Небольшой городок больше походивший на село с одной стороны был окружен лесом, а с другой мелкой речушкой. Бревенчатый мост, перекинутый через речушку, так сказать соединял поселок с остальным миром. По нему гоняли коров, по нему ходили крестьяне, ибо пахотная земля располагалась на другом берегу. Но мост сам по себе не может быть интересен, гораздо интересней была Захлацкая гора, которая начиналась прямо от моста по правую руку, если иди в деревню с пастбища. Почему эту горку, прозвали столь удивительным образом, не помнят даже старожилы. Назвали так, ну и пусть, грех невелик.
Когда дневное солнце перепылав весь полдень склонялось к западу и косыми лучами пробивалось сквозь облака, рассыпанные по небосводу, можно было взобраться на гору, дабы полюбоваться своим родным селом, видным с ее высоты как на ладони.
В такие дни никогда не бывает жарко, золотисто-серое небо радует взор, прохладный ветерок то коснется верхушек деревьев, то словно устав опять ляжет на землю. В это время приятно наблюдать, как переливаются лучи света на златых куполах церкви, как течет внизу река, как купаются дети в одних рубашонках, как бегают они друг за другом широко растопырив ручки. Слушать их звонкий смех и плеск прохладной воды. Смотреть на цветущие луга, на маленькие домики с соломенными крышами и резными оконцами с раскрашенными ставнями.
На другом берегу реки пасутся многочисленные стада, а чуть дальше среди липок, в тени деревьев сидят пастухи. За стадами расположились бескрайные хлебные поля и несколько маленьких рощ, росших подобно островам в зеленом море.
Одинокая дорога идущая из города вьется лентой среди полей, покрытых свежей зеленью, и теряется где-то вдали, у самого горизонта. С холма можно увидеть как по проселочной дороге, усыпанная песком и мелкими камнями ехала бричка, запряженная парой лошадей. Колеса поднимают пыль и песок, оставляя за экипажем туманный след. Детишки, плескавшиеся в реке, семеня босыми ногами по теплой земле, бегут за повозкой, смеются и визжат от удовольствия. Из изб выглядывают удивленные жители, всматриваются в приезжих, слегка кланяться в приветствии и возвращаются к своей работе. Шум колес и звон колокольчика заглушают девичью песню, льющуюся из дальней избы. И вот, кучер, оглядываясь по сторонам, тянет вожжи и останавливает лошадей у барского дома.
В бричке, кроме самого кучера, ехали две дамы. Одна из них, еще юная дева, шестнадцати зим отроду, другая - ее няня и гувернантка, исполнявшая свою роль с усердием и любовью.
Восемнадцать лет назад, здоровая и крепкая девка, Любава, из соседнего села, по настоянию своей матушки попала в барский дом. Новорожденная дочь господ помещиков, малютка Лиза, имя ей дали в честь покойной императрице, появилась на свет ранним утром. Барыня после трудных родов, продолжала лежать в постели, а девочке стали быстро подбирать няню. Крестьянских девиц по одной заводили в спальню госпожи, та придирчиво их осматривала, качала головой, мол, давай следующую. Когда очередь дошла до Любавы, у барыни опять начались боли и она, взмахнув рукой, кивнула, бери эту. Первоначально Любава исполняла свои обязанности вполне сносно, но частые прогулки и тайные отлучки из помещичьего дома накликали беду. Батюшка Лизы, господин Троковский, приказал выпороть нерадивую гувернантку, дабы выбить из нее всю дурь. Эта мера подействовала, с тех пор Любава забыла дорогу к сараю, а всю свою любовь вылила на маленькую барыню. Сама она была женщиной тщеславной, впрочем вполне доброй, маленького роста, зато очень широкой в поясе, с серо-черными глазами, кислым лицом и со светло-каштановыми волосами. Сама одевалась неряшливо, зато умела с достоинством одеть барыню. Однако довольно о няне, поговорим о Елизавете. С ней, уважаемому читателю, стоит познакомиться поближе, ибо она и будет героиней нашего повествования.
Лиза была украшением своих родителей. Один древний философ говорил, что красота телесная есть изображение красоты душевной. Глядя на Лизочку никто не смел усомниться в этих словах. В детстве, она, как и положено порядной девочке, прилежно занималась, играла на старом рояле, изучала французский и немецкий языки, умела шить и вышивать. Бывала, сядет она за рояль, начнет разыгрывать любимые этюды и петь чистым голосом. Аж на улице люди останавливались, прислушивались, и сразу дурное настроение исходило из души. Когда Елизавета подросла, батюшка с матушкой стали подумывать отправить ее в Москву, учиться. Александр Иваныч, Лизин отец, будучи человеком образованный прекрасно понимал, что столь юной и прекрасной девочке надо дать хорошие воспитание, и дабы она хозяйкой стала порядочной и замуж ее было не стыд отдавать.
За годы проведенные в Москве Елизавета только похорошела. Она расцвела подобно цветку, кокетливые ямочки появились на щеках, солнечные лучи играли на ее белом лице, красили щеки ярким румянцем и отражались в чарующих глазах. Не раз ее улыбка заставляла трепетать горячее юношеское сердце. Многие знатные дамы бросали на нее враждебные взгляды, стараясь выискать в деве какой-нибудь недостаток, ибо они видели в Лизе будущую соперницу. Но только зря теряли время, у прекрасной девушки не было пороков, да и молодые люди ее мало интересовали. Больше всего она любила играть с подругами, выдумывать разные забавы, ездить верхом по окраине столицы, ибо верховой езде она научилась еще в отрочестве. Также любила танцевать, играть на рояле, петь, так что после учебы и верховой прогулки под яркими звездами, напоминавшие светлячков приколотых к небу, Елизавета возвращалась домой уставшей, тотчас ложилась в постель и засыпала в объятьях мрака и тишины, подложив руку под щеку.
И вот теперь Лиза вернулась назад, в родительское гнездо. Бричка остановилась, кучер подал руку дамам. Из отцовского дома навстречу дочери выбежала матушка. Обняв свое чадо, она поцеловала дочь в обе щеки и без всяких слов, взяв ее под руки, повела в дом. Отец Елизаветы был человеком незаурядным, что-то в нем осталось от людей прошлого века. Для таких людей честь и справедливость были не пустыми словами. Еще из своего кабинета он услышал на улице шум, выглянул в окно, увидел свою ненаглядную Лизочку, и теперь спускался вниз. Как и подобает воспитанной девушку, Елизавета поклонилась батюшке, затем поцеловала его в обе щеке.
-Марфуша! - закричала матушка, заглядывая в девичью. - Где же тебя носят, голубушка?
Но Марфуши нигде не было, зато из другой комнаты выглянул Федор Аркадьевич, приказчик и мастер на все руки. Всю свою жизнь он служил верой и правдой, и помнил Лизочку с пеленок. Узнав, что Лиза вернулась из Москвы, он возрадовался, тотчас распорядился истопить баню. С долгой дороги непременно нужно помыться.
Тем временем, когда баню растапливали, все семейство Троковских расположилась в гостиной, за чаем. Из кладовки достали сдобные пряники, постелили новую скатерть, аж было любо смотреть. Чистота и порядок, никаких тараканов, прячущихся между бревен. Вот только матушка горевала, что Лиза не предупредила о своем приезде, иначе бы она заранее распорядилась выскоблить и вымыть обеденный стол:
-Что же ты милочка нам письмо не написала? Мы бы отправили Федора, чтобы он тебя встретил!
-Как же я вас предупрежу, матушка? Когда известие до вас дойдет, скока пройдет дней? А Федору Аркадьевичу, неужто делать больше нечего, чем туда сюда ездить?
Александр Иваныч не мог нарадоваться своей дочерью. Сердце прям переполнялось от гордости, что у него такая прекрасная дочь. Все больше она похоже на свою мать в молодости, повзрослела, порозовела. За чаем, родители все расспрашивали о Москве, как там живется, хорошо ли учиться?
Елизавета отвечала, что Москва прекрасна, живет она без бед, подруги у нее хорошие и прилежные. Рассказывала она о и пансионате, и о литературе, и о музыке. Барин поговаривал, что Лизочку пора выдавать замуж и уже стоит подыскивать жениха. Но матушка на сии слова отвечала, что замуж дочке еще рано, да и стоит беспокоиться о пустяках, мол, для такой красавицы подыскать супруга - дело нетрудное. Александр Иваныч, поразмыслив, соглашался, ибо в глубине своей души он не желал отдавать дочь в чужие руки.
Потом в дверь постучался Федору Аркадьевичу, сказал, что баня истоплена и не желает ли барышня помыться и искупаться? Нет, вовсе не париться, летом баню топят только для того, чтобы искупаться, а если и попариться, то только слегка.
Банька располагалась во дворе. Состояла она из двух помещений, в первой раздевались и складывали одежду, во второй парились. Дымоход прочистили, натаскали воды, принесли веники.
С Лизочкой в баньку пошла Машка, крепкая деревенская девка. Рыжая, с чуть заметными веснушками на щеках. Машка отличалась буйным нравом, звонким голосом и вольным характером. Поговаривали, что ее часто видели на сеновале с Матвеем, здоровым крестьянским детиной. Вот только замуж брать Матвей ее не хотел, хоть и любил взаимно. Уж очень тяжелая была у нее рука, как огреет так и помянет. Да и любовь между ними была странная, проходит как-то мимо суженый, хоп, и за задницу схватит или ущипнёт, подножку подставит, да Машка в долгу не оставалась, как закричит на него, даст пощечину, да так звонко, что в соседних домах слышно. Правда в барском доме Маша становилась необычайно вежливой и прислужливой.
В предбаннике, крестьянская девка помогла барышне раздеться. Слегка помучалась с всевозможными шнурками и ленточками, ибо городской наряд был для деревенской девы в диковинку. Когда на Лизе из всей одежды остался корсет и нижняя юбка, Маша стала сама раздеваться. Одежда на ней была куда менее мудреной. Панталоны она не носила, на улице и так слишком тепло. Последняя юбка упала на пол, и Лизиному взору открылся покрытый густыми волосами темный лобок, пушистый, чуть кудрявый. Развязав за спиной рубашку, и ловким движением стянув ее с плеч, крестьянская девушка осталась абсолютно голой, если не считать деревянного крестика, покоившегося в ложбине между грудей. У Маши было стройное тело, почти мальчишеское, если бы не округлые груди, которые с первого раза казались слишком большие. Сама она ростом оказалась чуть повыше барыни, да и кожа была более загорелой, не такой белоснежной и молочной. Сама юность и красота.
Впрочем, Елизавета была прекрасней, осиная талия, считавшаяся залогом красоты, приподнятая грудь, чистое лицо, шелковые волосы, освобожденные от премудреной прически, водопадом спадали назад, приятно щекоча белоснежную спину. Округлость ее грудей, с коричневато-розовыми сосками, была идеальной. Созданный для ласк и поцелуев, живот не давал отвести взор, а то запретное для мужских взоров место, в самом его низу, было покрыто пушистыми волосиками.
Сложив одежду на лавку, девушка пошли париться. Раскаленный влажный воздух проникал до самых костей. В бане стоял пар, перед глазами все куда-то плыло. Переступая босыми ногами по мокрому полу, девушки остановились между лавок, немного подождали пока их тела привыкнуть к жаре.
В сладкой истоме Лиза растянулась на лавке, всем своим телом чувствую обжигающие деревянные доски. Разбавив в тазике кипяток, Машка окатила из ковша барыню теплой водой, смывая всю грязь и дорожную пыль. Затем, хихикая и смеясь, они по очереди друг друга хлестали пахучими березовыми вениками, пока кожа не заблестела от пота. Сполоснулись, вылив себе на голову по ведру ключевой воды, Маша с удовольствием стала намыливать Лизу.
После бани, свежая и чистая, Елизавета вернулась домой. Солнце уже коснулось краем горизонта, поля и равнины, озаренные лучами переливающегося света, сменили свою окраску на алый цвет. Свежая прохлада наступающего вечера вытесняла дневную жару. Розовые облака ложились за лесом, словно решили проводить солнце в далекий путь.
Семья Троковских поужинала на свежем воздухе, в саду, под старой яблоней. К ужину напекли пироги, из погребов и кладовой достали мед, простоквашу, нарвали спелую вишню, поставили самовар. И вот, попивая крепкий чай, барская семья, в полном составе, любуясь зарёй, иногда отмахиваясь от надоедливых мошек, продолжила беседу еще начатую за послеобеденным чаепитием.
-Надолго ли ты к нам? - все спрашивал Александр Иваныч, хотя прекрасно знал, что Лиза приехала в гости всего на неделю.
Наступившие сумерки, заставили барское семейство перебраться в дом. Лиза сыграла на рояле для родителей несколько этюдов, спела своим чистым голосом песню про одного кавалериста. Затем, спросив разрешение у матушки, поднялась в свою комнату и стала готовиться ко сну. Помолившись всевышнему, три раза перекрестившись у образа, Елизавета разделась и легла в постель.
Наутро, проснувшись с первыми петушками, надев тонкое платье, Лиза спустилась вниз, умылась ключевой водицей и разбудила няню. Любава восхищаясь чудесным утренним солнцем, причесала барышню костяным гребешком, заплела длинные волосы в косу, помогла одеться и улыбкой на устах проводила до крыльца.
Во дворе Лиза отыскала Федора Аркадьевича, попросила оседлать лошадь, сказав, что хочет покататься перед завтраком, ибо ей, юной особе, чистый воздух полезен для здоровья. Федор Аркадьевич, соизволил сказать, что мигом распорядиться привести и оседлать из конюшни кобылу.
Когда приказчик ушел, Лизочка села на скамейку, под пахучими липами, любовалась, как щебетали птички, как перелетали они с ветки на ветку и прятались в густых зарослях сада. Вдоль маленькой тропинки, ведущей к летнему столику, за ночь, распустив бутоны, зацвели розы, словно решив порадовать прекрасную деву. На души у Лизы была так светло и спокойно, высоко в небе пел жаворонок, вдали зеленели луга, лишь лес, укутанный листвой, хранил тишину, боясь потревожить юное создание.
Затем вернулся Федор Аркадьевич, сказал, что лошадь оседлана и ждет прекрасную наездницу у ворот. Кобыла была необычайно масти, абсолютно белой, без единого пятнышка, и такой же красивой, как и сама наездница. Приподнятая голова, слегка подстриженная грива сразу же бросались в глаза. Конюх, придерживая стремянку, помог Елизавете сесть в седло и она, погладив дивное животное по спине, потрепав гриву, подобно дикой амазонке поскакала по деревенской дороге.
Если из поселка ехать вдоль реки, против течения, то по левую сторону будет Захлацкая гора. Здесь гора имела крутой склон, а у самой реки начинался овраг. Деревья не вообще росли, только кустарник и бурьян, да и плакучая ива у самой воды. Елизавета направила лошадь по узенькой тропинке, которая мелькала по дну оврага. Стояла безветренная погода, на утреннем небе не показывалось ни единого облачка. День обещал быть жарким и душным.
Елизавета проехала полверсты вдоль речки, здесь овраг заканчивался, да и склон горы становился более пологим, а кустарник сменялся молодыми деревьями. Ещё в детстве она любила здесь гулять, собирать на поляне цветы, сидеть на пеньке и любоваться речкой. Как-то в девять лет, Лиза в этой чаще с нянечкой играла в прятки. И вот, когда нянечка считала до двадцати, стоя за деревом, Лиза забралась в куста, росшие на склоне. Любава ищет воспитанницу, зовет, а Лизочка сидит себе, хихикает и гадает, найдут ее тут или нет.
В чаще леса стояла приятная прохлада. Утренняя роса еще сверкала на траве, дикий голубь ворковал на березе. Елизавета у поляны слезла с лошади, погладила верную кобылу по спину, покормила куском сахара и затем направилась к воде. К ее удивлению, в реке кто-то плавал. Еще с бугорка, сквозь деревья был слышан плеск воды.
Раздвинув ветки, девушка увидела, как в самой середине реки, ухая и фыркая плавала девица. Из воды высовывалась только голова, мокрые светло-русые волосы прилипали к лицу, над незнакомой купальщицей летали мушки. Вдруг речная дева, разводя руками, нырнула под воду.
"Уж, не русалка ли это?" - подумала Лиза, и чуть согнувшись, стала наблюдать. Головы нереиды появилась на зеркальной глади воды в трех саженях от прежнего места, у самых камышей, почти у берега.
-Эй, красна девица, что стоишь, понурив головушку? - крикнула незнакомца из воды.
Лизочка вышла из-за кустов, присела на бревнышко, смахнув волосы с лица, приветливо улыбнулась.
-Что молчишь, словно воды в рот набрала? Идем купаться! Смотри какая водица.
-Нельзя мне сестрица в воду лезть, да и плавать я не умею, - ответила Лиза.
Плывунья оказалась у самого берега, теперь она уже не плавала, а по грудь стояла в воде. Лиза приметила, что одежды на купальщице не было. Прищуриваясь на ослепительные отблески воды, незнакомка вышла из воды. На ее правом плече висели водоросли, а руки покрывалось мелкими мурашками. Когда незнакомца вышла из по колено, Лиза окончательно убедилась, что это девушка такая же как и она сама, и вовсе не русалка. Вода еще стекала по ее стройному, гладкому телу, когда босая нога коснулась сухой земли, и мелкие песчинки моментально прилипли к подошве. Смелый взгляд синих глаз заставил усомниться в предположении, простая ли она девушка или зачарованная? Длинные распущенные волосы мокрыми косами спадали на плечи и ребра, прикрывая не совсем развитую девичью грудь. Молодое тело буквально излучало жизненную энергию.
Слегка наклонив голову набок, водяная нимфа выжимала волосы.
-А что тут уметь? Залезаешь в воду и плывешь.
-Не умею я. Да и матушка с батюшкой не велит.
-Уууу, а кто ты сама будешь? - светло-русая девица, прошлась по траве, и нисколько не стесняясь своей наготы села рядом с Лизой.
-Елизавета. Дочка Александра Иваныча.
Девица вскинула голову, посмотрела на Лизу, раздула ноздри и вымолвила:
-Барыня значит, а меня Светкой зовут. Что же ты такая умная и красивая, а плавать не умеешь?
-А зачем?
-Как зачем? Хочешь, тебя научу?
Лиза покачала головой, не хочу, да и некогда. Но собеседница оказалась настойчивой, схватив барыню за руку, она потащила ее к реке. Лиза слабо отбивалась, более для видимости. В детстве она с удовольствием купалась в речушки, да и погода стояла жаркая, сполоснуться не грех, вот только батюшка бы этого не одобрил, да и матушка всегда поговаривала, что купаться в речке негоже. Сделав вид, как будто подавшись уговором, Лиза разделась в тени величественного дуба, повесила одежду на ветки, дабы она не испачкалась и не упала в воду, и с детским визгом вбежала в воду.
-Ты плаваешь как корова, - со смехом сказала Света и, ударив рукой по водной поверхности, послала в сторону подруги сотни брызг.
Однако, заметив, что ее слова обидели барышню, девушка подошла к ней, сказала стоять на месте и смотреть, как надо плавать. Сама она отошла подальше от берега, до того места, где вода стояла по шею, оттолкнулась, и медленно разводя руками и ногами поплыла по-лягушиному. Оказавшись в середине реки, она позвала новую подругу к себе.
Лиза, некоторое время стояла по пояс в реке, затем стала отходить от берега. Водяная зыбь приятно ласкала живот, потом грудь и плечи, наконец, речное дно ушло из-под ног и девушка, оттолкнувшись, поплыла. В следующую секунду уши заложило, в глазах все поплыло. Ошеломленная, девушка почувствовала, что кто-то подтолкнул ее из воды. Вынырнув и глубоко вздохнув, Лиза увидела справа от себя Свету, которая широко улыбалась и придерживала ее за подмышку.
После нескольких попыток Лизе удалось научиться плыть по-лягушачьи, хотя догнать свою подругу она еще не могла, когда они плавали на перегонки. Солнце светило ярко, отражаясь в блестящей поверхности прозрачной воды. Лиза, надеялась, что ее родители не опечалятся, если она пропустила завтрак и вероятно опоздает на обед. По крайне мере она частенько гуляла на лошади целый день, возвращаясь домой ближе к ужину.
До обеда, девушки пролежали на зеленой траве, сначала сушили волосы, затем просто отдыхали. Лиза рассказывала своей подруги о жизни в Москве, объясняла некоторые непонятные вещи, например, когда Света спрашивала: "Москва - это что? Деревня такая?" Лиза отвечала, что это самый большой город на Руси, люди живут там в каменных домах, а торговые площади в десять раз шире, чем эта поляна. Сама Светлана оказалось принадлежит соседнему помещику, старому дураку, который пьет круглые сутки напролет и совсем уже забросил хозяйство. Его деревня находиться в двух верстах вверх по реки.
Затем поговори о Петербурге, хотя здесь барыне похвастаться было нечем, сама она знала о столице только из разговоров. Зато крестьянскую девушку очень интересовали балы, кареты, вечеринки. Она расспрашивала обо всем, начиная с вееров и заканчивая головными уборами.
После полудня на небе появилось серое облачко, которое начинало приближаться и расти, словно ком снега. "Дождь будет, пора собираться", - сказала Света, Лиза в согласии кивнула. Девушки мило попрощались и разошлись в разные стороны, согласившись завтра встретиться вновь, если погода будет ясной.
Небо потемнело и покрылось тучами. Вдали грянул гром. Лиза верхом на лошади помчалась в деревню, надеясь вернуться назад еще до того, как польет дождь. Пробираясь сквозь заросли чертополоха, девушка почувствовала, как ей на голову упала сначала одна капля, а потом и другая. И вдруг ветер усилился и, забарабанив по округе, разразился дождь.
Домой Елизавета вернулась под проливным ливнем, насквозь промокшая. По деревенской дороге текли ручьи, небосвод сотрясался от раската грома, то там, то здесь мелькали молнии.
По заснеженной проселочной дороге, запряженные белогривой тройкой, неслись сани. Пушистых снег от копыт лошадей поднимался вверх, подобно облаку пара. Белоснежная равнина сверкала в лучах ясного солнца. Из изб выглядывали удивленные жители, рассматривали приезжих, и затем, накинув на себя тулупы, выходили на улицу, дабы поклонится молодой барышне. В санях, кутаясь в лисичью шубу, ехала Елизавета, дочка Александра Иваныча.
Престарелые Лизины родители вышли на крыльцо, встретили свою ненаглядную дочь и проводили в гостиную. Матушка и батюшка, не сдерживая слез, радовались нежданному визиту Лизы. В сенях Машка, пышногрудая служанка, которая еще пять лет назад выскочила замуж, помогла снять с красавицы лисью шубу, разогрела ее руки и посадила за обеденный стол. За ужином, в теплой гостиной, родители расспрашивали дочку о Петербурге. Интересовались здоровьем императрицы. Александр Иваныч все поговаривал, что Лизе надо непременно выйти замуж, но сие высказывание матушка встречала в штыки, ибо по ее словам и в тридцать лет найти жениха - не проблема.
На улице началась метель, деревья, укутанные снегом, качались из стороны в сторону под воем ветра. Приближалась ночь.
8.08.2004
p.s. уважаемый читатель, я просто хочу сказать, что каждый человек под эротикой понимает что-то свое. Для кого-то это невинный девичий разговор, для другого эротика невозможна без извращенного секса. Что касается сюжета, мы вроде пишем не захватывающий бестселлер, так что извините если что.