Я открыл глаза - вокруг простиралась лишь кромешная тьма. Попытался нащупать выключатель рядом на столике, щелкнул кнопкой, маленький ночник вспыхнул слабым, розовато-желтым светом - на подушке разметались иссиня-черные волосы Миланы, я наклонился, чтобы поцеловать ее и проснулся, к своему громадному сожалению. В большое окно, занимавшее почти всю стену, смотрели яркие южные звезды. Откуда-то издалека доносился веселый шум, музыка. Я вспомнил, как упал в воду, камнем пошел ко дну и там, в глубине, будто поднимающиеся со дна россыпь ярких огоньков, которые весело перемигивались, словно приглашали в гости, но, ощутив, резкую нехватку кислорода, я изо всех сил рванул к поверхности. Вынырнув, я обнаружил, что нахожусь довольно далеко от яхты. С трудом доплыв до нее, я попытался взобраться на борт, но не нашел ни трапа, ни сетки, ничего, за что мог бы зацепиться. Кричать было бессмысленно, хотя я пару раз попытался это сделать. Естественно, меня никто не услышал. Я огляделся, доплыть до пляжа не представлялось возможным, скалы, нависавшие над заливом, были слишком крутыми, чтобы взобраться на них. Я проплавал с полчаса, у меня свело ноги от холода, потемнело в глазах, и в последнюю секунду перед тем, как окончательно утонуть, я услышал зычный голос Верхоланцева, усиленный мегафоном:
- Вот он! Держи его!
В глаза ударил яркий луч прожектора с верхней палубы, я услышал всплеск воды, и почти сразу рядом оказалась шлюпка, в которую меня втащили. Видимо, потом я потерял сознание и больше ничего не помнил. Я сладко потянулся и вдруг услышал, как тихонько отворилась дверь. Проскользнула темная фигура, не включая света, подкралась к кровати. В руках у незваного гостя что-то белело. Он метнулся к кровати, с силой прижал мою голову к подушке, но я чудом сумел вывернуться, перекатился через кровать. Вскочив на ноги, наткнулся на вовремя подвернувшийся стул, и обрушил на голову противнику. Хрясь! Стул разлетелся на куски, мужика это лишь разозлило. Он резво перемахнул через кровать и кинулся на меня, как бык на тореадора - в последнюю секунду я отпрянул в сторону. Амбал промахнулся и красиво вылетел через огромное окно, разбив вдребезги, мелкие осколки с жалобным звоном усыпали все вокруг. Я понаблюдал, как подбежали охранники, подхватили его, надавали по мордасам и куда-то потащили. Включив свет, я осмотрел кавардак. У меня шевельнулась досадная мысль, не предъявит ли мне хозяин яхты немаленький счет за испорченные вещи. Но разбить окно я сам не мог, а разломанный стул, в случае чего, оплатить сумею.
Около стены я заметил дощатый гардероб, в нем висело несколько летних костюмов, слишком большого размера, но это лучше, чем бегать голышом. Я вышел на палубу, веселье было в полном разгаре, слышались пьяные вопли, песни, громко орала музыка. Я прошелся по проходу и наткнулся на Верхоланцева, который еле держался на ногах, с двух сторон его поддерживали две полуголые длинноногие блондинки. Главреж размахивал початой бутылкой и что-то громко объяснял спутницам. Я проследовал дальше, свернул в коридорчик, мне навстречу попалась еще одна девица с длинными, соломенными волосами и челкой, закрывавшей пол-лица. Увидев меня, она кинулась мне на шею с воплем:
- Красавчик, не хочешь заняться любовью?
Конечно, она сказала гораздо более откровенно, я отстранил ее, заставив скукситься:
- Ты голубой? - разочарованно протянула она.
Я вдруг представил, что найду Милану в объятьях пары мужиков и мне стало противно. Но я взял себя в руки, прошел в салон, у окна заметив целующуюся парочку. Вернее сказать, невзирая на свидетелей, они занимались любовью, я проследовал мимо них, поднялся на верхнюю палубу. По коридору дефилировали пьяные в дупель гости обоего пола, я аккуратно заглядывал в полуоткрытые двери кают, натыкаясь на развеселые компании. Вышел на нос, здесь была устроена танцплощадка, несколько пар, тесно прижавшись друг к другу, медленно двигались под музыку. Мне стало одиноко и холодно, я развернулся, чтобы вернуться в каюту и вдруг услышал возглас:
- Олег!
Милана подбежала, прижалась и начала целовать меня в таком исступлении, словно я вернулся с того света.
- Господи, какое счастье! - воскликнула она, оторвавшись, наконец от меня. - Я была в твоей каюте, там все вверх дном перевернуто, я так испугалась.
Чтобы не рассказывать, что на меня напал убийца, я сжал ее в объятьях и начал покрывать жадными поцелуями лицо, шею.
Схватив меня за руку, она потащила меня куда-то вниз, по винтовой лестнице. Мы оказались на нижней палубе. Она распахнула дверь и буквально затащила внутрь, дрожа от возбуждения. Я отнес ее на кровать, которая занимала большую часть каюты, оформленную в нежно-розовых тонах. Милана разделась сама, но тут же спряталась под одеяло. Почему она вдруг начала стесняться? Я понял, когда нырнул за ней, почти все ее тело было в эластичных бинтах, у меня сжалось сердце. Черт возьми, я мог потерять ее навсегда. Осторожно прикасаясь губами, словно Милана была хрупким сосудом, начал целовать. Пару раз она скривилась, когда я все-таки сделал ей больно. Я спустился ниже, туда, где распустился цветок нашей страсти, лаская языком, Милана дрожала от возбуждения, выгибалась, как тетива лука. Быстро завелась, мы слились воедино, став на время единым существом, дыша в такт друг другу. Я выбросил из головы все глупые мысли, мне лишь хотелось держать и не отпускать никогда мое драгоценное сокровище. Я называл ее самыми нежными именами, какие смог придумать, шептал о любви.
Она лежала на спине, блаженно улыбаясь, а я покрывал ее лицо, шею благодарными поцелуями. Она не убежала от меня, как в первый раз, наоборот, прижав мою голову к себе, запустила пальцы в волосы, ласково поглаживая, проговорила:
- Боже, я так жутко испугалась. Прибежал Боря с вытаращенными глазами и сказал, что ты упал за борт.
- А что ж меня так долго искали? - спросил я с иронией. - Полчаса вокруг яхты плавал, никто меня не видел.
- Наверно, он не сразу обнаружил тебя. Но, слава Богу, вытащили же! - воскликнула она, взъерошив мне волосы.
Если она так боится за меня, может быть, у меня есть шанс? Пристально вглядевшись в ее блестевшие от радости глаза, произнес:
- Я должен тебе сказать, Милана. Я люблю тебя. Уйди от Верхоланцева. Мы будем вместе навсегда. На всю жизнь.
Она усмехнулась, мягко провела по моему лицу, обведя глаза, нос, подбородок и ответила спокойно:
- Олег, ну представь себе. Я уйду, у меня не будет ни одной роли больше. Он постарается. Он же "серый кардинал" кино всея России. Буду сидеть дома, стареть. Лет через десять ты будешь еще очень и очень молод, а я стану старухой, толстой, некрасивой. Ты меня бросишь, и я буду сама в этом виновата.
- Какая старуха! Семь лет разницы - это так страшно? Когда мужчина на сорок лет старше жены - это нормально. Когда жена старше чуть-чуть - катастрофа, - зло воскликнул я.
- Я тебе нужна, потому что не твоя, а когда стану твоей, ты потеряешь ко мне интерес. Я знаю, - печально возразила она. - Давай не будем об этом. Нам ведь просто хорошо вместе. Зачем что-то менять?
Я присел на кровати, отвернувшись, и с горечью проговорил:
- Понимаю, съемки закончатся, выбросишь меня из головы. Другого найдешь.
- Ты что обиделся? - спросила она удивленно. Она обвила меня за талию, прижалась, нежно погладила. - Олег, пойми, эти вопросы так не решаются. Ты мне очень дорог. Я впервые ощутила, как мне может быть дорог мужчина. Но я не могу так - взять и уйти. Олежек, ну, пожалуйста, не обижайся. Расскажи лучше, как идет твое расследование.
Я тяжело вздохнул, понимая, что разговор начал совершенно зря. Улегся на спину, заложив руки за голову, и ответил:
- У меня трое подозреваемых. У всех есть мотив, доказательств у меня немного, но кое-что есть.
- И кто?
- Ну, во-первых, твой муж. На месте преступления я нашел запонку Верхоланцева. Такую же обнаружил в его гардеробной, случайно там оказался. Во-вторых, Розенштейн. Северцев попал в финансовую кабалу к нему, работал на него. Что делал - пока не знаю, но это было явно противозаконно и очень неприятно для него. Возможно, Северцев пригрозил продюсеру, что пойдет в милицию и все расскажет.
- Господи, Олег, они не могли этого сделать. Чепуха! - перебила она меня раздраженно. - Если ты случайно попал в комнату Дмитрия, то и любой мог попасть. Взять запонку, подложить на место убийства. Он мог эту запонку потерять. Дальше. Розенштейн был в бешенстве, когда Гриша пропал - мы и так выбивались из графика, а замена актера - страшные расходы. Давид - жуткий скупердяй, за копейку удавится. Если может на чем-то сэкономить - всегда сделает. Нет, ты, конечно, прав, у Гриши действительно были серьезные денежные проблемы. Но какой смысл Розенштейну его убивать? Он потерял возможность получить назад свои деньги.
- Возьмет с жены, - предположил я.
- Вряд ли. Ну а третий кто?
- Как ни странно - Большаков.
- Господи, Олежек, ты ходишь по кругу, - снисходительно проговорила она. - Одни и те же люди и все абсолютно не причастны к смерти Гриши. Уверяю тебя. Ну, были у Гриши и Большакова плохие отношения, но ты же видел это чмо. С кем у него могут быть хорошие отношения?
- Милана, ты не знаешь, почему Большаков носит на обеих руках часы?
- У него контракт с фирмой. За рекламу он получает ощутимый гонорар, вот и старается. Если бы мог, он бы их и на нос себе надел, и на член, - засмеялась она. - Какое отношение это имеет к твоему расследованию?
Я только раскрыл рот, чтобы рассказать историю о призраке, как вздрогнул, услышав стук в дверь.
Я выругался про себя. Наверняка, Лиля слышала, как мы тут мило беседовали в кровати. Пойдет и доложит теперь Верхоланцеву.
- Хорошо, через полчаса я приду, - спокойно произнесла Милана. - Олег, подожди меня, я принесу тебе костюм.
- Не надо, - буркнул я, вылезая из кровати. - На палубе посижу, воздухом подышу.
- Олег, ну хватит дуться. Что ты, как маленький ребенок.
Она быстро оделась и осторожно выскользнула в коридор, через десять минут вернулась, и подала мне аккуратную стопку одежды.
- Примерь, мне тоже надо переодеться. Приходи в салон, - сказала она и, поцеловав в щеку, выпорхнула из каюты.
Я нацепил черную рубашку, пиджак кофейного цвета в яркую золотистую полоску, и такие же брюки. Ко всему попугайскому гардеробу прилагался длинный, узкий галстук темно-бордового цвета с черной окантовкой.
Я поднялся на среднюю палубу, в салоне за столиками уже расселись гости, часть мест оставались пустыми - некоторые так и не смогли привести себя в более-менее трезвый вид. Хотя я увидел почти ровно сидящего рядом с Миланой Верхоланцева. На сцене в круге света явился Сильвестр и торжественно объявил, показывая в улыбке сверкающие фарфоровые зубы:
- Наш самый дорогой и почетный гость - Бенедикт Романович! Встречайте!
Все захлопали, в салон важно прошествовал немолодой человек в дорогом, старомодном костюме, сильно облысевший, в очках с толстыми дужками, с солидным брюшком. Он взошел на сцену и театрально произнес, будто выступал на сцене перед многотысячным залом:
- Извините, друзья мои, что только сейчас смог присоединиться к вашему празднику. Дела. Дела. Пару часов назад я гулял по Парижу, смотрел на звезды. У меня было романтическое настроение, я мечтал. О чем? Конечно, о самой красивой женщине, талантливой актрисе и певице. Я мучился мыслью, что можно подарить звезде? Снять звезду с неба? Нет-нет. Этого мало. Судьба занесла меня совершенно случайно в антикварный магазинчик. И именно там я увидел вещь, которую не стыдно подарить императрице моей души!
Он сделал знак - в салон вошел молодой человек, держа в руках огромный футляр из бордового бархата, открыл и в ярком свете прожекторов засияли, переливаясь всеми цветами радуги драгоценные камни помпезного гарнитура - колье, диадема и серьги.
Милана в воздушном платье небесно-голубого цвета, украшенном яркими цветными разводами, словно экзотическая бабочка впорхнула на сцену. Бенедикт Романович по-хозяйски ее осмотрел, расцеловал в щечки, и глубоким басом пророкотал:
- Чаровница, кудесница, милая, прекрасная, неотразимая, сногсшибательная, обворожительная, прелестная Милана. Поздравляю от всей души!
Он надел ей колье, застегнул сзади замочек, водрузил на голову диадему. Милана обняла олигарха за шею, чмокнула в щеку. Все громко захлопали. То, что эти украшения новый русский нувориш купил вовсе не в антикварном магазинчике, а где-нибудь на аукционе Сотби, я понял сразу. Мне стало безумно стыдно. Что я могу предложить "императрице"? Двухкомнатную квартирку в Красногорске, которая осталась мне от бабушки? Форд "Мустанг" 1993-го года? Зарплату нищего журналиста? У меня застрял комок в горле, я сильно пожалел, что меня спасли. Если бы я утонул, не ощущал бы сейчас таким униженным и несчастным.
- И как дополнение маленький сувенир, - произнес Бенедикт Романович, хлопнув в ладоши.
В салон вкатили на тележке два здоровенных круглых ящика, украшенных золотистой бумагой, завязанных словно торты. Зазвучала барабанная дробь, вверх ящиков вскрылся, и оттуда синхронно выпрыгнуло двое мускулистых парней, одетых лишь в узкие плавки. Они встали на колени перед Миланой и протянули ей огромные букеты роз.
- Эти молодые люди поступают в твое распоряжение, дорогая Милана, - сказал Бенедикт Романович. - Они будут рады выполнить любое пожелание! Леонид и Тимур.
Все опять яростно зааплодировали. Мне захотелось вылететь на сцену и вмазать по довольно лоснящейся физиономии этого шута горохового. Тем временем Бенедикт Романович спустился со сцены и с комфортом устроился за столиком в мягком кресле. Милана осталась на сцене, подошла к микрофону и произнесла:
- Для нашего дорогого гостя!
Милана бросила взгляд на музыкантов, которые расселись за инструментами за ее спиной, и запела "Очи черные" Михаила Круга:
Над обрывом гнётся ива
Сердце рвётся в облака
Что ты, Русь, глядишь тоскливо
От чего печаль-тоска
Где твоя былая удаль
Золотые времена
Эх, сударыня, эх сударь
Не осталось ни хрена
Бенедикт Романович остались довольны, и выразили свою радость аплодисментами. Милана исполнила несколько русско-народных песен: "Ехали на тройке с бубенцами", "Окрасился месяц багрянцем", "Тонкая рябина". А когда Милана запела "Когда я вернусь в Россию", олигарх даже прослезился.
Но я вернусь в Россию на рассвете
А я вернусь в свой город над рекой
А я вернусь пусть даже после смерти
С разбитым сердцем, с раненой душой
А я вернусь домой святой и грешной
Согреет водка голос мой больной
Моя душа заплачет безутешно
Когда вернусь, когда вернусь
Я в дом родной
В конце концов, последнюю песню "Приходите в мой дом", Бенедикт Романович исполнял вместе с Миланой, обняв за талию.
Я закрою глаза, и обиды забуду,
Я прощу всё, что можно, и всё, что нельзя.
Но другим никогда, Видит Бог, я не буду,
Если что-то не так, Вы простите меня.
Конец песни утонул в бурных аплодисментах. Любовь к шансону - неотъемлемая черта нашей "аристократии бабла". Вместе с олигархом Милана спустилась с эстрады и села за его столик. Двое "подаренных" парней застыли около нее, словно часовые. Как из рога изобилия посыпались выступления певцов, пародистов, жонглеров. По залу, как призраки скользили официанты, обнося присутствующих десертом, коктейлями. Мне принесли кофе капучино, надо сказать, великолепный, горячий, с огромной шапкой молока, посыпанной корицей. Вообще, почти все на празднике было сделано по высшему разряду. Я задавался вопросом, кто оплачивал весь этот банкет. Я понял, что сама яхта принадлежала Бенедикту Романовичу. Неужели он и праздник проплатил тоже? От большой любви к Милане?
Возникла странная пауза, я взглянул на сцену - никто не вышел. Наверно, перерыв, сделал глоток кофе и чуть не поперхнулся, услышав голос Лифшица, который, как приведение, возник рядом:
- Олег, исполни что-нибудь.
Я взглянул на него с таким видом, что другой бы на его месте, провалился сквозь землю, но второй режиссер, несмотря на свою кажущуюся подобострастность, обладал железным характером и всегда добивался того, что хотел.
- Давай-давай, - уже тверже повторил он, подталкивая меня в спину.
Мне ничего не оставалось, как встать и пройти к роялю. Я решил похулиганить, подошел к оркестрантам и спросил:
- "Тетю Розу" знаете?
- А то, - ухмыльнулся контрабасист с иссиня-красным мясистым носом, выдававшим его явную слабость к алкоголю.
Все остальные кивнули, я уверенно сел за рояль, поправил микрофон и ударил по клавишам, заиграв разудалый мотив:
На привозе к тете Розе.
Видно, в очень сильной дозе
Подошел какой-то идиёт.
Он сказал стихами в прозе
Нашей бедной тете Розе
Что сейчас скандал произойдет
Эта глупая угроза
Впилась в сердце как заноза.
Тетя Роза ножик достает
Три раза шурнула в спину
И свалила на малину,
Но к несчастью выжил идиёт
А тетя Роза ведет себя нахально,
А тетя Роза с рожденья аморальна,
А тетю Розу не стоит обижать,
А то Одессы-мамы больше не видать
Оркестр умело мне подыгрывал, получилось неплохо. Бенедикт Романович хохотал, как ребенок, потом махнул мне рукой, чтобы я присоединился к ним. Я спустился вниз, проходя мимо столика Розенштейна и Верхоланцева, с удивлением заметил, как главный продюсер, багровый от злости, прожег меня бешеным взглядом. Мне показалось, он вытащит из-под столика "пушку" и пристрелит меня. Я присел рядом с олигархом, Милана нежно сжала мою руку под столом и загадочно улыбнулась.
- Ну, молодец, - воскликнул Бенедикт Романович, хлопнув меня по плечу. - Где так здорово научился? В кабаках выступал?
- Да нет, исполняю для друзей, знакомых, на вечеринках.
- Мне сказали, ты в Саратове в театре играешь? Хочешь, помогу в Москву перебраться? В любой театр пристрою. Для меня это не проблема, - проговорил он самодовольно. - Или сольные выступления сделаю. В театре Эстрады, или в Барвихе.
- Нет, спасибо.
- Ну ладно, сыграй нам что-нибудь нежное, о любви. Давай.
Я вновь сел за рояль, но не успел даже прикоснуться к клавишам, раздался грохот, вопли, шум борьбы, в салон ворвалось несколько вооруженных до зубов парней в тяжелых бронежилетах и масках.
- Всем на пол! - заорал широкоплечий мужик, держащий наперевес "Тавор-коммандо", массивную, штурмовую винтовку.
Мой взгляд зацепился за нечто интересное за широким иллюминатором, и я все понял. Огляделся по сторонам - гости, испуганно дрожа, улеглись носом в пол. Один из бандитов держал на мушке Бенедикта Романовича, бледного, как мел, а Милана сжавшись в комок, наклонилась над столом. Остальные прошлись по ряду, пиная кирзовыми сапогами лежащих, и рассредоточились по углам салона.
- Ты, ублюдок, - услышал я окрик одного из братков. - За пианиной, быстро на пол.
Я невозмутимо встал, подошел к нему и нагло прошипел в лицо:
- Пошел на х...
С силой вырвал из его рук винтовку, которая оказалась предсказуемо легкой, и бросил на пол. Сложив руки на груди, подождал реакции. Один из бандюков матерно выругался и вдруг задорно воскликнул, снимая маску:
- Один говнюк все удовольствие испортит!
Он сбросил бронежилет, под которым оказался щегольской смокинг с бабочкой.
- Ах ты, зараза! - заорал олигарх.
Они обнялись, постучав друг другу по спинам кулаками.
- Милана, дорогая. Извини, хотели порадовать эффектным появлением, - проговорил "главарь", целуя ей руку. Милана привстала, бледная и раздосадованная, и через силу улыбнулась. - Для тебя маленький подарок, - добавил он, доставая из смокинга бумаги и ключи. - Пожалуйста, - галантно подавая ей руку, добавил он.
Он взял ее под локоток, вывел на палубу, где на понтоне покачивался в свете прожекторов огромный "Кадиллак" кабриолет цвета неба в июльский полдень.
- Благодарю, Вахид Джафарович, - проговорила Милана сухо. - Очень рада.
Гости начали молча вставать, отряхиваться, никто даже не выругался, а мне безумно захотелось дать Вахиду в морду за его "эффектность".
Милана с Вахидом вернулись в салон, он хлопнул в ладоши, и сверху посыпались лепестки роз, усыпавших все толстым слоем. Гости, уже пришли в себя, и громко зааплодировали. Я отошел на свое место, и взялся за остывший кофе. В груди клокотала ярость, которую я всеми силами пытался сдержать. После формальностей Вахид совершено потерял интерес к Милане, вместе с Бенедиктом и Розенштейном они вышли из салона, беседуя о делах. Гости начали постепенно расходиться, я допил холодный кофе и тоже пошел к выходу. На палубе я наткнулся на Верхоланцева, который будто поджидал меня.
- Слушай, Верстовский, а ты действительно отношение к Вяземским имеешь? Князьям? - спросил Верхоланцев, схватив меня за рукав. - Или так приврал для красного словца?
- Бабушка рассказывала по секрету, что наш род ведется от князя Петра Андреевича Вяземского.
- Ого. Так по знатности меня догнал? - присвистнул Верхоланцев, и ехидно проворчал, заметив мой недоуменный взгляд: - Дурак, ты, хоть и Вяземский, о великих режиссерах надо все знать. Как же ты у меня снимаешься, а ни хрена не знаешь, кто я такой. Один мой предок был действительный статский советник. А второй - великий художник Поленов. Покопайся в Интернете. А то выпорю, - погрозил он мне пальцем. Он вдруг расхохотался, о чем-то вспомнив, и добавил: - Здорово, ты нашу "тетю Розу" подцепил, с ним чуть удар не случился.
Я изумленно воззрился на главрежа, решив, что тот свихнулся на почве чрезмерной дозы спиртного.
- У Розенштейна прозвище такое, за глаза, "тетя Роза", он же в Одессе родился, как в этой песне, - объяснил Верхоланцев. - Скупая, жадная сволочь, - добавил он с отвращением.
- Я не знал об этом, просто решил в тему исполнить.
- Да ладно, не оправдывайся, - бросил Верхоланцев. - А как ты понял, что Вахид инсценировку устроил? - поинтересовался он.
- Увидел Кадиллак на понтоне, а потом присмотрелся, все винтовки - бутафорские.
- Молодец, умный парень. И внимательный. Впрочем, ты ж репортер, тебе и карты в руки. Хороший у тебя материал будет теперь для твоего журнала. Светские вечеринки, сплетни. Приврешь, как это бывает. Только мой совет, лучше молчи обо всем. Так тебе спокойней будет.
- Я не пишу о развлечениях бомонда и сплетнях. Меня интересуют другие вещи, - холодно объяснил я.
- Да, я вспомнил, ты же о призраках и ведьмах пишешь. Я хотел об этом фильм снять. О призраках Тьмы, но потом передумал, хотя уже сценарий написали, костюмы начали шить.
- Почему не стали?
- Посоветовался кое с кем и решил не тревожить эту нечисть. Знаешь, лучше не трогать ее, чтобы она тебя не трогала, - объяснил он, и после паузы добавил осторожно: - Олег, предупредить тебя хотел, лучше с ментами дело не затевай. По поводу нападения на тебя. Никого не найдут, только больше врагов приобретешь.
- Я и не собирался даже.
- Ну и молодец!
- Если убийц Северцева не нашли, то уж для такой мелкой сошки, как я, тем более никто пальцем не пошевельнет, - проговорил я, изучая выражение лица Верхоланцева.
Главреж напрягся, с лица сползла дурашливая, пьяная ухмылка.
- Значит, врешь, что только привидениями интересуешься, - буркнул он. - Ну, рассказывай, что тебя в этом деле известно.
- Ну, во-первых, Северцеву перед смертью являлся призрак, которого он ужасно боялся. Из-за этого проигрывать стал больше. Во-вторых, он мой троюродный брат. Его дед и мой были братьями. Только я об этом понятия не имел. Узнал случайно.
- Ясно, значит, кровная месть, - с иронией проронил Верхоланцев. - Ну и кого ты подозреваешь? Давай-давай, колись. Ведь что-то откопал? Молчишь? Понятно, - протянул он. - Меня, надо понимать, подозреваешь?
- Нет, - сказал я.
- Врешь! - воскликнул он весело. - Да, если бы я всех хахалей моей супруги убивал, знаешь, сколько на мне трупов висело? Не было у них ничего. Это я точно знаю. В отличие от тебя, - добавил он хитро. - Чего испугался? Ты думаешь, я слепой? Но я сам разрешил.
Я нахмурился и попытался рассмотреть выражение его лица в свете тусклых фонариков, висевших над палубой.
- Вообщем, что я тебе скажу, - заговорщицки проговорил Верхоланцев, дыша перегаром мне в лицо. - Только ты не обижайся. Ты для Миланы знаешь где? Между этими стриптизерами, которых Беня подарил, и ее шофером. У нее интерес к тебе имеется. Она ребенка хочет. Вот выбрала тебя. Молодого парня, здорового. Ты вроде не наркоман, не пьяница.
- А чего ж тогда она от стриптизера не родит? Он поздоровее меня будет, - возразил я, ощущая себя уязвленным до глубины души.
- Ну, ты даешь. Она же не хочет такого дебила, как эти качки. Ей нужно, чтобы умный был. Не идиот какой-нибудь.
- Почему она решила, что я - умный? - хмуро бросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал от обиды.
- Она читала твои статьи, когда мы хотели кино снимать об ангелах Тьмы. Очень ей нравился твой стиль. Вначале, когда ты на нее запал, она не хотела с тобой сближаться. Но потом уяснила, именно такой, как ты ей нужен. Для этого дела. Мы с ней серьезно поговорили и я согласился. Пойми, Олежек, видит она в тебе только одно место. Не обижайся, но не рассчитывай на большее.
Меня распирало спросить, почему этого места она не видит в собственном муже, но Верхоланцев, похоже, уловил ход моих мыслей, и проворчал:
- У меня сейчас только внуки получаются. Да, ладно, Олег, не огорчайся ты так, - добавил он уже веселее. - Все эти бабы - стервы. Пойми это и прими, как должное. Может, я еще тебе позавидую, что ты не женат. Да, кстати, документы на тебя уже в Москву ушли. Получишь скоро орден Мужества!
- Не надо, - буркнул я.
Но он уже не слышал меня, похлопав дружески по плечу, медленно поплелся по проходу. Я навис над ограждением, мне безумно захотелось привязать себе что-нибудь тяжелое на шею и спрыгнуть в воду. Я ее спасал! Я пытался ее сберечь, а она рассматривает меня, как быка-производителя. Впрочем. Зачем, Верхоланцев мне все это рассказал? Он чувствует себя униженным перед всеми этими "тетями Розами", Бенями, Вахидами. Талантливый человек зависит от выбившихся из грязи в князи новых купцов, подсуетившихся и укравших в нужный момент цистерну с мазутом. Ему хочется, чтобы кто-то также страдал от унижения, как он сам. Если бы я знал, что Милана использует меня в таком качестве, стал бы я ее спасать? Да. Я меньше люблю ее теперь? Нет. Но на душе скребли кошки, я вернулся в салон, нашел пару бутылок крепкого спиртного, и решил уйти в свою разгромленную каюту, и напиться до зеленых чертей. Если на меня, нарезавшегося в дымину, опять нападет какой-нибудь бандюган, мне будет уже все равно. Я спустился вниз и заблудился. У меня совершенно вылетело из головы то место, где находилась моя каюта, я не мог даже вспомнить, на какой палубе она была. Как баран я начал блуждать по лестницам, подниматься, спускаться, и вдруг отчетливо услышал знакомый голос.
- Давид, я очень, очень разочарован. Если дело пойдет так дальше, я вытаскиваю свои бабки, и ты остаешься с носом.
- Беня, послушай, уверяю тебя, я нашел потрясающую кандидатуру. Молодой, смазливый пацан. Здоровый, сильный. И это не будет стоить тебе ни гроша, - удивительно заискивающим тоном проговорил "тетя Роза".
- Давид, ты говорил это и в прошлый раз, - послышался голос с сильным кавказским акцентом. - Если ты нас обманешь, пеняй на себя. Будешь с ментами разбираться сам.
- Вахид, тебе-то меньше всего надо опасаться, твоих хрустов кот наплакал.
- Вот только нэ надо так говорить, дарагой. И нэ надо делить - меньше, больше. Я рискую больше Бени, ты это должен помнить.