Механически вращая клинки, Джайгир с опаской подошел к пирамидке. Что-то происходило. Болото, мерзкие растения и уроды, скачущие на шлифованных алых гранях, сменялись правдивым отражением нормального ночного леса Пристанища, закрученных в тугой винт мегалитов, порхающих крыльями птархэмов. Богатырь, издали выглядящий безголовым коротким обрубком с крючками вместо рук, вблизи стал самим собой. Спящие берегли безраздельно принадлежащую им планету. Металлическая пирамидка сделалась по-настоящему зеркальной, накрепко запирая дверь, ведущую в далекий чужой мир, захваченный лабрисами.
Сердце Джайгира наполняла искренняя гордость за себя и за гениальных соратников, вместе с которыми была одержана славная победа. Честный бой. Храбрые, сильные, гибкие, массивные, громадные, умелые противники. Достойные почтения враги, совершенно не похожие на неискусных крестьян или карликов, мучивших несчастного пленника в тени скал, ограждающих высокогорное озеро. Лабрис лабрису, конечно же, рознь. Великан сознательно старался забыть о детстве отца, когда великолепнейшие черные псы жестоко бесчинствовали в захваченном врагами земном городе, убивая детей, истязая мирных жителей на радость ужасающим колдунам. Нет-нет. Четвероногие лабрисы, теперь камнями лежащие на лесной прогалине, были серьезными противниками и заслуживали абсолютного уважения.
Вонь горелой шерсти и подпаленной плоти растворилась в ночной чащобе. Приятно пахло теплым дождем и свежими травами. Раненый Кхотонт, наверняка, был тоже доволен военной удачей. Удивительное существо долго, настойчиво вышагивало через чащобу, специально направляясь к месту предстоящего боя. Мама, отец и Рийеис часто угадывали то, чего угадать, по идее, просто не могли. Тженейр и Вомийбор с легкостью участвовали в беседах старших, прекрасно ориентируясь в темах. Безусловно, Жалвейн, лучший и талантливейший из детей Вселенной, в самом близком будущем тоже проявит феноменальные мистические способности. Но существо, по сути, являющееся растением? Оказывается, на Пристанище многие предчувствовали события.
Схватка с равным неприятелем стоила дорого, щедро вознаградив великана опытом и уверенностью. Богатырь оглядел тело высокомерного, бесстрашного вожака черных псов, который погиб в битве, не попросив пощады. Боевые возможности этих крупных, косматых, умнейших воинов солидно превосходили человеческие возможности, а их предводитель вообще отличался фантастической реакцией и несравненными навыками ведения сражения. Красивый, могучий, наделенный ясным рассудком зверь воевал на стороне противника и проиграл, расставшись с жизнью между нападением и защитой от удара. Лучший противник. Хорошая смерть.
Убийство слабых всегда претило Джайгиру и, по мере испарения азарта, иногда расстраивало его даже в форме охоты, добычи пищи, необходимой для нормального питания семьи атженай. Рост, клыки, ловкость, когти, вес, отвага, боевые повадки черных псов не выходили из головы богатыря. Поймав дурную мысль, что жалеет об окончании легендарной схватки, великан потрудился вспомнить о сыне, жене, сестрах, брате, маме. Драться и одолеть грозного врага, конечно, великолепно. Только войска лабрисов все еще находятся на многострадальном Пристанище!
- Отец, бой честный? - не удержавшись, спросил Джайгир.
- Правильный, - донеслось из-под листвы.
Великан с огорчением подумал, что ему никогда не удастся подняться до сказочного, волшебного, магического мастерства Атженая. Отец выпрыгнул со стороны бескрайнего леса. Атженай Ольхон ворвался в бой, появившись от величественной стены Рубежа и сразу обернулся пламенем. Какое-то короткое время их было двое. Одинаковые, золотистые, безмятежные лица надежно скрывали внутреннее состояние. Не растрачивая слов, двойники действовали слажено, одномоментно, идеально точно проводя связки, известные богатырю по тренировкам с отцом, но на такой бешеной скорости, которую Джайгир, умелый практик, прежде просто не допускал!
Оказывается, с ним и Рийеис отец раньше работал в четверть силы. Атженай элементарно щадил самолюбие сына и дочери. Ведь он обладатель не какой-то там жульнической магии, способной позабавить лоботрясов на ярмарке! Атженай, носитель специальной, умопомрачительной боевой техники с началами, преподанными маме, сестре и, конечно, самому Джайгиру.
Нет-нет, ознакомившись лишь с основами, за отцом не угнаться! Судьбу Атженая кроят беспощадные Спящие. За отцом стоят мистические знания, боевое могущество древнейшей цивилизации земноводных существ, покоривших звездные просторы и бездны времени. Неспроста вдогонку за Атженаем Ольхоном носятся целые армии, вступившие под знамена змея, от злости кусающего собственный хвост. Лабрисы очень не зря боятся отца! Вполне возможно, он один совладал бы с троицей черных псов, собрав зеленого союзника и Джайгира у алой пирамидки лишь для того, чтобы познакомить сына с легендарным Кхотонтом. Пока богатырь воодушевленно громит врагов и гордится воинскими успехами, Атженай думает о будущем семьи на Пристанище без него.
Жизнь, которая была до нападения неприятелей на планету, не повторится. Отец все решил. Ничего изменить уже нельзя.
Напряженно всматриваясь в ночь, разорванную вспышками оранжевого пламени, Вомийбор следил, как развернулся и сбавил прыть неприятельский отряд. Цепь мечников уверенно погнала ничего не подозревающую сестру к непреодолимо широкой трещине в снежном покрове. Почти над головой Рийеис полз дирижабль, не выдавая себя ни единой искоркой света.
- Вообще-то лабрисы устроили западню, - печально пробормотал мальчик, расчесывая шею. - Нужно догадаться, как ее предупредить.
Расправляя крылья, два, три, четыре ярких птархэма тревожно закружили по отсеку, оставаясь за спинами Вомийбора и Марселены. Из космоса ударила молния, на лету растекаясь в нелепейшего человечка, испуганно задравшего ручки-черточки для защиты от удара сверху.
- Смотри внимательно! - закричал мальчик, будто сестра могла его услышать.
- Очень интересное дело, Вомийбор, - успокаивающе сказала Маргарита, озабоченно глядя в лицо маленькой Дижийен. Ребенок не испугался. Внезапный вопль брата, как показалось Марселене, даже позабавил малютку.
Мальчик с удовольствием понял, что Рийеис заметила знак в ночном небе и, конечно, догадалась о страшных планах преследователей. Круто сменив направление, сестра вынудила отряд лабрисов обогнуть несколько большущих, лениво блуждающих айсбергов, на верхушках которых покачивались вялые стебельки оранжевого огня. С учетом особенностей местности, маневр был сложным. Стройный ряд врагов смешался, разбившись на отдельные группки. Планы лабрисов нарушились. Громоздкий дирижабль, практически выйдя на точку для меткого залпа, завертел хвостом, неуклюже поворачиваясь за Рийеис, уносящейся по циклопической арене.
- Даже не могу понять, что у меня болит сильнее... Ноги, сердце, руки, желудок, спина или... голова, - жалобно признался Вомийбор.
- Без сомнений, сердце, милый мой, - сказала Маргарита. - Нас обоих очень пугает положение Рийеис, за которой сейчас охотится очень большое войско лабрисов.
- Сестра... Победив, сестра загордится... Смотрю внимательно и... Завидую Рийеис... немного, - неуверенно проговорил мальчик. - Вообще-то я тоже мог тренироваться с папой и теперь сражаться с машинами, чудищами, колдунами, армиями... Армиями, не больше и не меньше... если бы у меня хватало здоровья просыпаться рано утром и ползти в лес, где еще бродят ночные хищники.
- Очень плохо. Такому завидовать просто нельзя, Вомийбор, - покачала головой Марселена. - Очень искренне пожелай Рийеис удачи и сердце очень быстро перестанет болеть.
Мальчик основательно почесался.
- Вообще-то, нужно догадаться, я ей помогаю и желаю удачи... пусть прилетит корабль, Рийеис.
- Байтам, нам пора, - разнеслось по отсеку.
- Байтам тут, - бодро откликнулся разумный зверь.
Маргарите представилось, будто хитро улыбающаяся малютка коротко подмигнула ей, прежде чем сунуть палец в рот и устало, совершенно по-младенчески вздохнуть.
Прокатившись по корабельной палубе, Байтам перетек в пушистый ковер, стоящий вертикально на паре широких лап и встряхнулся, щедро ссыпая с густой шерсти пыль, собранную по дороге. Из ничем не отличающейся от других переборки вылезла толстая полка, на которой сиял четко ограненный оранжевый кристалл. Отрастив массу тончайших щупалец, разумный зверь замер в неподвижности, полностью закрывая собой происходящее.
- Байтам, - позвал Вомийбор. - У меня уже желудок прирос к сломанным ребрам. Пора как следует отдохнуть и подкрепиться. Разве это не главное убежище семьи? Мы куда-то отправимся дальше?
- Байтам ждал, - невпопад сообщил разумный зверь.
- Без сомнений, очень мало информации, - досадливо произнесла Марселена.
- Байтам ждал. Не больше и не меньше, - развел руками мальчик. - Он ждал ночи, дирижабля, птархэма или минуты, когда Рийеис выскочит из ловушки?
- Кажется, сигнала, - предположила Маргарита.
- Какого сигнала? От кого?
Задерживая ответ, Марселена наклонилась к завернутому в куртку ребенку и ладонью прижала голову маленькой Дижийен к своему плечу так, словно не хотела, чтобы задремавшая малютка услышала их разговор.
- Кажется... от нее, - совсем тихо прошептала Марселена.
- Мне ничего толком не рассказывают, - вздохнул Вомийбор.
Получалось, разумный зверь повиновался каким-то особым, специальным ментальным командам маленькой Дижийен. Общаться с необыкновенным младенцем еще стоило поучиться. Тормошить, расспрашивать Байтама, испытывая нищенский словарный запас великолепного, преданного, важнейшего союзника семьи атженай, было бесполезно и попросту грубо. Разумный зверь достаточно четко описал ситуацию единственным глаголом и при всем желании не сумел бы сообщить подробности.
Часть переборки беззвучно сдвинулась, открывая блестящую чистотой комнатку, центр которой занимала красивая статуя танцующей на хвосте рыбины.
Закинув мечи в наплечные ножны, богатырь потрогал переносицу ребром ладони и сладко потянулся, будто поймавшая вкусную добычу Лукреция. Учитывая, как долго Атженай прожил на планете и насколько отец внимателен ко всему, происходящему на Пристанище, великану становился понятен невиданный, сногсшибательный фокус с двойником. Нет-нет, великое искусство отца не способно огорчать. Он это заслужил, выстрадал, заработал. Вообще не желая копаться среди замшелых развалин личных недостатков, Джайгир гордился своими добродетелями. Зачем магия, когда есть физическая сила? Зачем обладателю славных клинков навык обращения с птархэмами, дружественным пламенем, мистическими двойниками? Зачем изыски телепатии, когда можно сказать или прокричать?
- Правильно, соберись. Наблюдай за животными. Звери Пристанища умеют. Здесь научитесь и вы с Рийеис, - послышалось из-под кроны Кхотонта.
- Порядок, отец! - откликнулся великан. - Ты всему нас обучил!
- Одного тебя, Джайгир... Не Рийеис, - вздохнул Атженай.
Бывалый боец легко замечает свои изжитые ошибки в ученике и понимает, как избежать заблуждений в его стремлении к совершенству. Угадав течение мыслей сына, Атженай Ольхон дал верный совет, напомнив о пушистых тварюшках и разных лесных ящерках, танцующих на загадочных мегалитах. Джайгир покривился, трогая переносицу пальцами. Когда дорога указана, идти, разумеется, проще. Когда путь не очевиден, а каждый поворот таит полнейшую неизвестность, идти приятнее и... куда почетнее.
Нынешняя ночь продолжала изумлять спокойствием, однако подозрительную тишину нарушил однотонный, плавно набирающий мощь шум. Приподнимая растительный полог, в путанице ветвей появился Атженай. Судя по теплой улыбке маленького золотокожего человечка, таинство лечения Кхотонта прошло на редкость успешно.
- Правильный бой, Джайгир. Правильные действия. Ты готов стать главой семьи, - отрывисто, с волнением произнес Ольхон Атженай, стремясь сохранить свой обычный тон, отстраненный вид и безмятежное, каменное выражение лица. - Заботься о наших детях. Защищай семью... Спаси... верни Рийеис... Она еще сумеет найти себя... Помни о лесных братьях и морских союзниках. Не перечь Спящим... Джайгир, береги Пристанище.
- Отец... отец, мы вместе... - неуверенно начал великан.
- Голова змея, сожравшего свой хвост, объединяет планеты, расы, народности, цивилизации. О расстояниях и эпохах известно лишь Спящим, которым безжалостные, враждующие лабрисы представляются толпой скудоумных распоясавшихся служек. Соберись сын. Пусть орден велик. Нет проблем. Справимся, Джайгир. Главное, семья.
Крона зеленого союзника зашелестела, бережно трогая землян ветвями, листиками гладя щеки. Не сговариваясь, отец и сын низко поклонились собирающемуся в путь Кхотонту, благодаря за подмогу в сражении с черными косматыми псами. Удивительному существу это явно понравилось. Взмахнув кроной, Кхотонт поочередно, словно благословляя, накрыл Джайгира и Атженая, щекоча их шелестящей, ласково нашептывающей что-то листвой. Зеленый союзник степенно, вперевалочку направился в темноту. Выписывая замысловатые окружности, птархэмы с великим почетом провожали Кхотонта, пока существо окончательно не слилось с лесом.
- Отец... это последний наш бой... вместе? - сумел задать вопрос богатырь.
- Правильно. Здесь последний бой, - бодрясь, подтвердил Атженай Ольхон. - Есть еще важное дело, Джайгир... В Рубеже... Без тебя я не справлюсь.
- Не попробуем, не узнаем. Идем, - просто ответил отец. Лицо Атженая опять напоминало трагические каменные маски, хранящиеся на стеллажах в гостиной семейной усадьбы.
Все нарастая, надоедливый гул превратился в надсадный рев двигателей. Покачиваясь, дымя и беспорядочно пыхая огнем из разных частей корпуса, над закрученными в спираль мегалитами проползли широченные металлические крылья. Стремительный путь к океану занял минуты. Обратная дорога суденышка выдалась трудной и долгой, отнимая час за часом. Опасно теряя высоту и снова устало приподнимаясь к ночному небу, у верхушек деревьев тяжело протащился подбитый в сражении у океана летательный аппарат с Тженейр, Жалвейном, Байтамом и Лукрецией на борту.
Удерживаясь на ногах, Рийеис лихо скатилась с сугроба, моментально оказавшись перед группой мечников, присматривающих за флангом. Лабрисы остановились, звеня оружием и что-то угрожающе ворча. Прямое столкновение не входило в планы девушки. Легко преследователи не сдадутся. Враги не откажутся от погони вообще. Увязнув в сражении с этими опытными противниками, можно было дождаться только окружения всем вражеским отрядом.
Усмиряя гордость, она уклонилась от схватки. Три крупных птархэма вспыхнули над серым снегом, освещая Рийеис путь. Понимая, что скрыться в ночной темноте от наблюдателей на дирижабле все равно не удастся, девушка еще немного прибавила ход и взвешенным бегом устремилась к ближайшим металлическим утесам "Люцифера". В свою очередь догадавшись о ее намерениях, лабрисы бросились наперерез.
Летательный аппарат, тяжело ворочаясь, поплыл вбок, не в состоянии развернуться и лечь на необходимый курс сразу. Организованный отряд мечников распался, однако атаковать разрозненные группы все равно было опасно. Из-под днища дирижабля ударил пучок электрического света и заметался между айсбергами, точно находя Рийеис по послушным птархэмам. Теперь она была перед неприятелями, в самом деле, как на ладони.
Пробив куртку, холод начал серьезно тревожить девушку, основательно впиваясь когтями в тело. Контроль и самовнушение почти перестали помогать. Сжав посиневшие губы, она упрямо повела врагов по громаднейшей арене к корпусу звездолета, где надеялась спрятаться и от настойчивых лабрисов, и от стужи. Кто-то из мечников воодушевленно поторапливался. Кто-то благоразумно отставал. Неприятельский отряд растягивался в прерывистую линию и сейчас напоминал змею, устремившуюся за добычей.
Выстрел с дирижабля разнес верхушку ледяной глыбы вдалеке от Рийеис. Следующий грохочущий взрыв разворотил сугроб, взволновав факел оранжевого пламени. При всех скоростях, она опаздывала. Она не успевала! Крылатые птархэмы вполне могли спрятаться в лабиринтах "Люцифера", а ловкой, быстрой, стремительной девушке неминуемо грозила смерть.
Внезапно отказавшись от выбранной дороги, Рийеис выскочила из круга электрического света, совершила невозможный, фантастический прыжок, перемахнула через широченную трещину и набросилась на одинокого мечника. Лабрис погиб, не подняв оружие для защиты. Согнув спины и размахивая мечами, к девушке помчались сразу четверо противников. Еще двое заспешили на подмогу соратникам. Основной отряд, абсолютно невидимый в ночи, наверняка уже узнал о состоявшемся нападении.
Световой луч наткнулся на горящие, на полыхающие трупы четверых мечников и отыскал молниеносно передвигающуюся по снегу Рийеис, методично добивающую двоих отчаянно сопротивляющихся лабрисов. Сразу двенадцать врагов уже готовились вступить в сражение, совершенно связывая стрелков на дирижабле.
Добравшись до места боя, дюжина лабрисов не захватила врасплох юную девушку. Она исчезла. Теперь стал капитально запаздывать луч света, ориентирующийся на метания ярких птархэмов. По сути, Рийеис лишь прилежно повторяла маневры, хорошо отработанные в переходах звездолета. Девушка огибала сугробы, обегала айсберги, перелетала через абсолютно непреодолимые для мечников разломы и набрасывалась на отдельные, всегда небольшие группки лабрисов.
С дирижабля сбросили канаты, наверняка собираясь высадить десант для поддержки неутомимых мечников. Сражение распалось на куски. Затмевая фонтаны оранжевого огня, вспыхивало ослепительное, брызжущее искрами пламя, яростно пожирающее врагов. Кричали раненные, горели павшие. Иногда жертв было двое, иногда трое. Всякий раз атака и отход Рийеис оказывались скорее, чем реагировали находящиеся поблизости лабрисы. Казалось, вытянувшись в линию на пространствах арены, неприятели подписали себе смертный приговор, однако вражеский отряд осознал свою ошибку. Слишком страстные, мечники перестали тупо спешить к уничтожающей их беглянке, предпочитая действовать строго сообща. Дирижабль поймал девушку в световой круг. С серебристого борта грохнул меткий залп.
Взрывы разметали сугробы, разворотили лед, понаделали новых трещин. Волна ураганного ветра ударила, отбросила, с силой впечатала спину Рийеис в снег. Сгорбленный, зловонный колдун подкрался к девушке из темноты, трогая лицо когтистыми лапками. Бездельник много о себе мнил. Забыв о холоде, она не испытывала опасений за свою судьбу, пристально рассматривая три разноцветных солнца, всходящих над горизонтом Пристанища.
Перетекая, соединяясь и расходясь у оснований мрачных мегалитов, вьющие сквозь чащобу тропинки не имели ни начала, ни конца. Весь смысл жизни состоял в неистовом тяготении к базальтовым монументам Рубежа. Поспевая за отцом, Джайгир наслаждался стремительным движением, свистом воздуха в ушах, раскачивающимся за плечами оружием и своим восстановившимся здоровьем.
Когда рядом Атженай Ольхон, все становилось простым, понятным. Отец скажет, отец объяснит, отец поможет свернуть горы, отец научит, отец защитит семью. Короткая, загнанная в угол сознания мыслишка о предстоящем прощании с Атженаем сейчас беспокоила богатыря не больше, чем трагически затихший лес. Нет-нет. После вторжения грозных лабрисов на Пристанище, порядок совершенно нарушился. Семью разбросало по планете. Ночные хищники перестали охотиться, а их жертвы растворились во враждебном, пожравшем целый мир мраке.
Вылетев из чащи, они скачками пересекли каменистый остров, перепрыгнули через болтливый ручей и, не останавливаясь, нырнули в разинутый рот пещеры. Когда рокот оставшегося снаружи водопада сделался тише, ведущий землян птархэм резко сбавил скорость. Бешеный, продолжительный бег закончился, не сумев сбить ровного дыхания отца и сына. Между беспорядочно взгроможденными каменюками можно было только идти, неторопливо и придирчиво оценивая, куда безопасно поставить ногу.
- Следов лабрисов здесь нет, - шепнул Атженай, ловко перелетая нал блестящим водяным зеркальцем.
Заинтригованный предстоящими событиями и абсолютно убаюканный присутствием отца, богатырь даже не подумал о западне, которую могли устроить коварные враги в животе Рубежа.
- Нет-нет. Порядок, - согласился Джайгир.
Немало побродив по естественным лабиринтам Рубежа, великан хорошо знал и эту запутанную систему пещер. Атженай Ольхон, наверняка, стремился к порталу, из которого Джайгир однажды вышел рука об руку с Марселеной. Богатырь улыбнулся, вспомнив ее первые разочарованные взгляды. Темнота, запустение, базальтовые глыбы, трудная дорога и жалкий птархэм над головами очень отличались от бриллиантовых фантазий Маргариты, ожидающей найти на Пристанище исключительно эффектную, позолоченную, солнечную сказку.
Путь требовал и отнимал все внимание. Они продирались сквозь каменные завалы в полном молчании, нарушаемом лишь редкой, но звонкой капелью и тревожными раскатистыми вздохами, в рваном ритме встряхивающим скалы. Птархэм деловито перебирался из зала в зал, с глубоким пониманием дела освещая особенно трудные участки дороги, пролегающей у ряда сросшихся до состояния колонн сталактитами и сталагмитами. Вода перестала просачиваться сквозь надежные пещерные своды и Джайгир обратил внимание, как расслабился отец.
Узкую арку с двух сторон поджимали базальтовые фигуры псов, привставших на задних лапах так, чтобы в порыве охотничьего азарта достать передними когтями рельефное изображение многоного существа из подводных царств. Выглаженный участок базальта между скульптурами еле заметно колыхался, иногда подергиваясь лениво, беспорядочно ползающими волнами.
Известный семье атженай портал, как и прежде, охранялся единственной мумией рослого, однорукого рыцаря, правая нога которого, целиком выкованная из стали, была сложнейшим произведением кузнечного искусства. Железная перчатка мертвеца крепко обхватывала рукоять широченного меча, хранящего потемневшее лезвие на плечевом доспехе воина. Мумия стояла уверенно потому, что нагрудник старых, порядочно побитых в сражениях доспехов надежно подпирали тяжелые копья, остриями закрепленные среди камней. Спина воина, плотно припертая к скале, касалась тщательно выведенного на скале изваяния.
- Нет проблем, - шепнул Ольхон Атженай.
- Порядок, - ответил богатырь, без лишних слов понимая отца.
За футуристической дверью лежала безопасная, счастливая в своих неведениях Земля, свободная от магических знаний и защищенная совершенным техническим чародейством. Враг, перед атакой выведавший о Пристанище так много важного, не прознал о тайном портале, которым семья атженай, в случае крайней необходимости могла успешно воспользоваться.
Как оказалось, существенная и необходимая, простая проверка дверного проема не была основной целью путешествия. Отвернув от базальтовых псов, Атженай пустил птархэма по пещере, что-то высматривая в роскошнейших каменных россыпях.
Качаясь от звона в ушах, Рийеис поднялась на битву с омерзительным колдуном. Три глаза сгорбленного карлика внезапно обернулись троицей послушных птархэмов, размахивающих крыльями над несущимися на нее мечниками. Врагов было десять и через какую-то минуту неприятели уже находились рядом с юной девушкой.
Времени для отступления хватало. Больше от дурноты в голове, чем от излишней самоуверенности решив встретить лабрисов, она сразу оказалась в кольце, дальнейшее сжатие которого однозначно означало только гибель. Удерживая противников на расстоянии, Рийеис осознавала, что рано или поздно проиграет эту схватку с опытными бойцами, обладающими действительно нечеловеческой выносливостью. Однако, вырвавшись из смертельного круга, девушка попадала под прицельные выстрелы с дирижабля!
Враги сражались молча. Кроме воплей при дерзких выпадах и редких предупреждениях соратникам, мечники не издавали звуков, отчего выглядели на редкость лютыми и умелыми убийцами. Зато умирали лабрисы, отчаянно крича, и последние крики людей самым странным образом питали гнев Рийеис, приводя ее в настоящее боевое бешенство. Военный экстаз, опьянение пролитой кровью лепили из юной девушки безжалостную фурию, неудержимую и опасную. Активные, собранные и малоречивые, мечники тоже абсолютно соответствовали моменту столкновения.
Забытые Рийеис птархэмы погасли, жалко размахивая тающими в ночи крыльями. Не принимая, не понимая жуткого факта, сейчас она взирала на битву тремя зоркими глазами. Темноты больше не существовало. Семья, Пристанище отодвинулись, провалились в никуда. Смерть, движения, увечья, прыжки, раны: схватка, бесконечная и желанная, была справедливой целью и вернейшим, только что обретенным смыслом жизни.
К лабрисам подоспела подмога. Двое встретили смерть сразу. Четверо мечников закружились в жуткой бесноватой пляске, которая как будто руководилась, ненавязчиво дирижировалась откуда-то извне. Короткие прямые мечи свистели, обрушивались, скользили сверху и снизу, справа и слева от девушки. Несмотря на продолжающийся звон в ушах, для прыгающей по снегу Рийеис все происходило с солидным замедлением. Лабрис еще только поднимал оружие, как она оказывалась у неприятеля и с быстрым разворотом корпуса ломала локтем челюсть несчастного. Противник пока лишь собирался ткнуть мечом под ребра Рийеис, как девушка обращалась в негасимое пламя, заживо сжигающее и намеренного атаковать врага, и грозящее ей оружие.
Возможно, так или иначе растягивая блокаду, Рийеис постепенно расправилась бы со всеми неприятелями, но основной отряд был на подходе. Если изначально враги могли похвастаться тридцатью или тридцатью пятью выносливыми воинами, то теперь к ним присоединилось еще не меньше пятидесяти бойцов, спустившихся по канатам с дирижабля.
Мечники не приостановились, ворвавшись на поле боя, усеянное полыхающими, изломанными телами товарищей. Грамотно организованный, мощный штурм девушке удалось отбить чудом. Рыча как зверь, Рийеис набросилась на лабрисов и, в свою очередь, получила совершенно убойный отпор. Нет ничего проще. Бездельников, много о себе думающих дурней набралась целая армия. Кажется, слабая, жиденькая, линия неприятелей мгновенно получала подкрепление с боков. Встав спина к спине, враги успешно отражали самые быстрые атаки. Мастеров с необузданным апломбом и героев-одиночек, обреченных на гибель, среди лабрисов не осталось. Всегда сворачиваясь в какой-то воинственный клубок перед нападающей девушкой, противники жалили ее мечами.
Луч света погас. Зная о природной способности союзников видеть в темноте, на дирижабле нарочно отключили прожектор!
Ночь рухнула на плечи замерзшей девушки абсолютно внезапно. Несколько пропущенных ударов и царапин отрезвили Рийеис. Звон в ушах стих. Помраченный рассудок вернулся к норме. Зло жуя лиловую прядку, она смекнула, что попалась, пока из чистого упрямства отрицая поражение. Все-таки охваченная, все-таки взятая в плотное кольцо, теперь Рийеис боролась с крупным отрядом неутомимых мечников в дружественной врагам темноте, а всходящие сквозь лед и снег столбы оранжевого огня подсвечивали необъятное брюхо серебристого чудища, выжидательно зависшего над сражающимися.
Вдруг подумав, что Ольхон Атженай уйдет с обожженного вражеским наскоком Пристанища прямо теперь, всего через секунду оказавшись на мирной планете, богатырь поднял кулаки к груди, обижаясь на самого себя. Нет-нет. Джайгир даже порадовался бы, если бы дорога отца выдалась такой простой и прямой!
Кроя судьбы, скрытные Спящие даже не старались изобразить благотворительность и не делились хотя бы крупинками глобальных планов. Нет-нет. Путь Атженая лежал не на Землю, напоенную рокотом трудолюбивых механизмов, а в мир, еще не полностью избавившийся от тяжеловесных первобытных тварей, лишь готовящихся стать родоначальниками линий могучих динозавров. Отец должен был сразиться с лабрисами, окопавшимися в глубоком прошлом Земли. Нет-нет. Атженай просто обязан выйти на смертельный бой с врагами. Так отец навсегда обезопасит семью и Пристанище от дальнейших вторжений. Отступление, бегство... футуристический переход, построенный неизвестно когда и неведомо кем, Атженаю не годился.
Встав рядом с иссушенной мумией в латах, великан и признанный богатырь Джайгир все равно уступил мертвому рыцарю в пропорциях тела. Давно, еще в раннем детстве показав сыну безопасный путь на солнечную Землю, отец приподнял забрало шлема, открыв провалившийся нос, сморщенные щеки воина, заваленные копной длинных седых волос. В то далекое время Джайгира до жути испугало зрелище. Спрятанное под металлом лицо покойника сохранило черточки королевской властности, отчаянного упорства и непобедимого духа. Человек, по виду явный землянин очень солидного возраста, каким-то образом раскрыл секрет портала, достиг Пристанища и остался на обнаруженной планете навеки. Все говорило о том, что копья легендарный герой укрепил самостоятельно, замерев в почетном карауле после кончины. Нашел ли этот рыцарь мудрость Спящих на Пристанище, или постановил ждать милостей от хозяев планеты после смерти?
Богатырь испытал чувство тревожного смятения перед жаждой интеллектов, необъятностью мистических знаний, которые влекли на планету целые экипажи звездолетов и странников-одиночек, фанатично преданных довольно туманной, расплывчатой идее неких грядущих перерождений в вечности, то ли изначально открытой Спящими, то ли возведенной ими по специфическим лекалам. Нет-нет, высокие умы были только лишь околдованы, очарованы мыслью, которая великану вообще не казалась практичной или сколько-нибудь жизнеспособной.
На Пристанище прилетают корабли. Наводятся фантастические мосты между планетами, разными способами строятся туннели сквозь бесконечные бездны пространств и времен. Техничная магия и магическая техника помогают стремлениям духа, а больше ничего и нет.
Паломники, соискатели, страждущие; люди и другие рационально мыслящие создания издавна приходили на Пристанище, чтобы навсегда слиться с неуловимыми Спящими. Пусть Джайгир в принципе не способен принять мглистые, зыбкие, ускользающие от его понимания идеи. Удалось ли хоть кому-то достичь желаемого? Приняли ли настоящие хозяева планеты значительную, но весьма своеобразную жертву храбрейшего рыцаря в видавших виды доспехах? Джайгир этого не знал и сразу отказывался верить тем, кто прячется, действуя исподтишка, чужими руками. Исковерканная замкнутыми Спящими и воинствующими лабрисами судьба Атженая вовсе не утверждала сказочно красивые ландшафты на дистанции человеческой жизни и счастливый финал.
- Отец... как... куда ты теперь отправишься? - спросил богатырь, не сумев полностью верно сформулировать давно мучивший его вопрос о миге расставания.
- Взойду на корабль. Корабль перенесет меня в прошлое Земли. Предстоит разорвать связи с семьей и долго искать тропинку, ведущую на родину. Для разрушения. Для убийств. Ради чуждой справедливости. Ради предназначенного. Ради встречи с Дижийен... Семья... Вода пресного озера... Черная вода в пещере... Придется... учить забытые языки, рыться в тайных библиотеках... посетить будущее в период испытания... угодить на каторгу... поклониться стражам вод... чтобы переплыть большую воду... черное озеро, - после продолжительного молчания сказал Атженай Ольхон.
Начав с ответа сыну, он стал говорить сам с собой. Джайгир не посмел бы перебивать новыми вопросами. Горе и ужас слышались в тихом голосе Атженая, оставляющего все ради того, что предопределили ему Спящие. Безжалостность, необоримая судьба, чужая справедливость были их настоящими именами. Злокозненные Спящие ничем, ничем не отличались от лабрисов, поклоняющихся глупейшей, свернувшейся в кольцо змеюке!
Нужно было обязательно что-то сказать. Великану захотелось утонуть в сражении и орать, вращая мечами. Тяжко вздохнув, богатырь потрудился сдержать эмоции, пальцем трогая переносицу. Отец тоже не горел расставанием с близкими и Пристанищем, забравшим Дижийен. Вода, черное озеро, большая вода до жути пугали его. Атженай Ольхон без сомнений сцепился бы с армией кирасиров, колдунов, гигантских псов и ночных хищников Пристанища, однако испытывал страх перед любым ручейком, в дождь предпочитая отсиживаться под надежной крышей дома.
- Отец, Спящие поддержат тебя в дороге, - осторожно проговорил Джайгир и сам изумился, как солидно, глубоко осмысленно прозвучала вымученная фраза.
- Правильно, сын, - с теплой благодарностью подтвердил Атженай. - Собрался, так иди. Справлюсь. Нет проблем. Мои промедление, трусость, неуверенность, лень сгубили Дижийен и могли уничтожить всю семью. Предопределение, сын. Пора в поход. Пристанище принадлежит Спящим, когда-то утаившим от нашего общего врага девочку Дижийен Инн и мальчика Атженая Ольхона. Здесь ждут души, однажды загоревшиеся под дальними звездами. Здесь к Спящим присоединяются те, кто склоняется перед их могуществом или верит туманным надеждам. Здесь к Спящим ушла Дижийен. Через годы, многие годы и годы к Спящим отправится вся наша семья.
- Нет-нет, отец, - возразил великан. - Пусть прилетит Корабль. Пусть... Прилетит... Корабль. Тоже дело... Отец?.. Земля нам родина, хотя Пристанище милей. Отец, мы будем жить, как жила семья атженай до нашествия лабрисов. Мы, крепкая семья атженай, когда-нибудь тоже встретим свой корабль.
- Правильно. Не попробуем, не узнаем. Здесь выбор за тобой, за Марселеной, Вомийбором, - сказал Атженай. - Родина вас примет. У Рийеис, Тженейр, Жалвейна и маленькой Дижийен вариантов просто нет. Земля им не подходит. Спящие уже поприветствовали их, одарив волшебством, силой... проклятием и трепетной радостью ожидания перерождений в вечности... Только Пристанище, Джайгир... Рийеис, Тженейр, Жалвейн, маленькая Дижийен... Сын, эти прекрасные дети как звездолеты, оказавшиеся на Пристанище. Вернуться домой им не суждено.
Речь произвела на богатыря смешанное впечатление. Джайгир не стал спорить с отцом, который, конечно, знал, что говорит, однако и легко согласиться тоже не умел. Они все неразделимы. Никакая война, космическая или планетарная проблема не заставит семью сбежать, оставить Пристанище ради Земли. Конечно, жизнь без родителей будет крайне трудной, а если еще и придется восстанавливать разрушенную неприятелем усадьбу, еще более, более сложной чем можно теперь вообразить. Сбежать от тягот, врагов, загадочных Спящих на Землю, бросив Рийеис, Тженейр, Жалвейна, маленькую Дижийен на Пристанище? Нет-нет! Никогда! Семья неразделима!
- Наш дом на Пристанище. Наша родина на Земле. Такой порядок. Пусть прилетит корабль, отец. Мы семья атженай и останемся семьей атженай, - произнес великан, странно выворачивая руку и потирая ребром ладони переносицу.
- Правильно, сын... Правильно. Пусть... прилетит ваш... корабль, - вдруг задохнувшись и начав вытаскивать соринку из глаза, прошептал Ольхон Атженай.
Плавно взмахивая крыльями, птархэм отвоевал у темноты ряды одинаковых цилиндров, аккуратно поставленных между базальтовыми глыбами и обломками разрушенных капсул. Цилиндры не были диковиной. Существа, пожелавшие запечатать, защитить планету от внезапного вторжения извне через спрятанные в теснинах Рубежа порталы, безусловно, не пропустили вниманием и эту цепь естественных пещер. Часть капсул сработала, раскрылась еще в прошлые эпохи и, наверное, была расколочена одноруким рыцарем. Зато другие охранные механизмы уцелели, не реагируя на землян, на переходы с Пристанища на Землю и обратно.
Сложнейшие технические устройства, поддерживающие жизнь находящихся в спячке боевых тварей, наверное, имели какую-то серьезную неисправность, но все равно были опасными. Джайгир искренне удивился, когда Атженай, крякнув от усилия, поднял на плечо один из цилиндров.
- Удивим лабрисов. Несем бережно. Нет проблем. Справимся. Идем, - необычайно суровым голосом распорядился отец, приноравливаясь к тяжести.
Крылатый птархэм заторопился в обратный путь. Не понимая, для чего им могут пригодиться капсулы, богатырь подхватил пару увесистых цилиндров, отправляясь за Ольхоном Атженаем. Сгибая спины под весом опаснейшего груза, отец с сыном покинули каменный зал, оставляя мертвого рыцаря, замершего на вечном посту в беспробудном пещерном мраке.
Оказавшись в свете созданного птархэма, девушка увеличила скорость быстрых, хаотичных нападений и отскоков, не позволяя кольцу врагов сжаться. К мечникам присоединилась группа волосатых узкоплечих существ, уверенно стоящих на четырех ногах, снабженных копытами. Короткие ручонки и слабо развитая мускулатура этих пренеприятных на вид кентавров не помешала врагам метко забросать Рийеис тяжелыми копьями, с тревожным шипением впивающимися в серый снег арены. Без труда уклоняясь от летящей смерти, девушка свалила пару мечников по пути.
На местах выбивших из строя неприятелей моментально возникли новые лабрисы с мечами, а дальнейшую попытку прорыва из окружения надежно блокировали грохочущие копытами существа. Передвигались они до смеха шумно, но невероятно быстро. Возникая из темноты, разбитные обезьяноподобные твари поднесли кентаврам копья и теперь лабрисы были вновь вооружены, явно готовясь повторить уже проведенную атаку.
Удивляя врагов высотой прыжка, Рийеис сразу перемахнула через круг мечников и линию, обороняемую волосатыми кентаврами. Геройски попрощавшись с копьями, помощники четвероногих лабрисов рассыпались по арене, с истерическим животным визгом исчезая в ночи. Взламывая бок айсберга, выстрелы с дирижабля преградили девушке дальнейшую дорогу. Острие одной из выпущенных лучниками стрел оцарапало, прочертило лоб Рийеис от середины к левому виску. Смахивая кровь, она действительно, по-настоящему испугалась. Девушка рассердилась на себя за испытанный страх перед страшными, гнусными, хитрыми, прилипчивыми противниками. Если бы не настойчивость Ольхона Атженая, не приобретенная на тренировках с отцом и братом ловкость, жизнь Рийеис давно бы оборвалась.
Упустив пленницу, организованное кольцо развалилось, обернувшись разноголосой, злобно орущей ордой. Отчаявшись догнать и ударить юркую девушку, какой-то особенно нервный мечник швырнул оружие, воткнувшееся в снег в стороне от Рийеис. Она взяла подаренное неприятелем оружие и, отбивая рой стрел, фокусничала мечом почти также умело, как это проделывал Джайгир. Кентавры с грохотом скакали уже вплотную к Рийеис. Поток стрел сейчас же прекратился. С дирижабля тоже не палили, опасаясь задеть союзников. Зато сияющие крылья птархэма метались перед лицами мечников, капитально задерживая отряд ослепленных и разъяренных противников.
Умело брошенные кентаврами копья чуть не проткнули девушку. Воевать на скользком, засыпанном осколками льда снегу, еще и рискуя зацепиться за торчащие повсюду древки стало абсолютно бессмысленно. Отступление на более выгодные позиции, это ведь не признание бессилия и поражения.
- Дурни! Чересчур много о себе думаете! - прокричала Рийеис, награждая ватагу неприятелей обидным смехом.
Огромными скачками скрывшись за телесами айсберга, девушка услышала грохот взрывов за спиной, сменившийся дробным стуком копыт. Через рассекающую арену трещину она не прыгала, а перелетала. Очутившись на краю пропасти с микроскопическим опозданием, стайка быстроногих кентавров предпочла обогнуть опаснейшую пропасть по краю. В темноте опять вспыхнул луч прожектора, а дирижабль повернулся.
Рийеис затылком чувствовала, как рыщет враг за ее спиной, грозя поймать в круг света, ударить мечами, прижать в тупике, уничтожить во взрыве. На ходу остановив кровь и наскоро заживив рану на лбу, юная девушка вернула себе долю утраченного от невезений куража, но согреться так и не сумела. Натянутые нервы все равно затребовали отдыха раньше подмерзшего тела. След от вражеской стрелы очень и очень тревожил Рийеис. Шрам останется навсегда! Придется как-то изменить прическу. Сначала представив себя с длинными, как у мамы волосами, только полностью закрывающими лицо, она сейчас же придумала выкрасить часть прядей в лиловый, а часть в оливковый, розовый или фиолетовый цвета. Потом девушка решила, что будет выглядеть как готовящийся к длительной непогоде куст и разогнала глупые мысли, сконцентрировавшись на специальных согревающих упражнениях и затратном размашистом беге.
Выбирая лишь самые широкие проходы между сугробами, Рийеис всегда помнила о стрелках на дирижабле, предпочитая иметь за спиной надежные ледяные стены. Ни разу не сиганув за беглянкой через трещины, вооруженные тяжелыми копьями кентавры не особенно отставали от девушки. Обладая удивительным запасом скорости и выносливости, четвероногие лабрисы явно погнали ее к скоплению торосов, внутрь странного нагромождения одинаковых циклопических шестиугольников, медленно кружащихся в морозном воздухе.
Крылатый птархэм вдруг растворился в потоках яркого дневного света. Прожектора били с борта преграждающего дорогу серебристого чудища, развалившегося от айсберга до сугроба. Из коснувшейся серого снега гондолы лился поток разнообразных мелких тварей, согласованно выстраивающихся в шеренги. Копошась у великанских треног, бойцы в форменных блестящих куртках прилаживали внушительного вида стволы.
Резко сменив направление, Рийеис увидела впереди цепочку факелов и запоздало уяснила гибкий план врага. Мечники с боевой задачей не справились, и неприятели подготовили для нее капкан, который успешно сработал! Замысел Вомийбора, мечтающего собрать все-все воинство захватчиков на арене, запертой среди металлических гор "Люцифера", становился печальнейшей реальностью. Теперь замерзшая, теряющая уверенность и боевой настрой девушка была окружена не каким-то отрядом диковатых мечников, а целой армией коварных лабрисов, ворвавшихся на мирное Пристанище. Сотни, сотни врагов собрались здесь ради одной Рийеис!.. Гордости от этого девушка не испытывала.
Гулкий хлопок и залихватский свист почти совпали с взрывом, расколотившим ледяную глыбу в считанных шагах от Рийеис. Не меняя избранного направления, девушка отчаянно запетляла. Падая с беззвездного неба, громкая смерть крушила айсберги и терзала сугробы. При приближении к ряду факелов, Рийеис поприветствовал рой стрел, удрать от которых стоило великого труда. Дальше пути просто не было. Обратную дорогу отрезало хорошо организованное воинство лабрисов. С боков наседали неутомимые кентавры, грозя выставленными копьями. Через это плотное, широченное кольцо не сумел бы перепрыгнуть даже Атженай Ольхон!
Она провела пальцами по залеченной ране на лбу и, кривя рот, принялась жевать лиловую прядь. Рийеис собиралась взять с противника дорогую цену, однако точно знала, чем закончится сражение. Шрам на всю жизнь, длиной в минуты, не так уж и страшен.
- Дурни! - закричала она, услышав в ответ множество голосов, нечеловеческий визг, вой, скрежет и кашляющие всхлипы.
Цепь факелов устремилась к Рийеис. Оставляя дирижабль, воинство ринулось в атаку. Выстрелы расколотили огромный айсберг, засыпавший поле боя скользким ледяным крошевом. Двуногие, лохматые, приземистые, быстроногие, ящерообразные и обезьяноподобные лабрисы как ошалелые помчали к девушке сразу со всех сторон. Кентавры забили копытами, сопя, будто большие простуженные чайники. Уйдя от летящего в нее копья, Рийеис поскользнулась, упала, покатилась к трещине и не стала задерживаться на краю.
Скоро нарастающий грохот железа и воинственные вопли нападающих внезапно оборвались. Наискосок пронзив баллон дирижабля, над ареной скользнула искра. Всплеск гудящего огня озарил изломанную металлическую хребтину старого "Люцифера".
Богатырь был рад, что отец передумал и вместе с ним решил выбить неприятеля из семейной усадьбы. Нет-нет, это здорово!
Во внутреннем дворе горели костры, служа ориентиром. В своей жизни Джайгир возвращался из походов по Пристанищу настолько часто, что один вид бревенчатых стен сделался для него устойчивым символом абсолютного спокойствия, надежнейшей защиты и настоящего, нерушимого дома. Сейчас, после нападения врагов, все изменилось. Отец и сын останавливались, вглядывались в темноту, продолжая чрезвычайно опасливо приближаться к постройкам, возведенным собственными руками для своих близких и себя. Далеко обойдя сторожевые посты, раскинутые на каменистом острове, они подкрадывались к воротам родного дома, точно опытные воры.
Идти в кромешном мраке с грузом было нелегко. В отличии от Джайгира, Ольхон Атженай мог бы двигаться бесшумно даже с тяжелейшим цилиндром на плече, но оба вовсе не сдерживали шагов. Тревожный однотонный гул наполнял пространство у взметнувшейся к беззвездному космосу базальтовой волны Рубежа. Подрагивающий, шевелящийся щебень острова тоже добавлял звенящего шума, совершенно скрадывая любые неосторожные звуки. Казалось, само Пристанище теперь заходилось в нездоровой лихорадке, вибрациями и сдержанными стонами жалуясь на внезапный недуг.
Что-то необыкновенное происходило в глубинах планеты и богатырь, не слыша подсказок сообразительного Вомийбора, догадывался о причинах феномена. Что-то очень скверное творилось и в усадьбе. За бревнами мелькали огни. Загораживая отблески небольших костров, бродили тени. В звуках голосов слышалось торжество победителей, наверное, смакующих подробности убийства Дижийен. Крепко пахло дымом, химией, мокрыми тряпками и потными телами. В милом доме семьи атженай вовсю хозяйничал вражеский отряд и покидать нагло захваченную крепость не собирался.
Сделав Джайгиру знак оставаться на месте, отец снял цилиндр с плеча и ненадолго пропал во мраке. От ворот донесся хрип, короткий звон, слабые железные стуки, шелест. Переступая с ноги на ногу, великан терпеливо ждал указаний, удерживая капсулы.
- Порядок? - спросил богатырь, когда Атженай вернулся.
- Правильно. Нет проблем, - отозвался отец, поднимая тяжелую поклажу с щебенки. - Идем, Джайгир. Здесь механизмы уже трудятся. Корабль готов подняться. Идем.
Отправляясь следом за Атженаем, великан представлял, как перемещается по коридорам фантастического звездолета точная копия отца, как умело маленький золотокожий человек касается зыбких изображений и разноцветных линий в главном, в наиглавнейшем командном пункте корабля, пробуждая фантастические машины после долгого простоя. С другой стороны, богатырь не сбрасывал со счетов и Спящих, решительно подталкивающих Атженая Ольхона к выполнению на Земле боевого задания, куда более сложного, чем до сей поры выпадало от отца на долю Джайгира. Нет-нет. Спрятанный под каменистым островом звездолет могли оживить именно недружелюбные, ужасающе высокомерные хозяева планеты.
Чужое заклятие, охраняющее бревенчатые стены, ощутил даже невосприимчивый и далекий от изысков магии богатырь. Усадьба буквально отталкивала Джайгира! У запертых ворот в нелепых позах лежали шестеро кирасиров. Все мечи оказались сломаны, а латы несчастных были искорежены так, словно бойцы угодили под лавину. Великан с уважением посмотрел на Атженая. Отец расправился с дозорными, не позволив неприятелям окликнуть помощь.
- Обещай мне, сын. Следовать своему пути, - сказал Атженай Ольхон, снимая чересчур тяжелый для него груз с плеча. - Кто-то рвется на Пристанище. Чтобы получить от Спящих честно заслуженную награду. Кто-то хочет вымолить у Спящих подачку. Те, кто поклоняется змею, проглотившему собственный хвост. Вздумали отнять, взять нужное у Спящих силой. Обещай мне, сын. Не убивай понапрасну. Ни паломников. Ни лжецов. Ни просителей. Ни наших заклятых врагов, служителей воинствующего ордена. Здесь мы враги и сражаемся. Завтра наши тропы разойдутся. Навсегда. Даже Спящие не знают, где началась и чем закончится. Дорога каждого из нас. Путь важнее достижения. Поставленных однажды целей. Не убивай понапрасну, сын.
Он говорил быстро, корежа, жестко разрывая фразы и иногда, совершенно не к месту вставляя слова на незнакомом Джайгиру языке. Почти не различая лица Атженая Ольхона в слабых отблесках трескучих костров, богатырь понял, насколько сильно отец разволновался перед расставанием и испытал смятение сам.
- Обещаю... Никогда... отец, - произнес Джайгир, избавляясь от своих капсул.
Вслушиваясь в гул и звон, Атженай постоял у стены, трогая пальцами бревна, которые они вместе с Дижийен когда-то обработали, приволокли из леса, уложили по всем правилам строительного искусства. За эти короткие секунды Ольхон Атженай, и теперь все равно неотделимый от Дижийен, вновь пережил дни, дни, дни, проведенные в борьбе за существование, в простых радостях бытия, в труде, в испытаниях воли, в исследованиях планеты, в открытиях горизонтов обычнейшей человеческой любви. За эти короткие секунды он умерил грубую силищу вражеского заклятия, запирающего семейную усадьбу под незримый купол.
- Пора, - наконец сказал Атженай, отталкиваясь от стены ладонью.
- Порядок, - выдохнул великан.
Джайгир потянулся за мечом, однако отец остановил его.
- Бросай. Все три. Далеко, - распорядился Атженай.
План боевой операции стал очевиден. Сам отец, разумеется, не сумел хотя бы перевалить цилиндр через ворота. Нет-нет, груз слишком для него тяжел! Невозможно гордый от осознания значительности и собственной абсолютной необходимости в военной операции, Джайгир зашвырнул сначала один цилиндр, а затем, скрывая напряжение мышц, перебросил за стену и оставшиеся. Звуки разбивающихся капсул заглушили голоса и гулкий болезненный трепет каменистого острова.
- Пристанище в правильных руках, - уважительно признал Атженай, потянув сына к лесу.
Нарушая умело наложенное заклятие, ворота распахнулись. За гурьбой орущих полуодетых людей лился жидкий поток жутких паукообразных тварей, мастерски орудующих крючьями с заточенными остриями на лапах. Вражеские бойцы гибли, так и не расплатившись за удары чудищ. Некоторые лабрисы сгоряча пытались обороняться, падали под неудержимым натиском тварей, вскакивали и, обливаясь кровью, тоже улепетывали в ночь.