Эрис Верленская : другие произведения.

Туман

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В тексте использованы фрагменты песни "Туман", исполненной Хелависой (возможно, неправильно написан псевдоним исполнителя, увы, не в курсе). К сожалению, не знаю автора, возможно она же, однако никак не претендую. В тексте возможны изменения в будущем. Ибо с текстом работают две беты. И обе по-разному...
  Что выгоняет человека в ночь? Что может выгнать человека в ночь? Дима посмотрел на воду. Черная вода блестела, как черный атлас в свете звезд, Таких безразличных и холодных, таких спокойных и всезнающих. Как красиво, какое красивое небо зимой. Дима опустил руки на перила набережной и еще раз взглянул на воду. Все фонари давно выбили, но власти города так и не удосужились раскошелиться на освещение. Дима задумался над тем, почему эти фонари выбили, но вскоре оставил это занятие за его скучностью. Зачем она это завела опять? Дима никогда особенно не ладил с матерью - он её не понимал... впрочем, она его тоже. С тех пор, как ушел отец, все пошло плохо. Мать винила во всем сына.... А ему было все равно. Он вдохнул ночной воздух. Холодный и резкий, он прошел, как лезвие меча по горлу. Куда идти?.. На набережной, конечно, хорошо, но в канун нового года в тридцатиградусный мороз особо здесь не задержишься. Ноги понесли его в самую старую часть города. Ночью было особенно холодно. Он уже пожалел, что покинул квартиру. Ну а что поделаешь? Снова появились и опять пропали фонари. Далеко за спиной прогрохотал трамвай.... В три ночи? Трамвай? Ну, может фура.... Или мотоцикл.... Ну, мало ли. Здравый смысл язвительно усмехнулся: "Ты еще скажи парад, с Красной площади". А я откуда знаю?
  Дима задумался: где он? Он огляделся: кажется, он начал узнавать эту улочку. Это были трущобы спального района. Маленький деревянный поселок, старый, обнищавший, при свете дня он казался просто нищим, при свете звезд он казался заброшенным. В душе родилось какое-то странное веселье, прогнавшее холод, хотелось приключения, хотелось адреналина в кровь. Ему вспомнилось, что отсюда недалеко до кладбища, на котором собирались сегодня его друзья. Ноги, которым дали задание, с радостью пустились в путь.
  Здесь его всегда радостно встречали, здесь он был своим. Лена играла на флейте, Андрей легко трогал струны гитары. Они играли не для кого-то, а для себя. Здесь не надо было выслуживаться - не тот контингент. Сегодня тут был новичок. Маленький хлипкий парнишка с невыразительным лицом и серыми, мышиного цвета волосами. Он сидел, смотря в огонь с выражением какого-то странного непонимания действительности. Дима тихонько спросил у Ивана:
  - Кто это?
  - Его Ленка привела, сказала, что там неудачная попытка самоубийства и что-то еще.
  - Да, странный парень...
  - Нет скорее глупый: ну кто, скажи мне, станет вешаться в ванне при родителях?
  Дима фыркнул: таких точно не берут в космонавты.
  - Его посвятили?
  - Нет. Церемонию назначили на следующее новолуние.
  - Это у нас что?
  - Следующий вторник.
  Дима огляделся: да, не скажешь, что компания очень разношерстная. Им всем примерно по семнадцать лет, практически все разочаровались в жизни. Каждый ищет новый путь к спасению души. А зачем её спасать?..
  Они собрались на своем обычном месте под старым вязом, на могиле самоубийцы. Могилка располагалась на возвышенности. Здесь было спокойно и тихо. Новенький встал и вышел за границы освещенного круга.
  Диме на успокоившийся ум стали приходить стихи. Это были странные рваные ревостишья. Кладбищенская тишина успокаивающе действовала на нервы...
  Музыка оборвалась. Лена опустила флейту, Андрей осторожно отложил гитару в сторону. Вернувшийся новенький был не один. С ним было еще несколько человек. Было ясно, что к костру вышли незваные гости. Над пятачком, освещенным костром, повисло напряжение. Сторонний наблюдатель бы решил, что Конец Света все-таки придет... через одну минуту.
  Первым решился заговорить Степан. Дима вспомнил, как в прошлом месяце Степа подрался с панками в составе один к трем. Сейчас Степа щеголял дыркой от заточки в правом боку, славой несгибаемого и усилившейся ненавистью ко всему миру. Стоявшие у костра были одеты в потертые куртки классического покроя и кепки. Всего их было человек десять. Кто-то глумливо усмехался, смотря на девочек. Дима знал, что здешних девочек этими усмешками не проймешь. Он про себя усмехнулся и достал сигарету. Ему было понятно, что сейчас Степа начнет качать права, а потом будет драка. Эта компания просто так не уйдет - им нужна кровь.
  - Сидите, уроды? Костер жжете, да суки? Да вы, блядь, понимаете, что тут ваще сидеть нельзя таким уродам, как вы?
  - Вас сюда не приглашали. - Тихо проговорила Лена. Она тоже догадалась, зачем сюда нагрянули эти отребья. Не догадаться было бы трудно.
  - Слушайте, шли бы вы отсюда, - предпринял попытку избежать драки Давид.
  - А ты что, чернозадый, тут выступаешь, катись отсюда, пока по рылу не дали, чурка драный.
  Дима знал, что Давид, хоть и отличается недюжинной интеллигенцией, вспыльчив. Так и вышло, что драку начал он. Они сцепились с парнем, который сказал последнюю фразу. Кто-то в задних рядах навестившей костер на кладбище кодлы крикнул:
  - Бей их! - И началось.
  
  Он очнулся. Ноги, руки и все тело саднило, точно его долго били. Да, его били, но не долго. Зато многие. Болел бок сильно, так сильно, что хотелось плакать. Он сел. Действие потребовало немало усилий. Ботинок был в пепле - значит, одной ногой он упал в костер. Он огляделся: он лежал точно перед могилой неизвестного самоубийцы. Рядом кто-то застонал. Он пополз на звук. Встать на ноги он не мог бы даже при всём желании, а, потому, опершись на локти, пополз. Снег был весь заляпан чем-то черным... не только золой.
  Аня лежала на боку. Черная куртка блестела в свете затухающих углей, было понятно, что где-то там рана... Скорее всего от заточки. От чего же еще? Дима никогда не видел настоящих ран, хотя в темноте и не увидишь.
  - Эй, ты как себя чувствуешь? - проговорил он.
  - Плохо.... В меня стреляли... Гопники поганые...
  Дима опешил. Стреляли? Черт, что с остальными? Где они? Каждая мысль вспыхивала в голове, как факел. Способствовало этому еще и режущая боль в боку и в груди.
  Аня закашлялась, горло девушки нехорошо забулькало.
  - Анька, Ань, ты, главное, не теряй сознание, - голос предательски дрогнул. Уж слишком хорошо знал, что дальше будет.
  Девушка опять закашлялась. На губах выступила кровавая пена, а из уголка рта показалась предательская струйка крови. Она попыталась улыбнуться. Что-то такое ушло из неё. Дима смотрел на большие темные глаза, на синяк на левой скуле и пытался в кладбищенской тишине услышать дыхание. Но только ветер шумел в кронах деревьев, только поскрипывал снег под его локтями, только светили звезды. И ничего.
  Дима, насколько мог, обследовал всю поляну. Подсознательно он знал, что ничего не найдет, кроме спокойных тел, кроме тел, которые не дышат. Он один остался. Нет более его друзей. В душе рождались какие-то неведомые доселе чувства одиночества и страха, какая-то смесь. Он, морщась от боли, заставил себя встать и пойти. Спустя какое-то время вышел в пригород. Там он потерял сознание первый раз.... Когда приходил в себя, то полз по снегу, до ломоты в локтях и коленях. Наконец он добрался до городских домов, встававших один за другим. Он помнил, что какое-то время полз по деревне, но как оказался перед этим каменным строением он не помнил. Холодно...
  ... На первом этаже горит окно... Дверь... Там дверь... за ней, быть может, телефон... позвонить... сообщить... Нужно опять встать... Черт, как же больно... Он медленно встал, держась за стену. Что-то заставило его подумать, почему так больно. Он дотронулся до болящего места и, посмотрев на пальцы, увидел только черноту. Разум отказывался признавать, что пальцы отливают в свете фонаря красным. Он сделал пару шагов к крыльцу и упал. Только звезды, такие холодные и усталые, закружились в небе.
  ...- Да там рана от заточки! Сашка, неси кипяток.
  - У меня его нет!
  - Тогда ставь воду!!
  - Даша, да не умрет он, прекрати.
  - Зато заражение крови может получить, а потому неси кипяток!
  - Даша...
  - Саша, я осмотрела крыльцо: при всех необычностях этого помещения он долго полз... шел, я не знаю. Я удивлена, что он вообще жив остался.
  Этот спор вторгся в уши несчастного парня. Он открыл глаза. Это была комната на каком-то чердаке. Свет был не электрический, но и не слишком темный.
  Над ним склонилось то лицо, которое он совсем не ожидал увидеть, и девушка слегка нервно спросила:
  - Ты меня четко видишь? Имя вспомнишь?
  - Да... - голос был чужой, но Дима помнил, что ответить пытался именно он. Эту девушку он вспомнил бы даже на смертном одре, причем без особой радости.
  - О! Отлично. Хорошо, что ты говоришь. - Проговорила она уже более спокойно. - Это значит, что ты полностью здесь. - И она устало улыбнулась, точно объяснила-таки непослушному ребенку что-то очень важное.
  - Потерпи, пожалуйста, тебе нужно рану промыть. Ты только не теряй сознания, хорошо? Дело в том, что это не больница, а потому придется терпеть. Понимаешь, рана плохая, и, по-моему, не одна. - Казалось, что Даша волнуется, однако под этой взволнованностью было постоянное спокойствие, постоянная собранность. В голосе чувствовалась рапира, подрагивающая, но неизменно опасная.
  И тут воспоминания вернулись. Он попытался встать - нужно добраться до телефона... Слабое тело плохо повиновалось. Он слез с кровати, но, не сделав и двух шагов, упал. Даша, стоявшая у стола с масляной лампой, закурила и, подойдя, помогла ему вернуться в лежачее положение. Это действительно была какая-то мансарда. Окно располагалось почти под потолком, и основной свет распространяла лампа, которую девушка оставила на столе. Там же на столе лежало несколько раскрытых книг, сваленные в кучу листы бумаги и тетради, кружка и еще какой-то хлам. Над столом висел многоступенчатый канделябр, но ни одна из, по меньшей мере, двадцати его свечек не горела. На полу лежал вытертый ковер, рисунок на котором нельзя было бы разобрать даже при дневном свете, не говоря уже об огоньке масляной лампы. У стены стоял стеллаж с книгами. За кроватью стояла тумбочка, на ней таз, а над тумбочкой на стене висело зеркало. Единственное, что указывало, что он не в деревне позапрошлого века, так это то, что на столе мигал индикатором мобильник, валялись россыпь ручек, да на синей кружке с обколотыми краями было написано крупными буквами "РАК". Все выглядело старым и потертым, но все было не изношенным, а именно потертым, практически все эти вещи вызывали уважение, кроме, разве что, ручек и мобильника.
  Даша вздохнула, подошла к столу и извлекла из-под него табуретку. Окошко долго не открывалось, но под конец, взвизгнув не хуже сирены, распахнулось так, что Даша чуть не слетела вниз. Она стояла на табуретке и курила простую сигарету так, как курят травяную самокрутку, выдыхая дым в открытое окно.
  В конце концов, она посмотрела на него и, задумчиво протянув:
  - Что-то долго... - спрыгнула с табуретки и вышла из комнаты. Голова становилась такой тяжелой, что хотелось умереть. Рана под ребрами, похоже, запеклась и теперь жгла огнем, но недалеко от неё видимо была её сестренка и она теперь напоминала о себе. Дым сигареты действовал успокаивающе и, продержавшись несколько минут, он провалился в полусон, состоящий из видений.
  
  
  
  
  
  Что может выгнать человека на улицу ночью? Мало что. Например, это может быть потребность позвонить, или попойка, или... да мало ли что! А кто попрется на улицу ночью часа в три, 29 декабря, без особой цели?
  Ника со вздохом смотрела на дверь квартиры своих родителей. Дверь была закрыта. Ну почему они так не во время сменили замки?!! Прямо как в той песне: "Вот твой дом, но в дверях уже новый замок, здесь ждали тебя так долго, но ты вернуться не смог"... Ника опустилась на изгаженный пол, ей было все равно, что станет с новыми джинсами, с курткой. Ей просто хотелось домашнего тепла, просто, чтобы кто-то был рядом и гладил её, такую обиженную и усталую, по голове, говорил добрые слова, успокаивал. Хотелось почувствовать себя маленькой и беззащитной. А тут был только грязный пол и запертая дверь. А еще был пронизывающий холод. Ника заплакала. Крупные слезы текли и текли по лицу, падая и впитываясь в куртку. Она никому не нужна, никто её не любит, даже этот человек. Тот, который первый и единственный стал ей дорог, тот единственный, который клялся ей в любви. А она ему верила, она... дура она, вот кто!!! Добрых людей нет, не было и не будет, когда только отчаяние и есть, можно надеяться только на саму себя больше не на кого. Даша и та к телефону не подошла. Но тут поток слез прекратился: обида ушла, осталась только злость - предали, её предали! И она отомстит...
  Ника оттолкнулась от стены, ничуть не менее грязной, чем пол и направилась к лестнице. Нет - так нет! Никто не поможет? Ну и прекрасно!
  Она вышла из подъезда и подумала, что какими бы люди не были сволочами, замерзнув на улице, она ничего не изменит. Нужно было искать ночлег, по возможности теплый. Ника подумала о том, что бы пойти в какой-нибудь ночной клуб - посидеть над рюмкой чего-нибудь...
  По холодной, вымерзшей за черт знает сколько времени улице, торопливо шла фигура, с виду напоминающая девичью.
  Ника шла по заснеженной улице. Эти улицы она помнила другими, счастливыми, добрыми, такими, по которым она ходила с НИМ. На глаза опять навернулись слезы. Ника попыталась запретить себе плакать. Когда она найдет, где бы переночевать она позволит себе эту слабость, но не теперь. Ника жутко замерзла. Последние несколько минут она думала только о том, что бы стало теплее, хоть на минуту. Черт, как холодно! Ника шла мимо домов высокие ничем не отличающиеся друг он друга девятиэтажки, в которых нет ни одного открытого подвала. Она подумала, было, что можно попробовать постучаться в ГОМ, но отвергла эту мысль, потому что сидеть со скучающими ментами ей не хотелось. Она повернула за угол и вздохнула, ну хоть бы подъезд хоть один открытый.... Так нет же ни одного! Она села во дворе на лавочку, припорошенную снегом. Под лавочкой чернело облако шкурок от семечек. Проклятые братки и сюда добрались... Ника проверила мобильник - пусто. Посидеть, дать ногам отдохнуть и опять в путь, бродить по пустынным улицам. Ника вздохнула: мороз отнял все силы, даже силы чувствовать. Обида прошла и не оставила ничего кроме мысли о том, что она дура, ну могла же дождаться утра, чтобы показывать свою гордость: нет же надо было сбежать. Хотя находиться в одной квартире с этими двумя шлюхами.... Нет, она не опустится до такого. Она Ника... Боже, как же хочется спать... М-м-м...
  На лавочке в темном дворе застыла фигурка девушки, она спала и во сне улыбалась. Так улыбаются дети, еще не познавшие горя, наивно и добро.
  Прошло всего несколько минут, но она вдруг подскочила. Как она могла заснуть? На морозе? Сумка стала такой тяжелой, что хотелось её бросить и пойти дальше без неё. И гори эта сумка синим пламенем.
  Она шла уже час или вечность. Она не знала. Да и зачем? Главное дождаться рассвета. То ли Нике показалось, то ли она опять уснула, но там, на улице она увидела дверь. Открытую дверь. Она уже вышла почти к центру города, здесь стояли дома в сталинском стиле их желтые фасады слабо фосфорицировали в темноте и казалось, что они горят каким-то магическим синеватым огнем.
  Это и правда была дверь, дверь магазина. Какая-то странная непонятная вывеска, на которой невозможно было разобрать ни название магазина, ни то какими товарами он торгует. Но Нике было все равно, для неё существовали только замерзшие до нечувствительности ноги, нос с которого уже даже не текло и холод, грызущий все внутри. Она взялась за ручку и потянула на себя. Дверь распахнулась и Ника ввалилась в помещение, обдавшее девушку вожделенным теплом.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Знатная была попойка. Голова гудела, как пчелиный улей. Он надеялся, что, уйдя пораньше и пройдясь по морозу, сумеет прогнать хмель. Не тут-то было! Фонари сочувственно горели в темноте. Золотые искры на фоне сине-черного ночного неба возвращали в давно забытье детство. Он заворожено смотрел на оранжевый снег, горящий тысячами огней... Это было волшебно... Как тогда, на Новый год. В пять лет. Ему тогда подарили коньки и большую книжку с картинками. Цветными... Вспомнилась сказка... Как же она называется? Ну, та, в которой высокая красивая женщина в санях пообещала маленькому нищему мальчику коньки и весь мир в придачу?.. Он забыл... Парень сам не заметил, что опустился в сугроб и глупо, неотрывно смотрит на свет фонаря. Когда он заметил это, то почему-то не удивился и откинулся в снег. Теперь у него над головою был ночной купол. Ночной купол и тысячи, миллионы, триллионы сверкающих брильянтов, рассыпанных по бархату ночи. И еще были луна и фонарь. Он рассмеялся и подумал, что это глупо так вот лежать и смеяться, глядя на звезды и фонарь. Но от этой мысли ему стало еще смешнее.
  Он не знал, сколько он пролежал в том сугробе у перекрестка на площади. Для него прошла вечность: родились новые галактики, а потом взорвались тысячами осколков; погасло и снова зажглось Солнце; Земля изменила орбиту... Но прошли только две минуты. Парень, поморщившись, встал. Надо идти домой. Хотя уже поздно... Или стоило сказать: слишком рано? Алкоголь наконец-то стал выветриваться. На смену этой божественной легкости пришло ощущение, что мир стал хуже, серее и размытее. Валяние в снегу резко перестало казаться таким приятным и романтичным. Надо было идти... Куда? Домой? Не-е-е-т! Только не туда!
  Он поплелся в каком-то одному ему известном направлении. В древних облупившихся четырехэтажных сталинках почти не горел свет. Люди спали. Им сейчас нечего было делать при свете. По крайней мере, большей части. Парк на другой стороне чернел темным чудищем. Ноги мерно пружинили от утоптанного сотнями таких же ног снега. Он думал о превратностях бытия. Еще утром прошлого дня он планировал, что будет весь день сидеть в газете и верстать страницы. Сложилось? Нет... А теперь куда? Вокруг столько переулков... В какой из них? Он силился вспомнить карту города. Но в голове стучал страшный молот похмелья. Вспомнить не удалось. Он огляделся опять... Странно он тут ни разу не бывал... Или бывал? Да нет вроде... Переулки расходились извилистыми змеями от мизерной площадки, в центре которой стояло измученное, с облетевшей листвой дерево. Оно стояло, как подтверждение утверждения о превратностях судьбы. Своими корявыми ветками оно точно грозило небу и тем, кто к нему подходил, страшными карами.
  Парень, видимо решив, что семь бед - один ответ, выбрал крайний проулок. Фонарей не было. Два дома угрожающе, нависали над ним, буравя его ужасными провалами окон-глаз, в которых не отражалось, ни луча света. С крыши одного их них сорвался ком снега и, пролетев пару метров, ударился о портик и разбился вдребезги. Парень шел и шел. Ему казалось, что этого не может быть. Переулок не может быть таким бесконечным... Или может? Вдруг впереди забрезжил свет. Странный, точно светила масляная лампа. Он вышел в тупик. На квадрате с диагональю четыре метра, заваленном снегом была протоптана тропинка, ведущая к крыльцу. Прямо пред ним был магазинчик. Вывеска была заляпанная и какая-то непонятная. А над входом... А над входом действительно висела закопченная масляная лампа! Над дверью нависал полукруглый козырек, который не позволял попадать свету в окна дома. Парень подошел поближе. Похоже, он попал в городскую легенду: магазинчик, который можно найти только один раз! Он фыркнул, точнее, фыркнул его здравый смысл. Этот самый здравый смысл, здраво заметил, что городские легенды рассчитаны на дурачков, простофиль и впечатлительных барышень. Парень задумался: я пьян, сейчас больше трех ночи, скорее всего мне снится сон... почему бы ни попробовать войти?! Здравый смысл только страдальчески взмахнул лапками... А что еще оставалось? Крыльцо было расчищено чьими-то заботливыми руками. Он поднялся по лестнице и положил руку на ручку. Та мягко повернулась, и он оказался на пороге.
  - Ты?!
  
  
  
  
  Александр вытягивает ноги на прилавок и смотрит на собравшуюся компанию с видом глубокого удовлетворения. У меня появляется страстное желание снять с каминной полочки ту статуэтку из ночного кошмара, стоящую целое состояние, и запустить её в эту физиономию чеширского кота. Я всегда удивлялась тому, как он красив, у него совершенные черты лица и такие же пропорции тела. Как человек, изучающий человеческое тело и передачу его движения, я это постоянно признавала. Но не будь он моим братом... убила бы. Честно!
  Я с улыбкою присаживаюсь на пол перед камином. Ника листает какую-то книгу, периодически стреляет глазами в Сашку. Димка стоит, держась за каминную полку. Андрей ошалело рассматривает коллекцию хлама, стоящую на полках. Он удивленно глядит на китайскую вазу с живыми цветами. По правде сказать, Гюго был прав на счет маленьких детей. Я не знаю, откуда он узнал про вазы и создание уродов, но такое действительно было. Впрочем, ищущий, да найдет. Он, как-никак жил в более богатом информацией обществе. Как раз та ваза, стоящая в углу прямое тому подтверждение. Кто-то стащил её из мастерской. Каюсь, на дне под цветами, источающими до противного приторный аромат, валяется всякий мусор. Андрей до сих пор считает, что он спит и видит сон. Впрочем, я его не виню. Я этот сон вижу всю жизнь.
  Мне припомнился конфуз, который произошел со мной и Димой на Выпускной Вечер. У меня было изрядно подпорчено настроение, а в крови растворялось грамм двести вина. Есть у меня одна способность, когда я показываю которую, люди обычно приходят в шок, а потом бегут в милицию, звонят в психушку и начинают вести себя как-то, м-м-м... странно. Иногда в моменты сильного душевного напряжения я могу "слышать" мысли. Только обычно я различаю, когда "слышу" мысли, а когда человек говорит. Но в тот раз мой слух, подпорченный вином и плохим настроением, не заметил этой маленькой разницы. Наша школа арендовала на время Выпускного Вечера местный Драматический театр. Меня это место угнетало, но не это было главной причиной, почему чувства обострились на столько, что чужие мысли стали "слышны". Я думаю, что главной причиной стала все-таки та ссора, что разыгралась между мною и моим батюшкой, который меня таки отказался отвести домой - ему, видите ли, там делать нечего, а тут таааак много наливают. Причем совершенно бесплатно!
  Я не заметила, что рядом со мною стоит Дима и тоже злится. А потому не знала, что его слова относились не ко мне:
  - Матушка опять напилась. Чего ей неймется?! Мне из-за её идиотизма получать нагоняй от отчима.
  - Что? Прости, я не поняла, что ты сказал.
  На его лице отразилось замешательство, но, справившись с ним, он произнес:
  - Я с тобою не разговариваю.
  Но после этой фразы я явственно услышала слова:
  - Стерва. Я же, вроде, молчал...
  - "В роде"... Числе и падеже. Я не стерва. Это просто ты рохля.
  - Я. С тобою. Не разговариваю!
  - Да? Ну, ладно, значит, я... Черт!..
  До меня дошло, что практически все это время он молчал. Его лицо вытянулось, и он посмотрел на меня, как Цезарь на Брута ("Et tu Brute?!").
  До того случая эту маленькую особенность знали только я, моя мама, бабушка и Саша, мой троюродный брат. Еще знала Ника. Сами подумайте: лучшая подруга бы еще и не знала, почему я отвечаю на её еще не произнесенные вопросы. А вот теперь знал еще и он.
  Сейчас он стоял у камина и смотрел в огонь. Странно это получилось: мы четверо жили, учились. Были знакомы, иногда не переносили друг друга на дух. Я не интересовалась, насколько они странные, в том же смысле, в котором странная я. Я никому не сообщала, что мой троюродный брат владеет магазинчиком, умеющем перемещаться в пространстве самостоятельно. Или менять фасады. Именно из-за этой лавочки появилась городская легенда. Точнее для одних легенда, а для одних это просто работа. Я до сих пор не знаю, как управлять этим местом. Сашка знает, но мне не говорит. Наверное, таит какие-то свои страшные планы захвата мира. Так вот: странно, что мы четверо совершенно разных людей были собраны лавкой по всему городу. Кого-то лавка нашла в не самом лучшем состоянии, кто-то пришел в неё, ища тепла, кто-то... ладно, об этом ком-то я не буду разглагольствовать. Это гостиная, она же товарный зал. Вообще-то здесь очень редко что-то покупают: заляпанная вывеска не помогает, как правило, привлечь клиентуру. Но Саша не отчаивается, что он делает, чтобы продержаться на плаву я не знаю, но когда ищешь это место, то всегда находишь. Хотя и всего однажды. Странно, но факт!
  
  Дима посмотрел на девушку, которая полчаса назад что-то напевая, штопала ему порезы и ругалась, когда черная шелковая нитка путалась и слишком сильно дергала края ранок. Она не говорила ничего лишнего, ничего не вспоминала, точно профессионал, она только говорила, что нужно сделать, что бы помочь ей в её деле с наименьшими пересечениями индивидуальностей. Потом она предложила ему сигарету и сказала, что ему стоило бы порадоваться, что этот псих был либо пьян, либо не знаком с анатомией человеческого тела. Он спросил почему. Она смерила его тяжелым взглядом. Он спросил, почему сейчас все еще ночь, хотя должно было быть уже утро. Ответ поставил его в тупик:
  - А ты считаешь, что Время лично тебе что-то должно?
  И, встав с табуретки, она покинула комнату, унося с собою лампу, свет и сигареты. Он подумал, что та дрянь, что её брат (какой там брат, они совершенно не похожи, кроме того, всем известно, что она одна в семье) дал ему выпить действует до сих пор, потому что боли в наложенных швах он не чувствовал.
  Швы начали саднить, точно были сделаны, по меньшей мере, три дня назад. Дима решил последовать совету. Казалось, что спал он, по меньшей мере, несколько часов, но, проснувшись, увидел, что все еще ночь. В комнате никого не было только он и только свет луны. Он поднялся и, встав на табуретку, попытался рассмотреть, что же там за окном. Он увидел заснеженную пустошь, кое-где пробивались кустики чего-то иссушенного, но равнина была пустынна. Он слез с табуретки и почувствовал, что руки и ноги болят, хотя и не так сильно. Нужно было найти воды: в горле жгло огнем. Он огляделся. На столе стояла кружка с оббитыми краями и сакраментальной надписью "Рак". Пустая. Возвращаясь к кровати он запнулся обо что-то звякнувшее. На полу лежала опрокинутая склянка с резиновой пробкой. В таких обычно продают спирт.
  Наклейка гласила, что там вода.
  Надпись не врала. Он почувствовал себя Алхимиком, только что, как тому казалось, победившим Видока.
  Надо было найти живых людей, попросить телефон, позвонить в милицию, рассказать, чтобы они позаботились о телах его друзей. Он открыл дверь и увидел лестницу, чуть освещенную за поворотом. Она штопором уходила вниз. Он спускался, пока не увидел, что впереди горит огонь. Там был камин. За приоткрытой дверью он увидел спину человека. Тот, расслабившись, положил одну руку на каминную полку, а другою помахивал в такт своим словам. Дима подошел к щели и почувствовал запах каких-то трав. Однако он так и не смог расслышать то, о чем говорил человек. Такой же пахло в домах некоторых его друзей, чрезмерно увлекавшихся благовониями, и еще чего-то острого, горьковатого... А человек между тем продолжал разглагольствовать.. Потом он услышал подозрительно знакомый голос:
  - Саш, сколько времени?
  - Почти половина четвертого. А что?
  - Да так, ничего... - Человек оттолкнулся от каминной полки и прошел в ту часть помещения, которая не была видна.
  - Объясни.
  - Нет, ничего...
  - Даша, сколько я тебя знаю?
  - Всю жизнь, а что с того?
  Потом проследовала напряженная пауза, и:
  - Твой покоцаный гость сейчас помрет от любопытства.
  Дима отпрянул. Как, он ведь не поворачивался лицом к двери?! Значит, он как-то выдал себя. Раздалось шуршание ткани и стук шагов. Точно кто-то босиком ступал по деревянному полу. И дверь отварилась. На пороге стояла его старая знакомая. Она казалась какой-то странной в черном шелковом платье. Дима подумал, что она явно больная - стоять босиком на холодных досках: он мерзнет, а ей, видимо, жарко. Она улыбнулась. Как-то очень понимающе, насмешливо, точно прочитала его мысли. Рыжие волосы лежали на голове, как корона и в свете огня отливали медью. Все так же насмешливо она сделала приглашающий жест в комнату.
  Небольшое помещение, сплошь заставленное стеллажами, было каким-то чересчур... атмосферным: разнообразные колбочки, приборы, книги, какие-то статуэтки, вазочки, картинки, что-то висело, что-то было прикрыто стеклом, прямо над входом висело чучело совы, а под потомком покачивались несколько шаров, казалось бы, никак не связанных друг с другом и потолком. От этой атмосферности ему стало дурно.
  Сашка с заговорщицким видом показал на табуретку. Даша стояла у книжной полки и с каким-то навязчивым интересом поглядывала на часы. У неё было бледное, точно она не в меру пользовалась пудрой, лицо, усталые глаза, точно девчонка неделю не спала.
  Дима сел и почувствовал себя не в своей тарелке. Он точно присутствовал при семейной сцене. Вдруг до него дошло, что сие несравненное удовольствие испытывает помимо него еще один человек.
  Ника, еще одна старинная знакомая, смотрела на Дашу со странной смесью ужаса и восхищения. В её руке была алюминиевая кружка. Он, обернувшись, посмотрел на рыжую, та тихонько шепталась с человеком, которого ему представили, как её брата. Тот, с видом более мрачным, чем предсказание о Третьей мировой внимательно слушал её. Потом смиренно кивнул:
  - Извини, Ника, присмотри за этой парочкой, пока меня не будет.
  - А ты куда?
  - Ника, я говорила тебе, я тебе рассказывала. - Даша подошла к вешалке и сняла с неё куртку. Вытащила из глубины тени сапоги. Одевшись, девушка вышла, не замечая никого из сидевших. Саша подошел к двери закрыл её на замок. Он был так спокоен, что казалось, что ничего не случилось. Он подошел к прилавку, у которого точно у стола сидели двое гостей. Пальцы Ники, сжимавшие кружку, совсем побелели. Она смотрела, вытаращив глаза на дверь.
  - Ника, - проговорил тихонько Дима. Его мутило и казалось, что вот-вот взорвется голова. - Что случилось?
  - Интересно, на что она так обиделась...
  Александр сел на колченогую табуретку и, принялся с задумчивым видом раскачиваться. На его физиономии было написано чисто человеческое раздражение.
  - Что я скажу её родителям, если она потеряется? Она всегда была со странностями, но в нашей семье это нормально. Но её странности прогрессируют.
  - Что случилось?
  - У нас будут гости... А Даша к этим гостям относится... ну, скажем так, прохладно...
  Она встала и, подойдя к Александру, погладила его по плечу: мол, не надо не горюй, здравый смысл в ней всегда был сильнее...
  
  "А вот теперь она сидит у камина, опираясь спиною о стену, пьет чай, вкуса которого явно не чувствует, и я явственно слышу, что она что-то мурлычет себе под нос, как тогда, наверху. Теперь она похожа на нормального человека... И это самое страшное!". - Подумал Дима. Девушка, обернувшись, посмотрела на него, улыбнулась и вернулась к созерцанию остальных. Он почему-то теперь практически не сомневался, что она прочитала его мысли.
  
  Ника чувствовала, что эта ночь принесет ей не один сюрприз. И, правда. Она сидела у камина и грелась. Даша, покрикивая на Александра, собирала чай. А потом они заспорили, чем напоить гостью. Даша ратовала за чай с мятой, человек, назвавшийся Александром, говорил, что если Даше спать не надо, то это не касается остальных. Ника не слушала, ей было горько. Ей хотелось, что бы кто-то слушал её.
  Прошло, как ей показалось несколько часов. Однако окно было все такое же черное. Даша сидела рядом и слушала и иногда кивала головой. Когда Ника плакала, Даша обнимала её и что-то шептала в ухо, что-то доброе и хорошее. И Нике казалось, что в душе воцаряется покой. Успокоившись, девушка начала задавать вопросы. Даша сначала неохотно, но потом все спокойнее и спокойнее отвечала на них. Саша что-то начал писать. По помещению раздавался звук перелистываемых страниц, и шорох пишущей ручки-пера. Даша рассказала, что это место переходит из поколения в поколение по одной и той же ветви её семьи. А Александр, который только по странному стечению обстоятельств является ей столь близким родственником, двадцать четвертый хозяин этого заведения, только шесть лет как вступил во владение столь крупной собственностью. Эта лавка принадлежит так давно её семье, что никто уже не помнит, откуда она появилась, за что их семья ею владеет. Ника выяснила, что в магазинчике есть восемь помещений: спальня, мансарда, склад, центральный зал, санузел, кухня, чердак и комната с механизмами, она же котельная.
  - Он меня не пускает туда. - Притворно обиженным голосом произнесла Даша. - Наверное, боится, что я сделаю из его дома овощное рагу.
  - Нет, Дарь Юрьна, я не пускаю вас туда потому, что это профессиональная тайна. А о вашем женском любопытстве, между прочим, слагают легенды! - отвлекшись от своих записей, хмыкнул её брат.
  - Что правда, то правда, мы любопытны, зато, прошу заметить, из всех наших пороков, легенды воспевают только любопытство. - Ответила Даша.
  Ника фыркнула. Это было в Дашином стиле - лучшая атака - это нападение.
  - Да, факт, но заметь, ваше любопытство больше похоже на глупость. Впрочем, ничего удивительного: женщину создали из ребра, а в нем даже костного мозга нет...
  - Ника, как ты думаешь, нам стоит вдаваться в частности? Я думаю, что перечисление всех недостатков конкретного индивидуума опустит меня на одну планку с ним.
   Ника улыбнулась: ей и правда захотелось спать, и ей было абсолютно все равно, из чего её создали - хоть из носового хряща.
  Алекс встал из-за прилавка, который также иногда именовался обеденным столом, потянулся и, обойдя маленький пюпитр, подошел к камину, из которого выходило божественное тепло. Опершись на каминную полку, он предложил:
  - Могу я, что бы загладить свою вину рассказать кое-что об этом месте? - Получив кивок, он продолжил: - Наш магазин занимается продажей товаров со всего света. Здесь можно приобрести и самые невинные благовония и наводящие ужас трактаты древности о демонах и колдунах. В свое время моему отцу посчастливилось продать оригинал "Молота ведьм"...
  - Рекламщик проклятый!
  - Дашенька, учись у Анны доброжелательности! Вот, например, сегодня тебе как раз и представится такая возможность.
  Ника рассмеялась нервным смехом. У Даши наоборот лицо превратилось в белую неподвижную мраморную маску. Глаза загорелись холодным острым огнем. В них появилось жестокость и злость.
  - Ну, если мне грозит встреча с леди Анной, то я, пожалуй, пойду. Куда мне тягаться с великолепными пресветлыми? Сколько там времени?
  - В Париже или в Леоне. Точно не знаю. В чем дело? Объясни.
  - Нет, ничего...
  - Даша, сколько я тебя знаю?
  - Всю жизнь, а что с того?
  Вдруг Александр напрягся и в ту же секунду расплылся в радостной улыбке:
  - Твой покоцаный гость сейчас помрет от любопытства.
  Даша вскинула брови и, быстро встав с табуретки, распахнула дверь - Дима стоял на пороге и удивленно разглядывал честную компанию.
  Ника притихла - она со школы относилась насторожено к Димке. По её мнению, он был слишком высокомерным, и слишком притворялся страдающим, таким, каким на самом деле не был. В школе это называлось - между собой, конечно же, - комплексом Раскольникова. Дима не заметил, что у прилавка внизу притихла Ника. Он остановился и смотрел на Дашу и её братца. Было, похоже, что он не может поверить, что это именно она. Александр изящным, театральным жестом предложил ему сесть. Дима прошел и уселся на табуретку. Скособочившись он попытался найти на этом (по правде сказать, ужасно неудобном) предмете обстановки приемлемое положение. Ника во все глаза смотрела на Дашу, у которой был в самом разгаре поединок на взглядах. Сдаваться никто не собирался, однако Сашка отвел глаза первым.
  Потом ожесточенно зашептал что-то на ухо сестре. Она пару раз уловила слова "уважение", "опозорить", "простить", и еще жесткое "НЕТ!".
  Александр подошел к прилавку, сел на трехногую табуретку. Было видно, что его трясет. Ника поняла, что от её бывшего одноклассника ждать помощи не приходится. Она подошла к Саше, бормочущему что-то, и услышала вопрос Димы:
  - Эй, а она, что... в смысле куда?.. В смысле, что происходит?!
  Ника на мгновение задумалась что сделать: послать этого высокомерного нахала куда подальше или ответить. Вежливость победила - она тихонько сказала правду:
  Черт его знает, это внутрисемейные разборки. Кто их поймет. В чужой монастырь со своим укладом не ходят.
  Дима хмыкнул и начал озираться, с каким-то странным усилием воли удерживаясь на стуле. Он был каким-то чересчур напряженным, точно не мог найти нормального положения на стуле, но эти мелочи, девушка разглядела только мельком. Воплощение комплекса Раскольникова ей не было интересно.
  Больший интерес сейчас представлял Дашин брат. Совершенно непохожий на неё, но столь же непонятный. В нем было что-то, чем хочется восторгаться. Что-то что цепляло.
  В свое время они познакомились с Дашкой потому, что той нужен был друг. Ей он был необходим. Нику всегда изумляло это умение добиваться нужных людей. Умение быть магнитом. В Саше был таким же: он был таким мягким, таким приятным, таким красивым, что хотелось сразу сказать, что он будет твоим лучшим другом, а может и больше. Ника не могла сказать что это - особенность воспитания или наследственная черта характера. Но в одном она была уверена: эти двое могли быть как большой проблемой, так и лучшими друзьями. Все зависит от того, что вы лично предпочитаете больше. Ника предпочитала, что бы такие люди были поближе. Именно поэтому она подошла и погладила его по плечу. Ей хотелось, что бы он услышал её мысли: с Дашкой все будет хорошо, здравый смысл в ней всегда был сильнее. Александр благодарно посмотрел на девушку. Ника улыбнулась, в тот момент она думала о том, что она здесь, а тот человек, который её предал где-то далеко. Что боль, сидевшая в груди холодным комом, становится слабее и желание кричать и плакать наконец-то отпускает. Это было хорошо, это было правильно. Она была рада, что это проходит так быстро. Потому что вместо боли опять пришла злость, здоровая и неотвратимо направленная.
  В ситуации, в которой они втроем оказались, не было ощущения неправильности. Только ощущение чего-то не вполне законченного. Неожиданно Ника услышала, что на крыльцо поднимается какой-то человек. Шаги были спокойными, и было слышно, что человек устал.
  - Кто там?
  - Не знаю... в эту ночь что-то много покупателей. - Невесело рассмеялся Александр.
  - Мы не покупатели. - Отрезала Ника. Это было сущей правдой. Она никогда не смогла бы представить такого человека, который согласился бы купить хоть что-нибудь из этих горшочков, книжек, чучел разных зверей, арома-ламп в виде черепов, каких-то амулетов и просто безделушек.
  Шаги замолкли на секунду, ручка двери неуверенно повернулась, и дверь открылась. На пороге стоял человек в дутом пуховике, разбитых кроссовках и вытертых джинсах. Из-под шапки выбивались прямые каштановые волосы.
  Ника мгновение внимательно вглядывалась в гостя, а потом удивленно выдохнула:
  - Ты?!..
  Юноша, стоящий на пороге молчал и только удивленно переводил взгляд с одного человека на другого. Первой нарушила затянувшееся молчание Ника:
  - Андрей! - С этим воплем девушка повисла на шее вошедшего.
  Дима облокотился о стол. Сейчас человек, знающий его, мог бы прочитать на его лице скепсис, а Даша и её брат могли бы прочитать в его голове едкую мысль по отношению к Нике: "Ну, конечно, все печали забыты - пришел великий и неподражаемый Андрей Маратович!"
  Ника была безмерно рада. Ну и что, что Дима когда-то хотел, что бы и его так встречали... Кого это волнует?
  - Ника, успокойся, - Андрею, наконец, удалось отцепить от себя не в меру счастливую девушку. Та, однако, явно решила уподобиться клещу.
  - Слушай, ты же в Хабаровске учишься...
  - А вы в Комсомольске... А вот его я вообще впервые вижу, - новый гость беззастенчиво ткнул пальцем в Сашку и обезоруживающе улыбнулся. После таких вот улыбок ему спускали все. Наглость, халатность, упрямство, беспробудную лень. Хотелось сказать "ну, как же этому милому парню не простить все его прегрешения?!". И прощали. Все. От учителей в школе и преподов в институте, до брошенных девушек. Положительная сторона этого таланта заключалась, в знании меры, после которой уже нельзя было даже пытаться так улыбаться.
  
  Ночная суета в лавке грозила затянуться надолго.
  Александр смотрел на эту беготню, которую устроила Ника вокруг нового покупателя и в его голове зрели подозрения, делиться которыми он пока ни с кем не хотел.
  Все, кто приходит сюда что-то покупают. Платят, что характерно те столько деньгами, сколько счастьем, интересом... оставленными воспоминаниями. Он незаметно ухмыльнулся своим мыслям. Вот и эти: они тоже покупатели, просто сами пока не знают, что они хотят купить. Кто-то купил тут жизнь, кто-то отдых. А вот этот интересно, зачем появился?
  Александр давно знал, что у этого иррационального магазинчика свои планы на всех, кто тут пребывает. Иногда его в них посвящали, иногда - нет. Проблем с этим не было. Зато всегда было интересно.
  Отца, например, лавка не приняла. Она ничего ему не рассказывала. Ничего не показывала. Только наказаниями сыпала, как из рога изобилия. И всегда лыком в строку.
  Однако в веселье надо было принимать участие. И он с тяжелым вздохом принял.
  
  На кухне было холодно и сыро. В открытое окно задувал промозглый морской бриз. Андрей взял сигарету из пачки и минут пять её разглядывал. Потом перевел взгляд в чернильный проём окна.
  Ему здесь не нравилось. Всё было совершенно неправильное. Какое-то бутафорское.
  Аккуратненькие банки с какими-то травами. Колокольчики, отпугивающие злых духов. Бамбуковая флейта в футляре с изображением скалящейся головы обезьяны. Китайский чай, соседствовал с какими-то заспиртованными животными. А какие-то черномагические амулеты - изящными восточными лампами. Логики в этом не было ни на грош.
  По кухне плыл запах табака. Александр, этот наглый прохиндей, точно стащивший улыбочку у небезызвестного Графа Ди из Магазинчика Ужасов, походил как раз на этого самого небезызвестного Графа Ди.
  Раздражало. Всё волшебство вечера куда-то схлынуло, оставив после себя неприятный осадок. Человеку сюда ходить не следует.
  - И зачем себя так настраивать? - Приятный голос резанул по уху. Андрей резко обернулся, чуть не сверзившись со стола, на котором сидел.
  Александр стоял, освещенный свечкой в замысловатом подсвечнике.
  - Можно было, кстати, и свет включить, - заметил он, шаря рукой по стене. - Я же вроде как говорил, что электричество сюда проведено.
  - Нет, - у Андрея пересохло в горле, и ответ получился сдавленным, точно испуганным. Он закашлялся, пытаясь прогнать эту сухость, но тщетно.
  - Говорил я, что курить вредно, - Александр прошелся по кухне, легкой танцующей походкой.
  "Змея, - выдал вердикт инстинкт Андрея. - Как есть кобра!"
  - Не кобра, а анаконда, - поправил его хозяин лавки. - А еще я говорил, что бы окна ни открывали.
  - Да ты вообще мистер предусмотрительность и предупредительность! - Прорвало, наконец, незадачливого журналиста.
  - А как же! Это помещение повышенной травмоопасноти. Чего ты еще хотел от магии? - Александр застыл точно в нерешительности у края стола. Потом, быстрым движением взобрался на него и шагнул на подоконник.
  - Магии не существует. Для подобных сказок ты слушателя неправильно выбрал. Тебе к Димке обращаться надо было.
  - К этому, который гот? Он слишком восторженный и не поверит, что магия способна на такие жестокие вещи, а если и поверит, то начнет про справедливость писать оперы.
  - Кому? - Тупо откликнулся Андрей.
  - Мне, тебе, Нике... пока к Даше не обратится. Та его быстро вернёт с небес на землю. И привет идиоту - стукнется дурной доверчивой головенкой, так, что мороки не оберешься.
  - Зачем мы все тут?
  Блондин как-то очень плотоядно и знающе заухмылялся. Но ответ его был совершенно неожиданным:
  - Если бы я это знал, вас тут бы уже не было. Скинул бы на какой-нибудь дружественной Украине и по своим делам отправился.
  - Продажей индульгенций заниматься?
  - Зачем же индульгенций? Всё вполне эффективно.
  - И эти твои муляжи ты называешь эффективными?
  - Хочешь, докажу?
  Внутри Андрея от этого спокойного голоса всё перевернулось. Он точно знал, что доказать этот позер ничего не сможет, но сделалось страшно. И как-то совершенно неуютно. Захотелось спрятаться куда-нибудь от этой жуткой лавки от этого сумасшедшего парня, и от его не менее больной сестрёнки, которая, как он выразился, могла стукнуть больно головой о землю и при этом оставить в живых. Подальше от истеричной Ники, доверчивого и откровенно глупенького Димки, который верил во все, что не попади.
  Только одно его останавливало: а если он тут на тех же правах, что остальные, просто потому, что от него что-то нужно и он, как баран, прётся на верёвочке.
  - Ну, да есть такое дело, - заметил Сашка, внимательно его разглядывая и болтая ногами, сидя на подоконнике. - И ты тут нужен, и я, и даже ваш контуженый гот. Ничего не попишешь...
  Андрей мрачно смерил его взглядом и отвернулся. Сигарета, подло дотлев в его пальцах, затухла и, заметив это он взял новую.
  Тут тишину кухни пронзил тонкий протяжный свист. Хозяин лавки встрепенулся и, быстро проделав обратный путь через стол, спрыгнул на пол.
  Через несколько секунд звук повторился опять. Куда более протяжный и долгий.
  - Ваш восторженный придурок взялся разносить мой дом, - бросил он, вылетая на полной скорости из кухни. Уже из коридора вслед за звуками вылетел вопль: "Чертов криворукий дурень! Флейта же демоническая!"
  Андрей остался один. Он взобрался на стол и прошествовал к окну. Оттуда на него посмотрели холодные северные звезды. Под ними далеко внизу плескалось море. На земле под окном лежали куцые кучки снега с торчащими из них стрелочками сушеной травы. Там было холодно и намного более уютно, чем в обществе этого парня.
  
  Флейта была старая. Поперечная и при этом бамбуковая. Такие были в древнем Ямато. Рядом лежали какие-то страницы. Скреплённые в старинный переплёт. Обложки, правда, не осталось, но если судить по тексту это латынь, очень старая. Вполне возможно, что классическая. Однако с уверенностью он сказать не смог бы, даже если бы ему попался другой текст на старой латыни для сравнения. Поэтому он вернулся к флейте. Она лежала в бамбуковом футляре на ласкуте тонкой шелковой ткани. Футляре, с изображенной на нем головой обезьяны. Дорогая вещь... Вокруг головы вились золотой инкрустацией языки пламени. Опыта игры на поперечной флейте у мальчика было немного, а любопытство зашкаливало. Осторожно, что бы флейта не упала или, не дайте Боги не упал футляр, он взял инструмент в руки и проложил его к губам.
  И осторожно подул.
  Толи из-за страха, привлечь к себе внимание, толи из-за неумения играть, но звук не вышел. Серые глаза впились во флейту со всё наростающей тревогой.
  "Сломал-таки... Нужно положить на место, пока этот странный брат не пришел!"
  Однако руки, в обход сознания снова поднесли флейту к губам.
  "Еще разок, я только еще разок попробую..."
  Эксперементатор вздохнул и подул сильнее.
  Результат превзошел все ожидания. Сначала трубка чихнула пылью, а потом раздался чистый и ровный тоскливый звук, точно казадой засвистел в камышах у реки.
  Он сам не заметил, как начал играть. В этой неумелой игре, иногда пестреющей ляпами и фальшью, иногда пели цикады, порою, шуршал бамбуковый лес и всё чаще переливались струи ручья. Звенели колокольчики погребальной роцессии, а им вторил звук падающей звезды и рассыпающиеся искры костра.
  И вдруг всё смолкло. Ошалело завертев головой Димка наткнулся на серьёзный скептичный взгляд непонятно откуда взявшегося Александра.
  - Ну, и?..
  - Я только...
  - Так, и что ты мне прикажешь с тобою делать?
  - Прости, я...
  Его оборвал очень внимательный оценивающий взгляд.
  - Итак. Демоническая флейта 13 века выбрала себе нового владельца. Кто бы мог подумать, после семисот лет молчания, ей снова захотелось поиграть... Кто бы мог подумать...
  Бесцеремонно вырвав из рук замершего Димки флейту, хозяин магазина зашагал к кассе, прихватив по дороге футляр. От подобного обращения инструмент совершенно немелодично взвизгнул.
  - Тише, тише, милая, это магазин, имею я право оформить акт покупки или нет?- Прошептал молодой человек.
  - Ты с нею разговариваешь, точно она живая... - произнес удивленно Димка.
  - И тебе советую. Привыкай. Она не любит не почтенность. На "Вы" можешь не обращаться, но всё же советую обращаться с нею бережно и экспериментировать очень аккуратно. Она всё же живая и душа у неё есть. Несколько не её, но тем не менее.
  Флейта опять издала пронзительный слегка гнусавый звук.
  - Извини, я забылся, - бросил ей Алекс. - В ней заключена душа весьма умелой колдуньи, жившей когда-то при дворе Микадо. Колдунья та влюбилась в Императора и в тоске и печали подарила ему флейту, а сама совершила ритуальное самоубийство. После смети Императора, не помню, прости, как его звали, флейта перестала играть. Её думали уничтожить, но флейта неожиданно пропала. Ты под татами закатилась?
  Флейта легонько свиснула и Александр положил её на прилавок рядом с кассой.
  - Понятно. Не суть важно. Семьсот лет молчала и вот подарила возможность игры тебе. С чего бы это, красавица?
  Флейта помолчала. Димка протянул к ней руку, но резкий шлепок по пальца присёк эту попытку.
  - Имей терпенье.
  Непродолжительные манипуляции с кассой и:
  - А чем ты платить собираешься?
  - Я... не знаю.
  - Не порядок... В карманах у тебя?.. Пусто. Ну-ка, что на шее?
  Молча юноша извлек из-под рубашки старенький медальон.
  - Так. Хорошо. Давай его сюда.
  - Но-но! - Димка попытался отдернуться.
  - Ты хочешь её обидеть?
  - Кого? - Димка расширил глаза.
  Александр ни слова не говоря указал на изящную трубку.
  Димка в недоумении посмотрел на флейту. Та посмотрела на него. Он покачал головой.
  - Вот и славно, - Александр быстро выдернул из его руки медальон и ловко стянул его с тощей мальчишечьей шейки.
  Флейта счастливо взвизгнула, и Димке показалось - всего на мгновение! - что вместо инструмента на столе сидит изящная японка в шелковом кимоно и деревянных высоких сабо.
  - Ваш чек! - Александр улыбнулся с преувеличенной любезностью. Страшно приторной, точно кленовый сироп, улыбкой.
  - А твой медальончик я ещё изучу, а потом, может, продам. А, может, преобразую.
  Но Димке уж было все равно. На бамбуке проступили иероглифы. В голове зародился их смысл: "Серебряному Жаворонку от Волнистой Лягушки, даруется Огненная Обезьяна".
  - Тебя звали Огненная Обезьяна?..
  - Не хочется влезать в разговор хозяина и вещи, но... Не играй больше, прошу. Я и так не знаю, кто явится после твоей игры на ней.
  - Почему?
  - Это демоническая флейта. Госпожа Огненная Обезьяна была страшно обижена на Императора. Флейтой, она, конечно, не может наделать таких дел, как тогда, но все же советую быть осторожнее.
  Ника вышла из кухни с совершенно постной физиономией.
  - Чая нет.
  - Хлеба тоже нет, - авторитетно заявил хозяин дома.
  - Плевать на хлеб, ведь чаю же нету!
  - Нет, ну, если леди хочет чаю, могу предложить индийский красный чай...
  - Давай.
  Ника всматривалась в полки. Андрей сидел на кухне, Димка пошел к нему.
  Александр сверился с часами.
  - Такое ощущение, что вы кого-то ждете.
  - Ну, - улыбнулся он, - можно и так сказать.
  Ника, взявшая какой-то свиток со стеллажа, зевнула. Похоже, время опять начало свое нормальное движение.
  Ника осталась одна с братом Даши. Её самой все еще не было.
  Александр был спокоен. Он, похоже, перестал волноваться, что он скажет матери совей сестры, когда она узнает, что её дочь позволяет себе где-то гулять. Ника осторожно развернула свиток.
  - И все-таки, многие приходят в это место за покупками?
  - Да не особенно, но многие люди заключают со мною контракты на приобретение некоторых вещей. Например, коллекционер и Алжира просил добыть одну забавную книгу по демонологии северной Африки. Что бы её достать пришлось долго лазить по гробницам и торговаться с черными археологами. Они с меня чертовы прорву денег содрали. А в итоге пустышка - штук 15 демонов и ни одного полноценного связывающего заклинания. Вообще-то, все эти книги - настоящий хлам, хотя встречаются подлинные ценности. - Говоря это, Александр подойдя к девушке, заглянул в свиток.
  - Вот, например, в вашей руке свитки одного священнослужителя из Китая династии Цинь. Цзюань отмечена знаком истинной веры. Но примечательна только орфографическими ошибками, страшным словоблудьем, и красивыми картинками.
  - Ясно. - Провозгласила Ника, бросая свиток на полку.
  
  Анна, где мы?
  Постарайся не думать ни о чем.
  Почему?
  Мы перемещаемся из мира в мир. Притом достаточно необычным путем.
  Как?
  Ни ты, ни я сейчас не существуем. Мы ничейные мысли.
  
  - Что это? - Ника отшатнулась от Александра. Её внимание привлек шум, доносящийся из-за двери в подсобное помещение.
  - Сам хотел бы знать, - пробормотал хозяин.
  Шум больше походил на звук от наждачки, которой провели по деревянному брусу. Ника освободилась от рук Александра и прокралась между стеллажами к двери в подсобку. Дверь была приоткрыта. Ника подумала, что это больше похоже на фильм ужаса, чем на ожившую фантазию, как ей показалось в начале. Никогда не знаешь, какой может стать эта фантазия в ближайший момент: или она превратится в слюнявый боевик с хэппи-эндом, или до конца жизни тебя будут мучить кошмары в стиле путешествия по маленькому городку над туманным озером.
  - Можешь не бояться.- Вдруг сказал Александр. - Пока мы находимся на территории лавки нам ничего не горозит. Никому из вас в особенности. Если только я не захочу вам навредить.
  - Навредить нам?! Зачем?
  - Мне и не зачем.- Расплылся в улыбке брат Даши. Теперь он походил на наевшегося чеширского кота. Нике это очень не понравилось, это зародило в её душе смутные подозрения. Ника окончательно уверилась, что все гости, которые пришли сюда жданные и, похоже, званные. Александр легкой танцующей походкой подошел к двери и распахнул её.
  - Только после дам!
  - Старших пропускают вперед, - хмыкнула Ника, всегда боявшаяся, что в темноте за углом может стоять маньяк с топором. Александр пожал плечами и, высоко подняв голову, шагнул в проход.
  - Осторожно, тут ступеньки, - бросил он, не оборачиваясь.
  Ника спустилась вслед за ним в полутьму и только тогда поняла, что перед нею склад. Полки были завалены подчас странными вещами: на одной вертелась, не переставая, почти разбитая астролябия, на другой - банки с забавными и даже страшными животными, а одна полка была совершенно пустой, если не считать опечатанной коробки. Печать люминесцировала в полутьме, в центре её был виден глаз, сделанной с той реалистичностью, которая заставляет вас думать, что хорошо сделанные фотографии следят за вами. Нике это изображение показалось знакомым. Помещение было низким и между потолком и головой было чуть больше тридцати сантиметров. Александр уверенно шел к концу коридора. Девушка старалась не отставать. Впереди был виден странный зеленоватый, точно от лампы "дневного света" свет.
  - Саша, что там? - Нике стало страшно. Было такое ощущение, точно она идет на собственные похороны, а человек, который её туда ведет весел и радостен.
  - Центральная часть склада. Основной двигатель. - Откликнулся юноша. - Да не волнуйся ты так. Ничего не случится! - он обернулся, и Ника увидела его озаренное мертвенным светом лицо. Оно было спокойным и уверенным в себе, однако глаза остались холодными.
  - Это хорошо! - Ответила Ника, хотя отнюдь так не считала. Она уже сделала вывод, что доверять этому человеку нельзя. "Ему бы народу льготы обещать: никто бы не купился - слез бы было потом меньше" - подумала она.
  Помещение было круглым. Проходы между полками чернели тайной. Впрочем, Ника уже поняла, что если и есть что-то интересное в этой лавке, то скрывается оно в подвале этого помещения, в котельной. Там настоящая тайна.
  И, правда - обойдя мертвенно-бледный фосфорный столб, Александр подошел к ржавому железному люку, вмонтированному в пол на месте одной из полок. Железная крышка люка была закрыта на кодовый замок. Ника присмотрелась из-за плеча Александра к рисунку и воспоминание стало отчетливее, хотя и не на много. На крышке был изображен вставший на дыбы геральдический дракон под странным знаком. Над знаком виднелась книга, на страницах которой был изображен закрытый глаз.
  Мгновение - и перед Никой открылась задняя страница тетради по математике.
  - Что это?
  Даша хмыкает и с улыбкой говорит:
  - Черт его знает! Где-то увидела и запомнила. Фотографическая память - это мое проклятье, я ж тебе говорила, - она улыбается.
  При этом глаза её остаются совершенно холодными.
  Ника вскидывает голову к доске и уже почти смазанный движением, нарисованный глаз открывается и провожает её.
  Точно такой, какой был на опечатанной коробке. Ника задумалась над тем, что коробка имеет какое-то отношение к семейству Даши. Вот только какое? Ника не могла допустить мысли, что Даша знает своего брата. Точнее, что он ей что-то говорил о своих планах на них. Почему-то Ника не была уверена в этом, но она надеялась, что Даша не хочет зла, ни ей, ни мальчикам.
  Послышался звук двигающихся колесиков. Раз, другой, и вдруг глаз на странице открылся. Александр, не обращая внимания на это вопиющее нарушение всех правил реальности, откинул крышку люка и повернулся к Нике. На лице его было написано несколько нервное любопытство и легкий страх, точно выпирающий из-под маски общего спокойствия.
  - Можешь даже не предлагать мне остаться здесь, - перебила его Ника скороговоркой.
  - И не подумаю. Пожалуйста, возьми фонарик на полке.
  Оглядевшись, Ника различила на полке примерно, на уровне глаз два фонаря фонарика.
  - Давай большой: там темно...
  Ника вздрогнула. Александр хмыкнул и закончил:
  - Только пока лампу не найдешь.
  Ника поморщилась - эти его шутки её уже достали.
  Через несколько секунд он сказал:
  - Прошу за мной, сиятельная леди.
  "Все-таки дружбы не получится" - подумала про себя Ника и начала спуск. Как таковой темноты она не боялась. Она боялась того, что в ней живет.
  
  Что это за свет?
  В нашем случае, я полагаю, свет надежды.
  
  Ника оказалась в каменном закуте с заплесневелыми стенами.
  - Иди сюда! - Александр, наверное, считал, что Ника просто горит желанием проникнуть в святая святых лавки. Разница между странными девочками, которые лазают по шкафам в надежде найти волшебную страну, и Никой, заключалась в том, что Ника очень хорошо представляла, что может находиться за дверью шкафа. Было довольно темно, хотя из-за угла стены, находившегося в шаге от Ники, виднелось легкое сияние. Как будто в безлунную ночь из-за облаков сияли звезды. В темноте этот свет был практически незаметен. Ника сделала шаг...
  Ба-бах!
  Пол содрогнулся, раздался страшный грохот, как будто что-то большое и деревянное только что разлетелось в щепки об стену. От камня отвалился кусок плесени, показав всему миру еще более глубокие наслоения.
  Ника поскользнулась на мокром камне и ударилась плечом о стену. Из-за угла полыхнуло зеленой вспышкой. Девушка поднялась и шагнула в комнату. Посреди комнаты бил в потолок столб зеленого огня. Основание огненной колонны тонуло в облаке пыли, на полу валялись доски, воздух был невероятно влажным и горячим. Александр стоял около колоны и читал какую-то книгу, нараспев проговаривая слова. Его лицо было испуганным, перекошенным и бледным. Было видно, что он что-то пытается сделать, но ничего не удается. Нарисованная на полу пентаграмма, слабо пульсировала. На по всему помещению валялись связка свечей, рассыпанные спички, листки бумаги, несколько дощечек с изящными надписями и раскрыта, возмущенно шелестящие страницами, книги. Обломки стола валялись тут же. Из столба в стены били молнии. Одна молния ударила в коробок спичек, тот полыхнул, как факел золотистым удушливым огнем, и поджег свечи. Пламя занялось и теперь пожирало небольшую горку щепок у ног Александра. Сквозь дым проглянули стены комнаты и Ника увидела трубы, извивающиеся и тянущиеся к потолку. Несколько труб было пробито, и воздух становился все более влажным.
  Юноша обернулся и прокричал сквозь нарастающий шум:
  - Помоги мне! Если её не сдержать, то она тут все разнесет, включая дом, в котором мы находимся! Живее!! - Из-за дыма казалось, что он говорит сквозь марлю.
  Ника подбежала, по пути оттолкнув от ноги Александра горящую щепку. Она понятия не имела, что ей делать, и кто эта "она". Молодой человек протянул её книгу и, ткнув место на странице, проорал:
  - Читай отсюда!
  Девушка с ужасом воззрилась на лист. Она не понимала ни слова, но страшнее всего было не это: в тот момент, когда Александр прекратил читать, вспышки молний участились. Ника опять посмотрела на книгу и чуть не расхохоталась истерическим смехом. Перед нею на странице был текст "Энеиды" Вергилия. Ей-то казалось, что там какие-то заклинания! Она принялась читать. Буквы путались, в какой-то момент Ника услышала страшный скрип и обернулась. Александр стоял около карты мира, над которой топорщилось странное устройство, на манер микроскопических американских горок. В его руке был циркуль и линейка, он что-то отмерял.
  Пол сильно тряхнуло, с потолка посыпалась каменная крошка. Ника грохнулась на пол и сильно ударилась плечом о каменный пол, но, понимая, что от этого зависит её жизнь, с трудом поднялась и продолжала читать под канонаду, которую устраивали бьющие, во что попало молнии. Ей показалось, что прошли столетия. Но она неожиданно почувствовала, что грохот и тряска становятся тише. Это ощущалось кожей, потому что децибелы уже достигли частоты, не затрагивающей барабанных перепонок, и проходящей сразу через кости в мозг. Девушка бросила мимолетный взгляд на основании зеленого столба и увидела обод из символов. Она не слишком удивилась, когда узнала в одном из них Статую свободы. Как-никак это же волшебная лавка.
  Александр подошел к ней и, наклонившись к самому её уху, прошептал, что бы она остановилась в тот момент, когда он скажет.
  Тем временем он осторожно переступил линии пентаграммы и, ударив по одной из досок, открыл люк. Ника не видела, что в люке, но с радостью остановилась, когда юноша закричал:
  - Все!
  Неожиданно пол пришел в нормальное положение. Тишина обрушилась на обоих, как ушат ледяной воды. Стало слышно, как в полной тишине над ними на складе с полки что-то упало. Александр встал и, пошатываясь, вышел из пентаграммы. Ника же, плюнув на новизну джинсов, опустилась на каменный пол. Её губы пересохли на столько, что казались больше похожими на древесную кору. Больше всего на свете ей хотелось оказаться дома с родителями. Теперь это место представлялось её самым надежным в мире. Свет стал ровным, но разгорелся еще больше.
  - Что это?
  - Паровой котел. - Ответил Алекс тихо. - Центр лавки.
  Свет стал просто невыносимо ярким. Зеленый столб стал вибрировать, так, что камни в стенах откликались резонируя. Ника не сразу заметила, что по столбу спускаются две фигуры. Одна была высокая и с крыльями, вторая была явно человеческая. Ника протянула руку брату Даши. Тот рывком поднял её и сказал довольно спокойно:
  - У нас гости.
  Нике ужасно хотелось сказать, что разве он еще не заметил, что она тоже гость, но от усталости не хотелось даже говорить.
  
  - Кто они, Анна?
  - В нашем случае - друзья.
  - Где мы?
  - Там, где тебе помогут.
  Мы опустились на пол перед двумя людьми. Один из них высокий парень с короткими светлыми волосами, и улыбающимся красивым лицом держал за руку невысокую девушку. Девушка была усталая и измотанная, однако смотрела из-под длинной челки вполне дружелюбно.
  В тот момент, когда сила притяжения стала, наконец, действовать, я почувствовал, что мне нестерпимо больно. Эта боль не утруждалась тем, что исходила из определенного места, она сразу проникала в мозг и делала из него нечто страшное и вонючее. Как чьи-то стухшие носки. В глазах запрыгали золотые мушки. Через пелену сознания я услышал:
  - Анна, что ты тут делаешь?! Неужели не могла прийти в гости обычным способом!
  - Алекс, ты очень не вовремя радуешься. Лучше бы помог. Кто это?
  - Ника. Подруга Даши.
  - Я надеюсь...
  - Она просто человек, и Дашка ей ничего не сообщала. Идемте.
  
  Ника плелась позади всех. Все было неправильно. Ника чувствовала, что она начинает поддаваться классическому сюжету фэнтези и детектива, и искать главного "плохиша". Она скрестила руки на груди и посмотрела злым и постным взглядом в спину Александра. Её с трудом удалось заставить себя не подозревать этого радушного хозяина в злодейских планах. На её глазах он откровенно флиртовал с молодой женщиной - крылья у неё пропали, как только она спустилась на пол из двигателя, - поддерживающей за локоть хрупкого юношу. Впрочем, Ника не поручилась бы, что это не девушка. Длинные каштановые волосы были собраны в самый демократичный хвост. Ника никогда не отличалась умением разбираться в людях. Потому, что когда что-то не любишь - не горишь желанием разбираться в предмете.
  
  - Алекс, мы несколько дней не видели настоящей пищи. Я буду тебе благодарна, если ты вспомнишь о законах гостеприимства, - устало проговорила Анна, когда они проходили в торговый зал.
  Ника впилась глазами в Сашу, интересно, что он ей ответит?
  - Для такого создания Света, как ты, я готов на все! - эта слегка напускная галантность только разозлила Нику. Ей захотелось плюнуть ему в лицо и расплакаться. Почему-то ей казалось, что он предает её ради этой Анны, хотя причин для такого чувства в принципе не было никаких.
  - Да, и я буду благодарна, если уважаемая Ника покажет мне, где кухня, а ты, - добавила Анна уже тихим голосом, - снимешь с меня пару обязанностей - Анна указала глазами на "условно юношу", как его назвала Ника.
  В это момент звякнул колокольчик и хлопнула входная дверь. По лавке пронесся шквал холодного свежего ветра. Александр обернулся. По его лицу прошла волна удивления, и сменившая его волна облегчения. Ника услышала знакомые шаги.
  - Кажется, пришла Дашка... - пробормотал Алекс.
  - Эй, люди, где все?! - Позвали от дверей.
  
  - О, кажется, Дашка пришла, - констатировал Андрей, спрыгивая со стола и туша сигарету в старинной пепельнице.
  Дмитрий не отреагировал - он смотрел в окно, в котором была видна озаренная луной незнакомая улица, слегка припорошенная снегом.
  
  Анна направилась в кухню, потянув за собою Нику. Уши Алекса напряглись. Таким молчанием, каким молчала его сестра, можно было выковать отличный стальной клинок.
  - Здравствуй, Анна, - по голосу понятно, что этот клинок закалялся, что называется "special for".
  - Рада тебя видеть, - в голосе Анны прозвучало парирование сталью той же марки.
  - Привет, Ника, не знаешь, где мой братец? - В последнее слово девушка вложила столько презрения, что казалось, что одного его хватит, что бы отравить еще десяток таких вот Александров.
  Александр понял, что дольше прятаться уже нет смысла и, придерживая гостя за плечи, вышел из-за полок.
  Анна, спохватившись, проследовала на кухню, таща за собою Нику. Чувствовалось, что ей не терпится избавиться от такого общества, но не хочется оставлять своего подопечного "условно юношу" рядом с вновь прибывшей.
  Даша проводила глазами Нику и Анну. Она уже успела снять пуховик и теперь принялась стаскивать правый ботинок, прыгая на одной ноге.
  - У нас гости...
  - Да вижу я! - фыркнула девушка. - Не мог кого-нибудь получше пригласить? Ну, хоть кого-нибудь?!
  Ботинок, наконец, поддался, и девушка с победным взвизгом стянула его с ноги вместе с носком, оставшись в одном чулке. Секунду пробалансировав на одной ноге она плюхнулась на пол.
  - Не мог сам свою Анну до кухни довести? - отдышавшись, спросила она.
  - Анна не моя, она, сестренка, божья, - ухмыльнулся брат.
  - Это дискриминация по видовому признаку!
  - А вот и нет! - засмеялся Александр.
  - А вот и да!
  - А это кто? - Даша, наконец, заметила "условно юношу", который впился в неё глазами.
  - Э-э-э, он пришел с Анной.
  - Сашенька, не держи меня за дуру. Я уже поняла, как он тут появился, и теперь мне охота узнать, кто он такой.
  Александр, наконец, заметил, что человек смотрит в упор на Дашу, сидящую на полу в одном ботинке. Смотрит напряженным и тяжелым взглядом, закусив нижнюю губу. Дашино лицо тоже изменилось, глаза стали холодными, а взгляд цепким и колючим. Александр знал, что сестра не любит, когда её разглядывают, а тем более не любит, когда на неё смотрят точно на врага. Она поджала губы и прищурилась.
  Первым не выдержал "условно юноша". Его дыхание стало прерывистым, изящно очерченные ноздри раздувались, нижняя губа запрыгала, точно он собрался зареветь.
  - Кто ты такая... - ему не удавалось издать хотя бы звук, - кто ты такая, что вы так похожи?! - со слезами в голосе воскликнул он, справившись, наконец, с собою.
  - Кто?! - Повторил он.
  Девушка изогнула бровь и смерила его взглядом. Было видно, что ему удалось произвести на неё впечатление. Еще бы: костюм средневекового аристократа, плюс шпага. Кроме того, Даша оценила силу и упорство в его голосе.
  - Меня зовут Дарья... - проговорила она высокомерно. (Александр подумал, что в этом вся его сестра - она никогда не сдается, даже на плахе она будет смотреть в глаза палачу и улыбаться), - И вижу я вас впервые. Не знаю, кто вы, но вам никто не давал право требовать от меня какие-то ответы, - закончила девушка.
  Молодой человек резко отвернулся.
  Александр предложил ему сесть в одно из двух мягких кресел с высокими спинками, расположенных у камина.
  - Саш, у нас сегодня косплейная вечеринка, или ты просто решил, наконец, меня извести? - Поинтересовалась его сестра, совершенно не замечая, что их гость смотрит на нее с ненавистью, - сначала приглашаешь Анну, затем, оказывается, что ты разрешил ей привести с собой буйно-помешанного психопата... Много на вечер. Что ты замыслил? Это для тебя хорошим не кончится. Как только до Анны дойдет, что тут дело нечисто, она сразу же притащит сюда отряд возмездия или что еще хуже, сотрет всем тут воспоминания, и тебе тоже почистит память. А может, ты как твой отец решил покопаться в устройстве этого заведения? Ты - мой брат и я тебя люблю, а потому не хочу, что бы ты так же закончил. Я не знаю, что увидел твой отец, но этого хватило, что бы отправить его в психушку, а потом и на тот свет. Ты ему завидуешь, Саш?
  - Тебя это не касается. Я же не лезу к тебе с твоею личною жизнью. Я не лезу к тебе с грехами твоего отца. И я прекрасно помню, что у нас с тобою один корень.
  - Да, корень один. Тут ты прав, - улыбнулась девушка. - Значит, этот крест нам нести вдвоем...
  Юноша посмотрел сначала на Александра, затем на его сестру. Судя по его лицу, он начал понимать, что эту девушку он видит впервые в жизни. Из кухни раздались странные звуки. Даша догадалась, что Анна сказала, кем она работает. Как всегда, не постаравшись смягчить удар. Из кухни вылетел Андрей и возопил:
  - Даша, там настоящий ангел!
  - Да, знаю, - откликнулась та. - Будь добр, не ори и скажи ей, что бы она помыла за собою посуду. И не кружила Димке голову рассказами!
  Пока Андрей сначала восторженно хлопал глазами, затем знакомился с новоприбывшим и выполнял поручение, Даша пыталась понять, где она видела паренька. По манере держаться - аристократ, речь - из той же оперы, внешность в целом обычная. Конечно, одежка слегка старомодная, но что ему мешает быть из того мира, где такое до сей поры носят? Ведь его притащила Анна, значит, могла взять, откуда угодно. Все равно неясно. И ведь где-то же видела... Даша сидела на табуретке и наблюдала, как её друзья спокойно разговаривают с гостями. Она никогда не любила шумные сборища. Её доставали разговоры про неизвестных ей людей.
  Анна все же начала рассказывать случаи со своей работы. Ангел по роду деятельности, она была старше всех их вместе взятых, одновременно возраст её позволял быть девушкой Александру и подругой Даше (слава уже неизвестно кому, что ни то ни другое не имело место быть!..)
  Даша уставилась на огонь в камине. Она ни чуть не жалела, что отчитала брата в присутствии незнакомца. Её волновала мысль, что брат что-то задумал. Об этой лавке она знала от матери Алекса. Та рассказывала, что лавка сама определяет, когда ей сменить хозяина. Когда дед нынешнего владельца магазинчика ей надоел, ступенька между первым и вторым этажом обломилась точно в тот момент, когда он поставил на неё ногу. Так же она никогда не смирилась с тем, что здесь хозяйничал отец Сашки: с полок всё сыпалось, сквозняк бесконечно открывал дверь, лавка выбирала города, в которых шел дождь, и завивался кольцами туман. А время в ней точно застыло. Но в одно не очень прекрасное утро, Алекс проснулся от того, что солнечные лучи щекотали ему лицо. Так магазин стал принадлежать ему.
  - О чем задумалась? - Ника была сама заботливость.
  - О чем-то... Мне, например, очень интересно, что вы все тут забыли.
  Ника подвинула Дашины ноги и устроилась рядом на кресле.
  - Ты меня гонишь?
  - Нет. Мне интересно, почему ты здесь. Гнать тебя пустая трата сил и денег на электричество. Тем более что мы - девушка посмотрела в окно: - в Китае или в Японии.
  - Тогда что же тебя гнетет? Знаешь, - она понизила голос, - ты портишь всю атмосферу таким настроением.
  - Думаю, тогда убираться надо мне. Знаешь, завтра тридцать первое?
  - Да, до меня только что дошло. - Ника хихикнула.
  - Домой пойдешь или тут будем праздновать?
  - Домой пойду.
  - Тогда тебе надо будет лечь спать пораньше.
  - Почему?
  - Ну, как, - мы прибываем в наш город утром и вечером в семь часов.
  - Ага, "борт Билайнера", принимаются заявки от абонентов сети "Билайн"? - Она очень похоже передразнила известную радиопередачу.
  - Угу, точно.
  - Ладно, я тогда спать пойду, - помедлив, заметила Даша. - Мальчишек уломай тоже, иначе они точно будут просить у Анны номер мобильника, она это страшно не любит.
  - Ладно, - заметила Ника, ей почему-то передалась апатия подруги.
  Даша объявила, что гостей она оставляет на Сашу и удаляется.
  - Стоять! - Алекс не собирался нянчиться с "условно юношей".
  Для этого он был слишком самовлюблен. На скоро запарив снотворное, он велел уложить его в мансарде.
  - А я где буду спать?
  - Разрешаю залечь в хозяйской спальне. Даш, не поругайся с ним, а то я же знаю, ты способна, - шепнул он, когда паренек уже поднимался по лестнице, придерживаясь за стену.
  - А остальных ты куда уложишь? - последовал ответ.
  - Разложу спальные мешки у камина. - Алекс улыбнулся.
  Даша кивнула. Последний раз, окинув гостиную взглядом, она увидела, что на улице пошел снег. До нового года лавка выбирала сама, где ей быть. Иногда она выбирала настоящее время, иногда предпочитала какое-то время суток. Вот сейчас было видно, что ей нравится ночь и снег. Даша, которую лавка признавала только по стольку поскольку, сейчас была полностью согласна с настроением помещения.
  Мальчишку она нагнала только на самом верхнем витке лестницы.
  - Тебе туда, - она провела его в маленькую комнату, в которой несколько часов назад лежал Димка. Окошко было распахнуто настежь. Все свечи на многоступенчатом канделябре обгорели и потухли.
  - Что там?
  - Моя спальня. Ничего такого. Там на столе беспорядок, так, что ничему не удивляйся.
  - Скажите, кто вы?
  - Человек, которому не интересно жить среди людей, - заметила Даша, закрывая окно.
  - Нет, вы все, те, кто там сидит, что вы за люди? - спросил он.
  Он присел на кровать. По комнате плясали тени - Даша установила новые свечи и зажгла их.
  - Мы простые люди, которые попали не в то место не в то время. Ты с нами в одной лодке.
  Даша потянулась и, откопав колоду потрепанных игральных карт, вы тащила одну наугад.
  - Ждет тебя дорога дальняя, а меня, - Даша добыла из колоды еще одну карту, - поздняя.
  С кровати донеслось сопение. Паренек крепко спал. Даша выдернула из-под него одеяло и укрыла ночного гостя.
  Засыпая на широкой хозяйской кровати, она пришла к выводу, что этого парня она не видела никогда. Надо сказать, это её несказанно порадовало.
  
  
  "Доброе утро, последний герой!.. Доброе утро тебе и таким, как ты!.. "
  Будильник играл, видимо уже некоторое время, потому, что я разлепила глаза, только когда начался последний припев.
  - Доброе... - отключение ненавистной мелодии заняло несколько секунд.
  Бормотание, которым сопровождалось это действие, не несло в себе никакой рациональной нагрузки. Только удивление, потому что в этом доме я никогда не высыпаюсь. Сколько не сплю. Время для меня проходит столь жестоко быстро, что мой организм не успевает отдохнуть. Сегодняшнее утро было приятным исключением.
  Снаружи на окно налип мягкий туманный кисель. Восемь часов утра. "Доброе утро, последний герой..."
  Когда я сползла вниз, моему взору открылась живописная картина: куча спальников сваленных в одно место, чайные кружки, пепельница с невиданным количеством окурков, пепел от камина на полу, недопитая бутылка вина. Третья из выпитых. Хо-ро-шо повеселились...
  Никого не было.
  Сначала я подумала, что брат всех выпроводил. Потом, углядев на вешалке одежки гостей, я решила, что они переселились на кухню.
  Однако кухня пустовала. В раковине отмокали грязные тарелки. Просила же!!!
  Алекс принципиально никогда не мыл всю посуду. Если у него кончались тарелки или кружки, он отмывал по одному предмету, ел и ставил назад, к грязным.
  Я выкурила сигарету.
  В холодильнике висела серая мышка. Черт с нею. Пусть висит.
  Однако где их носит?!
  
  На складе было тихо. Пройдя между полок и поймав занозу в пятку, я остановилась у координирующего столба. Точнее у того места, где он раньше был. На полу была пористая поверхность, похожая на известняк. Что бы это значило?...
  Как мне и говорили, полка отсутствовала. На её месте был люк. Открытый. Над люком колыхалось некромантически-зелёное марево. Мне стало не хорошо. Совсем. Что нужно было сделать, что бы этот магазинчик ни сумел справиться с количеством выброса и запереть его внизу?!
  Я спустилась. Ни полу валялся горящий фонарь. Весь коридор был заполнен изумрудным туманом. Мне казалось, что я иду в переливающейся воде, подсвеченной падающим сверху сквозь листья кувшинок ярким солнечным светом.
  Стена под моей рукой закончилась. Там была комната. Немного меньше, чем помещение наверху, и почти пустая. Только столба и тут не было.
  "Туман, туман... Седая пелена... А всего в двух шагах за туманами война. И гремят бои без нас, но за нами нет вины. Мы к земле прикованы туманом..."
  На полу сидел человек. Я подошла. Это был Александр. Сквозь туман просвечивала восковая бледность его лица. Из уголка рта стекала струйка слюны. Он поднял голову на звук шагов. И глупо улыбнулся.
  - Саша, - голос сел от волнения. - Что тут было?
  - А ты теперь свободна. Тебя этот мир не держит... Ничего тебя не держит... Хи-хи...
  - Сашка, где вчерашние гости? - Мне было не весело. Совершенно.
  - Там, - он махнул в сторону того места, где был столб. - А Анечка на меня почему-то обиделась... И ударила меня... И этот, который Даниэль, тоже ушел. Я им сказал, что если шагнуть в столб, то можно попасть туда, где их истинное место. Глупые-глупые... Хи-хи-хи... А они просто продолжали ждать чуда. Под новый год ведь чудеса бывают? - Вдруг он схватил меня за руки так, что чуть не переломил кости. В глазах его плескалось безумие и отчаяние. - Дорога теперь открыта. "Если собрать четыре мечты по четырем концам, и доброту в центре, огонь и вода объединятся, а в тумане откроется дверь, скрытая плюющем", - процитировал он. - Отец мне сказал, что это замок, на тебе, мне, нашем мире...
  Мне всё стало ясно, что Сашка двинулся. Как его отец, наш дед, и наша прабабка... Они все были одержимы идеей, понять, почему они обязаны владеть этим местом. И вот теперь, при попытке понять свихнулся мой брат. Если я правильно поняла его бессвязное бормотание, это замок на мире, и тогда мы - тюремщики этого мира. Он сломал замок. Теперь мир свободен. Но это всё произошло ценой жизни четырёх человек.
  - Ты что их убил?
  - Нет... хи-хи-хи... они просто спят. Где-то там в своих снах, - он выпустил мои руки и стал раскачиваться, в такт своим словам. - Спят... Спят... в мечте спят... И не проснутся! - Он в упор посмотрел мне в лицо. Я попятилась.
  - Иди за ними, они же ради тебя это сделали... - И он разразился громким повизгивающим хохотом.
  В тумане мелькали тени. Казалось, всё вокруг постоянно оживает. Мне стало страшно. Как я туда пойду? Как я их буду искать? Я не знала ничего.
  В полу на том месте, где должен был быть координирующий столб, зияла огромная каверна, из которой и валил туман.
  Мне туда, да?
  Я обернулась. Александр, точно слепой, запинаясь, ходил в переливах туманных волн, что-то бормоча и маша руками.
  Мне, правда, туда?..
  Я шагнула. Этот шаг показался мне безумно долгим и кратким одновременно.
  Где вы?.. Кто вы?..
  "Туман, туман... На прошлом, на былом. Далеко-далеко за туманами наш дом... Но в землянке сырой нам про детство снятся сны... Видно, все мы рано повзрослели!.. "
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"