Коломна, один из старейших и красивейших русских городов, обладает несметными богатствами — более четырёхсот памятников истории и культуры находятся на его территории.

  Датой основания города числится 1177 год. К этому времени относится первое упоминание о Коломне в Лаврентьевской летописи. Но в ней говорится о давно уже существующем и, видимо, довольно крупном по тем временам городе.

  Главной достопримечательностью Коломны по праву считается средневековый кремль, частично сохранившийся до наших дней. Коломенский кремль строился в 1525 — 1531 годах, во времена Василия III. Частые набеги татар вынудили великого князя сделать Коломну неприступной крепостью на пути южных захватчиков. Василий III издал специальный указ «делать в Коломне град каменный»


Часть южной стены кремля с Маринкиной башней

  Тогда Московское государство, уже присоединив Новгородскую республику и Псков, укрепляло южные границы в борьбе с Казанским и Крымским ханствами.

   Ни красотой башен, ни размерами построенный в Коломне кремль не уступал московскому.

  Вот как описывает коломенский кремль знаменитый итальянский путешественник:

   «Стены его, выстроенные из больших камней и крепкого, чудесного кирпича, страшной высоты. Его башни походят на башни Антиохии, или даже лучше, красивее их по постройке — удивительно крепки и неколебимы. Каждая башня имеет особый вид. Они высоки, величественны и господствуют над окрестностями... Несомненно, это постройка, доведенная до совершенства и достойная удивления зрителя».

  Павел Алеппский, XVII век.

  

  До наших дней из 17 башен кремля сохранилось 7, самая высокая и таинственная из них — Коломенская — больше известна как Маринкина башня. Зовётся так башня по имени польки Марины Мнишек, жены обоих Лжедимитриев.

  

Мнишек, Марина Юрьевна (1588-1614)

  

  Марину Мнишек, эту известную авантюристку Смутного времени, в Коломне до сих пор называют не иначе, как Маринкой.

  Дочь польского магната, красавица, гордая шляхтичка, вышла замуж за безродного беглого монаха Гришку Отрепьева, выдававшего себя за сына Ивана Грозного, недоубитого в Угличе. Делает она это на тех условиях, что станет независимой от мужа владычицей необъятной Руси. По всей видимости, королём Польши Сигизмундом III, главным режиссёром истории с Лжедимитриями, Гришка был изначально определен на роль краткосрочного царя всея Руси. Вскоре после того, как Лжедимитрий I, поддержанный московскими противниками Бориса Годунова и Шуйских, пришёл к власти, Марина Мнишек была венчана на царство. Полька, католичка, она, тем не менее, в 1606-ом году стала первой в Российской истории женщиной, получившей право царствовать самостоятельно и единолично — коронованной царицей.

  Однако царствовала Маринка недолго — с неделю. После «разоблачения» и казни Лжедимитрия, она, прихватив, как считают, изрядную долю московской казны, бежала в Польшу. Но не добежала. В Тушино её перехватили и тайно венчали с тем, кто известен в истории как Лжедмитрий II. Марину Мнишек вынудили признать в незнакомом человеке своего мужа, чудом спасшегося царя Димитрия. По всей видимости, после смерти Григория Отрепьева она перестаёт играть сколько-нибудь самостоятельную роль и окончательно становится пешкой в чужой игре. Если оба Димитрия — самозванцы, то Мнишек стала царицей законно, москвичи официально возвели её на трон . Она легитимней и Лжедимитрия II, и даже нового царя, Шуйского. Таким образом, «тушинский вор» и те, кто за ним стояли, нуждались в ней.

  Маринка не была номинальной женой Лжедимитрия II, чьё происхождение и настоящее имя до сих пор окутано тайной, она родила от него сына, который был признан законным наследником русского престола. В 1610-ом году Лжедимитрий II погибает.

  А Маринка с июля 1611 по июль 1612 года живёт в Коломне.

   «А была за нею Коломна вся, а чины у нее были царьския все: бояре и дворяне, и дети боярские, и стольники, чашники и ключники, и всякие дворовые люди. А писалася «царицею» ко всем бояром и воеводам» То есть, жила она здесь, как московская царица: в царском дворце, окружённая большой свитой. В это время Польша готовилась к открытой интервенции, по всей видимости, собираясь ещё раз разыграть Маринкину карту.

  Казачий атаман Иван Заруцкий, ранее принадлежавший к лагерю тушинцев, мечтавший сам быть царём, понял, что ему самостоятельно не осуществить свой замысел. После гибели Лжедимитрия II Марина Мнишек сходится с И. Заруцким, претендуя на русский престол от имени своего малолетнего сына. При продвижении русского ополчения к Москве Заруцкий с отрядом казаков « ис под Москвы збежал на Коломну к жонке к Маринке»

  Уходя из Коломны, Заруцкий дочиста ограбил и сжёг город и, «взяв жонку да малого, с Коломны пошёл» на Рязань, а потом на Астрахань, где «почал жити по царьскому чину» То есть Заруцкий увёз Маринку с сыном из-под защиты надёжных стен коломенского кремля, лишил её поддержки коломенцев в ожидании подхода польского войска. Вряд ли при этом он заручился согласием царицы.


На Пятницких воротах коломенского кремля со стороны города есть надпись: «Благословение входящему» Через эти ворота атаман Заруцкий увозил Марину Мнишек и награбленное в Коломне добро.

  

  

  Менее, чем через два года Заруцкий был схвачен в Астрахани и казнён. Вместе с ним был казнён пятилетний сын Марины Мнишек. Сама же Маринка была отправлена в Коломну и заточена в башне кремля, которая стала после этого называться Маринкиной.

  

  Высота Маринкиной башни 31 метр, диаметр — около 13 метров, она имеет 8 этажей, верхняя часть башни напоминает зубчатую корону из-за декоративных машикулей (навесных бойниц). В башне 27 окон — бойниц, благодаря чему здесь можно было держать круговую оборону. Толщина стен башни уменьшается от 4,55 м внизу до 3 м вверху.

  

Маринкина башня со стороны Москва-реки. Здесь видна каменная кладка, облицованная красным кирпичом

  Коломенцы считали Маринку виновницей разорения своего города, воплощением зла и люто ненавидели. О том, что Коломна была одним из первых городов, присягнувших самозванцу, о том, что они охотно приняли Мнишек как царицу у себя, и о том, что превосходно укреплённая Коломна преградила путь к столице войску Пожарского, коломенцы предпочитали не вспоминать.

  

   По указу Екатерины II известный московский архитектор Матвей Казаков создал единый градостроительный план Коломны, по которому в 18-ом веке перестраивался город. Также Казаков занимался тем, что можно назвать консервацией частично руинированного к тому времени кремля.

  

Так выглядела Маринкина башня в 18-ом векеРисунок М. Казакова

  Меньше года просидела Маринка в башне, а потом исчезла. В Польшу из Москвы было послано известие, о том, что она умерла «с тоски по своей воле» Но учитывая отношение к Маринке в Коломне, имея в виду, что её трупа никто не видел, а могилы никогда не существовало, можно, скорее, поверить в те версии, в которых утверждается, что её или утопили, или замуровали в стене башни.

  Исчезновение Маринки породило множество легенд, среди которых есть совершенно фантастические.

  Коломенцы верили в то, что Марина Мнишек, будучи чернокнижницей и ведьмой, по ночам превращалась в чёрную птицу и вылетала из башни через окно-бойницу. «А злая его (Лжедимитрия) жена Маринка-безбожница сорокой обернулася, и из палат вон она вылетела» В этой версии таинственного исчезновения Маринки однажды ночью коломенский епископ освятил помещение башни, в которой была заключена пленница, и она не смогла туда вернуться. Согласно поверью, душа Марины Мнишек в облике вороны до сих пор время от времени летает над коломенским кремлём.

  Думается, исчезновению Маринки можно всё же подыскать более приземлённое объяснение. Заруцкий, увозя из разграбленной Коломны «жонку», вывез из неё не только коломенские ценности, но и часть казны, прихваченной Маринкой в Москве. Это были несметные богатства. Везти с собой награбленное было сложно и опасно. Поэтому часть богатств они решили схоронить недалеко от города, в урочище Старцевский брод. Ценности были сложены в яму, а сверху клад прикрыли коваными створами, снятыми с ворот Пятницкой башни, и засыпали землёй.

  А на этот схорон ведьмой Маринкой было наложено «заклятье страшное» Многие искали клад, но уходили ни с чем, объятые ужасом.

  Я слышала в Коломне интересную версию насчёт таинственного исчезновения Маринки. Якобы Лжедимитрий II не погиб, он подкупил охрану и пробрался к заточённой жене. Он открыла ему тайну местонахождения клада — между вынужденными супругами с самого начала возникло истинное чувство. Лжедимитрий отыскал клад и на большую его часть, то есть за огромные деньги, выкупил любимую жену.


Здесь, на одном из верхних ярусов башни, в холодном и продуваемом помещении томилась в неволе Маринка

  Это, конечно, более приемлемое объяснение. Но есть одна странность, про которую в Коломне знают, и которую я в один из приездов в Коломну наблюдала собственными глазами: вороньё кружится в районе кремля только над Маринкиной башней.

  

  Возможно, Маринка закончила свои дни так:

  

В «пытошных» подвалах Маринкиной башни

  
Или вот так, повеселей:

  

  Марина! Царица — Царю,

  Звезда — самозванцу!

  Тебя пою,

  Злую красу твою,

  Лик без румянца.

  Во славу твою грешу

  Царским грехом гордыни.

  Славное твое имя

  Славно ношу.

  

  Правит моими бурями

  Марина — звезда — Юрьевна,

  Солнце — среди — звезд.

  

  Три века спустя у Мнишек в России появилась тёзка, испытывающая большой интерес к её личности, восхищающаяся ей, даже ассоциирующая себя с ней. Эту Марину вряд ли кто-нибудь называл Маринкой, разве, что в детстве, и то сомнительно. Речь о Марине Цветаевой.

  Бабушка Цветаевой по материнской линии Мария Бернацкая происходила из старинного, но обедневшего польского дворянского рода. Это обстоятельство наряду с ощущаемым поэтессой душевным родством давало Марине Цветаевой повод отождествлять себя с «самой» Мариной Мнишек. Судьба бабушки, красавицы-польки, умершей в двадцать с небольшим лет, с юности волновала поэтессу.

  

  Темный, прямой и взыскательный взгляд.

  Взгляд, к обороне готовый.

  Юные женщины так не глядят.

  Юная бабушка, кто вы?

  

  Сколько возможностей вы унесли,

  И невозможностей — сколько? —

  В ненасытимую прорву земли,

  Двадцатилетняя полька!

  

  День был невинен, и ветер был свеж.

  Темные звезды погасли.

  Бабушка! Этот жестокий мятеж

  В сердце моем — не от вас ли?..

  

  Утверждение, что все мы родом из своего детства уже стало общим местом. Это тем более верное утверждение, когда речь идёт о поэте. Раненность в детстве — это практически непременное условие для формирования поэтического склада ума, поэтического способа жить. Чтобы сформировалась жемчужина, моллюска в его раковинке нужно ранить острой песчинкой. Причём рану нанести нужно ещё в нежном возрасте. Залечивая рану, отъединяясь от инородного тела, юный моллюск начнёт выделять красивую перламутровую субстанцию — формировать жемчужину. Потом он привыкает к форсмажорному обмену веществ. Чем острей песчинка, тем больней рана, тем крупней и красивей выходит жемчужина.

  Детская боль Марины Цветаевой осталась в ней навсегда: «Жизнь — это место, где жить нельзя»

  О детстве Марины Цветаевой существует много благостной, витринной информации, но есть и кое-что, проясняющее характер её детской раненности.

  Отец, Иван Владимирович Цветаев, профессор Московского Университета, директор Румянцевской библиотеки, и, главное — создатель Музея, который теперь называется Музеем Изобразительных Искусств им. А.С. Пушкина. Именно так, Музеем с большой буквы звучало в доме Цветаевых то, чем самозабвенно занимался много лет отец семейства.

   «Отец казался незаметен и как будто не принимал участия в их жизни. Рядом с ним жило не очень понятное детям слово «музей», которое они воспринимали иногда как имя или звание человека» — пишет близкая семье Цветаевых современница.

  Рыцарское служение прекрасному Музею — трудно найти в истории России подобный пример служения отечеству. Но не в служении, отнимающем почти всё время И. В. Цветаева, заключалась проблема. Она была в том, что отец жил отдельной от своей семьи внутренней жизнью. Марина уважала отца, понимала масштаб его личности, но чувствовала его отдельность.

  В сорок с небольшим лет отец Марины Цветаевой потерял горячо любимую жену, певицу и актрису Варвару Иловайскую, остался неутешным вдовцом с двумя детьми. Потом он женился на молодой красивой девушке, умной, образованной, талантливой музыкантше Марии Александровне Мейн. Вторая жена охотно разделила с ним его хлопоты по организации Музея, родила ему двоих дочерей — Марину и Анастасию. Но Иван Владимирович, так и не справившись с тоской по умершей первой жене, не сумел полюбить её. Да и она его не полюбила.

  В юности Мария Мейн пережила «невозможную любовь» — бурный короткий роман с женатым человеком. Строгий отец властно положил конец этим отношениям. Тогда Мария решила отказаться от замужества вообще и стать профессиональной пианисткой. Эта идея оказалась для отца ещё больше шокирующей, чем незаконная любовная связь — стать артисткой в их кругу было абсолютно недопустимым и неприличным делом. Мария вышла замуж за вдовца, чтобы сгладить сиротство его детей и ещё потому, что Иван Цветаев «живёт для идеалов» Помогать мужу и с детьми, и в служении — у жизни появлялся смысл! Но идеализм, как всегда, не привёл ни к чему хорошему. Дома было холодно. Мария Александровна стала экзальтированной, нервной, заболела туберкулёзом и умерла, когда её старшей дочери Марине было четырнадцать лет.

  

Родители Марины Цветаевой

  

   Марина Цветаева глубоко переживала раннюю смерть матери, но не только в этом заключалось её горе. Мать, которая была для Марины полубогиней, была неласкова с ней, чрезмерно требовательна и раздражительна. Талантливая и даже, как говорят, гениальная пианистка, Мария Цветаева-Мейн никогда не выступала на сцене. В двадцать один год Марина писала о матери философу В. В. Розанову: «Ее измученная душа живет в нас, — только мы открываем то, что она скрывала. Ее мятеж, ее безумье, ее жажда дошли в нас до крика»

  Вот что ещё пишет о своей матери Марина Ивановна в частном письме:

   «Упоение музыкой, громадный талант (такой игры на рояле и гитаре, вероятно, я уже не услышу!), способность к языкам, блестящая память, великолепный слог, стихи на русском и немецком языках, занятия живописью»

   «...у которой музыка с рук стекала...» пишет она в одном из своих многочисленных стихотворений, посвящённых матери.

  Свою творческую нереализованность Мария Александровна желала компенсировать, сделав из старшей дочери музыкантшу, передать ей свой дар. Но Марина оказалась неспособной к музыке, чем разочаровала и оттолкнула о себя мать. При этом с младшей дочерью Мария Александровна, не возлагая на неё собственных надежд, держалась ровно и ласково.

  

  Люблю, Марина, что тебя, как всех,

  что, — как меня, —

  озябшею гортанью

  не говорю: тебя — как свет! как снег! —

  усильем шеи, будто лед глотаю,

  стараюсь вымолвить: тебя, как всех,

  учили музыке. (О крах ученья!

  Как если бы, под богов плач и смех,

  свече внушали правила свеченья.)

  

  Не ладили две равных темноты:

  рояль и ты — два совершенных круга,

  в тоске взаимной глухонемоты

  терпя иноязычие друг друга.

  

  Два мрачных исподлобья сведены

  в неразрешимой и враждебной встрече:

  рояль и ты — две сильных тишины,

  два слабых горла музыки и речи.

  

  Белла Ахмадулина

  

   «После такой матери мне осталось только одно: стать поэтом», — это слова Марины Цветаевой...

  Холодность уважаемого отца, нетерпимость обожаемой матери послужили основой для трагического склада натуры Марины Цветаевой. Она протестовала против своей недолюбленности в семье, стриглась наголо, вела себя дерзко, временами зло, но эти призывы о помощи тоже не были расслышаны родителями.

   «Ее нельзя назвать злой, ее нельзя назвать доброй. В ней стихийные порывы. Умение ни с чем не считаться» — пишет о юной Марине родственница.

  Отец, влюбленный в свою покойную жену и в дело всей его жизни — Музей. Мать, влюбленная в потерянного возлюбленного, похоронившая свою музыкальную карьеру.

   «Два лейтмотива в одном доме, Музыка и Музей» — так скажет Марина Ивановна о своей семье впоследствии.

  В очерке «Мой Пушкин» слова матери, сказанные о ней: «Моей дочери год, она очень крупная и умная...» Цветаева комментирует так: «Боже, как в эту минуту она должна была меня — умную и крупную, ненавидеть за то, что я — не ЕГО дочь!

  

   Так начинают понимать

  И в шуме пущенной турбины

  Мерещится, что мать — не мать,

  Что ты — не ты, что дом — чужбина.

  

  Это строчки Пастернака, но, кажется, они в полной мере могут быть отнесены к Марине Цветаевой.

  Непустая деталь. Умирая, мать Марины и Анастасии Цветаевых прошептала: «Мне жалко только музыки и солнца!» Это ли не материнская жестокость?

  

  Но твоего сиротства перевес

  решает дело. Что рояль? Он узник

  безгласности, покуда в до диез

  мизинец свой не окунет союзник.

  А ты — одна. Тебе — подмоги нет.

  И музыке трудна твоя наука -

  не утруждая ранящий предмет,

  открыть в себе кровотеченье звука.

  

  Белла Ахмадулина

  

  Марина из нелюбимой и протестующей против этой нелюбви девочки-подростка выросла в женщину с, мягко говоря, очень непростым характером.

  Вот что пишет женщина, близко знавшая Марину Цветаеву и Сергея Эфрона в первые годы их супружества: « ...Очень красивая особа, с решительными, дерзкими до нахальства манерами... богатая и жадная, вообще, несмотря на стихи, — баба кулак! Муж ее — красивый, несчастный мальчик Сережа...»

  

Сергей Эфрон и Марина Цветаева

  

  Сам «несчастный мальчик Серёжа» в канун Первой Мировой Войны отзывается о своей жене так: «Почти всегда... все строится на самообмане. Человек выдумывается, и ураган начался. Если ничтожество и ограниченность возбудителя урагана обнаруживаются скоро, Марина предается ураганному же отчаянию... И все это при зорком, холодном (пожалуй, даже вольтеровско-циничном) уме. Вчерашние возбудители сегодня остроумно и зло высмеиваются (почти всегда справедливо). Все заносится в книгу. Все спокойно, математически отливается в формулу»

  Родственница, В.И. Цветаева: «Марина органически не чувствует других людей, хотя бы и самых близких, когда они ей не нужны... В жизни это довольно страшно»

  Но к поэтам — людям своей реальности — совсем другое.

  К. Бальмонт: «В голодные дни Марина, если у ней было шесть картофелин, приносила мне три. Когда я тяжко захворал из-за невозможности достать крепкую обувь, она откуда-то раздобыла несколько щепоток настоящего чаю... »

  Постаравшись понять не хорошо знакомого поэта, а человека Марину Цветаеву, более-менее становится понятно, почему она всеми силами своего «несправедливого сердца, жаждущего справедливости» (М. Ц.) искала соприкосновения, сближения с личностью Марины Мнишек.

  

   Краткая встряска костей о плиты.

  Гришка! — Димитрий!

  Цареубийцы! Псе'кровь холопья!

  И — повторенным прыжком —

  На копья!

  

  Неизвестно, бывала ли Цветаева в Коломне, но её «сестра» в поэзии Анна Ахматова поднималась на Маринкину башню.

  

Ахматова смотрела на Коломну через бойницы Маринкиной башни

  

  А этого ледового дворца Анна Андреевна, естественно, видеть не могла — он построен совсем недавно:


Взгляд через века

  

  Ахматова приезжала в Коломну в 36-ом. А пятью годами раньше, в 29-ом году она получила от Цветаевой поэтическое послание, оставшееся без поэтического или какого-либо ответа.

  

   Кем полосынька твоя

  Нынче выжнется?

  Чернокосынька моя!

  Чернокнижница!

  

  Дни полночные твои,

  Век твой таборный...

  Все работнички твои

  Разом забраны.

  

  Где сподручники твои,

  Те сподвижнички?

  Белорученька моя,

  Чернокнижница!

  

  Не загладить тех могил

  Слезой, славою.

  Один заживо ходил —

  Как удавленный.

  

  Другой к стеночке пошел

  Искать прибыли.

  (И гордец же был-сокол!)

  Разом выбыли.

  

  Высоко твои братья!

  Не докличешься!

  Яснооконька моя,

  Чернокнижница!

  

  А из тучи-то (хвала -

  Диво дивное!)

  Соколиная стрела,

  Голубиная...

  

  Знать, в два перышка тебе

  Пишут тамотка,

  Знать, уж в скорости тебе

  Выйдет грамотка:

  

   — Будет крылышки трепать

  О булыжники!

  Чернокрылонька моя!

  Чернокнижница!

  

   В сороковом году, когда Марина Цветаева уже обожглась о неприветливую Родину, о Москву без колоколов, когда её муж и дочь уже были арестованы НКВД, когда были скитания и бездомность — «Когда я была там, у меня хоть в мечтах была Родина. Когда я приехала, у меня и мечту отняли» — Ахматова написала свой «Поздний ответ» Цветаевой.

  Эпиграфом у Ахматовой стояли цветаевские строчки:

   «Белорученька моя, Чернокнижница»

  

  ;Невидимка, двойник, пересмешник,

  Что ты прячешься в чёрных кустах,

  То забьёшся в дырявый скворешник,

  То мелькнёшь на погибших крестах,

  То кричишь из Маринкиной башни:

   «Я сегодня вернулась домой.

  Полюбуйтесь, родимые пашни,

  Что за это случилось со мной»

  

  Когда Анна Ахматова писала это стихотворение, Цветаева в Елабуге уже, возможно, вынашивала в своём сердце «Отказываюсь быть»


На камне сём выбито: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева»

  

   Когда мать Цветаевой поняла, что умирает, она попросила перевезти себя из Франции, где жила тогда с дочерьми, в свой любимый уголок Земли — в Тарусу. Она хотела быть упокоенной в этом городке, где была дача семьи Цветаевых, где жила память о лете, о солнце, о музыке. Марина Цветаева просила похоронить её здесь же. Она и место подходящее подыскала — тихое, уединённое, недалеко от берега Оки. Судьба и в этом желании отказала Марине. Её без креста и надгробья похоронили в Елабуге. Спустя годы её сестра Анастасия, выпущенная из лагеря, разыскала приблизительное место захоронения Марины и установила там знак, который позже сменился надгробным памятником. Но точного места захоронения Марины Цветаевой никто не знает. Как и никто не знает, где похоронена Марина Мнишек.

  

  

  Марина, это все — для красоты

  придумано, в расчете на удачу

  раз накричаться: я — как ты, как ты!

  И с радостью бы крикнула, да — плачу.

  

  Белла Ахмадулина

  

  Коломна находится совсем недалеко от Тарусы, немного ниже по течению Оки.

  

  

А над Соборной площадью коломенского кремля по-прежнему восходит величественный и прекрасный Успенский Собор