Евдокимова Лидия Григорьевна, Зайцев Сергей Валерьевич : другие произведения.

Салех

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Взгляни на время благодарно,
  Оно старалось, как могло;
  Как нежно озаряет солнце
  Все человеческое зло!
  
  Эмили Дикинсон
  
  
  Пролог
  
  На небольшой веранде припортовой закусочной пахло морем, водорослями и рыбой. Ароматы щедро приправленной десятками специй еды и крепкого травяного настоя растворялись в этой экзотической смеси, добавляя ей терпкости. Лёгкие бамбуковые столбы, поддерживающие навес над верандой, слегка подрагивали от порывов свежего ветра, дувшего с залива. Почти невесомая мебель из того же материала слегка подпрыгивала, когда по пыльной мостовой рядом проезжал очередной грузовой транспорт, раздвигая собой поток движущихся людей и сигналя зазевавшимся прохожим. Вдалеке виднелись золотисто-бежевые сооружения портовых комплексов, с их загнутых вверх крыш свисали многочисленные бронзовые таблички и витые шнуры, лениво шевелящиеся от порывов ветерка. В казавшемся выжженным светло-голубом небе орали чайки.
  Мужчина в неприметном местном костюме, подошедшем бы как мелкому служащему управы, так и десятнику портовой службы, ничем не привлекал внимания. Он ловко орудовал палочками, макая кусочки поданной ему морской рыбы в небольшие соусники, и запивал еду тёмно-золотистым настоем из глубокой пиалы, периодически поглядывая в сторону далеко выдающихся в море пирсов. С этой веранды открывался отличный вид. Дальние пирсы, куда таможенники направляли все чужие корабли, были как на ладони. Одно судно как раз медленно приближалось к тёмным от морских волн стенам пристани, убирая на ходу паруса с двух наклонённых назад мачт. Его синевато-серый корпус, покрытый металлокерамической бронёй, казался с такого расстояния размытым пятном, но ярко-белые полоски парусов сияли, уползая в кожухи, закреплённые на реях.
  Судя по умиротворённому выражению на смуглом лице этого человека, он насытился. Лёгкая улыбка, промелькнувшая и исчезнувшая, скорее располагала к себе. А немного странно расположенные морщинки, крест-накрест пересекавшие лицо, словно шрам от тонкого лезвия, придавали мужчине своеобразный шарм.
  Он размышлял, лениво гоняя разлапистые чаинки в своей пиале, о странных для обычного жителя Тамеха вещах. "Стоила ли жизнь одного капитан-лейтенанта всех этих затрат, потерь и усилий? Может быть, стоило пристрелить его тогда, пока был шанс? - человек бросил взгляд на начавший швартовку корабль, - С другой стороны, я получил сначала выговор, потом повышение, потом - ссылку в Тамех. Почётную, не спорю. Но с учётом местной специфики, скорее уж похожую на отсроченную казнь. Здесь очень любят рубить в мелкий фарш живых людей, неправильно поклонившихся или перепутавших слоги в вежливом обращении, превратив его в унизительное оскорбление... Конечно, не все и не всегда, но разведчику приходится бывать в разных местах. И искать контакты там, куда обычно не заглядываешь даже по большой нужде".
  Кажется, в швартовке возникла некоторая заминка из-за несовпадения систем. Накануне он осматривал эти пирсы, и видел, что автоматические кнехты рассчитаны на совсем другие диаметры канатов, чем в Салехе. Но капитан "Ответного Выстрела" поступил проще - судя по взвившимся в воздух дымкам над бортами, он просто отстрелил в пирс абордажные захваты, и теперь медленно подтягивал корпус судна к покрытым брызгами и пеной стенам пирса.
   
  Глава 1
  
  - Вы просто не знаете, сколько вам могут заплатить. Мы можем перекупить любого наёмника.
  - Кое-что не продаётся, - тихо вздохнув, ответил командир наёмников.
  - Вы ещё не знаете, для кого вам предстоит работать, Рэнфри Говард Доусон-младший... - в голосе нанимателя прорезались стальные нотки, замаскированные под сладкоречивость. - Таким людям не отказывают.
  Некоторое время в записи шли потрескивания и шумы, пока командир наёмников не раскурил потухшую сигару, и не ответил сухим "Я слушаю".
  Кто-то из команды тихонько хмыкнул, видимо, припомнив, что обычно за такой сухостью тона и сдержанностью слов следовал грандиозный праздник смазки для задниц боевой группы. Командир бросил короткий взгляд на солдат удачи, но они все, как один, удерживали на лицах серьёзные выражения. "Кретины", - тихо проворчал он, и запустил остановленную запись.
  - Эм-м-м, мне продолжать? - слушателям было очевидно, что подобная реакция стала немного неожиданной для нанимателя, только что распускавшего хвост и сулившего золотые горы. Наверное, ему редко отказывали, и ещё реже соглашались не сразу, едва увидев рекомендательные письма банкирского дома Веллкро. - Или у вас есть какие-то особые пожелания?
  - Да, продолжайте, - в голосе командира просквозило недоумение. Сейчас он вспомнил, что именно в этот момент первый раз за разговор испытал желание стукнуть заказчика по голове чем-нибудь тяжёлым, и оставить в подворотне. Таких высокомерных клиентов ему давно не попадалось.
  - У вас есть время, - со скукой произнёс клиент, звякнув стеклом. Звук вина, льющегося в бокал, едва не заглушил его следующие слова. "Всё-таки, надо ставить микрофон не в портмоне, - поморщился Рэнфри. - Но ничего другого, не вызывающего подозрения, с собой не потаскаешь. Разве что попугая завести..." - Можете обсудить это со своей командой. Двадцать четыре часа стандартного общего времени, - сделав несколько глотков, заказчик продолжил: - Предложение довольно опасное...
  На этом месте Стукач Джейми не удержался, и издал сдавленный хрюк, получив в ответ суровый взгляд Говарда, выжидающего, пока сапёр-взрывник либо выскажет своё мнение, либо позволит продолжать прослушивание.
  - Мастер, - Джейми взъерошил свои короткие рыжеватые волосы жестом, который можно было принять за извинение, и на его простоватом, изрытом оспинами лице, проступило шкодливое выражение, - а когда это у нас задания были безопасные? Мы ж, как бы, по найму работаем. Не котят спасаем.
  Рэнфри посмотрел на правую руку взрывника, на которой не хватало двух пальцев, безымянного и мизинца, и щека командира дрогнула от лёгкого тика. Он не счёл необходимым комментировать сказанное. И так всё было понятно. Воспроизводящее устройство опять щёлкнуло, и из динамиков снова полился негромкий, довольно высокий для мужчины, и вместе с тем наполненный силой голос их потенциального нанимателя. "Конторы, правительство, или частники?" - подумал Говард, но покачал головой. Слишком много неизвестности.
  - Но и щедрое, - заказчик произнёс эти слова с особенным пренебрежением, показывая, что для него потратить очередной миллион так же просто, как купить яичницу с мясом на завтрак. - Можете рассчитывать на своевременную оплату и дополнительные премии. Как они у вас называются - "призовые"? Для выживших, разумеется.
  - Не привыкать, - ответил Говард потенциальному нанимателю.
  Плёнка шуршала, пока тянулась возникшая пауза. Тогда, за столиком летней веранды недорогого ресторана, он всматривался в темноту, скопившуюся под капюшоном, закрывавшим лицо собеседника. В сумерках, пахнущих идущим над морем дождём, рассмотреть что-то было почти невозможно, а монокль с тепловизором пронести на встречу не представилось возможным. Удивительно, что пассивный микрофон в портмоне удалось протащить.
  - Цену назначаете вы, - с тонким разочарованием произнёс наниматель, и тон его стал слегка презрительным. Для человека, много общавшегося с аристократами - к которым, несомненно, принадлежал этот тип - подобное указывало, что говоривший резко опустил планку своей внутренней оценки Рэнфри. Поставив того на один уровень со слугами. Высокооплачиваемыми, дорогими, но слугами.
  - Пятьдесят процентов вперёд, - спокойно ответил Говард. Иногда надо ставить изначально невыгодные условия, чтобы потом, при торге, прийти к устраивающему всех результату. Но если собеседник согласится сразу, это всё меняет.
  - Хотелось бы услышать сумму, - без промедлений ответил клиент. Возможно, даже с лёгким уважением в голосе. Так мастер-фехтовальщик, вступая в шуточный поединок с подростком на празднике урожая, обнаруживает, что противник-то не прост, и обходит своей суковатой дубинкой тщательно выверенные годами тренировок блоки. - Целиком. Можете не отвечать сразу, взвесьте все риски. Обычно в это место не принято наведываться просто так, без подготовки. Оно, как говорят у вас здесь, дурное. Комплекс старых построек на окраинах провинции. Так называемый Город Древних.
  В комнате с пятью наёмниками воцарилась тишина, звенящая и тонкая, как комариный писк. Пока на записи заказчик сделал паузу в разговоре, заполненную звуками соприкосновения стекла тарелки и металла столовых приборов, четыре горящих взгляда впились в Рэнфри. В них читалось разное, от "Ух ты! Это будет круто!" - у Стукача, до "Командир, я тебя лично урою" - у Большого Тэна.
  Говард улыбнулся им. Нехорошо так. Показав правый верхний клык, выбитый в давней драке, и заменённый на кусочек слоновой кости.
  - От города должно что-то остаться? - его голос на записи наполняла скука и ледяное спокойствие, словно команда под его руководством ежедневно сжигала всякие древние комплексы, а камионы Службы Охраны кушала на завтрак.
  - К сожалению, да. И, если бы всё было так просто, - с интересом в голосе ответил заказчик, - мы бы не стали привлекать рабочую силу... то есть, вашу команду. А, допустим, применили бы бомбардировку. Или ракетный удар.
  - Имеется в виду - после визита, - уточнил Рэнфри, почувствовав, что клиент, что называется, "готов".
  - После - совершенно не обязательно. На ваш вкус. Если вы, конечно, не боитесь проблем с местными властями и администрацией. На ваше усмотрение, - с усмешкой ответил ему клиент. - Но, как мне докладывали, это место, увы, не поддаётся разрушениям от внешних факторов. Мистика! Ему ничего не может повредить. Кроме времени, пожалуй, - добавил он с непонятным оттенком тоски в голосе.
  - Хорошо.
  Говард вспомнил этот момент, и какие именно картины проносились в его голове. Тогда он набрал в лёгкие воздуха, чтобы ответить долгой матросской тирадой, какой обычно принято встречать пожелания долгого и мучительного самоубийства. Но потом понял, что это - шанс. Шанс выбраться из того придонья, где они с ребятами вращались, и выйти на качественно новый уровень работы.
  - В самом центре, если вы дадите себе труд взглянуть на карту, - с шелестом, слишком хорошо усиленным на плёнке, от которого заныли зубы слушающих запись, заказчик развернул бумагу, - наличествует сооружение, которое местные жители окрестили "Башней". Итак, в середине этого комплекса архитектурных излишеств, имеется некое хранилище, которое вам предстоит вскрыть, и доставить нам... то есть, мне, то, что лежит в нём.
  - А если там ничего нет? - задал Рэнфри показавшийся ему совершенно логичным вопрос. - Как поступать в этом случае?
  - Поверьте, капитан, - тщательно скрывая своё неожиданное веселье, ответил таинственный гость, - там - есть.
  - Первый вопрос, который меня волнует больше всего - сколько оттуда уже не вернулось... таких команд? - спросил Говард.
  - Много, - быстро ответил заказчик. - Много. Думаю, среди людей уже ходили слухи.
  - В том-то и дело, что нет, - Рэнфри не мог понять, откуда родом собеседник. И решил проверить его на знание местных реалий. Например, сейчас командир наёмников солгал. Слухи о древних курганах, местах силы и заброшенных храмах ходили во множестве. Но сам он не обращал на них внимания, полагая, что отыщется достаточно самоубийц и без его группы. Однако, про Город Древних, он же "Город Мёртвых", не слышал только иностранец или тупица. - И это довольно странно.
  - Вы можете навести справки, - трудно было сказать, дрогнул ли голос заказчика, или нет, но что-то определённо промелькнуло в его тоне. - Это не запрещено. Наверняка найдётся кто-то, кто расскажет.
  - За сутки? - улыбнулся Говард. - Ну да, конечно. Наверное, найдётся.
  - Это смотря как спрашивать, - на грани игривости ответил ему клиент. Наверняка в тот момент под капюшоном его тонкие губы изогнулись в презрительной ухмылке.
  - И смотря, где спрашивать, а также - кого, - поддакнул наёмник, стараясь параллельно с разговором подсчитать, за сколько бы он сунулся в древний могильник сам, и сколько запросили бы его коллеги по цеху.
  - И это тоже.
  - Хорошо, - сказал Рэнфри.
  - Это был ваш первый вопрос, - с нажимом сказал наниматель, - есть и другие.
  - Он же и предпоследний, - коротко ответил Говард. На тот момент он уже решился. - Я так понимаю, что какой-то дополнительной информации по этому месту нет?
  - Конечно, нет. Всё, что имеется, мы вам предоставим. Но этого поразительно немного.
  - Значит, надо идти и смотреть, - наёмник сделал вид, что задумался. - Информация бывает полезной и бесполезной.
  - Возьмите план, и моё верительное письмо от Веллкро, - заказчик пристукнул кончиками пальцев по столу. - Оно вам пригодится, когда вы будете доказывать своим... коллегам, что богатая жизнь гораздо лучше бедной.
  - Благодарю.
  - Будем считать, что мы с вами предварительно договорились? - насмешливо уточнил наниматель. - В таком случае озвучьте сумму, и я гарантирую, что вы получите половину в качестве задатка. Я надеюсь, что через сутки ваши люди будут крепко стоять на ногах, как минимум, - в его голосе снова прорезались стальные отзвуки, - а как максимум - смогут попасть из своего оружия не друг в друга, а во врага.
  - Через сутки мы уже будем на месте высадки, - сухо ответил Говард, понимая, что над ним сейчас изощрённо издеваются. Но ему было чем ответить.
  - Я надеюсь, ваша команда - это не только вы? - тяжело вздохнул наниматель, отпив глоток вина.
  - Нет, не только я, - скрывая раздражение, ответил Рэнфри. "Сколько ещё раз за разговор ты будешь меня проверять?" - выругался он про себя.
  - Насколько я знаю, вас, как минимум, семь душ, - ласково ответил наниматель.
  - Хм, кто-то, кажется, не умеет считать, - отшутился наёмник, уходя от ответа. Ему было непринципиально, что знает клиент о его группе, но сдаваться без боя Рэнфри не привык. Тем более, что пока ещё не решил, сколько запросить. Сейчас он мысленно дорисовал пару нолей к сумме. - Основной состав команды неизменен уже давно, и их не семеро. А найти дополнительных... людей несложно, и это уже мои заботы.
  - Нам нужно точно знать, сколько человек будет участвовать в мероприятии, - спокойно ответил наниматель, кашлянув, - чтобы позаботиться о вашей... безопасности.
  - Лучше озаботьтесь нашей эвакуацией, - наёмник не стал нарезать словесные круги вокруг того, что было по-настоящему важно. Часто те, кто предлагал такие заказы, забывали о возвращении исполнителей. Или сознательно его не планировал, чтобы снизить издержки и повысить свою личную безопасность. В этом случае, правда, Кодекс вставал на сторону солдат удачи, и их Коллегия могла серьёзно попортить кровь бесчестному заказчику. Но мёртвых осознание того, что за них отомстили, пока ещё ни разу не воскрешало.
  - Несомненно, - задумался потенциальный наниматель. - Нам ведь нужен груз. Но, не стану скрывать, если его доставит один человек... Остальные будут на вашей совести.
  - Ясно, - очень сдержанно ответил Рэнфри. Тогда он испытал брезгливость, но аристократы всегда славились подобным отношением к слугам. И он мысленно дорисовал ещё один ноль. - Пятнадцать... миллионов крон.
  Смех нанимателя оказался глуховатым, словно звучал через маску или ткань.
  Отсмеявшись, он произнёс одно слово:
  - Идёт, - слегка растягивая гласные, словно уроженец центральной провинции. И снова шелестнули бумаги, которые клиент уверенным движением рук, затянутых в ткань перчаток, передвинул по столу к Говарду. И мысленная матерная тирада Рэнфри едва не была произнесена вслух. Назвав такую сумму, он рассчитывал соскочить с заведомо опасного и невыгодного контракта под благовидным предлогом. А ещё он подумал, что легко мог бы назвать любую другую сумму, и заказчик согласился бы на неё с той же лёгкостью. Не значило ли это, что он продешевил? Или - что платить никто не собирался? Ведь мёртвым деньги не нужны.
  
  Рэнфри остановил плёнку. Сухой треск выключателя словно разорвал колдовскую пелену, превратившую слушателей в каменные статуи.
  Его самые верные боевые товарищи некоторое время молчали, переваривая услышанное, и потом Большой Тэн, зябко поведя плечами, укутанными в меховую жилетку, тихо спросил:
  - Командир, ты уверен? - в узких тёмных глазах снайпера зажёгся огонёк интереса. Невысокий и желтокожий житель Юга всегда отличался уравновешенностью и спокойствием, хотя и рассказывал, что был изгнан с родины за суетливость и вспыльчивость. Шутил, наверное. Хотя, кто знает этих узкоглазых южан, исповедовавших принципы равновесия и баланса во всём. - Всё же сумма очень большая. И мне не нравится мысль о том, что нанимателю нужен только груз...
  - Да, клянусь адом! - Стукач нервно рассмеялся, и подкинул на ладони небольшой шарик гранаты с разжатыми усиками чеки. - Если нас планируют списать в расход, то какого чёрта? Забираем деньги, и валим в Арканию. Всё равно семь миллионов лучше, чем подохнуть в проклятом городе.
  - Я бы не стал думать в таком ключе, - кашлянув, сказал Деливеранс Тукк, бывший палач Аркана. В команде все побаивались этого мужчину, обычного роста и телосложения, но способного руками скатать в шарик стальную монету. Всегда мрачный, с татуированными чёрными полосами в виде буквы "Х" на лице, он предпочитал задачи по "убеждению" и рукопашный бой. Его грязное прошлое, скрывавшееся за непроницаемыми тёмно-синими глазами, отпугивало ещё сильнее, чем кровь ста казнённых. В Аркании было принято набивать татуировки в форме небольших черепов на предплечья палачей, и левая рука Тукка почти вся была синей от наколок. На правой был только один череп, украшенный короной. - Сразу скажу, идея плохая. Если заказчик может выложить пятнадцать миллионов крон за войти и выйти, то он может предложить награду за голову каждого из нас миллиона по два. И тогда нас найдут, хот в Аркании, хоть под Северным Щитом. А уйти в другие места мы не успеем. Джейми, положи, пожалуйста, гранату.
  Рэнфри посмотрел на четвёртого наёмника, который с тщательно скрываемой брезгливостью слушал реплики Стукача и Тукка. Сигизмунд ап Ваза ап Корнуэл, пятый сын графа Корнуэл. Вынужденный оставить родное графство на севере Марки, неподалёку от ледников Щита, и бежать к Мелкому морю после одной неприятной ситуации, связанной с банковскими счетами его уважаемого отца, акциями промышленных предприятий "Ваза Продукт", и падением биржи. Высокий, изящный, похожий на сказочного эльфа, со светло-русыми волосами и пронзительно-серыми глазами, Сигизмунд был штатным специалистом их кампании по системам безопасности и взлому. Прозвище "Сиг" он получил за то, что не расставался со штурмовой винтовкой Сиг-230, редким и штучным изделием имперского военно-промышленного комплекса, и мог заменить снайпера или целый взвод огневой поддержки.
  - Сигизмунд, что скажешь ты? - спросил Говард. Он рассчитывал на мнение аристократа, пусть и провинциального, по поводу личности заказчика. - Что думаешь о нанимателе?
  - Я бы обновил завещание, и просил бы не пятнадцать миллионов, а пятьдесят, - длинные пальцы Сига, до того лениво перебиравшие надушенный носовой платок, внезапно сжались, раздирая плотную ткань в клочья. - Наниматель, - он выделил это слово особенно иронической интонацией, - мог пообещать любую сумму. Но раз договор заключён...
  Рэнфри, стоявший возле проигрывателя, кивнул, и, зацепив ногой стул, пододвинул его к себе. Усевшись, Говард устало пояснил:
  - Я назвал эту сумму, чтобы вежливо отказаться от задания. Ни один человек, даже с письмом Веллкро, в здравом уме не заплатит такие деньги наёмникам Мелкого Моря.
  - Но с чего ты взял, командир, - улыбнулся в ответ Сиг, бросив на деревянные доски пола измочаленный платок, и доставая из нагрудного кармана своего комбинезона новый, - что это человек?
  Рэнфри сначала удивился, но потом вспомнил о нравах северян, которым, должно быть, близость ледников заморозила все мозги. И "нечеловеками" они называли женщин, считая, что бог дал разум в полном объёме только мужчинам. "Дикари-с".
  Остальные округлили глаза, и только Тэн сохранил спокойствие.
  - Ты хочешь сказать, что наш наниматель - баба? - заржал Джейми, откинувшись на стуле. - Да ладно. Откуда у неё такие деньжищи?
  - Побоку на деньги, - подал голос Тукк. - Нужно выжить. Я не знаю, чего ожидать в этом месте, у меня... в Аркании таких городов нет. Тэн, что скажешь?
  - Мой народ относится к таким местам с почитанием, а отважившихся отправиться туда в поисках сокровищ казнят на главной площади, привязывая над проростками горного бамбука, - покачал головой снайпер. - Но это бывает редко. Большинство не возвращается.
  - Как этот... заказчик вышел на вас, командир? - с подозрением спросил Сигизмунд. Его можно было понять - беглец всё ещё числился в розыске Северного Щита и графств, и потому осторожничал, чтобы избежать каторги или казни на эшафоте.
  - Вполне безобидно, - Говард пожал плечами, и бросил на стол сложенный в несколько раз лист бумаги, извлечённый им из портмоне. - Курьер доставил письмо с приглашением отобедать и оговорить детали возможной сделки. "У Рассмуссена" - заведение с хорошей репутацией, и его используют для переговоров многие деловые люди.
  Сигизмунд быстрым движением подхватил лист, развернув бумагу, и просмотрел, хмурясь. Но потом отложил его, ничего не говоря. Неизвестно, что Ваза хотел там найти, но, видимо, не обнаружил ничего подозрительного.
  
  Рэнфри задумчиво почесал бакенбарды, которые носил на память о службе в Его Королевского Величества Пятом пехотном полку. Он знал, что это делает его лицо шире, и создаёт впечатление то ли лавочника, то ли отставного боцмана Королевского Флота, но привычке не изменял.
  - Мне совершенно всё равно, какого пола заказчик, - заявил он. Хотя, конечно, ещё во время встречи обратил внимание на то, что голос нанимателя мог принадлежать как мужчине, так и женщине. - Главное, что он знает, как добраться до интересующего его предмета. А, значит, была проведена разведка, и мы пойдём не вслепую.
  Это успокоило Тукка и Тэна, но во взгляде Сигизмунда всё ещё мерцало недоверие.
  - Командир, - беглый аристократ старательно глядел в сторону верительного письма и плана, - я понимаю, что нам всем нужны деньги. Кому-то - очень нужны, остальные просто не откажутся. Тукку нужно выкупить свою семью, мне... рассчитаться с долгами, Тэн мечтает о поместье с десятком пухлых красоток-северянок. Ну, или о своей ферме по выращиванию чего-то мясного и съедобного, я не заострял внимания на таких мелочах. Джейми хочет вернуться на родину, и стать королём. Вам-то они зачем?
  - У каждого свои проблемы, - мягко ответил Рэнфри. Сиг, должно быть, вечером переборщил с "пылью", судя по тому, как нервно драконит руками платок. И потому высказывался резковато, и болезненно. - И свои долги. Прошу, господа, высказывайтесь по существу. Мы берёмся за дело?
  - Берёмся, - кивнул Тукк. - Я уведомлю остальных. Надеюсь, ребята уже протрезвели.
  - Пятнадцать миллионов... - мечтательно произнёс Джейми. - Конечно, берёмся!
  - Я бы не стал так радоваться, - поморщился, как от зубной боли, Сигизмунд, но потом посмотрел на платок со своей монограммой, и прищёлкнул пальцами. - Но я тоже голосую "за". По ряду причин, которые предпочту не озвучивать. Хотя и считаю, что мы совершаем ошибку. Неизвестный заказчик, большие деньги, риск...
  - Я участвую в деле, - покосился на Сига Большой Тэн, и коротко кивнул, прижав ладони к груди. - Уточню для тех, кто слушает других чем угодно, кроме ушей - я всегда хотел заниматься разведением быков, командир. Для Арены. Это достойное занятие. А смерть приходит за всеми, рано или поздно.
  
  Наёмники, скрипя стульями по деревянному полу, встали, и быстро покинули помещение под самой крышей ставшей их резиденцией таверны "Кот и Голубь", спускаясь по лестнице на второй этаж. Тукк задержался, изучая план Города Мёртвых. Судя по немного искажённой перспективе, тот был снят с высотного дирижабля-разведчика.
  Рэнфри тем временем направился к занавешенному и закрытому ставнями окну, и отдёрнул плотную штору. Подняв раму, он распахнул скрипнувшие створки, и с наслаждением вдохнул солёный ветер, налетевший с моря. Порт находился с подветренной стороны, и его вонь почти не ощущалась. Над обрывом, куда выходили окна фасада "Кота", вились чайки, пикируя вниз за рыбой. У горизонта, в блестящем изумрудом от клонившегося к закату солнца море, виднелись белые паруса рыбачьих фелюк и небольших прогулочных яхт. Вдалеке дымил обходивший прибрежные мели сухогруз.
  - Рэнфри, - Тукк отложил фотоплан, на котором яркой красной тушью был обведён прямоугольник посередине концентрических спиралей улиц. - Командир, чем тебя так заинтересовал клиент? Я знаю тебя шесть лет, с момента нашего знакомства в Гледире, и ты всегда отличался редким для наёмника здравомыслием. Почему ты согласился сейчас?
  Говард достал из внутреннего кармана пиджака портсигар, и вынул толстую чёрную сигару. Этот сорт он берёг для особых случаев - табак горчил, но вместе с тем отменно прочищал мозги. "Кажется, это как раз подходящий момент, - срезав кончик сигары и раскуривая её, подумал он. - Горечь вполне уместна, как и трезвость мысли".
  - Благодарю тебя, Дэл, что поддержал меня сегодня, - сказал он, выпуская струю серого дыма в раскрытое окно. Ветер моментально разодрал сигарный дым на мелкие клочки. Солнце било в глаза, и он прикрыл веки, наслаждаясь теплом. - Я не ожидал от тебя такой безоговорочной поддержки. И от Тэна.
  Тукк подошёл поближе к окну, встав на расстоянии вытянутой руки от своего командира. В своё время бывший палач поклялся в верности этому человеку, спасшему его жизнь. Но не только потому, что тот осмелился противостоять бандам Гледира, вышедшим на охоту за арканцем, а ещё и из-за того, что рассмотрел человека чести и долга, скрывающегося за простоватым лицом, боцманскими бакенбардами и улыбкой в тридцать два зуба. За такими людьми можно идти куда угодно.
  - Тэн - фаталист, - сделал попытку улыбнуться палач. Получилось плохо. Мышцы лица, многократно пробитого иголками татуировщика, слушались его далеко не всегда. - А я понял так, что для тебя это шанс.
  Рэнфри помолчал, не открывая глаз и делая вид, что увлечён сигарой. На самом деле он напряжённо размышлял. Палач напоминал Говарду его самого, только в большей степени обкусанного жизнью, и потерявшего почти всё, кроме минимально возможной надежды. Семью Дэла взяли в заложники, и назначили выкуп в два миллиона крон после того, как Тукк лично казнил принца Аркании. Если в течение десяти лет палач не найдёт денег, то все его родственники будут казнены его учеником, который сменил учителя на посту. Оставалось всего четыре года.
  - Я мало кому рассказывал об этом, Дэл, - тихо сказал Рэнфри. Горечь сигары показалась ему сейчас похожей на вкус лекарства. Делиться подобными историями было очень тяжело, но носить в себе такую боль оказывалось ещё тяжелее. - Моя дочь больна. Ей не повезло... Она подхватила серую гниль. Я потому и ушёл со службы, чтобы быть поближе к ней. Болезнь удалось сдержать, но она неизлечима. Или почти неизлечима.
  - Тебе пообещали лекарство, - полуутвердительно, полувопросительно произнёс Тукк. - Извини. Это очень личное. Не стоило...
  - Стоило, - выдохнул Говард. Ему действительно стало легче. - Стоило, дружище Дэл. У меня появилась надежда.
  
  Дождь всё-таки начался. Резкий, колючий и безжалостный. Он прибивал к камням набережной клочки пыли и заставлял припозднившихся прохожих поскорее искать укрытия. Тучи нависли над береговой линией, сверкнули молниями и обрушили на летние кафе и площадки для танцев потоки холодной воды. По дорогам тут же начали стремительно сбегать ручейки, сходящиеся в низинах в огромные пузырящиеся лужи. Капли разбивали их поверхность, поднимая ещё больше водной мороси и брызг, пачкая подолы одежды и обувь горожан.
  Фигура в длинном плаще с капюшоном, казалось, не замечала стихию. Она двигалась так же размеренно и с достоинством, как и по дороге к условленному месту встречи. Капли дробились над ней, царапали ткань плаща и разбивались о капюшон, стекая потоками вниз. Добротные сапоги утопали во внушительных лужах, мешая грязь и воду, но иного пути не было.
  Заказчик раздумывал над разговором, состоявшимся только что. В принципе, он рассчитывал именно на то, что получил: всё решили деньги. Губы под намокшим капюшоном брезгливо искривились, а тонкий шёлковый платок, уже промокший окончательно, завязанный на затылке и скрывавший почти всё лицо, неприятно прилип к коже.
  - Деньги - это всё, что должно интересовать таких людей, как этот Рэнфри Говард, - произнёс человек, пряча тон голоса за яростным шумом дождя. Колкие капельки стучали по голове, неприятно будоража макушку назойливым перезвоном. Заказчик сжал руку в кулак, натянув на ладони перчатку из тонкого материала.
  Безусловно, дядюшка оказался прав. Деньги всё и решили. Запроси этот наёмник сумму вдвое больше, банкирский дом Веллкро выписал бы и её. А будь он немного умнее, то и запросил бы. Впрочем, самые умные и прозорливые остались там, в Городе Мёртвых. Сколько уже было этих команд? Пять или шесть, пожалуй. Все сгинули. Одной, правда, удалось передать странные сигналы и некоторые сведения из Города, но прибывший с этими новостями человек был совершенно невменяем. Только и твердил о демонах, адских псах, жутких оживших кошмарах и божьем наказании за грехи. Так и сгинул в городской лечебнице, недели даже не протянул после возвращения.
  Фигура в плаще свернула с центральной улицы на боковую. Тут от дождя защищали нависшие ветви плодовых деревьев, куполом сходящиеся над головой вверху. Капли никак не унимавшегося дождя всё стучали и стучали по листве, барабанной дробью расползаясь окрест, а туча и не думала уходить прочь. Только стали ближе глухие раскаты грома, доносящегося с моря. Хорошо, всё же, что основная масса воды останется там. Иначе это местечко, пожалуй, могло бы и затопить. Судя по отсутствию желобов и проектировке улиц, большая вода тут бывала нечасто. Или не бывала вовсе. Морской берег оставался далеко внизу, к нему вёл довольно крутой песчаный спуск, кое-где разбавленный насыпными каменистыми полосами. А приподнятый наверх городок оставался вишенкой на этом праздничном торте цивилизации.
  "Даже не спросил, кто эти "мы", а ведь я всегда даю понять людям, с кем они имеют дело. Впрочем, он может и отметил некоторое несоответствие в переговорах. Мне нужно что-то, или нам нужно. Обычно наёмники не столь щепетильны в количественном составе нанимателей", - подумал заказчик, подходя к одному из гостевых домов на боковой улице. Тяжёлая деревянная дверь, обитая пластами меди и серебра, тут же приоткрылась. Гостя уже ждали и наверняка заметили из тёмного окна.
  - Доброй ночи, милейший, - поздоровался гость, войдя под козырёк и оставляя дождь за спиной. Привратник ничего не сказал. Да он и не мог. Все слуги в этом гостевом доме были немыми. Кто-то по воле судьбы, кому-то это стало наказанием за излишнюю болтливость, а некоторые, и это было известно точно, добровольно расстались с возможностью ворочать языком. Таких, правда, было немного, и нейротоксин, вводимый им в лицевой нерв, следовало обновлять через некоторое количество времени. Впрочем, у гостевого дома "Крест и Роза" была исключительно благоприятная репутация. Ещё бы! Поболтать за кружечкой вина с пряностями тут было явно не с кем.
  - О, вот и ты! - раздался весёлый голос дядюшки Гувера. Подвижный, толстый, будто свежеиспечённый колобок теста, мужчина средних лет выкатился с лестницы и остановился только у входа, осматривая прибывшего гостя. Тот как раз снимал промокший плащ, оставаясь в тёмной бесформенной тунике, штанах и промокших насквозь сапогах. - Ах ты, божечки мой! - всплеснул руками Гувер. - Ну кто, скажи на милость, просил тебя попадать под дождь? Неужели нельзя было поскорее вернуться? Ты же прекрасно знаешь, что сегодня должна быть гроза!
  - Знаю, дядюшка, - прозвучал хрипловатый голос, и последовал едва заметный кивок, пока прибывший стягивал сапоги у входа. - Зажги камин и распорядись насчёт горячей воды, будь так любезен.
  - Конечно, конечно, - засуетился, откатываясь в сторону Гувер. Он щёлкнул пальцами, и рядом тут же материализовался молчаливый слуга гостевого дома. Традиционные зеленовато-серые цвета униформы делали его похожим на растительную сыпь посреди каменистой пустоши. Слуга, слышавший всё и без пояснений Гувера, коротко кивнул наверх, давая понять, что всё уже готово. Фигура в тёмной одежде, всё так же оставаясь в мокром шёлковом платке на лице, вопросительно приподняла одну бровь.
  - Неужели, ты думаешь, что я не предусмотрел? Ты меня не уважаешь! Всё говорило именно за то, что ты не пропустишь дождь. У тебя какая-то тяга к воде с самого детства. Прошу только, расскажи, как всё прошло? Тут, как ты понимаешь, не с кем поболтать, чтобы скоротать время, и потому я жажду... Нет, я просто требую подробного рассказа! - возвысил он тон и всплеснул руками.
  - Всё решили деньги, как мы и думали. Говард и его люди будут на месте через сутки. Скорее всего, у них имеется дирижабль. Иначе им не поспеть на место так скоро.
  - Ах, эти их штуковины! - закатил глаза под лоб Гувер. - Эти ужасные, пузатые машины на антигравах! Неужто, с их-то возможностями, они не могли придумать более... - он на какое-то время замялся, подбирая слова, - приемлемую форму? Кошмарное местечко, хочу я тебе сказать.
  - Мне нужны амулеты. Ты подготовил их? - раздалось в ответ. Гость уже поднимался по лестнице, и его дядя, катившийся следом, как привязанный шарик, только вздыхал и охал.
  - Всего восемь штук, - сказал он.
  - Я отдам пять, - последовал суховатый ответ. - На мой вопрос о численности команды наёмник предпочёл отшутиться. Что ж, пусть и дальше шутит, сколько влезет. Себе дороже выйдет. Ещё три возьму про запас. Думаю, часть из команды отсеется на первой же линии, и надобность в остальных игрушках отпадёт сама собой.
  - А если их будет не восемь, а, скажем, десять?
  - Тогда я отдам семь. Оставлю один для себя.
  - Ох... - издал Гувер такой звук, будто из кожаного мешка спустили воздух через очень маленькую дырочку, при этом надавив всем весом.
  - Скажи остальным, что я приму ванну, переоденусь и доложу подробно.
  Толстая комнатная дверь закрылась прямо перед носом Гувера, оставляя его в полутёмном коридоре второго этажа. За дверями не слышалось ни звука. Но это было и немудрено. Толщина цельного дверного полотна из хорошего остролистного дуба не пропускала шумов. Гувер мигом стёр с лица дурашливость и игривость. Его маленькие глазки злобно посмотрели на закрытую дверь с такой ненавистью, словно ему обещали за ней нечто особенное, а в последний момент отказали, не дав никаких объяснений.
  - Да и чёрт с тобой, - процедил он сквозь зубы и снова исчез где-то на первом этаже, где располагалась большая комната для приватных совещаний постояльцев. Сегодня ночью она была забронирована, и там уже ждали все те, кому следовало знать о предстоящей миссии.
  За толстой дверью вспыхнули светлячки огоньков, выхватывая из мрака часть комнаты и уголок большого зеркала при входе. Сейчас в нём отражались только полные жгучей злобы и презрения глаза. Казавшиеся черными провалами в полумраке, они сверлили отражённую в зеркальной поверхности щёку гостя, стянувшего опостылевший шёлковый платок и швырнувшего его подальше. Бледные, почти белые пальцы коснулись уродливого клейма чуть ниже левой скулы. Красноватые, словно горящие огнём изнутри, рубцы складывались в вензель одного из уважаемых родов чужой страны. Клеймо горело и пылало, не давая покоя ни днём, ни ночью. Веллкро, имевший филиалы не только на этом сонном клочке береговой линии, протягивал щупальца далеко. И предпочитал метить свою собственность. Тёмная фигура сверлила взглядом своё отражение, потом быстро сбросила мокрые тряпки и решительно направилась в ванную комнату.
  Через четверть часа ей предстоит отчитываться перед тронутой тётушкой Джулией, дядюшкой Гувером и ещё одной парочкой, производившей впечатление напрочь отшибленных придурков. Каждый из четвёрки жил в своём времени, редко синхронизируясь с прочими застрявшими тут коллегами. И это ещё не считались другие, общим числом совета в семь душ. Впрочем, кое-кто, оказавшийся в глубоком детстве, мог сойти разве что за умственно отсталого подростка. И всех надо было называть либо тётушкой, либо дядюшкой.
  - Ты же не желаешь подвести свой род? - вкрадчиво спросил Гувер. - Ты же понимаешь, что мы способны вернуться и отказать в займе на закладку первого отделения банкирского дома? - продолжил он, явственно рассматривая зад собеседника. - Тебя никто не заставлял сюда идти, никто не вынуждал подписываться на эту авантюру. Это было твоё решение.
  О да! А какое ещё решение может принять человек, на теле которого тлеет клановый узор Веллкро? По сути, эта биологическая единица не была кровной роднёй рода Веллкро, но была её собственностью. Прилично одетой, воспитанной, выученной и подготовленной собственностью. И потому её мало интересовали чувства каких-то наёмников по отношению к себе. Её вообще мало что интересовало, кроме способа унять мучительную боль в бурых шрамах, уродовавших кожу ниже скулы. И если ради этого нужно помочь какой-то группе исследователей, то сделать это стоит. Не просто помочь, но и лично отправиться в аномальную зону. В прошлые разы не удалось, но теперь совет решил получить гарантированные плоды своей затеи. Именно ради этого были разработаны амулеты защиты, и с группой Рэнфри Говарда пойдёт наблюдатель от заказчиков.
  В дрожащих свечных сумерках глянцевая светлая эмаль сидячей ванны влажно поблескивала каплями воды на широких бортах. Большое зеркало напротив отразило мелькнувшую в отсветах огоньков высокую фигуру с бледной кожей. В ртутной поверхности зеркала мелькнула голая спина, короткие темные волосы на затылке и голые ягодицы хозяина комнаты. Он был почти уверен, что за ним наблюдают, поскорее желая оказаться в воде по самую шею. Темные глаза уставились в медленно успокаивавшуюся гладь горячей воды. Вскоре она перестала дрожать, с ее поверхности пропала рябь от погружения тела на дно ванны. Но тело уже было внутри, пусть на поверхности и наступил обманчивый покой и гладкость.
  "Тебя никто не просил делать этот выбор", - прозвучал в голове голос Гувера.
  - Разумеется, - прошептала она, глядя мимо отражения в воде. - Меня всего лишь просили не делать другого. Настойчиво просили.
  Губы женщины искривились в сардонической ухмылке. Затем она вгляделась в свое отражение на воде. И с ненавистью ударила кулаком в водную гладь, разбивая его на тысячи капель.
   
  Глава 2
  
  Незримая линия отчуждения была, скорее, ощутима, нежели явственно заметна. Высокая облачность, из которой вынырнул небольшой геликоптер, становилась у границ Древнего Города чем-то вязким, неповоротливым и напоённым густыми сумерками. Впрочем, ощущение темноты быстро прошло, едва грохочущая машина снизила скорость и высоту, начав закладывать широкие круги над оговорённым местом встречи.
  Никого из команды наёмников видно не было, но заказчика это не удивляло. Если команда Говарда хотя бы вполовину так умела и живуча, как про них говорили в столице, то им хватило ума подыскать укрытие и занять выгодные, простреливаемые со всех сторон позиции до того, как нарастающий звук и грохот от транспортного средства указал им направление движения возможного врага. Впрочем, геликоптеры не создавали так уж много шума, чтобы успеть рассредоточиться по территории и занять позиции загодя. Скорее всего, команда либо ещё не прибыла, либо она ждала только заказчика. Как и было оговорено при найме.
  Заказчик сидел в неудобном кресле рядом с автоматическим десантным люком, ожидая, пока над плечом загорится зелёная лампа. Чёрный шёлковый платок, скрывавший лицо полностью, едва заметно надувался от дыхания на каждом вираже. Летать он не любил. Не платок, а его хозяин, разумеется. Вся эта тщедушная и, по его мнению, сильно раздутая репутация романтики и наслаждения полётами была для него своеобразным острым камешком в ботинке. Ни быстро снять, ни притерпеться оставалось невозможным. В мыслях человек проклинал свою долю, дядюшку Гувера, цеппелины, антигравы, геликоптеры, паропланы, парашюты, нейроимпланты костных модификаций в спине, двух навязанных дамочек с суровыми, неулыбчивыми лицами, сидящих рядом по обе стороны, и где-то в глубине души самого себя.
  Пригладив рукой в тёмной перчатке взлохмаченные короткие волосы цвета густого кофе, заказчик передёрнул плечами, будто разминая затёкшие мышцы, и ещё раз проверил пояс с оружием. Пистолет с широким зевом ствола, крошечный запас патронов со сверхтекучей плазмой, обычный револьвер с чуть изменённым пламегасителем и чехол со свёрнутым в тугую трубку предметом. Обвитая кожей рукоять оного торчала из чехла увесистым набалдашником в виде серебряной головы совы. Метровая гибкая текстура основной части надёжно оставалась скрученной и спрятанной в антипроводящей ткани. На конце гибкой прочной ленты из модифицированной полимерной кожи крепились восемь острых бритв-лезвий, создавая впечатление обычной плётки-восьмихвостки. Однако, это оружие могло поспорить с гравитацией и силой притяжения, создавая вокруг особое поле подавления и погружая предмет в искусственный вакуум, чтобы лишить его трения о воздух при замахе или ударе. Атомарные лезвия требовали заточки после каждого применения, и потому в активированном виде по кнуту или плети иногда пробегали голубоватые искры, зачищавшие лезвия по кромкам. Если неприметная кнопка включения оставалась в положении "не активно", предмет становился обычной игрушкой знатных задавак из юго-западных провинций. Там любили расхаживать с чем-то подобным. На балах и приёмах даже появлялись с небольшими кожаными хлыстами в руках. Почтенные дамы и юные девы почему-то казались местным мужчинам привлекательней, если могли хотя бы косвенно принести опасность или намекали на возможность выпороть ухажёра в укромном будуаре перед сном.
  Над плечом всё же выглянул из темноты слабый зеленоватый отблеск разрешающего сигнала, и люк пополз в сторону, освобождая проход. Ворвавшийся ветер был холодным и вовсе не ласковым, и вставшей впереди женщине пришлось уцепиться рукой за скобу рядом с выходом, чтобы не упасть, покачнувшись от ворвавшегося потока, едва не сбившего её с ног. Она поправила лямку ранца с парашютным полотном, ещё раз убедилась, что компактный рюкзак с припасами и снаряжением надёжно закреплён ниже поясницы, и, будучи сейчас особенно похожей на сумчатое животное с детёнышем под коленками, повернулась к сопровождаемому объекту.
  - Пора, - сказала она низким, хриплым и прокуренным голосом. Заказчик встал, оправил на себе свободный комбинезон тёмных тонов, забросил в рот желатиновую капсулу реактиватора, и с хрустом раздавил её зубами. По телу поползли волны жара и холода, перед глазами всё поплыло - это тут же опустилось из микрокармашка третье веко, надёжно прикрывшее склеру глаза от повреждений во время полёта. Вдоль позвоночника прошла судорога, мышцы стянуло, кости как-то странно начали давить друг на друга, но уже через полминуты в длинном наспинном разрезе одежды показались огромные, белоснежные крылья. Жёсткие перья ещё покрывала плёнка из содержимого капсюлей микроимплантов, но жидкость моментально высыхала, облетая на решётчатый пол воздушного судна прозрачными хлопьями. Заказчик позволил себе кривую усмешку, пользуясь тем, что её никто не заметит. Затем он взялся рукой за скобу, кивнул своей провожатой за спиной и сделал шаг в пустоту. Белые остовы крыльев тут же уплотнились, превращаясь в жёсткий каркас единой конструкции, и встречный поток воздуха подхватил тело человека. Следом, воспользовавшись обычными парашютами, последовали две охранницы. Они обе подтянули снаряжение, чтобы при посадке мешки не хлопали по бёдрам, а бежать можно было, не опасаясь отбить себе зад. Обычаи этого народа по неизвестным причинам не позволяли перетаскивать мешки с грузом на спине. Только ниже поясницы. Кажется, в этом был какой-то шик или особенности их культуры. Умудриться не переломать ноги при посадке с парапланом считалось у этих воительниц чем-то, сравнимым с высшим мастерством профессионала.
  Спинномозговые импульсы передавали состояние усовершенствованного мышечного каркаса и костных тканей, ориентировали в пространстве и давали понять, где лучше всего чуть изменить направление и позволить воздушным потокам нести себя, чтобы не тратить силы и белковые цепи запасённых питательных веществ на взмахи огромными крыльями. И если в первые минуты можно было насладиться свободным полётом, то приблизившись к заросшей высокой жёлтой травой лужайке на окраине полосы отчуждения у Города Древних, следовало уже работать мышцами и трепетно ловить крыльями воздух внизу.
  
  До поверхности жёлтой травы, волнами расходившейся от мощных взмахов крыльев, оставались считанные метры. Вот уже ноги почти коснулись выжженных соцветий на макушках травинок, когда в воздухе над головой раздались сухие щелчки. Звуки падающих тел за плечами дополнили картину происходящего. Кто-то из команды Говарда решил не дожидаться высадки заказчика, оговорённой с Рэнфри заранее. То ли он не предупредил своих людей, как обещал, то ли их смутило количество прибывших. Изначально речь шла только про одну живую единицу, а с неба свалилось их три. Две фигуры, замершие после падения среди густого разнотравья площадки, так и оставались невидимыми, и третьему участнику приходилось гадать, пристрелили ли их насмерть или только ранили. Нельзя было сказать, что заказчик сильно бы расстроился, убери команда наёмников сопровождающих. А по сути, соглядатаев, приставленных Гувером для контроля и гарантии.
  Шрам под платком на лице обожгло нестерпимой волной боли, и заказчик дёрнулся, приложив ладонь к лицу. В этот момент сразу две тяжёлые пули попали в крылья, заставив их окраситься желтовато-красной сукровицей и безвольно обвиснуть. Невидимый снайпер явно знал, куда надо стрелять, перебив сухожилия и каркасные костные модули. Фигура в просторной тёмной одежде с воем покатилась по траве. Имплантированные модули крыльев начали втягиваться обратно в пустотные камеры хранилищ массы и квазивещества, встроенные вдоль всего позвоночного столба. Но пока процесс ещё не окончился, боль была не просто невыносимой, она казалась адской. Жгучая пульсация в мышцах, трение друг о друга мелких осколков костей продолжались до тех пор, пока дрожащая рука не отправила в рот другую капсулу и с силой не раздавила её зубами. Процесс формирования модулированных костей и побочных каркасов пошёл вспять. Осколки и уцелевшие кости распадались на аморфную биоинертную массу, стягиваясь в свободные пустоты камер у позвоночника до следующего раза.
  Ярко-жёлтые стебли в охровых подпалинах от солнца покачивались над головой, пока на примятой падением тела площадке из стороны в сторону катался раненый человек. Поблизости зашевелились ещё двое. Значит, живы, но получили ушибы или пару переломов.
  Человек в тёмной одежде, стиснув зубы и пережидая последние болевые спазмы, немного приподнял голову и решился высунуться из травы. Его взгляд упёрся в раскосые тёмные глаза человека, на чьём жёлтом лице читалось немое удивление. В руках он держал короткую винтовку.
  - Бу, - тихо произнёс заказчик, утробно взрыкнув для острастки. Винтовка в руках желтомордого тут же дёрнулась и нацелилась в лоб заказчику. Рядом с узкоглазым человеком возникла фигура Доусона-младшего. Наёмник выглядел как-то иначе. Возможно, всё дело было в том, что на лице уменьшилось растительности. Он сделал жест рукой в воздухе, и из разных точек по периметру площадки для встречи показалась остальная команда. Все вооружены, смотрят насторожено, иногда бросая непонимающие взгляды на командира.
  Человек в свободно сидящем комбинезоне поднялся, стряхнул со штанов травинки и представился:
  - Моё имя Нима. И ваш командир должен был предупредить вас о моём визите.
  Тёмно-карие, почти чёрные глаза Нима сверлили стоящего напротив Большого Тэна с такой яростью, что почти проделали в нём дырку. Растрепавшиеся, короткие тёмные волосы стояли дыбом после падения в траву, и по всему выходило, что мирного схождения двух сил уже не выйдет.
  - Нима. С моего языка переводится, как "наниматель", - произнёс желтомордый живчик, почесав щёку. - Шеф, объясни?
  Подошедший поближе Рэнфри выглядел немного раздосадованным и озадаченным, но не настолько, чтобы выпустить ситуацию из-под контроля.
  - Кто в нас стрелял? - спросила Нима, не дожидаясь попыток наёмника как-то объясниться. - Вы были предупреждены о том, что я буду здесь.
  - Речь шла только о вас, - тут же упёрся Рэнфри, выразительно поглядывая на сопровождение в виде двух рослых женщин за спиной Нима. Те уже успели выползти из травы, скинуть изоляционные комбинезоны, предохранявшие в полёте от замерзания, и предстали в полном боевом облачении. Грудные пластины из матового серого металла, наплечники и кольчужные юбки, спускавшиеся до середины бёдер, были выполнены в едином стиле. Поножи и наручи на предплечьях и голенях, такие же тускло-серые и шершавые на первый взгляд, имели множество отметин, оставшихся с прошлых заданий. Короткие, почти полностью остриженные волосы, такого же характерно сероватого цвета, как и облачение, поблёскивали серебром в неверном свете спрятавшегося за тучку солнца. Женщины не были стары, но были чем-то похожи друг на друга, как родственники.
  - Я не стрелял, - тут же скрестил руки на груди желтолицый. Рэнфри нахмурился. Он осмотрелся, поискал взглядом кого-то из своих людей и жестом позвал его поближе. Нима смотрела на тонкокостную фигуру аристократа из Северного Щита с неподдельным равнодушием. Однако ответить такой же любезностью ему не собирались.
  - Я с этим, - выделил подошедший юнец последнее слово тоном, - дальше не пойду. С нелюдями не работаю.
  По лицу командира группы пробежала тень. Нима уже собиралась пожать плечами, бросить на траву контейнер с амулетами и насладиться попытками наёмников пройти в Город Мёртвых без них, но Доусон-младший всё же решил уточнить:
  - Почему?
  - Не работаю с тем, что не принято называть в высшем обществе.
  Аристократ вложил в слова столько презрения и омерзения, что стоящие поодаль женщины-телохранительницы напряглись.
  - А стрелять было зачем? - задал другой вопрос Рэнфри. Тут, как ни странно, глаза его подчинённого округлились. Он шмыгнул носом, нервно потёр слезящиеся глаза и бросил довольно сухо:
  - Не моих рук дело.
  Губы под чёрным шёлковым платком изогнулись в прохладной улыбке, но глаза остались такими же спокойными. В них не промелькнуло и тени веселья.
  Это было по-своему забавно. Сидеть и наблюдать за тем, как группа наёмников гадает, перешёптываясь и зыркая в её сторону, какого она пола.
  Нима не собиралась скрывать его, но раз уж эти люди настолько темны, что судят о качествах человека по принципу наличия или отсутствия у него в штанах детородного органа, то объясняться вообще не имело смысла. На Ниме была свободная одежда кочевников дальних пустынь, под которой находилась лёгкая броня из прочной кожи с пластинами из тонкого металла медного цвета. Когда-то это действительно была медь, но после некоторых манипуляций дядюшки Гувера и его подчинённых металл приобрёл и другие качества. Испытания в условиях, приближённых к реальности, показали его крайнюю эффективность в аномальных зонах, вроде Города Древних. К тому же, весь комплект одежды был адаптирован под возможность пользоваться имплантами каркасных придатков с перьями.
  Нима сидела на жёсткой траве и покусывала один из сломанных стебельков, желая добраться до густого приторного сока внутри.
  Желтомордый человечек, представленный, как Большой Тэн, вызвал у Нимы ассоциации с теплоэлектронагревателем. Такой же жёлтенький, как лампочка в комнате. И такой же хитро сделанный. Истеричный аристократ из северных стран оказался обычным наркоманом, улучившим момент, чтобы вдохнуть порцию какой-то дряни, пока шеф был занят разговорами с другими членами команды. Он не скрывал своего презрения, безошибочно определив пол Нимы, но его попытка откровенно спровоцировать конфликт не увенчалась успехом.
  - Я знаю, какого ты пола, - сказал он, одарив Ниму кивком с высоты своего роста. Женщина продолжала сидеть и щуриться на солнце, выглядывавшее из облаков, спустившихся ниже за последнюю четверть часа.
  - Уважаемый человек, - произнесла Нима последнее слово на родном языке аристократа, - если у вас нет планов предпринять со мной какие-либо попытки размножения или эксплуатации подобного рода, то вам, я думаю, не должно быть никакого дела до того, каков мой пол, возраст и род занятий.
  Взбешённый самим фактом попытки заговорить с ним, а также знанием языка его родины, молодой аристократ решительно зашагал прочь, стремясь оказаться как можно дальше от человека в чёрном платке на лице.
  Дальше Нима выслушала пару обрывков зарождавшихся попыток вычислить её пол по походке, ширине плеч и соотношению костей друг к другу. Наёмники сошлись на том, что до костей пока им не добраться, одежда скрывает любые намёки на половую принадлежность, а платок на лице не добавляет ясности. Единственные, кому было, по сути, плевать на то, кто она такая, оказались командир и его помощник, широкоплечий темноволосый человек, мастер Тукк. Видимо, этим двоим было нужно добыть обещанные деньги любыми путями. Нима отметила это для себя, поднимаясь на ноги.
  Её спутницы вызвали куда менее ожесточённые споры. Аристократический отпрыск знатного рода предпочёл просто не обращать на них внимания, словно тех и не существовало.
  Нима подошла к тесной группе из трёх наёмников и кашлянула.
  - Может, мы всё же отправимся туда, куда собирались? Мне нужно раздать вам амулеты и копии некоторых сведений, полученных от предыдущих групп.
  - От пропавших без вести групп, - тихо произнёс Тэн. Нима не стала спорить, только пожала плечами и извлекла из-под одежды плоский серебристый контейнер с гравировкой дома Веллкро, щедро припорошённой голубой эмалью поверх серебристой резьбы. Крышка щёлкнула, едва заказчик сдвинул задвижку, и мягко открылась. Внутри лежали золотистые спирали на цепочках, в середине которых парил, ничем не прикреплённый, шарик прозрачного стекла. Всего амулетов оказалось шесть.
  Нима протянула коробку командиру и равнодушно отвернулась.
  - Эй, их шесть, а нас больше, - указал на явное несоответствие числу подарков командир. Нима повернулась к нему и сказала:
  - Вы не уточнили число команды, когда об этом зашла речь. У меня свой амулет, меня можно не считать.
  - Да? И кого это из нас вы тоже не собираетесь считать, в таком случае? - встрял в разговор рыжий человек, которого все звали Стукач Джейми.
  - А вот это уже зависит от вас. Сумма оплаты же остаётся прежней, не зависящей от числа получателей.
  В глазах заказчика промелькнули весёлые искры.
  
  Рэнфри вспоминал, как стоял на нижнем мостике быстроходного курьера "Коготь Ветра", на открытой незастеклённой балюстраде, и ёжился вовсе не от холода. Куртка из тёмной плотной кожи была с подкладкой из пуха редкой южной птицы-водостайника, согревавшего при понижении температуры и отводившего избыточное тепло в жару. Он ещё раз посмотрел вниз, где стремительно проносились подёрнутые туманным маревом сумрачные долины и окрашенные розоватыми отблесками всходившего на востоке солнца всхолмья. "Нет, всё-таки полёты - для пилотов и воздушных кавалеристов, - подумал он, сглотнув слюну. Обычно Говард не боялся высоты, но сочетание скорости, раскачивания корпуса корабля, сделанного из легчайшего композитного сплава, и ещё чего-то неуловимого, встречавшегося только на боевых и курьерских дирижаблях, приводило к неизменному и почти необоримому желанию отдать свой завтрак, вчерашний ужин и, возможно, обед жадным струям ветров, трепавших гладкую обшивку судна. - Я привык стоять на твёрдой земле, или, хотя бы, на такой надёжной палубе морского парохода. А тут... если откажут электростатические двигатели, и пена в ёмкостях не получит заряд, лететь нам вниз, как камню из пращи".
  Он сдержал очередной спазм желудка, который, казалось, подступил к самому горлу, и сглотнул вязкую слюну. По настилу палубы над головой Рэнфри загрохотали чьи-то тяжёлые башмаки, и тонкий трап, ведущий из рубки вниз, завибрировал. Командир наёмников отвёл взгляд от туманной земли, и обнаружил рядом с собой Тукка.
  Палач понимающе кивнул, заметив зеленоватый цвет лица своего шефа, и негромко произнёс:
  - До точки высадки осталось полчаса. Все в ангаре. Навигатор просил передать, что не собирается задерживаться больше, чем на четверть часа, так что придётся поторопиться с разгрузкой.
  При этом Деливеранс обеспокоенно вглядывался в Рэнфри, словно пытаясь понять, зачем так истязать себя тем, что приносит неудобство, но ничего по этому поводу не сказал.
  - Хорошо, я сейчас буду, - кивнул Говард с одобрением. - У нас не так много груза, успеем.
  И развернулся обратно к бьющему в лицо ветру, высекавшему слёзы из глаз. Ему показалось, что на горизонте он разглядел светло-жёлтое сияние, но стоило вглядеться, и стало понятно, что это обман зрения. Город Мёртвых нельзя было увидеть на таком расстоянии. С того направления, откуда они приближались, не было заметно ни обширного взморья, ни залива, вдававшегося вглубь. Только холмы.
  "Удачно, что получилось нанять "Коготь Ветра", - подумал он, сжимая планшир пальцами с надетыми боевыми кольцами так, что дерево слегка хрустело, - Мы успеваем к координатам места встречи с запасом в несколько часов. Этого хватит, чтобы обустроить лагерь и выставить посты".
  Грядущий визит в гиблое место чудесным образом убрал все симптомы воздушной болезни, и Рэнфри почувствовал себя неожиданно бодрым. Взбираясь по узкой лестнице наверх, в ходовую рубку, из которой можно было попасть в находившийся ближе к кормовым двигателям трюм, он едва заметно улыбался чему-то.
  Коробки с припасами и снаряжением были уже погружены на квадратный люк, огороженный тонкими трубками ограждения и связанный с мощными приводами лебёдок под потолком трюма. Дирижабли редко садились "на брюхо, высаживая людей и выгружая перевозимые предметы через трапы и спускаемые платформы, и "Коготь" не был исключением. В отличие от более тяжёлых собратьев по небу, он имел только два корпуса с пеной, создающей отрицательную воздушную плавучесть. Потому трюм находился в той же гондоле, что и помещения для экипажа, а командная рубка - под передним корпусом, соединяясь с кормой длинной галереей.
  Лишённый при сборке на верфи избыточного груза массивных орудий, и облегчённый до предела курьер преодолел расстояние между Портмаром и началом Араминских предгорий, где была назначена встреча с таинственным нанимателем, за несколько часов. Опытный пилот воспользовался попутными ветрами, дувшими на большой высоте, где уже не хватало воздуха для дыхания. Просидев всё это время в душной кают-компании для пассажиров, которую, судя по всему, экипаж курьера использовал как курительную комнату, наёмники не ворчали, понимая, что других вариантов у них нет. По земле путешествие растянулось бы на пару недель, если учесть отсутствие нормальных дорог и транспорта.
  На поверхности они оказались быстро, качественно и почти без происшествий. Джейми едва не свалился с платформы, находившейся на тот момент где-то в десятке метров от земли. Он засмотрелся на открывшийся при спуске вид с жёлтой высокой травой, синевато-зелёным лесочком из странных, каких-то неправильных деревьев, и начавшего светлеть неба. "От глубины чувств чуть не сверзился", - как сказал сам взрывник, устыдившись своей неуклюжести.
  Рэнфри, занимавшийся примерно тем же, что и Стукач, только с большей пользой и без попытки разбиться о высохшую землю, успел прикинуть несколько позиций. Места для наблюдения и обороны, а также расположение для базового лагеря. Низкорослый лес синюшного оттенка, как показал ему навигатор, охватывал Город почти по всему периметру. Что творится в хитросплетениях ветвей и листвы, никто не знал, и знать не особо хотел - ближайшее поселение располагалось в ста милях к юго-западу отсюда, а земли в радиусе почти пятидесяти миль считались порчеными. И это несмотря на богатейшие почвы, готовые взорваться в этом климате тремя урожаями в год, а также наличие в невысоких холмах меди, железа и угля. Люди попросту отказывались селиться здесь. В общем, Рэнфри их понимал и всецело поддерживал желание оказаться подальше. Но у него, в отличие от селян-землепашцев или рудокопов, выбора уже не было.
  Лагерь из нескольких грубых брезентовых палаток развернули в небольшой ложбинке, где струился тонкий ручеёк. Прикрытая сверху ветвями деревьев, она переходила дальше в овраг, заполненный тенями и сыростью, и уходящий в сторону Города. Место было не совсем идеальное, но для отдыха не несущих караульной службы и хранения имущества подходило. Тем более, что задерживаться здесь надолго наёмники вовсе не собирались.
  Тэн отправился к ровной, словно вырезанной в лесу лужайке, заросшей странной жёлтой травой с колышущимися даже без ветра метёлками соцветий. Чуть южнее расстилалось казавшееся бескрайним поле такой же травки, за которым в дымке, как корабли над морскими туманами, плыли холмы. Джейми остался в лагере, а Сиг и Тукк отправились восточнее и западнее их стоянки, чтобы прикрыть все направления, с которых могли появиться гости, званые и незваные.
  Стрекочущий звук двигателя Говард расслышал не первым. До него донёсся тонкий свист, на грани слышимости, и судя по тону, это был Сигизмунд. Его многофункциональная штурмовая винтовка, которой он заслуженно гордился, разве что яичницу по утрам не делала, и уж точно обладала целым набором встроенных сенсоров, с помощью которых засечь приближение летательного аппарата превращалось в дело простое и нехитрое.
  Следом донеслись три коротких свистка Тэна. Снайпер указал число целей, и это было странно, потому что едва слышное стрекотание в небе, раздававшееся на юго-юго-западе, чётко указывало на геликоптер, и он был явно в одиночестве.
  - Джейми, на дерево, остальные - на месте, - коротко скомандовал Рэнфри перебиравшему запалы и небольшие бруски взрывчатки Стукачу и сидевшим возле очага пехотинцам, а сам взял небольшой свисток, и ответил короткой трелью, показывая, что информацию принял, и гостей нужно встретить вежливо. - Кажется, прибыл наш наниматель.
  - Без проблем, - блеснул улыбкой рыжий взрывник, сноровисто собирая свои игрушки в деревянный ящик, обитый тёмно-зелёной тканью, и беря в руки короткий тупорылый пистолет-пулемёт с глушителем. - Я на точке.
  Он передёрнул затвор, и скрылся в кустах, забираясь на раздвоенный ствол дерева, возвышавшегося над их лагерем. Сверху посыпался какой-то лесной мусор, земля, и всё стихло. Рэнфри поправил перевязь с двумя кобурами пистолетов, и, вздохнув, быстро поднялся по тропинке, протоптанной ими в сыроватой земле ложбинки. В высокой траве было не видно ни черта. Но блестящий в небе металлом корпуса геликоптер, чьи лопасти слились в сверкающий круг, он засёк сразу. Машина была очень высоко, и по её курсу было не похоже, что она собирается садиться. Хотя, лужайка перед их лагерем вполне подходила для приземления. Но, видимо, их клиент решил, что спокойная жизнь не для него. Три тёмные фигуры отделились от геликоптера, развернувшегося и ушедшего на юг сразу же после выброса десанта, и заскользили вниз, к земле. Над двумя из них развернулись голубые полотнища парапланов, и они стали расходиться немного в стороны. Рэнфри уважительно хмыкнул, но едва не подавился, когда третий человек развернул за спиной настоящие крылья. Будучи человеком нерелигиозным, и вполне образованным, Говард не верил ни в ангелов, ни в демонов, предпочитая считать, что всё зло и добро каждый человек носит в себе. Но сейчас он удивился, и испытал что-то близкое к потрясению. Настолько ярким было впечатление от белоснежных ярких крыльев, засиявших в небесах.
  - Вот задавака, - тихо выругался он, понимая, что заказчик решил выпендриться максимально сильно, показывая свои возможности его команде. - Ну, да, денег у тебя кайманы не клюют. А толку?
  Говард коротко просвистел запрет на стрельбу, но тут со стороны, куда удалился Тэн, раздались сухие выстрелы. Их звучание не походило ни на хлёсткие удары или приглушённые хлопки винтовки снайпера, ни на визг и взрывания штурмового чудовища Сигизмунда, ни на звонкие удары карабина Тукка. Палач стрелял средненько, но с такого расстояния он бы не промазал. Командир знал, как звучит каждый ствол его команды, и с почти стопроцентной уверенностью мог сказать, что ни один из его людей не стрелял. Значит, это был некто чужой.
  "Свежих следов нет, - наблюдая за тем, как неуклюже валятся в траву парашютисты с пробитыми куполами, и кувыркается туда же белокрылый ангел, роняя перья, Рэнфри коротко высвистел сигнал "не стрелять, ублюдки", и перевалил через земляной вал, покрытый дёрном. - Тут никого не было уже много недель. Скрытно подобраться к нам невозможно, городов поблизости нет. Либо он пришёл из Города, либо..."
  Мысль о предательстве одного из своих подчинённых Говард не отбрасывал. Он на своём опыте знал, что купить или запугать можно любого. Кто-то ведётся на деньги, кто-то падок на власть, иным достаточно страха за семью или друзей. Особо упорные и "отбитые" не боятся ничего, но и к ним тоже можно найти подход. Гордыня, ненависть, жажда мести, удовлетворение влечения. Способов сотни. А люди слабы. Вопрос о том, как протащить незнакомый ствол, оставался открытым, но это было легко. Рэнфри поднялся на ноги, заметив вышедшего из леса Тэна, наставившего свою винтовку куда-то в траву.
  Встретившись взглядом с горящими глазами над чёрной маской, закрывающей лицо, Говард понял, что наниматель жив, но очень хотел бы увидеть того героя, который открыл такой заградительный зенитный огонь по приземлявшимся.
  Тэн едва заметно развёл руками, показывая, что он тут не при чём.
  - Шеф, объясни, - проворчал он, чуть скосив глаза на Нима, который отряхивал свой костюм, и двух рослых охранниц-амазонок, в серой броне.
  Говард с досадой выслушал Нима, который сразу же обратился к нему:
  - Кто в нас стрелял? Вы были предупреждены о том, что я буду здесь, - в интонации нанимателя звучала и толика горечи от такого непрофессионализма наёмников, и тонкая ярость, которую он старался скрыть, и ещё что-то, что Рэнфри пока не мог определить. Но высокомерного сволочизма в тоне Нима было всё же больше всего.
  - Речь шла только о вас, - набычившись, ответил командир наёмников, сдерживая желание привычно взбить пальцами бакенбарды. Увы, с лишней растительностью на лице пришлось попрощаться, едва наёмники получили задаток и стали готовиться к отбытию. "В следующие разы, - подумал он, - нужно оговаривать ещё и способ прибытия клиента. А то так можно и опростоволоситься. Пристрелить нанимателя. Впрочем, кто стрелял, я ещё выясню. И этот мудень бородавчатый у меня попляшет".
  
  Потом, размышляя о происшедшем, Рэнфри не мог отделаться от ощущения, что вся ситуация тщательно срежессирована кем-то неизвестным. Поставлена жёстко, чётко, изящно и красиво. Этот невидимый кукловод-извращенец учёл мельчайшие подробности, и выстроил происходившее в единую картину из множества наслоившихся друг на друга событий. Причём, казалось, что у участников этого перфоманса была полная свобода выбора, и они вольны были поступать так, как нравится. Но на деле, все делали то, что нужно. Кому? Зачем? На эти вопросы ответа у него не было. Всё ещё не было.
  Следующие несколько получасовых периодов прошли в лёгкой суете подготовки к выходу, сортировке снаряжения, и установке Джейми небольших, но неприятных сюрпризов тем, кто мог теоретически позариться на оставляемое в лагере имущество. Свободные от вахт и работы наёмники сидели у бездымного очага, перешёптываясь и обсуждая Нима, что было естественно, но Рэнфри не приветствовалось. Рявкать каждый раз на неразумных он, впрочем, не всегда успевал, занятый хлопотами.
  Нима же не проявлял никакого беспокойства, по крайней мере - внешне. Грыз травинки, пока его спутницы проверяли своё снаряжение. Тихо разглядывал наёмников. Особенно пристально - когда те начинали спорить о его поле. Сам Рэнфри этот вопрос для себя решил просто: пока наличие хрена в штанах не важно - специально выяснять его он не станет. И тут перевешивала не сумма откупных, и не задаток, который был подтверждён курьером Веллкро, а, скорее, здравый смысл и воспитание. А вот Сигизмунд такой мудрости не проявил. Этот идиот умудрился поцапаться с Нимом дважды, вскоре после его высадки, и в лагере. Горящий взгляд командира он пропустил мимо, и со всей спесью вступил в разговор, который, впрочем, не выиграл. Говард не понял, что именно сказал ему Нима, но Сиг после этого выглядел жалко. Яркий румянец, выступивший на скулах, крепко сжатые челюсти, и яростный блеск глаз очень не понравились Рэнфри, но тут наниматель решил, что пора выступать.
  И сразу же поставил их группу в интересное положение.
  Защитные амулеты из золотистого металла, лежавшие в небольшом ящике, были похожи на свернувшихся змей-медянок, и Рэнфри почти почувствовал укол клыков этих смертельно ядовитых гадин - наёмников было восемь. Амулетов насчитывалось шесть.
  Частично в этом была и его, Говарда Доусона-Младшего, вина. В словесных играх с работодателем Рэнфри решил не указывать точное количество своих подчинённых, отправляющихся на задание. Небольшим оправданием могло служить то, что наниматель не полностью обрисовал задачу, но оправдываться командир не привык. "Кем-то придётся пожертвовать, - подвигал челюстью Рэнфри, выслушивая Нима. - И этот выбор будет на моей совести".
  Первым делом он подумал о том, что костяк команды требуется сохранить во что бы то ни стало. И ответил Джейми, вылезшему с ядовитым вопросом о том, кого именно предлагается сбросить со счетов:
  - Успокойся, Стукач, тебе амулет достанется в любом случае, - улыбка Рэнфри получилась самую чуточку кривоватой. - Мы же не хотим остаться без твоих чудных шуток и рассказов о твоей родине.
  "А вот пехтуре придётся обходиться одним амулетом на троих, - Говард принял контейнер из рук Нима, и коротко кивнул в ответ. - Но они знали, на что идут".
  В кампаниях наёмников люди делились на три категории: опытные ветераны, прослужившие госпоже Удаче не один год, и иногда даже не одно десятилетие, основной рядовой состав и "мясо". Выбравшие себе неровную стезю солдат удачи могли рассчитывать в первое время только на то, что их будут исправно кормить, поить и снабжать снаряжением. При этом, как правило, отправляя в самое пекло. Выжившие и закалившиеся в этом проклятом горниле спустя несколько лет могли рассчитывать на определённое уважение, и повышение доли в добыче. Довольно жёсткая, но по-своему справедливая система. Конечно, если тебе повезло выжить в первый год
  Потому безымянных пехотинцев, откликавшихся на короткие клички "Первый", "Второй" и "Третий", снабдили только одной побрякушкой. Выходцы из портовых кварталов ничего не сказали, беспрекословно подчинившись капитану. Они помнили, что совсем недавно перед ними стоял совсем иной выбор - идти в пираты, батрачить, побираться или присоединиться к одной из многочисленных банд Портмара. Бойцы выбрали стезю наёмников, присягнув на верность Рэнфри. Слова же Нима о том, что сумма оплаты будет разделена на всех выживших, слышали все.
  При этом тон нанимателя оставался всё таким же нейтрально-игривым, а взгляд был кристально чист и прозрачен, как у ребёнка. Только в глубине зрачков мерцали огоньки - то ли веселья, то ли злобы. Рэнфри очень надеялся, что Нима понимает, что делает. Пока что походило, что наниматель старательно сеет семена раздора и создаёт почву для конфликтов внутри команды, и это очень не понравилось Говарду.
  
  
  Вблизи лес оказался серым. Именно серым, а не болезненно покрытым серыми пятнами лишайника. С разными оттенками фиолетового, зеленоватого, синего и белёсого, он был серым и ужасающе тихим. Шишковатые стволы деревьев, кое-где ужасно искривлённых и выгнутых под невероятными углами, разросся настолько густо, что под нижними ветвями не прорастал даже подлесок. Влажная, заболоченная земля хлюпала под подошвами сапог, с чавканьем вбирая в себя давящую сверху массу. Ни птиц, ни шорохов норных зверьков, ни шелеста листвы не было. Листья казались замершими во времени, навсегда погружёнными в невидимый кокон стазиса, оставаясь в том виде, в котором их застала неизвестная катастрофа. По стволам и веткам не бегали жуки, в полумраке густой растительности людей не донимала вездесущая мошкара и гнусы. Просто серые ветки с мелкими замшелинами лишайника у корней торчали тут и там, не давая прохода.
  Трава и мелкие побеги прочей растительности оканчивались у границ первых деревьев резко и внезапно, будто отсечённые лезвием. За этой чертой не пробивалось ни травинки. Только хлюпающий ковёр из вечно гниющих в межвременьи листьев, тухлая вода и чёрные лужицы в низинках вокруг едва заметной тропинки.
  Нима видела, что ветви кое-где были срублены. Увы, срезы казались такими же старыми, как и всё вокруг. Невозможно было определить, сделаны они недавно или сотню лет назад. Просто плохо заметная прогалина в густой растительности леса, ничего более. Насколько она помнила, выжившего и выбравшегося из последней экспедиции наёмника нашли где-то здесь. Он едва сумел перешагнуть черту отчуждения и ступить на первые зелёно-жёлтые побеги травы вокруг леска, и там уже осел наземь, потеряв сознание. Из его рассказа выходило, что он пробыл в Салехе, как называли Город Древних в старинных писаниях, около месяца. Не меньше пары недель - уж точно. Но ни есть, ни пить, ни испражняться не хотелось. Вся его группа, в которой он занимал шутовскую должность писаря и статиста, не испытывала дискомфорта по этим поводам. Он даже притащил с собой какую-то снедь, найденную рядом с его телом. По словам этого человека, прозванного в последствии Безумным Ральфом, галеты и консервы оставались пригодными для употребления. Он даже сумел запихать в себя какие-то из них, решив, что сегодня уже не сумеет покинуть лес.
  Однако, пожевав мяса с овощами из банки, заев галетой и осушив треть фляги с водой исключительно ради необходимости, он почувствовал, как еда встала комом в пищеводе и в желудке. Но стоило Ральфу переступить черту отчуждения леса, как в животе буквально взорвалась бомба. Ральфа вывернуло пару раз на траву несвежим, тухлым мясом. Остальная еда тоже оказалась испорченной. Хотя объяснить, каким образом сумели так сильно стухнуть запаянные и стерильные консервы, никто так и не смог. Говорили только, что Ральфу повезло поужинать прямо перед выходом из города. Иначе яды могли бы и не выйти верхом, а спуститься ниже. Словно обмен веществ не останавливался полностью, пусть и не ощущался.
  Подобрав с земли исхудавшего и поседевшего молодого парня, прибывшие люди констатировали у него крайнюю степень истощения и обезвоживания. Пытались делать вливания, подключили даже специалистов из столичного госпиталя для ветеранов, но Ральф всё же скончался. И до самой смерти нёс невероятную чушь про мёртвых, духов и грехи.
  Салех дотянулся до выжившего даже через много миль, сомкнув костистые когти смерти на горле бедняги.
  
  Нима шла по лесу, который был так подробно описан в записях Ральфа, добытых Гувером из госпиталя, и чувствовала холодок внутри. До полноценных ледяных волн было далеко, впереди ещё шагали наёмники, и волноваться пока не стоило.
  Внезапно она остановилась, с удивлением пощупав своё лицо через тонкий шёлковый платок. Удивительно, конечно, что этот придурковатый аристократик не попытался сорвать с неё этот кусок ткани, решив, будто она желает его оскорбить и намерено скрыть свою личность. Впрочем, выходцу из Ледяного Щита было бы просто противно трогать кого-то не из его круга. Не в первый раз Нима задумалась, как этот народ вообще воспроизводит себя. "С такой ненавистью к женщинам, им бы уже стоило стать, как минимум, двуполыми. А как максимум..." - продолжать эту мысль она не стала, быстро ощупав левую скулу.
  Рубцы шрама были на месте. Они прощупывались сквозь тонкий шёлк так явственно, что ошибиться было невозможно. Но чего-то не хватало. И этим чем-то была боль.
  Тянущая, пульсирующая, выматывающая боль, преследовавшая столь долгое время, отпускающая лишь на время сна, куда-то пропала, стоило ей пересечь линию лесного массива. Только за одно это Нима готова была упасть в чёрные лужи грязи и обнимать землю Салеха с благодарностью. Боль стала такой привычной в жизни, что Нима сроднилась с ней, перестав замечать, пока приступы, сопровождаемые свечением рубиновых рубцов, не становились совсем уж невыносимыми. И вот теперь её старая подруга покинула её, отпустив на время.
  Следовавшие рядом амазонки, предпочитавшие называть друг друга номерами Двадцатая и Сорок Восьмая, тоже приостановились, поглядывая на женщину. Нима сделала вид, что поправляет платок на лице, а сама ослабила крепления кожаного чехла с замысловатым орудием. Лезвия на концах тонких псевдокожаных нитей шевельнулись, словно живые, расправились внутри чехла и замерли, ожидая, когда им выпадет возможность поработать. Нима положила пальцы на серебряную голову совы, служившую набалдашником. Вокруг замерли острые листья, торчащие с серых веток деревьев, воздух казался прозрачной смолой, в которой застряли случайно попавшие в неё предметы. И только несколько тёмных мух продолжали раздвигать кисель на тропинке, пробираясь поближе к границам Салеха.
  
  - Командир, - тихо спросил Тукк, сжимая в руках остро отточенный тесак, который он вытащил в самом начале пути, чтобы прорубаться сквозь растительность. Только вот растительности вдоль тропинки было не так уж много, и серые ветки неприятно тенькали, когда сталь тесака срубала их. Но палач не стал прятать лезвие. - Я хотел спросить о предыдущих группах, заброшенных сюда. Мне, в общем, всё равно, что нам придётся тащить обратно, но... Они все остались здесь?
  Рэнфри, идущий чуть впереди Деливеранса, точно так же сильно стискивал в левой руке слегка повлажневшую рукоять своего револьвера 49-го калибра. Командир видел, что другие наёмники тоже испытывают если не страх, то какое-то подсознательное напряжение, заставлявшее вцепляться в рукояти оружия, ножей или тесаков-джунглерубов без видимых на то причин. Серость леса, тишина его туманных мутных полян и едва ощутимый запах гнили, казалось, пробирались в самую глубину души, вызывая ощущение нереальности и оторванности. Словно они уже были не в живом и ярком мире, а погружались всё глубже в посмертие. Как в древних легендах и сказках, уходя в туман, чтобы вечно скитаться по сумрачным полям и лесам, не обретя покоя.
  Говард бросил косой взгляд на спиральку амулета, внутри которой пульсировал в такт его сердцебиению небольшой шарик света, и, прогнав подобные мысли прочь, постарался ответить на вопрос Дэла.
  - Не все, некоторые вернулись, - Рэнфри переложил на ходу револьвер в другую руку, и вытер левую ладонь о штаны. Записи бреда несчастного Ральфа, единственного выжившего из последнего отправленного сюда отряда, он прочитал перед выходом, и мог сказать только то, что мозги у сошедшего с ума наёмника были вывернуты наизнанку. Кроме многочисленных упоминаний мертвецов, демонов, призраков и воздаяния за грехи, в общем-то, обычных для таких помешательств, внимание Говарда привлёк только момент, когда умирающий описывал своего двойника, в которого не стал стрелять. - Так что у нас тоже есть такая возможность. А чтобы вернуться в полном составе, нужно быть внимательными и осторожными...
  - Ага, и не совать пальцы в неподходящие для того отверстия, - вздохнул помрачневший от окружавшей их серости Джейми, двигавшийся чуть позади Дэла, и прекрасно слышавший их разговор. Со звуками в этом лесу творилась какая-то чертовщина. Шёпот или позвякивание пряжки на неплотно затянутом ремне можно было расслышать издалека, как, например, сам Стукач явственно слышал тонкий звон колец на кольчуге одной из амазонок Нима. И в то же время, он почему-то был уверен, что громкий вопль или стрельбу отошедшего в сторону от тропинки Тэна они могут и не расслышать. - И даже в подходящие сначала заглядывать, а потом только совать.
  - В общем, - кашлянул Рэнфри, - держите ухо востро.
  Тропинка, и так едва заметная в серой массе листьев, пропала, но просека продолжала, немного изгибаясь, вести вперёд. Создавалось ощущение, что в конце её свет становится более ярким.
  
  Лес кончился неожиданно. Только что они шли по серым листьям, скользящим под ногами, а над головой смыкались кроны странных деревьев, за ветки которых цеплялись клочья тумана. Шли в тишине, нарушаемой только звуком шагов и свистящими выдохами товарищей по команде. К беззвучию они быстро привыкли, но не расслаблялись полностью.
  Внезапно растительность расступилась в стороны, открыв перед выбравшимися из зарослей наёмниками обширное серое пространство обнажённой земли. Поле было пустым и ровным. Насколько хватало видимости, оно полого уходило вверх, по ходу их движения. Полностью лишённое жизни, оно вызывало скорбные ощущения. Безрадостность картины нарушали лишь торчащие тут и там кочки, окружённые надоевшим уже туманом. Создавалось такое впечатление, что на поле порезвилась стая кротов, каждый размером с аллигатора. Трещины в твёрдой, как сталь, земле говорили, что она не знала влаги уже много лет. Пелена сизовато-серой дымки была сухой и оставляла на губах лёгкий металлический привкус.
  - Как в тридцатом аду Ван-ло Яня, - сплюнул, скривившись, Большой Тэн. Снайпер присел над ближайшей кочкой и пытался разглядеть хоть что-то в туманной дымке. - Пустыня, туман и ничего живого.
  Сигизмунд с высокомерным выражением превосходства на лице вскинул свою штурмовую винтовку, и всмотрелся в небольшой экранчик прицела, светившийся синим. Рэнфри, вложив револьвер в кобуру, и доставший фляжку, с улыбкой наблюдал за заносчивым северянином. Ваза начал тыкать пальцами в многочисленные кнопки на своём оружии. Терпение Доусона было вознаграждено выражением ярости и изумления на лице аристократа, опустившего винтовку, и озадаченно нахмурившегося:
  - Ничего не видно. Пятьдесят футов, дальше дальномер не работает. Никаких сигналов. Проклятый туман!
  - Ничего, ничего, - хихикнул Джейми, - это с каждым бывает. Ты батарейки в своей дуре железной менял?
  - Цыц, - стерев улыбку с лица, скомандовал Рэнфри, прекрасно зная, что Сиг вспыхивает от любого намёка на свою несостоятельность, - ждём указаний.
  Нима, подошедший вместе со своими амазонками к группе наёмников, рассматривавших безрадостную пустошь, держал в руках небольшую коробочку, обтянутую тканью, и карту. Сверившись с показаниями упрятанного в чёрный контейнер, размером примерно с табакерку, прибора, он захлопнул щёлкнувшую крышку, и спрятал его в карман.
  - Прямо, - рука в тёмной перчатке указала точно в середину туманного поля, а голос, доносившийся из-под маски, показался Рэнфри излишне скрипучим. - Далеко не отходите, здесь очень легко потеряться. Дальше начнутся предместья Салеха, где можно идти по карте.
  Говард вспомнил ту карту, и ему стало грустно. Искажённый снимок, сделанный с большой высоты, на котором можно было разобрать только крупные объекты, и нарисованные выцветшими чернилами корявые кроки с замысловатыми значками. Даже ему удалось разобрать только отметки высоты и базовых стоянок. Остальные звёздочки, цифры и коды казались тарабарщиной. Но, видимо, их любезный наниматель владел расшифровкой всей этой наукообразной чуши, и следовал какому-то своему плану действий. Если бы Нима ещё и поделился им с наёмниками, было бы совсем замечательно. Однако наниматель всегда прав, пока его люди не гибнут. Если ему хочется играть в таинственного исследователя руин - пусть играет. До первого несчастного случая. А в том, что они будут, Рэнфри не сомневался. Что-то словно кусало его за сердце, беспокоя и зудя на границе сознания. Предчувствие, сдобренное толикой страха.
  - Двинулись, - сказал он, отхлебнув из фляжки, чтобы смыть странный привкус во рту. - Пехтура - вперёд, стрелкам не отходить в стороны. Компактно, аккуратно, быстро.
  - Принято, - прогудели наёмники, выстроив своеобразную "коробочку" вокруг Нима с его закованными в металл телохранителями, и пошагав в указанном им направлении.
  Вскоре, хотя время тут получалось определять очень относительно, туман стал уплотняться, и его сгустки наливались темнотой. Первое такое скопление оказалось деревом - старым, покрытым отслаивавшейся корой, серым и сухим. Когда-то это, возможно, была яблоня или что-то подобное, но сейчас растение представляло из себя высохшее закаменевшее образование вроде тех, что находят археологи при раскопках. Листьев на острых чернеющих осколках ветвей не было, а земля вокруг ствола казалась потемневшей и обожжённой. Отряд обогнул памятник яблоне по широкой дуге, и двинулся дальше. Туман постепенно редел, отступая прочь, и видимость начала улучшаться. Земля стала влажной и неприятно засасывала ботинки. Ряды мёртвых от рождения деревьев тянулись вдаль, едва заметно изгибаясь.
  
  Это она увидела первой. Её рост как раз оказался таким, чтобы заметить среди густых веток сбоку раскрытые человеческие глаза. Они смотрели, не мигая, прямо на Нима, и от этого, несомненно, мёртвого взгляда остекленевших зрачков стало настолько жутко, что Нима встала, как вкопанная, не в силах отвести взгляда от мертвеца. Он стоял, вытянув одну руку в сторону, словно пытался на что-то опереться, но ничего не оказалось. Смерть настигла его внезапно, он бежал или просто старался успеть за кем-то впереди, и умер. Из груди торчало окровавленное древко копья. Такими до сих пор пользовались странствующие монахи и рыцари нескольких старых орденов, обитавших в дальних пределах пустынных земель на восточных границах Соединённого Королевства. Но вместо стального или бронзового наконечника копьё было оснащено каменным остриём, и это казалось странным. Вышедшее из груди на пару дюймов, оно до сих пор было окрашено алым, и на одежде мертвеца ещё можно было различить бурое пятно крови. Небольшое, впрочем - кровь не успела толчками выплеснуться из раны до того, как жизнь оставила этого человека.
  Нима смотрела в глаза мертвеца до тех пор, пока позади не появилась одна из её амазонок. Кажется, Двадцатая или Сорок Восьмая. Нима до сих пор не различала этих молчаливых женщин-воинов.
  Амазонка тронула её за плечо, кивая на тропу, где уже заметили остановку нанимателя и поспешили к ней.
  
  Кто-то грубо толкнул в плечо Нима, и ей пришлось посторониться. К ней уже подошли Джейми, командир наёмников и мрачный Тукк. Теперь и они видели то, что привлекло внимание Нима. Татуированный Тукк протянул ствол своего ружья и попытался толкнуть тело впереди, но лишь провёл оружием поблизости. Расстояние не позволило ему пересечь невидимую черту и толкнуть мертвеца.
  - Да не так надо, - сказал Джейми и, подобрав длинную срубленную ветку, попытался достать тело. В этот момент Нима развернулась к амазонкам, и чья-то рука в перчатке, метившая ей в плечо, скользнула мимо и сильно толкнула Джейми в спину. Стукач полетел вперёд, чертыхаясь, выронил палку и влетел боком в стоящее посреди леса тело.
  - Куда?! - крикнул Рэнфри, бросаясь следом. В волне суматохи никто не заметил того, кто толкнул Стукача.
  - Нет! - попыталась крикнуть в ответ Нима, но её голос оказался таким тихим, словно она пыталась докричаться издалека. Но Рэнфри остановился сам. В спину ему ткнулись остальные. Когда Нима подошла поближе, растолкав наёмников, она увидела Стукача. Половина его тела была так близко от покойника, что он едва не тыкался носом ему в поясную пряжку ремня. Задница Стукача, приподнятая в игривой позе, выпирала из едва видимо поблёскивающего пузыря, переливавшегося разными цветами радуги. Взгляд Джейми был прикован к восковому лицу покойника, глаза в ужасе расширились, а рот так и остался приоткрытым в молчаливом крике. Нелепо расставленные руки и скрюченные в падении ноги делали его похожим на гипсовую птичку на проволочном каркасе, какими иногда украшают подарочные корзинки с цветами и фруктами.
  Рэнфри медленно вытянул руку и так же медленно, явно перебарывая страх, потянулся пальцами к одежде рыжего наёмника.
  - Не надо, послушай меня, не надо, - шёпотом сказала Нима. В этот раз её голос прозвучал сильно и громко. Остальные обернулись на неё, сверля взглядами.
  - Предлагаешь так его тут и оставить? - зло спросил Рэнфри. Нима покачала головой.
  - Отойдите, пожалуйста, подальше, - спокойно произнесла она. В голосе чувствовалось колебание металла, будто Нима всеми силами пыталась справиться с паникой или злостью. А может, и со страхом. В то же время, ей было важно убедить остальных отойти без силового вмешательства или шантажа. Рэнфри секунду сверлил её взглядом, но потом сделал жест остальным отойти. Нима и сама отошла на тропинку, вытаскивая из чехла замысловатое оружие. Оплетённая кожаными полосками рукоять с серебряным навершием тускло сверкнула в сумерках серого леса. Тонкие ремешки натянулись, завибрировав и едва слышно зазвенев в тишине. Лезвия на концах плётки дёрнулись, потянувшись друг к другу и замерев параллельно в одной плоскости. По ним пробежался голубой огонёк атомарной заточки, когда палец в перчатке тронул голову совы.
  - Ты псих? - прошипел ему в ухо Тэн. - Ты убьёшь его!
  - Если я не попытаюсь, он сам умрёт через пару минут. Или часов. Или дней. Чёрт, ты думаешь, временные ловушки просто так размыкаются? - раздражённо ответила Нима. Ей было неприятно, что её настрой перебил этот желтолицый человечек.
  - Можно набросить верёвку и...
  - И остаться рядом с ним, - зло прошипела Нима. Она грубо оттолкнула Тэна, которого придержал за плечо татуированный Тукк, во все глаза следивший даже не за Нима, а за её странным оружием. Нима повела кистью, плавно отводя плеть в сторону. Лезвия резали воздух, как густой кисель, но стоило добавить чуть больше усилий, как они легко скользнули вперёд и ударили в край кокона, в котором оказался Джейми. Три из восьми лезвий скрежетнули по воздуху так, словно столкнулись с железным препятствием. Во все стороны полетели искры, разнёсся омерзительный звук, пробравший до костей. Ветки на деревьях вздрогнули, и с них посыпалась листва. Джейми повалился на мертвеца, и они оба покатились по заболоченной почве. И едва контур ловушки треснул, став нестабильным, по лесу разнёсся крик Джейми, всё же нашедший выход, когда время снова потекло вокруг него в обычном режиме.
  Кто-то, чертыхаясь и матерясь, бросился поднимать Джейми и волочить его к остальным. Через некоторое время Стукача усадили на дорожку, окунув для верности в зеленоватую жижу болотистой водицы поблизости. У Стукача зуб на зуб не попадал от ужаса. Он был бледен, взгляд бегал, руки тряслись, а из горла вырывался только сиплый хрип. Он ощупал себя, свою одежду, свои пожитки и уставился на дрожащие пальцы. На те, которые у него ещё остались.
   
  Глава 3
  
  Нима подошла чуть погодя, когда остальные уже поняли, что их товарищ в относительном порядке.
  - Что это было, хотелось бы мне знать? - осведомился Рэнфри. Нима выглядела очень уставшей. Взгляд потух, движения давались через силу. Она убрала в чехол свою плеть и присела на корточки рядом с Джейми.
  - Временной кокон. Всё, что тут умирает, остаётся в той же позе, в которой прекратилась высшая нервная деятельность. И замирает. В самых нелепых позах, как этот человек, - она махнула рукой в ту сторону, где торчал покойник.
  - Кто это был вообще? - спросил Тукк. Ему ответил Джейми:
  - Судя по одежде, - почти не заикаясь, произнёс он, - наш предшественник. Наёмник, иначе говоря.
  - И кто-то его убил, - отметил очевидное Рэнфри. - Надо бы осмотреть тело, узнаем побольше.
  Нима только улыбнулась под своим платком. Амазонки не трогались с места, а вот двое из трёх нанятых на это дело мужчин, пришедших с Рэнфри, вяло пошарили по ближайшим кустам. Через пару минут они вернулись и что-то доложили командиру. Глаза у обоих были испуганными.
  - Они нашли только несвежий труп, половина тела мумифицирована. Но он же был совсем свежий!
  - Время перестало его фиксировать, - объяснила Нима.
  - Ты лучше мне скажи, что проку от твоих амулетов, если они не работают? - резонно спросил Рэнфри. Нима на какое-то время стушевалась, но потом, присмотревшись к шее Стукача, сузила глаза.
  - Они работают. Но у него нет амулета, - она кивнула на Джейми. Все посмотрели на Стукача. Тот неловко пошарил ладонью под рубахой, похлопал по одежде, даже выправил исподнюю сорочку из брюк и потряс, чтобы проверить, не оборвалась ли цепь и не выпадет ли золотистая спиралька под ноги. Он поднял глаза на командира, и лицо его выражало крайнее недоумение.
  - Шеф, я не знаю... он был... - забормотал он.
  - Ладно, Джейми, - Рэнфри немного сузил глаза, внимательно всматриваясь в Нима, но тот демонстрировал поразительное спокойствие. Как будто происходящее его не касалось, а утеря амулета была чем-то самим собой разумеющимся. - Найдём твой амулет. Выпасть он вряд ли мог. Значит, разыщем. Доберёмся до безопасного места, и поищем.
  Последние слова он произнёс так, чтобы его могли слышать только Джейми и Нима. Впрочем, идея обыска появилась у него сразу же, как только наниматель высказался по поводу отсутствия побрякушки. Стукач, конечно, был тем ещё раздолбаем, если дело не касалось взрывчатки или выпивки. Но пролюбить амулет, от которого зависит жизнь в этом проклятом месте - на это даже он не был способен. С учётом сухого закона в походе - тем более.
  "Значит, у нас в команде совершенно точно есть крыса, - подумал Рэнфри, ободряюще похлопав Стукача по плечу. - И, может статься, не одна. Вопрос один: кому выгодно?"
  - Пока старайся держаться подальше от трупов и подозрительных мест, Стукач, - сказал он взрывнику, который подрагивающими от напряжения и страха руками приводил свою одежду в относительный порядок. Тот хлюпнул носом в ответ, пробормотав: "Но я даже ничего не почувствовал!". - Представь, что ты наблюдатель, и нужно запомнить всё, что происходит. Но не вмешиваться.
  Добившись относительного понимания задачи и обещания ни во что не вмешиваться, командир быстро провёл осмотр своей группы, и посмотрел на ковырявшегося с прибором и картой Нима.
  - Впереди должна быть дорога и насыпь, - бросил тот, небрежно сворачивая бумагу. - Предместья закончатся, и начнётся самое интересное.
  "А это, значит, было так, скучноватое, - подумал Рэнфри, жестом отдав команду отряду на выдвижение. - Забавно ты мыслишь, господин наниматель. Я боюсь спросить, что же для тебя тогда "страшное" или "тревожащее"?
  - Жуть какая... - прошептал Джейми, когда командир прошёл мимо него, занимая позицию во главе отряда. Взрывник всё ещё находился под впечатлением от происходящего. - Я дышать не мог. Но всё чувствовал. Может, и этот, трупешник который...
  - Нет, - Тукк нахмурил татуированное лицо, так, что линии знака его профессии сморщились и причудливо исказились. - Он был уже мёртв, до того, как попал в эту каплю.
  - Слава богам, - прошипел Сиг, нервно озираясь по сторонам. - Иначе бы он разложился, едва его достали оттуда. Так что, рыжий, радуйся. Иначе остался бы ты на сувениры следующей экспедиции.
  После этой перепалки отряд шёл молча. Как и предсказывал Нима, впереди появился тёмный силуэт насыпи, перед которой земля стала каменистой, пока полностью не сменилась крупным щебнем и обломками камня. Кажется, раньше дорога, идущая по верху, имела откосы, выложенные каменными плитами, сейчас полностью разрушенными по всей её длине. Что послужило причиной разрушения, никто догадаться и не пытался. В этой проклятой земле всё было слишком странно, а слова нанимателя про время и ловушки не настраивали на приятную прогулку.
  Мысль о том, что придётся столкнуться не с противником, в которого можно выстрелить, или ткнуть ножом, а с необоримой и неизменной стихией, которую люди могли разве что ощутить или измерить с помощью примитивных приборов, была подавляющей. Слишком масштабной.
  Взобравшись на дорогу, сделанную из какого-то плотного тёмного материала, отчётливо пружинящего под ногами, они обнаружили, что по ту сторону насыпи лежат руины зданий, располагавшиеся ровными квадратами и прямоугольниками. Чем ближе к дороге, тем сильнее были разрушения. Ближайшие сооружения неизвестного предназначения представляли собой не более чем оплывшие кучи дроблёного камня, серого и невзрачного. Чуть дальше виднелись остатки стен и перекрытий, а вдали коробки зданий были почти целы. Они подсвечивались странным мягким сиянием, едва отличимым от окружавшего их жемчужно-серого света. Темневшие провалы непривычно узких, или наоборот, слишком широких и высоких окон, располагавшихся в необычных местах, выглядели угрожающе. Внизу, недалеко от того места, где наёмники находились, можно было заметить ровный круг битого белого камня. Если бы это был обычный город, то можно было представить, что это остатки фонтана или статуи, подвергшихся влиянию неумолимого времени. Но что здесь стояло на самом деле, угадать не представлялось возможным.
  Среди серых теней и оттенков окрестности фонтана выделялись несколькими цветными пятнами, выглядевшими чужеродно. Нима указал на них, и произнёс, ни к кому не обращаясь:
  - Стоянка одной из экспедиций, - после чего заскрежетал сапогами по битому щебню, съезжая с насыпи. Пыль, которая должна была взвиться столбом от такого спуска, поднималась нехотя, вялыми тонкими фонтанчиками.
  Палатки из некогда зелёного брезента, стоявшие когда-то рядком, сейчас превратились в неровные бесформенные кучи, расползавшиеся какой-то кашей при первом прикосновении. Наёмники рассыпались по небольшой площадке, стараясь не терять друг друга из виду, и, пока Рэнфри изучал угли небольшого кострища, чья зола на ощупь казалась ещё тёплой, почти сразу сделали несколько находок.
  - Мёрзлый груз, один! - негромкий голос Тэна, зашедшего за кучу битого камня, разорвал тишину похлеще выстрела.
  Ему вторил голос Второго:
  - Мёрзлый, два!
  Рэнфри поднялся с корточек, отряхивая руки от липкой золы, и направился в сторону Тэна. Он ожидал, что будут ещё трупы, но, чтобы так скоро... Стоянка выглядела заброшенной, но это ни о чём не говорило.
  Снайпер стоял на безопасном расстоянии от выгнутого дугой тела, упиравшегося в каменную крошку только затылком и пятками сведённых предсмертной судорогой ног. Серая униформа, в которую был одет погибший, ничего не подсказала Говарду. Она походила на повседневные робы десятка профессий, и могла принадлежать кому угодно, от рабочего с мануфактуры до солдата-срочника. При жизни мужчина был среднего роста, светловолос и худощав. Сейчас он выглядел, словно замер во время исполнения акробатического кульбита, и сама эта поза вызывала холод, текущий по позвоночнику. В реальности удержать её больше доли секунды было невозможно - тело свалилось бы на землю, перекатилось, дёрнулось пару раз в агонии, и замерло, орошая кровью серые камни.
  Но покойник был неподвижен, как статуя. Его череп был разнесён на куски мощным выстрелом, а лицо представляло из себя сплошную мешанину горелого мяса, костей и ошмётков кожи, Присмотревшись, можно было различить заметное боковым зрением тонкое свечение, окутывавшее его коконом.
  - Я не Стукач, лезть не буду, - кривовато улыбнулся Тэн, хотя в глазах у него Рэнфри заметил тщательно скрываемый ужас. Просто желтокожий стрелок имел железную выдержку, и мог себя контролировать вплоть до пальца на ноге, почему и стал таким великолепным снайпером. - Но мне он не нравится.
  - Мне тоже, - не стал скрывать своё отношение Рэнфри. - Но мёртвые не кусаются, так что нам он интересен только как источник информации.
  - У него бирка над карманом, - кивнул снайпер, указывая стволом винтовки, - там что-то написано.
  Складки ткани и открывшийся клапан нагрудного кармана с оторванной застёжкой закрывали большую часть надписи, и можно было разобрать только "Ст. научн. сотр."
  - Старший... научный сотрудник? - удивлённо прочёл Рэнфри, подняв руку к лицу, чтобы потеребить бакенбарды, но вспомнил, что сбрил их перед выходом, и скривился. - Значит, сюда присылали не только наёмников. Странно, что никто не слышал о таких походах.
  - Мне больше интересно, кто его так разделал, красавца, - Тэн задумчиво глядел по сторонам, но поблизости не было ни пятен крови, ни гильз, ни следов борьбы. - Калибр охотничий, на крупную дичь, пуля... или очень серьёзная дробь. Но ничего вокруг. Ни следа.
  Рэнфри кивнул, соглашаясь:
  - Пойдём, тут больше делать нечего.
  Усилия, с которым Большой Тэн оторвал взгляд от мертвеца, никто не заметил. Рэнфри как раз задумался, что на самом деле, к списку угроз прибавились те, кто мог находиться в городе и окрестностях, и обладал при этом современным оружием крупного калибра. Такие раны могла оставлять не только охотничья "рублёнка" двенадцатого или двадцатого калибра, но и экспансивные винтовочные пули, расходящиеся лепестками и разделяющиеся на части. Если добавить в копилку фактов ещё мертвеца возле леса, убитого совсем уж странным образом, то картина складывалась беспокоящая.
  Ещё два "мерзляка", то есть, трупа на жаргоне наёмников, обнаружились в небольшом укрытии, созданном остатками двух стен, в паре десятков метров от площади. Эти двое выглядели более обыденно, если не считать замершей в воздухе руки лежавшего ближе к стене. Мужчина в дорогом коричневом костюме, замаранном грязью и кровью, поднял ладонь, словно защищаясь от чего-то, но так и застыл, как таракан в янтарной смоле. В его груди торчало обломанное копьё с каменным наконечником. Лица разобрать оказалось невозможно, его почти полностью закрывал рукав замшевого пиджака и растопыренные пальцы, но аура ужаса от трупа ощущалась почти физически. Рядом лежал наёмник или солдат в защитного цвета обмундировании, с несколькими аккуратными дырочками на груди, в которых матово поблёскивала кровь. Лицо у него было спокойное, и мёртвый улыбался, словно увидел что-то приятное перед смертью. И это было гораздо страшнее.
  
  После демонстрации своего оружия Нима постоянно ловила на себе косые взгляды наёмников. То и дело замечая, как кто-то из них рассматривает её, пока она не видит. И, стоило её оглянуться, этот человек отводил взгляд, буравивший спину ещё секунду назад. Или просто делал вид, что засмотрелся на снаряжение нанимателя.
  Едва они вошли в бывший лагерь одной из предыдущих команд, как тут же обнаружились новые трупы. Нима, подготовленная к такого рода сюрпризам, не особенно впечатлилась. Во всяком случае, внешне. Внутри она чувствовала нарастающие волны паники. Ужас, холодный и липкий, сковал сознание, оставив ему только автоматически передвигаться и сверяться с картой и прибором. И если рядом не было хотя бы одного человека, этот страх начинал трепать нервы, подтачивая камни защиты психики. Постоянно казалось, что вот-вот что-то произойдёт. Наёмники начали поглядывать на неё с насторожённостью после того, как пришлось применить таймер. Восьмихвостая плётка, прозванная таймером за то, что могла рушить некоторые временные капсулы, постоянно тыкалась рукоятью в ладонь, словно уговаривая воспользоваться ею ещё раз.
  Проблема была именно в том, что плеть справлялась только с некоторыми ловушками. И тут, где поля подавления и волны искажения течения времени были не такими сильными, её ещё на что-то хватало. В прошлый раз три из восьми лезвий смогли отыскать линии времени, в которых труп не был заключён в стазис. А это был только лес. Пожалуй, здесь, на окраинах, придётся применить четыре или пять лезвий, чтобы они нашли те вероятностные течения, в которых можно будет разбить кокон. А если они встретят стража? Или не одного? Таймером можно будет только зарезаться. Никакие кварки и кванты не помогут. Стражи перемещаются в линиях течения времени так быстро, что мерцают или вообще не видны. Куда тогда бить?
  Нима поняла, что начала паниковать. И когда Рэнфри и Тэн сгрудились рядом с мёртвым научным сотрудником, подошла поближе, дожидаясь удобного случая. Потом наёмники отошли от тела, а Нима, борясь со страхом и волнами тошноты, присела рядом с мертвецом и закрыла глаза, сосредотачиваясь. Да, в теории амулеты не позволяли попасть в кокон, но ей сейчас предстояло проверить это на себе. Амазонки встали рядом, ненавязчиво отсекая её от других членов отряда и загораживая широкими спинами.
  Нима тронула тело. По перчатке взбежали несколько красных искорок, которые почти сразу потухли, а грудь, на которой пряталась золотая спираль, обожгло ледяными уколами. Она зацепила ткань порванного кармана и потянула то, что должно было быть внутри. Это оказался кусок наспех свёрнутого картона. Тело в том месте, где Нима его коснулась, быстро начало разлагаться, но брешь почти сразу затянулась обратно, скрывшись за восстановленной плёнкой радуги, когда Нима убрала руку.
  - Фокус, - послышался за спиной голос северянина. Нима испытала ужас от неожиданности, едва не выпустив бесполезную картонку из пальцев. Рука предательски задрожала. Нервы были так натянуты, что ещё немного и Нима лично обезглавит кого-то из этих вонючих идиотов. И начнёт, пожалуй, именно с Сигизмунда.
  - Я говорила, что амулеты работают. Не надо их терять, - нейтральным тоном отозвалась Нима. Северянин ухмыльнулся, покрепче обнимая своё оружие. Кожа на его лице была такой бледной, что почти прозрачная плёнка пота придавала ему сходство с ожившей восковой куклой.
  "Святая праматерь, да он же скоро схватит ломку", - подумала Нима, но вслух ничего не сказала. Сиг утёр пот со лба, отбросил волосы на затылок и ткнул пальцем в картон.
  - Я про это, - явно довольный произведённым эффектом, который всё же заметил по сузившимся от страха зрачкам Нима, сказал он. - Любовное письмо?
  Теперь Нима пожалела, что сразу не сказала ему, что она женщина. Так этот хлыщ просто игнорировал бы её, считая пустым местом, а теперь докапывается при каждом удобном случае.
  - Сам погляди, - поднялась на ноги и ловко бросила ему в лицо картонку Нима. Северянин, взбешённый тем, что ему предоставили возможность играть в собачью игру "апорт!", отступил на шаг. Плотный клочок картона упал на поляну у его ног. Он уже открыл рот и намеревался что-то сказать, но рядом оказался Тукк. Палач поднял кусок бумаги, скорчившийся в его руках до состояния несвежей разбухшей сопли, повертел так и эдак, и вопросительно посмотрел на Нима.
  - Подумалось, что у него могли быть какие-то данные. В палатках ничего нет? - спросила она у татуированного наёмника. Тот сдвинул брови.
  - Мы их не трогали. Хватит с нас и случившегося с Джейми.
  Нима пожала плечами и отправилась сама осматривать трупы. В прозекторской, где ей пришлось проходить курсы медицины, она видела и не такое. А убедившись, что амулеты работают, страх пропал окончательно. Да и перекошенная физиономия северянина порадовала, чего уж говорить.
  И вот, окончив осмотр последнего клочка стоянки, Нима окончательно убедилась в том, что все записи, лабораторные журналы и наработки пропали. Пропало всё, от чистых пробирок до последнего патрона с реактивными квантовыми культурами, способными заражать любое растение, подавая сигнал в виде колебаний квантового поля в пространство. И всё это добро, должное оставаться в мёртвом городе до скончания времён, не просто исчезло. Часть его намерено заменили такими вот подарками, как кусок картонки. Кто-то насмехался над Нимой, прекрасно зная, что она придёт за записями. Он подготовил сюрпризы, перебил экспедицию, или ещё каким-то образом повлиял на их смерть. Но всё это было сделано намерено. Во всяком случае, кто-то позаботился, чтобы записи пропали.
  Она остановилась, задумчиво теребя платок на лице. Тогда её и поймали, прижав спиной к тканевой стене палатки с мертвецами. Не в прямом смысле, но встав по обеим сторонам и не давая пройти.
  - Мы тут с Тукком поговорили, - сказал Большой Тэн, поглядывая на стоящего рядом палача, - и подумали, что ты как-то слишком много знаешь. А мы - мало. И нам это не нравится. Все эти карты, приборы, защитные побрякушки... не думаешь, что стоило бы поделиться с остальными знаниями об этом месте?
  Нима заметила, как за спинами мужчин появились амазонки. Тихо и небрежно достав оружие, они нацелили его в спины наёмников. Нима улыбнулась, пользуясь тем, что этого не видно. Взгляд у неё оставался таким же холодным и спокойным.
  - Все предоставлено вашему командиру. И карты, и приборы, и информация. Если он с вами не делится, задайте эти вопросы ему. А я вам не нянька, за каждым бегать не буду. И если ещё один из вас угодит в ловушку, спасайтесь, как хотите.
  Наёмники переглянулись. Синие глаза татуированного палача внимательно вгляделись в лицо Нима. Он кивнул своим мыслям и тут же почувствовал взгляд Тэна. Взглянув на товарища, палач удивился. Глаза у снайпера были большие, почти круглые, что на его узком и жёлтом лице смотрелось особенно страшновато. Он молча вытянул руку и указал за спину Тукку. Тот обернулся. Но вопреки ожиданиям Нима, подумавшей, что Тэн заметил её охрану позади себя, желтолицый смотрел за спины амазонок. Они не оборачивались, и Нима сейчас была им за это благодарна.
  Огромные белые куски камня, бывшие в далёком прошлом неизвестной постройкой, поднимались в воздух, стягиваясь к центру разрушенной композиции. Посверкивая в той же самой радужной плёнки, каждый из них сливался с соседним, слипаясь в единую композицию. Будто время, повёрнутое вспять, кто-то промотал на ускоренном режиме. И уже через пару минут посреди площади стоял целёхонький белоснежный фонтан. Крылатые птицы с головами зверей распахнули крылья на верхушке, по овальному ободу бассейна расположились крошечные цветочные вазы, а центровая ось была выполнена в виде спирали, очень похожей на те амулеты, что раздала Нима. Поток воды, сверкнув в воздухе каплей шаровидной формы, выбросило вверх, и он расплескался бы вокруг, с шумом падая в бассейн, если бы наваждение не пропало. Камни вновь разлетелись в стороны и замерли на своих местах, превращаясь в груды белого шлака.
  - Что это за хреновина такая? - осипшим голосом спросил Тэн. Ему никто не ответил.
  
  Джейми уселся поудобнее, чтобы не исколоться об острые обломки-ветви местных кустиков, и загрустил. Пережитое им погружение в ловушку времени, и бесконечно тянущиеся мгновения осознания "жизнь кончена, и теперь ему предстоит провести в коконе целую вечность, не имея возможности ни вздохнуть, ни моргнуть, ни пукнуть", что-то сдвинули в сознании. И даже сейчас, присев по естественной надобности под проклятым серым кустом, взрывник продолжал размышлять о себе и своём существовании.
  "Зря не верил, что, когда помираешь, перед глазами вся жизнь проносится, - вздрогнул он, заново пережив ощущения затягивающего в глубину липкого прикосновения вечности. - Ох, драть меня, вся. От воспоминаний о том, как в первый раз наделал в штанишки, и до этого траханного дня".
  Джейми покосился на свою руку, лишённую двух пальцев, и тоскливо оскалился. Этот момент, который сапёр-самоучка пытался забыть, сидел занозой в памяти, как живой. И совсем свежи были зверски неприятные ощущения, которые испытываешь, когда острое лезвие в опытной руке наносит удар, рассекающий кость и медленно отделяющий от тебя кусок плоти. Один палец. Потом второй.
  Он сломался на третьем. Мизинец и безымянный потерять не зазорно. А вот остаться без пальцев вообще он себе позволить не мог. И ведь знал же, на что шёл, зараза. Нет, ну кто просил рыжего уроженца побережья Винноцветного моря показывать родному отцу средний палец на правой руке, одновременно сообщая родителю о том, в каком гробу и в какой позе тот может покоиться вместе со своим бесценным мнением о судьбе отпрыска? А потом отправляться в путь к цивилизованным краям, где вино кислое, женщины унылые, а деньги круглые?
  Врождённый талант к азартным играм, способность выпить галлон вина, не пьянея, и пристрастие ко всему, что горит, дымит и в итоге делает большой "бум!" закономерно привели Джейми сначала в армию. А чуть позже, после небольшой войны на юге - в окрестности Мелкого Моря и жемчужины торговых городов, великолепного Портмара. "Жемчужина-то жемчужина, но вонючая до жути, - наморщил лоб Стукач, вспоминая свои лучшие годы. - А как красиво взорвалась сигара во рту Беззубого Пти, о, боги! Эх... Дурной я тогда был".
  Взрывная сила сигары, созданной умелым и в меру безбашенным парнем с неисчерпаемыми запасами армейской взрывчатки и фантазии, послужила замечательным доводом в пользу здорового образа жизни. И привела к тому, что шишки преступного мира Портмара потом ещё долго предпочитали не курить вообще, или использовать для этого собственноручно набитую табаком трубку. Беззубого похоронили в море, по воровскому обычаю прикрутив к лодыжкам дырявый камень. Джейми же ударился в загул.
  Что и привело к последующей встрече с двумя крепкими ребятами, одним хитрованом и острым ножом, по которому неотвратимо ударял небольшой деревянный молоточек. Очнувшись в подвале без окон, освещённом лишь небольшой масляной лампой, взрывник понял, что попал.
  Вконец охренев от жуткой боли и вкуса собственной крови, ведь он прокусил губу, даже не заметив того, Джейми посмотрел в лицо своему мучителю. И увидел в спокойном взгляде болотно-зелёных глаз примерившегося оттяпать третий по счёту палец нечто такое, от чего сразу сдался.
  До этого утверждавший, что Беззубый подорвался на собственных кишечных газах, от неудачного стечения фазы луны ставших особенно летучими, Джейми раскололся полностью. Он рассказал, кто его нанял (это было несложно, потому что тёмная улица и приставленный к затылку ствол способствовали запоминанию мельчайших деталей, таких, как голос, интонации, придыхания и акцент), как назвался, чем и сколько заплатил, и где можно найти нанимателя для дальнейших контрактов.
  Тогда он закрыл глаза, ощущая металлический вкус крови во рту, и каждый удар бешено колотящегося сердца ожидая удара ножом, или выстрела в голову, или... Джейми сам не знал, чего он тогда ждал. Не дождался.
  Палач смахнул в корзинку для мусора отрезанные пальцы. Кровь он унял какими-то примочками, сработавшими мгновенно, и превратившимися в коричневую труху, а потом перевязал рану стандартным армейским бинтом, щедро сдобренным лекарственными препаратами для заживления. Допрашивавший Джейми человек, сидевший позади привязанного к неподъёмному деревянному стулу отставного сапёра, пошуршал бумагами, записывая что-то, и произнес фразу, которая на многие годы вперёд определила судьбу молодого человека.
  - Ну, что, Стукач Джейми, - сказал он, поскрипывая пером, - теперь ты помечен Королевской службой. Можно было бы вырезать тебе на лбу лилию, но это уже лишнее. Завтра все в городе узнают, что и кому ты рассказал. И за сколько. Потому, мил человек, даю тебе совет. Бесплатный, как и все самое лучшее, что даётся нам в этой жизни. Бери деньги, расписывайся в ведомости, и вали из города куда-нибудь подальше. Например, в Край или к желтозадым. Можешь стать наёмником. А про пальцы выдумаешь что-нибудь. Например, что подорвался на собственной растяжке. Или крысы отъели, пока ты спал, обрыгавшись, в канаве.
  Джейми помотал головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, и встал, пытаясь справиться с головокружением. Застёгивая ставшими вдруг неловкими пальцами штаны, взрывник отчётливо понял, что, кажется, потратил свою жизнь на какую-то ерунду. По крайней мере, уже прожитые годы. В рыжей шевелюре уже заметны седые волоски, а ни ума, ни богатства, ни хрена он не нажил. И слова Сигизмунда насчёт того, что, дескать, Джейми мечтает вернуться на родину, в Эренар, чтобы стать королём, удивительным образом совпали с подспудным желанием самого взрывника. Разумеется, никаким правителем он становиться не собирался, у него на родине это было не принято, но снова увидеть родной дом, семью, младших братьев - это было бы здорово. По-настоящему здорово и желанно.
  "Вот только жив ли ещё отец? - подумал он, возвращаясь к обнаруженному наёмниками лагерю предыдущей экспедиции. Под ногами скрипели осколки камней, нагоняя тоску. - И выживу ли я?"
  Осознание собственной смертности ему очень не понравилось. Как и понимание, чем именно он теперь оказался обязан треклятому Нима. По традициям своего народа Джейми теперь должен был стать рабом заносчивого аристократа, но сейчас они были не на его родине. К счастью. "А потому пошёл он на хер, этот сукин сын с плёткой, - решил Стукач, нашаривая в кармане гранату. Обычно его это успокаивало. - Вот вернусь, поделим денежку, и посмотрим. Может, и правда королём стану".
  
  Они подошли к барьеру через полчаса. Почти невидимая плёнка, укрывшая Салех, дрожала над головой. И стеной купола поверх крыш города обнимала его со всех сторон, насколько хватало взгляда. Нима развернула свою карту и переключила рычажок прибора, определяющего направление движения. Увы, в этот раз хитроумное устройство ничем не помогло, выдав на экран ошибку диагностического модуля. Нима захлопнула крышку электронного компаса. Кристаллическая матрица основы прибора не смогла получить данные волновых колебаний пространства. Карта, впрочем, тоже не дала бы большого результата, не попади Нима на созерцание зрелища фонтана у границы пригорода. Отмеченные неуверенными линиями улицы Салеха, петляя и пропадая с карты, как белые неизведанные пятна местности, внезапно сложились в голове у нанимателя в спирали. Улицы, хотя этого и не было бы заметно даже при отсутствие дрожащего впереди барьера, плавно изгибались, скручиваясь завитками, и в центре Салеха, как и в середине каждого из амулетов, должно было храниться то, за чем они все пришли. И если бы Нима знала, что именно они ищут, ей оказалось бы намного проще объяснить это остальным. Воображение рисовало нечто, похожее на огромное хранилище, музей, заброшенный много веков назад, в центровом зале которого, на пьедестале или алтаре должно было находиться нечто такое, что так желал заполучить Гувер.
  Нима впервые задумалась о том, когда и как именно стоит попытаться использовать эту находку для себя. Приставленные к ней охранницы пока что безукоризненно оберегали её от попыток наёмников прижать Ниму где-то в укромном уголке, но что они станут делать по завершении операции? Скорее всего, перебьют выживших солдат удачи. А как поступят с ней? Возможно, Гувер её пощадит. Во всяком случае, составить именно женскую команду было его фетишем. Или жёстким расчётом? А что, если прикасаться к этому неведомому предмету, за которым они тащатся, могут только женщины?
  "Какой бред в голову лезет", - тряхнула Нима короткими волосами. Платок на лице внезапно стал удушливой помехой. Его захотелось сорвать и впервые за долгое время вдохнуть воздух вокруг полной грудью.
  - Эй, смотри, - послышался рядом испуганный шёпот взрывника, - ты посмотри на небо вверху! Муть какая-то вроде. И чего-то не хватает...
  Нима повернула голову и увидела стоящих рядом Джейми и Тэна. Желтомордый тоже уставился в небо.
  - Тут всего не хватает, - произнес снайпер. И Нима впервые услышала в его голосе оттенки неподдельного ужаса. Тэн сотворил рукой странный защитный жест, явно оберег от злых духов по традициям своего народа, и поспешно отвёл взгляд от небес. Джейми продолжил пялиться вверх до тех пор, пока задумчиво не изрёк:
  - А ведь точно. Ни единой звёздочки, ни облачка. Даже размытого солнечного пятна не видно. Одна серая муть и лёгкие сумерки вокруг. Откуда только вообще свет появляется?
  Большой Тэн забормотал что-то, перемежая слова на родном языке со стандартным наречием. Он говорил про восьмидесятый круг ада, летающие головы, кровавые руки и тени предков, которые обязательно придут и отнимут его кожу, содрав заживо плоть с костей и вытапливая жир для пиршества. Нима передёрнула плечами. Команда понемногу начинала сходить с ума, и когда прольётся первая кровь, или кто-то предложит устроить судилище над нанимателем - это был вопрос времени. Следовало поскорее добраться до центра города, взять то, за чем пришли, и отваливать обратно.
  
  Нима вгляделась в переливчатый голубоватый барьер впереди. В мертвенных сумерках Салеха он был полупрозрачным, почти невидимым, но явственно ощутимым. Поле будто отталкивало всё живое, вытесняя его подальше, отпугивая и вызывая желание броситься прочь со всех ног. За стенкой куполообразного барьера можно было различить широкую, мощёную крупным камнем улицу, теряющуюся в размытой серости впереди. Изгиб её заметить отсюда было невозможно, но в том, что все тут построено именно по принципу спиралей, Нима уже не сомневалась. Гигантский купол над городом оказывал влияние не только на сам Салех. Расходившиеся от него волны стазиса и течения времени убили окрестный лес, укутав небо над головой пепельным прозрачным покрывалом. А ведь они все прошли только несколько миль окрестностей. Что творилось там, под самим куполом, трудно было даже вообразить.
  Она шагнула сквозь барьер первой, не отрывая взгляда от развалин по обеим сторонам дороги. В спину кто-то крикнул нечто неразборчивое, но в этот миг Нима прошла через барьер, начисто отрезавший слова и любые звуки с той стороны.
  Её встретила тишина, разбавленная только похрустыванием мелких камней под сапогами. Нима обернулась и увидела, как Большой Тэн и Стукач что-то кричат ей, машут руками и указывают то на неё, то на Джейми. Нима опустила взгляд и поняла, что пытались донести до неё наёмники.
  Амулетов на всех и так не хватало, а на её теле сейчас отчётливо выделялся светящийся даже сквозь плотную ткань одежды контур спирали на груди. Белый, неестественный, слишком яркий и режущий взгляд свет от спирали заставлял наёмников за барьером жмуриться и стирать набежавшие слёзы. Нима прикрыла ладонью свет, положив её туда, где под одеждой пряталась золотистая спиралька. Она зачем-то вытащила её из ворота и едва сама не ослепла. Шарик прозрачного стекла в центре с невероятной скоростью прыгал вверх и вниз, испуская то самое белое свечение, которое, впрочем, начало угасать через несколько минут, пока не потускнело совсем. У барьера уже собрались остальные наёмники. Амазонки, воспользовавшись тем, что команда Рэнфри затеяла бурные споры с криками, тоже перебралась на другую сторону, встав рядом с Нима. Судя по искажённым лицам людей, Сиг пытался что-то яростно выяснить со своим командиром, то и дело тыкая пальцем на Джейми, понуро стоящего рядом с Тэном. За спинами основной команды показались трое нанятых бойцов, вразвалочку спешащих к основной группе. Они тащили тяжёлые рюкзаки и о чём-то переговаривались. Кажется, нашли, чем поживиться в лагере.
  "Может, заставили того, что с амулетом, в карманах мертвецов порыскать, - подумала Нима, - наверняка видели, как я обшарила того научника".
  Потом произошло всё и как-то одновременно. Амазонки разошлись по флангам, взяв сектора для обстрела и краем глаза приглядывая за Нимой, через барьер рискнули пройти сразу двое, Рэнфри и Тэн, а сама Нима увидела нечто странное. Даже не столько увидела, сколько почувствовала направленный в спину взгляд. Он изучал прибывших, бесстрастно и без интереса, фиксируя то, что нарушило его покой. Взгляд задержался на спине Нимы, потом скользнул в сторону и пропал. Нима оглянулась, покрутилась на месте, сделала пару шагов вперёд, к центру Салеха, и тут за её спиной раздались крики наёмников, прошедших барьер вслед за ней. Звуков с той стороны барьера Нима не слышала, но Рэнфри орал за троих, а Тэн так яростно поминал всю умершую родню и пантеон своей родины, что компенсировал отсутствующие причитания случайных свидетелей.
  Один из недавно нанятых членов команды Рэнфри сейчас наполовину торчал из купола, а барьер с каждой секундой растягивал его по всем плоскостям. Лицо у человека уже посинело, глаза налились кровью. Но самым страшным было именно то, что он оставался жив, таращась безумным взглядом на командира и стоящих по ту сторону границы людей. Его будто размазывало по границе остановленного времени, тонким слоем растягивая вверх и в стороны. Это продолжалось недолго, до тех пор, пока сначала не треснула ткань одежды, а затем разорвалась и плоть. Барьер на секунду окрасился ровным алым свечением разбрызганной крови, а затем снова засветился ровно и почти полностью погас спустя секунды.
  Все это время наёмники с той и с другой стороны, молча стояли, не в силах поверить, что это произошло. Потом к Ниме шагнули сразу двое, Сиг и один из безымянных матросов. На их груди вспыхнуло то же белое сияние, и за барьером остались Джейми, Тукк и последний из наёмных бойцов. Широкоплечий верзила, с искажённым от страха, боли потери и злости лицом размахнулся и едва не снёс Ниме голову пудовым кулаком. Амазонки успели вовремя, отведя удар и повалив мужчину на мостовую. Завязалась жестокая драка, в которой досталось всем. Матрос все же изловчился и попал нанимателю кулаком в живот, но удар прошёл вскользь. Нима только отшатнулась, согнувшись от боли, но устояла на ногах. Пластины брони защитили от силы удара, но врезавшиеся в кожу металлические края не добавили хорошего настроения.
  - Это мой брат был! Мой брат! - не то рыдал, не то ревел матрос, прижатый к земле двумя женщинами. Он уже успокоился и теперь только вздрагивал в позе эмбриона, заслоняя ладонями широкое, залитое кровью и слезами лицо.
  В самом начале, испытав такой же ужас от увиденного, как и остальные, Нима даже собиралась что-то предложить. Попытаться перебросить амулеты прошедших тем, кто остался по ту сторону. Попробовать, во всяком случае, такой способ, как прохождение с чужим артефактом на шее. С последующим возвратом, но все же. Она могла бы сказать, что объясняла подробности заказа и недаром просила уточнить численность команды. Она могла бы напомнить о том, что предупреждала именно об этом: амулеты нужны для того, чтобы пройти барьер, а не ради украшения. Могла бы даже рассказать про отвлёкший её взгляд из Салеха.
  Но после удара в солнечное сплетение это желание улетучилось. Пусть сами решают, если такие злобные твари. Она им помогать не станет. Нима отошла подальше, присела на крупный обломок рассыпавшегося от времени или какого-то взрыва здания поблизости, и отвернулась спиной к остальным. Рядом тут же появилась одна из её охранниц. На скуле у женщины расползался здоровенный фиолетово-красный кровоподтёк, должный в скором времени превратиться в шикарный синяк. Впрочем, если Нима правильно понимала это место, с каждой минутой они будут все больше врастать в Салех, их метаболизм замедлится до критического уровня, а раны утратят возможность видоизменяться. Повезёт еще, если кровоподтёк хоть как-то изменится. Иначе амазонка будет ходить с ним до победного конца. Или до самой смерти. За спиной происходило какое-то движение, возня, споры, брань и резкие слова. Вроде бы, командир решился попробовать идею с переброской своего амулета для Джейми и оставшегося матроса, но точно Нима не поняла.
   
  Глава 4
  
  Следуя за Нима, шествовавшим по чуть изогнутым улицам города, мёртвого неведомо сколько веков, Рэнфри старался понять не только мотивы их нанимателя. Но хотя бы дальнейшее развитие той, прямо скажем, неоднозначной ситуации, в которой они оказались. Влезть в мозги их заказчика было совершенно невозможно. Может быть, талантливый сыскарь из Королевской службы, поднаторевший в этом деле, и мог бы разобраться в том, что двигало казавшимся спокойным Нима, но не Говард. Его знаний людей хватало, чтобы понять предлагающих новый найм, договориться о более выгодных условиях, или управлять своими подчинёнными.
  Но чем руководствовался Нима, предложивший этот безумный найм? Кому принадлежали на диво молчаливые и угрюмые телохранительницы, больше походившие на конвой, чем на охранниц? И, самое главное, что находилось в центре города?
  Загадочность, заносчивость и высокомерие Нима, так характерное для аристократа, иногда давало трещинки, и сквозь эту невозмутимость проглядывало что-то еще. Чёрная маска, конечно, скрывала большую часть лица и эмоций, но вспыхивавшие во взгляде искорки говорили, что на самом деле, их наниматель не такой уж и примороженный. "Но почему он так опасается своих охранниц?" - Рэнфри, оглянувшийся, чтобы проконтролировать шедших почти в полной тишине наёмников, и проследить, не пропал ли кто в развалинах, заметил, как амазонки тщательно соблюдают дистанцию до Нима. То ли из уважения, то ли для того, чтобы нанести быстрый и неотразимый удар, - "Или это они опасаются Нима? Что за черт..."
  Возбуждённый шёпот Джейми не услышал бы только глухой. Взрывник, в последние часы приобрётший некую задумчивость, не балагурил, как обычно на заданиях, и не орошал всех потоками своих шуток. Несмотря на его уверения, они не были столь уж безобидными, и редкая вылазка обходилась без того, чтобы рыжему не намяли бока. Но сегодня - в этом нескончаемом дне - Стукач бездумно шёл, неся снаряжение и оружие, и только сейчас, вынырнув из своих невесёлых, судя по выражению его лица, мыслей, обратил внимание на одну из странностей окружавшего мира. Действительно, солнца на небе не было. Рэнфри поймал себя на мысли, что ему это не казалось странным, пока Джейми не произнес "Даже размытого пятна не видно... Откуда вообще берётся этот свет?".
  Это место вызывало непонятное чувство. Несмотря на то, что вокруг во все стороны тянулись руины и развалины зданий, сознание словно не замечало этого. Говард понял, что все это время воспринимал окружающее пространство в лучшем случае на двадцать ярдов. Ну, может быть, на тридцать. Хотя обычно эта дистанция была втрое-вчетверо больше. А сочащийся сверху серый сумеречный свет нисколько не походил на дневной. Солнца не было. Но и ощущения давящего сверху потолка, если бы они внезапно попали в пещеру или оказались в огромном подземелье, тоже не возникало.
  Тэн в ответ на слова Стукача начал бормотать что-то на родном языке. В звуках его наречия слышался неприкрытый страх, который он не хотел показывать своим собратьям по оружию. Рэнфри уже слышал такую молитву-проклятие раньше, когда бывал на Юге. В той заварушке тогда ещё старший сержант Доусон просидел почти неделю в затопленной прорывом дамбы пещере вместе с тяжело раненым врагом. Солдат-желтозадый, поначалу пытавшийся убить противника, затем ослабел от полученных ранений и бредил. Говард делился с ним водой и остатками пайка, выслушивая бессвязные слова на двух языках, и волей-неволей изучая обрывки нравов и обычаев местных жителей. Оказывается, большинство жителей Юга с детства изучали северные языки. И вообще считали, что белые варвары живут на землях, по праву принадлежащих Народу Лунного Дракона. Хотя раз за разом получали отпор, и откатывались в свои душные влажные джунгли, чтобы копить силы, обучать солдат, создавать запасы оружия, произведённого по украденным на севере технологиям.
  Под конец, за несколько часов до того, как вода спала, и их, наконец, обнаружил патруль северян, желтозадый уже почти ничего не соображал. Он только раз за разом повторял странные звуки, ритмичные и тревожные. Рэнфри, отчаянно перебиравший скудные остатки лекарств в своём подсумке, не выдержал, и, сорвавшись, тряхнул раненого за плечо, в сердцах бросив: "Что ты там бормочешь, жёлтая обезьяна, задолбал уже в край!" Сержант удержал порыв съездить жёлтому по лицу кулаком, и был вознаграждён за то.
  Солдат открыл свои тёмные узкие глаза, воспалившиеся и тёкшие гноем, и удивительно чётко проговорил несколько коротких фраз, от которых Говарду стало жутко тогда, и которые он вспомнил сейчас.
  - Это молитва предкам. И проклятие тому, кто её говорит или слушает. Мы читаем её перед лицом смерти. Так тоже можно победить.
  Рэнфри тогда продержали в карантине почти три месяца, пока не убедились, что он не заболел красной лихорадкой, от которой умер у него на руках вражеский солдат. Лекарство от этой напасти появилось спустя несколько лет, когда в третий раз вымер Порт-Лингтон, но Говард уже топтал грязь совсем в другой стороне. Еще он думал, что забыл этот случай, но сейчас понял, что память сохранила все в целости.
  "И почему я не убил того жёлтого? - подумал он, - Я мог сломать его шею одним движением. Но я возился с ним, тратил лекарства, последнюю еду. Зачем? Он умер. И проклял меня перед смертью, чтобы победить хоть так. Но я жив. Или нет?"
  От этой мысли его отвлёк странный звук, который напоминал то ли всхлип, то ли всплеск. Нима прошёл барьер, перед которым они остановились минуту назад.
  - Смотрите, он светится! - выкрикнул кто-то. Рэнфри посмотрел на обернувшегося с той стороны пелены Нима, и удивлённо замер. Ругательство, сорвавшееся с его губ, вогнало бы в краску даже матерого драгуна.
  Их наниматель, сопровождаемый верными амазонками, обернулся. Говард непроизвольно прикрыл глаза ладонью, так сильно сиял амулет на груди Нима. Даже сквозь одежду было видно, как огненно-яркая точка стеклянного шарика, заключённого в спираль, испускает волны обжигающего холодного света.
  - Ко-ман-дир... - растягивая слоги, обратился к Рэнфри Сигизмунд, - у нас проблема. И, кажется, в ней виноваты не только обстоятельства.
  В одной руке он держал свою винтовку, а другой указывал на Джейми. Стукач, стоявший рядом с Тэном, потупился, испытывая стыд. Он понимал, что, утратив амулет, теперь оказался в смертельной опасности.
  Рэнфри сжал челюсти, скрипнув зубами. Он и сам думал, как поступить с теми, кто оказался лишён защитного устройства. До этого не представлялось возможным ни вообразить, где именно они пригодятся, кроме обыска трупов, ни выработать варианты их использования. И командир пока, к своему неудовольствию, додумался только до каких-то невразумительных танцев в обнимку. Например, двое с амулетами плотно обнимают лишённого защиты, и протаскивают его через препятствие. Еще он пожалел, что не устроил обыск сразу же после пропажи амулета, и понимал, что это исчезновение произошло не просто так, а с определённой целью.
  - Я знаю, - сумрачно ответил Сигу Говард. Кажется, северный выродок аристократического рода на мгновение улыбнулся, словно такой удар по авторитету Доусона-младшего было ему на руку. "Ах ты, сосунок", - разозлился Рэнфри. - Есть варианты...
  - Извини, командир, но твои варианты вряд ли помогут нам выжить! - сорвался почти на визг Сиг, взмахнув оружием, ствол которого описал весьма неприятную дугу в сторону Рэнфри и Тэна. Взгляд северянина был странно бегающим, а зрачки сужены. На лице Сигизмунда выступили крупные капли испарины, а кожа приобрела матовую бледность. - Ты завёл нас в ловушку! Ты...
  Рэнфри медленно двигал левой рукой, подбираясь ладонью к поясной кобуре, и пытался вспомнить, какой патрон заряжен первым. "Разрывной или бронебойный?" Тэн так же медленно поднимал вверх ствол своей винтовки, это Говард заметил боковым зрением, но снайпер находился в невыгодной позиции, и рисковал нарваться на выстрел из штурмового чудовища Сига.
  - Я? - притворно удивился Рэнфри, поднимая вверх правую руку, обращённую ладонью к Сигу. - Ну, это вряд ли. Мы все подписались на это дело, и ты тоже. Тем более, что сейчас нужно решить проблему с переходом через сраный барьер, а не собачиться тут друг с другом.
  - Ты... - ствол "сига", до того подрагивавший в стороны, теперь был направлен в грудь Говарда. Сигизмунд сосредоточил взгляд на командире, и с сопением втянул холодный воздух. - Конечно! Это ты во всем виноват! Если бы не ты, я бы не оказался здесь, в этой клоаке.
  Рэнфри, оценив расстояние и шансы, понял, что сегодня очень неудачный день. Куда бы он не рванулся, наёмник успел бы нажать на курок, и превратить своего командира в кусок нашпигованного иголками мяса. Или в подгоревший бифштекс. Или в клочья рваной плоти - смотря в каком режиме находится винтовка. Следующим будет Тэн, чья реакция превосходила Сигизмунда, и, возможно, выстрел стрелка будет удачен - но сам снайпер погибнет. Говард улыбнулся, показывая свой клык из слоновой кости.
  - Шешоу, хуйлай! - приказал он Тэну, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно выше, как орали командиры желтозадых. Рэнфри надеялся, что правильно вспомнил слова родного языка стрелка. "Стрелок, назад".
  Вздрогнувший от неожиданности Сигизмунд не заметил, как позади него из ниоткуда возник Тукк, а широкая ладонь палача легла на худое горло аристократа. Снайпер, не раздумывая, прыгнул назад, влипнув в барьер одновременно с Рэнфри, и время растянулось многократно.
  Говард не мог сказать определённо, сколько прошло времени, пока он преодолевал сгустившуюся пелену барьера, и что он при этом почувствовал. Все это стёрлось из памяти, и он обнаружил себя уже с другой стороны, кричащим в серебрящуюся прозрачную завесу какой-то набор ругательств. Почему-то матросских. Рядом с ним завывал Тэн, призывая гнев многочисленных богов своей родины. "Нажал Сиг на курок, или нет?" - раскалённая мысль пронзила мозг, но Рэнфри отмёл её прочь. Он был жив, значит, аристократ не успел выстрелить. На той стороне барьера Сигизмунд, потирая горло, что-то объяснял невозмутимому палачу, стоящему перед ним, как небольшая татуированная скала. Винтовка уже висела на ремне за спиной Деливеранса, и на его лице было написано неподдельное сочувствие к Сигу.
  В следующий момент один из бойцов, до того державшихся в отдалении, и навьюченных рюкзаками, преодолел барьер. Он или забыл, что лишён амулета, или понадеялся, что ему повезёт, но все мысли о мятеже моментально вылетели из головы Рэнфри.
  Он видел много разных смертей и несчастливых случайностей. Но подобных не наблюдал никогда, особенно с такого близкого расстояния. Третий, если он правильно распознал искажённое мукой лицо, наполовину прошёл через барьер, намертво в нем застрял, и теперь словно расплывался в воздухе. Его тело разворачивалось множественными плоскостями разных цветов и оттенков, от красного до коричневого, распространяясь вверх и в стороны. Наконец, хрупкая плоть не выдержала, и барьер расцвёл яркой алой вспышкой, когда боец распался на миллиарды мельчайших брызг. Пелена ненадолго колыхнулась, испуская ровное тусклое свечение, а потом снова приобрела прозрачность.
  Несколько мгновений выпали из восприятия Рэнфри, и следующее, что он осознал - это плечистый наёмник, кажется, Первый, которого вжали мордой в каменную крошку две суровые амазонки, и согнувшийся Нима, прижавший одну руку к животу.
  Джейми, оставшийся вместе с Тукком и Вторым по ту сторону барьера, сейчас блевал, согнувшись пополам, словно ему тоже прилетело в солнечное сплетение. Палач что-то говорил, скупо жестикулируя, но звуки гасились прозрачной пеленой напрочь. Говард встряхнул головой, отгоняя наваждение, и медленно снял с шеи свой амулет.
  Подняв его на цепочке, он указал на металлическую спираль, а потом ткнул пальцем во Второго, после чего размахнулся, и бросил побрякушку через пелену. Следом полетел второй амулет, который успел стащить с шеи белый, как снег, Тэн. Две вспышки слились в одну, вызвав мощный всплеск света, от которого у Рэнфри заслезились глаза.
  
  Помятого наёмника уже подняли и усадили неподалёку. Он заливал горе от потери брата из большой фляжки, от которой несло чем-то приторным и вонючим. Остальные устроили импровизированный совет, стараясь говорить так, чтобы их не было слышно Ниме и её подручным. Амазонки взирали на происходящее с отрешённым спокойствием, продолжая, впрочем, держать руки на эфесах коротких мечей, пока что игнорируя кобуры с небольшими плоскими пистолетами. Нима рассматривала Салех, пользуясь моментом затишья.
  Впереди широкая мощёная улица изгибалась и поворачивала куда-то к центру, огибая остовы ржавых конструкций, брошенных тут и там, в которых с трудом можно было угадать некогда пригодные для использования переносные лабораторные установки и измерители полей. Кое-где встречались останки транспортных средств, видимо, лежавшие тут со времён, когда Салех ещё был обитаем. Теперь трудно было предположить, на каком принципе работали эти транспорты, что содержалось у них внутри и из каких материалов они состояли. Но изрядная доля железа, металла и высокомолекулярных соединений в них точно присутствовали. Иначе ржавчина и серая пыль, в которую превратились провода и трубки подачи топлива, не выглядывали бы из искорёженных корпусов. На фоне этого груды развалившихся зданий, осыпавшиеся от времени или разрушений, выглядели уместнее всего. Хотя, если присмотреться, ближе к центру начинали встречаться совсем, на первый взгляд, нетронутые постройки. Нима видела торчащие шпили ратуши и театра, отмеченные на её карте, как начало центрального круга города. Они словно бы светились молочной белизной среди серости и уныния остального пейзажа, и казались ослепительными жемчужинами в куче навозной жижи. На дорогах встречались ямы и куски истлевших участков, будто покрытие испортилось частично, и только в тех местах, где изначальные камни заменили на другие материалы. Что-то было не так, и Нима предположила, что Салех до сих пор частично сохранил наследие самых первых строителей города. И те, кто пришёл за ними, по незнанию или решив ослушаться наказа древних, заменяли булыжники мостовых на похожие с виду камни, не прошедшие должной подготовки. И теперь время обтекало изначальное, безжалостно разрушая нововведения.
  Она отвлеклась от мыслей только тогда, когда услышала, как её амазонки синхронно щёлкнули застёжками на кобурах, доставая пистолеты. Нима подняла голову и встретилась взглядом с Рэнфри. Доусон-младший стоял напротив неё, а за его спиной выстроились его люди. У каждого из них на лице было странное выражение, от негодования и оскорблённой невинности, до смирения и затаённой обиды. Нима заметила, что Тукк уже вернул хитросделанную винтовку Сигу, вцепившемуся в неё обеими руками.
  - Что случилось? - спросила Нима у наёмника. Командир поиграл желваками на скулах и деревянным голосом произнес:
  - Обыск, господин наниматель. Мне и моим людям хочется узнать, кто виноват в смерти одного из моих подручных. И другого пути, кроме как обыскать всех, включая и нас с вами, я не вижу. Не хочу, чтобы нелепые смерти выкосили отряд ещё до того, как мы вообще дойдём до цели.
  - Нелепых смертей можно было бы избежать, послушай вы моих инструкций, - вскинулась Нима. В её голосе было столько презрения, что хватило бы утопить целый род аристократии Сигизмунда. Северянин тут же влез со своим мнением:
  - Никаких инструкций никто из нас не нарушал. А вот вы прибыли втроём, хотя оговаривался только один лишний груз.
  - Ах вот как? - поднялась на ноги и упёрла руки в бока Нима. - Лишний груз, говоришь? И кого это лично ты грузил и вытаскивал? Может, своего друга Джейми?
  Сиг задохнулся от ярости, но тут же был оттеснён плечом Рэнфри в сторону.
  - Если бы вы не теряли амулеты, не пришлось бы ими бросаться через барьеры, - процедила сквозь зубы Нима. - И, если бы кто-то не был так туп и самонадеян, он бы не попёрся через неизвестное поле без амулета. Такая смерть была действительно глупа и нелепа.
  - А если бы ты дал их нам в нужном количестве, не пришлось бы соскребать Третьего с мостовой! - выкрикнул Первый, сжимая кулаки. Его, без всяких сомнений, существенно задело пренебрежение к смерти брата, какое звучало в голосе нанимателя. Нима назвала погибшего тупицей и идиотом, и теперь его брат по крови и брат по оружию просто обязан был защитить честь погибшего друга.
  - Все претензии - к вашему командиру, - отмахнулась Нима, - я спрашивала его о численности отряда ещё до начала миссии. И, думаю, хватит уже об этом. Подобный разговор уже был, и повторять его я не вижу смысла.
  Теперь остальные уставились на Рэнфри. Но смутить того оказалось не так просто. Как и вывести из себя.
  - Обыск будет, - сказал он глухо. - И я лично советую не сопротивляться. И до своих дамочек это донести.
  - Иначе что? - холодно осведомилась Нима. Рэнфри ничего не ответил, только коротко мотнул головой, и Сиг тут же навёл оружие на амазонок и Ниму.
  - То есть, обыск - это такое вежливое определение ареста и досмотра только меня и моих людей? - спросила Нима. Рэнфри выглядел озадаченным.
  - Вовсе нет. Мои люди точно так же будут досмотрены. Если угодно, этим могут заняться твои амазонки. Для верности.
  - Эй, командир! - тут же подорвался обиженный судьбой взрывник. - А при чём тут мы? Или ты кому-то из нас настолько не доверяешь, что полезешь в трусы? Я свой амулет потерял. Или его украли. Чего меня шмонать-то? И если побрякушку спёрли, то только эти, - он мотнул головой на амазонок, - больше некому. Своим-то зачем?
  - А нам он зачем? У нас свои есть, - бросила Нима, раздражённо фыркнув в сторону Стукача.
  Остальные тоже загомонили. Почему-то громче всех возмущались Первый и Второй, но и северянин выглядел так, словно ему предложили совокупиться с грязнокровкой прямо посреди рыночной площади, на глазах всей его семьи, и под одобрительные смешки случайных прохожих.
  - Командир, ты подозреваешь своих? - спросил Тэн, нахмурившись. - И меня?
  - Я не могу делать исключений, хотя, не скрою, мне это неприятно, - произнес Рэнфри.
  - Совсем тронулся умишком, - прошептал кто-то позади Рэнфри. Он оглянулся, но отыскать взглядом провокатора не сумел.
  - Думаю, справедливо будет, если ты и наш наниматель покажут пример. А потом и мы свои вещи вывернем, - рассудительно сказал татуированный наёмник. Рэнфри эта мысль не показалась чем-то странным. Он - командир, Нима - глава миссии. Так действительно будет справедливо. Подать пример, так сказать.
  - Хорошо, - хлопнул он ладонями по рукоятям пистолетов, торчащих по бокам, - начнём с нас.
  Он посмотрел на Нима, тот казался совершенно бесстрастным. Однако, вещи свои отдавать на досмотр не торопился.
  - Нет, погодите, - внезапно заупрямился северянин, покрепче обнимая своё оружие и отступая на пару шагов назад для верности, - все же, хотелось бы прояснить вопрос с доверием. Джейми дело говорит. Командир, ты нам не веришь? Ты прямо скажи, не юли. Третьего уже размазало по какой-то невидимой стенке. Кто следующий?
  Сам того не ведая, Сиг произнес вопрос, мучавший каждого последние часы. Он озвучил то, о чем все и так думали. Нима перевела взгляд с аристократа на остальных наёмников. И внезапно расслабилась. По лицам всех присутствующих явно было видно, что никто из них не хочет обыска. Пожалуй, кроме самого Рэнфри.
  "Интересно, почему? - подумала она, прикидывая разные варианты. - Допустим, северянин может прятать нечто весьма забористое и сильнодействующее. Склонность его персоны к наркотикам видна издалека. Жаль, не получилось найти причину не брать этого неуравновешенного придурка с собой. А Джейми? Ему должно быть выгодно, если побрякушку найдут и возвратят на его грязную тощую шею. А её найдут. Обязательно найдут. У меня с собой два запасных амулета, и именно их и отыщут. После чего я уже вряд ли смогу оправдаться. Но все же! Почему Стукач против?"
  Нима решила пока оставить этот вопрос. Возможно, Джейми действительно волновала его репутация. Но с таким прозвищем это, одновременно, и логично, и странно. Стукач поневоле, разве что. С тех пор так болезненно относится к чистоте своего имени? Пожалуй. Нима посмотрела на Большого Тэна.
  "А этот зачем поднял вопрос о доверии? Рассудок помутился? Вроде, выглядит нормально. Такой же скупой на эмоции, молчаливый и собранный, как и любой снайпер. Или это он стащил игрушку Джейми? Тогда может воспротивиться досмотру. А может, и у него есть какая-то косточка в кармашке? Тэн не хочет, чтобы выворачивали его вещи, и это видно. Значит, стоит принять это, как факт".
  Нима снова искоса взглянула на Сига. Её посетило странное прозрение, что аристократ, не смотря на всю его очевидную истеричность, пожалуй, не виноват. Вряд ли ему бы хватило выдержки и спокойствия устраивать заговоры. А в том, что команду подставляют с самого начала пути, Нима уже не сомневалась. Кто-то же пытался толкнуть Ниму в спину, когда угодил во взрывника. Кто-то стрелял в их группу при высадке.
  "Может быть, он и не при делах. А может, это прекрасная игра на публику, чтобы отвести подозрения", - подумала она. Вопросов становилось все больше. Люди уже начали откровенно напрягаться, наставлять стволы друг на друга и осторожно выбирать удобные позиции для стрельбы. Нима могла представить, что одна из её охранниц легко бы сняла с шеи Стукача цепочку. Но кто тогда в них стрелял? Или в подставе участвуют обе стороны, амазонки и кто-то из наёмников?
  - Итак, - снова повторил Рэнфри, - хватит разглагольствований. Я вынужден подозревать всех. Без исключений.
  - Не ожидал от тебя, командир, - тихо прогудел Тукк. И Нима посмотрела на него, пытаясь угадать, почему он-то против. Самый спокойный, самый рассудительный, бывший палач, о чём говорили его татуировки на руках и две скрещённые линии на лице. Он был отмечен знаком, перечеркнувшим его лицо и жизнь, едва подвязался на ту должность, которая предполагает работу со смертью.
  "Что такого он может прятать в своём мешке, что хочет выкрутиться без обыска? - попыталась угадать Нима. - Он ведёт себя так, словно от успеха миссии зависит очень многое в его жизни. Лезет под ствол северянина, первым примиряет остальных. Значит, за свою шкуру не особенно беспокоится. Тогда за кого? Семья? Долги? Если последнее, впрочем, как и первое, тогда ему деньги нужны сильнее всего. А значит, он мог подписаться на подлость. Во имя спасения, разумеется, но на подлость и предательство. И, кажется, он ни разу за все время похода не оставлял свои вещи без присмотра. Впрочем, у него их и не так много. Но хватит, чтобы запрятать на дно мешка пару сюрпризов для команды".
  Если Нима правильно понимала этого человека, он бы не хотел открытого убийства. Вынудить Джейми повернуть обратно, лишившись амулета - пожалуй, да. Подранить парочку амазонок и нанимателя? Легко. Подтолкнуть в ловушку он тоже мог бы. Но очень уж он привязан к своему командиру. "Сентиментальный палач - непредсказуемое сочетание эмоций и твёрдости".
  И, наконец, Нима посмотрела на Рэнфри. У него, вроде бы, не было причин подставляться. Нима была в курсе того, что у наёмника имеется больной ребёнок, которого тот надеется поставить на ноги. Но, в таком случае, чем меньше вокруг выживет людей, тем лучше. Её пронзила жуткая мысль, что Рэнфри мог подбросить ей амулет Джейми, чтобы устроить потом обыск и поднять цену вдвое. Так или иначе, подозревать стоило всех. у каждого была причина предать или остаться чистым. Доверять Нима никому и так не собиралась, но последние мысли, окончательно запутавшие разум, подталкивали её вообще трижды подумать, прежде чем повернуться спиной к кому-то из команды. Амазонкам она не доверяла с самого начала. А нанятых Первого и Второго вообще не брала в расчёт. Хотя, почему против эти мордовороты, она могла легко догадаться. Видимо, хорошо пошарили по лагерю предыдущей команды. Натаскали разных ценностей и непонятных штук, надеясь продать их после возвращения. Нима думала, что таскать все барахло с собой было верхом глупости, но объяснять это наёмникам не собиралась. С одной стороны, вряд ли Салех успел стать центром экскурсионных маршрутов, чтобы беспокоиться о прикопанном под кустиком барахле мёртвой экспедиции. С другой - кто-то же эту экспедицию добил. Да и взгляд, которым город ощупал её после прохождения барьера, вызывал на коже мурашки.
  
  Рэнфри скинул с плеча рюкзак и подтолкнул его к ногам Нимы. Ей пришлось тоже расстаться со своей поклажей, бросив её наёмнику. Оба они так и остались стоять, пока к ним не шагнули Сиг и одна из амазонок. Северянин опрокинул на дорогу вещи Нимы, амазонка вытряхнула барахло Рэнфри.
  - Я так и знал! - торжествующе поднял вверх одну руку с зажатым в ней амулетом Сиг. - Предатель! - ткнул он стволом винтовки в Нима. Рэнфри даже не успел ничего крикнуть, как наёмник спустил курок. Нима дёрнулась, ожидая выстрела, но ничего не произошло. Сиг секунду пребывал в замешательстве, потом ловко переключил режимы на экране, снова нацелился на нанимателя и снова нажал на спуск. Винтовка не сработала вторично. Он отступил на несколько шагов, продолжая лихорадочно искать режимы, бормоча что-то под нос, пока Тукк не сгрёб его в охапку и не встряхнул, приподняв над землёй на добрый фут.
  - Хватит, - сказал он. - Даже приговорённых королевским судом дважды не казнят. А ты тут собрался до победного пытаться?
  - Все, сдохла шавка, не на что теперь передёрнуть, - тихо заржал Первый, толкая в плечо собрата.
  Сиг скис, разжав кулак и уронив спиральку под ноги палачу. Тот сгрёб её лапищей и сунул в карман.
  И в этот момент к ним подошла одна из амазонок. Она держала пистолет у шеи Рэнфри, поднявшего руки и молча взирающего на происходящее. В кулаке женщины тоже болталась цепочка с амулетом. Команда наёмников шумно вздохнула. Получалось, что лишние штучки были не только у Нима. Но и у Рэнфри. И это немного меняло дело. Нима была удивлена не меньше остальных. Ей как-то не представлялось, что командир не позаботится о том, чтобы надёжней спрятать украденное. Хотя, Доусон-младший не очень-то походил на предателя и вора. Пусть и во имя спасения своего ребёнка. Он бы скорее перестрелял всех. Лично, глядя в глаза, но не так же.
  - А у нас тут, оказывается, сразу два победителя, - громко выдал Джейми. - Ну, ты даёшь, командир! - восхищённо присвистнул он. - От тебя вообще не ожидал такой подставы.
  В голосе взрывника было столько обиды и разочарования, что на лице Рэнфри проявились белые пятна гнева.
  - Я тут ни при чём, -прошипел он сквозь стиснутые зубы.
  - Да неужто? - как бы между делом произнесла Нима. - Тогда я тоже.
  - Рэнфри мы все давно знаем, ему проще верить, - сказал Тэн, но подходить к командиру не спешил. - А вот тебя мы не знаем.
  - Подозреваете всех, кто новенький? - приподняла она бровь. - Или на случайных людей проще свалить свои грязные делишки? Выносить мне приговор только за то, что вы меня не знаете, это, мягко говоря, не доказательство. И если ваш командир не виноват, то почему я - да?
  - Да ему подложили эту хрень, - прогудел внезапно один из нанятых верзил.
  - Кто? - хором спросили Тэн и Тукк, взглянув на Первого. Тот стушевался и отмахнулся. Мол, сам не знаю, но вариант хороший.
  - И мне подложили, - не мигнув, соврала Нима. Упускать такой шанс она не собиралась. Доказать, что Рэнфри подставили, а у неё нашли запасы амулетов было невозможно. Впрочем, если Нима сейчас правильно понимала ситуацию, командира наёмников саботировали намеренно. И кто-то для этой цели как-то умудрился вывернуть её карманы. Если один из амулетов принадлежит Джейми, тогда почему Сиг нашёл только один в её вещах? Где второй? Скорее всего, тот, кто оставил Стукача без защиты, не рискнул таскать с собой опасное доказательство в виде золотистой спирали. Он выбросил амулет где-то в лесу. Потом взял запасы Нима, подложил один Рэнфри, второй оставил в рюкзаке Нима. Она точно знала, что хранила запасные амулеты в контейнере, в кармашке под подкладкой рюкзака. Видимо, предатель посчитал более целесообразным использовать запасы Нима, чем пожадничать и захватить амулет Джейми. И причиной могло стать то, что скоро он сможет снять запасную вещицу с очередного трупа. В этом сомневаться не приходилось.
  К командиру подошёл Тукк и долго смотрел в глаза молчавшему все это время Рэнфри. Они будто о чём-то договорились, потому что после этого, отвернувшись, татуированный наёмник, одобрительно кивнув, сказал:
  - Все амулеты - на бочку. Собираем их в ящик, откуда их достали. Чтобы никому не пришло в голову тайком ускользнуть через барьер с добычей. И пока мы не закончим начатое...
  - И кто будет таскать всю эту прелесть? - перебил его Сиг, уже взявший себя в руки.
  - Да вот ты и будешь, мил человек, - кивнул Тукк. - А я пока потаскаю твою поклажу. Всю, - сделал он акцент на последнем слове. Северянин заметно побледнел и дрожащей рукой отбросил прядь волос со лба. Но все же отыскал в себе достаточно достоинства и выдержки, чтобы медленно кивнуть, соглашаясь.
   
  Глава 5
  
  Стоило признать, что идея с обыском, казавшаяся столь гениальной после исчезновения амулета Джейми, вылилась в нечто совершенно непонятное и не лезущее в голову. Рэнфри до сих пор не мог понять, как так получилось, что в итоге под ударом оказались и его авторитет как командира наёмников, и влияние Нима. Такая равновесная ситуация не походила на обычные схемы подстав. Те, кто хотел бы подсидеть его лично, подбросили бы амулет только ему. Но вот откуда взялось лишнее украшение в багаже Нима - этот вопрос не давал командиру покоя. Наравне с прочими.
  "Я готов допустить: либо Нима имел при себе запасную побрякушку, - думал Рэнфри, методично переставляя ноги, и щурясь на серое небо. Он следовал в середине небольшой колонны, опережая своего нанимателя на пару шагов. Наёмники двумя плотными группами шли впереди и позади, ненавязчиво выделив в отдельную сущность Рэнфри, Нима и его телохранительниц, - либо среди нас два саботажника. Причём, они действуют независимо друг от друга, что приводит к таким вот накладкам. Или, что менее вероятно, у меня есть доброжелатель, который очень не любит Нима. Настолько, что готов попытаться поднять мятеж против заказчика. Хотя, вряд ли. Вряд ли Нима - заказчик. За ним стоит ещё кто-то. Веллкро? Хм. Вполне возможно. Но кто же эти засланцы-то?"
  Улицы на их пути сильно изменились по сравнению с тем, что было до барьера. Сейчас Говард это понимал совершенно отчётливо, замечая, как сверкают белизной стены некоторых зданий. Тянущиеся вверх, или расползающиеся в стороны строения не походили одно на другое, как будто их строили всегда разные люди, или правители города ненавидели однообразие. Но все же общее в архитектуре было - все выделяющиеся сооружения объединял материал, напоминавший белый мрамор, но намного более плотный, немного светящийся изнутри, и лишённый каких-либо включений. Это наводило на мысли об искусственности этого камня, словно бы отлитого в формы. Но Рэнфри не мог себе представить, как именно и какими инструментами можно было добиться такого эффекта. В его мире предпочитали строить из кирпичей, каменных блоков и бетона, изредка применяя дерево или металлоконструкции. Впрочем, в это он уже не вникал - его родичи занимались в основном юриспруденцией, промышленностью и бизнесом, но не лезли в строительство, предпочитая более приземлённые отрасли вроде металлообработки и животноводства. Впрочем, Говард предпочитал не поддерживать особенно тёплых отношений с ними.
  Остатки машин, встреченные экспедицией после барьера, тоже привлекали внимание. Первый механизм, превратившийся от неумолимого течения времени в невыразительную кучу ржавой пыли, с нелепо торчащими в стороны тусклыми деформированными стержнями, опознать было невозможно, и его просто обошли стороной. Дальше попадались уже более сохранные обломки. А спустя милю, или около того, наёмники остановились перед уткнувшимся в стену приземистого здания без окон снежно-белым монстром.
  На деле, внешний вид этой машины оказался не таким уж и чудовищным. Из неё не торчали рога, копыта, зубы или когти, а обтекаемый корпус не был снабжён зловещими символами, как часто любят рисовать в развлекательных книжках. Простые формы перетекали одна в другую, и все это вместе приводило к тому, что взгляд начинал соскальзывать в сторону от механизма, не смея вернуться обратно. Выступавший вверх и немного вперёд над дисковидным основанием яйцевидный купол, несомненно, служил кабиной, но пребывал мутным и непрозрачным.
  - Словно соплями залили, - шмыгнул носом Джейми. Рэнфри пробежался взглядом по лицам стоявших рядом с ним наёмников, отмечая схожие гримасы, выражавшие широкий спектр эмоций: от лёгкого отвращения, смешанного с интересом у Сигизмунда, до страха и тревоги у Стукача. Тукк, старавшийся показаться спокойным, на самом деле скрывал свои чувства, и Говард не мог точно сказать, что именно кроется за татуированной маской палача. Но явно что-то схожее с тем, что переживал он сам. - Пакость какая, тьфу.
  "Именно. Пакость, - командир заставил себя не отводить взгляд от диска, из белого нутра которого свисали какие-то трубки, склизкие на вид и покрытые шерстью или мхом. А, может, это была изоляция, распушившаяся от времени? При внимательном изучении становились заметны метки распада и разрушения, хотя и не такие очевидные. Обычная человеческая машина, простояв несколько десятилетий под открытым небом, тоже выглядела бы не так уж импозантно. - Как будто смотришь на что-то, сделанное не нами и не для нас".
  Кем были создатели этого города? Как они жили в таком странном месте, по улицам которого разъезжали подобные машины, похожие на пришельцев из другого мира? Отвлекаясь от насущных проблем, связанных с выламыванием собственных мозгов с целью разгадать, кто в команде "играет на дядю", не замешана ли тут Королевская Служба, зачем Ниму нужно в центр города, и что делать, если Сигизмунд даст деру вместе с их амулетами, Рэнфри произнес:
  - Смотреть на то, что не нравится - дурная затея, - и кивнул на Нима, со скучающим выражением наблюдавшим за столпившимися на безопасном расстоянии от неизвестной машины наёмниками. - Нам ещё долго идти, так что взяли ноги в руки, и потопали дальше.
  Ему не понравилось, как отреагировали его люди на команду - они оторвались от созерцания с неохотой и ворчанием. Даже Тэн что-то буркнул на своём родном языке, нелицеприятное и обидное. Но, отойдя на пару десятков ярдов от чуждого взгляду гибрида экскаватора и уборочной машины, бойцы незаметно приободрились, как будто механизм излучал вокруг себя некое поле, действовавшее на рассудок и восприятие. Джейми пошутил насчёт наличия у строителей этого "белого дерьма" щупалец вместо рук, и глаз вместо ушей, наёмники невесело рассмеялись немудрёной шутке, но это несколько разрядило обстановку.
  - Возле следующего здания можно сделать передышку, - Нима произнес эти слова так, что они стали похожи на ругательство. Слова из-под черного платка-маски вылетали отрывисто, и казалось, что отдых больше необходим ему самому, нежели кому-то из наёмников. Но желание заказчика было законом, пока не шло вразрез со здравым смыслом или выживанием отряда.
  На импровизированном привале Рэнфри проследил, чтобы никто не разбредался особенно далеко, и уселся на небольшой выступ стены, удобно опершись спиной на белый камень. Ему не терпелось раскрыть выуженный из объёмистого рюкзака номерных братьев журнал в коричневой мятой обложке, подобранный теми во время обыска лагеря погибшей экспедиции. По мнению самого Доусона-младшего, это было больше похоже на мародёрство, но, с другой стороны, владельцы этих разнородных и не всегда ценных вещей были неопровержимо мертвы, и вряд ли могли предъявить права на изъятое у них имущество. Книжица же, пусть и с вырванными местами страницами, сразу привлекла внимание Рэнфри во время общего обыска. Найти в ней записи учёных или отчёт о происшествии он не надеялся, но был приятно обрадован. Всё-таки в его руки попал личный дневник одного из участников погибшей экспедиции. Личность владельца, как и содержимое небрежно вырванных страниц, оставались тайной, но чтиво получилось увлекательным.
  Прежде, чем погрузиться в чтение, командир снял с крепления пояса фляжку, но потом повесил её обратно. Пить не хотелось. Да и потеть он перестал уже давно, просто не обращал на это внимания. Остальные, кстати, тоже не пили и не ели. И не тратили времени на отправление естественных надобностей, что, с одной стороны, было удобно, так как не приходилось рисковать, отходя в сторону, влипнуть в одну из временных ловушек, но, с другой стороны, вызывало неприятные предчувствия. Особенно после того, что Рэнфри вычитал в записях о Ральфе и в дневнике неведомого учёного.
  Сам факт того, что уничтоженная экспедиция была не столь уж и древней, его удивил. За последние годы никто не слышал об исследовании затерянных городов силами университетов или спецслужб. Давным-давно те потеряли по несколько отрядов, исчезнувших в глубине Салеха и его братьев, рассеянных по всему миру, и предпочитали делать вид, что Города - это такая достопримечательность, которую все игнорируют. Последняя попытка случилась почти столетие назад, и в людском сознании крепко засела идея, что в затерянные зоны ходят только совсем уж оторванные авантюристы и самоубийцы. Но на заметно обветшавших страницах книжицы были даты, отстоявшие от настоящего момента всего на несколько лет. И это заставляло задуматься.
  Например, кто уничтожил мирных учёных, копошившихся недалеко от барьера. И почему во всём их лагере не нашлось ни одного клочка бумаги с записями измерений, экспериментов, расчётов и всего того, чем обычно занимается научная группа под прикрытием нескольких наёмных солдат. Как не было ни карт местности, ни даже фото- или голографий. На страницах, которые осторожно переворачивал ставшими вдруг странно неловкими пальцами Рэнфри, можно было различить слабые вдавленные линии, которые остались от рисунков, сделанных на недостающих листах, но восстановить их содержимое он так и не смог. Только понял, что там были начерчены от руки схемы или наброски. В остальном книжица представляла сухой отчёт о прошедших днях какого-то скучного типа, страдавшего от мизантропии и чувства собственного величия. Уничижительные комментарии в адрес идиотов-коллег перемежались едкими характеристиками в адрес наёмников, имевших, согласно неизвестному автору этих строк, интеллект бактерий и внешность лабораторных обезьян. И ловкость стремительно крадущихся ленивцев.
  Однако, перелистывавший без особой цели хрупкие листы Рэнфри наткнулся на пару фраз, привлёкших его внимание.
  "На исходе второй недели стал заметен замедленный метаболизм некоторых участников, - писал учёный, вдавливая пишущий узел в бумагу, словно нож в тело врага. - Потребление продуктов сократилось втрое, а идиоты-охранники жалуются, что вечерняя порция вина на них не действует. Я всегда был против примитивных стимуляторов, но сейчас даже мне стало несколько некомфортно, едва я представил, как после пересечения второго барьера, отделяющего город от равнин, мы все испытаем его резкое ускорение. Но это сущая мелочь по сравнению с тем, что придётся пережить тем, кто совершил глупость, отказавшись от использования..."
  Здесь запись обрывалась, а книжица лохматилась остатками вырванных страниц, после которых стояла только дата, и длинный росчерк пера, как будто пишущего резко толкнули, или он вскочил, отбрасывая в сторону дневник.
  Рэнфри потёр бритый подбородок, отмечая, что щетина не выросла ни на миллиметр, и задумался. Кажется, теперь стало понятно, почему так скоропостижно умер сошедший с ума Ральф, единственный выживший из злополучной экспедиции. Говард был не силен в медицине, но представлял себе, что такое обмен веществ. И мог догадаться, что случается, если метаболизм, как двигатель машины, остановить, а потом запустить на повышенных оборотах. Истощение - самое малое, что могло произойти с человеком, испытавшим подобное. В худшем случае, как понял командир наёмников, можно было обнаружить обтянутый кожей скелет, высохший и лёгкий. "Дьявол, - похолодел он. - Если это случилось, э, за четыре недели, пока они торчали с той стороны барьера... то что будет, если мы проведём внутри барьера неделю? Смерть от истощения не входит в мои планы".
  Но острое отравление обеднённым ураном из сердечников бронебойных пуль, которыми были снаряжены магазины пистолетов наёмников, или несварение стали боевого ножа тоже шли вразрез с тем, что хотел Рэнфри. Здесь, как он считал, их интересы совпадают с интересами Нима. Что делало их естественными союзниками, или хотя бы не врагами.
  Но сидевший в отдалении ото всех Нима не выглядел готовым к сотрудничеству или настроенным на общение. Наоборот, он обхватил колени руками, и положил затянутый платком подбородок на них. Поза казалась закрытой и напряжённой, а расстёгнутая кобура с торчащей из неё фигурной рукояткой странной пушки выдавала готовность к неожиданным действиям.
  
  Нима взяла карту и расстелила её на коленях, пытаясь отыскать что-то, чего и сама не понимала. Только сейчас, сидя на камешке и предаваясь отдыху, она поняла, что ей страшно вовсе не от того, что происходит вокруг. Не от того внешнего, что творится рядом, а от того внутреннего, чего она не замечала.
  Столкновение с чудодейственными полями Салеха, ещё до барьера, настолько поразили её, что на какое-то время она забыла обо всем остальном. Отпустившая боль в шраме поразила в самую душу, и Нима потихоньку начала вспоминать, каково это - жить без боли. Жить и не чувствовать мерзкие тянущие толчки на шкуре, дёргающие и покалывающие каждую минуту. К боли она привыкла, почти перестав её замечать. Но ей только так казалось. Когда она пропала, Нима поняла, как разжимаются тиски. Ощущение свободы, полноценности и лёгкости переполняли её каждую минуту в Салехе. И если она хотела избавиться от клейма, то она нашла место, где его власть ослабла.
  Вот только платить за это придётся дорого. Даже если Нима умрёт, она останется нетленной в этом месте. Плёнки флюктуационных квантовых полей затянут её в кокон безвременья, сохранив тело в целости. Но жить в Салехе можно было только несколько дней. Дальше ждала смерть. Мучительная для организма и совершенно незаметная для мозга. Человек начинал худо соображать, делал неосмысленные поступки, терялся на ровном месте и проявлял другие признаки снижения и деформации сознания, когнитивной деятельности и слаженной работы организма.
  Нима знала, помнила, с каким трудом добыла себе разрешение присоединиться к команде. Выдумывала разные предлоги, убеждала и терпела все претензии Гувера, проводила с ним время в беседах, испытывая тошноту и омерзение от его мерзкого масленого взгляда, ощупывавшего её тело под одеждой. Будто холодные пальцы мертвеца трогали её кожу.
  И только теперь, присев на камень, она взглянула на карту и безошибочно угадала место, где они находятся. Хотя расположение зданий Салеха не было нанесено точно. Даже самых сохранных. Даже самых изученных с высоты и первыми экспедициями столетия назад. Карта походила на детский рисунок гораздо больше, чем на схему строений.
  Она просто знала, куда им идти дальше. Знала так чётко, будто ей когда-то говорили все это, только она забыла. Забыла, кто и когда. Забыла, при каких обстоятельствах был этот разговор. Остались только мутные воспоминания, как в раннем детстве.
  Нима задумалась. Её детство проходило в хорошем доме, в окружении слуг, учителей и нянек. Её воспитывали приглашённые мастера наук, люди искусства и управленцы. Родители были холодны и неразговорчивы, а мать подолгу могла гулять в розовом саду, тщательно остригая сухие ветви на кустах, и не возвращаясь в дом до самого заката. Отец был высоким, крепким человеком с военной выправкой и развитым чувством собственного достоинства. Он смотрел на свою жену с любовью и жалостью, а на дочь бросал скользящие взгляды. будто она мешала чему-то. Мать носила темно-зелёные одежды, отец имел несколько таких же темных костюмов разных цветов. В доме царила мёртвая аура траура и молчания.
  Ниму не обижали, но и не ласкали, не баловали и с ранних лет повторяли, что она - собственность дома Веллкро. И ей только сейчас пришла в голову странная и страшная мысль: родители похоронили её для себя ещё до рождения. Или другого ребёнка? Она же никогда даже не спрашивала, почему у неё нет ни братьев, ни сестёр. Старые и верные дому Веллкро рода и семейства обычно отдавали дому старших детей, продолжая род для себя. Не все отпрыски поступали в распоряжение хозяев. Не всех учили, и далеко не всем преподавали то, что дали Ниме.
  Она была одна. И её мать, всегда смотрящая куда-то в сторону, когда дочь с ней говорила, словно бы смотрела на второе дитя, видимое только ей.
  Возможно, ребёнок умер во младенчестве. Возможно, её мать, умершая через несколько лет от удачного суицида, уже тогда видела то, чего никогда не было. Возможно, Ниме это показалось. И возможно, тут, в Салехе, её страхи и детское, искажённое и исковерканное восприятие просто дорисовало события, никогда не происходившие и не имеющие таких печальных тонов.
  Но то самое чувство, как в детстве, когда кто-то неразборчиво шепчет ответ на ухо, а преподаватель упрекает за рассеянность и несобранность при этом, вернулось. Только голос стал не просто звучать, он превратился в острую интуицию. Нима знала, где можно отдохнуть. Она знала, куда идти и знала, что из её сознания что-то ускользает. Словно она смотрит на предмет и не видит его. Может ощутить, потрогать, если случайно натолкнётся на него пальцами, но не видит. Как будто ещё секунда, и он проявится, но она всегда касается его раньше, чем это происходит. Всегда торопится, никогда не может дождаться. И сколько бы она не ждала, этого все равно мало. Секунда или годы, не важно. Сначала она может тронуть, а только потом оно проявится. Только Нима уже отвернётся и не увидит этого.
  Она сделала на карте несколько отметок. Они должны были означать те места, где стоило в принудительном порядке заставить всех позаботиться о своём теле. Поесть, поспать, если получится, то и справить нужду. Сколько времени займёт обратный путь, никто не знал. Да и сколько весит то, за чем они пришли, тоже. Может, его придётся тащить с перерывами на отдых и ночлег. А может, Салех не даст им возможности этого сделать. Сейчас никто не чувствовал усталости и голода, но если им суждено таскаться с огромными предметами или хрупкими артефактами, то пополнять силы они вынуждены будут принудительно.
  
  Одна из её охранниц подошла и указала рукой в толстой перчатке в сторону, в самый центр развалин большого дома, отвлекая свою подопечную от тяжёлых размышлений. Нима поднялась на ноги и пошла за амазонкой. Та держала в руках короткий меч, осторожно ступая по осколкам битого цветного камня и оплывшим стеклянным частям. Было похоже, будто строение разрушилось от прямого удара в самый центр. Словно сила взрыва разметала по окрестностям большие камни, оплавив стекло и даже часть каменной кладки. Однако соседние дома и строения выглядели не так удручающе. У одного просто провалилась крыша, второе частично обрушилось и было теперь похоже на открытую коробку из трёх стен и частей облицовочного материала.
  Амазонка качнула кончиком клинка, указывая в темноту провала впереди. Груды камней тут сложились одна на другую, образуя довольно широкий проход. Потолком служила плоская плита из серо-бурого материала, прикрывшая нагромождения сверху, как крышка.
  Нима остановилась перед входом в этот лаз, вопросительно взглянув на спутницу. Та приложила палец к губам, и тогда Нима услышала музыку, лившуюся из темной дыры. Звуки пропадали и снова появлялись, как будто кто-то ходил из стороны в сторону в застенках, таская с собой проигрывающее устройство.
  - Где твоя подруга? - одними губами спросила Нима. Амазонка нахмурилась и снова указала в темноту. Нима поняла, что вторая женщина уже ушла проверять это место, но так и не вернулась. Амазонка покрепче перехватила оружие и сделала шаг в проход. Под ногами неожиданно громко захрустели мелкие камни и мусор. Нима вытащила своё оружие. Револьвер с заурядными патронами она оставила в рюкзаке, предпочитая более тяжёлое и неудобное для её руки приспособление. Широкий ствол, ребристая рукоять и пузатый нарост с едва видимыми камерами накопителей по бокам. Нима сдвинула предохранитель большим пальцем и до щелчка потянула на себя. Он смачно щёлкнул, и внутри ствола что-то начало едва уловимо вибрировать. Амазонка уже шагнула дальше, снова подняв вокруг облачко мутной пыли, замершее в воздухе и лениво оседающее вниз. Опять захрустели до зубовного скрежета камешки под подошвой. Нима удивлялась этому, потому как привыкла к почти полной тишине Салеха, но если появились звуки, да ещё и такие громкие...
  - Назад! - крикнула она, и её голос с той же ужасающей пронзительностью разнёсся по коридору из наваленных глыб. Впрочем, судя по всему, за пределы обвала он не выскользнул. Никто не поспешил им на помощь, даже тогда, когда в полумраке коридорчика сверкнула сталь клинка амазонки. Звон и скрежет столкнувшихся лезвий, резанув слух, разлились вокруг, проникая под кожу и отдаваясь вибрацией в костях. Амазонка успела ещё несколько раз блокировать удар, а потом выкатилась обратно, сбив Ниму с ног и повалив на землю. На секунду их взгляды встретились, и амазонка открыла рот в ужасе, пытаясь что-то сказать. Нима поняла, что она немая, заметив отсутствующий язык. Значит, говорить может только одна из них.
  Раздумывать дальше не получилось. Амазонка перекатилась в сторону, и на том месте, где она только что была, упал, рассыпая сотни искр, светящийся шар. Нима тоже перекатилась, чудом успев перепрыгнуть в последний момент валявшийся у входа камень стены с оплавленными краями. Когда свечение угасло, вокруг разлилась та же музыка, теперь казавшаяся чем-то резким и неприятным. Наёмники неподалёку начали поворачивать головы, но почему-то так медленно, будто увязли во временной петле. Но это не они попали в ловушку, а Нима и её телохранительница. В том месте, куда они шагнули, время текло куда быстрее, и окружающая реальность казалась замедленной. Амазонка уже стояла на ногах, изготовившись к драке. Нима тоже поднялась и навела оружие на тёмный зев провала впереди.
  Снова стало тихо и страшно. Дыхание женщины рядом вырывалось с хрипами, будто она пробежала сотню метров в полном боевом костюме. Нима напряжённо держала в руках тяжёлый пистолет, для верности прицела поддерживая правую руку левой у запястья. Позади них все так же медленно, чудовищно медленно вставали со своих мест Рэнфри и Тэн. Снайпер уже даже поднял руку и начал выставлять палец в сторону Нимы, когда из провала впереди выскочило нечто такое, что долго потом преследовало её во снах.
  Плывущее по воздуху, состоящее из серых лент с острыми краями и зубцами разных размеров, оно с неимоверной скоростью двигалось сразу во всех направлениях. Нима не могла объяснить этого, не могла даже толком уследить за этим чудовищем, но оно было сразу везде и нигде одновременно. Ленты складывались, распускаясь в стороны. Лезвия горели голубоватым огнём атомарной заточки, угасая одновременно с этим, воздух вокруг загустел, как смола, зацепив кончик лезвия амазонки границей своего поля. Лезвие тут же рассыпалось в труху, ржавой окалиной оседая под ноги полоской из бесполезного мусора.
  Выползшее на свет существо на миг развернулось, выбрасывая вокруг себя сотни разномастных лент и лезвий, потом, словно спрут, дёрнуло ими в сторону Нимы и её спутницы. Через половину секунды амазонка пропала. От неё осталось только кровавое пятно на серых камнях развалин и бесполезный амулет, сломанный и искорёженный. Цепочка рассыпалась, спираль распрямилась в две золотые полоски, а прозрачный шарик треснул и потемнел, развалившись мелкими осколками в мусор под ногами.
  Страж - а это был именно он - снова распустил вокруг сферу из лезвий и тонких полупрозрачных детекторов, нацеливаясь на Ниму. Лезвия запели, испуская тошнотворную мелодию, и рядом с Нимой ударила искрящаяся вспышка. Время снова замедлилось, Нима почувствовала, как поле подбирается к ней с такой стремительностью, что может не хватить времени даже на один удар сердца.
  И вот тогда она нажала на спуск. Широкое дуло выпустило округлую, совершенно несерьёзную по сравнению с размерами зависшего в воздухе стража, пулю, пропавшую где-то среди размытых в движении лезвий и детекторов. Внутри медной оболочки, выстланной метаматериалом, полностью отрезающим содержимое от окружающей реальности, находилось несколько миллиграммов сверхпроводимой плазмы. Эта невероятно дорогая и редкая субстанция, синтезировавшаяся на немногочисленных заводах, и обладавшая среди прочих таким свойством как сверхтекучесть, в мгновения растеклась по всей поверхности стража. Но поддержание эффекта сверхпроводимости в условиях, отличных от космического холода и отсутствия материи, не могло происходить слишком долго, и сверкающая плёнка, расплывающаяся по застывшему скопищу лезвий, детекторов и угловатых металлических выступов, утратила стабильность. Яркость свечения постепенно нарастала, и это свидетельствовало о синтезе многочисленных виртуальных частиц, мгновенно зарождавшихся и гибнувших в недружелюбном обилии вещества и тяготения. Наконец, квантовая нестабильность стала настолько сильна, что существование плазмы стало невозможным в этой реальности, и во вспышке яркого света она испарилась, с хлопком сминая стража внутрь него самого. Все частицы, которые попали под воздействие сверхтекучей плазмы, которая на самом деле имела скорее квантово-неопределённое происхождение, исчезли вместе с ней, породив разноцветные вспышки и высветы, разряды энергии и нереально-синее свечение в эпицентре. Воздух, устремившийся занять место образовавшегося на месте схлопывания материи вакуума, ударил по ушам оглушительной волной, отбросив Ниму назад. Она больно ударилась спиной о куски камней, выронив оружие и задыхаясь от нехватки воздуха. Страж пропал окончательно, не оставив после себя даже пятнышка. Только в воздухе мерцали, исчезая, призрачные полосы и прямые линии, оставленные совсем уж экзотическими частицами, рождёнными этим микроколлапсом.
  Ленты времени судорожно дёрнулись, добирая упущенное, и наёмники невероятными рывками, то замедляясь, то ускоряясь, добрались до Нимы.
  - Что это за адова херня? - странно высоким голосом спросил Джейми, выпучив глаза и глядя в то место, где пропало чудовище.
  - Страж Салеха, - ответила Нима, поднимаясь на ноги. Рядом появилась вторая амазонка. Она, судя по всему, уходила проверить местность совсем в другую сторону. Не туда, куда указала её товарка. Женщина замерла на одном месте, опустившись на колени там, где осталась кровь её подруги. Она запрокинула голову вверх, открыла рот и стояла так, беззвучно выкрикивая проклятия мрачному небу. После этого она поднялась, неловко замела кровавое пятно землёй и камешками, словно кинула горсть земли на крышку гроба усопшей, и с мрачным лицом подошла к Ниме. Какое-то время амазонка смотрела на нанимателя, словно решая, стоит ли сейчас расквасить ей нос или подождать до окончания задания. Решив всё же обождать, она отошла в сторону, желая побыть в одиночестве.
  
  - Какой еще, моп твою ять, страж? - смачно сплюнул Тэн. - Мы видели только цветные облака, летающие в воздухе ножи, части тел и фонтаны пыли.
  - Помнишь, как достали из ловушки Джейми? - повернулась к снайперу Нима. - Для этих целей сгодился мой таймер. Плётка с лезвиями, отсекающими лишние линии вероятности. Лишние сущности, так сказать. Физическое воплощение бритвы какого-то там умного человека, решившего не усложнять жизнь их выдумыванием.
  - Ну? - холодно произнес подошедший Рэнфри. Взгляд у него был ледяным, на лице даже дёргался мускул, что в Салехе было большой заслугой.
  - Стражи целиком состоят из этих лезвий, - уныло произнесла Нима. - Они воплощают этот принцип в его совершенной форме. У меня на таймере всего восемь лезвий, и восемь линий я могу отсечь за один удар. А стражи - квинтэссенция возможных вариантов событий. Ты себе хоть представляешь, сколько можно сделать выборов в параллельных линиях времени, даже если ты вообще ничего не выбираешь в этой?
  Рэнфри отошёл на десяток шагов, смачно ругнулся, добавил к своему мнению описание того места, где бы он хотел видеть Ниму и её стражей, и куда бы им всем вставить таймер. Причём, наёмник явно имел в виду тот таймер, который обычно ставил Джейми, а не тот, что болтался на поясе у нанимателя.
  Когда объявили привал, Тэн не почувствовал ничего. То есть, вообще никаких шевелений внутри себя - ни радости от того, что можно прекратить куда-то идти, внимательно вглядываться в изгибы улиц и выступы стен зданий, ни предвкушения отдыха, которое возникает после долгого или опасного перехода, ни желания расслабить шнуровку обуви и дать передохнуть уставшим ногам. Рождённый под крылом Империи Великого Дракона, Тэнг Сян Бу, получивший своё имя "Три Шага" в храме Бледного Лучника, как и большая часть его единокровцев, находился в постоянной внутренней борьбе за равновесие. В душе каждого сына Дракона бушевали страсти, бурлили горячие потоки желаний, обжигающих и тягучих, как расплавленная лава вулканов Юга. Это не прекращалось ни на миг, и было правильным. "Без движения нет жизни, без чувств нет движения, без жизни нет кармы, а от кармы не скрыться", как писал древний Учитель Лао Дзынь.
  Только вот, что бы там не говорил Дзынь и тысяча поколений мудрых старцев, вечное бурление сильно мешало, в том числе и жить. Каждый южанин с малых лет проходил обучение и подготовку, позволявшие уравновесить бушующую внутри них тысячу демонов страстей, и жить так, как учит Великое Дао. Потому-то белые варвары и считали всех "жёлтых" бесчувственными статуями и ожившими автоматами, которые знают только долг, работу, службу и ритуалы.
  Недалёким умом северянам, как бы они не старались, не удавалось понять одного. Все эти кружева словес и навороты смыслов, традиций, обрядов служили только для единственной цели - успокоить внутренних демонов, унять всплески эмоций и перевести их в пусть и избыточные, но действия. Направить на созидание, или хотя бы не на разрушение.
  Те, кто превосходил контроль равновесия, и мог управлять своими чувствами так же, как и каждой мышцей тела, становились либо величайшими героями, либо величайшими злодеями. Хотя, если разобраться, то на самом деле разницы между ними не было, а все зависело от того, как потомки воспринимали их деяния.
  "Почему меня не радует это проклятое небожителями спокойствие? - Тэн, усевшийся так, чтобы видеть большую часть импровизированного лагеря, покрепче сжал цевье своего оружия. Оно прошло две войны до того, как он стал наёмником, и кучу заварушек после. - Я стремился к нему всю свою жизнь. Ел, ходил и дышал по освящённым тысячелетиями традициям, но никогда не мог приблизиться к идеалу, воплощением которого были мои отец и братья. И вот сейчас, в этом обиталище демонов, я, наконец, смог ощутить, что же это такое".
  Снайпер почувствовал слабую боль в пальцах, и с удивлением понял, что на крепком дереве, отполированном годами использования, остались вмятины. Расслабив мышцы, Тэн немного обрадовался. Все-таки, не все чувства поглотила бездна, колыхавшаяся вокруг него и сотоварищей по походу. Гнев, страх и боль пока оставались в его распоряжении. "Пока оставались, - грустно подумал он, поглаживая оружие, пострадавшее от его рук. Вмятины потом нужно было сгладить шлифовкой и полировкой. Или приделать накладку, которая давно просилась на цевье, но не было повода вторгаться в равновесие конструкции винтовки. - Девяносто дьяволов горы Кун Жут, я не испытывал такого стыда и страха уже лет десять. Или пятнадцать?"
  Тэн вспомнил про своё изгнание, и покрепче сжал зубы, чтобы не вырвалось ни звука. Он и так слишком много позволял себе в этом странном месте, словно самоконтроль уже исчез и испарился. Как тогда, в усадьбе Тэнгов, когда на семейном совете, где присутствовали четыре поколения живущих и пятьдесят поколений ушедших на пятое Небо представителей семьи Тэнг. Когда вернувшемуся с проигранной Тайным Императором войны против северных варваров стрелку Три Шага сказали: "Ты недостоин быть Тэнгом. Ты утратил лицо. Ты дрогнул и отступил". Его отец, осунувшийся и поседевший за прошедшие годы, лично переломил рисовые стебли над синеватым пламенем родового алтаря, горящего с момента постройки усадьбы. Пламени исполнилось почти половина тысячелетия.
  Он хорошо запомнил этот момент. И лица старших братьев, лоснящиеся от достатка и обильной пищи - на их губах играли тщательно скрываемые улыбки, ведь любое наследство делить лучше на пятерых, чем на шестерых. И ненависть, пылавшую во взгляде Деда Тэнгу, патриарха семьи, который глядел, как его недостойный потомок неловкими пальцами сдирает с рукавов повязки с родовыми символами, и бросает грязные тряпки в огонь. И затаённую боль, таящуюся за неподвижной маской лица его родного отца, который всё-таки любил своего младшего сына. Как ни скрывал это неподобающее чувство. Тем паче, что именно Три Шага взял на себя тяжёлое бремя семейного долга перед Императором, согласно которому хотя бы один из сыновей в каждом поколении обязан был отдать свою жизнь службе в армии. Традиции, что поделать.
  Впервые Тэн взял в руки оружие в три года. Научился стрелять из лука в пять. В семь метко поражал мишени на стрельбище из мелкокалиберной винтовки. В восемь его отдали в школу при Храме Бледного Лучника, когда семейный учитель фехтования признал, что из стрелка мечника не сделаешь. В двенадцать лет Тэн взял свою первую жизнь, участвуя в усмирении мятежа северных провинций, пока регулярные войска топтались перед разбухшей от весеннего паводка Хуанхэ. Жёлтая река тогда разлилась почти на сотню ли, затопив поля, и принеся на них плодородный ил. Но грядущий урожай не радовал военачальников - отложись северные провинции, и собирать его будет уже некому. Послушников боевых монастырей, учеников храмовых школ, и легковооружённые отряды охранников почтенных Семей тогда наскоро согнали в огромные отряды, и бросили на мятежников.
  Тэн почти не помнил этого марша, потрясённый тем, как легко обрывается лента жизни человека, и как далеко разбрызгивается содержимое черепа, когда небольшая пуля входит точно в глаз, разворачиваясь внутри десятком лепестков. Но и это забылось, стёртое напрочь голодом, холодом от постоянно льющих дождей, и грязью разбитых дорог.
  Ко Дню Предков, который празднуется на шестнадцатом году жизни любого мальчика в Империи Великого Дракона, Тэн пришёл с несколькими шрамами, браслетом из серебра, на котором было выбито двадцать восемь звёздочек, по одной за каждую взятую им жизнь врага, и осознанием того, что ему, пожалуй, нравится тот жизненный путь, который ему определила карма.
  Потом была Война Жёлтых Листьев, когда северян оттеснили почти на берега Пинджанг-Хэ, откуда рукой было подать до Мелкого Моря и торговых путей варваров. Выжив в ковровых бомбардировках и рейдах варварских рейнджеров, высаживавшихся в тылах Армии Дракона со своих бесшумных дирижаблей, и вырезавших за ночь по целому полку огнём многоствольных пулемётов, лазерных винтовок и взрывами вакуумных бомб, снайпер, на руке которого болталось уже три браслета, понял, что его карма, и лично Небожитель Вэнь, который считался её распределителем, немного ошиблись. И он задумался.
  Так бы и думал, наверное, если бы не Война Красной Травы, когда драконорожденных загнали обратно в душные тропические джунгли их центральных провинций, а от трёх армий осталось едва пятьдесят тысяч раненых, истощённых и деморализованных солдат. А потом было изгнание, долгие скитания по окрестностям Мелкого Моря, когда Тэну приходилось добывать пропитание охотой и мелкими кражами, а иногда и заказными убийствами, о чем он предпочитал не распространяться. Но в один момент Си Вань-Му, владычица Запада, наконец, повернулась к нему не божественной, но неотвратимой задницей, а сияющим небесной белизной лицом, и Тэн столкнулся с наёмниками Рэнфри. Первое знакомство было несколько смазано тем, что охотника наняли местные жители трёх деревень, чтобы он пристрелил заносчивого чужака, прибывшего с солдатами для раскопок в заброшенном урочище. Дескать, от того, что богатый горожанин там копошится, у местных скотина дохнет, и девки портятся. Скотина действительно умирала, но Тэн, понимавший, что животных нужно кормить получше и не доить так часто, промолчал. Ему были нужны деньги, чтобы отправиться дальше на север. Слишком уж часто в небольшом городишке, куда стрелок наведывался за боеприпасами, стали мелькать лица его соотечественников. Тайный Император мог и простить сбежавшего за пределы страны подданного, но вот семья Тэнг, обесчещенная тем, что её недостойный сын отказался совершать ритуальное самоубийство, плюнув в семейный алтарный огонь, и оскорбив действием патриарха семейства, могла и должна была найти и покарать отступника.
  В итоге он тогда взял патроны, бережно хранимые в подсумке со времён войны, с теми самыми лепестковыми пулями, снарядил свою верную винтовку, проверил прицел, и отправился к руинам. Где его, прямо на снайперской позиции, и взяли.
  Это он понял позже, когда очнулся в лагере археологов, которых охраняли северяне-наёмники. Главный из них, разбитной малый с располагающим к себе лицом, обнаруживший снайперскую лёжку во время обхода периметра лагеря, произвёл на Тэна неизгладимое впечатление. Почему-то этот человек вызывал стойкое желание подчиняться. Может, из-за его располагающей улыбки, или из-за уверенности в себе. А, возможно, потому что его люди выглядели довольными и спокойными хищниками, а не задёрганными и загнанными жертвами.
  "В любом случае, это было... и хорошо, что было, - Тэн отвлёкся от своих воспоминаний, и снова оглядел окрестности. Мысли - мыслями, а долг платежом красен. Или как там северяне говорят. - Я пообещал командиру свою верность, и он принял меня в семью. Я удивлялся, откуда он так хорошо знает наши обычаи, пока Рэн сам не рассказал о том, что почти пять лет провёл в северных провинциях, как солдат, но тем не менее. Даже пантеон Небожителей выучил. Только вот с этими амулетами он прогадал. Или это был не командир? Да, скорее всего, не он. Не верю, что он мог бы так глупо поступить. Эх, выжить бы..."
  "Мясо" копошилось в своих баулах, деля добычу. Командир уткнулся в отнятый у них чуть ранее потёртый журнал, и, судя по движению губ на загорелом лице, матерился, читая текст. Или размышляя над содержимым записей. Джейми просто сидел, откинувшись назад, и смотрел невидящими глазами в то, что заменяло здесь небо. Палач правил свой нож на небольшом оселке, поглядывая по сторонам, незаметно, конечно. Но от драконорожденного, воспитанного в строгом соблюдении внешней беспристрастности, все эти попытки варваров скрыть какие-либо эмоции были как открытая книга. Сиг... А вот аристократичный гадёныш, которого снайпер очень не любил, хотя врагом и не считал, выглядел отвратительно. Тэн испытал некоторое удовлетворение от того, что на покрасневшем лице Сига с опухшими глазами было написано страдание. И не устыдился этого, потому что знал о пристрастии "северного северянина" к разнообразным средствам, за которые в Империи Дракона подвергали многоступенчатой казни, причём как продавца, так и покупателя. Или покупателей. И это было правильно.
  То, что с людьми творила даже относительно безобидная "пыль" спустя пять-семь лет постоянного приёма, лучше было не видеть. Это постоянное выражение алчного поиска, когда человек все время роется в карманах, проверяя, не потерял ли пакетик со следующей дозой, или безучастно лежит, дожидаясь момента, когда можно будет снова занюхать своей мечты. Это трясущиеся руки, слезящиеся глаза, недержание мочи, непрекращающееся несварение желудка - и полное отсутствие разума. То есть, сознание присутствует, но достучаться до него невозможно, в голове у "пыльного" только мысли о наркотике и способах его добычи. Или самые простые желания, когда алчность отступает.
  "Мерзко и неподобающе". Тэн прикинул, что и как, и понял, что аристократ уже перевалил за тот момент, когда ещё можно было относительно безболезненно отказаться от своей привычки. Теперь, если он выживет, ему либо предстоят несколько лет достаточно неприятного лечения, либо медленное падение на дно жизни. Или, что более вероятно, быстрая гибель в подворотне от ножа, дубинки или кастета. Снайпер подумал, что пулю на этого мудака он лично бы пожалел.
  Нима, поднявшийся и направившийся вслед за одной из своих неразговорчивых охранниц, показался Тэну заслуживавшим внимания. Если уж их наниматель решил куда-то отлучиться, разумно было бы проследить, зачем он это делает. Даже если дело касалось естественных отправлений. Никогда не знаешь, чем может закончиться в этом страшном месте даже простой поход в кустики.
  Потому снайпер оказался едва ли не единственным из всей команды, который сумел разглядеть в случившемся хаосе и вспышках хоть что-то. Когда охранница взорвалась, расплескавшись по окрестностям мелкими кусочками, стрелок понял, что дело плохо, но не успел даже поднять руку, привлекая внимание остальных, как все кончилось. Но стрелок ещё какое-то время, секунду или две, видел словно выжженную на внутренней стороне век картину, состоящую из вспышек и темноты. Она вырисовывала из тонкого сплетения ниточек света Нима, стреляющего из своего странного пистолета в нечто совершенно непонятное, но вызывающее дикое, на грани инстинкта, отвращение.
  Когда они добежали, рванув каждый со своего места, до нанимателя, тот выглядел не очень хорошо. По выступившему на лбу поту и лёгкой дрожи рук было понятно - что бы там не случилось, это далось Ниму очень тяжело. Почти смертельно тяжело.
  А объяснение по поводу природы этого сраного стража создало гораздо больше вопросов, чем ответов. По крайней мере, у самого стрелка. Судя по задумчивому взгляду командира, словно целившегося в Нима из револьвера, Рэнфри тоже сопоставил сказанное с тем, что было известно ему, и остался недоволен получившимся итогом. В следствии чего, ругань от него лилась потоком.
  
  С прошлой стоянки ушли, не задерживаясь. Никому не хотелось лишний раз оставаться рядом с местом, откуда выползла неизвестная и никому, кроме Нимы, не видимая херня. Она, как могла, объяснила, что случилось, но это вызвало ещё больше вопросов, чем дало ответов. Командир наёмников уже откровенно буравил её взглядом, пытаясь разгадать выражение лица под платком. Рано или поздно кому-то из них захочется стянуть с нее черную маску. Всем хочется, и каждый раз они пытаются. Ничего страшного в этом нет, но светить таким уродством лишний раз не захочет никто. Тем более, Нима. Ей было настолько унизительно вообще знать о наличии клейма на лице, что показывать его всем подряд она уж точно не испытывала никакого желания.
  Но желание заглянуть в тёмную подозрительную нору у человека в крови. И его не остановят ни предупреждения, ни агрессия, ни протесты. Ещё одна капля, чаша терпения переполнится, и кто-то обязательно попытается врезать Ниме по лицу, а заодно и сорвать мозолившую взгляд чёрную тряпку.
  Пока что все молча двигались дальше, уделив некоторое время для справления нужды и поедания рационов в том месте, что указала Нима. Сиг отошёл за обвалившиеся стены одного из домов, и всем были слышны звуки неукротимой рвоты оттуда в течение пары минут. Северянин вернулся бледным, измученным и с лихорадочным блеском в глазах. Он обнимал своё оружие, до белизны пальцев прижимая его к груди, и что-то шептал ему на незнакомом языке. Интеллектуальная штуковина не работала в привычном хозяину режиме, но Нима подозревала, что она прекрасно будет действовать, переключи её Сиг на обычную стрельбу. Отдыхать никому не хотелось. Хоть организм почистили, и то ладно. Двинулись дальше, совершенно не понимая, сколько времени уже идут по проклятому городищу и который теперь час. Серое небо над головами не менялось, вокруг не становилось темнее или светлее, звезды и солнце отсутствовали, ветра не было, а тишина давила на плечи с такой силой, что выжимала все соки.
  Широкая дорога начала сужаться, изгибаясь спиралью, подводя группу оставшихся в живых все ближе к центру. Нанятые Рэнфри боевики кое-как перебрасывались вялыми репликами, и только их басовитое гудение позади хоть немного разбавляло монотонность похода. За очередным плавным изгибом они увидели прекрасно сохранившееся здание. Отлитое, если можно так сказать, из белого камня и подсвеченное изнутри, оно ничуть не пострадало от времени и непогоды. Оставаясь все таким же чистым и белоснежным, строение было обращено на улицу роскошным фасадом. Высокие витые колонны поддерживали трёхскатную крышу над огромным крыльцом с исполинскими ступенями. Вырезанные на колоннах фигуры женщин и цветов выпирали из витых опор разными прелестями, призывно подманивая себя потрогать. Пустые белые глаза фигур смотрели сквозь путников, и тонкие пальцы на изящных руках, стыдливо прикрывающие грудь и живот, казались тёплыми на ощупь.
  - Обалденно... - выдал Джейми, как истинный ценитель подобных заведений.
  - Думаешь, Салеху нужен был такого размера бордель? - спросил Рэнфри, тоже останавливаясь и рассматривая здание. Его взгляд был скептическим и не выразительным, а вот Стукач пялился во все глаза, едва ли не роняя слюну.
  - Это здание суда, - сказала Нима глухо, подойдя поближе. Она тоже рассматривала широкие белые ступени и темноту в зеве открытых дверей. Сами створки были плотно распахнуты до упора, но на вид ничуть не одряхлели. Серебряная оковка толстых деревянных панелей до сих пор блестела, словно не было всех этих сотен лет, погрузивших Салех в пустоту.
  - А если мы... - Джейми вопросительно взглянул на Ниму. Та равнодушно пожала плечами.
  - Тебе амулет тут не потребуется, - сказала она уверенно, сама до конца не понимая, почему знает это наверняка. - Сходи потрогай девушек хотя бы из камня. Только не потеряйся снова, - сказала она. Рэнфри нахмурился. Видимо, его задело, что один из его людей спрашивает разрешения не у командира, а у какого-то чужого человека. Но что поделать, если Нима знала о Салехе больше остальных.
  - Не верится просто, что это здание суда, - вставил своё мнение Тукк. Он забросил на плечи свой пехотный карабин, вещи Сигизмунда и, поправив оба ножа на поясе, первым шагнул к ступеням впереди. Джейми побрёл за ним, чуть отставая и пуская друга вперёд, проверять ловушки. Нима тихо хмыкнула, но решила тоже пройтись.
  Их шаги отдавались в широком пустом проходе едва слышным эхом. Все вокруг выглядело так, будто никаких квантовых искажений тут отродясь не было. Просто покинутое здание. Возможно, все его сотрудники вышли на обед или у них сегодня случился выходной. Впрочем, они могли находиться наверху и заниматься своими прямыми обязанностями. Под сапогами не хрустели камешки и мелкий сор, всюду царила невообразимая тишина, что только укрепляло уверенность в том, что тут кто-то есть. Не могло же за сотни лет сюда не прилететь ни пылинки!
  Пыль действительно нашлась. По обеим сторонам дорожки, протоптанной кем-то в прошлом. Никто, казалось, не обратил на это внимания, и Нима шагнула вбок, пока Тукк и Джейми с опаской заглядывали в темноту открытых дверей, стараясь там что-то рассмотреть. Высокие узкие створки недвижно хранили покой широкого холла за ними. Нима прошлась рядом с тем местом, где только что проходили её спутники.
  - Что-то интересное? - тихо спросил Рэнфри, испугав Ниму тем, что подкрался со спины.
  - Ничего странного не замечаешь? - указала она пальцем вниз. Наёмник какое-то время рассматривал белый пол, на котором не так хорошо были видны следы, сделал пару шагов и сказал:
  - Кроме того, что в пыли не остаются наши следы?
  Теперь удивилась Нима. Она думала, что Рэнфри обратит внимание на те места, где пыль почти отсутствовала, но он заметил другое. И это ещё сильнее настораживало.
  - Здесь кто-то проходил до нас, - пояснила Нима. Наёмник пожал плечами.
  - Неудивительно. Их лагерь мы уже встречали. Думаю, встретим ещё парочку таких же братских могил в Салехе, если поищем. Но это не отвечает на вопрос, почему мы следов не оставляем. А те, другие, приходившие до нас, оставляли, если тропинку расчистили.
  - Потому что мы ходим не здесь, - сказала Нима, ткнув пальцем себя в грудь. Рэнфри понял, что она говорит про амулеты.
  - Мы ходим не здесь. А где? - зачем-то спросил он. Нима пожала плечами.
  - Не знаю. Но если бы мы находились в реальном времени постоянно, то не смогли бы квантоваться в другие линии течений, где могли пройти барьер или выскользнуть из временных ловушек.
  - А эти, - он ткнул в чистое место под ногами, - значит, без амулетов были? И как тогда они сюда попали?
  Нима не успела ответить, перед ними застыл Джейми с искажённым от ужаса лицом. Он тыкал пальцем куда-то в темноту, пытаясь выдавить хоть слово, но получалась одна несуразица.
  - Там! Командир, там...это! Там!
  Рэнфри достал пистолеты и быстро пошёл к проёму дверей, где его ждал на пороге странно задумчивый Тукк.
  - Что? - спросил Рэнфри, как-то разом утратив простецкое выражение лица. Палач посторонился, впуская в темноту скудный свет серого неба и шагнувшего следом командира.
  Внутри оказалось не так уж и темно. Когда глаза немного привыкли к полумраку, наёмник остановился, и за его плечом возникла Нима. Она тоже подошла посмотреть, что обнаружил Джейми. Скоро и остальные собрались, не решаясь переступить порог и начав тихо переговариваться за спиной.
  Большой зал с богатым убранством казался унылым из-за отсутствия солнечного света, должного литься сквозь узкие стрельчатые окна. Сейчас проёмы были частично заслонены разной мебелью, шкафами и креслами с высокими спинками, поставленными друг на друга. Кое-где эти баррикады оказались задрапированными толстыми шторами и накидками на мебель, растянутыми, как перегородки чуть дальше. В середине, прямо на полу из голубого мрамора, в котором до сих пор угадывались золотистые вкрапления частиц, отличавших этот материал от остальных, был разбит самый настоящий лагерь. Две палатки, вокруг лежат вещи, рюкзаки стоят в беспорядке, кое-где валяются обрывки бумаг, клочками выстилающие пол повсюду. Среди всего этого видны поблёскивающие тёмные пятна крови, разбросаны гильзы и в паре мест даже имеются остатки сажи. Видимо, некто, напавший на стоянку, разворошил костерок, зачем-то собранный в этом месте. Присмотревшись, Нима поняла, что костёр жгли позже. В нем пытались сжечь те самые листы бумаги, исчерченные мелким почерком. То, что не успело сгореть, было безжалостно разорвано и разбросано вокруг.
  Но наибольшей странностью оказались тела. В отличие от предыдущих, они не находились во временных коконах, мумифицировавшись от постоянной сухой и прохладной температуры вокруг. Полуистлевшие обрывки одежды и обуви до сих пор обтягивали хрупкие жёлтые кости. В телах можно было различить места, куда угодили пули. Стреляли профессионалы, все выстрелы ложились очень кучно. Грудь у одного из особенно широкоплечих людей была буквально истыкана следами выстрелов, раздробивших кости и разорвавших одежду в клочья. Никакого оружия рядом с телами не обнаружилось.
  - Еще один лагерь? - глухо спросила Нима. Рэнфри медленно, будто через силу, покачал головой. Он вытянул вперёд руку и указал стволом на ближайшее тело. Оно как раз лежало лицом вниз и было совершенно лишено одежды. Даже белья не осталось. Но что-то все же привлекло внимание наёмника, если он указал именно на эту мумию. Говард подошёл, осторожно перевернул скелет и присел рядом, не зная, что и сказать. На шее мумии, едва держась на последних нитках, болтался обрывок черного шёлкового платка. Рэнфри посмотрел на Ниму. Та выглядела так, словно до сих пор вообще не сталкивалась со смертью. Даже в условиях Салеха её лицо стало таким белым, что чернота маски казалась отпечатком тьмы. Первозданной и перворождённой, какую никто и никогда не видел в этом мире.
  - Это... - хрипло выдавила она, и голос пропал окончательно. Ниме пришлось откашляться, но Рэнфри продолжил за неё, не собираясь щадить чувства нанимателя.
  - Это наш лагерь. И вот это, - он ткнул оружием в скелет, - ваш... - он замешкался, не зная, стоит ли произносить то, что хотел.
  - Это мой труп, - прошептала Нима, привалившись плечом к косяку рядом. Ей было дурно, её вдруг начало мутить и выворачивать, а в голове странно шумело, будто после хорошей пьянки накануне.
  - Четыре тела, - посчитал Рэнфри, быстро обыскав лагерь. - Остальных нет.
  - Но почему? Почему мы тут? Почему не ушли? - забормотал Джейми. На его глазах появились слезы, которые Стукач старался утирать рукавом. Он хлюпал носом и старался не смотреть на свою могилу без необходимости.
  - Мне больше интересно, где остальные.
  В этот момент Тукк повернулся, осматриваясь. Палача, без сомнений, сильно проняло зрелище собственного изуродованного тела, которое безошибочно можно было узнать среди остальных по комплекции и частично сохранившимся на коже татуировкам, но полного шока он не испытал. Профессия обязывала оставаться стойким даже в такие моменты.
  - Где Сиг? - спросил он. Остальные начали озираться по сторонам, бросив разглядывать мертвецов. Рэнфри и Нима выскочили из здания одновременно, разбежавшись в стороны. Последняя выжившая амазонка, все это время старательно охраняющая вход в это место, указала рукой в сторону, откуда они пришли.
  - Ах ты, черт тебя дери, мелкий ублюдок! - выразил общую мысль Тэн. За последние пару часов он сильно изменился, выражая свои эмоции к случаю и без надобности. Перебросив свою снайперку через плечо, он готов был уже рвануть за северянином, когда его остановил Тукк.
  - Я сам, - сказал он, и побежал прочь.
  - Чего встали? Рассредоточиться, в говно не наступать, следовать к барьеру! - отдал приказ Рэнфри. Остальные рысцой ринулись догонять пропавшего Сигизмунда.
  - Если он уйдёт, мы тут застрянем! - крикнула Нима наёмникам. Остальные уже и сами поняли, что именно заставило их, неизвестно как оказавшихся у своих же могил, остаться здесь. Сигизмунд решил, что с него хватит, и удрал вместе со всеми амулетами.
   
  Глава 6
  
  Ему давно уже было худо. Это началось почти сразу, как они подошли к барьеру, но тогда он списывал своё состояние на излишние нервы. Да и его любимая винтовка подвела его не единожды. Сигизмунд был крайне напуган этим. Привыкший полагаться на данные экрана высокоинтеллектуального оружия, он почти забыл, что такое делать работу самому. Винтовка определит расстояние, найдёт цель и предложит наиболее эффективное решение. Она сама выберет нужный угол стрельбы, позицию, определит рельеф местности, замерит скорость ветра. С поправками на падение пули. Или рассеивание лазерного луча. Или заряженных частиц. Сиг не сильно интересовался, чем там палит его красавица. Сначала помнил и знал, конечно. А вот в последние месяцы почти забыл. Не до того было. Этот грёбаный Рэнфри не давал нормальной работы, приходилось перебиваться какими-то унизительными малооплачиваемыми контрактами. А зовущая и манящая Пыль требовала денег, внимания и бережного отношения.
  Он любил её, она отвечала взаимностью. И, как любая аристократка, требовала тратить на неё всё, что тряслось и звякало в карманах.
  И когда придурочный шут в чёрной маске начал палить из своего оружия, Сиг задумал побег. А уж когда все его спутники, словно бараны, побежали смотреть на мёртвый лагерь, северянин не выдержал. Не выдержал того, что увидел. Особенно поразившись пробившемуся в этих обстоятельствах холодному расчёту. Будто подсказал кто: бери и беги. Северянин уже пытался унять трясучку и жгучие боли в теле дозой наркотика, запрятанного в хитром потайном кармане штанов, но желанного эффекта не получил. Его только вырвало на краткой стоянке, вот и все.
  Его тела в мёртвом лагере, вроде бы, не было, и это натолкнуло на мысль о побеге.
  Он не думал о товарищах, не думал ни о чём, кроме себя и жажды немедленно, прямо сейчас, любой ценой вдохнуть то, что унесёт прочь тревоги и страхи.
  Эти вечные мысли, кровавые сны, в которых его преследовала молодая мёртвая девушка, укоризненно смотрящая на Сига последним уцелевшим глазом. Второго, как и половины лица, не было. Сигизмунд не помнил, что сотворил с ней тогда, будучи ещё дома и прожигая жизнь в радостях и развлечениях. Однако, внешность видения постоянно менялась, и теперь определить правду стало проблемой.
  Не спросишь же у Рэнфри, что он ему наплёл при найме в команду! Но что-то явно было. И Сиг имел к этому непосредственное отношение. И его история, грязная, кровавая, извращённая и приведшая к гибели младшей дочери партнёра отца по торговле топливом, не сулила молодому аристократу счастливого будущего. От казни его, пожалуй, могли бы избавить деньги родителей, но спокойно жить и ходить по улицам города ему бы уже не позволили. Две старшие сестры погибшей девушки служили в корпусе военных при выработках на окраинах, и Сигизмунд разозлил их не на шутку. Ладно бы ещё эта малолетка просто умерла. Так нет. её нашли голой, со следами насилия, пыток и все это было в весьма извращённой форме.
  Сигизмунд не помнил ни минуты из этого, и потому в конце концов убедил себя, будто ничего он не делал, а историю придумали его конкуренты и завистники, чтобы лишить власти в будущем и пошатнуть авторитет родителей в настоящем. Сути дела это особенно не меняло, и Сигу пришлось бежать.
  И вот теперь он снова был в бегах. Улица ложилась под ноги удивительно ровно и без напастей, изгибаясь и поворачиваясь, и Сигизмунд уже узнавал те места, через которые они проходили совсем рядом с барьером. Наконец, камни мостовой сложились в условно ровную линию, должную упереться в невидимую преграду. Сигизмунд едва не влетел в него, не останавливаясь, но чиркнувшая у самого уха пуля заставила его круто забрать в сторону, поскользнуться и покатиться прочь.
  Он забился между больших камней, слушая своё прерывистое дыхание, осторожно пытаясь отдышаться, когда совсем рядом, прямо в ухо ему шепнули:
  - Давай, я их отвлеку, а ты убежишь?
  Сигизмунд чуть не подпрыгнул от неожиданности, уставившись на сидящую рядом с ним девушку. Она была совсем такая же, как во сне. Голая, перемазанная кровью, с половиной лица. Но в этот раз она задорно улыбалась уцелевшей частью губ и игриво поглядывала целым глазом на северянина.
  - А-а-а-а! - заорал он так, что посыпалась пыль с его одежды. Он попытался выскочить из укрытия, но тут же натолкнулся на огромное чудовище, скользкое и мертвенно-бледное, сплошь покрытое язвами и струпьями, в котором с трудом можно было узнать самого Сигизмунда.
  - Послушай её, она дело говорит, - посоветовало видение двойника Сигизмунда, - она отвлечёт, мы сбежим, и снова будем принимать нашу радость!
  - Господи, помилуй... - широко распахнув от страха глаза, прошептал Сигизмунд, неуклюже пятясь назад.
  - Господь тебя не услышит, сын мой, - тут же заговорил третий призрак. Это оказался сухопарый старичок в выцветшей рясе проповедника, с которым юный аристократ не сошёлся во мнении о грехах и их наличии у него самого. Старого болтуна придушили в подворотне через пару дней после того, как Сиг пожаловался своим друзьям в одном из местных баров, что святоша окончательно его достал. И если он не прекратит свои увещевания, отец точно лишит его наследства. Сейчас призрак так и ходил с обрывком верёвки на тощей шее, с синюшным лицом и выпученными, налитыми кровью глазами.
  - Осторожно, тебя могут подстрелить там! - схватила его за руку мёртвая девушка. Сигизмунд с визгом вывернулся из её холодных пальцев и побежал в другую сторону. Завернув за очередное здание, он на всех парах влетел во что-то огромное и жёсткое, вставшее на его пути.
  - Совсем спятил? - прогудел Тукк, поднимая брыкающегося аристократа за шиворот и встряхивая его пару раз. Сиг сглотнул, обмяк и ничего не ответил. У него от страха стучали зубы, по лицу катился пот, все вокруг казалось размытым и туманным. Руки тряслись, его бил озноб, а лицо горело огнём, будто облитое кислотой. Тукк подтащил его к себе, заглянул в глаза, но ничего в них не увидел. Узкие, как булавочные головки, зрачки Сигизмунда выдавали его состояние. Северянин смотрел куда-то мимо палача, бормоча что-то о предательстве его винтовки, мертвецах и о том, что надо бежать отсюда, как можно скорее.
  - Да уймись ты! Переключи свою игрушку на стрельбу обычными...
  Договорить Тукк не успел. Сигизмунд, снова увидев за спиной палача своих демонов, забился в руках Тукка с такой силой, что порвал одну лямку рюкзака. Тукк выпустил свою добычу, когда Сигизмунд сильно ударил его лбом в переносицу. Из носа Дэла потекла кровь, боль затуманила взгляд, и он немного разжал хватку медвежьих объятий. Сигизмунд, воспользовавшись этим, снова рванул прочь, к барьеру, а вслед ему донёсся сдавленный голос палача, пытавшегося вразумить аристократа:
  -Куда ты? Твои порошки же у меня!
  Сигизмунд не слушал. Он завернул за очередные развалины, рванул на себе одежду, с треском разорвав её почти наполовину, и начал трясущимися пальцами выковыривать из-под подкладки свою заначку. Глупо было думать, что он отдаст палачу все запасы.
  Увидев, как на ладони блеснул заветный пакетик, северянин утробно взвыл, сосредоточился и раскрыл его. Он втянул в себя сразу все, что там имелось, даже не позаботившись о дозировках, и не желая их соблюдать. Ему было так плохо, как не случалось, пожалуй, ещё никогда.
  Ожидая эффекта, Сиг затрусил к барьеру, на ходу роясь в рваном рюкзаке и пытаясь выудить оттуда хоть одну цепочку с амулетом. Рядом с ухом снова чиркнула пуля. На этот раз она задела его, и по шее потекла струйка крови. Но текла, правда, недолго. В Салехе истечь кровью было почти невозможно. Однако, тёплая и липкая капля все же немного отрезвила Сигизмунда. Он машинально стер её пальцами, которыми тут же схватился за цепочку амулета и сжал её. Липкая кровь вяло поползла вниз, к золотистой спирали с шариком.
  - Скотина ты! - навалившись на него почти у самого барьера, прохрипел в ухо Тукк. - Ты же нас всех тут оставишь, на смерть оставишь, гад!
  - Отвали! - завизжал Сиг, почему-то не чувствовавший никакого облегчения от принятой дозы наркотика. - Плевал я на вас на всех! Насрать мне на вас! Понял?!
  Он ударил палача в разбитый нос ребром ладони, чувствуя, как ломается хрящ. Тукк взвыл, но не отпустил северянина. Сигизмунд извернулся, как склизкая масса между пальцами, и заехал палачу промеж ног коленом. Тукк повалился на землю, прижав руки к паху, а Сигизмунд рванул дальше, выбираясь на открытую дорогу, ведущую к барьеру. Рядом зачиркали пули. Часто и уверенно, и Сиг понимал, что если бы не разбросанные по обочинам кучи мусора и камней, Тэн, наверняка засевший где-то наверху, давно бы уже пристрелил его. Благо, достаточно высоких построек в этой части Салеха не сохранилось.
  Барьер блеснул маслянистой плёнкой прямо перед Сигизмундом, и тот добавил резервных сил на последний рывок.
  Но тут рука палача схватила Сигизмунда за волосы и рванула обратно. Тукк перехватил добычу и набросил на шею аристократа удавку. Если бы наркотик подействовал, то Сиг сейчас легко бы отбился от захвата. Он знал, помнил когда-то, множество приёмов рукопашной драки, которые преподавались ему дома. Аристократ должен уметь постоять за себя и свою честь, как-никак.
  Но наркотики в этом проклятом месте не действовали. Эффекта не наступало, а отчаяние и маячившие где-то на периферии зрения призраки прошлого не уходили. Сигизмунд терял силы и переставал контролировать своё тело. И в этот момент Тукк резко качнулся вперёд, вдавливая Сигизмунда в барьер рюкзаком и спиной. От неожиданности северянин оттолкнул палача обратно. И тот, крутанувшись на месте, упал лицом вниз, неловко оседая на землю. На одежде Тукка появилось кровавое пятно, немного ниже левой лопатки, куда угодила пуля снайпера. Северянин успел только удивиться, что Тэн, при его-то мастерстве, попал в друга, но в этот момент он полностью провалился сквозь барьер, и вокруг него расплылось тысячекратно усиленное белое свечение. Пальцы, так и сжимавшие окровавленный амулет, разжались, но это не помогло.
  Тукк остался лежать перед самым барьером, к нему уже спешил Тэн, желавший сказать, что с того места, где он сидел, он никогда бы не попал в палача. Да и не стал бы пытаться, увидев, что они схватились с Сигизмундом. Тэн покинул свою позицию на возвышении развалин сразу же, как только понял, что Тукку потребуется его помощь здесь. И стрелял в него вовсе не он.
  Подбежав к раненому, Тэн быстро убедился в том, что пуля застряла в лопаточной кости, но палач жив. Салех не отпускал тех, кто в него попадал, просто так. Тогда снайпер посмотрел туда, где должен был стоять или лежать Сигизмунд, изо всех сил желая пристрелить его тут же.
  Однако, там никого не оказалось. И барьер не осветился кровавой пеленой, как было тогда с Третьим. Северянин просто пропал, зато за призрачной плёнкой валялся у самой границы перехода рюкзак с амулетами.
  - Кто, черт его дери, стрелял? - Рэнфри, помогая тащить тяжеленное тело Тукка на носилках, собранных из ремней и двух винтовок, неловко обернулся на ходу к Тэну. - Тэн, ни за что не поверю, что ты мог так смазать.
  Пыхтящий под грузом, но не отпускающий ствол своей верной винтовки снайпер с трудом выдавил:
  - Клянусь подолом Си Ван-Му, и книгами Лао Дзыня, командир. Выстрел был сделан слева и намного дальше от моей позиции. Я уже спускался к ним, чтобы помочь господину Тукку скрутить этого высокомерного фэньчана.
  Рэнфри, взмахнув рукой сидевшему на ступеньках здания суда бойцу, направившего в их сторону ствол своего оружия, заскрежетал подошвами по камню ступеней, затаскивая вместе с Джейми, Тэном и вторым безымянным братом раненого Тукка в пролёт дверей.
  "Хорошо, что он без сознания, - подумал Говард, осторожно приподнимая Дэла и укладывая на подстеленную ткань. Рана на спине выглядела безобидно - кровь уже запеклась вокруг обгоревшего отверстия, покрыв маскировочную рубашку палача блестящим черно-багровым лаком, и её было немного. - Еще болевого шока мне тут не хватало".
  Ситуация осложнялась тем, что единственным более-менее глубоко разбирающимся в медицине был именно Тукк, в силу своей профессии знакомый с анатомией и травмами разной степени тяжести, а также способами их исцеления. Палачи в Аркании занимали промежуточное место между цирюльниками, фельдшерами и зубодралами, единственное, что было запрещено им законами - это принятие родов, но, кажется, Дэл рассказывал, что в этом случае он называл роженицу мужским именем, и претензий со стороны инквизиции не было.
  Каждый наёмник из команды мог промыть и зашить рану от ножа, пули или зубов хищников. Иногда даже на себе, вместо анестезии используя крепкое спиртное, а специальные нитки заменяя сапожной дратвой. Но в этом случае брать на себя ответственность за извлечение пули из лопаточной кости палача никто не осмелился.
  Говард выдохнул, и вспорол ножом заскорузлую рубашку. На татуированной и испещрённой старыми шрамами спине Дэла он разглядел небольшую дырочку, в которой среди сгустков крови поблёскивал металл.
  - Набор инструментов! - сказал он трясущемуся, словно в лихорадке, Джейми, перепуганному и слегка пристукивавшему зубами. - И бренди. Я знаю, у кого-нибудь найдётся во фляжке.
  Стукач обыскал вещи палача и выудил оттуда набор завёрнутых в тряпицу инструментов, убранных в запаянный стерильный пакет. Стандартный одноразовый набор, правда, предназначался для зубодёра, но выбирать не приходилось. Рэнфри позвал Ниму, попросив её оказать посильную помощь в предстоящем деле. Предложение было высказано таким тоном, что отказался бы от него только самый глупый и не ценящий свой зад человек. Нима покорно плюхнула у ног наёмника свой рюкзак, совершенно не беспокоясь о наличии в нем чего-то запрещённого. Амулеты уже выловили, а иные приспособления отыскать в вещах было невозможно. Рэнфри запустил в рюкзак одну руку, не глядя на то, что там находилось, выудил одноразовый пакет с перевязочным материалом, больше походивший на набор разноцветных пластырей, и удручённо положил его обратно. Во второй раз пальцы сомкнулись на склянке с пилюлями в желатиновой оболочке, и наниматель раздражённо вырвал у наёмника из рук своё добро. На третий раз улов был богаче. Удалось отыскать склянку со стерилизатором. Дешёвое бренди Говард оставил для себя, уберегая тем самым Тукка от маринования в вонючей жидкости.
  Хвостовик расплющившейся о кость пули ему удалось нащупать только с третьего захода. Не предназначенные для этого щипцы зубного техника соскальзывали с металла. Рэнфри казалось, что Тукк, которому на всякий случай вставили в рот обмотанный ветошью кусок дерева, вздрагивает, едва инструмент касается кости. Может быть, так оно и было, но сейчас весь мир сузился до расширенной двумя короткими разрезами раны, и засевшего в лопатке небольшого кусочка металла. Свинец внешней оболочки пули расплющился о кость, а твёрдый сердечник вошёл в неё, пробив почти насквозь. Кровь лениво, словно нехотя, очень медленными тягучими толчками вытекала из раны. Говард ещё раз напрягся, закусив губу, и осторожно потянул чёртовыми щипцами за хвостовик пули, шипя едва разборчивые ругательства на всех знакомых ему языках. Тукк мелко вздрогнул, замычав, когда кусок искорёженного металла покинул рану и брякнулся на камень пола, расплескав вокруг себя капельки чёрной крови.
  - Это точно не Тэн, - подобрал пулю ассистировавший командиру Джейми. - У него либо лепестковые, либо с обеднённым ураном в сердечнике. А здесь сердечник стальной, и плохонький. Дешёвка.
  Рэнфри утёр выступивший на лбу пот свободной рукой, и отложил изгвазданные щипцы. Узкий и длинный нож, протёртый стерилизатором, ещё раз вошёл в рану, отсекая разлохмаченные края мышц и кожи. Очистив рану, Говард глотнул из фляжки, чтобы унять нервы, и осторожно начал ушивать разрезы, матерясь. Кривая игла так и норовила выскользнуть из пальцев, а узлы на нити были косыми и грубыми. Но Доусон никогда и не планировал карьеру в качестве практикующего хирурга. Все, что командир сделал сейчас, он делал на основе опыта и наблюдений за настоящими врачами, но сказывался недостаток практики.
  - К черту, - проворчал Говард, протирая кожу вокруг раны тем же самым стерилизатором, и накладывая тампон на кривые швы. Сейчас нужно было наложить повязку на рану, а потом зафиксировать левую руку так, чтобы не сильно тревожить сломанную кость. - Вот уж не думал, что буду благодарить этот сраный Салех за то, что тут все процессы в организме так замедлены.
  - Если он выживет сейчас, то может не пережить выхода из Салеха, - позади раздался голос, который Рэнфри сейчас хотел слышать меньше всего. Нима подошёл поближе, рассматривая результаты работы командира. Не обращая внимания на замаранную кровью ветошь, наниматель взял тонкими, но сильными пальцами пулю и покрутил её, рассматривая.
  Нима бросила быстрый подозрительный взгляд на двух безымянных, но у тех торчали за спинами совсем дешёвые ружья, годящиеся, разве что, забить кого-то до смерти, если ими начать колотить по голове врага. Очевидно, что тот, кто ранил палача, старался не выдать себя особенным оружием. Сиг исчез, Тукка подстрелили, и это значило, что, по крайней мере, татуированного наёмника можно исключить из числа потенциальных вредителей. Сигизмунда, пожалуй, тоже, если он не был связан ещё с кем-то из отряда. Или из её людей. Нима посмотрела на амазонку. Та бы вряд ли полезла куда-то, чтобы прибить палача, да и находилась она всегда рядом с Нимой.
  Приходилось признать, что они в городе не одиноки. А теперь ещё и амулеты пропали, оставшись за барьером. Ниму прошиб холодный пот, когда она вспомнила свой труп на полу здания суда. Теперь придётся остаться в Салехе и занять положенное место среди коллекции экспонатов мёртвых посетителей.
  Рэнфри кивнул Джейми, и приподнял Тукка над носилками, пока Стукач ловкими движениями обматывал бинт из перевязочного комплекта вокруг широкой грудной клетки палача.
  - До этого момента нам ещё нужно дотянуть, - выдохнул Рэнфри, осторожно опуская раненого товарища на подстилку, и приматывая его левую руку к торсу так, чтобы зафиксировать её неподвижно, не создавая нагрузки на плечевой пояс и лопатку. - Сдаётся мне, что все это неспроста. В начале я ещё думал о совпадении, случайностях и откровенных пакостях от того же Сига, но теперь уже явно видно: нам кто-то мешает.
  Командир наёмников почувствовал, как напрягся их наниматель. К сожалению, вопросов накопилось слишком много, столько, что идти дальше без их разрешения уже не получалось. И ранение палача, рядом с которым требовалось оставить кого-то, пока Тукк не очнётся, казалось самой меньшей из проблем.
  - Джейми, закончи перевязку, - приказал Рэнфри взрывнику, вставая с колен и вытирая руки тряпицей. Кровь Дэла, уже свернувшаяся, отслаивалась от внешней стороны ладоней и пальцев неохотно. - Мне нужно немного отдохнуть. Заодно я осмотрю останки. Может, узнаю, что там произошло. Чтобы не попасть туда в будущем.
  Рэнфри жирно намекнул, что кто-то, не занятый делами, может ему помочь. Но желающих разглядывать мумифицированные останки, возможно, принадлежавшие им самим, не нашлось. У всех быстро обнаружились срочные и неотложные надобности и занятия. Даже два безымянных наёмника разбрелись по углам, ища потенциальные угрозы и опасности. Рэнфри картинно вздохнул, пробормотал что-то про святую обязанность командиров искать истину, и поискал взглядом Тэна. Снайпер сидел у окна и поглядывал на улицу, где все оставалось таким же неизменным, как и до их прихода. Говард едва заметно улыбнулся. Стрелок, несмотря на все потрясения, уже отвязал от носилок своё оружие и следил за обстановкой, не теряя бдительности. Бледный и нервничающий больше обычного наниматель неохотно сделал шаг к командиру, не желая оставаться в неведении, как командир своего мизерного отряда из одной выжившей амазонки. Охранница тоже двинулась за Нимой, но та жестом приказала ей остаться.
  "Тот, кто подстрелил Тукка, сделал это либо из тонкого расчёта, либо случайно, - подумал Рэнфри, вежливо указав Нима на дверной проем, ведущий к лестнице. Туда, где они обнаружили разорённую стоянку и трупы. - Связав наши руки раненым товарищем, которого мы не добьём, и выведя из строя единственного медика в команде. То, что я могу вытащить пулю и заштопать рану - счастливая случайность. Об этой стороне своего опыта я никому не рассказывал, кроме Дэла. И это одновременно сужает и расширяет круг подозреваемых. Если случайно попали, значит, стечение обстоятельств. А вот если намерено вывели из строя, то должны были знать, что Дэл у нас штатный врачеватель. В принципе, информация не секретная, но так быстро подготовиться и уже ждать нас в Салехе... Что же до трупов в той комнате, то есть у меня одна мыслишка..."
  - Пойдёмте, - произнес он, чувствуя себя уставшим и немного больным. Давление окружающего застывшего времени достало и его, ощущаясь словно нависший над головой свод из тяжёлого камня.
  Нима шла медленно и неохотно, преодолевая желание развернуться и сбежать обратно. Еще раз смотреть на своё обезображенное временем тело она не хотела. Чувство, преследовавшее её всегда, когда её звал на разговор в свой кабинет Дядюшка Гувер, отсутствовало, но Рэнфри был ей неприятен по иным причинам. Она рассматривала его, пока он шёл впереди. Говард был среднего роста, чуть ниже Нимы, седеющим и короткостриженым. Некогда тёмные каштановые волосы теперь припорошила седина, с которой Рэнфри выглядел старше своих лет. Или это его черты лица, наоборот, делали его моложе?
  Ничего примечательного в наёмнике не было. Ни породистых тонких черт, ни высокомерно узкого подбородка, ни даже запоминающихся жестов. У Тукка, вот, Нима отметила неестественно синие, темно-синие глаза, казавшиеся печальными и жестокими одновременно. Джейми выглядел, как побитая жизнью рыжая собака, про желтолицего Тэна можно было и не говорить, а отвратительный в своей истеричности Сиг запоминался навсегда с первого взгляда. Рэнфри на их фоне просто должен был потеряться. Плотное телосложение, явно ещё не расползающееся по швам исключительно от активного и опасного образа жизни, быстро превратило бы наёмника в располневшего упитанного бюргера, осядь он где-то на постоянной основе. Широкие плечи, пружинистая походка, вечно скользящий по всем взгляд, не задерживавшийся ни на чем и ни на ком, но безошибочно выцепляющий среди проблем их корень. Неприятный такой взгляд, словно решающий, достоин ты ещё дышать или уже можно в тебя выстрелить. Рэнфри постоянно оценивал. Ситуацию, себя, людей вокруг. И пока эта оценочная масса не набирала свой критический предел, он предпочитал не вмешиваться и ничего не предпринимать.
  Сейчас Нима ощущала, что предел массы достигнут. И он ловко вынудил её пойти за ним без охраны, чтобы остаться наедине.
  "Будет задавать вопросы или приставит дуло пистолета к виску? - думала она. - Вряд ли предпримет попытку силового воздействия, вокруг люди, и у меня ещё осталась последняя охранница. Наверное, сделал ставку на психологическое давление. Чёртов расчётливый ублюдок! - скривилась Нима. - Это сработало ещё до того, как он начал что-то спрашивать. У меня уже ощущение, что меня заживо хоронят в фамильной усыпальнице".
  
  Рэнфри не просто так вынудил Нима пойти с ним сюда, в казавшуюся мрачным склепом комнату. Потеря или выход из строя троих наёмников и одной амазонки обессилили их группу почти наполовину. Как бы не уверял их многоуважаемый наниматель в том, что достаточно даже одного человека для того, чтобы вынести искомый предмет из места его хранения, сам Говард в это не верил. Даже если их всех взяли сюда только с целью подставить под ловушки и выстлать телами дорогу к центру города, все же оставался момент недосказанности. Амулеты, лежащие снаружи барьера, добавляли ситуации остроты и огонька.
  У наёмников возникли вопросы к нанимателю. И вопросы очень серьёзные. Пока Рэнфри удалось, поговорив с каждым из своих бойцов, сгладить желание задать их немедленно, и тем перевести эту обязанность на себя.
  Он шагнул в комнату первым, и направился прямо к скелету с чёрной тряпкой на шее. Присев над лежащим костяком на корточки, он осторожно пошевелил их чехлом ножа, рассматривая.
  - Потери достигли тех пределов, после которых многие подразделения теряют дух, и выходят из боя, - сказал Рэнфри, вглядываясь в кости. Нима держался в стороне от трупов, словно опасаясь к ним прикасаться. - Мои солдаты могут выдержать и большее, если обретут хоть какую-то уверенность. Пока что мы только теряли - её, людей, инициативу. Есть ли что-то, что может изменить ситуацию, уважаемый наниматель? Вы ведь не в первый раз в Салехе, не так ли?
  - Почему вы так решили, уважаемый? - спросила Нима, чтобы потянуть время. она не предполагала, что он решится сразу перейти к делу, не дав ей собраться с мыслями.
  "Хороший ход, - признала она уныло, - выбить из равновесия и, пока ракушка уверенности не захлопнулась, вытащить как можно больше нежного мясца из ответов и информации".
  Свой вопрос она задала на одном из диалектов города, распространённом среди власть имущих и знатных горожан. Рэнфри это ничуть не смутило. Он пожал плечами, продолжая вглядываться в кости на полу и что-то внимательно высматривать в них.
  - Очевидно потому, что у вас слишком много информации о Салехе. В отличие от меня и моих людей. Карты с пометками, приборы для ориентирования в аномальной зоне, амулеты и снаряжение, - он выразительно посмотрел на её таймер, висящий на поясе. Нима инстинктивно положила ладонь в перчатке на рукоять пистолета со сверхтекучей плазмой. Рэнфри оскалился, показывая один клык. Он у него был белее остальных зубов и, кажется, был выполнен из какого-то особого материала. Видимо, для наёмника это что-то значило, если он демонстрировал этот зуб только в исключительно паршивых ситуациях.
  - Некоторые вещи были сделаны по записям предыдущих групп, - не стала лгать Нима. - Тот же Ральф, упокой господь его душу, вынес достаточно информации. Не вся она попала к учёным города, часть её и вовсе никто не видел.
  - Кроме вас и ваших учёных, я полагаю?
  - Да, - снова сказала Нима.
  - И это никак не объясняет такую прозорливость в самом Салехе, уважаемый наниматель. Все эти знания о местах стоянок, где можно отлить и отдохнуть. О, простите великодушно! - изобразил он стыдливый вид. - Справить нужду и выспаться, разумеется.
  От Рэнфри не ускользнуло пренебрежительное выражение в глазах Нимы, когда она услышала грубые слова. Рэнфри, взявший след, как гончий пёс, отреагировал на изменение настроения Нимы, но пока, видимо, не понял, почему так сделал. Просто почуял перемены и осознал, что на верном пути.
  - Амулеты были изготовлены не мной, - честно сказала Нима. Рэнфри кивнул.
  - Верю. Но они подозрительно копируют все в этом городе. В Салехе был некий культ поклонения времени? Тут жили учёные? Некие древние, заронившие жизнь в этом мире?
  Ниме становилось не по себе, всё сильнее и сильнее. Рэнфри продолжал ковырять её тело, бесцеремонно тыкая ножнами в кости и рассматривая их сочленения сквозь обрывки уцелевшей кожи. Нима не могла отвести взгляда от оскаленного черепа, в пустых глазницах которого зияла темнота. Она пыталась смотреть на Рэнфри, но его лицо сделалось жёстким и неприятным, как в первый день знакомства в прибрежном заведении.
  - Тем не менее, амулеты были сделаны по образу и подобию всего того, что дорого жителям Салеха. И это наталкивает на разные мысли.
  - Вас интересует технология производства? Я её не знаю, - резко ответила Нима, сложив руки на груди. Рэнфри неожиданно серьёзно кивнул.
  - Интересует. Но в большей степени меня интересует, как нам теперь отсюда выбираться? Если у вас нет запасного плана, то нас ждёт печальная доля, - он ткнул ножнами в тазовую кость скелета. - Хотя, лично я склоняюсь к мнению, что это не наши тела.
  Рэнфри встал, прошёлся по комнате, посмотрел ещё на пару тел, что-то тоже замерил, прикладывая ножны к костям таза и ног, а затем повернулся к бледной и напряжённой Ниме.
  - Это женский скелет, - ткнул он в её труп, - среди нас нет женщин.
  Рэнфри выглядел весьма довольным собой. Убедив себя в том, что ковыряется не в останках своих людей, он обрёл уверенность и успокоился. Нима готова была зааплодировать и засмеяться одновременно. Аплодисменты Говард снискал за догадку различить скелеты путём замера тазовых костей и пропорций тела. А вот то, что он счёл Ниму не женщиной, ей стало почему-то очень обидно. Сжав губы под платком, она согласно кивнула. Следом за бурным внутренним весельем пришла обида, а вот за ней уже настоящий жуткий страх. Сам того не ведая, Рэнфри как раз только подтвердил то, чего Нима так боялась. Это было её тело. Голое, возможно, зверски изувеченное перед смертью, брошенное умирать в жутких мучениях, но её. Женщина в их отряде была, но упёртый и ничего не замечающий Рэнфри так не считал.
  - Интересное заявление, - растягивая удовольствие от того, что собиралась сообщить, начала Нима, почёсывая щеку через ткань маски. - А как же Двадцатая? Или Сорок Восьмая. Увы, я не знаю, как общаться с немыми, и задать этот щекотливый вопрос моей охраннице не могу.
  Рэнфри побледнел так стремительно, что стал похож на восковую куклу. В полумраке его лицо показалось ужасно непривлекательным, даже отталкивающим. Он бросил на Ниму быстрый взгляд, сноровисто обыскал несколько тел, лихорадочно осматриваясь вокруг.
  "Значит, тебя все-таки можно пронять! - торжествующе подумала Нима. - Не мне одной теперь думать об этом ужасе. Жить ты хочешь, чёртов изворотливый ублюдок. Жить. Все хотят, и ты хочешь. Вот и испугался, что твоя блестящая догадка не оправдалась".
  Нима была почти счастлива, увидев, как с безэмоционального лица наёмника стекает маска самоуверенности и удовлетворения. Только что он держал ситуацию под контролем, задавал вопросы и пытался манипулировать нанимателем, играя на её страхах и давя на психику. И вот он уже растерялся. Пусть на несколько минут, но оказался выбит из колеи уверенности. Нима холодно улыбнулась, глядя прямо в лицо Рэнфри. Ей было по-прежнему неприятно, страшно и отвращение никуда не делось. Но теперь она хотя бы испытывала эти ощущения не одна.
  - Это не она, - выдал Рэнфри через некоторое время, снова обретая уверенный вид. - Эта женщина была примерно с меня ростом. Амазонки выше, шире в плечах. Да и деталей одежды вашей охранительницы я нигде не нашёл. Эта несчастная умерла нагишом, и я не могу с уверенностью предположить, кем она была. А часть платка на шее... - он равнодушно пожал плечами, - это мог быть нашейный платок. Его использовали, чтобы придушить или заткнуть рот, пока измывались над ещё живой жертвой. Во всяком случае, это может быть так.
  - Но ведь может и не быть, - утвердительно сказала Нима. Она всеми силами пыталась сделать вид, будто спокойно переносит происходящее, и спорит с наёмником исключительно из желания поиграть в протест. Только внутри её буквально выворачивало от омерзения. Какой-то первобытный, иррациональный страх собственной могилы заставлял паниковать и желать только одного: покинуть это страшное место как можно скорее.
  Другая её часть от всей души хотела, чтобы Говард сейчас отыскал что-то такое, бесспорно доказавшее его правоту. Всё, что угодно, лишь бы убедить себя, что рядом не её мумия. Наёмник какое-то время пытался распознать остатки краски в коже ширококостного скелета поблизости, чтобы выяснить, принадлежит ли это тело Тукку, но разложение и сморщивание тканей не позволяли распознать рисунки. Можно было бы установить это с достаточной долей уверенности только в одной из лабораторий города, а в таких условиях оставались лишь догадки. Еще два скелета вообще невозможно было идентифицировать. Одежда на них либо истлела, либо была аккуратно снята после смерти. Засохшие бурые следы крови вокруг тел давно превратились в пыль, скрывая картину произошедшего здесь. Ясно было только то, что на этих людей напали. Кого-то, кому повезло больше, убили сразу. Другим, вроде скелета с остатками платка, повезло меньше, и его довольно долго истязали перед смертью.
  Вообще, такая деталь, как чёрный платок, казались Ниме чем-то вроде знака. Будто специально оставили его на теле, чтобы передать им привет, запугать и обозначить своё присутствие рядом. Выбить из состояния собранности, ввести в панику тех, у кого мозги ещё не поехали от наркотиков, и кому для испуга требовалось что-то больше, чем ломка или пара выстрелов.
  Рэнфри тоже задумчиво смотрел на чёрный обрывок на шее скелета.
  - Думаешь, он тут не случайно? - спросила Нима, сама удивившись тому, что решила поделиться своими сомнениями с Говардом. Наёмник хмыкнул, снова присел рядом с телом, ковырнул платок ножнами и что-то пробубнил.
  - Я думал, что этим её задушили. Вот и оставили на шее трупа, - произнес он задумчиво, растягивая слова, - но ей сломали шею. Возможно, все-таки, из этого куска ткани сделали кляп, - он нагнулся так низко, что едва не коснулся носом костей, - а это ещё что такое... - напряжённым голосом произнес он. Кончиком ножен Рэнфри чуть повернул оскаленный череп в сторону и всмотрелся в то, что заметил чуть ниже левой скулы.
  - Что там? - Нима не могла видеть со своего места то, что обнаружил наёмник, а подходить ближе ей вовсе не хотелось.
  - Похоже на какой-то рисунок. Словно на коже этой женщины было нанесено что-то, оставившее отпечаток даже на кости.
  Рэнфри находился к ней вполоборота, и не мог видеть, как Нима приложила ладонь к левой щеке, словно её клеймо снова ожило и обожгло лицо. Он ещё раз попробовал рассмотреть кость, меняя угол зрения, но здешнее освещение казалось недостаточным для различения совсем уж мелких деталей, и наёмник пробурчал что-то нелестное, одновременно раскрывая внутренний карман своей куртки, и вытаскивая оттуда какой-то листок, сложенный вчетверо.
  Нима насторожилась, опуская руку. Она подумала, что ей сейчас крупно повезло. Говард был слишком увлечён своей находкой, и не заметил её порыва.
  Наёмник тем временем развернул листок, блеснувший неожиданной для этого места белизной, и приложил к желтоватой кости черепа.
  - Вот что это мне напоминало, - с заметным удовлетворением в голосе произнес он, указывая на вытесненный на мелованной бумаге символ, который Нима безошибочно узнала, едва не зашипев, - Это знак Веллкро. Отчётливо видно основную фигуру, но остальное едва просматривается. Не знал, что банкирский дом клеймит своих работников и посылает их в такие экспедиции.
  Рэнфри посмотрел на Нима, продолжая улыбаться.
  Она готова была прямо сейчас вбить ему эту улыбку в глотку. Словно кто-то сильный шептал на ухо: "Давай, сделай это, и никто ничего не узнает. Ты же можешь, ты умеешь, просто не помнишь. Научи этот кусок наёмного дерьма уважать нас".
  По лбу Нимы скатились капли холодного пота. Впервые за всю жизнь ей снова не показалось, что с ней говорит другой, чужой и чуждый ей голос. Он был похож на её собственный, но чем-то отличался. Так мог бы говорить её брат или она сама, если бы была мужчиной. У Нимы уже был опыт долгого и, если честно, безрезультатного лечения у докторов скорби, когда она в какой-то момент начала ощущать, будто на неё постоянно кто-то смотрит. Находясь за плечом, он сверлил её взглядом, неразборчиво шептал ей на ухо слова, и никогда не позволял себя увидеть.
  Ниму пытались лечить - Веллкро не нужны потери, если они так вложились в образование и воспитание своей собственности. В итоге Нима справилась сама. А после того, как обзавелась, с лёгкой руки Гувера, конечно, клеймом, у неё появились более насущные причины для переживаний и скорбных мыслей о себе самой.
  И вот голос вернулся, прорвался даже через завесу Салеха. И Рэнфри, сверлящий её совсем другим, незнакомым ей взглядом, казался опасней, чем тысячи стражей города. Этого человека Нима не знала, не видела и не могла понять, почему её первым желанием было взять ноги в руки и рвануть к барьеру. Пока Говард не придумал нечто такое, что после применения барьер покажется лёгкой смертью.
  - В редких, индивидуальных случаях Веллкро может пойти на разные способы привлечения внимания, - сдержанно, спрятав все эмоции, ответила она. - Но почему это так удивительно? Тут до нас побывали и другие группы наёмников и учёных. Это не секрет. Возможно, и от Веллкро кто-то был.
  Она и сама в это не поверила бы, но попытаться стоило.
  Банкирский дом Веллкро, появившийся на финансовой сцене уже очень давно, на протяжении многих десятилетий оставался самым известным, и самым закрытым для чужих глаз. Он обслуживал всех, кто обладал достаточно большим состоянием, но приобрёл славу "банка богатейших" из-за своей маниакальной честности в денежных делах. Проценты начислялись вовремя, переводы не опаздывали, курьерская служба работала, словно отлаженный механизм.
  Но мало кто мог сказать, что понимает, как именно работает эта организация. Рэнфри был достаточно далёк от финансов и банков, но даже он знал, как высоко ценится обеспечение сделки со стороны Веллкро. Иногда под рекомендательные письма или закладные этого дома формировались целые армии. И выжившие всегда получали свою долю. И потому несколько дней тому назад наёмник согласился участвовать в этой экспедиции, едва заметив знак Веллкро на бумаге. Знак, который было невозможно подделать, хотя он и был прост на первый взгляд. Посреди круглого оттиска красовалась изящная буква "В", от которой во все стороны отходили мелкие ветвящиеся штришки, сливавшиеся в странноватый, но безошибочно узнаваемый узор. Те, кто пытался изобразить его на фальшивых документах, как говорили, потом заканчивали свои дни в доме умалишённых, а особо упорные умирали за гравировальной доской, крепко сжимая в руках перо или иглу.
  Рэнфри, вспомнив это, осторожно сложил лист бумаги и спрятал его. Он увидел достаточно. То, что отразилось в глазах Нима, сказало ему гораздо больше, чем прозвучавшие довольно вымученно слова нанимателя. "А ведь он испугался, - понял наёмник, оставив в покое череп и поднимаясь с колен. - Знака, или трупа, или чёрт знает чего. Я не рассчитывал на такое. Думал, что Нима занервничает, потеряет равновесие. Но он вывалил мне эту лажу, и сейчас походит на загнанного в угол зверя - или бросится бежать, или вцепится в горло".
  Говарду не нужно было ни того, ни другого. В конце концов, он хотел бы видеть Нима своим союзником, нежели врагом.
  - Я вам верю, - Рэнфри постарался говорить примирительно, чтобы успокоить Нима. - Не знаю, что именно искали тут банкиры, но, кажется, догадываюсь. Боюсь, им это не удалось. Но значит ли это, что не получится и у нас?
  Нима даже моргнула от неожиданности. Выражение лица наёмника сменилось так быстро, снова обретая простоватость и армейскую печать идиотизма, что она едва не хихикнула в голос, желая спросить: "Ты сейчас серьёзно или шутишь? Правда поверил в то, что я сказала?"
  - Это очень... ценно, - выдавила она в ответ. - Доверие.
  Наёмник красноречиво хмыкнул, показывая, что уж кто-кто, а Нима мог бы на эту тему и помолчать.
  -У нас должно получиться, - сказала она дальше, - не может не получиться.
  В голосе нанимателя было столько тоски и желания успешного завершения миссии, что Рэнфри подавился тем, что готово было сорваться с языка. Он снова резанул её тем самым взглядом, каким одарил в кафе в первые секунды встречи. И это понравилось Ниме ещё меньше.
  "Кто ты такой на самом деле, хитрый черт в маске простачка? И уж не Гувер ли перекупил тебя, чтобы ты меня прибил после завершения похода? Или ты работаешь на тех, о ком я не знаю?"
  Она могла бы поделиться с наёмником некоторыми секретами удачной и успешной во всех отношениях курьерской системы Веллкро, но это прозвучало бы крайне неубедительно. Не рассказывать же, в самом деле, что банкирский дом может слегка искривлять пространство и время, чтобы его сотрудники вовремя всучили абоненту его бумажку с платежами!
  Все это дело спонсировал и организовывал Веллкро. И дядюшка Гувер, для которого банкирский дом, ни слова не говоря, просто выписывал чеки и предоставлял помещения, информацию и людей, был кем-то вроде почётного гостя в этой системе. Веллкро были обязаны Гуверу, и это было видно. Вот только чем? И если у Гувера такая власть и такие должники, почему бы ему самому не взять управление в свои руки?
  Нима поняла, что задумалась о том, что её волновать никак не должно. Вертикаль власти банкирских домов и её покровителя - их личное дело. А её дело - выбраться отсюда живой и, весьма желательно, без печати на лице.
  - Любой ценой... - прошептала она, не осознавая, что сказала это вслух. Наёмник плавно перетёк из одного положения тела в другое, внешне расслабленный и отрешённый. Он даже смотрел в другую сторону, не на Ниму, что-то напевая себе под нос, словно обдумывал сложившуюся ситуацию. Нима немного расслабилась и отошла от угла, в котором пряталась все то время, пока Рэнфри рассматривал скелеты. Наёмник уже присел поблизости, вороша пальцами обрывки бумаг на полу. Мелкие частицы порванных записей невозможно было сложить в единое полотно, чтобы узнать, что же так настойчиво пытался уничтожить неизвестный враг, но Говарда почему-то эти бумажки сильно заинтересовали. Он даже брови сдвинул, рассматривая один из обрывков и покручивая его между пальцами. Сунув обрывок в карман на груди, он резко выпрямился и шагнул к Ниме. Не ожидавшая такого стремительного движения, она отшатнулась, но зацепилась каблуком сапога за брошенный на полу рюкзак одного из мертвецов. Ткань расползлась по швам, обнажая труху из личных вещей и грязных тряпок.
  - Любой ценой, господин наниматель? - приподняв одну бровь, тихо произнес Рэнфри, прохаживаясь рядом. - А если цена слишком велика для меня?
  - Разве я мало предлагаю? - добавив голос раздражения, спросила Нима. - Мне казалось, мы договорились об оплате. Деньги вы запросили весьма солидные.
  - Обстоятельства изменились, - сухо отозвался наёмник. - Я теряю людей. Да и вы тоже.
  - Хотите поднять цену? - с толикой скепсиса в голосе спросила Нима. - Сколько вы хотите теперь?
  - Деньги решают не всё, господин наниматель, - покачал головой наёмник, положив ладонь на рукоять одного из своих пистолетов. Нима отметила этот жест и напряглась.
  - И чего же вы теперь хотите... наёмник? - последнее слово она почти выплюнула, показав своё отношение к этой профессии и к Рэнфри лично. У Говарда сузились глаза от накатившего раздражения.
  - Информацию. Всё, что вы знаете об этом месте. Можете начать с того, откуда вам известно название города.
  - Где-то оно встречалось, возможно, в древних картах, - пожала плечами Нима. Рэнфри ей не поверил, и не собирался этого скрывать. Он хмыкнул, продолжая кружить, как акула, рядом с Нимой, настороженно следящей за каждым его движением.
  - Допустим. Допустим даже, что дому Веллкро, явно имеющему тут свои интересы, известно больше, чем мне или даже вам. Но кто-то убил всех тех, кто приходил сюда раньше. Причём, именно убил, намеренно застав их в лагере и подчистив все следы, даже записей не осталось, - он красноречиво ткнул пальцем в обрывки на полу, валявшиеся повсюду. - Кого-то достали примитивным копьём, как несчастных за периметром, а вот кому-то достались пули и удары ножа. И, смею заметить, весьма профессиональные.
  - Смею заметить, - ехидно ввернула Нима выражение наёмника, - в нас при высадке тоже кто-то стрелял. Почему бы и не один из ваших людей?
  - А почему бы тогда не одному из ваших стрелять в моего друга? - вонзился взглядом в нанимателя Рэнфри. Он оказался напротив Нимы так незаметно и быстро, что она даже не успела вздохнуть. - Если это не наши тела, - он коротко мотнул головой в сторону скелетов, - то кто-то позаботился о послании лично для вас, привязав ваш платочек на труп. Это послание для вас, господин наниматель. У вас были бумаги с подписью Веллкро, тут лежит скелет с клеймом этого дома, и на нём ваша вещь. Думаю, пора бы снять маски, - он чуть подался вперёд, и в живот Нимы упёрся один из револьверов. - Прошу вас, не заставляйте меня сдёргивать с вас эту тряпку лично. Даже если я немного промахнусь, из Салеха вам не выйти уже никогда. После пересечения периметра кишки выпадут.
  - А от тебя даже нитки не останется, - сказала Нима, и Рэнфри с удивлением увидел, скосив взгляд вниз, что между ног ему упирается ствол необычного оружия нанимателя. - Мне даже целиться особо не надо, только задеть. Сверхтекучесть все решит быстро и без следа.
  Они замерли, сверля взглядами друг друга. У Рэнфри были очень тёмные, почти карие глаза необычного болотного оттенка, каких Нима никогда не видела. Но, возможно, так только чудилось в этом полумраке. Наёмник разглядывал лицо Нимы, пытаясь мысленно дорисовать очертания, скрытые под шёлковой маской на лице. Оба замолчали, понимая, что ситуация сложилась патовая. Стоит кому-то слегка дёрнуться, и второй спустит курок. Хватит и секунды, чтобы выжившего тяжело ранило в ответ, когда последняя предсмертная судорога дёрнет спусковой механизм второго пистолета. У Рэнфри в глазах была решимость довести дело до конца, но и Нима не собиралась отступать.
  - Что находится в центре города? За чем именно мы туда идём? - шёпотом, почти ласково спросил Рэнфри.
  - Я не знаю, - честно ответила Нима. Наёмника такой ответ не устроил. Он медленно покачал головой, не сводя взгляда с Нимы.
  - А я думаю, знаете. У нас нет амулетов, чтобы выбраться обратно, и если вы не прекратили миссию, пытаясь вернуть эти игрушки обратно, вы уверены, что, по крайней мере, вам опасность не грозит. Значит, либо где-то у вас припрятан ещё один амулетик, либо вы знаете другой способ выбраться отсюда. Говорите сейчас, другого шанса я вам не предоставлю. Может быть, мы все тут останемся, но поверьте, Нима, оставаться в одиночестве, да ещё в таком месте, как Салех, задача весьма трудная. От одиночества люди сходят с ума быстрее, чем от страшных пейзажей такого места.
  - Вам тоже не выбраться без меня. Пусть твоих людей и больше, но они не бессмертны. И не застрахованы от безумия, - холодно ответила Нима. У неё уже начала затекать рука, держащая тяжёлый и неудобный пистолет с плазменными патронами. Рэнфри мог справляться со своим оружием дольше, но, если Нима не выдержит и дёрнется, выдержка не будет иметь значения.
  - Поверьте, мы решим эту проблему быстрее, чем сотворим что-то, подобное Сигизмунду, - мрачно уверил её Рэнфри.
  - В рулетку сыграете? - фыркнула Нима.
  - А что, если и так? Мы люди привычные, наёмники. Рулетка - самый простой выход. Последний из выживших пустит себе пулю в лоб или на себе проверит наличие временных ловушек окрест.
  Нима не нашлась, что ответить. В голосе наёмника было столько уверенности и решимости, будто ему уже приходилось участвовать в нелегальном развлечении для военных и богатых аристократов. Когда каждый из собранной команды охотился на остальных участников, подготавливая ловушки и западни, а последний приходил к финишу и получал все деньги. Или жизнь, что случалось гораздо чаще. Среди наёмников такая практика была крайней мерой. Если выбраться из точки с гарантией не получалось бы никому, или выход предназначался только для одного человека. К примеру, этим могли воспользоваться и матросы, оказавшиеся на судне, севшем на мель или попавшем в магнитную аномалию далеко от берега. Ресурсы ограничены, голодных ртов много, оружие на борту имеется предостаточно. Рулетку не поощряли, за неё даже казнили, если ловили на организации или участии в этих развлечениях, но кровавая игрушка притягивала обречённых, жадных и скучающих аристократов.
  Рэнфри собирался ещё что-то сказать, но в этот момент раздались характерные звуки выстрелов и крики его людей. Они отскочили друг от друга, как ужаленные. Каждый успел убрать оружие до того, как палец случайно нажмёт на курок. Рэнфри оказался у выхода одновременно с нанимателем, и, подумав, что тот собирается стрелять в спину, сильно оттолкнул его назад. Нима отлетела обратно, снова споткнулась обо что-то, и рухнула на пол, распластавшись над своим же скелетом. Она только слегка коснулась щекой черепа, в ужасе отпрянув от оскала мертвеца, но левую щеку словно кипятком обдало. Клеймо взорвалось такой болью, что Нима заорала и потеряла сознание от боли, а Рэнфри, уже выскочивший обратно в проход, не слышал этого, спеша на звуки стрельбы.
   
  Глава 7
  
  Она открыла глаза, лёжа на белоснежном мраморе пола. В высокие стрельчатые окна округлой залы светило яркое солнце, под куполом потолка кружились, пересвистываясь, залетевшие в открытые двери птички. Они весело щебетали, перелетая с одного лепного барельефа на другой. Зал был светел и полон людей в незнакомой одежде, и сейчас сразу пятеро человек в длинных мантиях судейской коллегии склонились над кем-то, кто поднимался с пола перед Нимой. Она отшатнулась, увидев лицо человека в белом френче. Такие же светлые брюки, только чуть темнее, создавали впечатление, что он несколько шире в костях, чем на самом деле. Перед Нимой стояла она сама, но немного иная, словно черты лица стали грубее, а клеймо на щеке представляло собой лишь тень. Чёрная шёлковая маска, ничуть не похожая на её платок, болталась на шее незнакомца. Он вставал, вежливо благодаря тех, кто бросился ему на помощь, оправлял брюки и френч, что-то негромко объяснял собравшимся. Потом его взгляд скользнул по тому месту, где стояла Нима. Он на секунду задержался на ней, нахмурился, будто не видел женщину, и вернул маску на лицо.
  Копия Нимы была мужчиной, и она поняла это не сразу. Сшитый по фигуре длинный пиджак-френч с воротником-стойкой подчёркивал выправку и осанку мужчины. Жуткие рубцы на левой щеке придавали ему излишнюю суровость, никак не вязавшуюся с его спокойным и вежливым тоном голоса. Более грубые черты, цепкий, холодный взгляд светлых глаз. Короткая стрижка Нимы смотрелась бы на таком человеке излишне просто. Видимо, он и сам это понимал, и предпочитал носить волосы до плеч. Идеально ровно остриженные, они были черными, блестящими и только оттеняли фарфоровую бледность кожи её двойника. На левом рукаве френча мягко сиял знак отличия в виде золотистой спирали. Незнакомец был высокого роста, но лишь немногим выше Нимы.
  Мужчина уже вернул на место оброненную им при падении папку с бумагами, перехватив пузатый кожаный переплёт другой рукой, и, опираясь на массивную трость тёмного дерева, шагнул к Ниме. Та попятилась, но мужчина, продолжая рыскать взглядом вокруг, всё ещё не видел её.
  - Судья Саргех, вы в порядке? - подкатился к нему округлый человечек невысокого роста, с маленькими глазками, почти утонувшими между толстых складок дряблой кожи. - Я всегда говорил, что эти полы слишком сильно натирают! Ах, ах, вы же могли повредить себе что-то! Какая была бы ужасная трагедия, просто нелепая и непоправимая трагедия! - изливался соловьём не кто иной, как дядюшка Гувер. Нима даже онемела от увиденного. Саргех тем временем прошёлся, постукивая кончиком трости по голубому мрамору пола, и обжатый металлом наконечник отбрасывал солнечные блики на золотистые вкрапления вокруг. Гувер вился ужом поблизости, но судья молчал.
  - Коллегия уже ждёт вас, мы все ждём вас, господин судья. Сегодня такое непростое дело, вы себе не представляете, - продолжал щебетать Гувер, пока до него не дошло, что он немного перегнул палку. - Ну да, конечно же, вы представляете, - кисло закончил он, скосив взгляд на толстую папку с документами в руках Саргеха.
  - Вот именно, - произнес судья. Голос у него был низким и вовсе неподходящим такому сухопарому человеку. Он был хрипловатым и немного надтреснутым, будто Саргех в своё время довольно долго напрягал голосовые связки где-то при большом скоплении людей. Или часто отдавал приказы на поле боя. Или вообще служил на судах курьерской службы Веллкро, славящейся своей жестокостью в отношении матросов и обслуги.
  - Саргех? - спросила Нима, когда похожий на нее мужчина едва не упёрся в неё носом. Нос, как отметила Нима, был некогда сломан, и теперь неприятная горбинка, портящая тонкие черты лица, бросалась в глаза при близком рассмотрении. Саргех покрутил головой, будто что-то услышал, но источника звука так и не нашёл.
  - Гувер, ты что-то слышал? - обратился он к всё ещё бормочущему толстячку поблизости. Тот отвлёкся от причитаний, покрутил лысой головой на короткой толстой шее, а затем заискивающе улыбнулся и пожал плечами.
  - Ничего, господин судья, - решился ответить он, когда Саргех вперил в него весьма неприятный взгляд. - Только то, что вам стало плохо пару минут назад. Ваши коллеги сбежались на помощь, мы вас положили поудобней и решились снять с вас маску. Я понимаю, что вам неприятно лишний раз демонстрировать шрамы, но...
  - Оставь, Гувер, вы всё сделали правильно, - отмахнулся Саргех. Он снова захромал прочь, опираясь на трость и сжимая подмышкой пухлую папку с документами. Гувер засеменил следом, и Нима, все это время стоявшая на одном месте, решила последовать за ними.
  Судья в белом френче, прихрамывая и опираясь на свою трость, односложно что-то отвечал вертевшемуся под ногами Гуверу, который завёл шарманку причитаний о шрамах начальника. Было видно, что господину судье неприятно вспоминать историю, как он оказался "в лучших руках наиболее сведущих хирургов Салеха", но он вежливо ответил, что шрамы уже не болят, приступ был единичным, и никакие страшные сны о ранении его по ночам не беспокоят. Гувер ещё что-то щебетал про тяготы военной службы, о том, как всем им повезло, что капитан-лейтенант решил связать свою жизнь на гражданской службе именно с Судейской Коллегией после списания на берег, но Нима не прислушивалась, проходя через анфилады комнат и поднимаясь по широкой, снежно-белой лестнице вверх, вслед за Гувером.
  Саргех привёл её в круглый зал с амфитеатром, окружавшим пустую кафедру, с которой, судя по всему, полагалось заслушивать свидетелей и подсудимых. Саргех занял своё место в третьем ряду сверху, разложил перед собой бумаги и начал вчитываться в них. Гувер занял место секретаря, зло глядя на письменные принадлежности под рукой. Судя по его выражению лица, он бы с удовольствием не просто снял с Саргеха маску, но и затолкал бы её в глотку, чтобы заткнуть его навсегда. Сочащаяся из Гувера ненависть была почти ощутима.
  - Слушается дело Обезличенного! Салех против профсоюза каторжников! - объявил кто-то так громко, что Нима едва не сверзилась вниз с узкой ступеньки за спиной своего двойника. Впрочем, первое впечатление о внешнем сходстве постепенно уступало место осознанию множества отличий между ней и судьёй Саргехом. За кафедрой возникли сразу трое судей в мантиях, представивших остальным материалы дела, из которых следовало, что некий бывший каторжник, проходивший под идентификатором "Обезличенный", полностью искупил свои преступления верной службой городу, но решился снова преступить закон. И теперь собравшимся предстояло рассмотреть дело о высшей мере наказания для этого человека.
  Дальше заседание потекло своим чередом, а Нима лихорадочно соображала, что с ней произошло. Первую часть заседания, когда зачитывались материалы дела, она почти пропустила, но едва в зале появился первый свидетель, Нима отвлеклась от горестных и бесплодных размышлений.
  - Уважаемый гражданин города Салех, почётный член общества защиты и чистоты времени, маэстро Лучанно! - объявили на весь зал. Атриум замер, ожидая свидетеля. За кафедру прошествовал высокий грузный мужчина с пышными усами и объёмистым животом, обтянутым темно-зелёным пиджаком. Лучанно огладил свои усы и заговорил приятным баритоном:
  - Уважаемый суд и Судейская Коллегия! Я пришёл сюда сегодня сообщить, что являюсь свидетелем того, как всем вам известный Рэнфри Говард Доусон-младший предлагал мне лично вложиться в перспективную и, по его словам, уже законченную установку в Салехе трансформаторных устройств, способных на персональную работу!
  В зале суда поднялся шум, и кто-то из судей, сидевших двумя рядами ниже Саргеха, звонко треснул каменным молоточком по блестящему серебром диску. От стен и потолка отразился громкий звук, должный призвать всех к тишине. Под куполообразным потолком заметались растревоженные пичуги, нашедшие убежище среди подвесных корзин с цветами, расположенных немного ниже прозрачных оконцев под самой крышей.
  - Вы утверждаете, что господин Доусон-младший предлагал вам вступить в долю? Или в сговор с ним с целью создания трансформатора в будущем? - подал голос адвокат подсудимого, находившийся напротив рядов для судей. Все взгляды, в том числе и Нимы, обратились к тому человеку. Внешность адвоката ничем не привлекла внимания Нимы, а вот ссутулившийся в углу рядом с ним подсудимый показался знакомым. С такого расстояния Нима не могла точно определить, действительно ли это тот Рэнфри, которого она знает.
  - Я утверждаю только то, что подсудимый предлагал мне долю в бизнесе, - покорно ответил свидетель.
  - Так вы не видели установки? - продолжал давить адвокат, явно пытаясь скрыть радость в голосе.
  - Нет, господин адвокат. Лично я её не видел и не могу сказать, ни как она выглядит, ни где находится.
  Адвокат поблагодарил свидетеля, и им занялись прокуроры. Над судейскими рядами раскатился звонкий девичий голос, но Нима не смогла бы вывернуть шею так, чтобы увидеть говорившую.
  - Свидетель, - вложив в голос как можно больше презрения, начала прокурор, - вы представляете себе, хотя бы в общих чертах, чем именно опасно сотворение персональных трансформаторов линий времени?
  Лучанно уныло опустил голову и покорно ответил:
  - Да, госпожа прокурор. В нашем городе действует запрет на любое персональное обращение с подобными установками. Только Судейская Коллегия и стражи имеют право использовать генерализованную установку временных потоков, с целью защиты Салеха и управления щитом, простёртым над городом.
  - Вот именно! - торжествующе произнесла прокурор. - И, если вы получили предложение от господина Говарда, вы обязаны были немедленно явиться в Судейскую Коллегию и сообщить об этом. Вместо этого вас с трудом отыскали на периферии Салеха и, насколько мне известно, вы согласились дать показания только в обмен на статус свидетеля...
  - Протестую, господа судьи! - поднялся другой прокурор, рядом с первой говорившей. - Это не относится к текущему делу.
  - Почему же? - подал голос Саргех, и Нима отшатнулась от неожиданности. Голос у него действительно мог быть очень сильным и немного вибрирующим, если он выступал в суде. - Как раз господин Лучанно очень даже относится к делу. Он ведь был партнёром господина Говарда до того момента, пока мы не задержали Доусона-младшего и не предъявили ему обвинение.
  - Со всем уважением, судья Саргех, - послышался глухой голос рядом с Саргехом, - но, если вы хотите привлечь к ответственности свидетеля, вам стоило заявить об этом до начала рассмотрения дела господина Говарда. Вы, как судья третьего круга, можете, без сомнений, прямо сейчас наложить вето на слушание текущего дела, но мы и так невероятно устали доискиваться до правды в запутанных делах профсоюза и его членов.
  Саргех повернулся в ту сторону, откуда доносился рассудительный голос, и Нима, тоже проследившая его взгляд, увидела, как с соседнего ряда, на один выше, чем сидел Саргех, чуть привстал и слегка поклонился другой судья. Он был уже немолод, но и не стар. В темных волосах виднелись белоснежные пряди, а на чисто выбритом лице не было и тени эмоций. Нима рассмотрела, что у незнакомого судьи имеются два золотистых погона в форме спиралей. Сидящие выше рядом судьи были облачены ещё и в головные уборы с высокими тульями, на которых тоже значился этот символ. Ниже располагались судьи в мантиях, и Нима подумала, что тут, пожалуй, можно потратить не одну жизнь, пока доберёшься до самого верхнего ряда и получишь дурацкую шапку с золотым вензелем.
  - Да, господин судья второго круга, вы правы, - ответил Саргех, поклонившись в ответ, но в глазах у него блеснула такая ярость, что было удивительно, как это перед судьёй не замёрзли или не воспламенились все его документы.
  Нима почувствовала, как злость Саргеха передаётся ей. Судья оставался внешне спокоен и сдержан, но звуки его голоса пробуждали в Ниме такую ярость, какую она редко когда испытывала до сих пор. Будто Саргех говорил то, что она бы сама сказала, находясь на его месте. И это резонирующее ощущение единства будоражило, пробуждая бурю чувств, эмоций и радости от единения.
  Она даже не заметила за шумом крови в своих ушах, как свидетеля отпустили, а за кафедрой уже стоял подсудимый. Теперь Нима могла его рассмотреть лучше, и это совершенно определённо оказался Рэнфри. Вернее, кто-то, до ужаса на него похожий. У этого мужчины были тёмные волосы с заметной сединой, поблёскивающей в лучах солнца, лившегося из стеклянных вставок в куполе потолка залы. Черты лица стали более чёткими, из них исчезла некая расслабленность и простота. Скулы заострились, губы стали тонкими и бледными. Да и фигура этого Рэнфри казалась немного иной. Он был выше ростом, легче в движениях и на пару фунтов худее своего двойника. Его глаз Нима не видела, но ей и так хватало впечатлений.
  - Господин Рэнфри Говард Доусон-младший, у Судейской Коллегии к вам имеются несколько вопросов...
  Рэнфри скорчил такую мину, что Нима невольно улыбнулась. Не хватало только привычки показывать всем свой клык, а так - полное впечатление, что это он делает одолжение суду, а никак не наоборот.
  - Я отвечу правду, клянусь всеми потоками временных линий, что не солгу ни в одной из них, - глухим, незнакомым голосом произнес Рэнфри. Нима замерла.
  - Расскажите судейской коллегии, действительно ли вы пытались запустить в Салехе проект по сбору и установке частных трансформаторных линий времени? И чего вы хотели этим добиться? Какая личная выгода для вас должна была бы быть, если бы ваши планы увенчались успехом?
  Говорила снова первая женщина-прокурор. Ниме казалось, что она заведомо ненавидит всех, не различая их по половой или социальной принадлежности. И работу свою прокурор явно обожала. Столько в её голосе было торжества и надменности, что Нима даже поймала себя на том, что с удовольствием съездила бы этому прокурору по лицу.
  - А зачем? - недоуменно спросил Рэнфри. - Что изменится от того, если я, допустим, скажу, что я не желал создавать больше одного трансформатора? Или если я скажу, что это вовсе не мой проект? Или если я скажу, что чертежи устройства мне передал один из ваших многоуважаемых судейских приближенных? Вы мне не поверите...
  Зал снова погрузился в шумное обсуждение сказанного, пока кто-то опять не треснул по серебряному диску внизу.
  - Тишина! - взвился голос над всеми участниками.
  - Вы можете назвать имена? - снова спросил Саргех, что-то проверяя в своих записях. Сидящий рядом с ним секретарь Гувер явно напрягся, и это не ускользнуло от внимания Нимы.
  "Да не ты ли, толстый хрен, подсунул ему чертежи?" - подумала Нима, разглядывая Гувера. Как ни странно, но дядюшка почти не отличался от того, кто остался в её линии времени. Он даже старательно приглаживал лысину именно так, как делал Гувер в её юности. Да, был моложе, но и оставшийся за пределами Салеха Гувер тоже когда-то был молодым. Странно было только то, что волосы у него отросли, почему-то, с возрастом, а не наоборот. Нима поняла, что так истово пытается рассмотреть любые отличия двух Гуверов, что пропустила почти всё заседание суда. Она очнулась только тогда, когда сидящий рядом Саргех поднял вверх руку и громко произнес:
  - Вина установлена. Приговор будет приведён в исполнение в отведённые для этого сроки.
  Саргех захлопнул пухлую папку и встал, пока подсудимого выводили из зала суда, подталкивая в спину длинными жезлами с округлыми навершиями на концах. Навершия изредка вспыхивали, и по залу разносилось глухое эхо от скрежета лезвий. Присмотревшись, Нима поняла, что это своеобразные таймеры, отсекающие любые линии времени, в которых подсудимый мог бы совершить нечто противоправное. Собравшиеся начали спускаться вниз, собираясь в широкие человеческие потоки у выходов из зала, которых тут было целых четыре. Когда Саргех оказался рядом с кафедрой, за которой сегодня выступал Рэнфри, к нему подлетел адвокат и, тыкая судью пальцем в пуговицу френча, зашипел:
  - Высшая мера за банальную романтическую глупость? Да вы совсем там рехнулись в своей Коллегии! Мой подзащитный всего лишь хотел использовать шанс и вернуть свою жену. У него дочь больна, а вы его хотите уничтожить во всех линиях? Разве это принципы гуманизма, означенные в Салехе?
  Саргех, смерив адвоката взглядом с головы до ног, спокойно ответил:
  - Это не моё личное решение. Стражи рассмотрели все материалы, приняли во внимание все смягчающие обстоятельства и вынесли решение, основываясь на законе, а не на личном, человеческом предубеждении. И вам ли не знать, что обвинять кого-либо в принятии решения просто глупо? Да, ваш подзащитный желал создать трансформатор, вытащить из параллельной линии усопшую супругу и, возможно, дочь, если ту постигла бы та же участь. Но разве вы не в курсе, как это бы повлияло на Салех? Да что там Салех. Весь мир. Если каждый начнёт таскать туда и сюда угодных, и оставлять где-то подальше неугодных, что тогда начнётся? Нам придётся полностью опустить периметр и никогда не поднимать его. Но барьер имеет побочные эффекты. Он хорош для временной защиты. Во всех смыслах этого слова. Но если он будет постоянным, мы просто застынем под ним навсегда. Салех будет статичен. И всё это - из-за, как вы выразились, "романтической глупости" одного человека?
  - Всего одного, - зло махнул рукой адвокат.
  - А вот этого никто не знает. И не может определённо сказать, что это не повторится в будущем, - сухо ответил Саргех.
  - Завтра Говарда отсекут от всех линий времени, а затем выдворят из нашего потока в неизвестность, и он может оказаться где угодно. Возможно, даже в могиле, - горячо сказал адвокат, - и я хочу, чтобы вы знали это. Знали и жили с этим. Рэнфри сильно повезёт, окажись он где-то, где он ещё не древний старик, не при смерти и вообще жив.
  С этими словами адвокат, так и оставшийся для Нимы безымянным, круто развернулся на каблуках и пропал из вида. Судья остался стоять на месте, глядя ему вслед.
  - Благодарю за информацию, - запоздало сказал он, - но я сделал всё, что мог.
  Рядом с Саргехом появились ещё несколько судей. Они были в таких же светлых френчах и светло-серых форменных брюках. У каждого на левом плече поблёскивало изображение золотистой спирали времени, как символа течения бесконечности, в которой люди занимают только неопределённую точку в движении. Коллеги Саргеха вышли из здания суда, оказавшись на улице рядом. По широкой мостовой катили странные машины яйцевидной формы, их дрожащие шерстяные щупальца перебирали воздух над крышей транспортного средства, черпая энергию из него, преобразовывая локальные магнитные поля в токи энергии для двигателя. Саргех постоял некоторое время с коллегами, перебрасываясь скупыми репликами по делу Рэнфри, а Нима, находившаяся в плену странных и противоречивых чувств, разглядывала обстановку вокруг. Салех оказался на редкость зелёным и чистым городом. Вернее, был им где-то или когда-то. Вдоль широкой мостовой стояли пузатые, похожие на вазы, осветительные приспособления, в тёмное время дня должные разворачивать над дорогой световой купол. Нима не знала, откуда к ней пришло это знание, но была уверенна, что это так. Вокруг было множество деревьев, в ветвях которых прыгали и переливчато щебетали десятки птиц, по улицам, здороваясь друг с другом и улыбаясь, спешили горожане. Женщины в длинных, ассиметричного покроя платьях и небольших шляпках, мужчины в удобных костюмах и коротких плащах, с портфелями и при оружии. В Салехе многие носили оружие, не стесняясь этого. Возможно, это была даль моде, и сами пистолеты и шпаги не несли угрозы, являясь только деталями костюма. Но выглядело это внушительно и опасно.
  - И все-таки, судья Саргех, как вы считаете, откуда у простого оружейника, прямо скажем, не получающего достаточно доходов в последнее время, взялись чертежи персонального трансформатора времени? - послышался тонкий голос одного из молодых судей поблизости от Нимы. - Не на каторге же он заработал столько, чтобы купить чертежи, в самом деле. Да и отбывал он её не столь долго. За нарушение закона о бракосочетании не дают более пяти лет каторги. Подсудимый, конечно, больше пострадал от того, что пошёл против запрета на брак с выбранной женщиной, но его не остановил прогноз о рождении больного ребёнка и несовместимости генетического материала в каждой из видимых временных линий.
  Все взгляды обратились на стоящего и опирающегося на свою трость Саргеха. Тот помедлил с ответом, будто решая, стоит ли поддаваться на явную провокацию скользкой темы со стороны молодого коллеги.
  - Информацией подобного рода в Салехе владеют только стражи. И те, кто занимался их созданием, развитием и обучением. Что же до прогнозов, - Саргех замолчал, по лицу проскользнула тень горечи, - он потерял ту, к кому был сильно привязан. Да и прогноз сходился лишь в наличие заболевания. Его дочь могла бы не заболеть до самой старости.
  - О, вы считаете, что кто-то научился управлять стражами, помимо вложенных в них протоколов охраны и взаимодействия? - удивлённо вскинул брови молодой судья. На его светлом френче ярко выделялся совсем свежий погон с золотистым символом Салеха. Юноша то и дело прикасался к нему, будто бы невзначай, и пытался скрыть при этом улыбку. Слова Саргеха о привязанностях и вероятной манифестации генетических отклонений он проигнорировал.
  - Разве я это сказал? - раздражённо тряхнул черными волосами Саргех. - Я всего лишь сказал, у кого могла быть такая информация. А уж как она попала к господину Говарду, этого я не знаю. Факты, как и свидетельства за и против, рассматривали стражи Салеха. Их протоколы определили вину и вынесли приговор, в соответствии с законами, подходящими под данный вид преступления.
  - И вот зачем тогда нужны мы? - прогнусавил седой старик, подошедший к группе судей в последнюю минуту. - Когда я был в вашем возрасте, молодые люди, стражи нам были нужны только для того, чтобы ночные горшки выносить, - воинственно поднял он узловатый палец, обтянутый сухой желтоватой кожей. - А теперь что? Мы им должны принести информацию, предоставить все материалы, высказать своё мнение? Да ни разу, - старый судья сплюнул под ноги, под осуждающие и благоговейные взгляды коллег, - стражи все решают в соответствии... Да кто видел эти соответствия-то? Кто последний раз открывал эти толстые талмуды с законами, где на каждую порчу воздуха предусмотрено своё взыскание? Может, в стражах вообще давно уже другие протоколы. Может, и правда этот Рэнфри ничего не делал, а получил чертежи от кого-то, кто имел доступ и к информации, и к стражам, и к научному центру Салеха? Поймали мужика на его слабости, пообещали жену вернуть или ребёнка вылечить. Кто бы отказался? Теперь уже не узнаем, уважаемые судьи. Да чего уж об этом, - досадливо махнул он рукой. - Одни эти разговоры теперь могут караться стиранием из нашей линейки времени. Окажемся где-нибудь в сраке мира, вот тогда посмотрим.
  Старик пошёл прочь, хромая и ворча что-то про ненужную изоляцию от мира, опасность купола и возможности стражей, способных однажды решить, что Салех стоит изолировать от остального мира навсегда. Саргех почесал лицо под маской. Взгляд, которым он проводил старика, был наполнен болью и отчаянием, и Нима подумала, что он вполне мог быть престарелым учителем или наставником судьи в начале его карьеры.
  - А он в чём-то прав, - задумчиво провожая фигуру старого судьи взглядом, пока тот не скрылся за поворотом, сказал Саргех. - Человеческий фактор уже не нужен. Стражи принимают решения даже в делах по разводам и тяжбах среди людей искусства.
  - Что вы говорите, судья Саргех, - даже не стараясь скрыть ликования в голосе, произнес молодой судья, - эдак мы сейчас договоримся и до того, что решение стражей о разрешении на плановое размножение исключительно с выбранными партнёрами - пустая затея. Разве мы не избавились от большинства генетических мутаций и наследственных заболеваний после введения жёсткого отбора в этом вопросе? - голос у судьи стал нетерпеливым, будто он ожидал продолжения откровений от Саргеха, чтобы после предъявить тем же стражам этот разговор, и тем самым покончить с карьерой коллеги. - Полно вам, господин судья! - внезапно весело хохотнул молодой человек, натягивая на лицо маску дружелюбия. - Я же просто шучу. Просто вы были одним из тех, кто воздержался от голосования по этому вопросу, и теперь некоторые из нас, - он подмигнул молоденькой девушке, стоявшей всё это время в сторонке, - даже делают ставки и пытаются всеми путями выяснить ваше отношение к этому делу.
  - Если бы оно у меня было, я бы не воздержался во время голосования, - сухо ответил Саргех.
  - Хорошо-хорошо, мы все всё поняли, - молодой судья снова подмигнул своей коллеге, сделавшейся уже пунцовой от разговоров на скользкую тему, - но я надеюсь увидеть вас завтра на утреннем заседании. Мы все очень обеспокоены вашим сегодняшним приступом... - он сделал скорбный вид, - и надеемся, что здоровье позволит вам присутствовать на рассмотрении весьма интересного дела. Салех против старшего научного сотрудника Веллкро, Рикардо Палестино. Бывшего, разумеется, сотрудника, - судья неприятно улыбнулся, и Саргех сузил глаза, покрепче сжимая рукоять своей трости. - Он утверждал, будто стражи подменяют жителей Салеха двойниками, у которых чище генетический материал.
  - Двойниками? - Саргех процедил это слово сквозь сжатые зубы.
  - Да-да, именно так, - не обратив внимания на реакцию Саргеха, продолжил его коллега. - Полностью идентичные люди, только немного не понимают, куда попали, но очень быстро получают всю память, навыки и характер другого себя.
  - И где доказательства? - решилась на вопрос та самая молодая девушка, храбро выступив вперёд. Говоривший до этого юноша смерил её уничижительным взглядом, и Нима только теперь поняла, где уже видела этого щёголя. Молодой судья очень напоминал ей Сигизмунда. Только в этом Салехе аристократ был ещё холёней, амбициознее и выглядел гораздо лучше, чем его зависимая от наркотиков копия в её линии. Но ответить этот судья не успел. По дороге разнёсся громкий крик, на широкую мостовую вывалился экипаж из четвёрки лошадей, несущихся прямо на судей. Кучер что-то орал, пытаясь справиться с бешено скачущими животными, но только бесполезно тянул за поводья. За ним тряслась и громыхала карета с открытой дверцей, на бортах экипажа светился серебром на зелёном фоне знак Веллкро.
  - Дорогу! Дорогу! - орал кучер, и судьи бросились в стороны. Нима метнулась вперёд, но чья-то нога ловко подсекла трость хромого Саргеха, и тот полетел бы прямо под копыта лошадей, если бы Нима инстинктивно не подставила плечо судье. Он упал ей на руки, их лица снова соприкоснулись, и Нима закричала от новой волны боли, ожёгшей левую щеку. Мир снова стал тёмен и тих, а когда она сумела подняться на ноги, то оказалась в комнате со скелетами на полу. Где-то поблизости шла стрельба, что-то выкрикнул Рэнфри, и послышались голоса других наёмников. Нима несколько раз моргнула, отдышалась, перед глазами все плыло и дрожало. Но она пошла обратно, на звуки выстрелов и мата командира наёмников.
  
  Он безошибочно узнал короткое, приглушенное, сердитое рявканье винтовки Тэна. Щелчки выстрелов звучали так благодаря особой конструкции ствола с газоотводным механизмом и каморами расширения, служившими своеобразным глушителем. Случайно ли южане изобрели эту конструкцию, гонясь за снижением отдачи, или намеренно, никто не знал, но сейчас это было и не важно. Странно было, что выстрелы снайпера звучали сдвоенными, как если бы у винтовки внезапно появился второй ствол. Все это сопровождалось нестройной пальбой из орудия остальных наёмников и неразборчивыми звуками голосов.
   - Что за херня тут происходит? - пригибаясь, Рэнфри добрался до оконного проёма, под которым скорчился Джейми. Взрывник выглядел бледновато, но, по крайней мере, живым. Было заметно, что смена обстановки с давящего неопределённостью ужаса на привычные для каждого наёмного солдата звуки выстрелов, свист пуль и запах сгоревшего пороха оказали на него самое благотворное влияние. - В кого стреляем?
  - А чёрт знает, - сплюнул на грязноватый пол Стукач, сжимая в руке гранату. В другой руке он держал пистолет. - Тэн кого-то заметил, когда обходил окна. Стащил винтовку, и начал стрелять. Я никого не видел, но вот, сижу, жду.
  Джейми быстро приподнялся и выглянул в окно, после чего снова присел, и выдохнул:
  - Чисто.
  - Понял, - ответил Рэнфри, пытаясь рассмотреть в дымном сумраке следующую комнату из анфилады, которую занимали наёмники. Видно было плохо. Снова хлёстко прозвучал сдвоенный выстрел Тэна, причём вторая часть парного звука была приглушенной и отдалённой. Раньше этого слышно не было. - Хорошо, Стукач, приглядывай пока тут.
  Командир наёмников услышал, как взвизгнула пуля после очередного дуплета, срикошетив от каменных стен и пола, и рванулся к дверному проёму, стараясь не особенно отсвечивать в многочисленных окнах.
  В комнате, где плавала в воздухе сизая дымка сгоревшего пороха, которым традиционно снаряжались патроны Империи Дракона, он заметил безымянных братьев и Тэна. Бойцы лениво постреливали в окна, приподнимая винтовки и не высовывая головы - их задачей было отвлекать противника, пусть даже и невидимого. А вот Большой Тэн стоял во весь рост посередине комнаты, не скрываясь, и выцеливал кого-то через окно. Он походил на натянутую струну, когда ствол его винтовки замер, и стрелок надавил на курок. Рэнфри привычно сдержался, чтобы не моргнуть при выстреле, и заметил, как что-то вспыхнуло в воздухе над мраморным подоконником, разлетевшись раскалёнными брызгами. Комочек металла упал на камень с глухим стуком.
  - Опять, тысяча демонов горы Шань тебе в глотку, проклятый выкидыш десятой преисподней, оборотень! - прошипел снайпер, с лязгом передёрнув затвор своей винтовки, не опуская ствола и не прекращая целиться. Все это звучало на южном диалекте Империи, потому никто не понял стрелка, кроме Рэнфри. - Ты забрал моё умение, тварь! Но я все равно сильнее...
  Доусон подобрался поближе к снайперу, не пересекая при этом сектор стрельбы. В воздухе плавали сизоватые пряди порохового дыма, пахло гарью и металлом. Бойцы-безымянные сделали небольшую паузу, перезаряжая свои расхлябанные стволы, и стало немного потише. Тэн продолжил почти бессвязный монолог, изредка вплетая в звуки родной речи северные слова и выражения, сплошь непечатные и нелицеприятные для своего противника.
  Говард подумал, что сейчас отвлекать стрелка опасно прежде всего для самого снайпера. Но оставить все так, как оно происходило, означало потерять ещё и Тэна. Даже если отвлечься от человеческих понятий о боевой дружбе и чести, утрата снайпера была непозволительна. Его наблюдательность, сдержанность и исполнительность значили слишком много для эффективности группы.
  Ствол винтовки Тэна снова замер, привязанный невидимой нитью к чему-то снаружи здания, и его палец медленно надавил на спуск. Снова прозвучал сдвоенный выстрел, и ещё один кусок металла заскакал по каменным плитам. Рэнфри осторожно подобрал подкатившийся к нему предмет, едва не выронив горячий слиток, в котором безошибочно узнавались два сердечника пуль крупного калибра, сплавившихся воедино. Так бывает, когда выпущенные снаряды встречаются в одной точке траектории, и об этом Говард только слышал. Но чтобы подобное происходило в бою, и, тем более, в перестрелке двух снайперов, он ни разу не слыхал. А в том, что его соратнику противостоит равный ему по умению и таланту стрелок, Рэнфри не сомневался.
  "Такие поединки могут продолжаться долго, - подумал он, положив на пол проникшие друг в друга пули, окружённые не расплавившимися до конца остатками свинцовой оболочки, - пока кто-то не совершит ошибки. А Тэн уже близок к этому. Слишком много чувств".
  - Трижды проклятый оборотень, трижды ты почти опередил меня, - шептал снайпер. Рэнфри подобрался и напрягся, рассчитывая свои силы. Снаружи прилетали только пули другого снайпера, больше никто не стрелял, и это давало шанс. Если сейчас получится...
  Командир наёмников резко распрямил ноги, швыряя себя из полуприседа вперёд, к тому месту, где стоял Большой Тэн. С этого ракурса и в этом свете стрелок походил на застывшую статую, выкрашенную для смеха в охотничий коричнево-жёлто-зелёный маскировочный окрас. Камуфляж пятнами размывал силуэт невысокого и щуплого уроженца Юга, превращая его в героическую фигуру, ведущую бой со всеми преисподними их разветвлённого и путаного пантеона демонов. Врезавшись в бок снайпера, Рэнфри обхватил его руками, чтобы уберечь от сильных повреждений при падении на каменный пол. Тэн визгливо выругался, словно чувствительный удар от тяжёлого тела командира разорвал неведомые чары, приковавшие стрелка к одному месту, и заставлявшие его выпускать пулю за пулей в светящийся серебристым оконный проем. Винтовка с лязгом ударилась об пол прикладом. Грянул выстрел, и с потолка полетели куски камня.
  - Пусти, командир, - задушено прохрипел Тэн, вяло шевелясь под придавившим его Рэнфри. - Задавишь. Кто тебе стрелять будет? Джейми?
  Говард не удержался от короткого смешка, освобождая стрелка, и прислоняясь к стене. "Ещё немного, и влетели бы головами в угол", - оценил он небольшое расстояние, разделявшее место их падения и угол комнаты, украшенный небольшой ребристой колонной.
  - В кого ты стрелял, Тэн? - спросил он, доставая из кармана помятую шляпу с мягкими полями, которую иногда использовал в полевых выходах. Чтобы макушку не напекло. Надетая на ствол револьвера, шляпа приподнялась над подоконником ближайшего окна, но выстрела не последовало. Рэнфри выдохнул, со свистом выпуская воздух сквозь зубы, и осторожно двинул рукой, имитируя медленное движение человека, перемещающегося вдоль окна. Снова ничего.
  Тэн, наблюдавший за манипуляциями командира, вздохнул, и бросил короткий взгляд на свои руки. Пальцы заметно дрожали, словно от чудовищного перенапряжения или испуга.
  - Это был демон, - сказал он бесцветным тоном, размеренно дыша. - Демон из царства Мёртвых, но не того, куда уходят досточтимые предки, очистившиеся от бремени Кармы и тяжести жизни. Нет, праведники уходят на небеса, на Закатные горы, к Владычице Запада... А под землёй, в ста преисподних, живут они. Демоны. Черти. Дьяволы. Вы их называете по-разному, не зная, кто они, мы, дети Дракона, знаем их имена. Но с радостью променяли бы те знания на ваше невежество, - снайпер сделал серию быстрых вдохов и выдохов, и снова взглянул на свои руки. Пальцы не дрожали. - Есть оборотни, которые выходят из десятого ада. Они крадут душу человека, все его умения и таланты, и становятся им. Но они могут творить только зло, и никогда не останавливаются. Они...
  Рэнфри ощутил, как от размеренного речитатива Тэна, полуприкрывшего глаза, волоски на коже становятся дыбом. Как будто от мощного заряда электричества или удара молнии поблизости. Так убедительно говорил желтокожий стрелок, который сейчас походил на своего деда. На коже выступили морщины, мешки под глазами набрякли, а лицо снайпера словно обрюзгло. Словно из него действительно высосали жизненную силу.
  - Он был один? - решив не пытаться противоречить стрелку, спросил Говард. Снятую со ствола шляпу он свернул и спрятал в карман. - Откуда он пришёл?
  - Один, да, - кивнул Тэн. Он сейчас напоминал каменную статуэтку, которую ставят в маленьких молельнях Юга. Они мастерски вырезаны из твёрдого гранита, и сделаны так, что долго могут кивать головой, стоит покачнуть постамент статуи. - Он шёл от центра города. Я сначала не разглядел, кто это. Потом решил посмотреть через прицел. И увидел...
  - Самого себя, - уверенно прозвучало от проёма двери, соединявшего эти проходные комнаты. Нима, покачивавшийся на ходу, и выглядевший так, словно его пропустили через измельчитель отходов, тем не менее, говорил внятно, разборчиво и громко. Как бы желая прочесть нотацию неумным и шумным детям, заигравшимся в свои глупые игры. - Он был точно таким же, как и ты, верно? - карие глаза нанимателя, окружённые тенями, смотревшиеся на бледном лице, как два чёрных провала, вспыхнули. Не дожидаясь ответа, он продолжил, подходя все ближе к окну. И не обращая внимания на предупредительный окрик Рэнфри. - Стрелял так же метко, двигался так же быстро, не обращал внимания на остальных...
  - Да, - хрипло сказал, почти каркнул, снайпер, и раскашлялся. - откуда ты знаешь?
  В его голосе звучало неприкрытое удивление и подозрение.
  - Хорошо, что ты не смог его опередить, - Нима пропустил мимо ушей слова Тэна, и тяжело оперся руками в грязных темных перчатках о плиту окна. Потом, помолчав несколько секунд, продолжил: - И хорошо, что больше никто в него не попал.
  - А то что? - спросил подошедший к ним Джейми, спрятавший свой пистолет, и катавший в ладони гранату с выдернутой чекой. - Что было бы?
  - Да ничего, - устало ответил Нима, наклонив голову, и рассматривая окружающую местность через окно. Ни движения, ни шевеления - Салех словно вымер. Точнее, он действительно был мёртв, уже много веков. И одновременно жив, наполнен движением и энергией. Но два эти состояния были разделены незримым барьером, преодолеть который было не по силам обычному человеку. - Ты бы убил его, и умер сам. Если бы он попал в тебя, потом исчез бы он. Если бы его подстрелили твои товарищи, - Нима кивнула в сторону сидящих на полу бойцов, слушавших его речь, словно наниматель был бродячим проповедником еретического культа, - то ты бы исчез вскоре после его гибели. Это был двойник. Доппельгангер.
  - Оборотень, - с нажимом произнес Тэн, открыв глаза и уставившись на Нима. - Демон. Из десятой преисподней...
  - Да хоть из двадцатой, - не выдержал Рэнфри. - Если в него не стрелять, что будет? Они агрессивны?
  - Не знаю, - Нима потёрла лоб рукой в перчатке. Голова болела так, как будто в неё забили гвоздь, и продолжали стучать по ушедшей глубоко в плоть и кость шляпке большим молотом. - Наверное, зависит от человека. Двойник - это точная копия. Полная копия.
   
  Глава 8
  
  Он, кажется, спал. И видел призраков, которые так походили на живых людей, из плоти и крови. Одетые в странные, но вполне привычные костюмы, с оружием на поясах и в тщательно сработанных из тонкой кожи кобурах, они шли по своим делам, останавливались, чтобы поговорить, обсуждали какие-то свои призрачные проблемы, и даже сражались на дуэлях.
  Это казалось забавным. На искристом камне мостовых, так напоминавших треклятый Салех, не должно было быть места сварам и склокам. На первый взгляд. Белый цвет обозначал чистоту, непорочность, скорбь, возвышенность, осиянность светом, ну и что-то там ещё, что обычно любили превозносить святоши всех сортов, мастей и видов.
  Но даже в этом призрачном мире расцветали красные капли, пятнавшие мостовые и стены. Несмертельные раны в конечности, порезы от шпаг на лице или руках, нелепые раскланивания до, после, и, возможно, вместо боя. Выросшему в суровых горах Аркании это казалось нелепым.
  Как когда-то казалось чудным и непонятным, а иногда и неприятным то, что окружало эмигранта поневоле в Соединённом Королевстве. Впервые прибыв в эту страну надолго, и, может быть, навсегда, он с удивлением наблюдал за воистину ярчайшим разнообразием причёсок, фасонов одежды, звуков разнородной речи, нравов жителей и даже типажей лиц людей, встреченных на улицах. Теперь, спустя много лет, он понимал, как тогда притягивал взгляды своей перечёркнутой двумя линиями крест-накрест физиономией, и каким неотёсанным деревенщиной казался.
  Да. Аркан с его небольшими долинами и узкими террасами полей, разбитых вдоль мало-мальски пригодных для того склонов, с высокогорными пастбищами и виноградниками, чьи ягоды, перебродив, превращались в неимоверно кислое, но крепкое от заморозков вино - он и был чем-то вроде большой деревни. Захолустьем. Местом на отшибе цивилизации, где можно тихо и безбедно жить, если есть деньги. И быстро умереть, когда они закончатся.
  Сюда сбегали жители Соединённых Королевств, далёкой Эритреи, даже желтокожие южане-изгнанники пытались создать свою диаспору. Все они жаждали скрыться, найти спокойную гавань, и, возможно, отыскать примирение с самими собой или демонами грехов, терзавших их души.
  Здесь короли правили небольшими лендлордствами-доменами, а вольные бароны поднимали восстания не от того, что им было нечего жрать, или налоги составляли половину доходов. Дворяне отличались от своих сервов только гербами на колетах, и татуировками родовых тотемов на теле. В остальном они жевали те же грубые хлеба и жареное мясо, а традиционный бунт устраивали из-за того, что в родовых имениях заканчивались запасы, и пережить суровую зиму было решительно не на что. В королевской тюрьме, знаменитом на полмира "Горном Квадрате", кормили трижды в день, а пытки для родовитых, но давно не принимавших ванну представителей древних родов Аркана начинались с регулярного мытья, и завершались унылыми, как жизнь горца, допросами по восемь часов в день с перерывами.
  Так было когда-то. Его отец тогда был старшим смены в Квадрате. Под его рукой служило десять палачей, каждый из которых имел трёх подмастерьев. Правивший страной король Веритиенс Пятый скоропостижно скончался. Как говорят, от неумеренного употребления кислого вина на голодный желудок. И, поскольку большую часть своих родственников их величество успел спровадить подальше, кого в ссылку, а кого и вниз головой с утёса, на престол сел троюродный внучатый племянник его тёти. Или дяди? Не суть. Новый владыка полусотни горных кряжей и двадцати с лишним голодных и бедных, как мыши, знатных родов был убеждённым трезвенником, страдал холециститом и паранойей. И истово верил в Небесного Странника. Эта полузабытая секта стремилась к умерщвлению плоти, постам и голоданию, а также проповедовала смирение и любовь. Любовь, к сожалению, они испытывали только к таким же странникам, а иноверцев призывали казнить всеми способами, описанными в многотомнике "Энциклопедии пыток и страданий", бережно хранимом и пополняемом десятками поколений палачей и экзекуторов Аркана.
  "Эх, хорошее было время, - вздохнул Тукк. Точнее, попытался вздохнуть, но что-то сдавливало грудь, не давая сделать полный вдох. И что-то свербело в спине, как если бы его укусил большой комар. Размером с воробья. - Работа была не настолько оголтелой. И её не приходилось брать на дом".
  После получения татуировки он перестал верить людям. Потому что пытаемые им под руководством инквизитора-странника в серых одеждах заключённые, естественно, признавали всё, что им приписывалось, от сожительства с мулами и горными обезьянами и до злоумышлений в отношении королевского трона, или престола помазанника Небесного. Но Тукк, тогда ещё просто Деливеранс или Дэл, замечал в их глазах, почти вылезавших из орбит от нестерпимой боли, затаённое непонимание и откровенный вопль страдающей души: "Я это сказал? Нет! Не может быть! Я этого не делал!"
  Промывая и зашивая раны, ампутируя раздавленные в тисках конечности, врачуя истерзанные тела, он учился. К сожалению, небеса не одарили его талантом врачевать душу. И все, чем он мог помочь попавшим в его тёмные покои - утолить боль телесную. Иногда - вместе с завершением жизни, если палач был уверен в том, что пытает невинного. Конечно, если мог это сделать так, чтобы казалось, что пытаемый погиб от естественных причин.
  Святые отцы раскрыли свои настоящие лица далеко не сразу. Сначала серые святоши проповедовали, ухаживали за больными и омывали ноги нищим, как и полагалось по вере их. Но по мере того, как новый король, сир паладин ордена Великолепия, незабвенный Арктурианс Первый, все сильнее погружался в пучины веры Небесного Странника, бродячие дотоле предстоятели небес обзаводились своими домами, которые становились чудной помесью церквей и вертепов. Они брали подношения. Требовали взятки. Нарушали свои же заповеди. Грешили так, что горели трактиры и пылали бордели, в которых сгорали тела дам лёгкого поведения, убитых точными ударами кривых кос. Потом появились инквизиторы, а Аркан, впервые за множество лет, начали покидать инородцы.
  Тукк нахмурился, понимая, что лучше уж смотреть на нелепых призраков, которые населяли Салех, чем погружаться в липкие пучины памяти. Тем более, что он приблизился в своём скольжении по волнам воспоминаний к тщательно скрываемому участку, до сих пор источающему боль и ярость. Где-то в водовороте бурных вод прошлого затаился гневный кракен, подобный чудовищам, что водились в океанах к северу и западу от побережья материка, где располагалась Аркания.
  Но призраки уже рассеялись в темноте, а память становилась все сильнее, ударяя в створки забвения, и расшатывая многочисленные скрепы разума, что не давали тьме затопить рассудок.
  "Дэл... - лицо его жены, размытое, словно его Елена смотрела на него сквозь закопчённое стекло, покрытое каплями дождя, колебалось и подёргивалось. Точно так же, как в ту ночь, когда она позвонила ему на тщательно скрываемый ото всех фон. - За нами пришли. Не возвращайся домой. Беги. Они хотят..."
  Он стиснул зубы, чтобы не застонать. И прикусил бы язык, но не успел. Кто-то захрипел совсем рядом, как хрипел тогда Натаниенс, переехавший к нему из небольшого селения высоко в горах. Племянник хотел устроиться на работу в городе. И даже пошёл в ученики к кузнецу. Но вот незадача, попался под косу, когда серотканые плащи, подшитые с изнанки ярко-алым шёлком, развевались на ветру, а их обладатели, боевые инквизиторы, штурмовали ворота его родового дома-крепости. Тукки жили в Аркане со времён основания королевства. И всегда были палачами. Иногда младшие отпрыски становились врачами, солдатами, мореплавателями и авантюристами. Но старший сын всегда получал татуировку на лицо.
  Натаниенс умер быстро. Парнишка был неповоротлив и слишком неуклюж для горного жителя. Тяжёлый молот, которым он размахивал, взял только одну жизнь. Деливеранс танцевал тогда во дворе, среди водоворота тел в сером и алом, почти час. И трупы не считал.
  Потом, когда оглашали приговор, он безучастно выслушал цифру "пятьдесят три", и никак не отреагировал. Кажется, они приписали туда и тех, кто умер от страха. "Потому что это не в человеческих силах..." Наверное. Кто знает?
  Больше он не видел своей жены и дочери. А сын - занял его место у станка. У потемневшего металлического станка старой доброй дыбы, которую они когда-то вместе смазывали и чистили от ржавчины. Отец принимал у своего наследника экзамен на должность королевского палача. Скрипел металл, визжали плохо подогнанные винты и блоки, и Тукк снова слышал собственные слова, размеренно и бесчувственно падавшие в полумрак камеры: "Медленно. Слишком сильно затянул. Перекалил прут. Щипцы держи ровнее..."
  Только он сам знал, чего это стоило - не сорваться в животный рёв, крики, ругань. Остаться собой. Не сойти с ума. Не разъяриться. Не отпустить себя за грань жизни, остановив дыхание.
  Он справился. Его сын тоже.
  И оба они поседели в ту ночь.
  
  - Как он? - послышалось из темноты. Тукк промолчал, не сумев понять, воспоминания ли накатили сейчас, или кто-то действительно интересуется его состоянием. Голос казался очень знакомым. "А что, собственно, со мной? - задумался он. - Почему здесь так темно?" Палач, не открывая глаз, попробовал пошевелиться, но тело почти не ощущалось, словно его оглушили каким-то наркотиком или ударом по затылку. Но голова не болела. - Давно? Кажется, он в сознании. Дэл? Ты меня слышишь?
  - Да ну, командир, - ответил первому человеку второй, чей голос был очень переменчив, и интонации плавали от игривых до угрюмых. Но, кажется, говоривший обычно отличался жизнерадостностью. А сейчас звучал как-то глухо и устало. "Да что, небеса вас забери, здесь происходит?" - начал раздражаться Тукк. - Ему сейчас положено лежать копытами кверху, и не жужжать. С такой-то дырой в спине.
  - После операции, которую бы любой сельский ветеринар провёл не в пример лучше, быстрее, и качественнее, это единственное, что может сделать пациент, - третий голос очень походил тембром на звуки речи его Елены, и палач удивился. "Откуда она здесь? Нет, не может быть, Елена сейчас в Квадрате. Надеюсь, что она жива". - Но он действительно нас слышит. Тут и мёртвый бы очнулся от такого крика.
  "Нима... - промелькнул образ молодого аристократа, затянутого в тёмную ткань, и даже лицо скрывавшего за черным платком-маской. - Как странно. Видимо, я потерял сознание. Операция?"
  Тукк дёрнулся, чувствуя, как возвращаются ощущения, и накатывает боль. Не волной, а сразу захватывая всю спину, разливаясь жидким пламенем по всему телу, и концентрируясь в левой лопатке.
  "Сигизмунд! - вспомнил он, и зарычал от несдерживаемой ярости. - Барьер. Эта обдолбанная тварь умудрилась подохнуть и уронить рюкзак снаружи..."
  - О. Сига вспомнил, - услышал он Джейми. - Кажется, мозги не задеты.
  - Если вы снимите с его лба повязку, он сможет вас видеть, а не только слышать, - устало сказал Нима.
  
  По мере приближения к центру города здания, окружавшие небольшую группу наёмников во главе с Нимом и уцелевшей амазонкой, имели все более сохранный вид. И если раньше редкие постройки из белого с золотистыми прожилками камня, так напоминавшего мрамор, попадались не так часто, то сейчас среди серых потрескавшихся коробок с провалившимися стропилами все чаще и чаще можно было наблюдать сверкающие, как будто только что выстроенные, фасады зданий. Рэнфри для себя определил их как "изначальные". Серые и коричневые дома из обычных материалов выглядели ветхими, но выгодно отличались от куч мусора и обломков, которыми их встретили окраины Салеха. "Все же, написавший это в своём журнале не ошибся, - вспомнил Говард строки, выхваченные им из небольшой книжицы, которая продолжала натирать ему голень. Перепрятать её в другое место он не успел, потому пришлось вернуть томик за голенище и сделать вид, что так и было. Благо потёртости не давали себя знать, подчиняясь общей склонности окружающего пространства замедлять все процессы. - А, значит, мы прошли больше трети спирали, и приближаемся к середине того, что этот учёный назвал "стрелой времени". Хотя, как по мне, так это очень странная кривая стрела получается. Если бы было больше времени, чтобы прочесть все записи..."
  Но с тем же успехом можно было желать пиршественный стол, уставленный снедью, бочку морса и три танцовщицы. Нима установил темп таким, какой мог выдержать пришедший в сознание после ранения и последовавшей операции Тукк, и не снижал его ни на минуту. Их наниматель словно очень торопился к центру города по все более расширявшемуся проспекту, изгибавшемуся немного вправо.
  Времени на осмотр окрестностей особо не было, никто не рисковал отлучаться в стороны от относительно чистого и проходимого проспекта. Тем паче, что после здания суда дорога стала намного лучше - пропали провалы, заполненные серой пылью и щебнем, а светлые камни, плотно прилегающие один к другому, выглядели, как будто их закончили укладывать пару минут назад, омыв напоследок свежей водой.
  Люди почти успокоились после последней перестрелки, и не вздрагивали, когда им встречались замершие и застывшие в пузырях искажённого времени машины и механизмы обитателей забытого города. Рэнфри с удивлением отметил, что либо он попривык к обводам и внешнему виду этих разнородных образцов техники, либо видел когда-то и где-то что-то подобное, а потом просто забыл за ненадобностью. Он морщил лоб, стараясь вспомнить, в каких книге или фильме мог наблюдать такие странные очертания кузовов повозок и самодвижущихся карет, но память оставалась девственно чистой. К сожалению.
  Позади Говарда разгорелся спор, и он обернулся, всматриваясь в инициаторов ссоры. Как и ожидалось, это были безымянные братья. После суда их и без того не очень развитые мозги окончательно заклинило, и бойцы понемногу становились проблемой не только для себя, но и для всей группы. "Экзамен провален", - подумал Рэнфри с сожалением. Эти простоватые ребята ему почти понравились, да и в обычной обстановке ориентировались отлично. Но стоило обстоятельствам измениться, и выйти за пределы знакомого им мира, как уроженцы портовых трущоб не справились с шоком. И пошли по привычному пути - агрессия, склоки, попытки утвердиться за счёт слабого. От них разило спиртным, и сейчас два навьюченных, как мулы, наёмника прямо на ходу допивали своё пойло из фляги, передавая её друг другу. Хотя алкоголь тут почти не действовал, но, видимо, до их примитивных мозгов это так и не дошло.
  - Эй, рыжий! - продолжил докапываться Второй до шедшего рядом с ним Джейми. - Ты чего на меня так косо посмотрел, а? Проблем хочешь?
  - Да, точно, - поддержал его Первый. - Чего до моего брата докопался?
  Джейми, которому скорость движения в последние часы казалась медленной, даже будто бы обрадовался возможности разнообразить досуг, и с радостью обратился к покачивающимся на ходу бойцам:
  - Правда? А мне последнее время стало казаться, что это вы, ребята, ко мне неровно дышите. Вон, покраснели все, взмокли, как девочки на первых танцах, и руки дрожат, - взрывник издевательски подмигнул командиру, приближающемуся к ним, и бросил каждому из братьев в руки по небольшой гранате, которые он до того вертел в руках на ходу. - Вот, можете не благодарить.
  На его указательном и среднем пальце звякнули одна об другую кольца, которые удерживали на взводе взрыватели.
  Рэнфри тоже увидел черные металлические шарики, наполненные взрывчаткой, и открыл рот, чтобы выругаться. Он хорошо знал Джейми, который всегда ставил взрыватели с самым маленьким временем срабатывания. Но одновременно с тем взрывник отличался склонностью к дурацким шуткам, и сейчас Говард был почти готов поручиться, что Стукач пошутил. Почти. Все же дуболомы-братья в последнее время достали не только Стукача. Но взрывник остался на месте, издевательски глядя на остолбеневших бойцов, и Рэнфри понял, что сейчас будет наблюдать сеанс обучения в исполнении Джейми.
  "Если выживут - пристрелю по-тихому, и скажу, что так и было, - подумал он, расстёгивая кобуру с револьвером. - Сукины дети. Никому нельзя доверять".
  - Ты... Ты что, совсем охренел... - сжимая в закостеневших от страха пальцах шарик гранаты, просипел Первый, выпучив глаза.
  - Бля... - только и смог выдавить Второй.
  Гранаты сработали, выбросив облака вонючего черного дыма. Впрочем, вонять могло и вовсе не от сгоревшей начинки тренировочных зарядов.
  - Уроды, - сдавленно кашляя, подошедший к ним Рэнфри разогнал оседающие на брусчатку тяжёлые пряди дымовой смеси. Потом понял, что все уставились на револьвер, который он сжимал в левой руке, и медленно спрятал оружие. - В боевых условиях - никаких ссор. Пристрелю и гнить брошу. Понятно, мясо?
  - П-понятно, - заикаясь, закивал Второй. - Командир, мы ж это, шутя.
  - Так и я пошутил, - усмехнулся Джейми. - Но в следующий раз гранаты будут боевыми.
  - Судя по всему, теперь из-за ваших людей придётся устраивать привал, - процедил предусмотрительно оставшийся за границей рассеявшейся дымки Нима. По его голосу, ледяному, как Северный Щит, Рэнфри сделал вывод, что недовольство нанимателя достигло той самой тонкой грани между признанием команды полностью недееспособной и осознанием собственной тупости. Сейчас любое неосторожно брошенное слово может привести к взрыву. И он будет пострашнее вонючей учебной гранаты. - Надеюсь, у них найдётся сменное белье.
  - Найдётся, - проворчал Рэнфри. "Подтирать задницы - дело сержантов, делать так, чтобы все обгадились - занятие для старшины. А я, черт его дери, дослужился в своё время до целого капитана", - раздражённо подумал он, сминая поясной ремень ладонью.
  - Спасибо, Рэн, - тихо сказал ему палач, на побледневшем лице которого как никогда ярко выделялись перекрещённые полосы татуировки. - Помоги присесть, что-то я устал.
  
  Памятуя предыдущие встречи, и чувствуя, что обстановка вокруг не располагает к расхлябанности, наёмники заняли в качестве временной стоянки небольшой скверик чуть в стороне от проспекта. Когда-то тут располагались зелёные насаждения и маленький прудик. Сейчас в укрытии невысоких стен из белого мрамора торчали несколько сухих стволов, окружённые серым щебнем развалившихся кадок или ограждения клумб. Земля исчезла, вода испарилась, и только несколько застывших в воздухе серебристых рыбок свидетельствовали о предназначении этой выемки в камне. Причём рыбки были искусственные, созданные неведомым мастером из серебра и стали.
  Нима с охранницей не стали отдыхать, заняв позицию напротив выхода из севера на проспект. Проход между двумя белыми зданиями с одинаковыми барельефами, кое-где осыпавшимися и развалившимися, легко позволял отследить любое движение на магистрали, идущей к центру города. Вокруг скверика стояли более ветхие дома, возможно, некогда служившие жильём. По крайней мере, нечто подобное по архитектуре можно было наблюдать в старых районах Бадена или Роска, считавшихся старейшими городами Соединённых Королевств. Точно такие же узкие окна, террасы вторых этажей, на которые вели деревянные ступени лестниц, теперь обратившиеся в прах.
  Нима снова напомнил про необходимость принятия пищи, воды и прочих жизнеобеспечивающих мероприятиях. Наёмники устроились возле бывшего бассейна, косясь на искрящихся в воздухе рыбок. Рэнфри остался рядом с Тукком, рана которого не располагала к уединению и самообслуживанию. Но ни отказавшая почти полностью левая рука, ни, несомненно, терзавшая палача боль ничуть не поколебали его странного спокойствия. Деливеранс выглядел так, словно получил отпущение грехов или весточку с родины - лёгкая тень улыбки, глаза, смотрящие в неведомую даль, и некоторая отстранённость. Говарду казалось странным подобное состояние раненого, но, с другой стороны, пережить болевой шок и операцию в полевых условиях уже было подвигом. Рэнфри старался находиться поближе к старому другу, чтобы прийти на помощь в случае необходимости.
  Вторым глазом он присматривал за парой братьев-безымянных. Номерные бойцы, нарвавшись на Джейми, по сути, подписали себе приговор - при всей кажущейся лёгкости своего характера Стукач некоторые вещи не спускал никому. Например, необоснованные наезды и оскорбления. Но сейчас, пока ещё были горячи воспоминания об инциденте, обе стороны занимали вынужденный нейтралитет. Что вполне устраивало всех.
  Краем взгляда отметив, как Второй направился за ограждение, чтобы заняться необходимой гигиеной, командир отряда ослабил внимание, занимаясь сменой повязки Тукка. Заодно следовало проверить состояние раны - здесь, конечно, не было гнилостных бактерий, но и ранения должны были закрываться хуже, чем вне Салеха.
  Второй вернулся довольно скоро, и на его физиономии было заметно выражение неудовлетворённости и какой-то потерянности, словно наёмник пытался вспомнить что-то, ускользавшее из памяти. Встряхнув головой, он уселся рядом со своим тюком, на который положил раздолбанный карабин, и начал шарить по карманам. Все остальные, поглядывая на Рэнфри и Нима, дожёвывали пайки и допивали сегодняшнюю порцию воды, чтобы хотя бы несколько минут выкроить для отдыха. Постоянное бодрствование не способствовало повышению внимательности - взгляд замыливался в этом серо-белом мире, прикрытом сверху колпаком купола, и глазам нужно было дать отдых. Как и разуму.
  Когда раздался протестующий вопль Первого, Рэнфри почти закончил затягивать узел на свежем бинте, и, проклиная ставших такими нервными трущобных бойцов, развернулся к источнику шума только спустя несколько мгновений.
  - Эй, ты чего это? - воскликнул Второй, непонимающе глядя на своего брата, до этого прикладывавшегося к обтянутой тканью фляге. Тот, мыча, тыкал пальцем то на него, то куда-то за спину.
  Второй обернулся, и откатился в сторону, вставая на ноги. То, что он видел, не укладывалось в привычную картину мира, и так серьёзно надтреснутую в последние дни. Салех наносил удар за ударом, целясь в умы и души вторгшихся в него.
  - Чего ты шумишь, братец? - спросил наёмник, вышедший из-за стены, ограждающей скверик импровизированного бивака. Он застёгивал последнюю пуговицу на брюках, и ремень побрякивал пряжкой по его ногам. - Забыл в кусты сходить?
  - Не... Не... Не подходи! - заверещал Первый, шаря одной рукой по груди, словно стараясь нащупать амулет, а второй - на поясе. - Демон!!!
  Второй встретился взглядом с самим собой.
  
  Его словно ударило по глазам, на какой-то момент он смотрел одновременно с двух противоположных сторон. Выпуклая картина раздваивалась и мутилась, но мысли были одинаковы, что в одном черепе, что в другом.
  "Как так? Это я? - думал, раздваиваясь и снова сливаясь, наёмник. - Да, это я. И это тоже я. Но... Нет, не может, блядь, быть. Какого хера?!"
  Оба Вторых подняли правые руки, повторив движение совершенно синхронно, как будто один из них отражался в невидимом зеркале, и шагнули навстречу друг другу.
  Клацнул затвор. Тэн медленно поднял свою винтовку, не обращая внимания на короткий посвист Рэнфри, словно все условные знаки вылетели из головы снайпера.
  - Не стрелять! - Нима прокричал это с того места, где находился, и побежал к находящимся на другой стороне квадратного сквера наёмникам. - Никому не стрелять!
  - Опустить оружие! - Рэнфри вспомнил слова Нима про двойников, сказанные в зале Суда, и рванулся к Тэну.
  Раздался выстрел.
  Тот из Вторых, что вышел из-за стены позже, посмотрел на своего брата. В руке Первого дымился старый ржавый револьвер, который он все-таки умудрился вытащить из кобуры, вырвав застёжки с мясом. Второй коснулся рукой груди, словно не веря своим ощущениям. Боли не было, но по телу разливалось онемение, как будто его засунули в ванну, наполненную льдом, смешанным с обезболивающим. На пальцах, которые почти не дрожали, блестела темно-красная кровь. Тяжёлые капли вязко падали вниз. Своим сдвоенным рассудком наёмник понял, что его родной брат - с которым они были вместе чёрт знает сколько лет, выпили не одну бочку эля, зарезали не один десяток врагов, и поимели не одну сотню баб - только что пристрелил его. Выстрел разорвал сердце, как перезревший плод, но тело ещё не поняло, что мертво.
  Один из двух разумов тихо погас, и оставшийся в одиночестве Второй тихонько завыл. В последний раз он плакал так в раннем детстве, когда пьяная мать обварила его кипятком. И тогда, и сейчас он испытывал чудовищное чувство одиночества и адскую боль, от которой хотелось лечь и не шевелиться, тихо умирая. Но в настоящий момент наёмник совершенно определённо знал, что уже мёртв. Связь двух одинаковых тел, и одной души, разорванная тяжёлой пулей крупнокалиберного револьвера, утягивала во тьму, словно привязанный к ногам жернов. Он не мог сопротивляться, да, если разобраться, и не хотел.
  Первый, раскрыв рот, и пуская слюни, отбросил револьвер, словно оружие жгло ему ладонь. Безумный взгляд единственного уцелевшего из трёх братьев перебегал с одного скорчившегося на земле тела на другое, которое приняло такую же позу. Обхватив руками плечи, и подтянув колени к животу, два одинаковых человека на серо-коричневой каменистой поверхности были мертвы. И земля под ними медленно наливалась темнотой.
  
  - Что ты наделал? - глухо произнесла Нима, рассматривая скорчившиеся на земле фигуры. Одна из них прямо на глазах подёрнулась рябью, тускло осветилась изнутри и начала таять. Второе тело осталось нетронутым, в прямом и переносном смысле. Его уже затягивала плёнка времени, и Рэнфри, неотрывно смотрящий на растерянных людей рядом, вопросительно взглянул на нанимателя.
  - Если мы его тронем... - он не договорил, но Нима отмахнулась, поняв, что хотел уточнить наёмник.
  - Если бы у нас остались амулеты, тогда вероятность избежать ловушки была бы гораздо выше. Но для простого осмотра мертвецов у меня есть другая штука. Я точно не знаю, по какой причине тут это работает, но будем считать, что на свежих телах сработает.
  Она порылась в кармане рюкзака, подошла и сунула в ладони Рэнфри прибор, похожий на соединённые между собой спиральки и серебристые пружинки, болтавшиеся на тонких ниточках невидимых лесок. Рэнфри покрутил прибор в руках.
  - Ненадолго разрушает кокон, - устало пояснила Нима. Рядом с ней, подбираясь со спины и глухо рыча, появилась здоровенная тень, сжимавшая в лапищах кусок бетона с торчащей из него ржавой частью железной конструкции.
  - Это все из-за тебя! - не то зарыдал, не то зарычал выживший безымянный, с размаху пытаясь снести Ниме голову. Она пригнулась, перекатилась по земле и врезалась плечом в камень неподалёку. Нима угодила в кровавое пятно, едва не врезавшись в тело мёртвого наёмника.
  - Эй! Ну-ка, отвали! - попытался остановить своего человека Говард, но выживший одним ударом отмахнулся от Рэнфри, сбив того с ног и вложив в удар все скопившееся напряжение. Говард затих неподалёку, и Ниме показалось, что Первый убил командира. Остальные, выйдя из ступора, вскочили с мест, вынимая оружие и пытаясь перекрыть сектора. Однако, выходец из трущоб уже слишком близко подошёл к Ниме, и замахнулся на неё вторично. На дороге встала охранница. Амазонка расставила ноги, присела, и в её руке блеснуло лезвие короткого меча. Мужчина глухо зарычал, когда женщина сделала выпад и ткнула его кончиком оружия в плечо. С бешеным взглядом, затуманенным болью и потерями, Первый вырвал из рук амазонки меч, распоров себе ладонь едва ли не до кости. Он сейчас не чувствовал боли, а Салех помогал ему не истечь кровью. Мужчина бросился на амазонку, яростно и быстро. Она попыталась сделать подсечку, провести захват и поймать человека на болевой, но Первый, громко рыча, вывернулся из рук амазонки, врезав ей кулаком в голову и отшвыривая тело подальше, где женщина и затихла без сознания. Нима уже поднялась, отряхивая с головы мусор и ощущая, как наливается болью ушибленное плечо. Едва она смогла чётко разглядеть картину перед глазами, как тень наёмника заслонила перспективу, возникая прямо перед ней. Перекошенный рот и налитые кровью глаза Первого говорили о том, что сдаваться он не собирается, и из его головы уже начисто выветрились даже намёки на логику или разум. Он потерял двух братьев, был испуган и казался загнанным в угол диким зверем, сражавшимся за свою жизнь с той же яростью, что и настоящий хищник.
  - Ты виноват! И этот мудацкий Рэнфри! - заорал Первый, и в его голосе, помимо злости, слышалась тоска, отчаяние и боль.
  Нима могла бы что-то объяснить, но времени на это не было, да Первый и не стал бы слушать.
  Он размахнулся и ударил снова. Нима увернулась, кусок бетона раскрошился от удара о землю, из него выпал ржавый прут длиной с руку взрослого человека. Первый подхватил железяку, оскалился, перебрасывая её из ладони в ладонь, и тесня Ниму в темноту сквера. Как раз туда, откуда вышел двойник его брата. Нима понимала, что, если окажется там, ей вряд ли удастся выбраться. Первый махал железкой так быстро и ловко, нанося колющие и рубящие удары, будто вместо проржавевшей арматурины держал острый клинок.
  Один замах, и Нима, уже вытащившая из кобуры обычный револьвер, выронила его и, вскрикнув от боли, схватилась за руку. Удар пришёлся по касательной, но оказался очень сильным. Её развернуло вслед за ним, она запнулась за куски бетона, отколовшиеся от железного прута, и повалилась на землю, сильно ударившись боком. Так, что вышибло дух. Где-то поблизости ругался на своём языке Большой Тэн, никак не способный прицелиться и сделать выстрел. Рэнфри так и лежал на том месте, куда свалился. То ли без сознания, то ли мёртвым.
  - Сейчас я с тобой по-своему разберусь, как у нас принято. Задавлю, гнида, своими руками, - запыхавшись, обрушился на Ниму наёмник, сжимая руки на горле женщины. Та дёрнулась, пытаясь дотянуться до остального оружия на поясе, но Первый просто вжал её в землю, придавив всем своим немалым весом. Пальцы зацепили платок на лице, потянув его вниз. Первый удовлетворённо заурчал, будто желал видеть и наслаждаться каждым штрихом смерти от своих рук. Он сидел сверху, не давая Ниме сделать глоток воздуха, одной рукой сдавливая шею, игнорируя попытки нанимателя сопротивляться, а второй рукой пытался содрать с лица платок. Нима, почувствовав, как перед глазами поплыли цветные круги от недостатка воздуха, начала сопротивляться вдвое ожесточённее. Шёлк маски потрескивал, вот-вот должный разорваться, и Нима билась под могучим телом наёмника, из последних сил пытаясь оттолкнуть от себя взбесившегося человека. Тэн уже должен был навести прицел, Первый как раз поднялся достаточно высоко над Нимой, чтобы он снёс ему череп, но Нима, забрыкавшись ещё сильнее, сумела ударить Первого в пах, и тот на мгновение выпустил её из хватки. Нима подняла ржавый прут, замахнувшись первым, что подвернулось под руку, загородив собой сектор прицела Тэну. Тот ругнулся, мгновенно выбирая другую точку для выстрела, но Первый уже оклемался достаточно и ударил Ниму в живот кулаком. Она скрючилась и упала на землю. Медные пластины брони прогнулись от удара, впиваясь в кожу через тонкую ткань нижней сорочки. Наёмник снова зарычал, отбросил пинком подальше железную палку и схватил Ниму за отворот одежды, сдирая с лица платок.
  - Мелкий поганый богатей! Все из-за таких, как ты, - дыша дешёвым спиртным в лицо нанимателю, пыхтел первый. - Ничего, я тебя на части голыми руками...
  
  Лица коснулся воздух Салеха, и Нима заорала так, что Первый растерялся. В этот момент мощный удар кулака в висок безымянному снёс его в сторону. Бледный и растрёпанный Тукк возник перед Нимой так неожиданно, что та даже не сразу поняла, кто стоит перед ней. Она тяжело дышала, вбирая воздух с хрипами, на глазах навернулись слезы от боли и удушья, а палач спокойно смотрел на неё, ничуть не смущённый открывшимся видом шрамов на лице. Нима подняла на него взгляд. Она сейчас стояла на четвереньках, глядя снизу вверх на Дэла, который, отвлёкшись на мгновение, добавил ещё пару ударов Первому, ловко орудуя только одной рукой. Сам Тукк был белее мела, и Нима видела, насколько ему больно двигаться с такой скоростью, но все же палач не позволил взбешённому человеку снова подняться на ноги. Нима стёрла с лица набежавшие слезы, кровь из разбитой губы и грязь, пока палач учил разуму глупого наёмника поблизости. Позади Дэла кто-то уже приводил в чувство Рэнфри, матерившегося так, словно это ему заехали коленом в пах, а не Первому. За спиной палача послышались торопливые шаги, и он, развернувшись спиной к Ниме, загородил её от бегущего к ним Джейми, давая время нанимателю нацепить на лицо свою маску. Нима готова была поклясться, что перед этим на губах Дэла скользнула лёгкая улыбка.
  - Спасибо, - едва слышно выдохнула Нима. Дэл, не поворачиваясь, завёл здоровую руку за спину и сложил пальцами знак благословления.
  
  
  Среди ночи в двери постучали. Громко и требовательно. В этом стуке чувствовалась спешка, тревожность и нетерпение. Из узкого окна на втором этаже разлился желтоватый свет, потом по деревянным ступеням наружной лестницы, ведущей на террасу второго этажа, загрохотали шаги гостя, но почти сразу стихли. Видимо, визитёр догадался, что хозяин сейчас спустится и отопрёт двери. За тяжёлыми деревянными створками раздались глухие удары трости, которые скрадывали поступь хозяина, и через пару минут двери распахнулись. Из них вырвался тонкий лучик переносной лампы, осветившей лицо позднего гостя.
  - Господин судья! - заслоняясь рукой от яркого света, надрывно воскликнул пришедший. - Судья Саргех, это вы? - запоздало решил уточнить человек за дверью. Лампа выхватила из мрака бледное перекошенное лицо молодого констебля, служившего в недавно сформированном, по требованию Саргеха на внеочередном заседании Коллегии, корпусе полицмейстерской защиты Салеха. Юноша был едва ли не ребёнком, только отрастившим на лице растительность и упорно игнорирующим бритвенные принадлежности, в надежде выглядеть постарше. Большие тёмные глаза смотрели насторожено, но с толикой облегчения, а бледно-рыжие волосы, неровно остриженные совсем недавно, были мокрыми от ленивого летнего дождика. Серебристые капли мерцали в жёлтом луче. Саргех убрал лампу и шагнул за дверь. В полумраке улицы чёрной кляксой возникла шёлковая маска на лице хозяина дома. Он был одет и даже при оружии, что говорило о том, что чего-то подобного ночному тревожному визиту он сегодня ожидал. В лицо дохнуло едва уловимым ароматом начала осени, прелыми листьями и мокрой травой. Морось ночного дождя ещё сохранила в себе накопленную летнюю живость, но уже неуловимо намекала на начало прохладного периода над городом. Лёгкий ветерок шевельнул пряди смолянисто-черных волос судьи, запутавшись в них вместе с каплями влаги, принесёнными порывом ветра под навес покатой крыши над крыльцом.
  - Да, это я. Что случилось, констебль?
  В голосе Саргеха было не больше теплоты, чем у морозного камня, которым выкладывали кладовки и небольшие персональные ящики для хранения провизии в дороге.
  - Случился новый выброс, господин судья! - едва не сорвавшись на крик, спешно затараторил юноша. - Прямо в городе, почти в самом центре! Между зданием театра оперы и музеем истории. Меня отправили к вам, как к новому председателю следственной группы.
  - Понятно, - сказал Саргех и захлопнул двери перед носом у констебля. Юноша обескуражено моргнул, занося руку для того, чтобы снова начать барабанить в двери дома судьи, но тот возник на пороге так внезапно, что констебль едва не стукнул его по носу костяшками пальцев, занеся руку для удара по дверному полотну. Саргех смерил его холодным взглядом, молча застегнул дождевой плащ и набросил на голову глубокий капюшон. Пояс с оружием он перевесил поверх плаща, чтобы удобнее и быстрее до него дотянуться. Новости о том, что в Салехе начались странности, он получал последние три недели. То там, то тут, обычно за пределами города, люди видели очаги воздействия временных потоков. Скукоженная до трухлявости трава. Деревья, за секунду обращённые в гнилые пни. Неконтролируемое старение животных и людей, забредших на пятачок локального разлома, и прочие вещи. В самом Салехе такие разломы и выбросы начались только две недели назад, но были мелкими и легко поддавались коррекции со стороны стражей. Последних наделили особыми полномочиями по настоянию комиссии научных руководителей из Веллкро.
  - Как тебя зовут? - спросил Саргех, шагая вниз по ступеням лестницы. Констебль, семеня следом и пытаясь поспеть за хромым судьёй, только диву давался его скорости и ловкости.
  - Младший констебль Джейми Ланкастер, господин судья, - быстро представился юноша. Саргех хмыкнул, постукивая окантовкой трости по мокрым камням мостовой. До театра было недалеко, всего две улицы и поворот к центральной площади. Потому, видимо, Джейми и добежал до его дома за пару минут, без всякого транспорта. Сам Саргех такой скоростью не обладал.
  После памятного заседания по делу Рэнфри Говарда, когда он едва не угодил под копыта экипажа, угнанного беглым научным сотрудником, чьё дело обсуждали судьи как раз в тот момент, Саргех никуда не выходил без оружия. Он носил на поясе таймер с шестнадцатью лезвиями, длинноствольный пистолет с разрывными патронами и несколько запасных обойм, среди которых были две, помеченные красными маркерами. Это свидетельствовало о наличии зажигательной начинки внутри тупоносых снарядов.
  - Доложи обстановку, Джейми, - попросил Саргех. Он не спал вторую ночь, ожидая чего-то, подобного случившемуся. Слухи о локальных разрывах временных контуров начали ходить едва ли не сразу после побега Рикардо, но события всегда обходили стороной Салех, впоследствии всплывая в виде баек и историй по кабакам и питейным заведениям. Веры пьяным рабочим и подгулявшим родовитым отпрыскам у Саргеха не было, да и свидетелей оказывалось не сыскать. Хотя, последнее явно было по вине тех самых прорывов времени и скручивания линий квантовых течений. Ловушки захлопывались раньше, чем живые могли выбраться или даже крикнуть, обрекая бедолаг на вечное существование внутри прозрачных смолянистых коконов.
  И вот теперь что-то случилось в Салехе. Саргех, как представитель и глава следственной комиссии, должен был лично осмотреть место происшествия. Никто всерьёз не верил его параноидальным идеям, что скоро город накроют прорывы и скручивания, но Судейская Коллегия, решив пойти на встречу уважаемому гражданину города, предоставила ему полномочия и дала отмашку на формирование комитета.
  - Там, внутри, там видно несколько человек, возможно, с десяток. Если бы не дождь, никто бы даже не заметил границ опасной зоны. Я и мой напарник прибыли на шум, словно взрыв случился, мы решили посмотреть сначала. Но этот разрыв воистину огромен! Хотя пределы у него все же имеются, - сбивчиво рассказывал констебль, а Саргех только хмурился, плотно сжав губы и размеренно постукивая кончиком трости по мостовой. Они приближались к месту происшествия, и с лица Джейми слетали остатки спокойствия. Чем ближе они подходили к означенному месту, тем бледнее он становился, а в голосе прорезались истерические и даже панические нотки.
  - Успокойся, констебль Джейми, - хрипловатым голосом сказал Саргех, - сам же говоришь, что у локации есть границы. Не заходи за них и ничего тебе не будет.
  - Да, господин судья, - с облегчением сказал констебль. Кажется, он подумал, что судья заставит его лично лезть в зону безвременья и проверять её на себе, давая пояснения и рассказывая о своих ощущениях внутри. Они повернули к центру Салеха, оказавшись на узкой улочке, служившей, скорее, пространством между двумя зданиями рядом. Раздутое и пузатое строение театра оперы примыкало к разлому одним из боков, стискивая его с одной стороны. Белый камень старинного здания мягко светился, не подпуская зону распространения к стенам театра. Второе здание, стоящее по той же улице, но через один дом, в котором располагалась таверна и постоялый двор в стиле позднего возрождения, ограничивало зону с другой стороны. Самой таверны, куда любили заходить после долгого вечера в театре некоторые жители, не было.
  Саргех, шедший впереди уныло плетущегося за ним констебля, повернул за здание театра, сократив путь через раскисшую дорожку сквера позади него, и резко остановился. Металлическая окантовка его трости завибрировала, зудя в ладони и передавая вибрацию по тёмному дереву трости. Деревянный дом, трёхэтажный, с каменным основанием и прочными толстыми досками погреба, исчез. Саргех увидел зону разлома внезапно, но не сразу догадался, что это такое.
  Серебристые капли влаги, сыплющиеся с ночного неба, играли в застывшей прозрачной смоле времени блестящими искрами. Перед судьёй высилась неровная груда сверкающих в лучах дорожных фонарей капель. Они висели в воздухе, подсвеченные и искристые, как зимние бусины речного жемчуга. Капли застыли там, где время захватило их в плен. Дождь начался недавно, и потому он, зависший куполом над грудой досок и камня, ещё не успел накрыть разлом полусферой, спрятав от посторонних глаз обломки и части тел между ними.
  Саргех обошёл разлом по периметру, из-под маски слышалось его тяжёлое дыхание. Дождевые капли чётко ограничили его со всех сторон, накрыв прозрачной пелериной, будто тонкой паучьей накидкой из сверхпрочных нитей сетки для ловли беглых преступников. Особая красота замершего времени, украшенная драгоценными камнями дождя, имела неровную форму сверху, делая разлом похожим на остроконечные скальные отроги в два этажа высотой.
  - Вот, вот он! - тыкая дрожащей рукой в то, что судья и так уже видел, крикнул Джейми. Саргех посмотрел на него молча. Констебль будто не заметил, что Саргех уже обошёл место разлома. Затем он шагнул назад, и тут судья обратил внимание, что чем дальше отступает констебль, тем медленнее его движения. Кажется, у разлома существовала тонкая линия периметра, в которой время ещё не ловило в себя объекты, но ускоряла их движения, оставляя за собой всех тех, кто казался отсюда медлительными и ленивыми.
  Саргех отступил обратно, и только теперь ощутил, как невидимая плёнка отпускает его тело. Он стянул с головы капюшон плаща, и свою чёрную шёлковую маску, подставляя лицо прохладным каплям. Дождь, как назло, почти прекратился, и потому пылающие от ускорения метаболизма и течения времени щеки судьи едва ли успели остыть под парой капель влаги.
  - Г-господи... - пролепетал Джейми, когда Саргех выступил из темноты переулка на свет пузатых осветительных вазонов главной улицы. - Господин судья... - губы Джейми двигались, но слов Саргех почти не улавливал. Глаза констебля расширились, он стал совсем уж бледным, а вытянутая в направлении Саргеха рука дрожала, когда он указал пальцем на судью.
  - Что? - чувствуя, как паника юноши передаётся и ему, спросил Саргех.
  - Вы... ваше лицо... ваши волосы... - продолжил мямлить Джейми. Саргех сузил глаза и сжал рукоять трости рукой. Он бросил взгляд на свои пальцы и замер. Кожа на них стала желтоватой, покрылась пигментными пятнами, а ногти отросли так, словно он не стриг их десяток лет. Саргех медленно схватил себя за длинные волосы, перебросил прядь через плечо и уставился на широкие белые полоски седины в смолянистых прядях. За то время, пока он кружил рядом с разломом, он постарел на много лет.
  - Не волнуйся, это пройдёт. Время выравнивается само, - сказал Саргех. Ему не нравилось то, как себя ведёт этот констебль, но выбора у него не было. Только недавно сформированный корпус полицмейстерского отдела, куда набрали сначала всех отставных военных и наёмников, а потом и всех желающих, не имел опыта борьбы с преступностью в целом, и с невероятными временными происшествиями в частности. По сути, вся затея с формированием отдельных подразделений принадлежала Саргеху. Он, сопоставив пару вещей, пришёл к выводу: если его не уберут тихо, за ним придут громко. И, желая обезопасить себя хотя бы от официальных обвинений стражей, он возглавил следственный комитет, сняв с себя часть полномочий судьи. По факту у Саргеха в подчинении находились несколько престарелых вояк, кучка юнцов, подобных Джейми, поставленных на патрулирование улиц Салеха, и несколько его коллег, пожелавших возглавить новое отделение Судейской Коллегии. Безусловно, в городе и без Саргеха существовали констебли, приглядывающие за порядком в городских учреждениях и в общественных местах. И судья Саргех решил найти просиживающим штаны юношам и девушкам лучшее применение, чем наращивание задниц и отупляющее созерцание мониторов контроля.
  И вот первый же разлом в Салехе унёс жизни всех тех, кто припозднился или жил в таверне. Гости и жители города, дети и старики, пьяницы и работники - где-то с десяток тех, кто просто погиб. Судя по тому, что из-под купола застывшего дождя Саргех видел обломки камня и досок, которые почти два века спокойно стояли тут и не требовали особого ухода, Рикардо и его шайка последователей постарались снабдить свою тайм-бомбу солидным запасом взрывчатки. Или вообще где-то раздобыли технологию плазменных патронов, выпотрошив целый трёхэтажный дом с расстояния, прежде чем запустить процесс локализации времени. Судья всмотрелся сквозь темноту, только слегка разбавленную отсветами уличных фонарей, и заметил, как среди разрухи замерли, так и не коснувшись лица молодой женщины, языки пламени. Девушка в ночной сорочке, вышедшая из комнаты на втором этаже, или пытавшаяся сбежать, услышав странный шум внизу, замерла, заслонившись рукой от огня, и так и осталась стоять среди падающих брёвен, стропил и перекрытий, когда раздался взрыв и начался пожар.
  "Значит, это был управляемый процесс, - подумал Саргех, - тот, кто это устроил, хотел показать мне и остальным, на что он способен. Будто выставил картину в музее".
  Саргех бросил взгляд на музей истории, потом на театр оперы. Странная мысль пронзила его с головы до ног: устроитель этого кошмара специально выбрал это место. Крики жертв, как крещендо оперы, и застывшая во времени история. Он отошёл подальше, оставляя за спиной тёмное пятно на том месте, где ещё с утра стояла таверна. Шаги давались ему сложнее, организм ещё не восстановился после пребывания во временном контуре обода локализации. Это должно было пройти, как говорили те, кто делал скупые вылазки за город, исследуя те места, в которых происходили подобные вещи. Саргех и сам уже пару раз попадал в такие ловушки, когда не замечал второго предела, ориентируясь только на начало локализованной зоны и забывая о тонкой грани, где время, наоборот, ускоряется в разы. Саргех снова нацепил на лицо маску, которая теперь скрывала не только шрамы на скуле, но и жутковатое видение старости, отпечатавшееся на внешности судьи.
  - Ты видел, как это случилось? - спросил он, кивая себе за спину. Джейми отрицательно покачал головой. К ним уже подтягивались другие констебли и даже бывшие судьи. Саргех узнал парочку, одетых в такие же темно-зелёные дождевые плащи, как у него. Два человека бежали с разных концов улицы, держа в руках оружие. Саргех выпрямился, чтобы встретить сослуживцев с прямой спиной, и почувствовал, как в этой самой спине что-то противно хрустнуло и заныло.
  - Пресвятая дева! Саргех! Это ты ли? - обрушился на него высокий широкоплечий человек, чей голос был таким же глухим, как и звук похоронного горна. Саргех согласно кивнул. - Ты совсем ополоумел? Немедленно отойди отсюда, пока с тебя труха и пыль не посыпались.
  - Зона растёт, Дэл, - сказал Саргех, ковыляя прочь. Где-то внутри у него уже начался обратный процесс восстановления, но судья знал, что за это придётся дорого заплатить. Ничего не проходит бесследно, и через некоторое время он просто выключится, уснув прямо на дороге, если до того времени не доберётся до своей койки.
  - Не верится, что прошло всего три недели, да, Дэл? - губы Саргеха тронула грустная улыбка. - Как много всего изменилось.
  - Не верится, что твой секретарь оказался такой гнидой, - не сдержался Дэл. Военное прошлое в минуты волнения выпирало из этого широкоплечего и рослого человека целыми потоками ругани и крепких ударов кулаками по стенам.
  - Вот в это мне верится куда проще, друг, - покачал головой Саргех. - Он помог Рикардо с побегом. Есть мнение, что он оказался заказчиком покушения на меня в тот день. Экипаж Веллкро, который проезжал мимо здания суда, как раз должен был доставить в камеры под зданием подсудимого для последующего слушанья. Но мне кажется, что ты, как представитель Башни, и так это знаешь, - Саргех пристально посмотрел на собеседника.
  - Покушение уже доказали? - сдвинул брови Дэл, продолжая сжимать свой таймер. Саргех пожал плечами. Тукк пропустил мимо ушей замечание друга про связь с Башней Веллкро. Дэл никогда не подтверждал и не опровергал ходившие про него слухи. В том числе, и такие.
  - Учитывая, что молодое дарование заняло место председательствующего по делу запрета на эвакуацию Салеха, то я склонен предположить, что для меня это является доказательством причастности, как минимум, одного лица.
  - Тот самый, как бишь его звали... - Дэл задумался, нахмурившись.
  - Сигизмунд, Корнуэл Сигизмунд, судья третьего круга, как и я.
  - Надо же, тебя не лишили должности в Коллегии! - хохотнул Дэл, плавно уводя Саргеха подальше от разлома. Хромавший больше обычного Саргех зло хмыкнул.
  - А кто бы посмел? Официально я совмещаю две должности. Если они меня уберут из Коллегии, я получу полномочий больше, чем им снилось. Буду сам себе судьёй, только уже в следственном комитете. Послушай, Дэл, мы должны объявить эвакуацию, - внезапно схватил его за рукав Саргех. - Это уже не остановить.
  - Я это понял с самого начала, друг, - печально ответил Дэл, - но ты должен понимать особенности жителей Салеха. Сначала они все сбегутся, чтобы посмотреть вот на это, - он махнул рукой в сторону локального разлома линий времени, - потом найдутся идиоты, которые полезут внутрь и останутся там. И только когда этот кусок дерьма облепят трупами, как медовую ленту мухами, только тогда люди что-то поймут и потянутся прочь. Но это уже будет не эвакуация, а паника. Они передавят друг друга на выездах из города, или попадут в очередные разломы. Или придумают, как перестрелять половину Салеха.
  - Мы должны сделать хоть что-то, пока не стало слишком поздно, - твёрдо сказал Саргех. Дэл промолчал. Но и без его слов было ясно, что судья цепляется за мнимую надежду.
  С тех пор, как Рикардо и Гувер официально объединились, решив устроить закостенелым жителям Салеха войну исподтишка, стало слишком поздно. Видимо, Рикардо Палестино что-то не рассчитал, и его игрушки вышли из-под контроля. А может быть, таким образом он настраивал и калибровал свои переносные трансформаторы. Когда и как Гувер убедил мирного и незлобивого научного сотрудника действовать такими жестокими методами, никто не знал. Но официальное заявление Рикардо поступило к Веллкро сразу же после его побега. Палестино сообщил, что если ему не верят на слово, и даже при наличии базы доказательств, то он лично покажет всем и каждому, что он говорил правду о появлении двойников на территории Салеха. Саргеху теперь было уже предельно ясно, кто дал Рэнфри чертежи трансформатора времени, кто подбил Рикардо на бунт, и кто все это время воздействовал на тонкие нити управления городом. Вряд ли Гувер был один. Скорее всего, там целая сеть или тайное общество, решившее, что только им одним известен путь к светлому будущему. В Салехе давно ходили слухи о том, что кто-то выступает за проведение смелых экспериментов со временем, предлагая отдать контроль за ними стражам, как наиболее совершенным и приспособленным к управлению временными линиями.
  Жители города уже не помнили тех, кто выстроил белоснежные здания и оставил стражей в Салехе. Если когда-то потомки и помнили своих пращуров, это стёрлось из памяти за долгие сотни и тысячи лет. И теперь наследники никак не могли поделить богатство найденной казны пропавших королей. Предыдущая цивилизация сгинула без следа, оставив множество чертежей, технологий управления временем и пространством, десятки образцов оружия и машин, но дети пропавших родителей вернулись к тому, с чего когда-то начали их предки.
  Они стали делить власть, желая контролировать не просто ближних, но даже и потенциально существующих людей.
  Улица внезапно осветилась так ярко, как бывало только днём. По камням мостовой разлился слепящий молочный свет, и на них ступило создание, состоящее сплошь из подвижных лезвий и крошечных бритв. Страж перекатывался и оставался на месте одновременно, сужаясь и расширяясь, волнообразно накатываясь на мостовую и оказываясь в самом дальнем её конце. Лезвия вращались так быстро, что видна была только сердцевина существа, во вращении казавшаяся неизменной и статичной. Парящее над дорогой матово-серое металлическое кольцо, заключённое в прозрачную сферу. От стража лилась рваная музыкальная мелодия, чьи звуки зудели в ушах на самой грани отвращения, и, тем не менее, в музыке улавливалась некая гармония. Саргех знал, что это не сфера. Это движения микроскопических бритв режут реальность, отсекая даже минимальную возможность стражу не оказаться на дороге в это время.
  - Стражи! Стражи!! - закричал Джейми, но судьи и так неотрывно следили за приближением сразу двух существ, плывущих навстречу друг другу по дорогам Салеха. Дэл и Саргех неотрывно следили за стражами, приблизившимися к локальному разлому. Один из них свободно нырнул в зону статичности времени и даже сумел дёрнуться в ней несколько раз. Второй же, напротив, заметив собравшихся неподалёку людей, резко раздвинул внутреннее кольцо и рванулся к ним.
  - Прочь! Всем прочь! - заорал Саргех так, что его бы услышали даже в здании суда. Он выхватил свой таймер, прекрасно понимая, что вряд ли сумеет что-то сделать стражу. Пока тот только приближался, судья уже выпустил в него целую обойму разрывных патронов, но добился только того, что вращения острых лезвий замедлилось на долю секунды. Растерянные, не привыкшие к агрессии со стороны стражей судьи и констебли нерешительно топтались на одном месте. Только тонкий голос юного Джейми доносился из-за ближайшего куста, в котором он не то молился, не то рыдал и опорожнял желудок от страха.
  Саргех скользящим ударом разрезал воздух перед собой, отсекая стражу хотя бы самые очевидные линии времени, где тот уничтожает его. Пока машина перестраивалась, судья сунул Дэлу своё оружие и быстро сказал:
  - Плазма!
  Дэл рванул прочь, а Саргех, перегородив дорогу стражу, снова разрезал воздух перед ним таймером. Шестнадцать лезвий завизжали и заскрежетали, будто вместо воздушной массы перед ними они встретили сопротивление сверхпрочной брони, о которую тупились и грозили сломаться. Саргех включил атомарную заточку, бритвы его таймера окутало сияние, и тут же погасло. Страж оказался совсем близко, и судья отступил на несколько шагов, кое-как хромая и опираясь на трость. Противник перетекал и пропадал, змеился и сжимался, похрустывал и звенел невероятно противной музыкой. Это струны вселенной натягивались и дребезжали, когда страж отсекал лишние линии времени рядом с упиравшимся объектом для уничтожения. Саргех ломал его стройные планы ударами таймера, понимая, что шансов противостоять стражу с его жалкими шестнадцатью лезвиями просто ничтожны. Судья извивался, крутил рукоять таймера, нанося удары из разных положений, но чувствовал, как силы покидают его слишком быстро. Таймер упруго вытягивался, послушно исполняя равные треугольники, зигзаги и восьмёрки. Плоские серые бритвы на коротких нитях устройства разворачивались лепестками цветка, сжимались, опадали и снова выстраивались в прямую линию параллельно друг другу, но страж был сильнее, опытней и невероятно искусней человека.
  В какой-то момент страж разом сплющился, став похожим на плоский блин, состоящий из разнообразных по размеру лезвий. Таймер судьи соскользнул с брони машины, ни одно из шестнадцати лезвий не нашло, за что зацепиться, и страж резко направил на Саргеха все свои отростки с лезвийными кромками. В этот же миг Дэл открыл огонь сразу из двух длинноствольных пистолетов, добавив к одолженному у Саргеха плазменнику своё оружие, выпуская в стража подряд разрывные и зажигательные патроны. Диск с лезвиями закружился на месте, принимая в себя все снаряды, пропадавшие в нем до тех пор, пока у Дэла не опустели обоймы. Два разряда сверхпроводимой плазмы прошли мимо диска, испарив часть мостовой позади машины. Страж на секунду остановил вращение, Дэл опустил руки с оружием, и Саргех резко выпрямился, ударив тростью в самую сердцевину стража, поймав момент полной остановки и отсутствия трансформации из защитной формы в боевую.
  Окованный металлом кончик трости угодил в стража, вспыхнул зелёный огонёк, и Саргеха отбросило через всю улицу, ломая кости и ребра о камни, когда крошечный шарик сверхпроводимой плазмы вышел из трости и запустил цепную реакцию.
   
  Глава 9
  
  - Не-е-е-ет! - закричала Нима и открыла глаза. Её держали двое, Рэнфри и Тукк. В руке у Нимы был пистолет с плазменными патронами, в другой развёрнутый таймер, а остальные смотрели на неё с опаской, не решаясь приближаться. Нима обмякла в руках наёмников, тяжело дыша и утирая со лба капли пота.
  - В порядке? - спросил Дэл. Нима непонимающе посмотрела на него. Палач и командир переглянулись, и Рэнфри пожал плечами.
  - Ты долго сидел и пялился вон на те развалины, - махнул Рэнфри в сторону останков дома с террасой и узкими окнами напротив их временной стоянки, - потом рванул туда, мы даже не успели остановить. Какое-то время бегал по развалинам, затем выкатился через окно, едва не сломав шею, и начал носиться по улицам окрест. Мы думали, тебя этот трущобец по голове железкой приложил, что ты так подорвался.
  Нима слушала объяснения молча. Она смотрела на тот дом, в котором когда-то жил Саргех. И перед глазами у неё стоял образ судьи, спускавшегося по деревянной лестнице, а также молодой безусый констебль Джейми, когда-то рванувший по внешней лестнице от крыльца к мансарде с узким окном.
  - Нужно вернуться в дом, - встретив непонимающие взгляды, Нима уточнила: - в развалины. Там может быть что-то полезное.
  На самом деле ей хотелось прикоснуться к камням, лежавшим когда-то в стенах дома Саргеха. Что-то шевелилось в разуме, на дальних его границах, что-то важное. "Нужно ещё раз осмотреть все, находясь при том в сознании", - подумала Нима, чувствуя, как хватка наёмников ослабевает, и ей снова нужно опираться на свои ноги. Слегка прихрамывая, возможно, во время своего выпадения в видения она умудрилась подвернуть ногу или растянуть связки, Нима направилась к дому судьи. Лестница, которая в воспоминаниях вела наверх, давным-давно распалась пылью. Резные колонны из сероватого камня, поддерживавшие террасу, были выщербленными, и от узора из искусно вырезанных листьев и стеблей остались только небольшие канавки и трещины. Внутри, среди куч щебня и отдельных каменных блоков, было невозможно узнать ни предметы обстановки, ни внутреннюю планировку помещения. Мебель, скорее всего, постигла та же участь, что и лестницу снаружи. Ковырнув носком обуви каменное крошево, Нима покачала головой. Что бы тут ни было, разрывать обломки они не могли - и так пришлось проковыряться в этом районе гораздо дольше положенного.
  Пройдя чуть глубже, в затенённую уцелевшими плитами перекрытий сверху комнату, Нима осмотрелась. Когда-то помещение отделялось от предыдущего стеной и мощной дверью, от которой остались только истончившиеся металлические петли, висящие на выпадающих из камня болтах. Раньше здесь был кабинет Саргеха. И одновременно спальня, но ко сну судья относился как настоящий фанатик своей работы. Проще говоря, он воспринимал сон как неизбежную и утомительно необходимую обязанность, неисполнение которой приводило к снижению эффективности. Саргех спал только тогда, когда начинал валиться с ног от усталости, и комфорт волновал его в самую последнюю очередь.
  В той куче обломков, что, возможно, когда-то была рабочим столом судьи, Нима углядела что-то необычное. Под серой пылью белели листы бумаги. Поковырявшись в мусоре, она вытащила за уголок свёрнутую в трубку и присыпанную сверху каменным крошевом карту.
  То есть, это она поняла, лишь когда развернула тугой свёрток, сдув с него пыль. Со стороны можно было подумать, что Нима держит в руках кусок ткани или циновки. Выйдя на свет, она заворожённо уставилась на план города, тщательно вычерченный на листе материала, напоминающего бумагу, но ею не являющийся. Белый, даже по прошествии такого количества времён, и почти не разлохмаченный по краям, план, начерченный изящными, ровными линиями разных цветов, являл Салех во всей его былой красе. Чёткие спирали главных проспектов, изгибающиеся от окраин к круглому центру, что-то напоминали Ниме. Что-то из далёкого детства, связанное с обучением, но она только мотнула головой, и снова впилась взглядом в это произведение искусства.
  Поверх тонких линий шли цепочки знаков незнакомой системы письменности, слегка расплывающиеся и неровные, нанесённые человеческой рукой. И ещё там были выделены точки разных цветов, от оранжевого до тускло-красного, кое-где сливавшиеся в крупные пятна. Присмотревшись, она поняла, что несколько бурых точек были засохшей кровью, брызнувшей на карту когда-то давно. Она бережно счистила их пальцем, снова впившись взглядом в карту. Нима сильно зажмурилась, пытаясь избавиться от накатившего приступа рези в глазах, когда поняла, что значат нарисованные отметки разных цветов. В ушах почти прозвучал тяжёлый голос Саргеха: "Доложи обстановку..."
  Каждая точка означала ослабление временных полей, а сплошные зоны - прорывы времени, с которыми довелось столкнуться судье незадолго до эвакуации. Еще раз внимательно посмотрев на идеографические значки, не бывшие ни иероглифами, ни пиктограммами, ни современной системой линейного письма, Нима осознала их значение. Словно судья Саргех подсказал ей, что значит каждый знак, дотянувшись до её разума сквозь бездну времён. "Рукав Ориона", "Рукав Персея", "Рукав Лебедя" - эти названия всплывали в сознании. Нима, озарённая яркой вспышкой догадки, поняла, откуда ей знаком вид города. Несколько коротких уроков, на которых учитель рассказывал о строении вселенной и галактике, в которой они живут. Он даже показал световой указкой на звезду, вокруг которой вращается их родной мир. И объяснял, как называется каждый рукав гигантского звёздного колеса, состоящего из нескольких крупных спиралей, сходящихся у ярчайшего центра, в котором почти слипались миллиарды звёзд.
  Но вся эта информация благополучно забылась, стёртая за ненадобностью и отправленная в тёмный чулан памяти. Кому сейчас нужны знания о звёздах? Веллкро интересовало то, что лежит под ногами, и из чего можно было извлечь ещё немного прибыли, чтобы укрепить свою власть над людьми.
  Понимание, что древний город был выстроен по единому плану, и при взгляде на него с высоты птичьего полёта напоминал карту галактики, наполнило Ниму если не благоговением, то, скорее, тоской. И непониманием, почему народ, обладавший такими силой и знаниями, достаточными для постройки Салеха, пал жертвой политических игрищ и недальновидных поспешных действий отдельных людей. Которых стоило бы назвать преступниками и террористами. "Но Саргех ничего не говорил о тех, кто построил город, - вспомнила Нима свои видения, - для него он уже существовал много поколений, и был чем-то неизменным. Может ли быть так, что заварившие всю эту метель времени были наследниками строителей города? Или захватчиками..."
  В любом случае, у них теперь была карта. С пометками и названиями. А самое главное, по этой карте Нима уже проложила кратчайший путь к Центру. Если бы они продолжили идти по нынешнему пути, следуя спирали рукава Персея, им бы пришлось проделать путь вдвое больший, нежели чем тот, который возникал, если свернуть через улицы-переходы в соседний рукав, названный "Рукав Центавра". И еще, Нима стала понимать обозначения, выдавленные над входами в некоторые белые здания, которые они встречали на своём пути - это были названия звёзд, туманностей и астрономических объектов, которые строители города сочли необходимым увековечить. Рядом с каждым белокаменным зданием стояли, как минимум, четыре отметки, содержащие названия разных планет или туманностей. Некоторые из них Нима знала. Здание суда помечалось Сатурном и тремя неизвестными планетами, видимо, обозначавшими одно и тоже по смыслу. Башня Веллкро значилась под пятью значками, прочесть из которых Нима смогла только один - Уран. Театр отмечался множеством закорючек, в которых она разобрала только Меркурий и созвездие Плеяд.
  С головой, гудящей от обилия информации и сведений, Нима повернулась к выходу из здания, и, не глядя под ноги, пошла наружу, к ожидавшим на открытом воздухе наёмникам.
  - Теперь я знаю точно, куда нам идти, - сказала она смотревшим на неё с ожиданием во взгляде Рэнфри и его людям.
  
  - Рэн, скажи, а это нормально, что он читает карты, а мы нет? - спросил Стукач, немного задержавшись рядом с командиром, когда все пересекали сквер. Говард бросил задумчивый взгляд на Нима, шедшего впереди и указывающего дорогу, и неопределённо пожал плечами.
  - Пока вреда от его тайных талантов не было, - уклончиво ответил Рэнфри. Джейми фыркнул. У взрывника было определённо другое мнение на этот счёт. Безлиственные тонкие ветки застывших серых деревьев безмолвно свисали над головой, куполом сходясь вверху и образуя шатёр. В сумрачном городе и без того было достаточно мрачно, а дополнительная тень от сплетения веток делала сквер ещё темнее. Под ногами иногда похрустывали мелкие камешки и упруго пружинили старые ветки и листья, обречённые валяться на дорожках сквера до скончания времён.
  - На мой взгляд, этот Нима уже пару раз завёл нас в неприятности, - буркнул Джейми, тряхнув рыжей головой, стараясь смахнуть с неё невидимые капли. Рэнфри сжал зубы.
  - Ты бы, может, не у меня поинтересовался таким загадочным прозрением у нанимателя? - сказал он, взглядом указывая на палача. Тукк шёл рядом с Нима и старался держаться между ним и остальными наёмниками.
  - Тоже заметил? - иронично осведомился Джейми, сунув руки в карманы. - Надо же, пробило на старости лет нашего сумрачного друга на молодых аристократов.
  - У него сейчас дочь была бы возраста этого Нима.
  Джейми фыркнул вторично, но уже без того напора, с каким сделал это в первый раз. Наёмники замолчали, продолжая вышагивать по узкой дорожке вперёд. Нима остановился, развернул найденную в жилище судьи карту города с отметками аномальных зон, и о чем-то начал тихо переговариваться с Тукком. Говард и остальные подошли поближе, чтобы узнать причину остановки.
  - Нам осталось пройти через площадь и свернуть в соседний рукав. На соседнюю спиральную улицу, если быть точнее. Мы можем срезать ещё угол, если пройдём площадь наискось и обогнём здание транспортной комиссии, - Нима ткнул пальцем в перчатке в карту. Палач, бледный и измученный долгим переходом, сдвинул брови.
  - Тут отметка какая-то, - сказал он, тыкая пальцем в значок рядом со зданием комиссии. - Что это такое?
  - Это очередная зона разлома, - задумчиво произнесла Нима, сверяясь со сносками внизу страницы на карте. - И границы её не определены. Кажется, пометка была совсем свежей, сделанной прямо перед эвакуацией.
  - Или катастрофой, - произнес Рэнфри, выступая вперёд. Нима подняла на него взгляд, скользнул им по лицу наёмника и задержался на глазах Рэнфри. Те смотрели с толикой интереса, но без свойственного всем присутствующим затаённого страха и отчаяния.
  - А если обойти? - подал голос Тэн, ничего не понимающий в буквах на листе бумаги в руках нанимателя. Даже для уроженца южных провинций нарисованные значки, похожие на клинопись и иероглифическое письмо одновременно, представлялись мешаниной из лишних чёрточек, точек и завитушек.
  - Обходить долго, - сказал Нима, - мы в Салехе слишком давно, чтобы позволить себе оставаться тут дольше, чем можем. Да и у нас есть раненые, - она скосила взгляд на Тукка, стоявшего неподалёку. О том, что у неё самой ныли и болели все ребра и добрая половина лица после стычки с безымянным, Нима старалась не думать. Первый час перехода она всё ждала, когда боль утихнет, потом начала беспокоиться, а когда Салех почему-то не пожелал одарить её милосердным временным стазисом, и синяки начали расползаться под маской по скуле, Нима решила отложить панику. Делать вывод о том, что на неё не действуют поля купола над городом, она пока не хотела, как и проверять теорию на более серьёзных ранениях.
  - Тебе виднее. Ты у нас единственный, кто в этом понимает, - с деланным безразличием пожал плечами Стукач. Как-то незаметно взгляды всех присутствующих переместились на нанимателя. И на лицах людей читался один и тот же вопрос: "Как?"
  Нима понимала, что вовсе не обязана посвящать команду Рэнфри в свои знания и умения, но с каждой минутой чувствовала, что такой момент скоро настанет. Произойдёт нечто, что вынудит её рассказать о Саргехе, Гувере и прочем. Но больше этого она опасалась новых приступов горячки. Беспамятства и выпадения из реальности. Повезло, что в порыве ужаса она тогда не переломала себе ноги и руки, бегая и падая рядом с домом судьи. В другой раз её могли так просто и не остановить. А если бы она угодила в ловушку? Кто тогда вырезал бы её оттуда таймером?
  - Чего обсуждать впустую? Сначала дойдём, потом решим. Обойти всегда сможем, - высказался Тукк, удивив всех. Нима посмотрела на карту, линии на ней начали дрожать и пульсировать, будто артерии, наполненные кровью. Отмеченные белыми звёздами главные здания города мягко засветились в сумраке, и Ниме пришлось несколько раз моргнуть, чтобы отогнать видение. Над старыми листами из плотной пожелтевшей бумаги поднялась трёхмерная призрачная модель, внутри которой засияли белые точки, искорки новых объектов и проложенные тысячи лет назад широкие дороги.
  - Невероятно... - одними губами прошептала она, не отрывая взгляда от карты в руках.
   
  Глава 10
  
  - Невероятно, капитан! Они нас догоняют! - юнга стер с лица испарину. Суровый верзила в кителе капитана третьего ранга, командовавший транспортно-курьерским судном Веллкро "Серебряный Ветер", посмотрел на юнца сурово и надменно.
  - Быть такого не может, краг мне в сраку! - рявкнул он на юнгу, и сплюнул за борт. Юноша побледнел, снова покрылся испариной, но все же решился пролепетать:
  - Капитан-лейтенант из корпуса охраны считает, что они достигнут нашего судна через несколько минут и пойдут на абордаж...
  - Молчать, рыбья душонка! - побагровел капитан Смоллетт и уставился на юнгу бешеным взглядом. - Лейтенант считает то, лейтенант считает это, - передразнил он юношу. - Старпома ко мне и всех оружейников!
  Смоллетт тяжело спустился с мостика, оставив рулевого на месте, и грузно зашагал прочь. Он и сам уже видел стремительный полёт над лазурными волнами спокойного моря некоего судна, походившего издали на сверкающий овал. Корабль почти не касался воды, перемещаясь рывками, с каждым из них сокращая расстояние до судна Смоллетта с катастрофической скоростью. Капитан сморщился, почесав в длинной чёрной бороде и трижды дёрнув себя за медную серьгу в ухе, на удачу. Рядом с ним возникла фигура, не похожая ни на старпома, ни на перепуганного юнгу.
  - Чего? - недобро покосился на прибывшего каплея капитан. Высокий и жилистый капитан-лейтенант, словно высохший под солнцем макет человека с пронзительными бледно-голубыми глазами, провёл рукой в перчатке по коротким черным волосам.
  - Полундра! Судно по левому борту! - заорал дозорный с марсовой площадки - Вижу абордажные крюки! Полун...
  Докричать свою фразу он не успел. Повалившись кулём вниз, смотрящий пробил бы палубу, не будь она из морёного и просмолённого дуба. Скрепы вздрогнули, грот-мачта с невероятным хрустом переломилась, падая вниз, и давя кричащих матросов вместе с отрядом военных-защитников.
  - Вот это, капитан, - тихо и спокойно произнес капитан-лейтенант. Он развернулся и пропал в дыму. На борту занялся пожар. Видимо, выстрел был произведён снарядом с зажигательной смесью, тут же подпалившей доски настила палубы и рангоут.
  - Краг мне в сраку, - высказал своё отношение к происходящему капитан Смоллетт. - Чего встали, говноеды?! На корм акулам захотели?! Лично всех выброшу за борт, кто попытается смыться без боя! - заорал он во всю мощь своих немалых лёгких, и вытащил из ножен кривой клинок. В другой его руке возник пистолет с широким дулом.
  Вокруг споро засуетились оружейники, выстроились группы матросов, чтобы отражать первые абордажные команды противника. В тяжёлые неповоротливые пушки-карронады, установленные на поворотных кругах, уже загрузили орудийные кассеты с мелкой шрапнелью, обладавшей режущей кромкой. В более цивилизованных странах за применение такого снаряжения подвергали долгой казни через вивисекцию, но где сейчас те страны.
  Смоллетт уже командовал, отдавая приказы. Первый ответный залп ушёл в сверкающее судно почти сразу, без напутствий и окриков капитана. Кассеты, развернувшись в воздухе, вонзили в борта преследователя сотни острых лезвий, кроша оснастку и снося редких глупых людей. Кровавые облака от этих любопытных глупцов ровными мазками оседали на белоснежную палубу судна поблизости. Паруса, на первый взгляд не прикреплённые такелажем к мачтам, замерли и не дрожали от порывов ветра, хотя никто не потрудился их свернуть или спустить. Судно так и висело над водой, и Смоллетт, убедившись в том, что не сошёл с ума, только рыкнул на неповоротливых матросов. Он переступил через окровавленный труп юнги, лежащего лицом вверх с открытыми глазами, и покрепче сжал оружие в руках. Юноша погиб почти мгновенно - обломки грот-мачты раскроили ему череп. Смоллетт не был сентиментальным человеком, но всё же испытывал к своему племяннику некоторые тёплые чувства.
  Необычные по форме, слишком тонкие для этих целей, абордажные крюки впились в борт судна Веллкро, перевозившего ценный груз из соседнего города Тамеха. Тамех, по сути, не был таким уж соседом Салеха, но все же, имел регулярную связь с ним и обменивался научными разработками, продуктами производств и ценными сотрудниками. О том, что именно вёз "Серебряный Ветер", Смоллетт не имел представления. Но ему даже придали усиление, навязав целый отряд бесполезных тамехианских вояк. Сухопутные крысы блевали половину дороги, и теперь с трудом понимали, с какого борта идёт пальба.
  Каплей Саргех, имевший странную славу, оказался намного полезней. Хотя капитан его и недолюбливал. Немногословный, нелюдимый, всегда готовый к действиям и никогда не замечавшийся в чем-то постыдном или, хотя бы, человеческом. Таком, что можно было бы назвать расслабленностью. Выдохнуть, опрокинуть в рот стакан с крепким сладким ромом и сказать: "Он всё же человек". Своим излишне правильным и холодным поведением лейтенант выводил капитана из себя одним фактом своего присутствия на борту. И Смоллетт был совершенно уверен, краг ему в сраку, что у Саргеха не было ни единого друга. Не говоря уже о женщине. В портах он сходил с борта только чтобы напиться, в бордели не ходил, ни с кем не общался и постоянно что-то разнюхивал на судне. А то, что каплей уже имел опыт самостоятельного командования судами, пусть и малого класса, Смоллетта раздражало до глубины печёнок. Формально не имевший прав на управление судном, тогда ещё младший лейтенант Саргех встал к штурвалу в бою, и с тех пор считался кем-то вроде счастливого талисмана для уже нескольких кораблей разного тоннажа. Потом, когда его перевели в службу охраны, он стал ещё невыносимее для капитанов, получивших бронзовый штурвал на обшлаг мундира по выслуге лет.
  Смоллетта передёрнуло, когда он увидел, как лейтенант Саргех зарубил первого противника, перепрыгнувшего через фальшборт, одновременно с этим выстрелив во второго, выскочившего из-за спины товарища. Затем он развернулся, присел, обратным движением нанёс снизу скользящий удар, и третий абордажник повалился на палубу со вскрытым горлом. Саргех легко поднялся на ноги, отдал честь капитану, доведя того до точки кипения, и исчез в пылу схватки. Смоллетт пожелал лейтенанту для начала выкосить побольше врагов, а затем героически сдохнуть в последний момент.
  - Храни тебя господь, Саргех. Краг мне в сраку, - выдохнул Смоллетт и бросился в атаку.
  
  Саргех увидел их первым. Небольшие, похожие на стрекоз, они поднялись с борта странного судна и поплыли к его кораблю. Шесть крыльев, настолько стремительно вращающихся в движении, что их очертания размывались и не улавливались взглядом, узкие тела и загнутый вверх тонкий хвост с жалом. Машины подплыли к судну Веллкро, зависли на мгновение, рассредоточились и выстрелили залп ослепительного белого огня из своих хвостовых частей. Утолщения на изогнутых хвостовых частях выплюнули пучки энергии, снова сгибаясь и принимая исходное положение. Первую волну защитников, где оказались и матросы, и охранники Веллкро, смело начисто. От них даже не осталось крови, просто облака мутной взвеси, покрывшие палубу, надстройки и такелаж ровным розово-серым напылением. Саргех как раз находился у противоположного борта, когда машины опустились вниз. Он сунул в поясное кольцо узкий меч, вытаскивая громоздкий пистолет с двумя стволами. Спаренный выстрел плазменными патронами сбил двух стрекоз, заставив их упасть в воду за кормой. Каплей тут же произвёл второй залп, снимая ещё одну машину. Теперь их оставалось три, и они, взмыв вверх, окружили Саргеха. Кто-то из его подчинённых опрометчиво бросился ему на выручку, и Саргех скрипнул зубами, когда храбреца размазало по палубному настилу. Взвесь кровавого облака запачкала форму и осела на лице противным привкусом железа и дерьма. Крайняя правая машина, отвлёкшись на расправу с военным, получила выстрел в ходовую часть. У неё отвалился хвост, пробивший две верхних палубы вплоть до машинного отделения. Снизу послышались крики и ругательства. Две оставшиеся твари спикировали вниз, вытянув изогнутые хвосты и намереваясь ударить из них пучками ионного излучения. Саргех упал вниз, пропуская луч трещащего ионизированного воздуха над собой. На затылке зашевелились волосы, по спине прошла неприятная дрожь, выворачивающая наизнанку кости и рвущая сухожилия. Ощущение быстро прошло, и каплей вскочил на ноги, но не увидел ни одной из вражеских машин. Стражи Тамеха скрылись, но Саргех уже опознал их. И теперь у него было много вопросов к хозяевам якобы дружественного полиса. Выпускать их живыми те явно не хотели, и надеяться, что первая и вторая волны атаки захлебнутся, было глупо.
  С борта корабля противника, сразу после первых залпов Смоллетта, укутавшегося в защитное поле, в котором вязли все пули и снаряды, поднялось второе отделение стражей Тамеха. Но теперь люди Саргеха были готовы. Дружный залп из плазменных пистолетов снёс первые ряды, оглушив второй эшелон, и выбив центровые машины. Те падали в воду, поднимая тучи брызг, смывая высокими волнами людей с разбитой палубы корабля Веллкро. Матросы, раненые и мёртвые, падали в море, камнем уходя на дно или же бестолково барахтаясь в волнах и стараясь, чтобы их не затянуло под днище их корабля, чей двигатель продолжал работать на холостом ходу. Когда Смоллетт приказал машинам остановиться, Саргех не заметил. Он стер с лица влажную, уже успевшую подсохнуть морось, оставшуюся от погибшего соратника, и шагнул вперёд, навстречу приближавшимся стражам.
  Стрекозы разделились на три потока перед самым судном. Два фланговых отделения начали массивную атаку, потроша раненое судно врага, перемалывая людей, рангоут, бимсы, настил палубы и товар в трюмах. Корабль уже дал течь, но пока держался на плаву, хотя до момента, когда он отправится на дно, оставалось совсем немного времени.
  Одна из машин-стражей отделилась от центральной группы, зависла над судном и начала выталкивать из своего чрева овальный предмет. Походивший на игольчатый бурдюк серебристого цвета, он повис на тонкой нити, которую страж должен был отсечь прямо над центром судна, чтобы ёмкость со встроенным зарядом угодила точно в середину, разворотив остатки корпуса. Заодно взрыв должен был уничтожить товар, который планировали получить Веллкро. Капитан-лейтенант хорошо знал, что именно они везут в Салех. Среди широкого списка биомедицинского оборудования находился образец сделанного в дружественном полисе амулета-блокиратора. Он теоретически был способен предохранять любой объект от временных ловушек и позволял контактировать с зонами безвременья. Саргех не знал, зачем Салеху этот образец. Войны случались редко, города старались не конфликтовать. А учитывая общее наследие их предков, любая военная кампания способна была обратиться в катастрофу, грозившую погрузить мир в пустоту, попросту вычеркнув всё живое и неживое из временных линий.
  Он осмотрелся по сторонам и заметил, что из его людей в строю остаются только четверо. Сухопутные пехотинцы полегли почти в полном составе ещё в начале схватки. Небольшой очаг сопротивления все ещё оставался на носу судна, рядом с фок-мачтой, на которой крепилась площадка вперёдсмотрящего. Саргех запрокинул голову и прищурился от яркого солнца, бьющего в глаза. Он бросился бежать, оскальзываясь в лужах крови, к уцелевшей фок-мачте, чтобы подняться по вантам достаточно высоко и выстрелить в серебристый овал со смертельной начинкой раньше, чем страж решит сбросить бомбу. Поравнявшись с командиром подразделения солдат из Тамеха, он бросил взгляд на невысокого желтолицего воина. Узкие тёмные глаза, сосредоточенное лицо и совершенные по своей меткости выстрелы. На борту судна Веллкро ещё оставалось достаточно противников с напавшего на них корабля, одетых во все серое и с платками на лицах. Они оказались отличными воинами, хотя и представляли собой пустынных наёмников - клан, не снискавший доброй славы за изменчивость взглядов, но до сих пор являющийся лучшим в военном искусстве.
  Саргех встретился взглядом с желтолицым командиром тамехианцев. Тот, поняв его без слов, быстро перестроился и отдал приказ своим людям целиться по фланговым машинам, и стоять до последнего.
  Саргех поднялся так высоко, насколько смог. В снастях болталось, зацепившись ногой за сетку, тело вперёдсмотрящего. Сетка уже покрылась липкой красной кровью, натёкшей из распотрошённого стражами тела. Он поднял пистолет и поймал в прицел шипастый шар стража. Если Саргех выстрелит в машину, она уронит смертоносную игрушку вниз. Если он испарит бомбу, есть шанс отбиться. Рядом пролетела, едва не сбив капитан-лейтенанта, и плюхнулась в воду сбитая машина. На весь его отряд оружие с патронами из сверхпроводимой плазмы было только у пятерых. Салех посчитал, что этого более чем достаточно. Никто всерьёз не предполагал, что им придётся отбиваться от чужих стражей. Или вообще серьёзно отбиваться от машин другого полиса. Теперь два из пяти обладателя таких уникальных игрушек уже кормили рыбок за бортом. Саргех пытался прицелиться точнее, раскачиваясь над палубой судна на приличной высоте. Страж, заметив угрозу, рванулся вперёд, желая смести пылинку с дороги, и тогда Саргех нажал на спуск. Заряд растёкся по шипастому овалу, последовал мощный хлопок, и стража отбросило далеко в сторону, завертев вокруг своей оси. Он так и упал в море, рядом со своим кораблём, а Саргех, не удержавшись на сетке, полетел вниз, ломая кости.
  Огромная волна качнула тонущее судно, и Саргех упал не на острые обломки ящиков, настила и рангоута, а на притороченный у самого борта скарб управляющей компании. Пожар уже подобрался к ним, но негорючий материал обшивки не поддавался пламени, раскалив только стальные вензеля на крышках. Саргех упал левой скулой на один из огненных символов Веллкро, оставивший на его лице шрамы в последствии. После этого нападения он едва выжил, получив множественные переломы. В том числе, раздробленный бедренный сустав, оставивший ему хромоту до конца дней.
  Но об этом он узнал уже в Салехе, куда они прибыли после того, как посланный в начале схватки сигнал тревоги достиг Веллкро, и те выслали летательные аппараты на помощь.
  
  Её толкнули в плечо, заставляя очнуться от видения. В этот раз она даже устояла на ногах, да и прошло, судя по недовольному лицу Рэнфри, всего несколько минут, не более. Нима потёрла лоб, огляделась и кивнула. Они снова пошли дальше, пересекая сквер и выходя на соседнюю спиральную улицу. До здания транспортной комиссии оставалось совсем недолго. Команда наёмников уже открыто сторонилась нанимателя, и даже её охранница старательно делала вид, что высматривает в кустах поблизости какую-то опасность. Нима вздохнула. Рядом, тяжело шагая, тащился татуированный Тукк, зачем-то взявший на себя работу смотрителя. Он именно присматривал за нанимателем, и Нима не могла понять, опасается ли он чего-то внешнего, или откровенно старается оказаться между нею и его друзьями, желая пожертвовать самым недееспособным из них, если она снова начнёт хвататься за оружие.
  В конце длинного и когда-то, несомненно, красивого сквера Тэн тихо сказал:
  - Хорошо прошли, спокойно. Не нравится мне это.
  Рэнфри с ним согласился, но в этот момент они ступили на мощёную серо-зелёным камнем соседнюю улицу. Эта широкая спираль вела к центру почти прямо, но можно было сократить ещё больше пути, если бы они смогли наискось пересечь и третью спираль. Однако, с той стороны, которая вывела бы их к высокому шпилю Башни Веллкро, на карте значилось тёмное пятно. Все приняли это за дурной знак, отметку чего-то воистину злого и опасного, но Ниме почему-то казалось, что это высохшее и частично впитавшееся в бумагу карты пятно крови.
  
  Сразу бросалась в глаза разница между нанизанными на изогнутые главные улицы районами. Тот рукав, что они покинули, был светлее и обладал когда-то большим количеством зелёных насаждений, скверов для отдыха, фонтанчиков и небольших бассейнов с рыбками, и предназначался, скорее всего, для проживания людей, которых сейчас бы отнесли к представителям среднего класса. Впрочем, ближе к окраинам Салеха, где почти не было белых зданий, он превращался во что-то вроде трущоб Портмара, но, судя по всему, вряд ли приближался к ним по степени бедности и царящих нравов. Также можно было сделать вывод, что ближе к центру города на покинутых ими рукавах Ориона и Персея располагались жилища высокопоставленных обитателей Салеха. Но убедиться в верности этого предположения Рэнфри, Ниме и остальным уже не удалось бы - сейчас они вступили на немного неровную серо-зелёную плитчатую дорогу нового района.
  "Рукав Центавра" выглядел мрачнее. Приземистые здания из коричневатого камня словно прижимались к земле. Некоторые из них обратились в груды тёмного камня, но большая часть устояла, хотя и обветшала. В стенах темнели провалы дыр, а узкие бойницы окон, расположенных почти под плоскими крышами, смотрели недобро. Дома из белого светящегося камня здесь почти не встречались, а те, что отсвечивали впереди, казались чужеродными и редкими. Тягостное впечатление усугублялось тем, что впереди, словно завершая собой широкий проспект, тянущийся от окраин к центру, виднелось здание-шпиль, являвшее собой сердце города. Если раньше его основание скрывали стены и крыши других сооружений, а плывущая над ними верхушка, уходящая в серое марево, заменявшее здесь небо, не довлела над ландшафтом, то сейчас Башня явила себя во всём великолепии.
  Как показалось Рэнфри, изучавшему мир Салеха, полный опасностей и загадок, центр города очень отличался от окраин и кварталов, нанизанных на изогнутые проспекты-"рукава". Сильнее, чем рукава и окраинные районы различались между собой. И это навевало странные ощущения. Обычно города строятся от центра, который остаётся самым старым, или замещается и перестраивается новыми зданиями, тем не менее, остающимися в пределах какой-то определённой стилистики. Но такое резкое различие казалось неправильным. "Или Башня, или весь остальной город. Они словно созданы поодиночке, и потом совмещены воедино, - подумал он, подняв винтовку ближе к груди, чтобы иметь возможность начать стрельбу. Что-то не нравилось Говарду в окружающей обстановке, и без того ставшей давящей и тяжёлой. Словно буравило затылок, и почему-то желудок. - Белые здания и простые дома - и то похожи больше. Но это..."
  Он ещё раз бросил взгляд вперёд, где сквозь сероватую дымку проступали рёбра восставшего к небесам сооружения, походившего на колос неизвестного растения, сделанный из металла. Но это мог быть и обман зрения. А на самом деле проклятая Башня, куда наверняка придётся лезть им всем, могла быть сделана из того же белого камня, который совсем не камень.
  Наёмники разошлись походно-поисковым строем, в центре которого оставался Нима и палач. Чуть впереди и в нескольких шагах левее шёл Тукк. Он тоже держал ухо востро и напряжённо всматривался в провалы окон и разломы в стенах. Справа от центральной группы шёл Первый, щеголявший свежими кровоподтёками на лице, и с недовольной миной поглядывающий по сторонам. После гибели его брата в стычке с двойником Рэнфри предпочитал присматривать за оставшимся бойцом как можно пристальнее, справедливо полагая, что теперь у него осталось мало доводов в пользу продолжения верной службы, и появились доводы сбежать или попытаться отомстить. Но от последнего оберегало присутствие Дэла Тукка, перед которым бывший житель трущоб заискивал, испытывая настоящее уважение, крепко замешанное на страхе.
  В любом случае, отпускать его далеко или оставлять за спиной никто не собирался. Сам Говард занял позицию впереди и по центру движения их отряда, одновременно приглядывая и за Первым, и за местностью впереди и справа. Ради этого командир даже изменил своим любимым револьверам, взяв винтовку. Из неё он стрелял заметно хуже того же Тэна, но на дистанциях до двухсот-трёхсот метров мог попасть в человека, что в данном случае и требовалось. Взамен шести-восьми пистолетных пуль у него было десять длинных патронов в коробчатом магазине, и ещё пара магазинов в подсумке. Этого хватило бы, чтобы задержать атаку.
  Позади Нимы и Тукка шёл Стукач, которому тоже было не по себе. Взрывник стискивал рукоять своего пистолета-пулемёта, и озирался по сторонам, как нервная ворона, по которой стрелял, но промахнулся нерадивый охотник. Сопровождавшая его амазонка всячески кривила губы и выражала молчаливое презрение к такому нервозному поведению -в её личном кодексе чести не было места слабостям.
  От шума шагов, разносившихся в окружавшей тишине многочисленным эхом, казалось, что по проспекту шествует по меньшей мере рота ротозеев-солдат, не попадающих в ногу. Или ползёт чудовищная многоножка из тех, что обитают в южных и восточных пустынях, только увеличившаяся в десятки раз. Рэнфри мотнул головой, сбрасывая со лба капли пота, повисшие на бровях, и грозившие стечь в глаза. Он даже не сразу понял, что ощущение жгучего солёного пота было фантомным. В Салехе ни трупы, ни живые не потели, чувствуя себя одинаково стабильно. Почему-то его начало знобить, словно спустя много лет после болот Империи Дракона до него дотянулась своими когтями болотная лихорадка или серая гниль. Или... Говард бросил настороженный взгляд направо, где над окружавшими корпусами, напоминавшими заброшенные заводы, лишённые труб, возвышалось белое здание, похожее на гриб. Над относительно тонкой квадратной ножкой, не больше десяти метров в ширину и трёх-четырёх этажей в высоту, резко расширялась в стороны выпуклая надстройка, на которой чернели провалы окон. Входа в это сооружение заметно не было, а в одном из проёмов наверху что-то поблёскивало.
  Слева от них часть проспекта перегораживала довольно высокая и длинная россыпь камней, протянувшаяся от разрушившегося и упавшего в сторону некогда высокого здания. Сейчас уже было сложно сказать его точную высоту, но навалы камней и плит, темных и расколотых, местами возвышались почти в человеческий рост, и тянулись почти на полсотни метров влево.
  Рэнфри подумал было, что слишком устал, и разнервничался, но все равно не мог избавиться от ощущения, что в него кто-то целится. Слишком много раз в наёмника стреляли на его веку, и он, как и все старые солдаты, приобрёл своеобразное чутье, предупреждающее о неприятностях в виде летящей пули, падающей мины или свистящего в воздухе метательного топорика. Он повернул голову в сторону Первого, и замедлил шаг, чтобы приказать тому выдвинуться к белому "грибу" для разведки.
  
  Когда из-за последнего высокого здания появился витой шпиль центральной конструкции города, светящийся в сумраке Салеха, как изящная драгоценность, Нима уже плюнула на все принципы. Она подобрала тонкую прочную ветку и теперь опиралась на неё, тяжело шагая вперёд. Растянутые связки ныли и болели так, словно она сломала ногу и не заметила этого. Шёлковый платок мешался на лице, его хотелось стащить, сорвать и сунуть в карман, но Нима продолжала идти вперёд, прихрамывая и опираясь на палку. Издалека её опора походила на тонкую трость с изогнутой рукояткой, но на самом деле являла собой обычный длинный шест с изогнутым в сторону сучком, на который было приятно и удобно опереться на кратких остановках. Рэнфри и его люди примолкли, то и дело обмениваясь вместо коротких фраз жестами и взглядами. Нима тоже чувствовала на себе какой-то смазанный взгляд, словно последний отрезок пути, наконец-то, должен был кончиться, и Салех вплотную всматривался в единственных живых людей среди руин и обломков.
  На дороге им попалась обширная зона разлома, в которой навеки застыло пламя пожара. Отблески световых всполохов, отражённых от каменных стен, замерли в невидимой плёнке кокона, облизывая тела погибших людей. Начали встречаться неровные кучки мусора, выбеленные временем и погодой скелеты погибших, ржавые механизмы и транспортные средства, которых ближе к центру попадалось невероятно большое количество. Наверное, люди просто бросали излишний скарб и машины, уходя прочь пешком. Кое-где Рэнфри обнаружил россыпи стреляных гильз крупного калибра и части тонких, разбитых в дребезги лезвий. Видимо, люди дали серьёзный бой обезумевшим стражам, и те даже понесли потери. Нима ступала молча, почти ни на что не обращая внимания, до тех пор, пока не увидела спиральную башню, высившуюся над Салехом. Удивительно, как её не было видно из любой части города, с её-то высотами и стройностью конструкций. Остальные здания казались много ниже этого сооружения, но резные витки башни будто бы хранило невидимое поле маскировки. Нима понимала, что все дело было в ландшафте Салеха. Улицы с плавными изгибами не давали возможности рассмотреть башню Веллкро из любой точки. И потому Салех казался огромным садом камней, где ты никогда не увидишь всех статуй и горок, если стоишь на дорожках сада. Всегда один будет невидим, и сейчас этим единственным камешком стала Башня Веллкро.
  Нима даже остановилась, залюбовавшись открывшимся видом. Белоснежная, будто подсвеченная изнутри, спиралевидная конструкция тянулась вверх, сужаясь в самой высшей точке до неразличимого пятна площадки. Выстроенная таким образом, чтобы казаться вертикальным воплощением модели двойной спирали, она искрилась золотистыми всполохами где-то в середине, и Ниме казалось, что это застывшее время замерло между тонких резных линий и изгибов. Вблизи комплекс вряд ли позволял рассмотреть изящество воплощения полёта мысли неведомых архитекторов, но отсюда, с площади перед башней, она казалась хрупкой игрушечной конструкцией из белого и золотого мрамора. Ниме легко представлялось, как бег времени, срываясь с крючка, подстёгивает сердцевину взмыть вверх и воссиять над верхушкой башни яркой белой звездой, прогоняющей сумрак над Салехом.
  Она двинулась вперёд, не замечая, что смотрит только на комплекс Веллкро, а остальные наёмники что-то обсуждают за её спиной. Взгляд города ослаб, потом снова скользнул по одинокой фигуре в чёрном, опирающейся на импровизированную трость.
  
  Он отлично помнил свой первый день в этом месте. Не совсем в этом конкретном, но на этом континенте. Когда он открыл глаза и осмотрелся, над головой сияло жёлтое солнце, белые клубы облаков все так же трепали загривок небес, а под ногами похрустывала летняя трава. Рядом сидели, постанывая и потирая виски те, кто успел перейти вместе с ним, и Гувер, брезгливо сморщившись, пользовался моментом, чтобы рассмотреть навязанную ему случаем компанию идиотов.
  Да, они были идиотами. Все они! Эти трясущиеся, трусливые, закостеневшие в своём упорстве людишки, требующие от него каких-то гарантий, и спасовавшие в последний момент, когда стоило бы отдать ему все права и полномочия управления стражами. И к чему это привело в итоге? Семеро спутников, пускающих слюни, воющих и гадящих под себя, ставших идиотами на время или постоянно, теперь сидели вокруг, тупо тараща бессмысленные взгляды в землю. Он один, один сохранил рассудок в полной мере! Говорил же он этим трусам, чтобы поторапливались с переходом. В принципе, Гувер был бы не против, если бы они вообще потерялись окончательно и не лезли к нему, но тайное братство заговорщиков решило уходить вместе. Секретарь Гувер изогнул толстые губы в ухмылке, припомнив обстоятельства бегства. Ну, ничего. В этот раз всё получится. Всё обязательно получится.
  И вот они все оказались в этом месте. В каком-то странном месте, непонятном времени или вообще на другой планете. Никто не возвращался обратно из перехода, чтобы рассказать, куда он ведёт. Гувер инициировал опыты с найденными в подземельях центральной башни вратами незадолго до того, как в Салехе все пошло не так. Проклятый Саргех каким-то образом помешал его планам! Вечно болтался под ногами. Что во времена службы матросом на судне Веллкро, что в Судейской Коллегии. И Гувер всегда находил способ присматривать за этим огрызком потерянной цивилизации. Как же он радовался, когда понял, что Саргех - один из последних! Как он был счастлив, осознав, что его план идёт по намеченному пути! И тут проклятый судья не просто выжил в морском бою, так ещё и ушёл в Коллегию, чтобы и там продолжить мешать и протестовать, зарубая на корню все инициативы Гувера, поданные через других, менее умных и более впечатлительных судей. Хорошо хоть, тот бой был настолько тяжёлым, что долгое лечение и медикаментозное восстановление лишили Саргеха возможности иметь потомство. Хоть одна положительная новость, пусть и не такая радостная, как трагическая гибель проклятого судьи.
  Гувер скрипнул зубами, впившись взглядом в пустынный пейзаж Салеха. Всё приходится делать самому.
  Ему самому пришлось отыскать Веллкро после прибытия, предварительно спрятав горстку умалишённых спутников в подвалах города. Он сам пришёл в банкирский дом, поражаясь величию и богатству крупнейшей компании мирового значения. И это он, а не кто-то из его так называемых "братьев по вере" высказал все те идеи, что в последствии позволили Гуверу обрести неограниченный кредит в банкирском доме Веллкро.
  Он пришёл и заявил, что в любой момент может рассказать всем, как именно у Веллкро получается быть на шаг впереди. Игры со временем, наследие неизвестных предков, строгая дисциплина, вплоть до убийств неугодных. Доказательства? А зачем людям доказательства? Им достаточно слухов, чтобы подорвать доверие к Веллкро. И пусть их курьеры никогда не подводили, выбрасывая причудливые коленца и успевая в разные точки мира максимум за сутки. Кому будет до этого дело в таком отсталом, лишь кое-как разобравшимся с управлением гравитацией мирке, когда поползут слухи? Люди сами додумают остальные ужасы. Дело Гувера - подбросить спичку в бензобак. Да-да, уважаемые банкиры. "И убить вам меня не выйдет". Иначе некий борец за правду станет мучеником, и даже те, кто не верил ни единому его слову, задумаются, а не прав ли был неизвестный Гувер, если так быстро погиб при странных обстоятельствах? И не Веллкро ли приложили к тому руку?
  Впрочем, Гувер предоставил и доказательства. Серия контрольных замеров остаточных полей после перехода, химический состав крови, сложные тесты квантования линий, которыми Веллкро пользовался для контроля своих сотрудников, вполне убедили их представителей в правдивости речей Гувера. Как и в том, что он, якобы, может вернуться обратно и нагадить им в тапки ещё на этапе развития. Веллкро отступили, спрятав острые ядовитые клыки, но обиду забывать не торопились. Ни обиду, ни угрозы.
  Репутация и доверие, основа любых серьёзных дел. Впрочем, как Гувер убедился в скором времени, Веллкро не избежали участи его соплеменников. В банкирском доме, негласно подмявшем под себя и топливно-энергетические установки, продуктовые транши и перевозки пассажиров, тоже велась скрытая борьба и присутствовала смертельная конкуренция. Если Гуверу отказали в одном месте, он просто дождался предложения от конкурирующих внутри Веллкро представителей. Один филиал не согласился, а вот второй и третий пошли на переговоры. Каждый желал подпилить ножку стула другому учредителю и управляющему, чтобы слить филиалы и получать ещё больше прибыли.
  Гувер получил желаемое. Он имел доступ к почти неограниченному финансированию, которое тратил сначала на попытки возврата разума бывшим коллегам, а затем на сборы экспедиций в Салех. Увы, за тысячи лет остальные города оставались такими же мёртвыми и пустыми. Он посетил их все, добираясь до комплекса сооружений в центре. Все города салехского типа были выстроены по одной и той же схеме. Спиральные улицы, широкие проспекты, здания из белого камня с золотыми вкраплениями в материал, и центровой комплекс, похожий издали на вертикальную двойную спираль с золотым светящимся пятном в середине. Различался только дизайн строений, зависевший от географического положения полиса.
  Гувер хотел обратно. До одури, до зубовного скрежета, до параноидальных приступов и панических атак. Это было чужое время, чужой мир, чужие люди, а он так хотел обратно. Медные кольца врат, через которые он шагнул в это время, оказались тут полностью непригодными, в виду отсутствия источника питания. Мощного, с заключённым в непрозрачный кожух веществом, дающим энергии больше, чем мог потребить весь город в целом. Некоторые учёные считали, что кожух стоит вскрыть и посмотреть, действительно ли под ним заключено антивещество или некая субстанция, выделяющая столько энергии, что хватало на питание перехода через время. Гувер тянул с отмашкой на этот счёт, да и Веллкро тогда ещё не прогнило настолько, чтобы он мог влиять на них лично.
  Он тратил средства нынешнего банкирского дома на поиски возможности вернуться, и почти нашёл его. Персональные трансформаторы времени помогли бы ему одному вернуться обратно. Чёрт с ними, с этими людишками, превращёнными переходом в сущих детей или овощи. Он уйдёт и исправит все. Выберет линию, где Саргех ещё слишком молод, чтобы мешать ему, и уничтожит эту хитрую тварь в зародыше. А потом можно будет выполнить свой план без помех. Продавить закон об использовании и изучении наследия Древних, выпустить новые образцы стражей, построить передатчик и лично попытаться связаться со строителями белых городов-призраков. На самом деле, Гувер слабо представлял, чего именно он хочет. Все казалось нужным и необходимым, первостепенно важным и требующим немедленных действий. И всегда всё упиралось в Саргеха, траханого потомка кого-то там, в чьей крови были частицы изначального ДНК строителей. Саргех не знал об этом, и потому, пока он ещё не догадался, что из себя представляет, от него следовало избавиться. И Гувер честно пытался.
  Но вышла накладка. Оставшиеся в городах чертежи были либо утеряны, либо истлели. Образцы, хранившиеся в городах вроде Тамеха, лежали на местах, но почему-то любая попытка взять их оканчивалась неудачей. Однажды Гувера просто выбросило за линию купола, чудом не превратив в кровавый фарш. Хотя, он подозревал, что все дело было в амулете. Единственный образец, скрываемый им от остальных, он носил на шее под одеждой. С ним и вошёл в медные кольца перехода. Вот потому-то и не лишился рассудка, как ринувшиеся за ним собратья по партии. По образцу не удалось создать копии, и ему пришлось долго искать способ, данные и посылать в мёртвый Салех группы ученых. Почему именно этот проклятый город? Почему время всегда возвращает его именно сюда?
  Гувер долго не мог понять, в чём дело. Он пытался раздобыть образец персонального трансформатора в другом городе, но руки проходили сквозь предмет, словно он ускользал в параллельную линию времени каждый раз, когда Гувер или иной человек трогали его. И только Салех хранил действующий образец трансформатора. Гувер потратил годы, десятки лет, множество всевозможных исследований, чтобы узнать: странное течение времени собрало рядом с Салехом неких потомков участников событий в прошлом.
  Когда Гувер увидел Рэнфри, он едва не убил его. Палец даже дрогнул на небольшом спусковом крючке крошечного пистолетика. Но после нескольких секунд напряжённого молчания Гувер понял, что Рэнфри не узнает его. Он был тем же самым Говардом, только немного отличался внешне. Но не узнать человека, с которого началось всё, Гувер не мог. Затем он отыскал Тукка, принявшего в этом времени вид мрачного разрисованного придурка-палача с наивными моральными представлениями. Джейми и Сигизмунд, оказавшие в прошлом столько услуг Гуверу, уже были ожидаемыми опорными точками. Почему именно они, Гувер не знал. Было в этих людях нечто такое, что не позволяло Салеху отпустить их. Как и не позволяло последнему работающему трансформатору времени стать неуловимым.
  Правда, Гувер сначала этого не понял. Он пытался добыть трансформатор без помощи Рэнфри и Нимы. Просто приходил в Салех, ходил вокруг устройства и даже перетаскивал его с места на место. Он нажимал кнопки и тянул рычаги, он вводил даты и пытался активировать трансформатор. Внутри устройства что-то начинало работать, гудеть и щёлкать, экран показывал дату и время перехода, но Гувер оказывался за куполом Салеха. Всегда за пределами города, за куполом, не дальше.
  И тогда он решил вернуть всех на их места. Единственное, что никак не вязалось в его стройной схеме, было отсутствие Саргеха. Канувший в неизвестность судья являлся последней связующей линией между всеми, кто шёл в Салех за трансформатором. Да и Рэнфри никак не желал ни уходить со службы, ни начинать сбор команды. Разбросанные по местности элементы и осколки прошлого лежали под ногами, но никак не желали делать то, чего от них хотел Гувер. Но насчёт Саргеха он позаботился отдельно. Если у тебя нет нужного человека под рукой, это ещё не значит, что ты не можешь достать его через время. И вот времени у Гувера было предостаточно.
  Тогда ему пришлось начать всё заново. Он выяснил, как настроить трансформатор на перемещения без участия странных двойников из его линии. Но устройство перемещало Гувера только в пределах нынешнего потока, не затрагивая более глубокие слои и не попадая в параллель, где Салех был жив. Гуверу пришлось собирать команду Рэнфри, а там появился и кое-кто другой, с которым можно было договориться. Представитель Тамеха, каким-то образом зацепившийся за время. Наверное, тоже пересёкся с Саргехом. От судьи во времени осталось столько возмущений, что Гувер только губы кусал от досады. Но он смог. Смог отыскать поддержку среди людей Рэнфри. Смог договориться с представителем Тамеха. Смог даже получить одно из секретных и лучших изделий Веллкро - Ниму!
  И теперь до завершения его тщательно выверенной годами пьесы оставался последний акт. Он потратил столько денег, сил и посетил столько временных линий, чтобы все осколки Салеха оказались в одном месте, что проигрывать не собирался. Но что-то неуловимое, колющее невидимыми иголками сознание, некая мысль о слишком гладком течении его планов будоражила и пугала.
  И теперь, осматривая окрестности центральной Башни Веллкро через мощную оптику, он едва не умер от страха и паники, когда по площади, опираясь на свою трость, прошёл судья Саргех. Та же маска. Тот же цепкий взгляд. Та же чёртова палка в руке! Да он даже хромал так же, словно развороченное бедро до сих пор давало о себе знать.
  - Нет, нет... Нет! - горячечно зашептал Гувер, вспотевшими пальцами вжимая прибор в переносицу и подкручивая настройки увеличения. - Этого не может быть, это невозможно! - побледнев, как мрамор башни, повторял он, пытаясь максимально приблизить лицо Саргеха. Но тот отвернулся, и Гувер потерял его из фокуса прибора. - Будь ты проклят! - вскричал Гувер и бросился отдавать приказы своим людям. Он не зря подготовился заранее, решив подстраховаться и немного сократить отряд наёмников. Стражи, ловушки и междоусобные распри не привели к желаемому результату. И теперь Гувер знал, почему. Это Саргех. Только он мог провести людей через Салех так, чтобы они максимально сохранили отдельные части тел и свои шкуры целиком. Только у него были карты с отметками разломов и подробными схемами всех конструкций. Только у него была эта мерзкая чёрная маска и трость! У Нимы не было трости. У неё не могло быть ничего. Она вообще не дошла бы! Она была никем, обычной девкой, так удачно подвернувшейся Гуверу в прошлом. Но в каком? Когда это было?
  - Нет, ты меня не проведёшь, - горячо шептал Гувер, алчно всматриваясь в свой прибор и пытаясь определить мельчайшие детали. - Не в этот раз. Ты меня тут не достанешь, Саргех. Только не так, не сейчас, когда я так близок...
   
  Глава 11
  
  В окне белого здания что-то шевельнулось, и Говард инстинктивно вскинул винтовку, прицеливаясь. Из окна раздался шипящий звук, и вниз протянулась ослепительно-белая линия, выжигающая воздух. Залаяла винтовка Тэна, и Рэнфри тоже нажал на курок, дважды ощутив отдачу плечом. Первый, не издав и звука, завалился на спину. Рюкзак не дал его телу упасть навзничь, и он опрокинулся на левый бок, уставившись на командира обугленным до черноты лицом. Вся его передняя часть тела представляла черно-багровую корку, а в груди, куда попал выстрел чудовищной мощности, зияла дыра размером с два кулака, из которой выползали тяжёлые струйки дыма.
  - В укрытие, налево, бегом!!! - прокричал Рэнфри всем, указывая по направлению к разрушенной колокольне, пожарной башне, или чем там когда-то было это рассыпавшееся на куски здание. Толстые плиты и крупные куски камня могли защитить от огненных струй, способных испепелить человека. - Стукач, гранаты!
  Сам он побежал, пригибаясь, к Ниму, чтобы помочь ему и палачу быстро добраться до укрытия. Тэн, уже спрятавшийся среди камней, несколько раз выстрелил по окнам "гриба". Ему ответили два скрестившихся на камне луча, быстро погасших с шипением. Они тянулись от других окон того странного здания, которое так не понравилось Рэнфри. "Наконец-то нормальный противник", - невпопад подумал наёмник, волоча за руку Нима. Сзади матерился Стукач, отправляя в полёт два темных шарика. За ними тянулись тонкие шнурки, позволив превратить гранаты в подобие пращи, значительно увеличив дальность броска.
  Два гулких разрыва слились воедино, из окон выплеснулось и сразу исчезло оранжевое пламя. Рэнфри выставил из-за камня ствол и выстрелил несколько раз в сторону белого "гриба", особо не целясь. Его больше беспокоило состояние Тукка, чувствительно приложившегося больной спиной к каменной плите при падении в укрытие, и то, откуда у нападавших такое оружие.
  "Или они, мать их трёххвостую, только прибыли в город, - подумал он, осторожно высовывая из-за своего укрытия небольшое зеркальце из полированной металлической пластины. В подрагивающих пальцах плясало отражение серых небес, белого здания, темных потёков сажи вокруг окон, где взорвались "подарки" Джейми. - Или эти уроды грёбаные знают побольше нас об этом месте. Винтовка Сига отказала на третий день, а ведь она была проще, чем эти плазмомёты. Или что у них там..."
  - Ты же говорил, что сложные оружейные установки в Салехе не работают? - зло прошипел он нанимателю.
  - Не работают, - кивнула головой Нима. - Единственное технологически совершенное оружие, что тут работает исправно - темпоральные бритвы стражей и мой таймер.
  - Так можешь посмотреть, высунуть башку и лично проверить, как именно тут ничего не работает! - прикрикнул на неё Рэнфри. Нима не последовала его совету. Она и сама видела, что предоставленная дядюшкой Гувером информация по Салеху недостоверна. И это - мягко говоря.
  Говард отлично разбирался в оружии Соединённых Королевств и их сателлитов, но в классификации более совершенного и смертоносного вооружения слегка "плавал". Слишком уж редкими и дорогими они были, не каждый клиент Веллкро мог себе позволить приобрести изготовленные по чертежам иных миров и времён стволы, попадавшие в Королевства долгими и тернистыми путями. Каждая такая пушка, как Сигизмундов "Сиг" обзаводилась именем, историей длиной с перечисление династий Императоров Дракона, и служила больше показателем статуса, чем боевым оружием. Да что говорить, он и Сигизмунда-то нанял в своё время только потому, что у него был его чёртов "Сиг". Чтобы клиенты, едва заслышав об этом, раскрывали свои кошельки и счета на полную глубину и ширину. "Ну, это работало, - подумал Рэнфри, и осознал, о какой ерунде задумывается в разгар нападения. Раньше таким он не страдал, а вот, гляди ж ты, стал отвлекаться и утекать умом неизвестно куда. - Да и хрен с ним".
  Он увидел в зеркальце, как на крыше здания шевельнулось что-то тёмное, и довернул ствол своей винтовки, но не успел. Сзади раздался громкий выстрел Тэна, и человек, копошившийся на белом "грибе", нелепо всплеснув руками, в которых он сжимал что-то совсем чуждое взгляду, состоящее из серебристых трубок и темных выступов-шипов, поскользнулся, и скатился вниз. Тело упало на брусчатку, раскинув руки и ноги, как переломанная кукла, и Рэнфри успел рассмотреть только, что вражеский стрелок был одет в полностью черные одежды, явно военные, так как ничего лишнего нигде не торчало, и не развевалось. На голове у него был полностью глухой тёмный шлем, выдержавший падение, и не разлетевшийся осколками. Все вместе наводило на мысль, что снаряжение его происходит из того же источника, что и оружие, и этот источник лежит где-то вовне Салеха.
  А вот это уже было грустно. В королевствах мало чего можно противопоставить таким солдатам. Но Тэн достал одного, а значит их броня не так уж и хороша. Или защищает только от лучевого оружия, если они все такие продвинутые.
  Джейми коротко свистнул, и ещё две гранаты блеснули в воздухе, на сей раз серебристые. В них заботливый взрывник обычно снаряжал газовые капсулы, вызывавшие всякий раз новые эффекты. Причём, насколько Говард понимал, даже сам Стукач порой не знал, что именно случится, когда его серебристые "яблочки" взорвутся. В один прекрасный момент им пришлось всей командой бегать от особенно настырного облака псевдоживого ядовитого газа, снимавшего плоть с костей, как люди снимают шкурку с куриной ноги.
  Но невидимые стрелки поменяли диспозицию, и огненные струи толщиной с палец зло хлестнули по камням из окон других этажей. И, кажется, даже с крыши соседнего с "грибом" здания, но за это Рэнфри не поручился бы. "Однако, становится кисловато", - решил он, высвистав перекличку. Ответили все, а Нима он и сам видел, рядом с Тукком и подкравшейся амазонкой, которая время от времени поднимала над камнями пистолет и стреляла в сторону противника. - Если нас сейчас обойдут с флангов или тыла..."
  Он бы поступил именно так. Связал бы боем, а сам с парой верных бойцов обошёл позиции. И расстрелял бы их, как мышек в гнёздышке. Но кто противостоял им сейчас, оставалось неизвестным. И, судя по тому, как солдаты совершали ошибки, командир им достался, прямо сказать, отвратительный. Или они были не совсем солдатами. Или не совсем людьми?
  - Осторожно, газы! - заржал скрывшийся между двумя сложенными уголком плитами Джейми. - Надеюсь, вы сегодня уже ели, суки. Счастливой понюшки. Вот я вам ещё сейчас здание на голову обрушу, макаки обкусанные.
  - Джейми, белые здания нельзя взорвать, - прокричал ему Рэнфри, проклиная свою тягу поменьше выносить на обсуждение странности Салеха. - Их защищает само время.
  - Да мне похрен, командир, - ответил Стукач, размахиваясь и высовываясь из укрытия. В руке он сжимал белый цилиндрик с мигающей зелёной выпуклостью на торце. - Была у меня одна бомбочка, для торжественного случая берег. Хотя, куда уж торжественнее.
  Привязанный к полоске ткани цилиндр взвыл, раскручиваемый над головой взрывника, который выглядел совершенно счастливым. По пологой дуге бомба просвистела в застоявшемся мёртвом воздухе Салеха, и легла ровно возле стены здания, где засели нападавшие. Стукач, опершись руками на камень своего укрытия, наблюдал за тем, как вспышки зелёной лампочки становятся все чаще, и полностью игнорировал любые доводы Рэнфри о пользе закрытых позиций, которые тот шипел отборным матом, не стесняясь Нима и амазонки. Так художники любуются своими картинами, а скульпторы, отирая с белёсых от каменной пыли пальцев грязь, кивают, признаваясь перед самими собой, что создали шедевр.
  - Да твою же горную драть его мать! - Рэнфри не просто увидел взрыв, он ощутил его всем телом. Тёплая волна прошла через него, оставив ощущение чего-то странного и непоправимого. Когда в глазах перестали плясать тени, Говард рискнул выглянуть наверх, полагая, что и стрелки с той стороны тоже ослеплены. В мостовой зияла огромная дыра, примыкавшая к стене белого здания. Края образовавшегося кратера были оплавлены, и выворочены наружу, как гигантские губы, щерясь уложенными под верхний слой брусчатки плоскими плитами из того же зеленоватого камня.
  На лицо Стукача было больно смотреть. Вероятно, он рассчитывал, что его тщательно сберегаемый заряд все же превозможет защиту белого камня, и сможет разрушить неразрушаемое. Но чудеса, увы, если и случаются, но не здесь и не сейчас. Губы Джейми сложились в плаксивую гримасу, и сам он выглядел несчастным, как будто бросил во врага собственное сердце. Громкая вспышка, и яркий взрыв, конечно, были, но цель, ради которой это все затевалось, достигнута не была.
  - Пригнись! - хрипло каркнул Нима, которого от Стукача отделяли несколько метров. Такое маленькое, но оказавшееся слишком уже непреодолимым расстояние... - Пригнись, идиот!
  Рэнфри нажал на спуск винтовки, сухо клацнув курком. Патроны закончились в самый неподходящий момент, и, пока он заменял магазин, с крыши соседнего с "грибом" здания протянулся тонкий луч красного цвета. Одежда Стукача на груди вспыхнула и задымилась, а сам он мешком свалился обратно в укрытие.
  "Лазер, - подумал Рэнфри, - да что ж это такое, не враги, а ходячие банковские ячейки с сокровищами!"
  - Джейми, - позвал он Стукача, не надеясь на ответ. - Джейми, твою мать.
  Сверху грохнули два выстрела Тэна, но стрелял он в другую сторону, нежели ранее. Рэнфри выругался, и прыжком преодолел расстояние до укрытия Джейми. Стукач лежал неподвижно, но ещё дышал, хотя бледность, разлившаяся по его лицу, очень не понравилась Говарду.
  - Только не вздумай сдохнуть у меня тут, - проворчал Рэнфри, ощупывая Ланкастера на предмет входного и выходного отверстий луча. Ожоги на ткани куртки были самыми настоящими, на коже под ключицей темнела небольшая дырочка, но крови не было. Луч прожёг все сосуды на своём пути, и проделал тонкий канал в теле, не повредив ни единого важного органа. Мышцы не в счёт. - Да ты везучий сукин сын, оказывается.
  - Сам ты... сын собаки и крота, - хрипло выдавил из себя Джейми, открывая глаза. - Знаешь, как больно?
  - Да, догадываюсь, - буркнул Рэнфри. - Но не опасно. Жить будешь.
  - Я не про рану, - скривился Стукач. - Моя бомбочка... Я столько лет её берег. Каждый вечер протирал чистой тряпицей. Думал, как взорву ею корабль, дирижабль или хотя бы поезд. А тут...
  Он зажмурился, и затрясся в тихих рыданиях.
  Рэнфри сплюнул от глубины овладевавших им чувств, и быстро пополз по завалам назад, к позиции подозрительно затихшего Тэна. Враги сменили тактику, и командира на его четвероногом пути сопровождали только два коротких выстрела плазменного оружия, оставившие на камнях оплавленные выемки и расплескавшие в сторону капли расплава. Тэн лежал, скорчившись между двух валунов, и направив ствол своего оружия в сторону, противоположную основному фронту боевых действий. Видимых повреждений на теле у него не было, только по голове стекала струйка крови. Винтовка подрагивала, но не опускалась. Рэнфри продлил линию прицела, и увидел высовывающийся из-за очередного куска плиты ботинок непривычной модели. Матово-чёрная обувь обладала рубчатой подошвой странного рисунка, а её владелец, судя по подёргиванию и доносившимся из-за камня хрипам, уже пребывал в агонии. Снайпер, видимо, получивший по голове от внезапно подкравшегося сзади врага, сумел все же отбиться, и даже пристрелить противника.
  - Ты в порядке? - тихо спросил Говард у Большого Тэна, но тот словно не расслышал его.
  Говард достал из кобуры револьвер, и стал обползать завал с другой стороны, стараясь не подниматься над развалинами. Его левая ладонь неожиданно попала во что-то липкое, и он с шипением втянул воздух, искренне надеясь, что это всего лишь кровь.
  Где-то вверху раздался скрип металла по камню, посыпалась каменная крошка. Оставшийся от некогда высокой башни огрызок руин представлял собой отличный способ подобраться к ним с тыла, и Рэнфри с сожалением взял свои слова обратно - командир у неведомого противника все-таки был, только почему-то сначала бездействовал. Взведя курок, Говард тихонько и медленно двинулся к провалу, через который, как он надеялся, получится забраться наверх. "Гранату бы", - подумал он, услышав знакомый скрип. Подняв взгляд и одновременно с этим ствол, Рэнфри посмотрел в блестящий чёрный шлем, где отражался он сам и казавшийся невероятно огромным дульный срез револьвера. Противник подкрадывался к нему так же тихо, как и сам Говард, и вот они встретились. Грохот шестизарядного монстра Говарда раздался одновременно со странным всхлипыванием ручного оружия врага, и командир наёмников почувствовал, что уплывает куда-то в темноту и тишину, словно по тёплым волнам южной реки. Он успел увидеть, как зеркальный шлем взрывается осколками от вонзившейся в него крупнокалиберной пули. Это происходило медленно, слишком медленно.
  
  Она видела, как Рэнфри отшвырнуло обратно. Наёмник упал, раскинув руки, и не подавая признаков жизни. Нима взяла револьвер поудобней, выстрелила подряд несколько раз, и в награду ей промелькнуло чьё-то тело в чёрной униформе. Лучи странного оружия скрестились на камне, за которым пряталась Нима, проплавляя солидную дырку в его середине. Сразу трое человек в наглухо закрытых черных шлемах шагнули с трёх сторон, продолжая обстреливать скрючившуюся за камнями Ниму из лучевых пистолетов. Укрытие понемногу сдавалось, расползаясь лужицами оплавленного камня, осыпаясь щербатыми пригоршнями осколков, истончаясь с каждым выстрелом.
  Пока троица стреляла, их четвёртый подельник бросил за камни укрытия Нимы небольшую пузатую гранату с ребристыми боками. Нима чётко видела, как вертящийся кружок останавливается, как замирает, слышала, будто внутри происходит то самое химическое действие, после которого раздастся смачный, пусть и неслышимый, щелчок, и Нимы не станет.
  Она сдёрнула с лица чёрный платок, но так и не смогла закрыть глаза, ожидая неминуемого конца. Перед ней мелькнули лезвия стража Салеха. Нима была так напугана гранатой, что не сразу поняла, что происходит. Страж появился между ней и укрывшимися в ожидании взрыва черными фигурами. Граната, вопреки логике, не торопилась взрываться. Страж распустил во все стороны тонкие лезвия, став похожим на диковинную птицу, пытавшуюся привлечь самку, затем резко развернулся и растворился в воздухе, даже не закончив разворот. Он исчез на середине манёвра, будто скользнув через невидимую стену. На взгляд Нимы пространство ничем не отличалось ни в том месте, где стоял страж, ни в том, куда он пропал. Все та же ровная серость дороги, куски обрушившегося здания грибовидной формы, пятна крови наёмников и черные пятна выжженных лучевым оружием камней мостовой. Страж будто приподнял горизонтальную проекцию реальности, скользнув за неё, как под край ткани, и пропал. Нима перевела широко распахнутые глаза на гранату, но та пропала вместе со стражем. Она утёрла со лба пот дрожащей ладонью, медленно осмотрелась и тут же натолкнулась взглядом на невероятную картину. Из пространства материализовался другой страж, совсем не похожий на тех, кого Ниме уже удалось увидеть в Салехе. Изящное тело насекомого венчала плоская голова с пучком тончайших лезвий на макушке. Мощный, длинный хвост с утолщением на конце, стремительно метался из стороны в сторону, рассекая замершее время. шесть тонких конечностей, оканчивающихся теми же лезвиями, несли его прямо на Ниму, когда новый страж проскочил над тем местом, где должны были укрываться противники в черных шлемах. Нима успела только вытащить таймер, отпрянув назад и повалившись спиной в пыль и грязь, когда на пути стража появился его угловатый и нескладный прототип.
  Мгновение - и лезвия старого стража срезали пучок бритвенных клинков с макушки новоприбывшего. Показавшись на долю секунды из подпространства, он втянул туда и своего хвостатого коллегу, оставив Ниму с часто бьющимся от страха сердцем. Она сжимала в одной руке пистолет с остатками патронов из сверхпроводимой плазмы, а другой удерживала рукоять таймера, чьи лезвия, изготовившись к драке, уже вытянулись в блестящие параллельные линии, едва уловимо вибрируя. Голубая вспышка атомарной заточки отразилась в зеркале лицевого щитка противника яркой звездой.
  Из укрытия показался человек в чёрной форме. Он поднял своё оружие, прицелился, и тут же опрокинулся назад, раскинув руки и выронив лучевик. Солидного размера камень, прилетевший ему прямо в висок, расколол зеркальное забрало шлема, сильно ушибив его владельца. Нима скользнула взглядом вокруг и успела увидеть фигуру палача, нырнувшего за большую серую плиту неподалёку. Товарищи бросили тело там, где упал человек в расколотом шлеме, синхронно начав обстреливать то место, откуда Тукк метко бросил камень. Нима выхватила револьвер, вскинула его и выстрелила в лицо второму противнику. Стекло шлема брызнуло в разные стороны кровавой крошкой, человека отшвырнуло назад на несколько шагов, но его товарищ быстро перевёл прицел на Ниму и нажал на спуск.
  Плечо словно обварило кипятком. Угодивший в ключицу заряд разбил кость, прижёг рану за собой и развернул Ниму вокруг оси, заставляя её повалиться лицом в острые камни насыпи поблизости. Нима не увидела, как подобравшаяся поближе амазонка двумя ударами меча вскрыла грудину противнику, а третьим обратным движением лезвия распорола его от паха до шеи. Амазонка отпрыгнула в сторону, и попала под меткий выстрел лучевого оружия. Женщина замерла на несколько секунд, выронив оружие. Потом опустилась на одно колено, прошептала имя своей покойной подруги, и повалилась лицом в землю.
  И в этот момент из пространственной канвы выплеснулись наружу оба стража. У хвостатой машины отсутствовало порядка половины его лезвий, но и его противник казался изрядно помятым. Движения их конечностей были настолько стремительны, что Нима скорее слышала звуки рассекаемого воздуха, чем видела поединок стражей. Лезвия и корпуса машин крутились и вращались. Один из них то и дело наносил удары мощным хвостовым отростком, второй ловил лезвие врага в середину диска, распрямляясь и вбирая в себя силу противника. Нима подняла тяжёлый, почти неподъёмный теперь пистолет с плазменными патронами. Перед глазами все плыло от боли, вид развороченного плеча с аккуратными запечёнными краями раны вызывал тошноту и страх. Она пыталась навести ствол так, чтобы никого не зацепить, но пистолет в руке ходил ходуном, кисть дрожала, став липкой от пота.
  Через секунду после того, как оба стража выпрыгнули в реальное безвременье, хвостатый борец был отброшен спиной на дорогу, и сразу десяток лезвий проскребло по его мягкому незащищённому брюху. Поверженная машина вскинула разом все клинки, которые тут же опали вниз, исчезая в пространстве. Выигравший страж, резко обернувшись к следящей за ним Ниме, заметил в её руках пистолет. Он тут же устремился к ней, посчитав её непосредственной угрозой. Она подумала именно так, хотя, возможно, страж всего лишь желал защитить Ниму по каким-то своим неведомым причинам. Отогнал же он своего коллегу, больше всего похожего на изделие Тамеха, которое Нима наблюдала в видениях. Она прикусила губу, заставив руку не дрожать так сильно, и потянула за спусковую скобу. В последний момент, когда до стража оставалось всего полметра, удар твёрдым предметом под руку заставил дуло плазменного оружия задраться высоко вверх. Заряд ушёл в небо, и серый купол над Салехом расцветился радужными всполохами, превращая серые сумерки безвременья в насыщенный фейерверками вечер.
  Она не удержалась и снова упала на спину. Прямо перед её лицом мелькнула металлическая окантовка изящной трости, и Нима подумала, что снова бредит. Бесшумные шаги судьи Саргеха, прошедшего совсем рядом, показались наложенным на эту реальность видением. Нима закрыла глаза, не в силах больше сопротивляться волнам боли и страха.
  Её схватили за отворот куртки, потянув прямо по земле в сторону. Она приоткрыла глаза тогда, когда один из осколков камня на дороге сильно ткнулся в рану на плече. Охнув, Нима на мгновение распахнула глаза. Прямо перед ней, совсем близко, едва ли не касаясь её носом, склонился двойник. В ужасе Нима снова закрыла глаза, а когда решилась посмотреть на судью снова, то увидела только лицо Тукка, с озабоченным видом ковырявшегося в её ране одной рукой.
  - Где... Где он? - прошептала Нима, совершенно не заботясь о том, что у неё дрожат губы и она едва слышно произносит слова от страха. Палач с интересом взглянул на неё, прекратив попытки одной рукой что-то сделать с ранением нанимателя.
  - Тоже его видишь? - тихо спросил он. Нима побледнела ещё больше. Значит, она не одна, кого преследуют такие видения.
  - Кого? - решила на всякий случай уточнить она. Палач бросил на неё быстрый взгляд и сказал:
  - Город. Город таким, какой он должен быть сейчас, видишь?
  На всякий случай Нима согласно кивнула. Уточнять, кто и что видит, она сейчас не могла. Тукк кое-как растолкал Тэна, они вдвоём притащили Рэнфри, потерявшего сознание от удара затылком о камни, и добились от Джейми сознательного движения по заданному курсу. Выстрел человека в чёрной форме прошёл ровно между ног Говарда, и у него уже формировалась привычка проверять наличие детородного органа при каждом удобном случае, хотя его даже не задело. Стукач до сих пор сокрушался по поводу своей уникальной игрушки, не желая мириться с неудачей. Вся потрёпанная группа, включая и немую охранницу Нимы, уставилась на высящийся невдалеке шпиль изящной башни Веллкро.
  
  Бледный, болезненный рассвет вползал в город неохотно. Сверху падал серый снег, покрывая пустые улицы тонким мягким ковром пепла от многочисленных пожаров. Толстое жёлтое солнце пыталось пробиться сквозь этот морок, но застряло где-то у горизонта, не решаясь пересечь невидимую черту. Повсюду дымились брошенные машины, дороги перегораживали раскуроченные кареты и бродили, изредка горестно всхрапывая, хромые и раненые лошади. Все животные, кто способен был выдержать седока и минимальную поклажу, давно были отловлены и осёдланы. Многоугольники мостовых, совсем недавно входивших в общую энергосеть, слабо потрескивали, выведенные из строя. Где-то вдалеке противно каркали крупные стервятники, почуявшие падаль издалека.
  Многочисленные разломы и провалы, поймавшие внутрь себя людей, животных и само время, громоздились на месте некогда целых зданий и торчали вверх угловатыми башнями с игольчатыми неровными краями. Сорванная ветром и взрывами скукоженная листва металась по пустым дорогам, шурша и разбавляя собой мусорные кучи по обочинам.
  Судья Саргех шёл по пустой улице, и его шаги гулко отдавались в тишине предрассветного Салеха. Он тяжело опирался на трость, хромота стала такой явной и безжалостной, что хотелось отрезать себе ногу. Чёрная маска, скрывавшая его лицо, сейчас болталась на шее, а судья медленно брёл к зданию суда, в котором провёл многие часы за работой. Город опустел, эвакуация, как он и предполагал, превратилась в панику. Многие погибли, в ужасе бросая прямо посреди дорог машины и повозки, стремясь поскорее выбраться из Салеха. Волны беженцев, бестолково мечущихся от центра к воротам, натыкались друг на друга, дрались и убивали своих же недавних соседей. Люди стали жестокими, алчными и беспринципными, но Саргех подозревал, что они были такими всегда. Как и любое животное, человек стремится, в первую очередь, обеспечить себя ресурсами, и устроить свою безопасность. В минуты страха и растерянности он мечется, кричит и нападает, если есть малейший шанс победить. Из горящего города, как из горящего леса, бежали, перепрыгивая через менее расторопных обитателей, крупные шишки городской власти. Именно их машины перегораживали тротуары и магистрали, ломаясь и скатываясь на обочины в самый неподходящий момент, когда транспорт перестал получать питание. Квантовая ткань времени начала рваться и сбоить, вытянутые мохнатые щупальца лаконичных передвижных средств беспомощно обвисали, не давая транспорту хода. Происходили столкновения, травмы, аварии и смерти.
  Саргех шёл, стараясь не думать о том, во что превратился его Салех.
  Когда панику кое-как удалось унять, направив потоки людей прочь, город вздрогнул и клацнул тысячелетними челюстями. Купол над Салехом, сверкнув на несколько секунд, раскрылся и отсек от внешнего мира людей. Правда, и тут вышла накладка. В начале городские стены, выложенные из невысоких многоугольных камней, легко перелетели и перепрыгнули стражи Тамеха. Скорпионообразные существа, развернув острые лезвия отсечения сущностей и временных потоков, бритвами срезали любые препятствия на своём пути. Очень скоро, когда по камням дорог потекли реки крови, в которых поскальзывались и разбегались обезумевшие жители, кто-то сумел понять, что стражи игнорируют постройки древней расы, доставшиеся нынешним жителям в наследство. Люди укрывались в этих зданиях, над которыми не властно было само время. Их не тревожили разломы и провалы, через их порог не смели переступить стражи, и люди, прильнув к широким и высоким окнам, смотрели на развернувшуюся на улицах недолгую борьбу своих и чужих.
  Несчастные, кому не повезло добраться до белокаменных построек, умирали быстро, исчезая в кружеве лезвий, и иногда оставляя после себя облака кровавой взвеси.
  
  В тот вечер Саргех никуда не бежал. Он сидел за своим столом, у себя дома, и придирчиво дорисовывал карту города, слушая крики и визжащие звуки на улице. В тяжёлую дверь требовательно постучали, и судья, хромая больше обычного, пошёл отпирать засовы. На пороге он увидел недавнего арестанта. Рэнфри Говард в сопровождении констебля Джейми, чьё лицо от ужаса походило на кусок серой льняной ткани, молча смотрел на судью. Саргех опустил взгляд и увидел засохшие пятна чего-то бурого на рукавах и на пальцах Рэнфри.
  Их взгляды встретились, Говард долго изучал лицо Саргеха, как раз в этот момент решившего стянуть маску из черного шелка.
  - Зачем ты пришёл? - спросил судья, продолжая разглядывать Говарда.
  - Это я его привёл, - шмыгнул носом констебль. - Он сидел посреди улицы, прямо на камнях мостовой, а я шёл к вам...
  - У тебя есть карта города, судья, - перебил его Рэнфри, - я помогу тебе добраться до центральной башни, ты не позволишь опустить купол.
  Голос у Рэнфри был глухим, тихим, и Саргех понял, что семья этого человека мертва. Возможно, он сам убил их, чтобы те не мучились, но может быть, просто не успел спасти.
  - Купол не опустится, нет угрозы нападения, - сухо ответил судья. Рэнфри криво усмехнулся, кивая себе за спину.
  - Выйди на улицу, господин судья третьего круга. И посмотри, что там творится. Скоро прибудут стражи из Тамеха, а потом и из других городов. Половина наших стражей уже не подчиняется Веллкро, вторую уничтожат пришельцы. Ты правда думаешь, что купол не опустят при таких условиях?
  Саргех сдвинул брови, и в этот момент Рэнфри, коротко размахнувшись, ударил его в лицо. Не ожидавший такого, Саргех не удержался на ногах, опрокинувшись назад, а Рэнфри уже одним прыжком перемахнул через порог, успев коротко двинуть локтем под ребро Джейми, пытавшемуся ему воспрепятствовать. Констебль согнулся у порога, а судья уже поднялся на ноги, хромая вслед за Рэнфри внутрь дома.
  Настигнув незваного гостя в своём кабинете, он размахнулся тростью, сбив Говарда с ног. Завязалась драка, в которой два человека от всей души лупили друг по другу, круша мебель и мелкие предметы обстановки поблизости. В какой-то момент Саргех пропустил очередной удар, и Рэнфри разбил ему нос. Кровь брызнула в сторону, запачкав одежду судьи и оставив кровавый отпечаток на костяшках Говарда. Саргех мотнул головой, стер струйки крови из-под носа и стряхнул их в сторону. Капли крови осели на столе, на котором были разложены карты, перепачкав документы и размывая тонкие рисованные линии на плотной желтоватой бумаге.
  Саргех присел, крутанул трость в руке и ударил рукоятью в голову Рэнфри. Тот упал, рухнув без единого звука, на пол, и судья, сплюнув густую кровавую слюну, в два шага прохромал к столу, сгребая в кулак бумаги.
  Толстые стены дома сотряс мощный удар. Древние доски, потемневшие от времени и почти окаменевшие от него же, с оглушительным треском расползлись в стороны. В образовавшейся дыре появился отблеск лезвий, и мощный хвостовой отросток с утолщением на конце изогнулся, готовясь к удару. Саргех рывком раскрыл таймер, поудобней перехватив трость. Он встал между поднимавшимся на ноги Рэнфри и трясущимся рядом с ним Джейми.
  - Тащи его в здание суда. К музею и опере не пройти, - сказал Саргех, - вас там встретит мой друг, ты видел его в той ночной стычке.
  Констебль, вполголоса подвывая от страха, рванул Рэнфри за плечо, уволакивая его прочь, а Саргех уже плавно разворачивал таймер для удара.
  То, что осталось от его дома, он покинул с толикой сожаления. Кабинет, совмещённый со спальней и местом отдыха, остался почти нетронутым, а вот лестницы, ведущей на второй этаж, больше не было. Как и доброй половины жилища. Со стражем он справился, правда, теперь его хромота стала такой болезненной, что он передвигался по городу чуть ли не ползком, скрипя зубами от боли. И вот, когда первые лучи ленивого солнца должны были разогнать осеннюю хмарь и серость, над Салехом пошёл серый снег. Саргех не сразу понял, что происходит, а когда поднял голову вверх, замер, не в силах поверить. Энергетические струи, поддерживающие и питающие щит над городом, коротко блеснули чистым белым светом, расправляясь над головой судьи. Сойдясь в самой верхней точке, они ярко вспыхнули, рассеиваясь над Салехом переливающейся плёнкой купола. Поднимавшийся вверх дым и копоть, наталкиваясь на преграду, падали вниз серым пеплом, укрывая Салех гибельной пелериной.
  На улицах замерли в причудливых позах стражи. Тут и там Саргех видел фигуры этих машин, полностью или частично вынырнувших из линий времени. Где-то оставалась видимой только треть устройств, где-то можно было в деталях рассмотреть их целиком, а где-то прямо из воздуха торчали несколько бритвенно-острых лезвий их таймеров. Все вокруг замерло, лишённое питания и управления. Под ногами шуршали листья, смешиваясь с жирными пластами копоти и сажи, липнув к подсыхающим лужам крови на дорогах. На проходившего мимо Саргеха смотрели пустыми глазами мертвецы в роскошных платьях и камзолах, успевшие вытащить оружие из поясных креплений или умерших безоружными. Кружева их одежды были порваны, выпачканы алым, а строгие костюмы казались неуместно рваными кусками холстины, зачем-то небрежно надетыми на сломанные манекены. Саргеха провожали мёртвыми взглядами жители города, от мала до велика, навсегда отпечатавшись в памяти судьи чертами лиц, уродливо искажённых страхом.
  Саргех сначала просто смотрел вверх. Не каждый день можно увидеть, как целый огромный город укрывается плёнкой кокона из безвременья. Затем он развернулся, бросил взгляд на видневшееся неподалёку здание суда, и побежал, сильно припадая на одну ногу, прочь, к центру Салеха.
  
  На первом этаже спиралевидной башни Веллкро оказалось свободно и светло. Белые стены излучали мягкое молочное сияние, погружая широкий просторный холл в обволакивающее поле света. Немногочисленные сотрудники, побросав рабочие места и сбившись в небольшую кучку, жались друг к другу, ища ответов на незаданные вопросы. Саргех вошёл внутрь, окинул их взглядом и молча пошёл дальше. Ему никто не препятствовал и не пытался задержать. Люди настолько отчаялись и были испуганы, что уже не думали о дисциплине. Их взгляды были обращены к серому мареву купола над городом, на который они смотрели, стоя у узких окон.
  Саргех подошёл к широким дверям лифта, прозрачными створками подпирающего двух сотрудников Веллкро, обнимавшихся друг с другом. Судья пытался протиснуться мимо, но непослушная нога подвернулась, и он едва не упал на людей рядом. Плечо прошло сквозь них, и Саргех больно приложился им о толстое стекло кабины. Мираж растаял, и судья понял, что в холле никого нет. Только случайный ветерок из открытых им дверей на входе шевельнул разбросанные по полу бумаги, да едва ощутимый сквозняк трепал уголки тканевых картин на стенах.
  На самой верхней площадке башни, где золотистые спирали сходились и сливались в острый шпиль, лифт замер и с лёгким звоном раскрыл двери. Саргех вышел на верхнюю площадку в полной тишине. Отдалённый гул приборов из технических помещений тут почти не улавливался, и судья, цокая металлической окантовкой кончика трости по белому камню пола, обогнул комнаты для совещаний, приёма гостей и кабинеты технических специалистов. Сердце Веллкро, центральная комната, имевшая шесть выходов в разные короткие коридоры, лучами расходившиеся в стороны, возвышался над полом. Конструкция, выполненная в виде ажурных лестниц без перил, окружавших возвышение по спирали, высилась над полом на высоте в два человеческих роста. Она находилась под энергетическим куполом, и войти туда мог далеко не каждый.
  Саргех уже пережил короткий укол боли от идентификатора в лифте, когда набрал последний этаж. Допуск сюда имели единицы из жителей города, не считая работников и обслуги. Саргех с трудом начал подниматься вверх, балансируя на узких ступенях. Когда он поднялся на площадку и ступил на дымчатый кусок хрусталя, заменявший пол этой конструкции, он увидел экраны и таблицы контроля Салеха.
  Круговые панели с экранами и квантованным полем устойчивости окружали его со всех сторон. Отдельная часть округлой площадки была отведена исследованию и наблюдению за недавно найденными под фундаментом башни воротами. Медные кольца с червлёными резными рисунками представлялись трёхмерной моделью, медленно вращавшейся вокруг своей оси во всех плоскостях.
  Экран контроля за медными кольцами показывал последнюю активность. Она отмечалась совсем недавно, и Саргех, просмотрев данные, увидел, кто ускользнул из гибнущего города.
  Гувер и его соглядатаи прошли через врата, но только у его бывшего помощника судья заметил на груди новую разработку Веллкро - амулет в виде спирали с плавающим во временных потоках кристаллом.
  - Тварь, - прошептал Саргех. Он бросился смотреть другие таблицы, из которых быстро стало понятно, почему Гувер решил так подло сбежать. Изменённые им стражи Салеха, должные оставаться неактивными под развёрнутым щитом, всего лишь впали во временную кататонию. Часть из них должна была активироваться через пару часов, остальные, кто выжил в поединках со своими собратьями, продолжат оставаться в консервации. И если Саргех не сумеет отменить протоколы перемен, то стражи смогут разгуливать по городу, продолжая начатую зачистку до тех пор, пока в Салехе не останется ни единого живого существа.
  Но самым страшным было не это. Внесённые в базовые протоколы контроля изменения проникли в управляющую матрицу щита. И он, выполняя полный цикл в двадцать часов, не отключался автоматически, а добирался до девяноста процентов резерва и уходил на новый цикл. Щит останется над Салехом бесконечно. И ни одно изменение уже не могло решить эту проблему раньше, чем под щитом погибнут выжившие. Разумеется, если их раньше не уничтожат стражи.
  Саргех сидел и смотрел за отсчётом времени так долго, что за окнами должен был уже начаться полдень. Однако, серая муть расползалась вокруг стремительно. С неба перестал падать пепел, и город застыл внутри кольца безвременья.
  Судья встал с широкого кожаного кресла управления, сжал в пальцах рукоять трости и начал спускаться вниз. Он добрался до подвалов башни быстрее, чем рассчитывал, хотя перебои в питании лифтовой системы едва не обрушили кабину где-то посередине пути. Саргех выбрался в просторные коридоры, прошёл сквозь открытые по протоколу чрезвычайной ситуации двери, отыскал экспериментальную установку "врат в никуда", и вскрыл кожух предохранителя блока питания. Он испытал невероятное желание отключить последний защитный слой, за которым крылась устойчивая система квантования, питающая энергией переход. Просто нарушить герметичность контейнера, и всё. Непоправимость вмешательства будет окончательной.
  Саргех захлопнул крышку устройства, подошёл к системе идентификации и долго смотрел на неё. Внести изменения оказалось нетрудно. Как и обозначить доступ только тому, кто обладал предложенным генетическим идентификатором. Но для того, чтобы система обновилась, следовало заставить установку работать хотя бы на долю секунды. Квантовый генератор сумеет перестроиться почти моментально. Жест отчаяния, бесполезного и рождённого злостью на случившееся, если разобраться. Саргех включил установку, слушая, как в медных кольцах начинается процесс работы. Судья не собирался сбегать через переход, да и времени, отведённого на квантование данных, не хватило бы для того, чтобы полноценно открыть разлом в пространстве-времени. Но чтобы он сработал, следовало кому-то находиться внутри медных обручей. Судья встал в круг, изловчился и ударил концом трости с металлической окантовкой по широкой чувствительной клавише включения механизма.
  Поток, омывший его тело, походил на кипящий лёд и холодное, космическое пламя. Каждая клеточка тела была растянута, сжата, скопирована и уничтожена за секунды. Он даже не смог закричать, застыв на границе перехода с широко раскрытыми глазами.
  Теперь он был частью Салеха, многократно размноженной и разбросанной по городу, и одновременно одна из его копий скользнула вслед за Гувером, в то время, в ту параллель, куда было последнее перемещение.
  Он не знал, сколько лет потратил на то, чтобы собрать себя воедино. Ему казалось, будто прошли века и тысячелетия, он прожил столько жизней, умер и снова восстал, но все равно оказался в здании суда, куда изначально собирался направиться этим утром.
  Время, стремясь выровнять себя самостоятельно, стянуло его копии, не сумевшие разрушиться в первые секунды, в одну наиболее вероятную точку.
  Он догнал самого себя на дороге, и в тот момент, когда первый Саргех развернулся, чтобы направиться в Веллкро, они столкнулись. Судья поднялся с дороги, тупо уставился на свою трость, будто видел её впервые. Он медленно встал, осмотрелся, пытаясь вспомнить, что произошло и почему Салех выглядит так странно. Он сделал шаг и едва не упал, когда нога подломилась. Он с удивлением вспомнил своё имя и свои увечья.
  Судья Саргех поплёлся к зданию суда, едва понимая, кто он и где находится.
  
  Внутри его уже ждали. Его друг Дэл, констебль Джейми и Рэнфри. Саргех огляделся по сторонам, в памяти начали всплывать имена и те прожитые линии времени, которых в Салехе никогда не было. Дэл прищурился и посмотрел на старого друга.
  - Ты же был в башне? - спросил он. Саргех кивнул. Кажется, он забыл, как разговаривать. Забыл буквы, слова, звуки, фонетику и умение произносить эти слова.
  - Мне очень жаль, - сказал Дэл. В руках у него блеснуло оружие, и прежде, чем Саргех успел дёрнуться, Дэл выстрелил сначала в Рэнфри, а потом в Джейми. Оба рухнули на пол, заливая белые камни алым. Саргех коротко взмахнул тростью, выбив из рук Дэла оружие.
  - Зачем? - выдавил из себя судья, когда огромный и широкоплечий Дэл прижал его к полу и пытался сломать ему шею.
  - Я... хотел... не так... - выдавил из себя Дэл, пока Саргех боролся с ним, пытаясь оттеснить его подальше своей тростью, упёртой в грудь бывшего друга. Тонкое витое дерево начало трещать, угрожая сломаться.
  Саргех позволил Дэлу навалиться всем весом, разом ослабив противодействие, и противник ударился лбом об пол, когда Саргех ловко увернулся. Судья поднялся на ноги, отскочил подальше и схватился за свой пистолет. Плазменные накопители начали разогрев, но внезапно щёлкнули холостым ходом. Оружие утратило все заряды, а других достать пока было неоткуда. Дэл впился в судью взглядом пронзительно синих глаз. Саргех внезапно убрал пистолет, Дэл недоверчиво сощурился, но судья больше не пытался достать иного оружия. Он стоял и ждал.
  - Ты не выйдешь из города, глупец. Никто теперь не покинет Салех. Этот щит навсегда.
  - Щит спадёт через двадцать часов, - упрямо отмахнулся Дэл. Саргех в ответ только качнул головой и едва заметно улыбнулся. Дэл зарычал, как зверь, готовый к прыжку, и Саргех не стал закрывать глаза. Когда одним быстрым движением Дэл сломал ему шею, судья повалился на пол, и его чёрная маска осталась болтаться на шее.
  Дэл тупо уставился на тело своего давнего друга, а из соседнего помещения осторожно выбрался Сигизмунд.
  - Я все подчистил, господин судья. Давай амулет, и мы в расчёте, - не поворачиваясь, глухо произнес Дэл. Позади него смачно щёлкнул предохранитель пистолета. Дэл как раз успел обернуться, чтобы увидеть, как судья Сигизмунд вскидывает крупнокалиберный пистолет и нажимает на спуск. Сразу несколько пуль разорвали грудь Дэла, он отшатнулся, осел на одно колено и харкнул кровавым сгустком под ноги. Сигизмунд стоял над ним, не опуская оружия, и смотрел, как Дэл умирает.
  За окнами что-то ослепительно сверкнуло, словно тысячи солнц вспыхнули одновременно, и по высокому серому куполу щита прошлись яркие радужные всполохи. Сигизмунд успел сделать к выходу всего пару шагов, когда тяжёлые двери зала суда распахнулись сами собой, и невесть откуда взявшийся порыв ветра буквально швырнул в него чьё-то тело.
  Оба они покатились по полу, перемазавшись натёкшей из убитых людей кровью, а когда поднялись на ноги, не смогли сдержать крика ужаса. Друг на друга смотрели два Сигизмунда. Один выглядел много хуже, и был похож, скорее, на живой труп, но зато второй трясся так, словно только что все убитые встали и начали говорить с ним.
  
  Саргех смотрел на происходящее отовсюду и ниоткуда. Он словно стал городом, с его бесконечными глазами-окнами и руками-деревьями. Он был ветром, которого не было, он был каждым из белых зданий поблизости. Он был рядом с постройками пропавшей цивилизации, он не был нигде. Он столько раз умирал за те краткие кванты времени, что отнял у него медный портал, что ещё один раз ничего не менял. Да, он умер там и тогда, где и когда должен был. Но это не мешало ему быть и оставаться повсюду, наблюдая за странной аномалией. Лучше было смотреть на то, как два одинаковых Сигизмунда, похожих друг на друга, как старший и младший братья, бегут то друг от друга, то наоборот, чем лишний раз смотреть на своё тело. Видеть себя после смерти он не желал. Будто сам факт увиденного заставил бы его поверить в случившееся. А пока он не смотрит, как в детстве, то и нет монстров, страшных упырей и злых людей за окнами города. Саргех мысленно переместился туда, где Сигизмунды подобрались к краю щита. Они сцепились в рукопашной, и в какой-то момент оба упали на грань щита города. Новая вспышка, и уже никого нет в мёртвом Салехе, кроме оживающих стражей, горстки выживших и сознания судьи Саргеха.
  Но перед тем, как полностью раствориться в городе, Саргех заметил кое-что странное, что заставило его снова подумать о возможной надежде на исправление.
  Невесть откуда взявшийся двойник Сигизмунда напомнил судье о происшествии рядом с этим зданием некоторое время назад. В конце лета он тоже стоял рядом, и едва не угодил под копыта лошадей, но вовремя успел отшатнуться. Его тогда будто бы поймали чьи-то руки, не дали упасть, оттолкнув обратно. И тогда, и сейчас Саргеху казалось, что он видел двойников. Своего и своего коллеги. Но если в себе он уверен не был, то вот второй Сигизмунд был совершенно точно. А это значит...
  Значит, что в Салех когда-то и где-то придут те, кто пройдёт через щит. И если это не Гувер, то это те, кому следует помочь. Может быть, не везде и не всегда потомки одних людей оказываются на поверку дешёвыми копиями своих достойных прародителей? Может быть, он все же сумел что-то нарушить так сильно, чтобы время, как единый поток, не просто начало обтекать брошенный в него камень, а поглотило его, сомкнувшись над ним и придав ему округлую форму.
   
  Глава 12
  
  - До сих пор не верится, что дошли, - Джейми почесал в затылке, разглядывая снизу вверх шпиль башни Веллкро. Остальные замерли в почтительном молчании, тоже рассматривая высившуюся передними громаду здания. Белый камень с некогда золотыми прожилками, сейчас тусклыми и сероватыми, спиралью конструкции уходил вверх. Его величие, пронесённое сквозь время, подавляло.
  - Самому не верится, - прохрипел Рэнфри, повиснув на плече палача. Тукк выглядел не очень хорошо. В последней схватке ему досталось меньше всех, и потому он оставшийся отрезок дороги тащил командира. Говард пришёл в себя неожиданно, сам подивившись этому не меньше остальных. Выстрел почти в упор должен был убить его, но он, почему-то весь в соплях и слюнях, очнулся на жёстких камнях развалин. Рядом барахтался раненый Тэн, которого уже успел притащить тот же палач. Джейми болтался рядом, все ещё подавленный и обескураженный неудачей со своей бомбой.
  Бегло осмотрев Рэнфри, Нима сказала, что от заряда парализатора пока никто не умирал. Рэнфри понял её слова только интуитивно. Видимо, его не хотели убивать, просто желая оглушить, но сила разряда была такова, что из командира наёмников выбило дух на долгое время. Мышцы до сих пор ещё продолжали иногда подёргиваться, что лишало Говарда возможности быть надёжной боевой единицей. Случайно нажать на курок револьвера и пристрелить кого-то из своих ему не хотелось.
  - Думаю, самое время объяснить, зачем именно мы тут собрались, - высказал давно тревожащую всех мысль Тэн. Вся группа посмотрела на нанимателя. Тот выглядел потерянным, осунувшимся и бледным. А ещё его хромота стала явственней, словно магия Салеха не действовала на этого человека. Нима уже собралась что-то ответить, но внезапно пошатнулась, взмахнула здоровой рукой и упала на землю. Остальные бросились к ней, вытаскивая оружие и вертя головами по сторонам. Никто не слышал выстрелов, но их могло и не быть. На ближних дистанциях дротики с ядом работали не хуже пули, а если вспомнить копье с каменным наконечником, встреченное ими в теле, попавшем в ловушки времени, то это бы многое объяснило.
  Дэл с кряхтением присел рядом с бесчувственным телом нанимателя и жестом показал Джейми, чего от него хочет. Взрывник посмотрел на товарища как-то странно, будто не был уверен в том, что понял его правильно. Джейми помялся, но принялся расстёгивать куртку Нимы. Дэл увидел под верхней одеждой плотный кокон кожаной брони с медными вставками, и порылся в вещах, подыскивая острый нож, не всматриваясь в лежащее перед ним тело. Их он повидал достаточно, чтобы навсегда избавиться от привычки рассматривать пациентов.
  - Ну? - кивнул Тукк на Ниму и здоровой рукой протянул Стукачу матовый клинок из серой стали. Джейми вздохнул, взял клинок и одним ловким движением взрезал одежду на нанимателе. Возиться с поиском застёжек и пуговиц никто был не в состоянии. Если испортят тряпки, легко будет придумать какую-то замену. Или починить на живую нитку.
  Широкая спина Дэла загородила остальным обзор, и Рэнфри, прихрамывая на внезапно переставшую слушаться левую ногу, которую как раз пробило судорогой от пережитого заряда парализатора, обошёл друга сбоку. Представшая его глазам картина заставила Говарда поперхнуться и едва слышно выдавить внезапно осипшим голосом:
  - У меня одного созрел вопрос?
  Остальные утвердительно закашлялись, но смолчали.
  - Как? Как, мать мою женщину, можно было... вот это? - он растерянно смотрел на полуголую женщину перед собой. Синяки и ссадины от предыдущих повреждений уже успели стать фиолетовыми и местами даже пожелтеть. Но в том, что перед ними именно женщина, а вовсе не наниматель мужского пола, сомнений не оставалось. Обтянутая плотной тканью белья грудь поднималась едва заметно, но спутать признаки половой принадлежности уже никак бы не получилось.
  - Да-а-а... дела-а-а... - вымолвил Большой Тэн, почесав кончик носа.
  - Ну, а чего? - подал голос Джейми, почему-то излишне нервно размахивая ножом в руке. - Она же всегда была странной, вот потому на ней и синяки так выглядят. Я о том, что от неё... я вполне ожидал, что будет нечто подобное, - он ткнул в глубокий порез на боку, кровоточащий и явно начавший воспаляться. Рэнфри перевёл взгляд на Стукача.
  - То есть, ты мне хочешь сказать, - медленно проговаривая каждое слово, - что тебя смущает только то, что она, в отличие от нас всех, не... как бы это правильно сказать... не консервируется в Салехе? А то, что Нима оказалась женщиной, тебя не смущает?
  - Ну, дык... - смущённо шмыгнул носом Стукач. - Я думал, вы это тоже поняли.
  В глазах Джейми была растерянность, некая неловкость и смущение. Остальные переглянулись. Тэн, ломая сложившиеся за годы работы стереотипы о себе, нервно заулыбался. Рэнфри хрюкнул в кулак.
  - Получается, что наш Джейми был единственным, кто догадался о том, что мы идём в компании с женщиной, - подвёл итоги Тукк. Он уже запустил руку в свою сумку и достал перевязочный комплект. Следовало обработать раны Нимы, наложить повязки и постараться привести её в чувство. Больше всего возни ожидалось с развороченной ключицей. Рана на плече выглядела ужасно, но тепловой луч надежно прижег крупные и мелкие сосуды, намертво спаяв часть ткани одежды с тканями кожи и мышц. И вот это было для Дэла самой большой проблемой, если он хотел сохранить Ниме руку и возможность ею владеть.
  - Не единственный, - буркнул Ланкастер, - Сиг тоже понял. Потому и цапался с ней постоянно.
  Рэнфри выглядел так, словно ему только что сообщили, доказав это на практике, что женщиной является он сам.
  - Да уж, охренеть и не встать просто, - выдал он и махнул рукой, присаживаясь рядом с палачом. - Давай, помогу, чем могу.
  Говард помог Дэлу справиться с перевязкой и чуть придержал Ниму, когда Тукк ковырялся в её ранах тонким острым предметом, походившим на изогнутую рыбную кость. Выудив из-под кожи крошечный осколок не то камня, не то какой-то грязной крошки, Тукк нахмурился.
  - Плохо дело. Рана грязная, когда она это подцепила, я не знаю. Могло начаться заражение, и, если так, и при учёте того, что отсутствие течения времени на неё не действует, я ничего не могу сделать, - Дэл тяжело вздохнул, наложив щедрую порцию мази на расковырянную рану. Кров текла довольно сильно, и останавливаться не собиралась, до тех пор, пока Дэл не плеснул в рану какой-то кровоостанавливающей штуки, вспузырившейся и зашипевшей на коже. Потянуло едким запахом антисептика пополам с горьковатым ароматом вяжущей настойки трав.
  - Она не единственная, кто может отсюда не выйти, - сказал Рэнфри, пожав плечами. - А тебя, я смотрю, тоже не удивило увиденное, - утвердительно произнес он в адрес палача. Он сказал это спокойно, не глядя на Дэла, но рука у того все равно заметно дёрнулась, когда он стягивал края раны парой стежков стерильной нитки. Рэнфри это заметил и спросил:
  - Может, поделишься?
  - Чем? - хмуро отозвался Дэл, заканчивая с обработкой раны. Он кивнул стоящему рядом Джейми, и они вдвоём с Говардом приподняли Ниму, чтобы наложить бинты и фиксирующие повязки. Кожа у женщины была горячей. Такой горячей, что это чувствовалось даже сквозь одежду.
  - Как бы бред не начался, - с опаской высказался Джейми. - Видал я такие раны, хреновые они, как палёная взрывчатка.
  - Может, уже и начался, - многозначительно посмотрел на Ниму Дэл, имея в виду её странное поведение и впадение в бессознательные состояния по дороге.
  Рэнфри продолжал ждать ответа на свой вопрос от Тукка. И он рассказал о том, что ему привиделось, когда он лежал у здания суда. На этот раз руки задрожали у Стукача.
  - Так ты тоже видел? Видел, да? Видел этот город другим? А я думал, все, хана, мозги поплыли! - радостно, и с какой-то панической ноткой в голосе, скороговоркой произнес он. Тукк посмотрел на друга мельком, пожал плечами и продолжил своё дело. Когда все было окончено, Говард вдруг склонился над Нимой, начавшей что-то бормотать в бреду о предателях, и рывком сдёрнул с её лица платок. Увиденное поразило всех, кроме самого Говарда.
  - Я так и думал, - мрачно сказал он, указывая на вензель Веллкро на лице женщины. - Не знал, что Веллкро клеймят своих слуг, но зато понятно, чьи трупы были на стоянке в здании суда. На одном из них такие шрамы достали до самых скуловых костей. Я тогда не придал значения, кости были женскими, а я думал, среди нас только две женщины, и они обе не подходили под параметры. Придурок, - обругал он себя, покачав головой, - даже ей, - он кивнул на Ниму, - доказывал, что тела не наши. Говорил, мол, это не тело амазонки, а других женщин нет. Поспорил даже с ней, указав на остатки нашейного платка на костях. Зато хоть понятно, почему наша нанимательница выглядела тогда такой бледной. Не каждый день тебе под нос твой скелет тычут, да ещё и бодро убеждают тебя в том, что он не твой.
  Говарду пришлось кратко поделиться с остальными тем, что произошло между ним и Нимой в здании суда. Кривя лицо в гримасе отвращения, Рэнфри даже упомянуло своей попытке прижать Ниму, указав на явное послание в её адрес через чёрную тряпку на скелете.
  - Да, шеф, ты, как всегда, сама тактика, - сказал Тэн. Меня вот какой вопрос интересует... - начал он, но продолжить не успел. Нима широко раскрыла глаза, резко попыталась подняться, и снова повалилась на землю. Со второй попытки ей удалось сесть, и Рэнфри помог ей встать на ноги. Женщина кое-как стянула с себя лохмотья разрезанной брони, завернулась в рваную длинную куртку и мрачно натянула платок обратно на лицо, ни слова не сказав в адрес тех, кто его с неё стянул.
  - Идти сможешь? - спросил он. Нима кивнула, как безмозглый мертвец, поднятый в лунную ночь неумелым некромантом. Затем она медленно ощупала себя, сверкнула глазами, и, напоровшись на то, что все отвели взгляды, все поняла. Спорить было глупо, что-то говорить тоже. Она не пыталась скрывать свой пол или внешность, но попытка оправдаться сейчас привела бы к обратному результату, только убедив остальных именно в этом.
  - Надо идти. Мы почти закончили, - прошептала она и, шатаясь, пошла к башне впереди, первой переступив порог здания. Остальные переглянулись, пожали плечами и пошли следом.
  - Ты чего сказать хотел? - чуть приотстав, тихо поинтересовался Рэнфри у снайпера. Тэн дёрнул головой, как заводная кукла, и сказал:
  - Если там наши тела, то кого не хватает? Нима лежит в здании суда, ты вроде говорил, что видел останки с выцветшей краской на коже. Я не смотрел, был у окон. Кто еще-то?
  - Их всего было четыре. Тукк и Нима, это два. Значит, остаются ещё трое. И кто-то из нас останется где-то тут. Или по дороге отсюда.
  Тэн кивал, продолжая хмуриться.
  - Меня другое интересует. Кто убивал?
  - Если нас трое, а трупов два, это логично, командир. Кто-то из нас и убивал, - озвучил очевидное Тэн.
  Рэнфри и без него это понимал, но верить в такое не хотелось.
  - Знаешь, гадать бессмысленно. Во-первых, никто не сознается, а, во-вторых, я теперь точно знаю, что рядом бродят ещё живые люди, - Рэнфри показал свой клык в кривом оскале. - Если конечная точка ждёт нас на обратной дороге, хотя бы сюрпризов в шпиле можно сильно не опасаться.
  - Думаешь? - хитро улыбнулся Тэн. - На моей родине говорят, что опасаться надо только самого себя, а не обстоятельств. Откуда ты знаешь, что поход в эту башню не решает, кто вообще и куда дойдёт? Может, там мы сделаем нечто такое, что изменит все?
  - Или наоборот, - задумчиво произнес Рэнфри вслед снайперу, замыкая процессию до порога башни, - не сделаем.
  Говард мысленно собирал паззл из кусочков и мелочей. Ему до сих пор не было ясно кое-что. Кто перебил другие группы, чьи тела они тут нашли? Почему их скелетам в здании суда уже много лет, и кто вообще сказал, что это случится по дороге обратно, а не было, допустим, пройденной точкой? Может, им уже удалось избежать смерти, и теперь не стоило сильно расслабляться, считая себя пока неуязвимыми? Зачем в Салех и его пригороды согнали столько учёных, куда делись их записи, и сколько, черт побери, было амулетов? Вопрос о том, куда девался Сигизмунд, Говарда не тревожил. Появись этот наркоман перед ним сейчас, он бы не гарантировал ему неприкосновенность. Жаль было потерять его оружие, а самого владельца - не так уж и обидно. Слишком многим он успел уже насолить.
  Они вошли в Башню Веллкро свободно. Даже вездесущие стражи попрятались. Переступив порог, Ниме стало понятно, почему.
  Башня была мертва. Все, что могло быть разрушено, валялось горстками хлама под ногами. Кое-где попадались человеческие кости. Полуистлевшие, жёлтые и хрупкие, они трещали под толстыми подошвами ботинок наёмников. Дэл что-то пробормотал себе под нос, сдвинув кустистые черные брови. В его глазах зажегся холодный огонёк, доселе ни разу не проявлявшийся за все время похода. Это не ускользнуло от внимания Рэнфри, но Говард лишь подобрался и взял в руки оба своих револьвера. Тэн, неслышно ступавший рядом, юркнул в неприметную дверь, остававшуюся открытой, и уже оттуда произнес:
  - Командир, здесь спуск в подвал.
  Нима посмотрела на Говарда. Тот едва заметно пожал плечами. Все прекрасно понимали, что наверху им всем делать нечего, и кто-то должен был остаться внизу. Почему бы заодно и не осмотреть подвалы? Тукк придвинулся к нанимателю, Нима не спорила. Она была очень бледной, едва державшейся на ногах, и это было заметно всем. Даже Джейми задвигал бровями, давая шефу понять, что с нанимателем явно творится что-то неладное. Остальным синяки и ссадины не доставляли никакого дискомфорта. Даже серьёзная рана палача не болела. Кости, так и не начавшие срастаться, просто неприятно тёрлись друг о друга, и Тукк старался лишний раз не беспокоить раненую руку движением. Нима первой начала подниматься по лестнице из белого камня, винтом уходившей под самую крышу. Дэл и Джейми последовали за ней. Стукач приостановился, бросив взгляд на командира, но тот напряжённо кивнул, и взрывник продолжил подъём.
  Рэнфри снова посмотрел на дверь в дальней стене. Тэн оттуда не появлялся. И вообще молчал. Это показалось Говарду странным. Снайпер должен был бы постараться занять позицию повыше, чтобы те, кто напал на них недавно, не сумели подобраться ближе. Однако, желтолицый сын южных провинций затаился в темноте, на лестнице, ведущей в подвал.
  Рэнфри перевёл взгляд на то место, где ещё недавно стояли его друзья и их общий наниматель. Те уже успели подняться высоко. Остановившееся время не позволяло телу уставать, и теперь люди, позабыв о расплате после снятия купола, беспечно пользовались сверхспособностью лёгкого подъёма по крутой и длинной лестнице.
  Говард сплюнул под ноги, взвёл оба револьвера и тихо шагнул в темноту.
  - Тэн? - едва слышно позвал он. Ему никто не отвечал. Рэнфри сделал ещё шаг, прислушиваясь и стараясь рассмотреть хоть что-то в кромешной темноте. Каждый его мускул напрягся, слух улавливал малейшие шорохи, руки с оружием напряжённо сжимали шершавые рукояти револьверов. Рэнфри пытался нарисовать себе воображаемую картину помещения, ориентируясь на слух. Звуки его шагов натыкались на стены и предметы поблизости, худо-бедно давая понять, как и что здесь устроено. Пока что Рэнфри передвигался мелкими шажками по широкому и, судя по всему, совершенно пустому коридору.
  По лбу наёмника сейчас должна была бы скатиться капля пота, от напряжения и нервов, но в Салехе никто не потел. В нем вообще никто не жил.
  - Мёртвые не потеют, - едва слышно пробормотал он, нервно прислушиваясь. Снайпер словно в воду канул. Спрятаться здесь было решительно негде. Коридор, кажется, упирался в глухую стену, или круто сворачивал в сторону. Во всяком случае, пока что Рэнфри даже камешком под подошвой не скрипнул - настолько проход оказался чистым и пустым.
  Позади него едва слышно скрипнуло что-то, будто человек неосторожно наступил ботинком на кость мертвеца. Рэнфри мгновенно развернулся и нацелил оба револьвера в светлеющий проход. Успевшие привыкнуть к темноте глаза болезненно сощурились по привычке, но Салех был особым местом, и Говард с удивлением понял, что резкая смена света и тьмы не причиняет ожидаемой боли. Зрачки просто уменьшились при ярком освещении, и больше ничего. Говард сделал три быстрых шага обратно, прошёл до выхода и выглянул в проход. Пальцы на курках начинали подрагивать от перевозбуждения и азарта. Там, в широком холле, никого не было. Через открытые настежь двери не залетал даже ветерок. В Салехе не было ветра. Рэнфри немного расслабился, чуть опустив руки с оружием, когда его взгляд упал на горстку костей рядом со входом в подвальные ярусы. Ровная, аккуратная кучка была смята. Кто-то наступил на неё, по неосторожности или торопясь войти следом за Говардом.
  Он успел только снова вскинуть обе руки с револьверами, когда удар снизу вверх чем-то длинным и тяжёлым выбил обе пушки из ладоней. Последовавший за этим удар ноги в челюсть заставил Рэнфри пролететь спиной вперёд все то расстояние, что он крался по темноте прохода следом за Тэном. Говард сразу же перекатился, встряхнул головой и поднялся на четвереньки. Удар пальцев в глаза едва не лишил его зрения навсегда. Рэнфри дёрнулся, впечатавшись затылком в стену поблизости, и попытался поймать руку противника, но не успел. В лицо ему брызнули чем-то отвратительно вонючим, и он осел на пол, задыхаясь и не чувствуя своего тела.
  - Кто ты? - смог вытолкнуть из глотки слова Рэнфри. В ответ чья-то крепкая рука ухватила его за воротник куртки и потащила к выходу из темноты. Говарда швырнули на белый пол башни Веллкро, для верности наступив ногой на кадык. Рэнфри захрипел, пытаясь задёргаться, но тело по-прежнему не подчинялось ему.
  - Глупый командир, - раздалось сверху. Рэнфри проморгался, втянул в лёгкие воздух, когда нога убралась с его глотки, и посмотрел на Тэна. Желтокожий снайпер стоял перед своим командиром, задумчиво вертя в руках винтовку. Старая, верная поделка южных земель казалась какой-то другой. Тэн растянул губы в улыбке, заметив интерес командира, и, с нескрываемым превосходством, нащупал крошечную кнопку под курком. Винтовка тут же сменила цвет, став матово-чёрной, на её корпусе начали мигать разноцветные индикаторы, а выпуклый глаз прицела интеллектуального оружия захватил цель. Ствол сам собой изогнулся и нацелился в голову Рэнфри. Тэн небрежно перехватил винтовку одной рукой, полностью полагаясь на электронику и искусственный интеллект оружия. Второй же рукой снайпер начал ловко расстёгивать куртку командира. Глаза у Говарда поползли из орбит.
  - Ты... ты охренел?! - попытался возмутиться он, но из горла вырвался только возмущённый писк. Тэн, отдёрнув руку, недоуменно посмотрел на Говарда, секунду о чем-то подумал, а затем сказал:
  - Нет, ты не в моем вкусе. Хочу с тебя лишние игрушки поснимать. Без них, как и без одежды, далеко ты не уйдёшь.
  Тэн рванул с плеч Говарда куртку. Тело шефа наёмников безвольно дёрнулось, он перевалился с боку на бок, чувствительно приложившись бровью о белые камни пола. На лице осталась солидная вмятина. Наёмник успел подумать, что если бы время в Салехе текло обычным путём, сейчас весь мрамор был бы залит ярко-алым. Кости, разумеется, целы, не та сила удара была у Тэна. Да и не желал он его калечить. Но вот сосуды он вполне мог рассадить прилично.
  Снайпер, тем временем, споро вытряхнул из куртки Рэнфри все предметы, обыскал одежду, и бросил куртку к найденным вещам. Револьверы остались лежать в проходе к подвалу, ими Тэн пока не озаботился, и Говард подумал, что, возможно, он про них забудет. Желтолицый снайпер уже стянул с наёмника жилет, рубашку и побросал все в общую гору. Когда Тэн потянулся к ремню на брюках, Рэнфри задёргался сильнее. Тэн только тихо засмеялся.
  - Говорю же, ты мне не нравишься. Вот Дэл - другое дело, - удовлетворённо закивал Тэн. Ремень, змеёй выскользнув из креплений, улетел к другим вещам. Тэн перехватил свою винтовку, щёлкнул каким-то переключателем, и направил на вещи Говарда струю белого, почти прозрачного, пламени. Ткань испарилась, металл покрылся коростой и рассыпался хлопьями ржавчины. Снайпер дождался окончания деструкции, довольно кивнул сам себе, и ногой расшвырял по углам крошечные горстки белого пепла.
  - Вставай, пошли, - ткнул он дулом в щеку бывшего командира. Рэнфри с удивлением понял, что может двигаться. Пока что медленно и плохо, но хоть как-то. Ноги, налившиеся свинцом, ударялись об пол с таким звуком, будто подошвы ботинок залили толстым слоем чугуна. Руки висели плетьми, голова то и дело кренилась вправо или влево, что очень мешало смотреть под ноги, когда Тэн подталкивал его к лестнице.
  - Не волнуйся, твои револьверы я запинал в самую дальнюю сторону. Даже если побежишь, не успеешь найти в темноте. А мне она не помеха, - с улыбкой погладил он цевьё винтовки. - Вперёд иди, мы подождём остальных на полпути.
  Рэнфри мычал что-то неразборчивое, от чего его бывший друг и подчинённый только сильнее хмурился. Поднявшись чуть выше, чем на одну треть высоты лестницы, Тэн втолкнул Говарда в открытую дверь технического помещения. Возможно, Говард ошибся в оценке, и снайпер привёл его в комнату отдыха. Или оранжерею, но сейчас, когда всё пребывало в полном запустении, без следа былой обстановки, понять разницу оказалось нереально.
  - Подними руки и встань к стене, - мотнул головой Тэн. Он держал на прицеле дверь и следил за Рэнфри. Лицо у снайпера было сосредоточенным и жёстким. Говард понял, что почти пришёл в себя. Чем бы не брызнул ему в лицо его бывший соратник, действие этого препарата проходило. Или так действовал Салех? Возможно, окажись они вне зоны безвременья, Говард вообще не пришёл бы в себя после такого. Он медленно отошёл к стене, плавно, как ему казалось, переступил с ноги на ногу, напрягая все мышцы для броска. Он даже смоделировал в голове ситуацию, где он делает обманный манёвр, бросается в другую сторону и сбивает Тэна с ног. Но оружие снайпера, приведённое им в боевую готовность, внезапно снова видоизменилось, подав тревожный сигнал хозяину.
  - Тише. Тише, командир. Мне уже искренне надоело пытаться сделать свою работу незаметно. Сейчас мы дождёмся белокожую самку собаки, с которой у меня не вышло разобраться, загнав её толчком в ловушку времени по дороге к куполу. Она вообще оказалась на редкость везучей, как и все демоны и низшие существа, продавшие душу за удачу. Впрочем, твоя группа вся состоит из таких везучих варваров. Даже Тукк выжил, а ведь я не промахнулся. В любом другом месте, кроме этого круга ада, он был бы мёртв через несколько минут после выстрела. Но я бы не хотел действовать грязно сейчас, - почти без выражения процедил Тэн, держа Рэнфри на прицеле своей винтовки. Прежде неказистое оружие в данную минуту приобрело хищные очертания, и ощетинилось матово блестящими выступами датчиков, массивной коробки прицела, многочисленными планками и охладителями. Такие же перемены постигли и её владельца - из спокойного, даже флегматичного стрелка, философски относившегося ко всему, Тэн превратился в помолодевшую версию самого себя, с горящим взглядом и отточенностью движений. - Я не хочу причинить вам вреда до...
  Охотник замолчал, словно сболтнул лишнего, и по его лицу пробежала тень неудовольствия. Как морщины на натянутой на ладонь перчатке, снятой с ещё тёплого тела.
  Говард неприятно ухмыльнулся, показывая свой чёртов клык. Необходимость маскировки утомляла, как и постоянное ношение чужой личины. Он понимал желтокожего снайпера очень хорошо. Но, кажется, этот Тэн полностью заместил и поглотил его верного товарища, и всяческие сантименты приходилось оставить в стороне.
  - До здания суда, верно? - Рэнфри погонял эту мысль в голове, как обычно гоняют леденец во рту, и она прекрасно улеглась в имеющиеся пустоты рассуждений. - Количество трупов должно быть равным тому, что уже было. Если все эти теории про петлю времени верны, то тем самым ты замкнёшь кольцо, и спокойно уйдёшь по своим делам вместе с тем, что сейчас пытается откопать наверху Нима. А мы останемся лежать в Салехе.
  "Знаешь, это не самый плохой вариант, - подумал Говард. - По крайней мере, безболезненно и быстро. Сигизмунд, например, ещё бы поглумился. Выстрел в коленную чашечку, потом в локтевой сустав... Садист чёртов. Тэн, даже этот, гуманизмом не страдает, но, как и у всех имперцев, эффективность превыше всего. То есть - по пуле в лоб, и до свидания".
  "Ну, нет. Я не затем сюда шёл, чтобы так глупо подставиться под пулю. Мне кажется, что каждый из уцелевших может преподнести остальным сюрприз... или подложить свинью", - ответил сам себе Рэнфри, стараясь не шевелиться, чтобы не вызвать срабатывания помигивающих на винтовке датчиков.
  - Ты ведь из имперской версии Салеха, да? - доверительно улыбнувшись, спросил он желтокожего.
  Тот непонимающе расширил глаза, что вызвало комичную гримасу на его лице. Словно небольшую сову попытались насадить на яблоко, но что-то пошло не так.
  - Откуда ты узнал, варвар? - бывший охотник даже отступил на полшага, когда улыбка Говарда стала из доверительной торжествующей. Рэнфри играл вслепую, пытаясь перед возможной гибелью вытащить из противника как можно больше информации. - Или ты тоже? Но представитель не предупреждал...
  "Представитель. Значит, их может быть много. Или в каждом Городе Мёртвых случилось такое же, как в Салехе? - Рэнфри почувствовал, как потеют ладони, и сначала обрадовался, но потом немного огорчился. Горячая волна, прошедшая сквозь тело, словно дрожь, означала, что нормальное течение времени восстановлено. Пусть и в пределах Башни, но это было уже кое-что. Но теперь любая рана представляла гораздо большую опасность, а пища в кишках стала миной замедленного действия. - Попробую другой вариант".
  - Нет, я не из мёртвых городов, - с сожалением произнес Говард, наблюдая, как огонёк в глазах Тэна немного пригасает. - Точнее, такие дела... В общем, меня больше нигде нет. Это последняя версия меня во всех потоках и вселенных.
  Тэн покачал головой, и немного опустил ствол винтовки. Хотя это не значило, что выстрел запоздает.
  - В таком случае ты должен очень ценить свою жизнь, варвар, - проговорил охотник с отчётливым высокомерием в голосе. Еще бы, один из жителей Городов против какого-то одноживущего. - Даже выше чести.
  "Что делает тебя ещё более низким, чем ты есть", - послышалось Рэнфри. Или это уже галлюцинации от перенапряжения нервов?
  - Не без того, - Говард осторожно повёл руками в стороны, оборвав жест сожаления на середине. - Можно, я присяду? Кстати, как твоя винтовка может работать здесь, во всех этих полях и излучениях?
  Тэн с заметной гордостью посмотрел на оружие, и погладил его по прицелу. В этих движениях было очень много от прошлого Тэна, честно служившего своей родине, и работавшего исключительно на имперскую разведку. В отличие от Тэна нынешнего, с потрохами принадлежавшего иной силе. Которая считала животными всех, кто не принадлежал к его Тамеху.
  "И он точно так же мёртв, как Салех, - вспоминал Рэнфри, садясь на пол, и опираясь ноющей спиной на холодную стену. - Или не совсем? Если Веллкро - это остатки жителей Салеха, то почему бы не быть такой же организации на Юге? Или, может быть, они рассеялись среди имперцев, и выжидают удобного момента для захвата власти... Нет. Скорее всего, им нужно то же устройство, что и Ниме. Нима..."
  - Оружие может работать под куполом так же, как и вовне, - охотно пояснил Тэн, переключая что-то в рукояти. Винтовка втянула часть выростов и приобрела сероватую окраску, а прицел перестал напоминать выдавленный рыбий глаз, втянувшись в свою коробку. - Это технологии Тамеха. В нашем Городе умели делать хорошее оружие.
  "Есть у него амулет, или нет? - пытался угадать Рэнфри, но плюнул на это. В любом случае, лучшего момента уже не будет. Наёмник сидит, скрестив ноги, прыгнуть не может, угроза минимальная. Кажется, что минимальная. Вот ещё на миллиметр сместить подошву... - Почувствовал он волну, или нет? Я-то уже начинаю чувствовать".
  Внутри Рэнфри медленно просыпались все внутренности, и скоро это станет гораздо большей проблемой, чем какой-то желтомордый изменник. Или дважды изменник? Хотя, свой проклятый Тамех он не предавал.
  Иголка, вылетевшая из отверстия в подошве ботинка, была тонкой и короткой. Пружина, вытолкнувшая её наружу из паза, к счастью, не проржавела, и сообщила достаточное ускорение этой небольшой металлической занозе. Тэн, с удивлением посмотрев на Рэнфри, щерившегося своим клыком слоновой кости, сложился, как тряпичная кукла с обрезанными нитями прямо в разгар представления на городской площади.
  Тонкая игла из пористой стали была пропитана сильнейшим нервнопаралитическим составом, придуманным когда-то на Юге. Человека он валил с одной царапины, но при этом не повреждал дыхательного центра и сердечной мышцы. Крупные мускулы же на несколько десятков часов словно превращались в желе. Говард когда-то давно сделал несколько таких закладок в одежде и аксессуарах. Никогда ведь не знаешь, когда пригодится дополнительный шанс. Если бы Тэн не оставил его почти без одежды, только в штанах и ботинках, вариантов было бы больше, и не пришлось бы устраивать эти танцы над пропастью во лжи.
  Винтовка обиженно запищала, как живая. Оружие поводило стволом, принюхиваясь и ища цель. Но рука хозяина, прикасающаяся к прикладу, была неподвижна, и писк прекратился так же, как и начался.
  То, что Рэнфри удалось выпустить заряд парализатора, можно было счесть везением, или запланированной удачей, или чем угодно. Для Говарда важнее всего оставалось то, что петля времени, затянувшаяся на его шее, немного ослабла. Наёмник с трудом поднялся, чувствуя, как его скручивает в узел судорогами, пронзавшими все внутренности навылет. Отшвырнув пинком в сторону винтовку Тэна, Рэнфри проследил налитыми кровью глазами, как оружие подлетает к световому полотнищу ограждения, и неожиданно пробивает его насквозь. Словно свет расступился перед причудливым сплавом металла, керамики, дерева и ещё чего-то непонятного, возможно, даже живого. Канувшее вниз, в пустоту Башни, оружие желтокожего двойного агента растворилось в тишине, сколько Рэнфри не прислушивался. Зато сверху, куда ушли Нима с остальными, послышались звуки, похожие на перестрелку или треск фейерверков.
  Говард, тяжело дыша, справился с особо тяжёлым выворотом кишок, и начал взбираться вверх по лестнице, жалея о том, что его револьверы остались где-то в подвале, как и большая часть одежды. С чем бы ему не предстояло столкнуться, командир наёмников мог рассчитывать только на свои кулаки, силы и навыки. Время сюрпризов, увы, уже закончилось.
  Или, если рассудить трезво, только начиналось. "Интересно, каждый ли сегодня совершит предательство? - осклабился Рэнфри, поглядывая вверх, где что-то вспыхивало и гасло, как яркая звезда, в месте, где стены башни сходились воедино. - А я? Кого предам я?"
  Ответа не было. Он не знал, правильно ли поступает, делая тот или иной выбор. Но всю свою жизнь понимал, что она у него такая одна. Не веривший в реинкарнацию, загробную жизнь, государства свободного космоса и путешествия во времени, Рэнфри старался прожить так, словно каждый день был последним. Потому что его внутренние демоны не отступали ни на мгновение, кивая в особо интересных местах. "Ты - один, и всегда будешь только один", - звучало в голове. И Говард только молчаливо матерился, закуривая сигару и вдыхая горький тёмный дым. Пытаясь уснуть, чтобы не чувствовать этого одиночества, и потом гнать сон прочь. Чтобы избежать вязких липких кошмаров, в которых повторялось одно и то же, каждую ночь, снова и снова. Приговор невидимых судей, сидящих высоко, в жемчужном тумане, и роняющих безнадёжные и тяжкие слова приговора. Слова ускользали, словно звучали на ином, забытом и несуществующем языке, но смысл оставался доступен для трансляции. И он гласил, что Говарда сотрут из всех слоёв реальности и измерений, после чего такого человека не станет вообще. Нигде и никогда. А после отправят наугад вон из города. И ему повезёт, если он не обнаружит себя в старой могиле или безумным стариком в тех линиях, где его оставшаяся версия заместит стёртую копию.
  Говард подумал, что при встрече с особым удовольствием уничтожил бы этого негодяя, голыми руками. Оставить человеку одну жизнь, и знание о том, что она - единственная, и других не будет, мог только изощрённый садист или отпетый романтик. Возможно, он вообще не был человеком, этот судейский хлыщ.
  "Не о том ты думаешь, - одёрнул себя Рэнфри. - Тебе нужно вверх, как можно выше. Под самую крышу".
  Он остановился, чтобы отдышаться. Пожалуй, в поле временного барьера была своя прелесть, в отсутствии усталости уж точно. Сверху снова полыхнуло, да так, что гул прокатился по светлым стенам башни, затихая глубоко внизу. Стоило поспешить.
   
  Глава 13
  
  Память судьи Саргеха, трепетавшая в Ниме, как бабочка под прозрачным колпаком, подсказывала, что в этой комнате произошло слишком много изменений. Гораздо больше, чем должно было, учитывая, что Салех находился под куполом, блокирующим течение темпоральных потоков. Прежде сверкавшие контрольные щиты и голографические проекторы заросли невесть откуда взявшейся пылью и грязью. Их панели напоминали теперь древесную кору или поверхность песчаника. Вместо рабочих мест и кресел остались лишь бесформенные кучи мусора.
  Пыль, тлен и запустение владели этим местом, прежде являвшимся сердцем и мозгом города. Только сейчас Нима поняла, что Салех - мёртв. Окончательно и, увы, бесповоротно. Вряд ли им под силу вернуть город из того безвременья, куда он всё глубже погружался с каждым новым циклом работы генератора щита. Даже если выключить устройство преобразователя времени, скорее всего, это не приведёт ни к каким изменениям.
  По крайней мере, они смогут выйти из Салеха. Если Барьер падёт, у них появится шанс покинуть проклятый - по-настоящему, пусть и не колдовством, но силой времени - город. И, может быть, выжить.
  Но Нима покачала головой, отгоняя эти мысли. Им предстоит снова оказаться в здании Суда, это она знала совершенно точно. Наверное, после отключения высохшие трупы исчезнут, и они повторят случившуюся невероятно давно трагедию. Или создадут её новое отражение, которое и отправится дальше по волнам времени, раздробленного генератором Салеха.
  
  Тукк, тяжело дыша, опирался на обросшую грязью невысокую стойку, в зажимах которой ещё блестели крошки золотистого металла. Раны причиняли Дэлу боль и сильный дискомфорт, а проведённая буквально на коленке хирургическая операция почти убила его. К счастью, резервы организма и действие барьера времени позволили ему дотянуть до башни. Деливеранс никогда бы не признался своим товарищам, что умирает, но чувствовал приближение смерти. И совершенно определённо понимал, что в этот раз с ней не справится.
  Не справится и с тем, что предпочитал скрывать в самых глухих уголках разума и памяти. Не потому, что боялся чтения мыслей или прочей магической ерунды, но потому, что стыдился. Задача, поставленная ему перед походом в Салех, требовала хорошей физической формы и здоровья, а с этим у него сейчас возникли сложности. "Преданность очень часто превращается в предательство, ведь так? - Тукк грустно улыбнулся сам себе, едва шевельнув губами. - Преданность семье, долгу. Чести. Вот так наступает твой самый яркий час, к которому ты шёл полжизни. А ты не готов. И уже готов не будешь - потому что некогда. Но если бы у меня была возможность заново выбрать, как поступать в той или иной ситуации... Я поступил бы так же. Да, так же".
  Не хотелось больше лгать и скрываться. Годы, прошедшие с событий в Аркануме, подточили уверенность в правильности его действий. Когда Тукк узнал, что члены его семьи, для выкупа которых он собирал деньги все это время, мертвы, и пребывают в могиле уже несколько лет, он не испытал ничего. Кроме, пожалуй, грусти и осознания, что его подло и грязно использовали. Но обещание вернуть всё вспять разбередило душу.
  Такими вещами не шутят. Никто не может оживить мертвеца, даже колдуны дальнего Юга или тропических островов. Но повернуть события так, чтобы мятежа в Аркане не случилось, а память о нём и годах наёмничества подёрнулась плёнкой нереальности, и заместилась новой жизнью - вот в это Тукк поверил. Не доверял предложившему это, но печати всесильного дома Веллкро на документах и некоторая сумма в надёжных векселях сделали своё дело. Сломали лёд опасливой насторожённости. И загадочный господин Гувер получил ключи к своему новому шпиону в рядах компании наёмников.
  Но сейчас это всё становилось неважно. Говорят, что перед смертью мысленно проходит вся предыдущая жизнь, и человек вспоминает, как он её прожил, сожалея или радуясь. Неправда. Не проходит. Она и так стоит постоянно в памяти, словно череда могильных камней тех, кто ушёл раньше, и кого так хочется вернуть. А ещё появляется понимание: как ты жил, ради чего существовал, и почему вскоре можно будет плюнуть на твою могилу.
  Деливеранс ещё раз мотнул головой, и попытался усмирить тяжёлые частые вздохи. В груди что-то свистело и клокотало, а к вискам словно приложили раскалённые угли. Будет обидно пропустить приближающуюся развязку, сдохнув от развивающегося воспаления.
  "Чертовски обидно, - скривил губы в ухмылке бывший палач, и разжал пальцы, едва не смявшие металл стойки. - Но я знаю, как можно по-настоящему всё исправить".
  
  Нима прошлась по комнате, покачиваясь от головокружения, когда частицы воспоминаний судьи всплывали в её памяти, вспыхивая звёздочками боли. Отсюда, из вознесённой над городом башни, когда-то давно управляли всем Салехом и стражами. Хотя из-за барьера понятия "давно" и "недавно" утратили всякий смысл, но время брало своё.
  - Кажется, здесь время продолжило идти, - заметила Нима, сбрасывая движением ладони толстую корку из спрессованной пыли с одного из проекторов. Желтоватый кристалл, обнажённый из-под многовековых наслоений, заблестел, как новый. В воспоминаниях Саргеха все было не так. И что-то шевельнулось внутри, подсказывая: "вниз". - Приборы бесполезны. Они больше не подключены к источникам питания.
  Её взгляд проследил за тонкими линиями в полу, сходящимися возле неказистой пирамидки. её янтарь был тёмен и растрескался, а в проломах виднелась золотистая пыль и почерневшие комки. Площадка из дымчатого кварца оставалась ровной, но кресло управляющего приборами развалилось и иссохло. Пять из шести проходов, расположенных рядом с мутными грязными окнами в человеческий рост, оставались такими же темными и пустыми. Но последний, шестой выход на лестницу был сейчас занят Джейми.
  - То есть, мы зря пёрлись все эти драные тысячи ступенек? - Джейми, все это время просидевший возле лестницы, подпирая разламывающуюся голову рукой, тяжело вздохнул. Ему было откровенно хреново -всё пережитое, откладываемое действием барьера, было спущено с этой незримой привязи, и теперь неслось во весь опор. Контузия, недоедание, усталость, боль. - Тут же можно два раза сдохнуть, пока туда-сюда мотаться будем. Да ещё и командир с Тэном задерживаются. Не стоило всё-таки разделяться...
  Нима холодно посмотрела на Стукача. Ей приходилось намного тяжелее, чем взрывнику, но она держалась. Из последних сил, и даже за их пределами, но держалась. "Неужели нельзя перетерпеть, и не вести себя, как кисейная барышня?" - читалось в этом взгляде, но Джейми не понял посыла.
  - Рэнфри с Тэном скоро присоединятся к нам, - устало сообщила она, пытаясь сопоставить принадлежавшее памяти Саргеха и то, что находилось перед её глазами. Прежде чем спускаться вниз, в подвалы, нужно было хотя бы запустить диагностику. И уточнить расположение активных стражей, если таковые ещё остались в городе. "Остались, - подсказал ей судья, чьё незримое присутствие она давно ощущала за спиной. - Они спят в карманах вырожденного времени, откуда появляются, когда охранный периметр нарушен. Эти протоколы никто не менял. Но сколько из них сохранили способность к выходу из стазиса?" - Почему бы тебе не сделать вид, что ты наёмник, и выполняешь свои обязанности?
  Джейми проворчал что-то для вида, и медленно поднялся со своего насеста. Выглядящий как грубо обтёсанный камень предмет покрылся трещинами, и вся та же вездесущая корка наслоений сползла с него, осыпаясь тонким песком и частицами спрессованного пепла. Обнажившийся светлый материал отличался по цвету от тех устройств, что располагались в комнате, а сам куб выглядел как-то иначе. Он был неуловимо непохож на изделия древних жителей Салеха, но вместе с тем явно относился к тому же историческому периоду. На матовом металле, блестящем, как стекло, выделялась подсвеченная багровым треугольная выпуклость, тускло мерцавшая жёлтым.
  Стукач присвистнул, наклоняясь обратно, и не обращая внимания на боль в спине. Его инстинкты говорили ему, что эта штуковина явно относится к чему-то опасному и привычно-родному. А что может быть роднее для взрывника, чем бомба?
  - Что там? - Тукк среагировал на свист, и медленно двинулся по направлению к загадочному предмету. - Стукач, что ты нашёл?
  - Ну, допустим, не я, а моя задница, - Джейми благоговейно прикоснулся к холодным на ощупь граням куба, - Это что-то странное. Похоже на взрывное устройство, но убей меня боги, если я понимаю, как оно работает.
  - Достаточно будет понять, как оно активируется, - Нима отступила за округлый выступ ближайшего проектора, понимая, что в случае взрыва комната отразит его внутрь, выжигая всех, кто находился в центре управления. Но близость укрытия немного успокаивала. Она похолодела, догадавшись, что это и есть одна из тайм-бомб, которыми Рикардо Палестино терроризировал Салех в прошлом.
  Джейми провёл кончиками пальцев по кубу, избегая прикосновения к мерцавшему треугольнику.
  - Это проще простого, - на его губах появилась улыбка, он был счастлив. Наконец-то нашлось что-то, что он понимал в этом проклятом городе. - Треугольник - это кнопка. Жёлтый цвет показывает, что устройство на взводе. А красная подсветка, видимо, говорит, что её надо нажать.
  - Ты же сидел на ней, - Нима прикинула расстояние до лестницы. Нет, не успеет, с её-то ранениями. Нужно было бы спуститься на несколько десятков метров, чтобы спастись. Если не больше. Кто знает, что могло сотворить это устройство. - Могло ли оно запуститься?
  Стукач провёл ладонью над выпуклостью, и заметил, что пульсация становится чаще, когда его рука приближается, и затихает, когда удаляется.
  - Не исключено, - хмыкнул он, - но даже если так, нужно подтверждение. Повторное нажатие, или прикосновение. Но я все равно не знаю, что случится потом.
  - Зато я знаю, - одними губами произнесла Нима, хватаясь здоровой рукой за кривые ржавые держатели растрескавшегося кристалла управления. Её слов никто не расслышал.
  Джейми ощутил странное желание проверить, прикоснувшись к кнопке. Она притягивала взгляд своей тонкой пульсацией цвета. Казалось, что на поверхности выступа проступают почти незаметные рисунки, складывающиеся в буквы незнакомого языка, цепочками плывущие прочь. В этом был некий скрытый смысл. Джейми встряхнул головой, отгоняя наваждение, и распрямился, сделав два шага назад.
  - Надо уходить, - подал голос Тукк, пряча в чехол нож, который зачем-то достал, и пробираясь к спуску вниз. - Нима?
  Та качнула головой.
  - Если никто не будет садиться на эту бомбу, то она не представляет опасности, - сказала она. - Джейми, запрещаю тебе прикасаться к устройству.
  Стукач коротко кивнул, пряча улыбку, и отступил в сторону, всем своим видом показывая, что, мол, ему не очень-то и хотелось. Он оперся локтем на очередную местную окаменелость, и уставился в оставшиеся прозрачными панели на стенах комнаты, осматривая окрестности Башни.
  Ему было неприятно. Хотелось бы, чтобы Рэнфри оказался здесь. Право Нимы отдавать команды было неоспоримо, но наличие привычного и надёжного командира казалось залогом успеха. Или хотя бы успокаивало. Стукач чувствовал, что его нервы на взводе. Еще и эта притягивающая руки штуковина. "Интересно, как она работает, - размышлял взрывник, уже составивший представление о том, чем жил когда-то Салех. - Время и все эти штучки, или простой взрыв? Ну, очень мощный". В мыслях что-то зашевелилось, пробуждая ощущение близкой разгадки. Она должна была вот-вот выплыть наружу и дать ответ, но все никак не могла пробиться сквозь туман в голове.
  Он окинул взглядом окружность комнаты, и подумал, не может ли она быть сделана из другого материала, чем здание суда, белые башни, и прочие сооружения, разбросанные по городу. И, вспоминая случившееся с грибообразным домом, где сидел снайпер, подумал, что башню желали разрушить. Не затем ли кто-то принёс сюда эту штуку? Но почему так и не нажал на взрыватель? Не успел? Или не захотел?
  "У неё должен быть замедлитель, - уверенно заключил Стукач, вспоминая, сколько они поднимались по чёртовым ступеням. Тут ещё были подъёмники, довольно странной конструкции, но они не работали, лишённые энергии и замершие на направляющих. - Если доставившие устройство не были самоубийцами..."
  Джейми испытал приступ сомнения. Не то, чтобы он так хотел умереть, подобно воспитанным в почтении к предкам южанам. Наоборот, загадка непонятного устройства будоражила его, вызывая жгучий интерес. Но погибать сейчас и здесь казалось глупым. Его ждёт возвращение домой, и трон. Собственное королевство.
  "Отец, наверное, уже умер. Или передал власть братьям, - подумал он, чтобы немного отвлечься. - Но, если я приду не просто так, а совершив подвиг, им придётся подвинуться. Если хотят выжить".
  С могуществом и властью Веллкро за плечами изгнанник мог стать владельцем целой страны, богатой и обширной. Если поддержка, которую ему обещал один человек, перекупивший у Королевской Службы признание Стукача в сотрудничестве, будет хотя бы в треть от обещанного...
  "Я смогу править долго и справедливо, - Джейми представил, как вытянутся лица его родственников, наверняка они сочли его мёртвым, и вычеркнули из списков и памяти. - И, может быть, не только своим королевством. Спорные области Каналов и Красной долины... Да, есть где развернуться".
  Но для того, чтобы это все стало реальным, нужно было вернуться с выполненным заказом и остаться живым. Второй пункт вызывал наибольшие сомнения. Настоящий заказчик и нынешний хозяин Джейми не казался взрывнику человеком слова. Он казался безумцем, а дожидаться от сумасшедшего исполнения обещаний было бы слишком самонадеянным. После тесного знакомства с жизнью Соединённого Королевства Стукач старался не доверять никому, даже самому себе. Предать может каждый.
  Потому мечта о возвращении короля оставалась всего лишь мечтой. Сладкой, приятной, к которой хотелось обращаться снова и снова, продумывая детали несбыточного правления Джейми Первого. И осознавая, что это всего лишь грёзы. У каждого есть такая вот давняя мечта, даже у Рэнфри. И у Тукка. Наверняка, даже Нима имеет что-то такое в своём потайном чулане. Как бы она не хотела показаться холодной и целеустремлённой, она всего лишь женщина, а, значит, подвержена эмоциям.
  Джейми не относился к дамам, как к одушевлённому скоту, или как к недолюдям. Это он оставлял на откуп северянам, сходившим с ума под своим проклятым ледником, и придумывавшим всякие непотребства, чтобы скоротать полярные ночи, длящиеся по полгода. Сигизмунд был показательным примером того, к чему может прийти любой житель Северного Щита, если ему дать волю, и снять большинство их идиотских самоограничений. Стукач же понимал, что дамы, даже такие странные, как Нима, необходимы, как воздух и вино. Но у них, по большей части, свой путь, тесно связанный с домом, семьёй и продолжением рода. Это казалось естественным, но и те женщины, что выбирали иную судьбу, становясь воинами, наёмницами, учёными, не вызывали у него отвращения.
  И Нима, прихрамывавшая сейчас вдоль одного из постаментов управления, сдиравшая корку пыли и грязи с его поверхности, тоже о чём-то мечтает. Не может не мечтать.
  Джейми подумал, что в этом городе все странно меняется. Внутри него самого, в Рэнфри, в Тукке. Сильнее всего поменялась Нима. Она и до того была не очень-то нормальна, судя по записи разговора, с которого началась вся эта история. Но здесь и сейчас их нанимательница словно становилась совсем другим человеком. Старым. Сильным. Жёстким, и даже жестоким. Циничным. Уверенным в себе. И очень, очень мёртвым.
  Он вспомнил дом, где Нима нашла карту Салеха, и где её корёжило сильнее всего. Потом здание Суда. При этом воспоминании его продрало морозом по хребту, и взрывник вздрогнул. Откуда-то снизу, вдоль ствола башни, донёсся странный звук, словно кто-то кричал, но обернувшись к лестнице, Джейми понял, что это скрипели рассыпающиеся под руками Нимы куски пылевой коры на проекторах.
  
  - Вот ты где, - наконец-то она нашла полностью совпадающий с видением судьи кожух проектора. Нима содрала с него всю корку, радуясь, что её перчатки ещё достаточно прочны и она не оставит кровавые полосы на янтарном стекле. Оставалось только включить это устройство.
  Она отступила на шаг, рассматривая прочерченную тонкими линиями округлую панель, не представляя, как она включается. Подсказки со стороны Саргеха не последовало, и Нима задумалась. Если питания в зале нет, то устройства не заработают. Если бы уцелела хоть одна линия!
  Сняв перчатку, она прикоснулась ладонью к машине, погладив тёплый желтоватый материал, пронизанный мерцающими искорками. Неожиданная боль от укола, пришедшегося в основание большого пальца, заставила её непроизвольно отдёрнуть руку. Но кроме небольшого кровавого пятнышка, на коже не осталось иных следов. Такое же пятно отмечало место на устройстве, где, видимо, выскочила тонкая иголка, но самой иглы видно не было, а кровь быстро впитывалась в янтарную поверхность. Резкий укол боли в левой скуле заставил её приложить ладонь к лицу. Боль и так нарастала с каждой минутой, едва в этом месте начал сбоить отсекающий время барьер. А после идентификации боль вспыхнула с неистовой силой. Послышавшееся слабое гудение, исходившее изнутри постамента, звучало непривычно и угрожающе в окружающей тишине.
  Нима отступила на шаг, наблюдая, как в воздухе разворачивается, слегка подрагивая и моргая, объёмное изображение сходящихся в центре спиралей. Карта Салеха во всех подробностях прорисовывалась, расцвечиваясь блеклыми цветами, среди которых преобладал красный и коричневый. Меньше всего было белых звёздочек, и Нима сравнила их с планом, заключив, что так обозначены неуязвимые древние здания.
  - Красиво, - совсем не радостно заключил Тукк, подходя ближе. - Это Салех?
  Нима окинула вращающийся план взглядом, и коротко кивнула. Судя по всему, большая часть зданий пришла в негодность, или оказалась нефункционирующей. Тонкие голубые линии, скорее всего, были теми самыми разломами, с которыми боролся в своё время Саргех, и они не закрылись полностью с поднятием барьера, только уснули. А вот что из себя представляли мелкие фиолетовые крапинки, щедро разбросанные по одной из спиралей и возле центра, она не представляла.
  - Да, это Салех, - сказала она вслух. Слова прозвучали несколько горько, потому что они смотрели на труп некогда величайшего города. Умершего за своим барьером, и уже разложившегося.
  - Паршиво выглядит, правда? - донёсся от спуска вниз голос Джейми. - И это далеко не все. Самое интересное, если бы мы сразу пошли вниз, было бы только хуже.
  Нима бросила косой взгляд в ту сторону, где стоял Джейми секундой ранее, и обнаружила его там. Но побелевшее лицо взрывника и слегка остекленевший взгляд свидетельствовали, что позади Нимы находится двойник. Доппельгангер. Она медленно развернулась, коротким жестом приказав Тукку не предпринимать ничего. Тот скривился, от чего татуировки на его лице словно ожили, но убрал руку с рукояти ножа.
  - Всё хуже, - повторил оказавшийся очень разговорчивым двойник Джейми, подходя к кубу бомбы, - чем здесь. Особенно плохо в здании Суда. Но вы это и так знаете. Или не знаете? - он обвёл всех взглядом воспалённых глаз, под которыми набрякли тёмные мешки. Лицо дубль-взрывника выглядело слегка одутловатым, словно у него были проблемы с почками, а щетина была гуще, чем у его оригинала. - Я уже не понимаю, что настоящее, а что - сон. Так что, наверное, буду считать это всё глюками.
  Настоящий Джейми прохрипел что-то неразборчивое. Его накрыло волной ужаса, и он понял, как тяжело пришлось Тэну, когда южанин встретился со своим двойником. Присутствие рядом дубля высасывало силы, словно сутки разгрузки мешков с селитрой на пристани. И этот липкий, тягучий страх, от которого немеют руки, ноги и даже язык.
  
  Саргех стоял за спиной Нимы, скрипя зубами и сжимая в руках трость. Он уже пробовал прикасаться к ней, к каждому из команды наёмников, но у него это не получалось. Руки неизменно проходили сквозь людей, хватая воздух. Судья забывался, считая себя реальностью в мире иллюзий, бился в злых судорогах от осознания невозможности хоть что-то предпринять, но попытки оставил только тогда, когда все люди Рэнфри оказались в башне Веллкро.
  Когда Стукач встал с устройства квантования полей, Саргех расхохотался в голос. Он долго гадал, что же Гувер мог такого изобрести, чего бы Саргех не сумел отследить или понять, и теперь внезапно осознал, что именно. Джейми называл это бомбой, выудив из головы самое подходящее название подобной штуковины. Ему неоткуда было знать истинное назначение подобного устройства. Если сейчас включить его, вдавив треугольник кнопки, все линии вероятности смешаются, поровну разделив содержимое между собой. Но, возможно, они отсекут самые невероятные, на что мог надеяться лишь Гувер. В его расчётах, которые он, несомненно, проводил множество раз, он постарался предугадать и подстроить наиболее выгодные для себя вероятности. Если он действительно оказался в далёком прошлом, или будущем, этого мира, у него было достаточно времени, чтобы предусмотреть любые, пусть самые незначительные, версии событий. Но так ли он прав? Не ошибается ли сам Саргех, недооценивая своего противника? Устройство Создателей, эти с виду примитивные и ни на что не годные кольца из меди и кристаллов кварца, не могли ли они действительно унести Гувера в параллельный виток событий? Если он вообще находится в другой галактике, в другой вселенной? Часть сознания судьи холодно отсекла эти мысли. Он знал, видел Гувера в этом Салехе.
  Саргех перевёл взгляд на квантовщик вероятностей и сощурился, до боли сжав рукоять трости в веками несуществующих пальцах.
  
  Двойник Джейми потёр руками лицо. Нима медленно достала оружие, со щелчком взвела курок и наставила дуло на пришельца.
  - И что там, в здании суда? - спросила она спокойно. Двойник Стукача пару раз мигнул, глупо улыбнулся и мотнул головой в сторону. Кивок получился таким резким, что Нима только в последний момент удержалась, чтобы не спустить курок. Оружие дёрнулось в руке, но выстрела не последовало.
  - Я сначала нашёл старую плётку, к которой зачем-то привязали набор лезвий, а потом рядом появились два почти одинаковых старших научных сотрудника! И оба Вазы были в крови, они дрались друг с другом! Я, кажется, упал и порезался об эти чёртовы осколки бритв на плётке, - растерянно, недоверчиво и медленно произнес Джейми. Настоящий Стукач за плечом Нимы что-то бессвязно забормотал. Кажется, у взрывника начался припадок. Нима медленно кивнула, затем указала свободной рукой на устройство, с которого поднял зад их Джейми.
  - А это что такое, ты знаешь?
  Двойник заморгал, засопел, вытянул шею и тут же втянул её обратно в плечи.
  - Не-не, я ничего не знаю, вот вообще ничего не знаю. Мне в детстве и так три пальца оторвало, я с тех пор даже хлопушек боюсь. А уж к технике Веллкро и близко не подходил.
  Нима не удержалась и бросила взгляд на Джейми. Стукач за её спиной стоял бледный, как полотно. Он шевелил бескровными губами, но слов Нима не слышала. Ситуация сложилась патовая. Отправить пришельца обратно в его время и пространство никто не мог. Оставить его здесь - тоже. Рядом с Нимой глухо застонал Тукк. Все взгляды тут же обратились к нему.
  - Время... - прохрипел палач. - Время тут... движется.
  На лице Тукка появилась испарина, глаза стали тусклыми, а жесты превратились в неуверенные, будто палачу трудно было даже справиться со своими конечностями. Нима, на которую изначально не действовал Салех, не заметила изменений. Она даже Джейми не восприняла всерьёз. Мало ли, почему взрывник решил присесть? Может, стоять надоело. Только сейчас Нима поняла, что взрывник действительно почувствовал усталость. И это значило, что именно в этом месте купол дал трещину. Но почему же?
  Голос судьи Саргеха, наращивая обертоны и тут же стихая до шёпота, ворвался в её сознание. Словно судья кричал ей во сне, приближаясь и отдаляясь одновременно, меняя положение и силу голоса.
  - Джейми, отойди от устройства! - закричала Нима. Она отпрыгнула к дальней стене, взрывник, подчинившись приказу, последовал за ней. Стукачу хватило даже малейшего толчка, чтобы напряжение от появления двойника достигло апогея. Нервы не выдержали, и он с криком шлёпнулся у другой стены, своротив стойку с приборами и ржавыми креплениями.
  И только теперь Нима увидела, что их стало ещё на одну фигуру больше. Высокий, плечистый силуэт человека в длинном сером плаще с глубоким капюшоном возник рядом с палачом. В руках, скрытых под ярко-красными перчатками, он сжимал древко острой кривой косы. На поясе у него висели два серпа с длинными рукоятями.
  Лёгкий, почти неуловимый взмах косой, и Дэл едва успел пригнуться, когда сверкающее лезвие чиркнуло по его плечу, срезая лямку сумки. Та брякнулась под ноги инквизитору Арканума, уже занёсшего оружие для второго и последнего удара. Нима выстрелила дважды. Тяжёлая пуля, на которые сейчас был переключён длинноствольный пистолет, ударила в грудь человека в сером. Фигура пошла цветастой рябью, пошатнулась, но устояла. Нима снова выстрелила. На этот раз она целилась в голову. Еще две пули сбили с головы незнакомца капюшон и снова вызвали разноцветные всполохи личного защитного поля.
  На Ниму смотрели синие глаза Деливеранса Тукка. Инквизитор Тукк холодно усмехнулся, сорвал с пояса серп и метнул его в Ниму. Она успела присесть за приборную стойку, и серп, пролетев над головой, вернулся в руку хозяина. Нима выхватила из другой кобуры второй пистолет с плазменными патронами. Их оставалось совсем немного, но иначе справиться с этим человеком она не могла. Нима понимала, что смерть двойника убьёт и нынешнего Дэла, но он и так был почти мертв.
  - Демон, твоё обличие не спасёт тебя от расправы, - совершенно спокойно произнес инквизитор. Он сгрёб Дэла в охапку, и рывком поставил перед собой. Тукк из команды Рэнфри выглядел так, словно увидел привидение.
  - Ты не обманешь меня, демон, - повторил инквизитор, ловко, и в то же время бережно прижимая лезвие серпа к горлу двойника. - Демоны принимали обличие моей жены и детей, моей родни, и вот, они выбрали меня самого. Это ли не высшая милость - пожертвовать собой ради веры?
  Нима не могла стрелять. Плазма сожгла бы обоих Тукков, поглотив их без следа. Палач скривился от боли, когда цепкие пальцы двойника впились в его раненое плечо. Потекла алая кровь, у Дэла закружилась голова. Он собрался и с силой плюнул в лицо самому себе. Инквизитор, стерев плевок, без усилий размахнулся и бросил тело Дэла к лестнице. Невовремя поднявшийся на ноги Стукач, пытавшийся отползти к ступеням и позвать командира, попался на пути летящего в него тела палача. Оба они упали на устройство квантования времени. Треугольная кнопка с хрустом вошла в поверхность устройства, и Нима тут же согнулась от резкой боли во всем теле. Её вывернуло чем-то горьким, оружие выпало из рук, и все утонуло в яркой вспышке света. Кто-то все же стрелял, и ей даже показалось, что это была она, но мир вокруг растягивался и сжимался по всем возможным направлениям и плоскостям. Звуки тяжёлых ботинок Говарда, донёсшиеся с стороны лестницы, все отдалялись и отдалялись, будто наёмник не спешил добраться к ним, а убегал прочь.
  Нима подняла слезящиеся глаза и натолкнулась взглядом на суровое лицо судьи Саргеха, окаменевшее от судороги. Он легко размахнулся и ударил её по щеке. Голова Нимы мотнулась в сторону, будто судья отвесил ей пощёчину от всей души, а не легонечко задел по коже кончиками пальцев. Щека тут же начала гореть, и Нима только сейчас поняла, что горит и пульсирует старый шрам. В Салехе она так отвыкла чувствовать боль, что, вернувшись, та даже показалась ей ещё сильнее, чем обычно. Нима удивлённо прижала ладонь к лицу. Судья продолжал стоять напротив, и за его плечом Нима с трудом рассмотрела силуэт Рэнфри, ворвавшегося в комнату. Слёзы размывали все детали и очертания, и Нима успела только поймать взгляд наёмника в слепящей вспышке, но после уже ничего не могла сделать.
  Проваливаясь в темноту, она поняла, что так разозлило Саргеха. Джейми включил устройство, случайно усевшись на него задом. Оно начало неуклонно сжимать вероятные линии событий, пробив дыру в темпоральном куполе. Именно поэтому все, кто оказался в башне, вернулись в поток времени. Устройство медленно расширяло зону воздействия, захватывая всю башню целиком. И Нима готова была поклясться, что Саргех в ярости от того, что не учёл, не предусмотрел такого варианта событий. Гувер не просто установил устройство квантования, он точно знал, куда присядет Джейми.
  "Нет, нет, нет! - мысленно закричала она. - Он сел именно потому, что устал! Он устал раньше, чем устройство включилось!"
  Ничего не получалось. Ничего не сходилось. Ничего не объяснялось и не увязывалось. И когда ей или каждому из команды казалось, что они нашли ответы, ситуация всякий раз ставила их в извращённое положение дел, вывернутое наизнанку. Будто их тут было так много, всех этих двойников и команд Говарда, что их действия пересекались, дублировались и опережали друг друга. И если допустить, что групп наёмников, одних и тех же, больше одной, то и действовать они будут по одной и той же логике. Нима уцепилась за спасительную мысль, не дающую перемолоть сознание в неаппетитную кашу: устройство уже было включено до появления Нимы и её спутников. И потому в верхней комнате башни Веллкро действительно существовал локальный прокол купола. Трещина не распространилась дальше по каким-то причинам, но Джейми лишь содрал коросту с уже работавшего невесть сколько устройства. Фоновый режим сменился активной фазой, едва треугольная кнопка была вдавлена полностью.
   
  Глава 14
  
  Нима пришла в себя резко, как от удара по голове. Боль, пронзившая все лицо, заставила её скривиться и тихо застонать. Сквозь эти ощущения с трудом пробивался назойливый шум и голоса. Нима осмотрелась, с удивлением увидев рядом с собой незнакомого человека. Длинная кожаная куртка со множеством карманов едва не трескалась на широких плечах. Мужчина, явно что-то говоривший ей, стоял спиной, и Нима не видела его лица. Он раздражённо махнул рукой на неё и отчётливо произнес:
  - Полно, коллега! Хватит истерик по пустякам! В этом месте просто не может ничего болеть. И ваша зубная боль - это лишь фантомные ощущения. Потому я требую немедленно снять с лица вашу грязную тряпку и начать уже конспектировать мои наблюдения. Иначе у меня просто закончится терпение. Вы понимаете?
  Он развернулся, скрипнув мелкими камешками под подошвами высоких сапог. Нима глупо уставилась на его ноги, потом взгляд скользнул выше, по широким, заправленным в обувь, штанам, и мимолётно отметил расстёгнутые у воротника медные пуговицы. Нима будто во сне приложила пальцы к лицу, ощутив под ними ту самую повязку. Челюсть нещадно ныла и пульсировала, будто у неё действительно нарывал коренной зуб. Она в ужасе уставилась в лицо Рэнфри, который хмурился и осуждающе качал головой, глядя на Ниму. Вокруг копошились какие-то люди, а Рэнфри, делавший вид, что не узнает Ниму, снова отвернулся от неё и принялся с разных сторон тыкать во что-то длинным щупом диагностического прибора.
  Нима с трудом поняла, что стоит на дороге, ведущей к Салеху, а перед ней, застыв в нелепой позе, висит в темпоральной ловушке полуголый человек с копьём в груди. Тот самый, в которого она едва не врезалась, когда её кто-то толкнул по дороге в город. Только в тот раз он был одет. И именно по одежде в нем опознали наёмника из прошлой группы, пропавшей в Салехе. Нима моргнула, присмотрелась, и непонимающе уставилась на копьё. За исключением некоторых деталей гардероба, все остальное было идентичным. Даже поза мертвеца оставалась той же самой, какую запомнила Нима.
  - Эй, парень, не зевай! - дружелюбно хлопнул её по плечу широкоплечий коренастый человек, очень похожий на палача Дэла. - Господин Гувер отвёл нам мало времени на эту экспедицию. Сказал, что мы можем тут копаться до тех пор, пока он там что-то не решит. А потом всё, баста. И если ты сейчас не начнёшь работать, доктор Говард разозлится, - доверительно пробасил он. - Пойдёшь до дома один и без охраны.
  Дэл засмеялся, взвалил на плечо деревянный ящик с чем-то брякнувшим внутри, и пошёл прочь.
  - Доктор Говард... - произнесла Нима. И поняла, что голос действительно стал мужским. Она осторожно перешагнула с ноги на ногу, осознавая, как изменилось её тело. Быть мужчиной оказалось труднее, чем она думала. Центр тяжести сместился выше, между ног что-то ёрзало и мешалось, а плоская впалая грудная клетка создавала ощущение пустоты. Нима от ужаса передёрнула плечами.
  - Да-да, - увлёкшись работой, пробормотал её непосредственный руководитель, - доктор Говард уже почти закончил. Какой любопытный экземпляр! Видимо после катастрофы здесь ещё кто-то жил. И их смерть была очень долгой и мучительной. Скорее всего, у них закончились припасы, и люди вынуждены были перейти на единственный источник пищи. Каннибализм. Это ужасно, это просто ужасно интересно! - он щёлкнул пальцами, оскалившись в неприятной ухмылке, и продолжил тыкать телескопическим щупом диагноста в замершую во времени фигуру человека. - Здесь ещё так много таких карманов. Надо всё успеть, все осмотреть. Вы записываете, коллега? - не оборачиваясь, холодно уточнил Говард. Нима опустила взгляд, понимая, что действительно держит в одной руке блокнот и пишущий узел. С трудом оторвав пальцы от пылающей челюсти, она взяла блокнот в обе руки и попыталась прочесть написанное. Буквы знакомого языка прыгали и двоились, как редкий шифр, и Нима почувствовала себя участницей собственного ночного кошмара. Когда записи во сне расплывались, строки никак не давались для прочтения, а вокруг сгущалась грозовая обстановка чего-то опасного и ядовитого, с запахом неизбежной злой выволочки.
  - Да, - выдавила она в ответ. Говард коротко кивнул и сухо отметил:
  - Судя по примитивизму техники изготовления наконечника, жители этого города давно не занимались изготовлением оружия. В этот раз им не повезло, и их добыча угодила в локальный временной карман. Кажется, охотники остались голодными, - он тихо засмеялся собственной шутке. Ниму передёрнуло от этого смеха, и она покрепче вцепилась в самопишущее перо и листы плотной бумаги, а доктор Говард что-то неистово чёркал в небольшой записной книжке, которую извлёк из нагрудного кармана куртки. Нима уже знала, где видела этот блокнот и эту куртку. Она старалась не поднимать взгляда на суровое, отталкивающее своей холодностью и цинизмом лицо Рэнфри Говарда. Перед глазами стояла сломанная палатка лагеря учёных, истлевший скелет человека и открытый нагрудный карман на его одежде, в котором лежала найденная Нимой картонка. Вроде бы, тот труп не был похож на Рэнфри Говарда, но и эта линия времени не является точным прошлым той, откуда она пришла.
  
  Лагерь жил своей обычной жизнью. Учёные, сопровождаемые сумрачными наёмными солдатами в защитного цвета комбинезонах, исследовали аномалии, временные разломы и карманы сжавшегося времени, законсервировавшие в себе реликты прошлого. И таких артефактов находилось гораздо больше, чем в тот момент, когда Нима со своим отрядом проходила здесь.
  Чего, например, стоило утыканное длинными иглами диковинное животное, напоминавшее разбухшего и раскормленного джунглевого дикобраза. Но если лесные дикобразы редко когда вырастали размером с собаку, то это существо, покрытое багровыми и синими прожилками, ростом напоминало корову. А, судя по налитым кровью глазам и оскаленной пасти с длинными зубами, торчавшими в несколько рядов, как у акулы, кротким нравом оно тоже не отличалось. Как и склонностью к вегетарианской диете. Один из исследователей, внешностью резко напомнивший Ниме Сигизмунда - он был таким же высоким и светловолосым, а на лице имел застывшую навеки печать превосходства над всеми окружающими - крайне неудачно ввёл зонд в полость временного кармана, за что и поплатился.
  Плёнка поля искажённого времени исчезла за долю мгновения, лишь сверкнув в воздухе лёгкой синевой. Видимо, зонды гораздо удачнее разрушали замкнутые потоки локального искажения причинности, чем амулеты, которыми была снаряжена экспедиция Нимы в будущем. Впрочем, амулеты и не создавались, как что-то деструктивное. Их задачей было хранить носителя от временных ловушек. В действии же зондов Ниме больше чудился принцип её плётки-таймера, рассекающей вероятности в поисках нужной обладателю оружия. Как бы то ни было, чужеродная тварь, выглядящая так, словно её изгнали из многоцветного Ада южан за плохое поведение и мерзкий нрав, высвободилась из своей вечной тюрьмы.
  И заревела во всю глотку, продолжив прерванный некогда прыжок. Нима ошарашенно наблюдала за резкими, как понос, движениями чудовища, разбрасывавшего в стороны свои длинные иглы и крушащего подвернувшуюся ей под когтистые лапы палатку. Судя по звону и треску, внутри хранились какие-то приборы и ёмкости с жидкостями. Если заметить реакцию охранников, немедленно схватившихся за короткие автоматы, и открывших огонь - то там были и бутыли с винным пайком. Потому что солдаты вряд ли будут так материться, поминая родичей адского существа и их сложную вязь взаимных половых связей, даже если оно крушит самые дорогие лабораторные установки. Им наплевать на любимые игрушки учёных, а вот на пайки и спиртное - отнюдь.
  Нима не могла отвести взгляда от ожившего чудовища. В этой линии времени, как оказалось, из ловушек можно было достать не только трупы. Освобождённое животное, вопреки ожиданиям Нимы, не собиралось истлевать за секунды. Оно весьма резво прыгало и топтало скарб ученых. Впрочем, во время путешествия Ниме с наёмниками не приходилось лазить в коконы времени с застывшими в них людьми. К тому моменту, когда они обнаружили первых заключённых в темпоральных карманах жителей Салеха, Сигизмунд уже сбежал, лишив их амулетов.
  Доктор Говард в этот момент вместе с Нимой находился вдали от происходящего бедлама, но мгновенно бросил дела, поспешив к местам игрищ твари. Он лишь посетовал вскользь на нерадивых помощников, которые умудряются испортить даже то, что испортить нельзя в принципе. Наёмники, среди которых выделялся один мужчина в егерском комбинезоне, покрытом разводами зелёной и коричневой краски, наконец, всадили достаточно пуль в отличавшегося отменной живучестью монстра. Движения его замедлились, и зверь, припадая на четыре из шести своих конечностей, оставил в покое разорванную палатку, переключившись на множество движущихся целей вокруг.
  - Загоняй, загоняй! - визгливо кричал залезший на обломок стены какого-то здания невысокий и щуплый человек в таком же, как и у остальной учёной братии, сером костюме. Судя по его узким глазам-щёлочкам и желтоватой матовой коже, он принадлежал к имперской нации дальнего Юга, а надпись на его нагрудном кармане была выполнена золотыми значками. - Косорукие северные варвары, он же уйдёт! Такой роскошный экземпляр Ericius Infernalis Tennii!
  - Доктор Тэн, - Говард заложил пальцы рук за пояс, и расставил ноги, напоминая Ниме того самого Рэнфри, который с независимым видом встречал её после высадки с дирижабля. - Прекратите истерику, это недостойно вашего научного звания и положения консультанта из самого Тамеха! Предоставьте специально обученным людям выполнять свои функции, и они их выполнят.
  - Я переживаю за этого зверя, - сузив глаза так, что они превратились в тонкие щели, презрительно ответил Тэн, но внушению внял, и слез с разрушенной стены. - Такая шкура пропадает.
  Его взгляд переполз на Ниму, и глаза южанина слегка расширились, словно он почувствовал что-то неладное. Но Нима смогла выдавить нечто вроде дрожащей улыбки, и желтокожий мгновенно забыл о её существовании. Видимо, проявленная слабость, в его понимании, сразу лишала человека права быть равным ему.
  Но внутри Нимы словно вспыхнула сверхновая. "Тамех! - с яростью вспомнила она длившееся неисчислимые поколения соперничество Тамеха и Салеха, двух городов-наследников Предтеч. Память судьи Саргеха пылала в её разуме. Стражи Тамеха атаковали судно в лазурных волнах древнего моря, и уничтожали обитателей города, спасающихся при эвакуации. - Тэн из Тамеха! Вот кто предатель..."
  Но потом она успокоила свои нервы, и так дрожащие от перенапряжения. Здесь был не тот Тэн, что многие годы сражался рядом с Рэнфри, а, если вспомнить рассказы снайпера и командира наёмников, то и друг против друга когда-то. Этот южанин слишком отличался от знакомого ей. Принадлежал к другому потоку времени, возможно. Сравнивать их со спокойным и уравновешенным стрелком было бы неверно.
  - Рекомендую вам сосредоточиться на главной цели экспедиции, доктор, - прогудел Рэнфри, предосудительно глядя на южанина. - Этот зверь все равно бы умер спустя несколько десятков минут после освобождения, как и все предыдущие образцы. Такова природа времени - однажды остановленное, оно стремится выровнять своё течение, и многократно ускоряет свой бег после исчезновения преград на пути. Но если сосредоточиться на вопросе, откуда он взялся здесь, если подобных животных не водится ни у нас, ни у вас... Это более интересная загадка.
  Тэн фыркнул. Ему-то было ведомо, что это не загадка вовсе.
  - Говард, вы не думали, откуда здесь вообще взялись все эти загадочные звери, предметы и машины? - спросил он, отвернувшись в сторону завершающейся схватки людей и животного. Последнее уже не ревело, как в начале битвы, а лишь жалостливо стонало, когда в него впивался очередной снаряд, выпущенный из автоматов. - Этот город, пусть закрытый барьером, остаётся очень притягательным. Для тех, кто, подобно Ericius Infernalis, оказался выключен из родных потоков времён, и очутился выброшенным в пустоту. Законы притяжения работают везде, и чем больше сродство между сущностями, тем сильнее они тянутся одна к другой. Вот Салех и служит одним из центров такого притяжения.
  - Любопытно, - Говард потёр подбородок рукой, стараясь, чтобы жест выглядел как можно глубокомысленнее. Нима со злостью заметила, что эта версия Рэнфри вообще отличается тягой к излишнему морализаторству, занудству и картинности поз. Словно его ежесекундно фиксируют на невидимую камеру, для потомков. Но сдержалась, стараясь понять, как быть дальше. - Помощник, запишите эту мысль доктора Тэна, я попозже поразмыслю над ней. В ней есть рациональное зерно.
  - Будет сделано, - хрипло пробормотала Нима, в очередной раз поразившись, как ужасно звучит её голос. Точнее, голос тела, в которое она попала. Рука дёрнулась, нанося последовательность символов на бумажные листы, действуя помимо её желания. - Чёрт!
  - Что случилось? - Говард взглянул на сломанный пишущий узел, который сжимали побелевшие от усилия пальцы Нимы. - Помощник, вы на диво неловки сегодня. Что с вами? Только не говорите, что барьер так сильно действует на вас. Это невозможно. Вакцины и защитные устройства господина Гувера Веллкро обеспечивают нас стопроцентной защитой.
  Тэн сделал движение плечами, словно собирался возразить, но смолчал. Но брошенный им на Говарда взгляд подсказал Ниме, что желтокожий знает и скрывает больше, чем кажется. Как и она сама. "Может быть, его тоже занесло сюда из другого времени, как и нас? - подумала она, и подобралась. - Кажется, я знаю одного своего врага. Но если это тот самый лагерь, и исследования ведутся... Они все погибнут, и достаточно скоро. В книжке исписано всего несколько листков, но мой блокнот не подходит для ношения в кармане куртки. Значит, это был блокнот доктора Говарда. Надо бы посмотреть, сколько листов там исписано. Вроде бы, на какой-то стоянке я видела в руках Рэнфри подобный блокнот, но тогда я подумала, что это его личная вещь, которую он принёс с собой. Вроде бы, там ещё были вырваны листы. Сдаётся мне, я знаю, кто мог это сделать".
  
  Солдаты тем временем прикончили тварь, и приводили в порядок разгромленную часть лагеря. Егерь с товарищем изучали стремительно превращавшуюся в слизь тушу зверя. Два других наёмника оттащили здешний аналог Сигизмунда за стенку, и, судя по всему, применили к нему меры прямого физического воздействия. Охранников тоже можно было понять - один из них остался лежать на земле, изломанный и распластанный, как выпотрошенный морской скат. Вокруг тела поблёскивали слабые прожилки зарождающегося кокона временного кармана. Говард, наблюдая за этим, недовольно цокнул языком. Исследования только начались, а уже имеются жертвы. Причём так глупо погибнуть, из-за неосторожности - от клыков, игл и когтей эфемерного существа, уже полностью разложившегося на слизь и дурно пахнущие кости, словно сделанные из желе. Непередаваемо отвратительный смрад ощущался даже здесь, на расстоянии нескольких десятков метров.
  - Ничего, у нас ещё остались аномалии для исследования, - потёр руки Рэнфри, и огляделся в поисках следующего кармана времени, который можно было бы подвергнуть зондированию.
  - Да-да, - коротко кивнул Тэн, пряча руки в карманах, и смотря в сторону. - Еще много. Мастер Гувер вернётся нескоро. У него достаточно дел в центре города. Так что развлекайтесь.
  Нима почти услышала слова "пока можете", так и не произнесённые южанином. Говард тоже вскинулся, выходя из своего исследовательского экстаза:
  - Что вы говорите, коллега? Какие могут быть развлечения, если мы заняты серьёзной исследовательской работой? Мы не имеем права на игры со временем.
  Нима готова была поклясться, что Рэнфри подмигнул ей, но снова бросила короткий взгляд на него, и решила, что ей привиделось. От командира наёмников в этом стопроцентном учёном не осталось ничего. Или слишком мало, чтобы можно было зацепиться ей, попробовав вызвать сознание её Говарда на контакт.
  Тэн проигнорировал замечание Говарда, отойдя в сторону и сделав вид, что заинтересовался фрагментом настенной резьбы, изображавшей не то игры на свежем воздухе, не то охоту на фантастических животных. Глава экспедиции едва слышно фыркнул, и кивнул Ниме, приглашая следовать за ним.
  Отойдя на несколько шагов, он тихо произнес:
  - Если бы не ваша протекция, исходящая от господина Гувера лично, я не посмел бы доверить вам свои мысли. Но доктор Тэн ведёт себя весьма подозрительно, если не сказать больше. Могу ли я рассчитывать на ваше содействие мне?
  - Д-да, разумеется, - коротко ответила она, стараясь, чтобы её речь звучала естественно.
  - Отлично, - улыбнулся Говард, демонстрируя прекрасные ровные зубы и немного выделяющийся по цвету правый верхний клык. - Я думаю, что мы сможем быть взаимно полезны друг другу.
  К сожалению, именно в этот момент они вернулись в пределы лагеря, и разговор увял, потому что Говарда немедленно атаковал старший научный сотрудник Ваза, чья высокомерная физиономия была украшена свежими синяками, а серая униформа запятнана кровью и грязью.
  - Эти... эти звери! Вурдалаки! Негодяи! - хлюпал он носом, и заламывал руки, тем самым напомнив Сигизмунда в моменты долгого отсутствия новой дозы наркотиков. - Они оскорбили меня! Завели в тёмное здание, и ... и...
  - А я бы на их месте пристрелил вас за преступную халатность, - холодно пресёк зарождающуюся истерику Говард. - Где ваше оборудование, сотрудник Ваза? Зонд, между прочим, стоит, как три ваших жизни, если представить, что вы можете прожить так долго. Утрата подобного уникального устройства, разработанного в лабораториях Веллкро, должно караться смертью, не меньше. С этого момента вы назначаетесь на хозяйственные работы. Помощник, запишите! Приказ по лагерю номер двенадцать...
  Нима не обращала внимания, как её руки ведут записи, и пыталась вспомнить, как именно погибли эти люди. Аналог Сигизмунда был найден ими одним из первых, почти сразу после пронзённого копьём неизвестного. Вазу убили выстрелом в голову из чего-то крупнокалиберного, и опознать его можно было только по телосложению и уцелевшим светлым волосам. Это она помнила точно. Скелет в изломанной палатке, получается, принадлежал ей, точнее, её мужскому носителю здесь. "Был ещё некто в замшевом костюме, он закрывался руками, и никто не смог его рассмотреть подробно. И рядом с ним лежало тело наёмника. Они оба прятались в тени, между двух угловых стен. Мужчина в костюме погиб от удара копья, закрываясь руками. А солдат, как я помню, умер от нескольких огнестрельных ранений. И улыбался, умирая. Это странно".
  
  Они все добрались в эту часть города, пересекая спиральные улицы и остатки скверов и парков перпендикулярно прямой дороге до центра. В самом центре что-то исследовал, или искал, Гувер, и Ниме не хотелось бы встречаться с ним. Даже в таком облике, какой ей достался. Потому учёная братия лазила по отдалённым участкам, избегая углубляться в Салех. Впрочем, переход через линию отчуждения купола тоже не приветствовался без крайней нужды. Доктор Говард не уставал предупреждать сотрудников, что действие вакцин имеет ограниченное число попыток пересечения барьера.
  
  Она сидела на каменной мостовой, облокотившись спиной на выступ у стены дома. В самом здании, переругиваясь и неустанно матерясь, ковырялись учёные. Временной карман сожрал только три четверти строения, и одна из стен обвалилась от ветхости сразу же, едва до неё добрались исследователи. Теперь доктор Говард решал, стоит ли попытать счастья в этом месте, среди завалов трухи и осколков мебели, или следует обойти дом с другой стороны и начать тыкать щупами диагностов в поле стазиса там. Надменный лаборант Ваза, которого все за глаза называли не иначе, как Ночной Горшок, нудил и ныл о ссадинах и травмах, мешающих работе. Наконец, Говард махнул рукой, приняв какое-то решение, и работа закипела с новой силой. Нима безучастно ожидала, когда её позовёт начальник, и коротала время, усмехаясь такой иронии про себя, сложив руки на коленях. Она уже успела отыскать в лагере зеркальную поверхность куба для образцов, чьё силовое поле было сейчас настроено именно на отражение любых волн. Серая внутри, поверхность куба снаружи оставалась непроницаемо зеркальной, и Нима сполна насладилась увиденным. Замотанная бинтом щека скрывала детали внешности, но женская натура Нимы не стерпела ограничений. Сорвав с лица повязку, она с жадностью уставилась в отражение. Оттуда на неё смотрела молодая копия судьи Саргеха. Только шрама на щеке не хватало, да и хромать Нима как-то резко перестала. В общем, это было неудивительно. Тело Нимы, расползшись на кварки и другие элементарные частицы, сгинуло в неизвестности, а высокий худощавый юноша с чёрными волосами, смотрящий на Ниму испуганными и настороженными светлыми глазами, был лишён неудобств ходьбы с тростью и душного платка на лице. Нима потрогала больной зуб, убедилась, что боль вполне терпимая, и пошла прочь, искать своего руководителя.
  Найдя Говарда у обвалившегося дома, Нима с ужасом и болезненным любопытством рассматривала то, что сотворил частичный временной карман со строением. Под прозрачным куполом, упавшим на двухэтажный дом, стоящий в отдалении ото всех, замер человек. Высокая темноволосая женщина прижимала к груди руки, в ужасе вглядываясь в дверной проем. Она стояла спиной к обвалившейся стене, и когда кладка рухнула, учёным стали видны подробности быта и детали интерьеров помещений. Обставленные резной деревянной мебелью спальня и кабинет хозяина оставались пусты. Нетронутые временем картины до сих пор сохранили сочность красок. Даже цветы в глиняных горшках продолжали оставаться зелёными, выпустив к давно исчезнувшему солнцу ярко-алые бутоны соцветий. Занавески, салфеточки, вязаные лоскутные коврики у порога, шёлковые гобелены на стенах, потемневшее от времени дерево отделки в кабинете. Нима смотрела и почти ощущала густой табачный дым, смешанный с запахами крепкого виски, которыми должен был бы пропитаться весь кабинет. Спальня же, из которой и пыталась выбраться темноволосая женщина, когда её вместе с домом накрыло куполом, должна была пахнуть чем-то сладким и тёплым.
  Нима отвернулась. Смотреть на то, как Ваза попытается добраться до объектов, разрушит купол или повредит тело женщины, было невозможно. Она тихонько отошла подальше и села на мостовую, обняв руками колени. Нима всматривалась в Салех, который, в свою очередь, всматривался в неё. Память Саргеха молчала. Группа исследователей вела себя свободно и почти не опасалась ничего вокруг. И Ниму преследовало подспудное ощущение чего-то неправильного, несообразного её прошлым представлениям о городе. Возможно, учёные просто недалеко продвинулись. Но Нима помнила, когда и где они нашли останки лагеря. Исследователям не удалось добраться даже туда, где впервые понесли потери наёмники Рэнфри. Нима поняла, что мысленно разделяет доктора Говарда и капитана Рэнфри, называя их разными именами, чтобы не путать саму себя. Она поёжилась, хотя в городе давно не было ветра, да и температура оставалась одинаковой уже много лет.
  Теперь у Нимы не было револьвера, не было таймера, не было даже ножа. У неё не было защитных доспехов из тонких пластов меди, которые, облегая тело, как вторая кожа, могли уберечь от различных приливов и колебаний пространства и времени. У неё даже не было собственного тела. Она была не просто голой, но лишённой элементарной плоти. Только кости, выбеленные временем и минерализацией почвы, сухие и хрупкие кости скелета, которым сейчас стала Нима. Её охватил ужас и паника.
  "А что, если все эти трупы, все останки, это всё - мы? Что, если каждое тело, каждая кость в Салехе принадлежит команде наёмника и мне? Сколько же тогда, получается, петель времени мы блуждаем по этому проклятому городу? Сколько тысяч лет нам не удаётся победить его? А он, Салех, только смеётся над нами, раз за разом убивая всех, бросая на дороге, в рваных палатках и на ступенях зданий".
  Нима с силой потёрла лицо руками, тут же об этом пожалев. Нарывающий коренной зуб снова заныл. И пусть боль была не такой острой, но всё же ощутимой. Она скривилась, и тут же вздрогнула от окрика Говарда:
  - Где этот бестолковый олух, мой помощник? Вечно забываю его имя. Эй, Нимб, где ты? Мне нужно срочно записать мои наблюдения!
  Нима встала, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу и стараясь не думать о том, что болтается между ними, прикасаясь к бёдрам. Она ещё не привыкла управлять мужским телом, но с каждой минутой все сильнее чувствовала разницу. После того, как начальник позвал её, страшные и панические мысли вылетели из головы. У Нимы появилось дело. Здесь и сейчас. И думать о пространных возможностях и вероятностных событиях стало просто незачем. Психология мужского мышления неожиданно понравилась Ниме. Теперь появилось дело, требующее немедленных действий с её стороны, и это приятно расслабляло. Проблемы можно решать по мере их поступления, не забивая голову гипотетическими страхами и провалами.
  Она поднялась по хрупкой лестнице на крыльцо дома, обогнула стену купола, вспыхнувшего при приближении тела Нимы разводами радужной плёнки, и пошла выше, на второй этаж, где её уже ждал раздражённый и недовольный задержкой Говард.
  - Где тебя носит? - сдвинул он брови, тыкая пальцем в обстановку дома. - Мне нужен помощник, а не разведчик. Для этих целей у меня достаточно людей, - при этих словах доктор Говард так посмотрел на желтолицего Тэна, что Нима поняла, кого именно тот имел в виду.
  - Меня зовут Немезис, - произнесла она спокойно. Имя, сорвавшееся с губ помощника Говарда, прозвучало в почти полной тишине. Никто из собравшихся не ожидал, что этот парень вообще умеет произносить что-то, кроме "да, сэр" и "уже делаю, доктор Говард".
  - Хмм... - подвигал челюстью Говард.
  - Ним. Достаточно назвать меня Ним, - склонила голову Нима, открывая кожаную книжицу доктора и начиная записи. Говард не сразу понял, что его помощник уже пишет, хотя сам Говард продолжал молчать, пребывая в некотором оцепенении.
  - Я не знал, что у Веллкро есть собственность с именами, - донеслось от Вазы, предусмотрительно отвернувшегося лицом к стене дома. Вся его поза так и дышала надменностью и самолюбованием.
  - Полно, - отмахнулся Тэн, принимая самый дружелюбный и общительный вид и заглядывая Ниме в глаза, - ты же должен как-то называть те предметы мебели, которые, к примеру хочешь купить. Стул, стол, софа.
  - Или хочешь выбросить, - так же тихо согласился с Тэном Ваза. Северянин развернулся лицом к помощнику Говарда, и Нима на секунду оторвалась от записей, столкнувшись взглядом с изучающими глазами северянина. Нима вспомнила Саргеха, оставаясь стоять и смотреть прямо в глаза лаборанту. Ваза стушевался первым. Он раздражённо поджал губы, резко отвернулся и едва не угодил лбом в торчащий обрезок стального штыря. Обрушившаяся часть дома валялась внизу грудами мусора и досок, и теперь сам особняк представлял собой слоистый пирог, от которого острым ножом отхватили одну четверть. Все слои прекрасно оставались видны, и учёные, ползающие по приставным креплениям и поднимающиеся вверх на лебёдках, облепляли те места, где можно было найти что-то полезное.
  - Эй... - Говард осёкся, увидев мрачное выражение на лице помощника, - Ним! Да, Ним, друг мой. Запиши, что в этом месте я получил подтверждение теории неоднородности антиэнтропийных полей над Салехом. Возможно, всему виной ближайший сосед, Тамех, купол над которым, как сообщил мне мой коллега Тэн, представляет собой мерцающую структуру наслоений полей над объектом. Неоднородность тления и общая картина разрушений навела меня на мысль, что купол над Салехом все же иногда ослабевает или даже полностью исчезает. Увы, я пока не в состоянии определить периодичность или время бездействия купола, - бормотал себе под нос Говард, пока Нима, совершенно оглушённая такой новостью, продолжала выводить на страницах блокнота закорючки и пиктографии. - Но, думаю, когда купол исчезает даже на микросекунду, скорость разложения усиливается в сотни раз. Впрочем, последний объект, вырванный из ловушки времени, доказывает несостоятельность моей теории, относительно скорости разложения... все-таки, корова с иголками подохла не так быстро.
  Нима писала и слушала. Если купол действительно пропадал, в следствие перебоев питания или по любой иной причине, то этого вполне хватало телам, чтобы обратиться в скелеты. Но животное, выпущенное глупыми учёными из кокона, было из другой вселенной. Нима оторвалась от записей несмотря на то, что Говард продолжал увлечённо диктовать и ковыряться в груде вещей одновременно.
  - Доктор Говард, - произнесла она хриплым тихим голосом судьи Саргеха, - вы находили в городе человеческие останки?
  Говард не сразу понял, что его прервали. Он разогнулся от горстки ржавчины, в которую превратилось что-то железное из утвари усадьбы, и посмотрел на Ниму. Говард уже открыл было рот, чтобы отчитать помощника, но тут его глаза хитро прищурились и холодно блеснули.
  - Почему ты спрашиваешь?
  - Вы сегодня видели, что происходит с чужеродными для Салеха и нашего мира объектами. А видели ли вы, что происходит с жителями Салеха после освобождения из кокона времени? - Нима против воли бросила взгляд на высокую стройную женщину, стоящую у порога спальни и прижимавшую руки к груди. Длинные юбки её платья застыли облаком голубой ткани, одна нога готова переступить порог, другая касается деревянных мозаик пола мыском туфли с высоким каблуком. Женщина замерла в элегантной позе, прекрасная даже после смерти, с надеждой глядя в сторону двери, ведущей прочь из комнаты.
  - Ирония судьбы, - проследив взгляд помощника, произнес Говард. - Хозяйке не хватило несколько секунд, чтобы переступить границу и избежать ловушки. Незавидная участь.
  Нима видела, что доктор прав. Граница купола проходила как раз за порогом спальни. Потом она вспомнила человека, висящего в воздухе с копьём в груди, и каменный наконечник, окрашенный алым и торчащий из тела добычи.
  - Возможно, доктор, она как раз этой участи избежала.
  Доктор Говард смерил своего помощника странным взглядом. Кажется, он впервые вообще рассмотрел лицо этого человека, и когда Говард остановил взгляд на глазах Нимы, он вздрогнул, будто силовое поле слегка задело его кожу.
  - Возможно, - протянул он задумчиво. - Ну, что же, мистер Ним. В таком случае, я думаю, вы можете сами провести попытку диагностики объектов. Если вы так много понимаете в этом городе, - саркастически улыбнулся Говард. - Ваза, дай прибор моему помощнику! - приказал он, отступая на шаг назад.
  Говард приказал жестами остальным тоже отойти. Недовольный и весьма рассерженный северянин впихнул коробочку диагноста в руки Нимы с такой силой, что прибор едва не хрустнул. Быстро объяснив, какой датчик за что отвечает, Ваза демонстративно отошёл дальше всех и отвернулся. Нима протянула прибор к первому предмету. Тонкий щуп выдвинулся, мягко касаясь купола, под которым замер весь дом. Сначала ничего не происходило. Нима чувствовала упругую преграду, не позволявшую чувствительному наконечнику прибора проникнуть за барьер. Нима усилила подачу импульсов. Коробочка в её руке затряслась, начав покрываться ледяной коркой. Щуп стал едва ощутимо вибрировать, пропуская через себя пучки коротковолновых импульсов элементарных частиц. Купол неохотно поддался, и прибор запищал, получая и анализируя новые данные. Нима почувствовала азарт, смешанный с липким страхом, когда каждый звук, каждый шорох скребли по коже, словно шершавый лист бумаги. Осторожно, затаив дыхание, она двигала прибором от предмета к предмету, пока не добралась до спины женщины. Диагност взвизгнул сильнее обычного, коробочка обледенела, и длинный тонкий ус датчика с хрустом переломился, оставшись висеть в воздухе на несколько секунд. Потом он плавно опустился на пол и замер.
  Нима сжимала в руках прибор до тех пор, пока не поняла, что к ней подошли все, от Говарда до Вазы, чьё любопытство пересилило врождённую надменность и чувство превосходства. Доктор Говард жадно всмотрелся в показания прибора. Лицо у него вытянулось и застыло в немом изумлении.
  - Она жива... - произнес он, переведя взгляд на замершую фигуру в комнате. - Для неё время просто остановилось. Но она живая! Такого не может быть! Это невероятно!
  Слова Говарда о случившемся будто переключили невидимый рычаг. Все, кто оказался рядом, шумно начали обсуждать кокон, выдвигать теории освобождения из него людей и предметов, предлагать идеи для новых проб тканей и волокон, спорить о целесообразности пробуждения жителей Салеха после такого длительного времени. Нима почти не слушала их голосов. Она смотрела в спину женщины, которая оставалась жива сотни лет, пока был мёртв город вокруг неё. Очнулась Нима только от фразы, которая заставила ощутить, как по коже пробежал морозец.
  - Теперь я смогу закончить первые прототипы защитных амулетов! Мы сможем входить в кокон сами, а не пользоваться ненадёжными приборами!
  Нима быстро оглянулась, ища взглядом источник голоса. Вокруг столпилось слишком много людей, которых она ещё не запомнила по голосам, и ей не удалось понять, кто был изобретателем спиралевидных амулетов, полученных ею от Гувера накануне её похода в Салех.
  - Доктор, я обнаружил какие-то документы, - произнес один из безликих учёных снизу. Невысокий человек стоял у входа в особняк, держа в руках пачку пожелтевших бумаг. Говард что-то прокричал ему в ответ, а Нима поспешила вниз, чтобы первой увидеть документы. Ей почему-то стало крайне интересно, что в них написано.
  Нима скатилась по ветхим конструкциям временных подпорок, сооружённых учёными и их работниками для того, чтобы попасть на верхние этажи дома. Сложенные из малого количества подручных средств, они, по большей части, представляли из себя груду ящиков от оборудования, которые лагерь перетаскивал от одного объекта к другому. Нима напустила на себя непроницаемый вид судьи Саргеха и, открыв блокнот, который до сего момента лежал в кармане брюк, подошла к учёному. Она взяла у него пачку документов, оказавшихся не то деловыми письмами, не то счетами, не то векселями Веллкро. Перебрав их, вчитываясь в едва уловимые следы чернил на бумаге или пластике, Нима вцепилась в один из последних листов. Вроде бы, это походило на предсмертное письмо, но вот что-то помешало автору закончить записку, и она обрывалась посередине. Пропустив стёршиеся элементы и пытаясь выудить смысл послания, Нима поняла, чьи бумаги держит в руках.
  - Пожалуйста, поторопитесь переписать, - раздражённо переминался с ноги на ногу сотрудник Говарда. - Их не получилось поместить в герметичные кубы, только обработали раствором для временной сохранности. Он может утратить действие в любой момент.
  Нима отрешённо кивнула и принялась до рези в глазах вглядываться в чужеродные буквы.
  Дезра Доусон, жена Рэнфри, была автором писем и подписей под векселями Веллкро. Нима прикрыла глаза, восстанавливая в памяти мельчайшие детали картины на втором этаже. Дезра Доусон не просто прижимала руки к груди. В них она держала свёрток, думая, будто в нем находится её ребёнок.
  Нима перевернула пачку бумаг, отыскала одно из первых и ещё раз прочла про себя:
  "Сим подтверждаю, господин Рэн... ваша супруга нуждается в помощи. её представления о том, будто у вас имеется больная дочь... заключаю, что никаких родов Дезра никогда не переживала, и её поражённый мозг, увы, представляет обратное. Потому, как ни прискорб... Дезра уверена, что вашей дочери нужна помощь и она очень больна. Однако, у Дезры не может и никогда не могло быть детей. Рекомендую не травмировать её насильственной правдой, но... по мере возможности, разумеется, мягко и ненавязчиво давать понять реальность... доктор Т..."
   
  Глава 15
  
  Сверху раздался громкий треск, словно о колено ломали длинную и прочную лесину. Следом за треском последовали вскрик, испуганный и удивлённый, и гул голосов исследователей, оставшихся наверху, у границы раздела фаз времени. Нима вскинулась, сложив ветхие листки пополам, и запихав в карман, и рванулась по ящикам вверх. Звуки, разносившиеся в неподвижном воздухе Салеха, не предвещали ничего хорошего.
  - Младший научный сотрудник Ваза! - громыхал Говард, наседая на гордо замершего с видом оскорблённого достоинства Сигизмунда. - Если вы ещё раз нарушите мои указания, то будете разжалованы в носильщики, а в Университете - подвергнуты остракизму и, не постыжусь этого слова, децимации! Это саботаж! Открытый и наглый саботаж всех наших целей...
  Нима видела только затылок Вазы, и сложно было сказать, как себя чувствует этот аналог Сига, но, судя по остальным вариациям этого человека, раскаяния там явно не было.
  "Что же он сделал, - расталкивая небольшую толпу локтями, как заправский мужик, Нима пробилась к границе раздела, за которой начиналась плотная среда застывшего времени. Что-то было не так, но что конкретно, стало понятно лишь вплотную к разъярённому Говарду. - Вот чёрт..."
  Красный, с прожилками вздувшихся сосудов на лбу, руководитель этой экспедиции представлял собой красочную иллюстрацию к состоянию, предшествующему апоплексическому удару. Брызги слюны, замиравшие в тягучем воздухе, довершали картину эмоционального взрыва, и Нима бросила взгляд на комнату, принадлежавшую Дезре Доусон.
  Интерьер почти не претерпел изменений. Так казалось на первый взгляд. Но, вглядевшись, можно было заметить, как яркие прежде краски гобеленов и ткани украшений медленно блекнут, словно покрываясь патиной, а древесина мебели, вскрытая лаком и прежде казавшаяся удивительно сочной - сереет и истончается. Ткань гобелена на ближней ко входу стене покрылась цепочкой пятен, каждое из которых обернулось разрастающейся дырой, из которой торчали обрывки обесцвечивавшихся нитей. Спустя небольшое время, достаточное лишь для того, чтобы сделать вдох, от красочного полотна остались обрывки и кучка гнили, упавшая на покоробившийся пол. Растения в горшках скукожились и завяли, стремительно засыхая и распадаясь коричневой трухой. Глина их горшков, выветриваясь, растрескалась и рассыпалась пылью, а земля иссохла, словно испарившись.
  Процессы старения, замершие на сотни лет, многократно ускорились, скачком преодолев разрыв в датах. Нима с жалостью и пониманием необратимости происходящего смотрела туда, где когда-то стояла несчастная Дезра. Красивая женщина, повредившаяся умом от невозможности иметь детей, стала горкой серого праха, рассыпавшись в один момент. Только усохший и потерявший форму свёрток, изображавший ребёнка, лежал рядом с местом её последнего упокоения, словно немой укор или насмешка того, что называют судьбой.
  Нима передёрнула плечами. Как бы не повредилась умом Дезра, она не заслуживала такой участи. И, судя по всему, её невольным палачом сегодня стал пресловутый Ваза. Полученные им от охранников экспедиции синяки и ссадины не принесли научному сотруднику ни ума, ни чести, раз он решился нарушить тонкое равновесие изолирующего купола. Возможно, причиной было уязвлённое самолюбие, или иная форма самовосхваления, но сейчас это было не столь важно - результат был заметен невооружённым взглядом.
  "Если бы у Говарда было больше времени, смог бы он найти способ раскрыть пузырь без угрозы для закапсулированных в нем? - Нима не знала ответа, но предполагала, что такое вполне реально. Здесь собрались могучие умы, способные разобраться в аспектах управления временем. Пусть даже на уровне почти шаманства, но это было лучше, чем ничего. В конце концов, Гувер ведь получил свои защитные артефакты, когда вернулся из этой экспедиции".
  Но потом Нима подумала, что Гувер получил не сами амулеты, а всего лишь технологию их производства. Иначе в анналах Веллкро значились бы несколько выживших, кроме Ральфа. "Кто-то из учёных работает на Гувера гораздо более плотно, чем остальные, - поняла Нима. Первым кандидатом был Тэн, чья южная заносчивость и привилегированное положение бросались в глаза на фоне общего поведения. - И я не помню, чтобы кого-то из всех этих людей звали Ральфом. Агент, получив наброски технологии, мог сообщить Гуверу и отряду ликвидаторов, что цель достигнута... А этот несчастный, едва не погибший от последствий пребывания вблизи от временных аномалий, мог принадлежать и к "чистильщикам". Нет, все равно не сходится. Но исчезновение всех документов, вырванные из дневника листы и гибель всех ученых очень вписывается в общую картину".
  - Я предполагал, что смогу высвободить всю женщину из кармана, - процедил сквозь зубы Ваза, и дёрнулся от пощёчины. Говард, тяжело дыша, занёс руку для второго удара, но его остановил Тэн, встав между доктором и нерадивым научным сотрудником. - Это было реально!
  - Ты не имел права... - выдохнул Говард, которого сдерживал щуплый и худощавый южанин, казавшийся в сравнении с доктором особенно мелким. - Нужно было провести замеры, и опробовать зонды на неодушевлённых предметах. Не на живых людях. Тем более - на женщине.
  - У меня почти получилось, - Ваза отступил на шаг, и Говард непроизвольно качнулся вперёд. - Тем более, это всего лишь женщина.
  Нима, спохватившись, полезла в карман, куда спрятала бумаги, но под её пальцами была только пыль. Последние свидетельства существования в этом мире Дезры Доусон стёрлись из реальности вместе с окончательной гибелью, и ни одного упоминания о существовании не осталось. Кроме воспоминаний Нимы, но что толку с памяти? Однако, то, как на Говарда повлияло произошедшее, казалось необычным. Так вывести из себя доктора не представлялось реальным - об этом говорили и остаточные обрывки знаний занятого Нимой тела. Руководитель экспедиции мог наорать, унизить или обругать подчинённого, но никогда не опускался до рукоприкладства и драк.
  Следовательно, это была не его реакция. Но чья? Рэнфри из её времени, или обитателя Салеха, приговорённого к изгнанию - из воспоминаний судьи Саргеха?
  Учёные, повинуясь короткому жесту Тэна, повелительно блеснувшего темными глазами, разошлись, негромко обсуждая произошедшее, и Говард остался предоставленным самому себе. Вазу увёл Тэн, что-то с жаром втолковывая по пути, и подтверждая подозрения Нимы. Агенту Гувера наверняка нужен был помощник, а никто лучше Сигизмунда не справился бы с этой задачей. Равно как и не совершил всех ошибок, мыслимых и немыслимых. Все воплощения северянина отличались редкостной безалаберностью, кроме, пожалуй, жившего в Салехе. Но и там он умудрился крупно опростоволоситься.
  Заметив блуждающий взгляд учёного, оставленного рядом со входом в теперь доступную, но ужасающе стремительно стареющую комнату, Нима подошла ближе.
  - Ним? - Говард быстро изобразил на лице что-то напоминающее улыбку, но гримаса получилась скорее страшноватая, чем учтивая. - Это невероятная потеря для науки. Проклятье.
  Если бы Нима не знала два других воплощения этого человека, она бы подумала, что он готов расплакаться. Но тут, скорее, было бешенство, тщательно спелёнатое и сдерживаемое железной волей.
  - Её звали Дезра, - тихо произнесла Нима, вынимая из кармана своей одежды пригоршню бумажного праха. Частицы рассыпавшихся документов медленно падали в неподвижном воздухе, словно снежинки в безветренную погоду. - Нашёл документы, письма, в которых упоминается хозяйка этого дома. Но они распались, когда...
  - Когда этот дурак Ваза активировал большой зонд на забор образцов, - практически оскалился Говард, сжимая кулаки. - Он отхватил ей руку наточенными зубьями. А потом она... рассыпалась, как будто была из песка. Но, видят боги, я заметил, как на её лице появилась гримаса боли, Ним. Дикой, непредставимой боли. Никому не пожелаю такой гибели, - он посмотрел на стену, словно примеряясь для удара кулаком, но потом покачал головой, и немного расслабился. - Дезра, говоришь? Красивое имя...
  По его лицу словно пробежала тень, которую оставляют воспоминания, но доктор ничем не выдал своих переживаний, видимо, считая, что и так перешагнул границы дозволенного, уронив свой статус руководителя перед лицом подчинённых. Видно было, что он немного стесняется своей вспышки, и не совсем понимает причин, её вызвавших.
  - Вот что, Ним... - Говард посмотрел вниз, на возобновившуюся суету исследовательского лагеря. - Я не знаю, что на меня нашло сейчас, но впредь попрошу не удаляться от меня слишком далеко. У вас большой потенциал, и есть подспудное понимание тех процессов, что управляют временем. А для работы с карманами и образцами это гораздо важнее количества публикаций и богатых родственников, как у некоторых... - доктор пошевелил нижней челюстью, словно собирался сплюнуть от раздражения, но потом продолжил. - Некоторых безответственных ассистентов.
  В Говарде определённо что-то изменилось, но Нима пока не могла понять, что именно и как сильно. Ей очень хотелось понять, как действовать дальше. Неоспоримым был только один факт - если предоставить течение событий самому себе, оно рано или поздно приведёт к тому же исходу, что и ранее. Еще одна петля замкнётся, чтобы в неё спустя много лет влипли все её участники, обречённые повторять один и тот же путь к гибели. Пусть и с небольшими вариациями. Оставался небольшой шанс на то, что слишком сильные изменения нарушат сингулярность петли, и разорвут её. Освободив запертых в ней Тэна, Рэнфри, Ниму и остальных.
  
  После неудачной попытки освобождения Дезры, Говард отвёл большую часть отряда обратно, снова рассеяв их по окрестностям вблизи здания суда. По всему было видно, что доктору Говарду не хочется находиться поблизости от разрушенного дома Доусонов.
  - И это все равно ничего не объясняет, - уверенно произнес Говард, проходя мимо Нимы. Он разговаривал с каким-то человеком, одежда и манеры которого выбивались из общей картины. Было в незнакомце нечто такое, настораживающее. Возможно, все дело было во взгляде. Человек, одетый в слишком чистую форму неприметного носильщика, смотрел прямо перед собой, и на лице у него не отражалось никаких эмоций. Доктор Говард, однако, был крайне эмоционален, и Нима, увязавшись за доктором по пятам, старательно прислушивалась к их диалогу.
  - У вас есть какие-то подозрения в неискренности нанимателя, уважаемый доктор Говард? - мягко, слишком мягко для истинного сочувствия, спросил незнакомец. Говард пожал плечами, сдвинув брови.
  - Скорее, неясные предчувствия, друг мой. В городе слишком мало законсервированных образцов жителей. Мы уже установили, что большая часть оставшихся под куполом людей скатилась к примитивному каннибализму и, как итог, вымерла сама по себе, без участия аномалий и ловушек времени. Но это вовсе не объясняет, куда подевались их скелеты. Вы понимаете? В этом месте ничего не портится, не пропадает и не разлагается. Во всяком случае, не так быстро, чтобы исчезнуть полностью. Создаётся ощущение, что мы тут вовсе не первая научная группа, занятая исследованиями Салеха.
  В голосе Говарда явно звучали нотки ревности и обиды. Его собеседник, холодно растянув губы в вежливой улыбке, кивнул.
  - За всю историю города предпринимались несколько попыток изучить и разгадать его тайну. Увы, прошлые экспедиции, насколько мне известно, либо пропадали полностью, либо даже не могли преодолеть барьер. У них не было разработок Веллкро, которыми господин Гувер снабдил вашу команду. К тому же, времена прошлых исследований были так сумбурны и темны, в отношении технологий, что установить истину уже не представляется возможным.
  - Вы хотите сказать, - вскинул голову Говард, - что Веллкро уже предпринимала попытки изучить Салех? И вы не сказали мне об этом?
  - Это не имеет ровным счётом никакого значения, - жёстко отрезал незнакомый мужчина в чистеньком комбинезоне носильщика. - Вам бы нисколько не пригодились обрывочные слухи горожан о пропавших группах наёмников и ученых-одиночках, решившихся на поход в это место. Повторю ещё раз, доктор Говард. Ваша команда снабжена уникальными разработками, не имеющими аналогов нигде и никогда. Именно это позволило вам не просто преодолеть барьер, но и заняться изучением Салеха непосредственно под куполом.
  Собеседники скрылись в палатке доктора, и Ниме пришлось пройти мимо, размышляя над услышанным. её мысли по поводу скорой кончины ученых обретали реальность. От Гувера уже прибыл связной, и он скоро передаст своему начальнику то, что узнал. Во всяком случае, передаст информацию о ненужности группы ученых. Или он ждёт чего-то от Говарда? И проверяет, не настал ли подходящий момент? Нима задумалась, бредя по улице в сторону здания суда. её что-то неприятно зацепило в словах незнакомца, и только остановившись у лестницы здания из белого светящегося камня, она поняла, что именно.
  - Нигде и никогда, - произнесла она грубым мужским голосом. Говард не обратил на это внимания. Или сделал вид, что не заметил. Но это значит, что Гувер не первую петлю пытается добраться до искомого. И что ему нужно, в таком случае? Нима сжала кулаки и недоуменно посмотрела на свои руки. Мужское тело, к которому она кое-как приспособилась за последние часы, действовало самостоятельно. Привычки и реакции его всё больше вытесняли Ниму из участия в них. Ей вспомнился Саргех. Здание суда, самое первое видение судьи третьего круга. Нима задумалась, припоминая каждую деталь.
  Она столкнулась с судьёй в здании, повалив его на пол, но он её не заметил. Никто не заметил. Но в Салехе двойники были отлично видны. Возможно ли, что все дело в куполе? Допустим. Без купола и консервации города такого зрительного эффекта и разделения квантованных нитей объектов не происходит до полного разделения или слияния уже разделённых. Но тогда приходилось признать, что она и Саргех являются одним целым. И это было странно. Двойники были совершенно идентичными оригиналу, без смены пола и возраста. Однако, сходство шрамов и единение мыслей судьи и Нимы все же склоняли размышления в сторону двойников. Ясно было только одно: их с Саргехом что-то связывало. И связь эта была настолько крепкой, что в этой линии она была на него похожа внешне. Но в том прошлом, где она натолкнулась на судью, она сначала приняла его за двойника. Возможно ли, что только в первый момент, выделив взглядом похожую черную маску. У Саргеха был шрам. Был он и у Нимы. Она видела его прошлое, она ощущала его присутствие даже в мертвом городе. И все началось с того, когда она коснулась скелета в здании суда. Или все началось еще тогда, когда они столкнулись в далёком прошлом Саргеха?
  Что было потом? Они слушали дело Рэнфри, осужденного за попытку соорудить персональный генератор вероятностных линий.
  Нима не заметила, как начала расхаживать рядом с лестницей, заложив руки за спину. Она смотрела под ноги, бесшумно меряя шагами стёртые плиты дорожного покрытия. Столбы пузатых осветительных мачт комьями грязи и грудами блоков укоризненно пялились на неё с обочины. Нима начала злиться. Ей никак не удавалось припомнить деталей видения. Самого первого, в котором Саргех едва не попал под колёса кареты Веллкро.
  "А если бы попал? - подумала она. - Это что-то бы изменило? Перед заседанием - возможно. Но Саргех воздержался от голосования. Смысл убивать судью, который не участвовал в выборе судьбы осужденного?"
  На самом деле смысл был. И был только один. Некто пытался устранить Саргеха вовсе не из-за заседания по дело Рэнфри. Тот, кто хотел смерти или причинения существенного вреда Саргеху, знал, какую роль он сыграет в будущем. В том будущем, где был купол, аномалии, стражи и ловушки. Нима вскинула голову, вглядываясь в серое купольное марево наверху. Размазанный свет не то солнца, не то скопления звёзд или даже лун, размытыми кругами очертаний маслянисто посверкивал над городом.
  - Малые петли внутри большой петли. Но кому она принадлежит? - шёпотом спросила она себя. Ответ казался очевидным. Нима сама видела Гувера в роли секретаря Саргеха. Она слышала показания Рэнфри, почти назвавшего имя Гувера, как источника чертежей устройства. Гувер во времена Саргеха был старше, чем его помнила Нима. Возможно ли, что этот человек проходит свою петлю так долго, что успел втянуть в неё остальных? Навесив каждому на шею камень и утопив участников в липком сиропе времени? Теперь Нима задумалась, что из сказанного Гувером за всю жизнь могло быть правдой.
  Из здания суда выбежал высокий коренастый человек, на ходу размахивая руками и закричал:
  - Доктор Говард, доктор Говард! Кто видел Говарда?
  Он увидел стоящего помощника доктора, замершего перед ступенями здания, и налетел на него с вопросами:
  - Ты видел доктора? Где он? Нам срочно нужен Говард! Мы, кажется, нашли нечто невероятное! - учёный тряс Ниму за плечи, не давая возможности ответить. Она с силой разжала пальцы учёного, молча ткнув в сторону палатки Говарда. Коллега доктора кивнул и припустил в ту сторону, на бегу выкрикивая что-то неразборчивое. Нима отошла в сторонку, присев в тени лестницы так, что её не было видно. Она как раз думала над тем, зачем Гуверу нужен был Рэнфри, если он был в Салехе просто несчастным человеком, потерявшим жену. Нима сдвинула брови. Дезра Доусон была жива. Возможно, она повредилась умом после смерти ребёнка. Вот и таскала с собой свёрток. Но почему-то в Салехе думали, будто у Рэнфри умерла жена. Нима поняла, что у неё голова идёт кругом. Что-то такое, неуловимое кружилось в мыслях. Рэнфри был наёмником в этом времени. Кем он был в Салехе? Вроде бы, тоже что-то связанное с оружием. Кажется, мастер или ремонтник? Или хозяин оружейной лавки? Но кому в Салехе нужна оружейная лавка? Из того, что видела Нима, она поняла, что жители щеголяли личным оружием, считая его деталью костюма. Но то были обычные шпаги и револьверы. Возможно, Рэнфри имел дело не с обычными жителями?
  "В Салехе не было оружия, - размышляла Нима. - Но не было ли?"
  Она вспомнила нападение на судно Веллкро. Схватка Саргеха с тамехианцами была весьма кровавой. Оружие у городов было, но было оно, преимущественно, у стражей, судей и охраны грузов Веллкро. И если Рэнфри имел отношение к таймерам, умел их делать или даже чинить, то всё сходилось.
  - Вы не понимаете! Я не могу просто забрать образцы! Через минуту тут будет этот дегенерат, Говард. К нему уже побежал Дэл. И вы мне предлагаете просто взять и спрятать образцы оружия в карманах? - донёсся с верхней площадки лестницы визгливый голос старшего научного сотрудника Вазы. Тот, к кому он обращался, говорил не в пример тише, и слов Нима разобрать не могла. Собеседник Вазы пытался призвать и его к тишине, но кипящий от злости и негодования выскочка северянин не в силах был держать себя в руках. Собеседник Вазы быстро заговорил полушёпотом, и через полминуты Ваза нехотя согласился:
  - Хорошо. Как только у меня появится возможность, я дам вам знать. Напишу на видном месте позывной "Ральф". Это будет означать, что я готов передать вам образцы оружия и предметов, найденных только что. И за это я прошу вас как можно скорее помочь мне покинуть этот проклятый город.
  В ответ Нима услышала глухой смешок, и оба собеседника спустились с лестницы. Ваза направился в сторону лагеря, а его спутник обогнул здание с другой стороны, не заметив сидящую у лестницы Ниму. Нима поднялась на ноги и быстро взбежала по ступеням. Она миновала широкий холл, прошла в соседний коридор и спустилась туда, где они встретили скелеты в прошлый раз. Сейчас костей не было. Зато на полу, рядом с тем местом, где когда-то умер Саргех, лежали его трость и пистолет. В дальнем углу валялся сломанный таймер. Нима машинально положила ладонь на пояс, но пальцы сомкнулись в пустоте. Рукоять судейского оружия тускло блеснула в полумраке. Нима подошла поближе и рассмотрела серебряную голову совы на рукояти предмета. Восемь из шестнадцати лезвий оказались сломанными. Тонкие нити проводников искрошились и рассыпались, а сами многогранники лезвий сжались до горстки ржавчины на полу. Оставшиеся восемь тонких стальных пластин, лишённые силы и мощи, разбросались поблизости. Нима могла рассмотреть их во всех подробностях. Лезвия оказались вовсе не прямоугольными и не плоскими, как она считала. То, что ей довелось увидеть на тренировках в доме Гувера и при использовании таймера в Салехе, было обманкой. Каждое лезвие оружия было совершенно непохожим на другие. Будто комья вытянутых, сплющенных в нескольких местах, заострённых как попало стальных плюшек. Углы и провалы придавали лезвиям форму грязевых комков, как будто оружейник мял их в руке, а потом как попало прикреплял к проводникам на рукояти. Где-то лезвия оставались плоскими, где-то в сечении угадывались трёхгранные и четырёхгранные срезы. Единственная ассоциация, приходившая на ум Ниме, была, как ни странно, связана с бесформенностью и беспорядочностью. Но она точно знала, какими выглядят острые бритвы таймера в деле. Серая матовая сталь, тончайшие грани прозрачного металла на самих срезах и невероятная мощь уникального оружия стражей и судей.
  Ниме захотелось забрать таймер, пока за ним не пришли. Говард или Ваза, да хоть бы загадочный Ральф или Тэн. Она уже протянула руку, нагнувшись за предметом, когда позади раздался шум голосов, и Говард громко выкрикнул:
  - О, ты уже здесь! Это прекрасно!
  Нима вздрогнула бы от неожиданности, но тело носителя оказалось куда устойчивей к подобного рода внезапным окликам. Нима медленно разогнулась, с достоинством натянула на себя выражение непричастности ко всему, и отошла в сторонку, давая Говарду проход к найденным предметам. Ей стало внезапно как-то неуютно. Словно невидимый снайпер уже пометил её ультрафиолетовым маркером и теперь только ждал возможности выстрелить самонаводящейся иголкой с чувствительной булавочной головкой. Нима подняла взгляд и осмотрелась, почти сразу наткнувшись на искажённое гримасой ненависти лицо Вазы. Северянин жёг её взглядом, находясь у самого входа в комнату. Заметивший это Тэн, быстро оценил обстановку и, взяв Вазу под руку, что-то зашептал ему на ухо. Бывший старший научный сотрудник нехотя кивнул и с усилием отошёл к группе ученых, которых привёл с собой Говард. На лице желтолицего тамехианца явственно читалось удовлетворение и алчность. Осмотрев остальную группу, Нима пришла к выводу, что истинная цель экспедиции заключалась именно в поисках оружия. Любого. И в любом состоянии. Заметив среди набежавших лабораторных крыс макушку Говарда, Нима начала пробираться поближе, готовясь делать записи. Ей вспомнился вопрос доктора о том, куда же делись скелеты и останки жителей. Теперь к нему примешался и её вопрос, который бы она очень хотела задать Говарду в ответ на его размышления: куда делось оружие судей, жителей и стражей?
  И где, собственно, сами стражи, на которых группа наёмника Рэнфри натолкнулась почти сразу после входа в Салех. Нима открыла блокнот и с ужасом поняла, что доктор Говард надиктовал записей, заполнивших больше половины блокнота. Она вспомнила, как лихорадочно и быстро он писал в своём личном дневнике о моделях защитных устройств. Сейчас в нём должна была появиться запись о находках. До конца книжицы осталось совсем немного, и это значило, что скоро всё закончится. Для этих людей. В этот раз.
  Нима со вздохом перевернула страницу, отыскивая не заполненное убористым почерком её носителя место, и приготовила пишущий узел, собираясь продолжить выполнять свой долг. Буквы уже не казались ей чуждыми, и смысл значков скорописи доходил без искажений. Она подумала было, что может внести в записи искажения, исправив и изменив некоторые значки, и тем навредив замыслам Гувера. Но потом, заняв место за спиной доктора Говарда, решила не вмешиваться. Сильно поменять значение заметок она была не в силах, не обладая всей полнотой знаний того человека, чьё место заняла, а догадаться о принципе действия защитных устройств можно было и так. Максимум, что она могла бы добиться - замедлить работу, но итог все равно оставался бы одним и тем же.
  Защитные амулеты в виде спиралей будут произведены в необходимом количестве. Или, скорее, воспроизведены. Потому что когда-то давно их изготавливали в Тамехе, но потом знание было утрачено. "И не потому ли Говард догадался об этом, что он имеет сродство с Салехом? - подумала Нима, заполняя строчками пустую поверхность мелованных листов, и с каждым знаком приближая неизбежный конец. - Потому что Рэнфри был оружейником в Салехе. И имел понимание о механизмах управления временем, пусть не как теоретик, а как практик. Так инженер может разобраться в устройстве механизма, интуитивно угадав, зачем служит та или иная деталь, даже если ему и недостаёт образования. Но таких связанных с Салехом несколько. И я в том числе".
  - ... даёт нам представление о ещё одном способе управления вероятностными потоками времени, - воодушевлённо продиктовал Говард, и с видимым сожалением упаковал таймер судьи в прозрачный куб, принесённый молчаливым носильщиком, так напомнившим Ниме Тукка. - Осторожнее с ним, - доктор устало отряхнул руки, и стянул с ладоней тонкие перчатки. - Это важный артефакт, и он, не побоюсь этого слова, составит основу нашей работы после завершения похода.
  Тукк кивнул, осторожно взяв куб за противоположные грани, и медленно понёс находку к выходу из здания.
  - Хотя бы сейчас зонд сработал, как надо, - тихо, почти себе под нос, проговорил Говард. Его могла слышать только Нима, и, может быть, злосчастный Ваза. Но разжалованный научный сотрудник отвлёкся, изучая комнату при помощи какого-то прибора, мягко светившего небольшим экранчиком. - Никаких повреждений для предмета.
  Доктор пнул обугленный и растрескавшийся корпус устройства. Зонд выглядел так, словно его засунули в топку доменной печи, и оставили там на несколько часов. Говард не доверил изъятие никому, и управлял проникновением самостоятельно. Но он не знал о том, с чем имеет дело, и зонд задел одно из казавшихся бесформенным лезвий. Видимо, в том оставался остаточный заряд вероятности, перешедший в первое попавшееся физическое тело, и исказившее его до неузнаваемости. Ниме даже не хотелось представлять, какой из потоков подвернулся под тончайшую полоску, выхватившую из него кусочек, но, судя по всему, там было очень жарко. Как внутри вулкана.
  Комнату, на белых стенах которой неожиданно проявились тёмные пятна и прожилки, озарила короткая вспышка. Пространство словно вздрогнуло, и Нима явственно ощутила колебания реальности. Здание вроде бы сначала увеличилось в размерах, потом уменьшилось, и снова вернулось в норму. Но при этом стены не шелохнулись, а, значит, это коснулось только сознания присутствовавших в помещении. Доктор Говард, пошатнувшись, приложил ладонь правой руки ко лбу, словно пытался измерить температуру, и понять, не жар ли у него. Нима не пошевелилась, только захлопнула книжечку, привычным движением заправив пишущий узел между обложкой и блоком листов. Её это сиюминутное воздействие почти не коснулось, вызвав только лёгкое головокружение и сразу же исчезнувший мимолетный приступ тошноты. Ваза ошеломлённо тряс головой, изумлённо глядя на ладони, на которых расцветала алыми кляксами капель крови. У него внезапно открылось носовое кровотечение. Все остальные были снаружи комнаты, и за их состояние Нима не поручилась бы. Вполне возможно, они почувствовали только лёгкое головокружение, или не ощутили ничего.
  Но все-таки обстановка изменилась. В комнате, послужившей когда-то и где-то местом завершения земного пути судьи Саргеха, стало на одного человека больше. Ровно посередине помещения озирался ошалелый Джейми. Всклокоченные волосы и тёмные круги, окаймляющие глаза подсказали Ниме, что из внезапно образовавшегося разлома выпал никто иной, как двойник Джейми Стукача. Вероятно, он входил в состав экспедиции Гувера, и вернулся обратно, несколько задержавшись по дороге. Такая рассинхронизация потоков не была чем-то удивительным для Салеха, насквозь пропитанного временными разломами и аномалиями, пронизывающими все вероятные версии некогда великого города.
  - Я вернулся... - хрипло сказал Джейми-двойник, и сложился пополам в приступе жестокой рвоты. Его тошнило желчью и какой-то слизью.
  - Ральф? - удивлённо произнесли одновременно Ваза и Говард. Бросив на своего научного сотрудника уничижительный взгляд, Говард шагнул было к Джейми, но был остановлен предупредительным писком устройства, которое продолжал сжимать в окровавленных руках Сигизмунд. - Ваза, что с показаниями? Почему регистратор так верещит?
  - Аномальная концентрация вероятностных полей, - прогундосил Ваза, растирая по экрану так и не начавшую сворачиваться кровь. - Это не карман, но... здесь что-то случилось. Я не знаю, что...
  - Я там себя видел, - часто и неглубоко дыша, скороговоркой лихорадочного больного заговорил Ральф. - И кто-то из нас хотел убить другого. Но я не стрелял. Ни тот я, ни этот. Или не я? Не помню. Не помню, который я и где я. А где трупы? - спросил Джейми-Ральф, распрямляясь и утирая испачканные губы тыльной стороной ладони. - Тут лежали тела...
  Он, пошатываясь, сделал несколько шагов, с трудом переставляя непослушные ноги, и ткнул пальцем в призрак пистолета Саргеха, лежащий рядом с тростью. Бледное перекошенное лицо невольного путешественника между мирами покрывали крупные капли пота, и видно было, что ему очень плохо.
  - Они лежали здесь, прямо здесь, - срываясь на визг, произнес он, указывая дрожащим пальцем в сгустившиеся тени. Ниме на мгновение показалось, что она видит странно двоящиеся тела, лежащие на полу. Они одновременно были и свежими трупами, и скелетированными останками. Чёрная повязка то появлялась, то исчезала, то перемещалась в сторону от тела, а мертвецы меняли позы, как будто укладываясь поудобнее. Постепенно скелеты все чаще проявлялись, и Нима осознавала, что призрачные тени все сильнее напоминают картину, увиденную ею в здании суда. Ей стало жутко и страшно.
  - Здесь никого нет, Ральф, - мягко и вкрадчиво произнес Говард, почему-то покосившись на замершую и боящуюся пошевелиться Ниму. Его интонация напоминала ей голос Рэнфри, когда тот общался со своими людьми, почему-либо не желавших исполнять его приказы. Он успокаивающе поднял ладонь. - Здесь совершенно никого нет, ни одного трупа. Не надо бояться, специалист Ральф Джейми Ланкастер. Все уже позади. Надо признаться, вы серьёзно напугали нас своим исчезновением. Некоторые даже думали, что вы дезертировали, - в тоне Говарда прорезалась знакомая Ниме сталь, но он всё равно сохранил мягкие нотки. Словно доктор разговаривал с больным или умалишённым. - Успокойтесь, и не делайте резких движений. Судя по приборам, вы попали в завихрение времени...
  - Это вы все попали, - с искажённой улыбкой на губах прохрипел Ральф, падая на колени. Тени, которые видела Нима, исчезали, и комната снова выглядела непривычно чистой и светлой, насколько это было возможно в неверном сумеречном свете Салеха. - Вы. Вы все.
  Говард переместился к Ральфу, и похлопал его по плечу. Джейми поднял на него удивлённые глаза, полные слез и нездорового блеска, но не успел сказать и слова, как завалился набок, и, дёрнувшись, замер.
  Ваза с уважением посмотрел на своего руководителя. Тот недовольно нахмурился, и спрятал в карман своей полевой куртки небольшой шприц, показывая, что его заслуги как бы тут нет. Только ловкость рук.
  - Позовите носильщиков, пусть возьмут что-нибудь для переноски тела, - резко повернулся к Ниме Говард. - Он проспит ещё почти десять часов. Не думал, что это сработает, но господин Гувер, видимо, знал, что делает, когда передал мне эти средства, - доктор перевёл взгляд на оторопевшего Вазу, и поморщился. - Младший научный сотрудник Ваза, вытрите сопли, это некрасиво. И зафиксируйте показания прибора, такой разлом не мог не оставить возмущений. Мне нужны их параметры, и быстро.
  Нима, кивнув, сделала несколько шагов, и выбежала прочь из комнаты, ощущая лёгкую оторопь от обрушившихся на неё видений и появления Джейми. Возможно, перемены в поведении Говарда также были связаны с этим разломом. Если Ральф настолько задержался, переносясь обратно в своём теле, то и Рэнфри, наконец, может оказаться здесь. А это поспособствует разрушению проклятого узла временной петли, и они вернутся обратно.
  Выбежав на ступени здания суда, где собрались носильщики и большинство ученых, участвовавших в вылазке, Нима быстро отыскала здешнего Тукка. Он что-то обсуждал с одним из егерей, и охранник как раз показывал на строение и тыкал пальцем в сторону центра.
  - Дэл... - она обратилась к похожему на палача человеку, не ожидая, что он отзовётся. События в здании суда, напомнившие ей и о том, что в одной из версий Салеха там лежало и её собственное тело, несколько выбили Ниму из колеи.
  Но палач отозвался.
  - Да, парень? - он прервал диалог с егерем, кивнув в знак извинений, и развернулся к новому собеседнику. - Ты что-то хотел для доктора Говарда? Его образец уже отправлен в базовый лагерь, и будь я проклят, если над ним разве что не дрожат. Все знают, как господин Гувер рассчитывал на находку чего-то вроде.
  Нима подумала, что без уродских татуировок Тукк выглядит гораздо симпатичнее. Видимо, его здешний вариант прожил менее тяжёлую и наполненную потерями жизнь, потому что выглядел не в пример лучше прежнего Дэла. Спокойствием, правда, обладали оба варианта этой личности, как и определённой основательностью в делах.
  - Говард просит организовать носилки или что-то для переноски тела, - Нима увидела в глазах Дэла незаданный вопрос, и постаралась ответить на него заранее. - Все в порядке, никто не пострадал. Дже... Ральф вернулся. Выпал из аномалии прямо рядом с тем местом, где нашли образец.
  - Сейчас сделаем, - озабоченно почесал нос Дэл, удивлённый такими новостями. - Этот Ральф не мог выбрать другого момента, что правда, то правда. Ладно, справимся, не в первый раз приходится его таскать.
  Нима кивнула, напустив на себя деловой вид, и пошла обратно. Ей не очень хотелось возвращаться в казавшееся мрачным и угрюмым здание, но она пересилила себя, опасаясь оставлять Говарда с Вазой надолго.
  
  Бесконечный день никак не желал заканчиваться. Участники научной экспедиции не уставали, не делали перерывов на обед и отдых, а только сновали по улицам, перетаскивая оборудование, отдавая и получая распоряжения, фиксируя данные и вычерчивая бесконечные графики. Нима пыталась объяснить Говарду, что, если он принудительно не отправит своих людей на отдых, последствия будут необратимыми. Доктор Говард посмотрел на помощника долгим взглядом, медленно кивнул, соглашаясь, и молча пошёл прочь. Перед тем, как уйти от очередной ловушки времени, в которой не было ничего, кроме куска дома с открытой верандой и рестораном на первом этаже, он приказал сотрудникам отдохнуть и поесть.
  Последние полчаса перед тем, как все должны были разойтись на отдых, Нима то и дело ловила на себе пристальный взгляд Говарда. Поднимая голову, она напарывалась на острый внимательный взгляд начальника, тут же отворачиваясь от него, словно прячась. Говард преследовал Ниму до лагеря, где ей удалось затеряться в грудах ящиков из-под приборов и заняться переписью оставшихся пригодными аппаратов.
  С каждой минутой лагерь вокруг затихал. И с каждой минутой Ниме казалось, что время, отпущенное ей, уходит, просачиваясь сквозь пальцы. Она ощущала каждую секунду упущенного времени, неизбежно приближавшего ужасный конец этой экспедиции. Люди перебрасывались шуточками, строили планы после возвращения в обычное время, сидели и стояли группами и в одиночестве, а Нима ощущала, как по всей коже встают дыбом волоски. Воздух был пронизан электрическими разрядами нервного ожидания, доводившего рассудок до панического состояния. Она поняла, что стала часто замирать, откладывая работу и останавливаясь посреди дороги, когда её посылали с поручениями в разные концы лагеря, всматриваясь, прислушиваясь, ища среди людей, снующих вокруг, того самого предателя. Нима уже знала, кем был Ральф, что ему предстояло сделать, но сейчас он должен был спать.
  "Кто же тогда? Кто и когда начнёт замыкать петлю?" - думала она, исподволь вглядываясь в лица учёных и болтливых носильщиков, щедро делящихся с окружающими сальными анекдотами и мастерством бранного словца. Нима чувствовала себя издёрганной, нервной и настороженной. Ей требовалось отвлечься, и подавленная острым приступом паники мужская логика её носителя здесь была как нельзя кстати.
  Она расслабилась, присев на перевёрнутый деревянный ящик, и попыталась вернуться к истории Дезры Доусон. Руки как раз вычерчивали пометки и значки на контейнерах с мелкими образцами, когда её пронзила ужасная догадка. Бумаг, писем или счетов, которые она прочла, не осталось. Они распались трухой сразу же, как Ваза нарушил купол над Дезрой, но Нима осознала ужасную догадку только сейчас. Она вскочила, заметалась по рабочему месту в поисках пустого листа бумаги, и, отыскав его, дрожащей от нетерпения рукой начала по памяти восстанавливать руны и пиктографические значки из писем из дома Доусонов. Ей даже пришлось прикрыть глаза, чтобы воскресить в памяти картинку с пожелтевших листов. Закончив эту работу, Нима прочла то, что получилось. И почувствовала, как кровь отливает от лица.
  Первоначальный перевод оказался ошибочным. Теперь, когда рефлексы тела и его память полностью слились с её сознанием, буквы этого языка уже не казались ей закорючками и точками. Она полностью понимала фонетику, орфографию и смысл написанного. И осознала, как фатально ошиблась при переводе.
  Доктор, писавший Рэнфри, говорил не о его жене. Он писал о дочери и её болезни. Жена Рэнфри Доусона действительно умерла, а тронувшаяся умом дочь воображала себя молодой матерью. В этом и была болезнь - сумасшествие. Нима с ужасом смотрела на исписанные её рукой листы бумаги, сжимая их в кулаке и не в силах отвести взгляд. Затем она медленно сложила их пополам, сунула во внутренний карман одежды и посмотрела на лагерь неподалёку.
  В этот самый момент в свою палатку как раз входил доктор Говард. Взгляд Нимы упёрся ему в затылок, и доктор, словно бывалый наёмник, почуял его. Остановившись у палатки и сжимая кусок ткани, который желал отбросить и войти внутрь, Говард медленно и плавно развернулся, встретившись взглядом с Нимой. Несколько долгих секунд они оба буравили друг друга взглядами, пока Говард, скопировав Рэнфри из потока Нимы, не оскалился в ухмылке, приподняв верхнюю губу и показав клык.
  Нима отшатнулась назад, запнулась за ящик, на котором сидела, и упала на дорогу, сильно ударившись локтем и бедром.
  - Любимчика доктора Говарда сразило его обаяние? - тут же раздалось сверху. Нима подняла взгляд и уставилась в лицо Вазы. Разжалованный научный сотрудник, так и не сменивший на кармане карточку с должностью, стоял над Нимой, сложив руки на груди. На лице северянина играла гаденькая улыбочка.
  - Ревнуете, младший научный сотрудник? - поднимаясь на ноги, холодно спросила Нима. Ваза дёрнулся, прикрыв карточку на груди ладонью, и лицо его исказилось от ярости.
  - Не твоего ума дело, писарь, - прошипел он, поджав губы от злости. - Мне нужен образец оружия, приказ начальства, - надменно вскинув голову, произнес он так, словно выплёвывал слова. Взгляд северянина горел ненавистью и злобой.
  - Доктор Говард не давал таких распоряжений, - сказала Нима, вставая между Вазой и контейнером с таймером. - Письменных, - желчно добавила она. Ваза весь пошёл красными пятнами. Пятна, правда, едва проступали на бледной коже, Салех уже прилично приостановил обмен веществ у каждого здесь присутствующего, но благодаря таинственным вакцинам были явственно видны.
  - Дай сюда контейнер, придурок! - повысил голос Ваза, отпихивая Ниму в сторону и пытаясь сгрести ящик с таймером. - Скоро прибудет командир Гувер, и ему в первую очередь потребуются эти образцы!
  Если бы Нима оставалась женщиной, в своём теле и со своими привычками, северянин, возможно, смог бы сдвинуть её с места. Но тело Саргеха, или очень на него похожего человека, оказалось жилистым, упругим и явно знакомым с приёмами самообороны. Нима легко увернулась от тычка Вазы, поймала его руку в захват и до хруста вывернула запястье. Ваза заорал так, словно Салех не блокировал большинство болевых ощущений. Он хотел ударить Ниму кулаком, но тело её носителя отреагировало даже быстрее, чем Нима это поняла. Блокировав удар, оно отправило научного сотрудника в краткий полёт на булыжники мостовой. Ваза поднялся, стёр с лица капли крови из разбитого носа и зарычал. Начавшееся в здании суда кровотечение, с таким трудом остановленное совсем недавно, возобновилось с новой силой.
  - Разойтись! - рявкнул появившийся рядом Говард. Он стоял, заложив большие пальцы за ремень куртки, и покачиваясь с мыска на пятку, обводя драчунов холодным взглядом. - Что вы себе позволяете?! Устроили драку в лагере!
  Ваза шмыгнул носом и затараторил слезливую версию о нападении вероломного Нима на его персону. Помощник Говарда молчал, растирая ушибленные о лицо противника костяшки. Говард выслушал Вазу и обратил взгляд к помощнику.
  - Ваша версия? - выплюнул он слова в лицо Нимы. Она пожала плечами и коротко передала всё, что произошло. Говард повернулся к Вазе так медленно, как будто превратился в ядовитую змею, привставшую на хвосте и покачивающую головой с острыми зубами в пасти.
  - Гувер должен связываться со мной. А не с каждым встречным в лагере. И я не получал никаких распоряжений. Ни о прибытии начальства, ни о передаче ему образцов, - тихо, медленно, чётко выделяя каждое слово, произнес Говард. Нима мельком взглянула на него и поняла, что видит перед собой наёмника, а не учёного. Ваза быстро свалил вину на Джейми-Ральфа, который, якобы, чуть отошёл от снотворного и передал эти сведения Вазе, требуя немедленного исполнения от лица самого Гувера.
  - До окончания экспедиции вы приписываетесь к рядовым носильщикам, - произнес Говард, и больше не обращал внимания на Вазу. Тот открывал и закрывал рот, вцепившись в свою карточку с написанными на ней словами о его статусе и должности. Оберегая её, словно великую драгоценность, Ваза поспешил ретироваться прочь, вполголоса обещая добраться до придурочного докторишки и устроить ему все муки преисподней. Говард и Нима остались одни. Доктор не спешил уходить, сдвинув брови и прохаживаясь между ящиками с оборудованием и контейнерами с образцами.
  - Немезис, значит, - задумчиво протянул он, не глядя на Ниму. Говард остановился в паре шагов от неё, поглаживая крышку деревянного ящика поблизости. Пальцы у доктора были выпачканы чернилами, из нагрудного кармана куртки торчала записная книжка в кожаном переплёте. Видимо, Говард либо что-то писал, либо собирался. И делал это в спешке. Возможно, драка даже отвлекла его от начатого процесса, и теперь он решал, стоит ли продолжить разбирательства или просто уйти. Нима понимала, как мало остаётся времени до развязки. Сейчас Говард уйдёт в свою палатку, и, возможно, через несколько минут или полчаса максимум будет убит. Если Ваза приполз за образцами, значит Гувер вполне мог и правда передать приказ об изъятии. Заодно смазав это елеем слов о своём прибытии. Но станет ли он сам заниматься грязной работой по зачистке? Вряд ли. И зачем ему вообще бросать все в центре и спешно возвращаться в лагерь? Экспедиция недавно началась.
  "Только если кто-то не донёс ему о найденных образцах, - подумала Нима. - Ваза, конечно, желал выслужиться и преподнести Гуверу таймер и пистолет первым, но он должен был где-то услышать о том, что ради подобных предметов Гувер бросит все и примчится даже из ада".
  Нужно было что-то решать. И решать сейчас, в данный момент.
  - Дезра Доусон... женщина из ловушки в том доме, - тихо начала Нима, - это была не жена. Это была дочь, - закончила она, внимательно следя за реакцией Говарда. Тот отшатнулся, дёрнулся так сильно, что Нима поняла - она попала в точку. В лице Говарда что-то неуловимо изменилось. Паутина морщин стала глубже, кожа уже не казалась молодой и бледной, обветрилась, загрубела. Взгляд стал безучастным, злым и потерянным одновременно. Он скрипнул зубами, быстро и тяжело дыша.
  - Рэнфри, - произнесла Нима. И звук имени в тишине прозвучал, как сухой щелчок выстрела. Нима почти увидела незримую пулю, летящую в лоб наёмника, оставляющую за собой инверсионный след. Вращавшаяся вокруг своей оси, оставлявшая горячий спиралевидный отсвет в пространстве, она неуловимо смещалась, проседая в полёте, но все равно угодила в голову, заставив Рэнфри дёрнуться назад.
  - Ты... - голос предал Говарда. Он закашлялся и захрипел, пытаясь восстановить дыхание.
  - Нима, - оборвала она его приступ ещё одним выстрелом. Рэнфри опустил плечи. Он уже не казался несгибаемым и сильным командиром группы наёмников и отрешённым ото всего руководителем. Он разом постарел, осунулся и сдулся, как дырявый мешок с сахаром, из которого высыпалось на дорогу содержимое.
  - Я долго ждал. Один бы ни за что не прошёл в Салех, - начал он тихо и прерывисто. - Ждал возможности, искал варианты, менял людей и подбирал таких, для которых деньги будут лишь приятным бонусом. В этот город приходят только такие, кому нужно больше. Больше, чем дают деньги и связи. Беглецы, жестокие твари и продажные суки, - прорвало Рэнфри наконец. - Я ждал и знал, что кроме меня, никто и никогда не дойдёт сюда. Но Салех будто забыли. Единственная экспедиция, вот эта, была раньше, чем я смог... смог там, - он кивнул куда-то в сторону, имея в виду ветку вероятностей, откуда пришла Нима. - И я опоздал. Опоздал сюда с этими дебилами, опоздал в башне, когда совершился переход. Мне, блядь, не хватило каких-то сраных минут, чтобы уйти в ту точку, где этот грёбаный Ваза не разрушит ловушку! - Рэнфри с такой силой ударил по ближайшему ящику, что доски треснули, и острая щепа вспорола ладонь Доусона. - Блядская жизнь, блядский Салех, блядский Гувер с его опасениями! - Рэнфри не замечал, как из глаз у него текут слезы. - Когда-то одна моя версия, оставшись потом единственной, собрала прибор, чтобы вытащить из параллельного потока мою жену. В моей ветке она умерла. И с её смертью безумие Дезры окончательно победило. Мудацкий Гувер уверял, что я смогу, что у меня есть доступ к деталям, что если не я, то никто. И я сделал. Сделал этот прибор, - доктор Говард безумно смотрел мимо Нимы, в пустоту за её левым плечом, - и опробовал.
  Он замолчал. Так резко и неожиданно, что Нима вздрогнула, когда он продолжил:
  - Дезра была первой. Первой аномалией. И я понял, что мне больше нечего терять, - Говард безумно улыбнулся. - Сначала я пытался исправить, пытался вытрясти из Гувера правильную схему для прибора. Этот мудак же как-то исправлял программы стражей! Но он сказал, что отдаст мне схему только тогда, когда меня осудят. И я должен молчать про его участие. На заседании я понял, что он лжёт. Хотел уже выдать этого дерьмососа с потрохами, но не успел. Да и терять было уже нечего. С того момента, как Дезра попала в ловушку, прошло слишком много дней.
  Он снова замолчал, пытаясь зубами достать из ладони занозы от деревянного ящика с приборами. Сплёвывая кровь и тонкие иглы щепок, он продолжил:
  - Я годами блуждал по всем временам и по каждому потоку. Знаешь, что такое, когда тебя отрезают ото всех вероятностей? Оставляют только одну жизнь? Дерьмо это, вот что. Не бойся, - неожиданно успокоился Рэнфри, - я не безумен. В нашем с тобой отрезке я думал, что схожу с ума, когда мне начали сниться сны о заседании, о Дезре, о жене. Последнюю я, как ни хреново это звучит, почти забыл. А дочь - помнил. И думал, что смогу в этот раз. Когда ты явилась нас нанимать, я едва не выдал себя быстрым согласием. Команда уже тогда была - хуже не найдёшь. Сплошные предатели, воры и садисты. А когда мы вошли в Салех, и я не нашёл Дезру, я понял, что что-то пошло не так. И вот теперь, оказавшись здесь, у меня был шанс исправить ошибку Вазы. И я опоздал. Опять опоздал. Мы не нашли её в нашем витке, потому что эти долбохрены разрушили ловушку во время этой экспедиции. Только я не знал, когда соглашался сюда тебя тащить.
  Нима посмотрела на Рэнфри. Он уже стер с лица слёзы, сплюнул кровь и щепки из разбитой ладони, и опустошённо пялился под ноги. Нима поняла, что Рэнфри, не успев к взрыву в башне, переместился в этот виток позже. И потому оказался в теле Говарда не сразу. Разрушение ловушки с Дезрой дало толчок сознанию наёмника, и он, увидев, что натворил безрукий Ваза, сорвался в тот раз, показав истинную натуру Рэнфри Доусона.
  - Ты же сам сказал, что ей было уже ничем не помочь ещё тогда. Прошли десятки, сотни лет, - покачала головой Нима. Рэнфри горько хмыкнул, потёр щеки ладонями, размазав выступившую на ладони сукровицу и остатки слез по лицу.
  - Тебе не понять, - покачал он головой. - Иррациональная надежда. Желание ещё раз увидеть дочь. Я знал, что ничего не смогу сделать, но всё же... всё же, я надеялся.
  Нима опустила взгляд. Ей стало очень неуютно. Она вспомнила Саргеха, его характер и его смерть. И внезапно подумала, что она, как никто иной, может понять желание и безнадёжную, фантастическую мысль, желание чуда и стремление оказаться рядом с тем, с кем никогда не будет. Сердце у Нимы должно было забиться чаще, но тело её носителя не приняло мыслей о желании оказаться рядом с судьёй. Парадокс и гормональная неприязнь, противоречие сознания и тела. Но понять Рэнфри она могла.
  - Когда я шёл с тобой, в нашем времени, я хотел только одного: добраться до Дезры и присоединиться к ней. Плевать мне было и на твой прибор, и на тебя, и на всех рядом. Вот такой я хреновый командир. Слабак и размазня, - сплюнул он себе под ноги. - И теперь всё пошло под откос. Снова.
  - Ты же знаешь, что Говард... доктор Говард, он говорил с человеком от Гувера? - спросила Нима неожиданно. Рэнфри пожал плечами. Ему было плевать на это. Как и на все остальное. Нима шагнула ближе и сказала:
  - Это ведь тот же лагерь, где мы нашли тела. Ты помнишь это? Ты понимаешь, что будет в ближайшее время?
  Рэнфри смерил её ироничным взглядом, сложил руки на груди и кивнул.
  - Понимаю. Но какая мне разница? Я запишу свою историю, - он похлопал по книжечке в кармане куртки, - и спокойно подожду развязки. Я не знаю, как отсюда выбраться. И понятия не имею, что ты будешь делать. Можешь попробовать сбежать, пока не началась зачистка, - он снова пожал плечами. Нима схватила его за плечо. Сильные пальцы её тела больно впились в нервный узел, но Рэнфри, посмотрев на руку помощника с брезгливостью, молча разжал его пальцы и стряхнул ладонь с плеча.
  - Помнишь, что ты сказала про Дезру? - произнес он глухо, отворачиваясь и намереваясь уйти. - "Может, ей ещё повезло, что всё кончилось именно так". Может, и нам повезёт, если всё кончится именно так, - он кивнул на лагерь вокруг и быстро зашагал прочь. Нима осталась одна, понимая, что силой не решит ничего. Да и времени, чтобы переубеждать Рэнфри, у неё не осталось. Вокруг началась суета, нараставшая с каждой минутой. И Нима увидела, как вдалеке мелькнула фигура Ральфа. Его уже заметили и теперь пытались увести обратно в отдельную палатку, предварительно снова сделав укол снотворного, а Джейми-Ральф, шатаясь, как пьяный, размахивал руками и продолжал нести бред. Разум Ральфа действительно покидал его тело. Тут слухи не солгут. Когда он выберется наружу, люди за барьером обнаружат умирающего безумца, истощённого и ничего не понимающего.
   
  Глава 16
  
  Ниме следовало приготовиться. Достать оружие, попытаться отследить Вазу и Ральфа, и встретить тех, кто придёт за учёными. Она вряд ли могла противостоять группе зачистки, но сидеть и покорно ждать смерти было не в её характере. Рэнфри мог позволить себе, с его разбитыми надеждами, подобное поведение, но Нима - нет. Слишком много оставалось вопросов.
  Направляясь по периметру лагеря, она пыталась решить вопрос подготовки. Проникнуть в охраняемую палатку солдат не представлялось возможным, а другого источника амуниции она не знала. Может быть, у кого-нибудь в загашниках и были пистолеты или ножи, но обыскивать весь лагерь было некогда.
  Всё решил случай. Подойдя в своих размышлениях к южной оконечности стоянки, где возвышались остатки некогда высоких домов, Нима услышала негромкий стон. Место было уединённым, и не просматривалось со стороны лагеря. Еще дальше на условный юг располагалась дорога, ведущая прочь из Салеха. Совсем недавно она вместе с экспедицией шла по этой дороге, даже не подозревая, чем все закончится.
  Стон повторился, и Нима остановилась, прислушиваясь. Лёгкий шорох камней в одном из разрушенных зданий подсказал ей, где нужно продолжить поиски, и она двинулась на звук. Внутри было темно, уцелевшие перекрытия верхних этажей образовывали своего рода укрытие, в котором кто-то лежал, слабо шевелясь. Подойдя ближе, она увидела пятнистую зелёную форму охранника и лежащий рядом с ним в пыли короткий чёрный автомат.
  - Кто здесь? - тихо произнес солдат, скребя осколки камня пальцами в попытке дотянуться до оружия. - Вернулся, ублюдок?
  - Это я, Немезис, - ответила Нима, присаживаясь на корточки рядом с охранником. Тот невидяще посмотрел на неё, его лицо было покрыто свежими потёками крови, а волосы на голове слиплись.
  Судя по всему, солдата приложили по затылку камнем, и оттащили сюда.
  - Кто это был? - спросила Нима, осторожно ощупывая голову раненого. Тот застонал, и попытался отодвинуться, но силы быстро оставляли его.
  - В-ваза, - сжал зубы охранник. Было видно, как он побледнел, когда пальцы Нимы коснулись краёв места рассечения. - Решил сбежать.
  - Лежи, не вставай, - Нима посмотрела на свои руки, измазанные блестящей в полумраке темной кровью, и вытерла их о камни. - У тебя разбита голова, наверное, сотрясение. Я позову носильщиков.
  - Не надо, - солдат прекратил попытки встать, видимо, почувствовав, что Нима говорит правду. - Лучше скажи доктору Говарду... - он резко вдохнул, и закашлялся. - Ваза украл образцы. Я видел у него свёрток. Нужно остановить.
  Нима заметила, как посерели его губы, и прикоснулась к шее, проверяя пульс. Охранник, имени которого она даже не знала, потерял сознание, и находился на грани жизни и смерти.
  "Все же Ваза смог украсть таймер, - подумала Нима. - Значит, он передаст его Гуверу, после чего начнётся зачистка. Вряд ли я успею вернуться обратно в лагерь, но вот последовать за этим северным сукиным сыном - вполне".
  Охранник захрипел, и обмяк. Пульс на шее не прощупывался, дыхание отсутствовало. Нима, вздрогнув, провела ладонью по глазам солдата, закрывая их, и замерла, уставившись на автомат. Постепенно у неё вырисовалась одна идея, и она стала расстёгивать застёжки на форменной одежде охранника, торопясь и ругаясь, когда пальцы соскальзывали с непривычно расположенных скользких кнопок. Стоило поторопиться, если она хотела успеть ко встрече Вазы с его связным.
  Наскоро переодевшись, Нима взяла автомат, и попробовала разобраться, как он действует. Модель отличалась от того, что ей приходилось использовать, и казалась какой-то слишком угловатой и старой. Спусковой крючок был заблокирован, но предохранитель находился рядом, и, потянув изогнутый рычаг, Нима почувствовала, что скоба поддалась. Оставалось надеяться, что оружие не заклинит в самый неподходящий момент.
  Ещё раз обернувшись и бросив взгляд на мёртвого охранника, рядом с которым лежал ком её повседневной одежды, она поёжилась. Тело медленно затягивала пелена серебрящегося поля временной аномалии, поглощая и навсегда сохраняя его. Вычёркивая чуждое городу, выталкивая пришедшее извне туда, где оно не могло навредить.
  Умирать очень не хотелось. Прикинув, куда мог уйти Ваза, Нима бросилась туда. Оказавшийся неожиданно тяжёлым автомат бил её по заднице, болтаясь на слишком длинном ремне, но останавливаться она не собиралась.
  
  Доктор Говард увлечённо писал свою длинную историю в записной книжке, уделяя больше внимания техническим деталям и описаниям выводов, сделанных в данной экспедиции. Он несколько раз пытался передать всю глубину чувств, относящихся к потере Дезры, рассказать о ловушках времени и зафиксировать в тексте сделанные диаграммы, но текст получался слишком сухим. В итоге Говард сжал зубы, плюнул на намерения оставить записку другим поколениям и просто начал описывать изменения, случившиеся с членами экспедиции за последние недели. Он как раз подошёл к тому месту, где описывал утрату функционирования организмов, остановку метаболизма и действие сыворотки, вколотой каждому учёному и носильщику перед началом похода, когда полог палатки распахнулся. На пороге стоял Ваза, сжимавший в руках короткий нож. Рэнфри подскочил с места, плечом сбивая с ног Вазу. На бумаге остался длинный росчерк пишущего узла, и предложение о том, что происходит с человеком, не принимающим регулярные дозы вакцины в Салехе, осталось неоконченным. Записная книжка упала под ноги, оставшись открытой на странице с надписью: "...но это ещё цветочки, по сравнению с тем, что происходит с человеком, отказавшимся..."
  Не ожидавший такой прыти от доктора Говарда, старший научный сотрудник Ваза отпрянул и упал рядом с записной книжкой. Рэнфри Говард Доусон-младший выбил из руки северянина нож и сильно пнул его под ребра. Ваза затих, изображая потерявшего сознание и полностью деморализованного человека. Рэнфри, раздувая ноздри от злости, хотел добавить глупому и заносчивому юнцу ещё пару тычков, но плюнул на Вазу, и побежал прочь из палатки, едва вдалеке раскатились сухие звуки треска автоматов. Наёмник внутри доктора Говарда твердил ему спасаться и искать оружие для защиты.
  Ваза, дождавшийся, когда Говард уберётся прочь, с омерзением и яростью стёр плевок с плеча и кое-как поднялся на ноги. Он хотел уже броситься вслед за Говардом, когда увидел брошенную им записную книжку. Губы Вазы скривились, он сцапал её и сунул в нагрудный карман, рассчитывая отдать Гуверу при случае. Доктор Говард, конечно, сбежал, как и любая трусливая псина, но поквитаться с его помощником Вазе теперь ничто не препятствовало. Он надменно вскинул голову и, затравленно выглянув из палатки, быстро бросился на поиски Нима.
  
  Едва осознав, что способен двигаться и не падать в разные стороны, Ральф смекнул, что ему пора делать ноги. Люди вокруг видели в нем умалишённого, кололи ему успокоительные и надеялись, что он уснёт. Сначала Ральф уснул, но действие купола над городом существенно снизило эффективность воздействия препарата на его тело. Вместо ожидаемых десяти часов он провалялся в недвижимом состоянии всего пять. И это, учитывая дополнительную дозу снотворного, вколотую ему примерно через два часа, когда он по глупости решил выбраться из плена, не скрываясь.
  Распахнув глаза и уставившись в брезентовый потолок палатки, Ральф поразился кристальной ясности мыслей и планов. Он сполз с лежака, выглянул наружу и тут же в ужасе рванулся обратно. По улицам, не замечая друг друга, ходили живые скелеты. Плоть слезала с костей, потом снова нарастала на них и опять лохмотьями падала под ноги, исчезая на камнях мостовой. Люди говорили друг с другом, обменивались жестами и походили на не до конца разложившиеся трупы.
  - Мертвецы... все они мертвецы, - в панике шептал Ральф, нервно мечась по крошечной палатке. - Мертвецы идут! - взвыл он. И тут же прикусил язык, сунув себе кулак в рот. Глаза Ральфа бегали, губы тряслись, а руки и ноги не слушались. Он наскоро оделся, кое-как зашнуровал ботинки и выполз из палатки с обратной стороны, вспоров её перочинным ножом, спрятанным в потайном кармане своей куртки. Стараясь не отрываться от земли, он прополз достаточно далеко, чтобы можно было, пригнувшись, дать дёру прочь, к барьеру, за которым была спасительная дорога из города. Ральф несколько раз падал, спотыкался, и тихо подвывал от ужаса. Он видел на улицах людей, бродивших, как тени, проходивших друг через друга, сливавшихся в серые пятна. Он смотрел, как рядом клацают костями плюсен старые скелеты, в лохмотьях формы наёмников или охранников лагеря, когда сам Ральф, забившись в расщелины рухнувших домов, старался не дышать от страха.
  Перебираясь от укрытия к укрытию, между кучами камней, Ральф неотрывно следил, чтобы его не увидели, и потому представшая взгляду картина застала его на полпути к барьеру.
  В лагере поднялся шум и суета. Несколько охранников, вскочив со своих мест, похватали оружие и бросились к центру событий. Одинокая палатка Говарда, служившая местом отдыха и временным штабом для совещаний, осталась стоять на месте, а сам руководитель уже бежал туда, откуда доносились жуткие вопли. Ральф видел, как в гуще людского потока, появившись прямо среди троих бегущих прочь учёных, мелькнула матовая сталь корпуса какой-то машины. Тонкие и длинные отростки, исходившие из тела механизма, легко, даже ласково, погладили бегущих людей по спинам. Когда отростки касались тел, люди вскидывали руки, спотыкались и, оставив после себя только кровавое облако, исчезали. Машина, пропадавшая и появлявшаяся снова, преследовала жертв одну за другой, пока кто-то, не поймав доктора Говарда за рукав, не прокричал что-то, указывая на барьер. Говард кивнул и приказал всем покинуть город. Люди, побросав ящики и оборудование, бросились прочь. За ними, появляясь из воздуха и пропадая в нем, гнались странные и страшные механизмы. Обросшие лезвиями на длинных и коротких отростках, эти создания догоняли людей, превращая их в алые пятна, долго висевшие в неподвижном пространстве, пока не оседали на камни дороги тонкой липкой плёнкой. Ральф орал до хрипоты, пытаясь не отставать от своих коллег, бежал прочь, и ему казалось, что он последний живой человек в бестолково мечущихся рядах трупов и скелетов. Вокруг были только мертвецы, их преследовали чуждые создания и превращали полуживых людей в ничто.
  Учёные и немногочисленные охранники из тех, кто выжил, сгрудились в основном лагере, за барьером. Бледные лица, потные ладони и огромные от ужаса глаза. Каждый пытался справиться с пережитым кошмаром. Они смотрели друг на друга молча, только некоторые из исследователей тихонько подвывали или сидели, обняв колени руками, и раскачивались из стороны в сторону. Ральф предпочёл обойти массу людей стороной. Он спрятался за одной из палаток, наблюдая за тем, как по лагерю идёт Говард, устраивая перекличку. Выживших оказалось меньше десятка. Осознав это, людей, наконец, прорвало на крики, плач и проклятия. Ральф отступил к дороге, пробираясь по каменным насыпям и прячась в тени развалин домов.
  
  Когда Гувер спустил стражей, добравшись до Башни Веллкро в центре города, Нима как раз оказалась у здания суда. Люди вокруг что-то почувствовали, вскинули головы и начали озираться. Первые жертвы уже не могли предупредить оставшихся ближе к границе купола коллег, но некоторые, наблюдавшие за ними издалека, бросились прочь. Где-то сухо и коротко затрещали автоматы, пару раз ухнули карабины и начались редкие выстрелы револьверов. Она помнила, как стражи кружили рядом со зданиями из белого камня, и в первые минуты, не совладав со страхом, поддалась инстинкту, бросившись внутрь строения с колоннами, украшенными женскими фигурами. На месте обнаружения таймера и пистолета Саргеха уже был разбит небольшой лагерь. В углах стояли рюкзаки, кто-то даже пытался поставить тут палатку и нести караул до особых распоряжений Говарда. Сейчас площадка была пуста. Нима, резко остановившись, попыталась отдышаться. Тело носителя оказалось достаточно тренированным, чтобы быстро справиться с последствиями спринтерского бега по пересечённой местности. Нима согнулась, опираясь руками о колени, и только тогда почувствовала, как под ребра упирается блокнот, прихваченный ею после переодевания. Она вытащила его, тупо уставившись на предмет. В лагере началась зачистка, и теперь Ниме было ясно, что следует сделать.
  Обыскав брошенные рюкзаки, она нашла спички и попыталась сложить небольшой костерок посреди комнаты. В памяти отчётливо стояла картина, где они с Рэнфри и остальными нашли это место в первый раз. Тогда там ещё были скелеты, но в этом времени такого пока не произошло. Нима сначала пыталась жечь листы, но бумага горела очень плохо. Пламя лизало страницы, но лишь сально и удушливо дымило вокруг. Тогда, заслышав совсем рядом выстрелы с улицы, Нима просто начала выдирать листы бумаг и рвать их на мелкие части, разбрасывая вокруг как можно дальше.
  
  Покинув город, каждый из учёных и помощников сразу же ощутил на себе силу течения времени. Метаболизм снова начался, пусть и медленно, и несколько человек упали на землю, корчась от боли в костях и перетруженных мышцах. Кого-то рвало, кто-то стонал, обнаружив у себя перелом или сильный вывих. Говард приказал развести костёр, и рядом с брезентовой палаткой начали робко подниматься вверх оранжевые язычки огня. Пламя разгоралось неохотно, здесь ещё сказывалось воздействие барьера. Доктор Говард сунул руку в нагрудный карман, но ничего в нём не обнаружил. Осознав, что потерял дневник, он на некоторое время испытал забытое чувство растерянности, но через минуту в нем снова пробудился наёмник, и Говард попытался взглядом обнаружить хоть что-то, похожее на оружие. Записи утерянного дневника содержали в себе множество ненужных описаний поведения коллег и охранников, но Говарду было жаль утраченной истории себя и своей дочери. Он уже приметил бледного охранника, лежавшего на земле и поджимавшего к груди сломанную ногу. В последний раз осмотрев стоянку и убедившись, что его помощник куда-то пропал, он шагнул к раненому, намереваясь позаимствовать у него автомат. Но едва Говард подался вперёд, как раздался выстрел, и его отбросило в сторону. Он повалился на землю, успев выругаться на злую судьбу, и только теперь понял, что не может встать. Пуля попала в живот, и на одежде появились алые пятна. Кровь лениво выплёскивалась из раны, медленно и неохотно марая одежду доктора. Вокруг затрещали автоматы, донеслись глухие уханья крупнокалиберных пушек охраны, пару раз звонко бухнули дробовики.
  
  И все же Нима опоздала. Звонкий выстрел, словно гром, разрезал напряжённую тишину, окружавшую площадь с лагерем. Следом немедленно вспыхнула стрельба по всему периметру, и ей оставалось только выругаться, пробираясь через завалы битого камня к дороге.
  На пяточке перед брошенными палатками неподвижно замерло тело Вазы. Опознать его можно было только по светлым волосам и надписи "ст. научн. сотр." на левом нагрудном кармане. Табличку он так и не снял, несмотря на двойное разжалование и понижение в статусе.
  Теперь две картины мира совместились внутри Нимы. Ваза застыл, как жук в янтаре, внутри сформировавшегося после его гибели кармана времени. Все совпало до мельчайших подробностей с тем, что помнила Нима. И размозжённый попаданием крупнокалиберной пули из тяжёлого оружия затылок, которым он упирался в землю. И выгнутое дугой тело, замершее в момент агонии, словно агент Гувера пытался исполнить акробатический мостик, но так никогда и не завершил его. И совершенно неподдающееся опознаванию лицо, превращённое выходным отверстием пули в мешанину из костей, плоти и биологических жидкостей. Из нагрудного кармана торчала обложка дневника Рэнфри Говарда, вот только в этой линии у Нимы не было защитного амулета, чтобы забрать записи голыми руками, а искать среди разрухи лагеря приборы становилось слишком опасным.
  Следы в пыли казались почти нечитаемыми, но удалось разобрать, что здесь было больше двух человек. Один из них проследовал к выходу из города, петляя и спотыкаясь, и Нима заключила, что это был двойник Джейми. Человек, вошедший во все записи как "Ральф". Единственный выживший из всей экспедиции. Это тоже соответствовало её памяти о случившемся.
  Но кто был третьим? Судя по тому, что на теле Вазы и рядом с ним не было оружия судьи Саргеха, а покинуть лагерь Сигизмунд мог, лишь захватив с собой эти образцы для передачи Гуверу, едва заметные следы небольших ботинок принадлежали Гуверу. Или его доверенному лицу, посланному за столь важными находками. Нима вдохнула ничем не пахнущий стерильный воздух, и посмотрела в сторону лагеря, клубы пыли и дыма над которым уже оседали.
  Не успели люди отойти от шока, возникшего от увиденного в городе, как их накрыла вторая волна. Говард, ворочавшийся на земле, с чёткостью предсмертного понимания осознал, как ловко их загнали на стоянку, выдавив из города. Почти четыре недели его коллеги в этом времени работали спокойно, лазили по городу и окрестностям, не попадаясь стражам и даже не представляя их наличие в Салехе. И вот, когда это стало выгодно их нанимателю, стражей спустили с цепи, предоставив им возможность перебить основную массу учёных и охраны. Говард представлял, как подручные Гувера сейчас обшаривают их временную стоянку в Салехе, выворачивают вещи, роются в контейнерах и собирают воедино все, что может представлять ценность. Он пожалел, что не перестрелял некоторых из своих коллег сам. Тот же Ваза был вполне достоин пули в лоб. Или в живот, чтобы продлить агонию и адские муки. Он слышал одиночные выстрелы с крыши здания неподалёку, слышал, как в лагерь вошли трое людей и начали добивать выживших, которых оказалось немного.
  На вершине возвышавшегося к востоку от лагеря здания что-то блеснуло. Насколько помнила Нима, туда никто не ходил - камни сооружения, напоминавшего доходный дом высотой около пяти этажей, держались очень неплотно, раствор выветрился, и стены грозили обрушением при любом неосторожном движении. Но кто-то все же рискнул, и забрался туда. Нима пожалела об отсутствии у неё бинокля, оптического прицела или хотя бы архаичной подзорной трубы. Ей очень хотелось узнать, кто был тем снайпером, положившим конец бесславному существованию Вазы. Уже на бегу она перебирала в уме всех знакомых ей участников экспедиции, но так и не определилась. Разве что доктор Тэн. Отстранившийся ото всех, высокомерный и аристократичный южанин не походил на солдата, но, памятуя об оставшемся в предыдущей версии Салеха двойнике, прослужившем в армии Империи много лет именно в роли стрелка-снайпера, она почти уверилась в правильности своего выбора.
  Выстрелы действительно стихали. Пыль оседала, и, оскальзываясь на камнях, Нима поторопилась к палаткам.
  
  Рэнфри Говард Доусон-младший смотрел, как два человека в черных костюмах, обезличенные глухими шлемами на головах, ставят на колени выживших. Всех уже обыскали, палатки вывернули и сломали, документацию и личные записи сложили в один мешок. Приборы, инвентарь и прочее оборудование свалили в кучи неподалёку от дороги. Этими предметами занималась другая группа чистильщиков, споро и быстро нагружая их на колёсные транспортные платформы, отправляемые прочь из этих мест. Скосив глаза, Рэнфри смотрел, как наёмники в чёрном расстреляли двух охранников экспедиции, подошли к носильщику и приготовились пустить ему пулю в затылок. Неожиданно носильщик ударил одного из нападавших, выхватил у него оружие и пустил пулю в горло его коллеге. На звуки стрельбы подбежали те, кто был занят с оборудованием, и носильщик по имени Дэл успел убить ещё одного и ранить бегущего следом за ним солдата. Потом длинная автоматная очередь срезала его, оставив валяться на камнях. Говард взрыкнул и потянулся за оружием охранника поблизости. Рядом кто-то завозился, пытаясь подобраться поближе, но выстрел с крыши дома неподалёку успокоил этого человека. Говард перестал дёргаться, понимая, что даже если он встанет и попытается сбежать, его убьют. Рядом кто-то появился, стараясь не поднимать головы из-за рюкзака кого-то из ученых.
  - Доктор Говард? - раздался рядом голос помощника Немезис. Доусон-младший хрипло просипел что-то неразборчивое.
  - Записи... где записи? - кое-как произнес он. Остаточное воздействие купола дало ему больше времени, чем могло бы быть после ранения в живот, когда пуля прошла через часть кишечника и застряла в головке бедренной кости. За рюкзаком немного помолчали, но вскоре Ним признался:
  - Я уничтожил их. Сжёг записную книжку и порвал оставшееся.
  Говард выдохнул с облегчением. За свой личный дневник, не считая нескольких важных записей, сделанных лично, он не переживал. А вот полная хронология с выкладками опытов, записанная помощником, представлялась лакомым куском для Гувера.
  - Тогда понятно, что за обрывки бумаг мы тогда видели в здании суда, - сонно пробормотал Говард. Глаза уже не открывались, веки будто налились свинцом, и он слышал, как неуклонно отдаляются звуки выстрелов и редкие крики людей.
  - Беги отсюда, и поскорее, - собравшись с силами, приказал он Ниме. Силы окончательно покинули Говарда, и он впал в забытьё, в скором времени должное превратиться в смерть.
  Нима понимала, чего хочет Рэнфри. Но она точно так же понимала: исправить что-либо в этом времени уже невозможно. Она ползком попятилась за укрытие стен поблизости. Вокруг чиркали пули, выбивая каменную крошку и царапая острыми осколками лицо. На щеке уже красовались алые росчерки от рикошетов и каменных осколков. Нима стёрла кровь с лица, осмотрелась и, почему-то, вспомнила Рэнфри, заметившего дорожку в пыли у здания суда. Они не оставляли следов, защищённые амулетом, позволившим преодолеть барьер. А вот тропинка в пыли, замеченная Рэнфри в тот раз, была именно теми следами экспедиции Говарда, в которой ей теперь пришлось принять участие. Ниме стало очень страшно от осознания необходимости закончить историю так, чтобы она не противоречила последующим событиям. Ей было непонятно, как и почему Гувер оказался здесь раньше, что мешало ему самому использовать устройство, за которым он потом послал Ниму, и как это все должно будет решиться в её времени. Но главным оставалось холодившее кровь знание - ей придётся умереть. Как бы тело не протестовало, как бы не выл инстинкт самосохранения, Ниме нужно умереть здесь, чтобы петля замкнулась. И все закончилось.
  "Или чтобы все началось, - она не знала, что случится потом, после смерти. - Сознание может вернуться к отправной точке, а это взрыв в Башне. В этом случае мы продолжим поиски в том Салехе. Но если это все-таки не случится, что тогда?"
  Она отползла подальше, скрылась в развалинах домов поблизости, и оттуда уже увидела выходящего из-за угла дома Тэна. Его винтовка, втягивая различные усики и чувствительные датчики, меняла вид, превращаясь в ту неприметную вещицу, с которой она видела его в своём времени. Он подошёл к лежащему на земле Говарду, что-то сказал ему на родном языке и пнул под рёбра. Рэнфри не пошевелился. Тогда Тэн вскинул своё оружие и выстрелил в грудь Говарду. Тело дёрнулось и обмякло. Снайпер медленно развернулся, сплюнув на тело, и внимательно осмотрелся. Его узкие глаза заметили что-то в том месте, куда отползла Нима.
  - Что там, уважаемый Тэн? - к снайперу подошёл Гувер. Он тоже был облачен в чёрную форму, но шлема на голове не было, и Нима прекрасно видела выражение лица дядюшки Гувера. Алчные глазки поблёскивали в сером мареве близ купола Салеха, выискивая что-то или кого-то.
  - Ничего, уважаемый Гувер, - покачал головой Тэн. - Во всяком случае, у этого куска потрохов демона, - он кивнул на тело Рэнфри. Гувер жадно обшарил карманы покойника, над которым уже начал стягиваться кокон времени. Вытащив только пару старых носовых платков из кармана, он побагровел от злости, с силой впихнув их обратно в карман. Тэн уже двинулся прочь, обыскивая длинные свёртки в одной из полуоткрытых палаток, стоящих в отдалении от лагеря. Вскоре он появился с длинным копьём. Узкий каменный наконечник блеснул срезом слюды в тусклом свете купола.
  - Оружие моего народа, квантовое копье, - пояснил он Гуверу, но тому не было дела до изобретений Тамеха. - Кажется, кому-то удалось удрать, и я собираюсь немного поохотиться.
  Тэн пошёл прочь, к выходу из города, и Нима, прекрасно понимающая теперь, откуда взялись копья в Салехе, могла бы поклясться, что Тэн видел её в развалинах, но предпочёл не вмешиваться.
  Гувер приказал заканчивать с обыском и направился прочь.
  Нима пыталась вспомнить, где именно они нашли мертвеца в униформе охранника. И где был труп в замшевом костюме. Она осмотрелась, поёрзала на жёсткой насыпи от обвалившихся кусков строения, в котором укрылась, и замерла. Умирать не хотелось, но выбраться из города не представлялось возможным. Да и куда она пойдёт? Даже покинув окрестности Салеха, ей не найти спокойной жизни. В этом времени она уже где-то существует, и потому велик шанс встретить себя в городе, где она нашла команду Рэнфри. Можно было, конечно, сбежать к Ледяному Щиту, на острова, в южные пределы родины Тэна. Но от себя не убежишь. И Нима уже понимала, что если Тэн пришёл из Тамеха, то, значит, он знает, как выбраться из подобного города и знает больше, чем её обрывочные видения памяти Саргеха. Тэна следовало поймать и допросить, но сделать это надо в её линии времени. Не потому ли так задержался в башне Рэнфри, что тоже о чем-то догадался? И если Тэн был предателем здесь, не случилось ли подобного в её времени?
  В лагере что-то громко ухнуло и вздрогнуло. Ударная волна от уничтоженного взрывчаткой оборудования добралась до хлипких стен разрушенного дома, и на голову Нимы посыпалась мелкая крошка и пыль. Она закашлялась, задыхаясь, оторвала кусок ткани от нижней рубашки и завязала на лице, стараясь дышать неглубоко и часто. Из глаз катились слезы, смешанные с частицами пыли и песка.
  Она поняла, насколько неверна её догадка только тогда, когда позади едва слышно хрустнули камешки. Нима медленно поднялась и увидела стоящего в темноте человека. В руках он держал копье с каменным наконечником, светившимся голубой аурой вокруг слюдяного кристалла.
  - Отдай записи, Ним, - произнес Тэн. Нима понимала, что не успеет вскинуть автомат.
  - Уважаемый Тэн, это вы? - послышался голос Гувера с другой стороны. Снайпер дёрнулся, и Нима, решившись на отчаянный бросок, вскинула оружие. Тэн бросил копье, проскользнувшее в сантиметре от груди Нимы, успевшей развернуться и вжаться в стену из камней. Копье вылетело из развалин, послышались ругательства Гувера, и в этот момент жилистая рука снайпера схватила Ниму за горло. Перед глазами поплыли цветные пятна, воздух в лёгких кончился, она захрипела, но продолжала бороться. Тело её носителя было сильнее, но Тэн знал своё дело. Придушив Ниму достаточно, он обыскал её и выудил из кармана жёсткую, обтянутую кожей обложку блокнота, которая никак не хотела гореть на костре в здании суда. Нима заметила, что форменная одежда научного сотрудника на Тэне отсутствует. И в голове щёлкнуло понимание.
  - Секретарь Гувер! - захрипела Нима, радуясь, что удушающий приём сделал её голос ещё более хриплым, - агент Тамеха забрал записи исследований по Салеху.
  - Что? - дёрнулся Тэн. - Нет! Я отдам их...
  Договорить он не успел. Квантовое копье скользнуло в развалины, войдя в грудь снайпера на две ладони. Тэн дёрнулся, прикрываясь ладонями от удара, но наконечник прошёл между пальцами, намертво засев в теле. Он с силой надавил на древко, обломав его, и в этот момент умер, оседая на камни под ногами. Кокон времени затянул его тело радужной плёнкой.
  Гувер шагнул в полумрак и напоролся на взгляд Нимы. Она уже подобрала выпавший из рук снайпера муляж записной книжки, стараясь держать его таким образом, чтобы Гувер не смог рассмотреть деталей. Повязанная на лицо тряпка скрывала нижнюю часть лица, оставляя только глаза, буравящие Гувера.
  - Саргех? Ты же умер... - пролепетал Гувер, стискивая рукоять пистолета. Прицельная рамка врезалась в кожу, но он этого не чувствовал.
  - Ты немало этому поспособствовал, секретарь. И все из-за чего? Власть над Салехом? Над Веллкро?
  Нима выплёвывала слова с презрением, которого никогда не слышала в голосе истинного судьи. Но Гуверу этого было незаметно. Он оказался так поражён ожившим призраком прошлого, что различия в голосе и поведении судьи не волновали его.
  - Я хотел заставить Веллкро снять запрет на технологии древних! - заорал он, брызгая слюной. - Всего лишь немного паники, коконов времени, чтобы заставить Веллкро отдать мне в разработку портал в башне и преобразователи времени! Ты и Рэнфри, вы все испортили!
  - Ты сам все испортил, секретарь Гувер, - с неожиданной для себя холодностью произнесла Нима. - Никчёмный ублюдок и алчный кретин.
  Гувер вобрал в себя воздух с таким звуком, что было непонятно, всхлипнул он или клокотал от ярости. Палец сам вдавил курок на пистолете, и Нима только почувствовала, как несколько толчков отбросили её тело назад, почти к замершему в ловушке времени телу Тэна, продолжавшего закрывать лицо руками. Из руки выпала порванная и подпалённая обложка полевого блокнота. Гувер, услышав, как пистолет сухо щёлкнул, когда кончились патроны, осторожно подошёл и поднял книжечку. Нима не слышала этого, она уже оказалась в темноте, двигаясь на яркий свет, сузившийся до игольного ушка впереди. Над её телом стоял, утирая с лица пот и злые слезы, Гувер, багровеющий от злости, когда его взгляд упёрся в пустую рваную обложку книжицы. К нему подошёл один из его людей, молча протянул дневник Рэнфри, найденный в кармане мёртвого Вазы, и Гувер трясущимися руками вырвал его из рук подручного. Он отыскал записи Говарда, рванул несколько страниц с диаграммами и графиками, вырвал все, что относилось к Салеху, оставив в блокноте только дневниковые записи Говарда и его мнение о коллегах. Получив желаемое, Гувер приказал вернуть дневник на место. В минуты сильной задумчивости он всегда был крайне педантичен и маниакально следил за порядком, даже не обращая на это внимания.
   
  Глава 17
  
  Сознание возвращалось рывками, словно заклинивший механизм проталкивал свои движущиеся части сквозь вязкую преграду. Слепящий свет, полоснувший по глазам, снизил свою интенсивность до приемлемого ровного свечения, характерного для застывшего под куполом Салеха. Тишина, казавшаяся вечной и нерушимой во время нескончаемого путешествия сквозь время, закончилась, внезапно оборвавшись. На Ниму обрушился водопад звуков, казавшихся нестерпимо громкой какофонией. Смешавшиеся воедино выстрелы, ругань, падение тел, звон и треск разрушаемого оборудования стихли, и помещение контрольного центра Башни Веллкро заполнили лишь потрескивания остывающих конструкций и тихие стоны.
  Нима приоткрыла глаза. Где-то вверху, то отдаляясь, то приближаясь, покачивались полупрозрачные плиты остекления Башни, под которыми вилась потревоженная пыль. Зрение медленно фокусировалось, и вместе с этим пришло ощущение тела. Нещадно болела грудная клетка, как будто в рёбра били молотом, сломав их все до единого. Суставы отзывались сухой болью, а голова раскалывалась, как после тяжёлой болезни. Плечо, развороченное в схватке с наёмниками в чёрной форме, встретившими их отряд по дороге сюда, почти онемело. Но это было даже к лучшему.
  "Где я? - первый вопрос показался неудачным, и Нима задала себе другой, более правильный: - Когда это я?"
  Ответом ей послужил голос Говарда, бормочущего что-то возле входа в помещение.
  - Что за чертовщина... Я жив... Даже так не получилось... - шептал командир наёмников, ворочаясь в груде осколков прозрачной потолочной панели. - Зачем я сюда вернулся...
  Нима, превозмогая тяжесть тела и боль в каждой его клетке, медленно повернулась на бок, и попыталась встать. Колени и локти предательски подгибались, и пришлось пойти на компромисс между желанием принять вертикальное положение и физическим состоянием, не позволявшим этого сделать. Получилось только сесть на задницу, не обращая внимания на осколки и куски металла под ней. Судя по следу, её подняло в момент взрыва, и отбросило на добрых двадцать футов, снеся напрочь хлипкий постамент одного из проекторов. Хотя сдетонировавшее устройство и не было бомбой в полном смысле этого слова, лишь накапливая и преобразуя энергию в изменения квантовых линий, но эффект от его применения потрясал.
  Контрольный центр выглядел так, словно для него прошло несколько тысячелетий, в течение которых миллионы питающихся металлом муравьёв пытались сожрать башню изнутри. Немногочисленные панели облицовки, остававшиеся прозрачными, помутнели, , а остальные потеряли всякую прозрачность, и разрушились, опав дождём осколков на пол. Поручни и станины приборов выглядели так, как будто их жевали, а металлические балки истончились и кое-где провисли. Комната походила на старинную гробницу, в которой начали оживать древние мертвецы.
  - Где этот проклятый сукин сын? - послышался голос Тукка. Он пытался выбраться из-под лежащего мешком Джейми, пребывавшего без сознания. - Я ему покажу демона...
  Палач с трудом перевалил через себя Стукача, который только безвольно раскинул руки в момент падения, и, раскачиваясь из стороны в сторону, как пьяный матрос после шторма, встал.
  - Что с Джейми? - одеревеневшими губами спросила Нима, с недоверием рассматривая свой пистолет. Счётчик плазменных зарядов не изменился, хотя оплавившаяся дыра в стене, через которую теперь были видны границы Салеха, утопавшие в мареве барьера, говорила, что выстрелить она всё же успела. Перед тем, как квантовщик выбросил их всех в другую вероятность. - Говард? Доложите обстановку.
  - Докладываю, - просипел Рэнфри, мрачно отряхивая с себя слоистые треугольные осколки, со стуком падавшие на металлический настил, - лучше бы я умер. Состояние отвратительное, но сносное. Джейми без сознания, Тукк нуждается в перевязке, Тэн... валяется где-то там, внизу. В какой-то каморке. Надеюсь, ему так же хреново, как и всем нам.
  Судя по тону, Говард сохранил воспоминания о том, что произошло в петле времени, хотя бы частичные. Про Дэла и Джейми сказать было сложно, и Нима опасалась, что Стукач мог лишиться рассудка, как его двойник. Тот вообще покинул пределы Салеха, и как это отразилось бы на его оригинале, предсказать было сложно.
  Нима помнила о предательстве, совершенном южанином в том времени, куда их перебросило устройство Гувера. В памяти до сих пор горели сцены обнаружения таймера, измены Вазы, их с Джейми бегства, избиения исследователей стражами, и зачистки лагеря. "Кажется, Тэн и здесь служит Гуверу, - подумала она, неловкими движениями пряча пистолет Саргеха в кобуру. Получилось это не сразу, только с пятой попытки. Слишком уж сильно дрожали руки. - И пытался что-то сделать с Рэнфри".
  Судя по внешнему виду командира наёмников, на котором остались только штаны и ботинки, а торс оказался изрезан осколками стекла, южанин либо сбрендил окончательно, воспылав страстью, либо старательно избавил своего бывшего начальника от всех устройств и приспособлений, спрятанных в различных потайных кармашках. И, если Говард говорит, что Тэн находится внизу, что-то желтокожий всё-таки пропустил.
  Рэнфри ожёг Ниму тяжёлым взглядом, полным затаённой боли и едва ли не ненависти, и медленно поднялся на ноги. Подойдя к Джейми и Тукку, он с тихим кряхтением присел, проверяя пульс на шее взрывника. Бывший палач, немного отдохнув после усилия по сталкиванию с себя тела Стукача, тоже приподнялся на здоровой руке. Он слегка ошалело оглядывался, пытаясь совместить окружающую обстановку со своей памятью.
  Нима тоже поднялась, и похромала к наёмникам. Боль отступала с каждым сделанным шагом, и только метка Веллкро на щеке продолжала тихо ныть, напоминая о себе, Саргехе и истинной цели визита в мёртвый город.
  Вместо гладкого стеклянистого куба бомбы на полу лежали несколько комков сплавившегося металла, окружённые горстками темной пыли. Устройство выполнило свою задачу, и рассыпалось после активации. Тот, кто принёс его сюда, стремился сохранить тайну любой ценой, и Нима подумала, что это может быть не последний сюрприз на их пути. Дойти до Башни было сложно, но, кажется, выжить дальше станет ещё сложнее. Если каждая новая петля времени, возникающая от срабатывания подобного квантовщика, станет отнимать столько сил, сколько циклов они выдержат? Два? Три? После чего сознание уже не сможет вернуться в истерзанные тела, которые, казалось, переживают все полученные двойниками в петле повреждения. Хотя все эти ощущения - всего лишь психосоматика, и воспоминания о неслучившемся. Нима с тоской посмотрела на сумку Дэла. Теперь они оба были однорукими, и перевязывать раненых пришлось Рэнфри. Доусон-младший сделал все быстро и почти без суеты, желая отделаться от этой работы как можно скорее.
  - Нам нужно будет спуститься в подвал Башни, - надтреснутым голосом сказала она, стараясь не смотреть на то, как от пощёчин Рэнфри дёргается голова бесчувственного Джейми. От ударов ладони Говарда красные пятна на бледной коже проступили не сразу, и были слабее, чем обычно в таких случаях. Значит, ненадолго восстановившее своё естественное течение время снова замедлялось, приходя в равновесие со средой блокирующего купола.
  - Только по пути не забудем проведать одного хитрозадого снайпера, - кивнул Рэнфри, наблюдая, как дрогнули веки Стукача. - Жалко, что боль почти не чувствуется.
  - Я знаю несколько точек, боль от которых чувствуется всегда, - тихо проговорил Дэл, ощупывая своё плечо, и морщась. На разрисованном лице бывшего палача Аркана эти обычные гримасы выглядели, как всегда, немного устрашающе. Хотя краски татуировок и несколько выцвели за время пребывания под куполом Салеха. - Даже здесь. Жаль, что я где-то оставил свой набор игл.
  Палач улыбнулся, показывая, что шутит, и от этой улыбки стало немного жутковато.
  "Они все - предатели, - напомнила она себе. - Некоторые - дважды. Не обольщайся. Дэл в Салехе изначальном сломал шею судьи, Тэн в петле открыл свою истинную сущность. Рэнфри... С ним и проще, и сложнее - человек, который идёт затем, чтобы совершить изощрённое самоубийство, ненадёжен по определению. Но на него все же можно положиться. Особенно теперь, когда ему нечего терять". Про Джейми она старалась не вспоминать, учитывая его двойника-Ральфа, показавшего, насколько нестабильна психика взрывника. Доверять нельзя было никому. Даже самой себе. Нима коротко вздохнула, и немного нервно провела рукой по волосам, вытряхивая из них мусор и мелкие осколки стекла.
  Когда они добрались до технического помещения, Тэна на месте не оказалось. Рэнфри зло сплюнул на пол, пнув остатки металлического корпуса какого-то устройства. Скрежещущий звук, разнёсшийся по башне, полностью соответствовал его настроению. "Как можно было забыть про действие барьера! - подумал командир наёмников, изучая следы на полу. - Он просто уполз. Состав парализатора ослабился влиянием купола, и этот жёлтый ублюдок уполз на лестницу. Жаль, что не сорвался вниз сквозь ограждение".
  - Тэна здесь нет, - подвела итог Нима, нахмурившись. Она тоже подумала про временной поток, запущенный бомбой Гувера, и остановившийся после их возвращения из плена петли. - Надеюсь, он не сможет преодолеть действие этого твоего яда полностью.
  Рэнфри ещё на лестнице вкратце пересказал ей и своим наёмникам произошедшее с ним, пока они занимались осмотром контрольного зала. Слова про Тамех не прозвучали чем-то неожиданным для Нимы, зато палач не смог удержаться от возмущённого восклицания. Джейми отреагировал вяло, он до сих пор так и не пришёл в себя полностью.
  - То есть, после выхода из башни можно будет просто встать, и ждать пулю? - спросил взрывник, едва стоящий на ногах. С одной стороны его подпирал Тукк, который сам нуждался в опоре, но не признавался в этом. - Хорошая перспектива.
  От тоски, заключённой в словах Стукача, веяло тем самым сумасшествием, которое пережил его двойник, и он вместе с ним.
  - Если его винтовка пережила падение... - Рэнфри взмахнул рукой в сторону лестницы, показывая, куда столкнул оружие. Продолжать он не стал, все и так было ясно. Если Тэн сбежал, то он не оставит группу Нимы в покое. А с оружием Тамеха он мог перестрелять их, как мишени на стрельбище.
  Нима мотнула головой, отбрасывая в сторону варианты. События вытягивались в тонкую струну, дрожащую и напряжённую, готовую порваться от малейшего рывка.
  - Пойдёмте, - сил на громкие команды не оставалось. Ниму не оставляло ощущение, что они все ещё продолжают находиться в петле времени, и не в силах её покинуть. А всё происходящее, все возможные выборы - не важны. Все уже решено, и остаётся лишь следовать по этому пути. Этому соблазну даже хотелось поддаться. Прекратить борьбу, сдаться, и просто идти. В подвал, потом - ещё куда-то, как направят их очередные доказательства или сюрпризы вроде пресловутой бомбы-квантовщика.
  Внизу лестницы, на площадке перед лифтами, в грудах обрушившегося сверху камня, мусора и лежащих повсюду костей винтовки не было. Как не было и следов пребывания там Тэна. В этом скопище отбросов вообще было сложно отыскать что-то. Нима равнодушно пожала плечами. Пока что все шло предсказуемо. Если снайпер пришёл в себя сам, или воспользовался какими-нибудь неизвестными им приспособлениями или снадобьями, принесёнными с собой из Тамеха или от Гувера, то он мог оказаться где угодно. Занимать огневую позицию, искать Гувера, направляться прочь из Салеха. Хотя последнее - вряд ли. Задачу, стоящую перед ним, никто не отменял, и, если вспомнить события в петле, ему это было едва ли не нужнее, чем его нанимателю. Или все-таки коллеге? Была какая-то двойственность в отношениях желтокожего стрелка-оборотня и злого гения.
  Нима направилась к спуску в подвальные помещения, сверяясь с памятью Саргеха. Судья помнил о хранящихся здесь древних вратах, сделанных из меди и черного хрусталя, и устройстве, питающем их. Кажется, он даже внёс искажения в настройки этих приборов. И теперь ждал, находясь где-то рядом, чтобы вернувшиеся спустя много лет люди доделали его работу. Оставался ещё барьер, но с ним дела обстояли гораздо сложнее - Нима до сих пор так и не поняла, как устроена система управления этим последним рубежом защиты Салеха. То, что поле не управляется из одного центра, было понятно. Саргех, возможно, мог бы ответить на эти вопросы, но после пощёчины, отвешенной Ниме, судья больше не проявлялся. Словно сработавшая ловушка Гувера нарушила равновесие сил в городе.
  Перед ними открылись тёмные коридоры, со стенами, покрытыми отслоившимися панелями. Изредка попадались слабо светящиеся полосы на стенах, и это позволяло хоть как-то ориентироваться в пространстве. Кое-где потолок заметно прогнулся, словно несущие конструкции потеряли прочность, и в этих местах приходилось пригибаться, чтобы пройти дальше. Рэнфри, запнувшись в темноте за что-то, выругался, но потом обрадованно рассмеялся. Тихо, разумеется.
  - Этот желтокожий сморчок забросил мои револьверы сюда, - Говард, повертев в руках оружие, и проверив исправность механизма, задумался. Не было ясно, сработает ли порох в патронах после всей временной круговерти, что здесь творилась. Но все же с привычным вооружением он почувствовал себя чуть лучше. Овладевшая им наверху меланхолия немного отступила.
  - Теперь ты можешь застрелиться, - мрачно прокомментировал Ланкастер. - Или меня пристрелить.
  - Стукач, если ты не прекратишь, то я тебя поломаю, - серьёзно заявил Дэл. - И это будет болезненнее, чем пуля. Заткнись и иди.
  Нима вслушивалась в отражения звуков, бродящие между исковерканных стен. Впереди, казалось, нет никого и ничего живого. И неживого тоже. Стражи, активизировавшиеся за стенами Башни, не лезли внутрь, хотя они и не могли, если вспомнить о том, что они никогда не пересекали периметра белокаменных строений. Если бы можно было найти ещё и средство управления этими смертоносными механизмами. Она уверенным шагом пошла вперёд, вспоминая дорогу. Следовало двигаться прямо, по основному проходу, не сворачивая никуда. Дальше должны быть двери, распахнутые ещё при судье Саргехе. И вот за ними - то, что называлось Вратами.
  Зал, в котором стояло это сооружение, неуловимо отличался от других помещений Башни. Он был сделан из того же белого камня, и не носил на своих стенах следов какой-либо обработки. Из такого же материала состояли неуязвимые для времени постройки, раскиданные по Салеху. Но помещение, хранившее внутри врата, больше всего напоминало гробницу, над которой была выстроена сама башня Веллкро. И это говорило о невообразимой древности комнаты и устройства Врат. Возможно, машина была создана задолго до самого города, и, может быть, именно вокруг неё он и был построен. Впрочем, это были всего лишь предположения.
  Здесь не было мусора и следов прошедших эпох. Небольшие светильники, встроенные по периметру вогнутых стен, давали мягкий рассеянный свет, не оставлявший теней, и заставлявший казаться значительнее постамент, на котором стояли Врата. Память судьи, доставшаяся Ниме, не давала понятия о настоящих масштабах этого. Медленно вращающиеся в разных направлениях и плоскостях кольца цвета меди с вырезанными черными знаками и рисунками возвышались на несколько метров. На хрустальном круге, сверкавшем в постаменте, могло поместиться несколько человек.
  Справа от наклонного пандуса, позволявшего подняться на постамент, располагалась выполненная в характерном для Салеха стиле небольшая установка округлых очертаний, состоящая из взаимопересекающихся параллелепипедов со скруглёнными углами. Она стояла довольно близко к Вратам, но вращающиеся кольца не задевали её. Янтарь и светлый металл переплетались между собой, тонкие линии пересекали машину во всех направлениях, а над пластиной проектора плавало уменьшенное трёхмерное изображение Врат, перечёркнутых косой чертой.
  Небольшие клавиши, расположенные вокруг овальной панели зелёного цвета, горели жёлтым. Все оставалось точно таким, как при последнем визите сюда Саргеха.
  "Надо было все-таки отыскать винтовку", - подумала Нима, проходя к пульту управления. Остальные сгрудились рядом с постаментом и выглядели откровенно хреново. Нима украдкой рассматривала палача и взрывника. Всем, даже им самим, было уже ясно, что они долго не протянут. Даже в Салехе. Тем более, если их отсюда вытащить. Стоит Джейми и Дэлу переступить барьер, их раны и психические травмы с новой силой начнут высасывать жизнь и разум. А ещё предстояло вызвать транспорт, вернуться через полконтинента обратно и не сдохнуть на большой высоте. Нима посмотрела на них и напоролась на ответные взгляды. Джейми блуждал где-то в своих мыслях, покручивая в кармане предмет, похожий на гранату. Дэл смотрел мрачно, но прямо. Он кивнул Ниме, и в этом жесте слилось всё. Палач дал понять, что всё помнит и понимает. Он запомнил своё предательство Саргеха, смерть среди ученых, выбор в этой жизни. Он понимал, что уже не жилец, и что единственное дело, которое ему остаётся, попытаться не стать обременительной единицей отряда, или лишним грузом на плечах товарищей. Ну, и еще, возможно, придержать Стукача от безумных поступков. Нима отвела взгляд. Она понимала, что ей по должности положено принимать решение о дисквалификации членов группы, но утешалась тем, что Дэл - человек Рэнфри, и можно не вмешиваться в ситуацию.
  Нима коснулась проекции, висящей над пультом управления. Неожиданно та мигнула и расплылась над всей консолью, налившись светом. Из тонкой панели выдвинулась узкая пластина идентификатора, и Нима, поддавшись сиюминутному порыву, приложила ладонь к панели. Десяток микроскопических иголок вошёл в кожу, и затихшая боль в шраме вспыхнула с новой силой. Луч красноватого света, пробежавший снизу вверх внутри пластины, осветил её ладонь. Контур панели сменил цвет рамки с нейтрального жёлтого на ядовито-зелёный.
  "Полномочия первого уровня подтверждены. Добро пожаловать в систему Салеха, судья Саргех. АЛИС поможет вам удовлетворить любой запрос", - приветствовала Ниму панель. Свет в помещении стал ярче. Провал двери, в который они вошли из тёмного подвала, сухо затрещал, и из пазов выдвинулись металлические створки с выгравированными на них спиралями - символом Веллкро и Салеха. Нима на долгую минуту онемела, не отводя взгляда от приветственной надписи и пытаясь осознать, почему система города приняла её за Саргеха, но затем успокоилась и вчиталась в протоколы, выведенные на панели. Она смахнула ладонью имевшиеся данные и ткнула в значок на экране, запрашивая диагностику на данный момент. Система погрузилась в расчёты. Рэнфри, подошедший сбоку, кашлянул, но Нима не оторвалась от своего занятия. Только бросила через плечо:
  - Это единственное, что тут работает.
  Рэнфри отступил на шаг, потом положил ладони на рукояти револьверов и прошёлся по комнате.
  - Думаешь, Гувер тут не был? - спросил он неожиданно. Нима вздрогнула. Она уже прочла сводку о неполадках и девяностодевятипроцентном цикле купола. Не завершая цикл на сто процентов, он делал скачок назад и продолжал с нуля, начиная процесс заново каждые девятнадцать с половиной часов. Именно в моменты сброса и обнуления купол истончался в самых высоких точках над городом. И команда Рэнфри, оказавшаяся в башне Веллкро как раз в этот момент, почувствовала снижение влияния купола на себе.
  Рэнфри снова подошёл поближе, со смачным щелчком вернул барабан револьвера на место и прокрутил его в ладони.
  - Хорошо, - сказала Нима, - я слушаю твои предложения? Что с того, что Гувер тут, возможно, был?
  - Мы уже все знаем, кто мы и какие люди, - криво усмехнулся наёмник. - Остаются только два белых пятна. Исчезнувший Тэн из Тамеха и ты. Увы, желтомордого козла мы допросить не можем. А вот кто ты такая и почему так много знаешь?
  Нима неотрывно смотрела на значки и пометки. Все центровые узлы напряжения и энергоснабжения города были отключены. Система управления куполом, как выяснилось, была децентрализованной, и в Салехе не существовало единого узла управления щитом. Он держался на нескольких ключевых точках энергоснабжения, и имел резервный модуль управления, отмеченный на карте жёлтым цветом. Остальные узлы оставались ярко-алыми и бездействовали. Контролирующая все процессы интеллектуальная логистическая система АЛИС бездействовала, вякая из огрызков крошечных локальных цепей приветствия. Общая структура системы, ее мозг, искусственный интеллект, молчали, предоставляя только архивные данные.
  - Здесь никогда ничего и не было, - невпопад ответила Нима. Рэнфри шагнул к ней и тоже всмотрелся в показания диагноста. Они посмотрели друг на друга и оба не смогли придумать, что сказать.
  - И вот на хрена тогда было все это нужно? - подал голос Джейми, внезапно выплывший из омута своих кошмаров. - Зачем тащиться в пустой сарай, если там даже сена нет?
  - Убить всех было бы проще не здесь, - поддержал его Дэл. У Нимы появилась безумная догадка, но она пока не стала её озвучивать, давая себе возможность обдумать со всех сторон. Рэнфри так и стоял, задумчиво уставившись в карту.
  - Купол не может пройти один цикл сотни лет. Аномалии, поразившие город после первого включения генератора времени... персонального генератора, мешают системе отработать заданное время. Если мы устраним аномалии, останется двадцать часов до полного исчезновения купола над Салехом, - тихо сказала Нима. Говард смерил её долгим взглядом. Она даже не повернулась в его сторону.
  - Персональный трансформатор был утерян, насколько я понимаю. Но ты так и не ответила на мой вопрос, - с нажимом сказал он. Нима все же перевела на него измученный усталый взгляд.
  - Я не знаю, кто я. Уже не знаю, - сказала она, сжав зубы и стиснув их с такой силой, что они заскрипели. Рэнфри отступил на пару шагов, разрывая дистанцию и прекращая психологическое давление на Ниму. Револьверы он, впрочем, так и не убрал, но опустил оба ствола в пол.
  И Нима начала рассказывать. Как её продали Веллкро, как она почти забыла своё детство, как Гувер учил её разным методикам и приёмам, как он натаскивал её на поход в Салех. Она рассказала про Саргеха, про шрам, про ненависть к Гуверу и про его маленькую тайну в виде нескольких идиотов, с которыми ему приходится возиться до сих пор. В конце сжатого рассказа, больше похожего на отчет, она высказала догадку о том, что их может связывать с неким судьёй Саргехом. Ткнув пальцем в щеку под черным платком, она рассказала о приветственной надписи и о том, что подобную идентификацию уже проходила наверху. Вариант того, что в шраме Нимы находится биоматериал Саргеха, спаянный с микроскопическими модулями хранения, Рэнфри воспринял без энтузиазма. Даже если Нима была права, сейчас это не имело никакого значения.
  - Гувер не похож на человека, которому куда-то впилась забота о придурочных компаньонах, - покачал головой рассудительный Дэл. - Если он их держит, значит они ему зачем-то нужны.
  Нима кивнула. Она припомнила интересную деталь, от которой уже успела отвыкнуть за время бесконечного похода в Салех.
  - Он получает от них предсказания. Точные. Они никогда не ошибаются. Но все те годы, сколько я знаю Гувера, его карманные оракулы никогда не давали точных прогнозов о Салехе. И вот, внезапно, несколько лет назад они хором заговорили об этом городе. Они назвали имена тех, кто должен войти в команду при любых условиях.
  Нима замолчала.
  - Они назвали наши имена? - догадался Рэнфри. Нима кивнула в ответ. Наёмник рассмеялся. Сначала тихо, а затем истерически, до слёз. Он-то думал, что это его идея! Наивно полагал, что собрал подходящую команду. А всего лишь действовал так, как было предсказано много раньше его оформившегося решения куда-то отправиться. И дебилы-оракулы Гувера лишь подтвердили его выбор. Дэл, прислонив Джейми к стеночке, подковылял к командиру, полминуты рассматривал корчившегося в судорогах истерики Рэнфри, а затем одним быстрым коротким ударом выбил воздух из лёгких. Говард сложился пополам и задохнулся, схватившись за живот. Револьверы упали под ноги, и Рэнфри заткнулся. Дэл вернулся обратно, подхватил безучастного Джейми и дождался, пока шефу наёмников полегчает.
  - Спасибо, - прохрипел он в адрес палача. Тот лишь кивнул. Сил на большее уже не оставалось.
  - Резервный узел перезагрузки системы находится за куполом. Это разрушенный фонтан. Мы видели его неподалёку от стоянки ученых. Камни, которые складывались и распадались в цикличном режиме, - сказала Нима. - Но даже если мы вернёмся, мы не знаем, что там повреждено и чего не хватает. Мы даже не знаем, как он был разрушен и почему его заклинило.
  - Это какой-то бред, просто бред и ужас, - забубнил взрывник. - Невероятный кошмар и дерьмо. Сигизмунд пропал, Тэн пропал, меня размазало по времени, Дэл скоро отдаст концы, командир свихнулся, а мы просто стоим и пялимся в хренову пустоту, гадая, кто кому тут приходится кем-то! - закончил он на истерической нотке. Дэлу пришлось снова поработать медиком. Он отвесил Джейми затрещину, и тот успокоился. Нима сузила глаза, смахнула с панели интерактивную проекцию диагностических протоколов и вернула обратно карту Салеха.
  - Рэнфри, - позвала она, - скажи мне, чего тут не хватает?
  Наёмник подошёл к Ниме, склонился над картой, сдвинув женщину в сторону и долго всматривался в значки и изображения. На первый взгляд перед Рэнфри был разрушенный город. Остовы строений, отметки об отсутствии питания и сбое в коммуникациях, груды камней и свалки строительного мусора. Витки дорог, спирали широких улиц Салеха, модель галактики в миниатюре. Главные здания оставались отмечены зелёным цветом. Суд, театр, ратуша, башня Веллкро.
  - Медцентр, - вынес вердикт Рэнфри, - на карте нет даже вшивого госпиталя. Допускаю, что он где-то в другой части города, но на карте нет даже отметки под значком рухнувшего здания. Словно его тут и не было никогда.
  - Он был. Саргех был в нём, когда получил шрам.
  Нима коснулась своей отметки и с ненавистью стащила платок с лица, сунув его в карман штанов. Она зарылась в базы данных, выискивая старые карты города. Искать пришлось долго, все же, система управления была ей незнакома. Но Ниме все-таки удалось вытащить старую карту Салеха, оставшуюся ещё с тех пор, когда город только тестировал систему слежения и управления.
  - Интересно, какие люди могут себе позволить обходиться без медцентра? - ни к кому не обращаясь, спросил Рэнфри.
  - Те, кому он не нужен, - глухо отозвалась Нима. - В Салехе есть, вернее, был отмечен только инженерный корпус с отделением моделирования. Думаю, никто сильно не удивится, если я скажу, что эта отметка стоит на том же месте, где раньше значился медцентр.
  Все переглянулись. Даже Джейми перестал бурчать под нос и оживился.
  - И что ты предлагаешь? - спросил он у Нимы. Та передёрнула плечами. Одно из них отозвалось тягучим и долгим приступом боли. В этот момент от панели донёсся тихий звенящий сигнал.
  - Что это? - спросил Рэнфри, настораживаясь. Нима попыталась вывести на экраны изображение причины звукового сигнала предупреждения.
  - Кто-то движется по коридору сюда. Он вооружён, - сказала она.
  - Тэн, - хором определили Дэл и Рэнфри. Деваться им всем было некуда. Старая лифтовая шахта оставалась мертва с тех пор, как Салех лишился централизованной подачи энергии. Другого выхода из подвала не было. Только медные кольца портала вращались асинхронно и магнетически привлекательно. Нима посмотрела на портал, прикрыла глаза, вспоминая детали видений с судьёй. Сейчас он был ей так нужен, как, пожалуй, никогда до этого момента. Она даже усмехнулась мысленно. В начале видений она проклинала Саргеха, пугалась его и всячески старалась избавиться от судьи. А теперь буквально умоляла помочь. В коридоре уже отчётливо слышались шаги. Нима попыталась отдать команду запереть двери в помещение, но в последний момент механизм заклинило, и створки сошлись неполностью.
  - На площадку! - скомандовал Рэнфри. Медные кольца были плохой защитой от выстрелов, но голые стены были ещё хуже, а прятаться за пультом казалось глупым. Да и не влезли бы они все под одну консоль управления. Нима набрала на сенсорной доске, всплывшей в момент приказа о блокировке створок, первые попавшиеся цифры. Разум подсказывал ей, что в этих датах что-то должно быть, но у Нимы не было полной уверенности, что она не перепутала месяц с годом или день с месяцем.
  Кристалл под ногами начал светиться. В последний момент, поднырнув под начавшие раскручиваться кольца, Нима успела встать под защиту медных обручей. Те, наращивая вращение, уже почти слились в единое изображение знаков и символов, видимых только при определённой скорости вращения колец. Изображение казалось целостным и узнаваемым, но сейчас смотреть на него с той стороны было некому. Разве что Тэну, открывшему стрельбу куда попало.
  - Куда нас выбросит? - спросил Рэнфри.
  - Не знаю. Но, надеюсь, там будет госпиталь. У Дэла нет другого шанса выжить, - она кивнула на бледного палача. - Да и Джейми стоило бы подлечить. Пока он нам под ноги гранату не бросил. Ради нашего же спокойствия.
  Рэнфри хотел выстрелить в ответ, но понял, что время упущено. Кольца раскрутились, сливаясь в сплошную стену, и пуля не пробила бы их, рикошетом уйдя в одного из стоящих рядом людей. Система блокировки никак не могла справиться с просунутым в двери стволом винтовки Тэна, а портал, судя по всему, не мог работать в полную силу без закрытия створок. Тэн попытался дёрнуть стволом, тяжёлая пуля ушла в потолок, выбив искру и сбив мелкий камень. Кусочек камня упал на пульт управления, створки разом разошлись в стороны, и Тэн ввалился внутрь. Он едва успел отскочить, когда они с лязгом схлопнулись за его спиной. Столб света из кристалла под ногами ударил вверх, отсекая звуки и картинки с другой стороны. Снайпер стрелял в столб света до тех пор, пока не кончились заряды. Бросив это бесполезное занятие, Тэн прыгнул прямо на кольца портала. И всё разом закончилось. В белой комнате не осталось никого. Только следы выстрелов на противоположных от входа стенах, да сплющенные пули, валяющиеся вокруг замедляющего вращение своих колец портала.
   
  Глава 18
  
  Голоса и звуки, запахи, свечение, треньканье приборов, гул вентиляции - все это отдалялось и приближалось, врезалось, ввинчивалось в сознание. Где-то в глубине разума Нима понимала, что происходит. Словно долговременная память, похороненная и заблокированная, возвращалась, выстраиваясь стройными пластами воспоминаний. Ей достаточно было подумать о чем-то, и полная история возникала в памяти, но также быстро и пропадала. Она просто знала, что может вспомнить то, что захочет. Знала и бездействовала, чувствуя, как тело вытягивается в тонкую линию, сжимается и выворачивается. А голоса не умолкали, становясь чётче, превращаясь из невнятного шёпота в различимые звуки и понятные слова.
  - Вы просто не понимаете! Не понимаете, от чего отказываетесь! Тамех предоставил воистину уникальную технологию моделирования тела. Мы можем обновить каждую клеточку, убрать ваши последствия травм, сделать вас буквально новым человеком! - говорил кто-то совсем рядом. В ответ комната наполнилась молчанием. Оно длилось довольно долго, и знакомый голос, но будто бы искажённый фильтрами, произнес:
  - Я-то как раз отлично понимаю, от чего отказываюсь. Мои травмы и последствия оных, как вы их назвали, доктор, были получены в то время, когда я сопровождал груз Веллкро. И я определённо знаю, что и в каком количестве было предназначено вашему центру моделирования за последние годы.
  - Нет, вы не понимаете! - голос неизвестного доктора поднялся, он встал со стула и прошёлся по кабинету. Следящая за ним Нима, стоявшая прямо перед высокой ширмой у входа в кабинет, могла видеть только ноги врача в светло-зелёных брюках высшего специалиста. Она осмотрела себя, пользуясь тем, что её никто не видит. На Ниме оказался точно такой же костюм, но белого цвета. На груди был приколот прямоугольник таблички с именем и должностью, под которыми переливался всеми цветами радуги знак Веллкро. Две спирали обнимали блуждавший внутри них яркий шарик, символизирующий мгновение, заключённое в цепочке ДНК.
  - Я бы хотел поговорить с вашей помощницей, Нимой.
  - Вы считаете, что младший помощник санитарного корпуса может дать вам более исчерпывающую информацию? - в голосе доктора слышалось раздражение. Его собеседник вздохнул и произнес:
  - По личному вопросу. Он не имеет отношения к нашей с вами дискуссии.
  - К сожалению, - произнес врач, добавив в голос изрядную долю фальшивого сочувствия, - вынужден сообщить вам, что моя ассистентка умерла сегодня ночью.
  В кабинете, залитом ярким светом из высоких окон, словно стало темнее.
  - Вы наверняка слышали о кратковременном сбое автоматической системы логистического обслуживания? Нима погибла в результате несчастного случая после этого сбоя. Травмы, не совместимые с жизнью. Мне очень жаль.
  Нима почувствовала, как сердце бешено застучало. Кровь прилила к лицу, голова закружилась, память толчками вставала на свои места, раздирая синапсы нереальной болью. Перед глазами стояла улица города. Пузатые осветительные мачты горели ровным белёсым светом. Она возвращалась домой из медцентра, в руках у неё была история болезни Дезры Доусон. Несчастная девушка уверяла родных и врачей, что до модификации клеточного уровня носила ребёнка. И даже несколько раз находилась в медицинском учреждении на обследовании. Сопровождавший её отец не подтверждал данные заявления, но Дезра впала в психоз и была оставлена под наблюдением в корпусе психиатрической реабилитации центра. На теле не обнаружилось следов принудительного изъятия плода, данные АЛИС, автоматической системы логистического обслуживания, не сохранили подобных записей. Дезра, по всем показателям и информации в каталогах АЛИС, оставалась невинной. И потому никак не могла быть беременна. И уж тем более не могла родить ребёнка. Однако, несчастная девушка клялась, что именно ради этого её оставили в центре, беспокоясь за жизнь и здоровье плода. Недавно потерявший жену отец Дезры только мрачно смотрел на дочь, никак не участвуя в диалоге с врачами и специалистами. Он не подтверждал и не опровергал её свидетельства.
  Нима понимала, что до этой истории было что-то еще, но сейчас она не успевала вспомнить всего. Доктор уже прощался с посетителем, и Ниме следовало придумать нечто такое, что избавило бы от встречи со своим непосредственным начальником. За ширмой располагался крошечный узел контроля. Им пользовались помощники и младшие санитары для вызова уборщиков, записей назначений и распоряжений врачей центра. Нима отыскала в системе управление пожарной безопасностью и ввела личный код, всплывший в памяти легко и без усилий. Свет в кабинете померк, окна захлопнулись, а двери, наоборот, широко распахнулись. С потолка посыпался невесомый белый порошок, должный справиться с любым возгоранием за считанные секунды.
  - АЛИС! - взревел врач. - Что за шутки?! Простите, опять какие-то проблемы, - извиняющимся тоном добавил он в адрес посетителя. - Отключи противопожарную систему! - рявкнул доктор. Нима слышала его голос уже из-за двери. Едва путь оказался открыт, как она выскользнула из кабинета, притаившись за поворотом и ожидая посетителя доктора. Врач вышел лично проводить гостя, и Нима зажмурилась на долю секунды, чтобы этот человек не почувствовал на себе её взгляда.
  - Благодарю вас, доктор Тэн, за оказанную мне помощь и за консультацию, - произнес высокий мужчина, стоя спиной к Ниме. На нем был длинный приталенный пиджак с воротником-стойкой светлого цвета, и такие же светло-серые брюки. Золотая спираль Судейской Коллегии ярко мерцала на рукаве френча. Чёрные волосы, безупречно ровно остриженные чуть ниже плеч, поблёскивали в свете шаров под потолком. Невысокий Тэн, поклонившись гостю, напоследок произнес какую-то вежливую банальность. Посетитель развернулся и, глухо стукнув тростью о ковровое покрытие на полу, сделал шаг к повороту, за которым стояла Нима. Лицо судьи Саргеха было бледным, на щеке отчётливым уродливым рубцом выделялся недавний шрам от ожога. Он хромал сильнее обычного, неспешно продвигаясь прочь. Нима прижалась спиной к стене и только теперь поняла, что ей не хватает воздуха. Руки у неё дрожали, пальцы свело судорогой, а по коридору разносились шаги Саргеха, неумолимо приближавшегося к ней. Нима бросилась прочь, не разбирая дороги, стремясь убраться из центра моделирования в инженерном корпусе, как можно быстрее. Ей слышались тяжёлые шаги судьи за спиной, и Нима, сбив с ног по пути несколько сотрудников, выбежала на улицу города, всхлипывая и давясь прохладным воздухом снаружи.
  По щекам текли слезы, и Нима стирала их похолодевшими ладонями, размазывая по лицу. Кожа под пальцами оказалась гладкой, лишённой любых шрамов, и Нима от удивления даже прекратила истерику. Паника и ужас от осознания, в какое время и в какое место она попала на этот раз, сменились порывистым дыханием, безразличием и толикой удивления. Она ощупала щёку, убедившись в отсутствии метки Веллкро на коже. Позади с шуршанием разошлись двери медицинского центра Салеха. Нима бросилась бежать прямо с того места, на котором стояла. И, едва выскочив за ажурную оградку здания, с головой окунулась в бурлящую жизнь Салеха. Отовсюду доносились звуки голосов, храп лошадей, запряжённых в кареты и экипажи, звонкий цокот каблуков по мощёным улицам, шелест ветра в листве деревьев, смех и разговоры горожан, оклики возниц и чьи-то гортанные выкрики, зазывающие в новое питейное заведение неподалёку. Нима бросилась в одну сторону, потом в другую, заметалась по улице, ища укрытия, пока не налетела с разбегу на кого-то, едва не упав на задницу. Цепкие пальцы удержали её от падения, рванули в сторону, и Нима оказалась в тени аллеи, недалеко от центрального входа в медцентр.
  Она подняла взгляд и замерла. На неё смотрел, придирчиво вглядываясь в каждую чёрточку, Саргех.
  - Кто ты такая? - глухо спросил он. На лице судьи уже красовалась чёрная шёлковая маска-платок, которую он носил везде, и которая осталась на нём даже после смерти. Нима понимала, что стоит все рассказать. Она понимала, что он выслушает её молча. Она даже понимала, что он ничего не сделает ей. Во всяком случае, не здесь и не сейчас. Она понимала все это, и понимала, что в голове у неё укрепилось странное ощущение. Словно она всегда была тут. Не было истории с мёртвым городом, не было прыжков по вероятностям, не было Гувера, детства, клейма, рабства, похода, не было ничего. Был Салех. И был Саргех.
  Она все вспомнила, удивляясь, почему раньше не могла этого сделать. Нима открыла рот, но вместо начала истории из горла вырвался горький стон, и Нима тихо заплакала, закрыв руками лицо. Темнота, ужас, страх и смерть тоже вернулись. Тяжёлая плита осветительной мачты, рухнувшей на неё, при пустой и безлюдной улице. Разряды тока, прошедшие сквозь тело. Боль, разрывавшая клетки, неконтролируемые судороги и мерзкий, навязчивый, лезущий в нос запах жареного мяса. Запах её горящего тела.
  Саргех поднял руку, помедлил немного, словно сомневаясь, и провёл ладонью по волосам женщины. Нима рванулась к судье, вцепилась пальцами в одежду, вжалась в него всем телом и заплакала от страха и облегчения одновременно.
  
  Она открыла глаза и вздохнула. В комнате, где уютно трещали дрова в камине, пахло костром, табаком и какими-то травами. Нима лежала на маленьком диване, напротив, за столом у окна, сидел человек и задумчиво крутил в руке стеклянный бокал. Запах крепкого алкоголя защекотал ноздри Нимы, и она поняла, что запах шёл от бокала. Травой и спиртом пахло именно оттуда. Кроме слабого огня в камине другого освещения не было, и комната тонула в полумраке. Размытые границы стен нечёткими линиями выплывали из темноты, когда огонь пожирал очередное полено, и оно, ухнув, с треском разваливалось на рдеющие головни. Наверное, было уже довольно поздно, и из приоткрытого окна не доносилось ни единого звука. Нима пошевелилась, отбросила тонкую шкуру, под которой лежала, и спустила босые ноги на тёплый деревянный пол. Лицо казалось опухшим от слёз и ото сна, глаза не открывались шире крошечных щёлочек, а в горле будто соскребли всю слизистую. Она уставилась на судью, сидевшего всё в той же позе и пристально разглядывавшего Ниму.
  Она знала, где находится. В доме Саргеха ей довелось побывать в той, другой, параллельной жизни, в которой Салех был давно мёртв. Но теперь комната судьи выглядела уютней и гораздо приятнее. Нима кашлянула, но Саргех никак не отреагировал на это. Допив содержимое бокала, он отставил его на край стола и удобней устроился в кресле напротив окна. Светлый прямоугольник за его спиной мешал разглядеть черты лица Саргеха, оставляя фигуру почти целиком в тени. Блики от огня в камине выхватывали только элементы внешности и одежды, ещё больше смазывая общее впечатление и не позволяя детально рассмотреть хозяина дома.
  - Кто ты такая? - повторил он вопрос, заданный ещё днём, в парке рядом с медцентром. Нима опустила голову, поплотнее укутавшись в тонкую и мягкую шкуру. Она поняла, что на ней нет одежды работника центра, и она осталась почти полностью нагой. Видимо, Саргех не постеснялся раздеть её прежде, чем уложить и дать отдохнуть. Странное решение, если подумать. Но если подумать дважды, то вполне оправданное. Вряд ли судья опрометчиво оставил бы в своём доме человека, не обыскав его с головы до ног. Тем более, если он не доверял гостю.
  - Моё имя - Нима, - произнесла она. Саргех с подчёркнутой грубостью стукнул о стол рукоятью плазменного пистолета и выложил рядом с ним свой таймер. Он ждал продолжения, давая понять, что совершенно не верит Ниме. Женщина закусила губу. Она бы в такую чушь тоже не поверила.
  - Я знал одну женщину, - глухим, рассудительным тоном произнес Саргех, - её звали Нимой. Немезией, если точнее. Она умерла сутки назад, - голос у Саргеха стал ещё тише.
  -Ты уже судья третьего круга, Саргех? - спросила Нима. Её собеседник резко подался вперёд, вперившись взглядом в лицо женщины. Нима выпрямилась, не отводя глаз от лица Саргеха.
  - Прошение о переводе давно утверждено. Но что значит твоё "уже"?
  Нима начала рассказывать. Сначала ей было трудно объяснить, как она сюда попала, и кто она такая. По сути, прямо перед переходом тот же вопрос ей задавал Рэнфри, и она не смогла этого объяснить ему. Теперь же ей предстояло объяснить это Саргеху. Ей казалось, что вся жизнь раздвоилась, расслоилась на множество линий, петель и сегментов, в которых Нима блуждает так долго, что уже не помнит себя. Но она продолжала говорить, кашляя и прерываясь, чтобы сглотнуть слюну. Судья незаметно сунул ей в руку стакан, и Нима, сделав глоток, поняла, что это травяной чай с каким-то алкоголем. По телу разлилось тепло, разговор пошёл легче.
  Она рассказала про Гувера, про наёмников, про свою жизнь, которую помнила до похода в Салех. А затем она рассказала про сам город. Саргех больше не пил и не курил. Он сидел в кресле, не меняя позы, не двигаясь и не трогая ни пистолет, ни таймер. Он слушал. Нима описывала всё, что видела с командой учёных, группой наёмников и лично. Она рассказала историю Рэнфри, рассказала про предательство Тэна, про участие Дэла во времени Саргеха, про Джейми и все его отражения.
  Саргех слушал. За окнами давно миновала полночь, улицы стали полностью темными, а листья деревьев близ дома судьи трепал лёгкий летний ветерок. Полная луна, огромная и невероятно яркая, заглянула после полуночи в окно, выбелив дорожку от подоконника до диванчика Нимы, обойдя фигуру судьи и оставив его в темноте.
  Саргех молчал. Не задавал вопросов, не уточнял деталей. Только тогда, когда Нима поняла, что язык начал заплетаться, а тело затекло от однообразной позы под короткой шкурой, она замолчала. Тогда судья встал, прошёлся по комнате, подбросил в камин новых дров и, дождавшись, когда огонь разгорится с новой силой, повернулся к Ниме. На лице судьи не было платка, и полосы шрама на щеке чётко выделялись в отсветах огня, предавая Саргеху инфернальное выражение лица. Бледно-голубые глаза, казавшиеся в сумерках темными, с ледяным спокойствием уставились на Ниму.
  - Гувер прибыл в Салех недавно. Я уже видел его в списке Судейской Коллегии, он поставлен в пару ко мне, как секретарь и помощник. Но дела Рэнфри Говарда я ещё не видел. И ничего не слышал о нём.
  Саргех замолчал, глядя в огонь. Нима поёжилась, хотя в комнате было довольно жарко и даже душновато, несмотря на открытые окна.
  - Салех... - он запнулся, но потом продолжил: - Салех действительно превратится в разлагающийся труп? Он может стать... таким... таким, как ты описала? - спросил он. Нима молча кивнула. Даже в её скудных видениях она чувствовала боль и невыразимую жалость судьи по потерянному городу, который он любил всем сердцем и всей душой. Нима буквально всей шкурой почувствовала повисшую недосказанность. Атмосфера будто накалилась до предела, и жар от камина никак не хотел вытеснять поселившийся под кожей холодок. Словно мельчайшие льдинки плавали внутри, заменив кровь и сковав морозом каждый орган тела.
  - Кем была тебе та... другая Нима? - решилась спросить женщина. Память человека, место которого она заняла в этом времени, прекрасно давала понять, какие отношения связывали их с Саргехом. Она помнила, как говорила с судьёй о разработках Тамеха, о том, что моделирование людей в Салехе - это не решение, и не ответ на все проблемы. Панацея исправлений любых повреждений, но какой ценой? Технологии Веллкро и Тамеха давали возможность чинить людей, как машины, и модельеры медцентра исправляли почти любые ошибки. Стоило лишь дать согласие на такое. Почти - потому как Рэнфри они не помогли. Люди в Салехе стали забывать некоторые вещи, касающиеся их жизни. И однажды Нима, та, другая Нима, спросила у судьи, почему на улицах города так мало детей. Саргех задумался, но не смог ответить ей на этот вопрос. Научный сотрудник Веллкро, Рикардо Палестино, осужденный за обвинение в том, что власти Салеха позволяют стражам подменять людей двойниками из параллельных линий, наверное, мог бы ответить на этот вопрос, но Саргех пропустил эти детали о Рикардо мимо ушей. И Нима помнила себя, живущую в Салехе тридцать с небольшим лет, их встречи с судьёй, тонкую грань надежды и лёгкого разочарования, когда Саргех в очередной раз провожал её до дома и уходил в темноту, ссылаясь на работу. Нима помнила себя, одновременно считая Немезию кем-то другим, чужим, незнакомым.
  Нима помнила многое, но ждала ответа от судьи.
  - Для тебя это не важно, - произнес Саргех, отходя от каминной полки, на которую опирался одной рукой. Он подхватил свою трость и пошёл наверх, показывая тем самым, что разговор окончен. Когда шаги судьи затихли в глубине дома, Нима свернулась под шкурой на диване и уставилась в стену напротив. Реальность оказалась не такой, как представлялась ей в видениях про Саргеха. И объяснить ему, что она прошла такой путь только потому, что он всегда был где-то рядом, она бы не смогла. Какое-то странное, щемящее в груди ощущение не давало Ниме лечь и уснуть. Острый колкий комок жалил и раздражал горло, сердце и что-то ещё. Память умершей женщины хранила чувство нежности и радости по отношению к Саргеху, и Ниме, прибывшей из другого времени, нужно было это самое время, чтобы отделить себя от той, другой, потерянной судьёй накануне. Такого развития событий Нима не ожидала. Все, что она знала, что видела о судье, никак не давало понять, что он кого-то любил. Что у него вообще был хоть кто-то, кроме работы. "Впрочем, - цинично подумала Нима, не сводя взгляда с деревянных плашек на стене напротив, - почему я уверена в наличие подобных чувств у Саргеха? Он судья и бывший флотский офицер. Немезию из медцентра, тем более, если она была связана с Тэном, Саргех мог элементарно использовать в своих целях. Использовать, ничего не обещая и не давая". Нима порывисто вздохнула, зябко кутаясь в шкуру, хотя в комнате по-прежнему было достаточно тепло. Она зарылась лицом в цветную подушку, от которой шёл слабый запах мужского пота, и уснула.
  
  Рэнфри присел на краешек своего рабочего стола, который он называл старым словом "верстак". На гладкой металлической поверхности, снабжённой слабым полем удержания, все предметы находились именно в тех местах, где их разместили, и оставались неизменными сколь угодно долго. На краю же, где он любил опираться локтем, и иногда, как сейчас, сидеть, пришлось нанести полосу изолирующего материала, чтобы встроенный генератор не считал его тело чем-то, что требуется зафиксировать, и не перегревался от бесплодных усилий.
  Работа не шла. Рабочий беспорядок на столе начинал казаться хаосом, и сам вид разложенных инструментов, тончайших щупов для филигранной настройки кристаллосхем, и молекулярных паяльников вызывал глухое раздражение. С тех пор, как умерла его жена, подобные настроения посещали его все чаще и чаще. Говард качнул ногой, легонько ударив ботинком по качнувшемуся стулу, но это казалось нервным тиком, и он попробовал успокоиться.
  - Ты так много работаешь, Рэн, - говорила жена, качая головой. -Мы с Дезрой тебя почти не видим.
  И вот теперь он не работал. Только сейчас это было уже никому не нужно. С тех пор, как умерла жена.
  "С тех пор, как умерла жена..." Он наморщил лоб, пытаясь вызвать в памяти те самые, тяжёлые, мрачные и гнетущие моменты, нащупывая воспоминания, но не почувствовал ничего. Словно человек с отрезанной кистью, ожидая формирования новой конечности в биолаборатории, или изготовления тончайшего протеза, пытается схватить чашку, недоумевая, почему у него это не получается. Ничего не было. Ни воспоминаний, ни боли, ни ненависти.
  А ведь он помнил. Пусть не те треклятые дни, но воспоминание о воспоминании. Ненависть к себе, ощущение собственного бессилия что-то изменить и как-то повернуть все вспять. Растерянность от того, что в мире стало тоскливее.
  Всё это стёрли. Откорректировали вежливые люди в нежно-голубых костюмах. Профессионально улыбаясь, они вырезали из сознания всё, что причиняло боль, дискомфорт и прочие неудобства. "Так будет лучше, - говорили они. - Мы знаем, что делаем. Миллионы людей были откорректированы, это безопаснее, чем маникюр".
  Ему было всё равно, если честно. Тогда, подавленный свалившимся на него горем, Рэнфри, не глядя, ткнул пальцем в развёрнутый перед ним, словно простыня, файл, и сел в мягкое покачивающееся кресло. В первый раз. И во второй. И в третий.
  "А потом заболела Дезра, - напомнил он самому себе. И согласился: - Да, так было".
  Было-то было. Но почему-то, несмотря на всю травмоопасность подобных событий, сотрудники службы реабилитации даже не намекнули на необходимость психокоррекции. Может быть, потому что он не проявлял агрессии или признаков депрессивного состояния. Или, потому что Дезра была ещё жива.
  - Чёртовы белоручки, - злобно бросил он, уставившись в своё отражение на блестящей поверхности рабочего верстака. Темные детали многофункционального устройства квантования вероятностей, потерявшего калибровочные настройки, и снятого с одного из стражей, служили ему немым укором - работа была срочной, хоть и оплачивалась по самому низкому разряду. Однако, с техническими службами Веллкро спорить было дороже, а специалистов по настройке и ремонту подобных устройств в Салехе было считанные единицы. Теоретиков - полная Башня, а тех, кто работает руками, и способен понять, почему лезвия таймера не раскрываются полностью, или как настроить систему выбора вероятности - по пальцам пересчитать. И большая часть из них была в вечных разъездах, сопровождая стражей или корабли Салеха.
  Рэнфри, как и его отец, содержал небольшую оружейную лавку, где среди помпезных, но бессмысленных лезвий церемониальных клинков и небольших пулевых пистолетов хранились в темпоральных сейфах образцы гораздо более высоких технологий. Таймеры с различной избирательностью и числом контролируемых линий вероятности, плазменные пистолеты и небольшие фузионные излучатели. Хотя в Салехе и было запрещено применение смертельного оружия, судьи и охрана традиционно получали вооружение из арсеналов города. И после увольнения со службы, как правило, оставляли его себе.
  Но оружие нужно было ремонтировать и обслуживать. Лезвия таймеров тупились, кристаллосхемы приходилось было обновлять и модифицировать, заменяя потерявшие проводимость участки матриц. Камеры и стволы плазменников выдерживали крайне небольшое количество выстрелов, после чего требовали восстановления или ремонта.
  Потому техники и инженеры Веллкро вместе с династией Говардов представляли собой две стороны одной медали. Выражаясь фигурально, люди Башни проводили сервисное обслуживание строевых специалистов. А Рэнфри, как и его отец, а до него дед, принимал заказы от сменивших вид деятельности судей и воинов. Или, как сегодня, помогал служащим Башни, когда их завалило текучкой.
  Стражи, управляемые системой безопасности города, отправлялись на долговременное патрулирование, и могли находиться в автономном режиме несколько десятилетий. Что при этом происходило с их машинными телами, и как далеко могли зайти процессы деградации матриц в агрессивных средах иных вероятностей - об этом Рэнфри мог рассказывать бесконечно долго.
  Жаль лишь, что рассказать об этом ему было некому. Не Дезре же говорить о технических деталях и различии в тонких полях. То есть, конечно, он мог бы, каждый вечер, но в последнее время она слишком глубоко погрузилась в свои грёзы. И реагировала крайне вяло, предпочитая щебетать над очередным свёртком, который должен был, по её мнению, изображать ребёнка. Младенца. Несуществующего... или, вернее, живущего исключительно в воображении молодой женщины.
  Говард соскользнул со стола, и наклонился над прямоугольником линзы. Сбоку было плохо видно, но сквозь синеватое свечение увеличительного поля он заметил небольшую тёмную точку на одном из кристаллов, скрытых в металлических когтях-лезвиях. Выгоревший блок.
  Но интерес угас. Эти дефекты не объясняли, почему устройство утратило калибровку спустя всего лишь несколько дней после восстановления.
  Рэнфри посетило странное чувство раздвоенности, словно его жизнь разделилась на два фрагмента - до этого дня и после него. А в промежутке между ними вместилось очень много. Годы и десятилетия поисков, метаний, беспросветной тоски и неизбывной потери. Целые жизни и эпохи. Голова закружилась от того, что пронеслось вихрем сквозь разум, оставляя после себя наслоения тех действий, что он никогда не совершал, и мыслей, которые никогда не думал. Лица людей, странные места, картины погибшего Салеха, застывшая в хрустале остановившегося времени Дезра...
  Он провёл рукой по лицу, словно стирая эти переживания. И коротко и зло усмехнулся. Если после этого специалисты по коррекции его не посетят, они совершат большую ошибку.
  - Папа? - Дверь распахнулась бесшумно, он не терпел, когда в его мастерскую входили без стука, но Дезре это дозволялось. - Ты очень занят?
  - Нет, доченька, - улыбнулся, пряча поглубже всю грусть и грызущую душу скорбь, Рэнфри. - Заказ не срочный, подождёт.
  Слишком редко выдавались такие вот мгновения, когда она просто заходила к нему, или он присоединялся к ней в её комнатах, и они проводили время вместе. Разговаривая, вспоминая забавные случаи из жизни и истории, рассказанные ему его заказчиками. Пока Дезра не уходила в себя, и не замыкалась, или, что хуже, не начинала жить воображаемой жизнью. Он выкидывал в утилизатор эти проклятые свёртки, но потом перестал. И сам делал их из подручных материалов и запасов ткани, оставшихся после смерти жены.
  - А к тебе приходил молодой человек... - Дезра поправила рукав домашнего платья, немного сползший вниз, и коснулась темных волос привычным, но ставшим очень редким жестом. И от того ещё более щемящим.
  Рэнфри, стараясь осторожно подобрать слова, чтобы не спугнуть этого состояния, граничащего с почти нормальностью, спросил:
  - Что за человек, Дези? Он принёс новую работу для меня? - Говард знал, что среди его клиентов сейчас нет необходимости в оружейнике, а техники Веллкро уже поделились с ним всем, чем могли. Странное чувство грядущей потери и грозящей беды на мгновение посетило его, заставив побледнеть и схватиться за спинку стула. Он сделал вид, что ничего не произошло.
  Дезра не обратила внимания на внезапную бледность отца, и прошлась по мастерской, прикасаясь к расставленным приборам, разобранным устройствам и полкам со всякой всячиной, потребной для ремонта и создания новых вещей. Она словно бы видела это впервые, с интересом замирая на миг возле схем и настроечных таблиц, раскрашенных разными цветами, в зависимости от слоя взаимодействия инструментов и матриц. Она не торопилась отвечать, и Рэнфри, следя за перемещениями дочери, с удивлением заметил на её лице появляющуюся и исчезающую улыбку. И встревожился. Тонкие черты лица дочери становились почти детскими, когда она рассматривала очередной предмет, внимательно вглядываясь зелёными глазами в мельчайшие детали.
  Его безразличие, с которым после коррекции Говард воспринимал всё происходящее, уходя в работу, как в живительный сон, и стараясь пореже появляться на людях или в общественных местах, дало трещину. К добру, или к худу, он пока не знал.
  - Нет, папа, - она остановилась, и наморщила лоб, словно пытаясь вспомнить что-то. - Я не помню его имени, но, кажется, он работает в Суде. Такой, необычный. Нервный немного... И странный. Я не могу вспомнить, что он хотел, но знаю, что спрашивал про твою работу. Наверное, потом придёт ещё раз.
  - А как он выглядел? - Рэнфри подошёл к Дезре, и аккуратно обнял её, погладив по волосам. Простая причёска позволяла сделать это, не разрушив композиции из собранных заколками прядей. - Не беспокойся, он ещё придёт, если будет нужно.
  - Ну, такой, - Дезра чмокнула Рэнфри в щеку, заставив вспомнить его о щетине, отросшей за день. - Обычный. Но словно бы не на месте. Светловолосый, похож на красивую куклу.
  Поняв, что не добьётся от дочери ничего конкретного, Говард решил не настаивать на своём, и прекратил расспросы. Наверное, кто-то получил свой первый таймер, и обнаружил, что устройство не совсем слушается хозяина. Это было нормально, но требовало подстройки под личность владельца. Мало ли этих судей? Кто-то уходит, кто-то приходит. Ему, конечно, было не очень приятно общаться с теми, кто в своё время осудил его, приговорив к каторге. Если бы не профсоюз, кто знает, удалось бы Рэнфри выйти оттуда.
  - Мне нужно сменить пелёнки моему сыну, - твёрдым, не вызывающим желания спорить, тоном заявила Дезра. Её взгляд приобрёл странную неподвижность, словно она смотрела куда-то вглубь себя, или на два мира сразу.
  - Да, милая, - с нежностью сказал Говард, сдерживая готовые прорваться ярость и негодование. Не на дочь, но на так повернувшиеся обстоятельства. - Помочь тебе?
  Дезра отрицательно покачала головой, и стремительно вышла из мастерской, подметая подолом платья пол. Рэнфри раздосадовано потёр переносицу, и зажмурился. Потом, развернув свой стул, уселся на него, и замер, уставившись в одну точку. "Что же с тобой сделали в медицинском центре, милая моя? - думал он, жалея, что сегодняшний момент просветления продлился у Дезры так недолго. - Почему я не помню? Зачем?"
  Но погружаться в самокопание и свою боль Говард не стал. Он уже побывал там, и ему не понравилось. Потому, тяжело вздохнув, он развернулся на стуле, и взял в руки щупы. Пальцы немного дрожали, и пришлось сосредоточиться, чтобы не испортить результат многочасовой работы.
  
  - Не моя вина, что у этой пациентки нет альтернативных копий в других линиях, - убедительно говорил доктор Тэн, качая головой, как глиняная фигурка южного божка. - Последствия её моделирования будут неоднозначными, но мы были к этому готовы. И нам нужен, очень нужен материал для последующих вмешательств. Вы понимаете, что мы не можем выдёргивать людей из параллельных линий ради их клеточной структуры? Психическое расстройство Дезры однажды все равно проявилось бы. Пусть не сейчас, много позже, но проявилось бы. И её беременность, гормональный сдвиг, изменения организма... - Тэн зацокал языком, подчёркивая своё сожаление по поводу происходящего. - Она даже не вспомнит о том, что была тут. На ней не останется никаких следов, и любой врач подтвердит, что она даже не была беременна. А мы получим клеточный материал и спасём множество жизней. Вы понимаете, чего стоит моделирование человека, поступившего к нам с обширными повреждениями, к примеру? Это титанический труд!
  - Я считал, что разработки Тамеха смогут снизить необходимость в живых клетках, - раздался тихий глухой голос собеседника Тэна. Оба человека стояли в темной нише коридора, скрытые от взглядов случайных прохожих, вполголоса обсуждая случившееся. Где-то неподалёку плакала и билась в истерике девушка, умолявшая кого-то оставить в покое её и ребёнка. Технические устройства не реагировали на крики о помощи и мольбы, подключая её к мониторам слежения и подготавливая к извлечению биоматериала.
  - Тамех был первым, кто вообще решился на такой шаг, - с гордостью произнес Тэн, вскинув голову. - Но то, что нам удалось расшифровать, те жалкие записки и инструкции на аппаратуре, которая оказалась в Салехе, не содержат указаний, как обойти закон сохранения массы и избежать участия живых клеток со стороны. Мы можем изменять генную структуру, обнулять кодировку и пересаживать пациентам чистый материал, со временем подстраивающийся к генетическому соответствию пациента. Но мы не можем брать клетки из ниоткуда, поймите. К тому же, мы уже пробовали ваш вариант с заменой жителей двойниками. Коррекция стражей позволила нам спокойно и незаметно менять людей местами в их линиях времени. Большая часть, действительно, со временем вливается в поток, в который его перенесли. Но четверть заменённых сходят с ума или совершают самоубийства. Технологии Тамеха позволили нам использовать любой клеточный материал, обнуляя его структуру до изначальных значений, чтобы он не вызывал отторжения. Но его же надо где-то постоянно брать!
  - А если отец ребёнка заявит о том, что принадлежит ему?
  - Не заявит. Мы об этом позаботились, - отмахнулся доктор Тэн. - К тому же, отца, как такового, вообще не было. Просто биоматериал, подсаженный на одном из сеансов гипноза во время планового обследования. В последние годы для Салеха это обычная практика. Все наши пациентки обычно заменяются в последствие своими копиями, не несущими на телах следов воздействия, беременности или иных манипуляций. Это бережёт сознание, и со временем они даже не пытаются вспомнить, что произошло, считая обрывки памяти дурным сном.
  Собеседник доктора замолчал. В воздухе была разлита атмосфера тревожности, накалённая до предела. Целую долгую минуту никто не произносил ни слова, и голос Дезры в дальнем конце коридора тоже стих.
  - Я не понимаю, зачем нужно было связываться именно с этой девушкой. Отчёт стражей о её вменяемости отрицательный. Она не может быть здорова ни в какой линии времени.
  - На этой кандидатуре настаивал один очень влиятельный человек. Приближенный Судейской Коллегии. Кажется, он недавно переехал в Салех, но уже успел зарекомендовать себя наилучшим образом. Кстати, именно он помог мне и моим коллегам с одобрением экспериментальных операций на таких сложных пациентах, как мисс Доусон. Я знаю его достаточно, чтобы немного доверять.
  - Он тоже из Тамеха? - в голосе незримого человека промелькнуло ехидство.
  - Он довольно долго работал в Тамехе, но, кажется, до этого он был в других городах Древних.
  - Я не понимаю вашу страсть к риску, доктор Тэн, - кашлянул его собеседник, - как и не понимаю слепого доверия этому вашему знакомому. И на вашем месте я бы задумался, зачем ему нужны вы и эта бедная девушка. К слову, не назовёте ли его имя?
  - Некий мистер Гувер, - решился на жест доверия Тэн. - Я догадываюсь, почему он выбрал именно мисс Доусон. Возможно, я не так искушён в интригах, как другие, - он сделал многозначительную паузу, - но я подозреваю, что дело не в Дезре, а в ком-то из её семьи. Возможно, мистеру Гуверу что-то может понадобиться от отца Дезры, Рэнфри Доусона. В Салехе он работает оружейником. И исполняет пожизненный контракт по обслуживанию стражей и таймеров. С репутацией бывшего каторжника это довольно неплохое положение. Как вы считаете?
  - Я считаю, что это грязная и неприятная история, доктор Тэн. У неё могут быть последствия. Причём, такие, какие вам даже и не снились.
  Собеседник доктора шагнул в сторону, и в коридоре мелькнул длинный коричневый плащ, небрежно наброшенный на плечи незнакомца. Он сделал шаг вперёд, пропадая из видимого спектра, словно страж, шагнувший в другой временной поток.
  - Когда Тамех в моем лице предоставил вам возможность пользоваться линиями переходов для стражей, пусть и в ограниченном потоке времени, судья Алан, - желчно произнес Тэн, глядя на пустой коридор, - вы что-то не спрашивали меня, как именно и на ком конкретно проводились эксперименты в этой области.
  Нима, стоявшая в соседней нише, услышала, как доктор Тэн обозвал недавнего знакомого глупцом и трусом, и направился к операционной в другом конце коридора. Ниме было так страшно, как не было, пожалуй, ещё никогда в жизни. Она чувствовала внутри всепожирающий ужас, сковавший тело. Одна только мысль, что её застанут здесь, рядом с заговорщиками, заставляла ноги подгибаться. Нима шептала что-то, едва шевеля губами, трясущимися руками сжимая бумаги и прижимая их к груди. Вроде бы, она смутно это помнила, её послали к доктору Тэну за подтверждением приёма прибывшего оборудования. Он должен был приложить большой палец к чувствительной кристаллической пластине внизу листов, тем самым одобрив разгрузку контейнеров. Но Нима заплутала немного, и не сразу нашла доктора Тэна. Тот успел уйти с рабочего места, а Нима, ни разу не бывавшая в этом крыле здания, растерялась. Заслышав голоса, она сначала бросилась вперёд, но остановилась, едва расслышав, о чем говорят собеседники. Мягкая медицинская обувь позволяла Ниме ходить бесшумно, и она вжалась в нишу поблизости, не сообразив сказать сразу, что она ищет доктора Тэна. А когда она услышала, о чем и с кем тот говорит, сердце ушло в пятки. В голове билась одна мысль: "Рассказать Саргеху!"
  Возможно, он ей даже поверит. Скорее всего, поверит. Он и сам иногда заводил разговоры, осторожно и только намекая, что Ниме стоило бы присмотреться к персоналу медцентра. "А потом, когда он получил травму..."
  Нима закусила губу. На глаза навернулись слезы, едва она вспомнила, как Саргех отвернулся от неё, когда она зашла его навестить. Он отказался от моделирования тогда, он подтвердил это решение позже. Но почему? Догадывался о том, какой ценой происходит моделирование? Догадывался, почему в городе нет больных и увечных людей? Да, догадывался. И начал догадываться именно на службе. Пока работал на Веллкро, сопровождал их грузы и бывал в соседних городах. Не потому ли Тамех напал на его судно? Возможно, в городе случился раскол, и не все, как доктор Тэн, слепо следовали за возможностями моделирования, бросив на соседнюю чашу весов мораль и этику.
  - Кажется, вы меня искали, санитарный помощник? - Тэн возник прямо перед Нимой, напугав до полусмерти. Взгляд у доктора был холодным, злым, недобрым. Он буквально буравил глазами Ниму, стиснувшую пальцы на бумагах. Тэн качнулся вперёд, и в его руках появилась винтовка. Зелёный костюм сменился на грязную форму солдата южных земель, а лицо постарело и осунулось. Нима закричала, подскакивая на постели.
  
  Занавески на окнах трепал ветер. Солнечная погода сменилась дождевой завесой, и капли стучали по широким листьям деревьев рядом с домом. Нима слышала, как часто бьётся сердце. Ощущала, как горят щеки и дёргается один глаз. Она села на диване, осмотрелась и заметила свою вчерашнюю форму, уставившись на неё, как на ядовитое насекомое.
  -Ты должна уйти, - раздался голос Саргеха, спускавшегося с лестницы второго этажа. - Тебя ждут в медцентре, не стоит их провоцировать на проверку.
  Нима остолбенела. Сон начинал сбываться, и одна только мысль, что придётся вернуться туда, в этот ужас, вводила в ступор. Она хотела схватиться за рукоять таймера или пистолета, но ладонь сомкнулась на пустоте, поймав только воздух. Нима забыла, что лишилась оружия, принадлежавшего когда-то Саргеху. Оно вернулось к хозяину. Судья как раз стоял неподалёку, одетый в форму члена Коллегии. На поясе в кобуре у него висел длинноствольный пистолет, вторая ладонь мягко поглаживала совиную голову на рукоятке таймера. Нима вцепилась взглядом в серебряную голову совы, ощущая, как её личность, прошедшая мёртвый город с командой наёмников, берет верх над пугливой работницей медцентра.
  Взгляд Саргеха изменился. Он внимательно вглядывался в Ниму, и от него не ускользнули эти перемены. Женщина молча поднялась, сбросила с плеч шкуру, под которой спала, и, прошлёпав босыми ступнями по тёплому дереву пола, начала одеваться. Она ощущала взгляд судьи, жгущий ей голую спину, но не поворачивалась до тех пор, пока не закончила. Когда Нима развернулась к Саргеху, он так и смотрел на неё, не отводя взгляда. Женщина пригладила волосы, с удивлением обнаружив, что они стали длиннее и оказались как-то неровно острижены. Вчера после того, как она поняла, где оказалась, этой детали она не заметила. Нима упёрлась взглядом темных глаз в лицо судьи, задержавшись на кривых рубцах шрама. Саргех достал из кармана чёрный платок и завязал его на лице, скрывая отметины. Ниме казалось, что она смотрит на себя в кривое зеркало. Совсем недавно она делала точно так же, и потому сейчас не удержалась, снова коснулась щеки, ощутив под пальцами гладкую кожу.
  - Это не заразно, - истолковав жест по-своему, желчно произнес Саргех. Нима вспыхнула. Её настолько разозлило то, что Саргех принял жест на свой счёт, что удержаться она не смогла:
  - Правда? А до того, как оказаться здесь, это была моя фраза. Я всю сознательную жизнь проходила с клеймом Веллкро на лице, точно так же закрывая его от посторонних взглядов. А ещё была боль. Постоянная, тупая, рвущая по ночам кожу. Извини, что не только у тебя бывают проблемы, господин судья третьего круга.
  Высказав все это, Нима встала, сложив руки на груди и с вызовом поглядывая на Саргеха. Судья стоял молча, переваривая услышанное, потирая ладонью щеку и не зная, что ответить. Саргех отвёл взгляд первым. Он отошёл от лестницы, медленно прошёлся по комнате, чувствуя, как Нима следит за каждым его шагом. Потом он подошёл к ней вплотную, всмотрелся в её лицо, будто пытаясь отыскать на нем следы шрамов.
  - Клеймо болело всегда? - спросил он так тихо, что Нима, скорее, догадалась, чем услышала эти слова. Судья явно не умел и не привык извиняться, пытаясь как-то нащупать правильную тактику. Нима могла понять этого человека. Она согласно кивнула, отвечая на его вопрос. А затем, подняла руку и потянула чёрный кусок ткани с лица Саргеха. Он дёрнулся, ожёг её взглядом, словно ненавидел лично Ниму, но сжал зубы и остался на месте. Платок так легко не поддался, и Ниме пришлось бы отступить, но судья сам развязал узел на затылке. Нима увидела рваные рубцы на коже Саргеха. Страшные, уродливые линии, стянувшие ткани рядом и выделявшиеся на бледной коже судьи красноватыми полосами. Нима погладила Саргеха по шрамам, ощущая под пальцами их ребристую структуру. Судья стоял напряжённо, чувствовалось, с каким трудом ему даётся просто оставаться на месте. Но он смотрел в глаза женщины все то время, пока она ощупывала его уродство.
  - Мои были иногда горячими, иногда просто тёплыми, будто в них что-то двигалось, нагревая соседние ткани, - сдвинула она брови, убирая руку. Во взгляде Саргеха появилась задумчивость. Он чуть сощурился, как тогда, в видениях Нимы, когда о чем-то догадывался или принимал тяжёлое решение. Саргех не торопился отходить от Нимы, загораживая ей проход и не выпуская к двери.
  - Ты должна уйти. Появиться в медцентре. Объяснишь слухи о своей смерти сбоем АЛИС. В последние дни все об этом только и говорят. Программа ошиблась, с тобой всё в порядке. В последний раз ты должна была передать мне доказательства использования живого материала для моделирования жителей города. Как и отчёты о том, что стражи меняли местами жителей Салеха и параллельных потоков. Старались забирать таких же горожан, но не всегда получалось. Потому каждый, кто прибывал в город, через неделю считал себя коренным жителем. Так же решались любые проблемы с воспоминаниями, гнетущими или тяжёлыми. Мы говорили с тобой... - он замолчал, вздохнул и сжал пальцы на рукояти таймера, - с той, другой тобой, об этом. Как раз накануне перед тем, как тебя не стало.
  Саргех все ещё стоял перед Нимой. На расстоянии меньше ладони, и ей казалось, что она чувствует его дыхание на своей коже. От одежды судьи пахло табаком и зёрнами кофе.
  - Доктор Тэн из Тамеха, он инициатор. Ему помогают. И мне кажется, его связной - это один из тех, кто ушёл за Гувером после того, как купол раскрылся над городом, - сказала Нима. Ей пришлось коротко рассказать о своём сне, в котором память смешалась друг с другом, слившись в единые образы двух жизней. Саргех медленно кивнул, завязывая свой платок обратно. Его взгляд снова стал непроницаемым. И в этот момент Нима уловила краем глаза смутное движение за спиной судьи. Она скосила взгляд в ту сторону, и не успела заметить, как в ладони Саргеха блеснул таймер.
  Страж появился так неожиданно и стремительно, что Нима не успела даже раскрыть рот. В следующий момент она уже перелетела через спинку дивана, едва не размозжив себе голову о край каминной решётки неподалёку, а Саргех уже раскрыл устройство, преграждая дорогу стражу. Конструкция из лезвий, нитей, вращающихся овалов и концентрических кругов в середине производила гораздо более гнетущее впечатление, чем те устройства, какие встречались Ниме в её времени. Вокруг стража едва слышно разливалась та же скрежещущая музыка, словно кто-то действительно тянул и щипал струны реальности. Шестнадцать лезвий таймера коротко вспыхнули голубым пламенем атомарной заточки. Машина качнула самым маленьким лезвием, исчезая из поля зрения, и Нима только увидела, как на спинке дивана перед ней расходятся рваные полосы. Из кожаной обивки полезла мягкая начинка, будто пена или жир из раскрытой раны на темной плоти островитянина. Нима подобрала ноги, пытаясь подняться и отползти подальше. Сделать ей бы все равно ничего не удалось, таймер и пистолет теперь были у Саргеха. Судья шагнул в сторону, подпрыгнул, используя подлокотник дивана, как опору, и оказался между стражем и Нимой. Машина, снова выползшая в реальное время, уже нацелила сразу десяток бритвенных лезвий на женщину, когда судья выкрикнул код блокировки устройства. Ничего не произошло, и страж опустил лезвия на то место, где только недавно была Нима.
  Женщина уже успела отползти и, поднявшись на ноги, рвануться к раскрытому окну. Схватив со стола тяжёлую хрустальную пепельницу, она замерла, ожидая появления стража. Тот не замедлил явиться, и Нима запустила в машину пепельницей. Осколки хрусталя брызнули во все стороны, покрывая пол ровным слоем крошева. Хрусталь скрипел под подошвами сапог судьи и под лёгкими шагами Нимы, но страж вовсе не касался их. Лезвия снова щёлкнули, раскрываясь, но теперь страж оказался между Саргехом и Нимой, не давая судье возможности выстрелить из пистолета. Плазменный патрон в мгновение ока сожрал бы стража, но вместе с ним прихватил бы и Ниму.
  Шестнадцать лезвий таймера судьи на мгновение замерли, затрепетали в воздухе, тускло блеснув лезвиями в серости дождевого дня. И в следующее мгновение они уже остановились перед лицом Нимы, смотрящей на них широко раскрытыми от страха глазами. Саргех пробил стража насквозь. Такой удар мог бы раскроить человека на множество кусков, которые не сразу бы даже распались. Или пробить каменную стену дома, раздробив в мелкое крошево. Нима не представляла, с какой силой и ненавистью надо было ударить машину, чтобы проломить корпус, сделанный из сверхпрочных материалов.
  Страж разом сложил все лезвия и уронил отрезанные таймером судьи конечности на пол, отключив питание. Машина завалилась на бок, откатившись в сторону. Саргех перешагнул через части стража, со щелчком сложил таймер, и шагнул к Ниме. Из глаз судьи стремительно уходила тревога и страх.
  - Теперь я тебе верю. И у меня появился повод навестить оружейника, - произнес он. Под платком Нима не видела, улыбается ли Саргех, но представить то, что он вообще был на это способен, ей казалось чем-то невозможным.
  Она лишь быстро кивнула в ответ, не произнеся ни слова.
   
  Глава 19
  
  Рэнфри задумчиво потёр лоб, и вытер пальцы о лежащий на столе кусок полотна. Несмотря на то, что в мастерской было довольно прохладно, он потел, будто выкрутил регулятор обогревателя на максимум. Наверное, это было связано с той задачей, что он сейчас пытался решить. И чем больше погружался в вопрос, тем сильнее понимал, что даже его знаний и опыта может не хватить. Чертежи, лежащие перед ним на столе и подсвеченные снизу так, что тонкие линии на прозрачных листах светились отражённым светом, были исполнены со значительным отступлением от норм и правил. И разобраться в условных обозначениях, местами выполненными на незнакомых языках и даже не буквами, а некими символами, представлялось невероятно сложным.
  Общий смысл доставленных ему схем и технических заметок казался понятным. Записи оказались сделанными разными людьми и в разное время. Некоторые листы, судя по виду, побывали не то в пожаре, не то в сражении. И все они относились к устройству, призванному взаимодействовать со временем и вероятностными линиями. Но, в отличие от приписанных к городу трансформаторов линий, предназначенному для индивидуального использования. Назвать его персональным язык не поворачивался. Всё-таки, собранный макет, в силу отсутствия некоторых материалов и подобранных им замен, получился громоздким, и вместо того, чтобы вмещаться в карман или под плащ, занимал довольно много места на рабочем столе.
  "Что же ты такое... - Рэнфри легонько прикусил губу, размышляя, и повернул висящую в поле отталкивания пластину с закреплённым наброском. Назвать мешанину переливающихся разными цветами полос металлов и гроздьев кристаллов прототипом он ещё не мог, но оно уже работало. Пока на доли секунды, крайне неустойчиво, непредсказуемо, но работало. - Кто тебя создал?"
  В записях он находил листы, исписанные архаичным, но разборчивым рукописным шрифтом, очень напоминавшим его собственный почерк, или архив отца. И это только прибавляло вопросов к списку тех, что стоило задать неприметному человеку в сером судейском плаще, притащившему в его дом пухлую укладку с бумагами. Отрекомендовавшись помощником судьи, этот неприятный тип сделал все, чтобы возбудить подозрения в своей честности, но переданные им материалы... Они стоили того, чтобы не обращать внимания на мелкие неувязки. Доверять полностью Говард все равно никому бы не стал, звериное чутье битого каторжника не позволяло. Но вот согласиться после просмотра нескольких листов - согласился. С условием частичной предоплаты и получением одного из работающих образцов в свою собственность.
  И вот сейчас, обложившись едва ли не десятком разобранных таймеров, разных эпох и с применением разнообразных технологий, пачкой старомодных руководств и справочников, и даже полуразобранным и списанным блоком выпрямления Веллкро, Рэнфри мучительно пытался найти золотую середину. Равновесие между глубиной проникновения, временем работы, и силой воздействия. Мощности питания, выделяемой ему для мастерской, не хватало. "Либо нужно потратить несколько дней на обивание порогов технической комиссии, предоставляя данные и доказательства, и получить отказ, либо..." Он покачал головой, не отрывая взгляда от светящихся линий. Обращаться к своему нанимателю он категорически не хотел. Сама мысль об этом казалась неправильной. Сулящей неприятности.
  - Нет, не получается, - выдохнул Говард, вставая со стула, и прохаживаясь по мастерской, от верстака до стены с муляжами оружия. Точнее, муляжами по официальной версии, но вполне функционирующими и только отключёнными от источника энергии устройствами. Наличие рядом укрощённой мощи сверхтекучей плазмы и одно-двухлезвийных таймеров, некоторым из которых было по нескольку сотен лет, успокаивало и помогало концентрироваться на работе. - Чего-то не хватает. Любые замены ухудшают качество, и вызывают непредсказуемые эффекты, но таких металлов и материалов я просто не знаю. Их не делают. И матрицы... Какой дьявол придумал использовать двухсотслойные кристаллы, если их невозможно изготовить? Нет, может, в Тамехе, или других городах, и есть линия по производству таких изделий, но в Салехе и пятидесятислойные найти сложно. Разве что в стражах...
  А вот это была идея. К нему квазиживые машины если и пребывали, то только в дезактивированном состоянии, без матриц и накопителей. И в таком виде, что иногда можно было только заплакать и подписать акт об утилизации. Хотя это он предоставлял техникам Башни, по возможности, восстанавливая оружейные системы и лезвия. Покопаться же в живом страже Салеха было давней мечтой Рэнфри, ещё со времён каторги. Тогда он ненавидел быстрые и смертоносные машины, но ненависть постепенно переродилась в интерес, а после - и в мастерство, с которым он работал, полностью искупив свою вину и трудясь на благо Города.
  Оставалось самое простое - найти стража, отключить его, и снять матрицу вместе с накопителями. "Это позволит мне закончить набросок, и перейти к испытаниям. А после..." - Рэнфри прервал мысль, устыдившись. Но вернуть жену он и не надеялся. До вчерашнего вечера.
  
  Дверь едва слышно вздохнула, раскрывшись, когда Говард шёл обратно к столу, поглощённый одной интересной мыслью, посетившей его во время движения по мастерской. Если под рукой не было живого стража, его можно было заменить, логику строения машин он представлял, а блоки стояли стандартизованные, хотя и с большей надёжностью. Потому на лёгкое прикосновение возникшего сквозняка Рэнфри внимания не обратил, увлечённый идеей. Руки уже почти ощущали тяжесть кристаллических сростков, скомпонованных в многогранный узел.
  - Рэнфри Говард? - вопрос был задан уверенным, хотя и неприятным тоном, и Говард ошарашенно остановился, развернувшись к неожиданному визитёру.
  Попасть в мастерскую можно было только через холл и жилые помещения дома. Так было устроено всегда, чтобы избежать неудобных визитов и случайных гостей. Сейчас, когда Дезра болела, чаще всего Рэнфри приходилось самому выходить встречать постучавшихся в дверь, но этот незнакомец явился незваным. Что удивительно, системы безопасности дома на него не среагировали, как если бы его здесь просто не было. Про уровень допуска, которым мог бы обладать этот человек, Говард даже не подумал.
  - Да, - Рэнфри, собравшись, и проклиная этого неурочного визитёра, прихватившего его в разгар работы, развернулся к прибывшему, и окинул его неприязненным взглядом. Мысль о том, что это прибыл тот, кого Дезра назвала "странным молодым человеком", мелькнула и пропала. Перед ним, несомненно, стоял человек, имевший отношение к власти. Это было заметно по тому, как гость держался, опираясь на тёмную трость с металлической оковкой и тяжёлой рукоятью. А по давлению руки на трость можно было сказать, что она используется по назначению, а не как украшение или статусная вещица. Диаметр же этого предмета подсказывал цепкому взгляду оружейника, что внутри могут крыться сюрпризы, возможно даже, смертоносные. - Это я. Оружейник, специалист по ремонту таймеров и плазменного оружия. Более сложные системы тоже могу наладить, но для того потребуется несколько больше времени.
  Он ждал, что замерший в паре шагов перед ним человек назовёт своё имя, возможно - должность и звание, а потом перейдёт к сути дела. Например, предложит посмотреть свою трость на предмет испарения стенок камеры сгорания или метательного устройства. Если, конечно, это не просто дерево, окованное металлическими полосами.
  Но гость не спешил представляться и говорить о делах. Он спокойно стоял, выдерживая неприязненный взгляд Рэнфри, который начинал понемногу закипать, и над черным платком, закрывавшем лицо незнакомца, казались живыми только пронзительные бледно-голубые глаза. Взгляд, обежавший мастерскую, остановился над рабочим столом, и замер. Говард пожалел, что не накрыл стол пологом защитного поля, но ведь пришлось встать всего на минуту.
  - Судья третьего круга Саргех, - донеслось из-под платка. Теперь судья вперил свой тяжёлый взгляд в глаза Рэнфри, и тот непроизвольно отвёл свой в сторону, не выдержав напора. Казалось, Саргех переполнен какой-то сжатой энергией, и эта сила давила на Говарда. - Я слышал о вас, оружейник Рэнфри. И решил нанести визит.
  "Если он будет выдавать слова такими мизерными порциями, - досадуя на проявленную им слабость, Рэнфри почувствовал растущую ярость, - мы провозимся тут до следующего вечера".
  Опасности для себя он не чувствовал, разобраться в хитросплетении деталей, медленно вращающихся над полированной пластиной, не смог бы почти никто. Даже заказчик трансформатора вряд ли сообразил, что эта штуковина, слепленная на живую нитку, и больше похожая на люстру дневного света, созданную слегка сбрендившим дизайнером, и есть его вожделенный прибор.
  - У вас что-то есть для меня? - стараясь выглядеть непринуждённо, сказал Рэнфри, и непроизвольно засунул большие пальцы рук за пояс. - Я сейчас немного занят, но судьи всегда могут рассчитывать на моё внимание к своему оружию.
  - С моим оружием все в порядке, - Саргех распахнул плащ, не очень походивший на стандартное одеяние судей, и напоминавший скорее одежду флотского офицера, и Рэнфри заметил кобуру с тяжёлым плазменным пистолетом немного устаревшей, но очень надёжной и безотказной конструкции. Рукоять таймера, висевшего на поясе судьи, тоже не избежала взгляда оружейника, но он был более стандартным, и только украшения в виде серебряной совы и прочей изящной фурнитуры выделяли его из сотен образцов подобного оружия, прошедших через руки Рэнфри. - Я пришёл к вам лично.
  Рэнфри немного расслабился. Похоже, судья решил устроить небольшой сеанс нагнетания напряжения, но за бывшим каторжником не было каких-то провинностей, и это казалось излишним.
  Саргех, заметно прихрамывая, сделал несколько шагов, и опустился на рабочий стул Рэнфри, с видимым облегчением откинувшись на мягкую спинку. По крайней мере, его взгляд утратил тяжкую пронзительность, обратившись к мерцающим кристаллам, парящим внутри металлокерамической конструкции будущего трансформатора.
  Говарду ничего не оставалось, как присесть на свой излюбленный угол стола. Вроде бы, эта поза давала ему превосходство над собеседником, но Рэнфри все равно чувствовал себя, словно это он смотрит на Саргеха снизу вверх, а не наоборот.
  Неловкое молчание затянулось, и оружейник решил нарушить его первым.
  - Мы не знакомы, судья. Какого... Чем вызван ваш интерес ко мне?
  Вопрос прозвучал несколько грубовато, но это было ожидаемо. Вламываться к занятому работой человеку считалось неприличным, и уж тем более - для судей. Если бы у Саргеха был настоящий повод, или Говард стал частью расследования, здесь уже бы появились стражи, и оружейник отправился в Башню или камеры Суда, давать показания или дожидаться процесса. Или, если тяжесть проступков не требовала доказательств - напрямую в медцентр. Или ещё похуже.
  - Какое необычное изделие. Что это? - голос из-под черного платка звучал приглушённо, и непонятно было, спрашивает ли судья из праздного интереса, или нотки угрозы всё же проскальзывают в его интонациях. Рука в темной перчатке указывала на контур трансформатора, продолжавший своё медленное вращение рядом с рамкой, удерживавшей в зажимах несколько листов чертежей. Ворох записей и справочников, между которыми были навалены разные запасные части и материалы, не привлёк внимания Саргеха.
  - Всего лишь увлечение, - Рэнфри проглотил готовые сорваться с языка варианты ответа: "А твоё какое дело?" и "А на что это похоже", предпочитая не срываться сразу. Судья вызывал у него странные чувства, весьма противоречивые. - Обычно ко мне приходят, чтобы я наладил оружие или настроил таймер. Сейчас выдался момент, когда я могу заняться делом для души.
  - У вас уже есть заказ для Башни, - судья легко сжал рукоять трости, и пристукнул металлической окантовкой по деревянным плашкам пола. - Разве он не требует внимания?
  - Я с ним справлюсь, - пожал плечами Рэнфри. - Это несложно.
  Саргех бесцеремонно поднял со стола прозрачный лист с изображением кристалломатрицы, и всмотрелся в него. Говард спокойно наблюдал, как судья откладывает этот чертёж, берет следующий, потом - небольшой мелованный листок, захватанный грязными пальцами. Над неровными строчками с описанием обоснования работы защитного поля были нарисованы два непонятных иероглифа, напоминавших тамехианские, и они-то и привлекли внимание Саргеха.
  - Ты знаешь, что Тамех пытается выжить нас с морских линий? - поглаживая перчаткой иероглифы, спросил судья. - Корабли гибнут. Люди гибнут. Поставки прерываются. А их белые корабли все чаще идут на перехват.
  - Не знаю, - честно ответил Рэнфри. Переход на "ты" со стороны судьи заставил его насторожиться, а неожиданная информация по морским перевозкам выбила из колеи. - Не сталкивался с жителями Тамеха.
  - По крайней мере, с одним из них - сталкивался, - судья положил записи на стол, наблюдая, как листочки погружаются в удерживающее поле, замирая на своих местах. - И твоя дочь тоже.
  - Доктор... Тэн? - изумился Рэнфри, не понимая, при чем тут его дочь и один из медиков медцентра. Невысокого доктора он помнил смутно, на момент их встречи его больше заботило состояние Дезры, а самому Говарду после предыдущей терапии было довольно сумрачно. - Никогда не думал, что он оттуда.
  
  Саргех снова пристально поглядел на Говарда, но тот действительно говорил правду, и судья не нашёл, к чему придраться. В конце концов, он был тут не как официальное лицо, и использование своего идентификатора для скрытого проникновения в мастерскую можно было рассматривать как превышение полномочий. Но бывший каторжник не лгал. Пока не лгал. И это повышало доверие к словам Нимы.
  Судья достал из кармана плаща небольшой свёрток, и положил его на колени Рэнфри. Тот дёрнулся от неожиданности, но придержал рукой тяжеловатый для такого размера мешочек из черного бархата. После чего вопросительно посмотрел на Саргеха. Тот кивнул:
  - Открой.
  Внутри был расколотый корпус оболочки стража. Многолезвийные отростки отсутствовали, а сама машина выглядела пробитой насквозь острейшим клинком. Состоявшим из нескольких лезвий, острее бритвы и прочнее стали. Например, таймером.
  Рэнфри уважительно покосился на слабо поблёскивающую рукоятку личного таймера судьи, правильно опознав орудие, упокоившее стража, и, движимый тягой к знаниям, разложил останки машины на столе. Кристаллы логики были повреждены, и скомпонованы немного иначе, чем он представлял. Накопитель исчез, распавшись пылью, но именно через него прошёл удар. И повезло, что от машины что-то осталось вообще.
  Говард никогда не сталкивался с таким использованием таймеров. Этот приём вообще не описывался нигде. Судья смог только что поразить оружейника дважды, и оба раза вызывали больше вопросов, чем ответов.
  - Машина необратимо повреждена, - вздохнул он, но это было сожаление. Накопитель бы пригодился. - В Башне его не восстановят. Я тоже не возьмусь, судья. Слишком мало осталось от этого стража.
  - Я не прошу его восстанавливать, - теперь в голосе Саргеха сквозило нетерпение. Судья явно ожидал такой реакции, и стремился развить успех. - Мне нужно знать, отличается ли его кристалломатрица от стандартной. Нет ли в ней аномалий и искажений.
  "Тогда почему ты пришёл ко мне?" - едва не сказал Рэнфри, но потом понял, почему. Его положение, как бывшего каторжника, позволяло использовать Говарда втёмную. Не давая официального хода расследованию, как частного эксперта, без доказательств. Чтобы убедиться в чем-то, или определить дальнейший ход действий.
  Говард буркнул что-то невразумительное, сдвигая в сторону инструменты, и разворачивая над кристаллами прямоугольник линзы. В слоях матрицы, разорванных выбросом энергии, явственно заметны были искажения иной природы, которые могли возникнуть лишь в том случае, если кто-то поменял инструкции. Новые проводящие пути, возникшие в кристаллах, выглядели новее и неустойчивее, чем запрограммированные при выращивании кристаллов, и заметить их среди выжженных участков казалось сложным, но не невозможным. Рэнфри подумал, что заметить подобную смену путей нереально, если не знать, где и что искать. Техники в Башне, скорее всего, пропустили бы это.
  - Кто-то или что-то изменило инструкции, - сказал Рэнфри, отключая экран. - Это слабо заметно, слишком сильные повреждения. Но вмешательство было.
  Саргех кивнул, словно оружейник подтвердил какие-то догадки судьи.
  - Значит, процесс уже запущен, - загадочно произнес он, протягивая руку.
  Рэнфри с неохотой собрал обратно в ткань остатки машины, борясь с желанием оставить пару малых кристаллов для дальнейшего изучения. Но посмотрел в глаза судье, и не колеблясь, протянул ему мешочек.
  Саргех взвесил на ладони свёрток, и спрятал его в карман.
  - Откуда у тебя эти кристаллы? - спросил Говард. Вряд ли судья поделится с ним подробностями, но Рэнфри чувствовал, что его втягивают гораздо глубже в какие-то странные дела Судейской коллегии, чем ему бы хотелось. Сначала секретарь, потом судья. Чертежи, осколки стража. Попахивало большими проблемами, и ему не хотелось бы попасть между двумя разнонаправленными интересами.
  - Я уничтожил стража, напавшего на жителя Салеха, - сказал судья, и в его голосе ощущался металл. - Ты подтвердил мои подозрения о существовании заговора внутри города, обнаружив вмешательство в логику машины. Новые инструкции, переданные стражам, означают измену на самом верху.
  Рэнфри непроизвольно дёрнул головой, взглянув в ту сторону, где находилась Башня Веллкро. Разумеется, её не было видно сквозь стены дома. Но он прекрасно знал, как и любой житель Салеха, где она стоит. Откуда взялась эта привычка при упоминании Веллкро бросать осторожный взгляд на двойную спираль Башни, укоренившаяся среди почти всех знакомых Говарду людей, было неизвестно, но она была.
  - Возможно, и там, - Саргех взвесил трость в руке, словно прикидывая, хватит ли тяжести, чтобы раскрошить кажущуюся хрупкой конструкцию трансформатора. - У меня пока нет доказательств.
  Рэнфри почувствовал, как его охватывает липкий ужас. Сначала чертежи, переданные ему, потом визит Саргеха. Он трепыхался сейчас, как рыбка, попавшаяся на крючок, и не знал, что выбрать. И как правильно поступить. Солгать судье, и поддержать заговорщиков, или рассказать ему правду, и тем самым послужить раскрытию заговора?
  "Что для меня сделал этот город? - спросил Говард самого себя. - Я пять лет провёл на каторге, стараясь выжить после того, как мой брак признали общественно опасным. Моя дочь сошла с ума, и вряд ли вернётся в норму. Моя жена, чёрт побери, мертва! И я должен защищать Салех? Да я с радостью бы разрушил его. Здесь нет и не было счастья, только сплошные ограничения и запреты".
  Он посмотрел на Саргеха, внимательно изучавшего его лицо. Судья выглядел спокойным, трость снова стояла на полу, а руки в перчатках расслабленно лежали на её рукояти. Рэнфри не был уверен, что этот Саргех не видит его если не насквозь, то хотя бы в общих чертах не представляя ход его мыслей. Но его собеседник ни единым жестом не выдал своего знания. Судья даже ни в чем не обвинил самого Говарда, и не высказал и слова подозрения.
  Рэнфри открыл рот, чтобы ответить Саргеху в том смысле, что он, Говард, слишком мелкая птица, чтобы иметь отношение к заговору, когда судья буквально взлетел со стула.
  Посреди комнаты бушевал настоящий вихрь из тончайших геометрических фигур, словно танцующих одна внутри другой. Так могли бы выглядеть электроны, вьющиеся вокруг ядра атома, если бы люди могли видеть их движение невооружённым взглядом. Одна из стоек, попавшая в зону этого танца, распалась на тонкие, прозрачные полоски, разлетевшиеся по комнате, словно листья, опавшие с пожелтевшего кустарника. Как будто она не была сделана из прочного и лёгкого металла, а вырезана из бумаги.
  Судья стоял, развернувшись в сторону мерцающего вихря, сжимая в одной руке плазменный пистолет, а в другой - свой таймер. Хромота куда-то делась, но спокойствие осталось.
  Шестнадцать лезвий, развернувшиеся и подрагивающие, выстроились в одну линию, напоминавшую контур наконечника древнего копья. Рэнфри с запозданием понял, что видит перед собой активизировавшегося стража, включившего режим уничтожения. Стоило одному из его маленьких лезвий-таймеров коснуться судьи или самого Говарда, как они бы превратились в красноватые облачка, медленно оседающие на коричневые плашки пола.
  Машина дёрнулась вперёд, заключённая в кокон из изменённых линий вероятности, и перемолола в труху старинную тумбочку, сделанную ещё дедом Рэнфри. Взвившаяся вверх пыль измельчённого дерева создала красивую сферу, но Говард не оценил изящество зрелища, шаря одной рукой в ящике, подвешенном снизу к рабочему столу.
  Судья поднял пистолет, но сразу же опустил ствол. Расстояние до стража было небольшим, и взрыв мог задеть самого Саргеха, не говоря уж про Говарда. Страж сдвинулся ещё на метр, выбросив несколько усиков, как бы прощупывая путь. Таймер судьи взвизгнул, отражая выпады, и Рэнфри пришлось рухнуть на пол, чтобы уйти с траектории движения одного из щупов стража.
  Выпад, сделанный Саргехом, не пробил сомкнувшихся перед летящими в стража лезвиями таймера блестящих кругов. Судья пошатнулся, отбивая слившиеся воедино удары доброго десятка клинков машины, и Говард понял, что ему необходимо вмешаться. Хотя бы потому, что Дезра, привлечённая шумом, могла войти в дверь, и исчезнуть, попав под атаку стража. Или он сам мог погибнуть.
  Стражи были защищены от внешних влияний очень неплохо. Пробить насквозь многослойную защиту из перемежающихся полей и металлокомпозита было невероятно сложно, и как это получалось у судьи, знал, наверное, только он сам. Говард, никогда не имевший личного оружия, владел таймером на очень примитивном уровне. Все его доступные образцы были устаревшими или порядком изношенными. Избавиться от угрозы, подобной стражу, с их помощью не стоило и мечтать.
  Потому он поступил гораздо проще. Вскоре после того, как Рэнфри вернулся домой с каторги, он собрал из подручных материалов небольшое устройство, дестабилизирующее на короткое время временные поля. Стражи пользовались ими, чтобы перемещаться и защищать себя, и абсолютное выпрямление всех линий в ограниченном объёме пространства должно было лишить их подвижности и способности отражать атаки. К сожалению, материалов хватило только на одну такую установку, напоминавшую ручную гранату, и испытать её пока не удавалось.
  Пролежавшая некоторое время в столе сфера мелькнула в воздухе, и вспыхнула тёмным облаком, расходящимся вверх и в стороны. Утонувший в этой вспышке, которая на самом деле была не более чем визуализированной абстракцией, Страж покрылся сетью тонких молний. Разряды на мгновение высветили все до единого лезвия таймеров, и он замер. Неподвижность машины, до этого находившейся в постоянной круговерти неостановимого движения, казалась неестественной.
  Саргех немедленно воспользовался подаренной ему Рэнфри возможностью, и теперь уже его таймер полетел вперёд, удлиняясь. Лезвия вращались вокруг своей оси, и ударили в стража, едва действие выпрямителя закончилось. Не раньше, но и не позже. Машина не успела восстановиться после шока, вызванного излучением гранаты, и небольшой шар, содержащий кристаллические блоки матрицы и энергонакопители, упал на пол, разваливаясь на части. Металлокомпозит брони распался на куски, словно был сделан из хрупкого пластика. Лезвия таймеров сложились и опали, как ветви растения, срубленные невидимым топором.
  Судья медленно сложил свой таймер, с каждым поворотом рукояти уменьшая длину и разброс лезвий. Саргех выглядел спокойно, но его платок колебался от вдохов и выдохов, и он сорвал ткань, мешавшую ему нормально дышать. Рэнфри, поднимаясь с пола, куда он упал после броска выпрямителя, взглянул в лицо судьи. Шрамы на щеке выглядели отвратительно свежими, и словно пульсировали, налитые кровью. Саргех посмотрел на оружейника, ища признаки отвращения или сочувствия, которые, несомненно, возникали у других обитателей Салеха, но Говард не отреагировал. Он видел многое, и ещё больше забыл. Тем более, что отпечатавшийся на коже судьи знак Веллкро Рэнфри наблюдал каждый день, ремонтируя их оружие, и он не вызывал особого отношения.
  - Теперь ты тоже видел, как это происходит, - сказал Саргех, обращаясь к Рэнфри. - Стражи становятся опасны.
  - А мне что до этого? - Говард отряхнулся, и помассировал плечо, отбитое при падении на пол. - Я чиню их оружие, калибрую таймеры. За что меня уничтожать? Этот страж пришёл за тобой, судья. Может быть, ты опасен для города?
  Саргех спрятал таймер, и поднял с пола оброненную трость. Теперь в его движениях проявилась скрываемая неловкость, и стало заметно, что он сильно хромает. Но судья, обдумав слова Рэнфри, парировал:
  - Или мы оба опасны. То, что ты делаешь, или сделаешь, может навредить городу. А то, что делаю я - тем, кто хочет захватить контроль над ним. Но устранить судью немного сложнее, чем бывшего каторжника.
  Рэнфри пожал плечами, поморщившись. Нельзя сказать, что он не думал об этом. И тем более - что не собирался обезопасить себя. Но в словах судьи был свой резон, он признавал это. Только вот трансформатор тоже был реальностью, и обладание им принесёт гораздо больше выгоды лично Говарду. Как распорядятся такой силой заказчики, он не думал, оружейнику было довольно того, что он исполнит свою мечту. А что станется с Салехом?
  "Ничего не случится с этим городом, - подумал Доусон, - не зря его называют Вечным".
  
  Саргех смотрел, как оружейник колеблется, не в силах принять решение, и видел все слабости этого человека. Когда-то тот был силен, уверен в себе, и это привело его сначала на каторгу, потом в службу реабилитации, а потом - сюда, в дом, где он обитал вместе со своей дочерью, подвергшейся манипуляциям со стороны доктора Тэна. Рэнфри не знал, что её безумие вызвано вполне осязаемыми причинами, и Дезра действительно была беременна. Но ребёнок, не появившись на свет, был переработан на стволовые клетки. Чтобы жители Салеха могли жить дольше, и оставаться красивыми. Судья чувствовал, как его шрам пульсирует болью, и от того начинает разламываться голова.
  - Тебя сдадут твои же заказчики, испугавшись последствий, - безжалостно произнес он. - Тебя осудят на заседании Коллегии, и приговорят к стиранию из всех линий вероятности, после чего изгонят из города. Ты покинешь Салех, не вернув своей жены, и навсегда потеряв дочь. И проживёшь остаток жизни в попытке сюда вернуться. Стоит ли это потраченных усилий?
  Глаза Рэнфри вспыхнули, он покраснел, сжав кулаки. Видно было, как он борется с желанием ударить судью. Саргех подумал, что, наверное, даже дал бы оружейнику шанс на первый удар. И ещё судье стало интересно, был ли этот разговор раньше, в других вероятностях, описанных вернувшейся из небытия Нимой, или он происходит впервые.
  - Я не знаю, кто может стоять за переписыванием инструкций стражей, - сказал Говард, тяжело дыша. Ему очень хотелось разбить физиономию судьи, стоявшего перед ним с надменным видом, как будто и не было Стража, только что напавшего на них. - Может быть, мне бы и удалось это выяснить, но сначала нужно попасть в Башню и получить доступ к системе управления городом.
  Он подошёл к своему стулу, и уселся на него, обхватив голову руками.
  
  Она решила положиться на память оболочки, и не прогадала. Пытаться разобраться в привычках и правилах Салеха у Нимы бы не вышло. А вот другая Нима, которую использовал судья ради выяснения обстановки в медцентре, отлично ориентировалась в городе. Ей было странно и непривычно добираться до медцентра в яйцевидной машине, чьи обтекаемые формы сглаживали сопротивление ветра, а магнитная подушка влекла аппарат мягко и не касаясь дороги. Пучки противных на вид шерстистых отростков змеились над крышей, забирая из воздуха энергию и поставляя её в двигатель машины. Вокруг то и дело попадались экипажи частных фирм, кареты с эмблемами Веллкро и прочими гербами, незнакомыми Ниме. И всю дорогу, пока странная беспилотная повозка везла её до работы, Нима тряслась от злости. Страх давно прошёл, адреналин, выплеснувшийся в момент нападения стража, трансформировался в агрессию, и теперь она просто изнывала от невозможности высказать Саргеху всё, что она о нем думает.
  "Послать меня за копиями документов! За материалом, за доказательствами предательства Тэна! Да кто я ему такая?" - яростно ёрзала на жёстком кресле Нима, обдумывая, как именно выскажет всё это судье. Она буквально ненавидела Саргеха за его холодность и равнодушие. Самой Ниме спасать город ничуть не хотелось. Она даже не понимала уже, зачем вообще согласилась на эту авантюру. Гувер твердил ей о том, что она вызвалась сама. Шантажировал тем, что может вернуться в прошлое и отказать её семье в первом займе на закладку отделения банковского дома Веллкро. И Нима верила. Верила, ненавидела дядюшку Гувера и пыталась переиграть старого интригана.
  Святые боги, как же глупа она была! Глупая и самонадеянная дурочка! Созерцая красочные пейзажи Салеха через прозрачный купол крыши самоходного аппарата, Нима хмурилась и теребила пальцами края формы. Та немного обтрепалась, кое-где выпачкалась в пыли и порвалась во время драки, но легенда Нимы строилась на том, что её ошибочно признали мёртвой, и АЛИС теперь будет подвергнута серьёзной переаттестации. Ниме оставалось только подтвердить свою личность и оформить заявку на отмену свидетельства о смерти.
  - Легко тебе сказать, "всего лишь"! Тебе, судья, вообще легко живётся, - бурчала она себе под нос. - Поймал какую-то сердобольную сестричку, сыграл на её чувствах, козырнул силой и статусом, и вот она уже таскается к тебе, тащит сплетни и документы. А ты только упиваешься своим горем. Во всех видишь врагов и насмешников. Как будто я не видела, - неожиданно завершила свою гневную тираду Нима. Она замолчала и задумалась. А так ли уж неправ был Саргех, отстраняясь и чураясь всех и каждого? Ведь город, если разобраться, предал его. Нима, жившая в Салехе, знакомая Саргеха, погибла. Возможно, именно потому судья не участвовал в голосовании по делу Рэнфри. Он отчасти мог понять Говарда. Мотивы оружейника и его стремление вернуть всех обратно.
  - Да, дела... - помассировала виски Нима. - Никогда бы не подумала, что в этой безэмоциональной и бесчувственной оболочке судьи могут скрываться такие глубинные страхи и чувства.
  Нима легко представляла Саргеха в деле. В опасном, рискованном, требующим действий и решимости. Но вот представить его в быту она не могла. И потому судья казался ей воплощением силы, чётких взвешенных решений и действий. А слабым местом Саргеха были, как следствие этого, эмоции. Он их не просто боялся. Он бежал от них во все лопатки. Отталкивал от себя друзей, отталкивал жалостливых медиков и потому, по иронии судьбы, спасся от манипуляций медцентра. Возможно, Саргех по-своему дорожил Нимой, но она умерла, и ему пришлось с этим смириться. Другая сторона казалась Ниме не такой светлой. Саргех в конце концов просто сбежал, выбрав быструю смерть вместо гниения и медленной деградации под опустившимся куполом. Он даже решение перевалил на плечи Дэла, сломавшего ему шею в здании суда. Просто сдался. А как бы поступил Саргех, если бы его Нима осталась жива? Эта мысль крепко засела в голове женщины, и не выветрилась оттуда до самого конца пути. Ход времени уже частично нарушен, и, если Саргех успел навестить Рэнфри до начала своей работы, то, возможно, линии разойдутся ещё сильнее.
  
  Сегодняшний день был бы скучным и длинным, если бы не мысли о прошедшем вечере. Да и утро выдалось весьма динамичным. Саргех отложил в сторону листок бумаги с очередным рукописным протоколом и осмотрелся. Плотные шторы трепал ветер, за окнами время уже перевалило за полдень, а кипы отчётов, протоколов и доносов не уменьшались. От долгого просиживания задницей на одном месте болела спина. Саргех встал, опираясь ладонями на массивную столешницу, обитую тонкой кожей, и захромал по своему кабинету. По углам в тяжёлых кадках стояли зелёные растения, названий которых судья не знал. За ними ухаживали уборщики, и считалось, будто такая обстановка снижает стресс сотрудников Коллегии. Мягкие цветовые решения кабинета должны были настраивать на рабочий лад и ни в коей мере не раздражать сознание. Плотный ковёр под ногами глотал звуки ударов трости, когда Саргех кружил по кабинету, как голодная хищная рыба в воде, почуявшая кровь за много миль.
  Профсоюзы давили на Коллегию, требуя больше свобод и меньше бюрократии. Коллегия не признавала профсоюзы, считая, что лишняя свобода дарует человеку слишком много свободного времени и брожение мыслей на досуге. Лидер объединившихся недавно протестующих профсоюзов, некий Рикардо, выдвигал требования о пересмотре запретов на использование технологий для частных лиц. Коллектив свободных ученых, в число которых входил и Рикардо, пыталась добраться до наследия создателей Салеха, заключив договор о сотрудничестве с соседними городами, вроде Тамеха, и сделав все исследования и эксперименты открытыми.
  Саргех был с ним частично согласен. Будь тот же медцентр более сговорчивым и прозрачным в делах, не пришлось бы расследовать скользкие случаи сумасшествия или внезапных изменений поведения жителей Салеха. По сути, Саргех и прошение о переводе в Коллегию-то подал именно потому, что не удовлетворился официальной причиной постигшего его персону увечья. Инцидент в открытом море не афишировался. О нем вообще не говорили. Никогда и никто. Ящики и оборудование доставили в Салех, команду списали на берег, где она благополучно затерялась среди жителей. Саргех осторожно пытался связаться с каждым из тех, кого знал, но с удивлением обнаружил, что никто ничего не помнит. Многие мирно работали на неприметных должностях, некоторые переехали в тот же Тамех, а подозрительно похожий на одного из желтолицых тамехианцев человек оказался доктором Тэном, прибывшим по обмену ещё задолго до случая с Саргехом. Судья третьего круга решил, что все тамехианцы похожи, и найти концов ему не удастся. Но тут появилась эта Нима, спутала все карты, и каким-то образом подтолкнула судью к продолжению расследования. Появилась и пропала. А потом снова вернулась, словно выползла из могилы.
  Саргех присел на край стола, неосознанно копируя привычку оружейника Рэнфри Говарда, и потёр шрамы на лице, задумавшись над всем случившимся. Ему было ясно, что воду мутят не профсоюзы. И уж точно не один Рикардо с компанией единомышленников. Некто сверху, имени которого судья никогда не узнает, пытается провернуть в городе нечто такое, от чего, если верить Ниме, Салех погибнет. Саргех с трудом оторвался от столешницы, размял ногу, едва не матерясь от боли в затёкшей конечности, и с мрачным видом опустился в кресло. В его кабинете не было и следа АЛИС. Саргех предпочитал решать все вопросы с делами, расписанием и остальными мелочами по старинке, делая записи в ежедневник от руки, или полагаясь на свою память. Сложные системы имеют свойство ломаться и совершать фатальные ошибки, хотя последнее и приписывают исключительно людям, их создавшим.
  Судья подумал о новом секретаре. Они встречались незадолго до того, как погибла Нима. Саргех никак не желал признавать наличие женщины в этой линии времени. Увидев Гувера впервые, Саргех подумал, что этот низенький пухлый человечек вряд ли способен устроить даже бурю в стакане воды. Не говоря уж о целом городе. Но взгляд Гувера выдал его с потрохами. Они с Саргехом уставились друг на друга, с минуту никто не отводил взгляд. И Саргех понял, что Гувер догадался - он всё знает. Всё или почти всё. Ненависть, паника и сумасшествие, промелькнувшие во взгляде Гувера, как по мановению ока, преобразили этого человечка. Из невысокого толстячка он превратился в опасного матёрого зверя, готового бросить на алтарь своих амбиций целые города со всеми их жителями.
  Саргех нагрузил нового секретаря делами, ещё не совсем представляя причину такой ненависти к своей персоне. Тогда судья только начал осторожно копать под медцентр, и связывал неприязнь Гувера именно с тем делом. Теперь, переосмыслив увиденное и поведение Гувера, Саргех был уверен, что секретарь испугался его вовсе не по той причине, о которой подумал судья тогда.
  И вот сейчас, узнав столько всего, Саргех подумал о причинах поведения Гувера с другой стороны. "Можно было задать вопрос в лоб, но Гувер слишком давно во всём этом, его просто так не проймёшь..."
  - Слишком давно, слишком давно... - произнес он вслух, бездумно перекладывая бумажки с места на место. Пальцы судьи цепко держали плотные листы, аккуратно складывая их в папки, в стопки на краю стола, или сминая и выбрасывая в корзину для бумаг под столом. Саргех сощурился, сминая очередной лист и бросая его в мусор.
  - А как давно? - спросил он у себя. - Нима говорила о том, что её поразило в этих видениях. Гувер в её времени казался младше секретаря, которого на видела здесь. Как это возможно? Она говорила, что на меня покушались после заседания по делу оружейника. И она говорила, что столкнулась со мной перед заседанием. Значит, она была рядом. Всё это время. Была или будет... - судья понял, что его мысль свернула в ту область, в которой он чувствует себя неуверенно. Он скомкал ещё листы, бросил их в корзину и вдавил клавишу утилизатора. В корзине чуть слышно зашипело. Плотная силовая плёнка не позволила пламени вырваться наружу, и распылённый химический состав, воспламенившись, уничтожил все бумаги и мелкий мусор. После чего утилизатор включил очистку ёмкости и распылил в кабинете тошнотворный освежитель с ароматом сладких цветов. Саргех чихнул. Он терпеть не мог таких пряных запахов. Работа не шла, мысли путались. Судья понимал, что ему не стоило пить. Последний раз он принимал такое количество алкоголя только в день выпуска из военно-морской академии. Хотя, нет. После травмы, выйдя из медцентра, он точно так же провёл почти неделю в компании бутылки и трубки. Саргех редко пил, и вчерашний день не стоил того. Не должен был стоить. И судья понимал это. Но он вынужден был признать, что ему было очень не по себе. Когда он связался с младшим санитарным помощником Нимой из медцентра, он не представлял, как сильно эта женщина его заденет. Он стал уязвим, испытав эмоции и позволив чувствам затуманить разум.
  Саргех потёр лицо руками. Шрамы привычно отдались болью, но уже не такой сильной, как раньше.
  - У неё были такие же. Только дольше, - сказал он, завязывая на лице чёрный шёлковый платок. Работа не клеилась, и судья решил не терзать задницу мягким креслом. Он набросил на плечи плащ, подхватил трость и, проверив оружие, покинул кабинет. Подходя к лестнице, он наткнулся на секретаря.
  - Судья Саргех! - всплеснул Гувер ручками, едва не выронив кипы папок, которые держал. - Вы уже уходите? А я как раз несу вам новые дела на рассмотрение. Какая жалость, что вы уже решили уйти.
  В голосе Гувера не слышалось и нотки сожаления по этому поводу. Саргех только кивнул в ответ.
  - Вы можете оставить дела в ячейке ожидания. Стол находится перед дверью в мой кабинет, - произнес он. Гувер растянул губы в улыбке. Саргех посмотрел в глаза секретарю. Они блестели злобой и досадой. Гувер не отводил взгляда до тех пор, пока судья не шагнул вперёд, намереваясь спуститься вниз.
  - Да-да, я все сделаю, судья Саргех, - донеслось ему вслед. Саргех впервые за долгое время почувствовал холодок между лопатками, словно Гувер, оставшийся стоять наверху, выудил из кармана френча пистолет и целился в спину судье.
  
  В Салехе не было убийств. Таких, классических, с темными фигурами в подворотнях и наёмными сотрудниками служб взаимопомощи. Убивать в городе было бессмысленно. Почти любую смерть можно было обратить, и в этом модификаторы медцентра за последние годы добились существенных успехов. К тому же, стражи следили за линиями времени, вовремя сообщая в участок о возможности конфликта. И всё же, в городе убивали. Бытовые драки, ревность и гнев никуда не делись. Людей, естественно, вычисляли, судили и отправляли на каторгу. Некоторых оправдывали, некоторых приговаривали к мягким наказаниям, отправляя в центр реабилитации, чтобы там они ухаживали за выздоравливающими после модификации. Впрочем, в городе и подворотен-то почти не было. Извивающиеся спиралями широкие улицы, светлые проулки и оборудованные парки со светлячками микрофонарей на траве, светящиеся в темноте дорожки между деревьями и постоянный, неусыпный контроль стражей. Всё это отбивало охоту у горожан совершать кровавые преступления.
  И потому, когда навстречу судье вышли три человека в безликих серо-зелёных одеждах профсоюза, Саргех не насторожился. Все трое прятали руки в широких рукавах длинных одежд, но лица оставались открытыми. Узкоглазые, бесстрастные, лишённые эмоций и мимики. Тамехианцы шагнули в стороны, освобождая проход судье. Он шёл по дорожке в парке, ведущей к его дому, когда на середине пути его посетила внезапная мысль о том, что стоило бы добраться до медцентра и выяснить, что там делает Нима. Саргех опирался на трость, слушая, как под подошвами хрустит мелкий гравий дорожки, когда неясный звук заставил его обернуться. Первый из троицы уже стоял за спиной судьи, занеся короткий узкий нож над Саргехом. Жест был до крайности комичен и непрофессионален, но Саргеха это не обмануло. Он дёрнул тростью вверх, выбивая оружие из руки врага, и тут же получил удар в бок и по шее от его спутников. Те зашли с боков, одновременно нанося удары. Кажется, заказчик решил не тратить время на стражей и устранить судью простым способом. Саргех даже не успел схватиться за пистолет или за таймер, когда все трое, мгновенно сменив позиции, одновременно напали. Трость в руке судьи блеснула металлом окантовки, ударив одного из тамехианцев в грудь, а второго на излёте приложив мощной рукоятью в челюсть. Хрустнула кость, но противник не издал и звука. Саргех легко качнул тростью вниз, впечатав её в промежность того, кому только что ударил в лицо рукояткой. Противник сложился и молча упал на землю. Третий тамехианец получил удар локтем в подбородок, после того как Саргех ткнул его тростью под дых. Второй, получивший удар в грудную клетку, прыгнул на судью в тот момент, когда он неудачно повернулся к нему спиной. Воздух с громким хлопком разорвал револьверный выстрел, и нож только царапнул по спине Саргеха, разорвав френч и плащ, распоров кожу вместе с тонкой рубашкой. Судья резко развернулся, едва не упав, когда раненые связки в ноге отказались слушаться. Рядом стоял оружейник Рэнфри, наводя револьвер на второго тамехианца. Желтолицый рванул воротник плаща зубами, раздался хруст ампулы, и тело задёргалось в конвульсиях, синея и корчась от боли. Саргех шагнул было к третьему, но тот уже был мёртв. Видимо, раскусил яд в момент выстрела Рэнфри Говарда.
  Рэнфри опустил оружие, не став прятать его в кобуру. Саргех посмотрел на него, и понял, что что-то случилось.
  - Не люблю быть должным, - сухо бросил Рэнфри, пряча взгляд. Судья, согласно кивнул и продолжил ждать, тяжело опираясь на трость. Навязавшие ему ближний бой тамехианцы явно знали о сюрпризе в трости, не дав возможности ни выдвинуть острый клинок из палки, ни применить излучатель. Саргех задумался о том, кто мог так хорошо изучить его привычки и знать о таких сюрпризах.
  - Тебя не осудят за убийство. Они напали на меня первыми, - произнес судья, стараясь не опираться на больную ногу.
  - Да мне положить на это, - равнодушно отмахнулся Рэнфри. - Дезра мертва. Какая мне уже разница, за что меня осудят.
  - Ты включил устройство? - Саргех подался вперёд, не ощущая бегущей по спине струйки крови и боли в ноге. Рэнфри не ответил. Только вздохнул.
  - Пробовал. Не работает. Нужна кристаллическая матрица и накопители стражей. Двухсотслойных кристаллов нет нигде, кроме этих машин. А без них устройство работает нестабильно и недолго. Но Дезре хватило. Я ещё гадал, почему она не вышла, когда ты приходил, судья. Локальный кокон времени, и я снова ничего не смог поделать, - всё же объяснился Рэнфри. Саргех не удивился. Он и сам не сразу поверил Ниме. Да и до этого момента, если честно, сомневался в её рассказе.
  - Я помню... - Говард передёрнул плечами, - как во сне, помню этот город... другим. Черт побери, да катись оно все! - в сердцах пнул тело мёртвого тамехианца оружейник. - Я всё помню! И мне нужна твоя помощь, судья. Я могу отладить прибор, пока моя дочь ещё может быть жива. Но если прибор уничтожить или украсть, это место станет сущим адом на земле. Поверь. Я видел лично.
  Саргех кивнул, соглашаясь с Рэнфри.
  - Пойдём, отыщем тебе стража, пока ещё что-то можно сделать.
  - Ты мне веришь? - несколько обескуражено уточнил Рэнфри. Судья покосился на него холодными голубыми глазами, но промолчал. - И где мы возьмём стража? - спросил Рэнфри, убирая оружие в кобуру под одеждой.
  - Нима, - произнес судья. - Если она ещё жива, там будут и стражи.
  Саргех хромал больше обычного, торопясь отыскать дорогу на главную спиральную улицу, где можно было вызвать транспорт до медцентра. Пешком им пришлось бы добираться довольно долго.
  - Если ещё жива? - Рэнфри сузил глаза. - Что значит, если ещё жива? Ты её видел? У меня в голове такая каша, что я даже не представляю, что с остальными, включая и Ниму.
  - Я отправил её в медцентр за доказательствами участия доктора Тэна и несанкционированного вмешательства в разум горожан. Вмешательства с помощью технологий Тамеха и наследия создателей Салеха.
  - Доказательствами, - выплюнул Рэнфри это слово, подавив желание действительно сплюнуть себе под ноги. - Какие тебе ещё нужны доказательства, судья? Хочешь, покажу тебе Дезру, замершую на втором этаже в ловушке времени? Или расскажу о нашем походе в том Салехе, где остались одна пыль, кости и серая муть вместо света?
  - Почему ты пришёл ко мне, оружейник? - спросил Саргех, когда они добрались до главной магистрали города. Рэнфри моргнул, потом вздохнул. Саргех имел в виду то, почему Рэнфри решился на это только сейчас, не утром, когда судья приходил к нему.
  - Я же сказал про дочь, - вяло отмахнулся Говард. Саргех покачал головой, давая понять, что не верит ему. - Я вспомнил, откуда мне знакомы некоторые записи, по которым я делал устройство. Подумал сначала, что почерк просто похож, но потом вспомнил про то, как тут оказался. Это мой почерк. В одной из петель времени я был учёным, и пришёл в мёртвый город с экспедицией. И тогда же Тэн и чёртов Гувер перебили всех, включая и меня. И я оказался в Башне Веллкро, из которой нас всех с командой и выбросило в ту петлю после взрыва какой-то бомбы. И Нима там была похожа, - он скосил взгляд на маску-платок на лице судьи, - на тебя...
  Всю дорогу до медцентра Рэнфри говорил. Сначала неуверенно, скупо, глотая подробности, а потом всё быстрее, добавляя в историю деталей, пересказывая её с самого начала. Саргех слушал очень внимательно, мысленно сопоставляя рассказ оружейника с тем, что узнал накануне от Нимы. Всё сходилось. И когда машина остановилась перед главными воротами медцентра, судья первым вылез на дорогу, ловя себя на том, что почти бежит ко входу, не обращая внимания на боль в ноге и на длинный кровавый порез между лопаток.
   
  Глава 20
  
  В медцентре Нима не сразу направилась в обитель доктора Тэна, как поступила бы её не столь опытная предшественница. Судя по памяти оболочки, прежняя Нима испытывала уважение, доходящее до нервной дрожи, и даже немного боялась Саргеха. Она выполняла его указания если не беспрекословно, то очень быстро, тщательно и ответственно. На чем и погорела, в общем-то. Но откуда привыкшей к предсказуемой и спокойной жизни Салеха медтехнику иметь представление об оперативной работе и довольно специфичных навыках, свойственных агентам влияния и разведчикам? Даже самой Ниме эту науку пришлось постигать долго, трудно и весьма болезненно. "Гувер не отличался снисходительностью, и мастерски выдумывал унизительные наказания, после которых..."
  Нима оборвала поток ненужных воспоминаний, от которых ей стало холодно, хотя климатизатор создавал в помещении приятную температуру. И улыбнулась озабоченной девушке в почти таком же, как и её собственное, одеянии, только новеньком и свежем.
  - Я не понимаю, - озабоченная сотрудница медцентра, отвечавшая в эту смену за взаимодействие с контурами АЛИС, снова прикоснулась к подсвеченному красным значку на проекции перед собой. Но вспыхнувший значок оставался все таким же тревожным и пульсирующим, означая отказ в приёме запроса. Причём отказ полный, чего ни довольно милая девушка по имени Тайна, ни сама Нима не могли понять, так как система всегда работала безотказно. Собственно, на АЛИС держалась работа не только медцентра, но и ещё десятка структур, так или иначе связанных с управлением инфраструктурой города. - Все в порядке, но ваше заявление о восстановлении статуса живого гражданина Салеха не принимается системой. Оно даже не регистрируется...
  Нима досадливо поморщилась, по привычке стараясь не двигать той щекой, где когда-то горел знак Веллкро, а потом махнула рукой. В жест она вложила усталость от трёх попыток заполнить формуляр и записать небольшой клип с её обращением для подтверждения личности. "Если уж не заладилось с самого начала, то и всё остальное пойдёт наперекосяк, - подумала она. - Надеюсь, дальше будет легче".
  - Не стоит извиняться, - сказала она Тайне. По лицу девушки было заметно, что она испытывает неловкость и стыд от невозможности выполнить свою работу. Нима понимала, каково ей, и не стала обострять ситуацию, тем более что времени оставалось мало. Она примерно представляла, где искать требуемые Саргеху данные, но архивы были обширны, и записи не хранились на виду. - Даже самые надёжные машины однажды отказывают. Вы не виноваты.
  - Да... - Тайна покраснела и ещё раз коснулась значка-заявки, но только покачала головой. - Я продолжу попытки, и свяжусь с технической службой. У них тоже какие-то сбои, но обращение медцентра приоритетно. Вашу заявку обязательно рассмотрят, э... - она сверилась с записью в небольшом планшете, - медтехник Немезия. Тем более, что вы - одна из нас.
  - Благодарю, - Нима повернулась к выходу из кабинета регистратора, и только тогда позволила себе короткую усмешку. Скорее даже грустную улыбку. Еще недавно она сама была такой же, гордилась своей работой на благо общества и города, и стремилась делать её как можно лучше. Это хорошие качества для обычного человека. Но, прожив несколько разных жизней, быстро учишься и ещё быстрее избавляешься от излишнего романтизма. Приобретаешь способность сомневаться и цинично оценивать реальные шансы.
  
  С доктором Тэном она столкнулась неожиданно. Нима готовилась к этому моменту, стараясь выбирать скопления людей, как пациентов, так и сотрудников, и не находиться в одиночестве, но все равно испытала лёгкий шок, скачок давления и выброс адреналина в кровь, едва не задрожав. Тэн, стоило отдать ему должное, сохранил лицо, не выказав и тени удивления воскрешением недавно погибшей сотрудницы, только его глаза на мгновение расширились. Но зрачки сразу сузились, и на лице доктора появилось редкое выражение участливой улыбки.
  - Немезия... Рад, что случилась эта прискорбная ошибка, - подошёл он к Ниме, не приближаясь, впрочем, очень близко.
  Та убедилась, что в помещении рекреации находятся ещё несколько сотрудников, облачённых в синие и зелёные форменные одежды, и кивнула в ответ.
  - Доктор Тэн, я сама не понимаю, что произошло, - Нима устало захлопала ресницами, придав лицу удивлённое выражение. - Это какое-то недоразумение, но я уже подала заявление в АЛИС, и скоро смогу приступить к своим обязанностям в полной мере. То есть, работу я уже делаю, но вот подписи на документах пока не могу ставить, они не пройдут контроля...
  - Это ненадолго, - улыбка Тэна показалась ей угрожающей, но доктор внезапно стер гримасу с лица, и заменил деловой миной, словно вспомнив о неотложных делах. - Но ваше присутствие здесь мне очень поможет, Немезия. Скопилось много работы по вашему профилю, я не решил, кому её можно доверить. И вот вы вернулись. Это редкая удача.
  Нима слушала, как Тэн разливается соловьём, и воспринимала это одновременно с двух точек зрения. Прежняя медтехник уже растаяла бы под потоком мягких приторных южных славословий, но нынешняя Немезия видела, что в словах доктора скрыта напряжённость и некая ядовитость, словно он имел в виду нечто совершенно иное, и довольно враждебное. "Это ненадолго, - попробовала она на вкус фразу, и она ей не понравилась. - Ты хочешь от меня избавиться, но не знаешь как. Пока не знаешь. Это немного усложняет задачу".
  Несколько небольших кристаллов для записи данных уже лежали во внутреннем кармане блузки, оттягивая ткань, но Саргеху будет недостаточно только их. Отчёты о подменах существовали только в информационной форме, но Тэн делал записи исключительно на усиленной бумаге. Кажется, он объяснял это въевшейся за годы работы привычкой, ставшей почти ритуалом. Но это казалось удобным ещё и с точки зрения безопасности. Бумага, конечно, плохо горит, но утилизаторы могут превратить в пепел не только документы, но и того, кто их может попытаться изъять. И все же, если не получится взять оригиналы или копии, отчёты по использованию живых клеточных культур Тэн пересылал куда-то раз в месяц. Пусть кратно и сжато, но часть данных были в информационном виде. Значит, их можно достать.
  - Да, доктор, - вяло согласилась она, делая вид, что измучена произошедшим и не совсем понимает, что происходит. - Я зайду к вам, как только доделаю начатое.
  Она указала пальцем на несколько тонких папок с бумагами, которые несла с собой. Взгляд доктора задержался на метках приёмного отделения и выписки пациентов, и сразу же перетёк куда-то немного выше и левее головы Нимы. Тэн, не меняясь в лице, вежливо поблагодарил свою помощницу, и быстро покинул рекреацию. Судя по всему, он очень торопился, и Нима не стала его задерживать.
  Тем более, что доктор следовал к своему кабинету, а ей нужно было в архив, который относился к зоне ответственности Веллкро. Возможно, потом получится покопаться и в личных бумагах доктора Тэна, если он не уничтожит их. Хотя, вряд ли. Скорее он предпочтёт избавиться от такой живучей и доставучей помощницы, а для этого нужна подготовка.
  
  - Что значит "уничтожены"? - Тэн не кричал, нет. Жителю Тамеха не пристало повышать голос на провинившегося слугу, наоборот. Чем выше была степень раздражения и недовольства, тем тише и шипучее становился его тон, напоминая шелест чешуи ядовитой змеи. Сейчас он придвинулся почти вплотную к тёмному экрану терминала, на котором вращался символ входящего соединения связи, и с трудом удерживался от того, чтобы не набрать на втором проекторе короткий код. После чего разговаривать будет уже не с кем. Но убивать заслужившего такое наказание слугу стоило только после того, как последний изложит все подробности провала. - Три обученных бойца, выставленные против одного отставного моряка? Это непростительно, и заслуживает кары.
  - Да, господин, - голос звонившего почти не дрожал, хотя он и ощущал сомкнувшуюся на своём горле хватку отложенной смерти. Слабак из Салеха или другого Города, наверное, стал бы вить словесные кружева, чтобы продлить мгновения своей никчёмной жизни, но этот человек был из Тамеха, как и Тэн. И по долгу крови подчинялся Тэну, как, допустим, рука подчиняется мозгу. "Если конечность подводит, её нужно отсечь..." - Наказание будет принято. Вмешался какой-то житель Салеха, вооружённый пулевым пистолетом, и уничтожил одного из ваших недостойных слуг. Остальные приняли яд. Я ушёл, чтобы доложить вам, господин.
  - Я услышал достаточно, - Тэн плавным движением разорвал соединение, и задумчиво прикоснулся к одинокому значку над проекционным полем. - Вы не выполнили моего приказа.
  Сейчас где-то в Салехе тамехианец рванул застёжки своей одежды, чувствуя, как не хватает воздуха. Посинев от невозможности вдохнуть, желтокожий мужчина рефлекторно распахнул ворот, но это не помогло. Яд, заключённый во вживлённой капсуле, вызывал мучительное удушье, не купируемое никакими средствами, и убивал в ста случаях из ста. Поля небольшой капсулы отключились, когда Тэн активировал голографический терминал, и теперь не исполнивший поставленной задачи слуга умирал.
  - Это меняет дело, - сложив пальцы домиком, проговорил доктор Тэн. Он смотрел перед собой невидящим взглядом, напряжённо размышляя о дальнейших действиях. Некоторые планы пришлось переиграть, и ускорить. Часть придётся отменить. И начать следует с насущного. - Немезия. Она вернулась, чтобы найти доказательства. Что же, я их продемонстрирую. Мне всё ещё необходим материал. А она, пока мне удаётся блокировать запрос к АЛИС о восстановлении прав личности, официально мертва. Идеальный вариант.
  Лёгкий перезвон колокольцев отвлёк его внимание от размышлений. Появившееся на экране лицо абонента было слишком хорошо знакомо Тэну, и не ответить было бы неразумно. Сделав пару вздохов из комплекса дыхательных упражнений, он принял вызов.
  - Немедленно найди её и приступай к имплантации. Мы получили все необходимое, - сказал Гувер, и отключился.
  
  Рэнфри почти бежал рядом с судьёй, проявившем неожиданную прыть. Саргех словно бы забыл о своих увечьях и полученных ранах, и сорвался с сидения машины, едва та притормозила перед зданием медицинского центра. На молчаливую попытку помочь судья ответил таким красноречивым взглядом, что Говард предпочёл сделать вид, что ничего не предлагал, а движение вышло случайно. Поддержать раненого соратника было естественным порывом для наёмника, который всё сильнее оживал внутри оружейника. То, что было сумбурными видениями, вылезало наружу, прорываясь такими вот действиями, памятью о никогда не случавшихся вещах, ходом мыслей, не свойственном обычному гражданину Салеха.
  То, что было естественно для того Рэнфри, которым он был в далёком будущем, казалось диковатым бывшему каторжнику, и наоборот. Говард даже немного пожалел, что у него не так много времени, чтобы упорядочить свалившееся на него море разрозненной информации. Даже пронзительное горе от потери Дезры ненадолго отступило, оттеснённое в сторону столь резкими и быстрыми переменами. Выстрел из древнего парадного револьвера, уложивший одного из нападавших на Саргеха, словно открыл дверцу в сознании, и поменял Рэнфри. Стоило признать, что навыки наёмника пришлись очень кстати. Может быть, он и со стражем сумеет справиться, или хотя бы не стать безвольной жертвой. Временного выпрямителя у него не было, а создать новый оружейник уже не успевал, поспешив разыскать судью.
  Нельзя сказать, что Рэнфри не пытался справиться с куполом кармана, образовавшегося на втором этаже дома. Ему удалось проникнуть внутрь, но напряжённости полей не хватало, чтобы добраться до Дезры. Как назло, девушка стояла на метр дальше от двери, чем добирались щупы. Еще в голове ворочались воспоминания, полученный из совсем уж несусветной дали времени и пространства, в которых его дочь угробили неловким действием подобного инструмента. Пришлось отказаться от бесплодных попыток, и броситься на поиски судьи. Саргеху следовало бы знать, что трансформатор оказался опаснее, чем представлялось ранее. Но всё ещё можно было исправить. Пусть сейчас Дезру и не спасти, но она жива, и может подождать, сколько требуется. Прекратить же появление новых разломов можно было только одним способом - стабилизировав работу трансформатора.
  Саргех прорвался сквозь входной периметр медцентра, как силовое ядро, заряженное энергией, проходит сквозь защитное поле. Дежурившие охранники, едва заметив взмах судейской карточки, побледнели, и остались неподвижными, даже когда мимо них промчался тяжело дышащий и пахнущий порохом Рэнфри, сжимавший в руке револьвер. Судья успел только рыкнуть: "этот со мной", прежде чем двери, закрывшись, отрезали эту странную пару от холла.
  - Что происходит, Джейми? - один из дежуривших в медцентре сотрудников охраны правопорядка потянулся было к небольшой голограмме на стойке, чтобы подать сигнал в Башню, но его напарник удержал его.
  - Это судья Саргех, - произнес Джейми. На его форменной одежде выделялись новенькие знаки отличия младшего констебля, и он очень гордился своим званием. А таящаяся внутри молодого человека надежда однажды стать судьёй привела к тому, что Джейми знал наизусть состав судейской коллегии вплоть до четвёртого круга. Не узнать же знаменитого капитан-лейтенанта Саргеха, отбившего нападение Тамеха на морской конвой, было сложно. Приметная чёрная маска и массивная трость являлись визитной карточкой их владельца. - Мне кажется, что ему может понадобиться наша помощь.
  - Я сейчас...
  - Нет, - прервал рядового Джейми, - ты останешься здесь, и перекроешь вход. Никого не впускай, и не выпускай. А я пойду за судьёй. Подмогу не вызывай, ещё не хватало помешать судье Коллегии во время расследования.
  Молодой констебль подхватил с замаскированной в небольшом постаменте оружейной стойки парализатор, и быстро выбежал в распахнувшиеся перед ним двери. Над створками вспыхнула небольшая багровая лампочка, на секунду заставив вспыхнуть пламенем рыжие волосы констебля. Слежение при помощи автоматических систем почему-то было приостановлено.
  
  Нима открыла глаза, и едва сдержалась, чтобы не застонать. Её зверски, неудержимо тошнило, и любой звук или движение головой грозили вывернуть наизнанку. Чтобы не захлебнуться, она совершила невероятное усилие над собой, и удержалась от срыгивания. Прямо над ней ярко светили бестеневые панели, словно девушка оказалась в операционной. Лёгкое жужжание, раздававшееся сзади, раздражало, и она скосила глаза, пытаясь рассмотреть обстановку.
  "Надо же, как я попалась, - мысль в голове появилась неспешно, словно мозг ещё не до конца проснулся. - Кажется, это что-то из тамехианского арсенала. Я же была в архиве. Нет, Тэн вышел из кабинета, и я пробралась туда. Но потом ничего не помню".
  - Вижу, ты очнулась, - услышала она голос доктора Тэна, и вздрогнула.
  Если раньше южанин старался хоть как-то проявлять эмоции, то сейчас его слова звучали полностью бесстрастно и ровно. Словно их произносил какой-то механизм или автомат. Так могли бы говорить стражи, если бы их не лишили голоса при создании.
  Подобное обращение, словно доктор разговаривал с неодушевлённым предметом, подсказало Ниме многое. Например, что Тэн всё же смог найти способ заманить её в ловушку. И решил избавиться от неудобного свидетеля, но почему-то подготовил операционную вместо того, чтобы устроить несчастный случай или применить утилизатор. "У него закончился биоматериал, - поняла Нима, и ощутила ужас, разливающийся по телу гнилостной волной. - Он решил переработать меня на клетки для восстановительной терапии". Теперь ей стало ясно, почему АЛИС не получила её запрос на восстановление прав. Если человек юридически мёртв, претензий к Тэну не будет. А то, что её видели сегодня в центре, всегда можно списать на временные искажения или вообще скрыть. Смотря по тому, начались ли уже временные аномалии, или нет.
  В первый раз в своей жизни Нима пожалела, что здесь и сейчас не появились стражи. Гибель от их лезвий казалась более предпочтительной и менее мучительной, чем долгая и жестокая вивисекция, проводимая Тэном. Почему-то она была уверена, что доктор из Тамеха не откажет себе в удовольствии немного попрактиковаться в почти забытом искусстве хирургии. Без наркоза и на хорошо зафиксированном пациенте.
  - Хорошо, - процедил Тэн. - Ты должна была сильно страдать перед тем, как я переработал бы тебя на биоматериал, но у тебя другое предназначение. Кто-нибудь мог бы сказать, что тебе повезло, но уверяю - это не так. Подобные операции оставляют непрекращающуюся боль. Потому их и не проводят. Подопытные умирают или сходят с ума.
  Он что-то сделал, и над накрепко зажатой в фиксаторах головой Нимы в блестящем металлическом манипуляторе повисла округлая вытянутая капля, сделанная из будто бы расплавленного металла.Под колеблющейся ртутной поверхностью двигались какие-то мелкие детали, похожие на бегающих стайками насекомых. Нима снова испытала приступ тошноты, с усилием отводя взгляд от проекционного экрана, с невероятным увеличением транслирующего изображение наномашин внутри серебристой капли. Из нижней части незнакомого Ниме устройства выдвинулись и щёлкнули сотни мелких иголочек, хищно блеснувших острейшими срезами. Потом ещё раз, образовав знакомый рисунок.
  Символ банкирского дома Веллкро.
  Таким он станет спустя много лет. После падения Салеха, после того как закрылся Тамех, и Гувер в своей петле времени переместился в будущее, начав свой долгий путь домой.
  Таким этот символ был сейчас. Неизменный, прошедший сквозь века, символизировавший власть над временем и наследственностью. Пылавший на скуле Нимы много лет кряду, и причинявший ей боль каждую секунду.
  - Но это не важно, - Тэн появился в поле зрения Нимы. Лицо доктора закрывала маска хирурга, а на глазах поблёскивали защитные очки. Цепкий взгляд врача пробежался по пациенту. - Важен лишь результат. Я был против такого расхода ресурсов, но относительно тебя принято совершенно определённое решение. Имплантация. Надеюсь, ты испытаешь как можно более болезненные ощущения. Это, вероятно, позволит тебе удержаться на грани безумия, и не сойти с ума сразу. Но, вполне вероятно, ты потеряешь память позже, когда пройдёшь через Врата. Или через трансформатор времени, который недавно собрал этот недалёкий неудачник Говард. Разумеется, научный сотрудник Веллкро, завербованный нашим общим знакомым, уже пытался собрать подобные устройства. Но учёному Палестино не хватает опыта работы вне кабинета. Пришлось отдать чертежи Говарду, чтоб его печень трепали адские псы в самой гнилой из преисподних.
  Нима ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Она много лет потратила там, в будущем, чтобы понять, кто она и как появилась на свет. Но ни разу ей не удалось узнать всей правды. И вот теперь она наконец поняла.
  Голова закружилась от обиды и ярости. Нима осознала, что Гувер с самого начала имел огромное преимущество. Его отточенный многократными повторениями и неудачными попытками план казался безупречным, и предусматривал использование всех и всего - от врагов до случайностей - во благо одного-единственного человека. Потерявшего разум, честь и остатки совести в попытках подчинить себе Салех. Он умудрился поставить себе на службу даже её! Вероятно, Гувер находил в этом особое извращённое удовольствие, издеваясь и истязая близкого человека своего врага. И, в каком-то смысле, самого Саргеха. Ниму пронзило отвращение от того, что она догадалась, что сейчас произойдёт. Клеймо Веллкро, вошедшее в её плоть, принесёт с иглами генетический код судьи, вместе с возможностью доступа в Салех, подарив проклятие видений и воспоминаний, заблокированных болью. Ее догадка о наличии в коже наночастиц, озвученная ею Рэнфри перед прыжком в медные кольца, оказалась стопроцентно верной.
  Машина для клеймления булькнула и защёлкала иглами, приближаясь к лицу Нимы. Тэн аккуратным движением потянул хирургическую маску вниз, его ноздри раздулись, словно тамехианец принюхивался, стремясь насладиться моментом.
  Нима ничего не ответила. И даже если бы могла, не стала бы произносить ни звука. Слова казались излишними в этот момент полного и окончательного поражения. И возникшие в изножьи операционного стола колебания пространства, обычно предшествовавшие появлению стражей, лишь заставили её опустить веки.
  
  В медицинском центре оказалось на удивление мало людей. Несмотря на то, что согласно регламенту центр работал круглосуточно, без перерывов и выходных, сотрудников на пути Рэнфри и Саргеха встречалось немного. Да и те испуганно отскакивали в сторону, предпочитая уступить дорогу двум вооружённым людям, один из которых носил одежду со знаками Судейской Коллегии. В тех коридорах, по которым пролегал их путь, оставался только испуганный подобным вторжением персонал центра, переглядывающийся между собой.
  Судья затормозил только один раз, когда заметил на стене переливающийся синим знак службы регистрации. Раскрыв дверь, Саргех посмотрел на пискнувшую от неожиданного вторжения девушку, выхватив взглядом её имя с небольшой таблички, закреплённой на нагрудном кармане.
  - Регистратор Тайна, - переведя дыхание, спросил он, - где расположен кабинет доктора Тэна?
  Девушка, заполнявшая до того пространную форму на многих листах, тоскливо посмотрела на горящую красными предупреждающими знаками панель перед собой, и вздохнула.
  - Судья, третий перекрёсток по зелёной линии, направо. Но доктор Тэн сейчас в малом операционном блоке, у него идёт эксперимент.
  Рэнфри, воспользовавшийся случаем, чтобы привалиться к дверному проёму, неловко спрятал оружие под полу своей длинной куртки, и заметил, как напрягся Саргех. Лицо судьи побледнело, по крайней мере, там, где его не скрывал платок, и оружейник понял, что это известие очень сильно задело его спутника. Из-под черного платка донёсся тихий, но различимый скрежет зубов.
  Потом Говард вспомнил, что Нима тоже должна быть в медцентре, и обратил внимание на горящие перед испуганной Тайной знаки информационной системы.
  - Скажите, девушка, - наёмник внутри него отодвинул в сторону слегка ошарашенного оружейника, показав всю силу своего обаяния, - а у вас не было сегодня технических проблем? Я имею в виду, в работе с вашей информационной системой.
  - Конечно, - Тайна чуть успокоилась, и перевела взгляд с судьи на улыбающегося Говарда. - Я уже несколько часов не могу отправить обращение о восстановлении прав личности и гражданства. Немезия, её звали так, трижды заполняла форму. Но АЛИС не принимает её до сих пор, и нет связи с техническими службами. Башня не отвечает, хотя я не имею полномочий пытаться связаться с ними...
  - Где находится операционный блок Тэна? - внезапно осипнув, спросил судья.
  - Под кабинетом доктора, но есть второй вход, через лифт, - Тайна протянула Рэнфри небольшой прозрачный листок, на котором отмечалось их текущее местоположение и стрелочки указывали дорогу к цели. - Доктор Тэн просил не беспокоить.
  - Мы не побеспокоим его, - Рэнфри бросил взгляд на Саргеха, умоляя его молчать, и снова улыбнулся. Немного натянуто, но это было лучше, чем ничего или грубость судьи. - Наоборот, у нас есть для него информация.
  Судья двинулся дальше, но по его усилившейся хромоте и по тому, как он налегал на рукоять трости, Говард сделал вывод, что Саргех устал и ощутил нанесённые в схватке с тамехианцами ранения. Мысль о том, что Нима, возможно, уже убита Тэном, Рэнфри отмёл, справедливо догадавшись, что вряд ли в этом случае доктор бы заперся в операционной. Но в любом случае, им следовало поторопиться.
  Когда спустя несколько минут в регистратуру ворвался констебль Джейми, Тайна сразу протянула ему копию карты, выданной ранее Рэнфри и Саргеху. Судя по всему, сегодня доктор Тэн имел особую популярность.
  
  Лифт действительно оказался там, где рассказала Тайна, но вход в лабораторию был намертво заблокирован. Над закрытой дверью, покрытой шестиугольными плашками защитной сети, горела оранжевым предупреждающая надпись: "Не входить! Идёт операция", издевательски подмигивая. Рэнфри взъерошил волосы ладонью, досадуя, что не захватил с собой хотя бы пару своих инструментов, и начал осматривать стены возле перекрытого входа в поисках доступа к контрольной панели. Его рвение взломщика пресёк Саргех.
  Судья, быстро сориентировавшись в обстановке, достал свой плазменный пистолет, и отошёл на максимальное расстояние от двери. Потом ткнул тростью в светящийся сенсор лифта, и коротко рявкнул Доусону:
  - Ко мне, за спину!
  Говард, обернувшись, увидел направленное на него дуло пистолета, и мгновенно взмок.
  - Ты что, спятил? - преодолев разделявшие их метры, выпалил он судье в лицо, проклиная сбившееся дыхание и усталость пополам с нервотрёпкой. Ему снова захотелось просто вломить Саргеху с левой, прямо в это бледное застывшее лицо, чтобы этот горделивый сукин сын хоть немного пришёл в себя, и перестал творить ерунду. - Нас размажет взрывной волной, там стоит отражательная защита!
  - Шахта лифта защищена лучше, - бросил судья, со щелчком спуская предохранитель.
  Лифт мягко звякнул, распахивая широкий полукруглый проем, Говард получил под дых удар тростью, удивившись тяжести этой палки. Затем пинок, после которого оружейник влетел в лифт, врезавшись в кого-то. Выстрел из плазменного пистолета прозвучал, как едва слышный хлопок, после чего двери закрылись. Судья стоял перед ними, перезаряжая оружие, и прислушиваясь к происходящему снаружи.
  Джейми сбросил с себя Рэнфри, и сел, пытаясь прийти в себя после того, как локоть оружейника вонзился ему в солнечное сплетение.
  - Что здесь происходит? - спросил младший констебль, с хрипом втянув воздух. - Что за...
  Лифт тряхнуло, и его интеллектуальные системы взвыли, когда сработал защитный контур. Джейми подавился своей фразой, и приложился затылком о скруглённую стену кабины подъёмника.
  - Здесь происходит судья Саргех, - ответил ему Говард, разгибаясь после удара тростью, и сплёвывая кровь из рассечённой при падении губы.
  Саргех смерил их взглядом, тяжесть которого вполне могла бы раздавить человека, и ударил по сенсору открытия дверей. Металлокерамические створки дрогнули, сопротивляясь приказу, но повторные нажатия на сенсор заставили лифт раскрыться. Небольшой предбанник перед операционной представлял из себя выжженную каверну. Листы облицовки стен деформировались и загнулись, как сгоревшие осенние листья, обнажая обугленное переплетение несущих конструкций и пронизывающих стены трубопроводов и кабелей. Что-то искрило под потолком, а уцелевшая панель освещения раскачивалась на одном-единственном энерговоде, выхватывая мерцающим лучом света отдельные детали из дымного сумрака.
  Судья оказался прав - защита шлюза операционной не выдержала энергии сверхтекучей плазмы, и распалась вместе с дверьми. Изнутри помещения слышались звуки визжащей сирены оповещения.
  - Констебль, вы очень невовремя, - Саргех шагнул вперёд, и под каблуками его обуви заскрипели осколки. - Держитесь позади, и не вмешивайтесь.
  Короткого взгляда, брошенного на своих спутников ранее, хватило судье, чтобы понять - наиболее тяжело вооружён здесь только он, а этот юнец, получивший нашивки младшего констебля, имеет только штатный парализатор и порывистый нрав. Рэнфри, поднявший с пола выпавший револьвер, мог условно быть отнесён к группе огневой поддержки, но только против стража оружейник все равно не выстоит. Если только не прихватил с собой пару сюрпризов, хотя это было маловероятно.
  Саргех ничего не сказал, шагнув в ощетинившийся осколками металла проём двери, ведущей в операционную.
  
  Боль, которую почувствовала Нима, в первую секунду казалась невыносимой. Клеймо выжигало ткани и клетки, и нервные волокна просто не выдержали такой нагрузки, отключаясь. Нима распахнула сомкнутые было веки, и изо всех сил старалась не заорать, причём уже скорее от неожиданности, чем от болевых ощущений, когда операционную тряхнуло.
  Фиксаторные поля, удерживающие её на столе, погасли, как отрубленные, и Нима почувствовала, что снова может двигаться.
  Петля продолжала затягиваться, как скользкий от солидола верёвочный аркан, играючи наброшенный на шею глупого туземца. Бегство от основной линии вероятностей, казавшееся таким возможным, на деле превратилось в попытку оттянуть события, должные произойти в любом случае. Но прожитые в петлях жизни взяли своё.
  Нима скатилась со стола, ударившись локтем и коленями о гладкий пол операционной. Тэн уже пытался вырубить аварийную сигнализацию, судорожно набирая личные коды доступа, а Нима, осмотревшись, поползла к дверям. Оскальзываясь на полу и пытаясь справиться с онемевшим телом, она тихо плакала от боли и злости. С половины лица словно содрали кожу. Её жгло огнём так, будто адские машинки плавили кости и заживо переваривали мышцы. Нима не помнила подобного после получения клейма в петле будущего, но, вполне возможно, Гувер или его подручные позаботились о стирании такой памяти. Если бы ужас и боль от имплантации не исчезли из памяти Нимы, вполне вероятно, что она решилась бы попытаться убить Гувера и не побоялась наказания за нападение на сотрудника Веллкро. Вторая половина лица онемела, отказываясь подчиняться, и Нима чувствовала, как из уголка губ стекает слюна. Она стирала её тыльной стороной ладони, снова пыталась встать, падала и поскальзывалась на скользком покрытии пола. Руки уже полностью были испачканы слюной и слезами, капающими с подбородка под колени женщины. Она дёргалась, ползла и держала в поле зрения только прямоугольник выхода из операционной.
  Сирены смолкли так же неожиданно, как и начали трезвонить. Доктор Тэн, пересёкший помещение в три шага, схватил Ниму за голое плечо, и рванул вверх. Нима заскребла пальцами по полу, но зацепиться оказалось не за что. Тэн не удержал женщину, когда та, поддавшись силе рывка доктора, расслабленно повалилась на него всем весом. Тэн выругался на своём родном языке, спихнул с себя Ниму, и та, словно ожидая этого, подскочила на ноги. Но тут же была сбита ударом ноги под колено. К лицу постепенно возвращалась чувствительность, слюна уже не текла так обильно, и Нима попыталась разжать зубы и сказать что-то. Из горла вырвался невнятный стон. Тэн заулыбался, вставая на ноги.
  - Микрогенераторы сейчас расчищают себе пространство в твоих тканях, - произнес он, с удовольствием наблюдая за попытками Нимы укротить слезотечение. - Со слёзными и слюнными железами могут наблюдаться небольшие проблемы. А когда генераторы образуют локальное стазисное поле, введённые наномашины с генокодом судьи займут своё место. У господина Гувера на тебя большие планы, тварь, - зло выплюнул Тэн, - не стоит его разочаровывать. Но операция экспериментальная, и я думаю... нет, уже почти надеюсь, что образец для имплантации может случайно и не пережить манипуляций. Так что не зли меня, грязная женщина! - с характерным акцентом тамехианцев крикнул он.
  Когда Тэн пнул её под колено, Нима взмахнула руками, падая вниз, и повалила столик с инструментами, над которым до сих пор не включилось стазисное поле. Силовые поля фиксаторов вспыхивали над операционным столом, ища пациента, команду на фиксацию которого они получили. Тэн ловко поднырнул под руку Нимы, в которой она сжимала подобранный острый предмет, похожий на тонкое лезвие щупа микроскальпеля, и ударил её в лицо. Вспыхнувшие болью нервные окончания заставили Ниму на короткое время потерять сознание. Когда Тэн положил женщину обратно на стол, она слабо застонала и зашевелилась, но доктор уже ткнул в клавишу активации силовых фиксаторов. Поле над телом Нимы вспыхнуло, и неожиданно для всех погасло. Безликий голос АЛИС сообщил:
  - Пациент подал заявку на восстановление личности. Команда для утилизации данного объекта отменена до выяснения причин сбоя технического характера.
  АЛИС, получив мощный пинок в голову от взрыва, перезагрузила локальный контур системы, относящийся к медцентру. Обнаруженных ошибок хватило, чтобы применить высший приоритет важности и задействовать при перезагрузке совмещённые независимые контуры всего центра. Прошение Нимы наконец-то попало в систему, и теперь она проходила под категорией временно ожидающих ответа. Тэн больше не мог взять и просто так утилизировать Ниму, для этого ему бы потребовалось заново пройти процедуру подготовки и стирания личности из кристаллов АЛИС.
  - Все решилось само собой, - произнес Тэн, шагнув к Ниме. Удар локтем в подбородок застал его врасплох. Он никак не ожидал такой прыти от Немезии, столь тихой и скромной сотрудницы медцентра. Нима, спрыгнув со стола и не обращая больше внимания на обнажённое тело, отразившееся в панелях управления операционной, стёрла с губ слюну, и ударила Тэна ногой в живот. Доктор отлетел прочь, врезался в стойку инструментария и затих на полу. Нима, сделав к нему пару шагов, подобрала с пола валявшийся поблизости трёхгранный нож для резекции костей, и в этот момент в плечо женщины ударило лезвие скальпеля. Тэн, сумевший отыскать среди разбросанных предметов запасной комплект скальпелей для стандартных операций, выбросил вперёд одну руку, выпуская из пальцев острие. Лезвие пробило кожу и мышцы, из раны потекла струйка крови, и пальцы Нимы разжались, выпуская трёхгранное лезвие. Оно со звоном упало под ноги. В памяти вспыхнули картины полученных ранений в предыдущих ветках времени. В вероятном будущем Салеха Нима получила серьёзные травмы в схватке с наёмниками Гувера. Тогда ей разворотили плечо до кости, и только купол над городом помог избежать смерти от потери крови и болевого шока.
  - Из твоей нервной ткани и костей я попрошу сделать самого уродливого стража, - пообещал Тэн. Нима, никогда ранее не интересовавшаяся, как получаются стражи, вздрогнула. Оказывается, в городе давно налажено безотходное производство. Клеточный материал, внутренние органы и ткани, скелет и нервная ткань - всё шло в дело.
  - Так подойди и попробуй их забрать, - сильно шепелявя, произнесла Нима в лицо Тэну. - Маленький грязный тамехианец.
  
  Джейми Ланкастер, поднявшись на ноги и ошалело осмотревшись, ткнул пальцем в оружейника и с восхищением выдал:
  - Шеф, никогда не видел тебя в костюме задрота. Не могу сказать, что тебе идёт, но, дери меня в порох, какого хрена тут происходит?
  Рэнфри потряс головой, посмотрел на Джейми и дважды удивлённо моргнул. Констебль, уже запустивший пальцы в кобуру с парализатором, вытащил из неё продолговатый жезл и присвистнул.
  - Отличный подарок моей бедной тётушке. Ей всегда не хватало мужского внимания. Ты не поверишь, командир, мне такая хрень привиделась. Я и психом был, и констеблем, и каким-то беспалым придурком.
  Джейми осёкся, вперившись взглядом в свои руки.
  - На месте, они все на месте... - прошептал он. И тут же, потрогав шишку на голове, пошатнулся. Саргех, не дожидаясь окончания трогательной встречи старых друзей, уже шагнул из лифтовой шахты, пробираясь сквозь оплавленные панели и кипящий под ногами пластик пола, давя подошвами осколки и части разлетевшихся систем управления. Он оказался у дверей операционной меньше, чем за минуту, с разбегу врезавшись во внутренний силовой экран. Помещение оказалось защищено сильнее, чем он предполагал. Стрелять в эти двери судья не решился, так как можно было повредить тем, кто там оказался. Или наоборот, но тут уж как пойдёт. АЛИС успела восстановить питание внутреннего контура операционной, и усилия судьи оказались безуспешными. Массивные, расходящиеся в стороны двери оставались запертыми, не принимая даже карточку судьи и его личный тревожный код.
  Рэнфри подошёл сзади, профессиональным взглядом окинул дверь и произнес:
  - Пока сломаем, будет поздно.
  - Прошу вас, отойдите в сторону, - послышался голос Джейми. Он выглядел немного потерянным и рассеянным, но ровно до тех пор, пока не потребовалось применить его навыки из прошлой жизни.
  - У тебя же патроны с порохом? - деловито вскрывая панель управления, поинтересовался он у Рэнфри, даже не взглянув на него. Тот согласно кивнул, но Джейми даже не заметил этого. Он протянул руку назад и потребовал:
  - Два патрона.
  Оружейник подчинился. Пока Джейми соединял вырванные из приборов провода, засыпал порохом отдельные части узлов и выводил дорожку из черных крупинок рядом, Рэнфри и Саргех предпочли отойти подальше. По лицу судьи было видно, что, если бы он мог, он прошёл бы сквозь стены. Но он не мог, и приходилось ждать результатов возни Джейми, и тратить время зря. Из операционной не могло вырваться ни единого звука, и, если Ниму там будут заживо разбирать на части для стражей, никто ничего не услышит. Время тянулось так медленно, что судья подумал, не вмешалось ли здесь нестабильное поле трансформатора времени, сконструированного оружейником. Но вот Джейми извлёк из нагрудного кармана треугольную зажигалку в металлическом корпусе и чиркнул кремнём. Порох ярко вспыхнул, что-то заискрило, внутри, глубоко за отодранными от стены декоративными панелями гулко бухнуло, и двери операционной поползли в разные стороны. Едва они разошлись достаточно, чтобы можно было пролезть боком, как констебль выстрелил из парализатора в оплавленный контур систем контроля, погружая раненые цепи питания в сон. Створки дёрнулись, но остались на месте.
  - Готово! - радостно сообщил Джейми. - И все при пальцах!
  Он сунулся было вперёд, но натолкнулся на спину Рэнфри, спешащего вслед за Саргехом. Фигура бывшего военного моряка едва не застряла в узкой щели между дверей, и он с силой толкнул их плечом, заставив одну из створок с глухим чавканьем втянуться в стену. Рэнфри повторил манёвр со второй створкой. Джейми даже не успел заметить, кто и зачем сбил его с ног. Он как раз размышлял о той каше в голове, которая взяла верх после сотрясения мозга в лифте. Метнувшаяся к нему тень ударила в грудь ладонью, заставив Джейми опрокинуться назад и снова приложиться затылком об пол. Над головой пронеслось нечто странное, мелькнувшее воздухе и пропавшее без следа. Больше всего создание напомнило Джейми огромное насекомое, покрытое шерстью и со множеством пар крыльев, совершенно ненужных и разных по форме и размеру. И только перед тем, как ненадолго ослепнуть от боли в голове, когда она соприкоснулась с полом, констебль вспомнил, как им демонстрировали на занятиях формы разных стражей. Небольшое крылатое создание было стражем медцентра. В этом месте не подходили громоздкие работники городских улиц. И для медцентра поставляли летающие машины, покрытые алмазной отражательной кромкой, которая была подвергнута атомарной заточке и разрезала предметы на лету. Множество крыльев на самом деле были сотнями разнокалиберных лезвий, содержащих в себе десятки тысяч граней, способных работать с умирающими пациентами или охранять работников медцентра. Страж прошелестел рядом с ухом Джейми, который вообще заметил его присутствие только потому, что вслед стражу выстрелил Рэнфри, безуспешно пытаясь попасть по мелькающей в вероятностях машине.
  
  - Вот дерьмо! - коротко сказал Джейми, собирая глаза в кучу, и поднимаясь на ноги. Изнутри операционной доносились лязг металла, вопли и какой-то шум, и констебль, решив пока не заниматься ненужным ковырянием в себе, покачиваясь, перевалился через высокий, как на кораблях, порог защищённого помещения.
  Саргех, успев проникнуть за двери первым, счастливо избежал столкновения со стражем, материализовавшимся чуть впереди и правее судьи. Пуля Рэнфри, просвистевшая мимо уха Саргеха, распалась в пыль, столкнувшись с трепещущим полотнищем крыльев ограниченно разумной машины и не причинив той никакого вреда. И судья потянул из чехла свой таймер, одновременно окидывая взглядом разгромленный оперблок.
  Стол с мигающими зелёным фиксаторами наклонился в сторону на шарнирах и протестующе пищал. Выходящие из его изголовья манипуляторы подёргивались, а набухшее на одном из них яйцевидное тело какого-то прибора пульсировало металлическим корпусом и требовательно щёлкало. По полу были разбросаны инструменты, лотки из-под них, какие-то ёмкости с жидкостями и порошками. Часть из них разбилась, и теперь их содержимое вступало в реакцию, заполняя небольшое помещение едкой вонью химикалий, от которой спирало дыхание и выворачивало желудок.
  В дальней части операционной, возле ещё одной двери, ведущей в кабинет доктора Тэна, находились Нима и сам доктор. Судя по пятнам крови на полу, стенах, одежде врача и обнажённом теле Нимы, здесь разгорелась нешуточная борьба, и сложно было сказать, кто в ней победил. Судя по тому, как тяжело дышала девушка, раненая в плечо, перевес остался на стороне Тэна. Но и потерявший маску доктор выглядел потрёпанным, а на его скуле наливался синевой роскошный синяк.
  Ситуация стала патовой из-за появления стража. Вышедший из вероятностного слоя и утративший маскировку дрон рывками перемещался перед обхватившим Ниму за горло Тэном. Доктор сжимал в пальцах острый скальпель, который прижимал к коже своей невольной заложницы, закрываясь ей от Саргеха... Нет, всё же - от стража.
  
  В первый момент Тэн даже обрадовался появлению машины, заметив в проёме двери тех, кто пробился через два слоя защиты. Страж имел полномочия уничтожить их, как нарушителей целостности медцентра, но вместо того рванулся к Ниме. Досадуя на потерю столь ценного, несмотря на высказанное им девушке в запале драки противоположное мнение, объекта от лезвий-крыльев машины, Тэн попробовал вмешаться, но в этот момент страж двинулся к нему, располосовав зелёную форму в нескольких местах.
  Доктор отшатнулся, а машина стала вести себя так, словно внутри неё столкнулись и вошли в противоречие две разнонаправленные команды. Она то совершала рывок к Ниме, привалившейся к уцелевшей инструментальной стойке и пытавшейся прийти в себя после того, как Тэн пробил ей руку лезвием, то дёргалась в противоположную сторону, взмахивая крыльями. Судя по всему, один из приказов стража требовал уничтожения девушки, а другой - её защиты.
  Потому Тэн не нашёл ни одного решения лучше, чем быстро рвануться вперёд, попав в фазу нерешительности машины, и схватить Ниму за горло. После чего - прижаться спиной к стене, и медленно продвигаться к двери в кабинет. Небольшой лифт должен был выдержать и стража, и выстрелы ворвавшихся к нему в оперблок людей. Тэн разглядел в бестеневом свете ламп чёрный платок на лице одного из них, и тихо зашипел. "Саргех!" - подумал он, вспоминая витиеватые ругательства на своём родном языке.
  Ввалившиеся внутрь Рэнфри и Джейми окончательно сподвигли доктора к бегству.
  - Убейте его, - напрягая мышцы, полузадушено проговорила Нима, борясь с захватом Тэна. - Убейте...
  
  Саргех кивнул, поднимая вверх ствол плазменного пистолета, и прицеливаясь. Другой рукой он раскрыл таймер, не надеясь, что щелчков приходящего в боевую форму оружия слышно не будет. Жужжание попавшего в логическую ловушку стража изматывало своей неритмичностью, и не маскировало другие звуки. После выстрела плазмой в том конце помещения останутся только трупы, это судья понимал ясно. Но делал ставку на то, что Тэн запаникует, и бросит свой живой щит, предприняв попытку к бегству. До двери одноместного лифта доктору оставалось каких-то два шага, плюс необходимость освободить руки. Тамехианец очень ценил свои жизнь и статус, чтобы не воспользоваться столь явным шансом.
  Больничный страж был слабее своих городских собратьев, его создавали с расчётом на применение в ограниченных пространствах. Таймера окажется достаточно, чтобы иссечь линии вероятности и добить машину. Или, вернее, оглушить и сделать безопасной, чтобы Рэнфри мог препарировать её, добыв себе кристаллосхемы нужной плотности.
  
  Звук револьверного выстрела заставил Ниму дёрнуться. Невредимый страж снова замелькал поблизости, не способный принять единственно верное решение, кому жить, а кого стоит эскалировать до выяснения обстоятельств. Нима дёрнулась в сторону, но жилистая рука доктора Тэна цепко ухватила её за плечо. Пальцы впились в рану, сдвинув лезвие в ней, и Нима задохнулась от боли. Тамехианец был искушён в пытках не хуже легендарного праотца своих земель, великого Кима. Кровавый вождь объединил под своей рукой множество племён в древние времена, и теперь Нима думала, не мог ли Тэн быть побочной ветвью этого сумасшедшего вождя варваров, жившего, когда желтолицые кочевники ещё бегали в шкурах и кидались друг в друга сушёными какашками животных.
  Тэн начал пятиться в сторону двери, ведущей в лифт, должный поднять его в личный кабинет этажом выше. В эту минуту в операционную шагнул Саргех. В одной руке у него оставался зажат пистолет, в другой уже щёлкали, распрямляясь, лезвия таймера. Страж, подобный назойливой трупной мухе, неотступно кружил поблизости, дёргаясь из стороны в сторону и мешая сосредоточиться.
  Лицо у судьи было крайне бледным. Казалось, что он потерял много крови или с самого утра не вылезал из неприятностей. Нима собрала силы в кулак и крикнула, чтобы Саргех стрелял. Тот и сам был готов это сделать, но что-то его останавливало. Возможно, он опасался лишиться доказательств предательства со стороны Тэна. Убив доктора из Тамеха, трудно будет доказать его связь с Гувером и Судейской Коллегией. А если верить глазам, то и с кем-то из башни Веллкро. За плечом судьи возник Рэнфри. Нима даже перестала следить за движениями стража медцентра. Наёмник выглядел странно. Он был похож на помолодевшую копию себя, но, в то же время, в его взгляде оставалась та решимость, которая привлекла Ниму при их первой встрече. Револьвер Рэнфри держал в руке уверенно, в движениях Говарда чувствовался опыт.
  Она посмотрела в лицо судьи. Саргех тяжело дышал, и чёрный шёлковый платок надувался пузырём при каждом выдохе, облепляя лицо на вдохах. Свою трость он прислонил к столику рядом с собой, ожидая развития ситуации. Нима рассматривала лицо судьи. Ту его часть, которая оставалась открытой. В светлых глазах Саргеха не было ни намёка на страх или сожаление, но смотрел он только на Ниму. Казалось, ярящийся за её спиной Тэн вообще перестал его интересовать.
  - Дайте мне уйти! - не выдержали нервы у доктора Тэна.
  - Стреляй и убей этого козла, - прошипела Нима, вспомнив, как Тэн умело вращал лезвие у неё в плече. После его пыток сустав мог и не восстановиться. Или Нима вообще лишится подвижности в руке.
  - Хорошо, - кивнул Саргех. Он щёлкнул таймером, отключая его, и бросил на пол. Следом за таймером полетел пистолет.
  - Охренел? - прошипел на ухо стоящий рядом Рэнфри. Тэн недвусмысленно кивнул на его револьвер.
  - Убери оружие, - сказал Саргех, сместившись так, словно хотел закрыть собой оружейника. Когда рука Рэнфри, все ещё сжимавшая револьвер, оказалась за спиной судьи, Тэн расслабился и сделал пару шагов к лифту. Оставалось только активировать его и шагнуть внутрь, когда двери начнут сходиться. Саргех протянул руку и взял свою трость, тяжело опершись на неё всем весом. Взгляд Нимы прожигал судью. В нем смешались разочарование, ненависть и некая благодарность, какой она сама от себя не ожидала. Обе ладони судьи лежали на изогнутой рукояти трости, он грузно навалился на неё, выставив вперёд раненую ногу. Нима сощурилась, пытаясь вспомнить, на какую именно ногу хромал судья.
  - АЛИС! Категория "С"! - громко произнес Саргех, разорвав повисшую тишину. Тэн дёрнулся, оставив на шее Нимы длинный кровоточащий порез. Женщина с силой ударила его затылком в нос, и доктор прижал руку к лицу. Нима тут же извернулась, вгрызаясь зубами в запястье Тэна. Лезвие покатилось по полу, Тэн отпрыгнул в лифт. Саргех вскинул трость вверх, выпустив в стража тонкий луч. Крылья-лезвия сложились, машина безвольно упала вниз, покатившись по операционной с лязгающим звуком. Выпрыгнувший из-за шкафа Джейми успел разрядить свой парализатор в закрывающиеся двери лифта, и с той стороны кто-то охнул, оседая на пол. После этого лифт мягко скользнул в пол, пропадая из вида. Рэнфри снова вскинул револьвер, но сражаться было уже не с кем.
  - Категория "С"? - спросил он. - Что ещё за категория "С"? Судейский доступ? "Стоп"? Что это значит?
  - Да ничего не значит, - устало выдохнул Саргех. - Нет никакой категории "С". Но доктор Тэн же об этом не знал.
  Нима осторожно провела рукой сначала по шее, отрешённо размазывая кровь по груди. Потом прикоснулась к лицу. Кожа до сих пор горела огнём, но боль словно притупилась, спрятавшись подальше. Порезы на щеке саднили. Она подошла к судье, не замечая Рэнфри, кружащего вокруг поверженного стража.
  - Разбери его и идём к твоей машине, - сказал Саргех. Нима подошла совсем близко, протянула руку и стянула с лица Саргеха платок. Судья был такой бледный, что чёрный шёлк его маски придавал ему вид мраморной статуи. Нима опустила взгляд и поняла, что все это время Саргех опирался на больную ногу. В тот момент, когда он вскинул трость, он отступил на шаг назад, упираясь в пол здоровой ногой. Видимо, побоялся, что повреждённая конечность подведёт в решающий момент.
  Рэнфри сгрёб стража и поволок его к разгромленному хирургическому столу, подозвав Джейми и выделив ему полномочия ассистента. Констебль беспомощно взглянул на судью, но Саргех только согласно кивнул. Затем он попытался нагнуться за оружием, но Ним опередила его, подхватив одной рукой таймер и протягивая его судье. За пистолетом он нагнулся сам. В ярко освещённом помещении чётко выделился кровавый след на спине судьи. Плащ оказался рваным, френч и рубашка присохли к ране. Тёмное пятно засохшей крови казалось невероятно огромным. Саргех разогнулся, успел схватить свою трость за рукоять и начал падать. Нима не успела его подхватить. Да и что она могла, с одной рукой и скользкая от крови и разных жидкостей, пролитых в операционной? Получилось только толкнуть судью таким образом, чтобы он не упал на пустой крепёж для полки с инструментарием. Разлапистая пятипалая конечность, торчащая из панели в стене, у которой Саргех прислонял трость, блеснула в свете ламп под потолком.
  Ниму посетило острое чувство дежа вю. Только в прошлый раз это была карета у здания суда. Ей и самой требовалась помощь. Удалить из плеча острый нож Тэна она не решилась. Хотела было попросить судью, но он и сам был не в лучшем виде. Оставался только Рэнфри, упоённо вскрывающий медицинского стража на операционном столе. Адреналин и коктейль из препаратов, которыми её лишил сознания Тэн перед операцией, не позволяли в полной мере ощутить, насколько женщине было плохо. Подтёки крови на теле, засохшие и отшелушивающиеся чешуйками от кожи, не смущали. Ниму сейчас вообще ничего не смущало. Она сумела только дойти до откидной мягкой панели у стены и присесть. Время словно остановилось. Она понимала, что должна помочь Саргеху, помочь себе, помочь Рэнфри справиться с его игрушкой. Но двигаться Нима больше не могла. Она не заметила, как оказалась на полу, потеряв сознание от боли и потери крови.
   
  Глава 21
  
  Рэнфри копался в страже, старательно отключая все контакты от центрального блока. Действовать приходилось очень быстро - он не знал, как долго машина пролежит без движения после выстрела разрядника, встроенного в трость судьи. Демонтаж хотелось провести как можно аккуратнее. Эта модель оказалась намного миниатюрнее, и компоновка получилась более плотной, а значит, ошибаться было нельзя. Повредить столь дорогой ценой доставшийся им кристаллоблок означало подвести всех, кто в этом участвует, и лишиться надежды в ближайшее время освободить Дезру из аномалии.
  Рэнфри отказывался признаваться самому себе, что она мертва бесповоротно и окончательно. Наёмник, проживший гораздо дольше, и слившийся с ним, подарил оружейнику многое, в том числе и свойство не сдаваться. И идти к цели, несмотря ни на что. Он уже знал, как обратить действие трансформатора. Модификация казалась совсем простой, хоть и требовала некоторого времени и тонких инструментов. Решение пришло к нему ещё дома, когда он ковырялся в аномалии, и напрямую связано с петлями, которые выплюнули обратно в Салех Говарда, Ниму и всех остальных. Некстати Рэнфри подумал о том, что ничего не знает о судьбе палача Тукка, и трижды засранца Сигизмунда. Но потом наткнулся на особо сложный участок тонких соединений, частично органических, частично металлических, и сосредоточился на работе.
  Подсказывая Джейми, какие контактные группы отсоединять в первую очередь, он смахнул пот со лба, и оглянулся на затихших героев сегодняшнего дня. Нима и Саргех лежали на полу, причём девушка свалилась с откидного сидения, потеряв сознание. Судья, судя по всему, отключился ещё ранее. Говард вспомнил про резаные раны, полученные несгибаемым Саргехом от подосланных к нему убийц, и выругался сквозь зубы. В пылу преследования и последовавших действий он забыл про эти ранения, и судья потерял очень много крови. На тёмном плаще, который предпочитал Саргех, кровь почти не видна, а силы воли ему было не занимать. Теперь нужно было вспомнить навыки первой помощи, и хотя бы перевязать разрезы. Ниме тоже не помешал бы хирург, но ближайший врач этой специальности валялся, отбросив копыта, в лифте, и напрашивался разве что на пулю, а медцентр, скорее всего, уже эвакуировался. Интеллектронные системы Салеха всегда были настроены на сверхбережное отношение к жизни горожан.
  - Когда сбросишь эти группы, просто отключай все остальные каналы, - сказал он Джейми, и передал констеблю свои микроманипуляторы. Увеличительное поле на хирургическом столе, к счастью, было встроенным, и пока работало, несмотря на все разрушения оперблока. - Потом упакуй кристаллы, как будто это самый ценный подарок для твоей тёти, а я пока займусь ранеными.
  - Понял, - буркнул констебль, принимая более точные манипуляторы, и точными движениями продолжая работу. - Как подарок тётушке, или дядюшке?
  - Да какая разница, - удивился Рэнфри, быстро выворачивая перекошенные дверцы стенных хранилищ. - Просто упакуй, чтобы не разбилось, даже если наступить.
  Перевязочного материала в оперблоке почти не оказалось, что наводило на размышления. Оружейник был не великим специалистом в области медицины, как и большинство жителей Салеха. Немногочисленное меньшинство работало в единственном медцентре, и дружно помалкивало. Но наёмник за несколько десятилетий поднаторел и в полевой хирургии, и в фармакологии, и теперь незримо подсказывал, что пригодится, а что можно выбросить к куче прочего медицинского хлама.
  Удалось найти немного упаковок тонкого бинта из невесомой ткани с высоким сродством к биогенным объектам - со временем такие повязки заращивали раны, превращаясь в клетки и ткани. Жидкие коллоидные смеси с высоким содержанием регенеративных средств почти все содержались в хрупких упаковках, и не выдержали взрыва и перепадов давления, растёкшись лужицами там и сям. Но пару цилиндрических ёмкостей с дозаторами Рэнфри все же нашёл. Еще сгрёб какие-то обезболивающие и дезинфицирующие одноразовые инъекторы, и двинулся к пациентам.
  Саргех пострадал сильно. Стянув с тела судьи его плащ, форменный пиджак и рубашку, Рэнфри присвистнул от удивления. Он и не представлял, что с резаной раной вдоль позвоночника и парой ранений в торс - к счастью, поверхностных - можно так долго бегать и драться. Мышцы спины, рассечённые ножом, держались непонятно на чём, и всё это безбожно кровило.
  Говард быстро обработал раны, обеззаразив их и залив кровоостанавливающим средством. По-хорошему, надо было шить, но найти что-то в том месиве, в которое превратилась операционная, было сложно, и оружейник схватил удачно лежащий рядом сшиватель. Устройство, ставящее гибкие, но прочные скрепки из биопластика, защёлкало, и начало выплёвывать свои заряды, как семечки, стягивая длинный разрез. Сверху Рэнфри нанёс толстый слой коллоида, и обмотал судью тончайшим бинтом, изведя почти все имевшиеся упаковки. Возместить потерю жидкости не представлялось возможным, и пришлось обойтись несколькими инъекциями, понадеявшись на силу закалённого морем организма судьи. По крайней мере, он уже порозовел, и стал дышать ровнее, хотя и напоминал теперь восточную мумию из воспоминаний наёмника.
  С Нимой дела обстояли одновременно и проще, и сложнее. К ране на щеке, вздувшейся и воспалённой, Рэнфри не знал, как подступиться. Судя по характерной форме, это было то самое клеймо Веллкро, с которым Нима прожила всю прошлую жизнь, но вот что творилось внутри него, определить не получалось. Говард только обработал поверхность, надеясь, что средства из его скудного арсенала справятся с заражением, и перешёл дальше. Стараясь не отвлекаться на обнажённое тело красивой женщины, Говард начал с самого опасного ранения. Торчащий в плече, опасно близко к суставу и артерии, скальпель выглядел угрожающе. Но оставлять в ране кусок стали казалось гораздо большей глупостью, и наёмник решился. Приготовившись пережимать артерию, он обхватил пальцами рукоятку, и осторожно, но резко выдернул лезвие. Вместо ожидаемой струи ярко-алой артериальной крови из раны вытекла только тонкая струйка, и цвет её был тёмным. Это давало надежду, что Нима хотя бы не истечёт кровью у него на руках.
  Обработав и закрыв рану, Говард распрямил ноющую спину, и вытер лоб рукавом. Его руки сейчас напоминали конечности мясника после трудовой смены. Хотя в Салехе разделкой туш занимались механизмы, да и живое мясо было не в чести, благодаря синтезирующим фермам, но от этой ассоциации отделаться не получалось. Найдя кусок бинта, оставшийся после перевязки Нимы, оружейник вытер трясущиеся от перенапряжения пальцы, и отбросил ткань прочь. Нима слабо пошевелилась, и негромко застонала.
  - Ну-ка, - Рэнфри оглянулся, и выхватил из разрушенного шкафчика балахон операционного ассистента. Нима как раз открыла глаза, и уставилась на него слегка мутноватым взглядом. - Вот, давай мы тебя оденем.
  Он помог ей натянуть балахон на голое тело, и застегнул тонкие пластинки застёжек.
  - Спасибо, - невнятно поблагодарила Нима, и тут её взгляд натолкнулся на Саргеха. - Что с ним?
  - Всё в порядке, - сказал Говард, помогая девушке встать. - Я обработал раны, но кровопотеря сильная. Не знаю, когда он придёт в себя.
  Джейми, подошедший к ним, кашлянул, обращая на себя внимание, и протянул Рэнфри свёрток. Стянутый из подручных средств и частей корпуса стража, он напоминал предмет поклонения фаллического культа, и Нима, едва бросив взгляд на него, тихо засмеялась, тут же застонав от тянущей боли в плече. Сустав уцелел, но Тэн, расширяя рану, перестарался. Теперь выздоровление могло затянуться, и пользоваться рукой в полную силу Нима сможет очень нескоро. Даже несмотря на все успехи медицины Салеха.
  Оружейник ощутил головокружение, и медленно спрятал свёрток в карман куртки.
  - Сами же просили, как для любимой тётушки, - грустно усмехнулся Джейми, видя, что у него хоть на секунду, но получилось разрядить обстановку.
  - Что за тётушка? - слабо, но внятно донеслось от стены, где лежал Саргех. - И кто меня раздевал? Можно было не срезать рубашку?
  Рэнфри обрадованно обернулся к судье, который, морщась, ощупывал пальцами стянутую бинтами грудную клетку и нашлёпки из немного отвердевшего коллоидного состава на боках. Все-таки Саргех оказался крепким малым, и это радовало Говарда. Шансы уцелеть во всей этой мясорубке немного повышались. Теперь следовало разобраться с Тэном и заговорщиками, а параллельно - исправить трансформатор, обратив его действие и разрушив временные аномалии, уже возникшие в городе.
  
  В лифте, со скрежетом распахнувшем двери после того, как Рэнфри поколдовал с панелью доступа, Тэна не было. Не оказалось доктора и в кабинете, куда они поднялись все вместе, с трудом впихнувшись в узкую цилиндрическую кабину. Саргех только покачал головой, кутаясь в дырявый плащ, и перебирая разбросанные документы на бумаге. Кристаллы, разбитые в пыль, валялись на полу, как и металлический наградной бюст, изображавший самого Тэна. Доктор символично использовал скульптуру, чтобы избавиться от самых вопиющих доказательств, но все данные уничтожить не смог. На это требовалось намного больше времени. Что ещё исчезло из кабинета, сказать не мог никто, даже Нима - в этом беспорядке нужно было ковыряться несколько дней, чтобы разобраться полностью.
  Потому Саргех, забрав несколько самых весомых документов, попросту опечатал своей электронной печатью лифт и двери кабинета, а констебль Ланкастер подтвердил его решение своей блестящей новой бляхой.
  - Вызови машину, - судья, тяжело опираясь на свою трость, захромал в сторону выхода из медцентра, - побыстрее. Чем раньше мы исправим трансформатор, тем лучше для Салеха.
  Напарник Джейми оказался на месте, и с выпученными глазами начал было докладывать судье обстановку, но тот прервал его движением руки, и молча проследовал к заблокированным дверям центра. Джейми, чертыхнувшись, перевалился через стойку охраны, и нажал последовательность сенсоров, снимающих блокировку. Машину он вызвал ещё у кабинета Тэна, и она как раз тормозила сейчас на небольшой стоянке снаружи. Следующей остановкой был дом Рэнфри, и оружейник почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Может, это были последствия пережитого стресса, или разыгрались нервы, но сейчас он уже не был уверен в том, что сможет сделать все правильно. Его догадка казалась теперь необоснованной, хотя её и подтверждал погибший в другом Салехе доктор Говард из университетской экспедиции. Но все же, разомкнуть петлю, находясь в ней, казалось невозможным. Даже с помощью устройства, способного не только выбирать отдельные вероятности, но и преобразовывать мир вокруг себя.
  
  Возле дома Рэнфри было безлюдно, но это казалось обыденным. Он помнил, что его предки выбрали именно этот район, лежащий немного в стороне от основных центров жизни Салеха, как раз из-за того, что не любили шум и зевак. Но сейчас полное отсутствие на улице людей виделось оружейнику странным. Ведь сейчас уже почти вечер, и в это время жители возвращаются со службы, идут в гости, или в места увеселения.
  Тёмный овал машины, приткнувшейся за живой изгородью, они заметили, только выгрузившись из своего экипажа. Саргех коснулся панели управления своим судейским удостоверением, чтобы отменить все остальные вызовы этого средства передвижения, и сразу после этого развернулся в сторону темнеющего силуэта, почти невидимого в тени зарослей. Рука судьи медленно поползла к таймеру.
  - Саргех? - выступивший из тени человек казался настоящим гигантом, на его фоне терялись все присутствующие мужчины. Крупные, но правильные черты лица, слегка искажённые тонкими линиями шрама, крест-накрест пересекающими щеки и лоб, располагали к себе, а мощные плечи и грудная клетка навевали мысли о физическом труде. - Судья третьего круга Саргех?
  Судья дёрнул щекой, обезображенной шрамом. Чёрный платок остался в операционной, а взять новый было неоткуда. Домой он не надеялся попасть ещё долго - пока Рэнфри сделает модификацию устройства, пока сам судья доберётся до здания Коллегии, пока запустит все процедуры задержания обвиняемых, одновременно вызывая судей на заседание. Приходилось терпеть, хотя он и не любил демонстрировать свою ущербность. Но этот шрам оставался напоминанием.
  Вглядевшись в лицо гиганта, Саргех неожиданно улыбнулся.
  - Дэл! - судья шагнул к человеку-из-тени, который тоже радостно ухмыльнулся, разводя руки, словно для объятий. - Оставим нежности, друг. Откуда ты здесь взялся? Твоя военная карьера завершилась?
  - Кажется, даже раньше, чем твоя, - Дэл махнул рукой, показывая, что ему уже наплевать на дела минувших дней. - Я наслышан о твоих подвигах, и не думал, что нам придётся встретиться в ближайшее время, но...
  Саргех насторожился. Его товарищ по службе сильно изменился с тех пор, как они виделись в последний раз. Если Саргех командовал кораблём, и видел себя исключительно как военно-морского офицера, Дэл с самого начала тяготел к работе с людьми. Самыми разными людьми. И потому с лёгкостью менял специализацию, командуя то взводом морской пехоты, то отделением разведки, то какой-то спецгруппой с непроизносимым названием.
  - "Но"? - судья почувствовал, как к нему подтягиваются Рэнфри с Джейми. Нима, кутающаяся в балахон зелёного цвета, предпочла оставаться за машиной, но тоже внимательно прислушивалась к разговору. - Поясни, старый друг. Я сейчас занят расследованием, и у меня действительно нет времени. Скоро его может не стать у всего Салеха.
  Дэл помрачнел, и оглянулся на дом Рэнфри. Стены снаружи не пропускали лёгкого свечения временного кармана, но взгляд этого человека говорил о том, что он уже побывал внутри, и знает, о чем говорит Саргех.
  - Я знаю, - ответил он, и на лице Дэла не осталось и следа весёлости. - По долгу службы. И у меня не очень хорошие новости для всех вас.
  - Что случилось? - не выдержал Рэнфри. - Что-то с Дезрой?
  - С ней ничего не может случиться, и, может быть, она - самый защищённый от опасностей человек в городе, - качнул головой Дэл. - Но тот прибор, что ты монтировал, Рэнфри Доусон... Его забрали, пока вы куролесили в медцентре. Отследить его невозможно, как мы не старались. Приборы Башни не рассчитаны на резонанс с такими тонкими полями. Даже Врата резонируют на совершенно других частотах, если ты понимаешь, о чём я. И выращивать новые кристаллы у нас нет времени.
  
  Рэнфри рванул к крыльцу дома, оттолкнув стоящего на пути Джейми. Констебль шатнулся влево, но устоял на ногах, покрутив пальцем у виска. Жест, столь несвойственный для жителя города, привлёк цепкий взгляд Дэла, который продолжало чем-то переговариваться с судьёй. Нима подошла ближе, ненавязчиво встав за плечом Саргеха. Её била дрожь, она зябко куталась в балахон работника медцентра, обхватив руками плечи. Голова кружилась от потери крови и адреналина, уже начавшего выводиться из организма. Хотелось спать и выпить горячего чаю с порцией виски. И последнего должно было быть явно больше, чем воды.
  - Пусть осмотрит дом, дадим ему время, - произнес Дэл достаточно громко. Остальные вяло переглянулись. Саргех, оглянувшись на Ниму, покачал головой.
  - Думаю, женщине стоит одеться. Надеюсь, у Говарда в доме будет больше подходящих вещей. К тому же, все-таки, мне самому стоит осмотреть дом оружейника.
  Дэл отступил, пропуская вперёд констебля и Ниму. Саргех замыкал строй, а Дэл пристроился за его спиной.
  В доме оружейника царил настоящий бардак. Все вещи, включая мебель и мелкие предметы обихода, были сброшены на пол, разломаны и разбиты. По дому словно ураган прошёлся, не оставив целым даже клочка бумаги. Саргех, уже бывавший в мастерской Говарда, уверенно повёл остальных в ту сторону. Они миновали прихожую, прошли через гостиную и спустились по неприметной лестнице, ведущей в подвальные помещения. Рэнфри они застали на пороге. Оружейник стоял, заложив большие пальцы за ремень куртки, и молча взирал на разгромленную мастерскую. Тонкие приборы настройки валялись на полу, ящики были вывернуты и брошены на пол. Записи рваными клочьями устилали все поверхности, а стол с контурами защитных полей и фиксирующих ловушек оказался опрокинут. Взгляд Говарда был прикован именно к столу. Было видно, что он уже пробежался по мастерской, пытаясь отыскать хотя бы один след гостей, но так ничего и не обнаружил.
  - Трансформатора нет, - произнес Рэнфри. Голос у него оказался таким спокойным и мягким, что Нима поёжилась. Ей ещё не приходилось видеть Рэнфри в крайней степени ярости. И теперь, после осознания, каким он может быть в эти моменты, ей стало не по себе. Случись Ниме в будущем Салеха довести наёмника до такой степени белого каления, она бы, пожалуй, не добралась так далеко.
  - Я же сказал, что его нет. Стоило сюда идти? - сказал Дэл, покачав головой. Саргех, почуяв в тоне старого сослуживца странные нотки, развернулся к нему лицом. Теперь все стояли, глядя на Тукка, отрешённо комкающего в пальцах обрывок записей Рэнфри. Он не смотрел на остальных, с неистовством изучая почерк на обрывке листа. Нима бросила на судью тревожный взгляд. Она, конечно, кратко рассказала ему, кто и какую роль сыграл в падении города. Как и рассказала о предательстве его друга, Деливеранса Тукка, но ей тогда показалось, будто Саргех пропустил такие мелочи мимо ушей. Сейчас же судья вовсе не выглядел потрясённым.
  - Значит, это правда, Дэл? Ты действительно на стороне заговорщиков? - спросил судья, положив руку на рукоять пистолета. Дэл поднял на него взгляд. В ярко-синих глазах не было и тени сомнений.
  - Я на нужной стороне, - выделив тоном слово "нужной", сказал Дэл. - Ты же знаешь, я всегда тяготел к работе с людьми, - пожал он широченными плечами. - Но ты не знаешь, что такое прожить целую жизнь, потерять семью, близких, предать свой народ и свою страну, выполняя грязную работу палача церкви, - цокнул он языком. - По сути, и я этого не знаю. Просто помню. Детально, в подробностях. Как смотрел на смерть племянника от косы инквизитора, как учил собственного сына пытать людей, как сам делал это, добиваясь признания. И как бежал из своего края помню, и как скитался с клеймом палача. Все помню. И вы помните. Не правда ли, Нима? - взгляд синих глаз нацелился на женщину. Та лишь пожала плечами. Её начало тошнить, в горле пересохло до той степени, что говорить было трудно. Саргех посмотрел на Ниму другим взглядом. Кажется, и это удивило женщину до глубины души, в глазах судьи впервые промелькнуло нечто, похожее на раскаянье. - А ещё я помню, кто и как именно меня убил.
  - Где прибор? - подал голос Рэнфри. - Я могу наладить его, чтобы он работал, как нужно. Я знаю, как исправить ошибку.
  Дэл смерил его заинтересованным взглядом, но потом отмахнулся. Он даже не пытался достать оружие или как-то ещё угрожать остальным, но все присутствующие чувствовали исходящую от Тукка угрозу, не предпринимая никаких действий.
  - Действительно, можешь? - спросил он с вялым интересом. - Похвально. Но, видишь ли, тут такое дело, - он сделал вид, что подбирает нужные слова, - нам не нужно исправлять ошибки. Нам нужен трансформатор именно в том виде, в котором ты его создал.
  - Так Гувер знал о том, что произойдёт с Салехом? Он добивался именно возникновения ловушек времени? - сипло выдавила Нима. Саргех скрежетнул зубами, но вмешиваться пока не спешил. - Но зачем? Из-за этих карманов купол над городом застрянет на десятки лет. Цикл в двадцать часов никогда не будет пройден до конца. Город погибнет. Все жители деградируют и умрут в муках. А те, кто попался в ловушки? Они будут умирать медленно и мучительно, десятки и сотни лет!
  Тукк посмотрел на Ниму с каким-то сожалением во взгляде.
  - А зачем им жить, скажи-ка мне? Город, переполненный куклами в человеческой оболочке. Город, каждый житель которого перенёс стирание или реконструирование личности и памяти. Город, в котором нет даже кладбища, потому что всех разбирают на полезные детали. Нервная ткань и кости идут на производство стражей. Клетки пригождаются для модификации, после обработки и возвращения к состоянию стволовых структур. Органы можно пересадить или точно так же трансформировать. Здесь нет детей. Потому что, если нет смерти, нет и жизни. Тамех предложил некому Рикардо пойти дальше, забрать технологии Веллкро и отдать их людям за пределами городов Древних. Это у Гувера была странная идея убить города и подождать, пока к нему спустятся их настоящие создатели. Остальным это не нужно. Мы не будем раскрывать купол над Салехом. Я помню, к чему это приведёт, Нима, - покачал головой Дэл. - Но я все равно не понимаю, зачем Салеху жизнь. Её глупая имитация в окружении поддельных эмоций, ощущений и стремлений.
  - Стражи будут убивать людей, - произнес Саргех.
  - Да, - кивнул Дэл, - будут. А ты думаешь, что это заслуга оружейника? Последствия его трансформатора? Спроси у него, если не знаешь, но он уже понял, что кто-то портит схемы и цепи нервной системы стражей ещё на стадии производства. И его вмешательство позволило лишь оттянуть начало конца. Трансформатор времени - одна из ступеней. Как и восстание профсоюзов. Рэнфри должны были осудить за изготовление персонального трансформатора времени. Его ребёнок был гарантом того, что он не станет выдавать заказчиков, и молча отправится принимать наказание. Гувер должен был передать Рэнфри, что отладит трансформатор по его схеме, чтобы освободить Дезру, если Говард честно признается, зачем он его создал. А потом найдётся и свидетель, который даст показания о том, что Говард был его партнёром и подбивал профсоюзы наладить массовый выпуск персональных трансформаторов.
  - Он бы понял, что вы лжёте, - сказала Нима. Она помнила заседание по делу Рэнфри, и помнила, как он готов был выдать Гувера с потрохами. Чутье наёмника, видимо, подсказало, что его обманут. В общем-то, так оно и вышло. Трансформатор никто не отлаживал, Дезра осталась в ловушке вплоть до тех времён, пока не пришли учёные.
  - Ты должен был отдать извлечённые кристаллы мне, а я бы передал их Гуверу. Тебя арестовали бы в твоём доме, обнаружив без сознания. А рядом были бы осколки трансформатора, который оказался разбитым. Или так могло бы показаться тем, кто бы за тобой пришёл. Странное стечение обстоятельств, - хмыкнул Тукк, - вон тот юноша и должен был бы пойти на своё первое задержание опасного преступника. Случайно оказался бы после смены в штабе, - Дэл мотнул головой в сторону Джейми.
  - И Саргех бы воздержался, потому что в глубине души понимал Рэнфри, - очень тихо дополнила его рассказ Нима. Но судья услышал её, обернувшись к женщине. Он выглядел несколько смущённым. По всему было видно, что для него признаваться в слабости наличия любых эмоций, тем более, по отношению к Ниме, было верхом уязвимости и чувства потери контроля над ситуацией.
  - Хрен ты меченый, - криво оскалился Рэнфри, показывая Тукку один верхний клык. Зуб у Говарда был своим, и Нима поняла, что привычка наёмника укоренилась в оружейнике навсегда.
  - А я все думал, зачем было стоять и ждать меня рядом с домом? Так это ты должен был мне обеспечить потерю сознания и ожидание команды Коллегии.
  Дэл согласно кивнул.
  - Я и ещё кое-кто.
  Он отступил на шаг, прижимаясь спиной к стене, и в мастерскую вошли шестеро людей в угольно-чёрной форме. Нима испытала очередное дежавю по отношению к чистильщикам. Дэл дождался, пока вся шестёрка окажется в мастерской, а Саргех достанет из кобуры свой таймер. Воспользоваться пистолетом судья не решился бы, а вот таймер мог пригодиться не только против стражей или ловушек времени. Мало кто помнил о том, что в самом начале существования такого оружия его выдавали первым судьям и даже старшим констеблям для охраны правопорядка. Отрезание от живого человека нескольких десятков его параллельных жизней обычно ощущалось крайне болезненно. Люди испытывали невыносимую тоску, страх, паническую атаку и прилив желания всеми силами облегчить это состояние.
  Но воспользоваться таймером Саргех не успел. Как и у Рэнфри не осталось времени, чтобы даже достать свой револьвер. Дэл выстрелил шесть раз, и пятеро упали на пол. В черепе каждого из чистильщиков зияла дырка от пули. Кровь быстро начала заливать пол, а последний из команды Гувера, успев отойти с линии огня, выпустил в первого попавшегося противника несколько зарядов из странного лучевого оружия. Упавшие на пол Джейми и Рэнфри не успели даже понять, что произошло. Нима шагнула вперёд, заслоняя собой Саргеха. Этот поступок так сильно удивил женщину, что в последние минуты перед смертью она только и могла, что проклинать себя последними словами. Такого Нима от себя никак не ожидала. Яркая вспышка мыслей, частица воспоминаний о том, как она теряет Саргеха в том, ещё не наступившем будущем, толкнули её вперёд.
  Саргех поймал женщину одной рукой, обхватив за талию и прижав к себе. Во второй сверкнула металлом окантовки деревянная трость. Кольца сухо щёлкнули, и перед судьёй образовался зеркальный энергетический щит. Луч из орудия чистильщика отразился, ушёл в потолок и вызвал небольшой пожар на стропилах и перекрытиях. Встроенная система пожаротушения моментально погасила огонь, разбавив алые пятна крови на полу лужицами химического раствора, вскипевшего розовой пеной. Дэл, воспользовавшись заминкой, добил выжившего, переступая через тела. Саргех продолжал держать щит, отгородившись им ото всех вокруг.
  - Глупый поступок, - произнес он на ухо Ниме. Их никто не мог слышать, и женщина только кивнула, соглашаясь со словами судьи. Сейчас, осознав, чего она избежала, ей стало очень противно от самой себя. Стоило ли так стараться ради этого человека? У него на все есть ответ, он готов ко всему и всегда. Даже щит-отражатель в трости имеется. Саргех легко бы избежал выстрела, а Нима только все испортила, едва не оказавшись между Саргехом и щитом.
  - Я уже видела, как ты умер. Не хотелось бы ещё раз пережить это, - произнесла она. Саргех прижал её крепче, без слов давая понять, что крайне ценит её слова и поступок.
  - Ты же знаешь, что я никогда не скажу тебе спасибо? - в голосе судьи послышалась несвойственная ему теплота. Нима улыбнулась одними уголками губ. - Я вообще вряд ли способен говорить что-то... личное.
  - Я знаю.
  Судья выпустил женщину из рук, убрал щит и, даже без замаха, врезал кончиком трости Дэлу в подбородок. Тукк отлетел к порогу мастерской. Подоспевшие Рэнфри и Джейми скрутили не оказавшего сопротивления Дэла. Тукк только молча ждал окончания экзекуции, прекрасно понимая, что заслужил её.
  - Почему ты передумал? Почему убил их, не нас? - спросил Рэнфри, глядя в лицо Дэлу. Тот поднял на него совершенно чистые синие глаза и сказал, медленно и чётко произнося каждое слово:
  - Я же сказал, что я всё помню. Всё - это значит вообще всё. И ты думаешь, что после того, как я ишачил на тебя долгие годы, ползал по мёртвому городу и попался под выстрел Сигизмунда, я не захочу убить этих наёмников? Или ты плохо меня знаешь, и смог подумать, что я уйду без реванша команде чистильщиков в лагере ученых и лично вшивому Корнуэлу?
  Рэнфри устало кивнул, соглашаясь. Саргех отошёл в сторону, высматривая в кучах обломков и мусора хоть что-то, лишь бы занять себя и своё внимание и не смотреть на Ниму. Женщине ничего не оставалось, как отправиться на поиски хоть какой-то одежды. Она не верила Дэлу, но пока что он играл на их стороне. Вроде бы, на их. Нима жутко устала от постоянных подозрений, загадок и тайн. Ей хотелось выспаться. Просто выспаться, залечить синяки и раны, а потом долго ещё отмываться от слоёв грязи и пепла мёртвого города. Она по привычке приложила ладонь к щеке, и с удивлением отметила, что боль начала стихать. Теперь шрамы просто саднило. Так, словно бы она действительно порезалась или попала под тонкий скальпель, но той рвущей боли, что жила с нею многие годы, не было и в помине.
  "Что-то все же изменилось в этот раз. Хотя бы что-то мы сумели изменить. Только вот остальным знать об этом пока не стоит", - подумала она, бредя по тёмному дому оружейника.
  
  Судья устало прислонился к стене в гостиной, куда вся компания выбралась из мастерской. Найти хоть какие-то следы пропавшего трансформатора не удалось, но на это, откровенно говоря, никто и не рассчитывал. По мрачным лицам остальных было понятно, что они не верят в положительный исход дела. Саргех применил свою карточку доступа, воспользовавшись терминалом дома, и попытался связаться с Коллегией. Линия оказалась перегружена. Вежливый и безликий голос АЛИС просил подождать неустановленное время, пока найдётся свободный канал или вызов примет ближайшая патрульная группа. Саргех набрал другой код, прямой вызов в здание суда. Вызов не прошёл вовсе.
  - Дай-ка я, - мягко отстранил его Дэл, наблюдавший за попытками Саргеха. Тукк приложил к терминалу свою золотистую бляху с выгравированным на ней узором из двух спиралей, и командным тоном потребовал связать его со свободным дежурным. Башня Веллкро, несокрушимая и служившая эталоном непоколебимости для любого жителя города, безмолвствовала. Дэл сдвинул чёрные кустистые брови, нахмурившись. Тонкие линии шрама на лице превратили злую гримасу в поистине устрашающую. Он сделал ещё несколько попыток, но вскоре был вынужден признать свою полную несостоятельность.
  - Ни черта не понимаю. Как может не быть связи с башней? - проронил он, ни к кому не обращаясь.
  - Началось, - послышался голос Нимы за его плечом. Тукк развернулся, посмотрел на женщину и со вздохом согласно кивнул.
  - Похоже, ты права.
  - О чём это вы? - влез в разговор Джейми. Он уже выглядел не так потеряно, как в медцентре, но ещё не приобрёл той хитринки и безумия, какие обычно горели в глазах Джейми Стукача. Однако, молодой констебль успел исследовать дом оружейника, распихав по карманам множество полезных штуковин. Безобидные, на первый взгляд, и вовсе не горючие, они могли превратиться в умелых руках в настоящий фейерверк. Рэнфри только покрутил пальцем у виска, когда Джейми упихивал в узкие форменные карманы пачки сахара.
  - Проще будет сходить на задний двор и сделать раствор аммиачной селитры, - устало сказал судья, тоже привлечённый общей суетой. - Сахар хорошо подходит на море. Противников кипящим сиропом обливать. Он долго остывает, ожоги после такого душа глубокие.
  - Ты про дымовухи? - мигом оживился Джейми. - Можно сделать, но они не взрываются. Да и подходящей бумаги тут почти нет, фигня только какая-то, - он покосился на стопки записок, видневшихся на тумбочке в прихожей. Пачки счетов казались самыми обычными, но были отпечатаны на тонких и прочных листах усиленной бумаги.
  - Газет нет, - сказал Рэнфри, - не то время, - добавил он и вышел из гостиной. Джейми с сожалением расстался с упаковкой сахара. Варить сироп ему было негде. Саргех, поделившись с констеблем морской хитростью, удалился в глубь дома. Всем требовался отдых, и даже Рэнфри, надолго исчезнувший на втором этаже, чтобы проведать дочь, выглядел на редкость замученным. Спустившись вниз, оружейник, ни слова не говоря, прошёл обратно в мастерскую, и оттуда тут же послышались глухие удары по каменной кладке стены. Через некоторое время звуки стихли, и Рэнфри больше не подавал признаков жизни. Когда Тукк собирался спуститься за ним, Говард неожиданно появился с большой сумкой на плече. Сбросив её на пол, он присовокупил к ней торбу поменьше, уронив рядом. Клапан торбы открылся, и из неё вывалилась ровная прямоугольная упаковка с патронами. Судья посмотрел на оружейника с долей уважения. Судя по всему, в арсенале Рэнфри скопились запасы ещё с тех времён, когда он даже не побывал на каторге.
  Судья Саргех, мельком заглянув в обе сумки, хмыкнул, оценив арсенал, и отошёл в сторону, сделав вид, будто ничего не заметил. На самом деле его крайне беспокоило нечто неуловимое, причинявшее неудобства и скребущее душу. Наспех наложенные в медцентре швы зудели и болели, в паре мест бинты пропитались сукровицей, и Саргех понимал опасность от возможного заражения, если он не отдохнёт и не обратится за помощью. Но на такие мелочи обращать внимания он не привык. Если у них сейчас не получится найти трансформатор, никакие раны не будут иметь значения. Он осмотрелся, прошёлся по комнатам и отыскал в кладовке Ниму. Женщина как раз закончила копаться в старых вещах дочери Рэнфри, предварительно заручившись его согласием на это. Брюки и рубашка из плотной мягкой ткани пришлись впору. Дезра, правда, была выше Нимы, и обладала более выраженными формами. Одежда дочери оружейника сидела на ней немного мешковато, скрывая очертания фигуры. К тому же, брюки пришлось заправить в низкие ботинки, чтобы они не мели по полу длинными штанинами. Выглядела Нима, мягко говоря, глупо. Но выбирать не приходилось: либо кутаться в тонкий медицинский костюм, либо носить то, что есть. В самом углу нашёлся и старый плащ Дезры, который она носила, когда была на несколько лет младше, и не успела ещё вымахать выше своего отца.
  Саргех дёрнулся было подойти к Ниме, но остановился на половине шага. По сути, ему нечего было ей сказать. Разве что только позвать для обсуждения дальнейших действий? Он прекрасно понимал, что не подберёт нужных слов. И уж точно не станет извиняться за то, что использовал Ниму в прошлом. Возможно, было и что-то другое, но время не дало судье возможности осознать это в полной мере. Нима умерла. И та, которая вернулась, была другим человеком. Тем же самым, если разобраться, но другим. Линии времени, так причудливо извивавшиеся во вселенной, являли собой точку и прямую одновременно. Будущее, настоящее и прошлое существовали в нём одновременно, изредка пересекаясь друг с другом.
  Но Саргех понимал, пусть и боялся этого понимания, что эта Нима нравится ему больше той несмелой и трепетной Немезии из медцентра. Эта женщина, нелепо закатавшая рукава длинной рубашки, была готова встать между ним и лучевым выстрелом. А была бы на это готова другая Нима? И нужно ли это было самому Саргеху?
  Он окончательно запутался в мыслях, все ещё стоя на месте и пытаясь сосредоточиться на чем-то одном. Порез на спине, не смотря на всю оказанную Рэнфри помощь, ныл и болел, высасывая последние силы. Спать хотелось всё сильнее, перед глазами расплывались цветные пятна.
  - Саргех? - тронула его за руку Нима, подошедшая к судье. Он понял, что почти уснул стоя, и резко открыл глаза, вздрогнув, как от полузабытья. Его посетило то самое чувство, случавшееся с ним только после невероятно тяжёлых дней. Ложась в постель, почти засыпая, он внезапно словно бы падал с высоты обратно в своё тело, разбиваясь об него в мелкие брызги. Сердце бешено стучало, кровь приливала к щекам, и Саргеху требовалось время, чтобы успокоиться и убрать оружие, оказавшееся в его руках раньше, чем он это осознал.
  - Нужно уходить, - сказал он. - Команды, расстрелянной Тукком, хватятся. За ними пришлют других.
  - Ты ему веришь? - задала вопрос Нима, с сомнением глядя на Саргеха. Тот ответил не сразу.
  - А ты кому-то из них веришь?
  Нима задумалась, потирая зудящую щеку. Шрамы начали подсыхать, и образовавшаяся на них корочка невыносимо зудела. Саргех неосознанно повторил этот жест, почесав свои рубцы.
  - Мне кажется, стоит навестить последнего из этой команды. Тебе он должен быть знаком, как судья Сигизмунд. Если бы все пошло так, как должно было случиться, он бы убил Дэла после того, как тот покончил с тобой. Значит, Сиг связан с теми, у кого сейчас персональный трансформатор времени.
  - Мне не удалось связаться с Коллегией. Башня тоже не отвечает. Даже на прямые запросы от Тукка, который, как я понял, не последний там человек. Я должен добраться до Гувера и объяснить ему, что он не получит желаемого. Только уничтожит город.
  - На город ему плевать, - поморщилась Нима, все же расчесав шрамы до сукровицы. Она вытерла пальцы о штаны, не мало не заботясь об этом. Саргех устало прикрыл глаза. Ему так хотелось присесть. А ещё лучше, лечь и вытянуть больную ногу. Но с каждой минутой все отчётливей казалось, что сделать это ему удастся только в гробу.
  - Гувер не понимает, что сам инициировал свою петлю времени. Он возвращается в неё не первый раз. И только по стечению обстоятельств, путём неимоверных мельчайших изменений, в этот раз в петле оказались вы все. Да и я тоже, - едва слышно произнес Саргех. - И сколько длится его петля, ты знаешь. Гувер сумел собрать все детали, постоянно возвращаясь к началу истории, но ни разу ещё у него не вышло изменить ход событий. Кажется, секретарь Гувер немного тронулся умом, всякий раз забывая, что этот путь он уже неоднократно проходил.
  Нима задумалась. Из слов Саргеха выходило, что и они все уже не раз проходили петлю Гувера. Но, возможно, она была просто очень растянута во времени, и это ощущение было ложным. Или, именно из-за огромного разрыва между крайними событиями петли, память блокировала любые воспоминания о прошлых походах. Нима вспомнила острое чувство чуждого взгляда в детстве. Вспомнила, как слышала едва различимый шёпот на ухо. Она подумала, что все эти мелочи, от внезапного озарения, как и что делать в мёртвом городе, до понимания его ловушек - всё это было лишь отголосками истинной памяти, накопленной за многократные походы в Салех. Она посмотрела на судью. Саргех стоял, опираясь на стену плечом, перенеся вес на здоровую ногу и стараясь не облокачиваться на опору спиной. Ей захотелось стянуть с него плащ, снять рубашку и сбросить на пол оружие судьи. Провести пальцами по плечам, обнять и поцеловать. В висках застучала кровь, дыхание стало учащённым. Она почти физически чувствовала под пальцами тепло кожи, рубцы шрамов на лице Саргеха, его дыхание на щеках... Нима в испуге отшатнулась, когда Саргех, открыв глаза, посмотрел на неё прямо и открыто.
  - Времени осталось мало, - произнес он. Голос у него был хриплым, усталым, взгляд скользнул ниже, задержавшись на груди и снова переместившись на лицо. Саргех смотрел на шрамы Нимы, старательно не встречаясь с ней взглядом. Она кивнула, соглашаясь, и сделала шаг вперёд, намереваясь обойти судью и пойти в гостиную. Саргех легко поймал женщину за талию, развернул, прижал к себе. Она обняла его в ответ. Осторожно, не касаясь раны на спине. Она чувствовала биение его сердца, когда он целовал её. Сначала осторожно, опасаясь сломать или сделать что-то грубо. Но потом страстно, прижимая одной рукой к себе, и опираясь ладонью другой руки на рукоять трости. Шум и суета в доме отдалились, их обоих накрыло то странное поле, в котором двое существовали только друг для друга, игнорируя посторонние шумы и события. Оба, не сговариваясь, посмотрели в сторону открытой двери кладовой, и так же, без слов, с сожалением отвели взгляды от уютной темной каморки с кучей мягких старых вещей внутри. Им помешал констебль Джейми, выбежавший из-за лестницы, под которой находилась кладовка. Он резко затормозил, промямлил что-то про то, что их ждут в гостиной, и, покраснев, резко развернулся на каблуках, вытянувшись во фрунт. Нима посмотрела на Джейми таким взглядом, которым можно было прожигать дырки. Саргех молча отошёл от женщины, оперся на трость и похромал обратно. Нима пошла следом, мысленно пообещав себе немедленно собраться и перестать думать об упущенном шансе. Внутри у неё клокотало неистовое желание, и Нима с удовольствием отметила, что судья старается запахивать рваный плащ с большей тщательностью, нежели прежде.
  "Саргеху сейчас хуже, - подумала Нима, пряча улыбку, - хотя, с его хромотой и в плаще этого не заметно".
  
  Судья двигался по залитым мягким серым светом улицам быстрым шагом, стараясь успеть. Судя по всему, ночь близилась к завершению, и рассвет зальёт улицы алым уже скоро. Саргех, поскрипывая зубами в такт уколам боли в повреждённой ноге, прибавил темп. Ему вдруг показалось, что над Салехом уже поднялся защитный купол, как рассказывала Нима. И цикл его перезапуска уже никогда не завершится. Эта иллюзия подавляла и одновременно вызывала сопротивление, судья пересиливал себя, и всё ускорял шаг. Никому не пожелаешь вечного безвременья.
  Охватившее Саргеха настроение можно было объяснить усталостью, потерей крови, да чем угодно. Даже тем, что произошло между судьёй и Нимой в доме Рэнфри. Память об этом поцелуе никуда не исчезла, как и приятные переживания. Хотя сейчас и следовало бы сосредоточиться на деле, оставив пережитое в покое. Со сложностью отношений между людьми Саргех был знаком не понаслышке, и предпочитал переходить к ним с холодной головой и трезвым рассудком, а не испытывая страдания от недавних ран и головокружения от слабости.
  Судья редко боялся, и ещё реже показывал свой страх, справедливо полагая, что подобная демонстрация чувств посторонним людям не оправдана. Да, он сам создал этот своеобразный панцирь, ставший частью образа капитан-лейтенанта. Кажется, люди и экипажей звали его "Несгибаемым", и шутили, что он сделан из металла. Саргеху, стоит признаться, это даже нравилось. Хотя чаще просто проходило мимо, как не стоящее внимания.
  "Гувер и его люди начали раньше, - подумал судья, когда справился с переживаниями. Ужас заместился звуками шагов, шелестом проезжающих по соседней улице транспортных средств, нехитрым звучанием ночной жизни Салеха. Где-то мелодично распевали застольную песню, а в небольшом парке на скамейках ворковали влюблённые. - Они будут стремиться к той же цели, что и раньше. Но предпосылки уже изменились. Вероятности стали иными. Сейчас они могут совершать ошибки, как Тэн. Даже если взять под контроль АЛИС, город все равно подчиняется только людям. Убедить, запугать и купить можно не всех. Убирать неугодных тоже невыгодно. Все зависит от того, как глубоко безумие Гувера, и как далеко он может в нём зайти".
  Невиновных нет. Судья знал это давно: он прожил насыщенную жизнь, и никогда не был рыцарем в сверкающих доспехах, воспетым в балладах. Наоборот, Саргех прекрасно знал, как сильно могут быть запачканы такие начищенные панцири изнутри. "Природа человеческая несовершенна. Святых среди нас нет. И каждый заслуживает наказания, только мера его разная", - размеренно вдыхая прохладный воздух всей грудью, и прислушиваясь к саднящим рёбрам, стянутым бинтами, думал судья. Ему приходилось погружаться в этот котёл страстей каждый день, рассматривая дела. - Некоторые из людей все же отличаются от остальных. Например, Немезия... Нима".
  Он даже пропустил такт, и едва не сбился с ритма. Скользнув каблуком по гладкому булыжнику, судья сжал зубы, чтобы не выругаться. Такие мысли казались слабостью.
  "Тебе нравится Нима? - спросил он самого себя, и сразу же ответил, не колеблясь: - Да. Она мне нравится. Привлекает. Я не ожидал, что она так заденет мои чувства".
  Понять причину такой притягательности и увидеть внутреннюю силу Немезии сразу он не смог. Стоило признать, их и не было. Та Нима была скромной и тихой, исполнительной и ответственной. Это хорошие свойства, но они не несут в себе силы. Все изменилось, когда Немезия вернулась к нему после своей мнимой гибели. И вернулась совсем иной. В чем именно заключались перемены, Саргех понял, когда за девушкой прибыл страж: реакции и поведение в боевых условиях Нимы оказались такими же, как у тренированного бойца. Может быть, не совсем солдата, скорее разведчика, но это все равно выделялось на фоне остальных. Она ориентировалась в изменениях обстановки немногим хуже и медленнее, чем он сам. А Саргех оттачивал рефлексы и скорость реакции долго, несколько десятилетий - в офицерской школе, на палубах кораблей, как реальных, так и смоделированных военными вычислителями. В рукопашном бою, на плацу, лицом к лицу с врагом. В тылу врага, хотя это было всего один раз.
  При этом Нима оказалась и явно выраженным лидером. Не головой на пике, за которой бежит неуправляемая толпа, а внутренне уверенным вождём, способным заставить делать всё для достижения цели. Такому подчиняются легко и с охотой.
  Это её весьма красило. Всё, перечисленное выше, и в отдельности - шрам. Скрывавший свою отметку Саргех представлял, каково жить с таким уродливым рубцом. Но красный контур печати Веллкро на щеке Нимы смотрелся по-своему элегантно.
  Привычный мир одиночества судьи дал трещину ниже ватерлинии, и стремительно шёл ко дну. Что будет после, он пока не загадывал, предпочитая для начала выжить. И выполнить долг так, как судья его понимал. Военные всегда остаются на службе, даже если кажется, что она их оставила в покое.
  "Если бы тогда не появился этот чурбан Джейми, - Саргех пристукнул тростью, высекшей искры, по булыжнику, дав выход гневу. - Если бы у меня было больше времени, чтоб его драли морские черти витым якорем!" Судья испытал сожаление от того, что тот короткий поцелуй не имел продолжения. Инстинкты оставались инстинктами, но в этот раз было что-то еще. Нечто большее, чем просто зов плоти.
  Неожиданно для себя Саргеху показалось, что в его затылок упирается чей-то взгляд. Словно луч прицельного приспособления, нашаривший мишень, и не отпускавший её. Судья остался спокойным внешне, но внутренне напрягся, готовый отреагировать на любую угрозу.
  Он опять вернулся мыслями к случившемуся. Необходимость пополнить запас зарядов к пистолету, отыскать целый комплект одежды, и забрать кое-какие мелочи из оставшегося со времён службы на корабле снаряжения погнала его домой. То, что за ним никто не последовал, хотя Джейми и посматривал на собиравшегося уходить судью с заметной хитринкой во взгляде, служило признаком доверия. А тот, кто сейчас следит за ним, вряд ли относится к компании Нимы, слишком давящее ощущение. Так смотрят враги.
  Дверь его дома тихо повернулась на гидравлических петлях, и в комнате мягко зажегся свет. Автоматика опознала наличие хозяина, и включила встроенные в стены небольшие осветители, переводя системы обогрева и вентиляции в режим запуска. В небольшом камине вспыхнуло пламя, облизывая лежащие там поленья, и разгоняя принесённую снаружи сырость и капли туманной дымки. Ночь осталась снаружи, но взгляд, буравящий затылок, не исчез.
  Комната не изменилась за время отсутствия судьи. Всё так же горела небольшая лампа, создававшая круг мягкого света на рабочем столе, окружённом шкафами для книг, карт и бумаг. На обитой бархатом столешнице лежала схема Салеха, которую Саргех рассматривал незадолго до выхода из дома. Тогда, помнится, он пытался понять, где могут скрыться заговорщики, и как можно вычислить их убежище. Стены комнаты, украшенные деревянными панно и небольшими картинами на морскую тематику, терялись в полумраке, сгущавшемся к углам. Потолок, перечёркнутый традиционными для домов этого периода постройки балками из морёного дуба, казался темнее, чем обычно.
  Судья медленно, переводя дыхание после почти пробежки по городу подошёл к своему столу. Массивные тумбы, обильно украшенные резьбой по дереву, скрывали внутри множество отделений и ящиков. В них хранились рабочие документы, несколько памятных наград и подарков от сослуживцев, оружие и патроны. Пулевой пистолет, выданный Саргеху после выпуска из офицерской академии вместе с небольшим кортиком, лежал в оружейном сейфе, а плазменник и таймер судья предпочитал держать поближе к себе.
  С отвращением сбросив окровавленные остатки одежды, судья быстро переоделся в запасной костюм из плотной материи, со свистом втягивая воздух между зубов, когда складки ткани задевали еще не полностью зажившие раны. Невесомый ком черной шелковой маски он пока сунул в нагрудный карман. После чего достал из небольшого шкафа новый плащ, и закутался в него. Знаки различия он перекалывать не стал, оставив их на обгоревших и грязных тряпках, неаккуратной кучей лежащих в углу. Теперь нужно было забрать боеприпасы, некоторые мелочи, и уходить.
  Саргех выдвинул верхний ящик, потянув за медную ручку, и стал перекладывать упаковки плазменных зарядов в карманы плаща. Его взгляд в этот момент упал на карту Салеха, и судья подумал о том, как точно создатели города повторили схему известной галактики, построив здания из белого камня на месте важных астрономических объектов.
  Гувер и его команда все же были в чём-то правы. Дэл не так давно озвучил эти идеи, о стагнации и застое, в которые, как в мелкое болотце, погрузился Салех. Развитие города, открытие Башни, создание системы контроля, запуск стражей - это все заслуги прошлых поколений, которых давно нет. Нынешние люди стали проще, и утратили тягу к созиданию нового, к открытиям и преобразованию мира.
  Только методы возвращения людям энергии и пассионарности заговорщики выбрали неправильные. Пинком невозможно загнать в светлое будущее, и ни одна революция не заставит людей бросить всё и бежать исправлять последствия многолетнего праздного образа жизни. Если при этом разрушить их жилища и лишить работы - можно получить разве что трусливых рабов, но никак не соратников. Но, кажется, людям вроде Гувера не нужны равноправные граждане. Слуги их вполне устроят.
  За спиной судьи негромко прошелестели чьи-то шаги. Саргех быстро положил коробку патронов в карман плаща, и перехватил трость так, чтобы пальцы прикоснулись к серебряным кольцам. Лёгкое движение - и он станет способен либо нанести удар, либо закрыться от него. По обстоятельствам.
  - Я уже устал вас ждать, бывший судья Саргех, - произнес знакомый голос за его спиной. - Вы не торопились. Наверное, разносить медцентр в клочья было очень утомительно.
  Судья, услышав самое главное в сказанных словах, медленно повернулся. То, что его назвали "бывшим судьёй", объясняло, почему он не смог связаться с коллегией. Если его полномочия отменены, он лишён статуса и связи, как служебной привилегии. Кроме права вызова экстренных служб. Потому и Башня тоже молчит.
  Говорившим оказался судья Сигизмунд. Его голос звучал искажённо, но внешний вид пояснял, отчего. Прежде всегда великолепно выглядевший и поддерживавший безупречный образ, сейчас молодой судья выглядел отвратительно. Светлые волосы в беспорядке падали на лицо, свалявшись какими-то жалкими сосульками. Воспалённые и покрасневшие глаза смотрели на Саргеха с болезненным прищуром. Подбородок покрывала светлая щетина. Корнуэл Сигизмунд выглядел так, словно не спал несколько дней.
  В правой руке Сигизмунда был плазменный пистолет, но не обычный табельный ствол, положенный каждому члену Судейской Коллегии и некоторых других городских служб. Мощное оружие имело вычурную отделку и выглядело как украшение. Но чуть почерневший срез ствола и потемневшая полировка свидетельствовали, что пистолетом часто пользовались по назначению. Если бы ещё рука, сжимающая рукоять, не дрожала так сильно. Создавалось впечатление, что судья Корнуэл был пьян, или находился под действием иных стимуляторов.
  Сигизмунд с трудом удерживался, чтобы не нажать на спуск. Держать оружие удавалось с трудом, а на ногах молодой судья стоял ровно только благодаря опасно большой дозе стимуляторов - выспаться ему действительно не удавалось. Стоило закрыть глаза, и перед взглядом разворачивались события из прошлого, то есть, будущего. Нет, все-таки прошлого, но ему не принадлежавшего. Ощущения метались. От невероятного, невозможного удовольствия, словно он готов бы обнять Вселенную, или стать новой Вселенной - до скручивающей все мышцы боли, выжигающей нервы и заставлявшей терять волю. Когда он обнаружил себя выворачивающим аптечку и трясущимися пальцами перебирающим инъекторы, судье Корнуэлу стало страшно. По-настоящему страшно. Тогда он сдержался, но весь день провёл словно сидя на иголках, почти полностью потеряв концентрацию и внимательность. И едва не допустил несколько процессуальных ошибок при рассмотрении судебных решений, чего никогда не позволял себе ранее.
  Но по-настоящему леденящий ужас он испытал позже. Когда увидел мёртвый город, и когда понял, что именно его действия, равно как и бездействие в необходимые для того моменты, привели к столь печальному концу. Тот, чья память наградила Корнуэла фантомным абстинентным синдромом, невольно открыл и другие цепочки воспоминаний, сложные и глубокие. В них Сигизмунд сталкивался с самим собой, стоя над трупами в здании Суда. И одним из мертвецов был судья Саргех.
  Эти насыщенные безумием сцены понемногу вытесняли реальность. Чужие, но такие похожие на настоящие, мысли приходили из ниоткуда. Тоска и желание умереть накатывали волнами, а в моменты просветления хотелось лезть на стены и выть от безысходности. Судья Сигизмунд уже не совсем представлял, где кошмары, а где действительность, путая их между собой. Он сказался больным, но в медцентр не пошёл, оттягивая этот момент как можно дольше. "Я схожу с ума, - твердил он, глядя в затуманенное зеркало своей роскошной ванной комнаты, где начищенная медь приятно контрастировала с белым мрамором и золотой отделкой. Из полированной серебряной пластины, сделанной по старинным образцам, на него смотрело лицо законченного наркомана, умирающего из-за отсутствия дозы, а позади, в тумане, мелькали тени. Женщины, старик-священник неизвестной конфессии, какие-то дети. - Я схожу с ума. Тэн запрет меня в белой комнате. Он станет ставить опыты. А Гувер... меня утилизируют. Что мне делать?!"
  Снова возвращаясь к моменту столкновения двух версий себя, Корнуэл видел мёртвого Саргеха. И каждый раз вздрагивал от беспомощности, подобную которой переживает охотник, пристреливший старого льва в центре оранжевой пустыни. Сигизмунд как-то был на такой охоте, желая развлечься. В той жизни, или в этой, он уже не помнил. Но ощущение никчёмности себя, сжимавшего в руках современную винтовку, и понимавшего, что охотник со всем своим арсеналом не сравнится и с волосом из хвоста этого хищника, запомнил навсегда. Если бы они встретились один на один, без загонщиков и тяжёлых пуль, лев бы победил, а Сигизмунд стал обедом. Пуля с расстояния в триста метров, убившая матёрого хищника, не оставила тому шансов.
  "Стая живых шакалов не сравнится в величии с одним мёртвым львом". Корнуэл осознавал себя как раз таким шакалом, по сравнению с закосневшим в своих нелепых принципах Саргехом. И всё, к чему стремился Сигизмунд, оказывалось несопоставимым с тем, что мог и что сделал искалеченный судья.
  Сигизмунд знал, что для него такой "проклятой пулей" стал момент убийства судьи Саргеха. Именно этот миг в кошмарах был тем, с чего начинался новый виток отчаяния и бреда. Если бы это можно было изменить. Если бы можно было встретиться с Саргехом до того, как судья придёт в здание Суда, чтобы погибнуть. Если бы...
  "Если он согласится говорить со мной. Я постараюсь всё объяснить. Я заставлю его говорить со мной"
  Теперь, когда Саргех был временно выведен из состава Судейской Коллегии и подозревался в организации нападения на медцентр, ему некуда было деться. Оставался только дом. Не в его характере скрываться от правосудия. А лишение статуса - отличный повод для начала беседы.
  Корнуэл положил бритву, которую держал в руке, на ободок шикарного унитаза с подогревом и массажёром задницы, и тихо заплакал. Бритва, отделанная золотом, соскользнула с ободка, и канула в сыто заурчавшем чреве белого аппарата, но Сигизмунд этого не заметил, уткнувшись спиной в ребристые выступы ванны, а носом - в собственные колени. По его груди сползала одинокая капля крови из тонкого и короткого разреза на шее.
  "Саргех знает. Он знает, почему мне так плохо".
   
  Глава 22
  
  - Вы неважно выглядите, - Саргех произнес это так, словно они сейчас стояли возле лестницы, ведущей в зал Коллегии. Пистолет в руки Корнуэла его не пугал, как и трясущиеся руки противника. А вот разгорающееся и гаснущее в глазах своего коллеги безумие заставляло не терять концентрации. - Видимо, заседания Коллегии стали гораздо утомительнее с момента нападения на меня трёх тамехианцев.
  Сигизмунд, стоявший в простенке, удивлённо распахнул глаза, на мгновение напомнив фигурку совы, украшавшей рукоять таймера Саргеха. По лицу своего молодого коллеги он мог сказать, что тот не в ладах с реальностью, и довольно сильно. Прежде такого за ним не водилось, но, видимо, сказалась дурная компания, в которой Корнуэл оказался. А, может быть, его настигли воспоминания двойника. Нима рассказывала, что тот был на редкость отвратителен и мерзок, даже по меркам того мира. Впрочем, здешний Сигизмунд тоже имел подобную гнильцу, хоть она и была выражена менее ярко.
  - В любом случае, вы лишены статуса, - справился с удивлением Корнуэл, подняв пистолет, который опустил было дулом к полу. - И вы знаете, каковы последствия такого решения.
  Саргех вспомнил про стражей, и поморщился. Каждое столкновение заканчивалось разрушениями и погромом, и тратило слишком много сил. Сейчас он мог и не справиться с квазиживыми машинами, если те придут сюда. Когда они придут.
  - Знаю, - подтвердил Саргех, выбирая, какое именно из колец на трости активировать. Пока его противник не проявлял агрессии, а его оружие выглядело скорее жестом отчаяния, нежели угрозой. - Это ничего не меняет. Доказательства слишком тяжелы, чтобы от них можно было отмахнуться просто так, лишив меня допуска, статуса или привилегий. Тем более, что отнять у меня права расследования не может ни Коллегия, ни Башня.
  - Доказательства чего? - Сигизмунд отступил на шаг, вздрогнув.
  Саргех заметил реакцию Корнуэла на свои слова. Облокотившись на спинку стула, судья попытался дать отдых своей ноге. Мышцы болели, сведённые короткой судорогой. Всё же дорога была длинной и шёл он быстро.
  - Измены, конечно, - пожав плечами, как можно более спокойно сказал Саргех. - Преступления против Салеха, первой категории. Заговор с целью захвата власти. Замысел, ведущий к многочисленным жертвам и разрушению города.
  С каждой новой фразой Сигизмунд отступал на маленький шажок, словно слова ударяли его, как пощёчины. Судя по проявившимся красным пятнам на щеках, Корнуэл слишком близко воспринял эти простые и понятные формулировки. А участившееся дыхание и расширившиеся зрачки выдавали его волнение, близкое к отчаянию.
  - Если это действительно так... - Корнуэл справился с внезапно перехватившим горло спазмом, и продолжил: - так, как вы говорите, это ужасно.
  - Ужасно? - Саргех не удержался от улыбки. Шрам добавлял ей немалую инфернальность, багровые рубцы искажали лицо, и безобидная гримаса начинала казаться угрожающей и пугающей. - Скорее, мерзко. Проиграют все. Ни один из участников заговора, включая Рикардо Палестино, Корнуэла Сигизмунда, Гувера, Тэна, и всех остальных, не достигнет поставленных целей. Большая часть погибнет. Кто-то потеряет разум. Остальные не смогут воспользоваться добытой властью. А на другой стороне весов лежат все жизни обитателей Салеха. И моя в том числе. Я знаю, как умру, Корнуэл. Дэл сломал мне шею, а ты застрелил его. Шагнув со спины. Исподтишка. Он не ожидал такого предательства от тебя - я видел его лицо, пока умирал.
  "Я могу остановить его, - Саргех коснулся кольца, которое активировало излучатель, спрятанный в трости. Для клинка Корнуэл стоял слишком далеко, почти упираясь спиной в стену. - Но он слишком напуган, чтобы стать сейчас моим убийцей".
  
  Нима очнулась резко, хватая ртом воздух и не понимая, где она и что с ней. Как оказалось, ей удалось задремать в мягком продавленном кресле в доме оружейника, пока все остальные спорили, обсуждая план дальнейших действий. И, вроде бы, Нима закрыла глаза на пару минут, даже не проваливаясь в сон полностью, но ощущение после пробуждения было пугающим. Слова и звуки окружавших людей причудливо трансформировались в зрительные образы на границе сна и реальности. Где-то совсем рядом мелькал силуэт судьи Саргеха, и Нима не хотела выбираться из тёплых объятий полудрёмы, краешком сознания понимая, что ей снится сон. Во сне она могла позволить себе то, на что не решилась бы в реальности. И эти мгновения, жаркие и страстные, пугали Ниму.
  Её мысленная связь с судьёй раньше казалась ей плодом воображения, следствием расшатанной психики и защитной реакцией. Жизнь не баловала Ниму радостными моментами, а дядюшка Гувер, как она привыкла называть бывшего секретаря суда, частенько добавлял неприятностей. Его унизительные, граничащие с психологическим насилием, методы обучения почти сломали Ниму, и видения с участием судьи казались ей глотком свежего воздуха. Воздуха с примесью лекарств, предназначенных для лечения безумия.
  Саргех стал для Нимы кем-то большим, чем участником событий в Салехе. Он был её проводником, другом и тем человеком, которому хочется помочь, а не просто посочувствовать, жалея калеку со шрамом. Нима не жалела судью. Она восхищалась им, уважала его силу воли, решимость, пройдённый путь. Она хранила все картины, пришедшие к ней в мёртвом городе, как великую драгоценность, тайну, доступную только ей. Но реальность оказалась много грязнее и отвратительней, чем скупые видения из прошлого Саргеха. Судья предстал перед Нимой человеком волевым и решительным, без сомнений, но также он показал свою истинную суть. Даже не истинную суть, как таковую, а именно все грани характера и образа мыслей, без которых живой человек остаётся только воспоминанием или видением. В жизни Саргех был расчётливым, упрямым, своенравным и умеющим добиваться цели. Любыми способами. И, если для небольшого тайного расследования требовалось привлечь молодую и наивную помощницу из медцентра, очаровав или обольстив её, он это сделал, не раздумывая.
  Нима чувствовала фальшь в своих собственных мыслях. Слыша тяжёлое дыхание судьи над ухом, ощущая его поцелуи на шее и на ключицах, она понимала, что лжёт себе. Саргех был кем угодно, но не подлецом. Да, он попросил Ниму помочь. Возможно, прошлая версия работника медцентра, и об этом сама Нима догадывалась давно, сама проявила инициативу в виду симпатии к судье. Саргех не обещал ничего. Он не подольстился к Ниме, не обманул её. Он нашёл кандидата и попросил помощи. Нима согласилась. У молодой женщины возникла симпатия к судье, или, возможно, даже жалость. Саргех воспринимал эти чувства отстранённо, не давая повода ни к чему большему.
  И вот сегодня броня судьи треснула. Он сделал выбор, и Нима понимала, что теперь он от него не откажется. И даст противнику рычаг для давления, покажет свою уязвимость. Немезии стало страшно. Мысли о судье, переплетаясь, рождали в дремлющем разуме то, чего не было в реальности. Она физически ощущала ладони Саргеха на своём теле, отвечая на его ласки, казавшиеся немного неуклюжими и грубоватыми, но совершенно вытеснившими из рассудка чувство опасности.
  Однако, страх никуда не делся. Он затаился на время, чтобы впрыснуть в кровь адреналин от воспоминаний о походе по мёртвому городу, об экспедиции доктора Говарда, обо всем, что случилось с Нимой в петле времени Гувера. Её посетила невероятная идея о том, что оболочка помощника доктора Говарда - мужское воплощение Нимы в той линии - появилось не просто так. Существовавшие в тканях тела наномашины с ДНК Саргеха видоизменили её в другой ветке, или добавили сходства с уже имевшимся там телом.
  И вот теперь Нима оказалась дома. В том Салехе, откуда начался однажды её путь. Стоило ли оно того на самом деле? Стоил ли Саргех того, чтобы пройти через годы ужаса и унижений, исходящих от Гувера? Терпеть его сальные шлепки по заднице, этот похотливый взгляд, издевательства, откровенный садизм и неустанные попытки сломить волю, подавить психику своей любимой игрушки по имени Немезия?
  "Гувер знал, кто я. Он знал, что я была связана с судьёй, - подумала Нима отрешённо, - иначе он бы так надо мной не измывался"
  Она помнила истязания во время обучения. Люди Гувера, его подручные, хлестали Ниму тонкими розгами за малейшую провинность. Её заставляли ходить обнажённой при всех его соратниках, не разрешая сказать и слова против, реши вдруг кто-то из них облапать женщину. Клеймо Веллкро на щеке обсуждали в присутствии Нимы, словно она не стояла рядом. Шрам всегда называли "удачным решением для закрепления прав собственности". Именно так - собственности. Нима должна была уяснить раз и навсегда: она - собственность Гувера. Собственность Веллкро в его лице. И он, как владелец, может сделать с ней что угодно. В любой момент. Но, как ни странно, Гувер и его подручные не заходили дальше унижений. На честь Нимы так никто и не покушался. Возможно, это было самым мерзким и жутким. Жить в постоянном страхе, терпеть саднящую боль в скуле, прыгать и бегать, словно цирковой зверёк, по мановению пальца своего хозяина. Жить и бояться, не сегодня ли наступит тот день, когда грань будет пройдена, и Гувер позволит себе больше обычного.
  Да, Гувер обязан был знать, что их что-то связывало с судьёй.
  "Стоило ли все это Саргеха? - спросила она у себя. - Да, несомненно, оно того стоило".
  И мёртвый город, и смерти, и пугающие петли времени, скелеты в здании суда, убийство экспедиции, стражи, смерти её подручных-амазонок - всё стоило человека, рядом с которым Нима могла перестать бояться.
  Она резко поднялась на затёкшем от неудобной позы локте, ощутив под ним что-то жёсткое и холодное. Что-то заставило её резко вынырнуть из приятных картин на грани сна и яви. И этим "нечто" был вернувшийся страх. Она прислушалась, стараясь унять часто бьющееся сердце и выровнять дыхание. Позади её кресла стояли двое, Джейми и Дэл. Молодой констебль, желавший в будущем стать судьёй, отнекивался от попыток Деливеранса что-то ему рассказать в подробностях. Еще ничем не загубленное чувство справедливости и наличие у Джейми морали не позволяли ему точно описать, что он видел. Дэл говорил тихо, Нима не могла понять ни слова, но по его мягкому тону осознавала, что Тукку что-то нужно от констебля. Джейми, не умевший играть стоном голоса так же виртуозно, как агент Башни, иногда срывался на громкий шёпот, из которого Нима поняла только одно - Джейми не желает говорить ничего, за что не смог бы поручиться.
  "Пытается узнать, что он видел, - поняла Нима, - когда натолкнулся на нас с Саргехом".
  Женщина аккуратно пошевелила рукой под боком. Приобретённое за время странствий звериное чутье, разбудившее её в момент опасности, подсказало искать защиты. Она вспомнила, что забрала у Рэнфри один из старомодных пистолетов с длинным дулом. Кажется, это была первая версия оружия, стрелявшего чем-то мощным. Нима не поняла, чем именно. В прежней жизни таких пистолетов раньше не попадалось, и Гувер никогда не учил её разбираться в чём-то сверх необходимого. Это был ещё не тот убийственный пистолет с патронами из сверхтекучей плазмы, но уже и не простое пулевое оружие. Нима взвела курок, меняя положение тела так, чтобы упасть на пол, под защиту массивного кресла. Спор моментально стих, и Нима поняла, что таиться бессмысленно.
  - Надеюсь, ты отдохнула, - произнес подошедший в этот момент Рэнфри. Он спустился со второго этажа. Видимо, опять проведывал дочь. Нима встала, не выпуская из рук пистолета. Говард тут же насторожился, подобравшись.
  - Где судья? - спросила Нима, осмотрев комнату.
  - Ушёл за боеприпасами, - ответил ей Говард. - Мне запрещено держать боекомплект к оружию судей. Нима иронически усмехнулась. Она выразительно посмотрела на револьверы на поясе оружейника, потом на свой пистолет и оглянулась на остальных, как бы говоря: "Ну, да. Я вижу, как именно тебе запрещено". Рэнфри не стал оправдываться.
  - Когда он ушёл? - спросила Нима. Остальные переглянулись. Было ясно, что в пылу споров и своих занятий они потеряли счёт времени. Нима отряхнула с одежды пыль, встав напротив Дэла и Джейми, поставила пистолет на предохранитель и повернулась, чтобы уйти. Рэнфри и другим невольным участникам похода ничего не оставалось, как последовать за женщиной.
  - Стой! - окликнул её Рэнфри, выбираясь наружу. Но Нима уже пропала в сумерках, растворившись в их сером тумане. Мужчины переглянулись и, взяв транспорт Дэла, попытались добраться до дома Саргеха. Нима не стала садиться в странную повозку. В голове у неё уже довольно чётко вырисовывалась картина города, наложившись на увиденные карты, разрушенные здания в прошлом, и общие представления о живом Салехе в нынешнее время.
  "Время, - думала Нима, продираясь через ухоженные садики соседних домов выше по улице, - времени всегда не хватает именно тогда, когда нужно. Время существует, как плевок в лицо людям, как одолжение. Мол, если вам так удобно думать, то, так и быть, я немного подыграю вам, глупцы".
  Время бежало по кругу в циферблатах часов, мигало электронными цифрами в высокотехнологичных хронометрах, таилось где-то в глубинах памяти АЛИС. Оно было свободно от предрассудков человечества, желавших заключить его в устройства, подчинить и принудить служить себе. Время обтекало всех, разрушая здания и стирая останки людей с лица планеты. "Всему своё время" - говорили люди. И не понимали, что время всегда своё, оно всегда и ко всему, оно есть сейчас, было вчера и будет завтра. Время существовало вокруг Нимы, обтекало её, обходя стороной, пока она бежала по аллеям и паркам, не разбирая дороги. Её гнало вернувшееся чувство страха. Ужас от осознания, что сейчас, уже скоро, в этом времени, в этом грёбаном городе она снова потеряет Саргеха. Петля, затягиваясь на шее, начинала причинять неудобства. И когда Ниме казалось, что они смогли хоть что-то изменить, ход времени ввинчивал всех в основную его линию, возвращая на круги своя каждую песчинку.
  Нима бежала, не обращая внимания на людей, шум и треск веток вокруг. Небольшие группы горожан, наперекор заведённому расписанию не сомкнувшие в эту ночь глаз, бесцельно слонялись по улицам, коротая раннее утро в ожидании начала рабочего дня. Людей выгнала из домов тревога. Непонимание участившихся сбоев АЛИС, странные и пугающие слухи о чём-то невероятном. Ниме даже показалось, как кто-то обсуждал одного из судей, обвинённых в предательстве и погроме.
  Немезия ускорила бег, осознав, о ком идёт речь. Если Саргеха исключили из Коллегии, за ним придёт страж. Для начала - чтобы забрать в охраняемую камеру. Если он не окажет сопротивления, разумеется. "Саргех не окажет?!" Сама эта мысль была такой глупой и абсурдной, что Нима нервно дёрнула уголком рта, стараясь не сбить дыхания.
  Она пересекла наискось две аллеи в парке. В этом же парке они были с наёмниками, когда нашли дом судьи. В этом пустом, разрушенном и мёртвом парке Нима получила хорошую трёпку в прошлом. Или следует называть его будущим? Она не могла ответить на этот вопрос. В субъективной линии времени Немезии, если учесть потерю памяти после переброски в далёкие временные ответвления, мёртвый Салех был прошлым. Но по линии времени сейчас он был будущим. И все это одномоментно существовало, сделав Ниму той самой точкой настоящего, в которой сошлись прошлое и грядущее.
  Она вылетела из парка, едва не угодив под конную повозку, ранним утром совершавшую первую доставку заказных адресных пакетов. Или, вполне возможно, один из высших чинов города спешил по своим делам. Нима знала, что Салехом, по сути, управляют из башни Веллкро. Системы слежения, автоматизированные отростки АЛИС, небольшой штат ученых и политиков. Центровые узлы, такие, как суд и медцентр, сохранили традицию выносить судьбоносные решения только с участием живых людей. Именно потому спор насчёт купола в прошлый раз так затянулся. Но те, кто был тогда против, как понимала теперь Нима, не смогли отстоять позиции. Или их уже некому было отстаивать. Нима задумалась. А ведь ни ей, ни Рэнфри не приходила в голову идея, оказавшись в этом Салехе, проверить, чьи же дома постигла участь быть пойманными в ловушки времени? Что-то подсказывало Ниме, что и отдельные люди, угодившие в карманы стазиса, должны были являться не последними людьми в городе. Но тогда из этого получалось, что Гувер смог обуздать трансформатор. И если Рэнфри только сейчас получил матрицы и кристаллы из стража, то все они играют на Гувера. Петля не разрушается, она лишь изменяется. Свёрток попадёт к Гуверу, и он сможет закончить начатое.
  "А может быть, Рэнфри ему для этого уже не нужен", - подумала Нима, буквально вываливаясь из кустов через улицу от дома судьи. Дом казался тихим и пустым. Правда, в окнах, кажется, слабо трепыхалось пламя камина, но в светлеющем городе Нима не поручилась бы за это. Тени отступали, солнце поднималось все выше, и новый день обещал быть ясным. Во всяком случае, с утра. Нима осторожно пошла к внешней лестнице, ведущей с крыльца на второй этаж. Её решимость куда-то делась, и решение мчаться к Саргеху теперь казалось откровенной глупостью. Нима ярко представила, как судья сейчас выйдет на крыльцо, запирая двери, и, напоровшись взглядом на женщину, удивлённо склонит голову к плечу. Она отдышалась после бега, согнувшись и уперев ладони в колени, и медленно пошла к крыльцу, поднялась по ступеням, бросила ещё раз взгляд на внешнюю лестницу, ведущую в мансарду второго этажа. Из-за дверей не доносилось ни звука. Двери у Саргеха стояли отличные, и Ниму это не удивило.
  Внешняя лестница, которую она выбрала после минутного колебания, привела сначала на террасу, а затем в мансарду, откуда Нима без труда нашла ступени вниз. Деревянные планки даже не скрипнули, когда она спускалась по ним. Саргех следил за тем, чтобы в его доме все отлично функционировало. Сняв пистолет с предохранителя, Нима выглянула из-за поворота лестницы.
  Внизу стояли двое. Судья, тяжело опиравшийся одной рукой на стул рядом с собой, и Сигизмунд. Судья Сигизмунд, если быть точнее. Эта версия северянина не утратила присущей его народу слащавости и надменности, но память другого Корнуэла сыграла с ним злую шутку. Сигизмунд казался больным, неуверенно прижавшись к стене лопатками. В руке он продолжал держать оружие. Саргех, сжимая трость, пристально следил за движениями своего бывшего коллеги. Нима хотела было выпрямиться и приказать Сигу бросить оружие. Судья пошатнулся, из носа у него потекла кровь, падая на карту города и на бумаги, лежащие на столе. Саргех быстро стер кровь под носом, испачкав руку и столешницу. Увидевший это Сигизмунд весь затрясся, закрыл лицо руками, выронив оружие, и заскулил:
  - Нет, нет! Хватит, хватит крови, пожалуйста!
  Он швырнул пистолет в судью Саргеха, тот дёрнулся в сторону, не удержал равновесие и упал, опрокинув стул. Сигизмунд, взревев, как раненый зверь, с места бросился на Саргеха, воспользовавшись ситуацией, чтобы выместить на нём обиду, злость и страх. Нима держала на прицеле обе фигуры судей, но стрелять не могла. Саргех и Корнуэл сцепились так плотно, что выстрел неизбежно повредил бы обоим. Она так и дёргала рукой до тех пор, пока Саргех, ухватив Сигизмунда за светлые волосы, не ударил его головой о массивную столешницу. Корнуэл сполз на пол и тихо заплакал, как ребёнок, налетевший на стену во время игры.
  - Все из-за тебя, - прогнусавил он, размазывая сопли и кровь по лицу. - Ты во всем виноват! - Сигизмунд всхлипывал, плечи его тряслись, рот открывался в беззвучном крике, а пальцы царапали стол от бессильной злобы на жизнь. Саргех, с трудом подойдя к опрокинутому стулу, поставил его прямо, сел и утёр кровь под носом. Перед глазами все плыло и двоилось, но судья старался цепляться взглядом за что-то неподвижное, чтобы не упасть. Он почувствовал чужой взгляд, повернул голову и встретился глазами с Нимой. Она уже опустила оружие, сползла по ступеням и обхватила голову руками. Ей показалось, будто весь мир вокруг состоит только из повторов и петель. В прошлый раз Саргех дрался с Рэнфри. Сейчас на него напал Сигизмунд. Ничего не менялось, только незначительные детали. Одни люди вставали на место других, а вот события продолжали течь своим чередом.
  - Нам никогда не выбраться из этой петли, никогда не выбраться... - бормотала она, в ужасе слушая, как таймеры стражей щелкают где-то у неё над головой. Время словно физически отмеряло оставшиеся часы до замыкания петли и начала её нового цикла. И все, что они сумели сделать - лишь немного потрепыхаться, ещё не понимая, что сопротивление бесполезно.
  Сейчас Саргех снова выиграл. Он выжил в прошлом, выжил теперь. А это значит, что будет здание суда, будут трупы, будет купол и будет смерть. Вечная петля от начала времён до конца. "Ничьи решения ничего не изменят".
  Нима вскинула голову как раз в тот момент, когда в оконном проёме мелькнула туша городского стража. Она нажала на курок, огненный шлейф прочертил комнату, и заряд вонзился в стража. Машину обволокло электрическими разрядами, она конвульсивно задёргалась, частично молотя манипуляторами по стене дома. Дерево и камни, посыпавшиеся вниз, едва не погребли двух судей под завалами. В последний момент Саргех сгрёб обомлевшего Корнуэла в охапку и отбросил к лестнице, под ноги стоящей на ногах Нимы. Сам Саргех встал перед женщиной, уже готовый добить стража, но этого не потребовалось. Часть стены и лестницы снаружи обвалились, с той стороны послышались ругательства и крики.
  - Все повторяется, - тихо произнесла Нима, - мы ничего не исправим.
  Веревка событий стянула ей шею до той степени, что она начала задыхаться. Перед глазами поплыли цветные пятна, и Нима упала с лестницы, рискуя свернуть себе шею.
  
  Их транспортное средство сломалась неожиданно. Будто напоровшись на невидимую и неощутимую преграду, транспорт дёрнулся и встал намертво, заблокировав все двери. Прочный металлопластик приобрёл мутно-белый оттенок, и теперь походил на скорлупу яйца. Джейми попробовал выбить колпак ударом ног, но только чувствительно отбил себе ступни, и теперь сдавленно шипел, ругаясь с заднего сидения. Он высказал много нелестного в адрес придумавших такую конструкцию инженеров и построивших её техников.
  - Наверное, энергия кончилась, - немного неуверенно сказал Дэл, посматривая на спутников. Он сказал так по привычке, Эти люди не выглядели нуждающимися в успокоении, скорее наоборот. - Сейчас система откроет двери.
  Рэнфри с интересом посмотрел на Деливеранса, и невесело ухмыльнулся, показывая верхний правый клык. Оружейнику был понятен первый порыв Тукка, привыкшего к работе с обычными гражданами Салеха.
  - Транспортная сеть запитана от энерговодов башни, и управляется АЛИС, - напомнил он, помолчав и сделав пару вдохов. Воздух казался спёртым и затхлым. - Машина может так встать, только если накроются одновременно канал связи и передатчик энергии. Аккумуляторы здесь, конечно, маломощные, и их сразу же высосали двигатели. Так что, если мы хотим дышать воздухом и дальше, нужно отсюда выбираться.
  - А как? - Джейми тоже принюхался, и чихнул. - Кто-то не сменил носки, кажется... В общем, я пытался. Не получилось. Может, взорвать? - предложил он. Но, только бросив взгляд на слегка побледневших и резко посерьёзневших Дэла с Рэнфри, пошёл на попятную: - Шучу, шучу. Но стрелять тут явно не стоит, даже из пулевика.
  Дэл вытащил руку из-за пазухи, и сделал вид, что просто захотел почесаться. Пробоина, конечно, позволила бы протянуть ещё немного, и не умереть от удушья. Но никакого боекомплекта не хватит, чтобы продолбить дыру в колпаке, достаточную для трёх мужчин. Не говоря о том, что выстрелы отравят остатки воздуха пороховой гарью.
  - Ну, раз других вариантов нет, займусь этим сам, - Рэнфри с трудом изогнулся в своей тяжёлой куртке, и развязал большой мешок с инструментами и принадлежностями, прихваченными из мастерской. - Джейми, прямо под твоими ногами должен быть небольшой люк для техобслуживания. Вскрой его и держи крышку. А я поковыряюсь в управляющих схемах этой машины.
  Потом, когда они уже отдышались, Джейми снова посмотрел на побелевший от изморози корпус транспорта, и вздрогнул. Ему казалось забавным то, что Рэнфри все-таки пару раз промахнулся, и вместо того, чтобы вскрыть купол, пропорол манипуляторами сначала резервный аккумулятор, а потом ещё и систему пожаротушения. Автомобиль напоминал сейчас небрежно вскрытую каракатицу. Он оброс снизу блестящими трубками бионических потрохов, окружённых медленно опадающей шапкой металлизированной пены. Откинутый было колпак со скрипом опустился, и уже понемногу заращивал прорезь, сделанную в нем аварийной системой открывания.
  Рэнфри, укладывавший оттёртые от аварийной пены инструменты в мешок, распрямил спину, и страдальчески посмотрел на выпотрошенную машину. Ему было почти физически неприятно портить механизмы, как и любому, кто привык их чинить руками. Оружейник нахмурился, и отошёл на пару шагов в сторону. Потом, покачав головой, прошёлся влево и вправо, оглядывая распотрошённый транспорт.
  - Что-то заметил? - Джейми подмигнул оружейнику, и Доусон кивнул в ответ.
  - Да. Мне показалось, что я уже где-то видел эту... скульптурную композицию. Чтоб ей провалиться, - помрачневший Рэнфри вспомнил, что примерно такую же картину наблюдал в будущем командир наёмников. В Салехе, умершем и забытом много столетий назад.
  Джейми, судя по его заговорщицкому виду, тоже это понял. В Ланкастере Рэнфри не сомневался нисколько. В отличие от Дэла. Находиться с Тукком рядом оружейнику было весьма неуютно. Память подсказывала, что этому человеку можно доверить любой секрет, но его нынешнее поведение свидетельствовало об обратном. Да и признания, сделанные Тукком ранее, отталкивали. Кто знает, не расстрелял ли он своих людей специально, чтобы втереться в доверие к Ниме и Саргеху?
  Дэл посмотрел на спутников взглядом исподлобья, и тонкие нитки шрамов на его лице дрогнули, словно он воспринял подозрения Рэнфри. Потом сослуживец Саргеха отвернулся и посмотрел в сторону дома судьи, до которого они так и не доехали. В туманной дымке улица казалась похожей на то, как она выглядела в далёком возможном будущем. Такой, какой её запомнил палач Тукк. Он спокойно пережил это пронзительное мгновение памяти о том, что не случилось, и вздохнул. Деливеранс тоже не доверял оружейнику, хотя и по другим причинам. Человек, способный собрать и запустить трансформатор времени, нуждается в плотном присмотре и контроле. Со стороны Башни или тех, кто должен это обеспечить, иначе он может представлять немалую опасность для окружающих.
  - Нам нужно идти, - напомнил он, но остальные, оказывается, уже собрались, и ждали только его. Тукк с недоверчивым удивлением обнаружил, что простоял неподвижно несколько десятков секунд, начисто выпавших из памяти. "Искажения времени? Так рано?" - подумал он, но встряхнулся, и быстро зашагал вперёд, - Быстрее.
  
  Они подошли к дому судьи Саргеха как раз к моменту расправы над стражем. Корпус машины, окутанный разрядами молний, дёргался на дороге. Крыльцо и часть внешней стены дома стёрло в пыль, обрушив прямо на мостовую, но лестница наверх уцелела. Рэнфри и Дэл, молча переглянувшись, ускорили шаги, и перешли на бег, опередив даже констебля. Ланкастер замешкался, обратив внимание на умирающего стража. Машина, конвульсивно подрагивающая многочисленными отростками-манипуляторами, разваливалась на куски. Корпус потрескался и дымился, а вокруг валялись осколки прочной металлокерамики, устилая мостовую. В воздухе стоял резкий запах озона, от которого чесалось в носу и хотелось чихнуть.
  - Рэн, - произнес он, глядя перед собой. Говард и Тукк, не слушая констебля, помогали разгребать завалы, чтобы Саргех смог вытащить из остатков комнаты на первом этаже Ниму и судью Сигизмунда.
  - Командир! - добавив в голос немного паники, попробовал ещё раз Джейми, все ещё глядя вперёд и не смея пошевелиться.
  - Да чего тебе, Стукач? - резко оборачиваясь, раздражённо спросил Рэнфри. И замер, заметив, на что именно уставился Ланкастер.
  Саргех вынес Ниму, осторожно положив её на дорогу. Женщина уже пришла в себя, но решила дождаться, пока судья её отпустит. Она поднялась и шагнула к констеблю, вставая рядом, неотрывно рассматривая представшую перед взглядом картину. Дэл уже волок на широком плече тело Сигизмунда, вяло пытавшегося оказать сопротивление. Но пара тычков кулаками Дэла в область почек быстро отбила у него охоту бороться с обстоятельствами.
  - Вы тоже это видите? - внезапно осипшим голосом спросил Джейми. Остальные молчали. Да, они видели происходящее вокруг, и говорить об этом не считали нужным. Тут и там проявлялись стражи города. Маленькие и средние, крупные и совсем крошечные. Они выныривали из линий времени, замирая на месте в самых разных позах. Улица, парк и прилегающие дворы уже заполнились впавшими в ступор стражами. Нима хотела сказать, что уже видела нечто подобное. Вернее, Саргех видел. Должен был бы увидеть, случись куполу накрыть Салех. Или, возможно, картину замороженных во времени машин видела она? Частично торчащие из воздуха лезвия, части корпусов, замершие диски сердечников. Она хотела сказать, но не могла пошевелиться.
  Раненая Нимой машина, дёрнувшись в последний раз, замерла. От неё в полной тишине отвалился солидный кусок обгоревшего корпуса, и стало неестественно тихо. От этой тишины хотелось укусить себя за ладонь, чтобы проверить, не галлюцинация ли завладела разумом.
  Но вот стражи дёрнулись, размываясь в воздухе, и часть из них пропала. Оставшиеся бестолково покружились на местах, скребя лезвиями таймеров дорогу и тыкаясь корпусами в стены ближайших домов. А потом, будто получили неслышный приказ, разом ощетинились лезвиями встроенного оружия, направив его во все стороны.
  - Бежим! - крикнул Саргех, толкая в плечо Дэла. Остальных уговаривать не пришлось. Даже Сигизмунд, в кои-то веки проявив благоразумие, не стал спорить. Скрыться от стражей пешком казалось невыполнимой идеей. Обычно охранники Салеха перемещались мгновенно, смещая вероятности так, чтобы оказаться как можно ближе к цели. Но эти машины почему-то не старались воспользоваться временными линиями, а предпочитали двигаться в реальном времени. Причём, перемещались они довольно неспешно.
  Внезапно дорогу им перегородил мобиль, вывернувший с перпендикулярной улицы, резко вильнув в сторону и остановившись прямо перед обалдевшим Джейми. Купол открылся, и из транспорта буквально вывалилась немолодая женщина. Солидная дама в шикарной длинной юбке светло-голубого цвета и в такой же кружевной блузке не успела произнести ни слова. Хотя, судя по её выражению лица, она собиралась устроить скандал по поводу раздолбаев, стоящих посреди дороги и преграждающим проезд.
  Страж, почти добравшийся до замершего констебля, прыгнул вперёд, и от хозяйки транспорта не осталось ничего, кроме кровавого пятна. Алая взвесь облепила переднюю часть транспорта и запачкала нижнюю треть купола изнутри.
  - В машину! - коротко скомандовал Дэл, оценив обстановку. Стражи своими телами почти перекрыли дорогу, но в машине можно было прорваться сквозь их неровные ряды. Надеясь, что остальные последуют за ним, Тукк запрыгнул под открытый колпак, каждое мгновение ожидая услышать свист рассекающих воздух лезвий-таймеров. Хотя он и знал, что оружие стражей почти не издаёт звуков.
  Саргех поднял свой пистолет, и убивший горожанку страж взорвался во вспышке плазмы. После чего все спешно загрузились в машину, просевшую над землёй от перевеса. Но Рэнфри парой нажатий добавил мощности двигателям, и ударил по сенсору газа. Транспорт надсадно завыл перегруженными подвесками, вторя Сигизмунду, которого Тукк сгрузил под ноги сидевшим на заднем сидении. Кажется, кто-то тут же наступил на молодого судью.
  - В порт, - слегка напряжённым голосом сказал Саргех. Он придержал рукой купол, чтобы он не закрылся, и, не обращая внимания на противный писк системы безопасности движения, несколько раз выстрелил в ближайших стражей. Квазиживые машины исчезли во вспышках, оставив после себя выжженные кляксы на мостовой. Остальные Стражи, до сих пор бессмысленно кружившие на месте или совершавшие странные эволюции по улице, на мгновение замерли. После чего, будто вспомнив про свои возможности, начали один за другим пропадать из реального времени, перемещаясь на линии вероятностей. Через пару секунд прилегающие к дому судьи окрестности очистились от машин-охранников, как будто их тут никогда и не было. Только красные брызги на месте гибели прежней хозяйки мобиля и частично разрушенный дом судьи напоминали о том, что здесь произошло. Но и они быстро исчезли во влажных сумерках и размытом свете уличных фонарей.
  
  - Ч-что это б-было? - немного заикаясь от пережитого потрясения, спросил Джейми. Ланкастер почувствовал, как его прошиб пот. До сих пор ему не доводилось попадать в такие смертельные обстоятельства.
  - Стражи нападают на мирных жителей, - бесцветным тоном произнесла Нима. Она безучастно смотрела вперёд, на проносящиеся мимо жёлтые пятна светильников, размывающиеся от скорости движения. То, что должно было случиться в скором будущем, начало сбываться уже сейчас. Слишком рано. Не там и не так, как она помнила.
  Саргех, обернувшись назад, пристально посмотрел в глаза Ниме. Она не отвела взгляда, но, кажется, судья смог рассмотреть её беспокойство и чувство вины.
  - Это ещё одна проблема, с которой нам придётся потом иметь дело, - сказал судья. - Но сейчас нужно сосредоточиться на другой задаче. Двух задачах. Кроме порта, есть ещё кое-что. Рэнфри, ты говорил, что можешь собрать детектор.
  - Мало того, я уже его собрал, - спокойно ответил оружейник, следя за дорогой и подправляя траекторию движения машины едва заметными касаниями пальцев. Этот механизм, сделанный по индивидуальному заказу, отличался от используемых в общественной транспортной сети, и имел большую автономность. К сожалению, за счёт снижения скорости хода, но это было не так критично. - Осталось только поставить что-нибудь, проецирующее изображение, и откалибровать. Дело пяти минут.
  Судья удовлетворенно кивнул Рэнфри. Некоторых людей было сложно остановить, когда те начинали двигаться к цели, и оружейник, несомненно, был из их числа. Саргех развернулся к панели мобиля, и со щелчком выдвинул небольшой экранчик устройства связи.
  - А что мы забыли в этом порту? - ненавязчиво улыбаясь, спросил его Джейми. Констеблю был не совсем понятен этот приказ судьи, отданный столь быстро и резко. Словно Саргеха осенило какой-то идеей. В представлении Ланкастера, порт ничем не мог помочь им, так как находился на северной оконечности города, и в последнее время почти не использовался. По долгу службы он там не бывал никогда, и в сводках этот район тоже не мелькал. Да, там был Маяк, какие-то склады, но зачем ехать в этот медвежий угол? Разве что пересидеть самое горячее время, но на судью это не походило.
  - Кроме гражданского хозяйства, - Саргех говорил ровно, но чуткое ухо Тукка уловило проскользнувшее в голосе судьи презрение, - там есть верфи. И пирс военного флота Салеха. Вряд ли там окажется много людей, но несколько десятков военных моряков и пехотинцев нам пригодятся. Для того, чтобы сражаться, нужны солдаты.
  Вспомнив, что его лишили статуса, судья протянул руку назад и вниз, требовательно раскрыв ладонь:
  - Судья Корнуэл, вашу личную карту.
  - Ч-что? - Полузадушенно прохрипел с пола Сигизмунд, впавший после всех передряг в своеобразное забытьё. - А... Зачем? Да, сейчас...
  Саргех воткнул кусочек пластика в прорезь передатчика, и набрал многозначный код. На экране сквозь лёгкую дымку помех проявилось лицо удивлённого человека. У нижнего обреза изображения можно было заметить воротник-стойку с якорями и волнами.
  - Дежурный по пирсу, - рявкнул он, скосив глаза куда-то вниз. - Судья Корнуэл? Чем обязаны...?
  - Судья Саргех, - представился Саргех. - Бывший судья. Капитан-лейтенант флота Салеха. Доложите оперативную обстановку, э... лейтенант.
  - Мичман Саркофф! - если бы перед экраном можно было встать по стойке смирно, мичман бы это сделал. На его лице проступило хорошо знакомое тем, кто давно знал Саргеха, выражение лёгкого обалдения. - В настоящее время к пирсу пришвартовано два корвета дальней разведки. "Разящий Удар" и "Пронзительный Выпад". Капитаны Ульфрик Стентон и Вильям Свенссон. Команды на борту, проводится дозагрузка рационами и боепитанием. Готовность к выходу в море - два часа.
  Оперативный дежурный по порту не обязан был докладывать столь подробно какому-то судье, чьи полномочия уже истекли. Тукк сдержал улыбку. Саргех оставил о себе слишком хорошую память в среде морских офицеров, немногочисленных, но тщательно заботящихся о чести и долге. Немудрено, что его узнал даже какой-то мичман, ни разу не видевший капитан-лейтенанта в деле. Дэл украдкой бросил взгляд на остальных членов команды Саргеха, как он называл их пёстрое сборище.
  Джейми заворожённо слушал чёткий доклад моряка, и его глаза сверкали, как у мальчишки, которому пообещали экскурсию по настоящему кораблю. Рэнфри вёл мобиль, свободной рукой шаря в мешке с инструментами. Возможно, он на ходу заканчивал сборку своего детектора. Нима казалась погруженной в свои мысли, и выглядела очень нехорошо. Как будто она потеряла всяческую надежду на благополучный исход, сложив руки и прекратив борьбу еще до завершения схватки. Память палача Тукка услужливо подсказывала, что подобные настроения очень часто бывают у приговорённых к смертной казни с необъявленным сроком исполнения.
  Саргех едва заметно улыбнулся. Бывшему судье оказалось очень приятно слышать рваный ритм доклада, и он словно почувствовал себя немного моложе. Отстранившись от лёгкой эйфории, смешанной с ностальгией, он ответил мичману:
  - Мичман, код "чёрный". Оповестить капитанов корветов. На связь с Башней не выходить. Начальнику порта не сообщать. Продолжать рутинные работы. Время готовности к выходу в море - один час. Орудия привести в боевую готовность, загрузить дополнительный боеприпас. Я прибуду в ближайшие полчаса.
  С каждой фразой глаза мичмана Саркоффа темнели все больше. Когда Саргех упомянул о дополнительном боеприпасе, Тукк был готов поклясться, что военный сглотнул, явно представив, как перед ним поставили блюдо с вкуснейшей едой. "Нет, кадровые моряки - немного сумасшедшие, - подумал Дэл. - Я никогда не мог понять этого отношения к бою. В бою главное выжить. А они воспринимают это, как возможность отличиться и стать героями. Но герои не выживают..."
  Саргех на секунду замолчал, подбирая слова и уже другим, более мягким тоном произнес:
  - На борт брать только добровольцев. Тем, кто захочет сойти на берег, не препятствовать, обеспечить оружием, связь не блокировать.
  Мичман едва слышно кашлянул и медленно кивнул.
  - Вопросы? - посмотрел в глаза мичману Саргех.
  - Если позволите, капитан-лейтенант, - немного замявшись, все же сказал мичман, - что сказать личному составу о причинах срочного выхода?
  - Военное положение. Угроза вторжения со стороны Тамеха, - произнес Саргех. Его спутники уставились на него. Все, кроме Рэнфри, следившего за дорогой. Но даже он скосил взгляд, пытаясь понять, с чего Саргех взял такую ересь. Мичман отдал честь и подтвердил получение приказа, отключив связь.
  - Тамех? - выдавила из себя Нима, хотя ей уже и так было понятно, с чего судья это взял.
  - В твоём рассказе о будущем был странный страж. На подходе к Башне, прямо перед тем, как вас выбросило в линию научной экспедиции. И тогда городская машина Салеха, переключившись на новую угрозу, оставила вас в покое. Это приоритетная команда стражей Салеха, защищать город от чужих машин. Тамехианских машин. Описания разрушений Салеха, взорванные здания и следы плавления каменной кладки тоже не вяжутся с обычным действием трансформатора времени.
  - Тамех... - ещё раз произнесла Нима. В предположение Саргеха вполне укладывался побег Тэна и его участие во всех линиях времени. Желтолицего доктора они так и не нашли, и думать, будто он просто залёг на дно, было бы крайне опрометчиво. Нима сжала челюсти, чтобы не спросить кое-что еще. Знать ответ ей вовсе не хотелось, но констебль Ланкастер подобным чутьём не обладал.
  - А почему только добровольцы? - влез он, подавшись вперёд и наступив Сигизмунду на руку. Корнуэл взвыл, дёрнулся, но промолчал. Только завозился сильнее, пнув Джейми в лодыжку.
  - Потому, что у них будет мало шансов вернуться живыми, - сказал Рэнфри. В машине повисло тягостное молчание. До каждого, наконец-то, дошла вся серьёзность сложившейся ситуации. И теперь каждый мог подумать, стоит ли город его жизни, и принять решение в зависимости от ответа на этот вопрос.
  
  - Да быть того не может! - грохнул по столу Ульфрик. Старый капитан выглядел, как будто его покусал бешеный морж. Пожелтевшие от табака усы топорщились, а короткие седые волосы стояли дыбом. Погасшая трубка сиротливо лежала в медной пепельнице, подскочившей от удара. - Сраные желтожопые трусы! Драть их акулой! Косорылые ублюдки!
  - Если сюда едет сам Саргех, - Вильям Свенссон задумчиво смахнул на пол невесомые серые пылинки табачного пепла, и посмотрел на карту акватории, - то дела плохи. И нам нужно соблюдать секретность.
  Молодой мичман, стоявший в этот день вахту оперативного дежурного, поёжился, ощущая себя в компании этих матерых морских волков очень неловко. Он не ходил на боевых кораблях, получив распределение после училища в портовые службы, и мог только представить, каково это - каждый день заглядывать в лицо своей смерти. И неважно, какой облик она принимает: морской волны высотой в десятки метров, пиратской флотилии в сотню стволов, или океанского чудовища, способного утащить на дно даже контейнеровоз. Саркофф тяжело вздохнул, и пожалел о запрете на связь с Башней. Капитан-лейтенант Саргех, конечно, не числился на действительной службе, и был лишён статуса судьи, но что-то подсказывало мичману, что для подобного человека отсутствие официальных полномочий никак не мешает совершать поступки. И, возможно, даже подвиги. А "чёрная" тревога, вскользь объявленная им, вызывала приступ морской болезни, несмотря на десятки и сотни тонн бетона и металла под ногами.
  - Господа, - Саркофф вспомнил, как воодушевился поначалу, и ему стало немного стыдно, - согласно чёрному пакету, я обязан уведомить портовые службы о возникшей обстановке и перевести акваторию в закрытый режим...
  - Вот что, - Ульфрик раскуривал погасшую трубку, и его голос звучал немного приглушённо, - мальчик. Ты сейчас будешь сидеть тихо-тихо, пока мы готовимся принять Саргеха. И если хоть одна сволочь стуканёт на Маяк или в Башню...
  Прозрачные серые глаза старого капитана вспыхнули льдистым огнём, и мичман пожалел, что не находится сейчас где-нибудь в дальнем походе. Желательно, в Восточных морях. Можно даже младшим помощником трюмного матроса. Потому как иначе, чем из дежурки, информация ни на Маяк, ни в Башню утечь не могла. А, значит, он автоматически попадал под подозрение целых двух капитанов. И спокойствие молодого капитана третьего ранга ничуть не говорило о том, что тот не способен на быстрые и решительные поступки. Как, например, упаковать отдельного мичмана портовой службы в цейхгауз или на гауптвахту, в наручниках и с кляпом во рту. Проскальзывало в темных глазах кап-три что-то такое, опасное и непредсказуемое.
  - В общем, мичман, ты меня понял, - Ульфрик выпустил клубы сизого дыма, пахнущего табаком и пряностями, и подмигнул Саркоффу. Тот опустил взгляд, и уставился в панель, на которой перемигивались разноцветные огоньки. - Если что, у нас внеплановые учения по поддержанию боевой живучести судна.
  - С отработкой высадки морской пехоты, - Свенссон подумал, и встал со стула, со скрипом отодвинув его от расстеленной на столе карты акватории. - И учебными стрельбами. Хотя, нет, это лишнее. Погрузка уже завершена, осталось только залить носовые танки топливом.
  - Хех, - крякнул Стентон, тоже вставая. - В твои пукалки можно всякую дрянь насыпать, хоть иголки, хоть гвозди. У меня ещё двадцать фугасов под погрузку.
  - А что насчёт добровольцев? - слабым голосом напомнил Саркофф, ощущая, как по спине сползает вниз капля пота. - Саргех упоминал, что нужно предоставить выбор...
  - В своих людях я уверен, как в себе, - Ульфрик пригладил усы. - Все - добровольцы.
  Вильям, уже дошедший было до двери, остановился и задумался.
  - Я проведу перекличку и доведу до младшего состава боевой приказ, - сказал он. - Мы все приносили присягу, в которой были слова "защищать город, не жалея жизни". Если судья считает, что мои моряки неблагонадёжны, пусть скажет мне об этом лично.
  Когда дверь за двумя капитанами закрылась, мичман откинулся на спинку своего кресла, и глубоко вдохнул пахнущий табаком воздух. Рванув застёжку у горла, он закашлялся, и закрыл покрасневшее лицо руками. Первый испуг прошёл, и теперь он испытал стыд от того, что оказался непозволительно близок к панике. По здравому размышлению, Стентону и Свенссону придётся намного хуже. Это им предстоит сражаться и погибать. Саркоффу остаётся наблюдать за ходом битвы, если она случится в пределах видимости приборов наблюдения. И ждать, что в его небольшую башню прилетит нечто крупнокалиберное.
  - Это Маяк, - рамка связи мигнула, и на экране появилось незнакомое мичману лицо какого-то высокомерного хлыща. Саркофф насторожился, быстро проведя пальцами по застёжкам мундира. - Порт, что у вас за шевеление на военном пирсе?
  - Мичман Саркофф, оперативный дежурный, - лениво ответил младший офицер, чувствуя, что разговаривает с каким-то гражданским чином. - Плановые учения экипажа по борьбе за живучесть, тренировка морской пехоты и построение на пирсе. Все согласно утверждённому командным составом расписанию. Кто запрашивает?...
  Экран отключился, прервав мичмана на полуслове. Тот посмотрел на прозрачную рамку, и хмыкнул. Потом вспомнил, какого размера кулак у кавторанга Стентона, и обрадовался.
  Несмотря на всю браваду, и Стентон, и Свенссон добирались от диспетчерской пирса до своих кораблей, пребывая в задумчивости. Каждый из капитанов перебирал в уме списки штатного расписания своих команд, и пытался понять, кого и по какой причине следует оставить на берегу. Ульфрик бормотал под нос морские проклятия, и загибал пальцы, что-то подсчитывая. Вильям спокойно смотрел перед собой на пирс и склады, но его разум работал неостановимо.
  Старый капитан переживал за каждого своего матроса, большинство из которых прослужили с ним не один десяток лет. Он бы с радостью позволил отпилить себе ногу, но не списать на берег кого-то из них. Особенно тех бывших рыбаков Северного Щита, с которыми он впервые вышел в море когда-то давно, и с кем не расставался никогда. Получалось, что из всего экипажа Ульфрик мог безболезненно для себя и корабля потерять двух или трёх человек. Палубного абордажника Мануоло, ходившего на "Ударе" всего лишь два года, и недавно женившегося на фермерше из зелёного пояса Салеха, и стрелка кормовой батареи Клара Зейдвест, недавно пришедшего на смену артиллеристу, погибшему от лихорадки на Юге. Остальные просоленные и битые всеми морями седые ветераны посчитали бы такие манёвры оскорбительными. Жены и дети, остававшиеся на берегу, знали, что их мужья и отцы уходят на смерть. Каждый раз, когда "Удар" уходил из порта, они прощались навсегда.
  Вильям Свенссон решал более сложную задачу. Его экипаж был не таким старым, как у Ульфрика, и не таким отмороженным. Выпускники училищ, наёмники, вольноопределяющиеся и бывшие гражданские специалисты, что само по себе сложно для управления и восприятия. Постоянные бурления, течения и вспышки недовольства в таком коллективе не были редкостью, и капитану пришлось потратить немало времени на вбивание команды в рамки действительной службы. Ему это удалось, хотя и стоило немалых нервов. Сейчас же, по получению однозначного приказа на боевые действия - а "чёрная" тревога объявлялась только при нападении на город внешнего врага - Свенссон чувствовал, что ошибка в выборе тех, кто пойдёт добровольцами, и тех, кто останется на берегу, может оказаться критической для его судна.
  В первом списке был с десяток имён. Тех, кто был слишком неблагонадёжен или слишком ортодоксален. К сожалению, они занимали важные должности и роли. Второй список был вдвое больше, но и выбирать было легче, в нем содержались только те, кто не имеет своего мнения или излишне управляем. Кого-то можно было припугнуть, кому-то пообещать награду или повышение. С такими людьми было противно, но приятно работать. "К сожалению, со старшим канониром и арматором придётся расстаться, - скрепя сердце, принял решение по офицерскому составу Вильям. Остальные младшие и унтер-офицеры были менее важны для судна. Мостик капитан решил не трогать, хотя и испытывал сомнения по поводу офицера связи. - И палубные матросы, трое... нет, четверо. Итого - шесть вакансий. Чертовски много перед сражением. Проклятые желтомордые шлюхи со своим нападением"
   
  Глава 23
  
  Когда Саргех принял решение двигаться в порт, это не стало неожиданностью. Для Дэла, во всяком случае. Прослужив с Саргехом много лет, и время от времени пересекаясь с Несгибаемым после его списания на берег, Тукк как никто, пожалуй, понимал, насколько сильно тот скучает по морю. Для всех остальных судья был замкнут, надев маску невозмутимого спокойствия, но время от времени из-под неё прорывались вспышки интереса. Тукк слышал, что Саргех заказывал и приобретал морские картины, старые карты, какие-то безделушки. Насколько это было правдой, знал только сам судья, но создавалось впечатление, что его душа желает снова вернуться к кажущимся бесконечными голубым просторам.
  Сам Тукк не испытывал такой тяги, предпочитая ощущать под ногами твёрдую землю. Потому и не воспротивился своему переводу в морскую пехоту, а потом и в разведку. Диверсионную работу он осваивал уже позже, но об этих задачах сейчас мало кто помнил - информация имела один из высших уровней секретности, а большая часть участников тех событий уже покоилась в земле или на морском дне.
  Дэл, смотря на гордый профиль судьи, сидящего на переднем сидении транспортёра, чувствовал некую раздвоенность. Если говорить начистоту, сопровождать тот корабль с грузом из Тамеха должен был именно Тукк с командой морских диверсантов. Информация о возможном нападении желтокожих на судно просочилась с самого верха, и заслуживала доверия. Но за неделю до этого Дэла с группой перебросили на восток, для обследования древнего корабля, затонувшего несколько тысяч лет назад. Древние технологии, и всё такое прочее. Веллкро, обнаружив Врата, целенаправленно искали артефакты из прошлого, стаскивая найденное в Салех, и накапливая в подвалах Башни. Как драконы в старых сказках. Но в тех же сказках говорилось и о судьбе этих разумных зверей, которым никогда не помогали их накопленные богатства. Скорее, наоборот, становились причиной гибели.
  "Если бы вместо Саргеха был я, как бы всё повернулось? - подумал Дэл, привычно разбирая на элементы тактическую составляющую того сражения. Она засела в памяти, и время от времени специалист по тайным операциям возвращался к ней, пытаясь понять, как можно было бы снизить потери и повреждения. Получалось, что Саргех действовал тогда почти оптимально. Разумеется, сам Дэл справился бы лучше. Наверное. Его люди были обучены борьбе с тамехианскими стражами, как и подобными машинами других городов, уже покинутых или ещё живых. - Да, потерь было бы меньше. Стражей расстреляли бы быстрее. Не потеряли бы капитана, но он сам виноват, в общем-то. Герои долго не живут. Что же до действий Саргеха... Пожалуй, я не подставился бы так сильно, но это неясно. В том месиве, что записано в накопителях "Серебряного Ветра", могло случиться все, что угодно. А мы, как бы не тренировались, по скорости реакции уступаем машинам. Хотя, фрегат нужно было списать к чертям лет сто назад, по уму. Но мы же над каждым корпусом трясёмся, не допуская и мысли об утилизации устаревшего. Зажигательные снаряды, проломленная палуба, морёный дуб и сосновые мачты... Архаика".
  Дорога сделала ещё один поворот, огибая невысокий холм, с одной из сторон изуродованный нашлёпкой серого въезда в подземные хранилища, и перед Дэлом открылась панорама порта Салеха.
  Треугольная бухта, глубоко врезавшаяся в сушу, и рассчитанная на швартовку одновременно до сотни тяжёлых балкеров, была почти пуста. Белые постройки диспетчерских служб, контрольных башен, приземистых ангаров для складирования контейнеров, и поднимающиеся на противоположном берегу рёберные клетки верфей были затянуты тонкой сероватой дымкой. Напоминающие облетевшие по осени деревья массивные краны замерли, как будто вмороженные в ноздреватый грязный лёд, растопырив свои манипуляторы. Солнце вязло в мареве, тянущемся над водой, и зрелище представляло собой резкий контраст по сравнению с привычной каждому, кто хоть раз отправлялся из этой бухты в рейс, картиной. Куда делось яркое синее море, нависший над тонкой штриховкой волн голубой купол неба и жёлтое солнце?
  Маяк Салеха, напоминавший своей двойной спиралью Башню Веллкро, и испускавший в море тонкий оранжевый луч, не горел. Его несокрушимые белые стены проела ржавчина, а центральный ствол, вокруг которого вились галереи и переходы, перемежающиеся помещениями служб управления портом и кристаллохранилищами, виделся деформированным и искажённым. Словно внутри него взрывались мощные заряды взрывчатки, раздувая прочный металл, и вырывая из него куски.
  "Этого не может быть, - обомлел Тукк, чувствуя, как сердце даёт сбой, и останавливается, едва успев отправить в путь по сосудам очередную порцию крови. Разум отказывался принимать эту картину, и взгляд метался по акватории и берегам бухты, пытаясь отыскать хоть что-то целое и функционирующее в лабиринте белого и серого. - Невозможно! Что случилось с портом?"
  Краны, способные разгрузить контейнеровоз-балкер за пару часов без вмешательства человека, обвисли. Их кожухи, скрывавшие биомеханическую начинку, были обожжены пламенем. И оплавились, опустившись вниз под действием силы тяжести. Большинство построек, сделанных в последние годы, исчезло, превратившись в кучи грязного серого щебня, а простоявшие многие сотни лет сооружения вроде маяка и контрольных башен выглядели так, как будто для них прошли целые геологические эпохи. Всё пришло в запустение.
  Военные корабли, стоявшие возле пирсов, когда транспорт поворачивал из-за холма, превратились в наполовину затонувшие груды синеватого металла, разорванного изнутри и снаружи. Одна из груд обломков почернела, как будто пережила пожар, а вторая выглядела так, словно на ней упражнялась в стрельбе из всех возможных орудий целая эскадра.
  Дэл не понимал, почему ещё жив. Сердце остановилось, а лёгкие горели от невозможности вдохнуть. Его заперли внутри гигантской ловушки, центром которой стало тело. "Наверное, так себя чувствуют те, кто по вине Гувера и его повстанцев попали в карманы остановившегося времени, - ощущая, как накатившаяся тоска и порождённый ей страх заполняют его, подумал Тукк. - Они продолжают жить, в отличие от насекомых в янтаре, залитые пластом времени. Чувствуют всё, и сходят с ума. Медленно и неотвратимо". Отчаяние охватило Дэла полностью - ведь если это так, то мёртв и он, и все, ехавшие с Саргехом. И все планы, каковы бы они не были, тоже пошли прахом от удачного применения трансформатора времени, похоронившего пытавшихся сопротивляться неизбежному.
  Над его головой переливались, переходя одна в другую, оттенки серости. Это вызывало тошноту и внутреннюю дрожь от отвращения. Закруглённая граница купола уходила в воду, отсекая гавань от остального мира. На суше та же грань провела чёткую линию, рассёкшую некоторые здания пополам. За куполом ничего не существовало, и Тукк начал понимать, что видит.
  Он смотрел на то, как будет выглядеть порт после очень многих лет под защитным куполом Салеха.
  Он смотрел в наиболее вероятное будущее.
  И, поражённый открытым видением, понимал, что эти повреждения не могли образоваться сами. Порт получил их в результате вооружённого нападения морского или воздушного флота.
  Сквозь отвратительную серость купола пробились яркие лучи солнца, а маяк, словно одумавшись, выбросил в небо оранжевый луч. Два мира сосуществовали друг с другом, и боролись в сознании Дэла, который изо всех сил стремился зацепиться хотя бы краешком разума за картинку настоящего. За живой луч белого маяка, за двигавшиеся антенны дальней связи на крыше одной из башен, за мерно покачивающиеся на мелкой волне два сине-стальных корабля, на которых разворачивали орудийные башни.
  Голова взорвалась двумя вспышками боли, слившимися в одну. Тукк почувствовал, как его взгляд расфокусируется и заполняется тьмой, и успел почувствовать ужас. Он подумал, что умирает, но потом ощутил прикосновение ветерка к обнажённой коже, услышал шум далёких волн, скрипы и механические звуки портовых складов, шум крупных транспортёров, перемещавших связки контейнеров, гудок автоматического буксира...
  Оказалось, он просто моргнул. Темнота, отсёкшая поле зрения, была только внутренней поверхностью его век.
  Серая пелена рассеялась, как будто её и не было. Дэл услышал, как гул вокруг него сливается в слова:
  - Эй, ты что, уснул? Мы почти прибыли.
  И новые вспышки боли. Или те же самые?
  Тукк вдохнул полной грудью, захрипев, и широко раскрыл глаза. Прямо перед ним было лицо Саргеха, пристально всматривающегося в Дэла. Судя по занесённой ладони судьи и горящим щекам агента Башни, тот только что отвесил Тукку пару полноценных пощёчин. Вероятно, чтобы привести в чувство.
  Деливеранс жестом показал, что чувствует себя хорошо, чтобы не получить ещё порцию освежающих затрещин, и хрипло выдохнул:
  - Со мной всё... в порядке.
  Они стояли у пирса, где традиционно швартовались военные корабли флота Салеха. Длинный серый прямоугольник уходил далеко в море, и мог принимать до сорока судов одновременно, обеспечивая подвоз запасов и закачку по проложенным внутри пирса каналам воды, топлива и сжиженных газов. Но сейчас возле выдвинутых из камня округлых башенок-причалов пребывали только два корабля.
  Покрытые синеватой броней из слоистой металлокерамики, корветы военно-морского флота Города разительно отличались от кораблей, на которых начинал свою мореходную карьеру судья Саргех. Построенные в последние десятилетия на верфях Веллкро, они были полностью автоматизированы, и способны выходить в море вообще без экипажа. Однако, отличавшееся разумным консерватизмом командование флота приказало укомплектовать их полным списочным составом, включая палубных матросов и мотористов-энергетиков. А вздымающиеся вверх мачты из серебристого металла оснастить внешним рангоутом, чтобы в случае отказа техники не потерять возможности маневрировать.
  Столкновение интересов Веллкро и военных моряков привело к тому, что "Разящий Удар" и "Пронзительный Выпад" совершали поход за походом, а их капитаны по количеству пройденных морских миль могли заткнуть за пояс любого адмирала. По числу потопленных и взятых на абордаж судов тоже. Помимо Городов, в мире существовало множество мелких стран, постоянно грызшихся между собой, и не упускавших возможности поживиться за чужой счёт. Говорили, что благодаря "Удару" и "Выпаду" морское пиратство в регионе резко сошло на нет, а силуэты стремительных парусно-винтовых судов с наклонёнными назад мачтами и приподнятой кормовой надстройкой татуируют на спинах рулевых, чтобы ни в коем случае не пересечься курсом с этими воплощениями передовой мысли Салеха.
  Оба корабля, если сравнивать их с подобными двухмачтовыми парусниками, несли облегчённое парусное оснащение, но при этом развивали скорость до тридцати узлов. Наклон мачт назад, обтекаемые обводы приподнятого носа и слегка раздутой кормы помогали им резать воздух, словно гоночным яхтам, а широко распахивающиеся подводные крылья с независимыми двигателями - устраивать неприятные сюрпризы противникам, догоняя даже высокотехнологичные суда Тамеха на воздушной подушке.
  "Удар", стоявший слева от пирса, казался немного темнее и старше, а некоторые пластины брони на нем подверглись замене, выделяясь светлыми пятнами. Это создавало своеобразную иллюзию размазанного силуэта, хотя о маскировке создатели судов не думали. Но в результате эксплуатации такое получилось само собой, и было взято на заметку. Следующие поколения кораблей уже не будут использовать дерево, а полностью перейдут на металлокерамику и негорючий пластик, а их корпуса покроет разработанный адмиралтейством камуфляж. Эти же корветы пока ещё строились по старым принципам, и под новой броней у них находились шпангоуты и киль из твёрдого морёного дерева - дуба и тика.
  "Выпад", выпущенный по однотипному с "Ударом" проекту, насколько знал Тукк, был на год или два младше своего собрата, и отличался дополнительными зенитными башенками на корме и носу. Толку от них, кажется, было немного, но за счёт скорострельности эти орудия могли серьёзно потрепать парусники любой постройки. А что они делали с лёгкими лодками, лучше было не вспоминать - сразу думалось про гроздь мягких бананов, попавших в вентилятор со стальными лопастями.
  Капитаны корветов вполне соответствовали своим кораблям. "Ударом" командовал капитан второго ранга Ульфрик Стентон, закончивший академию на много лет раньше Саргеха. Тукк знал его, как угрюмого и немногословного морского волка, старавшегося поменьше спускаться на берег, чтобы "не потерять связи с морем". От прочих капитанов Ульфрик отличался приверженностью морским традициям, и фанатичным соблюдением всех возможных ритуалов, от посажения боцмана в бадью с водой при пересечении экватора до посылания младших офицеров, впервые зачисленных на корабль, за ведром девиации. Но командиром он был великолепным. Тактическое чутье и способность нащупывать слабые точки вражеских кораблей и схем боя позволяло простить этому похожему на разбуженного зимой медведя человеку столь мелкие слабости.
  "Выпад" ходил под командой капитана третьего ранга Свенссона, имени которого Дэл не помнил. Молодой командир получил штурвал на рукав недавно, после трагической гибели прежнего капитана корвета, но уже проявил себя с положительных сторон. Пока исполняя обязанности ведомого при Ульфрике, тем не менее, он умудрился в последнем плавании сжечь несколько кораблей пиратов, не получив ни единой царапины. Три транспортника, сопровождаемые "Выпадом", дошли до порта назначения, не потеряв ни грамма груза.
  Оба корвета демонстрировали преимущества перехода от размещения вооружения побортно, в орудийных портах, к башенному. Поворотные башни, вынесенные на нос и заднюю часть юта, могли резко менять направление стрельбы без доворота корпуса корабля, и обладали гораздо большей скорострельностью. Это позволило сократить количество стволов, приобретя большую мощь совокупного залпа. Применение в орудиях вместо пороховых и взрывчатых зарядов системы впрыска топлива в специальную камору и его воспламенения импульсом энергии тоже положительно повлияло на скорость заряжания и стрельбы, позволив их автоматизировать до предела. Впрочем, всё вооружение корветов путём нехитрого механического ремонта могло приобрести обратную совместимость с предыдущим поколением снарядов и взрывчатых навесок, что обеспечивало дополнительную автономность. Выработав топливо и перейдя на парусную тягу, "Удар" и "Выпад" могли, пополняя запасы пороха, провизии и ядер, путешествовать по самым варварским морям неограниченно долго. Опреснительные станции у них были запитаны от небольших реакторов, предоставленных Веллкро.
  Им очень повезло, что в Салехе задержались именно эти корабли. Тем более, что Ульфрик, при всей его нелюдимости, очень ценил "настоящих моряков".
  Глядя на то, как загораются глаза Саргеха, вступившего на вылизанные морской водой плиты пирса, Тукк уверился в том, что эти два капитана поймут друг друга с полуслова. Тем более, что на корветах, стоило транспорту с судьёй и его людьми качнуться над пирсом, раздались свистки и переливы боцманских дудок. Весь экипаж, кроме наводчиков и стрелков, дежуривших согласно Уставу в орудийных башнях, сорвался с места. Выстроившись на берегу перпендикулярно бортам своих судов, моряки в рабочих робах черного цвета и одинаковых шлемах замерли, словно на парадном смотре. Последними на плиты пирса спустились капитаны кораблей. Ульфрик, широкоплечий и начавший полнеть с возрастом, смотрелся в белом парадном мундире, как сытый полярный медведь. Лохматая борода, раздвоенная на конце, и покрытые седеющей темной шерстью руки, способные согнуть якорь, только подчёркивали это сходство с опасным хищником.
  Свенссон терялся на фоне своего старшего собрата, словно едва начавший бриться юноша. Впрочем, ему на вид было лет двадцать пять-тридцать, а чисто выбритый подбородок и редкие светло-ржаные усы лишь молодили его. Худощавый кап-три, поблёскивая начищенным бронзовым штурвалом на рукаве, не носил фуражку, как и Ульфрик, но зато был перепоясан расшитым золотом поясом. Таким адмиралтейство награждало тех, кто совершил геройский поступок или подвиг на море.
  "Надо спросить у Саргеха, где тот держит свой пояс, - подумал, любуясь зрелищем, Тукк. - Вроде бы его наградили перед списанием. Впрочем, с Несгибаемого сталось и выбросить награду в море, по которому ему больше не ходить..."
  Судья дождался построения команд, и ступил на пирс, наслаждаясь каждой секундой. Он оперся на трость, и пошагал к отдавшим ему честь капитанам, сильнее обычного прихрамывая, и сжимая рукоять так, словно старался раздавить ее. Остальные спутники судьи, чувствуя торжественность момента, остались в транспорте.
  
  Ульфрик, услышав, что к ним едет Саргех, сначала не поверил своим ушам, и только хрипло раскашлялся, маскируя рвущийся мат. Но потом поверил Саркоффу, пусть тот и был всего лишь мичманом, и только махнул ручищей, вспоминая, куда задевал мундир. В походе и стояночном режиме кап-два не тиранил своих людей, тем более что знал некоторых не первый десяток лет, и разрешал одеваться удобно. Однако, грядущий визит Несгибаемого, известного во всем флоте своими подвигами и упорством в достижении цели, вполне можно было приравнять к посещению порта адмиралом. И капитан Стентон, едва вернувшись на мостик "Удара", шмякнул по кнопке боевой тревоги, разбудив ревунами прикорнувших на мачтах чаек и наслаждающихся послеобеденным отдыхом экипажников.
  Свенссону не пришлось пояснять, кто такой Саргех. Молодой капитан прекрасно знал судью, и только обрадовался, услышав от дежурного мичмана, что живая легенда моряков почтит их корыта присутствием. Да, объявленный Несгибаемым чёрный код тревоги означал будущую битву, но лучше уж сражаться и погибнуть, чем медленно разлагаться от скуки. Он по возвращению немедленно начал дрючить своих молодых макак-экипажников, пока Ульфрик рыком раздавал приказы подчинённым ему морским ленивцам, заросшим салом на боках и совершенно, мать, потерявшим навыки морских матросов и офицеров.
  Капитан Стентон, подняв руку к обнажённой голове, отдавал честь худощавому человеку с длинными черными волосами, до сих пор не начавшими седеть. Тот двигался к ним, сильно прихрамывая, и вообще не походил на персонажа из легенд, которые рассказывают в кубриках нижних чинов и офицерских кают-компаниях. Но не обязательно быть горой мышц, чтобы совершать подвиги. От хромого судьи исходило ощущение власти и уверенности. Так чувствуешь, что перед тобой тот, кто органически предназначен для командования, приказов и понимания стратегии. Старый морской волк втянул пузо, и скосил взгляд на стоявшего слева Вильяма, не проскользнёт ли в усах мелкого шкета его вечная улыбочка, с которой тот стоял даже перед адмиралами. Не проскользнула. Значит, все в порядке, проникся моментом. Молодой он, не понимает, когда можно шутить, когда нет. А моря - они ошибок не прощают. И шутников прибирают быстро.
  Отбросив в сторону мысли, Ульфрик замер, наблюдая, как судья останавливается перед ними с Вильямом, и замыкает морской военный ритуал, отдавая честь приложенной к виску ладонью. Хотя Саргех и являлся гражданским лицом, но раз хлебнувший морской воды - навсегда моряк. И ему было можно. Старый капитан испытал душевный подъем от того, что на суровом лице Несгибаемого, как называли Саргеха на флоте, засияла счастливая улыбка. Пусть его сухопутные спутники это и не видели, но довольно и того, что её рассмотрели команды "Удара" и "Выпада", молчаливо дышащие за спинами своих капитанов.
  - Здравствуйте! - звонко произнес Саргех, добавив после небольшой заминки: - Господа военные моряки!
  Сложно поверить, что торжествующий рёв ответного приветствия могли выдать глотки всего лишь сорока человек, ровными рядами стоящих на пирсе. Но они слитно проскандировали традиционный ответ, так, что у сухопутников, оставшихся у транспортёра, отвисли челюсти.
  "Знай наших, - довольно осклабился, распушив бороду, Ульфрик. - Это вам не городским стражам шары мять, это вам флот!"
  
  Между двух белых спиралей маяка проскользнуло световое кольцо. Оно ярко вспыхнуло, сконцентрировалось в одной точке сфокусированного, направленного луча, и ударило полосой света вперёд, указывая дорогу судам, заходящим в порт Салеха. Тонкая светлая нить на фоне тёмного неба прямой линией расчертила воздух, тремя короткими вспышками подавая сигнал о том, что впереди земля. Земля города, на которую вход заказан тем, кто не ответил бы системе распознавания "свой-чужой". Энергетическое кольцо маяка должно было потреблять невероятное количество мощности, но строение спиралевидного сооружения было выполнено из того же вечного белого камня, что и некоторые другие объекты в Салехе, а сам луч, как ни странно, оказывался вовсе не энергозатратным. Технологии Древних, технологии строителей, чьи секреты не давали спать спокойно многим поколениям учёных и инженеров.
  Гувер был одним из них. Сейчас, когда утро медленно подбиралось к полудню, он стоял перед большим зеркалом на верхней площадке маяка, повернувшись спиной к контрольной панели. Отвечавшие за энергоснабжение программы не работали. Маяк был обесточен и мёртв в течение последних часов. И только оранжевый луч, берущий энергию из подспудных источников, на которые переключился после отключения маяка, продолжал создавать иллюзию дееспособности строения. АЛИС, управлявшая всеми стратегически важными объектами в Салехе, накопила столько критических ошибок, что едва справлялась с простейшими задачами. Да и того приходилось ждать довольно долгое время. Гувер пристально разглядывал отражение в стекле зеркала. Старое, почти являвшееся ровесником маяку, оно сохранилось здесь со времён открытия этого здания. Возможно, строители города были утончённой расой, не мыслящей и дня без самолюбования и наслаждений. Но могло статься и так, что зеркало являло собой пример самодурства строителя маяка. Гувер стоял перед ним до тех пор, пока на улице совсем не рассвело. И только тогда он сумел взять себя в руки, оторвав взгляд от постаревшего, покрывшегося морщинами лица человека, который, по всем предположениям, должен был быть гораздо моложе. В последние дни он видел в зеркалах только старика. Измученного, морщинистого, лысого человека, чей план не просто потерпел фиаско, а привёл к катастрофическим последствиям.
  - Но так же не будет. Ведь не будет? - утешал он себя, бормоча эти слова, как молитву, всякий раз, оставаясь наедине со своими мыслями. Солнце над городом все же сумело разогнать серую дымку предрассветных сумерек, и Гувер, облегчённо выдохнув, только сейчас заметил, что половину ночи смотрелся в чёрную зеркальную панель управления маяком. Она тоже бездействовала, экран, расположенный на уровне его лица, оставался непроницаемо черным. Гувер с досадой подумал, что Древние, должно быть, были высокого роста, если такая нужная вещь, как панель управления, висела вровень с его головой. О том, что он сам был невысок, Гувер даже не подумал.
  - Не будет так, - кивнул он себе самому, и почувствовал в своих словах долю фальши. Гувер сдвинул брови, заложил пухлые ручки за спину, и отвернулся от чёрной панели как раз в тот момент, когда на верхнюю площадку вошли несколько человек. Гувер смерил их взглядом, выделив из группы одно лицо. Мужчина за сорок, в форменном удлинённом пиджаке судьи, на рукаве тускло светились две золотистые спирали - символ принадлежности ко второму кругу Судейской Коллегии. Он стоял позади суетливо переминающихся с ноги на ногу людей. Судья не был старым, и являл собой образец прекрасно сохранившего форму человека средних лет. Каштановые волосы с проседью коротко пострижены, одежда чистая и дорогая, а в руках он держал довольно большой предмет, в котором Гувер не сразу узнал трансформатор времени, собранный Рэнфри Доусоном.
  - Судья? Вы тоже решили посмотреть на морское сражение? - словно не замечая остальных, спросил Гувер, подходя к открытой площадке маяка, отгороженной от ветра на такой высоте прозрачным силовым щитом. На это сил и возможностей АЛИС ещё хватало.
  - А стоит ли, секретарь Гувер? - размеренно произнес судья, покачав головой.
  - Я думал, что вам, как извечному оппоненту Саргеха, было бы приятно увидеть, как он сражается в своей родной стихии. Насколько я понял, полностью влиться в Коллегию он так и не сумел.
  Гувер растянул губы в улыбке, сразу став похожим на ядовитую тварь, готовящуюся к прыжку. Пожилой судья снова покачал головой.
  - Не думаю, что мне стоит на это смотреть. Саргеха лишили полномочий, и мне, как судье второго круга, стоило бы немедленно арестовать своего бывшего коллегу.
  - А вам, как покровителю Рикардо Палестино, что следовало бы сделать? - Гувер посмотрел на судью холодным, даже пренебрежительным взглядом. Судья, скривившись, предпочёл промолчать.
  - Удобно, не правда ли? - на сей раз он обращался к примолкшим подручным, махнув рукой в сторону собеседника. - Весь город ловит бывшего члена научного комитета, бунтаря и профсоюзного отступника, Рикардо Палестино. А он, - секретарь кивнул на судью, - спокойно подписывая приказ об инициации очередного рейда на бунтаря, просто выводит его из-под удара. Вы отлично придумали, судья Алан. Я всегда знал, что мы с вами сработаемся. Единственное, что меня до сих пор смущает, ваша принципиальность в вопросе силовых методов воздействия на своих коллег, - он вгляделся в лицо судьи, но ничего интересного в нём не нашёл. - Ах, да! - всплеснул он руками, делая вид, будто только что вспомнил, как обстоят дела. - Вы же лично предоставили мне список тех, кто мог стать препятствием на пути наших общих планов. Я смотрю, - он кивнул на прибор в руках Алана, - с некоторыми из них мы увидимся довольно нескоро. Надеюсь, в ближайшем будущем Палестино сможет смастерить достаточно подобных игрушек, и они будут более компактного вида. В Салехе есть много мест, достойных быть увековеченными вместе с их владельцами и жителями. А что может подойти для этого лучше капсулы времени? Пойманный в ловушку момент жизни... Ни один снимок не сравнится с подобной живой картиной. В любом случае, мы находимся здесь и сейчас. Я подстраховался изделием Тамеха, не буду скрывать, - он похлопал себя по груди, где под одеждой скрывалась золотистая спираль амулета, являвшего собой первый прототип устройств, позволявших проходить сквозь купол. - И, раз уж речь зашла о нем, мне совершенно не нравится, что вы так плотно сотрудничаете с доктором Тэном. Желтолицый ублюдок был мне полезен, но я вовсе не желаю отдавать ему ключи от Салеха. Не хватало ещё, чтобы он тоже получил доступ к вратам или наследию Древних. Хватит с него и потраченного в нашем инженерном корпусе времени, уделённом экспериментам. Если бы Тэн не начал суетиться, пытаясь устранить Саргеха, мне сейчас бы не пришлось спешно эвакуироваться на маяк, ожидая, пока мои люди зачистят Башню. Я мог бы войти в неё ценой меньшей крови. А теперь получается, что эта кровь частично и на ваших руках, судья Алан.
  Гувер отошёл от панели управления, прошёлся по верхней площадке маяка и посмотрел через прозрачный силовой экран, где по синим волнам шли два судна. На одном из них должен был сейчас находиться Саргех.
  - Все вышло из-под контроля, Гувер. Прибор, даже при условии наличия в нем кристалломатриц стражей, всё равно опасен, - произнес Алан. Гувер, даже не повернувшись к нему, задумчиво произнес:
  - Все не просто вышло из-под контроля. Линии вероятностей так колеблются, что я уже не могу точно сказать, что случится дальше.
  - А раньше могли? - с иронией спросил судья. Гувер пожал плечами. С его телосложением этот жест был почти незаметен.
  - Раньше я действительно с большой долей вероятности мог предположить некоторые события. Однако, наравне с теми искажениями и изменениями, которые в этот раз происходят, основная линия всё же остаётся неизменной. Судья Саргех погибнет. Если не в Салехе, так в море. Его глупая подружка, выстрелившая в стража утром, в доме судьи, только сделала мне одолжение. Повреждённые при производстве матрицы стража замкнуло так, что его уже не восстановить. Зато находившиеся рядом с ним стражи утеряли часть нейронных цепей и программ лояльности к горожанам. Паника, безумие и хаос. Всё, как вы хотели, Алан.
  - Я хотел, чтобы мой голос был услышан! - вскинул голову судья. - Именно для этого я согласился на наше сотрудничество с вами, Гувер. Вы обещали мне, что власти услышат профсоюзы, примут их требования и пойдут на уступки в отношении исследований технологий Древних. Салех всегда был городом ученых и инженеров. И я всего лишь хотел подтолкнуть Салех. Разбудить его жителей и помочь выбраться из стагнации, вернув их на путь исследований, опытов и развития. Я хотел сдуть пыль с архивов Древних, стимулировать собственную науку, преобразить закостневший Салех.
  - Совмещая с работой в Коллегии? - спокойно спросил Гувер.
  Алан промолчал.
  - Не надо себя обманывать, господин судья. - Гувер все же повернулся к нему, отметив, что все его люди сгруппировались подальше от Алана. - Немезия уже получила клеймо Веллкро, внутри которого наномашины под микрополем защиты. В них генетический материал Саргеха. Теперь сам судья Саргех нам не нужен. Именно он не давал хода вашим осторожным идеям об инициации испытаний на заключённых найденных предметов и технологий Древних? Теперь у вас появился шанс протолкнуть свой законопроект, - он ткнул толстым пальцем в клавишу воспроизведения, и на большом экране появилось изображение Алана, говорившего с Тэном о трансформаторе времени. Коричневый плащ-накидка, в ткань которого были вшиты микроволокна особых нитей, позволявших на краткий срок пользоваться линиями переходов для стражей, размывали изображение, но лицо судьи оставалось узнаваемым. - Или, возможно, вам уже это не нужно? - безразлично спросил Гувер, кивая на картинку без звука. - Зря вы за моей спиной связались с тамехианцем. Надеюсь, вы получили у Рикардо образец тайм-бомбы? - протянул Гувер. - Хотелось бы помочь стражам, начавшим будоражить болото городской жизни.
  - Они уже начали убивать горожан. Это недопустимо, Гувер! - с неожиданным пылом произнес судья, выступая вперёд. - И эти локальные временные карманы. Вы обещали мне, что сможете повернуть процесс вспять. Но вы должны понимать, что это стоит сделать немедленно. Пока люди, попавшие в них, ещё живы.
  - Правда? - тихим, шипящим голосом спросил Гувер. - А не вы ли, мой дорогой судья, выстроили схему, по которой трансформатор, отлаженный моими людьми, прошу заметить, использовался только на тех, кто имеет в Салехе власть? Мы оба хотим раскрыть купол. У нас могут быть разные причины, но цель пока одна. Мне кажется, вы не совсем понимаете грандиозность замысла, друг мой, - покачал головой на толстой шее Гувер. - Все, что делали эти пешки, было предопределено. С их помощью я получил записи из будущего, и Рэнфри смог собрать свою машину, которую вы держите в руках. У него не было кристаллов нужной плотности, но у меня они были. От оружейника мне требовалось только сделать трансформатор. Увы, среди моих людей, - он бросил быстрый взгляд на маленькую группу примолкших подручных, - не оказалось ни одного инженера нужной квалификации. Я следил за ним все то время, пока они пребывали в этом времени. Каждый их шаг, каждое решение было предсказано и управляемо мной. Они даже машину оставили там, где её нашли бы потом Немезия и наёмники, - Гувер хихикнул, и у Рикардо создалось впечатление, что Гувер сошёл с ума. - Тэн получил технологию моделирования живых объектов, я получил устройство, с помощью которого вытащил из будущего нужные наработки. Моя кукла со встроенными частицами потомка Древних смогла запустить АЛИС даже из мёртвого города, и вернула всех на свои места, чтобы ход времени не нарушался. Вы понимаете? Все получили своё. Увы, иначе, чем подобный масштаб, с которым не справился прямой потомок строителей Салеха, не способен вызвать коллапс достаточной силы. Но сегодня Саргех умрёт. И в этот раз Древние меня услышат. И вернутся. И заберут меня с собой. Ибо я желаю быть среди равных себе, изучать и исследовать, быть на своём месте!
  - Гувер, вы безумны, - побледнев, прошептал Алан, отступая на шаг к двери. Секретарь одарил его холодным взглядом. - Купол управляется АЛИС, а она уже не способна справляться даже с простейшими задачами. Вы понимаете, чем рискуете? Если что-то пойдёт не так... -судья покачал головой. - Если купол по каким-то причинам не отключится через один цикл...
  - Ересь! - топнул ногой Гувер. - Мы всегда сможем вернуться в город с трансформатором и всё исправить. Теперь, благодаря кристаллам нужной плотности, он управляем. Мы пройдём через любой купол и отключим его тогда, когда власти, или те, кто там останется, согласятся на наши условия. Мы пошлём сигнал Древним, и они вернутся.
  Глаза Гувера заблестели истинным безумием. Он восхищался собой, пребывая на пике уверенности и силы. Он помнил каждую мелочь, совершенную Нимой и её спутниками, ощущая экстатическое блаженство от осознания стройности событий. Все то, что он сумел получить - от амулетов, позволявших пройти через купол города до записей о трансформаторе - он получил именно благодаря тому, что глупые люди, его марионетки, трепыхались и пытались бороться. Время всё равно выстраивалось в основную линию, втягивая в события участников, имеющих к этим событиям непосредственное отношение. Гувер получал почти сексуальное наслаждение от каждого момента, когда Нима или Рэнфри, пытаясь сопротивляться ходу времени, только встраивались в основной поток, приближая момент раскрытия купола. Он и сам понимал, что запутался. В какой линии были созданы тайм-бомбы и кто их делал, Рикардо или этот судья от его имени? Удалось ли добиться управления стражами или этого ещё не случилось? Способен ли был Палестино наладить выпуск трансформаторов или без него теперь эта задача стала невыполнимой? Нужны ли до сих пор эти игрушки? Всё смешалось. Всё стало другим, и в то же время всё шло по одной линии. Гувер погладил рукой амулет в виде золотистой спирали. "Всё можно будет переиграть. Снова переиграть. Однажды я пойму, как достучаться до создателей".
  Но в словах Алана, как отметила часть мозга Гувера, ещё не утратившая логического мышления, имелся смысл. Что-то действительно могло пойти не так. Возможно, новая технология Тэна, с его опытами над Нимой и наночастицами с генным материалом Саргеха, не даст нужного эффекта. Наномашины могут и не прижиться, в конце концов. Возможно, самому Гуверу не удастся выбраться до момента открытия купола. Детали предсказать было невозможно, и секретарь принял опасное решение.
  - Знаете, - внезапно успокоившись, произнес он, - а вы, пожалуй, правы, дорогой друг. Вам стоит залечь на дно, пока я не возьму контроль над Салехом в свои руки. Даже если что-то случится, хотя я уверен, что этого не произойдёт, мы всегда сможем воспользоваться резервным источником питания. Белокаменный фонтан на границе города, если вы помните. Достаточно будет использовать фонтан, и купол будет снят. Но на всякий случай, я думаю, вам стоит сейчас отправиться в Башню. Это самое безопасное место в городе. А мои люди обеспечат вам охрану и покой, - в его словах чувствовалась некая недосказанность, словно Гувер имел в виду покой, должный стать вечным. - А я, как досмотрю морское представление, присоединюсь к вам.
  Гувер вновь повернулся к прозрачному экрану открытой площадки, увидев, как на горизонте показались чужие корабли. Провинившийся доктор Тэн, умолявший Гувера дать ему шанс поквитаться с Саргехом и его любовницей, выполнил своё обещание. К Салеху двигались корабли Тамеха, должные нести множество крылатых стражей. Самого Тэна с той поры Гувер больше не видел. Но если этому хитрому лису удалось вызвать помощь, значит, он ещё жив.
  "Да и хрен с ним, с желтомордым", - подумал Гувер. Найти его и убить он всегда сумеет.
   
  Глава 24
  
  Нима ещё раз посмотрела на детектор, собранный Рэнфри буквально на коленке во время дороги от дома Саргеха, и недоверчиво фыркнула. Вещь, слепленная из небольших кусочков металла, тонких, как волосы, проводников и кристаллов, добытых из стража, напоминала детскую игрушку. Такое забавляющиеся мальчишки могут сделать за пять минут, и воображать в свои играх, что это - пульт контроля Салеха, или собранный злодейским Чёрным Инженером ключ от Башни, или кнопка вызова Древних Стражей. Сама Нима плохо помнила здешнее детство, его закрывала пелена, но это и немудрено. Столько памяти теснилось сейчас в ней, столько прожитых жизней, отличающихся только деталями и выводами от перехода в новую петлю. Она задумалась о том, сколько же циклов прожил Гувер. До сих пор неизвестно, как долго продолжается эта чехарда с повторением одного и того же.
  На самом деле прибор был прост и эффективен. Созданный из запчастей детектор искажений вероятностного поля засекал возмущения и искажения временных линий. Хотя, как признался Рэнфри, он задумывался, как пеленгатор трансформатора, изготовленного Говардом для Гувера, но не получилось. Вносящий сумятицу во временные потоки генератор оказался невидимым на фоне уже имеющихся аномалий и следов своего использования.
  - Я отказываюсь и дальше ехать на этой повозке, - громко чихнул Сигизмунд, отвлекая от размышлений. - Мало того, что в неё запряжена естественная лошадь, так этим вонючим животным управляет...
  Последующий всхлип чётко донёс до Нимы факт, что Джейми бдит, и не допустит оскорбительных высказываний в чей-либо адрес. "В бок, в пах, или в живот? - с медицинским интересом подумала Нима, бросая взгляд назад, и стараясь не отвлекаться от управления немного успокоившейся лошадью. Корнуэл прижимал ладони к области печени, и раздражённо шипел на сложившего руки на коленях Джейми. - В бок. Хорошее решение. И больно, и обидно. И судья не сильно пострадает".
  - Если не нравится, можешь выйти и идти пешком, - Нима отпустила поводья, позволяя пегой лошадке самой выбирать скорость движения. - Но придётся тебя привязать к коляске, за фаркоп. Мне не хочется тратить время на поиски в этих зарослях.
  Судья открыл рот, чтобы произнести ответную колкость, но посмотрел на сжавшийся кулак Джейми, и передумал отвечать. Теперь он будет лелеять уязвлённую гордость молча, пока боль не стихнет до приемлемого уровня. И всё начнётся сначала.
  "Этот Сиг хотя бы не нюхает дурь, - успокоила себя Нима, поглядывая на колеблющеюся над детектором карту местности. Загибающийся дугой проезд между двух фруктовых садов должен был вывести их к небольшой площади, а от неё было недалеко до конечной цели путешествия. - А что во всех вариантах событий он - расфуфыренный дурак с огромным самомнением, то это простое невезение. Для меня. С каким дерьмом приходится иметь дело..."
  Она в очередной раз подумала, что на машине этот путь они могли бы преодолеть гораздо быстрее. Но, выслушав краткий и яркий рассказ Ланкастера о приключениях внутри транспортного средства по дороге к дому Саргеха, поняла, что от этой идеи придётся отказаться. Если они так же застрянут внутри, выковыривать их будет некому. Внутри что-то сжалось от мыслей о возможности больше никогда не увидеть тех, кто взошёл на "Выпад" и "Удар".
  
  АЛИС, пришедшая в себя ровно настолько, чтобы подать питание в транспортную систему, и позволить им всем добраться до порта, потом ушла в себя настолько глубоко и долго, что отключились даже некоторые системы жизнеобеспечения зданий. Портовые сооружения должны были иметь свою дублирующую систему, завязанную на Маяк, но он неожиданно оказался отрезан от АЛИС точно так же, как и все остальное. И выполнять поставленную задачу Ниме пришлось на своих двоих. Джейми, как всегда, отнёсся к этому философски, сожалея лишь, что не прихватил из дома более удобные ботинки. А вот Сигизмунд, назначенный к ним в группу волевым решением Саргеха, устроил форменную истерику. К счастью, или, к сожалению, дождавшись, пока порт и страшный в своём воодушевлении морской тематикой судья третьего круга останутся далеко позади.
  - Я требую повозку, достойную меня и моего статуса судьи! - встав посреди пустой дороги, заявил он Ниме. - Не менее чем третьего класса, это я понимаю. В этой глуши на большее рассчитывать глупо. Но иначе я никуда не пойду. И делайте, что хотите.
  - А толкать её ты будешь? - добродушно усмехнулся Джейми. - Энергии нет, транспорт не работает. Связи тоже нет. Можно высоко подпрыгнуть, и громко покричать, но я честно сомневаюсь, что это поможет делу.
  Нима устало посмотрела на судью Корнуэла, и сдержала рвущийся на волю вздох. Ей предстояло пересечь по короткой дуге весь Салех, чтобы добраться до места вероятностного прорыва, а этот напыщенный кусок судейского мусора пытается качать права и манипулировать ею. Джейми коротко глянул на задумчивую Ниму, чей взгляд передвигался по телу скрестившего на груди руки Сигизмунда, выбирая точку для удара, и молча подошёл к Корнуэлу.
  Потом констебль волок его на себе примерно полмили или чуть больше, потому что от удара судья впал в задумчивость, и перестал отвечать на раздражители. А идти было надо. Сигизмунд немного пришёл в себя, после чего пошёл дальше на своих двоих, не прекращая нудить и ныть. Он расписывал, как ему было тяжело работать с Гувером, какой это отвратительный человек, и как он рад, что понял и осознал, раскаялся и искупил. Искупает. И будет искупать.
  Нима уже начала задумываться, не проще ли привязать судью Корнуэла к срубленному стволу дерева, заткнув ему рот, и транспортировать таким образом. Сомнительная полезность Сигизмунда в виде универсальной отмычки постепенно теряла привлекательность. И уступала место мысли о том, что искупить-то он, может, и искупает, но делает это настолько показательно и самовлюблённо, что его хочется пристрелить. В случае плазменного пистолета, перенастроенного Рэнфри перед тем, как оружейник взошёл на борт военного корабля, это значило вычеркнуть Корнуэла из списка живых, а его останкам позволить удобрить здешнюю почву. Единственное, что останавливало Ниму, чтобы не отобрать у Сига его карточку и не выбросить в канаву, так это вероятность необходимости подтвердить свою личность отпечатком пальца или ладони. "Впрочем, руку мы могли бы взять с собой", - подумала она.
  Но дорога немного вильнула, и перед ними открылась окружённая зарослями кустарников небольшая конюшня. Сигизмунд радостно вскрикнул, и побежал к небольшому домику, где находился пункт связи и управления. Джейми дёрнулся, потянувшись за пистолетом, но потом передумал, и рванул следом за судьёй. Нима посмотрела вслед этой парочке, и продолжила идти спокойно, подозревая, что ищущий, конечно, отыщет, но порой не то, что ожидает найти.
  Так и случилось.
  - Как это понимать? - грустная мина на лице Сигизмунда выглядела потешно, если забыть, что судье уже не пятнадцать лет, и он не в воскресной школе. - Почему ни одна из нормальных лошадей не двигается?
  Судья осматривал конюшню, внутри которой в разных позах стояли и лежали биомеханические лошади. Управляющая ими АЛИС отключила каналы связи и подачи питания, и искусственно созданные животные замерли, иногда во время ходьбы. Некоторые упали в солому, другие нелепо застыли с поднятым копытом или повернув голову. Только испуганное ржание, доносившееся из дальнего стойла, снабжённого высоким заграждением, и глухие удары лошадиных копыт по металлопласту, имитирующему дерево, разгоняли опустившуюся на конюшню тишину.
  - Просто смирись, - сказала Нима, похлопав высокорослого судью по предплечью. До плеча она не хотела тянуться, но результат был достигнут незамедлительно: хлыщ в изрядно потрёпанном разукрашенном костюме отскочил в сторону, словно к нему прикоснулись руками, испачканными в навозе. Всё-таки он так походил на знакомого Ниме Сигизмунда. - Зато здесь есть одна живая лошадь, а на улице стоит несколько прогулочных колясок.
  - Сейчас сообразим, - Джейми уже пробирался между искусственных лошадей, ища сенсор для открывания запоров на стойле. - Э, да тут настоящий засов. Механический... Вот это редкость!
  
  Вспомнив происходившее на каретной станции, Нима улыбнулась. Иногда Сигизмунд даже мог приносить пользу, оказывается. Лошадка оказалась немного нервной, но получив пару мешков какого-то зерна вперемежку с кормовой смесью, подобрела и успокоилась, позволив себя запрячь в небольшую четырёхместную коляску на мягких подвесах. Колеса повозки, стилизованные под старину, тем не менее, были созданы из современных материалов, и по дороге она шла ничуть не хуже летающих транспортёров. Учитывая, какое расстояние им пришлось преодолеть, это позволило выбрать маршрут, лежащий вне основных трасс и улиц, скользнув по границе окружавшего Салех пояса ферм и садов.
  - Не понимаю, что мы забыли там, в этой глуши, - снова завёл свою песню Сигизмунд. Создавалось такое впечатление, что охватившее их всех напряжение прорывалось в нем нестерпимой тягой к брюзжанию и постоянному недовольству всем. Судя по виду судьи, он и сам не понимал порой, чем вызвано его поведение.
  
  Лошадка махнула хвостом, и на землю упала смачная лепёшка навоза. Сигизмунд скорчил такую мину, что Нима, как ни старалась, не смогла полностью скрыть смешок. Она даже едва не подавилась, в тщетных попытках унять рвущийся из неё смех. Умом она понимала, что это нервное. Когда Саргех, встреченный моряками, как живая легенда, поднялся на борт судна, она ещё долго смотрела ему вслед, а в ушах звучали слова старого капитана:
  - Женщина на корабле? Да только через мой, мать, труп!
  Огромный капитан, чей голос походил на рык лесного чудовища, производил неизгладимое впечатление. Во всяком случае, на его людей. Нима же, посмотрев на него совершенно спокойно, перевела взгляд на Саргеха. Тот медленно покачал головой, давая понять, что ей рядом с ним не место. Нима тогда испытала такую обиду и злость, что с трудом не выплеснула их на голову Саргеха. Но потом, посмотрев на судью внимательней, она поняла, в чем дело. И краска схлынула со щёк. Если секунду назад Нима была почти пунцовой от унижения и насмешек матросов, кривлявшихся за спинами капитанов, то теперь, увидев выражение лица Саргеха, побледнела.
  Судья не собирался возвращаться. Когда они обсуждали его решение запросить помощь у моряков, Нима сильно сомневалась в согласии флотских. Однако, авторитет судьи, пусть и бывшего, вновь победил. Но вряд ли только он. Саргеха на флоте помнили, ценили и уважали. И потому Нима была свидетелем прощания некоторых матросов, не решившихся подняться на борт своего судна. Капитаны брали только добровольцев. Судья, видимо, объяснил им, чего ждать от возможного нападения Тамеха, и среди служивых нашлись те, кому никак нельзя было умирать. Но когда корабли втянули трапы, в последний раз качнувшись у пирса, она взглянула в лица оставшихся на берегу. Тоска, непонимание и желание прыгнуть следом - этого среди горстки оставшихся было больше, чем облегчения. Многим приказали остаться их капитаны. Некоторым действительно никак нельзя было умирать.
  "Как будто остальным можно!" - в сердцах мысленно крикнула Нима. Вслух она не сказала ничего. Горло сжало невидимой рукой, и она не могла проронить ни слова. А Саргех, степенно хромающий по трапу на судно, ничего и не ждал.
  - Он не вернётся, - сказала Нима. Рядом кто-то хмыкнул, язвительно высказав своё мнение:
  - Чудо, что этот калека вообще на борт забрался и в воду не дрёпнулся.
  Пара человек неподалёку засмеялись. Но ровно через пару секунд те же люди, охнув, осели на землю, и голос Дэла произнес:
  - Чудо, что у меня времени нет вас перебрать вручную, ссыкуны сухопутные.
  Дэл прошёл мимо, даже не оглядываясь. А вот стоящий рядом с Нимой Джейми, словно бы невзначай, произнес, рассматривая небо над головой и сунув руки в карманы:
  - Ага, как на смерть, так у нас дела дома. А как ржать, так над теми, у кого дел не нашлось.
  Насмешники заткнулись, пристыженные. Кажется, до них только сейчас дошло все то, что они сделали. Теперь, пусть им представится шанс снова вернуться под командование своих капитанов, ни командиры, ни даже самый последний матрос на судне не взглянут в их сторону. Для тех, кто остался на борту, жалкая группка испугавшихся моряков перестала быть товарищами и братьями. Они стали трусами и предателями. И вокруг них уже незаметно стягивалось кольцо матросов, которым приказали остаться, и которые отдали бы жизнь за Салех, в бою отстояв свою честь и кровью подписав клятву служить городу. Через пару минут моряки били своих сослуживцев молча, не давая им возможности объясниться или оправдаться.
  
  Нима поймала себя на том, что смех незаметно перешёл в истерический. Переутомление, отупение после расставания с Саргехом и Рэнфри, недосып, постоянные побои, драки, беготня, опасность, накал обстановки и невыносимое напряжение сделали своё дело. Нервы не выдержали. Нима то смеялась, то всхлипывала, подхлёстывая ничего не понимающую кобылу до тех пор, пока дорога не повернула в последний раз. Тут объездная колея вливалась в одну из главных улиц-рукавов города, и миновать её не представлялось возможным. Лошадь остановилась, отказываясь идти дальше. Она фыркала, прядала ушами и пятилась, нервно перебирая ногами. Когда лошадка не сдержалась и громко испортила воздух, Сигизмунд с тонким визгом соскочил со своего места, вывалившись в придорожную пыль.
  - Всё! Хватит с меня! - орал он, сдёргивая с плеч порядком истрепавшийся плащ и судейский френч. - Не желаю я тащиться в этот ад просто потому, что какой-то оружейный гений собрал коробочку с проводками! Откуда вы вообще взяли, что нам там место? Что показывает прибор? Возможные глобальные события? Открытие перехода в соседнюю галактику? Простофиля сделал приборчик, а глупая дурочка тащит всех на верную смерть!
  Нима, к тому моменту уже тоже сползшая на землю, все ещё нервно дёргала уголком рта, не в силах полностью перестать посмеиваться. Джейми осторожно двинулся к Корнуэлу. Судья попятился.
  - Чего ты ржёшь, ненормальная?! - взвился он, брызгая слюной. - Психи вокруг, одни психи!
  Джейми засучил второй рукав и сжал кулаки. Нима произнесла совершенно спокойным тоном, всё ещё продолжая улыбаться:
  - Сам ты псих. Псих и наркоман. Давай, беги отсюда. Куда предпочитаешь на этот раз? В здание суда, к Гуверу под крылышко? Или обратно, в свою никчёмную жизнь изгнанника с Ледяного Щита? Женщин он не любит. Надо же! Сдаётся мне, они тебя тоже не жаловали. Вот и вымещаешь свои комплексы на подвернувшихся под руку людях.
  Сигизмунд на мгновение покрылся алыми пятнами. Злость от уязвлённой гордости и достоинства, на размер которого намекнула Нима, пересилили желание истерить. Корнуэл ловко увернулся от Джейми, шагнул вперёд, потом вбок и оказался напротив Нимы, размахнувшись и ударив её кулаком в лицо. Нима успела увернуться, Сигизмунда развернуло вокруг своей оси, но он тут же восстановил равновесие и подставил женщине подножку. Нима упала, и Корнуэл встал над ней с надменным выражением лица. Истеричности в нем не осталось совершенно.
  - Всего лишь мебель, - произнес он, с презрением глядя на Ниму. Та не отводила взгляда от судьи. Рукой она нашарила на дороге камень и с силой запустила им в лицо Сигизмунду, попав в переносицу. Камешек оказался небольшим, но из ноздрей Корнуэла потекла кровь. Он зажал нос руками, чувствуя, как сквозь пальцы сочится алая тёплая жидкость. Взгляд у него стал безумным. Он невнятно зарычал, отнял руки от лица и попытался пнуть Ниму под рёбра. Женщина перекатилась, вскочила на ноги и отбежала подальше. Сигизмунд продолжал метаться на месте, и его светлые волосы трепыхались от каждого движения, делая судью похожим на балаганного дурачка, скачущего на рыночной площади.
  В этот момент из-за поворота, у которого притормозила их повозка, неожиданно показалась чужая карета. Лошадь, бешено подпрыгивая, тащила карету по дороге, не разбирая пути. С губ животного клочьями падала пена, на козлах не было кучера, а все двери кареты оставались распахнуты настежь. Повод болтался сбоку, волочась в дорожной пыли, и животное, явно находившееся в предсмертной агонии, уже не подчинилось бы никаким попыткам себя осадить. Сигизмунд, опередив Джейми, толкнул Ниму на обочину и, выхватив из поясной кобуры небольшой пистолет, нажал на курок. Громкий выстрел эхом разнёсся окрест, в воздухе повисло облачко кислого порохового дыма, медленно расползавшееся в стороны. Лошадь упала, как подкошенная. Карета завалилась следом, послышался хруст дерева и скрип сломанного колеса. Оно ещё долго крутилось в воздухе, пока из уха животного на землю вытекала кровь. Сигизмунд попал ей в голову, почти не целясь. Корнуэл посмотрел сначала на мёртвую лошадь, потом на свою руку с пистолетом, а затем перевёл изумлённый взгляд на Ниму.
  - Вот видишь, у тебя нашлись полезные качества, - сказала она. Голос у женщины чуть дрожал от обилия адреналина в крови. Постоянные скачки этого гормона уже порядком утомили сердечную мышцу. Пульс, едва только успевший стать ровнее, опять бешено стучал в висках, с шумом крови разливаясь по черепу. Корнуэл, кажется, серьёзно задумался над словами Нимы. Она ожидала подколок, иронии, надменного монолога о значимости его персоны в любом месте и времени, но не получила ничего, кроме быстрого согласного кивка. Обалдевший от скорости сменявших друг друга событий Джейми сообщил, что их лошадь сбежала.
  - Я едва успел отцепить от неё повозку. А то ноги бы себе переломала, если бы коляска на повороте опрокинулась.
  Нима вздохнула и первой пошла к широкой улице города.
  
  Лин Пинь, глубокоуважаемый флотский командир третьего ранга, откинулся на спинку стула, и оперся руками на поверхность голографического стола, показывая, что отстраняется от изображённой на нем ситуации. Тактическая схема, показывавшая треугольную бухту Салеха, прикрытую со стороны моря естественными скальными волноломами, ему не нравилась. Проход во внутреннюю акваторию казался очень узким, и даже привыкший к маневрированию в открытых водах капитан флота Тамеха предвидел, что затопление там даже одного из его кораблей, не говоря уж про два парусника противника, создаст неприятную помеху. Справиться с ней можно, но потеря времени при постоянной угрозе развёртывания защитного купола была равнозначна провалу всей операции.
  Мало того, советник Тэн, пребывавший в командной рубке "Благоухающего Лепестка Розы" с самого момента подъёма на борт из утлой рыбачьей лодчонки с газовым двигателем, действовал ему на нервы. Видение шёлкового шнурка, которым его вознаградят высшие чины Тамеха, если операция провалится, уже начинало казаться не таким неприятным. Особенно если сравнивать с тем хаосом, что внёс в тщательно выстроенную цепочку управления небольшим подразделением этот разведчик. Мало того, что по нему невозможно было определить статус, и, соответственно, вести себя как с низшим или высшим. Более всего уважаемый Пинь испытывал неудобство по поводу влезания этой хитрозадой сухопутной морской свинки в дела, всегда принадлежавшие исключительно флотской касте.
  "Да приберут твою грязную душу древние боги, распределив её в тридцатый ад, к Вань-Ло в свиту. Для развлечений, например. Лизать раскалённую жаровню, отплясывая на сковородке. Или, как говорят северные варвары, чтоб ты сдох!" - подумал Лин, изображая на своём невыразительном плоском лице мину отчуждённого внимания.
  - Я требую немедленно выпустить стражей, и нанести удары по жизненно важным объектам Салеха, - Тэн, подсознательно понимая враждебный настрой моряков, собравшихся на мостике "Лепестка", не стал говорить тихо или слишком надменно. Хотя его статус позволял приказывать даже адмиралам, если бы таковые решили сдуру отправиться в этот рейд. - Координаты я занёс в список. Одновременно, многоуважаемый, вам следует смести эти два варварских кораблика, и высадить десант на пирсы. Маяк и система обороны порта отключены, и наши солдаты не встретят сопротивления!
  - Нет, - просто ответил Лин, прихлопнув ладонью по синеватой поверхности стола. Изображение дрогнуло и сместилось, но капитан этого не заметил, сузив глаза и всматриваясь в едва заметно исказившееся лицо Тэна. Тот не удержался от выражения удивления и некоторого обалдения, отвыкнув получать отказ от соотечественников. А капитан наслаждался представившейся ему возможностью. - Мой приказ и тактические схемы не допускают нарушения регламента. Стражи развернутся только в акватории порта, внутри границы действия купола. Вы смогли её уточнить за все эти годы? Попадает ли "бутылочное горлышко" в её пределы? Каковы характеристики боевых судов противника, оказавшихся, вопреки вашей сводке, в полной готовности, а не на ремонтных стапелях верфей? Вооружение? Наличие стражей противника? Количество вооружённых членов экипажа противника? Наземные части сил охраны и их размещение?
  Тэн проглотил возмущённые фразы и готовые сорваться с языка угрозы, смирившись с доводами капитана Пиня. Но ему до сих пор казалось допустимым, как специалисту в области биомедицины, не уделять особого внимания данным о кораблях и верфях. Этим занимался его подчинённый, которому Тэн приказал умереть после провала покушения на судью Саргеха. "Опять этот проклятый судья, - внутренне поморщился резидент Тамеха, - вечно он вмешивается и всё выворачивает наизнанку. Надеюсь, он умер от ран или застыл в одной из аномалий. Если бы можно было убивать одного человека тысячу раз, то я бы хотел, чтобы это оказался именно Саргех.".
  - Глубокоуважаемый командир флота третьего ранга Пинь, - вежливо начал он, подбирая слова так, чтобы не разозлить эту морскую свинью в аккуратном белом мундире с витым золотом шнуров и нашивок, - мне нижайше хотелось бы донести некую важность моих предложений до многомудрого...
  - Нет, - капитан снова взмахнул ладонью, отсекая возражения. - Я буду действовать по тактическим схемам. Мне не нравится обстановка и неизвестность. Возложенная Советом Тамеха ответственность слишком тяжела, и вы её со мной не разделите. Потому я принимаю решение: флоту идти на прорыв. "Благоухающий Лепесток" возглавит атаку, ударный фрегат "Сумрачный Коготь Тигра" следует в кильватере. Остальные суда соединения, как наиболее слабые по внешнему вооружению, остаются позади и готовятся разворачивать блоки радиоэлектронной борьбы. Подготовить к запуску генератор электромагнитных помех. Советник, рекомендую вам покинуть мостик и занять свою каюту. Можете одеть спасательный жилет, хотя что-то мне подсказывает, уважаемый, что он вам не так уж и нужен. Все едино не утонете.
  Выдав эту длинную тираду, капитан Лин поднял взгляд от карты, расцветившейся траекториями курсов и условных обозначений, и спросил, вежливо улыбаясь:
  - Вы ещё здесь, советник?
  Тэн отступил к выходу с мостика, впервые за всю свою карьеру не найдя, что ответить. Он умел признавать поражения, хотя и испытывал всякий раз бешенство от нарушения своих планов. Выходило так, что он, конечно, выполнил обещание перед Гувером и тем самым выплатил долги. Но вместо мгновенного хаоса и атаки на весь Салех получил медленное и осторожное прощупывание плацдарма, долгую артиллерийскую дуэль и несколько часов этой нелепой флотской ритуалистики с напыщенными фразами, полными старинных оборотов речи, расшаркивания и тройных подтверждений приказов. "Идиоты, - подумал Тэн, нащупывая рукой поручни крутой лестницы, ведущей вниз. - Тупые узколобые идиоты, мыслящие только категориями приказов и не умеющие принимать стратегически выгодные решения. По возвращению в Тамех я добьюсь казни этого Пиня. Даже если для этого придётся лично нанять убийц".
  - Капитан Пинь, они отходят от пирса! - услышал советник слова одного из младших офицеров, наблюдавшего за обстановкой.
  - Нас заметили, - сухо констатировал командир Лин, и молитвенно сложил руки на груди. - Работаем согласно тактическому плану. Их устаревшие корабли не успеют занять проход в акваторию.
  - Генераторы поля подавления в готовности, - доложил первый помощник Пиня.
  Тэн спустился по лестнице, стараясь не споткнуться, и негромкий шум командного центра словно отрезало. Шумовая завеса сработала безукоризненно. Советник, щурясь в сторону настенных светильников, особенно ярких после сумерек мостика "Лепестка", побрёл в свою каюту, ощущая ломоту в спине и перетруженных мышцах. Его выход в море на лодке и отказ маломощного двигателя в десяти километрах от берега обеспечили десяток часов, проведённых за вёслами. А потом ещё и постоянные препирательства с каким-то там капитаном. Тэн понимал, что ему нужно поспать, и стимуляторы уже не помогут, но не мог оставаться вне битвы. Последней, возможно. Он не хотел пропустить момент торжества.
  
  Саргех посмотрел в левое обзорное стекло рубки. Матросы с "Удара" уже затянули на палубу громоздкие ящики, срочно затребованные Дэлом с берегового склада, и убирали сходни. Непредвиденная задержка пока не очень сильно нарушала их планы. Обнаруженный разведывательным стражем с "Выпада" противник в количестве шести вымпелов дрейфовал, прикрывшись маскировочным полем. Судя по всему, это были тамехианские корабли, но точнее сказать никто не брался - поле размазывало энергетические импульсы реакторов, давая лишь возможность подсчитать число и примерный тоннаж. Выходило, что к порту подошли несколько крейсеров или сравнимых с ними транспортов десанта, и два-три фрегата, или, возможно, корвета огневой поддержки.
  Молодой капитан Свенссон, расчесав усы пальцем, сделал вид, что его не смущает перевес в силе вероятного противника. Саргех задумчиво посмотрел на него, и спросил:
  - Вильям, расскажите, как вы получили назначение на этот корабль? - судья обвёл рукой небольшую, но уютную рубку, из которой можно было управлять как ходом судна, так и осуществлять наведение орудий. Стрелки в башнях подчинялись указаниям отсюда, но имели и свои дальномерные посты. - Корвет выглядит совсем новым.
  - Я оказался единственным офицером достаточной квалификации, находящимся в зоне доступа, - виртуозно солгал Свенссон, улыбнувшись в усы. Перед Саргехом он не испытывал такого уж пиетета, как старый Медведь-Ульфрик, считая, что на месте судьи каждый бы повёл себя так же. Каждый офицер. - Тем более, что для Ульфрика Стентона это последний шанс попасть в Салех и перевезти туда семью с его родного Севера. Под ледником выжить сложно, иногда приходится даже есть человечину. У меня иная ситуация. Но я не герой, если вы про это, капитан Саргех.
  - Сдаётся мне, что я отыщу на берегу капитана, который был ближе и имел больше опыта в командовании таким судном, - покачал головой Саргех. Судья отметил, как его собеседник обошёл настоящие причины назначения на капитанский мостик экспериментального корвета. Ему было приятно услышать забытое обращение "капитан" по отношению к себе. На палубе Саргех чувствовал себя гораздо увереннее, чем на городской мостовой или на скользком полированном камне судейской Коллегии.
  - Я вызвался добровольцем, капитан, когда приписанный к этому борту капитан пожелал в своё время остаться на суше, - сухо и с неприязнью в голосе сказал правду Свенссон.
  Саргех ничего не сказал на это признание. Только ловко и быстро стянул длинные черные волосы на затылке обрывком тонкой верёвки, чтобы в бою пряди не мешали, прилипнув к лицу от пота и крови. И будь он проклят, если ошибается насчёт предстоящей схватки.
  - Скомандуйте выдвигаться, капитан Свенссон. Связь с "Ударом" установлена?
  - Полный вперёд! Поднять паруса, кроме брамселей! Основной ход машиной! - отрывисто сказал, обращаясь к рулевому, Вильям, с лица которого сползла всяческая весёлость. Теперь он походил на Саргеха в молодости, пусть только и выражением упрямой целеустремлённости. - Так точно, сеть из лазерных приёмопередатчиков развёрнута. Маяк так и не ожил после отключения, из чего я заключаю, что береговые службы нам не помогут. Но хотя бы не помешают.
  - Тукк так и не рассказал, что было в тех ящиках? - кивнул в сторону поднимающего паруса "Удара" судья.
  - Отшутился, что это гуманитарная помощь команде судна на случай непредвиденного изменения обстановки, - Вильям, стоявший ближе к развёрнутой на проекционном столе карте местности, наклонился над голограммой. - Они начали движение! Поле маскировки сместилось.
  - Начали, - Саргех прищурился, словно пытаясь проникнуть за маскировочное поле. Он и так знал, что это были тамехианцы. Тэн, исчезнув без следа, так и не появился более. Эти шесть отметок на карте вполне могли оказаться его прощальным подарком Салеху и лично судье. - Раздайте оружие экипажу, капитан. Цейхгауз на связь не выходил?
  - Оружейник Доусон уже начал выдачу личного вооружения, - безусый младший лейтенант-связист покраснел, и отдал честь, смутившись под пристальным взглядом Саргеха. - Говорит, что успеет за пару десятков минут... господин капитан-лейтенант!
  - Без чинов, мы в бою, - судья почувствовал, что его слова прозвучали резковато, но не стал исправляться. Потревоженные чувства младшего офицера интересовали Саргеха сейчас меньше всего. Если мальчишка переживёт сражение, он поймёт, когда нужно тянуться и отдавать честь, а когда стоит говорить кратко и по существу.
  - Он из последнего выпуска, - буркнул Вильям, вперив взгляд в спину рулевого, крутившего блестящее колесо штурвала. - У меня были потери в экипаже.
  Саргех ничего не сказал, почувствовав, как вибрация корпуса сменила тональность, и раздались характерные щелчки и тугой звон разворачивающихся парусов. Но явное указание капитана Свенссона на сошедших на берег членов команды не ускользнуло от его внимания. Сам Саргех не мог винить людей в том, что им ближе своя шкура, чем спасение города. Но и обвинять капитана Свенссона в презрительном отношении к дезертирам и предателям, которыми они являлись с точки зрения офицерской чести и кодекса, он тоже не мог. Обзор из окон рубки заметно уменьшился из-за белых полотнищ с красной двойной спиралью на них, раскрывшихся внизу и посередине мачт. Верхние паруса Вильям поднимать не стал, и это был оправдано. Скорее всего, им придётся изображать подсадных уток, чтобы затопить вражеские суда в самом узком месте прохода в бухту. Вспыхнувшие под потолком небольшие проекции с вынесенных на мачты и борта камер исправили недостаток обзора, и Саргех наклонил голову, изучая обстановку на карте.
  Маскировочное поле рвалось и расползалось клочьями, когда корабли противника начинали движение. Поднятые с корветов Салеха малые стражи-разведчики транслировали картину возникающих в сверкающе-голубом море пенистых следов, разраставшихся в ширину и длину. Постепенно на конце этих белёсых полос прорисовались белые вытянутые силуэты скользящих над водой судов тамехианской постройки. Коробчатый вид и угловатость надстроек выдавали серийную сборку, а, судя по размеру, они все относились к классу фрегатов. Крупнее псевдопарусных корветов Салеха примерно вдвое, белые с золотом корпуса не имели выступающих деталей, и блестели, как ртутное зеркало.
  Саргех вспомнил, как "Серебряный Ветер" Смоллетта столкнулся с небольшим корветом Тамеха, и что случилось потом. Нога отозвалась глухой болью, а шрам на щеке заныл, словно в него всадили иголку. Силовые поля, используемые тамехианцами, заключали корабли в кокон, растекающийся вокруг корпуса, и лишающий возможность рассмотреть какие-либо детали внутри него. Что при этом творилось с обзором изнутри поля, судья не мог и предположить, но гости с Юга как-то справлялись. Он порылся в карманах, извлёк чёрный шёлковый платок и завязал его на шее так, чтобы в любой момент можно было натянуть ткань на лицо. Если он прав, в чем Саргех почти не сомневался, очень скоро им всем понадобятся маски и платки. Дышать гарью, стирать кровь с лица, перетягивать раны и фиксировать переломы - вот только малый список тех вещей, где пригодится нашейный платок или маска.
  Берега бухты постепенно становились все ближе, и "Удар" выполз немного вперёд. Его дальнобойные орудия позволяли накрыть противника в нескольких морских милях, но Ульфрик предусмотрительно удерживался от ранней стрельбы. Он прикидывался капитаном старой шхуны, которую быстро обновили на верфях, навесив прямо на старый корпус новую керамическую броню, но все остальное оставили, как есть.
  Саргех ждал, когда в воздух взлетят один за другим стражи Тамеха - южане не любили терять обученных солдат, предпочитая жертвовать машинами. Но знакомых ему стрекоз не было, и судья насторожился. Или гости с Юга сменили тактику, что само по себе было неприятно, учитывая их бюрократию и затягивание решений внутри города, или они не имели квазиразумных машин на борту. Судья помнил сражения, в которых принимал участие, и хорошо знал тамехианцев, которые всегда использовали стражей. И эти смертоносные машины должны быть там, внутри этих белых с золотом кораблей.
  
  Тамехианцы двигались осторожно, прощупывая путь радарами. Два вышедших вперёд корабля снизили интенсивность поля, позволив рассмотреть раскрытые на бортах квадратные пушечные клюзы. Над ними парили несколько стражей, скрываясь в мареве трепещущих крыльев. Держащиеся позади суда не проявляли активности, прикидываясь десантными транспортами, и полей не убирали.
  "Удар" и "Выпад", убрав паруса, развернулись бортом к врагу. Фальшивые орудийные порты, образованные выступами и впадинами композитной брони, недвусмысленно смотрели на корабли Тамеха, до которых оставалось всего несколько миль. "Придётся стрелять прямой наводкой, - подумал Саргех, стараясь разгадать замысел командира эскадры противника. - В обычной дуэли они нас отправят на дно за пару залпов. Хотя по количеству стволов у нас и паритет, но они-то об этом не знают".
  Башни корветов, расположенные так, чтобы при необходимости вести огонь над ограждением противоположного борта, сейчас доворачивали пакеты стволов, разбирая цели. "Удар" навёлся на дальний фрегат, а "Выпад" - на ближайший. Зенитные батареи на крыше кормовой надстройки тоже были приведены в боевую готовность, и заряжены противостражевыми снарядами, содержащими электромагнитные сердечники.
  Планы боя, составленные противоположными сторонами, выглядели, как всегда, красиво. Саргех подозревал, что тамехианцы нацеливались прорваться в акваторию порта, и догадывался, зачем им это нужно. Если АЛИС все же придёт в себя, или её переведут на ручное управление, купол поделит порт на две неравные части - скрыв большую и оставив меньшую, с проходом и волноломами. Таким образом, в самом худшем из исходов, капитанам Салеха требовалось нанести как можно больший урон врагу, и затопить свои корабли возле выхода из узости канала. В лучшем же случае - отправить на дно неглубокого прохода одно-два судна противника, после чего отойти в бухту. Где, прикрываясь берегами и сооружениями, расстреливать оставшихся тамехианцев до тех пор, пока они не отступят.
  К сожалению, судья понимал, что любые тактические планы существуют только до момента, когда на палубы начинают падать первые снаряды. После всё тонет в дыму, и каждый дерётся за себя. И немного - за того парня, который рядом. Вспомнив абордажи, в которых он принимал участие, Саргех вздрогнул. Но не от страха или боли, снова проснувшейся в теле. Он нашёл решение, которое могло изменить ход сражения. "Если удастся выманить один из кораблей южан на абордаж, подставившись, допустим, "Выпадом"...
  С резким звоном и режущим уши звуком экраны стражей-разведчиков погасли. Машины были сбиты и уничтожены, лишив Саргеха и его командиров возможности наблюдать за акваторией сверху. Над появившимися из дымки тамехианскими кораблями вспухали светлые облачка, и в привычный шум работы двигателей и скрипа снастей вклинились лёгкие хлопки. То один, то другой участок морской поверхности вспучивался сотнями всплесков, подбиравшимися все ближе к замершим на волнах салехским корветам. Их пятнистая серо-синяя окраска сбивала прицелы орудий врага, но Саргех заметил, как Вильям приказал очистить палубу. Стреловидная шрапнель, рассчитанная на борьбу с живой силой и деревянными корпусами парусников, не навредит композитному панцирю, но стоит кому-то из экипажа оказаться вне корпуса - и палуба моментально окрасится в красное.
  - Башенным стрелкам обеих бортов - готовиться, - Вильям бросил взгляд на Саргеха, дожидаясь подтверждения. И тот кивнул. - Залп!
  Корветы, развернувшиеся к врагу бортами, содрогнулись. По ушам судьи, несмотря на то что он находился в закрытой рубке, ударило звуковой волной. Гулкий грохот разряженных одновременно стволов "Удара" образовал на воде перед кораблём глубокую вмятину, и следом послышалось слившееся глухое стаккато имевших меньший калибр стволов "Выпада". Корабли ощутимо снесло в противоположную выстрелу сторону, и паруса пытались поймать ветер, но безуспешно. Механизмы мачт подтягивали их, пока бесшумные винты подводных крыльев отрабатывали ход.
  Снаряды "Удара", начинённые взрывчаткой, влепились в борт неизвестного судна тамехианцев, когда силовое поле было максимально ослаблено. Фрегат собирался выстрелить сам, но Ульфрик, повинуясь своему многолетнему опыту, подловил желтокожего. Точность наводки оказалась на высоте, и верхние клюзы портов судна противника вспухли огнистыми разрывами. Белый корпус оказался испачкан чёрными и коричневыми пятнами, а часть палубы вспучилась. Из всех бортовых орудий способными стрелять оказались хорошо если треть, и они ударили вразнобой. Двигающийся ведомым в кильватерном строю корабль резко дёрнулся, и отвалил влево, скорее всего, у него были повреждены рули.
  Корвет отработал двигателями, отползая назад, и море перед ним вскипело. Часть картечин рвануло синтетическую ткань парусов, но та изготавливалась именно с таким расчётом, и осталась почти неповреждённой.
  По линии связи, выведенной в рубку "Выпада", послышался хриплый из-за помех рёв и радостный мат. Вильям недовольно покосился на динамик звуковой системы, держа пальцы на поверхности стола, где светились разными цветами инфограммы.
  Результаты его стрельбы оказались менее впечатляющими - силовое поле в последний момент вспыхнуло ртутным блеском от обилия поданной на него энергии, и большая часть бронебойных снарядов "Выпада" расплескалось по нему серыми кляксами.
  - Развернуться носом к первому, - Саргех тихо, но слышно подсказал Свенссону, и тот быстро оглянулся на судью. Судя по каплям пота, выступившим на лбу капитана, тот очень не любил, когда в него стреляют. - Выполнять.
  - Право на борт, носом к первой цели, задний ход, -- Вильям отдал команды спокойным собранным тоном, хотя внутри молодого капитана наверняка бушевала целая буря эмоций.
  "Выпад" почти успел. Тот, кто командовал фрегатом тамехианцев, оказался опытнее, и стрелял бронебойными, как и Вильям. После удара сконцентрированного залпа, пришедшегося в правую скулу, корвет пронзило судорогой. Треск рангоута и набора корпуса отдался в ушах находившихся на мостике людей хрустом костей. Саргех схватился за вделанную в расположенную рядом с ним переборку штормовую скобу, и остался на ногах. Рулевой обвис на штурвале, не выпустив рукояток, и только выматерился, помянув желтожопых хитрозадов. Свенссон и младшие офицеры тоже устояли, хотя связист едва не вылетел со своего стула-насеста возле стойки с аппаратурой.
  - Молодцы, - громко произнес Саргех, - хорошо держим.
  - Лево на борт, - выдохнул Вильям, хмуро рассматривая подсвеченную жёлтым схему бронирования носа. - Еще пару раз выдержим. Броню нам не меняли, в отличие от "Удара". Листы старые...
  - Подставим другую скулу, - Саргех смотрел не на бронирование, а на тактическую схему. Вместо ушедшего из сектора обстрела Ульфрик выбрал ближайший из транспортов.
  - Переношу огонь на третий номер, - прохрипело из динамиков. - "Выпад", подтверди цель.
  - Огонь по первому, - быстро произнес Вильям, потом поправился, - веду огонь по первому номеру.
  - Принял, - Ульфрик отключился.
  
  Тамехианские "транспорты" замедлили ход и погасили все излучатели поля, кроме носовых. Защитить от обстрела они вряд ли смогли, но развернувшиеся носом к вражеским корветам корабли рассчитывали выполнить свою задачу прежде, чем получат значительные повреждения. Только в этом случае они все смогут выполнить свою миссию до конца.
  Из белых корпусов стремительно выдвинулись грибообразные надстройки, развернувшие стержни антенн. Одновременно с тем в середине бака распахнулись створки с уходящими вглубь корпуса пусковыми аппарелями. Взвывшие от натуги турбины заставили массивные корабли присесть, прикоснувшись килем к волнам. Вокруг взвихрились пенные брызги, скрывшие обзор как командирам этих судов, так и противнику.
  Вся вырабатываемая энергоблоками кораблей мощность была перенаправлена на излучатели, и над входом в порт куполом расползлась невидимая дымка поля подавления. Сложные вычислители, особенно гражданские и неэкранированные военные, вышли из строя, а защищённые системы испытали мгновенную перегрузку. В рубках корветов посыпались искры. Несколько обзорных экранов взорвались, рассыпавшись крошкой негорючего порошка и стекла.
  Теперь "Удар" и "Выпад" оказались почти слепы, перейдя на оптические приборы наблюдения. Связь с берегом, и так почти отсутствовавшая, прервалась совершенно. Даже лазерные излучатели работали с перебоями. В динамиках раздавался постоянно меняющий тональность вой, сквозь который прорывался хрип и треск неразборчивых фраз на салехском и тамехианском. Лейтенант, имя которого Саргех так и не узнал, лежал на своей консоли, и из-под его чёрных объёмных наушников растекались струйки крови.
  Вильям уставился в погасший проекционный экран, словно ослепнув, и сгоряча ударил по нему кулаком:
  - Дерьмо! Траханые жёлтые обезьяны!
  Судья, опираясь на трость, тяжело подошёл к обзорному окну, по которому сползали вниз брызги волн, и достал из кожаного футляра небольшой, но мощный монокуляр. Быстро осмотрев рубку "Удара", корабли противника, готовившие следующий залп, и обстановку, Саргех повернулся к Вильяму:
  - Дублирующая система связи на судне установлена? Задействуйте её. Нужно продолжать вести огонь.
  Лицо капитана, перекосившиеся от ненависти к тамехианцам, немного разгладилось. Он с треском ударил каблуком по полу, и с натугой вытянул вверх за медные ручки колонну с выступавшими раструбами разных размеров. Вытащив из нижнего пробку, он проорал в отверстие:
  - Машинное! У нас электромагнитное подавление! Установка в порядке? - и, прислонив ухо к меди, прислушался к неразборчивому бурчанию.
  - Двигатели в норме, - развернулся он к судье, который смотрел на рубку "Удара", откуда высунулся седоватый усатый юнга, размахивавший флажками, как ветряная мельница - крыльчаткой.
  - У них тоже, - ответил Саргех. - Приведите в сознание связиста. Он сбил настройку дальномера.
  "Удар" снова дал залп из всех орудий, отправив в полёт тяжёлые фугасы. Теперь звуковая вмятина в морской поверхности была поменьше, потому что Ульфрик бил с большим углом возвышения, стараясь поразить постановщиков помех сверху, разрушив излучатели. Но удар по барабанным перепонкам всё равно вышел ощутимым.
  - Огонь! - проорал в медную трубу Свенссон, надсаживаясь и багровея от усилий. - Следующий - фугасный!
  
  Тэн не выдержал. Его сбросило с узенькой койки, когда он пытался подключиться заново к корабельной сети управления, из которой его постоянно выкидывало. Дрожащий и скрипящий корабль напомнил ему внутренности сеялки, в которую кто-то стреляет из дробовика. Треснувший иллюминатор, оказавшийся на поверку проекционным экраном низкого качества, рассыпал искры, и резидент Тамеха прошипел древние ругательства:
  - Желаю вам извратиться с самими собой, посредством кишок свиней и рогов коров, тупоносые варвары, не знающие чистоты!
  Пока что капитан Лин отрабатывал план сражения строго по пунктам, написанным множество лет назад каким-то высоколобым теоретиком из штаба флота. Но теперь, когда один из фрегатов получил повреждения батарей правого борта, а второй только что засыпали снарядами на удивление точные салехианцы, нужно было импровизировать. И запускать, черти их дери, стражей! Тэн просто физически чувствовал, что пройдёт ещё пара минут и несколько залпов - и будет поздно. Потому он, оскальзываясь на брызжущей из пожарных распылителей воде, рванулся к лестнице наверх. В рубку. Подсказать, приказать, да хоть бы и прирезать драного слоном капитана - только бы успеть.
  Командный мостик встретил мокрого и всклокоченного Тэна увеличившейся с прошлого посещения громкостью переговоров офицеров, усилившемся гудением приборов и вентиляции, и погасшими внешними экранами обзора. Один из рулевых уже выдвигал из потолка старый добрый оптический перископ, и с клацаньем вытягивал из него ребристые ручки. Эта деталь оснащения оставалась неизменной ещё с тех времён, когда тамехианский флот перестал быть подводным, и стал передвигаться над волнами. Услышанного из обрывков разговора ему хватило, чтобы испытать неведомую доселе ярость. Капитан Пинь только что приказал повреждённому последним точным залпом салехианцев судну бросить якорь и вести огонь с неподвижной точки. Фактически, судно стало прекрасной мишенью для противника, но больше всего Тэна раздражала упущенная возможность перегруппировки флота Тамеха. Осевший на воде корабль перекрывал ход остальным.
  
  Какое-то время Сигизмунд шагал молча. Непривычное отсутствие истерик и жалоб настораживало, но Нима была слишком увлечена своими мыслями, чтобы скучать по нытью Корнуэла. Джейми, бодрившийся исключительно от страха, пытался о чем-то с ней говорить, но тоже быстро исчерпал все темы. Они как раз подошли к центру города, стараясь не обращать внимания на разруху и панику горожан. Сбои АЛИС привели к катастрофическим последствиям. Отключение энергии в медцентре вызвало падение сразу пяти лифтовых кабин, в которых погибли люди. Несколько человек остались заблокированными на нижних уровнях, где не было подачи воздуха, и АЛИС сочла такую мелочь не стоящей своего внимания. Улицы и проулки оказались заполнены остановившимся транспортом, и гладкие корпуса некоторых автомобилей ещё раскачивались от попыток запертых внутри людей выбраться наружу. Нима шла, опустив взгляд под ноги. Им встречались застывшие искусственные лошади, замершие на ходу. Транспорт, который они тащили, стоял, перегораживая улицы, с распахнутыми дверьми. Внутри одной из карет произошло нечто страшное. Кровавый след протянулся с сидения по трём ступеням подножки и тянулся в переулок, пропадая в темноте близко стоящих зданий.
  Свернув на одну из перпендикулярных улочек, все трое увидели аварию. Две машины врезались друг в друга на полном ходу, и АЛИС не предупредила это столкновение. К тому же, было похоже, что АЛИС только подстегнула случившееся, увеличив скорость обеих машин. Алые пятна мешались с аварийной пеной салона, рядом с машинами лежала оторванная человеческая рука с алым маникюром на ногтях. Джейми, побледнев и зажав рот руками, успел отпрыгнуть в кусты, где его вывернуло наизнанку. Спазмы и рвотные позывы пробудили в Ниме цепную реакцию, и она тоже почувствовала тошноту, но сдержалась. Пока Джейми успокаивал желудок, Сигизмунд отошёл подальше, а потом припустил прочь, не разбирая дороги.
  - Куда?! Стой! - крикнула Нима, рванувшись следом. Но Корнуэл, видимо отлично знавший этот район города, пропал из виду через несколько секунд.
  - Да твою же мать! - в сердцах пнув камень у обочины, с чувством высказалась Нима.
  - Пошёл он. Без него обойдёмся, - произнес подошедший Джейми. Констебль выглядел хреново. По лицу расползались бледно-зелёные пятна на фоне совершенной бледности, в глазах горели безумные огоньки. Нима, взглянув на оставшегося рядом констебля, припомнила Ральфа из экспедиции Рэнфри Говарда в будущем. Джейми скользил по тонкой грани между безумием и героизмом. Нима хотела сказать про поручение Саргеха, про необходимость отыскать Корнуэла, но, подумав, махнула рукой. Джейми понял её правильно. Они не стали говорить об этом, но оба знали, что вряд ли Саргех вернётся, чтобы требовать отчёта от Нимы и Джейми. Вряд ли они все вернутся. Зато судья Сигизмунд проживёт чуть дольше. Если отыщет нору поглубже, разумеется. Нима пошла дальше, поглядывая на тревожно мигающую картинку на карте города. Экран прибора постепенно сужал зону активности, насыщая цветом овал рядом с фонтаном. Рэнфри, желавший сделать пеленгатор трансформатора времени, преуспел только в создании прибора, улавливающего приближающийся крупный разрыв ткани событий. Наиболее вероятные линии времени и происходящие в них действия фиксировались в зоне наиболее вероятных и ожидаемых. Прорыв, вмешательство или концентрация энергии в гладком течении времени квантовались чувствительными сенсорами прибора, выводя на экран место, где может произойти сильное возмущение. Салех пестрел оранжевыми овалами и точками. Некоторые из них наливались вишнёвым, другие, наоборот, бледнели до ядовито-жёлтого, но место рядом с фонтаном, под которым располагался резервный узел генераторов питания города, продолжало наливаться тревожным красным цветом. У Нимы создалось ощущение, что она знает время и место, когда в спокойную, ровную гладь речной воды с неба упадёт огромный камень. По воде разойдутся круги, река плеснёт на берега, смывая мелкие кустики и подтопляя прибрежные постройки. Вода смахнёт зазевавшихся людей, утянет на глубину тела и снова успокоится. Но уже никогда не станет прежней.
  Нима ускорила шаг, стараясь обходить места скопления людей и машин. один или даже два раза она видела промелькнувших рядом стражей. Тогда Нима замерла, готовая достать оружие и попытаться оказать сопротивление, хотя и понимала, что против двух стражей не сможет ничего сделать. Джейми, сменивший свой парализатор на россыпь собранной в доме Рэнфри взрывчатки, нервно перекатывал угловатые слепки в карманах, напоминая того Джейми Стукача, который успокаивал себя игрой с ручной гранатой.
  - Не бойся, она совсем ручная! - сказал как-то Стукач, когда Нима долго смотрела на его способ избавиться от нервного напряжения. Где это было? И когда? Или не было вовсе?
  Им оставалось пройти всего лишь несколько кварталов, но разбросанные по городу карманы времени, следы аварий, отказа АЛИС, паника и начавшиеся беспорядочное бегство людских масс сильно затрудняли продвижение.
  
  Сигизмунд продирался сквозь колючие кустарники, завалы транспорта и городские джунгли. Ноги несли его к дому, расположенному в центре Салеха. Корнуэлу пришлось сделать крюк, чтобы оторваться от Нимы и не пересечься с ней на маршруте. К тому же, он не смог пробраться привычной дорогой, на которой столкнулись несколько машин и механических лошадей. Сигизмунд, даже не обратив на это внимания и не снижая скорости бега, свернул на параллельную улочку, обогнул пойманный во временной карман дом одного из судей первого круга, и нырнул в заросли парка. Расцарапав руки и ноги до крови о колючий кустарник, поймав удар хлестнувшей по лицу ветки и окончательно разодрав мягкую обувь о корни деревьев, он, наконец, вывалился на улицу, ведущую к заднему двору своего дома. Двери оказались распахнуты, АЛИС перестала подавать питание на замки и системы охраны. Корнуэл с удивлением отметил, что его ограбили. Впрочем, он уже насмотрелся на следы мародёрства и грабежей по дороге к своему жилищу. Благообразные, воспитанные и скованные сводом законов горожане в один миг превратились в разбойников, грабителей, насильников и убийц. АЛИС отключила контроль и слежение, перестала управлять стражами и принимать сигналы бедствия от множества строений. И люди, вдохнув запах свободы и безнаказанности, принялись за грязное дело. Корнуэл не нашёл в доме прислуги или следов её убийства, отметив, что служанка и кухарка, скорее всего, сбежали и спрятались при первых признаках творящегося в городе хаоса.
  - Да и не жалко, - пробормотал он, поднимаясь наверх. Первый этаж оказался полностью разрушенным, но винить в этом можно было только человеческий фактор. Все, что можно было оторвать от стен, грабители оторвали. Вывернули ящики комодов, снесли дверцы шкафов и даже выпотрошили кухонную утварь, не побрезговав столовым серебром.
  Сигизмунд отмечал эти детали краем сознания, копошась на втором этаже. Его гардеробная стояла в углу, вывернутая наизнанку. На полу валялись дорогие рубашки, брюки и камзолы. Шкатулки с украшениями на месте не оказалось. Но то, что искал Сигизмунд, осталось.
  Примитивные, не поднаторевшие в деле разбоя жители города, пусть даже среди них могли быть бывшие каторжники, не сумели вскрыть тайник в ванной комнате. Корнуэл ввёл личный код на панели, когда с трудом снял со стены огромное зеркало, и приложил ладонь к пластине распознавания. Система не подавала признаков жизни, и Сигизмунд, впервые с момента принятия решения о бегстве домой, приподнял брови от удивления. Как расправиться с кодовым и магнитным замком он не знал. Следовало что-то придумать, и Корнуэл вспомнил про опасную бритву. Он обыскал всю ванную комнату, пока не вспомнил, что последний раз клал лезвие на ободок унитаза. Сигизмунд взглянул на выпачканный чужим дерьмом унитаз с таким выражением мрачности на лице, какого у судьи Сигизмунда никто и никогда не видел. Корнуэл потянулся, размял плечи и, сплюнув в толчок, спустился вниз, на кухню.
  У его приходящего садовника должны быть подходящие инструменты. Вот только где он их держит?
  От входной двери послышались голоса, раскатился по коридору смех пьяного мужчины, и ему ответила женщина, поддержав спутника хриплым хихиканьем. Сигизмунд взял в руку топорик для рубки мяса и вышел встречать гостей.
  
  Нима свалила с плеча Джейми, который слабо пошевелился и застонал. Кровь из разбитой головы уже не шла, но констебль, и без того часто получавший по макушке, выглядел крайне плохо. Когда на них сверху упали обломки мебели, осколки оконной рамы и тяжёлые предметы, выброшенные взрывом на третьем этаже библиотеки, Нима успела отскочить в сторону. Джейми остался на месте, получив удар медной вазой по голове. Ваза задела констебля только вскользь, но крови оказалось на удивление много. Джейми ещё не избавился от последствий предыдущих травм головы, и последний удар окончательно вывел его из строя. К тому же, прямо на констебля вылетело массивное кресло, в последний момент зацепившееся за ободранную раму и упавшее невдалеке от Ланкастера. С третьего этажа не доносилось ни звука, и Нима, подошедшая проверить, жив ли Джейми, взглянула наверх. Огонь горел жарко, с треском слизывая полки с книгами, выставочные образцы и остатки мебели. Нима понятия не имела, что могло взорваться в библиотеке с такой силой, но думать об этом у неё не было времени. Кое-как поставив Джейми на ноги, она пыталась заставить его идти самостоятельно, но попытка не удалась. Тогда Нима положила руку Джейми себе на плечи и, подпирая его снизу, потащила к фонтану. Они обошли здание суда с торца, выйдя на соседнюю улицу и миновав главный вход в белое строение. Где-то совсем близко кричали от ужаса люди, кто-то отдавал отрывистые команды, с севера, откуда пришли Нима и Джейми, едва различимо щелкали выстрелы. По небу раскатилась белая вспышка, разлившаяся со стороны порта, и Нима посмотрела у ту сторону, словно надеялась что-либо разглядеть.
  -Давай, совсем немного же осталось, - подбадривала она себя, поудобней укладывая руку Джейми на плечо. Констебль понемногу приходил в себя, старательно помогая женщине и переставляя ноги на пределе скорости. - Вон этот фонтан, почти добрались, - тяжело дыша, произнесла Нима. Джейми кивнул и попытался идти самостоятельно. Как ни странно, у него это неплохо получилось, и Нима отпустила констебля, потянувшись за спрятанным в карман прибором оружейника. Тонкие проводки оторвались, экран не погас, но перестал показывать менявшуюся картину аномалий и возможных возмущений пространства и времени. Темно-вишнёвый овал рядом с фонтаном оставался на месте, но новые данные он не транслировал. Собранный на коленке прибор не выдержал перехода сквозь умирающий в конвульсиях Салех.
  - Дерьмо, вот же проклятое дерьмо, - произнесла Нима, стараясь, чтобы её не услышал Джейми. Огорчать спутника ей не хотелось. Неприятно было бы узнать, что тебе разбили голову и смешали мозги только ради того, чтобы уткнуться в одинокий памятник Древним, из которого в воздух выстреливали струи прозрачной воды.
  Нима как раз смотрела, как внизу, в основании двух спиралей, образовалась сфера воды. Шар поднялся вверх, распался на несколько потоков и упал вниз тонкими струями, смешавшись с остальной водой в чаше фонтана. Следующая водная сфера, заискрившись изнутри, выплеснулась перекрёстными потоками разной силы, падая вниз мерцающими искрами капель.
  Позади раздались осторожные шаги. Джейми не обратил на них никакого внимания. Он сидел на бортике фонтана и смотрел на дорогу, ведущую прочь из города. Нима же, обернувшись, сжала в ладони пистолет. Со стороны центра, петляя и постоянно таясь в тенях, приближался человек. Он нёс в руках нечто тяжёлое, постоянно останавливаясь и отдуваясь. Нима ждала, затащив Джейми за композицию фонтана и заставив его скрючиться под защитой низкого бортика. Сама Нима выглядывала из-за парапета и следила взглядом за человеком, желавшим остаться незамеченным. Вскоре мужчине пришлось выйти на открытое место, и Нима узнала его. Судья второго или первого круга, она точно не помнила его статус. Именно на него смотрел Саргех во время памятного заседания по делу Рэнфри. Хотя, если Нима права, то этого заседания уже никогда не будет. Женщина хотела подняться, махнуть рукой и объяснить судье, в чем дело. Его статус и допуск могли бы, наверное, чем-то помочь. "Во всяком случае, если она скажет, что знакома с Саргехом..."
  - Не двигайся, - подал голос Джейми, тоже высунув нос из-за бортика чаши.
  - Почему? Это же судья, - не поняла Нима, но осталась на месте. Джейми сощурился, перебирая пальцами комки взрывчатки в кармане.
  - Посмотри на него. Он что-то пытается вынести из города. И это нечто подозрительно напоминает твою коробочку с проводами.
  Нима присмотрелась и поняла, что Ланкастер прав. Судья тем временем уже приблизился к фонтану настолько, чтобы миновать затаившихся рядом с ним Ниму и Джейми было невозможно. За плечом приближающегося судьи появились ещё две фигуры. Людей Гувера не узнать было невозможно. Мужчины в чёрной форме, на расстоянии сопровождавшие судью, цепко следили за любым движением, профессионально разобрав себе сектора обстрела. Алан нервничал, озираясь вокруг, но сопровождавшие его бойцы успевали скрыться из вида раньше, чем судья их замечал. Один из них, кивнув на судью, почти выбравшегося на площадь с фонтаном, кивнул и указал стволом оружия на человека. Второй таким же кивком подтвердил решение напарника на ликвидацию объекта.
  Когда Алан скрылся, вопреки приказу Гувера проследовав не в Башню, а прочь из города, за ним последовали и его преследователи. Общая суматоха, паника и хаос на улицах города отвлекли их на некоторое время, и они потеряли Алана в Салехе. Благодаря заминке, случившейся на выходе из порта, когда люди Гувера столкнулись со стражами, Алану удалось почти добраться до фонтана. На последнем отрезке пути наёмники в чёрной форме снова обнаружили Алана, и все это время пытались связаться с Гувером и получить инструкции. Связь почти не работала, что и дало время судье второго круга прожить так долго.
  
  Сигизмунд шагнул из кухни, вставая во весь рост в проёме двери. Пьяная парочка молодых людей, мелкий клерк и, кажется, посудомойка, замерли, резко оборвав весёлый смех.
  - Что вам угодно в моём доме? - спросил Корнуэл. Клерк бросил быстрый взгляд на свою спутницу. Мужчине вовсе не хотелось драться, но открытый и насмешливый взгляд его подружки не оставлял выбора. Девушка сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Сигизмунда. Её спутник нервно облизал губы.
  - В городе революция! Профсоюзы решили, что вся собственность отныне - общее достояние! И нам нравится этот дом, - почти не заикаясь, произнес клерк, выпячивая хилую грудь. Девушка рядом одобрительно закивала. Корнуэл, мягко шагнув в сторону, резко размахнулся и сделал вид, что бросает топорик в голову мужчине. Его спутница взвизгнула, прикрывая голову руками, а клерк так и остался стоять. Под ногами щуплого молодого человека появилось мокрое пятно. Корнуэл, подскочив к мужчине, вогнал топорик в деревянную облицовку стены рядом. Глухой звук раскатился в полной тишине. Девушка ойкнула и дала деру, пропадая из виду где-то за порогом. Сигизмунд презрительно окинул взглядом мокрые штаны клерка, его бледное лицо, подрагивающие от сдерживаемых рыданий губы, и указал длинным пальцем на распахнутую дверь. Клерк часто закивал, забормотал извинения и пропал с глаз долой, низко опустив голову, чтобы скрыть пылающие от стыда щёки.
  Корнуэл, с трудом вытащив топорик из стены, подбросил его на ладони, поймал и только потом осел на пол, стирая дрожащей рукой пот со лба. В груди у Сигизмунда что-то противно тянуло и ныло, словно ворочался осколок стекла, причиняя боль и дискомфорт. Сердце стучало как-то неровно, со сбоями, пульс долбил в голове, заглушая остальные звуки. Но он поднялся и пошёл наверх на негнущихся ногах, все ещё сжимая в ладони кухонный топорик. В прошлой жизни ему доводилось пользоваться подобным способом убеждения. Да и поиски новой дозы наркотика заставляли порой делать богопротивные и омерзительные вещи. Впрочем, некоторые из них ему в той жизни даже, пожалуй, начали нравиться. Однако, такими подробностями сексуальной жизни Корнуэл ни с кем не делился, исключив из предпочтений женщин, и потому всякий раз нервничая в их присутствии. Тщательно скрываемая за чувством превосходства зависть к той же Ниме, так легко получившей симпатичного и потому ещё более раздражающего Саргеха, толкала Корнуэла на неадекватную реакцию.
  Сигизмунд поймал себя на том, что уже не имеет понятия, действительно ли он и сейчас предпочитал женщинам мужчин в постели, или это были мысли и эмоции его двойника из другой жизни. Он поудобней перехватил топорик и размахнулся, целясь в замок на тайном сейфе. Лезвие соскользнуло, попав по изукрашенной золотом плитке. Осколки брызнули во все стороны, один из них рассёк кожу на шее Корнуэла. Он машинально стер кровь, взглянул на пальцы, вымазанные в липкой жидкости, и с ненавистью уставился на собственный тайник.
  - А-а-а-а! Ненавижу! - заорал Корнуэл, беспорядочно кроша топориком встроенный в стену узкий сейф.
  
  Небо над головой полыхнуло алым. Огненный каскад прокатился над Салехом, и вслед за светом пришёл звук. Глухой, далёкий и насыщенный рокот наваливался на них, становясь все громче и громче. Ослеплённая вспышкой Нима спрятала лицо в ладонях, и почувствовала, как рокот отдалённого взрыва или крушения чего-то огромного зудит в костях звуковой отдачей. Зубы заныли, глаза начали болеть, и сидевший рядом Джейми глухо застонал, схватившись за голову. Нима с трудом поднялась на ноги, стараясь рассмотреть тех, кто подошёл к фонтану. Ствол пистолета дрожал в руке, когда она наводила его на согнувшиеся неподалёку фигуры.
  - Эй! - успела крикнуть она, и в этот момент прямо над головой появился страж. Подобную машину видел Саргех, когда на его судно напали тамехианцы в прошлом, и подобную машину видела Нима, в поединке стражей у Башни в будущем. Только нынешний страж оказался быстрее и опасней. На тонких бритвенных крыльях стрекозы алмазной кромкой сияло странное напыление, отбрасывающее блики во все стороны. Страж то пропадал, то появлялся, и движения его невозможно было предугадать. Нима осознавала, насколько её жалкие попытки уследить за машиной Тамеха ленивы и медлительны.
  Страж пропал, появившись рядом с фигурой человека в чёрной униформе. Мгновение - и от него осталось только алое облачко пара. Человек буквально распался на атомы. Липкой моросью осевшие на его двойнике частицы заставили второго охранника попятиться. Опытный судья, смекнувший, в чем дело, выхватил плазменный пистолет и, дождавшись, когда страж снова спикирует на второго охранника, нажал на спуск. Он промахнулся. Сгусток сверхтекучей плазмы пролетел над стражем, испепелив часть деревьев в роще неподалёку. Там тут же занялся пожар, в воздух взметнулись искры и поднялось оранжевое пламя. На излёте страж успел достать второго наёмника в зеркальном шлеме, и тот превратился в облачко кровавой взвеси.
  - Прибор! Прибор ожил! - заорал Джейми, подскакивая к Ниме. Он сунул ей под нос коробочку, на экране которой овал темно-багрового цвета рядом с фонтаном значился, как необратимое событие. Нима быстро взглянула на судью, и по спине поползли мурашки. Она в панике посмотрела на фонтан рядом, но тот оставался цел и невредим. Нима успела только выдохнуть и открыть рот, чтобы сказать Джейми пару ласковых, когда в нос ударил запах металла и озона. Над оставшимися рядом с композицией фонтана людьми кружили три стража Тамеха, и судья Алан уже наводил прицел пистолета, когда одна из стрекоз навела длинный тонкий хвост с пузатым энергонакопителем на конце прямо на судью и прибор в его руках.
  У Нимы остановилось сердце. Она поняла, что сейчас произойдёт. Судья Алан выстрелит в стража, и тот, разрушаясь, утянет за собой и судью, и трансформатор времени, образовав в точке фонтана циклическую петлю времени без начала и конца. Последствия именно этих событий они видели, когда только вошли в мёртвый Салех с Рэнфри. Цикл разрушения и цикл восстановления композиции фонтана, способный продолжаться вечность. Неизученые поля белого камня, из которого в Салехе строили здания в прошлом, вступят в соприкосновение с трансформаторными кристаллами и программами, намертво спаяв в себе неподдающиеся разрушению камни и воронку потоков вокруг них.
  Нима выстрелила в стража, оказавшегося в зоне досягаемости, уже не надеясь предотвратить должное произойти событие. Но не сделать вообще ничего она не могла. Если тамехианские стражи прорвались в город, значит Саргех мёртв. Представить его в плену Нима не могла. Он погиб, как и два судна, с которыми судья ушёл навстречу тамехианцам. АЛИС должна будет запустить процесс раскрытия купола, едва только первые стражи агрессора нанесут удары по стратегически важным объектам, вроде медцентра или порта. Но АЛИС молчит который день, и принимать решение придётся людям. Только теперь не будет Саргеха, сделавшего перед своей смертью то малое, что помогло Ниме оказаться сейчас здесь.
  Он послал её сюда, и она не справилась. Нима наблюдала всё, как в замедленной съёмке. Алан уже навёл пистолет на стража, будто вмёрзшего в неподвижный воздух над его головой. Джейми, выпучив глаза, смотрит куда-то за плечо Нимы. Она, обречённо поднимающая пистолет для последнего выстрела, загораживает спиной фонтан и резервный узел генератора питания.
  Миг - и стазис спал. Два выстрела, разорвавшие ватную тишину, вернули обратно звуки близкого пожара, крик судьи Алана, выронившего трансформатор, и визг пропавшего из видимого спектра стража Тамеха. Нима моргнула, пытаясь понять, что произошло. Джейми махнул рукой, указывая за плечо Нимы, и она уже начала поворачиваться, когда констебль осел на брусчатку, зажимая руками располосованную грудь. Из порезов текла кровь, тут же окрасив потрёпанную и рваную форму служителя закона багровыми пятнами. Джейми удивлённо смотрел, как между пальцами вытекают алые струйки. В его глазах было столько непонимания и детской обиды, что Нима едва не расплакалась от злости.
  Напавший на Джейми страж снова появился, но только для того, чтобы получить выстрел из пистолета Нимы и исчезнуть в облаке сияющей плазмы. Выстрелы третьего, пока невидимого стрелка раздались ближе, и одна из пуль с тяжёлым сердечником буквально разорвала стража в тот момент, когда он выпрыгнул из складок времени рядом с седоватым мужчиной в форме Коллегии. Судья сидел на камнях, баюкая пробитую выстрелом правую руку на коленях, и тихо подвывал от боли. Третий страж, оценив опасность, с которой столкнулся, поднялся невероятно высоко, и Нима с горечью поняла, что не достанет его из своего оружия.
  Последний, решающий выстрел раздался рядом с её ухом, от чего Нима едва не оглохла, и обломки машины упали вниз, сильно стукнув по темечку Ниме и Алану. Женщина оглянулась и увидела Сигизмунда. В руках он держал винтовку, сильно напоминавшую ту интеллектуальную игрушку, какую Нима видела у Корнуэла, когда они пришли в Салех будущего. Сигизмунд был бледен, но смотрел цепко. Из глаз исчезла затравленность, страх и паника.
  
  Нима присела рядом с Джейми. Порезы оказались хоть и глубокими, но неопасными. Констебль потерял много крови, и это, пожалуй, было единственным серьёзным обстоятельством, дававшим повод для беспокойства. Нима беспомощно оглянулась по сторонам. Судья до сих пор сидел на том же месте, но в любую минуту всё могло измениться. Рядом с Джейми валялся приборчик Рэнфри. Аномалия рядом с фонтаном была показана весьма странно. Две картинки, прямо противоположные друг другу, накладывались одна на другую. На первой вишнёвый овал подсказывал, что событие прорыва ткани времени состоялось. Вторая отмечала зону фонтана нейтрально серым кружком, говоря о том, что здесь ничего не было и не будет в ближайшие сутки.
  - Вот же срань! - выдохнул Джейми. Он был бледен и часто дышал, но не утратил способности покрывать матом всех стражей подряд. - Летающее дерьмо с бритвами! Да чтоб ты себе яйца отрезал, скотина!
  Сигизмунд посмотрел на Джейми с задумчивостью. Потом подтянул пояс с карманами, который Нима только что заметила, и бросил женщине пару медпакетов. Опыт младшего помощника доктора Тэна подсказывал, что эти пакетики стоит вскрыть и приложить к ранам. Лекарства, коллагеновые сетки и все нужные стимуляторы распространятся по поверхности тела и сами отыщут подлежащие излечению места. Нима рванула зубами первый пакет, когда Корнуэл произнес:
  - Ходил за винтовкой.
  Нима едва не подавилась вторым пакетом. Чтобы северянин первым извинялся? Да где бы это записать. И пусть его слова не походили на общепринятые извинения, но тот факт, что он первым начал разговор, да и вообще не сбежал после всего проделанного, говорили сами за себя. Нима пожала плечами, не зная, что ответить.
  - Отбери у судьи трансформатор, - сказала она наконец, когда закончила возить пакетами по ранам Джейми. Констебль порозовел и задышал ровнее, прикрыв глаза и опираясь спиной на парапет фонтана. Сигизмунд вскинул подбородок, глаза его сверкнули. Он готов был уже сказать очередную унизительную реплику, когда Нима встала и сама пошла к судье. Раненый человек вообще не заметил приближения женщины. Он испытывал болевой шок, не реагируя на внешние раздражители. Нима взяла трансформатор, кое-как дотащив его до фонтана, и сказала, глядя на Корнуэла:
  - Спасибо. Ты отлично стреляешь.
  В ответ Сигизмунд только фыркнул, но было видно, что ему приятно слышать благодарность за проделанную работу.
  - Ну, стоит признать, что с некоторыми женщинами можно иметь дело, - пробурчал он, отойдя подальше и надеясь, что никто его не услышит.
   
  Глава 25
  
  По лестницам грохотали сапоги морских пехотинцев Тамеха. Одетые в точные копии древних доспехов воинов-одиночек, служивших когда-то князьям и феодалам Юга, они выглядели устрашающе для противников. Сделанные из современных материалов личины бронешлема, выполненные в виде ликов многочисленных демонов и чертей всех сорока четырёх Преисподних юного пантеона, вызывали страх и у обычных людей. Увидеть солдата в полной броне считалось дурной приметой, только если это не случалось в дни праздников и парадов.
  Тэн не считал себя подверженным суевериям, но, когда один из морпехов заглянул на мостик, резидент тамехианской разведки дёрнулся, как ошпаренный кипятком. Красные пластинки оптических усилителей смерили его с ног до головы, и солдат качнул рогатым шлемом, украшенным пучками разноцветных нитей. После чего боец закрыл за собой дверь, повернув рукоятку замка, и исчез так же тихо, как появился.
  Больше никто внимания на Тэна не обратил. Растеряв свой задор, но сохранив растущую внутри холодную ярость и ощущение предательства интересов Тамеха, резидент придвинулся к небольшому экрану возле поста третьего связиста, и быстро подключил вырванный из гнезда оптический провод. Вяло шевелившийся на полу младший офицер застонал, на его лице выделялся подобный молнии красно-багровый тонкий рубец, а глаза сверкали белками, закатившись. Судя по всему, его пронзило разрядом тока от взорвавшегося пульта управления.
  Тэн перешагнул через тело, не обратив никакого внимания на стоны низшего по статусу, и наклонился над ним лишь за тем, чтобы снять с пояса раненого тамехианца небольшой меч. Слегка изогнутые ножны он заткнул за свой ремень, и двумя короткими тычками в особые точки на теле отключил сознание пострадавшего. Тэн не хотел привлекать внимания, а капитан Пинь и его штаб оказались сейчас слишком заняты, чтобы отвлекаться.
  
  - Есть попадания, - коротко доложил немолодой лейтенант, опуская бинокуляр. Синеватые стекла он протёр рукавом мундира, разорванным у локтя. - Повреждения верхней палубы, борта целы. Сильное задымление.
  В рубке тоже было дымно. Капитан Ульфрик, заменивший рулевого за штурвалом, чтобы иметь обзор получше, не выпускал изо рта изогнутой курительной трубки. Выпуская из ноздрей сизый дым, Стентон прорычал что-то матерное на своём родном северном наречии. Потом сделал мощную затяжку, от чего трубка засипела и забулькала, и произнес уже разборчивее:
  - Переносим огонь на четвертую мишень, с третьей хватит. Артиллеристы, не спать! Заряжай фугасы, раз они так хорошо пошли, - Ульфрик хрипло захохотал, наблюдая, как башни с орудиями разворачивают свои толстые стволы с нашлёпками пламегасителей, беря новый прицел. - Покажем желтозадым обезьянам, кто хозяин на море!
  - С "Выпада" сигналят, что у них связист того, - юнга тяжело дышал, запарившись передавать сообщение старинной флажковой азбукой, но держался. - Двигатели в порядке, дальномер сейчас перезапустят, и восстановят звуковую связь. Саргех передавал, что гордится вами, капитан.
  Ульфрик сжал зубами мундштук так, что тот затрещал, но ничего не сказал. Конечно, похвала от легенды флота грела душу старого моряка, ничего не попишешь. Но бой только начинался, и дурное предчувствие от преждевременной радости заставило его насупиться.
  - Пусть стреляют, чёрт бы их подрал. Второй номер ещё на плаву, и почти не поцарапан, - ответил он, и потянулся к медным ручкам морского телеграфа, чтобы отдать команду в моторный отсек, когда его прервал наблюдатель с биноклем.
  Высунувшись наружу, лейтенант поперхнулся грубым выражением, и повернул голову к капитану. У бывалого моряка явственно дёргался левый глаз.
  - Наблюдаю множественные пуски с разбитого транспорта. Их десятки, и запуск продолжается!
  - Ракеты? - удивился Ульфрик, едва не прокусив мундштук. Впрочем, с этих жёлтых крыс сталось бы задействовать запрещённые для применения военными силами Городов вооружения. - Вот бляди...
  - Стражи, - прошептал внезапно потерявший голос лейтенант. Второй раз ему удалось справиться с собой, и он почти прокричал: - Стражи Тамеха. Несколько десятков в воздухе, и поднимаются еще.
  - Выблядки узкоглазые, - выразил общую мысль юнга, заткнув ненужные флажки за широкий ремень. - Это крантец.
  - Отставить распускать сопли!!!
  Штурвал погнулся от удара капитана, разъярённо наблюдавшего, как над всеми "транспортами" в небо поднимаются серебристые точки. Пятёрками и тройками, закладывая виражи и расходясь веером. Все, кто хоть раз сталкивался с тамехианскими стражами, помнил, насколько дорого обходилось уничтожение даже одной такой машины. А сегодня Тамех, пожалуй, бросил в бой все свои наличные бионические силы.
  - Передайте Саргеху, - Ульфрик скривил тёмные от табака губы, - что пришёл его, м-мать, звёздный час. Или звиздец. Нет, это не передавайте, - заметив выкаченные глаза связиста, хохотнул Медведь. - Он и так понимает.
  Снизу раздался лязг, и ведущий в рубку люк с нижних палуб распахнулся, отвалившись в сторону. Из круглого отверстия высунулся перемазанный в ружейной смазке и какой-то дряни Дэл. На его лбе красовалась свежая царапина, и агент Башни выглядел так, будто им протирали двигатели.
  - Прикажите экипажу получить плазменное оружие, капитан, - сказал он, и забросил через невысокий порожек люка несколько удлинённых свёртков, глухо лязгнувших о металл пола. - Я раздам его на юте, у нас ещё есть несколько минут до нападения.
  - Плазменники! - презрительно фыркнул капитан, поняв, что было в таинственных ящиках, погруженных на борт в порту. О том, как именно они оказались в закрытом секторе склада, Дэл не распространялся, а Стентон не спрашивал, полагая, что есть вещи, которые ему знать не по должности. - Детские игрушки. Но против этих отродий хороши. Всем получить оружие, лещи бородатые, язви вас в душу! - от рёва Медведя несколько стёкол обзорного пояса потрескались и рассыпались округлыми осколками. - И вжарьте этим ублюдочным машинам.
  Дэл кивнул, удовлетворённый услышанным, и скользнул по лестнице вниз. Офицеры на мостике разбирали непривычное оружие, надевая на пояс узкие кобуры, и рассовывая по карманам кителей непривычной формы магазины. Внизу палубные матросы уже опустошили один ящик, и готовились растащить содержимое второго. "Хорошо, что не надо объяснять, почему всё плазменное оружие досталось только "Удару", - подумал Дэл, отодвигая в сторону главного корабельного старшину, схватившего сразу два пистолета. В огромных кулаках заместителя боцмана они смотрелись игрушечными, но это никого не смущало. - На "Выпаде" есть зенитные скорострелки, они справятся. А нас... этот корабль, - поправил себя он, - тамехианцы будут разносить с особым пылом. Разведданные не солгали. Мы нарушили их планы по развёртыванию, вынудив запустить машины раньше. Теперь они бросят все силы на нас, и не отступят, пока не сотрут в порошок".
  "Удар", едва не встав на дыбы, просел от слитного залпа своих орудий. Дэл, открывая и закрывая рот в тщетной попытке избавиться от звона в ушах, присел на корточки. Сквозь узкий иллюминатор-прорезь полыхнуло оранжевой вспышкой, и корабль взбрыкнул ещё раз, поведя корпусом в сторону от вспышки. Налетевший шквал бросил в правый борт волну, омыв толстое бронестекло кипящей от пены водой.
  - Что за дьявол? - произнес Тукк, не слыша себя. Уши будто забило ватой, а звон не проходил. Спустившийся сверху младший офицер разевал рот, что-то произнося, но его тоже не было слышно. Потом звон отступил, оборвавшись так же резко, как и появился, и Дэл услышал конец тирады:
  - ...пошли они в ад!
  - Что? - переспросил он у возбуждённого офицера.
  - Один готов совсем, говорю, - похлопал он Тукка по плечу. - Вместе с теми сраными стражами, что взлетали с него. Громыхнуло так, что я чуть не обос... в общем, знатно. Сейчас ещё парочку, и можно...
  Что можно и чего нельзя, по мнению мичмана, будет сделать после, Дэл узнать так и не успел. Кусок стены исчез, превратившись в мелкие осколки раскалённого металла, разлетевшиеся по помещению. Внутрь проникли тонкие блестящие отростки, прорезавшие всё на своём пути, и ещё кусок переборки развалился, пропуская внутрь трепещущее почти невидимыми крыльями подобие стрекозы. Страж изогнул скорпионий хвост, и с его блестящего жала потекло сиреневое сияние.
  Тукк, не раздумывая, выдернул из кобуры плазменный пистолет, и выстрелил, целясь выше смертоносной машины. Страж переместился вбок, задев крыльями края отверстия, потом назад, и буквально насадился на пылающий зеленью сгусток. Половина металлического сегментированного тела растворилась, а остатки машины обрушились вниз с жалобным стоном и звоном ломающихся крыльев.
  - Что можно? - спокойно спросил Дэл своего собеседника, опуская оружие, и поворачиваясь к мичману. - Твою мать...
  Мичман оседал вниз, как гора мелко порезанного мяса. Пока Тукк целился и стрелял, страж выпустил почти невидимую сеть из тонких металлических нитей, и она опутала моряка. Теперь, когда страж рухнул в море, сеть дёрнулась и разрезала офицера на множество мелких кубиков. Кровавый след к пробоине показывал, куда они делись потом. Чавкающий звук, с которым опадал на настил пола несчастный мичман, вызвал у Дэла приступ тошноты. Судя по доносившимся из прохода вглубь корабля, не у него одного.
  - Все наверх, - кривясь от горького вкуса во рту, сказал Тукк. - Становитесь у бортов. Ни один страж не должен приблизиться на расстояние броска сетью! Быстрее!
  "Удар" разворачивал орудия, чтобы дать слитный залп по следующему кораблю-матке, в котором прибыли стражи Тамеха. Кто-то прокричал совсем близко от Дэла, что "Выпад" подтвердил готовность поддержать судно Ульфрика. Тукк не успел задуматься о том, как молодой капитан Свенссон собирается исполнить этот манёвр под градом огня противника, но тут же получил ответ на свой вопрос. Часть орудий новенького, модифицированного перед самым спуском на воду, судна развернули пару стволов в сторону неповреждённого корабля со стражами, и дали залп одновременно с пушками "Удара". Цена за такой манёвр оказалась слишком велика. Со стражами приходилось бороться как попало, но "Выпад" спасли установленные дополнительные орудия, первыми выстрелами снёсшие авангард стражей. Ушедшие в чистое небо, они производили впечатление холостого заряда, но едва начинка патронов встретила сопротивление защитных полей, как в воду десятками посыпались обездвиженные стражи Тамеха. Тукк дорого отдал бы за то, чтобы узнать, какое именно новейшее дерьмо вкорячили на "Выпад", но сейчас он оказался слишком занят для подобных размышлений.
  
  Над "транспортами", являвшимися на самом деле новейшим изобретением тамехской военной мысли, и названными в штабе флота "страженосцами", пятёрка за пятёркой поднимались в воздух грозные машины. Плотно упакованные в почти пустые корпуса, они занимали весь полезный объем внутри кораблей, и единственное, что сдерживало их запуск, так это узкие взлётные аппарели.
  Первый носитель, повреждённый артиллерийским огнём "Удара", стал разваливаться на куски. Так это выглядело со стороны, но в реальности корабль сбрасывал внешнюю обшивку, чтобы раскрыть забитые Стражами отсеки, и выпустить их в воздух почти одновременно. Только кормовая надстройка и нижняя часть корпуса, где находились двигатели и генераторы воздушной подушки, остались целыми.
  То же самое повторили остальные суда тамехианского подразделения, на глазах превращаясь в кишащие биомеханическими машинами остовы. Стражи оживали, разворачивали конечности и вспыхивали прозрачными крыльями, взвиваясь в небо с гулким механическим звоном.
  Немалая часть квазиживых механоидов вилась у места старта, расходясь в стороны широкими потоками. Большинство, подчиняясь программе и приказаниям, поступившим с борта "Благоухающего Лепестка", направилась к двум вражеским парусникам, а несколько десятков похожих на стрекоз машин плотной группой взяли курс на Салех, по широкой дуге огибая порт и возвышающийся над ним маяк.
  Снаряды с "Удара", повинуясь целеуказанию, взорвались в гуще машин, взлетающих со второго от прохода в бухту страженосца. Несколько фугасов, каждый из которых нёс мощную взрывчатку, вонзили тупые носы в обнажённый кожух генератора корабля, сдетонировав. Второй носитель исчез в яркой оранжевой вспышке, разметавшей в сторону искалеченные взрывом машины и нарушившей строй остальных судов.
  
  - Стражи в воздухе, - спокойно отметил Саргех, опуская монокуляр, и покрепче сжимая свою трость. Выстрелы "Выпада", повредившие флагман тамехианцев, не нанесли тому критического урона, и только разозлили вражеского командира. Тот шёл курсом на сближение, но медленно отворачивал в сторону. - Зенитные орудия к бою. Зарядите электромагнитыми кассетами, капитан.
  - Они заходят по всему флангу, - Вильям крутил головой, но всюду в небе видел блестящие серебристые точки, чертившие замысловатые траектории. - Мы не сможем перекрыть все направления. И "Удар"...
  - "Удар" сможет о себе позаботиться сам, - судья, хрустя битыми стёклами, встал слева от рулевого. - У них достаточно плазменного оружия.
  - А у нас? - вырвалось у молодого капитана, почувствовавшего приступ необъяснимого страха. - Капитан Саргех?
  - У нас есть два плазменных пистолета, - Саргех обернулся к Свенссону, и пристально посмотрел на него. - Вы же не оставили своё табельное оружие в каюте, капитан?
  Вильям покраснел, потом побелел. Небольшой кортик, выданный ему после выпуска, он таскал, не снимая, а тяжёлый и неудобный пистолет хранил в сейфе возле личного гальюна. Капитан считал это излишеством, при количестве и скорострельности его корабельных орудий. И теперь только сжал рукоять кортика, опуская голову. Его накрыло стыдом и осознанием собственной глупости.
  - Впрочем, хватит и одного пистолета, - Саргех отвёл взгляд. - Моего. Вы нужнее на мостике, капитан Свенссон.
  Судья анализировал диспозицию, и понимал, что уцелеть у них не получится. Шансы на это были минимальными, учитывая количество стражей в воздухе и вполне боеспособный фрегат противника. Второй фрегат был занят устранением полученных повреждений, и мог вернуться в бой позже. На "Удар", лишённый средств противовоздушной обороны, нацелено столько стражей, сколько не выдержит никакой зенитный щит. Судя по тому, как дёргались стволы корвета, его орудия сейчас перезаряжались, но что за снаряды уходят в казённики пушек, судья мог только предполагать. Если Ульфрик не дурак, то отдаст приказ стрелять шрапнелью по готовности, чтобы хоть немного проредить нападающих с воздуха на дальних и средних дистанциях. Старого капитана можно было назвать кем угодно, но не глупцом.
  Саргех прекрасно понимал разницу между "выжить" и "выполнить задачу". Первое он уже практически выкинул из головы, но второй момент оставался, горящий, как его шрам на лице.
  Зенитные орудия "Выпада" часто застучали, и выстрелы гулко отдавались в помещении мостика, находившемся лишь чуть ниже и впереди мест установки башен. Пакеты тонких стволов выплёвывали вверх и в стороны расходящиеся синие точки электромагнитных снарядов, вызывая среди вьющихся в воздухе стражей массовый падёж. Но недостаточно массовый. Большая часть похожих на стрекоз машин все-таки направлялась к "Удару", вразнобой бьющему из орудий, и отступающему назад, ближе к акватории порта.
  "Береговые батареи бы... - безнадёжно подумал судья, так и не веривший, что оставшиеся на берегу расчёты смогут помочь корветам. Хотя капитаны и утверждали, что старые батареи находятся в полной готовности, но, когда погас маяк, остановились и все запитанные на него машины. - Но будем воевать с тем, что есть".
  - Связь восстановлена, - немного запинаясь, произнес знакомый голос, выбрав момент между залпами зениток. - Судья, блокада частично снята. Я нашёл каналы связи тамехианцев, но они говорят на своём языке.
  Саргех бросил быстрый взгляд на Рэнфри, появившегося в рубке, пока офицеры занимались отдачей приказов и наведением порядка после взрыва одного из кораблей-носителей стражей. Он занял единственное свободное место, принадлежавшее связисту, и устранил большинство неполадок на этом командном посту.
  - Это неважно, - план, созревавший внутри него, наконец, выкристаллизовался полностью. Саргех нехорошо улыбнулся. Рэнфри непроизвольно оскалил свой правый клык в ответ, настолько непривычно для оружейника выглядела эта ухмылка обычно мрачного и сурового судьи. - Достаточно того, что мы можем выйти на их канал, чтобы сообщить кое-что. Если тот человек, о ком я думаю, на борту, он услышит.
  Наёмник заморгал, пытаясь уследить за мыслью судьи, но никто, кроме Тэна, на ум не приходил. С чего Саргех решил, что жёлтый предатель находится на борту одного из фрегатов, он не понимал, но, с другой стороны, куда ещё ему деваться?
  - Убрать мачты, - скомандовал Саргех. - Паруса сбросить. Зенитные орудия в плоскость. Сконцентрировать огонь на фланге стражей, идущих к "Удару". Связисту готовить линию. Моторному отсеку полный вперёд, до команды. После команды - право руля, курс на перехват цели один.
  Вильям побагровел, но схватил заработавший микрофон внутренней связи, дублируя приказы судьи. Капитан примерно представлял замысел его старшего товарища. Тот хотел отвлечь единственный боеспособный корабль противника от "Удара", и вызвать огонь на себя. Но было что-то ещё в этом плане, что Свенссону не нравилось. Он чуял какой-то подвох, и надеялся, что этот сюрприз будет неприятным для тамехианцев. Чтоб они сдохли.
  
  Тэн, заметивший манёвр корвета, холодно улыбнулся, медленно растянув губы. Со стороны командирского места, где сидел капитан Лин, донеслась громкая ругань на простонародном диалекте: Пинь понял, что его надули. Корабли Салеха на самом деле не нуждались в парусной оснастке. И теперь, сбросив паруса и сложив мачты, словно телескопические антенны, этот небольшой корвет с необычной динамикой быстро набирал скорость. С его кормовой настройки били тонкие струи синего огня, прорезавшие в плотном строю стражей, идущих к двум целям, узкие просеки. Огонь второго корвета выбивал в туче движущихся машин сферические дыры, сразу же заполнявшиеся уцелевшими, но этот корабль был обречён. Тэн подкорректировал со своего поста некоторые приказы разумным машинам, включив в список целей объекты внутри Салеха. Но для большего нужны были полномочия командира.
  Взявшись за рукоять короткого меча, Тэн выдохнул, чтобы очистить мысли, оставив только холодную ярость. Нехарактерную для шпиона, но необходимую для воина.
  Экран системы связи под потолком командного центра, отключённый с самого начала сражения, ожил и засветился полосами помех. Постепенно они слились в размытое изображение, крупнозернистое и чёрно-белое. Сигнал транслировался извне, и по меткам внизу, выполненным салехианскими буквами, похожими на муравьёв, Тэн понял, что до них дотянулись с корвета, или с берега. Хотелось бы услышать слова капитуляции, и потом уничтожить недостойного чести врага.
  Но, узнав изображённого на экране человека, он изменил своё мнение, и двинулся вперёд.
  Капитан Лин, сузив глаза, всматривался в двоящуюся картинку, и недовольно спросил:
  - Кто этот гражданский? Что он делает на борту корабля нашего врага?
  - Это капитан-лейтенант Саргех, - произнёс, словно расслышав вопрос, судья. Его узкое лицо выглядело ещё бледнее, чем обычно, а застёгнутый на все пуговицы партикулярный мундир Суда придавал мрачный вид. - Тэн, я знаю, ты меня слышишь. Я ещё жив, и мы с тобой не закончили один разговор. Если у тебя осталось чести хотя бы с мышиный хрен, жду тебя на мостике моего корабля. Один на один. Как мужчина с мужчиной, хотя твой побег и делает тебя похожим на неразумную женщину. Желтожопая свинья, лижущая крайнюю плоть своих предков...
  Тэн, вырвавшись из тумана, заполнившего его взгляд и разум, осознал себя стоящим над телом хрипящего в агонии капитана Лин Пиня. С окровавленного клинка в руке разведчика срывались крупные тёмные капли, расцветающие на полу багровым. Посмотрев на опустевший экран, Тэн перевёл яростный взгляд своих темных глаз на отшатнувшихся назад офицеров. Со стороны его лицо походило на белую маску мстительного духа джунглей, и внушаемый резидентом Тамеха страх заставил разжаться стиснутые на рукоятях коротких мечей пальцы.
  - Я принимаю командование этим кораблём, - прошипел в звенящей тишине, нарушаемой только писком приборов, Тэн. - Мой ранг советника Тамеха и звание подполковника разведки позволяют сместить недостойного командира. Лин Пинь потерял лицо.
  Еще раз обведя взглядом покрытые потом лица офицеров, Тэн приказал, закончив тянувшуюся, как смола, паузу:
  - Берём на абордаж этот корвет. Пленных не брать, кроме судьи Саргеха. Я лично уничтожу этого белокожего червя, недостойного почётной смерти.
  Офицеры флота Тамеха замерли, походя на алебастровые храмовые статуи, и только удар клинком по поверхности проекционного стола заставил их вздрогнуть, разойдясь по своим постам. Дисциплинированные тамехианцы привыкли исполнять приказы.
  Фрегат вздрогнул, и, набирая скорость, заскользил по пересекающемуся курсу к вражескому корвету, окутанному вспышками выстрелов скорострельных пушек.
  
  - Что делает этот больной ублюдок? - почти с тоской прорычал Ульфрик, перезаряжая пистолет. Крыши над мостиком уже не было, её сорвали несколько стражей, походивших на больших стрекоз. Невидимые лезвия таймеров превратили нескольких людей в облака кровавого тумана, но и машины исчезли во вспышках сверхпроводящей плазмы, осыпавшись на палубу серебристым пеплом. - Какого дьявола он творит?
  Его слова относились к действиям "Выпада", сейчас в очередной раз сменившего курс, и уходящего от заметно превосходящего его в скорости фрегата Тамеха. Саргех заманивал врага к самой горловине прохода. "Удар", всё это время маневрировавший под натиском стражей, уже отполз в акваторию порта, чтобы иметь возможность вести шрапнельный огонь из уцелевших орудий.
  К сожалению, короткую, но насыщенную речь Саргеха, обращённую к Тэну, полностью слышал только Тукк, так и не отключивший свой наушник. Приборы связи на мостике были разрушены машинами, убившими треть офицеров и разорвавшими двумя мономолекулярными сетями седоусого юнгу в мелкий фарш. Потому объяснить капитану действия судьи не мог никто, а Медведь очень не любил необъяснимого. Он от этого просто зверел. Вот и сейчас, справившись с немного непривычным оружием, капитан разгладил окровавленной ладонью усы, и, привстав над обломками штурвала, быстро разрядил пистолет в заходивших на новый круг стражей, выбив девять из десяти разумных машин. Шедшие плотной группой стрекозы рассыпались во вспышках выстрелов, но с кормы раздалось новое зудение крыльев. Ульфрик выругался, сплёвывая кровь на изуродованный настил пола. К счастью, чья-то оторванная рука рядом сжимала полуразряженный плазменник, и капитан схватил оружие, наставив ствол на приближавшихся к нему в ореоле сияния стрекоз.
  - Огонь! - тут же донёсся до него громкий крик Тукка. И в следующий момент выстроившиеся на палубе люди, раненые и едва стоящие на ногах, дали слитный залп по шеренгам стражей.
  - Бить одновременно! Залп по команде! - продолжал надсаживать голос Дэл. Капитан только вздохнул, прекрасно понимая, что надолго их не хватит. Но зыбкая зеленоватая масса сверхтекучей плазмы, поглотившая десятки стражей и вскипятившая воду у бортов, грела душу старого капитана. Именно в таком бою, защищая честь морского офицера, он всегда и желал погибнуть.
  
  Саргех выбрался на внешнюю галерею, опоясывавшую рубку снаружи. Дублирующие органы управления рулевого и навигатора были сложены и прикрыты кожухом, образовав удобную огневую позицию. За корму он не беспокоился, одна зенитка работала исключительно в том секторе обстрела, превращая стражей в окружённые коронными разрядами куски металла. Но остальная часть корабля - от юта и до бака - оставалась опасной зоной.
  Эти машины были гораздо меньше, и устроены иначе, чем прошлая их версия. Судя по всему, военные инженеры Тамеха не теряли времени, усовершенствовав конструкцию машин, сделав их ещё более смертоносными. Сети из почти невидимого мономолекулярного волокна и излучатели на скорпионьих хвостах тамехианских стражей, несомненно, относились к наивысшей ступени развития этих предназначенных для атаки созданий. По-прежнему походившие на стрекоз, они передвигались быстрее, чем прежде, и Саргеху пришлось несколько раз промахнуться, пока он привык к алгоритму их перемещений.
  Но из-за увеличения разнообразия средств ведения боя тамехианцам пришлось кое-чем пожертвовать. Вместе с уменьшением размеров корпуса количество лезвий-таймеров тоже уменьшилось. Эти стражи погружались в вероятности не так глубоко, и немного медленнее. Но количество поднятых в воздух машин компенсировало все недостатки конструкции. Пока компенсировало.
  "Удар" тоже ещё держался, окутанный маревом вспышек сверхпроводящей плазмы и шрапнельных разрывов. Но орудия корвета стреляли все реже, а скорость падала. Ещё немного, и он может погибнуть. Саргех вперился взглядом в настигавший их вытянутый нос фрегата, и мысленно подгонял противника. Белый корпус, измаранный чернеющими пробоинами в броне и выгоревшими орудийными клюзами, был на расстоянии прямой видимости. На палубе в полной готовности замерли ряды солдат в черных доспехах. Их шлемы, раскрашенные, словно дикарские маски демонов, светились красными глазами, а в руках они сжимали парные мечи, прозванные на юге "бабочками". Изначально ими пользовались пираты южных морей, а потом удобное для абордажа оружие стали применять и тамехианцы. Или наоборот. В кипучем водовороте южной политики и мелких островных государств Саргех разбирался не очень хорошо, предпочитая дела морские, и оставив эти проблемы дипломатам и разведке.
  Широкие лезвия изогнутых клинков блестели в лучах солнца, пробивающихся сквозь дымные облака, окружавшие место сражения. Воинов в чёрных доспехах ждали на палубе "Выпада" немногочисленные моряки Салеха. Их броня не так красива, и более разнородна - кто-то надел отдельные фрагменты, кто-то вообще оставил привычный мундир моряка, предпочитая не сковывать своих движений. Флотские короткие палаши, конечно, не так вычурны, как южные мечи, но тоже справлялись с возложенной на них функцией. Иначе их не использовали бы уже столетия в жарких абордажах и схватках на земле и воде. Но кроме холодного оружия, салехские моряки были вооружены и огнестрельным. Судья заметил разнообразные револьверы, дробовики, скорострельные игломёты и даже несколько ручных гранатомётов.
  Тамех всегда брал массой. Салеху, населённому менее плотно, приходилось рассчитывать на дополнительные средства. Город просто не мог позволить себе терять сотни обученных солдат или матросов, в отличие от своего южного собрата, жертвовавшего при необходимости тысячами. Пусть и крайне неохотно Саргех подумал, что так проявляются различия в их менталитете. Салех всегда был сосредоточием инженеров и ученых, исследователей и изобретателей. А Тамех выбрал военную стезю, совершенствуя и изобретая новые способы убийства, защиты, тотального уничтожения и геноцида.
  - Стоп машина! - крикнул Саргех в рубку.
   Вильям, так и оставшийся на месте рулевого, дёрнул рукоять, командуя остановку, и сразу же нажал на кнопки команд артиллеристам, как и было оговорено ранее.
  Пушки "Выпада" отработали бронебойными снарядами, заряженными вперемежку со шрапнелью. Острые режущие осколки несколько проредили черных бойцов Тамеха, но основная задача была достигнута. Несколько снарядов с кумулятивными головками смогли пробить нижние листы обшивки, и взорвались внутри фрегата, превратив отсеки в огненные могилы. Корабль Тамеха тоже потерял ход, и дымил из пробоин, цепляя днищем верхушки волн.
  - Захваты! - прокричал капитан Свенссон, и из скрытых между пластинами брони метательных устройств по левому борту "Выпада" вылетели комбинированные абордажные крюки. Способные вгрызаться в дерево, металл и керамику, они прилепились к борту вражеского фрегата, натянув тугие полосы усиленных тросов. Более лёгкий корвет подтянулся к дымящему и выбрасывающему пламя из пробоин тамехианцу, и замер. Скованные воедино корабли медленно дрейфовали в горловине прохода.
  Лязг одновременно вытаскиваемых из ножен мечей показался Саргеху сильнее грома выстрелов "Удара". Десятки лужёных морем глоток выдали яростный рёв, и им в ответ вторили завывания тамехианцев, напоминавшие вопли разозлённых кошек. Чёрный поток брони столкнулся с разноцветным строем моряков Салеха. Сверху, с кормовой надстройки фрегата, посыпались газовые гранаты, создавшие дымовую завесу, но несколько выстрелов из гранатомёта разнесли в клочья пусковые установки.
  Сложенные, но не спрятанные до конца мачты с привязанными к дублирующим такелажным скобам канатами превратились в роскошную возможность для легкобронированных моряков проявить свою ловкость. Перелетая на натянутых верёвках над шевелящимся и размахивающим сталью строем противника, они оказывались в тылу врага, разряжая в спины нападавших свои пистолеты и картечницы, после чего на обратном движении возвращались к мачтам.
  Один из таких ловкачей оказался пойман во время возвращения тамехианскими морпехами, вскочившими один на другого. Скинутый с каната моряк оказался внутри строя врагов, и над черными доспехами взлетели в воздух окровавленные клинки. Его вопли пробились сквозь шум и гром боя, вызвав ещё большее ожесточение моряков Салеха.
  
  - И что теперь? - хрипло дыша, спросил Джейми, силясь подняться на ноги. Констебль переводил взгляд с Нимы на Сигизмунда, до конца не веря, что этот истеричный и надменный судья преобразился окончательно. Корнуэл стоял чуть поодаль от женщины, пристально наблюдая не то за судьёй Аланом, не то за Салехом. Протоколы защиты у АЛИС оказались приоритетнее протоколов управления, и теперь над крышами домов кружили угловатые машины, выискивающие прорвавшихся стражей. Первую волну удалось отбить и частично уничтожить, но те, кто смог сбежать, неизбежно вернуться с подкреплением. Обязательно вернуться. На море им больше никто не противостоит. Корнуэл мельком глянул на экран интеллектуальной винтовки, отмечая краем глаза несколько потенциальных целей. Ствол нервно дёргался в разные стороны, не в силах выбрать приоритетную задачу.
  Нима подошла к судье Алану, наклонилась над ним и впилась пальцами в рану на руке. Судья взвыл от боли, но ненадолго пришёл в себя, с ужасом вглядываясь в спокойное лицо мучительницы.
  - Чего вы хотите? - обречённо спросил он. Нима ослабила хватку и сказала:
  - Назовите своё имя и скажите, как нам попасть к резервному генератору?
  Судья, ёрзая на ягодицах по земле, часто заморгал, пытаясь понять, чего именно хочет от него эта женщина. Нима сдавила рану сильнее. Алан завыл, пытаясь отползти, но женщина держала его крепко.
  - Как. Попасть. Под. Фонтан.
  Нима говорила медленно, делая паузы между словами, пристально глядя на Алана. Мужчина, дёргаясь в её стальной хватке, пытался выкрикивать какие-то протесты, убеждать остальных в незнании ответа на поставленный вопрос, взывать к гуманизму и жалости.
  - Мне нужна медицинская помощь! - вопил он, кривясь от боли. - Вы не имеете права! Я являюсь действующим судьёй! Судья второго круга, судья Алан запрашивает помощи у АЛИС! - вопил он до тех пор, пока не охрип.
  Сигизмунд вскинул оружие, и ствол моментально захватил цель. На этот раз ею оказался не страж, а самая обычная боевая машина Тамеха. Распухшая от пузырчатых, похожих на яйца, снарядов в прозрачном брюхе, она сделала вираж над горящей рощей и устремилась к собравшимся людям. Корнуэл выбрал мощность гранаты, и через мгновение в воздухе остались только прозрачные следы от устремившихся к машине серебристых цилиндров. Боевая машина выпустила множество усиков и раскрыла шесть манипуляторов, вокруг неё образовалось защитное поле, и оба снаряда врезались в него, расплескавшись по золотистому шару. Корнуэл, помянув дальних и ближних родичей желтомордых тварей, сбросил настройки и перевёл винтовку в автоматический режим. Теперь оружие само должно было подобрать мощность и вид боекомплекта. Боевая машина, начав раскрывать люк в подбрюшье, с тонким визгом устремилась вверх. Следом за ней полетели самонаводящиеся ракеты, размером не больше указательного пальца. Через секунду они достигли цели, и белёсые шары бомб просыпались громом и молниями на ближайшие крыши строений, домов и осветительные мачты. В воздух поднялось чёрно-серое облако пыли, осколков и обломков. Неподалёку частично обвалилось здание из цветного камня, расплескав вокруг жидкое стекло и застывающие в воздухе осколки. В зрачках наблюдавшего эту картину констебля Ланкастера отразились язычки яркого пламени. Он подумал, что уже где-то видел нечто подобное, но, кажется, оно должно было бы находиться ближе к центру, за периметром купола. Джейми тряхнул рыжими волосами, выбивая из головы муть и навалившееся чувство безысходности. "Мало ли в Салехе зданий из цветных камней", - попытался он себя успокоить этой мыслью.
  Рядом с Нимой упал, яростно вращаясь и потрескивая от спадающего жара, обломок боевой машины. Он вращался на одном месте до тех пор, пока не распахал камни дороги и не опалил края воронки. Еще несколько некрупных обломков упали рядом, едва не прибив Алана и Ниму.
  - Я судья, вы не имеете права... - расширив от страха глаза, продолжал бормотать мужчина. Нима сгребла его за воротник френча, дёрнула на себя и ткнула лицом в воронку от обломка тамехианской машины, свесив тело так, что Алан едва не поцеловал горячий, остывающий осколок.
  - Слушай, ты, тварь, - прошипела она ему на ухо, - настоящий судья сейчас сражается, чтобы город выстоял. А ты, мразь, продал всех, пытался сбежать, заключил сделку с таким куском дерьма, что тебе и в страшных снах не снилось. И если ты, гнида, сейчас же не откроешь проход в резервную генераторную, я просто перебью тебе коленные чашечки, сломаю обе руки в локтях, раздроблю все пальцы и оставлю здесь.
  - Карточка судьи! Карточка судьи и генетическая идентификация! - завопил Алан. Нима отпустила его, и он заплакал. Женщина смотрела на этого сломанного, подавленного и перепуганного идиота, и никак не могла понять, почему такие люди, порывистые, романтичные и верящие в своё правое дело, всегда являются причинами непоправимых ошибок. Она подтащила Алана к фонтану и ткнула лицом в воду, в которой уже плавали жирные клочья сажи, мелких обломков и щепок. Джейми и Корнуэл встали рядом, наблюдая за судьёй. Оружие Сигизмунда, изогнув ствол, продолжало пищать и отслеживать возможные цели за их спинами.
  Алан поковырялся в каменной кладке, трясущимися руками вытащил свою карточку, перемазав цепочку, на которой она висела, кровью, и сунул идентификатор личного доступа в неприметную щель между плотно пригнанными камнями чаши. Спираль композиции бесшумно выпрямилась, водяной шарик перестал выпрыгивать из переплетений узора, и вся вода из чаши моментально исчезла, уходя по трубам под днище. Две прямые линии ухнули вниз, с глухими щелчками выстраиваясь в лестницу, ведущую в темноту. Нима продолжала ждать. Алан, стерев с лица следы от слёз и остатки грязи, перемешанные с кровью, шлёпнул мокрой ладонью по пластине распознавания, появившейся на месте прорези для карт. На белом камне чаши остался смазанный кровавый след, но шахта генераторной осветилась приятным белым светом.
  Джейми первым перелез через высокий бортик чаши. Он бесстрашно спустился по лестнице. Через полминуты констебль выбрался обратно и помахал рукой, пытаясь улыбаться. На бледном лице эта улыбка выглядела страшновато. Нима посмотрела на Сигизмунда. Тот пожал плечами и полез следом за констеблем. Нима подтолкнула Алана в спину, демонстративно взведя курок на пистолете. Судье не оставалось ничего, кроме как извлечь свою карту обратно и кое-как перебраться к лестнице в центре фонтана. Когда Нима спустилась следом, оказавшись ниже уровня пола чаши на пару футов, проход над головой закрылся. Она дёрнулась, выставила ствол пистолета, настороженно бросила взгляд на Алана, но тот полностью ушёл в себя, не реагируя ни на какие угрозы. Нима прислушалась и поняла, что фонтан снова приобрёл ту форму, какая была до открытия прохода. Ей показалось, что она даже слышит слабый плеск воды сверху.
  
  Узкий светлый проход быстро привёл к овальной комнате, из которой вела только одна дверь. Мигавший алым значок на панели рядом ненавязчиво намекал, что доступа и прохода в эту дверь нет. Нима осмотрелась. Вся система управления казалась спящей. Консоли, панели, приборные доски, осветительные приборы и управляющие кристаллы были темны.
  - И что тут делать? - спросил Сигизмунд, осматриваясь. Он потыкал пальцем во что-то на панели управления, но ничего не произошло.
  Дальнейшие события Нима помнила смутно. Вроде бы, старый судья что-то выкрикнул, и замкнутая система резервной генераторной, в которой была установлена компактная версия АЛИС, начала оживать. Видимо, центральная база контроля оставалась отрезанной от этого места, а здесь действовала узко специализированная, заточенная под конкретные задачи, программа. Вспыхнул яркий свет, вокруг судьи появился силовой кокон, а остальные замерли в тех позах, в которых их застала команда Алана. Судья активировал тревожный режим, и все, кто не был внесён в список открывшим проход Аланом, замерли. Сигизмунд успел только повернуть голову, лицо его застыло искажённой от злобы маской. Джейми казался хмурым и ничуть не удивлённым, а Нима замерла на половине шага, только краем глаза способная наблюдать за действиями судьи.
  Алан активировал одну из капсул серебристого цвета, находившихся за той самой дверью, которая оставалась запертой до приказа судьи. Теперь створки разошлись, впуская Алана внутрь. Он набрал на панели код доступа, неуклюже пытаясь перевалиться на сидение и сберечь раненую руку. Алан зацепился одеждой за какой-то выступ на краю посадочного места, резко дёрнулся, выматерился и всё же упал на сидение. Колпак закрылся, став непрозрачным, и капсула рванула прочь на магнитной тяге. Едва судья скрылся, как время снова пошло в нормальном темпе. Сигизмунд развернулся, его оружие выпустило заряд в сторону исчезнувшей капсулы., но он пропал в тоннеле, не причинив никакого вреда транспорту. Джейми шагнул вперёд, поймал Ниму, неловко припавшую на одну ногу, и они бросились в отделение для капсул. Там на полу лежала карточка судьи. Судя по всему, он не заметил, как сдёрнул пропуск с шеи или выпустил из рук, пытаясь поскорее удрать.
  Корнуэл уже подоспел к остальным. Подняв карточку, он отправился к автоматике генераторной, и Ниме только сейчас пришла в голову мысль о том, что Сигизмунд тоже являлся судьёй и мог иметь такой же доступ.
  - Послушай... - начала Нима, желая высказать эту мысль Корнуэлу. Он только отмахнулся, сунув карту в прорезь считывателя, и сузил глаза, наблюдая за колонками цифр на ожившей панели.
  - Алан улетел в преисподнюю, - сказал Сигизмунд. - Его транспорт движется к медцентру. Но этот объект значится в системе, как недоступный. Там был мощный взрыв, стражи Тамеха почти не оставили от здания ничего. Отменить приказ без карты Алан не сумеет. Возможно, его капсула имеет встроенные системы распознавания завалов, но это не факт.
  Тонкие губы Корнуэла расплылись в хищной улыбке. И Нима поняла, в чем дело.
  - Ты знал? - произнесла она без особого удивления.
  - Конечно, - кивнул Корнуэл. - Ты, женщина, забыла, что я тоже судья, - он вскинул голову, приняв надменный вид.
  - Слышь, судья-мудья, доставай свою карту и пошли, нахрен, отсюда, - подал голос Джейми. - Мне бы тоже не помешала перевязка.
  - Могу тебе жгут на шею хоть сейчас наложить, - холодно сказал Сигизмунд. Но, встретившись взглядом с Нимой, отвёл глаза, доставая из-под одежды карту на тонкой цепочке.
  - К маяку мы не попадём. Можем только поблизости вылезти, но придётся идти по городу, - ловко управляясь с системой, произнес Корнуэл. Джейми закатил глаза, всем своим видом показывая, что переживший одну поездку на живой лошади Сиг мог бы и успокоиться, оставив в покое переживания по поводу созерцания навоза, которые его так поразили в прошлый раз.
  - Мы можем попасть в Башню? - спросила Нима, удивляясь, как глухо звучит её голос. Джейми и судья одновременно посмотрели на неё.
  - В Башню? Зачем? - не понял Корнуэл. - Мы сейчас отладим систему, запустим контроль щита, и...
  - Сбежим? - холодно перебила его Нима. Сигизмунд не ответил. Джейми кашлянул и спросил:
  - Зачем нам в Башню-то? АЛИС раскроет купол, а потом весь город превратится в мёртвую зону. Ты же говорила. Да и я помню, - он с сомнением дотронулся до раны на голове. Голова тут же отозвалась тупой режущей болью. - Если что-то делать, то на маяке. Возможно, сможем активировать береговую систему огневой поддержки, - голос у Ланкастера был весьма неубедительным. Он и сам не верил в то, что говорил.
  - На маяке мы ничего не сможем сделать. Реанимировать АЛИС возможно только из Башни. И ещё... Надо найти Гувера. Если мы не разорвём его петлю, всё это, - она кивнула куда-то вверх, - было напрасно.
  - Но как же купол? Мы останемся в мёртвом городе! - взвился Сигизмунд, снова став похожим на свою неудачную копию из прошлого. Пальцы его сжали приклад оружия с такой силой, что оно даже пискнуло от негодования.
  - Действительно, Нима, - неожиданно поддержал его Джейми, - мы уже сделали всё, что могли. Пусть с секретарём Гувером разбираются те, кто должен.
  Голос констебля был усталым и тихим. Нима видела, как сильно ему досталось, и что он держится из последних сил. Она сжала рукоять пистолета до хруста костяшек пальцев.
  - Кто? - спросила она в полной тишине. - Кто эти люди, кто будет им заниматься? Кто они, если каждый из жителей стремится спасти свой зад? Рэнфри, Дэл и Саргех, --- она удивилась, когда голос ничуть не дрогнул, произнося эти имена, - скорее всего мертвы. Над Салехом летают стражи и боевые машины Тамеха. И где эти "люди, которые"?
  - Хорошо, - устало сказал Джейми, - тогда почему Башня? Алан говорил про маяк.
  - Потому, что Гувер захочет смыться, как только над городом раскроется купол. И чтобы поймать его, мы должны инициировать процесс защиты города. Судьи либо мертвы, либо в коконах времени, либо предали и сбежали. Мы выставим высший приоритет защиты над этим местом, и раскроем купол над городом, чтобы спасти его от захватчиков.
  - Ты же говорила, что этого нельзя делать ни в коем случае, женщина! - не выдержал Корнуэл. У него даже ноздри раздулись от злости, когда он пытался держать себя в руках и не пытаться пристрелить Ниму. Та согласно кивнула.
  - Раньше я действительно думала, что мы должны нарушить петлю, не допустить каких-то событий. Но когда я увидела, как силён поток времени, как каждая деталь, с нашей помощью в том числе, становится на своё место, я поняла, что ошибалась. Эта линия слишком мощная, чтобы пытаться изменить ход событий мелочами. Мы не сможем предотвратить раскрытие купола. Каждый из нас трепыхался, как мог, но только вплетал свои действия, казавшиеся противостоянием основной линии, в нужный ход событий. И чтобы разорвать петлю, мы можем только добраться до конца. Позволить ей свершиться, чтобы потом исправить ситуацию.
  - Да о чем ты говоришь? - стукнул кулаком по панели Корнуэл, не сдержавшись. Джейми казался задумчивым и помалкивал.
  - Тебя не было с нами, когда мы нашли в том, будущем Салехе, всё это, - она махнула рукой в сторону. - Я видела, как всё началось. Я видела, как стражи начали нападать на горожан, друг на друга, на дома и постройки. У них уже были испорчены кристаллы памяти и цепи нервных передач. Они уже поступали такими в Салех задолго до начала событий. Я слышала, как Рэнфри говорил об этом Саргеху. Я видела дом судьи Саргеха именно в том разрушенном виде, только по прошествии сотен лет. И я видела, что случилось бы, не отгони ты стража от фонтана! Последнее ты тоже, кстати, видел, - мрачно сказала Нима.
  Сигизмунд осёкся на полуслове, почесал переносицу, отвёл глаза и передёрнул плечами.
  - То есть, всё было зря? - констебль казался уязвлённым в самое сердце. - Зря меня тут лохматили на лоскуты? Зря мы таскались по городу, громили медцентр, пытались что-то исправить?
  - Не зря. События идут так, как и шли бы в любой ветви времени, - сказала Нима, - но изменились сами участники. Каждый из нас изменился. У нас трансформатор времени. Мы можем настроить его на дезактивацию карманов, и купол не замкнётся на них до бесконечности.
  - Ты хочешь остаться под куполом? - в ужасе произнес Джейми. - Зачем? Мы могли бы уйти, дождаться завершения...
  Он умолк, встретившись взглядом с мрачными карими глазами Нимы.
  - В прошлый раз Гувер сбежал через портал в подвале Башни. После активации купола и первых сбоев, он бросится туда же. А может, просто решит поиграть во властелина. Он любил такие ролевые игры... в будущем, - сказала Нима, проходя в отсек для транспорта. Джейми и Сигизмунд переглянулись, но уточнять, откуда Нима это знает, не решился даже Корнуэл. Было во взгляде женщины нечто такое, что заставило даже надменного аристократа прикусить язык.
   
  Глава 26
  
  Дорога до Башни была слишком коротка для того, чтобы отдохнуть. Но оказалась достаточно длинной, чтобы успеть погрузиться в мрачные мысли. Нима не могла не думать о том, что случилось с оружейником Говардом и агентом Башни, Тукком. Она думала о них, чтобы не думать о Саргехе. Представить, будто этот судья отсиделся где-то в трюме или спасся, будучи выброшенным с борта при взрыве, она не могла. Не могла представить, и не могла не думать. В груди что-то ныло и болело. Нима с удивлением открыла глаза, осознав, что немного задремала в дороге, и ощупала свои рёбра, плечо и ногу. Она точно помнила, что не получала сильных повреждений в этом витке времени, но все кости, мышцы и ткани болели так, словно она до сих пор была в покинутом проклятом городе, где ей выпала честь стать единственной, кто ощущал боль и голод под куполом времени. Разве что плечо, в которое Тэн воткнул острый скальпель? Но рану обработали из аптечки Корнуэла, когда они готовились отправиться в Башню. Как ни странно, но это ранение беспокоило сейчас меньше всего. А вот раздробленная ключица - ранение перед прыжком во время экспедиции Говарда - жгло мышцы нестерпимой болью, которую не могли унять даже препараты из арсенала Сигизмунда. Нима посмотрела на констебля, сидящего рядом. Джейми казался удивлённым, то и дело прикасаясь к пальцам на руке.
  - Как чужие, - выдохнул он, и в голосе Ланкастера слышалась паника и безумие. Нима кивнула, понимая, о чём он. Они оба посмотрели на Корнуэла, занявшего переднее сидение четырёхместного транспорта. Судья казался потерянным. Управление стояло на автопилоте, и на экране можно было видеть пунктирную линию дороги, по которой двигалась их капсула, отмеченная оранжевой точкой.
  - Линии начали сливаться воедино, - сказала Нима, и чуть заметно улыбнулась.
  - Тебе кажется это хорошей новостью? - с сомнением высказался Джейми. Женщина кивнула.
  - Значит, что-то меняется. Что-то мы сможем менять и дальше. И это уже не петля. Не совсем петля, если быть точной.
  Джейми скептически посмотрел на ушедшего глубоко в себя Корнуэла и, цокнув языком, медленно покачал головой, выражая свои сомнения относительно всего и сразу.
  
  Расчленённый тамехианцами абордажник был старым знакомым стрелка-зенитчика. Они вместе ходили в морские походы, истекали потом в душных тропических джунглях, отбивали атаки одуревших от выпивки и дурман-травы пиратов и охотились на больных китов для исследовательской экспедиции. Наверняка, случись самому стрелку попасть в лапы желтозадым, его друг первым бы бросился в атаку, чтобы освободить товарища. Или хотя бы отомстить за его гибель.
  Стоявший за полусферическим щитком правого зенитного орудия матрос, наблюдавший сверху, как в воздух взлетает окровавленная голова его старого друга, не выдержал. Взгляд выпученных глаз абордажника, и гримаса ярости и боли, замершая на перекошенном смертью лице, заставили стрелка содрогнуться, и стиснуть зубы. Шепча проклятия, он перестал отстреливать Стражей, все ещё делавших атакующие заходы на "Выпад". И перевёл сетку прицела вниз, на тамехианских морских пехотинцев. Зенитное орудие позволяло достать их, и матрос не раздумывал над дальнейшими действиями. Воины в чёрном, превышавшие числом защитников корвета, все ещё не продавили тонкую синюю линию, и большая их часть осталась на палубе "Лепестка".
  По дисциплинированно замершим в ритуальной позе чернодоспешным солдатам, сейчас больше походившим на статуи, чем на живых людей, резанули сверкающие синие потоки огня из счетверённого блока стволов зенитки. Способная выплёвывать десятки тысяч миниатюрных снарядов в минуту, установка грохотала и молотила буквально на расплав стволов. Озверевший от жестокости тамехианцев стрелок зажал гашетки, и не отпускал их, пока автоматика орудия не взвыла от перегрева. Морские пехотинцы Тамеха, не дрогнув, принимали смерть, свою и стоящих рядом товарищей, умирая без звука. Блестящий композит брони раскалывался, прорезанный летящими со сверхзвуковой скоростью зарядами. Кровь испарялась, а вырванные из животов внутренности обугливались, опадая на палубу тёмными жирными кусками. Белый настил стремительно стал красно-черным, покрывшись частями тел и расколотыми пластинами доспехов. Некоторые трупы конвульсивно дёргались несколько секунд, окружённые разрядами сработавших взрывателей электромагнитных снарядов.
  Тамехианские воины просто сделали шаг вперёд, занимая места павших товарищей. Они ждали своей очереди вступить в бой, повинуясь приказу и древнему кредо, гласившему: "Идя на войну - будь готов умереть. Смерть встречай спокойно и с улыбкой".
  
  Саргех, меткими выстрелами из пулевого револьвера разбивший красный визор взлетевшего на мостик тамехского морпеха, отпихнул обмякшее тело тростью. Солдат, расплёскивая содержимое черепа из пролома на затылочной части шлема, рухнул на спину и заскользил по ступенькам, переворачиваясь и нелепо взмахнув руками. Бегущие по лестнице снизу его соотечественники, перепрыгнув через мертвеца, продолжили подъём. Судья уже было подумал выстрелить в них из плазменного пистолета, когда откуда-то снизу раздалась скрипучая очередь из игольника, снёсшая черные фигуры с разбитых ступеней, как бумажные фигурки. Судя по всему, над оружием плотно поработал опытный инженер, потому как игломёт редко пробивал даже обычную форму, применяясь как полицейское оружие для разгона и нейтрализации толпы. Но эти иглы взрывались, раздирая как броню, так и плоть, и превращали человека в напиханный внутрь чёрных доспехов фарш.
  Рэнфри, высунувшись из-за металлического ящика, коротко махнул судье, показывая, что заметил его, и загнал в прорезь сверху игольника новый коробчатый магазин с боезапасом. Саргех кивнул оружейнику, уже открывшему огонь по месту очередного прорыва противника, и вернулся, пригибаясь, к своему импровизированному командному пункту, когда над рубкой, перекрывая разгорающийся с новой силой шум боя, разнёсся пронзительный свист. Проводив взглядом лиловые энергетические стрелы, он смотрел, как орудие противовоздушной обороны превращается в настоящую косу смерти. Бывший судья выругался, едва слыша себя сквозь адский шум. Зенитчик нарушил приказ, отвлекаясь от воздушных целей.
  - Прекратить стрельбу, правое зенитное! - рявкнул Саргех в потрескавшийся корпус переговорного устройства, но из динамика донёсся только хрип и треск.
  - Стражи на пять часов! - какофонию сражения прорезал чей-то громкий вопль из рубки, и Саргех выхватил плазменный пистолет, озираясь.
  Зенитка правого борта захлебнулась, прекратив огонь. Судья с бешенством посмотрел на крутую лестницу, ведущую назад и вверх, и понял, что вряд ли сможет взобраться по ней достаточно быстро. Над рубкой взвилась красная взвесь, разносимая поднявшимся ветром, и второе орудие перешло с коротких очередей на непрерывный огонь, пытаясь отбиться от стражей.
  Судья, не размышляя, рванулся к лестнице, и, поскальзываясь на липких красных ступенях, похромал вверх, перескакивая через три ступени. С первых мгновений, как капитан-лейтенант оказался снова на борту, он перестал замечать свои увечья. Даже хромота иногда работала на него, а не против судьи, позволяя удержаться на качающейся палубе в пылу особо жестокой схватки. На крыше рубки он оказался одновременно с капитаном Вильямом, распахнувшим люк и выпустившим три или четыре плазменных заряда в вившихся над зенитным орудием стражей.
  Две машины исчезли во вспышках, но ещё три выбросили мерцающие лезвия вероятностного оружия. Судья, упав на ребристый металл, перекатился, отмахиваясь собственным таймером, заблокировав ближайшие острия. Его пистолет рявкнул несколько раз, превращая остальных стражей в облака зеленоватой пыли и раскалённого воздуха, а сам капитан-лейтенант закрутил головой, ища новые звенья летающих машин Тамеха.
  Капитан Свенссон, тяжело откинув люк, тоже выбрался на крышу, и, подтягиваясь, пополз к замолчавшей зенитке. Орудие, чей полусферический тяжёлый щиток сейчас серебрился металлом на свежих срезах, казалось неповреждённым, только стволы светились багровым. Темно-красные полосы, тянувшиеся за Вильямом, показывали, что капитан серьёзно ранен. Его нога, разрубленная чуть выше колена, была перетянута грубым ремнём, а повязка из куска рукава мундира сползла.
  - Я справлюсь, - воспользовавшись мгновениями затишья в битве, крикнул Свенссон Саргеху, предваряя возможную команду о выходе Вильяма из боя. Но капитан не хотел показывать мельчайшего подобия малодушия, особенно перед лицом такого командира, как капитан-лейтенант. И плазменный пистолет на коротком кожаном темляке, болтавшийся сейчас на запястье Свенссона, был лучшим тому подтверждением. - Без зениток нам хана. А мне сейчас не с руки двигаться.
  Саргех молча помог Свенссону занять остатки сидения стрелка-зенитчика. Вильям спокойно смахнул с сидения алые куски плоти, оставшиеся от предыдущего стрелка, и мрачно взглянул вперёд. Смотреть на тело, лежавшее сбоку и чуть в стороне, Свенссону совсем не хотелось. Взгляни он на обезображенный труп зенитчика, место которого только что занял, вряд ли капитан "Выпада" сдержал бы рвоту. Этот бой был для молодого капитана первым по-настоящему серьёзным испытанием, и он уже насмотрелся всякого. Но сидеть на пятнах крови и плоти, оставшихся от недавно ещё бывшего живым человека, оказалось выше его моральных сил. Капитан дёрнул за рукоять охлаждения блока стволов, и те окутались молочно-белым туманом, стремительно ставшим розовым. После чего выплюнули, повинуясь движениям пальцев на гашетках, короткую очередь, синими звёздочками улетевшую вверх.
  - Работай, - коротко кивнул Саргех, пристёгивая бледного Вильяма к его новому боевому посту. Капитан не должен покидать мостика, но внизу, в рубке, кажется, уже не осталось никого живого. Значит, теперь мостик будет здесь.
  Судья заглянул в откинутый люк. Там всё было залито кровью, и валялись обугленные тела тамехианских морпехов и салехских моряков. Кажется, бойцы Тамеха прорвались в рубку сзади, вырезав находившихся там людей, но были сожжены выстрелом из плазменника с ближней дистанции. Пока сам судья сражался на внешней галерее мостика, Вильям вернулся из своей каюты, куда отлучился за пистолетом, и вынужден был лишь отомстить за смерть своих людей, получив при этом серьёзные ранения. Теперь было понятно, почему у него так страшно обожжены руки.
  Расписание боевых постов предполагало подобное, и сейчас все посты, не участвующие в абордаже, перешли на автономную работу, задраив люки изнутри. Моторный отсек, орудийные башни левого борта. Вокруг правых орудий продолжалась кровавая мясорубка. "Вероятно, враги проникли в трюмы и внутренние коридоры корвета. После боя будет непросто найти их и уничтожить", - подумал Саргех, но потом переборол усталость и слабость, на мгновение накрывшие его, и похромал вниз. Вильям, чувствовавший стыд за оставленный в сейфе пистолет, будет стрелять в стражей до последнего, не отвлекаясь ни на что. Саргех снова узнал в молодом капитане себя. Точнее, подобный своему характер. Он тоже в таком возрасте совершал все мыслимые и немыслимые ошибки, и учился на них. Все разборы полётов можно было отложить на потом. Если они выживут.
  
  Вильям Свенссон закусил губу, чувствуя на языке привкус крови. Обожжённые ладони болели так нестерпимо, что тёплые рукояти гашетки показались ему едва ли не спасительным льдом, в который можно было сунуть пылающие пальцы. Стражи Тамеха приближались беззвучно. Их можно было услышать и заметить, но только не в такой суматохе и какофонии криков, лязга и стонов. Свенссон навёл решётку прицельной рамки, дожал педаль ногой, захватив цели, и надавил на рукояти тремя пальцами. Ничего не произошло. Целеуказатель пискнул, окрасив прицельную рамку из зелёного в оранжевый. Стражи должны были в любое мгновение выйти из зоны поражения. Свенссон лихорадочно начал вспоминать, как устроена эта модель зенитного орудия. На ум ничего не приходило. По всем размышлениям, он делал только то, что должно было. Он же как-то дал пробный залп! Там, правда, нужно было задействовать совсем иные переключатели и команды... Вильям тихо выматерился. У него кружилась голова, невыносимо жгло кожу на руках, покрывшуюся пузырями ближе к локтям, и являющую собой ужасные лопнувшие папулы на запястьях и кистях. Рамка снова потеряла цель, на этот раз сбросив готовность до алой отметки. Свенссон хотел заорать от досады, но вместо этого сосредоточенно и молча выполнил все полагающиеся приготовления ещё раз. Стражи переместились, выпрыгнув из воздуха в другом месте. Зенитка зафиксировало цели и даже предложило несколько десятков возможных вариантов, куда могли бы прыгнуть стражи при неудачном попадании. Вильям Свенссон вдавил рукояти с такой силой, что, казалось, полностью содрал обожжённую плоть с костей. Рычаги на этот раз поддались, и острые блестящие нити разрезали воздух, расправляясь со стражами. Свенссон с облегчением выдохнул. А заодно и подумал, что, если выживет, будет уделять больше внимания силовым тренировкам.
  - В задницу этот мундир, - пробормотал он, ловя новые цели. - Буду, как Ульфрик, медведь медведем. Зато за зениткой не опозорюсь.
  
  "Удар", как заметил Саргех, ещё держался, плазменными вспышками уменьшая количество вьющихся в воздухе Стражей. Но машины прорывались к палубе всё чаще, а падали все реже, и сам корвет всё глубже оседал в воду, лишённый кусков и секций брони по всему корпусу. В рваные дыры плескали волны, мачты перекосились, а дым из кормы стелился по воде. Судья, вернувшись к командному пульту, попробовал вызвать Ульфрика, но в приёмнике ревели помехи, а шум битвы, разгоревшейся на палубе его корабля, заглушал голос. Тамехианцы напирали, воодушевлённые чем-то, и Саргех выпрямился во весь рост, оглядывая поля боя. О какой-либо координации действий не было и речи, сейчас каждый корабль сражался самостоятельно, и даже абордаж стал разваливаться на одиночные и групповые схватки. В этом кровавом месиве отдавать команды было бесполезно, и у судьи не осталось даже вестовых или резервной группы - люди пытались выжить или умереть, захватив с собой побольше врагов. С судна Ульфрика выплеснулось зеленоватое пламя. Дружный залп выживших защитников корабля выпустил в стражей очередную порцию плазмы. Но судья понимал, что заряды подходят к концу, и уханье далёких разрывов от гибнущих стражей Тамеха становится слабее и реже. С позиции Свенссона раздался невнятный крик, и Саргех оглянулся. Он успел заметить только летящего над его головой стража, который почти полностью исчез в выстреле плазмы из пистолета Вильяма. Саргех дёрнулся в сторону, но хромая нога в этот раз сыграла против него, и он не успел отскочить далеко. Мелкие обломки стражей и расколотые лезвия таймеров посыпались вниз, перемалывая снасти, трупы и остатки канатов поблизости. Саргех даже не сразу понял, что произошло. Удар по голове был, как ему показалось, несильным, но судья тут же почувствовал зуд на коже щеки, украшенной шрамом. Он провёл ладонью по коже, растерев густую алую кровь по лицу и превратив его в жуткую маску, не хуже тамехианских шлемов. С раздражением сдёрнув платок с шеи, он вытер им кровь с головы, вернув шёлковый кусок ткани на место. Длинные волосы частично обгорели, частично растрепались, и Саргех сорвал с головы верёвку, которой стягивал волосы перед боем. Он сделал шаг в сторону, и только сейчас ощутил, как свободно на нем сидит мундир судьи. Саргех стянул с плеч прорезанный в нескольких местах френч, бросив его на палубу, и с неудовольствием отметил множественные раны и порезы от осколков таймера стража. Остались ли в плоти их мелкие части, он мог только гадать. Голова закружилась, и он ухватился за обломок перил поблизости. Зрение стало невероятно чётким, мозг улавливал даже малейшие колебания воздуха, а судья продолжал сражение, отмечая эти перемены, как несущественные.
  
  Саргех выхватывал из схватки отдельные моменты, как стробоскоп высвечивает в темноте резкие картины, выжигая их на сетчатке смотрящего.
  Рэнфри разряжает в набросившихся на него трёх тамехианцев игломёт, разрывая ближайших воинов в клочья, и бросает в третьего ставшее бесполезным оружие. Пока тот отбивает лёгкий игольник в сторону одним из своих парных мечей, оружейник выхватывает из кобуры револьвер. Вспышка выстрела, от которой тамехианец отшатывается, и медленно отступает назад, разворачиваясь. В его груди зияет огромная дыра, в которой видны снежно-белые ребра и остатки позвоночника. Доспехи и все, что было за ними, испарились. Морской пехотинец заваливается на спину, и обмякает. Доусон, опираясь спиной на мачту, трясущимися руками перезаряжает револьвер. Ствол вишнёвого цвета и дымится. Оружейник ранен в голову, но не замечает текущей по лбу крови, стряхивая её, как пот.
  Два салехских матроса отбиваются от четырёх тамехианцев, с трудом отражая прямыми палашами изогнутые клинки. Их движения замедлены, тела изранены, а лёгкая броня иссечена настолько, что висит лохмотьями и пластами. Один матрос падает, и его пронзают одновременно три меча, отсекая руку и половину черепа. Из отсечённой ладони выпадает и откатывается под ноги морским пехотинцам небольшой цилиндрик. Трое тамехианцев исчезают в огненной вспышке, а уцелевший солдат получает лезвием под шлем, и тоже падает. Сверху на него оседает потерявший сознание от ожогов матрос "Выпада".
  Юнга, взобравшийся на самый верх сложенной втрое фок-мачты, методично разряжает ручной гранатомёт в задние ряды тамехианцев. Неизвестно, сколько на его счету покойников, но он продолжает стрелять, пока страж, по которому промахивается Саргех, не раздирает храбреца на куски таймерами, прежде чем истаять во вспышке второго плазменного выстрела.
  Экипаж "Выпада" разбился на группы, сражаясь спина к спине, и прикрывая друг друга. Тамехианцы бросают в бой новые и новые резервы, взамен уже уничтоженных солдат. С нижних палуб их фрегата поднимаются фигуры в черных доспехах. Этого зрелища достаточно для того, чтобы внушить страх и заставить защитников "Выпада" дрогнуть.
  - Сражаться, морские черти! - Саргех включает усилитель, и кричит в микрофон, надеясь, что хотя бы это устройство сработает. Если не подбодрить людей, они опустят оружие. Это означает поражение. - Подмога близка! Покажем желтожопым, что может Салех!
  Сложно лгать. Подмоге взяться неоткуда. Но смертельно уставшие матросы и немногие уцелевшие офицеры, услышав эти слова, поднимают мечи и пистолеты, отбрасывая вопящих тамехианцев назад, метр за метром. Они бы перешли в атаку, ворвавшись на палубу противника, но врагов слишком много. Но вспышка ярости со стороны салехианцев делает тамехианцев менее уверенными.
  Саргех снова и снова стирает кровь с лица, продолжая стрелять и изредка используя приёмы рукопашного боя. Кровь на голове почти запеклась, чёрные волосы застыли в кровавой смоле, но Саргеха раздражает необходимость постоянно стирать со лба и щеки пот и кровь, когда рана открывается и начинает снова кровоточить. В одной руке у него зажата трость, добавляющая противникам сюрпризов, в другой он сжимает пистолет, изредка меняя его на таймер. Рукоять прибора скользкая от крови и пота, и серебряная голова совы на ней светится тускло-алым.
  
  В башне Веллкро их никто не встретил. Тоннель привёл транспортную капсулу на приёмную площадку, вынесенную на внешние галереи. Нима, никогда не видевшая это сооружение в целом виде, с трудом припомнила, что какие-то обломки и осколки крупных камней, вроде бы, валялись рядом, когда они прибыли в мёртвый и проклятый город. Тееперь можно было предположить, что Рэнфри укрывался за обломками рухнувших галерей и площадок, опоясовавших Башню на нижних уровнях. Помощница доктора Тэна, Немезия, никогда не жаждала оказываться вблизи величественного и защищённого строения, и потому Нима смотрела на город с высоты второго этажа Башни, с удивлением понимая, как много деталей стираются вместе с частями домов и построек. Пустырь перед Башней Веллкро, часть вспомогательных построек, грибовидный дом неподалёку вспоминались Ниме отлично. Рядом с этим белокаменным грибом на них напала группа Гувера. Этот момент до сих пор оставался для Нимы неразрешённым. Чего хотел добиться дядюшка в тот раз? Зачем было устраивать это глупое и никому не нужное нападение, если он потерял людей и не особо повредил наёмникам Нимы? Впрочем, группа сама справилась с этой задачей не хуже подручных Гувера. Грызня, ссоры, склоки, недоверие, снобизм и душевная боль явились лучшим катализатором для собравшихся в проклятом городе людей.
  Транспорт кое-как добрался по изогнутым подъёмам до второго яруса колец галереи, остановился и раскрыл купол кабины. Нима шагнула на плотное дорожное покрытие, напрягшись в ожидании опасности. Но галерея оказалась совершенно пуста. Только разнообразные транспортные капсулы и машины стояли в два ряда, занимая обе полосы, туда и обратно, да система освещения работала в приглушенном энергоёмком режиме. Белоснежные спирали башни уходили вверх, сужаясь и переплетаясь на самой вершине, где застыло ослепительно-белое ядро. Изредка потоки света спускались вниз по внешним энергоканалам, подсвечивая строение по контуру. После этого ослепительная искра снова формировалась в шар, взлетавший вверх, где он застывал на некоторое время, и процесс повторялся.
  - Башня функционирует, - сказал Корнуэл, выбираясь на площадку. - Но где вся охрана? Здесь должны быть работники парковки, служба безопасности. Элементарный контроль хотя бы.
  Он огляделся, пнул мыском сапога пару мёртвых машин с откинутыми куполами кабин, но живых людей нигде не было видно. АЛИС тоже молчала, не препятствуя и не приветствуя прибывших. Джейми снова прокрутил что-то в карманах форменных брюк обеими руками, су нув кисти так глубоко, что штаны едва не свалились с констебля.
  - Мне это не нравится, - сказал он. Нима посмотрела на него очень странным взглядом.
  - А до этого, получается, ты ничего странного не замечал? - не удержалась она от иронии. - Ну, да. Подумаешь, стражи город разносят, судьи в медцентре дерутся.
  Джейми задорно улыбнулся.
  - Было интересно, - пожал он плечами. Нима едва не покрутила пальцем у виска, но сдержалась.
  - Пошли внутрь. Подъём будет долгим, если АЛИС отключила питание лифтов, - произнес Сигизмунд. Он скорректировал данные для винтовки, внеся в список "разрешённых" себя, Ниму и Джейми. Остальным тут взяться было неоткуда, и потому Корнуэл оставил автоматическое отслеживание целей, кроме отмеченных им, как "свои".
  - Не отключила, - сказала Нима. Она произнесла это слишком тихо, чтобы её услышали, но сама женщина отлично помнила из видений о Саргехе, что кабины должны будут работать до самого момента раскрытия купола. Они зашагали внутрь, слушая скрип мелкого мусора под подошвами обуви.
  Узкие тёмные двери, выполненные из материала, похожего на дерево и стекло одновременно, распахнулись, без лишних вопросов впуская всех прибывших. Нима посмотрела на Корнуэла, тот ответил ей таким же взглядом. Каждому из них стало ясно, что их тут ждали. А если и не их, то кого-то точно должны были ожидать.
  Внутри они нашли только тела. Погибшие сотрудники лежали рядом со своими рабочими местами. Некоторые были убиты выстрелами из пулевого оружия, другие имели отметины от лучевого заряда. Но больше всего нашлось тех, кто получил мощный разряд тока через каналы подключения к терминалам. Мертвецы лежали в позах эмбриона, изгибались под невероятными углами, впивались в пол скрюченными пальцами на скрюченных руках. На их лицах застыла гримаса боли и страха. Рядом с некоторыми виднелись подсохшие бурые пятна крови, натёкшей из глаз, ушей и рта. Черные пятна электрических отметок хорошо просматривались через оплавленную и сожжённую в местах выхода заряда одежду.
  - Что он тут устроил? - прошептала Нима, проходя между рядами валявшихся на полу трупов. Она побледнела, но всё же не так сильно, как Джейми. Он и так потерял много крови, и вдобавок наглотался зрелищ на все последующие жизни.
  - Это не Гувер, - покачал головой судья Сигизмунд. - Это АЛИС.
  - Может быть, мгновенная перезагрузка после удара с моря тамехианцами? - предположил Джейми. - Наверняка, они вывели из строя оба наших судна таким оглушающим выбросом. А потом добили их... - он осёкся, встретившись взглядом с Нимой. Женщина смотрела так мрачно, что Джейми расхотелось продолжать размышления по поводу причин гибели флота.
  - Башня экранирована. И даже если произошла мгновенная перезагрузка, люди остались бы живы. Система отключила бы их от общих каналов прежде, чем скачок мощности расплавил мозги и кости.
  Слова Корнуэла звучали логично, но поручиться за правильность алгоритмов АЛИС никто не мог.
  - Так или иначе, всё с чего-то началось, - сказала Нима, положив ладонь на рукоять пистолета в поясной кобуре. - Ошибки в матрицах стражей, ошибки АЛИС, ошибки людей, способствовавших этим двум предыдущим пунктам. Всё началось с Гувера.
  С ней никто не стал спорить. Корнуэл сообщил что поблизости не наблюдается ни единой живой души. Винтовка судьи подёргивала коротким стволом, попискивая и изгибаясь в поисках цели, но сигнал от неё шёл ровный, что позволяло сделать вывод об отсутствии живой силы противника в зоне досягаемости.
  Нима прошла к лифтовой шахте, осмотрела гостеприимно распахнутые дверцы кабины и увидела, что все отметки этажей остаются серыми. На панели вызова кабины горела только вертикальная стрелка, указывая на то, что лифт идёт только вверх. Нима шагнула было внутрь, но передумала. Она подозвала Джейми и о чем-то с ним быстро зашепталась, пока Корнуэл заканчивал осмотр территории.
  - А он согласится? - с сомнением скосил взгляд на судью констебль.
  - Ему придётся, - ответила Нима. - Пока что, он - единственный, кто может вообще войти в главный зал управления башней. И ты пойдёшь с ним. Для убедительности, - твёрдо произнесла она. - Только оставь мне кое-что из своих запасов.
  - Нет, - произнес подошедший судья Сигизмунд. - Все будет не так...
  Нима и Джейми переглянулись, и тут же их взгляды сошлись на стволе винтовки Корнуэла, смотрящей прямо на них обоих. Ствол больше не дёргался и не дрожал.
  
  Сигизмунд оказался на площадке управления, достигнув вершины башни за считанные секунды. Лифт мягко распахнул дверцы, и Корнуэл, повесив винтовку на плечо, спокойно сделал шаг вперёд. Его уже ждали. Несколько помощников Гувера, бледные и перепуганные, стояли и сидели в креслах операторов контроля. Сам Гувер смотрел в обзорное панорамное окно в дальнем конце круглой сердцевины башни. Над его головой, отделённые только одной выпуклой конусовидной площадкой сверху, сходились обе спирали башни Веллкро. Появление Сигизмунда вызвало волнение у всех присутствующих, кроме Гувера. Тот, казалось, вообще витает где-то далеко в своих мыслях. Он не развернулся на звук шагов судьи, и даже не оглянулся на него, когда тот прошёл в центр площадки и замер, гордо вздёрнув голову.
  - Надеюсь, у тебя хорошие новости, Корнуэл? - спросил Гувер, сложив руки на выпуклом животе. Низенький и округлый человечек никак не производил впечатление вдохновителя всего того дерьма, которое сейчас творилось в Салехе.
  - Разумеется, господин Гувер. Я выполнил ваши указания. Маяк был отключён, наземные батареи порта обесточены, остальные выжившие судьи заняты спасением своих жизней. Заодно я позаботился о судье Алане, который едва не сбежал из города с трансформатором.
  - Замечательно, мой мальчик, просто замечательно, - в голосе Гувера не слышалось ни единой нотки восторга. - А что со шлюхой Саргеха и этим туповатым констеблем?
  - Женщина связана и находится на нижнем ярусе башни. Констебль убит, - равнодушно произнес Сигизмунд. И вот на этих словах Гувер уже обернулся к гостю. Окинув Корнуэла оценивающим взглядом с головы до ног, Гувер удовлетворённо кивнул, заметив оружие судьи, висящее стволом вниз на его плече.
  - Хорошо. Я тут почти закончил. Ждали только тебя, дорогой друг.
  Гувер прошёл к центральному возвышению в полной тишине. Его подручные, так и оставшиеся стоять на месте, затравленно переглядывались. Сигизмунд смерил их холодным взглядом. Если бы они набросились на Гувера все вместе, от жирного секретаря не осталось бы мокрого места. Но семеро мужчин и женщин только переглядывались и едва слышно стонали от страха. Корнуэл подошёл к Гуверу, на ходу вытаскивая из-за шиворота одежды карточку судьи.
  - Одну минуту, мой друг, - расплылся в гаденькой усмешке Гувер, - всего одну минуту.
  По его сигналу воздух по периметру комнаты задрожал, и из локальных карманов времени шагнули вперёд затянутые в чёрную униформу стрелки команды зачистки. Четверо направили оружие на Сигизмунда, ещё двое тащили к одной из шести лестниц странное устройство. Треугольная пластина кнопки, занимавшая почти всю поверхность корпуса, мигала белым пунктиром.
  - Не хочу, чтобы тут что-то после нас осталось. Ты же не против? - почти ласково произнес Гувер. Сигизмунд равнодушно пожал плечами.
  - Если вы не планируете оставить меня держать эту кнопку, мне совершенно всё равно, - произнес он. Глаза Гувера опасно блеснули.
  - А это была бы прекрасная идея! - хлопнул он в ладоши. Корнуэл побледнел, но ничего не сказал. - Не беспокойся, это шутка. Прости старику его слабость к такому юмору, - похлопал пухлой ручкой по колену Гувер. - Давай карту, - тут же приказал он холодным и нетерпеливым голосом.
  Корнуэл снял с шеи цепочку, зажал в ладони карту и протянул её Гуверу. В последний момент Сигизмунд отдёрнул руку, и пальцы секретаря схватили пустоту.
  - Что за шутки, Сигизмунд? - прорычал Гувер, мгновенно переходя от елейной любезности к плохо сдерживаемой ярости.
  - Всего лишь маленькая гарантия безопасности, секретарь, - пояснил Корнуэл. - В каждой шутке есть только доля шутки. Не забыли? - светским тоном произнес Корнуэл. - Я хочу быть уверен, что выберусь отсюда до того, как тут всё взлетит на воздух. Думаю, вы, как изобретатель и инженер, который сумел модифицировать карманы времени стражей под нахождение в них биологических объектов, создали не просто бомбу. Скорее всего, вы в курсе, что разрушить здания из белого камня в городе невозможно. Значит, это - темпоральная граната. Или нечто подобное. Простите меня за моё недоверие, но я достаточно проболтался в разных временных линиях, чтобы сейчас доверять даже вам, господин Гувер.
  Толстяк выставил вперёд раскрытые ладони, словно защищаясь от собеседника. Но глаза его сверкали холодным блеском, никак не вязавшимся с гримасой радушия и шутливости на лице.
  - Вы, двое, - мотнул он головой двум из четверых подручных рядом, - отведите моих коллег вниз, к рамке портала.
  Две черные фигуры, не произнося ни слова, двинулись к сжавшимся людям в углу. Они мягко, но настойчиво согнали их в лифт, зашли следом, и двери кабины сомкнулись. Гувер бросил взгляд на тех, кто устанавливал бомбу у лестницы. Безмолвные фигуры в чёрной форме, посверкивая зеркальными щитками шлемов, отошли от устройства, мигавшего сигналом готовности. Сигизмунд подошёл ближе и вставил карту допуска в отверстие на панели управления. Высветилась приветственная надпись с его именем и действующим статусом.
  - Требуется подтверждение личности на уровне генного кода, - сказал Сигизмунд, не поворачиваясь к Гуверу. Он уже приложил палец к пластине идентификатора, когда совсем рядом, над самым ухом раздался голос Гувера:
  - Хорошая идея про адаптацию к биоматериалу, - тихо хихикнул он. - Но ты не совсем прав. Это не карманы модифицированы под живую плоть. Это плоть модифицирована под способ передвижения стражей. Моим солдатам не нужно больше дышать, есть и пить. Они не живы и не мертвы, и существуют только в разных линиях времени.
  Лицо Сигизмунда даже не дёрнулось. Взгляд остался спокойным, прикованным к таблицам идентификации данных.
  - Тогда им не будет слишком больно, - сказал он, сильнее надавив на пластину под большим пальцем. Десяток тонких игл впился в кожу на разную длину, и АЛИС подтвердила доступ Корнуэла к системе управления куполом.
  
  - Уводи людей, - Ульфрик попытался раскурить трубку, но растрескавшийся и размокший чубук только свистел. Табак отсырел, спички ломались, но капитан продолжал попытки, привалившись к оплавленной стене бывшей рубки. - Корабль идёт ко дну. Я подведу его как можно ближе к сраному проходу. Машинный телеграф ещё работает. Уводи всех.
  - Я даже не член экипажа, - Дэл взглянул на валяющиеся рядом с раненым капитаном плазменные пистолеты. Кажется, тот расплавил стволы у четырёх плазменников. Всех, что были на мостике. Остальные офицеры погибли от стражей или переместились вниз. А Стентон оставался наверху, продолжая уничтожать квазиживые машины, благо недостатка в воздушных целях не было. - И не могу отдать такой приказ.
  - Ты - член! - прорычал Ульфрик, отбрасывая бесполезный кисет с табаком. Трубка в его мощных пальцах треснула и развалилась на куски, разбрасывая щепу. - Хер ты моржовый! У меня весь старший комсостав сдох, чтоб ты обосрался! Ты старший офицер на судне, драть тебя в уши мачтой! Я тут капитан, блядь...
  Дэл машинально поднял ствол, и выстрелил трижды. Два стража исчезли во вспышках в нескольких метрах над головами скрючившихся на развалинах мостика людей, а последний затрепетал тремя парами крыльев, и скрылся в пелене вероятности.
  - Хорошо, капитан, - Тукк и сам понимал, что "Удар" доживает последние минуты. Крылатые машины превратили его корпус в решето, и уничтожили половину экипажа. Орудия замолчали, исчерпав боезапас. Две носовые башни повело и заклинило. Одна из них превратилась в братскую могилу, хранящую прах троих артиллеристов - взорвалось топливо, закачанное в камеру сгорания. Сдетонировал снаряд. - Я отведу уцелевших на "Выпад". Им не помешает подкрепление. Давайте, помогу вам сойти вниз.
  - Иди в сраку, - Ульфрик ухватился за остатки штурвала, и подтянулся на них вверх, стараясь не опираться на обугленные остатки ступней. - Я капитан, и останусь на мостике до конца. Выполнять приказ, сухопутная крыса!
  Тукк покачал головой, и повесил на искорёженный кусок металла кобуру с плазменным пистолетом и парой обойм к нему. Это был последний плазменник из реквизированных с портового склада. Капитан Стентон, происходивший с дальнего Севера, и родившийся под поверхностью огромного ледника, увидел море уже зрелым мужчиной. Ульфрик был из простой семьи, и аристократические спесь и заносчивость, закреплённые генетически, не коснулись его своим проклятием. Оттуда же, из сказок и легенд, происходили казавшиеся нелепыми честь и честность старого капитана. Про таких говорят: "Они жили как герои, и умерли, как легенда".
  Дэл оглянулся, заметив, как капитан выхватывает из кобуры оружие, и открывает огонь по стражам. Потом Тукк нырнул в открытый люк, цепляясь за покорёженные ступени трапа, и исчез в тёмном коридоре. В глубине корвета зазвенели колокола, короткими тревожными созвучиями выводя сигнал к эвакуации.
  
  Сигизмунд, заваливаясь вбок на кресле, дёрнул оружие вверх стволом. Винтовка восприняла этот сигнал, как начало действий, открыв огонь по охранникам рядом. Обе фигуры, получив по квантовому заряду в грудь, пропали из комнаты. Оставшиеся две фигуры в чёрной форме ответным огнём разнесли в щепки оборудование и задели управляющий кристалл. Он погас, на нём появилась сеть мелких трещин, которые, впрочем, тут же начали срастаться. Гувер отскочил в сторону, прополз под стулом и двумя кафедрами управления, откатываясь к лифту. Но Корнуэл этого не заметил. Он прыгнул на панель управления, топча подошвами чувствительные сенсоры, и перекатился в ту сторону, где стояла бомба. Один из охранников Гувера навёл оружие на Корнуэла, но тот уже вжал треугольную кнопку на панели управления. Гувер заверещал, прыгая в кабину лифта, но взрыва не последовало треугольник пунктирной подсветки только слегка изменил насыщенность свечения, не до конца вдавившись в панель на крышке. Охранник выстрелил в судью Сигизмунда. Тяжёлая пуля выбила из левого бока судьи фонтанчик крови. Его снесло к лестнице, где он замер, не двигаясь и не подавая признаков жизни. Оба охранника переглянулись, шагая к поверженному противнику, но в этот момент глянцевые панели затемнённого стеклодерева вокруг разлетелись осколками. Сверкающие шпильки разрезали кожу на телах охранников, застревая в их броне сверкающими иголками и шипами. Подручные Гувера повернулись как раз в тот момент, когда влетевший в башню страж Тамеха раскрыл лезвия таймеров.
  - Нарушение периметра! - внезапно подала голос ожившая АЛИС. Из потолка ударили три перекрёстных белых луча, испарив и стража, и двух охранников секретаря.
  - Рекомендуется задействовать протокол защиты города. Подтвердите свои полномочия на утверждение инициации раскрытия щита, судья Сигизмунд?
  Со стороны лестницы раздался хрип. Корнуэл полз к главной кафедре управления, оставляя за собой широкий кровавый след. Он почти добрался до панели, упершись лбом в перевёрнутый им же стул, когда АЛИС снова запросила подтверждение:
  - Идентифицируйте себя, судья Сигизмунд, и подтвердите инициацию работы щита.
  - Минуточку... - едва слышно прохрипел раненый Корнуэл. - Чёртовы женщины, всегда от них одни проблемы, - пробормотал Корнуэл. Он стиснул зубы, рванулся вверх, сдавленно простонав что-то обидное в адрес женщин, и окровавленная рука шлёпнула по пластине идентификации. Когда ладонь соскользнула, оставив алый след на светлой панели сенсора, пальцы Сигизмунда задели цепочку, на которой крепилась его карточка судьи. Она так и оставалась в прорези, пока Сигизмунд пытался справиться с Гувером и его свитой.
  - АЛИС, уничтожить чужеродное устройство, - прошептал Корнуэл, не в силах даже приоткрыть глаза.
  - Система находится в карантине. Поглощение мощности квантового дестабилизатора могут привести к отключению питания в центральном канале, - бесстрастно ответила АЛИС.
  - Подтверждаю команду на уничтожение, - Сигизмунд даже не понял, произнес ли он это или только подумал. Он не видел, как вокруг бомбы образовался матовый купол, потом устройство поднялось вверх, и сфера вокруг него начала разрастаться, перемалывая мебель и стойки информации. АЛИС накрыла потерявшего сознание Сигизмунда защитным полем, в надежде уберечь от последствий уничтожения квантового дестабилизатора. Волны, исходящие от сферы, где была заключена бомба, расползались, словно жгуты, хлеща по окружающим предметам и приборам. Всё, чего касались невидимые лучи мощности, мгновенно ржавело, превращалось в прах или теряло первозданную форму, как будто для этих вещей за одну секунду прошли десятки лет. Башня содрогнулась до основания. Белый шар энергии в центре вспыхнул ярче прежнего, погрузив в невыносимо белое сияние всю громаду здания и ближайшие окрестности. За этим сиянием никто бы не заметил взмывшую вверх точку, мигнувшую коротким импульсом над центром Салеха. Едва свечение пропало, из той же точки, расползаясь все больше, начал раскрываться купол, вбирая в себя оттенки красок и чёткие очертания строений.
  
  Над фальшбортом с левой стороны взвились кошки, разматывающие канаты, и по ним полезли, переваливаясь через ограждение, фигуры в салехской морской форме. Закопчённые и обгорелые, они вытаскивали из ножен палаши, и вступали в бой, ударив в спину окружившим немногочисленных выживших из команды "Выпада" тамехианцам. Саргех, рубившийся с морскими пехотинцами, подхватив чей-то клинок, и используя в качестве второго свою трость, отметил это подкрепление краем глаза, пробивая броню одного из южных солдат ловким выпадом. Выскочивший из конца трости клинок пылал раскалённым белым цветом, затачивая мономолекулярное лезвие. "Удар" - всё, - подумал судья, разваливая солдата на две неравные половинки. - Проклятые желтозадые".
  Выстрела гарпуна никто не услышал. Только тамехианец в чёрном доспехе исчез. Его снесло силой удара за борт, где он сразу пошёл ко дну, оставляя на воде красные следы. Саргех оглянулся и увидел Дэла. Тот стоял, опираясь на остаток надстройки, и сжимал в руках древнее орудие морских охотников. Дэл что-то крикнул судье, но Саргех уже плохо слышал и почти не разбирал отдельных слов. Ранения, полученные после уничтожения стража, постепенно становились все ощутимей. Тонкие порезы раскрывались под одеждой, расширяясь и обильно кровоточа. Полученная накануне рана вдоль позвоночника разошлась, добавляя слабости в теле. Судья тупо кивнул в знак благодарности и снова развернулся к врагу.
  За его спиной на Дэла навалились сразу три десантника с вражеского судна. Тукк отбивался двумя тамехианскими мечами, подобранными им на окровавленной палубе. Лезвия кружились в руках Дэла так стремительно, что противники с уважением проорали на своём языке вызов на поединок достойного воина, дабы сразить его в бою и покрыть себя славой. Покрыть им себя удалось только кровью и потом. Дэл ловко разделался с первым, второму просто перерезал руку в плечевом суставе, и тамехианец рухнул вниз, дожидаясь, пока его современный костюм стянет разрубленную плечевую артерию. Дэл не стал его добивать, перешагнув через упавшее тело. Последний из трёх напавших владел коротким мечом-бабочкой в совершенстве. И потому Дэл, сплюнув под ноги, резким ударом кулака разбил визор шлема врагу, успев отвести в сторону одним из своих мечей оружие тамехианца.
  Тукк почувствовал, как все его тело пронзила острая боль. Он выгнулся, потом согнулся в противоположную сторону, едва не поцеловав палубу, и охнул. Рука повисла плетью, словно в неё угодил снаряд или пуля раздробила кости. Дэл, скрежеща зубами, попытался увидеть, кто его достал, но ничего не обнаружил, кроме подбирающихся врагов. Память агента Башни услужливо отодвинулась в сторону, уступая место памяти палача Арканума. Дэл почувствовал, как у него дрожат губы.
  - Только не так, только не так, - тихо взмолился он, понимая, что происходит. Раны, полученные в других отрезках и обрывках линий времени, вернулись. Во всяком случае, их фантомный аналог. Дэл понимал, что обе его руки относительно целы, но справиться с одной из них не мог. Перед ним возникла чёрная маска шлема с красными глазами демона. Тукк осклабился, вставая в защитную стойку. Удар тамехианца заставил Дэла потерять равновесие, но он успел насадить противника на свой меч, и они оба рухнули в воду, проломив остатки фальшборта.
  Саргех перепрыгнул через тело павшего матроса его судна, пытаясь отыскать взглядом позицию капитана Свенссона. Тамехианцы забросали ближайший борт "Выпада" дымовыми снарядами, не способными прожечь палубу, но совершенно сводящие обзор к нулю. Едкий серый дым окутывал все вокруг, и судья теперь только выпрыгивал из плотных колец дыма, чтобы нанести удар очередному противнику. Чёрный платок как раз пригодился. Правда, он был изрядно пропитан кровью, но эта пропитка, как ни странно, замечательно фильтровала газ с вражеского судна. Саргех хватался за обрывки снастей, скользил по палубе, залитой чем-то липким, делал выпады и наносил удары мономолекулярным лезвием своей трости. Яркая белая игла на мгновение прорезала воздух, и тут же пропадала, а из серого марева газовых облаков вываливался очередной убитый или раненый тамехианец. Он понял, что остался один, только тогда, когда над его головой просвистело нечто большое, с шумом рваных канатов и снастей перелетевшее на борт судна противника. Раздался крик со стороны врага, но он больше не напоминал воинственные кличи. Это был крик боли и ужаса. Саргех, протерев глаза своим платком, подобрался поближе, чтобы увидеть, как черные фигуры корчатся от боли. В воздухе пахло жжёным сахаром. Судья только успел повернуться и вонзить лезвие трости в горло очередного пехотинца, когда сверху, с приподнятой мачты, раздался крик Рэнфри:
  - Давай!
  Следом за его криком через головы Саргеха и тамехианцев пронёсся мешок. Оружейник точно рассчитал время выстрела, и мешок рассыпался вниз белёсой мучной трухой. Следом Рэнфри, уже с другой руки, выстрелил горючей смесью. Судно Тамеха занялось оранжевым огнём. В пламени прыгали и орали первые ряды абордажников.
  Рэнфри исчез со своей позиции, быстро уходя с приметной точки. В то место, откуда он стрелял, тут же влепилась пущенная граната. Саргех, кое-как определив место стрелка, швырнул туда чей-то брошенный меч. Выстрелов не последовало, но попал ли судья хоть в кого-то, он не видел. Серые клубы дыма стремительно редели, подчиняясь налетевшему свежему ветерку. Мимо прохромал оружейник, на голове у него красовалась повязка из старой нательной рубахи, уже пропитавшаяся кровью.
  - А ты говорил Джейми "сахар не брать"! - хлопнул он по плечу Саргеха, пока выдалась краткая пауза и затишье. - Кулинария - великая вещь, блядь.
  Тамехианцы быстро перестроили свои ряды. Обожжённых и покалеченных соратников споро растащили в стороны, и десант пошёл на новый штурм. Один из черных воинов Тамеха шагнул слева, и Саргеху пришлось уворачиваться. Он выставил вперёд трость, но противник уже упал, срезанный выстрелом Рэнфри. Саргех вернул ему долг, расправившись со стражем, незаметно подобравшимся сверху к позиции Говарда и трёх его помощников. Саргех выставил вперёд трость, ожидая новых врагов, а перед глазами уже плыли цветные пятна. Дыхание стало надсадным, хриплым и рваным, словно порезы осколков таймера разорвали лёгкие, но судья этого до сих пор не замечал. Среди уродливых масок десантников мелькнуло лицо. Человек был в обычной форме, даже без брони, но в руках он держал короткое лёгкое копье и небольшой предмет. Саргех перещёлкнул кольца на трости, желая раскрыть защитное поле, но оно не появилось. Тэн выступил из остаточного клочка серого тумана и снова направил незнакомый предмет на трость судьи. Выстрел оказался неслышимым, но трость Саргеха разлетелась мелкой щепой, внутри нее что-то заискрило и задымилось. Быстрым неуловимым движением Тэн бросил квантовое копье в противника. Саргеха отбросило назад, но Тэн, отпихнувший готового добить врага десантника, несколько раз пнул судью по лицу и под рёбра. Тело скатилось к накренившемуся борту "Выпада", едва не ухнув в морскую гладь. Тэн щёлкнул рычажком на странном пистолете и произнёс, спуская курок:
  - Белокожая обезьяна! Ты умрёшь, варвар, как бездомная собака!
  Мелкая пуля раздробила лопатку и ключицу, словно в Саргеха попали из крупнокалиберного револьвера. Он дёрнулся, стараясь дотянуться до плазменного пистолета, в котором едва ли остались ещё заряды, но тут над его головой разнёсся крик Свенссона:
  - Они рубят канаты!
  Тэн дёрнулся, не сумев сдержать панику на плоском жёлтом лице. Темные глаза сузились, рука с оружием дрогнула, когда он увидел, как на палубе его судна стоит, поддерживаемый двумя помощниками, капитан Лин Пинь. Крик на тамехианском приказывал всем подняться на борт и прекратить абордаж. Тэн в панике закрутил головой. Саргех, стиснув зубы от невыносимой боли, тоже попытался понять, в чем дело.
  Над городом, вспыхнув вверху сверхновой звездой, раскрывался купол. Поле вбирало в себя окрестности, как мыльный пузырь, укрывая их невидимой тонкой плёнкой. Саргех нашарил игольник оружейника, валявшийся на палубе неподалёку. Он навёл прицел, удивляясь, почему так дрожит рука, для которой даже лёгкий игольный пистолет стал вдруг невероятно тяжёлым. Но выстрелить в Тэна он не успел. Сверкающая рыболовная сеть, укрывшая Тэна с головой, сдёрнула его с палубы "Выпада", и Саргех нажал на курок. Сеть разорвалась над палубой судна врага, и окровавленный кусок мяса шлёпнулся под ноги раненого капитана Пиня. Он с трудом повернулся, отыскал взглядом Саргеха, и медленно, неохотно кивнул, будто бы говоря: "Не сегодня, но я уважаю твою силу, враг". Капитан Пинь коротко мотнул головой, указывая на тело Тэна, и двое матросов поволокли его за ноги, явно намереваясь скинуть за борт, когда судно покинет территорию Салеха.
   
  Глава 27
  
  Тамехианский фрегат, избитый и искалеченный, но не утративший своей опасности, медленно отошёл на небольшое расстояние, развернувшись в сторону "Выпада" менее повреждённым бортом. Орудийные порты были открыты, и короткие стволы орудий наведены на небольшой корвет флота Салеха. Капитан Лин, отвергнув все рекомендации судовых медиков, занял своё место в командном центре, наблюдая за распространением серой сферы, захватывающей все новые объёмы. В секретных брифингах упоминалась возможность активации этого смертельно опасного средства защиты города, но никто не верил, что оно когда-либо будет включено. Прежде всего потому, что Тэн, возглавлявший разведку Тамеха во вражеском городе, разработал план по полной нейтрализации защитного купола. Так он докладывал, и перекрёстная проверка сведений не опровергла правоты предателя.
  Капитан, чьё сознание несколько помутилось после адской дозы регенеративных препаратов, обезболивающего и стимуляторов, вперил неподвижный взгляд в экраны. Ниточка слюны тянулась с его отвисшей губы, пока он наблюдал, как серая круговерть затапливает акваторию порта, поглощая место упокоение вражеского корвета, потом догорающий остов страженосца, и накатывается на замерший на волнах "Выпад". Стражи, не получившие команды возвращаться на носители, и продолжавшие исполнение алгоритма атаки, один за одним врезались в стенки купола, вспыхивая на мгновение голубым сиянием, и опадая вниз серебристой пылью. Внутри купола она замирала, образуя тонкие блестящие ниточки, тянущиеся от неба к воде. Словно замёрзшие на внезапном морозе струи водопада, падающего со скалы где-то на Юге.
  Командир Лин, подумав о доме, резко вдохнул, и, вздрогнув, стёр с подбородка слюну. Короткий взгляд по сторонам подтвердил его ожидания - все офицеры на мостике ждали приказа, готовые его исполнить. Никто не пошевелился и не сказал и слова. Десятки пар глаз, направленные на капитана, жгли его заключённой в них яростью, желанием боя, тщательно скрываемым страхом смерти, надеждой вернуться домой... Пинь почти физически ощутил это давление, и скрестил руки на груди, непроизвольно отгораживаясь от потоков сильнейших эмоций.
  Разумеется, все они были военными и подданными Тамеха, а, значит, превосходно контролировали внешние проявления чувств. Ни один мускул не дрогнул на невыразительных лицах, но напряжение на мостике достигло апогея, и капитан принял решение. Купол Салеха как раз стабилизировался, прекратив рост, и перекрывал начало узкого прохода в бухту, если смотреть от Маяка. Их "Лепесток" и один из уцелевших носителей стражей могли уйти в море, сняв команду с "Сумрачного Когтя Тигра". Двигатели последнего оказались разрушены неудачными попаданиями салехских снарядов, и корабль придётся затопить, окончательно перекрыв узость природного канала, ведущего в бухту порта Салеха. Оставшихся стражей примет на борт носитель.
  - Приказываю принять на борт носителя уцелевших стражей, - хрипло и немного булькающе произнёс капитан Пинь, тяжело проталкивая воздух в лёгкие. - Снять команду с "Когтя", после чего включить систему уничтожения судна. По завершению спасательных мероприятий - курс на Тамех.
  Он с благодарностью посмотрел на рулевого. Все это время, пока Лин, как загипнотизированный, наблюдал за ростом купола и гибелью сталкивающихся с ним стражей, неприметный мичман незаметно подруливал двигателями, сдвигая "Благоухающий Лепесток Розы" в море и выдерживая безопасную дистанцию до темпоральной бури, накрывшей вражеский город. Сейчас мичман поймал взгляд своего командира, перед которым присягал на верность, и ответил коротким поклоном, не отпуская рукоятей руля.
  Командир Лин слышал, как на мостике тихие голоса офицеров произносили команды, раздавались шаги членов экипажа, пищали приборы и шипели клапаны вентиляции. Он убедился, что его приказы исполняются, и позволил себе потерять сознание.
  
  Капитан Лин Пинь связался с Тамехом, едва так и незахваченный плацдарм Салехской бухты скрылся в дымке горизонта. Вынужденный, пусть и не по своей воле, нарушить разработанную штабом и утверждённую Принимающими решения схему, Пинь ожидал сурового наказания, и даже приказа о ритуальном самоубийстве, но прозвучавшие из натужно гудящего дешифровщика слова оказались для него неожиданностью. Флот передал все собранные данные Принимающим решения, попутно постаравшись как можно сильнее утопить в дерьме разведку Тамеха. Действия подполковника Тэна, признанные преступными и лишёнными чести, были объявлены изменой Городу.
  Но вот результат оказался диаметрально противоположным ожидаемому.
  Лин получил внеочередное повышение "за сохранение вверенного подразделения" вместе с назначением на должность оперативного командующего флотом. Взамен внезапно ушедшего в отставку адмирала Да Вэня, пошатнувшееся здоровье которого привело к острому отравлению свинцом.
  А Тэна вместо того, чтобы провести через ступенчатую казнь и скормить рыбам, приказали доставить в Золотой Дворец на допросы и пытки. Что означало, по мнению Пиня, помилование и прощение, неприемлемое и преступное. Но осуждать приказы Принимающих он мог сколько угодно, если при этом не высказывал своего неодобрения вслух и продолжал их исполнять.
  Впрочем, вставленный в послание кусок текста, почему-то не озвученный динамиком, но высветившийся на экране, содержал дополнительные вводные. И вот они внушали надежду. Подвижки в кадровом составе адмиралтейства и безвременная кончина Да Вэня привели к обновлению высшего командования. Наверное, северные варвары назвали бы подобное переворотом, но в южном городе-государстве это считалось нормой. И то, что пришедшие к власти военные сразу же затеяли новую игру - тоже. Потому вторжение в Салех, провалившееся и неудачное, решено было назвать "незначительным инцидентом", и предпринять ряд действий по налаживанию дипломатических контактов. Следующие инструкции будут доведены до Пиня только в Тамехе, после лечения и церемонии присвоения звания.
  До того момента у Линя оставалось совсем немного времени. И следовало потратить его с пользой. "Жаль, что освящённые веками и тысячелетиями традиции мести так неторопливы. Придётся их модифицировать", - подумал капитан Пинь, и старательно зажмурился, когда текст исчез с экрана шифровальной станции. Он пытался скрыть блеск своих глаз, чтобы никто не догадался, какая буря чувств сейчас разразилась внутри капитана.
  
  - Он приходит в себя.
  - Хорошо, - голос командира Пиня, и так невыразительный, хрипел и казался записанным на повреждённый носитель информации. Он был полностью лишён даже намёка на эмоции. - Раскройте ему веки, и зафиксируйте. Да, оставьте так.
  Блеск ударившего по глазам света был невыносим. Он казался слишком, нечеловечески ярким. Обжигающим. Причиняющим боль.
  - Прежде чем мы продолжим... - Лин сделал паузу, дожидаясь, пока распятый перед ним на блестящей стальной станине человек сможет хоть как-то сфокусировать взгляд, и отпил из маленькой чашки. Дымящийся настой пах землёй и железом. Или это пахло от жаровни, в которой накалялись изогнутые металлические стержни? Заметив осмысленность в глазах обнажённого пленника, командир отставил чашку. - Прежде, чем мы продолжим, я хочу объяснить, почему. Почему я пошёл на недостойный военного обман. Пусть даже обман врага.
  Привязанный перед ним к пыточному станку человек попытался произнести какие-то слова, но обнаружил, что не может. Рот был заклеен или зашит. Он скосил невыносимо чешущиеся от невозможности моргнуть глаза вниз, и обнаружил торчащие из губ отрывки грубых нитей.
  - Саргех показал себя умелым командиром и честным воином, - Пинь поправил высокий воротник парадного золотого мундира, из-под которого торчали прозрачные трубки от капельницы рядом с высоким креслом командира, - я скорблю, что пришлось ввести его в заблуждение, инсценировав вашу смерть. Но надеюсь, что смогу искупить это бесчестие. Со временем.
  Тэн попробовал напрячь мышцы, испытывая прочность оков, но почувствовал нарастающую боль от шеи и ниже. Боль была с ним давно, едва только он очнулся, но сейчас она усилилась многократно.
  - Игольник с ослабленными иглами и уменьшенным зарядом, - Лин покачал головой, словно статуя предка в семейном святилище. - Правое лёгкое и часть печени пришлось вырезать, как и селезёнку. Но это даже к лучшему. У нас не так много времени до возвращения в Тамех. А противоречий между нами накопилось очень много. Потому, многоуважаемый Тэн, я решил использовать для их разрешения столь любимые вами методы варваров. Хотя это и недостойно уважающих традиции нашей родины людей, но я надеюсь, что боги нас простят. Или хотя бы не ниспошлют десятилетия страданий.
  Командир Пинь натянул перчатку на левую руку, и медленно вытащил из жаровни металлический прут. Рдеющий белым на конце, он испускал волны жара. Длины прута было достаточно, чтобы Лин, сидя в кресле, дотянулся до висящего перед ним Тэна.
  - Надо же, - в голосе командира флотской группы прорезалось едва заметное удивление, - я и не знал, что люди могут кричать с зашитым ртом.
  
  Нима сидела в углу подвального помещения, до боли знакомого ей по последнему визиту в эту комнату. Вся обстановка была такой же, как при их перемещении в живой Салех, но к чистоте и отсутствию беспорядка добавлялись живые люди, прибывшие сверху. Нима сидела в тёмном углу, куда не попадал свет матовых осветительных шаров. Тень, которую отбрасывало место управляющего порталом, скрывала лицо и позу женщины. Гости появились неожиданно, их конвоиры следили, чтобы каждый из прибывших занял своё место внутри круга медных колец. Нима не пошевелилась, когда к ней подошли два человека в чёрной форме и встали рядом. Один продолжал держать на прицеле группу людей внутри портальной зоны, второй направил оружие на Ниму. Женщина опустила голову, и тёмные волосы скрыли её лицо. Когда охранник Гувера подошёл ближе, Нима вжала лоб в колени, подтащив их к груди и обняв связанными руками. Темные пряди свесились на колени грязными сосульками. Люди в чёрной форме молчали, и Нима тоже предпочла не подавать признаков жизни, обречённо опустив плечи и сжавшись, как пружина.
  Молчание, изредка прерываемое тихим разговором пленных неподалёку, продолжалось недолго. Через пару минут после того, как над Нимой возвысились два охранника, башню тряхнуло. Белые стены и потолок комнаты не пострадали, но часть подключённых к медным кольцам каналов тонкой настройки начала истошно верещать, подавая сигнал оператору. На месте контролёра никого не было. Охранники в чёрной форме даже не посмотрели на медные кольца. Люди, сгрудившиеся там, понемногу начали выбираться обратно, переступая через страх словить пулю или луч лазера. Свет мигнул, но почти сразу восстановился. Правда, как показалось Ниме сквозь разметавшиеся перед глазами волосы, стал тусклее. Платформа лифта дёрнулась, двери открылись и снова закрылись, бесшумно сойдясь перед лицами первых выбравшихся из круга медных колец. Кнопка вызова мигала красным. Но ровно до тех пор, пока двери снова не распахнулись, и в помещение не ввалился Гувер. Он оказался один, и Нима не знала, куда делся Сигизмунд. Гувер подскочил к женщине, схватил её за подбородок и поднял голову вверх, едва не сломав ей шею. Рассмотрев шрам на щеке, Гувер удовлетворённо кивнул и принялся вводить данные для перехода через портал.
  - Зачем ты это сделал? - голос Нимы был спокойным, и Гувер содрогнулся от такого спокойствия. Он даже вжал голову в плечи, затравленно озираясь. Хриплый голос Нимы пробудил в секретаре воспоминания о Саргехе.
  - Зачем? - Гувер аж подскочил на месте. - Ты не понимаешь? Да куда тебе понять, глупый ты судья!
  Дядюшка Гувер встретился взглядом безумных глаз с прямым взглядом Нимы, но не узнал её. Он видел перед собой только одного человека, на ком был зациклен все эти годы. И в кого стрелял в мёртвом Салехе, когда принял раненую Ниму с палкой в руке за Саргеха, едва они подошли с Рэнфри к зданиям поблизости от башни. Гувер видел Саргеха в молодом помощнике Говарда, так похожим на судью исключительно потому, что природное сходство оказалось усиленно генным материалом в тканях Нимы, смешавшимся с молекулами её тела при квантовом переходе после взрыва бомбы.
  - Ты, Саргех, мне как кость в глотке, - Гувер резанул себя по горлу ребром ладони. - Думаешь, они все мне были нужны? - он скривился, махнув рукой в сторону людей у дверей лифта. - Мне был нужен только ты. Ты и твой опыт, твоя хватка. Ты был лучшим кандидатом для экспедиции к Древним! - взвыл Гувер. - Все расчёты, все вероятности говорили только об этом. Другого такого объекта нет и не было. Ты и сам не знаешь, какая в тебе сила, какая мощь! Быть прямым потомком строителей Салеха, строителей всех древних городов, и так бездарно распоряжаться своей жизнью... Тебе же предлагали принять участие в экспедиции на север, или на юг, в тот же Тамех. Тебе даже подобрали оттуда женщину, чтобы твой уникальный генотип сохранился. Она тоже одна из последних, кто несёт в себе частицы Древних. А ты? Ты просто рассмеялся в лицо учёным Веллкро! Ты мог бы помочь мне. И все эти люди за стенами, весь Салех остались бы живы. Но ты стал бесполезен для прекрасной затеи возрождения первичного генома, утратив способность иметь потомство. Жаль, что вместе с облучением ты не потерял способность спать с женщинами. Ты стал мне почти бесполезен, пока я не придумал, как использовать твой генотип иным путём... А теперь, когда купол раскрыт и зациклен на ловушках времени, они не смогут не услышать меня и мой зов! Я отправлюсь к Древним. У меня нестандартный случай, форс-мажор, невероятная вероятность! Да, да... они услышат меня, им придётся считаться со мной. С тобой или без тебя, Саргех, но я найду их, строителей Салеха. Я попрошу их... нет, я потребую! Потребую дать мне доступ ко всем технологиям, к каждой схеме, к каждому артефакту! Я достоин, я смог разобраться в схемах трансформатора, я смог вернуть тебя обратно в твою петлю, и я заставлю тебя, заставлю, слышишь, Саргех? Я заставлю тебя мне помогать!
  Гувер выскочил из кресла оператора так стремительно, что стал похож на выпущенное из пушки округлое ядро. Одним прыжком оказавшись рядом с Нимой, он сдёрнул её с места, проволок пару метров и буквально ткнул лицом в панель идентификации.
  - Там уже твои параметры, осталось только достать часть твоего генома, - тяжело дыша, шептал в ухо Ниме дядюшка Гувер. Ниму едва не стошнило от его мерзостного дыхания. Горячий воздух, выпускаемый им изо рта и ноздрей, щекотал волосы и ухо при каждом слове. Гувер развернулся к своим людям и приказал:
  - В кольца их!
  Охранники синхронно шагнули к семёрке пленников. Те закричали, кто-то обессилено осел на пол, одна из женщин принялась кому-то истово молиться. Нима, скосив глаза, узнала в ней тётушку Джулию, которую видела среди оболваненных и потерявших рассудок оракулов. Охранники согнали людей в центр портальной зоны, и Гувер, намотав на кулак волосы Нимы, с силой ударил её лицом о приборную панель. Брызнула кровь, экраны покрылись мелкими каплями. Одна из них угодила на датчик, и медные кольца начали вращаться, набирая обороты. Гувер, продолжая держать Ниму за волосы, с упоением и безумной радостью смотрел на происходящее. Медь раскалилась до красна, внутри зоны вспыхнул яркий белый свет, и в комнате воцарилась тишина и темнота. Питание отключилось, аварийные генераторы не успели перехватить контур подвальной зоны, в которой сосредоточились мощности всей башни Веллкро. Гувер так и стоял, не в силах осознать произошедшее. Он даже не сразу понял, что держит в кулаке пучок отрезанных волос. Рядом что-то раскатилось, воздух наполнился едким запахом горелой бумаги, и в этот миг заработали аварийные генераторы. Свет стал матовым и приглушенным, и вся комната до потолка оказалась заполненной белыми клубами химического дыма. Из пелены тумана выступила высокая фигура, опирающаяся на трость. Гувер в ужасе отпрянул, споткнулся о кресло рядом и упал, начав отползать к медным кольцам портала. Фигура в тумане неуклонно приближалась, на её лице Гувер отчётливо видел чёрный платок.
  - Будь ты проклят, Саргех! Будь ты трижды проклят! - заскулил Гувер, стремительно пытаясь принять решение, стоит ли попытаться перезапустить портал, или аварийные системы не выдержат такой нагрузки. Судья Саргех склонился, наставил кончик трости на Гувера, и произнес:
  - Ты ошибся, секретарь Гувер.
  Секретарь Коллегии, схватившись рукой за сердце, неожиданно нащупал под одеждой образец первого амулета, доставленного в Салех на судне "Серебряный Ветер". Том самом, что привезло в город ученых и инженеров секретную технологию модификации людей. Предположение Рикардо Палестино, как непосредственного участника проекта в самом начале, будто стражи подменяют людей на двойников с чистым генотипом, было лишь началом пути к возможности точечно и ювелирно лепить из них кого попало. Гувер сжал спираль амулета, взгляд у него стал осмысленным и злым. Он с нечленораздельным рыком метнулся к приборам, и начал процедуру запуска портала заново. Взгляд секретаря упёрся в колонки данных и цифр. Гувер поднял глаза, ища в тумане фигуру судьи. Что-то промелькнуло совсем рядом, и Гувер бросился в ту сторону, цепко хватая Саргеха за руку. Рядом выступили из клочьев распадающегося химического дыма два охранника. Гувер сощурился и увидел, что перед ним Нима. Женщина намотала на лицо обрывок своей рубашки и опиралась на простую деревянную палку, явно выломанную на поверхности, где-то недалеко от башни. На поясе у неё висел короткий нож, которым она, должно быть, отрезала волосы, когда Гувер её схватил. Верёвок на руках не было.
  
  - Что это такое? Что?! - орал он, брызгая слюной и тыкая Ниму лицом в панель управления. - Почему их линии раздвоились?
  Нима мельком увидела данные о переходе и поняла, в чем дело. Скачок напряжения в момент перехода расщепил личности и перебросил их в самые разные точки времени, перенеся физические тела в совершенно другое место. Ей теперь стало понятно, почему подручные секретаря в её несбывшемся пока будущем похожи на недоразвитых имбецилов, и только изредка приходят в себя, вещая о вероятных событиях из параллельных линий. Схемы таяли, но до самого последнего момента деление и расщепление сознаний продолжалось. Каждый из оказавшихся в кольцах, разделился на такое множество осколков личности, что собрать их воедино не представлялось возможным.
  - Напряжение... скачок энергии, - произнесла Нима. Гувер тут же ткнул её кулаком под рёбра.
  - Заткнись! Замолчи, шлюха судейская! Твой любовник не захотел мне помогать, но теперь пусть посмотрит, как я забавляюсь с тобой. Он мне не нужен. Понятно?! Слышал, Саргех?! Ты мне не нужен! - орал Гувер в потолок, дрожащими руками перезапуская систему. - Тэн позаботился о том, чтобы ты мне был не нужен...
  Последние слова он уже тихо бормотал себе под нос, цепко удерживая Ниму одной рукой. Сделав знак своим людям поблизости, он толкнул Ниму к ним. Они отобрали короткий нож, оставленный Ниме констеблем, и выгребли из карманов несколько дымовух, тоже собранных Джейми перед отправлением из дома оружейника.
  "Ты был прав, Джейми, у Сига хреновый план", - подумала Нима. Гувер обернулся к ней. На лице секретаря играла торжествующая улыбка.
  - Мне не нужен судья. Мне достаточно его мельчайших частей. Как же трудно было их заполучить... проклятый Саргех никак не желал посещать медцентр. Но мне повезло. Повезло, что он так подставился на том судне, когда его кое-как собрали заново. Да, Тэн позаботился об этом.
  Гувер ткнул коротким пальцем в скулу Нимы, на которой тонкими линиями красовался заживший шрам от иголок медцентра.
  - Ты уверен в этом? - на удивление спокойно произнесла женщина. Гувер опустил руку. Его решимость поколебалась.
  - Ты о чём? - подозрительно спросил он. Нима позволила себе тонкую улыбку. Сделать это с разбитым лицом и подсохшими кровавыми ссадинами было трудновато.
  - Тэн не успел сделать то, о чем ты просил. И тебе придётся снова искать Саргеха.
  - Этого не может быть, - отступив на шаг, пролепетал Гувер. - Не может быть! Саргех умер, умер в бессмысленном морском побоище. Я видел это сам!
  Нима почувствовала, как внутри что-то сжалось, но через мгновение дышать стало легче. Даже свободнее, чем до этого мгновения. Она снова была одна, и привычная обстановка, в которой каждый вокруг - твой враг или пособник врага, стала для неё отдушиной. Она могла полагаться только на себя, делать выбор и не заботиться о последствиях для других. Она подняла руку и потёрла тонкие шрамы на скуле. Боли не было. Иглы успели проникнуть до самой кости, но ворвавшийся Саргех не позволил машине завершить трансплантацию. Нима была свободна. От боли, от увечья, от Саргеха. Часть его генного материала отсутствовала в ней, и когда всё кончится, она больше никогда не увидит его память. Связавшие их сквозь пространство и время части машин и человеческого ДНК в этот раз не будут беспокоить Ниму. Её связь с Саргехом утрачена навсегда. Как и он сам.
  - Ты видел? - вкрадчивым тоном переспросила она. - Как? Если ты был здесь. Или даже на маяке. Да хоть в море, рядом с Саргехом, ты не мог этого видеть. Но ты помнишь, правда? Помнишь, что ты видел его смерть. Ты идиот, Гувер. Через портал нельзя попасть никуда, кроме прошлого. Будущих слишком много, чтобы один объект мог переместиться в одно из них. Древние создали портал, как последнее средство воздействия на настоящее, а не на будущее. Он перемещает только в прошлое, через него ты можешь менять своё будущее, но только в одной линии. Потому эти несчастные люди, - она мотнула головой в сторону колец, - рассеялись по всем возможным своим воплощениям. А ты ничего не получишь, пытаясь прыгать в кольца. Ты переместишься в будущее, где Салех мёртв уже много лет. Тебе в компанию достанутся твои идиоты-подручные, и ты будешь раз за разом пытаться вернуться обратно, - безжалостно произнесла Нима, выплёвывая каждое слово. - Только в этот раз у тебя ничего не выйдет. У меня нет наномашин в теле, и я не стану для тебя ни ключом, ни отмычкой, ни даже игрушкой. Больше у тебя не выйдет заменить мою память ложными воспоминаниями о детстве, исчезнувшем брате и прочих мелочах.
  В конце своей отповеди Нима уже открыто улыбалась, кривя разбитые губы. Гувер сначала побледнел, а потом, когда Нима закончила, его лицо стало багровым от ярости.
  - Это мой город! И только я тут буду решать, сколько раз и сколько петель мне пройти! Это моя петля! - орал он, брызгая слюной и тяжело дыша.
  - Это петля Саргеха, - тихо и спокойно произнесла Нима.
  - Это не важно, - Гувер с силой ткнул в клавишу запуска портала, и кольца снова начали подниматься. - Я попробую с Тамехом. В отличие от глупых пугливых придурков, возомнивших себя заговорщиками, у меня есть кое-что, - он погладил себя по груди и вытащил из ворота золотую спираль амулета. - Я готов допустить твою правоту, - произнес он важно, - всё же я - учёный, и мне следует прислушиваться к любым, даже самым безумным теориям. Возможно, ты права. Влиять на будущее можно только через уже случившееся прошлое. Или выбирать в прошлом те линии, где не произошло тех или иных событий, чтобы моделировать будущее, к которому ты стремишься. Но эта маленькая игрушка позволит мне, как и задумано, находиться немного не здесь и не сейчас, - он хмыкнул, бережно сжимая спираль в кулаке.
  Гувер схватил её всей пятерней за лицо, больно утопив пальцы в коже, покрытой синяками. Но ожидаемого эффекта, к которому так привыкла его старшая копия в будущем Нимы, когда от одного прикосновения к шраму женщина выла от боли, не последовало. Нима ударила его лбом в переносицу, заставив отшатнуться.
  - Взять её, запихнуть в портал! - заорал Гувер, зажимая нос рукой. Между пальцами текла густая кровь.
  - Энергозатраты превысят допустимые пределы, - раздалось из пульта управления. - Мощность энергозатрат активации купола составляют на данный момент девяносто процентов. Активация перехода невозможна.
  Голос АЛИС был странным, механическим, словно интеллектуальная система подавала речевые сигналы из запасного модуля, отрезанного от основного процессора. Нима не стала долго думать. Она рванулась вперёд, ударила ладонями в грудь Гувера и перепрыгнула через упавшего секретаря. От подвального помещения, закрытого и заваленного ящиками и коробками от оборудования, раздались два выстрела. Охранники Гувера упали на пол, щитки шлемов оказались расколотыми, и зеркальное крошево рассыпалось под ноги. Нима присела, чихнула от щекочущего ноздри порохового дыма, повисшего в тесной комнате, и увидела Джейми.
  - Я так и знал, что у Сига дурацкий план, - сказал он, опуская руку с револьвером. Оружие было старинным, почти раритетным, и потому на редкость тяжёлым и неудобным. Нима хотела ответить, но оглянулась на шевеление за плечом. Гувер, не смотря на предупреждение АЛИС, принудительно запустил установку квантового скачка. Медные кольца вздрогнули, внутри них мигнул и погас яркий свет, а Гувер, успевший забраться в центр площадки, исчез. Нима бросилась к панели управления. Система отказывалась фиксировать переход, словно его и не было. Невозможно было ни проследить точку выхода, ни понять, произошло ли с Гувером тоже, что с его подручными. Консоль управления показывала только схемы и таблицы предыдущего перехода.
  - Куда он делся? - выпучил глаза Джейми, на всякий случай медленно обходя пустое помещение и стараясь не смотреть на трупы в чёрной форме.
  - Не знаю, - выдохнула Нима. - Никто теперь этого не узнает. А ты здесь что делаешь? - внезапно обернулась она к Джейми. - Ты же должен был дезактивировать крупные ловушки времени в городе.
  - Смотри-ка, палка пригодилась, - будто не слыша её, пнул Джейми тонкую деревяшку, которую лично вырубил маленьким ножом снаружи здания, когда они согласились с планом Корнуэла разделиться.
  - Я спросила, что ты тут делаешь? - в голосе Нимы добавилось холодка. Джейми стушевался, сунул руки в карманы и опустил взгляд.
  - Слушай, я же не оружейник! - взорвался он. - Я, конечно, сломал парочку ловушек, но для этого пришлось разобраться с устройством трансформатора. Ну и... - он шмыгнул носом.
  - Ну? И? - с нажимом повторила Нима. Констебль совсем смутился.
  - Ну, и получить по шее от тех, кто выбрался из этих карманов! Для них-то в городе ничего не случилось. А тут выходят они на улицу, а над головой купол, под ногами гарь и грязь, вокруг бродят потерянные горожане и то и дело выпрыгивают бешеные стражи.
  - Это все осечки? - Нима облегчённо выдохнула. Джейми засопел сильнее.
  - Говорю же, пришлось с настройками повозиться, - нехотя признался он. - В общем, пара клумб и пёс судьи первого круга немного... того... - он сделал странный жест рукой. - Но я трансформатор обратно принёс, - тут же просиял Джейми, стараясь смягчить сказанные ранее слова. - Думал, может, вы тут чего поймёте. Пока ещё я только хуже не сделал.
  - Ты оружие где взял? - присела на край стола Нима, потирая ушибы и ссадины. Констебль стал почти пунцовым.
  - Нашёл, - выдавил он. - Когда от судьи драпал, чью собаку случайно того... ну, после того как я его выпустил. То есть, я сначала собаку того, а потом его...
  - Тоже - того? - нервно хихикнула Нима. Джейми обиженно отвернулся. Женщина с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос. Она прекрасно понимала, что ничего смешного констебль не сказал, но пережитое требовало выхода.
  - Талантливый ты человек, Джейми Ланкастер, - сказала Нима, взглянув на тела подручных Гувера. - Где стрелять-то научился?
  - Талант не взорвёшь, - почесал рыжие грязные волосы констебль. - Судьёй всегда хотел стать, вот и учился.
  - И как? Не передумал? - Нима потрогала разбитое лицо и скривилась от боли.
  - В детстве я хотел стать каким-нибудь королём. А теперь думаю, что ни один король, в отличие даже от простого констебля, не говоря уже про судейскую должность, не может себе позволить так засрать святая святых Веллкро, - с удовольствием оглядел он последствия применения своих дымовых шашек. - Пойдём лучше, поищем куски Корнуэла, - предложил Джейми. - Если от него что-то вообще осталось. Я сам едва не ослеп, когда тут башня засияла.
  
  Дом Рэнфри Говарда уцелел. Стоящий на отшибе, вдалеке от основных дорог и соседних зданий, он не представлял для стражей угрозы и не стоил их внимания. Обезумевшие горожане тоже обошли стороной жилище оружейника. Двери, правда, были вскрыты, но из дома ничего не пропало. Судя по всему, ворвавшимся мародёрам и гулякам хватило зрелища Дезры в коконе времени. Нима настояла на том, чтобы Джейми попытался освободить девушку, но у них ничего не вышло, и пришлось спешно добираться до порта, что стало весьма нелёгкой задачей. Живых лошадей распугали взрывы и пожары, механические аналоги все ещё пребывали в стазисе, машины и капсулы не работали. Люди, пытавшиеся скрыться от стражей, попрятались по подвалам, словно какие-то толстые каменные стены могли уберечь их от лезвий таймеров дефективных стражей.
  А над головами сиял серым дымчатым стеклом купол. Скрадывая лучи солнца, мешая их со светом далёких звёзд, смазывая очертания и размывая их, он высился над каждым жителем Салеха, укрывая их от угроз могильной плитой.
  Нима плохо помнила эти часы. Тело нещадно болело, голова кружилась так сильно, что она пару раз свалилась в канаву, откуда её доставал Джейми. На них пытались нападать, пытались отобрать громоздкий и неудобный трансформатор, пытались поймать Джейми и распять его на ближайшем дереве только за то, что он до сих пор ходил в обрывках формы констебля. И все-таки, они добрались до порта.
  Увиденное зрелище заставило Ниму осесть на песок рядом с причалом. Дым, копоть, сажа, воронки от взрывов, перепаханная снарядами земля, куда упали мёртвые и разрушенные машины, сбитые горсткой солдат берегового сопротивления. Высаженные на берег моряки не ушли по домам, спешно натаскав со складов поблизости то, из чего можно было выстрелить в стражей. Все они готовились принимать на берегу десант Тамеха, но получили несколько десятков боевых машин, прорвавшихся в город, пока два судна пытались не впустить в него флот тамехианцев.
  Нима бродила между людьми, ранеными, потерянными, обессиленными, смотрящими на медленное возвращение искалеченного судна Салеха обратно в порт. Джейми оставил ей трансформатор, направившись в шпиль маяка, чтобы осмотреть его и, по возможности, подготовить к перезапуску. Впереди их всех ждали долгие двадцать часов страха, напряжения и надежды. Нима понимала, что сейчас именно надежда стала тем элементом, который она и все, кто был с ней, принесли в город.
  Она смотрела, как судно подползает к порту, дымя и разваливаясь на ходу, и думала обо всем, что произошло. Ее искренне могло бы восхитить осознание важности мелочей, не способных, на первый взгляд, переломить ход истории.
  Если бы Джейми не вернулся в Башню, все могло кончиться не так хорошо. Если бы Корнуэл не переломил себя, выбрав сторону Нимы, и не вспомнил о своих достоинствах, страж разрушил бы трансформатор и фонтан, зациклив купол на сотни лет. Если бы тот же Рэнфри не рискнул и не бросился искать Саргеха, он не успел бы убить одного из тамехианцев, и судья мог бы быть мертв еще тогда. Если бы Саргех не успел в медцентр, клеймо Нимы горело бы на щеке горькой ложкой дёгтя в бочке медовухи. Если бы Деливеранс не выбрал убийство подручных Гувера, в этой истории точка была бы поставлена на много часов раньше. И если бы Тэн так не стремился провернуть уничтожение и выведение из строя команды Говарда так по-тамехиански изящно и тихо, тот же Рэнфри не нашёл бы дневник доктора со своим именем после обыска.
  Если бы Нима...
  Но для себя переломной точки она так и не нашла. Слишком много было сейчас этих "если", чтобы понять, в какой именно момент ход истории чуть сбросил скорость и свернул на запасные рельсы, дав жителям Салеха возможность еще немного пожить.
  Из маяка вернулся Ланкастер и тронул Ниму за плечо. Она тупо уставилась на его руку, пошевелилась и неуклюже постаралась встать на ноги. Спина заныла от усилий. Кажется, она просидела на соленом песке довольно долго, пока Джейми не вернулся и не указал кивком головы на людей, окруживших судно у пирса...
  
  
  Саргех вдохнул солоноватый и свежий морской воздух полной грудью, и закашлялся. Он почувствовал, как от сильного кашля, сотрясшего тело и приступом тупой боли отдавшегося в почти заживших ранах, на глаза наворачиваются слезы. Утерев их платком с вышитой эмблемой нового Салехского военно-морского флота, бывший судья отвернулся от вида на акваторию, открывавшегося с мостика "Ответного Выстрела", и бросил взгляд на пирс. Он не хотел бы прослыть сентиментальным или романтичным, и знал, что слезы вызваны только кашлем, и исключительно им. Но людям это не объяснить, они всегда предпочитают приписывать всем свои собственные привычки и взгляды на мир. Вахтенный матрос в новенькой робе и лёгком керамическом бронежилете синего цвета, стоявший на посту возле переброшенных на пристань сходней, отсалютовал своему командиру, приложив ладонь в снежно-белой перчатке к шлему-полусфере, и снова замер, держа поперёк груди короткий игломёт.
  Порт после атаки Тамеха и поднятия защитного купола привели в порядок, но сделано это было относительно.
  Верфи до сих пор лежали в руинах, кроме трёх стапелей. Один был занят "Выпадом", чей пробитый и заращиваемый корпус зиял дырами, в которых просвечивал синеватый металл переборок, второй пребывал во вспышках строительных агрегатов, наращивавших шпангоуты на заложенный штевень нового корвета. Третий пустовал, выдвинутый к самому урезу моря. С него не так давно спустили "Выстрел".
  Транспортные терминалы, почти не пострадавшие в сражении, сейчас были пусты, кроме двух, где разгружались сухогруз и контейнеровоз с Севера. Открытая линия сообщения и торговли с содружеством Ледяного Щита приносила выгоду, хотя проблем создавала больше. "Не все северяне одинаково полезны", - Саргех бросил быстрый взгляд на спиральное тело башни Маяка, испускавшего приводной луч с завидной регулярностью. На внешнем балконе сейчас не наблюдалось никого. Но обычно раз в час-полтора там можно было рассмотреть тёмную фигурку человека, с этого расстояния почти неразличимого. Капитан Ульфрик именно с такой периодичностью выходил выкурить очередную трубку, вопреки рекомендациям врачей, и выматериться по поводу разрухи в порту и его службах. Саргех не мог отделаться от впечатления, будто всякий раз видит выползающего из берлоги старого, сварливого и матёрого медведя, осматривающего свои охотничьи угодья. Протезы нижних конечностей, поставленные Ульфрику взамен обгоревших до костей ног, приживались тяжело и мучительно, ведь технология восстановления канула в прошлое вместе с медцентром. - "Некоторые даже умудряются не умереть, и остаться героями". Саргех вспомнил, как лично навещал капитана во временном расположении медицинских служб. Тогда он принёс Ульфрику новую трубку, хотя сам ещё едва держался на ногах, вынужденный сидеть чаще, чем стоять.
  Здания прежнего управления, таможни и вспомогательных служб превратились в закопчённые белые остовы, выгорев и потеряв всю начинку. На восстановление требовалось много времени, и пока что все эти подразделения переехали в Маяк. Тем более что пустых помещений там хватало. И как казалось капитану второго ранга, там они и останутся. Нет более постоянных вещей, чем те, что делаются на время.
  Саргех с мрачным выражением посмотрел на скрытый дымкой выход из бухты. Корпуса затопленных судов удалось поднять и оттащить в сторону, но проход в этом месте до сих пор преодолевался только одним кораблём за раз. Артиллерийский огонь раздробил окружавшие проход скалы и здания, отбросив крупные камни в воду, чем серьёзно осложнил навигацию. Но бывший судья помрачнел не из-за того, что вскоре придётся проводить там корвет, ведь осадка у псевдопарусников была небольшой. Он вспоминал бой, и тех, кто погиб. А также тех, кто пропал без вести. В море это случается.
  Только каждый раз накатывает странное настроение. Ты понимаешь, что потери неизбежны. Кто-то погибнет, зато выживут многие, сражаться не обученные. Гражданские. Инженеры. Врачи. Бездельники. Рабочие. Все, кто делает Салех живым. На этом фоне десяток-другой жизней кажется приемлемой платой за сохранение города. Только вот военных и так мало. Это всё-таки не Тамех, где закованных в чёрные или серые доспехи солдат готовят к службе с детства, и отдать в армию второго и третьего сына считается необременительным долгом перед Городом. Потому там, где тамехианцы, скрепя сердце, пожертвуют сотнями, Салех не может позволить себе потерять даже десяток.
  Да и успехи южного полиса в военной инженерии немного настораживали. Слишком быстро они смогли построить новых стражей, очень эффективные летающие корабли, необычные орудийные системы и комплексы связи. Взять тот же генератор подавляющего поля, от которого пострадали корветы в начале боя за порт. Из Башни внятного ответа так и не дали, ведь Саргех перестал быть судьёй, а Джейми ещё не получил полного допуска. Но Рэнфри намекал, что подобные разработки велись несколько десятилетий назад, но ушли в архив под грифом "секретно". Часть из этих наработок вошли в обоснование работы трансформатора времени, а, значит, Гувер мог иметь к ним доступ. В этой петле, или в любой другой.
  Капитан Саргех скрипнул зубами. Нима рассказала ему обстоятельства, при которых пропал Гувер. Впрочем, как и всё остальное. Но Саргеху до сих пор трудно было поверить, что он выбрался из петли, оказавшейся замкнутой именно на нём. Он спрашивал Рэнфри, Ниму и даже кого-то из тех, кто забрал дело в отделы Башни, сколько же петель все они могли пережить. Но ответа не получил. Теперь оставалось гадать и строить предположения, всякий раз чувствуя себя неуютно и немного неуверенно, когда мысли касались этих самых временных петель. Или одной петли. В этот раз ему удалось выжить и разомкнуть её. А сколько раз пришлось до этого умереть? Ему, Ниме, Рэнфри, Дезре, Джейми, всем им. Саргех усилием мысли вернулся к размышлениям о будущем Салеха.
  Нарастить сократившееся опережение в технологиях, вот что нужно было сделать в первую очередь. Пока Тамех будет доводить до совершенства украденное, изучать теорию, ставить эксперименты, Салеху стоит стряхнуть пыль с технических архивов, и серьёзно пересмотреть доктрину дальнейшего развития.
  Засвистевшая электронная боцманская дудка вырвала капитана второго ранга Саргеха из размышлений. Он распрямился, и взглянул на трап, держа руки на поручнях внешней галереи мостика. Снизу, от подъехавшего почти к самому краю пирса транспорта, шли люди. И бывший судья не нуждался в оптических приборах, чтобы сказать, кто именно.
  Джейми в новеньком партикулярном мундире помощника судьи. Рэнфри, с трудом вырвавшийся из все туже затягивающейся на нем петли обязанностей оружейника Башни и временно исполняющего обязанности инженера защитных систем. Капитаны Ульфрик Стентон и Вильям Свенссон, первый из которых следил за маяком, а второй - за портом, ожидая с яростным нетерпением, пока их корабли сойдут со стапелей. Хотя эти двое, скорее всего, приедут позже.
  Нима сейчас ждала прибытия остальных в его каюте.
  
  Она провела ладонью по простыни, разгладив последнюю складку. Белье ещё хранило пряный запах мужского пота и лёгкий аромат её духов. Женщина улыбнулась, прикрыв глаза. В памяти всплывала прошедшая ночь с Саргехом. Горячие поцелуи, от которых ещё немного саднило губы, частое прерывистое дыхание обоих. Нима вспомнила, как дрожали её пальцы, когда она пыталась справиться с застёжками на одежде Саргеха, и смутилась. Она позволила себе несколько минут посидеть на краю заправленной койки, погрузившись в воспоминания.
  Память - удивительная вещь. Нима почти не запомнила событий, случившихся после того, как Гувер пропал в портале. Но сны, мучившие её с тех пор, стали яркими, красочными и насыщенными прошлым. Оно переплеталось, добавляло деталей и причудливо перемешивало мысли, реальные события и возможные вероятности. Нима смутно помнила, как Джейми притащил её наверх башни, где в разрушенном помещении они нашли Корнуэла. Во сне ветер неистово свистел на большой высоте, растаскивая осколки прочного стекла и обрывки бумаг, которых там не должно было быть. В этих снах Нима видела себя, присевшую рядом с телом погибшего судьи Сигизмунда, даже после смерти не выпустившего из рук интеллектуального оружия. Ствол сиротливо дёргался и пытался определить следующую цель. Изнутри механизма доносилось тихое жалобное пищание, словно в ладонях мертвеца лежал крошечный щенок, потерявший мамку, и теперь пытавшийся найти способ согреться и вернуть привычное ощущение безопасности. Нима подняла руку мёртвого судьи и ткнула его пальцем в сенсор отключения на оружии. Винтовка издала длинный протяжный стон, будто выпуская на свободу душу хозяина, и умерла, лишенная питания, рядом с телом Корнуэла. Сигизмунд погиб настоящим человеком, и в этих снах Нима тут же перескакивала на картины его похорон, находясь одновременно и в башне, и на кладбище за городом.
  Ей было удивительно осознать, что склеп, в котором теперь хранилось тело судьи, был первым на отведённом для ритуальных услуг месте. Архивы сообщали, что когда-то именно здесь Салех хоронил своих мертвецов, и состоявшаяся церемония восстановила историческую справедливость. Корнуэл не был воином, и традицией складывать оружие в ногах покойника решено было пренебречь. Винтовка затерялась, пропадая из всех записей и списков.
  - И все-таки, - покачав головой, сказал тогда Джейми очень тихо, - Сиг был ещё тем засранцем, - губы его тронула грустная улыбка. Нима чувствовала, что должна заплакать. Или хотя бы опустить взгляд, но продолжала смотреть и смотреть на процессию, провожавшую Корнуэла в последний путь.
  - Да, - согласилась она, - но умер хорошим человеком.
  Сейчас Нима не могла точно сказать, что из этих картин было настоящей памятью, а что явилось лишь калейдоскопическим смешением снов и обрывков разговоров.
  Она встала, прошлась по небольшой каюте капитана, бросила взгляд в иллюминатор, за которым о борт нового судна бились сине-зелёные волны моря.
  Нима не плакала на похоронах Корнуэла. Она не плакала, когда получала ссадины, ушибы и переломы. Не плакала, когда Гувер разбил ей лицо о пульт управления порталом. Она не смогла выжать ни слезинки, когда они с Джейми шли, спотыкаясь и пробираясь сквозь завалы, по пути решая, что стоит сделать сначала. Нима оставалась отрешённой и внешне заторможенной все двадцать часов первого цикла купола. Двадцать часов ожидания, терзаний, размышлений, страха и панических снов, от которых она не могла отделаться до сих пор. Двадцать часов надежды.
  Но когда они добрались до порта, где полным ходом выгружали мертвецов и пытались залатать раны живым, Нима отпустила руку Джейми, перестав слышать любые звуки, кроме плеска воды о борт покалеченного корабля. Она бежала вперёд, несколько раз споткнувшись и упав, и не сразу поняла, что не разбирает дороги от застивших глаза слёз. Холодные солёные воды приняли её тело, смывая засохшую кровь и успокаивая боль, когда она с разбега влетела в воду, споткнувшись о чьё-то тело на берегу.
  - Саргех? - одними губами спросила она, подбежав к молодому моряку в рваном мундире капитана. Ему как раз пытались наложить повязку на раненую ногу, и в глазах добровольных помощников читался скепсис по поводу надежды сохранить конечность. Капитан Свенссон кивнул куда-то в сторону, где лежали, прикрытые чем попало, ряды тел. Нима медленно пошла в ту сторону, ища в себе силы отбросить ткань и посмотреть на лица убитых, чтобы отыскать среди них судью.
  - На борту! - раздался позади неё окрик капитана, и Нима поняла, что ошиблась с направлением. Когда она поднялась на борт дырявого и избитого "Выпада", она увидела Саргеха, сидящего на палубе и опиравшегося спиной о канатную бухту. Нима не сразу поняла, что делает. Слёзы катились градом, она стискивала в пальцах обгорелые, рваные клочки одежды судьи, уже не пытаясь сдерживать рыданий. Со слезами выходил страх, радость, облегчение, злость, счастье и силы, и Нима уже не могла бы унять истерику, даже если бы хотела.
  Кажется, в реальности она просто держала Саргеха за остатки брюк и мундира, вцепившись в них с такой силой, что пальцы онемели. Она чувствовала, как текут горячие слёзы, но даже не всхлипывала, глядя в лицо судьи и продолжая цепляться за него обеими руками. Во сне Нима рыдала навзрыд, компенсируя невозможность дать волю чувствам наяву. Страх проявить слабость, получив за это очередное унизительное наказание или насмешку, последствия истязаний над её психикой, жизнь в атмосфере вечного недоверия и опасности от Гувера превратили сотрудницу медцентра Немезию в холодную, безэмоциональную и неспособную проявлять свои чувства Ниму. И только рядом с Саргехом это ощущение ненужности, страха и насторожённости пропадало.
  Нима открыла дверь каюты и поднялась по лестнице на верхнюю палубу. Она прикрыла глаза от яркого света, ударившего в лицо, стоило ей только высунуть голову из тени. Саргех стоял и смотрел на берег, развернувшись спиной к Ниме. Черные волосы трепал лёгкий порывистый ветерок, и они кляксой выделялись на фоне белого капитанского кителя. Нима улыбнулась. Она уже знала, как Саргех ненавидит парадную форму одежды. Ей внезапно вспомнилась их самая первая ночь.
  Дом судьи Саргеха был разрушен, и Нима, получив порцию обезболивающих, перевязанная, как кукла, сидела и глупо таращилась в стену, когда её тронул за плечо Рэнфри. Он отбился от желающих упечь его в палату временной клиники, собираясь немедленно отправиться домой к дочери, чтобы вызволить Дезру из ловушки.
  - Тебе есть, куда идти? - спросил он. Голос у оружейника был заторможенным, он весь казался накачанным наркотическими препаратами до самой макушки. Нима глупо кивнула, и только тогда осознала, что ни разу с момента возвращения в Салех не задумалась, где она тут живёт.
  - Я живу... жила, - поправилась она, - в общежитии при медцентре.
  Рэнфри кивнул, и уже через час принимал их с Саргехом у себя. Судья тоже не пожелал оставаться рядом с медиками несмотря на то, что его раны были куда серьёзней, чем у Нимы. Через несколько дней, когда Дезра, внезапно переставшая впадать в безумие, увлечённо крутилась рядом с молодым констеблем, сподвигавшим её прогуляться по городу в его компании, Нима обнаружила себя в обществе Саргеха. Они столкнулись в коридоре, пользуясь отсутствием хозяев дома. Как именно они оба переместились в отведённую Саргеху комнату, Нима запомнила плохо.
  Несмелые касания, робкие поцелуи и попытки отыскать на телах друг друга хоть одно место, на котором не было бы синяка, раны или шва. Они притягивались телами, отступая с шипением, напарываясь на ссадину или ушиб, словно пенистые волны моря, лижущие камни у мыса с маяком. Он целовал её, будто каждый раз обжигаясь и тут же отстраняясь, разрывая телесный контакт. Она не отпускала его, старательно следя за тем, чтобы хоть одним участком обнажённой кожи касаться его тела. Память сохранила запах мазей, стерильных бинтов, антисептика и свежей крови, появившейся уже после, когда оба лежали и тяжело дышали. Некоторые швы пришлось после наложить заново.
  
  Нима не сдержала вырвавшегося смешка. Но тут же круговерть памяти из видений и реальных событий стёрла улыбку с её лица. Скоро должны были прибыть остальные. Нужно было выбраться из сумрачной норы капитанской каюты и выйти наружу. Встретить тех, кто уцелел. Нима поднялась по узкому трапу на палубу, подошла к судье и встала рядом. Он повернулся, поднял руку и погладил её по едва заметным линиям шрама на скуле. Нима накрыла его ладонь своей. Уже через мгновение они целовались, не обращая внимания на шум добравшегося, наконец-то, до порта транспорта, откуда выходили Рэнфри, Джейми, Дезра и суетливый молодой помощник оружейника. Юноша с эмблемами техника Башни все не мог привыкнуть к вращению в обществе таких известных личностей, и заметно нервничал, едва не уронив металлический чемоданчик в воду.
  - Гости прибыли, - отстранившись, произнесла Нима. Саргех кивнул, но не выпустил её из объятий. Нима вывернулась и бросила взгляд на прибывших. Выражение лица Рэнфри было таким, что Нима подавила желание рассмеяться. Его дочь, извлечённая из кокона времени, стояла рядом с бывшим констеблем Джейми, возвышаясь над ним почти на целую голову. Счастливая пара держалась за руки, и Рэнфри Говард картинно закатывал глаза под лоб, всем своим видом демонстрируя презрение и скептицизм по поводу этого союза.
  - Женщина на корабле - к несчастью, - оскалив клык, произнес Рэнфри, поднявшись на борт.
  - К несчастью, женщина уже на корабле, - сказала Нима, улыбаясь. Говард махнул рукой. Нима заметила, что он ещё скован в движениях и иногда замирает, когда на оружейника накатывает быстрый, но острый приступ головной боли. Ему сильно досталось во время сражения, и Нима помнила, а, может быть, только думала, что помнит, как они с Джейми буквально держали голову Рэнфри в вертикальном положении, чтобы он, будучи не в силах сам справиться, смотрел и говорил констеблю, что и как надо настроить в трансформаторе, чтобы разрушить ловушки под куполом.
  - Цыц! - добродушно встрял в перепалку Саргех, ощущая себя не капитаном и дипломатом, а отцом многодетного семейства. - Пока я тут капитан, мне решать, кто к счастью, а кого нужно килевать для профилактики.
  - Да, - махнул рукой Рэнфри, - понимаю тебя. Сам бы таких охламонов окунал в водичку, и держал там, пока не перестанут дёргаться. Но я, собственно, с небольшим подарком.
  Его помощник поднёс поближе и раскрыл металлический чемоданчик. Внутри, на выстланном черным пористым материалом основании, лежали покрытые блестящим черным лаком цилиндрические части трости. Судя по всему, тросточка не превосходила по длине и весу ту, что была уничтожена в сражении, но выглядела гораздо изящнее. И смертоноснее, зная способности Рэнфри.
  - Тебе пригодится в твоём путешествии, - оружейник улыбнулся. Достав из чемоданчика части, он простыми движениями соединил их вместе, и вставил в украшенную драконьей мордой рукоять. Серебряные кольца, элегантно дополненные небольшими капельками черных драгоценных камней, едва слышно щёлкнули. - Я немного усовершенствовал системы, и она прослужит намного дольше. И эффективней. Никогда не знаешь, с кем столкнёшься.
  Саргех посмотрел на недобро оскалившегося дракона, едва заметно посверкивающего темными зелёными глазами из каких-то полудрагоценных камней, и покачал головой. На палубе он мог обходиться и без трости. Но на суше пришлось бы таскать целый арсенал, и вдобавок простую палку. Что же до той миссии, что поручили ему одновременно с вручением небольшого золотого штурвала на обшлаг рукава мундира, то капитан до сих пор не знал, как отнестись к заданию. Дипломатическими талантами он не блистал, хотя и считал, что способен урегулировать конфликты. Судя по всему, в Башне решили таким образом сделать недвусмысленный намёк тамехианским правителям, прислав послом капитана второго ранга Саргеха, командующего корветом "Ответный Выстрел". Тот, кто придумал это, явно был очень весёлым человеком, но бывшему судье сильно хотелось посмотреть в его лицо. Жаль, но приказ, полученный из Адмиралтейства, не предусматривал такой опции.
  - Это очень ценный подарок, Рэнфри, - ответил он, не покривив душой. Трость действительно была великолепна, и лежала в руке, будто сделанная по мерке. Впрочем, так оно и было, скорее всего. Упираясь концом трости, окованным металлом, в имитацию досок палубы, Саргех улыбнулся. - Ты настоящий мастер. Что же до моего путешествия, то я постараюсь передать от тебя горячий привет, если будет, кому. Эта вещица для этого прекрасно подходит.
  - Будет, будет. Даже не сомневаюсь в этом, - пробурчал Рэнфри. - Может, и этого заберёшь, а? - с какой-то тоской и затаённой надеждой спросил он, кивая на Джейми. Помощник судьи как раз тыкал пальцем в воду за бортом, показывая Дезре что-то интересное. Девушка умиротворённо улыбалась, изредка поглаживая живот. Саргех проследил за взглядом оружейника и отрицательно покачал головой.
  - Не могу. Трюмы забиты.
  Нима, все это время следящая за увлечённым Джейми и дочерью Рэнфри, закусила губу, пытаясь скрыть улыбку. Говард Доусон-младший так неистово протестовал против Джейми, как кавалера для своей Дезры, что об его протестах не знал только глухой.
  "Видимо, Дезра ему ещё не сказала о самом интересном, - подумала она, снова видя, как девушка отрешённо улыбается и гладит живот под свободным платьем. - Интересно, в Тамехе будет слышно, как вопит старый оружейник?"
  Она отвернулась, больше не в силах сдерживать рвущийся из груди смех. С минуту плечи Нимы вздрагивали, но потом она справилась с приступом веселья. К ней как раз подошли Джейми и его избранница. Дезра немного смущалась Нимы, стараясь помалкивать и держаться на полшага позади Ланкастера.
  - Я тебе хотел пожелать удачи, - сказал он, протягивая руку. - Когда я случайно спалил флигель мистера Говарда, он мне пожелал удачи в следующий раз. Правда, едва не оторвал... - Джейми бросил быстрый взгляд на Дезру, но та, казалось, вообще ничего не слышала, потупив взгляд. - В общем, ты же в курсе, что я немного увлёкся взрывным делом? Так вот, в нем самое главное - удача!
  - Разве не точный расчёт и собранность? - с улыбкой спросила Нима, пожав протянутую руку. Джейми самодовольно хмыкнул, выпятив грудь в форменном мундире помощника судьи.
  - Ты права, разумеется, - отмахнулся он, одной рукой обнимая Дезру чуть ниже талии. - Это я хотел красивую речь сказать.
  - А Саргеху удачи не пожелаешь? - спросила Нима. Джейми смущённо опустил взгляд.
  - Я, если честно, и его самого-то никому не пожелаю. Но это - только между нами, - он делано выкатил глаза и прижал палец к губам. - Капитан Саргех и без моих пожеланий самый удачливый сукин сын всего морского побережья Салеха.
  Нима хотела что-то ответить, но в этот момент от сходней послышалась возня, вслед за которой раздался рёв раненого зверя. Через секунду все услышали смачный плеск, и на палубе возник Ульфрик. Он был всклокочен, сопел и дымил новой любимой трубкой. Широкие длинные штаны скрывали протезы, но сейчас бывший капитан "Удара" специально подвернул их, выставив на показ пятна новой кожи, чересчур светлые, по сравнению с его природным оттенком, и едва заметные синюшные линии в местах соединения их с живой плотью.
  - Меня какой-то хмырь пускать не хотел! - прорычал Ульфрик. - Меня! Капитана Ульфрика!
  За бортом, выбравшись на берег, матерился и поминал всех чертей мокрый до нитки боцман, грозивший кулаком смотрителю маяка. Мимо него неспешно шёл, чуть прихрамывая, молодой капитан Свенссон.
   
  Эпилог
  
  Когда спустилась ночь, Нима вышла на палубу и встала у перил мостика. С неба на неё смотрели яркие звезды, складываясь в узоры созвездий. Чёрная вода мерно плескалась у борта, пока судно шло тихим ходом в сторону Тамеха. Холодный ветерок трепал короткие волосы, путаясь в складках простого платья. Через минуту рядом появился Саргех. Он тоже посмотрел на небо, оперся ладонями на резные перила и спросил:
  - Опять сны?
  Нима кивнула, плотнее закутавшись в тёплую накидку. Саргех встал сзади, обнял её за плечи и прижал к себе. Нима расслабленно выдохнула. Тепло Саргеха успокаивало.
  - Джейми подарил мне изобретённую им взрывчатку, - сказал капитан. По голосу Нима поняла, что он улыбается.
  - А мне - плазменную гранату, - со смешком сказала Нима. - Думаешь, Рэнфри его не удавит, когда обнаружит пропажу?
  - Думаю, у Рэнфри будет другая причина удавить Джейми. Или одобрить их брак с его дочерью, - рассудительно ответил Саргех. Нима помолчала и спросила:
  - А Дэла так и не нашли, да?
  На этот раз Саргех молчал довольно долго. Ниме даже стало казаться, что он вовсе не ответит, но Саргех все же сказал:
  - Нет. Ни живым, ни мёртвым. В акватории трудное дно, много подводных камней, мусора и расщелин. Да и хищные рыбы не дремлют. Но, знаешь, мне кажется, что я как будто пару раз чувствовал на себе его взгляд.
  Они оба замолчали. Постояв так ещё некоторое время, Саргех увлёк Ниму в каюту. На пороге женщина остановилась и, развернувшись к Саргеху, сказала:
  - Знаешь, меня до сих пор мучает один вопрос. Все события сошлись, все детали стройно уложились в одну линию. Но я никак не пойму, кто стрелял в меня, когда я спускалась к границам Салеха тогда, в будущем. И возможное наличие в моем теле неких имплантов тоже беспокоит. Я лишилась всех вещей при переходе в это время, - она запнулась ненадолго, - после возвращения домой, - закончила она фразу. - Капсулы, которыми активировались импланты, тоже пропали, и теперь невозможно определить, что это было. И осталось ли во мне ещё что-то инородное.
  Саргех нахмурился. Он помнил рассказ Нимы о начале экспедиции, и потому он помнил о том, что она говорила ему про выстрел. Оборудование, оставшееся от медцентра, не выявило в организме Нимы никаких посторонних включений. И обнаружить органические импланты-крылья тоже не удалось. И если с этой странностью Нима могла ещё как-то смириться, списав её на возможную одноразовость такого козыря, то вот выстрел забыть не получалось.
  - Мне казалось, это был Тэн. Он же был в твоей группе снайпером? - Саргех переступил порог первым, ожидая, пока войдёт Нима. Женщина медлила, глубоко задумавшись над своим же вопросом.
  - Да, возможно, - в её голосе слышалось сомнение. - Во всяком случае, с такого расстояния мог стрелять либо Тэн, либо Сигизмунд. Но ни у того, ни у другого уже не спросишь. "Впрочем, как и о том, из какой задницы вылез двойник Тэна в мертвом городе, и почему он пытался его убить".
  Нима понимала, что попытка придать голосу больше уверенности и беззаботности провалилась. Знакомая и уютная каюта внезапно показалась плавучей тюрьмой, призванной доставить их обоих на казнь или к месту заключения. Плеск моря за бортом перешёл из убаюкивающего в таящий угрозу звук. И ощущение нереальности происходящего сжало сердце Нимы.
  - Но ведь купол снят. Петли больше нет, - Саргех стоял спиной, снимая рубашку и вешая на спинку стула рядом. Нима поёжилась. Её охватило странное пугающее чувство, словно купол так и остался над Салехом, а все, что сейчас происходит, это лишь отдалённый виток той же петли, которую так и не удалось разомкнуть. Нима поняла, что буквально вмёрзла в пол ногами. По стене чиркнул алый отблеск, словно рассеянный луч лазерной указки. Саргех обернулся, и Нима онемела. Глаза капитана светились ярко-алыми огоньками. В сумраке помещения он казался неестественно бледным, по-мертвецки неуклюжим и будто бы покрытым пятнами разложения. Нима всхлипнула, оседая на пол.
  
  - Нима! Нима!
  Она открыла глаза, порывисто вобрав в грудь воздух так, словно не дышала несколько минут. Сердце стучало, заглушая посторонние звуки. Над ней склонился Саргех, и в первые мгновения Ниме показалось, что он все тот же, бледный и мёртвый, каким только что предстал перед ней во сне. Она всхлипнула. Саргех встал, зажёг свет и сел рядом.
  - Опять сны? - спросил он.
  Нима сначала кивнула, и только потом вспомнила, что именно с этого вопроса начался разговор на палубе. Она открыла рот, но в тот же момент проснулась ещё раз. На этот раз свет уже горел, и Саргех протягивал ей стакан воды. Сделав пару глотков, Нима прижалась к Саргеху, больше не желая думать, снится ли ей это или нет. Страх, ледяной ужас от вечного цикла петель, нереальность происходящего, возможность оказаться в петле снова - все ушло. На сей раз ночь прошла спокойно. Только в светлых снах, среди ярких и насыщенных красок Нима то и дело ощущала на себе чей-то заинтересованный взгляд...
  
  На небольшой веранде припортовой закусочной пахло морем, водорослями и рыбой. Ароматы щедро приправленной десятками специй еды и крепкого травяного настоя растворялись в этой экзотической смеси, добавляя ей терпкости. Лёгкие бамбуковые столбы, поддерживающие навес над верандой, слегка подрагивали от порывов свежего ветра, дувшего с залива. Почти невесомая мебель из того же материала слегка подпрыгивала, когда по пыльной мостовой рядом проезжал очередной грузовой транспорт, раздвигая собой поток движущихся людей и сигналя зазевавшимся прохожим. Вдалеке виднелись золотисто-бежевые сооружения портовых комплексов, с их загнутых вверх крыш свисали многочисленные бронзовые таблички и витые шнуры, лениво шевелящиеся от порывов ветерка. В казавшемся выжженным светло-голубом небе орали чайки.
  Мужчина в неприметном местном костюме, подошедшем бы как мелкому служащему управы, так и десятнику портовой службы, ничем не привлекал внимания. Он ловко орудовал палочками, макая кусочки поданной ему морской рыбы в небольшие соусники, и запивал еду тёмно-золотистым настоем из глубокой пиалы, периодически поглядывая в сторону далеко выдающихся в море пирсов. С этой веранды открывался отличный вид. Дальние пирсы, куда таможенники направляли все чужие корабли, были как на ладони. Одно судно как раз медленно приближалось к тёмным от морских волн стенам пристани, убирая на ходу паруса с двух наклонённых назад мачт. Его синевато-серый корпус, покрытый металлокерамической бронёй, казался с такого расстояния размытым пятном, но ярко-белые полоски парусов сияли, уползая в кожухи, закреплённые на реях.
  Судя по умиротворённому выражению на смуглом лице этого человека, он насытился. Лёгкая улыбка, промелькнувшая и исчезнувшая, скорее располагала к себе. А немного странно расположенные морщинки, крест-накрест пересекавшие лицо, словно шрам от тонкого лезвия, придавали мужчине своеобразный шарм.
  Он размышлял, лениво гоняя разлапистые чаинки в своей пиале, о странных для обычного жителя Тамеха вещах. "Стоила ли жизнь одного капитан-лейтенанта всех этих затрат, потерь и усилий? Может быть, стоило пристрелить его тогда, пока была возможность? - человек бросил взгляд на начавший швартовку корабль, - С другой стороны, я получил сначала выговор, потом повышение, потом - ссылку в Тамех. Почётную, не спорю. Но с учётом местной специфики, скорее уж похожую на отсроченную казнь. Здесь очень любят рубить в мелкий фарш живых людей, неправильно поклонившихся или перепутавших слоги в вежливом обращении, превратив его в унизительное оскорбление... Конечно, не все и не всегда, но разведчику приходится бывать в разных местах. И искать контакты там, куда обычно не заглядываешь даже по большой нужде".
  Кажется, при швартовке возникла некоторая заминка из-за несовпадения систем. Накануне он осматривал эти пирсы, и видел, что автоматические кнехты рассчитаны на совсем другие диаметры канатов, чем в Салехе. Но капитан "Ответного Выстрела" поступил проще - судя по взвившимся в воздух дымкам над бортами, он просто отстрелил в пирс абордажные захваты, и теперь медленно подтягивал корпус судна к покрытым брызгами и пеной стенам пирса.
  
  "Если бы не требование капитана-командира первого ранга Лин Пиня, - мужчина отпил немного чая, сощурив глаза. Солнечные блики отражались от воды, золотистыми зайчиками скача вокруг. Солнце только карабкалось вверх, от горизонта, но уже ощутимо прогрело воздух. Погода обещала быть жаркой, несмотря на свежий ветер, - то никто не назначил бы бывшего капитан-лейтенанта дипломатическим посланником, повысив звание сразу на две ступени и вернув на действительную службу". Но Пинь, стремительно набирающий влияние во флоте, сумел убедить и тамехианцев, и Салех. Он наотрез отказался принимать в качестве посла кого-либо, чья воинская доблесть не была известна лично Лин Пиню. А это сузило круг кандидатов от Салеха до одного конкретного человека. Униженные навязанным выбором и общей наглостью Лин Пиня, принимающие решения, словно дети, решили отыграться в мелочах. Посла повысили в звании на два ранга, надеясь, что он сравняется с тамехианцем, и назвали корабль "Ответным Выстрелом". Но не учли, что Пиню тоже присвоят очередное звание за проявленное спокойствие и исполнение приказов. "Дипломаты херовы, - человек протянул руку к небольшому бронзовому блюду, украшенному изображениями рисовых зёрен и кукурузных початков, взяв печенье. - Моё начальство всегда отличалось чувством юмора. Меня вот загнало сюда, на Юг, да так, что радуюсь каждому новому дню. Потому что не сработала капсула лояльности, вшитая в тело. Потому что жив, и потому что пока не раскрыт тамехианской внутренней стражей. Представляю, как наша разведка развлекалась на совете, когда решались детали посольства".
  Впрочем, усиление Салехского разведуправления по сравнению с другими городскими фракциями его беспокоило мало. Да, в момент катастрофических событий, обрушившихся на Салех, разведчики пострадали менее остальных. Но лишь потому, что изначально выбрали место для штаб-квартиры, руководствуясь профессиональной паранойей, расположившись вдали от всех важных зданий и сооружений. Судьи, мирные жители, военные и полиция понесли значительные потери, инженерный корпус пришлось обновлять почти полностью. Так что теперь политику определяет именно внешняя разведка, и это надолго.
  Размеренный ритм жизни Юга, лишь изредка сменявшийся периодами бешеной активности, настраивал на размышления. Например, о том, что никто из людей не подозревает, как могут отразиться их самые мелкие поступки. Мысли. Решения. Выборы. Из тех, кто каждый из нас делает ежедневно. Результирующая всех перемен накапливается, и незаметные изменения внутри отдельных личностей прорываются наружу, меняя общество, или прерывая ход событий. Либо изменяя вероятности, и заставляя размыкаться даже очень старые петли времени.
  Будущее всё ещё оставалось неопределённым. Все, кто участвовал в недавних событиях, давно вышли за пределы собственных знаний о грядущем, и это было хорошо. Жить, не испытывая ощущения нависшего над головой клинка детерминированности, допускать свои собственные ошибки, учиться на опыте, искать ответы на загадки, познавать новое. "Желательно, без петель, - подумал он. - Без любых. Хотя, иногда без них не обойтись".
  
  Солнце поднималось всё выше, милостиво позволив человеку укрыться под тенью лёгкого навеса, и продолжать щуриться на пирсы. Корабль из далёкого Салеха атаковали десятки узких плоскодонок разных цветов и конструкций, от вёсельных до летающих. Это портовые торговцы, как мелкие акулы, решили урвать свой куш, превратив поверхность моря в филиал местного припортового базара.
  Таможенное управление, занимавшее приземистую пагоду недалеко от маяка, изрыгнуло из своих кондиционированных недр громоздкий летающий транспорт. Лениво выползая из раскрытого шлюза, он походил на традиционную погребальную колесницу, столько было навешано на белый корпус украшений и южной символики. Со значительным перебором. Обычно тамехианцы ценили тонкий вкус и разумную роскошь, предпочитая редкость и уникальность пышности и кичливости.
  Судя по неторопливости, процедуры оформления документов и декларирования грузов грозили затянуться до самого вечера. Если не случится ничего эдакого, вроде звонка из "Жёлтого Дома", как называли золотистый купол правительственного комплекса местные.
  Мужчина едва заметно вздохнул, наливая себе в пиалу ещё чая. Чайник, стоящий на небольшой жаровне с изображениями драконов, сохранял приятную для питья температуру. Левый глаз салехского резидента разведки, снабжённый усиленной оптической сборкой, был направлен чётко на мостик "Ответного Выстрела". С такого расстояния было тяжело скомпенсировать дрожание фокуса, органические линзы и процессор справлялись гораздо хуже кристаллосхем, но терпение и старание разведчика были вознаграждены.
  Ему удалось поймать три удачных кадра. Слегка размытые, но легко читаемые изображения зафиксировали мужчину с длинными черными волосами. Синий с серебряным шитьём парадный мундир офицера салехского военно-морского флота сидел на нём, как влитой, а блестевший золотом штурвал на обшлаге левого рукава говорил о звании. "Ого. Золотой штурвал - это капитан первого ранга, - удивился разведчик. - Значит, они всё же учли карьерный рост Пиня, и де-факто скомпенсировали его". Мужчина на всех отснятых и записанных кадрах опирался на чёрную трость с фигурной рукоятью. Рядом с капитаном стояла красивая молодая женщина в изящном тёмно-синем платье, с россыпью блестящих украшений на груди и шее. Её длинные волосы были уложены в простую причёску.
  Мужчина старательно удержался от демонстрации каких-либо эмоций, только сильнее сощурился, походя на местного жителя. Он старательно напрягал процессор в глазу, чтобы тот, наконец, выдал финальную картинку. Изображение приобрело менее насыщенные краски, но зато стали заметны детали. На щеках и мужчины, и женщины выделялись заметными ниточками шрамы, складывающиеся в печать.
  "Опознание завершено, - подумал он, оставляя на столе несколько больших медных монет с квадратными дырками. - Нужно постараться не столкнуться с ними на улицах. Но и держаться поближе тоже стоит. Чувствую, будет интересно".
  
  Мальчишка-подавальщик, приходившийся старому тамехианцу, владевшему заведением, то ли внуком, то ли правнуком, уже бежал к столу, топоча босыми ногами по гулкому деревянному настилу. Когда он добрался до лёгкого бамбукового столика, человека в простом костюме мелкого служащего управы уже поглотила бурлящая на припортовом рынке толпа. Он словно исчез, растворившись среди разноцветных лиц, костюмов и тел. Мальчик сгрёб монетки, не забыв отделить свою долю, и спрятал глухо звякнувшую медь в поясной кошель, не задумываясь о том, кто это был. В заведение Дедушки Ляо заглядывали и торговцы, и чиновники малых рангов, и даже военные из портовой базы. Тамех всегда был открыт для торговли и войны.
  
  2018 г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"