ЯКОВ ЕСЕПКИН

ЛИТИИ В ОДЕОНЕ

        21-30

XXI

Тяжелы во четверг набоженных слова,
Не пеяют, Господь, и Твое ангелочки,
Слезной кровию их преблестят кружева,
А святые псалмы - всё одне лепесточки.

Как не ждут нас теперь на иродных пирах,
Изъявимся, мирским облаченьем играя.
"Где, -- премолвим ловцам, -- ваш Ирод-вертопрах,
Зреть адницы ему без конца и без края".

И влачились, Господь, ко Тебе мы вечор,
И теклись очеса багряничною слотой,
Но повыбили чад и убрали в кляштор,
Кайстры там и горят нищевой озолотой.


XXII

Во тяжелой сирени гореть
Днесь пурпуровым эльфам и рдеться,
Мы теперь не могли умереть,
А и будем в канавы глядеться.

Подойдет ли Христос к бродникам,
Чтоб наречь фарисеям - довольно,
Иидите ко смерть-родникам,
Веселитесь хотя божевольно.

И терничные звезды падут
За всемертвые эти криницы,
Нас тогда ангелочки найдут
О соцвете кровавой денницы.


XXIII

Стези нагорные тернисты,
А всё их красили слезами,
Успели Божии горнисты
И мы лежим под образами.

И горны сменятся на трубы,
Сиять ли им, как изъявились
В кровавом цвете боголюбы
И за оклады восселились.

Христос превидит наши лики,
Начнут цвета мироточиться,
И так речет: "Оне велики,
За сих могу я поручиться".


XXIV

Смертоимную алость сотмим,
Довлачимся ль ко Божиим тронам,
А пред Господом встанем самим,
Лазуриты вия по коронам.

Молча будет глядеть Иисус
На волошек цветки ледяные,
Кровососный расточится гнус -
И претмить ли веночки земные.

Выжгут пламень Его очеса,
Алоцветно вспарят херувимы,
И стечется в терничник роса
От венцов, кои Смертью язвимы.


XXV

Птицы нощно летят со молчащих вязниц,
Их пухами, Господь, пресквернятся шалавы,
Жалко выбили нас, а и бражники ниц
В монастырских пирах клонят винные главы.

Красовались весной и горели сады,
Пустоцветом они горевым излетали,
Нет и ряс золотых, и чернеют лады,
Под трезвон песнярам цвет-веночки сплетали.

Пурпур в чернь заплели - ладно кровью плести,
Мастериц тех, Господь, литания всечасна,
До парафий Твоих нам теперь не пройти,
Наша страшная смерть уголями раскрасна.


XXVI

Буде некому роз отнести
Иисусу, воспрянем со тлена
И начнем всекроваво тлести,
И начинет пылати Селена.

А не станется ангелов тех,
Украсят пированья святые,
Мы тогда для иродских потех
И загасим венцы золотые.

Хороши будут наши цветки,
Лишь терницы багряной коснемся,
Вспыхнут золотом их лепестки,
Изгорят - и в огонях вернемся.

XXVII

Винцент, Винцент, во тьме лимонной
Легко ль витать, светил не зряши,
Мы тоже краской благовонной
Ожечь хотели тернь гуаши.

Водою мертвой не разбавить
Цвета иссушенной палитры,
И тернь крепка, не в сей лукавить,
Хоть презлатятся кровь и митры.

Легли художники неправо
И светы Божии внимают,
И двоеперстья их кроваво
Лишь наши кисти сожимают.

XXVIII

Юровые луга соцветут,
Отродятся некровные корни,
И веночек Христу доплетут
Из шипов, как и терния горни.

А были василечки живы,
Цветом красным в плетеньях горели,
Так и розам алкать синевы,
Яко Божие те акварели.

Все во терние цвет-васильки,
Иль на розы Христосу глядеться
Разве наши сухие цветки
О веночке Его будут рдеться.

XXIX

Страшный вторник, Господь, разливает нефрит,
И в зеленях Твоих веселее лампады,
Втще живая вода богосвятно горит,
Как живицею здесь отцвели вертограды.

Изуверились мы, благо присно мертвы,
А и чем проняли клиры звонных часовен,
Слезы наши собрать не потщились волхвы,
Каждый ныне собит небокормленный овен.

И царевишны спят во церковных углах,
И лебяжьи пуха ткутся жизненно тонки,
Вместо яствий лежим на трапезных столах,
Сплошь над нами, Господь, пречернеют иконки.


XXX

Пожалеют Христу васильков,
Юровые цветы переимут,
Всекровавых тогда лепестков
Отберем, яко тени их взнимут.

Не соити за мрачный Аид,
Мы огонь излили на церкови,
Укорять ли жалких аонид -
Преалкайте обрядовой крови.

А не хватится немощных сил,
Голубые цвета расточатся,
Чернь явим, только б Он вопросил:
Где кровавые чада влачатся.