Гайдук Олег : другие произведения.

Препарат Лихницкого

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    http://fan-book.ru/catalog/books/electronic/preparat-lihnitskogo.html
  - Ваня!
  В голове отчетливо стрельнуло. Вспышка боли озарила помутневшее сознание, и я пошевелился. Мышцы предательски заныли, ноги отказались слушаться.
  - Ванек!
  Знакомый голос влился в уши и заставил шевельнуться снова. Веки распахнулись.
  Темнота. Давящая, зыбучая. Черное небо с серебрящимися бусинками звезд. Скрипучий вой сигнализации где-то поблизости. Лениво-беспорядочное шарканье подошв.
  Живот... Как же болит живот! Как будто меня выпотрошили живьем!
  Раздался топот приближающихся ног.
  Я кое-как поднялся - низ живота опять скрутило адской болью. Я хотел было одернуть конец майки, как предо мной вдруг зашипело. Резко, угрожающе.
  Он стоял в двух метрах от меня - зловонный, мерзкий, разлагающийся. Кожа на лице натянута, словно резиновая пленка. На месте, где был рот, виднелась плотно стиснутая челюсть с почерневшими от времени зубами. Щеки окрашены в кровавый цвет, глаза бездумные и в то же время агрессивные, подернутые пеленой. Конечности едва шевелятся, но ясно, что у этой твари полно сил.
  - Ах ты ж заррраза!
  Страх, парализующий, как яд, вернул способность говорить.
  Рот существа вдруг распахнулся, из него безвольной гусеницей вывалился фиолетовый язык. Запахло мертвечиной. Я отпрянул и поспешно огляделся.
  Пустынная на первый взгляд улица была заполнена этими тварями. Шатающимися, бродящими туда-сюда, мычащими, как скот. Хотя в каком-то смысле они им и были.
  После Пандемии город опустел, и выживших остались единицы. Мертвяки шарахались на улицах, в метро, на крышах зданий, в супермаркетах - везде, куда бы я ни сунулся. Вон один зомбак топчется на пороге круглосуточного магазина, другой - с оторванной рукой и размозженным черепом - ползет к стене многоэтажки. Чуть левее от меня девчушка лет семи в зеленом летнем платьице со сморщенной от злости мордой чавкает, жуя оторванную руку.
  Из водоворота гадких впечатлений меня вырвал гулкий выстрел.
  Череп твари лопнул, словно шар с водой. Безжизненное туловище покачнулось и упало, распластавшись в каше своих внутренностей. Хлюпнуло. Мне на лицо брызнула кровь, я покачнулся и упал, ударившись спиной. Вновь попытался встать, как тут же меня подхватили чьи-то руки.
  - Ваня! Ванечка... Вставай, родной, вставай...
  Это был Куля, мой давнишний друг. Который, кстати, очень вовремя!
  Я поднялся, отряхнулся от кусочков плоти, сплюнул горькую слюну.
  Куля стоял передо мной, держа в руках заряженный ТТ. Долговязый, белобрысый, он выглядел как после потасовки. Во взъерошенных, словно солома, волосах застряли комья грязи. На веснушчатых щеках темнели серые разводы, а зеленая рубашка на плече была разорвана - да так, что обтрепанный лоскут спадал до самого локтя.
  - Ты где взял ствол? - спросил я.
  - Какая, на фиг, разница? Я все улицы оббегал, пока тебя искал! Думал, что сдохну, блин! А ты хоть бы "спасибо" мне сказал!
  - Спасибо... Ты нашел людей?
  - Да щас! Ни одного живого в четырех кварталах! Походу, в городе остались только мы, братуха.
  Я ощутил, как мелко затряслись колени.
  - А ты какого черта здесь завис? - спросил Куля. - Оружие нашел?
  - Какой там... Тут такое было! Сперва толпа народа, паника... Потом меня как вырубило. Причем, людей было полно, а сейчас все будто вымерли, - я наткнулся на кислую ухмылку Кули - видимо, он счел мои слова за шутку.
  Я и Куля два часа назад сбежали из сиротского приюта, чтобы отыскать военный пост. Поговаривали, что оттуда выживших переправляют в зону безопасности, и нам нужно было именно туда.
  Перед отправкой мы решили осмотреться. Я рванул в ближайшую ментовку, чтобы отыскать оружие, а Куля взялся прочесать окрестности - найти побольше выживших. Чем больше нам удастся их найти, тем больше шансов, что мы доберемся до поста живыми.
  Но сейчас, похоже, наши планы рухнули.
  Куля "положил" еще одного трупака, и мы рванули по извилистой дороге. Двое зомбаков шаткой походкой поплелись за нами.
  Я нашел глазами старый перевернутый фургон и шмыгнул за него. Прижался к ржавому покрытию и попытался отдышаться. Рядом примостился Куля, красный, запыхавшийся и злой.
  - Походу, нам трындец, - печально констатировал я.
  - Сдурел? Отсюда до поста рукой подать. Сейчас же подрываем задницы и двигаем туда!
  - У меня что-то с животом! Не знаю... надо посмотреть!
  - Нет времени! Идем!
  Пришлось мне замолчать и подчиниться. Мы опять рванули через улицу, стараясь двигаться дворами и не "светиться" на открытой местности.
  Все было как в тумане. Я хромал и спотыкался. Рези в животе становились ощутимее, меня бросало в стороны, я кое-как держался, но с трудом.
  Куля держался молодцом. Он завалил еще трех зомбаков, маячивших у нас за спинами. Стрелял он метко - попадал с первого раза даже на бегу. Интересно, что мы будем делать, когда кончатся патроны?
  Мы пересекли еще один квартал, но зомбаков вокруг только прибавилось. Вывод напрашивался лишь один: нужно искать укрытие. И чем скорее, тем лучше.
  Взгляд зацепился за ветхое здание, затерявшееся между городских высоток. В небо вздымались темно-золотые купола, а на концах поблескивали тонкие железные кресты. Церковь окружала низкая ограда с треугольными концами. Входные двери были приоткрыты и покачивались от порывов ветра - словно зазывали внутрь.
  Я всмотрелся.
  В помещение скользнула шустрая черная тень. Двери захлопнулись с тяжелым бумом.
  Я дернул Кулю за руку.
  - Пошли туда.
  Он проследил за моим взглядом и презрительно скривился.
  - В церковь? Помолиться хочешь перед смертью?
  - Там кто-то есть. Я видел.
  - Тухлый вариант, братуха. И вообще... я атеист.
  - И что? Там в любом случае безопаснее, чем здесь. Пошли.
  И мы, пыхтя, потопали к церкви. Куля подошел к двойным дверям и стал нещадно молотить по ним ногами. Тишину сотряс тяжелый грохот.
  - Эй! Открой!
  Ответа не последовало. Только протестующе скрипнули петли.
  - Твою мать! Открой! Мы знаем, что ты там!
  Тут меня окончательно скрутило. Боль вспыхнула такая резкая и жгучая, что я согнулся.
  - Куля, блин...
  - Да что там у тебя?!
  В этот момент я поднял майку. На животе, в двух сантиметрах от пупка, виднелись свежие следы от человеческих зубов. Болезненные, рваные. Рана обильно кровоточила, майка и шорты покрылись темно-алыми пятнами.
  - Вот черт...
  Я поднял голову.
  На меня смотрело дуло пистолета.
  
  
  
  
  
  - Тебя укусили! - выпалил Куля дрожащими губами.
  Пистолет в руках у друга сухо щелкнул. Палец лег на спусковой крючок. Куля не спрашивал, он утверждал. И был всерьез настроен прострелить мне черепушку.
  - Стой! - я вскинул руки и с мольбой уставился на друга.
  Тот отпрянул от меня, словно от черта. Щеки замело бледно-меловой краской.
  - Братуха, я не верю... Как?! Ты станешь зомбаком!
  Я и сам не мог прийти в себя от ужаса. Боль в животе уже не ощущалась. Ее занял страх - безвыходный, опустошающий. Когда меня успели укусить? Я ни черта не помню! Сколько времени пройдет, прежде чем у меня начнут отваливаться конечности и мне захочется человеческой плоти?
  - Зомби, зомби, зомби... - повторял друг, словно мантру.
  - Пристрели меня уже! Чего ты ждешь?!
  Двери позади со скрипом распахнулись. Шею обдало колючим ветром.
  Мы обернулись.
  В проеме крупной тенью вырисовывался грузный силуэт в черном балахоне. До груди топорщилась растрепанная борода, лицо горело розовато-красным, словно его обладатель только что отбегал марафон. Глаза смотрели пристально и с нескрываемой враждой.
  Но это было не самое страшное. В руках у батюшки была двустволка и смотрела в нашу сторону.
  - Живые? - тихо спросил он.
  - Слепой? Конечно же, живые! - огрызнулся Куля. - Опусти ружье!
  - Простите, - начал я. - Мы просто...
  - Чего надо? - оборвал меня священник.
  Я изумленно вылупился на святошу.
  Странно. Батюшку я представлял себе открытым, добрым и отзывчивым. А этот был какой-то агрессивный, явно не настроенный на разговор.
  - А ты какого фига в него целишься? - священник подозрительно прищурился и посмотрел на Кулю.
  - Да это, мы повздорили слегка, - начал выкручиваться тот. - Конфликт разруливали.
  - И как? Разрулили?
  Мы энергично закивали. Батюшка секунду помолчал и воровато огляделся.
  - Заходите. Только быстро.
  На душе приятно потеплело.
  Мы шмыгнули в церковь, закрыв за собой двери.
  Обставлена она была весьма убого: два стола без скатертей, стены обвешаны иконами с ликами святых, посередине возвышается огромный крест с изображением Христа. Со всех сторон развешаны лампады со свечами, в воздухе висит приторно-резкий запах благовоний.
  Мы с Кулей переглянулись. Друг покосился на священника, в глазах мелькнула искорка испуга. Я, признаться честно, тоже стал побаиваться нового знакомого. Уж лучше бы мы в эту церковь не совались.
  Какое-то время батюшка сверлил нас напряженным взглядом, а потом спросил:
  - Это Он послал вас?
  - Кто? - не понял Куля.
  - Отец наш, - батюшка вскинул морщинистый лоб к потолку. - Боженька.
  - Нет, вы не так поняли, - сказал я. - Нам просто нужен временный приют, мы заблудились.
  - Ничего подобного! - взорвался вдруг священник, и его щеки снова вспыхнули. - Либо вы сейчас же говорите, зачем пришли, либо выметаетесь отсюда!
  Куля глянул на меня с холодным осуждением и обратился к батюшке.
  - Да, да, вы правы. Это Он послал нас. С очень важной миссией!
  Глаза священника вдруг загорелись, а лицо заметно вытянулось, словно у жирафа. Двустволка тут же опустилась. Святоша отошел к стене, поставил ружье в угол и, не говоря ни слова, скрылся в другой комнате.
  Я подошел к другу и шепнул на ухо:
  - Куля, это грех...
  - Ты что, не видишь, что он чокнутый?!
  - Все равно...
  - Замолкни! Говорить буду я.
  Батюшка меж тем вернулся, сел за стол и пригласил нас тоже. Вынул из кармана пухлый сверток, развернул. На стол упали пять кусочков хлеба, три вареных яйца, завернутая в тряпку соль. Не деликатесы, но на ужин хватит.
  Мы принялись есть. А заодно и познакомились с духовником.
  Звали его отец Кирилл. Он обосновался в церкви с самого начала Пандемии. Прихожане и другие батюшки сбежали, а он остался и провел в заточении несколько недель. Наверное, поэтому и начал потихонечку съезжать с катушек.
  - Кушайте, - сказал отец Кирилл. - На завтра вам понадобятся силы.
  - А что будет завтра? - Куля оторвался от еды и вопросительно взглянул на батюшку.
  - Как что? Будем избавлять город от нечисти. Он же за этим вас прислал?
  Я перестал жевать - еда застряла в горле труднопроходимым комом.
  В помещении повисла тягостная тишина.
  - Ну да, - беспомощно развел руками Куля. - Именно так.
  Попали мы. Причем, конкретно. Как теперь выкручиваться? Он же и убить нас может, если мы откажемся!
  - А вы не думали уйти из церкви? - осторожно спросил я. - За городом военные переправляют выживших в безопасную зону. Мы могли бы отправиться туда втроем.
  Куля кашлянул и оцарапал меня резким взглядом. Сжавшиеся докрасна сухие губы чуть заметно шевельнулись.
  - Нет. Исключено, - отрезал батюшка. - Он избрал меня, чтобы спасти этот проклятый город. Я не могу нарушить Его волю.
  - Но из оружия у нас одно ружье и пистолет, в котором скоро кончатся патроны, - возразил Куля. - Как мы этим сможем защититься?
  - С нами Господь. О большем и мечтать не надо.
  Куля скрежетнул зубами, попытался спрятать раздражение, которое, как пес на привязи, рвалось наружу. Получилось плохо.
  - А если мы погибнем? - снова спросил я. - Только вдумайтесь, насколько это может быть опасно!
  - Значит, на то воля Божья.
  Металлическое нотки в голосе священника дали понять, что это даже не обсуждается.
  Мы с Кулей тяжело вздохнули. Похоже, он был прав: отец Кирилл и правда сумасшедший. Тогда, пожалуй, лучше с ним не спорить. Не хватало, чтобы он нас выгнал к зомбакам из-за того, что мы отказываемся воплощать его бредовые идеи.
  Пока мы ели, отец Кирилл достал из-под стола радиоприемник, начал нажимать на кнопки. Прибор явно доживал последние деньки. После нескольких попыток он с натугой ожил, из динамиков полился вялый, еле слышный голос:
  - "...вирус охватил весь город... ...по последним данным, больше миллиона человек заражены..."
  - И это барахло еще работает? - присвистнул Куля.
  - Т-с-с! - шикнул отец Кирилл и приложил палец к губам.
  - "...на связи Борис Кригер, вирусолог из Москвы... ...вакцина от вируса на последней стадии разработки... ...скоро мне удастся вылечить всех зараженных..."
  Я напрягся, вслушиваясь малоразличимые обрывки слов.
  - "...хочу сказать про медицинский центр "Форкс" в зоне безопасности... ...все, все, все, кто заражен... ...ищите Кригера... Бориса Кригера..."
  Связь прервалась, и голос утонул в шипящем омуте.
  Отец Кирилл тихонько усмехнулся, а у Кули вспыхнул огонек в глазах. Друг наклонился ко мне и шепнул почти неслышно:
  - Отойдем?
  Я кивнул, и мы поднялись.
  - Вы куда? - заволновался батюшка, вскочив со стула.
  - Потрындеть. Мы ненадолго.
  Отец Кирилл не стал препятствовать. Лишь проводил нас хмурым взглядом, что-то пробурчав под нос.
  
  
  
  
  
  - Ты это слышал?!
  - Что?
  На самом деле я не сразу понял, что он хочет мне сказать.
  Мы закрылись в тесной кладовой, чтобы отец Кирилл нас не услышал. Куля подождал, пока глухое шарканье подошв за дверью стихнет, а потом воскликнул:
  - Вакцина! У тебя есть шанс спастись! Ты что, не слушал радио?
  - А-а-а... так ты повелся на эту лабуду?
  - А почему бы нет, братуха? Может, это твой последний шанс.
  - Фигня все это, - отмахнулся я. - Если бы вирус могли лечить, уже давно бы было что-нибудь известно.
  - А если этот Кригер не соврал и вакцина от вируса и правда существует? Неужели ты вот так вот сдашься?
  Я пожал плечами. Куля прав: не попытаться в моей ситуации было бы глупо. Но что, если за городом нас ничего не ждет и вся эта вакцина - надувательство?
  - Кстати, как ты? Рана больше не болит? Никаких изменений внутри не ощущаешь?
  Я покачал головой и тут же наткнулся на встревоженный взгляд друга.
  Куля явно спрашивал не только потому, что беспокоился обо мне. С каждым часом в глубине его души, как пухлый слизень, нарастало напряжение. Он знал, что рано или поздно я стану зомбаком, и тогда на нашей дружбе придется поставить жирный крест.
  - Рано радуешься, - поспешил расстроить меня Куля. - Это вирус стал рассасываться в организме. Скоро начнется лихорадка. А потом... Потом эта зараза вмиг тебя сожрет, и мне придется вышибить тебе мозги.
  Он замолчал, после чего затараторил сбивчиво и торопливо:
  - Надо уходить. Если покинем город до того, как ты склеишь ласты, есть все шансы, что отыщем этот чертов медицинский центр!
  - Не успеем...
  - Если поторопимся, успеем! - повторил с нажимом Куля. - А пока надо избавиться от этого религиозного фанатика, пока он окончательно мозги нам не промыл...
  Раздался лязг и приглушенный грохот. Дверь в кладовую дернули изо всех сил, потом еще. Напористее, тяжелее. На четвертый раз она не выдержала - сорвалась с петель и рухнула с надсадным грохотом, взвивая пыль.
  В проеме показался отец Кирилл с ружьем, направленным на нас. Хватка была уверенная, твердая, глаза сияли нездоровым блеском.
  - Выходите, - приказал священник, и холодный, как осколок льдины, ствол уперся мне в живот.
  - Постойте...
  - Быстро!!! Повторять не буду!
  Мы подняли руки и покорно вышли из кладовой. Отец Кирилл отошел слегка назад, продолжая держать нас на прицеле. Священник медлил, делал неуклюжие движения, и сразу было видно, что стрелок он никудышный.
  - Слушай, придурашный, - начал Куля. - Отпусти нас по-хорошему. У нас и так проблем по горло, а тут еще ты со своими проповедями.
  - Замолчи! - жилка на щеке священника чуть дернулась. - Ни звука!
  - А разве батюшкам не запрещено держать оружие? - удивился я.
  - Ты прав, - ответил тот невозмутимо, поворачиваясь ко мне. - Убийство - страшный грех. Но к вам, предателям Господним, это не относится.
  - Да ты хоть понимаешь, что несешь?! - воскликнул Куля. - У нас тут город погибает. А ты, вместо того чтобы помочь, еще сильнее портишь положение!
  Глаза священника забегали. Он растерялся, явно озадаченный таким ответом, но потом сильнее стиснул рукоять двустволки и шагнул навстречу Куле.
  - Я бы не советовал стрелять, - он состроил серьезную мину и кивнул на дверь, ведущую на улицу. - Эти твари остро реагируют на звук. Если услышат, ломанут сюда толпой. Тебе оно надо?
  Священник потупился, но ружья не опустил. Похоже, ему все было до лампочки. Он выглядел настолько озабоченным и одержимым, что мне сделалось не по себе. Глаза застелены туманной пеленой, губы дрожат, а зубы клацают, как у голодной псины.
  - Ладно. Раз ты по-хорошему не понимаешь...
  Куля метнулся в сторону столов, стоящих у стены. Священник дернулся, ружье в его руках взметнулось и направилось на ускользающего Кулю. Тот отпрыгнул влево, откатился в угол - и на удивление легко ушел от выстрела. Дробовая осыпь пронеслась мимо него и проломила стол, проделав в нем крупную трещину.
  Я подскочил к священнику, вцепился в ствол и дернул сцепленные руки вверх. Ружье взметнулось к потолку вместе с дрожащими руками батюшки. Раздался новый выстрел. В пальцы тяжело ударила отдача.
  Выдернув ружье из рук священника, я оттолкнул его что было сил. Отец Кирилл протяжно взвыл и шлепнулся на пол. Оружие осталось у меня.
  В этот момент вернулся Куля - грязный и всклокоченный. Левый глаз слегка подергивался, поперек щеки расчерчивалась свежая царапина.
  - Грешники! - вопил отец Кирилл. - Продали душу сатане! Вы все в аду сгорите, нехристи!
  В его глазах плясала бесовщина. Батюшку трясло, как в лихорадке, но сопротивляться больше он не смел. Просто лежал и молотил руками по полу, словно рассерженный ребенок, не получивший желаемую игрушку.
  Со стороны двери раздался грохот. Мощный и раскатистый. Сперва удары были одиночными, некрепкими, потом долбить стали сильнее и без остановки.
  Мы с Кулей бегло переглянулись. Было заметно, как друг стремительно меняется в лице: краска отхлынула от пухлых щек, глаза залило ужасом.
  - Вот черт! Сказал же идиоту не стрелять!!
  Удары в дверь усилились. Грохот напоминал стук множества рук, как будто там их было не две и даже не двадцать две. Сомнений в том, что с улицы ломились зомбаки, не оставалось.
  Отец Кирилл вскочил и заметался в ужасе по комнате, о нас совсем забыв.
  Я начал лихорадочно осматриваться, ища пути отступления.
  Вход был один единственный - центральный, но за ним топтались зомбаки.
  Передо мной нарисовался Куля, перепуганный, взъерошенный:
  - Окна! Поищи, чем можно доски выломать!
  Я коротко кивнул и начал поиски. На безумного святошу никто внимания уже не обращал.
  Через несколько секунд случилось то, отчего все наши планы рухнули. В животе у меня будто расплескали кислоту, а к горлу подкатила тошнота. Очертания огромной комнаты поплыли, ноги подкосились, пол метнулся на меня.
  Удар. Перед глазами взвилась пыль, щеку скрутило резкой болью. Ружье скользнуло из онемевших пальцев, откатилось в сторону.
  - Ванек!
  Резвый топот. Крик. Тяжелая рука, ложащаяся на плечо. Побледневшая физиономия и звонкий, прорывающийся в сознание, как пленку, крик.
  - Что с тобой?! Говорить можешь?
  В ответ - слабый кивок. Я сам пока не понимал, что могу, а что нет.
  - Уже началось, да? Ты превращаешься?
  - Откуда я, блин, знаю?! Просто мне хреново!
  Куля подхватил меня под руки, потащил к столу и усадил на стул. Гаркнул что-то угрожающее батюшке, отчего тот взвизгнул и зажался в угол.
  Началась возня. Потом в руках у Кули непонятно откуда появилась кирка, и он стал поспешно выдирать ей заколоченные в одно из окон доски.
  Видимость была паршивая - все заслоняла пелена белесого тумана.
  Слышалось, как острие, звеня, вгрызается между прибитых досок и с натужным скрипом выдирает их, как стоматолог зубы. Куля пыхтел, кирка со свистом рассекала воздух, в помещении гремела ругань запыхавшегося друга.
  - Потерпи, братуха! Уже скоро...
  Последняя доска слетела, и глазам открылось широченное окно с начисто выбитым стеклом. На улице раскинулась глухая ночь. С холодной усмешкой на нас уставились блестящие, как бисер, звезды.
  Лязгнула отброшенная кирка, Куля кинулся ко мне.
  Трясущиеся после взмахов руки подняли меня за плечи и взвалили на плечо. Комната перевернулась, пол поехал - и меня поволокли к окну. Шаг, второй, рывок - и я уже стоял в проеме и покачивался, точно пьяный. Позади вытягивался Куля, собираясь прыгнуть следом. В правой руке было ружье, отобранное у священника.
  - А как же батюшка? - спросил я хрипло.
  - Да он один в сто раз опаснее, чем вся орава мертвяков! Прыгай давай!
  Замок, повешенный на дверь, слетел, тихонько звякнув. Двери распахнулись.
  В церковь повалили сразу несколько десятков человеческих фигур. Шатающиеся, в оборванных одеждах, агрессивные и неуклюжие. Движения их были шаткими и неуверенными, зато скорость зомби стали развивать немалую.
  Двадцать голов с голодными глазами и оскаленными мордами рванули к батюшке, и комната взорвалась истеричным воплем. Вскоре его погасило хищное рычание. Брызнула кровь, раздался хряск разрываемой плоти и жадное чавканье.
  Это дало нам фору в несколько секунд.
  Я прыгнул, выставляя руки, и в ладони врезалась сырая, словно слизь, земля, Запахло зеленью. Погрязнув в черной влажной жиже, я с трудом поднялся, покачнулся.
  Не знаю, как, но я нашел в себе остатки сил и побежал. Кулю ждать мне не пришлось - я знал, что он бежит за мной и даже слышал торопливый стук шагов и частое дыхание, напоминающее о его присутствии.
  За спиной хлопнуло два гулких выстрела.
  - Ваня!
  Истошный крик ударил по ушам - по голове как будто треснули чем-то тяжелым. Я едва не рухнул. Куля подбежал и подхватил меня за руки. Сам он побледнел, как полотно, рот распахнулся в немом крике.
  - Почему мы остановились? - слабым голосом осведомился я.
  И лишь когда я огляделся, понял, почему.
  Со всех сторон широкой проступью к нам приближались зомбаки. Из окна церкви высыпало тридцать мертвых тел - и все, будто заговоренные, шагали к нам. Сзади, от рядов жилых домов и магазинов, надвигалась целая толпа, не меньше полусотни сморщенных кровавых морд. Впереди покойники выстраивались в плотный ряд, перекрывая нам дорогу. Не было даже малейшего пространства, чтобы проскочить.
  - Куля...
  Сердце больно сжалось.
  Зомбаки были повсюду. Слышалось утробное рычание и шорох приближающихся ног.
  Стена из трупов, промелькнуло в голове. Иначе и не скажешь.
  Ощущение недомогания усилилось. Мир вокруг поплыл, держаться на ногах с каждой минутой было все сложнее.
  - Беги, - сказал я Куле. - Иначе их станет еще больше!
  - Чокнулся? Я без тебя и с места не сдвинусь!
  - Беги, сказал! Мне все равно уже трындец. А так хоть сам спасешься.
  - Да заткнись ты!
  Мертвяки все прибывали. Складывалось впечатление, будто они собрались здесь со всего города - и кроме нас им было некого сожрать.
  Куля поравнялся со мной, вскинул ружье.
  В глазах его я прочитал два чувства: страх и обреченность.
  
  
  
  
  Взрыкнуло. Мощно, агрессивно. Появилось ощущение, словно поблизости на полной мощности работал двигатель. К шуму добавился протяжный скрип колес.
  Куля резко опустил ружье, прислушался. Я огляделся.
  Впереди, за рядом движущихся зомбаков, раздался зычный хруст. Потом, проламывая "стену" трупов, на дорогу выскочил уазик. На переднем стекле автомобиля разбегалась паутина трещин, а коричнево-зеленый корпус сделался темно-бордовым от кровавых пятен и прилипших внутренностей.
  УАЗ подмял несколько ходячих трупов и, подпрыгивая, пролетел через шумящую толпу покойников. Раздался хруст костей и треск расплющиваемой плоти. Громко заскрипели тормоза - машина остановилась прямо перед нами.
  Открылась дверь. Из салона высунулась голова с коротким ёжиком волос, густыми линиями бакенбард и маленькими, еле обозначенными усиками.
  Незнакомец полоснул по нам коротким взглядом, прокричал:
  - Садитесь!
  В тот момент мне словно по ногам ударили. Я упал, свернувшись в три погибели, и кое-как пополз к машине. Куля мигом подбежал, поднял меня и запихнул в салон. Потом запрыгнул сам, захлопнув дверь перед лицом бегущего к машине зомбака.
  - Петрович, жми! - проорал над ухом "ёжик".
  Мотор тотчас взревел, машина устремилась сквозь толпу шатающихся силуэтов. Зомбаки упорно наступали на уазик, но уже через секунду их тела оказывались под колесами. Со всех сторон брызгала кровь, взвивались внутренности, волосы, ошметки плоти.
  Через минуту мы прорвались сквозь толпу. Машина выскочила на дорогу, стремительно набирая скорость.
  Я осмотрел салон, заметил, что в машине, кроме "ёжика", находится кто-то еще.
  Низкорослый старичок с короткой стрижкой, лет шестидесяти, в клетчатой рубашке и со вздувшимися шишками артрита на руках. Дедуля, именуемый Петровичем, крутил баранку и не отрывался от дороги.
  - Что это с ним? - я поймал на себе настороженный взгляд "ёжика", и по спине рассыпались мурашки. Неужели догадался?
  - Консервами просроченными траванулся, - тут же соврал Куля. - Его уже так час воротит. Если заблюет салон, не обижайтесь.
  - А его случайно не кусали?
  - Издеваешься? - наигранно усмехнулся Куля. - Как будто я настолько идиот, чтобы позволить будущему зомбаку забраться к вам в машину!
  Незнакомец посмотрел на меня пристально еще секунды три, кивнул. Похоже, что поверил. Потому что если нет, меня либо прикончат, либо вышвырнут отсюда к черту.
  Мы с Кулей поспешили представиться - на этом началось знакомство.
  - Алик, - "ёжик" протянул костлявую ладонь сначала Куле, потом мне. - Приятно.
  - Взаимно, - Куля натянул дружелюбную улыбку. - Мы уж думали, что в городе остались только зомби.
  - Так и есть. Вы первые, кого мы встретили, - ответил Алик. - Надеюсь, не последние.
  - А вы откуда едете? - спросил я, подвигаясь к окну.
  - Из южной части города. Мы с Петровичем были в салоне, когда началась вся эта заваруха. Еле ноги унесли.
  - В каком салоне? - не понял Куля.
  - Красоты, конечно, - пояснил Алик. - Парикмахер я. А Петрович - мой клиент.
  - Серьезно? - сначала Куля выглядел растерянным, потом его лицо скривилось, словно он понюхал керосина. - Так ты из этих, что ли... заднеприводных?
  - Нормальный я! - Алик подпрыгнул на сиденье, покраснев от злости. - Просто люблю свою работу. И вообще... я в армии служил!
  - Да ну?
  - Баранки гну! В ВДВ, между прочим.
  Алик вытянул левую руку боковой стороной ладони. На коже синим цветом было накарябано: "За ВДВ". Куля кивнул и примиряюще поднял ладони. Похоже, доказательство в виде тату его устроило.
  - А направляетесь куда? - поинтересовался я.
  - Как все - подальше от этого проклятого города. И вы, я думаю, не исключение.
  Только я хотел обрадоваться, что ребята довезут нас до военного поста и мы успеем отыскать загадочного Кригера, меня опять скрутило. Глотку оцарапал резкий кашель, изо рта обильной пеной выплеснулась липкая слюна.
  Я приложил ладонь ко лбу - горячему, как раскаленный камень. Пальцы стали влажными от пота.
  Лихорадка. Как Куля и предсказывал. А что потом? Смерть? Или сначала я почувствую неутолимый голод? Как вообще происходит это обращение?
  - Совсем хреново, да? - донесся до меня тревожный голос Кули.
  - Доедем до военного поста, а там, наверное, будет больница или госпиталь, - попытался успокоить меня Алик. - Ты главное, терпи. Скоро приедем.
  - Мужики!!
  Мы трое подскочили, словно от удара плетью.
  Старик, не говоря ни слова, сбавил скорость.
  Превозмогая боль в висках, я поднял голову и посмотрел в окно.
  Ряды домов вокруг заметно поредели. Вдалеке, скрываясь под густым покровом ночи, выпячивались кроны леса. Ровная асфальтовая лента сменилась рыхлой и ухабистой дорогой, сплошь посыпанной щебенкой. Зомбаков в округе не было ни одного. Зато нашелся кое-кто другой.
  На тротуаре стоял человек. Высокий, крепкого телосложения, одетый в кожаную куртку, с гладко выбритой башкой. В том, что он живой, сомнений не было.
  Незнакомец сквозь прищур смотрел на подъезжающий автомобиль, переминаясь с ноги на ногу. Взгляд его был ясным и каким-то настороженным. Как будто факт, что в пустынном городе к нему подъехала машина, его ничуть не обрадовал.
  Тут позади него нарисовались еще двое. Оба - копия того, что появился на дороге первым. Отличались парни лишь прическами: у первого была густая шевелюра, у второго - дрэды, что не очень гармонировало с крепкими могучими плечами и холодным, словно камень, взором.
  Тихо заскрипели тормоза. Замолк урчащий двигатель.
  Когда уазик тормознул напротив лысого, стало заметно, что он держит руки за спиной. И как-то странно смотрит в нашу сторону. Оценивающе - словно подсчитывает, сколько нас в машине.
  Я напрягся и перехватил встревоженный взгляд Кули.
  - Опаньки! - оживился Алик. - Еще попутчики.
  Сердце тревожно сжалось.
  Что-то мне в этих попутчиках не нравилось.
  Их лица. Хмурые, совсем не дружелюбные.
  И почему один из них все время держит руки за спиной?
  Алик положил ладонь на ручку двери, и я тут же его одернул.
  - Алик...
  - Подожди ты! - отмахнулся тот.
  - Может, не надо?
  Дверь со стуком распахнулась.
  Алик высунул голову наружу, и стал слышен его бодрый дружелюбный голос:
  - Ну здорово, мужики! А вы чего здесь де...
  В руках у незнакомца, как из воздуха, возникла деревянная дубинка и со свистом рубанула воздух.
  Хрястнуло. Алик взвыл, хватаясь за губу, - и чья-то крепкая рука схватила его за грудки и вышвырнула из машины. В ту же секунду к нему кинулись другие двое. Послышалась возня и стук подошв, словно ногами колотили что-то крупное, живое. Тишина взорвалась истеричным воплем.
  Петрович в панике заерзал на сиденье. Наклонился, начал шарить под ногами, а когда поднялся, у него в руках сверкнула сталь заряженного АКМ. Перекинув автомат через плечо, старик выскочил из машины и рванул к толпе короткими, но быстрыми шажками.
  Щелкнул передернутый затвор. Затарахтела очередь.
  Сразу две фигуры в черном повалились на асфальт. Переднее стекло уазика забрызгало кровавыми пятнами. Лысый с дубинкой отскочил от обездвиженного Алика и вытаращился на старика. Физиономию залила мертвенная бледность.
  Тут произошло невероятное. Со всех сторон, как муравьи, к Петровичу посыпали фигуры в черном. Люди окружили его в тесное кольцо, в воздух взметнулись арматурины, дубинки и лопаты. Звякнуло. Послышался надсадный стон. Петрович рухнул, и над его телом вмиг столпились восемь темных силуэтов в куртках и плащах.
  Я припал к окну, наблюдая за происходящим. Куля вскинул двустволку и уже направил ее в сторону двери, как вдруг она со скрипом распахнулась.
  - Не дури, пацан. Себе же хуже сделаешь.
  Перед нами стоял лысый - тот, что появился на дороге первым. Рот растянулся в дьявольском оскале - стало видно, что у парня не хватает парочки зубов. Автомат, отобранный у Петровича, смотрел мне прямо в грудь и словно намекал, что противиться не стоит.
  Помедлив, Куля положил ружье на заднее сиденье и покорно вышел из машины. Я последовал за ним.
  Как только ноги опустились на асфальт, меня качнуло. А потом как будто чья-то крепкая рука толкнула в сторону - и я упал. В ушах натужно дзинькнуло, в затылке вспыхнула острая боль. Небо над головой как будто треснуло по швам, скопление блестящих звезд рассыпалось, а после вновь собралась в цельную молочно-серую россыпь.
  Плохо.
  Очень плохо.
  Изо рта обильной пеной брызнула слюна, запачкав верх футболки.
  Сделав над собой усилие, я поднял голову и осмотрелся.
  В метре от меня, чуть наклонившись, замер Куля. Взгляд, напуганный и вороватый, приковался к лысому. Похоже, Куля собирался подойти, помочь мне встать, но лысый продолжать держать его на мушке, не давая шевельнуться.
  Люди, заметив меня корчащегося, с восторгом загалдели. Послышались смешки и перешептывания. В глазах у каждого словно созрел вопрос: какого лешего эти щенки здесь делают и почему они до сих пор живы?
  Один из мужиков, горбатый, низкорослый, с рыжей бородой, подошел к лежащему ничком Петровичу, небрежно пнул безжизненное тело.
  - Вот жучара старый! Двоих наших положил!
  - Плевать, - отмахнулся лысый. - Зато оружие нашли какое-никакое.
  Неподалеку от Петровича распластался Алик. Глаза застилала кровавая пленка, рубашка на груди была разорвана, а из нее кровавым острием торчала трость с обломанным концом.
  - Что это с твоим приятелем? - обратился лысый к Куле.
  - Хреново ему малость.
  - Вижу, что хреново. В чем причина?
  - Тошнота. Недомогание.
  - Да ладно?! Может, ты еще диагноз точный мне поставишь? Поконкретнее! Его кусали?
  - Нет.
  - А почему тогда его так крутит?
  - Отравился, видимо...
  - Чего?! А ну-ка отойди!
  Зашуршали спешные шаги, запахло потом. Колючие, словно наждачка, пальцы впились мне в живот, схватились за конец влажной от пота майки и одернули.
  Секунды три стояла тишина.
  - Фига себе! У нас тут подрастающий зомбак! - воскликнул лысый.
  Толпа тревожно загудела. На озлобленных чумазых лица промелькнул испуг. Восемь человек с опаской покосились на меня, над головами поднялись одна лопата и две остро заточенные палки.
  Было видно, что ребята только и ждут, чтобы размазать меня по асфальту, но без приказа главного никто и пальцем пошевелить не мог.
  - Почему ты до сих по его не грохнул? - лысый выпрямился, изумленно посмотрел на Кулю.
  - Он мой друг. Единственный.
  - А ничего, что этот друг без пяти минут монстр?
  Куля замолчал, потупив взор. И так и не нашелся, что ответить.
  А ведь лысый прав. С минуты на минуту я перестану быть собой. Так может, Куле правда стоит меня грохнуть? Для своей же безопасности.
  - Бугор, что с ними делать? - спросил рыжебородый, пнувший мертвого Петровича.
  Лысый, именуемый Бугром, вперил в меня тяжелый взгляд. Добрых две минуты он не мог решиться, пока кто-то из толпы не выкрикнул:
  - Да пристрели ты их! Чего зря возишься?
  - Убивать мальцов не вижу смысла, - отозвался Бугор. - Нам нужна только машина.
  Куля оживился:
  - В чем проблема? Забирайте.
  - Правда? Разрешаешь? - Бугор громко прыснул, губы искривила гадкая усмешка. - Я то уж боялся, что ты будешь против!
  Свита дружно загалдела. Ладонь лысого взлетела вверх - толпа мгновенно стихла. Лица их скривились, словно каждый получил пощечину.
  Повисло напряженное молчание. Бугор как будто размышлял: убить нас или нет? И чаша весов определенно склонялось к первому.
  Через минуту он повернулся к толпе и сказал твердо:
  - Все в машину. Мы уходим.
  - Но... - пробасил кто-то из толпы.
  - В машину, я сказал! Это приказ!
  Люди опустили головы, на лица наползло разочарование.
  Когда вся банда погрузилась в уазик, на улице остался один Бугор. Все это время он внимательно смотрел на Кулю, и в глазах его я разглядел сочувствие.
  - Может, передумаешь? Хочешь, я сам его убью? - предложил лысый.
  - Не надо. Я знаю, как его спасти.
  - И как же? - Бугор издал тихий смешок и покачал головой. - Единственное, что ты можешь сделать, это пустить ему пулю в лоб. Поверь, для него это будет лучшее спасение.
  Он залез в уазик, и через минуту тачка покатилась по шоссе, оставив нас одних в безлюдном городе.
  
  
  
  
  
  Куля поднял меня на ноги и отряхнул. Я кое-как держался, но с каждой секундой приходило понимание, что это ненадолго. Мир вокруг подрагивал, рябил, словно помехи на экране телевизора. Веснушчатая морда Кули расплывалась, превращаясь в белый, с огненными крапинками блин.
  - Кто это были? - слабо спросил я.
  - Мародеры местные. Ты никогда о них не слышал?
  - Нет. А кто они?
  - Да сволочи проклятые, вот кто! - Куля осмотрел меня, потрогал лоб и осторожно отпустил, позволив мне стоять самостоятельно. - Во время катастроф грабят дома, потом вывозят все, что удалось стащить. Вообще они людей не трогают, но если встанешь на пути, башку свернут в два счета. Как сегодня Алику с Петровичем.
  Он замолчал и кинул взгляд на мертвые тела, которые лежали в метрах десяти от нас. Асфальт вокруг Петровича и Алика окрасился в кроваво-черный.
  Целая минута протянулась в траурном молчании. Потом я тихо произнес:
  - Я думал, самые опасные здесь - зомби.
  - Хрена с два, - покачал головой Куля. - Как показывает практика, бояться нужно именно людей. В который раз в этом убеждаюсь.
  - Почему?
  Куля посмотрел на меня так, как будто я был маленьким ребенком, задающим глупые вопросы.
  - Понимаешь, зомбаки хоть и опасные, но в целом предсказуемые и тупые, - брови друга сдвинулись, а лоб прорезала морщинка. - С человеком все сложнее. Это самая продуманная и расчетливая тварь. Она сперва в доверие к тебе вотрется, вычислит все твои слабости и лишь потом ударит так, что мало не покажется.
  Куля потоптался, чиркнул кончиком подошвы по асфальту.
  - Или как эти, например! - он зыркнул в сторону дороги, по которой только что на угнанном уазике слиняли мародеры. - Обчистят и оставят без машины и оружия! Уроды!
  Куля выматерился сквозь зубы и махнул рукой.
  - Но если так и будет продолжаться, - начал я, - мы все вымрем раньше, чем нас уничтожит вирус.
  - Именно! А почему? Да потому что чтобы побороть заразу, надо побороть сперва в себе животные инстинкты. И научиться помогать друг другу, а не палки в колеса вставлять. А у нас даже во время эпидемии все думают, как бы урвать себе кусок побольше и свалить, сказав, мол, я не при делах, и это меня не касается!
  Куля встряхнулся, напряжение с лица словно рукой смахнули.
  - Поэтому, братуха, мне и хочется сбежать из города. Второй встречи с местными мы точно не переживем.
  Я поднял голову и посмотрел наверх.
  Дорога убегала вдаль и упиралась в кромку леса, начинавшегося на окраине. Пучки мохнатой зелени и ряд щетинистых стволов пересекало металлическое ограждение - по высоте как двухэтажный дом.
  За стальными черными решетками мелькали человеческие силуэты. Люди выстраивались в плотный ряд, в руках у каждого виднелись автоматы и винтовки. В темноте угадывалась пятнистая камуфляжная форма и прозрачные пластиковые маски, закрывающие пол-лица.
  От военного поста нас разделяло метров двести.
  - Ладно. Мы почти дошли, - сказал Куля. - Идти-то сможешь?
  Я сделал шаг вперед, но тут же чуть не рухнул - подо мной возникли сцепленные руки Кули.
  Он тяжело вздохнул:
  - Понятно. Ладно, подожди...
  В следующий миг я ощутил, как те же руки обхватили меня за живот и приподняли. Полоса асфальта под ногами резко отдалилась. Я уперся солнечным сплетением в плечо лучшего друга. Куля покачнулся и поплелся прямиком к военному посту.
  Добрых пять минут прошло в молчании. Куля пыхтел, тащить меня наверх было все тяжелее, но он продолжал идти, стискивая зубы. Через несколько минут ходьбы вся его шея взмокла, по щекам густыми нитями струился пот.
  Когда до ограждения оставалось метров двадцать, движущаяся асфальтовая лента подо мной остановилась. Куля поставил меня на ноги.
  - Теперь послушай... Нам придется притвориться, будто ты здоров. Ни в коем случае нельзя, чтоб они поняли, что ты укушен! Понял?
  Я кивнул.
  - И дальше топать будешь сам. Только постарайся сделать это так, как будто с тобой все нормально.
  - Хорошо.
  - Пообещай, что очень постараешься!
  - Да обещаю, обещаю!
  Куля кивнул, и мы продолжили идти.
  С трудом переставлял ноги, я потопал к ограждению. Меня бросало в стороны, тянуло вниз, к земле. Во рту скопилась липкая зловонная слюна, я то и дело сплевывал. Куля специально сбавил шаг, чтобы я мог за ним успеть. Через минуту с горем пополам мы добрели до места назначения.
  Дойдя до ограждения, наткнулись на большой проход почти с мой рост.
  Проем перегородил рослый мужик лет сорока пяти, одетый по-военному, с автоматом и в круглых очках. Под носом разбегались пышные усы, слегка закрученные, словно у гусара. На плечах поблескивали лычки.
  Двоих подростков он заметил сразу. В глазах под стеклами очков мелькнуло напряжение. К "гусару" подошли двое других солдат. Лица молодые, светлые, беззлобные. Все трое с подозрением уставились на нас.
  - Ну и дела! А вы откуда здесь нарисовались? - оживленно выпалил военный. - Вторые сутки здесь стою - и хоть бы кто прошел! А тут сразу двое, да еще и малолетки.
  - Везучие малолетки, - подчеркнул Куля и поднял указательный палец. - Нам бы в зону безопасности попасть.
  - Ну, это вы пришли по адресу. А документы у вас есть?
  - Дядь, ну какие документы? - возмутился Куля. - Мы всю ночь от мертвяков ходячих бегали, а вы от нас какие-то бумажки требуете. Нам бы пожрать чего-нибудь и выспаться. Еще я бы от девочек не отказался.
  Куля выпалил это с такой серьезной миной, что я сам едва сдержал смешок.
  Секунды две стояла тишина. По губам военного скользнула легкая улыбка. Двое, что стояли за его спиной, тихонько прыснули.
  А Куля молодец. Умеет зубы заговаривать. Минуты не прошло, а этот напыщенный "гусар" уже лыбится во все тридцать два. У меня бы так не получилось.
  - Рановато тебе еще о бабах думать, мелкий, - хмыкнул он. - Ладно, пропущу я вас. Только придется вам раздеться.
  - Это еще на фига? - удивился Куля.
  - Я должен убедиться, что вас не кусали зомби.
  
  
  
  
  
  С минуту мы стояли, точно оглушенные.
  Куля украдкой на меня поглядывал, и ничего хорошего в его глазах я не увидел. Только страх - беспомощный и непреодолимый. Страх перед грядущим.
   Ну конечно же! Какой дурак пропустит в безопасную зону тех, кто вернулся из логова зараженных?! Я заранее был обречен! Заранее идти сюда было бессмысленно! Единственный выход для меня - вернуться в город и покорно ждать, когда вирус возьмет свое и я превращусь в ходячего покойника.
  - Чего стоите? - проворчал "гусар". - Шмотки сами снимете или помочь?
  - А это... обязательно? - промямлил Куля.
  - А ты как думал, мелкий? Мы с вами не в игры тут играем. В приказе четко сказано: зараженных не впускать. На то она и зона безопасности.
  - А что вы делаете с зараженными? - осторожно спросил я.
  - Как что? Отстреливаем, чтобы обезопасить остальных. Давайте, блин, уже быстрее! Думаете, мне в кайф на вас голых пялиться?
  Мы с Кулей вновь переглянулись. Друг пожал плечами, мол, а что я сделаю? Придется раздеваться.
  Куля стянул рубашку, начал стаптывать на землю джинсы. Оставшись в одних трусах, прикрыл рукой дряблый живот и с недовольством глянул на военного. "Гусар" скользнул по нему беглым взглядом и кивнул. Потом воззрился на меня.
  - А ты чего, особенный? Давай живее!
  По спине холодной моросью рассыпались мурашки.
  Трясущиеся пальцы взялись за конец футболки, начали приподнимать, как вдруг со стороны "гусара" донеслось шипение. Отчетливое, шелестящее.
  Военный выматерился сквозь зубы, правая рука скользнула к поясу. Через секунду у него в ладони появилась рация, которую он приложил к уху.
  - Павленко на связи!
  Шипение и треск взорвал рассерженный басистый голос:
  - Срочно в южный сектор! Нужно подкрепление! Возьми с собой человек пятнадцать. Хотя нет... Давай-ка лучше двадцать!
  "Гусар" аж подскочил на месте, щеки побледнели.
  - Но товарищ майор, мы здесь осматриваем новичков. А по приказу...
  - В задницу себе засунь этот приказ! Бросай все к черту и бегом ко мне! У нас тут больше сотни мертвяков! Если прорвутся через укрепление, нам всем хана! Ты понял, мля?!
  - Так точно!!!
  На последней фразе его голос дрогнул, сам он сделался белее снега.
  Краем уха стало слышно, как злорадно захихикал Куля.
  Военный зыркнул в нашу сторону, помялся и махнул рукой:
  - Фиг с вами, проходите. А вы, - он обернулся к остальным и зацепил взглядом еще десятка полтора солдат. - За мной!
  За несколько секунд толпа заметно поредела. Группа солдат послушно кинулась за главным, и через секунду их не стало видно за пушистой россыпью кустарников. Поблизости остались только пять скучающих солдат, но они даже не смотрели в нашу сторону.
  Сердце радостно затрепетало. Неужели пронесло?!
  Куля что-то пробурчал под нос и начал одеваться.
  Через минуту мы уже стояли за воротами. Впереди пыльно-зеленой полосой стлалась широкая тропа, поросшая густой растительностью. Тропинка убегала по прямой, теряясь в клочковатых зарослях.
  Не помня себя от радости, я резвым шагом кинулся вперед. И тут же пожалел об этом. Мир вокруг перевернулся, завертелся, и земля метнулась мне навстречу. Грохнуло. Тихонько хлюпнула раскисшая земля, затылок обожгла тупая боль.
  - Ванек!!
  Я попытался встать, но все конечности как будто атрофировались. Руки слабо шевельнулись в слизкой грязной каше и застыли без движения. В глазах стоял туман - густой и непроглядный. Слышалось лишь, как колотится в груди взбесившееся сердце.
  Туман рассеялся, перед глазами появилась раскрасневшаяся морда Кули.
  - Братуха, потерпи... Щас подниму.
  - Не надо! Уходи!
  - Офонарел? - Кулю перекосило. - Ты что такое говоришь?!
  - Мы нашли этот чертов пост, теперь самое время сделать ноги! Только без меня... Я все равно уже мертвец!
  - А ну заткнись! Я отнесу тебя в этот чертов медицинский центр, даже если придется спину надорвать. Ты главное, держись! И ерунды не говори.
  Ко мне потянулась пухлая рука, пальцы вцепились кисть и резко дернули. На несколько секунд я оторвался от земли, потом вспотевшая рука скользнула по запястью, и раскисшая земля опять ударила мне в спину. Раздался всплеск, взметнулись комья грязи, заплескав мне все лицо.
  - Твою мать!!
  От крика Кули в голове протяжно тренькнуло и отозвалось в висках резкой болью.
  А потом повисла тишина. Успокаивающая, легкая.
  В один момент мне сделалось так хорошо, спокойно, будто я готов был проваливаться в дрему. Может, люди так и умирают? Быстро, безо всякой боли, словно в сладком сне?
  - Куля... Знаешь, что намного хуже смерти?
  Физиономия друга вытянулась, глаза приобрели форму бильярдных шаров.
  - Что?
  - Бессмысленная смерть. Вот ты живешь, к примеру, учишься, растешь, работаешь, стареешь... А потом однажды тебя настигает смерть, и ты в последнюю секунду понимаешь, что никакой пользы миру не принес. Даже потомства не оставил. Какой смысл?
  Куля потупился, на лице отпечаталось непонимание. В другой раз он бы засмеялся или перевел все в шутку, но сейчас мои слова его явно озадачили.
  - На философию пробило? Очень вовремя! Ты можешь шевельнуться?
  Я пропустил его вопрос мимо ушей.
  - Еще скажи, что я неправ. Хреново, что умру вот так... без смысла.
  - Братуха, соберись! - Куля раздраженно дернул головой, отчего волосы на затылке вздыбились и растрепались. - Мы почти у цели! Даже думать забудь о смерти. Я еще планирую нажраться у тебя на свадьбе!
  Я издал нервный смешок, почувствовал, как губы расползаются в улыбке.
  Слева зашуршали заросли, послышались неторопливые шаги. Я скосил глаза - левее от меня остановились чьи-то ноги в кирзовых ботинках.
  Белобрысая голова Кули повернулась влево.
  Секундой позже я услышал молодой сочувствующий голос:
  - Что это с ним?
  - А ты не видишь? Помирает, блин. Как тебя зовут?
  - Леша, - к Куле потянулась тощая рука в перчатке.
  - Слушай, Леша, - тот махнул рукой, проигнорировав рукопожатие. - Ты не знаешь, где у вас тут медицинский центр "Форкс"? Если такой, конечно, существует.
  Ответом послужило томное молчание, заглушаемое шелестом листвы.
  - Это в десяти минут ходьбы отсюда. В самом центре зоны безопасности.
  - А может, ты еще и с Кригером знаком? - без особой надежды поинтересовался Куля.
  На этот раз невидимый собеседник быстро среагировал:
  - Кто ж его не знает! На него сейчас все выжившие молятся. Приехал, мол, талантливый ученый из Москвы и говорит, что знает, как победить вирус.
  Куля от радости чуть не подпрыгнул, а в глазах всплеснулось ликование. Потом он вмиг посерьезнел, внимательно взглянув на парня.
  - Отвести нас к нему сможешь?
  
  
  
  
  Следующие несколько минут я помнил как в тумане.
  Над ухом спешно топотало, и меня трясло, как поролоновую куклу. Волосы топорщились от ветра, по щекам колючими пощечинами били проносящиеся мимо ветки. Куля, тащивший меня на себе, с трудом дышал, но все же продолжал идти без остановки. Рядом слышалось пыхтение спешащего парня, что показывал дорогу.
  Вскоре зазвенели чьи-то голоса. Похоже, рядом появились люди.
  А потом весь мир как будто бы застыл.
  Куля, несущий меня на плече, остановился. Рубашка стала влажная и липкая от пота. Слышалось, как тяжело вздымается грудь друга и колотится взбесившееся сердце.
  Тонко скрипнула открывшаяся дверь.
  В глаза ударил яркий свет.
  Я приоткрыл глаза. Вгляделся.
  Комната. Просторная, большая, светлая. Вокруг - голые стены, в центре белого, как мрамор, потолка сияет, расплываясь, яркое пятно.
  Раздался топот. Секундой позже к нему добавились густые голоса: мужские, женские. Кто-то кричал, кто-то носился, как ужаленный, но было ясно: вся это возня сейчас из-за меня.
  Через минуту чьи-то руки обхватили меня за лодыжки и легонько потянули на себя. Сзади кто-то взял меня за руки - и я ощутил, как отрываюсь от плеча лучшего друга. Спину обдало прохладой.
  В тот же миг в спину уперлось что-то твердое и жесткое, похожее на больничную кушетку. Руки, словно плети, спали на пол. Пальцы обожгла холодная поверхность кафеля.
  - Японский бог... А его точно таким никто не видел?!
  - Нет, - знакомый голос Кули. - Только один солдат.
  - Да ты совсем больной, пацан?! Если военные узнают, кого ты сюда притащил, они нас обоих к стенке поставят!
  Шорох. Лязг упавшего железа. Крепкий мат.
  Рядом что-то быстро прошуршало. Тишину взорвал скрипучий неприятный голос:
  - В операционную его!
  - А если... - робкий женский голосок.
  - Быстро, я сказал! Не знаю, что из этого получится, но я попробую!
  Снова чьи-то руки взяли меня за ноги и за руки. Кушетка оторвалась от спины, и мир пришел в движение.
  Лязгнули створки металлических дверей, и меня вышвырнуло из сознания.
  
  
  
  
  
  Куля добрых пять минут смотрел на Кригера и понимал, что представлял его совсем другим. По крайней мере, думал, что профессору должно быть минимум лет пятьдесят.
  А этот выглядел моложе сорока.
  Сутулый, остролицый, с русыми приглаженными волосами, аккуратно выбритой бородкой и тяжелым, как у змея, взглядом. Единственное, что делало его похожим на врача, - белый халат, да и тот походил на неудачно подобранную деталь гардероба. Какой он, к черту, профессор?
  Куля с Кригером стояли в светлой комнате, похожей на просторную гостиную. Она была заставлена стеклянными шкафами, полными пробирок и шприцов.
  Кригер размахивал руками и бродил туда-сюда, словно о чем-то скрупулезно думал. На модельно-безупречном лице отпечатался страх вперемешку с яростью. И страха было явно больше.
  - Даже слышать не хочу, как вы сюда попали! И куда только охрана смотрит? Зараженного приперли в медицинский центр!
  - Но как? - опешил Куля. - Вы же профессор, врач. Единственный, кто может нам помочь!
  Кригер замер, точно вкопанный. Лицо стало бумажно-белым.
  - Врач, но не волшебник. Или ты думаешь, что я умею мертвых воскрешать?
  - Но у вас же есть вакцина!
  Кригер рассмеялся дребезжащим мерзким смехом.
  - Идиот? Не существует никакой вакцины! И вряд ли она будет создана в ближайшие лет десять! Все это вранье!
  - Но как? По радио я слышал...
  - Мало ли что ты там слышал! - огрызнулся "профессор". - Мне приказали так сказать, чтобы народ немного успокоить. Мол, пускай эти бараны верят, что добрый дядя их спасет, лишь бы панику не разводили. А на самом деле ни я, ни кто другой еще не создал никакой вакцины.
   На Кулю наползло оцепенение. В горле встал твердый комок, возникло ощущение, словно его ударили в кадык.
   - Т-то есть как?
   - Мордой об косяк, дружок. Вы зря сюда пришли.
   - Но как тогда вы будете его лечить?
   - Это я у тебя хотел спросить! - Кригер развел руками. - Ты сам себе устроил геморрой, сам и выкручивайся.
  Куля окончательно опешил. И этот человек вселил в него надежду? Этот бессердечный циник?! Неужели он вот так позволит Ване умереть?!
  - Но он тогда не выживет...
  - Это было ясно с самого начала. После укуса зомбака никто не выживает, - четко, словно заклинание, процитировал Кригер. - Никогда.
  - Зачем тогда вы приказали отнести его в операционную?
  - Чтоб ты не видел, как мучительно и долго твой приятель склеивает ласты. Когда, говоришь, его укусили?
  Куля сник и опустился на кушетку, на которой только что был Ваня. Слезы градом покатились по щекам. Какое-то время он не отвечал, потом, поймав на себе пристальный взгляд Кригера, ответил, словно вспомнил о его существовании:
  - Часа четыре-пять назад.
  - Чего? - глаза "профессора" округлились. - Ты ничего не перепутал?
  Куля покачал головой.
  - Приятель, это невозможно. Обращение длится полчаса, максимум час. Поверь, я постоянно с этим сталкиваюсь. Никогда еще не было дольше. Может, его просто не кусали?
  - Сам я этого не видел, но... Бывают же, наверное, исключения?
  - Японский бог! - Кригер всплеснул руками. - Какие исключения?! У него явное заражение. Если он сейчас там не откинулся, это большое чудо.
  Кригер развернулся и потопал к металлическим дверям, за которые унесли Ваню. Куля подскочил с кушетки.
  - Вы куда?
  - Возьму анализ крови, - бросил тот, не оборачиваясь. - Меня смущает, что твоего друга укусили так давно, а он еще живой. Такого просто не бывает.
  - Вы ему поможете?
  - Ты просишь невозможного. Я просто проведу обследование, а там посмотрим. Никуда не уходи.
  Двери распахнулись и захлопнулись со звонким лязгом.
  Куля опустился на кушетку, уронив голову на грудь.
  
  
  
  
  Комната оформилась перед глазами, как внезапно всплывшая картинка на экране монитора. Четкая и ослепительная.
  Лампа покачивается над головой, как маятник, и будто бы гипнотизирует. Подо мной - больничная кровать. Руки лежат, словно прикованные к ней, по телу разливается приятное тепло. Веки слипаются и хочется уже захлопнуть их, но какая-то часть сознания не хочет, чтобы я снова "отключался".
  В воздухе витает запах химии и больничных препаратов. Над ухом шаркают шаги, доносятся глухие голоса. Кто-то ходит рядом - человека три-четыре.
  Я ловлю себя на мысли, что совсем их не боюсь. Не знаю, может, мне вкололи что-то, но на душе удивительно спокойно. Напрашивается только один вопрос: где Куля?
  Последнее, что помню, - как он тащил меня в медицинский центр. И что? Он его нашел? Или военные все-таки поняли, что я укушен, и перехватили Кулю до того, как он дошел?
  В кисть вонзается игла, и на секунду руку обжигает боль. Шприц наполовину заполняется бордово-черной кровью, и игла выскакивает из запястья.
  Боль. И легкое покалывание в кончиках пальцев.
  Надо мной склоняется чье-то лицо. Впервые его вижу.
  Мужчина средних лет с маленькой бородкой и прилизанными волосами смотрит на меня непонимающе и хмурится - лоб покрывается морщинками, губы изгибаются кончиками вниз.
  Мимо проплывает девичья фигура в белом халате, волосы заплетены в косу до самой поясницы. В руках звенит поднос с какими-то пробирками и медицинскими приборами.
  Губы бородатого шевелятся:
  - Наташ, скажи, что у меня галлюцинации. - недоумевающий скрипучий голос. - Какого лешего он до сих пор живой?
  - Борис Иванович, пульс очень слабый, - механический женский голос. - На лицо все признаки заражения, но он не обращается. Не знаю, почему, но с этим парнем что-то не так.
  Бородатое лицо отходит в сторону и пропадает из поля зрения.
  Что со мной не так? И где я? Кто все эти люди?
  Прежде чем догадка прыгает в сознание, мир начинает угасать. Чернота сгущается и пожирает свет, что льется из горящей лампы.
  Тьма.
  Густая, беспросветная.
  Я в ней тону, как муха в клейких массах. Барахтаюсь, беспомощно размахивая руками, а потом меня засасывает еще глубже.
  
  
  
  
  Вот так, согнувшись на кушетке, Куля просидел сорок минут. Очнулся лишь, когда услышал оглушительный хлопок двери. Мальчишка вскинул голову, поморщился и огляделся.
  Кригер вышел мрачный и сосредоточенный. Лицо его заметно почернело и за это время будто бы состарилось на десять лет. Глаза заплыли, щеки похудели, лоб покрылся сеточкой морщин.
  - Тебя как зовут? - оборонил "профессор" сухо.
  - Куля.
  - Что за имя идиотское такое? - Кригер недовольно дернул подбородком. - Родители так пошутили?
  - Сирота я, - сказал тот, ни капли не обидевшись. - А вообще меня Никитой звать. Кулемин Никита. Куля - это прозвище. С детства приелось.
  - А его? - он кинул взгляд в сторону двери, за которой находился Ваня. - Твоего друга?
  - Ваня... Иван Лихницкий.
  - Уже лучше, - кивнул Кригер. - А лет ему было сколько?
  - Семнадцать, как и мне. А почему вы спрашиваете?
  Куля попытался перехватить напряженный взгляд "профессора", но тот ловко отвел его в сторону. Потом прошелся в середину комнаты и сел за стол.
  - Умер твой Ваня. Пять минут назад.
  Куле словно кипятком в лицо плеснули. Он подпрыгнул на кушетке, выпрямился и едва не рухнул. Сердце от натужного удара чуть не прорвало грудную клетку и заколотилось, точно заведенное.
  - Да успокойся ты! Присядь.
  - Не верю я! Вы лжете!!
  - А с чего бы это вдруг? - брови "профессора" взметнулись вверх. - Сядь, говорю! Не все так просто.
  Куля глубоко вздохнул, но так и не заставил себя сесть.
  Кригер впервые посмотрел ему в глаза - и в них отчетливо просматривалось сожаление. Похоже, не такой уж он и циник. Есть в нем что-то человеческое.
  Куля стиснул зубы и смахнул нахлынувшие слезы.
  - Есть и хорошая новость, Никита.
  - Какая? - Куля встрепенулся, но в груди колоть не перестало. - Какая может быть хорошая новость, если Ваня мертв?!
  - В его крови я обнаружил удивительный фермент, который помогал ему бороться с вирусом. Не знаю, как, но это вещество за несколько часов уничтожило заразу и не дало ей рассосаться в организме.
  Куля косо глянул на "профессора". Все это звучало не столько абсурдно, сколько малоутешительно.
  - А отчего тогда он умер?
  - Банально, но у твоего приятеля остановилось сердце, - Кригер опустил глаза. - Видно, организм переносил тяжелую нагрузку и в конце концов не выдержал. Даже дефибриллятор не помог.
  Куля почувствовал, что цепенеет. По щеке скользнула жаркая слеза и капнула на воротник рубашки.
  Постояв в молчании минуту, он опустился на кушетку и поджал колени.
  - А что это за фермент такой, вы разузнали?
  Кригер покачал головой.
  - Если бы. Твой друг был уникальным случаем. В моей врачебной практике это впервые.
  Куля только отмахнулся:
  - Уникален, бла-бла-бла... а толку-то? Какая, на фиг, разница, если Вани больше нет? Какой толк от этого фермента?!
  Куля не заметил, как сорвался. Внутри все закипало от обиды, боли и отчаяния. Зачем они сюда так долго шли, терпели чокнутого батюшку и отбивались от ублюдков-мародеров? Чтобы все старания пошли коту под хвост?!
  - Перед смертью я взял у Вани двадцать миллилитров крови, - сказал Кригер. - Значит, образец фермента у меня. Из него получится изготовить вакцину, которая могла бы излечивать зараженных.
  На миг Куля подумал, что ослышался. Он посмотрел на Кригера сквозь пелену, застлавшую глаза, поморщился и вскинул голову.
  - Вы шутите?
  - Нисколько, - тот посерьезнел. - Если фермент "ужился" в организме Вани да еще и уничтожил вирус, он подействует и на других укушенных, если вводить его искусственно.
  - И зомбаки смогут обратно превращаться в людей?
  - Не факт, но тех, которых только укусили, можно будет вылечить, - уверенно сказал "профессор". - Если правильно подобрать компоненты, через месяц-другой я смогу разработать формулу идеальной вакцины.
  Куля с недоверием воззрился на "профессора".
  - С чего вы взяли, что она будет работать?
  - Будет еще как, поверь моему опыту! - на губах Кригера расцвела самодовольная улыбка. - Хочу назвать эту вакцину препарат Лихницкого. В честь твоего приятеля. Ты же не против?
  Куля покачал головой. Он до сих пор не мог поверить в то, что все, что говорит профессор, правда. Получается, они не зря проделали такой тяжелый путь? Не зря Ваня так долго мучился, не зря Куля привел его к "профессору", не зря оттягивал его мучительную неминуемую смерть!
  - Не напрасно, - еле слышно шепнул Куля.
  - Что? - Кригер вскинул брови и взглянул на мальчика.
  - Он умер не напрасно. Перед смертью Ваня что-то говорил о смысле жизни. Что не хочет умереть бессмысленно... А теперь, выходит, смысл есть. Еще какой!
  - Вот именно! - Кригер всплеснул руками и сложил локти на стол. - Представляешь, сколько зараженных можно будет вылечить? Эта вакцина станет мировым открытием!
  Куля тяжело вздохнул. Казалось, нужно было радоваться, но мысль о создании вакцины не укладывалась в голове. До сих пор это казалось чем-то нереальным, неосуществимым. А теперь профессор в шаге от успеха, остается только поработать над ферментом и с умом его использовать.
  - Препарат Лихницкого, - Куля попробовал слово на вкус. - А что? Звучит.
  - А я тебе о чем? - кивнул Кригер. - Вот увидишь, эта вакцина спасет миллионы жизней. Осталось только запустить ее в производство, чем сейчас я, кстати, и займусь.
  Кригер встал из-за стола и, не прощаясь, вышел в операционную.
  
  
   Апрель-Май 2013г.
  
  
  Препарат Лихницкого
  
  - Ваня!
  В голове отчетливо стрельнуло. Вспышка боли озарила помутневшее сознание, и я пошевелился. Мышцы предательски заныли, ноги отказались слушаться.
  - Ванек!
  Знакомый голос влился в уши и заставил шевельнуться снова. Веки распахнулись.
  Темнота. Давящая, зыбучая. Черное небо с серебрящимися бусинками звезд. Скрипучий вой сигнализации где-то поблизости. Лениво-беспорядочное шарканье подошв.
  Живот... Как же болит живот! Как будто меня выпотрошили живьем!
  Раздался топот приближающихся ног.
  Я кое-как поднялся - низ живота опять скрутило адской болью. Я хотел было одернуть конец майки, как предо мной вдруг зашипело. Резко, угрожающе.
  Он стоял в двух метрах от меня - зловонный, мерзкий, разлагающийся. Кожа на лице натянута, словно резиновая пленка. На месте, где был рот, виднелась плотно стиснутая челюсть с почерневшими от времени зубами. Щеки окрашены в кровавый цвет, глаза бездумные и в то же время агрессивные, подернутые пеленой. Конечности едва шевелятся, но ясно, что у этой твари полно сил.
  - Ах ты ж заррраза!
  Страх, парализующий, как яд, вернул способность говорить.
  Рот существа вдруг распахнулся, из него безвольной гусеницей вывалился фиолетовый язык. Запахло мертвечиной. Я отпрянул и поспешно огляделся.
  Пустынная на первый взгляд улица была заполнена этими тварями. Шатающимися, бродящими туда-сюда, мычащими, как скот. Хотя в каком-то смысле они им и были.
  После Пандемии город опустел, и выживших остались единицы. Мертвяки шарахались на улицах, в метро, на крышах зданий, в супермаркетах - везде, куда бы я ни сунулся. Вон один зомбак топчется на пороге круглосуточного магазина, другой - с оторванной рукой и размозженным черепом - ползет к стене многоэтажки. Чуть левее от меня девчушка лет семи в зеленом летнем платьице со сморщенной от злости мордой чавкает, жуя оторванную руку.
  Из водоворота гадких впечатлений меня вырвал гулкий выстрел.
  Череп твари лопнул, словно шар с водой. Безжизненное туловище покачнулось и упало, распластавшись в каше своих внутренностей. Хлюпнуло. Мне на лицо брызнула кровь, я покачнулся и упал, ударившись спиной. Вновь попытался встать, как тут же меня подхватили чьи-то руки.
  - Ваня! Ванечка... Вставай, родной, вставай...
  Это был Куля, мой давнишний друг. Который, кстати, очень вовремя!
  Я поднялся, отряхнулся от кусочков плоти, сплюнул горькую слюну.
  Куля стоял передо мной, держа в руках заряженный ТТ. Долговязый, белобрысый, он выглядел как после потасовки. Во взъерошенных, словно солома, волосах застряли комья грязи. На веснушчатых щеках темнели серые разводы, а зеленая рубашка на плече была разорвана - да так, что обтрепанный лоскут спадал до самого локтя.
  - Ты где взял ствол? - спросил я.
  - Какая, на фиг, разница? Я все улицы оббегал, пока тебя искал! Думал, что сдохну, блин! А ты хоть бы "спасибо" мне сказал!
  - Спасибо... Ты нашел людей?
  - Да щас! Ни одного живого в четырех кварталах! Походу, в городе остались только мы, братуха.
  Я ощутил, как мелко затряслись колени.
  - А ты какого черта здесь завис? - спросил Куля. - Оружие нашел?
  - Какой там... Тут такое было! Сперва толпа народа, паника... Потом меня как вырубило. Причем, людей было полно, а сейчас все будто вымерли, - я наткнулся на кислую ухмылку Кули - видимо, он счел мои слова за шутку.
  Я и Куля два часа назад сбежали из сиротского приюта, чтобы отыскать военный пост. Поговаривали, что оттуда выживших переправляют в зону безопасности, и нам нужно было именно туда.
  Перед отправкой мы решили осмотреться. Я рванул в ближайшую ментовку, чтобы отыскать оружие, а Куля взялся прочесать окрестности - найти побольше выживших. Чем больше нам удастся их найти, тем больше шансов, что мы доберемся до поста живыми.
  Но сейчас, похоже, наши планы рухнули.
  Куля "положил" еще одного трупака, и мы рванули по извилистой дороге. Двое зомбаков шаткой походкой поплелись за нами.
  Я нашел глазами старый перевернутый фургон и шмыгнул за него. Прижался к ржавому покрытию и попытался отдышаться. Рядом примостился Куля, красный, запыхавшийся и злой.
  - Походу, нам трындец, - печально констатировал я.
  - Сдурел? Отсюда до поста рукой подать. Сейчас же подрываем задницы и двигаем туда!
  - У меня что-то с животом! Не знаю... надо посмотреть!
  - Нет времени! Идем!
  Пришлось мне замолчать и подчиниться. Мы опять рванули через улицу, стараясь двигаться дворами и не "светиться" на открытой местности.
  Все было как в тумане. Я хромал и спотыкался. Рези в животе становились ощутимее, меня бросало в стороны, я кое-как держался, но с трудом.
  Куля держался молодцом. Он завалил еще трех зомбаков, маячивших у нас за спинами. Стрелял он метко - попадал с первого раза даже на бегу. Интересно, что мы будем делать, когда кончатся патроны?
  Мы пересекли еще один квартал, но зомбаков вокруг только прибавилось. Вывод напрашивался лишь один: нужно искать укрытие. И чем скорее, тем лучше.
  Взгляд зацепился за ветхое здание, затерявшееся между городских высоток. В небо вздымались темно-золотые купола, а на концах поблескивали тонкие железные кресты. Церковь окружала низкая ограда с треугольными концами. Входные двери были приоткрыты и покачивались от порывов ветра - словно зазывали внутрь.
  Я всмотрелся.
  В помещение скользнула шустрая черная тень. Двери захлопнулись с тяжелым бумом.
  Я дернул Кулю за руку.
  - Пошли туда.
  Он проследил за моим взглядом и презрительно скривился.
  - В церковь? Помолиться хочешь перед смертью?
  - Там кто-то есть. Я видел.
  - Тухлый вариант, братуха. И вообще... я атеист.
  - И что? Там в любом случае безопаснее, чем здесь. Пошли.
  И мы, пыхтя, потопали к церкви. Куля подошел к двойным дверям и стал нещадно молотить по ним ногами. Тишину сотряс тяжелый грохот.
  - Эй! Открой!
  Ответа не последовало. Только протестующе скрипнули петли.
  - Твою мать! Открой! Мы знаем, что ты там!
  Тут меня окончательно скрутило. Боль вспыхнула такая резкая и жгучая, что я согнулся.
  - Куля, блин...
  - Да что там у тебя?!
  В этот момент я поднял майку. На животе, в двух сантиметрах от пупка, виднелись свежие следы от человеческих зубов. Болезненные, рваные. Рана обильно кровоточила, майка и шорты покрылись темно-алыми пятнами.
  - Вот черт...
  Я поднял голову.
  На меня смотрело дуло пистолета.
  
  
  
  
  
  - Тебя укусили! - выпалил Куля дрожащими губами.
  Пистолет в руках у друга сухо щелкнул. Палец лег на спусковой крючок. Куля не спрашивал, он утверждал. И был всерьез настроен прострелить мне черепушку.
  - Стой! - я вскинул руки и с мольбой уставился на друга.
  Тот отпрянул от меня, словно от черта. Щеки замело бледно-меловой краской.
  - Братуха, я не верю... Как?! Ты станешь зомбаком!
  Я и сам не мог прийти в себя от ужаса. Боль в животе уже не ощущалась. Ее занял страх - безвыходный, опустошающий. Когда меня успели укусить? Я ни черта не помню! Сколько времени пройдет, прежде чем у меня начнут отваливаться конечности и мне захочется человеческой плоти?
  - Зомби, зомби, зомби... - повторял друг, словно мантру.
  - Пристрели меня уже! Чего ты ждешь?!
  Двери позади со скрипом распахнулись. Шею обдало колючим ветром.
  Мы обернулись.
  В проеме крупной тенью вырисовывался грузный силуэт в черном балахоне. До груди топорщилась растрепанная борода, лицо горело розовато-красным, словно его обладатель только что отбегал марафон. Глаза смотрели пристально и с нескрываемой враждой.
  Но это было не самое страшное. В руках у батюшки была двустволка и смотрела в нашу сторону.
  - Живые? - тихо спросил он.
  - Слепой? Конечно же, живые! - огрызнулся Куля. - Опусти ружье!
  - Простите, - начал я. - Мы просто...
  - Чего надо? - оборвал меня священник.
  Я изумленно вылупился на святошу.
  Странно. Батюшку я представлял себе открытым, добрым и отзывчивым. А этот был какой-то агрессивный, явно не настроенный на разговор.
  - А ты какого фига в него целишься? - священник подозрительно прищурился и посмотрел на Кулю.
  - Да это, мы повздорили слегка, - начал выкручиваться тот. - Конфликт разруливали.
  - И как? Разрулили?
  Мы энергично закивали. Батюшка секунду помолчал и воровато огляделся.
  - Заходите. Только быстро.
  На душе приятно потеплело.
  Мы шмыгнули в церковь, закрыв за собой двери.
  Обставлена она была весьма убого: два стола без скатертей, стены обвешаны иконами с ликами святых, посередине возвышается огромный крест с изображением Христа. Со всех сторон развешаны лампады со свечами, в воздухе висит приторно-резкий запах благовоний.
  Мы с Кулей переглянулись. Друг покосился на священника, в глазах мелькнула искорка испуга. Я, признаться честно, тоже стал побаиваться нового знакомого. Уж лучше бы мы в эту церковь не совались.
  Какое-то время батюшка сверлил нас напряженным взглядом, а потом спросил:
  - Это Он послал вас?
  - Кто? - не понял Куля.
  - Отец наш, - батюшка вскинул морщинистый лоб к потолку. - Боженька.
  - Нет, вы не так поняли, - сказал я. - Нам просто нужен временный приют, мы заблудились.
  - Ничего подобного! - взорвался вдруг священник, и его щеки снова вспыхнули. - Либо вы сейчас же говорите, зачем пришли, либо выметаетесь отсюда!
  Куля глянул на меня с холодным осуждением и обратился к батюшке.
  - Да, да, вы правы. Это Он послал нас. С очень важной миссией!
  Глаза священника вдруг загорелись, а лицо заметно вытянулось, словно у жирафа. Двустволка тут же опустилась. Святоша отошел к стене, поставил ружье в угол и, не говоря ни слова, скрылся в другой комнате.
  Я подошел к другу и шепнул на ухо:
  - Куля, это грех...
  - Ты что, не видишь, что он чокнутый?!
  - Все равно...
  - Замолкни! Говорить буду я.
  Батюшка меж тем вернулся, сел за стол и пригласил нас тоже. Вынул из кармана пухлый сверток, развернул. На стол упали пять кусочков хлеба, три вареных яйца, завернутая в тряпку соль. Не деликатесы, но на ужин хватит.
  Мы принялись есть. А заодно и познакомились с духовником.
  Звали его отец Кирилл. Он обосновался в церкви с самого начала Пандемии. Прихожане и другие батюшки сбежали, а он остался и провел в заточении несколько недель. Наверное, поэтому и начал потихонечку съезжать с катушек.
  - Кушайте, - сказал отец Кирилл. - На завтра вам понадобятся силы.
  - А что будет завтра? - Куля оторвался от еды и вопросительно взглянул на батюшку.
  - Как что? Будем избавлять город от нечисти. Он же за этим вас прислал?
  Я перестал жевать - еда застряла в горле труднопроходимым комом.
  В помещении повисла тягостная тишина.
  - Ну да, - беспомощно развел руками Куля. - Именно так.
  Попали мы. Причем, конкретно. Как теперь выкручиваться? Он же и убить нас может, если мы откажемся!
  - А вы не думали уйти из церкви? - осторожно спросил я. - За городом военные переправляют выживших в безопасную зону. Мы могли бы отправиться туда втроем.
  Куля кашлянул и оцарапал меня резким взглядом. Сжавшиеся докрасна сухие губы чуть заметно шевельнулись.
  - Нет. Исключено, - отрезал батюшка. - Он избрал меня, чтобы спасти этот проклятый город. Я не могу нарушить Его волю.
  - Но из оружия у нас одно ружье и пистолет, в котором скоро кончатся патроны, - возразил Куля. - Как мы этим сможем защититься?
  - С нами Господь. О большем и мечтать не надо.
  Куля скрежетнул зубами, попытался спрятать раздражение, которое, как пес на привязи, рвалось наружу. Получилось плохо.
  - А если мы погибнем? - снова спросил я. - Только вдумайтесь, насколько это может быть опасно!
  - Значит, на то воля Божья.
  Металлическое нотки в голосе священника дали понять, что это даже не обсуждается.
  Мы с Кулей тяжело вздохнули. Похоже, он был прав: отец Кирилл и правда сумасшедший. Тогда, пожалуй, лучше с ним не спорить. Не хватало, чтобы он нас выгнал к зомбакам из-за того, что мы отказываемся воплощать его бредовые идеи.
  Пока мы ели, отец Кирилл достал из-под стола радиоприемник, начал нажимать на кнопки. Прибор явно доживал последние деньки. После нескольких попыток он с натугой ожил, из динамиков полился вялый, еле слышный голос:
  - "...вирус охватил весь город... ...по последним данным, больше миллиона человек заражены..."
  - И это барахло еще работает? - присвистнул Куля.
  - Т-с-с! - шикнул отец Кирилл и приложил палец к губам.
  - "...на связи Борис Кригер, вирусолог из Москвы... ...вакцина от вируса на последней стадии разработки... ...скоро мне удастся вылечить всех зараженных..."
  Я напрягся, вслушиваясь малоразличимые обрывки слов.
  - "...хочу сказать про медицинский центр "Форкс" в зоне безопасности... ...все, все, все, кто заражен... ...ищите Кригера... Бориса Кригера..."
  Связь прервалась, и голос утонул в шипящем омуте.
  Отец Кирилл тихонько усмехнулся, а у Кули вспыхнул огонек в глазах. Друг наклонился ко мне и шепнул почти неслышно:
  - Отойдем?
  Я кивнул, и мы поднялись.
  - Вы куда? - заволновался батюшка, вскочив со стула.
  - Потрындеть. Мы ненадолго.
  Отец Кирилл не стал препятствовать. Лишь проводил нас хмурым взглядом, что-то пробурчав под нос.
  
  
  
  
  
  - Ты это слышал?!
  - Что?
  На самом деле я не сразу понял, что он хочет мне сказать.
  Мы закрылись в тесной кладовой, чтобы отец Кирилл нас не услышал. Куля подождал, пока глухое шарканье подошв за дверью стихнет, а потом воскликнул:
  - Вакцина! У тебя есть шанс спастись! Ты что, не слушал радио?
  - А-а-а... так ты повелся на эту лабуду?
  - А почему бы нет, братуха? Может, это твой последний шанс.
  - Фигня все это, - отмахнулся я. - Если бы вирус могли лечить, уже давно бы было что-нибудь известно.
  - А если этот Кригер не соврал и вакцина от вируса и правда существует? Неужели ты вот так вот сдашься?
  Я пожал плечами. Куля прав: не попытаться в моей ситуации было бы глупо. Но что, если за городом нас ничего не ждет и вся эта вакцина - надувательство?
  - Кстати, как ты? Рана больше не болит? Никаких изменений внутри не ощущаешь?
  Я покачал головой и тут же наткнулся на встревоженный взгляд друга.
  Куля явно спрашивал не только потому, что беспокоился обо мне. С каждым часом в глубине его души, как пухлый слизень, нарастало напряжение. Он знал, что рано или поздно я стану зомбаком, и тогда на нашей дружбе придется поставить жирный крест.
  - Рано радуешься, - поспешил расстроить меня Куля. - Это вирус стал рассасываться в организме. Скоро начнется лихорадка. А потом... Потом эта зараза вмиг тебя сожрет, и мне придется вышибить тебе мозги.
  Он замолчал, после чего затараторил сбивчиво и торопливо:
  - Надо уходить. Если покинем город до того, как ты склеишь ласты, есть все шансы, что отыщем этот чертов медицинский центр!
  - Не успеем...
  - Если поторопимся, успеем! - повторил с нажимом Куля. - А пока надо избавиться от этого религиозного фанатика, пока он окончательно мозги нам не промыл...
  Раздался лязг и приглушенный грохот. Дверь в кладовую дернули изо всех сил, потом еще. Напористее, тяжелее. На четвертый раз она не выдержала - сорвалась с петель и рухнула с надсадным грохотом, взвивая пыль.
  В проеме показался отец Кирилл с ружьем, направленным на нас. Хватка была уверенная, твердая, глаза сияли нездоровым блеском.
  - Выходите, - приказал священник, и холодный, как осколок льдины, ствол уперся мне в живот.
  - Постойте...
  - Быстро!!! Повторять не буду!
  Мы подняли руки и покорно вышли из кладовой. Отец Кирилл отошел слегка назад, продолжая держать нас на прицеле. Священник медлил, делал неуклюжие движения, и сразу было видно, что стрелок он никудышный.
  - Слушай, придурашный, - начал Куля. - Отпусти нас по-хорошему. У нас и так проблем по горло, а тут еще ты со своими проповедями.
  - Замолчи! - жилка на щеке священника чуть дернулась. - Ни звука!
  - А разве батюшкам не запрещено держать оружие? - удивился я.
  - Ты прав, - ответил тот невозмутимо, поворачиваясь ко мне. - Убийство - страшный грех. Но к вам, предателям Господним, это не относится.
  - Да ты хоть понимаешь, что несешь?! - воскликнул Куля. - У нас тут город погибает. А ты, вместо того чтобы помочь, еще сильнее портишь положение!
  Глаза священника забегали. Он растерялся, явно озадаченный таким ответом, но потом сильнее стиснул рукоять двустволки и шагнул навстречу Куле.
  - Я бы не советовал стрелять, - он состроил серьезную мину и кивнул на дверь, ведущую на улицу. - Эти твари остро реагируют на звук. Если услышат, ломанут сюда толпой. Тебе оно надо?
  Священник потупился, но ружья не опустил. Похоже, ему все было до лампочки. Он выглядел настолько озабоченным и одержимым, что мне сделалось не по себе. Глаза застелены туманной пеленой, губы дрожат, а зубы клацают, как у голодной псины.
  - Ладно. Раз ты по-хорошему не понимаешь...
  Куля метнулся в сторону столов, стоящих у стены. Священник дернулся, ружье в его руках взметнулось и направилось на ускользающего Кулю. Тот отпрыгнул влево, откатился в угол - и на удивление легко ушел от выстрела. Дробовая осыпь пронеслась мимо него и проломила стол, проделав в нем крупную трещину.
  Я подскочил к священнику, вцепился в ствол и дернул сцепленные руки вверх. Ружье взметнулось к потолку вместе с дрожащими руками батюшки. Раздался новый выстрел. В пальцы тяжело ударила отдача.
  Выдернув ружье из рук священника, я оттолкнул его что было сил. Отец Кирилл протяжно взвыл и шлепнулся на пол. Оружие осталось у меня.
  В этот момент вернулся Куля - грязный и всклокоченный. Левый глаз слегка подергивался, поперек щеки расчерчивалась свежая царапина.
  - Грешники! - вопил отец Кирилл. - Продали душу сатане! Вы все в аду сгорите, нехристи!
  В его глазах плясала бесовщина. Батюшку трясло, как в лихорадке, но сопротивляться больше он не смел. Просто лежал и молотил руками по полу, словно рассерженный ребенок, не получивший желаемую игрушку.
  Со стороны двери раздался грохот. Мощный и раскатистый. Сперва удары были одиночными, некрепкими, потом долбить стали сильнее и без остановки.
  Мы с Кулей бегло переглянулись. Было заметно, как друг стремительно меняется в лице: краска отхлынула от пухлых щек, глаза залило ужасом.
  - Вот черт! Сказал же идиоту не стрелять!!
  Удары в дверь усилились. Грохот напоминал стук множества рук, как будто там их было не две и даже не двадцать две. Сомнений в том, что с улицы ломились зомбаки, не оставалось.
  Отец Кирилл вскочил и заметался в ужасе по комнате, о нас совсем забыв.
  Я начал лихорадочно осматриваться, ища пути отступления.
  Вход был один единственный - центральный, но за ним топтались зомбаки.
  Передо мной нарисовался Куля, перепуганный, взъерошенный:
  - Окна! Поищи, чем можно доски выломать!
  Я коротко кивнул и начал поиски. На безумного святошу никто внимания уже не обращал.
  Через несколько секунд случилось то, отчего все наши планы рухнули. В животе у меня будто расплескали кислоту, а к горлу подкатила тошнота. Очертания огромной комнаты поплыли, ноги подкосились, пол метнулся на меня.
  Удар. Перед глазами взвилась пыль, щеку скрутило резкой болью. Ружье скользнуло из онемевших пальцев, откатилось в сторону.
  - Ванек!
  Резвый топот. Крик. Тяжелая рука, ложащаяся на плечо. Побледневшая физиономия и звонкий, прорывающийся в сознание, как пленку, крик.
  - Что с тобой?! Говорить можешь?
  В ответ - слабый кивок. Я сам пока не понимал, что могу, а что нет.
  - Уже началось, да? Ты превращаешься?
  - Откуда я, блин, знаю?! Просто мне хреново!
  Куля подхватил меня под руки, потащил к столу и усадил на стул. Гаркнул что-то угрожающее батюшке, отчего тот взвизгнул и зажался в угол.
  Началась возня. Потом в руках у Кули непонятно откуда появилась кирка, и он стал поспешно выдирать ей заколоченные в одно из окон доски.
  Видимость была паршивая - все заслоняла пелена белесого тумана.
  Слышалось, как острие, звеня, вгрызается между прибитых досок и с натужным скрипом выдирает их, как стоматолог зубы. Куля пыхтел, кирка со свистом рассекала воздух, в помещении гремела ругань запыхавшегося друга.
  - Потерпи, братуха! Уже скоро...
  Последняя доска слетела, и глазам открылось широченное окно с начисто выбитым стеклом. На улице раскинулась глухая ночь. С холодной усмешкой на нас уставились блестящие, как бисер, звезды.
  Лязгнула отброшенная кирка, Куля кинулся ко мне.
  Трясущиеся после взмахов руки подняли меня за плечи и взвалили на плечо. Комната перевернулась, пол поехал - и меня поволокли к окну. Шаг, второй, рывок - и я уже стоял в проеме и покачивался, точно пьяный. Позади вытягивался Куля, собираясь прыгнуть следом. В правой руке было ружье, отобранное у священника.
  - А как же батюшка? - спросил я хрипло.
  - Да он один в сто раз опаснее, чем вся орава мертвяков! Прыгай давай!
  Замок, повешенный на дверь, слетел, тихонько звякнув. Двери распахнулись.
  В церковь повалили сразу несколько десятков человеческих фигур. Шатающиеся, в оборванных одеждах, агрессивные и неуклюжие. Движения их были шаткими и неуверенными, зато скорость зомби стали развивать немалую.
  Двадцать голов с голодными глазами и оскаленными мордами рванули к батюшке, и комната взорвалась истеричным воплем. Вскоре его погасило хищное рычание. Брызнула кровь, раздался хряск разрываемой плоти и жадное чавканье.
  Это дало нам фору в несколько секунд.
  Я прыгнул, выставляя руки, и в ладони врезалась сырая, словно слизь, земля, Запахло зеленью. Погрязнув в черной влажной жиже, я с трудом поднялся, покачнулся.
  Не знаю, как, но я нашел в себе остатки сил и побежал. Кулю ждать мне не пришлось - я знал, что он бежит за мной и даже слышал торопливый стук шагов и частое дыхание, напоминающее о его присутствии.
  За спиной хлопнуло два гулких выстрела.
  - Ваня!
  Истошный крик ударил по ушам - по голове как будто треснули чем-то тяжелым. Я едва не рухнул. Куля подбежал и подхватил меня за руки. Сам он побледнел, как полотно, рот распахнулся в немом крике.
  - Почему мы остановились? - слабым голосом осведомился я.
  И лишь когда я огляделся, понял, почему.
  Со всех сторон широкой проступью к нам приближались зомбаки. Из окна церкви высыпало тридцать мертвых тел - и все, будто заговоренные, шагали к нам. Сзади, от рядов жилых домов и магазинов, надвигалась целая толпа, не меньше полусотни сморщенных кровавых морд. Впереди покойники выстраивались в плотный ряд, перекрывая нам дорогу. Не было даже малейшего пространства, чтобы проскочить.
  - Куля...
  Сердце больно сжалось.
  Зомбаки были повсюду. Слышалось утробное рычание и шорох приближающихся ног.
  Стена из трупов, промелькнуло в голове. Иначе и не скажешь.
  Ощущение недомогания усилилось. Мир вокруг поплыл, держаться на ногах с каждой минутой было все сложнее.
  - Беги, - сказал я Куле. - Иначе их станет еще больше!
  - Чокнулся? Я без тебя и с места не сдвинусь!
  - Беги, сказал! Мне все равно уже трындец. А так хоть сам спасешься.
  - Да заткнись ты!
  Мертвяки все прибывали. Складывалось впечатление, будто они собрались здесь со всего города - и кроме нас им было некого сожрать.
  Куля поравнялся со мной, вскинул ружье.
  В глазах его я прочитал два чувства: страх и обреченность.
  
  
  
  
  Взрыкнуло. Мощно, агрессивно. Появилось ощущение, словно поблизости на полной мощности работал двигатель. К шуму добавился протяжный скрип колес.
  Куля резко опустил ружье, прислушался. Я огляделся.
  Впереди, за рядом движущихся зомбаков, раздался зычный хруст. Потом, проламывая "стену" трупов, на дорогу выскочил уазик. На переднем стекле автомобиля разбегалась паутина трещин, а коричнево-зеленый корпус сделался темно-бордовым от кровавых пятен и прилипших внутренностей.
  УАЗ подмял несколько ходячих трупов и, подпрыгивая, пролетел через шумящую толпу покойников. Раздался хруст костей и треск расплющиваемой плоти. Громко заскрипели тормоза - машина остановилась прямо перед нами.
  Открылась дверь. Из салона высунулась голова с коротким ёжиком волос, густыми линиями бакенбард и маленькими, еле обозначенными усиками.
  Незнакомец полоснул по нам коротким взглядом, прокричал:
  - Садитесь!
  В тот момент мне словно по ногам ударили. Я упал, свернувшись в три погибели, и кое-как пополз к машине. Куля мигом подбежал, поднял меня и запихнул в салон. Потом запрыгнул сам, захлопнув дверь перед лицом бегущего к машине зомбака.
  - Петрович, жми! - проорал над ухом "ёжик".
  Мотор тотчас взревел, машина устремилась сквозь толпу шатающихся силуэтов. Зомбаки упорно наступали на уазик, но уже через секунду их тела оказывались под колесами. Со всех сторон брызгала кровь, взвивались внутренности, волосы, ошметки плоти.
  Через минуту мы прорвались сквозь толпу. Машина выскочила на дорогу, стремительно набирая скорость.
  Я осмотрел салон, заметил, что в машине, кроме "ёжика", находится кто-то еще.
  Низкорослый старичок с короткой стрижкой, лет шестидесяти, в клетчатой рубашке и со вздувшимися шишками артрита на руках. Дедуля, именуемый Петровичем, крутил баранку и не отрывался от дороги.
  - Что это с ним? - я поймал на себе настороженный взгляд "ёжика", и по спине рассыпались мурашки. Неужели догадался?
  - Консервами просроченными траванулся, - тут же соврал Куля. - Его уже так час воротит. Если заблюет салон, не обижайтесь.
  - А его случайно не кусали?
  - Издеваешься? - наигранно усмехнулся Куля. - Как будто я настолько идиот, чтобы позволить будущему зомбаку забраться к вам в машину!
  Незнакомец посмотрел на меня пристально еще секунды три, кивнул. Похоже, что поверил. Потому что если нет, меня либо прикончат, либо вышвырнут отсюда к черту.
  Мы с Кулей поспешили представиться - на этом началось знакомство.
  - Алик, - "ёжик" протянул костлявую ладонь сначала Куле, потом мне. - Приятно.
  - Взаимно, - Куля натянул дружелюбную улыбку. - Мы уж думали, что в городе остались только зомби.
  - Так и есть. Вы первые, кого мы встретили, - ответил Алик. - Надеюсь, не последние.
  - А вы откуда едете? - спросил я, подвигаясь к окну.
  - Из южной части города. Мы с Петровичем были в салоне, когда началась вся эта заваруха. Еле ноги унесли.
  - В каком салоне? - не понял Куля.
  - Красоты, конечно, - пояснил Алик. - Парикмахер я. А Петрович - мой клиент.
  - Серьезно? - сначала Куля выглядел растерянным, потом его лицо скривилось, словно он понюхал керосина. - Так ты из этих, что ли... заднеприводных?
  - Нормальный я! - Алик подпрыгнул на сиденье, покраснев от злости. - Просто люблю свою работу. И вообще... я в армии служил!
  - Да ну?
  - Баранки гну! В ВДВ, между прочим.
  Алик вытянул левую руку боковой стороной ладони. На коже синим цветом было накарябано: "За ВДВ". Куля кивнул и примиряюще поднял ладони. Похоже, доказательство в виде тату его устроило.
  - А направляетесь куда? - поинтересовался я.
  - Как все - подальше от этого проклятого города. И вы, я думаю, не исключение.
  Только я хотел обрадоваться, что ребята довезут нас до военного поста и мы успеем отыскать загадочного Кригера, меня опять скрутило. Глотку оцарапал резкий кашель, изо рта обильной пеной выплеснулась липкая слюна.
  Я приложил ладонь ко лбу - горячему, как раскаленный камень. Пальцы стали влажными от пота.
  Лихорадка. Как Куля и предсказывал. А что потом? Смерть? Или сначала я почувствую неутолимый голод? Как вообще происходит это обращение?
  - Совсем хреново, да? - донесся до меня тревожный голос Кули.
  - Доедем до военного поста, а там, наверное, будет больница или госпиталь, - попытался успокоить меня Алик. - Ты главное, терпи. Скоро приедем.
  - Мужики!!
  Мы трое подскочили, словно от удара плетью.
  Старик, не говоря ни слова, сбавил скорость.
  Превозмогая боль в висках, я поднял голову и посмотрел в окно.
  Ряды домов вокруг заметно поредели. Вдалеке, скрываясь под густым покровом ночи, выпячивались кроны леса. Ровная асфальтовая лента сменилась рыхлой и ухабистой дорогой, сплошь посыпанной щебенкой. Зомбаков в округе не было ни одного. Зато нашелся кое-кто другой.
  На тротуаре стоял человек. Высокий, крепкого телосложения, одетый в кожаную куртку, с гладко выбритой башкой. В том, что он живой, сомнений не было.
  Незнакомец сквозь прищур смотрел на подъезжающий автомобиль, переминаясь с ноги на ногу. Взгляд его был ясным и каким-то настороженным. Как будто факт, что в пустынном городе к нему подъехала машина, его ничуть не обрадовал.
  Тут позади него нарисовались еще двое. Оба - копия того, что появился на дороге первым. Отличались парни лишь прическами: у первого была густая шевелюра, у второго - дрэды, что не очень гармонировало с крепкими могучими плечами и холодным, словно камень, взором.
  Тихо заскрипели тормоза. Замолк урчащий двигатель.
  Когда уазик тормознул напротив лысого, стало заметно, что он держит руки за спиной. И как-то странно смотрит в нашу сторону. Оценивающе - словно подсчитывает, сколько нас в машине.
  Я напрягся и перехватил встревоженный взгляд Кули.
  - Опаньки! - оживился Алик. - Еще попутчики.
  Сердце тревожно сжалось.
  Что-то мне в этих попутчиках не нравилось.
  Их лица. Хмурые, совсем не дружелюбные.
  И почему один из них все время держит руки за спиной?
  Алик положил ладонь на ручку двери, и я тут же его одернул.
  - Алик...
  - Подожди ты! - отмахнулся тот.
  - Может, не надо?
  Дверь со стуком распахнулась.
  Алик высунул голову наружу, и стал слышен его бодрый дружелюбный голос:
  - Ну здорово, мужики! А вы чего здесь де...
  В руках у незнакомца, как из воздуха, возникла деревянная дубинка и со свистом рубанула воздух.
  Хрястнуло. Алик взвыл, хватаясь за губу, - и чья-то крепкая рука схватила его за грудки и вышвырнула из машины. В ту же секунду к нему кинулись другие двое. Послышалась возня и стук подошв, словно ногами колотили что-то крупное, живое. Тишина взорвалась истеричным воплем.
  Петрович в панике заерзал на сиденье. Наклонился, начал шарить под ногами, а когда поднялся, у него в руках сверкнула сталь заряженного АКМ. Перекинув автомат через плечо, старик выскочил из машины и рванул к толпе короткими, но быстрыми шажками.
  Щелкнул передернутый затвор. Затарахтела очередь.
  Сразу две фигуры в черном повалились на асфальт. Переднее стекло уазика забрызгало кровавыми пятнами. Лысый с дубинкой отскочил от обездвиженного Алика и вытаращился на старика. Физиономию залила мертвенная бледность.
  Тут произошло невероятное. Со всех сторон, как муравьи, к Петровичу посыпали фигуры в черном. Люди окружили его в тесное кольцо, в воздух взметнулись арматурины, дубинки и лопаты. Звякнуло. Послышался надсадный стон. Петрович рухнул, и над его телом вмиг столпились восемь темных силуэтов в куртках и плащах.
  Я припал к окну, наблюдая за происходящим. Куля вскинул двустволку и уже направил ее в сторону двери, как вдруг она со скрипом распахнулась.
  - Не дури, пацан. Себе же хуже сделаешь.
  Перед нами стоял лысый - тот, что появился на дороге первым. Рот растянулся в дьявольском оскале - стало видно, что у парня не хватает парочки зубов. Автомат, отобранный у Петровича, смотрел мне прямо в грудь и словно намекал, что противиться не стоит.
  Помедлив, Куля положил ружье на заднее сиденье и покорно вышел из машины. Я последовал за ним.
  Как только ноги опустились на асфальт, меня качнуло. А потом как будто чья-то крепкая рука толкнула в сторону - и я упал. В ушах натужно дзинькнуло, в затылке вспыхнула острая боль. Небо над головой как будто треснуло по швам, скопление блестящих звезд рассыпалось, а после вновь собралась в цельную молочно-серую россыпь.
  Плохо.
  Очень плохо.
  Изо рта обильной пеной брызнула слюна, запачкав верх футболки.
  Сделав над собой усилие, я поднял голову и осмотрелся.
  В метре от меня, чуть наклонившись, замер Куля. Взгляд, напуганный и вороватый, приковался к лысому. Похоже, Куля собирался подойти, помочь мне встать, но лысый продолжать держать его на мушке, не давая шевельнуться.
  Люди, заметив меня корчащегося, с восторгом загалдели. Послышались смешки и перешептывания. В глазах у каждого словно созрел вопрос: какого лешего эти щенки здесь делают и почему они до сих пор живы?
  Один из мужиков, горбатый, низкорослый, с рыжей бородой, подошел к лежащему ничком Петровичу, небрежно пнул безжизненное тело.
  - Вот жучара старый! Двоих наших положил!
  - Плевать, - отмахнулся лысый. - Зато оружие нашли какое-никакое.
  Неподалеку от Петровича распластался Алик. Глаза застилала кровавая пленка, рубашка на груди была разорвана, а из нее кровавым острием торчала трость с обломанным концом.
  - Что это с твоим приятелем? - обратился лысый к Куле.
  - Хреново ему малость.
  - Вижу, что хреново. В чем причина?
  - Тошнота. Недомогание.
  - Да ладно?! Может, ты еще диагноз точный мне поставишь? Поконкретнее! Его кусали?
  - Нет.
  - А почему тогда его так крутит?
  - Отравился, видимо...
  - Чего?! А ну-ка отойди!
  Зашуршали спешные шаги, запахло потом. Колючие, словно наждачка, пальцы впились мне в живот, схватились за конец влажной от пота майки и одернули.
  Секунды три стояла тишина.
  - Фига себе! У нас тут подрастающий зомбак! - воскликнул лысый.
  Толпа тревожно загудела. На озлобленных чумазых лица промелькнул испуг. Восемь человек с опаской покосились на меня, над головами поднялись одна лопата и две остро заточенные палки.
  Было видно, что ребята только и ждут, чтобы размазать меня по асфальту, но без приказа главного никто и пальцем пошевелить не мог.
  - Почему ты до сих по его не грохнул? - лысый выпрямился, изумленно посмотрел на Кулю.
  - Он мой друг. Единственный.
  - А ничего, что этот друг без пяти минут монстр?
  Куля замолчал, потупив взор. И так и не нашелся, что ответить.
  А ведь лысый прав. С минуты на минуту я перестану быть собой. Так может, Куле правда стоит меня грохнуть? Для своей же безопасности.
  - Бугор, что с ними делать? - спросил рыжебородый, пнувший мертвого Петровича.
  Лысый, именуемый Бугром, вперил в меня тяжелый взгляд. Добрых две минуты он не мог решиться, пока кто-то из толпы не выкрикнул:
  - Да пристрели ты их! Чего зря возишься?
  - Убивать мальцов не вижу смысла, - отозвался Бугор. - Нам нужна только машина.
  Куля оживился:
  - В чем проблема? Забирайте.
  - Правда? Разрешаешь? - Бугор громко прыснул, губы искривила гадкая усмешка. - Я то уж боялся, что ты будешь против!
  Свита дружно загалдела. Ладонь лысого взлетела вверх - толпа мгновенно стихла. Лица их скривились, словно каждый получил пощечину.
  Повисло напряженное молчание. Бугор как будто размышлял: убить нас или нет? И чаша весов определенно склонялось к первому.
  Через минуту он повернулся к толпе и сказал твердо:
  - Все в машину. Мы уходим.
  - Но... - пробасил кто-то из толпы.
  - В машину, я сказал! Это приказ!
  Люди опустили головы, на лица наползло разочарование.
  Когда вся банда погрузилась в уазик, на улице остался один Бугор. Все это время он внимательно смотрел на Кулю, и в глазах его я разглядел сочувствие.
  - Может, передумаешь? Хочешь, я сам его убью? - предложил лысый.
  - Не надо. Я знаю, как его спасти.
  - И как же? - Бугор издал тихий смешок и покачал головой. - Единственное, что ты можешь сделать, это пустить ему пулю в лоб. Поверь, для него это будет лучшее спасение.
  Он залез в уазик, и через минуту тачка покатилась по шоссе, оставив нас одних в безлюдном городе.
  
  
  
  
  
  Куля поднял меня на ноги и отряхнул. Я кое-как держался, но с каждой секундой приходило понимание, что это ненадолго. Мир вокруг подрагивал, рябил, словно помехи на экране телевизора. Веснушчатая морда Кули расплывалась, превращаясь в белый, с огненными крапинками блин.
  - Кто это были? - слабо спросил я.
  - Мародеры местные. Ты никогда о них не слышал?
  - Нет. А кто они?
  - Да сволочи проклятые, вот кто! - Куля осмотрел меня, потрогал лоб и осторожно отпустил, позволив мне стоять самостоятельно. - Во время катастроф грабят дома, потом вывозят все, что удалось стащить. Вообще они людей не трогают, но если встанешь на пути, башку свернут в два счета. Как сегодня Алику с Петровичем.
  Он замолчал и кинул взгляд на мертвые тела, которые лежали в метрах десяти от нас. Асфальт вокруг Петровича и Алика окрасился в кроваво-черный.
  Целая минута протянулась в траурном молчании. Потом я тихо произнес:
  - Я думал, самые опасные здесь - зомби.
  - Хрена с два, - покачал головой Куля. - Как показывает практика, бояться нужно именно людей. В который раз в этом убеждаюсь.
  - Почему?
  Куля посмотрел на меня так, как будто я был маленьким ребенком, задающим глупые вопросы.
  - Понимаешь, зомбаки хоть и опасные, но в целом предсказуемые и тупые, - брови друга сдвинулись, а лоб прорезала морщинка. - С человеком все сложнее. Это самая продуманная и расчетливая тварь. Она сперва в доверие к тебе вотрется, вычислит все твои слабости и лишь потом ударит так, что мало не покажется.
  Куля потоптался, чиркнул кончиком подошвы по асфальту.
  - Или как эти, например! - он зыркнул в сторону дороги, по которой только что на угнанном уазике слиняли мародеры. - Обчистят и оставят без машины и оружия! Уроды!
  Куля выматерился сквозь зубы и махнул рукой.
  - Но если так и будет продолжаться, - начал я, - мы все вымрем раньше, чем нас уничтожит вирус.
  - Именно! А почему? Да потому что чтобы побороть заразу, надо побороть сперва в себе животные инстинкты. И научиться помогать друг другу, а не палки в колеса вставлять. А у нас даже во время эпидемии все думают, как бы урвать себе кусок побольше и свалить, сказав, мол, я не при делах, и это меня не касается!
  Куля встряхнулся, напряжение с лица словно рукой смахнули.
  - Поэтому, братуха, мне и хочется сбежать из города. Второй встречи с местными мы точно не переживем.
  Я поднял голову и посмотрел наверх.
  Дорога убегала вдаль и упиралась в кромку леса, начинавшегося на окраине. Пучки мохнатой зелени и ряд щетинистых стволов пересекало металлическое ограждение - по высоте как двухэтажный дом.
  За стальными черными решетками мелькали человеческие силуэты. Люди выстраивались в плотный ряд, в руках у каждого виднелись автоматы и винтовки. В темноте угадывалась пятнистая камуфляжная форма и прозрачные пластиковые маски, закрывающие пол-лица.
  От военного поста нас разделяло метров двести.
  - Ладно. Мы почти дошли, - сказал Куля. - Идти-то сможешь?
  Я сделал шаг вперед, но тут же чуть не рухнул - подо мной возникли сцепленные руки Кули.
  Он тяжело вздохнул:
  - Понятно. Ладно, подожди...
  В следующий миг я ощутил, как те же руки обхватили меня за живот и приподняли. Полоса асфальта под ногами резко отдалилась. Я уперся солнечным сплетением в плечо лучшего друга. Куля покачнулся и поплелся прямиком к военному посту.
  Добрых пять минут прошло в молчании. Куля пыхтел, тащить меня наверх было все тяжелее, но он продолжал идти, стискивая зубы. Через несколько минут ходьбы вся его шея взмокла, по щекам густыми нитями струился пот.
  Когда до ограждения оставалось метров двадцать, движущаяся асфальтовая лента подо мной остановилась. Куля поставил меня на ноги.
  - Теперь послушай... Нам придется притвориться, будто ты здоров. Ни в коем случае нельзя, чтоб они поняли, что ты укушен! Понял?
  Я кивнул.
  - И дальше топать будешь сам. Только постарайся сделать это так, как будто с тобой все нормально.
  - Хорошо.
  - Пообещай, что очень постараешься!
  - Да обещаю, обещаю!
  Куля кивнул, и мы продолжили идти.
  С трудом переставлял ноги, я потопал к ограждению. Меня бросало в стороны, тянуло вниз, к земле. Во рту скопилась липкая зловонная слюна, я то и дело сплевывал. Куля специально сбавил шаг, чтобы я мог за ним успеть. Через минуту с горем пополам мы добрели до места назначения.
  Дойдя до ограждения, наткнулись на большой проход почти с мой рост.
  Проем перегородил рослый мужик лет сорока пяти, одетый по-военному, с автоматом и в круглых очках. Под носом разбегались пышные усы, слегка закрученные, словно у гусара. На плечах поблескивали лычки.
  Двоих подростков он заметил сразу. В глазах под стеклами очков мелькнуло напряжение. К "гусару" подошли двое других солдат. Лица молодые, светлые, беззлобные. Все трое с подозрением уставились на нас.
  - Ну и дела! А вы откуда здесь нарисовались? - оживленно выпалил военный. - Вторые сутки здесь стою - и хоть бы кто прошел! А тут сразу двое, да еще и малолетки.
  - Везучие малолетки, - подчеркнул Куля и поднял указательный палец. - Нам бы в зону безопасности попасть.
  - Ну, это вы пришли по адресу. А документы у вас есть?
  - Дядь, ну какие документы? - возмутился Куля. - Мы всю ночь от мертвяков ходячих бегали, а вы от нас какие-то бумажки требуете. Нам бы пожрать чего-нибудь и выспаться. Еще я бы от девочек не отказался.
  Куля выпалил это с такой серьезной миной, что я сам едва сдержал смешок.
  Секунды две стояла тишина. По губам военного скользнула легкая улыбка. Двое, что стояли за его спиной, тихонько прыснули.
  А Куля молодец. Умеет зубы заговаривать. Минуты не прошло, а этот напыщенный "гусар" уже лыбится во все тридцать два. У меня бы так не получилось.
  - Рановато тебе еще о бабах думать, мелкий, - хмыкнул он. - Ладно, пропущу я вас. Только придется вам раздеться.
  - Это еще на фига? - удивился Куля.
  - Я должен убедиться, что вас не кусали зомби.
  
  
  
  
  
  С минуту мы стояли, точно оглушенные.
  Куля украдкой на меня поглядывал, и ничего хорошего в его глазах я не увидел. Только страх - беспомощный и непреодолимый. Страх перед грядущим.
   Ну конечно же! Какой дурак пропустит в безопасную зону тех, кто вернулся из логова зараженных?! Я заранее был обречен! Заранее идти сюда было бессмысленно! Единственный выход для меня - вернуться в город и покорно ждать, когда вирус возьмет свое и я превращусь в ходячего покойника.
  - Чего стоите? - проворчал "гусар". - Шмотки сами снимете или помочь?
  - А это... обязательно? - промямлил Куля.
  - А ты как думал, мелкий? Мы с вами не в игры тут играем. В приказе четко сказано: зараженных не впускать. На то она и зона безопасности.
  - А что вы делаете с зараженными? - осторожно спросил я.
  - Как что? Отстреливаем, чтобы обезопасить остальных. Давайте, блин, уже быстрее! Думаете, мне в кайф на вас голых пялиться?
  Мы с Кулей вновь переглянулись. Друг пожал плечами, мол, а что я сделаю? Придется раздеваться.
  Куля стянул рубашку, начал стаптывать на землю джинсы. Оставшись в одних трусах, прикрыл рукой дряблый живот и с недовольством глянул на военного. "Гусар" скользнул по нему беглым взглядом и кивнул. Потом воззрился на меня.
  - А ты чего, особенный? Давай живее!
  По спине холодной моросью рассыпались мурашки.
  Трясущиеся пальцы взялись за конец футболки, начали приподнимать, как вдруг со стороны "гусара" донеслось шипение. Отчетливое, шелестящее.
  Военный выматерился сквозь зубы, правая рука скользнула к поясу. Через секунду у него в ладони появилась рация, которую он приложил к уху.
  - Павленко на связи!
  Шипение и треск взорвал рассерженный басистый голос:
  - Срочно в южный сектор! Нужно подкрепление! Возьми с собой человек пятнадцать. Хотя нет... Давай-ка лучше двадцать!
  "Гусар" аж подскочил на месте, щеки побледнели.
  - Но товарищ майор, мы здесь осматриваем новичков. А по приказу...
  - В задницу себе засунь этот приказ! Бросай все к черту и бегом ко мне! У нас тут больше сотни мертвяков! Если прорвутся через укрепление, нам всем хана! Ты понял, мля?!
  - Так точно!!!
  На последней фразе его голос дрогнул, сам он сделался белее снега.
  Краем уха стало слышно, как злорадно захихикал Куля.
  Военный зыркнул в нашу сторону, помялся и махнул рукой:
  - Фиг с вами, проходите. А вы, - он обернулся к остальным и зацепил взглядом еще десятка полтора солдат. - За мной!
  За несколько секунд толпа заметно поредела. Группа солдат послушно кинулась за главным, и через секунду их не стало видно за пушистой россыпью кустарников. Поблизости остались только пять скучающих солдат, но они даже не смотрели в нашу сторону.
  Сердце радостно затрепетало. Неужели пронесло?!
  Куля что-то пробурчал под нос и начал одеваться.
  Через минуту мы уже стояли за воротами. Впереди пыльно-зеленой полосой стлалась широкая тропа, поросшая густой растительностью. Тропинка убегала по прямой, теряясь в клочковатых зарослях.
  Не помня себя от радости, я резвым шагом кинулся вперед. И тут же пожалел об этом. Мир вокруг перевернулся, завертелся, и земля метнулась мне навстречу. Грохнуло. Тихонько хлюпнула раскисшая земля, затылок обожгла тупая боль.
  - Ванек!!
  Я попытался встать, но все конечности как будто атрофировались. Руки слабо шевельнулись в слизкой грязной каше и застыли без движения. В глазах стоял туман - густой и непроглядный. Слышалось лишь, как колотится в груди взбесившееся сердце.
  Туман рассеялся, перед глазами появилась раскрасневшаяся морда Кули.
  - Братуха, потерпи... Щас подниму.
  - Не надо! Уходи!
  - Офонарел? - Кулю перекосило. - Ты что такое говоришь?!
  - Мы нашли этот чертов пост, теперь самое время сделать ноги! Только без меня... Я все равно уже мертвец!
  - А ну заткнись! Я отнесу тебя в этот чертов медицинский центр, даже если придется спину надорвать. Ты главное, держись! И ерунды не говори.
  Ко мне потянулась пухлая рука, пальцы вцепились кисть и резко дернули. На несколько секунд я оторвался от земли, потом вспотевшая рука скользнула по запястью, и раскисшая земля опять ударила мне в спину. Раздался всплеск, взметнулись комья грязи, заплескав мне все лицо.
  - Твою мать!!
  От крика Кули в голове протяжно тренькнуло и отозвалось в висках резкой болью.
  А потом повисла тишина. Успокаивающая, легкая.
  В один момент мне сделалось так хорошо, спокойно, будто я готов был проваливаться в дрему. Может, люди так и умирают? Быстро, безо всякой боли, словно в сладком сне?
  - Куля... Знаешь, что намного хуже смерти?
  Физиономия друга вытянулась, глаза приобрели форму бильярдных шаров.
  - Что?
  - Бессмысленная смерть. Вот ты живешь, к примеру, учишься, растешь, работаешь, стареешь... А потом однажды тебя настигает смерть, и ты в последнюю секунду понимаешь, что никакой пользы миру не принес. Даже потомства не оставил. Какой смысл?
  Куля потупился, на лице отпечаталось непонимание. В другой раз он бы засмеялся или перевел все в шутку, но сейчас мои слова его явно озадачили.
  - На философию пробило? Очень вовремя! Ты можешь шевельнуться?
  Я пропустил его вопрос мимо ушей.
  - Еще скажи, что я неправ. Хреново, что умру вот так... без смысла.
  - Братуха, соберись! - Куля раздраженно дернул головой, отчего волосы на затылке вздыбились и растрепались. - Мы почти у цели! Даже думать забудь о смерти. Я еще планирую нажраться у тебя на свадьбе!
  Я издал нервный смешок, почувствовал, как губы расползаются в улыбке.
  Слева зашуршали заросли, послышались неторопливые шаги. Я скосил глаза - левее от меня остановились чьи-то ноги в кирзовых ботинках.
  Белобрысая голова Кули повернулась влево.
  Секундой позже я услышал молодой сочувствующий голос:
  - Что это с ним?
  - А ты не видишь? Помирает, блин. Как тебя зовут?
  - Леша, - к Куле потянулась тощая рука в перчатке.
  - Слушай, Леша, - тот махнул рукой, проигнорировав рукопожатие. - Ты не знаешь, где у вас тут медицинский центр "Форкс"? Если такой, конечно, существует.
  Ответом послужило томное молчание, заглушаемое шелестом листвы.
  - Это в десяти минут ходьбы отсюда. В самом центре зоны безопасности.
  - А может, ты еще и с Кригером знаком? - без особой надежды поинтересовался Куля.
  На этот раз невидимый собеседник быстро среагировал:
  - Кто ж его не знает! На него сейчас все выжившие молятся. Приехал, мол, талантливый ученый из Москвы и говорит, что знает, как победить вирус.
  Куля от радости чуть не подпрыгнул, а в глазах всплеснулось ликование. Потом он вмиг посерьезнел, внимательно взглянув на парня.
  - Отвести нас к нему сможешь?
  
  
  
  
  Следующие несколько минут я помнил как в тумане.
  Над ухом спешно топотало, и меня трясло, как поролоновую куклу. Волосы топорщились от ветра, по щекам колючими пощечинами били проносящиеся мимо ветки. Куля, тащивший меня на себе, с трудом дышал, но все же продолжал идти без остановки. Рядом слышалось пыхтение спешащего парня, что показывал дорогу.
  Вскоре зазвенели чьи-то голоса. Похоже, рядом появились люди.
  А потом весь мир как будто бы застыл.
  Куля, несущий меня на плече, остановился. Рубашка стала влажная и липкая от пота. Слышалось, как тяжело вздымается грудь друга и колотится взбесившееся сердце.
  Тонко скрипнула открывшаяся дверь.
  В глаза ударил яркий свет.
  Я приоткрыл глаза. Вгляделся.
  Комната. Просторная, большая, светлая. Вокруг - голые стены, в центре белого, как мрамор, потолка сияет, расплываясь, яркое пятно.
  Раздался топот. Секундой позже к нему добавились густые голоса: мужские, женские. Кто-то кричал, кто-то носился, как ужаленный, но было ясно: вся это возня сейчас из-за меня.
  Через минуту чьи-то руки обхватили меня за лодыжки и легонько потянули на себя. Сзади кто-то взял меня за руки - и я ощутил, как отрываюсь от плеча лучшего друга. Спину обдало прохладой.
  В тот же миг в спину уперлось что-то твердое и жесткое, похожее на больничную кушетку. Руки, словно плети, спали на пол. Пальцы обожгла холодная поверхность кафеля.
  - Японский бог... А его точно таким никто не видел?!
  - Нет, - знакомый голос Кули. - Только один солдат.
  - Да ты совсем больной, пацан?! Если военные узнают, кого ты сюда притащил, они нас обоих к стенке поставят!
  Шорох. Лязг упавшего железа. Крепкий мат.
  Рядом что-то быстро прошуршало. Тишину взорвал скрипучий неприятный голос:
  - В операционную его!
  - А если... - робкий женский голосок.
  - Быстро, я сказал! Не знаю, что из этого получится, но я попробую!
  Снова чьи-то руки взяли меня за ноги и за руки. Кушетка оторвалась от спины, и мир пришел в движение.
  Лязгнули створки металлических дверей, и меня вышвырнуло из сознания.
  
  
  
  
  
  Куля добрых пять минут смотрел на Кригера и понимал, что представлял его совсем другим. По крайней мере, думал, что профессору должно быть минимум лет пятьдесят.
  А этот выглядел моложе сорока.
  Сутулый, остролицый, с русыми приглаженными волосами, аккуратно выбритой бородкой и тяжелым, как у змея, взглядом. Единственное, что делало его похожим на врача, - белый халат, да и тот походил на неудачно подобранную деталь гардероба. Какой он, к черту, профессор?
  Куля с Кригером стояли в светлой комнате, похожей на просторную гостиную. Она была заставлена стеклянными шкафами, полными пробирок и шприцов.
  Кригер размахивал руками и бродил туда-сюда, словно о чем-то скрупулезно думал. На модельно-безупречном лице отпечатался страх вперемешку с яростью. И страха было явно больше.
  - Даже слышать не хочу, как вы сюда попали! И куда только охрана смотрит? Зараженного приперли в медицинский центр!
  - Но как? - опешил Куля. - Вы же профессор, врач. Единственный, кто может нам помочь!
  Кригер замер, точно вкопанный. Лицо стало бумажно-белым.
  - Врач, но не волшебник. Или ты думаешь, что я умею мертвых воскрешать?
  - Но у вас же есть вакцина!
  Кригер рассмеялся дребезжащим мерзким смехом.
  - Идиот? Не существует никакой вакцины! И вряд ли она будет создана в ближайшие лет десять! Все это вранье!
  - Но как? По радио я слышал...
  - Мало ли что ты там слышал! - огрызнулся "профессор". - Мне приказали так сказать, чтобы народ немного успокоить. Мол, пускай эти бараны верят, что добрый дядя их спасет, лишь бы панику не разводили. А на самом деле ни я, ни кто другой еще не создал никакой вакцины.
   На Кулю наползло оцепенение. В горле встал твердый комок, возникло ощущение, словно его ударили в кадык.
   - Т-то есть как?
   - Мордой об косяк, дружок. Вы зря сюда пришли.
   - Но как тогда вы будете его лечить?
   - Это я у тебя хотел спросить! - Кригер развел руками. - Ты сам себе устроил геморрой, сам и выкручивайся.
  Куля окончательно опешил. И этот человек вселил в него надежду? Этот бессердечный циник?! Неужели он вот так позволит Ване умереть?!
  - Но он тогда не выживет...
  - Это было ясно с самого начала. После укуса зомбака никто не выживает, - четко, словно заклинание, процитировал Кригер. - Никогда.
  - Зачем тогда вы приказали отнести его в операционную?
  - Чтоб ты не видел, как мучительно и долго твой приятель склеивает ласты. Когда, говоришь, его укусили?
  Куля сник и опустился на кушетку, на которой только что был Ваня. Слезы градом покатились по щекам. Какое-то время он не отвечал, потом, поймав на себе пристальный взгляд Кригера, ответил, словно вспомнил о его существовании:
  - Часа четыре-пять назад.
  - Чего? - глаза "профессора" округлились. - Ты ничего не перепутал?
  Куля покачал головой.
  - Приятель, это невозможно. Обращение длится полчаса, максимум час. Поверь, я постоянно с этим сталкиваюсь. Никогда еще не было дольше. Может, его просто не кусали?
  - Сам я этого не видел, но... Бывают же, наверное, исключения?
  - Японский бог! - Кригер всплеснул руками. - Какие исключения?! У него явное заражение. Если он сейчас там не откинулся, это большое чудо.
  Кригер развернулся и потопал к металлическим дверям, за которые унесли Ваню. Куля подскочил с кушетки.
  - Вы куда?
  - Возьму анализ крови, - бросил тот, не оборачиваясь. - Меня смущает, что твоего друга укусили так давно, а он еще живой. Такого просто не бывает.
  - Вы ему поможете?
  - Ты просишь невозможного. Я просто проведу обследование, а там посмотрим. Никуда не уходи.
  Двери распахнулись и захлопнулись со звонким лязгом.
  Куля опустился на кушетку, уронив голову на грудь.
  
  
  
  
  Комната оформилась перед глазами, как внезапно всплывшая картинка на экране монитора. Четкая и ослепительная.
  Лампа покачивается над головой, как маятник, и будто бы гипнотизирует. Подо мной - больничная кровать. Руки лежат, словно прикованные к ней, по телу разливается приятное тепло. Веки слипаются и хочется уже захлопнуть их, но какая-то часть сознания не хочет, чтобы я снова "отключался".
  В воздухе витает запах химии и больничных препаратов. Над ухом шаркают шаги, доносятся глухие голоса. Кто-то ходит рядом - человека три-четыре.
  Я ловлю себя на мысли, что совсем их не боюсь. Не знаю, может, мне вкололи что-то, но на душе удивительно спокойно. Напрашивается только один вопрос: где Куля?
  Последнее, что помню, - как он тащил меня в медицинский центр. И что? Он его нашел? Или военные все-таки поняли, что я укушен, и перехватили Кулю до того, как он дошел?
  В кисть вонзается игла, и на секунду руку обжигает боль. Шприц наполовину заполняется бордово-черной кровью, и игла выскакивает из запястья.
  Боль. И легкое покалывание в кончиках пальцев.
  Надо мной склоняется чье-то лицо. Впервые его вижу.
  Мужчина средних лет с маленькой бородкой и прилизанными волосами смотрит на меня непонимающе и хмурится - лоб покрывается морщинками, губы изгибаются кончиками вниз.
  Мимо проплывает девичья фигура в белом халате, волосы заплетены в косу до самой поясницы. В руках звенит поднос с какими-то пробирками и медицинскими приборами.
  Губы бородатого шевелятся:
  - Наташ, скажи, что у меня галлюцинации. - недоумевающий скрипучий голос. - Какого лешего он до сих пор живой?
  - Борис Иванович, пульс очень слабый, - механический женский голос. - На лицо все признаки заражения, но он не обращается. Не знаю, почему, но с этим парнем что-то не так.
  Бородатое лицо отходит в сторону и пропадает из поля зрения.
  Что со мной не так? И где я? Кто все эти люди?
  Прежде чем догадка прыгает в сознание, мир начинает угасать. Чернота сгущается и пожирает свет, что льется из горящей лампы.
  Тьма.
  Густая, беспросветная.
  Я в ней тону, как муха в клейких массах. Барахтаюсь, беспомощно размахивая руками, а потом меня засасывает еще глубже.
  
  
  
  
  Вот так, согнувшись на кушетке, Куля просидел сорок минут. Очнулся лишь, когда услышал оглушительный хлопок двери. Мальчишка вскинул голову, поморщился и огляделся.
  Кригер вышел мрачный и сосредоточенный. Лицо его заметно почернело и за это время будто бы состарилось на десять лет. Глаза заплыли, щеки похудели, лоб покрылся сеточкой морщин.
  - Тебя как зовут? - оборонил "профессор" сухо.
  - Куля.
  - Что за имя идиотское такое? - Кригер недовольно дернул подбородком. - Родители так пошутили?
  - Сирота я, - сказал тот, ни капли не обидевшись. - А вообще меня Никитой звать. Кулемин Никита. Куля - это прозвище. С детства приелось.
  - А его? - он кинул взгляд в сторону двери, за которой находился Ваня. - Твоего друга?
  - Ваня... Иван Лихницкий.
  - Уже лучше, - кивнул Кригер. - А лет ему было сколько?
  - Семнадцать, как и мне. А почему вы спрашиваете?
  Куля попытался перехватить напряженный взгляд "профессора", но тот ловко отвел его в сторону. Потом прошелся в середину комнаты и сел за стол.
  - Умер твой Ваня. Пять минут назад.
  Куле словно кипятком в лицо плеснули. Он подпрыгнул на кушетке, выпрямился и едва не рухнул. Сердце от натужного удара чуть не прорвало грудную клетку и заколотилось, точно заведенное.
  - Да успокойся ты! Присядь.
  - Не верю я! Вы лжете!!
  - А с чего бы это вдруг? - брови "профессора" взметнулись вверх. - Сядь, говорю! Не все так просто.
  Куля глубоко вздохнул, но так и не заставил себя сесть.
  Кригер впервые посмотрел ему в глаза - и в них отчетливо просматривалось сожаление. Похоже, не такой уж он и циник. Есть в нем что-то человеческое.
  Куля стиснул зубы и смахнул нахлынувшие слезы.
  - Есть и хорошая новость, Никита.
  - Какая? - Куля встрепенулся, но в груди колоть не перестало. - Какая может быть хорошая новость, если Ваня мертв?!
  - В его крови я обнаружил удивительный фермент, который помогал ему бороться с вирусом. Не знаю, как, но это вещество за несколько часов уничтожило заразу и не дало ей рассосаться в организме.
  Куля косо глянул на "профессора". Все это звучало не столько абсурдно, сколько малоутешительно.
  - А отчего тогда он умер?
  - Банально, но у твоего приятеля остановилось сердце, - Кригер опустил глаза. - Видно, организм переносил тяжелую нагрузку и в конце концов не выдержал. Даже дефибриллятор не помог.
  Куля почувствовал, что цепенеет. По щеке скользнула жаркая слеза и капнула на воротник рубашки.
  Постояв в молчании минуту, он опустился на кушетку и поджал колени.
  - А что это за фермент такой, вы разузнали?
  Кригер покачал головой.
  - Если бы. Твой друг был уникальным случаем. В моей врачебной практике это впервые.
  Куля только отмахнулся:
  - Уникален, бла-бла-бла... а толку-то? Какая, на фиг, разница, если Вани больше нет? Какой толк от этого фермента?!
  Куля не заметил, как сорвался. Внутри все закипало от обиды, боли и отчаяния. Зачем они сюда так долго шли, терпели чокнутого батюшку и отбивались от ублюдков-мародеров? Чтобы все старания пошли коту под хвост?!
  - Перед смертью я взял у Вани двадцать миллилитров крови, - сказал Кригер. - Значит, образец фермента у меня. Из него получится изготовить вакцину, которая могла бы излечивать зараженных.
  На миг Куля подумал, что ослышался. Он посмотрел на Кригера сквозь пелену, застлавшую глаза, поморщился и вскинул голову.
  - Вы шутите?
  - Нисколько, - тот посерьезнел. - Если фермент "ужился" в организме Вани да еще и уничтожил вирус, он подействует и на других укушенных, если вводить его искусственно.
  - И зомбаки смогут обратно превращаться в людей?
  - Не факт, но тех, которых только укусили, можно будет вылечить, - уверенно сказал "профессор". - Если правильно подобрать компоненты, через месяц-другой я смогу разработать формулу идеальной вакцины.
  Куля с недоверием воззрился на "профессора".
  - С чего вы взяли, что она будет работать?
  - Будет еще как, поверь моему опыту! - на губах Кригера расцвела самодовольная улыбка. - Хочу назвать эту вакцину препарат Лихницкого. В честь твоего приятеля. Ты же не против?
  Куля покачал головой. Он до сих пор не мог поверить в то, что все, что говорит профессор, правда. Получается, они не зря проделали такой тяжелый путь? Не зря Ваня так долго мучился, не зря Куля привел его к "профессору", не зря оттягивал его мучительную неминуемую смерть!
  - Не напрасно, - еле слышно шепнул Куля.
  - Что? - Кригер вскинул брови и взглянул на мальчика. - Он умер не напрасно. Перед смертью Ваня что-то говорил о смысле жизни. Что не хочет умереть бессмысленно...Продолжение рассказа вы можете увидеть наhttp://fan-book.ru/catalog/books/electronic/preparat-lihnitskogo.html
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"