Когда мне грустно, я ухожу к Чёрному озеру - глубокой чаше моей нежной и текучей тьмы. Словно гигантские сложенные вместе ладони древнего божества, оно помнит те времена, когда мир просыпался после долгих ледяных объятий. Помнят берега и камни на дне. Возможно, и до сих пор живущим в нём духам воды снятся сны о тех незапамятных временах. Озеро прекрасно в любое время кроме зимы, когда оно становится снежной равниной, и лишь сухие стебли тростника по краям напоминают о спящей воде. И сейчас, после зимней разлуки встреча с ним становится особенно волнующей и долгожданной. Даже воды его ещё пахнут почти по-осеннему терпкой опавшей листвою, но уже не кажутся такими холодными, а лес вокруг полон птичьего гомона даже вечером, после заката. Молодой месяц запутался в ветвях с едва проклёвывающимися зелёными листочками. На ветке в сиреневых сумерках поёт соловей - он не виден, но песнь его похожая на мозаику разноцветных узоров звука, слышна издалека. Тихий ветер ласкает поверхность воды, всколыхнув молодые листья прибрежных ирисов. Ещё недавно показались только ростки, но пройдёт всего месяц, и они распустятся нежными жёлтыми цветами. В прежние времена на моей далёкой нездешней родине их жёлтый цвет не смущал вопреки нынешним местным поверьям, и они считались цветами любви. Но сейчас хрупкие и нежные чувства ещё не показали бутонов, храня свою тайну, но с каждым днём, с каждым часом становятся всё сильнее...
Темнеет, и на небе появляются звёзды. По воде иногда идут круги - это к ночи ещё сонные после зимы русалки и водяные выбираются из своих илистых заводей, словно из постели или из тёмных лабиринтов водорослей и на мгновение незаметно выглядывают из воды. А я только теперь понимаю, как скучал всю зиму по тебе, моё озеро. Чёрное сердце моё...