Ардаган Эрик : другие произведения.

Сокровища острова. Общий файл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Общий файл "Сокровищ острова" - нового рассказа одной старой пиратской истории...

СОКРОВИЩА ОСТРОВА

  
   Старый пират, остановившийся в захудалом трактире. Юный мальчик, сын владельца. Смелый доктор, болтливый сквайр, одноногий моряк... Карта с сокровищами. Знакомый сюжет, не правда ли?
  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Бывший пират

Глава 1

СЫН ПУСТОТЫ В ОТЕЛЕ "АДМИРАЛ АРЧЕР"

     
      У каждой истории есть свое начало. Моя история началась в сорок пятом, когда еще был жив мой отец, был цел наш старый отель "Адмирал Арчер", а я был еще наполнен всей наивностью семнадцатилетнего юнца.
      Моя история началась январским утром, когда у дверей нашего отеля остановился армейский автомобиль Джона Гудфеллоу. Затихли антигравы, скрипнул песок под тяжестью опор, распахнулась дверца и вышел он.
      Я помню, словно это было вчера, как, тяжело ступая, он подошел к нашим дверям.
      - Тащи сюда чемодан! - рявкнул он и Джонни, вспыльчивый парень, никому не позволявший помыкать собой, покорно потащил из багажника огромный чемодан, чей владелец, прищурясь, смотрел окрест.
      Это был высокий, сильный мужчина, отяжелевший к пятидесяти годам, с лицом, покрытым темным загаром. Короткие поседевшие волосы торчали над головой, как иглы ежа, серый флотский мундир со споротыми нашивками был потерт. Руки прибывшего были крупные, с толстыми, узловатыми пальцами, привычными к тяжелой работе. Сабельный шрам на щеке говорил о том, что этим рукам привычнее сабля или тесак, чем штурвал. Помню, как незнакомец, прищурясь, оглядел Темную бухту, на холме у которой стоял наш отель и вдруг загорланил старую флотскую песню, которую потом пел так часто:
     
      Черный браслет на руках мертвецов.
      Золото! И Пустота!
     
      Голос у него был сиплый, как будто его горло ежедневно чистили стальным напильником.
      И кулак у него был как стальная гиря. Он грохнул кулаком в нашу дверь и, когда мой отец вышел на порог, грубо потребовал стакан черного рому.
      Ром, по сути, тот же самогон, различающийся только степенью очистки и цветом. Черный пили флотские, а вот красный ром, к примеру, мы не держали. От него говорят, с ума сходят.
      Незнакомец пил и поглядывал то на скалы, то на трактирную вывеску.
      - Бухта удобная, - сказал он наконец. - Неплохое место для отеля. Много народу, приятель?
      Отец ответил, что нет, к сожалению, очень немного, надеясь, что отсутствие компании отпугнет нежелательного постояльца.
      - Ну что же! - сказал моряк. - Этот... как раз для меня... Эй, приятель! - крикнул он Джонни, который стоял за ним с чемоданом. - Тащи мои пожитки... Я поживу здесь немного, - продолжал он. - Человек я простой. Ром, жареное мясо и свежие яблоки - вот и все, что мне нужно. Да вон тот мыс, с которого видны корабли, уходящие в небо... Как меня называть? Ну что же, зовите меня капитаном... - он остро глянул на недовольного отца - Эге, я вижу, чего вы хотите! Вот!
      И он швырнул на порог три или четыре фиолетовые монеты.
      - Когда на этих кончатся, можете прийти и сказать, - проговорил он сурово и взглянул на отца, как сержант на солдата.
      И действительно, хотя одежда у него была старой и потертой, а речь отличалась грубостью, он не был похож на простого флотского. Скорее его можно было принять за первого помощника или шкипера, который привык, чтобы ему подчинялись. Чувствовалось, что он привык к окружению, больше слушающегося кулака, чем слова. Джонни рассказал нам, что незнакомец приехал в город на попутном грузовике, вошел в "Гостиницу президента Шермана" и расспрашивал там обо всех постоялых дворах, расположенных поблизости моря. Узнав, что наш отель стоит на отлете, капитан решил поселиться у нас. Вот и все, что удалось нам узнать о своем постояльце.
      Отец задумчиво провел большим пальцем по одной из монет. Индикатор мигнул, показывая сумму.
      - Полные. Не обманул...
      В голосе было недовольство. Я прекрасно понимал, что от такого постояльца больше неприятностей, чем прибыли. Если он отпугнет наших обычных клиентов...
      Капитан был молчаливым человеком. Целыми днями бродил по берегу бухты или взбирался на скалы, пропадая из виду. По вечерам он сидел в общей комнате в самом углу, и пил черный ром, даже не думая разбавлять его водой. Он не отвечал, если с ним заговаривали. Вскоре мы и наши посетители научились оставлять его в покое. Каждый день, вернувшись с прогулки, он справлялся, не появлялись ли в окрестностях отеля какие-нибудь флотские. Сначала мы думали, что ему не хватало компании таких же сынов пустоты, как он сам. Но под конец мы стали понимать, что он желает быть подальше от них. Если какой-нибудь флотский, пробираясь по прибрежной дороге в Горган, останавливался в "Адмирале Арчере", капитан сначала разглядывал его из-за дверной занавески и только после этого выходил в гостиную. В присутствии подобных людей он всегда сидел тихо, как мышь, молча барабаня пальцами по своему старому браслету-коммуникатору, который всегда красовался на его левом предплечье, по потертым рукавом.
      Я-то знал, в чем тут дело, потому что капитан поделился со мной своей тревогой. Однажды он отвел меня в сторону и сказал:
      - Приятель, хочешь получать каждый месяц по монетке?
      В его толстых пальцах мелькнул синий пластик недорогой монеты.
      Я молча кивнул и сглотнул слюну, чтобы смочить пересохшее горло.
      - Тогда смотри внимательно.
      Из внутреннего кармана капитан достал потертую фотографию. На ней был изображен молодой, лет тридцати с небольшим, человек с веселым округлым лицом, в серой флотской форме.
      - Сейчас этому подонку лет столько же, сколько и мне, - сказал капитан, обнимая меня за плечи, - так что смотри ему в глаза. Сейчас лица меняют как дамочки перчатки, кто знает, как он может выглядеть сейчас. А вот глаза... Глаза он спрятать не сможет. Глаза и протез. В одной переделке ему оторвало ногу, так что если увидишь здесь моряка на протезе и вот с такими глазами - свисти мне. Я заплачу в десять раз больше.
      Глаза на фотографии действительно были запоминающиеся. Светлые, почти прозрачные, они казались веселыми, но присматриваясь, ты понимал: этот человек, если ему будет нужно, выпустит тебе кишки, а глаза останутся такими же веселыми.
      Эти глаза потом долго преследовали меня даже во сне.
      Бурными ночами, когда ветер сотрясал все четыре угла нашего дома, а прибой ревел в бухте и в утесах, одноногий моряк снился мне с тысячью различных лиц. Одинаковыми оставались только жуткие глаза. Порою он казался мне каким-то страшным чудовищем, у которого одна-единственная нога растет из самой середины тела, а глаза горят ярким светом, как фары грузовика. Он гонялся за мной на этой одной ноге, перепрыгивая через ямы и кусты. Недешево доставалась мне моя монетка каждый месяц: я расплачивался за нее отвратительными снами.
      Но как ни страшен был для меня одноногий моряк, самого капитана я боялся гораздо меньше, чем все остальные. В иные вечера он выпивал столько рому, что голова у него шла ходуном, и тогда он долго оставался в трактире и распевал свои дикие песни, не обращая внимания ни на кого из присутствующих. А случалось и так, что он приглашал всех к своему столу и требовал стаканы. Приглашенные дрожали от испуга, а он заставлял их либо слушать его рассказы о морских приключениях, либо подпевать ему хором. Стены нашего дома содрогались тогда от "Золото! И пустота!", так как все посетители, боясь его неистового гнева, старались перекричать один другого и петь как можно громче, лишь бы капитан остался ими доволен.
      Но страшнее всего были его рассказы. Ужасные рассказы о кровавых сабельных рубках в узких корабельных коридорах, о людях, скормленных пустоте и о самой пустоте, серой массой вливающейся в пробоину в борту корабля, о жутких тварях, в которых верят флотские, о Двенадцатой Звезде, о пиратских гнездах на планетах Французского сектора и пиратских подвигах.
      Судя по его рассказам, он провел всю свою жизнь среди самых отпетых преступников, какие только бывали в мире. Самое же страшное, что все это он рассказывал спокойным, монотонным голосом, как будто не видел ничего жуткого вы рассказе о разрубленном пополам человеке.
      Отец постоянно твердил, что нам придется закрыть наш отель: капитан отвадит от нас наших обычных посетителей. Никто не захочет приходить в отель, который превращается в бандитское гнездо и привлекает к себе внимание федералов! Однако я думал, что капитан, напротив, приносил нам в некотором роде выгоду. Правда, посетители боялись его, но через день их снова тянуло к нему, что приносило нам прибыль за счет продажи спиртного. В тихую, захолустную жизнь близлежащей деревушки он внес приятное разнообразие, что-то, помимо выращивания овощей и разведения золотистых овец. Среди молодежи нашлись даже поклонники капитана, заявлявшие, что они восхищаются им. "Настоящий мужчина, настоящий боец!" - говорили они. Некоторые деревенские девушки, из наиболее смелых, приходили со своими кавалерами посмотреть тайком на капитана, а Молли Дженкинс даже набралась бесстыдства до того, что попыталась строить ему глазки. Правда, безуспешно: капитан был настолько пьян, что все, чего добилась Молли - мутного взгляда и рева "Женщин - в пустоту!".
      Но, с другой стороны, этот человек действительно приносил нам убытки. Неделя проходила за неделей, месяц за месяцем; деньги, которые он дал нам при своем появлении, давно уже были истрачены, а новых денег он не платил. Федералы же последнее время совсем с ума сошли, повышая налоги чуть ли не каждый день. Нашей выручки еле-еле хватало для того, чтобы оплачивать лицензию на гостиницу, и это не считая акцизных сборов за спиртное, табак, сахар и мясо, платы за электричество и других пошлин.
      Самым неприятным была привычка капитана путать день с ночью и появляться в самых неожиданных местах в любое время суток. Однажды он даже спутал номера и попытался вломиться в седьмую комнату. Отец, который и без того нервничал каждый раз, теперь и вовсе сходил с ума при каждом появлении обычных клиентов, опасаясь появления капитана. Для меня нет сомнения, что эти страхи значительно приблизили смерть отца.
      За все время своего пребывания у нас капитан ходил в одной и той же одежде. Старый флотский мундир, который капитан никогда не менял и не стирал, высокие шнурованные сапоги и мешковатые штаны. На поясе постоянно висели ножны с флотской саблей.
      Он никогда ни с кем не связывался. К стационарному коммуникатору в общем зале он не подходил никогда, а браслеты не доставали даже до соседней деревне.
      И самое главное: никто из нас никогда не видел, чтобы он открывал свой чемодан. Что может там хранится, такое тяжелое, если не одежда и не личные вещи.
      Только один-единственный раз капитану посмели перечить.
      Тем вечером к нам заглянул доктор Линч. Он пошептался с отцом, похлопал его по плечу, наскоро съел обед, которым угостила его моя мать, и спустился в общий зал, выкурить трубку и позвонить в деревню, чтобы за ним прислали автомобиль. У нашего отеля не было стоянки.
      В общий зал ввел его я и помню, как доктор, со своим узким лицом, черными, блестящими глазами, стройный, в стильном черном костюме, прекрасно владеющий собой, непохож на деревенских увальней, посещавшими наш трактир. Доктор был джентльменом во всех смыслах этого слова. Он выглядел как ворон среди стаи серых ворон. По сравнению с ним капитан походил только на воронье пугало. Сейчас он напился черного рому и спал, уронив голову на стол.
      Вдруг капитан вскинул голову и заревел свою вечную песню:
     
      Черный браслет на руках мертвецов.
      Золото! И Пустота!
      С саблей вперед, умереть будь готов,
      Золото! И Пустота!
     
      Первое время я думал, что "черный браслет" - это тот самый старый браслет-коммуникатор, который капитан зачем-то таскал, не снимая.
      В моих страшных снах этот браслет очень часто возникал на руке одноногого моряка, в таком случае принимавшем облик ожившего мертвеца. Но мало-помалу мы так привыкли к этой песне, что перестали обращать на нее внимание. В этот вечер она была новостью только для доктора Линча и, как я заметил, не произвела на него приятного впечатления. Он прищурил глаза, поглядел на капитана, перед тем как возобновить разговор с моей матерью. А между тем капитан, разгоряченный своим собственным пением, ударил кулаком по столу. Это означало, что он требует тишины.
      Все голоса смолкли разом; один только доктор Линч, мельком глянув на источник грохота, продолжал свою спокойную речь, попыхивая трубочкой после каждого слова. Капитан пронзительно взглянул на него, потом снова ударил кулаком по столу, потом взглянул еще более пронзительно и вдруг заорал:
      - Эй, там, тишина на палубах!
      - Вы ко мне обращаетесь, сэр? - спросил доктор.
      Тот сказал, что именно к нему, и выругался.
      - В таком случае, сэр, я скажу вам одно, - ответил доктор. - Если вы не перестанете пьянствовать, то этот мир скоро избавится от одного гнусного мерзавца!
      Капитан пришел в ярость. Он вскочил на ноги, ударил себя по поясу, но сабля была им оставлена в комнате. Тогда капитан вытащил свой нож и стал грозить доктору, что проткнет его как пачку с маслом.
      Доктор даже не шевельнулся. Он повернулся к капитану и взглянул тому прямо в глаза. Спокойно и твердо он произнес:
      - Если вы сейчас же не спрячете этот нож в карман, клянусь, что вы будете поставлены к стенке после первой же сессии нашего разъездного суда.
      Между их глазами начался поединок. Но капитан скоро сдался. Он спрятал свой нож и опустился на стул, ворча, как побитый пес.
      - А теперь, сэр, - продолжал доктор, - так как мне стало известно, что в моем округе находится подобная особа, я буду иметь над вами самый строгий надзор днем и ночью. Я не только доктор, я и судья...
      С этими словами доктор отвернул лацкан своего пиджака. Значок мирового судью мигнул разноцветными огоньками и проиграл короткую мелодию.
      - И если до меня дойдет хоть одна самая малейшая жалоба, поверьте, я смогу серьезно осложнить вам жизнь.
      Доктор тихо промурлыкал "Глазки в стену, крошка, а не джентльменам вслед" и капитан сник окончательно.
      Вскоре на улице прогудел подъехавший автомобиль, и доктор Линч уехал. Но капитан весь вечер был тих и смирен и оставался таким еще много вечеров подряд.
  

Глава 2

ДВА ПСА СТАЛКИВАЮТСЯ ВМЕСТЕ

   Вскоре случилось первое из тех событий, благодаря которым мы избавились наконец от капитана. Но, избавившись от него самого, мы не избавились, как вы сами увидите, от хлопот.
   Наступила холодная зима с долгими холодными вечерами, колючим снегом и бурными ветрами. И с самого начала стало ясно, что дела нашего отеля идут все хуже и хуже. С каждым днем отец все больше и больше мрачнел. Очень часто ему приходилось уезжать, чтобы решить возникшие проблемы. Хозяйничать в отеле пришлось мне и моей матери. У нас было дела по горло, часто я просыпался от громких разговоров в общем зале и лежал, не двигаясь. Поверьте, в таких условиях нам было не до капитана.
   Было раннее январское морозное утро. Серые склоны окружающих холмов побелели от инея. Мелкая рябь морщила воды бухты. Солнце еще не успело подняться и только тронуло своими лучами вершины холмов и морскую даль. Капитан в это утро проснулся раньше обыкновенного и направился к морю. На ремне, которым был подпоясан его старый флотский мундир, колыхалась сабля. После стычки с доктором Линчем, капитан всегда таскал с собой оружие. Старый браслет-коммуникатор торчал из-под потертого рукава. Вязаная шапка была сдвинута на затылок. Я помню, что изо рта у него вылетал пар и клубился в воздухе, как будто капитан курил невидимую трубку. Я слышал, как злобно он фыркнул, скрываясь за большим утесом,- вероятно, все еще продолжал мысленно ругаться с доктором Линчем.
   Мать была наверху, у отца, а я накрывал стол для завтрака к приходу капитана. Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошел человек, которого прежде я никогда не видел.
   Он был бледен, как человек, редко бывающий на солнце. На левой руке у него, на бледном запястье синела неразборчивая татуировка. Ничего воинственного не было в нем, хотя у него на поясе висела сабля. Я всегда следил в оба за каждым флотским, и помню, что этот человек очень меня озадачил. На флотского он был мало похож, и все же я от него пахло пустотой.
   Я спросил, что ему угодно, но он промолчал. Сел за стол и подозвал меня к себе. Я остановился с салфеткой в руке.
   -Пойдика сюда, сынок,- сказал он.- Подойди поближе.
   Я подошел.
   -Ты ведь сынок моего старого приятеля, мичмана Дрейка?- спросил он ухмыляясь.
   Я ответил, что моего отца зовут Генри Дрейком, но он никогда не упоминал о том, что служил во флоте.
   -Ну что ж,- сказал он,- у моего товарища, мичмана Хэнка, всегда было скромности до отвала. Это дела не меняет. У него длинное бледное лицо и глаза вечно грустные, как у спаниеля, а пальцы все время шевелятся, как у крысы, которая ворует у своих товарищей... Да, он такой, мой дружок... Он ведь похож на твоего папашу, сынок? Значит, все в порядке, не правда ли? Итак, я хотел бы знать: обретается ли он здесь, в этом доме, мой товарищ Хэнк?
   Я ответил, что отец у себя в комнате.
   -Давай-ка посидим здесь, да подождем, пока он выйдет сюда, сынок. Да, мой товарищ Хэнк обрадуется мне, как золотой монете.
   Однако лицо у него при этих словах было мрачное, и я имел все основания думать, что отец будет не слишком-то рад встрече с ним. Я попытался придумать, как предупредить отца, но, поверьте, трудно было предпринять что-нибудь при таких обстоятельствах. Незнакомец сидел за столиком и следил за дверью в помещения, словно кот, подстерегающий мышь. Я хотел было встать, но он тотчас же схватил меня за запястье и стиснул так, что я зашипел от боли. Мое недовольство отразилось на моем лице, и этот странный флотский разразился такими ругательствами, что я в страхе отпрянул назад. Но он тут же снова принялся разговаривать со мною по-прежнему, не то льстиво, не то насмешливо, потрепал меня по плечу, сказал мне, что я славный мальчишка и что он сразу меня полюбил.
   -У меня есть сынок,- сказал он,- и ты похож на него, как две капли воды. Он - гордость моего родительского сердца. Но для мальчиков главное - послушание. Да, сынок, послушание. Вот если бы ты летал с моим старым капитаном, сынок...
   В этом месте мне почему-то показалось, что он говорит о нашем капитане.
   - ...тебя не пришлось бы окликать два раза. Капитан никогда не повторял приказаний, да и другие, что с ним летали... А вот и он, мой приятель Хэнк, благослови его бог! Давай-ка, сынок, и устроим ему сюрприз, обрадуем Хэнка, благослови его бог!
   С этими словами он вздернул меня на ноги и подтащил к двери, за которой слышались шаги отца. Мне было страшновато, как вы можете себе представить, особенно когда я заметил, что незнакомец дрожит от плохо скрываемой ярости. Он стиснул рукоятку свой сабли, чуть вытащил ее из ножен и все время делал такие движения пальцами, как будто передавливает кому-то глотку.
   Наконец дверь открылась, вошел отец и, не глядя по сторонам, направился прямо к выходу.
   -Хэнк,- проговорил незнакомец, голосом, зазвучавшим как циркулярная пила, когда она натыкается на гвоздь.
   Отец повернулся на каблуках и оказался прямо перед нами. Отец всегда был несколько бледен, но сейчас он стал белым как молоко. У него был вид человека, который повстречался с привидением, или с дьяволом, или с чем-нибудь похуже, если такое бывает.
   -Разве ты не узнаешь меня, Хэнк? Как ты думаешь, почему я пришел сюда?- сказал незнакомец.
   Отец открыл рот, словно у него не хватило дыхания.
   -Черный Пес!- проговорил он наконец.
   -Он самый,- ответил незнакомец, улыбнувшись, как это сделала бы крыса.- Черный Пес пришел проведать своего старого друга, мичмана Дрейка, живущего в отеле "Адмирал Арчер". Ах, Хэнк, Хэнк! Сколько времени прошло с тех пор, как мы начали работать вместе с тобой! Золотое было время, не то, что сейчас - воскликнул он.
   -Ладно,- сказал отец,- Ты пришел сюда вовсе не для того, чтобы предаваться воспоминаниям. Говори же, зачем пришел?
   -Узнаю тебя, Хэнк,- ответил Черный Пес.- Всегда ты сразу берешь быка за рога. Этот славный мальчуган, которого я так полюбил, принесет мне стаканчик рому. Мы посидим с тобой, если хочешь, и поговорим без обиняков, напрямик, как давние партнеры. Не правда ли?
   Когда я вернулся с бутылкой, они уже сидели за столом друг против друга.
   Черный Пес и отец смотрели друг на друга, как два взъерошенных кота.
   Он велел мне уйти и оставить дверь открытой настежь.
   -Чтобы ты, сыночек, не подсматривал в замочную скважину,- пояснил он.
   Я оставил их вдвоем и вернулся к стойке.
   Долгое время, несмотря на все старания, я не слышал ничего, кроме невнятного говора. Но мало-помалу голоса становились все громче, и наконец мне удалось уловить несколько слов, главным образом ругань.
   Раз отец закричал:
   -Нет, нет, нет! Я не могу требовать меньше, это не от меня зависит!
   И потом снова:
   -Если дело дойдет до федералов, так к стенке встанут все!
   Потом внезапно раздался страшный взрыв ругательств, стол и скамьи с грохотом опрокинулись на пол, закашляли выстрелы, кто-то вскрикнул от боли, и через минуту я увидел отца, со всех ног бегущего к двери. Черный Пес гнался за ним. Его сабля была обнажена, в руке отца дымился лазерный пистолет. У Черного Пса из левого плеча текла кровь, одежда вокруг раны была обожжена выстрелом. Возле самой двери отец споткнулся и упал на пол, Черный Пес вскричал и бросился к нему, но тут открылась дверь и вошел капитан, вернувшийся с прогулки.
   - Черный Пес! - вскричал он и глаза капитана немедленно налились кровью.
   - Билли... - разбойник попятился, он бледнел на глазах, - Что ты...
   - Золото... - прошептал-прохрипел капитан, - Вам нужно мое золото!
   Он выхватил саблю и бросился на Черного Пса, ошарашенного такой неожиданной встречей с, несомненно, старым приятелем.
   Клинок капитана сверкал как лопасти вертолета, Черный Пес еле-еле успевал отбиваться. Капитан замахнулся кортиком и хотел нанести тому еще один, самый страшный, удар и несомненно разрубил бы ему голову пополам, но Черный Пес упал на пол и ужом выскользнул за дверь.
   На этом битва кончилась.
   Выскочив на дорогу, Черный Пес, несмотря на свою рану, помчался с такой скоростью, что через полминуты исчез за холмом. Капитан стоял и смотрел ему вслед. Взгляд у него был абсолютно безумным. Затем несколько раз провел рукой по глазам и вернулся в дом.
   Я бросился к отцу, лежащему на полу.
   -Джим, сынок - произнес он,- звони доктору Линчу! Срочно звони доктору!
   Он слегка привстал при этих словах и оперся рукой о пол.
   -Отец, ты ранен!- воскликнул я.
   -Звони!- повторил он.- Иначе быть беде.
   С этими словами отец закашлялся и потерял сознание.
   Я побежал к коммуникатору, от волнения еле-еле смог набрать номер доктора.
   - Еду, - спокойно произнес тот, когда я сбивчиво рассказал о произошедшем. Пока я приводил все в порядок - нужно было спрятать пистолет, за владение лазерным оружием расстреливали в течение трех дней, перевесить ковры, чтобы скрыть ожоги от выстрелов на стенах - я услышал, как в зале что-то грузно грохнулось на пол. Я вбежал и увидел капитана, который во всю свою длину растянулся на полу. Мать, встревоженная стрельбой и дракой, сбежала вниз мне на помощь. Мы приподняли голову капитана. Он дышал очень громко и тяжко. Глаза его были закрыты, лицо побагровело.
   -Боже мой!- воскликнула мать, она всегда начинала переживать, если что-то шло не так.- Твой отец покалечен! Да еще и этот бандит собрался умирать, как будто другого места для него нет!
   Мы не знали, как помочь отцу, и были уверены, что он ранен насмерть во время поединка с незнакомцем. Я принес лекарство и попытался влить ему в рот. Да еще капитан никак не приходил в себя.
   К счастью, дверь отворилась, и вошел доктор Линч.
   -Доктор, помогите!- воскликнули мы.- Что нам делать?
   Доктор спокойно осмотрел поле боя: стонущего у стену отца, лежавшего, как колода, капитана, следы крови на полу...
   - Что здесь произошло?
   Я сбивчиво поведал ему о случившемся.
   - Черный Пес? А ведь я говорил, что джентльмены останутся недовольны... Никому не рассказывай о том, что произошло. Если кто-то заинтересуется - скажи, что... мм... что капитан подрался с незнакомым тебе человеком. Отсюда и кровь на полу и сам капитан в таком положении...
   Говоря все это доктор раскрыл медицинский чемоданчик, с которым не расставался, пришлепнул к щеке капитана кругляшок диагноста и вернулся к отцу. Ловкие тонкие пальцы замелькали, заряжая лечебного робота, извлеченного из гнезда разноцветными бутылочками-ампулами.
   - Не помешает... - доктор поместил робота на отцовскую рану и устройство тихо зажужжало, начиная лечение. Отец затих, его щеки порозовели.
   - Доктор, с ним все будет в порядке?
   - Будем надеяться, будем надеяться... Всем говори, что отец просто тяжело болен. Давай перенесем его в комнату.
   Вдвоем мы перетащили отца в помещения и положили на постель. Доктор пощелкал по своему браслету, задумчиво покусывая губу.
   - Да, вот этот рецепт подойдет, - наконец сказал он, - Я выпишу его позже, а сейчас посмотрим, что случилось с вашим бандитом.
   В общем зале доктор Линч снял диагноста и посмотрел на показания экранчика.
   - Он ранен? - я не любил капитана, но он, волей-неволей, выступил нашим защитником.
   -Ранен?- сказал доктор.- Чепуха! Он так же ранен, как ты или я. У него просто удар. Что делать! Я предупреждал, что выпивка его погубит... Ну, миссис Хокинс, идите наверх к мужу. А я попытаюсь спасти эту трижды ненужную жизнь... Джим, будешь мне помогать.
   Доктор сноровисто засучил у капитана рукав и обнажил его большую, мускулистую руку. Рука была татуирована во многих местах. На предплечье синели четкие надписи: "На счастье", "Только не в пустоте" и "Да сбудутся мечты Билли Дайма".
   Возле самого плеча была нарисована овца с торчащими изо рта клыками. Рисунок этот, как мне показалось, что-то означал, по крайней мере, он заинтересовал доктора.
   -Любопытная картинка,- заметил доктор, трогая пальцем изображение животного.- Многое объясняет... А теперь, сударь Билли Дайм, если вас действительно так зовут, приступим...
   Доктор приставил к мускулистому предплечью шприц и нажал на курок, капитан резко выдохнул открыл глаза и обвел нас мутным взглядом. Он узнал доктора и нахмурил брови. Потом заметил меня и как будто несколько успокоился. Потом вдруг покраснел и, пробуя встать, закричал:
   -Где Черный Пес?
   -Здесь нет никакого пса, кроме того, что лежит передо мной,- сказал доктор.- Вы пили слишком много рому. И вот вас хватил удар, как я вам предсказывал. И я, против желания, пытаюсь вас вылечить. Ну, мистер Дайм...
   -Я не Дайм,- перебил капитан.
   -Не важно,- сказал доктор.- У одного моего друга, сквайра, есть знакомый пират с такой фамилией, и я дал вам это имя для краткости. Запомните, что я вам скажу: один стакан рому вас, конечно, не убьет, если он будет один. Но я не знал еще ни одного человека, который может выпить стакан этого пойла и не захотеть еще. И клянусь вам: если вы не бросите пить, вы в самом скором времени умрете. Вам понятно? Не то, чтобы я расстроился по этому поводу, но ведь наверняка есть люди, которых ваша смерть, скажем так, не обрадует... Ну, попытайтесь встать. Я помогу вам добраться до постели.
   С большим трудом мы втащили капитана наверх и уложили в постель. Он в изнеможении упал на подушку. Он был почти без чувств.
   -Так помните,- сказал доктор,- я говорю вам по чистой совести: слово "ром" и слово "смерть" для вас означают одно и то же. Хотя, зачем я это говорю...
   Взяв меня за руку, доктор отправился к моему раненому отцу.
   - С вашим бандитом все будет в порядке,- сказал он, едва мы закрыли за собой дверь.- Я вкатил в него столько успокоительного, что он надолго успокоится. Неделю проваляется в постели, а это полезно и для него, и для вас, и для нас всех. Рома не давать! Второго удара ему не пережить.
  

Глава 3

ЧЕРНЫЙ НОМЕР

   Всю первую половину дня мы с матерью крутились вокруг отца. Рана, нанесенная ему, была очень серьезной и мы опасались оставить его одного, даже под присмотром коробки диагноста, пристегнутой к его правой руке. Только когда отец перестал тревожно шептать что-то неразборчивое, порозовел и заснул спокойным сном, мы вспомнили о старом пирате.
   Около полудня я вошел к капитану с лекарствами. Он лежал в том же положении, как мы его оставили, только немного повыше. Он показался мне очень слабым и в то же время очень возбужденным, как будто уже успел выпить рома, а то и употребить других веществ, о которых я только слышал.
   Наркотики в нашей глуши не водились.
   -Джим,- просипел капитан,- ты один здесь чегонибудь стоишь. Твой отец... Он добрый малый и от него пахнет Пустотой, но он слаб, слаб... Только в тебе я вижу стержень, который отличает настоящих мужчин. Ты знаешь: я всегда был добр к тебе. Каждый месяц я давал тебе монету, и она всегда была полной!
   Не могу солгать, электронные монеты капитана никогда не имели на балансе денег меньше номинала.
   Тем временем, капитан опустился на подушку:
   - Видишь, друг, мне скверно, я болен и всеми покинут! И, Джим, ты принесешь мне кружечку рома, не правда ли?
   -Доктор...- начал я.
   Но он принялся ругать доктора - слабым голосом, но очень сердито.
   -Все доктора - ученые крысы, которые прыгают так, как их научили другие крысы,- сказал он.- А этот ваш здешний доктор - у него волчьи глаза, но что он понимает в пилотах? Я бывал на таких планетах, где солнце занимает полнеба и где жарко, как на сковородке, там, где леса синие, как рожа удавленника, и тянутся тысячи миль, до самого горизонта, где люди дохнут от таких болезней, которым ученые доктора еще не придумали названия. Что знает ваш доктор об этих местах? Нас спасал ром! Только ром! Ром был для нас и мясом, и водой, и женой, и другом. Выпьешь кружку и тебе уже легче видеть пятнистых крыс, огромных как свиньи и прытких, как солдаты в самоволке. И если я сейчас не выпью рому, я буду как бедный старый корабль, упавший брюхом на скалы. И сдохну, Джим, моя кровь будет на тебе, и на этой крысе, на докторе...
   И он снова разразился ругательствами.
   -Посмотри, Джим, как дрожат мои пальцы,- продолжал он жалобным голосом.- Я не могу остановить их, чтобы они не дрожали. У меня сегодня не было ни капли во рту. Этот доктор - дурак, уверяю тебя. Если я выпью рому, то мне могут начать мерещиться всякие инопланетные твари, но если я не выпью его, Джим, мне будут мерещиться ужасы. Кое-что я уже видел, ей-богу! Я не буду тебе говорить о том, кто стоял вон там, в углу, как живой - ты еще молод и не нужно тебе знать об этом, но поверь, это было адское зрелище. А когда мне мерещатся ужасы, я становлюсь как зверь - я ведь привык стрелять и рубить прежде, чем твой враг вцепится тебе в глотку.
   Он сменил тон с угрожающего на упрашивающий.
   - Ваш доктор сам сказал, что один стаканчик меня не убьет. Я дам тебе вот эту монету за одну кружечку, Джим!
   Он клянчил все настойчивее, в его дрожащих пальцах блестел темно-красный пластик монеты номиналом в целый кредит - кредит! - голос капитана иногда поднимался почти до крика, что я испугался, как бы его не услышал отец. Отцу в тот день было особенно плохо, и он нуждался в полном покое. К тому же меня поддерживали слова доктора, что один стакан не повредит капитану. Я взял монету - кредит! - и произнес:
   -Я принесу вам стакан, но это будет последний.
   Я принес стакан рому. Капитан жадно схватил его, чуть не продавив прочный пластик, и выпил до дна. Выпил и сразу цвет его лица сменился с изжелта-зеленого на бледно-бурый:
   -Вот и хорошо!- сказал капитан.- Мне сразу же стало лучше. Послушай, друг, доктор не говорил, сколько мне лежать на этой койке?
   -По крайней мере неделю,- сказал я.- Не меньше!
   -Гром и молния!- вскричал капитан.- Неделю! Если я буду лежать неделю, ОНИ успеют найти меня. ОНИ уже пронюхали, где я,- моты и лодыри, которые не могли сберечь свое и зарятся теперь на чужое. Разве так настоящие флотские поступают? Вот я, например: я человек бережливый, никогда не сорил деньгами и не желаю терять нажитого. ОНИ уже приходили, я видел Пса, я видел, как они заглядывали в окна и шептались под дверью. Но я обманул ИХ один раз, я обманывал ИХ много раз, и обману сейчас. Пора! Пора сниматься с этой площадки. Все по местам! Гравитация пошла!
   С этими словами он стал медленно приподниматься, схватив меня за плечо с такой силой, что я чуть не закричал от боли. Его пылкая речь совершенно не соответствовала еле слышному голосу.
   После того как он сел на кровати, он долго не мог выговорить ни слова, тяжело дыша, так, что в груди все клокотало, но наконец произнес:
   -Доконал меня этот доктор... Помоги мне лечь...
   Но прежде чем я протянул к нему руку, он плашмя упал в постель и некоторое время лежал молча.
   -Джим,- сказал он наконец,- ты видел сегодня того флотского?
   -Черного Пса?- спросил я.
   -Да, Черного Пса,- сказал он.- Он очень нехороший человек, но ОНИ, которые послали его, еще хуже. Слушай: если мне не удастся отсюда убраться и ОНИ позвонят мне, знай, что они охотятся за моим ноутбуком. Тогда хватай мотоцикл...- ведь у тебя же есть мотоцикл, не правда ли? У каждого деревенского мальчишки есть мотоцикл - тогда хватай его и мчи во весь дух... Сквайр... Теперь уж все равно... Скачи хоть к этому проклятому доктору, к ученой крысе, и скажи ему, чтобы он собирал всю свою банду - всяких там полицейских и судей - и накрыл на борту "Адмирала Арчера", всю шайку старого Брекчии, всех до одного, сколько их еще осталось в живых. Я был первым штурманом... да, первым штурманом старого Брекчии, и я один знаю, где находится то место.
   Еще когда капитан заговорил про НИХ, я заподозрил, что он допился до полного безумия, а когда он рассказал про Брекчию - одного из самых страшных пиратов - холодок пробежал по моей спине. Джентльмены, которые перевозили товары через наш трактир, и те были гораздо более безобидны. Но когда я услышал про "место", я отбросил страх и навострил уши.
   Место... Кто не слышал о пиратских сокровищах?
   Капитан тем временем полез под подушку и достал тонкий плоский ноутбук, в корпусе вороненого металла, потертый и исцарапанный. Не знаю, что так могло истрепать эту сталь.
   - Он сам все мне передал в Самарре, когда лежал при смерти, вот как я теперь лежу. Видишь? - Капитан взмахнул ноутбуком - Я сам забрал это из его еще теплых рук. Но ты ничего не делай, пока ОНИ не позвонят мне или пока ты снова не увидишь Черного Пса или флотского на одной ноге. Этого одноногого, Джим, остерегайся больше всего. Запомнил? Только если ОНИ позвонят мне... иначе я зарублю тебя, если ты протянешь руки к моему ноутбуку...
   Он начал заговариваться, и голос его становился все слабее. Я дал ему лекарства, и он выпил его, чмокая губами, как ребенок.
   - Еще ни один флотский не нуждался в лекарстве, когда рядом есть ром, - сказал капитан и потерял сознание.
   Я оставил его одного.
   Не знаю, как бы я поступил, если бы дальше все шло благополучно. Вероятно, я рассказал бы обо всем отцу или доктору, ибо я смертельно боялся, чтобы капитан не пожалел о своей откровенности и не прикончил меня. В его больной голове все смешалось и он с равной легкостью мог забыть о разговоре или принять меня за посланца таинственных ИХ, которые, как я подозревая, существовали только в голове капитана.
   Но обстоятельства сложились иначе. Вечером скончался отец.
   Я был так поглощен горем, в конце концов, человека ближе, кроме матери, у меня не было. Нас посетил коронер, но его перехватил доктор Линч, и все было урегулировано.
   Хотелось забиться в угол и тихо завыть, но после смерти отца я стал главой семьи и не мог себе позволить слабости. Да и посещения соседями с соболезнованиями, устройство похорон и работа в трактире, занимали столько времени, что у меня не было времени долго горевать.
   На следующее утро капитан сошел вниз, как ни в чем не бывало. Ел в обычные часы, но без всякого аппетита и, боюсь, выпил больше, чем обыкновенно, потому что сам угощался у стойки. При этом он фыркал и сопел так сердито, что никто не дерзнул запретить ему выпить лишнее. Вечером накануне похорон он был пьян, как обычно. Отвратительно было слышать его разнузданную, дикую песню в нашем печальном доме. И хотя он был очень слаб, мы до смерти боялись его. Единственный человек, который мог бы заткнуть ему глотку,- доктор,- был далеко: его вызвали за несколько миль к одному больному, и после смерти отца он ни разу не показывался возле нашего дома.
   Я сказал, что капитан был слаб. И действительно, он не только не поправлялся, но как будто становился все слабее. Через силу всходил он на лестницу; шатаясь, ковылял из зала к нашей стойке. Иногда он высовывал нос за дверь, но хватался при этом за стену. Дышал он тяжело и быстро, как человек, взбирающийся на крутую гору.
   Он больше не заговаривал со мной и, повидимому, позабыл о своей недавней откровенности, но стал еще вспыльчивее, еще раздражительнее, несмотря на всю свою слабость. Постоянно таскал с собой пару старых флотских пистолетов, вроде того, что был у моего отца, как будто не боялся полиции. Напиваясь, он вытаскивал саблю и клал ее перед собой на стол и при этом почти не замечал людей, погруженный в свои мысли и бредовые видения.
   Раз както, к нашему величайшему удивлению, он даже стал насвистывать какуюто деревенскую любовную песенку, которую, вероятно, пел в юности, перед тем как отправиться в космос. В этот момент я вспомнил его оговорку о том, что у каждого деревенского мальчишки есть мотоцикл. Наверное, в юности капитан был мальчишкой вроде меня...
   На следующую ночь после похорон ко мне пришли джентльмены.
   Да, вынужден признаться - я давно отошел от дел и это признание мне не повредит - что доход нашего отеля состоял не только из того, что платили постояльцы и выручки от выпивки. Самым старым нашим клиентом был капитан, а от него получить оплату было затруднительно - стал бы я брать ту монету, если бы он платил вовремя! - выпивать же деревенские предпочитали в кабачке на площади. А налоги никто не отменял...
   Вот уже десять лет федералы как с ума сошли. Можно подумать, им стало известно о том, что проживут они только пятнадцать лет, а в рай попадут, если заплатят кругленькую сумму. Налог на продажу спиртного вырос в двадцать раз! Теперь, чтобы оплатить налоги за одну кружку джина, нужно продать две. Если честно платить все налоги, то гостиницу проще сжечь и пойти нищенствовать, в надежде на пособие от федералов. С него-то налог совсем небольшой...
   Чтобы люди больше покупали произведенного на нашей планете, федералы подняли налоги на все, что привозится кораблями. На ВСЕ. Наверное, они как-то подзабыли, что у нас не делают половины того, что привозят. Или делают в таком количестве, что не хватит даже на жителей нашей деревни, не то, что на всю планету. Или федералы думали, что промышленники начнут производство? Наивные...
   Что делать простым людям: рыбакам, рабочим, фермерам? Ходить голыми и жить в шалашах, честно платя проклятым федералам? И вот тут выручают джентльмены.
   "Джентльмены" - так у нас называют контрабандистов. Лихих ребят, которые знают немногочисленные орбитальные станции пограничников как свои пять пальцев, ребят, чьи корабли ночами разгружаются в тихих бухтах, вроде нашей. Джентльмены спасали от разорения простых людей, и давали работу, позволяющую свести концы с концами нам с отцом.
   В тайнике нашей гостиницы стояла аппаратура, следящая за окрестностями бухты и дававшая знать, если поблизости отирались таможенные катера. Нам платили за то, чтобы мы сообщали об опасности джентльменам и будь я проклят, если я испытываю хоть малейшее сожаление при мысли о том, что обкрадывал проклятых федералов.
   Джентльмены были местные, поэтому с последним повышением расценок на наши услуги они давно согласились. Я с содроганием думал о том, что будет, когда придется общаться с чужаками, вроде Черного Пса...
   В таком положении были дела, когда на другой день после похорон - день был пасмурный, туманный и морозный,- часа в три пополудни, я вышел за дверь и остановился на пороге. Я с тоской думал об отце...
   Вдруг я заметил человека, который неторопливо вышагивал по дороге. Очевидно, когда-то он потерял зрение: его глаза скрывали окуляры из дешевого зеленого пластика, в руках он сжимал оранжевую трость, которую федералы выдают бесплатно каждому ослепшему.
   Наука позволяла вставить искусственные глаза, которые ничем не отличались от настоящих, ни для владельца ни для его собеседников. Разве что иногда пугали маленькие красные искорки, вспыхивающие в зрачках с виду обычного человека. А вот пришелец носил дешевые окуляры, которые позволили ему видеть разве что силуэты, и то в черно-белом изображении. Деньги на дорогие глаза есть не у всех...
   Ссутуливший слепой шаркал по дороге, он весь был закутан в старый вытертый плащ с капюшоном, который делал его еще страшнее. Он остановился невдалеке от трактира, повел окулярами и громко произнес гнусавым голосом, остановившись слепым взглядом на мне:
   -Не скажет ли добрый человек бедному слепому человеку, сохранившему лишь крохи драгоценного зрения, в какой местности он находится в настоящее время?
   -Вы находитесь возле трактира "Адмирал Арчер", в бухте Черного Холма- сказал я.
   -Я слышу голос,- прогнусавил старик,- голос юноши. Дайте мне руку, молодой человек, и проводите меня в этот дом!
   Я, как зачарованный, протянул ему руку, и этот жуткий безглазый со слащавым голосом схватил ее, точно клещами. Из прорехи в разодранных перчатках блеснул металл автопротеза.
   Я так испугался, что хотел убежать. Но слепой притянул меня к себе.
   -А теперь, мальчик,- его голос перестал быть сладким, как патока, теперь он лязгал, как гусеницы танков из фильмов о последней войне,- веди меня к капитану.
   -Сэр,- проговорил я,- я, честное слово, не смею...
   -Смеешь,- усмехнулся он.- Смеешь. Поверь мне, лучше быть послушным мальчиком и сохранить свои кости целыми!
   И он так стиснул мою руку, что я вскрикнул.
   -Сэр,- сказал я,- я боялся не за себя, а за вас. Капитан теперь не такой, как всегда. Он сидит с обнаженной саблей, носит пистолеты. Один джентльмен уже приходил к нам и...
   Упоминание о визите Черного Пса слепому не понравилось.
   -Живо, - перебил он меня.
   Никогда я еще не слыхал такого холодного и мерзкого голоса. Этот голос напугал меня сильнее, чем боль. Я понял, что должен подчиниться, и провел кошмарного слепца в зал, где сидел сумасшедший пират, одурманенный ромом.
   Слепой вцепился в меня железными пальцами. Он давил меня всей своей тяжестью, и я едва держался на ногах.
   -Веди меня прямо к нему и, если ты произнесешь хоть слово, когда увидишь его, я вот что сделаю!
   И он так сжал мою руку, что мои бедные кости отчетливо захрустели. Я так боялся слепого пирата - а я уже понял, что это бывший пират - что забыл мой ужас перед капитаном и, открыв дверь зала, дрожащим пальцем указал на сидящего в углу капитана.
   Капитан даже не обратил внимания на нас. Он сидел как сидел, глядя оцепеневшим взглядом куда-то сквозь стену и что-то беззвучно шептал. Как мне кажется, его разум окончательно отказался работать хозяину и тот пребывал с мире грез, возможно стоял на капитанском мостике или наслаждался видением золотых монет.
   -Надо же...- прошептал нищий.- Это и в самом деле мой старый друган Билли. Как тесен космос... Я не могу его видеть, но я слышу его дыхание, о, его ни с чем не спутаешь... если походишь десяток лет слепым, поневоле, научишься различать людей.
   Слепой вытянул левую руку вперед. Она была одета в старую перчатку, в руке ничего не было, тем страшнее был этот жест. Казалось, слепой накладывает на капитана жуткое проклятье.
   Что-то пискнуло..
   -Дело сделано,- сказал слепой.
   При этих словах он отпустил меня и с проворством, неожиданным в калеке, вывернулся из общей комнаты на дорогу. Я все еще стоял неподвижно, прислушиваясь к удаляющемуся стуку его трости.
   Прошло довольно много времени - может полчаса, может час - прежде чем капитан зашевелился. Он посмотрел на меня исподлобья мутным бычьим взглядом, затем перевел взгляд на свой браслет-коммуникатор. Пощелкал кнопками. Неожиданно его глаза расширились.
   -В десять часов!- взревел он.- Осталось шесть часов. Мы еще им покажем! Орудия к бою! Абордажная ко...
   Он вскочил на ноги, но сейчас же покачнулся и схватился за горло. Простоял, пошатываясь, несколько мгновений, потом забулькал и всей тяжестью грохнулся на пол.
   Я сразу кинулся к нему и позвал мать. Но было поздно. Квадратик диагноста на браслете горел красным. Капитан был мертв. И странно: мне, право, никогда не нравился этот человек, хотя в последнее время, когда он начал сходить с ума, я начал жалеть его, но, увидев его мертвым, я заплакал.
  

Глава 4

ФЛОТСКИЙ ЧЕМОДАН

   Я, конечно, сразу же рассказал матери все, что знал. Может быть, мне следовало рассказать ей об этом раньше. Мы очутились в трудном, опасном положении.
   ОНИ, существовавшие в воображении капитана, к нам не придут - мои мысли упорно возвращались и возвращались к ноутбуку с "местом" - однако нам грозила опасность серьезнее. По приказу настоящего хозяина нашей гостиницы мы подняли оплату наших услуг для джентльменов в ТРИ раза. И оказались между двух огней. Ск... хозяин гостиницы требовал от нас денег, контрабандисты отказывались их платить. Если местные, те что жили на наших землях, еще согласились, пусть и скрипя зубами, то пришлые, те, что послали Черного Пса и слепого... Если мы откажемся им помогать без оплаты, они... Даже не знаю, что сделают. Если мы не станем платить хозяину... Ну, тут я знаю, что он сделает. А платить ему из своего кармана мы не можем: вы не представляете, какие деньги крутятся в этом бизнесе. Если джентльмены решат, что мы хотим сдать их федеральной таможне - нам с матерью конец. А они, видимо, уже это решили. Приказ капитана ехать за доктором Линчем я выполнить не мог: нельзя было оставить мать одну, без всякой защиты. Об этом нечего было и думать. Но мы не смели и оставаться дома: мы боялись даже тиканья часов. Всюду нам слышались чьито шаги, будто ктото приближается к нам. Пару раз мне начинало казаться, что в большом зале, там, где лежало мертвое тело капитана, раздается шорох, как будто он пытается встать.
   Мы не могли остаться, потому что в дом скоро - "до десяти вечера" - нагрянут контрабандисты. Они и так-то люди не из обходительных, а уж ведомые бывшими пиратами... Мы не могли сбежать: у нас не было денег и не было родных, чтобы просить у них о помощи.
   И тут моя мама вскочила на ноги. Высокая и по-прежнему стройная, несмотря на прожитые годы, она была прекрасна в своем порыве. Я сразу вспомнил рассказы о том, что в молодости за моей матерью ухаживали все парни деревни. А она выбрала отца. И была с ним счастлива.
   - Джим, мой мальчик, - воскликнула она, - у нас есть деньги! Деньги мертвого пирата!
   Я понял, что она имела в виду: капитан, хотя и со скрипом и с задержками, исправно платил нам за жилье. Да и не могу поверить я в то, что старый, экономный пират не скопил кругленькой суммы за время грабежей и разбоя. Было только одно "но".
   - Мама, что скажет полиция?
   Вопрос был серьезный: если капитан прошел амнистию и жил под своим настоящим именем, то полиция заинтересуется тем, что кто-то рылся в его вещах.
   - Идем, - она схватила меня за руку, - Я все придумала.
   Бешено колотилось мое сердце, когда мы отправились в наш большой зал. Вечер был холодный. Всходила полная луна. Она глядела в окна, освещая темное помещение с мертвецом на полу.
   Войдя в зал, я сразу же закрыл дверь на засов. Тяжело дыша, мы стояли в темноте, одни в пустом доме, где лежало мертвое тело. Затем мать принесла фонарик, и, держась за руки, мы подошли к трупу. Капитан лежал в том же положении, как мы его оставили,- на спине, с открытыми глазами, откинув одну руку.
   -Опусти шторы, Джим,- прошептала мать.- Я не хочу, чтобы кто-то увидел через окно как мы его обыскиваем... Статью за мародерство еще не отменили. А теперь,- сказала она, когда я опустил шторы,- надо отыскать ключ от чемодана...
   Чемодан действительно был заперт.
   Я опустился на колени. На экране коммуникатора капитана безостановочно крутилась строка "Сообщение с номера..." Дальше шел ряд нулей. Я не сомневался, что это и есть "черный номер", каким пользуются в тайной полиции, да, как выяснилось, еще и пираты. Что-то толкнуло меня. Я нажал "Прочитать" и на экран всплыло сообщение: "Даем тебе срок убраться до десяти вечера".
   -У него был срок до десяти, мама,- сказал я.
   И в то же мгновение наши старые часы начали бить. Этот внезапный звук заставил нас сильно вздрогнуть. Но он и обрадовал нас, так как было только шесть часов.
   -Ну, Джим,- сказала мать,- ищи ключ.
   Я обшарил карманы капитана один за другим. Несколько электронных монет, почти пустых, и одна металлическая, серебряная, номиналом в полкредита, нитки и толстая игла, початая пачка табака, складной нож, карманный коммуникатор, старый и дешевый, зажигалка - вот и все, что я там нашел. Я уже начал отчаиваться...
   -Может быть, на шее?- сказала мать.
   Преодолев отвращение, я разрезал грязный ворот его рубашки. И действительно, на шнурке, который я сейчас же перерезал собственным ножом капитана, висел ключ-кольцо.
   Эта удача наполнила наши сердца надеждой, что нам повезет, и мы поспешили наверх, в ту тесную комнату, где так долго жил капитан и где со дня его приезда стоял его чемодан.
   Снаружи это был самый обыкновенный флотский чемодан, из тех, которые выдают матросам. На крышке видна была буква "Б", неумело выгравированная. Углы были потерты и сбиты, точно этот чемодан отслужил долгую и трудную службу.
   -Дай мне ключ,- сказала мать.
   Она приложила ключ к электронному замку, тот щелкнул, и она в одно мгновение откинула крышку.
   На нас пахнуло крепким запахом табака. Прежде всего мы увидели новый, старательно вычищенный и выутюженный мундир флотского пилота, очень хороший и, по словам матери, ни разу еще не надеванный. Подняв костюм, мы нашли кучу самых разнообразных предметов: плоский карманный коммуникатор в кожаном чехле, серебряную кружку с узорной гравировкой на русском, несколько пачек сигарет "Блекберд", две пары армейских пистолетов офицерского образца, с запасными обоймами, слиток серебра, без клейма, старинные испанские часы, несколько безделушек, не слишком ценных, но преимущественно заграничного производства, два инфкристалла в оправе и пять или шесть причудливых раковин, судя по виду, с разных планет. Впоследствии я часто думал, зачем капитан, живший такой непоседливой, опасной, преступной жизнью, таскал с собой эти раковины.
   Но ничего ценного, кроме слитка серебра и безделушек, мы не нашли, а это нам было не нужно. На самом дне лежал старый плащ, вытертый и выцветший. Мать нетерпеливо откинула его, и мы увидели последние вещи, лежавшие в сундуке: завернутый в клеенку ноутбук, и холщовый мешок, в котором, судя по звону, были деньги.
   -Отлично,- сказала мать.- Здесь должно хватить на первое время. Держи плащ!
   Она бросила мне плащ капитана - я, хотя и с омерзением, но надел его - и принялся аккуратно раскладывать монеты по карманам. Это было трудное дело, отнявшее много времени, ведь их нужно было положить так, чтобы они не звенели при ходьбы и чтобы не было видно, что в карманах что-то лежит. Тут были собраны и перемешаны монеты самых разнообразных видов и стран: и металлические и электронные, английские, французские, испанские, португальские, красные, зеленые, фиолетовые, и еще какие-то, неизвестные мне.
   Когда мы разложили уже половину монет, я вдруг схватил ее за руку. В тишине, освещаемой светом луны раздался звук, от которого кровь застыла у меня в жилах: стук в дверь. Стучали палкой.
   Слепой.
   -Мама,- сказал я и сбросил плащ,- клади остальное, я сходу посмотрю.
   Бесшумно крался я к двери, обходя скрипучие половицы, которые я знал все, как одну. Я ведь прожил в отеле всю свою жизнь.
   Но каким бы бесшумным я не был, слух слепого оказался острее.
   - Кто там ходит? - прошелестел его отвратительный голос под дверью, - Билли, это ты? Это ты, мой старый приятель Билли? Ты еще не ушел? Неужели ты, Билли, вписался за этих крыс, хозяев отеля?
   Слепой помолчал.
   - Нет, - проговорил он, - Это не ты. Слишком тихое дыхание, слишком молодое... Мальчик Джим, подлый крысеныш! Передай Билли, что если он забыл о старой дружбе, то я тем более не буду о ней вспоминать!
   Шаркающие шаги начали удаляться по дороге. Я понял, что до десяти они ждать не будут.
   Волосы мои вставали дыбом. Медлить было нельзя ни минуты. Мы решили не теряя времени отправиться вместе в ближнюю деревушку. Сказано - сделано. Мама сгребла остатки денег, я схватил ноутбук. С непокрытыми головами бросились мы бежать сквозь морозный туман. Уже начинало темнеть.
   Деревушка от нас не была видна, но находилась она недалеко, в нескольких стах ярдах от нас, на противоположном берегу соседней бухты. Меня очень ободряло сознание, что слепой нищий появился с другой стороны и ушел, надо полагать, туда же. Правильно: если он предводитель контрабандистов, то именно там должен прятаться их корабль. Шли мы недолго, хотя иногда останавливались, прислушиваясь. Но кругом слышались привычные звуки: гудел прибой и каркали в лесу вороны.
   В деревушке уже зажгли фонари, и я никогда не забуду, как их желтоватое сияние успокоило нас. Но в этом и заключалась вся помощь, которую мы получили. Ни один из жителей деревни, к которым мы обратились в трактире, где собрались мужчины деревни, не согласился пойти с нами в "Адмирал Арчер".
   Чем больше мама говорила, прося о помощи, тем сильнее все льнули к своим углам. Имя капитана Брекчии, знакомое разве что тем, кто смотрел фильмы о пиратах, ничего не говорило им, а вот контрабандисты, были хорошо известны многим из них и одно упоминание о них приводило крестьян в ужас. Некоторые вспомнили, что однажды, работая в поле неподалеку от "Адмирала Бенбоу", видели на дороге какихто подозрительных людей. Незнакомцы показались им контрабандистами, и они поспешили домой, чтобы покрепче закрыть свои двери. Ктото даже видел небольшой люггер в бухте, в той самой, где, как мне кажется, скрывалась шайка слепого. Поэтому одно упоминание о контрабандистах приводило их в трепет. Находились смельчаки, которые соглашались съездить к сквайру, но никто не хотел принять участие в охране трактира.
   Говорят, что трусость заразительна. Но разумные доводы, напротив, способны внушить человеку храбрость. Когда все отказались идти вместе с нами, мать заявила, что отнюдь не собирается терять деньги, которые принадлежат ее осиротевшему сыну.
   -Вы можете робеть сколько угодно,- сказала она,- мы с Джимом не трусливого десятка. Мы вернемся той же дорогой, какой пришли. Мало чести вам, дюжим и широкоплечим мужчинам с такими цыплячьими душами! Мы будем вынуждены вернуться в отель и собрать наши вещи и наши деньги, оставив другое имущество на разграбление этих мерзавцев... Я буду очень благодарна, миссис Кроссли, - обратилась мать к хозяйке трактира, вытиравшей фартуком пустые пивные кружки, - если вы разрешите мне взять вашу сумку, чтобы положить в нее вещи.
   Я, конечно, заявил, что пойду с матерью, и, конечно, все заорали, что это безумие. Однако никто, даже из мужчин, не вызвался помочь нам. Помощь их ограничивалась тем, что один из них, отставной сержант, дал мне маленький пистолет на случай нападения и обещали держать трактора заведенными, чтобы мы могли удрать, если разбойники будут гнаться за нами. А один молодой человек помчался на мотоцикле к сквайру за вооруженным подкреплением. Охрана сквайра состояла из ветеранов армии и флота и могла быть убедительной.
   Мы вышли из трактира. Я сбросил плащ, свернул его и положил в сумку.
   - Отлично, - сказала мать, - теперь пойдем к мисс Броуди.
   Мисс Броуди, старая знакомая матери, вдова рыбака, жила в отдалении от деревенского трактира, и поэтому мы всегда могли сказать, что успели дойти до отеля и вернуться с вещами, которые успели покидать в сумку. Никто не будет сверять время и никто не обвинит нас в ограблении мертвого капитана, особенно, если контрабандисты из шайки слепого и в самом деле нападут на отель.
  

Глава 5

КОНЕЦ СЛЕПОГО

   Я вынужден признаться, что обманул мою бедную мать и этот обман до сих пор гложет меня. Отведя ее к подруге, я сказал, что хочу прокрасться как можно ближе к нашему отелю, чтобы, в случае, если разбойники вломятся в него, запомнить их лица и выступить свидетелем в суде. Но это было неправдой. Мое любопытство оказалось сильнее моего страха. Ноутбук капитана жег мое тело под одеждой, слова "сокровища" - мой разум. Я хотел взглянуть в записи капитана.
   Можно, конечно же, было остаться в деревне или даже в доме маминой подруги, но я боялся, что кто-то может увидеть мой ноутбук - капитан ведь уже мертв, не правда ли? - к тому же моему юношескому разуму показалось неправильным узнавать сведения о пиратских сокровищах, спрятанных на неизведанных планетах, сидя на унитазе.
   Я осторожно прокрался к зарослям ракиты неподалеку от нашего отеля. Закутался в плащ, чтобы случайный отблеск не выдал меня и нажал кнопку.
   Немало прошло времени, прежде чем я нашел файл с картой. Это была не полная карта планеты, а всего лишь маленький отрывок, показывающий небольшой остров посреди океана (а может быть моря или большого озера). На карте мигали красным три пометки.
   Сокровища.
   Удивляясь своему хладнокровию, я посмотрел на координаты планеты, где были спрятаны сокровища - длинный ряд цифр - затем вошел в справочник и нашел эту планету. Запомнил код звезды и шифр планеты - названия она не удостоилась - после чего уничтожил эти записи. Теперь место, где спрятаны сокровища пиратского капитана, знал только я...
   Едва я совершил это, как появились враги.
   Возле отеля возникли из темноты фигуры контрабандистов. Их было человек семь или восемь. Они быстро приближались, громко и беспорядочно стуча ботинками. Впереди всех бежал человек с фонарем в руках. Позади всех шагал еще один человек. По отблеску трости я понял, что это - слепой. Затем я услышал его голос и убедился, что был прав.
   - Дверь заперта! - охнул один из бандитов.
   -К черту дверь!- рявкнул слепой.
   -Есть, сэр!- слаженно отозвались двое или трое.
   И они кинулись в атаку на дверь "Адмирала Арчера"; человек с фонарем шел сзади. У самой двери они остановились и принялись совещаться шепотом.
   - Дэрк, болван! - рявкнул один из них.
   Очевидно, они обнаружили, что дверь не заперта. Затем опять раздались приказания слепого. Нетерпеливый, свирепый голос его становился все громче и свирепее.
   -В дом! В дом!- кричал он, проклиная товарищей за медлительность, - Отомстим крысам!
   Четверо или пятеро вошли в дом, двое остались на дороге вместе со слепым. Потом после нескольких минут тишины раздался крик удивления и чейто голос завопил изнутри:
   -Билли мертвый!
   - Я знал... - мне даже показалось, что в голосе слепого мелькнули слезы, - Я знал, что мой старый приятель Билли не может встать на сторону крыс. Они убили его... Что вы копаетесь?! Разнесите к чертям весь этот курятник!
   Я похолодел. Мы с матерью надеялись, что не найдя нас, контрабандисты уйдут восвояси, а потом мы сможем договориться. Но слепой был настроен слишком серьезно и собирался разнести весь отель в отместку за поднятые тарифы.
   Мы разорены. Денег на восстановление отеля у нас не было.
   В этот момент я вспомнил о сокровищах пиратов. Если бы удалось найти компаньона...
   Дом дрожал от грохота. Пираты крушили все напропалую: мебель, посуду, выпивку, окна. Окошко в комнате капитана распахнулось настежь, и вниз со звоном посыпались осколки разбитого стекла. Затем снова раздались голоса. Из окна высунулся человек. Голова его и плечи были хорошо видны при свете луны. Он крикнул слепому, стоявшему внизу на дороге:
   -Эй, Хук, кто-то перерыл весь чемодан Билли снизу доверху!
   Я похолодел. Банда Хука считалась самой опасной и жестокой среди контрабандистов планеты. Мы связались с чудовищем.
   - Они ограбили его! - проревел Хук.
   -Да нет. Тут серебряный слиток.
   Проклятье. Про слиток мы забыли в спешке.
   -К черту слиток!- закричал слепой.- Что же они унесли?!
   Слепой осекся. Пробормотал что-то себе под нос.
   -Эй вы, посмотрите в чемодане, есть ли там комм, инфо, что-нибудь подобное!- снова крикнул он.
   - Есть коммуникатор.
   - Не то! Билли ограбил самого Брекчию после смерти и сбежал. Раз он жил в этой дыре - значит денег у него не было. Ищите.
   Другой разбойник - вероятно, один из тех, кто остался внизу обыскивать труп капитана,- появился в дверях отеля.
   -Только два инфокристалла, - показал он их на ладони.
   Хук жадно схватил их, всмотрелся, поднося к самым окулярам, после чего с руганью бросил на землю и растоптал.
   - Они пустые!
   - Больше ничего.
   -Нас ограбили здешние люди. Этот тот щенок!- крикнул Хук.- Жаль, что я не выдавил ему глаза...
   Он стиснул кулаки, как будто в них были зажаты глазные яблоки. МОИ глазные яблоки.
   -Да, они были здесь. Здесь валяется фонарик,- сказал человек в окне.
   -Разнесите! Разнесите здесь все! К черту дом!- заорал Хук, стуча палкой.
   И вот в нашем старом трактире начался ужасный кавардак. Тяжелые шаги загремели повсюду. Посыпались обломки разбиваемой мебели, захлопали двери вверху и внизу, так что даже окрестные скалы подхватили этот бешеный грохот.
   Наш отель погибал. На моих глазах наворачивались слезы.
   В это мгновение слепой поднял руку:
   - Тихо. Сюда приближается машина. Полиция или таможня - нам один черт.
   -Надо бежать, ребята! - закричал один из пиратов.
   -Бежать?!- крикнул Хук.- Ах вы, олухи! Дэрк, ты всегда был дурак и трус. Никогда, никогда Хук не убегал от опасности. Особенно когда вдруг запахло деньгами. Золотом! О, дьявол!- воскликнул он.- Будь у меня глаза!
   Этот крик несколько приободрил разбойников. Некоторые начали как будто готовиться к обороне от приближающейся машины. Как мне показалось, больше думали о бегстве, чем о перестрелке. Остальные растерянно стояли посреди дороги.
   -Что вы стоите, идиоты?! Уберитесь с дороги, пусть полиция думает, что никого нет. Может, они просто едут по своим делам.
   -Но ведь отель уже разрушен,- проворчал один из бандитов, нехотя доставая и снова пряча в карман пистолет.
   -Все поймут, что с нами лучше не связываться,- добавил другой.- А сказки о сокровищах Брекчии оставь до посиделок в баре.
   Хук и правда был вроде бешеного. Последние возражения разбойников окончательно разъярили его. В припадке неистовой злобы он поднял свою трость и, бросившись вслепую на товарищей, принялся награждать их ударами.
   Те, в свою очередь, отвечали злодею ругательствами, сопровождая их ужасными угрозами. Они пытались схватить клюку и вырвать ее у него из рук.
   Эта ссора была спасением для отеля.
   Пока они дрались и переругивались, с холмов, со стороны деревушки, гул двигателя автомобиля, блеснул свет фар. Это был последний сигнал. Он означал, что опасность близка. Разбойники кинулись в разные стороны - одни к морю, по берегу бухты, другие вверх, по откосу холма. Через полминуты на дороге остался один Пью. Они бросили его одного - может быть, забыли о нем в паническом страхе, а может быть, нарочно в отместку за брань и побои. Оставшись один, он в бешенстве стучал палкой по дороге и, протягивая руки, звал товарищей.
   Он стоял метрах в десяти от меня, ругаясь:
   -Джонни, Черный Пес, Дэрк...- Он называл и другие имена.- Ведь вы не кинете старого Хука, дорогие товарищи, твари, ведь вы не оставите старого Хука! Вы поможете мне раздавить этого мальчишку, чтоб он сдох, как его отец...
   Я с удивлением увидел, что смотрю на слепого поверх ствола пистолета, маленького пистолета, который мне отдали в деревне. В моей душе поднималась ненависть к этому мерзкому, уродливому человеку, уничтожившему мой отель, мою жизнь, послужившего причиной смерти отца...
   Мои пальцы щелкнули предохранителем, на затылке слепого высветилось красное пятно прицела.
   - А эту шлюху, - продолжал сквернословить слепой - насадить на кол...
   Пистолет хлопнул и в голове слепого образовалась дымящаяся дыра. Мертвый Хук качнулся и в этот момент из-за поворота вылетел автомобиль.
   Я размахнулся и отбросил пистолет далеко в сторону, слыша, как он покатился по камням.
   Фары на мгновенье высветили начинающего заваливаться слепого и тут же передний бампер автомобиля сбил его и отбросил в канаву у дороги.
   Автомобиль остановился, на дверцах мелькнули эмблемы федеральной таможни.
   Я вскочил на ноги и окликнул подъехавших. Они остановились, ошеломленные происшедшим несчастьем. Я сейчас же узнал их. На переднем сиденье у водителя сидел подросток, который вызвался съездить из деревушки за доктором Линчем. Остальные оказались таможенными офицерами, которых он встретил на пути. У него хватило ума позвать их на помощь. Возможно, таможенники и отказались бы помогать, в конце концов, ловля разбойников - не их обязанность, но, к счастью, в машине ехал и начальник таможни мистер Данс. Он прекрасно знал, чем не самом деле был наш отель, и деньги ему платили не только федералы, поэтому Данс тотчас же приказал развернуть машину и мчаться к отелю.
   Я подошел к машине и взглянул на мертвеца. Хук был убит наповал. Я качнулся и упал в обморок.
   Таможенники положили меня на заднее сиденье, дали нюхнуть нашатыря, обрызгали холодной водой. Я пришел в себя, после чего меня напоили лекарствами и ромом. Несмотря на все это, меня продолжало трясти, стоили только вспомнить об убитом мною Хуке. Пусть он был пиратом, но он был человеком. Первым убитым мною человеком.
   Меня стошнило.
   Тем временем начальник таможни Данс бросился со своим отрядом к бухте. Таможенники достали пистолеты и осторожно спускались по склону, опасаясь засады. Они бы двигались быстрее, все-таки, чтобы быть таможенником нужна определенная смелость - они гибли раз в месяц и отнюдь не от простуды - но Данс, единственный из всего отряда, знал, что в бухте часто попадаются контрабандисты, которых НЕ НУЖНО ловить. И он не знал, не были ли те, кого они могут застать в бухте. Лучше не торопиться и придержать не в меру прытких подчиненных. И, естественно, к тому времени, когда они добрались наконец до бухты, корабль уже успел запустить антигравы, хотя и находилось еще на поверхности воды. Данс окликнул его. В ответ раздался голос, советовавший ему избегать освещенных луной мест, если он не хочет поджарится как окорок. И тотчас же возле его плеча в камень ударил лазерный луч.
   Вскоре корабль поднялся над водой, повис на мгновенье в воздухе и скрылся в небе, блеснув мокрым бортом в свете луны.
   Мистер Данс сразу послал всех своих людей на машине в таможню, чтобы выслали куттер.
   -Но все это зря,- сказал он.- Они удрали, и их не догонишь. Я рад и тому,- добавил он,- что наступил господину Хуку на мозоль.
   Данс получал деньги, но это не означает, что он любил контрабандистов.
   Вместе с ним я вернулся в "Адмирал Арчер". Трудно передать, какой там был разгром. Бандиты сорвали со стены даже часы. И хотя они ничего не унесли с собой, кроме чемодана капитана, и нашей кассы, мне сразу стало ясно, что мы разорены.
   Под наше обеспечение в комнатах хранились контрабандные товары. О, ничего мерзкого и отвратительного вроде наркотиков. Вполне безобидные вещи: канистры со спиртом, ткани... Пираты разорвали, разрубили, уничтожили их. Нам с матерью придется заплатить. Вкупе с разрушенным отелем это означало, что мы остаемся без единой монеты.
   Мистер Данс стоял посреди большого зала, покачиваясь с каблука на носок и усиленно делая вид, что не замечает лоскутов инопланетных тканей или луж спирта.
   -Я говорил, что контрабандисты - не овечки и их нельзя стричь бесконечно... Вот и последствия. Они хотели разгромить отель в отместку или что-то искали?
   -Да нет... - начал я, но тут взгляд начальника таможни упал на ноутбук, который я по прежнему держал в руках.
   - Это принадлежит тебе? - в глазах мистера Данса что-то блеснуло, как будто он узнал эту вещь.
   - Нет, - не смог солгать я, - Это принадлежит капитану, нашему постояльцу, который лежит вон там, мертвый.
   -Не твоя, значит...,- сказал он.- Дай ее мне, если хочешь.
   -Я думал дать ее доктору Линчу...- начал я.
   -Правильно!- с жаром перебил он меня.- Правильно. Доктор Линч- джентльмен и судья. Пожалуй, и мне самому следовало бы съездить к нему или к сквайру и доложить о происшедшем. Ведь как-никак, а Хук умер. Я нисколько не жалею об этом, но могут найтись люди, которые взвалят вину на меня, начальника таможни. Знаешь что, Джим? Поедем со мной. Я возьму тебя с собой, если хочешь.
   Я понял причину беспокойства начальника таможни. Он боялся не полицейского расследования, а мести. Поэтому он хотел доложить сквайру, потому что... Да, к черту!
   Именно сквайр и был хозяином всех контрабандистов побережья. И хозяином "Адмирала Арчера" тоже.
   Меня Данс брал с собой потому что хотел лишнего свидетеля своей непричастности к смерти Хука.
   Меня начало трясти.
  

Глава 6

НОУТБУК КАПИТАНА

   Пока мы ехали к дому доктора Линча, я открыл ноутбук капитана. Мысль, пришедшая ко мне в голову, была вызвана импульсом "что, если...". Дождавшись, пока на экране замелькают цветные пятна карты, я достал из кармана обрывок бечевки - что за мальчишка без бечевки? - и принялся вязать узлы.
   Мы подъехали к дому доктора. Мистер Данс велел мне вылезти из машины и постучаться. Я заметил, что он явственно нервничает, и поэтому груб со мной.
   На стук вышла служанка.
   -Доктор Линч дома?- спросил я.
   -Нет,- отвечала она.- Он вернулся после полудня домой, а теперь ушел в усадьбу пообедать и провести вечер со сквайром.
   -В таком случае мы едем туда,- сказал мистер Данс.
   До усадьбы было недалеко. Я даже не стал залезать в машину, а запрыгнул на дугу заднего антиграва. Машина мчалась, ветер обдувал мне лицо и трепал волосы и я чувствовал себя маленьким мальчиком. К сожалению, это был последний раз, когда ко мне приходило такое ощущение.
   Мелькнули ворота парка. Длинная безлиственная, озаренная луной аллея вела к белевшему вдали дому, окруженному просторным старым садом. Мистер Данс выпрыгнул из машины, я соскочил с антиграва и он повел меня в дом. Нас тотчас же впустили туда, наверное, Данс успел позвонить сквайру по коммуникатору.
   Кто-то может задаться вопросом, почему начальник таможни, федеральный чиновник, который подчиняется только своему начальству в столице планеты, отправляется к пусть богатому, но не имеющему никакой официальной должности, землевладельцу. Ответ прост: любой, кто связан с контрабандистами - неважно, помогает ли он им или ловит - должен был дружить со сквайром. Предыдущие два начальника таможни погибли при исполнении - одного застрелил неизвестный стрелок, второй разбился о скалы, когда в полете отказали двигатели его катера. О, я не утверждаю, что сквайр организовал эти убийства! Но факт остается фактом: кто дружит со сквайром - живет безбедно, кто не дружит...
   Становится понятна причина нервозности Данса: гибель одного из вожаков контрабандистов отнюдь не похожа на проявлении дружбы.
   В этом месте у меня побежали мурашки и закрутило в животе.
   Слуга провел нас по длинному коридору, пол которого был застлан ковром, в кабинет хозяина. На стенах висели картины-экраны, выключенные и тускло-черные. Сквайр и доктор Ливси сидели возле яркого огня и курили.
   Я никогда не видел сквайра так близко. Это был высокий мужчина, более шести футов ростом, дородный, с толстым суровым лицом, красным, как будто обветренным во время долгих странствий. Хотя любой в деревне и окрестностях знал, что сквайр любит заглянуть на дно стакана.
   -Войдите, мистер Данс,- высокомерно и снисходительно кивнул сквайр начальнику таможни.- Добрый вечер!
   -Добрый вечер, Данс,- сказал доктор и тоже кивнул головой.- Добрый вечер, друг Джим. Какой попутный ветер занес вас сюда?
   Доктор указал мне на кресло, в которое я и опустился. Сквайр шевельнул бровью, но смолчал. Вместо этого он с доктором повернулся к мистеру Дансу.
   Они сидели в креслах, внимательно глядя на начальника таможни. Тот стоял, руки по швам, и рассказал все наши приключения, как заученный урок. Посмотрели бы вы, как многозначительно переглядывались эти два джентльмена во время его рассказа! Они слушали с таким любопытством, что даже перестали курить.
   Мистер Данс добрался до самой щекотливой части произошедших событий: смерти слепца. Мне стало совсем неуютно: начальник таможни отнюдь не был дураком и подал гибель Хука так, что, с одной стороны, она выглядела несчастным случаем, но с другой - прозвучали отчетливые намеки, что слепой был застрелен, причем в тот момент, когда поблизости находился только один человек. Я.
   Наконец мистер Данс окончил свой рассказ. Он был спокоен, и только бледность лица выдавала его внутреннее напряжение.
   Сквайр, во время рассказа успевший осушить пару бокалов коньяка, видимо, пришел в благодушное настроение
   -Мистер Данс,- сказал сквайр,- вы благородный человек! А прикончив одного из этих злодеев, пусть даже невольно, вы совершили доблестный поступок. Таких надо давить, как тараканов!..
   Начальник таможни выдохнул и расслабился. Если сквайр сказал, что не имеет претензий, значит, обвинения с мистера Данса в "недружелюбности" сняты и никто - ни контрабандисты, ни полиция, ни суд (тем более, что судья, Линч, присутствовал тут же) - не посмеет обвинить начальника таможни в убийстве.
   - Дрейк, - сквайр бросил на меня быстрый взгляд, - я вижу, тоже малый не промах...
   Сквайр понял, кто являлся настоящим убийцей слепого, но тут же дал понять, что и меня никто не обвинит. Слава Богу...
   - Позвони в тот колокольчик, Дрейк. - велел сквайр - Мистер Данс должен выпить.
   Начальник таможни продолжал стоять у двери столбом.
   -Значит, Джим,- сказал доктор,- то, что они искали, находится у тебя?
   Я вздрогнул, но понял, что доктор говорит не о товарах, которые хранились в гостинице. Он озвучил ту версию, которая впоследствии станет официальной: никакие контрабандисты не появлялись в окрестностях "Адмирала Арчера", не мстили за повышение тарифов и не громили гостиницу. На нас напали бывшие пираты - почти правда, Хук, как выяснилось, в свое время был пиратом и летал вместе с капитаном - желавшие добраться до своего дружка и отомстить ему за что-то. Либо искавшие что-то, украденное капитаном. Например, ноутбук.
   -Вот он,- сказал я и положил на стол ноутбук.
   Честно говоря, я думал, что ноутбук возьмет сквайр, но как только тот дернулся, как ноутбук оказался в руках доктора Линча.
   Он осмотрел ноутбук. По-видимому, ему не терпелось открыть его. Но он пересилил себя и спокойно положил ноутбук в сумку.
   -Сквайр,- сказал он,- когда Данс выпьет свой коньяк, ему придется вернуться к своим служебным обязанностям. А Джим будет ночевать у меня. Если позволите, я попрошу сейчас подать ему холодного паштета на ужин.
   Несмотря на последнее "если позволите" прозвучали слова доктора как приказ. Я знал, что до того, как появиться у нас, он воевал, но, честно говоря, думал, что он был военным медиком. Здесь же в его голосе звучала сталь офицерского голоса.
   -Еще бы, сделайте милость, Линч!- отозвался сквайр.- Дрейк сегодня заслужил кое-что и побольше. Ведь он принес...
   Сквайр замолчал, прикладываясь к бокалу, но я понял, что о ноутбуке и сокровищах он ЗНАЕТ.
   А тем временем Данс удалился. Честно говоря, выглядело это так, как будто его просто выставили за дверь.
   Передо мной на одном из маленьких столиков поставили большую порцию голубиного паштета. Я был голоден как волк, паштет был нежным и вкусным, но я с трудом впихивал его в глотку, как будто паштет был сделан из картона.
   Откуда сквайр - и доктор? - знает о сокровищах? Отку...
   Капитан. Вот откуда.
   На самом деле, зачем он поселился именно у нас? Там, где рядом живет богатый землевладелец, который сможет снарядить корабль и отправиться в полет к планете, на которой закопаны сокровища. Который сможет отогнать тех, кто охотится за картой.
   Почему так медленно? Ну так капитан все ж таки был пиратом, наверняка и без амнистии. Стоит ему заикнуться сквайру о сокровищах без гарантий - и капитан окажется в тюрьме или на каторжной планете, естественно, без ноутбука. Капитан был жесток и груб, но отнюдь не был дураком. Он присматривался - мне вспомнились его ежедневные прогулки, когда он на несколько часов исчезал из виду - прикидывал, возможно даже заснял на коммуникатор контрабандистские корабли в бухте, чтобы получить лишний козырь в переговорах со сквайром.
   Доктор, как один из верных помощников сквайра, разумеется, знал о карте. Не зря после нападения Черного Пса он напоил капитана снотворным, чтобы тот не сбежал.
   САМУ карту они, возможно, не видели, но наверняка успели проверить капитана. В конце концов, мошенники существуют не только в телекомедиях.
   Тем временем, доктор и сквайр начали обсуждение полученного трофея.
   -Ну, сквайр...- сказал доктор.
   -Ну, доктор...- сказал сквайр.
   -В одно слово!- засмеялся доктор Линч.- Надеюсь, вы слышали об этом Брекчии?
   Улыюка доктора яснее ясного показывала, что это шутка.
   -Слыхал ли я о Брекчии?!- подвыпивший сквайр принял слова Линча за чистую монету.- Вы спрашиваете, слыхал ли я о Брекчии? Да я месяц убил на то, чтобы разузнать о нем все! Это был самый кровожадный пират из всех, что когда-нибудь ныряли в Пустоту! Испанцы так боялись его, что, признаюсь вам, сэр, я порой гордился, что этот мерзавец одной нации со мной. Однажды возле Стефании мы видели в Пустоте свет его корабля, но наш капитан струсил и развернулся к ближайшей планете.
   -Я слышал о нем здесь, - еле заметно запнулся доктор, - в английском секторе. Но вот вопрос: были ли у него деньги?
   Он многозначительно постучал пальцами по ноутбуку.
   -Деньги!- вскричал сквайр.- Да что я вам рассказываю! Разумеется, у него были деньги! Один налет на банковский корабль пять лет назад...
   - Вы так горячитесь, что не даете мне слова сказать, - ответил доктор, - Вот что я хотел бы выяснить: предположим, здесь, у МЕНЯ, - он выделил это слово, - в кармане, находится ключ, с помощью которого можно узнать, где Брекчия спрятал свои сокровища. ВЕЛИКИ ли эти сокровища?
   Я немного не понимал в этом странном разговоре. До сих пор мне казалось, что сквайр - царь и бог здешних мест, даже контрабандисты платят ему дань, а доктор - всего лишь его помощник. Пусть доверенный, но всего лишь помощник. Сейчас же я вижу, что Линч ведет себя как будто он полноправный партнер, а то и начальник сквайра. Он сразу забрал себе ноутбук, но подчеркнул, что ноутбук - у него. Да еще этот странный вопрос о стоимости сокровищ...
   -Велики ли, сэр!- закричал сквайр.- Так слушайте! Если только действительно в наших руках находится ключ, о котором вы говорите, я немедленно в городских доках снаряжаю подходящее судно, беру с собой вас и Дрейка и лечу добывать это сокровище, хотя бы нам пришлось искать его целый год!
   - Снаряжаю судно... - медленно, как будто катая слова на языке, повторил доктор.
   - На свои деньги!
   - На свои, - еще более медленно проговорил доктор.
   Сквайр внезапно прекратил горячиться. Казалось, он даже немного протрезвел.
   - Я бы хотел вам напомнить, - спокойно произнес доктор Линч, - что никаких ВАШИХ денег у вас нет. Что те деньги, на которые вы живете, вам были выделены на определенных условиях. Которые ВЫ, сэр, не выполнили и задолжали нашей организации немалую сумму.
   - Стоимость сокровищ, - угрюмо произнес сквайр, - покроет и мой долг и найм корабля.
   Наступило молчание. Сквайр потянулся к бутылке, доктор что-то прикидывал в уме.
   -Отлично,- наконец сказал доктор.- В таком случае, если Джим согласен, давайте вскроем пакет.
   Он даже не взглянул в мою сторону, но от того, что он вспомнил обо мне, мороз пробежал по коже. Я уже понял, что влип в опасную игру с очень и очень серьезными людьми.
   Доктор Линч - никакой не помощник сквайра. Он - аудитор от некой очень серьезной организации, который следит за сквайром, умудрившимся влипнуть к этим ребятам в долги. Я даже боялся думать о том, чьи интересы доктор Линч - еще вопрос, доктор ли он? - представляет в нашей глуши. Мафия? Разведка других секторов? Контры, не дай бог?
   Тем временем доктор положил ноутбук перед собой на стол.
   Засветился экран. Судя по открывшимся столбцам файлов, внутри было немного информации.
   -Прежде всего посмотрим, что находит в папке "Дайм",- предложил доктор.
   Я медленно встал и тихо подошел со спины. Доктор быстро глянул на меня и начал перелистывать страницы. Сквайр и я с любопытством смотрели через его плечо.
   В одной из папок хранились фотографии и видеоролики полуобнаженных и совсем голых девушек. Я смущенно отвернулся.
   -Ну, из этого не много выжмешь,- сказал доктор Ливси.
   Другие папки были полны странных бухгалтерских записей. Файлы с датой в названии, а внутри - сведения о переводе денег на некий банковский счет, как и обычно в бухгалтерских базах данных. Но вместо всяких объяснений в полях стояло только различное число нулей. В файле с названием "12.07.2135", например, была запись о переводе суммы в семьдесят кредитов, но все объяснения, откуда она взялась, заменяли собой шесть нулей. Изредка, впрочем, добавлялось название планеты "Самарра" или длинный ряд цифр, который мог быть только координатами: "21654562354656679659-12".
   - Фальшивые координаты, - хмыкнул доктор, указав на них, - Код "12" - это рядом с русским сектором, где пиратов отродясь не водилось. Какая-нибудь банальная хитрость, вроде того, что двойка означает тройку, тройка - четверку и так далее.
   Файлы добавлялись в течение почти двадцати лет. Заприходованные суммы становились все крупнее. Самым свежим был файл банковской справки о состоянии счета, озаглавленный: "Доля Дайма".
   -Все ясно, как день!- воскликнул сквайр.- Перед нами приходная книга этого гнусного пса. Нулями заменяются названия потопленных кораблей и ограбленных городов. Цифры обозначают долю этого душегуба в общей добыче. Там, где он боялся неточности, он вставлял некоторые пояснения. "Самарра", например. Это значит, что неподалеку от этой планеты было ограблено какое-то несчастное судно. Бедные флотские, плывшие на нем, давно уже сожраны Пустотой.
   -Правильно!- воскликнул доктор, хотя мне показалось, что он иронизирует.- Вот что значит быть путешественником! Правильно! И доля его росла, по мере того как он повышался в чине! Браво!
   Ничего больше этой папке не было, кроме карт некоторых крупных планет, и программы для перевода кредитов различных секторов друг в друга.
   -Бережливый человек,- хмыкнул доктор.- Его не обсчитаешь.
   -А теперь,- сказал сквайр,- посмотрим, что здесь.
   Толстый палец указал на географический файл со скромным названием "Карта". Доктор осторожно щелкнул по клавиатуре, и на экране раскрылась карта какого-то острова, с широтой и долготой, с обозначением глубин моря возле берегов, с названием холмов, заливов и мысов. Вообще здесь было все, что может понадобиться, чтобы без всякого риска подлететь к неведомому острову и опуститься на воду.
   Остров имел девять миль в длину и пять в ширину. Он напоминал жирного дракона, ставшего на дыбы. Мы заметили две гавани, хорошо укрытые от бурь, и холм посередине, названный "Подзорная Труба".
   На карте было много добавлений, сделанных позже. Бросались в глаза четыре крестика, сделанных жирными красными линиями, человеком, явно не умеющим работать с графикой (ну таким, как я),- два в северной части острова и один в югозападной. Возле этого последнего крестика всплыло примечание: "Главная часть сокровищ здесь".
   В файле карты были пояснения, добавленные текстовыми файлами. Вот они:
   - Высокое дерево на плече Подзорной Трубы, 5486795-6954876.
   - Остров Скелета, 5491356-6955413. Десять футов.
   - Слитки серебра в яме. 5483394-6954113.
   - Оружие в песчаном холме на оконечности Северного мыса, 5483214-695443.
   Ю.Б.
   И все. Эти записи показались мне совсем непонятными. Но, несмотря на свою краткость, они привели сквайра и доктора Ливси в восторг. Сквайра - в неописуемый, доктора - в сдержанный.
   -Ливси,- сказал сквайр,- я бросаю все. Завтра я еду в Бристоль. Через три недели... нет, через две недели... нет, через десять дней у нас будет лучшее судно, сэр, и самая отборная команда на всей планете. Хокинс полетит юнгой... Из тебя выйдет прекрасный юнга, Хокинс... Вы, Ливси,- судовой врач. Я - адмирал. Мы возьмем с собой, - он на мгновенье задумался, - Редрута, Джойса и Хантера. Мы быстро домчимся до планеты, отыщем остров. Отыскать там сокровища не составит никакого труда. У нас будет столько монет, что мы сможем еще и задержать и отдохнуть от этой промозглой погоды в тропических широтах, мы сможем купаться в деньгах, швырять их рикошетом в воду...
   -Трелони,- сказал доктор,- я еду с вами. Но есть один враг, который может помешать вам исполнить задуманное.
   -Кто он?- воскликнул сквайр.- Назовите этого пса, сэр!
   -Алкоголь,- ответил доктор,- вы много пьете. А выпив, не умеете держать язык за зубами. Вспомните, как вы потеряли наши деньги.
   -Ливси,- ответил сквайр,- вы всегда правы. Я буду сух, как песок на пляже и нем как могила.
   - И последний вопрос...
   - Какой же?
   Доктор щелкнул по файлу планетных координат и указал на длинную цепочку нулей.
   - КУДА нам лететь?
  

Конец первой части

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Кок

Глава 7

Я ЕДУ В СКАЙФИШ

   На подготовку к полету ушло гораздо больше времени, чем воображал сквайр. Да и вообще все первоначальные планы пришлось изменить. Прежде всего, не осуществилось желание доктора Линча не разлучаться со мной, чему я, надо признать, не огорчился. По словам доктора, ему пришлось отправиться в столицу планеты искать врача, который заменил бы его в наших местах на время его отсутствия. Но это была отговорка для простаков: как будто компьютерные сети не позволяли найти замену не только не уезжая в столицу, но даже не выходя из дома. Скорее всего, доктор отсутствовал по своим тайным делишкам. У сквайра было много работы в порту, он желал лично проследить за подготовкой корабля к полету. А я жил в усадьбе под присмотром старого егеря Редрута, на положении пленника.
   Вы спросите, каким образом обычный деревенский мальчишка оказался в одной компании с богатейшим человеком округи, сквайром, и представителем таинственных сил, доктором Линчем (хотя я и не знал, доктор ли он и настоящая ли это фамилия)? Иногда, вспоминая тот вечер, я задумываюсь, смог ли я повторить ту авантюру, зная, что произойдет дальше...
   - И последний вопрос... - произнес доктор Линч.
   - Какой же?
   Доктор щелкнул по файлу планетных координат и указал на длинную цепочку нулей.
   - КУДА нам лететь?
   - Проклятье! - выругался сквайр, уже основательно захмелевший, - Наверное, этот старый пират чтобы перестраховаться, уничтожил координаты, запомнив их наизусть! Чтоб он поджаривался на самой горячей сковородке ада, этот мерзавец утащил тайну сокровищ с собой в преисподнюю!
   Пока сквайр разорялся, доктор задумчиво рассматривал экран ноутбука:
   - Теоретически, - проговорил он, - Можно запустить поиск по картам планет. Если планета уже описана, если составлена ее достаточно подробная карта, если на карте есть этот остров... Теоретически - шанс есть.
   Сквайр радостно вскрикнул, и тут я решил выйти на сцену. Я отставил паштет, уже порядком опротивевший мне, не торопясь отпил воды из стакана, чтобы не пустить позорного петуха, и кашлянул:
   - Прошу прощения, господа... А как же я?
   Оба искателя сокровищ обернулись в мою сторону. Похоже, строя планы, они уже забыли о моем существовании.
   - Джимми, мальчик мой, - расплылся в пьяной улыбке сквайр, - Как ты мог подумать, что мы забудем о тебе! Разумеется, когда мы вернемся, ты получишь свой гонорар за то, что принес ноутбук нам, а не федералам. Тысячу... да что там, две тысячи фунтов! Это неплохие деньги, малыш Джимми...
   Неплохие. Наш отель не стоил и половины этой суммы (хотя нет, половину стоил). Но я видел примерный перечень сокровищ, спрятанных на неизвестной планете. Две тысячи фунтов - это даже меньше одного процента...
   - Нет, я отказываюсь от вашего предложения, сэр, - резко качнул головой я, пристально глядя на двоих людей. Их лица напряглись, глаза прищурились. В моем животе свернулся холодный ком.
   - Что же ты хочешь, Джим? - спокойно и даже с некоторой теплотой спросил доктор Линч.
   Я проглотил сухой комок в горле:
   - Долю.
   - ЧТО??!!! - завопил сквайр и с размаху швырнул стакан в стену, только осколки стекла брызнули во все стороны, - Долю??? Ах ты...
   - Что же ты можешь предложить за то, чтобы получить свою долю? - спросил доктор, кладя ладонь на ноутбук. Он как бы показал, что карта - уже не моя.
   Но у меня было что предложить им.
   - Координаты планеты, - спокойно (по крайней мере внешне) произнес я.
   - Коор... Ах ты щенок! - сквайр схватил бутылку и бросился ко мне, с явным намерением раскроить мне череп. Железная рука доктора остановила его.
   - Да, координаты. Это я украл ноутбук у капитана, это я нашел карту острова с сокровищами, это я стер координаты, запомнив их наизусть и это я - тот человек, без которого вы будете искать планету год. Если вообще найдете.
   Сквайр дернулся, но доктор держал крепко.
   Не буду передавать весь торг, который занял остаток ночи. В итоге мы остановились на том, что я получу четверть от сокровищ и право лететь со всеми. Конечно, была опасность того, что меня сунут ногами в камин, выпытывая координаты, или тихо пристукнут и выбросят в Пустоту, когда мы вылетим к планете. Но сокровища стоили риска. Другого шанса получить целое состояние у меня не появится за всю мою жизнь.
   Чтобы я не сбежал с ноутбуком, меня оставили в поместье, под охраной Редрута.
   Старый, лет пятидесяти, но еще крепкий как гранитный валун, Редрут служил у сквайра егерем, устраивая охоту в необъятном лесу, бывшем единоличной собственностью сквайра. Но холодный взгляд из-под кустистых бровей, ухватки и владение оружием яснее ясного говорили о том, что в молодости Редрут тоже был егерем, только в погонах, одним из тех профессиональных убийц на службе правительства, которым не требуется пистолет или нож, чтобы убить человека, достаточно будет куска теста или листа бумаги. Похоже, он знал о том, как я вынудил сквайра поделиться сокровищами, потому что других причин для его откровенно неприязненного отношения ко мне я не вижу.
   Не имея возможности выходить из дома, я все время проводил за ноутбуком, мечтая о далеких планетах и космических путешествиях. Много часов провел я разглядывая карту и выучил ее наизусть. Сидя в отведенной мне комнате, я открывал трехмерный вид острова и погружался в виртуальное путешествие по нему. Я исследовал каждый его дюйм, тысячи раз взбирался на высокий холм, названный Подзорной Трубой, и любовался оттуда удивительным видом, постоянно меняющимся перед моим воображением. Иногда остров кишел дикими инопланетянами, и мы должны были отбиваться от них. Иногда его населяли хищные звери, и мы должны были убегать от них. Но все эти воображаемые приключения оказались пустяками в сравнении с теми трагическими приключениями, которые произошли на самом деле.
   Неделя шла за неделей. Наконец в один прекрасный день затрещал почтовый ящик в кабинете сквайра и из него вылез лист бумаги, тут же запечатанный в конверт. Машина щелкнула, поставив печать отправителя. Редрут взял письмо и, повертев в руках, сунул его мне. Оно было адресовано доктору Линчу, но на конверте стояла допечатка:
   "Если доктор еще не вернулся, письмо вскрыть Тому Редруту или молодому Дрейку".
   Вскрыв конверт, мы прочли следующие важные сообщения:
  
   "Гостиница "Старый якорь", Скайфиш, 1 марта 2155 года.
  
   Дорогой Линч!
   Не знаю, где вы находитесь, в усадьбе или все еще в столице, - пишу одновременно и туда и сюда.
   Корабль куплен и снаряжен. Он стоит на якоре, готовый в любой момент вылететь в космос. Лучше нашей шхуны и представить себе ничего невозможно. Управлять ею может младенец. Грузоподъемность - двести тонн. Название - "Испанка".
   Достать ее помог мне мой старый приятель Блайндмен, настоящий джентльмен и удивительно ловкий человек. Этот добрый человек работал для меня, как японский трактор. Впрочем, и каждый в Скайфише старался помочь мне, стоило только намекнуть, что мы отправляемся за нашим сокровищем..."
   - Редрут, - сказал я, прерывая чтение, - доктору Линчу это совсем не понравится. Значит, сквайр все-таки болтал...
   - Плевать мне на доктора - проворчал егерь. - Мой хозяин не обязан выслушивать указания всяких там докторишек.
   Я отказался от всяких пояснений и стал читать дальше.
   "Блайндмен сам отыскал "Испанку", и благодаря его умению торговаться, она досталась нам буквально за пенсы. Правда, в Скайфише есть люди, которые терпеть не могут Блайндмена. Они имеют наглость утверждать, будто этот честнейший человек хлопочет только ради барыша, будто он продал мне не отличный новенький корабль, а старое барахло, да еще и втридорога. Это, бесспорно, клевета. Никто, однако, не осмеливается отрицать, что "Испанка" - прекрасное судно. Правда некоторые юмористы добавляют, что корабль как вино - с возрастом становится только лучше.
   Итак, корабль я достал без труда. Правда, рабочие снаряжают его очень медленно, но со временем все будет готово.
   Я ничего не сказал Редруту, но эта фраза показалась мне странноватой. Чуть выше сквайр уже писал, что корабль полностью готов. Что тогда там снаряжают рабочие? Или сквайр путает, или там обнаружились недочеты после покупки или... Или же сквайр, без контроля доктора Линча, ударился в загул, и письмо писал в не самом трезвом состоянии.
   Гораздо больше пришлось мне повозиться с подбором команды.
   Я хотел нанять человек двадцать - на случай встречи с инопланетянами, пиратами или проклятым французом. Я уже из сил выбился, а нашел всего шестерых, но затем судьба смилостивилась надо мной, и я встретил человека, который сразу устроил мне все это дело.
   Я случайно разговорился с ним в порту. Оказалось, что он старый флотский волк. Живет на суше и держит таверну. Знаком со всеми флотскими в Скайфише. Жизнь на планете расстроила его здоровье, он хочет снова подняться в космос и ищет место кока. В то утро, по его словам, он вышел в порт только для того, чтобы подышать соленым морским воздухом и полюбоваться на взлетающие и опускающиеся корабли..
   Эта любовь к космосу показалась мне трогательной, да и вас она, несомненно, растрогала бы. Мне стало жалко его, и я тут же на месте предложил ему быть коком у нас на корабле. Его зовут Верзила Джон, Джон Сильвер. У нет одной ноги, вместо нее у него робопротез. Но я считаю это самой лучшей рекомендацией, так как он потерял ее, сражаясь за родину под начальством незабвенного адмирала Арчера. Он инвалид войны и при этом совершенно не получает пенсии, Линч. Видите, до чего проклятые федералы довели нашу страну!
   Да, сэр, я думал, что я нашел кока, а оказалось, что я нашел целую команду.
   С помощью Сильвера мне в несколько дней удалось навербовать экипаж из настоящих, опытных, протравленных Пустотой флотских. Внешность у них не слишком привлекательная, да и возраст ближе к сорока, но зато, судя по их лицам, все они - люди отчаянной храбрости. Имея такую команду, мы можем сражаться хоть с целым пиратским фрегатом, если тот приблизится к нам в Пустоте и к нам через люки ворвется абордажная команда!
   Джон посоветовал мне даже рассчитать кое-кого из тех шести или семи человек, которых я нанял прежде. Он в одну минуту доказал мне, что они увальни, с которыми нельзя связываться, когда отправляешься в опасный полет.
   Я превосходно себя чувствую, ем, как бык, сплю, как бревно. Лишней капли не позволяю. И все же я не буду вполне счастлив, пока мои флотские не пристегнутся в своих креслах. В космос! К черту сокровища! Пустота, а не сокровища, кружит мне голову. Итак, Линч, приезжайте скорей! Не теряйте ни часа, если вы меня уважаете.
   Отпустите молодого Джима проститься с матерью. Редрут пусть сопровождает его. Потом оба, не теряя времени, едут в Скайфиш.
   Джон Трелони.
   P.S.. Забыл вам сообщить, что Блайндмен, который, кстати сказать, обещал послать нам на помощь другой корабль, если мы не вернемся к августу, нашел для нас отличного капитана. Капитан это прекрасный человек, бывший военный флотский но, к сожалению, упрям, как три тысячи чертей. Джон Сильвер отыскал нам очень знающего штурмана, по фамилии Боу. А я, Линч, достал боцмана, который умеет играть на дудке. Как видите, на нашей "Испанке" все будет, как на самом настоящем военном корабле.
   P.P.S Забыл вам написать вам, что Сильвер - человек состоятельный. По моим сведениям, у него текущий счет в банке, и не маленький. Он сам мне сказал. Таверну свою он на время путешествия передает жене. Жена его - молодая мулатка. И тут можно заподозрить, что именно желание отдохнуть от пылкой жены гонит его в космос.
   P.P.P.S. Забыл вам сказать: пусть Джим съездит в таверну, повидается с матерью, один вечер, не больше. Нам нужно торопиться
  
   Нетрудно представить себе, как взбудоражило меня это письмо. Я был вне себя от восторга. Скоро! Скоро сбудется моя мечта! Я оторвусь от земли, и мы выйдем в космос, а там нырнем в Пустоту!
   Радовала меня и будущая встреча с матерью, правда, горькой горошиной перца к этой радости примешивалась необходимость отправиться в наш старый трактир вместе с проклятым егерем.
   Всем сердцем презирал его и ненавидел, как узник ненавидит своего тюремщика. Лучше уж любой из молодых егерей. Но сквайр хотел, чтобы ехал Том Редрут, а желание сквайра было для егеря законом.
   На следующее утро мы оба отправились пешком в "Адмирал Арчер". Мать мою я застал в полном здоровье. Настроение у нее было хорошее. Со смертью капитана окончились все ее неприятности. Сквайр на свой счет отремонтировал наш дом. По его приказанию стены и вывеска были заново выкрашены. Он нам подарил кое-какую мебель, в том числе превосходное кресло, чтобы матери моей удобнее было сидеть за прилавком.
   Редрут, к моему удовольствию, не произнес за время моего нахождения в трактире ни слова. Он отворачивался от моей матери, как будто ему было неприятно смотреть на нее, и свои пожелания высказывал только молодому мальчишке.
   На подмогу моей матери сквайр нанял мальчишку. Этот мальчик должен был исполнять обязанности, которые прежде исполнял я, то есть не только помогать в трактире, но и служить передаточным звеном при общении с "джентльменами". "Адмирал Арчер" снова заработал как база контрабандистов.
   Только увидев чужого мальчишку на моем месте, я впервые отчетливо понял, что надолго расстаюсь с домом. Боюсь, что я бессовестно мучил и тиранил парнишку. Он еще не успел привыкнуть к своему новому месту, и боялся меня, ведь слухи о том, что я справился с целой шайкой пиратов, уже расползлись по побережью. Мальчик дрожал и бледнел, а я не упускал возможности поиздеваться над ним, выговаривая и ругая за каждый малейший обнаруженный, а то и выдуманный, промах.
   Миновала ночь, и на следующий день после обеда мы с Редрутом вновь вышли на дорогу. Я мысленно простился с матерью - долгое личное прощание было выше моих сил - с могилой отца, с бухтой, возле которой я жил с самого рождения, с милым домом - хотя, заново покрашенный, он уже не казался родным. Вспомнил я и капитана, который так часто бродил по этому берегу, его сабельный шрам на щеке... Мы свернули за угол, и мой дом исчез. Так исчез он и из моих мыслей. Я думал только о том, что ждало меня впереди.
   Уже смеркалось, когда мы сели в рейсовый автобус до Скайфиша. Я втиснулся на продавленное сиденье между Редрутом и каким-то старым толстым джентльменом. Несмотря на быструю езду и холодную ночь, я сразу заснул. Мы мчались то вверх, то вниз - наверное, водитель был русским эмигрантом - автобус раскачивался на поворотах и скрипел, а я спал как сурок и проспал все станции. Меня разбудил удар в бок. Я открыл глаза. Мы стояли у автовокзала. Уже давно рассвело.
   - Где мы? - спросил я.
   - В райском саду.- буркнул Редрут. - Скайфиш. Вылезай.
   Сквайр жил в маленькой дешевой гостинице возле самых доков, чтобы наблюдать за работами на шхуне. Нам, к величайшей моей радости, пришлось идти по набережной довольно далеко, мимо покачивающихся на волнах кораблей самых различных размеров, цветов и национальностей.
   Округлые туши, наполовину погруженные в воду, с плоской палубой наверху, огороженной леером, с решетчатыми мачтами, раскинутыми в стороны как узкие ажурные крылья, взмывавшими вверх, как удивительные деревья, с белыми шарами дайверов на концах. Дайверы белели, но не светились: ни один корабль не сможет уйти в Пустоту с поверхности планеты.
   На одной палубе работали и пели. На другом корабле матросы сновали вдоль мачт, проверяя герметичность и целостность кабелей. Хотя я всю жизнь прожил на берегу моря, здесь оно удивило меня так, будто я увидел его впервые. Никогда я не видел вблизи столько кораблей. И таких больших! Я слушал флотские песни, грубые, но такие мужественные. Я вдыхал соленый запах моря и терпкий аромат работающих антигравов Я разглядывал стеклянные рубки на носах кораблей, удивительные картинки на их бортах, названия, которые казались мне загадочными и чудесными. Я жадно рассматривал старых флотских пилотов, с серьгами в ушах, с лицами, которые загорели под светом иных звезд, с волосами, стянутыми в хвост, с неуклюжей походкой людей, отвыкших от неровной земной поверхности. Они слонялись по берегу. Если бы вместо них мне показали кинозвезд, я обрадовался бы меньше.
   Я тоже отправлюсь в космос! Я отправлюсь в космос, на шхуне, с боцманом, играющим на дудке, с матросами, которые носят хвосты и поют грубые песни! Я отправлюсь в космос, я полечу к неведомой планете, подплыву к неизвестному острову и найду зарытые в землю сокровища! Сокровища!
   Я был погружен в эти сладостные мечты, когда мы дошли наконец до гостиницы. Нас встретил сквайр. На нем был новехонький синий мундир, какие носят обычно флотские офицеры, хотя и сильно помятый. Сквайр выходил из дверей, широко улыбаясь. Шел он вразвалку, как мне показалось, подражая качающейся походке флотских. Хотя, возможно, он был просто пьян.
   - Вот и вы! - воскликнул он. - А доктор еще вчера вечером прибыл из Лондона. Отлично! Теперь вся команда в сборе.
   - О сэр, - закричал я, - когда же мы вылетаем?
   - Вылетаем? - переспросил он. - Завтра.
  

Глава 8

ПОД ВЫВЕСКОЙ "ПОДЗОРНАЯ ТРУБА"

   Когда я позавтракал, сквайр дал мне записку к Джону Сильверу в таверну "Подзорная труба". Он объяснил мне, как искать ее: идти по набережной, пока не увидишь маленькую таверну, а над дверью большую трубу вместо вывески.
   Я обрадовался возможности еще раз посмотреть корабли и матросов и тотчас же отправился в путь. С трудом пробираясь сквозь толпу народа, толкавшегося на пристани среди палеттов и контейнеров, уворачиваясь от массивных роботов-погрузчиков, прошмыгивая под антигравами грузовиков, я нашел наконец таверну.
   Она была невелика и довольно уютна: яркая световая вывеска, на окнах недорогие стекла-хамелеоны, пол вымыт до зеркального блеска. Таверна находилась на углу пересечения двух улиц и выходила на обе улицы. Обе двери были распахнуты настежь, в просторном низком помещении было довольно светло, несмотря на клубы табачного дыма, но очень шумно, так, что звук работающего телевизора был почти не слышен.
   За столиками сидели флотские. Они так громко говорили между собой, что я остановился у двери, не решаясь войти.
   Из боковой комнаты вышел человек. Я сразу понял, что это и есть Джон Сильвер. Вместо левой ноги у него блестел из-под штанины хромированным металлом робопротез. В левой руке Джон держал металлическую, крашеную в зеленый цвет трость, и все равно при ходьбе он заметно прихрамывал. Это был очень высокий и сильный мужчина, лет пятидесяти, с широким, плоским и светлым, по сравнению с загаром флотских, но умным и веселым лицом. У него было на редкость хорошее настроение. Насвистывая, шнырял он между столиками, пошучивал, похлопывая по плечу некоторых излюбленных своих посетителей.
   Признаться, прочитав о Джоне в письме сквайра, я с ужасом подумал, не тот ли это одноногий, которого я так долго подстерегал в старом "Арчере". Но стоило мне взглянуть на этого человека, и все мои подозрения рассеялись. Я видел пиратов, пусть и бывших: грязного и вечно пьяного капитана, видел ставшего контрабандистом грубого и жестокого Черного Пса, видел жуткого слепого Хука... Я полагал, что знаю, какой вид у пиратов. Нет, этот аккуратный и добрый хозяин трактира нисколько не был похож на преступника. Его глаза, хотя и были светлыми, но нисколько не напоминали глаза человека со старой фотографии. Впрочем, я не очень пристально смотрел ему в глаза...
   Я собрался с духом, перешагнул через порог и направился прямо к Сильверу, который, опираясь о трость, разговаривал с каким-то посетителем.
   - Мистер Сильвер, сэр? - спросил я, протягивая ему записку.
   - Да, мой мальчик, - сказал он. - Меня зовут Сильвер. А ты кто такой?
   Увидев письмо сквайра, он, широко и искренне улыбнулся.
   - О, - воскликнул он, протягивая мне руку, - понимаю! Ты наш новый юнга. Рад тебя видеть, Джим Дрейк, не так ли?
   И он сильно сжал мою руку в своей крепкой ладони.
   В это мгновенье какой-то человек, сидевший в дальнем углу, внезапно вскочил с места и кинулся к двери. Дверь была рядом с ним, и он сразу исчез. Но торопливость его привлекла мое внимание, и я с одного взгляда узнал его. Это был бледный человек, с синей татуировкой на запястье. Тот самый, что довел до смерти моего отца!.
   - Эй, - закричал я, - держите его! Это Черный Пес! Черный Пес!
   - Мне наплевать, как его зовут! - вскричал Сильвер. - Но он удрал и не заплатил мне за выпивку. Гарри, беги и поймай его!
   Один из сидевших возле двери вскочил и пустился вдогонку.
   - Будь он хоть адмирал Хок, я и то заставил бы его заплатить! - кричал Сильвер.
   Потом, внезапно отпустив мою руку, спросил:
   - Как его зовут? Ты сказал - Блэк... как дальше? Блэк кто?
   - Пес, сэр! - сказал я. - Это прозвище, а не имя! Черный Пес! Он...
   Я запнулся. Уже жалея о своем крике (что мне стоило побыть чуть более сдержанным?), я размышлял, как же аттестовать Черного Пса.
   Сказать, что он явился причиной смерти моего отца? Но тогда нужно будет сказать о том, что он - контрабандист, а флотские спокойно относятся к контрабанде. Как и все люди, не являющиеся федералами.
   - Он... - пролепетал я. Джон Сильвер понял меня по своему.
   - Мистер Трелони, - тихо произнес он, наклоняясь ко мне, - говорил о том, что вы ищете сокровища. Уж не за ними ли охотился этот Пес?
   - Да, сэр, - кивнул я, - Он - бывший пират...
   - Что? - заревел Сильвер. - В моем доме! ... Так он один из этих крыс? Бен, беги и помоги Гарри догнать его! Достаньте этого ублюдка хоть из-под земли. Эй, Морган, ты, кажется, сидел с ним за одним столом? Поди-ка сюда!
   Человек, которого он назвал Морганом, - старый, возраста Сильвера, седой загорелый флотский, - покорно подошел к нему, жуя жвачку.
   - Ну, Морган, - строго спросил Долговязый, - видал ли ты когда-нибудь прежде этого Черного... как его... Черного Пса?
   - Нет, сэр, - ответил Морган и поклонился.
   - Слышал когда-нибудь его имя?
   - Нет, сэр.
   - Ну, твое счастье, Том Морган! - воскликнул кабатчик. - О чем он с тобой говорил?
   - Ни о чем, сэр, - ответил Морган.
   - И ты можешь называть головой то, что у тебя на плечах? Или это у тебя баллон из-под кислорода? - закричал Сильвер, размахивая тростью. - Ни о чем! Вы что сидели, глядя друг на друга, как влюбленная парочка? Ну, выкладывай, о чем говорили! Небось о всякой ерунде, о том, кто нанялся на корабль, да кто собирается наняться, как будто такого мерзавца, как это Пес, возьмут в компанию приличных людей! Нам крысы не нужны!
   - Мы говорили о том, как люди в Пустоту ныряют, - ответил Морган.
   - В Пустоту! Договоришься, тебя самого запихнут в Пустоту, чтобы она обглодала тебя, не оставив и косточек. Она прожорливая госпожа, эта Пустота... Эх, ты! Ну, садись на место, болван...
   Когда Морган сел за свой столик, Сильвер по-приятельски наклонился к моему уху, что очень мне польстило, и прошептал:
   - Честнейший малый этот Том Морган, но дура-ак... В федеральном флоте так и не сумел подняться выше младшего матроса... А теперь, - продолжал он вслух, - попробуем вспомнить. Черный Пес? Как будто я его где-то видел... Он нередко... да-да... заходил сюда с каким-то слепым нищим.
   - Да-да, со слепым! - вскричал я. - Я и слепого этого знал. Его звали Хук. Они из одной шайки...
   - Верно! - воскликнул Сильвер, стискивая трость в ладони. - Хук! Именно так его и звали. С виду он был большая каналья. Если этот Черный Пес попадется нам в руки, капитан Трелони будет очень доволен. От Бена не уйдешь. Бен кого хочешь догонит... Так он говорил о том, как людей бросают в Пустоту? Ладно, ладно, уж мы протянем его самого...
   Сильвер прыгал на протезе, стучал кулаком по столам, а тростью - по полу, и говорил с таким искренним возмущением, что даже детектор лжи поверили бы в полнейшую его невиновность.
   Встреча с Черным Псом в "Подзорной трубе" пробудила все мои прежние подозрения, и я внимательно следил за поваром. Но его глаза были слишком чисты и искренни...
   Наконец вернулись те двое, которых он послал вдогонку за Черным Псом. Тяжело дыша, они объявили, что Черный Пес нырнул от них в какой-то переулок как крыса в кувшин. И кабатчик принялся ругать их с такой яростью, крича, что крыс надо давить, а не отпускать, что я окончательно убедился в полной невиновности Долговязого Джона.
   - Слушай, Дрейк, - сказал он, - для меня эта история может окончиться плохо. Что подумает обо мне капитан Трелони? Этот выкидыш пустоты сидел в моей таверне и лакал мою выпивку! Потом приходишь ты и говоришь мне, что он из пиратов старого Брекчии. И все же я даю ему улизнуть прямо перед моими радарами. Дрейк, поддержи меня перед капитаном Трелони! Ты молод, но не глуп. Тебя не проведешь. Да, да, да! Я это сразу заметил. Объясни же капитану, что я на своей железяке никак не мог угнаться за этим чертовым псом. Если бы я был молод и проворен, как раньше, он бы от меня не ушел, я бы его насадил его на клинок, как мясо на шампур, но теперь...
   Он вдруг умолк и широко разинул рот, словно что-то вспомнил.
   - А деньги? - растерянно произнес он. - За три кружки! Вот дьявол, про деньги-то я и забыл!
   Рухнув на стул так, что пластик жалобно пискнул под его громоздкой тушей, Сильвер заразительно захохотал, так, что даже я улыбнулся.
   - Надо же, какого этот пес разыграл пуффенхала! - сказал он наконец - Мало того, что он целился на деньги капитана, так еще и получил от меня бесплатную выпивку. Ничего, она еще встанет ему поперек горла, не будь я Джон Сильвер. Нет, ну да же так обмишуриться. Того и гляди, мне придется записываться не в коки, а тебе, Дрейк, в напарники. Ведь я и сейчас оказался не лучше юнги... Однако надо идти: дело есть дело. Я надену свою старую фуражку и пойду вместе с тобой к капитану Трелони доложить ему обо всем, что случилось. А ведь дело-то серьезное, молодой Хокинс, и, надо сознаться, ни мне, ни тебе оно чести не приносит. Нет, нет! Ни мне, ни тебе: обоих нас обвели вокруг пальца! Может, не будем ничего говорить капитану Трелони?
   Он заговорщицки подмигнул мне и, когда я с жаром отверг это предложение, снова захохотал, и с таким жаром, что я невольно присоединился к нему.
   Он хотел было провести меня коротким путем, но там стояли, мигая синим и красным полицейские машины, кого-то зарезали прямо в переулке, и мы пошли по набережной. Сильвер оказался необыкновенно увлекательным собеседником. О каждом корабле, мимо которого мы проходили, он сообщал мне множество сведений: какая у него конструкция, сколько он может поднять груза, из с какой планеты и какого сектора он прибыл. Он объяснял мне, что делается в порту: одно судно разгружают, другое нагружают, а вон то, третье, сию минуту взлетит ввысь и поплывет в космос. Он рассказывал мне веселые истории о кораблях и флотских. Он объяснил мне, что корабли длиной в несколько миль, которые я видел в фильмах, только в фильмах и бывают: сфера Лумиса не может быть диаметром больше тридцати ярдов с небольшим. Он рассказал мне, почему флотские вооружены саблями и ножами и никогда не пользуются другим оружием на борту во время полета, даже если нападут пираты. То и дело употреблял он всякие флотские словечки и повторял их по нескольку раз, чтобы я лучше запомнил их. Я начал понемногу понимать, что лучшего товарища, чем Сильвер, в космическом путешествии не найдешь.
   Наконец мы пришли в трактир. Сквайр и доктор Линч пили пиво, закусывая поджаренными ломтиками белого хлеба. Вернее, пил сквайр, не обращая внимание на то, что пиво - напиток простых людей, а доктор смотрел на него с явным неудовольствием.
   - Ну что вы, Линч, - размахивал кружкой, с которой слетали хлопья пивной пены, сквайр, - все же обошлось, вы успели как раз к отлету. Подумаешь, ошибся парой букв в твоем адресе...
   - Вы слишком много пьете, Трелони, - доктор был мрачен, - Надеюсь, вы пропили только секрет нашего путешествия, и оставили себе хоть каплю мозгов.
   Увидев нас, они собирались на шхуну - посмотреть, как ее снаряжают.
   Сильвер рассказал им все, что случилось в таверне, с начала и до конца, очень пылко и совершенно правдиво.
   - Ведь так оно и было, не правда ли, Дрейк? - спрашивал он меня поминутно.
   И я всякий раз полностью подтверждал его слова.
   Оба джентльмена очень жалели, что Черному Псу удалось убежать. Но что можно было сделать? Выслушав их похвалы, Сильвер взял трость и захромал к выходу.
   - Команде быть на корабле к четырем часам дня! - крикнул сквайр ему вдогонку.
   - Есть, сэр! - ответил наш будущий кок.
   - Ну, сквайр, - сказал доктор Линч, - говоря откровенно, я не вполне одобряю большинство из того, что вы натворили, но Джон Сильвер мне по вкусу.
   - Чудесный малый, - отозвался сквайр, прикладываясь к кружке.
   - Джим пойдет сейчас с нами на шхуну, не так ли? - прибавил доктор.
   - Конечно, конечно, - сказал сквайр. - Дрейк, возьми свою шляпу, сейчас мы пойдем посмотреть наш корабль.

Глава 9

САБЛИ И ПИСТОЛЕТЫ

   "Испанка" стояла довольно далеко от берега. Чтобы добраться до нее, нам пришлось взять катер и лавировать среди других кораблей. Перед нами вырастали то высокая стена кормы, то стеклянная рубка капитана. Бортовые решетчатые мачты качались над нашими головами, чуть не задевая поверхности воды белыми шарами дайверов. Катер, гудя, подъехал к борту и сверху с жужжанием выдвинулась никелированная лестница трапа, слегка потертая. На верхней палубе, под тенью основных мачт, вздымающихся вверх, как ажурные стволы деревьев, нас приветствовал штурман мистер Боу, старый моряк, с видеозрачком искусственного глаза, загорелый, с серьгами-наушниками в ушах. Между ним и сквайром были, очевидно, самые близкие, приятельские отношения, хотелось бы надеяться, не на почве совместных попоек. Пьяница-штурман - совсем не так представлял я себе первый полет в Пустоте. Как бы он не оказался и последним...
   С капитаном сквайр явно не ладил.
   Капитан, мужчина лет сорока, в чистом, тщательно выглаженном мундире, был человек угрюмый. Все на корабле раздражало его. Причины своего недовольства он не замедлил изложить перед нами.
   Мы окинули взглядом палубу, плоскую площадку наверху корабля, огороженную леерами, и прошли к башенке лифта.
   Едва мы спустились вниз и даже не успели пройти узкими коридорами в наши каюты, как перед нами появился матрос и сказал:
   - Капитан Джессон, сэр, хочет с вами поговорить.
   - Я всегда к услугам капитана. Попроси его пожаловать сюда, - ответил сквайр.
   Капитан, оказалось, шел за своим послом. Он указал нам на дверь каюты, тут же с жужжанием отъехавшую в сторону, прошел следом за нами внутрь и пискнул электронным замком.
   Каюты - даже каюта сквайра - не были роскошными или вместительными. Даже определение "уютный" к ним не подходило. Две узкие койки в стенной нише, одна над другой, столик, откидной стульчик в стене, встроенный шкафчик. Узкая дверь в туалет, куда даже я протискивался с большим трудом. Но я не жаловался. Я впервые в жизни оказался на самом настоящем космическом корабле! Мне здесь было интересно ВСЕ и я так вертел головой, что чуть не натер шею о воротник.
   - Ну, что скажете, капитан Джессон? - опустился на кровать сквайр - Надеюсь, все в порядке? Шхуна готова к отлету?
   - Вот что, сэр, - скривил губы капитан, - я буду говорить откровенно, даже рискуя поссориться с вами. Мне не нравится эта экспедиция. Мне не нравятся ваши матросы. Мне не нравится мой помощник. Вот и все. Коротко и ясно.
   - Быть может, сэр, вам не нравится также и шхуна? - спросил сквайр, и я заметил, что он побагровел. Это означало, что он очень разгневан.
   - Я ничего не могу сказать о ней, сэр, пока не увижу, как она держится в полете, - ответил ему капитан. - Кажется, она построена неплохо. Но судить об этом еще рано.
   Судя по всему, шхуна капитану тоже не нравилась.
   - Тогда, сэр, быть может, вам не нравится и ваш хозяин? - сквайр начал приподниматься с койки.
   Но тут вмешался доктор Линч.
   - Погодите, - поднял он руку, - погодите.. Капитан сказал нам и слишком много и слишком мало, и я имею право попросить у него объяснений... Вы, кажется, сказали, капитан, что вам не нравится наша экспедиция? Почему?
   - Меня пригласили, сэр, чтобы я вел судно туда, куда пожелает этот джентльмен, и не называли цели полета, - сказал капитан. - Отлично, я ни о чем не расспрашивал. Но вскоре я убедился, что самый последний матрос знает о цели путешествия больше, чем я. По-моему, это некрасиво. А как по-вашему?
   - По-моему, тоже, - сказал доктор Ливси.
   - Затем, - продолжал капитан, - я узнал, что мы летим искать сокровища. Я услыхал об этом, заметьте, от своих собственных подчиненных. А искать сокровища - дело щекотливое. Поиски сокровищ вообще не по моей части, и я не чувствую никакого влечения к подобным занятиям, особенно если эти занятия секретные, а секрет - прошу прощения, мистер Трелони! - уже передали по телевизору в вечерних новостях!
   - Что?! - подпрыгнул сквайр.
   - Нет, это просто фигуральное выражение, - процедил капитан. - Я имел в виду, что ВАШ секрет уже ни для кого не секрет. Мне кажется, вы недооцениваете трудности дела, за которое взялись, и я скажу вам, что я думаю об этом: вам предстоит борьба не на жизнь, а на смерть.
   - Вы совершенно правы, - ответил доктор. - Мы сильно рискуем. Но вы ошибаетесь, полагая, что мы не отдаем себе отчета в опасностях, которые нам предстоят. Вы сказали, что вам не нравится наша команда. Что ж, по-вашему, мы наняли недостаточно опытных моряков?
   - Они, несомненно, опытны. Но они мне не нравятся, - отвечал капитан. - И, если говорить начистоту, нужно было поручить набор команды мне. Если уж мне предстоит лететь за сокровищами, я хотел бы знать, чего ожидать от собственной команды
   - Не спорю, - ответил доктор. - Моему другу, пожалуй, следовало набирать команду вместе с вами. Это промах, уверяю вас, совершенно случайный. Тут не было ничего преднамеренного. Затем, кажется, вам не нравится мистер Боу?
   - Не нравится, сэр. Я верю, что он хороший штурман. Но как помощник капитана он никуда не годится. Он фамильярничает со своими матросами. Офицер на корабле должен держаться дистанцию.
   - Это - не военный корабль, - холодно заметил сквайр, - Здесь нет офицеров, есть только команда и штурман может общаться с матросами...
   - Но не пьянствовать с ними!
   - Вы хотите сказать, что он пьяница? - сквайра задело за живое. Как и любой человек, испытывающий трудности с алкоголем, он не терпел никаких намеков на пьянство.
   - Нет, сэр, - ответил капитан. - Я только хочу сказать, что он слишком сюсюкается с командой.
   - А теперь, - попросил доктор, - скажите нам напрямик, капитан, чего вам от нас нужно.
   - Вы твердо решили отправиться в это плавание, джентльмены?
   - Бесповоротно, - ответил сквайр.
   - Отлично, - сказал капитан. - Если вы до сих пор терпеливо меня слушали, хотя я и говорил вещи, которых не мог доказать, послушайте и дальше. Оружие и боеприпасы складываются в одном из отсеков трюма. Я не хочу сказать, что в трюм может влезть любой матрос, однако, при должном желании дело это нетрудное. Я е хочу просыпаться, гадая, сколько сабель и пистолетов находится на руках команды. Есть прекрасное помещение рядом с нашими каютами, которое выполняет функции комнаты-сейфа, куда можно попасть, только имея на руках капитанский ключ, - он показал нам полупрозрачную пластинку. Почему бы не сложить оружие туда? Это первое. Затем, вы взяли с собой четверых слуг. Кого-то из них, как мне сказали, тоже хотят поместить в носовой части. Почему не устроить их в оставшейся гостевой каюте? У нас есть спальные мешки, они могут спать на полу, зато они будут вместе и их будет сложнее застать врасплох. Так же как и нас. Это второе.
   - Есть и третье? - спросил мистер Трелони.
   - Есть, - сказал капитан. - Слишком много болтают.
   - Да, чересчур много болтают, - согласился доктор. Он не смотрел на сквайра, он даже головы не повернул, но мне почему-то показалось, что речь идет именно о Трелони.
   - Передам вам только то, что я слышал своими ушами, - продолжал капитан Смоллетт. - Говорят, будто у вас есть карта какого-то острова. Будто на карте обозначены места, где зарыты сокровища. Будто этот остров находится на планете в граничном секторе номер...
   И тут он с полной точностью номер сектора.
   - Я не говорил этого ни одному человеку! - воскликнул сквайр, которого никто не обвинял, по крайней мере, вслух.
   - Однако каждый матрос знает об этом, сэр, - возразил капитан.
   - Это вы, Линч, все разболтали! - продолжал кричать сквайр. - Или ты, Дрейк...
   Его голос понизился до зловещего хрипа. Сквайр сверлил меня глазами, как будто надеялся убить взглядом. Нет, моя выходка с координатами планеты, которая, как я по-мальчишески надеялся, уже была прощена, моя выходка все еще злила сквайра. Холодок пробежал по моей спине, когда я подумал о том, во что же я ввязываюсь.
   - Теперь уже все равно, кто разболтал, - стальной голос доктора прорезал напряжение в каюте, как клинок паутину.
   Я заметил, что ни он, ни капитан не поверили мистеру Трелони, несмотря на все его оправдания. Я тоже тогда не поверил, потому что он действительно был великий болтун. А теперь я думаю, что тогда он говорил правду и что команде было известно и без нас, где находится планета.
   - Я, джентльмены, не знаю, у кого из вас хранится эта карта, - продолжал капитан. - И я настаиваю, чтобы она хранилась в тайне и от меня, и от мистера Боу, также как и точные координаты планеты. Прошу вас сообщить их перед самым стартом, - капитан смотрел на сквайра, видимо, полагая, что координаты у него, как у главы экспедиции, - В противном случае я буду просить вас уволить меня.
   - Понимаю, - сказал доктор. - Во-первых, вы хотите прекратить лишние разговоры. Во-вторых, вы хотите устроить крепость в отсеке, где находятся, собрать в нее слуг моего друга и собрать здесь все оружие, которые имеется на борту. Другими словами, вы опасаетесь бунта.
   - Сэр, - сказал капитан Джессон, - я не обижаюсь, но не хочу, чтобы вы приписывали мне слова, которых я не говорил. Нельзя оправдать капитана, решившего вылететь в космос, если у него есть основания опасаться бунта. Я уверен, что мистер Боу честный человек. Многие матросы тоже честные люди. Быть может, все они честные люди. Но я отвечаю за безопасность корабля и за жизнь каждого человека на борту. Я вижу, что многое делается не так, как следует. Прошу вас принять меры предосторожности или уволить меня. Вот и все.
   - Капитан Джессон, - начал доктор, улыбаясь, - вы слыхали басню о горе, которая родила мышь? Простите меня, но вы напомнили мне эту басню. Когда вы явились сюда, я готов был поклясться моим дипломом, что вы потребуете у нас много больше.
   - Вы очень догадливы, доктор, - сказал капитан. - Явившись сюда, я хотел потребовать расчета, ибо у меня не было ни малейшей надежды, что мистер Трелони согласится выслушать хоть одно мое слово.
   - И не стал бы слушать! - сквайр еще не успокоился. - Если бы не Линч, я бы сразу послал вас ко всем чертям. Но как бы то ни было, я выслушал вас и сделаю все, что вы требуете. Однако мнение мое о вас изменилось к худшему.
   - Это как вам угодно, сэр, - сказал капитан. - Я исполняю свой долг.
   И он удалился.
   - Трелони, - сказал доктор, - против своего ожидания, я убедился, что вы пригласили на корабль двух честных людей: капитана Джессона и Джона Сильвера.
   - Насчет Сильвера я с вами согласен, - воскликнул сквайр, - а поведение этого параноика я считаю недостойным мужчины, недостойным флотского и, во всяком случае, недостойным англичанина!
   - Ладно, - оборвал его доктор, - увидим.
   Когда мы вышли на коридор, плоские, как черепахи портовые роботы-грузчики уже начали перетаскивать пластиковые контейнеры с оружием в сейф-комнату. Я задумчиво посмотрел на них, размышляя о том, как было бы хорошо, если бы можно было всю команду заменить роботами. Можно было бы не опасаться бунта, да и перетаскивать сокровища могли бы те же роботы. Однако особенности Пустоты не позволяют использовать электронику во время полета. С вероятностью девяносто процентов она откажет, с вероятностью тридцать процентов - так и не заработает после всплытия из Пустоты. Поэтому приходилось держать команду из людей, которые тоже переносили Пустоту по-разному - были люди, которые и вовсе не могли летать - но все-таки были надежнее техники.
   К сожалению, не всегда...
   Мне очень понравилось, как нас разместили. На корме находился отсек с четырьмя каютами, которые соединялись узким коридором, выходящим в другой коридор по левому борту, откуда можно было попасть в рубку и на камбуз. В них разместились: капитан и штурман, сквайр и доктор, трое слуг сквайра и я с Редрутом. Это соседство основательно испортило мне все удовольствие от полета. Почему - я расскажу дальше.
   Роботы цокали по коридорам, перетаскивая оружие, мы устраивались в наших каютах, когда наконец с берега пришел катер и привез матросов и Джона Сильвера.
   Кок, постукивая тростью, шагал на камбуз, как вдруг увидел вереницу робогрузчиков. Он остановился и крикнул:
   - Эй, приятели, что же вы делаете?
   Роботы, понятное дело, не ответили.
   - Переносим оружие, Джон, - ответил один из матросов, наблюдавший за роботами.
   - Зачем, черт вас побери? - закричал Сильвер. - Этак ведь и баланс корабля можно нарушить!
   - Они исполняют мое приказание! - оборвал его подошедший капитан. - А вы, милейший, ступайте на кухню, чтобы матросы могли поужинать вовремя.
   Фактически, капитан просто приказал коку заткнуться и не лезть в чужие дела. Понятное дело, насколько мне нравился Сильвер, настолько же мне не понравился капитан.
   - Слушаю, сэр, - ответил кок.
   И, отсалютовав, он нырнул в кухонную дверь, чуть не споткнувшись о робота с ящиком, в котором, судя по размеру, находился не обычный автомат, а, как минимум, снайперская винтовка.
   - Вот это славный человек, капитан, - сказал доктор.
   - Весьма возможно, сэр, - ответил капитан Джессон. 
   Не обращая внимания на доктора, он пристально следил за роботами, которые перешли к ящикам с аккумуляторами для оружия. Вдруг он заметил меня. Я заглядывал в наполовину открытую дверь в узкий отсек, с креслом, и широкой дугой пульта, как я узнал потом - пульта управления пушками корабля. "Испанка" не была военным кораблем, однако сквайр сумел добиться разрешения установить на нее две баллистические пушки, единственное оружие, которое могло действовать в Пустоте.
   - Эй, юнга, - крикнул он, - прочь отсюда! Ступай к коку, он даст тебе работу.
   На крик выглянул Сильвер, увидел меня и утащил на камбуз, ворча "Чтобы роботы с ног не сбили, да матросы не толкнули". Дверь уже закрывалась, когда я услышал капитана, обращавшегося к Линчу:
   - Я не потерплю, чтобы на корабле болтались бездельники!
   Уверяю вас, если до этого я капитана просто не любил, то теперь я его возненавидел.
  
  

Глава 10

ПОГРУЖЕНИЕ В ПУСТОТУ

  
   Суматоха продолжалась всю ночь. Суетливые робогрузчики перетаскивали вещи с места на место. Катер то и дело привозил с берега друзей сквайра, вроде мистера Блайдмена, приехавших пожелать ему счастливого плавания и благополучного возвращения домой. Впрочем, глядя на мистера Блайдмена, я понял, что его пожелание отнюдь не бескорыстно: человек с настолько честным лицом не может не быть отъявленным жуликом. Уж он-то не потеряет своего при любых обстоятельствах, и сдерет со сквайра "за услуги" кругленькую сумму. Впрочем, меня это не беспокоило: сквайр оплачивал все из своего кармана и из своей доли сокровищ.
   Я уже устал, как собака, когда перед самым рассветом боцман заиграл на дудке. Резкий свист буквально сверлил уши: в нем присутствовал ультразвук, которым подавались команды роботам. Зажужжали двигатели, загрохотала цепь, из воды поднялся мокрый якорь.
   Впрочем, если бы даже я устал вдвое больше, я и то не ушел бы с палубы. Все было ново и увлекательно для меня - и отрывистые приказания, и резкий звук свистка, и плоские роботы, суетливо работающие при мертвенном свете корабельных фонарей.
   - Эй, Шампур, затяни-ка песню! - крикнул один из флотских, собравшихся на палубе в ожидании команды к отплытию.
   - Старую! - крикнул другой.
   - Ладно, ребята, - ответил Сильвер, стоявший тут же, на палубе, опираясь о свою зеленую трость.
   И запел песню, которая была так хорошо мне известна:
   Черный браслет на руках мертвецов...
   Припев вся команда подхватила хором:
   Золото! И пустота!
   Мне припомнился наш старый "Адмирал Арчер", почудилось, будто голос покойного капитана внезапно присоединился к флотскому хору.
   С якоря капала вода. Палуба чуть качнулась: корабль готовился к отлету. Команда потянулась к люку, но никакая сила не смогла бы прогнать меня отсюда. Это был мой ПЕРВЫЙ полет на космическом корабле!
   Палуба качнулась сильнее, я вцепился в леера. Раздался неслышный хлопок, который на мгновенье исказил окружающую действительность. Это заработал антиграв корабля, чье включение ощущалось сильнее, чем работа антигравов автомобилей или катеров. А что вы хотите, масса несравнима.
   Со стороны это выглядело может быть вполне обыденно: огромное белое яйцо корабля медленно поднималось в воздух. С бортов стекали потоки воды, в стороны торчали решетчатые мачты. Вот корабль оторвался от поверхности воды и начал подниматься вверх все быстрее и быстрее, превращаясь сначала в белый шар, потом в шарик, а потом и в белую точку, растворившуюся в рассветном небе.
   Для меня же все выглядело иначе: земля, море, еще секунду назад такие близкие, начали удаляться от меня. Превращались в маленькие коробочки дома, люди - в разноцветных муравьев, корабли, покачивающиеся в порту - в овальные белые пятна. Ветер раздувал мои волосы, я задыхался от восторга.
   Я взлетаю! Взлетаю!
   Короткий гудок сирены: корабль достиг опасной высоты, и всем оставшимся на палубе рекомендовалось спуститься вниз.
   Я остался, наслаждаясь небывалым ощущением полета. Становилось все холоднее и холоднее, мои пальцы уже замерзали...
   Долгий гудок сирены ворвался в мои грезы. Последнее предупреждение: уже очень скоро корабль поднимется в разреженные слои атмосферы.
   Я пробежал по колеблющейся палубе и почти прыгнул в люк.
   Команды не было видно, все находились на своих местах, только Сильвер прошел по коридору со свертком в руках. Увидел меня и заговорщицки подмигнул.
   Браслет-коммуникатор на руке завибрировал: меня вызывал доктор. Мне выдали такой же коммуникатор, как и всем остальным: черный браслет, тот самый о котором пелось в песне.
   Нужно было торопиться в капитанскую рубку, но я не удержался и остановился у маленького иллюминатора.
   Мы уже вышли в космос и в круглом стекле на фоне угольно-черной пропасти, с редкими яркими точками, под нашими ногами плыл огромный голубой шар. Моя родная планета. Там, внизу, осталась наша колония, Скайфиш, деревня, наш "Адмирал Арчер", могила отца, мама...
   Я встряхнул головой и побежал в рубку. Некогда предаваться сентиментальным мыслям. Без меня отлет не состоится: координаты места назначения известны только мне. Я погладил карман и нажал на сенсор открытия двери в рубку.
   21654562354656679659-12
   Дверь с легким шипением открылась, и меня тут же выругал сквайр:
   - Джим, где ты пропадаешь?! Нам нужны координаты!
   Капитан бросил быстрый и слегка удивленный взгляд на меня, но ничего не сказал.
   - Прекратите, сквайр, - лениво произнес доктор Линч, - Для мальчика это первый полет, он хочет насладиться ощущениями...
   - Мы здесь не для того, чтобы служить аттракционом для мальчишек, - проворчал сквайр, остывая, - Джим, назови координаты.
   Штурман, мистер Боу, сидел, развалившись в кресле перед пультом управления. В широком окне перед ним висели звезды.
   Я опустил руку в карман брюк.
   - Два... Семь... Три... Пять...
   Штурман защелкал тумблерами, водя цифры координат.
   - Восемь... Ноль... Один...
   Старая мальчишеская хитрость: я не надеялся только на свою память и зашифровал координаты, завязав ряд узелков на обрывке бечевки. Каждый узелок - одна цифра. Все просто.
   - Три... Ноль... Ноль... Код участка пространства - семнадцать.
   Боу ввел последние цифры и напряжение, висевшее в рубке, спало.
   - Приготовиться к погружению! - рявкнул капитан Джессон.
   - Есть приготовиться, - вяло ответил штурман.
   - Всем, - капитан обвел взглядом меня, доктора и сквайра, задержавшись на мне, - рекомендую отправится в свои каюты.
   Нет!
   Это же мой первый раз! Я хочу все видеть!
   - Посторонним не место в рубке! - заорал Джессон, глядя на меня, - Вон!!!
   Я пришел в себя только у двери в свою каюту. Нет, рубка, конечно, небольшая, в ней только и помещались два кресла, для капитана и штурмана, и пульт управления. Но это же не повод прогонять меня! Я так хотел!
   Расстроенный, я лег на койку. Редрут храпел сверху, еще больше нарушая таинство моего первого нырка в Пустоту. Я закрыл глаза, заткнул уши и начал представлять то, что происходило сейчас в рубке. Как часто я видел это в фильмах и в своих фантазиях и мечтах!
   Звенит последний предупреждающий звонок, все заняли свои места...
   В закрытые уши проник звук звонка.
   ...капитан и штурман заняли места в креслах, мониторы перед ними гаснут один за другим, остаются только огоньки индикаторов и подсветка клавиш...
   - Погружение, - говорит капитан.
   - Есть погружение! - отвечает штурман и опускает вниз тяжелый рычаг.
   Медленно загораются на концах мачт белые шары-дайверы, все ярче и ярче, пока их свет не становится ослепительным... Вспышка!
   Пылающая белым светом сфера окружает корабль и тут же исчезает. Наш корабль исчезает вместе с ней.
   Мигнули и тут же загорелись обратно лампы под потолком.
   Мы - в Пустоте.
   Теперь для любого наблюдателя, оставшегося в обычном мире, мы исчезли. Исчезли, но, в то же время, остались в том же самом месте. Только в Пустоте. Как бы ПОД нашим миров. Я не знаю, как это объяснить правильно, я не ученый.
   Пустота, в которой мы сейчас летели - особое место. Вопреки названию, она вовсе не пуста. Все пространство здесь занимает серая пелена, которую флотские и называют Пустотой. Сквозь нее видно. Плохо, но видно, как сквозь густой утренний туман.
   И, хотя это и покажется странным, в Пустоте можно увидеть многое. Например, звезды.
   Звезды, гигантские огненные шары, в Пустоте видны, но совсем не такими, какими они являются в нашей реальности. В Пустоте все не так. Звезды в Пустоте - это ослепительно светящиеся, полупрозрачные и бесплотные точки, величиной примерно с косточку вишни... Земной вишни, конечно.
   В Пустоте все гораздо ближе. То расстояние, которое свет - говорят, самое быстрое явление во Вселенной - пробегает за год, корабль в Пустоте пролетит за несколько минут. Хотя движется он в Пустоте гораздо медленнее, чем можно подумать - два корабля, идущие в Пустоте встречным курсом, приближаются друг к другу со скоростью тридцать миль в час.
   Если бы не открытие какого-то ученого и изобретение дайверов - человечество по прежнему бы продолжало ютиться на одной-единственной планете, а не расселилось бы по всей Галактике.
   Вот только не надо думать, что Пустота - такое уж спокойное место. Начнем с того, что она чрезвычайно агрессивна. Серая пелена, не обладающая ни одной из характеристик вещества - у нее нет ни веса, ни массы, ни плотности, ни объема, физически ее вообще не существует - стремится превратить все, что попадает в нее в свое подобие. Слиток свинца в Пустоте растворится без следа примерно за двое суток. Человек - за пару часов. Поэтому крайне опасно впускать Пустоту внутрь корабля. Малейшее отверстие - и внутрь вливается серая масса, начинающая поглощать воздух, разрастаясь и заполоняя собой весь объем.
   Не зря корабли имеют особое покрытие, могущее сопротивляться воздействию Пустоты неделями и месяцами. И не зря никто из флотских, даже пираты, не используют внутри корабля, летящего в Пустоте, никакого оружия кроме холодного. Шансов случайно пробить обшивку у сабли или кортика гораздо меньше, чем у пистолета. Кто бы мог подумать, что холодное оружие, казалось бы, безвозвратно сдавшее позиции баллистическому и лазерному, вернется, чтобы продолжить служить человечеству в космосе...
   Помимо агрессивности, Пустота обладает и менее изученными свойствами. По неизвестной причине, внутри корабля в Пустоте отказываются служить электронные приборы: коммуникаторы, электронные монеты, компьютеры... Удалось только установить, что достаточно мощный электроток все-таки продолжает работать, скажем, светодиоды отказывают, а лампы накаливания работают по прежнему. Поэтому так много человек требуется в команде и поэтому все электронные схемы выключаются перед погружением в Пустоту.
   Я представлял нас со стороны: белый корабль, похожий на огромную половинку вареного яйца, летит сквозь серую Пустоту. Ярко горят шары-дайверы на мачтах, светится окно капитанской рубки, грозно глядят дула баллистических пушек... Прежде чем я окончательно закрыл глаза и заснул, "Испанка" начала свой полет к сокровищам острова.
   Я не стану описывать подробности нашего путешествия. Скажу только то, что оно было очень удачно. Корабль оказался образцовым, команда состояла из опытных моряков, капитан превосходно знал свое дело. Но, Боже, каким же скучным оно было! Мне грезились какие-то приключения, нападения пиратов, вихри, странные пустотные твари... Оказалось же, что путешествие в Пустоте, полет от одной звезды к другой через половину Галактики, даже скучнее, чем поездка в маленький городок в десяти милях от нашего. Там, по крайней мере, можно смотреть в окна, наблюдать за пейзажем, может пойти дождь... Там есть, что посмотреть! В нашем же полете смотреть было абсолютно не на что. Созерцать серые разводы Пустоты в иллюминаторе мне наскучило еще на третий день, а бродить по узким коридорам корабля из отсека в отсек - на пятый. В итоге все мои развлечения сводились к тому, что я валялся на кровати и слушал музыку в браслете-коммуникаторе. Или прятался в какой-нибудь закоулок корабля, чтобы не попасться на глаза Редруту, который меня терпеть не мог и всячески шпынял. Или сидел на камбузе у Сильвера, который был гораздо более дружелюбным.
   Но прежде чем мы достигли планеты, случилось несколько событий, о которых стоит упомянуть, так как они сильно повлияли на то, что произошло впоследствии.
   Раньше всего выяснилось, что мистер Боу гораздо хуже, чем думал о нем капитан. Через день-два после отлета он стал появляться со стеклянными глазами (вернее, один у него и так был стеклянным) и лицом, белым, как шар дайвера. Его руки непрестанно подергивались, налицо были и другие признаки употребления наркотиков. Время от времени его видели стоящим в каком-нибудь закутке, уткнувшегося в стену и тихо бормочущего что-то непонятное. Иногда на него находило и он начинал бежать по коридору, тут же натыкаясь на люк и падая навзничь. Или наоборот, лежал в кровати, глядя пустыми глазами в потолок и не реагируя на приказы капитана.
   Мы никак не могли понять, где он прячет наркотики. Весь корабль ломал голову над этой загадкой. Мы следили за ним, но ничего не выследили. Мы спрашивали его напрямую, но он, под воздействием наркотиков или нет, только клялся, что никогда в жизни не употреблял ничего серьезнее табака.
   Проку от него не было никакого, да еще и глядя на него некоторые молодые матросы начали роптать и говорить о том, что им тоже охота если не оказаться в наркотическом кумаре, то хотя бы напиться. Было ясно, что добром это не кончится. Никто не удивился и никто не стал грустить, когда однажды мы обнаружили мертвое и холодное тело Боу прямо посреди коридора.
   - Туда ему и дорога! - капитан выразился грубо, но высказал тайные мысли всей команды. 
   Тело упаковали в ящик и заперли было в одной из кладовых, но команда возмутилась, что покойник на корабле - к несчастью и, по решению капитана, импровизированный гроб с телом Боу был выпихнут в Пустоту через один из шлюзов. Так мы остались без штурмана.
   Нужно было выдвинуть на эту должность кого-нибудь из команды. Выбор пал на боцмана, Джона Гудмена, потому что он остался единственным на корабле, кто имел хоть какое-то понимание того, чем занимается штурман, так как пару лет летал на маленьком суденышке, где из команды были только он и капитан. Его по-прежнему называли боцманом, но исполнял он обязанности штурмана. Хотя надо сказать, в Пустоте работы у штурмана немного.
   Мистер Трелони, много странствовавший и хорошо знавший космос, тоже мог отстоять вахту-другую. Второй боцман, Соломон Тини, был опытный флотский, которому можно было поручить почти любую работу, низкий, щуплый, но ловкий и сильный.
   Он, между прочим, дружил с Джоном Сильвером, и раз уж я упомянул это имя, придется рассказать о Сильвере подробнее.
   Члены команды называли его Шампур. Я думаю оттого, что он был высоким и длинным, а может потому, что он не расставался со своей зеленой тростью. Он здорово управлялся на кухне, стоя на одной ноге и только чуть опираясь на свой протез, крутясь, как робот-повар! Он бросал продукты в машины для разделывания, нарезки, шинковки, жарил, варил и парил и если влияние Пустоты сказывалось и что-то из кухонные принадлежностей перегорало, то он, нимало не смущаясь, выхватывал свой блестящий острый нож и продолжал готовить, орудуя им так, как будто родился с ножом в руке.
   Все же флотские, которые летали с ним прежде, очень жалели, что он уже не тот, каким был.
   - Наш Шампур не простой человек, - говорил мне Соломон.
   - В молодости он учился в самом настоящем университете и, если захочет, может разговаривать, как настоящий лектор. А какой он храбрый! Говорят, "храбрый как лев". А я вам скажу, лев - писючий щенок, по сравнению с Шампуром. Я видел сам, как на него, безоружного, напало четверо. Их не видел больше никто, а Шампур вон он, компот варит из абрикосов.
   Вся команда относилась к нему с уважением и даже подчинялась его приказаниям.
   С каждым он умел поговорить, каждому умел угодить. Со мной он всегда был особенно ласков. Всякий раз радовался, когда я заходил к нему в камбуз, который он содержал в удивительной чистоте. Посуда, кухонные приборы у него всегда были аккуратно размещены и вычищены до блеска. В углу, в клетке, сидел силикоид - инопланетное создание, кажется с одной из планет французского сектора, а может быть испанского. Силикоиды похожи на толстых жаб, с коричнево-золотистой кожей в мелкую блестящую чешуйку, немного похожей на авантюрин. Еще у них круглые желтые глаза, широкая пасть и удивительное умение повторять все звуки и слова, которые он слышит, или когда-нибудь слышал
   - Дрейк, - говорил мне Сильвер, - заходи, поболтай со стариком. Никому я не рад так, как тебе, сынок. Садись и послушай. Вот Брекчия... я назвал моего попугая в честь знаменитого пирата... так вот, Капитан Брекчия предсказывает, что наш полет окончится удачей... Верно, Капитан?
   И силикоид начинал с невероятной быстротой повторять:
   - Золото! Золото! Золотозолотозолотозолотозо...
   И повторял до тех пор, пока не выбивался из сил или пока Джон не бросал ему небольшой кусочек известняка или гранита, которым Брекчия начинал с аппетитом хрустеть.
   - Этому созданию, - говорил он, - наверно, лет двести, Дрейк. Силикоиды живут без конца, если по ним, конечно, не двинуть молотком. Разве только дьявол повидал на своем веку столько зла, сколько мой бедный силикоид. Он летал на пиратском корабле, с Алабамой, со знаменитым капитаном Алабамой, пиратом. Он побывал наверное, на всех планетах нашей галактики, даже тех, которые и на картах-то нет, от дальних звезд испанского сектора до самой границ с русским. Он видел, как вытаскивают груз с кораблей, пожранных Пустотой. Вот когда он научился кричать "золото". И нечему тут удивляться: там в один день выловили почти две тонны золота в монетах, Дрейк! Этот каменный жаб присутствовал при нападении на губернатора индийского сектора у Альфа Эридана. А с виду он кажется младенцем... Но ты повидал смерть, не правда ли, Капитан?
   - Меняем курс!- кричал силикоид.
   - Он у меня отличный флотский, - приговаривал кок и угощал своего приятеля камушками, которые доставал из кармана.
   Силикоид грыз прутья клетки и ругался скверными словами.
   - Поживешь среди волков - поневоле завоешь, - объяснял мне Джон. - Это малыш ругается, как тысяча чертей, но он не понимает, что говорит.
   С этими словами Джон так торжественно перекрестился, что я счел его самым замечательным человеком на свете.
   Отношения между сквайром и капитаном Джессоном были по-прежнему очень натянутые. Сквайр, не стесняясь, отзывался о капитане презрительно. Капитан никогда не заговаривал со сквайром, а когда сквайр спрашивал его о чем-нибудь, отвечал резко, кратко и сухо. Вызванный однажды на откровенный разговор доктором Линчем, он вынужден был признаться, что, по-видимому, ошибся, дурно отзываясь о команде. Многие матросы работали образцово, и вся команда вела себя превосходно. А в корабль он просто влюбился.
   - Корабль великолепен, сэр. Но, - прибавлял он, - домой мы еще не вернулись, и наш полет мне по-прежнему очень не нравится.
   Сквайр при этих словах поворачивался к капитану спиной и принимался вышагивать по коридору, задрав подбородок кверху.
   - Еще немного, - говорил он, - и этот человек окончательно выведет меня из терпения.
   Нам пришлось перенести Вихрь, одно из неисследованных явлений Пустоты, который только подтвердил достоинства нашей "Испанки". Нас болтало, как морской корабль на волнах, но все обошлось.
   Команда казалась довольной полетом, да и неудивительно. Сквайр пользовался любым предлогом, чтобы выдать морякам двойную порцию коньяка. Я подозреваю, для того, чтобы на общем фоне его пьянство не выглядело таким уж сильным. Стоило сквайру услышать о дне рождения кого-нибудь из матросов, и тотчас же всех оделяли выпивкой. На складе стояли несколько пластиковых контейнеров с коньком литров так на сто.
   - Ничего хорошего не выйдет из этого, - говорил капитан доктору Линчу. - Выпивка флотских только портит. Уж вы мне поверьте.
   Однако эти контейнеры, как вы увидите, сослужили огромную службу. Только благодаря им я был вовремя предупрежден о нависшей надо мной опасности и не погиб от руки предателей.
   Вот как это произошло. Мы приблизились к звезде, вокруг которой вращалась искомая планета, а теперь постоянно ныряли в Пустоту и выныривали, стараясь выйти на орбиту планеты. С опытным (или хоть каким-нибудь) штурманом это заняло бы от силы полдня. Мы же прыгали почти неделю. Днем и ночью все глазели в иллюминаторы, серые в Пустоте и угольно-черные - в космосе, ожидая, что же мы увидим нашу планету. Согласно вычислениям, нам оставалось маневрировать менее суток. Либо сегодня ночью, либо самое позднее завтра перед полуднем мы увидим планету. Гудмен наконец-то определил нужный курс и мы постепенно приближались к планете. Все шло прекрасно. Все находились в отличном состоянии духа, все радовались окончанию первой половины нашего полета.
   По корабельному времени наступила ночь и я отправился было спать, но, войдя в каюту понял, что поспать не удастся: Редрут уже спал и храпел на всю каюту. А я и так последнее время спал очень плохо, наверное, влияние Пустоты. Я слышал, что коньяк перед сном помогает заснуть, однако также я знал, что против того, чтобы давать мне коньяк, резко выступил доктор Линч. Мне пришла в голову мысль тайком прокрасться на склад и отлить немного коньяка. Подумано - сделано. Я тихо покрался к складу. Никого из команды видно не было, скорее всего, тоже пошли спать. Даже вахтенные, обычно глазевшие в иллюминаторы и то не попались мне на глаза.
   Оказалось, один контейнер с коньком уже опустел, а остальные были задвинуты в самый угол. Я протиснулся туда, отвернул кран и наполнил коньком фляжку, взятую у Сильвера взаймы. Коньяк был вкусен и ароматен, я не удержался и отпил пару глотков. Наверное, это он вызвал у меня мысль не возвращаться в каюту к храпящему Редруту, а заночевать прямо тут, на складе. Место здесь тихое, уютное... Сидя там в темноте, убаюканный коньяком, я чуть было не заснул. Вдруг я вдрогнул: послышался звук открывающегося люка и кто-то, тяжело ступая, вошел на склад. Кажется, за ним прошел кто-то еще. Я уже собирался выйти, как вдруг человек этот заговорил. Я узнал голос Сильвера, и обрадовался было, но он успел произнести несколько слов и я, обуянный ужасом, решил не вылезать отсюда ни за что на свете. Я лежал за контейнерами, дрожа и вслушиваясь, задыхаясь от страха и любопытства.
  

Глава 11

ЧТО Я УСЛЫШАЛ, СИДЯ ЗА БОЧКОЙ С КОНЬЯКОМ

  
   - Нет, не я, - сказал Сильвер. - Капитаном в то время был Брекчия . А я был первым помощником, потому что у меня нога стальная. Я потерял ногу в том же деле, в котором Хук получил свои знатные шторки. Мне ампутировал ее самый настоящий хирург - он учился в медицинском колледже и барабанил по клавишам аппарата как заправский пианист. А все же не отвертелся от суда - его поджарили на электрическом стуле в Вайт-Корпсе, на одной из планет английского сектора, прожарили как шашлык... вместе с другими. Да! То были люди Эрикса, и погибли они потому, что меняли корабли чаще, чем девчонка перчатки. Сегодня у них "Голубая бабочка", а завтра - какая-нибудь "Зеленая гусеница". Дурачье... Корабль должен быть один и точка, чтоб знать все его углы и все его повадки. Мы не меняли своей "Ванги", и она благополучно доставила нас домой со столичной планеты индийского сектора, после того как захватили возле нее самого губернатора с грузом алмазов. Хотя за нами гнались в Пустоте все корабли планеты. Не менял своего корабля и старик Брекчия, несмотря на то, что кровь с палубы уже не оттиралась, а золотой пылью пропитались все закоулки.
   - Эх, - услышал я голос самого молчаливого из наших матросов, - говорят, лихой парень был этот Брекчия!
   - Джонс, говорят, был не хуже, - сказал Сильвер. - Но я никогда с ним не летал. Я летал сначала с Кингдомом, потом с Брекчией. А теперь, - послышался смешок - вышел на корабле в Пустоту сам.
   Скрипнули ящики, о которые Сильвер опирался спиной.
   - Я заработал девятьсот кредитов у Кингдома да две тысячи сто у Брекчии. Простые флотские таких денег не заработали бы и за все время службы, летай они хоть на гражданских кораблях, хоть на военных. Деньги мои вложены в банк и дают изрядный процент. Главное - не заработать, главное - сберечь... Где теперь люди Кингдома, с которыми я летал? Рассыпались по Галактике, как бисер по полу. Где люди Брекчии? Те, что остались - здесь, на корабле и рады, что имеют трехразовое питание и глоток бренди. Многие из них жили, как нищие. С голоду подыхали, ей-богу! Старый Хук, когда потерял глаза, а также и стыд, жил на широкую ногу, как будто получил безлимитный кредит со сроком возвращения лет в сто. Где он теперь? Сдох, потому что протянул руки к чужому добру. Но два года назад ему уже нечего было жрать. Он связался с контрабандистами, воровал, убивал, но все равно ему не хватало на жизнь!
   - Вот и будь пиратом, - буркнул молодой парень.
   - Дураком не нужно быть, - ответил Сильвер. - Впрочем, не о тебе разговор: ты хоть молод, а не глуп. Я это сразу заметил, едва только увидел тебя, потому и разговариваю с тобой, как с настоящим мужчиной.
   Можете себе представить, что я почувствовал, услышав, как этот старый мошенник говорит другому те же самые льстивые слова, которые говорил мне!
   Если бы я мог, я бы убил его...Даже руки затряслись.
   А тем временем Сильвер продолжал говорить, не подозревая, что его подслушивают:
   - Так всегда с сыновьями Пустоты. Жизнь у них тяжелая, они рискуют жизнью каждый день, поэтому едят и пьют как в последний раз. Они уходят в рейд с пустыми карманами, в которых нет денег даже на кружку рома, а возвращаются с сотнями кредитов. Добыча продана, деньги пропиты - и снова в космос налегке. Вот и закончив полеты они не оставляют старых привычек, не думают о будущем дальше одного дня. Но я поступаю не так. Я вкладывал все свои деньги по частям в разные банки, по чужим документам, но нигде не положил слишком много, чтобы не возбудить подозрения. Мне пятьдесят лет, заметь. Вернувшись из этого полета, я заживу, как настоящий богач... Думаешь, я до этого нищенствовал? Никогда ни в чем себе не отказывал. Мягко спал и вкусно ел. Только в космосе иногда приходилось иногда туговато. А как я начал? Матросом, как ты.
   - А ведь прежние ваши деньги теперь пропадут, - сказал молодой матрос. - Как вы теперь покажитесь в Скайфише?
   - А где, по-твоему, мои деньги? - спросил Сильвер насмешливо.
   - В Скайфише, в банках, - ответил матрос.
   - Да, они были там, - сказал кок. - Они были там, еще когда загорались огни дайверов. Но теперь их там нет. "Подзорная труба" продана вместе с арендованным участком, клиентурой и оснасткой, а моя девочка уехала и поджидает меня в условленном месте. Я бы сказал тебе, где это место, потому что вполне доверяю тебе, да, боюсь, остальные обидятся, что я не сказал и им. А деньги мои в банках, которые разбросаны по всей Галактике.
   - А девочке своей вы доверяете? - спросил матрос.
   - Сыновья Пустоты, - ответил кок, - редко доверяют кому бы то ни было полностью. И правильно делают. Но меня провести нелегко. Кто попробует подставить ножку старому Джону, тот не заживется на этом свете...
   Голос был спокойный и даже веселый, но у меня побежали мурашки по спине.
   - Одни боялись Хука, - продолжал Сильвер - другие - Брекчию. А меня боялся САМ Брекчия. Боялся меня и гордился мной... Команда у него была отчаянная. Сам дьявол и тот не решился бы остаться с ними на одном корабле. Ты меня знаешь, я добродушный и веселый человек, но, когда я был старпомом, ребята слушались меня, как овечки. Ого-го-го, какая дисциплина была на корабле у старого Джона!
   - Скажу вам по совести, - признался матрос, - до этого разговора, Джон, дело ваше было мне совсем не по вкусу. Но теперь вот моя рука, я согласен.
   - Ты храбрый малый и очень неглуп, - ответил Сильвер и с таким жаром пожал протянутую руку, что ящики закачались. - Из тебя получится такой отличный сын Пустоты, какого я еще никогда не видал!
   "Сыновьями Пустоты" называли пиратов. Я был свидетелем того, как соблазняли честного матроса вступить в эту разбойничью шайку - быть может, последнего честного матроса на всем корабле. Впрочем, я тотчас же убедился, что этот матрос не единственный. Сильвер тихонько свистнул, и к бочке подсел еще кто-то.
   - Рик уже наш, - сказал Сильвер.
   - Я знал, что он будет нашим, - услышал я голос второго боцмана, Соломона Тини. - Он не из дураков, этот Рик.
   Некоторое время он молчал, потом сплюнул и обратился к Сильверу:
   - Скажи, Шампур, долго мы будем вилять, как шлюха задом? Клянусь дьяволом, мне до смерти надоел капитан! Довольно ему мной командовать! Я хочу пить бренди столько, сколько захочу, а не столько, сколько дадут.
   - Соломон, - сказал Сильвер, - твоя башка очень недорого стоит, - смешок, - потому что в ней никогда не было мозгов. Но слушать ты можешь, поэтому слушай меня.
   Голос Сильвера уже не был ни веселым, ни дружелюбным. Он говорил мерно и спокойно.
   - Так слушай: ты будешь спать по-прежнему в кубрике, ты будешь есть то, что дают, ты будешь послушен, ты будешь учтив и ты не выпьешь ни капли лишнего до тех пор, покуда я не скажу тебе "Можно". Во всем положись на меня, сынок.
   - Разве я отказываюсь? - проворчал второй боцман. - Я только спрашиваю: когда?
   - Когда? - все так же спокойно переспросил Сильвер. - Ладно, я скажу тебе когда. Когда я скажу "Можно". Капитан Джессон - первостепенный флотский, этого у него не отнимешь. Он для нашей же выгоды ведет наш корабль. У сквайра и докторишки имеется карта, но я не знаю, где они прячут ее. И ты тоже не знаешь. И я не собираюсь перекапывать всю чертову планету, чтобы найти свои деньги. Так вот, пускай сквайр и доктор найдут сокровища и помогут нам погрузить их на корабль. Потом они направят корабль обратно. Потом он прилетит к планете. И вот тогда, когда останется только посадить его - вот тогда я скажу "Можно". Вам все не терпится, а меня аж страх берет при одной мысли о том, корабль поведет кто-то из вас. Мне приходилось болтаться месяц в парсеке от планеты и тянуть жребий, чтобы определить, кому отправляться в Пустоту, потому что кислорода на всех не хватало, так что вы сделаете так, как я скажу и никак иначе.
   - Полегче, Шампур! - крикнул Соломон. - С тобой никто не спорит.
   - Разве мало я видел храбрых ребят, которые погибли ни за грош? - спросил Сильвер. - А почему? А все потому, что спешили, спешили, спешили... Послушайте меня, единственного умного человека среди вас всех: я кое-чего повидал в своей жизни. Если бы вы умели выжидать, вы давно стали бы богачами. Но куда вам! Вы согласны получить пару кредитов, но сию секунду, чем подождать пару часов и стать богаче на сотню фиолетовых монет.
   - Всем известно, Джон, что ты вроде священника, - возразил ему Соломон. - Но ведь были другие, которые не хуже тебя умели управляться с людьми. Они держали свою команду в железном кулаке, но никогда не мешали людям повеселиться.
   - Да, - сказал Сильвер. - Я тоже человек веселый...
   Голос его при этих словах стал холодным, как горный лед.
   - И я тоже люблю... повеселиться. Только от моего веселья смешно далеко не каждому. Далеко.
   - А что мы сделаем с ними, - спросил Рик, слегка нервничая, - когда они попадут к нам в руки?
   - Вот этот человек мне по вкусу, - произнес кок. - Не вмешивается в решения капитана, а говорит о деле. Что же, по-твоему, с ними сделать? Высадить их на какой-нибудь планете? Так поступил бы Кингдом. Или выпотрошить их как свиней? Так поступил бы Брекчия... или Билли Дайм...
   - Да, у Дайма была такая манера, - сказал Соломон. - "Только мертвый не ударит в спину", говаривал он. Теперь он сам мертв и может проверить свою поговорку на опыте.
   - Верно, - сказал Сильвер. - Билли был в этих делах молодец. Спуску не давал никому. Но я человек добродушный, ребята. Их нужно просто убить. Я вовсе не желаю, чтобы ко мне, когда я стану богачом и буду валяться в бассейне в своем особняке, вдруг ввалился с полицией один из этих ребят... Рик, - вдруг сказал он, - я доверяю тебе. Нет у меня желания хлебать этот бренди. Принеси мне бутылочку моего коньяка с камбуза.
   Как только Рик отошел, Соломон начал что-то шептать коку. Я расслышал всего два-три слова, но и этого было достаточно.
   - Никто из остальных не соглашается, - вот что услышал я.
   Значит, на корабле оставались еще верные люди!
   Когда Дик возвратился, все трое по очереди отхлебнули из фляжки, а потом Сильвер тяжело поднялся и зашагал к выходу. Рик и Соломон потянулись за ним.
   Я, оцепенев, лежал в своем закутке, чувствуя смертельный холод. Мы были хуже, чем в ловушке. Нам не удалось бы ни сбежать с корабля, ни остаться на планете - не думаю, что доктора или сквайра привлекала судьба робинзонов - ни справиться с пиратами, которые втерлись к нам в доверие. Оставалось только ждать, когда корабль вернется обратно. И погибнуть. Может быть, перед смертью нам даже удастся взглянуть на голубой шарик моей родной планеты...
   Как будто уже услышанного было мало. Я не знаю, сколько я пробыл за контейнерами, может четверть часа, а может часа три, как вдруг опять послышались шаги.
   На склад вошли два человека.
   - Ты все понял, Редрут? - произнес сквайр Трелони, - Смерть щенка должна выглядеть как несчастный случай. Линч - доктор фальшивый, но не идиот.
   - Не извольте беспокоиться, сэр, - отвечал Редрут своим обычным мрачным тоном. - У меня давно руки чешутся придушить этого щенка. Будь моя воля, он бы не вышел из вашей усадьбы. Не надо было вам идти на поводу у Линча. Позвали бы меня, я бы быстро засунул ему ноги в камин. Он бы у меня все выложил! Все! Ненавижу сыночка этой шлюхи! Жаль, что старший Дрейк уже подох, я бы и ему вырвал глотку...
   - Ну еще бы,- тоном, в котором слышалась издевка, произнес Трелони, - Кто ж еще, кроме шлюхи, мог предпочесть бравого егеря, прошедшего огонь и лед, какому-то жалкому флотскому...
   Редрут зарычал и заскрипел зубами, так, что у меня все нервы покрылись морозным инеем. Чувствовалось, что для Редрута это глубокая незаживающая рана.
   Так вот почему он так относился ко мне, ругая и распуская руки и при каждом удобном случае. Я для него оказался вечным напоминанием о той давней поре, когда два парня ухаживали за одной красавицей (а моя мать в молодости была ослепительно красива, я видел фотографии), и она выбрала другого. Не его.
   Сын счастливого соперника.
   Была ли его ненависть вызвана несчастной любовью или, что казалось мне более вероятным, горьким разочарованием эгоиста, привыкшего получать все, что он захочет, но мне было не до того, чтобы размышлять о прошлом. Любое прошлое меркло перед тем, что в двух шагах от меня стоят два человека, которых я считал, пусть не друзьями, но, по крайней мере, компаньонами. Стояли и готовили мою смерть.
   - Ладно, не будем ворошить прошлое, - сказал сквайр. - Сделай все как можно быстрее.
   - Есть, сэр, - произнес Редрут. - Может быть, даже уже сегодня...
   В голосе старого убийцы слышалось радостное предвкушение.
   - Он постоянно крутится на кухне у Сильвера, где прорва всякого электричества. Одна старая, замкнувшая розетка... Несчастный случай. Бедный мальчик.
   - Оставляю это на усмотрение профессионала. Налей мне бренди.
   Контейнер качнулся, забулькало и поплыл запах алкоголя. Рядом со мной пили за мою собственную смерть.
   В моей душе разгоралась ненависть. Не было другого человека, которого бы я ненавидел так, как этих двух. Даже Сильвер, притворявшийся другом, обманывавший меня, не вызывал такого чувства. Наверное, потому, что при всей свой двуличности - а то и многоликости, мне вспомнились слова Дайма о том, что Сильвер меняет лица - он был спокойным и хладнокровным профессионалом своего дела, не примешивающим сюда чувства.
   - Если не получится сегодня, - продолжил сквайр, - лучше отложи до прибытия на планету. Судя по карте, там, где спрятаны сокровища, много скал. Никто ничего не заподозрит, если он вдруг сорвется с одной из них. Понимаешь? Мальчик залез, куда не следовало, никто ничего не поймет... У этого щенка просто талант залезать, куда не следует.
   - Я все сделаю в лучшем виде, сэр.
   Редрут говорил спокойно, как будто собирался прихлопнуть муху.
   - Будь осторожен, - предупредил сквайр. - Капитан и команда - на моей стороне, но Линч может что-то заподозрить.
   Несмотря на весь ужас ситуации, я увидел всю иронию ситуации: сквайр искренне считал, что купил расположение команды постоянной выпивкой (как любой алкоголик, он полагал, что спиртное позволяет добиться дружбы любого человека), а команда собиралась зарезать его точно так же, как и меня с доктором и капитаном.
   В моей голове забрезжила какая-то мысль...
   - Линч - следующий. Следующий! - рявкнул Редрут, - Он смеет угрожать вам, как будто он что-то значит...
   - Линч - контр.
   Я уже устал бояться, поэтому подтверждение моих старых опасений, что доктор Линч принадлежит к контрфедеральной организации постанцев, известной своими убийствам и террористическими актами, прошло мимо моего сознания.
   - Контр... Подумаешь, контр. Чего все так их бояться? Они только и горазды, что взрывать бомбы и бить в спину. А воткнешь им нож в живот, так сразу поймешь, что они вовсе не супермены и кишки у них такого же цвета, как и у всех остальных людей, и так же воняют дерьмом...
   - Когда придет срок - он твой. Контров последнее время сильно теснят и давят. Может, к нашему возвращению, их и вовсе разгромят. Так что Линч перестанет представлять из себя силу и станет всего лишь разыскиваемым преступников. Я вообще хотел лететь без него, но этот выродок что-то почуял и приехал, не дожидаясь моего письма. Линч - дело десятое, сейчас главное - прикончи это мальчишку.
   - Не глупому щенку обмануть старого волка, сэр. Зубки коротки.
   - Я уверен, ты все сделаешь как надо...
   Убийцы вышли.
   Я зашевелился, иголки остро кольнули мое затекшее тело.
   Что делать? Как спастись от неминуемой гибели, грозящей сразу с двух сторон? С одной стороны - пираты, возглавляемые Сильвером, с другой - Трелони, Редрут и люди сквайра.
   Открыто обратиться к доктору и капитану, единственным людям на корабле, которые не желают моей смерти, рассказать о планах пиратов и сквайра? Но, даже если они мне поверят - а Джессон меня терпеть не может - что они сделают? Количество жертв всего лишь увеличится до трех.
   Поговорить один на один с доктором, рассказать ему, что именно он избран в качестве следующей жертвы? Такой разговор сулил больше надежд на то, что меня выслушают до конца и мне поверят. Но как улучить момент для беседы наедине? Сквайр и доктор живут в одной каюте и почти не расстаются, а до острова меньше дня пути. К тому же остается возможность, что доктор сочтет мои слова клеветой и выдумкой - и тогда всё опять-таки закончится трюмом и кандалами. Я бы и сам, наверное, не поверил, если бы кто-то другой рассказал мне такие дикие вещи о сквайре.
   Рассказать о том, что наша команда - на самом деле пираты, возглавляемые старым коком, и не упоминать о сквайре? Опять-таки, даже если мне поверят, что это изменит лично для меня? Редрут все равно найдет способ добраться до меня, ведь команда планирует бунт только при возвращении.
   Прийти к Сильверу и сказать, что я хочу присоединиться к ним? Как ни странно, но в такой ситуации шансов выжить для меня гораздо больше: если я скажу, что меня хотят убить и постоянно крутиться среди команды, то егерю будет труднее добраться до меня. Хотя... Зачем пиратам делиться со мной добычей? Они прирежут меня, как и доктора со сквайром и бросят в Пустоту.
   Шансов выиграть - нет.
   И тут у меня появилась идея. Я придумал, как стравить две команды злодеев, собравшихся на одном корабле. Пусть они убивают друг друга, им станет не до меня. А там посмотрим, у кого зубки коротки...
   В этот момент корабль вздрогнул всем корпусом. На миг у меня появилось странное ощущение, как будто мое тело сжалось в крохотную точку, а потом рывком вернулось в свое прежнее состояние.
   Раньше ничего подобного мне испытывать не доводилось, однако я сразу понял, что это означает.
   Корабль вынырнул из Пустоты. Мы достигли планеты.
  

Глава 12

МЕЖ ДВУХ КОСТРОВ

  
   Я слышал, как люди выбегали из кают и кубрика, коридоры загрохотали под флотскими ботинками. Выскочив из склада, я проскользнул коридором и выбежал к огромному обзорному иллюминатору.
   Здесь собралась вся команда. Они глядели на висящий перед их глазами в черноте космоса голубой шарик и радостно хлопали друг друга по плечам. Наша общая цель была уже близка.
   Наверное, это было красиво, когда наш корабль скользнул к поверхности планеты и повис в двухстах метрах над поверхностью океана. Белый овал, с решетчатыми мачтами и горящими белым светом шарами дайверов висел в голубом небе над покрытой морщинами волн поверхностью океана. Восходило солнце, совсем рядом синел остров.
   Остров сокровищ.
   Остров походил на громадный коренной зуб: вверх торчали три вершины, на удивление правильной конической формы. Поверхности гор и низкие холмы были покрыты растительностью ярко-синего цвета.
   Я смотрел на остров, как сквозь сон, - я не успел еще опомниться от недавнего ужаса. Затем я услышал голос капитана Джессона, отдававшего приказания. "Испанка" повернулась к острову и заскользила к нему, снижаясь. По поверхности океана побежала длинная тень.
   - Ребята, - спросил капитан, - бывал ли кто-то из вас на этой планете раньше?
   - Я бывал, сэр, - неожиданно для меня сказал Сильвер. Я думал, что он не признается. - Но не здесь. Мы брали пресную воду на северном материке, когда я служил коком на торговом судне.
   - Что скажете? - спросил капитан.
   - Паршивое место, сэр, если мне будет позволено сказать. В воздухе постоянно висит какая-то взвесь, от которой першит в горле и постоянно тянет кашлять. Один парень из нашей команды долго лечил легкие после этой планетенки. Чуть было не пришлось ставить искусственные, сэр.
   - У меня есть карта острова, - сказал капитан Джессон. - Взгляните, где тут лучше приземлиться?
   Глаза Шампура засверкали огнем, когда капитан раскрыл старый ноутбук и повернул его экраном к коку. Но сразу же разочарование затуманило их. Это был не изначальный файл, это была его точная копия - с названиями, с обозначениями холмов и глубин, но без трех красных крестиков и отметок. Однако, несмотря на свою досаду, Сильвер сдержался и не выдал себя.
   - Хорошо нарисовано, сэр, - сказал он. - Интересно бы узнать, кто мог нарисовать эту карту... А, вот здесь, - толстый палец ткнул в экран. - Вот здесь сильное течение, потом у западного берега оно заворачивает к северу и оставляет вот эту бухту спокойной. Вы правильно сделаете, сэр, - продолжал он, - если опустите корабль в этой бухте. Лучшего места для стоянки вам тут не найти.
   - Спасибо, - сказал капитан Джессон. - Когда мне нужна будет помощь, я опять обращусь к вам. Можете идти.
   Я был поражен хладнокровию Сильвера. Признаться, я испугался, когда увидел, что он подходит ко мне. Конечно, он не знал, что я услышал все его планы. И все же он внушал мне такой ужас своей скрываемой жестокостью, своей двуличностью, своей огромной властью над корабельной командой. Я едва не вздрогнул, когда он положил руку мне на плечо.
   - Недурное место этот остров, - сказал он. - Недурное место для мальчишки. Можно купаться, лазать по горам... Бродить по лесам и охотиться на удивительных животных. Хорошо быть мальчишкой, а не стариком с железной ногой! Если ты захочешь пойти и познакомиться с островом, скажи старому Джону, и он приготовит тебе бутерброды.
   И, хлопнув меня дружески по плечу, он заковылял прочь.
   Капитан Джессон, сквайр и доктор Линч разговаривали о чем-то на палубе. Я ходил неподалеку, как голодный вокруг витрины продуктовой лавки. Мне нужно было поговорить с доктором наедине, но он не отходил от сквайра и капитана. Я хотел даже послать ему сообщение на браслет, но боялся, что он начнет читать его вслух и сквайр что-то заподозрит. Доктор - право, да доктор ли он? - член зловещей организации повстанцев, был единственным человеком, который мог помочь мне избежать смерти. Я бродил и бродил вокруг, изобретая способы заговорить, как вдруг доктор Ливси подозвал меня к себе. Он забыл внизу свою трубку и хотел послать меня за нею, так как долго обходиться без курения не мог. Подойдя к нему настолько близко, что никто не мог меня подслушать, я прошептал:
   - Доктор, пригласите всех в каюту, я расскажу кое-что. Поставьте браслет на беззвучный режим и, когда я пришлю вам сообщение, незаметно прочитайте его. Поверьте, дело жизни и смерти
   Доктор даже глазом не повел.
   - Так это потому, мальчик мой, что в здешних растениях нет хлорофилла, - сказал он, делая вид, будто только что отвечал мне на какой-то вопрос.
   Потом он вернулся к сквайру и капитану. Они продолжали разговаривать совершенно спокойно, не повышая голоса, но я понял, что доктор Линч передал им мою просьбу. Затем капитан приказал боцману вызвать всю команду на палубу.
   - Ребята, - сказал капитан Джессон, обращаясь к команде, - я хочу поговорить с вами. Вы видите перед собой землю. Эта земля - тот остров, к которому мы летели. Все мы знаем, какой щедрый человек мистер Трелони. Он спросил меня, хорошо ли работала команда во время пути. И я ответил, что каждый матрос усердно исполнял свой долг, и что мне никогда не приходилось желать, чтобы вы работали лучше. Мистер Трелони, я и доктор - мы идем в каюту выпить за ваше здоровье и за вашу удачу, а вам здесь дадут коньяку, чтобы вы могли выпить за наше здоровье и за нашу удачу. Если вы хотите знать мое мнение, я скажу, что сквайр, угощая нас, поступает очень любезно. Предлагаю крикнуть в его честь "ура".
   Ничего не было странного в том, что все закричали "ура". Но прозвучало оно так сердечно и дружно, что, признаюсь, я едва мог в ту минуту поверить, что эти самые люди собираются всех нас убить.
   - Ура капитану Джессону! - крикнул улыбающийся Сильвер, когда первое "ура" смолкло.
   И на этот раз "ура" было дружно подхвачено всеми. Когда общее веселье было в полном разгаре, три джентльмена спустились в каюту.
   Немного погодя они послали за мной.
   Когда я вошел, они сидели вокруг стола. Перед ними стояла бутылка вина и тарелка с изюмом.
   Доктор курил, крепко сжимая мундштук трубки зубами, а это, как я знал, означало, что он очень волнуется. Кормовой иллюминатор был открыт, потому что ночь была теплая. Полоса лунного света лежала позади корабля.
   - Ну, Дрейк, - сказал сквайр, - ты хотел нам что-то сообщить. Говори.
   Я кратко передал им все, что услышал. Нет, я не сказал, что я слышал это, сидя за контейнерами на складе, иначе сквайр мог догадаться, что я слышал и еще кое-что. По моим словам, планы пиратов я подслушал, когда задремал случайно на камбузе, в огромной кастрюле. Откуда мне пришла в голову эта кастрюля - даже не могу сказать. Слава богу, никто не спросил, зачем я в нее залезал, и с чего вообще решил спать в кастрюлях.
   Наверное, именно абсурдность ситуации убедила всех в ее истинности.
   Планы пиратов в моем изложении также подверглись серьезной корректировке. По моим словам выходило, что пираты собираются прикончить нас сразу же, как только мы все высадимся на берег. После чего отнимут ноутбук, найдут сокровища, и улетят, оставив наши кости на съедение местным хищникам. Особенно - в моем изложении - Сильвер ненавидел сквайра. Именно его он собирался убить первым, да не просто убить, а разрубить живьем на куски. Пусть сквайр натравит своего егеря на Сильвера, пусть он дрожит за свою жизнь. Чем больше он будет напуган, тем дольше проживу я.
   Они не перебивали меня, пока я не кончил; они не двигались, они не отрывали глаз от моего лица. Только доктор Линч раскрыл и прочитал сообщение на браслете. То самое сообщение, где я изложил и настоящие планы пиратов и планы сквайра. Пусть доктор поможет мне выжить. В конце концов, это и его жизнь тоже.
   - Джим, - сказал он, - садись.
   Они усадили меня за стол, дали мне стакан вина, насыпали мне в ладонь изюму, и все трое по очереди с поклоном выпили за мое здоровье, за мое счастье и за мою храбрость.
   - Да, капитан, - сказал сквайр, - вы были правы, а я был не прав. Признаю себя ослом и жду ваших распоряжений.
   - Я такой же осел, сэр, - возразил капитан. - В первый раз я вижу команду, которая собирается бунтовать, а ведет себя настолько послушно и примерно. Обычная команда бунтовщиков ведет себя дерзко и непослушно, это сразу же бросается в глаза. Но эта перехитрила меня.
   - Капитан, - сказал доктор, - перехитрил Вас Джон Сильвер. Он замечательный человек.
   - Он был бы еще замечательнее, если б был поджарен на электрическом стуле, - возразил капитан. - Но все эти разговоры теперь ни к чему. Из всего сказанного я сделал кое-какие заключения и, если мистер Трелони позволит, изложу их вам.
   - Вы здесь капитан, сэр, распоряжайтесь! - величаво сказал мистер Трелони.
   Вот мерзавец, подумалось мне тогда. Как строить планы касательно убийств ни в чем не повинных людей - так он главный. Как руководить экспедицией за сокровищами - так он первый. А когда нужно принять решение о том, как дать отпор пиратам - так "Вы здесь капитан". А потом, случись что, капитан окажется виноватым.
   Терпеть не могу таких людей.
   - Во-первых, - заявил мистер Джессон, - мы должны продолжать все, что начали, потому что отступление нам отрезано. Если я заикнусь о возвращении, они взбунтуются сию же минуту. Во-вторых, у нас еще есть время - по крайней мере, до тех пор, пока мы отыщем сокровища. В-третьих, среди команды остались еще верные люди. Рано или поздно, а нам придется вступить с этой шайкой в бой. Я предлагаю не подавать виду, что мы знаем об их замыслах, а напасть на них первыми, врасплох, когда они меньше всего будут этого ждать. Мне кажется, мы можем положиться на ваших слуг, мистер Трелони?
   - Как на меня самого, - заявил сквайр.
   - Их трое, - сказал капитан. - Да мы трое, да Дрейк - вот уже семь человек. А на кого можно рассчитывать из команды?
   - Вероятно, на тех, кого Трелони нанял сам, без помощи Сильвера, - сказал доктор.
   - Нет, - возразил Трелони. - Я и Тини нанял сам, а между тем...
   - Я тоже думал, что Тини можно доверять, - признался капитан.
   - И только подумать, что все они англичане! - воскликнул сквайр. - Право, сэр, мне хочется взорвать весь корабль на воздух!
   Сквайр, судя по всему, пил не только вино и сейчас находился в том пьяном состоянии, когда море по колено, а все проблемы решаются одним мановением руки. К сожалению, мы-то были трезвы.
   - Итак, джентльмены, - продолжал капитан, - вот все, что я могу предложить. Мы должны быть настороже, выжидая удобного случая. Согласен, что это не слишком легко. Приятнее было бы напасть на них тотчас же. Но мы не можем ничего предпринять, пока не узнаем, кто из команды нам верен. Соблюдать осторожность и ждать - вот все, что я могу предложить.
   - Больше всего пользы в настоящее время может принести нам Джим, - сказал доктор. - Матросы его не стесняются, а Джим - наблюдательный мальчик.
   - Дрейк, я вполне на тебя полагаюсь, - прибавил сквайр.
   Испугался, негодяй...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"