Ерофеев Александр Вячеславович : другие произведения.

Из книги "Из разных авторов и лет"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  * * *
  
  отставив неудачный станс забудь о том что ты поэт
  начни раскладывать пасьянс из разных авторов и лет
  
  из едких слов и умных книг из славных и беспутных дней
  открой диковинный дневник чужих сомнений и смертей
  
  чужих страданий и любви желаний коих больше нет
  и мир волшебный оживи - из разных авторов и лет
  
  перенастрой себя и пусть звучат на разные лады
  лесов пронзительная грусть сиянье утренней звезды
  
  пусть кто-то молвит - чепуха! и расхохочется вослед
  струится музыка стиха - из разных авторов и лет...
  
  покуда время не пришло покуда пылкость есть и страсть
  постичь иное ремесло из родника напиться всласть
  
  используй свой последний шанс - души неугасимый свет
  начни раскладывать пасьянс из разных авторов и лет
  
  
  Wystan Hugh Auden
  (1907 - 1973)
  
  Уистен Хью Оден - поэт, драматург, критик, родившийся в Великобритании и ставший гражданином США после Второй мировой войны. Лауреат Пулитцеровской премии 1948 года за барочную эклогу "Век тревоги". Одена называют одним из величайших поэтов ХХ века. Начиная с конца 1930-х годов, ироническая тональность оденовских стихов определила стилистику целого поколения поэтов.
  
  ПЕСНЯ РИМСКОЙ СТЕНЫ
  
  Дует пронзительный ветер, вереск к земле склонив;
  В тунике моей копошатся вши, и нос соплив.
  
  Разверзлись хляби небесные, дождь барабанит в лад,
  Я солдат, охраняющий Стену, простой солдат.
  
  У серых камней сквозь туман проглядывает дикий тмин;
  Моя подружка родом из Тангрии, я сплю один.
  
  Авлус бродит вокруг её дома, проучить бы его, кретина:
  Мне не нравятся его манеры, морда - противна.
  
  Как и христианина Пизо, сотворившего из рыбы 2 - Бога,
  Целовать не стану; всякому в жизни своя дорога.
  
  Кольцо, что она подарила, я отдал ростовщику в залог;
  Мне и любовь нужна, и чтобы полон был кошелёк.
  
  Вот когда со временем одноглазым сделаюсь ветераном,
  Бездельничать, глядя в небо, с удовольствием стану.
  
  
  КОКАИНОВАЯ ЛИЛ И МОРФИНИСТКА СЬЮ
  
  Ты когда-нибудь слышал о кокаиновой Лил,
  Которая жила в городе Кокаин, на Кокаин-Хилл?
  
  У неё была кокаиновая собака и кокаиновый кот,
  По ночам гоняющие кокаиновую крысу взад-вперёд.
  
  Кокаиновые волосы на кокаиновой голове - это пустяк,
  Она одевалась в кокаиновое платье, красное, как мак,
  
  Носила шляпу с белоснежным пером, изысканное бельё,
  И кокаиновая роза украшала малиновое пальто её.
  
  Золочёные колесницы галактики Млечный Путь -
  Серое и серебряное, слоны и змеи, опоясывающие грудь.
  
  О, кокаиновый блюз, расправляющий крылья грусти,
  Как бы ни было плохо, кокаиновый блюз меня не отпустит.
  
  Однажды в снежную лютую ночь Лил решила пройтись,
  На дорожку порядком нюхнула, ну как без этого обойтись?
  
  Ей встретился пьяница Мэг, одурманенный травкою Слим,
  Канкаки Лиз и невесть откуда взявшийся Йен Ши Джим,
  
  Старая морфинистка Сью и малыш Опиумное Лицо -
  Скатывалось с горы в кокаиновый снег кокаиновое словцо;
  
  Верзила Кит, которого не расцелуешь без стремянки,
  Его сестричка Мчащиеся Салазки, красавица и смутьянка.
  
  Под утро, в три тридцать, когда вся эта кончилась канитель,
  Разгорячённая и светящаяся, как рождественская ель,
  
  Лил, вернувшись домой, тут же отправилась спать,
  Пару раз глубоко вздохнула и перестала дышать.
  
  Её положили в кокаиновом платье и в шляпе с белым пером,
  Кокаиновую розу малиновым прикрепили на грудь шнуром.
  
  И на камне могильном друзья читают в дни годовщин:
  "Она умерла так же, как и жила, нюхая кокаин..."
  
  
  БЛЮЗ
  
  Хедли Андерсон
  
  Уважаемые дамы и господа, мирно сидящие тут,
  Греющие задницей стулья, вы, которые так сладко едят
  и пьют,
  
  Дышат, думают, чувствуют и попирают земную твердь,
  Приглядитесь, кто сидит рядом с вами? Может быть,
  это Смерть.
  
  Как ладно сложенный блондин с голубыми глазами,2
  В подземке, на пляже - Смерть повсюду приглядывает
  за вами;
  
  Свободные или женатые, молодые или не очень,
  Вы будете ей послушны и станете делать всё, что она
  захочет.
  
  Смерть безжалостна. Пока вы думаете, что её обманули,
  Она отправит вас в пекло, поджарит, как на электрическом
  стуле.
  
  Она никогда не торопится, но рано ли, поздно вдруг
  Требует плату - только за то, что ты когда-то родился,
  мой друг.
  
  Смерть, как доктор, имеющий высшую категорию,
  Лечит бесплатно каждого, кто пришёл рассказать свою историю;
  
  Прослушает грудь и скажет: "Ты ещё дышишь. Это худо.
  Но поправимо, я займусь тобою, парень, и не надейся
  на чудо".
  
  Как от коммивояжёра, от Смерти никто никуда не денется:
  В дверь постучится и предложит то, что никогда не обесценится.
  
  Это просто, удобно и старо как мир: если начистоту,
  Плевать, какие у тебя доходы, подпиши договор
  и подводи черту.
  
  Смерть - великий учитель, она и сама это знает;
  Даже самый тупой и посредственный ученик легко её
  понимает.
  
  Предмет изучения у неё один - путь в гробницу,
  Но никто не зевает, и никто не пытается скорее
  с урока смыться.
  
  Так что неважно - мокнешь ли ты под дождём,
  Играешь ли в покер, пьёшь ли шампанское, думаешь ли
  о своём,
  
  Смерть давно уже ищет тебя, просто всему свой час.
  Будь начеку, она постучится в любое время, завтра
  или - сейчас.
  
  
  ЭПИТАФИЯ НЕИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ
  
  Чтоб сохранить ваш мир, он в жертву жизнь принёс.
  "Зачем?" - останься жив тогда, он задал бы вопрос.
  
  
  БЛЮЗ БЕЖЕНЦЕВ
  
  Миллионы душ в этом городе исходят грустью,
  Одни - в собственных особняках, другие - по захолустьям,
  Только нам, похоже, тут места нет, моя дорогая,
  нам нет места.
  
  А когда-то была и у нас с тобою своя страна,
  И мы знали: на карте не сыщешь лучше неё - она одна,
  Жалко, что нам теперь туда нельзя, моя дорогая,
  никак нельзя.
  
  Там, на деревенском погосте, тис вековой растёт,
  Он расцветает весною, чтоб ни случилось, из года в год,
  А старый паспорт новым не станет, моя дорогая,
  увы, не станет.
  
  Консул стучал по столу и орал: "Без паспорта вы
  Не существуете! Люди без документов, считай, мертвы!",
  Но мы-то с тобою пока ещё живы, моя дорогая,
  пока ещё живы.
  
  В отделе выдачи паспортов мне предложили стул
  И вежливо обещали помочь через годик - пустой посул:
  Куда мы пойдём с тобою сегодня, моя дорогая,
  куда мы пойдём?
  
  Я на митинге слышал, как предрекал ведущий:
  "Если мы их оставим, они уворуют наш хлеб насущный!"
  Это он говорил о тебе и обо мне, моя дорогая, -
  о нас с тобою.
  
  Мне показалось - в небе раздался гром и грохот,
  Это Гитлер вещал Европе: "Они должны передохнуть!"
  Так вот о нас с тобою он думает, моя дорогая,
  настырно думает.
  
  Пудель в пёстром жакете, скреплённом булавкой,
  Кот, спокойно шествующий через дверь в мясную лавку:
  Они свободны, ведь они не евреи, моя дорогая,
  они - не евреи.
  
  Дойдя до гавани, я долго стоял на пустом причале,
  Глядел, как свободно плавали рыбы, не знающие печали,
  Всего-то в нескольких футах, моя дорогая,
  в нескольких футах.
  
  В городском саду слушал, как радостно пели птицы,
  Им плевать на политику, им незачем простоты стыдиться,
  И нет им дела до человечества, моя дорогая,
  нет никакого дела.
  
  Мне привиделся дом, в котором - тысяча этажей,
  И тысяча в нём дверей, тысяча светлых окон и витражей,
  Да нет в этом скопище нашего, моя дорогая, - ничего нашего нет.
  
  Стою на большой равнине, где среди снега и льда
  Десять тысяч солдат маршируют взад и вперёд, туда-сюда,
  Будто разыскивают нас с тобою, моя дорогая,
  ищут тебя и меня.
  
  
  * * *
  
  Что у тебя на уме, мой голубчик, мой кролик,
  Мысли, как перья, топорщатся, в жизни тупик;
  Денег ли ищешь, утехи ли тайной в алькове,
  Хочешь похитить алмазы и спрятать в тайник?
  
  Ну, открывай же глаза, сорванец и проказник,
  Жадный охотник, дай волю порочным рукам;
  С пылких объятий любви начинается праздник,
  Радуйся солнцу, грядущему дню, облакам.
  
  Змеем воздушным доверься попутному ветру;
  Птицы умолкнут, и воздух наполнится тьмой;
  Страх перемен не мешает живущему щедро;
  Сердцем и телом владеет - единственный мой.
  
  
  ЗОВИТЕ МНЕ ВРАЧА
  
  Зовите мне врача, авось сгодится впрок,
  Пусть будут ноги коротки, а зад - широк,
  
  Телосложением атлет и неженка руками,
  Который бы не стал тревожить пустяками
  
  И требовать, чтоб я - отрёкся от пороков,
  Не стал бы умничать, пугать меня до срока,
  
  Но с огоньком в глазах смиренно сообщил,
  Что, дескать, в ящик мне пора, своё отжил.
  
  
  РЕЧИТАТИВ СМЕРТИ
  
  Дамы и господа, кто же спорит, человек удивительно ловок,
  Он идёт по пути прогресса, и прогресс -
  это, конечно, благо;
  Человек построил больше автомобилей, чем парковок,
  Преодолел звуковой барьер, и ему осталось всего полшага,
  Чтобы установить на Луне музыкальные автоматы, однако
  Позволю напомнить вам о себе, хотя бы даже и невпопад:
  Я, Смерть, всё ещё здесь, и я - единственный Космократ.
  
  Я ещё забавляюсь с молодыми и дерзкими; в моей власти -
  Сделать так, чтобы альпинист оступился и
  сорвался со скал;
  Приливом выбросить пацанов, захлебнувшихся от счастья;
  Помочь любителю погонять, чтобы свою колдобину отыскал;
  Впрочем, порою могу обождать, пока человек не возмужал -
  Прежде чем выдать ему назначение, я люблю пошутить:
  Кого - ишемическою болезнью, а кого и опухолью наградить.
  
  Я отношусь терпимо к различным верованиям и расам;
  Поборы, налоги, кредитный рейтинг, общественные амбиции
  Мне вовсе не интересны. Однажды мы встретимся разом
  Вопреки лекарствам, лжи докторов и смиренным лицам
  Гробовщиков, предлагающих, пока недорого, поторопиться:
  Почтенная дама из Уэстчестера и пьяница с улицы Бауэри
  Будут отплясывать под мой барабан, нисколько не лицемеря.
  
  
  КОЛЫБЕЛЬНАЯ
  
  Спи, голову прижав, любовь моя,
  К такой неверной человеческой руке;
  Сгорает время в лихорадке дней,
  Недолговечно, мимолётно счастье,
  И непосредственность, и красота детей -
  Всё эфемерно, кроме льда могилы;
  Но пусть хотя бы только до рассвета
  Спит на руках моих живое существо,
  Виновный, грешный, смертный - ничего
  Я не встречал прекраснее на свете.
  
  Душа и плоть не признают границ:
  Любовникам, которые лежат
  Опутанные чарами на склоне,
  В беспамятстве пресыщенном своём,
  Венера шлёт предвидение смерти,
  Симпатии таинственный обман,
  Надежду сладкую на вечную любовь;
  В то время как среди снегов и скал
  Анахорет, инстинктами томимый,
  Испытывает чувственный восторг.
  
  Уверенность и верность испарятся -
  С ударом колокола в полуночный час
  Уйдут в протяжный, приглушённый звон;
  И светские, бездушные безумцы
  Поднимут бесконечно скучный крик
  О том, что каждый фартинг на счету,
  Что ужас, картами предсказанный, грядёт
  И ждёт оплаты, но не этой ночью;
  Пусть мысли, шёпот, поцелуи, взгляды -
  Всё наше пусть останется при нас.
  
  Дыханье смерти, полночь, красота -
  Всё преходяще, пусть же до рассвета
  Ласкает мягко ветер голову твою,
  И пусть наполнен будет день грядущий
  Волненьем сердца и сияньем глаз.
  Мир смертных находя вполне терпимым,
  В сухой тиши полуденного зноя,
  Забыв про полунощные невзгоды,
  Вдруг обретёшь источник благодатный -
  В обычной человеческой любви.
  
  
  
  Charles Bukowski
  (1920 - 1994)
  
  Чарльз Буко́вски - американский поэт и прозаик немецкого происхождения. Представитель так называемого "грязного реализма". Автор более двухсот рассказов, шести романов и тридцати поэтических книг. Страстными увлечениями писателя, кроме алкоголя, были классическая музыка и игра на скачках. На его надгробной плите выгравирована эпитафия "Не пытайтесь" и изображён боксёр в боевой стойке.
  
  
  Я ВСТРЕТИЛ ГЕНИЯ
  
  сегодня в поезде я встретил
  гения -
  шестилетний пацан,
  он сидел рядом со мной
  в поезде, который ехал
  вдоль побережья,
  а когда мы остановились у океана,
  он посмотрел на меня
  и сказал:
  не впечатляет!
  
  и тогда я впервые понял,
  что это действительно
  так.
  
  
  СИНЯЯ ПТИЦА
  
  синяя птица, живущая в моём сердце,
  хотела бы вырваться,
  но я чересчур с ней жесток,
  твержу - оставайся на месте, я никому
  не позволю увидеть
  тебя.
  
  синяя птица, живущая в моём сердце,
  хотела бы вырваться,
  но я опаиваю её виски и окутываю
  сигаретным дымом,
  и ни шлюхи, ни бармены,
  ни продавцы бакалейных лавок
  никогда не узнают, что
  она -
  здесь.
  
  синяя птица, живущая в моём сердце,
  хотела бы вырваться,
  но я чересчур с ней жесток,
  я говорю -
  оставайся внутри, или ты хочешь всю грязь
  выставить напоказ?
  хочешь угробить всё
  что я сделал?
  хочешь сорвать продажу моих книг
  в Европе?
  
  синяя птица, живущая в моём сердце,
  хотела бы вырваться,
  но я чересчур умён, я разрешаю ей вылетать
  лишь изредка ночью,
  когда все вокруг уже спят.
  я говорю ей, что знаю - она со мной,
  поэтому не надо
  печалиться.
  
  затем я впускаю её назад
  и она негромко поёт
  у меня внутри - я не могу позволить ей
  умереть.
  и мы засыпаем вместе,
  связанные
  нашим
  тайным сговором.
  
  и этого вполне достаточно,
  чтобы заставить кого угодно
  заплакать, но я -
  не плачу,
  а вы?
  
  
  ДЕВУШКА В МИНИ-ЮБКЕ,
  ЧИТАЮЩАЯ БИБЛИЮ ЗА МОИМ ОКНОМ
  
  воскресенье, я наслаждаюсь
  грейпфрутом, глядя в окно - на русскую
  православную
  церковь.
  
  она смугленькая,
  с восточными чертами,
  огромные карие глаза на миг отрываются от Библии
  и опускаются снова;
  маленькая, красно-чёрная
  Библия; и когда она читает,
  её ноги непрерывно движутся, движутся,
  словно она танцует - медленно и ритмично,
  читая Библию...
  
  длинные золотые серьги;
  по два золотых браслета на каждой руке,
  и этот мини-костюм, как мне кажется,
  плотно облегающий тело
  и светлою тканью своею похожий на нежный загар,
  её ноги как будто танцуют твист,
  стройные ноги, светящиеся янтарём под жарким солнцем...
  
  и невозможно глаз оторвать от этого существа,
  да и желания нет...
  
  из радиоприёмника доносится симфоническая музыка,
  которую она вряд ли слышит,
  хотя её движения в точности соответствуют
  ритму симфонии...
  
  она смугленькая, смугленькая,
  она читает о Всевышнем.
  Аз есмь Бог.
  
  
  И ЛУНА, И ЗВЁЗДЫ, И МИР
  
  Неспешная прогулка ночью -
  вот что действительно хорошо для души:
  заглядывать в окна
  и наблюдать, как утомлённые домохозяйки
  с трудом отбиваются
  от своих, перебравших пива, мужей.
  
  
  А ВОТ И Я...
  
  снова наклюкался в 3-м часу утра -
  добивая 2-ю бутылку вина,
  я напечатал дюжину или 15 страниц стихов.
  
  старик,
  обезумевший от плоти молоденьких девушек в этом
  предутреннем сумраке.
  
  печени - хана,
  почки протянут недолго,
  поджелудочная еле держится,
  кровяное давление зашкаливает дальше некуда,
  в то время как горечь впустую потраченных лет
  струится щекоткою между пальцами ног.
  
  ни одна женщина не захочет со мною жить,
  и не найдётся Флоренс Найтингейл, согласной посмотреть
  шоу Джонни Карсона вдвоём.
  
  а если случится инсульт, я буду лежать шесть
  дней, три мои голодные кошки станут рвать плоть
  с моих колен, запястий, головы -
  пока из радио будет звучать классическая музыка...
  
  я обещался впредь никогда не писать стариковских стихов.
  впрочем, этот такой забавный, уж извините, наверное по-
  тому, что я давненько не рассказывал о себе,
  хотя есть ещё о чём рассказать.
  
  и вот в 3-м часу утра я готов вынуть
  отпечатанный лист из машинки,
  наполнить стакан и вставить новый,
  влекомый любовью к незапятнанной чистоте.
  
  может быть, в этот раз повезёт.
  
  сначала мне,
  а потом -
  вам.
  
  
  МОЯ ПОКЛОННИЦА
  
  я читал стихи в минувшую субботу
  на улице под секвойями в Санта-Круз.
  прошло уже 3/4-х с начала программы,
  когда раздался пронзительный крик
  и весьма миловидная
  молодая девица рванулась ко мне.
  в длинном платье,
  с пылающими божьим огнём глазами,
  она вскочила на сцену
  и завопила: "Я ХОЧУ ТЕБЯ!
  Я ХОЧУ ТЕБЯ! ВОЗЬМИ МЕНЯ! ВОЗЬМИ
  МЕНЯ!"
  
  я буркнул: "иди ты к дьяволу,
  отвали подальше".
  но она неистово рвала на мне
  одежду и бросалась
  на меня.
  
  "где ты была? - я
  рявкнул ей, - когда я питался
  лишь леденцами, спёртыми в баре, и
  отправлял каждый месяц свои рассказы
  в журнал "Атлантик"?"
  
  она схватила меня за яйца и едва
  не вырвала их.
  её поцелуи
  были по вкусу, как суп из дерьма.
  
  две женщины выскочили на сцену
  и оттащили её
  за деревья.
  я всё ещё слышал её вопли,
  когда начал читать новое стихотворение.
  
  я подумал, что, может быть, следовало
  отыметь её прямо на сцене,
  у всех на глазах.
  хотя никогда нельзя быть уверенным в том,
  что это - действие первоклассной поэзии или
  дурной кислоты.
  
  
  ДЕЖУРНОЕ БЛЮДО
  
  - я была с подругой на твоём последнем
  поэтическом вечере, - сказала она.
  - да? - удивился я.
  - моя подруга молода и красива, - сказала она.
  - и? - спросил я.
  - ей были омерзительны твои
  излияния.
  
  затем она вытянулась на диване
  и стянула свои
  туфли.
  
  - у меня не очень красивые ноги, -
  сказала она.
  
  "вот и ладненько, - подумал я, -
  у меня не очень хорошая
  поэзия, а у неё не очень красивые
  ноги".
  
  выкарабкаемся вдвоём.
  
  
  ПОЧИТАТЕЛИ
  
  телефон зазвонил в полвторого ночи -
  это был какой-то мужик из Денвера:
  "Чинаски, у вас есть поклонники
  в Денвере..."
  "да?"
  "да, я владелец журнала и хотел бы опубликовать
  ваши стихи..."
  "ПОШЁЛ ТЫ, ЧИНАСКИ!" - услышал я голос
  на заднем фоне...
  "кажется, вы там с другом?" - спросил я.
  "да, - ответил он, - так вот, я бы хотел получить
  шесть стихотворений..."
  "ЧИНАСКИ, ОТСОСИ! ЧИНАСКИ, ИДИ НА ХЕР!" -
  услышал я другой голос.
  "вы, ребята, никак пьёте?" - спросил я.
  "ну и что? - ответил он, - ты же пьёшь".
  "это точно..."
  "ЧИНАСКИ, ТЫ МУДАК!"
  потом редактор журнала назвал мне
  адрес, и я записал его на обратной стороне
  конверта.
  "отправьте нам несколько стихотворений сегодня..."
  "я посмотрю, что могу для вас сделать..."
  "ЧИНАСКИ - ДЕРЬМОВЫЙ ПИСАКА!"
  "удачи" - сказал я.
  "счастливо" - сказал редактор.
  я повесил трубку.
  
  что ж, в мире полно одиноких
  людей, не знающих, чем занять себя ночью.
  
  
  О ДА!
  
  есть вещи куда как хуже
  чем одиночество
  
  но зачастую требуются десятилетия
  чтобы это понять
  
  и как правило
  всё что ни делаешь -
  слишком поздно
  
  и нет ничего ужаснее
  этого
  "слишком поздно"
  
  
  ПРИЗНАНИЕ
  
  ожидаю смерти
  подобно кошке,
  готовой прыгнуть
  на постель,
  
  и больше всего жалею
  мою жену.
  
  она увидит это
  окостеневшее
  белое
  тело,
  встряхнёт его разок, потом,
  быть может,
  ещё разок:
  
  "Хэнк!"
  
  Хэнк
  не откликнется.
  
  меня тревожит не смерть,
  меня беспокоит жена,
  оставшаяся наедине
  с грудой
  останков.
  
  я бы хотел,
  чтобы она знала,
  что всё же
  все эти ночи,
  когда я спал
  с нею рядом,
  
  нудные, бессмысленные
  споры -
  всё это было
  великолепно.
  
  и трудные
  слова,
  которые я всегда боялся
  произнести,
  теперь могут быть
  сказаны:
  
  "я люблю
  тебя".
  
  
  Elizabeth Bishop
  (1911-1979)
  
  Элизабет Бишоп - поэт, прозаик, переводчик. По словам критиков, крайне немногословная лирика Э. Бишоп, живущая, по её формуле, "искусством расставания", отличается предельной сдержанностью и внутренней силой, чистотой и взвешенностью языка, виртуозным владением стихотворными формами. Почти бесстрастная четкость в описаниях географических и мысленных путешествий всегда подводит у Бишоп к точке неожиданного перелома и прозрения.
  
  
  БЕССОННИЦА
  
  Луна сверкает, отражаясь от бюро,
  глядит на миллионы миль вокруг
  (с холодной гордостью взирая на себя,
  она молчит - ей улыбаться недосуг)
  затем, укрывшись за пределом сна,
  весь день спокойно дремлет дотемна.
  
  Заброшенная во Вселенную, она
  про ад могла бы много рассказать
  и отыскать заросший тиной водоём
  иль зеркало, в котором тишь да гладь.
  Как будто в тёплый обернувшись плед,
  спуститься вниз, за темнотой вослед,
  
  в тот мир, что перевёрнут вверх ногами,
  где лево - вечно с правой стороны,
  где тень на самом деле стала телом,
  где мы ночной не любим тишины,
  где небеса неглубоки, как мелкотня
  земных морей, и - любишь ты меня.
  
  
  МНЕ НУЖНА МУЗЫКА
  
  Мне нужна музыка, которая будет литься
  над кончиками пальцев моих, таких капризных,
  над губами дрожащими, которые вечно облизываю,
  с ясной, чистой, прозрачной мелодией-чаровницей.
  
  В поисках исцеляющего спасения стану биться,
  как поётся в какой-то песне - отдохнём после смерти,
  и однажды появится в головокружительной водоверти
  трепетный звук, который будет и вспыхивать, и светиться!
  
  Таково волшебство, создаваемое мелодией:
  тихий вздох, невозмутимое сердце и жажда покоя,
  которые опускаются в гаснущий на глубине свет,
  
  в непроглядную подводную неподвижность моря,
  и всегда всплывают в бассейне ярко-зелёной луною,
  заключая в свои объятья - ритму и сну вослед.
  
  
  * * *
  
  Любовники не расстаются всю ночь.
  Не в силах желаний своих превозмочь,
  
  как в книге страницы, как строки в листе,
  друг друга читающие в темноте.
  
  Всё помнит, всё знает один о другом,
  не разумом - трепетным сердцем влеком.
  
  
  Richard Brautigan
  (1935 - 1984)
  
  Ричард Бротиган - поэт, писатель и знаковая фигура контркультуры 1960-1970-х годов. Автор одиннадцати романов, двух книг рассказов и десяти поэтических сборников. Точное описание жизни Бротигана - задача утопическая, потому что, рассказывая о себе друзьям и в своих произведениях, он зачастую привирал и фантазировал. Его имя и книги практически неизвестны русскоговорящему читателю.
  
  
  ПОСЛЕДНЯЯ ПРОГУЛКА
  
  Смерть -
  похожа на автостоп
  в незнакомом городе,
  глубокой ночью,
  в холод
  и дождь,
  когда ты, как всегда,
  одинок.
  
  Вдруг
  все уличные фонари
  меркнут
  и всё вокруг
  становится тёмным,
  таким тёмным,
  что даже дома
  боятся
  один другого.
  
  
  ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ДЕБРИ
  
  Мистер Уильям Льюис - хозяин похоронного бюро,
  и он не очень-то хорошо себя чувствует
  в последнее время из-за того, что всё меньше людей
  умирает.
  
  Мистер Льюис приобрёл новый коттедж,
  новый автомобиль, множество техники -
  всё в рассрочку, и поэтому ему очень нужны,
  просто необходимы деньги.
  
  Мистера Льюиса мучает головная боль, он не может
  никак заснуть, а когда жена его спрашивает:
  "Билл, что-то случилось?" - он отвечает:
  "Пустяки, моя милая!" - хотя по ночам у него
  сна ни в одном глазу.
  
  Так и лежит он в постели, не спит и грезит о том,
  чтобы умерло как можно больше людей.
  
  
  СОНЕТ
  
  Море подобно
  стареющему поэту,
  который умер
  от сердечного приступа
  в общественном туалете.
  
  Его призрак всё ещё
  обитает у писсуаров.
  
  Ночью можно услышать,
  как он, босоногий,
  бродит рядом,
  во тьме.
  
  Кто-то стащил
  его башмаки.
  
  
  ЭТОМУ МИРУ НЕ БУДЕТ КОНЦА
  
  У Смерти много маленьких детей:
  пьяный слепец блюёт на тротуар
  и затем, оскользнувшись на рвоте,
  падает, и никто ему не поможет -
  потому, что он слишком грязен.
  
  Мистер Клэй живёт в дешёвом отеле,
  в номере, где он писает в раковину.
  У мистера Клэя нет семьи и друзей,
  и если завтра мистер Клэй умрёт,
  то перестанет мочиться в раковину.
  
  
  ДОМ ПРИЗРЕНИЯ
  
  Это единственное,
  что ещё можно сделать,
  чтобы вернуть себе
  человеческое достоинство
  после того, как обосрался
  в кровати, словно ребёнок -
  
  прикинуться,
  что ты - Ганнибал,
  переправляющийся через Альпы.
  
  
  ТУПИК
  
  Я отлично говорю: "Привет!"
  Но она говорит куда как
  лучше: "Прощай!"
  
  
  ЦВЕТЫ ДЛЯ ТЕХ, КОГО ЛЮБИШЬ
  
  Царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной -
  ВБ может подхватить любой,
  включая и тех, кого ты любишь.
  
  Пожалуйста, навести врача,
  когда подумаешь, что залетел.
  
  И сразу почувствуешь, как стало лучше - тебе
  и, конечно же, тем, кого ты любишь.
  
  
  (обыгрывается строчка из детской песенки "Butcher, baker, candlestick maker" (дословно: мясник, пекарь, создатель подсвечников), аналог русской "На золотом крыльце сидели...". ВБ - от английского "venereal disease" (VD): венерическая болезнь.)
  
  
  Edna St.Vinsent Millay
  (1892 - 1950)
  
  Эдна Сент-Винсент Миллей - поэт и драматург, первая женщина, получившая Пулитцеровскую премию по поэзии, одна из самых знаменитых поэтов США XX века. Тонкий лирик, Миллей продолжала традиционные формы романтической поэзии - баллады, сонеты. И хотя в форме она ориентировалась на классические традиции, злободневные темы также находили отражение в её творчестве.
  
  
  ПЕПЕЛ ЖИЗНИ
  
  С тех пор, как не стало любви, дни похожи один на другой;
  Конечно, должна я и есть, и спать -
  скорей бы настала ночь!
  Но ах! - что за пытка слушать часов неторопливый бой!
  Как за минутой минута минует день! -
  ещё одни сутки прочь!
  
  С тех пор, как не стало любви, я не знаю, что делать мне,
  Этим ли, тем ли, чем бы ни заниматься, мне всё равно;
  Но что бы ни начинала, снова бросаю,
  к оставленному вчерне
  Больше не возвращаясь - так на душе темно.
  
  С тех пор, как не стало любви,
  соседи повадились брать взаймы,
  И жизни мышиной возня своим идёт чередом, -
  И завтрашней, завтрашней, завтрашней, завтрашней тьмы
  Не избежать этой улице, где стоит этот маленький дом.
  
  
  УХОД
  
  Мне всё равно, каким путём идти,
  Куда бы он ни вёл, мне всё равно;
  Не удержать обиду сердца взаперти,
  Не уберечься от того, что суждено.
  
  Не знаю толком я, откуда в сердце боль,
  Что с головой моей, не знаю толком я,
  Но прочь отсюда, прочь, и путь любой
  Сгодится - пусть дорога будет долгою,
  
  Чтоб, день и ночь шагая напролёт,
  Рассвет увидеть где-нибудь в глуши,
  Где даже зверь, быть может, не живёт
  И человеческой, уж точно, нет души.
  
  Идти, покуда носом кровь не побежит,
  Упасть без сил и никогда уже не встать,
  С приливом встретить сонмы нереид,
  Дождём в холодных скалах заплутать.
  
  Неважно, в доке ли, на свалке кончу путь,
  Мне всё равно, я не боюсь суровой яви;
  И наплевать на то, что скажет кто-нибудь
  О мертвеце, околевающем в канаве...
  
  "С тобою что-то приключилось, дорогая,
  Привиделось, должно быть, невзначай?"
  
  "Узлом сплетается - попалась нить такая.
  Всё, мама, хорошо, я приготовлю чай".
  
  
  
  СОНЕТ 16
  
  Поскольку женщиною родилась на свет,
  То соответствую всем представлениям природы,
  И близости мужской не отвергала сроду,
  Страсть пробуждается твоим желаниям в ответ -
  
  Приятна тяжесть тела твоего, и вопиет
  О счастье бедный разум мой и рвётся на свободу,
  А просветлённый всё отдаст тебе в угоду,
  Но миг пройдёт, и растворятся наваждение и бред.
  
  Ну что с того, что за одержанной победой
  Лишь крови ток да ликование инстинкта над умом,
  Насмешку жалости и ты, мой друг, изведай:
  
  С любовью буду вспоминать тебя - но дело в том,
  Что происшедшее ещё не повод для беседы,
  Когда с тобой, быть может, встретимся потом.
  
  
  ПОГРЕБЕНИЕ
  
  Исчезнуть в пучине - такая кончина по мне!
  Достаточно будет могилы шесть футов длиной
  И столько же вглубь - мне по росту вполне,
  Но лучше бы волны морские сошлись надо мной!
  
  И страшные рыбы мою теребили бы плоть,
  Представить способен не всякий из тех, кто живёт,
  Такую картину, но свят в своей силе Господь:
  Всё польза, какая ни есть, чем потом - через год!
  
  
  СОНЕТ 42
  
  Где и с кем целовалась тогда, мне уже и не вспомнить,
  Как не вспомнить и рук, на которых спала до утра,
  Но когда вечереет, нахлынет на сердце хандра -
  Дождь стучит по стеклу, из угрюмого сумрака комнат
  
  Тянет холодом, словно взывают ко мне исподволь
  Тени всех, с кем бывала в минувшем сердечно добра,
  Милых мальчиков тени: похоже, приходит такая пора -
  Изживать на излёте далёкого прошлого тихую боль.
  
  Так уныло стоит одинокое дерево в зимней тиши -
  Обнажённым ветвям ещё слышится дивное пение птиц,
  Улетевших на юг, но уже превращается медленно в лёд
  
  Память сердца: не вспомнить ни дат, ни событий, ни лиц,
  Только знаешь, что пелось когда-то от полной души,
  А прошло беззаботное лето, и больше душа не поёт.
  
  
  СОНЕТ 139
  
  Я не умру от сострадания, но буду жить,
  И сытно есть, и становиться всё сильней
  День ото дня - затем, чтоб немочи моей
  И малой толики самой себя не уступить.
  
  Чем ближних тощей жалостью кормить,
  Гораздо было бы достойней и щедрей
  Варить похлёбку не из шкуры и костей -
  Она наваристей, коль из убоины варить.
  
  Сентябрьский воздух дышит синевой,
  Холмы сочатся клёнов кровью листвяной,
  И ветер белые по небу гонит облака!
  
  Чтобы другим помочь, мне нужно стать
  В себе уверенной и - жить наверняка,
  Как хлеб, вкушая славной жизни благодать.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"