Здание школы за двадцать лет практически не изменилось - освежили цвет штукатурки, вставили пластиковые окна, да покрыли профнастилом крышу, в остальном это была та же стандартная школа буквой "Н", коих в советские времена работало по стране бесчисленное количество. Внутрь Токарев заходить не стал, решил подождать снаружи. Может, у кого-то и были светлые воспоминания о школе, но он не мог этим похвастать. Будучи с детства безвольным тихоней, он и учился так себе, во многом полагаясь на случай, а сюда пришел только ради своего школьного товарища Ракетова, тоже, как и он, - Александра. Как только тот появился в школе - а произошло это в начале восьмого класса, - то, будучи отличником, взял шефство над Токаревым. И хотя его помощь в учебе рассчитываемого действия не возымела, мальчишки нашли много общих точек соприкосновения, что дало начало крепкой дружбе.
Стоя на крыльце, Токарев едва узнавал в проходящих мимо людях своих одноклассников: кто-то располнел, кто-то наоборот усох до состояния мумии, и никто не сохранил тот детский блеск в глазах, когда казалось, что жизнь будет счастливой и долгой. Отчасти он уже жалел, что пришел сюда. Однако ж желание увидеть Ракетова было сильнее.
Вдруг дважды раздался сигнал автомобиля. Токарев обернулся - во двор въехала белая "чайка". Он сразу узнал стиль Ракетова - по двойному, как в известном фильме, сигналу, по белой "чайке" - мальчишеской мечте, по умению красиво появиться. Поэтому-то за ним и увивались многие девушки школы, в том числе и Машка Задорожная, к которой и Токарев питал слабость. После восьмого класса Маша внезапно пропала, говорили, ее родители переехали в другой город, и даже Ракетов, который встречался с ней некоторое время на все касающиеся нее вопросы впоследствии отвечал уклончиво. Сегодня она тоже не пришла, во всяком случае никто из одноклассников, с кем Токареву удалось перекинуться словом, ее не видел. Более того, все они как один, будто сговорившись, отворачивались и прятали взгляд, словно скрывали некую тайну.
Все еще не веря в появление друга, Токарев остался возле крыльца, и, только когда увидел того воочию, вышел навстречу. Ракетов, казалось, совсем не изменился - та же сияющая улыбка, способная сделать рекламу любой стоматологической клинике, и нисколько не потускневший от тягот жизни пронзительный взгляд.
- Привет, Сашка! - Ракетов подошел и крепко обнял товарища. Токарев, вознамерившийся было упрекнуть того в опоздании, под влиянием искренне проявленной другом радости сразу позабыл об этом.
- Привет-привет, Алекс! (в классе, чтобы не путать двух Александров, Ракетова называли на западный манер) - Токарев обнял друга в ответ и похлопал по спине. - Вовремя ты, я хотел уже домой идти.
- Отменили что ли встречу? - вымолвил Ракетов, отстраняясь.
- Да нет, сидят. Я ж главным счетом из-за тебя сюда пришел.
- Ну, и хорошо, что не ушел, - Ракетов потрепал Токарева по плечу, подошел к машине, сказал что-то водителю и вернулся к другу.
- Помнишь бредили о такой? - Ракетов кивнул в сторону отъезжающей "чайки". - Купил ее на такие вот торжества ездить.
Токарев подумал, что весь автопарк машин, которые когда-либо у него были легко уместится в коробку из-под обуви.
- Да уж, что и говорить - детство, - вздохнул он с легкой улыбкой.
- Может сразу и выпьем за встречу, - тот достал из-за спины бутылку виски. - Помнишь, как на выпускном из горла пили?
- И пикник на следующий день, - продолжил Токарев.
- Ага, тебе еще потом плохо стало, - улыбнулся Ракетов.
- Ты же знаешь, желудок у меня слабый, спиртное не воспринимает, - вздохнул Токарев.
- Ну, сегодня-то можно, - Ракетов глотнул из бутылки и протянул ее товарищу.
Тот нехотя взял, сделал два глотка, поморщился.
Токарева едва не вывернуло наизнанку, но он сдержался. Отдышался, потом произнес:
- Пойду я, наверное.
- Как так? Рано же еще...
- Завтра на работу вызвали, план надо гнать, - соврал Токарев, вспомнив, что долгожданный матч "Россия-Германия" начнется совсем скоро.
- Ну, без тебя там точно не обойдутся, - бесстрастно произнес Ракетов, и Токарев не понял, съязвил тот или польстил.
- Давай прощаться. Когда еще увидимся...
- Ты не спеши. Дай хоть до ограды провожу, авось передумаешь.
- Пойдем, если хочешь. Но передумаю вряд ли.
Друзья спустились с крыльца и, обойдя фасад, двинулись к задней калитке - ноги как-то сами повели обоих туда, несмотря на то, что дом Токарева находился в другой стороне, словно обоим хотелось подольше задержаться вместе.
- Помнишь, тот забег в восьмом? - неожиданно спросил Ракетов, когда они подошли к школьному стадиону.
- Какой забег? - Токарев сделал вид, что не понял, о чем речь, хотя в действительности прекрасно помнил тот день. Это были межшкольные соревнования по различным видам легкой атлетики. Оба друга, как лучшие бегуны, вместе с несколькими сверстниками участвовали в километровом забеге. В итоге Ракетов пришел первым и ему досталось не только всеобщее уважение, но и поцелуй первой красавицы школы.
- Ну, когда Машка впервые меня поцеловала, - будто прочтя мысли друга, произнес Ракетов.
- А-а, этот... - с небрежностью, фальшивость которой неожиданно покоробила даже его самого, промолвил Токарев.
- Знаешь, почему я выиграл?
Откровенно говоря, по всем предыдущим показателям Токарев должен был прийти первым.
- Может, потому что я пришел вторым, - не найдя ответа, сказал он.
- Ты только не сердись сейчас на меня, - Ракетов почесал затылок, будто выжидая. - Я же тогда в тайне от тебя тренировался вечерами. Очень важна для меня была эта победа.
- Чего уж там, - только и смог произнести Токарев, на глаза неожиданно навернулись слезы. Только теперь он осознал, что жизнь могла сложиться совсем по-другому, приди он тогда первым.
- А, помнишь это? - с внезапным воодушевлением спросил Ракетов, показывая запястье левой руки. - Они меня и выручили.
Токарев смахнул ладонью влагу с глаз и посмотрел на друга. На руке у того красовались старые электронные часы "Montana", когда-то предмет зависти многих мальчишек. Он не верил своим глазам.
- Не уж то сохранились?
Именно благодаря этим часам Ракетов сразу привлек всеобщее внимание, как только появился в школе. На тот момент он был единственным обладателем подобного чуда западной техники с восемью мелодиями, за что его и прозвали "Монтаной". Позднее, уже после школы, Токареву встречались дешевые подделки таких часов, которые обычно не выдерживали и пары лет.
- Откопал их в шкафу перед самой встречей. Вставил батарейку, а они на удивление работают. - Ракетов бережно провел большим пальцем по испещренному царапинами стеклу. Я же тогда по ним тренировался.
- Да-да, помню секундомер - тысячная доля секунды, - с нескрываемым возбуждением произнес Токарев. - Дашь взглянуть?
- Само собой, дружище. Держи!
Браслет, казалось, сам отстегнулся с мощной руки Ракетова, словно был чем-то лишним и чуждым. Токарев взял часы и понажимал кнопки, восстанавливая в памяти инструкцию пользователя, созданную еще тогда методом тыка. Тусклая подсветка экрана вызывала ностальгию по ушедшей эпохе. Он примерил часы, с тревогой взглянув на друга.
- Можно?
- Да, оставь уже себе, - улыбнулся Ракетов. - Я же знаю, ты всегда к ним неровно дышал. Застежка щелкнула - браслет на жилистую руку Токарева сел как влитой.
- Эх, кабы мне их тогда, я бы первым пришел, - задумчиво прошептал он, любуясь часами.
- Может и так, - услышав слова друга, произнес Ракетов. - Да, что старое вспоминать? Давай лучше еще выпьем.
- Погоди, проверю только, - Токарев выставил на часах секундомер.
- Чего там проверять? Все работает.
- Да, я не о том, - Токарев так увлекся, что стал сам не свой - волосы взъерошены, взгляд безумный. - Побью твой результат или нет?
- Тебе чего, вожжа под хвост ударила? - удивился Ракетов. - Даже я не помню того результата.
Но Токарев не дослушал его, сбросил пиджак и пустился вокруг стадиона. Сперва двигаться в таком темпе было непривычно и тяжело, все-таки максимальное расстояние, которое ему приходилось пробегать за последние тридцать лет - это пара десятков метров в погоне за отъезжающим с остановки автобусом. Но уже после первой сотни метров он ощутил прилив сил. Возможно, виной стал выброс адреналина в кровь, и без того разгоряченную выпивкой, то ли действительно часы оказались волшебными или его вера в их особенность сделала их таковыми. Ему показалось, если это конечно не было иллюзией, что он покрыл половину расстояния вдвое быстрее, нежели в школьные годы. Взглянул на циферблат - так и есть, 3:12. Воодушевившись, он ускорился, и, закончив второй полукруг, увидел впереди друга, ожидающего на скамейке запасных. Внезапно в глазах потемнело, ноги вдруг стали ватными, и он, не справившись с собой, со всей дури полетел на землю.
- Что с ним? - Бедняга. - Наверное из-за жары. - голоса эхом доносились до него сквозь пелену забытья. Он попытался открыть глаза, но не смог. Мутило и кружилась голова. Через закрытые веки свет едва пробивался. "Похоже я сильно ушибся и меня отнесли в школу", - подумал Токарев. Вдруг в нос ударил запах нашатыря. - "Или я уже в больнице?" Он с трудом раскрыл глаза. Светило солнце. Рядом кто-то, по-видимому мальчишка, крикнул:
- Очнулся!
Затем услышал женский вздох где-то в изголовье, поднял глаза - знакомое лицо из детства:
- Ну, слава Богу.
- Сашка, ты как?
Он повернул голову - перед ним сидела Маша Задорожная. Выглядела она странно. Вернее, удивительным было то, что она ничуть не изменилась с тех пор, когда он видел ее в последний раз. Токарев осмотрелся. Он до сих пор находился здесь - на школьном стадионе. Нагретый солнцем асфальт обжигал спину.
- Что случилось? - растерянно спросил он.
- Ты участвовал в забеге и недалеко от финиша вдруг споткнулся и упал, - с волнением в глазах произнесла Маша, затем погладила его по голове и добавила с улыбкой:
- Но ничего, до свадьбы оклемаешься.
- Где я? - ничего не понимая произнес Токарев, приподнимаясь на локти и протирая глаза. - Где Алекс?
- Какой Алекс? - произнесла Машка. - Ты меня пугаешь, Токарев.
- Алекс "Монтана".
- Ты чего, ку-ку? - Машка покрутила пальцем у виска. - У нас в школе, если кого так и называют, то только тебя, - она похлопала по его руке с часами. Он посмотрел на свою руку - на гладкой коже едва пробивался пушок, совсем не похожий на ту густую поросль, что была буквально несколько минут назад. На тыльной стороне ладони до сих пор не зажил ожог, который он поставил в восьмом классе на первомайской вылазке на природу. Что это? Сон? Или быть может он невероятным образом попал в прошлое? Едва подумав об этом, он вновь отключился.
Спустя какое-то время он открыл глаза. Его везли в скорой помощи, затем на каталке по длинному коридору, пока наконец не оставили в больничной палате. Всю дорогу он безуспешно искал взглядом зеркало, чтобы взглянуть на себя. Палата была просторной - шесть коек, но все они были пусты. Поэтому к тому времени, когда зашла медсестра, у него скопилось столько вопросов, что вслух он не смог придать им какую бы то ни было связность. "Где зеркало?! Где туалет?! Какой сейчас год?!" - и, наконец, последний - "Кто президент России?" Подобный бред только утвердил ее во мнении, что пациент не в себе. Она ответила: "Завтра вас примет доктор", сделала укол и удалилась, после чего он тут же уснул. На следующий день он очнулся от мужского голоса:
- Токарев, просыпайтесь!
Он еле открыл слипшиеся веки - перед ним сидел мужчина в белом халате.
- Доброе утро, Александр. Я ваш доктор. Вчера с вами случился удар. Сестра рассказала мне о ваших вопросах, исходя из чего я сделал вывод, что следствием удара явилась частичная амнезия, хотя она едва ли объясняет всю чушь, что вы вчера несли. Но вы же помните хотя бы, как вас зовут?
- Да.
- Ну, вот и хорошо. Значит, скоро пойдете на поправку. Полежите еще с недельку, а мы поделаем вам укольчики, - он встал и собрался уходить, затем вспомнил и добавил:
- И еще. Мы нашли у вас в крови алкоголь. Лошадиную дозу. Неужели вы и вправду думали, что он сработает на соревнованиях как допинг? Вроде уже не маленький, а в сказки верите, - он кашлянул в кулак. - Так или иначе, мне придется сообщить об этом в школьный совет.
Токарев кряхтя приподнялся:
- Так, какой сейчас год?
- Если вам будет от этого легче - сейчас восемьдесят пятый год, хотя я думаю, для вашего здоровья нет никакой разницы.
Всю неделю его навещала Маша и один раз пришла мать - такая, какой он ее помнил до ее болезни. Теперь ему уже наверняка представлялось, что вся его взрослая жизнь прежде (или в будущем) и встреча одноклассников были сном, а он всегда оставался здесь, в 80-х - во времени, где не было ни интернета, ни айфонов и, вообще, никаких проблем. Впрочем, иногда у него возникал единственный вопрос, как в таком случае его разум сумел создать (хоть и во сне) настолько странные технологии с еще более странными названиями. Вместе с тем, порой его тревожило и отсутствие здесь Ракетова. В такие моменты ему казалось, что он стал игрушкой в какой-то непостижимой игре пространственно-временного континуума. Но он не сильно горевал по этому поводу, теперь у него была Маша. С течением времени отношения с ней переросли в нечто большее, и он совсем забыл о своей взрослой жизни. Ведь здесь он был намного счастливее, нежели там.
Но жизнь неожиданно повернулась к Токареву совсем другой стороной. Родители Маши, не ведавшие об ее связи с Токаревым, как-то раз застали их в постели. Ее отец был буквально вне себя от злости. И было бы хорошо, если на этом все и закончилось, но Задорожные обвинили парня в изнасиловании. Сразу откуда-то взялась соседка, слышавшая крики Маши о помощи. Токареву дали четыре года условно и поставили на учет в милицию, тут же всплыло пьянство на соревнованиях и его отчислили из школы. В 18 лет Токареву все же пришлось сесть в тюрьму за казалось бы забытый проступок - не иначе отец Маши подключил все свои связи. Вышел он только через шесть лет, когда страна уже называлась по-другому. За это время умерла мама, и у него совсем не осталось поддержки. Он попытался искать Ракетова все еще надеясь, что временной волной того занесло в другую местность, но безрезультатно. В минуты особенного отчаяния он надевал часы, шел на школьный стадион и бежал, бежал исступленно, пока не кончались силы, а затем падал на асфальт и рыдал. Похоже, часы работали лишь в одном направлении.
В один из июньских дней, живя уже только на пенсию по инвалидности (туберкулез стал еще одним неприятным следствием тюремного заключения), он наткнулся по телевизору на повтор матча "Россия-Германия". Вчера он пропустил его, поскольку был в стельку пьян (он научился-таки пить, не боясь ни амнезии, ни приступов тошноты). В похмельной голове прошаркало ощущение дежавю, ведь именно этот матч шел в тот вечер, когда он в последний раз видел Ракетова. Только теперь никто из одноклассников ему не позвонил, что являлось вполне закономерным. Матч уже не был таким долгожданным, как тогда, и Токареву было наплевать, какой счет. Раздался финальный свисток судьи, и Токарев выключил телевизор. Неожиданно раздался звонок телефона. Звонили ему редко, в основном с телефонной службы, потому он неуверенно поднял трубку:
- Алло?
- Сашка, ты куда вчера пропал?
- К-как к-куда? - он не верил своим ушам, это был голос Ракетова.
- Погоди, я сейчас приеду, - не дожидаясь ответа друга, выпалил тот и положил трубку.
- Стой, ты же не знаешь... - Токарев пытался сказать, дескать тот не знает адреса, но потом понял, что живет, как и тогда - в маминой квартире.
Ракетов примчался не прошло и получаса. Весь запыхавшийся и довольный, с той же недопитой бутылкой виски.
- Я тут захватил с собой, - сказал он не глядя прямо с порога, разуваясь и вынимая бутылку. - Ну, ты вчера перепил! Я смотрю - нет тебя, и фонари вдруг погасли. Подумал, совсем плохо тебе стало. Звоню, звоню, а мне - "абонент вне зоны действия сети".
Все это время Токарев стоял в тени. Он не верил, что друг, для которого прошла всего лишь ночь, а не все тридцать лет, находится здесь. Он сделал шаг навстречу, и тут их взгляды встретились: один - пронзительный и жизнеутверждающий, другой - тусклый и измученный. Бутылка виски упала на пол, но не разбилась.
- Брат, ты в какой перепалке побывал, ты же весь седой, - Ракетов подался вперед, рассматривая друга, затем, вероятно, в шоке, выпалил очередную шутку. - Неужели наши так плохо сыграли?
- Я там был, - Токарев мотнул головой в сторону, - ты прав, вне зоны действия. Словно, чтобы удостовериться в реальности происходящего, он взглянул на часы на своей руке, расстегнул браслет и трясущейся рукой протянул другу.
- Держи, возвращаю.
Ракетов, все еще находясь в потрясении, взял часы. Все стекло покрывало множество трещин, больших и малых, стальной корпус был погнут.
- По ним что, каток проехал? И по тебе?
- Пойдем присядем и все расскажу, - Токарев положил руку на плечо Ракетову.
Друзья прошли в зал и пока не выпили, Токарев молчал. Рассказ об его путешествии в ту эпоху и обо всем, что последовало за этим, был коротким: событий в бесцветной жизни Токарева произошло немного.
- Хорошо, допустим, все это случилось на самом деле, - выслушав, но едва ли поверив другу, резюмировал Ракетов. - Только одного я не пойму, почему меня в твоем прошлом не оказалось?
- Для меня это тоже загадка. Возможно, это какая-то альтернативная версия прошлого, еще жестче и беспросветнее прежней, во всяком случае для меня, - промолвил Токарев, допивая свой виски. Он ощутил себя вдруг немножко счастливым, будто освободился от этой тридцатилетней ноши, передав человеку, что сидел рядом, которому, он надеялся, его будущее, как и прошлое небезразлично. Вдруг Ракетов воскликнул:
- А давай, тебя снова туда отправим! Зная свои ошибки, ты сейчас совсем другим человеком станешь.
- Я и в тот раз многое знал, но всего не предугадаешь, обстоятельства часто сильнее одной лишь воли что-то изменить. Так что поверь, с прошлым лучше не шутить, - Токарев встал и включил телевизор. - Если хочешь, сам туда отправляйся.
Ракетов еще раз взглянул на потрескавшийся экран часов.
- Сомневаюсь, что они сработают.
- А ты проверь!
- Нет уж! - голос Ракетова вдруг сорвался. - В какую-нибудь Монтану, например, я бы полетел, а в прошлое - не хочу!
- А я бы и от прошлого не отказался - того, где мы были вместе, - вздохнул Токарев.
- Думаешь, там все было так гладко?! - Ракетов резко встал и вышел из комнаты. - Я сейчас.
Хлопнула входная дверь, Токарев не мог найти объяснения внезапному уходу друга, но не сильно расстроился - ему было достаточно, что хоть раз увидел того за многие годы.
Телевизор крутил передачи, а Токарев все размышлял о недавнем разговоре. Ракетов вернулся через час, достал из кармана старую пожелтевшую газету.
- На-а, читай! - Ракетов нервно ткнул на небольшую заметку в последней колонке криминальных новостей. "16 августа 1985 года гражданка Н., проживающая в доме по ул. Ленина, услышала женские крики, доносящиеся от соседей. Вызванный ею наряд милиции обнаружил в рядом расположенной квартире 15-летнего Т. с ножом в руках и мертвое тело его одноклассницы 14-летней З. Убийство было совершено в состоянии аффекта на почве ревности. Следствием было установлено, что подозреваемый страдает сложной формой психического заболевания и на сегодняшний момент помещен в городскую психиатрическую клинику". Токарев отложил газету, слова из которой смутным эхом отдались в памяти.
- Э-это что? Я?.. Машу? - дрожащим голосом произнес он, губы его тряслись.
- Ты только в двухтысячных оттуда вышел. Жил опять-таки на пособие. Так что не все там было, как ты хотел.
- Почему же я не помню ничего из этого?
- Возможно, новая жизнь переписала память, без того нарушенную болезнью, а может, тебя там нарочно так обкололи, что лишили части прошлого, о которой не стоит вспоминать.
Оставшееся в бутылке мужики допили молча, смотря телевизор. Как ушел друг, Токарев не видел, но когда очнулся, того уже не было. На столе лежали часы "Montana" - единственное подтверждение того, что все безумие, которое с ним произошло не являлось сном. Он взял их, открыл окно и с размаху запустил в темноту. Утром он набрал номер Ракетова, справиться, когда тот вчера ушел. На другом конце ответил женский голос, и на мгновение ему показалось, что это голос Маши. Женщина сказала, что Ракетов вчера умер и положила трубку. Токарев долго не мог прийти в себя, слушая короткие гудки. Он снова остался один, но на этот раз в путешествие, причем бесконечное, отправился его друг, и Токарев только надеялся, что тот увидит мир, намного лучше этого, подобный хотя бы Монтане с ее зелеными равнинами, заснеженными вершинами и лазурными озерами. Он опустился в кресло и долго перебирал каналы в поисках нужной картинки, совсем забыв, что телевизор черно-белый.
Человек с другой стороны экрана отошел от устройства.
- Да-а, случай серьезный. Вы уверены, что он ни о чем не догадывается?
- Вы смеетесь? Он знает лишь о существовании своего единственного друга с дурацкой фамилией Ракетов, которого выдумал сам, использовав анаграмму своей фамилии и наделив того всеми положительными качествами. Диссоциативная амнезия с приступами дежавю, отягощенная симптомами параноидальной шизофрении. Он до сих пор не понимает, в каком времени живет и, думаю, ему вряд ли что-то поможет. - ответил другой. - Согласен, мы слегка переусердствовали, ставя на нем первые опыты. К примеру, это излишнее убийство девушки. Но наука требует жертв.
- Да-а, вы проявили исключительную изобретательность, выкинув в 80-х на рынок эти часы "Montana". Названьице-то какое! Интересно, американцы знали об их существовании?
- Вряд ли. Первая партия была распространена в Восточном блоке, как, впрочем, и последующие. Население этих стран более подвержено внушению и разного рода манипуляциям, что сыграло нам на руку. К сожалению, впоследствии не прошло без упущений, конечно же менее тяжелых, чем в случае с Токаревым, но повлекших отнюдь более опасные и серьезные последствия.
- О чем вы говорите?
- О мании величия глав отдельных стран, учинявших в свое время, что взбредет в голову. Я имею в виду путчи в СССР и перевороты в других странах социалистического блока. Тогда мы начали вводить другие устройства управления разумом - электронику разного уровня посложнее часов. Сейчас это уже сотовые, автомобили и даже наша собственная валюта - "евро". Так что, сейчас весь мир пляшет под нашу дудку. И смею утверждать, что не только ресурсы, но и умы всей планеты, являвшейся долгие годы яблоком раздора между государствами, теперь полностью под нашим контролем.
- Впечатляет! Кстати, о яблоках. А что за странное название одной компашки "Apple"? Я долго смеялся, когда увидел их эмблему.
- Ха! Вы будете смеяться до колик, когда узнаете, что это я, еще в свое время испытывая прототип своего первого устройства, внушил тогда еще безликому, но перспективному программисту Джобсу, назвать фирму первым, что попадет на глаза. Он как раз проходил мимо помойки.
- Хорошо, что его взгляд не упал на кучу собачьего дерьма.
- Ха-ха! Подумаешь, эмблема выглядела бы чуть иначе. Народ схавал бы и это.