Ершов-Осадченко Николай : другие произведения.

Водоем

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стихи 1999-2011 гг.


In excelsis
   хорошо быть пьяным астрономом
   на подзорный лад держать бутылку
   радуясь созвездию двойному
   все орбиты чувствуя затылком
  
   плохо быть бессонным полководцем
   в чистом поле с тысячами спящих
   а вверху склонясь как над колодцем
   желтый череп кратеры таращит
   2001
  
Деревья
   пускай богемно курят смог
   деревья вышедшие в люди
   патриархальнейший лесок
   все так же темен и зануден
  
   и поколение растет
   шоссейных беспризорных елей
   дорожный знак фонарный столб
   а дальше нет реальных целей
   2001
  
* * *
   За оградой, где-то посреди
   хвойной тьмы и лиственного света,
   просто кто-то бронзовый сидит,
   навсегда, как старая газета.
  
   Кухня. Два замасленных ножа.
   Марш бутылок. Скомканные джинсы.
   Вид с пятнадцатого этажа
   на восход, несовместимый с жизнью.
  
   Хлынул в горы мягкий белый скот,
   но одной пастушке лень с постели.
   А по Марсу ходит марсоход,
   умножает, делит, снова делит.
   2006
  
Блюз
   Бриги выпили моря, и съеден последний искатель
   дикарей, евхаристии чуждых. Закусим кокосом?
   Полинезия! Сахар просыпан на синюю скатерть.
   Полинезия! Плоских планеток игрушечный космос.
  
   Амулеты из кости, покрытые жемчугом гребни
   уходили в обмен на коклюш и закрытые слоги.
   Полинезия! Семь одиссей до соседней деревни,
   и закатные тени от пальм заменяют дороги.
  
   Пой, безветрие, пой -- вертолетом над островом Пасхи,
   магнитолой, забытой на меркнущем, тонущем пляже.
   Здесь видны без туманов и прочей ненужной острастки
   два всеобщих пути: "вникуда" и "примерно сюда же".
   2006
  
* * *
   Ровно вода, а земля набекрень:
   так получаются реки.
   Падает в озеро солнечный день,
   словно сквозь синие веки.
  
   Бегает речка с простуженным дном,
   воду в закат выливает;
   озеро дремлет под солнечным днем,
   тонет в себе и всплывает.
  
   В лунных волнах невесомы киты
   и современны акулы.
   Спи, пассажир литосферной плиты,
   под перестуки и гулы.
   2006
  
Цикады
   Цикады -- механический народ:
   подзарядились темнотой -- запели.
   Случается, патрульный вертолет
   наложит свой рокочущий пропеллер
   на их дисциплинированный треск
   без выделенных мест и остановок,
   и кажется -- идешь сквозь мелкий текст,
   а над тобой огромный заголовок.
   2007
  
Живя у железной дороги
   В качестве рыщущей по ночам тоски
   грузовые составы, Есенину вопреки,
   заняли нишу волков, а не лошадей,
   спели новые песни мира не про людей.
  
   И нельзя не любить колыбельно-далекий вой,
   ну а все же храни нас боинг над головой,
   храни нас FM от зова коротких волн.
   Мертвеца из себя далеко не прогонишь вон.
   2010
  
Совпадение
   Во вселенной -- как в самом дремучем селе:
   все мертво, кроме вас да соседей.
   Вот случайно шары на бильярдном столе
   повторили одно из созвездий.
  
   Я заметил его -- и в свой ход разметал
   без последствий во мне или в небе.
   Семь светящихся точек не сбились в сигнал,
   только стали на сутки древнее.
  
   И хмельному, мне полуприснилось вдогон,
   что за запертой дверью трактира
   стали глубже вокруг опустевших сукон
   неосмысленно-черные дыры.
   2007
  
* * *
   День стынет. На коленях у старушки
   мурлыкает ручная кофемолка.
   На шторах свет. Пылинки, словно мушки,
   вращаются над деревянной полкой
   в косом луче, что вдоль стены прокрался
   и краешком касается иконы...
   Луны морозный лик нарисовался
   на небесах, как на стекле оконном.
   2000
  
* * *
   Мы вымерли. Остались только эти.
   А эти не взлелеют ничего,
   им лишь бы пуля зрела в пистолете
   и было прочно все обречено.
  
   А мы хотели мистики, и чтобы
   добро и зло -- как кофе с молоком;
   и на ночь не задергивали шторы,
   залюбовавшись дальним огоньком.
   2002
  
Стихи
   Превращение ртути в вино не сулит
   ни креста, ни ослиных ушей.
   Я ничьих по-колено-морей не Улисс
   и не родственник бедный ничей.
  
   Эти строчки, в которых есть смысл и мотив, --
   сотворенное раз волшебство,
   и за рифмой последней -- мгновенный обрыв,
   белый мрак, вообще ничего.
  
   Я прикаян. Уклюж. Между мной и стихом
   напряженно отсутствует нить.
   Так, зачем-то отправил бесформенный ком
   на орбиту морзянкой бубнить.
   2007
  
Принцип
   Пока стучит само -- не надо,
   чтоб в сердце что-нибудь стучалось.
   Люблю сам принцип листопада,
   неторопливую случайность, --
   пусть осень, пошлая, как водка,
   все портит пафосом утраты.
   Люблю, как заполночь высотка
   теряет желтые квадраты.
   2004
  
Ложная тревога
   Два спутника столкнулись на орбите.
   Один вдыхал космическую пыль
   и был слепым; другой же, следопыт,
   глядевший вниз, окликнул мир: "не спите!
   Земля сместилась! Покачнулись горы!"
   А тот, слепой, почуял, что в самом
   пространстве есть разлом, и сквозь разлом
   доносятся глухие разговоры.
   2006
  
Ходасевич
   I
   В Амура, укравшего мед,
   десятки прицелились жал...
   Но сей поучительный сказ
   и стар, и нестрашен, и пошл.
   Другая история мне
   мучительно сердце томит:
   у Сони фруктовый шампунь,
   но он попадает в глаза.
   2004
  
   II
   кому ты нужен тут зачем ты нужен
   способнейший спокойнейший страннейший
   как отраженье памятника в луже
   соседствуя с булыжниками в ней же
   ничтожество -- дрожащая подделка
   дрянной воды под твердую породу
   и всё. и не докажешь. всюду мелко:
   поди найди где плюхнуть камни в воду
   и погрузить тебя туда же следом
   чтоб поняли чтоб пирсы затопило
  
   да толку липнуть банным архимедом
   к раздувшим оську в мыльное светило
   2009
  
Акмеизм
   "Знаешь, -- молвила львица льву, --
   я тут думала, рыща по темноте:
   мы какую-то щиплем не ту траву,
   мы какие-то листья жуем не те".
  
   Экскаваторы в землю ушли навек.
   Не ржавея, наружу торчат ковши,
   собирают дождь, собирают снег,
   и град в них падает, как гроши.
  
   А под гусеницами лежат слова
   на табличках, крошась от подземных вод...
   С непонятного дерева львица льва
   уговаривала попробовать плод.
   2006
  
Разлад
   По губернии Ростовской
   шел Архипка-сумасброд
   и занудливой рассказкой
   донимал смурной народ.
  
   "На луне лежит полтинник,
   разве место там ему?
   Гляньте, вон уже за Доном
   все косое и в дыму!
  
   А всего-то ведь разладу,
   что полтинник на луне!.."
   Бабы верить бы и рады,
   да бородка вся в слюне.
   2006
  
Времень
   Надгробия -- это буквы, затем расплывы;
   цифры, затем прожилки в горной породе.
   А в нас каллиграфия скрыта, пока мы живы:
   штрихи и засечки под мраморным маслом плоти.
  
   Костные глифы жизней, во время вмерзших,
   как бы толкует сверстанный гладким блоком
   геологический, исподмогильный Роршах.
   Глубинное сообщает о неглубоком.
  
   Крикни в горах -- и неровности гор добавят
   гулкой тектоники в переданное ветру.
   Но это земные минуты в застывшей лаве
   стоят и крошатся веками по миллиметру.
   2010
  
Круг
   Ни-то лучика в Арктике нету,
   лишь треск на метровых частотах.
   Теменными костями планеты
   бессонное сковано что-то.
   Там снега, недовольные ночью --
   на что им бессмертье без блесток? --
   в небе вешают дикие клочья
   прекрасной зари, и неброско
   ходит тень с просолившейся шерстью --
   не больше медведь, чем созвездья
   дальних плаваний и путешествий,
   живущие тут безотъездно.
   2006
  
Марс
   Константину Андрееву
   Он спал, пока в безумной звездной дали
   мелькали миллионы чьих-то лет.
   Исчерченные камни сохраняли
   круги давно разбившихся планет.
  
   Здесь то же солнце славили поэты,
   здесь то же зло творили короли...
   Пустыня. Ночь. Метеоритов меты.
   Он спал без снов, пока мы не пришли.
   2000
  
* * *
   "Что нас разбудило?" -- "Чу! не слышишь?
   Это стук копыт и лязги сабель!
   Яростно гроза грохочет свыше --
   на земле, нам ставшей небесами,
   бой потомков наших и ненаших!
   Час беды и славы беспримерной!"
  
   А над ними -- в чистом поле насыпь,
   и ползет цистерна за цистерной.
   2008
  
* * *
   Для других я -- один, но вернувшись от этих других,
   я опять раскидаю себя, как одежду по креслам;
   буду собственным путаным черновиком от руки,
   буду той безголовостью, к полу сходящей отвесно,
   до которой своя же мне видимость усечена.
   В одиночестве необязательно быть человеком.
   Но бывает, очнусь от себя -- и в лицо тишина,
   светофор без огня, тишина с немигающим веком.
   2003
  
* * *
   Прошлось колесо самосвала
   слепому по посоху.
   Идет он и шарит устало
   ладонью по воздуху --
  
   немыслимо чуток и ловок,
   чуть меньше сутулится...
   И катится палки обломок
   куда-то по улице.
   2006
  
* * *
   Царапнув медленное небо,
   дневной оставит самолет
   меловый след, но вот стемнело --
   и скрыт он, как кротовый ход.
  
   Привет же лайнеру ночному!
   За ним не видно борозды --
   но замерцали по-иному
   две перечеркнутых звезды.
   2006
  
* * *
   Нам некогда, природе лень,
   и мир нескладен, но здоров.
   Во тьму отбрасывая тень,
   стоит, уже без проводов,
   столб телеграфный на лугу --
   разнадобившийся костыль;
   и волки воют на луну,
   где только кратеры и пыль.
   2007
  
Система зеркал
   I
   Вот Чехов. Вот Набоков. Кто-то третий,
   один из нас или почти из нас,
   продолжит ряд своим фотопортретом --
   и чей-то невооруженный глаз,
   не разбивая прошлое на главы,
   в две тысячи сто первом дастся диву,
   как изменялась мода на оправы,
   как становились резче объективы.
   II
   Древний мыслитель в пустынной ночи произнес:
   "Тонко задумал творенье свое Аллах!
   Небо -- система зеркал. Настоящих звезд
   семь или восемь. Прочие -- в зеркалах".
  
   И сотни веков спустя в межпланетном бою
   сотни лазерных стрел ломали щиты зеркал.
   "Семь! -- кричали одни. -- Мы будем в раю!"
   Другие же: "Восемь, дьявол бы вас побрал!"
   2006
  
Благодать
   Ночь вымыта и вся как черный мрамор.
   Нужна ль еще иная благодать?
   Сияет одинокая реклама,
   мечтая сниться, а не убеждать;
  
   мечтая крикнуть надписями в тишь:
   "Есть дикая свобода -- и свобода.
   Мы молоды, а ты стара, природа.
   Не переманишь. Не переблестишь.
  
   Есть гроздья зеленее винограда,
   желтей, красней, в них светят семена..."
   Шоссейный лоск. Дворцовая прохлада.
   Озон. Цивилизация. Весна.
   2011
  
Поплавский
   Между звездами есть провода,
   их невидимый гул иногда,
   в хирургически лютый мороз,
   выдает небосвода износ.
  
   Говорит мне убийца: "я ждал".
   И снежинки летят на кинжал,
   будто мошки на свет: я убит,
   а за облаком провод хрипит.
  
   И убийца торопится мой,
   он простужен и хочет домой.
   Улетел новогодний салют,
   возле тучи завис изумруд.
   2003
  
Кладбище домашних заданий
   Да потому что не счастья надо им:
   счастья давно уже, как вай-фая,
   вдосталь кругом, чужого и просто даром.
   Всё б им валяться, но с криком "падаем!",
   в вечном повторе переживая
   первые встречи личика с тротуаром.
  
   Тут уж, пардон, не списать на дурь,
   нормальные вроде девки и парни,
   но с кем-то внутри, кто на всё налагает вето.
   Этих безоблачная лазурь,
   канарский, колхозный ли там загар не
   избавят от гематом грозового цвета.
  
   Дескать, полезная штука боль,
   чтоб раскрыть в человеке потенциал,
   чтоб колесами джипа на Марсе прорыл траншеи.
   Глянешь -- а смысла-то в жизни ноль,
   если к тем, под чей хлыстик ты танцевал,
   не придешь поблагодарить -- и свернуть им шеи.
  
   Эй, да ведь это оно и есть,
   на чем делает деньги и слезы бард,
   обнося эвфемизмом, как жертвенник колоннадой.
   Месть. И судьба состоится. Месть.
   Но опять утешительным призом март,
   ветерок, влюбленность, кому оно нахрен надо.
  
   Только не этих же, кто притих,
   чья жизнь обустроена и грузна,
   да и сам ты успел обвешаться прочей ношей.
   Собственно, дело давно не в них,
   но кто-то ведь должен тебя узнать,
   только раз, обещаю, я буду потом хороший.
  
   И каждая, малость иным пожив,
   снова придет горизонт стеречь.
   Не алые паруса, а веселый Роджер.
   И каждый вернется в свой детский миф:
   старче, скажи, где волшебный меч!
   Ребенок приносит скальпель: "да вот же, вот же".
   2008
  
Аппендикс
   А вдруг меня в меня прорвет?
   И не в каком-то переносном.
   Как террорист наоборот,
   хожу с фугасом гангренозным,
   а может -- нет. И город жмет.
   Он стал Багдадом или Грозным.
  
   В его сплетении миров
   (мир многодетных, мир курящих,
   приезжих, псов, профессоров)
   меня нашел и стал навязчив
   мир тех, кто с виду-то здоров,
   а сам на днях сыграет в ящик.
  
   Но может -- нет. И я притих,
   усвоив: в теле я не дома,
   гадая, сколько нас таких,
   кляня двусмысленность симптомов,
   ворча, что мнителен, как псих,
   побольше сна, поменьше стонов.
  
   Мне проще в гроб, чем на прием.
   И если так всерьез все это,
   пускай уж с воем и огнем
   меня с того увозят света, --
   скорей, пока не стал червем
   в той тыкве, что была каретой.
   2005
  
Бродский
   Зане твой инструмент без белых клавиш,
   находишь в каждой вещи пустоту
   и пустоту из вещи извлекаешь,
   как вывод или душу, ай-дуду,
   в Непале, и так дале. Это просто,
   и в этом весь ваш Бродский. Потолок
   с взголенным электрическим отростком --
   жилплощади не Зевс и не итог.
   2004
  
Комната с эхом
   "Настоящий мужчина -- тот, рядом с которым находится настоящая женщина.
   Настоящая женщина -- та, рядом с которой находится настоящий мужчина".
   Надпись вверху случайно подвернувшегося листка
  
   Комната с эхом похожа на мокрый лист:
   слова расплываются. Как (четвергами ненастными)
   я жду твоего пришествия. Бэйби, плиз.
   Ручка в дрожащих пальцах чихает кляксами.
  
   Может, сегодня, как только вечер нальет
   чернильной отравы в небо, густое, как сливки, --
   задыхаясь, расстегивать дверь. И только ее.
   Как смертник повязку, ты отвергаешь лифчик.
  
   Эхо тебя заждалось. И матрас. И я.
   Твоего мычанья. Твоих волос. Твоей сырости.
   Раствориться в твоей слюне. Расползтись, как яд.
   Как в утробе ком тошнотворной растущей сытости.
  
   Пусть тебя вырвет ребенком в яблочный зной.
   Уедем в деревню, будем жить по Некрасову.
   Но хата моя как будто брюхата мной:
   в жидкости эха держит плацентой матраса.
  
   И ты не придешь. Не воткнешься в ее коридор,
   пахнучи листьями. Даже не пощекочешь
   телефонным звонком прихожую. Тот разговор
   не считается: выкидыш. "Ладно, спокойной ночи".
  
   Щелк. Эмбриончик свидания выпал. Черт.
   Бегут гудки, как круги по холодной луже.
   Плюнуть собой в окно. Красной кляксой: мертв.
   Заткните сирену, девка воет не хуже.
  
   Комната вся как этот пододеяльник:
   с таким же квадратным вырезом, и пуста.
   Я сплю под старым пальто -- тяжелым, засаленным.
   Мне снится, будто оно храпит. Я устал.
   2000
  
Шефнер
   Есть грань, за которой предмету
   древнеть уже некуда. Смолкла
   лет тридцать назад кофемолка --
   и ровня, считай, Бафомету.
  
   Случилось купить по ошибке
   немолотый кофе -- тогда-то,
   старинные взрывши пожитки,
   мы вытерли пыль с агрегата.
  
   Есть в кухне давнишние вещи:
   стол, шкафчик, рябые обои...
   Но что за шумерская вечность
   в советском электроприборе!
   2004
  
Иммигрант
   "Взгляни на елку -- чем не иммигрант? --
   шутил отец семейства. -- Из суровой
   пришла страны и рада жизни новой
   в наряде из светящихся гирлянд..."
  
   В лесах темно. Там ветер всемогущ.
   Там не спасают белые покровы
   от стужи. Там, кружа, хохочут совы.
   И ели снится стон холодных пущ.
  
   Она стоит в углу. Чужие детки
   у ног ее щебечут и галдят.
   Гирлянды сводят, стягивают ветки.
  
   ...Проснулись -- угол пуст. Коробки в ряд.
   Дыра в стене: опаснее, чем яд,
   цветные корни вырванной розетки.
   2001
  
Первописцы
   Нелепость ваша клинопись, нелепость.
   Как проигранный тетрис каждый знак.
   Ручная речь глухонемых скелетов.
   Первописцы, мне жаль вас, бедолаг.
  
   Я понимаю -- кистью или мелом.
   Но при долбяще-режущем штыре,
   казалось бы, кому, как не шумерам,
   додуматься до точек и тире?
  
   По десять клиньев слог. Описка -- розги.
   А мы тут закорючками сорим...
   Так выдумки детей всегда громоздки,
   всегда недопонятны им самим.
   2007
  
Сцевола
   мальчишки в риме так и рвутся
   внушить бесстрашие друг другу
   когда вытаскивает муций
   нечеловеческую руку
  
   а сами думают: о боги
   не проще ли живется мертвым
   и будущее невдомек им
   где трусость -- первый шаг к свободе
  
   где ящик снов сменил пенаты
   и дети варваров смазливы
  
   рука
   и слово terminator
   всё в чем дожить до них смогли вы
   2003
  
* * *
   Ботинки снег кусают -- сладок хруст,
   но слякоть, грязь весной в решетки смоет;
   вот так конец предвидишь нежных чувств,
   проявленных, как серый целлулоид.
  
   И вся любовь -- у памяти в тылу
   куском, из жизни выпавшим, готовым...
   Приникла фотография к стеклу,
   и света блик в стакане заспиртован.
   2001
  
* * *
   махни крылом апостолу Петру
   лети над облаками как над свалкой
   мигай на буйно-девственном ветру
   неугасимой синею мигалкой
  
   я разлюбил грозу и динамит
   но город мой по-прежнему столица
   и над сырыми крышами гудит
   мечта которой негде приземлиться
   2005
  
* * *
   А мы рвали когда-то ромашки в клочья.
   Именами бредили наши парты.
   И продрогших, темно-зеленой ночью
   нас пугали ветвистые тропы в парке.
  
   А от страха становишься беззастенчив.
   Всё не так, мы мечтались себе другими --
   оказалось, томительней нет страстей, чем
   целоваться сквозь дикую аллергию.
  
   На разврат, как на подвиги, шли бок о бок;
   в остальном нас клинило прежним клином --
   и казалось, мы предали тех, кто робок,
   чьи проблемы решать у ручьев калинам.
  
   И никак не мешало любви до гроба --
   здравствуй, кроличья верность, невинность лисья --
   вычислять и грезить, кого б еще бы.
   Ты бы тоже ревела, проговорись я.
  
   И забавно теперь, когда все другое,
   вспоминать, как еще-нелегально-спьяну
   мне приснились Милошевич и Ругова --
   и я знал, что ругаться с тобой не стану.
   2008
  
Слова темноты
   Ложись.
   Летит над полями мрак.
   Ожить
   пытается в стеклах страх.
   Начнем,
   лунно мертвеет лоб.
   Ночной
   бражник
   принес
   тепло --
   выходят слова темноты.
   Плывут слова темноты.
   Свечи встают из воды.
   Свечи встают из воды.
   2003
  
Косноязычие
   Пусти меня, злая слепая,
   кровавая стихоубийца!
   Соня, пока вы спали,
   я --
   от слова "влюбиться"
   отгонял глагольные рифмы.
   Вам под утро не снились розы?
   Птицей бы... этой!.. крикнуть!
   Соня, я...
   в общем,
   слезы.
   2001
  
Пчелиный марш
   Слава труду,
   яду и зуду.
   Пчелы летят!
   Пчелы летят!
  
   Спали в меду.
   Злые спробуду.
   Скорость и яд,
   скорость и яд.
  
   Душно струясь,
   смрады цветные
   сводят на ноль
   проблески воль.
  
   Мы -- острия!
   Мы -- индустрия!
   Польза и боль!
   Польза и боль!
   2009
  
Daysleeper
   дождливое утро в туманном раю
   окон последнего этажа
   огни провожавшие ночь расходятся
  
   город внизу
   шумит как встающий ветер
   еще немного -- и солнце
   разгонит холодный дым
   над днем в котором не будет меня
  
   я встану с первыми маяками
   когда загорятся красные глаза у труб
   над пустыми заводами
   2000
  
Ветер над брошенным
   шорох гуляет
   по рыночной площади
  
   возле дома шатается пугало
  
   над площадью хлопает
   белое
  
   пугало убаюкивает детей в доме
  
   далеко-далеко заржали качели без седока
  
   на окраине города
   будто молитву зудит фонарь
   на стене дома напротив
   танцует огромная ветка
  
   дети ушли в тишину без снов
   и вдруг налетело
  
   над площадью парусом надувается
   белое
  
   качели встают на дыбы
  
   фонарь задрожал и потух
   ветку прихлопнула тень побольше
  
   с пугала сдуло шляпу
   уносит
   пролетела над домом
   звенит бубенчик
  
   пугало больше не будет пугать
   остался в каком-то рубище
   крест из палок
   1999
  
Из А. Х. Клафа (Say not the struggle nought availeth...)
   Не говори, что бой бессмыслен,
   Что столько тщанья, столько ран --
   А враг по-прежнему бесчислен.
   Надежды падки на обман;
  
   Тем пуще страхи рады лгать им.
   Вон тот не скрыл ли дым, клубя,
   Как братья вслед разбитым ратям
   Победно мчатся без тебя?
  
   Не взяв у берега ни пяди,
   Сникает за волной волна,
   Но тихо подступает сзади
   Несокрушимая одна.
  
   И на восходе свет несется
   Не только в окна на восток.
   Пока торопишь взглядом солнце,
   Уж залит каждый уголок.
   2010
  
Пребуду
   В ожидании блеклого завтра
   яркий свет полусонно затих:
   в магазинах на автозаправках,
   в коридорах гостиниц пустых.
  
   Полустанки, заводы и верфи --
   даже те в световой пелене.
   Круглосуточность -- то же бессмертье,
   но в анфас. И не радостно мне,
  
   и не горько, а некое третье.
   Не задев ни сердца, ни умы,
   я пребуду в скучающем свете
   на границе сновидящей тьмы.
   2010
  
Водоем
   Названия рек крайне устойчивы и могут стать последними живыми отголосками языков, к которым восходят.
   Человек на 80% состоит из воды.
   Научные факты
  
   анатом -- новоявленный адам
   все что болит теперь имеет имя
   отныне мясо требуха и срам
   на нас сидят как латы из латыни
  
   кто сеял в землю кости кто зерно
   кто вовсе отработанный плутоний
   всем некогда всем дважды не резон
   в одну и ту же обронить гидроним
  
   пока я жив я родственник реке
   доиндоевропейской что веками
   баюкала звезду на языке
   держа под языком лежачий камень

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"