Аннотация: 1. Наследство. 2. Мальчик встретил мальчика...
*** Ночь, луна и мрамор *** Это случилось полгода назад. В марте я получил письмо от деда... Вернее, от мистера Харриса. Он писал, что старику стало хуже, и он буквально бредит мной и матерью. К слову, она умерла уже года за два до этого. Я откладывал поездку ещё полторы недели, пока не осознал, что все мои неотложные дела есть не более чем ширма для моего откровенного нежелания увидеться со старым шизофреником, некогда отказавшимся от собственной дочери. А всё потому, что та посмела выйти замуж за простого школьного учителя. Но я не привык потакать собственной трусости. В день озарения я собрал свою сумку и вылетел первым же рейсом. Харрис встретил меня и отвёз в фамильное поместье, по дороге сообщив последние новости. Старику становилось всё хуже. Но я мало слушал его, во-первых потому, что перелёт был долгим, а во-вторых, последняя выпитая чашка кофе перестала оказывать на меня действие, а пасторальный пейзаж за окном старательно убаюкивал. В итоге, в то, что можно было скорее назвать дворцом, чем домом, я прибыл в полубессознательном состоянии. Харрис попрощался, и его ауди мирно выехала со двора. Серебристый цвет машины почему-то отчаянно старался показаться мне серым, но я не был удивлён: серая мышь, вот кто был этот Харрис. Управленец, наживающийся на чужой болезни - я был уверен, что он успел прикарманить уже множество денежек деда. Впрочем, ну его. Меня это абсолютно не касается. Величественный холл встретил гулом от шагов и заспанным дворецким, впрочем, одетым по всей форме. "Маркус" - откуда-то вспомнил я его имя и поздоровался. Впрочем, моё добродушное настроение (я люблю весь мир, но в особенности кровать и того, кто мне её предоставит) было тут же омрачено попыткой лишить меня же моего же сокровища - я имею в виду, моей джинсовой сумки на ремне. Отбившись от атак Маркуса на моё личное имущество, я позволил проводить себя в, как оказалось, свои комнаты. Там мне понравилось - в отличие от вполне готического стиля, общего для поместья, мои помещения оказались выполнены в барокко - ну это такая помесь белого и позолоты. Жить можно. Прогнав Маркуса с наказом разбудить меня не позже десяти (то есть, через шесть часов), я открыл французское окно и вышел на небольшую террасу. Не люблю я высоту, просто не перевариваю - поместите меня выше первого этажа и нервный Вик вам обеспечен. Страшное существо с дёргающимся глазом, взлохмаченной головой и маниакально-депрессивными идеями - это если кто не понял. Так что от второго этажа я отказался, и теперь пожинал плоды победы в кровавой битве. То есть, свежий ночной воздух, подслащенный запахом цветущих растений, тихо журчащий фонтан и сад, озарённый луной. Что-то было неправильно в этом пейзаже и, нахмурившись. я попытался понять, что. На бортике фонтана неведомым мне скульптором была установлена какая-то фигура. Но тут я понял, что именно было не так - на белом мраморе отчётливо темнели... брюки. Внезапно заинтересовавшись, я сделал было пару шагов, как... Фигура пошевелилась и, подняв голову, вдруг в упор посмотрела прямо на меня и, весело улыбнувшись, кивнула. Лунный свет и тени сыграли со мной плохую шутку - мраморная фигура вовсе не была фигурой, а оказалась всего лишь беловолосым юношей в мешковатом белом свитере и синих джинсах. - Привет... - неуклюже ляпнул я и зевнул. - Здравствуй, - улыбнулось мне чудо, и поднимаясь, протянуло руку. Тонкие пальцы едва выглядывали из рукава. - Моё имя Шарль. - А я Вик, - я осторожно пожал его хрупкую руку, и приятно удивился, обнаружив, что они действительно были не из мрамора, а из нормальной, человеческой плоти... Разве что чуточку прохладней, чем положено, но в конце концов, человек только что балдел у фонтана. - Приятно познакомиться, - вежливо проронил Шарль, и вдруг быстро оглянулся. - Прости, но мне пора бежать! - Он улыбнулся мне на прощание и, махнув рукой, скрылся среди ровных дорожек и не очень ровных деревьев. Я как дурак остался стоять с глупым выражением на лице. Пожав плечами, я резко развернулся и направился в дом, где, не раздеваясь, рухнул на шикарную двуспальную кровать под настоящим балдахином, да и заснул, чуть ли не в тот момент, как голова коснулась подушки. Кажется, начала цвести сирень...
Глава 2
*** Пренеприятнейшее известие *** На следующее утро ни свет ни заря по моим личным часам (то есть в десять десять), я таки поддался на уговоры Маркуса (кофейник и круассаны немного помогли наладить контакт с моим телом-эгоистом, отказывающимся совершать добрые дела и вставать когда положено) и разлепил тяжёлые веки, медленно садясь на постели. Спустя полчаса и пять кружек кофе, я сумел оценить прелесть буржуйского завтрака в постели и, кое как добравшись до ванной, "обозрел окрестности". На меня глядело лохматое шатенистое с рыжиной чучело с диким взглядом и двухдневной щетиной. Серые глаза отчаянно кричали о том, что они принадлежать вампиру, в качестве доказательства демонстрируя красную сетку, накинутую на белки. Красавец, да и только. Я продемонстрировал отражению клыки, и оно тут же ехидно отметило, что зубы я чистил последний раз тоже два дня назад. Вздохнув, я принялся за приведение себя, любимого, в благопристойный вид. Приняв душ и потратив ещё пятнадцать минут и новую смену белья, я натянул свой чёрный клёш, серую футболку и такую же бейсболку с надписью "Босс" и почувствовал себя новым человеком. Ну, или хоть немного живым, чем и поспешил поделиться с миром, выйдя за дверь. Следующий час я горько жалел о своей откровенности. Проходила церемония демонстрации и оценки нового хозяина, подло завуалированная под процедуру знакомства с прислугой. "Старики" придирчиво рассматривали меня со всех сторон, переглядываясь и прицокивая за моей спиной, "молодёжь", состоявшая преимущественно из горничных и стряпух, строила моему высочеству глазки и перехихикивалась, что заставляло чувствовать меня женихом на смотринах (что недалеко от истины), и, между прочим, всё это в то время, как я должен был мило улыбаться, жать руки и судорожно пытаться запомнить имена, кто есть кто, и кто кому кем приходится. В Престон-Холле (ну да, поместье!) династии были преемственными и у слуг, и у хозяев. Тут решил проявить благородство Харрис и прибыл как раз в тот момент, когда я был готов сказать какую-нибудь гадость и испортить плоды собственного труда. Я быстро уцепился за предлог закончить представление и, ещё раз мило улыбнувшись, поспешно сел во всю ту же ауди, уже с куда большей симпатией и добродушием поглядывая на управленца и, на всякий случай, проверяя, не вывихнул ли челюсть. Последняя улыбка оказалась явно лишней. И пока Харрис болтал о каких-то политических сплетнях, я рассеяно смотрел в окно, и в голове упорно вертелась одна мысль, которой, по сути, делать там было абсолютно нечего. Шарля среди "своих" не было, да и вообще, произошедшее всё больше смахивало на сон, хороший, но тем не менее, от этого ничуть не более материальный. Сиё было... огорчительно.
Новости было две. Огорчительная и очень огорчительная. Первая состояла в том, что дед меня не узнал, но всё время требовал, чтобы привели Вика и Мэри. Все мои "Это же я, деда!" стабильно игнорировались. И хотя я не слишком уважал этого человека, тем не менее, было обидно до жути, и рыдать хотелось ничуть не меньше, чем на похоронах матери. Вторая новость состояла в том, что дед умирал. И до следующей недели доживёт едва ли чудом. Харрис вполне в духе века попробовал поднять мне настроение тем, что я остаюсь единственным наследником, но даже понимание, что теперь я смогу оплатить учёбу в лучшем художественном училище в Европе, не горбатясь на строительных приработках, меня как-то не особо вдохновило. Пережив ленч в компании всё того же "Мистера-я-вас-лучший-друг-и-работаю-в-ваших-интересах", я сослался на усталость и, отказавшись от его услуг, воспользовался общественным транспортом. Уже спустя жалких три часа, я перемахнул через забор и медленно побрёл по парку. И впрямь цвела сирень, а потом среди кустов... Я увидал знакомую беловолосую макушку. - Шарль?...- неуверенно позвал я, и, о диво, макушка поспешно выбралась на дорожку, смущённо одёргивая всё тот же свитер от листьев и вертя в руках обломанную ветку. - Эм... Здрасьте, Вик!- его глаза, оказавшиеся неимоверно-голубыми, чуть виновато улыбнулись, но он тут же воинственно вздёрнул подбородок, видимо, собравшись защищаться от выговора за браконьерство. - Я думал, мы на ты! - вместо этого рассмеялся я. - Я года на три старше тебя, как-то странно выкать друг другу, не находишь? Шарль слегка растерялся, его брови было недоуменно ползли вверх, но тут же были строго возвращены на место. Юноша, как показалось мне на первый взгляд, лет восемнадцати-девятнадцати, серьёзно кивнул мне и, задыхаясь от торжественности, проговорил: - О да, вы... - он запнулся и быстро поправился, кончики ушек у него мягко порозовели. - Я хотел сказать, ты абсолютно прав! Ушки, к слову, у него были премиленькие, невероятно аккуратные и страшно очаровательные, как и его улыбка, которой, кстати, он меня тут же и наградил - широкой и подкупающей. - То-то же! - удовлетворённо кивнул я и было собрался произнести какую-то любезность, как Шарль вдруг резко повернул голову вправо и выронил сирень. - Что? - недоуменно начал было я, но был невежливо прерван. -Прости, но мне пора! До встречи! - прошлое прощание повторилось до мельчайших деталей, и парёнек почти мгновенно скрылся в зарослях. Только оброненная ветка сирени напоминала о том, что тот вообще здесь был. Я задумчиво подобрал её. И оставался в лёгкой задумчивости, пока не показался что-то насвистывающий садовник, кажется, Дженкинс. - О, молодой хозяин, вы уже дома? Я не стал утруждать себя ответом - он и так был вполне очевиден. - Что случилось? - с интересом начал расспросы я, оглядывая целый арсенал ножниц, ножей, ножиков и ножничек, располагающийся на поясе у усатого мужчины, затем перевёл взгляд на нечто, подозрительно напоминающее капкан в его руках. - Да вот, молодой хозяин, кто-то повадился нашу сирень обрывать, да лилии выдёргивать. Вот, думаю, стоит наконец попытаться поймать воришку, да поучить уму - разуму.... "Капкан - это жестоко!" - возмутился во мне гуманист, а может, тот, кто таял от улыбки беловолосого чуда, и я миролюбиво распорядился: - Вот что, Дженкинс, капканы - отставить, только не в этом саду, и вообще, какая разница - веткой больше, веткой меньше... Пусть его забавляется, - я тихо улыбнулся сирени и пошёл прочь, хихикая про себя над ошарашенной рожей садовника. Видимо, мне полагалось возмутиться и приказать поставить удвоенное количество капканов. Ну и пусть. Я вообще уникум, а все положения совсем не про меня. Вечером я достал холст и краски, а когда часа в два лёг спать, на мольберте остался сохнуть фонтан, вместе с луной любующийся на, кажется, мраморную скульптуру у бортика. Сирень цвела в простом стакане с водой возле ночника.