Оно живет внутри меня. Оно не понимает слов и фраз.
Когда кто-нибудь что-то мне говорит,
оно с некоторым удивлением наблюдает за этим процессом,
а потом выносит свое суждение о говорящем, суждение,
которое часто бывает верным, но никак не связано со сказанным.
Иногда оно ухватывает одно слово, или словосочетание
и добросовестно пытается понять, что за ним скрывется,
вертит его по-всякому, пробует на вкус и цвет, и временами
приходит к заключению относительно его значения, как правило,
совершенно не соответствующему общепринятому.
А чаще просто поражается бессмысленности слова изреченного.
Долгий отдых от трудного дня суеты на земле завершен. Разбредают-
ся сны и висят на антеннах. Пробегает сквозняк по паркету. В пре-
дутренней мгле слышен свет. И тогда письмена возникают на стенах.
Я читаю и символы перед глазами стоят, оживляя в душе отпечатки
забытых историй. Я читаю и вслушиваюсь, и они говорят, выражая в
коротких словах все, что выразить стоит. Память перебирает боль,
радость, веселье, тоску, поднимает пласты, разгребает завалы,
затменья. Все приходит в систему, послушно ложится в строку, при-
водя мою мысль к окончательному озаренью. И уже я к нему подхожу.
Вот сейчас! Но увы, начинается день, звезды слепнут и солнце вос-
ходит. Начинается день и сереет названье главы. Начинается день и
абзацы бледнеют и сходят. Из окна льется свет, все сильней нагне-
тая напор. Расплываются строчки, их смысл под напором размоет. Он
осядет на стенах как периодичный узор, населяющий полосы глупых
цветастых обоев. Он пройдет по шкафам, содрогнет паутину в углах.
Он останется, но растворится и будет не понят. Может, кто-то уло-
вит его отголоски в стихах. Может, кто-то успеет понять его, но
не запомнит. Мы идем сквозь него. Он вне нас, но вокруг нас как
дым. Мы пугаем его разговорами, смехом и стуком. Иногда понимаем,
что вот, мы стоим рядом с ним. Мы живем рядом с ним, но для нас
он пока недоступен.