Эсаул Георгий : другие произведения.

Робинзон Крузоъ

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шедеврический роман о ни о чём

  ЭСАУЛ ГЕОРГИЙ
  
  РОБИНЗОН КРУЗОЪ
  
  РОМАН
  
  5 МАЯ 2015 ГОДА
  
  Первого января две тысяча пятнадцатого года в семье зажиточного генерала от инфантерии, прямого потомка миллиардеров Абрамовичей родился небольшой мальчик белого цвета, словно снег в Подмосковье.
  Лекари со всей тщательностью - компьютерами и руками - обследовали живое существо, и пришли к диагнозу "Практически здоров"; диагноз скользкий, улиточный, ни к чему не обязывает, скрывает от ответственности в случае ошибки, как поляна с мухоморами скрывает грибы подосиновики с красными шапками.
  Мальчик - не прямой наследник Абрамовичей, прижит от горничной из Торжка - отменной красавицы, которую отметил и друг семьи, известный актер театра и кино, по совместительству владелец трех банков и четырех театров в двух столицах Мира.
  Рыжеволосая, с веснушками по всему телу, очень гордая маменька сразу же после родов отказалась от ребенка - одни поговаривают, что по настоятельной просьбе генерала, другие в ответ многозначительно качали головами, поглаживали длинные пейсы, заглядывали в научные книги и укоряли первых укором великим, что, впрочем, оценивалось, не как тяга к истине, а - простое ослиное упрямство и западноевропейский расчет - выказать противоположное, и на противоположном заработать некий воздушный капитал.
  Фамилия отца новорожденного - Абрамович, а Имя - Иван, но маменька постучала указательным пальчиком по лобику сынишки (от которого уже отказалась) и то ли в шутку, то ли на полном Торжсковском серьёзе (опять же мудрецы толковали по-разному) нарекла сына Робином - за огромный нос-рубильник, и предрекла, что сынок обязательно, как честный россиянин сходит в тюрьму, потому что преступления и наказания в России - обязательны, и стимулируют рост нервных окончаний.
  "На зону пойдет, но ненадолго, а с колотушками впитает уроки жизни в тюрьме - так утка приучает утят к нефтяной реке.
  На зоне получит погоняло Робинзон - Робин с зоны.
  После отсидки из понтов Робинзон приобретет "Лэнд круйзер" - девкам нравятся большие машины, пусть даже самосвалы; ничего мы не понимаем в дорогих маленьких "Мазератях" и "Ламборджинях", но за парнем на большой тачке бежим с поднятыми хвостами, если хвост не отрубили по дороге.
  Друзья к погонялу Робинзон добавят - "на Крузаке", и, как камень в омуте с чертями, пропадёт пропадом в Московской толпе мальчик под именем Робинзон Крузо". - Мама подарила материнское напутствие и скрылась из истории дома Абрамовичей; одни говорили, что она отправилась на Луну, и исполняет таинственную обязанность по поиску представителей внеземных цивилизаций и с дальнейшим вступлением в половой контакт с зелеными человечками; другие в ответ качали большими головами в шляпах, дергали первых за бакенбарды, смотрели покровительственно, с мудростью жертв и отвечали, что не на Луну отправилась мать Робинзона Крузо, а пустилась во все тяжкие в Амстердаме, где счастливо вышла замуж за миллиардера Ротшильда, но ради своего удовольствия по пятницам и четвергам танцует голая на столах в кафешантане "Гашек".
  Батюшка отнесся к появлению очередного своего сына спокойно, только укорял докторов, что напрасно не придушили ребенка в чреве матери; не нужны России лишние рты, когда рубль скачет, как ополоумевший писарь из католического Храма.
  Робинзона обучали с детства всем обязательным, для российского ребенка, наукам: балетные танцы, игра на музыкальных инструментах, пение, рисование, иностранные языки - английский, французский, испанский, теннис, гольф, политес и некоторым другим, без которых россиянина не примут (а, если примут, то не поймут, назовут дикарём некультуральным, гноеком и разрушителем демократии) за границей - так волки не принимают в стаю зайца альбиноса.
  Когда Робинзону Крузо вышли двадцать два года, папенька призвал к себе и долго строго смотрел на одного из многих, как прыгун с шестом с высоты с журьбой взирает на судью.
  Отец два года, как уже увлёкся страстно и аттестовал себя на компьютерах и у экстрасенсов, потому что, как все невежи, он полагал себя знатоком всех наук, отчего погрузился в изучение тайны седых волос - так водолаз погружается в ванну с жидким азотом.
  "Отчего волосы человека седеют?
  Почему? Кто им приказывает, и по-человечески ли, по-людски, когда волос из смоляного преображается в снежный, подобно превращению льдинки в капельку воды".
  Из Сибири Иван Абрамович выписал целительницу, травницу бабушку Агафью - огромную, словно трёх медведей проглотила на ужин.
  Бабушка Агафья расхаживала по владениям Ивана Абрамовича, показывала страшные рожи и приказывала слугам:
  "Перины взбейте до чистоты и легкости лебяжьего полёта.
  К обеду подайте сто устриц под белым вином.
  Музыкантов к ужину подгоните и скоморохов из эстрадного Мира, чтобы - ОГОГО! - веселили от души, как Олимпийские боги".
  Папенька безропотно исполнял прихоти бабушки Агафьи, оплачивал её астрономические счета, не спрашивал о странных незнакомцах и незнакомках в балахонах с капюшонами; незнакомцы вольно разгуливали по поместью, пугали горничных и лакеев зловонным дыханием, и расставляли силки и капканы на домашнюю дичь - так английская Королева в пруду ловит золотых рыбок.
  За доброту Ивана Абрамовича бабушка Агафья перед сном рассказывала папеньке Робинзона Крузо о нересте лосося, о седых мордах лосей и медведей, о преждевременных родах белок и о леммингах с седыми боками.
  Иногда бабушка Агафья стояла в бессмысленном недоумении около кровати Ивана Абрамовича, затем с превеликим трудом вылезала в окно и спускалась по прочной лестнице (лестницу поддерживали три дюжих лакея словака, а командовал усатый поляк гренадёр).
  Бабушка Агафья готовила для Ивана Абрамовича чудодейственные сибирские отвары (лакеи шептали, что - отраву); приговаривала, что отвары не только излечат Ивана Абрамовича от седого волоса, но и помогут в постижении науки о седых волосах - Иван Абрамович узнает всё: почему, как и зачем седеют люди.
  Чудодейственные отвары помогли: Иван Абрамович облысел, как мраморный шар, часто по ночам вскакивал, с безумными глазами бегал по крыше, затем бродил возле камина и спрашивал огорченных слуг - отчего на Руси печку называют печкой, а камин камином, вообщем, вел себя, как профессор из старинного фильма о рабочих и крестьянках.
  Наконец, от отваров бабушки Агафьи Иван Абрамович слег - у него отказали ноги, но мозги просветлели настолько, что генерал по своим связям добился звания полковника для бабушки Агафьи, повесил её портрет в опочивальне; горничные судачили, что Иван Абрамович по ночам молится на портрет бабушки Агафьи.
  Среди ночи двадцать второго июня испуганного Робинзона слуги отца подняли с дивана, отвезли в резиденцию папеньки, поставили перед ложем с Иваном Абрамовичем и деликатно вышли за двери (дубовые, резные из Стамбула, где подопытного усаживают на кол, а затем бьют по голове дубовой дверью, предварительно снятой с петель).
  Батюшка пустыми очами смотрел на незаконнорожденного сына, причем укор в глазах благочинный, лесной, словно белка на пожаре укоряет лося за то, что сгорел.
  Наконец, батюшка вытащил из-под подушки резинового зайца, швырнул в Робинзона, чихнул, и произнёс скрипучим голосом калики из Нижнего Новогорода:
  "Сын мой, бесталанный!
  До меня дошли слухи, что всё наследство, что накоплено в твоих генах от первобытной обезьяны до текущего момента, всю мудрость поколений Абрамовичей ты променял на мягкие подушки под ягодицами и на мечты об отшельничестве в Антарктиде, где холодно и нет барышень для продолжения рода человеческого, словно всех девушек сожрали Галактические киты. - Батюшка расхохотался; мысль о Галактических китах взбодрила его - так ершик для унитаза бодрит старого бильярдиста (Робинзон даже подумал, что батюшка забудет о теории седых волос, вскочит на отмершие ноги и пустится во все тяжкие). - Род Абрамовичей велик, как дубовая роща, где живут друиды! - перст Ивана Абрамовича указал на потолок (Робинзон на потолке заметил зеркало в золотой оправе, и из зеркала алым пламенем ада пугали очи отца). - Издревле Абрамовичи способствовали процветанию человечества на основе научно-технического прогресса с обязательным обездвиживанием двух, трех горилл в месяц.
  Горилла тормозит прогресс человечества, отвлекает от насущного, мешает развитию духовного потенциала работников ядерной промышленности - так репа в глушителе автомобиля "Волга" препятствует поездке в Сочи.
  Я бьюсь об заклад, готов поставить панталоны бабушки Агафьи, что за всё существование Природы ни одна горилла не прочитала ни одной газеты, не говоря уже о книгах, а по последним данным, гориллы глухие, тупые, и в них нет жизни, потому что они воспринимают окружающий мир, как бананы.
  Человечество катится в бездну, откуда доносятся предсмертные хрипы паралитиков и защитников ливневых лесов Амазонки.
  Песни, пляски, своеволие в постелях, малодушие и контрабасы - тормоза, в ледниковый период с обязательным мародерством и поеданием крыс.
  После катастрофы, а катастрофа обязательна, если человечество не возьмется за головы и не возведет каждую собаку в ранг оперной дивы, на Земле воцарится хаос; воздух останется в узких областях, реки исчезнут, температура в критических точках опустится до Космической (непотребно холодной, когда замерзают молекулы - ночью, и ядерно-горячей под Солнцем).
  Экологическая катастрофа подогревается улыбками гомосексуалистов и клоунов из Амстердама; люди отвыкли от работы, от знаний, никто не строит космические ракеты, а ученые высмеиваются, потому что не поднимают в балете ногу выше головы.
  По большому счету нам насрать, - батюшка закашлялся, глотнул из медного ковшика черный отвар по рецепту бабушки Агафьи; очи вылезли, как у испанского быка, дыхание сбилось, и батюшка десять минут хрипел резаным петухом, а Робинзон бил от души поленом (бабушка Агафья привезла вязанку березовых дров из Сибири, по поверью - из березы деготь, а из дёгтя алхимики в Москве золото гонят) по спине отца, - наплевать на всё человечество в пещерах, где танцуют и поют, как прокаженные во время чумы.
  Наш род должен и обязан продолжаться во имя процветания и для снятия угрюмости с Мирового равновесия.
  Время от времени члены нашего рода должны вступать в двуполые браки с представителями других родов, не менее значимых, как карта планеты Марс.
  Следовательно, для истории нужны и другие династии миллиардеров, а также: крестьяне, что выращивают пищу для нас и наших слуг, рабочие, швеи-мотористки, дизайнеры, лекари и другая челядь, что составляет человечество, и в по большому Галактическому счету человечество живет и служит только горстке достойных, потому что умных, оттого, что изучают науки о седине волоса и другие науки, а также понимают опасность грядущей катастрофы, когда метеорит так врежет по планете Земля, что горы закачаются, а из ада выплеснутся покойники в реках огненных.
  Наши слуги разрабатывают Космолеты - чтобы мы улетели на благополучные Планеты, - Космические модули, оружие массового Галактического поражения, столь необходимое в войне с Инопланетянами - не отдадут же воронкорылые задаром свои земли, словно им шарики вшили под кожу.
  Планов - громадье, и перед человечеством стоит основная задача - спасти НАС от Галактических потрясений и катастроф, и подзадачи из архизадачи - методы для осуществления грандиозного плана - так слесарь вытачивает гайку для сложного автомобиля.
  У каждого в преображающемся Мире - своя ячейка, обязанность, как у барсука перед барсучихой - потешно.
  Ты, Робинзон, мой сын, но и сын простой горничной, безродной, генетически не миллиардершей, что - плохо и недостаточно, чтобы ты восседал на Олимпе и ожидал милостей от простолюдинов.
  Ты не пустого рода, но и не князь светских балов, поэтому твоё место, сын с вислыми усами - надзирать!
  Ты - надзиратель за рабами, которые трудятся на наше благо - так вертухай на зоне щелкает кнутом по глазам вопящих рудокопов.
  Прослойка между миллиардерами и рабами, вот кто ты, не назову тебя прокладкой, хотя очень похож, как левый сапог на правый.
  Освой надзирательское ремесло - денег я дам, выучи Космические науки, возьми шефство над лекарями, чтобы они не отравили нас, благородных, держи руку на пульсах всех Президентов и Королей, словно тебе пошили штанишки из белой парчи.
  Тебе покажется, что ты умер в двадцать два года, потому что надзирать - почетно, но и хлопотно как игра в лапту с голыми крестьянками.
  Не вбивай в голову теорию зомби, и не прячь белое тело после третьих петухов в свинцовый гроб по примеру графьев из Сербии.
  Вот тебе, сынок, на первое время, изучай, машинист Космолета ты мой, будущий, Космолета, что в случае Вселенской катастрофы вывезет достойных и наших рабов в благодатные земли иных планет, где нет слёз, а по утрам птицы играют на арфах".
  Иван Абрамович с торжеством вручил Робинзону толстую потрепанную книгу "Квантовая механика", откинулся на мягкие подушки и наблюдал за сыном, как за мерзким слизняком.
  Робинзон делал вид, что не замечает презрительных молний из глаз батюшки, тискал книгу, сопел, перекатывался с пятки мысок, а затем, вдруг, как дельфин перед русалкой, набрался храбрости и чистым голосом кастрата пропел - так поёт преступник под топором палача:
  "Милый друг папенька, обездвиженный.
  При всём вашем благородстве и, несомненно, великих мыслях о спасении человечества во главе Вас, я со страхом и дрожью в коленях, без ожидания спасения и без понятия об исправительно-трудовых лагерях, хотя я мотал срок, с прискорбием сообщу, что та участь, которую вы мне предрекаете - не по складу моего характера и не по силе ума - так белка не выдерживает штангу весом в триста килограммов.
  Я понимаю, что, спасая вас и вам подобных миллиардеров от грядущих Вселенских катастроф, мы спасаем и себя - слуг, рабов, надзирателей, и продолжаем род человеческий из ниоткуда в никуда - так сторож на кладбище ворует с могил конфеты.
  Вы, батюшка, остаток дней своих посвятили изучению природы седых волос на головах людей и на лобке бабушки Агафьи.
  Фью, Иван Абрамович, не рычите, ибо вы прикованы к постели, как Прометей прикован к орлу.
  Я же с детства изучаю человека, хотя не модно, не приносит прибыли, не улучшает цвет лица, не увеличивает количество баб в пересчете на ночи одиночества.
  Моя задача - найти сверх идеального человека, пусть одного, любого пола; и задачу эту я не ставлю по статусу ниже, чем проблему выживания всех миллиардеров с вашими рабами.
  Сегодня я на улице, на Тверской увидел рыбу с чешуей и глазами - поразительное явление - рыба в центре Москвы на камнях, по которым ходили скоморохи Царя Ивана Грозного.
  Я упал перед рыбой на колени, заглядывал в черные с желтым очи, просил, чтобы рыба непременно меня простила за бесчинства на Манежной площади, и я верил, что рыба может больше, чем власть, потому что власть не может ничто, как калека без пениса.
  Разумеется, рыба меня бы прокляла проклятием великим, укорила бы укоризной туалетной, пожурила бы журьбой нездоровой, но рыба для меня значила больше, чем миллиардер, у которого ноги отвалились от радиоактивного пойла.
  Если бы рыба выжила, она пожаловалась бы на меня царю рыб, употребляла бы непечатные слова, и вы, отец, увидели бы на челе моём отражение тех слов, которые неслышно вылетают из умирающей рыбы.
  Но рыба молчала, и от неё воняло изрядно, как от немытой... не скажу от кого, во избежание оплеух.
  В потрясении я ушёл от рыбы и размышлял о том, что она для меня оказалась больше человеком, чем твои друзья, похожие на клюшки для гольфа.
  Рыба меня остановила, привела мой мозг в движение, родила для меня и от меня мысли, а друзья твои, ты к мыслям меня не приводили, я не думал о вас столько, сколько размышлял о рыбе и об её прощающем характере.
  Всё живое хочет жить, отец.
  В ответ на вашу просьбу-приказ стать надзирателем над вашими рабами, изучить Космическую механику, чтобы вас вывезти в момент катастрофы, стать вашим поверенным я с твердостью в голосе, но с некоторой опаской в душе - вдруг, да выстрелите из-под одеяла, потому что руки ваши ещё не отсохли от целебных отваров бабушки Агафьи - заявляю: все свои силы, все устремления, весь жар души и пыл тела я направлю не на услужение горстки миллиардеров, не на удовлетворение ваших, всё возрастающих прихотей, пусть даже ваши прихоти в нагрузку спасут человечество, а встану на путь лежания на диване, что не сокрушительно и не худо для отдельно взятой личности с носом-рубильником.
  Моя мечта, что грызет гениталии от рождения, покой и спокойствие, мечты на диване - жизнь растения, животного, ленивца.
  Меня не пугают и не волнуют вселенские катастрофы, не нужны балерины в постели, а только - диван для одного и мечты о людях, о настоящих людях, от которых не смердит, как от северо-западных козлов.
  Полежу на диванчике, помечтаю, затем пройду по улице, поищу Человека с Большой буквы, затем - снова диванчик; и пусть метеорит бухает по Земле, пусть Солнце блюет протуберанцами - мне всё равно, потому что я обеспечен своей Правдой без трусов: диван и поиски человека!"
  Иван Абрамович посмотрел на сына, словно измерял - сколько из него выйдет фарша на докторскую колбасу, затем погрозил в небо указательным пальцем правой руки, прохрипел:
  "Должок!
  Ибн сакура!
  Просветли себя, храни для Космоса", - и заснул младенцем на руках гориллы.
  Робинзон пошарил в тумбочке, денег не нашел, с сожалением, достойным молодого поручика, вышел из опочивальни, и на всякий случай три раза плюнул на черта за левым плечом.
  На Большой Дмитровке, напротив прокуратуры Робинзона остановил за рукав пожилой мужчина в тренировочном костюме и с седой, как у дикого козла, бородой.
  Мужчина пристально смотрел в глаза Робинзона, затем сжал губы дудочкой и начал Горьковским речитативом - так в Саратове клерки читают рэп:
  - Не суди меня строго, юноша с глазами выдры.
  Я не виноват в падении Рима, не присутствовал при сожжении Джордано Бруно, даже не прыгал под танки во время путча, а мог, ведь мог же, потому что ноги ходят, а в ногах скрыта сила неимоверная, как у Ильи Муромца.
  Надо же, как в сказке: Илья Муромец тридцать три года и три дня лежал на печи, а потом Русь перепахал, поднял с головы на ноги, даже подолы у баб задрались, потому что бабы и девки вверх ногами, как на карусели в парке имени Цурюпы.
  Хорошо ли это, когда вверх ногами - судить не нам, а циркачам с балалайками в руках.
  В детстве я посещал цирковую студию, научился жонглировать и вертеть тросточку, как польский пан вертел.
  Тросточка в руках - фьють, но высот каратиста Брюса Ли я не достиг, а Брюс Ли играл нунчаками в настольный теннис.
  В цирковом кружке я подсматривал за молодыми акробатками - девочками и женщинами в силе и без вторичных женских половых признаков.
  О чем я думал и мечтал больше всего на свете, когда с руководителем кружка Игорем Исааковичем подсматривал в щелочку, словно искал истину в чужом вине?
  Не об эротике думал, не о прелестях обнаженных акробаток, а скорее всего я выдумывал новую мысль, как на Космолете двину к звездам, расскажу инопланетянам о нашем бедственном положении в России, когда люди умирают от голода перед миской со щами: щи на столе, а лаптя для хлебания щей под рукой нет... лаптем, как известно, мы щи хлебать должны.
  Подсматриваю, а Игорь Исаакович предусмотрительно убежал - у него нюх на опасность, потому что двадцать лет в колонии отсидел за подделку акций "Гермес-Союз".
  Вдруг, дверь открывается, и меня за подглядыванием застаёт девочка необычайной красоты - дочь посла в Индии, Света Круглова с волшебно выразительными окружностями на грудной клетке.
  Из одежды на Свете только балетные тапочки и ленточка в волосах, словно Света отдала все свои одежды нуждающимся из Донецкой Республики.
  "Выдумай, мальчик, для своего оправдания, что ты не напрасно, как Минин и Пожарский, стоял и подглядывал за обнаженными женщинами и девушками, а мы похожи на мёд.
  Если нет слов оправдания, то ступай своей дорогой, распыляй, как написал Великий Русский кудрявый поэт Сергей Есенин, распыляй безрадостные дни.
  Только не целованных не трогай, только не сгоревших не мани. - Светлана мило улыбалась - Солнце закиснет от зависти от улыбки Светланы Кругловой. - Милый друг, я бы хотела подарить Миру Мир, но не знаю, как это устроить.
  Взаправду не знаю, словно меня бензопилой "Крафтсман" распилили на три неравные части.
  Восторгайся мной до разумных пределов, мальчик, а потом найди гору льда, или возьми из холодильника пакет с жидким азотом и залей себе в щегольские панталоны - так поступают оперные певцы в Италии.
  Станет тебе очень легко не только на сердце, но и ниже пояса, а затем на тебя опустится воздушный шар братьев Монгольфьеров, не настоящий, а в бреду, и ты просидишь на улице сто часов, обдумывая недостойное поведение, трусливое - когда подсматривал за нами обнаженными тайно, скрытно, словно у тебя на гениталиях нарывы, как у слона.
  Непорочный мальчик зашел бы в раздевалку и в изысканейших выражениях попросил бы позировать, показать всё, что он не видел по интернету и у бабушки в сундуке, где хранятся древние журналы "Плейбой" - не нужны, но выкинуть жалко, потому что дедушка на них обменял три воза пшена".
  "Прощайте, прощайте, моя возлюбленная, перед которой я виноват больше, чем Прометей перед Зевсом. - Я вскричал в потрясении, руки дрожали, а с глаз падали крупные капли соленой влаги, словно я в мореходном училище сдавал натягивание парусов. - Можно ли сомневаться в моей чистой душе, когда я стою за дверью и оболган, покрыт коркой журьбы и уличен в недостойном, как хозяйка уличает мышь во внебрачных связях.
  Я люблю ваш образ и навеки запечатлею в своей памяти, на коре головного мозга - так татуировка остается на коже рокера.
  Не забывайте и вы меня, девушка с потешной родинкой на левой большой половой губе - да, да, я вижу родинку, как вижу искры в ваших омутных очах.
  В омутах не горят костры, нет искр пламени, но видны искры бриллиантов в затонувшей короне Российской Империи.
  Когда наступит конец Света - любознательно, вы - Света и конец Света, - то будьте уверены: я забронирую для вас место на Галактическом Космолете - лучшее место, класса люкс, и более того - построю, или приму участие в постройке этого Звездолета, чтобы ни одна гаечка не отлетела, как в мопеде "Карпаты" вылетают гайки.
  Ах, Светлана, джакузи на Космолете для вас отделаю перламутром и изумрудами, чтобы вы не страдали, как царица Нифертити".
  Я дал обещание Светлане, но никак не подойду даже к началу проекта - постройке Космолета с особой комнатой для моей любимой; годы идут, спотыкаются - прекрасно, когда годы идут, но я вне дела, словно у меня из души вытащили золотой стержень надежды.
   Иыыы! Парень! Да что ты в жизни видел в очках минус сто?
  Даже за голыми акробатками не подглядывал в щелочку. - Мужчина в тренировочном костюме махнул рукой, развернулся красиво на пятках, но Робинзон остановил его не властным, а мягким голосом - так добрая мать подзывает семнадцатого ребенка:
  - Вы мне говорили о Судьбе, и я понял, что Судьба не поцеловала вам руку, не дала Космолет с джакузи для любимой девушки, а девушка хороша, особенно, когда через щелочку - через щелку все девушки загадочные, словно мячики в волейболе.
  Мне же Судьба сегодня предложила должность надсмотрщика за постройкой Космолетов, и Звездолеты эти предназначены для спасения Человечества, и вашей акробатки в том числе, не важно - голая она или в цирковом пончо.
  Я отказался, а вы мечтали!
  Судьбы наши столкнулись, как пни в водовороте реки Волга.
  Не утешайте себя и не убеждайте меня, чтобы я отдал вам должность, от которой отказался, или замолвил бы за вас словечко перед батюшкой, если бабушка Агафья еще батюшку не спровадила к мертвым волкам.
  Каждому своё: мне - диван, а вам - тренировочный костюм и вечные скитания с чувством потери: оно же слаще, чем исполнение мечты?
  Признайтесь мне, нехороший вы человек: лучше мечтать, чем получить? - Робинзон засмеялся, потирал руки, словно растирал в ладонях пепел от сигареты.
  Мужчина полуобернулся, усмехнулся, топнул левой ногой, словно приглашал к танцу мазурке.
  Робинзон, вдруг, схватился за сердце (своё), затем поднёс руку к глазам, протирал долго, тщательно, с усердием поломойки из школьной столовой.
  - Вы! Вы, мужчина... ОГОГО! У вас вместо рук сучки, а кожа открывается березовой корой, как у дятла в морге.
  Что с вами? Вы больны дурной болезнью, которую подцепили от африканского шамана?
  Странны вы для меня, и я в тоске от вашего вида: приласкал бы, но я не ласкаю ни мужчин, не деревья, а прежде всего, требую от Природы благодарности и почитания человека.
  Раскайтесь, бросьте своё, уже ненужное, потому что ваши руки стали сучками ёлки, тело бросьте под поезд метро, или в реку Москву, чтобы дурная зараза не перешла от вас к вашей возлюбленной и к постовым полицейским - так чума прыгает с курицы на курицу.
  Когда вы умрете - не знаю, потому что я не провидец, но познакомлюсь с ботаникой и по спилу на березовом стволе определю дату вашей смерти - так по золотым кольцам на руках жертв палачи определяют количество спонсоров.
  Деревенеете, я бы назвал вас - "батенька", как Владимир Ильич Ленин обзывал незнакомцев, но вы мне не отец, а то развеселились бы от "батеньки" и назначили бы свидание своей Светлане, а она уже, судя по вам, бабушка.
  Поговорил бы я о стариках с вами, но немного мне надо в жизни, а разговор о стариках забьет мозг, как пыль забивает глотку верблюда.
  Робинзон пошел от странного прохожего с руками-сучьями и корой вместо кожи.
  "Что я понимаю в жизни? - Робинзон обошел мусорный бак в форме русалки, за баком сверкнули красным глаза, но Робинзон не определил - кому принадлежали: вурдалаку или собаке. Поэт с седой бородой и мутным взглядом самурая продавал стихи - десять рублей за лист формата А4, жёлтый, словно отыскал лист в бабушкином сундуке. Робинзон международным жестом "Пошёл на ..." отказался от стихов. - Велик ли, я, мал или представляю середину, которую франки и мой батюшка называют золотой?
  Что понимаю во взаимоотношению кошек и собак, в различии полов лебедей и уток?
  Кажется, что Великие люди не интересуются мелким: земляными червями, акцентом кавказских крестьян, распродажей в магазине экономического класса "Пятерочка", но, может быть, Великие, потому и на Олимпе славы, что знают всё, вплоть до способа клепания наконечников на шнурках ботинок?
  Я не ревную гениев в людской славе, потому что не ищу славы, не жду миллиардов, а вплываю в мир середняков, даже ниже среднего, потому что мне не звонят женщины, словно у всех отключили телефоны за связь с нигерийцами.
  Обидно человеку, если ему не покровительствуют женщины, но не искусственная ли это обида, не надуманная под действием рекламы, где все хохочут, разевают рты, но из открытых пастей не сыплются золотые дукаты.
  Бывают ли дукаты не золотые?
  Даже то, что я усомнился в этом вопросе, говорит, что я не велик, оттого я и чувствую себя счастливым, что не знаменитый, ибо стезя моя - не великость, и выходит, что я счастлив, потому что имею задуманное, мечта исполнилась, как у мышки перед мешком пшена.
  Одни клерикалы скажут, что я обманываю себя, называю мечтой то, что имею - так проще всего и так себя обманывают лжецы с красными носами и с короткими женскими стрижками.
  Скрывают от себя главное в жизни, а затем без трусов бегут в женские бани, в гинекологические клиники: вкачивают красный гель в большие половые губы, обрамляют анус ожерельем из кристаллов Сваровски, дуют в трубки и называют дудения искусством кларнета.
  Что я ищу, о чем сожалею и нуждаюсь ли в раскаянии, как молодая невеста, которая обещала жениху девственность, а перечисляет в первую брачную ночь всех своих любовников.
  Обман себя оскорбителен, потому что втайне от людей, и тот, кто себя обманывает, никогда не станет Олимпийским чемпионом, или даже простым лежебокой - на диване старого образца, изъеденного временем, оттого, нужным и капитальным, в отличие от диванов новых, не объезженных, на которых никто еще не говорил "да".
  Почему самое простое кажется сложным, словно перед встречей с Простым выкололи глаза английскими булавками.
  Английская королева не выколет себе глаза, не пойдет на панель с лошадью Пржевальского, но охотно разденется догола и продемонстрирует миру то, что есть у каждой женщины, но почему-то каждый раз вызывает симптом новизны и требует вознаграждения".
  
  Через двадцать минут, как ушёл от отца, Робинзон закрыл за собой дверь своей квартиры, прошел в гостиную и в башмаках, потому что лень снимать - завалился на диван белой слоновьей кожи.
  Прошлое отрезано серебряным ножом, и существовало ли прошлое с раскаянием и покаянием; священники в тюрьмах заметили, что заключенные на исповеди врут, не договаривают, но каются на двести процентов и раскаяние перетягивает канат с исповедью, как два грузчика тянут на веревках пианино, а сила трения направлена в обратную сторону и препятствует, потому что - оппозиционерка.
  "К чему стремится человечество с руками и ногами, похожими на твердые отростки мультипликационных инопланетян?
  Нужен ли прогресс, или человечество проживет без прогресса: машины, СПИД, кулуарные беседы и особенное любопытство к жизни музыкантов?
  Батюшка говорит, что человечество обязано идти вперед семимильными шагами в сапогах-скороходах Кота в Сапогах.
  Без прогресса человечество не выживет после Галактической катастрофы с наводнениями и мародерством в магазинах женского белья.
  Кто против прогресса - враг с крышкой гроба в руках.
  Но, если, как я - ни за, ни против, и кто я, чтобы решал за всё человечество, словно к величайшему изумлению академиков все, вдруг, да поумнели и ходят в цилиндрах, в руках - тросточки, и всяк знает, как построить Космолет, что увезет в благодатные Земли на новых Планетах, где туземцы только и мечтают, чтобы на них натянули белые панталоны и дали в руки мётлы.
  Пусть за меня думают; батюшка мне ни одного миллиона не выделил, чтобы я думал, поэтому я обижен, а обиженные не суетятся, не смеются в подворотнях, а только ропщут, как недовольные псы на привязях.
  Не по мне Космолеты, не я спасу Человечество, но я, как русский интеллигент обдумаю, а что интеллигент - точно, потому что на завод не хожу и в деревне за плугом не переступаю босыми толстовскими ногами.
  Если я себе сейчас дам в лоб щипцами для раскалывания орехов, то мой лоб треснет, оттого, что кость тонкая, как руки у балерины; у деревенского кузнеца лоб не треснет, потому что в деревнях живут богатыри, а у художника или поэта треснет лобная кость, и мозг не узнает супружеского счастья с новой женой или бородатым мужем.
  Если я не додумаюсь до главного а что главное - не знаю, то пусть мне расскажет об Истине настоящий человек, потому что настоящий человек знает всё, ему подвластны тайны мироздания, даже покажет будущее - прилетит та комета губительная, или всё обойдется, и человечество спокойно проживет еще пару миллионов лет на Земле, как черепахи.
  Где, где люди?
  Где человек?" - Робинзон вскочил с дивана, наскоро облачился в бальное платье, захватил кредитную карточку, а лыжные ботинки посчитал излишеством летом в Москве; выбежал на улицу и остановился, словно наткнулся на снеговика.
  
  Дома, дороги, люди исчезли, будто прошла огромная волна ядовитой жидкости из НИИ "Кристалл".
  Джунглевый лес, и нет в нем даже афроамериканцев с веселыми лучистыми очами на голове, и барабанами в руках.
  Робинзон не то, чтобы удивился очень, но воспринял спокойно - так лисица успокаивается в капкане, пока не придет охотник.
  "Я не тщеславен, у меня нет предрассудков, и в мыслях я не часто убивал - по крайней мере, не больше, чем остальные люди, так что я, если и не благородный интеллигент, то хотя бы счастливый, поэтому не заслужил изгнания из Москвы на необитаемый остров, где деревья странным образом передвигаются, а горы правильной формы, и птицы Сирин и Феникс размахивают крылами и освещают вакханок золотым блеском перьев.
  Люди исчезли, значит - так нужно, и, возможно исчезли, чтобы я в джунглях имел возможность найти одного человека, как бриллиант в бочке с опилками.
  Зачем мне человеческие особи, когда мне нужен один человек, или несколько, но настоящие, взаправдашние, какими нас сотворил господь Бог, а не реклама памперсов.
  Папенька уверен, что кучка миллиардеров - настоящие люди, а все остальные - обслуга, рабы, как рыбки прилипалы.
  Но так ли папенька прав, словно изменился под действием радиации из урановых часов "Полет"?
  Если миллиардеры и папенька вместе с ними (потому что сам - миллиардер) - настоящие люди, поэтому достойны спасения, то где они сейчас, в джунглевом лесу с птицами, милыми зверьками, рыбками в прозрачной воде, не замутненной фекалиями москвичей и гостей столицы со всех континентов?"
  Робинзон остановился перед витриной магазина "Русское золото", но вместо магазина видел холм с дикими козами; люди для него превратились в ходячие деревья, а голоса - шум листвы под легким ветром.
  Люди обходили Робинзона Крузо, никто не выказывал недовольства, не показывал недоумения, потому что Робинзон разговаривал сам с собой, а иногда обращался к прохожим, бредил, называл их бананами, ананасами, зарослями ивняка; все уважают мнение человека с ограниченными способностями, и не показывают, что человек - отличается от других, а, наоборот, поддакивают, подыгрывают инвалиду по уму, пусть даже инвалид не приятной наружности, а девушек называет баобабами.
  Политкорректность, высокие нравственные планки, уважение к потусторонним безработным - основная разрекламированная черта осторожных, редко впадающих в социальные ошибки, культурных людей, которые по той же культурной теории после работы устраивают секс-вечеринки с ролевыми играми и однополыми связями.
  Робинзон Крузо бродил в джунглевом лесу, хватал прохожих за руки, называл руки - сучками, в ответ люди улыбались, похлопывали Робинзона по плечу, называли его милым и поэтическим - так поэта Маяковского похлопывала по спине балерина Ксешинская.
  Робинзон остановился у Макдональдса (для Робинзона - небольшой холм с синими цветочками), ударил себя ладонью по лбу и воспарил, осознал, догадался - так догадывается следователь, что его мама украла варенье:
  "Судьба назвала меня Робинзоном, и я - Робинзон, одинокий странник на необитаемом острове, где зайцы совокупляются с белками.
  Возможно, что Судьба наказала меня за то, что я не согласился с батенькой, а раздор с родителем - величайший грех, и за своё отступничество я покаран довольно мягко, без убеждений, без ломки в суставах и выставления моего поступка в Совет Федераций.
  Если бы я дал согласие, то меня бы не перекинуло на необитаемый остров, а я остался среди людей и искал бы среди человеков человека, как мечтал.
  Но, если в Москве не находил человека, а поиски - долгий путь к маяку с пузатой смотрительницей, то и на необитаемом острове с тем же успехом я могу искать человека; Ирония судьбы, если я один на острове, то я - тот человек, которого ищу, личность, что откроет мне тайны Вселенной, и основную тайну - отчего я на диване чувствую себя лучше, чем балерина на сцене Большого Театра.
  Но сначала я осмотрюсь, как в тюрьме с гориллами: найду человека - мне плюс и исполнение мечты, не найду, значит я - человек; в любом случае я в выигрыше, как директор казино.
  Что же с Москвой, где мой дом с диваном и люстрой, которая пугает призраков, потому что испускает симпатические невидимые лучи?
  Как существо разумное, я в первую очередь позабочусь о пище, о крове, чтобы ночью, когда я крепко засну, из ноздрей вырвется сопение, дикие звери не растерзали мою слабую плоть, не покрытую хитиновым панцирем".
  Робинзон обогнул холм "Макдональдс", продирался сквозь джунгли, распихивал деревья (люди), уступал дорогу кочующим леммингам (машины), наконец, вышел к месту, в некоторой степени, удовлетворяющему и схожему с картинкой из книги о Робинзоне Крузо.
  С северной стороны высокий холм (двухэтажный особняк) закрывал от ветра, возле крутого склона - лужайка с зеленой травой и двумя цаплями (детская площадка перед домом) - прекрасный обзор на гавань; в гавани рано или поздно появится корабль с пиратами и пленными балеринами, и на корабле, возможно, найдется хоть один человек с Большой буквы.
  Робинзон остался доволен обзором с холма; с высоты он заметил останки корабля, потерпевшего крушение, словно корабль летел по воздуху, а затем случайно упал на риф с крабами и морскими огурцами.
  "Туда! На корабле всё нужное для жизни на необитаемом острове, вплоть до журналов с картинками, разгоняющими воображение! - Лицо Робинзона пошло зелеными трупными пятнами, но он не видел себя со стороны, легко сбежал с холма, добежал до первой волны, несколько секунд раздумывал, затем махнул рукой и в одежде поплыл к судну - так овца бежит к барану в год Козла.
  Прохожие с уважением и милосердием пропускали странного Робинзона, а он загребал руками, будто плыл, лицо сосредоточено, цель, одному ему видная, приближается; отталкивал людей, но они не роптали, а некоторые даже, осознав, что перед ними новый юродивый, целовали себе руки, воздевали очи к небу и благодарили провидение за встречу с невольным плавателем по городским улицам.
  Робинзон добрался до останков корабля, долго плавал вокруг, искал лестницу или уступ, чтобы легко поднялся на борт, где хранятся сокровища для обездоленного - так предполагается, что жена найдет в муже заступника от нищеты.
  Наконец, Робинзон отыскал веревку, она нависала низко над водой, с усилием подтянулся и оказался на корабле (залез в помойку), потерпевшем не космическое, а рядовое морское крушение, но для членов экипажа (трупы разложившиеся, с пустыми глазницами) не важно название катастрофы, как продавца деликатесов не интересует национальность обнаженной покупательницы.
  Первым делом Робинзон взялся за сооружение плота - грубого, но устойчивого к морской волне - так боксера покупают по ногам, а не по кулакам.
  Робинзон спустился в трюм (рылся в мусорном контейнере), взломал дверь кубрика корабельного столяра и к величайшему своему удовольствию отыскал сундук с множеством столярных инструментов, похожих на изделия для кондитерской промышленности (ящик с кожурой бананов).
  "Молоток! Настоящий молоток из высокопрочного железа, что выдерживает удар по шляпке гвоздя, похожего на грибок в ребристой шапочке мексиканца Рамиреса! - Робинзон с благоговением взял в руки молоток (сломанную ножку стула), прижал к груди и выдавил из добрых глаз (а в уголках очей - лучики понимания своего положения) две слезинки. - Молоток из моего детства, и, возможно, что инструмент на корабле оказался, потому что моего дядю Павла, столяра-краснодеревщика, взяли в плен пираты с черными повязками над дырками вместо глаз.
  Пират - профессия из мечты любого мальчишки младше семнадцати лет и не выше ста шестидесяти сантиметров роста, как колода для рубки мяса.
  На Новый Год я ждал подарка - черную повязку на глаз, настоящую повязку, проверенную в абордажах - так балерину проверяют, сколько она выпьет шампанского за один вечер с английским послом.
  Наступил радостный день - тридцать первое декабря, и я, конечно, с утра играл на арфе, деликатно перебирал струны пальчиками, потому что предназначение каждого современного мужчины - изящное, как пение соловья на розе.
  С чердака слышен грохот - тетя Маня пинала старые котлы и кастрюли, чихала, громко разговаривала с тетей Шурой, беседовали об охотниках на женщин и на кабанов, выходило по женскому разговору, что охотники на кабанов намного благороднее, чем дамские угодники, потому что в дом кабана несут, а бабники из дома уносят, как тараканы.
  На лестничной клетке отвратительно захохотала молодая девушка - подружка сантехника дяди Коли, девушка с достоинствами, пианистка, библиотекарша, победительница конкурса красоты Мисс Москва; отчего она полюбила дядя Колю, на сорок лет старше себя - загадка не только для тети Шуры, но и для меня, потому что я любовь по наивности представлял двуполую и без разницы в возрасте, как у воробьев.
  К комнату вплыла приёмная мама, от неё пахло чернилами и песком - в последнее время мама любила писателей, а они обливали её чернилами, потому что настоящему писателю нравятся темнокожие девушки (так приёмная мама меня уверяла, когда отмывала под душем синюю кожу, словно индюшка ощипанная).
  Мама торжественно преподнесла мне коробку с красным бантом, большую, яркую, а бант, как на платье Мальвины.
  Я так и подумал, что приёмная мама подарила мне резиновую Мальвину - очень популярную игрушку, в тренде, и у Мальвин нового поколения обычно два лица - одно сверху, как у старух, а другое внизу, иногда с трещиной на лбу.
  Но я мечтал о повязке настоящего пирата, потому что повязка компенсирует белые панталоны в обтяжку; панталоны стягивали мошонку, но мама не разрешала другие штаны, говорила, что без белых панталонов мужчина - не мужчина, а - дровосек.
  "Что в коробке, милый друг приёмная маменька?" - я прижал подарок к груди, словно обнимался с Карлсоном, который ворует крыши. Коробка чрезвычайно лёгкая, как невеста из Поволжья, и я подумал, что, может быть всё-таки не Мальвина, а повязка пирата с вышитой сценкой из казни на гильотине.
  "Подарок тебе, как императору Солнца! - маменька смотрела мне в глаза, торжественно подняла руки и чуть не начала танец белого лебедя, но затем вспомнила, что не в ресторане с женихами, поэтому погладила меня по головке. - Открывай, милый приёмный сыночек, как откроешь своей девушке тайну любви.
  Поверь, подобного подарка ты еще не получал, словно тебя забрали в армию прислужником, но жалованье за два года не выплатили, всё съели сержанты".
  С дрожью в пальцах и с гаденькой радостью полоумного эстета я сорвал бант, как сорвал бы его с платьем Мальвины, скинул крышку коробки, и... пустота, как в глазнице боевого пирата Флинта.
  Коробка пустая, хамовитая, словно гроб для толстого покойника, а покойник еще не покойник, пребывает в благодушном настроении, разъезжает с визитами по любовницам и намечает на лето курорты с мальцами и краснозадыми павианами.
  Маменька смотрела на меня с умилением, даже протянула руки, чтобы я с восторгом и слезами благодарности за пустоту в коробке прижался к теплой, отработанной женской груди.
  Я уже понял, что маменька не ошиблась, а другой бы, стыдливый ребенок в штанишках с зайчиками, укорил бы маменьку, пожурил, что она забыла в коробку вложить подарок, словно забыла одежду, когда пошла к милому другу художнику.
  "Сынуля! Сынулечка с рогами! - приёмная мама не сдержала слез сердца, и злость улетела с меня луковыми кольцами. - Одни, постылые родители, дарят сыну резиновую Мальвину с двумя лицами крохотной простушки, которая не знает делопроизводства.
  Имя этим родителям - ад, а место их там, откуда доносится скрежет зубовный, и вылетают смрадные клубы пара.
  Другие - интеллигенты-ботаники, подарят велосипед, танк, или швейную машинку.
  Третьи - передушила бы их за невнимание к детским интересам - награждают сына подарками из пиратского арсенала: сундук с сокровищами, кривая пиратская сабля, тельняшка, повязка пирата на глаз - отвратительно, безыскусно и наводит на мысль о горячительных напитках в бане.
  Я же подарила тебе Вселенную, все Галактики, Мир в одной небольшой коробке, которую нашла за домом в помойке - кто-то выбросил коробку, в которой подарил ребенку гадость - куклу, или пиратский набор.
  Сынуля, ты узнАешь, что наш Мир, Вселенная произошли из пустоты, из вакуума, когда две частицы столкнулись, словно балерон и балерина на сцене Большого театра России, где самые дорогие бутерброды в буфете.
  Вакуум - он прекрасен, потому что из него выйдет всё, что пожелаешь как из рога изобилия в руках небесной китайской обезьяны Ханумы.
  Даже жена тебе выйдет из вакуума, любимый чужой отпрыск с носом рубильником.
  Удивительное рядом, прикоснись к своей мечте в коробке, как прикасаешься к альбому комиксов, где супермен ловит эфемерного паука, а пират пытает прелестную молодую девушку с опытом старой балерины.
  Я подарила тебе пустоту в коробке, Вселенский вакуум, дороже которого нет ничего на свете.
  За мою доброту материнскую ты, приёмный сынуля, обязан меня содержать, когда подрастешь, или чуть раньше - дети шастают по электричкам, сшибают милостыню, и даже не боятся побоев сапогами по голове и по ягодицам".
  Маменька потеряла ко мне интерес, присела за пианино, ударила тонкими пальцами по клавишам и запела, словно её пытали.
  Огромный голос быстро заполнил комнату, даже вытеснил пустоту из коробки, и я с подарком выбежал на лестничную клетку, где часто отдыхал, когда приёмная мама приводила нового приёмного папу на час.
  На лестничной клетке в форточку курил дядя Павел, мастеровой, с усами и всегда пьяный, что характеризовало его с лучшей стороны, потому что пираты тоже всегда пьют ром, и не стыдятся своих красных, как фонари под глазами ДПСников, носов.
  Дядя Павел внимательно осмотрел пустую коробку в моих руках, словно я принес из ювелирного магазина цепь, длиною в жизнь.
  Затем оттянул резинку моих белых панталонов, обидно и больно отпустил, как выстрелил из рогатки:
  "Ты еще пацан, Робинзон, несмышлёный, раздавленный понятиям о преднамеренных убийствах, с предчувствием светлого, но светлое настолько далеко, что лучше замерзнуть в сугробе на Колыме, чем от пережатия вен на мошонке.
  Зачем тебе белые панталоны, если ты - парень с глазами мужчины?
  Не позорь свои мужские хромосомы, Робинзон!"
  "Маменька велела... она сказала, что я не девушка в положении, поэтому в моих же интересах следовать моде, и все тягости и сложности, которые я переношу в детстве от тугой резинки и сжатых яичек, мне принесут горячую кровь после семидесяти лет.
  Не обижайте память моей приёмной маменьки; может быть, мамаша, пока я с вами разговариваю, хлебнула лишнего алкоголя и умерла в конвульсиях, с зеленой пеной изо рта.
  Или наклонилась поправить мозольный пластырь, а пианино рухнуло на неё, придавило мою приёмную маменьку, вдобавок, испортило новый ламинат. - Я в горести водил мыском бальной туфельки по заплеванным плиткам - так художник делает наброски календаря с голыми купальщицами: - Дяденька Павел, а почему у вас на руке нарисована птичка над всходящим Солнышком, словно она бранится на лучики, а Солнышко поджигает перышки, лёгкие, как мой чай без сахара и без заварки?"
  Дядя Павел долго молчал, даже смахнул из уголка лукавого ока непрошенную слезинку, затем произнес с нотками французской печали:
  "Жизнь - не компьютерная игра, в которой с автоматом бегаешь за голой балериной.
  Жизнь из-за своих протуберанцев и подлого цинизма выходит на уровень невинности, но не той невинности, которая окрыляет, а которая по уголовному кодексу Российской Федерации, если хороший продажный адвокат и алиби.
  Не удивляйся, Робинзон, если балерина поднимает ногу выше головы, и за этот подвиг балерину в Кремле награждают зеленым автомобилем БМВ и орденом "За заслуги перед Отечеством".
  Каждому свой карцер, или награда: одному - орден на груди, а другому - вольную птичку чайку и Солнце в наколке".
  "Я хотел черную повязку пирата на глаз, а маменька мне подарила пустую коробку, и сказала, что наша Вселенная произошла из пустоты, поэтому пустота - самый драгоценный подарок", - я похвастался, потому что казалось, что пустота в коробке войдет в резонанс с Солнцем.
  Дядя Павел долго смотрел на меня, затем зло вырвал коробку и швырнул её на лестницу, под ноги толстой бабушке Елизаровне.
  Елизаровна нашла повод для воплей, орала, кричала, угрожала, сквернословила минут двенадцать, и мы слушали с радостью, гримасничали, получали истинное удовольствие от спектакля, потому что на настоящий спектакль с актерами в париках у нас денег нет, а, если бы и нашлись, то - кому он нужен, спектакль без аттракционов и неожиданных откровенностей старух.
  Когда Елизаровна ушла с новогодним настроением, дядя Павел из электрощита достал молоток с деревянной, как нос Буратино, ручкой.
  Головка молотка стерта от частого применения, но железо всегда - железо, даже в сердце Железного Дровосека.
  Дядя Павел с чувством, как рыцарь протягивает меч другому рыцарю, протянул мне старенький потертый дешевый молоток, похожий на судьбу поэта:
  "Возьми, пацан, самое дорогое, что может быть у настоящего мужчины, пусть даже мужчина скачет по сцене и подкрашивает глаза синей краской, отчего становится похож на покойника.
  Твоя приёмная мама, Робинзон, - дешевая шлюха, и, оттого, что дешевая никто не подарит ей новый зелененький БМВ, и не вколет в грудь орден "За заслуги перед Отечеством".
  С одной стороны, старая кошелка сэкономила на тебе, ничего не подарила, словно писала бумагу о снисхождении и помиловании.
  Но, с другой стороны, даже сама того не зная, твоя приёмная мама доконала суть вещей, переиначила Природу, задала жару конюхам на небесах.
  Иногда твоя маменька миленькая, когда нагая в свете настольной лампы стоит возле окна, и нет в ней жадности и злобы, никогда не ужасается, если её приглашает сантехник с неадекватными, как у голубого кита, глазами.
  Почему китов назвали голубыми?
  Киты не голубые, а погоняла - голубые получили от натуроведов, где все голубые, потому что из Европы.
  Пустая коробка - не пошлость, и я даже в ней вижу Умысел и характер, как у вертухая.
  Вертухаи зимой кутаются в шубы и похожи на ангелов, потому что - в небесах.
  Если маменька твоя обласкала пустоту в коробке, то из союза женщины и пустоты родится новая Вселенная, и в этом Мире найдется место любой вещи и твари, как в камеру напихают сто человек, а положено по санитарным нормам - двадцать.
  Иногда думаешь о человеке, что он нелепый, шизнутый, низких кровей и себе на уме крыса, вошь поднарная, а затем, когда Правда откроется, то человек благороден, хотя о благородстве и не замышлял, словно перед ним корчили рожи тысячи обезьян из армии цирковых деятелей.
  Обезьяне за рожу деньги дают, а, если я рожи корчу возле "Дикси", то меня увозят на воронке.
  Твоя биологическая мамочка кинула тебя после родов, а приёмная мамаша кинула на деньги и на повязку пирата, но бессмысленно дала большее - пустоту, и, если бы ты с пустой коробкой не вышел ко мне, не показал себя полным идиотом в белых панталонах, то я бы тебе не подарил на Новый Год молоток.
  Но так из пустоты коробки, из маменькиной пустоты для тебя родился молоток, а молоток, поверь мне, откровенному человеку, намного дороже и важнее для Вселенной, чем два протона, которые сталкиваются, словно бабки в очереди к глазнику.
  С помощью молотка ты получишь все земные блага, и, возможно небесные, потусторонние, даже если не дружишь с бокалом вина и не чувствителен к женским откровенностям.
  ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!
  Харон на лодке, когда придет тебе срок, повезет тебя в царство мертвых, а ты молотком Харону по кумполу, по капюшону, по коленям, по голеням - выгодно, когда по ногам, там кости слабые, - хрясь-хрясь.
  И снова на воле, среди живых, даже родственники не успеют растащить твоё добро, а ты опять живой, с язвой на лице.
  Или предстанешь на Страшный Суд, а апостол Петр тебя в Рай не пустит, потому что ты скучный, как верба без цветов.
  Ты только апостолу молоток покажешь - так мигом оформит пропуск в Рай, как на салазках с горы Эверест.
  Или в аду молотком чертей поразгонишь и займешь место не на сковородке и не в котле с кипящей смолой, а - истопником станешь.
  Молоток силён не только в Мире, где нет домов терпимости с хорошенькими Мальвинами, но и при жизни пригодится.
  Пока ты не достиг совершеннолетия, молоток в твоих руках - волшебная палочка.
  Воспитательницу в детском саду молоточком приложишь, учительницу в школе - сразу все блага на тебя посыплются, как из дырявого мешка с сокровищами вылетают золотые червонцы с сеятелем.
  Ларёк взломать, разбить витрину магазина, замок амбарный сбить - во всём молоток тебе надежный помощник, который, - не балерина, поэтому не предаст.
  Сейчас все требуют гуманизма, спорят о филантропах, о том, какой компьютер мощнее, словно в компьютерах зерно для водки зреет.
  Молоток всегда сильнее компьютера, потому что компьютер - цифирки, буковки, картиночки с черными извращенцами, а ты молотком по самому наимощнейшему компьютеру - стуки-стук - не путай стук молотка со стукачеством крыс позорных.
  Ни один самый мощный компьютер не победит самый простой молоток.
  По компьютеру молотком, по головке - молотком, по витрине молотком, по пальцам лоха - молотком, по коленкам несговорчивой невесты балерины - молотком, по лобовому стеклу "Мерседеса" молотком, авось так и до ордена "За заслуги перед Отечеством Первой степени" дойдешь.
  У судьи молоток деревянный, а тебя с рождения - настоящий, пацанский, заслуженный, одобренный правильными пацанами, как проект Новой Конституции.
  Не только о кроватях твоя маменька думает, Робинзон, но второй мыслью и о вакууме, а из вакуума - молоток, а из молотка - Вселенная, с радостями, горестями и досрочными освобождениями. - Дядя Павел погладил ручку полотка, вздохнул, потому что расставался с самой ценной вещью в своей жизни, словно сердце пламенное вырвал из груди курицы: - Ступай, Робинзон, на улицу, где незваные пьяные гости в каждом сугробе.
  На пиратскую повязку с помощью своего молотка денег сегодня точно соберешь; на новенький БМВ для своей маменьки - вряд ли, но на больничную койку для бомжа - наверняка.
  С пиратской черной повязкой на пустой глазнице, да с молотком в руке - ИЫХМАЙ! Молодость-молодость, романтизировала ты меня, подняла до комфорта, а затем сбросила в колею, где чумовые бабы и клерки с гусиными перьями за ушами".
  Дядя Павел затушил окурок о щеку, ушел в свою квартиру, но оставил молоток, который по желанию превратится в повязку пирата, в новенький автомобиль, в печенье из подломленного ларька, в катер, в орден "За заслуги перед Отечеством".
  В ту ночь я молотком набрал на праздничный ужин, даже отнял у Деда Мороза мешок с подарками для детей с ограниченными возможностями.
  Все прелести из маменькиного вакуума, как из дыры изобилия Принцессы Несмеяны.
  Но на следующий день случилась трагедия, более масштабная, чем массовая дефекация натуристов на Красной Площади.
  Маменька выкинула молоток, тайно от меня, с язвой в душе, выкинула, оттого, что по её мнению, настоящий мальчик не должен трогать молоток: трогать балеронов - модно, эпатажно, а молоток в руках - пошло, низко, не приведет к благоденствию и процветанию.
  В ужасе я убежал из дома, как Мцыри скитался по горам, и через три недели меня, обросшего, оборванного грязного, порочного, безнравственного, опустившегося, развращенного и слегка пьяного доставили к приёмной маменьке; она уже забыла и о молотке, и о пустом подарке с вакуумом, и о последнем женихе, а думала только о приеме в честь Нидерландского посла, где блеснет оголенными ягодицами.
  С тех пор я затаился, баюкал мечту, что верну свой молоток, и без сомнения, настучу множество добродетелей (для себя)".
  - Ах, мой милый молоток! Где же ты, где? - Робинзон нечаянно выронил молоток (сломанная ножка стула), ползал, искал, призывал в помощники тучи и ветер, как мадагаскарский ленивец вызывает ураган, чтобы он сорвал кокос. - Счастье синильной кислотой плеснуло мне в очи, пожалело денег на концентрированную серную кислоту; молоток улетел с величавым отчаянием из ниоткуда в никуда!
  Робинзон ползал около помойки, искал молоток, ругал нормальное оправление человеческих желаний - так канатоходец ругает штангиста на веревке.
  По рукам Робинзона пробежали три лемминга (бумажка перекатилась), мох скрывал молоток, как девушка скрывает двойку по сопромату.
  - Люди! Где же вы, люди? - Робинзон Крузо призывал в дремучих джунглях, но свист ветра в евстахиевых трубах - ответ Робинзону.
  Одни прохожие обходили Робинзона, как половую тряпку в доме литераторов, другие останавливались, цокали, как белки над орехами, но некоторые бросали мелкую монетку под нос ползающего Робинзона, а монетку он принимал за жёлудь.
  За Робинзоном с интересом наблюдала мужчина лет семидесяти, плотно упакованный в костюм космонавта.
  Мужчина снял шлем с надписью СССР, присел на землю рядом с Робинзоном, улыбнулся, провел рукой по лбу, будто комаров отгонял и произнёс с улыбкой солнечного мальчика в надтреснутом фортепьяном голосе:
  - Не подумай, парень, что я жульничаю, потому что выбрал тебя для разговора, на роль психоаналитика без трусов.
  Психоаналитики нынче дорогие, от шестиста долларов в час, поэтому старцы и старушки бродят среди людей, разговаривают, выкладывают свои истории, особенно молодым, потому что молодые воспитаны в страхе перед старым поколением - вдруг, инвалид заточку в бок вставит? - и люди выслушивают бесплатно, хотя по понятиям должны за выслушивания брать большие психоаналитические деньги; даже кот без смысла на рыбу не полезет. - Мужчина подмигнул Робинзону, как старому башмачнику на Большой Дмитровке (Робинзон смотрел на мужчину, но не видел человека; космонавт предстал перед ним в образе обезьяны с волосами по всему телу, кроме яркого радужного зада. Обезьяна скалила желтые истертые зубы, верещала, и Робинзон не прогонял её, потому что в джунглях с обезьянами не сорятся - в чужом монастыре щи хлебай своим лаптем.). - До чего мы дошли естественным способом, словно прорубали ход в скале, где радиация и голубые мухоморы.
  В Ленинградской области мухоморы бледные, потому что всё бледное, мало красок, и девушки бледные, оттого многим нравятся, как любовницы, но не как жены.
  Мужчина любит сверху, командовать, чтобы женщина его слушала с почтением и называла человеком с Большой буквы, а не нулем без палочки.
  Палочка болтается между ног, и о ней написано романов больше, чем о Космосе и о Величии человека.
  Я провозглашаю свободу человечества, и раньше её провозглашали, но она была ближе, а теперь удаляется, словно идем с туристическими рюкзаками к ней, но почему-то в другую сторону.
  В детстве я мечтал, что стану Космонавтом, открою новые Миры, поставлю на них флаг с гербом Российской Империи.
  Все мечтали о карьере космонавта, девушки даже яички себе пришивали картонные, приклеивали бороды, чтобы взяли в космонавты - так в Третью Мировую войну сестры милосердия качали мускулы на руках и на ягодицах.
  Выпуклые ягодицы полезны для девушки - и в труде и в любви.
  Когда я подрос, то мечта о Космосе не исчезла, но приняла сферические, осознанные формы практического бытия, упростилась - я мечтал не о флаге, флаг - естественно, само собой, но прибавилась и обошла первое видение другая мечта, что на другой планете я отыщу несметные сокровища, залежи золота, бриллиантов, а лучше, чтобы планета - сплошной бриллиант.
  Никто меня не осуждал за мечты о золоте и бриллиантах, даже поощряли конфетами и бутылками с пивом "Жигулевское" - пробки на бутылках с настоящим пробковым деревом под железякой - так под юбкой каждой девушки скрывается мастодонт.
  Годы шли, и к прежним мечтам о покорении Космоса пришла другая, половозрелая, в которой некоторые найдут тоску по идеалу, эгоизм пузатого, рано лысеющего инженера, но найдутся и те клерикалы - не знаю что значит слово "клерикал", но звучит оскорбительно, и клерикалы одобрят мою новую мысль: покорить чужой Космический Мир, стать Властелином Галактики, чтобы множество красивейших дев, желательно - амазонки девственницы с Планеты, где только одни женщины, служили и обожали до пожертвования фигурами с грудями.
  Золотая или бриллиантовая Планета с женщинами, которые любят тебя одного, своего Короля - мечта глубокая, и я вижу в ней вкус, признание человека разумным существом, не ниже динозавра.
  Моя мама любила динозавров, рисовала их на моём челе, и я ходил по улицам с нарисованными динозавриками на щеках и на лбу.
  Дети уважали меня за позицию, но учителя хохотали до коликов, до зеленой блевоты, и часто эта блевота сопровождалась неприличными звуками естественного происхождения.
  На придуманной Планете я не хотел динозавров, зачем динозавры, если они растопчут моих подданных амазонок, которые по причине вечного лета носят только туфли с высокими каблуками.
  Однажды в прекрасный день, когда город сиял транспарантами в честь американского президента с гуманитарной помощью Московским животным, я робко спросил у своей девушки Маши - полетит ли она со мной на бриллиантовую Планету?
  Маша опустила ресницы, а ресницы у неё удлиненные, бархатные, приклеенные, из китайского пластика, который запрещен в качестве пищи для детей.
  Моя девушка долго молчала, она восприняла слова, как предложение выйти замуж, и, когда заговорила, в голосе свистели визгливые нотки стареющей домработницы из Сталинки:
  "Я девушка непорочная, добродетельная и перспективная, потому что у меня диплом МАИ с отличием, как у великого революционера Бонч-Бруевича.
  Мне уже двадцать семь лет, и другие парни замуж не зовут; Принц на белом коне протух, коня сожрали в виде колбасы и мантов - манты нынче в моде, когда на каждом углу стоит палатка с седобородыми поварами.
  Я великолепно танцую с мячом и лентами - загляденье, а не танец, и к тому же стимулирует обмен веществ, что очень важно для будущей матери с черными сосками.
  Мужчины любят смуглокожих толстых женщин с короткими черными волосами, а-ля мальчик-с-пальчик.
  В своём творчестве я подражаю мужчинам, но в душе и ниже пояса я - женщина, как не смешно это звучит в коммерческом плане.
  Если я приму твоё незаманчивое предложение, то мы улетим на другую Планету, в другой Мир, и, вероятно, поселимся одиноко, где, кроме нас, только - рыбы, медведи и горы.
  По горам я не брожу, я не белка с белым воротником, но на пляже без одежды загораю охотно; полезно для здоровья, когда тело голое, и нет другой вакцины любви и здоровья.
  На пустынной Планете я после свадьбы, разумеется, тоже на пляже скину одежды и подставлю чужому черному Солнцу свои восхитительные формы.
  Но кто меня оценит, прелестную, если только ты и я на Планете, словно Король Галактики проиграл всех подданных в карты в русскую народную игру "очко".
  Мой танец с мячом и лентами тоже никто не оценит, будто я в плаще-невидимке.
  Плащ-невидимка - волшебный, поэтому не существует, как не найти змея-Горыныча в дамской уборной.
  Исчезнет смысл моего существования, потому что никто мне не станет угождать, оттого, что я танцую, никто не спросит о красном дипломе и черных кружках на грудях, никто не заплатит, и даже местную репу я буду выдергивать даром, как простая негритянка с плантации в северной Алабаме.
  Исчезнет смысл в нажитом уме, то есть все прошлые годы я занималась ненужным, пустым, словно носила молоко в дырявых ведрах.
  Но не самое главное в эгоизме жены, если на меня из-за твоей прихоти улететь в иной Мир, никто не взглянет и не оценит, а страшно мне - вдруг, да разлюблю я тебя на Планете, где ветры свистят громче, чем воздух между ягодиц вегетарианца.
  Например, ты станешь мне не люб, омерзителен, гадок; плюю на тебя с презрением - ещё не знаю за что, но - всё может случиться, как случаются гамадрилы в зоологическом саду города Курск.
  За кого я выйду замуж на Планете, если только мы вдвоём?
  Где найду нового мужа с достоинствами, жирным животом, блеклыми глазами и толстым кошельком с золотом?
  Женщина загнется вепрем в болоте, если рядом нет любовника и запасного варианта замужества.
  Конечно, мы могли бы прожить весело, в танцах и песнях, без идеалов любви, но, если...
  Нет, милый друг, твоё предложение о совместном полете в дальний Космос я отвергаю, как отвергла сама себя после пьянки в ресторане "Сациви".
  Если ты непременно задумал свою карьеру космонавта, то найди себе другую девушку; знаю, что лучше меня не найти, но пусть хоть уродина без грудей, без ног, без рук, да скрасит твоё одиночество на Планете, где нет выслуги лет, нет чинов, нет ресторанов и магазинов нижнего дамского белья".
  Девушка Маша ушла от меня в сильнейшем гневе, словно я собрался с ней переспать, но не смог.
  Девушки не любят Космос, но любят золотые украшения и безделушки из китайских магазинчиков, где пахнет лапшой и кореньями.
  Уход Маши подорвал моё здоровье и веру в счастливое освоение Космоса; из моего кишечника вылетали фонтаны нелицеприятного содержания; картины Космоса померкли в зеленом тумане, но не исчезли совсем, потому что потаенные мысли, без грязи в душе, без разврата, но с сияющими безднами, на дне которых копошатся амазонки в туфлях на высоких каблуках - превыше мужского растоптанного самолюбия.
  Время шло, а я все верил, что меня зачислят в отряд космонавтов, пусть даже на должность повара или сантехника.
  В Космосе космонавты продолжают кушать и срать, что, очевидно, составляет, основное занятие человечества, по крайней мере, до тех пор, пока человек не перейдет к замкнутому циклу обмена фекалий в организме.
  Макаки и саранча могут, и люди смогут, оттого, что - Владыки Мира.
  Меня вербовали в шпионы, страна нуждается в шпионах, два года я работал маркшейдером, три года - патологоанатомом в главном управлении при делах Правительства; патологоанатомы, маркшейдеры, шпионы - остродефицитные профессии, поэтому долг каждого гражданина отработать, как и на лесоповале.
  В Космонавты не звали, я даже успел влюбиться, но новой девушке - Марине не предлагал совместный полёт на Планету Счастья, а ждал до поры до времени, когда ляжем вместе под брачное покрывало, и тогда я вколю Марине три кубика морфия, напою шампанским с клофелином, и балдеющую отнесу тайно на Космолёт.
  Произошло обратное, потому что Природа любит пустоту, а человек - чистоту на тарелке.
  Напрасно, ох, как напрасно нас приучали, чтобы тарелка блистала после обеда, чтобы её вылизывали, как последнее дитя в помете.
  Вылизыванием тарелок, чистой посудой мы нанесли родной стране больше вреда, чем сто тысяч революций во главе с мужчинами в женской одежде.
  Удар альпенштоком по голове Троцкого - первая ласточка в борьбе с гомосексуализмом.
  Если бы Троцкий не убежал из Зимнего дворца в женской одежде, то не превратился бы в гомосексуалиста, и его бы не убили предметом для хождения по швейцарским Альпам, где нет ничего интересного, даже кинематографа с американскими фильмами нет.
  На Руси всегда оставляли часть пищи на тарелках и в кружках - для пропитания умерших родителей и домовых.
  Тени предков и домовые доедали с тарелок, допивали из кружек, поэтому над Россией сияло, а теперь - не сияет, но смердит, как у дохлого индюка и пасти.
  Никогда не заглядывал синему ободранному дохлому индюку в раскрытый клюв, но уверяю вас, ничего хорошего там не найти.
  Мы не оставляем еду на тарелках, поэтому наши полёты в Космос прекратились, превратились в фарс, когда на орбите за двадцать миллионов долларов США турист совокупляется с солнечной батареей.
  В Космосе вакуум, и получается он из аннигиляции частиц - одна частица встречается с себе противоположной, взрываются и образуют пустоту, как и в жизни, когда задумываем доброе дело, например, задумал я увести опоённую Марину на дальнюю Планету, а вышло не так, словно я наступил на призрака оперы, и он облил меня презреньем.
  В прекрасном состоянии духа я шёл в свою квартиру - Марина жила со мной, ждала меня для тайных наслаждений, которые станут явными через интернет.
  Открываю свою дверь своим ключом, захожу в свою квартиру и вижу картину из сада Эрмитаж: Марина в прекрасной ночной рубашке - красная с черным и белыми кружевами, чуть-чуть прикрывает "не могу" - восседает гордо в кресле и курит длинную коричневую сигару, не скажу, что похожа на пенис мулата, но на какашку - да.
  Слева и справа от Марины стоят два мужчины в костюмах, при галстуках и внимательно смотрят в меня, не на меня, а в меня, словно я стал прозрачный, словно граненый стакан с водкой.
  - Мы заранее знали, что вы вернетесь в свою квартиру, и получили сейчас подтверждение нашим предсказаниям, что очень радует по-нострадамовски или по-клеопатровски: кому нравятся предсказатели мужчины, а кому - женщины в греческих покрывалах на голое тело. - Мужчина с толстым добродушным лицом миротворца ООН подошёл ко мне и протянул папку с документами, похожими на берестяные Новгородские грамоты. - Мы подготовили договор отчуждения, подпишите здесь и здесь, и здесь и здесь, после чего ваша квартира и мебель перейдут в вечное владение Марины Яковлевны Сапроновой и её любезного друга Сосо Гивиковича Балиашвили.
  Не верьте, что в Мире остались только клоуны и балерины без трусов, найдется место и деловым людям и патриотам в синих панталонах и даже казначеям, у которых куры денег не клюют.
  Ваша квартира... была ваша, а стала - не скажу, что - наша, но нам неплохо перепадёт, хватит на поддержанный "Мерседес" - теперь во владении Вашей бывшей любовницы Марины.
  Скажите, ведь вы питали к ней некоторые чувства, отличные от нуля, как сказал бы математик? - мужчина с интересом смотрел в мои глаза, но ручку подал - дешевый поддельный "Паркер".
  Я подписал все документы на передачу своей квартиры Марине и её любовнику; почему бы и нет, если по мне проехало колесо истории.
  Для жизни у меня осталась небольшая квартира в Бутово, а с этой квартирой придется распрощаться, как с мечтой о светлом будущем США.
  Почему я не буянил, не отказывался, не бил посуду и не хохотал громко, чтобы прибежали соседи с огнетушителями?
  Человек умный, я понимал, что, если задействованы силы и планы по захвату моей квартиры, то оккупанты учли все пути, шахматные ответвления, вплоть до моего пения петухом или скоропостижной смерти.
  Зачем мне пытки с паяльником на животе, утюгом на лбу и напильником в заднепроходном отверстии?
  Всё придумали до меня, и Александр Македонский лёг в гроб без коня.
  Моя покорность обрадовала захватчиков, подняла их на новый мыслительный уровень - так морская волна поднимает папуасов с древнего острова и переносит на пляж в китайской провинции Шанхай.
  - Если вы пожелаете, то мы за ваше хорошее прилежное поведение предоставим вам вашу Марину для пользования на один раз - побалуете себя, и, вроде бы, как скидка на продажу, хотя вам ни копейки не достанется, - нотариус милостиво предложил мне, даже сделал шаг в сторону Марины (она курила, и предложение нотариуса, чтобы встала в позу и подарила мне любовь при всех, не удивило и не шокировало девушку - всё предусмотрено, как соломка для падения). - Любите девушку на столе - красиво и по-киношному.
  В американских фильмах обязательно любят женщин во всех недоступных местах пользования; чем меньше место подходит для любовных утех, тем больше страсти у актеров и у зрителей с поп-корном за щеками.
  - Вы удивлены, что я безропотно подписал дарственную на квартиру, словно мозги мои вынули и заменили мозгами одинокой макаки с печальным взором, - я уходил красиво, с последним словом, без последнего дела - так кузнец Вакула уходит от алчущей Императрицы. - Не принимаю в дар последнюю любовь Марины, и не потому не принимаю, что у меня мозоль на крайней плоти - слишком усердствовал с надувной куклой Ильзой, а оттого, что я - победитель, а вы - побежденные с ватными подмышками.
  Вы торжествуете, в черепах ваших бьют барабаны, на сетчатке глаза прыгают искры праздничного салюта - отвоевали, получили даром квартиру лоха, который похож на податливую подушку.
  Не квартиру вы мои отобрали, а взяли на себя ад, бездну, из которой серный дым, пламя и зловещий хохот - то ли мертвецов, то ли демонов.
  Мертвые не разговаривают, демонов никто не видел, но и мертвецы и демоны вопят из бездны, словно чумкой заболели.
  Лёгкая победа окрылит вас, вы почувствуете запах денег, слабость в коленках лохов и не сможете, не удержите себя в узде, а узды и хомуты нынче дорогие, потому что секрет изготовления конской упряжи теряется, как теряется в облаках красный шарик Дениски из рассказов Виктора Драгунского.
  Вы пойдете приступом на новые квартиры, на новых лохов, и обязательно, потому что Природа стремится к равновесию, аннигилируете: найдется крепкий орех, который вас сначала разденет, обокрадёт, а затем снимет с вас живых кожу, а органы пустит на продажу, чтобы вы послужили с максимальной пользой.
  В книге великих пословиц и поговорок угасающего русского народа найдете много примеров, где зло наказывается, деньги не помогают, а усердие и рвение приведут к гробовой доске: "Несут корыто другим покрыто!" Что это? Гроб!
  Рано или поздно найдет коса на камень, и вы из-за взлета на мне, упадете с высоты в кусты саксаула, где бродят зайцы с красными близорукими глазами и вислыми ушами ослов.
  Марина сейчас смотрит на меня, как на сосуд с предрассудками, но получишь, Марина больше, чем я, когда свалился в яму с куриными потрохами.
  В деревне, возле птицефабрики нарыто множество ям, туда сбрасывают тухлое и ненужное, как на Чукотке медведям отдают немощных стариков и неверных жен.
  В одну из ям я упал, держался только за куриные лапки и думал, что живу теперь в полном достатке, в обществе могильных червей и тепла от разложившейся куриной плоти.
  Марину бросит её новый возлюбленный, потому что всегда бросают женщин из-за денег.
  Ты, Марина, сейчас уверена, что тебя любят, голубят, хотят, потому что ты красивая и желанная, как груша на ветке.
  Но от груши - польза, грушевый сок, а от стареющей со скоростью кометы возле Звезды, женщины пользы нет.
  Тебя обманут, также вышвырнут из твоей, бывшей моей, квартиры, и в окно выкинут только одну блузку, в которой ты приходила ко мне на свидание, потому что жалела более дорогие вещи - для меня и так сойдет. - Я улыбнулся Марине, ковырялся в носу и с ужасом думал, что любые неприличные слова, мои действия уже обыграны в сотнях голливудских фильмов, и ничто нового я не принесу в этот Мир. - Самая большая для тебя потеря - не я, а мечты, которые я бы тебе подарил: дальние Миры с Планетами из золота и бриллиантов.
  Но никогда, слышишь, девушка, никогда ты не полетишь со мной на Планету и не станешь моей Королевой.
  Сдвинь ноги, бесстыдница, а то в жерло улетит дарственная на квартиру.
  Новых идей у тебя нет, и угрызения совести исчезли на потном теле; погибнет Планета Земля, но люди на других Планетах не погибнут, не погибнут мечты, и в далеком Мире я преображусь, тело поменяет структуру, я стану вечным, как Вселенная, и мои любовницы войдут вместе со мной и вечной любовью в ворота Вечности.
  Феноменальные старики в горах живут до ста лет и подтираются сыром сулугуни.
  Но в других Мирах нет сулугуни, и сыр не войдет в соприкосновение с ягодицами, отчего человечество повзрослеет; мужчины нарастят каркас стальных мышц; женщины станут стройными, талии утянутся, груди встанут поленьями или докторскими колбасами, а налитые бедра сравнятся в упругости с резиновыми бамперами.
  Оставайся без моей мечты, Марина, а скоро останешься и без квартиры, и без любовница, и без нотариусов, которые уже войдут в семейные склепы!
  Не провожайте меня, прекраснолицые поэты!" - я махнул рукой и вышел из уже чужой, поэтому холодной и зловонной, квартиры.
  Потерял я что-либо или нашел?
  Загадка загадок, не меньшая, чем сокровищница фараона Тутанхамона.
  Долго я без трусов искал смысл жизни... в Бутово он ищется легче, чем в квартире в центре Москвы; не находил, хотя биржа труда посылала меня на работу: и дворником, и камердинером в Мэрию, и привратником в публичный дом, и даже художником на ярмарку искусств в Новый Иерусалим.
  Однажды я наступил на ногу маленькой девочке в белом праздничном платьице - девочку родители оставили без присмотра, а она бегала между ног покупателей в магазине "Ашан" - так голубь Мира летает над Парижем и гадит на головы антиглобалистов.
  Девочка завопила дурным голосом, рыдала, и в воплях её, в рыданиях я слышал зов Космоса, музыку сфер, песни предков, боевые крики инопланетян и томные вздохи амазонок.
  Новая волна - жить в Космосе - закружила меня, я бежал из магазина, сбивал тележки с продуктами, старух, нищих, выворачивал ноги карликам и не замечал американских бойскаутов с ограниченными возможностями.
  Не ведаю как, но я забрёл в институт прогнозирования человечества - так белка с закрытыми глазами находит нору барсука.
  В институте меня заковали в цепи, спустили в подвал и посадили за длинный стол, похожий на бесконечность ленты Мёбиуса.
  Я огляделся, и, когда глаза мои привыкли к яркому свету авиационных прожекторов, обнаружил, что, кроме меня в подвале прикованы не менее ста стариков и старух разного веса и запаха, словно на древней галере, которая плывет из ниоткуда в Будущее.
  Я сначала подумал, что мы - рабы, и веслами подтолкнем дом, чтобы он переместился на другую сторону улицы, потому что модно, когда дома путешествуют по Москве и входят в еврейские анекдоты о девушках без трусов и пожертвованиях рабе.
  "Подналяжем, братцы!" - я вскричал в сильнейшем волнении, даже нагрубил взглядом надзирательнице без одежд, словно она потеряла кожу, когда по индийским обычаям родилась змеей.
  Надзирательница усмехнулась, подошла ко мне и придвинула на столе пачку листов и шариковую ручку самой низкой цены и, разумеется, китайского производства, как дилдоу.
  "Вы правильно сказали, мужчина, что "подналяжем", и я бы легла на вас, если бы вам скинули лет сорок, как мешок с мукой скидывают со старого осла. - Девушка дышала фиалками с горечью портвейна и в прекрасной наготе казалась мне амазонкой с далекой МОЕЙ Планеты "Фиркс"
  (Обязательно назову свою Планету - Фиркс - красиво, непонятно, и значимо, как поросенок "Мистер Фикс", которого каждый день рубят на мясо, но он оживает в парике с потешными буклями.) - На органы вас не разберут, не надейся, старый хрыч, - девушка больно щелкнула меня по носу, словно отгоняла осу: - Но с места не сойдешь, пока не откроешь тайну существования человечества с длинными ногами и извечным вопросом "Что делать?".
  В стуле дырка для оправления естественных надобностей, а пищу будут давать только за мудрые мысли, за руководства к действию, за открытия в области всех наук, включая и бесовские культурные науки.
  Думай, пиши, подскажи нам и всем людям, как дальше жить, что делать, чтобы человечество не зашло в эпоху разворота, чтобы не сгинуло под тяжестью лифчиков и дурных болезней.
  К чему нужно стремиться?
  Как исправить литературу, о чем писать, что рисовать, куда двинуть науку, чтобы прогресс пошел полным ходом паровоза братьев Новочерепановых?
  Выдавай идеи, пусть все думают, оттого и собрали мы вас, старых, потому что старые, значит - мудрые.
  Соображай, дед, иначе не напьёшься пьяным, не покушаешь, а высохнешь, как твоя соседка с мухами на лице!" - Надзирательница засмеялась, и я увидел Космос в её глотке, Космос очень приятный, как пирог с вишней.
  Рядом со мной за столом прикована мумия старушки, рот раскрыт в устрашающей улыбке, а с ушей свисает паутина с блестками - конфетти после Нового Года.
  Наверно, старушка не выдала ни одной полезной идеи для шагания человечества дальше, ни одной прогрессивной мысли, поэтому бабушку не кормили, не лечили, не поили, и она умерла, бесполезная, подобно Библейской смоковнице.
  В подвале я придумывал усовершенствования для человечества, указывал пути, что и как нужно сделать, чтобы идти дальше, в Космос; и за свои труды получал пищу, воду с сахаром для стимулирования дальнейшей мозговой деятельности и даже кости с лохмотьями мяса дикой собаки динго.
  За моё радение надзирательница однажды подарила свою пятиминутную любовь, шокировала меня до рецепторов в паху, и я спросил девушку, не амазонка ли она с далёкой Планеты Амазония?
  Надзирательница не укорила меня, не пожурила за праздный вопрос, глаза её лиловые закатились белыми собачьими Есенинскими звездами в снег, и она ответила тихо, чтобы не слышали старики за соседними столами:
  "Боюсь, что наступит день и час, когда я уйду в небытие, как уходили до меня сотни поколений вертухаек в тяжелых каменных башмаках с железными подковами.
  Иногда мне кажется, что я известный сыщик Шерлок Холмс, который выискивает малолетних преступников.
  В другие дни я от опасности спасаюсь в женском туалете с мышами, но в зеркале, когда гляжу на себя, выражение моего лица часто меняется, я чувствую, иногда вижу, что вырастают крылья из лопаток, как у великой птицы Рух!
  Затем невидимый чёрт ворует мои крылья, а я бряцаю серебряными колокольцами на сосках моих великолепных грудей.
  Может быть, я - амазонка, и ты старческим зрением в очках минус сто заметил мою исключительность, словно меня три года и три дня полировали".
  Надзирательница ушла, наверно в туалет, к зеркалу, а я продолжал, строчил идеи по усовершенствованию загнивающего Мира с клоунами, гомосексуалистками (лесбиянок я не хулил, не журил), с отсутствием столяров и плотников.
  В литературе, во избежание застоя, я предлагал новую генеральную линию: пусть все писатели, поэты, бумагомараки забросят фентэзи, сюжеты о вампирах и ведьмах в урну и возродят былое величие производственной темы и темы покорения новых полей орошения, как в Казахстане.
  Но Целина Казахская превратится в Целину инопланетную: миллиарды юношей и девушек по комсомольским путёвкам должны отправиться на освоение новых земель на новых планетах, где много диких сероводородных чудовищ.
  Пусть писатели пишут не о совокуплении с животными, а восхваляют подвиг будущих первопроходцев, что тянут новую железную дорогу от Земли до ближайшей Черной Дыры.
  Пусть не о балеринах книжонки строчат, а о слесарях, о рабочих парнях в клетчатых рубашках; и рабочие у станков обрабатывают, вытачивают новые снаряды для Космотанков, детали узлов машин Космолетов.
  Производственную тему в Космос!
  Девушка в новом Мире потеряет девственность только после того, как закончат институт, устроится на работу учительницей на захолустную планетку дальней Галактики, после свадьбы, конечно...
  Вперед, литература, вперед, художества, к новым темам Космоса и заселения чужих планет.
  Надзирательница уносила мои проекты, наверху их, наверняка, привечали, одобряли, потому что еду мне поставляли исправно, а некоторых стариков, что бунтовали, требовали адвоката или не находили новых идей, морили голодом до смерти, когда душа из ануса вылетает.
  Я полагаю, что у праведника душа покидает тело через уста светлые, а у грешника - через уста грешные.
  В один непрекрасный день произошла смена власти в подвале, и от нас потребовали не идей в улучшении человечества, не новых струй в области литературы и науки, а проектов как догнать и перегнать, а лучше - уничтожить Америку.
  Я забуксовал, потому что США в моём понимании никак не гармонировала с Космосом; объем пищи мне резко снизили за отсутствие идей по подлому Америки; надзирательница уже не присаживалась мне на колени, часто ругалась, визжала бешеной куницей, дергала меня за ухо и плевала на лысину, как простому арбузнику с Выхинского рынка.
  Сердце пришло в озлобление, и я готовил побег по-монтекристовски.
  Ночью, когда все засыпали, а спали мы за столами, где кушали, справляли естественные надобности, творили в голове и на бумаге, я под столом ручкой от столовой ложки - ложку я украл, и до сих пор раскаяние терзает мои мозговые извилины, но не ту извилину, что между ягодиц - копал подземный ход.
  Поразила меня на третью ночью копания мысль, что я докопаюсь до библиотеки царя Ивана Грозного или до тюрьмы с придворными балеринами.
  Библиотека страшила и очень возбуждала кровь, но не из-за цены на древние свитки, а бумагам тем грош цена в небазарный день, а ответственностью, потому что тот, кто соприкоснулся с Государственным, немедленно попадает в опалу, за ним гонятся, его преследуют и медленно убивают шапками по голове.
  Полицаи всех стран устроят на меня охоту, так как я коснулся запретного, словно поцеловал Царевну Будуар.
  Но еще больше пугала встреча с подпольными балеринами, что томятся в неге и роскоши в золотых клетках, как бесперые соловьи.
  По преданиям народным, олигархи и члены правительства устраивают в разных концах необъятной родины тюрьмы-гаремы, где содержат балерин в одеждах и без оных.
  Балерины в тюрьме ни в чем не нуждаются: пьют, кушают самое дорогое, спят на лебяжьем пуху, разгуливают по клеткам в собольих и горностаевых мантильях, тренируются возле золотого шеста.
  В час досуга хозяин спускается к тюрьме и через окошко наблюдает, как балерины танцуют для него, поднимают ногу выше головы, раскорячиваются на шпагате, словно поймали ягодицами белого лебедя.
  От безделья, обилия здоровой и вкусной пищи женское естество балерин приходит в неистовство; балерины жаждут жениха хоть на час, алчно взирают даже на пробегающих крыс.
  Государственным мужам и олигархам сексуальные утехи с балеринами ни к чему, и для утех сладострастных балерины не подходят, потому что, согласно своей профессии, тело имеют неожиданно не женское, со смутными очертаниями грудей и черными полосками на лобке, не говоря уже о вывернутых, как в камере пыток, ступнями.
  Если же кто неосторожно, из посторонних, например, шахтер или диггер, наткнется на тюрьму с балеринами, то девушки его мусолят до смерти, не отпускают, пока последняя капля жизненно важного сока не испарится.
  Я опасался, что балерины меня зашибут гирькой для весов, а затем, морально и физически пораженного затащат сквозь прутья в клетку и надругаются над моей слабой, потому что уже не в ОГОГО возрасте, плотью - так голодный маркшейдер надругается над воблой.
  К счастью, мои опасения оказались напрасными, как соска из вольфрама не выбьет зубы младенцу.
  Когда я спустился в подземный ход, то ни библиотеки царя Ивана Грозного, ни балерин не встретил на своём жизненном пути, а путь мой изобиловал страданиями, которые облегчались, когда я смотрел на Звезды, что меня ждут, как невеста ждет развода.
  За стеной я слышал один раз звуки "Лебединого озера" и сдавленные крики мужчины, судя по голосу - пропойцы, значит - случайного, не барского происхождения.
  Я копал и копал, пока не докопался до свободы; свет радости, вольный воздух перемен, оглушили меня, будто я упал с Останкинской телебашни на надгробный памятник Кутузову.
  С улицы в дыру пролезла холеная рука с красными ногтями и с чувством пожала мою руку, не скажу, что чистую, но и не очень грязную.
  Я рванулся к свету и чистому воздуху, но, вдруг, почувствовал, что злая сила, что цепью приковала меня к ноге, не отпускает, не позволяет благоразумно сбежать, оставляем меня в дураках, словно я в Лас-Вегасе проигрался в карты.
  Жизнь прошла за дну секунду, и я отдалился от Космоса, ушел от него в себя, вместе с пушистыми зайчиками из витрины магазина, что виднелся из дыры.
  В ужасе я задумал избавить себя от жизни, а большой светлый Мир от меня.
  Но Космос, дальние Планеты, что ждали меня, Королевство Вселенское, где я - Король, как же я без них и они без меня, словно дети без ног, как родители без рук?
  Силой воли я сжал губы, рванул цепь, еще раз рванул, но не избавился от тюремных уз, ничто и никто меня не спасал, даже крысы подпольные не перегрызали железо цепи, подозреваю, что железо не простое, а с добавками вольфрама.
  Перед собой я не лукавил, присел на ягодицы, прикрыл глаза и думал о будущем, о грядущем, которому посвятил всю свою жизнь, которое строил в каземате, словно писал историю задом-наперёд.
  Невозможно, чтобы в век прогресса человек, кто прогресс продолжал и изобрел генеральную линию в литературе будущего, и не просто застойную линию с погонями и обычной сменой сюжета, а линию, что вывезет народ из грязного прошлого в чистое Будущее, и этот человек, чтобы запросто погиб на цепи, когда воля манит голыми ногами девушек и руками с наманикюреными ногтями.
  Мы уже не макаки с желтыми зубами и хилыми хвостами, мы - сила мысли, люди, которые одними только желаниями сдвигают горы и раздвигают ноги на сцене.
  Я усилил мозговой потенциал, пустил кровь по замкнутому кругу быстрее, как подгоняют осла возле мельничного жернова.
  Вдруг, чу! От моих мозговых усилий металл цепи нагрелся, затем расплавился и стек на пол красивыми магнитными слезами.
  Я свободен! Я счастлив и имею возможность плевать в плевательницы и обнимать обнимательниц!
  Не скомпрометированный я пошел по улице, и улица мне отвечала презрением к моей одежде, злобой к моим сединам, но благодушием по отношению к моему подвигу и поддержкой мечт о Космосе.
  С тех пор я стал осторожным, не надевал плащ на голое тело, не пугал девушек в парке страшными рожами и обнаженностью - так пугают солдат старшие по званию.
  С работодателями я на брудершафт не пил, но и не выказывал открытой неприязни, если мне предлагали работу, не соответствующую моему статусу космонавта.
  Наконец в знаменательный день, а я помню тот день до малейшей секунды, я оказался в конторе, настоящей конторе, без обманов, без контрактов, без умалишения и лакейских плясок возле парадного крыльца.
  Но сначала, о том, что предшествовало моему появлению в исторической конторе, по смыслу близкой к магазину китайских часов.
  После утреннего дзэна я в великолепнейшем настроении спустился вниз, просмотрел почту из ящика, пожал руку консьержке - молодая художница на подработке; девушка подобна дождю тёмной ночью.
  При моем появлении консьержка нерасторопно смахивала со стола листы, баночки с краской, карандаши - не хотела, чтобы я видел труды её, прилежные, но без сомнения, что печалят девушку, которая так и не нашла жениха к двадцати пяти годам, словно её заколдовали в Черниговском лесу, где изготавливают радиоактивное пиво.
  Я не в тех годах, когда выпяченной грудью проходят мимо девушек, говорят им куртуазности, любезничают, амурничают и намекают, поэтому правой рукой похлопал консьержку по левой ягодице - так принято в американских кино, а левой рукой выхватил листы из письменного стола, похожего на старого бегемота, что задеревенел от безделья.
  Девушка покраснела, прикрыла руками груди, а затем, словно бросилась в омут с чертями, распушила волосы (опять же, как в американских фильмах), с вызовом посмотрела на родинку у меня под носом, коровьи волокущие очи блестели сапфирами китайских часов:
  "Вы увидели моё сокровенное, мужчина, поэтому, хотя вы старый, бесперспективный, как в деньгах, так в постели и в здоровье, я беру вас замуж, оттого, что опороченную меня больше никто не возьмет, даже нигерийский студент, у которого в наследстве одна хромоногая коза.
  Вы видели рисунки, которые я готовлю для украинского календаря нудистов - омерзительно отвратительно, но деньги мне нужны на поддержание тела и искусства - так спортсмен продает себя рэкетирам.
  Год назад на меня вышли агенты Крымской типографии и предложили подпольную работу, чтобы я рисовала обнаженных девушек для календарей на потребу японским туристам, стукнутым дверью яхты.
  С тех пор я рисую девушек на пляже, и как вы воровато заметили, на девушках нет иных одежд, кроме шляп.
  Я понимаю, что поступаю дурно, перепрыгнула через свою мораль, потушила свечу, которая зажглась в душе при моём рождении, глаза мои затухают, горячка охватывает тело, а мыши уже не пугают, как прежде пугали.
  Забирайте меня порочную, вместе будем рисовать нудисток на пляжах Крыма!" - консьержка прижалась ко мне, я почувствовал вислые, но крепкие груди, мягкий живот с поролоном, трепетание новой жизни.
  "Ваша порывистость не делает вам чести, как художнице, и как девушке, - я отстранился, как граф Лев Толстой отстранен от Церкви. - Пляжи Крыма - слишком низко, потому что приземленно для человека, который владеет всеми пляжами Вселенной, и которого гордые инопланетные амазонки на щите несут на золотой трон, похожий на дом Бабы Яги.
  Вижу, что вы в бреду, но я на свободе мысли, и мои мысли принадлежат не вам, а Космосу, и знаю, что сегодняшняя наша встреча, ваш лепет, нудистки на картинках, ваше предложение взять в постель и записать в паспорт о нашем акте - бесспорно приведет меня, если не в глубины Космоса к Черной дыре, а, к её приближению, к первой ступеньке.
  Не зря, ох, не зря всё это, как в цирке братьев Запашных.
  Чувствую, что крепкая защита злых сил рушится, и я стою на пороге величайшего исполнения грандиознейшей своей мечты".
  Я вышел из подъезда, за мной глухо упало - так падает кобыла на мешок с гречневой крупой.
  Возле Мэрии ко мне подошел мальчик и попросил милостыню, лепетал, что он погорелец из Молдавии, покамест проживает на чердаке генеральной Прокуратуры.
  Я одарил нищего рублем, и подумал, что, если бы не встреча с консьержкой, то и нищего мальчика в лаптях не повстречал бы, не отнял у него бутылку с молдавским коньяком, а молдавский коньяк настаивают на курином помете.
  Еще одно знамение окрылило меня, и от избытка сил я поднял камень и разбил лобовое стекло припаркованного около мэрии "Мерседес"а.
  Всю жизнь мечтал, а сейчас исполнил, как на скрипке сыграл свадебный марш Мендельсона.
  На душе полегчало, дохнуло весной.
  Сразу сто лет долой с плеч, в мыслях долой, а брюхо стариковское осталось, как флаг прожитых лет.
  Из мэрии выбежали вертухаи и искали хулигана, как деревенские девки в тайге выискивают медведя в надежде, что медведь по преданиям затащит на зиму в берлогу и будет жить, как с мужней женой.
  На пенсионера почетного, почтенного, то есть на меня, вертухаи даже не посмотрели - штамп, что старик не бросит камень, не нашкодит, как девушка в баре "Облака".
  Вдали маячило тело молдавского мальчика попрошайки; к нему, как к истинно злободневному, хулиганскому источнику всех пороков ринулись вертухаи, заломили мальчику руки, выкручивали шею, выбили зубы, словно мальчик пришел на прием к профессору дантисту.
  Попрошайка в потрясении рыдал, слушал вертухаев с напряженным вниманием отличника, но ничего не понимал из русской речи, прикладывал усилия к вхождению в Мир, но только и нашелся, что попросил у свирепых вертухаев милостыню, как утопающий в болоте хватается за гадюку.
  Я закурил с вертухаями, наблюдал как бьют попрошайку, и он трясется в падучей.
  Поговорили с охранниками о курсе рубля, о национальном вопросе, о водке, о женщинах, и охранник дал мне адрес салона интимных услуг в Козицком переулке.
  Встреча с попрошайкой, его избиение прояснило мои мозги необычайно, до блеска серебра, я свёл все в одну папку, что день необыкновенный, и если не принесет мне задуманного, то я вечером прыгну под трактор "Беларусь".
  В глубочайшей задумчивости я брел по улице, также бездумно зашел в офисное здание и прошел в комнату с одинокой девушкой, яркой, как бенгальский огонь в Дели.
  Как зашел, почему зашел - не объясню, но, очевидно, что Судьба нарочно отключила мой мозг, чтобы я не противился, как хорёк в лабазе.
  Девушка увидела меня, страшно обрадовалась, замычала коровой из Костромы.
  Я подумал, что она - немая, и Судьба привела меня в дом Призрения, где обучают людей с ограниченными возможностями и необузданной фантазией штангистов.
  Девушка увидела моё смятение, замычала громче, схватила за руку, чтобы я не убежал, трясла, как политики пожимают друг другу руку и долго, со значением трясут, будто груши околачивают.
  Наконец, она вымолвила одно слово, оказывается, что - не глухонемая, а - порченая, заика: "Поцелуй"!
  Я в ужасе отпрянул, но не от мысли о поцелуе - девушка опрятная, красивая, ладная, и с радостью поцеловал бы при определённых условиях, но испугал второй за день напор девушек на меня, словно у меня выросли золотые рога на голове, а из ягодиц торчал рог изобилия.
  После продолжительных размахиваний рук девушка объяснила сквозь мычание и надутые щеки (а я уже боялся, что попал в дом терпимости, на который указал охранник), что я пришел по адресу в бюро рекламы, и что они остро нуждаются в рекламоносцах, положительных пенсионерах, и я - идеальнейшее сочетание возраста, мягкости и гражданской ответственности для работы в бюро рекламы, больше похожего на кабинет невропатолога.
  Девушка из шкафа извлекла костюм космонавта, и я сразу понял, что костюм подлинный, времен СССР, как позже девушка и подтвердила, сказала, что костюм они выкупили по дешевке у барыги, а барыга взял со склада бывшего ВДНХ также и бывшего павильона Космос, разогнанного, как демонстрация террористов в Париже.
  Я с душевным трепетом облачился в костюм Космонавта, закрепил шлем и ждал, как сейчас жду у трапа Космолета.
  Девушка не понимала, что не она главная в Игре, а - Судьба и я, словно мы в том же припадке, как и молдавский мальчик, пили брагу из горла убитого индюка.
  Судьба облачила меня в костюм Космонавта, чтобы я ждал часа, когда прилетят, возьмут, или к моему крыльцу подгонят Космолет с голой балериной за штурвалом, и я улечу в дали дальние, где бред смешивается со страхами, а радость с восторгами амазонок.
  Повторю, парень, что амазонки на других Планетах обязательно разгуливают по пляжам нагие, но в туфлях на высоких каблуках.
  До поры до времени я распространяю рекламные буклеты парфюмерной фабрики "Свобода", и костюм космонавта, якобы для привлечения внимания - так самец осетра привлекает самку рыболовной сетью.
  Но я знаю, наоборот, что покупатели и реклама - прикрытия для моего подвига во имя Вселенной, во имя спасения Планеты Земля и для освоения во благо человечества новых Миров, где в каждом колодце стены выложены серебряными кирпичами, - мужчина в костюме Космонавта замолчал, ждал отклика из души Робинзона, не дождался и мягко продолжил с удивительной улыбкой уличной продавщицы папирос: - Вы вижу, очень добродушный, и не по простоте своей добродушный, а именно из-за интеллигентной сложности, которая не развращает, а цементирует мозг и тело.
  Ищите, ползаете вдоль и поперек помойки, совершаете магические пассы руками и ногами, выглядите, как пахарь после нашествия саранчи на поля с репой, или Робинзон Крузо после кораблекрушения.
  Я обрел своё счастье, а остаток счастья обрету в ближайшее время, когда Космолет опустится к моим ногам в собачьих унтах.
  На ноте великой радости я помогу вам найти то, что вы ищите, познать то, что не познали, найти ту, которая по незнанию жизненных течений променяла вас на культуриста, теперь тупо с ним долбится в джакузи и ни какого смысла и цели в жизни не видит, словно глаза залепили гуталином.
  Вы же - одухотворены, лицо ваше, осанка, и, если бы вырос женский бюст, то и бюст до кучи - поразительное и отдает замогильным холодом настоящей философии, когда искали философский камень, часами стояли на крещенских морозах, а затем с ног сбивали кристаллики золота.
  Посмотрите на меня пронзительно, одухотворите и откройте душу: что ищете в помойке?
  Свою Судьбу с голыми ногами балерины? - мужчина в костюме космонавта ласково потрепал Робинзона по плечу, и Робинзон Крузо, словно получил кувалдой в темечко.
  - Обезьяна! О чем она лепечет на своём лесном языке? - Робинзон осматривал мужчину, но видел перед собой джунглевую макаку, и макака не убегала, а верещала, почесывалась, вела себя пристойно, не как горный орел, который падает с вершины Килиманджаро на раненую зебру. - Обезьяна, я бы тебя приручил, потому что Робинзону нужен смышлёный помощник без обилия глистов.
  Но вынужден обустраивать свой дом на острове: сначала вырою пещеру, вынесу из-под скалы землю, а в полость поставлю корзины с провизией, как купец наполняет амбар первосортным зерном.
  Остатки провизии заберу с корабля, на плоту отвезу, где среди тюков с парусиной, одеждой утонувших матросов, бочонков с порохом, кремниевых ружей, столярного инструмента прячутся картинки, возбуждающие воображение - так школьник на переменке звонит в администрацию Президента и предупреждает о международном заговоре.
  С топором пойду в джунгли и после многих дней усилий из кокосовых пальм вырублю две толстые доски, нелепые, неуклюжие, но прочные, как вставные зубы прославленного актера театра и кино Кузнецова.
  На полках по ранжиру расставлю корзины с зерном, а зерно своё, которое я выращу на острове, сберегу от диких коз, попугаев, и макак, подобных тебе.
  В сезон дождей с трубкой табаку, и табак выращу на необитаемом острове, я сяду у пещеры под тентом и буду всматриваться в гладь океана (иногда и не гладь) - не выйдет ли из воды нагая девушка по имени Афродита, или не пойдет ли по воде, как по земле, человек, что спасет меня, заберет с необитаемого острова, избавит от макак, которых я не покараю по причине обезьяньих скудных умов, но без апелляции взыщу с коз, что потоптали горох и сжевали изюм.
  Где, где я найду человека с руками, ногами и глазами на море и на суше?
  Может быть, в один знойный полдень, когда лепешки хорошо прожарятся на костре, а прокисшее кокосовое молоко сдобрит желудок и вызовет в мозгу воспоминания о Москве, ещё о тех временах, когда в ней жили люди, я выйду к излучине реки, приставлю к очам золотой лорнет и увижу пиршество оборотней.
  Оборотни разденут донага человека, похожего на монашку католического монастыря и возжелают плоти ея и крови - так обжора в мясном ряду разглядывает колбасы.
  Меткими выстрелами из аркебузы я серебряными пулями - вот они, в мешочке, запас серебряных пуль на случай встречи оборотня, - Робинзон потряс консервной банкой с остатками тухлого венгерского гороха, которого великие польские паны презрительно называют "гороховая дупа", - серебром поражу оборотней в жизненно важные органы, и спасу человека.
  Он или она в трепете куропатки упадет к моим ногам и поставит мою ногу на свою голову в знак того, что я - господин и волен сделать с человеком разное, вплоть до бифштекса.
  Но я вырос в демократическом мире Москвы, поэтому не попру законы демократии, а мягко сниму ногу с головы человека, намекну, что я трудился, а мой спасенный мне обязан и тоже пусть трудится: роет каналы, обустраивает дом, разводит скот, выращивает зерновые, собирает виноград, вылавливает рыбу, собирает морских крабов, вычесывает вшей у меня из волос головы и лобка.
  От счастья, что заслужил или заслужила моё доверие, Пятница расскажет тайну Третьего Мира, поведает любовные тайны вождя своего племени и осудит макак, которые прыгают по столу, словно балерины на вечеринке.
  Много, много мне еще предстоит, чтобы перенес вещи с корабля в тростниковую хижину, а затем, через годы нашел человека, как петух в мусорной куче находит голову своей возлюбленной курицы.
  Нет людей, исчезли люди в одночасье, как серпом подрубили ноги.
  Только макаки, шакалы, павианы, попугаи, дикие коты, козы и лианы, кругом лианы - позарастало тут всяких.
  Прочь с дороги, обезьяна с невыразительными глазами и голым задом.
  Не стой на пути Робинзона Крузо, путешественника, друга Пржевальского, естествоиспытателя и прехорошенького камердинера в прошлом.
  Хм! Макака! Вкусное ли у тебя мясо? вкус жареного осетра?
  Может, убить тебя, и зажарить на вертеле, как конкискадоры жарили пленных индейцев? - Робинзон зажал в правой руке нож (гнилую морковку), глаза заблестели алмазными копями царя Соломона.
  Мужчина в скафандре взглянул на Робинзона с почтением, отбежал к углу дома, тяжело вздыхал, вытирал пот с морщинистого, словно груша на рынке в Абхазии, лба.
  - Я потрясен! До сладострастия в прожилках ног, до пронзительной боли в мозжечке и до осознания, что палладий отличается от платины, как Космонавт отличается от Робинзона Крузо.
  Я обрел свою мечту - Космос, не полностью обрел, но уже свербит в коленках, как у прыгуна с шестом.
  Парень замахнулся на меня морковкой, но уверен, что морковка - нож; смотрел, слушал меня и кажется ему, что я - обезьяна, а не человек; смотрит на людей, но видит джунгли без людей, поэтому мечтает встретить человека, как генерал мечтает о встрече с прапорщиком в бане.
  Может быть, он на Земле обрел свой Мир, а я за своим Миром стремлюсь в опасные Галактические дали, где не только обнаженные амазонки в золотых туфлях на высоких каблуках, но и свирепые зеленые медведи с шестью лапами, и медведи умопомрачительно похожи на потешных кловунов из французских шапито.
  Парень разгребает, плывет по Москве, живет в своём Мире без людей, и посчастливится ему, когда так просто, без протонных сверх двигателей, на родной Земле встретит очаровательного незнакомца с висячими усами или девушку без усов, но тоже с висячими частями тела, и увидит в них человека, а я человека даже во Вселенной не увижу, потому что вымерли все от межпространственной пыли.
  Удивительная у парня натура, высочайший умственный потенциал, как у сына Лобачевского и Карла Маркса.
  Но почему он назвал меня обезьяной, словно я прыгаю по ветвям баобаба и бросаю в усталых путниц бананы без кожуры? - мужчина в скафандре задумался, даже ногой от досады ударил по бордюру, словно бордюр виноват в имени макаки. - АГАГА! Понял, озарило, осенило ясным пламенем мой волшебный мозг!
  Потому он величал меня макакой, что я - первобытный человек для Нового Мира, для чужой Планеты, и от меня и амазонок пойдет новое население других Миров, как от питекантропа пошли люди и даже Людвиг Ван Бетховен. - Мужчина в скафандре присел в королевском поклоне и крикнул (на всякий случай издалека, как с другого берега реки Волга): - Парень! Низкий тебе земной поклон за то, что увидел во мне макаку!
  Робинзон не услышал человеческого голоса, только ветер засвистел в ветвях прибрежной ивы - так девушки насвистывают в надежде, что на свист из реки выползет питательный рак.
  С сундуком добра (коробка с мусором) Робинзон прошел пару переулков, а ему казалось, что плыл, а затем продирался сквозь джунгли к пещере неожиданностей, но не к той пещере, что гусары в шутку обзывают женский орган, и не к пещере неожиданностей в Дисней Ленде, а к пещере выдуманной, и, наконец, остановился около своего шалаша, а перед шалашом корабельный сундук, и в сундуке снулый краб, что на солнце протух и смердел.
  
  К парадному подъезду Совета Федераций вынесли гроб с телом безвременно ушедшего Советника Федерации Льва Игнатьевича Красницкого, похожего в гробу на человека.
  Робинзон вместо гроба видел сундук, а советник Федерации - огромный снулый краб.
  - Зачем краб залез в мой сундук, почему на Солнце сгорел, как на работе, и в чём смысл краба, если всю жизнь загребал клешнями, засовывал веточки, морские водоросли, кусочки мяса в маленький ротик, а потом всё равно умер, словно и не вкушал? - Робинзон не выкинул краба из сундука - пригодится в хозяйстве, а аккуратно перекладывал в сундук (гроб) ценные вещи с корабля - подзорная труба (тухлый огурец), книга географических открытий (пакет из-под молока "Домик в деревне"), серебряные пули (тухлый горох) и другие вещи, полезные в быту одинокого человека на острове - так рачительная невеста к свадьбе заготавливает варенье, а к похоронам - ночные рубашки.
  - Возмутительно! Кто пустил негодяя, бомжа? - сердечно близкий друг вдовы советника Льва Игнатьевича Красницкого Семен Фархадович Оболенцев ринулся к Робинзону с прямым намерением - сначала пинок в ягодицы, а затем - по шее, по печени - непременно ногой, а то рука запачкается в неизвестно каких тропических болезнях, что обязательно гнездятся в Московских бомжах. - Мы скорбим, печалимся, а он пришел и в гроб сваливает мусор, словно насмехается над Советом Федераций и Думским Собранием.
  - Полноте, Семен Фархадович, возрадуйтесь! - вдова властно подняла руку, словно отрубала голову рыцарю Круглого стола. - Может быть, не бомж вовсе, а Ангел альбинос спустился к гробу моего покойного мужа, и сейчас правду прорицает, как Кассандра в покоях Калигулы.
  Вы верите в переселение душ, Семен Фархадович, я у вас в квартире видела мумию тибетского монаха в красном пончо.
  Так зачем лицемерно прикрываете свои развлечения нарочитой грубостью тамбовского волка?
  Может быть, вы хотите остановить юродивого, потому что он сейчас скажет правду о вас, о нас всех, даже о поваре из ресторана Максим, где вместо лягушек подают лапки курочек? - Вдова Елена Витальевна Красницкая открыто бросала вызов своему любовнику и скорбящим, что стояли у гроба, как пугала в вишневом саду Антона Павловича Чехова. - На бомжа парень не похож, слишком ухожен, сразу видно, что нашего круга птица, даже часы с кукушкой на руке.
  Кто он - хохочущий черт, или скорбный Ангел?
  Или - открытие, которое в последней степени, доведенное до отчаяния нашими грехами, возникло из ничего, и в самом факте его появления мы должны черпать высочайшее наслаждение, а не скорбь, как скорбят чукчи о погибшем шамане.
  Да, мы скорбим искренне, потому что с уходом из жизни моего мужа, Льва Игнатьевича потеряем много в финансах, недвижимости, постах - всё на нём завязано, и команду поддерживал, и обещал, и сулил, и из него деньги шли, как из Городской казны (за спинами всхлипнула секретарша Светочка - беленькая, тоненькая, с грудью шестого размера, как с бочонками соленых огурцов в блузке; Лев Игнатьевич обещал Светочке автомашину "Форд" за доброту сердца и тела, но умер, и автомашина умерла с ним вместе, как черная свеча сгорела на оргии сатанистов).
  Когда в городе умирает большой политический и финансовый деятель, то скорбь родных и близких безгранична, как нет границы между Восточной и Западной Германиями.
  В деревне, когда пахаря конь залягал до смерти - радость в избу, потому что без мужа бабе в деревне легче, оттого, что не снесет и не пропьет последнее, не сворует больше муж с грядки огурцы на засолку, не загадит деревенский сортир с хлорной дырой.
  Не кормилец, а - вор в деревне муж, поэтому баба радуется, когда он сгинул, и священник притоптал землю на могиле, как заколачивал кол в грудь вурдалака.
  Но мы не в деревне, и скорбим, а юродивый парень послан нам в назидание, о котором мы не мыслили ещё неделю назад, при жизни Льва Игнатьевича, но теперь впитаем слова всей душой - так губка впитывает малиновое варенье из разбитой банки.
  Вы хотели гнать пророка от гроба моего мужа, - гневный взгляд в сторону покрасневшего Семена Фархадовича, словно подкову взором гнула, - но слышали ведь, слышали, как парень говорил, что мой муж - краб, всю жизнь клешнями загребал, опять же, как краб.
  Кто не согласится с простейшей истиной во плоти, как моя плоть вызывает восторг?
  Третьеводни мне позвонила школьная подруга Наташка и рыдала, вопила, била себя в груди - по телефону не видно, как била, но слышно эхо в грудной клетке - так с помощью эхолота определяют косяк сардин.
  Наташка рассказала, что к ней в квартиру пришла цыганка, попросила стакан воды - и как прошмыгнула цыганка мимо элитной охраны в подъезде - не понятно Наташке, только потом осознала, что не цыганка, а дух леса приходил, и Наташка его не распознала в цыганке.
  Наташка пинками выгнала цыганку, не дала стакана воды, словно в воде растворила свою золотую медаль.
  Академик Ландау тоже растворил свою золотую медаль - опасался, что немцы украдут золото Нобелевской премии, вот и растворил: все растворяют и не только золотые медали, но и покойников растворяют, как дымом коптят.
  Цыганка, она же - дух леса, ушла, а через день у Натальи в доме все цветы пожухли, стебли обвисли, словно пришел импотент и сглазил китайские нефритовые и бамбуковые стебли.
  Не разглядела подруга в низком высокое, а я вижу в парне юродивом - значительное, и, хотя он выглядит отвратительно в хамстве и низок со своим мусором, но иначе нельзя, не тронут наши сердца другие картины из музея Сальвадора Дали.
  Пришел и внутренним зрением разглядел сразу краба, причем дохлого, снулого, но - краба с маленькой буквы.
  Я не в исступлении, но смело подойду к юродивому и вот так спрошу, без поклонов, без придыханий, потому что мы не на брачном ложе:
  - Милый друг, открой истину, кто я? - Елена Витальевна прокричала вопрос и тут же испугалась себя, прикрыла платочком ротик и в страхе ждала ответа Робинзона - так нищие студенты ждут розыгрыша лотереи.
  Среди скорбящих зазвенела тишина серебряными колокольцами на грудях стриптизёрок, не ожидали представления, причем - опасного, когда честь затронута, и хохот дьявола зарождается в грудях, покрытых слоем жира.
  Робинзон на шум ветра, на блеянье козы поднял голову, посмотрел на Елену Витальевну, вздохнул, вложил в гроб мешочек с сухарями (коробку из-под сигарет "Парламент") и затем только сказал с подвываниями, торжественными, как на детском утреннике:
  - Коза! Коза блеет! Хорошая коза, жирная!
  Коза капусту ворует, коза еще капусту хочет! - Робинзон Крузо попытался подманить козу (Елену Витальевну), но она отшагнула и встала за спиной Семена Фархадовича, как в знойный полдень араб в пустыне прячется в тень от хвоста скорпиона. - Приручу козу, и козла её заарканю, - взгляд на Семена Фархадовича, - пойдут от них детки, и деток - под нож, на шкуру, на мясо!
  - Ах! - Елена Витальевна чуть не упала на руки Семена Фархадовича, но воспряла спелой вишней: - Я думала, что в наших книгах и фильмах всё наиграно, придумано в угоду низменным потребностям недалекого зрителя, который не отличит евро от юаня.
  Выходит, что надуманное - правда, и жизнь полна красок в тюбиках.
  Юродивый назвал меня козой; да, люблю доллары-капусту, да кто из нас не ворует, словно в мозгу черная дыра?
  Семен Фархадович - да, козёл, но свой козёл, а за одного своего козла десять бегемотов просят.
  Непонятно только - зачем детей под нож, недемократично, если только не на органы детей пускают и не на плаценту.
  Может быть, иносказательное, как у Нострадамуса, и не Нострадамус ли за деньгами явился к гробу моего мужа бывшего, как матери-одиночки сбегаются на военные сборы?
  А что, и возьму парня замуж - впервые в истории неравный брак: богатая и красивая берет в мужья юродивого и невзрачного, словно медуза на Коктебельском берегу.
  С танцоров никакого толка, только пыль от танцоров и шелуха картофельная Санкт-Петербургская блокадная.
  Господа, судари, как потешно, вы не находите неискренность, когда город один, а названий - множество, как у девушки на подработке возле шеста.
  Блокада Ленинграда, а герои блокады - Санкт-Петербуржцы, и буквы "ж" и "ц" выплыли каловыми массами недоделанного русского языка.
  О чем великом и грубом я говорила, пока мысли не улетели вслед за серебряными ложками моих надежд?
  Ах, о свадьбе с юродивым думала, сравнивала юродивого с танцором у шеста: на стриптиз танцора девушки смотрят с приветливыми лицами, тянут к нему руки, натягивают крахмальные улыбки, а на юродивого только бабки клюют, да и то - луковица, картофелина в мундире, яйцо вареное в подарок, но не золотые часы, не "Феррари", не Багамы с макаками потешными и пляшущими дикарями, что не знают дипломатического этикета.
  Но от юродивого пользы больше, чем от красавчика танцора с бабочкой на шее, словно ботаник голый пляшет и потрясает тем, что природа дала в награду за двойки в школе.
  Юродивый подскажет; я забыла, а он не только подскажет прошлое, но и в Будущее заглянет, а также прочтет каждого человека насквозь, потому что зрит в корень хрена.
  Брак по расчету, или брак по безумству чувств и мыслей - основная задача нашего времени наряду с ценами на нефть, а на ценах мы качаемся, ножками отталкиваемся, ручками загребаем.
  В детстве, когда мне стукнуло ниже пояса восемнадцать лет, я задумала, что непременно выйду замуж за аттракционщика - обслуживателя аттракционов в Измайловском парке города Москва.
  Брак мне казался выгодным, по расчету и более спокойным, чем жизнь за утилизированным и кастрированным компьютерным гением миллиардером, или с миллиардером, который предпочитает футболистов, а на балерин плюет с высокой слоновой башни, они башню построил для этой цели, чтобы плевал сверху на балерин.
  Родители мои, как только услышали о моих намерениях выйти замуж за карусельщика, так совершенно потешно и правдиво попадали в обмороки, их подняли, и они снова упали, как ваньки-встаньки, неваляшки - мать их туда и разэдак.
  Они утверждали, что карусельщик нищий в драных портках - не пара красивой, образованной миллионерше на выданье.
  Я же рыдала, била китайские сервизы, отвечала, что у меня только один путь в жизни - карусели, и пусть мои родители подавятся своими обмороками, если не признаются со всей душой, что сами бы вышли замуж и женились бы на карусельщиках, чтобы каждый день с утра до вечера блевать на аттракционах.
  Я не хитрила, но борьбу вела, как росомахи борются с лисицами, или на гравюре старинных лубочных мастеров мыши кота хоронят.
  Родители нашли в себе смелость и предложили мне вместо аттракционщика в мужья толстого слепого директора филармонии, за которым тянется шлейф казнокрадства и подделок скрипок Страдивари.
  Благодаря предприимчивости директора филармонии, поддельные скрипки Страдивари стали стоить дешевле китайской куртки из поддельной кожи; скрипки леммингами наводнили все столицы Мира, где нет часовых заводов, и где классическая музыка беспокоит пенсионеров по ночам.
  Но я своевольная девушка миллионерша - секс со стриптизерами к девятнадцати годам мне осточертел - я же не старая увядающая дива, которая для поддержания высокого самомнения спит с молодыми театралами.
  Аттракционщик тоже выпал из корзины желаний после Первого Мая, когда напился до блевоты и не пустил меня на карусель "Жемчужинка".
  "Милый друг, - я тогда подошла к Васе, а аттракционщика зовут или звали - Вася, потому что он всегда в клетчатой инженерской рубашке, детсадовских и засаленных штанах на лямке, - пусть о нашей дружбе говорят на телевидении, где больше правды, чем в газете "Правда", но, несмотря на свою шелковую кожу, как у щенков мастино наполетано, я бы даже сказала - бархатную кожу, ты пусти меня на "жемчужинку", иначе наши отношения перейдут в разряд нулевых, вакуумных. - Я сняла пылинку с правого плеча Васи, подула ему в ушко, как в евстахиеву трубу слона: - Разреши, я пройду без билета на "Жемчужинку", и Мир сразу заиграет яркими красками с палитры художника Тициана.
  Я же с тебя сдула пылинку обиды".
  "А я с тебя сдую пылинку девственности, - Вася пошатнулся, но ухватился за мои груди - они не маленькие, и не вислые корабельными канатами, а, словно поручни для человека, что напрягает ноги. - Если ты красивая, молодая миллионерша, и мне нравишься, то почему ты считаешь, что я пропущу тебя на карусель "Жемчужинка", словно меня привязали к пушке и выстрелили на Луну вслед за бароном Матхаузеном.
  Ты подумала, что я - неблагородный, некрасивый, толстый, очкастый, нищий, всегда пьяный, грязный карусельщик, поэтому прощу тебе твои причуды и с любопытством загляну под юбку, чтобы осмотрел новый мир с лесами, косогорами и дивным вулканом Кракатау.
  Прости меня, но даже у пьяного подлеца, нищего и грязного карусельщика обстоятельства души складываются из мозаики древних - так иудеи складывают буквы в слова торы.
  Я видел в Иерусалиме, я слышал, я ощущал буквы на своей кожи, и ощущения привели меня не на стадион, где спортсмены соревнуются в силе и ловкости, как воры карманники в Одессе, а ноги мои затянули тело в лавку старого еврея, и лавка больше похожа на склеп, пещеру, чем на магазин.
  В лавке древностей продается всё, даже честь рыцарей крестоносцев и вера в светлое будущее Человечества.
  Звякнул серебряный колокольчик, возможно, что из поддельного серебра, потому что рачительный иудей не подвесит дорогую вещь там, где её украдут посетители - так медведь не сложит мед в хижине лесника.
  Из серой мглы материализовался человек в широкой Солнцезащитной шляпе Зорро.
  Я подумал, что попал в мексиканский притон, но затем укорил себя укорением великим, пожурил и даже ущипнул за ляжку сильно, чтобы синяк напоминал мне о дурных мыслях, неподобающих карусельщику из Москвы.
  Продавец, он же - хозяин лавки молча смотрел на меня, или в меня, и на челе его написана Мировая скорбь, в которую вошли изнасилованные половцами русские невесты, боль и слезы американских негров на плантациях.
  В уголках лукавых очей хозяина лавки играли мудрые белые зайчики доброты - так на грудях невесты звенят капли росы.
  "Вы думаете, что мне легко? - владелец заведения спросил меня с потешным французским грассированием, что так популярно в помещичьих семьях Средней Полосы России.
  Все грассируют, потому что без буквы "р" человек становится цивилизованным, как медведь на воеводстве. - Вы полагаете, что мать моя Рахиль, неправильно поступила, когда родила меня в столь суровое время, когда нет жизни, а мы плаваем в воде, но называем плаванье существованием рыбьих голов?
  Обхитрите ли вы меня в моей лавке, где кошерного не больше, чем в снаряде арабского танка?
  Плюнули бы вы мне в глаза, если бы я не родился?" - мудрый человек, ученый качал головой, расчесал седую породистую австралийскую бороду - так Одиссей вычесывает из золотого руна блох.
  Я со скептизмом посмотрел на себя в зеркало в серебряной оправе: кто я? Что делаю в этом Мире?
  Владелец лавки, очевидно, проникся ко мне доверием, выкладывал на прилавок старые примусы, обрывки газет, баночки с черной мазью, лисьи хвосты, книги без обложек, сломанные шариковые ручки.
   "Вы сомневаетесь, что я вам продам втридорога весь этот хлам? - ученый снова качал головой, и качание пейсов сказало мне о многом, намного важнее, чем переход Суворова через Альпы.
  Суворов в белых рейтузах, а ученый мудрец - в балахоне, как монашка после праздника поедания слив. - Великосветские манеры утомляют, не правда ли?
  Балерины для вас не краеугольный камень?
  Чувствую ли я к вам доверие?
  Оставлю ли вам лавку на время, пока путешествую в США к своим родственникам, что без меня делят наследство дяди Хаима?
  Грубая манера моего доверенного адвоката и косые глаза других лавочников - не ложь ли это, и не ради спасения, а ради зубовного скрежета и адского дыма? - владелец лавки протянул мне дудку, даже не дудку, а обломок мундштука от дудки: - Сто долларов, не прогадал ли я за антикварную драгоценность?
  Берите, а то завтра дороже купите, не так ли?"
  Я безропотно заплатил за ненужный в хозяйстве, но обязательный для спасения души каждого карусельщика обломок дудки сто долларов США; хозяин лавки усмехнулся, долго рвал на себе волосы, уверял, что задаром отдал мне неслыханное богатство, затем успокоился и предложил посидеть в лавке, пока гостит в США.
  Соседям он не доверял, потому что - разворуют, и даже отсудят лавку, как в казино "Рояль".
  Мне же, потому что я другой веры и национальности, старый хасид доверял: русские по мелочам не воруют, не фамильярничают с адвокатами, а осмеливаются даже на пьянку в лавке, что, несомненно, увеличивает доход, так как к пьяному продавцу у покупателей больше доверия; в кабаке клиенты всегда выбирают пьяную девушку.
  Я осмелился и купил у хозяина древний дырявый эмалированный таз, в котором, как уверял продавец, Иисусу омывала ноги дева Мария.
  Все силы я направил на чувство отторжения от лавки, хотя прикипел к ней душой и оставил все деньги: главное, не что купил, а верю в то, что купил - так карась идет на нерест в озеро Байкал и верит, что превратится в омуля.
  Лавку я не принял, потому что в Москве меня ждали карусели, как девушки ждут своих женихов в бане; но в порыве раскаяния я упал перед владельцем лавки на колени, целовал его жилистую руку с запахом букв и слогов, пылко обещал, что найду цель в жизни, а в Московской рекламой газете всенепременно дам объявление о его чудесной лавке.
  Может быть, я вообразил себя балероном, или сделал каменное лицо, но владелец лавки только покачал головой, закрыл за мной дверь, словно отрубил топором ногу жирному поросенку.
  Я отчасти решил, что превратился в святого, даже над головой потрогал пальцами - нет ли золотого нимба; у актеров в театре над головой привязан нимб из поддельного золота.
  Но нимба не нашел, и грубо обругал себя за советы, которые принимал всю жизнь без оговорок, а давал за деньги.
  После Иерусалима, после вдохновенной беседы с хозяином лавки, вправе ли я пропустить тебя на карусель "Жемчужинка", любимая моя девушка без нижнего белья? - в голосе Васи сквозила кошерная тоска по лучшим годам, когда овцы родили по шесть раз в месяц. - Бабок, дедов, людей с ограниченными возможностями, дровосеков, детей - пропущу на карусель "Жемчужинка", а тебя, любимая Леночка - ни в жисть, потому что ты дешевле сломанной дудки из лавки Иерусалимского старьёвщика".
  Василий отказал мне в карусели "Жемчужинка", зарыдал скупо мужскими пьяными слезами, и в них играли хрустальными люстрами капризы прихотливого слабого человека, что не осилил даже лавку старьевщика в Иерусалиме.
  Я сразу охладела к карусельщику и пошла на кладбище, где искала утешение под вековыми липами и многовековыми дубами возле еще более древних камней, похожих на кости мамонта.
  Когда дошла до конца аллеи, за спиной услышала адских хохот, и шаловливые руки, очевидно мужчины или зомби, потому что - сильные пальцы, схватили меня ниже пояса и мяли, как на массажном столе.
  От волнения и враз нахлынувших чувств я чуть не свалила хлипкую ближайшую оградку, выдернула железный штырь и почувствовала приятную прохладу металла в руке - люблю железные штыри.
  На губах выступили кристаллы соли, а в голове зазвенел Блаженный Августин; сзади зарыдало.
  "Я в соре, поругался со всем Миром, а Антонина меня бросила за ссоры, и сказала, что от могильщика ничего не хочет, кроме ежемесячных алиментов за чужого ребенка - так нищая страна спонсирует богатую державу. - Мужчина средних лет, с помятым ватным лицом и в ватнике, кирзовых солдатских вечных сапогах, в драных джинсах (в руке лопата из стали титана - я разбираюсь в немагнитных металлах), с разгоряченным лицом размахивал свободной рукой и так пристально смотрел мне в левый глаз, будто хотел на сетчатке увидеть след преступления. - Не судите меня строго, мамзелька, что я к вам подошел и лапаю, как медведь лапотник - честь ваша не пострадает, потому что никто не увидит со стороны, что мужик могильщик пролетариата ласкает вашу приходящую в этот мир персиковую плоть.
  Не таите на меня зла, не бегите, а, если побежите - воля ваша, не остановлю, лишь только свистну вслед, как ушастому зайцу на гоне волков.
  Я принимаю лекарства, и с утра принял не меньше трех пачек клофелина и димедрола, а закусил виагрой - на всякий случай, потому что виагра помогает при остановке сердца - так бегун помогает товарищу упасть в ров с водой.
  Не молчите же, скажите хоть слово, а то я подумаю, что вы - мертвая, восстали из могилы, вышли на прогулку, поэтому придется по долгу службы вас закопать, даже совестно мне станет, но закопаю и холмик сверху бесплатно насыплю, как у кротов".
  "Я живая, если ваши пальцы еще не ощутили мою жизнь между ног! - я проблеяла, потому что в год козы всегда блеяла из-за политкорректности с китайцами. - Вы не похожи на аттракционщика, и кладбище - не карусель "Жемчужинка", куда мне вход запрещен.
  Вызываете у меня симпатию, и она крепнет с каждой минутой, словно я наливаю шампанское "Вдова Клико" в железную полевую романтическую кружку.
  Не любила кладбища, а сейчас полюбила, потому что вы рядом, и с вами удивительно спокойно, оттого, что не стыдно, не нужно подбирать слова, нет надобности в куртуазностях и жеманничестве, как в американских фильмах, где актеры широко раскрывают глаза и трясут головами в кадре, будто прокаженные пианисты.
  Ненавижу пианистов, потому что в детстве родители меня пытали белым роялем, даже пальцы крышкой отбили, и теперь я с железными пальцами, словно только что вышла из мартеновской печи.
  Чу! Слышите! Не ваши ли возлюбленные в гробах скребутся и стонут засохшими носоглотками?
  Может быть, они ревнуют вас ко мне великолепной, похожей на февральский снег".
  "Игривость! Дзэн! - могильщик воздел палец, прислушался к шорохам из-под земли, заливисто засмеялся сиксиллиардами серебряных колоколов из Ростова: - Пойдемте, милая девушка, я проведу вас по кладбищу, покажу потаённые места, и экскурсия станет для вас целебным белым порошком для излечения нервов и прострела в ухе. - Могильщик оторвал руки от моих ягодиц, взял за левую руку и повел на веревочке Судьбы!
  Ах, как я горела нетерпением, желанием новой жизни, неведомой, пусть в кармане даже сто сиксилиардов денег, но новая жизнь - поразительная, зовущая, и из неё, как из куска тонкой китайской материи, сошью сто тысяч подвенечных платьев.
  - Смотрите, любуйтесь, мамзелька, на останки какой-то незамысловатой части тела паралимпийца, - старьевщик с детским пионерским задором подвел меня к ржавой оградке, с легким трепетом души снял окровавленную тряпку, словно проходила слониха и выронила тампакс. - Люди с ограниченными возможностями - не назову их инвалидами, потому что слово "инвалид" устарело, и неэтично - ОГОГО, затейники и шустрецы, как улитки в банке с пиявками.
  На кладбищах устраивают параолимпийские состязания: носятся, прыгают, играют в догонялки-перегонялки; безногие соревнуются на колясках, слепые бросают копья, стреляют из луков, мелкокалиберных винтовок, стендовых пистолетов, глухие играют в прятки, в баскетбол, футбол и кегли.
  Почему на кладбище, а не на широкой спортивной арене, где поддержка длинноногих красавиц и русалок?
  Оттого на кладбище, что здесь привольно, грузовик не задавит, и никто с трибун не светит лазерной указкой на сетчатку глаза.
  Люблю я веселые игрища инвалид... людей с ограниченными возможностями, наблюдаю, фанатею, а затем с грустной улыбкой понимания и сочувствия наливаю всем душистого чая из кладбищенской ромашки.
  Особо до затей и чая охочи балерины с избыточным весом - так слониха танцует в цирке.
  На животе двухсоткилограммовой тумбы миллион складок жировых, а балерина тянет ногу выше головы, приобщается и приобщает к своему искусству, слаще которого только крутые яйца в Пасху с могил.
  Все любят толстых балерин, а я полюбил худую, задумчивую, потому что жалко её, как брошенную кошку.
  Не совсем в своём уме была, лепечет, а из уголка рта желтая струйка вытекает, словно ручей на Соломоновых островах.
  На разных видах спорта подвизалась Ингеборга: увидит ползущего штангиста - штангу выхватит у него, как мороженное; у биатлониста отнимет ружье и бегает, стреляет по дичи, а дичь для неё - все, кто движется в обратном направлении.
  Потешная девушка, но никто на неё не в претензии из инвалидо... людей с ограниченными возможностями, потому что сами норовят в спину дротик воткнуть.
  Она меня тоже по-своему, по ограниченно способному полюбила, хотя одним глазом смотрела вглубь черепа своего, в другой Мир.
  Ладил я гроб, лакировал, а Ингеборга сзади подбегает с эстафетной палочкой - украла у бегуна, и палочкой со всей любви мне в темечко, как орех кокосовый макака разбивает.
  Я не умер, но в голове и Мамай пробежал с побоищем Александра Невского, и стадо газелей проскакало - только белые фартуки мелькают поварские, и даже ведьма в видении выплыла, хотя до того момента я ведьм только в театре видел.
  Ингеборга с дьявольской силой схватила гроб, потащила за собой и плюхнула в болотце за крайними могилами, где всегда прохладно и гадюки, как у индийцев в торбах.
  Прыгнула, болезная, в гроб, поплыла, руками, как веслами шустро загребает, мычит, словно труба пароходная.
  Выиграла регату, потому что одна плыла, как в гробу, так и без гроба, но утонула...
  Да, как выпала из гроба, так в луже по колено и захлебнулась - никто её не вытаскивал, а другие паралимпийцы зубы скалили и шутки отпускали из сети интернет, словно только и принимали лекарства, чтобы в видениях анекдоты в воспалённых мозгах всплывали болотными островами.
  С тех пор я книг не читаю, а только рассматриваю в журналах скабрезные картинки, возбуждающие воображение.
  Нарочно покупаю переводные картинки с голыми певицами и на ягодицы перевожу себе - потом покажу, в опочивальне...
  Как нарочно, будто ждал тебя, из фанерных коробок и картона с папье-маше соорудил гроб для наших утех, и подарю тебе гроб после, чтобы ты на нём написала все известные тебе изречения о кладбищах и кладбищенских сторожах", - могильщик засмеялся тихо, поскользнулся - я только руку успела вырвать из его теплой жениховской ладони, как он ухнул в свежевырытую могилу, словно для себя выкопал.
  Ни стона, ни криков о помощи из могилы, и я подумала, что могильщик медитирует, ищет свободу в тесном узилище, но, когда взглянула, то перед глазами открылась картина древнего мира с вакханками и рыцарем, пронзенным копьем.
  Могильщик умер мгновенно - напоролся на ломик, который, наверно, сам и оставил, словно награду за долгую вечную жизнь.
  Только я полюбила, только надеялась, что войду в хижину могильщика его женой, а Судьба нас разлучила, застлана веки пеленой забвения, дымом из трубки Мира Харона.
  Все мои возлюбленные умирают, даже муж умер, - вдова постучала по стенке гроба, усмехнулась, скушала поминальную конфетку белорусского производства из бразильского сахара. - Нынче я - именинница, юродивого в мужья беру, а в наследство ему оставлю хижину кладбищенского сторожа, где уютно, запах полыни, зубовный скрежет оживших мертвецов и утренний кофе в гроб. - Вдова протянула руки к Робинзону, но Робинзон Крузо уже ушел давно, и никто не заметил его исчезновение, как не замечают гагары охотника с кремниевым ружьем. - О, горе мне, печаль и тоска! - Елена Витальевна зарыдала, рвала волосы на висках, даже хитро засмеялась, будто в безумии, но взяла себя в руки и добродушно посмотрела на бездомного трехногого пса с репейником под хвостом: - Милый, очаровательный пёс!
  Где в огромном каменном городе Москва ты нашел самый настоящий репейник и засадил в подхвостье, как Космонавт засаживает ракету в астероид Ио?
  Окажи мне уважение, заговори со мной человеческим голосом, а в награду я тебе подарю молодую женщину породы бультерьер - ласковую, откровенную в своей привязанности, сладостную, как корзинка с колбасами. - Вдова забыла о Робинзоне, и о своём покойном муже, целовала шелудивого пса в мокрый нос, заглядывала в недоуменные глаза и видела в них больше, чем увидел художник Васнецов в бедрах натурщицы Натальи Волконской.
  
  Робинзон не помнил Елену Витальевну, потому что видел в ней дерево на острове, а голос - шум ветра в листве - так шумят в голове дервиша стаи вшей.
  Он донес богатую добычу (мусор) с корабля (из помойки) в пещеру (открытый люк канализации), с удовольствием и гордостью осмотрелся в яме, присел на камни (трубы), подивился теплу от труб, возрадовался и преисполнился невидимым светом благодушия и спокойствия, словно только что закончил земной путь.
  Через час отдыха Робинзон вышел из пещеры, пошел к огородику (на перекресток), где вызревали мягкие сорта пшеницы.
  По правому краю огорода бродили пугливые черепахи с печальными глазами и толстыми панцирями (митингующие против засилья иностранных автомашин).
  Вблизи рос раскидистый богатый дуб (постовой пожилой полицейский), широкий, с красной корой, рыхлыми старыми сучьями и желудями - свиньям на радость.
  Робинзон схватился за ветку дуба (пистолет в кобуре полицейского) отламывал для хозяйства - в жизни одинокого Робинзона ветка пригодится, как добрый доктор Айболит нужен безногим зайцам и хромым белкам.
  Полицейский с интересом наблюдал, как Робинзон Крузо крутит кобуру с пистолетом, затем с отцовской доблестью отстегнул, протянул кобуру с именным оружием Робинзону, как год назад отдал в приют любимую собаку.
  - Смелый ты, парень, отчаянный, словно профессор из Сорбонны.
  В Сорбоне я не обучался, но читал в книгах, что там весело, всё сношаются, независимо от возраста, пола и вероисповедания.
  Мой сынок похож на тебя, да сбежал в Париж, но не в Сорбонну, а к виноградарям на плантации - так негры сбегали из Африки в США на заработки.
  В Африке только крокодилы и макаки, а с крокодилов и макак для поющего и танцующего негра нет ни прока, ни оброка, а в США обогреют, накормят, подарят жену или мужа, выведут на чистый воздух и нальют солодового виска из своей пиписки.
  Бедовый сынок, ты в него, даже глаза похожи с бархатными ресницами, а щеки - щеки - рубины из Непала. - Полицейский провел указательным пальцем правой руки по левой щеке Робинзона (Робинзон ощутил, как ветка дуба на ветру чиркнула по щеке), словно котенок пробежался по батону докторской колбасы. - Как-то раз захожу в комнату сына, а он от меня голую поэтессу в шкаф заталкивает, чтобы я не увидел и по-отцовски не пожурил.
  Смешной сынок, как же я его укорю, если у меня поэтесс целый шкаф - не знаю, кто живая, а кто уже ушла к праотцам и динозаврам.
  На кухню бегают по ночам, шмыгают, как тараканы носами, шныряют под ногами.
  Сынок бледный, чешет ниже пояса и говорит с грассированием, по последней моде - их в школе научили за деньги отсутствию буквы "Р":
  "Папенька! Не обессудь, но я уезжаю на постоянное место жительства во Францию, где дешевое марочное вино, а девушки вместо буквы "ю" говорят букву "х".
  Я люблю Россию, обожаю Москву, но из-за великой любви вынужден искать дурное счастье в казематах, в банковских ячейках и под юбками купчих, где всегда прохладно, и усталому путнику найдется укромный волосатый уголок.
  Почему ниндзя едут в Киото, но не бегут в Париж?
  Вопрос вопросов, и после возлияний, в алкогольном бреду я надеюсь найти ответ и на этот вопрос, после чего заведу служанку, оболью её авиационным керосином, безопасным, потому что керосин не взрывается, а затем сожгу служанку в ванной комнате.
  Её смерть, чтобы не прошла напрасно, приурочу к Великой Годовщине Освобождения Украины от Советских захватчиков".
  Значительный у меня сын, недавно писал в интернете, что уже завел служанку, теперь дежурит на аэродроме, сливает в канистру из самолетов керосин для костра ведьм. - Полицейский с одобрением смотрел, как Робинзон достал пистолет из кобуры, крутит, вертит, нюхает, пробует на зуб, словно пистолет отлит из шоколада Бабаевской кондитерской фабрики. - Стреляй, парень, постреляй: хоть в прохожих, хоть в демонстрантов - мне легче, когда народа меньше - тогда порядка больше.
  Из жопы много не настреляешь, по своему полицейскому опыту знаю.
  В США из ягодиц стреляют ловко, на то они и копы на высоком окладе, а у нас - не получается, словно ягодицы не варят.
  Робинзон вертел ветку (пистолет) в руках, прислушивался к шуму в ветвях дуба, затем отбросил ветку - грубая, не нужна, слишком хлопотно с ней, как с вьетнамской наложницей.
  - Фантазёр ты, парень, затейник, как кловун, но кловун с большой буквы, оттого, что я кловунов уважаю и полагаю их даже важнее для развития человечества, чем певцы, художники, поэты и президенты.
  Кловун огромными башмаками смешит детей, а Президент не смешит детей, и нос у президента не красный, а из глаз не льются реки шампанского.
  Полицейский приладил обратно кобуру, похлопал Робинзона по левому плечу (Робинзон почувствовал на плече попугая), пошёл своей дорогой постового защитника Природы - так волк обходит владенья медведя.
  Робинзон свернул в лощину (переулок), прошел вдоль реки (дома), вышел в зарослях виноградной лозы со спелыми крупными, как груди кухарки, гроздьями.
  Вдруг, словно мешком с книгами Ремарка ударило по темечку: около небольшого холма (возле Большого театра, сбоку, около служебного входа), присел папуас и справлял малую нужду (балерина в балеринской классической пачке, пуантах, белых колготках, что приспустила скромно и из гигиены).
  "Человек! Глазам не верю! Я встретил человека, словно купил кастрюлю, а она оказалась из золота.
  Папуас с перьями диковиной птицы в волосах, в набедренной повязке из пальмовых листьев, с копьем!
  Возможно, Судьба испытывает меня, если на необитаемом острове столкнула с папуасом, а не с профессором математики в круглых очках, похожих на канализационные люки.
  Годы одиночества (часы) прошли для меня не напрасно, если каждой миллисекундой подводили к знаменательной встрече с человеком, что так открыто, независимо от коз и крабов, справляет малую нужду".
  - Здравствуй, человек!
  Возрадуйся, ибо я пришел до тебя!
  Слова мои тебе не понятны, папуас, но Новая Гвинея еще не конец Света. - Робинзон смотрел на балерину, как на равного себе по полу и званию слесаря-инструментальщика.
  Балерина с интересом - не богач ли? не спонсор ли? - медленно встала, натянула колготки, потрогала левую мочку уха Робинзона Крузо:
  - Ты богатый?
  - Не понимаю твоей речи, как и ты моей, - Робинзон услышал щебетанье папуаса (он видел в балерине мужчину, или бесполое существо мужского пола, что, при определенных обстоятельствах легко трансформируется в женщину, потому что - гермафродит в джунглях, а в джунглях все - гермафродиты). - Но ты знай, папуас, что я прибыл из Большого Мира и я - твой Властелин!
  Я - Робинзон Крузо! - Робинзон важно ткнул себя пальцем в грудь, словно испытывал новый вольфрамовый пробойник.
  - Любишь ролевые игры, парень, а денег нет - старая, как Мир с куртизанками и моими подругами балеринами история! - девушка вздохнула, подумала чуть-чуть, опустила приклеенные ресницы, а затем приняла решение, как отдавала себя на ночь в аренду шахтерам: - Приглянулся ты мне, парень, хотя и дикий, нищий и сумасшедший, как наш дирижер Рудольф Полянски.
  И сегодня скажу, и завтра скажу, что твой нос безобразный, и манеры, и запах, словно ты из помойки вылез - мне по душе, потому что я избалованная киска Наталья Ебужинская! - балерина с гордостью подняла ножку выше головы (между ног - пятнышко влажное проступило).
  Робинзон выделил из непонятной туземной речи слово "Наталья", обрадовался, ткнул девушку пальцем в левую сдувшуюся грудь - так шалун дырявит первомайские надувные шары:
  - Наталья! Моя Пятница! Ты - Пятница!
  - Не только в пятницу я твоя, а, может быть, и надолго, потому что люди с ограниченным умом, как у тебя - вошли в моду, - балерина опустила правую ножку, подняла левую выше головы, словно сменяла часовых у Вечного Огня. - Ты напомнил мне старинные напольные часы с маятником, поэтому не гоню тебя в шею, а привечаю соловушкой на розе.
  Год назад я на пароме плыла через Керченский пролив с материка на полуостров Крым, где китайский суп из пакетиков продают за пять долларов США, словно в пакетике не макароны, а китайские эмигранты с правом работы по саду и огороду.
  Попутный ветер наполнял наши паруса, свежие брызги летели в душу и на грудь, поэтому песня вырывалась из меня вместе с радостными вздохами любви - так из птицы чайки вырывается светлая, страстная, теплая струя.
  Чтобы кровь не застаивалась в промежности, я на палубе поднимала ножку выше головы, делала зарядку, как и сейчас, поднимаю, хотя лукавлю - сейчас - больше для тебя, чтобы ты раззадорился и совершил глупость, а мужчины все глупенькие, когда видят балерину с ногой выше головы.
  Шли годы от динозавров и первых Атлантов, люди умнели, изобретали колесо, рыли пещеры, плавили свинец, штамповали микросхемы, но на первом крае науки, на острие иглы остается поднятая нога балерины, как знамя победы над Рейхстагом.
  Нет ничего более хрупкого, беззащитного, в то же время - титанового, самодостаточного, чем нога балерины, гордо воздетая к Раю.
  На палубе парома я держала ногу выше головы, заодно проветривала промежность - полезно, когда теплые лучи вместе с солеными брызгами - слезы матерей одиночек и морская пена - летят мне в промежность, словно бабочки в кинотеатре.
  Ко мне долго присматривался статный дедушка в генеральском кителе: седоусый, бравый, но лицо рыхлое, испитое, как у волчицы на вольных хлебах.
  Наконец, он, а я подумала, что спонсор, подошел ко мне, а за собой на тележке катил часы с маятником и кукушкой, метра полтора высотой часы или больше - я только в сантиметрах меряю, а в метрах путаюсь, потому что в школе вместо уроков математики из бумаги вырезала журавликов и отправляла в Японию.
  Мужчина генерал подкатил тележку, погладил меня между лопаток и рявкнул зычным командным басом - так протодьякон кричит на кота, что ворует сметану:
   "Здравия желаю, товарищ балерина без трусов! - затем понизил голос и уже разговаривал, как нормальный гитарист из дома свиданий: - Верю, что вы засыпаете в слезах, потому что не реализовали часть проектов, что наметили в детстве, когда мама отобрала у вас куклу и снесла старьёвщику в обмен на дырявые резиновые калоши.
  Я тоже мечтал: бывало выйду ночью в сад, смотрю на звезды, рука дрожит, а думаю не о Звездах, не о яблонях и грушах, а мечтаю о старинных часах, потому что в напольных старых часах живет душа мастера.
  Душа томится в часах, вырывается на свободу, но не имеет право, никто её не вызволяет, как и джина, что задыхается в кувшине от своих миазмов.
  Долго я мечтал об антикварных часах, но не подходил на кривых ножках господин случай: то барабанщик заболеет, и мы скидываемся ему на лекарства и на аборт, то - разоружение, и зарплату по году не выплачивают, то - мамзелька подвернется, душу с деньгами вытащит - всякое на войне случается, об этом каждый Александр Македонский знает.
  Вышел я на пенсию, страдал запором, а чернослив нынче дорогой, как ордена.
  Накопил денег, прогуливаюсь по Новороссийску и вдруг, будто из танка выпал без снаряда в руках: за витриной тяжело болтается, подобно яйцам коня Буцефала, маятник напольных этих самых часов.
  В волнении, но не показываю интереса, иначе лавочник взвинтит цену на часы до небес, захожу в лавку, лениво листаю антикварные журналы с рассказами писателя Антоши Чехонте, а затем спрашиваю о кувшине из золота, словно мечтал о нем со дня вступления в должность командира полка.
  Продавец, по роже - прапорщик - отвечает, что есть золотой кувшин эпохи Минотавра, да дорого стоит, как крейсер "Аврора".
  Я цокаю языком, словно белка в колесе, сокрушенно качаю головой, показываю на молодую уборщицу, она тряпкой разводит грязь под ногами, словно колдует.
  Чистый пол, а тряпка грязная по нему идет, и разводы оставляет, как разводят часовых около оружейного склада.
  Спросил, сколько стоят услуги уборщицы на час, оказывается - дешево, и дешево мне не ладно, словно мне гирю вложили в штаны.
  Сделал вид, что ухожу, досадую, что деньги есть, а потратить не на что, и, словно бы случайно, остановился около часов ефтих на витрине:
  "Почем ерундовина, что предназначена для прикрытия пятна на стене?"
  Продавец заикнулся, что часы очень дорогие, но затем понял, что лучше хоть что-то выручит, и отдал мне после ожесточённых торгов (я ему зуб в запальчивости коренной левый нижний выбил) за все мои деньги, сколько было, будто мне Зевс посоветовал опустошить сберкнижки перед походом в лавку старьёвщика.
  Теперь, балеринка, я даже счастливее самого себя, потому что в детстве мечтал о карьере балерона без трусов, но в обтягивающих трико, а в трико подложены лапка зайца и банан с двумя мандаринами.
  У украинцев национальный герой - Парасолька, у молдаван - Гурвинек, а я - балерон во плоти, но сейчас - часовщик.
  Отец часто приходил домой пьяный, таскал меня за уши, поэтому уши оттянулись, как у Гурвинека, что любил кухарок.
  Привезу часы домой, ткну в них отвёрткой, попаду в душу умершего часовщика, автора часов, и душа мне предскажет результат скачек и лотереи". - Генерал облапил часы, целовал их, даже ногу задирал на циферблат, словно ложился в больницу на обследование почек.
  Я открыла великолепный ротик, сказала бы что-нибудь, потому что - умненькая и красивенькая, как цветочек лотоса, но вдруг, забабахало, завизжало, застрекотало, загромыхало, как в сельской бане, когда с верхней полки с тазиком сверглась толстая цыганка Аза в золотых монистах.
  Украинские ВВС налетели, бомбили паром, обстреливали; мигом на пароме в ответ застрекотали зенитные установки, системы залпового огня "Град" и другая техника, которая так потешна, когда балерина среди разрывов снарядов и пороховых дымов стоит с поднятой ножкой, как белый флаг капитуляции.
  Всплыла подводная атомная лодка неизвестно чьей стороны и страны, тоже пускала снаряды в воду и в воздух: все стреляли по всем, даже свои в своих - денег на патроны не жалко, пусть выстрел из автомата Калашникова стоит пять долларов - на потребу людям, как гуманитарная помощь.
  Я не боялась, что меня убьют, потому что - заговоренная на сцене Большого Академического Театра России.
  Кого не убили в гримерке, тот и под атомными пулями выживет.
  Генерал бегал по парому, призывал древних богов, грозил кулаком в небо и под воду, давал указание бортовым компьютерам и целовал троекратно каждого артиллериста зенитчика в пухлые щеки младенца.
  Он плакал, обнимал санитарок, скидывал трупы в море, бессвязно лепетал вместе со стариками и младенцами, затем, видно под влиянием контузии, вспомнил молодость и изображал из себя лебедя "Сен-Санса" - хреновый из генерала лебедь.
  Я ногу не опускала - красиво, даже пара летчиков вывалилась из вертолетов, загляделись в мою красоту; так скептики утверждают, что золото дороже балерин.
  Кому нужно золото, если балерина поднимает ножку без подъемного крана фирмы "Каматсу".
  Вдруг, очередная волна налетела, подхватила тележку с напольными часами и потащила за борт - так акула в американском фильме "Челюсти" ворует с корабля попкорн.
  Генерал встрепенулся, напружинил грудь и бросился в море вслед за тележкой с часами, а в часах - душа часовщика, как червяк в яблоке.
  В школе, на уроке физкультуры мы грызли орехи и кушали яблоки, а Светке попался орех с червяком, и червяк застрел между зубами; извивается черно-белый, мясной неграм и папуасам на радость, но мы червяков в Москве и в другой России не кушаем, поэтому - противно, и запомнилось на всю жизнь до этого часа.
  Генерал зацепился штанами за поручень, рванулся за часами, так голый ниже пояса сиганул в пучину морскую, как Посейдон за Афродитой.
  Галифе с желтыми подштанниками достались боцману на пароме, как приз за лучшую поездку под бомбами.
  Взрывная волна тоже с меня и со многих сорвала одежды, поэтому я чувствовала родство с утонувшим генералом, только сопереживала, думала, как стыдно ему, мертвому, захлебнувшемуся перед моряками, что взирают на него в иллюминаторы подводной лодки, и видят, что боевой генерал, в кителе, но без трусов и без галифе, словно продал, обменял на часы.
  Рыбы же возрадуются, потому что до нежного мяса проще добраться, когда оно без штанов, как на сковородке в ресторане для каннибалов.
  Мы стояли со штурманом, вспоминали генерала, решили, что ему на том свете никто штаны не постирает, поэтому - к лучшему, что без штанов, но с часами утонул, без порошков, без угодливых сиделок в больнице, без немецких шуток с пуками и шнапсом под закуску из кислой капусты и свиных ножек.
  Штурман не докурил трубку Мира, швырнул в море, как дар утонувшему генералу, чтобы генерал на том свете, когда сядет рядом с часами, покурил немножко натощак, как школьник перед экзаменом.
  А я всё волнуюсь - курил ли генерал до смерти, и не вредно ли ему под водой курение с распутными голыми русалками? - балерина Наталья-Пятница замолчала, а Робинзон выпустил воздух из щёк, освобождал место для песен.
  Около балерины остановился мальчик-шалун, дернул её за юбку и с веселым хохотом побежал к разукрашенным красивым тонким балеронам у фонтана, словно играл в фею и фея.
  - Мальчик с ограниченными возможностями, он спекулирует билетами в театр, за что ему прощается даже мелкое воровство из раздевалок и театрального буфета - так смертнику прощают хулу в адрес президента, - балерина поднимала и опускала ножку выше головы, вдруг, порывисто, белой чайкой бросилась к Робинзону на шею, отпрянула, словно прикоснулась раскаленному пятаку. - Ты удивительно простой, парень, как пень в тайге.
  Мне нужна простота, оттого, что из простого мы все черпаем золотыми ложками знания и любовь, восторг и амбиции, патриаршество и вспоможения.
  Пойдем, пойдем же, избранный мой, я покажу тебе Мир! - Пятница схватила Робинзона за левую руку, затем отпустила, словно вспомнила о молоке, что оставила в кастрюле над огнём (Робинзон не понимал слов Пятницы, но с интересом наблюдал за ритуальным танцем - так клоун наблюдает за карасем с распоротым брюхом). - Ох!
  Я же забыла, что вы, мужчины, настоящие мужчины, трепетно воспринимаете окружающий Мир с соловьями и баснями.
  В тебе играет неполноценность оттого, что я - девушка, и вот так запросто поднимаю ногу выше головы, а ты - венец природы, потому что - самец, ногу выше головы не поднимешь, словно её заклинило в постели.
  Друг сердечный, помогу я тебе, поспособствую, ибо знаю не только тайны ресторанных яств - в ресторанах повар и поварята по традиции валяют котлеты на грязном полу, но я познала тайну растяжки, шпагата, когда промежность касается пола - мохнаткой пол вытираем в Большом Театре.
  Закинь ногу мне на голову, я ниже ростом, поэтому получится легко, закинь, получи растяжку балерона, и тогда в тебе не останется ни капли самодурства и неполноценности, словно разбил кувшин с горестями и напастями Пандоры. - Пятница-балерина схватила Робинзона за ногу, поднимала, пыхтела от натуги, сопела, но упорно тянула его ногу вверх, к свершениям и кокосам в облаках.
  Робинзон возрадовался, но, потому что современный и политкорректный, несколько секунд сопротивлялся:
  - Полноте, полноте, Пятница!
  Я ждал, когда ты признаешь меня своим господином, поставишь мою ногу себе на голову - так рыцари под мечом королевы принимали присягу.
  Да я, поставлю ногу тебе на голову, если так требует История, потому что ты - единственный человек, кроме меня, на необитаемом острове и не болеешь дурно, а если бы и заболел, то нашел бы лекарство для себя и для меня.
  Преклони же колени, чтобы нога моя вольно встала на твой затылок, а не тяни, дикарь же ты, на голову себе - раздираешь мне промежность, рвешь сухожилия, как на корабле.
  - Постой, парень, еще немножко, мы же не в учебке в десантуре, - Пятница напружинила плечи, надувала щёки (Робинзон слышал шум ветра в расщелине). - Эксперимент пропадет зря, как революция, если я стану на колени, а ты мне ногу поставишь на голову - сотни раз проходила с любовниками, никакого толку для растяжки - как приходили с животами, так и уходили бегемотами на жирных лапах.
  Ты - другое дело, Родина ты мне, парень, поэтому я доведу дело до конца, пусть даже у тебя промежность порвется с грохотом дыбы в пыточной камере Инквизиции. - Балерина ловко поддернула ногу Робинзона, чуть склонила в подсказке головку, и - О! Чудо! - нога Робинзона коснулась лба девушки, словно по футбольному мячу с разворота. - Вышло! Получилось! Хоть коряво, но - правдиво! - Наталья поставила ногу Робинзона на асфальт (Робинзон с недоумением подпрыгивал, удивлялся настойчивости дикаря, что так упорно доказывал свою рабскую сущность). - Теперь мы, как муж и жена, как Минин и Пожарский, как Буратино и Мальвина.
  Детские сказки, но в них огня и силы больше, чем в атомном взрыве в Семипалатинске.
  Ах, как вольно раскрывается моя душа цветком настурции.
  Теперь могу с тобой беседовать, как с подружкой, о сокровенном, о самом главном, и, наверно тебя интересует, почему я запросто, распахнула себя народу, справляю малую нужду около служебного входа в театр, а не хожу в туалет с золотыми унитазами?
  Нужда! Кого она минула? Возьми, возьми мои фотокарточки, парень, - балерина задрожала, наклонилась, показала северное и южное полушария, подняла плитку мостовой и извлекла целлофановый пакет ("Пятерочка"), протянула Робинзону, как калым: - Здесь мои фотографии, несколько штук, но очень ценные, дорогие моему сердцу, оттого что - ню!
  Впрочем, что фотографии, когда моё откровение дороже, потому что от сердца идёт, а фотографии - из фотоаппарата. - Пятница выхватила, словно лист подхватило ураганом, пакет из рук Робинзона, вложила в лунку и обратно прикрыла могильным камнем пролетариата. - Я справляю нужду около театра, малую нужду, потому что так замысловато ищу спонсоров; богатые избалованные дяденьки любят подсматривать за балеринами, и японцы обожают, у японцев даже отрасль искусства - фекализм.
  Приметит олигарх, как я по нужде присела, подъедет на "Майбахе" и прокатит от Театра до утра, - голос Пятницы задрожал, но затем снова окреп до свиного визга: - В последнее время и на эту уловку плохо идут богачи, обеднели фантазиями, расслабились гениталиями, словно их продали за рубль серебром.
  Но я оправдываю своё поведение, что на природе - лучше, чем в четырех стенах; издревле девушки справляли малую нужду на свежем воздухе, а не в театре, словно театры - большие сортиры.
  Ветерок овевает, подсушивает, вдохновляет на мысли о гривнах и уличных поэтах.
  Ты, парень, мне приглянулся, оттого, что простой, ветерок ты.
  Всё кругом сложное, в роскоши, в золоте, а ты - нищий, мусорный, зловонный, оттого и - натуральный, не кастрированный и без мыслей о шубах и золотых пенсне-с.
  Полюбила я вас, парень, без денег и без доходов от дядиной квартиры. - Пятница порозовела, смущенно опустила руки, но затем вспомнила о важном - так солдат вспоминает, что генерал убит, снова крепко взяла Робинзона за руку и повела за собой в театр, как на рыбный рынок в Одессе.
  Робинзон послушным бычком на веревочке следовал за упругими профессиональными ягодицами балерины (дикарь Пятница), и виделось, что папуас ведет по острову, сквозь рощи и поля, по древним заросшим тропкам, тащит показать с горы свой остров, другой, до которого на лодке веслом подать, в любом случае, раб, который присягнул ногой на голове, не обманет, а покажет важное, что выведет Робинзона к людям.
  За служебной дверью на балерину закричала вахтерша (Робинзону видел глумливую обезьяну, с ужимками бородатой козы), но девушка не обратила на визг вахтерши должного внимания, и видно, что кричит охранница больше из дурного настроения, а не из охранной функции и служебного рвения - так собачка ненавидит кошку, но машет хвостиком, чтобы кошка не рассказала хозяевам о сворованной курице.
  Из темного чулана под лестницей послышался требовательный голос невидимого невидимому:
  "Ноги-то раздвинь!
  Анфиладу ему покажи!
  Не греческая смоковница и не Олимпийская богиня, чай"!
  Робинзон слышал не слова, а - рокот далекого прибоя; лестница - каменные ступени в гору, каморка - пещера с живительным родником и летучими мышами.
  Робинзон ринулся в пещеру, но оттуда вытолкали (привиделся толстый злобный барсук, возможно, сумасшедший).
  Пятница засмеялась, показала острые белые зубки будущей матери:
  - Эка, куда полез, к балеронам, дурень без ребра.
  Да они тебя за три минуты в свою веру обратят, даже ягодицей скрипнуть не успеешь, как на Красной Площади во время посадки американского бомбардировщика, - очи балерины сверкали, язычок облизывал губки - призывно, ладошка свободная хлопала по бедру, и снова вела, дальше и дальше к заветному - так клятвопреступник ведет в избу заблудившегося лесника.
  На площадке второго этажа балерон с ограниченными возможностями (крюк вместо правой руки) крюком железным зацепил Робинзона за ногу (Робинзону показалось, что змея обвила лодыжку), но Пятница профессионально быстро и с опытом хождения по коридорам с балеринами и балеронами скинула крюк, освободила Робинзона:
  - Разве это крюк?
  Металла пожалели на крюк балерону с ограниченными возможностями.
  В США балеронам пудовые крюки изготовляют, самые большие и самые тяжелые в мире, а у нас - титановые, легкие - стыд и позор нации за нищие крюки.
  Прошли дальше под ручку, из гримерки выскочила балерина в туфлях на высоких каблуках, иной одежды на ней нет, словно проиграла в очко.
  Балерина присела на пути Пятницы и Робинзона, с вызовом распахнула руки, будто ловила зомби:
  - Не пущу, пока не измажете меня медом и не обидите, как ступку с пестиком.
  Или решите три загадки из моего детства, когда кони летали выше троллейбусов.
  Если же умру после ваших слов, то прикройте мне веки пятаками, оттого, что я погибла в кордебалете, и не принесла пользу человечеству и прогрессу.
  Завидуйте, я три дня проработала наложницей у богача Абрамовича (Робинзон вздрогнул, в шуме далеких волн ему почудилось знакомое, когда девушка произнесла "Абрамовича", но откуда знакомое на необитаемом острове с дикарями и кабанами - дикой свиньей выглядела балерина на полу перед Робинзоном), да неловко ножку подвернула, когда танцевала на столе среди бутылок с коньяком - вот незадача, да, видно, доля моя женская суровая, тяжелая, свинцовая.
  - Загадывай загадки, милейшая, - то ли из уважения к подружке по танцевальному цеху, то ли - очень серьёзно, не пропустит, если не выполнят её условия, но Пятница остановилась, с извинением смотрела на Робинзона: - Сейчас отгадаем загадки, они лёгкие и всегда одни и те же, как вопросы на экзамене по физической подготовке.
  - Что на свете всего мягче? - девушка на полу захохотала, раздвинула ноги, затем сдвинула, снова раздвинула, как калитку в сад.
  - На свете всего мягче руки человека, потому что человек даже на самой мягкой подушке всегда под голову руку кладет! - Пятница товарке отвечала бойко, заучено, даже топнула от нетерпения, что так всё ясно и кристально прозрачно.
  - Ответ не верен, потому что, как учение Карла Маркса, устарел, - балерина на полу чихнула (и от её чиха Пятница побледнела, чуть подала назад точеное тело и наступила Робинзону на ногу). - У Артура железная рука, и он её под голову не кладет, потому что голова - деревянная.
  За твой неверный ответ, шурали, за неверность...
  - Мерзавка! Бедные мы, несчастные! - Пятница вскричала раненой жирафой, оттолкнула подругу, побежала, тянула Робинзона за собой, как пароход тащит сеть с крабами (Робинзон видел у себя в мозгу, что дикарь спасает его от стаи бешеных зайцев, и благодарен Пятнице, даже смахнул заслуженную, как Герой Союза, слезу): - Скорей, парень, скорей, а то не добежим до постели, а нужно, оттого, что деньги слабеют, санкции разрастаются снежным комом.
  Не упрекай, а восхваляй, даже не записывай мне в уголках глаз иголками в назидание потомкам.
  На голову падает ночь, и до ночи мы должны, иначе - должное не произойдет, а твоя растянутая промежность, когда задирал ногу выше головы, превратится в свалку радиоактивных отходов. - Пятница втащила Робинзона в инфракрасную сауну, закрыла дверь на защелку - снаружи страшные удары сотрясали дверь, будто стадо Годзилл борется за право первой ночи с Робинзоном (Робинзон слышал раскаты грома, видел молнии, прятал голову в плечи от тяжелых капель дождя).
  Балерина вздохнула с облегчением - не сломает товарка липовую дверь, обернулась и застыла, словно статуя из свежего золота.
  - Что же ты в одежде, милейшая, когда представление скоро, а играем мы без трусов? - старец в синем халате, расшитом золотыми кометами и красными звездами, качал головой с белой Черноморской бородой. Длинный колпак (звезды и кометы), красные туфли с загнутыми концами рассказали бы усталому Путнику из Гудермеса о многом (но Робинзон видел вместо старца гранитную плиту). - Когда в душе холод, тогда в душе голод!
  Поддай-ка, пару, смиренный путник, - старец подмигнул Робинзону, но не увидел ответной реакции Манту, похлопал Пятницу по левой лопатке, словно проверял на прочность ванадиевые имплантаты. - Я скрепляю сфинктер рисовым отваром, и необходимы чрезвычайно сложные усилия, чтобы во мне удержалась пища и мысли - так плотина сдерживает натиск весенней реки Терек.
  В сауне, да, в театральной сауне я - мудрец, а как только выйду из сауны - дурак дураком, потому что в открытом пространстве гроб теряет своё предназначение, словно его позвали на свадьбу. - Старец с кряхтением, но помощь не просил, поднял массивную лавку в сауне и выкатил большой, просторный гроб на колесиках. - Все стремимся к прекрасному, а кто и к прекрасной, с детства мечтаем о Звездах и о мешке с золотом, но в свете будней забываем о простом гробе, который принял в себя мышечно-костную массу бывшего человека.
  Хорошо ли это, или плохо судить не нам, и это радует, потому что всю жизнь судим, и на том свете бы судили, как судья с непрерывным рабочим днём.
  В малиновом саду, когда мне исполнилось шесть лет, я наблюдал, как наша горничная Ирина сначала копала глубокую яму, а затем в яму сбросила бездыханное тело своего полюбовника конюха Ивана.
  Любознательный, потому что - мальчишка, я подошел к горничной и постучал по её копчику замысловатой тросточкой с серебряным набалдашником - голова льва - между лопаток девушки - так стучится почтальон в дверь к Дениске.
  Ирина вздрогнула, резко развернулась, колыхнула небольшими, но резиновыми грудями и занесла над моей головой лопату; комья грязи падали мне на голову, но я улыбался, потому что мир прекрасен, даже в смерти конюха.
  "Потрогай меня, голубушка, я же - настоящий, не привидение, - я засмеялся откровенно и радостно - так смеется птица гагара над утонувшим зоофилистом. - Если бы ты в лесу наткнулась на музыканта Бетховена, то разве спросила бы его: кто ты, родимый?
  Ты бы музыканту ручку поцеловала за все подвиги, что он оставил на ниве отчаянной борьбы с немузыкальными медведями.
  Так целуй же и мне руку, потому что я - настоящий, а не призрачный Бетховен в белых чулках и в туфельках с серебряными пряжками".
  Горничная Ирина поцеловала мне руку, затем указала небрежно в сторону конюха в яме, бывшего конюха, потому что теперь - тело, а не профессия и добрым голосом молочной кормилицы зашелестела в моих евстахиевых трубах:
  "Я, верно, сошла с ума, но как тебя увидела, Митрофанушка, так очень удивлена и стою перед тобой не нагая, а положено, чтобы нагая и ты видел, что я не скрываю камня за пазухой, но - открытая не только тебе, а всем ветрам назло.
  Почему убила своего милого дружка Ивана?
  Он не любил прыжки в высоту, за то и убила, болезного, с родинкой на правой ягодице, будто жук присосался.
  Родом я из Белорусского Полесья, но назвали меня не Олесей, а в Полесье всех Олесями называют; батюшка мой строптивый, пошел против общих правил, оттого, что - банкир, и обозвал меня Ириной, за что и страдаю в горничных, а не распиваю чаи с Императрицей.
  По ночам девки и парни в Полесье прыгают через костер - незамысловатая забава, но зато - бесплатно, и выявляет самых храбрых, сильных, выносливых, поэтому - род их продолжится, а хилые и с ограниченными возможностями в костер падают, сгорают, что по эволюции - верно, не дадут слабого потомства с безумными глазами.
  Эх, молодость, молодость, как прыгнем, так ветер в промежности завывает, и высокий огонь жадным языком волосы на лобке палит.
  Когда я пришла в услужение в вашу Усадьбу, то сразу в полюбовники взяла конюха Ивана, оттого, что конюх приближен к госпоже.
  В каждом доме госпожа барыня любит конюха...
  Иван оказался сердечным другом, кидал мне под ноги медные пятаки, бил по оголенным ягодицам березовым веником, а на празднике подвешивал меня в конюшне и охаживал вожжами и оглоблей - люблю боль!
  Так приглянулся, что я задумала от него ребенка понести, словно белка от летучей мыши.
  Но силен ли телом и духом мой избранный конюх - костёр покажет.
  Не тот костер, на котором еретиков и ведьм сжигали, а костёр Полеский, любовный.
  Разожгла на заднем дворе костер до неба, подлила в огонь керосина и прыгнула для пробы - аж до носоглотки через сфинктер огонь достал, и волосы враз на лобке вспыхнули ярмарочными фонарями.
  "Теперь твоя очередь, суженый-ряженый, - приказала Ивану, а он в носу дышлом ковырялся - огромный мужик, волосатый медведь. - Перепрыгнешь огонь, значит - силён.
  А не осилишь - так тебе дорога одна - в погребальную яму, откуда адский хохот, болезни, мор, чума и сера".
  Иван засмеялся, обидно махнул рукой и в опочивальню к барыне направился, словно и не жил вовсе.
  "Проклинаю! Проклинаю весь твой род до седьмого пота!" - я в злобе вскрикнула и швырнула в голову Ивана горящее полено - диво, как руки свои не обожгла, а волосы Ивана вспыхнули жадно.
  Иван завопил, на мать сыру землю упал, катается, руками в волосах птицу Феникс, что возрождается из пепла, ищет.
  Ну я и сбила пламя, топором; огонь потушила, да и жизнь в придачу - кому она нужна жизнь, если не дает сил и воли через костер перепрыгнуть?
  Похороню Ивана, а ты, Митрофанушка, мне подсоби, потому что я девушка слабая не только на передок".
  Я помог горничной, даже цветочки желтые премиленькие посадил на могилке неизвестного конюха Ивана.
  С тех пор тянет меня к жару, к огню: и пожарным в Лукойле подрабатывал, и за деньги через огромные костры прыгал на радость киношникам, и в банях сплю, чтобы пар кости ломил, словно молотом.
  Гроб, он тоже душу греет, поэтому за собой вожу на колесиках - так мать героиня везет поезд из десяти колясок.
  Да что, вы молодежь, в гробах и в мудрости поколений понимаете - ничто не понимаете, а грех на душу берете, каждую минуту смотрите в мобильный телефон - не пришла ли смска от невиданного невидимого друга, и не готовится ли распродажа в магазине "Спортмастер", где полосатые гетры стоят дороже меча рыцаря средневековья.
  Самоотверженность, любовь к Отчизне, беспрекословное выполнение приказов Партии и Правительства для вас - смех, а потешание американских кловунов в полосатых портках и с бутылкой виски между ягодиц - норма жизни, серьёзное, как коза на крыше дома певца Антонова.
  ИЫЫЫЫХ! Нет в вас садизма и страдания, а без боли вы на кривом верблюде не въедете в вечность. - Старик махнул рукой, щекой водил по боковине гроба, искал кожей сучки и задоринки.
  - Не думала, что скажу гадость пожилому человеку, но, если свихнулся, то дорога тебе в полицию с повинной, пердун нахохлившийся! - личико балерины покраснело, под купальником от злости надулись грудки, как два напальчника: - Словами каждый у нас горазд, словно помелом по избе Бабы Яги, а до дел - так никто из своей конуры нос не высунет, а дорогу только до сортира и до кухни знаете, словно вам в пятки забили ржавые гвозди.
  Вчера проходила мимо ЦУМа, и наступила на ногу спящего бомжа с кабаньей щетиной на раздувшемся лице.
  "Что! Что окаянные люди с вами сделали, с возвышенным? - я упала перед бомжем на колени, провела рукой по его щеке - небритость поранила мою нежнейшую белую кожу до рытвинок, словно Беломорканал микробы на мне прокладывают. - Вы в школе мечтали о Звездах, о далеких Мирах, о высоких горАх, о закрытых дверях, за которыми ценят и любят и, верят, и ждут вас.
  Теперь же, на дне океана, и океан бурлит в моральных устоях общества, в самом низу, где рыбы - люди, что не получили возможность искупления, а скрещиваются с собаками, чем обрекают себя даже не на ад, а на вечную жизнь библиотекаря, а полки в библиотеке тянутся из бесконечности в бесконечность.
  Вы лежите, а людской поток вас обтекает, не задевает, не касается, словно вы покрыты новой нанотехнологичной водоотталкивающей плёнкой из Китая.
  Вы метеоритным дождем выпали из жизни людей, и выпали в осадок в колбе лаборатории имени Менделеева.
  Встаньте, идите, докажите, что вы не хуже других, что вы - любой из нас, как любой из нас - вы, и даже вы - балерон, хотя балероны чванятся, что крепкие ноги лучше крепкого батона хлеба.
  Задерите ногу выше головы, и общество примет вас обратно, распахнёт пьяные объятья извозчиков и кондитеров".
  Я поднимала, тащила к небу бомжа, но он не поднимался, словно я обнимаю Земной шар, а шар катится в пропасть, откуда зубовный скрежет, вой чахоточных шакалов и одномерный стук костылей.
  Одежда на бомже разношенная, с центральной помойки, поэтому добротная, но широкая, как у черноморского моряка Железняка.
  Бомж смотрел на меня с лютой злобой булочника, у которого пёс украл филипповский пирожок, но, вдруг, его глазища солнечно потеплели, я уже подумала, что бомж соприкоснулся с прекрасным, и оттого сменит жизнь, с этого момента всё у него изменится, даже длина ног, но бомж прикоснулся толстыми заскорузлыми пальцами с язвами к пуговичке на моей блузочке - Ах, миленькая блузочка от "Кардена", рюшечки, нежнейший шёлк - обожаю блузочку, в ней я даже не ангел, а - Верховный Ангел женского пола в Райском балете.
  Бомж холил и лелеял мою пуговичку, а я не укоряла бомжа за развязное поведение, за грязные руки с гробовой каёмкой под ногтями, за дурные намерения, что факелами Нострадамуса вспыхнули в уличных глазах.
  Наконец, бомж убрал руку от моей пуговички, с силой выпустил воздух сквозь волосатые ноздри, на то они и нужны человеку, ноздри, чтобы из них пар выходил, как в паровозную трубу, и произнёс хриплым голосом человека на твёрдой жизненной позиции, где нет места устремлениям к чесночной похлёбке и юмору в коротких штанишках.
  "Вы жалеете меня, девушка, сострадаете, а не знаете, что я - зверь, дикий койот, и, если представится возможность, то я сожру вас с пуговичками и розовыми мочками ушей.
  Но мы пока ещё в Цивилизованном городе, и комета не сожгла города Содом и Гоморру, которые носят имена Амстердам и Вильнюс.
  Придёт час, и Земля вопиит; но, скажу откровенно, что я живу на высшей жердочке, с которой страдания Земли кажутся порывами червяка в грецком орехе.
  Ваша пуговичка вернула меня к дням, когда я самонадеянно жрал свежие торты "Птичье молоко" и купался в ласках солнечного ветра.
  Три года назад, когда я ещё не бомжевал, зашел в контору, или в офис по делам, а дела не носят общечеловеческого, только - суета, как у скрипача в однокомнатной квартире.
  Невозможно красивая и холеная секретарша встретила меня приветливо, потому что я ещё не бомж, сияла, благоухала, но я уже тогда знал, что внутри неё - кишки, а над кишками - кожа с порами, мелкими волосками и каналами для выделения пота, что несовместимо с прекрасным и Райским, потому что Ангелы не потеют.
  Я сказал секретарше, что зашел по делу, и захожу во все заведения, где можно встретить знающего человека, и дело моё - поиск путей преодоления дурного и, как следствие - зеленая поляна под солнечными лучами, и на поляне: зайцы, куры, ромашки, соловьи - благоденствие.
  Девушка по женской дурости приняла меня за нефтяного магната, обняла, приподняла юбку выше пояса, но затем искорки понимания промелькнули в её детородных очах, и уже кощунственное видела во мне, словно я продавал зубные щетки из бамбукового угля.
  "Несчастный мужчина, как я сразу не догадалась, что вы сошли с ума! - девушка присела на стол, ноги мне закинула на плечи и смотрела дерзко, как гитарист разглядывает в женском сортире халат уборщицы. - Скиталец по жизни, через год, или раньше ты со своими умозаключениями дойдешь до нищеты, до бомжевания, и скрипка Страдивари тебя не оживит, потому что летишь в пропасть, расплачиваешься нравственными муками за подлости, что совершил в детстве, когда гонял крыс, или не совершил, но задумал дурное.
  Трагедия русского московского интеллигента в поиске, будь он трижды неладен поиск: от Чехова с Толстым до Эсаула Георгия.
  Многие находят возвышенное в поиске, но только - не девушки, потому что женщина и девушка - оплот, база, фундамент общества с конями и голубями.
  Вы сейчас представляете ценность, потому что мужчина с квартирой и перспективами, но я уже вижу натренированным взглядом будущей матери, а каждая девушка - будущая мать, и поэтому заранее заботится о своих детях, чтобы они не ползали в грязи - вижу, что за свои идеи прогуляете, пропьете всю историческую ценность, которую ваши пращуры вам завещали.
  Квартиру задешево продадите, сопьетесь, и найдете в своём бомжевании и нищете подвалов новую истину, за которой спрячете своё неумение жить - так рак отшельник в раковину прячет убитую Горгону Медузу.
  Девушки любят состоявшихся богачей с чувством юмора, без вредных привычек, а русские интеллигенты - все ненадежные, поэтому мы берем в мужья азиатов, хотя нам не нравится, но знаем, что азиат не полезет в рассуждения, не ударится в запой по причине намокшей русской души, а поставит азиат киоск, затем ещё киоск - по крупице, по манне небесной наберет капитал, и капитал пустит на своих детей.
  К старости азиат тоже преобразится, одухотворится, пойдет по пути русского интеллигента, но в старости его можно бросить, или уговорить, или отдать в психушку, как поступила с Марком Нагиевым его жена Ромашка.
  Так, что мужчина, вы - отверженный мной, даже сам себя отвергаете, но не замечаете, и это прекрасно с одной стороны - к бомжу никто не подкопается, не опровергнет его идеи, оттого, что идеи нищего отшельника, а все бомжи - отшельники - прозрачны и не опираются на золотые монеты, как Карфаген опирался на награбленное золото, поэтому развалился, как старая бабка".
  Девушка потеряла ко мне интерес - так ребенок теряет копеечку, пошла к телефону, звонила Артуру и умоляла, чтобы Артур приехал и взял её в жены: хоть на столе, хоть под кушеткой.
  Я вышел из офиса озадаченный прямотой и кристальным видением простой секретарши; она заметила в моей душе надлом, мелкий, еще не пропасть, но уже трещит душа, а женщина видит, что я задумался о судьбе русского интеллигента, и от дум этих рухнет моя карьера, потеряю всё, но приобрету нечто большее, как Паровоз братьев Черепановых.
  С мыслью, что секретарша - Кассандра, вечная девушка, ей больше десяти тысяч лет, я забежал в офис, пощупал бы лопатки девушки - нет ли крыльев, но дверь закрыта и заросла паутиной, как у старой нудистки на ягодицах вырастает мох.
  Лишь небольшая перламутровая пуговичка, возможно, что пуговица из кинофильма "Бриллиантовая рука", сиротливо блестела одним глазом на потертом кафеле.
  Я поднял пуговицу, положил в рот, но потерял через месяц, и безмерная, неоценимая потеря до сих пор свербит у меня между немытых ягодиц - так у преступника рушатся надежды на социальное преобразование общества.
  Через год я опомнился на помойке: нищий, но одухотворенный, как палка в руках индейца Джо.
  Предсказания секретарши сбылись, и я способствовал, но падения не ощутил, а, наоборот, подъем необычайный, словно стал привидением; люди меня не замечают, преступления мне прощаются, налогов от меня не требуют.
  Ничто не задевает мою честь конским хвостом, лишь яркой занозой из прошлого - ваша пуговица, она раздробила чувства, всколыхнула невсколыхимое, воспламенила несгораемое".
  Бомж целовал мою пуговичку, а я смеялась счастливая, потому что благодать юродивого, как кровь из шприца, втекала в мои благородные вены.
  Бомж поцеловал меня горячо и нежно - так целует бедуин своего верблюда, предостерегал от открытых канализационных люков, говорил, чтобы я не шла за теми, кто меня зовет, а в порывистости щенков и нескладном лепете попугаев видела возможность забыть угрызения совести, что заставит меня взять в руки скакалку и добиться звания чемпионки Мира по художественной гимнастике, а оттуда - и до Депутатки Государственной Думы два прыжка, хотя из балерин в Думы прыгается легче, оттого, что рядом два здания.
  Бомж наставлял меня, тусклыми Санкт-Петербургскими красками расписывал садизм, говорил, чтобы я не приковывала себя наручниками к батареям, оттого, что батареи нынче ненадежные, прорвутся, и кипяток тогда испоганит пуговицу на моей блузке, и блузку не пронзит стрела Амура, а для девушек ужас, когда любовь мимо проходит: не нужна любовь, но из жадности девушки хватают, затем хвастают, гордятся, что сзади тянется существо мужского пола, но на самом деле - бесполое, как улитка.
  Бомж грозил пальцем, проклинал уличных торговок семечками, домогался меня, но я отказала, и он укорил меня в недостаточной покорности, обещал, что мне уготован ад, затем вдруг, разразился слезами, простил себе грехи, мне простил прошлое и настоящее, благодарил людей за великодушие, за чувство локтя, и то, что он принимал раньше за слабость людей, оказалось, по его словам - сверхслабость, за которую люди испытают муки, потеряются в тумане, растворятся в ночных клубах, где девушки голые скачут вокруг шеста - чистые ироды женского пола, и нет сочувствия ни в настоящем, ни в будущем.
  Я в глубоком потрясении пошла от бомжа, знала, что он спасется, а я - неизвестно, потому что ногу красиво выше головы поднимаю, но как подниму ногу выше крыши или выше Луны - здесь мои человеческие физические способности теряются, а у бомжа мысленная нога, нога из песен и слов летит в прекрасное Будущее, где нет гнева, угроз, старух без зубов, князей тьмы и даже нет дурного запаха изо рта по утрам.
  Внезапно я поняла своё бездушие, осознала бездну, в которую лечу из-за невнимательности, себялюбия и напыщенного аристократизма Принцессы.
  Бомж поведал о пуговице с блузки секретарши, лелеял мою пуговицу, а я не оторвала её от сердца, не вручила бомжу, как паралимпийцы передают факел вражеским шпионам.
  На дне озера Байкал паралимпийцы с факелом забавляются, пугают омулей и утопленниц с синими, модными в Париже, баклажанными грудями.
  Рванула душу и пуговицу, с мясом вырвала предмет женского туалета и побежала к бомжу, как к спасению от дождей и расстройства желудка.
  Люди толкали меня, трогали, щупали, поглаживали, находились ловкачи, что целовали взасос среди улицы - бесплатно, даром, но я не убивала их, не стучала ногой по головам, потому что стремилась туда, где лежит человек без сомнений, без непосильной ноши за пазухой - так отдыхает после трудового дня пёс полицейский.
  Но бомж исчез, как исчезает за секунду потерянное серебряное кольцо с простеньким стеклышком.
  Возле колонны стоял шотландец в национальной юбке и с национальным инструментом в руках; шотландец посмотрел на меня, встрепенулся, схватил за руки и залепетал на плохом русском языке о графских развалинах, о горах, о домике в деревне, о чистом альпийском молоке с лесными, как изумруды моих очей, мухами.
  "Полноте, шотландец, - я засмеялась, отвела глаза, но затем стала суровая - точь-в-точь свадебный генерал в желтых панталонах. - Вы же без трусов под юбкой, и поэтому никто вас серьёзно из русских девушек не воспримет, как приняли бы пианиста или слесаря шестого разряда.
  Вы даже не станете никогда бомжом, потому что не разделяете интересы русской интеллигенции, а все русские интеллигенты заканчивают бомжеванием: нравственным или финансовым.
  Сделайте попытку внутренне выстоять против засилья генномодифицированных продуктов и шерстяных бабушкиных чулков, а затем общество шотландцев обречет вас на вечные скитания по парламентам и по площадям больших городов, как вечного Ноя, что не найдет свой ковчег".
  От шотландца я ушла; разорванная блузка, пуговичка в руке, и дошла до ручки ресторана, где меня знали, и я часто плясала обнажённая среди бутылочек - так мангуст пляшет перед очковой коброй.
  В ресторане после третьей рюмки водки ко мне пришло понимание разрушения личности каждого отдельного человека и физической гибели человечества в целом, словно раскололи кокосовый орех, а в нём - гибель человеков.
  Я искала ответ: кто же из людей, чья нация более правильно живёт, устремляется в Будущее, и кто спасет Человечество в случае неминуемой Космической катастрофы, когда огненные шары сожгут шары между ног?
  Отечественные русские интеллигенты, а с ними и все россияне, вплоть до обрусевших азиатов, слишком погружаются в себя, и из пучины выходят только к чистому пониманию, к высочайшей одухотворенности, но из одухотворенности не выплавишь металл для Космических лодок, и из одухотворенности не вылезет спасение физической оболочки человека, а только - спасение души.
  Японцы? Японцы для спасения человечества отпадают сразу, потому что культ у них странный - смотреть: смотрят на цветочки, созерцают до умопомрачения раковины, горы, кишки, фекалии, да, да, странная тяга к отвратительному.
  Разве японцы выстоят против болезненно тщеславного Армагеддона?
  Украинцы и китайцы? Китайцы любят деньги, а не науку, и, если идут в науку, то только - прикладную, мастерят сумки вместо гиперпросранственных модуль-переходов.
  Американцы? Американцы погрязли в физиологии: каки, сики, блевание, гной, половые сношения всех и всего, обжорство в погребе у дяди Сэма.
  Нет у американцев духовности, внутреннего стержня, примирения с личными качествами низших существ - так белка ненавидит штангиста.
  Все нации я перебрала за бутылкой водки, и к ужасу не обнаружила на Земле нации, что спасет Человечество.
  Неужели мы погибнем с золотыми запасами, с поднятыми выше головы ногами?
  Балерины бессмертны, и в бессмертии балерин спасение помешавшихся после смерти купцов Калашниковых.
  Бессмертие балерин дало надежду, слабую, как зевок котёнка, и я рыла надежду, называла себя миленьким цветочком, искала даже в миске с наваристым борщом, и, наконец, нашла.
  Да, не нации, а отдельные личности спасут Человечество, и на отдельных личностях мы ворвемся в Будущее, как на золотых унитазах.
  У меня в квартире золотой унитаз - подарок чиновника из Уренгоя; импортные принцы и миллиардеры ничего не дарят, а, если подарят безделушку, то гордятся своей щедростью, словно разорвали рот лаптями, а наши скромные чиновники: и БМВ преподнесут, и золотой унитаз и даже то, о чем не говорят на улицах.
  Бомжи, чудаки отправят нас в Прекрасное, и даже позволят захватить золотые унитазы - так в грузовой самолет бери сколько хочешь мешков.
  Бомж, что рассказывал мне о пуговице, уже одной ногой в Будущем, в Светлом мире без войн, потому что бомжи не воюют; без страданий, оттого, что все страдания от социума, а у бомжей нет социума.
  Он переселился, и другие переселились в другой Мир, которому кометы и иные Космические излишества не страшны, как не боится солдат голую прачку.
  Много, много людей обрели свой Мир, но Мир этот пустой еще, потому что в него попадают единицы, избранные, и эту избранность заслуживают преступники и побирушки с красными носами и в туфлях на шесть размеров больше.
  Я сразу увидела в тебе, - балерина погладила Робинзона по головке, словно пересиливала оскорбленное самолюбие брошенной куклы, - новый Мир.
  Ты не свихнулся, а живешь в другом Мире, и думаю, что в том Мире ты один, или вас несколько, и вы не совокупляетесь бездушно, как в американском борделе на дне обниманий.
  Ты странный, парень, но тебе по странности не нужен гроб, как мудрецу, - поклон Мудрецу на гробе. - Не вижу твой Мир, и из него ты мало меня осмысливаешь, но я хочу, чтобы ты во мне видел не только личность, но ещё и тело, и тело это перетащи туда, где нет страхов, где нет боязни, что из-за куста выскочит пьяный депутат с нагайкой в холеной руке.
  Пойдём, я отведу тебя к Счастью, парень, а ты мне подаришь страстную преданность и загадку умных людей без трусов! - балерина Наталья вывела Робинзона из чулана, они снова побежали, часто проходили по одним местам; девушка хохотала с подружками, негодовала, расписывалась в ведомостях, дарила автографы, часто поднимала ногу выше головы и заставляла Робинзона поднимать ногу - как сможет, уверяла, что у него с каждым моментом всё лучше и лучше гибкость, а скоро гибкость позволит стоять с поднятой выше головы ногой час и даже три, как стоял каратист Брюс Ли.
  Робинзон в своём Мире следовал за дикарём Пятницей, собирал коренья (бумажки, программки, пробки от бутылок шампанского).
  У белой козы (кастелянши) он выхватил пук травы (корзину с бельем), отдал Пятнице, чтобы до хижины донёс.
  Балерина с пониманием приняла корзину, но бросила при первом удобном случае - пожарнику под ноги.
  Робинзон присел на мшелый камень (столик в будуаре), закурил самодельную трубку из тростника (сунул карандаш в рот), обратился к Пятнице с поучениями, потому что полагал своим долгом образовывать дикарей с кольцами в носу, поэтому обречённых на одиночество и собачий вой.
  - Раб мой, Пятница!
   Кукушка не только яйца ворует, но и несет яйца, хотя и не баран с яйцами.
  Посмотри на окружающую среду, заметь в ней тайну, а стыда в Природе не найдешь, потому что все звери, козы, рыбы - нудисты, как в Серебряном Бору.
  Я сделаю из хлебного мякиша чернильницу, как завещал и учил Владимир Ильич Ленин, налью в хлебную чернильницу чернил из волчьих ягод - пусть только зерно вызреет, из зерна - мука, а из муки - хлеб.
  Ты преодолеешь себя, и впервые в истории человечества папуас научится писать, что так необходимо современному человеку, независимо оттого, в каменных башмаках он и без трусов, или в батистовом жабо и в обтягивающих белых панталонах.
  Несмотря на диаметральную противоположность наших взглядов на коз - вы их пользуете и едите, а я - только ем, мы приблизимся к пониманию насущного, и, возможно, я возьму тебя рабом, когда мы набредем на остров с человеками.
  Ты - первый человек, которого я встретил, но, вероятно, как рояли из кустов, выскочат и другие люди: разных цветов кожи, голые и одетые, обязательно неграмотные и все хуже меня, потому что, если бы и были на острове или близлежащих материках лучше, чем я, то сразу бы показались, оттого, что Цивилизация гремит, дымит, смердит на сотни парсек - так взорвавшаяся Звезда миллионы лет радует астрономов во всех точках Вселенной.
  Ненавижу демократов и исследователей человеческой души; от прямодушия - попустительство и гуманизм, а из гуманизма плавно вытекает гомосексуализм с ничегонеделаньем на заводах, фабриках и полях орошения, словно человек предназначен для танцев и пения на площадях.
  Бразильцы пляшут и совокупляются на пляжах, и где бразильская наука и техника?
  Но площади ведь нужно создать и подметать, как девушка по утрам радетельно наносит новый макияж.
  Любезнейший Пятница, не знаю твой пол, а через бамбуковую юбку не видно - мужчина ты с бананом или девушка с персиком, но верю, что придет яркий безобидный день, без презрения и плевков в душу, и гениталии твои озарятся светом нравственности и определенности, иначе друзья мои - дикие козы.
  Трагическая мощь твоего тела вызывает у меня двойственное чувство - Дуализм Шредингера, когда неясно, что и неизвестно где.
  Но пойдем же, накопаем на необитаемом острове золота - золото везде, нужно только умение отыскать сокровища среди дикой растительности; или наткнемся на клад древних инков или ацтеков - везде плавали, везде клады оставляли с золотыми блюдами, на которых изображено Солнце.
  В детстве я в квартире искал клад, но находил только тайники с порнографическими карточками - мама с папой, и мама с друзьями, словно птички на веточке в зоологическом саду города Эдинбурга.
  Может быть, я жестоко несправедлив к пустоте вокруг меня, оттого, что ищу людей, а пока нашел одного получеловека - тебя, ведь ты же не поднимешь штангу в двести килограммов и не выиграешь Олимпийские игры, а без шоу и Олимпиады ты - дикарь, папуас с трубочкой в носу и кокосами на голове.
  Честный ты или лживый, а, может быть, - честная или лживая, но с каждой минутой глубинные процессы поднимаются из меня, появляется надежда, что не всё в Мире так плохо, и не все девушки холодны.
  Возьми лианы, мы их высушим и сплетем гамак или циновки, на которых так удобно возлежать и смотреть в небо, а в небе тоже искалеченные души, но царит социальная справедливость среди небесных странников с ограниченными возможностями - так в доме престарелых пенсионеры более счастливы, чем молодые торговцы на рынках.
  Не отчаивайся, камрад Пятница, мы найдем людей, женим тебя или выдадим замуж, а мне ведь только диван нужен и вдохновение для поиска людей, потому что согласись, что один ты - мало, как будто пошел в джунгли и вместо макаки притащил муравья.
  Если ты женщина, Пятница, то я испытаю отчаяние, ибо женщину Господь соорудил из ребра - единственная в человеке кость без мозга, и душу Господь вложил только в Адама, в человека, а женщину уже не одухотворял, поэтому я не смогу с неодухотворенным рабом, как собака брезгливо отстраняется от хозяина, что упал в грязь.
  Грязь, кругом грязь, в городе - невидимая, а на нашем необитаемом, теперь - обитаемом, острове грязь видимая, но лечебная и пользу грязи пойми, Пятница, потому что раньше люди огромные деньги платили за грязевые ванны, а у нас грязь лежит под ногами, призывно открывает рот: "Намажь меня на тело, намажь!" - Робинзон зачерпнул грязь (мусор из урны) - полную ладонь, словно торговал луком горстями, провел рукой по лицу, а затем неожиданно быстро - по волосам балерины, словно ласкал кота. - Целебная грязь распрямит твои черные кучерявые дикарские волосы, Пятница, и ты поймешь, что цивилизация не только оскорбление социальной философией, но ещё и радость души, как в бане с гермафродитами.
  - Ах! Грязно! - балерина в ужасе скидывала мусор с головы, но затем застыла, будто вспомнила важную формулу по физике; улыбка дымного счастья заволокла глаза. - Да, так и надо, родименький, как родимчик!
  Всю жизнь я избегала грязи, перед встречей со спонсорами вымывала себя до скрипа, а теперь ты открыл мне глаза, хотя в них налетело мусора, и вижу, что бомж в грязи более достоин новой жизни, чем отполированная, лишённая бактерий наложница Египетского султана.
  Теперь вижу, что правда - в грязи, и от грязи не только волосы растут, но и душа воспаряет, движется со страстью пианиста Родионова, который музыкой двигает не только физкультурников, но и Звезды.
  Пойдемте в грязь, сольёмся с грязью, потому что в душе мы грязны, а сумасбродство ничего не весит, как литр вакуума.
  Ты ошибся в одном, парень: у меня волосы не черные и не кучерявые, а - прямые белые, словно снег в Финляндии около завода "Валио".
  Но, если ты видишь так Мир, то ты более прав, чем я, потому что до сего момента обманывалась, безгранично верила в любовь банкиров и справки из домоуправления. - Балерина из мусорной кучи набрала полную горсть, подбежала к солидному чиновнику (он дожидался машину с личным шофером) и вывалила мусор на шляпу государственного деятеля - так учетчица на производстве режет правду-матку: - Мужчина, послушайте, теперь вы - счастливый, потому что я вас вылечила, а вылечила по совету моего друга, - балерина показала на Робинзона, что, как воробей клювом, ковырялся палкой в решетке водостока: - Мой друг - гений, он из сна Веры Павловны, из иного измерения, и пришел, чтобы Правда нас не покинула, как вдова.
  Моя романтическая душа пела и ликовала, но парень из своего Мира указывает, показывает, в том числе и на грязь, что лечит от всех болезней, даже от душевных, а, может быть, превращает людей в оборотней, как в сказках.
  Оборотни, вы верите в оборотней, чиновник? - балерина схватила чиновника за левую руку, тяжело дышала, личико её прекрасное, молодое, порозовело зарей. - Ах! Как я счастлива, как счастлива в сегодняшний день, потому что смешалась с грязью, и утопила в грязи обиды на кордебалет и на администратора, который пьет ржавую воду.
  - Как накормить голодных?
  Как добиться Мира во всём Мире?
  Как поднять курс рубля, при этом не обидеть Европу и Америку? - чиновник прижал портфель к груди - так рыцарь прижимает щит с крестом: - Сначала я подумал, что вы, потому что - балерина, разыгрываете уличную сценку для ютуба, а ваш партнер наряжен сумасшедшим, потому что - модно, как в шапито.
  Да, знаете, что модно, когда сумасшедшие, или с сердечным припадком в больницу ложатся на время, пока налоговая реформа с косой не пройдет.
  Но сейчас вижу, что вы ищете справедливость, и часть справедливости уже нашли - грязь, и я приму грязь, потому что давно страдаю геморроем, и ничто не излечивает от дурной неприличной болезни, а грязь из Московских помоек, возможно, излечит, потому что грязь многоголосая, а лекарство - одноголосье.
  Поднимите ногу выше головы, балерина, еще выше, вот так, спасибо!
  Мне легче, когда разговариваю с девушкой, что стоит с поднятой выше головы ногой - так принято, и проще Солнцу упасть на Луну, чем мужчинам отказаться от мысли, что самое главное в жизни - чтобы девушка стояла с поднятой выше головы ногой. - Чиновник подошел к балерине (она с остатками мусора на прелестной головке стояла с левой ногой выше головы, и во взгляде балерины торжество Парламентского спикера), провел холеной ладонью по внутренней стороны бедра девушки, вздохнул, протер запотевшие очки и чуть охрипшим голосом произнес в пространство между балериной и Робинзоном, словно обращался к невидимому корабельному канату, что их связывал: - Вы вдвоём, а двое - уже сила, трое - демонстрация, четыре человека - Государство.
  Прекрасно, когда мужчина и женщина связаны идеей, гордой мыслью, пусть даже о грязи.
  Наш Президент одинок; я, хотя и женат, но тоже одинок, потому что в постели между мной и женой - любовник, по пятницам - мой, а в остальные дни - жены, словно переходящее Красное знамя на заводе "Серп и молот".
  Красиво называли раньше - Серп, Молот, Звезда, а теперь - франчайзинг, Вим-биль-дам, словно люди разучились говорить, как краснозадые павианы.
  Слово - сильно, но сильнее слова - ружье с дробью.
  В школе дети проходят дроби, но удивились бы, если узнали, что дробью уток и зайцев охотник умерщвляет, как высшая правда душит идею на корню.
  В пятом классе я не догадывался, что небо упадёт на Землю, поэтому спокойно ходил на рыбалку, в лес, по грибы, словно голодал по причине княжеских потравов посевов.
  Собрался на рыбалку в один прекрасный солнечный день, когда автобусы немилосердно дымили дешевым бензином, а одному на рыбалку - скучно, всё равно, что зайти в дом терпимости, а никто из новых девушек не может поднять ногу выше головы.
  Перед рыбалкой я покормил свиней, чтобы ничто не отвлекало меня на рыбной ловле, иначе мысль о том, что свиньи не кормлены, а еще более страшная мысль - после рыбалки я должен покормить свиней, меня отвлечёт от созерцания поплавка и насаживания червяка на крючок - так мысль о не выключенном утюге портит настроение девушке в отпуске с чужим мужем.
  Свиньи довольны, но я страдал, причем - нравственно, оттого, что нет человека второго для рыбалки, друга, с которым перекинулся бы ершом, поговорил, пока рыба вяло, как старая коза, мусолит червяка.
  Около бочки с квасом - поразительные бочки, прОклятые русскими интеллигентами - я увидел Серёжу, с ним мало кто дружил, и - недолго, потому что Серёжа - сельский интеллигент, ботаник.
  Серёжа, оттопырив пальчик, пил квас из стакана, а за спиной Серёжи длинный мешок с непонятным содержимым, словно украл у Карла кораллы.
  "Серёжа, пойдём со мной на рыбалку, я дам тебе второе удилище и наживку - очень бойких навозных червячков, похожих на индийских кобр.
  Твою рыбу поделим пополам, как аренду за удочку - по синайской справедливости.
  Если ты согласишься, то я тебя угощу конфеткой "дюшес" с прилипшими мусоринками махорки!"
  Ах, - госчиновник озарился внутренним светом абсолютной догадки - так вспыхивает лампочка в туалете: - В детстве с Серёжей - мусор махорки, и сейчас - мусор на шляпе!
  Исторически, преемственность времён, неустанные поиски нового в старом - так Буратино в театре спит без трусов, потому что трусы рвутся о сучок.
  В детстве я еще не знал, что встречу вас с мусором в руке, парень и девушка, но, возможно предпосылки, как зарождение Революции в Англии, имелись.
  Серёжа после минутного колебания согласился, и мы пошли на рыбалку вдвоём, как Минин и Пожарский по трупам поляков.
  Я помогал Серёже нести его мешок, и когда наши руки случайно касались, я вздрагивал от нахлынувшего омерзения, убежденный различными жизненными опытами, что самые строгие запреты ломаются в мужской бане, когда за окошком стрекочут не стрекозы, а - девушки, похожие по голосам, на пингвинов.
  Серёжа - скучный, рассказывал о Мендельсоне и Резерфорде, спрашивал у меня формулу разбегания Галактик, вообщем, хотя и собеседник, но никудышный, как рваный футбольный мяч.
  Мы пришли на дальнее озеро, народу нет, как и чертей, я нагнулся, зачерпнул ладонью воды, увидел маленькую рыбку-карандашик, и грязно выругался, потому что в те времена, до сего момента не знал, что грязь, даже из Московских мусорниц - лечит, причем - душевно и биологически.
  "Быть не может, рыба в воде плавает, а не дышит, и ног у рыб нет, ни одной, даже нет пылкого чувства любви.
  Если я поцелую рыбку, как лягушку, то превратится ли она в мальчика-с-пальчиком или в Принцессу?
  Клянусь, что, когда вырасту, то стану не капитаном дальнего плаванья, не хирургом по пересадке почек, не батутистом и не кловуном в цирке на Ленинских горах, а стану Депутатом Государственной Думы, откуда даже жизнь никчёмной рыбешки видна на ладони и значит для Вселенной не меньше, чем жизнь Короля или ураган в пустыне.
  Пустой я человек, праздный доселе, как вепрь в глуши Белорусских болот, где Олеся собирает клюкву", - Серёжа бормотал за моей спиной, пыхтел бормашиной на угле.
  Когда я обернулся, Серёжа смотрел на меня со злобой волка, и сверкала в глазах голубая укоризна, в руках Серёжи обрез тульской двустволки, и два дула направлены на меня, как в мишень имени Ленинского Комсомола.
  "Не увлекайся самолюбование в зеркале озера! - Серёжа говорил с уверенностью сельского пахаря, я приготовился ждать развязки долгого разговора, но Серёжа без предупреждения всадил заряд дроби из одного ствола мне в правое бедро, я взвыл раненой выпью, а Серёжа продолжал поучительно, и в поучительности я нашел избавление человечества от антигуманизма с розовыми ягодицами сиамских близнецов.
  - Все полагают меня ботаником, с беззаветной преданностью скрипке и валторне!
  Сумасбродные люди, но я не осуждаю вас, не журю, а только в дикости вашей не нахожу зерна обезьяньего равновесия между небом и Землей, когда макака на пальме почесывается, а стыдливые японские школьницы фотографируют её лилово-черные гениталии.
  Я рожден для войны, гений войны, как Рокоссовский.
  Пройдут годы, и на мои плечи лягут военно-воздушные генеральские погоны.
  Ты позвал меня на рыбалку, а я мечтал о горах с душманами и фашистко-немецкими захватчиками, которых возьму в плен, а затем предам суду Линча, как негров в Африке казнили на потеху индейцам.
  Смысл? В чём смысл существования военного музыканта с барабаном на ягодицах?" - Серёжа выстрелил из второго ствола, ставил дробью на уток точку в мучительных поисках себя в жизни - так Анна Каренина ставит на лбу точку индийского клана.
  "Смысл, чтобы хозяйки домов терпимости, пианисты и роялисты, не принимали в свои ряды неудавшихся военных, которые два раза стреляют в одно место! - с перебитой ногой я приподнялся на второй, схватил удочку и толстым концом ударил Серёжу в глаз, как стрелой Амура в сердце Анжелики маркизы. - Никудышный из тебя военный, Серёжа, потому что вместо того, чтобы выстрелил мне в другую ногу, а затем добил кинжалом в глаз или перерезал глотку по методу кавказских пастухов, ты разглагольствовал, примерял эполеты, не поступил мужественно, за что тебя бы наградили орденом Мужества.
  Я снова ударил удочкой, но во второй глаз вопящего Серёжи, повалил врага на землю, наступил простреленной ногой на горло: - Захлебнись моей кровью, сутенер с бессмысленной системой образов в воспаленном мозгу.
  Родина мне скажет спасибо за то, что избавил Землю от еще одного военного карьериста, который не может в упор расстрелять безоружного рыбака, похожего на обледеневший пень".
  Я труп Серёжи стащил в озеро, тужился, но чувствовал себя безгранично счастливым, оттого, что целебная вода притупила боль в ноге и залечивала многочисленные раны, как грудастая сестра милосердия.
  Я бы привязал камень к Серёже, чтобы покойник упал на дно и долго там хранился, как в бочке с селедками.
  Но камни на берегах Белорусских озер - миф, как и веревки для камней - так сочинитель предполагает, что берега озер усыпаны надлежащими валунами, на которых в погожие дни нудистки греют попки.
  Тонкой леской одной из удочек я привязал труп к коряге на дне - авось не всплывут, пока труп раки едят, выполз на берег и почувствовал себя древней рептилией, которая вышла, чтобы дать род человекообразным обезьянам.
  До вечера я хладнокровно удил рыбу, клевало очень хорошо, особенно над затопленным трупом Серёжи, возможно, что рыбка приняла труп, как подкормку, и это полезное для рыбака правило, я запомнил на всю долгую жизнь до рыбалок с тунгусами в тайге.
  С тех пор я много понял, осознал, перемолол в голове, и знаю, что способен обмануть, унизить, бросить, но главное, что с безграничным терпением люблю свою Отчизну; и любовь к Родине смывает с меня все грехи, как дОма смываю грязь от уличных музыкантов.
  Впрочем, сегодня грязь не смою, а мусор из помойки высыплю в кровать, и пусть жена укоряет меня и журит, но лучше - мусор на простыне, чем геморрой между ягодиц, которые в детстве не знали суровой порки, словно я не мальчик, а - певец.
  Государственный человек пошел от балерины и Робинзона, накричал на дворника, снял шляпу перед другим чиновником, опрокинул ногой шарманку беззубого старика с ограниченными возможностями, а когда подъехал личный автомобиль с личным шофером, небрежно подозвал продавщицу фиалок, юную негритянку, потрепал её по мощному горилльему загривку, но затем взглянул на балерину с поднятой ногой, передумал о негритянке, махнул рукой всем и никому и укатил, словно мертвецки пьяный.
  Наталья с недоумением к бродячим акробатам на коврике и около памятника Ленину пошла к Робинзону, словно прозрела для всех и для себя после пира во время чумы.
  Робинзон собирал уголь (мусор), обрадовался, лицо его стало благонравным, как у заведующего лабораторией криогенной физики:
  - Пятница! Я думал, что тебя дикие козы съели!
  Посмотри, как я придумал, чтобы без особых усилий мы с тобой обедали, как в ресторане "Жан-Жак" в Париже.
  Заменим дрова углём, похожим на глаза енотов.
  Еноты любят кильку, и глаза кильки в Москве часто выдают за черную икру, - Робинзон поворошил обертки от мороженного, пакеты из Макдональдса, словно искал свидетельства пребывания инопланетян: - Я видел в Рио, как танцовщицы обнаженные добывают уголь из бананов, пережигают толстые кости американских гринго, а затем посыпают банановым дерном - дешево и много органики, гораздо больше, чем на всей Планете Марс.
  Мы с тобой поступим также, только нет у нас американцев и танцовщиц, но уголёк - огого, Донецкий с отчетливыми прожилками золота, как лопнувшие вены на лбу обвиняемого маньяка.
  Возьми уголь, он уже готовый, с пылу с жару.
  Пока ты беседовала с гамадрилом, я сжигал добычу, перерабатывал в уголёк - майна, вира!
  Ты подняла ногу, а я заметил небольшую пещеру возле твоей опорной ноги - так обожжённый пианист на пожаре прячется в кладовку с бельём.
  Я заинтересовался: не ведет ли этот загадочный ход в подземелье, где сталактиты и сталагмиты, которые помогают от боли в пояснице и от мигрени, но нужно, чтобы сталактитом ударили в копчик, как непослушную козу. - Робинзон взял балерину за левую руку, повел за собой, как в ад. Спустились в подземный переход, вокруг ларьки, люди оттуда и туда, но Робинзон видел только пустой переход с летучими мышами и белыми червями на необитаемом острове. - Замечательная пещера, а на щеке у меня короста, как у коростеля.
  Забавное сравнение - короста у коростеля.
  Мы залезли в пещеру гораздо скорее, чем вылезем из неё, потому что сила гравитации действует даже на необитаемом острове и даже на дикаря, который о гравитации не знает, а знает только вкус волчьих ягод.
  В темноте, возле огромного камня (киоск с нижним бельём) горят три глаза двух или трёх койотов, инвалидов по зрению, или койотов с ограниченными возможностями.
  Вероятно, что буря выбила по одному глазу у каждого койота - так расчетливый хирург не сразу умерщвляет жертву, а по одному органу берет для пересадки богатым клиентам.
  Может быть, не койоты, а - дьявол с тремя глазами, причем один глаз угрюмо торчит на лбу, а остальные - на молочных железах.
  Звезды, в пещере звезды (лампочки), - Робинзон засмеялся, и нищий узбек в полосатом халате и в красных туфлях с загнутыми концами подхватил хохот Робинзон - так генерал подхватывает раненую сестру милосердия без трусов.
  Пятница, ты не понимаешь ни слова из моей высокоинтеллигентной речи, но придет время, когда каждый дикарь в хижине-читальне освоит азбуку и соприкоснется с прекрасным, что выработало человечество, если, конечно, я найду кого-нибудь ещё из человечества.
  Пещера напоминает мне прошлую пещеру, которую я видел час назад и даже в неё спускался, потому что следовал за старым бегемотом, и бегемот искал подземное море, потому что верил в переселение бегемотьих душ, а в подземном озере плавает его возлюбленная.
  Я заметил под ногами огромное отверстие, настолько широкое, что в него пройдет сводный полк барабанщиц в один ряд, и все барабанщицы без нижнего белья, потому что правительство экономит на униформе для женщин.
  Зачем барабанщицы Будущему, и имеет ли смысл барабан в следующем веке, когда человек превратится в волны, и на квантово-волновом уровне рванет к новым берегам, где рыба тоже квантовая, и любовь квантовая и даже правительство квантовое, хотя звучит подозрительно и неуважительно по отношению к правительству.
  Человек превратится в сгусток энергии, как бешеный кот после перца под хвост.
  Но даже бестелесное общество не отойдет от своих идеалов, словно каждому из нас подарили склянку с живительным ромом.
  Мы будем с почтением различать и оказывать уважение сгусткам энергии афроамериканского происхождения, почтим черную материю и назовём её политкорректно - афроматерия; слабые сгустки станем величать сгустками с ограниченными возможностями и из своей энергии выделим им дополнительную энергию, как из своих зарплат выделяли часть на содержание инвалидов.
  Я шёл за бегемотом, не знал, куда ведет ход, но не опасался, потому что на необитаемом острове нет злодеев, нет снайперов и минёров с дурным запахом изо рта.
  Бегемот затерялся в катакомбах, сходных с аджимушкайскими, наверно, одни и те же гномы рыли катакомбы, и я решил, что следующий раз туда вернусь с человеком, если найду человека на необитаемом острове, и я тебя нашёл, как птицу счастья без перьев, Пятница.
  Но забыл место, где находится вход в пещеру, а на одних фантазиях только самки жирафов и амёбы выживают.
  Я не поведу тебя в фантазию, потому что - опасно: гроты, подводные течения, подземные змеи с желтыми глазами, сталактиты и сталагмиты о которых разобьем промежности и затылки.
  Люди, где же человеки?
  Почему, кроме тебя никого нет, Пятница с бамбуковой юбке и с Лермонтовской грустью в удлиненных ресницах?
  Пятница, я научу тебя делать очень хорошие свечи из жира пингвинов, посмотри, сколько здесь пингвинов - не счесть, - Робинзон обхватывал пустоту, словно ловил птиц, а балерина с почтением шла за ним, охраняла от злых мальчишек, что норовили ущипнуть Робинзона за уши.
  Впрочем, когда один шалун в американской курточке подошел ближе, Робинзон схватил его за плечо, до боли сжал так, что мальчик зарыдал, завыл синим волком, а Робинзон отшвырнул добычу и произнёс "Мерзкий скунс - ни мяса, ни меха, только вонь от тебя!".
  Подбежала женщина, потасканная, но не старая, а со следами поиска Принца на лице с бородавками, похожими на жуков из американского штата Колорадо.
  - Полиция! На помощь! Пожар! Нарушение прав человека! Обидели моего сына с ограниченными возможностями инвалида! - женщина с восторгом смотрела на балерину и Робинзона, словно говорила: "Сейчас вы ответите за поругание ребенка, за насилие над детской личностью инвалида.
  По судам затаскаю, кучу денег отсужу; у меня времени много, валяюсь дома по уходу за ребенком с ограниченными возможностями и за это ещё деньги получаю, плюс - мать-одиночка!" - Я - мать.
  - Дура ты, а не мать! И мать ты - дура! Дура, ты, мать! - балерина влила в голос всё презрение к соперницам, товаркам по женскому цеху: - Ой, у тебя на носу точка, жировик.
  - Ох! Где, где гадость? - мать мигом забыла про обиженного сына с ограниченными возможностями, терла нос, как мужик трёт репу. - Наверно, я ручкой ткнула в нос, когда стержень облизывала и писала кляузу в прокуратуру, словно искала вшей в голове мертвого окуня.
  Осталась точка?
  - Нет, стерла, словно воспоминание об отце своего ребенка. - Балерина Наталья подняла ногу, стояла в задумчивости, говорила тихо, проникновенно, потому что много поняла и осознала важного за последний час: - Не зови полицию, иначе тебя в кутузку, а ребенка - в детский дом инвалидов на усыновление, как в приют за собак.
  Сына твоего продадут в США приемным родителям, а они с него шкуру на органы пустят.
  Ребенка, может быть, тебе и не жалко, другого родишь, а пособие с тебя снимут, останешься голодной, не на работу же пойдешь, болезная?
  Чай от работы отвыкла, как лошадь отвыкает от плуга?
  - Работать не хочу! Мужа миллионера желаю на белом коне и с бицепсами, как у Шварцнегера, - молодая потасканная мать вздохнула, отвесила сыну подзатыльник, по силе равный притяжению Марса к Солнцу. - Думала, что отсужу от вас денег за поругание над ребенком инвалидом, но вижу, что твой жених, или муж, - кивок в сторону Робинзона, - больше с ограниченными возможностями, чем мой сыночек, которого зачала по пьяни, не помню где, а срок установила врачи - когда.
  Жизнь моя - череда сплошных проклятий и приговоров, как у бройлерной курицы.
  Если бы я пила, гуляла, шастала по ночным клубам, каждую ночь выбирала себе нового мужика, то - объяснимо и без предубеждений, как на Кавказе в Олимпийский период.
  Но нет мужиков, нет гулянок, на ночные клубы денег нет, поэтому бухаю одна, либо с подружками, тоже несчастными матерями одиночками, и похожи мы на мстителей с кнутами и в масках.
  Живем на пособия детям инвалидам, и с ужасом думаем о том часе, когда детишки подрастут, проклянут нас, и мы лишимся средств к существованию, как поношенная, потертая лисица не интересует охотника.
  Ты нашла себе парня, и я завидую тебе, девка худая, ох, как завидую.
  Не от мира сего он...
  - Не в нашем Мире полностью, - балерина поправила, как подрезала молодое деревце.
  - Ещё лучше, потому что непонятно, а у юродивых прибыль большая, как у экстрасенсов, - молодая мать почесала промежность, понюхала ладонь, вытерла о тренировочные штаны, словно искала в них золотые пряди Златовласки. - Не бросит тебя, потому что немощен, красавец мужчина, мне на зависть, и, наверно пособие по ограниченной возможности получает немалое - поди ж ты, не изношенный, новенький, как тульский самовар в эпоху застоя.
  Инвалиды нынче в цене, как шкуры баранов, потому что за инвалидскими пенсиями, как за Берлинской разрушенной, или Китайской целой каменной стеной.
  Летом я с сыночком - он с ограниченными возможностями, а я сопровождающая - отдыхали в санатории "Солнечный берег" в Геленджике, где нет нудистких пляжей.
  С первого дня я включилась в работу по поиску жениха, или хотя бы, сношателя - так нервная поэтесса ищет рифму в стакане с водкой.
  Всех слепых стариков импотентов давно расхватали; слепой старик - золото, находка, все привилегии за ним - поездки по санаториям бесплатные с сопровождением, билеты бесплатные, заказы продуктовые, холодильники, компьютеры, телевизоры, и другая помощь - всего не перетаскаешь, как из пещеры Алладина.
  Я на одного взглянула, так евойная бабища мне кулак показала деревянный и сквозь зубы процедила, что убьёт меня непременно, если запретендую.
  Даже последний пень окучен, и я ждала только чуда, новенького, свежеиспеченного инвалида с перекошенным, как у пианиста, носом.
  На третий день, когда надежда потеряна, а из выдержки у меня осталось только выдержанное вино, на скамейке под сенью кипариса я заметила странное скрюченное существо неопределенных лет, но за пятьдесят и неизвестного, как потерянный остров, пола.
  Осторожно, чтобы не спугнуть удачу, я подошла, пощупала у него между ног - всё на месте, и, судя по моим тактильным ощущениям - самец.
  Мужчина никак не отреагировал на меня, смотрел в небо пустыми глазами, а из левого уголка рта вытекала желтая слюна - идеальный муж!
  Я присела рядом на скамейку, положила руку инвалиду в паховую область в надежде, что без сомнения, всё произойдет, как в сказке, без глупостей, и очень хорошо, когда Принц очнется, то, непременно возьмет меня в жены, а, если не придет в сознание, то ещё лучше - поведу под венец, или покачу в тележке, на культях дотащу до аналоя.
  "Мы с вами - совершенная пара, как два павлина разного пола! - я говорила ласково, надеялась, что хотя бы одна буква пробьется под толстую кору головного мозга моего жениха, а в то, что он мне жених, уже уверена, и чувство вызывало особенное волнение и тревогу, облегчаемую только потом под мышками. - Я не обворую вас, хотя на вас одежка драненькая, безобразная, словно из музея имени Леонардо да Винчи.
  Верю, что вы переживаете на скамейке один, думаете о своей кошке, что украла рыбу, а вы кошку наказали жестоко, придавили её баяном, но не до смерти, а в назидание, чтобы кошка знала свою печь и не подавала другим кошкам дурного примера.
  Вы похоже на лубочную картинку из серии "Как мыши кота хоронили", и яркость красок ваших напоминает мне не только лубок, но и крики оперных див, потому что крики также яркие, как и краски - я посещала оперу по бесплатным билетам из собеса, знаю что и почём.
  Присутствие духа покинуло меня, когда я увидела вас, сокровище одинокое на скамейке, и вы выполняете ту же функцию, что и девушки, которые в прошлом веке на скамейках с книгой в руках зазывали женихов.
  Пассивное кадрение очень хорошо, когда есть жертвы, а жертва - знак времени; раньше жертвы - парни в клетчатых рубашках и штанах-черное-море, а сейчас - я жертва.
  На Московском ипподроме выступала кобыла под кличкой Жертва - хорошая лошадь, с добрыми очами и тонкими, как губы гимнастки, копытами.
  Я подходила к Жертве, кормила с руки анчоусами, целовала кобылу во влажные губы, рыдала, в детстве я рыдала честно, а не нарочно, как рыдаю сейчас в собесе, чтобы дали больше.
  Жертва смотрела в своё будущее и видела себя в госпитале для лошадей, или в тюремной камере для бедных животных.
  Вы же мужчина, не похож на Жертву, и на кобылу другую не похож, потому что у вас наличествуют первичные мужские половые признаки: мошонка и пенис.
  Но и без мошонки и пениса я бы с радостью пошла с вами в ЗАГС, оттого, что пособие на инвалидность не снимают импотентам без гениталий, а на ваши деньги я бы покупала молдаван на час.
  Вижу, что вы по-научному углублены в себя, закрыты от феминисток и аристократок, ко мне относитесь, я читаю по вашим глазам - с душевной прямотой и пониманием, ясно осознаете своё положение вблизи моих бедер, а бедра мои стосковались по вашему плечу, нет никаких у вас легкомысленных надежд, а только замыслы новых кинофильмов об афроамериканских женщинах с ограниченными возможностями - так Беллинсгаузен думал за свою команду".
  Высказала я жениху и ждала от него хоть трясения головы, похожей на волосатую дыню в американский праздник поклонения дьяволу - Хеллоуин.
  На какое-то мимолетное, словно искра из костра мгновение, мне показалась осмысленность в глазах ограниченного, но вдруг он вскочил, показал сложную татуировку на левом запястье и левой же рукой вцепился мне в горло - мама не горюй.
  Чахоточные хрипы вырывались из носоглотки припадочного, из глаз летели кровавые слёзы, как у африканского быка, из кармана выпала горбушка хлеба - я всё отчетливо видела, и жизнь моя пролетала в одно мгновение, потому что - смерть от удушья, как у угря на сковородке.
  Вдруг, мой мучитель упал, откинулся на скамейке и захрапел, или захрипел - я не разбирала, потому что массировала свой кадык и думала о повести о настоящем человеке.
  Оказывается, шалунишка из нашего санатория, не мой сыночек, а его дружок, тоже с очень ограниченными возможностями, запустил дяденьке в затылок камень - так в СССР запускали ракеты на Марс.
  Мне ракеты без надобности, потому что из ракеты торт не выпадет.
  Я дала избавителю рубль никелем, и осталась возле полуубитого жениха - хоть псих, но мужчина на пособии по инвалидности, а это значит больше, чем прыжок на мировой рекорд.
  Из-за кипариса показалась женщина, страшнее которой я не видала даже на карикатурах во французских журналах.
  Женщина издали грозила мне костылём со свинцовым набалдашником и кричала о малолетних преступниках и об адских страданиях, что падут на головы проституток, что позарились на чужое доброе, пусть даже над этим добром кружатся зеленые трупные и черные какашные мухи.
  Жених оказался при даме, и я с чувством горечи, что снова одна, побежала в море, где увидела вдалеке лодку с беременной Ассоль. - Молодая мать выдохнула зловонные пары, что означает - вздохнула, добавила с нотками визгливой грустной пиги. - Вы ногу выше головы поднимаете, и это - хорошо, как на шоколадной фабрике, потому что мужчины слетаются на поднятые выше головы ноги балерин.
  Я тоже мечтаю о том моменте, когда похудею, наложу умелый макияж, приоденусь в модное, натренирую ноги так, чтобы вскакивала нога пружиной выше головы, но мечты мои растворяются в буднях, потому что диван и леность забивают все устремления, даже к прекрасному инвалиду в инвалидной коляске.
  - Не переживайте, найдется и для вас инвалид, загнанный, как балерон среди антифашистов, - балерина с плохо скрываемым счастьем, оттого, что с Робинзоном, опустила левую и подняла правую ногу выше головы. - Не самооговаривайте себя, не справляйте заранее поминки по исчезнувшей, как уличная попрошайка, любви.
  Мой парень, - балерина покраснела от смущения, но взяла себя и ногу в руки, продолжала крепнущим, как засыхающее тесто, голосом, - живет сразу в двух Мирах, как кошка.
  И любопытно, но я так поняла, что он в другом Мире - одинок, тот мир не освоен людьми, а выделил герой только меня, принял в свой Мир, как принимает гуся для подушки.
  Он сейчас ловит в том Мире пингвинов, не понимает нашу речь, и в то же время видит меня ТАМ, в ином образе, даже, полагаю, что не женском, а - неопределенном, как у амёбы.
  Но что наша жизнь без потрясений - сотрясение ногами, когда нет грудей, а окружающая действительность хуже пустыни.
  Мой друг не видит людей, а мы видим, но знаем, что не люди они, а - абрикосы сушеные.
  - Люблю абрикосы, особенно, бесплатные, из собеса, - молодая толстая мать улыбнулась приятным воспоминаниям с абрикосами, так гробовщик улыбается найденному на кладбище покойнику. - На левой моей ягодице, - мать приспустила штаны, показала большой белый зад с татуировкой - лебедь на фоне большого глаза с ресницами, - татуировка с отображением действительности, как её понимают индейцы Северной Америки.
  Мне сделали татуировку, когда я пьяная спала возле дома - золотое время!
  Кто сделал, зачем сделал - не известно, словно с отчаянным криком выбежал из ада чёрт и татуировал тщеславное племя молодых матерей одиночек.
  До татуировки я не задумывалась о смысле жизни, а теперь - часто думаю: в ванной, в туалете, за телевизором, на кухне, ещё раз на кухне, в зоопарке, где милые мордочки габонских ядовитых гадюк.
  Для чего живём? К чему стремимся? Куда идём?
  Может быть, мы в тупике, где волки и лисы танцуют на черепах ворон?
  Около здания детской поликлиники, возле окошка выдачи детского питания - мы получаем питание на сыночка с ограниченными возможностями - я встретила дервиша на протезах ног и с козой на веревке в руках.
  Коза на веревке - модный отвлекающий атрибут; прохожие на козу умиляются, а дервиш по карманам шарит, словно три дня предсказывал себе страшную кару.
  Но этот дервиш оказался честный, у меня по карманам не шарил, а, если бы залез, то я бы кулаком проломила его голову, где вшей больше, чем людей на митинге на Красной Площади.
  Я спросила дервиша, задала ему те же вопросы: "Для чего живём? Куда идём?"
  На умный ответ не рассчитывала, а задала по инерции, потому что - бесплатно, как выдача телевизоров в собесе.
  Дервиш долго смотрел на мою грудь, а моя грудь - компенсация за то, что я не балерина; у спортсменок груди исчезают, а у толстых ноги не поднимаются выше головы, каждому своё, как в ссылке в Шушенском.
  Вдруг глаза дервиша полыхнули синим индийским пламенем, а из ротового отверстия полились чудные звуки индонезийской флейты со словами:
  "Затуши шампанским внезапно вспыхивающее тщеславие, что ты лучше других, и снегири для тебя не значат больше, чем индейка под винным соусом.
  Поднимись в своих глазах выше Солнце, укуси Икара, а он летает до сих пор вокруг Солнца, потому что превратился в планету, и тогда твоё тело незримо поднимется на высоту понимания - для чего мы живем, откуда пришли и куда идём!"
  Дервиш замолчал, стегнул дрисливую козу прутиком ивы и пошел в сторону магазина "Седьмой континент", наверно, за водкой, не за хлебом же.
  Я долго думала над словами мудреца, а затем плюнула на них, как плюю на недостойное, что не содержит благоразумный ответ, закрывает путь к семейному спокойствию и не гарантирует выигрыш в лотерее. - Мать героиня пожала руку балерине, подумала, затем пожала ей ногу, собралась было уходить на поиски то ли Счастья, то ли жениха с ограниченными, как у утконоса, возможностями, но балерина остановила её, сняла с пальца кольцо с бриллиантами, вложила в руку матери, сжала её ладонь, как заворачивала в лаваш куриную ножку.
  - Возьми моё кольцо, мать, оно мне теперь без надобности, потому что я имею и этот Мир, и другой Мир!
  Не по доброте душевной, не от щедрости, но и не от жалости к тебе, что ты не поднимаешь ногу выше головы, я наградила тебя, словно я - Собес.
  Ты же пришлась мне по душе, затронула не только внутренние струны, но вбила в голову клин, а в моей хорошенькой головке давно вызревала мысль о нашем существовании, и не просто о существовании, а о том, как выберемся, если комета подлетит близко к Земле и испугает - так медведь пугает муравьев.
  Кольцо для меня много значило раньше, потому что дорогое, но теперь - пшик, пустяк, словно я спасла от гибели преподавателя кафедры философии МГУ.
  Мы переосмысливаем ценности, и я переосмыслила, когда в один прекрасный майский день мне в дверь квартиры позвонили, а затем долго стучали ногой, потому что я не открывал, оттого что боюсь призраков.
  Наконец, я пожалела дорогую дверь и открыла, хотя рисковала здоровьем - так барсук рискует репутацией жены хомяка.
  На пороге стоял пожилой мужчина, но волосы красит в черный цвет и усы, как у французского сыщика Эркюля Пуаро - черные.
  Сыщики - модная тема для радио, книг и кино, потому что сыщик общается со всеми, бродит по бродячим сюжетам, а в книгах, если писатель не умеет, не владеет словом, то он включает сюжет экшен.
  Мужчина при виде меня втянул живот, долго держал, но не выдержал, отпустил, и живот медузой перевалился через ремень брюк.
  После небольшой паузы (он погладил меня по левому плечу), мужчина робко, словно соловей в бане с артиллеристами, произнёс, и сквозили в его голосе нотки надрывного отчаяния контрабандиста-вуериста:
   "Славно же вы выглядите живая, не как через окно!
  В окне вы, словно в телевизоре, но тоже - пальчики облизывал, хотя брезглив, в рот всякую гадость не засовываю, потому что боюсь, что вместе с гадостью в меня проникнет и бОльшая гадость - чёрт.
  Дело моё к вам весьма деликатное, даже больше политическое, как отношения Грузии и Украины - друг друга не любят, но ради ополчения против России дружат.
  Занавеска! Понимаете, ведь в занавеске весь смысл, а не только в напольных часах, хотя в часах скрыта мудрость поколений, словно каждый атом всосал в себя еще по атому.
  Неделю назад я задумал жениться, потому что - годы, и нужен человек, что содержал бы меня в старости, стакан воды поднёс, оплатил мои счета.
  Я бы взял в жены Сбербанк Российской Федерации, - мужчина сказал простодушно, но я уловила в его словах хищные нотки жирного барсука, - но не принято, чтобы красавец состоявшийся брал в жены ветреную, ненадежную систему, которая много раз подводила и подведет ещё раз, словно у Сбербанка только одно развлечение - обмануть.
  Усилиями друзей и электронной свахи я нашел себе невесту, и она согласна, представляете, без всяких затруднительных положений, без экивоков и ненужных уязвленных оскорблений, что, мол - богатая, красивая, знатная, а ты не из Дворца, как два одинаковых с лица.
  Через день знакомства я получил согласие Марины Алексеевны - чудо, розанчик и даже в некотором роде поэтесса, хотя поэтесс не люблю, они стихи читают, а в стихах всё время потайной второй смысл, и мне кажется, что он незримо направлен на меня острой, как лук, иронией.
  В ресторане, а обедал я за счет невесты, потому что так принято и положено, я бесцеремонно предложил выйти за меня, со всеми, вытекающими из свадьбы, обязательствами для жены и положительными сторонами для мужа - так художник нарисовал вождя, а затем заметил, что на каждой руке изобразил по четыре пальца вместо пяти.
  Марина Алексеевна - потомственная графиня, стала пунцовой от смущения, подлила мне шампанского, опустила головку, но в голосе её - блистательные победы, как под Полтавой:
  "Милый друг, Антон Александрович, душечка!
  Сущность моя горит, и, если бы не сделали мне предложение, я, несмотря на мою родовитость и богатство, покончила бы жизнь самоубийством - выпрыгнула бы из высокого окна своего загородного особняка - так молодая серна находит утешение в болоте.
  Я не виню себя в том, что умышленно завысила себе возраст, мне не двадцать два, как я вам сказала, а по паспорту - девятнадцать, то есть - младенчество по вашим понятиям, и вы можете меня с негодование отвергнуть из-за разницы в возрасте, оттого, что вам сорок девять, и вы - солиднейший из солиднейший, настоящий мужчина, поэтому - не отвергайте, и пропустите мимо себя обиду - так крокодил пропускает через пищевод пиранью в соусе из макаки.
  Поверьте!" - в порыве искренности, Мария Алексеевна приложила белые руки к холмикам грудей, а грудки у неё балеринские, как у вас, я же видел...
  Вольно же мне, вольно!
  Хвалю себя, благодарю, что не поддался первому порыву, не прогнал нахалку взашей, а держал улыбку, потому что - культурный и начитанный, как Фауст Гёте.
  Слыхано ли дело, я искал женщину, что успокоит меня, будет мне матерью родной, а какая тут мать, если я на тридцать лет старше жены, словно нерачительный пастух.
  Но столько немой мольбы в очах девушки, что я постепенно уговорил себя, успокоился и даже нашел некий шарм, что Мария Алексеевна моложе - когда тело моё одряхлеет, в жене останется достаточно сил зрелого возраста, например, мне сто сорок девять лет, а она - молодка, в сто девятнадцать, и найдет силы для надлежащего ухода ха мной - так лось из последних сил спасает своё потомство из пожара.
  Девушка же продолжала, ободренная моим молчанием, как звоном царь-колокола:
  "Я виновата, но сейчас, после вашего молчаливого согласия, взлетаю выше облаков, выше макушек корабельных сосен из Риги.
  Мечта каждой богатой девушки - найти зрелого мужчину, взять в мужья и холить и лелеять, полировать, лакировать с еголюбием.
  Раньше, я читала в древних романах, наоборот, мужчины содержали женщин - но как это гнусно, когда женщина пользует мужчину, да ещё с него деньги берет на наряды, кареты, драгоценности - пережиток прошлого века с "Авророй" и дырявыми валенками.
  Вы знаете меня, как девушку девятнадцати лет, богатую, из высшего света, с чрезвычайно красивым лицом - ослепительным до ослепления, и на личике моём возникают страны и континенты, всходит Солнце и заходит планета Марс, когда я думаю о вас.
  На уроке физики я растягивала пружинку - мы изучали закон Гука, закон упругости, и пружинка лопнула, а грузик улетел далеко и пробил голову нашему учителю физики Еремею Ивановичу Козловскому.
  Не до смерти убил, но Еремей Иванович волновался, призывал на мою голову кары Небесные, отчего я почувствовала себя одинокой красавицей в лесу с заколдованными грибами.
  Санкт-Петербуржцы любят грибы своих лесов, оттого, что в каждом грибе - колдовство, и оно из гриба перетекает в человека, наделяет сверхъестественными способностями, отчего Санкт-Петербуржцы без гороховой каши и без горохового супа летают по ночам.
  Личико у меня свеженькое, и заверяю, что вы не увидите ни одной морщинки: подтяжки, косметика, омолаживание плацентой и другие женские хитрости - для вас я останусь надолго свежей, а затем - вы впадете в милый маразм, обожаю мужчин в маразме, зрение ваше притухнет, и вы не заметите, если какой-нибудь лучик доброты в уголках моих глаз, превратится в морщинку на миг, до того светлого момента, пока я его не уберу косметически.
  Волосы мои снежными каскадами спадают ниже ягодиц, и, надеюсь, что у вас нет аллергии на женские волосы, иначе я мигом подстригусь налысо, как комдив Котовский из школьного учебника старейшей истории.
  Моя заботы, чтобы вы всегда цвели, радовались и не болели, как не болеют камни северного Кавказа.
  Тело моё в постоянном ртутном движении, струится белой речкой, и счастье мужчины, которого моё тело обслужит и не только в узком понимании, как трактовали весталки при всех их уличных замашках, но в более высоком, нравственном, социальном, когда тело женщины служит удовлетворению всё возрастающих потребностей мужа: принести стакан воды, взбить подушку, подстричь ногти на ногах, подать мужу таблетку.
  Я сумасшедше хочу выйти за вас, и обещаю, что ни один танк узурпатора не пробьется в ваш личный кабинет, схожий со сверкающими ледниками Антарктиды! - Мария Алексеевна припала к моим ногам, целовала, умоляла ноги, и я впал в прелесть, как схимник на склоне лет и горы, но место публичное, поэтому я мягко отстранил свою невесту, обещал, что прощу ей ошибки, даже, если она забудет про мой запор и геморрой. Девушка приблизила своё лицо к моему, горячо благодарила, но затем тучка глухая набежала на её удивительное личико, и некая робость возникла, как из нефтяной скважины в Новом Уренгое. - Стану для вас чиста и откровенна, а также - честна, потому что в семейной жизни нет места лжи, как коням с бронзовыми гривами. У меня есть порок... - Мария Алексеевна покраснела, нервно кусала нижнюю губку, комкала в ладошках батистовый платочек с монограммой дома Романовых, я же успокаивал, хотя в сердце бурым медведем поселилась тревога. Наконец, Мария Алексеевна порывисто встала, словно выпрыгнула из проруби, махнула рукой в величайшем отчаянии: - Понимайте меня, оправдывайте из великодушия, свойственного паладинам.
   Вы знаете, что даже на Северном Полюсе, в девственных снегах достаточно отходов химкомбинатов и ядерных взрывов, а что уж говорить о девушке из мяса, костей и крови, причём на коже ещё и волосы в головной части, как у лошади Пржевальского.
  Потешное название - лошадь Пржевальского, словно она ему жена.
  А, если бы у Пржевальского была бы фамилия - Пердунов, право же, случаются дурацкие нелепые фамилии в Украинских сёлах, даже фамилия - Говно, - Мария Алексеевна забылась от страха, освободилась от смущения и заливисто захохотала гарцкой канарейкой. - Лошадь обозвали бы не Пржевальской, а - Пердуновой!
  АХАХАХАХАХАХА!
  Или - лошадь Говно!
  ХИХИХИХИХИХ!
  Впрочем, пудовый камень на голову тому человеку, который оскорбит лошадь и моего жениха.
  Друг мой, - Мария Алексеевна доверительно взяла меня за руку, смотрела в глаза, словно искала в них Звезды: - Теперь, когда между нами рухнули барьеры, и я опомнилась, я поведаю вам интимную свою тайну, которая при некоторых условиях может стать препятствием к нашему мирному сосуществованию, но её легко устранить гораздо легче, чем бледность на лице смерти.
  Не кривите лицо раньше понимания, иначе проговоритесь о своих грехах, а вы для меня - белое облако, безгрешное, как кипящий серебряный самовар.
  Интимная тайна моя началась в детстве - я подглядывала в пиратскую подзорную трубу, трубу привёз папенька из поездки в Гонолулу, и смотрела в окна элитной квартиры против нашей на Арбате - так конюх с надеждой подсматривает за кухаркой.
  Нет, не гадкие пошлости я искала в чужой квартире, в чужой жизни, а надеялась, что увижу превращение толстого мужчины в бегемота, или в чудесного принца, или в птицу с тремя крылами.
  В той квартире, за которой я устроила тотальную шпионскую слежку, проживал пожилой пузатый бегемотообразный клоун из цирка на Воробьевых горах.
  Он по вечерам, когда свободен от цирковой программы, дома тренировался - так тренируется в хрущевке прыгун с шестом.
  Клоун закатывал преставления перед окном, и силуэт его отчетливо виден даже без подзорной трубы, а в трубу - так каждая морщинка на лбу и волосок в ноздре.
  Дяденька бегал по квартире в огромных красных клоунских башмаках, в волнении рвал на себе искусственные рыжие волосы, затем, вдруг, словно получил гигантской Чернобыльской морковкой по голове, начинал хохотать.
  От гигантской морковки и я бы захохотала, но мне никто радиоактивную морковь не предлагал, словно у меня не зубы, а шестые губы.
  Иногда клоун замирал, затем, словно бы для меня, в немом кино на белой доске писал "монастырь", "лебедь", "эвакуация", или другие, не менее загадочные слова, похожие на огонь в глазах черта.
  Одно время я даже верила, что клоун - чёрт, но затем мои детские страхи склоняли головки перед талантом великого мастера циркового искусства, и я снова с потными ручками впитывала прекрасное представление для меня одной - так русалка пляшет для морского царя.
  Интимная тайна, потому что клоун, возможно, жил в том образе, который не хотел показывать на арене, он самовыражался, корчился в судорогах для удовольствия, как конь, что валяется в грязи.
  Я даже представляла, что, когда вырасту, то возьму клоуна в мужья, или он меня возьмет в жены, потому что я заплачу калым - гору золота, которая сгладит неприятности и ударом Царь-пушки по Царь-колоколу возвестит о начале новой эры в моей жизни.
  Я мнительная обманывала себя, даже с кошками и собаками не искренняя, оттого, что в каждом живом существе видела Кощея Бессмертного или другого вредителя с рогами и копытами - так козёл в огороде для хозяйки - сатана.
  С годами я проглатывала свои недостатки, понимала, что, если хочу мужчину достойного, то даже при моих баснословных деньгах, нужно нечто большее, чем женская добродетель и снег в холодильнике.
  Каждое новое подсматривание за клоуном происходило в условиях величайшего моего духовного подъёма, вливало кровь в жилы, словно жидкий азот.
  В комнату иногда заглядывала мама, и, как я поняла позже - больше проверяла, чем я занята и насколько увлеченно, не выйду ли я в решающий момент, когда очередной любовник мамы наставляет папе рога.
  Мама гладила меня по головке, поощряла к подглядыванию за клоуном, при этом добрые влажные губы мамы шептали иногда нечто бессвязное, и я с трудом разбирала, или уверяла себя, что слышу заклинания из Книги Перемен, затем мама переходила на нормальный человеческий язык и обещала, что купит мне шведского Малыша, а затем - шведского Карслона, если я пытливая девочка, любознательная, как олень на болоте.
  Мама уходила, а за ней тянулся шлейф порочных связей, как пишут честные журналисты с красными носами.
  Я упорно подглядывала за клоуном, и с каждым днём он казался мне всё выше, значительнее, огнеупорнее, доброжелательнее, как сладкий фрукт хурма.
  Когда мой интерес достиг апогея, а клоун изображал потешную сценку в нищей семье, когда голодают, пухнут с голода, и из его искусственных глаз лились длинные ручьи, произошло ужасное, по сравнению с которым гибель Помпеи - игры в парке аттракционов.
  Клоун, то ли почувствовал стариковским звериным нюхом, то ли из других побуждений - глупых, как у всех мужчин, но он повесил занавеску на окно, не простую занавеску, а - цирковую кулису, за которой я бы не увидела атомный взрыв.
  Сначала я не верила своим омутным очам и относила занавеску к сверхъестественному, к адским неприятностям, а затем, когда поняла, что занавеска - навсегда, то пришла в сильнейшее отчаяние с головокружением и кабацким состоянием души, когда всё отмирает, а почки, словно отбили на кухне.
  Мир для меня рухнул Берлинской стеной; воображение рисовало голливудские картины за занавеской, я представляла, как клоун клоунирует нечто сверхъестественное прекрасное до боли в копчике.
  Может быть, он играет сценку из жизни Ивана Грозного, или ставит скетчи о предрассудках морали древних инквизиторов, что изобрели испанские сапоги на высоком каблуке-шпильке, или репетирует скетчи о падении курса рубля.
  От переживаний я слегла в постель, словно я - пшеничный колос, подрубленный ногой волонтера.
  Мама в панике приглашала самых дорогих, поэтому - бестолковых - профессоров медицины, а они блудили с мамой, хохотали, и дом наш наполнился, как чаша греха.
  Один доктор, потому что молодой, поэтому прыгучий и с пониманием, зашел ко мне в детскую комнату - помню бычьи глаза доктора навыкате и сказал с нотками сельского старосты:
  "Девочка! В детстве я упал с дерева, и теперь не мужчина, но и не женщина, а плаваю в благородном бесполом море, как камбала плавает в аквариуме в Нью-Йорке.
  Не оправдывай себя и не оправдывайся перед лжецами, лихоимцами и скопидомами в серых плащах.
  Все горести твои от дурной крови, от засиженных мозгов, и даже золотая пыль с бриллиантовой крошкой не прочищает твою носоглотку, величиной с Иерихонскую трубу.
  Занавеска на окне в соседнем доме привела тебя в шоковое состояние, и подобный шок ты получишь от электрошокера или от электрического ската.
  Но там шок - бессмысленный, а от занавески шок фундаментальный, словно два балерона обнаженные дерутся в грязи.
  В своём доме никогда не вешай занавески, и не смотри на окна с занавесками, иначе детские страхи вернутся, уведут тебя в пустыню легкомыслия, где ты даже забудешь о таблетках для престарелого мужа, и игрушки не спасут от депрессии, что всколыхнет волной, поднимет и опустит на необитаемый остров на планете Марс.
  Забудь о занавесках, девочка, не смотри на них, и сердце твоё догадается, где найти птицу Феникса с красными лапами", - доктор сказал прозорливое, благородный румянец выступил на его зеленых чахоточных щеках, а лицо застекленело, словно из морозильника.
  С тех пор я опасаюсь занавесок, брежу занавесками, и, как только увижу занавеску, мой жизненный тонус вместе с артериальным давлением снижается ниже критической черты, за которой ад со змеями и драконами". - Мой сосед закончил рассказ, долго на меня выливал святую воду, а затем попросил в длинном смысловом эшелоне - так поезд отправляется в Сибирь: - Я за вами слежу, очаровательная балерина, ибо в Природе мужчин, когда видим голую балерину с ногой, поднятой выше головы - глаз не можем отвести, словно нас сглазили в Мещерских лесах.
  Вы очаровательно тренируетесь обнаженная около окна, поднимаете ногу, и моя невеста Мария Алексеевна одобрила ваши выступления, и нисколечко меня не ревновала, потому что сама поднимает ногу выше головы, как и положено девушке из приличного общества.
  Недавно вы купили занавески, прозрачные, ничегошные, пустяковые, но всё же - занавески, как это не прискорбно, и хорошо, благо, что Мария Алексеевна их ещё не видела, потому что участвует в освобождении Палестины.
  Но как только моя невеста снова приедет, и, если увидит занавески на вашем окне, то полагаю, что живучесть оставит её, а вместе с тем и ловкость бескорыстной любви ко мне.
  Удивительная, благоразумная, разговорчивая и Лунная, - сосед с удовольствием кашлянул, неожиданно упал на колени пополз за мной, а я - от него, потому что похож на жирного тритона: - Явите милость Олимпийскую!
  Снимите занавески, и тогда Небеса отблагодарят вас манной и лягушками!
  Не дайте дрогнувшим рукам моим вцепиться вам в ягодицы и разорвать на равномерные половинки - так барсук разрывает ящерицу".
  За живучесть, за поразительную изворотливость и привязанность к жизни я подарила соседу кувшин из Египетской глины, и сняла занавески, потому что переоценила ценности, как афроамериканец в Сибири начинает любить американских полицейских.
  Признак ума не значит только поднятая выше головы нога, но и к ноге привязывается длинный шлейф жизненных проблем, в том числе и занавески, и клоуны в белых семейных трусах.
  Я осторожно ступаю по верной дороге, и верная она не из-за Правды, а потому, что я полагаю её верной, и моя вера в дорогу помогает, расстилает подо мной дикие тропинки необитаемого острова с Робинзоном Крузо, как перед членом Английского парламента раскатывают красную дорожку.
  Отплачу ли я людям добром за зло, и они ответят ли мне фанфарным визгом - неведомо, как скрыта печаль под капюшоном накидки Кассандры.
  Кассандра первая ввела в моду плащ с капюшоном, а за ней последовали волхвы и реперы.
  До свидания, мать с сыном с ограниченными из-за ожирения, возможностями.
  Я ухожу в Мир, где мой Робинзон живьём поедает улиток и росомах, похожих на чистых, умытых монашек. - Балерина отвернулась от рыдающей молодой матери, взяла Робинзона за локоток - так нежный поляк ластится к богатой украинской пани: - Правда, любимый?
  Робинзон не понял слов Пятницы-балерины, указал перстом в крышу массивного здания:
  - Кокосы созрели, Пятница!
  Когда твой язык освоит звуки человеческой цивилизованной речи, кокосы сами прыгнут мне в руки, как ручные пианисты.
  Морковь! Лес! Море! Гамадрилы! Гиппопотамы! Акриды!
  Всё понятно, всё просто на необитаемом острове среди живых деревьев.
  Под горой заяц с обиженными очами морского котика, - Робинзон показал на пятнистую толстую кошку, похожую на сумку для перевозки морепродуктов.- Существо нуждается в хорошей трёпке, и в этом высшее предназначение необитаемого острова, потому что в цивилизованном мире заяц получил бы симпатии балерин, возможно, стал бы любовником собаки породы овчарка, а сердобольные бабушки, которые загнали в могилу мужей, подкармливали бы зайца творогом и сырками, что гордо именуются "слабительные".
  Заяц бы дристал, пучил глаза от невыразимой муки грешника, но и для него нашелся бы в большом городе брат эмигрант.
  На нашем необитаемом острове, Пятница, заяц не получит будущего счастья, и карьера с деньгами пройдет мимо него, потому что зайцы не служат в конторах, как балерины не служат в полиции.
  Мы съедим зайца, а с ним в нас войдет сила дикой природы, без предрассудков, без сюсюканья и оглядки на зад толстой торговки семечками.
  Нет, пусть заяц жиреет и размножается, Пятница! - Робинзон извлёк из мусорницы кусочек булки, жадно откусил, словно три года в тюрьме питался только вертухаями: - Мы же на подножном корму продержимся, извлечем из ананаса витамины с необходимыми человеческому скелету минералами.
  Кушай ананас, Пятница!
  Ананас кислый, поэтому - полезный! - Робинзон протянул балерине булку, и девушка с гордостью царицы приняла дар, кушала булку, что Робинзон видел в своём Мире ананасом, и счастье брызгало из глаз балерины закатными звездами.
  Возле балерины остановились удивленные японцы, они впервые видели, как балерина в балеринской одежде на улице гложет булку из помойки, словно видит в хлебе не просто хлеб, а - Хлеб Насущный.
  - Макаки! Охотники за ананасами! - Робинзон направил на японцев широкое дуло ружья (целился бутылкой, но и бутылки хватило, чтобы любители жизни улетели ночными мотыльками в костер правосудия). - Хорошо ли это, что на необитаемом острове макаки возомнили себя столпами общества с обязательными для социального явления бамбуковыми палочками в волосах?
  Когда я раньше встречал людей, они читали мысли, и я читал мысли москвичей, и мысль об ананасах и макаках с ананасами не так часто будоражила биологическое пространство, словно мысль заковали в железные башмаки.
  Без людей плохо, Пятница, потому что люди дают милость, показывают Путь к небу, а без милости и пути, мы с тобой, Пятница - папуасы, хотя до Папуа Новая Гвинея, полагаю, миллионы километров не только по суше, но и через разные Галактики.
  Человеку в тюрьме или на необитаемом острове не интересно, где находится тюрьма или остров, в нашей Вселенной, или в другой, а важно, когда отпустят из тюрьмы, или покормят баландой с ногтями вертухая.
  На необдуманный шаг я не решусь, иначе упадёт мой авторитет в твоих глазах, Пятница, а падение авторитета сродни падению сердца из контейнера для перевозки донорских органов.
  Но и обдуманные шаги очень серьёзны, потому что девушки, когда обдуманно рожают от иноземцев, не видят, что впредь никто не поцелует, а ребенок обречен на демократическое понимание общества, как никто не осуждает кабана за полоски на спине и клыки.
  Наша задача, Пятница, - обустройство быта на необитаемом острове, и, возможно, как только люди из других Миров, или из воздуха увидят, что мы вырыли метро, прожили трамвайные рельсы по острову, то прибегут к нам, оттого, что все любят Цивилизацию; и дикари из степей съезжаются в большие города на заработки.
  Ты увидишь, что мы не единственные люди в Мире, и существуют ещё вежливые судьи и собаки, которые во многом лучше людей - так осёл приносит больше пользы, чем толстая жена.
  Сначала мы тебя, Пятница, чтобы ты предстал перед другими человеками, приоденем, потому что дикари не ценятся, а банкиры, приказчики, библиотекари ценятся и не столько из-за своего ума, а - из-за одежд; одежда - капустные листья. - Робинзон привел балерину к магазину спецодежды "Восток", долго выбирал, осматривал спецовки, а затем набросил на плечи девушки ватник шпалоукладчицы: - Восхитительный Королевский камзол с полами, и доходит до половины бедер, а бедра, у тебя, Пятница, женские, что говорит о твоей двойственной структуре, как электрона. - Робинзон поднёс балерине толстые штаны, а она покорно принимала и с гордостью смотрела на приказчика в магазине, её глаза горели восторгом, что сопричастна к другому Миру, где балерины разгуливают по улицам в телогрейках и ватных штанах. - Штаны из отличного козьего меха.
  Коз я жалею, но истребляю для своих нужд, а теперь, Пятница, и для нужд твоих, потому что коза - животное с самоуничижением в очах, а очи у неё змеиные, желтые, что роднит козу с козлом и змеёй.
  Я утверждаю без мании самоутверждения, потому что на тебе, дикарь, я не самоутвержусь, но, если ты войдешь в Цивилизацию, то, возможно я преклоню перед тобой колено, если ты станешь любовником или любовницей Королевы.
  Ах, какие восхитительные штаны из козла я тебе пошил, Пятница, из старого козла.
  Не укоряй меня, что применяю дурное слово, а козёл в нашем Мире - ругательство, и не дай тебе Провидение, дикарь, стать козлом на огороде.
  Шерсть у тебя на голове и на штанах закрывает икры против укусов тарантулов, и тянет меня безудержно прикоснуться щекой к ней.
  За секунду до того, как ты сморщил лобик, Пятница, и лобик твой стал похож на корабль из далекой Японии, я подумал о чулках и башмаках для тебя, оттого, что все знатные лорды разгуливают по казначейству в чулках, и за чулки Король платит лордам золотом, как за знания.
  Я определю тебя в школу мореходов, Пятница, и на выпускном балу ты обязательно натяни чулки из меха козла и камзол, а башмаки мы тебе справим деревянные, как у французских гейш, сабо, из самого крепкого дуба, под которым жили бы друиды, но наш остров необитаемый, поэтому друидов не найдем, а только козы и бараны, Пятница. - Робинзон постучал по столбу, как пионер стучит в барабан, - Крепкий дуб, Пятница, для твоих полусапог, а из коры дуба сошьём тебе белые гетры, как у Коломбо Белые Гетры из фильма "В джазе только девушки".
  Ты варвар, поэтому фасон гетр тоже варварский, и на этот фасон вряд ли клюнет столичный ясновельможный пан из Варшавы, но из Гданьска обязательно кто-нибудь прибьется, как щепка к борту тонущего корабля.
  На необитаемом острове часто пью свежую кровь диких животных и рыб, и ты, Пятница, пей; кровь помогает для борьбы с болезненным тщеславием, что называется - гордыня.
  Смири гордыню, Пятница, и я выдам тебя замуж за графиню, а, если ты девушка, то - за графа или генерала, похожего на прыгуна с шестом.
  На острове мы устроим Олимпийские состязания, Пятница, и ты всегда будешь мне проигрывать, потому что я - твой господин, но с шестом не прыгну, потому что я не макака.
  Ты с шестом прыгнешь за себя и за меня, и сам проиграешь себе, но в образе меня.
  Удивительную идею я поймал, счастливую, аристократическую, и за эту идею, находку, я сошью себе кушак, опять же из козьей шкуры, но на кушаке выщиплю шерсть, потому что французские геи выщипывают шерсть на одежде и на теле.
  Идея моя в том, что ты, Пятница, создашь множественность народа на острове, и я по вечерам, когда подою коз, а с некоторых и шкуры сниму, причем пустые глазницы использую, как петельки для костяных пуговиц, я стану выходить на прогулки на улицу на нашем острове.
  Ты накидаешь камней на дорогу, и по шоссе я пойду мимо магазинчиков, а магазины мы соорудим из веток и глиняных кирпичей.
  Зайду в один магазин, а в нём ты торгуешь, в камзоле, кушаке, сабо, гетрах на козьем меху, как баба снежная из Норвегии.
  На полках - разные товары, и я выберу кокосовый орех и меру пшена - так торговка на рынке выбирает мужа.
  Вместо денег дам тебе ракушки каури, и ты обрадуешься, сделаешь вид, что получил золотые соверены.
  Пока я пакую товары, ты перебежишь в другую лавку, переоденешься в иную козью шкуру, или рубашку из бегемота, и я сделаю вид, что ты другой продавец, или продавщица с большими грудями.
  Под рубашку ты, Пятница, засунешь манго, или кокосы, чтобы я думал, что ты женщина.
  В другой лавке я приобрету топор и шпагу, засуну их в походный рюкзак сидор, на кожаный ремень через плечо я подвешу шпагу и улыбнусь тебе, как Сальвадор Дали.
  Я прилаживаю петельку, а ты перебежишь в третий магазин, или лучше - театр, и в театре мне продашь программку на представление, вместе с программкой - сумку, а в сумку я насыплю порох и дробь - мало ли что произойдет во время выступления артистов.
  Ты покажешь мне представление Шекспира, причем за бамбуковым занавесом будешь умело и быстро переодеваться, чтобы у меня создалось впечатление, будто артистов много, и все они побирушки, за что получат страшную кару от диких кабанов.
  Затем, после прогулки, я случайно встречу тебя, или на такси, а такси - твои плечи, доеду до тебя, и мы под зонтиком пойдем к безобразным женщинам в бордель.
  Бордель обязателен для Цивилизации, без борделя необитаемый остров скроется в морской пучине, и мы не встретим больше человеков с ногами и руками.
  В борделе я рассмотрю всех женщин, воображаемых, и ни одна мне не понравится, а ты, Пятница, потому что дикарь, пригласишь в ресторан козу.
  Любая попытка внутренне выстоять в условиях, на которые обрекает нас необитаемый остров, гулко отзовется в козе пониманием и состраданием - так благодушие входит в схимника. - Робинзон замолчал, придирчиво рассматривал балерину в телогрейке, ватных штанах и тяжелых ботинках-говнодавах. балерина расплатилась, но Робинзон не видел ни денег, ни магазина, а жил на необитаемом острове, где нет людей. - Позволь, Пятница, как я тебя приодел в козьи шкуры собственной выделки, и в деревянные башмаки, в которых человечество покорит Вселенную.
  Железные ботинки непригодны для космонавта, потому что магнитятся или тяжелые, как судьба Человека.
  Пластмассовые ботинки натирают ноги, и в мозолях появляются бактерии, а бактерии для новых Планет - зараза, и заразу мы не повезем, слишком много весит в пересчете на массу Космолета.
  Деревянные ботинки, кушаки из козьих шкур, чулки, панталоны из шкур старых козлов - идеальная одежда покорителей Космоса, как платьице из воздуха - идеальная одежда балерин, но ты, Пятница, балерин не знаешь, оттого, что - дикарь.
  Откуда у тебя меховой зонтик, Пятница?
  Украл у меня для самоутверждения, но знай, что зонтик, хотя смотрится над тобой красиво и гармонично, разрушает твою личность мужчины и превращает тебя в женщину - так рождённый мужчиной в Амстердаме, умирает женщиной.
  Цвет лица у тебя - Снежной Королевы, и я ожидаю, принимая во внимание, что температура тела дикаря больше температуры тела могильщика, что ты бороду выщипываешь, или её съедают черные муравьи.
  Посмотри на мою бороду, она в два аршина, как мужское достоинство царя Петра Первого, - Робинзон провел рукой по невидимой бороде - так кудесник выдергивает из бороды волосики для колдовства против старика Хоттабыча. - Из камня я выточил ножницы и бритвы, и обстригу тебя коротко, особенно между ног, потому что волосы цепляются во время преследования козы, и с волосами у тебя оторвётся кожа промежности, как у турков, что гнались за Российскими гимнастками.
  В Македонии усами пугают детей цыган, но и македонцы и цыгане вместе с усами и монистами сгинули, нет человеков, кроме меня, и ты - получеловек, с занятной фигурой гитариста. - Робинзон вывел балерину из магазина, как из тихой гавани.
  Девушка тяжело переставляла ноги в чугунных башмаках, потела под телогрейкой и ватными штанами, но счастливо ловила на себе завистливые взгляды молодых матерей, что искали хоть какого мужа, поэтому завидовали мужу с ограниченными возможностями и завидовали балерине, оттого что мужчина принимает её в дурацких одеждах.
  - Сейчас повалю огромнейший кедр и сделаю из него подводную лодку, потому что кедр тяжелее воды, - Робинзон подошёл к столбу, обхватил руками, силился вытащить - так утка тянет за собой лодку с рыболовным инспектором.
  Руки соскользнули, нога подвернулась козьей ножкой, и Робинзон с силой ударился лбом о бетон столба.
  Несколько секунд он тряс головой (балерина охала и ахала, прыгала вокруг Робинзона, как по сцене), наконец, посмотрел на девушку с недоумением царя Соломона во время перестройки Иерусалимского Храма:
  - Вы кто в дурацкой одежде шпалоукладчицы тридцатых годов, когда по телефону только поваров вызывали?
  - Я... я... Пятница, ваша Пятница,- балерина прикрыла глазки ладошками, плечи под толстым слоем ваты вздрагивали трамвайными колокольчиками. - Вы не узнали меня в этом Мире?
  Ах, зачем, почему вы мучаете себя и меня новым Миром, в который вам нельзя, из которого вы вытащите меня на необитаемый остров, где мы сошьём постель из шкур старых козлов, а макаками станем закусывать по четвергам.
  - Ничто не понимаю, голова кружится, словно я одной ногой в могиле, а другой в Сбербанке, - Робинзон стучал кулаком в лоб, выбивал из себя дурь с забывчивостью. - Вижу, что вы очень красивая и элегантная, как совесть, и личико ваше худое говорит мне о многом, о том, что вы - балерина, и балерина не из простых, не подполковничья.
  Но отчего, почему и где та славная нить, что связала нас, завязала в гордиев узел?
  Отчего много народа, и почему народ меня раздражает, хотя все мы человеки, почти люди?
  Я не люблю людей с устремлениями к миллионам долларов США?
  - Всё хорошо, миленький, упокой господь мертвых, - балерина прижала голову Робинзона к своей груди под телогрейкой - так волчица спасает мужа от охотников. - Всё наладится, ты выздоровеешь, и поймешь, что никаких людей нет, кроме меня, а остальные - плод твоего больного воображения, когда тебя после бури ударило в лоб вершиной горы.
  Ты - Робинзон Крузо на необитаемом острове, оставайся же последователен в своём устремлении найти людей, а те, кого найдешь, спасут человечество от метеорита, но эти не спасут, да и не нужно их видеть, потому что они - броуновские хаотичные частицы без вкуса, без запаха, без цвета.
  Закрой глаза, и снова посмотри на свой остров без людей, как смотрел только что на нелепую Москву, что оправдывается перед всем Миром за то, что она есть.
  На твоих глазах скончается любимый попугай, а ты предрекал птичке с клювом и наглыми очами тысячу лет жизни; и скорбь по попугаю выбьет из тебя настоящее, где нет места гроздьям винограда и непуганым диким рыбам с лицами банкиров.
  У тебя бред, жар, и кажется, что вокруг много людей и домов, но на самом деле вспышка самонадеянности пройдёт, как взрыв на Новой Земле, и мы снова окажемся на необитаемом острове, надеюсь, что и я погружусь в него с головой до розовых пяток.
  Ты видел меня в образе мужчины дикаря, но я покажу тебе свою рукотворную сущность женщины, и ты на каменной скале высечешь доисторическим зубилом или рогом горного козла моё имя - так древние люди наносили на скалы рисунки должников.
  Вдвоём мы пойдём по необитаемому острову, и, надеюсь, что встретим вскоре компьютерщика, строителя, столяра, врача, учителя, колхозника; а менеджера, менестреля, художника, писателя, поэта не встретим, потому что не нужны они в деле построения Космического корабля для спасения человечества.
  Макака с топором принесет больше пользы, чем логистик или менеджер по туризму.
  Мы с состраданием будем взирать за гибелью розовых чаек, а они в муках нравственных страданий, невинно убиенные нами, раскинут клювы и крылья по всему острову, но они - пища, а с пищей не церемонятся, как в Версале.
  На экскурсии в Версале я потерялась, долго бродила по подвалам с заплесневелыми картинами и ржавыми статуэтками, неинтересными, пасквильными, никакими не ценными, а даже хуже каменного топора, потому что статуэткой дров не наколешь к зиме.
  За грудой ящиков я присела по малой нужде, словно в тумане добродетели и поиске нового слова в системе общественных уборных.
  Вдруг, за моей спиной послышался робкий кашель, будто пианист прокашливается перед концертом в доме офицеров.
  "Мадемуазель, не смущайтесь, не страдайте морально, что повернуты ко мне обнаженными ягодицами, - хриплый шарманочный голос резво натянул на меня трусы и нагнал краску на алебастровые щеки. - Полагаю, что Вселенная не опрокинется на спину, если девушка не заметила клошара в подвале Версаля.
  Мы можем столкнуться лбами, и я с предельной чёткостью докажу вам, что пренебрежение искусством приводит к упадку духа, а пренебрежение физическим трудом разрушает Вселенную.
  Если бы я просто бомжевал, то не думал бы о сыре пармезан, но я думаю, а, следовательно, знаю Истины, и одну из истин открою вам, оттого, что ваши белые ягодицы ужаснули меня своей красотой, напомнили, что человек всегда должен выражать сочувствие не только пожилым, но и младенцам с автоматом Калашникова в колыбели.
  Много пыльных дорог я прошёл, даже в Китайском море омочил власы, но так и не узнал тайну Гоминданя, и теперь понимаю, что по-своему правы мушкетеры, когда не думали о Гоминдане.
  Вам же скажу, что встретите вы вроде человека, и вроде не человека, вроде из нашего Мира, и вроде не из нашего Мира, и будет считать он вас вроде женщиной, и вроде не женщиной.
  Человек тот знает, как искупить грехи молодости, но тайну доения коз будет осваивать с большим трудом и садизмом к рогатым созданиям.
  Вместе вы отправитесь на поиски человеков, и ежеминутно будете осуждать полевых крыс за потрав посевов, укорять их, дергать за розовые хвосты и журить, но не злобно, потому что животные - не люди".
  Так предрёк мне мудрец клошар в подвале Версаля, так и произошло в Москве, хотя на самом деле Москва - необитаемый остров с Робинзоном Крузо, - балерина говорила, плакала, а Робинзон мотал головой, ничего не понимал из её слов, только - звуки дикаря Пятницы, как из яростного спора старого козла с рыбой пираньей. Вдруг, балерина вскрикнула, ущипнула Робинзона за щеку, будто выдавливала жало пчелы: - Вижу! Вижу необитаемый остров, и на нём интеллектуального тебя в козьих шкурах и под обалденным зонтиком из шкур колибри.
  Люди, куда исчезли люди с романами и идеями самоутверждения, пропали, словно ушли за леммингами.
  - Пятница, а я вижу, что ты - женщина с поднятой выше головы ногой и неумолимым приговором в очах, - Робинзон присел на ствол поваленного кедра (скамейку), чесался, словно его атаковали все блохи Америки. - Я понимаю твои слова, потому что ты выучила мой язык, язык Ленина и цивилизации.
  Теперь не нужны нам частные комиссии и гориллы переводчики для споров, как спорят почтовые клячи.
  Воспламенимся же душой и телами, а через год, когда соприкоснемся духовностью, поженимся, потому что женатым легче найти людей на необитаемом острове.
  - Робинзон, ты пропустил дыню, сахарную дыню! - балерина из мусорницы извлекла полуобглоданную тушку протухшей курицы гриль. Девушка добро улыбалась, купалась в Солнечных лучах необитаемого острова, а, когда увидела на горизонте Алые паруса, то отвернулась, и повернула голову Робинзона Крузо, чтобы он не заметил корабль с Людьми: - Кто первый добежит до кладбища коз, тот и выиграл на нашей Олимпиаде!
  Вперед, Робинзон!
  Балерина с радостным визгом молодой свинки побежала сквозь непроходимые дикие дебри, за девушкой, как мартовский олень, рванул Робинзон Крузо под зонтиком из шкуры старого козла.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"