В сырые промозглые сутки себя уволочь,
Шагая по утренней грязи промокших газет.
Но утро не знает о том, что мы будем всю ночь
Расстреливать сон огоньками живых сигарет.

Бессовестным смехом запляшет коричневый бес,
В глазах раздвоится лиловый от слёз Азатот.
И ты на окне нарисуешь нордический крест,
На пальцах останется сладкий отравленный мёд.

Цветные фрактальные сказки покажет весна,
И вырастет лето на наших печальных глазах.
Покроется чёрной корой пригоревшего сна
Клыкастый, сжигающий, злой истерический страх.

Рассвета не будет, пока не закончится сон,
И солнца не будет, пока не обрушится снег.
По нашим телам рассыпается бронзовый звон,
И с бронзовым звоном кончается бронзовый век.

Мы небо разрежем осколком хрустального льда,
Зальём его кровью сырую и серую твердь,
И в венах уснувшего бога застынет вода,
Сухим наркотическим смехом подавится смерть.

И явь прогорит неземным разноцветным огнём,
В замёрзших руках засверкает Священный Грааль,
А мы - безнадёжно живые - сгорим и умрём,
Безбожно умрём, как никто ещё не умирал.