Переполненный впечатлениями от экскурсии к великолепным пирамидам, я спал до отвращения плохо. Сны были яркими, странными, пугающими. Мне виделись руины древних городов, сморщенные мумии, мегалитические статуи, бесконечные пыльные галереи, в которых метались безликие существа и мрачные тени.
Днем я долго пытался собраться с мыслями, мучая клавиатуру компьютера в тщетном желании дописать репортаж. Осознав, что так мне никогда не удастся выполнить редакционное задание, я выключил ноутбук и отыскал в чемодане проверенное средство. Строка все равно не шла, мысли мои витали далеко от репортажа. Перо добрую четверть часа скользило по листу блокнота, пока я не увидел, что рисую карту.
Схема оказалась очень похожа на ту, что я купил вчера в Эль-Гизе перед экскурсией. На чертеже были обозначены пирамиды, гробницы царских приближенных, Сфинкс, поминальные храмы и стена, отделяющая жилища жрецов от объектов религиозного поклонения, но, сравнив оба листа, я с удивлением обнаружил на своей схеме цепь сооружений, расположенных вокруг скалистого плато. Рисуя карту, я уделил наиболее пристальное внимание жирному кресту, вписанному в девятиконечную звезду, лежащую между лап Сфинкса.
Сунув ручку и блокнот в карман рубашки, я немедленно покинул гостиничный номер. Меня тянуло на плато, где возвышаются пирамиды и ясно ощущается печать ужасающей древности. В уме уже крутились наброски совершенно новой статьи. Все, что мне было теперь нужно, это детали, тончайшие подробности, самый дух таинственного места.
Толпы, армии людей раздражали меня, лишали вдохновения и сбивали рабочий настрой. Лишь к позднему вечеру мне удалось убежать от навязчивых предложений торговцев фальшивыми редкостями, назойливой дерзости любителей бакшиша, азиатского разноголосого гомона, всевидящих глаз искателей приключений и приставаний досужих зевак.
В права вступила густая безлунная ночь, когда я достиг своей цели. Надо мной луной повисло изломанное, разбитое лицо Сфинкса, едва освещенное отблесками городских огней.
Мне всегда хотелось разгадать секреты ранних цивилизаций, тайны их рождения, существования и смерти, но только здесь и сейчас я почувствовал, что прошлое Земли не в состоянии умереть, пока жизнь планеты продолжается. Лишь теперь я ощутил, что Сфинкс, этот немой зверь, прочно связан с моей собственной судьбой. Казалось, нас было двое в целой вселенной. Зверь пристально смотрел на меня, улыбка Сфинкса была недоброй, ироничной, царственной. Случайный луч автомобильных фар на секунду ударил в лицо изваяния, и мне почудилось, будто глаза зверя полыхнули нездешним колдовским пламенем. Благоговение и страх охватили меня, я не сдержался, опустился на колени.
Внезапно налетел холодный ветер. Песок подо мной расступился, открывая каменный крест, вписанный в девятиконечную звезду. Застонала земля, дрогнуло и разломилось небо, со стоном рухнув на пирамиды. Страшная сила прижала меня к кресту, распластала ничком на камне. Звезда качнулась и принялась вращаться, все быстрее рассекая воздух гранями. Горизонтальная перекладина креста провернулась, поперечина выгнулась дугой. Острый, будто меч, полумесяц безжалостно вспорол мою грудь, со змеиным шипением зарывшись в песок.
Прошла минута, или две, но, оторвав голову от залитого кровью камня, я не узнал места. Монолитные колонны поддерживали ночное небо. Рисунок созвездий резко изменился, и стал диким, чуждым, почти невозможным. Световой ореол города исчез. Меня окружала липкая тьма, которую нарушали редкие огни, робко намечая бока черных, невообразимо огромных, немыслимо тяжелых сооружений.
Рубашка была испорчена, однако рана больше не кровоточила и даже не болела. Пока я собирался с духом, настороженно оглядывался по сторонам, глаза привыкли к темноте. Я находился на ступеньке лестницы, начало, и конец которой пропадали в непобедимом мраке, а надо мной по-прежнему возвышался Сфинкс. Лицо изваяния, прежде поврежденное, сейчас избавилось от морщин времени и стало воистину звериным. Этот гнетущий взгляд не мог быть отражением самой жестокой человеческой души. Сфинкс снял лживую маску, которую ему одели фараоны, теперь ничуть не напоминая человека. В изгибе крепко сжатых губ таилась сардоническая улыбка всезнающего и не умеющего прощать существа. В ненавидящем взгляде Сфинкса сквозила первобытная ярость и надменное тысячелетнее превосходство.
От ближайшей колонны отделилась тень и направилась ко мне. Нервы мои и без того были натянуты до предела; я едва не закричал от неожиданности и испуга. Человек был высоким, до крайности тощим и при ходьбе зябко поводил плечами, кутаясь в мешковатом балахоне с островерхим капюшоном. Каблуки стучали по плитам, когда незнакомец, не обратив на меня внимания, прошел мимо. Он еще не растаял во тьме, как из-за колонны появилась другая, третья, десятая фигура. Люди молча спускались по лестнице, стук их шагов сливался в единый ритм.
Монотонный четкий звук усыпил мою бдительность, избавил от страха, лишил сомнений. С нетерпением дождавшись последнего человека, я пристроился в хвост загадочной процессии и двинулся вслед за тенями. Тогда мне казалось нормальным, даже необходимым идти за ними. Мерная поступь заглушила остатки моей тревоги, я думал лишь о том, куда направляются эти люди, старался попасть в унисон с шагами незнакомцев, не испытывая ничего, кроме восторга.
Мы шли долго, в какой-то момент вступив в узкий, извилистый коридор со стенами, выложенными красным мрамором. У потолка горели факелы, их пламя было бездымным и ровным, словно электрический свет. Мы шли долго. Постепенно и незаметно лабиринт наполнился необычайно плавной музыкой, льющейся из глубины перехода. Не сбавляя шага, люди принялись стаскивать с себя балахоны, оставаясь в причудливых костюмах и масках, изображающих различных животных. Мы шли долго, по-прежнему спускаясь, делали крутые повороты, миновали развилки, пересекали шаткие мосты, висящие над бурливыми реками и бездонными пропастями.
Гипнотические аккорды музыки навевали спокойствие, меня поглотил теплый океан умиротворения. Мы шли очень долго, за все это время я ни разу не усомнился в том, что поступаю правильно, присоединившись к фантасмагорической процессии. Не любознательность моя отодвинула в сторону мрачные опасения, сомнений просто не было. Мой разум крепко заснул, и наваждению суждено было растаять в одно мгновение.
Я пришел в себя на кресте. Руки мои были привязаны грязной веревкой, грудь терзал полумесяц, которым орудовала груда осклизлого зеленого мяса с витым хоботом и отвратительными фасеточными глазами, прикрытыми чешуйчатыми веками. Рядом с кошмарным чудовищем покачивался безголовый великан с крыльями нетопыря за бугрящейся мышцами спиной. Вокруг нас бесновалась толпа людей, одетых в феерические костюмы. Повсюду мелькали уродливые маски кошек, быков, крокодилов, бабуинов, соколов, змей и ибисов. Крылья, когти, хвосты, клювы, шпоры и клыки, все это гремело, шелестело и щелкало, создавая невообразимую какофонию.
Здесь проходил жестокий языческий обряд, а я был жертвой. Каменный крест был обагрен потоками крови, полумесяц впивался все глубже, причиняя мне нестерпимую боль. Демоническое создание жадно втягивало хоботом мою кровь, безголовый гигант завистливо урчал, ожидая своей очереди, раскручивал девятиконечную звезду щупальцами.
Отчаянно дернувшись, я разорвал путы. Не ожидая от меня подобной выходки, палачи попятились. Упав с жертвенного креста, я с бешеной энергией отшвырнул одного мучителя, другого, вцепился в маску третьего и... Понял, что кроме меня в дьявольском подземелье нет ни единого человека!
Не зная, не представляя куда бежать, я помчался напролом. Смутно вспоминаю исполинские пещеры, склепы, запутанные коридоры, бесконечные галереи и храмы, залитые колдовским светом. Вслед мне неслись негодующие вопли обманутых чудовищ, яростное рычание немыслимых тварей и топот нечеловеческих ног. Мой сон обернулся страшной явью.
Побег был похож на падение в бесконечность. Я несся по пыльным переходам, забирался на невозможные кручи, прорывался сквозь зловонные клубы дыма и барахтался в потоках воздуха, зараженного смертоносными миазмами. Неведомые злые боги пытались помешать отступлению, добрые силы благословляли бегство, направляя меня на верный путь.
Сначала погоня не отставала ни на шаг, но затем стала понемногу затихать. Раз за разом повороты лабиринта скрадывали безумные крики монстров, лишившихся кровавого представления и, наконец, я остался в полной тишине.
Рана на груди кровоточила, ладони были исцарапаны, ногти сломаны, одежда превратилась в безобразные лохмотья. Беспорядочное отступление привело меня в округлый зал, стены которого украшала вязь причудливых письмен, загадочные идеограммы и даже большая карта. Девятиконечная звезда, лезвие полумесяца, скрытое во вращающейся поперечине креста, эти пугающие символы повторялись на стенах помещения несчетное количество раз. Знаки письменности отдаленно напоминали клинопись и иероглифы. Ракурс карты был крайне непривычным, а очертания береговых линий так искажены, что мне не сразу удалось угадать, что это подробное масштабное изображение африканского континента.
Мне, неспециалисту, трудно сказать, насколько эта карта соответствует представлениям ученых двадцать первого века. Африканский материк рассекали полноводные реки, превосходящие современный Нил. В широтах, где ныне лежит Сахара, голубели оконца озер, раскинулись бескрайние массивы лесов. Континент густо покрывали города, соединенные между собой разветвленной сетью дорог, строгие нити каналов орошали поля. Это была не просто беспорядочная гроздь примитивных дикарских поселений, но могущественная цивилизация, распростершаяся на целый материк!
Великая и страшная культура неизвестна историкам наших дней, а это значило, что выхода для меня попросту не было. Откровения камня стали невыносимы. Взгляд мой заметался по каменному своду темницы, ум безуспешно пытался отыскать малейшую возможность для спасения. Выхода не было! Воздух стал заметно чище, по залу гулял ощутимый ветер. До поверхности оставалось совсем немного, но я больше не надеялся, что смогу убежать от полчищ кошмарных монстров. Выхода не было. Карта открыла мне страшную правду.
Меня обманули сны, я сам потянулся к развязке зловещей драмы. Звезда, крест и лезвие полумесяца жаждут крови, боги прошлого не отпустят меня живым. Черные маги перенесли меня во враждебное прошлое, сквозь геологические эпохи, заклятия бросили во времена, где еще нет места для человека. Дороги назад нет, а впереди меня ждут сатанинские забавы. Неведомые боги избрали меня в качестве жертвы, и жрецы, эти отвратительные чудовища, конечно же исполнят их приказ.
Меня не успокаивает мысль о том, что я вовсе не первый и вряд ли окажусь последним человеком, кровь которого окропит алтарь древнего храма. Меня ничуть не тешат размышления о том, что дыхание скромного корреспондента собираются обменять на благоволение богов к целой культуре. Я видел, знаю их будущее и не верю, что моя загубленная жизнь, кровь всех людей двадцать первого века сможет хотя бы замедлить натиск Сахары на невероятно древнюю и бесконечно несчастную цивилизацию...
Жрецы не препятствовали моему возвращению на свободу. Покинув мрачные лабиринты, я оказался у подножия колоссальной лестницы, поднимающейся к кресту, заключенному в звезду. Горизонт красит утреннее солнце, в лучах смелеющего светила белеют шапки льда на вершинах девяти грандиозных пирамид. Они настолько огромны, что усыпальница Хеопса просто потерялась бы в мощи и великолепии этих ошеломляющих великанов.
Ступени лестницы охраняют уродливые скульптуры, наполовину люди, наполовину животные, настолько мерзкие бестии, что лишь разглядывая каменных истуканов, нетрудно лишиться рассудка. Среди жутких горгулий и леса высоченных колонн, дремлет Сфинкс. Звериное лицо надменного чудища показалось мне родным и близким. Он посмотрел на меня и улыбнулся так, как не сумеет улыбнуться человек.
Земля стара. Иногда планета устает и хочет побыть в тишине. Время сотрет в пыль город, уничтожит потрясающие воображение пирамиды и ряды уродливых скульптур. Так случится. Раса слетит со счетов истории, жестокие боги будут забыты, кровавый культ умрет, могучую цивилизацию поглотят пески, громадные мегаполисы обратятся в прах. Так случится, я это знаю. На жалких развалинах городов возникнет новая жизнь, под солнцем зазвучит голос юного разума, люди найдут крупицы знаний, растащат древние религиозные символы, не понимая их значения.
Доверяя свою историю листам блокнота, я не надеюсь, что бумага сможет преодолеть хотя бы десятилетие из геологических эпох, отделяющих дьявольский мир от нашего времени. Это мой последний репортаж, и я выполнил задание редакции. Сфинкса много раз перестраивали, однако основой статуи является нерушимая скала. Сейчас я вытащу камень из тела изваяния, спрячу блокнот как можно ближе к сердцу зверя, а затем выйду навстречу безжалостным жрецам.
Глубокое прошлое живет бок о бок с будущим. Готовясь в первый раз наполнить легкие воздухом Земли, я уже был избран жертвой кровожадным богам. Когда я впервые увидел стража скалистого плато, Сфинкс хранил в необъятном чреве мою судьбу и смерть.
Утро разгорается. В лучах солнца нестерпимо ярко сияет звезда, крест и лезвие полумесяца, отточенное до остроты бритвы. Мой час настал.