На северной границе лес холоднее, там дует холодный бриз. Ночью мы оказались там по велению Каанананты. Он нас отобрал для охоты на Зверя. Лес мы знали как свои зубы, а Зверь знал нас. Знал так же, как свои зубы. Зубы, которые отбирали жизнь. Зверь никогда раньше не проявлял гнев, сотни лет мы давали ему свое мясо. И, как пророчил шаман, Зверь разжился, и потому оно не возьмет, но отнимет. И в каждую ночь наш народ не спит. Зверь нападает всегда там, где его не ждешь. И если ты в своем доме, и стены прячут тебя, Зверь вырвется из-под земли и поглотит тебя. В каждую ночь оно отнимает одного взрослого. Каанананта собрал охотников, чтобы дать отпор самому лесному божеству, которому мы поклонялись когда-то. Тхаманаанна чёрен как ночь, и зубы его быстрее смерти, и сила его равняется дюжине ягуаров. Оно роет норы как крот и перепрыгивает с ветки на ветку как обезьяна. Оно ростом в двух воинов, когда встает на задние лапы. Его глаза невидны в тенях глазниц. И его рык не слышен ухом, но слышен кожей. Шаман ведал нам, что кровь его не похожа на кровь обычных существ, и убить его можно только лишь разорвав на тысячу частей и захоронив в разных концах леса, а голову сбросив в реку, предварительно вырвав глаза и язык. По словам шамана, это будет не первое убийство Бога леса за нашу недолгую историю. Раньше наш народ допускал ошибки в ритуалах убийства, тем самым оставляя чудовищу еще один шанс. Оно восставало, пробуждалось из своей могилы и продолжало кормиться человеческой плотью. Но после окончательного убийства, как сказал шаман, наш народ переживет голод, ибо тело Тхаманаанна умрет, но дух умрет не сразу, и гнев его будет велик. На северной границе мы взялись преследовать Зверя, Каанананта сказал, что видел его последний раз именно в этих краях. Каанананта на тот момент принял важное для вождя решение: он вырвал себе правый глаз и бросил в ноги семерых охотников и меня в том числе. Так, зрение Каанананты перешло к нам. А наши жены прокалывали себе соски и половые отверстия, чтобы благословить нашу охоту, и мы дорожили ими. И в ночь, когда мы достигли северной границы, мы пересекли ее. И охотники познали это, как познали когда-то девственницу. И наши ступни, ступив на заграничную землю, стали иными. Стали иными и сами охотники.
1
Мужчину не ждет удача в охоте, если его жена не совершила Катна и не ублажила его. Потому каждый охотник перед уходом провел ночь со своей женой и дочерьми, достигшими зрелости, но еще не вступившими в брак. И каждый охотник взял с собой свой воинственный облик. Краска как невидимая броня. И сиреневая кожа с коричневой крапинкой лучше всякой одежды. Мы сбивали собственный запах и очертания, скользя сквозь море растительности словно блики волн. Каанананта больше не сопровождал нас. Его зрение - это все, что нужно. Его место быть вождем и оставаться с женщинами и детьми.
Зверь уже видит нас и выжидает. Оно хочет играть с нами. Но не допустят небеса, чтобы оно скрывалось от нас! Только в бою и только жертвуя, мы сможем убить его. Мы не сильны как оно, но мы несем яд, мы хитры и нас множество. Яд из синей жабы успокоит Тхаманаанна. Охотники окружат его и каждый произведет выстрел ядовитым дротиком. Когда оно поляжет, мы быстро разделаем его и совершим необходимый ритуал. Тогда, испытав последний гнев Тхаманаанна, мы больше не познаем горя.
Мы услышали, как ствол дерева качнулся. Это был Тхаманаанна, что оттолкнулся от ствола и перепрыгнул на соседний ствол. Ветки пообломались под его лапами, но лапами он обхватывал ствол, обвивал словно змея и принимал облик коры. В свете луны мы обращали свои взоры вверх, выискивая следы передвижения Тхаманаанна. И мы шли в сторону, где обломались ветки.
"Фа, - сказал Зверь" И легкий ветер остудил наш пыл. "Сха, - сказал Зверь" И стволы деревьев заскрипели, закачались, но не от ветра.
Я увидел его взор. Сначала я увидел большой нарост почти на конце ствола. И это была его туша. Глаз было невидно. Но я видел волчьи уши в свете луны, левое и правое, и потому я смотрел ему в лицо. Он меня видел. Потом и мои братья увидели его.
"Дум, - сказал Зверь" И брат Гатнананна пронзил копьем брата Даатнаага в живот и приподнял его над собой. Брат Саататва выстрелил из лука в глаз Гатнананны. Брат Даатнаага полег, и его мучили боли. Мы обломили конец копья и вытащили его из тела, Даатнаага застонал, но тихо - он держался мужественно. Брат Гаабанва обработал рану Даатнаага молочным листом. Зверь наблюдал. "Возвращайся в деревню, - сказали мы раненному брату" И Даатнаага пошел домой, истекая кровью - у нас не было другого выхода. И так Зверь отнял у нас 2 наших братьев.
2
"Саар, - сказал Зверь" И грянул ливень. Наша краска стала стекать, мы теряли свою броню. Мы разбежались под большие листья, приготовив луки. Я в страхе стал ждать следующего шага животного. Тхаманаанна не отпускал моих глаз. Его волчьи уши подернулись в свете луны, и оно спрыгнуло на землю. Затем мы все услышали, что Зверь начинает быстро приближаться к нам на четырех лапах. Мы напрягли луки и ждали момента, чтобы выстрелить. Что-то промелькнуло черное среди листьев, и лучший стрелок Саататва выстрелил первым. Но стрела поразила брата Каатнанну. Каатнанна завопил, стрела торчала из его колена. Зверь исчез. Саататва переполнил гнев, он бросился на горячий след и скрылся во тьме. Нас осталось 4, а Каатнанна был сильно ранен, чтобы продолжать охоту. Мы обломили конец стрелы и вытащили его из колена. Муки Каатнанны были велики. Гаабанва обработал его рану молочным листом и дал ему лук.
Выжидая, мы только услышали крик Саататвы вдалеке.
Когда крик утих, Зверь стал приближаться к нам, но уже не по земле, а по деревьям. Он перемещался слишком быстро во тьме, чтобы мы могли различить его. И тогда, перед нами откуда-то сверху посыпались потроха, а затем и обе части Саататвы. Его тело было разорвано на две части. И острое зрение Каанананты позволило нам даже в темноте лицезреть участь нашего брата. Дождь утих, и когда наступила тишина, Зверь сказал: "Нэ"
3
Нэ было заклятием, которое подавляло уверенность и плодородную силу. Наш дух пал. Остались только я и Тхакнаананна. Раненный Каатнанна и Ваатва бежали. Их У-Нэ было слабым, чтобы продолжать охоту. Я нашел в себе У-Нэ, и мой брат Тхакнаананна поддержал меня. Наша краска почти полностью сползла с наших тел, и луна стала прятаться за облаками, но мы взывали свое У-Нэ к охоте. Тьма сгущалась вокруг нас. Зверь дышал, и мы слышали его дыхание.
Зверь дышал, пока не остановился, и мы потеряли его. И когда Тхакнаананна протянул палец в сторону, я повернул голову и увидел Зверя, стоящего недалеко от нас. Оно стояло на задних лапах, и его намерения были неясны. Тхакнаананна не стал готовиться стрелять, и я тоже. Нам было интересно, что скажет Тхаманаанна.
И Тхаманаанна сказал: "Дум".
Тхакнаананна стоял близко, и я знал, что теперь его разум под властью Зверя. Я обошел брата и свернул ему шею. Тхаманаанна тут же бросился в мою сторону. Я увернулся от его лап, кувыркнувшись в сторону. И оно исчезло.
4
Я прождал Тхаманаанна до рассвета, не сомкнув глаз. Я нашел среди останков брата Саататвы его сердце и съел, чтобы У-Нэ не ослабевало. После этого я возвел руки к небу и вскрыл себе вены наконечником стрелы. Это был знак, что мое время сочтено, и я готов биться на смерть, а не играть в глупые игры Бога леса. И вот, Тхаманаанна появился на ветке дерева, недалеко, держа в руке объеденное тело женщины - еще одна жертва. Днем я рассмотрел его глаза, они были без зрачков. Оно спрыгнуло на землю. Стало медленно подбираться. Я бросился первым. Я выкроил момент, чтобы воткнуть стрелу в глаз Зверю, и произвел удар. Чудовище полегло. Так, Тхаманаанна испустил свой дух Богу Леса. Всю остальную работу я сделал в одиночку. Я раскромсал его тело на разные части и закопал в разных концах леса, а голову, как и объяснял шаман, я сбросил в реку, предварительно вырвав глаза и язык.
Перетерпев засуху и голод, мы больше уже никогда не видели Тхаманаанну. В последний свой час дух Тхаманаанны испустил пронзительный вопль, который услышал лес, а за ним небо разверзлось, и полил дождь.