Поглядывая на мирно лежащего Георгия, доктор вертел перед глазами лист бумаги со сделанной по памяти копией посланий двоих остывших людей. Волшебная головоломка полностью, всецело занимала его сознание.
Было абсолютнейше очевидно, авторы записок потрудились таким образом расположить строки, чтобы дюжина букв "О", для вящего эффекта переведенных в верхний регистр, образовала вертикаль, похожую на цепь с ровными круглыми звеньями. Наверное, в какой-то степени выглядит красиво, но чему, в итоге, служит? Последняя, тринадцатая заглавная "О" отрывалась от остальных и, наверняка, тоже не случайно.
- В записке не хватает нескольких важных слов? - в глубокой задумчивости шептал доктор. - Каких? Все строки не закончены? Точек в проклятой головоломке не хватает. Где печка? Откуда начать танцевать? Изначально, что мы имеем? Шифр? Криптографию? Русскую народную загадку? Ребус? Шараду? Кроссворд? Проклятую анаграмму? Имя, отчество и фамилия являются ключом? Действительно, легко потерять рассудок... Признаться, все страшно бессмысленно. Принципиальная задача. Какой резон передавать сообщение из рук в руки, если проклятое послание страшно зашифровано?
Потрясая автоматом, в медицинскую палатку настоящим грохочущим ураганом ворвался сержант.
- Ты у нас вроде врач? - грубым хрипловатым голосом спросил он, стаскивая шлем, прикрытый рваными кусками камуфляжных сеток.
- Признаться, я, - неуверенно подтвердил доктор.
- Там на подходе раненый с ленивцами. Вроде конец. Тебе надо готовиться к срочной операции.
- Сколько раненых? Ранения пулевые?
Сержант ударил шлемом по бронежилету.
- Не пулевые, твою троюродную тетку. Там сотрясение одной головы. Вроде мозга тоже.
- Вполне логичная мысль, - серьезно согласился доктор.
Быстрым шагом подойдя к стойке, врач вытянул из-за мониторов сложную никелированную конструкцию. В умелых руках доктора диковинная мешанина блестящих трубок быстро превратилась во вполне сносный операционный стол. Отгородив Торопова шаткой ширмочкой, врач подкатил к столу белый колпак на тонюсенькой телескопической ножке.
- Мой друг, вас не затруднит подключить эту штуку в розетку на блоке с огоньками? - попросил доктор.
Сержант подхватил вилку прибора.
- Вроде, надо там воткнуть в розетку, надписанную двести двадцать? - не без гордости демонстрируя глубочайшее знание медицинской техники, уточнил он.
- Пожалуйста, мой друг. Вы страшно любезны.
Колпак вспыхнул холодным светом диодных ламп. Отрегулировав яркость и направление луча, доктор засуетился у шкафчиков, подбирая упаковки с необходимыми инструментами. Спустя минуту в свободной части палатки стало чудовищно тесно. Как водится в современной России, больной обратился за помощью к медицине, будучи принесенным к доктору ногами вперед. Четверо бойцов держали ручки носилок, двое старались хоть как-то придержать окровавленную голову Загорелого Паука. Еще трое военных, очевидно, пришли просто на всякий случай. Еще человек пять остались снаружи, поскольку внутри им физически не хватило места.
Все бойцы были отнюдь не карликами, а оружие, бронежилеты, необходимая амуниция не делали их ловчее и стройнее. Стойка с приборами зашаталась, жалобно зазвенев. Шкафчик с медикаментами оказался задвинут к стене палатки, готовой разорваться от напряжения. Стоило одному из военных неудачно пошевелиться, как, моментально сорвавшись с крепления, на пол грохнулся монитор.
- Раненого на стол, пожалуйста, - распорядился доктор, чудом удерживая от падения ширму, закрывающую Торопова.
Никто не слышал. Никто не слушал врача. Будто заправские любители охоты, бойцы уже делились подробностями несостоявшегося сражения с монстрами, обсуждали свои достоинства и высмеивали недостатки соратников. Кто-то робко пожалел Загорелого Паука, оказавшегося в опасном месте в совершенно ненужное время и припомнил спасение кошек, остальные его не поддержали. Отчаянно гомоня, топая и бряцая боевым металлом, военные пытались зачем-то развернуть носилки на клочке пустого пространства, размером с буханку хлеба.
Схватив за локоть сержанта, пришедшего в медицинскую палатку первым, доктор потряс ему руку, привлекая к себе внимание.
- Мой друг, больного необходимо переложить на стол.
- Ты, ты, ты, и ты там! Вроде конец. Валите отсюда, ленивцы! - громко, сразу перекрывая гомон товарищей, приказал сержант. - Теперь носилки надо к столу, твою троюродную тетку. Перегружайте там. Ты, полегче там, твою троюродную тетку. Ты, ленивец, подсобляй там сбоку... Макушкой его надо куда приложить?
- Головой к свету. Видите, здесь на столе специальная подушка, мой друг.
- Слышали там, ленивцы? Надо подушкой на макушку. Ты, поправь там ему каблук пятки, еще отломите... Вроде конец! Надо лечить!
- Страшно благодарю вас, - вздохнул доктор.
- Еще что там надо?
- Пожалуйста, если не трудно, удалите ваших товарищей из палатки. Признаться, теперь здесь трое больных, любой шум будет излишним.
- Валите, ленивцы! Ты там, тоже уходи! - забушевал сержант. - Осторожнее, твою троюродную тетку, там с компьютерами!
- Благодарю вас, - повторил врач.
- Лечить надо хорошо. Там все лично проверю.
Согласно кивнув, доктор наклонился к раненному и удивленно ахнул:
- Миша?!
Между колышущимися на ветру непрочными телами палаток возвышалась красивая стройная сиренька, под ветвями которой чьи-то заботливые руки установили простенькую скамейку. В ночной тени дерева сидели слишком тепло одетый для лета старик и женщина, постоянно поправляющая платок. Оба, вечером проспав в палатках от силы два или три часа, этой младенчески-ранней ночью чувствовали себя относительно неплохо. Собеседники, хотя и не принадлежали к одной возрастной группе, все же, происходили из единой светлой эпохи загубленного советского государства, очень легко, даже не представляясь друг другу, найдя общий язык. Взрослый, добрый, меняющий ритм и направление диалог двух незнакомых чужих людей начался до заката и продолжался после полуночи, прерываясь лишь загадочными событиями, происходящими в котловане остывших людей.
К величайшему сожалению обоих собеседников, бетонные плиты уверенно скрывали яму и центр строжайше охраняемого периметра объекта "Алый Парус", освещенного мощными прожекторами. О многом приходилось попросту догадываться, основываясь на доносящихся из-за ограды криках, звуках, фразах, оброненных случайно проходящими мимо сиреньки военными, явно приближенными к тайне. Вчерашний переполох в котловане, появление монстров и загадочный голубовато-серый поток, понятно, не остались незамеченными, хотя о превращениях речной воды, эволюциях полицейского подполковника и проделках розовых чудовищ собеседникам было известно также мало, как жителям близлежащих кварталов Кемерово.
- Однажды мне все-таки довелось прожить в палатке несколько дней подряд, - сообщила женщина. - Примерно восемьдесят первый год. Господи, совсем недавно. Мы с семьей получили от профсоюза путевку на туристическую базу под Владивостоком. "Золотой берег", кажется, называется. Добрались раньше, чем все-таки планировали. Пока места не освободились, руководство турбазы выделило нашей семье роскошную палатку.
Старик мягко улыбнулся:
- Потому приятные воспоминания?
- Исключительно приятные. Тихий океан, сам по себе, вещь все-таки... сногсшибательная вещь. Вроде бы сыро, господи, владыка небесный. Жутко холодно. По ночам лягушки квакают так, что кажется, неподалеку работает сталелитейный завод. В океане воды не видно от медуз и водорослей. Все-таки отпуск прошел необычно, сумасшедше, радостно. Дай нам бог здоровья. Дети остались безмерно счастливы, муж поправился чуть ли не на десять килограммов. Даже я, такая трусиха, научилась отбивать ладонями волейбольный мяч, искать грибы, разводить костер и грести веслами на настоящей лодке.
- По медузам и водорослям?
- Прямо по медузам и водорослям, - рассмеялась женщина, проверяя, насколько правильно прилегает к голове платок. - Все-таки по чистой воде плыть на лодке, наверняка, испугалась бы.
- А я в последний раз ночевал под брезентом давно, на военных сборах в шестьдесят седьмом году. Стоило бы заметить, в середине прошлого века. Младшему сыну тогда исполнилось пять лет. Вы не представляете, как ребенок хотел поскорее отправиться в школу. Дни на календарях зачеркивал. Каждое утро встанет на табуретку, ставит галочку. Потом важно так говорил, дескать, еще на день ближе к знаниям. Потому ученик, не куча опавших листьев.
- Все-таки еще случается у деток, дай им бог здоровья, невероятная тяга к знаниям. Наверное, сынок учился отменно? Закончил школу с золотой медалью?
Старик махнул рукой.
- Тяги к знаниям у нас хватило на самые первые месяцы самого первого класса. Так и живет сейчас. То налево, то направо. То женится, то разводится. То устраивается, то увольняется. Кутила. Прожигатель жизни. Потому балбес балбесом, хотя и давно с солидной седой головой наперевес ходит.
- Оказывается, вы строгий отец.
- Отнюдь. Балагур, домашний клоун, рассказчик бесплатных анекдотов. Хотите историю, аккурат с военных сборов из прошлого века?
- Давайте, давайте. Все-таки интересно услышать.
- К генералу прибегает вестовой и докладывает, что у того родился сын. Генерал, ясно, рад. Интересуется, как малютка выглядит, на кого больше похож, на мамочку или папочку? Ребеночек выглядит копией папочки, отвечает вестовой. Просто вылитый вы, товарищ генерал. Лысый, толстый, ничего не понимает и постоянно орет.
- Господи, владыка небесный! - всплеснула руками женщина, покатываясь со смеху. - Лысый, толстый, орет. Дай бог ему здоровья.
- Не лает, не кусается, в дверь не пускает. Кто такой?
- Детская загадка все-таки. Замочек.
- Не угадали! - воскликнул старик. - Судебный исполнитель!
- Правда. Спрашивалось "кто", все-таки не "что". Невнимательная какая. Все-таки у вас удивительный гибкий ум. Вам бы на сцене перед телевизорами выступать.
- Вы знаете, почему получилась пустыня Кара-Кум?
- Наверное, вода ушла?
- Одним вечером, тысячу тысяч лет назад местные жители пустили переночевать двоих украинцев. Легенда утверждает, кумовьев. Добрые, щедрые. Салом угостили хозяев. На следующее утро случилась пустыня. Все, все с собой забрали калики перехожие. Сначала аборигены хотели назвать пустыню Хохла-Бархан. Излишне грубо, в народе не прижилось. Назвали Карой Кумов. А сало местные жители с тех самых пор просто не переваривают.
- Господи помоги, жутко говорите. У меня муж все-таки чистокровный украинец. Никаких барханов не устраивает. Дай ему бог здоровья, головы к чужому ни разу в жизни не повернул.
- Согласен с вами! Людей по национальности рассматривать нельзя. Потому, вражеская пропаганда сейчас серьезно настроена рассорить братские народы. Враги сладко поют, дураки подхватывают. Рассорить навеки, затем сожрать поодиночке. Разделяй, затем поедай. Исторически подтвержденное правило поведения зверей на зверской охоте, - произнес старик, моментально становясь серьезным. - Стоило бы заметить, сосед по койке в палатке давеча рассказывал, сюда генерал с инспекцией заглядывал. Потому, дело давно стало серьезное.
- Искала сестру с мужем, дай бог им здоровья. Господи, владыка небесный. Сама теперь потерялась, - вздохнула женщина, уже далеко не в первый раз сообщая о том, что привело ее сюда. - Видит бог, все-таки нас хотя бы люди хорошие стерегут. Хорошие, только занятые.
- Стали бы еще лучше, если бы позвонить домой разрешили.
- Наверное, нельзя?
- Потому, нам еще повезло, не проводится войсковая операция.
Женщина перекрестилась.
- Разве не проводится? Войск разных все-таки много.
- Полумеры. Стоило бы заметить, здесь человек двести пятьдесят военнослужащих. Не считая технарей и никому не подчиняющиеся специальные группы, еще недавно мотающиеся туда и обратно на вертолетах. Потому, на настоящую армию никак не тянет. Случись такое происшествие году в шестидесятом, всех остывших давно бы переловили, посадили под замок в подземный бункер. Авиационный налет нам в помощь, прицельное бомбометание на темечко. Бес в ребро, седину в бороду, поддержку артиллерийского дивизиона в придачу. Весь наш Кемерово бы давно уже перепахали танками, повсюду установили тактические ядерные ракеты, построили стены где нужно, а где никому не нужно, загородили дорогу колючей проволокой.
- Горожан тоже? Туда, в бункер?
- Стоило бы заметить, вместе с дальними родственниками, домашними животными и престарелыми родителями. В клетку до востребования.
- Господи. Жутко шутите.
- Согласен. Войсковая операция будет похуже, без всяких шуток, - сказал старик. - Наше везенье, в город не вводятся войска. Стоило бы заметить, это заслуга здешнего руководства.
- Имеете в виду симпатичных молодых людей, которые с нами говорили?
- Их самых. Потому, к счастью для нас, они не армейские. Стоило бы заметить, противодействие и наступательные операции, не конек нашего здешнего руководства. Ситуация с остывшими многосложная. Стоило бы заметить, городские кварталы рядом. Потому, лучше осмотреться, прежде чем примкнуть штыки. От промедления иногда случается польза, если голова работает в нормальном режиме. Не в военном.
- Вежливые все-таки, дай им бог здоровья, - опасливо оглядываясь и крестясь согласилась женщина.
- Кажется, только и делают, что бегают из угла в угол. А генерал, стоило бы заметить, уехал, не разрушив город. Думаете, генерал не собирался пойти в решительное наступление? Еще как собирался. Потому, генерал. Генерал, не куча опавших листьев. Чудища в яме стоят по стойке смирно, не рыпаются. Над городом перестали летать боевые самолеты. Вертолетов тоже не слышно. Артиллерия молчит? Да, пока пушки не говорят. Стоило бы заметить, крутые меры откладываются на неопределенный срок. Быт налажен, порядок установлен, прибытие конца света ожидается в соответствии с графиком небесного движения. Разрешили бы позвонить домой, потому и не о чем больше мечтать.
- Родственники наши, помоги им господь, все-таки уже с ума сошли.
- Стоило бы заметить, обязательно сошли, - подтвердил старик, вытаскивая из кармана рулетку с куском оборванного поводка. - У меня собака еще сбежала. Ребенок ведь, не объяснишь. Потому, наши четвероногие любимые детки не приучены на непонятных существ смотреть. Умные мы, потому и боимся. Чихнет сосед этажом ниже, так мы вздрагиваем. Развитое сознание, человеческая психика... Потому, узнать бы мне, вернулся малый ребенок домой или нет?
- Господи, владыка небесный. Так конституцией нашей все-таки разрешается сделать звонок, - сказала женщина, поправила платок и перекрестилась.
- Американской конституцией, говорят, разрешается. У нас ничего про телефон не прописано. Если куда угодил, сиди, пока начальство не надумает отпустить.
- Все как раньше?
- Не скажите, - возразил старик. - Вы про обещанный конституцией звонок знаете, а в советские годы не знали. Откуда возникло знание? Из американских фильмов, разумеется. Потому американские фильмы, обыкновенная реклама. Дескать, вот у нас все здорово устроено. Где это здорово? В бункере президента? У конгрессмена в потайном кармане? В сейфе американских банковских жуликов? Пока ходишь по центральной улице, боишься только полицейских. Потому стреляют в каждого, не проверяя адреса прописки. Едва зашел за угол, сразу убили наркоторговцы. Потому, у них в Штатах любое слово, это просто липа на полиэтиленовой крыше мыльного завода.
- Господи, владыка небесный, да я все-таки больше наши сериалы смотрю.
- Уже никакой разницы. Мировые денежные потоки давно перехвачены сотрудниками соответствующих американских организаций. Потому законспирированы повсюду, на зарплате и довольствии. Раньше таких вредителями называли, только хватали вместо настоящих врагов порядочных граждан. Потому вредитель, он подготовлен к борьбе за выживание, а правильный гражданин верит в свои мифические права на бумажке и вечно попадается на незнании изуверской правды жизни. О правах, о телефонных звонках рассуждает. Сегодня, во всем мире, если не написать в книге тройной дифирамб звериному американскому строю, трижды не помянуть в статье добрым словом тамошнего кровавого диктатора, три раза положительно не отозваться в фильме о грамотных военных инициативах бездарного руководства главной мировой державы, случится блокада произведения. Потому фильм, статья или книга никогда не дойдут до потребителя. Стоило бы заметить, давно продвигается вперед лишь активная вредоносная пропаганда противника.
- Боже. Еще говорите, балагур. Жуть какая. Все-таки, обязательно трижды?
- Минимальное необходимое количество.
- А если дважды? - спросила женщина, снова поправляя платок и снова крестясь.
Старик отрицательно помотал головой:
- Не подойдет. Солгал однажды, лги, сколько предписано. Потому авторам, участвующим в игре, отлично известны правила. Производство вражеской пропаганды давно поставлено на поток с истинным мировым размахом.
- Господи, владыка небесный. Жутко как.
- Разве это жутко? Идут однажды по городу два покемона, навстречу им пара участковых. Левый покемон спрашивает у пары участковых, как пройти в милицию, тогда пара участковых отвечает покемону... - начал старик, внезапно замолчав.
- А дальше?
- У вас сын, случайно, не милиционер?
- Нет, - покачала головой женщина. - Сын мастером все-таки работает на строительном участке. Двоюродный брат когда-то служил автоинспектором, теперь на пенсии. Что там у пары участковых с покемонами? Посмеялась пара участковых над неразумным зверьем?
- Забыл, - не очень уверенно признался старик. - Стоило бы заметить, в сплоченных рядах врага тоже не все гладко и просто. Возьмите любую американскую картину. Какое будет имя у героини или хотя бы второстепенного, пятисортного, самого незаметного персонажа женского пола?
- Наташа.
- Наташа? Почему именно Наташа? - удивился старик.
- Каждый американец хотя бы однажды, хотя бы в юности читал Толстого, дай бог ему здоровья, - с твердой убежденностью ответила женщина, трогая платок.
Вместо того, чтобы поправить, на сей раз она сбила головной убор чуть ли не на затылок. Женщина мгновенно, поспешно, даже с каким-то нервным испугом поправила прядь волос на виске и вернула платок на положенное место, косясь на собеседника.
- Стоило бы заметить, вы не угадали. Не Наташа, - сказал старик.
- Как ее, прости господи... Хилари?
- Промах.
- Какое все-таки женское имя?
- Сара. Потому, если трижды не прописать Сару в сценарии, денег на картину не дадут. Хоть плачь, хоть президенту товарно-сырьевой биржи телеграфируй, хоть до Луны прыгай. Денег не дадут. Потому, только принеси им на стол бумаги. Где, спросят, у вас в сценарии Сара, Сара, еще раз Сара?
- Трижды?
- Трижды, - подтвердил старик. - Если Сара трижды есть, даже читать сценарий не станут. Сразу в банк полезут за авансами творческих гонораров.
- Господи, все-таки жутко как. У меня маму зовут Сара, дай бог ей здоровья.
Старик поперхнулся, закашлялся.
- Согласен, не хуже других имя. Для нашего, для российского уха, вообще красивое. Стоило бы заметить, это только у врага так, наперекосяк и давно под присмотром известно кого происходит. Потому, империализм есть финальная стадия развития гнилого вражеского общества. Давно предсказано. Вероятным противником раньше назывался, пока начальство наше не купил, с потрохами. Потому народ наш давно не в мире живет. В мировой империалистической войне. Дескать, социализм для партийцев мы построили, теперь давайте сляпаем капитализм для чиновников, то есть бывших партийцев. Потому гоним лес, навоз, нефть и газ, а вырученные средства целиком вкладываем в экономику врага. Хорошо?
- Раньше я тоже в партии состояла.
Преувеличено громко закашлявшись, старик хлопнул ладонью по своему животу.
- Согласен! Согласен полностью! Стоило бы заметить, партия страну подняла из царского болота. Мракобесие, перегибы и прочий тяжелый металл. Теперь бы, точно, вы в партию не вступили.
- Вступила. Теперь бы тоже не отказалась числиться и состоять, только не пойму все-таки. Где партийные собрания проводятся? Почему все-таки мы виноваты, если начальство продалось? Что за странные люди партией руководят? Все-таки поразительно подозрительные лица. Хуже, чем у президента Советского Союза в молодости. Дьяволами отмеченные.
- Потому, все подряд лезут. Кто понахрапистей, задерживается наверху. Интервью с одним деятелем давеча смотрел. Взял, великий руководитель, перепутал Герострата с Диогеном. Вроде в очках золотых ходит, дожил до семидесяти лет. Потому, очки для импозантности, а не от большого ума. Разве в советские годы такой человек в серьезные люди бы выбился? Потому, Герострат и Диоген нашему поколению известны не хуже, чем биографии членов Политбюро Центрального Комитета Коммунистической Партии Союза Советских Социалистических Республик.
- Ваша правда. Кого-кого, все-таки Диогена, который построил увеличительное стекло и солнцем сжег океанский флот неприятеля у стен родных Афин, каждый советский человек со школы помнит. Умнейший был все-таки древнеримский мыслитель, целую науку механику создал. Теперь образование у нас совсем запустили... Все-таки очень сложная жизнь стала, жуткая... Все-таки жутко как, - повторила женщина после значительной паузы. - Откуда тогда в кинематографе возьмутся нормальные, людские законы?
В свою очередь старик тоже помолчал, осваивая потрясающую информацию о древнеримском мудреце, некогда защитившем родные, построенные на берегу океана Афины при помощи увеличительного стекла и жестокой механической мощи солнца. Даже мысленно не посмеиваясь над оговоркой, он подумал о том, что история человеческой цивилизации длинна и прихотливо-извилиста. В колоссальнейшем пласте лет сокрыто множество неординарных событий, не поддающихся однозначным трактовкам и сопротивляющихся самым упорным, даже самым честным искренним исследователям. Почему бы другим, более ранним Афинам однажды не возникнуть на океанском пляже, радуя жителей поэзией прибоя?
Сейчас старик, сам не зная до конца, почему, старался шутить больше обычного. Что-то странное, отстраненное, далекое; не страшное, не опасное, но и совсем не теплое скрывалось, оставалось лежать тяжелым пластом за словами женщины, иногда проглядывая в жестах, интонациях, взглядах. Старик шутил, не желая вникать, не собираясь искать или думать. Осознанно и бессознательно открещиваясь от того, что старательно прятала женщина в платочке, старик не чувствовал своего права на полную откровенность с ее стороны. В конце концов, через час или через день, случайные собеседники расстанутся навеки.
- Отчего жутко? - с бесподобно фальшивым страданием в голосе спросил старик. - Стоило бы заметить, нам фильмы не снимать.
- Нам их все-таки смотреть.
- Пока никто не заставляет. Подождите только, скоро поглощение вражеского пропагандистского материала станет обязательным. Дескать, наши книги полезны для желудка, принимайте бесплатно. До завтрака, под присмотром специально обученных специалистов-вредителей. Разумеется, строго под роспись. Не забудьте копию паспорта, военного билета и страхового свидетельства. Пенсионеры обслуживаются в конце очереди, все равно толку не будет. Потому, у пенсионера давно житейский опыт вырос.
- Спешите получить тройную дозу до завтрака, дай вам бог здоровья.
- Тройную дозу! - восторженно подтвердил старик, с размаху хлопая ладонями по коленям. - Стоило бы заметить, со сдобной булочкой наша гнусная ложь становится немного вкуснее!
- Аппетитнее.
- Аппетитнее!
- Господи, владыка небесный, какой вы все-таки особенный оптимист. Шутник, дай вам бог здоровья, - заулыбалась женщина, проверяя платок и крестясь.
- Шутки шутками, а от сдобной булочки я бы не отказался.
- Считаете, нас еще нескоро отпустят?
- Отпустят, когда положено. Хотя... Стоило бы заметить, давно не решаюсь обратиться к начальству.
- Обратиться с чем? - спросила женщина, ожидая очередного подвоха.
- Неудобно как-то... Стыдно даже, - смущенно и вполне серьезно сказал старик. - Кажется, я знаю одну странную вещь... Доносчиком не хотелось бы стать на старости лет. Не мое это дело в общем-то. Пусть разбираются, кому положено. Потому моральный перекресток у меня, не куча опавших листьев. Пойти рассказать, настоять, чтобы отпустили за важную информацию?.. Стоило бы заметить, мерзковато. Потому, предприимчивость, конечно, безобразная плохая штука... Зато домой бы давно отпустили. Или отмолчаться? Нет. Тамерлана жалко. Вдруг до дома не добрался мой мальчик... Лучше, на всякий случай, промолчать.
- Господи, владыка небесный. Заинтриговали совсем, - очень заинтересовано произнесла женщина и перекрестилась.
- Как вы находите мое предложение сходить в палатку к поварам?
- Нахожу ваше предложение о сдобных булочках недостаточно съедобным. Тарелочка супчика пришлась бы в самый раз. Трижды тарелочка супчика на двоих, дай нам бог здоровья.
- Тогда идем?
- Идем. Сразу после того, когда вы все-таки скажете, что такое особенное вам известно.
- Настаиваете?
- Настоятельно настаиваю.
- У вас лицо сейчас такое внимательное, будто вы глубоко законспирированный агент и теперь надеетесь получить важную информацию.
- Так я и есть агент. Профессиональный разведчик, подготовленный для ведения подрывной деятельности. Рассказывайте уже все-таки, не томите.
- Знаю... или не знаю... - неуверенно начал старик. - Потому, мы с собакой во дворе гуляли. Комплекс "Родные Просторы", здесь, рядом... Милиционер... Подполковник буквально за руку привел остывшего, усадил на скамейку. Потом мы разговаривали.
- С собакой? Ваша собака, дай ей бог здоровья, предпочитает беседы о стихах, или все-таки ограничивается вредоносной американской прозой? - улыбнулась женщина, помогая раскручивать новую шутку неунывающего собеседника.
- Потом мы разговаривали с этим остывшим.
Быстро смыв кровь, врач убедился, что рана на виске не слишком серьезная. К счастью для Загорелого Паука, подполковник среагировал вовремя. При падении тяжелая стальная балка лишь немного коснулась головы, но бесстыдно и всласть прошлась по щеке, рассекая кожу.
- Игла там у тебя острая? - без особых эмоций поинтересовался сержант, заглядывая через плечо доктора. - Хоть глаза мне вырви, не вижу.
- Признаться, и игла острая, и нитки крепкие, и швейная машинка работает безотказно, - медленно произнес врач, зашивая рану. - Не в первый раз Мишу латаю, вправляю, штопаю, гипсую. Непослушный, страшно непослушный мальчишка. Признаться, до сих пор жалоб не поступало.
- Так его Михаилом зовут? А отчество там как?
- Придет в себя, обязательно поинтересуйтесь.
- Ты там не знаешь? - спросил сержант.
- Знаю, мой друг. Вам лучше спросить у него самого.
- Конечно, твою троюродную тетку. У него самого там чего-нибудь спросишь. Ленивцы между собой его Секретом Секретовичем Секретовым называют.
- Метко. Похож, - коротко подтвердил врач.
Сержант замолчал, задумался, принялся оглядываться, с каким-то удивленным, чисто ребяческим недоверием косясь на мониторы медицинских приборов. Вскоре щека была надежно зашита, а голова Загорелого Паука превратилась в большой, относительно красивый шар белоснежных бинтов, из которого в разных местах торчали кусочек уха, рот, глаз, короткие светлые пряди волос, часть подбородка.
- Вроде конец. Теперь он станет живой? - нарушил продолжительную тишину военный.
- О чем вы? Страшно говорите. Он и прежде был жив, мой друг. Признаться, опасности нет вообще, - ответил доктор. - Встанет в строй через месяц. Только шрам останется на всю жизнь.
- Не скажи. Голова... Сложная штука, твою троюродную тетку, - произнес сержант, разглядывая шар белоснежных бинтов. - Потрогаешь, вроде кость костью. А там столько всего. Мозги, челюсть, прическа, глаза, нос, рот, шея, щеки, висок, темечко, затылок. Зубы и уши. Чуть тронешь голову кулаком, сразу конец, вроде отключился. Вот тебе и кость. Там по нему не кулак ударил. Железо, работяги схалтурили. Если бы не мертвяк, лежать бы ему там.
- Мертвяк? - не понял доктор.
- Мертвяк. Подпол. Полицейский там кинулся на него. Мы в него стрелять, а он его там схватил и держал за тем чудищем, пока мы его там не уничтожили. Тогда подпол его нам вроде там отдал.
- Полицейский подполковник? Тот самый подполковник? Аурелиано Буэндиа?
- Он также там его называл. Ты тоже подпола знаешь?
- Не имел чести, мой друг. Просто Миша и раньше упоминал Аурелиано Буэндиа, - сказал доктор, привычно пряча хвост бинта в тюрбан. - Признаться, я посчитал, что он, как обычно, хочет соблюсти секретность, пряча за именем известного литературного героя реального человека. Только не остывшего же?
- Там не литературный. Там мертвяк, - терпеливо объяснил сержант. - Вроде местная полиция, твою троюродную тетку.
- Ничего страшного, мой друг. Если нам положено знать, Миша расскажет. Когда-нибудь, Миша обязательно раскроет все проклятые тайны.
- Черт возьми. Итак, кто из вас двоих Миша? - вдруг донеслось с операционного стола.
Наклонившись к лицу Загорелого Паука, доктор довольно крякнул:
- Крепыш! Видите, мой друг, он и очнулся!
- Ура, он действительно очнулся. Увы, он демонически зол. Аркадий Рафаилович, невозможно жестоко нарушаете правила проведения специальных расследований, - проворчал Загорелый Паук, сильно вытягивая окончания слов. - Состояние Торопова внушает оптимизм?
- Признаться, Торопову значительно лучше.
- Ирина Петровна?
- Не могу сказать того же, - огорченно вздохнул доктор.
- Господин сержант, возможно, это вы здесь разглашаете важные государственные секреты, войдя в преступный сговор с господином доктором?
- Так точно, я! Виноват, не разобрался там!
- Пожалуйста, выйдите на свет.
- Есть.
Поворачивая голову, Загорелый Паук нашел громоздкую фигуру бойца единственным глазом. Второй, над зашитой щекой, оказался почти полностью замотан бинтами.
- Эх вы, троюродная тетка.
- Так точно, троюродная тетка! - гаркнул сержант.
- Где ваши ребята?
- Торчат у палатки!
- Итак, подполковник уцелел? Вы не подстрелили подполковника?
- Так точно!
- Задействуйте всех своих ребят. Передайте командирам соответствующих отделений. Обеспечить охрану подполковника. Обеспечить охрану остывших людей. Убрать лишнюю технику с объекта. Форсировать работы по установке конструкций. Осторожнее с искрами от электросварки. В котловане люди. Монтажников не неволить. Не сметь размахивать оружием, троюродная тетка. Если кто-то из рабочих хочет уйти с объекта, немедленно отпустить. Снять, спрятать, сжечь все позорные номерные бирки с остывших людей в котловане. После этого, в котлован не спускаться ни под каким предлогом. Никому. Ни под каким. Итак, повторите.
- Обеспечить охрану подполковника и остывших. Убрать технику из-за забора. Ускорить сварочные работы без искр. Рабочих не обижать. После номеров в котлован не лезть, - четко отрапортовал сержант.
- Итак, далее. Передайте охране объекта. Отпустить всех родственников остывших людей. По возможности, доставить до порога дома. Всех желающих остаться на объекте, естественно, оставить. Теперь последние поручения, вам лично, господин сержант. Передайте моему помощнику в командном пункте, распоряжение в местный аэропорт. Полностью и немедленно прекратить полеты, без исключений и вариантов. Далее. Обе записки срочно переслать мне. Телефоны автора записки и Торопова необходимо обязательно вернуть их владельцам. Просто передайте, господин капитан все правильно поймет. Итак, повторите.
Сержант помедлил.
- Отпустить желающих уйти родственников остывших. Помочь добраться до дома. Вернуть телефоны, записки принести вам. Вроде конец.
- Авиатранспорт?
- Распорядиться срочно прекратить полеты.
- Итак, все верно, - зевнув, подтвердил Загорелый Паук. - Не напрягайтесь, господин сержант. Кризис миновал, возможно, развязка близка. Хотя отдыхать по-прежнему некогда. Процесс идет по тайному стратегическому плану, вне зависимости от направлений наших усилий. Главное сейчас для нас, не наломать дров, не допустить зарождения чего-то опасного из феномена остывших людей. Итак, не напрягайтесь, будете стрелять точнее и дослужитесь до майора. Так ты же, Лука, не забудь приказать, чтобы дали Тоби лишнюю осьмушку овса.
- Не понял приказа, - сказал сержант. - Вроде не всех командиров знаю. Тоби во внешнем охранении?
Загорелый Паук издал невнятный каркающий звук.
- Это Чехов, мой друг, - серьезно пояснил доктор.
- Чехов стоит во внешнем охранении? Или мне Луке надо там передать?
- Признаться, обыкновенная цитата, мой друг.
- Забудьте про овес. Неуместная шутка, - произнес Загорелый Паук. - Итак, все проверите лично и доложите о ходе выполнения.
- Разрешите начать?
- Начинайте.
- Есть!
Четко развернувшись, сержант грохнул шлемом по бронежилету, отчаянно затопал, на выходе зацепил автоматным стволом ткань палатки.
- Ленивцы! - донеслось снаружи. - Ленивцы, возникла срочная тема! Конец отдыху! Ты, живо метнешься к рабочим! Ты там, вникай, ленивец! Передай, надо через час закончить там сварку всей ихней стальной дури. Или я каждому башку оторву, глаз вырву. Ты, вроде там...
Вздрагивая, врач беззвучно смеялся.
- Тоже представили командира охранной группы внешнего периметра? - зевая, медленно произнес Загорелый Паук. - Со ртом, набитым свежим овсом? Черт возьми. Или старину Чехова и Каштанку на боевом посту у дома с мезонином?
Доктор застонал, смахивая слезу со щеки.
- Вы нарочно? Мой друг, нехорошо издеваться над подчиненными, - с искусственной назидательностью сказал врач.
- Вовсе не нарочно, господин доктор. Вовсе не издеваюсь. Обыкновенная неуместная шутка пустоголового неврастеника. Детский сад. Почему сторожится наш толковый сержант? Хочет стать майором, причем, ура, уже завтра. Итак, стоп. Вы ведь помните из прошлой жизни, мне стабильно сложно общаться с профессиональными военными.
- Не говорите так, мой друг. Признаться, с моей колокольни, вы и Сережа, типичные российские офицеры. Погоны, табельное оружие, масса подчиненных, боевая подготовка, очередные звания, награды...
- Главным образом, очередные тумаки от руководства, господин доктор. Увы или ура, на объекте "Алый Парус" полно военных, которые нам не подчиняются. Возможно, все-таки ура. Представить тяжело, как мы станем командовать танками, входящими в группу разношерстных боевых машин, входящих в общую систему целеуказания. Ура, руководство не ожидает от нас успешной организации обороны. За нами разгадка, полный отчет о феномене остывших людей... Дела мои, однако, не слишком успешны. Увы. Увы. Невозможно плохо, на вершине жизненных сил, увы, оказаться во вселенной раненого и, увы, безнадежного Андрея Болконского.
- Типун вам на язык.
- Черт возьми. Любопытное пожелание от врача, которого я совсем недавно считал реинкарнацией, вернее, достойной всяческого подражания материализацией Осипа Дымова.
- За Дымова спасибо. Признаться, ваше сравнение мне страшно приятно. У вас нынче начинается чеховский период, мой друг?
- Сейчас бы домой, - тяжело вздохнул Загорелый Паук. - В тот самый дом с мезонином. В уголок. В кресло. Под торшер со старой знакомой книжкой. Увы. Увы. Еще раз, увы. Вместо томика Чехова грязный котлован с мертвыми людьми.
- Мой друг, оставьте грустный тон. Вы стремительно выздоравливаете. Страшно рад, вы снова жонглируете авторами, произведениями, литературными героями. Солидарен с вами. Признаться, в ранней молодости меня тоже увлекал многотомный роман о Василии Теркине.
- Теркине, господин доктор?
- Сцена с Андреем Болконским из этого феноменального романа до сих пор буквально стоит перед моими глазами.
Загорелый Паук изумленно фыркнул.
- Стоп. Черт возьми. Господин доктор, речь шла о Андрее Болконском... Стоп. Детский сад. Андрее Болконском, господин доктор, которого ранили под Аустерлицем. Вспоминаете?
- Вы просто шутите, - успокоено произнес Загорелый Паук. - Поймали, господин доктор. Невозможно смешно.
- Маленькая месть за троюродную тетку с осьмушкой овса. Как вы говорите, не стоит вешать нос на чужой плетень? Признаться, мой друг, совершенно не стоит. Нос, важнейшая составляющая человеческого организма.
- Увы, чрезвычайно плохо очутиться в окружении загадок, не имеющих ключа. В котловане куча монстров, превратившихся из остывших людей. Старший лейтенант Скоробогатый погиб. Погибли все его товарищи. Подполковник, кажется, принадлежит к остывшим людям, однако оживает по мере необходимости. Однако, тенденция странная? Тенденция мрачная. К чему ведет процесс трансформации... черт его знает, к чему идет этот самый процесс. Неизвестно, господин доктор. Невозможно догадаться. Если бы сейчас меня вызвали на доклад, то я бы сообщил, что отдел специальных расследований угодил в роскошный логический тупик, где и пребывает в здравом уме с нетвердой памятью до выяснения дальнейших обстоятельств своего сумасшествия.
- Страшно прекрасно, хотя бы в здравом уме, - заметил врач, подыгрывая Загорелому Пауку.
- Однако, ненадолго, господин доктор. Возможно, всего лишь еще одна загадка и мне придется обратиться к вам за таблетками и примочками.
- Признаться, я уже вколол вам успокоительное.
- Без моего согласия? Вы посмели, господин доктор?
- Детская доза, мой друг. Типичный детский сад.
Зевнув, Загорелый Паук сделал неопределенный жест рукой.
- Самое плохое, господин доктор. Кто-то обогнал меня, намного раньше увидев в господине Торопове одну из ключевых фигур всего происходящего вокруг остывших людей. Недаром господина Торопова пытались захватить, а не сумев, уничтожили.
- На вашем объекте шпион?
- Невозможно, господин доктор.
- Отчего же, мой друг? Разве мы лет пять назад уже не встречались с чем-то подобным в ситуации, возникшей на севере Якутии?
- Связь, господин доктор. Любая связь, кроме проводной, невозможна. Каким образом передаются сведения с объекта?
- С курьерами.
- Например?
- На объекте немало гражданских лиц. Ученые, сварщики, монтажники, техники, водители. Признаться, Торопов, мой больной до обидного легко сумел от вас сбежать. Кроме того, ваши сотрудники практически свободно покидают...
- Стоп. Не продолжайте, господин доктор. Людей, пришедших с остывшими, приказано оставлять на объекте в целях нераспространения возможной эпидемии. Поскольку ни малейших признаков заразности заболевания до сих пор не выявлено, карантин не строг. Проще говоря, мы элементарно перестраховываемся. С одной стороны, некоторые меры предпринимаются, с другой, существуют значительные послабления режима. Карантинная зона существует лишь в отчетах командования вышестоящему начальству. Если хотите мое личное мнение, эпидемической вспышки, как в заморских фильмах о зомби, никогда не случится. Кроме господина Торопова, еще несколько гражданских покинули объект по своему желанию. Люди уходят, потому что их не задерживают. Мои подчиненные, действительно, имеют практически неограниченный вход и выход с территории. Однако из всего сказанного не следует вывод о возможности курьера.
- Разве, мой друг?
- Враг раньше узнал о Торопове, стабильно получая сведения о передвижениях боевых групп с объекта и на объект. Увы, контакт у врага, скрывающегося на объекте с координирующим центром противника практически постоянный, господин доктор. Никак не от случая к случаю.
- Признаться, я впервые слышу в вашем голосе открытое бессилие.
- Безволие куда опаснее физической немочи. Увы, мы опоздали, однако так продолжаться дальше не может. Стоп. Меры уже принимаются. Котлован остывших будет накрыт куполом, лишние люди с объекта удаляются... В конце концов, мы здесь считанные недели, а ситуация нестабильна и непредсказуема. Все наладится, господин доктор.
- Будем надеяться.
- Никак нет, господин доктор. Лучше будем работать.
Собираясь сказать еще что-то в прежнем духе, Загорелый Паук передумал. Действовало успокоительное или нет, он воистину ощущал себя более собранным и даже в какой-то степени гармоничным, чем час назад, за экраном ноутбука в голубом вагончике детской железной дороги. Вместе с тем, Загорелый Паук понимал, насколько тонкое, фальшивое это чувство. Мысли начинали тормозить, сбиваться в кучу, разбегаться безмозглыми овечками, путаться.
- Младшая дочка обожает, когда я читаю ей приключения Алисы. Не вечно вторичного в фантастических идеях Булычева, трагично спешащего отнести в печать рукописи, конечно. Изумительного парадоксального Кэррола, мастера таких продуманных и, вместе с тем, таких спонтанных сюжетных ходов, - медленно произнес Загорелый Паук, с трудом подбирая слова. - Однажды, в книге текста... теле текста, где Герцогиня рассказывает об улыбающихся котах, дочурка пошутила, что сказочное местечко Чешир, должно быть, изобилует отменными бездельниками... Не поняв логики фразы, я попросил надлежащих требований... разъяснений. Господин доктор, догадываетесь, какой молвила... прозвучал... в ответ?
- Признаться, нет.
- Помойте почеширского кота, ленивые шалопутные хозяева. Тогда ваш почеширский кот больше не станет... почешириться.
- В самом деле, мой друг, вполне в духе обозначенного автора, - засмеялся врач.
- Старшая дочь еще была совсем младшей... маленькой, она пришла из школы вся в слезах. Оказывается, сверстник пообещал принести на завтрашние предметы... уроки, шкуру своего родного деда. Представляете, какой дикий ужас поселился в сознании ребенка? Ура, к нашему облегчению, речь шла всего лишь о кусочке пыльной медвежьей шерсти, добытой взрослеющим взрослым дедушкой деда... шкуре медведки... медведя, еще в молодости добытого дедушкой одноклассника.
Врач снова засмеялся:
- Велик и могуч русский язык, мой друг. Шкура деда, звучит страшно.
- Господин доктор... Последние несколько лет мне часто снится мощный седобородый голубоглазый старец, ростом под облака. Размахивая закованными в кандалы лапищами, он сносит города, рушит плотины, затаптывает дороги, оставляя после... за собой... Первозданной чистоты тайгу, свежий тихий вечер, непуганых зверей, сияющие озера... веселое смешное солнце, небо без дна и берегов, шепот растущей травы. Догадываетесь, кто этот старец?