Ермаков Александр Сергеевич : другие произведения.

Река

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    книга в стадии 70% ... проба пера про "постядер"

  ....Иногда пол под ногами начинал вибрировать. Здесь, на сквозняке между открытыми пролетами метромоста, эта вибрация вызывала мерзкое подспудное ощущение, словно это не просто ветер, а мелкие толчки при землетрясении. Вибрировала поверхность листа оцинкованной стали, клёпка креплений которого давно проржавела, и не была способна удержать ее прижатой к внешней стене метромоста. Привыкший не сдерживать себя над просторами Оби ветер играл отогнувшейся плоскостью листа. Её-то дрожь и резонировала на низкой частоте, порождая ощущение животного страха.
  Егор Дарев, старший разведчик разведотряда Дзержинской линии метро Новосибирска, соскользнул с внутреннего парапета моста на рельсы. Там, откуда он когда-то приехал, землетрясения не были редкостью. Алма-Ата, его родной город в Казахстане, был стерт с лица земли разрушительными толчками, вызванными страшными ядерными ударами. Город уже давно, еще с 1990х годов жил в ожидании сейсмических разрушений, их пророчили все - от маститых ученых до предсказателей-шарлатанов. И они случились, только вот виной тому стал сам человек, а не движение магмы под земной поверхностью.
  Присев на специально принесенный на мост металлический короб, Егор снял с шеи бинокль, старательно протер окуляры, и придирчиво смотрел прибор. Зачем-то сначала потер указательным пальцем в перчатке корпус бинокля, секунду подумал, и потом вложил оптику в истрепанный, но еще крепкий кожаный чехол. Бинокль был один на всю линию, его выделили специально для наблюдательного поста на метромосту, и беречь его велено было как зеницу ока. Засунув чехол с прибором в нишу под сложенными в штабели шпалами, наполовину перегораживающими проход по мосту, разведчик потянулся и несколько раз неуклюже присел, размахивая руками, чтобы разогнать кровь по затекшим от долгого сидения на продуваемом всеми ветрами посту наблюдения, конечностям.
  Этот пост назначили для того, чтобы контролировать передвижение людей через реку. Перейти с правого на левый берег Оби на сегодняшний день было возможно только двумя способами: через метромост или же через железнодорожный мост. Однако последний был открытым сооружением, и хотя его структура сохранилась гораздо лучше моста для поездов метро, перемещаться по нему под прицеливающимися взглядами мутировавшей живности на обеих берегах реки было чревато. Переход занимал не менее получаса, за это время даже стая не слишком крупных собак-мутантов могла добежать хоть с того края моста, хоть с этого. Поэтому по железнодорожному мосту переходить реку решались либо совсем уж безбашенные курьеры, либо люди, чьи гены мутировали настолько существенно, что существование их в бренном мире не представлялось им же самим какой бы то ни было ценностью. Как ни парадоксально, но услуги именно последних пользовались большим спросом, так как результат почти всегда соответствовал ожиданиям заказчика по доставке, а если нет - то, как правило, это означало гибель курьера-мутанта, и отсутствие каких-либо обязательств перед ним или членами его клана. Кроме того, чтобы добраться до железнодорожного моста, требовалось преодолеть расстояние в десяток километров по открытому зараженному пространству.... А аренда самопальных защитных костюмов стоила не меньше рожка патронов, а по меркам не слишком избалованных богатством жителей новосибирского метро это было баснословной суммой. Так что для тех, кто намеревался перебраться с одного берега Оби на другой без потерь для собственной шкуры, существовал лишь один доступный путь - через метромост. Его и охранял пост из двух человек по каждую сторону моста. Напарник Егора сейчас отдыхал - метрах в пяти ниже по мосту были устроены нары, при желании складывающиеся как полка в вагоне поезда.
  Подойдя к сдвижной обшитой металлом деревянной перегородке со смотровым окошком на высоте человеческих глаз, Егор взглянул сначала на ручные механические часы, висящие на гнутом гвозде на перегородке, затем осторожно выглянул в окошко и оглядел уходящее вдаль пространство моста. Уже был сентябрь, и без того жадное до тепла сибирское солнце, на рассвете и вовсе не торопилось осветить проемы рам с давно выбитыми стеклами. Полгода назад президент первомайской линии во время очередной инспекции поста распорядился - через два третий - убрать металлические листы, заменявшие некоторое время разбитые стекла в стенках моста. Таким образом дали доступ солнечному свету, но в осенние дни освещения это особо не добавляло, особенно в утренние и сумеречные часы, но зато давало возможность разным крылатым мутантам стаями залетать внутрь в поисках легкой наживы. Летом же это стало сущим наказанием - с воем поднимающиеся от реки, выросшие до размеров кулака комары и почти до размеров открытой ладони стрекозы норовили повеселиться за счет свежей крови постовых. Чтобы отбиваться от гнуса, постовым на обоих концах моста выдали огнеметы.
  При мысли об этом распоряжении Егор горько усмехнулся: когда завхоз выдавал огнетушители очередной паре - и как раз в дежурство Дарева! - он вроде как невзначай сообщил, что смеси осталось ровно на две заправки, и, что надо беречь ее на всякий пожарный случай, и кто его знает, когда он, этот самый пожарный случай настанет, и когда гнуса будет столько, что света белого видно не будет, и что даже тогда надо применять его с умом и экономией и распылять аккуратно... в общем, огнеметы за последние десять месяцев применяли только раз, когда второго постового пришлось спасать врачам реанимации подземного госпиталя, и он вернуться на службу он уже не сможет никогда... Да что там говорить - часы на перегородке были механическими вовсе не потому, что других не было. Электронных часов всех видов и размеров в подземке было достаточно, как и батареек к ним - склад одного из магазинов оказался недалеко от станции Речной Вокзал и захватить его полностью удалось именно Дзержинской линии. Но начальник разведки решил, что дополнительное обязательство - регулярно заводить механические часы! - должно, так сказать, "бодрить" люд служивый, и на гвоздик повесили именно механические. Принявший такое решение начальник разведки станции погиб год назад в стычке с ленинскими мутантами, но поменять часы так никто не решился.
  Взяв с радом вбитого с часами гвоздя фонарик, Егор "проморгал" в окошко посту на другом берегу сигнал "все в порядке", дождался ответа, и повесил фонарик на место. Через сорок-пятьдесят минут солнце будет над горизонтом и внутри станет светлей. Как всегда к концу смены, самодельный костюм радиационной защиты - по сути, общевойсковой защитный комплект с нашитыми на него одна на одну свинцовыми чешуйками в полтора слоя, диаметром в 7-10 сантиметров каждая, станет неимоверно тяжелым, тельняшка и солдатские нижнее белье промокнут от пота насквозь. Метромост обрабатывали, очищали, смывали радиоактивный налет, стерли даже облупившуюся краску на листах стали везде, где это было возможно.
  Взгляд мужчины скользнул по вибрировавшему отогнутому листу стали, и за что-то зацепился. Вроде все как обычно... Егор заставил себя сосредоточиться и снова прошелся по стене, стараясь найти, что заставило его взгляд насторожиться. Да, вот оно...
  На краю листа, на самом сгибе, белели отраженным рассветным солнцем три свежие зарубки-царапины. Они были рядом, почти параллельно, и Егор вдруг отчетливо понял, ЧТО именно его насторожило - это были следы когтей. Кто-то большой, и, судя по всему, обладавший большими крыльями, пытался здесь зацепиться... "надо не забыть доложить начальству", - поставил себе "заметку" Егор.
  Гулко протопали шаги по полу - проснулся напарник, Сергей. Подошел, проследил за взглядом товарища, и снова посмотрел на Егора. Хотя очки и скрывали большую часть лица, старший понял, что взгляд Сергея вопросительный по выражению глаз.
  - смотри, - Егор пододвинулся ближе к проему и пальцем показал на свежие отметины на стали. - Я не видел раньше нигде следов когтей подобного размера и на такой высоте. В наших краях появилась какая-то новая тварь..
  - угу. - Сергей неопределенно хмыкнул. - Надо предупредить ребят, чтобы внимательней были, мало ли куда может залетать такая птичка...
  - точно.
  Будучи старшим в своей смене, Егор уже и сам подумал о необходимости предупредить сменщиков.
  Морщась, поелозив лопатками в защитном костюме, разведчик попытался "почесать" спину, по которой уже начали скатываться капли пота - солнце вышло из-за горизонта и стало пригревать. Очень хотелось снять костюм - окружающее выглядело безобидным и тихим, но люди знали, что находиться более полутора - двух часов без защиты было чревато облучением, а им еще предстояло переодеваться при смене по-очереди, что само по себе занимало 10-15 минут. Егор прошагал к противоположной стене метромоста, достал из прикрученного к ней железного шкафа автомат, и заботливо протер его от сконденсировавшейся влаги.
  Потянулся очередной час дежурства. Напарники так и промолчали все время, лишь один раз Сергей протянул сидящему рядом товарищу руку в потертой перчатке:
  - дай зажигалку. - И снова тишина.
  ... Егор стоял у проема, вглядываясь в берега вдоль правого берега, когда в установленные тяжелые ворота на мост с их стороны постучали условным стуком. Пришла смена. Еще пятнадцать минут ушло на рассказ о прошедшем дежурстве, передачу огнемета, бинокля и журнала с записями. Через полчаса, счастливые, что избавились от неудобного и тяжелого снаряжения, напарники двигались в расположение разведывательной группы на станции Речной вокзал. Примерно через километр их окликнула охрана станции. Остановившись за два десятка метров до баррикады из мешков с землей, у криво нарисованной поперек дороги желтой линии, Егор выкрикнул сегодняшний пароль и получил в ответ разрешение двигаться внутрь станции:
  - Проходи по одному! - и следом: - Егор, ты , что ли?
  Яркий луч прожектора скользнул по фигуре мужчины, коснулся лица, и тут же опустился под ноги.
  - Я, я , кто еще мог идти здесь... вот Серега еще со мной..
  Это было правдой - переход линии из-под земли на метромост над Обью был так огорожен, что, кроме птиц, попасть через него не мог из появившихся за более чем двадцать лет послеядерного выживания мутантов. Но уставшее от ношения защиты тело и невыспавшийся мозг не хотели поддаваться шутливому тону охраны станции, и Егор позволил себе немного побыть ворчливым.
  Станция еще спала. Тусклый свет, пробивавшийся из-под старых плафонов, почти ничего не освещал вокруг. Электроэнергию экономили. Два питание подавалось с перебоями, а два дизель-генератора, имевшихся на станции, дышали на ладан. После чертовой катастрофы почему-то никак не удавалось найти либо источника питания, либо каких-нибудь складов с генераторами, и все понимали, что ненайденное сейчас просто бесполезным образом разрушается, с каждым годом все меньше имея шансов быть восстановленным. Поговаривали, что у "дзержинцев" был доступ к какому-то бывшему таможенному терминалу, на котором стояли два контейнера с дизелями, но их вождь Пакля отказывался дать доступ к ним для восстановления, несмотря на обещание поделить восстановленное пополам. Собственно, это было понятно. В закутке обеих линий, объединявших четыре станции и единственное на момент катастрофы полноценно работающее депо, жили только представители самых изменившихся генетически людей и домашних животных. Но если мутантов можно было встретить и на поверхности и даже среди жителей первомайской линии, то обитатели Заельцовской, Гагаринской, Сибирской и Площади Гагарина представляли собой самое отборное отребье, с изменившейся не только генетикой, но и психологией. Большинство из представителей этой группировки, по имени главаря получившей название "паклинские" или "дзержинцы", имели приспособившееся к жизни в кромешной тьме зрение. И соответственно, не нуждались в дизель-генераторах.
  - ты иди, отсыпайся, Серега, я пойду доложусь, - глянул в сторону товарища Егор.
  - ага... пока, старшой. - Шедший до этого рядом напарник хлопнул по плечу Егора, и резко свернул в сторону расположения разведчиков.
  Уже двинувшийся в другую сторону, Дарев вдруг затормозил:
  -А, Серега, погоди! - Повернулся обратно к замершему Сергею: - на, пожалуйста, закинь в мою палатку, - и протянул полупустой вещмешок. Снял с плеча автомат, но потом передумал, и надел снова. - Спасибо.
  Сергей кивнул, взял мешок, и двинулся в расположение.
  Егор же пошел дальше, до большой палатки, в которой обычно располагался штаб полковника Сергунцова, выполнявшего функции... ну примерно, главнокомандующего сухопутными войсками в рамках трехсоттысячного населения 13 станций. Никакой он был на самом деле не полковник, даже не военный, но директор какого-то завода, проявивший когда-то недюжинные способности к военному управлению. Какого завода, Егор не знал, но и вдаваться в детали как-то не спешил. Жизнь давно разделилась на две половины: до и после Катастрофы. Сам Дарев оказался в момент ядерных ударов в Новосибирске волей случая - его мать, дед и бабушка остались там, в разрушенной Алма-Ате, и он почти не верил в то, что там хоть кто-то остался в живых. Он же оказался в Новосибирске в 2014 году, приехав к отцу отдохнуть и заодно изучить возможности получить гражданство России. Тут жил отец со своей третьей женой и дочерью - соответственно, сестрой для Егора - Алисой. Теперь Алиса была его единственным родным человеком в этом страшном подземном мире.
  Перед штабной палаткой маячил Скобрев - начальник охраны станции, ворчливый тип со старшинскими замашками. Тем не менее, дело он свое знал туго, и в рабочих делах пользовался уважением за дельные и к месту советы. Скобрев специфично скривил небритую, покрытую крупными оспинами, физиономию, что видимо, должно было означать приветственную улыбку:
  - на доклад? Иди, наверное, ждут.. хотя кто их знает, уже три часа заседают, поспать не дали,.. - заметив недоумение в глазах разведчика, начальник охраны пояснил: - даже бойца велели снять, что утечки, значит, не было, информации.... Вот и маюсь уже, почитай, три часа тут, вопли их слушаю....
  - ты, Скобрев, выражения-то выбирай, - из-за откинувшегося полога палатки высунулся Олег Петрович Сергунцов, - смотри-ка, разглагольствует он! - Было видно, что особо выволочку устраивать за чересчур свободную речь он не хочет, и строжится больше для проформы.
  "Видимо, устал полковник, действительно давно заседают", подумалось Егору. - "В другое время Скобрев получил бы по полной программе за подобное". И зародившееся при виде у штабной палатки лично начальника охраны в качестве часового подозрение, что его ожидают какие-то новости, окрепло. "Причем, вряд ли это хорошие новости, раз сидели, не расходясь, до самой смены постов..."
  - проходи, Дарев, сейчас покурю, и продолжим с твоим участием.., - Сергунцов вышел, отпустил полог палатки, мельком взглянул на разведчика, и отошел на несколько шагов. Егор проследил за его движениями взглядом, и обратил внимание на нервное подрагивание рук, когда полковник доставал самокрутку их кисета.
  - что, не ладится что-то? - Сделал попытку Егор прояснить ситуацию.
  - ммм..., ладно, потом все, иди в палатку, - пробурчал полковник, и неопределенно махнул рукой в сторону полога.
  Ничего не оставалось кроме как протиснуться через полог. В тусклом свете керосинки ДАрев не сразу разглядел еще троих, и ближе всех к выходу сидел на табуретке зампотех станции, Евгений Карпов, мужчина средних лет, отвечающий за состояние всей техники, используемой на станциях Дзержинской линии. Поодаль, у закрытого шторкой окошка, на деревянной скамье сидел Семен, начальник охраны станции Сибирской, коренастый, широкоплечий борец самбо. И самым неожиданным оказалось присутствие "Эйнштейна" - председателя ученого совета Линии Осипова Керима Владленовича. Для чего местный ботаник ( как за глаза называли представителей ученого мира разведчики) мог быть приглашен на совещание военных, Егор не мог себе представить.
  Все трое расположились вокруг грубо сколоченного стола с разложенной на нем тщательно вычерченной картой изученной жителями первомайки подземки и прилегающей территории города. Собственно, Егор знал о существовании вполне нормальным типографским образом отпечатанных топографических карт, но почему-то именно сейчас перед ними на столе лежала перечерченная.
  Задумавшись, он простоял в проеме тамбура так долго, что был бесцеремонно сдвинут с прохода покурившим Сергунцовым:
  - давай, проходи, чего стал в проходе...
  Егор вошел внутрь и поискал глазами табурет. Его не нашлось, и он уселся на скамью между Карповым и Эйнштейном.
  - Ладно, повторим все для разведчика еще раз. - Сергунцов оглядел всех и снова опустил взгляд на стол с картой. - Начните, наверное, вы, Эйнш... простите, Керим Владленович.
  Ученый нервно подскочил со скамьи, и тут же сел. Стало ясно, что он за это долгое совещание уже неоднократно вставал и садился, находясь в состоянии нервного возбуждения. Непроизвольно потирая одной ладонью тыльную сторону другой, Эйнштейн некоторое время мялся, не решаясь начать повторное объяснение. Ученый, что с него взять...
  - я.. то есть мы, члены ученого совета линии, провели специальную работу по изучению состояния энергоснабжения нашей станции... ни для кого не секрет, что у нас существует три основных проблемы, это электроэнергия, вода и защитное снаряжение. Но если третье - это такая сложность, которая возникает в момент необходимости выйти на поверхность, первые две стали насущными, и важны для выживания трех с лишним сотен тысяч населения линии... дело в том, что системы водоснабжения в метрополитене не предусмотрено, и если для канализации мы как-то худо-бедно используем дренажные системы, и пока их достаточно, то для чистой воды у нас есть лишь несколько трубопроводов, которые не дадут более половины потребности..
  .. на станциях родилось много малышей, вода нужна постоянно... и мы пытались использовать имеющиеся дрезины и поезда для доставки воды населению, но сейчас у нас всего один тягач, а два других используются для ремонта единственного рабочего... при этом он почти не останавливается круглые сутки, мы уже год как используем третью смену машинистов... но его ресурс уже заканчивается.
  Наконец и Карпов, сидевший все это время молча, поднял взгляд на Дарева:
  - мы имеем в своем распоряжении только одно незавершенное депо, там случайно во время катастрофы оказались эти два локомотива, мы их изнасиловали по максимуму, остальные остались в депо на ленинской....
  - и мы пытались договориться с Паклей о покупке, и даже аренде локомотивов, которые стоят в основном депо, но этим уродам все аргументы до одного места... - вставил замечание начальник охраны Сибирской.
  - что, вообще никаких условий? - Егор недоуменно поднял брови.
  - нет, ну почему же..., - виновато почему-то оглядев собеседников, смущенно произнес Семен. - условием было поставлять им женщин, полтора десятка раз в полгода, насовсем, без каких-либо претензий на их родственные связи и т.п...
  - нужны им родильницы их уродов, мать их-растак..... - не сдержался полковник.
  Егор вскинул брови в негодующем недоумении... Его начальник ни разу не говорил ему раньше про подобные переговоры с мутантами-паклинцами, и предположить подобные условия ему не получилось бы даже в страшном сне. Продолжение совещания обещало быть непростым; а ведь он пришел просто доложить о результатах дежурства, по утвержденной процедуре.
  - вы разрешите... я хотел бы продолжить...., - Эйнштейн мялся, порываясь продолжить объяснения.
  - давайте-давайте, Керим, - полковник вдруг энергично закивал, подбадривая ученого.
  - понятное дело, что локомотивы используют электроэнергию, что насосы из скважин качают воду с помощью электроэнергии, и что освещение станций тоже.... Ну, вы понимаете, меня озадачили не чернить жизнь, но как я могу еще рассказать о том, что свет потускнел не случайно...
  "ну да, ну да... яркость освещения снизилось в последние полгода", отметил про себя Егор..
  ... - причина проста - мы просто пытаемся сохранить часть энергии для питания локомотивов и скважинных насосов... решено было оставить полное освещение только на Сибирской, для военных, так сказать, целей, но ресурса хватит лишь на еще полгода, не более... а тут еще вторая метростроевская подстанция стала давать пониженные параметры, и вовсе отрубается последние пятнадцать дней по три раза на сутки.... Подозреваем, что где-то между плотиной ОбъГЭС и нами появился обрыв, и там кто-то портит нам кабели....
  Вмешался Семен:
  - я снял на сутки пост с поверхности в вентиляционной шахте на площади Ленина. Снял, чтобы одеть в их костюмы бойцов разведгруппы, и постарался выяснить, что происходит. Нашли чертежи, вычертили специальную схему как проложены кабели энергосистемы... В общем, я отправил троих на исследование кабельного пути...
  Дарев нахмурился. На Сибирской было только два костюма защиты.
  - третьего я оставил ждать для возможного прикрытия возвращения. Пришел только один, невнятно бормочущий о каких-то ... как их там он называл... предко... предо...
  - птеродактилях, - рад был оказаться полезным Эйнштейн.
  - во-во, херопаклях - попытался съюморить Семен. - В общем, он нарисовал схему, где раскопан кабель какими-то тварями...
  - и наши разведчики опознали "каких-то тварей", это семейство Копунов, мутанты с Заельцовской. - Вставил свою информацию Сергунцов. Ему совершенно не хотелось выглядеть ничего не понимающим в вопросе. - Они не первый раз замечены в диверсиях против нас, и уже практически не мутируют после посещения поверхности.
  "Фиксы", автоматически подумал разведчик. Мутанты с зафиксировавшимися изменениями генотипа, включающими устойчивость к воздействию радиации - фиксы.
  Фиксы бывали разными. Бывали такие, которые получали определенные мутации, носившие совершенно мирный характер. Например, отсутствие слуха, или зрения, и взамен развитые тактильные чувства или обоняние. А эти - мутировали до уровня землероек, кротов, и приспособили системы обмена веществ до питания насекомыми и червями. Такими были Копуны, и угадайте, почему они получили такое прозвище.... И семейный аргумент типа "фамилия" уже давно ни при чем.
  - ... как следствие, нам пришлось выяснить, что мы сможем использовать как альтернативу ГЭС, если не сможем справиться с проблемой Копунов... он ведь могут раскопать и в других местах - поясняя, обвел взглядом окружающих Эйнштейн. Он немного расхрабрился, видимо, присутствие нового слушателя взбодрило дух ученого.
  Мысли Егора потекли сами по себе... " Что ж получается.. у нас нет достаточного количества поездов - они есть у "дзержинцев". У нас нет электроэнергии - ее нам нарушили "дзержинцы". Нам нужны дизели - они есть у "дзержинцев". Мы пытались договориться - не помогло..... по-моему, это ведет к войне". Это вырисовывалось легко. "Но при чем тут я?" - а вот на этот вопрос Егор пока не нашел ответа, и решил вернуть свой слух в обсуждение ситуации.
  ... - мы полагаем, что на территории Новосибирска есть еще один генератор электроэнергии - это реактор института ядерной физики в Академгородке. В общем, нам надо как - то решить эти наболевшие проблемы, Эйнштейн, оказывается, все это время говорил, с любопытством заглядывая в "потерянный" взгляд Дарева, и разведчик засомневался, не пропустил ли он чего важного.
  - еще одна проблема, - Сергунцов посмотрел прямо на разведчика. - У нас нет достаточного количества защитных костюмов. А защита нам нужна, чтобы дать прикрытие той группе, которая, возможно, двинется к месту, где Копуны оборвали наш кабель электроэнергии, если ... - тут полковник почему-то замялся, сообразив, что сказал даже больше, чем собирался на данный момент. Но, махнув рукой, продолжил, - собственно, мы тебя вызвали для того, чтобы поставить задачу на рейд в Академгородок. А в общем, план таков...
  И дальше старшему разведчику было поведано следующее.
  Последние пять лет снизились возможности по обогреву подземных помещений. Так как две последние зимы были суровыми, земля промерзла глубоко, и при обычном режиме отопления средние температуры упали на 2-3 градуса в течение зимы. Дизель-генераторы на станциях работали на повышенном износе, и за эти два года почти на каждой станции один или даже два, как на Сибирской, вышли из строя окончательно. Урожай съедобных грибов сократился почти на треть из-за низких температур, даже приплод свиней, единственного мясного продукта, сократился. Хотя благодаря снижению последствий радиоактивного облучения в метро стали рождаться более здоровые дети, некоторые из них получили тяжелые заболевания из-за низких температур в подземке. Оставшиеся доступные без выхода на долгие рейды на поверхность генераторы находятся у мутантов первомайский линии. В связи со всеми вышеперечисленными обстоятельствами было решено отбить четыре станции у мутантов. Оставить более или менее лояльных в помещениях самой крайней станции, Заельцовской, остальных либо выгнать на поверхность, либо... либо уничтожить.
  Одновременно с началом захвата паклинских станций, отправить двух-трех надежных бойцов для разведки ситуации в Академгородке. Больше отправить не представляется возможным. В этом месте представитель ученых встрял с дополнительными объяснениями.
  - мы надеемся, что, в результате долгого стояния озоновой дыры над нашим регионом, живыми остались только те виды животного мира, которые каким-либо образом могли укрыться под землей - ультрафиолетовые в первые годы после катастрофы несли смерть и генные модификации... ну, например, черви, некоторые насекомые... змеи.. поэтому с большей частью вы должны справиться вдвоем.. благо расстояние не так уж и велико, примерно 30-33 километра от станции Речной вокзал...
  Ну, допустим, расстояние Егор Дарев себе представлял и так - он помнил дорогу от Академгородка до центра города визуально, так как не раз на ней бывал. Но вот какого размера, гм, змеи могли оставаться на поверхности и что за пчелы летают там, если комары достигли размера двух кулаков - не хотелось даже думать. Да и следы когтей на листе стали на метромосту не навевали особого оптимизма. Кстати, о когтях..
  - Разрешите прервать Вас, товарищ полковник.
  Сергунцов резко замолчал, и с недовольным видом вперил взгляд в лицо разведчика.
  - сегодня во время дежурства мной были обнаружены следы когтистых лап на стеновом листе стали на мосту. Кто-то, судя по всему, большой, сильный и с крыльями, пытался там сесть, зацепиться за отогнувшуюся панель.
  - расскажите-расскажите, - тут же оживился Эйнштейн.
  - а с чего ты взял, что он с крыльями? - выражение лица полковника перестало выражать недовольство.
  - там нельзя было удерживаться, да и вовсе оказаться на этой высоте без крыльев было бы, мягко говоря, сложно. Вот и пыталось летучее создание зачем-то зацепиться за угол панели.
  Сергунцов обменялся взглядом с начальником охраны Сибирской.
  - интересные новости рассказываешь, боец, - Семен хмыкнул. - Это первый факт обнаружения?
  - конечно. Думаю, это произошло в какой-то момент прошлого дежурства.
  - странно, что та смена ничего не доложила.
  - они могли решить, что это ветер играл стальным листом, а в если это было ночью и в темноте, то просто никого не разглядели. Следы когтей не видны изнутри, если не перегнуться немного через край.
  - В общем так, разведчик. - Сейчас отдыхать. - В следующие смены ты не заступаешь, командир твой распоряжение соответствующее получил. Мы начинаем подготовку к атаке на паклинцев, необходимые приказы начальникам охраны станций я так же отдал. А почти сразу после начала действий - т.е. скорее всего послезавтра в ночь - ты выдвинешься с напарниками в район городка. На получение задачи и для совещания прибыть в штаб к 17.30 сегодня вечером.
  - Есть! - почти по-военному Егор развернулся, и шагнул за порог палатки. И тут его осенило:
  - с напарниками?!
  Сергунцов притворно нахмурился:
  - я вроде бы не шептал, чтобы ты не расслышал. Отдыхать, немедленно. Все указания и вопросы вечером.
  Дарев проглотил следующий вопрос, и шагнул на выход. Едва пройдя два шага, он услышал за спиной покашливание:
  - ..извини, боец, но должен тебе напомнить - ни слова никому.., - Скобрев почесал подбородок, отвел взгляд в сторону, и тут же снова пристально посмотрел на Егора. - Ты же понимаешь все, так ведь?
  Егор кивнул. От этого взгляда начальника охраны ему стало не по себе, и слова как-то сами по себе застряли и рассосались в голосовых связках. Он кивнул еще раз, медленно повернулся, и зашагал в сторону своей палатки.
  Подобрав оставленный Сергеем вещмешок у входа в палатку, Егор влез внутрь, снял камуфлированную куртку, взял мыло и полотенце, и отправился в душевую. Уже привычно подумал, что не хватает зубной пасты, но этого добра не хватало, и покупка была довольно редким удовольствием в эти времена. Поэтому народ довольствовался специальным антисептическим раствором, получаемым из доли грибного порошка, немногой части спирта и еще какого-то медицинского раствора, чистя зубы специальным образом расщепленным корнем растения. Егор решил процедуру отложить до момента, когда проснется на обед.
  Но заснуть после таких новостей сразу не получалось. Тело требовало отдыха, но мозг неустанно прокручивал картинки из услышанного. Предстоящий рейд в Академгородок разведчика почти не трогал, разве что опыт периодически подсказывал какие моменты в подготовке. Но вот атака на четыре паклинских станции виделась почти беспрестанно. Потери будут большими с обеих сторон, сомнений не было. Мутанты хорошо видели в темноте, и мгновенно перемещались по закоулкам переходов на Сибирской и в подсобных помещениях. Ленинские же были вооружены лучше и обладали предполагаемым численным преимуществом. Предполагаемым, потому что реальную численность населения четырех -ныне паклинских- станций с момента, как почти сразу после катастрофы произвели пересчет укрывшихся в подземке, больше не проверяли.
  Егор невидящим взглядом еще долго протирал потолок, пока редкое колыхание грязного брезента перед глазами все же не сморило. "Это будет бойня", - перед тем как заснуть, мысль прочно засела в голове.
  
  Между тем, совещавшиеся в штабной палатке на Речном Вокзале, сразу, как население линии стало просыпаться, приступили к действиям.
  - Семен, бери вагонетку и двигайся на свою станцию. По пути оповестишь Калугина с его саперами и охраной на площади Ленина, а со своей станции пошлешь вестовых на Покрышкина и Березовую.
  - Сделаю, полковник.
  - надо собрать три ударные группы. Одна двигается в сторону Красного Проспекта и загоняет мутантов в незавершенную Гарина-Михайловскую. Другая в сторону гагаринской. Третья - следом за ней, и вступает в бой только когда вторая минует вход в депо. Вторая должна потом удерживать свои позиции, а по возможности теснить к Заельцовской, пока третья зачищает территорию депо.
  - разрешите мне повторить задачи тех группы? - Евгений Карпов решил самостоятельно вступить в разговор. И не дожидаясь ответа: - в моем распоряжении саперы, их задача - быстро на захваченных позициях организовать укрепления, естественно, оказывать помощь в разминировании, буде таковая потребуется. Техническая группа - а фактически слесари и сварщики - должны подготовить шесть мобильных щитов с прожекторами и катушками кабеля, чтоб по возможности давать свет нашим бойцам во время атаки в темных туннелях.
  - Верно, детали не повторяй сейчас уже некогда. Где Скобрев??
  - здесь я, - голос начальника охраны Речного Вокзала раздался почти у самого уха полковника, так, что тот вздрогнул.
  - тьфу ты... сколько раз говорил тебе, ты не в особом отделе допрос ведешь.... Не подходи сзади, а то лягнет кто-нибудь как конь строптивый, поймешь сразу о чем я... повтори задачу!
  Скобрев повертел в руках недокуренную самокрутку, и решившись, бросил ее в металлический ящик, служивший урной.
  - вместе с охраной других станций организовать четыре поста охраны у переходов на Сибирской, на входе и выходе линий на поверхность, и три патруля, один из которых переправить на левый берег Оби, а два других отправить курсировать вокруг трех вентиляционных шахт, где проникновение внутрь мутантами возможно в принципе.
  - точно.. и - не спорь Скобрев, это не обсуждается - для патрулей возьмешь женский отряд, который охраняет Березовую. Они нормально подготовленные и дисциплинированные, гм, тетки...
  - на кой мне эти, блин, амазонки, полковник?
  Сергунцов задержал взгляд на лице Скобрева.
  - ты хочешь снова начать разговор? Не получится, раньше я тебя сниму с должности и назначу в подчинение охране Березовой... не зли меня, Скобрев, мы уже все обсудили.
  Полковник недолюбливал начальника охраны Речного вокзала. Хотя никогда открыто в этом не признавался, но замашки "старшины из загран отряда" времен Великой Отечественной несколько раздражали, и не только командира. Поэтому в напряженный момент Сергунцов не сдержался и довольно резко "срезал" своего подчиненного.
  - да, Женя, вот еще что.., - нарочито обратившись к технарю по имени, командир не удержался, чтобы еще раз не задеть начальника охраны, - сюда ко мне командира разведчиков.
  - Хорошо, сейчас отправлю.
  Вокруг на станции началось движение. Добавили освещение. Казавшиеся неопределенными очертания рисунков на стенах станции, приобрели резкость. Короба распределителей из металла, когда-то служившие для подключения кабелей, в темноте были черными прямоугольниками, а теперь стали стальными ящиками, с облезшей почти полностью бордовой краской. Вообще, на станции общая цветовая гамма сформировалась из каких-то темных бордовых и коричневых ... даже не цветов - оттенков. Краска на рисунках невесть как уцелевших лайт-боксов, висящих на стене напротив посадочной площадки, попала под поток ржавой воды в позапрошлом году. Истинный цвет светящихся коробов был белым, теперь же даже фон стал коричневым от высохших там окислов железа. Все промежутки между плитками... мрамор с коричневыми прожилками на стенах и полу. Даже освещение давало не желтый, а какой-то тускло бордовый оттенок. В довершение всего, несколько торговых палаток со всякой хозяйственной мелочью стоимостью от одного патрона до десятка, были когда-то ярко красными, но с течением времени покрылись бурыми разводами от грязи и придавали всей станции завершающий красно-коричневый цвет.
  Линия поездов проходила посередине между посадочными платформами. Поэтому особых споров размещение на станции не вызвало: одна половина перрона была отведена под размещение административных палаток и жилья для администрации, казарму разведчиков. На второй половине находились палатки населения Станции, торговые лотки. Охрана станции базировалась на верхнем ярусе станции, там, где ранее существовали выход через дорогу к путям для пригородных электропоездов. Кстати, именно своевременное размещение охраны в площади у эскалатора, наверху, сохранило спуск в целости.
  Пока торговцы разворачивали свой товар на импровизированных прилавках в виде ящиков из-под патронов и оружия, на перронах напротив появились военные. Из своих палаток и разных углов и закоулков, одетые в основном в камуфляж, бойцы охраны и разведгруппы быстро строились вдоль практически стертой желтой линии спиной к путям. Обувь у военных была разная, кто-то был в настоящих армейских берцах, кто-то в кроссовках, а кто-то непонятного вида туфлях, но у каждого за спиной висел калаш. Видя необычное для последнего времени движение среди военных, вышедшие уже по своим делам жители станций удивленно оглядывались на два строя. Некоторые, шедшие по два три человека, после взглядов обменивались несколькими словами, обращая внимание собеседников на происходящее на другой стороне перрона.
  Через некоторое время из штабной палатки вышли командиры, и направились к построившимся бойцам. А уже через минуту от строя стали отделяться пары и другие группы по 3-4 человека, и выдвигаться по направлению к переходу на другую сторону, и вглубь туннелей.
  Вскоре в углу посадочной платформы в направлении Сибирской стали скапливаться различные грузы. Со свинофермы принесли несколько коробок с упакованными консервами - два года назад животноводы научились как-то вываривать мясо свиней и упаковывать так, что оно не портилось почти четыре недели без охлаждения. От некоторых торговых палаток, а также откуда-то из глубины тоннеля в сторону метромоста вынесли несколько коробок с аптечками. Говорят, раньше такие использовали для обязательного хранения в автомобилях на случай аварии. Принесли три новеньких ящика темно-зеленого цвета, и многие молодые жители станции с удивлением узнали, что именно так выглядят новые коробки с цинками! По меркам новосибирской подземки это было неслыханное богатство.
  Вскоре, встревоженные непонятными им приготовлениями, жители Речного Вокзала собрались в центре погрузочной платформы, и стали обсуждать происходящее:
  - я слыхал, что на Красном проспекте обрушилась стена у вентиляционной шахты и оттуда полезли всякие твари с поверхности.., - уверенно рассказывал полноватый мужчина в кепке и комбинезоне, выдававшем в нем работника грибной фермы.
  - хм, странно, а мне свояк с Маркса передавал в письме, что якобы какие-то черви появились, которые могут даже многослойный бетон проедать и под рекой в нашу сторону ползают по своим норам... , - возражал ему худой невысокий старик в клетчатом батнике.
  - чего болтать, надо к старшому идти, пусть пояснит в чем дело, - женщина, работавшая у одного из лотков вышла, вытирая руки от масла - она торговала снедью, пирожками всякими и прочим, - а то, вишь ли, пришли, закупились тут харчами, а что да почему говорить отказались, не дело так с народом поступать!
  Правда, сильно настойчивым голос торговки назвать вряд ли можно было, видимо, прибыль от проданной еды собиравшимся куда-то военным все же имела существенное значение. Навар есть, а куда собрались они - не ее дело...
  - да, не дело! Мы тоже знать правду хотим! - поддержали ее две молодухи в платках и с грудными детьми на руках в одинаковых синих одеяльцах.
  В центре перрона уже собралось около двух десятков человек, оживленно переговариваясь и жестикулируя, люди периодически осматривали в сторону все более поднимавшейся горы груза. Наиболее впечатлительные поглядывали в глубь туннелей, словно ожидая, что все эти черви и мутанты с поверхность неожиданно с грохотом вывалятся всем скопом оттуда.
  НА другой стороне станционный технарь Евгений Карпов и начальник охраны одновременно повернули головы к собравшимся людям:
  - слушай, а толковую легенду мы для народа не предусмотрели, а, охрана? - НЕ поворачиваясь к собеседнику, заговорил техник.
  Скобрев не ответил, лишь усмехнулся своей вызывающей холодок между лопаток ухмылкой, и махнул кому-то сбоку - мол, начинай.
  И в это же время ожили динамики, укрепленные на колоннах вдоль перронов:
  - граждане жильцы, уважаемые соседи по станции речной вокзал! Просим вас разойтись и спокойно продолжать ваши привычные дела. Видимые вами действия являются лишь подготовкой к экспедиции на поверхность, и никакой опасности вам не угрожают, расходитесь и занимайтесь своими делами.
  Карпов даже вздрогнул от неожиданности. Динамики уже не использовали много лет. В его команде не было человека соответствующей специальности, который мог бы починить их, в основном сварщики да слесари, а тут начальник охраны, оказывается, уже позаботился о вопросе.
  Так же не ожидавшие столь быстрой реакции администрации жители станции сочли за благо разойтись, и лишь трое мужиков в засаленных куртках-спецовках непонятного буро-зеленого цвета, уходить не спешили, а медленно брели в сторону туннеля. Однако свежие новости на появившейся куче грузов для военных не закончились. Едва троица прошла десяток шагов, как из слабо освещенного зева перегона станции с шумом и ярким светом от прожектора на носу, выехала дизельная дрезина. Передвижной самоходный транспорт на линиях неглубокого и недлинного новосибирского метро был редкостью, и только что рассосавшаяся толпа мгновенно собралась снова и большим числом, чем прежде. Все хотели поглядеть на диковину.
  Через два часа после прибытия самоходной дрезины, на платформу, к ней прицепленную было погружено все содержимое кучи на краю перрона. Бойцы охраны прикатили откуда-то из перегона в мосту, откуда же принесли и ящики с патронами, две бочки с очищенной соляркой, с особой торжественностью двое военных из охраны во главе с третьим старшим, принесли станковый пулемет и три цинка с лентами для него. И вскоре отряд из состава охраны станции погрузился на платформу, и дрезина, врубив прожектор груженая, медленно тронулась в обратный путь. Унося с собой часть неприкосновенных запасов и три с половиной десятка бойцов.
  А еще через несколько часов на перроне как-то тихо собрались восемь разведчиков во главе с одним из старших, хорошим товарищем Егора ДАрева - Никитой Маховеевым. Отряд был снаряжен автоматами и ножами, все были одеты в городской камуфляж, увешаны подсумками с патронами, по вещмешку за спиной. Негромко перекинувшись парой слов, Никита скомандовал своим "марш", и вскоре эта группа защитников станции тоже скрылась за границей освещенного пространства.
  Подходило время обеда, и сработали биологические часы Егора - он проснулся. Ему самому нравилась эта его черта - он мог "завести будильник" своего организма на любой требуемый промежуток времени сна, и потом сразу, без периода "прохождения в себя" начать действовать так же, как если б он и не спал вовсе, ничего не забыв и не упустив. Отойдя к краю платформы у выхода на перегон, Егор плеснул из котелка себе в лицо и на тело по пояс холодной воды, окончательно проснулся, и, вытираясь на ходу, вернулся в палатку. Через 5 минут он вышел одетый полностью, и двинулся в сторону столовой. Приятно тянуло тушеной картошкой с грибами и мясом.
  Поев, Дарев стал обдумывать свой маршрут, прикидывая возможные опасности на нем. Вариантов было, на его взгляд, не много. Можно было попытаться пройти по левому берегу. Он, условно говоря, мог сэкономить часть маршрута безопасностью, так как до противоположного берега он добирался бы через охраняемый метромост, до станции Спортивной, ну или даже от Студенческой, затем наиболее опасным участком он считал бы застроенную часть города между площадью Лущинского и до Советского шоссе. Там было много не слишком разрушенных домов, к тому же заполненных непонятно каким "населением"... Затем Советское шоссе, которое находилось на сравнительно оголенной местности большую часть свое протяженности. Однако затем были владения Копунов, о возможностях которых Егор почти ничего не знал.
  Так, в раздумьях, собирая наиболее необходимы вещи на матрас, служивший ему кроватью уже почти пять лет, Дарев складывал те вещи которые ему могли пригодиться ему в рейде. Он всегда так делал - откуда эта привычка? - складывал то, что может понадобиться, и потом отбирал из собранного то, что он действительно возьмет с собой. Незаметно пробежало время, и ему уже было пора идти в штабную палатку к назначенному времени.
  .. Ровно в 17.30 - по обще-линейному времени старший разведчик приветственно кивнул охраннику - уже не Скобреву - и откинул полог палатки. У него была сформирована примерная карта маршрута и возможные партнеры для непростого, но и не самого сложного, как тогда ему казалось, задания. Но планам не суждено было сбыться.
  - заходи, ДАрев, заходи, - в голосе Сергунцова слышалась усталость и бессонные ночи. Егор кивнул и протиснулся внутрь.
  Каково же было изумление разведчика, внутри палатки он встретился глазами с... Алисой, своей сестрой! Они не виделись давно, уже около трех-четырех месяцев назад, она жила на Березовой, в "женском монастыре", как называли эту станцию. Конечно, они могли встречаться, проехав некоторое расстояние на регулярном рейсе дрезины между станциями раз в неделю. Поездка хотя и стоило дорого, но все же они оба могли ее себе позволить раз в несколько месяцев. Но здесь?!
  Следующее, что, или вернее КОГО он увидел в палатке, повергло в шок еще больше. Рядом с Алисой сидел .. мутант. Конечно, следовало признать, он не был совсем уж уродлив.
  Видимо, ощутив первую реакцию вновь прибывшего, мутант поднялся с деревянной скамьи, и представился:
  - Микон. Просто Микон.
  Посмотрев прямо в глаза вошедшему разведчику, Микон опустился на скамью, при этом так и не отведя взгляд. Обычный набор для генетических изменений вследствие воздействия радиации - несколько увеличенный зоб, почти лысая голова, почти прозрачная кожа. Однако.. однако, мутант не выглядел старым. На вид ему казалось не более тридцати. Скорее всего, он не должен был быть среди тех, кто подвергся первому облучению Катастрофы. Он - ребенок, ее переживший.
  "Скорее всего, он приобрел какие-то качества, отличные от человеческих, иначе полковник не привел бы его сюда", - мысли Егора прекратили подчиняться ему самому и, как это всегда случалось в специфичных ситуациях, вновь потекли независимо от остальных процессов. И в этот момент - ему показалось? - на лице Микона появилось некое удовлетворенное выражение, как будто он согласился с ходом мыслей разведчика. "Черт.. Похоже, у него есть способности к чтению мыслей", - подумал Егор, и тут же осекся, вперился глазами в лицо сидевшего рядом с Алисой измененного человека. И ему уже не показалось - или ВСЕ ЖЕ ПОКАЗАЛОСЬ?! - на лице последнего мелькнуло удовлетворенное выражение, и даже некое подобие улыбки тронуло губы. Довольно рослый для своего племени, с крепкими на вид мышцами и цепким взглядом, мутант был одет в удобную для долгого путешествия робу, свободные брюки с множеством карманов и перетянут портупеей с навешанным на нее снаряжением: пластиковая большая фляга, подсумок для гранат, подсумок для магазинов, какой-то чехол, похожий на нож. Через другое плечо - патронташ с охотничьими патронами - интересно, на кого собрался охотиться?
  С этой мыслью на лице Микона снова мелькнуло изменение варыжения. ДАрев вдруг почувствовал, что ему кто-то что-то хочет сказать. Первая реакция была - отмести в сторону все подобные мысли, но ощущение снова вернулось. И тут Егор понял, что именно мутант с ним и пытается установить ментальную связь. Тогда он посмотрел прямо на него, и вслух сказал:
  - потом.
  "Просто Микон" тут же отвел взгляд, и ощущение присутствия в голове постороннего воздействия пропало.
  - ну, что? Познакомились? - командир ухмыльнулся. Он следил за мимикой Егора и Микона и довольно точно угадал суть происходящего.
  Смутившись, разведчик не нашелся, что ответить, и его спасла сестра:
  - братик, здравствуй!
  - Алиска! Рад тебя видеть, очень..., - Егор потянулся было обнять сестру, но остановился, решив, что все проявления чувств можно отложить.
  - угу. - Сергунцов хмыкнул, - наверное, мне пора начать. В общем, так, друзья мои. Здесь вы видите троих участников группы для выхода на поверхность. Выход будет осуществляться для рейда в Академгородок. Основная цель рейда - найти ядерный реактор в институте ядерной физики, определить возможность его эксплуатации нами, как альтернативного источника питания, оказать содействие в его запуске и прокладке необходимых коммуникаций. Вторичная задача - найти других выживших и не допустить возможности добраться до них, если таковые найдутся, мутантам и паклинцам, ну и прочим. Теоретически, мы полагаем, что радиация вне крупных металлосодержащих конструкций и других элементов, подверженных более длительному периоду полураспада, должна быть на приемлемом уровне. Однако, мы не знаем, что на самом деле там происходит, так как последняя экспедиция туда ушла восемь лет назад, и не вернулась. Поэтому с вами будет два комплекта защиты, которые мы сняли с охраны поста на вентшахте на площади Ленина и один сопровождающий.. - тут пауза в речи полковника стала многозначительней. - я так понимаю, вы уже познакомились с Миконом. И вы поняли, что Микон, кроме некоторых других особенностей, способен к некоторому ментальному воздействию. Я специально обратил на это внимание, так как это было пожеланием нашего, гм, гостя.
  Снова пауза. Командир давал возможность своим бойцам переварить информацию.
  Егор молчал. Опустил глаза вниз, он переваривал все сказанное. Пока, кроме наличия в их группе Микона, ничто не противоречило его предыдущим мыслям о маршруте и предполагаемом задании. Алиса, высокая и стройная, смотрела прямо на мутанта. Молчала.
  Пауза затянулась.
  - Ну, что ж, тогда я продолжу. Несмотря на сложность ситуации - тут Сергунцов посмотрел на разведчика с особым значением, и тот понял, что речь идет о каких-то еще действиях руководителей Ленинской линии, - мы решили, что ваш рейд не менее значим, и выдели вам транспорт.
  "Ого!" - Егор даже вскинул брови вверх. Хотя...тут же ощутил, что всплеск его эмоций ощутил не только он, но и... но и Микон. "Мне что, теперь надо будет сдерживаться во всем??" - и пришел ответ. Реально, ПРИШЕЛ ОТВЕТ! "Не обязательно. Я давно умею читать мысли, и хорошо понимаю, что и когда имеет статус личного...". "Ну что ж, я честно постараюсь тебе поверить.. но не думай, что телепатия поможет тебе стать другом сразу.." "Пусть время рассудит" "Пусть".
  Транспортом, как потом выяснилось, является собранная местными мастерами ручная дрезина. Трудно поверить, но, как потом выяснилось, это была действительно ручная дрезина, которую разгонял движитель из двух человек, раскачивающих маятник привода. На ней установили станковый пулемет с запасом из восьми коробов с лентами. Пулемет был снят с какого-то бронетранспортера десять лет назад, приведен в нормальное техническое состояние, и имел калибр 14,5 мм. Серьезное оружие.
  - Вы должны найти выживших. Ученые уверены, что там есть люди. Предполагаемые места - подземные гаражи, ИЯФ и подобные сооружения. Не могу не выжить. Кроме того, вам известна ситуация с электроэнергией. На каждые разборки с Копунами мы не напасемся времени и сил, а альтернативный источник будет серьезным подспорьем. В вашей группе один.. гм.. член группы не нуждается в защите, двоим будут выданы комплекты. Снаряжение выдадим какое попросите, хоть альпинистское. Ну , а теперь задавайте вопросы.
  Вопросов было не много. Наверное.
  Алиса действительно попросила комплект веревок, два комплекта улучшенных медицинских аптечек. Егор запросил две складных саперных лопатки, дополнительные нормы патронов и три антирадиационных аптечки. Два спальных мешка. Нет, три. Прибор ночного видения - два. Дали один. Микон сказал, что видит в темноте.
  - Так, все, стоп. - Сергунцов решил остановить волну. - Вы, конечно, делаете важное дело, но отдать все ресурсы я вам не могу. Мы не настолько богаты. Кстати, Алиса, вам, наверное, не мешало бы обратиться за поддержкой к своей станции, как думаете.
  - Конечно, я так и сделала. Мадам Вершова обещала привезти все к отбытию.
  - хм.. ну, раз мадам обещала, значит, все будет.
  - не сомневаюсь.
  - еще вопросы?
  - пока нет. Кроме одного.
  - говорите, Дарев.
  - кто старший?
  - Вы, разведчик, и вся группа подбиралась под ваши данные, разве вы не поняли?
  "что ж такое... неужели Алиска тут из-за меня? Мутант этот.. хоть и мутант, но ведь из-за меня.. не должно быть так...", - Егора засовестило.
  Тут уж улыбка на лице Микона не давала возможности подумать иного - он все мысли прочитал "от и до".
  - слушай, друг. А есть ли у тебя возможность не читать мои мысли? - Егор задал вопрос прямо, что называется "в лоб", чтобы его услышали. Мутант понял маневр разведчика, и счел возможным ответить так же прямо:
  - есть. НО! Важней вам научиться думать честно, чем мне отключить эту возможность.
  Егор смутился. Постарался скрыть это.
  - Знаешь, я все же попрошу тебя не делать этого, по крайней мере пока. Пока я не привыкну к твоему присутствию. Ладно, давайте обсудим дело.
  - слушай, братец. Ты наконец-то понял, что мы здесь благодаря и тебе, и мне и Микону? Мы вместе. Мы вместе хотим помочь нашему метро. Ты действительно понял? - Алиса особо не церемонилась никогда, и поэтому Егор не удивился ее тону.
  - да, да... скажи. Чего-нибудь только новое, сестрица, ладно?
  Алиса сквасила мордашку, и отвернулась поднять с пола свой рюкзак.
  Егор перехватил взгляд Микона. Хм, он рассматривает фигуру Алисы. Ну да, фигурка у сестры была что надо. Недаром она почти десять лет отдала гимнастике, да и здесь, в подземке, несмотря на весь ужас случившегося, занималась физическими упражнениями. Ей 29 лет, но она жила одна. Впрочем, почти вся станция мадам Вершовой жили поодиночке - этакие амазонки нынешнего мира метро Новосибирска. Основой их объединения стала идея, что мир разрушили мужчины, и надо женщинам отделиться от мужской толпы, дабы сохранить хотя бы малую часть мира. При этом боец-разведчик не сомневался, что немало представителей мужской половины населения пыталось добиться расположения сестры. Однако характер у нее был непростой, а постоять за себя при случае она умела: станция Березовая славилась боевой подготовкой и рукопашным боем своих жительниц.
  Откуда-то пришел сотрудник охраны, и выложил перед группой коробку с чем-то тяжелым. Открыв ее, гости штабной палатки увидели целую гору сокровищ. Три радиостанции с дальностью действия до 2х километров, полтора десятка батареек для фонарика, два фонарика в водонепроницаемых корпусах. Еще два комплекта запасных батареек к радиостанциям. Какие-то пакетики с нитками и толстыми иголками, солнцезащитные очки (неужели это реально нужный в жизни предмет?) - целых три пары....
  Сергунцов решил прервать свое молчание и прокомментировал:
  - это максимум электрических приборов, который мы можем выделить. Я собрал оставшиеся живыми батарейки с половины станции, взамен выдав по несколько аккумуляторов и по зарядному устройству для них на десяток населения. Радиостанции вам заряжать будет негде, поэтому даю три комплекта батареек, но все же берегите их. Теперь я даю вам еще одну ночь отдыха, и завтра в 8.00 выступаете. Я вас провожу утром, заодно покажу кое-какое снаряжение еще. Пока получайте вооружение и боеприпасы в кладовой, боец у входа вас проводит к складу.
  Обсуждение не было долгим, примерный план был выработан заранее, даже маршрут был прорисован на куске непонятно как сохранившейся части города.
  
  ...Старший поста на выходе с верхнего яруса Сибирской кивнул полковнику, и отошел. Сергунцов повернулся к четверым бойцам. Еще раз не спеша оглядел каждого. Микон, мутант. Узкая кость, еще более бледная, чем у остальных жителей метро, кожа. Как ни странно, на него нашелся размер легкого бронепластового жилета черного цвета. Серый в разводах, городской расцветки камуфляж. Каска с прозрачным забралом и защитой подбородка. Армейские берцы. АК-74 с присоединенным рожком и примотанным к нему изолентой вторым. Вещевой мешок почти полный, за плечами, стянутый средней лямкой. Микон старательно что-то трет, темное и пропитавшее поверхность бронежилета. Его лицо при этом - словно он только что съел слизняка. Живьем.
  Стройная и крепкая амазонка - Алиса Дарева. Ростом около метра семидесяти, почти такого же, как и Микон. На ней такой же легкий бронежилет. Каска такая же, но камуфляж лесной расцветки, зеленый и серыми и желтыми разводами. Берцы. Два охотничьих ножа на левом бедре. Громоздкий старый истрепанный подсумок для магазинов. Яркий вещевой мешок из крепкой ткани, к которому приторочен костюм радиационной защиты, правда более легкая версия, чем тот, что надевали наружные посты охраны. Меньше свинца, тоньше ткань. Даст протянуть дополнительное время человеческому организму в том случае, если путешествие затянется настолько, что возможностей собственной выводящей системы его не хватит. Алиса постоянно поправляет выбивающийся непокорный локон под каску. Прическа была не длинной. Просто у каски была порвана тесьма, которая стягивала внутренние ремешки для подгонки по размеру.
  Егор Дарев, старший группы в бронежилете и сером городском камуфляже. АКСУ с также смотанными изолентой рожками. Портупея на поясе, с надетым на нее штык-ножом. Вещевой мешок унылого выцветшего армейского цвета, с притороченной защитой, почти полный. Высокие горные ботинки, гражданские, отличного качества, но уже ношенные. Носил их не Егор, и из-за этого ему все время казалось, что он их украл. Усилием воли отводит глаза от ботинок, и старается не думать.
  Они все стараются не думать. Не думать о том, что часть их снаряжения снята бережливым завскладом с убитых в темных и холодных туннелях и подсобных помещениях новосибирского метро бойцов. Не думать о том, что если им суждено погибнуть, то уже никто больше не воспользуется этим снаряжением и формой. Как ни странно, эта мысль приносила некоторое облегчение. Только начальник поста, пропускающий их наружу, откуда-то сбоку восхищенно цокнул языком:
  - почти Терминаторы. Целых трое.
  НУ, нет у старшОго ощущения неправильности. Привык в этой подземной тюрьме все измерять меркой сохранения ресурса. Человеческого и материального. Двадцать лет, и без того бережливо-медлительные сибиряки прячутся от страшного врага под землей...
  Заскрипел противно ворот на затворе первых ворот. С сухим хрустом что-то раздвигалось снаружи воротами вбок. Что-то - это куски покореженной пластмассы, крупные куски разваливающихся бетонных стен, и еще что-то желтовато-серое... С кусками ткани, сгнившей и уже неопределимого цвета. Кажется, это останки. Несколько костей человеческого (или нет?) скелета. Кто-то, размером с небольшую собаку, исчез в дыре между стеной и вторыми воротами, и тут же ослепительный луч прожектора ударил в спину всем троим, да так, что почти физически бойцы подались вперед. Клацнул тросик затвора на КПВТ - 14,5 мм крупнокалиберный пулемет, снятый с какого-то бронетранспортера, и турель, до этого смотревшая вверх, развернулась в открывающийся проем.
  Старший поста и полковник Сергунцов подошли к засовам на внешних воротах с обеих сторон от центра. ДАрев и его бойцы изготовились к стрельбе: звякнули затворы калашей, стоявшие справа и слева Алиса и Егор шагнули вбок, Микон опустился на одно колено.
  Глухой металлический звук, повторившийся дважды, обозначил, что ворота ничто не удерживает. И словно по команде, начальник поста и всей военной братии подземки линии стали выталкивать створки ворот наружу.
  Свет! Свет, свет, свет!!! Прожектор, оставшийся за спиной, сразу же превратился в малюсенький солнечный зайчик - такой была сила дневного света, ввалившегося стеной внутрь темного нутра подземки. Из всех пятерых только Алиса была в очках, и даже она склонила голову под напором светила. Мутант и разведчик лишь через несколько десятков секунду стали хоть что-то различать. Когда они дежурили на метромосту, стекла защитных костюмов были затонированы. Создатели их знали, что делали.
  -.. ваших собственных сил и уровня защитных костюмов хватит на четыре-пять дней. - Сергунцов, оказывается, уже чего-то говорил, но ошеломленные светом люди не слышали. - Дорогу не потеряете, идите либо вдоль железной дороги, либо остатков шоссе...
  Наконец Егор нашел в себе силы медленно повернуть голову к полковнику, кивнул. Потом взгляд на сестру - "вперед". Жест двумя пальцами себе в глаза, потом ими же вперед со взглядом на Микона - "наблюдать, прикрыть, если потребуется". Ответный кивок, и разведчик медленно шагнул вперед, на проросшую травой, мелкими кустами и засыпанную обломками каких-то бетонных конструкций, когда-то асфальтированную площадку. Алиса уже стояла в десятке метров впереди. ДАрев остановился у белесой, в желтом мшистом налете глыбы, и дал знак Микону двигаться. Едва мутант пересек ржавую раму стеклянного тамбура выхода со станции, ворота быстро стали закрываться, и через несколько секунд трое людей остались предоставленными себе перед своим же миром, ставшим им неизвестным и оттого очень опасным.
  Стук засовов отрезал их от мира подземки, и тут же грохот короткой очереди автомата за спиной бросил Егора и Алису на землю. Стрелял Микон, стрелял в двух крысообразных тварей, бросившихся в щель в углу стены и металла створки, вслед за стуком засовов решивших полакомиться двумя двуногими, столь неосторожно покинувшими свое убежище. Первая тут же была отброшена пулями на угол стены, и замерла. Вторая исчезла в недосягаемости за углом. И как, выяснилось, не торопилась скрыться совсем - вскоре за хвост ее павшая подруга была затянута внутрь густого низкого кустарника. А еще через полминуты оттуда раздались громкий шорох и возня, прерывавшаяся взвизгиваниями. Кто-то кого-то ел.
  Конечно, подобная сцена для жителей подземки была не нова.
  Новосибирск был молодым мегаполисом. Лишь в 2010 году его население определили как чуть более двух миллионов человек, да и то, прирост был в основном, за счет присоединения города-спутника Бердска. И метро соответственно, имел значительно менее протяженное и разветвленное, чем, скажем, Москва или Питер. По сути, метро этого сибирского города состояло из двенадцати станций, расположенных на двух линиях, одного перехода между линиями на станции Красный проспект, и самого длинного в мире метромоста. Когда все началось, в самом метро находилось обычное для дневного трафика количество пассажиров, чуть менее двухсот семидесяти тысяч. Еще несколько десятков тысяч добрались до входов в метро уже после объявления тревоги по городу на те станции, где не сработали сразу или не были вовсе включены гермозатворы ворот. Таким образом, на все городское метро протяженностью около 15,5 километров, в первое время собралось население более трехсот тысяч человек. Это трудно представить, но обе короткие линии метро превратились в единое жилое пространство. И, конечно же, никакая охрана и никакое подобие организации в первое время не могли упорядочить жизнь этих едва спасшихся от ядерной смерти людей. В метро попали и больные гриппом, и венерическими заболеваниями. Попали и получившие первые дозы облучения, сами по себе ставшие источников радиации, заражавшие других людей. И даже позже, после прошедших страшным скальпелем по телу теплившейся жизни в метро эпидемии полиомиелита, убившей 90% всех младенцев и детей до 4х лет в 2015 году. И после обрушения части наполовину прорытого туннеля между конечной станции Карла Маркса и площадью Станиславского, когда погибли сотни людей, погребенных заживо в земле, без единого шанса выжить... даже после этого еще множество старых и новых опасностей продолжали попытки уничтожить остатки человеческой жизни в этой части Сибири. Часть населения, перенесшая лучевую болезнь. В том числе и те, кто глупо пренебрег опасностями, выходившие наружу. Получившие мутации уже на генном уровне зафиксированные, психологически изуродованные Катастрофой люди с нормальными пока что телами. Все эти люди выделились в отдельную касту, конфликтовавшую с остальными. И в результате военного конфликта, унесшего еще несколько десятков жизней, эти разногласия были разрешены - временно - разделением границ, нарушение которых с обеих сторон каралось смертью, если было обнаружено. И постоянным, страшным бичом, уносившим человеческие жизни, было проникновение внутрь перенаселенных площадей новосибирского метро одичавшей и голодной жизни снаружи. Изменившейся, мутировавшей, ныне приспособившейся лучше, чем люди ПОСЛЕ, жизни. Они рвали и грызли, щипали и протыкали иглами человеческую плоть. И именно поэтому половина выживающего населения просто вынужденно превратилась в военных. Оружие стало обязательным атрибутом любого костюма. Автомат Калашникова был номером один во всех ценниках, патроны к нему были, по сути, деньгами. Но и это не спасало. Выделяемые наиболее привилегированным членам общества отдельные закутки на перегонах между станциями, так сказать, "квартиры" имевшие один вход, все равно подвергались нападениям змей или насекомых, приходящих по потолку, или по работающим вентиляционным шахтам. Двери с таких "квартир" снимались, для обеспечения эвакуации живущих. Детей с младенчества учили правилам поведения при любой опасности, а юноша 13-14 лет автоматически считался способным держать оружие и участвовал в операциях наравне со старшими.
  Именно поэтому не было ничего странного в той сцене, которую наблюдали трое бойцов-разведчиков. Они были элитной частью защищавших подземелье людей от смертельной опасности военных. И теперь, когда общий радиационный фон снизился до возможности преодолевать расстояния в легкой защите, а озоновый слой увеличивался, а дыра "ушла" с территории Сибири куда-то в сторону Северного Полюса, именно они были первыми отправлены на поверхность.
  Они были готовы.
  ...Три часа спустя, обсудив с местными начальниками разные рабочие вопросы, Сергунцов отправился на свою станцию. Еще через некоторое время, миновав санитарные посты на Площади Ленина, Олег Петрович уже приближался к охране на Речном. Попутно ему рассказали о случае со слизняком в перегоне, и полковник удовлетворенно хмыкнул себе: все ж не ошибся в ребятах он, помогли людям и здесь тоже. Это знак.
  Полковнику предстояло организовать подготовку к предстоящей атаке на линию мутантов: отдать распоряжения по извлечению стратегических запасов для бойцов. Подготовка заняла почти полные сутки, на ногах без малейшего шанса на отдых. Лишь по истечению второй половины ночи, усталость, навалившаяся страшным непониманием человеческой речи, заставила Сергунцова резко прервать доклад одного из подчиненных словами:
  - все, Леша, я уже не слышу тебя, мне надо поспать, доложи Скобреву, - и отправиться в свою палатку, увалиться на выложенные в ряд матрацы не раздеваясь, и проспать четыре часа кряду.
  Отдых ему был нужен, ой как нужен... Самое главное еще только начиналось. Потому что на утро следующего дня Скобрев, не слишком любимый, но все же по-своему честный и лучший в своем значении заместитель, принес несколько важных вестей.
  ... ОЛег Петрович сидел на табурете перед большим осколком зеркала в своей палатке, и скоблил щеки старым одноразовым лезвием Biko, пытаясь хоть как-то сократить заметность щетины. Лезвия давно уже затупились. Гель для бритья давно стал роскошью. Хозяйственное мыло, которое "подземные" фермеры научились как-то делать из сала и смеси мыльных корней с какой-то сомнительной химией, слабо подходило для скольжения даже острых лезвий, уж и не говоря об имеющихся в наличии.
  Побултыхал станком в тазу, стоявшем на табурете, смывая мыло. С подозрением посмотрел на результат. Поднес лезвие к правой скуле, и, заранее сморщившись, прижал к коже, повел вниз. Сказать, что удовольствие было сомнительным - ничего не сказать. И лишь одна мысль, мирная и теплая, равная по своему смыслу всей своей жизни, заставляла полковника не скрипеть зубами. Внучка. Да, у него была внучка.
  НУ, назвал внучкой он ее сам. Если по правилам - никакая она ему не внучка. Он не знал ее родителей, и не был родственником никому из них. Но все равно он улыбается, когда думает о ней.
  Круглое румяное (это в подземелье-то!) лицо десятилетней девочки. Оно всегда с ним. Полковник давно уже разочаровался во всем, сделанном им до Катастрофы. Но улыбка на чернявой и бровастой мордашке девочки столь же давно стала для Олега мерилом всего, что он делал. Непонятно как, но его отношение к Эльке - Эльвире - определило уровень справедливости всего, что он делал для выжившего в страшной беде поздемного люда. И сейчас он отнял от лица лезвие, опустил руку в таз с водой, и замер, вновь прокручивая ленту памяти в своей голове..
  ....Вокруг давящая тишина. Чертовы инструкции предписывали "тишину в эфире", а специальный шлем с наушниками и минирацией, встроенной в него, крал у своего хозяина звуки извне. Он руководит спасением VIP персон, список которых утвердила Москва. Он - командует группой спецназа из семи человек, которая должна собрать всех, кто имеет какое-либо отношение к списку из двенадцати человек. Список, как и внешние данные этих людей, он знает наизусть, как и каждый член его группы. Зона его ответственности - когда непосредственные руководители уже скрылись за створками сверхсекретных ворот, расположенных в перегоне между Речным и Площадью Ленина - находится в зоне створа гермоворот на площади Карла Маркса. По предварительно полученным данным, в эти гермоворота должны были попасть четверо из тех, кого им приказано собрать в специально указанном месте. Пока удалось найти только двоих.
  Из его семерых парней двое уже были ранены, а один погиб в давке у ворот - Сергунцов отправил его в качестве форпоста вылавливать из возможной давки на воротах нужных людей. Его просто снесли первые волны спасающихся в метро. Через две минуты после того, как запрудившие площадь жители достигли ступеней спуска в метро, связь с ним пропала. Оружие у бойца Олег Петрович забрал, пытаясь спасти жизни граждан в панике и давке, но именно это и сыграло злую шутку с его солдатом - его растоптали, и сопротивляться просто бронежилетом и шлемом толпе он не смог.
  .. Он уже не ждет от тишины ничего. Ужас толпы. Страх каждого отдельно человека за свою жизнь и жизнь своих близких. Непонимание. Ненависть ко всему сущему за несоразмерность кары за свои грехи. Все это заставляло воздух ощутимо на физическом уровне вибрировать. Редкие вспышки выстрелов в полутьме тамбура.
  Стоп. Что за выстрелы?
  Вооруженных людей из города на этом спуске почти не предполагалось.
  Стреляет один из бойцов охраны - этих ребят бросили на "регулирование потоков беженцев" в случае Катастрофы - обычный омоновец, одетый в бронежилет и с автоматом, который должен в конечном итоге обеспечить закрытие в нужный момент времени гермоворот. Стреляет в кого-то, кто пытается броситься обратно к уже закрывающимся вратам. Попадает, и парень падает, Сергунцов видит его страшный взгляд в сторону суживающегося прохода. А там...
  Там маленькая девочка, которую мама пытается забросить в закрывающуюся щель, в ярко-оранжевой футболке, боясь потерять свою маму, растопыривает руки, и отталкивается от створок в обратную сторону. Ребенок хочет остаться с мамой...
  Парень падает, получив, видимо, несколько пуль.
  Ртуть. Страх и ненависть ртутью заполняют его вены. Сердце не может справиться с ядовитым металлом в крови и останавливается.
  Нет.
  Так не может быть.
  - полковник!
  - товарищ полковник!
  Голоса тонут в расплавленном металле ужаса. НА секунду его воображение дает звук извне - он даже на секунду не мог себе представить какофонии криков, царящей вокруг - когда его мозг расшифровал все, что написано на лицах оставшихся снаружи.
  Взгляд вправо - там на стене лестница вверх, наружу, резервный выход для рабочих. Двое с автоматами сварки туда уже тянут кабель с газом и электричеством. Бросок в сторону лестницы. Эти двое недоуменно смотрят на черную фигуру в шлеме, и один из них недоуменно пожимает плечами, намереваясь двинуться дальше. Сергунцов вскидывает автомат, и направляет на них. Сначала один, а потом второй бросаются в бегство. Им нет дела до толпы. И нет дела до идеалистов.
  Путь наверх занял несколько секунд - но люк не открывается. На нем лежат... люди. Ничего... еще поддадим плечом..
  .. Сергунцов использовал это путь пять раз. Пять раз, после, как остатки световой и ударной волн пронеслись над городом. Люди, оставшиеся в спуске к гермоворотам, уцелели от обеих волн. Сергунцов принес троих, его парни нашли еще восемь человек, выживших в той давке снаружи.
  Но самым важным за всю свою жизнь поступком Сергунцов считал первую вылазку: девочка в оранжевой футболке, не захотевшая терять маму, теперь была внутри. Ее мама тоже.
  Мама девочки умерла через неделю после Катастрофы.
  Девочку звали Эльвирой.
  Она помнила папу. Папу звали Семен. Он хотел ее спасти, и его застрелили в тамбуре.
  А полковнику было приказано забыть дорогу к секретной двери, за которой скрылись VIP персоны.
  Когда он вытащил девочку оттуда, из спуска в метро на площади - она, отойдя от шока, сказала Сергунцову, что ей четыре года.
  - Чепыре. - Так и сказала.
  А теперь ей было... теперь ей было двадцать четыре.
  Внучка Эльвира. Она была мерилом счастья полковника Сергунцова Олега Петровича.
  Еще дюжину лет назад девочке уже стало столько лет, когда пора уже стесняться мужчин. Даже .. даже дедушки. Тогда в своей не слишком просторной палатке полковник отделил ширмой из плотной ткани отсек. Переставил раскладушку и маленькую тумбочку, предложил ей нашить несколько пуговиц, чтобы у Эльки была имитация закрытой двери - личное пространство подростка! - и пару десятков колец на потолке и стенах палатки - вот и комната. Отдельная.
  А в четырнадцать, закончив школьный класс, она вышла на работу в команду связистов - ей жутко нравилось копошиться в давно уже отработавших свое средствах связи, и возвращать их в жизнь. А еще ей нравилось, как дед на нее смотрит, когда старший связистов, Палыч, хвалит ее за отлично проделанную работу. А Полковнику нравилось смотреть, как ей нравится, что ему нравится....
  У него была внучка. Была цель жизни.
  И она помнила родного отца. Полковник Сергунцов Олег Петрович не знал, что с этим делать.
  Перегоны между станциями были не слишком длинными. К примеру, между Речным Вокзалом и Октябрьской всего одна тысяча триста метров. Октябрьская - Площадь Ленина - тысяча восемьсот. Никита выстроил своих бойцов в цепочку, и теперь эта серая змейка мерно раскачивалась, изгибаясь, следуя за тем направлением, которое задавали проложенные рельсы. Примерно через двести метров до входа в туннель на Октябрьской, шедшие до этого рядом рельсы разделились. На Речном они так и оставались рядом, потому что вскоре был вход на метромост, а тут разделялись.
  Змейка шла быстрым шагом, маневрируя между разместившимися вдоль путей коробками и палатками с жителями подземки. Каждый шаг бойцов сопровождался буквально физически ощущаемым в воздухе напряжением. Мрачные взгляды людей, испытывающих на себе постоянный холод туннелей, куда вентиляторы с каждым днем гнали все более холодный воздух. Сжатые в точку от постоянных страхов, рассказываемых родителями о "пришельцах из отвратительного внешнего мира, зрачки маленьких детей. Новосибирское метро с трудом вмещало в себя своих жителей. Перегоны между станциями обживались, обычно нетронутыми оставались доступы к санузлам, технологическим помещениям и вентшахтам. Люди ютились среди обрывков тюбингов, свисающих со стен и потолка проволоки и кабелей. Палаток не хватало, и часто жильем служили собранные мебельным скобочным пистолетом картонные коробки. Но картон сырел. Через пару-тройку месяцев то, что защищало жителей от ветра, превращалось в размякшую бумагу, которая рвалась даже под давлением натекшей в углубление воды. Но деваться было некуда. Жили и тут. И метро терпеливо сносило постоянно терзавший его вирус человечества. Укрывая остатки жителей сибирского города в себе, метро постоянно взимало с них плату за то, что позволялось им. И основной валютой расчетов были именно "перегонщики" - жители перегонов....
  Из-за отсутствия даже того минимума санитарии, который имелся на светлых и сравнительно хорошо вентилируемых станциях, жители тоннелей чаще болели, тяжелей поддавались лечению их заболевания от переохлаждения - из-за постоянно нарастающей сырости. "Станционные", как их назвали жители перегонов, старались отгородиться от своих менее успешных собратьев, и вместо боевого блок-поста между перегонами устанавливался пост санитарно-эпидемиологический. Два, реже три, человека в защитных костюмах с респираторами, висящими на шее, с небольшим комплектом оборудования для обеззараживания и обязательным баком с хлорированной водой, постоянно находились на границе более освещенной части со стороны станции, осматривая всех проходящих на жилую станцию.
  Вот и сейчас Мишка, рыжий и коренастый разведчик, назначенный Никитой "головой змеи", остановился перед очередным санитарным постом, предварявшим Площадь Ленина. Впереди уже виднелось освещенное пространство перед выходом из туннеля. Двое в резиновых костюмах перегородили дорогу телу змеи.
  Жестами показали: раздевайтесь по пояс. Вопросительно обернувшемуся на него Мишке Никита утвердительно кивнул: делай, что просят. И тут же повернулся к остальной семерке:
  - раздевайтесь по пояс. Форма одежды номер два.
  Сам шагнул в сторону, пока не снимая ничего. Взглядом обшарил пройденный перегон. Ближайшая палатка с перегонциками у станции Пл. Ленина стояла примерно в 50 метрах отсюда: санитарная зона. Рядом с ней освещался проем техпомещений генераторной, а на полу дергалась, словно в брейк-дансе тень часового. Смотрим дальше... Что это там...всхлип, тихий, и поэтому страшный.
  Если б плакал или задыхался человек, он бы не стеснялся в звуке.
  - тсс!
  - ну что там, командир? - Мишка-рыжий уже одевался на той стороне санпоста.
  -тсшссш!! - Мельком взглянув на последнего в колонне разведчиков Самойленко, Никита показал жестами: вдоль левой стены, с оружием, тихо, вперед. Сам же сдвинулся, аккуратно перешагивая через рельсы и шпалы, к правой стене, не сводя глаз с чего-то в ста метрах от них, по левую сторону перегона. Там были установлены несколько коробок, открытых сверху. Нечто вроде закутка, ну скажем, для щенят. Правда, откуда Никите сравнение про щенят пришло, он не понял. Только вот и не собачьи там детеныши мирно спали. Человечьи.
  Разведчики двинулись обратно вглубь перегона, Самойленко вдоль одной стены, Маховеев - вдоль другой. Преодолев расстояние до источника непонятных всхлипов, старший дал знак остановиться. Подойдя к коробу возле стены, Никита нашарил в нем, стараясь не шуметь, палку с намотанным на нее тряпьем. Это был специальный запас факелов. Вынужденная мера - электроэнергия стала пропадать. Факела выручали, пока восстанавливалось снабжение от генераторов.
  Никита уже понял, что издавало звук. Слизняк. Как совет ученых написал в очередной регулярно распространяемой листовке - инструкции: слизняк мутировавший, бесформенное желеобразное существо, имеет свойство просачиваться в отверстия диаметром от 10 сантиметров. Ядовитая слизь вызывала поражение тканей, сама по себе жила отдельным микроорганизмом и служила подготавливающей пищу к употреблению основной массой слизня. Довольно редкое явление пока что в подземке, но, видимо, какие-то внешние враги загнали тварей глубже, и они все чаще стали появляться в перегонах, обжигая неосторожных. Боялись огня и обыкновенной хлорки. Ожог в 90% случаев означал смерть, так как пищеварительная слизь не прекращала своего черно дела , пока был хоть один миллиметр белковой пищи под ней.
  Никита бросил факел к левой стене туннеля. Себе полез доставать другой, и тут всхлипы прекратились. Разведчик напротив щелкнул зажигалкой, и переброшенная ему Никитой прокеросиненная тряпка тут же осветила негорячим голубым светом зеленоватую бугрящуюся массу. На четырех бугорках мерзкого, как содержимое станционных коллекторов, существа, беспокойно блеснули четыре черных пуговицы. "Черт! Да у него же... глаза!"
  Пока разведчики, как завороженные, разглядывали слизняка, до этого мирно спавший ребенок в коробе-закутке зашевелился, повернулся на живот и стал на колени. Девочка, в замусоленных колготках неопределенного цвета и почему-то почти новой яркой курточке, встала на четвереньки и вдруг поползла к слизняку. Медленно переставляя руки и ноги, она неуклюже перевалилась через стенку картонной перегородки, и ткнулась лицом в пыль туннеля.
  "Да она же спит.. Это что ж, гипноз во сне??"
  Девочку стало возможным разглядеть - года четыре, не больше. Лицо с закрытыми глазами в отблесках пламени факела выглядело метрвенно-бледным. Девочка ползла к слизню, наполовину выползшему из дыры в стене.
  "Получи!" - крик бойца отразился от стен, и поскакал вдоль туннеля, словно камень по трубе. Факел ткнулся прямо в блестящие черные пуговицы глаз слизняка. По поверхности мерзкой туши твари пробежала волна, и глаза спрятались в складках мучнистого зеленого цвета. Никита бросился к девочке и двумя легкими хлопками по щекам разбудил. Она тут же захныкала. Подняв на руки, Маховеев понес ее к станции, пока Самойленко огнем загонял слизняка внутрь стены перегона. К ним уже бежали санитарные постовые с каким-то ручным насосом и канистрой в руках. Подбежав, тут же установили емкость на пол, бросили шланги внутрь, и один из людей в защитном костюме стал энергично всем корпусом нагнетать давление насосом.
  - разойдитесь, - голос из-под маски второго человека даже не мог быть определен по половой принадлежности. Глухой и мрачный.
  В руках санитара уже был пистолет для разбрызгивания, направленный на снова завсхлипывавшую тварь, пытавшуюся втиснуть свое тело обратно в щель. Когда санитар с пистолетом нажал на крючок, и резко пахнувшая жидкость стала покрывать колышущуюся поверхность слизняка, тот задергался еще сильней и словно на грани ультразвукового диапазона издал визг.... Все дети проснулись и с криками побежали от этого визга, к мамам, которые уже тоже подбегали со стороны туннеля. Никита передал подошедшему со станции суховатому мужичонке в камуфлированной куртке факел , как на него налетела какая-то невысокая женщина, молотя кулаками и с воплями:
  - где, где, где моя дочь, где Оленька!, опять не успели, сволочи, когда же вы будете смотреть внимательно, зачем мы вас кормим...
  Ошеломленный напором старший разведчик даже не сразу среагировал, хватило лишь удерживать на вытянутой руке женщину молотившую кулачками по воздуху. Накинутый халат распахнулся, видневшаяся под ней футболка была чистой и свежей. От резких движений платок на голове сполз в набок, выбилась светлая прядь. Слезы, покрасневшее лицо, нервные пятна на шее и груди. Мама думала, что ее дочь не спасли и ее унес слизняк...
  - Успокойся, Марина, успокойся, цела твоя дочка, цела... - подоспевшая откуда-то пожилая тетка оттягивала набросившуюся на Никиту, - вон она, вон, посмотри, на станции...
  Марина остановилась. Обессилев от пережитого, женщина вдруг стала приседать, падая на пути. Разведчик вынужден был ее поддержать.
  - почти идиллия, командир, - усмехаясь, рыжая копна волос, обрамлявшая лицо с рыжими же веснушками (как они у него сохранились в нашей темноте??!) приблизилась. Мишка, уже одетый, помог Никите поддержать женщину, взяв ее под локоть, повел к перрону, где уже успокоившаяся девочка Оля, глазела во все стороны.
  - .. Привал. Полтора часа на отдых и обед. Мишка - за старшего, пока я к начальнику охраны станции схожу.
  Та женщина, Марина, после, как Никита уже вернулся с совещания с местными, подошла к их расположению на станции. Смущенно улыбаясь, она извинилась:
  - знаете, у меня нет никого кроме Оленьки. Муж умер в позапрошлом году, от пневмонии. Я теперь ее берегу, как же... вот и накинулась на вас, как дура... простите...вижу - все детки тут, а моей Оленьки нет...
  "А она... а она красивая!" Никита, вдруг сам смутился своих мыслей.
  - да ладно, чего там, бывает, все понятно.
  А женщина оказалась молодой, стройной естественной блондинкой, глаза уже не были красными, даже где-то нашлась помада для губ. Все тараторила и тараторила.
  -... вот, возьмите! Вы же доченьку мою спасли, не могу я вас так отпустить..
  Никите протягивали что-то завернутое в пакет. Как выяснилось, это была настойка.
  -.. на мху, специально моя бабушка меня научила пятнадцать лет назад, она травница была, не выдержала сырости метро, померла, но учила меня всякому, про живность и травы, приговаривала, что б не забывали , как мир раньше был... вот, мох особый нашла, целительная настойка получается, когда зараза какая, или простуда приходит - прогонять помогает. Да и повеселей становится... на душе..
  Что она хотела сказать этим "повеселей", Маховеев понял не сразу, а дружный хохот бойцов заставил его отвлечься от настойки, и он искусственно серьезным голосом сказал:
  - спасибо вам, Марина, спасибо, все в порядке, мы так ., - он чуть не сказал, "всегда делаем", но вовремя опомнился, поняв, какой ураган хохота может вызвать такая фраза, - в общем, не за что, спасибо, и, извините, мне надо посовещаться с ребя...,гм, с разведчиками.
  Увещевая, и кивая головой на торопливый рассказ женщины о родне, слизняках, о сырости, о похолодании, о трудностях воспитания, о... о чем еще, Никитин мозг уже не успевал фиксировать. Наконец ему удалось отправить Марину назад, домой. Она как-то вдруг замолкла. Лицо перестало сиять, глаза, глубокие-глубокие, и какие-то уже совсем старые, посмотрели на Никиту. Нет не "на", а "внутрь". Мудро, грустно, и с какой-то надеждой. Мгновение постояв так, она повернулась, и пошла к ступеням спуска в туннель перегона. Не дойдя до них пару метров, она вдруг остановилась, и присела на стоявший рядом с проходом к эскалатору, ящик. Закрыла лицо руками. И хотя разведчик был уже далеко, и в неверном свете ламп уже было невозможно разглядеть детали, но почему-то он знал, что она плачет. Когда он понял это, даже те лампы, которые горели, излучая скудный свет на окружающее, словно спрятались вглубь ниш в потолке, сделав освещение еще более призрачным. Темно-красный гранит на боковых стенах станции, словно приблизил стены друг к другу, сузив мир и без того крохотный, мир сырого и душного новосибирского метро, до двух человек. Буквы названия станции вдруг искривились и растворились в стенах.
  Женщина плакала обо всем сразу и ни о чем. О том, что заболел и умер муж. О том, что она никогда его не любила. О том, что теперь, когда он умер, ей не на кого опереться, а он помогал ей выжить. И теперь, когда она и дочь выжили, Оленьке угрожает опасность жизни, опасность жить в метро маленьким ребенком. Она боялась за дочь, и одновременно женская мудрость подсказывала, что нужен еще ребенок, а еще ребенка завести с теми, кто остался рядом, невозможно. И нужен муж, настоящий, кого она будет любить безусловно и безоговорочно, всегда, и который даст ей еще мальчика, и сохранит жизнь дочери. Она просто плакала. Плакала, прежде чем войти снова в почти неосвещенное электрическим светом пространство перегона.
  И тут Никита нарушил табу разведчиков всех станций: никогда не зарекаться на возвращение. Зачем-то он пообещал вернуться. Пообещал вернуться женщине, с которой впервые встретился. Зачем?!
  Через полтора часа Никита, присоединив к своему небольшому отряду еще шесть бойцов с площади Ленина, выдвинулся в направлении Сибирской. Больше дать не могли: станция обеспечивала патрульную службу между блок-постами на Речном и Березовой. А еще через час, с учетом контроля на двух санитарных и одного боевого блок-постов, отряд оказался на Сибирской.
  
  Пакля ухмыльнулся.
  - кого, придурок, нового, ты можешь привести ко мне в моем царстве? Я здесь Хозяин, и знаю всех! - Вождь Нового Мира, как сам себя называл Пакля, все сильней распалял себя. Он любил наводить страх на своих поданных перед тем, как к нему приводили наложниц. Его тройной подбородок трясся, а слюна с нижней губы вытянулась в мерзкую нить от второго подбородка до груди. Используя нарост на правом предплечье как палец, Пакля стер влажные потеки с подбородка. - Ладно, веди сюда, ублюдок, кого ты там нашел...
  Но в этот раз Челюсть привел действительно нового. Вернее, новую. Пока ближайший и верный наемник Пакли придерживал открытой старую плащ-палатку, служившую пологом в его апартаменты, два огромных ростом мутанта втолкнули внутрь девушку. Отлично сложенную, с восточным разрезом глаз. Стройную и с четко прорисованными контурами мышц под смуглой кожей. Девушка зажмурила глаза и долго не могла их открыть - комната Пакли была самым освещенным место во всем подземелье мутантов - единственной полноценно и даже с излишком освещенной. Разглядывая новую жертву, Пакля даже присвистнул.
  -ддддаааа..., - голос вождя четырех мутантских станций даже сошел на хрип. - На этот раз ты угодил мне, Челюсть... позже будешь вознагражден... А пока.. пока поставь у входа охрану из четверых. И четвертый пусть сидит с пулеметом напротив входа, и мочит всех, кто не похож на меня.., - и повернувшись к девушке, - я ведь не похож на тебя , детка? НЕ молчи, те, кто молчат, лишаются средства для разговора.. ведь им не нужен язык, так? - рука Пакли исчезла в горе красных и желтых тряпок. Где-то на уровне пониже живота. - А мне не хотелось бы потерять твой язычок, красавица, ой как не хотелось бы...
  Лицо пленницы перекосило гримасой отвращения. Так, что даже кожа покрылась гусиными пупырышками. Сейчас на девушке было из одежды лишь камуфлированные военные штаны и порванная по диагонали майка цвета хаки. Вместо ремня ей дали перевязать спадавшие штаны тесемкой, а оружие забрали еще сразу после борьбы на станции, во время захвата. "Она тебе не понадобится", мрачно хмыкнул огромный вооруженный урод с торчащими из сандалий ногами, покрытой язвами грудной клеткой в красных шортах и блекло-розовой (ну и идиотский же цвет!) футболке поло, когда выдергивал портупею из ее камуфлированных штанов. Его напарник был не менее "прекрасен" - горбатый на одну сторону, с висящим зобом, при этом с чудовищно развитыми плечевым поясом и мощными бедрами. Он поправил на спине автомат, и передвинул дальше подсумок с магазинами. Огромные, приспособленные к зрению в темноте глаза посмотрели на девушку испытующе. Прекратив вырываться, пленница вперилась ответно в мутно-голубые глаза захватившего ее бойца. НЕ сводя с нее глаз, горбун протянул ей тесемку:
  - перевяжи. Штаны. Пакля. Не любит. Не одетых. - Слова словно выпадали их глотки мутанта и катились дальше по мраморной плитке Гагаринской. Казалось, светлые с косыми диагональными линиями по напольному плиточному покрытию, плитки, отталкивали от себя каждое слово голубоглазого мутанта, как мячик в древней компьютерной игре "Пинг-понг".
  "Интересно, не смог сказать "голых", или это табу?"
  Через секунду, как волна отвращения на пошлый юмор вождя местных станций схлынула, взгляд девушки приобрел ледяной цвет холодного презрения. Будь у ее взгляда хоть малейшая возможность материализовываться, Пакля уже давно стал бы ледяной статуей. И медленно крошился от молоточков ненависти и презрения.
  Один из громил у нее за спиной, словно почувствовав накал эмоций, резко ткнул пленницу в спину, повыше талии. От неожиданности она упала на одно колено, и тут же, едва коснувшись пола правой рукой, с разворота въехала толкнувшему ее охраннику куда-то в район уха на его непомерно большой и оплывшей голове. Гигант зажмурил глаза, но почти не шелохнулся, не упал, хотя удар был крепким. Среагировал и второй мутант-бугай - от удара в солнечное сплетение резкий всхлип-выдох, и девушка отлетела к противоположной стене помещения. Медленно сползла по ней на пол. Поднялась и встала, согнувшись, сгибая и разгибая ноги, пытаясь восстановить вылетевшее невесть куда дыхание.
  - Потише, ты, идиот... такой презент испортишь.. - В тоне Пакли несколько уменьшилось надменности, но затрясшийся отвисший участок на горле, где располагался увеличенный от лучевой болезни зоб, выдавал нараставшее возбуждение.
  Ноги не держали, и девушка прислонилась к стене - после того как она билась в перегоне с тремя бугаями, силы были на исходе, а удар под дых вытряс остатки. Даже ненавидящий огонь притух на некоторое время. Вождь заметил это, и даже слез, вернее, слился с кресла ярко оранжевым месивом из-за смешения красок грязной, но яркой груды тряпья, принимаемого за одежду, со своего импровизированного трона. Пакля, а в нормальной человеческой жизни Борис Анатольевич Крымский, и в самом деле имел, если можно так выразиться, "управленческий" опыт в своей жизни. Он был сыном одного из заместителей городского главы Новосибирска, еще тогда, до Катастрофы, возглавлявшего какой-то связанный со спортом отдел, или что-то подобное. НА самом деле и отец, и сын были выходцами тоже из спортивной среды, но той, которая превратилась из представителей лучшей части человечества - в бандитские и полубандисткие формирования. Накопивший неплохое состояние на откатах, папенька заставил сына пройти серьезную школу силового вида спорта (штанга) и потом дал и некоторый организационный опыт, разрешив возглавить сначала небольшой "фитенсс-клуб", а потом и сеть. В итоге "Юпитер", как называлась эта самая сеть, приобрела устойчивую репутацию кузницы криминальных кадров. И поездивший по миру Пакля, получивший к тому же неплохое бизнес-образование, очень скоро стал виден в окружающей сфере криминала, как жесткий и умный руководитель банды. В день Катастрофы он и небольшая часть приближенных, организовывали сделку по передаче наркотиков картелю драг-дилеров, после которой он сам и часть его охраны, для заметания следов, решили уйти с места бандитской операции через метро, лишь потом пересев на шикарные авто, ожидавшие их на других улицах. В метро попало пятеро во главе с Паклей, двое умерли - один был убит во время драки с другими жителями подземки, один - заражен и переварен слизнем. Теперь оставшиеся составляли его личную гвардию - двое из них и захватили девушку с гордым взглядом, сидевшую сейчас у стены, и с ненавистью смотревшую на уродливого "хозяина" четырех станций.
  Словно черная тень поползла по лицу пленницы: пухлая, поросшая редкими белесыми волосками, практически без ногтей, рука тянулась к ее подбородку. Ужас, не контролируемый даже довольно крепкой волей пленницы, словно лапшерезка, раскатал на полоски душу.
  -неет! Не трогай меня! Только не эти мерзкие прикосновения...
  В глазах Хозяина заплескалась тихая ярость.
  - Напрасно ты так, красавица... я ведь к тебе всем сердцем ... а ты решила, видно, что я не сердцем... напрасно, я ведь не заинтересован в тебе никак кроме... Слышишь, Скрыл, как я мог бы быть заинтересован в этой, ням-ням, вкусной красавице.
  Ударивший девушку охранник криво ухмыльнулся во все щеки. Казалось, даже развешанные гирлянды лампочек на кривых едва оштукатуренных стенах комнаты моргнули, когда два шрама на правой щеке сомкнулись в единую щель с безгубым и беззубым ртом. Он знал, почему бить можно было пленницу сильно: он был голоден, а Хозяин всегда дает объедки со своего стола верным солдатам....
  - отведи ее, пусть пока, гы, отдохнет как следует. - В туже секунду новый удар отключил сознание девушки, как ей показалось, на секунду. На самом деле же из провала в черноту бессознательного ее выдернула несильная боль в левом предплечье. Укол, давление из иглы, и через секунду снова чернота. Рука мгновенно онемела, но сознание не хотело сосредотачиваться на данном факте, и лишь откуда-то донесся жутковатый гогот "пусть помаринуется немного".. и кто-то схватил ее за ногу, и поволок по полу. На краю комнаты была бетонная ступенька выхода на приступок, ведущей из перегона на станцию, она сильно ударилась о нее головой, и бессознательное облегчение на время выдернуло ее из боли ноющего тела и онемения.
  ..Очнулась она через полтора часа. Смрад, идущий из угла комнатушки, подсказывал, что где-то рядом незакрытый люк коллектора. Девушка попыталась повернуть голову вбок, чтобы оглядеться, и мир вспыхнул китайскими салютами боли. Пришлось выждать еще немного, и только через час еще она смогла повернуться и даже сесть. Лежала она на кушетке, дермантин на которой давно уже был содран, и лишь коричневые лохмотья напоминали о существовании какого бы то ни было покрытия на тесаных досках. Ржавчина проела в двух местах болты крепления, и доски, двигаясь вдоль тела, лежащего на них, больно щипали за кожу. Поморщившись, пленница спустилась на колени и так прошла немного расстояния до источника запаз.
  "ЧЧерт" это даже не просто незакрытый люк!, его и не собиралсь закрывать никогда, туда постоянно сливают отходы.. ООО, нет.."
  Дело было не в отходах. В люк сваливали трупы. Коллекторная труба имела сужение ближе к верхней части, и либо трупов было так много, что они заполнили его, либо в какой-то момент тела забили проход до дна коллектора, и теперь в миндалевидные глаза девушки с молчаливым укором уставился взгляд не так давно сброшенного сюда мертвяка. Девушку вырвало прямо перед собой.
  "господи, что же здесь происходит все это время??" - это стало последней более или менее осознанной мыслью. Точнее, собственной мыслью девушки. Следом за ней в мозг пришли чужие. Она видела, какой-то перегон, серую облезлую дверь, с продетой в петли для замков толстой проволокой вместо замка. Осыпавшиеся стены туннеля, гроздья тюбингов, свешивающихся с них. Прямо на истерзанном бетоне рядом с серой дверью сидит ... сидит кто-то. Сидит с позе лотоса, сгорбленный, в каком-то темно-зеленом рубище. Голова лежит на груди, перепутанные седые волосы космами лежат на плечах. Девушка силится разглядеть, ей кажется, что она встала и пытается сквозь дверь увидеть сидящего. И тут ужас сковывает снова ее тело: тот, кто сидел у двери - поднял голову.
  На самом деле она лежит на кушетке по-прежнему, и лишь зрачки ее под прикрытыми веками дергаются, следя за направлением мысленного взора. Транквилизатор, запасы которого Пакля хранил в самом дальнем углу своей комнаты, вколотый ей, должен был поддерживать ее сознание в расслабленном состоянии еще два - два с половиной часа.
  Женщина. Старая-престарая женщина. На лице ее росли волосы. Ровные, словно кошачий подшерсток. Вместе с морщинами, избороздившими ее щеки и лоб, волосы придавали дурацкое сходство с загривком мастиффа. Только у мастиффа на загривке не было глаз.
  В это мгновение в тумане потерянного сознания вдруг постучалась живая мысль: я ведь должна была что-то сделать... я должна была... Пакля! Я должна была его убить.... И снова сумрак.
  .. Женщина вдруг меняет облик. Перед плененной девушкой стает в полный рост совсем не старая, вряд ли больше тридцати пяти стройная женщина. Карие глаза, в меру полноватая фигура. Твердый взгляд.
  - здравствуй!
  Приветствие в голове, да еще такое - в ее состоянии "здравствовать" было довольно самоуверенным заявлением. Девушка замерла.
  - это тоже я. И та, что сидела у двери - тоже я. Послушайте меня. Сейчас я сделаю так, что вы запомните не только то, что у вас будут спрашивать, но и все, увидите, вообще все. Вам будет больно. - Тут женщина горько усмехнулась. - Думаю и мне будет... Но я вам помогу. Я могу очистить ваш мозг от воздействия той дряни, что вам замутила его.
  Вдруг образ нормальной женщины стал расплываться. Через мгновение снова седая старуха сидела под дверью, только смотрела она куда-то в сторону. Оттуда приближался страх. Горбун, тот самый, который схватил ее несколькими часами раньше. Тогда, когда ее мозг бурлил от стремления выполнить задачу, поставленную Мадам Вершовой. Когда адреналин буквально плескался в венах, когда она уложила первыми ударами бойцов - мутантов, и одни из них не поднялся совсем - ей было велено сыграть захват на полном серьезе - не дав и тени сомнения у врага. Горбун вдруг как-то практически мгновенно оказался рядом со старухой, и словно молния пронзила сознание девушки. И еще раз. И еще. Горбун жестко, со злостью бил женщину у двери, и брызжа слюной, что-то ей говорил.
  Пауза и тишина в голове. Девушка даже успела испугаться, что эта странная гостья ее сознания, не появится больше никогда.
  Снова шум и волны страха в голове. На какую-ту секунду у нее возникло ощущение, что кто-то еще пытается увидеть ее. Голубой цвет. Злобный, и все же проверяющий взгляд. Но, словно ничего не увидев, голубоглазый исчез из головы пленницы. Снова женщина:
  - говори, что ты задумала..., - голос сам по себе возникал в голове.
  - думай о своей цели, думай, - голос из скрипучего старческого стал тягучим и низким, доносящимся словно из бочки. И она не выдержала: пронеслись словно ветер в ее голове все эпизоды последних суток.
  Утро. Моцион, завтрак простой грибной кашей. Тренировка, но не напряженная, а скорее поддерживающая. НЕ слишком изнуряющие занятия с метательным оружием разного типа, от заколки до мясницкого ножа. Встреча с молодым человеком. Около часа без особых воспоминаний, но на фоне блаженного состояния расслабленного тепла во всем теле. Мадам Вершова. И четкое, словно на камне на перепутье, вырезанное описание задачи. Проникнуть. Найти. Убить. И внести смуту. Ровно в назначенное время. Время зафиксировано гипнотическим образом. Бомба. Человек с таймером.
  Все.
  Теперь старуха видела все.
  Провал в небытие. Перед провалом - несколько вспышек молний, и взгляд снова молодой сильной женщины. Еще миг, и старуха разбивает лоб от падения на рельс. Ее волокут по полу перегона, не обращая внимания на уже безвольное болтание головы.
  Пленница очнулась. Как ни странно, кривой закругленный к верху потолок почти не плыл перед взглядом. Понимание приходило медленно. Мозг работал четко, словно и не было трехчасового молочного тумана в голове. Словно никто и не входил в ее мысли, как ... нет, даже не как "к себе домой", скорее, "как в раздевалку при тренажерном зале".. Она помнила каждый штрих из переданного ей седой лохматой женщиной. Теперь Пакля точно знает, для чего она здесь. Теперь она точно знает, что Пакля знает....
  Ноги ей не разули. Серые почти новые кроссовки остались на ней. И теперь кроссовки встали на покрытый цементной пылью пол камеры. Благодаря воздействию внушения женщины у серой двери мысли больше не путались, и общее самочувствие было значительно лучше. Девушка вынула из волос специальную шпильку. Остро заточенная металлическая, не какая-нибудь пластиковая, вещица оказалась там не случайно - девушка готовилась и это был один из последних тайников, который она приберегла до особо важного момента. Еще один - шнур из синтетического шпагата, снабженный маленьким свинцовым шариком на конце, был продет в шов на левой штанине. Но пока он не нужен. Девушка уже больше не морщилась, глядя на таращившегося на нее мертвяка в проеме коллекторного люка, и взялась за ворот еще сохранившейся монтажной куртки, потянула вверх. Труп мужчины, который она вынула из люка, недоуменно и с укоризной посмотрел на нее, и потом голова его упала на грудь, словно смирился он с бесцеремонностью оставшихся в живых. Ничего. Раз смирился, то все нормально. Поволокла его до двери. Туда же переместилось еще пять тел, за каждым из которых приходилось спускаться все ниже и ниже. Чтобы достать десятого, девушке пришлось связать три ремня мертвых, затем привалить ее (при жизни это была женщина) к лестнице, поймать положение, чтоб труп не сползал вниз, и привязать к поясу ремни, и за этот импровизированный трос поднять тело наверх. Три четверти часа тяжелой физической работы. Майка на плечах превратилась в лохмотья, а на всем теле выступили бисеринки пота.
  И вот вход оказался свободен. Вернее, там хватало места, чтобы протиснуть гибкое тело в нее, и оказаться через двадцать семь ступенек вертикальной лестницы на приступке коллектора.
  Едва она ступила на него, вонь от испарений на секунду парализовала любое устремление двигаться. Закрыв на мгновение глаза, беглянка задержала дыхание. Сорвала остатки майки, повязала поверх рта и носа. И хотя особой защиты от вони это не дало, подсознание услужливо дорисовало некоторое облегчение дыхания. Девушка сначала быстро зашагала, а затем перешла на бег в сторону, где как ей казалось, должна была быть отдушина от коллектора для выравнивания давления.
  Через пять-шесть минут бега впереди зачернел квадрат отверстия на уровне головы. Отдушина. Здесь должна быть повышенная радиация, но дозиметр разбился еще во время драки, а искать другой вариант не было времени. Ухватившись, она подтянулась наверх и, согнувшись, втиснулась по пояс внутрь. Стало еще темней, тьма проглотила ее.
  "Ничего, я не съедобная, - подбодрила себя беглянка, - проглотила - выплюнет" Придется перебирать руками стены , пока не найдется ход вверх.
  ... Свет из-за решетки не освещал вентиляционный ход. Темнота просто ленилась додавить жалюзи до упора, и поэтому через шесть щелей внутрь пробивался небольшой отсвет из расширения короба. Девушка ползла почти два часа. Восемь раз шахта меняла направление, и она потеряла направление движения. Похоже, она должна выпасть наружу где-то в районе перехода между депо и Гагаринской, потому что старалась придерживаться обратного направления относительно коллектора, через который сбежала. Пот давно высох. Содранные колени и локти, грудь и плечи отвратительно саднили. Два раза она отбивалась от нескольких сравнительно некрупных крыс. Нет, это не было таким уж сложным, конечно нет. А ТЫ ПОПРОБУЙ ОТБИТЬСЯ ОТ ТРЕХ ТВАРЕЙ РАЗМЕРОМ С ТАКСУ - если ты лежишь в закругленной трубе сечением чуть менее трех четвертей квадратного метра!!
  Жутко хотелось истерики. Нормальной такой, бабской истерики. Что-нибудь проорать, типа: тоже мне нашли диверсантку!! Я, может, хочу в своей палатке мужу детишек растить, а вы меня в радиоактивный кошмар в трубе с бешеными таксами закрыли... С трудом подавив желание заорать, девушка снова перевела дух. Повернулась, взяла в руки заколку, и продолжила выковыривать ржавый дюбель из крепления жалюзи.
  ....В это время посланный Хозяином охранник выковыривал проволоку из петель камеры, куда бросили пленницу. С помощью "гадалки", как ее называли в царстве четырех станций, они прочитали в мозгу жертвы цель ее присутствия в подземке мутантов, и теперь Пакля намеревался выставить ее тело на съедение заживо своим "солдатам" - на обозрение всем остальным - а их было бы немало, этих остальных, ведь вождь распорядился силой привести всех на казнь-обед. Путь видят, что враг затевает что-то против них. Вот она, лазутчица. Диверсантка. Убейте. "Жаль только гадалка умерла. Не надо было Глазу ее так бить. Еще пригодилась бы"
  Он не мог знать, что гадалка хоть и не могла больше сопротивляться приказу читать мысли тех, кого приказывал "смотреть" Пакля. Зато она могла помочь девушке выполнить ее предназначение.
  ПРоволка была вынута, но дверь повела себя как-то странно. Сначала зачем-то посопротивлялась попытке открыть ее. А потом вдруг сама распахнулась настежь, и на бойца вывалилась гора разлагающихся трупов. Едва придя в себя, охранник понесся по перегону в сторону перрона на Гагаринской - там, в комнате техперсонала Пакля организовал себе квартиру с "тронным" залом...
  ...Вдруг снаружи что-то запумкало и захлопало. А где-то далеко еще и шарахнуло. Немного понесло едким дымом. Пороховые газы. "Начали. Они не дождались. Они начали штурм..", - девушка еще остервенелей заскребла заколкой, при этом налегая плечом на решетку, и чуть не упустила момент, когда она выпала бы наружу. Как раз стояло короткое затишье в стрекоте калашей и звонких хлопков пистолетных выстрелов. Упади решетка сейчас на пол из шлифованного бетона с мраморной крошкой, грохот стоял бы такой, что все те, кого она в своей камере оставила у двери, разбежались бы по своим коллекторам...
  На полтора метра ниже была нормальная горизонтальная поверхность комнаты техперсонала. У правой стены стоял ряд металлических шкафов разных размеров, когда-то служивших для переодевания и хранения нехитрого инструмента обходчиков и техничек, которые ночами выходили на свои служебные обязанности ночью, когда метро закрывалось. Отбитый кафель на стенах был неаккуратно прикреплен в некоторых местах на свои места, негустая паутина трещин на сохранившихся плитках и все еще вертикально стоящие шкафы с уцелевшими дверцами говорили о том, что комнату регулярно посещают. Даже скамья была аккуратно задвинута в угол.
  Снова загрохотало. Пока стоял шум перестрелки в туннелях, девушка протолкнула решетку за себя. Железка долго не хотела впихиваться дальше колен, упершись в труп убитой крысы. Выругавшись, спрыгнула на пол. Бесшумно не получилось: ноги беглянки из-за долгого неудобного положения еще не слушались, а прыгнуть надо было подальше в угол, чтобы не попасть в видимый проем приоткрытой двери - там слышались какие-то скрипучие выкрики.
  Прислушиваться было бесполезно - беспрерывный перестук калашей заглушал любое разумное слово. В какой-то момент тишины между выстрелами девушка услышала металлический перестук по бетону. Все еще чистое после вмешательства той женщины (надо ее найти потом и расспросить, если живы будем) сознание тут же расшифровало этот перестук: граната. Скорее всего, РГ-62, наступательная, с небольшим радиусом разлета осколков. Ну очень близко перестук. Она бросила тело на пол, головой от двери, больно ударившись о деревянный ящик из-под патронов. Грохот взрыва. И полная тишина - заложило уши в узком пространстве помещения.
  По-гусиному подкралась к двери со стороны петель, и заглянула внутрь соседней комнаты.
  Входная дверь той комнаты раскачивалась внутри, прибившись углом к стене, и медленно скатывалась на пол. Бум. Стон - скрип. В комнате бело четверо. Двое лежали, двое присевшие - смотрели друг на друга в противоположных друг от друга углах. В лежавших девушка узнала одного ... и второго... "Черт! Черт!, как я ...попала сюда??!"
  Это была та самая комната, в которой она получила дозу транквилизатора. Там, где ей по дых врезал один из мордоворотов Пакли. Теперь он бесформенным мешков лежал (нет, не лежал. Валялся - злорадно мелькнуло в голове) слева от "трона" Хозяина. Во втором дергавшемся от боли теле беглянка узнала Кристу. Криста жила рядом, в соседней палатке с ней, на станции Березовая роща, и была членом отряда охраны станции. Холодная ярость стала кипятить кровь девушки. Белая пелена на миг застила глаза, и вот уже через мгновение она стояла за спиной у Пакли, прижав к его сонной артерии заколку так, что даже рыхлая кожа на толстой оплывшей шее мутанта натянулась до побеления.
  -сс-сука... - Она прошипела, не сказала. Зубы были сжаты, словно не хотели и одного вздоха пропустить через себя пока мутант был жив. - Сссс-ука...
  Еще не пришедший в себя от неожиданно начавшегося нападения людей с ленинской линии Пакля испуганно выпучил - глаза, даже не попытавшись сразу вывернуться. Вторым живым в комнате был мутант с испытующим мерзким голубым взглядом, и уже навел "ублюдка" на них. Девушка отодвинулась за спину Пакли. Хозяин выпучил глаза еще больше:
  - ну что ты стоишь.., - почти умоляюще Пакля проговорил срывающимся голосом. Он просил спасти его. И тут же вытянул ниже пояса свободную руку с растопыренной пятерней:
  - раз, - прошевелились его губы, начиная отсчет, и один палец загнулся.
  - два - разглядеть, что шепчут его губы, было почти невозможно, но бугай понял. Он был его замом еще со времени до Катастрофы. И умным.
  - три - согнулся третий палец. Пакля собирался броситься на пол, вырываясь из объятий девушки.
  - четы... Что ты делаешь?! - старый Хозяин заорал на Нового Хозяина, когда ствол АКСУ поднялся на уровень груди бывшего хозяина. Он понял, что такой высоты ствола не хватит ему, чтобы спастись падением. Но Новому голубоглазому Хозяину уже было все равно.
  В какое-то мгновение бывший вождь четырех станций прочел свой приговор в глазах своего бывшего слуги, казалось, самого верного и преданного. Но всего лишь в мгновение. Ствол автомата дернулся, выпуская шесть пуль - две короткие очереди. А на лице Глаза (так звали голубоглазого) мелькнуло подобие усмешки.
  Первые три пули угодили в толстый отвисший живот Пакли. Занятия тяжелой атлетикой часть приводят к серьезному увеличению веса, а уж при образе жизни "вождя" это было обязательным явлением. Попав в тело Пакли пули застряли, не пройдя его насквозь. А вторая очередь угодила, как и положено законам баллистики выше и левее. По одной - в грудную клетку и ключицу. Третья - в стену за ними.
  В миндалевидных глазах девушки потемнело - пули прошли насквозь Паклю, и вошли в ее стройное тело. Удар был такой силы, что ее отбросило к стене, но повинуясь последнему приказу, рука с заточенной металлической заколкой проткнула натянутую кожу мутанта, и выдернула наружу сонную артерию. В этот момент комната засверкала всеми цветами радуги, и почему-то в глазах всплыл образ той женщины у дверей ее камеры.
  - зачем ты..?
  - я не смогла так больше. Этот мир должен умереть. Хотя бы во мне. Чтобы потом начаться заново. Без них. - Силуэт женщины кивнул в сторону Пакли. Пусть я, умирая, унесу в ад кусок старого и страшного мира. Пусть новый придет. Тебе не надо умирать.
  Вдруг уши заткнули ватой. Свет погас. Образ женщины посмотрел в глаза, словно с укором, и растворился.
  Глаз подошел к упавшим телам. Попинал ногой Паклю. Понял, что тот мертв. И тогда переместил тела так, вложив при этом АКСУ в руку девушки, чтобы выглядело, что вождя застрелила именно она. Затем быстро, бегом выскочил из "тронного зала", опрокинув кресло Пакли, чертыхнувшись.
  - Загреб! За-а-агреб!! - Глаз орал во всю мощь легких. Атака ленинской линии стихла, Глаз хотел воспользоваться паузой для некоторых мер по обороне. Он ведь не зря оказался в тот момент в комнате бывшего хозяина станций. За полчаса до этого прибыл патруль, если можно было так назвать поход двух оборванных и голодных, но вооруженных бойцов через поверхность до здания Оперного, на площади Ленина. Они доложили, что у вентиляционного выхода вдоль по улице Орджоникидзе заметили свалку дерущихся животных, два огромных орла кромсали когтями кучу из десятка диких собак, сцепившихся со стаей крыс. Собаки был огромны, но крыс было много больше, и они просто стеной валили из обвалившейся тумбы вентиляции. Паклинские портатили полтора десятка самодельных патронов с четверкой дробью, и вскоре над свалкой остались лишь высоко парящие гигантские птицы, на безопасном расстоянии выжидавшие момента полакомиться не сопротивляющейся свежатиной. Раньше Глаз избил бы до полсмерти посмевших так бездумно потратить серьезное количество патронов для дробовиков, но то, что они рассказали, было ценней всех запасов новосибирской подземки. Под прогрызенным крысами и завалившимся основанием тумбы обнаружился вход в вентшахту, а под ним - помещение с двумя дверями. Одна дверь вела в подсобное помещение для обслуживания фильтром и электродвигателей, а другая была.. она была закрыта кирпичной кладкой! И хватило ума у "патрульных" не трогать дверь подсобного помещения - поняли они, что приведет она на охраняемую территорию ленинской линии. Но так скоро обнаруживать факт находки Глаз не собирался. А вот вторая дверь, обнаружившаяся за обсыпавшимися кирпичами, вела в неизвестные помещения под Оперным театром. И то, что описали бойцы, очень походило на какие-то склады. Которые в силу секретности остались неразграбленными....
  Первую - отвлекающую, как рассудил Глаз - атаку они отбили. Скоро люди предпримут более серьезный штурм. И если за той дверью ВШ напротив театра и на улице Орджоникидзе что-то и было, то следовало знать об этом ДО следующего штурма, который будет серьезным, и скорее всего, который они не смогу сдержать.
  Вопль "Зааагреб!" разнесся по всему туннелю перегона между депо и Гагаринской. Метнулись в грязной темноте крысы. Где-то чавкнул насторожившийся ядовитый слизняк. Эти вообще чувствовали себя хозяевами на территории четырех станций. Ну а Загребом звали одного из старших в "войске" мутантов, именно его с отрядом и собрался отправить Глаз на выяснение обстоятельств в ВШ.
  Гулкий топот трех конечностей застучал по пыли на шпалах. Загреб не мог идти прямо. Искривление костей под воздействием лучевой болезни привело к тому, что теперь этот, когда - то очень спортивный, крепкий человек ходил, опираясь на третью руку. Он давно должен был умереть, но почему-то болезнь не хотела отдавать смерти изуродованное тело. А изнывавший от постоянной боли Загреб стал употреблять наркотические грибы, причем в существенном количестве, столько выращивали галлюциногенов только в клане Вонючки, и стоили они баснословно дорого. Столько патронов не было у Загреба, и он служил верной и преданной собакой для Пакли и Глаза. Когда "треножник", как его окрестили другие мутанты, находился под кайфом, и его не мучила боль, он оставался сильным и ловким. Глаз, в тайне от Пакли, подбрасывал патронов на наркоту Загребу, рассчитывая когда-то воспользоваться преданностью треножника.
  Момент настал. Глазу были нужны свои верные слуги.
  (глава 2. пост от 20 мая 2010)
  
  
  - Командир, есть сообщение от начальника Площади.
  Посыльный, мальчишка лет тринадцати, переминался с ноги на ногу. Площадь - станция Площадь Ленина, для сокращения названия в разговорах. Гусинобродская - "гусиная". Ручной вокзал - "речной", "речники".
  Начальник охраны Сибирской руководил самой многочисленной военной силой на линии. Именно в его ведении находились три боевых поста - два на самой станции, блокирующий перегон от Красного проспекта и узкий переход к Гагаринской. Третий - передвижной патруль от площади Ленина до Сибирской, контролировавший появление нежелательных гостей из вентшахт и коллекторных выходов. Мужчина среднего роста, в камуфляже, с ПМом в кобуре, стоял в дальнем углу, под лестницей к переходу на Ленинскую ветку, временно отведенном под госпиталь для раненых в операции по захвату четырех станций.
  Мраморный пол был застелен досками, а поверх них выложили матрацы. Пока настелено было примерно 20 комплектов, а занято 6. шесть человек. Иногда оттуда доносились стоны, а возле двоих раненых присели на табуретки медсестры в голубых халатах и штанах. Рядом с третьим стояла капельница. А на стене, вдоль которой были разостланы матрацы, виднелись остатки какого-то панно. Черные и серые, немного темно-красных и желтых декоративных кусочков камня... они уже утеряли основной смысл картинки, и теперь панной выглядело темной кляксой на стене с красным пятном. Словно кто-то приставил ствол гигантского автомата к стене и выстрелил. Вокруг был след от пороха, и кровь сочилась из раны, стена словно была раненым животным. Это пятно на стене посреди лежащих раненых вызывало грустные мысли, но станции были перенаселены и даже этот кусок было не так-то просто выкроить.
  Мальчишка остановился в самом начале госпиталя, у первой ступени лестницы. Там находился полустершийся красный круг. Словно прицел, он обрамлял металлический гофрированный люк с крестом в середине. Колодец.
  Когда он подал голос, к нему подошла стоявшая поодаль женщина. Мадам Вершова. Вдвоем они ждали, когда начальник охраны Сибирской поговорит с врачом о раненых.
  Лицом мрачнее тучи, начальник охраны Сибирской подошел к ним.
  - двое - не жильцы. Антибиотиков нет, и помочь ранениям брюшной полости будет трудно..
  - командир, - беспокойно оглядываясь на стонущих бойцов у лестницы, снова начал посыльный. - Есть сообщение с Площади.
  -.. как их лечить... после боя придется делать вылазки разведчикам,.. а? что? А, посыльный.. докладывай, парень.
  Парнишка собрался с духом и отвел взгляд от стены с обвалившимися плитками панно:
  - усиленный патруль на Площади доложил о повышенном количестве крыс и собак, попадающих внутрь подземки через вентшахту. Начальник даже выставил пост напротив двух выходов на перегон из вентиляции.
  - ну и что! Какие-то крысы у него... у меня тут раненые, и штурм не удался, значит еще будут, и людей в два раза больше надо обеспечивать.
  На станции действительно была собрана ударная сила - почти сто восемьдесят человек бойцов и обеспечения - и на погрузочных платформах было просто не продохнуть. Людей, обычно располагавшихся на перроне, переместили в глубь перегона в сторону Площади.
  - хотя - откуда ты, говоришь, донесение? С Площади? Теперь же туда много народа переселилось временно... что ж на напасть-то опять .. ну-ка, продолжай.
  - патрульные докладывают, что из вентиляционной трубы был долгое время слышен шум, и по их мнению, там образовался проход снаружи, останавливались шумы пока за фильтрующими коробами. Это все донесение.
  - Та-ак.. - Многозначительно протянул начальник охраны, и взглянул на Мадам Вершову.
  - Свободен. - Это к посыльному. - Что ж, пойдемте ко мне, госпожа Вершова.
  
  ... сводный группа мастеровых, сварщиков и токарей, используя максимум сохранившегося ремонтного фонда, постарался на славу. Перед первым штурмом, благодаря их усилиям, "ленинцы" имели:
  - два - основной и запасной - металлических щита с тремя прожекторами на каждом, смонтированные на колесах от тележек, на которых рабочие перемещали тяжести при обслуживании путей. В первом варианте на эти щиты ушло по восемь прорезиненных колес, но их же и было трудней всего двигать. Колеса можно было использовать не любые: проложенные рельсы и шпалы мешали. Сваренные из нескольких листов стали, с установленными на них подставками под аккумуляторные батареи, сами батареи на них.. в общем, шесть человек держались за специаотно приваренные к основанию щита длинные лапы, на одно конце своем опиравшиеся на колеса под основной массой щита, на другом - колеса были закреплены на саму лапу. Задние колеса выполняли свою функцию более или менее удачно: на Гагаринской вместо шпал использовали бетонные лежни для укладки рельсов и перекидывать каждый раз колесики через шпалы не приходилось. В конечном итоге, передние прорезиненные колеса заменили на одну ось от вагонов. И теперь даже просто спустить сваренный внизу на Сибирской, щит, на пути, было целым подвигом. Их поставили сразу после лестницы перед блок-постом в сторону Красного.
  - два - оба основных, их предполагалось развернуть сразу, как только выйдет атакующая группа из узкого извилистого перехода на линию Пакли - Дзержинскую. Они был оснащены одним прожектором и даже имели кабель, позволявший некоторое время питаться от общей сети ленинской линии..
  - три тележки с аккумуляторными батареями - эти уже собирали со всего метро - друг заряда не хватит на штурм, и нужно будет срочно подвезти новые батареи.
  НА самом деле на эти щиты сильно надеялись. Все было известно, что четыре станции подвластные Пакле освещены плохо. Об это говорили и перебежчики, периодически пытавшиеся прорваться сквозь блок-посты, и курьеры, к услугам которых прибегали, когда нужно было раздобыть новые средства к выживанию с поверхности или же передать кому-то их знакомых и родных весточку на левый берег Оби. Как правило, перебежчиков не принимали - даже просто их тела сами по себе "фонили" так, что от писка дозиметров рядом с ними закладывало уши. Но отпускали их только после допроса, разумеется. Курьеров же берегли в принципе: мало кто мог выполнить поручение, перемещаясь по поверхности, честно и точно. Поэтому их просто выслушивали и отпускали. И все в один голос говорили, что освещался максимально только небольшой участок перегона между Красным и Гагаринской. Остальная же часть линии пребывала в почти полной темноте. Поговаривали даже, что теперь большинство мутантов давно обзавелись способностью различать предметы во тьме, и способность эта существенно превышала возможности тех же кошек до Катастрофы. Таким образом, ослепляя обороняющихся, люди надеялись получать преимущества в атаке. Даже была разработана специальная схема включения и выключения прожектора для того, чтобы сбить адаптацию глаз обороняющихся на смену освещения.
  Когда на блок-посту на гаринской-михайловского - или "Гамы", как назвали ее сами жители - со стороны мутантов, освещаемом лишь двумя неяркими фонарями, заметили появление щитов за двухметровой баррикадой из мешков с грунтом, сначала даже не забеспокоились. НА самом щите была сделана дверь, чтобы атакующие могли в нужный момент выскочить на открытое пространство, и охранявшие с той стороны вход на станцию, видимо, решили, что это сменное заграждение, вместо стены из мешков с грунтом, выложенных по сей день. Поэтому, когда первый щит выдвинулся из извилистого перехода, затем спустился на перрон, и был установлен за блок-постом, никто и никак не среагировал. Начальник охраны станции вместе с присутствовавшим на начальной стадии операции Сергунцовым довольно потирали руки - вот , мол , как незаметно получилось вынести щиты перед атакой на перрон перехода.
  Но на блок-посту Красного все пошло наперекосяк с первой секунды. Находившийся в половине перегона между Красным и Сибирской, блок-пост был более внимательным. Собственно, там были основания к этому - все ж две станции и депо под охраной. И "тронный зал" вождя... Когда люди щит стали двигать в сторону перегона, на противоположной стороне сразу же отправили гонцов к руководству, а точнее, к самому Пакле. И уже через пятнадцать минут вместо стандартного состава из трех мутантов-бойцов там был собран оборонительный отряд из полутора десятков вооруженных жителей двух станций. Перегон был недлинным. Всего-то чуть более тысячи ста метров, и нападавшие рассчитывали вскоре оказаться у перрона. Но не тут-то было. Отделанные почти непроржавешей сталью, блестящие неровным светом в бликах прожекторов и фонарей колонны станции оказались недостижимой целью для штурмующих.
  Перед началом штурма отряд Никиты разделили на две части. Его и троих разведчиков отправили за вторым щитом, чтобы они выскочили сразу после того, как первый щит и его "двигатели" смогут добраться до выхода на станцию. Вторая часть его должна была дожидаться вызова с нижнего перехода на Гаму, если потребуется иная помощь.
  Но все сложилось иначе.
  ... Никита присел на длинную трубу в основании щита. Через пару минут должны были дать сигнал к атаке. Его парни разместились рядом, кто на корточках присел, кто также, как и он, сел на трубу. С ним сейчас были еще трое: Самойленко, Рюмов и еще один новенький. Мишку-рыжего Маховеев отправил старшим с другой часть своего отряда на переход между Сибирской и Красным.
  Почему-то ему с самого начала не нравилось это разделение. Было понятно, что оборонять свои владения по ответвлениям мутанты будут по-разному. И силы нужно было аккумулировать разные. "И потери будут разные" - как-то глазливо подумалось Никите. Он старался прогнать мысли о потерях - разведчики суеверный народ. "Ничего, я вроде в вороньих привычках замечен не был", - успокаивал себя боец, но внутри все равно жило странное чувство неправильности происходящего. Не надо так. Не так надо. Вот не так, и все тут.
  Под ногами перекатывались мелкие камушки на полу перегона. Сбоку висели обрывки тюбингов и пришпиленные к стенам туннеля кронштейны для кабелей. Большую часть давно оборвали на хозяйственные нужды, так сказать, и теперь местами кабели свисали в кучу, качелями Когда щит тащили до рельсов, и пытались установить на них, зацепили несколько уцелевших сеток на стенках туннеля, и теперь одна их них зацепилась на выступающий угол листа железа и не хотел отцепляться от него, застряв между щитом и стенкой. "Мешать будет всю дорогу", - досадливо подумалось Никите, но вытащить сетку уже пробовали, и пока не получилось.
  Вот они ждут в готовности, вроде бы все уже были собраны и только сигнала бы... Но как это всегда бывает , сигнал пришел неожиданно... И почти сразу несколько пуль гулко ударили в щит.
  "Мы - второй щит, куда первый делся?!" Бумммм! Эхо разнесло по туннелю взрыв. Слишком мощный, чтобы оказаться одной эргэдэшкой... через секунду на удерживаемый разведчиками щит упало что-то мягкое и тяжелое. А в щель между стеной и вторым щитом попала рука. Ручеек крови стекал по кисти, по большому пальцу, вычерчивая алую дорожку на черной от гари коже.
  Уже потом, когда первая волна атаки откатилась назад, им объяснили двое выживших из-за первого щита - бросили две связки гранат по три штуки. И не РГ42. А "лимонки", Ф1. бросали прицельно, чтобы попасть в угол между щитом и стенкой туннеля. Первыми же взрывами, который бойцы Никиты услышали как один, убило троих и ранило троих за первым заграждением. Продвинуть щит дальше попытались. Но чем закончилась попытка продвинуть первый щит вперед, Никита знал. Прожекторы никто не успел даже выключить. Пока прошло ошеломление от первых удачных бросков гранат на щит, мутанты подтащили КПВТ, который был установлен на станции. И хотя туннель не был строго прямым, часть расположения щитов попала под смертоносную пробивную силу 14,5 миллиметрового пулемета. По сути, их было всего-то три во всем метро - разведчики сами снимали два из них при вылазках наружу с искореженных БТР-80, стоявших вдоль улицы Орджоникидзе. Там их целая колонна была застигнута в момент попадания ракеты в район перекрестка Шамшиных и Писарева, и экипажи почти сразу после угасания световой и ударной волны получили команду покинуть боевые машины. Куда и зачем они направлялись, было тогда неясно, а сейчас никто уже и не пытался понять.
  Но вылазку Никита сразу не вспомнил. Пули КПВТ прошивали нетолстую сталь первого щита и били по второму. Первый щит продвинули на полста метров, когда из десяти человек за ним осталось четверо, и пока через свою дверь разведчики пытались спасти этих, ранили еще двоих. И как было больно Маховееву, когда тот самый молодой, только что попогавший Самойленко втаскивать внутрь последнего раненого из службы охраны Сибирской бойца, вдруг прыгнул внутрь пространства между щитами, пытаясь схватить открывшуюся на максимум дверь. Обычный лист металла, с приваренными петлями и кривой проволокой десяткой, служащей ручкой, лежал на щите - его откинуло туда попаданием пули и второй перебило нижнюю петлю. И без того ржавая и еле крутящаяся, петля напрочь отказывалась закрывать дверь. Нужно было приподнять весь лист, и удерживая в таком положении, закрыть.
  Никита собирался передвинуть второй щит ближе к первому сразу, как только перенесут последнего из выживших внутрь своего пространства туннеля. Так можно было избежать попадания пуль КПВТ со станции внутрь, и заодно создать второй "эшелон", который они не могли пробить. Но молодой почему-то решил по-своему. Пока Никита передавал с рук на руки Самойленко истекавшего кровью ранением в брюшную полость бойца, молодой - они так его и звали в отряде - решил проявить инициативу. Маховеев лишь заскрипел зубами, когда уже наполовину закрывший дверь щита Молодой вдруг резко дернулся вперед, а в лицо стАршого полетели брызги крови и еще чего-то изнутри тела бойца. Никита лишь успел подхватить его на вытянутые руки и увидеть, как недавно сверкавшие в предвкушении Самого Нового и Ужасного Приключения в Метро глаза - потухли. Потухли и покрылись пеленой видящего иной мир взгляда.
  "Нет. Нет. Нет. Что я говорить буду твоей матери, молодой? Почему ты не стал, как все остальные, прикрываться щитом. Слушать приказов моих? Почему? Теперь они могут выполнить мои задачи, а ты уже никогда. Зачем? НУ что я буду говорить ей, седеющей женщине, которую отозвали с Речного на Сибирскую оказывать помощь в госпитале?" - Никита снова сидел на длинной трубе второго щита. Рядом с ним притулился Самойленко, изредка бросавший странный взгляд на командира.
  Потом он скажет:
  - знаешь, Ник... а быть командиром - трудно, я понял. Не хочу. - Повернется и пойдет к расположению разведчиков, оставив своему командиру страшный труд рассказывать матери о смерти сына. Выжившего в Катастрофе, и погибшего в Метро.
  Из прожекторов остался только один на втором щите. Усилиями технарей был восстановлен еще один, на первом щите.
  На переходе Красный-Сибирская собрался весь цвет так называемого военного руководства подземки. "Совет в Филях" заседал почти всю ночь, обсуждал результат первого штурма, обдумывал варианты второго... Та задача, которую людям было жизненно важно выполнить, требовала серьезных усилий. А также, как очень скоро всем стало понятно, жертв.
  ... Никита поел грибной каши, с замечательными кусочками свинины, и даже луком. Правда, лук без прямого воздействия солнечных лучей был каким-то совсем иным на вкус, но кто его помнил, ТОТ, прежний, вкус? Все давно привыкли к желтоватым стручкам неопределенного вкуса. И снова перед внутренним взглядом вчерашние события.
  Когда они вернулись из перегона между станциями после неудавшегося штурма, он не мог никуда себя приткнуть. Есть не хотелось. Сон не шел, едва он закрывал глаза, сразу утыкался взглядом в отражение потолка перегона между станциями в глазах Молодого. Никита не привык к затянутости в событиях, было ясно, что в ближайшее время ему придется встретится с матерью так бездумно погибшего разведчика. И он пошел в госпиталь.
  Он шел, под ногами безразлично мелькали линии полустершегося рисунка плитки. Куда нас ведут эти странные углы? По кругу? Или, что будет точнее - по многраннику, но все равно замкнутому? Пытался перевести взгляд на стены - ну, а что стены...? На стенах те же остатки минувшего - обвалившийся мрамор.. разбитый остов надписи с указанием маршрута следования поездов. На душе муторно, словно предал друга.
  Разведчик остановился снова возле того же круга, где останавливался и посыльный, донесший информацию о непонятных событиях, происходящий у вентиляционной шахты. Только теперь этот круг снова казался прицелом неведомого оружия прямо ему в душу направленным - по иной причине, чем мальчишке - посыльному. ..
  Маховеев подошел к пологу, натянутому между лестницей и стеной с панно. Было слышно, как переговариваются доктора и медсестры, как тяжело дышат раненые. Собравшись с духом, отодвинул тряпку, служившую дверью, и шагнул. Словно ждала его - полноватая высокая женщина в застиранном почти уже до белизны голубом халате сразу же встретила его взгляд. И не было в нем радости или даже простой усталости.
  -зз-здравствуйте..
  - здравствуйте! - на секунду голос матери Молодого вдруг придал спокойствия Никите, тон был таким, что вроде ничего и не случилось. Это потом боец поймет, что интонации дорисовывались лишь его воображением - очень хотелось, чтобы все это не случилось. А сейчас...
  -а, вы Никита Маховеев, старшОй у моего сына, Алешки. Ранило вас? Проходите, вон там, - женщина вполоборота показала пальцем на скамью, где, видимо, принимали легкораненых. - я сейчас вас перевяжу.
  Никита мялся на месте, переступая с ноги на ногу.
  - Проходите, проходите, я через пять минут..., - и тут она осеклась. - Алешка? Что-то с Алешкой??
  - понимаете, он ..
  - нет, не надо... НЕ НАДО, слышите!! - Только что эта усталая женщина даже самим своим видом могла взбодрить, влить живительную жажду к жизни в самого отчаявшегося человека. И вот уже превратилась в бесформенную статую, без малейших признаков жизни и воодушевления.. - не рассказывайте мне.. ничего... пока..., - выдохнула она. Выдохнула с каким-то присвистом, да так, что другие люди, раненые и медсестра в другом конце госпиталя, обернулись. Вмиг помрачнели их взгляды и поблекли глаза. Медсестра оставила бойца с Речного, которому протягивала ладонь с таблетками антибиотиков, и направилась к ним.
  - ну что, ты Галя, что у тебя случилось..., - уже понимая, ЧТО случилось, медсестра обхватила подругу и стала придерживать затрясшиеся в рыданиях плечи.
  Разведчик ждал. Присел на край матраца ближайшего раненого - кажется, это был солдат из охраны Сибирской, среди "своих, Речных, он его не помнил. Опустив голову сидел, сидел около часа, и даже потерял уже счет времени, как вскоре рядом кто-то опустился на "кровать".
  - расскажи теперь, старшОй, кАк Алешка пропал.
  И Никита рассказал. Рассказал, что ему была поставлена задача, что он ее выполнил, но хотел спасти еще одного человека, и что он достоен всяческой.., и что он молодец, храбрый он... был. Мать сидела и слушала, но вдруг положила старшОму руку на плечо, прерывая.
  - знаешь, Никита, не надо. Все ж - таки не надо. Ты молодец. Алешка всегда лез вперед, все думал, удача - она сама с неба падает, и через ВШ надувается человеку. Ан нет... ее отрабатывать надо. Я все знаю... иди. Иди, и .. постарайся не встречаться мне, ладно?
  Никита хотел даже спросить, почему. И вдруг передумал. Побрел снова к выходу на площадку турникетов. Поднялся по уже давно мертвому эскалатору до расположения своих, и уронил себя на койку. Этот выход уже давно был перекрыт стеной, и очень основательно, поэтому здесь не держали блок-поста. Обшитая металлом стена почти не фонила, и спать здесь было безопасно. И провалялся так без движения почти шесть часов. Никто не привык к таким потерям здесь...
  ...Когда котелок от каши был оттерт, а отвратительно чувство тошноты, вызванное разговором с матерью Молодого стало идти на убыль, взгляд старшОго уловил некоторое движение внизу, на погрузочных платформах среди палаток. Две пары бойцов охраны несли по два ящика. Секунда, и разведчик понял, что там. Соскочил с ржавой скрипучей кровати, и почти бегом двинулся к начальнику станции, предупредить о небольшом дополнении к плану.
  А несли мужики в камуфляжах гранатометы "Муха". Где их накопал начальник станции, непонятно, казалось, такого добра уже сто лет не водилось на линии, да, наверное, вообще в подземке Новосибирска. Все пожгли в первые годы битвы за пространство. Но не было времени рассуждать.
  Еще через пятнадцать минут Никита и его бойцы катили несколько принесенных снаружи автомобильных шин. Еще через полчаса у первого щита, на внутренней стороне станции лежала горка из одиннадцати колес. Разведчики, уже снова при полном снаряжении осторожно через продырявленную крупным калибром дверь втащили все колеса в пространство между шиитами. "Глупость сделали" - подумал Маховеев, когда в очередной раз посмотрел на двери на щитах. "Двери надо было сделать на разных сторонах, чтобы не простреливались одна в одну.
  На стороне перегона заметили движение. Но поскольку никто снаружи не показался, дали пару очередей по стенам и щитам, и успокоились. У мутантов вообще были проблемы с дисциплиной. Зато не было проблем с жестокостью.
  Прожектор не включали. Но когда стали переносить резину внутрь между щитами, Никита вдруг остановился, и велел всем отключить фонарики на касках. Уцелевший прожектор направили вниз и луч теперь бил посередине пространства между перегоном и щитом. Вроде как не слепил оборонявшихся. Глупо надеяться, но возможно, это несколько усыпило бдительность. Заменили второй прожектор. Направили так же. В колеса набили пластика, бумаги прочей легковоспламеняющейся ерунды. Налили немного соляры. И связали метра три тряпок, тоже смоченных солярой.
  - фффуууу..., сколько ж можно, - Самойленко макал связанные в канат тряпки в соляру, и морщился от вони.
  - ты точно хочешь что-то спросить? - Никита не был настроен на болтологию. Самойленко отвел глаза в сторону.
  Наконец, возле двери наружного шита собралась гора шин, набитых быстрогорящим мусором, а рядом лежали две, связанные смоченными тряпками и облитые керосином и соляркой. СтаршОй оглянул результат и повернулся к стоявшему рядом Мишке-рыжему:
  - давай.
  Мишка метнулся в дверь второго щита, и побежал к платформам на станции.
  Цепочка людей, начало которой было рядом с краем платформы, тянулась вдоль платформы. По взмаху Мишки первый стоявший на перроне человек, повернулся к другому, тот к третьему, и так далее, пока цепочка не скрылась за поворотом. Пока сигнал передавали по станции, Никита и его помощник резко и неожиданно для мутантов подняли лучи, направив их прямо на блок пост, и когда мутанты, в ярком свете лучей, заряжали следующую ленту в пулемет, и искали ослепшими глазами цель для автоматов, сигнал по цепочке дошел до незаметного человека в спецовке работника метро у рубильника, включавшего подачу электроэнергии на платформы Красного. Рубильник упал вниз, и тут же вся станция погрузилась в темноту. Ни звука. Всех успели предупредить, чтобы не было паники. Погасли и прожекторы на первом щите. Мгновенно отворилась дверь, и туда почти с ювелирной точностью полетели колеса. Вся куча оказалась перед дверями, только один конец воняющей соляркой тряпки остался внутри. Дверь прикрылась. Маховеев поднес к тряпке зажигалку, и синеватое пламя медленно поползло наружу. Впрочем, медленно - это только казалось.
  Когда стало ясно, что резина занялась, и дыма становилось все больше, тот же неприметный человек в форме смотрителя метро, находясь в другом помещении - вент шахте, увеличил подачу воздуха внутрь станции для создания большего давления в перегон, и дым стал двигаться от станции к станции.
  Разведчики надели противогазы и встали с "мухами" между щитами. "Как римляне-лучники", усмезнулся про себя Никита, и представил как, стоя позади второго ряда лучников и арбалетчиков подает команду "зажигай", чтобы первая шеренга легионеров подожгла наконечники стрел.
  - Огонь!!!
  Дверь первого щита распахнулась, и первый стрелок нажал спуск гранатомета. Второй щит покачнулся от реактивной струи, а боец - это был Самойленко - чуть не клюнул носом в проем двери. Тем не менее, граната успела получить верную траекторию, и врезалась баррикаду блок-поста на станции мутантов. Еще несколько выстрелов в сторону ошеломленных и ослепленных мутантов, и вот уже два десятка бойцов рубятся на блок посту, добивая первый отряд обороны, а за ними бегут еще пять десятков. Бегут молча, только стоны от наносимых ударов и нечеловеческой боли. Никита шибанул прикладом своего калаша какого-то коротышку, и успел заметить, что тот повис на торчащем из пыльной серой стены туннеля куске арматуры. Успел отметить, что у низ на станции давно все штыри или вынули или приспособили к делу, или загнули. Побежал дальше.
  Через час бойни щиты были перемещены вперед, до поворота путей в депо. Один был направлен дальше. И вскоре в поле зрения попали темные подходы туннеля к Гагаринской; второй повернулся в сторону депо, и еще через полчаса беспорядочной стрельбы, криков, взрывов гранат все пути до гермоворот были очищены от мутантов, оказывавших сопротивление. Примерно пятьдесят-шестьдесят "получеловеков" было собрано в подсобном помещении, как бы пленные. Несколько амазонок прорвались на гагаринские платформы, но встретили такое отчаянное сопротивление, что вынуждены был вернуться за щит, потеряв троих подруг. Криста, и еще две сорвиголовы, перебили почти дюжину бойцов паклинской "армии", и погибли, прикрывая уход четвертой, которая должна была донести важные новости до командиров людей.
  А новости действительно были важными. Конечно, четвертая "амазонка" из группы Кристы смогла рассказать о том, что план доставить под видом захваченной в плен девушки диверсантку прямо в покои Пакли, сработал. Это было первой новостью. Когда начальник охраны Сибирской и Вершова услышали это, то переглянулись - действительно, сработало! Взгляд начальника охраны станции был восторженным, на мгновение почти мальчишеским. Взгляд главной воительницы новосибирской подземки - устало-удовлетворенным. Но услышанное далее быстро стерло любые иные выражения с лиц не только старших, но всех остальных, присутствовавших при докладе напарницы Кристы.
  Ольга, так ее звали, сидела на табуретке у окна в палатке, и периодически морщилась, поглаживая локоть и левое предплечье. Рукав униформы был разрезан, а на руке была повязка. "Вывих", - сказала двадцать минут назад чернявая пухленькая докторица, делая эту самую повязку. " А вот тут все посерьезней", продолжила, и принялась рассматривать рваную рану на бедре. Осколок слишком близко разорвавшейся гранаты - кто-то из оборонявшихся бросил неудачно наступательную, для себя самого и Ольги. Но амазонке повезло больше - мутант, вернее мутантка, была не такой проворной, и не успела упасть на пол. В итоге с десяток острых изломанных как лабиринт Минотавра, исполосовали не слишком прикрытое тканью туловище. Изо всех ран текла кровь рекой, а женщина кричала так, что на миг заглушила короткие хлопки двустволки, из которой палила Криста недалеко от Ольги возле металлической двери в "тронный зал" Пакли. НА рану на ноге действовал укол обезболиваюшего, сделанный докторицей, поэтому пока она не беспокоила, а вот вывихнутый локоть тупо ныл, приводя девушку в раздраженное состояние.
  - докладывайте, сетра.
  Голос Вершовой вернул Ольгу на табуретку в штабной палатке на Сибирской. Усилием воли отвлеклась от тупого горячего пульсирования в руке.
  - Пакля убит. - Голос все же немного дрогнул. - Сестра Елизавета (так звали девушку с миндалевидными глазами, сыгравшую роль "пленницы" мутантов) вероятно, серьезно ранена. Вынести ее из комнаты не представилось возможным.
  Вершова кивнула. Начальник охраны нетерпеливо поелозил на скамье. Хлопнула шторка, служащая "ставнями" у окна палатки - техникам было велено еще некоторое время подержать повышенное давление воздуха, чтобы не дать черной копоти сгоревших шин вернуться на станцию.
  - в конце боя у резиденции Пакли был замечен его помощник, прозвище Глаз, почему-то лично не участвовавший в бое, и после посещения комнаты вождя вызвавший мутанта с искривленным позвоночником. К сожалению, его кличку расслышать не удалось. Однако кривой получил какие-то указания связанные с поверхностью, и вскоре исчез вместе с группой в направлении Заельцовской.
  - ну как так вы не могли понять, что говорил Глаз ему!.. Это ж все было затеяно, чтобы понять возможности мутантов, чего у них имеется для обороны и как это устранить вместе с Паклей, как же Вы..., - начальник охраны не выдержал. В попытке выглядеть хоть сколько-нибудь начальственно рядом с каменным изваянием главной амазонки мужчина вскочил и даже попытался изобразить недоуменно-негодующий вид, смешно подтянув плечи к голове и разведя руки.
  Но на тех, кто прошел школу мадам Вершовой, это не могло иметь никакого воздействия даже на секунду.
  - вокруг было много отвлекающих факторов, - медленно поворачивая голову в сторону подскочившего командира Сибирской, почти не двигая губами, произнесла Ольга. - Слишком много. - И взгляд снова вернулся к Мадам.
  Уловивший сарказм мужчина сразу остыл проявлять командирские качества. Сел.
  Никита, сидевший в противоположной от Ольги стороне, молчал. Его пригласили на совещание как соавтора плана штурма.
  "План, чертов план".
  Молодого сегодня отнесут в закрытый тупик на Октябрьской. Там до Катастрофы предполагалось строительство перехода на будущую станцию будущей линии - Первомайской. Теперь этот загон был кладбищем, туда относили тела всех мертвых, и доступ был категорически запрещен. Название он получил Некрополь. Вот именно так, с большой Буквы и некоторым придыханием - так полагалось произносить непонятное половине населения подземки слово. Родные доносили своих покойников до переходного тамбура, который с обеих сторон закрывался гермоворотами. И там оставляли. Специально нанятые мутанты (за бешеные, между прочим, деньги!) от которых от самих дозиметры заходились в непрекращающемся вопле, заносили их внутрь тамбура. При этом даже появилась традиция оставлять 1-2 патрона в карманах одежды мертвых для мутантов. "Плата за переход в мир иной, как когда-то отдавали плату паромщику из мифологии древних - по одной золотой монете на глазнице", - усмехнувшись, сказал Палыч - техник, присматривавший на Речном за вентиляторами, мужик немолодой и начитанный сверх всякой меры.
  "Криста, и еще две девушки из вершовских. Они тоже.. погибли. Просто за дополнительный кусок воздуха без радиации и страха быть съеденными изменившейся жизнью снаружи. Их даже в Некрополь не отнесут..."
  "Чертов план".
  "Что еще вы придумаете? Кто еще умрет? "
  Вокруг стало шумно. Никита отвернулся от окна, и только сейчас заметил, что Ольгу уже отпустили. Хорошо, что их учили не выпадать из ситуации совсем - теперь Никита, хотя и не вслушивался в разговор, но все сказанное в виде своеобразных слепков информации сложилось в барельеф на внутренней стенке черепной коробки разведчика. Запомнить окружающие события разными образами учили их с Егором наставники. Поговаривали, что один из них, Дмитрий Сергеевич, даже когда-то был настоящим офицером настоящей контрразведки. Внимательный и не болтливый, все всегда помнивший и без запинок пересказывавший любой набор из ста слов с первого прослушивания - даром, что старик за шестой десяток.
  Шум издавал - начальник охраны. Помогал - его зам, имени которого Маховеев не знал, и командир разведчиков Сибирской, Данил. Или Данила-Мастер, как его звали в кругу своих. Жилистый, без единого грамма жировой прослойки, в очках, с какой-то татуировкой на кисти левой руки, он производил впечатление какого-то столяра, что ли... собственно, за умение использовать эту свою внешность в общении, Данила и получил дополнение к своему имени - Мастер. Шло обсуждение вариантов того, что, собранные воедино могли бы означать доклады амазонки и посыльного с Гусинобродской. Данила, даром, что худой, размахивал руками, что даже снес со стола письменный прибор с карандашами. Замначохра Сибирской горячился, доказывая что-то свое.
  Только Мадам Вершова лишь наблюдала за всеми. Ольга же ждала снаружи. В какой-то момент Никита поймал взгляд Мадам на себе, поднялся, и попросил разрешения выйти.
  -нет. Ждите, разведчик. - Вершова ответила вместо нынешнего прямого начальника Маховеева. Вокруг - словно набросили ватное одеяло на голову - упала вязкая тишина. Все головы повернулись в ее сторону.
  - послушайте меня. И не перебивайте, пока не закончу. - Обведя всех пронизывающим твердым взором, Вершова убедилась, что ее все готовы внимательно выслушать.
  
  Им дали четыре часа на отдых после боя. Сейчас Никита, Мишка-рыжий. Самойленко, Санек и Леха - пятеро - стояли на небольшом пятачке среди палаток перед спуском к переходу Красный-Сибиркая. После боя этот кусок линии был зачищен от паклинских, лишь в технических помещениях было заперто некоторое количество пленных, не оказывавших сопротивления. Блок-пост был выставлен перед завалом на въезде в депо. И патруль ходил пока что между Гамой и Сибирской. Чтоб предотвратить попытки к бегству.
  Молодой погиб. Тяжело был ранен еще один Санек - сломана нога от удара арматуриной, когда схватился с двумя паклинскими на блок-посту в перегоне между Красным и Гагаринской. Навылет ранен в плечо и сломаны два ребра - работы докторам на Красном и Сибирской хватит выше крыши - Сергей Пушкин, еще один из группы Маховеева. Пятеро.
  Ольга, Марша, и еще две девушки. Одна из восьмерых - ранена. Трое погибли, в том числе старшая, командир группы, Криста.
  Итого - девять. Хорошо подготовленных, почти не пострадавших в первых боях.
  Никита вспомнил впечатления от случайно полученного опыта: он играл в игру "Descent 2". Спросите - где ее можно было найти? Да все просто. Один из начальников блок-постов совершил какой-то дисциплинарный проступок. Его арестовали. Он в отместку продал какие-то военные секреты паклинской линии, это тоже вычислили, и его осудили на расстрел.
  Одной частью из его собственности был ноутбук.
  Да. Ноутбук. Их всего-то в метро Новосибирска было штук пять.
  Он тогда играл на этом самом ноутбуке в "Doom".
  Там тоже могли предложить выбор типа оружия на каждую группу.
  Теперь кто-то имел калаш. А кто-то винчестер. А кто-то гранаты. И гранатомет. Как в игре. Просто Doom III какой-то.
  Они стояли друг напротив друга, и откровенно изучали невольных напарников по рейду. Обе группы были объединены для перехода до вентиляционной шахты, из которой был слышен шум, и откуда несколько раз внутрь ломились собаки и крысы с поверхности. Они должны были преодолеть перегон между Сибирской, Покрышкина и Березовой, дойти до Гусинобродской. Исследовать на возможное проникновение незаконченный туннель после Гусинобродской. Зачистить ВШ, где было проникновение с поверхности, и разведать цели, которые преследовали мутанты, направив отряд в то же место. Докопаться до истины. И остаться в живых.
  Никита смотрел на Ольгу. Ее ранение в бедро и вывих были признаны незначительными ранами, чтобы не отправлять ее в рейд. Амазонке выдали несколько стандартов стрептоцида в таблетках, четыре разовых шприца \ ампулы с обезболивающим из войсковых аптечек. "А она ничего.. Хотя строит из себя.." - Никита позволил себе немного отвлечься. Ольгу действительно назначили старшей. Вместо погибшей Кристы. Из-за этого она стала вести себя немного неестественно - что было понятно для впервые проходящего испытание властью. Да масла в огонь еще подлило "пожелание" Вершовой в присутствии других бойцов обращаться друг к другу "старшОй" и "Сестра". И теперь, заметив почти неуловимое движение вверх уголков губ разведчика, Ольга сжала почти в ниточку и без того тонкие губы, и сощурила глаза и стала похожа на какую-то ведьму из детской книжки. Та книжка попалась ему как-то в машине рядом с иссохшими трупами семьи, не успевшей покинуть транспортное средство в момент Катастрофы. Он тогда ходил в рейд со своего Речного до ул.Кирова, там еще сохранялся какой-то запас продуктов в подвале супермаркетов. "Ха, сохранялся. Я сохранил. Завалил проходы, а потом взорвал толовой шашкой", - Никита похвалил себя. " А она ничего", - снова подумал разведчик, и тут в голове всплыл образ мамы девочки из перегона между Октябрьской и Красным. Прядь из-под платка. Упругое ощущение груди на своем теле во время объятий-извинений. "Э-э-э-эээ.. о чем это я?"
  Впрочем, не только Никита и Ольга обменивались "гляделками". То же происходило и с остальными. Какое-то даже немного радостное чувство вызывали у всех эти переглядывания... Вокруг - матовый и какой-то серый цвет от уцелевших потрескавшихся плафонов. Болтающаяся на двух кронштейнах пустая коробка от плазменного телевизора. Колонны с коричневыми в разводах плитками - все какое-то неяркое, мутное перед взглядом человека. Только чуть более освещенный спуск в переход на Сибирскую - там добавили пару ламп перед началом боя с мутантами. И эти гляделки... немного теплело внутри.
  - идем, старшОй.
  Никита "вернулся на землю" (или как теперь правильней? "под землю"?). Оглядел еще раз своих парней.
  - Мишка - в голову колонны. Самойленко - замыкающим. Вперед.
  Ни слова. Только ровные промежутки шагов. Только мерное раскачивание изгибов "змейки" вдоль путей. Санитарные посты на входе на Березовую и на Гусинобродскую. Блок-пост на выходе с последней. Патруль. Темнота вокруг, с проблесками освещения из используемых помещений вентиляции, энергоблоков и санузлов. Жители, оставшиеся позади сразу за двумя сотнями метров от Гусинобродского перрона. И ощущение, что тебя видят. Насквозь.
  Люди шли.
  
  
  "...Мы чересчур увеличили дозу,
  Мы вспомнили то, что хотели забыть..."
  Почти четыре десятка километров до Академгородка. Хотя смотря как идти.
  На совещании они долго пытались выбрать маршрут. Можно было попытаться пройти немного выше выхода со станции, сделать некоторый уклон, по улице Кирова добраться до моста-развязки, и уйти вверх, мимо остовов котлов ТЭЦ 5 через проселочные дороги. Где-то впереди должна была попасться деревня Барышево. Или вернее, что от нее осталось. Железнодорожные пути. Наукоград Кольцово.
  А можно было идти по бывшему Бердскому шоссе. Дорога более очевидная, скорее всего более пустая. По крайней мере, почему-то именно Микон настойчиво убеждал троицу выбрать именно этот путь. Егор и Алиса считали, что движение вдоль реки будет издалека видно для всех летающих монстров. Хотя воспоминание о царапинах на листе стали метромоста говорила за этот довод, но, все же переход по шоссе, еще не полностью заросшем одичавшей растительностью с неизвестными качествами, и чуть более короткое расстояние должны были сократить время перехода. И поэтому, когда Микон перешел некий разумный уровень настойчивости в предложении идти именно по бывшему шоссе, брат и сестра резко остановили спор, и одновременно в упор посмотрели на мутанта.
  Впервые увидели, как бледная кожа лица Микона приобрела немного розовый оттенок.
  "Он что, смущен? Точно надо выудить из него правду" - подумалось Егору.
  Словно в ответ на его мысль, Микон, вдруг начав заикаться, проговорил:
  - т-там, по п-п-пути через Бар-р-р-рышево и Кольцов-в-вво (Наукоцентр) есть чт-чт-чт-что-то еще, кроме обычных ддд-диких зверей.
  - ??? - молчание напарников было более, чем просто красноречивым.
  - я ддавв-вно..., кхе-кхе.. - парень вдруг решил взять себя в руки. Заикание прекратилось, а цвет лица снова стал мертвенно-бледным, в общем, обычным. - Я давно уже ощущаю у себя, гм, в голове, какое-то странное присутствие. Словно бы на обозримом, не слишком удаленном от подземки расстоянии существует кто-то или что-то, обладающее ментальным излечением. Излучение - это я так, для себя, назвал наличие мыслительной деятельности, которое благодаря известным вам моим особенностям, могу как-то фиксировать. Я ничего не могу сказать об этом ощущении присутствия, но оно просто есть. И источник его я могу локализовать как место, которое называется Кольцово. Ничего более конкретного я не могу объяснить, поэтому просто стараюсь избежать движения через непонятный мне участок.
  Алиса и Егор переглянулись. Ничего себе новости.
  - ты считаешь, что излучение несет что-то опасное для нас? - девушка смотрела прямо в глаза Микону. - Это важно. В смысле, важно твое искренне объективное мнение.
  - понимаю. Но нет однозначной трактовки. Есть и хладнокровное что-то, такое, что не допускает присутствия постороннего. Но и нападать оно не собирается, вот так, сломя голову. Думает что-то свое... о нас.
  - думает?? О нас?! - Егор не смог сдержать восклицания. - Кто-нибудь еще знает о твоих ощущениях?
  - нет. Я не знаю, какую окраску им придать. Есть и угроза, но есть и мирный интерес. Я не хочу кому-то или чему-то сразу же вешать ярлык опасности.
  "Хм. Верно. Стоит только Сергунцову представить что-то .. чужое... он тут же предпримет какую-нибудь карательную операцию". Егор согласно кивнул.
  - ладно. Тогда и решать, как идти, будем сами.
  - Егор, может, все-таки стоит сказать? Мало ли что...
  - нет, сестрица, не стоит. Пусть мы сначала поймем кто или что это, если это ОНО существует, а потом доложим реальную картину, иначе..
  Егор недоговорил. Сестра смотрела на него с сомнением. Эх, мальчишка. Надеется принести что-то новое в жизнь. Героем стать хочет. Мальчишка. Это мой брат!
  "Пусть. Я помогу ему. Даже если он тщеславно хочет стать героем. Он мой брат", - Алиса почему-то вдруг даже немного загордилась Егором. Улыбнулась.
  - мы пойдем через Барышево. Да, Егор?
  - Решено.
  
  И вот теперь они перебрались на верхнюю часть холма, в который, словно жало, входил правый конец метромоста. Решили идти уступом: первым шел Егор, за ним, левее, как бы немного в стороне, Алиса. Дальше всех, и правее, шел Микон. Если б улицы были в прежнем состоянии, как до Катастрофы, то выглядело бы, что Егор идет примерно посередине дороги, Микон по тротуару позади. Алиса - по полосе встречного движения. Здания в этом районе города пострадали не слишком сильно. Хотя, в силу возраста, Егор и не представлял себе реальных целей для ядерного удара по Новосибирску, но, по его мнению, именно тут ракетам поражать было нечего. Как говаривали старики, основные удары пытались нанести по каким-то шахтам в лесу, по району карьера Мочище, да еще якобы целились в центр, в район Оперного, но ту ракету сбили, и упала она где-то на окраине. Слышал, что в Академгородке лежат две ракеты с неразорвавшимися боеголовками - целились в училище. Собственно, это и все сведения, которые были у ДАрева. Правда, в тот день, когда Егор уехал в город и оказался в метро в момент Катастрофы, его отец был дома именно в Академе...
  Так что была у него цель. Цель, которая, кроме поставленной руководителями подземки, вела его в этот рейд. И хотя дорога должна была быть трудной, хотя дальше трех-пяти километров в обе стороны, никто из разведчиков никто не заходил, Егор все равно считал, что дойти до городка было очень важным. Лично для него, Егора Дарева, сына своего отца. И он шагал по вздыбленному проросшими кустами асфальту улицы, внимательно оглядывая глазницы выбитых окон и развалины не выстоявших битвы со временем небольших павильонов из стекла и пластика. Был день. По внутреннему времени метро это было около десяти часов утра, однако солнце было высоко, и разведчики уже сотню раз поблагодарили своих командиров за солнцезащитные очки.
  Микон издал крякающий звук. Это было сигналом остановиться. Два пальца показали на глаза, и потом показали на подъезд супермаркета. "Кстати, тут Никитка находил продукты несколько раз, а в соседнем здании я нашел много канцелярских принадлежностей", - вспомнил Егор пару-тройку рейдов. Жестом показал Алиске - прикрой третьего.
  Алиса перебежала на другую сторону улицы и замерла, присев на одно колено, пока Микон двигался в сторону пустых рам от стеклянных витражей магазина. Вот он исчез в проеме. Алиса подняла ствол автомата в сторону того окна. Егор наблюдал за округой, периодически кося глазом в сторону входа в супермаркет. НЕ слишком удобно. Хоть костюм и делали максимально удобным для передвижения, но без свинца для поглощения радиации все равно не обошлось, а утяжелял он комплект сильно, что уж говорить.
  Ничего страшного. Через минуту мутант вышел неся в руках кролика. Хотя... Егор решил присмотреться, и поманил Микона к себе. Втроем они долго смотрели на добычу... Кролик, которого за уши держал мутант, в лапах зажал крупную голубку, вернее, птицу, которая в прежние времена, видимо, была самкой голубя. А в зубах кролик быстро пережевывал ....шею и голову птицы.
  -ффууу... - выдохнула сестра Дарева.
  Микон поднял бровь: "А что, собственно, в этом такого? Ведь мир изменился".
  - брось. Двигаемся.
  И снова уступом вперед. Впереди показался мост автомобильной развязки, почти не заросший. На рассыпающемся асфальте моста были видны следы траков, направленные в сторону подъема к Камышинскому Плато. Ну конечно. За поворотом моста вверх стояла колонна из двенадцати танков. На дороге, у предпоследнего, на земле лежали три скелета в танковых шлемах. Куда бежали эти солдаты той страшной Катастрофы, Егор не знал - ведь танк был сам по себе неплохим убежищем от воздействия далекого ядерного взрыва. Зачем его покинули эти люди? Или, может быть, приступ самой обыкновенной паники выгнал их наружу? Мерзкий, липкий, не оставляющий ни дюйма свободного места трезвому разуму в душе, страх? Егор попробовал на вкус то, что, на его взгляд, тогда могли почувствовать эти танкисты.
  Не, не надо. Пойдем дальше.
  Егор рассчитывал пройти половину дистанции за день. И дело не в том, что шли медленно. Хотя шли действительно медленней, чем могли бы - все ж костюмы защиты. Только Микон чувствовал себя заметно лучше. Для него радиация - как он сам выразился - пища. Его организм, скорее всего, не просуществует долго, рассказывал он. Радиация стимулирует те генные изменения, которые в нем уже случились, но она же и убивает некоторые системы организма, что приводит к сокращению продолжительности жизни. Как сказал все тот же дедок с Речного: мягкая мутация. Откуда он взял это слово - одному Богу известно. Микон тогда еще добавил интересную такую вещь - мол, лишь в поколениях закрепится положительная часть мутации. И почему-то пристально посмотрел на Алису.
  "Так. Отвлекся. Еще разберусь с этим парнем". Егор даже нахмурился.
  - братишка, ты о чем-то не том думаешь, как мне кажется, - несмотря на напряжение в связи с протяженностью пути и непростой задачей, Алиса улыбалась. А рядом стоял Микон и делал вид, что ни при чем.
  "Ну, погоди у меня..."
  Путь до пятой ТЭЦ прошел почти без приключений. Когда высокие столбы котлов ТЭЦ скрылись за возвышением, Егор скомандовал привал. Уже было около половины второго, солнце стояло высоко, и было довольно жарко. Чертовы костюмы.
  Впереди маячила опушка леса.. Когда обсуждали маршрут, и Егор настаивал на этом пути, ему виделись лишь линии на карте. Граница леса. Дороги. Ни леса, ни дорог уже нет - сказал себе тогда Егор. Все иначе.
  Теперь впереди был лес. Тот, которого не было видно на карте.
  Сосны были выше самых высоких в памяти разведчика. Ветви на них раньше росли густо на высоте от трех метров от земли. Теперь же опушка представляла собой сплошную стену. Зеленая, колючая, холодная стена. "Лес... ну и ну... он защищается от внешнего врага. Стена... стена - она не случайна. Ветки должны загородить внутренний мир леса. Только вот от кого? Сам лес, что ли, произвел за два десятка лет отбор естественных врагов?" Очевидно, что лес не мог изменить все так в себе, чтобы стать разумной средой, способной за двадцать лет изменить себя так сильно. Или мог? Или это то, о чем говорил Микон?
  - нет. Не то.
  Егор вздрогнул. Мутант подошел тихо. Почувствовав или прочтя мысли бойца, Микон ответил на них.
  - то, что изменило лес, и то, что я ощущаю внутри головы - это одно и то же. Лес перестроился не сам.
  - как ты можешь это сопоставить?
  - не знаю, старшОй. Это не поддается логическому объяснению. Пока.
  Алиса, чей черед был съесть ее обед, пока товарищи вели наблюдение за окрестностями, прислушивалась к разговору. Быстро запихнув в себя пару ложек тушенки из банки, едва разогретой на костре, и залив их настойкой из фляги, девушка быстрым шагом подошла к смотревшим в одну сторону парням.
  - о чем гутарим?
  Егор посмотрел на сестру, иии.. и ничего не сказал. Просто прошел к костру, и затушил его старинным способом. Застегивая пуговицы камуфлированных брюк, вернулся к своим товарищам. Похоже, Микон все же пользовался ментальной передачей картинок, потому что Алиса, внимательно до этого глядевшая в его лицо, вдруг удивленно приподняла бровь, словно внимая мысленному пересказу.
  - пять минут. Через пять минут выступаем.
  Микон опустил глаза. Подошел к своему рюкзаку, подтянул лямки, закинул за спину. Стянул средней лямкой на груди.
  - готов.
  - готова.
  - Микон - вперед. Алиса - справа. Я - слева.
  Тройка двинулась вперед.
  Примерно через полчаса перед рейдерами встала стена. Лес, черно-зеленый, колючий и негостеприимный, почти непролазным барьером стоял перед ними. Разведчики несколько минут молча стояли перед препятствием, пока мутант вдруг не кивнул молча, и не показал двумя пальцами в направлении на пятьдесят метров правее. Тем же уступом троица двинулась в указанном направлении , и обнаружила проход в стене леса.
  Дарев, подойдя почти вплотную к Микону, почти не разжимая губ, спросил:
  - кАк ты узнал? О проходе?
  Его тревожила способность мутанта узнавать то, чего не мог узнать обычным способом нормальный человек.
  - я спросил.
  - спросил?! У леса?
  - да. У леса. - Микон вернул разведчику его взгляд. - Здесь все какое-то.... Говорящее.
  - Гм. Вперед. "что ж, по крайней мере, выбор следования был верным. Только Микон мог прочесть что-то среди леса..."
  Еще три часа дороги по тропам лесного массива. Идти было сравнительно легко, "под горку". Если не считать пары приключений, когда Алиса с испугу застрелила лису, несколько большего размера, чем следовало, пытавшуюся спрыгнуть на нее с нижних ветвей дерева, на которых пряталась. И еще когда Микон пытался поговорить с каким-то животным, в котором отдаленно угадывался не то барсук, не то крот... Барсук вышел прямо навстречу людям. Не кидаясь и не скаля зубы. Просто вышел и стоял посреди тропы, подняв морду, словно пытался посмотреть в глаза пришельцам.
  - ты чего, Мика?
  "Эххх, уже вот и Мика..."
  - ничего, Алиса, он .. он.. он говорит.
  - ого. Барсук - говорит? - сарказм Егора не хотел сдерживаться.
  - да. Помолчи. - Микон пристально смотрел на животное.
  - ну-ну. - Егор промычал почти нечленораздельно, за что стал сразу почти ненавидеть себя. Негоже командиру мямлить.
  - Командир!
  Как назло, Микон употребил именно то СЛОВО, которое приводило Егора всегда в равномерное, спокойное состояние восприятия.
  - в общем, могу только доложить, что лесом и его обитателями управляет некая внешняя сила. Барсук спрашивал - если можно так выразиться - не собираемся ли мы причинить вреда его лесу.
  - а лес реально - его?
  - и да, и нет. Те, кто его послал, создают.. ээээ нечто вроде системы жизнеобеспечения, которая, в том числе, блин, ну как объяснить.... работает на этого самого барсука. Вот он, и интересуется о нашей цели визита.
  - слушай, а может, мы можем передать его, гм, начальству.... Просьбу - не трогать нас?
  - можем. Но.. нам придется доказать это
  Ну и ну. Лес и барсуки нам говорят, что делать.
  "Царь мира. Вершина творения Господа. Человек. И барсук. Это с нами вообще происходит?"
  - с нами, командир. С нами.
  - Мика, в следующий раз лучше рассказать все нам, ладно? - даже Алиса была несколько встревожена новыми способностями мутанта.
  - это точно. - Егор твердо посмотрел в лицо мутанта. - ладно, вперед. Я - впереди, Алиса справа сзади, ты, - снова взгляд на молодого мутанта, - ты слева. Дистанция визуального контроля.
  Поправил подсумок. Нож правее, но под удобное доставание рукой.
  - Вперед.
  Где-то через четыре-пять часов старшОй планировал ночлег. Но не тут-то было.
  ...
  Впереди был переезд. Уже позади барсук. Нет никаких приключений. Все очень странно.
  Егор скомандовал:
  - вперед. - Похоже, слово "вперед" становится неким.. символом, что ли.
  Сразу за переездом, метрах в ста, начинался лес.
  "новый лес".
  Уступом вперед. Теперь Алиса на острие. Егор сзади слева, Микон справа.
  Тропа сузилась. Уже не уступом, а один за другим, трое разведчиков измеряли расстояние своего рейда шагами до цели.
  Вокруг лежал лес. Хотя собственно, лесом в понятном выжившим людям смысле этого слова его можно было назвать лишь с существенной натяжкой. Даже тропа... тропа была не такой каким видел ежедневно и еженощно подземный люд пол станций и перегонов. Хвоя, устилавшая землю, была такой же пахучей, как и раньше, но почему-то приобрела красноватый оттенок. Поэтому Егору прямо напрашивалось сравнение с когда-то виденным и запомнившимся комментарием о "красной ковровой дорожке". Вроде как по таким должны были идти известные актеры и другой творческий люд... какое же все далекое! Сосна красно-буро-зеленых оттенков. Лес был смешанным, но хвойных деревьев было так много, что они словно шли внутри какой-то багровой реки. Поток захватывал их, и нес по извилистым линиям русла-тропы.
  "Интересно, если нет людей, кто натоптал дорогу?"
  Береза. Несмотря на десятилетия солнечного жара из озоновой дыры, который и стал, в конце концов, основным мутагенным фактором, береза сохранила почти неизменный вид. Но вот странные насекомые, облюбовавшие себе именно березовые стволы, никак не вписывались в прежнее представление о белоствольной красавице. Почти на каждой из них жила колония пауков размером с откормленного воробья. Похожих на пушистые шарики, с шестью трехчленными ногами. Они передвигались не быстро. Но зато три-четыре ветки были перемотаны слоями паутины, в которой копошились какие-то меньшие насекомые. Так и напрашивалось сравнение муравьев и тли до Катастрофы. Периодически пауки добегали до очередной кучки зеленых букашек, и некоторое время стучали по ней передними ногами. А когда те уходили, собирали в рот какую-то желтоватую субстанцию, и уносились снова в сотканные из серебристой нити домики.
  Попадались и не столь безмятежные картины. Одно из сосновых деревьев было оплетено снизу доверху каким-то растением. Тугой и довольно большой клубок фиолетового цвета по мере подъема к верхним ветвям становился отдельными нитями. Когда Микон из любопытства наклонился к небольшому просвету в клубке, через секунду отпрыгнул едва ли не вскрикнув, назад.
  - .. оно... смотрит.
  Алиса, в ожидании партнеров, стоявшая на тропе, наблюдала эту сцену, и уже собиралась было броситься на помощь мутанту, но чертыхнулась, отрицательно помотала головой, и двинулась дальше.
  Вообще, новый лес выглядел весьма впечатляюще. Глаз Егора фиксировал множество странностей, и когда количество этих странностей стало превышать понимаемый предел, ему оставалось лишь молиться, чтобы большая часть странностей оказалась неопасной для них.
  Наконец, по расчетам старшего разведчика, была пройдена большая часть пути. Где-то в пару километров впереди должен был начаться пригородный поселок Кольцово. Скомандовал остановиться на привал, чтобы утром пересечь "наукоцентр" и достичь цели.
  Рядом нарисовался мутант.
  - командир. Мне кажется, стоит идти дальше еще часа четыре.
  - Микон? - множество странностей, о которых говорил невольный спутник разведчика, уже напрягали. - что опять тебе привиделось?
  ДАрев привык к странностям двух десятков лет жизни в метро.
  Мутант привык к подобному отношению к странностям. Его странностям. Ровный голос.
  - командир, нас предупредили на входе в лес - нас тут не ждут.
  СтаршОму пришлось потратить минуту на размышление. Мы прошли три десятка километров в костюмах защиты. С рюкзаками и оружием. У меня уже синяк на спине, там, где бьет калаш. Крепкая Алиса не жалуется, но видно, что, при отсутствии лишней спешки предпочла бы отдохнуть: обычно разговорчивая, но вторая половина пути по новому лесу словно заклеила рот скотчем. "Кстати, что такое скотч, и почему им заклеивают рот? Надо спросить у стариков..."
  - нет. Если опасность есть, она проявится, и уж тогда лучше, если она проявится сейчас, чем когда мы еще больше устанем. А раз ты ее, гм, видишь, ты дежуришь первым. Если были переговоры, то пришлют они снова свои пожелания тогда, когда мы их сможем понимать. Сейчас полтора часа на еду, подготовку ночлега, потом мы отдыхаем, сменяет Алиса - взгляд в сторону сестры, - я дежурю под утро. В семь тридцать выступаем. Дежурный поддерживает костер. Защиту не снимать.
  Амазонка поморщилась. Она и так знала, что снимать сейчас защиту нельзя. Два часа под светом радиоактивных джунглей и можно переселяться на станции мутантов. Даже если представить, что взрывы боеголовок довольно далеки отсюда, и лес уже поглотил основную часть первичного излучения, все равно вторичная радиация от окружающего пространства даст часа три-четыре. И все.
  Кстати. Что там с операцией по захвату станций мутантов...
  Подошел Микон. Дарева вопросительно посмотрела на него. Но мутант отвернулся, присел, и стал складывать костер посреди поляны, которую они облюбовали для привала. Пожав плечами, Алиса отвернулась, и стала рыться в вещевом мешке. Где-то тут должен быть натовский сухпай... Выложила паек на траву. Медленно расстегнула клапаны шлема, вылезла из комбеза.
  - Алиса! - Окликнул Егор. - Ты ... далеко собралась?
  Насмешливый взгляд:
  - туда ходят только девочки.
  Егор кивнул. Угу. Ясно все. Помахал тыльной стороной ладони: "иди, иди уже", и тоже полез в рюкзак. Девушка исчезла в кустах на краю поляны.
  .. Вскрик разорвал тишину ночи. Едва провалившись в мутный и влажный от лесных испарений сон, Егор даже не сразу понял, что его разбудило. Кричал Микон. С перекошенным лицом мутант перекатывался с боку на бок у костра, держась за голову, ничего не видя, и не понимая, что происходит. Ударился о дерево, и словно не заметил этого.
  Алиса тоже на ногах, фонарем в полусогнутой левой руке, на которой лежит правая с пистолетом, обшаривает край леса в поисках опасности, которая привела в такое состояние Микона. Егор водит стволом автомата вокруг.
  Ничего.
  Наконец Микон замолчал. Ткнулся головой в ствол того же дерева, подобрал под себя ноги, обхватил голову руками, и лишь потихоньку стонет. Верхняя часть серого камуфляжа выпросталась из штанов, наружу вылезла застиранная майка. Алиса прошла несколько шагов от костра, подняла каску Микона. Положила рядом с поваленным стволом, который перетащили к костру, чтобы поесть, зачем-то повертела ее в руках.
  Сообразив, что это мог быть неожиданный удар по голове, Егор подскочил к сестре, чтобы посмотреть. Никаких следов удара.
  - Алиса, Микона пока не трогаем. Похоже, это одна из его странных штук, мутантских.. приколов.
  Девушка кивнула. Подтащила поваленный ствол еще одного дерева, и теперь они сидели спиной друг к другу. Почему-то не хотелось ни о чем говорить. Иногда бросали взгляды в сторону мутанта.
  Примерно через час лежания в позе эмбриона под деревом, Микон зашевелился. Как по команде, Даревы посмотрели в его сторону.
  - простите меня. Я был плохим охранником. Но сейчас к нам идут гости.
  - какие гости, Микон? - Егор спросил тихо, словно хотел быть осторожным.
  - идут... Хозяева. О которых. Говорил. Барсук. Или Как его там. - Слова выпадали из Микона, словно валуны из переполненной садовой тачки. Это..
  Замолчал.
  - Мы - звери.
  От неожиданности Егор едва не дал очередь из только что стоявшего прислоненным рядом к дереву "семьдесят четвертого". На поляне стояли трое. Хотя "стояли" - это еще как сказать.
  Стоял только барсук. Вытянулся на задних лапках. Высотой (или правильней сказать - ростом?), он смешно сложил лапы на брюхе. Полосы на боках и спине были странного голубого люминесцентного оттенка, задние лапы были непривычной формы, а имели еще один сустав, судя по всему позволявший ему прыгать в высоту. Когти на передних лапах были длинными иссиня-черного цвета, сантиметров под пять длиной. Впрочем, с ногтями все было неплохо и у остальных пришельцев.
  "Пришельцы теперь мы. Не они", - тут же поправил себя Егор.
  "Да. И я не барсук. Я - крот".
  "Блин". Егор посмотрел на морду животного. А ведь действительно. Глаза были закрыты пленкой, совершенно непрозрачной, какой-то сероватой с радужными разводами, веки полуопущены. Усы, почти в три десятка сантиметров длиной.
  Другой приш.. представитель нового леса - Медведь. Едва выкатившись на полянку, медведь завалился полубоком на землю, и теперь маленькими глазками посматривал по сторонам. "больше всех похож на нормального медведя" - едва успел подумать разведчик. И тут же пасть "нормального" медведя открылась, и оттуда длинный, как у хамелеона, язык, вылетел, и мгновенно слизнул что-то на плече Егора.
  Уфффф!
  "Комар", - Микон. "Он съел комара на твоем плече".
  Сзади в спину ткнулось плечо сестры. Наблюдавшая за происходящим молча, она не смогла сдержать испуга, и приблизилась к брату, словно ища защиты:
  - Егор... что это..
  - тише, Алиса, тише, разберемся...
  Обезьяна. Третьим представителем была огромная лохматая обезьяна. Почти безволосое лицо, и длинная поросль по всему телу. Не страшны ей холода.
  "не буду даже пытаться думать о том, чем особенна эта.. это... в общем, оно".
  Невероятно! На морде барсука, или крота появилось какое-то странное выражение. Не то оскал, не то приоткрытая пасть.... Нет, ну, не смеется же он!
  Пасть открылась шире. Закрылась. Снова открылась, но уже с громким клацем - сомкнулись зубы в пасти. Угроза.
  Мутант сидел у дерева. Лишь непрерывно смотрел на троицу, переводя взгляд с одного на другое.
  - Они спрашивают, зачем мы здесь.
  - угу. Так объясни.
  - пробовал, они хотят понять, что нас привело именно сюда.
  - объясни про кабель и реактор в городке.
  - я не хотел, командир. Мало ли для чего они потом используют подобное знание.
  - расскажи. Почему-то я думаю, что не за горами тот момент, когда они и сами все узнают.
  Едва расслабившаяся немного фигура Алисы за спиной снова напряглась, когда медведь, словно пушинка взлетел на задние конечности, и оказался рядом с ними. Длинным черным когтем провел по воронено поблескивающей крышке ствольной коробки. Перевел взгляд с автомата на человека, и снова к автомату.
  Пауза тянулась до момента, пока медведь не отступил на два шага назад, и не увалился в туже позу. Зачем-то значительно ближе. И не сводя глаз с оружия.
  - Солдат.
  - Что?
  Микон поднялся, пересел на поваленное дерево. Между старшИм и Алисой и медведем.
  - медведь - солдат. Что-то вроде охранника для тех двоих. И, как солдат, заинтересовался оружием.
  - только-то? - Егор постарался придать максимум сарказма своему голосу. - Тогда пусть сядет на прежнее место, на три шага дальше.
  Мутант согласно кивнул, и уставился на крото-барсука. (Позже ему такое имя и дали - Кробар, но это было позже). Кробар еле заметно двинул головой в сторону медведя, и тот переместился на указанное расстояние, при этом как-то недобро, по -медвежьи глянув на разведчика. Или показалось?
  - так я объясню им?
  Дарев кивнул. Через плечо сказал Алисе:
  - подбрось веток в огонь.
  Почему-то ему подумалось, что пока что в этих, так сказать, хозяевах леса, все еще глубоко живет страх перед цивилизацией. НЕ станут они полноценными хозяевами планеты. Но думать об этом не надо, мало ли что они могу себе представить.
  И Егор постарался спрятать мысли где-то глубоко.
  Впрочем, видимо эта часть соображений о цивилизации пока была непонята пришедшим на поляну животным.
  - ого. Они знают, командир.
  - о чем.
  - о Копунах.
  - да?! И что они знают?
  - Копуны неразумны по-отдельности, но обладают зачатками коллективного разума. Они разновидность, гм, слизняков.
  Брови Алисы и Егора поползли вверх.
  Микон продолжал:
  - они спросили сейчас, сколько нам времени надо, чтобы уйти.
  - объясни им, что мы собираемся найти реактор..
  - горячий квадрат.
  - что?
  - они называют реактор горячим квадратом. Там много еды. Н-нет - замотал головой Микон, -...Т.е. там много... чего-то подземного и съедобного....
  - Микон. Спроси, зачем медведь снова подсел ближе?
  - командир, похоже, они ведут переговоры, но не исключают и .. нападения.
  - тогда скажи, что мы его тоже не исключаем. Сиди сам на месте, как демонстрация переговорного процесса, но вынь пистолет. Алиса?
  - да, командир. - Алиса уже пришла в себя, и собралась.
  Егор и Алиса почти одновременно переместили предохранители на автоматах вниз. Пистолет девушки уже был в расстегнутой кобуре, готовый выпрыгнуть в руку.
  Медведь отодвинулся. Но как-то не отпускало напряжение, не спадало. Микон слишком долго молчал.
  - командир, они не будут нападать. Они уверены в себе. И они разрешают нам пройти через лес дважды, туда и обратно. И за проход они просят... автомат.
  - Автомат?? А почему мы должны верить, что они - хозяева? А не бандиты местные?
  Что-то резко захлюпало вокруг, кусты зашевелились и звук вдруг напомнили что-то недавнее Егору. Что-то, что происходило не более двух-трех дней назад...
  Черт!
  Это слизняки!
  На них заинтересованно глазели десятки, нет, сотни, блестящих зрачков на мутновато-зеленых буграх поверхности тел слизней. Они выползали из леса, и медленно приближались к разведчикам. И вдруг, как по команде встали. НЕ ползут.
  Холодок побежал по спине Егора. И тут, на него словно нашло озарение... он расхохотался!
  - скажи им, Микон - пусть прочтут мое мнение-мысль в голове у меня, я знаю, они могут.
  Алиса удивленно воззрилась на брата.
  - мы не боимся, Алиса. Слизняки - их еда. Говядина, если хочешь. Они их выводят.
  С уважительной интонацией Микон передал ответ лесных хозяев:
  - да, они едят их. Они дают материал для медленных мутаций и служат для совершенствования ментальных возможностей, как-то у них это связано, не могу пояснить пока. Выращивают они их возле реактора. Но они действительно хозяева, и просят не заставлять их демонстрировать это.
  - да, конечно. Теперь верю. Пусть убирают слизняков. Мы не будем им мешать. Мы дадим им автомат. И пусть не просят научить им пользоваться. Может быть, потом. И не автоматом.
  - Алиса, оставь один рожок, и отдай автомат.
  Девушка медленно опустила калаш, вынула из ножен нож и разрезала изоленту на магазинах, и сунула один в подсумок. Положила ствол на землю, и отошла. Медведь так же медленно взял автомат, и почти по-человечьи повесил за спину. Троица повернулась, и двинулась к краю леса. Вдруг крот обернулся:
  - Он спрашивает, что едим мы. Я ответил. Сказал, когда пойдем обратно, на опушке будет ждать еда. Неопасная, он сказал, еда.
  - что ж, поблагодари его.
  Почти исчезли в чаще.
  - Микон! Позови их.
  - Они слышат, командир.
  - скажи, что слизняки пришли в метро. Они наносят вред. Убивают детей во сне.
  - гм... они уберут их. Они ценят - только не возмущайтесь, командир - твою заботу о потомстве. Попрощались.
  - .... Уффф.... Микон, ты знал о ТАКОМ?? - Алиса выдохнула с шумом.
  Но ответа не было. Мутант лежал снова согнувшись калачом у дерева....
  Дежурили Алиса и Егор по очереди, не трогая Микона.
  Первым дежурил Дарев. Вскоре пришло время Алисы, и Егор отправился отбирать у этой сумасшедшей ночи хотя бы микроскопическую дозу сна. Долго ворочался: конечно, это были не первые попытки спать в защитном снаряжении, даже и не таком тяжелом и неуклюжем, как самодельное, в котором несли службу на метромосту. ДА еще корень какой-то постоянно вкручивался в ребра на правом боку. Но все же, после дневного перехода, массы впечатлений завершивших день встречей с новыми хозяевами нового леса. После странного "приступа" Микона, до причины которого следовало докопаться.. Утром стала ясна причина такого поведения.
  А пока Егор проваливался в липкий сон, как в отстойник под канализационным колодцем - скользко, парное, отвратительное тепло вокруг, запах, от которого разве что только не мутило..
  Ему снился сон.
  ...Новый лес. Деревья, без листвы, облепленные у корней слизняками с множеством глаз. Лесные хозяева, кротобар, во сне почему-то огромных размеров, стоял на задних лапах, и держал на коротком поводке Копуна. Стоял кротобар на краю большого котлована посреди этого леса, в котором на дне плавала вода. КРотобар долго-долго тянулся к парфорсу на "шее" слизня, собираясь расстегнуть его. А в котловане... в котловане стояли двое - его друг Никита, и какая-то девушка, из амазонок. Каждый из них держит кусок кабеля, которых немерено торчит из стен котлована, и вот они замечают, что кротобар собирается отпустить на них скалящегося беззубой и безгубой перекошенной пастью, и начинают тянуть свои руки друг к другу. Они хотят соединить кабель. Егор знает, что кабель под напряжением, и бежит по тропе к котловану, крича, предупреждая друзей об этом, но он бежит очень медленно, почему-то без одежды, и ветви красных хвойных деревьев хлещут по телу, ему больно. И он не успевает. Синее пламя разряда, и вот друзья превращаются в синее облако, улетающее в небо надо лесом. Егор падает в лужу на дне котлована, зарываясь в жижу и плачет. И только лицо друга с неба, Никиты, почему-то улыбается, и говорит ему что-то, говорит...
  
  -... ты знала Елизавету, Алиса. - Микон не спрашивал. Он констатировал.
  - да... ты сказал, ЗНАЛА?
  - она была тяжело ранена, когда охотилась на Паклю. Ей помогла сбежать женщина из жителей паклинских станций. Потом она убила Вождя, но что-то еще произошло, и сейчас я не знаю, живали она.
  Алиса провалилась в непонимание происходящего. Несколько минут она не воспринимала окружающее ни одним из чувств. Подруги, ее боевые подруги, с которыми они так долго жили в на одной станции, которых она так хорошо знала....
  Выйдя из удушающего состояния горя, Алиса вдруг заметила, что Микон все еще говорит.
  ..Она не смогла больше терпеть. Лиза думала, что она говорила с ней перед тем как погибнуть.
  "Этот мир должен умереть. Хотя бы во мне. Чтобы потом начаться заново. Без них. - Силуэт женщины кивнул в сторону Пакли. Пусть я, умирая, унесу в ад кусок старого и страшного мира. Пусть новый придет. Тебе не надо умирать" - это сказала она мне.
  Это моя мать.
  ..Голос Микона дрожал на высокой ноте. Спать уже было невозможно, да и ощущалось приближение рассвета. Поморщился от впечатления сна, в которое почему-то легко вписывался высокий голос Микона.
  Впрочем, после этого рассказа его голос друзья не слышали долго. Почти до самой встречи с жителями Вектора.
  До цели было недалеко по расчетам старшОго. Недолгий завтрак, и они снова зашагали по тропе.
  
  
  
  Глаз практически сразу понял, что долго в тайне найденный путь в вентиляционную шахту не продержится. Сначала дав Загребу десяток бойцов, он решил, что стоит еще добавить тому солдат. Фактически ему оставалось держать один рубеж обороны после бесславного падения Пакли: только что организованный блок-пост в туннеле пятьюдесятью метрами дальше ветки в депо. Враги, сумевшие так далеко пробиться в царство мутантов, по-прежнему использовали сваренные из кусков стали щиты с прожекторами. Когда Глаз в очередной раз осматривал "линию фронта" в туннеле, он вдруг понял - люди не случайно не укрепляют дополнительными баррикадами щиты. Будут двигаться дальше.
  Тогда оставалось у него не так уж много вариантов противодействия. Следовало максимально укрепить туннель напротив расположения атакующих. И нужно было срочно отправить две группы - одну - для разведки и проникновения через недавно обнаруженные непонятные проходы в шахте, вторую - для диверсии в направлении депо. Депо следовало вернуть. Пусть не сразу, но вернуть. Глаз знал, что там есть несколько дизельных электростанций, как минимум две почти исправные дрезины. Даже само по себе их наличие существенно усиливало противника при использовании жизненного пространства.
  ... Глаз стоял одной ногой на пыли туннельного бетона, другой на мешке с глиной, который лежал в основании только что наваленной баррикады. В предыдущем бою у кабинета бывшего короля мутантской части подземки он испачкался кровью какой-то амазонки. Та сделала попытку отбить тело подруги, весьма успешно покусившейся на Хозяина. Теперь он переоделся в застиранные мешковатые тонкие штаны и кожаную куртку на голое тело. Через плечо перебросил винчестер. Два мясницких ножа на поясе. Иной раз они мешали присесть, попадая между бедром и голенью. Ничего, зато длинное негнущееся лезвие было незаменимым в ближнем бою. Патронташ с патронами к дробовику. Почему-то выстрел из винчестера с его разлетающейся дробью приводил его в больший восторг, поэтому сегодня он отдал свой калашников Загребу. Голубые глаза внимательно следили за движениями за щитами напротив. Мутант видел, как в депо ушли два отряда по десятку человек. Еще дюжина разместилась в качестве охранения за щитами.
  "Да, сейчас брать реванш не время. Пусть еще раз ударят, пусть откатятся. Пусть потеряют еще людей, боеспособных, которых они давно призвали в строй. Пусть. Мы отобьем, и потом вернем все", - эти мысли "накручивали" нового хозяина станций нелюдей. В нарастающем возбуждении Глаз схватился за нож на бедре. Нож висел без ножен, просто перевязанный на лезвии светлым кожаным ремешком, и рука, схватившая его за лезвие, побелела от нажима. По кромке ножа потекла алая капля.
  Коренастый, с кожей вместо просто бледного - аж зеленеющего оттенка кожей, мужчина, стоял рядом. Лысый, как и большинство в их части подземки. С пигментными пятнами по всему телу, в том числе на лице, красноватыми и какой-то коричневой каймой. Жилистые руки, мощный торс. Несмотря на холодный воздух, залетавший через вентиляцию, одет только в безрукавку, с сетчатой спиной, и нагрудными карманами впереди, набитыми патронами к Иж-27, охотничьему ружью. В бою это было не самым лучшим выбором, поскольку после двух выстрелов вертикальных стволов ему приходилось заряжать по два патрона, но в том деле, которым занимался ранее этот мутант, иных возможностей и не требовалось. "Пахан". Такое прозвище было у этого жителя метро Новосибирска, и был он смотрителем тюрьмы и в прошлом и в нынешнем мирах. Как и в прошлом, сейчас тюрьма была тем местом, куда попадали все, неугодные Вождю и его приближенным, все захваченные мутантами люди. О его изощренности в надсмотре и пытках ходили легенды. И боялись попасть в "тюрьму". Проще было выполнить пожелание Вождя...
  Пахану не нужно было иного оружия для охраны заключенных в ответвлениях туннеля в сторону Ботсада, после Заельцовской. Лишь сейчас, после совещания, которое созвал Глаз, он предполагал подобрать себе автомат или помповое ружье хотя бы.
  - Пахан.
  - да, босс. - Пахан был немолодым человеком, которому хватило времени видеть многое до Катастрофы.
  "Зеленая миля"
  Это тот фильм, который произвел когда-то огромное впечатление на главного тюремщика паклинских станций. Слово "босс" произносилось там огромным черным негром при обращении к старшему. А главным героем, по мнению Пахана, был тот полицейский, который "забыл" смочить губку на голове приговоренного.
  В Новосибирском метро в поездах были установлены мониторы. И из двух поездов в депо эти мониторы были собраны в туннели при Заельцовской, и это было единственным местом, куда, по личному распоряжению Пакли, были проведены кабели от работающего дизель-генератора, к которым подключили развешанные в "зоне", в "тюрьме" снятые с поездов мониторы, и куда транслировался два раза в день этот фильм. Выборочно. И, догадайтесь, какие именно фрагменты...
  Через полтора года правления Пакли на территории мутантских станций сформировался устойчивый "авторитет" Пахана. Который был абсолютно предан власти, и находился на верхнем, недостижимом практически ни одним жителем, уровне благорасположения Хозяина. Две семьи , попытавшиеся организовать покушения на его жизнь, были казнены лично Паклей на виду у всех, тогда даже специально освещение сделали на месте казни. Изуродованные тела бросили у норы слизней, чтобы родственники видели, как сжирает их биологическую составляющую их близких новая форма жизни с поверхности. Потом казнь подобного вида применяли неоднократно, и именно по этой причине в подземелье стали появляться слизни в таком количестве. Но в результате такой политики в среде заключенных появилось некое "течение" признавшее своих тюремщиков за власть, и давшее даже их верховодящему мутанту прозвище по приближенной аналогии с до-катастрофы-зоной - "Пахан".
  Вскоре Пахан предложил Пакле формировать отряды надзирателей себе из этих самых лояльных заключенных. И, надо сказать, отряды эти отличались особым зверством и преданностью командиру.
  Теперь же за спинами Глаза и Пахана маячили два десятка фигур такого отряда. Их Глаз собирался поставить на охрану перегона между станциями. А к соседней стене жались бойцы, которых Загреб с собой забирал для изучения вентиляционной шихты.
  - Загреб, покажи своих.
  Сгорбленный мутант кивнул, и повернулся к своим. Длинная кривая конечность призывающе махнула. Бойцы, брезгливо сторонясь тюремщиков, выстроились перед Глазом.
  Загреб внимательно следил за реакцией Глаза при осмотре бойцов. Хотя его новый хозяин думал, что Загреб увяз в потреблении наркотических грибов, что не способен морально противиться его власти, было это не совсем так. Конечно, очередная порция галлюциногенов требовалась мутанту постоянно, но не настолько уж "смертельно". Загреб каким-то звериным чутьем решил, что лучше поддерживать это заблуждение Глаза, то ли рассчитывал позже подсказать Пакле, где кроется угроза, то ли использовать это заблуждение собирался, но эта интуиция проспала лишнего, пока "позже" не превратилось в "поздно".
  - ух ты, двое даже в бронежилетах. Ты где их откопал, а?
  - сняли с двоих мертвых солдат на поверхности.
  - хорошо, хорошо... им они больше не понадобятся, да? - На фоне неожиданно обретенной власти Глазу казалось, что он - само очарование и его юмор бесконечно актуален.
  Три шага вдоль неровного строя. Глаз вдруг задержал свой взгляд на одном солдате.
  - у него, что бычий цепень?
  Тот, о ком он говорил, был нереально худ. Казалось, что сейчас его унесут в специальную мастерскую, и там вернут на штатив с подставкой, с которой его только что сняли. Скелет для изучения в медицинском вузе.
  - нет. - Повернувшись к худому бойцу: - покажи, Макс.
  И тут Макс показал такое, что даже Пахан, видавший во время пыток всякое, остолбенел.
  Макс выгнулся назад. Медленно опускаясь в противоположную от зрителей сторону. Через минуту примерно ошеломленный Глаз поймал на себе взгляд Макса, выгнувшегося обратно до такой степени, что мог смотреть на него, поместив голову между ног и вывернув ее в сторону баррикады.
  Долго, конечно, боец в такой позе выдержать не мог. Секунд двадцать-тридцать, но и это производило неизгладимое впечатление даже на видавших мутации Пахана и его тюремной команды. Какая-то мутация затронула химический состав костей скелета этого жителя станции. И был он сравнительно молод, и иного способа прокормить семью из троих братьев и матери, не нашел, кроме как податься в "войско" Пакли.
  Еще несколько шагов вдоль строя бойцов Загреба. Через одного в строю Пахан снова остановился.
  - а этот чё? - ткнул кривым пальцем в солдата, стоявшего в расслабленной позе, и не смотревшего раболепно в глаза начальства.
  Одет солдат был почему-то в невоенную униформу, а какую-то скорее, строительно-монтажную куртку. И каска на голове... строительная. Нереально оранжевого цвета. Даже просто цвет сам по себе в подземелье был нонсенсом - ведь все вокруг имело черный либо серый цвет. А этот, , а уж оранжевая каска, да еще почти новая, ярко отблескивающая отсветами электрических лампочек - просто приводил в исступление глаз любого жителя метро. Даже Пахан, почти никогда не участвовавший в боях в подземке лично, кроме карательных набегов на семейные кланы станций, понял, что яркий головной убор равносилен трем прожекторам, одновременно освещавшим фигуру бойца при перестрелке.
  - этот чё, я тебя спрашиваю?? Совсем окуел от безделья? Да я сейчас его вместо отряда...
  В рядах солдат-тюремщиков почувствовалось оживление: они-то знали, чем мог закончится для провинившегося гнев "главаря зоны", и уже предвкушали ошметки человеческой плоти на стенах туннеля от его ударов.
  - покажи и ты, Ступор...
  Пахан сделал паузу, якобы давая солдату возможность проявить себя, при этом все время упорно разглядывал каску, не сводя с нее глаз. И вдруг с воплем отшатнулся:
  - ааа! Это кто? Это..., я спрашиваю, кто? Почему... двое?! - последние слова Пахан выдохнул.
  - что вы видите? - Спросил не старательно не смотревший ни на Пахана, ни на бойца в дурацкой каске Загреб.
  - двое... их, этих, - по-прежнему не сводя глаз с касок, Пахан пальцем ткнул куда-то перед Ступором, - двое!.. - и тут вдруг замолчал. Только белки глаз перебегали с одной настоящей каски на другую, привидевшуюся. Два десятка тюремщиков также молча, словно боясь выдохнуть, смотрели на солдата Загреба.
  - все, солдат, хватит. - Загреб, махнул рукой, не поворачивая головы.
  "Зрителей" словно отпустило. Снова зашевелились и стали недоуменно смотреть друг на друга. Пахан вытаращился на Загреба:
  - это что было?
  - Ступор получил свое прозвище за то, что умеет вызывать галлюцинацию, видение его самого в еще двух-трех экземплярах. После видения его жертвы впадают в ступор, и я рассчитываю этим воспользоваться в нужный момент. А каска нужна, чтобы привлечь внимание, он носит ее с собой, и надевает, когда дело приближается к прямому столкновению. Это я ему посоветовал. Читал в одной умной книжке по б-б - бизнесу, что яркий галстук в деловом костюме помогает сосредоточить внимание потенциального партнера во время переговоров на своей персоне,.. - не удержался и похвалил себя за смекалку командир отряда.
  - сам кривой.. и бойцы у тебя такие же... кривые... - С некоторой тенью уважения в голосе резюмировал импровизированный смотр Пахан. - Ладно, выдвигайтесь через десять минут, остальных смотреть не буду.
  Ничего не ответив, Загреб мазнул длиннющей рукой по щеке отвлекшегося бойца на правом фланге строя, и когда тот очнулся от грез, показал в сторону станции. "Пошли".
  Рассказ для сайта. "Загреб. Видения". Первая часть выложена 10.07.2010г. Как сл глава.
  ... стук. Непрерывный стук где-то рядом. Загреб повернул голову в сторону звука, не открывая глаз.
  Можно и не смотреть. Ветер. Нет, ветер - понятие, не свойственное подземке. Сквозняк, вызванный давно разрегулированной системой вентиляции. Невесть, как уцелевший, на стене стучал оборванный рекламный плакат сотовой связи, призывавший говорить больше с любимыми.
  "НЕ жалей слов для любимых!"
  Загреб не думал. Нечто, похожее на старую пленку от диафильмов 20 века. Картинка. Щелчок. Картинка. Снова щелчок. Снова цветная фотография на белой стене. Щелчок. Картинка. Щелчок. Картинка...
  ... Загреб лежал. Он скорее осознавал это, чем чувствовал. Действие галлюциногенного порошка из грибов, порцию которого около двух часов назад вынюхал мутант, уже прекращала свое действие, но все еще поставляла возбужденному сознанию картинки. Щелчок. Картинка. Щелчок. Еще картинка....
  Перед ним была его квартира. До боли знакомые обои и планировка. Почти новый кожаный диван - он недавно купил его в кредит. Вернее, он жене сказал, что в кредит. Он уже рассчитался за него.
  ...Словно против законов физики, неподчиненный ветру подземки, прекрасный плакат с изображением зала, где за вечерним праздничным ужином сидела его жена и дочь... Он тогда только пришел с работы, едва успев поставить сумку с ноутбуком рядом с трюмо, как из зала выпрыгнула семилетняя девчонка, до боли похожая на маму:
  - папа, папа! Давай скорей подарок! - и поймав укоризненный взгляд матери, - ой, проходи папа, мы с мамой тортик испекли...
  ... Потом Света, его жена, мыла посуду после ужина, оставив дочь играть с новой куклой, жутко дорогущей и восхитительно красивой, и что-то негромко рассказывала, умиротворенно улыбаясь, о том, как ходили с ребенком в парк и магазин - день рождения все-таки! - а он ее перебивает:
  - слушай, Свет... все случится.
  Она замолкает. Встревоженно так, больно, замолкает.
  Тишина.
  - Что же будет? - вопрос Светы словно повисает в воздухе. Нет ответа. Щелк. Новый слайд.
  ... Загреб заворочался. Почему такое тошнотворное ощущение где-то в груди?
  Щелк.
  Он знает, почему..
  ...Ночь, третий час уже, все домашние спят. Загреб слушал, как долго ворочалась теща, приехавшая на день рождения внучки - обильный ужин давал о себе знать. Да и сам он не спал.
  Радио... почему-то вдруг зашипело радио, молчавшее почти десять лет. Он сам его принес, сам очистил стену в том месте, где была розетка, сам установил его. Проверил. А теперь оно, словно в отместку, стало издавать звуки.. Сначала просто треск. Какие-то перекаты волн....
  ... Щелк.
  - Степа, что же будет, Степа?!!
  Жена сдерживала сдавленный стон. Дочь и бабушка спали. Тревога. По радио передавали сигнал тревоги. И в душе родился страх, жуткий, липкий, протекающий во все щелочки твоей жизни страх. Вот откуда тошнотворное ощущение....
  Щелк. Щелк. Щелк.
  ... Долг. Долг призывал его бежать к какому-то там начальнику и исполнять свой гражданский долг, специально для таких ситуаций написанный в десятках инструкций. ".. в срок не позднее 3х часов явиться на пункт сбора персонала... при себе иметь комплект вещей на трое суток, получить противогаз и иные средства индивидуальной защиты.."
  Щелк.
  - Света...- Он посмотрел на жену. Она встрепенулась, подняла голову. Рядом хныкала дочка. ЕЕ разбудили, она хотела спать. Сиреневая кепочка была уже маловата и постоянно сбивалась с непокорных вихров дочери, и норовила упасть. - Вам надо идти в метро.
  - а ты. Как, ты? - и у него и у жены слова словно растворялись где-то в горле, в горле, где уже от страха не было слюны... пересохшем жестяном трубопроводе, когда -то бывшем их горлом..
  - мне.. надо... я буду через три часа...
  - Степа...
  - все, Света, бери дочку и маму, и бегите к ближайшему метро. Машину не берите, все равно не поймаете, просто пешком, будете там через 20 минут....
  ...Щелк.Щелк.
  - Степан! Бегом в гаражи, выдвигатесь с Бородниковым на триста двенадцатом до пункта семь!
  Триста двенадцатый - УАЗ с госномером 312, который должен был доставить его шефа к отдельному входу в метро, ближе к какому-то командному пункту, о котором он не знал, но знал сам шеф, и обеспечить перемещение в командный пункт кейса с документами. У него на поясе уже болтался ПМ с одной обоймой, выданный дежурным. Гаркин, оперативный дежурный, тогда снимал его с пояса вместе с портупеей, и все бормотал:
  - что-то думается мне, пригодился бы он и мне сейчас... черт-те что творится вокруг...
  ...Щелк.
  Какой-то шипящий звук прорывается сквозь потерявшееся где-то в глубинах забытья ощущение реального состояния.
  Загреб видит какое-то розовое пятно над собой на фоне какого-то размытого грязно-белого цвета. Пятно то отдаляется, то приближается. В шипении этом есть что-то знакомое. Когда раньше он слышал такой звук....
  Щелк.
  ..Они выгрузились у специального скрытого входа в метро на площади Карла Маркса. Мимоходом мужчина отметил с удивлением, что никогда не мог и предположить ничего о том, что вот за это неприметной дверью киоска вблизи большого здания на площади находится еще один неприметный вход в метро, правда, не в общий переход, а куда-то сразу правее и глубже. Он ведет машину через неорганизованную толпу пешеходов от торгового центра "Подсолнух" к входу в метро. Выдаваемый специально для таких случае навигатор настроен на максимальный масштаб, и, хотя "уазик" уже практически протиснулся ко входу в метро, все равно остается еще десяток метров до обозначенной на нем точки. Выхватив навигатор из кронштейна, Загреб выходит из машины. Толпа прибывает. С трудом протиснувшись средь тех, кто пытается втиснуться всей толпой в ставший невероятно узким вход в метро, Загреб открывает заднюю дверь шефу, но непрерывным потом обезумевшие люди ломятся внутрь метро, не обращая внимания на какую машину, просто обтекая ее со всех сторон, с криками, с руганью, чемоданами и коробками, все упорней и упорней втискиваясь в метро. Ловя боковым зрением эту картину страшной паники, Загреб вдруг понимает, что его семья, сейчас, вероятно, точно также бежит именно к этой станции - его квартира всего в трех кварталах от площади....
  ..Перед его глазами оказывается перекошенное красное лицо какой-то пожилой женщины. Она остревенело пропихивает вперед какую-то коробку из картона с несколькими наспех вырезанными щелями на боковинах. Загреб успевает заметить обезумевший блеск глаз, черных как смоль - в коробке какая-то живность, видимо собака. Маленькая собака.
  .. Толпа давит не только со стороны жилого сектора. Кольцо на площади уже полностью запружено пешей толпой, протискивающейся в три входа в метро. Вдруг все движение замирает: где-то вдалеке слышен громкий хлопок, постепенно превращающийся в раскат грома, достигающий ушей каждого в запрудившей площадь толпе. Ужас на мгновение сковывает движения рук и ног. Сковывает, скручивает и сжимает, чтобы через секунду снова раскрутить давку с большей силой и безжалостностью. Крики упавших и затаптываемых людей слышны отовсюду.
  ... Загреб пробивает сквозь орущий и давящий поток обезумевших новосибирцев путь своему шефу - таков его долг.
  ...Или это не долг вовсе, а просто некое штатное расписание? Кто посмел его написать?!
  ..Что движет им?
  Щелк.
  ...Сознание где-то снова рядом. Пытается вернуться в занятую бредом черепную коробку. Бред сопротивляется - и в нем нет спасения, он лишь Боль. Боль давит и душит...
  Щелк.
  ... Толпа давит и душит. Загреб с трудом пробился до киоска, в котором невесть откуда взявшийся автоматчик в неизвестной форме и шлеме с маской протягивает ему какой-то прибор. Мужчина с недоумением смотрит на прибор и протягивает руку, чтобы рассмотреть поближе, чего от него хотят. Толчок, и Загреба сдвигает в сторону на входе в киоск его шеф, человек, которого он сюда провел через толпу, рвущуюся к спасительно разверзнутой пока пасти метро. Шеф прикладывает какую-то карточку к прибору, и солдат отступает в сторону, давая проход ему, и тут же пытается перегородить снова дверь в спуск в бункер, открывшуюся сразу, как только карточка прикоснулась к нему. Солдат отталкивает Загреба, и шеф исчезает в проему спуска, лишь на секунду оглянувшись на своего верного подчиненного, оставшегося за бортом этой жизни. Этой жизни до Катастрофы...
  Загреб едва не падает, но его поддерживают тут же несколько человек с каменными лицами, только что втиснувшихся в киоск вместе с сопровождаемым лицом. Телохранители. До последнего момента верные своему боссу.
  До последнего - чего?
  Слово "Катастрофа" для событий этих дней придумали позже.
  ...Мучительная боль. Словно кто-то пытается влезть внутрь его самого, разорвать, вынуть из него душу. Это позже ему расскажут, что ему пытались делать промывание желудка всеми способами. И даже вводили трубку в дыхательные пути, чтобы он не захлебнулся, и мог дышать даже в почти что коматозном состоянии. Рвотные позывы на мгновение возвращают его сознание в черепную коробку и он снова видит расплывчатые розовые пятна перед собой, пятна плывут и меняют форму, ему даже кажется, что пятна как-то общаются между собой...
  ЩЕЛК!
  Этот кадр снова погружает его в самую глубину боли. Тут царство. Все сооружения этого Царства построены их кирпичиков боли. Карета Ее Величества Боли проезжает по внутренностям Загреба, словно на брусчатой мостовой, сотрясая каждый его орган. Он кричит, кричит, захлебываясь от боли, неимоверно страдая от своей боли.
  Боль - это беспомощность.
  Он понял, почему ему больно. ТАК больно.
  ...Телохранители вытеснили его из тамбура киоска. Он снова на улице, и ему виден ближайший вход в метро. Обезумевшая толпа осаждает проем, с криками, уже давно превратившимися в непрекращающийся вой, пытаясь протиснуться внутрь, в спасительное, как им кажется, нутро подземки. Ну да. Знали бы они, что их ждет ТАМ. ПОСЛЕ Катастрофы.
  Он смотрит в толпу, ищет глазами своих - успели ли? Дочка, жена и теща. Именно в таком порядке, дочка-жена-теща. Он не кощунствует. Дочка. Самое дорогое, что есть у него... Тело беспрерывно пытается удержаться на ногах, а глаза неотрывно смотрят в толпу. Есть! Он замечает ярко оранжевую майку дочери, которая сидит на шее у мамы, вместе с бабушкой пробирающейся среди все давки. Яркая майка. Света умница, успел подумать Загреб. Она надела майку и посадила дочь на шею, чтобы он увидел их, если сможет остаться снаружи.
  Боковым зрением он отмечает, что внутри перехода в метро что-то изменилось. Словно бы поменялся цвет, исходящий из темноты спуска - стал еще темнее и зеленее, страшней. Повернув голову левее, он обмер - солдаты спецназа в камуфлированной форме двигались двумя ручейками к каким-то местам справа и слева от лестничного проема на спуске в метро. ТАМ УСТАНОВИЛИ ГЕРМОВОРОТА!!!! И они собирались их закрывать...
  .. Снова навалилось тошнотворное ощущение неизбежного. Мерзкий холодный склизский страх...
  Тело лежащего на специально выделенной кровати в госпитале на Сибирской мутанта задергалось. Врач, едва ли не единственный на всю подземку Новосибирска нарколог вопросительно посмотрел на медсестру. Та отрицательно повела плечами - нет больше ничего. "разве другие станции доставят, но время, как Вы понимаете...." - примерно это означало выражение лица медсестры. Она склонилась над мечущимся на простынях мутантом, и сделала единственное, что могла в данной ситуации - открыла побольше подачу лекарства из бутылки на штативе капельницы. Доктор со вздохом достал из кармана ампулу, разбил головку и набрал в шприц содержимого. Выдавил вверх воздух из шприца. Подал сестре. Она ввела содержимое больному.
  .... Загреб недолго смотрел на мельтешащих солдат у гермоворот.
  "Когда же их успели поставить?" - дурацкая запоздалая мысль терзала мозг мужчины. Единственное решение пришло сразу. Загреб метнулся внутрь - уже собиравшийся закрывать дверь временного перехода в тамбур боец не ожидал нападения - от удара в висок рукоятью пистолета не спас даже шлем-маска. Теряющий сознание солдат скатился вниз по ступенькам. Загреб закрыл за собой дверь, и бросился вниз по ступенькам. Где-то на третьем фоне сознание отметило, что дверь вдруг громыхнула, и завалилась - прохода их киоска больше не существовало. Мгновенно забыв об этом факте, Загреб метнулся вслед скрывающимся за поворотом фигурам "сопровождаемых лиц" и едва успел протиснуться в проем, как и эта дверь, уже на глубине нескольких метров под землей закрылась намертво. Перед ним был коридор - он разветвлялся. Один проем уводил основную толпу влево, там скрывались все прошедшие через замаскированный киоском проход. Справа был пустой проем - интуитивно Загреб понял, что он ведет к основному проходу метро. Секунду на размышление, и он побежал, перепрыгивая через две-три ступени вправо.
  Еще несколько минут он бежал через пустой коридор, и вдруг оказался прямо в самом центре текущей внутрь толпы, льющейся со ступенек от входа в метро. Взгляд вверх - две зелено-черные линии копошатся вокруг установленных на стенах перехода винтах. Миг - створки начинают сдвигаться...
  .. Обезумевшая толпа не дает ему двинуться. Ни шагу, ни взмаха рукой. Он достает пистолет и стреляет. В потолок. Один. Другой раз. Выстрелы разрывают тишину толпы. Именно тишину - где-то в глубине мозга мелькает мысль - те, кто успел проникнуть внутрь, мгновенно перестают кричать. Вой смолкает на самой границе перехода от беснующихся людей в статус почти спасшихся. Выстрелы разрывают эту лживую тишину успокоившихся в своем спасении людей, в мгновение ока превращая их в ту же толпу, что паникует в страхе за пределами закрывающихся гермоворот.
  Вой и замешательство дают Загребу возможность проникнуть на несколько пролетов лестницы дальше, он почти в трех метрах от гермоворот. Путь ему теперь преграждает огромный спецназовец, он в шлеме, но даже в этой маске на голове понятно, что он отрицательно мотает головой. Солдат не хочет применять силу и стрелять. Он все понимает, и не хочет стрелять.
  "тебе придется, боец. Потому что я сейчас пойду туда, чего бы мне это не стоило".
  Оранжевая майка дочки уже виднелась в проеме. Искривленное усилием лицо тещи впереди, следом Света, жена, и сверху дочка. Маячок. Огонек. Свет.
  ... Свет. Опять его пытаются вернуть, выдернуть из его диафильма в жизнь. Загреб не хочет.
  "Пусть розовые пятна уйдут. Мне не нужно никаких розовых пятен!!"
  
  Медсестра озабоченно мотает головой - совсем бредит ваш мутант, чего вы ждете здесь все...
  Никита знал, чего ждет он. Этот мутант спас жизни людей его отряда. Они обошлись меньшей кровью, как скажут потом летописцы подземки. И Никита только что доставил командиру несколько образцов хранившегося в катакомбах под Оперным Театром вооружения и запасов. Очень важный прорыв для всей новосибирской подземки, и именно этот мутант помог ему. Никита хотел. Всей душой желал, чтобы тот выжил.
  ...Шелк. Розовые пятна не смогут помещать ему. Нет. Не сейчас. Он должен успеть. Боец с автоматом округлил глаза, видя как на него направляется ствол пистолета. Автомат срывается с плеча, но, конечно же, он не успевает снять его с предохранителя - выстрелы бросают его на стену в переходе и толпа шарахается в сторону. Загреб продирается еще на полтора метра вперед. Но боец в бронежилете и даже не теряет сознания, автомат коротко выплевывает три пули в сторону Загреба. Одна прошивает его насквозь в боку, повыше талии, вторая по касательной задевает плечо, а третья улетает в потолок перехода. Загреб взвыл от боли и падая, видит, как гермоворота сдвигаются. Света уже рядом, совсем рядом, но ей не успеть. Что-то грохочет снаружи, и толпа оставшаяся ТАМ, просто в последнем порыве пытается протиснуться в щель ворот, не давая им закрыться. Загреб видит, как его жена, из последних сил пытается забросить дочку в проем гермоворот и не может - девочка в последний момент, испугавшись удара о створки, расставляет руки, и отталкивается обратно. Мужчина видит, не слышит, но видит, как рот дочери раскрывается в крике "мама!!" и в страшном умопомрачении теряет сознание в тот момент, когда створки сдвигаются. Навсегда.
  Этот выход из метро никогда больше не задействовался в течение всех более чем двух десятков лет существования подземки Новосибирска.
  .. Он - Степан. Его зовут Степан. И он - живой.
  Маховеев, покраснев от возбуждения, сжав кулаки, наклонился в сторону начальника охраны Сибирской:
  - вместе с ним вы посадите и меня. Этот.., - разведчик запнулся, подыскивая слово, - мутант - почти человек. Он спас мне шестерых. И это стоит многого.
  - послушайте, боец, вы не можете мне диктовать,
  Вместо ответа, Никита протянул руки в сторону начальника охраны, этим жестом предлагая его связать и посадить в камеру. Вместе с мечущимся на простынях Загребом.
  .. Шелк.
  Розовые пятна обрели голос. Они что-то кричат, но ему, Степану, этого не понятно. Не важно, чего они кричат. Только что за гермоворотами остались его жена и дочь.
  Нет, как выяснилось, не только что. Он лежит здесь уже сутки, истекая кровью, у подвергающихся первым ударам радиации трех ближайших взрывов гермоворот. За ним пришли. НЕ за ним. В закрытом переходе с внешней стороны города лежали трупы затоптанных при попытке спасения людей. Пожилые люди, чудом успевшие добраться до входа в метро. Дети, в основном подростки-девочки и маленькие дети - несколько взрослых... Из пришли убрать, чтобы избежать заразы от разлагающихся трупов. Мужик, ткнувший его железным прутом, отскочил, когда он шевельнулся.
  Загреб слышит крик:
  - живой, здесь живой!
  Его куда-то несут, плащ-палатка, на которую его положили, мерно раскачивается в такт шагам носильщикам. Беспамятство.
  Дальнейшее существование Загреба в подземке не оставило сколько-нибудь серьезного следа в его сознании. Понимание Катастрофы. Болезнь. Бойня в метро, разделение на две части - мутанты и здоровые. Служба Пакле, а потом Глазу.
  Стоп. Глаз.
  Снова тошнотворное ощущение неправильности происходящего. Мутное мерзкое ощущение стресса.
  Щелк.Щелк. Щелк.
  ..Они шли колонной к выходу на поверхность почти что сразу после "смотра", устроенного им Паханом - главным тюремщиком паклинских станций. Дали поесть - правда, выдав из запасов Пакли по дополнительной банке каши перловой - и сразу же направили в рейд.
  Постукивали подсумки. Правда, в подсумке дюжины бойцов Загреба редко находилось больше одного магазина патронов, зато гранат им дали почти по штуке на каждого. Причем именно Ф-1, "лимонок". Оборонительные, значит. Ну и пулеметы. Целых два на этот отряд. Где-то в глубине сознания Загреба мелькнуло какое-то злобное удовлетворение.
  Первые выстрелы загрохотали неожиданно: стая мутировавших диких собак выскочила снова. Они тоже хотели выжить, и еще больше хотели есть, и поэтому бросились лавиной на шквальный огонь мутантов. Одного их бойцов, имени которого Загреб не помнил, унесли почти сразу. Второго ранили свои же, он был слишком медленным. Раненый - готовая жертва для одичавших динго. Он последним забирался в люк. Однако, потеряв более двух третей стаи, дикие животные с подвываниями все же убежали восвояси, оставив человекообразных двигаться своим путем.
  Но не все.
  Раненый, шедший последним, и последним, как бы в качестве прикрытия, спускавшийся в люк разрушенной вентиляционной камеры - он должен был его придвинуть, вдруг взвыл, и отчаянно заскреб по стенкам лаза руками: огромная когтистая лапа держала его за плечо и пыталась выдернуть их узкого проема. И через секунду лапе это удалось. Брызги бетонной пыли от ударов о стенки лаза снаряжения неудачливого бойца отрада Загреба осыпали лицо командира мутантов. Миг, и отчаянно орущее тело исчезло за пределами видимого проема.
  Загреб лишь злобно выдохнул сквозь зубы....
  ..в тамбуре сразу возле лестницы с поверхности было все усыпано мусором, мелким щебнем, и птичьим пометом. Хотя, посмотрев на это, Загреб решил, что назвать это "птичьим" будет даже некоторым оскорблением "автора" пятна...
  Шелк. Картинка видений сменилась некоторым ощущением реальности - вокруг маячили два почти различимых розовых пятна - доктор и медсестра. Они что-то говорили друг другу, понимающими взглядом окидывая периодически Загреба. Вдруг он почувствовал дикое желание - организм в мгновение ока стал адской выжженной пустыней - он хотел пить. Мутант закричал, но доктор лишь непонятливо пожал плечами, не разобрав загребов шепот. Однако лицо медсестры куда-то исчезло из поля зрения Загреба, и вскоре его губ коснулась холодная алюминиевая кружка - организм просто запел от счастья.
  - смотри-ка, даже взгляд стал почти осмысленным, - с легкой улыбкой доктор вполоборота сказал помощнице.
  - да, видать, давно уже пить хотел, раненый наш... мутант, - с сочувствием кивнула женщина,
  - раз вернулись ощущения, пора его заставить еще разок отдохнуть, ну и потом возьмемся за доступное лечение. Вколите ему успокоительного, завтра утром будем думать, что да как...
  - хорошо.
  Прошло пару минут. Укол, которого Загреб даже не ощутил, находясь в блаженном состоянии счастья от того, что напился, погрузил его снова в забытье.
  Щелк.
  Коридор. Пыль, запустение и следы обращения в прах созданного человечеством. Плесень на стенах, делавшая их из ранее сероватого, бетонного цвета - грязно-зелеными. Разводы протекавшей дождевой воды - время не пощадило никаких укреплений.
  В конце коридора - нечто вроде тамбура. В нем - видны следы на слое пыли и штукатурки, опавшей со стен - видимо, сюда уже заглядывали патрульные с ленинской линии. Да, были пару раз, потоптались, огляделись, и не стали осматривать показавшийся пустым коридор до шахты. Наверное, он сам так бы решил - продолжение тамбура выглядело пустым и безжизненным, на всех картах он заканчивался помещением вентшахты. В которой, кроме крысиного помета и мусора неожиданностей не предполагалось. "Разве что иногда должны были заглядывать техники - все-таки вентиляция", - Загреб решил проверить свое соображение. Действительно, обнаружилось пару "комплектов" следов на совсем старых нетронутых слоях пыли - два человека, охранник и технарь. Давно были. Очень давно, не меньше полугода, а то и дольше, назад. Загреб неодобрительно хмыкнул.
  На звук голоса командира сразу оглянулись члены отряда - девять человек. Было десять, "утвержденных" паклинским Паханом для рейда, одного унес птеродактиль, или кто он там теперь... Птичий мутант, в общем.
  - Макс, ты с Гирой остаешься на стреме. Это тамбур держать любыми способами - если нагрянут ленинские. Дайте им РПК, - посмотрел на еще одного члена отряда Загреб. Бойцы обменялись оружием, двустволка на пулемет Калашникова. Загреб специально долго смотрел на того, кто отдавал пулемет - очевидно, что в условиях туннеля пулемет с удлиненным относительно автомата стволом всяко предпочтительней охотничьего ружья. Мутант уловил взгляд командира, и тут же "исправил" выражение лица, старательно отводя глаза от пристального взгляда.
  Загреб логично рассудил, что удержать тамбур из ответвления легче со скорострельным оружием. Вообще их не слишком хорошо снабдили всем.
  Хотя, - думал Загреб, - предполагается, что они чего-то найдут. Может, оружие?
  - Макс, располагайтесь. Найдем жратву, - передадим вам кусочек, - ободряюще пытался ляпнуть чего-нибудь командир отряда, - и тут же Загреб отправился к двери в перегон между станциями. Приложил ухо к двери, открывать не рискнул. Тихо.
  Вернулся обратно, ко второй двери.
  ... словно во сне, снова и снова, Загреб видел свой взгляд, скользящий по стене, там, где обнаружилась дверь.
  Обвалившаяся штукатурка, толстым слоем до этого покрывавшая красный кирпич. В толстой металлической и почти не затронутой коррозией раме - дверь. Когда-то дверь была снабжена специальным электронным устройством, предназначенным что-то считать, похоже, магнитную карту. Устройство было закрыто коробом их тонкой стали, которая была плохо обработана, и , в отличие от двери и дверной рамы, проржавела от просочившейся влаги, и дала доступ к замку. Неизвестно, что именно там замкнула вода, проникшая в поры электронного устройства, но дверь больше не была заперта, и, когда рухнули слои строительных материалов, маскировавших ее - а в этом Загреб ни на секунду не усомнился - дверь приоткрылась, больше ничем не удерживаемая....
  Он и еще один боец встали наизготовку с автоматами, третий - это был Ступор - взялся за ручку двери, и потянул на себя.
  Почти бесшумно дверь отворилась.
  Еще один тамбур.
  Сразу три фонаря взрезали многолетнюю тьму, скрывавшую помещение от света.
  Дверь все еще двигалась. В какой-то момент внутри металлической рамы что-то клацнуло, и в новом помещении появился свет. Несколько секунд он был ослепительно ярким, пронизывающим все уголки пространства, но потом вдруг разом пожелтел, слабея с каждой секундой, и наконец, исчез совсем - видимо, аккумуляторы, прождавшие своих хозяев более двух десятков лет, не смогли дольше выполнять своих задач, и умерли, чтобы больше уже никогда не зажечь свет в этом помещении. Лишь фонари бойцов резали по живому вновь сгустившуюся тьму.
  Щелк. И снова: "щелк". Забытье укола не хотело отпускать мутанта на волю. Бредовый диаскоп все еще демонстрировал слайды. Загреб все еще перед дверью в неизвестный ранее отрезок туннеля. Фильмоскоп не захотел переключаться.
  Мутант медленно двинулся к проему. Тамбур был небольшим, фонари бойцов кусками выхватывали из мрака противоположную стену. Пересекая проем, Загреб сразу шагнул влево, не сводя с глаз с еще одной двери, которую бледной рукой вырвал из тьмы его фонарь. На всякий случай, не отвлекаясь от общей картины в помещении, длинной рукой мутант обшарил стену вокруг себя в поисках выключателя. Тот нашелся, но не работал.
  Постепенно внутрь проникли остальные члены отряда, лишь Макс с напарником остались в предыдущем помещении, выполняя функции сторожевого поста.
  Что ж, пойдем к следующей двери.
  Ситуация похожа: замок отключился в виду отсутствия питания, дверь был не запертой, и даже немного приоткрылась. Выстроились в прежнем порядке - Загреб и еще один боец напротив, Ступор открывает дверь.
  - кхе-кхе...
  Он чуть не полоснул очередью на звук.
  Но все проще: один из его отряда светил фонарем на правую стену.
  "Вот урод!", обругал себя командир... "Совсем страх потерял"
  Там была еще одна дверь. Закрытая. Как выяснилось, никакому внешнему воздействию не поддававшаяся. Но главной новостью было то, что написано на табличке, висевшей рядом левее косяка:
  "Выход на перегон между станциями Березовая роща
  И Гусинбродская.
  Вентиляционные шахты ВШ-097, 098.
  Выход на поверхность. Ответственный: м-р ______.
  Выключатели освещения в штольне три и четыре.
  Проверка АКБ __ ноября 2017 г"
  Вот так. Следует ожидать чего-то и оттуда?
  Оглядев свой отряд, Загреб не смог определить, кого лучше оставить в тамбуре, и решил, что Макса с напарником следует отозвать сюда. Что и сделал. Дверь из первого перехода заперли на арматурину, валявшуюся рядом.
  
  **************
  - отдыхайте, путешественники, - с долей сарказма произнес профессор и резко развернувшись, двинулся в сторону двери.
  Егор повернулся было что-то сказать, но потом передумал и решил оставить сарказм представителя местных без внимания, махнул рукой , снова вернулся к своей кроват.
  Да уж... кровать - слово было почти забытым на территории новосибирской подземки. Он даже не сразу понял фразу профессора о том, что " вас ждет свежезастеленная кровать в комнате со всеми удобствами". Что за удобства и что за кровать...
  ...Собственно путь до встречи с местными у группы был почти неинтересным. После той злополучной стоянки Микон пришел в себя примерно через полтора часа. Алиса собрала разбросанное снаряжение а сам старшОй больше не смог спать - все мерещились слизняки в кустах - в итоге еще до рассвета маленький отряд снялся с ночлега и двинулся дальше. Из приключений до следующего полудня можно вспомнить разве что странную кошку, попавшуюся на пути. Не то реальная сбежавшая из зоопарка пума, не то одичавший зверь из домашних, бесшумно дожидавшийся путников на ветке дерева, свисавшей над тропой, вдруг спрыгнул и замер перед отрядом разведчиков прямо посередине протоптанной дорожки.
  Примерно минуту бойцы и кошка смотрели друг на друга и не двигались. Разве что Егор взглядом показал Микону, чтобы тот попытался по аналогии с ночными гостями прочитать мысли встречного, то тот лишь непонимающе мотнул головой - мол, нет мыслей. Потому животное медленно попятилось в кусты в стороне от тропы, и вскоре скрылось в цветной чаще справа от тропы. Разведчики долго всматривались в глубь нового леса и когда показалось, что зверь исчез в нем надолго, двинулись дальше. Едва прошли около сотни метров, как Микон издал сдавленный горловой звук. Друзья тут же метнулись к нему:
  - что там, Мика? - голос Алисы был обеспокоенным, но весь вид выдавал настороженность и ожидание следующих извне неприятностей.
  Егор же просто занял оборонительную позицию у дерева и вопросительно посмотрел на мутанта.
  - гм.. эта кошка... они не просто звери. Они так же, как и другие, мутировали. ОН сказал, что не только барсуки и кроты в этом лесу получили сознание, есть и другие. И это не только кошки...
  - так а в чем для нас опасность? - Егор ждал только рисков, он хотел просто закончить ставшее непростым задание по возможности без потерь и не слышал иного..
  - опасности нет, старшОй, просто есть другие животные, мутировавшие до определенной степени разумности, и кот хотел нам об этом сказать.
  - ясно.
  Облегченный выдох Алисы подсказал Егору, что он правильно понял, что опасности нет, и дал всем знак - двигаемся дальше.
  Однако путешествие не затянулось более трех часов от этого приключения. Как потом понял разведчик, карта имела погрешность, относительно которой их не предупредили. Как выяснилось позже, карту дорисовывали. И ту часть информации, которую выдали Егору как завершенную, никто не имел возможности проверить. Иначе говоря, бойцы сделали хороший крюк, прежде, чем наткнулись на сторожевой пост местных жителей...
  .. - остановитесь там, где сейчас стоите...
  Негромкий, но твердый и настойчивый голос трижды прозвучал в лесу над тропой, пока до разведчиков дошло, что это относится к ним. Замершие в ступоре после первого окрика, бойцы пытались, вертя во все стороны головами, найти источник звука. А звуки шли словно со всех сторон одновременно, так , что источник определить было невозможно. Егор жестом показал Алисе и Микону скрыться с тропы, сам же, напротив, шагнул в центр, опустив автомат:
  - если вы люди, если вы готовы говорить - вот он я, без оружия, и готов встретиться лицом к лицу.
  (где-то в кустах послышался презрительный смешок Алисы).
  Губы Егора дернулись в сторону смешливого звука, но глаза остались смотреть прямо, выискивая в промежутках среди ветвей малейшее движение.
  Прошли томительные пять минут.
  Егор уже решил было проверить лично, откуда проистекал звук, кА вдруг кусты громко затрещали, и на тропу вывалилось... ну, войско, что ли...
  .. мдааа.. разведчик медленно оглядел стоявшее перед ним партизанское сообщество.. другого наименования группе вневедомственной охраны перед ним не пришло в голову.
  Четверо. Двое прямо перед ним. Седой старик в камуфлированной форме и без бронежилета и каски, с полуопущенным АКСУ. Средних лет мужчина, в "песчанке", невесть откуда взявшейся в этом лесном краю. Пистолет Макарова. На предохранителе. Как он успеет выстрелить в него при встречной сноровке Алисы или Мика, он не представлял.
  Двое в кустах. Гм, причем оба справа.... Почему с одной стороны?
  Там, вероятно, выход из того укрытия, откуда они появились.
  Что ж, давайте попробуем договориться.
  - мы из подземки. Ленинская линия, - зачем-то уточнил Егор. - мы пришли с миром.
  Тишина. Пару минут обеим сторонам предоставлялось право самим сделать выводы - стрелять или говорить дальше.
  - с миром, так с миром. - Голос откуда-то из- кустов перекрылся шорохом веток и листвы, и на поляну вывалился третий видимый член "группы втречающих" местных.
  - мы представляем совет ученых в этом едва выжившем мире. Я - профессор Мытинцев Степан Игоревич. Если хотите - профессор неорганики.
  На старшОго вопросительнор уставились два блестящих окуляра очков... В стеклах отразились листва окружающих деревьев и кустарников. Небо над тропой.
  Разведчик давно не видел так близко настоящих стеклянных очков. Целое состояние по меркам поземки.
  Егора аж захлестнуло обилием новых выражений. "Профессор", "неорганика".....
  - я Егор Дарев, старший отряда разведчиков, прибывший сюда с конкретной целью, которую уполномочен обсуждать лишь с соответствующим должностным лицом.
  Разочарованный всплеск отражения в окулярах очков. Дарев понял, что правильно сослался на вышестоящих ответственных лиц. Что ж, тогда следует продолить прессинг дальше.
  Но при этом Егор не подавал знака безопасности, по которому его товарищи вышли бы из своих укрытий и показались бы местным. Что-то настораживало его и никак не отпускало из настороженного состояния.
  - Шагайте десять метров вперед и потом положите оружие на землю. - Профессор довольно уверенно произнес эту фразу, из чего Его сделал вывод, что она довольно заученная и затертая им. Как боевой устав в армии, почему-то вспомнилось ему...
  Егор знал, что его бойцы, вне зависимости от состояния духа и физического здоровья, действуют по отработанным правилам и уже давно переместились по флангам за спины присутствовавших местных встречающих, ожидая развития событий.
  Шаг вперед. Делаем неуверенное лицо. Еще шаг. Еще восемь шагов с неуверенным видом.
  Хруст веток за спиной.
  Какой-то металлический голос за спиной.
  - Не поворачивайтесь. Не делайте резких движений. Опустите оружие на землю. Руки за голву.
  Егоро недоуменно посмотрел на подошедших спутников провессора Мытинцева.
  Торжествующее выражение лица должно было подсказать ему, что профессор полностью полагается на действия выросшего за спиной Егора металлического человекообразного робота.
  - не пугайтесь. Наш железный друг лишь некое оружие самозащиты. Поэтому просто выполняйте его указания. - Уверенность Мытинцева была выше всяких мер.
  Положил оружие на тропу. Разогнулся. Посмотрел по сторонам. Четверо, больше никого. Плюс робот - или как там его еще назвать. В поясной разгрузке нож и граната, на которую "железный друг" не обратил внимание. Ладно, двинем дальше.
  Через еще десяток шагов в сопровождении четырех охранников и "железного друга" впереди замаячило бугрящееся над поверхностью земли строение. - Выглядело как вход во что-то заглубленное.
  Ну да.
  Оказалось, что это бункерный вход в подвалы под институтом ядерной физики, соединенные с подвалами других нескольких убежищ на территории Академгородка...
  Территория всех исследовательских учреждений постоянно модифицировалась. В преддверии возможной войны правительство Российской Федерации попыталось создать резервные узлы науки и минимальные меры безопасности для ученого мира, участвовавшего в процессе создания самых разрушительных форм вооружения. Так и появились многочисленные переходы между исследовательскими институтами в Академгородке Новосибирска..
  Между ИЯФом и институтом теплофизики был проложен туннель с рельсами, по которой мог перемещаться один - два вагончика с электроприводом, с грузоподъемностью 500 кг. Было прорыто много дополнительных ответвлений, как плавило, уходящих не далеко от основных помещений.
  "Потому что рыли их люди сами, без техники, - догадался СтаршОй. - они не имели никаких механизмов в своем распоряжении". Поерзав на неудобном сидении электровагонетки, разведчик попытался устроиться поудобней. Места было мало, а оружие и вещевые мешки они наотрез отказались сдавать охране в переходе, и, неопределенно пожав плечами, Мытинцев разрешающе мотнул головой начальнику поста. За первым же поворотом подземелья в глаза гостям ударил непривычно яркий электрический свет. Заметив их реакцию, сопровождавший их профессор хмыкнул:
  - вы не поверите... на складах одно из местных оптовиков строительных материалов скопилось множество так продвигаемых правительством энергосберегающих лампочек. Мы установили первые три-три с половиной сотни их, вместо обычных, и выяснили, что горят энергосберегающие быстрее раза в три. Ну вот, покумекали, собрали пару-тройку приборов, выравнивающих скачки напряжения от нашего реактора с устаревшими трансформаторами... теперь вот работают уже третий год с нормальным сроком службы. Потому и устанавливать можем освещение поярче.
  - угу.
  Мика и Алиса разглядывали сухой и светлый перегон между институтами. Собственно, перегон был недлинным. НЕ было просто прямого пути - туннель все время куда-то заезжал, в какие-то отсеки, загоны, остановки. Там вагонетка немного выжидала, крутилась на месте, и потом уверенно выбирала новое направление. Остановки - повороты повторялись четыре раза, однажды им даже попались несколько человек, что-то перетаскивавших из одного помещения в другое в тяжелых ящиках. Микон почему-то долго смотрел на этих людей, пока вагонетка не свернула за очередной изгиб.
  ..Уже ступая на пандус на остановке в конце пути, Егор обернулся посмотреть, как там сестра, и вдруг остановился, недоуменно подняв бровь: в кабине вагонетки, доселе скрытой перегородкой из стали от глаз пассажиров, никого не было! Мытинцев и тут заметил взгляд гостя:
  - вагонетки автоматические. Они двигаются по одному и тому же маршруту постоянно. Мы лишь установили пару датчиков, позволяющих обезопасить перевозимых людей и имущество, в том числе от случайно падения и от проникновения мутантов снаружи... а так - все довольно просто и не требует отдельного контроля.
  Позже, когда профессор отправился позвать кого-то из начальства и трое разведчиков остались одни, Микон резко шагнул в старшОму и зашептал:
  - он что-то регулировал там, пока мы усаживались... нутром я почувствовал, что эта вагонетка не хочет везти меня, как-то холодом повеяло...
  - да ладно, Микон, почудилось..
  - нет, не почудилось, пора бы уже привыкнуть... вагонетка настраивается на человека либо мутанта, говорю тебе...
  - ты хочешь сказать, там есть сканер, который отличает как-то мутанта от обычного?
  - не знаю, но есть что-то...
  Алиса, сначала не особо вслушивавшаяся в разговор, тоже придвинулась и подняла брови вверх, когда стало ясно, о чем речь.
  - знаешь, Егор, я обратила внимание, что по всем туннелям развешаны какие-то устройства... я бы назвала их микрофонами, но они как-то не так выглядят.
  -..таак.. понятно. Видеокамеры. Я тоже обратил на них внимание. - Дарев сделал паузу. - Электровагонетка без водителя. Датчики, или что там у них, различающие мутантов и людей. Круто устроились...
  -..действительно, мы стараемся обезопасить себя от любых неожиданностей. Население колонии всего около 38 тысяч человек, и лишь в последний год у нас появился прирост населения.. на одного человека. Нас можно понять, уважаемые гости.
  Голос Мытинцева стал неожиданностью для всех находившихся в комнате. Троица растерянно оглядывалась по сторонам, надеясь отыскать автора произносимого текста воочию. Но комната оставалась пуста, а дверь, как выяснилось, была заперта снаружи.
  Алиса и Егор взяли оружие на изготовку, а мутант медленно двинулся в сторону двери , откуда они попали внутрь. Заперта.
  - Пожалуйста, не напрягайтесь. Мы не станем причинять вам вред. В крайнем случае, мы усыпим Вас газом и отправим обратно в лес. Договаривайтесь там с Кротом. Но поскольку нам жизненно требуются контакты с внешним миром, мы сначала попытаемся найти общий язык. Сейчас мы немного поговорим. Разговор будет на общие темы. И необходимость в нем появилась лишь потому, что мы хотим убедиться, что мутировавшие особи действительно нормально интегрировались в вашу человеческую жизнь. - невидимый профессор заметно напрягал голосовые связки, чтобы придать звучанию слов максимально спокойный тембр. - в этой комнате вам ничто не угрожает... разве что покинув ее, вы столкнетесь с хорошо отлаженной и почти автоматизированной системой безопасности. Это не дикий новый лес... это хуже. Поэтому просто давайте поговорим, и , обещаю, если результат будет обнадеживающим, мы примем вас как своих граждан, и встретим по всем правилась гостеприимства....
  "Разговор" длился почти три часа. Он действительно был как бы ни о чем, но участвовать пришлось всем. Как сделал вывод для себя Егор, цель его была - действительно понять, насколько изменились устои общества, выжившего в более крупном масштабе и возможно ли теперь снова контактировать представителям разного контингента между собой. Через три часа их впустили в следующее помещение, провели по коридору до большой комнаты, служившей местному начальству и командованию кабинетом и командным узлом, и накормили.
  За то время, что разведчики провели в подземке Академгородка, они узнали много общей информации о районе. Что выжило около 60 тысяч, из которых значительная часть после погибла в эпидемиях. Которые смогли одолеть, только локализовавшись, закрывшись кордонами друг от друга, другая полегла в сражениях пробиравшихся любыми путями к свежей белковой массе мутантами... все как обычно. И лишь в последние пару лет, за счет восстановления системы энергоснабжения от все еще контролируемого реактора ИЯФа, за счет конструирования максимально независимой от человеческого фактора системы безопасности - понимаете, у всех тут рядом находятся...ээ.. мутировавшие близкие и родные, все хотят дать им шанс, лечить, провести внутрь, кормить! - мы смогли остановить убыль населения нашей колонии выживших. Часть туннелей они просто завалили - оказывается, со стороны Дома Культуры СОРАН тоже раньше существовал туннель. Его стало невозможно удерживать, потому что там образовался район расположения мутантов всех видов, этакие мутированные джунгли, на которые даже жители нового леса смотрели с опаской. Бывший проспект Морской и Проспект Лаврентьева стали артериями, через которые пыталась пока еще живая кровь городка выплеснуться наружу, спасаясь от страшного недуга - ядерной бомбардировки. Люди бросили свои обжитые дома, и на автомобилях, мотоциклах, и даже на велосипедах стали убегать. Но, как это всегда бывает в панике, очень скоро три выезда из городка были запружены сигналящими и брошенными автомобилями и криками людей, а упавшие в районе между Искитимом и Бердском крылатые ракеты и бомбы довершили дело: разрушения, взрывная волна от одной бомбы с ядерной боеголовкой где-то в области, и паника скомкали поток тел и скрутили в один комок всю сталь, пытавшуюся выброситься на Бердское шоссе. Все пытавшиеся выбраться через эти улицы погибли или превратились в мутировавших существ.
  Однако, выжившие смогли защитить себя. Многое из жизненно необходимого в туннелях получалось за счет по-прежнему исправно функционировавшего реактора, сколько-нибудь существенно не затронутого бомбардировкой. Разве что пришлось срочно ремонтировать перебитые упавшими конструкциями и деревьями охладители, вынесенные на поверхность. Некоторое время работал запасной аварийный контур, но все, в общем-то, обошлось без жертв. Питались выращиваемыми в местных фермах грибами и голубятиной (некоторые голуби доходили весом до 8 килограмм! И многие уже не умели летать..) и грибами весом иногда до 3х килограмм.
  ...Егор лежал на своей кровати.
  К-р - о- в- а - т-ь - ть-ть
  ... Пожевал на губах разведчик слово. Фигня. - Постель.... Чистая. Постель. П-о-с-т-е-л-ь... - звучит лучше. Значительно лучше..
  - командир... - тихий голос телепата выдернул ДАрева из сибаритских мыслей.
  - мммм....да, Микон...
  - смотри...
  - нет, не смей....- но прочувствовав интонации в голосе мутанта, Дарев сопротивлялся не слишком.
  Как только он прекратил попытки не пускать чужое воздействие себе в голову, сознание Егора медленно погасло, словно проваливалось в темноту тяжелого сна, вызванного отсутствием нормального количества кислорода - похоже было, когда иногда летом засыпали они в своем костюме защиты на метромосту - именно так пришло видение, переданное мутантом напрямую от него к ДАреву.
  ... трещины в стене напротив выхода из коридора в третьем повороте от их помещения постепенно превращались в полурассыпанную стену.. взгляд Егора словно отделился от его самого, и медленно поплыл по открывавшимся коридорам. Яркий свет в первых трех туннелях не принес никаких ощущений. Поворот, еще поворот... лучи света с разбегу врезаются в стену, и разбиваются на мелкие кусочки и растворяются в темноте неосвещенного проема в стене. Желтое пятно словно на последнем издыхании дрожало в полутора метрах то проема. Уже холодея от предчувствий, "взгляд" разведчика повел хозяина прямо в тот проем, и вот уже пятно света осталось "за спиной". Теперь все двигалось медленней, словно в темноте шагал неуверенно человек в нормальном физиологическом теле. Тот, чьими глазами все видел Егор, производил какие-то махинации, движения руками, словно пересчитывая лежавшие перед ним предметы, и записывая результат. Затем пауза, как будто тому понадобилось больше освещения, и тут же вспыхнул бледный огонек люминесцентного фонаря. И..
  "Нет, только не это!!!"
  На открывшемся перед "взгядом" пространстве от места где он "стоял", до стены примерно в тридцати метрах впереди, всюду лежали тела. Мертвые, уже начавшие разлагаться тела. А "хозяин взгляда" пересчитывал лежавших мужчин и женщин, и записывал числа в блокнот.
  На этом месте Егор почувствовал, как сознание медленно стало выплывать обратно на поверхность ощущений собственного тела, как вдруг мутант решил остановиться...
  ... перед "взглядом", снова находившимся на освещенной площадке у одной из остановок электровагонетки появились деревянные тяжелые коробки. Нет, не коробки. Это были деревянные ящики размером в рост человека. Люди грузили на платформу на колесиках гробы с телами. С телами из темного помещения с проломом в стене....
  - уффф... Микон! - Егор подскочил с кровати, и тут же снова сел, схватившись за голову. - Я тебя когда-нибудь прибью...
  - прости, командир, я должен был показать... они бы нам сами не показали, а ты мне не поверил бы..
  - ну... все же не надо так... неожиданно, - уже спокойней произнес разведчик.
  - прости, командир, - голос бледного мутанта зазвучал совсем уж виновато. - Это было в голове у одного из людей там на платформе.
  - я так и понял.
  С минуту в помещении стояла тишина.
  - ну-ка, выкладывай, чего ты там еще насмотрелся...
  - да вот больше конкретного там больше нечего сказать, все только домыслы... но, по-моему, они скрыли от нас что-то важное, то, за что погибли те люди. Они не поверили нам ни на секунду, несмотря на весь разговор в той камере, а это камера, потому что она экранирована каким-то материалом..
  - да-да, и мне показалось странным помещение, словно там только что ремонт сделан, и покрытие на стенах совсем не обшарпанное... точно, их недавно обшили чем-то, - Алиса встряла в разговор прямо посередине.
  -.. так вот там я ничего не видел и не слышал.... Только вот внутри помещения где нас кормили было полегче, но там я старался не лезть в головы к ним, думал, все нормально стало, но чувство было такое, словно не доверяют нам полностью... и тот тип, который во главе стола сидел..
  - президент, что ли? - снова влезла Алиса, - ничё ты даешь, местного заправилу "типом" назвал...
  - Алиса, помолчи, пусть скажет Микон.
  - он не президент... врут они. Это единственное, что я там точно понял. Но решил, что из соображений безопасности могли они другое лицо нам подставить, это объяснимо.
  - слушай, и мне ведь показалась странным, что они как-то уходили все время от темы населения, безопасности, других специфичных тем. А когда я спросил о том заваленном ответвлении туннеля в сторону ДК СОРАНа, мол, как там с выжившими, они как-то странно переглянулись, и сказали, что там завалило несколько десятков мутантов и все... помнишь, Алиса?
  ДЕвушка сделала паузу, чтобы продемонстрировать обиженность на то, что ее незаслуженно оборвали в прошлый раз:
  - помню, помню, как раз напомнить хотела про тот момент.. (я тоже не бесполезна!) так это был не президент, Мика?
  - нет, точно не он.
  - ладно, бойцы, надо выспаться. Отдыхаем, завтра я приму решение о дальнейших действиях.
  Конечно, сон не шел. Егор примерно с час ворочался с боку на бок, пытаясь переварить все вместе увиденное, услышанное. Осмыслить, сложить в картину. Картина, если и складывалась, никак не давала ответа на то, как дальше действовать - оставаться или уходить... уходить или убегать?...гости они или пленники?... Если оставаться - как себя вести с местными? Почему им сразу же предложили немудреную дилемму - мол, не дергайтесь, или... или мы вас не убьем, только усыпим... Разве давали они повод? Или зачем подставное лицо за своего Президента выдали? Не хотели подвергать опасности - не надо было вообще организовывать "торжественный ужин"? Много всего закрутилось в голове у разведчика, но спустя время он все же провалился в сон.
  Именно провалился. Как еще иначе это назвать?
  Егор долго падал в каком-то склизском тумане. Медленно летел несколько секунд, потом попадал на выступ, бугрившийся в темноте расселины. Выступ мерзко чвакал, когда он всем весом тела сталкивался с ним, потом его, Егора, тело еще медленней сползало с него и снова летело несколько минут. Вот окончательный всхлип мягкой ворсистой слизи и парень понял, что падение прекратилось.
  С трудом отклеив тело и снаряжение от липкой поверхности, Егор поднялся и стал оглядываться по сторонам. Вокруг все было мягким и скользким, непрозрачным. Лишь где-то справа в этой пухлости намечался просвет - окружающие бугры и выступы были светлей, чем в других местах. Егор двинулся в этом направлении, и обнаружил, что постепенно окружающее светлеет в цвете, и вскоре стал ощущать себя очень маленьким, таким, что его словно смогли поместить между рамами в утепленном ватой окне. Стало более сухо и идти стало легче, и разведчик шел. Шел, как ему показалось вечность. А вскоре и усталость навалилась тысячетонной ношей, и идти куда-либо расхотелось вовсе.
  И Егор лег на землю. И заснул.
  Теперь они с отцом стояли на горе. Каким-то образом они очутились на горе Сулейманка, которая торчала бессмысленным холмом посреди города детства отца - Ош. Где-то в Киргизии, как Дареву помнилось... Гора получила свое название от какого-то сочетания слов, переводимого как "Трон Пророка Сулемана", который Аллах за какую-то провинность превратил в камень. Они только что гуляли по ней и заходили в пещеру, в которой были темно и влажно. Рассматривали сталактиты и сталагмиты. Отец все время что-то говорил, но Егор не слышал, лишь видел, как беззвучно раскрывался рот у отца. Отец всегда казался Егору большим и сильным, но сейчас он видел недовольство на лице отца - тот сердился за то, что Егор ничего не слушает. Боец пытался сказать, что он не виноват, и что пещера проглатывает звуки, но его слова тоже вязли где-то в горле и не могли долететь до слуха папы. Растроенный, Егор метнулся к выходу из пещеры, и вскоре стоял у большого камня на склоне, выше входа в пещеру. Отец стоял рядом и опять что-то говорил ему. От жары все плыло в каком-то мареве...
  Камень был огромным и.. блестящим. Почти десять квадратных метров, отполированных до блеска. День был солнечный, камень нагрелся, и слепил глаза. Во сне Егор вспомнил - у камня был история. В стародавние времена мулла поднимался на гору, садился рядом с зеркальным камнем и читал молитвы. Потом укладывал пришедшего к нему с болезнью человека на камень, и.. дальше, как говорил мулла страждущему - если он праведен в жизни своей, то страстная молитва поможет ему излечиться, или, по-крайней мере принесет облегчение.... Конечно... особенно пожилые люди с уставшими от работы спинами прогревали на раскаленном до 52-58 градусов булыжнике поясницу и им легчало... Егор забыл про отца, и смотрел на отражающую его поверхность, и думал, думал. Хотя, спроси его, что именно занимало мысли, наверное, он не смог бы ни слова рассказать.. И вдруг словно прозрение - Егор очнулся и вгляделся в то, что видел: это же он сам! Вот он, почему-то совсем обнаженный, отражается в камне, только не видно кожи или костей, мыщц... Есть только контур, оболочка, а в ней... в ней Егор видел все свои чувства... словно все черты характера приобрели цвет и проявились на тоненькой фотопленке его души. Вот они розовые мечты детства о вселенской справедливости... вот тут зависть, почти до зелени черная, зависть к скейтборду соседского парнишки Ивана, родители которого больше зарабатывали.. вот она радость весенней первой любви с несгораемым счастьем... а вот тут видна тьма от желания мстить... жадность и щедрость... ласка и непостоянство...
  Тело словно переливалось всеми доступными и недоступными глазу цветами.
  Словно из ниоткуда, рядом возник отец.
  Наконец-то он услышал, что он говорил:- все ответы в тебе. Ты давно знаешь, что делать в любой ситуации. Всегда знал. Слушай себя и свою интуицию - она часть тебя. Ты все сделаешь правильно. Поэтому не сомневайся...
  Отец говорил что-то еще, а Егор смотрел на себя в отражении на поверхности камня, и осмысливал все, что жило в нем, и вдруг приобрело цвет и расплывчатую форму. Странно, но каждое пятно цвета было словно подписано - откуда и что оно означает... Он смотрел и смотрел - и видел себя. Всего.
  Он проснулся через четыре часа. Готовый к действию, уже с принятым решением, он стал всех будить и жестами велел собираться, и приготовиться.
  .. Снаружи их помещение охранялось, как со стороны входа в помещения жилой зоны, так и со стороны погрузочной площадки на транспортной линии. Они знали это давно, по звукам иногда доносившимся посреди ночи или днем, как будто кто-то присаживался, кряхтя, на корточки, шумно дышал, или что-то жевал. Хотя Егору обычно претило использование разного рода ментальных способностей окружающих, но сейчас он не стал слишком щепитильничать..
  Оглядев свою команду, в одежде молча изображающую тишину на своих кроватях, готовую по малейшему знаку командира двинуться в опасный путь, старшОй удовлетворенно кивнул. И посмотрел на Микона. Взгляд длился мгновения, но почти не задержавший свои глаза на лице Егора, мутант едва заметно кивнул, и подошел к внешней двери.
  Часовой на той стороне сидел, скучая, на металлической тумбе с навесным замком, поставленной у стены. Он не спал, но уже устал от ночного дежурства - это была третья его смена за ночь - и беспрестанно менял позу, то облокачиваясь на стену позади тумбы, то наклоняясь вперед, упираясь локтями в колени. Смена подходила к концу. Говорили, что пленников переведут в другое помещение и там их сдадут под охрану другому посту службы безопасности, и дурацкие дежурства прекратятся.
  Невозможная скукота ночного дежурства стала перерастать в раздражающее ощущение бунта. Охранник не хотел терпеть произвола начальства. Ему хотелось отказаться от дежурств, и пусть только попробуют его уволить, он .. он.. он пожалуется Президенту. Да. Напишет письмо. И его оправдают. Надо проявить волю. Надо... Надо не позволять помыкать собой. Он им еще покажет.
  Часовой нахмурился, и что-то пожевал губами, словно выражая гнев своему начальнику. "Насолить? Да нет проблем. Он ляжет и уснет, и пусть его смена застанет спящим, и пусть доложат начальнику СБ, что он спал, уж он-то всем им объяснит, почему он уснул... у него маленький ребенок, едва только шесть месяцев, он не спит по ночам, а его из двадцати членов службы направили именно на ночной пост.."
  Последние мысли охранник додумывал, уже зевая. Удобно - насколько это вообще возможно - он устроился вдоль тумбы с оружием и запасными средствами связи, и заснул.
  ... Микон также едва заметно, не произнося ни звука, кивнул старшОму.
  Егор ждал этого момента, и дал знак рукой всем разведчикам: навались! И три фигуры, с короткого разбегу, бросились плечами на дверь. Даже не попытавшись дать отпор, обитая нержавейкой и дермантином, дверь на втором ударе вывалилась наружу. И - удача в этот момент сопутствовала бойцам - тут же рядом на перроне обнаружилась вагонетка.
  Никому не надо было объяснять, что делать.
  Оглушив спящего охранника, Алиса порыскала по его карманам, и открыла висячий замок на тумбе, достав оттуда пистолет Макарова с полной обоймой и АКМ с примотанным скотчем двумя рожками. Радиостанцию разделили с батарейками, бросив их по-отдельности в разные стороны на рельсы.
  
  Глава о том, как Ступор нашел комнату с запасами.
  ..Ступор бродил по комнате с ошарашенным взглядом, то и дело наклоняясь то к одной куче вещей, то к другой.
  - начальник, да тут целой клад, на полгода безбедной житухи...
  - век воли не видать, Загреб...
  Сказавший это сыто рыгнул и привалился к стене, плечом толкнув ряд прислоненных к стене новеньких автоматов. С громким металлическим клацаньем весь ряд свалился на пол, но никто из разбредшихся по помещению даже не повернул головы. Только Макс приоткрыл наружную дверь, и просунув голову в щель, заныл:
  - Загреб, ну сколько можно.. мы с Гирой уже пятую дверь, блин , охраняем... коридор с пару километров уже прошли, жрать охота...
  Собственно, Загреб и сам понимал, что неправильно оставлять на охране одних и тех же, но в таком распределении тоже были свои плюсы: во-первых, только этим двоим он доверял свою спину на сто процентов. Во-вторых, осоловелые взгляды немедленно набросившихся на найденную еду "коллег по рейду" наводили на мысль о низкой боеспособности обожравшихся бойцов.
  На комнату они набрели, пройдя за дверь с металлической табличкой. Все соседние помещения были забытыми служебными помещениями метро: щитовая, комната для обслуживания вентиляционных шахт, а вот за этой дверью оказался довольно длинный переход. Коридор бы темным, фонари протискивались в черноту словно песок в щели деревянного ящика - вроде свет есть, но как-то быстро тает впереди. Как ни странно, почти сухие стены, осыпающиеся сухой пылью на пол перехода. Какой-то грибок, наверное все же плесень (откуда, если сухо?) обжил стену на полуметровой высоте почти по всей длине коридора. Светильники, почти все целые, но безжизненные... Один из бойцов кинулся было выкручивать плафоны из стены обломанным штык-ножом от калаша, бормоча себе под нос что-то нечленораздельно. В какой-то момент он сообразил, что разговаривает и двигается один, остальные восемь остановились и смотрят на него в упор
  - а я что? Пригодится, продам потом, пару пачек сигарет получу...- Осекся. Перестал ковырять стену в месте крепления, и спрятал нож в самодельный чехол.
  Никто особо и не осуждал его. Просто гибель члена команды не от пули, а от птицы мутанта, запустение в брошенном и нетронутом пункте управления шахтами вентиляции, неожиданно открывшийся коридор, также нетронутый ( по понятиям подземки) ни временем, ни человеком, ни зверем... как-то все вместе взятое заставляло вернуться к уже забытому чувству объединяющего страха перед неизвестностью. Даже обычно болтливый Макс весь переход от тамбура до выхода в эту саму комнату всю дорогу молчал.
  Когда коридор закончился тупиком и парой ответвлений, под разными углами уходящими куда-то в сторону от основного пройденного туннеля, Загреб дал команду остановиться. Жестом отправил двоих замыкающих охранять коридор позади, там откуда только что пришли. Когда шаги бойцов стихли в темноте на расстоянии, как он думал, пятидесяти шагов, Загреб посветил им вслед. Луч фонаря выхватил два смутных комка темноты, прижавшихся к стенам туннеля на расстоянии ширины. Мутант развернулся вперед и прошел несколько шагов, чтобы оценить, куда дальше может двинуться коридор.
  Шестое чувство подсказывало ему, что путь их не окончен, и где-то за одним из этих рукавов коридора есть продолжение их пути. "Нутром чую", - так говорила его теща, оставшаяся где-то за запертыми гермоворотами на площади Маркса.
  Вспомнил. Так некстати. Степан вдруг понял, что эти картинки из прошлого всегда приходят некстати. Тогда, когда хочется не думать ни о чем, особенно не морализировать, а просто сделать что-то - не каясь и не винясь ни в чем. "Так велено". "Так решил Хозяин". "Так решили те, ВЛАСТЬ ИМУЩИЕ, запретившие ему забрать дочь с собой в метро." "Те, кто нажал на эти проклятые красные кнопки, принеся этим смерть целой планете.
  "Так. Стоп". Загреб встряхнулся, отгоняя мысли. "Не вовремя". Еще шагнул, наколнился вперед, вглядываясь в темноту ответвления коридора. Отклонился назад. Нет , не сюда.
  - фьюить! - тихо присвистнул. Те двое, позади, вернулись и встали рядом, вопросительно глядя на командира.
  - Макс, бери одного, остаетесь здесь, пока не отзову. Если все нормально, моргну по прямой из коридора фонарем два раза.
  - умгу, - кивнул Макс, потянувшись куда-то назад и почесав голень справа.
  - ты и ты, - Загреб ткнул в двоих искривленным указательным пальцем правой руки в разгрузки двоих мутантов. Идете в то, - мазнул по темноте кистью руки, - ответвление. Пройдете полчаса, поставите растяжки по верху и по низу, вернетесь. - Эй, Пурса, стой!
  Загреб окликнул одного из двоих, только что направленным им же самим на исследование ветки коридора:
  - шнурок, - приподнятыми бровями мутант указал на валяющуюся веревку на полу коридора. Наступишь, свалишься, то - то грохоту будет...
  Ступор и еще один боец загыгыкали - непритязательная шутка командира немного разрядила обстановку. Полегчало.
  Даже "картинки, что некстати", отступили.
  Интересно, а ведь Пурса не стал поправлять шнурок. Гордый. Ща уйдет в темноту, и там завяжет, типа это он сам так сделал, а не я сказал...
  Пурса, мутант с почти прозрачной кожей на шее и совершенно лысый, один из приближенных Пахана, рассчитывавший стать правой рукой нового хозяина, действительно не стал зашнуровывать развязавшийся берц. Гордый. Не нужны ему советчики.
  Только вот завязывать шнурок он не стал вовсе. Так пошел. Принципиально.
  Через минуту двое исчезли там, куда уже не добивал свет фонариков остальных.
  - передых пятнадцать минут. Располагаться там - в другом ответвлении. Кто хочет, может поесть.
  - Ага. Было бы чего. - Ступор всем весом тела и разгрузки с магазинами, автоматом свалился на пол коридора, и брякнул рядом с собой каску.
  Невыразительно глянув на Ступора, Загреб молча прошел пару шагов подальше, и опустился на пол.
  - ты, Ступор, меньше звезди. Отдыхаешь 15 минут, сменяешь Макса, и второго возьми.
  ...- Все здесь?
  Семен оглядел свое войско.
  - Нет, Загреб, еще Пурса со вторым не пришли.
  - а, ну да. - Командир раздвинул плечали столпившихся в кучу бойцов своего отряда, и перешел в ответвление, откуда ждали Пурсу. Как и следовало ожидать, Пурса демонстрировал свою независимость всеми способами. Прошло больше времени, чем отвел паре бойцов Загреб.
  ... Тем временем Пурса с напарником в полудреме сидели у двери в конце своего коридора. Был тупик, обнаружился он довольно скоро, они не шли и пятнадцати минут широким шагом. "Пусть подергается", - думал своенравный мутант, - "а мы передохнем немного". Это был тупик, лишь небольшая комната с проржавевшим и нерабочим снаряжением, лопатами со сгнившими черенками. Ничего интересного. Даже плафон в ней на лампе дневного света был негоден для обмена на торговых точках подземки.
  Растяжки они установили, одну наискосок по диагонали, справа налево. Другую строго горизонтально, да совсем понизу, да присыпали где пылью, где положили обломки инструмента из комнаты, чтобы не видно было с первого раза. Тут же и увалились рядом с растяжкой передохнуть.
  И не заметил Пурса, что перекинулся один из распущенных шнурков через растяжку. Вместо обычного пластикового наконечника на шнурке был узел - нормальных шнурков в поздемке давно уже не было. Бечевка упала узлом на пол, а когда мутант двинул ногой - конец с узлом не в натяг попал в сужающийся скол бетона, и там застрял. Но натяжение было еще не сильным, и Пурса этого не заметил.
  - о, кажись, моргает нам криворукий, - толкнул в бок задремавшего Пурсу напарник.
  - а? аа... ну да.. пошли, - и, проведя по лицу руками, "гордый" резко подался вперед.
  ...Грохот взрыва Ф-1 эхом пролетел рукав туннеля, и кулаком ткнул в грудь Загреба, да так, что он едва не свалился в пыль.
  "Еще двое.. Придурки". Свет фонаря не мог справиться с дымом и витающем в нем бетонном крошеве.
  - Идем дальше.
  Ошарашенные глупой смертью уже трех бойцов, когда еще даже не столкнулись с настоящим врагом, мутанты медленно двинулись за командиром, изредка перешептываясь о чем-то вроде "черный туннель".
  Они нашли командный бункер. Тут было все. Командный пункт с развалившимися световыми стендами, когда-то рассказывавшими о вооружении армий вероятного противника. Два ящика с истлевшими топографическими картами. Больше двух десятков насчитал в помещениях бункера Загреб трехстворчатых оружейных шкафов. В них было все: от немецкого автомата времен Великой отечественной с прямым магазином, с иссохшей смазкой, ржавые и никчемные. И до винтовки с кривым стволом, предназначенной для стрельбы из-за угла совсем современного вида. Цинки с патронами для АКМа, 7,62 миллиметровые. С десяток АКСУ.
  Глава про то, как Загреб нашел дочь Эльвиру.
  Сергунцов не пробыл на своей станции и пары дней. Ровно то время, которое было необходимым для решения насущных дел Речного. Отдал несколько распоряжений техникам на ВШ станции по регулировке температуры и потока воздуха в преддверии холодов. Еще он велел им проверить все вентиляционные ходы на возможность доступа слизняков. А после - полковник на сутки отправился на Сибирскую: не терпелось лично узнать о результатах рейда команды Маховеева и Сестер.
  Однако идти ему предстояло на выходные дни, а в это воскресенье работы у нее не было, и Элька просто прилипла к нему, напрашиваясь на проход через перегон.
  "Папа, ты вечно занят, и мы мало разговариваем. То я на работе, то ты. Давай вместе сходим". Это было даже немного весело, наблюдать тот момент, когда двадцатичетырехлетняя женщина бежит вприпрыжку по перрону позади взрослого мужчины и детским голоском уговаривает строгого начальника-деда, взять ее с собой. Сергунцов видел, как эта картина вызывала улыбки у знакомых и не знакомых свидетелей.
  Собственно, они и раньше ходили с ней на соседние станции - действительно, не было иного пути узнать об окружающем мире хоть что-то - пройти по паре-другой станций. Но как-то уж не часто получалось. Так и прожили много лет, почти не покидая свою станцию. Непонятно, что сыграло свою роль при таком решении, но Олег Петрович решился взять внучку на Сибирскую. Так "великовозрастная" внучка увязалась за своим названным дедом в небольшое путешествие.
  ...Миновали санитарный пост на выходе из перегона. Эльвира, немного угнетенная чернотой ответвлений, мрачными взглядами тех, кто жил не на станциях, и рассказами о слизняках, прибодрилась. Поднявшись на перрон, полковник не отправился сразу к местному начальству, а провел внучку по станции, по дороге купив сладости, которые производила семья турков, неизвестно как попавшая на станцию во время Катастрофы. Щербет всегда производил на нее неизгладимое впечатление, хоть и вовсе не походил на настоящий. На станции как раз были гастроли единственной театральной труппы всего новосибирского метро: клоун, несколько мимов и три акробата. Ранее, узнав о существовании труппы в подземке, Сергунцов спросил, откуда они появились. Как выяснилось, несколько выживших актеров театра "Красный Факел", трое артистов цирка и еще несколько человек их Дома Актера Новосибирска собрались в коллектив. Поговаривали даже, что когда-то сам известный Балуев, в "до Катастрофы" время частенько наведывавшийся в этот театр с гастролями, играл в этой труппе. Только радиация и сырость не щадили ни кого, на звезд, ни простых смертных, и несколько лет назад актер скончался. Других общественных развлечений все равно не было, на все метро было три проектора, демонстрировавших фильмы с видеодисков, и билеты на них стоили баснословные по подземным меркам деньги. Иной раз, чтобы попасть на сеанс проектографа, как себя окрестили владельцы проекторов, приходилось выкладывать до дюжины патронов или много порций съестного, антибиотики или батарейки. А труппа жила на пожертвования руководства станций и благодарных зрителей, пытаясь разнообразить репертуар максимально доступными способами. Например, переквалифицировавшись из театральных актеров в жонглеры и акробаты. Или наоборот.
  Пока Элька глазела на выступление, Олега Петровича нашел посыльный с просьбой от местного начальника охраны встретиться прямо сейчас. Свеого коллегу Сергунцов нашел в импровизированном госпитале. Он долго обсуждали бред захваченного в плен бойцами мутанта, Загреба, говорили о том, как содержать - а главное - зачем? - захваченных бойцов-паклинцев, и как их охранять.
  ..Представление давно закончилось, и Эльвире надоело бродить по станции, глазея на окружающих. В самом конце перрона она наткнулась на огороженный участок, раньше которого она здесь не видела. Приклеенная скотчем табличка на натянутых перегородках гласила:
  "ГОСПИТАЛЬ. Без разрешения не входить".
  Разумеется, любопытство сильней любых запретов. И, разумеется, Эльвира заглянула внутрь. Никого. Разумеется, она не могли не зайти, зашла, откинув полог импровизированного тамбура. Услышала негромкий разговор мужчин, и узнала в одном из них деда. Прошла дальше и увидела увлеченно беседовавших троих мужчин, не стала лезть к ним, а прошла еще дальше. И оказалась в общем помещении, где лежали больные и раненые (раненые?!), и сновали две медсестры, делающие какие-то уколы или просто поправляющие одеяла. Она пошла вдоль рядов кроватей. Примерно половина коек была уже пуста - многие раненые в бое за мутанское пространство уже отправились долечиваться по своим семьям. Некоторые умерли, в основном из-за попавших в раны опасных инфекций, которые никто не контролировал в той части новосибирской подземки, которую атаковали и отбили у паклинских. Кстати, именно о способах дезинфекции сейчас и спорили мужчины, чьи голоса слышала женщина. До нее доносились обрывки фраз:
  -... надо собрать команду с санитарных постов, дать ОЗК самые лучшие и пустить их... -... нет, надо сделать горючую смесь и отправить дюжину парней, что сожгли все там... А ее дед перебивал двух других, непроизвольно толкая соседа слева в плечо, стараясь тем самым привлечь внимание к своим словам:
  - ... есть толковый химик... мои поговаривают, что смастрячил такое из грибов, что даже крысы пропали из вентиляционной камеры в перегоне после метромоста...
  -... ну конечно, это крыс просто одна обкуренная средством того химика мутировавшая стрекоза сожрала...
  -..а если серьезно, то следует...
  Что следует сделать , если серьезно, Эльвира не услышала, ее внимание отвлек стон кого-то в глубине отгороженного пространства. Что именно заставило тогда ее пробраться между кроватями, она так и не поняла, но когда добралась до источника звука, едва не расхохоталась: изредка постанывал молодой полноватый человек в камуфлированной форме и с эмблемой службы охраны. Он просто-напросто спал, привалившись к спинке кровати, посапывая и иногда вздрагивая то рукой, то ногой. Женщина наклонилась к нему, чтобы разбудить, и тут увидела, что это вовсе даже не "молодой человек" а совсем еще мальчишка, лет двенадцати, просто довольно упитанный. НА лице его умиляющее топорщился едва отросший и начавший чернеть пух, там, где взрослый мужик год за годом пытается избавиться от щетины, тратя на это патроны, время и нервы. Эльвира выпрямилась и поискала глазами кого-нибудь вокруг, кто мог бы пояснить, для чего мальчишка спит здесь, а не дома.
  - да охранник это, спаси Господи..., - голос из-за спины заставил женщину повернуться на 180 градусов. Говорила старушка, с ведром и тряпкой в руках что-то оттиравшая между другими кроватями. - Открыли тут наши... вояки, прости Господи, класс для мальчишек, как там его.. кадетский.. собрали сопливцев таких и солдатами их делают. Это все Семеныч, его идея детское у детей украсть, все солдатню строгает себе...я ж ему говорила, хватит на их век-то пальбы всякой, нет, он...
  Эльвира слушала, ничего не отвечала. В какой-то момент бабушка, видимо, поняла, что ее слушаю не слишком внимательно, и решила, что следует вернуться к своему занятию. Хотя говорить она при этом не перестала, но голос стал слышаться глухо, потому что она присела на колени и полезла под кровать, орудуя тряпкой. Эльвира проследила взглядом за руками старушки и застыла в ужасе.
  Там была кровь. Старуха оттирала с мраморных плит кровь.
  Словно в замедленной съемке Эльвира пронаблюдала, как ее собеседница провела несколько раз серой от многократного использования тряпкой по полу под кроватью и опустила ее в ведро.
  К горлу подступил ком. Внучка своего деда, Эльвира знала многое о тех опасностях, с которыми сталкивались бойцы охраны подземки, о ранах и увечьях которые могли быть ей нанесены слабому телу человека. Однажды она видела, как с метромоста принесли изувеченное тело разведчика, израненное неизвестным крылатым существом, искавшим себе долгой зимой пропитание. Но от реальных картин дед ее берег. Кровь, вот так запросто стираемая простой серой грязной тряпкой, обыденно опускаемой в ведро с помутневшей водой. Она не выдержала, отвернулась. Сухо сглотнула, пытаясь продавить внутрь упрямо сопротивляющийся ком. Даже послевкусие местного щербета потеряло свое очарование, и превратилось в липкий клейстер во рту, словно она только что узнала на физическом уровне, из чего на самом деле сделано это лакомство.
  ... - вот и уснул Лешка-охранничек, с устатку-то, а я и будить не хочу, и так вон они почти не вылезают из спортзала...,- заметив, наконец, реакцию посетительницы, старушка умолкла. Встала с колен и уже с долей любопытства посмотрела на женщину:
  - послушайте, милочка, а вы, собственно, зачем здесь? Этого, - бабка неопределенно мазнула по воздуху рукой в направлении лежавшего в кровати рядом с "Лешкой-охранничком" человека, - скоро, видно, разбудить не получится, обколотый он, глюки ловит..
  Эльвира даже вздрогнула - так нелепо из уст этой пожилой женщины прозвучало жаргонное словечко.
  - Он наркоман?
  - и наркоман, видать, и накрыло его, поди, прямо во время перестрелки, и тут его...- Бабуля осеклась, видимо, решая, можно ли столько говорить незнакомой барышне. Но компенсировать долготерпение в желании перед кем-то выговориться требовалось все сильней. - обкололи. Видать, выводили из этого, как бишь его..., - морща и без того сморщенный от старости лоб, пыталась вспомнить слово, - в общем, из наркоманского запоя.
  - а что за перестрелка?
  - ну дык ведь наши-то, наши, когда добрались до какой-то дырки в перегоне на Рощу, так и наткнулись на их, мутантов-то, - обрадовавшись возможности еще пообщаться, старушка затараторила.
  Но Эльвира уже не слушала, "Мутант. Зачем его лечат. Да еще и наркоман". Почти мгновенно потеряв интерес к больному мутанту и его охраннику, она повернулась и вскользь посмотрела перед уходом на тело под армейским одеялом. И в этот момент лежавшее там тело пошевелилось.
  Сначала что-то на уровне колена под выцветшей тканью шерстяного полотна дернулось, и с края кровати свесилась рука, длинная - никогда еще таких не видела! - и жилистая. Это движение заставило сползти часть одеяла с верней части тела, и глазам молодой женщины предстало лицо, уродливое, но какое-то мирное, спокойное. Глаза на лице мутанта были закрыты, но взгляд невольно задерживался на несвойственных мимике нормального человека морщинах и немного подживших язвах на скулах и шее мутанта.
  Нет. Что-то еще держало ее взгляд на лице мутанта.
  Простояв так несколько минут, пытаясь найти ответ, что именно привлекло ее внимание, Эльвира мысленно махнула рукой на свои попытки, и вновь собралась отвернуться, как вдруг лежавший на кровати перед ней человек, не открывая глаз, сказал:
  - Степан. Меня Зовут Степан.
  - Ччч-то?... - Он неожиданности женщина даже не смогла сразу понять, что бормотал в забытьи человек.
  И тут что-то слабое, мА-аа-аленькое, едва различимое, глубоко спрятанное, шевельнулось внутри. Очень -очень далеко, в самых потаенных местах души внучки полковника Сергунцов что-то стало понимать, почему так долго не могла отвести взгляд от лица мутанта она. "Нет, не может быть".
  - Нет. Нет. Не может быть.
  Бабулька вылезла на звук голоса гостьи из-под кровати, и уставилась на Эльвиру. И по этому движению девушка поняла, что она сказала вслух свои мысли.
  На голос среагировал и раненый мутант.
  Глаза, как ни странно, остались теми же. Чистые. Сильные. Даже наркотическая муть постепенно уходящая из тела, утратила свою власть над их взглядом.
  - Элька.
  - нет... папа. - У Эльвиры почему-то натекли слезы в глаза. "Как глупо", - мелькнула мысль. - "глупо слезам наворачиваться". - Папа это мой, - зачем-то повернулась к бабульке и выпалила женщина.
  - ох-ты, батюшки мои...., - почему-то шепотом запричитала старушка.
  Потом нахлынули сомнения. "Почему это я решила, что это он?" - много других "почему". Шли минуты, навернувшиеся слезы то высыхали, то натекали снова. А взгляд сильных глаз по-прежнему оставался с ней. Терпеливо ожидая, когда сомнения проиграют свое сражение и сдадутся, он все также смотрел на нее с подушки, словно и сам сомневался, он это или не он...
  .... Странно. Он уже давно не слышал щелчков, когда кто-то темный и ледяной переключал слайды в фильмоскопе его жизни. Степан даже решил, что он уже ушел из зрительного зала, и теперь ждет в тамбуре кинотеатра своей очереди. Табличка "ВЫХОД". Вот она.
  Привыкшая к мучениям душа искала дверь, за которой его снова начнут жечь в огне галлюциногенной ломки, маялась в ожидании боли в искривленных радиацией суставах. Ему грибы и нужны были для победы над болью. Тело, оболочка, в которой томилась душа, приносило только боль. И душа научилась отстраняться, смотреть как бы со стороны на жалкие потуги физической оболочки справиться с проникающим во все поры жаром. А сейчас...
  Сейчас двери не было. И таблички не было. Был странный запах, откуда-то из прошлого. Хлорка, что ли? Запах? В тамбуре смерти пахнуть должно лишь гнилью. Уж он-то знал, как пахнет Смерть.
  Стоп. Раз есть запах, и это не запах смерти, значит, он его чувствует.
  Он жив.
  "Я жив. Жив! Степан. Меня зовут Степан".
  Он повторял это и повторял, как заклинание, пока вдруг не услышал сам себя.
  Надо открыть глаза.
  ....Свет свалился на него из тусклой лампочки на потолке кучей гвоздей, колющих в глазные яблоки прямо до мозга. Но моргать не хотелось. Тело почти не ныло от ломки. Упоительное ощущение. И над ним стоит человек. Нормальный. Не мутированный. С раскрытыми во всю ширь глазами, и смотрит на него.
  ПОЧЕМУ она так смотрит?
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"