Аннотация: Из материалов Всеросийской конференции посв. Н.В. Гоголю. Пенза 2009 год
"Размышления о Божественной Литургии" Н. В. Гоголя и современность
Пензенский Филиал МГУ ТУ
В.В. Фабричников
Ныне, как и прежде, стоят перед Россией вопросы колоссальной сложности: что делать, кто в ответе, куда несется тройка? Возможно, наши элиты уже ясно видят путь к процветанию народов России, но скорее, мы вместе догоняем хвост несущегося в туман экспресса. Нынешний кризис в мировой экономики лишний раз дает об этом понять. У нас нет сегодня ясно сформулированной национальной идеи, проверенной веками исторического развития, выверенной бесспорно признанными авторитетами. Примером разобщенности может служить такой вопрос, как введение в школьные программы, хотя бы региональным компонентом, уроков православной культуры. Гуманистические манифесты, открытые письма против клирикализации общества, как впрочем, и фактор малой образованности некоторой части, как православных служителей культа, так и других основных конфессий, только усугубляют ситуацию. Чрезвычайно мала наша совместная активность в решении острейших жизненных задач. Именно это и вселяет сомнения в скорой выработке выверенной национальной идеи, а время не терпит. Нова ли эта проблема?
Сегодня само провиденье подталкивает нас к решению насущных задач, опираясь на опыт Николая Васильевича Гоголя. На пути его духовных исканий есть бесценные достижения, хотя и нерешенных проблем осталось множество. В кладезе такого опыта необходимо отметить три произведения Николая Васильевича Гоголя, три жемчужины особой ценности- "Мертвые души", "Выбранные места из переписки с друзьями" и "Размышления о Божественной литургии". Все они образуют три тома книги жизни Николая Васильевича, его оду любви, триптих его души. "Размышления о Божественной литургии" были обретены после смерти Гоголя, ожидая своего читателя с 1847года. Их не коснулась его болезнь, они небыли сожжены, и это еще один из мистических знаков оставленных нам великим поэтом писавшим, как и все мы, Евангелие жизни. Странно наблюдать, как мы порой коснеем в своем невежестве, изучая обстоятельства смерти поэта, не желая вникнуть в обстоятельства его жизни. Что хотел передать нам Николай Васильевич в своих "Размышлениях о Божественной литургии" в своей поэме "Мертвые души"? Не нам ли он завещал дописать последующие тома, где все мы становимся участниками и сотворцами небесной Литургии, причастниками Благодати. Поэма "Мертвые души" рассматривалась Николаем Васильевичем Гоголем, как та часть Божественной Литургии, в которой отражена ветхозаветная часть бытия. Сам же Николай Васильевич видится подобно ветхозаветному пророку, взывающему к нам с обличением Исайи (Ис.1,1-30). Обличая неверный народ израилев, уподобляя нас грешникам содомским и гоморским, призывает нас покаянию, ибо величие Божие не столько в страхе наказания, сколько в милости к сокрушенным сердцам. Долго коснели мы во зле, но сердце расположено к добру от рождения, надо только смягчить его покаянной молитвой. В единстве с "Размышлениями о Божественной литургии" мертвые души находят свое законное место в начальной части Литургии, в проскомидии, творимой по чину перед литургией оглашенных.[1] Гоголь и себя не отделяет от падших, считая достойным всяческих наказаний и возможно поболее других грешников. Вместе с оглашенными готов он стоять в притворе храма. Только признавая в себе раба, становимся мы истинными сынами Божиими. Свое место Николай Васильевич знает, истово страшась его, но и любовь Божия известна ему. В самом названии поэмы мы видим мистический символ сошествия во ад, при этом выход из ада, как бы, не за семью печатями. Задача, взятая Николаем Васильевичем Гоголем на свои плечи, превышала силы любого человека, пусть даже такого талантливого. Выйти из ада можно только силой Благодати, в соработничестве с самим Создателем. Понятие кенезиса не является абстрактным, оно активно, оно жизненно, оно пронизывает все бытие. Это, порой, дает обманчивую картину для сильных людей во всемогущество свое. Художественным словом преобразить душу из омертвения к жизни, из литоргического сна к бодрствованию, задача чрезвычайной степени сложности, неосуществимая задача.
Участвуя в торжественном Пасхальном Богослужении, мы с благоговейным трепетом слышим слова- " Eν `aρχή ήν ό λόγος , καί ό λόγος ήν πρός τόν θεόν , καί θεός ήν ό λόγος... . В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог" (Ин 1, 1). Казалось бы, малопонятные разуму слова, вызывают в нас неподдельное состояние сопричастности торжеству Христова Воскресения, и далее, мы слышим о том, что всех нас коснулась благодать, и постившихся, и не постящихся. Вот чудо! Все это Николай Васильевич Гоголь понимал не хуже нас. Он хотел, чтобы и литературное слово звучало если не животворяще, то хотя бы было благословлено церковью на труд возвращения человека к Истине. Почти в отчаянии он пишет: " Но как полюбить братьев, как полюбить людей? Душа хочет любить одно прекрасное, а бедные люди так несовершенны и так в них мало прекрасного! " и чуть позднее Гоголь говорит: " ...страшно то, что мы в добре не видим добра. Человек девятнадцатого века отталкивает от себя брата... Он готов обнять все человечество, а брата не обнимет".[4] Гоголь не только теоретически, но и всей своей личностью, мучился над темой о соотношении Церкви и культуры. Нет никого в истории русской литературы, кого бы можно было поставить в этом отношении рядом с Н.В. Гоголем. Пожалуй, упомянем лишь Чаадаева, который тоже был всегда настроен, говоря его собственными словами, "торжественно и сосредоточенно", при этом Чаадаев совсем не ощущал ничего трагического в проблеме "Церковь и культура". Следует отметить, что вероисповедные истины Чаадаев находил не в православии, а в католицизме. Особенностью же католицизма является то, что вера у римо-католиков стала чувственной. Отсюда и отсутствие конфликта между верой и культурой на западе. Русское же православие уровень своего горения никогда не опускало до экзальтаций. Гоголь переживал определенное несоответствие между православным вероисповедованием и русской культурой с исключительной остротой, даже с надрывом. И из этого понимания у Н.В. Гоголя сложилась своя концепция жизни, новое понимание культуры. Уже ко времени издания первого тома "Мертвых душ" со всевозрастающей силой углубляется Николай Васильевич в религиозную жизнь. У него зрел план создания научно-исторического труда, посвященного вопросам Церкви и культуры. Ведь в свое время он был профессором истории Санкт-петербургского университета[3]. Как этап на этом пути в 1847 году Николай Васильевич издает "Выбранные места из переписки с друзьями". [4] Книга эта, в которой новые, смелые и творческие идеи выражены в непривычной для писателя форме, осталась не понятой русским обществом, более того, она вызвала непримиримую и резкую критику (самым ярким выражением которой было знаменитое письмо к нему Белинского). [5] Гоголь крайне тяжело пережил эту неудачу; он не собирался отказываться от своего религиозного мировоззрения. Ему было больно от того, что его замысел построения Выбранных мест из переписки с друзьями, как этапы Великого поста, не был понят почти никем из его современников. Сознание не соединенности Церкви и культуры, казавшееся ему трагическим, давило на него с чрезвычайной силой. Воистину прав Герцен, говоривший: " поэт не врач, поэт это боль"! Говоря о "Размышлениях о Божественной Литургии" нельзя не отметить отношение к этому произведению православных богословов. Большинство из них, справедливо отмечая не догматичность написанного, говорят об определенной полезности произведения как популяризаторского. Непререкаемый авторитет Н.В. Гоголя в области литературной, и сейчас оказывает позитивное влияние на часть интеллигенции, находящейся, как и прежде в затяжном поиске своего места в мире. Николай Васильевич, воистину как добрый пастырь вел и ведет заблудших овец с высшим образованием если не в храм то, во всяком случае, до ограды его. А тем, кто желает более глубоко узнать учение Церкви о Божественной Литургии, лучше почитать святоотеческую литературу, Иоанна Кронштадтского, Игнатия Брянчанинова.
Гоголь гений, Гоголь обнаженный нерв. Его лишили надгробного камня, прах его лишили покоя, но любовью народной он не обделен. А любовь, дает надежду и талой луже, которая возносится в облака и летит, летит вдаль, вдохновенная богом, становясь частью Его. А мы? Мы, в бричке Чичикова пылим по дорогам открытого мира, забывая о словах великого сына, великой России. В своем завещании Николай Васильевич пишет: "В заключение прошу всех в России помолиться обо мне, начиная от святителей, которых уже вся жизнь есть одна молитва. Прошу молитвы как у тех, которые смиренно не веруют в силу молитв своих, так и у тех, которые не веруют вовсе в молитву и даже не считают ее нужною: но как бы ни была бессильна и черства их молитва, я прошу помолиться обо мне этой самой бессильной и черствой их молитвой. Я же у гроба господнего буду молиться о всех моих соотечественниках, не исключая из них ни единого; моя молитва будет так же бессильна и черства, если святая небесная милость не превратит ее в то, чем должна быть наша молитва". [4]
И далее, призываю Вас, выполнить завещание Николая Васильевича Гоголя.
- Да упокоит Господь, душу раба своего, Николая.
Литература
1. Сочинения Н.В. Гоголя. Изд. 10-е Т.IV. М., 1889 г
2. Гоголь Н. В Мертвые души. Собрание сочинений в 7-ми томах -М., Художественная литература , 1967г
3 Протоиерей В.В. Зеньковский. История русской философии. Т. 1: Париж, YMCA- PRESS, 1948г
4 Гоголь Н. В Собрание сочинений в 7-ми томах -М., Художественная литература , 1967г
5 Белинский В Г Собрание соч. в III томах Под ред. Ф М Головченко ОГИЗ, ГИХЛ, М., 1948г