Дни на Пристанище по обыкновению проходили в заботах и на сегодня дел тоже планировалось много. Семья еще преспокойно спала, вознаграждая себя за честную работу и вчерашний запоздавший ужин. Ольхон Атженай покинул двор усадьбы, когда свет 'Корабля' только окропил вздыбившийся над планетой Рубеж, засобиравшись пролиться на зеленую путаницу леса.
В густых тенях за границами каменистого острова мелькали силуэты жутких хищников, воодушевленно хрустящих переломанными ветками, а может и костями своих несчастных жертв. За минувшую ночь с высот базальтового хребта упало несколько незначительных камней. Лишь одному булыжнику посчастливилось достичь и тронуть невидимую магическую броню, оберегающую дом со стороны Рубежа.
Пока придерживая сложное и важное, он начал с элементарной работы. Маленький золотокожий человечек ходил вдоль внешних стен зданий и расшибал сколько-нибудь крупные глыбы, не прикасаясь к ним хотя бы пальцами. Закручиваясь винтом, крошево разбитых камней разлеталось по щебенке острова. Восстановление и укрепление защитного заклятия тоже выглядело как привычная, рутинная операция, подготавливаться к выполнению которой Атженаю не требовалось.
Постепенно удаляясь от дома, он находил другие глыбы, неизменно превращая камни в пыль. Утро зрело и разрумянивалось. Набравшись смелости, 'Корабль' оторвался от линии горизонта, с хозяйской категоричностью загоняя кровожадных зверей Пристанища в норы. Сначала закончился участок, где Атженай Ольхон побывал с обходом вчерашним утром. Затем начался сектор, пару суток назад проверенный Джайгиром, отправившемся по заданию в пункт контроля на горе. Далеко впереди обозначилась каменюка, размером с добрую половину усадьбы.
Стараясь, трудясь честно, сын не сумел бы подняться к совершенствам отца, вряд ли задумывающегося или концентрирующего таинственные мистические силы ради примитивного уничтожения кусков базальта, отколотых временем от величественного хребта. Увы, даже незначительные по размерам камни представляли капитальную опасность для землян. Прекрасно зная это, Джайгир не мог пропустить мимо глаз гигантский кусок базальта. Поскольку богатырь не сообщил о тревожной находке семье, эта глыба тоже упала с вершин Рубежа минувшей ночью.
Заметив повторяющийся рельефный рисунок на объемистом боку камня, Атженай остановился и, пальцами массируя плечо, внимательно оглядел скалы Рубежа, прежде чем подойти к свалившему с горы обломку. Шаги маленького золотокожего человечка укоротились, стали абсолютно бесшумными. В отвесной базальтовой стене темнела дыра, выдавая место свежего скола. Другие камни, поменьше, лежали сразу под подошвой горы, а часть обломков даже докатилась до границы острова, вломившись в лес.
Погубленные камнями деревья продолжали истекать соком, распространять сладкий запах живой древесины, а согнутые необоримой смертью ветви шевелились, тщась распрямиться. Действительно, обвал случился после того, как здесь прошел Джайгир. Возможно, вчерашним вечером, пока семья собиралась в усадьбе. Или глубокой ночью. Или незадолго до рассвета. Оценивая причиненные лавиной разрушения, Атженай Ольхон понял, что на поле и в огород сегодня просто не попадет. Неожиданно свалившаяся с горы работа была гораздо важнее добывания пищи для семьи. Тая в себе мгновенную смерть и неизлечимые болезни, Рубеж редко устраивал такие откровенные нападения. На сей раз положение семьи осложнялось тем, что в колоссальной горе, источенной прежними обитателями Пристанища, раскрылся вход в новую полость.
Двигаясь к краю каменистого острова, он умудрялся не стронуть с места ни единой крупицы. Щебенка молчала. Атженай словно плыл в воздухе, переставляя ноги лишь по привычке и из уважения к здравому смыслу. Камни рассыпались в прах, стоило ему повести рукой. Запахи встревоженного раной леса усилились. Атженай Ольхон издал короткий горестный возглас, похожий на писк испуганного зверька. Замерев на самой границе острова, щербатый базальтовый обломок рассеял горсть серебряных блесток.
Терпеливо дождавшись, пока сияющие капли оживут и начнут уползать от света 'Корабля' под камень, он соединил ладони, которые через миг отпрянули, словно оттолкнулись друг от друга. Очутившись в факеле ревущего пламени, Атженай сжал кулаки и огонь оторвался от него, неумолимо надвигаясь на край, сразу за которым начиналось зеленое буйство леса.
Ветви поверженных обвалом деревьев затрещали, пропуская гибкое звериное тело. Черной стрелой взлетев на берег острова, чудище раскрыло пасть, хвалясь изогнутыми клыками.
Смыкаясь верхушками на высоте, дюжина грубейших черных мегалитов оставляла внутри круглый бассейн. Берег был выложен отшлифованными до идеала плитами из натурального обсидиана, напоминающими толстое непрозрачное стекло. Они сидели на базальтовой скамье: широкой, как стол в гостиной дома и теплой, словно мех Байтама.
По беспокойной поверхности плыли оранжевые пузыри. Густая темная жидкость кипела в бассейне, булькая, волнуясь, и, странно, распространяя приятный свежий запах морской волны. Минеральные соли, растворенные в горячей воде, делали источник целебным. Заглядывая в проемы одной части сооружения, 'Корабль' отбрасывал на мегалиты обратной половины комплекса длинные извилистые тени. Шум близкого водопада, срывающегося с головокружительных высот Рубежа, слышался здесь неярко, приглушенно, изрядно сглажено.
- Атженай Ольхон очистит территорию острова гораздо лучше нас, - ответила Дижийен на немой вопрос дочери.
- Нет ничего проще, мама, - согласилась девушка.
- Что произошло, мои милые? - встревожилась Маргарита.
- Беспокоишься о Джайгире? - спросила Рийеис, мотая на палец прядку, выкрашенную в лиловый цвет.
- Очень, милая моя, - призналась Марселена.
- С ума сойти! Зачем?! - почти закричала девушка.
- Джайгир обязательно вернется, - сказала Дижийен, бросив неодобрительный взгляд на дочь. - Задание обычное. А еще, Атженай ему поможет. Джайгир много раз поднимался на скалы, проходил сквозь гору к истокам водопада и дальше, к командному пункту на самом озере. Это важно. Ольхон Атженай знает, когда Пристанищу или 'Кораблю' нужно помочь.
- С отцом говорят Спящие, - не без гордости добавила Рийеис.
Положив стопу левой ноги на колено правой, девушка потрогала мизинцем ранку. Кровь уже перестала течь. Было страшно обидно, довольно больно и отчаянно противно за невнимательность увальня Вомийбора или глупышки Тженейр. Кто-то из бездельников оставил на тропинке в домашнем дворе ветку, разорвавшую, располосовавшую, раскромсавшую сучком пятку Рийеис. Из-за травмы, полученной сразу после восхода 'Корабля', девушке пришлось просить маму помочь ей добраться до мегалитического комплекса с бассейном и терпеть болтовню Маргариты, нахально навязавшейся в поход.
- Мама, вчера за ужином случился очень неловкий момент, - смущенно начала Марселена, делая паузы после каждого слова. - Очень трудно объяснить, найти верные слова...
- Лучше найти, - ласково предложила Дижийен, видя, что собеседница совершенно сконфузилась.
- Младенческие игры. Тебе тоже мое представление не понравилось? - спросила Рийеис, сердясь на всех за полученную травму. - С ума сойти! То, что мы увидели, было... В прошлом. Настоящий Байкал, только твой город Иркутск еще не построен... Так я себе вообразила это время.
- Рийеис, все было очень хорошо. Представление очень понравилось, моя милая. Счастливый час, - поспешно сказала Марселена, ерзая на скамье. - Очень интересный, очень волшебный экскурс в исторические эпохи родного края... Как вам объяснить, милые мои... Папа сказал... папа, кажется, остался... очень недоволен. В дальнейшем, очень хотелось бы избежать повторения подобных инцидентов...
- Вообще ни разу не понятно. О чем ты?.. Чересчур много думаешь, - заметила Рийеис, механически кусая лиловую прядку.
Базальтовые мегалиты затрещали, но ни одна крошечка не откололась от их древних, выведенных самой природой тел. Охлажденные долгой ночью, камни встречали новый теплый день, оставаясь на месте, где их когда-то и зачем-то поставили прежние хозяева Пристанища.
Взглянув сначала на сидящую справа дочь, Дижийен перевела глаза на находящуюся слева невестку.
- Правила легкие, Марселена. Лучше не говори Атженаю о реках, морях, океанах, болотах, ручьях, лужах. А еще, в разговоре с ним никогда не упоминай Байкал. Просто?
- Без сомнений, очень просто, - согласилась Маргарита.
- Лучшая вода на Пристанище. А еще, дышите глубже. Воздух здесь тоже бодрит и исцеляет, - сказала Дижийен.
Дав последний совет, она не продолжила тему. Занявшись ранкой, Рийеис тоже перестала поддерживать беседу, а тактичная Марселена, так и не уяснив положение дел с главой семейства атженай, не осмелилась задавать следующие вопросы. Не продолжила, не поддержала, не уяснила, не осмелилась. На этом молчаливом общем отрицании прекратился бы любой разговор.
Их мысли разбрелись. Заплутавшая между черными мегалитами тишина оправданно возвела бы себя в ранг первозданной, если бы не постоянное гневное бурление темной жижи. Дижийен думала о коварстве лабрисов, трагичности их нынешней жизни, казни, бегстве с Земли и гибели большого миролюбивого народа. Все произошедшее в далеком прошлом накрепко связывалось с образованием семьи атженай на скрытой от Вселенной планете. Бережно погрузив стопу в горячую жидкость, Рийеис размышляла, как долго ей терпеть боль от сурового кипятка, прежде чем рана окончательно заживет.
Поглядывая на свирепое лицо юной девушки и вполне сознавая, насколько пустяшная у Рийеис травма, Маргарита не могла удержать бег мыслей о выполняющем опаснейшее задание Джайгире, раздумий о Пристанище, искусственном солнце планеты и мегалитическом сооружении над источником перегретой воды. Строители древнего комплекса немало потрудились, доставив к подножию гор громаднейшие черные камни, совершенно чуждые серо-красному базальту Рубежа. Изготовление плит из хрупкого, известного своими магическими свойствами обсидиана тоже потребовало гибкости ума и совершенства технологий обработки магматических пород. Должно быть, задачи сооружения представлялись очень важными для прежних хозяев планеты, находясь далеко в стороне от варварских жертвоприношений, элементарных ритуалов и глупых дикарских обрядов.
- Лучше и полезнее этой странной воды в природе Пристанища не отыщешь. Не зря вокруг бассейна поставили скалы и укрепили их защитой, которая не дает им рассыпаться на острове под горами, где все камни постепенно превращаются в щебенку, - зашептала Дижийен, обнимая Марселену. - Иногда... Иногда я проплываю здесь от края до края... После Джайгира у нас с Атженаем долго не было детей. Отбивались от зверья, строили дом, добывали пищу, выслеживали шпионов лабрисов и мечтали о Рийеис, Вомийборе, Тженейр. Однажды я мешком свалилась с берега в кипяток и...
- ...и вскоре родилась я, - мрачно закончила за маму Рийеис.
- Не вскоре, храбрецы, а когда положено! - обнимая обеих дочерей, весело рассмеялась Дижийен.
- Целебная, очень полезная для женского организма вода. Очень интересное дело. Милые мои, без сомнений, нужно когда-нибудь совершить заплыв... устроить очень спортивный заплыв по бассейну, - произнесла Маргарита.
- Спортивный? Ради спорта, Марселена? - смешливо морщась, уточнила Дижийен. - Или Жалвейн вас с Джайгиром о ком-то попросил?
Маргарита захихикала, как Тженейр. Фыркнув, Рийеис стала мотать на палец пучок лиловых волос и шлепать по бурлящей жидкости раненой ногой, разрушая волны в бассейне. Неизвестно почему, все они принялись хохотать и ерзали на каменной скамье, рискуя упасть в кипящее варево.
Ночь, проведенная в грустном каменном мешке, выдалась на удивление спокойной и освежающей. Крепко проспав до рассвета в искусственной пещере, вооруженный до зубов и чертовски уверенный в себе Джайгир продолжил путь сквозь Рубеж, стремясь выполнить следующее из заданий отца.
Вместо полноценного птархэма великан создал летучего карликового червячка с полыхающими огнем крылышками. Не соизмеряя расстояния и постоянно теряясь в узком прямом коридоре, крошечное существо нещадно билось о камни. Казалось, само Пристанище помогало Джайгиру, хоть как-то оживляя беспроглядную мглу, закрывающую его путь.
Секретная дверца в командном пункте осталась далеко позади. Еще не шум, а отзвуки голоса падающей воды закрались в абсолютную тишину. Воздух посвежел. Тускнея, убогий птархэм тупо ткнулся в стрелку, пульсирующее острие которой поднималось к вращающемуся крестику. Это был строгий знак, давным-давно оставленный на скале Дижийен. Дальше могучий, умелый и храбрый Атженай Ольхон не заходил никогда в жизни.
Покинув туннель с выточенным полукругом потолком, великан прижался к стене спиной и широко раскинул руки, нащупывая выступы на камне. Носки обуви глянули в черную пропасть. Рукоятки мечей заскребли по базальту.
Шум водопада усилился, теперь разбавленный ритмичными раскатистыми ударами, похожими на стук громаднейшего сердца Пристанища. Совершая бестолковые кульбиты над бездной, уродливый птархэм почти не давал света. Двигаясь по узкому, вьющемуся карнизу, Джайгир ориентировался только на магические знаки, наложенные на камни мамой. Вторая часть задания отца выглядела гораздо сложнее первой, однако выбирать не приходилось. Здесь была зона ответственности богатыря. С тех пор, как Джайгир окреп телом и дорос умом, Дижийен перестала ходить опаснейший тропой сквозь Рубеж.
Планета, конечно, не обладала материальным сердцем, которое какой-нибудь злобный враг мог бы рассечь мечом, уколоть кинжалом или прострелить из боевой рогатки. Тяжкие равномерные звуки, поднимающиеся из провала, перестали тревожить великана еще в те времена, когда мама двигалась рядом с ним над бездной, пристально наблюдая за каждым шагом сына. Звуки были, и только. Джайгир рассуждал предельно просто. Работая, внизу звучали неизвестно кем сконструированные машины. Просыпаясь, в вечной тьме ворочались Спящие. Если там, в центре Пристанища жил невообразимо гигантский хищник, до сих пор зверь обозначал свое присутствие в системе пещер лишь однообразным болезненным стуком. Пусть покажется. Пусть раскроет враждебные намерения. Пусть нападет. Тогда и нужно думать над планом защиты.
Не ощущая ни малейшей физической усталости, он поймал себя на преступном, на смертельном головокружении. Так случалось. Крепче хватаясь пальцами за скальные выступы, Джайгир остановился и прижал затылок к базальту, слушая озверевшую ночь. Жесткая нездешняя сила стремилась оторвать богатыря от камня, чтобы равнодушно швырнуть Джайгира в пропасть.
- Отец, помоги! - попросил он, привычно вкладывая в слова мысль с серым, скомканным, скудным определением возникшей ситуации. - Пусть прилетит корабль!
Увечный птархэм погас. Пальцы Джайгира задрожали, цепляясь за базальт. Раскатистые удары оглушали его. Это билось не сердце Пристанища: планеты, лояльной к беглым землянам. Сама бездна сейчас породнилась с тьмой, выступая против неосторожного путника. Карниз, договорившись с первобытным пещерным мраком, не пускал великана к тайнам. Привычный только к мгновенным действенным решениям, предельно практичный ум Джайгира наполнился обрывками, кусочками, отражениями и тенями ментальных картин. Такое в недрах Рубежа тоже изредка случалось.
Великан не умел и не имел желания научиться охотиться за кружевом чужих, чуждых идей, считая погоню за бесконечными знаниями Спящих бесполезной тратой времени. Спрятанная от врагов за насильственно сотворенным изгибом пространства, планета сохранила слишком много воспоминаний тех, кто когда-то обитал на Пристанище. Рубеж, это не нагромождение базальтовых камней, а целая страна, наполненная секретами ранних цивилизаций и забытых верований, собранных со всех уголком необъятного космоса. Джайгиру хотелось рвануться, преодолеть и победить, сбросив выбравшуюся из тартара Вселенной липкую, приставучую паутину из кусочков ничейных, забытых, безликих мыслей без каких-либо стартов и заключений.
Нет-нет, ему здесь нужно пройти. Никогда не унывать, не останавливаться, не отступаться. Нет-нет, он обязан здесь пройти. Захрипев, богатырь сжал зубы и, отчаянно борясь с убийственным головокружением представил, как продавливает базальт спиной, избегая падения в бездну. Скала, разумеется, выстояла. Хватка мрака ничуть не ослабла. Тьма буквально стаскивала великана с карниза, вцепившись в него когтями. Беспробудная ночь потребовала жертву, перед известным, неизбежным печальным финалом жестоко играя с сопротивляющимся изо всех сил Джайгиром.
Твердо, без сомнений вступив в семью миролюбивых землян, прячущихся от грозных врагов на Пристанище, не слишком решительная Марселена сразу сменила обыкновенную городскую жизнь на фантастический мир. Джайгир, настоящие волшебники семьи атженай, бесконечный лес; Рубеж, хранящий неимоверные тревожные секреты и бесподобный 'Корабль', освещающий практически неисследованную планету, твердо отрицали серую действительность. Будни были ослепительно интереснейшей историей. Ведь Пристанище состояло из тайн. Наталкиваясь повсюду на вопросы, ум Маргариты, отточенный на знаниях грядущих веков, требовал искать верные, предельно точные, вовсе не сказочные ответы, далекие от мистики. Природная интеллигентность запрещала ей совать свой нос в зашторенные углы, расспрашивать и тормошить, но любопытство не затухало и, напротив, только разгоралось.
- А еще, Марселене пора услышать, чего так упорно дожидается семья атженай на Пристанище, - посерьезнев, сказала Дижийен.
Марселена смущенно потупилась, ощущая некоторую доли вины за то, что ее теперешние мысли были прочтены с предельной, с обезоруживающей верностью.
- Нет ничего проще. Сейчас на Земле опасно. Мы ждем, когда с неба спустится 'Корабль'. Зачем? Если корабль прилетел, значит у лабрисов выпали зубы. Враги, поклоняющиеся змее, укусившей собственный хвост, сгинули. Тогда семья атженай вернется к людям, проживая свои обычные, скучные дни на Земле в воспоминаниях о Спящих и... долгом, ярком ожидании на Пристанище, - произнесла Рийеис.
- Милая, ты очень пугаешь меня. Планета в очень большой опасности. Без 'Корабля' нет дня. Кажется, милая моя, счастливый час для хищников не продлится слишком долго. Если 'Корабль' возьмет нас на борт и отправится в путь к Земле, то Пристанище погрузится в вечную ночь, которая очень быстро уничтожит все живое, - отметила Маргарита.
- С ума сойти... Верно я говорю, мама? - справилась девушка.
- У наших врагов выпали зубы. Лучше не скажешь, Рийеис. А еще, объясни Марселене, что корабли бывают разные и... корабль 'Кораблю' рознь.
Покинув скамью и сев на самом краю бассейна, Дижийен смело опустила ноги по колени в кипящую жижу. Маргарита, помимо воли, вздрогнула.
- Не очень больно?
- С ума сойти, как больно, - подтвердила Рийеис, продолжая купать наколотую пятку. - В глубине обитают плотоядные рыбы. Как схватят тебя зубами, не вырвешься!
- Милая моя, кажется, ты очень жестоко шутишь, - выговорила Марселена, не в силах оторвать взгляда от бушующей, волнующейся жидкости.
Дижийен улыбнулась:
- А еще, перед рабочим днем неплохо погреть ноги. Здесь не глубоко, но искать дно вам, храбрецы, не советую. Иногда дно пропадает. Протекая где-то внизу, под островом, вода с гор проходит через... через... - она остановилась, подыскивая правильные слова. - Редкие вещества, испускающие невидимый свет... Скрытые лучи. Лучше с ними не жадничать. Хотя немного лучей не навредит человеческому организму.
- Радиация! В жидкости присутствуют естественные радиоактивные изотопы, - смекнула Маргарита. - Как вам объяснить... Под горами залежи радиоактивных веществ! Поэтому у подножия Рубежа нет растительности. Милые мои, счастливый час. Для людей доза радиации безвредна. Проверено долгой жизнью семьи атженай! Кажется, вскипание жидкости происходит при температуре, заметно ниже, чем у воды. Очень интересное дело. Милые мои, плавать в бассейне не так уж и... не так уж и больно.
Пожав плечами, Дижийен снова улыбнулась. Марселена-Маргарита набросала ворох ответов, а всех тайн не знала. Когда дело касалось бассейна в мегалитическом комплексе, раз на раз не приходилось. Жидкость то обжигала, как открытый огонь, то, продолжая кипеть, становилось не горячее мегалитов, замыкающих кольцом каменный комплекс. В один и тот же момент варево в отдельных частях бассейна имело различную температуру. Объяснить избирательность, феномен бурлящей жижи никто из семьи атженай не умел, да и не пытался.
- Радиация очень коварна, - поучительно добавила Марселена.
- Чересчур много думаешь, - заметила Рийеис. - Лабрисы коварнее радиации. Мама с отцом бежали из родного города, когда по улицам текли реки крови. Попали на планету, где было три солнца, убивающих на месте. С ума сойти? Мама и отец, они единственные, кто выжил из целого народа. Нужно ждать. Пусть к нам прилетит хоть какой-нибудь корабль. Все остальное... младенческие игры.
Дижийен о чем-то задумалась, сидя на краю бассейна. Хвастаясь абсолютно зажившей, без рубца пяткой, юная девушка пустилась в путаные, противоречивые рассуждения 'Корабле', кораблях; прошлом, настоящем, будущем семьи атженай. Маргарита быстро потеряла нить звучащего монолога. Движения Дижийен и то, как натянувшаяся ткань показала, очертила ее фигуру под платьем... Кажется... Не может быть... Счастливый час. Марселена была в изумлении и замешательстве. Работая в поле и на огородных грядках, Дижийен ни разу не пожаловалась, не попросила передышки... Так неужели все-таки... правда? Дижийен вовсе не старая. Ей еще не исполнилось и сорока лет, причем выглядит Дижийен намного моложе, а необычайно пышные волосы Дижийен вообще предмет зависти... Конечно, у них с Атженаем четверо детей... Только, кажется...
Еще раз взглянув на Дижийен, Маргарита честно прислушалась к речи Рийеис, но сосредоточиться не сумела. Фигура Дижийен явно располагала к завершению долгого и счастливого ожидания. Вот так неожиданность! Вот так новость! Заговорщики. Скрывать такое от семьи? Вот так Пристанище с бесконечными тайнами планеты. Вот так животворный источник! Марселене одуряюще и искренне захотелось не просто окунуть ноги в бурлящую жижу, а искупаться, прямо теперь нырнув в бассейн с головой.
Маргарита и без длинного рассказа девушки знала, что союзники привели совсем молодых Атженая и Дижийен на тайную планету, где до них жили беженцы, принадлежащие к разным галактическим расам и вселенским эпохам. Дижийен и Ольхон Атженай в один день потеряли всех близких, родных, друзей, знакомых и в спешке покинули Землю, спасенные могущественными союзниками.
В семье атженай все маги, телепаты, волшебники и даже полностью лишенный талантов чародея Джайгир уникален, отличаясь от других землян физической силой и воистину нечеловеческой ловкостью! Представляя, кем и как давно был сооружен мегалитический комплекс из дюжины черных базальтовых камней и бассейна с красивейшими обсидиановыми берегами, Марселена вдыхала целебные ароматы радиоактивной жидкости, содержащей микроэлементы, редчайшие соли, набор биологически активных компонентов, ионный заряд, импульс тонких энергий и... в процессе кипения отдающей, дарящей человеческому организму неизвестно что. Мысли Маргариты роились. Какие существа сидели на ее месте, какие ставили житейские планы, о чем мечтали, какими открытиями делились между собой? В какие далекие века все это случилось на Пристанище?
Уходя, словно выныривая из омута своих дум, Марселена поняла, что Рийеис о чем-то ее спрашивает.
- Когда и как люди становятся взрослыми? - повторила вопрос юная девушка.
- У всех очень по-разному, моя милая, - ответила Маргарита. - Папа сказал бы тебе как?
- Сказал бы, нужно ждать корабль.
- Очень неплохой совет, милая моя.
Рийеис кивнула и замолчала.
Среди кипящей воды и оранжевых пузырей сверкнули искры. Поймав лучик 'Корабля', крупный изумруд рассыпал разноцветные блики по угрюмым черным мегалитам. Рийеис напряглась, забывая о прядке, неудачно упавшей ей на губы. Улучив удачный момент, девушка подалась вперед, странно изогнула пальцы и выхватила из волн в самой середине бассейна прозрачную маску. Когда находка оказалась в руке Рийеис, девушка смахнула с хрусталя остатки жидкости, обнаруживая россыпи красивейших драгоценных камней, выточенными в форме капель.
- Долго еще, мама? - шепнула Марселена на ухо Дижийен.
- Сейчас, храбрецы, уже возвращаемся, - ответила она.
- Какой срок, моя милая? - тихо спросила Маргарита.
- Почти пора, - смешливо сморщившись, сообщила Дижийен.
Хрустальная маска впечатляла потрясающе тонкими, гениально точно проведенными мастерами линиями; богатством и щедростью инкрустаций. Остатки вязкой жидкости нехотя стекали с сокровища, открывая изумительную правду. Марселена поежилась, рассматривая подлинное произведение искусства, висящее в пальцах довольной собой Рийеис. Изумруды, изображающие слезы, катились из пустых глазниц. Как и жутковатые каменные маски, расставленные на стеллажах в гостиной усадьбы, эта тоже удачно копировала лицо Атженая, сделав его печальным.
- Отец, помоги! - закричал Джайгир, запрещая себе шевелиться.
Атженай Ольхон разумеется, не мог услышать голос сына, но поддержка все-таки пришла. Грациозный птархэм взмахнул красивыми широкими крыльями, обращая в бегство ночь. Порыв ветра решительно коснулся груди Джайгира, надежно приклеивая спину великана к каменной стене. Сознание великана моментально очистилось от зловредного наваждения.
Не мешкая и не спеша, богатырь продолжил путь над пропастью. Карниз сузился еще, заставляя его идти исключительно на каблуках. При хорошей поддержке ветра двигаться вдоль скалы стало намного легче и даже скорее. Показываясь из тьмы, новый магический знак спешил сообщить о следующем этапе этой опаснейшей дороги.
Поправляя наплечные ножны, Джайгир тряхнул гривой, рассматривая качающийся из стороны в сторону полумесяц, подвешенный в черной пустоте на стрелке. Не имея никакой возможности разогнаться, великан сделал неправдоподобный прыжок от скалы прямо сквозь светящийся магический знак. Обгоняя богатыря, крылатый птархэм заскользил по воздуху, открывая светом зависшую над бездной каменную площадку, заставленную стройными рядами металлических пирамидок.
Адский шум полностью победил тяжелый стук в глубинах Пристанища. Хотя сегодня и сейчас воды оказалось меньше, чем в прошлый раз, скала под ногами Джайгира ощутимо тряслась. Воздух наполнялся влагой. Грохочущий поток никак нельзя было назвать 'водопадом'. Вода не падала, напротив, взлетая в космический мрак как темная, твердая колонна, окруженная бесчисленными крикливыми струями. Озаряя неправильный, ненормальный поток, смелое сияние птархэма касалось грани металлической пирамиды и краешка скульптуры, стоящей на изогнутых щетинистых щупальцах с тщательно выведенными мастерами присосками.
Логика тех, кто работал над длинными переходами в теле горы, была ошеломляюще чудной. Соорудив пещеру с совершенно волшебным управлением курсом 'Корабля' и пробив сквозь монолитный камень идеально прямой туннель непосредственно от пункта контроля внутрь Рубежа, строители мило позабыли перебросить мост над беспримерно опасной пропастью, не озаботились хоть каким-то ограждениями; но все же потрудились над скрытым в горе изваянием водного обитателя так, будто от детальности, от безукоризненности объемного шедевра зависело само их дальнейшее существование. Логика подобных решений была дикой, ускользающей, заведомо нечеловеческой.
Из-за темноты разглядеть скульптурное изображение не удавалось, а птархэм не собирался освещать статую целиком. Толстенные, выполненные из черного базальта щупальца возносили вверх продолговатое туловище, густо покрытое бородавками. Еще в раннем детстве спрашивая сопровождающую его маму о смысле установки такого могучего идола в горе, тьме, шуме и абсолютном забвении, Джайгир получал правдивые, ясные ответы. Планета, и сегодня строгая к своим обитателям, в прежние времена была страшной, воинственной, отчаянной, вздорной. 'Корабль' не всегда освещал поверхность Пристанища. Удивительные создания жили в мрачных глубинах, обустраиваясь на собственный вкус. С тех давних пор в недрах Рубежа сохранились механизмы, царственные архитектурные ансамбли, особенные скульптурные шедевры вроде этого чудовища со щупальцами и даже основательные города, соединенные между собой надежнейшими туннелями.
Джайгир всегда приостанавливался у громоздкой скульптуры и потока воды, который неведомые машины заставляли подниматься из запретных глубин Рубежа куда-то высоко-высоко вверх. Фантастическая силища механизмов, продолжающих исправно работать без своих создателей, поражала богатыря. Такая мощь, конечно, недоступна семье атженай.
Неизвестно, зачем. Непонятно, когда. Давно забыто, кто. Вот все, что Джайгир знал о тайных уголках Пристанища и тысячах тысяч артефактов, увиденных в путешествиях. Отец и мама были слишком малы, когда союзники перенесли их на планету, спасая от враждебно настроенных лабрисов. В самые ранние дни Дижийен и Ольхон Атженай встречали потомков прежних хозяев Пристанища, совершенно потерявших разум. Никто из них даже отдаленно не напоминал землян, и любые попытки как-то договориться не увенчивались успехом. Иногда доходило до столкновений, неприязни, противодействий. Некоторые места, ловушки, спрятанные в Рубеже, оставались смертельно опасными по сей день, и некому было тщательно исследовать их, повесив предупредительные магические знаки.
Подрастая, Джайгир твердо усвоил специальные правила жизни на Пристанище. Нет-нет, любые задания отца строго необходимы для семьи атженай, а иногда и для целой планеты. Выполнять распоряжения Ольхона Атженая обязательно даже в том случае, если не понимаешь их смысла. Личное любопытство проявлять можно, но очень взвешено, осмотрительно, рационально. Безусловно, со знакомых дорог когда-нибудь приходится сходить в любом случае, а Пристанище не допускает вольностей. Бесконечные переходы в теле горы, естественные и искусственные пещеры однозначно чужды человеку и всегда готовы нанести убийственный удар. Стоя у потока воды, взлетающего ввысь, тяжело вообразить, с чем можно столкнуться в мире вечной темноты, где задолго до появления семьи атженай на планете обитали существа, бьющие, роющие, чуть ли не буквально пожирающие великолепный базальтовый хребет изнутри.
Ловко оттолкнувшись от грани металлической пирамидки, богатырь вскочил на черную скульптуру. Делая аккуратные обороты вокруг грохочущего водяного потока с постоянным подъемом, одно из щупальцев каменного чудища по спирали направляло взвешенные шаги Джайгира в первобытную тьму, освещенную лишь послушным крылатым птархэмом.
Хладнокровно следя за летящим на него противником, маленький золотокожий человечек не уклонился, не ударил, даже не коснулся врага кончиком пальца. Яростная тварь умерла в полете, по всей вероятности, от единственного разворота корпуса Ольхона Атженая. Довольно крупное, когтистое, клыкастое животное словно наткнулось на невидимую стену и грохнулось на край острова, серой безмолвной тряпкой сползая по каменному откосу.
Вспыхнув и завернувшись шумным вихрем, огонь деловито нарисовал темную черту на щебенке, отделяя обжитой землянами участок от буйной зелени леса. Победитель не радовался боевой удаче, не праздновал избавление от страшной смерти, но и не выглядел так, словно вовсе не хотел придавать значения внезапному наскоку могучей твари. Дело в том, что злобное животное с изогнутыми клыками прежде не встречалось ему на Пристанище, богатом разными существами.
Если это был все-таки ночной хищник, зверюге совершенно не подобало бродить в светлое время суток у каменистого острова. Если тварь выбралась из запутанных лабиринтов Рубежа, то к стенам усадьбы могли в любой момент подступиться родственники животного. Джайгир далеко от дома. Вомийбор обожает прогуливаться по лесным тропинкам. Женщины проводят массу времени на поле, над грядками в огороде. Все эти дела и привычки теперь придется обстоятельно пересмотреть. Атженай Ольхон казался очень озадаченным и новая телепатическая просьба Джайгира, сейчас как раз проходящего по карнизу над опаснейшей пропастью, по-настоящему застала его врасплох.
От природы лишенный каких-либо магических талантов, сын с детства избегал тренировок или тестов по определению телепатических способностей, предпочитая подвижные военные игры и оттачивание охотничьих навыков. В моменты, когда Пристанище раз за разом подкидывало Джайгиру загадки, которые не разрешались при помощи фантастической ловкости и выдающейся физической силы, сын просил поддержки отца. Он так привык. Неизвестно, как долго это могло продолжаться и чем в итоге завершится, но Джайгир упрямо продолжал гнуть линию, с хорошим молодецким напором отрицая магию лично для себя. Тот неповоротливый факт, что богатырь все-таки обучился созданию неказистых птархэмов и неплохо умел передавать ментальные образы членам семьи атженай, как-то мило обтекался в сознании Джайгира.
Долгую минуту разрываясь на части, Атженай морщился, странно выгибал пальцы, в глубочайшей задумчивости массировал больное плечо здоровой рукой. Наконец, получив необходимое содействие, сын начал уверенный путь на противоположный берег черной бездны. Лицо маленького золотокожего человечка посветлело, быстро возвращая прежнюю твердость и холодную отстраненность.
Полностью собравшись внешне, Ольхон Атженай пока не обрел внутреннего равновесия. Хищник, напавший на него в светлое время суток, был уникальным врагом. Продолжая уверенно подниматься над зеленью, 'Корабль' взобрался почти до высот Рубежа. Утро похорошело. Для привычного к темноте животного это было неподходящее время. Естественная добыча уже давно попряталась в норы, а нормальные ночные хищники спали, забившись в норы, выкопанные под лесом. Не разбираясь в замещенных электромагнитных полях и не углубляясь в подробности физиологии животных планеты, Атженай точно знал, что специальное, специфическое излучение 'Корабля' не допускало особенно вредных для землян животных в пространства дня. Таковы жесткие правила на Пристанище. Таково безупречное техническое волшебство, которым прославились одни из прежних хозяев планеты, строго обустроившие Пристанище под себя.
Подозрительно оглядев шумящий, раскачивающийся на ветру лес, он повернул обратно к горам и хорошо прибавил шаг. Огненный вихрь послушно следовал за Атженаем, будто преданный пес за своим хозяином.
Сделав добрый прыжок, пламя обогнало его. Каждое утро выполняя обход территории каменистого острова, Атженай Ольхон видел многое, и серебристые зернышки, оживающие от света 'Корабля', не были ему в новинку. Уже заранее представляя, какого рода опасности сулил повторяющийся рельефный рисунок на боку базальтовой глыбы, Атженай действовал скоро и без малейших ошибок. Огонь, взревевший как ночной хищник Пристанища, охватил огромный камень, который стал быстро уменьшаться, плавиться, но не растекался по острову, а вздымался к посветлевшему небу клубами дыма. В какой-то миг глыбища треснула и развалилась на части, показывая аккуратно уложенные внутри ряды цилиндров. Взрываясь с грозным уханьем, капсулы рассыпали в пламени разноцветные искры.
Совершая плавные движения руками, Атженай Ольхон согнул позвоночник, выбрасывая вперед ладони. Камень полыхнул, исчезая в ослепительной зарнице. Кто-то или что-то заурчало, затрещало, злобно заклекотало в огне. То ли крылья, то ли кожистые складчатые лапищи тяжело выпростались из глыбы, царапая воздух крючьями с заточенными остриями.
Это была не битва, не поединок, а безжалостное уничтожение омерзительных вредителей, готовых пожрать подрастающие овощи в огороде. Когда от покрытого затейливого письменами камня не осталось хотя бы самого мелкого пепла, Атженай ослабил внимание, переключившись на дыру в отвесной скале Рубежа. Собравшись в вихрь, пламя двинулось за ним к горе, выдерживая уважительную дистанцию.
Из глубокой норы моросил серебристый порошок, и рой разноцветных искр кружился у подножия колоссальной базальтовой стены. Свозь разгулявшийся огонь со свистом проскочила паукообразная тварь. Обогнув, с изощренной разумностью обманув метнувшийся к ней сноп пламени, серое худое тельце вдруг растянулось на щебенке и, вспыхнув, полетело кувырком. Следующий паукообразный враг продержался дольше, однако настоящего сражения опять не получилось. Готовый к подобному развитию событий, Атженай Ольхон не подпустил противника. Тоненько засвистев, тварь подлетела и лопнула, разбрызгиваясь жидкостью. Вспыхнувший костер за пару мгновений высушил мокрое пятно на каменистом острове.
Атженай сделал паузу, дожидаясь, пока огненный вихрь взберется по отвесной скале и проникнет в нору. Сам он поднимался по еле заметным выступам, делая нечеловеческие, по-настоящему сказочные прыжки к образовавшейся недавно новой пещере в базальтовом хребте.
Гостиная тонула в веселых криках ребятни. Шум стоял невообразимый! Вомийбор первым начал уставать от бесцельной толкотни и в секундных паузах праздника с тоской прислушивался к тусклым, невнятным голосам пробуждающегося леса. Барабанные перепонки могут повредиться от такого грохота, а нервы элементарно порваться. Мальчик хотел бы уже оказаться в бесконечном зеленом безумии Пристанища, но наказ мамы звучал предельно внятно. Пока родители, Марселена, Джайгир и Рийеис в отлучке, он в доме за главного и назначается ответственным за порядок.
Было обидно, что теперь все, кроме папы и старшего брата, бездельничают, взвалив на плечи Вомийбора непосильную работу. Сидя на подоконнике, мальчик вздыхал, наблюдая за Тженейр, скачущей по комнате с Байтамом и совершенно ошалевшей Лукрецией. Печальнейшие мысли одолевали Вомийбора.
Уши, точно, не перенесут, не выдержат режущего слух девчачьего визга и истерического кошачьего мяуканья. День пропал. Сегодняшним планам суждено бесславно сгинуть! Первая половина суток пройдет в усадьбе вместе с младшей сестрой и малышом Жалвейном, а всю послеобеденную часть до наступления темноты семья атженай договорилась провести на грядках в огороде. Некоторые надежды дарила находка папы на каменистом острове, однако то, что он, собственно, обнаружил у Рубежа, пока оставалось секретом, муссируя в телепатическом контакте тревожным темным облачком.
- Смотрите внимательно! Так можно и шею сломать! - предупредил Вомийбор.
Вряд ли разыгравшаяся ватага услышала мальчика. Делая обороты на лету, Лукреция прыгала между ножками стола. То превращаясь в коричневый шар на бегу, то расплескиваясь по полу настоящим живым ковром, то в фантастическом скачке через стол изображая чудную гигантскую многоножку, Байтам развлекал догоняющую его девочку и младенца, размахивающего ручонками на детском переносном диванчике. Роскошнейшее представление удавалось разумному зверю на славу! Тженейр и Жалвейн вопили, пищали, хохотали, явно стараясь перекричать друг друга, а Лукреция поддерживала сумасшествие детей громким отрывистым мяуканьем. Байтам, к счастью не буквально, был готов вывернуться для ребятишек наизнанку.
Веселье уже удручало мальчика. Совершенно охладев к глупейшим детским забавам, Вомийбор больше глядел на небо, цветы во внутреннем дворе и запертые ворота усадьбы, чем на феерические эволюции добродушного пушистого зверя. Нервы мальчика, в самом деле, изготовились порваться.
Вихрем промчавшись по комнате, Байтам неожиданно подхватил лапищей Тженейр. Ловко забросив визжащую девочку на спину, громоздкий добродушный зверь принялся носиться среди мебели, вызвав такой восторг у малыша на диванчике, что звенящий смех Жалвейна, наверняка, взвеялся до орбиты 'Корабля'. Вывалившись из-под стола, Лукреция показала язык в тяжелом дыхании и без сил повалилась на бок. Печально застонав, Вомийбор зажал ладонями многострадальные уши.
Верхом на толстой меховой многоножке, Тженейр смотрелась изумительно комично. Желая угодить ребятам, Байтам превзошел себя, обернувшись квадратной, пухлой, исключительно подвижной подушкой с кисточками по четырем углам. Ненароком сдвинув тяжелый стол, задев кошку и роняя стулья, зверь в новом образе стал гарцевать по гостиной. Жалвейн упоенно взревел. Покрытая густым мехом подушка была по-настоящему неистовым скакуном, колотясь об пол, как кувалда.
Дом дрогнул. Стеллажи испуганно затрепетали полками, теряя памятные вещи и артефакты Пристанища. Поразмыслив, уставшая Лукреция опять уползла под стол, волоча за собой хвост. Камин беспокойно заколебался, заставляя активнее танцевать бездымное магическое пламя. Посуда в шкафах стала разноголосо жаловаться на нелегкую судьбу. Люстры закачались. От отчаянных прыжков Байтама повалились цветочные горшки, перекосились картины на стенах и... едва не упал с подоконника обстоятельный, рассудительный мальчик.
Встав на ноги, Вомийбор вышел на середину комнаты, твердо намерившись прекратить веселье, пока оно не завершилось натуральной катастрофой для усадьбы семьи атженай. Подивившись неожиданно возникшему на пути препятствию, пушистая подушка издала странный икающий возглас, резко отвернула вбок и... Грузно вваливаясь в камин, Байтам успел сбросить со спины Тженейр и отрастить лапы. Крякнув, кирпичная кладка лопнула. Огонь лизнул шерсть зверя. Пахнуло паленым.
Выпавший из монолитной скалы камень прежде надежно запечатывал короткий туннель, словно тяжеловесная пробка выполненный из базальта сосуд. Никаких специальных направляющих или механических приспособлений, обеспечивающих изменения положения глыбищи, здесь не нашлось. Учитывая серьезную суету с серебристыми блестками и атаки тварей, камень вряд ли выпал сам собой, с удивительной мудростью подгадав под темное время суток.
Подняв обрывок каната, Атженай Ольхон покрутил кусочек в руках и обошел сбитую из добротных досок конструкцию, не понимая назначения грубейшей примитивной машины и смысла в колесе, закрепленном на опорах. Еще задержавшись на пороге норы, он посмотрел в сторону дома и опять, с великой тревогой взглянул на необозримые просторы леса, массируя больное плечо сжатым кулаком. Неизвестно, что или кого Атженай боялся увидеть, только пространства у бревенчатых стен усадьбы оставались пустынными, а крикливая зеленая чащоба упоенно восхищалась своей обычнейшей дневной жизнью. Заклятие Дижийен, оберегающее дом, ощущалось как единая броня, куполом накрывающая усадьбу.
Тончайшему рельефу на уничтоженной внизу глыбище вполне соответствовали изображения, письмена, знаки, щедро разбросанные по поверхностям овального, явно выдолбленного в горе зала. Бока одинаковых серых цилиндров торчали из целостной скалы, уходя в недра Рубежа стройными рядами. В середине искусственной пещеры стояла ярко-алая металлическая пирамидка высотой с дом, косо спиленная грань которой выглядела обожженной. Рядом с артефактом возвышался мутный, почти непрозрачный кристалл с неровно отбитой верхушкой. Бухта добротного каната, старые оббитые кирпичи, неширокие деревянные бруски, копье со сломанным наконечником и несколько колчанов, до отказа заполненных стрелами сиротливо лежали в сторонке. В дальней части зала возвышался широкий, щедро украшенный филигранной резьбой постамент, на котором лежало треугольное, сложное крыло неведомой машины.
Обхватив Атженая, огонь позвал, заторопил его отправиться уже в глубину пещеры. Пламя гудело вокруг Атженая Ольхона, продвигающегося по таинственному залу. Он шагал по слою серебристых зернышек, плотно укутанный, защищенный со всех сторон огнем, огнем и огнем. Под ногами Атженая плавился базальт и рассыпались искры, оставляя чистые, голые, крепко облизанные пламенем камни. Не трогая цилиндры, огонь досконально вычищал пещеру.
Остановившись у толстой арки, выведенной на покрытой чахлой растительностью скале, Ольхон Атженай сделал быстрое хватающее движение пальцами. Сделанная наспех кирпичная кладка рассыпалась, не скрывая естественный камень и фигуры псов, привставших на задних лапах для того, чтобы в порыве охотничьего азарта хватануть пастями рельефное изображение многоного обитателя подводных глубин, начертанного под вершиной арки. Базальт между фигурами был изрезан, выщерблен, изрыт, истерзан многочисленными ранами.
- Снова лабрисы. Снова голова змея, поглотившего хвост, - задумчиво произнес Атженай, не стараясь преодолеть грохот закручивающегося в вихрь пламени. - Правильно говорит Дижийен... Лабрисы не отступятся. Соберись. Ждать корабль нет смысла. Пора действовать самим. Не попробуем, не узнаем.
Прежде непроницаемый, полог тайны сделался тоньше. Преодолев препятствия, неизвестные проникли на Пристанище, потрудившись не просто плотно закрыть за собой потайную дверь, а полностью, очень внимательно, исключительно дотошно уничтожить портал, который, в случае отступления, оказался бы для них спасением. Солидному войску здесь не пройти. Части огромных, непобедимых машин из пещеры не вынести физически. Вряд ли многочисленный, вряд ли вооруженный какими-то фантастическими военными механизмами отряд врагов с наглой убежденностью рассчитывает на победу, заручившись поддержкой всего нескольких злобных хищников?
Оружие, брошенное в пещере, не произвело на Атженая Ольхона впечатления. Злые твари, которых пришлось опускать на остров с помощью специально сконструированных устройств, тем более. Какова численность вражеского отряда? Какие неприятные сюрпризы готовят неприятели? Щебенка каменистого острова не сохранила отпечатков. В искусственном зале нет прямых указаний. Противник не слишком потрудился стереть следы своего пребывания, только и прямых улик здесь не забыл. Кто конкретно, кроме разумного зверья сегодня сражается за лабрисов, было абсолютно непонятно.
По опыту прежних битв зная, что неприятель тщательно планирует операции, в разных мирах отыскивая порталы, ведущие на Пристанище, Атженай Ольхон силился разгадать намерения врагов. Мысли не находили продолжения, возвращаясь и возвращаясь к усадьбе, к оставшимся в доме детям. Машинально тронув больное плечо, он развернулся, выскочил из огненного вихря и побежал к выходу, почти не касаясь пола.
Рывком прибавив ярости, пламя захватило всю пещеру без остатка. Цилиндры взрывались с оглушающим громом, рассыпали слепящие искры. Огонь победно ревел. Какие-то визжащие, наполовину бесформенные фигуры рвались на свободу из разрушенных капсул, но безжалостное пламя настигало каждое чудище, обращая в прах всех без разбора.
Удирая от облака пыли, кошка метнулась в угол гостиной. Расправившись с пламенем мановением руки, Вомийбор подхватил кувшин на другой половине гостиной, перевернул на лету и плюхнул в Байтама водой. Мгновенно сменяя радость на горе, Жалвейн захныкал. Скрючив ладони в некое подобие когтистых лап, девочка поднималась с пола. Ладони Тженейр скользили вверх, вниз и капли воды, покидая мех зверя, уходили в глубину безнадежно развороченного камина.
- Промахнулись! Получается, мы чуть-чуть промахнулись! - перепугано затараторила Тженейр, помогая выбраться раненому Байтаму, застрявшему среди переломанных кирпичей.
- Байтам печален, - сообщил зверь, встряхиваясь.
Новое облако пыли разлетелось по многострадальной комнате. На всякий случай собираясь разреветься, младенец передумал и чихнул.
- Говорил же, смотрите внимательно! - назидательно произнес мальчик.
- Говорил? - с вызовом спросила девочка.
- Говорил! - сердито подтвердил Вомийбор. - У меня от вашего шума голова раскалывается на части!
Еще крепче обхватив Байтама, девочка прижалась щекой и ухом к обожженному участку, принялась теребить горелую шерсть пальцами, издавая удивительные звуки, в которых нельзя было узнать нормальную человеческую речь. Открытая ранка на теле доброжелательного зверя быстро исчезала и даже принялась одеваться нежным светленьким мехом.
- Расскажу родителям. Не больше и не меньше. Ранение Байтама должны внимательно осмотреть взрослые, - решил Вомийбор.
- Не обращай внимания, Байтамчик, - предложила ему девочка. - Вомийборчик сегодня играет в папочку и чуть-чуть переживает за нас всех, пока не захочет подкрепиться.
- Смотри внимательно! Ни в кого я не играю! У меня задание мамы! - напыщенно произнес Вомийбор, для пущей важности надувая щеки.
- Байтам слышит, - повторил пушистый зверь.
- Байтамчик не врет. Братик, я... тоже... слышу, - прячась за Байтамом, подтвердила Тженейр.
Жалвейн негромко, осторожно заплакал, словно примеряясь, прицеливаясь перед настоящим залпом. Став удивительно похожим на отца, Вомийбор беззвучно скользнул к окну. Створка ворот, надежно запертых Дижийен перед уходом, оказалась отодвинута. Между клумбами во внутреннем дворе было пусто, только мальчику показалось, что кусты роз, раскачивающиеся от легкого ветра, заслоняют темный силуэт.
Брат отправил ментальный сигнал родителям немного раньше сестренки. Оба не получили отклика и сразу, не произнося лишних слов, узнали о своей общей неудаче. Телепатическая связь, привычно объединяющая землян семьи атженай, попросту исчезла. Раньше такого не случалось.
Взрослые, разумеется, оставили детей в доме, наложив основательное заклинание, накрывающее всю усадьбу целиком, словно куполом. Почему-то очутившись на острове, никакое местное животное не сумело бы преодолеть преграду, и даже шальной камень, сорвавшийся с горной вершины, отскочил бы от магической защиты. Заигравшись с Байтамом и Лукрецией, девочка упустила момент, когда заклятие стало терять силу, а такой важный, такой серьезный, такой значимый Вомийбор был по преимуществу занят мыслями о собственном неизгладимом горе, величавом достоинстве и ответственности за полученное поручение, упуская наблюдения за надежнейшим незримым куполом.
Самые хитроумные ночные хищники Пристанища не имеют обыкновения вторгаться на каменистый остров, тихо взламывать ворота усадьбы, удачно расправляться с магическими заклинаниями, обрывать телепатический контакт. Все вместе и сразу выглядело для Вомийбора, как спланированная атака. Тженейр боялась зубастых ночных чудовищ, которые выбрались из леса, пока не вспомнила о лабрисах. Мысль о внезапном нападении на дом испугала ребят, до сих пор знающих о существовании непримиримых врагов у семьи атженай лишь из рассказов родителей и Джайгира.
Напряжение уже ощущалось в воздухе. Магическая защита усадьбы просила, даже требовала срочнейшей поддержки. Мальчик окаменел. Тженейр тоже замерла, схватившись за шерсть Байтама. Лежа на диванчике, Жалвейн негромко плакал; стенал, не переставая и, похоже, иногда вообще забывал дышать. Ворота усадьбы таинственно скрипнули, однако в проеме было пусто и только лучи поднимающегося над лесом 'Корабля' смело проникали во внутренний двор. Мамино заклинание продолжало стремительно таять. От всего происходящего Вомийбор совершенно растерялся и стоял с глупо разинутым ртом, почесывая локоть.
- Заклятие... пропадает, - шепнул мальчик, не в состоянии скрыть ужаса.
Как это часто случалось, Вомийбор озвучил ясную, абсолютно очевидную вещь. Тженейр уже прочувствовала слабость маминой защиты, уже поняла невозможность отправки ментального импульса. Все-таки девочка искала в брате поддержки и он, жутко трясясь, решил сделать то, что обязан был сделать старший, главный, важный, очень ответственный.
Подойдя к сестре, Вомийбор выставил вспотевшие ладони и Тженейр коснулась их кончиками растопыренных пальцев. Смежив веки, дети синхронно качнулись, одновременно произнося странные протяжные слова, заканчивающие каркающими вскриками. Несмотря на их честную поддержку, заклятие продолжало чахнуть, бессовестно оголяя усадьбу семьи атженай.
- Байтам слышит, - постукивая когтями, снова заурчал разумный зверь.
Глаза Тженейр сделались абсолютно круглыми. Сорвавшись с краешка полки, на пол грохнулась трагическая черная маска, выполненная из куска вулканического стекла. Беспокойно оглядываясь на окошко, Лукреция выползла на полусогнутых лапах из угла, забилась под стеллаж и выглядывала оттуда, настороженно вертя ушками. Зубы Вомийбора стукнули. Жалвейн прервал неуверенный плач. По дорожке к дому кто-то шел, четко отмеряя тяжелые шаги.