Аннотация: Финалист конкурса "Свободное Творчество-2015: Разные стороны".
Никогда еще я не забирался так далеко. Возможно, из-за этого окружающий городской пейзаж казался болезненно колючим, враждебным. Всюду мне чудилась опасность. Она таилась в узких темных подворотнях, пряталась в тени зданий, укрывалась за опрокинутыми мусорными баками и кучами бытовых отходов, сваленных прямо посреди дороги. Исподтишка наблюдала за мной, не показывая до поры свое истинное лицо. День был в самом разгаре, а значит, время ее еще не пришло. Благодаря этому я продолжал спокойно двигаться вперед. Все дальше и дальше, в самую глубь Города.
Та его часть, где я сейчас находился, представляла собой гигантское асфальтовое поле, нарезанное прямыми линиями тротуаров и дорог на участки, густо засеянные серыми столбами многоэтажек. Типовых высоток, большая часть которых была давно и безнадежно мертва. Это легко читалось по черным дырам выбитых окон, по плачущим каменной крошкой стенам и разрушенным дверным проемам. А еще по полному отсутствию людей. Странно, но за все время путешествия мне так и не встретилось ни одной живой души. Вообще никого. Это было тем более удивительно, что я наверняка знал - Город обитаем, люди здесь живут. Вернее, выживают, трусливо прячась в своих присыпанных известкой бетонных норах. Злобные деградирующие человечишки, выползающие на солнечный свет лишь изредка, да затем только, чтобы утолить жажду или терзающий внутренности голод. Одним словом - отребье!
Хотя След, кажется, имел по этому вопросу несколько иное мнение. Очевидно, он нашел кого-то стоящего внимания и сейчас уверенно вел меня к этому кому-то. Вился полупрозрачной, ускользающе-тонкой лентой пурпурного цвета. Изгибистой змейкой полз между домами, задавал курс. Иногда затейливо петлял, грозя довести до головокружения, потом вдруг распрямлялся и долгое время шел по прямой. Уводил все дальше и дальше от Стены.
Я шел уже довольно долго, и окружающий пейзаж понемногу менялся. Небоскребы поредели, их место заняли здания пониже. В городской мозаике, до этого собранной лишь из оттенков серого, стали появляться вкрапления зелени. Поначалу это были лишь неуверенные пучки травы, робко пробивающейся сквозь бетон. Потом природа чуть осмелела, стали попадаться чахлые кустики и даже деревца. Они тянули свои изможденные руки-стебли к солнечному свету, стоически переживая соседство с цивилизацией. Растений все прибывало, а вот асфальт, наоборот, боролся за жизнь уже из последних сил. Держался долго, но не выдержав конкуренции, в конце концов, бесславно почил. Его гибель ознаменовало появление небольшой рощицы из десятка низкорослых, кривых деревьев. Думаю, расти они каждое по отдельности, не протянули бы так долго, а так, в группе, ничего, - держались.
После рощи, которую След прошил насквозь, а я во избежание неприятностей обогнул, дорога и вовсе потеряла свое гордое название, превратившись в банальное направление. Однако След как будто этого не заметил, продолжил легко струиться дальше. Я же, в очередной раз посмотрев на небо, с тревогой отметил, что солнце уже готовится покинуть свой пост, чтобы отправиться на заслуженный отдых. Близились короткие сумерки, сразу за которыми землю укроет звездное покрывало ночи. Это было плохо, очень плохо! Задача моя, и без того сложная, грозила превратиться в невыполнимую.
И тут, словно в ответ на мои не очень-то веселые мысли, случилось долгожданное: пурпурная лента вдруг дернулась, заколыхалась, потом вздыбилась волной и исчезла. След будто услышал мое настроение и решил больше не тянуть. Кстати, очень может быть, что так оно и было на самом деле. Это я по поводу "услышал". Не берусь утверждать, но мне всегда казалось, что След - живое существо, способное чувствовать и даже мыслить. Строго говоря, Он и следом-то никаким не был. В обычном понимании этого слова, конечно. Скорее представлял собой этакий своеобразный навигатор, ведущий к цели. Которую, кстати, сам же и выбирал по одному ему известным критериям. Но мне все же хотелось думать, что Он живой, и я так думал. Хотя важнее сейчас было другое. Исчезновение Следа значило, что цель где-то рядом и ему требуется некоторое время, чтобы точнее на нее настроиться. А раз так, то можно было наконец остановиться и перевести дух. Ну и осмотреться, конечно.
Впрочем, осматривать здесь было особо нечего. В тот момент, когда След лишил меня своей компании, мы как раз миновали очередной гай и вышли на небольшое свободное пространство. Позади теперь печально шелестел редкий лесок, впереди и справа простиралось заросшее сорной травой поле, а по левую руку горбил спину высокий бетонный забор. Сразу за ним прорисовывались корпуса и дымовые трубы какого-то завода. Должно быть, трубы эти даже когда-то чадили. Когда завод еще работал. Сейчас же большая часть из них обвалилась, оставив вместо себя пустоту заброшенных каменных колодцев. Скорее всего, именно там, среди них, находилась цель моего путешествия. По крайней мере, внутренний голос говорил именно так, а ошибался он, к сожалению, редко.
Так и случилось. Не успело солнце спуститься еще на несколько ступеней по лестнице, ведущей за горизонт, как я снова увидел знакомую ленту. Сменив пурпур на алый цвет, она уверенно тянулась к забору, перемахивала через него и уходила куда-то дальше. Что ж, настала пора действовать. Но для начала стоило напомнить напарнику, что я тоже владею кое-какими приемами. Подойдя к искусственной преграде, я для начала оценил ее размеры, а потом задержал дыхание и шагнул вперед. Проходить сквозь стены? В этом нет ничего сложного, если уметь правильно концентрироваться. Я умел, поэтому просочился сквозь забор, как вода сквозь сито. Раз - и уже на другой стороне. А дальше быстрым шагом за петляющим между полуразрушенными зданиями Следом.
Четвертый или пятый поворот вывел меня на открытое пространство. Скорее всего когда-то здесь была устроена маленькая площадь, заваленная сейчас грудами мусора. Кругом валялись обломки стен с торчащей из них арматурой, битый кирпич и другой строительный хлам, с трудом поддающийся идентификации. Венчал разруху поваленный набок памятник, в котором, если присмотреться, можно было опознать мужчину в рабочей робе и сапогах, с лопатой, закинутой на плечо. Голова у монумента напрочь отсутствовала. В другое время я наверняка заинтересовался бы этим обстоятельством, но только не сегодня. Алая нить Следа, так долго водившего меня за нос, исполнила, наконец, свое предназначение - привела к цели, увидев которую, я, наконец, понял, почему путешествие получилось таким долгим. Красная лента огибала поваленный памятник, еще какое-то время вилась и в итоге превращалась... в пышный карминный бант.
Девочка! На вид лет шести, может, чуть больше. Длинные русые волосы, пухлые щечки, нос пуговкой. Глазищи в пол-лица. Кофточка, джинсы, сандалики. Она сидела рядом с опрокинутым монументом и что-то там увлеченно рисовала мелком на расчищенном от мусора кусочке асфальта.
Понаблюдав некоторое время за тем, как она рисует, я решил, что все - пора. Придирчиво себя осмотрел, отряхнул куртку, чуть плотнее надвинул на лоб кепку и, насвистывая под нос веселую мелодию, пошел к девочке. Идти при этом старался как можно громче, чтобы не дай бог не испугать ее своим внезапным появлением. Опасался я, правда, напрасно. Услышав шум, девчушка подняла голову, посмотрела на меня, а потом, как ни в чем не бывало, вернулась к своему занятию.
Подойдя ближе, я аккуратно присел рядом с ней на корточки. Устроился так, чтобы одновременно не загораживать художнице свет и в то же время видеть рождающуюся картину. Асфальт, превращенный ребенком в холст, пестрил линиями. К чудом уцелевшей полосе разметки, длинному белому прямоугольнику, девочка дорисовала снизу два кружочка. Получился автобус. Он вез детей в школу. А может взрослых на работу. Или, еще вероятнее, просто ехал себе по маршруту от одной остановки к другой. Дорогу ему освещало яркое нарисованное солнце. В небе над ним плыли пушистые облака. Деревья приветливо махали ему ветвями. Жаль, правда, что все это, и солнце, и небо, и деревья было одинакового белого цвета. Точно такого же, как и сам автобус. К несчастью в распоряжении художницы был только один мелок - белый. Да и тот уже кончался, грозя оставить картину незавершенной. Вот только меня такое положение дел не устраивало. За свою долгую жизнь я привык к тому, что всякая работа должна быть закончена. И к тому еще, что солнце все-таки рыжее, небо лазурное, а трава, как ни крути, изумрудного цвета.
Порывшись в карманах куртки, я вытащил набор цветных мелков и протянул их девочке. Только не спрашивайте, как они там оказались, все равно не отвечу. Доставать нужные вещи тогда, когда это необходимо, - еще один хороший навык. Такой же, как умение проходить сквозь стены. И в том и в другом случае главное - концентрация.
- Это мне? - девчушка посмотрела на меня, и я невольно вздрогнул, пораженный силой ее взгляда. Вернее, той концентрацией грусти, что плескалась в зеркалах души, цвета хмурого неба. Однако тут же совладал с собой.
- Мне показалось, что твоей картине не хватает красок, - я постарался придать своему голосу бодрости и даже выдавил улыбку, хотя получилась она, кажется, так себе.
- Спасибо! - девочка взяла коробку с мелками и внимательно посмотрела на свое творение. Затем достала мел и начала рисовать новое дерево. Теперь настоящее, зеленое.
- А можно, я тоже что-нибудь нарисую? - спросил я.
- Можно, - разрешила юная художница.
- А что?
- Не знаю, - она задумчиво почесала голову: - Ну... школу.
- Школу? Хорошо. Значит, автобус везет детей в школу?
Она кивнула.
- А может, рядом со школой еще людей нарисовать? Как будто они встречают автобус, - предложил я.
- Нет, - покачала головой девочка, - не надо.
- Почему? Разве детей не надо встретить?
- Нет, конечно.
- Как так? - не понял я.
- Какой ты глупый. Все давно уже на уроках. А эти, - она ткнула пальцем в нарисованный автобус, - опаздывают. Дорога на ремонте, пришлось ехать в объезд и вот... а ты разве не знал?!
- Ну... - я не сразу нашел что ответить, - знал, конечно. Просто решил тебя проверить. Ладно, школа так школа, - взял нужный мелок и погрузился в рисование.
Некоторое время мы оба молчали, занятые каждый своим делом. Потом я как бы невзначай спросил: - Слушай, а как тебя зовут?
- Нана, - ответила девочка.
- Как? На На? В два слова?
- Нет, просто Нана, - у нее это прозвучало певуче, будто первые ноты красивой мелодии.
- Нана! - я попробовал ее имя на вкус. - Нана! Какое необычное имя. А что оно значит?
- Не знаю, - пожала она плечами, - просто имя. А тебя как?
- Макс! Можешь звать меня Максом.
- Хорошо, - легко согласилась она, - дядя Макс.
И снова мы рисовали. Нана раскрашивала небо и солнце, а я старательно вычерчивал школу, пытаясь соблюсти пропорции и перспективу. Выходило не очень. Художник из меня никудышный. Учебное заведение получалось хоть и ярким, но каким-то скособоченным. Появись такое в реальной жизни - долго бы точно не простояло. Однако рисование меня неожиданно увлекло. Настолько, что я даже потерял счет времени. Очнулся только, когда Нана вдруг отложила мел и начала отчаянно дуть на озябшие пальцы.
- Замерзла? - спросил я.
- Немного, - она виновато улыбнулась. Впервые с момента нашего знакомства. Улыбка у нее была замечательная: добрая и открытая. Такая, какая и должна быть у ребенка.
- Держи, - я стянул с себя куртку и набросил ей на плечи.
- Спасибо, дядя Макс.
- Не за что. Слушай, а родители тебя не потеряют? Поздно ведь уже.
- Нет, - спокойно ответила Нана и плотнее запахнула куртку. - У меня нет родителей.
- Как нет? - опешил я. - А где они?
- Не знаю. Никогда не было, - очень просто и как-то так, что я сразу поверил, сказала девочка.
- Как же... - начал было я, но вовремя удержался от того, чтобы не сморозить очередную глупость. Вместо этого спросил: - А где ты живешь?
- Здесь рядом, - она махнула рукой куда-то в сторону.
- Надеюсь, взрослые там есть?
- Конечно. Тетя Ханна.
- Тетя Ханна?
Нана кивнула: - Воспитательница.
- Ясно. Тольо она?
- Ага.
- Так, но как же она разрешает тебе гулять одной, да еще так поздно? - продолжал я допытываться.
- А она и не разрешает.
- Так ты, значит, старших не слушаешь?
- Слушаю, - девчонка надула губы, - только ей не до меня. Она все время с мелкими возится.
- Не одна ты у нее, да? - догадался я.
- Ага. Пятеро нас. Я самая старшая, остальные маленькие совсем.
- А что если она все же заметит? Попадет ведь?
- Не, - мотнула головой девочка. - Главное - засветло вернуться, тогда точно не попадет.
- Понятно. А сама-то как, не боишься здесь гулять? Одна?
- Не, - Нана снова качнула головой. - Я сюда часто прихожу. Тут спокойно, тихо, людей нет.
- Да, людей нет, - согласился я. Протянул руку и осторожно заправил ей за ушко выбившийся локон. То, что еще минуту назад казалось таким сложным, практически неосуществимым, на глазах превращалось в легкую детскую задачку. Да, я уже знал, что делать дальше. Нужные слова рождались сами собой, оставалось только выпустить их на волю. И пускай сейчас я ненавидел себя, но понимал, что других вариантов нет.
Я погладил Нану по голове и спросил: - А хочешь увидеть маму с папой?
Девочка замерла, а потом резко повернулась ко мне: - Что?
- Родителей. Увидеть хочешь? - стараясь не выдать себя голосом, повторил я.
- А так можно? - в ее глазах плескалось недоверие. Но где-то в самой глубине зрачков я разглядел слабый огонек надежды.
- Можно!
- Но ведь... - она не договорила.
- Нет никаких но, Нана. Особенно для тех, кто верит. Ведь ты веришь? - спросил я, гипнотизируя ее взглядом.
- Да, - она зачарованно кивнула.
- Тогда идем, - я протянул ей ладонь.
Она безропотно встала, разом забыв и о рисунке, и о моем цветном подарке, готовая идти куда угодно. Я взял ее за руку. Но прежде, чем сделать первый шаг, еще раз посмотрел на наш рисунок. Белоснежный автобус беззаботно катил по черному асфальту дороги. Согретый лучами рыжего солнца, он вез детей в новенькую, пусть и чуть криво скроенную школу. Я подмигнул ему на прощанье и пошел прочь.
Усталое багровое око уже оперлось о линию горизонта, когда мы с Наной нашли, наконец, подходящую дыру в заборе. Выбрались через нее наружу и устремились в сторону невидимой отсюда Стены. Точнее, устремился к ней я. Нана же шагала следом, но шла она на встречу со своими родителями. По крайней мере, так ей казалось. Представляю, что в тот момент творилось у нее в душе. Догадываюсь даже, какие вопросы крутились в голове, так и просясь на язык. Но, умница, она не проронила ни единого звука. Вообще ни одного.
Не успели мы добраться до соседствующего с заводом редколесья, как навстречу выскочила стая диких псов. Дюжина голов, не меньше. Почуяв, что их заметили, псы, словно по команде, рассыпались полукругом и стали обтекать нас с флангов, пока где-то далеко за спиной не сомкнулись, наконец, в единое кольцо, отрезав пути к отступлению. После начали сжимать круг. Движения их - экономные, выверенные, ленивые даже - говорили о наличии богатого боевого опыта. А жуткие оскаленные пасти и вздыбленные загривки отрицали возможность мирного диалога. Мне хватило одного короткого взгляда, чтобы понять это. И все-таки, будь я один, вряд ли они осмелились бы напасть. Вот только присутствие ребенка здорово уравнивало наши шансы. Мои - на то, чтобы идти дальше. Их - на вкусный, обильный ужин.
Я сбавил шаг и остановился. Нана замерла рядом. Прижалась ко мне, испуганно вцепившись в руку. Присев на корточки, я заглянул ей в лицо и прямо спросил: - Боишься?
Девочка кивнула и еще сильнее сжала побелевшие губы.
- Не бойся, - я весело подмигнул ей. - Они только с виду такие злые, а внутри добрые и ласковые.
Нана снова кивнула, однако руку мою не отпустила.
- Слушай, я все придумал. Давай сыграем с тобой в игру: ты заберешься ко мне на спину, крепко-прекрепко закроешь глаза и не будешь их открывать, пока я не скажу. Как тебе?
- Хорошо, дядя Макс, - приняла условия игры Нана.
- Тогда давай, забирайся, - я подставил ей спину.
Девчушка тут же вскарабкалась и нежно обвила ручками шею.
- А ты легкая, - сказал я, поднимаясь, - совсем ничего не весишь. Ладно, давай на счет три. Только, чур, не подсматривать. Кто откроет глаза раньше команды, тот проиграл, идет?
- Угу, - промычала Нана мне в плечо.
- Тогда считаю: раз... два... три, начали, - отсчитал я и рванулся вперед.
В несколько прыжков преодолев расстояние до накатывающей шеренги противника, врубился в нее, точно остро наточенный топор в сухое дерево. Серые щепы, скуля, разлетелись в стороны. Ударом ноги отшвырнул одну псину, кулаком вколотил оскаленные клыки в глотку другой. Прорвал круг и вырвался на свободу. Ошеломленный враг еще только приходил в себя, перестраивался в надежде повторить атаку, а я уже мчался во весь дух к таким близким теперь высоткам. Какое-то время стая еще пыталась меня догнать. Собаки неслись, буквально повисая на моих пятках. Но как только тень от первого небоскреба перечеркнула дорогу, сразу отстали. Здесь начиналась чужая для них территория. Дальше меня преследовал лишь злой вой. Вопли разочарованных убийц, упустивших добычу. А я продолжал лететь вперед. До тех пор пока, наконец, гулкая тишина пустых улиц не растворила в себе последние звуки погони. Только тогда остановился. Осторожно ссадив ребенка на землю, присел рядом: - Молодец, малышка, ты выиграла. Можешь открыть глаза.
- А где собачки? - девочка оглянулась по сторонам.
- Тю-тю, - усмехнулся я, растирая сбитые костяшки. - Знаешь, они такие непоседы. Никогда не сидят на месте.
- А они, правда, хорошие, дядя Макс? - прищурилась Нана.
- Конечно, - кивнул я. - Думаешь, я тебя обманываю?
- Нет, просто...
- Что?..
Девочка нахмурилась, нерешительно прикусила губу, что-то обдумывая, а потом выпалила: - Дядя Макс, а скоро мы придем?
- Скоро, малышка, скоро. Потерпи, совсем чуть-чуть осталось.
Честно говоря, не ожидал, что все будет так просто. Но, кажется, на этот раз пронесло. И вправду, до Стены оставалось совсем ничего: минут десять быстрого хода. Разве могло что-то случиться за такой короткий промежуток времени?.. Оказывается - да, могло.
Самое страшное в любом деле - это слепая уверенность, что все худшее уже позади. Уверенность эта кружит голову и застит глаза. Иначе чем другим можно объяснить то, что я прозевал первый брошенный в нас камень? Хорошо еще, что кидавший поленился прицелиться как следует, иначе все могло кончиться значительно хуже. А так гранитный снаряд пролетел мимо, ударился в стену дома и, отскочив, беспомощно упал на землю. Следующий был куда как более точен: просвистев рядом с виском, сорвал с меня кепку. Еще парочка прошла на относительно безопасном расстоянии. Однако ждать пока нападающие окончательно пристреляются, хотелось меньше всего, поэтому быстро подхватив девочку на руки, я бросился бежать. И вовремя: булыжники летели уже со всех сторон. Спасали нас только моя отменная реакция и стремительно густеющие сумерки. И все равно некоторые снаряды достигали цели, озаряя мое сознание яркими вспышками боли. Слава богу, все они доставались мне. Ни один не задел ребенка.
Так под плотным перекрестным огнем я с Наной на руках бежал к Стене. Гигантской преграде, собранной из колоссальных размеров каменных блоков, каждый из которых представлял собой маленькую гору. Десять шагов, двадцать... вот она уже совсем рядом. Встает над головой бурлящим девятым валом. Грандиозная. Прекрасная. Внушающая ужас всем, осмелившимся приблизиться к ней вплотную. Всем, кроме меня. Для меня Стена была спасением. Вернее то место в ней, которое служило переходом. К нему я и несся. Мчал на всех парах. Точно терпящий бедствие корабль к протягивающему ему руку помощи маяку. Ориентиром была грубо намалеванная прямо на каменной поверхности картина. Граффити: два слившихся в страстном поцелуе ангела. Первый - исключительно в черных одеждах - аггел. Другой, напротив, весь в белом, с сияющим нимбом над головой. И надпись над ними: "Господи! Помоги нам выжить среди этой смертной любви!".
Жужжащий рой каменных пчел продолжал яростно атаковать, но мне уже было все равно. До Стены оставались считанные метры. Одной рукой я еще крепче прижал к груди малышку, а другой нашарил в кармане куртки холодную рукоять балисонга. Нож-бабочка привычно лег в ладонь. Сам собой выпорхнул наружу. Расправил крылья, одновременно высвобождая спрятанное между ними стальное жало. Пять метров... три... два... Не останавливаясь, я, что есть сил, оттолкнулся и прыгнул. Узкое лезвие клинка вошло в древнюю кладку столь же легко, сколь благодать проникает в душу во время молитвы. Я резко дернул вниз. Камень пошел трещиной и раздвинулся, точно сломанная молния разошлась. Разлучил небесных любовников и, одновременно, открыл проход. Миг и мы с Наной оказались по другую сторону Стены. Щель перехода сразу начала затягиваться, отсекая барабанную дробь бьющих в преграду камней и резкие хлопки выстрелов. Вот только делала она это слишком медленно. Что-то горячее успело толкнуть меня в спину прежде, чем камень за нашими спинами снова стал монолитным.
С этой стороны Стены дул легкий ветерок. Несмотря на поздний вечер (солнце почти скрылось за горизонтом) пели птицы, а трава под ногами выглядела так, что хотелось тут же на нее лечь. Вдали приветливо горели огоньки небольшого поселения. Я представил, как там сейчас должно быть убирают оставшиеся после вкусного ужина тарелки, купают детей, перед тем как уложить их спать, желают друг другу теплых снов. Вздохнул и осторожно опустился на землю, устало привалившись к шершавой поверхности Стены.
- Дядя Макс? - услышал я озабоченный голос Наны. Странно, но она не выглядела ни испуганной, ни удивленной. Словно и не пережила только что переход сквозь Стену, а чуть раньше ночной забег, который мог стоить ей жизни. Никакого страха в глазах, только искренняя тревога за дядю Макса, за меня то есть.
- Все хорошо, малышка. Просто устал немного. Пришлось нам с тобой побегать, а?.. Сейчас только отдышусь и пойдем. Сейчас.
- Дядя Макс, у тебя кровь?!
- Где? - я оглядел себя. - Да нет, что ты, какая кровь. Показалось. Темно уже, глаз выколи.
- Да вот же, вот, - Нана указала пальцем на расплывающееся по футболке темное пятно у меня на груди. - Кровь!
- Поди ж ты, а я и не заметил. Зацепило все-таки.
- Дядя Макс, тебе очень больно? - она села рядом, взяла меня за руку.
- Да что ты, девочка, совсем нет. Это так - царапина. Заживет. Сейчас вот полежу чуть-чуть и снова буду как новенький. А ты знаешь что, - я накрыл ее ладошку своей, - видишь те огоньки?
- Да.
- Это поселок. Там люди. Тебе к ним надо.
- А ты?
- А я догоню. Ты главное ничего не бойся. Люди там добрые, не обидят.
- А ты? - упрямо повторила Нана. - Не пойду без тебя.
- Я справлюсь, малышка. Все хорошо будет. Устал немного, отдохнуть бы. А ты иди, иди! - я отцепил от себя ее руку. - Иди, малышка!
Нана встала, сделала несколько шагов по направлению к поселку, но тут же вернулась. Сняла куртку и укрыла меня ею.
- Я скоро, дядя Макс. За помощью сбегаю и вернусь. Туда и обратно, ладно?
- Ладно, моя хорошая, договорились, - я пристально посмотрел ей в глаза. - Ты такая умница. Смелая и добрая. Не ошибся, значит, След. Не промахнулся.
- Что ты говоришь, дядя Макс? - недоуменно спросила Нана.
- Да так, не слушай меня. Беги, девочка, беги.
- Я быстро: одна нога тут, другая там.
- Беги, малышка, беги. Не бойся, все теперь хорошо будет.
Я смотрел ей вслед и думал: о ней, о своей работе, о Следе и о Стене. О том, что мне удалось спасти еще один росточек добра. Получилось вырвать его из промерзшего, злого грунта, сулящего гибель, и пересадить в благодатную почву, где он сможет пустить корни, расцвести и превратиться со временем в прекрасный цветок, который будет дарить людям свою нежность и красоту.
Потом, когда тоненький силуэт окончательно растаял в ночи, я встал, отряхнулся, надел куртку и пошел прочь. Прочь от этого места и от юной девчушки по имени Нана. Работу я выполнил, больше меня здесь ничего не удерживало. Наоборот, ошибкой было оставаться тут дольше. Потому как вернись Нана с помощью (то, что это случится, я ни минуты не сомневался) и тогда пришлось бы объяснять слишком многое. Например, то, почему я до сих пор жив? Это с пулей-то в сердце. Или как я сумел перебраться через Стену, а заодно перетащить через нее ребенка? Или где родители девочки? И вообще кто я такой? Нет, к таким вопросам я готов не был. Отвечать на них не собирался.
Конечно, оставалась еще сама Нана. Я знал, что вернувшись и найдя вместо дяди Макса лишь примятую траву, она расстроится. Возможно даже заплачет. Но знал я так же и то, что милосердное время постепенно сотрет из ее памяти мой образ. Уничтожит любые воспоминания о нашем путешествии и ее прошлой, неустроенной жизни. Время же найдет ей новых родителей. Добрых, полных любви и сострадания к чужому горю людей, которые примут Нану в свою семью и с радостью научат всему, что должен знать человек. Покажут, как нужно жить: честно и свободно, а значит счастливо. Так, как она никогда не смогла бы, останься по ту сторону Стены. Я видел это в ее будущем. Нет, просто знал, что так будет. Как, впрочем, знал и то, что люди никогда не перестанут возводить стены, отгораживая себя от света, от самой жизни. Не прекратят строить преграды, перегородки, заслоны, которые сами же потом не смогут ни преодолеть, ни разрушить. Но так уж они устроены, эти люди. Не умеют по-другому. Зато я умею. Мне доступно вскрыть любую стену, пройти сквозь нее. Видимо потому, что я не человек, но демон по рождению. Демон Максвелла*. Хотя нет, не люблю это имя. С недавних пор мне больше нравится другое: Макс. Да, именно так - Макс! Дядя Макс!
* Демон Максвелла - мысленный эксперимент, придуманный в 1867 году британским физиком Д. К. Максвеллом для иллюстрации кажущегося парадокса Второго начала термодинамики. А также его главный персонаж - воображаемое разумное существо. Суть эксперимента в том, что сосуд с газом делится перегородкой на две части. В перегородке есть дверца с устройством для ее открывания (демон Максвелла), которое распахивается перед быстро летящими (горячими) в сторону стенки молекулами из левой половины и медленными (холодными) молекулами из правой. Так через определенный промежуток времени все быстрые молекулы окажутся в правой половине сосуда, а медленные в левой. Таким образом без всяких затрат и подвода дополнительной энергии к системе удастся нагреть правую часть сосуда и охладить левую.