Уже оттуда она кричала Даше:

- Проходи, проходи. У нас вечером гости, боюсь, не успею. Валера за спиртным пошел, волнуется, вдруг мало привезенного будет.

Даша третий раз была у матери. Первый - сразу после материного переезда. Второй - после "тихой" свадьбы. И сейчас снова поразилась: какая огромная квартира! Вот в каких домах надо жить. Здесь можно было устраивать одновременно футбольный матч, званый вечер персон на двести и лекции о, скажем, вреде алкоголя (с обязательным фуршетом, иначе никто не придет). Даша прошла в необъятную кухню с обилием механизмов для облегчения труда домохозяйки. Раньше этого не было.

- Ну, как? - гордо спросила мать, кивая на сверкающие металлом непонятные приборы, - Сегодня привезли, сегодня же и установили. Правда, я еще не со всем разобралась, но со временем обучусь. Ах, да! - мать моментом забыла про плиту и повернулась к Даше. - Ты представляешь? Такая неприятность... Впрочем, надо ли тебе об этом рассказывать?

Даша заверила мать, что наверняка не надо. Но мать думала иначе.

- Тебе полезно будет послушать. Помнишь Елену? Ну, жену Сергея, друга моего Валеры? Я рассказывала тебе, что мы познакомились в "Ладе", неужели не помнишь? У нас на свадьбе она была в потрясающем туалете - Сергей ей привез из Франции.

Даша не помнила, но на всякий случай кивнула.

- Ну так вот. Сергей вернулся из командировки и застал ее с любовником! Какой кошмар! - Нина закатила глаза. - Ну что ей еще надо? Такой мужчина! И зарабатывает прилично, и вообще... Поговаривают, что она стала попивать. Я еще при знакомстве заметила, что она не прочь выпить, но сейчас, говорят, совсем спивается. Бедный Сергей. А ведь такая с виду приличная дама...

- Мама, - остановила ее Даша, зная, что мать может часами чесать языком, тем более на такую щекотливую тему. - Не надо, зачем сплетничать. Не люблю я эти промывания костей.

Нина обиженно замолчала, вспомнила о шкворчащей сковородке и принялась яростно помешивать.

- Мам, ты же знаешь, мне это неинтересно, я не сбираюсь всю жизнь на кухне торчать. - Даша передернула плечами. - Лучше расскажи, как ты съездила?

- Замечательно, видишь, как загорела? Всего за десять дней. Ходили пирамиды смотреть - громадные - жуть, среди них кажешься песчинкой. Развалины храмов посетили, у меня, знаешь, давно мечта была, там как у Ефремова в "Таис Афинской". Всего за вечер не расскажешь. Экзотика, одним словом. Там в спальне тебе и отцу - сувениры, тряпки - посмотри. Глянь, тебе такое платье шикарное привезла из...

Даша изумленно уставилась на мать:

- Мама, ты что... Ты... ты... прочитала Ефремова? Когда?

- Зачем читать, Валера рассказывал по дороге, пока к пирамидам на экскурсию автобусом в Гизы ехали - пожала плечами мать, недовольная, что Даша перебивает на самом интересном. Даже обидно стало.

Даша так и не поняла, для чего ее мать пригласила. Она посидела еще немножко, но разговора не получалось. Мать была озабочена предстоящей вечеринкой, Даша переживала, как пройдет концерт, и решала, как успеть хоть на интервью, вдруг отец чего-нибудь ляпнет. В общем, думали они совершенно о разном.

- Ну, ладно, мам, побегу я, - созвонимся на днях, сходим куда-нибудь. Только днем, вечерами я чаще всего занята.

Нина даже не спросила, чем занята дочь. У нее что-то пригорало на плите, и она бросилась к сковородке. Даша вздохнула, взяла пакет, в который даже не заглянула, и осторожно закрыла за собой входную дверь.

9.

Объемный пакет мешал пробираться сквозь вечернюю толпу. Даша огрызалась, сама ругалась на кого-то, наступала на ноги, в общем, вела себя невежливо. Дорогу ей перекрыла подвыпившая компания. Один из парней, явный лидер, раскинул перед ней руки.

- Ай, эти ножки да мне на плечи, - прогнусавил он.

- А я бы писала, пока ты не захлебнулся, - стандартно злобно прошипела Даша, отточенным на занятиях движением двинула парню под дых и, не оглядываясь, помчалась дальше.

От удивления, наверное, за ней никто не побежал, даже не неслось вслед затейливых выражений. Выскочив из подземного перехода, Даша замедлила шаг, восстанавливая дыхание и входя в образ. К Дому культуры, где сегодня вечером проходил концерт, она подходила уже степенным шагом деловой дамы.

Когда Даша поднималась по ступенькам, из-за колонны вышла потрепанная женщина непонятного возраста в драных джинсах и преградила путь.

- Привет, - глухо сказала она и как-то вяло улыбнулась. - Ты Шурина дочка? Похожа, похожа.

- Вам чего? - неприветливо спросила Даша, отступая от незнакомки.

- Да ничего, сейчас вот к Шуре заходила, хвастался дочкой-умницей. А ты - вот она. Твой отец крепко выручал меня пару раз, думала, может, пригожусь хоть в чем, отплачу за добро. Отказался. Конечно, какой сейчас с меня толк? Разве только тебе приятное сделать?

Женщина воровато оглянулась по сторонам, засунула руку в сумку и вытащила небольшой бумажный сверток.

- Держи - хороший, дорогой подарок. Долг платежом красен.

Она сунула сверток Даше в руку, не поднимая глаз.

- Что это? - заинтересовалась Даша. - Зачем?

- Так надо, - равнодушно откликнулась женщина.

Любопытство взяло верх, и Даша стала разворачивать обертку.

- Оксана? - послышался голос отца. - Ты что тут?

- Так, мимо проходила, с дочкой твоей решила познакомиться. Ну, мне пора, - заторопилась женщина. - До встречи, Шура. Может, и свидимся.

Шура проследил за удаляющейся спиной Ксюши и повернулся к Даше:

- О чем вы говорили? - и осекся. - Это она дала? - указал он на развернутую Дашей упаковку.

- Только не могу понять, что это, - задумчиво протянула Даша. - Похоже на...

- Джентльменский набор наркомана! - Шура сбил с руки дочери шприц, растерзал на кусочки жгут и растоптал пакетик с дозой героина.

При этом у отца был такой страшный вид, что Даша испугалась не на шутку.

- Никогда! - взял ее за плечи отец. - Слышишь: никогда не прикасайся к этой гадости! Та дура, что дала тебе эту дрянь, ненамного старше тебя. Хочешь стать такой же?

Даша только отчаянно мотала головой, словно уверяя, что никогда, ни за что на свете. Немного опомнившись, Шура глянул в глаза дочери.

- Извини, - остывая, сказал он, - я чуть с ума не сошел, увидев у тебя в руках эту отраву. Но Даша, тот мир, в котором ты сейчас вращаешься, полон подобных ловушек. Я не хочу, чтобы ты попалась в одну из них.

- Пап, не считай меня за идиотку, - глядя отцу в глаза твердо ответила Даша.

- Эх, дурочка, знала бы ты, сколько умных людей сдохли из-за наркоты, не сказала бы так. "Ты знаешь, он знал, все знали. Но у нее появились проблемы". Ну, ладно, идем домой.

- А интервью? - спохватилась Даша.

- Отменил я интервью. Словно неладное почуял и отменил. Все, Даша, я сказал, - отрезал отец, предупреждая Дашины возражения. - Домой.

10.

"Очевидица: - И, представляете, в окно седьмого этажа заглядывает такая рожа! Зеленая, бугристая. Разевает безразмерную пасть, вытаскивает из-за спины кошку и начинает жрать. Я вся потом покрылась, а он жрет и подмигивает, словно, предлагает разделить трапезу. Я будто окаменела: не могу ни штору задернуть, ни убежать в другую комнату. Кое-как нашла в себе силы, убежала в зал. А он уже за тем окном - только пушистый хвост из пасти торчит! Я в ванную. А он в зеркале! Несколько дней он меня мучил. Как вечер - он за окном. Елозит по стеклу, рожи корчит. Пока я бабку-ворожею не позвала, когда меня из больницы выпустили, так и пугал несколько вечеров подряд. Ох, сильная это вещь - заговоры. Бабка сказала, что наслали на меня порчу. Я раньше не верила в такие чудеса. А теперь - как не верить, если своими глазами видела, какая нечисть на свете есть.

Ведущая: - История, рассказанная моей собеседницей, явно доказывает, что вокруг нас существует таинственный, неведомый мир, живущий по своим, нечеловеческим законам".

Из телепрограммы "Культ Оккульта"

11.

Даша не разговаривала с отцом несколько дней. На следующий день после встречи с теткой-наркоманкой он сказал, что ни к чему молодой девушке вращаться в безумной музыкальной среде. Получалась, будто Даша бежала-бежала к намеченной цели и вдруг стукнулась лбом о внезапно преградивший дорогу забор.

- Москва полна чудес, Даша. Наверняка открылась какая-нибудь новая выставка, кстати, во МХАТе дают премьеру. Съезди в Звенигород, ты же хотела? Прошвырнись по Золотому кольцу, масса интересного, - мягко, но настойчиво уговаривал отец. - Зачем раньше времени входить во взрослую жизнь? Скоро начнется учеба, а ты так и проваландаешься все каникулы в компании чокнутых музыкантов и их придурочных поклонниц.

Поначалу Даша недоумевала. Потом начала злиться. Наконец, она накричала на отца. Она намеренно несла возмутительную чушь, надеясь выяснить причину такого отцовского решения. Но отец отмалчивался. Или собирался и уезжал на репетиции, оставляя Даше денег в надежде, что она все-таки найдет себе развлечение.

Не хотелось объяснять девочке, что в последнее время стал замечать в ней нечто новое, чего раньше-то вроде и не было. И это новое совсем его не порадовало. В голосе появились властные нотки. Вокруг нее закрутились какие-то лизоблюды-прихлебатели, причем Даше, похоже, нравилось их подобострастное отношение. Все больше Дашу интересовали не дела студийные, а тусовки, презентации и тому подобная чушь. В общем, что-то у дочери пошел перекос не в ту сторону. Когда начался этот крен, Шура не заметил. Вроде только вчера была обычной Дашей, а сегодня у нее прорезаются зубки юной хищницы. Да еще вчера Ксюшу черт принес. Зачем она там появилась, о чем с Дашей разговаривали? В довершении ко всему Шуре приснился дурной сон. Только бы не пророческий.

Наверное, под воздействием вчерашнего инцидента Шура ночью увидел ужасное. Он бегал по явно больничным коридорам и звал дочь. Он метался по этажам, зная, что она где-то здесь. Откуда-то пополз серый туман, заволакивая ходы-выходы. Умирая от тревоги Шура бросился в эту серую муть. И вдруг ему навстречу выступила неясная громоздкая фигура. Она подходила ближе, превращаясь в незнакомого бледного молодого человека с Дашей, безжизненно лежащей у него на руках.

Дальнейшее происходило в замедленном движении: руки дочери безвольно висят, голова закинута, глаза закрыты. Шура внезапно понимает, что Даша умерла, но выхватывает дочь из рук парня и начинает делать искусственное дыхание и массаж сердца. Он старается изо всех сил. И вдруг Дашино тело начинает расползаться под его руками. Шура смотрит на свои руки, страшась снова прикоснуться к телу дочери. И замечает на почти прозрачных руках следы уколов. Даша тает на глазах. Вот от нее осталась лишь тень. Незнакомец, до того безучастно стоявший рядом, произносит фразу на непонятном языке. Дашина тень встает, протягивает незнакомцу руку и идет с ним в туман. Вдруг она поворачивается к отцу.

- Прощай, папа, я всегда буду любить тебя, - и ныряет в серость вслед за бледным незнакомцем.

Шура бросается следом, но туман перед ним сгущается и спрессовывается в бетонную стену. Он бессильно долбит по стене кулаками. И просыпается. С мокрыми от слез щеками.

Взвесив все "за" и "против", сложив все имеющиеся факты и предположения, Шура сразу принял решение, от которого отступать не собирался.

Полная версия романа + аудиоприложение здесь: Мастер Иллюзий