Похожие один на другой отсеки и коридоры "Люцифера" были пусты. Нетерпение лабрисов возрастало. Полное отсутствие сопротивления распаляло охотничьи инстинкты. Семья атженай уклонилась от прямой схватки с превосходящими силами мотивированного и грамотно организованного противника, нагло отступив вглубь громаднейшего звездолета. Цепочка следов выдавала беглецов. Чтобы не упустить ловкую и хитроумную добычу, враги разделились на несколько групп, по мере возможностей продвигаясь параллельными курсами. Сумеречный, заваленный песком и пылью металлический лабиринт казался неприятельским бойцам бесконечным и скорее раздражал, чем вынуждал насторожиться лабрисов.
Вскоре на пути доблестных преследователей стали появляться примитивные, но страшно раздражающие лабрисов ловушки. Липучие, абсолютно невидимые в полутьме сетки серьезно задерживали ход отрядов. Умело изготовленные Рийеис и правильно установленные Вомийбором в узких местах переходов, клейкие волокна намертво схватывались с латами, одеждой, оставляли на голой коже кирасиров болезненно ноющие полосы обожженной плоти. Затем наступило время активной защиты.
Держась позади близких, отходящих в сторону главной части корабля, Рийеис поднимала песок в воздух, заставляя крупицы базальтовых скал вертеться в избранном переходе так быстро, что отважных воинов, все-таки вступивших в адскую круговерть, приходилось спасать товарищам, отчаянно рискующих собственными жизнями. Полученные бедолагами ранения и изрядно потрепанные доспехи бойцов сводили на нет приказы командиров, торопящих нагнать семью атженай. Вооруженные до зубов лабрисы, смело выступившие против молодой женщины и детей дрогнули, засомневались, задумались.
В желании сразиться и победить девушка пошла намного дальше. Яростно набрасываясь на передовые группы неприятелей из сумерек, Рийеис беспощадно уничтожала одного, двух или трех врагов, исчезая в закоулках "Люцифера" прежде, чем к страшно изуродованным мертвецам поспевала обстоятельная и верно устроенная поддержка. Внезапные налеты, неуклонно увеличивающиеся потери в отрядах и жестокость ударов из пыльной полутьмы деморализовали часть вражеского воинства. Ольхон Атженай, обучавший детей искусству ведения боя, не стал бы восторгаться кровавыми злодеяниями дочери, которые, по известным причинам, совесть Рийеис абсолютно оправдывала.
Ежесекундно ожидая неприятельской стрелы в спину, Вомийбор извелся и вспоминал о ночи, проведенной в роскошнейшем меховом доме, устроенном доброжелательным Байтамом. Надежная, теплая, удобная защита. Если бы не смятенная мысль о грозящих насмешках вредной и несправедливой сестры, мальчик вполне мог попросить неутомимо катящегося впереди разумного зверя спрятать его внутри пушистого шара.
Встреча с Люциусом Орфеем Габриэллом опять откладывалась, мучая материнское сердце неизвестностью и тревогами. Узнай Марселена, где сейчас Жалвейн, она бы рванулась сквозь ряды кирасиров, чащу, реки, взобралась на главную вершину Рубежа. К великому сожалению, запутавшаяся в блужданиях по лесу Маргарита даже приблизительно не представляла себе направления на усадьбу семьи атженай, а о нынешнем местонахождении Люциуса Орфея Габриэлла не посмела бы и догадываться.
Рийеис свирепо сражалась. Отступая вглубь грандиозно огромного звездолета, Марселена и Вомийбор терзались. Получалось, среди беглецов на "Люцифере" теперь лишь мирно спящая маленькая Дижийен и умело скрывающий чувства Байтам сохраняли невозмутимость.
Зашвырнув наглого малька в океан, гигант продолжил стрелять по воде, все увеличивая интенсивность огня. Разноцветные шары перестали пугать космос, расшибать скалы и колотить по деревьям, выбрав для метких ударов место погружения летательного аппарата.
Схватившись, буквально слившись с оранжевым кристаллом, разумный зверь превратился в диковинное мохнатое существо с массой тонких пушистых щупалец, которые прижали к палубе струсившую Лукрецию и умудрялись надежно удерживать девочку с малышом в теплом удобном кресле. Не отыскав поддержки в одеревеневшей от страха сестре, Жалвейнчик передумал реветь и нашел удовольствие раскачиваться в корзинке. Забава по-настоящему увлекла ребенка.
В кувыркающемся суденышке стало заметно теплее. Корпус трещал и гудел. Вид кипящей воды в широком круговом окне сменялся вспышками новых взрывов и лужайками вальяжно раскачивающихся трав, растущих между опасными острыми камнями, изогнутыми как клыки ночных хищников Пристанища. Оборот, оборот, еще оборот. Океанское дно приближалось с каждым витком подбитого в неравном бою механизма.
Байтамчик работал, трудолюбиво и грамотно восстанавливая настройки каких-то важных систем машины. Толчки, перегрузки, кульбиты перестали ощущаться внутри. С палубы подала робкий, тревожный, очень нервный голос Лукреция. Лишившись необыкновенного развлечения, Жалвейнчик сердито забубнил и потянулся к сестренке ручонками. Девочка улыбнулась малышу краем губ. К счастью, сейчас этого оказалось достаточно, чтобы развеселить Жалвейнчика. Ребенок громко расхохотался.
Беспорядочное падение, погружение в глубину полностью прекратилось. Базальтовые клыки отныне не угрожали уверенно выровнявшемуся аппарату. Набирая скорость, механизм поспешно покинул обстреливаемый с звездолета участок. Выскочив за пределы океанской воды, вскипяченной взрывами разноцветных шаров, машина помчала над роскошнейшими океанскими лугами так низко, что иногда вспугивала стремительные стайки рыбин.
Уверенно пользуясь приборами суденышка, здравомыслящий зверь точно знал о препятствиях, которые были абсолютно невидимы пассажирам. Торчащие в беспорядке камни скользили вдоль бортов, оставались под днищем, ни разу не поранив проворный аппарат. Благоразумно удержавшись от крика, Тженейр обняла корзинку с братиком, когда в обзорные окна заглянул тяжелый базальтовый утес. Нависая над машиной, гора словно бы стремилась удержать схваченную океаном добычу, но мастерство, фактически волшебство Байтамчика оказалось могущественней.
Летательный аппарат взмыл над волнами совсем не там, где его поджидала команда вражеского корабля и орудийные прицелы. Подвиг, совершенный суденышком, вообще казался технически невозможным. За считанные секунды протаранив атмосферу, машина вскочила на планетарную орбиту сразу из океанских глубин.
Реакция вражеской команды запоздала. Категорически готовый добить противника у водной поверхности, гигант пустил вдогонку удирающему мальку лишь несколько разноцветных шаров. Выстрелы в пробившую вечернее небо цель, разумеется, не попали.
Угловатый, черный звездолет, поднятый лабрисами над Пристанищем, был чужим, старым, очень сложным и неохотно поддавался пилотам. К такому солидному боевому кораблю, даже имея великий опыт управления космическими судами вообще, следовало очень долго приноравливаться. Враги, лишенные Байтамчиком возможности обучиться в спокойной обстановке, буквально с первых минут оказались в гуще сражения. Признавая свои слабости, пилоты не устроили скоростной погони на орбите Пристанища за миниатюрным механизмом, способным к длительным перелетам лишь в воздушном пространстве планеты.
Полученное ранение ничуть не сделало громадину слабее. Охватив все отсеки, до которых сумел добраться, огонь стал понемногу затухать. Ветер срывал дым с корпуса, гнал к берегу, нес над лесом, тянул вдоль утесов Рубежа. Оставаясь в высоте над океаном, звездолет ждал, специальными устройствами следил за передвижениями мелкого противника и для острастки иногда стрелял.
Наглое суденышко упорно металось за пределами атмосферы. Хаотичные, бессмысленные блуждания в черной вышине начали видеться экипажу лабрисов неуверенностью и трусостью. Иного и быть не могло. Сражение гиганта и малька имело лишь один результат.
Ложась на необходимый курс, вражеский корабль осторожно ускорился. Байтамчик атаковал неприятеля, когда громадина пересекла береговую линию. С легкостью уворачиваясь от гроздей разноцветных шаров, летательный аппарат рухнул к верхушкам деревьев. Дерзкое торможение, рывок под объемистое днище звездолета и серия быстрых выстрелов слились в неразрывных мгновениях.
Жалвейнчик поддержал сестренку воинственным воплем, от которого сжалась надежно приплюснутая к палубе Лукреция.
Байтамчик бил сильно и, правда, знал, куда бить. Из растерзанного брюха корабля ударил фонтан пламени. Теряя достоинство гиганта, судно затрепыхалось, прижалось к чащобе и отскочило в сторону от не прекращающего стрелять малька. Дружный залп орудий пришелся на пустоту. Крошечная машина быстро настигла великанское судно и, отчаянно жаля тускло светящимися дугами, завертелась у боков, почти касаясь углов и выступов вражеского звездолета.
Кусок, целый дымящийся отсек неприятельского корабля вывернулся из громаднейшего туловища и, падая к волнам, зацепил своего крошечного, не ведающего усталости врага. Хруст внутри был такой, будто обшивка суденышка не выдержала и раздалась. Тженейр, Жалвейнчик и Лукреция зашлись в едином крике. От удара жутко закувыркались небо, океан и Пристанище, но Байтамчик не позволил малютке опять грохнуться в воду. Чуть-чуть заваливаясь набок и выпуская струи жидкости из порванных внутренностей, раненое суденышко упрямо вернулось к противнику, продолжив методичный обстрел гиганта.
Вдруг догадавшись о намерениях ловкого противника, лабрисы постарались повторить спасительный маневр, скачком подняв корабль в высь. Великанское судно, получившее серьезные ранения в области рулевых систем, не откликнулось на настойчивые приказы команды. Новый горизонтальный прыжок тоже оказался неудачным, лишь приблизив базальтовую стену Рубежа. Грамотные старания неприятельских пилотов отвернуть, посадить звездолет на лес или воду были тщетны. Останцы жестко приняли махину, каменными пиками протыкая корабельный корпус.
Наверняка, Байтам не пользовался знаками, начертанными на переборках, но эти символы, давным-давно нанесенные здесь Дижийен, очень и очень успокаивали Маргариту. Разумный зверь катился вперед, не просто удирая от лабрисов, а планомерно стремясь к безопасной точке в обширнейшем лабиринте звездолета. Байтам твердо знал. Без сомнений, счастливый час освобождения от погони был близок. Разумный зверь поступает в согласии с Атженаем.
По мере вступления в более широкую часть "Люцифера", страшно озабоченная бегством от врагов Марселена начала замечать отдельные детали и сопоставлять факты; впрочем, пока еще не готовая совершать научные открытия. При аварии внутренние помещения судна пострадали гораздо меньше, чем это казалось на кромке колоссальной ямищи или у подножия грандиозных металлических утесов. Наружной обшивке и корпусу досталось много больнее.
Однажды грохнувшись на Пристанище, звездолет сохранил в целости важное оборудование, которое в дальнейшем сняли с корабля, прорезав отверстия в броневых плитах и устроив пандусы для успешного спуска механизмов с "Люцифера". Производились демонтажные работы не один раз и бригады механиков действовали очень по-разному. Построенный неведомо кем, звездолет то подвергался чрезвычайно жесткому разграблению, то аккуратно лишался машин, взамен обзаводясь базальтовыми менгирами, гениально исполненными стелами и кривобокими дольменами. Даже со спящей беззащитной малюткой на руках, даже тревожась за Люциуса Орфея Габриэлла, даже ощущая злую погоню лабрисов за спиной, Маргарита задумывалась над участью фантастического корабля. Ведь когда-то, в необозримо дальние дни удивительный звездолет был совершенно новеньким и царствовал в небесной вышине!
Те, кто прятался на Пристанище задолго до семьи атженай, наслаждались животворящим светом и теплом "Люцифера", пока искусственная звезда не постарела, а затем приступили к постройке своего нового солнца на орбите. Кто они? Почему, зачем оказались на разделенной Рубежом планете, где все и вся так или иначе упирается в нерушимую волю скрытных Спящих? Из каких материалов, по каким чертежам, технологиям создавались звезды? Какие космогонические сложности преодолели инженеры, доставляя необходимые грузы на одинокое Пристанище, находящееся в странном углу Вселенной, абсолютно лишенном солнц? Идея о "Люцифере" как предшественнике лучезарного "Корабля" уже сразу настраивала на очень даже приподнятый лад, громогласные лозунги и заголовки, набранные большущими буквами. Бесчисленные эпохи! Фантастические свершения! Неизвестные расы! Очень интересное дело. Вопросы, буквально, возникали у Марселены на каждом шагу.
Многочисленные жилые отсеки произвели на Маргариту совершенно ошеломляющее впечатление. Первые хозяева волшебного звездолета не были людьми, но нуждались в личном пространстве и не сторонились широкого общения с себе подобными. Никто и никогда не изучал, не прослеживал их внезапно оборвавшийся путь на планете. Даже в истории исхоженной, отсканированной, перекопанной Земли до сей поры оставались массы пробелов. Что уж говорить о Пристанище, затерянном на беззвездных космических просторах?! Струящиеся в вечность времена, смелые поиски, вселенские расстояния. Планета состояла из сплетенных судеб, перехлестнувшихся жизней, светлых и черных желаний, надежд, обещаний и "Люцифер" здесь был только единственным случаем из тысячи тысяч эпизодов.
Марселене так сильно захотелось осмотреться в бытовых помещениях таинственного звездолета, что она забыла о преследователях и несущейся по коридорам корабля смерти. Маргарита находилась в ранней копии великолепного "Корабля" и могла понять, какие существа умели строить солнца. Очень интересное дело! Семья атженай теперь двигалась по единственному, по самому нижнему ярусу гигантского "Люцифера", пропуская все-все-все наполненные секретами этажи. Сколько же здесь открытий?! Пристанище и загадочный корабль ожидают своих летописцев!
Воодушевившейся Марселене все-таки пришлось вернуться к реальности. Исследование звездолета, построенного иной, давным-давно утонувшей в бескрайней тиши цивилизацией, пока откладывалось. На повестке сегодняшнего невеселого дня стояло торопливое отступление по стране баснословных секретов. Ведь встреча с неприятельским войском грозила гибелью.
Несмотря на ухищрения Рийеис и Вомийбора, настойчивые лабрисы продолжали преследование, отыскивая беглецов в закоулках древнего "Люцифера". Внезапные нападения девушки задерживали, но не останавливали самых колеблющихся врагов. В общем и целом, погоня противника была удачной. Иногда топот, бряцание железа разносились по коридорам и отсекам звездолета настолько отчетливо, что раскрасневшийся мальчик начинал нервно чесаться.
Надежнее заворачивая маленькую Дижийен в куртку, Маргарита, и готовая и не готовая окликнуть неутомимого Байтама, стала вспоминать, куда отправилась Рийеис. Получалось, девушка ушла очень давно, и хитрый неприятель, вполне допустимо, отрезал ей обратный путь.
Рийеис не возвращалась! Уже загремело оружие и латы. Уже стали различимы голоса приближающихся врагов. Уже из-за угла перехода вынырнули кирасиры, заметили Марселену и, предвкушая расправу, раззадорено заорали, поднимая копья для беспощадных ударов.
- Байтам, - жалобно позвал Вомийбор. - Вообще-то нас догоняют. Не больше и не меньше.
- Байтам тут, - откликнулся разумный зверь.
- Мне ничего толком не рассказывают, - продолжил сообщать очевидное мальчик. - Нужно догадаться по знакам, мы находимся близко к убежищу... У меня сейчас кровь из носа хлынет... Нас поймают. Мы не... не успеваем спрятаться.
- Байтам знает, - пробасил разумный зверь, пухлым меховым шаром укатываясь в сторону приближающихся лабрисов.
Опасливо ощупывая затылок, Джайгир искал кровавую рану, мысленно благодаря отца. Атженай не только спас его от смерти в лапах озверевших лабрисов, но и успел отлично подлечить по пути к мегалитическому комплексу, скрытому в чащобе. Голова богатыря была совершенно цела.
- Враг собрался... навалился сообща, - опять заговорил отец. - После победы здесь, мы должны разделиться, Джайгир. Инструменты и семена земных растений спрятаны в убежище. Вы справитесь, Джайгир. Вы построите надежный дом на берегу океана, проведете длинную интересную жизнь на Пристанище и... вдруг... когда-нибудь к вам придет... однажды вам встретится... пусть так случится... Спящие вернут вам...
- Кого вернут, отец? - спросил великан. - Нашу усадьбу?
Сжав веки, Атженай помял плечо, взмахнул больной рукой, разгоняя кровь. Принимая гениальные, молниеносные решения в бою, Джайгир в общем-то не славился сообразительностью. О таких больших, таких невозможных надеждах рассуждать вслух было странно. Когда отец заговорил снова, то круто изменил линию беседы и от волнения сощурил раскосые глаза. Лицо маленького золотокожего человечка при этом ошеломляюще помолодело. Сейчас с Атженая словно свалился груз, который лежал на его плечах годами.
- Так правильно, сын. Детей предстоит вырастить вам с Марселеной, а я вырву из ранней истории Земли страницу с коротким рассказом о стране злодеев, ставших союзниками черных колдунов с дальних звезд. Мы с Дижийен знали, что это произойдет, не понимая, когда и как... Соберитесь. Вы умные, сильные, смелые, молодые. Вы семья. Вы справитесь.
- Отец, никогда. Вместе отобьем усадьбу, починим постройки... Будем ждать корабль, охотиться, ловить в реке... Нет-нет, вместе займемся огородом, полем... или чем там нужно, - сказал богатырь.
- Джайгир, Марселена права, когда рассуждает о радиации, волны, излучении, вибрациях. На острове нет растений. На остров не заходят звери. Когда-то остров показался нам подходящим местом для крепости... Мы оба с тобой видим... чем дольше семья живет у Рубежа на рассыпающихся в щебень камнях... тем сильнее отличаются наши дети от обычных... людей. Жалвейн и маленькая Дижийен уже не земляне, Джайгир. Их родина Пристанище.
Слова отца прозвучали жестоко, назидательно, грозно. Задумавшись, великан почесал переносицу, кончиком пальца проверил остроту меча. Люциус Орфей Габриэлл, конечно, был первенцем Джайгира и Маргариты, однако богатырь немало провел времени с Рийеис, Вомийбором, Тженейр. Братишка, сестренки подрастали на глазах Джайгира и Жалвейн, чрезвычайно обрадовав этим родителей, буквально в свои первые дни уже доказал, что совершенно не похож на них. Неужели следовало не ликовать, а волноваться?
- Марселена лучше понимает про радиоизлучения. Нет-нет, новая усадьба с надежными стенами на берегу океана... Хорошая идея, отец, - произнес Джайгир.
- Правильно, сын. Пристанище, вовсе не тихое место, где можно утешаться беззаботной жизнью, спокойно трудясь на благо семьи. Здесь перекресток. Множество судеб, множество кораблей, множество порталов, множество миров, множество путей и множество времен объединены Спящими на единственной планете, насильственно выброшенной за пределы мироздания. Разум, ожидающий милостей от Спящих, стремится на Пристанище. Корабли с живыми и мертвыми командами иногда прилетают на планету, постепенно оседают в почву, прочно зарастают растениями и становятся невидимыми. Не уверен, что хозяева Пристанища с удовольствием принимают толпы паломников. Спящие невыносимо скупы на похвалы, подарки, добрые дела, но они последовательны, всегда выплачивают свои долги и особо расположены к тем, для кого однажды избрали предназначение. Нет проблем, Джайгир. Победив лабрисов и преодолев смертельные опасности сегодняшних дней, ваша семья стала достойна покровительства Спящих. Ваша семья заслужила мир. Вы справились.
Атженай говорил громко, торопливо, горячо, с исключительно вдохновляющей верой. Несдержанность, многословие отца, всегда погруженного в себя и почти полностью закрытого для собеседника, поразила Джайгира до глубины души. Никогда, никогда отец не был таким, как теперь! Звучали советы, объяснения, напутствия. Великану пришло на ум, что Атженай прощается. Отец уже не отступит. Решения Атженая уже приняты. Жизнь семьи теперь изменится. Ничего из прошлого вернуть не удастся и просьбы о совместном захвате усадьбы реального смысла не имеют. После битвы, ради которой они с отцом забрались в чащобу, останутся лишь долгие, сложные, раздельные дороги.
Уловив движение, богатырь перевел взгляд на пирамидку, трогая переносицу большим и указательным пальцами. Вместо отражения Атженая и самого Джайгира, на зеркальной металлической грани раскачивалась парочка малорослых огрызков, размахивая кривенькими, рудиментарными лапками-хваталками. У самой вершины мерцали тусклые искры, выстраивая перепутывающиеся рукавами спирали и изогнутые, часто рассыпающиеся окружности.
Коготками лап цепляясь за нарезку винтообразного мегалита, от подножия к верхушке промчался небольшой меховой комочек, привлекая внимание великана. Оказавшись на макушке глыбы, проворное создание замерло, показывая нешуточные челюсти. Из камня бесшумно вылез куб, взобравшись на который, зверек принялся размахивать тонким голым хвостом. В туловище базальтовой колонны раздался резкий щелчок. Не вставая с травы, Джайгир не мог полностью видеть происходящего наверху. По винту вниз поочередно заскользили пять пушистых тварюшек, испытывая крепость базальта коготками.
- Зверь готовится к ночной охоте. Справится. Добудет еду хоть одно животное, хищник сыт, - сказал Атженай. - Скоро закат. Пусть лабрисы соберутся в кучу. Ночью мы прихлопнем всех врагов. Главное, лабрисам не удалось поднять спрятанные на планете корабли. Здесь есть и боевые звездолеты с полным вооружением, Джайгир. Следующие часы станут решающими. Атаку на усадьбу я беру на себя. После схватки твоей задачей станет поддержка семьи.
- Отец, с кем теперь придется сразиться?
Наверное, этот короткий и ясный вопрос был все-таки сложен. Атженай замялся перед ответом.
- В давние времена люди обладали огромным ростом и такой же огромной силой, - почтительно произнес маленький золотокожий человечек, показывая рукой к вершине базальтового мегалита, ввинтившегося в небо. - Они считали себя союзниками и друзьями землян, а потом перебежали на сторону ордена змея, схватившего собственный хвост. Они как колдуны. Он и хуже черных колдунов. Любят убивать, калечить и забавляются мучениями людей. В их понимании, земляне не заслуживают права жить. Они действуют отдельно от других лабрисов, кичась своим особым положением. Они чудовища, Джайгир, каких не встретишь на Пристанище ночью.
По мере продвижения в глубину "Люцифера", сумерки серьезно сгустились. "Корабль" уже не заглядывал в колоссальный корабль сквозь трещины, кем-то и когда-то разделанную обшивку. Небольшие и толковые птархэмы, созданные Вомийбором, были для настигающих добычу лабрисов как маяки. Враг мог противопоставить нездешней магии семьи атженай только элементарные факелы и испускающие холодное электрическое сияние фонари, но то, что неприятель заранее запасся источниками света, говорило об осведомленности и предусмотрительности лабрисов.
Физически преследователи устали не меньше беглецов, и также как они истрепались нервами. Постоянно задерживаемые невидимыми сетями и терзаемые неожиданными нападениями Рийеис из пыльных боковых коридоров, вражеские отряды все равно упорно гнались за отблесками крылатых птархэмов. Появившийся впереди разумный зверь показался неприятелям настоящим подарком расщедрившейся судьбы. Самый несдержанный из бойцов еще на подходе метнул в недвижимо стоящего Байтама копье, которое повисло в воздухе, немного не долетев до цели. Лучники и арбалетчики на случай новой ловушки заложили стрелы. Кирасиры завопили, загремели доспехами, железной лавиной устремляясь по темному переходу. Из шерсти дружественного зверя выросли лапы, снабженные кривыми когтями. В горячке назревающего сражения противники не заметили быстрой трансформации.
Отряд лабрисов налетел на Байтама, как яростный хищник Пристанища на загнанную в лесной тупик жертву. Хитрый зверь прятался за сетью. Опутанные липкими волокнами, трое горячих воинов совершенно перегородили коридор, не давая соратникам хотя бы протиснуться мимо них. Байтам шагнул к сети, грозя угодившим в западню лабрисам жуткими когтями. Врагов он не ударил. Вопящее от страха, нелепейшее существо, беспорядочно дергающее шестью ногами и шестью руками вызывало только жалость.
В толкучке стрелы и лучевое оружие были, прежде всего, опасны самим лабрисам. Организованный отряд смешался до состояния стада. Круги электрического света смятенно шарили по стенам. Дрожали факелы, коптя потолок. Гремело оружие, однако копья, мечи и кинжалы неприятелей тщетно разыскивали Байтама. Спокойно свернувшись в плотный меховой клубок, разумный зверь покатился в темноту под яростные и досадливые крики противников. Жертва опять ускользнула!
Вдогонку Байтаму полетели стрелы, засвистели ослепительные иглы смерти. Воинственные, неудержимые лабрисы наугад резали сеть, пока не освободили проход. Всегда оставаясь в пределах видимости врагов, доброжелательный зверь повел распаляющихся неприятелей по "Люциферу", хладнокровно сворачивая в ответвления от основного перехода прежде, чем убийственные лучи касались его роскошнейшего меха.
Лабрисы были злы, сердиты, дико раздражены неудачами, но далеко не бестолковы. Вступая в неширокий, продолговатый, на удивление чистый, хорошо освещенный птархэмами зал, враги предугадали натянутые на входе нитки сети и вовремя разрезали невидимую липкую преграду. Готовые и защищаться, и напасть, лабрисы выстраивали боевой порядок, пряча основную группу за монументальными кирасирами.
Очень бледная Марселена с ребенком на руках, дрожащий Вомийбор и растекшийся пушистым ковром Байтам ждали неприятелей у расплюснутой, изогнутой в подкову машины, занимающей добрых три четверти отсека. Часто меняясь друг с другом местами, птархэмы реяли над головами землян, явно исполняя сложный танец с массой элементов. Словно защищая Маргариту, маленькую Дижийен, мальчика и разумного зверя, прозрачное существо, похожее и на дерево, и на обитателя океанских вод, накрывало их длинными, хаотично вьющимися ветвями-щупальцами.
Беглецы не отступали. Притихнув, лабрисы не спешили устроить казнь, внимательно оглядывая механизм, переборки, едва видимое растение-животное, удачно очищенную от пыли корабельную палубу, в которой, например, запросто мог открыться люк, стоило отряду начать движение. Подвох мог быть в чем угодно! Даже сугубо мирные птархэмы сейчас вызывали подозрения у противника.
- Байтам! - закричал мальчик, заметив настороженно выходящих из группы двух рослых бойцов с серебристыми загогулинами, охватывающими руки лабрисов от запястья до локтя.
- Байтам тут, - откликнулся меховой ковер.
Вомийбор был убежден, что оба врага палили именно в него. К счастью, пробный залп не достиг цели. Посрамив птархэмов, пара сияющих нитей расшиблась искрами. Враги огорченно заорали. Расчесывая шею, мальчик странно пискнул. Маргарита попятилась, прижимая к себе куртку с маленькой Дижийен. Следующие залпы наполнили отсек запахом утренней свежести. Выскочив из построения, невыдержанный боец швырнул факел в землян. Ударив по незримой преграде, горящий снаряд грохнул по палубе.
- Ребята, где Рийеис? - чужим тонким голосом спросил Вомийбор.
- Байтам знает, - моментально подтвердил разумный зверь, в своей манере не раскрывая подробностей.
Шагнув, кирасиры в тяжелых доспехах взмахивали мечами, делали паузу и совершали следующий шаг, неумолимо приближая железную линию к границе, которую не пробивало лучевое оружие. Занимая пространство от переборки до переборки, защищенные металлом лабрисы хранили за спинами весь вражеский отряд.
В относительно узких коридорах она одна могла задержать целую армию. По крайней мере, Рийеис так считала. Неприятели двигались медленно, громоздкое оружие лабрисов просто не успевало причинить вред девушке. Она без счета убивала вражеских бойцов, с наслаждением мстя за смерть мамы и тревоги семьи атженай. Месть была воистину безбрежна.
Тонкие, все еще детские руки Рийеис громили летящие к ней мечи, ломали копья, прошибали черепа вместе со шлемами, разрушали кирасы и добирались до ребер. Любой удар юной, хрупкой на вид девушки нес смерть или мучительные, неизлечимые раны. Сама быстрая, умелая, изворотливая, находчивая Рийеис не получила и царапины. Ощущение того, что раньше, до нападения противника на мирное Пристанище она существовала в материальном мире лишь наполовину, серьезно воодушевляло девушку. Теперь Рийеис как будто нашла верную, собственную дорогу. Она могла бы пощадить лабрисов, но не щадила. Абсолютная власть над многими человеческими жизнями взбаламутила душу девушки, ожесточенную страшным, бессмысленным, показным убийством Дижийен.
Уничтожая врагов, Рийеис не обманывала себя. Мама не обрадовалась бы ратным успехам дочери и, вместо разгрома, феерического поражения всей армии лабрисов, предпочла бы увидеть отступление неприятелей с планеты. Необходимость отмщения послужила для девушки первым толчком. Убивать убийц стало чертовски приятно. Теперь жертвы приносились не ради блистающей памяти Дижийен. Истребление противников продолжалось даже не для защиты семьи атженай, а во славу изуверского азарта, будоражащего сердце Рийеис. Сколько бы крови омерзительных лабрисов не пролилось сегодня, крови все равно будет мало.
Успешно водя за нос неприятельских разведчиков, она подкарауливала отряды, даря смерть и внося страшный хаос в организованные группы преследователей. С наскока сваливая троих или пятерых лабрисов, Рийеис отступала, исчезая в пыльных сумерках. Руководствуясь по-настоящему волшебным чутьем, грозная воительница находила окружные пути в громаднейшем "Люцифере" и вновь набрасывалась на бредущие сквозь темноту отряды, забирая, забирая и забирая жизни лабрисов. Отдыха она не хотела. Боевые маневры девушки серьезно осложняли положение врагов, задерживали продвижение войска по кораблю. Непредсказуемые, очень болезненные, неотразимые укусы маленькой, стремительной, неистовой Рийеис стали пугать противников настолько, что особенно нервные вояки развернулись и, вопреки окрикам командиров, отправились в обратную дорогу к дирижаблю, прочно обосновавшемуся у металлических утесов "Люцифера".
Даже отдаленно не представляя себе общую схему нижнего яруса фантастического звездолета, девушка гениально точно выбирала точки для атак, нанося впечатляющий урон отрядам лабрисов. Понимая, что нападения ждут, страшатся нового налета и однажды она все-таки встретит неодолимо жесткий отпор лабрисов, Рийеис вела рациональную войну, строго удерживая себя на краю пропасти безрассудства. Риск не был казнен и абсолютно забыт, однако холодный расчет и взвешенная аккуратность пока главенствовали.
Поскольку знаки, когда-то нарисованные на переборках рассудительной Дижийен все дальше уводили девушку от поврежденной внешней обшивки "Люцифера", разрушения в отсеках и переходах становились заметно скромнее. Сумерки понемногу победила вечная тьма. Животворный свет "Корабля" вообще не проникал в эти пыльные, эти мрачнейшие лабиринты, созданные настолько давно, что даже во многом сведущая Марселена затруднилась бы с определением эпохи.
Тактика Рийеис, предполагающая только внезапные атаки на врагов, перестала иметь смысл. Теперь самый миниатюрный птархэм выдал бы девушку с головой, как местоположение неприятелей выдавали факелы и электрические фонари! Жалея, что до войны с лабрисами не научилась видеть в кромешной темноте, как ночные хищники Пристанища, Рийеис ясно сознавала и слабость противников, которые в сумасшедшем стремлении уничтожить семью атженай забрались так глубоко во мрак недр "Люцифера". Девушка колебалась, выбирая дальнейший путь. С одной стороны, во тьме отряды опытных, хорошо вооруженных бойцов становились легкой добычей. С другой стороны, Рийеис подвергала себя значительной опасности. Желание воспользоваться ситуацией для полного разгрома вражеской армии побеждало доводы разума, и она кралась вперед, хватая губами лиловую прядку.
Совсем слабый, совсем тусклый птархэм летел перед девушкой, помогая ей хоть как-то ориентироваться в незнакомых коридорах. Готовая к любым хитростям неприятеля, Рийеис вовремя заметила согнутую фигуру, плотно укутанную в грязный серый плащ с драным капюшоном. Жаля отряды лабрисов, девушка намеревалась использовать недостаток освещения в древнем корабле, и ход мыслей врага совпал с ее собственными планами. Колдун явно прятался. Неудачно прикидываясь тенью, противник устроил здесь ловушку, вжимая в переборку худое, скрюченное тельце.
Колдун был куда коварнее устремившейся к нему Рийеис. Свалившись с потолка, клочья влажного тумана преградили девушке путь. С костяным грохотом вынырнув из мрака, двухголовая ящерица и какие-то плоские шипящие твари попытались наброситься на Рийеис, разевая зубастые треугольные пасти.
Послушный птархэм вспыхнул, озаряя сцену разыгравшейся битвы. Размазывая по палубе чудовищ, она задержалась на секунды. Туман вцепился в спину, намотался на руки девушки, все равно приближающейся к тощей серой фигуре. Колдун закачался, получив увесистый удар, но удержался на птичьих лапках, стуча по металлу безобразным голым хвостом.
Рассудок Рийеис расплавился. Чудища заголосили, разбегаясь. Враждебный туман вдруг рассеялся. "Люцифер" взорвался, раскидывая обломки по унылой пустыне, где под немигающими взглядами трех разноцветных солнц стояли лишь израненная укусами ядовитых тварей девушка и согбенная серая фигура, высотой до неба. Торопливые и умелые заклинания колдуна материализовались, громоздясь башней, в которой каждый появляющийся камень стремился заточить Рийеис внутри.
Вырываясь из плена, девушка подпрыгнула, задевая макушкой солнца. Морок отпустил ее. Не успев уклониться от прямого удара раскрытой ладонью в голову, враг произвел странный всхлипывающий звук. Затылок сутулого существа впечатался в переборку. Капюшон слетел на плечи колдуна, обнажая непропорционально большой, нескладный, безобразнейший череп, покрытый пульсирующими холодной синевой шишками. В щелочках трех глаз замерцали тревожные красноватые огоньки, и три разноцветных солнца опять взлетели над бескрайней пустыней, родиной неисчислимых полчищ гадов. Уворачиваясь от когтей, костяных пик, жвал, ядовитых игл, липких хваталок, клешней, клыков, массивных непрошибаемых панцирей, Рийеис перестала различать реальность за вредоносным наваждением.
Голый хвост внезапно обвил талию девушки, поднимая и с силой притягивая Рийеис к вытянутому, совершенно нечеловеческому лицу гигантского серого существа. Контратака девушки не прошла для противника бесследно. Мерзкого колдуна шатало. Переставляя птичьи когтистые лапки на разогретом песке, существо с трудом удерживало равновесие, продолжая сдавливать Рийеис гибким хвостом. У ног кутающегося в серые лохмотья великана возились полки разнообразных тварей, издающих радостное щенячье повизгивание. Очень далеко, на линии горизонта сотканный из клубов дыма силуэт поймал смирного птархэма и равнодушно отломал магическому светляку крылышки.
Время перестало существовать. Боли в разрушающейся Вселенной просто не было. Сияние чужих звезд успокоило девушку. Выбранные боевые цели испарились из обленившегося ума Рийеис. Военные тяготы растворились в беспредельной теплой неге. Тревоги, заботы семьи атженай перестали волновать девушку. Плененная память избавилась от знаний о лабрисах, нападении на Пристанище, бегстве по отсекам "Люцифера", неприятельских войсках и ордене змея, от злости жрущего собственный хвост.
Солнца, красивые как глаза колдуна, засветились ярче. Потешные синие шишки заиграли активнее. Мысль о праведной мести вдруг обернулась идеями узнать об ордене лабрисов побольше, зачерпнуть вселенскую мудрость и поклониться змею, который схватил собственный хвост ради вечного мирового процветания. Глаза в солнцах и солнца в глазах пленяли, суля бесконечные знания и сказочное могущество. Скучная, невыразительная, сонная физиономия скрюченного серого существа показалась Рийеис родной, как лицо Дижийен.
- Мама, с ума сойти, какие роскошные у нас выросли розы, - выговорила девушка, ловя губами лиловую прядь.
Вспыхнув, птархэм превратился в сияющую кошачью мордочку с уморительными развесистыми ушками презрительно-глуповатой улыбкой. Не замечая перемены, Рийеис заговорила на той чудной, рваной, практически несоединимой смеси древних языков, которой пользовалась семья атженай до знакомства с Маргаритой-Марселеной. Она не умолкала, не сознавая бессмысленности произнесенных фраз. Опыт, невзгоды, решения, годы незаметно слетели с девушки, оставляя колдуну простого любознательного подростка, до сей поры счастливо живущего с родителями, братьями и сестрой в бревенчатой усадьбе у подножия величественного Рубежа.
Спасовав в открытом, в честном бою, враг все-таки победил Рийеис. Вслед за сегодняшним и вчерашними днями, солнца в глазах и глаза в солнцах незаметно уничтожали человеческую личность. Западня, оказавшая хитрее, чем могла подумать девушка, сработала.
Среди завитых винтом мегалитов выросли призрачные, безмолвные фигуры, издали подсвеченные клонящимся к деревьям "Кораблем". Хотя отец знаком показал, что опасности нет, Джайгир все равно напрягся, машинально, по очереди проверив, насколько удобно вытаскиваются кинжал и мечи из наплечных ножен.
Все пространство площади у оснований добротных домов занимала ликующая толпа, постоянно находящая в веселом движении. Вокруг наполненного кровавой водой бассейна лежали горы, горы и горы ужасно изуродованных трупов. Гневно размахивая хоботами, шерстистые мамонты в полных боевых доспехах топтали золотокожих мертвецов, разрывали безжизненные тела укрепленными металлом бивнями. Не отставая от воинственных гигантов, огромные, косматые черные псы изощрялись в надругательствах над трупами и, словно котята с клубком ниток, забавлялись с отрубленными головами. Толстенный, отталкивающего вида змей лежал на крыше тяжеловесной каменной постройки, лениво пробивая клыками настоящего хищника истерзанный человеческий торс.
Расправа над взрослыми пленниками уже состоялась. Теперь высокие, могучие беловолосые воины по очереди казнили золотокожих детей. Вызывая вящий восторг зрителей, какой-нибудь дебелый боец притаскивал связанного маленького пленника, силой ставил на колени и кромсал тело несчастного исключительно умелыми томагавками, страшно долго оставляя жертву в живых. От этих ужасающих казней толпа заходилась в бурном зверином экстазе. Некоторые подхватывали куски тел, намазывались кровью, пачкали свои лопающиеся в упоении рожи. По толпе обезумивших от крови дикарей все время кочевали головы трупов, воодушевленно передаваемые из рук в руки.
Игрища людей на площади были откровенно не людскими, нечеловеческими. Схватив зубами плечо, громаднейший черный пес погружал золотокожего мальчугана в воду кровавого цвета и держал, придавливая лапой ко дну бассейна, пока несчастный не переставал барахтаться. Вытаскивая беззащитную жертву, зверюга встряхивала, кусала и царапала мальчика, а пробудив его сознание, уже готовое сбежать за грань бытия, с методичностью механизма повторяла нескончаемую пытку ради новых восторгов жестокосердных зрителей.
Джайгир узнал маленького золотокожего пленника и закрыл уши вспотевшими ладонями, хотя толпы исхитряющихся в глумах дьяволов не издавали ни звука. Не в силах наблюдать за мучениями жертв, богатырь отвернулся и уже не видел, как над собранием кровавых чудовищ появилась тень крупного звездолета с высокосложным корпусом, свитым из множества различных геометрических фигур. Возникшая между мегалитами картинка смешалась, истаяла, какие-то минуты еще силясь открыть Пристанищу грозные скачки косматых псов, исступленные метания людских толп, камни мегалитического сооружения, размашистые удары ветвей и щупалец.
Сердце богатыря, сохраняющего мерный бег в битве, в минуты смертельной опасности, теперь торопливо стучало. Джайгир был разрушен, пригвожден к месту этим невыносимо страшным эпизодом из истории отца и мамы, которых жестоко казнили взявшие их родной город враги и в последний миг спасли союзники. Вообразив длинный путь их жизней, когда маленьким беглецам приходилось прятаться то на одной, то на другой планете, постоянно ожидая нападения вездесущих лабрисов, Джайгир понял, насколько дорогим, бесценным подарком судьбы стали для родителей мирные годы на Пристанище.
- Сразимся с такими крупными... собаками, отец? - прохрипел великан.
- Правильно. Соберись. Проблем нет, Джайгир, - сказал Атженай, вытягивая из кармана куртки полосатую коробочку, подобранную на месте последнего боя с неприятелями.
- Тупые ленивые шавки. Тоже дело, - скорчил презрительную гримасу богатырь, впрочем, вспоминая, как и насколько серьезно недооценил тупых, ленивых крестьян-лабрисов, укрывшихся в лагере на каменистом острове. Самонадеянность, это надежно спрятанная за ложью слабость и неуверенность.
- Не попробуем, не узнаем, - заметил отец. - Здесь оружие врагов нам пригодится. Разбирайся с устройством.
Подхватив коробочку на лету, Джайгир подивился ее значительному весу.
С опаской приблизившись к незримой границе, размахивающие мечами кирасиры тщетно пытались пробиться к землянам. Сталь гремела и тупилась зря. От истерических ударов выточенные из дерева рукоятки факелов разламывались в щепки, а огонь затухал на палубе. Металл и огонь оказались бессильны. Преграда сохраняла абсолютную, неколебимую твердость. Победа лабрисов, такая близкая и такая бесспорная, неожиданно обернулась бессмысленным, безвыходным тупиком!
Организованно отойдя, стройный ряд мечников спрятал за собой весь отряд противника. Отступать лабрисы, разумеется, не собирались.
Выстрелы из лучевого оружия не ранили полупрозрачное существо, стоящее на страже покоя семьи атженай. Целя в разные места корабельного отсека, бойцы с черными трубками на плечах тоже не добились успеха, наполняя лабиринты "Люцифера" адским грохотом взрывов. Разочаровывая лучников и арбалетчиков, стрелы отскакивали от препятствия, которое пропустило беглецов. Выбрав паузу в активном обстреле, молодой кирасир выбежал вперед воинства и, наткнувшись на невидимую защиту, упал с разбитым лицом. Шлем свалился с головы бойца и по палубе рассыпалась копна длинных белоснежных волос.
- Спасены. Нужно догадаться, вообще-то врагам не удастся нарушить заклинание Спящих. Мы пройдем. Другие нет, - запинаясь и трясясь от страха, сообщил очевидное Вомийбор.
- Убежище семьи атженай, - с надеждой в голосе произнесла Марселена, обнимая куртку с маленькой Дижийен.
- Байтам бежит, - пробасил разумный зверь и не побежал, а неторопливым меховым ковром пополз в глубину отсека.
- Вообще-то она самостоятельная. Не больше и не меньше, - буркнул мальчик.
- Вовсе не так, милый мой. Рийеис может нуждаться в нашей помощи, - мягко возразила Марселена.
- У меня уже руки, ноги отваливаются. Спина сломалась. Болит голова, живот крутит. Из носа собирается пойти кровь. Еще секунда, и я упаду без сознания от усталости.
- Без сомнений, мой милый, придется потерпеть.
- Мы выручим Рийеис, расшвыривая врагов направо и налево?
Маргарита кивнула, на сей раз соглашаясь.
У Вомийбора возникла мыслишка покривляться перед остановленным нездешней магией отрядом, однако реализовать оскорбительную акцию у него не достало духа. Поскольку свернувшийся в шар Байтам прибавил скорость, скрываясь за элементами гигантской машины "Люцифера", то откладывать решение уже было нельзя. Отряд лабрисов взвыл от огорчения. Сопровождаемые яркими птархэмами, мальчик и молодая женщина с ребенком на руках ускользали, лишая их желанной заслуженной, выстраданной награды!
От страшного разочарования сразу несколько особенно вспыльчивых кирасиров принялись колотить непрошибаемую стену, которая все равно не поддавалась стали, огню, ослепительным нитям, взрывам. Став удивительно похожим на обычнейшее дерево из лесов Пристанища, призрачное существо подобрало телеса, вытянулось. Ветви-щупальца загремели по переборкам, пугая лабрисов внезапно обретенной материальностью, несомненной силой и опаснейшей точностью движений. Спотыкаясь, роняя оружие при отступлении, горячие кирасиры заторопились к отряду.
Углубившись в недра корабля, лабрисы, действительно, оказались в безнадежном тупике. Группы, отправленные на розыски обходного пути в грандиозном звездолете, постепенно возвращались ни с чем. Непреодолимые преграды, таинственные магические чары закрывали целый сектор "Люцифера", охватывая боковые отсеки, ответвления ходов и пандусы, уводящие на более высокие ярусы. До сих пор ворвавшемуся на мирное Пристанищу врагу сопутствовала удача. Путь в главное убежище, в крепость семьи атженай был заказан неприятелю самими Спящими.
Великан вскрикнул и загоготал на весь лес, притихший в ожидании ночи. Сделанный выстрел привел Джайгира в детский восторг. Короткая слепящая спица возникла не с той стороны полосатой коробочки, где ее появления ожидал богатырь и умчалась куда-то к клонящемуся к чащобе "Кораблю", однако Джайгир, чудом не лишившись руки, радовался потрясающей удаче. Еще одно оружие лабрисов ожило по его настойчивой воле!
- Правильно. Справился, - похвалил сына Атженай Ольхон.
Загордившись, богатырь подумал, что отец, храбрейший из мужчин, лучший боец на Пристанище и великий знаток нездешней магии, просто не сумел бы разобраться с таким сложным высокотехнологичным устройством. Другое дело Марселена, знакомая с нейрокомпьютерами и умеющая управлять разными механизмами. Не по возрасту рассудительный Вомийбор, энергичная едкая Рийеис, искренне верящая в любые сказки Тженейр тоже сдались бы, а Джайгир справился!
Поднимаясь с травы, великан поиграл тяжелой, грубоватой квадратной штуковиной, имеющей специальный выступ для очень удобного, надежного захвата в ладони. Кнопка на скругленном торце сама собой прилегала к большому пальцу, ожидая, когда ее вдавят в корпус. Миниатюрные огоньки и совсем крохотные треугольники вспыхивали на боковине полосатой коробочки.
- Соберись, - тихо сказал Атженай.
Негромкий, твердый, привычный, обыкновеннейший голос отца заставил богатыря забыть о своей фееричной победе. Что-то изменилось. Что-то произошло. Возвращая сына к реальности, сам Ольхон Атженай уже по-настоящему собрался и перемещался между закрученными в винт монолитами так мягко и неуловимо, словно вообще не касался трав подошвами обуви.
Вечер угасал, сдаваясь перед сгущающейся ночью. Хотя ветер не смел забраться в густую чащобу, листья деревьев трепетали и громко шелестели. До хруста изгибая кроны, скрывающие мегалитический комплекс от любопытных, из леса довольно ловко выбралось нечто среднее между растением и животным.
Богатырь вытянул из ножен меч, странно выворачивая вперед руку с зажатым в ладони оружием лабрисов.
- Кхотонт. Нет проблем, - прошептал Атженай.
Ростом вдвое превосходя великана Джайгира и будучи втрое его шире, существо легко и абсолютно бесшумно передвигалось на коротких белесых отростках, торчащих из основания крепкого черно-коричневого ствола. Зеленая, раскидистая куща Кхотонта то оказывалась на одной стороне, то прикрывала другой бок, когда поразительное создание, не замечая присутствия людей, вразвалочку придвинулось к алой пирамидке. На металлической поверхности артефакта сейчас же отразился причудливо изогнутый корешок, покрытый мшистыми плесневелыми гроздьями.
- Только Спящие выше Кхотонтов в целом мире. Здесь добрый молодой Кхотонт, сочувствующий землянам, оказавшимся на Пристанище. Всеведущий Кхотонт будет сражаться с нами. Если ты ему понравишься, сын, мудрый Кхотонт придет к тебе на выручку и в будущем, - торжественно провозгласил Атженай Ольхон, кланяясь существу.
Джайгир не вполне понял сказанного, однако суетиться с вопросами не стал.
- Приветствую тебя, повелитель лесов Пристанища. Большое спасибо за внимание, за поддержку. Нет-нет, вместе мы разгромим врагов, - произнес богатырь, честно копируя поклон отца.
- Правильные слова, - с явным удовольствием заметил Атженай.
Растение вышло из собрания монолитов, оглушительно зашелестело кроной. Сильно, приятно запахло теплым дождем и свежими травами, когда листочки легендарного Кхотонта нежно коснулись людей. Оказавшись в живом колышущемся шатре, земляне услышали шепот, не умея разобрать ответных учтивых фраз, наверное, произнесенных на редчайшем во Вселенной языке.
Высунувшись из зарослей, бронированная бородавчатая морда замерла, уняв свистящее переливчатое дыхание. Вспыхнувший красным ряд глаз твердо остановился на землянах. Рыло с резцами, длиной с человеческую руку, копнуло дерн. Затопотали ножищи... Ветка Кхотонта аккуратно стеганула ночного хищника поперек голой костяной башки, утыканной остриями. Зверь мгновенно отпрянул и помчал куда-то, с жутким шумом продираясь сквозь живую стену растений.
"Корабль" почти утонул за горизонтом. Появляясь в безнадежно оскверненных тьмой небесах, над верхушками мегалитов заблистала дюжина птархэмов, отлично освещая прогалину, жмущуюся к угрюмому мегалитическому комплексу, затерянному, надежно запрятанному в чащобе. Кхотонт и Ольхон Атженай располагали, чувствовали, предугадывали. Богатырь тоже сообразил, что минута схватки с воинством ордена змея близка и поспешно сменил тяжелую полосатую коробочку лабрисов на привычный меч.
Усиленная волшебными заклятиями сталь, стиснутая в руке, изрядно придала Джайгиру уверенного спокойствия. Не раненный, а только крепко поколоченный злобными врагами за глупость и слабодушие, великан ощущал себя полностью стоящим на верной стороне; на стороне правды, достоинства, чести. Как не крути, собаки, величиной с дом, конечно, не самые легкие противники, но Кхотонт, Атженай Ольхон, сам Джайгир собирались биться, защищая семью и Пристанище.
- Здесь добрый молодой Кхотонт станет нам союзником в бою. Соберись, Джайгир. Не попробуем, не узнаем, умеем ли мы сражаться, - тихо произнес Атженай.
- Вместе, отец, - сказал богатырь и, выпрямив спину, со свистом стал сечь воздух мечами.
- Правильно, - подтвердил Ольхон Атженай.
Битва началась, когда последние лучики "Корабля" покинули небо. Послушные приказам, крылатые птархэмы выстроили в темной вышине круг, охватывающий все восходящие спиралями мегалиты и часть зарослей. Овладевшую чащей ночь разгонял ровный свет, рисуя между базальтовыми глыбами тень в виде строгой девятиконечной звезды.