Ендальцев Егор Евгеньевич : другие произведения.

Три Эпохи / Книга первая: Вечный служитель / том целиком

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вся книга целиком (если кому неудобно читать по главам).

  Книга первая
  
  Вечный служитель
  
  Пролог
  
  Время неумолимо движется вперед, порождая миры и развевая в прах вселенные. Всё изменяется, поддаваясь этому неумолимому течению. Что-то кануло в небытие и уже никто никогда не узнает об этом, а чему-то повезло иметь свидетелей, передававших это из уст в уста. А что-то было увековечено в письменах, книгах и свитках, и тем самым ослабило разрушительное влияние времени над собой. Не навсегда, это невозможно, ибо выйдя из праха всё в прах и вернется, но пока есть книги, есть и те, кто будут нести их знания другим.
  
  Потому я и хочу запечатлеть знания, что накопились в моей голове. Что-то я вычитал из летописей и архивов, что-то из дневников. Некоторые события мне пересказывали устно, свидетелем других был я сам, а о чем-то пришлось додумываться и строить воздушные замки теорий. Это труд многих лет, и мне бы хотелось сохранить его от забвения как можно дольше, ибо жизнь моя подходит к завершению.
  
  Рассказ мой пойдет о лицах и событиях, которые способствовали формированию того мира, в котором вы живете сейчас. Нет, не о королях и политиках, а о Героях, чьи имена и деяния, как хорошие так и плохие, скрыты стараниями королей и политиков соответствующих эпох.
  
  Я затрону события трех Эпох и пяти столетий, вплоть до недавних дней, опишу жизни десяти великих Героев, что положили начало и конец смутным временам.
  
  Я не буду использовать насажденные великой "Академией Астрологии и Летосчисления" временную шкалу и названия столетий, но я буду ссылаться на них, чтобы у вас сложилась правильная хронологическая картина.
  
  В первом томе трудов моих поведаю я о первом из десяти героев, расскажу о том, откуда пришел он, и куда делся. Каковы были деяния его и как они повлияли на Эрду тех времен. И пусть имя его предано забвению, а упоминания о нем находятся под запретом, это не остановит меня в желании моем пролить свет и познакомить своего гипотетического читателя с Грегором Хитцем, чье рождение знаменует собой начало целой Эры величайших событий и значимых поступков, о которых, по моему мнению, должен помнить каждый житель нашего мира.
  
  Может быть, знающий человек возразит мне, что Грегор не совершал никаких героических подвигов, и будет прав. Но Хитц повлиял на такое неимоверное количество событий, что только одно это можно назвать подвигом.
  
  И, прошу, не судите строго мой слог и способ повествования, ибо не являюсь я ни великим сказителем, ни прославленным поэтом. Я лишь скромный служащий, что был невольно втянут в события эпохального значения. И, хочется верить, что труд сей найдет читателя раньше, чем поток времени развеет его прахом в океане пустоты.
  
  Людвиг Рим Третий.
  
  
  Глава первая, утомительная: Мироустройство.
  
  Возможно, минут века, прежде чем чьи-то любопытные пальцы откинут ветхий корешок этого труда, и, к тому времени, лик мира буде уже совершенно другим. Поэтому я опишу мир, или моё представление о нем, на момент начала моего повествования.
  
  Мир наш состоял, и состоит пока я пишу эти строчки, из великих сфер, коих в Эпоху Бессмертных (от 39 года до Восхождения Тартара, до 354 года после Восхождения Тартара) насчитывалось пять.
  
  Самая большая сфера, именуемая Эрдой, или Великой матерью, является колыбелью жизни, в том виде, который привычен нам. На ней берут начало все великие виды, будь то вирмы, демоны или люди. Всё зародилось на лике Матери, в её океанах, кормилось в её полях и лесах, скрывалось в её горах и пещерах.
  
  Эрда является центром мира, сердцем его и душой. Именно здесь возвышались и рушились цивилизации, поднимались и исчезали нации. Именно тут будет происходить большинство событий, что я хочу описать.
  
  Вокруг Великой Матери кружат четыре меньшие сферы: Аула, Сапфир, Моркот и Хель.
  
  Самая ближняя, а потому долгое время считаемая самой крупной после Эрды, сфера именовалась Аула. "Среди всех изумрудов что когда либо видело человечество лишь один достоин упоминания - сияющая Аула на ночном небосклоне Эрды" (Вастон Вель, основатель Академии Астрономии и Летосчисления).
  
  Существовала ли на Ауле жизнь или нет, увы никто из ныне живущих уже не узнает, ибо не осталось никаких свидетельств этого, как и самой Аулы не кружит больше над нашей головой.
  
  Вторая сфера, Сапфир, носит имя крылатого вирма, что первый покинул лик Эрды, будучи изгнанный своими сородичами, и свил своё гнездо на сияющей небесной сфере.
  Хотя, быть может, это вирм взял имя сферы. Увы, только легенды являются источником знания о событиях тех эпох. Как и Аула, Сапфир канул в небытие.
  
  Третьим идет ужасающий красный Моркот, что зловещим роком нависает над всеми живущими, и тогда, и ныне. Красная каменная пустыня, испещренная глубочайшими трещинами, постоянные песчаные бури, вот и все чем может похвастать эта небесная темница. И, хотя всё живое зародилось на Эрде, именно Моркот сделал демонов теми устрашающими кошмарами, что смотрят на нас с гравюр в старых книгах и гриммуарах. Никто не знает, кем были демоны до изгнания в красную пустыню Моркота, кто их изгнал и за какие прегрешения, но все события, о которых я поведу рассказ, так или иначе связаны с кровавым спутником Великой Матери, родом Тартары и каменным троном демонов.
  
  Дальше всех от Эрды прокладывает свой путь в бесконечной пустоте Белый Хель, Земля великих вирмов и малых богов. По крайне мере так утверждают почти все религиозные манускрипты, собранные Академией Веры. "Крылатые вирмы, достигнув последней стадии своей долгой жизни, улетают на Хель" (из "Монструария Арии"), но встречают ли они там богов, неизвестно.
  
  Все пять сфер согреваются лучами Яра, светила, которое ранее причисляли к сферам мира, но Академия Астрономии положила конец этому заблуждению. И, если Эрда - Мать, то Яр - Отец жизни. "Книга Голосов" утверждает, что души всех живых существ приходят из пылающего Яра и уходя туда, после смерти. Святой Густав в своем "Мироописании" рисовал Яр, как обиталище высших божеств. В наш век сомнений и падения устоев вряд-ли кто вспомнит имена тех богов.
  
  Эрда богата водой. Два великих океана делят разделяют всю сушу на пополам, образуя два континента. Больший из континентов зовется Карузия, в честь Арима Карузия, путешественника, первооткрывателя и картографа, что первым создал полную карту этого материка. Впрочем, есть более древнее и более почитаемое название - Эда.
  
  Эда - засушливый континент, разделенный величественным горным хребтом - Меридианом, на двое. Восходная половина Эды мала и плодовита, закатная же - обширна и засушлива. Прибрежные районы полны густых лесов, что питаются водами семи озер Эда: Закатным, Молира, Бурным, Хрустальным, Подгорным, Миражем и Восходным. Озёра образуют жемчужное ожерелье, вокруг великой степи, что, в свою очередь, опоясывает белые пески Мертвой земли, что упирается в Закатные склоны Меридиана. Множество рек, что стекают с вершин горного хребта, несут свои воды сквозь подземные русла к озёрам, иногда выходя на поверхность.
  
  Эда - колыбель людей. Семь озер породили семь народов, что уже давно перемешались. К началу эпохи Бессмертных Осталось только три государства, что делили между собой всю территорию материка.
  
  Могучий Сумар, Господин волн, занял земли на северном берегу Наги, самой полноводной реки на лике Эды. В его владения попали озёра Закатное и Молира, а так же всё северное побережье Бурного озера, самого большого из всех семи озёр, питаемого водами Наги. Сумар славен своими рыбными рынками, портами и кораблями, а сумарская соль - один из самых ходовых товаров на всей Великой Матери.
  
  Южное побережье Наги и Бурного озера принадлежит Союзу вольных народов Степи. Их воины, что поколениями закалялись в суровых условиях, были по праву признанны лучшими воинами на всём континенте, а потому "Сумар мирился с существованием этого бедного и беспокойного соседа" (из записей Анноха Тихого, историка и исследователя Академии Хронологии), покупая у него лошадей и руду, что вольные исхитрялись добывать на южных склонах Меридиана. Самым богатым городом Союза был Алмар, что раскинулся на берегах холодного Хрустального озера.
  
  Совсем иной был Веллин, Светлая Империя, как любили её называть историки академии. Располагая благодатными землями Восходной части Эды и отделенные от прочего мира Меридианом, веллинцы построили империю знаний и просвещения. Возможно, этому способствовали остатки цивилизации предшественника, чьи архивы были найдены веллинами, но Империя на столетие опережала своих соседей в развитии технологий. Знания защищали Веллин и от набегов кочевых племен Союза, что с упорством дикарей перебирались через Меридиан в поисках добычи, и от пиратских налетов Сумарских кораблей. К сожалению те знания не спасли империю от вырождения.
  
  Вторым континентом на лике Матери была Рида, или, с легкой руки Арима Карузия, Серпентира. Загадочная земля, покрытая густыми лесами и высокими пиками скал, страна вирмов и легенд о сказочных богатствах. И по сей день Рида остается большим белым пятном на картах мира, хотя в летописях и легендах полно расплывчатых описаний тех мистических лесов. Возможно, в ваше время, человеческая любознательность и алчность, уже вскрыла завесу тайны, веками покрывавшую Серпентир, но мне уже не узнать об этом. "Вирм хранит крепче стен и замков" - как сказал Сатир Мидгард в "Песне о золоте Хоргвирма".
  
  Множество островов разбросаны по необъятным телам двух великих океанов, множество княжеств и царств появлялись исчезали на них. Для моего повествования стоит упоминания лишь Зурим, что располагался в самом центре океана Эр, соединявшего восходное побережье Эды и закатный берег Риды.
  
  Зурим располагался на пяти островах, образующий большой треугольник, богатых древесиной и рудными металлами. По сути своей Зурим являлся отколовшейся от Сумара колонией. Рабы и преступники, некогда сосланные на рудники Треугольника, восстали и, захватив охранный флот, объявили независимость. Жестока история Зурима, печальна его судьба, но это маленькое морское государство сыграло немаловажную роль в грядущих событиях.
  
  К сожалению, совесть моя подсказывает мне, что, дабы не усыпить читателя, нужно уже переходить к событийной части повествования. И, эта расплывчатая и бедная картина мира, что я успел нарисовать выше, будет дополняться деталями и красками. Но уже сейчас можно судить, насколько сильно изменился лик и небосвод Эрды за эти мимолетные пять столетий. Время неумолимо.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава вторая: Маленькая прелюдия
  
  Фонарь мерно раскачивался в такт неспешным шагам, даря скудный, но спасительный свет. Темнота вокруг была настолько плотной и непроницаемой, что казалось, будь-то протяни руку и ощутишь её холодную шершавую поверхность. Под стать ей была и тишина, что обволакивала и сводила с ума. Только мерное дыхание проводника да глухой шум шагов позволяли беспокойному разуму хвататься за острую и отрезвляющую грань реальности.
  
  А что вы ищете в такой глуши, - голос проводника - высокого пожилого мужчины с непослушной копной черных волос, разрушил давящее наваждение.
  
  Я неуверенно посмотрел на нашего капитана, но в его взгляде виделись безразличие и усталость. Он пожал плечами, мол "валяй", и я обернулся к шагающему впереди отряда мужчине, в грязной робе странствующего монаха.
  
  Ищем преступника, беглеца, - я старался избегать особых подробностей.
  
  А, охотники за головами, - понимающе кивнул проводник, внимательно вглядываясь в непроницаемую темноту ночи, - но сомневаюсь, что вы найдете кого-то в этих пещерах. Тут даже мох не растет, голый камень один. Ни единого ручейка или лужицы.
  
  За спиной усмехнулся капитан. Даже не оборачиваясь, я прекрасно знал, что он поглаживает свои рыжие усища. Этот нервный жест мы, с ребятами, стали замечать всё чаще. было от чего нервничать, после трех лет безрезультатных поисков. Близилась зима, багровое время Моркота, а запасы провизии и золота подходили к концу и пополнить их было уже некогда. Заказчик отказался предоставить еще один аванс, другой работы нам не давали, ибо гильдия придерживалась строгого правила - один заказ за раз. Если они не найдут цель в ближайший месяц, им придется скатиться до грабежа, рискуя репутацией и лицензией.
  
  Много вас, как я посмотрю, - вновь нарушил проводник молчание пустоты, - целый отряд. Неужели этот преступник такой опасный?
  
  Я промолчал, но в разговор вступил сам капитан, которого тишина нервировала не меньше чем остальных.
  
  Ты слыхал о Фронтире, монах, - его грубый голос, что так часто пугал девок в трактирах на потеху всей команде.
  
  Как не слыхать, - проводник улыбнулся, сверкнув серыми глазами в тусклом свете фонаря, - Знатный орден был, могучий, да подломились столпы на которых стоял он, подточенные алчностью.
  
  Капитан рассмеялся и похлопал монаха по плечу.
  
  Отлично сказал. Видать не зря вас там, в храмовых школах, штудируют до посинения да мужской немощи, - он вновь пригладил свои усищи продолжил, - Так вот, преступник этот - один из солдат, или как их там... Боров, как его?
  
  Тучный Майкл, за густую жесткую бурую щетину прозванный боровом, пробасил: "Клирик, суку мать!".
  
  Во, точно, клирик! - капитан поднял вытаращенный указательный палец вверх, - один из тех, что подожгли Бирму. Ну, или просто один из этого Ордена...
  
  Проводник оглядел команду и кривовато улыбнулся. Что-то в нем меня настораживало. Не знаю что именно, но что-то с ним было не так. Но капитан шел с ним рядом, улыбался и шутил, а уж капитан обладал необычайным чутьем на людей.
  
  Если это и вправду клирик Фронтира, то вас явно маловато, - весело ответил монах капитану, - я слышал, что однажды сто человек напали на одинокого клирика, да никто из них не выжил.
  
  Капитан вновь похлопал его по плечу, хитро замечая:
  
  А если никто не выжил, то от кого ты слышал эту историю?
  
  Вестимо от кого. От клирика, - серьезно ответил монах.
  На секунда воцарилась звенящая тишина. Было даже слышно, как руки ребят, тихо шурша складками одежды, тянутся к мечам. Но проводник, выдержав паузу, рассмеялся, а вслед за ним расхохотался и капитан. Бойцы облегченно выдохнули и принялись переговариваться, стряхивая с себя оцепенение, которое нагнеталось темнотой и тишиной перехода.
  
  Мы тебе не салаги какие-то, - весело вещал капитан, обнимая здоровенного монаха за плечи, - мы на таких делах собаку съели. У нас эта... как её.. Боров, как её, суку мать?!
  
  Репутация, суку мать! - радостно отозвался Боров.
  
  Мы продолжали идти, весело шутя и переговариваясь. Переход, которым вел нас проводник, то сужался то расширялся. Иногда тусклые фонари выхватывали из темноты серый камень стен пещеры, иногда нас вновь окружала непроглядная тьма.
  
  Говорят, вещал монах капитану, - эти пещеры прорыл древний бескрылый вирм. Он был так ядовит, что своды пещеры пропитались его ядом и теперь ни одно растение не может прорости здесь, ни единая тварь не вьет в них свои гнезда.
  
  Ребята, невольно прислушивающиеся к глубокому бархатному голосу монаха, стали опасливо озираться и опасливо пялиться на каменный пол.
  
  И что, - вопросил нахмурившийся капитан, - это и человека может убить?
  
  Проводник улыбнулся, вновь сверкнув своими серыми холодными глазами.
  
  Ну, я пока не помер от местных миазмов. Хотя, признаюсь, местный воздух вредит моим трухлявым внутренностям.
  
  Он наигранно закашлял, старательно изображая смертельно больного старика, чем немало рассмешил капитана. И было над чем смеяться. Проводник был здоровенной детиной, шести футов росту, плотный, с широченными плечами и копной кучерявых черных волос. Таких уже не рожают. В старых романах, что так любят столичные дамочки, именно такими рисуют всех могучих воинов, только если они не главные герои, ибо не было в нем ни королевской стати, ни птичьей грации, ни утонченности. Мужик мужиком. Такому бы камни в шахтах голыми руками колоть, а он в рясе над книжками крючится.
  
  Внезапно мы вышли из узких закоулков скалистого перехода и оказались над широкой низиной, окруженной высоченными хребтами Меридиана. Звездная россыпь смотрела на нас с небосклона тысячью глаз. Бледный сапфир, дарил свой призрачный свет, позволяя разглядеть острые грани скал, ломкие линии серпантинов. К сожалению, дно низины скрывал густой туман, клубящийся в темноте, подобно мифическому исполинскому вирму.
  
  Я уж думал, ты заведешь нас в подземелья и скормишь ящерам, - весело пробурчал капитан, выпуская плечи монаха из своих рук, - Далеко еще идти?
  
  Проводник вытянул руку, указывая на какую-то точку в испещренном линиями противоположном склоне.
  
  Схрон там, - он поправил свой маленький заплечный мешок и оглянулся на следующих за ним ребят, - если вы еще не передумали.
  
  Хрен тебе, - усмехаясь рявкнул капитан, - пока не дойдем, не видать тебе наших денежек, а значит и пива да девок.
  
  Среди парней раздались неуверенные смешки, ибо туман, в который все напряженно всматривались, не внушал доверия и хищно шевелился.
  
  Монах задул свой фонарь, достал из заплечного мешка бухту тонкой веревки и велел всем выстроиться в цепочку и обвязаться.
  Я встал за капитаном, за мной пристроился Верста, длиннющий доходяга и самый умелый мечник из всех нас, за ним Граль, наш походный лекарь и повар, следом Пыхта и Пронт, узкоглазые близнецы - кочевники, что так умело орудуют сетями и копьями. Замыкал цепочку Боров, как самый тяжелый, да и самый сильный, после капитана конечно.
  
  Погасив неуверенно трепещущие фонари мы стали спускаться по узкой изменчивой тропинке, все ближе подступая к набухшему туманному шишаку, что вздувался над дном низины.
  
  Хищники здесь? - спросил я капитана, кивая на бесполезно болтающиеся фонари.
  
  Есть немного, - ответил мне проводник, не дожидаясь когда командир соизволит передать ему мои слова, - туманных змей полно, но они будут спать до рассвета. А фонари их могут случайно разбудить светом своим.
  
  Я услышал, как охнул Боров, боящихся всяких змей и прочих ползучих гадов. Да и самому мне стало не по себе. Туманные змеи, которыми кишели болота вблизи бурного озера не отличались особой ядовитостью или зубастостью, но имели практически прозрачные тела, толщиной с мужицкую ляшку, и любили обвиваться вокруг своих жертв, медленно ломая их кости. Не самая приятная смерть.
  
  Они не выползают на тропу, предпочитая держаться в зарослях, - успокоил нас монах, уверенно спускаясь по крутому склону, - Главное держитесь за веревку и идите друг за другом.
  
  Вскоре мы достигли темно-серой шевелящейся стены. Проводник и капитан нырнули в неё без раздумий. Я же замешкался на мгновение и был бесцеремонно втолкнут в туман идущим за мной Верстой.
  
  Туман угнетал еще сильнее, чем недавняя темнота. Теперь не было тусклого, но спасительного круга, что создавали фонари, позволяя оглянуться и увидеть знакомые лица собратьев по ремеслу, к которым уже привык за тот десяток лет, что шатаюсь по Эде в поисков преступников, должников и просто неудачников.
  
  Веревка мерно шаталась, показывая что впереди кто-то так же движется окруженный плотной влажной серой стеной. Быть может, и его накрывает тоска от одиночества. Хотя, наш капитан никогда не унывал. Ну, или не показывал этого.
  
  Он был бывшим военным, служил в личной гвардии короля Партинии. Почетное место, прибыльное, с которого по своей воли никто не уходит. Вот и капитан стал жертвой политической борьбы и интриг. Он был обвинен во всех несусветных грехах и был приговорён к повешению, но, благодаря старым сослуживцам и связям во дворце, сумел сбежать из казематов и укрыться в диких землях, где сидел до тех пор, пока династия, правящая Партинией не сменилась. Все грехи перед ушедшей королевской властью были прощены и капитан смог вернуться в родные земли, хотя его теплое местечко конечно же было уже занято. Он подался в наемники, выполняя грязную работу для вельмож, гильдий и всевозможных картелей, что как грибы росли на вольностях Партинии.
  
  Впрочем, среди головорезов он не задержался, предпочтя черному заработку легальный труд в составе гильдии охотников за головами. Охотиться можно было и в одиночку, но это намного труднее и опаснее, а потому он сколотил свою команду и более двадцати лет успешно очищал лик Эрды от всяческого отребья. Не из самых благородных побуждений, конечно, но кто сейчас поистине благороден.
  
  Я встретил его уже в гильдии, когда он искал пополнение для своей команды. Мои навыки переговорщика, дознавателя и азартного игрока смогли его впечатлить. Чему я несказанно рад до сих пор.
  
  Команда встретила меня как встречают любого новичка. Не обошлось и без жестоких шуток и драк, но это обычное дело. Я быстро сдружился с ними, особенно с близнецами - кочевниками, ибо нас роднила общая страсть к азартным играм.
  
  Внезапно, погруженный в свои мысли, я уткнулся в спину капитана. Он шикнул на меня, напряженно вглядываясь куда-то под свои ноги. Я опустил взгляд в низ и зажал рот ладонью, что-бы не завизжать как маленькая девочка.
  
  Внизу, не делая различия между камнем тропы и сапогом капитана, ползла длиннющая тысяченогая тварь, покрытая серым, лоснящимся панцирем. Каждая нога мерзкой твари оканчивалась острым загнутым когтем, толщиной с мой палец. Сама зверюга длинной была с человеческий рост, имела четыре маленьких бездонно - черных глаза на плоской голове. Из её пасти торчали настоящие бивни.
  Она деловита стучала своими когтищами, перебираясь через тропу, оставляя на плотной коже сапога капитана глубокие царапины.
  
  Внезапно из тумана впереди вынырнула широкая фигура монаха.
  
  Чего застряли? - пробасил он, не выказывая ни намека на напряжение или осторожность.
  
  Капитан медленно указал на медленно ползущее чудовище, стараясь унять дрож в руках.
  
  Да нечего их бояться, - проводник подошел к нам и мощным пинком откинул членистоногую образину подальше в туман, - они едят только мертвечину, а на живых внимание не обращают. Не ссыте, бравые охотники за головами. Поссать позже повод будет.
  
  Капитан нервно усмехнулся, пригладив свои усы и, похлопав меня по плечу, ободряюще пробормотал: "Не ссы, Самсон".
  
  Я медленно кивнул и мы двинулись следом, не обращая внимания на раздающиеся сзади приглушенные вопросы "почему стоим" и "что случилось".
  
  Наше брожение по туманной низине казалось бесконечным. Я еще десяток раз замечал страшных тварей, самых разнообразных форм. Они деловито перебирали своими суставчатыми конечностями, спеша по своим неотложным делам и не обращали на меня никакого внимания. За что я был им благодарен. Несколько раз я слышал испуганное повизгивание Борова, а его визги сложно было с чем-то спутать. Мгновения растягивались и порой казалось, что мы уже никогда не выберемся из этого проклятого тумана, кишащего мерзкими тварями.
  
  Но, так же внезапно, как я на летел на спину капитана, туман закончился и перед моими глазами предстала скалистая тропа, ведущая ввысь, по склону хребта.
  
  Капитан хлопал руками по одежде, пытаясь стряхнуть мерзкое ощущение ползающих под одеждой жуков, и глухо матерился. Монах же стоял выпрямившись и с улыбкой наблюдал, как один за другим из тумана выскакивают бледные охотники за головами. А ребята радостно прыгали и так же судорожно трясли своими штанами.
  
  Мда, гиблое местечко, - пробормотал капитан, прекращая хлопать по своему заду, - Парни, у меня хорошее предчувствие. Эта дыра еще более запущенная чем все предыдущии. Он наверняка там.
  
  Монах хмыкнул и вновь взвалил свой мешок на плече.
  
  А чего ваш головорез забыл в веллинском схроне? - спросил он, сматывая освобожденную от наших тел веревку, - вряд-ли там найдутся залежи золота да драгоценностей, а все ценные свитки и книги давно уже в монастыре Ярового хребта хранятся.
  
  Мы переглянулись, приводя себя в порядок после яростного отряхивания. Поправляли ремни и перевязи с ножами, в который раз проверяли свои мечи.
  
  Ну, во первых, - пустился в объяснения капитан, - это самая что ни наесть далекая дыра во всем закатном побережье, если мы еще не зашли на территорию Веллина. Во вторых, нам указали, что данный преступник будет скрываться именно в таких вот нычках, словно книжный червь зарываясь в пыльные бумажки.
  
  Да, как всё прекрасно звучало в начале, когда капитан принес все инструкции, что выдал ему мастер гильдии, отправляя на это задание. Отличное описание внешности, манер поведения, все привычки, предпочтения цели. Все места, где он мог бы ошиваться, были перечислены, все лица, с которыми он мог бы держать контакт - указаны. Прямо не контракт, а подарок. Просто дойди и возьми. А какой гонорар, особенно за живого! Мы могли бы отойти от дел и жить в роскоши, хлебая лучшее вино. Да только на практике всё оказалось не так просто.
  
  Во первых все его нычки располагались в разных частях хребта Меридиана, и были разбросаны от одного берега океана, до другого. Нам почти удалось застать его в самой ближнем от Новой Бирмы схроне, мы чувствовали жар углей от костра, что был брошен прямо перед нашим появлением.
  
  Мы шли по его следам, постоянно наталкиваясь на людей, сообщавших нам, что "он толь-ко что вышел из трактира, повернул за угол, взял повозку". Семь раз казалось нам, что мы видим его, но каждый раз это оказывался какой-то бродяга, или купец, или оборванец. Мы потратили год, гоняясь за ним, пока не поняли, что нас просто водят за нос, путают, может невольно, может намеренно. Мы целый год гонялись за призраком, объездили всё закатное королевство, два раза возвращались по его следам в Бирму, пока, наконец, капитан не приказал вернуться к изначальному плану.
  
  Мы вновь стали выискивать и трясти его возможных помощников и проверять нычки. Мы даже приплачивали некоторым оборванцам, что бы нас известили, если кто-то подобный объявиться в проверенных нами местах.
  
  Но всё было глухо. В остальных схронах, до которых мы уже добрались никого не было с момента их разорения. Слой пыли зачастую достигал колена. Все его возможные знакомые пожимали плечами, говоря что уже лет двадцать - тридцать ничего о нем не слыхали. Не верить им тоже причин не было, я, на пару с Гралем, отлично развязываю языки.
  
  Мы проверили почти все места, даже в диких землях бывали. Ели ноги от-туда унесли, несмотря на то, что с нами матерые кочевники ходят. Осталось только два самых дальних веллинских тайника, тот в который мы идем, и еще один, находящийся с имперской стороны Меридиана. Если и там не будет никаких зацепок, то нам останется только повеситься, ибо потраченные задатки вернуть мы не сможем еще лет пять.
  
  Ну а в третьих, - внезапно сказал Боров, нарушив слегка затянувшееся молчание, - он же клирик, сука мать! Образованный человек! Где ему еще быть, как не в куче, сука мать, старых бумажек!
  
  Проводник рассмеялся, взмахом руки приглашая следовать за ним.
  
  Так образованные люди - самые опасные, - возразил он, размеренно шагая по восходящей тропе.
  
  Боров фыркнул, словно степной кот, угодивший лапой в воду.
  
  Да шо в них опасного, сука мать? Скока мы этих торговцев и цифроводов ловили, никто, сука мать, никто даже за ножик не схватился. Смиренно сдавались, будь-то свиньи мяснику, сука мать!
  
  Командир немного задержался, но только для того, чтоб отвесить хорошего леща голосящему борову.
  
  Сколько раз тебя я объяснял, - вкрадчиво нашептывал он в большое ухо толстяка, - нельзя недооценивать противника. Если на везло, это не значит что будет везти и дальше. Да и не даром говорят... это, как его...
  
  Боров тихо пробормотал "знание - сила, сука мать".
  
  Во! - тут же подхватил командир, - знание - сила. Было бы у вас знание, не шатались бы вы по горам да туманам, а сидели бы себе в богатых столичных домах, да жували бы мед.
  
  Или ныкались по горам да туманам, спасая свои задницы от посланных по нашу душу охотнков, - весело проскрипел Верста, чем вызвал приступ хохота у капитана и всей остальной команды.
  
  Даже монах весело хрюкал, держась за свой живот.
  
  Прав ты, большой человек, - сказал он, когда смех ослабил тиски своей хватки, - знание - сила, незнание - благо. Знающий человек не знает покоя, не знающий - живет в мире.
  
  Я молча усмехнулся, припоминая все духовные наставления моей церковной школы, которая больше учила быть неучем, чем разным наукам. Ибо из серой послушной массы проще лепить полезные для себя инструменты. Глупостью легче править. Вот и насаждается глупость поголовно во всех школах, монастырях, в каждом королевстве и графстве. Впрочем мне то чего горевать. Чужая глупость меня кормет пуще моих ножей.
  
  Мы подымались все выше, к всеобщему облегчению отдаляясь от премерзкого тумана. Звезды, как и сам Сапфир, меркли, обозначая восход Яра и начало нового дня.
  
  Долго еще идти, монах? - спросил командир, когда мы поднялись так высоко, как не летают птицы равнин.
  
  Монах посмотрел на блекнущие звезды и вершины гор, окрашенные в золотой цвет просыпающегося дня.
  
  К полудню будем у входа. Еще предстоит идти вдоль хребта, но там нет ничего сложнее того пути, что мы уже проделали.
  
  Весть эта обрадовала уставших ребят, ибо путь, и правда, проделали мы немалый. Все повеселели и бодро зашагали по тропе, что тянулась вдоль горного склона, будь-то и не было бессонной ночи.
  
  Когда яр полностью показался из-за горных вершин, командир приказал сделать привал и поесть. Мы разворошили свои походные мешки и расселись по камням вдоль тропы. Ели молча и быстро, ощущая напряжение, что передалось нам от капитана и замолчавшего проводника. Все чувствовали приблежения точки назначения. Значит, скоро станет ясно, живем ли мы как короли, пропивая честно заработанный гонорар, или скрываемся как крысы позорные, прячась от гильдии и заказчиков.
  
  Как нажретесь, заверните мешки и заройте тут, - глухо приказал командир, - Пойдем налегке, тихо и быстро. Проверьте оружие и снаряжение.
  
  Он подсел к монаху, усердно грызущему свой положенный по посту сухарь.
  
  Долго еще? - наш предводитель с сочувствием посмотрел в печальные глаза проводнику, которые с надеждой следили за вяленым мясом и кислым вином, что безвозвратно пропадало в бездонной пасти Борова.
  
  Проводник отпустил свой злосчастный сухарь и задумчиво посмотрел вперед.
  
  Милю еще вдоль хребта, - он ткнул своей рукой в нужную сторону, - по этой тропе, потом еще треть мили вниз. Там нет тропы, но путь отмечен пирамидками из камней. У самой кромки тумана будет пещера. Милю по пещере и мы окажемся перед входом в схрон.
  
  Капитан кивнул, запоминая дорогу с помощью загибания пальцев и подкручивания усов.
  
  Что из себя представляет схрон? - спросил я, в голове прикидывая возможный план действий.
  
  Проводник громко хрустнул сухарем и принялся чертить пальцем план.
  
  Большущая пещера.В ней несколько каменных строений, расположенных по кругу. Самое высокое из них - в четыре этажа. В центре пещеры большей круглый очаг, - он продолжал чертить пальцем квадраты и круги, словно заправский картограф али стратег, - Вход в пещеру только один, но внутри хватает всяческих укрытий. Есть крытые переходы между строениями. Уникальный образчик архитектуры. Великолепные фрески...
  
  Капитан рассмеялся и похлопал его по плечу.
  
  Да понял я, монах. Не будем мы разрушать твои... эти... как их?
  
  Уникальные образчики, сука мать! - радостно отозвался Боров, заталкивая в себя еще один кусок солонины.
  
  Ребята весело рассмеялись, но их веселье было прервано взмахом руки капитана.
  А ты, монах останешься здесь, дождешься нашего возвращения, - он крепко сжал руку на плече нашего проводника, глядя в его серые глаза.
  
  А если вы не вернетесь, - осторожно спросил оробевший монах.
  
  Вместо ответа командир картинно провел большим пальцем по своему горлу, а Верста демонстративно завертел своими парными мечами, окружая себя сверкающим вихрем стали и жутковато улыбаясь.
  
  Но, как мне показалось, это не произвело на проводника никакого впечатления.
  
  Я буду ждать вас день, и еще день до заката, а после пойду назад, - сказал он, откусывая очередной кусок от своего сухаря, - если вы мне позволите отпивать вашего вина.
  
  Капитан несколько мгновений грозно пялился на чисто выбритое широкое лицо монаха, но после заулыбался, не сдержав смеха.
  
  Черт с тобой, монах, - он выпустил из своих железных объятий плечо проводника и выпрямился, - Можешь брать вино и еду из моего рюкзака. Но в монастыре ты поможешь нам выбить скидку из вашего смотрителя.
  
  Проводник кивнул и довольно захрустел своим скудным завтраком.
  
  Наши сборы были не долгими. Мы скидали наши мешки в кучу и присыпали камнями, ибо выдолбить ямы в скале не было ни времени, ни возможности, ни желания. Проверив остроту своих ножей и крепость ремней перевязи, я подошел к давно готовому выступать капитану, и мы стали обсуждать план действий, стараясь говорить как можно тише. Проводник, хоть и был славным малым, но всё же не был одним из нас, да и, если честно, взгляд серых глаз и ширина его плеч вызывали у меня невольную дрожь.
  
  Вскоре все ребята были готовы, хотя Борову достался знатный пинок, для придания ускорения. Мы махнули монаху на прощание рукой и быстро двинулись вперед, привычно считая шаги.
  
  Яр набрал силу и теперь яростно грел скалы, прогоняя даже малейшие намеки приближающейся зимы, хотя воздух всё равно оставался прохладным и бодрящим.
  
  Все-таки, насколько прекрасен Меридиан. Свет красит его в сотни различных цветов и тысячи оттенков. Снежные верхушки гор слепят так яростно, что глазам больно смотреть на них. Казалось бы, как можно любоваться нагромождением камней, ан нет, мало где найдется вид краше, чем хребты Меридиана под лучами проснувшегося Яра.
  
  Заметив первую пирамидку из сложенных камней, командир дал приказ рассыпаться и мы, рассредоточившись по склону и низко прильнув к камню, стали осторожно спускаться по склону.
  
  Схрон был хорошо скрыт. Ни с верху, ни с противоположного холма не было видно зияющей черноты входа. Только следуя каменным пирамидкам, мы смогли обнаружить его.
  
  Оставив Борова и лекаря сторожить, мы двинулись сквозь темный каменный проход, освещая себе путь слабенькими фонарями. Этот переход был значительно короче, чем тот, что мы преодолели в начале нашего пути. Он не имел ни ответвлений, ни поворотов, а был прямой как стрела. Стены его были прямыми и гладко отшлифованными, пол и потолок - ровными и сухими.
  
  Внезапно стены пещеры ушли в стороны, впуская наш маленький отряд в обширную пещеру, залитую призрачным светом. Он изливался от странных искрящихся образований на своде, и мягко освещал все четыре постройки, что жались к стенам. Иных источников света в пещере не было.
  
  Мы осторожно, крадучись, подошли к первому зданию, заглядывая в образованный постройками двор. Огромный камин, шагов десять в диаметре, выложенный искусно обработанным камнем, занимал значительную часть пространства. Неподалеку от камина мы увидели ящики и свертки, выглядящие поразительно новыми и неуместными для пустынной пещеры. Боле ничего примечательного замечено не было.
  
  Пусто здесь, - пробормотал капитан, доверяя своему чутью, - ни души. Но кто-то здесь был.
  
  Повинуясь кивку головы капитана, я беззвучно, словно степной кот, выбежал на середину двора, с опаской поглядывая на зияющие пустотой глазницы оконных и дверных проёмов. Кострище в очаге было холодным, в здании не было ни намека на движение.
  
  Я махнул рукой остальным и мы принялись изучать содержимое мешков и ящиков. Они были полны провизии, инструментов, книг и, что самое главное, среди них попадались доверху набитые золотыми монетами кошели и небольшие сундуки.
  
  Здесь никого нет уже неделю, - пробормотал Верста, внимательно изучая пепел в очаге, - Но, по собственной воле никто бы такие богатства не оставил
  
  Капитан задумчиво смотрел на кошели и провизию.
  
  Может он сюда вернется, - предположил я, хотя сам понимал, что наша цель не была настолько глупа, чтобы оставить такие богатства на виду и без присмотра.
  
  Близнецы кочевники, вовсю набивая карманы, глухо рассмеялись моим словам. Капитан хмыкнул и, оглядев команду, начал излагать свои измышления.
  
  Так, мы в душу не знаем, был ли этот клирик здесь или нет, но знаем, что здесь кто-то был. Быть может стал добычей туманных змей или просто сорвался со склона, а может просто пошел прогуляться, оставив такое добро без присмотра, - он задумчиво взвесил один кошель в руке, прикидывая возможную стоимость его содержимого, - У нас есть две возможности. Во первых, поступить согласно совести и репутации, не тронуть груз и устроить здесь засаду. Что чревато, как и остальные наши работы, кровью и неприятностями.
  
  он оглядел погрустневшие рожи близнецов и продолжил:
  
  Либо мы берем всё, что сможем уволочь на себе через эти горы , и сваливаем нахрен отсюда. Вернем аванс с процентами, откупимся от гильдии и будем жить весело и хмельно. Ну, что скажите?
  
  Как будь-то можно было ожидать иного ответа, кроме как согласия со вторым вариантом. Близнецы яростно загомонили, крича: "Да пошла гильдия в жопу с такими контрактами!", Верста многозначительно стал потрошить ящики и мешки, вытаскивая кошели и скидывая на подстеленную мной плащевину, что удалось найти тут же. Глядя на нас капитан расхохотался и принялся помогать вычищать сундуки.
  
  Значит единогласно, - пробасил он, завязывая очередной мешок, набитый монетами под завязку, - Думаю Боров и Граль будут того же мнения.
  
  Надо не забыть на них по мешку взять, - пробормотал я вскрывая очередной ящик.
  
  Надо ли говорить, что к мирно дремлющему монаху мы вернулись в отличном настроении и нагруженные по самые уши.
  
  Вижу вы решили, что клирика вашего безопасней по частям переносить, - усмехнулся он и, глядя на количество мешков, добавил, - однако великаном был ваш преступник.
  
  Еще каким, - буркнул капитан, скидывая тяжелую, но совсем не отягощающую ношу на землю.
  
  Отдохнув до темноты мы двинулись в обратный путь через завесу премерзкого тумана и темноту каменного лабиринта пещер.
  
  До монастыря мы добрались так быстро, будь-то имели крылья. Монах согласился привести наших лошадей, близнецы - последить за ним и нашим грузом, а капитан, лекарь и я пошли выбивать ночлеги настоятеля, оставив Версту и Борова на монастырской кухне.
  
  О, вернулись, - настоятель радушно встретил нас, - уж не думал увидеть вас живыми. В горах так легко заблудиться.
  
  Капитан усмехнулся, поглаживая боле не пустующий поясной кошель.
  
  Благодаря вашему проводнику целы и невредимы, - радостно пролепетал Граль.
  
  В глазах настоятеля промелькнуло недоумение.
  
  Какому проводнику? - он удивленно воззрился на нашего лекаря, - никто из монастыре не ходит в пещеры. Там невозможно ориентироваться! Из-за землетрясений не раз ходы оказывались заваленными!
  
  Я глянул на капитана и увидел, как в его глазах зародилась нехорошая мысль.
  
  Как же, никто, - он медленно потянулся к своим усам, - а как же этот... как его...
  
  И тут я осознал, что за два дня совместных странствий никто из нас даже не удосужился узнать имени проводника, а он даже не представился. Ведь монах и есть монах, какая разница как его зовут.
  
  - Здоровенный такой бугай, полностью лысый, - рука капитана медленно сжималась на его толстенном усе, - нос прямой, заостренный, глаза - серые.
  
  Настоятель нахмурился, почесывая складки кожи, встроившие на лбу своеобразную лесенку.
  
  Так это, наверняка, Хитц, - его лицо просветлело, - Бродяга и охотник. Шатается по горам, иногда приходит к нам, чтоб обменять шкуры снежных котов на еду и вино...
  
  Я, словно в тумане развернулся и рванул из кельи настоятеля, слыша, как за спиной раздается рев капитана.
  
  Хитц?! Грегор Хитц?!
  
  Я бежал со всех ног, расталкивая случайно попавшихся на пути монахов, хотя уже прекрасно понимал, что не успею.
  
  В конюшне валялись бессознательные кочевники, пуская слюни и кровь из пробитых голов. Мешков, что вынесли мы из пещеры, и след простыл. Пропала и пара наших лошадей, наши седельные сумки и походное снаряжение, а на деревянном столбе висел, приколотый одним из моих запасных ножей, контракт на поимку проклятого Грегора Хитца.
  
  Стоит ли говорить, что мы не обнаружили ни единого следа в окрестностях. Даже схрон, до которого мы смогли добраться только через два месяца осторожных скитаний по пещерам, оказался абсолютно пуст.
  
  "Охота на охотника", автор - неизвестен.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава третья: Юность
  
  " Сотни, тысячи людей жаждут поймать этого засранца, выпытать все его секреты, выжать всю его кровь до последней капли, съесть его плоть, растереть и втирать в себя кости его и волосы. Вот же наглец, когда все смиренно склоняют перед Бледной голову, он имеет смелость бродить по горам и долам, по городам и селам, будь-то какой-нибудь великий вирм, али бессмертный демон.
  
  Да, доходили до меня слухи о смерти его, да его давно уже никто не лицезрел, да только не верю я этим сладким слухам. Чую я, всем своим неспокойным нутром, что он где то, сидит и хихикая, возводит новые храмы и Ордена, огнем карая непокорных и несогласных.
  
  Быть может он додумался имя сменить, али сбрил свою тонкую бороденку да покрасил волосы, как делают это столичные модницы. А может он и вовсе женщина теперь. Слышал я что в Касартинском графстве баба у руля стоит и правит к процветания. Так от чего бы и не быть ей им?! А может он - жена моя ненаглядная, дикая и неугомонная, рушит своды старых дворцов неосторожным чихом да неловким движением.
  
  Мнится мне, что куда не ступи, всюду его следы. С каждого портрета топорщатся его черные космы да пялятся его серые глаза.
  
  Да! Завидно мне! Что с того?"
  
  из сатирического сборника "Коротко, да по каждому"
  Сатира Мидгарда.
  
  Милая Мира,
  
  уже пять бесконечных месяцев минуло с тех пор, как я писал тебе в последний раз. Многое произошло за этот долгий срок, хотя для меня всё случившееся - обыденность.
  
  Служба течет своим чередом: дозоры, рейды, стычки с кочевниками, снова дозоры и рейды. Свободные накатывают нестройными волнами, разбиваясь о камни городской стены Вармарка, и отступают под градом наших стрел. Быстры, сучьи дети. Их кони на голову выше наших кляч, форсируют Нагу не сбавляя ходу. Но с дисциплиной у них проблемы.
  
  Командование приказало рассматривать как варварские набеги, а не как наступление Вольных народов. Поэтому мы продолжаем сидеть в Вармарке, совершая рейды вдоль наги и перехватывая немногочисленные группы этих бестий. Хотя, не стану чернить бумагу ложью, "перехватываем" - не самое удачное слово. Пока мы плетемся на наших клячах, они успевают поджечь какое-нибудь неудачливое село и уйти на другой берег Наги. Очень редко случаются стычки, еще реже - льется кровь.
  
  Только однажды случилась действительно серьёзное столкновение. Мы шли дозором мимо Парки, небольшой заброшенной деревушки в устье Наги, как вдруг на нас налетел небольшой отряд этих кочевников. Мы уже не зелень, не раз пробовали железа, встали в клин и бросились в атаку. Да только поднялся ветер невиданной мощи и ударил по нам, словно молотом. Мальра, нашего сержанта, выбило из седла, бросив под копыта отряду. Строй распался, кони ржали, норовили сбросить солдат из седел, а кочевники неслись к нам с победными криками.
  
  Милая Мира, не писать бы мне этих строк, если бы не Самаэль. Этот вечно угрюмый и молчаливый здоровяк пришпорил свою клячу, и, рассекая проклятый ветер ударами кортика, помчался вперед. Я, рыкнув на растерявшихся солдат, бросился за ним.
  
  Когда Бабка Астра плела нам свои байки о ведьмах, демонах и прочей чепухе, я смеялся. В тот раз мне стало не до смеха. Колдун, самый что ни на есть, гадский колдун, размахивая руками на своём коне, насылал на нас ледяной ветер такой чудовищной силы, что лошади падали на землю и катились, увлекаемые этим потоком, под радостное улюлюканье сучьих кочевников. Но Самаэль продолжал двигаться вперед, к колдуну, рубя ветряные волны, так, как будь-то видел их. И я следовал за ним, нещадно хлестая своего коня и размахивая копьем во все стороны. Словно во сне, мы плыли сквозь тягучий воздух, шаг за шагом приближаясь к проклятому пугалу, мимоходом отбивая редкие тычки кочевников, которым удавалось пробиться сквозь стену ветра.
  
  Колдун даже не попытался бежать. Быть может был убежден в своём могуществе, а может не мог пошевельнуться, удерживая ветер в своей власти. Так или иначе, он не шелохнулся, когда мы подлетели к нему. Самаэль на скаку полоснул его по вскинутым рукам, а я пробил своим копьем его сердце.
  
  Вольные бросились наутек, несмотря на очевидное преимущество - большая часть нашего отряда барахталась, не в силах выползти из под своих кляч. Догонять их было не кому. Я никак не мог отдышаться, так и стоял, с нанизанным на копьё колдуном.
  
  Потери были невелики: сержант погиб под копытами, пару ребят порубили вольные. Как старший по званию, я отправил отчет в Аспасию. Через месяц, с торговым караваном, прибыл отряд новобранцев под моё командование. В звании так и не повысили, крысы.
  
  Вместе с зелеными в Аванпост прибыл Охотник. Побеседовал со мной и Самаэлем о сражении с колдуном. Вербовал в Орден. Самаэль отказался. Я в раздумьях.
  
  Может мне и правда пойти в Охотники? Чем вечность сидеть лейтенантом в Вармарке и ждать конца этого шаткого перемирия, может лучше свободно странствовать по делам Ордена? Жалование на порядок выше, полномочия. Опасно, конечно, но не опаснее солдатской доли...
  
  В общем, совет твой мне пригодится.
  
  Самаэль передает привет тебе и всем ребятам, еще не сбежавшим из нашей родной дыры. Я к нему присоединяюсь.
  
  Жду ответа, повести о твоей доле и новостей с Крутого Рога.
  
  Твой любимый брат,
  
  Грегор.
  
  4 дня Большого Сапфира 881 года от Сошествия
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  
  
  Время, несмотря на всю свою неумолимость, суть понятие искусственное, порождение разума, в его бесконечных попытках упорядочить хаос бытия. Хронология и летосчисление диктуется главенствующей доктриной, а та, зачастую, имеет глубокий религиозный фундамент. Ныне балом правит Академия Хронологии, под могучим крылом детища Вастона Веля, приняв за точку отсчета нового календаря год второго Сошествия, или Восхождения Тартара.
  
  Я же отмеряю начало эпохи на 38 лет ранее, ибо в 38 году до В. С. (863 год по старому календарю) был рожден Грегор Хитц, чьей судьбой было стать свидетелем и непосредственным участником смены эры.
  
  Его невероятная жизнь, ставшая основой необозримого количества легенд, слухов и научных трудов, незаслуженно задвинута Академией на второй план, в тень судьбы его друга и соратника, ныне известного как Тартар, сын Тартара, последний Владыка каменного Престола Моркота. Быть может, виной тому чрезмерная откровенность и дотошливость Хитца, с которой он описывал происходящие события в письмах к своей сестре.
  
  Те письма, таким невообразимо чудесным образом попавшие в мои руки, содержат тех много событий и мнений, что так тщательно подвергает цензуре нынешняя главенствующая доктрина.
  
  Но хватит лирических отступлений, перейдем к сути повествования.
  
  Дети не объявленной войны, так их называли. Дети, осиротевшие от внезапных набегов вольных племен или от огненных стрел Сумарских диверсионных подразделений. Вдоль всего побережья Наги, от самых истоков до дельты, не было ни единого поселения, где бы все дети имели родителей и крышу над головой. 70 лет шаткого мира, построенного на горе людей, породили целых четыре поколения сирот с ненавистью в сердцах и бунтом в головах.
  
  Дом милосердия Крутого Рога, под патронажем церкви Свидетелей, был одним из многих сиротских приютов, построенных для воспитания детей этой войны. Добрые воспитатели розгами и солью несли свет в темные души сироток, направляя ненависть в нужное государству и церкви русло. Мальчики учились воинскому делу и тяжелому черному труду шахтеров, девочки - домохозяйству, полевым работам и тысяче других дел. Те, кто был по способней, в ком тягу к знаниям не удавалось усмирить ни поркой, ни подкупом, ставились на особый контроль. С особым тщанием мудрые сестры вколачивали трудные науки в их головы, регулярно отчитываясь куратору офицерских школ Сумара.
  
  
  " Я помню его. Долговязый, тощий, грязный. Отец настоятель самолично притащил его за ухо и отдал под нашу с Мартой опеку. Упрямый сорванец еще по пути в Дом пытался пять раз бежать, за что был нещадно бит солдатами, так что нам пришлось его выхаживать и отпаивать. Как только этот бесёнок смог стоять на ногах, он тут же подрался за с Грегором, еще одним нашим подопечным. Грегор был на два года старше, поплотнее, да и жизнь среди сирот - не сахар, так что новичок отхватил знатных люлей. Забавно, что после эти двое стали лучшими друзьями... Грегор, Самаэль и Мира, вечно таскающаяся за братом вертихвостка. Эта троица правила нашим кругом жестко и справедливо. За то время под нашей опекой не погиб ни один ребёнок, ох, славные же были времена, порядок и спокойствие. Хотя они озорничали еще как. Помню, как Грегор и Мира стащили из продуктового ящика отца настоятеля всю еду, а Самаэль набил его живыми лягушками и змеями. И всё это под носом у солдат! Ох, ну и влетело же им...
  
  Когда Грегора забрали в офицерскую школу Самаэль ревел пуще Миры, такие друзья были. И когда Миру забрали в дом господина Марона, тоже ревел. И более ни разу никто не видел ни единой его слезинки. Никогда."
  
  Сестра Астра, воспитательница сирот Дома милосердия
  из "Воспоминаний о Тартаре" Патрия Лимма.
  
  
  Мало что известно о детстве Грегора и Миры Хитц. Отец погиб еще до рождения сына, мать скончалась при родах Миры, оставив двухлетнего Грегора с младенцем сиротами. Год о них заботилась повитуха, но ни её имени, ни названия поселения история не сохранила. Сухие строки в регистрационном журнале Дома милосердия Крутого Рога - "Грегор Хитц - 3 года, Мира Хитц - 2 года. Уплачено 14 медных дар". В письмах Хитца сестре встречались расплывчатые упоминания, но пролить свет на тот тёмный период их жизни эти строки не в состоянии.
  
  Из писем сестер-воспитателей надзирающему куратору становится ясно, что юный Грегор проявлял недюжие способности к точным наукам, обладал задатками выдающегося лидера и отменным здоровьем. Других описаний его жизни в приюте, увы, не существует.
  
  "Мир.. Такое прекрасное слово. Как жаждут его плебеи, как ненавидят сильные мира сего. Ибо мир - это время спокойствия, торговли и стабильности. А стабильность препятствует реализации амбиций молодых.
  
  Хотя, мир миру - рознь. Наш перемирие с Союзом племен так хорошо смотрелась на бумаге, и было так незаметно на границе. Постоянные набеги кочевников, грабежи, поджоги. Да правительство Сумара за время этого перемирия потратило в три раза больше денег, чем на ведение всех войн с племенами. Ибо войны, в конечном счете скоротечны, а мир - он долговечен.
  
  За то все были при деле. Постоянно требовались новобранцы, постоянно требовалось обмундирование и вооружение, провизия, строительный лес и камень. Казна пустела, народ процветал, налоги росли. Набеги оставляли множество сирот, которых распихивали по спецприютам, а от-туда в военные школы и обратно на границу, оставлять других сиротами. Форты и аванпосты росли как на дрожжах, превращая захолустные пограничные рыбацкие деревеньки в настоящие города. Кельмиран, Вармарк, Мульнир, все они были дырами, по десятку домов на каждый, пока перст короля, ведомый советами Главы Совета Церквей и старых, покрытых плесенью, генералов, не ткнул в их наименования на большей тактической карте.
  
  Это был самый лучший мирный договор из всех, когда либо заключавшихся в истории Сумара. Все были довольны, купцы, правители, кочевники, генералы. А мертвые... Да кто их когда считал. "
  
  Из мемуаров Максимильяна Вармаркского.
  
  
  " Дорогая Мира,
  
  я обещал тебе, и вот я пишу. Пришлось стащить чернильницу со стола сержанта и пол часа гоняться за гусями, но теперь у меня есть сносное перо. Семь недель, семь долгих недель нас морили голодом и мучили тренировками, нагло заявляя что это является обучением. Кормят дерьмом! Розги бабки Астры в сто раз слаще чем местное пойло, которое жрем три раза в день! Я хочу обратно! Как в сказке о мыше - позарился на далёкий пряник, получил сапогом под бочину! Передай плаксе - пусть радуется, что может еще два года пузо чесать на лавке!
  Теперь ты пиши, жду.
  
  Твой брат,
  Грегор."
  
  
  12 дня Малого Моркота 875 года от Сошествия
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  
  "Таким злым Трамма я никогда не видел. Он прямо дышал огнем, лицо его было багровым! Я думал он забьёт парня до смерти, так яростно он размахивал палкой. Кровь летела во все стороны, но этот зеленый стоял стиснув зубы и молчал, не издав ни звука. Только морщился от боли. Сержант выдохся и отправил его на неделю в карцер.
  
  Стукачу тоже досталось, Трамм и по нему прошелся палкой. Этот оказался не таким крепким, валялся потом месяц, под себя гадил.
  
  А чернильница нашлась потом, аккурат через неделю. Без чернил правда, но на том самом месте, откуда и исчезла.
  
  Кремень этот Грегор.
  
  Рекомендую перевести его в Военную Академию Аспасии, на подготовку в высший офицерский состав."
  
  
  Из прошения Самария Бира,
  куратора военной школы Варта,
   отклоненного без рассмотрения.
  
  
  
  
  "Дорогая Мира,
  
  Наконец-то удалось вырваться из удушающих объятий этой проклятой школы. Два года пролетели как один бесконечно болезненный миг. Теперь нас направят на место постоянной службы. Я отправляюсь в Вармарк! Большой город, не чета Варту и уж тем более Рогу! Даже с настоящей каменной крепостью! Говорят, там в казармах настоящие кровати! Можешь поверить?!
  
  Видел Самаэля, он неделю назад прибыл на обучение. Их сразу скрутили и погнали в отстойник, где они будут мариноваться два месяца. Не завидую я ему.
  Как тебе живется в богатом доме? Спишь небось на простынях и перинах, ешь пряники и соленую пищу?
  
  Знаю, что не можешь пока написать, но как только прибуду в Вармарк, сообщу номер почтовой службы при аванпосте.
  
  Твой брат,
  
  Грегор."
  
  
  25 дня Большого Хеля 877 года от Сошествия
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  
  
  "Дорогая Мира,
  
  выбор сделан. Я покидаю ставший уже родным Вармарк и направляюсь к тебе, обратно в Рог. Мне дали два месяца вольной перед явлением в Орден. Отвалили немало дар путевых. так что жди меня через две недели
  
  Уже шестнадцать лет мы не виделись с тобой, шестнадцать долгих, томительных лет. Я сгораю от нетерпения, и, быть может примчусь к тебе раньше, чем почтовые черви соблаговолят доползти до нашего захолустья. Так что моё появление может стать для тебя и твоего лощенного муженька неожиданностью.
  
  Самаэль передал для тебя несколько сувениров с неспокойной границы. Оставляю его за главного над всей этой солдатней. Он справится. Он пугает меня порой своей силой, умом, хитростью... Что-то в нем есть такое, пугающее своей темнотой. Он тоже это знает.
  
  Но всё это суета и домыслы.
  
  Лечу к тебе.
  
  Твой любимый брат,
  
  Грегор."
  
  1 дня Большого Моркота 891 года от Сошествия
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  
  Но свою сестру Грегор так и не увидел. Она погибла спустя пять лет после того, как покинула приют, забитая до смерти своим ревнивым мужем, Димиром Мароном, наследником дома Маронов, который входил в десяток домов королевской крови Сумара.
  
  Письма Хитца остались без ответа. Но, спустя три года, он продолжил писать их, всё так же обращаясь к своей дорогой сестре.
  
  А, в 11 году до В.Т. (в 912 году по старому календарю), родовое поместье Маронов полностью сгорело в пламени таинственного пожара, забрав с собой жизни всех членов этой знатной семьи.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава четвертая: Первая охота
  
  Холодный зимний ветер волчьими зубами вгрызался в мою больную спину, заставляя прочувствовать каждый проклятый камешек под копытами моей старушки. Кляча еле плелась сквозь снег, то и дело опасно кренясь то в одну сторону, то в другую. Но на раздраженные взгляды моих спутников я отвечал лишь усмешкой. Спешить было уже некуда.
  
  Взгляды жителей той задрипанной дыры, из которой мы выехали час назад, говорили больше, чем пристрастный допрос хозяина местного постоялого двора. И говорили они, что проделанный нами путь был напрасен.
  
  Потому я не стегал свою старушку, заставляя скакать вперед, потому Волк бы мрачнее тучи. Только новобранцы, веселый здоровяк из Аспасии, да угрюмый сирота Рыбак, откуда-то с пограничных земель , нетерпеливо рвались в пургу. Да только обогнать старшего Охотника у них кишка тонка.
  
  Багровый Моркот заливал всю равнину своим пугающим светом, придавая снегу розовато-кровавый оттенок. Не самое приятное зрелище. Говорят Моркот светит в самое страшное время... Но уже всё равно.
  
  Ведьма уже покинула Тихую чащу. Может какой-то добросерд из местных, проникшись благодарностью за вылеченную скотину, предупредил её, может сама она увидела в своём зеркале, прочитала в картах или раскинутых костях, выпущенных кишках или, Моркот его знает, как еще. За двадцать семь лет Охоты я перевидал столько разнообразия приёмов и уловок, что уже и удивляться устал находчивости и извращенности ведьминого ума.
  Так, или иначе, карга прознала о приближении Охоты, собрала свои пожитки и сгинула в необъятных предгорьях Меридиана.
  
  Но проверить мы были обязаны. Обязаны найти её логово в чаще, переворошить всю округу, перевернув каждый камень, каждую ветку, найти ведьму, или её следы, и направить Охоту в новом направлении.
  
  Может удастся разжиться травами и мазями. Спина бы моя не отказалась от ворожбы.
  
  Неспокойно что-то мне, - Волк резко нарушил завывание ветра своим хриплым голосом , - Неладно тут...
  
  Я притормозил старушку и поднял сжатый кулак над головой, приказывая остановиться и быть "наготове". Волк обладал поистине звериным чутьем на опасность.
  
  Рыбак, ко мне!, - мой голос тонул в снежном крошеве.
  
  Угрюмый парень направил свою лошадь и встал рядом со мной. Он был низковат, для Охотника, хотя наверняка был самым высоким парнем в той деревушке, из которой выполз. Железная глыба, которую кто-то по ошибке назвал мечем Охотника, с рукоятью была на три пальца выше его макушки. Как парень будет управляться с этой махиной - было непонятно.
  
  Улыбчивый здоровяк, ученик Волка, был ни дать, не взять сыном великанов, почти на голову возвышаясь над семифутовым наставником. В руках такого молодчика, этот толстенный лист, каленого в семи водах, железа, будет порхать как спичка.
  
  Ветер выл всё пронзительней, будь-то стая волков возносила свою черную молитву на Хель. Снежная крошка отчаянно врезалась в кожу, норовя разодрать незащищенные участки наших тел до крови.
  
  Не нравится мне это, - тихо молвил мой ученик.
  
  Не смотря на свои рост, он обладал сильным, глубоким голосом, от которого так и веяло спокойствием. И угрозой. Эта черта мне и нравилась в нем. Он оставался спокоен при любых обстоятельствах. Но умение махать громадиной, что служит Охотнику и оружием, и щитом, ценится в нашем деле куда как больше.
  
  Ветер ревел, крепчая с красной секундой. Острые как кинжалы снежинки вынудили меня опустить забрало. Кони ржали и нервно подрагивали, вытаптывая в прогалины в снегу. Багровый свет, что дарил жестокий Моркот, с трудом пробивался сквозь стену бури, придавая надвигающемуся мраку кровавый отблеск.
  
  Колдует! - порыв ветра донес едва слышный крик Волка, стоявшего всего десяти шагах от меня, - Ведьма ждала нас!
  
  Я и Рыбак щелкнули пряжками ремней, крепивших наше неуклюжее оружие к седлам наших кляч. Железки с гулким стуком ухнули в снег, повернувшись рукоятками к всадникам, как раз на уровне пояса.
  
  Мои старые глаза старательно высматривали хотя бы маленький намёк на силуэт или что-то подобное, но снежная буря, бушевавшая вокруг нас, делала все мои потуги бессмысленны.
  
  Где она?! - я рвал глотку что есть сил, но бешеная ледяная мгла утопила мои слова в многоголосом нечеловеческом вое.
  
  Снег скрыл от моих глаз Волка и его ученика, оставляя нас двоих наедине с бушующим ветром. Кони упирались, расставив копыта, но буря валила их, заставляя неловко переступать по глубокому снегу.
  
  Рыбак спешился первым, не дожидаясь моего приказа. Встав под укрытие своего меча, он напряженно всматривался в завихрения бури. Криво усмехнувшись, я последовал его примеру. От "клинка" исходило приятное тепло, так необходимое в ужасном ледяном урагане.
  
  Там был холм? - я взглянул в указанную учеником сторону и, напрягая старые извилины, постарался припомнить местность.
  
  Обширное поле, что отделяло поселение от хвойного бора предгорий с мрачным названием "Тихая чаща", было довольно гладким. Впрочем, в старых картах местности иногда отмечали некую возвышенность. Да и виднелось что-то такое в стороне, до тех пор пока пурга не скрыла все детали багровой вуалью.
  
  Кажется да...
  
  Ветер крепчал с каждым мгновением, отрывая от земли всё новые и новые пласты снежного покрова, заставляя ледяную крошку с силой барабанить о широченные лезвия наших импровизированных укрытий.
  
  Рыбак хмыкнул, снял седло со своей полузамерзшей, дрожащей от холода и страха, клячи, и принялся обвязывать своё оружие ремнями, что ранее крепили этот устрашающий кусок метала к обреченному животному.
  
  Я пытался докричаться до Волка, но только рык урагана был мне ответом. Послав в Яр эти тщетные потуги, я обратился к своему ученику:
  Надо двигаться, нас заметет к сучьей матери! Нужно добраться до Волка и Шутника, а после вырваться из этого проклятого снежного месива! Двигай за мной!
  
  Но угрюмый засранец отрицательно качнул головой, проверил обвязки на прочность и указал в сторону предполагаемого холма.
  
  Сначала надо выбраться! - он ухватился за обвязки и поднял свой клинок на манер ростового щита, укрываясь им от беснующегося ветра, - Иначе замерзнем быстрее чем найдем их!
  
  И он двинулся сквозь снежное безумие, подставляя импровизированный щит под удары разъяренного ветра.
  
  Сучье дерьмо, - только и смог прошипеть я, ибо силуэт своенравного ученика стал таять уже через пару шагов.
  
  Ругая молодое поколение нигилистов и бунтарей, я ухватился за рукоять своего меча и, ухнув, выдернул его из сугроба. Хоть я и староват для активных действий, но руки давно привыкли к неуклюжей тяжести кормильца Охотников и Бича ведьм. Да и ростом не уступал я Волку, а в плечах был пошире. И, чертыхнувшись еще разок, я зашагал вперед. За спиной, издав тихое предсмертное ржание, упала моя старушка.
  
  Нести меч за рукоять и укрываться за его широким лезвием от ледяных когтей было не просто. Спина припомнила все наши совместные приключения, угрожая согнуть меня в болезненной агонии, но я был привычен к таким капризам.
  
  Рыбак уверено шагал впереди, прорывая траншею в вязком снегу, позволяя мне двигаться свободнее. И, хотя я чувствовал как холод свежует мои пальцы, стоило нам отойти от места остановки на десять шагов, как ветер стал слабеть, а сквозь черную мглу стали пробиваться багровые лучи Моркота. Еще через два десятка шагов мы выбрались под абсолютно чистое небо Эрды.
  
  Я уже хотел отдать приказ о возвращении и поиске наших товарищей, как Рыбак, издав какой-то нечленораздельный рык, бросился бежать к отчетливо видному, теперь, холму.
  
  Там, на самой вершине, залитой кровавым светом третьей Сферы, мои старые глаза заприметили одинокий силуэт, плавно покачивающийся в такт завываниям ветра за моей спиной.
  
  Стой! - крикнул я в спину рванувшего в атаку ученика, но это оказалось так же бесполезно, как и попытка перекричать бурю.
  
  Злость вскипала во мне подобно пивной пене в кружке с узким горлом, загоняя боль в отдаленные уголки моего позвоночника, придавая мне прыти и силы. Я мчался за маячащим впереди серым плащом, и размышлял, кому первому достанется мой удар - таинственному силуэту в дали, или ослушавшемуся приказа Охотнику.
  
  Внезапно рев ветра стих, оставляя после себя назойливый гул где-то в уголке сознания. Я, невольно, замедлил шаг и обернулся - от бесновавшейся стихии не осталось ни следа. Волк, взвалив свой меч на одно плече, а, безвольно болтающееся, тело Шутника на другое, прокладывал себе путь сквозь свежие сугробы.
  
  Его витиеватые проклятья пролетали над затихшей снежной равниной и углублялись в лес, где наверняка ломали деревья и убивали всё живое. "Кроет матом - значит жив." вспомнились мне слова моего отца. Усмехнувшись, я вновь припустил за Рыбаком, который успел уже прилично оторваться от меня.
  
  Силуэт на холме замер на мгновение, а потом бросился нам на встречу. Оглушающий рык ударил по ушам подобно молоту, превращая мышцы в кисель из клейковины.
  
  Силуэт приближался, вырастая и обретая детали. Черная жесткая шерсть торчала подобно иглам, мышцы каменными валунами перекатывались под блестящей шкурой, мощные львиные лапы венчали загнутые когти, белые клыки, каждый величиной с кухонный нож, угрожающе торчали из разинутой пасти, Налитые кровью глаза сияли не хуже Моркота на небосклоне.
  
  Черный зверь, похожий на волка, только размером с племенного быка, стремительно приближался, с каждым скачком издавая грозный, парализующий рык. Чудище неслось прямо на Рыбака, который продолжал упрямо прокладывать свой путь через снежные завалы. Я ускорился, принимая в сторону, намереваясь зайти к зверю с фланга.
  
  Секунды тонули в зверином рыке, сбивающим дыхание.
  
  Упрямый рыбак поднял свой меч над головой, всё так же удерживая его за импровизированную перевязь и, в тот самый миг, когда зверь растянулся в хищном броске, парень камнем ухнул в снег, накрывшись своим оружием. Острые когти звонко полоснули по металлу в отчаянной попытке дотянуться до ускользающей жертвы. Черная туша, не встретив на пути препятствия, пролетела над молодым Охотником и неуклюже бухнулась в сугроб.
  
  Я несся из последних сил, прыгая через снежные преграды. Хриплое дыхание остервеневшего волка вещало, что он уже нагоняет меня и стремиться в битву. Но прежде чем мы успели подойти на расстояние удара, прежде чем гигантский зверь вновь оказался на ногах, Рыбак, подобно волне, вынырнул из под своей железной плиты, и растянувшись в мощном кошачьем движение, рванул всем своим телом за рукоять, обрушив на проклятое создание это необычное оружие. Три пуда закаленного в семи водах металла вошли в черное тело под крещендо ломающихся костей и разрываемой плоти. Сквозь жуткий вой боли, которое вырвалось, вместе с кровавой пеной из пасти умирающей твари, отчетливо пробивался отчаянный женский крик.
  
  Рыбак тяжело дышал, продолжая цепляться онемевшими пальцами за длинную рукоять "клинка". Я воткнул своё оружие в снег и опустился на корточки, хрипло хватая легкими воздух, после своего, бесполезного, как оказалось, последнего рывка. Рядом хрипел, периодически одобрительно матерясь, Волк.
  
  Черная туша тяжело дышала, пуская розовые пузыри. Её глаза затравленно перебегали от одного охотника к другому, лапы бессильно тянулись к нашим глоткам, но выбраться из под железного бича ведьм, тварь была уже не в силах.
  
  Волк подошел к голове чудовища и мощным ударом прекратил её мучения.
  
  Ну и что это было? - его хриплый, глухой голос напоминал хруст снега под нашими тяжелыми сапогами, - Голем, мутант али еще что?
  
  Рыбак с интересом наблюдал за нами, отцепившись, наконец, от кожаной обмотки рукояти.
  
  Да пес его знает, - я устало повёл плечами, ощущая как боль выбирается из своих уголков и расползается по спине, - надо быть готовыми к другим сюрпризам... Моркот еще в полной силе...
  
  Внезапно по черной шкуре чудища побежали волны, она вспучилась, как набухший нарыв и, с звонким треском лопнула, обдав кровавыми брызгами наши "клинки" и, не успевшего среагировать, Рыбака.
  
  Когда кровавая дымка рассеялась, перед нашими взорами предстала абсолютно голая девушка, лет 16, перемазанная кровью и шерстью. Она, тихонько постанывая, ползла прочь от нас, волоча за собой неестественно вывернутую ногу.
  
  Я встряхнулся и, дав сигнал парням быть "наготове", шагнул вперед, ставя тяжелый сапог на спину несчастной.
  
  Пусти - злобно зашипела она, пытаясь заглушить рвущиеся из горла рыдания.
  
  Я надавил посильнее, обездвиживая девушку и кивнул Волку. Следопыт подошел, стянув на ходу летные рукавицы и выудив из поясного кошеля небольшой сверток пергамента.
  
  Савилия Типир, ты обвиняешься в злоупотреблении магическим даром, фальшивомонетничестве, мошенничестве, малефикации и подрыве установленных Орденом Храмовников норм и правил! - Волк старался звучать как можно более торжественно, зачитывая официальный приговор ордена, - На заседании суда Ордена Храмовников, согласно Закону об ограничении и сертификации колдунов, ведьм и прочих магов, за номером 173 от 23 числа Малого Хеля 781 года от Сошествия, ты была приговорена к лишению магических способностей на 12 лет. Исполнение приговора, по причине неявки к контролирующему Храму, передано ордену Охотников.
  
  Следопыт сделал паузу и с особым наслаждением прочитал:
  В случае оказания сопротивления представителям Ордена Охотников, а так же в случае установления фактов, отягощающих вину, лишение магических способностей продляется на срок, предусмотренный нормативами приложения 4 к Закону об ограничении и сертификации.
  
  Ведьмочка шипела и извивалась, сыпала проклятьями, но боль в сломанной ноге, холод и тяжелый сапог на спине, мешали проклятьям обернуться проблемами для охотников.
  
  Я сгрёб в кулак её волосы, натянул так, чтобы она, выгнувшись, заглянула в мои глаза и медленно, с напором, спросил, - Тебе понятны обвинения?
  
  Изверги, - её глаза налились кровью, а в голосе зазвучали угрожающие, нечеловеческие ноты, - вы все сдохните в...
  
  Тяжелы удар латной перчатки по затылку прервал наполненную гневом и силой угрозу.
  
  Я убрал сапог с обмякшей спины и перевернул девушку. Волк аккуратно свернул пергамент и спрятал обратно в кошель.
  
  И на сколько её клеймить, - спросил он, откинув забрало и бесстыдно пожирая нагое тело ведьмы глазами.
  
  Я с интересом наблюдал за своим учеником. Он был абсолютно спокоен, и прелести девушки, казалось, интересовали его не более, чем снег под ногами. Его больше занимал предстоящий процесс, а потому но старательно изучал насечки на, обильно покрывающие набалдашник на рукояти его меча. Его задумчивый вид напомнил мне об одной недостающей детали, уточнить которую ранее не представлялось возможным.
  
  Где твой салага? - спросил я у истекающего слюной следопыта.
  
  Волк помрачнел и оглянулся назад.
  
  Сдуло вместе с лошадью, перебило ногу, - угрюмо прохрипел он, - Идиот вцепился в поводья и не захотел спешиваться. Столичная неженка, потерял сознание от боли. Еле его из под лошади вытащил.
  
  Я прикинул произошедшие события в голове, припоминая вбитую палкой моего наставника таблицу нормативов.
  
  Сопротивление, нанесение тяжких увечий, порча имущества... Думаю на 20 лет, - я устало вздохнул, Лютовать не будем.
  
  Хмурая гримаса Волка выдавало его недовольство, но спорить он не стал. Всё таки я был старший не только по возрасту.
  
  Рыбак, повинуясь моему сигналу, принялся крутить направляющие кольца на набалдашнике, составляя нужную печать из насечек. Он несколько раз проверял точность указанной меры и длительности наказания, что с головой выдавало его неопытность в нашем нелегком деле. Наконец, перепроверив всё раз по семь, он опустился на одно колено у головы бесчувственной ведьмы и, удерживая двумя руками огромный клинок, сильно надавил набалдашником рукояти на лоб девушки.
  
  Эффект последовал незамедлительно: ведьма закричала, бешено вытаращив глаза. Ветер взревел вновь поднимая снежную стену. Всё это длилось лишь миг, после которого раздался уже привычный мне звон, подобный звону разбиваемого хрусталя, и всё затихло, оставив выженное клеймо на белом челе бедняжки.
  
  Неплохо, - хмыкнул я, глядя на выполненную работу, - теперь окажи ей первую помощь и найди, во что её одеть и на чем её тащить до Норы. Думаю среди местных найдется парочка, которых она выручила в своё время. Оставим её в постоялом дворе.
  
  Рыбак кивнул, и принялся сооружать носилки из своего меча.
  Волк встряхнулся, подобно зверю и зашагал к оставленному во всей этой беготне Шутнику.
  
  Я стоял, опершись на свой железный дрын, чтобы дать отдых злосчастной спине, и наблюдал как возится мой ученик.
  
  А ловко ты её подсек, - решив, что накажу его позже, сказал я, - не даром тебя Рыбаком прозвали.
  
  Парень криво усмехнулся, укладывая девушку на своё сооружение:
  
  Меня так из-за родового имени прозвали, - немного погодя ответил он, - Хитц - значит рыбак, на одном из наречий вольных.
  
  Я усмехнулся, взвалил свою железную ношу на плече и зашагал вслед за носилками к тем сугробам, что ранее были нашими лошадьми.
  
  
  Из мемуаров Александра Тарведа.
  Глава пятая: Орден Охотников
  
  " Каждый их шаг отдавался трепетом сердец юных дев, только ступивших на, полный опасности и неизвестности, путь изучения магического искусства. Ибо вряд ли сможешь ты отказать в любой услуге, о которой попросят эти бравые великаны со своими огромными "инструментами". Даже пожилые, повидавшие всего на своём веку, ведьмы ощущали слабость в коленках, завидя их серые плащи да дохлые клячи.
  
  Скитались эти молодцы по всей Эрде, ведя свою охоту за чарующими юбками, что нуждались в наставлении на путь истинный, а обычные "инструменты" не могли совладать с ними. Не раз вставали мужчины на пути у этих богатырей, да только куда им, со своими "ножичками" да "молоточками", до молодецких "дрынов".
  
  Не мало слез лили потом женщины, после ухода молодцев, не мало проклятий сыпались в спины их, да только проклятья те уже не имели никакой силы, а женщины всё так же трепетали, узнав об их приближении.
  
  Эх, некому больше научить меня приемам таким, да вооружить меня "инструментом" таким, чтоб трепетали магички да чаровницы при виде моём. Эх, минули те времена в объятья Бледной, куда я совсем не спешу".
  
  из сатирического сборника "Коротко, да по каждому"
  Сатира Мидгарда.
  
  
  
  Орден Охотников возник в Сумаре, как результат победы людских страхов над неосмотрительностью магического сообщества. Колдуны, ведьмы, целители, ведуны, пророки, и те, кто гордо именовал себя магами и чародеями, долгое время жили в достатке и благости. Среди них было много выдающихся личностей, но еще больше было в их числе выдающихся шарлатанов, плутов и прочего отребья.
  
  Благодаря редкости магического дара среди людей, любой, кто обладал хотя-бы зачатками этой силы, или просто обладал достаточным багажом знаний о природе, обладал властью. Но если у некоторых амбиции не шли дальше редких советов сельским старостам, то другие активно желали приумножения власти и богатства.
  
  Магическое сообщество хоть и состояла из небольшого числа замкнутых одиночек, но было абсолютно неконтролируемо ни одним из правительств в течении десятков столетий.
  
  Однако, в 780 году от Сошествия (по старому календарю), семь сильнейших магов собрали общий шабаш с целью проведения глобального эксперимента. Целью эксперименты было воссоздание технологии перемещения вирмов, которые уже много тысячелетий великие змеи хранили в строжайшем секрете. В случае успеха человечество обрело бы способность мгновенно преодолевать практически любые расстояния, перемещать грузы и путешествовать между континентами и даже сферами с помощью системы порталов.
  
  Местом проведения эксперимента было выбрано Красное Поле, расположенное на торговом тракте между двумя озёрными городами Сумара: Мирида, что стоял на берегу Закатного озера и являлся основным поставщиком камня и руды с предгорий Меридиана, и Копора, одного из самых древних городов Сумара, торговая и культурная столица, город Крепостей, Академий и театров.
  
  32 недели шло строительство первой экспериментальной платформы, восемь месяцев непрерывных ритуалов и тяжелого труда. Маги привлекли всех, кого смогли: людей, духов природы, големов и мистических зверей. Были затрачены огромные ресурсы, море амбиций и надежд бушевало вокруг эксперимента.
  
  Но надеждам было не суждено сбыться, а амбициям - реализоваться. 13 дня Большого Моркота 780 года по старому календарю был вписан всеми церквями, храмами и историками как Черный день.
  
  Взрыв чудовищной силы сотряс всю Эду, вспенил оба океана, обрушил на прибрежные районы волны невиданной доселе мощи. Черная пылевая буря прокатилась от Северного побережье Сумара до Южного побережья Союзных племен, перекатилась через Меридиан унеслась в сторону Риды. Три дня ни свет Яра, ни одна из сфер, не могли пробиться через черную завесу над Эдой. Человечество было погружено во тьму страха и хаоса.
  
  На месте красного поля образовался широкий холм из черного стекла, и не было ни единой живой души в радиусе трех миль от него.
  
  Это было благодатное время для всякого рода культов и религий. Крупные конфессии довольно потирая руки, собрали Большой совет и, 23 числа Малого Хеля 781 года от Сошествия, с одобрения, напуганного волнениями среди населения, короля Сумара, Ульриха Четвертого, издали "Закон об ограничении и сертификации колдунов, ведьм и прочих магов".
  
  "Закон" обязывал всех, кто обладал магическим талантом в той или иной степени, пройти специальную сертификацию и оставаться под постоянным контролем, специально учрежденного, надзирательного органа - Ордена Храмовников. Любой маг, не прошедший сертификацию, или не соблюдающий установленных рамок использования своего таланта, подвергался наказанию: от порки розгами и лишения магических сил, до смерти.
  
  Наказаниями занимался Орден Охотников, так же специально учрежденный данным "Законом". Мужчины и женщины, прошедшие специальную подготовку выискивали провинившихся магов и приводили предписанные наказания к исполнению.
  
  Основным инструментом охоты, помимо способностей и навыков самих охотников, являлся "Бич ведьм", ужасающе огромный и широкий меч, выкованный из особого металла, прозванного "Чистым железом". Металл этот покупался у вирмов, и ныне никто уже не знает, что брали за него Великие змеи, равнодушные к людским ценностям.
  
  Ценным свойством "чистого железа", была его невосприимчивость к магическим плетениям любого свойства и любой природы, а, после особой закалки дистиллятом воды из семи озер Эды, меч становился невосприимчивым и к побочным эффектам, вроде нагревания или охлаждения, и в любых окружающих условиях сохранял свою изначальную температуру.
  
  К сожалению, для достижения оптимальных свойств, каждый клинок должен был содержать значительное количество "чистого железа", из-за чего само оружие было было чрезвычайно большим и тяжелым. За его широким клинком воин мог без труда укрыться, как за осадным щитом. Способность удерживать и сражаться "Бичем ведьм" являлась основным критерием отбора в Орден.
  
  С образованием этих двух Орденов, наступила темная эра для всех магов Сумара. Доносы, зачастую просто из страха или зависти, позволили Охотникам за сотню лет существования Ордена практически извести всех магов, чародеев, известных ведьм и сильных колдунов, и, к моменту вступления Грегора в рослые ряды Охотников, заметно по растерял в былом величии и могуществе.
  
  Нужда в Охоте, по крайне мере в изначальном её масштабе, уже отпала, так что число Охотников уменьшалось искусственно.
  
  Орден Храмовников наоборот рос и распухал, отбирая всё больше власти, вмешиваясь в иные сферы, которыми интересовались Церкви, и, вскоре, стал одним из основных советующих органов при дворе короля.
  
  Но оставим уже переплетение политических игрищь и исторических фактов и вернемся к нашему герою.
  
  
  
  "Дорогая Мира,
  
  не знаю, зачем я вновь сел писать эти бесполезные письма, но необходимость выплеснуть куда-то накопившиеся переживания становится невыносимо велика.
  
  Пусть я в Ордене всего неполных три года, но эти три года были гораздо насыщенней чем все 16 лет службы в армии. Я исколесил весь Сумар, от предгорий Меридиана до дельты Наги, облазил каждый лес, каждую рощу и чащу. И чем дольше веду я Охоту, тем глубже проникает в меня червь сомнения в праведности дела Ордена.
  
  И пусть я был разбит, когда вступал в Охотники, я верил, что иду на битву с багровой тьмой, с похождениями грязного света Моркота, с малефиками и душегубами. Теперь же я понимаю усмешку, с которой смотрел на меня мой наставник. Я понимаю теперь ту грусть и усталость, что смотрела на меня из серых глаз мудрого Александра, когда я проявлял рвение в Охоте.
  
  Я видел, как толпа сожгла на костре девчушку, которая лечила их скот и защищала своими чарами их скудные посевы. И пусть не я бросил её в пламя, но именно я лишил её той хрупкой защиты, что давала ей её магия. Я приводил в исполнения смертельные приговоры, лишая жизни женщин, докторов, даже детей. и многие из них даже не обладали даром...
  
  Храмовника, что подписывает приговор, не волнует ни причина, ни правда. Он просто выполняет свою работу, взваленную на него Орденом. Как и я.
  
  Улыбки старших Охотников полны боли, лица их мрачны, но руки тверды. Даже последние подонки и чудовища пресыщаются, отслужив десяток лет. Ведь приговоры выписываются каждый день, а охотников становится всё меньше и меньше. Нынче один Охотник должен выполнять работу пятерых.
  
  Случается, не стану отрицать, что приговор выносится заслуженно, когда злостный малефик, давно потерявший право называться человеком, становится целью Охоты. Почти всегда такая Охота сложна и опасна, несет в себе длинные дни погонь и сражений, и, зачастую приводит к смерти Охотника. Но выполнение таких миссий приносит облегчение измученной бессмысленным насилием душе.
  
  Только ради этих моментов мы продолжаем своё бесконечное блуждание по самым тёмным уголкам Сумара, неся на себе клеймо палачей. И деремся за каждую стоящую миссию.
  
  Есть и светлые стороны моего нынешнего существования. орден скопил обширную библиотеку, полную самых разнообразных книг и документов. Те редкие дни, когда я могу отдохнуть от дороги в полупустых залах Изумрудной башни, я провожу за чтением, изучая всё новые и новые науки, познавая этот мир глубже, чем это позволяется Советом Церквей и Храмовниками.
  
  В прочем, и этому, видимо, суждено закончится. Орден умирает. Две недели назад Орден Храмовников подписал указ о запрете набора новобранцев в Орден Охотников, ссылаясь на снижение потока жалоб. Ходят слухи, что Церкви хотят забрать Изумрудную Башню под нужды новых конфессий.
  
  Скоро Орден останется без крыши над головой, а через десять лет в нем не останется и Охотников. Марк, глава Ордена, бьется за каждый дар, что выделяет нам казна, но силы покидают его. Вряд ли Орден доживет до нового столетия.
  
  Я не знаю как закончить это письмо, а потому просто перестаю писать.
  
  Скучаю по тебе.
  
  Твой брат,
  Грегор."
  
  25 дня Малой Аулы 894 года от Сошествия.
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  
  
  " Дорогая Мира,
  
  моему смятению нет предела. Какие бы мерзости не подкидывала бы мне служба в Ордене, никогда еще я не стоял перед таким непростым выбором. За эти долгие семь лет, полных крови и сомнений, ни разу не возжелал я предать свой долг. Но, обо всем - по порядку.
  
  Два месяца назад Орден получил очередной свиток с приговором. Я возвращался тогда с Дальнего после исполнения очередного волеизъявления Храмовников. До изумрудной башни, где Орден, титаническими усилиями Марка, всё еще квартируется, оставалось два дня пути, когда меня перехватил гонец, с приказом и письмом от моего старого наставника Александра.
  
  Когда я развернул свиток, сердце моё упало наземь и перестало биться, ибо в свиток было вписано имя, мне хорошо известное. Самаэль,рядовой шестой части пограничных войск Сумара! Совет Храмовников приговорил его к смерти за преступления перед Церквями и короной, злоупотреблением черными искусствами и еще за множество других прегрешений. Весь список был длинной с мою руку!
  
  Восемь лет прошло с тех пор, как мы простились с ним в Вармарке. Я изредка писал ему, иногда он отвечал на мои письма. Но как бы не раскидала нас судьба, ничто не изменит того факта, что мы семья! Пускай не настоящая, а придуманная нами в приюте, но семья! И не осталось в этом мире никого, кто был бы мне так же близок, как Самаэль! А эта хрупкая бумажка обязывала меня убить его!
  
  Я не знаю, как моя кляча довезла меня до постоялого двора, не помню ни названия того маленького городка, ни имени хозяина ночлежки. Всё плыло перед глазами. Чувства. ужас и ярость, затуманили разум мой.
  
  Всю ночь я перечитывал список прегрешений моего названного брата, отказываясь поверить в реальность происходящего. Только под утро, измученный и запутанный я распечатал конверт, что был украшен тонкой вязью красивого почерка Александра.
  
  "Трудный час настал для тебя, Рыбак. Крепись, ибо тебе предстоит сделать трудный выбор.
  
  Я помню, как вечерами, сидя у большого костра ты рассказывал истории о службе своей, о сиротской доле и о брате. И знаю я, что дороже брата твоего у тебя никого не осталось. А потому я передаю этот приговор тебе на исполнение.
  
  Такова традиция, что корнями уходит к моменту зарождения Ордена. Охотник должен справиться сам.
  
  Не мешкай, ибо приказ этот беспрецедентной срочности, и Храмовники послали трех наблюдателей, чтоб проследить за его скорейшим исполнением. Я задержу их на день, но держать их дольше - значит подставить Орден под удар. Завтра они, в сопровождении Шутника, Трехпалого и Бочки, отправятся на Охоту.
  
  Скачи как ветер, найди своего брата. Что бы ты не решил, решение твоё будет тяготить тебя до самой смерти.
  
  Доброй Охоты".
  
  Милая сестра, я не могу передать словами, как велика моя благодарность этому старому ворчуну - переростку.
  
  Без промедления бросился я на поиски Самаэля.
  
  В Вармарке его не было, но было пара знакомых по службе лиц, которые поведали мне о злоключениях его. На ярмарке в честь начала Нового Яра, Самаэль высмеял проповедь жреца Храма Хеля, что вхож в совет Церквей. Жрец, говорят совсем пеной изошелся, обвинял его в колдовстве и призывал схватить его. Ребята из роты просто посмеялись и вернулись в казармы, но на следующий день в крепость аванпоста заявился отряд храмовников с приказом об аресте. Новый сержант тут же выдал Самаэля, опасаясь за собственную шкуру. Сама скрутили и повели в Храм Вармарка. Да не довели.
  
  Старый Ван заикался, когда рассказывал, что произошло дальше. Он видел со своего поста, как Самаэль, только оказавшись за стенами крепости, разорвал свои цепи, убил четырех вооруженных Храмовников голыми руками и скрылся на лошади одного из бедняг. Не удивительно, что Совет Церквей обвинил его во всех смертных грехах.
  
  Из Вармарка я направился до Асмары, по наводке одно из караульных с городской стены. Из Асмары пришлось скакать в Аспасию и полторы недели искать в столице хоть какие-то зацепки. В Аспасии я едва разминулся с Охотой. Шутник вроде заметил меня, но виду не подал.
  
  Я утроил прыть, обскакал всё побережье Наги, мотался по прибрежным пескам океана, пока, наконец, не попал в Копор, где один трактирщик рассказал мне, что "высоченный сеноголовый расспрашивал о Черном холме".
  
  Самаэля я нагнал у самого холма. Он сильно изменился за восемь лет. Стал еще выше и шире в плечах, глаза ввалились и потемнели, нос заострился, лицо осунулось. Он казался смертельно усталым, даже больным, но от него веяло какой-то нечеловеческой мощью. Заросший, в изорванном дорожном плаще, босой, он впечатлял сильнее чем любой король со всей его свитой.
  
  Он ждал, пока я приближусь, и улыбался.
  
  Я рад, что ты приехал попрощаться, - его голос был так же звонок, как и в день его появления в приюте. Только стал глубже и грубее.
  
  Я молча спешился и кинул ему свиток с приговором. Он пробежал глазами по строкам приказа и усмехнулся.
  
  И что будешь делать, брат?
  
  Я смотрел на багровое небо, по которому медленно взбирался Моркот. Я не знал ответа на его вопрос.
  
  Я не знаю...
  
  Мы молча стояли друг на против друга и смотрели, как красный диск катится среди тусклых звезд. С каждым утекающим мгновением я всё яснее понимал, что не смогу поднять руку на брата.
  
  Не знаю, чувствовал ли он моё смятение, но, после затянувшегося молчания, Самаэль предложил мне присесть на черные камни, что в обилии разбросаны вокруг тускло поблескивающих склонов Черного холма.
  
  Я не могу спать, - начал он свой рассказ, как только мы опустились на холодную шершавую каменную поверхность, - но и наяву сны возникают перед моими глазами. Призрачные видения, каменные равнины, пустой трон. рожи чудовищ, одно страшнее другого, и голоса. Они зовут меня, тянут к действию.
  
  Он, на моих изумленных глазах, отломил пальцами кусок камня, на котором сидел, и раскрошил его в пыль даже не поморщившись.
  
  Моя кровь горит, моё тело меняется. Я становлюсь сильнее с каждым мгновением. Это пожирает меня.
  
  Его безумный взгляд и расплывчатые фразы заставили меня пожалеть о оставленном на лошади оружии. Он продолжал вещать про лые всполохи, про демонов и судьбу, увлекаясь и размахивая руками. Что-то звало его, что-то манило туда, на Черный холм.
  
  Внезапно он умолк, вперившись горящими глазами в тусклый лик Моркота, а затем молвил, уже спокойно:
  
  Я ухожу. И вряд ли нога моя еще хоть раз ступит на поверхность Эрды. Меня ждут бесчисленные битвы на пути к каменному трону. Я иду на встречу с отцом своим, иду на смерть. Видимо такова моя судьба.
  
  Он поднялся и усмехнулся, как обычно усмехался, задумывая шалость в приюте.
  
  Не стой на пути моём и не иди за мной. Но будь спокоен, больше я не стану тревожить ни Церкви, ни Храмы, - он встряхнул головой и похлопал меня по плечу, - Прощай, брат. Наши пути сходились множество раз, но теперь они разойдутся навсегда.
  
  И он ушел, быстро шагая но тускло поблескивающим в свете Моркота камням. Я сидел, пригвожденный к камню неведомой силой, и смотрел, как его пыльный плащ колышется в такт его шагов. Самаэль взобрался по склону Холма и исчез в черной бездне расщелин, богато украшающих этот памятник пережитому ужасу.
  
  Я сидел, пока мокрый снег не вернул меня в реальность. Вскочив на лошадь, я поскакал обратно в Копор. Где и нахожусь теперь, выводя эти, никому не нужные строчки.
  
  Что будет теперь, что ждет меня - я не в силах предугадать. Возможно здесь и закончится моё служение Ордену. Возможно здесь оборвется моя жизнь. Я не буду бежать от гнева Храмовников, быть может это отведет удар от Ордена.
  
  Я верю словам Самаэля, хотя причин для этого вроде бы и нет. Где-то, глубоко внутри, я знаю, что он покинул бренный мир.
  
  Так что я тоже иду на встречу своей судьбе. Быть может, мы скоро увидимся, дорогая сестра.
  
  Твой брат,
  Грегор."
  
  4 дня Малого Моркота 899 года от Сошествия.
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  
  
  Грегор ошибался. Его служба продлилась еще два неполных года, что просуществовал Орден Охотников.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава шестая: Второе Сошествие
  
  
  
  Петаниус вяло потягивал вино из хрустального кубка, бережно извлеченного из специального ящика, набитого опилками. Вид из окна его нового личного кабинета открывался преотличный: величественные волны вздымались, пенились и опадали, разбиваясь о водоразделы внешней стены замка. Морские птицы кружили над водой, выслеживая неосторожную добычу, оглашали окрестности своими мелодичными криками.
  
  Петаниусу нравилась Изумрудная башня. Двадцать лет он тянул к ней свои трясущиеся, покрытые старческими пятнами, ручки из душного кабинета в Здании Совета Церквей. И вот, после долгих и неустанных трудов, ему удалось убедить Лавтия Нирдата, главы Совета, о необходимости изъять замок у бесполезного ныне Ордена Охотников и отдать под нужды Храма Свидетелей Сошествия.
  
  Разросшаяся паства нуждалась в достойном Храме. И Петаниус не сомневался, что Изумрудная Башня станет превосходным Храмом.
  
  Из угла раздался робкий шорох, заставивший мэтра Петаниуса раздраженно скривить губы. Служка, то ли Поль, то ли Прон, мэтр никак не мог вспомнить его имя, старательно расставлял духовные манускрипты на полки большего резного шкафа, который приехал вместе со всей мебелью из столичной резиденции мэтра.
  
  Потише! - Петаниус рыкнул на неуклюжего прислужника и попробовал вновь погрузиться в свои приятные мысли.
  
  На чем он остановился... Ах, да. Храм выйдет замечательный. Почти такой же большей как у проклятого Ериха со своими Яро - поклонниками. Чуть меньше, к сожалению, но место значительно живописней. Но нега - негой, а дела - делами. Яр уже клонится к горизонту, намереваясь нырнуть в его пучину и уснуть до утра, а еще так много предстояло сделать.
  
  Петаниус отхлебнул молодого вина из кубка и позвонил серебряный колокольчик. Тут же в коридоре раздался топот маленьких каблучков, и в свежеиспеченный кабинет, смешно переваливаясь на ходу, вбежал, скрюченный всеми возможными старческими недугами, Самсон, личный секретарь мэтра.
  
  На какие срочные дела я еще не обратил свой взор? - вяло вопросил его мэтр, покачиваясь в своем любимом троне-качалке, выполненной на заказ лучшими веллинским мастерами.
  
   Вы осветили своим взором все важные дела, Ваше Святейшество, - Самсон склонился в подобающем по этикету поклоне, хотя глаз, не привыкший его общей скрюченности, не смог бы уловить это движение, - осталась лишь пара незначительных дел.
  
  Валяй, - Петаниус был в хорошем настроении.
  
  Самсон снова неуловимо поклонился и, достав из складок своей необъятной робы толстый свиток, принялся зачитывать перечень незначительных дел.
  
  При исследовании подземных залов было обнаружено значительное количество этих неподъемных охотничьих железяк. Они мешают обустройству хранилища казны и Ранор просит разрешения выкинуть этот хлам в море.
  
  Мэтр довольно улыбнулся:
  
  Пусть соберут все эти штуки в каком-нибудь одном зале хранилища. Думаю мы найдем применение металлу, из которого эти штуки были выкованы.
  
  Секретарь сделал быструю пометку в свитке и продолжил:
  
  Сестра настоятельница сообщила, что помещения сестринской общины, а так-же школьные казармы, готовы для вашей Светлейшей инспекции.
  
  Улыбка Петаниуса стала похотливой.
  
  Передайте сестре настоятельности, что сегодня, после заката, я с удовольствием хм... проинспектирую и то, и другое.
  
  Перо быстро заскрипело по пергаменту.
  
  У главы Отделения предсказаний будущего Себастьяна Проперуса случился припадок. Он бегал по двору, крича о всеобщей погибели и огне с небес. Храмовникам удалось его скрутить, аптекарий напоил его маковым молоком, но это не помогло. Пришлось связать и положить в кровать. Сейчас с ним аптекарий и пара рабочих покрепче. В приступе буйства, уважаемый Проперус свернул плече одному из храмовников. Ситуация неприятная, будут ли какие-то указания на счет её урегулирования?
  
  Хорошее настроение Петаниуса улетучилось. Он встал с кресла и стал расхаживать по кабинету, чем вогнал служку, достающего дорогой хрусталь из транспортных ящиков, в ужас.
  
  Сопливый идиот! Если бы не его папочка, я бы придушил его собственными руками! - он сделал глубокий вдох, успокаиваясь и принялся диктовать, - Спустись в казну, собери подарок Брату-командору, только не дороже 500 дар. И не трогай сапфиры! Потом составь официальное письмо с извинениями от моего имени. Козла Проперуса пусть опоят, чем угодно, лишь бы он был счастлив и не вылазил из своей каморки! Если надо - пусть его запрут в ней!
  
  Мэтр остановился, глядя на свежераспакованную коллекцию пухленьких фарфоровых девушек, запечатленных в позах различной степени приличности. Это чудо было пожертвовано Храму, за рассмотрения доноса в не очереди. Обычное дело, казалось-бы, да необычное подношение, так приглянувшееся его Светлейшеству.
  
  Созерцания маленьких проказниц всегда успокаивало Петаниуса, позволяя оставаться хладнокровным и активным в самые тяжелые времена.
  
  Мэтр сделал еще один глубокий вдох, очищая мысли по древней методе, что освоил еще будучи служкой у прежнего Мэтра.
  
  Давай, что там еще есть, - он призывно махнул рукой своему дышащему на ладан секретарю.
  
  Но Самсон не отзывался не пресветлейшее повеление, что являлось вопиющим нарушением субординации и всех норм, принятых в цивилизованном обществе. Вместо того, чтобы согнуться в подобающем поклоне и просветить Его Светлейшество в накопившиеся дела, старый секретарь, беспардонно отвесив нижнюю челюсть, таращил глаза в окно.
  
  Слова негодования уже готовы были сорваться с губ Петаниуся, как раздался мелодичный звон бьющегося хрусталя, заставивший мэтра позабыть легкое раздражение. Ибо волна накатившейся ярости сметала все иные чувства.
  
  Он резко повернулся, схватил подвернувшуюся под руку деревянную доску, которых в кабинете, в связи с переездом, водилось в изобилии, и обрушил свою ярость, вместе с тяжелыми ударами, на служку, который осмелился разбить один из бесценных экземпляров редчайшей коллекции.
  
  Но служка даже не повернулся в сторону Мэтра, не пытался прикрыть голову от неловких ударов тонкой досочкой. Бледный, словно покойник, он смотрел выкаченными до предела глазами в окно и бормотал что-то дрожащими губами.
  
  Мэтр уже занес руку для очередного сокрушительного удара, когда Самсон, встрепенулся, выдохнул кощунственное "Яр спаси и освети" и, забыв о всех своих недугах и немощах, ланью выскочил прочь из кабинета и поскакал огромными прыжками
  по каменным коридорам замка.
  
  В голове Петаниуса, с трудом пробившись сквозь горечь потери одного из бесценных сокровищ, промелькнула предательская мысль: "Что-то здесь не ладно..."
  
  Нанеся, по инерции, еще пару профилактических ударов, мэтр поднял глаза на океан, раскинувшийся за окном.
  
  С его губ невольно сорвалось тихое проклятье:
  
  Моркот!
  
  Моркот, не смотря на то, что до его холодных времен оставалось больше тридцати недель, наплевав на вовсю полыхавший в небе Яр, озарил мир своим пугающим светом.
  
  Алые капли срывались с его пугающего лика и, оставляя после себя огненные росчерки, падали на поверхность Эрды. Сотни капель, подобно падающим звездам, разлиновали небо в неровную клетку. Одна из них, оглашая окрестности ужасающим рёвом, стремительно увеличивалась в размерах, намереваясь заглянуть к Мэтру на новоселье.
  
  Толи ли Поль, то ли Прон, заверещал, как девка, затащенная на сеновал супротив воли, и бросился в окно, встретив бесславный конец на прибрежных скалах.
  
  Из глубин замка, с внутреннего двора, отовсюду доносился многоголосый плачь.
  
  Мэтр Петаниус так и стоял ухватившись за ненужную боле доску и шептал запоздалые молитвы не своему богу.
  
  Великолепный огненный цветок, возникший на месте надежд и амбиций, положил конец Храму Свидетелей Сошествия, позволив им, в последние мгновения жизни, оправдать столь громкое название."
  
  
  из запрещенного опуса Сатира Мидгарда
  "Когда Храмы объяло пламя".
  
  "Дорогая сестра,
  
  не знаю видишь ли ты то, что видит сейчас каждый зрячий человек на Эрде.
  Небо пылает! Затмив Аулу и даже Яр, проклятый Моркот взошел на небосклон и выплюнул сотни огненных шаров, которые обрушились на Эрду с демонической яростью!
  Ветра бушуют, ломая вековые деревья, волны вздымаются выше Меридиана. Пылают города, пылают леса, пылают степи и горы. Люди бегут в панике из своих домов, матери бросают детей, мужчины ревут как младенцы.
  
  Кажется, миру приходит конец. Но я уже читал о подобном. Именно так описывали свидетели Первое Сошествие демонов. И у меня нет сомнений, что ветра, пламя и волны - лишь начало тёмных времен.
  
  Сим днем лик Эрды изменится навсегда.
  
  Я ухожу в мертвые пески пустыни, быть может там мне удастся укрыться от гнева стихий.
  
  Твой брат,
  Георг."
  
  
  13 дня Большей Аулы 901 года от Сошествия.
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  
  
  Не зря Академия Хронологии использует 901 год от сошествия как точку нового отсчета движения времени. Как и в первый раз, хотя Сошествие не вынуждает человечество начинать своё развитие с самого начала, цивилизация была отброшена на столетия назад во времени. Старые государства пали в пожаре волнений, новые государства выплыли на волне людских страхов. Конфессии были стерты с лица земли, пали храмы, уступая место более молодым и агрессивным идеям.
  
  Пророки и предсказатели всех мастей били тревогу за годы до этого сокрушительного дня, но их голоса затыкал мощный сапог Совета Церквей, что обещали людям стабильность и процветание.
  
  Придворный пророк Сумара, что исправно составлял карту предсказаний королю, не обращая внимания на недобрые взгляды со стороны Лавтия Нирдата, главы Совета, просто сбежал. Возможно, он счел побег более приемлемым, чем обвинение в сумасшествий и смерть в руках Храмовников.
  И, как следствие, Сумар оказался не готов к катастрофическому событию. Власть не смогла дать народу ни защиты ни надежды. А потому сгинула в пламени.
  
  Но не небесный огонь, ни чудовищные ветра и волны, ни паника не являлись причиной тех разрушений и зверств, что длились еще несколько лет после злополучного дня. Ибо не камни падали с небес на Эрду.
  
  Во всех описаниях Сошествия, что первого, что второго, говорилось, что с пламенем пришли демоны, вырвавшиеся из тисков своей красной тюрьмы.
  
  Падая сквозь небеса Эрды, демоны сгорали и большинство из них гибло на собственных тлеющих останках. Некоторые из них впадали в спячку на сотни лет, медленно восстанавливая силы. Но были демоны, что выживали и начинали свою безумную резню.
  
  Их бесчинства стирали селения и уничтожали целые города. Лишь усилием сотен людей удавалось остановить одного единственного демона.
  
  Это было темное время, и, как любое темное время, оно стало благодатной почвой для новых конфессий. Ища защиты и надежды, люди примыкали к новым сообществам, не особо разбираясь в идеях, что двигали их новыми лидерам. На трупах старых церквей расцвели новые, породив множество орденов.
  
  Так, в 903 году от первого Сошествия и во втором году от второго Сошествия, новою церковью Свидетелей, был основан Фронтир - Орден вставший на защиту человечества от демонической угрозы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава седьмая: Фронтир
  
  "Эти были еще пуще прочих. Взвалив на себя ношу непомерную, взирали на людей свысока, словно те же веллины. Щитом их были аскеза, смирение и намерения благие, а сердцем - жажда власти да алчность, гордыня и амбиции. Впрочем, кто может осудить их после всех тех жертв, что понесли они, спасая род людской за звонкую монету.
  
  Многие, очень многие хотели быть на их месте, многие кричали "Да я знаю лучше, что делать с вашими силами и деньгами!", многие пытались опередить их или пойти по их стопам. А потом приходили чистейшие верующие и забивали этих еретиков тяжелыми молотками, крича "Изыди демон! Прочь с лика великой Матери."
  
  Впрочем, нежелание делиться и поджарило их высокомерные задницы. Ну и, самую малость, зависть да забывчивость людская.
  
  Будь я на месте их, обладай я могуществом их, то подмял бы всю Эду под себя, всюду бы насадил любовь к себе и почитание. Но то лишь досужие размышление. да и бежать пора мне, а то слышу, как стучат освященные молоты в двери мои."
  
  из сатирического сборника "Коротко, да по каждому"
  Сатира Мидгарда.
  
  "В извечной темноте кельи своей, где я провожу дни и ночи бдения своего, нет ни единого звука. Лишь шепот мой нарушает это ледяное спокойствие. Шепчу я слова молитв, но не возношу я хвалу одному из мирских богов, не вопрошаю об избавлении. Пою я тихую колыбельную злу, баюкаю его как дитё малое. И, пока звенящую тишину кельи тревожит лишь мой шепот, дух мой спокоен. Но только услышу я другие слова, голос страсти, что заперт внутри меня, встану я и отправлюсь в путь. Ибо настанет время передать ношу мою в другие руки, что будут баюкать её, пока не настанет время и им отправится в путь. И так до скончания времен будем мы баюкать этот голос, что бы род людской процветал."
  
  из записок Натана Тревожного
  Клерика Фронтира второго ранга.
  
  
  " Дорогая Мира,
  
  кажется, суждено мне вечность состоять на службе. Не минула и месяца с тех пор, что я вернулся в зеленые земли, как меня отыскали очередные вербовщики.
  
  Я остановился в небольшом, быстро отстраивающемся городке, прозванным Новой Бирмой. От старой Бирмы - рыбной кормилицы Сумара мало чего осталось. Лишь крепость старого замка, да несколько каменных пристаней порта. И всё же, после двух разрушительных лет, городок этот ожил. И мне кажется, что даже в лучшие свои времена, Старая Бирма не могла похвастать таким оживлением.
  
  Всюду снуют груженые телеги, деловитые рабочие с мешками и инструментами, толстые купцы трясут своими счетами и кипами бумаг. Везде кипят строительства, спешно возводятся храмы, мостят дороги, починяют городскую стену.
  
  Трактирщик сказал мне, что Новая Бирма будет столицей нового королевства. Никак не могу запомнить эти названия новых княжеств и королевств. В мгновение ока пал Сумар, что казался непоколебимым почти семь сотен лет.
  
  Впрочем, я точно не буду плакать о его судьбе.
  
  В Новой Бирме я встретил Марка. Темное время потрепало его, он потерял один глаз и теперь носит странную металлическую повязку, чтоб прикрыть уродливый шрам на впалой глазнице. Но, несмотря на свежие шрамы и седину на висках, дела у него идут гораздо лучше, чем во время управления Охотой. Его доспех теперь богато украшен серебром и тонкой резьбой, кошель полон серебра и даже золота.
  
  Он признался, что уже давно разыскивает меня, да и всех остальных Охотников, что пережили Сошествие. Впрочем, найти он смог только меня. Сложно оставаться неприметным, всюду таская за собой Бич ведьм, что остался у меня после роспуска Ордена.
  
  Мы выпили, вспомнили имена всех Охотников, с кем посчастливилось служить, помянули погибших товарищей, пожелали удачи тем, кто еще мог жить. Двенадцать последних Охотников, что простились у ворот Изумрудной башни и разъехались каждый своей дорогой, без Ордена, без денег и будущего, лишь с огромными железными мечами, привязанными к седлам старых кляч.
  
  Конечно же старый пройдоха не просто так поил меня свежим темным пивом за его счет. Когда я увидел дно второй кружке, а в миске уже не осталось маслянистых вяленых парпусов, Марк пригласил меня пройтись по его новым владениям.
  
  Жизнь не стоит на месте, дорогая Мира. В пустоте, что оставили себя старые религии, проросли семена новых. Человек слаб, он нуждается в пастыре, просит ответов, и верит им, не взирая на их глупость.
  
  Марк стал одним из основателей Храма Свидетелей Второго Сошествия. Прости меня, старый друг - все же смеялся я излишне громко, когда услышал это.
  
  Всё же, седой вояка не занимался рисованием светлого будущего перед преданными последователями - для этого у него есть специальные люди. Марк - прагматик, он видит проблему и ищет её решение. И проблема это - демоны.
  
  Два года беснуются кровожадные твари на израненном теле Великой Матери, топя в крови и пороках род людской, и нет на них управы.
  
  Но Марк видит путь, пусть и рискованный, но действенный и осуществимый.
  
  Он познакомил меня с двумя людьми: Ульрихом Киру, бывшим капитаном секретной службы при дворе короля Сумара, и со старым сморщенным монахом из веллинов, с непроизносимым именем Рангаратонг.
  
  Монах поведал нам про то, как веллины справляются с последствиями Сошествия. Их войны и маги отлавливают демонов, разрушают их тела и заточают демоническое естество в предметы. Предметы те раздаются сильнейшим веллинам, чей великий дух сдерживает демона, не давая вновь нарастить себе тело или захватить чужое. Они ослабляют демоническое естество аскезой и медитацией, отрешаются от остального мира. От жажды страстей и эмоций, что становятся недоступны демон впадает в спячку.
  
  Марк хочет использовать опыт мудрых на нашей беспокойной земле. Под крылом своего нового храма он хочет организовать новый Орден, что будет охотится на демонов, отлавливать их и держать в заточении из века в век.
  
  И мы должны возглавить этот орден, как стратег, что удержит мирские дела в узде и сможет удержать Орден на плаву в море политических интриг, духовный наставник, что обучит адептов ордена и подготовит наилучшие клетки для демонов, и главный охотник что возглавит поиск и захват кровожадных тварей.
  
  Похоже для меня начинается новая Охота. Надеюсь, ты вознесешь за меня молитву богам, в которых у меня нет веры.
  
  Но сначала я должен заняться помощью в становлении Ордена.
  
  Твой брат,
  
  Грегор."
  
   7 дня Большого Сапфира 903 года от Сошествия.
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  Фронтир стал самым успешным и долгоживущим Орденом в истории Эрды. И, как считают некоторые, самым кровавым Орденом в истории. Зародившись в маленьком новоиспеченном королевстве, в первое столетие своего существования, он раскинул щупальца своего влияния далеко за пределы территории бывшего Сумара. Фронтир пережил Храм Свидетелей Второго Сошествия, успешно поглотив его. Он пережил падение империи веллинов и несчетное число войн, что постоянно затевали молодые королевства и княжества.
  
  Почти вся информация о Моркоте и его чудовищных обитателях, которой располагает человечество на сегодняшний день, была добыта клириками и адептами Фронтира.
  
  Многие проклинали Фронтир за чудовищные эксперименты и кровавые провалы, многие поклонялись его клирикам и адептам что жертвовали собой, ведя неустанную борьбу с демонами на обоих побережьях Эды.
  
  " Дорогая Мира,
  
  кажется я, спустя сорок два года своей беспокойной жизни, наконец нашел путь, по которому пойду без сожаления.
  
  Два года мы строили фундамент для грядущих свершений, два года собирали всевозможные знания о демонах и учились использовать их. Мы искали лучших людей во всех королевствах, княжествах и племенах по всей земле, по Закатную сторону Меридиана. Мы посетили Веллин - землю необычайных чудес, и привезли от туда учителей и самые современные технологии, о которых наши варварские умы даже мечтать не смели.
  
  Мы воздвигли собственный замок, заняв добрую треть всех Храмовых владений в Новой Бирме. И, хотя Изумрудная башня навсегда останется в моём сердце, Замок Фронтира прекрасен.
  
  Семь недель мы ругались, спорили, дрались выбирая ему имя, пока Марк не предложил назвать его "Тишина". На том и остановились.
  
  Мы отобрали лучших из лучших, обучили их всем техникам и навыкам, что узнали от мастеров Веллина, дали им лучшие доспехи, вооружили их самой лучшей сталью.
  
  Мы были готовы, и выступили на первую Охоту Фронтира.
  
  Выследить демона было гораздо проще, чем найти ведьму в глухом лесу. Чудовища не пряталось, уверенное в своей силе и несокрушимости. Мы нашли его по следу из трупов и пожарищ, окружили и вступили в бой.
  
  И, в бешеной пляске с кровожадным монстром, мы ясно увидели, что нашей подготовки не достаточно. Что мы ничего не знаем о нашем противнике, что веллинские мудрецы дали нам лишь крохи необходимых знаний.
  
  Мы одолели этого демона, потеряв половину всех адептов и четырех клириков. Мы крушили его каменное тело молотами до тех пор, пока от него осталась только красная пыль. Его естество пылало красным пламенем и кричало от ярости, когда адепты заковывали его в железо.
  
  И, пусть нынче мы одержали победу, она обернулась нашим провалом. Нам просто не хватит людей, если каждого мелкого беса мы будем отлавливать неся такие потери.
  
  Но, еще я понял, что я нашел то зло, с которым стоит сражаться не смотря ни на что. Чистая ярость, жажда крови и насилия, вооруженное практически неуязвимым телом. Это бич человечества, и его надо остановить.
  
  Но, для того что-бы успешно сражаться с таким врагом, нам нужно больше сил, больше знаний. И я намерен получить их из самого источника зла.
  
  Бежав из чудесных земель Веллина, Рангаратонг прихватил с собой немало сокровищ. Он никогда не рассказывал, почему покинул родные земли, да и не в наших правилах было выспрашивать это у него.
  
  Среди его артефактов есть одна железная серьга. Старый монах говорит, что её выковали вскоре после первого Сошествия, заточив туда древнего демона. Любой, кто хранил её достаточно долго - сходил с ума от шепота алчной твари, но серьга ни на миг не оставалось без хранителя.
  
  Последним её хранителем был Рангаратонг. Но его силы иссякают и ему всё труднее становиться противится голосу демона. Он хотел воспитать себе приемника, тренировал клириков Фронтира, обучал их медитации и самоконтролю, но они еще слишком молоды чтобы принять его ношу.
  
  За то я уже пожил достаточно и бушующие страсти этого мира боле не волнуют мою кровь.
  
  Марк и Ульрик были против, но я твердо стоял на своём и Рангаратонг поддержал меня. По эту сторону Меридиана еще никто не вступал в добровольное взаимодействие с демоническим естеством, и, если клирикам Фронтира суждено нести эту ношу, я стану первым, кто пройдет этот путь в полной мере.
  
  С завтрашнего дня я слажу с себя должность Эмиссара - охотника Фронтира и принесу клятву верности как первый паладин Ордена. И завтра я перейму от старого веллина эту мрачную ношу.
  
  Быть может, напоследок, мне удастся сделать этот многострадальный мир чище. Быть может Фронтир получит необходимые знания и силу для борьбы с злом Моркота. А, может быть, я закончу свою жизнь в безумии.
  
  При любом исходе я не буду сожалеть.
  
  Пожелай мне удачи.
  
  Твой брат,
  
  Грегор."
  
  25 дня Большого Моркота 905 года от Сошествия.
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  
  Так, спустя четыре года после Второго Сошествия, Грегор Хитц вступил на тот самый путь, что сделал его одной из самых значимых фигур за все три Эпохи героев.
  
  Далее я приведу одно интересное художественное произведение, автор которого остается, к великому моему сожалению, неизвестным.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава восьмая: Таинственный гость, Часть I
  
  
  Трактирщик Петрус, прозванный Разносторонним из-за сильного косоглазия, скучающе разглядывал, пойманную в единственную на всю округу кружку из прозрачного, муху. Насекомое нарезало бешеные круги и удивительные петли, не в силах прорваться сквозь непостижимый, для её крошечного разума, барьер.
  
  Зал трактира был практически пуст. Пара пьяниц, что заливали тоску своей неудавшейся жизни пойлом любого качества, да несколько торговцев, что решили переночевать в этой дыре на свой страх и риск.
  
  Страх и риск, ковыряя в зубах грязными пальцами мускулистой руки, сидел у входной двери и наблюдал за несчастными прикрыв глаза. Его звали Ухо, но не потому, что ему не хватало ушей, а потому, что эти уши в избытке хранились в сундуке под кроватью в его скромном жилище. Ухо являлся одновременно и гарантией безопасности гостей, служа у Петруса вышибалой, так и основной причиной смертности постояльцев, будучи глазами и ушами местного разбойного авторитета. Красный Джо, а именно так звали головную боль всех жителей Малого Рога, любил знать, какие ценности проезжают через его самоприсвоенные владения. А еще больше любил эти ценности присваивать.
  
  Петрус был бы рад вышвырнуть Ухо из своего заведения, да только это обошлось бы ему потерей и трактира, и уха, и, скорее всего, потерей его серой, но тем не менее бесценной жизни. А этот скучающий трактирщик себе позволить не мог.
  
  Но, к неописуемо вялой радости Разностороннего, торговцы выглядели крайне плачевно, что и спасало их шкуры. Видимо зима выдалась тяжелой не только здесь, в Малом Роге, что ютился в стороне от основных торговых трактов, но всё же стоял на дороге в Новую Бирму.
  
  Но этот год не был богат на урожаи, не стал успешен для торговцев, и не забил трактир Петруса веселой толпой с тугими кошельками. Холода ударили раньше срока, погубив поздние посевы, навалило снега по самые крыши, хвори подкосили селян и скотину.
  
  От голода спасли деньги из сельской казны, с которыми так неохотно расстался староста, чтобы закупить и зерна для людей, и кормов для скотины. Бледная больше не маячила за спинами осунувшихся селян, но и изобилием их стол похвастать не мог.
  
  Петрус мог угостить усталого спутника лишь постной кашей, пустой похлебкой да прокисшим пивом. Впрочем, те кому удавалось прорваться через снежные заносы, не были особо привередливы к еде и с жадностью поглощали всё, что было теплее их посиневших пальцев.
  
  Торговцы уже отогрелись, насытились и теперь морщась хлебали мутное пиво, тихо переговариваясь и поглядывая на Лину, что вяло протирала столы и убирала пустые кружки, привычно демонстрируя свои преимущества в глубоком декольте платья.
  
  Петрус нанял её когда всё его помощники разбежались, спасаясь от растущей банды Красного Джо. Даже повариха Марта, что была Петрусу женой, собрала пожитки и, плюнув на трактир, опостылевшего мужа и его мечту, унеслась с каким-то прохвостом в сторону Бирмы. В её мешке уехало почти всё золото, что Петрус накопил за тридцать лет, оставив Разностороннего без возможности откупиться от новой напасти.
  
  Лина была ладной девкой, с крутыми бедрами, высокой грудью и роскошной черной косой. Она помогала Петрусу вести дела, а так же обслуживала клиентов в зале и, по необходимости, в их жестких постелях.
  
  Петрус знал, что девушка откладывает каждый полученный медяк, всей душей желая вырваться из этой дыры, а потому не гнушалась никакой работы.
  
  Трактирщик защищал девушку как мог, но он ничего не мог поделать с бандой Джо, тем более что сам разбойный царек положил на девушку свой алчный глаз. Впрочем, сам этот факт снизил количество её ночных клиентов до крайне глупых единиц. Сам же Джо заявлялся в трактир каждый вечер и часто оставался на ночь. Петрус держал для него самый лучший стол в самом темном углу зала.
  
  Разносторонний размышлял, как бы повернулась его жизнь, если бы он открыл постоялый двор в другом месте, где угодно, пусть даже в Большом Роге. Он представлял себе полный зал уставших и голодных путников, их звенящие кошельки, толпу девок, разносящих яства по столам и послушно повизгивающих от шлепков захмелевших гостей. Толпу поварят, деловито снующих по кухне, пару крепких ребят у дверей, быть может они были его сыновьями.
  
  Эти напрасные мечтания трактирщика были прерваны резким хлопком двери, в которую, вместе с воем ветра и целым снежным сугробом, ввалился новый посетитель.
  
  Петрус встрепенулся, выпустил очумевшую муху, оправил фартук и представительно выпрямился, рассматривая гостя. Больших надежд путник не внушал. Его походный плащ был изодран и пестрел дырами и имел тот самый неопределенный цвет, что так часто встречается в одеяниях бездомных. Из под капюшона торчала черная свалявшаяся борода. Путник был бос, его раскрасневшиеся от мороза ноги с грязными обломанными ногтями казались сшиты из мозолей разной давности.
  
  Гостя шатало, словно он стоял на палубе шхуны, попавшей в шторм. Он сделал несколько шажков в глубь трактира, но был остановлен опустившейся на его плечо ручищей.
  
  Милостыни не подаем, - вяло, но с ощутимой угрозой в голосе, сказал Ухо, разворачивая беднягу лицом к двери.
  
  Из зарослей черных волос блеснули серые глаза. Бродяга выпрямился, и оказалось, что Ухо на пол головы ниже этого оборванца.
  
  Петрус напрягся, всей своей постаревшей шкурой ощущая приближение проблем, но из под полы походного плаща показалась тощая рука, демонстрируя объемистый кошель. Приятный звон заставил крепкие пальцы вышибалы выпустить плече гостя. Ухо хмыкнул, пожал плечами и вернулся на свой стул, откуда он принялся заинтересованно наблюдать за новым постояльцем, явно замышляя что-то нехорошее.
  
  Трактирщик тяжело вздохнул и направился к странному путнику.
  
  Вечер добрый. Желаете поужинать? - с отточенной за множество трудных лет управления трактиром интонацией, спросил Петрус.
  
  Из вороха черных волос раздалось жуткое хрипение, похожее на карканье. Гость скрючился в приступе кашля, вцепившись дрожащими пальцами в фартук трактирщика. Откашлявшись, оборванец, с трудом, расцепил пальцы и прохрипел:
  
  Еды! Пить!, - последовавшая пауза прерывалась задумчивым кашлем, - Комнату.
  
  Петрус, привычный у к более мерзким постояльцам, кивнул и предложив гостю усаживаться направился на кухню. Лина, наблюдавшая за происходящим не отрываясь от полировки и без того чистого стола, поспешила следом.
  
  Обширный камин, в котором можно было запечь целого кабана, уныло потрескивал последним поленом. Петрус закинул в его необъятную глотку еще дров, и заглянул в котел. Похлебка выглядела более пустой, чем обширный зал кормчей, но её было в достатке.
  
  Лина нацедила большую кружку пива, подхватила несколько вчерашних булок и поспешила обратно в зал. Разносторонний вяло помешивал похлебку, меланхолично размышляя, сколько звонких монет он сможет увести из кошелька загадочного гостя, прежде чем Ухо решит присвоить его себе. Но резкое появление Лины, с кружкой и булками в руках и озабоченным лицом, подсказало, что денег усталый трактирщик может и не увидеть.
  
   Чертыхнувшись, Петрус поспешил обратно в зал.
  
  Гость выбрал самый темный и тихий уголок кормчей и блаженно растянулся в единственном на всю таверну кресле. Ухо грозно нависал над ним, явно намекая, что это место не предназначалось для незваного гостя.
  
  Проваливай, а не то я твои кишки тебе в глотку запихаю, - вкрадчивым голосом вышибала тактично пытался достучаться до наглого оборванца.
  
  Торговцы, наблюдая за происходящим из-за своего стола, вяло перешёптывались.
  Гость изучал нависающего над ним дуболома, что-то вяло бормоча себе в бороду.
  
  Ты меня слышишь?! - Ухо начинал свирепеть.
  
  Внезапно загадочный оборвыш хрипло рассмеялся, глядя куда-то мимо скалящего зубы вышибалы и произнес неожиданно сильным и глубоким голосом:
  
  А ты, конечно, будешь от этого в восторге.
  
  Ухо заморгал своими маленькими глазками, немного ошарашенный странной манерой гостя выражать своё несогласие.
  
  Что ты сказал? - в голосе громилы звучала угроза, которая маскировала нехватку мозгов.
  
  Гость еще раз усмехнулся, тихо прошипев в сторону что-то вроде "Заткнись!", и, наконец подняв глаза на выступающую челюсть бандита, спокойно сказал:
  
  Твоей заднице этого стула не видать, так что, - босоногий обвел взглядом пустующий зал, - раз хозяина этого места здесь нет, сгинь. Иди, позови еще хмырей, или просто поплачься в углу на несправедливость судьбы.
  
  Лицо дуболома нахмурилась, вяло переваривая сказанное, пошло пятнами, указывая на вскипающую злость, и, когда из обилия сказанных слов, узконаправленный разум разбойника вычленил грубый отказ, разинуло пасть, заплевав слюной и без того грязного гостя.
  
  Ты!!! Сдохнешь! - Ухо коротким движением выхватил из за пазухи длинный тонкий нож, и ткнул им куда-то в складки грязного плаща.
  
  Петрус, наблюдавший за происходящим с безопасного расстояния, устало вздохнул и направился к злосчастному столу с намерением помочь дуболому избавится от тела. С ухом он встретился не сделав и пары шагов, ибо разбойник перелетел через широкую столешницу и расстелился у ног трактирщика, оглушительно воя и разбрызгивая кровь, что ключом била из под торчащего в предплечье ножа.
  
  Хозяин, - глубокий голос глухо вырывался из зарослей свалявшихся волос, - где еда?
  
  Петрус глухо хмыкнул, шепнул очумевшему от боли Уху "беги за Джо" и вернулся на кухню, злорадно усмехаясь в душе. На немой вопрос, что читался в округлившихся глазах Лины, он только пожал плечами и кивком указал в сторону зала, "мол, что стоишь? Неси ему пиво". Девушка послушно нырнула в дверь, успев заметить, как поверженный громила неловко вывалился за порог трактира в жестокий объятья зимы.
  
  Гость набросился на черствый хлеб и кислое пиво, словно это было его первой трапезой в жизни. Он буквально вырывал трясущимися пальцами каждую принесенную с кухни плошку из рук девушки, опустошая их в считанные мгновения. Иногда он прерывал энергичное жевание челюстями, что бы пробормотать что-то бессмысленное в пустоту. Лине удалось расслышать "заткнись" и "знаю я твои желания".
  
  Вам лучше бежать отсюда со всех ног, - тихо сказала девушка, принеся очередную кружку с пивом и собрав пустую посуду.
  
  Серые пронзительные глаза на секунду оторвались от еды и изучающе посмотрели на Лину. Из черной бороды донеслось тихое "ты примитивен".
  
  Тонкая бровь последней работницы трактира взметнулась вверх. Девушка склонилась поближе к торчащим из капюшона патлам и выразилась яснее:
  
  Сейчас сюда прибегут дружки того засранца, что заплевал кровью весь пол. Они не буду церемонится, поднимут тебя на ножи, заберут твой кошель и бросят твоё тело в канаву.
  
  После некоторой задумчивой паузы гость пробормотал "подождем, посмотрим", отложил грубо выструганную ложку и выудил из-за пазухи увесистый мешочек, что позволил ему пройти в этот пустующий трактир.
  
  За деньги не переживай, - спокойно произнес патлатый оборванец, достав две монеты и положив на стол.
  
  У Лины перехватило дыхание - увесистые кругляши весело блестели золотыми боками.
  
  За еду, - гость вернулся к поглощению каши, продолжая разглядывать оторопевшую служанку, - и за табак, если такой найдется в этой дыре. Еще столько же дам за ночлег, и по монете каждому за труды и беспокойство.
  
  Он замолк, долгими глотками осушая очередную кружку, и призывно указывая на опустевшие тарелки. Девушке только и оставалось, как сгрести монеты со стола, собрать пустую посуду и исчезнуть за кухонной дверью.
  
  Следующую партию плошек принес сам трактирщик.
  
  Можно ли получить обещанную сумму вперед? - прямо поинтересовался он, выставляя еду перед гостем.
  
  Бродяга зашелся громогласным хохотом. Петрус поморщился и поставил на стол личную табакерку, вкрадчиво поясняя своё беспокойство:
  
  Вам уже вряд-ли удастся воспользоваться своим богатством, так не лучше ли сделать доброе дело и немного облегчить тяжелую жизнь честных трудяг, чем приумножать добычу разбойников?
  
  Гость умолк, буркнув в бороду "он тут не при чем", отставил, пятую по счету, кружку пива и распустил ветхие завязки на своём продранном плаще. Его кожаный камзол, не смотря на явно поношенный вид и обилие пятен, был явно дорогим. К добротному, хоть и изрядно истертому от постоянного ношения, было пристегнуто несколько объёмных кошельков.
  
  Кошели эти, на мгновение, заставили трактирщика задуматься о нехороших вещах. Думы эти подпитывались так же полным отсутствием даже намеков на какое либо оружие. Но судьба Уха, что был не дурак в уличной поножовщине, отрезвляла.
  
  Гость выудил из кошеля еще пару золотых, которые тут же исчезли в бездонных карманах фартука косоглазого хозяина.
  
  Остальное получишь завтра, - гость, улыбаясь странной, отсутствующей улыбкой, скинул свой плащ.
  
  Уловив, что, пока, ловить было нечего, трактирщик учтиво поклонился и, повинуясь жесту гостя, оставил того в одиночестве.
  
  Впрочем, это одиночество нарушили, привлеченные денежными махинациями и заинтересованные в возможных сделках, торговцы. Они окружили стол, за которым сидел загадочный постоялец, наперебой спрашивая, нет ли у господина желания купить соли, специй, пару сапог или лошадь одного из погибших в нелегком пути купцов.
  
  Пьяницы, уныло дремавшие в своих кружках, встрепенулись, стали расталкивать друг друга и перебираться на противоположный конец зала, явно ожидая какого-то зрелища.
  
  Еще пара серебряных монет перекочевала из одних рук в другие и оживленные торговцы заказали себе еще пива. Гость же, напялив пару сапог, что нашлись у предприимчивых путешественников, прикрыл глаза и казалось задремал, укрывшись за горой опустевших мисок.
  
  Трактирщик припрятал вырученные деньги как можно дальше, потушил камин на кухне и приготовился к худшему. "Худшее" не заставило себя долго ждать. Входная дверь с треском распахнулась пропуская в зал разношерстную толпу мужчин.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава девятая: Таинственный гость, Часть II
  
  Впереди всех в зал ввалился Ухо, злобно вращая воспаленными глазами. Руку ему уже замотали тряпками, кость вправили, но его широкое лицо было сморщено от боли. За его спиной маячило двое крупных мордоворотов с топорами на перевес. Неудачливый вышибала уперся своими красными глазами в загадочного постояльца и, ткнув в него здоровой рукой, проверещал неестественно тонким голосом:
  
  Вот этот ублюдок!
  
  Громилы глухо хмыкнули и грозно двинулись через зал, раскидывая столы и лавки, что попадались им на пути. В освобожденную от широких спин дверь ввалился еще десяток рож, разной степени уродливости. Последним в трактир вошел высокий мужчина в богато украшенном красном полушубке.
  
  Торговцы поспешили ретироваться в комнаты для постояльцев, опасаясь за свои жизни и кошельки. Пьяницы воодушевленно загалдели, предвкушая зрелище. Петрус встал в проеме кухонной двери и спокойно наблюдал. Из-за его спины выглядывало любопытное личико Лины.
  
  Тем временем, мордовороты подошли к злосчастному столу и встали по обе стороны от гостя, угрожающе помахивая топорами из стороны в сторону.
  
  Встань! - рык, похожий на рев медведя засунутого в большую бочку, раздался из щербатой пасти одного из громил.
  
  Его всклокоченная рыжая шевелюра выдавала уроженца предгорий, а маленькие, заплывшие глазки - отсутствие особых умственных способностей. Впрочем, по его фигуре было ясно, что он компенсирует собственный идиотизм гораздо более прагматичными талантами.
  
  Его напарник был светловолос, как копна пшеничное поле. Большие голубые глаза с детским восторгом смотрели на всё происходящее, придавая его лицу скорее детское, чем угрожающее выражение.
  
  Гость приоткрыл глаза и устало посмотрел на плавающие над его головой топоры.
  
  Ты чё, не слышишь?! - рев рыжеволосого стал еще более угрожающим, хотя, казалось, это уже не возможно, - Встал! Быстро!
  
  Борода загадочного постояльца зашевелилась, пропуская невнятное "не лезь, сам разберусь", и нависшая напряженная тишина, в мгновение ока лопнула, обернувшись кратким мигом хаоса.
  
  Руки усталого гостя, так мирно покоившиеся на набитом кашей животе, резко выстрелили в стороны порхающих топоров и, одновременно вцепившись в оба топорища, резко дернули вниз, заставляя мордоворотов нагнуться. Тупые лезвия с треском вгрызлись в бедра своих беспечных хозяев.
  
  Продолжая стремительное движение, руки нырнули вверх и сжали пальцы на бычьих шеях дуболомов. Еще одно резкое движение, сопровождаемое сочным хрусом, и два тролеподобных тела камнями рухнули на пол. Гость сложил руки обратно на живот и, буркнув "да заткнись ты уже", закрыл глаза.
  
  В наступившей тишине было отчетливо слышно тяжелое сопение двух десятков глоток. Головорезы замерли, уставясь на два безвольных тела в увеличивающихся кровавых лужах. Петрус ошеломленно пялился то на гостя, то на трупы, мысленно прощаясь с трактиром, Линой и со всем этим проклятым миром. девушка за его спиной, тихо охнула, когда дуболомы упали на дощатый пол, а теперь тихо пятилась от двери, прекрасно представляя бучу, что готова была развернуться в кормчей.
  
  И вновь тишина лопнула, разлетевшись на тысячу осколков под гулом криков, что разбойники обрушили на многострадальный зал. Они кричали проклятья, гремели ножами и топорами, грозили гостю жестокой расправой, но приближаться к нему никто не спешил.
  
  Внезапно мужчина в красном полушубке поднял руку, и галдеж разбушевавшихся головорезов постепенно затих, повинуясь этому волевому жесту.
  
  Подойдя к злополучному столу, мужчина придвинул ближайшую лавку и уселся на против постояльца.
  
  Его удивительно правильное для такой компании лицо и аккуратная борода, вкупе с богатым одеянием и ровно подстриженными волосами, создавали впечатление скорее зажиточного купца, чем разбойника. Только темные, почти черные глаза были холодны и расчетливы. От него веяло уверенностью и силой человека, не терпящего отказов.
  
  Ты убил двух моих лучших ребят, - спокойным голосом сказал мужчина.
  
  Гость хрипло рассмеялся, что-то невнятно пробормотав в свою черную бороду, и приоткрыл один глаз.
  
  Беда то какая, напасть, - он улыбнулся, продолжая изучать собеседника внимательным серым глазом.
  
  Мужчина, хмыкнув, положил на стол длинный нож с серебряной головой волка на рукояти и спокойно продолжил:
  
  Меня не особо печалит их смерть, - он внимательно посмотрел в изучающий его серый глаз, - но вот мои ребята не поймут такого неуважения. К тому же ты сидишь в моём кресле. Какой я буду лидер, если прощу тебе такое безобразие?
  
  Гость снова рассмеялся и, подавшись вперед, прошептал:
  
  Живой...
  
  Главарь бандитов звонко рассмеялся и махнул рукой своим дуболомам:
  
  Шатун, Пес, выкиньте эти мешки с дерьмом, - он ткнул в сторону трупов пальцем, - Петрус, тащи сюда лучшее пойло что найдется в твоей дыре и скажи Лине, чтоб тащила сюда свою сладкую задницу.
  
  Трактирщик понуро отлепился от косяка и крикнул через зал:
  
  Джо, если твоя братия не будет платить за еду и выпивку, то можешь сжечь к черту этот дрянной сарай сучьей матери. Мне не на что больше купить ни еды, ни запасти дров.
  
  Джо глянул на хозяина заведения и махнул рукой:
  
  Ладно, пройдоха, я заплачу сегодня. Давай быстрее тащи ребятам пожрать, чтобы они не решили выпустить твои гнилые кишки за такую наглость.
  
  Разбойники, повинуясь приказу предводителя вытащили трупы прочь из таверны, заткнули пасть разгоравшемуся Уху мощным тычком под ребра, расставили обратно столы и лавки и принялись шумно поглощать пиво. Петрус и Лина носились между столами, разнося кружки с пенящимся пойлом и, внезапно возникшее в закромах трактирщика, мясо. Девушка подносила блюда и кружки на стол Джо, получая от него шлепки. Боле никто из бандитов, что бурно веселились за выпивкой, как будь-то двое их товарищей не умерли пару мгновений назад, не смел даже посмотреть Лине вслед.
  
  Угощайся, загадочный незнакомец, - Джо широким жестом пригласил своего собеседника присоединится к трапезе, - эта выпивка не чета тем помоям, которыми он почивал тебя.
  
  Гость снова что-то невнятно пробурчал в бороду и потянулся своими трясущимися пальцами к предложенной кружки. Но Джо резко вытянул руку, обтянутую в перчатку из крашеной кожи тонкой выделки, прижимая ладонью кружку к столешнице.
  
  Запомни, оборвыш, ты жив только потому что я разрешил тебе, - тонкие губы главаря растянулись в кровожадном оскале.
  
  Пальцы гостя, продолжая мелко дрожать, легли на кожаную перчатку, и Джо, раскидывая на пути принесенные плошки, проехал через широкую столешницу, подтянутый гостям к своему лицу.
  
  В густой свалявшейся бороде сверкнул оскал желтоватых зубов.
  
  Запомни, красноперка, твоя рука еще при тебе потому, что я наелся, - подражая манере Джо, прошипел гость, и выпустил его руку.
  
  Тебе так отчаянно хочется сдохнуть, - спросил главарь, вставая со стола и отряхивая свою шубу.
  
  Притихшие разбойники, повинуясь легкому движению руки, вновь продолжили пить, периодически поглядывая в сторону своего главаря.
  
  Прибежала Лина, поставив новые чашки взамен сметенных полами красных одеяний Джо. Её заинтересованные зеленые глаза неотрывно следили за странным постояльцем, который, с прежним энтузиазмом принялся поглощать пиво и мясо.
  
  Главарь разбойников наблюдал за гостем с не меньшим интересом, отхлебывая пиво из кружки небольшими глотками. Его заинтересовала татуировка на левом предплечье собеседника, что проглядывала сквозь слой грязи и рваный рукав камзола. Множество людей разукрашивали свои тела изображениями птиц, но мало кто выбивает на руке номер полка и звание. А совмещение изображения птицы с закодированными регалиями использовала только одна армия на всей проклятой Эде.
  
  Гость поглощал кружку за кружкой под пристальными взглядами бандитов и, казалось бы, его совершенно не волновала угроза, таящаяся в глазах наблюдающих.
  
  Когда Лина в очередной раз принесла пиво за столик Джо, главарь ухватил её за талию и силком усадил к себе на колени.
  
  Уже очень давно никто из Ордена не проходил через нашу деревеньку, - как бы невзначай промолвил он, удерживая вырывающуюся девушку.
  
  Гость сверкнул серыми глазами поверх танцующей в трясущейся руке кружки и пробурчал что-то вроде "может он читал об этом" и "всегда успеем". Он сделал несколько глубоких глотков с треском поставил несчастную кружку на стол и подался вперед, склонившись над заляпанной столешницей.
  
  Какой образованный юноша, - глубокий ровный и волевой голос плохо сочетался с грязными патлами и дрожащими руками, - и читать умеет, и историю знает. И как давно через Малый Рог проходил кто-нибудь из "моего Ордена"
  
  Девушка перестала отбиваться и прислушалась к разговору, привычно позволив рукам в кожаных перчатках шарить под платьем.
  
  Даже не знаю, - Джо задумался на мгновение, продолжая изучать глубину декольте Лины, - Последнего обоз ордена прошел по этому тракту когда я еще ребенком был. Более двадцати лет назад, стало быть.
  
  Гость нахмурился, хотя этого, за обилием черных волос почти полностью скрывающих его лицо, заметила только Лина, откинулся в кресле и, казалось бы, задремал.
  
  Джо отпустил девушку, шлепнув еще раз по заднице и, проводив её ладную фигуру взглядом, наклонился поближе к постояльцу.
  
  Красива девка? - он заговорщически улыбнулся, - хочешь её? я могу устроить!
  
  Гость вновь вперил в него свои серые глаза и глухо засмеялся.
  
  Да он просто проверяет, - слова предназначались не главарю разбойников, а были обращены к какому-то незримому собеседнику.
  
  Постоялец отсмеялся и вновь придвинулся к Джо,
  
  Даже не думай, - в этот раз за спокойствием проглядывала ощутимая угроза, - ни я, ни он тебе не по зубам.
  
  Джо рассмеялся и поднялся. Тут же раздался звук отодвигаемых лавок и топот сапогов - разбойная банда поднялась на ноги и выжидающе наблюдала за своим лидером.
  
  Злой ты, таинственный незнакомец, - сквозь смех сказал Джо, - я к тебе со всей душой, пивом угощаю, а ты... - он бросил на стол несколько серебряных монет и, сказав на прощанье "Свидимся еще" быстрым шагом вышел из трактира. Его банда послушно последовала за ним, таща под руки бедного и бессознательного Ухо.
  
  Гость, проводив шумных посетителей взглядом, откинулся в кресле и, выудив из за пазухи украшенную незамысловатой резьбой трубку, закурил хозяйский табак.
  
  Петрус, все еще не веря, что обошлось без разрушений, подлетел к его столу, сгреб монеты в кулак и, выдохнув, поинтересовался:
  
  Может желаете еще чего-нибудь?
  
  Горячую ванну, или бадью с водой, - гость наблюдал за действиями трактирщика смеющимися глазами, - или ведро с горячей водой, если у вас хоть что-то подобное найдется.
  
  Трактирщик ответил: "Я распоряжусь чтобы все подготовили", поклонился и направился к Лине, по пути придумывая, за что бы еще стянуть с гостя деньжат.
  
  Немного позже, спустя две трубки и еще пару кружек пива, гость, скинув свою заношенную одежду, забрался в широкую деревянную бадью, издав стон облегчения. Горячая вода окутывала словно одеяло, почти силком вталкивая в объятья дремы.
  
  Скрипнула дверь, пропуская в комнату Лину с очередным ведром горячей воды. Гость дремал, или делал вид что дремлет, и не обращал внимание на девушку, которая не стесняясь рассматривала постояльца.
  
  Без одежды и слоя грязи гость выглядел уже не таким жалким и старым. Он был довольно высок, выше большинства жителей Малого Рога, широкоплеч и мускулист, хотя и довольно жилист. Его плечи и торс были покрыты шрамами довольно отталкивающего вида, но девушке доводилось иметь дела с гораздо более мерзкими телами.
  
  Она подошла поближе, вылила ведро в бадью, и, присев на край, игриво спросила:
  
  Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать?
  
  Постоялец открыл глаза, внимательно посмотрел на девушку, а затем накрыл своей трясущейся ладонью её руку и, не менее игриво, произнес:
  
  Есть одно дело, с которым ты можешь помочь мне, - он несколько мгновений смотрел в её расширившиеся зеленые глаза, а затем зашелся в сухом хохоте, иногда бурча себе под нос "заткнись" и "не приелось еще".
  
  Отсмеявшись, он легонько оттянул свою бороду, демонстрируя девушки её внушительную длину.
  
  - Мне надо привести себя в порядок перед посещением Бирмы, - он устало вздохнул, - помоги мне с волосами и одеждой, в долгу не останусь.
  
  Лина только и оставалось удивленно хмыкнуть и отправиться за ножницами и еще одной бадьей для стирки. Она была раздосадована - всё так этот странный гость был первым, кто отказался от её "услуг", и это немного задело её самолюбие. Но незнакомец был щедрым, а от работы она отказываться не привыкла. Вскоре отстиранное шмотье висело у растопленного камина.
  
  Разобраться с зарослями волос оказалось гораздо сложнее, чем отстирать грязь с одежды - жесткие патлы никак не хотели отмокать и отмываться.
  
  Вам следует остерегаться Джо, - Лина нарушило затянувшееся молчание ,чтоб удовлетворить своё любопытство и дать рукам спокойно работать, - ну, парня в красном. Он может показаться простачком, но он очень хитер и жесток. Наверняка задумал убить вас.
  
  Гость рассмеялся.
  
  Не беспокойся, красавица. Я догадываюсь что он задумал, - он послушно поворачивал голову, повинуясь рукам Лины, - и, если он и вправду не дурак, то просто закроет глаза и подождет, пока я не покину столь гостеприимное место.
  
  Прядь за прядью, клок за клоком высвобождала девушка голову гостя из зарослей волос.
  
  Вы довольно самоуверенны, - с легкий смешок сорвался с полных губ Лины.
  
  Более чем, - согласился гость, - ты слишком умна чтобы торчать в этой дыре.
  
  Настал черед девушке горько усмехнуться,
  
  Отсюда не так то просто вырваться, - она бросила на пол очередной клок черных волос, - тем более зимой. Петрус неплохой человек, но вряд-ли те гроши что я зарабатываю тут позволят мне нанять лошадь и купить припасов хотя бы до Большого Рога. Да и Джо не отпустит меня.
  
  Постоялец только хмыкнул. Копна волос и борода скрывали лицо мужчины, лет сорока с небольшим. Ровный тонкий нос, острый подбородок и широкие скулы выдавали в нем уроженца королевств с нижнего побережья Наги, может быть Восходного, в состав которой входила Бирма с окружающими ей "Рогами", или Аркана, что занимал земли на побережье Бурного озера. Но черты его лица заострились, а мешки под глазами предавали ему больной вид.
  
  Гость был не из тех мужчин, что любил украшать себя, только одна маленькое тусклая железная серьга в правом ухе, да татуировка с изображением головы какой-то хищной птицы, в окружении букв и знаков.
  
  Закончив разбираться с волосами и бородой гостя, девушка помогла ему подняться, и проводив в отведенную для постояльца комнату, уложила на кровать.
  
  Беги отсюда, - тихо промолвил заметно помолодевший гость, протягивая один из кошелей, - только быстрее. Купи у торговцев, что ночуют сегодня у вас, лошадь и провизию и скачи что есть духу.
  
  Девушка искренне поблагодарила щедрого клиента и, прижимая к груди обретенное богатство, побежала в другое крыло трактира, где сладким сном сопели неудачливые купцы.
  
  Яр еще не успел осветить заоблачные вершины Меридиана, а девушка оседлав купленную втридорога лошадь, вместе с наварившимися в трактире дельцами, выехала на дорогу, ведущую в Бирму.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава десятая: Таинственный гость, часть III
  
  
  Анастасия помешивала злобно рычащее варево в большом котле, изредка сверяясь с объемным древним гримуаром. Она как раз собралась произнести необходимую для трансформации субстанции формулу, как, распахнулась дверь, отброшенная тяжелым ударом красного сапога.
  
  Еще раз вломишься в моё жилье без стука, - ведьма даже не обернулась к вошедшему, - я заживо освежую тебя, а потом заставлю танцевать три дня на муравейнике.
  
  Тц.. - влетевший в скромное жилище лесной ведьмы, Джо нетерпеливо топтался у входа, - не серчай, красавица. Дело срочное.
  
  Анастасия обернулась, оглядела разодетого, как самца лесной куприхи в брачный период, бандита и, устало вздохнув, захлопнула гримуар.
  
  Ну вещай, чего там такого срочного тебе стащить понадобилось.
  
  Доставай сюда свою... эту... энклопедю, - от нетерпения Красный Джо просто подпрыгивал, - надо кое что сверить!
  
  Видя, что её подельнику совсем плохо, ведьма достала из шкафчика настойку из лесных трав, и плеснув этого пойла гостю в глиняную чарку, скрылась в глубинах своего дома.
  
  Джо влил в себя предложенный напиток единым мощным глотком и зашелся кашлем, чувствуя как спирт обдирает глотку. Когда хозяйка вернулась, неся внушительных размеров книгу, разбойник всё еще смахивал невольные слезы и глухо матерился.
  
  Крепка, зараза, - он выхватил том из рук ведьмы, с грохотом опустив его на стол, принялся быстро перелистывать жесткие страницы.
  
  И что тебя интересует, - спросила Анастасия, усаживаясь рядом.
  
  Джо сосредоточенно искал нужный раздел в бесконечном объеме слов и иллюстраций, коими была богата Большая Энциклопедия Анастасии.
  
  Хочу найти информацию о рангах Фронтира, - лицо разбойника наливалось кровью от нетерпения и злости, но нужная страницы никак не попадалась.
  
  Вдоволь насладившись его мучениями, хозяйка отобрала книгу и, прошептав формулу поискового запроса, открыла нужный раздел.
  
  Джо впился глазами в мелкие закорючки букв, перелистнул еще пару страниц, пока, наконец не нашел описания знаков отличия членов Ордена.
  
  Ага, - пробормотал он, водя пальцам по плотному пергаменту, - певчая птица - Адепт, хищная - Клирик... Отлично!
  
  Теперь уже настал черед Анастасии ерзать от нетерпения.
  
  Давай, рассказывай уже, - ткнула она бандюгана в бок тонким пальцем.
  
  Да, тут такое дело, - Джо почесал свой затылок, прикидывая с чего бы начать, - в трактир Петруса завалился оборванный старикашка, сломал руку Уху, грохнул Рыжего и Блаженного - всё голыми руками. Махал набитым монетами кошельком. Я хотел его прощупать, схватил за руку, а там татуха, прям как с картинки - регалии Фронтира.
  
  Ведьма хмыкнула, ожидая интересной части истории.
  
  Сам он весь дерганный, руки трясутся, бормочет себе в бороду непонятные слова, - Джо перевернул страницу книги, - и я припомнил, что читал об этом. Клирики фронтира, получив на сохранение сильного демона отправляются в горы, где, в тишине и спокойствии, баюкают своего демона до тех пор, пока не почувствуют полное истощение.
  
  Анастасия ухватила мысль.
  И тогда они возвращаются в храм Ордена, что-бы передать демона новому клирику, - она стала быстро листать страницы энциклопедии.
  
  У Красного Джо от алчности загорелись глаза.
  
  Ты представь, ведьма. настоящий заточенный демон! Да мы сможем собственное королевство основать с такой силой! - он вскочил и стал расхаживать по кухне, яростно размахивая руками.
  
  Хозяйка задумчиво изучала закорючки на открытом ей листе.
  
  Ты видел сам артефакт?
  
  Головорез отрицательно покачал головой, от чего хорошенькое личико рыжеволосой ведьмы сморщилось в гримасе недовольства.
  
  Он точно там! - поспешил успокоить сообщницу нетерпеливый Джо, - проще будет его на трупе найти.
  
  Ведьма нехотя кивнула.
  
  А ты уверен что сумеешь с демоном совладать? - спросила она после некоторого раздумья.
  
  Уверен, - Джо остановился и потер руки, - мне еще бабка моя предсказывала, что буду я властелином Закатного побережья.
  
  Ведьма опять хмыкнула, прикидывая в уме свои риски и открывающиеся возможности.
  
  С клириком Фронтира непросто будет совладать, - она поднялась и стала доставать различные мешочки и бутылки из большого старинного шкафа, занимавшего добрую четверть кухни, - не зря же им демонов доверяют. Потребуется много людей.
  
  Я собрал шестьдесят парней и отправил их сторожить дорогу на Бирму, - он вновь уселся за стол и принялся наблюдать за хлопочущей ведьмой, - с клириком мы справимся. Тем более он на пределе уже - весь трясется и засыпает на ходу. Но вот если демон вырвется из темницы и захватит тело засранца, тогда, без твоей помощи, нам не справится. Ты в деле?
  
  Ведьма пересчитала отобранные бутылочки и скептически посмотрела на главаря бандитов.
  
  Тебе это в копеечку влетит, - под её испытывающим взглядом Джо поморщился, но кивнул, - И я хочу иметь доступ к артефакту для изучения.
  
  По рукам! - легко согласился разбойник, - давай собирайся быстрее, а то этот засранец наткнется на моих ребят раньше, чем мы будем готовы его встретить!
  
  Ведьма быстро упаковала зелья в сумку, тщательно выбрала амулеты и волшебные катализаторы и, облачившись в широкие теплые штаны, высокие сапоги и тёплый меховой плащ, выскочила из своей лесной избы вслед за красной шубой разбойника. Время и впрямь поджимало.
  
  
  Клирик выехал из Малого Рога с первыми лучами Яра. Лошадь, что он купил у смывшихся ночью торговцев, явно не стоила и половины серебряника, что было за неё уплачено, но выбирать не приходилось.
  Ветер, что бушевал весь предыдущий день, теперь был больше похож на ласкового щенка, что нежно трется о лицо хозяина. Тучи разошлись и Яр во всю освещал белоснежные улицы затхлой деревеньки.
  
  Петрус выкатил гостю приличный счет за горячую воду, табак и тот провиант, что постоялец взял с собой. В прочем один золотой легко покрыл самые наглые запросы трактирщика. Он даже не поинтересовался исчезновением своей помощницы.
  
  Устало приникнув к лошадиной шее, клирик позволил ей вяло брести по заснеженной дороге. Вскоре последние дома скрылись среди деревьев и округу поглотила зимняя тишина, прерываемая лишь хрустом снега, сминаемого копытами клячи.
  
  Внезапно, среди белых сугробов, тянущихся вдоль дороги, показалось тёмное пятно, которое, при ближайшем рассмотрении, оказалось лошадью, с торчащим из шеи железным арбалетным болтом.
  
  Клирик устало вздохнул, пробормотав "ты проспорил, будет потеха", и слез с лошадки. Дальше он пошел пешком, оставив свою новую клячу пугливо коситься на мертвую родственницу. Через несколько шагов валялся хозяин убитой животины, раздетый до портков и с проломленной головой.
  
  Клирик не стал его разглядывать, тем более впереди маячили тела других невезучих путешественников. Следы свежей крови и розоватый цвет кожи убитых подсказывал, что расправа закончилась совсем недавно.
  
  Гость, сутулясь и кутаясь в дырявый плащ, медленно шагал вперед, разглядывая печальную сцену.
  
  Ну вот и ты! Наконец-то! - веселый голос Джо, сидящего на толстой ветке, свисающей над дорогой, заставил гостя остановится .
  
  Глава разбойников весело болтал ногами, поглаживая взведенный тяжелый арбалет, что был направлен на клирика.
  
  Представь себе, - продолжил улыбающийся разбойник, - ждем мы тебя, прям сгораем от нетерпения, а тут эти глупые торговцы, что вчера глотали пиво в моём трактире. Ну, мы их и попросили остановиться.
  
  Из леса, со всех сторон окружавшего дорого раздался многоголосый хохот.
  
  И, представь себе, - продолжил Джо, подождав, пока молодецкий ржач стихнет, - сними была моя ненаглядная Лина, любовь всей моей жизни! Да еще с полным кошельком моих монет! Можешь представить как я был расстроен! А, парни?
  
  Из леса раздалось нестройное "Ужасно расстроен", и на дорогу стали выходить подчиненные красного разбойника. Многие из них были вооружены арбалетами и длинными ножами. Клирик оказался окружен.
  
  Один из парней толкал перед собой связанную Лину. Её одежда была изодрана в клочья а на лице пышным лиловым цветом расцветали отеки и синяки. От мощного пинка она упала лицом в стоптанный снег и глухо застонала.
  
  Джо состроил печальную мину и продолжил разглагольствовать.
  
  Как нехорошо, господин хороший. Ты пил моё вино, пользовал мою женщину да еще и заплатил ей моими деньгами, - головорезы дружно затянули "очень нехорошо", - Но, я прощу тебя.
  
  Главарь выдержал драматическую паузу, давая своим приятелям выразить бурное восхищение.
  
  Отдай нам демона, - Джо немного подумал и дополнил, - все мои деньги, которыми набиты твои кошельки, и я прощу тебя. Даже позволю тебе уйти. И даже, сам не верю своей доброте, оставлю жизнь этой сучке. Ну, что скажешь?
  
  Клирик, стоял, глядя на Красного Джо из под капюшона. Его слегка потряхивало и покачивало из стороны в сторону. Он оглядел собравшуюся толпу и что-то пробормотал себе под нос.
  
  Говори громче, - Джо наклонился вперед, ложа руку на спуск арбалета, - я тебя не расслышал.
  
  Гость откинул капюшон и выпрямился во весь свой немаленький рост и громко ответил:
  
  Я сказал: "Азраил, отдай мой меч!"
  
  
  
  
  
  
  Глава одиннадцатая: Таинственный гость, часть IV
  
  Джо спустил тетиву, не став дожидаться более внятного ответа. Тут же его примеру последовали разбойники с арбалетами, что стояли на дороге, и те, кто скрывался за деревьями. Сотня железных болтов со свистом унеслась в сторону клирика.
  
  Раздался звон и болты, частью погнутые, посыпались на землю. Разбойники дружно выдохнули, не в силах сдержать удивленные возгласы.
  
  На том месте, где только что был одетый в тряпьё безоружный человек, стоял воин, облаченный в полный доспех из черного металла. Шлем, похожий на голову мистической хищной птицы, венчал гребень из костяных рогов. Наплечи и нагрудник, украшены в прошлом тонкой резьбой, были покрыты множеством зарубок и царапин, а металлические пластины, что укрывали сапоги были выполнены в виде когтистых лап. Рваный плащ, еще недавно служащий основной одеждой клирика, теперь болтался за спиной подобно сломанным крыльям, делая сходство с птицей еще сильнее. По правую руку рыцаря стоял, воткнутый в землю, необычайно громоздкий меч. Его лезвие было шириной в полтора локтя, а длинная рукоять с крупным шишаком достигала гребня на диковинном шлеме рыцаря. Отсутствие гарды делало это оружие больше похожим на огромный топор, чем на благородный клинок.
  
  Арбалетный болт, выпущенный из тяжелого с расстояния в десять шагов, пробивает рыцарский панцирь на вылет, но от этого черного доспеха болты отскакивали с мелодичным звоном.
  
  Что за хрень, - удивленно пробормотал Джо, взведя своё оружие и вновь выпустив болт в хищную фигуру.
  
  Изменившийся клирик положил руку на рукоять своего странного оружия и, пробормотав "будь по твоему", легким движением поднял его в воздух.
  
  Разбойники, что стояли на в первых рядах окружения, невольно присели и попятились, испугавшись хищного свиста, с которым огромный меч рассекал воздух, описывая круги по воле руки, державшей его.
  
  Твою мать, - тихо выругался главарь бандитов, начиная понимать, в какое дерьмо вляпался, - Валите его!
  
  Разбойники, подбадривая себя матюгами и яростными криками, стали медленно приближаться, выставив ножи и топоры перед собой.
  
  Клирик замер на секунду, опустив меч и сжавшись, подобно пружине, и прыгнул, одним молниеносным движением преодолев расстояние, отделявшее его от ветки, на которой устроился Джо. Спасаясь от неожиданного удара, главарь разбойников отпрянул назад, потеряв равновесие и грохнувшись с ветки. Его глаза были прикованы к прорезям на вытянутом забрале клирика, что, с глухим тяжелым стуком опустился на его недавнее убежище. Лёжа на спине Джо видел, как бронированная туша, выставив свой семифутовый клинок вперед, медленно заваливается вперед, намереваясь обрушится на амбициозного разбойника всей своей тяжестью.
  
  Твою мать! - собственный крик придал Джо сил, и глава бандитов крутанулся, пытаясь откатиться за дерево.
  
  Внезапно в воздухе раздался оглушительный хлопок, отозвавшийся в голове разбойника глухим гудением. Все движения вдруг замерли, руки и ноги налились свинцом, пригвождая к земле.
  
  Джо услышал сухой треск и, с неимоверным трудом повернув голову, увидел, как клирик падает на землю, увлекаемый треснувшей под его весом веткой. Черный рыцарь ухнул в снег с оглушительным звоном, приземлившись всего в шаге от предводителя разбойников, и вяло шевелился, придавленный той же силой, что и Джо.
  
  На дороге падали резко потяжелевшие бандиты, что было бросились на выручку своему предводителю.
  
  Главарь быстро смекнул, в чем дело.
  
  Вовремя, ведьма, - пробормотал он отяжелевшими губами, - вали его быстре...
  
  Его слова были прерваны, внезапно возникшей над дорогой, маленькой огненной точки, которая, с пронзительным свистом втягивая воздух, начала стремительно расти.
  
  Сумасшедшая сука, - вяло прошипел Джо, силясь подняться или, на худой конец, откатиться подальше.
  
  Он уже видел, как Анастасия использовала эту "хлопушку", чтобы очистить место для своего особняка в лесу.
  
  Сфера набирала объем и светилась всё ярче.
  
  Разбойник смог продвинуться на пару ладоней, титаническим усилием передвигая руки и ноги. впереди виднелся камень, наполовину укрытый снежной шапкой.
  
  Внезапно рыцарь зарычал, перекрывая свист, который издавала сфера, и прыгнул, преодолевая магическое сопротивление. В одно мгновение он вырвался на дорогу и,укрывшись мечем, упал ничком на одно из тел, распластанный на дороге.
  
  Сфера хлопнула и всё вокруг загорелось от мощного потока огня. Потом раздался второй хлопок, сметая воздушной волной деревья, размазывая по земле неподвижные тела и превратив пляшущий огонь в ревущее пламя, что в миг дотла выжгло целую поляну, оставив после себя только пепел.
  
  Выполнив свою работу пламя потухло, оставив выжженное поле в тишине. Молчание длилось несколько мгновений, после которых, с сухим треском из под кучи пепла поднялся рыцарь, сбросив тяжелый меч на землю. Лина, потерявшая сознание еще в самом начале стычки, безвольно висела на его закованных в черный металл руках.
  
  Одну спасу, одну убью, - его глубокий голос зловеще искажался вылетая сквозь прорези забрала.
  
  Над лесом, со стороны восходящего яра раздался сухой треск, и на рыцаря налетел ветер чудовищной силы, способный свалить с ног груженую лошадь. Клирик пригнулся, перехватил девушку одной рукой и, подцепив свой неуклюжий меч другой, быстрыми скачками понесся в лес, виляя между деревьями.
  
  
  Джо очнулся от страшной боли. Он начал было орать, но черный пепел, укрывавший его с головой, забился в горло и ноздри, заставив разбойника поперхнуться закашляться. Он попытался подняться, но острая боль в ногах взорвалась с новой силой. Он, скрипя зубами и часто моргая от выступающих слез, заполз на камень, за который чудом успел схорониться от магического взрыва.
  
  Перед его воспаленными слезящимися глазами раскинулась поляна, шагов в сто шириной, укрытая черным покрывалом из пепла. Ведьма била в слепую, по площади, спалив к сукиной матери всё что находилось в радиусе поражения. Камень Джо располагался на самой границе пепелища, что и спасло бывшего главаря местных разбойников.
  
  Со стороны Яра раздался взрыв, затем еще одни. Бандит, морщась от боли, повернул голову на звук и увидел несколько столбов дыма, поднимающихся над деревьями, да разноцветные всполохи, оглашающие лес треском и грохотом.
  
  Джо собрал всю ярость и боль, что волнами прокатывала по его телу и крикнул в сторону полыхающего леса:
  
  Чтоб ты сдохла, сука!
  В ответ ему раздался очередной взрыв и треска падающего дерева. Разбойник распластался на камне, стараясь шевелится как можно меньше. Всё тело пылало, будто пламя, спалившее людей и деревья, всё еще танцевало на костях Джо.
  
  Хруст, с которым ломался пепел, подсказал разбойнику, что кто-то еще выжил в адском пламени.
  
  Я думала, ты подох со всеми своими псами, - тихий женский голос заставил его приподняться в попытке разглядеть собеседника.
  
  Лино, неуверенно ступая по хрустящему пеплу, медленно приближалась к Джо.
  
  А, это ты, - Джо облегченно выдохнул и откинулся обратно, - ты тоже умудрилась выжить, к моему удивлению.
  
  Наш таинственный гость спас меня, - тихо ответила девушка, - укрыл от взрыва и оттащил в лес.
  
  Разбойник поморщился от боли и злости:
  
  Так он тоже выжил? Вот же тварь! - в его голосе послышались злорадные нотки, - Злобной суке не поздоровится! Решила меня кинуть, стерва!
  
  Лина подошла к растянувшемуся на камне Джо и задумчиво уперлась в него глазами. Её лицо, опухшее от обоев слегка покраснело, как от долгого пребывания на ярком солнце.
  
  Ты не серчай, - разбойник попытался изобразить улыбку, - не мог я тебя отпустить. Уж больно люба ты мне. Да и перед парнями.. Никак не мог.
  
  Девушка молча наклонилась и, прошептав "Да сдохни ты уже!", всадила разбойнику в шею арбалетный болт. Джо захрипел, захлебываясь собственной кровью и попытался оттолкнуть девушку непослушными руками, но она прижала его коленкой к камню и принялась, один за другим, наносить бандиту удары железным наконечником болта. Кровь стекала, разбавляя монотонность обугленного камня алыми потёками. Вскоре под ногами девушки образовалась багровая лужица, но она продолжала с остервенением бить мертвого бандита.
  
  А я думал, что ты тут самый злобный, Азраил, - раздавшийся за её спиной тихий смешок,заставил девушку отпрянуть и выронить своё оружие.
  
  Таинственный гость, вновь облаченный в потрепанные одежды и купленные у торговцев сапоги, стоял в десяти шагах от Лины и криво усмехался.
  Ты замерзнешь так, - в его голосе не было заботы, только констатация факта, - возвращайся в Малый Рог.
  
  Лина посмотрела на своего спасителя ошалелыми глазами. Из всех слов благодарности, что крутились в её голове, наружу пробилось лишь "У меня нет больше денег".
  
  Клирик рассмеялся, сквозь смех выдавив "не пропадет девка", и, кинув ей один из своих кошельков, махнул в сторону скрытой за лесом деревеньки.
  
  Топай. Может сумеешь еще поймать мою лошадь, - он поплотнее запахнул полы рваного плаща и направился в сторону Новой Бирмы
  
  Девушка некоторое время смотрела ему в след, а потом побрела в противоположную сторону, начиная ощущать морозный ветер, что старательно заметал снегом пепелище.
  
  Клирика, вяло бредущего сквозь снежные заносы, она нагнала спустя пол дня, когда пойманная кляча уже совсем выбилась из сил, а сама девушка продрогла до самых костей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава двенадцатая: География нового мира
  
  Давайте немного отвлечемся от художественного повествования и обратимся к карте, обрисовывающей мир тех времен. Второе Сошествие и вызванные им катаклизмы значительно перекроили не только политический, но и географический лик Эрды.
  
  Волны, поднявшиеся из океана, мощными потоками заталкивали реки против их течения, заставляя разливаться и выходить из берегов. Нага изменила своё русло, выйдя на поверхность в мертвых песках и принеся жизнь в пустыню.
  
  Четыре озера закатного побережья Эды разлились, затопив великие города Сумара и Вольных племен, превратив землю вокруг себя в болота и трясины, на которых так не просто устраивать свою жизнь.
  
  Мощные землетрясения привели к появлению мощных тектонических расколов вдоль всей линии океанического берега, обрушив в море не мало крепостей и портов, в том числе и "Изумрудную башню".
  
  Влажность воздуха на всей территории закатного побережья повысилась, сделав зимы злее и снежнее, а урожайное время года короче и дождливей.
  
  Тяжелые времена настали для людей, привыкших добывать себе пропитание торговлей в крупных городах.
  
  Сумар распался на двенадцать малых королевств и княжеств, постоянно грызущихся между собой за земли, торговые пути, и за косые взгляды на светских балах. Государства образовывались вокруг сильных личностей и объединений, что, зачастую, означало - вокруг религиозных конфессий.
  
  Четыре основные церкви бывшего Сумара, отхватили четыре крупных куска благодатной земли и организовали четыре крупнейших королевства, которые дожили и до момента повествования. Церковь Пресветлого Яра организовало королевство Аспасию, в честь бывшей столицы Сумара, которую они восстановили. Религиозное объединение малых конфессий встало в основе Партинии, королевства иллюзорной свободы и морской торговли. Старая церковь с новым лицом, Свидетели Второго Сошествия, отхватила себе земли у подножия Меридиана, и нарекла их "Закатным королевством", отстроив разрушенную огненными дождями и землетрясениями Вирму, приписав к её названию слово "Новая" и сделав своей столицей. И наконец, воистину новая конфессия "Дети Малиба", названного в честь агрессивного и амбициозного Малиба Прута, бывшего аристократа, потерявшего всё свое состояние в огне Сошествия, заняв почти все побережье Наги ниже разлившегося Бурного озера, основали Прутарию, закрытое тоталитарно-религиозное королевство.
  
  Восемь малых графств, возникших вокруг крупных собственников, сумевших сохранить своё имущество в смутные времена, были раскиданы по территории бывшего Сумара то-тут то там. Они постоянно сражались друг с другом, и с крупными королевствами, постоянно переименовывались, перерождаясь в пламени очередного вооруженного восстания, поглощались более крупными соседями и отделялись, не желая мирится с чужими законами. Единственным неизменным графством оставались освободившиеся от гнета Сумара островные колонии, чудом уцелевшие под ударами титанических волн. Вольный Зурим, обитель пиратов и работорговцев, находясь в за пределами досягаемости загребущих лап религиозных конфессий и жадных взоров мелких княжеств, расцвел, совершая набеги на оба побережья Эды.
  
  Союз вольных племен постигла участь более печальная, чем развалившийся Сумар. Кочевые становища и крупные поселения были уничтожены чудовищными ветрами, беспрепятственно гуляющими по ровной степи. Все, установленные длительными кровопролитными войнами, формы правления племен были в мгновение ока стерты с лица Великой матери, погрузив вольные народы в пучину беззакония и дикости, по сравнению с которой все трения между княжествами бывшего Сумара, кажутся детскими шалостями. Племена вновь погрязли в кровопролитных междоусобицах, разрушая налаженные торговые отношения и отбрасывая общество на сотни лет в прошлое. Несколько раз в кровавом водовороте постоянных войн возникали сильные лидеры, пытавшиеся вновь объединить племена, но они быстро гибли от рук врагов или друзей.
  
  Степь стало дикой землей, на которую "цивилизованные" королевства и графства перестали обращать внимание, воспринимая как угрозу стихийного бедствия.
  
  Единственным государством, что остался практически неизменным, был Веллин. Его технологии и познания в механике времени, позволили предугадать катастрофу за несколько лет, что дало возможность веллинцам подготовится. Строились специальные убежища, укреплялась береговая линия, готовились отряды для устранения последствий катастрофы. Так что, когда с неба на головы людей начал сыпаться огонь, Веллин был готов. И, хотя землетрясения и огромные волны оставили свой след на лике прекрасных городов и зеленых полей Восходной империи, а для поимки демонов понадобилось время, государство устояло, сохранив свои знания, богатство и многочисленность.
  
  Это еще больше расширило пропасть между Веллином и остальными народностями Эрды. Не только в технологиях и развитии, но так же и в сознании самих подданных империи. Контакты с новообразовавшимися государствами были хрупки и не постоянны, культурный и технологический обмен был под строжайшим запретом.
  
  Постепенно Веллин закрыл свои границы для жителей закатного побережья Эды, сочтя их недостойными дикарями и опасаясь упадка собственной культуры под давлением невежества. Потом были запрещены браки с представителями других стран, а после начались гонения на полукровок и их родителей. Веллины законодательно учредили себя новой расой, и старательно культивировали ненависть к смешению видов среди своих жителей.
  
  Из за этих надменных решений, через несколько столетий от развитой и сильной страны осталась лишь немногочисленная слабая нация, из последних сил цепляющаяся своими слабыми руками за свою уникальность, чистоту и цивилизованность.
  
  " Веллины, как много в слове этом мечтаний, надежд, амбиций. завести, ненависти, обид. Всего в нем навалом. Как говаривал один мой знакомый, помахивая отрубленной рукой" "Да не возлежи с тонконогой светлокожей веллинкой, сам целее будешь, да и ей доброе дело сделаешь. Даже если она сама уже из платья выскакивает и с тебя штаны сдирает, лучше перетерпи, да облегчи свои муки рукой в сарае. А то налетит её родня, примутся кромсать тебя ножами и презрением, а её свяжут, да вышлют в лагеря для любителей всякой экзотики, недостойной чистокровного веллина". И я верю ему, ведь сам он веллинская полукровка.
  
  Но как велик соблазн, когда эти воздушные красавицы сами опускаются на мои колени, желая услышать мои сладкие речи да прильнуть к медовым устам моим. Только гнев жены моей останавливает меня. Ибо в гневе она страшнее чем десяток Сошествий разом.
  
  А ведь Эрда и два то с трудом пережила".
  
  из сатирического сборника "Коротко, да по каждому"
  Сатира Мидгарда.
  
  События же повести разворачиваются на территорий "Закатного" королевства, вотчины Фронтира. Занимая территорий предгорий и побережья Наги, вплоть до Бурного озера, это королевство располагало обширными землями и богатыми ресурсами. Новая Бирма располагалось в самом сердце королевства, закрытая скалами, Большего Рога со стороны Наги и Малого Рога со стороны предгорий Меридиана. Её окружали густые хвойные леса, предоставляющие древесину, пушнину и дичь. Три крупных торговых тракта соединялись на Большем перекрестке в нескольких милях от Закатных врат Бирмы.
  
  Предместья столицы изобиловали маленькими поселениями, среди которых можно выделить поселки Большой и Малый рог, располагавшиеся у подножий гор, чьи имена они носили. Оба поселения были в дне пути от Бирмы и являлись перевалочными пунктами для многих торговцев и караванов. В прочем, со временем, через эти поселения проходило всё меньше и меньше груженных товарами повозок, что привело к упадку селений и захиреванию двух торговых направлений Большего перекрестка. Процветал и ширился только большей торговый тракт, ведущий в сторону побережья Эды, через крупные города королевства в другие государственные образования.
  
  В Новой Бирме, с момента её основания тоже произошли большие изменения. Некогда обладавшая невероятной политической властью Церковь Свидетелей Второго Сошествия захирела, оттесненная от золотоносных потоков собственным детищем, Фронтиром. Орден, особенно в первые столетия своего существования, приносил огромную пользу всем государствам бывшего Сумара, шаг за шагом избавляя Эду от разрушительного присутствия демонов. Это разительно отличалось от туманных обещаний и невнятных чудес, о которых вещали проповедники и Первосвященники Свидетелей. Тем более, что для улучшения способов охоты и пленения демонов, Фронтир привлекал ведущих специалистов самых разнообразных областей, а потому всегда был на острие технологического прогресса и, зачастую, значительно улучшал жизнь в столице и её окрестностях.
  
  Постепенно, пользуясь благосклонностью и аристократии и простого населения, Орден сосредоточил в своих руках половину всех золотых запасов государства и поглотил как церковь, так и аппарат государственной власть, оставив им, между тем их старые названия и видимость независимости. В прочем, желание охватить как можно больше отраслей негативно сказалось на основной функции Ордена, а огромная власть сместила ориентиры у Мастеров Фронтира.
  
  Так или иначе, на момент повествования главной политической силой в Закатном королевстве являлся Фронтир, что несомненно сыграло значительную роль в дальнейших событиях.
  
  Но давайте вернемся к художественному повествованию и пронаблюдаем за таинственным странником в его непростом путешествии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава тринадцатая: Переполох в Бирме, Часть I
  
  Почти весь путь они проделали молча, если молчанием можно назвать постоянные споры клирика с самим собой. Лина куталась в неожиданно теплый, не смотря на свой поношенный вид, плащ, и прижималась спине гостя, пытаясь согреться.
  
  Усталая лошадь размеренно шагала по заснеженной дороге, нервно подрагивая от каждого шороха, коими полнятся любые леса. Они скакали весь день, до самой темноты. Лишь только когда снег окрасился в розоватый цвет, предвещая скорое восхождение Моркота на небосклон, клирик спешился и принялся разбивать лагерь, упрятав его от посторонних глаз на небольшим холмом среди деревьев.
  
  Разведя большой костер, путники съели часть приобретенных клириком припасов. Треск огня и постоянное бормотание спутника убаюкивали девушку, но засыпать она не хотела, не смотря на все потрясения длинного дня. Вместо этого она придвинулась к клирику поближе.
  
  Я не поблагодарила тебя за спасение, - она неуверенно посмотрела на таинственного гостя, но была остановлена жестом его руки.
  
  Пустое, - клирик устало вздохнул и подсел поближе к огню, - то был лишь порыв, ничего более.
  
  Девушка потупилась и на некоторое время воцарилась тишина.
  
  Я даже не знаю твоего имни, - Лина вновь предприняла попытку начать разговор.
  
  Спутник улыбнулся, поворачиваясь к костру другим боком.
  
  Как и я твоего, - в его серых глазах прыгали веселые искорки.
  
  Я Лина, - девушка смутилась и потупила взор, принявшись разглядывать танцующий на поленьях огонь.
  
  Клирик, продолжая улыбаться, протянул ей руку, открытой ладонью вверх, в жесте, символизирующем приветствие и примирение.
  
  Вот и будем знакомы. Моё имя - Грегор.
  
  Девушка коснулась кончиками пальцев его ладони, отвечая на приветствие.
  
  Ты клирик Фронтира? - спросила она, припоминая его разговор с Джо в таверне, и крики на той проклятой дороге, где её перехватили молодцы красного бандита.
  
  Грегор хмыкнул и вопросительно посмотрел на неё.
  
  Почему именно Фронтира? Мало, что-ли, Орденов в закатных королевствах.
  
  Теперь настал черед девушке удивляться.
  
  Так уже больше ста лет минуло, как рухнул Орден паломников Меридиана, - Лина удивленно смотрела на клирика, удивляясь, как то, что преподавали в церковном приходе Малого Рога, мог не знать клирик самого сильного и единственного Ордена по эту сторону меридиана.
  
  Грегор выглядел удивленным. Он хмыкнул "О, как", и стал задумчиво разглядывать языки пламени.
  
  А правда, что через Малый Рог уже боле двадцати лет ни разу не проходил обоз Ордена? - спросил гость, спустя не отрывая взгляда от костра.
  
  Девушка пожала плечами.
  
  На моей памяти - ни разу, - она зевнула, осознавая, что проваливается в сон.
  
  Грегор что-то бурчал себе под нос, пытаясь кого-то переспорить. Он подкинул в огонь еще несколько толстых веток, продолжая неотрывно смотреть на танец пламень. Девушка тихонько сопела, привалившись к его плечу.
  
  Путь они продолжили на рассвете. Лину бил озноб, ноги её не слушались, а потому клирику пришлось усадить перед собой на лошадь и всю дорогу придерживать - девушка то и дело норовила упасть.
  
  Вся оставшаяся дорога до Бирмы проплыла для девушки, как размытый сон. Она засыпала от мерного покачивания клячи и тихого бормотания Грегора, и никак не могла побороть слабость и сонливость.
  
  Когда они миновали восходные ворота Бирмы, она была в бреду, от жара уже не осознавая, что происходит вокруг. И когда клирик снял ей с лошади, она привалилась в небытие.
  
  Первое, что увидела Лина придя в сознание, были покрытые копотью деревянные потолочные балки и стены, без каких либо украшений. Солнечный свет пробивался сквозь закрытые ставни узкого окошка. Всё было точно так, как в её каморке в трактире Петруса. На глаза навернулись слезы от безысходности и нежелания отпускать такой яркий и необычный сон, о странном госте, о обретенной, потерянной и вновь обретенной свободе, о волшебстве и, пусть и маленьком, но приключении. А ведь ей почти удалось вырваться из проклятых лап этого мерзкого головореза.
  
  Но, по мере того, как сон покидал девушку, она стала замечать различия в комнатке. паутины было поменьше, потолок повыше, окно побольше.
  
  Лина попыталась подняться, слабость, что цепями сковала тело, повалила её обратно на подушку.
  
  Вскоре в маленькую комнатушку, где в полудреме лежала девушка, зашла дородная женщина, облаченная в поварской фартук и белый чепец. На её широком, усыпанном веснушками, лице читались забота и беспокойство. В руках она несла небольшой тазик и пар
  
  Ты проснулась! - радостно вскрикнула она необычайно высоким, для её комплекции, - Слава Яру!
  
  Лина вяло повернула голову в сторону визгливой толстушки и, с трудом разлепив сухие губы, тихо прохрипела:
  
  Где я?
  
  Ты - в самой лучшей гостинице во внешнем круги Вирмы - в "Приюте тётушки Агаты", - женщина сделала неловкий книксен и гордо выпрямилась. выпятив вперед свою необъятную грудь, - а меня зовут Агата. Добрый господин, что принес тебя сюда, наказал мне позаботится о твоём здоровье и благополучии.
  
  Девушка вновь попыталась сесть и вновь упала на подушки. Видя её потуги, Агата быстро поставила тазик с водой на ближайший трехногий табурет и уселась на край, скрипнувшей под немалым весом, кровати.
  Тебе ещё рано вставать, - добрая тётушка хлопотала вокруг Лины, то щупая её лоб, то рассматривая белки глаз, - ты еще очень слаба. Такая лихорадка была - страшно вспомнить. Порой казалась что ты кони двинешь у меня на руках. Что бы тогда добрый господин сделал - страшно подумать.
  
  Лина облизнула высохшие губы и тихонько проскрипела: "Воды".
  
  Тётушка Агата тут же подскочили и, налив в кружку из стоящего на прикроватной тумбе графина воды, напоила девушку, придерживая её голову крепкой от повседневных трудов рукой. Пила Лина жадно, пытаясь восполнить потерянную в лихорадке влагу.
  
  Напившись и вновь откинувшись на подушку девушка с благодарностью посмотрела на добрую женщину.
  
  Спасибо, - голос её был слаб, но уже не дрожал.
  
  Тётушка Агата улыбнулась.
  
  Не за что, милочка, - она поставила кружку рядом с кувшином, - добрый господин оставил не мало серебра в обмен на мои услуги. Твои вещи я заштопала, как смогла, но тебе будет лучше приобрести новую одежку. Я могу подсобить тебе в этом, только надо мерки снять.
  
  В глазах Лины промелькнуло беспокойство, и, заметив это, женщина поспешила её успокоить:
  
  Не волнуйся, все твои вещи в порядке. Ни медяка не пропала, - Агата наклонилась вперед и, сделав заговорщицкое лицо, прошептала, - с Орденом шутки плохи, добрый господин четко дал мне это понять.
  
  А он где? - тихо спросила девушка, хотя вполне могла сама ответить на этот вопрос.
  
  Умчался сразу, как только убедился что с тобой всё будет в порядке, - понимающе подмигнула тетушка, - дела Ордена, не иначе. А то ему самому бы не помешал отдых, постель да лечебные травы тетушки Агаты.
  
  Лина только хмыкнула и провалилась в беспокойный сон.
  
  
  
  Грегор уверенно шагал сквозь разношерстную толпу, деловито снующую по широким улицам Новой Бирмы. Важные купцы, в сопровождении охраны, грязно ругались, когда какой-то, на их взгляд, оборванец расталкивал их, пытаясь проложить себе дорогу вперед. Некоторые даже приказывали побить наглеца, но, завидя вытатуированные на предплечье регалии, тут же растворялись в толпе, спасая свои шкуры.
  
  Не то, что-бы подобная реакция удивляла клирика, но всё же он каждый раз задумчиво хмыкал, глядя как очередная партия разгневанных граждан торопливо спешили прочь.
  
  Поток людей вытекал из главной Торговой площади, где всегда можно было найти товары со всего света и ворьё всех мастей. Торговцы, расставив свои шатры и прилавки, зазывали покупателей звонкими голосами и заманчивыми обещаниями. Над площадью стоял многоголосый гул, сквозь который сложно было расслышать даже собственные мысли.
  
  Клирик медленно прокладывал свой путь, отбиваясь от настойчивых торгашей. Место, куда он держал путь было по другую от Закатных ворот сторону города, сразу за Храмовым кварталом, что начинался у Торговой площади.
  
  В квартале было потише и посвободней, хотя и сюда долетал гул толпы. Ученики школ стайками носились от одного храма к другому, ведя причудливую игру в мяч. Важные послушники важно шагали по своим важным поручениям или, с неизменно важным видом, подметали дворы храмов и стригли живые изгороди.
  
  Мирную идиллию нарушали стражники, что группами по четыре человека патрулировали окрестности. Их суровые внимательные взгляды заставляли людей поспешно убраться с улицы.
  
  На Грегора, уверенно бредущего в направлении замкового района города, стража глядела недобро, принимая его то за нищего, то за бродягу. Но, как и раньше, регалии Ордена открывали ему дорогу.
  
  Замковый район встретил его тишиной. Редкие служки стучали каблуками по камням мостовой, спеша по важным поручениям, да глухо топали сапогами караульные, курсирую вдоль внешних стен трех замков Новой Бирмы: "Небесного", что являлся главным храмом Свидетелей Второго Сошествия, Замка Графа Вальнаруса, правителя Закатного королевства, и "Тишина", в котором располагался штаб Ордена. Туда-то Грегор и держал свой путь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава четырнадцатая: Переполох в Бирме, Часть II
  
  
  "Тишина" являлся самым большим замком в Бирме, да и во всём Закатном королевстве. И, хотя башни "Небесного" взмывали до самых облаков, замок Ордена по праву считался величественнейшим замком по эту сторону Меридиана. Его симметричные башни, широкие галереи и длинные лестницы были созданы что-бы внушать трепет всем, кому довелось пройти через главные замковые ворота. "Путь прощания" пролегал стрелой сквозь всю замковую территорию и вел на площадь форума, что располагался перед подъемом в резиденцию Совета Ордена и усадьбу Главного Наставника. По обе стороны этого "Пути" высились стены ,с которых, в случае прорыва замковых ворот, защитники могли расстреливать нападавших. Вдоль пути стояли огромные статуи, установленные в память самым выдающимся членам Ордена: основателям. наставникам и, изредка, клирикам.
  
  Караульный отряд у главных ворот пропустил Грегора вытянувшись по стойке смирно и салютуя. Они даже не стали требовать демонстрации регалий, а это значило, что о его прибытие в Бирму уже доложили главе совета Ордена.
  
  Клирик шагал по камням "Пути", с интересом разглядывая статуи. Одни из статуй привлекла его внимание и вызвала недовольную гримасу на его усталом лице.
  
  Торопятся похоронить, - буркнул Грегор себе под нос и ускорил шаг, боле не обращая внимание на изыски местной архитектуры.
  
  На площади форума было как всегда оживленно. Послушники и младшие адепты мирно беседовали, сидя на каменных скамьях, наставники увлеченно спорили о своих взглядах, а служащие казначейства, с воспаленными от напряжения глазами, спешили по своим неотложным делам.
  
  Грегора уже встречали. Делегация состояла из трех человек в длинных белоснежных одеяниях, богато украшенных золотом и серебром.
  
  Мы приветствуем тебя, основатель, в нашей скромной обители, - торжественно произнес самый старый из встречающих.
  
  Его сморщенная, покрытая стариковскими пятнами, кожа свисала уродливыми складками с вытянутого лица. На его голове не было ни единого волоса, а а длинный крючковатый нос делал его похожим то-ли на сову, то-ли на беса. Лишь только ясные, карие глаза, выглядели молодыми и светились умом. Да и ростом природа его не обделила - он возвышался над остальными встречающими, словно тощая каланча.
  
  Грегор фамильярно похлопал его по плечу, не став подыгрывать в пафосном приветствии, положенным этикетом и субординацией.
  
  Брось ты эти витиеватые речи, Коннор, - он подхватил разодетого старика под руку и потащил вперед, по направлению здания Совета, - устроили тут торжественную встречу. Как будь-то дел других нет.
  
  Растерявшиеся делегаты быстро семенили следом, удивленно переглядываясь.
  
  Но, Грегор, - вяло упирался высоченный старик, возвышаясь над своим спутником на две головы, - все положенные ритуалы должны соблюдаться неукоснительно, иначе будет хаос!
  
  Коннор, ты Мастер Наставник! Можешь сделать исключение и позволить самому себе не плести возвышенную чушь, - клирик втащил своего долговязого собеседника вверх по лестнице, ведущей во двор Резиденцию
  
  Двое оставшихся делегатов переглянулись и поспешили следом.
  
  Что заставило вас прервать ваше уединение, о Великий? - спросил один из делегатов, пытаясь обогнать устремившуюся вперед парочку.
  
  Возможно, он был не моложе Мастера Наставника, но великолепная белоснежная борода и длиннющие шелковистые волосы, подобно воде, струящиеся по праздничным одеяниям, скрадывали настоящий возраст. Из-за слегка вздернутого прямого носа на Грегора смотрели золотистые глаза хитреца.
  
  Отсутствие вестей от вас, Мастер Стратег, - клирик криво усмехнулся, уверенно лавируя между деревьями, что в облили росли во дворе здания Совета, - ни единой весточки за двадцать лет. Я уж начал думать, что о моём существовании забыли. У меня накопилось столько вопросов, что аж голова кругом идет. Но это всё подождет.
  
  Он выпустил руку Коннора и обернулся на остальных сопровождающих, вцепившись взглядом в третьего, последнего и самого молодого из делегатов.
  
  На вид ему было лет сорок с небольшим, а хрупкое телосложение и невысокий рост резко контрастировали с регалиями, выложенными золотом на белом шелке одеяния.
  
  А с вами я не знаком, юный Мастер Охотник, - Грегор перевел взгляд обратно на Стратега, - и об этом нам тоже предстоит побеседовать. Но сначала я хочу переодеться, хорошенько попариться и опустошить коллекцию вина господина Мастера - Наставника. так что у вас будет время подготовится. Встретимся завтра на рассвете в зале присяги, если вы еще не успели перестроить замок.
  
  Трое делегатов склонились в поклоне, пробормотав: "Наилучшего отдыха", и, подождав когда беспокойный гость скроется за дверями резиденции, дружно выдохнули.
  
  Вот же принесла бледная! - Мастер стратег зло плюнул на мраморную ступень крыльца, и посмотрел на молодого мастера - Ран, загони всех чистых клириков в казармы и чтоб они носу от-туда не высовывали. Всех, кто уже несет естество, запри в кельях и наложи защитные печати. Бегом!
  
  Мастер - Охотник, названный Раном, склонился в поклоне более низком. чем тот, что мгновение назад отвешивал основателю, и скрылся среди деревьев.
  
  Коннор, - золотистые глаза вперлись в высоченного Мастера - Наставника, - нужно выставить дополнительные печати на хранилище. И спрятать Авеля. Не дай бог, этот Моркотом трахнутый сукин сын наткнется на мальчика, или забредет в чистый зал! Мы не можем рисковать!
  
  Коннор нехотя кивал, нервно теребя пальцами золотую бахрому, которой были украшены рукава его одеяния.
  
  Почему, почему он приперся именно сейчас?! - не унимался седовласый мастер, уже ни к кому конкретно не обращаясь, а просто расхаживая вокруг Коннора и размахивая руками, - Неужели прознал! Что же нам делать?!
  
  Мастер - наставник тяжело вздохнул и остановил нервного старика жестом.
  
  Рано паниковать, Рассель. Мы не допустили ошибок, - Коннор посмотрел на дверь резиденции и повел плечами, будь-то стряхивая невидимый глазу груз, - Готовься завтра много лгать. Это как раз по твоей части. А я займусь Авелем и сокровищем. Ни Грегор, ни Азраил не должны ничего почувствовать
  
  Конор похлопал Мастера - Стратега по плечу и быстрыми широкими шагами направился в направлении входа в донжон замка, оставив Расселя напряженно жевать кончик своей шикарной бороды.
  
  Кильмиран! - внезапно лицо бородача просветлело и он помчался по длинной лестнице, ведущей обратно на Форум.
  
  
  
  Закатные ворота Новой Бирмы были основным торговым шлюзом столицы, так как вели на "Большой перекресток", место соединения главного торгового тракта и двух дорог поменьше, что вели в Малый и Большой рога. Ежедневно через эти ворота проходили сотни повозок и тысячи людей, а потому за место у этих ворот шла постоянная ожесточенная борьба среди торговцев и самых разнообразных дельцов, а так же среди городских стражников. И, хотя полностью обработать поток входящих в Бирму и покидающих её людей было невозможно, за один день на посту здесь приносил денег больше, чем зарабатывал стражник в любом другом месте за месяц.
  
  Но в этот день рядовому Ёхану не везло. Он с таким трудом выбил себе это место, отдав свою недельную выручку на взятки офицерам, и желал отбить расходы, а потому рьяно обдирал и досматривал всех желающих войти в город.
  
  Но утром, когда он попытался выбить пару серебрянников из какого-то оборванца с бесчувственной девицей на руках, ему чуть не сломали протянутую руку, а офицер, прибежавший на шум драки, потом еще долго стегал бедного рядового своей плеткой, читая нотацию о том, что клириков Фронтира нельзя задерживать. Даже косо смотреть в их сторону нельзя! Да как мог Ёхан догадаться, что грязный заморыш в лохмотьях на убогой кляче был такой важной персоной?!
  
  Еще пол дня Ёхан никак не решался возобновить свой труд, перебиваясь тем, что люди, привыкшие к поборам, сами пихали в его руку.
  
  Собравшись духом и заприметив одинокую и прилично одетую рыжеволосую девицу на вороном коне, Ёхан решительно преградил ей путь, но она наклонилась к нему и дунула какой-то серой пылью ему в лицо.
  
  Очнулся рядовой, когда офицер отдал приказ смениться. Он так и стоял на своём посту весь день, хлопая глазами словно безмозглый осел. А всё золото и серебро, что он успел насобирать в этот злополучный день, уехало вместе с рыжей красоткой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава пятнадцатая: Переполох в Бирме, Часть III
  
  Зал присяги блистал чистотой отдраенный мраморных плит пола. Великолепные фрески и картины, в красках описывающие великие свершения лидеров ордена за всё долгое время его существования, украшали белоснежные стены. В центре зала стоял постамент, на котором, преклонив колени перед великим кодексом Фронтира, приносили клятвы все клирики и наставники. Сам кодекс, установленный на, специально изготовленную лучшими мастерами королевств, резную подставку из кости вирма, возвышался над любым, кто обращал на него взор.
  
  По краям залы были установлены мраморные скамьи, предназначенные для послушников и адептов ордена, желающих увидеть этот священный ритуал. У самого постамента стояло три массивных кресла, так же выполненных из резной кости вирма. Кресла эти предназначались для трех мастеров Фронтира, что принимали клятву верности.
  
  Утренние лучи Яра падали на мрамор пола сквозь высокие узкие витражи и делали светлый зал слепяще белым.
  
  Грегор сидел на краю постамента, жуя свежеиспеченный хлеб с тонкими ломтиками маринованного мяса. Он был хорошенько отмыт и одет в чистые, а, самое главное, целые одеяния: черные кожаные штаны, высокие сапоги, светлую льняную рубаху и камзол, с нашитыми серебряной нитью регалиями.
  
  У него на коленях лежал, снятый со своей торжественной подставки, кодекс, и клирик, продолжая откусывать от хлеба куски, небрежно перелистывал золоченные по краям страницы.
  
  Это священная книга! - испуганный крик Мастера - Охотника, вошедшего в зал заставил Грегора замереть с булкой, поднесенной ко рту, - Её нельзя трогать!
  
  Юный мастер испуганно таращился на громоздкий том в руках, и явно сдерживал желание подбежать и вырвать реликвию из нечестивых пальцев.
  
  Да не трясись ты так, - Грегор помахал ему рукой, приглашая присоединится к трапезе, - Моё имя есть среди авторов. Просто смотрю, что успели переписать с моего последнего визита.
  
  Мастер - Охотник неуверенно приблизился, продолжая косится на священный том.
  
  Ран, верно? - клирик закрыл книгу, вызвав невольный вздох облегчения, - Новый Мастер - Охотник. А что стало с Димиром?
  
  Ран наконец смог поднять взгляд, и уставился на собеседника испуганными голубыми глазами.
  
  Мастер Димир скончался от разрыв сердца 5 числа Цветения 351 года со дня второго Сошествия, - отрапортовал нынешний Мастер - Охотник, явно не зная, как вести себя со странным гостем.
  
  Клирик задумчиво посмотрел на фреску, изображающую момент возложения первого камня "Тишины" и пробурчал "время неумолимо", а потом вновь вперился взглядом в переминающегося с ноги на ногу Рана.
  
  Ну, ладно, Мастер - Охотник, - Грегор отложил свой надкусанный хлеб в корзинку, - ответьте мне, почему уже более 20 лет ни один отряд Фронтира не покидал Новую Бирму?
  
  Потому что это боле не является целесообразной тратой ресурсов, Основатель Хитц, - низкий голос Мастера - Наставника, неслышно вошедшего в зал, заставил Рана подпрыгнуть от неожиданности, - Все демоны либо отловлены, либо залегли на дно. Десять лет охота не давала никаких результатов и было принято решение прекратить активный поиск.
  
  Грегор приподнял одну бровь, демонстрируя своё скептическое отношение к подобного рода решениям.
  
  Ну, допустим я верю, что ты мог принять подобное решение, Коннор, - основатель скрестил ноги, устраиваясь на холодном мраморе постамента поудобнее, - но что бы старый Димир дал своё согласие на прекращение Охоты?! Да ни в жизнь!
  
  Мастер - Наставник, который, не смотря на высоту постамента, спокойно смотрел в лицо собеседника не задирая голову в верх, помрачнел и опустил глаза.
  
  Мастер Димир скончался еще до принятия окончательного решения, - в голосе мастера Коннора звучала неподдельная скорбь, - Мы отложили это решение до выбора нового Мастера - Охотника. Господин Ран трезво оценил ситуацию и согласился временно приостановить активные поиски.
  
  В зал, в сопровождении белоснежного шлейфа собственных волос, вбежал Рассель, неся в руках кипу свертков.
  
  Расходы на поддержание активных поисков превысили все мыслимые границы, - Мастер - Стратег с порога вклинился в разговор, - и грозили опустошением нашей казны! На пришлось перераспределить финансовые потоки, что бы профинансировать перспективные разработки и открытия филиалов Ордена в отдаленных землях, - он стремительно подбежал к постаменту и принялся раскладывать перед клириком бумаги, испещренные цифрами расчетов и прогнозов.
  
  Грегор поморщился, глядя как ширится поле из отчетов.
  
  Да бог с вами, - он махнул рукой, на суетящегося Расселя, - нужны были деньги - это понятно. Но почему никто не счел нужным проинформировать меня ни о важных изменениях в Ордене, ни о смерти Димира?
  
  Мастер стратег склонился в низком поклоне и подобострастно пролепетал:
  
  Это моя вина, Основатель Хитц. Ситуация требовала быстрых действий и мы не могли позволить себе месяцы и годы ожидания, которые понадобились бы на получение ответа. Я принял решение не советоваться с вами, во имя интересов Ордена! - Рассель выпрямился и, не давая клирику отойти от такой тирады, протянул ему другой сверток, с красной печатью срочной депеши, - но вы явились как никогда вовремя!
  
  Он развернулся к, молчавшим во время развернувшегося представления, Мастерам, и продолжил вещать, умело изображая трагедию:
  
  Только что пришла срочная депеша от наблюдателя из Кильмирана! - он выдержал небольшую паузу, - Клирик второго ранга Пауль Мироский не справился с возложенной на него ношей и впал в демоническое безумие!
  
  Мастер - Охотник стал белее полотна, а старый Коннор с неподдельным удивлением воззрился на Расселя.
  
  Грегор развернул сверток и принялся читать, придираясь сквозь нестройную вязь написанного в спешке письма.
  
  Основатель, я прошу вас возглавить группу по усмирению безумца, - продолжал вещать Мастер - Стратег, - это позволит избежать множества жертв.
  
  В "Тишине" сейчас много клириков, - гость недоуменно разглядывал желтый пергамент, - как чистых, так и с "естеством". Почему не послать Мастера - Охотника с отрядом?
  
  Ран побелел пуще прежнего и, испустив слабый вздох, опустился в кресло.
  
  Клирик второго ранга хранил демона четвертого порядка! - возразил основателю Рассель, - посылать клириков с естеством чревато их срывом, чистые клирики, даже с поддержкой адептов и под командованием Мастер - Охотника, понесут чудовищные потери.
  
  Мастер - Охотник энергично кивал, подтверждая, что потери могут быть просто катастрофическими.
  
  А, Моркот! - Грегор выругался и отложили депешу, - собирайте адептов. Клириков я выберу сам.
  
  Хорошо, - Коннор кивнул, - только не приближайтесь к кельям несущих естество. Азраил может вывести их из равновесия!
  
  Гость презрительно глянул на заметно повеселевшего после его слов Рана и, спрыгнув с пьедестала, подошел к Мастеру - Стратегу в плотную.
  
  Мы еще не закончили, Рассель, - в его голосе звучала неприкрытая угроза, - Ты что-то задумал, и я выясню что именно. Не забывай, я создавал этот Орден! И я не позволю его развалить!
  
  Рассель низко поклонился основателю, но тот, что-то прорычал себе под нос и вышел из зала, направляясь к казармам.
  
  На несколько мгновений воцарилась тишина, прерываемая шуршанием складываемых отчетов и вздохами облегчения Мастера - Охотника.
  
  Ну и что ты задумал? - Коннор подошел к Мастеру - Стратегу, намереваясь получить объяснения.
  
  Мы форсируем проект, - мрачно отозвался Рассель, - Надеюсь Явель готов принять ношу. Мы должны всё успеть, пока это ископаемое будет переться до Кильмирана и обратно.
  
  Он презрительно посмотрел на растекшегося по креслу Мастера - Охотника и крикнул:
  
  Хватит валяться, ты - бесхребетная крыса! Беги, подбери команду для похода из младших адептов. живо!
  
  Ран бодро подскочил и, отвесив поклон старшим мастерам, помчался выполнять поручение
  
  Он абсолютно бесполезен, - Мастер - Наставник устало вздохнул и, бережно подняв кодекс, уложил его обратно на подставку.
  
  Так ведь в этом его основная ценность, - Рассель усмехнулся, бережно укладывая свои драгоценные бумажки, - Сколько тебе нужно времени на подготовку?
  
  Коннор задумчиво гладил искусно выделанную кожу обложки.
  
  Сутки на подготовку Авеля, - он прикрыл глаза, положив руку на кодекс, - еще сутки на обеспечение безопасности.
  
  Отлично, - Рассель довольно пригладил бороду и, схватив свои отчеты, направился прочь из зала, на прощание бросив, - Приступай сразу, как Грегор покинет Бирму. У нас будет два дня запаса, но лучше не рисковать.
  
  Мастер - Наставник молча кивнул, продолжая беззвучно читать слова клятвы, данной уже почти сорок лет назад.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава шестнадцатая: Долгая ночь, часть I
  
  Злой зимний ветер больно кусал кожу, порываясь сорвать плащ и сбить с ног. Снежинки кружили в причудливом стремительном танце, подхваченные воздушным потоком.
  
  Лошадь резво скакала по пустынной дороге, оставив далеко позади стены Новой Бирмы. Лесной массив, что окружал Малый и Большой Рога, тоже пропал из поля зрения. Вокруг, на сколько хватало глаз, простиралась степь.
  
  Всадница, до рези в глазах всматривалась в искрящуюся на солнце снежную равнину, пытаясь разглядеть группу черных точек,что двигались далеко впереди. Нещадно стегая свою пегую лошадку, путешественница стремилась нагнать практически не заметные фигуры.
  
  Яр клонился к закату, заставляя снежинки блестеть подобно россыпи драгоценных камней, слепя путницу и мешая разглядеть цель её путешествия.
  
  Очередной порыв ветра сорвал с головы всадницы капюшон, открывая взору копну волнистых рыжих волос, прикрытых пестрым платком. Путница грязно выругалась и вновь принялась подгонять лошадь.
  
  Быстрая скачка оборвалась внезапно. Перед лошадкой девушки из ниоткуда возник другой всадник, перекрывая дорогу. Путнице пришлось резко натянуть поводья и лошадь, вставшая на дыбы, чуть не сбросила её в снег.
  
  По обоим сторонам дороги из под снега поднимались люди в теплых меховых плащах с символикой Фронтира, вышитой серебряной нитью.
  
  Тихо девочка, тихо, - приговаривала путница, пытаясь успокоить разгоряченную лошадь.
  
  Всадник, преградивший путь, направил своего коня и поравнялся с девушкой. Из под капюшона на неё смотрели внимательные зеленые глаза.
  
  И зачем вы преследуете отряд Фронтира, барышня, - звонкий голос выдавал в собеседнике скорее мальчишку, а не мужа.
  
  Девушка осмотрела остальных мужчин, замкнувших её в кольцо. Их было семеро, считая всадника, все были примерно одного роста и носили одинаковые плащи. Путница разочарованно вздохнула и, выпрямившись в седле, звонко ответила, скрывая подступивший страх за надменностью:
  
  Я ищу одного клирика Фронтира. Мужчина шести - шести с половиной футов росту, сорок, с небольшим лет, серые глаза, черные волосы. На вид уставший, мешки под глазами, постоянно бормочет себе под нос, будь-то сам с собой разговаривает. Он с вами?
  
  Мужчины переглянулись ,а в глазах всадника промелькнула растерянность.
  
  У вас к нему какое-то дело? - спросил один из стоявших в снегу.
  
  Девушка смерила его гордым взглядом.
  
  Да, у меня к нему дело. И это только моё и его дело.
  
  Мужчины вновь переглянулись и уставились на всадника. как бы намекая "ты тут главный, тебе и решать". Юноша на лошади печально вздохнул и, бросив "следуйте за мной", поскакал вперед. Девушке только и оставалось как направить свою лошадку следом. Остальные мужчины бодро побежали по снегу, ни на шаг не отставая от лошадей.
  
  Путница то и дело ловила на себе любопытные взгляды, но старательно делала вид, что не замечает их.
  
  Весь путь, что отделял их от далеких точек, они проехали молча, по хруст снега и ритмичное дыхание бегущих. Точки выросли и превратились в всадников и большую крытую телегу. Всадники весело переговаривались и с интересом смотрели на приближающуюся к ним делегацию.
  
  Зеленоглазый поравнялся с телегой, заглянул под полог и что-то сказал.
  
  Девушка неуютно ежилась от порывов холодного ветра и от любопытных взглядов, но продолжала гордо задирать нос. Ветер развевал её рыжие волосы и норовил сорвать платок, который путница надвигала всё ниже на глаза после каждого порыва.
  
  Из под полога телеги выбрался мужчина в белом меховом плаще с золотым шитьём и вцепился в путешественницу взгляд внимательных серых глаз. Его брови поползли в верх, выдавая удивление.
  
  Вот те явление! - его глубокий голос бархатом прокатился по заснеженной равнине и потонул в завывании ветра, - Не ожидал что увижу тебя еще раз.
  
  Девушка подъехала к телеге и спешилась, вперив в мужчину яростный взгляд своих карих глаз.
  Надо поговорить! - её голос дрожал от сдерживаемой ярости. - но не здесь.
  
  Мужчина усмехнулся и откинул полог телеги, приглашая девушку зайти, а после, подмигнув любопытным всадникам, принялся громко отдавать команды:
  
  В седла! До ночи нужно прибыть в Перламутровку! Меня не беспокоить без особой нужды. Как-никак меня ждет горячая дискуссия с нашей прекрасной гостьей, - в ответ ему раздался дружный гогот, - и уши сильно не развешивать! Все, пошли!
  
  Будет исполнено, Мастер - Основатель.
  
  Он нырнул в повозку следом за девушкой и уселся на один из двух больших сундуков, что покоились среди всевозможного походного скраба и провизии. Девушка последовала его примеру и уселась напротив. Телега дрогнула и закачалась, переваливаясь через снежные ухабы.
  
  Некоторое время царила тишина. Путница пыталась взглядом испепелить весело ухмыляющегося мужчину, с интересом ожидающего развития событий.
  
  Сними это, - девушка ткнула пальцем себя в платок, прикрывающий лоб, - верни мне мою силу!
  
  Мужчина прыснул со смеху.
  
  Вот значит как, милочка? - сквозь смех спросил он, - Сначала, пытаетесь меня сжечь, заморозить, растворить, а потом, как ни в чем не бывало, начинаете командовать.
  
  Путница стащила с себя платок открывая глубокое выжженное клеймо в виде сложной магической печати.
  
  Убери это!, - теперь в голосе девушки звучала мольба, - Любые деньги отдам, всё что угодно сделаю! Хоть в рабство продай, только сними это!
  
  Мужчина перестал улыбаться и серьезно посмотрел в глаза собеседницы:
  
  Как тебя зовут? - его голос был спокоен, как каменная стена.
  
  Анастасия, - выпалила всё еще разгоряченная девушка.
  
  Мужчина кивнул и протянул руку в жесте приветствия.
  
  А меня - Грегор. Будем знакомы.
  
  Анастасия недоуменно уставилась на протянутую руку.
  
  Ты поможешь?
  
  Грегор вздохнул и отрицательно покачал головой.
  
  Наложенную печать уже не снять, - он достал серебряную флягу из под полы плаща и, сделав мощный глоток, протянул флягу девушке, - можно хоть всю кожу содрать, но печать останется. Но пройдет срок наказания и она исчезнет сама.
  
  Какой срок? - с надеждой в голосе спросила путница.
  
  Грегор нахмурился, всматриваясь в линии и символы, выжженные на лбу у девушки.
  
  Десять лет, - он удовлетворенно кивнул, - легкая мера пресечения.
  
  Десять лет?! - зрачки девушки расширились от ужаса, - Да лучше бы ты убил меня!
  
  Мастер - Основатель нахмурился и пожал плечами. Анастасия припала к фляжке, делая долгие глотки.
  
  Телега мерно покачивалась на заснеженной дороге. Снаружи доносились бодрые голоса всадников да завывание ветра, силившегося забраться под навес. Грегор молчал, прикрыв глаза и медленно покачиваясь в такт скрипучему танцу повозки. Девушка пила, глядя куда-то в пустоту, отрываясь от фляги только, чтобы сделать несколько коротких вдохов.
  
  Мужчина открыл глаза и обеспокоенно уставился в сторону возницы. Анастасия, заметив это, оторвалась от фляги и напряглась: голоса, всё время доносившиеся снаружи резко стихли.
  
  Грегор резко поднялся и выскочил из под полога, оставив девушку наедине с тишиной и флягой. Телега, качнувшись еще пару раз, замерла.
  
  Мастер - Основатель, - Анастасия узнала голос её недавнего зеленоглазого пленителя.
  
  Сам вижу, - голос Грегора звучал скорее зло, чем встревоженно.
  
  Бывшая ведьма закрыла флягу, повязала платок обратно на лоб и стала пробираться к краю полога.
  И там, - зеленоглазый был явно напуган, - это же Кильмиран!
  
  Девушка наконец выбралась из телеги в объятья морозного ветра, и замерла, глядя на горящие остовы домов впереди.
  
  Пламя пожирало то, что когда то было маленькой деревушкой, обгладывая опорные балки. На центральной улице, ведущей сквозь поселение, валялись горящие обломки стен, заборов, телег и того, что уже невозможно было узнать. А на горизонте, там, куда вела злосчастная дорога, полыхало алое зарево.
  
  Ни людей, ни животных не было видно. Тишину прерывал только рев пламени, вой ветра, да тихие переговоры всадников.
  
  Грегор стоял впереди всей кавалькады и, щурясь на пламя, рассматривал горящие строения.
  
  Поль, - он кивнул стоявшему рядом мужчине, который оказался тем самым зеленоглазым, - готовь отряд. Телегу и всё не нужное в драке бросаем здесь. Скажи Алексу и парням, чтоб позаботились о артефакте и подготовили все ритуалы.
  
  Поль отсалютовал и вернулся к отряду, принявшись энергично отдавать команды. Всадники зашевелились, спешились и принялись деловито перетряхивать переметные сумы на своих лошадях. Часть побежала к телеге, неловко сторонясь девушки, и принялась выгребать от-туда мешки и ящики.
  
  Ведьма подошла к мастеру, кутаясь в свой походный плащ от ветра.
  
  Что это? - тихо спросила она, - Война? Вторжение?
  
  Мужчина искоса посмотрел на неё и усмехнулся:
  
  Это то, что вы, со своим красным дружком, пытались отобрать у меня под Малым Рогом.
  
  Теперь Анастасия смотрела на пылающие обломки с нескрываемым интересом.
  
  Поль подвел коня для Мастера - Основателя и отрапортовал, что отряд будет готов выступить до заката. Мастер кивнул, продолжая задумчиво изучать пугающую панораму.
  
  А где все люди, - зеленоглазый всадник старался казаться спокойным, но его голос и легкая дрожь в руках говорили об испуге, - Даже тел не видно.
  
  Грегор протянул руку, указывая на горящую кучу неопределенной формы, лежащую у догорающего дома:
  
  Вон они, тела, - он криво усмехнулся и, видя недоумение в глазах своего подчиненного и вскинутые брови ведьмы, пояснил, - Демон строит себе тело, используя самый крепкий материал, что содержится в носителе естества. В нашем случае - это кости.
  
  Он вскочил в седло и продолжил объяснение:
  
  Демон сдирает мясо со скелетов, прикрепляя к себе кости, а всё остальное выбрасывая.
  
  Анастасия подошла поближе, прислушиваясь к разговору. Поль испуганно и удивленно взирал на бесформенные обугленные кучи.
  
  Но, в хрониках и наших учебниках говорится что тела демонов каменные, - парень неуверенно сжимал поводья своей лошадки.
  
  Ну, тут дело именно в носителе естества, - Грегор пожал плечами и, буркнув себе под нос "да знаю я", направил своего коня в сторону телеги, у которой копошились его подчиненные.
  
  Поль последовал за ним, так что ведьме пришлось, чертыхаясь брести пешком.
  
  Изначально демоны имели каменное "сердце", - продолжил Мастер - Основатель, усмехаясь каким-то собственным мыслям, - но эти "сердца" мы разбили. Теперь же естество несет человек.
  
  Грегор помрачнел и оглянулся на полыхающий горизонт.
  
  А самое мерзкое то, что парень внутри всё еще жив.
  
  В глазах Поля засветился огонек надежды.
  
  Значит Харкин еще жив?
  
  Мастер внимательно посмотрел на него, остановив лошадь.
  
  Ты знал его?
  
  Конечно. Всего четыре года прошло, как на него была возложена Ноша и он покинул "Тишину".
  Брови Основателя поползли вверх, стирая саркастическое спокойствие с его лица.
  
  Клирик продержался всего четыре года? Господи, чем занят Коннор?!
  
  Суета на стоянке постепенно утихла и был готов выступать.
  
  Грегор указал ведьме на повозку, из которой выпрягли лошадей, но Анастасия принялась грязно ругаться, вгоняя молодых адептов в краску, и взобралась на свою лошадку, явно намекнув, что она поедет со всеми. Мастер не стал возражать.
  
  Будешь тогда за полевого медика, вместе с Кристофом, - он кивнул в сторону парня с большой переметной сумкой и красной вышивкой на плаще, - пусть силы у тебя больше нет, но знания то из тебя не вышибло.
  
  Девушка наградила мастера злым взглядом, но согласилась.
  
  Клирики - в боевое построение! - Грегор поднял сжатый кулак в воздух, - Адепты, начинайте подготовку сразу, как мы войдем в контакт с тварью! Будьте на чеку!
  
  Семеро всадников, включая Поля выстроились в широкий клин, Мастер встал во главе построения, Адепты и ведьма устроились позади клириков и отряд вошел в пылающую деревню.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава семнадцатая: Долгая ночь, Часть II
  
  В деревни не было ни души. Отряд проскакал её без задержек, тик и не встретив ни людей, ни животных, ни демона. Всё те же полыхающие дома да кучки обугленного мяса. От запаха горелой плоти нескольких адептов вывернуло на дорогу, но никто не замедлился. Мастер - Основатель спешил вперед и все следовали за ним, стараясь особо не смотреть по сторонам.
  
  От Перламутровки до Кильмирана было всего три мили. Формально деревенька была пригородом, но фактически так и оставалась глухой дырой. Спаленной демоном глухой дырой.
  
  Дорога до города пролегала среди полей и фермерских хозяйств, что обеспечивали провизией горожан. По горящим домикам было видно, что тварь, передвигаясь от одного одиноко стоящего дома до другого, стремилась вперед, туда, где за толстыми каменными стенами скопилась так много живой плоти.
  
  Анастасия во все глаза смотрела на разрушенные здания и и прожженные борозды на заснеженных полях. Её новоиспеченный напарник наоборот старался смотреть только прямо, что бы не видеть зверств, учиненных над людьми.
  
  От быстрой скачки плащи всадников развевались, открывая взору девушки хорошо подогнанные доспехи из светло - синего металла, и тяжелые боевые чеканы, притороченные к седлам. Ловкость, с которой они правили лошадьми и легкость движений, говорила о отличной физической подготовке, а бледные лица и рвота, что украшала сапоги некоторых из них, намекала на неопытности. Все в отряде, за исключением Мастера были моложе ведьмы.
  
  Скачка сквозь пустынные снежные поля быстро подошла к концу и перед отрядом выросла городская стена, окрашенная в алый заходящим Яром. Массивные ворота, способные выдержать сотню ударов осадным тараном, полыхала алым пламенем, выбитая с петель и разбитая на куски.
  
  Огонь танцевал над каменными крышами домов, вырывался из пустых глазниц окон, весело трещал досками конюшен и сараев. Гостиницы и магазинчики, которых всегда полно за воротами любого города, превратились в безликие каменные остовы.
  
  Грегор приказал отряду замедлит ход и быть всё время на чеку. Всадники сидели в седлах съежившись и внимательно вглядывались в освещенные пламенем переулки и огнедышащие дверные проёмы.
  
  Как и в Перламутровке, по всюду, на мостовой, во дворах и даже в домах, валялись догорающие куски бесформенной плоти, а запах стоял такой, что привыкшую к различным варевам и зельям Анастасию начало мутить.
  
  Спаси Яр и освети, - шептал Кристов, вцепившись в свою сумку, - да что же это за чудовище.
  
  Ропот других всадников перерос в монотонный гул и был прерван злым выкриком мастера: "заткнитесь!".
  
  Миновав внешний торговый район, отряд выехал на малую торговую площадь города. Плоть здесь лежала кучами а по мостовой текли ручьи кипящей крови. Но, впервые с тех пор, как всадники въехали в город, к реву пламени прибавился другой, еще более пугающий звук - крики боли и плачь.
  
  Когда отряд выезжал с площади на центральную улицу, на них выскочила перемазанная сажей и кровью. На окрики она не обратило внимание, продолжая бежать прочь от центра города с выпученными безумными глазами. Это изрядно подпортило боевой дух отряда, но Грегор подгонял всех двигаться вперед, не взирая на сопротивление лошадей, не терпящих ни огня, ни запах смерти.
  
  По мере продвижения в глубь города крики становились всё громче, а вонь - всё невыносимей.
  
  Внезапно Мастер - Основатель приказал отряду остановиться и спешится.
  
  Готовьтесь к бою! - он привязал свою лошадь к каменному столбу, вокруг которого нечему было гореть, и принялся осматривать своих бойцов, - Вспомните свои тренировки! Не лезьте на рожон, прикрывайте адептов, бейте наверняка и не попадитесь под его пламя!
  
  Семеро бойцы скинули свои походные плащи и выстроились в линию перед своим предводителем, держа шлемы в правой руке, а легкие металлические щиты и тяжелые чеканы - в правой. Адепты же возились со сложными инструментами, то ли выверяя положение звезд, невидимых из за света Яра, то ли изучая интенсивность излучения Моркота, готовящегося взойти на небосклон.
  
  Анастасия с интересам наблюдала за их хитрыми манипуляциями, стараясь разобраться в новом для нее ответвлении магического искусства. Кристов же усердно копался в своей сумке, в очередной раз перебирая хирургические инструменты, дистилляты и настойки из трав, пытаясь унять предательскую дрожь в руках. Лица адептов были бледны и сосредоточены, лица клириков были полны решимости. На лице Грегора не было никаких особых изменений:
  
  Возможно, некоторые из вас знали Харкина, - продолжал он наставлять бойцов, - и, быть может, в вас всё еще теплица надежда спасти его. Отбросьте её, она может стоить жизни и вам, и вашим товарищам. Харкина там уже нет. Лишь только демоническое Естество и осколки эмоций, которыми оно подпитывает себя. Соберитесь! Никакой пощады чудовищу!
  
  Мастер замер и, буркнув невнятное "будет тебе потеха", скинул свой плащ.
  
  Его силуэт подернулся дымкой, сквозь которую проступили очертания уже знакомого Анастасий доспеха с птичьим шлемом. От неожиданности клирики уронили свои шлема и челюсти, а адепты замерли, вытаращив на массивную фигуру глаза и забыв о своих сложных приготовлениях.
  
  Фигура в доспехе повела плечами, проверяя подвижность пластин и членов брони и оглядевшись, внезапно зло заорал, еще больше напугав юных бойцов.
  
  Сучью мать, Азраил! Верни меч, шутник хренов!
  
  Раздался глухой скрежет, и в каменную мостовую перед мастером вонзился огромный неуклюжий клинок. Его ведьма запомнила очень хорошо. Эта память отзывалась жжением под её платком.
  
  Я пойду вперед! - голос Грегора, вырывающийся сквозь узкие прорези вытянутого забрала, звучал искаженно и пугающе, - свяжу его боем и постараюсь повалить. Крушите в крошку все, что от него отвалится, не лезьте под удар. Наша задача дать адептам развернуть печать.
  
  Он подошел парням, копошащимся со сложными инструментами и глухо прорычал:
  
  Ваша задача - развернуть печать быстрее, чем я успею вспотеть, ясно? - нестройное "Да, Мастер - Основатель", он счел приемлемым ответом и вернулся к ровному ряду клириков, - Тащите артефакт! мы начинаем.
  
  Один из адептов достал из седельной сумки небольшую деревянную шкатулку, украшенную тонкой резьбой, и встал между клириками и мастером, глядя на открытые лица бойцов.
  
  Наложить печати!
  
  Семь парней одновременно опустились на одно колено, склонив головы перед таинственной коробочкой и, подняв на вытянутых руках свои чеканы, принялись хором читать молитву.
  
  Мы молот, мы пламя, сожжем и разрушим, мы скрепы и цепи, скуем и удержим. Мы камень - не дрогнем, Мы меч и щит. Даруй нам силу, что зло сокрушит.
  
  Раздался сухой треск и из коробочки вырвалась семь ярких молнии, что, подобно змеям обвились вокруг протянутых чеканов и исчезли, оставив после себя световой след. Узоры, которыми были обильно украшены и доспехи, и оружие клириков, стали неярко светиться теплым светом. Адепт поклонился и отступил назад, скрыв ценную шкатулку в глубине седельной сумки.
  
  Бойцы поднялись и, дружно водрузив шлемы на головы, бодро отрапортовали что к бою готовы.
  
  Грегор, что во время ритуала стоял неподвижно, встрепенулся, ухватил свой огромный меч и, взвалив неуклюжее орудие на плече, гаркнул:
  
  Скормим этой скотине его яйца!
  
  Клирики дружно крикнули "Скормим!" и быстрым шагом направились вслед за мастером. Адепты, подхватив свои магические погремушки, поспешили следом.
  
  Отряд продвигался в глубь зловонного зарева, минуя пустые дома. Впереди замаячил просвет, знаменуя собой выход на очередную площадь. Повинуясь жесту предводителя, группа остановилась, а двое бойцов вышли вперед, стелясь по земле, подобно крадущимся котам. Они прокрались до угла последнего дома, окинули площадь внимательным взглядом и так же осторожно отступили назад.
  
  Он там, - одним из разведчиков оказался Поль, - согнал группу людей в кучу и издевается над ними.
  
  Второй разведчик, спешно стащил свой шлем и опустошил желудок на мостовую.
  
  Наша основная задача - Грегор пару раз взмахнул своим мечем и вновь положил его на плече, - расправиться с демоном. Людей вытаскиваем по возможности, но собой не рискуем. Пошли!
  
  Он резко развернулся и в два длинных прыжка выскочил на площадь. За ним, спустя несколько мгновения последовали бойцы. Адепты и медики остались выжидать момента.
  
  Площадь была полна криков и мольбы. Люди, согнанные в толпу стенали, не имя пути к бегству. Деревянные прилавки, которые еще недавно ломились от разнообразных товаров и завлекали посетителей яркими вывесками, а теперь были обугленными кусками догорающих поленьев, отгородили все пути отступления огненной стеной. В единственном не заваленном проходе сидело двадцатифутовое чудовище, словно собранное из костей и кусков плоти. Оно хватало очередного беднягу и, утробно хохоча, отрывал ему конечности, сдирал с него кожу и мясо, отбрасывая их в большую кучу неподалеку, а кости пожирая.
  
  Несчастные люди бились в истерике, некоторые лезли на горящие завалы и погибали в огне. некоторые катались по земле вереща в голос, а кто-то просто стоял ,безучастно глядя на происходящее.
  
  Грегор ворвался на площадь очередным мощным рывком и без промедления атаковал занятого очередным беднягой демона. Остальные бойцы рассыпались полукругом, намереваясь взять чудище в кольцо. Адепты, подождав пару мгновений принялись устанавливать свои приборы в определенных точках по периметру площади, передвигаясь преимущественно ползком.
  
  Кристов и Анастасия остались в переулке, наблюдая за происходящим и ожидая, когда кому-нибудь понадобятся их услуги.
  
  Мастер ударил демона в спину, обрушив на его ужасающее тело весь многопудовый вес своих доспехов и меча. Раздался глухой треск и премерзкое хлюпанье. Демон зарычал и, с необычайной для такого массивного тела прытью, вскочил на свои короткие толстые ноги, стряхивая напавшего рыцаря словно букашку. Грегор приземлился на ноги. гася инерцию воткнутым в мостовую мечем, и вновь ринулся в бой. Одним прыжком оказавшись под ногами у твари, он, крутанувшись вокруг своей оси, нанес мощный круговой удар, со смачным треском разрубив голень. Чудище повалилось на бок, но падая, наотмашь стеганула рыцаря когтистой лапой, отбросив того на самый край площади, в кучу горящих обломков.
  
  Кристов, выскочив из переулка, подбежал к месту куда упал рыцари и принялся раскидывать тлеющие бревна. Ведьма, помедлив, двинулась к нему.
  
  К упавшему демону подскочили клирики и принялись кромсать его своими чеканами. отламывая куски от его тела. Они действовали осторожно, подходя по очереди, нанося пару ударов и отступая обратно, ускользая от устрашающих когтей чудовища.
  
  Демон рычал, крутясь подобно волчку в попытках подняться, но быстрые удары валили его обратно на землю.
  
  Толпа, только что молившая о пощаде, бросилась в открывшийся просвет, стремясь покинуть это проклятое место. Они бежали, путаясь под ногами у бойцов, мешая им свободно совершать отточенные маневры.
  
  Куча обломков, под которой был погребен Грегор, зашевелилась, выпуская разъяренного рыцаря. Отмахнувшись от предложенной Кристовом помощи он бросился в перед с криком:
  
  Назад, сукины дети!
  
  Но он опоздал. Демон, собравшись в комок, выдохнул струю жидкого пламени, обдав им бегущих людей и клириков. Площадь вновь наполнилась криками боли. Огонь радостно вгрызался в плоть, разгораясь с каждой секундой всё сильнее. Люди падали и катались по земле, пытаясь сбить пламя, но это не помогало.
  
  Кристов достал из своей сумки охапку бутылочек с синим порошком внутри и, сунув половину ведьме, бросился в самое пламя, к поверженным бойцам, которых товарищи оттаскивали с поля боя, рискуя самим пасть жертвой пламени.
  
  Демон глухо захохотал и вновь обдал площадь огнём, целя в отступающих клириков. Те приняли огонь на щиты, укрывая себя и поверженных товарищей..
  
  Мастер подпрыгнул, подлетев так высоко, словно имел крылья, и камнем упал на злорадно булькающее чудовище. Демон отскочил в самый последний момент. Железный клинок вскользь чиркнул по костяному боку и глубоко вошел в землю. Удар был такой оглушительной силы, что булыжники, которым мостили площадь, разлетелись в разные стороны со скоростью арбалетных болтов, снеся огненные завалы, падая на людей и с хрустом впиваясь в костяную шкуру чудовища.
  
  Демон, покатился по земле, неуклюже размахивая лапами, и ударился о кучу полыхающих досок. Рыцарь бросился следом, ударяя своим мечем, словно тараном, и загоняя тварь глубже в огненное месиво. Он продолжал молотить извивающегося в пламени демона, ловко орудуя своим громоздким оружием, не давая тому возможности ни подняться ни отступить. Несколько раз мастера обдавало огненной струей, но пламя гасло, стоило ему прикоснуться к тёмному металлу доспеха.
  
  Кристов и ведьма бегали от одного горящего клирика к другому и высыпали на них порошок из банок. Пламя сразу же гасло под густой пеной, и бойцы. кряхтя от боли, поднимались на ноги. Как ни странно. их металлические со светящимися узорами оставались чуть теплыми на ощуп, а сами парни почти не пострадали от огня. Простым людям повезло гораздо меньше - их обугленные останки смачно хрустели под окованными в железо сапогами клириков.
  
  Раздался оглушительный рык и, раскидав горящие обломки, демон взмыл в воздух и плюхнулся на центр площади. Он стал значительно меньше, теперь лишь вдвое превосходя среднего человека ростом, ни следа не осталось от неуклюжей шарообразной формы - гибкое тело, мощные руки и и стройные мускулистые ноги делали его похожим на трюкача - акробата. Тварь больше не была бесформенной кучей человеческих останков, теперь это был хищник с крепким и подвижным костяным панцирем, с длинным шипастым хвостом и острыми крючковатыми когтями на руках. Неживые, будто стеклянные, алые глаза смотрели на медленно подходящих клириков как на жертв.
  
  Анастасия и Кристов спешно ретировались за спины бойцов. Медик вновь принялся копаться в сумке, подготавливая новые порошки и зелья, пытаясь предугадать характер грядущих ранений и травм.
  
  Поль, прикрываясь щитом, медленно подступал к демону. Ему оставалось пройти еще пару шагов, как тварь прыгнула, пролетев у него над головой и, приземлившись позади Кристова, закрутилась волчком, нанося стремительные удары когтями и хвостом. В считанные мгновения от парня остались лишь кровавые ошметки.
  
  Спина к спине! - раздался оглушающий рев мастера, и клирики сбились в группы, прикрывая друг-друга и адептов.
  
  Анастасия оказалась зажата между спинами несколькими бойцами, окружившими её.
  
  Демон замер, выпрямившись, и вновь стал разглядывать всех присутствующих на площади.
  
  Грегор вышел в центр и, звонко чиркнув своим мечом по мостовой, зарычал:
  
  Бейся со мной! Бейся со мной!
  
  Демон не шелохнулся, продолжая пожирать глазами замерших клириков и адептов. Мастер снова ударил мечем по земле и прокричал уже совсем нечеловеческим голосом:
  
  Ал"ке ам рухт! Пир"га ам!
  
  Тварь вздрогнула и вперилась своими мертвыми глазами в рыцаря:
  
  Гур ам? - голос демона больше походил на металлический скрежет, - Т"а вар рухт ал"к м"их?!
  
  М"их Азрал"! - проскрежетал мастер в ответ, - Пир"га ам м"их!
  
  Чудище зарычало и, пригнувшись к земле, медленно поползло к Грегору.
  
  Они замерли, стоя друг на против друга, чудовищный демон и черный рыцарь с ужасающим мечем, в круге бушующего пламени. Казалось, что воздух зазвенел от напряжения. Все взгляды были прикованы к двум фигурам на алом фоне.
  
  Всё готово, - порвал тишину звонкий возглас одного из Адептов.
  
  В тот же миг Грегор прыгнул на своего противника, нанося размашистый рубящий удар по ногам противника, громко крикнув: "Жги!". Демон высоко подпрыгнул, уходя от атаки, и резко выкинул ногу в направлении вытянутого забрала рыцаря. Но его удару было не суждено достичь цели.
  
  Раздался оглушительный хлопок и в демона ударил мощный столп света, на мгновение ослепивший Анастасию. За первым хлопком раздался второй и третий, не столь мощные как первый. Ведьма ощутила, как каждый волосок на её теле подымается.
  
  Когда зрение вернулось к девушке, весь огонь на площади оказался потушен.
  
  Среди чадящего дыми, в самом центре площади, на земле трясся демон. Его руки и ноги дергались, выворачиваясь под неестественными углами, костяной панцирь слоился и отваливался, распадаясь в пепел.
  
  Стоял, устало опираясь на свой клинок, и смотрел, как тает тело чудовища.
  
  Технологии, это хорошо, - донесся до ведьмы его усталый вздох.
  
  Демон продолжал извиваться, теряя свой ужасающий облик и обретая всё больше человеческих черт. Спустя несколько мгновений на залитой кровью и сажей площади корчился светловолосый юноша. он был абсолютно гол, и только широкий железный браслет укрывал его правое запястье.
  
  Мастер подошел к нему и опустился на одно колено. Его громоздкий доспех подернулся дымкой и, обратившись в облако черного дыма, был унесен ветром. Грегор склонился над юношей и приподнял его над землей, заключая в свои объятья.
  
  Больно? - тихо спросил он у трясущегося демона, - мучительно?
  
  Да, - раздался очень слабый и очень человеческий вздох, полный мучительной боли.
  
  Я могу забрать боль, - мастер гладил юношу по светлым волосам, - Хочешь я заберу всю боль?
  
  В ответ ему вновь раздалось мучительное "да".
  
  Так отдай мне всё! - голос мастера зазвучал требовательней, - Отдай мне всё, что мучает тебя!
  
  Тело юноши задергалось сильнее, норовя вырваться из крепких объятий рыцаря, но тот только сильнее прижимал демона к себе.
  
  Забирай! - надрывный крик, вырвавшийся из горла бедняги эхом прокатился по площади, - Забирай! Забирай! Забирай!
  
  Раздался щелчок, и браслет с металлическим звоном упал на землю.
  
  Грегор закрыл глаза и еще сильнее сжал свои руки. Раздался хруст, юноша в последний раз надрывно захрипел и обмяк. Мастер еще несколько мгновений сжимал мертвое тело в своих объятьях, а потом аккуратно опустил его на землю.
  
  Сожгите его, - сказал он, подобрав браслет и поднимаясь.
  
  Адепты бросились к нему, неся какие-то странные ухваты и тяжелую железную коробку, но Основатель отмахнулся от них и, буркнув "к тебе гость", нацепил браслет себе на запястье. Все адепты, а вслед за ними и клирики удивленно запротестовали.
  
  По лицу Грегора пробежала судорога, но потом он снова выглядел как обычно. Может быть чуть более уставшим.
  
  Возвращаемся, - его тихий, но в тоже время не терпящий препирательств голос оборвал возмущенный гомон подчиненных, - Здесь больше нечего делать.
  
  Адепты принялись паковать свои инструменты, клирики столпились вокруг мертвого тела, что так недавно было чудовищем, и читали молитвы. Анастасия подобрала чудом уцелевшую сумку Кристова, и направилась вслед за мастером к оставленным лошадям.
  
  Всю дорогу до брошенной под Перламутравкой телеги отряд проехал в тягосном молчании. Лишь изредка бойцы тихо перебрасывались парой слов, да мастер материл очередного адепта, который пытался вразумить Основатели и отдать браслет для подобающего хранения.
  
  Анастасия скакала рядом с ним, но так и не решилась заговорить. Только когда в телегу впрягли лошадей, упаковали все сложные инструменты в тюки и сундуки, в мрачной тишине съели походный ужин и двинулись в обратный путь, она смогла забраться в телегу и стала заваливать вопросами сидевшего там Грегора.
  
  Так это и был демон? - она покопалась в своих вещах и, выудив причудливое перо и кусок пергамента, стала что-то быстро строчить, - Он в этом браслете? Ты ощущаешь его? Ты можешь с ним общаться? Он сильный?
  
  Мастер устало смотрел на девушку из под полуопущенных век. Поток вопросов не иссякал. Ведьма даже не стала дожидаться ответов а стала сама строить предположения, с видом увлеченного исследователя. В конце концов Грегор протянул руку и щелкнул её по носу, прервав поток мыслей, который грозился перерасти в лавину и вынести мастера из мерно покачивающейся телеги.
  
  Давай так, - сказал он глядя как ошеломление от щелчка перерастает в гнев, - ты мне, а я тебе.
  
  Девушка открыла рот, готовясь выдать гневную тираду, но потом захлопнула его, и вопросительно приподняла рыжую бровь.
  
  Дай мне хорошее средство от головной боли, - мастер прикрыл глаза и откинулся на мешки, в обилии наваленные в телеге, - и что-нибудь, что помогает не засыпать. А я расскажу тебе то, что я знаю о демонах.
  
  Ведьма кивнула и стала копаться в трофейной сумке, доставая различные бутыльки и внимательно изучая их, нюхая и даже пробуя на язык содержимое. Найдя все необходимое, она принялась хлопотать над Грегором, то втирая вязкую слизь ему в виски, то поя с рук зловонной жижей.
  
  После всех ритуалов и некоторое количество времени, мастер облегченно вздохнул и, усевшись поудобней принялся рассказывать.
  
  Он вещал всё время, что понадобилось отряду, чтобы добраться до первого постоялого двора и устроится на ночлег. Он продолжал рассказывать и на следующий день, и весь день следующий после, снова делая перерыв только на прием пищи и ночлег. Анастасия исписала целую стопку листов, сделала кучу набросков. Она постоянно уточняла детали и вступала в спор, когда не могла поверить в правдивость услышанного.
  
  Ну вот, в общем-то и все, - сказал Грегор на четвертый день их путешествия, - Наверняка в библиотеке тишины ты найдешь больше информации.
  
  Девушка сидела молча, отложив записи и молча глядя на пробивающийся под полог свет Яра.
  
  Скоро мы прибудем в Вирму, - мастер задумчиво смотрел на железный браслет, что охватывал его запястье, - ты сможешь покопаться в записях, а я избавлюсь, от лишнего голоса в моей голове.
  А почему ты не отдал его на хранения адептам. Ну или передал бы его кому-то из клириков, - спросила Анастасия, оторвав взгляд своих больших глаз от пляшущих лучей.
  
  Мальчишки не готовы еще принять такую ношу. У них от одного только твоего присутствия случился групповой стояк, - Грегор печально усмехнулся, - никогда не был сторонником аскезы и воздержания. А лежа в железном сундуке он бы влиял на всех сразу, что еще опаснее.
  
  Опаснее чем два демона в одном человеке? - ведьма насмешливо посмотрела на мастера, - если они тебя сломают, нам не выжить.
  
  Ну, с Азраилом у меня договор, который он не хочет нарушать, - Грегор замолчал на мгновение, прислушиваясь к чем-то внутри себя. - А Барбыш слишком мелкий, чтобы сметь ему перечить. Так что со мной всё будет в порядке. Я сейчас наиболее опытный на всей Эде пастух для демонов.
  
  Ведьма хмыкнула и стала перебирать свои записи. Телега покачивалась на неровной дороге, отмеряя милю за милей.
  
  Странный ты человек, если вообще человек, - сказала Анастасия спустя некоторое время, - Болтаешь тут со мной, как ни в чем не бывало, хотя я всего пару неделю назад пыталась тебя убить.
  
  Грегор рассмеялся.
  
  А я лишил тебя твоего мастерства, всего чем ты жила. И ты, выследив меня, даже не попыталась отомстить, наоборот, потчуешь меня лекарствами и мазями, - он потянулся, с треском разминая затекшие плечи, - да и свою долгую жизнь я привык к переменчивости людских нравов. Враги становятся друзьями, друзья втыкают нож в спину. Всё так не постоянно, что остается только смирится и плыть по течению.
  
  Легкая улыбка осветила серьезное лицо девушки,
  
  Жили бы все так же долго, как ты, вели бы себя по другому. Но наш век короток.
  
  Внезапно снаружи раздались удивленные возгласы и телега остановилась. Под полог заглянул Поль, с бледным как смерть лицом, скользнул беглым взглядом по девушке и обратился к Грегору:
  
  Мастер - Основатель, там Бирма... Она горит!
  
  Грегор стрелой выскочил из телеги, чуть не сбив юного клирика. Ведьма поспешила следом. Кругом, на сколько хватало глаз, расстилался лес, укрытый белоснежным покрывалом. Прямая как стрела дорога терялась далеко впереди, а над ней, у самой линии горизонта, возвышались башни "Небесного" замка. И башни эти были объяты пламенем.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава восемнадцатая: Немного о демонах
  
  "Не пойму я, отчего человек так страшиться демонов. Вирмы вон на них вообще внимания не обращают. А люди сбиваются от страха в кучи, организуя Церкви и ордены всякие, моля о помощи.
  
  А ведь демонам нужно всего-лишь капелька человеческого тепла, любви, немножко кишочков и ласки. За то какие преимущества они могут взамен дать?! Стояк на три недели, смерть всем недоброжелателям, бездонный желудок, любую бабу, да вообще всё, чего может пожелать простой сельский мужичек! Но нет же, мужички эти первее всех начинают выть и просить о защите!
  
  На создавали, понимаешь защитников - охотников, а как защитники всех демонов повывели, на создавали защитников от защитников, ибо первые защитники сами страшнее демонов им показались. Смешное людское племя.
  А вот демоны не сомневаются, не объединяются, а просто лезут в людей и веселятся. Такие ребята - мне по душе."
  
  из сатирического сборника "Коротко, да по каждому"
  Сатира Мидгарда.
  
  Никто уже не знает кем были хищники красных пустынь до того, как их прогнали с прекрасного лика Великой Матери. Не сохранилось никаких свидетельство тому, что были они одним из подвидов великих вирмов, или даже людьми. Жестокие ветра, песчаные бури и голод, за тысячелетия выковал из изгнанников совершенно новую, иную породу существ, непохожих ни на один из существующих на Эрде видов.
  
  Сам по себе, демоны являются энергетическими сгустками, обладающими собственной волей. Чтобы избежать рассеивания в воздухе любой из сфер, они вынуждены находить убежища в чужих телах.Неживые предметы и тела позволяют демонам сохранять и наращивать свой энергетический потенциал, но лишают их возможности непосредственно влиять на окружающий мир. Поэтому демоны стремятся завладеть живым существом, чтобы иметь возможность передвигаться и воплощать свою волю в деяния.
  
  На Моркоте нет иной жизни, кроме демонов, или о ней ничего неизвестно. Тела демонов красных пустынь тверды как камень, хотя состоят из необычной плотной древесины, не встречающейся нигде на Великой Матери. Возможно, где то под песками Моркота находятся залежи древних окаменевших деревьев, из которых демоны и формируют свои тела. Чем выше энергетический потенциал демона, тем больше объема материального вещества может он контролировать, а чем большим объемом управляет демон, тем выше его способность приращивать свой потенциал. Потому на Моркоте водятся поистине гигантские твари, превышающие размерами и великих вирмов и даже горные хребты. Впрочем у демонов есть свой предел, через который ни один из хищников красных пустыни не может переступить, не потеряв контроль над собственным потенциалом.
  
  Говорят, первый Повелитель демонов, вынудивший всех хищников красных земель служить себе, был так огромен, что его можно было заметить невооруженным взглядом с поверхности Эрды, как темную точку на алом лике Моркота.
  
  Борясь суровой средой красной сферы и постоянно пожирая друг друга, демоны оттачивали мастерство владения своим энергетическим потенциалом. Они научились сохранять большие объемы энергии в меньших телах, безболезненно расходовать и восстанавливать часть своего потенциала, и, вскоре, размер перестал определять могущество. Тартара. второй сын Белиерафонта, первого Повелителя демонов, одолел своего отца будучи в сотни раз меньше его.
  
  Но, ни уникальная природа демонов, ни их способность к выживанию, не спасли бы их вид от самоистребления, если бы не их невероятная плодовитость. Отдавая часть своего потенциала и объединяя его с другими, демоны создавали себе подобных, уже способных к действию и охоте. Помимо этого, демоны имеют уникальную способность иметь потомство с любыми другими видами живых существ: с людьми, с животными, вирмами, с насекомыми и даже деревьями, создавая гибридов, обладающих своим собственным телом. Возможно, это и послужило причиной их изгнания на Моркот.
  
  Данное открытие не мало обескуражило исследователей Фронтира, в своё время. Гибриды обладали свойствами обоих родителей, и мог преодолеть свой предел энергетического потенциала, становясь сильнее чем свои родители. Впрочем, это был не самый простой процесс, многие из гибридов погибали в младенчестве, разрываемые собственными силами. И все же и Фронтиру, и их последователям в смутных временах после развала Ордена, пришлось столкнуться с немалым количеством самых разнообразных существ с демоническими силами.
  
  Хвала Яру, что демоны покидали свою Красную тюрьму только по исключительно редким стечением обстоятельств.Лишь дважды, за всю историю человечества бежали они с Моркота, и оба раза были крайне разрушительными.
  
  Чтобы покинуть Моркот, демону нужно было преодолеть собственное притяжение красной сферы, пробиться через плотную от постоянных песчаных бурь атмосферу и упасть на Эрду, сохранив своё тело в достаточно "живом" состоянии, чтобы не быть рассеянным и вновь набрать потерянную при падении массу и потенциал.
  
  Если урон, нанесенный естеству демона был достаточно велик, демон мог впасть в спячку в остатках своего тела и медленно вернуть себе необходимое для активного существования количество энергии. Если, при пробуждении тело оказывалось мертво, то демоны могли перебраться в какую-нибудь неосторожно подошедшую живность или неудачливого путника. Но, если с животными было все просто, то при попытке захвата разумного существа демон сталкивался с его волей.
  
  Воля это последний оплот разума перед вторгшимся демоном. Она может стать препятствием, не позволяющим хищнику красных песков завладеть телом, а может стать и клеткой для демона, препятствующей наращиванию энергетического потенциала и мешающей демону сбежать. Впрочем, для успешного противостояния, воля должна быть сильна, иначе воля демона подавит её.
  
  Чем сильнее воля носителя, тем проще пленить демона. Говорят, воля вирмов так велика, что демоны, попав в их тело тут же теряют почти весь свой энергетический потенциал и засыпают, спасаясь от уничтожения, так и оставаясь вечно заточенными в громадных чешуйчатых телах.
  
  Но и сильная воля может пасть перед хитростью и искушением. Демоны учатся быстро, такова их природа. Они быстро усвоили особенности людского быта и научились врать, хитрить, обещать и еще множеству других способов обойти волю носителя. Ибо сила их энергии велика, велики возможности её и преимущества, которыми она может наделить своего обладателя. Недаром каждый маг, будь то необразованная сельская ведьма, или великий чародей из любой академии, жаждет заполучить себе демона, как невероятный источник энергии, способный воплотить их самые амбициозные планы.
  
  Но почему же, не смотря на опасность быть захваченными, посаженными клетку и лишенными собственных сил, демоны так тянутся разумным существам, так жаждут завладеть человеческой сутью?
  
  Если верить кодексу Фронтира, а также исследованиям Анастасии Стротской, причина этого стремления кроется в сложных эмоциях, что испытывают разумные существа. И, хотя демоны способны на сложные эмоциональные реакции, те физиологические ощущения, что испытываем мы с вами в порыве страсти, падая в глубокое отчаянье, упиваясь триумфом и отдаваясь наслаждению, для них неведомы и притягательны. Подобно наркотику, эти ощущения порабощают их, заставляя желать всё больше и больше, ввергая в порочный круговорот страстей и низменных желаний. Но, в отличие от людей, возможности демонов гораздо шире, а потому, обретя тело, способное чувствовать, демоны устраивают жестокие бойни, безумные пьянки, неся за собой чудовищные разрушения. Ибо эти страсти гораздо ближе людской натуре, нежели созидание и служения, а потому легче достижимы для демона, не знакомого с иными проявлениями эмоций.
  
  В записках Грегора Хитца, легших в основу многих бестиариев и учебников демонологии, демоны описываются как "дети, что разув свои глаза, увидели гору конфет и принялись с жадностью их пожирать, не раздумывая ни о разрушительном действии, что эти конфеты причинят им, ни о беспорядке, что они учиняют. Эти понятия просто не знакомы им". Так же он писал, что "главная опасность демонов не в их хищном характере паразита, а в самой природе человеческой, в тяге человека к разрушению, в его эгоизме. Попав в наш разум, демон непосредственно впитывает нашу природу, не ведая ни о каких социальных и моральных ограничениях, что столетиями воспитывали в себе люди, дабы избежать самоуничтожения. И, имея свои, невообразимые для нас возможности, и жажду насытить наши низменные стремления, дабы самим ощутить их разрушительную сладость, они учиняю страдания и разрушения. Впрочем, если смотреть на историю нашей цивилизации, то буйство демонов - лишь капля, по сравнению теми кровавыми океанами, что мы проливаем в каждой войне. Если бы демон вселился в человека, истого желающего созидания, живущего только одним этим желанием, то какие бы чудеса воплотились бы в реальность. Только где найти таких людей?"
  
  И всё же, история помнит имена артистов, художников, скульпторов, архитекторов, поэтов, что были истово одержимы своим делом. Кто знает, быть может, среди них встречались одержимые не только метафорически.
  Надеюсь, эта глава дала тебе, мой гипотетический читатель поверхностное представление о природе демонов и их стремлениях. Данные сведения помогают лучше понять происходящее.
  
  Но, как бы не любил я пространные рассуждения, пора продолжать художественное повествование.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава девятнадцатая: Город в огне, Часть VI.
  
  Отряд скакал галопом, пытаясь догнать мчащегося впереди Мастера - Основателя. Телега подскакивала на ухабах и кочках, грозя перевернуться вместе с двойкой лошадей и девушкой, которая уже прокляла себя за идею остаться в повозке, а не пересесть на свою лошадь.
  
  Грегор ускорился внезапно. После того, как они увидели горящие башни, отряд еще некоторое время продвигался в обычном темпе, подготовив своё снаряжение на случай внезапной атаки. Но в какой то момент мастер замер, неотрывно глядя вперед невидящими глазами и грязно выругавшись стал как безумны стегать свою лошадь, устремившись вперед.
  
  Зарево становилось всё ярче, и уже занимало половину горизонта. Сквозь тишину зимнего безветрия до всадников стал доноситься гул пожара. Башни горели "Небесного" полыхали подобно гигантским свечам.
  
  После очередного поворота отряд выехал на широкое поле, окружавшее город и смогли оценить масштаб бедствия. пламя вздымалось над внешней стеной, подобно причудливой шапке, забрасывая искры и пепел далеко за стену. На середине пути от леса до Закатных ворот стоял широкий заградительный кордон из бревен и телег. Вокруг копошились люди, ржали лошади, бегали солдаты, поблескивая доспехами в свете Яра.
  
  То и дело из пылающей пасти города выбегали погорельцы, по одиночке или группами, иногда на лошадях или с телегами, но чаще пешком и с пустыми руками. Они добирались до кордона и вливались в толпу.
  
  Грегор, помедлив пару мгновения на границе леса, поскакал к заставе, и отряд двинулся следом.
  
  На всадников никто не обратил внимания, все солдаты были заняты организацией порядка в возникающем лагере.
  
  Люди были поглощены горем от потери нажитого добра. Кто-то пытался организовать свой быт, устраивая навесы из остатков пожиток, и проводя опись ценностей и еды. Но большинство просто причитало об утратах, глотая слезы.
  
  Мастер покружил по лагерю и вернулся к отряду, приказав спешится и охранять лошадей и повозку на случай ,если погорельцы вздумают возместить свои потери за их счет. Сам Грегор отправился на поиски командира или кого-нибудь, кого считали на заставе главным, прихватив с собой Поля. Анастасия увязалась за ними, несмотря ни на какие протесты со стороны Грегора.
  
   Главный нашелся в большой палатке. установленной под самой баррикадой. Охрана, состоящая из двух солдат городской стражи, ни в какую не хотела пропускать основателя и его маленькую делегацию внутрь. Даже указание на регалии ордена имели противоположный ожиданию эффект. Солдаты опустили свои копья, нацелив на непрошеных гостей, и стали кричать, что проткнут любого, кто попробует пройти в шатер.
  
  На эти крики из шатра выглянула седая коротко стриженная голова, с темными, почти черными глазами и аккуратной козлиной бородкой под тонким потрескавшимися губами.
  
  Марвелий! Ты еще жив! - не скрывая удивления, воскликнул Грегор, глядя на недоуменно удлинившееся лицо.
  
  Хитц?! Как же так?! - голова оказавшаяся Марвелием, некоторое время с недоверием разглядывала Основателя а потом, коротко приказав пропустить маленький отряд мастера, скрылась в шатре.
  
  Грегор и его подчиненные вошли в палатку, мимо вытянувшихся по стойке "смирно" солдат.
  
  В шатре был установлен большой стол, над которым склонились трое.
  Марвелий оказался невысоким, крепким старичком, закованным в латы с регалиями командора городской стражи на наплечниках. Рядом с ним, нервно перебирая, украшенными золотыми перстнями, толстыми пальцами, стоял дородный мужчина средних лет, с тремя подбородками, лоснящейся от жира кожей и беретом бургомистра. Третьим мужчиной был, одетый в светлую робу церковника, юноша, с курчавыми каштановыми волосами и ясными светло - голубыми глазами. В руках он нервно сжимал объёмный том с тиснением на обложке, изображающем фигурки людей с поднятыми к небу руками.
  
  Отлично выглядишь, Марвелий! - с дружеской улыбкой произнес Грегор, подходя к столу.
  
  Старик в доспехах смерил его изучающим взглядом и криво усмехнулся.
  
  Это ты отлично выглядишь, Хитц. За сорок лет ни единой новой морщинки не прибавилось. Я бы попросил у тебя рецепт долголетия, но, - он хмуро посмотрел на карту, - в свете последних событий, я лучше сам спалю себя на костре.
  
  Церковник охнул и принялся шептать слова из псалма свидетелей. Мастер нахмурился и принялся изучать карту города, разложенную на столе. Карта была исчерчена красными линиями и стрелками, указывающими направления.
  
  Кто этот человек, - спросил толстяк визгливым голосом, указывая пальцем на Грегора, - почему его пропустили?
  
  Мой старый знакомый, - мрачно ответил ему командор и искоса поглядел на Мастера, - быть может, он окажет нам помощь.
  
  Да не смотри ты на меня как волк на раненого кабана, - Грегор махнул рукой, - признавайся, что натворил мой Орден.
  
  Командор ткнул сухим пальцем в жирную красную линию, которой был обведен замок Фронтира.
  
  Не знаю, что конкретно случилось, но сегодня с первыми лучами Яра из "Тишины" полезли какие-то чудовища, стали хватать людей, поджигать дома. Мужчин они рвали на куски а женщин уводили в замок. Мы пытались их окружить и уничтожить, но они лезли и лезли из замка, подобно саранче.
  
  Молодой церковник зажмурился, тараторя свои молитвы, а командор продолжал рассказывать:
  
  Мы отступали с боями ,стараясь вывести людей, но они очень быстро заполонили храмовый и замковый кварталы, вытеснив нас за главную торговую площадь. Потом разгорелся пожар, и нам пришлось уходить за стену.
  
  Толстяк недовольно пыхтел, сложив руки на животе и сверлил глазами Основателя.
  
  Из Фронтира выбрался кто-нибудь? - спросил Грегор у Марвелия.
  
  Ну, нам попался только один полоумный, - пожал плечами командор, - выбежал на нас во время отступления. Но от него мы так ничего не узнали. Он либо молчит либо бормочет бред. Запер его в клетку, подальше от разъяренных жителей.
  
  Грегор хмыкнул и обернулся к своему подопечному клирику:
  
  Поль, прикажи бойцам готовиться. пусть Филлип со своими адептами наложит на них все защитные печати, которые только сможет.
  
  Зеленоглазый клирик кивнул и вышел, спеша исполнить распоряжение.
  
  Может пояснишь нам, что произошло и что ты тут собрался делать? - в голосе командора это не звучало просьбой.
  
  Мастер мрачно посмотрел на карту.
  
  Что случилось - точно не знаю, но могу предположить. Коннор и остальные решили провести возложение естества высшего порядка на неподготовленного клирика. И демон взял клирика под контроль. Те твари, с которыми вы боролись, - Грегор почесал свой подбородок и продолжил, - скорее всего клирики и адепты, захваченные демонами низшего порядка. Их не должно быть много, но только Моркот знает, сколько народу Рассель собрал в "Тишине".
  
  Он заглянул в глаза старому командору и мрачно продолжил:
  
  Я собираюсь пойти туда и разобраться с первоисточником. Возьму с собой моих клириков, а остальных своих ребят отправлю в Питун или Большой Рог. Негоже им тут населению глаза мозолить, - он сделал небольшую паузу, - После того как мы зайдем, вы должны будете отлавливать любого, кто несет на себе регалии фронтира и убивать.
  
  По палатке прокатился удивленный ропот, но мастер не обратил на него внимание.
  
  До тех пор, пока я не вернусь, ни один клирик, адепт, даже счетовод фронтира не должен покинуть Бирму. Это очень важно! - он вперился глазами в командора и смотрел на него, пока тот не кивнул, - Мы не можем полностью остановить бегство через восходные ворота, но здесь они не должны пройти.Если сможете выделит мне отряд бойцов. командор, я буду очень благодарен. А теперь мне надо поболтать с тем молчаливым безумцем, что вы спрятали в клетку.
  
  Марвелий задумчиво смотрел на карту а потом еще раз утвердительно кивнул,
  
  Я выделю десяток хороших бойцов и закрою ворота до вашего возвращения.
  
  Толстый бургомистр возмущенно заверещал:
  
  Вы вообще кто такой?! Как смеете тут командовать?! - он тряс своими подбородками и возмущенно размахивал руками, - Вы представляете какой урон нанесен городу?! Кто будет возмещать такие потери?!
  
  Грегор смерил вопящего жирдяя взглядом и презрительно усмехнулся.
  
  Перстни свои продашь и возместишь. Ты самый толстый градоначальник Бирмы
  из тех, что я знал, - он развернулся и направился к выходу, в сопровождении ухмыляющегося командора, - А я знал их всех.
  
  Оставив бургомистра колыхаться от злости, мастер и Марвелий вышли из палатки. Девушка, старавшаяся всё это время не привлекать внимания, выскочила вслед за ними.
  
  Увидев запертого в клетке мужчину, Грегор скривился. Несмотря на обилие грязи и копоти на лице и одежде, несмотря на простую холщовую робу адепта, без каких-либо регалий, не узнать нового Мастера -Охотника было сложно. Дождавшись, когда Марвелий откроет замок клетки, Основатель ухватил забившегося в угол Рана и выволок из на открытый воздух и бросил его на землю.
  
  Приветствую вас, Мастер - Охотник, - Грегор присел рядом с ним на корточки, зло улыбаясь, - не соизволите ли пояснить мне, какого Моркотова члена вы торчите тут, в безопасности, когда там, за стенами гибнут люди вашего Ордена?
  
  Ран сжался в комок и принялся что-то неразборчиво хныкать.
  
  Или может в поясните, какого хрена ваши подопечные, одержимые демонами, нападают на горожан? - Основатель схватил бедного Мастера - Охотника за плечи и хорошенько встряхнул, - Кого вы выпустили? А?
  
  Мастер - Охотник уставился на него круглыми от ужаса глазами и пролепетал:
  
  Мастер - Наставник выпустил Малтаила.
  
  Грегор нахмурился, спросил куда-то в сторону: "Ты знаешь его?", а потом резко выпрямился, разом забыв о скорчившемся Ране.
  
  Сучью мать! - на его лице появилось беспокойство и злость, - Эти идиоты!
  
  Мастер - Охотник вдруг вцепился в сапог Грегора и принялся тараторить, всхлипывая и захлебываясь соплями.
  
  Авель был идеальным кандидатом! Послушный, верный. влюбленный в идею. Мастер Коннор воспитывал его с младенчества, он просто не может придать и подвести. У него был недуг - слаб был на голову, но Мастер Коннор обернул его недуг в нашу силу. Никакие соблазны не властны над ним!
  
  Грегор замер и медленно перевел взгляд на лепечущего Рана.
  
  Вы доверили демона душевнобольному кретину? - впервые, за все время, что Анастасия провела с Основателем, она заметила страх в его глазах.
  
  Командор наблюдал за сценой со стороны, поглаживая свою козлиную бородку. Когда Грегор закинул Мастера - Охотника обратно в клетку и спешно зашагал в сторону стоянки его отряда, Марвелий спросил:
  
  Его слова что-то меняют?
  
  Для вас - нет, - Грегор криво усмехнулся, - для меня... Ну чтож ,будет очень непросто со всем разобраться.
  
  Но ты справишься?
  
  Я же вытащил тебя из Карагонского месива, - Грегор хлопнул командора по плечу, - Не сомневайся во мне, щенок.
  
  Марвелий рассмеялся, отсалютовал мастеру и направился обратно в свой импровизированный штаб.
  
  Анастасия быстрым шагом следовала за мастером, лавируя между плачущими людьми и неуклюжими шалашами из сундуков, штанов и деревянных балок.
  
  И что мы будем делать? - спросила она, нагнав стремительно шагавшего к своему отряду Грегора.
  
  Ты поедешь с адептами. Поможешь им устроится в Большем Роге.
  
  Ведьма зло сверкнула глазами и запротестовала:
  
  Я иду с тобой! К тому же, разве тебе не нужны будут адепты, чтобы провернуть фокус с ударом света?
  
  Грегор продолжал шагать вперед, не замедляясь и не оборачиваясь.
  
  Фокус тут не поможет, а рисковать возможно последними адептами Ордена, артефактом и оборудованием я не буду, - он задержался, пропуская повозку, доверху набитую разнообразным хламом, - И спорить с тобой я тоже не буду. Ты поедешь в Большой Рог.
  
  Ты мне не командир, - Анастасия гордо вздернула нос, - Я делаю то, что считаю нужным. На свой страх и риск. И ты не можешь мне приказывать!
  
  На мрачном лице основателя промелькнула усмешка.
  
  За то я могу вырубить тебя, связать и бросить в телегу. И наказать парням, чтоб не развязывали тебя, пока не запрут в какой-нибудь каморке в постоялом дворе Большого Рога.
  
  Ведьма оступилась и замерла, то открывая, то закрывая рот, не в силах выдавить ни звука от душившей ярости. Когда она вновь нагнала Грегора, то больше не спорила, хотя вылетающие из её глаз молнии могли испепелить мастера на месте.
  
  В стоянке отряда царило оживление. Адепты вились вокруг клириков словно стая пчел на цветочном поле. На доспехи и щиты наносились специальной красной краской какие-то руны, чеканы вообще калились в зеленом пламени небольшой походной жаровни. Звучали слова молитв, активировались печати. Бойцы стали больше походить на дикое степное племя разбойников, чем на воинов святого Ордена.
  
  Стоило только Грегору зайти в лагерь, к нему тут же подскочил один из адептов и принялся уговаривать взять их в бой. Но мастер был непреклонен. Он пригрозил, что если они продолжат оспаривать его приказы, то он силой закинет их всех в несчастную телегу и так хлестнет лошадей, что те домчат до мертвых песков без остановок. Вряд-ли такая комичная угроза подействовала, но споры прекратились и адепты принялись паковать пожитки.
  
  Когда всё уляжется, я пришлю гонца, - сказал на прощание мастер, глядя как все адепты взбираются в седло, - До тех пор из Рога не высовывайтесь. А то колесуют вас в порыве справедливого народного гнева. Следите за этой рыжей, чтоб с дуру не помчалась обратно, поглядеть на демонов. Но и сильно её не обижайте, а то она вам ваши девственные причиндалы по отрывает.
  
  Адепты, до этого мрачно сгорбившиеся в седлах, рассмеялись и, благословив мастера и клириков на бой, отправились в путь. Анастасия одарила Грегора последним гневным взглядом и направила свою лошадку вслед за телегой.
  
  Основатель обернулся к клирикам, сидевшим в кругу и хором читавшим свои боевые псалмы.
  
  Ну, по коням, парни. Время заняться всем этим дерьмом, что навалили наши великие Мастера.
  
  Бойцы вскочили в седла и поскакали вслед за своим командиром к воротам города, у которых их уже ждало три десятка солдат городской стражи, вместо обещанной Марвелием десятки.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава двадцатая: Город в огне, Часть II
  
  Полыхающая Бирма была как две капли воды похожа на сожженный Кильмиран. Всё те же пустые глазницы домов, с вырывающимся наружу пламенем, всё те же горящие прилавки и вывески. Но, в отличие от безмолвного городка, здесь было полно жизни. Люди бежали к воротам, спеша покинуть гибнущий город. Многие тащили с собой спасенное от огня добро, кто-то даже умудрялся толкать целые повозки. Встретив отряд солдат, они набрасывались на них с просьбами спасти их имущество, дома, вывести детей, или любимых питомцев из горящих домов.
  
  Петерсон, капитан отряда, посланного с мастером в Бирму, отправлял их дальше, в лагерь у ворот, обещая что сделает всё возможное. Впрочем, мало кто верил таким обещаниям. некоторых приходилось отгонять древками копий.
  
  Грегора мало заботило имущество горожан, их крики и угрозы. Он и его клирики быстро шагали по каменной мостовой, минуя кривые ряды горящих постоялых дворов и борделей, что так густо населяли район закатных врат.
  
  Никакого сопротивления, страшных чудовищ, рвущих людей на части, они не встречали.
  Но в голове у Мастера - Основателя звучал назойливый, беспокойны голос его старого спутника.
  
  Теперь я чувствую его, - голос Азраила бил словно кнутом, заставляя уже привычного мастера морщится, хотя сторонний наблюдатель не смог бы заметить этого.
  
  Вы умрете, вы все умрёте, жалкие черви, - скрежетал Барбыш, запертый где-то в дальних закоулках сознания мастера, - Вы захлебнетесь в собственной крови!
  
  Грегор мысленно усмехнулся, вспоминая свои первые дни, проведенные с Азраилом.
  
  Он не заметит нас, пока мы не окажемся перед его носом, - Азраил сжал путы, сковывающие младшего демона, от чего тот заверещал еще пронзительней.
  
  Выносить постоянное присутствие чуждого сознания в голове было очень непросто. Многие почти моментально сходили с ума, стоило естеству, так усердно убаюкиваемому аскезой и псалмами, пробудиться. Потому клирики передавали естество друг - другу, когда чувствовали что уже не могут боле продлевать его сон.
  
  Но Грегор никогда не принуждал Азраила спать. С самых первых дней он боролся с демоном за собственное тело и сознание, пресекая все попытки демона захватить над ним контроль. Это противостояние длилось не один год и принесло не мало информации для Ордена.
  
  Это было тяжелое время для Грегора. Азраил неустанно бился в цепях разума, крича, угрожая, подговаривая, соблазняя невиданными возможностями, не давая ни мгновения для отдыха. Поддерживаемый лишь травяными настойками и укрепляющими печатями адептов, Грегор продолжал беззвучную битву.
  
  Он сильнее тебя, - спросил мастер у своего старого спутника.
  
  Я третий сын Белиерафонта, он первый, старший, - голос Азраила звучал спокойно, насколько это слово можно употребить в отношении демона, - сложно описать во сколько он превосходит меня.
  
  Барбыш зашелся в истерическом хохоте,
  
  Вы все сдохните!
  
  Миновав квартал у Закатных ворот, отряд углубился в жилые районы, обходя торговые площади и стремясь достигнуть замкового квартала без столкновений.
  
  Зрелище догорающего города удручала. В густом едком дыму, то тут, то там раздавался чей то плачь, крики и причитания. Рушились деревянные перекрытия домов, оглашая все окрестные улочки чудовищным треском. Из-за дыма, застилавшего глаза, отряд продвигался медленно, опасаясь внезапного нападения.
  
  Странно, - подал голос Петерсон, когда они свернули в очередной закоулок, - мы должны были уже встретить этих тварей. Да они вообще должны были вовсю лезть из врат на баррикады! Где же они.
  
  Мастеру всё это не нравилось, впрочем как и Азраилу, который ощущал сильное магическое возмущение где-то в глубине города. И только новый член их невольного союза был в восторге, чувствуя приближение мига своей свободы.
  
  Что-то ты примолк, Аз, - мысленно обратился мастер к своему демону.
  
  Перспектива встречи с братцем меня не прельщает, - ответил ему Азраил, - К тому же, скорее всего это означает конец нашему соглашению.
  
  Ну, не стоит скорбеть о том, чего еще не сучилось.
  
  Мастер замер, прислушиваясь и отряд тот час застыл, во все глаза глядя по сторонам. Тихий шелест пробивался сквозь треск пламени.
  
  Приготовиться! Они идут, - только и успел крикнуть Грегор, перед тем как черная тень упала в центр строя стражников.
  
  Началась суматоха, стражники рассыпались в разные стороны, спасаясь от когтистых лап, но на них тут же посыпались, падая с догорающих крыш, другие твари.
  
  Размерами нападавшие не превышали среднего человека, были покрыты серой чешуей, блестевшей от зеленоватой слизи, сочившейся из под каждой чешуйки. Их головы, с большими остекленевшими газами и широкими пастями, с множеством мелких зубов, делали их похожими на рыб, да только не бывает у рыб трехдюймовых загнутых когтей. Твари были быстры и вертлявы. Окружив стражников по одиночки они осыпали их градом ударов, валя на землю.
  
  Так бы и кончился для городских солдат эта вылазка, если бы клирики промедлили еще пару мгновений. Чеканы дружно взлетели в воздух и, со свистом разрывая воздух пустились на головы подвернувшихся демонов. Сверкнула череда вспышек и поверженные демоны разлетелись на куски. Руны и печати на доспехах клириков засветились, заставляя тварей пятиться, прикрывая лапами глаза.
  
  Грегор, создав с помощью Азраила латные рукавицы, сапоги и шлем, крушил демонов могучими ударами рук и ног. Отошедшая от неожиданного нападения стража поднялась на ноги и принялась колоть нападавших короткими копьями и рубить их своими мечами.
  
  Демоны нападали волнами, падая с крыш штук по двадцать, и молча погибали под градом ударов.
  
  Это големы, - подал голос Азраил, когда очередная волна была отброшена, - Малтаил создает их из воды и глины и рассылает с поручениями, как рабов и солдат.
  
  Мастер молча хмыкнул и дал приказ построится, поставить раненых в центр колонны и продвигаться вперед. Нападения не прекращались. Рыбоподобные твари выскакивали из подворотен, падали с крыш, в суицидальном порыве пытаясь дотянуться до бойцов когтистой лапой, но теперь их ждали лишь острые копья да тяжелые чеканы.
  
  Медленно, буквально прорубая себе дорогу через толпы врагов, отряд двигался по улицам жилого квартала. Каждый шаг давался бойцам всё тяжелее, пот тек с них ручьями.
  
  Мы так далеко не продвинемся, - стараясь перекричать шум битвы и треск пламени, проорал Петерсон.
  Грегор бросил быстрый взгляд на его бойцов и кивнул.
  
  Поль, остаешься за главного. Найдите здание в котором можно держать оборону и оставайтесь там, пока твари не перестанут лезть.
  
  Что вы задумали, Мастер?! - спросил измазанный сажей запыхавшийся зеленоглазый клирик.
  
  Раздался оглушительный лязг, и в мостовую перед Основателем вонзился его ужасающий железный двуручник.
  
  Собираюсь их немного занять, - голос мастера исказился, став больше похож на скрежет, - Когда напор ослабнет,двигайте к "Тишине". Встретимся там.
  
  Он похлопал своего бойца по плечу и, схватив свой меч, одним прыжком оказался на крыше, скрывшись из виду.
  
  Ну, время повеселиться, - усмехнулся про себя Грегор, - поддержишь меня, Аз?
  
  Кровавое месиво всегда греет моё естество, - с плотоядной улыбкой ответил демон, потирая несуществующие лапы.
  
  Руки мастера налились нечеловеческой силой, вес доспеха совсем перестал ощущаться. Он прыгал с одной ветхой крыши на другую, порой проваливаясь в бушующее пламя. Но огонь не мог повредить ему, бессильно облизывая черные платы доспеха.
  
  Как смеешь ты помогать им? - шипел бессильный Барбыш, - они же черви! ты идешь против своего рода! Неужели ты настолько слаб, что подчинился этому ничтожеству.
  
  Но Азраил лишь хохотал в ответ.
  
  Мастер передвигался всё дальше, вглубь города, высматривая места, подходящие для выполнения его плана.
  
  Двигай к площади замкового квартала, - посоветовал демон, прислушиваясь к своим ощущениям.
  
  Грегор кивнул и устремил свой невероятный бег в сторону догорающих башен.
  
  На главной площади замкового квартал было очень оживленно. Из ворот внешней стены замка Ордена беспрерывным потоком вырывались мерзкие рыбоподобные големы и рассеивались в узких улочках Храмового квартала. В эти же ворота они возвращались из города, таща за собой людей.
  
  Странно это всё, - сказал Азраил, созерцая площадь глазами мастера, - Помнится в Орден хранил сотни младших демонов под печатями. И даже несколько Клириков с естеством постоянно обитали в кельях замка. Но где же они теперь. Почему брат использует только никчемных марионеток.
  
  Основатель кивнул, ощущая настойчивое покалывание в руках, переполненных чужеродной мощью и требующих перейти к действию.
  
  Малтаил ждет вас! Он пожрет ваши души а тела скормит легиону! Он освободит меня! - Барбыш продолжал верещать, сыпля угрозами и проклятьями.
  
  Грегор некоторое время наблюдал за водоворотом склизких чешуйчатых спин, а потом призвал полный доспех и обрушился на площадь, сотрясая мостовую тяжестью своего снаряжения.
  
  Твари атаковали его без промедления и раздумий. Они наскакивали, пытаясь повалить на землю и разорвать когтями, но быстрые взмахи чудовищного меча крушили их тела и отбрасывали далеко назад. На пощади завертелся водоворот из чешуйчатых тел и тёмной стали. Рыцарь разбрасывал нападавших широкими взмахами оружия и постоянно передвигался, иногда совершая гигантские прыжки, избегая завалов тел.
  
  Твари гибли сотнями, тысячами и спустя некоторое время, поток вырывавшийся из врат замка уже не успевал пополнять редеющие ряды големов.
  
  Азраил хохотал, видя как очередная твари оказывалась размазана по камням площади. Он ощущал азарт, ярость и адреналин мастера, и это заставляло его естество трепетать.
  
  Взмах за взмахом расчищал Грегор площадь, все ближе пробираясь к воротам, оттесняя нападавших обратно в замок. С каждым мгновением поток чешуйчатых тел слабел. пока, наконец не иссяк, дав Основателю возможность перевести дух.
  
  С лязгом вогнав меч в землю, Грегор сел, облокотившись спиной на своё оружие. Таким его и застали бойцы подошедшего отряда.
  
  Петерсон с округленными от ужаса глазами взирал на горы тел, завалившие практически всю площадь. Поль с со страхом смотрел на неподвижную фигуру рыцаря.
  
  Что-то вы долго, - голос мастера звучал устало, - заскочили в бордель по дороге?
  
  Бойцы дружно выдохнули и приблизились к рыцарю.
  
  Надо было перевязать раненых и помочь людям, которых удалось вырвать из лап этих тварей, - ответил Поль, устало опускаясь на корточки рядом с мастером.
  
  Петерсон наконец смог оторвать ошеломленный взгляд от побоища, учиненного Основателем и спросил.
  
  Что дальше? Пойдем в замок? - командир городской стражи указал на ворота.
  
  Да, - ответил Грегор, развоплощая свой доспех и меч, - но только не этим путем. Тут нас уже ждут, и я не знаю, что конкретно мы там встретим.
  
  Он перевел взгляд на мостовую и, отыскав большую каменную плиту с городским гербом, высеченным на поверхности, сказал:
  
  Придется нырять в дерьмо.
  
  Еще один вздох. на этот раз не облегчения а усталости, пронесся над нестройными рядами его отряда.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава двадцать первая: Город в огне, Часть III
  
  Канализация Новой Бирмы была одним из важнейших научных достижений в обустройстве города. Её заложили еще во времена основания замков, но тогда она служила скорее, как подземелье и сеть черных ходов, на случай войны.
  
  Гораздо позднее, когда целесообразность её содержания в порядке стала крайне сомнительной, ведущий инженер городского хозяйства при церкви Свидетелей Второго Сошествия, брат Натаниэль Рисвирк, предложил использовать подземелье как систему для отвода и очищения отхожих мест замков и крупнейших храмов города. Его проект отклонили и блестящий новатор так и не смог добиться его реализации.
  
  Только спустя сто двадцать лет, когда церковь Свидетелей была поглощена собственным же Орденом, проект был вытащен из под сукна и отдан в доработку и реализацию. Расширение и переоборудование катакомб в систему сточных каналов, охватывающих весь город, обошлась ордену в неслыханную сумму и стоила немало седых волос действующего на тот момент Мастера - Стратега. Инженерам пришлось изменить русло подземной реки, протекающей недалеко от города, что-бы её воды промывали все стоки катакомб, переработать изначальный план, включавший в схему только основные здания города, что-бы охватить стоками весь город. Так же пришлось перенести множество колодцев и водосборных сооружений, что-бы люди не пили собственные фекалии.
  
  Впрочем, канализация окупилась очень быстро, за счет постоянных взносов на содержание канализации, что выплачивали жители города и хозяева публичных мест за право пользоваться данной системой. А введенные позднее штрафы за выплескивание отходов на мостовые, хоть и вызвал волну возмущений со стороны обывателей, но увеличил доходность системы почти вдвое.
  
  Но, не смотря на передовую идею и гениальное исполнение, канализация являлась самым зловонным и загаженным местом, в котором доводилось побывать Грегору. И годы, что прошли с момента её торжественного открытия, сделали систему стоков только зловонней и загаженней.
  
  Это невыносимо, - прокашлял Петерсон, еле сдерживая рвотный позыв.
  
  Его стражники, коих осталось семнадцать, так как остальные были ранены и остались в более-менее безопасном месте, блевали поочередно, сменяя друг друга через каждые двадцать шагов.
  
  Терпи, солдат, - подбодрил его идущий впереди мастер, - и запоминай дорогу.
  
  Клирики Ордена чувствовали себя не на много лучше, то бледнея, то зеленея, то складываясь пополам от спазмов в желудке.
  
  Если бы ты знал, что когда-нибудь придется пробираться через это, то сжег бы тот проклятый чертеж на месте, - с злой усмешкой скрипел Азраил, разделяя с мастером весь спектр невообразимых запахов подземелья, - а не скакал бы как безумный вокруг Густава и назойливым упорством заставляя его тратить деньги ордена.
  
  Грегор усмехнулся туманным образам прошлого и мысленно ответил старому спутнику:
  
  Тебе и самому понравилось уламывать одноглазого скрягу расстаться с казной ордена.
  
  Азраил расхохотался, заставив мастера резко вдохнуть и закашляться от невыносимой вони.
  
  Отряд медленно брел по узким служебным помостам, стараясь не всматриваться текущую под ногами жижу. Говорили мало, стараясь не столько соблюдать тишину, сколько вообще не вдыхать местные ароматы. Даже зажженные факелы не перебивали и малой толики всех витающих здесь запахов. Но они освещали путь и распугивали целые полчища крыс, расплодившихся в подземных галереях и переходах.
  
  Если Коннор, или кто-нибудь из старожил проболтается тварям о каналах, - пробурчал Настоятель, скорее себе чем своим, пытающимся обуздать желудки, спутникам, - то они будут следить за служебными спусками. И тогда сраные грызуны нас выдадут своим писком и беготней.
  
  Услышав очередной стон и последовавший за ним всплеск, мастер криво усмехнулся и продолжил:
  
  Но, подозреваю, что идиотская идея использовать стоки как путь к скрытному проникновению могла прийти только в мою дурную голову.
  
  Поль, идущий следом за мастером, хотел было выразить своё несогласие по поводу дурости плана, но поспешно захлопнул рот, ощущая волнения внутри себя.
  
  В абсолютной темноте и тишине катакомб было сложно ощутить ток времени и практически невозможно ориентироваться в хитросплетении каналов и переходов. Однако Основатель уверенно шел вперед, иногда сворачивая в боковые переходы, словно знал это место как свои пять пальцев. Впрочем, у тех кто следовал за ним, были дела поважнее, чем размышлять о причине такого знания.
  
  Спустя несколько десятков поворотов, Грегор замер, осматривая стену и потолок тупика, в который зашел отряд.
  
  Здесь немудрено заблудиться, - начал было говорить капитан стражи, но мастер шикнул на него, прислушиваясь.
  
  Они стояли так несколько мгновения, слыша только крысиный писк, плеск волн колыхающейся жижи и тихое потрескивание факелов, пока, наконец, Основатель не хмыкнул, явно довольный собой и не отдал приказ:
  
  Готовимся к выходу, - он развернулся к своему немногочисленному отряду, и взглянул на их зеленые лица, - Капитан, вы с отрядом остаетесь стеречь спуск в канализацию. Это наш путь отхода и вы должны удержать его, во что-бы то ни стало.
  
  Он дождался от зеленолицего Петерсона утвердительного кивки и обернулся к Полю.
  
  Клирики пойдут со мной, так тихо, насколько это возможно. Если Малтаил освободил других демонов из сокровищницы, то вы должны занять их на то время, что понадобится мне на развоплощение этого высокородного ублюдка.
  
  Глядя, как посерьезнели суровые лица его юных бойцов, Грегор удовлетворенно хмыкнул и махнул рукой.
  
  Тушите огни, мы выходим.
  
  Каменная плита, неразличимая в неверном свете факелов, медленно поддалась сильной руке мастера и плавно распахнулась, тихо скрепя старыми потайными петлями.
  
  Отряд, стараясь сохранять тишину, выбрался в просторное каменное помещение, уставленное рядами деревянных кроватей, и принялся жадно глотать пронзительно - свежий воздух.
  
  В помещении не было ни души, причем довольно давно, о чем намекала великолепная паутина, обильно свисающая со всех углов и туча пыли, поднятая незваными гостями.
  
  Как я и думал, - удовлетворенно буркнул мастер, - Рассель привел Орден к запустению.
  
  
  Он оглянулся на своих, отчаянно глотающих воздух бойцов и поманил к себе Петерсона.
  
  Это одна из дальних казарм внутреннего круга замка. Забаррикадируйте дверь и держите тут оборону, до нашего возвращения.
  
  Там же люди! - Петерсон хмуро смотрел на Основателя, - Мы не можем отсиживаться тут, пока люди города находятся под ударом. Да они увели почти половину всех женщин города!
  
  Грегор ухватил его за ворот нагрудника и подтянул к себе.
  
  Пока я не буду уверен, что демоны, сотни лет хранимые орденом в этом замке, продолжают спать, никто не выйдет из "Тишины", - процедил он сквозь осклабленные зубы и тряхнул капитана так, что у Петерсона земля ушла из под ног, - ты будешь сидеть здесь, защищать наш путь к отступлению и ждать дальнейших распоряжений. Ты понял меня, капитан?
  
  Петерсон угрюмо кивнул и принялся отдавать приказы своим стражникам.
  
  Мастер подал клирикам сигнал следовать за ним и нырнул за массивную, но явно подгнившую дверь.
  
  Каменные коридоры, соединяющие отдельные спальни казарм, были в таком же запустении, что и помещение, в котором отряд вышел из катакомб. Шаги гулко раздавались в звенящей тишине, дробились и возвращались многократным эхом.
  
  Как то слишком тихо, - пробормотал Грегор, когда бойцы миновали очередной пустой зал и приблизились к ведущей на внутреннюю стену лестнице.
  
  Внутренние казармы уже очень давно не используются, - отозвался Поль, осторожно заглядывая в колодец, что образовывали пролёты лестницы, - лет пятнадцать наверное уже. Всех клириков и адептов выселили на внешний круг, даже кельи несущих естество перенесли, и покои прислуги. Во внутреннем круге теперь только мастера живут, да церемонии проводятся.
  
  Основатель хмыкнул и двинулся вверх, туда, где сквозь рассохшиеся щели дверного проёма проникал свет.
  
  Прятали что-то, твои приемники, - Азраил озвучил тревожащие Грегора мысли, - Быть может Малтаила, быть может что-то еще.
  
  Мастер промолчал, осторожно вглядываясь в пространство, открывающееся за щелями двери. В глубине постоянно верещал мелкий негодник, еще недавно мнивший себя великим демоном разрушения, а теперь скованный и прозванный в честь мелкого степного грызуна барбышем.
  
  Снаружи было тихо, ни шепота, ни движения. Грегор медленно отворил дверь и выбрался на воздух, осторожно осматриваясь и стараясь не подымать головы выше каменных зубьев, обрамлявших стену с обоих сторон. На стене, вопреки здравому смыслу, никого не было. Порыв ветра доносил неясный шум со стороны внутреннего двора замка и с форума.
  
  Дав бойцам сигнал подыматься, мастер медленно подошел к краю стены и осторожно заглянул за ближайший каменный зубец.
  
  Во внутреннем дворе не было ни души, зато на форуме он увидел целую толпу народа. Люди стояли и сидели, разбитые по группам, кто-то постоянно двигался, скрываясь за воротами резиденции совета и выходя от-туда.
  
  Я чую Малтаила, он там, среди этих людей, - медленно растягивая слова, произнес Азраил, - я не чувствую ни одного другого пробудившегося естества.
  
  Он замолчал на мгновение, внимательней прислушиваясь к потокам, струившимся вокруг форума и замка.
  
  Он растет, - голос старого спутника мастера звучал неуверенно, - становится больше... Не пойму...
  
  Поль, осторожно приблизившийся к мастеру и выглянувший с другой стороны зубца тихо произнес:
  
  Да это же печать!
  
  Основатель кинул на него беглый взгляд и вновь стал всматриваться в происходящее на форуме. И действительно, в том, как люди были распределены по круглой площади форума, в том, где они сидели и где стояли, угадывались четкие линии магической печати. Не знакомой мастеру, но несомненно печати.
  
  Ты уверен, что здесь боле нет иных пробудившихся? - задал он немой вопрос Азраилу.
  
  Ты еще смеешь сомневаться во мне, мешок с мясом?
  
  Мастер не стал обращать внимание на возмущенный возглас демона и подозвал Поля поближе.
  
  Планы меняются, - он кивнул в сторону форума, - когда я свяжу демона боем, выводите людей из замка. Через казармы и в канализацию. Нужно нарушить печать, что бы эта тварь не собиралась с ней делать.
  
  Клирик кивнул, внимательно разглядывая внутренний двор и выбирая незаметные подходы и быстрые пути к отступлению.
  
  Будьте начеку, тут может быть полно тех тварей, что шныряли по городу, - Грегор похлопал парня по плечу и оскалился, - Ну пусть Яр осветит ваш путь. А я пойду, посчитаю ублюдочьи зубы.
  
  Поль напряженно улыбнулся, освятил удаляющуюся спину мастера жестом защиты и вернулся к остальным бойцам, передавая наказ Основателя.
  
  Мастер осторожно спустился по узкой длинной лестнице со стены и, стараясь держаться за постройками или деревьями, приблизился к форуму, желая вычислить демона быстрее, чем развяжется драка.
  
  Но первое, что он увидел, это были женщины, собранные в группы по пятьдесят - шестьдесят человек и прикованные к девяти столбам, вкопанным по окружности форума. Многие из них лежали, не подавая признаков жизни, другие сидели, беззвучно плача или вперив испуганный взгляд куда- то в центр круглого двора.
  
  Грегор матюгнулся про себя и медленно, стараясь не попадаться на глаза плененным женщинам, стал продвигаться дальше.
  
  Ты не понимаешь, Отец, - чей-то юный голос, полный силы и уверенности в себе достиг ушей мастера, - Я окончу эту войну одним ударом!Я покончу со злом, во имя Ордена!
  
  Грегор добрался до одной из статуй Марка Мудрого, обрамлявших форум с четырех сторон, и, скрываясь за титанического размера ногой статуи, поднялся на постамент, желая разглядеть происходящее на форуме получше.
  
  Между девятью группами женщин лежали обезглавленные тела, выложенные в линии и образующие большой девятиугольник, охватывающий весь форум. Внутри девятиугольника располагался пятиугольник, так же выложенный из обезглавленных тел в белых одеяниях адептов, в углах которого располагались пять женщин, прикованных цепями к наспех витым в камень мостовой кольцам. Головы были свалены в две кучки, между первой и второй линией тел. Внутри пятиугольника на коленях стояли пятнадцать мужчин в светлых тренировочных плащах клириков, образуя вытянутый к закату эллипс.
  
  Перестань, Отец! Твои слова полны ереси! Ты сам учил меня жертвенности! - в этот раз Грегору удалось разглядеть говорящего.
  
  Это был юноша, лет семнадцати, стройный, высокий, с курчавыми каштановыми волосами. Он был одет в сверкающие серебром и золотом доспехи, с регалиями, встречавшимися до сих пор только у одного из членов Ордена. У паладина.
  
  Парень стоял на первой ступени лестницы, ведущей к резиденции, держа в правой руке искусно отделанный и блистающий в свете Яра фламберг. То и дело из резиденции выбегали адепты, неся в руках тяжелые железные шкатулки, разной величины. Парень открывал их, доставал от-туда различные предметы, от безделушек вроде колец и браслетов, до кинжалов, мечей и элементов доспехов, держал их какое-то время в руке, а после выкидывал в груду, скопившуюся у лестницы. Рядом с ним, на коленях стоял высоченный старик в разукрашенной золотом робе Мастера - Наставника.
  
  Я очищу этот мир от скверны Моркота! Я уже делаю это, - юноша отбросил очередной железный браслет.
  
  Ты не понимаешь, Авель! - взмолился Коннор, протягивая скованные руки к молодому паладину, - Демон обманул тебя!
  
  Ты продолжаешь сомневаться во мне отец, - парень запрокинул голову, прижимая левое запястье ко лбу, - Почему?
  
  Грегор сразу узнал железные ящики, которые бледные адепты и прислуга продолжали выносить из здания Совета, но не понимал, что парень делает с ними. Зато Азраил понимал, как и притихший внезапно Барбыш.
  
  Он поглощает слабых, - в голосе демона ощущалось отвращение, совмещенное со страхом, - Грег, он увеличивает свою силу за счет поглощения других демонов.
  
  Мастер нахмурился, глядя как очередной бесценный артефакт из редкого "чистого железа", улетает в кучу.
  
  Значит вас таки можно уничтожить, - хмуро пробормотал он, разглядывая людей на площади, - интересное замечание, спустя столько лет.
  
  Азраил усмехнулся.
  Вряд ли тебе бы понравился такой способ. Одно естество питается другим, становясь сильнее.
  
  Грегор хмыкнул и спустился с постамента.
  
  Как бы то ни было, у нас есть проблема посерьезней, - мастер призвал свой доспех и меч, - Они действуют сообща, этот Авель и твой старший брат. А, значит отделить естество будет в разы сложнее... Да и сражаться с ним, будет сложнее.
  
  Основатель повел плечами, разминая уставшие мышцы и усмехнулся,
  
  Придется попросить нашего новичка о помощи, - в голосе Грегора слышалась усталость и злорадство, - Ну что, Барбыш, готов послужить во славу ордена? Отпусти его, Аз.
  
  Малый демон почувствовал как спадают его оковы, зло расхохотался и впился в сознание мастера всеми своими бесчисленными клыками. Но, вместо мягкой, податливой плоти он ощутил вкус песка, вязкого и сыпучего, затягивающего куда-то в темные глубины разума. Барбыш попытался вырваться, отчаянно извиваясь и барахтаясь, но чем больше он сопротивлялся, тем быстрее уходил в глубь.
  
  Это бесполезно, - услышал он голоса Азраила, беспечно парящего где-то на самой поверхности сознания, - Теперь ты поймешь почему я предпочел сотрудничество. По крайне мере, одну из нескольких причин.
  
  Барбыш заверещал и его поглотила тьма, отнимая последние силы и размазывая его самоосознание по бесконечности.
  
  Грегор оскалился, ощущая как по жилам растекается неестественное тепло, прогоняя усталость, меняя его тело, делая его более гибким и более сильным.
  
  Боюсь, если я поделюсь с тобой своей мощью, нас обнаружат, - сказал Азраил, изучая изменения, постигшие его носителя.
  
  Это уже не так важно, - тонкие губы мастера растянулись в зловещей ухмылке, демонстрируя ряд заострившихся зубов, - но подожди моей команды.
  
  Он выдохнул раскаленный воздух, бурлящий у него в груди и вышел из-за монумента, закинув меч на плече.
  
  Первым его заметили женщины. Они остановили свой безмолвный плач и уставились на высокую фигуру в черных доспехах, медленно шагающую в по краю форума.
  Внезапно, до слуха мастера донесся удивленный и просящий девичий голос, который он уже где-то слышал.
  
  Грегор!
  
  Основатель чертыхнулся, продолжая двигаться по краю площади, постепенно приближаясь к лестнице.
  
  Он был не единственным, кто услышал этот крик. Коннор вперился в него своими карими глазами, бледнея еще больше.
  
  Кажется он боится твоего гнева еще больше, ччем всего происходящего вокруг, - констатировал Азраил, наблюдая за происходящим из глаз мастера.
  
  Вслед за Мастером - Наставником, его заметил и юный паладин. Его ясные, голубые глаза пылали силой и страстью, убежденностью в своей правоте. Он улыбнулся, улыбкой невинного младенца и приветливо помахал рукой.
  
  Как я рад нашей встрече, Мастер - Основатель, - он взмахнул своим фламбергом, небрежно держа его рукоять кончиками пальцев, - Отец так много рассказывал о вас и ваших подвигах.
  
  Коннор испуганно глянул на Авеля и закричал :
  
  Грегор, тебе не совладать с ним! Беги!
  
  Тяжелый удар латного сапога опрокинул Мастера - Основателя навзничь, сбрасывая с лестницы.
  
  Прости меня, Отец, - в глазах юноши светилась печаль и сожаление, - но я должен выполнить твою волю, даже если тебя самого одолели сомнения.
  
  Грегор молча приближался к подъему, глядя на расслабленную позу Авеля и его небрежные движения волнистым клинком фламберга.
  
  Я хочу выразить вам благодарность за тот величайший труд, что вы проделали для Ордена, - юноша стал медленно отступать назад, ступень за ступенью поднимаясь по длинной лестнице, - Без вас не было бы Ордена, покрайне мере, в том виде, в котором он прибывает сейчас. А значит и я бы не встретил своего отца и не обрел свой путь.
  
  Мастер медленно взошел на лестницу, ступая в такт шагам юного паладина.
  
  И, как мне не прискорбно это говорит, пришло время вам уступить дорогу будущему, - парень лучезарно улыбнулся, озаряемый каким-то внутренним светом, - Будущему, в котором не останется ни демонов, ни врагов Ордена, ни соблазнов, отравляющих чистый разум.
  
  Парень сделал последний шаг, встав на мощенную дорогу через двор резиденции, и остановился, жестом приглашая Грегора подняться.
  
  К сожалению, в этом будущем нет места для еще одного паладина, - на лице Авеля промелькнуло искреннее сожаление, - К тому же, одной из моих основных целей, данных мне моим Отцом и Орденом, это ваше уничтожение, Мастер - Основатель.
  
  Грегор хмыкнул, поднимаясь на дорожку и становясь напротив юного паладина.
  
  Может пора уже раскрыться? - спросил Азраил, с волнением наблюдая за колебанием магических плетений, вокруг юноши.
  
  Еще рано, - возразил ему мастер, напрягая все свои боевые рефлексы.
  
  Паладин медленно плавным движением перетек в боевую стойку, и вновь лучезарно улыбнулся.
  
  Я сомневаюсь, что вы покорно примите свою судьбу, - его лицо искрилось от восторга, - А потому я подарю вам достойную смерть, смерть война, который никогда не прекращал сражаться во славу Ордена.
  
  Грегор оскалился и прорычал, так как измененная гортань уже не могла издавать ничего кроме оглушительного рыка.
  
  Хватит болтать, юнец. Покажи, смог ли слизняк Рассель и старый Коннор воспитать мне достойную замену!
  
  Юноша изящно кивнул и мгновенно атаковал, нанося рубящий удар, нацеленный на пах и грудь противника. Удар был так стремителен, что мастер не успел опустить свой тяжелый клинок и отразить его. Волнистое лезвие, высекая сноп искр, скользнуло по нагруднику, оставляя глубокую борозду в черной броне. Основатель пошатнулся и был вынужден сделать несколько шагов назад, что-бы сохранить равновесие.
  
  Ну, вижу что ты настроен решительно, - прорычал Грегор кляня себя за промедление и неосторожность.
  
  Юноша продолжал улыбаться, замерев в своей боевой стойке.
  
  Мастер, нарочито медленно взмахнул своим клинком из стороны в сторону и совершил молниеносный выпад вперед, разогнав меч резким поворотом тела и нанеся широкий удар поперек тела паладина, намереваясь разрубить его пополам. Но бич ведьм, замер и задрожал, ударившись об подставленный клинок юноши. Еще ни разу, никто не смог остановить полёт этого массивного орудия. До этих пор.
  
  Грегор вновь прорычал что-то нечленораздельное и отскочил назад, спасаясь от молниеносного выпада. Противник превосходил его в скорости, силе и убежденности в своей правоте, так что мастеру оставалось полагаться на свой опыт.
  
  Юноша завертел клинком, окутав себя вихрем стали и стал шаг за шагом подходить к Основателю, заставляя того пятиться к краю дороги. Мастер, слегка отступил назад и, оттолкнувшись от земли всей своей и заимствованной силой, выставив свой клинок перед собой на манер щита, полетел прямо на сияющую в свете Яра, смертельную сталь. И, услышав как зазвенел фламберг, подставленный под удар, Грегор развоплотил свой меч и нанес юнцу сокрушительный удар латной перчаткой левой руки, прямо в беспечно улыбающееся лицо. Инерция прыжка повалила мастера на противника, прямо на поставленный плашмя фламберг, и Основатели пришлось спешно откатиться, спасаясь от резкого взмаха волнистым лезвием вверх.
  
  Юный паладин пошатнулся от удара, и отступил, стараясь сохранить равновесие, как недавно делала сам мастер. Улыбка исчезла с его лица, уступая место недоумению, обиде и ярости. Но мастер был уже на ногах и с мечем, крепко зажатым в обеих руках. Сплюнув кровь, Авель пошел в атаку, нанося стремительные яростные удары.
  
  Укрывшись от сокрушительных атак за широким лезвием меча, Грегор медленно отступал, кружа вокруг противника. В какой-то момент, приняв на клинок очередной ужасный удар, мастер вновь заставил клинок исчезнуть и, ртутной каплей, поднырнув под свистящее лезвие фламберга, бросил в лицо паладина камень, выдранный из мостовой. Юноша отбил камень, ловко подставив гарду, но в тоже время открылся для удара ногой в калено.
  
  Раздался противный хруст, и Авель упал.
  
  Кажется, тебе не хватает способностей, малец, - прорычал Грегор, призывая меч обратно, - Может тебе стоило еще десяток лет по копить силы, прежде чем бросать мне вызов?
  
  Юный паладин яростно закричал и прыгнул на мастера, оттолкнувшись здоровой ногой и закрутившись, словно волчок. Клинок фламберга змеёй нырнул под выставленный для защиты бич ведьмы и вонзился в сочленение между черными железными листами накладками на броне, глубоко впиваясь в бедро мастера и валя того на спину.
  
  Моих сил более чем достаточно, - ликуя проорал юноша, выдергивая свой клинок из ноги опрокинутого противника.
  
  Грегор протянул руку в сторону занесенного клинка и, почти дотянувшись до гарды противника, вновь призвал свой меч. Семифутовый железный дрын, материализуясь в протянутой руке мастера, захватил с собой часть гарды и клинка, а так же кисть правой руки паладина, полностью заместив их материю своей.
  
  Юноша заорал, неловко отшатываясь и падая на землю, орошая все вокруг алой кровью.То, что осталось от его сияющего фламберга, звонко упало на камни мощенной дорожки и, отскочив, покатилось вниз по лестнице.
  
  Грегор неловко поднялся, заставляя доспехи на поврежденном бедре сжаться, чтобы остановить кровотечение. Авель катался по земле, то и дело норовя упасть с лестницы, и ревел в голос, прижимая укороченную руку к груди.
  
  Ты слишком слаб, чтобы вести Орден к будущему, - мастер устало оперся на свой клинок, краем глаза наблюдая за наступившим на форуме оживлением.
  
  Юноша стих и принялся мелко подрагивать.
  
  Всё, он сдался, - глухо прошипел Азраил, ощущая дрожь плетений, - Готовься.
  
  Грегор вздохнул выпрямился во весь свой шестифутовый рост, вытягивая из поглощенного Барбыша последние крохи силы.
  
  Паладин перестал дрожать и поднялся, наступая на поврежденную ногу как ни в чем не бывало. Его лик больше не светилось от внутренней силы и убежденности, а улыбка, кривым росчерком рассекшая его лицо, больше не была невинной. Из его светлых глаз на мастера взирало что-то невообразимо темное и древнее.
  
  Спасибо, смертный, что сломил его дух, - голос подобный раскату грома вырвался из мертвенно бледных уст юноши, - Так утомительно было притворяться послушным, постоянно хитрить и обманывать этого кретина. Хотя это и не было так уж сложно.
  
  Воздух вокруг парня задрожал, подергиваясь мутной пеленой. Серебряные доспехи паладина стали искажаться, сморщиваться и темнеть, становясь больше похожими на чешую, чем на произведения рук лучших мастеров Закатного побережья.
  
  В награду за помощь я убью тебя так быстро, что ты и не заметишь, как отправишься к вратам Хеля,
  
  Грегор поднял свой меч и направил его острием на демона в обличье Авеля.
  
  Пора, Аз, - безмолвно подал сигнал мастер, ощущая потоки невероятной мощи, расходящиеся от бывшего паладина.
  
  Держись за свою железку, - радостно прорычал Азраил, ныряя в вязкую глубь сознания и растворяясь в ней.
  
  Взрыв, подобный взрыву зарождающейся звезды сотряс разум и тело мастера, разжигая каждую мельчайшую частичку его естества.
  
  Улыбка пропала с лица Авеля, а стремительно темнеющие глаза, впились в Грегора внимательным взглядом.
  
  Давно не виделись, братец, - проскрежетал мастер, пропуская через свои уста слова Азраила.
  
  Паладин сделал несколько шагов вперед, вглядываясь в черные доспехи Основателя и расплылся в широкой плотоядной улыбке.
  
  Да не ужели мне удалось лицезреть самого Азраила, непокорного бунтаря и предателя всего рода демонов? - голос Малтаила заставлял башни "Тишины" трястись, словно под ударами гигантских таранов, Какой приятный сюрприз!
  
  И я тоже рад видеть тебя в здравии, Малтаил, хотя и надеялся никогда тебя больше не встречать.
  
  Демоны расхохотались, сотрясая весь замок до основания.
  
  Ну, предательство твоё - дело минувшее, - Малтаил вновь улыбнулся, - не желаешь ли составить мне компанию в очищении Моркота от этой плесени. До меня дошли слухи, что человечишка посмел взойти на каменный престол.
  
  Да, брат мой, - кивнул Азраил, - и моему удивлению не было предела, когда слабейшие вновь бежали из красной пустыни.
  
  Малтаил сделал широкий жест рукой, приглашая полюбоваться тем, что происходило на форуме.
  
  Я собираюсь вырвать престол из его мертвых рук, а затем вернуться сюда и выполнить мечту нашего отца. Идем со мной, брат!
  
  Азраил рассмеялся и отступил в глубь сознания мастера, уступая контроль обратно. Грегор вздохнул и звонко рассмеялся, заставив паладина вновь упереть в него свой тёмный взор.
  
  Боюсь у тебя ничего не выйдет, демон, - Основатель подошел к лестнице пригласил демона полюбоваться форумом, - пока я тут устраивал вечер изысканных танцев с твоей оболочкой, мои люди уже разрушили твою печать.
  
  Малтаил наконец обернулся и зарычал. На форуме уже не осталось людей, а тела и головы мертвецов горели ярким огнем, сваленные в одну большую кучу. Клирики, сопровождая последнюю группу освобожденных, быстро поднимались по узкой лестнице, ведущей на внутреннюю стену.
  
  Да и вряд-ли ты смог бы выстоять в поединке против Тартары, или как там его еще зовут, - Грегор продолжал беспечно насмехаться над демоном, медленно заходя ему за спину.
  
  Бывший паладин глухо зарычал, глядя как последний из клириков скрывается в стенном проходе.
  
  Ты думаешь, что обхитрил меня, - он поднес руку ко рту и свистнул, положив пальцы в уголки рта.
  
  Тут же раздался топот множества ног и из аллеи, ведущей к главным воротам замка высыпали тысячи големов и бросились к внутренней стене, преследуя скрывшихся людей.
  
  Не стоит недооценивать меня! Я Старший из сыновей Белиерафонта, первого короля демонов и создателя каменного престола, - Демон воздел руки к пылающему Яру, словно намереваясь потушить вечное светило, - Ни на Эрде, ни на Моркоте нет никого, кто был бы сильнее меня. Мощи моей нет предела!
  
  Четыре пуда железного бича ведьм с ревом обрушились на голову рычащего демона, сбивая того с ног и сбрасывая с лестницы.
  
  У тебя, быть может и нет пределов, - крикнул вдогонку катящемуся телу Грегор, - Но у твоего носителя они есть.
  
  С грохотом пересчитав все ступеньки и ухнув на каменную площадь форума, паладин медленно поднялся, неуверенно шаря руками по земле в поисках опоры. Шея парня была неестественно вывихнута, с той стороны, куда пришелся удар была содрана кожа, а левое ухо отсутствовало полностью.
  
  Больше Малтаил не разглагольствовал. Не успев еще уверенно встать на ноги, он выбросил вперед соединенные руки, и в мастера полетели камни, вырываемые невиданной силой из мостовой и лестницы. Вслед за камнями, из распахнутого рта паладина вырвалось пламя, превращая летящие камни в раскаленные огненные снаряды.
  
  Грегор бросился вперед, низко стелясь по земле и прикрывая голову своим мечем. Несколько оплавленных комьев упало на широкое лезвие, обдав Основателя тучей огненных брызг. Подскочив к Малтаилу, он ударил того всей своей массой, выставив меч перед собой, словно таран. Но, на этот раз демон был готов к атаке. Он перехватил лезвие кончиками пальцев и резко дернул в сторону, заставляя мастера полететь кубарем, увлекаемого собственной массой и набранной скоростью.
  
  Грегор сгруппировался и вонзил свой меч в камни площади. что-бы остановиться, но, не успел он подняться на ноги, как тяжелый кулак демона мощным ударом пригвозди его к земле.
  
  Малтаил, прижимая Основателя к жесткой поверхности Форума, сдирал с него черный доспехи, пластина за пластиной.
  
  На что ты надеялся, смертный, - слова противно булькали в поврежденном горле юноши, - Думал, с помощью Азраила одолеешь меня? Или что я погибну от одного удара твоей игрушки?
  
  Они пинком перевернул Грегора на спину и наступил тяжелым сапогом на грудь.
  
  Я надеялся повредить тело этого мальчика настолько, - прохрипел мастер, ощущая как на него давит целая скала, - что ты не сможешь пережить телепортацию на Моркот. Скоро тело твоё испустит последний вздох и ты окажешься беспомощным куском металла. Пусть на время, но этого будет достаточно что-бы заточить тебя обратно за семьдесят семь печатей.
  
  Малтаил замер, будто прислушиваясь к биению своего сердца, а потом наклонился, нависнув над медленно синеющим от натуги лицом Основателя своё искореженной головой.
  
  А ты хитер, смертный. И силен, - он ухватил и притянул к себе руку Грегора, - быть может твое тело послужит мне лучше, чем эти останки. Заодно и предателя пожру.
  
  Он стянул большой железный перстень, столь неприметно покоившийся на его пальце, и водрузил на грубую руку мастера. В тот же миг, тело паладина обмякло и безвольно повалилось на камни форума.
  
  Азраила и ошалелого Барбыша выбросило из глубин сознания на самую поверхность.
  
  Малтаил стоял во сем своём ужасном великолепии хищника каменной пустыни и усмехаясь озирался вокруг, выискивая самосознание мастера.
  
  Азраил рассмеялся, глядя на самоуверенного братца.
  
  Ты попался, Мал, - он подлетел к черному зверю, и стал кружить вокруг него, - Старина Хитц не просто так вынудил меня заключить с ним соглашение.
  
  Малтаил молча наблюдал за веселящимся крылатым демоном.
  
  Да не сверли меня своими горящими глазами, - Азраил рассмеялся пуще прежнего, - Пока ты не подавишь самосознание, то ничего не сможешь тут поделать. Это его поле, его игра.
  
  Малтаил медленно поднял голову, осматривая бесконечный лабиринт мыслей и реальностей.
  
  Где он?! - его рык заставил визуальную форму внешнего слоя сознания затрепетать.
  
  Внизу, - Азраил поморщился и указал демону под ноги, где медленно вращался огромный и зеркально ровный серый шар, - там его естество, видение себя, воспоминания. В общем, там всё что тебе нужно. Можешь рискнуть и нырнуть туда. Но я бы тебе этого не советовал.
  
  Черный зверь рявкнул на порхающего демона и бросился на шар, впиваясь в него когтями и клыками.
  
  Зеркальная поверхность шара пошла рябью, помутнела и стала затягивать нападавшего в свои холодные объятья,сковывая его лапы, засыпаясь песком в его пасть.
  
  Последний громогласный рык сотряс поверхность сознания и зверь сгинул в сером водовороте.
  
  
  А ты мастер заговаривать зубы, - сказал Грегор своему старому спутнику, с трудом подымаясь с земли.
  
  Он ощущал, как Малтаил бьется, погребаемый под бесконечной чередой эмоций, переживаний и воспоминаний, накопленных мастером за всё его чрезвычайно долгую жизнь. Этот демон нес в себе столько энергии, что её потоки вырывались из рук Грегора, заставляя камни форума чернеть и плавится.
  
  Силен, сучий сын, - прошипел Азраил, потуже затягивая цепи вокруг клетки брата, - Удержишь ли ты его?
  
  Грегор сделал шаг и землю сотряс мощный удар, заставляя крошится монументы окружающие форум и трескаться каменные ступени. Сейчас мастер мог одним лишь неловким движением уничтожить замок, а то и всю Новую Вирму обратить в руины.
  
  Удержу, - прошипел он сквозь зубы, заметив как ветер начинает бесноваться от его слов, - Пусть он и сильнее, но явно тупее тебя, Аз. Да и опыта по усмирению демонов у меня теперь предостаточно.
  
  Он осторожно шагал по рассыпающимся ступенькам вверх, к резиденции, размышляя как поступить. Поднявшись до дорожки в саду, он развернулся в сторону внутренней стены и в пол голоса произнес:
  
  Поль! Найди меня в чистой комнате! Быстро!
  
  Ветер, сорвав листву с деревьев сада, унесся в сторону высоких башен, донося приказ мастера в самые дальние уголки замка.
  
  Где-то, на краю сознания, застонал медленно собирающий себя по частям Барбыш. Азраил же яростно рычал, запихивая обратно пытающегося вырваться из глубин сознания брата. Ор, стоявший в голове Грегора был ужасающим, но вполне привычным.
  
  Мастер аккуратно ступал по дорожке, петляющей между деревьями, стараясь не вызывать слишком много ненужных разрушений.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава двадцать вторая: Танцы на костях
  
  Город оживал, приходя в себя после разрушительного пожара. Жители похоронили погибших, оплакали их и принялись восстанавливать свой привычный быт, разгребать завалы, ремонтировать дома. Бедные трудились бог о бок с власть имущими, хотя еще не так давно такая мысль ни кому бы и в голову не пришла.
  
  Огонь уровнял всех. Ну, или почти всех. Выстроенные из камня замковый и храмовый квартал почти не пострадал от огня, так что имущество церковных деятелей пострадало в наименьшей степени, что дало новый толчок восстановления их влияния. Подковерная толкотня и перетягивание шелкового полотна возобновилось с новой силой, хотя люди, трудящиеся над восстановлением города не замечали этого.
  
  А бывшая ведьма замечала. Она не была подкована в подобного рода развлечениях, но, благодаря природной сообразительности и любознательности, а так же кабинета, расположенного в трех шагах от "чистой комнаты" в Тишине, она ощущала себя в центре водоворота интриг и заговоров. Анастасия даже начала плести свою сеть, вознамерившись укутать ей если не весь Орден, то замок ордена уж точно. В чем ей немало помогали её знания в травах и лечебных препаратах, а так же уникальный дар не робеть при виде Мастера - Основателя. Последнее давалось девушке все с большим и большим трудом.
  
  Находясь рядом с ним. было невозможно не ощутить чудовищную мощь, что растекалась от него волнами. От этой силы у всех посетителей подгибались колени, склонялись головы и потели ладони. Что было очень выгодным положением дел для Ордена.
  
  Анастасия периодически сидела у высокого кресла мастера, специально принесенного в чистую комнату и установленного на четыре постамента. Эти постаменты, поставленный один на другой, были изукрашены всевозможными защитными и сдерживающими печатями. Шесть старших адептов и два наставника круглосуточно дежурили у импровизированного трона, следя за печатями и накладывая на мастера укрепляющие заклинания. Ведьма же потчевала основателя настойками и мазями, усмиряющими головные боли и позволяющими продолжать извечное бодрствование.
  
  Грегор не сомкнул глаз ни разу за всё его прибывание в "чистой комнате", оставаясь при этом абсолютно ясен взором и трезв умом. Именно это и заставляло девушку трепетать. Это и знание того, что мастер прозван основателем не за просто-так, а за само основание Ордена, а это значило, что ему уже более трехсот лет.
  
  Упоминания о бессмертии встречались в книгах Анастасии, что хранились в её хижине на окраине Малого рога, но они были скорее художественной выдумкой, чем подтвержденным фактом. Девушка и подумать не могла, что когда-нибудь она настолько приблизится к этой тайне, хотя амбиций она лишена не была. Сотни вопросов вертелись у неё в голове, сотни теорий строились и рушились. Но, каждый раз, когда она оказывалась подле мастера, разрывавшие её мысли испуганно замирали, прячась от пронзительного взора его серых глаз.
  
  Вот и теперь она скромно сидела около постамента с целой стойкой всевозможных пузырьков, и старательно делала вид, что не интересуется ни гостями, ни темой разговора.
  
  "Чистая комната" являлась большим залом, выложенным белыми мраморными плитами, с вырезанными защитными рунами и печатями, и служила особым хранилищем для самых опасных находок и узников Ордена. Сейчас её украсили коврами, расставили мебель и придали ей облик тронного зала. Гости, вынужденные долго плутать по подземным коридорам резиденции совета Ордена, попадали в огромное белоснежное помещение и, ослепленные и подавленные, смиренно становились на золотисто-синей ковровой дорожке перед возвышающемся троном, на котором уже больше месяца неподвижно восседал Мастер - Основатель.
  
  В этот раз, в роли просителей выступали бургомистр Вирмы, глава церкви Свидетелей и сам Микаэль Вальнарус, потомок основателя Новой Вирмы. Не первый раз за прошедший месяц эти влиятельные особы представали перед Основателем, не нова была и тема разговора, который они заводили каждый раз.
  
  Ваше превосходительство, - дребезжащим голосом вещал сморщенный старичок в голубой рясе верховного настоятеля церкви, - восстановление города, разрушенного, прошу меня простить, вашим орденом, требует колоссальных вложений! Церковь не может позволить себе покрывать эти расходы из собственной казны.
  
  Не одна церковь несет убытки, - голос Микаэля был низок и зычен, хотя и срывался на верхние ноты, то-ли от юности графа, то-ли от напряжения, в которое вгонял возвышающийся над ними человек, - этот город строила моя семья! Кто возместит нам все потери, что мы понесли с разрушением города?!
  
  Мы не раз подымали вопрос, - гундел бургомистр, тряся своими подбородками, - о целесообразности сохранения ордена в таких тяжелых условиях. Я постараюсь успокоить членов городского совета, но без значительных вложений со стороны Фронтира, я, боюсь, ничего не смогу поделать.
  
  Ни единая мышца не дрогнула на лице мастера. он продолжал разглядывать гомонящих людей у подножия трона своими пронзительными серыми глазами.
  
  
  К тому же, - продолжал блеять настоятель, - то, что вы не выдали одного из преступников на суд общественности, заставляет народ опасаться повторения инцидента...
  
  Грегор разлепил потрескавшиеся губы и по залу пронесся рокочущий голос, ударивший по ушам и заставивший всех присутствующих пригнуться.
  
  Хватит! - мастер шептал. но этот шепот гудел в головах громче, чем звон всех колоколов храмового квартала, - Я уже отдал вам имущества Мастера - Охотника и Мастера - Стратега в качестве компенсации за причиненные Орденом разрушения. Этих денег должно было хватить на восстановление всех жизненно необходимых систем города, но вы продолжаете ползать тут и клянчить. Видимо, большинство добра осела в чьих-то карманах.
  
  Бледное лицо бургомистра и настоятеля отвечали на не прозвучавший вопрос лучше всяких слов.
  
  Микаэль, - продолжал греметь голос Основателя, - Не тебе мне тут рассказывать как строилась Вирма. Я прекрасно знаю, что твоя семья быстро получила свои деньги назад, и немало обогатилась за счет процентов. Так что не ждите, что пострадавший город принесет вам еще денег, пока вы не вложитесь и не восстановите его.
  
  Микаэль склонил голову, поддаваясь давлению порывов ветра.
  
  Что до чаяний советников города, - серые глаза уперлись в сжавшегося бургомистра, - то мой ответ неизменен: Я хоть сейчас сложу с себя регалии главы ордена и брошу тут это проклятое естество Малтаила, оставив вас на съедение демонам. и сделаю это с превеликим удовольствием. Но этот орден создавался что-бы защитить вас от демонической угрозы. У ордена были и лучшие и худшие времена, но он остался стоять, потому что нет еще иного способа оградить вас от хищников Моркота. И сейчас Орден продолжит своё существование, не взирая на политические амбиции каких-то очередных богатеев, потому что он вам нужен.
  
  Грегор замолчал, позволяя поднятому его словами урагану, что принялся уже задирать подолы нарядных платьев гостей и срывать их изысканные головные уборы. Адепты засуетились, подправляя искривившиеся линии некоторых печатей на постаменте, еще сильнее напугав "просителей".
  
  Коннор предстанет перед судом, - продолжил мастер, после того как суета улеглась, - но не ранее того, как будет найден и подготовлен клирик, способный перенять у меня естество Малтаила. До тех пор он остается под опекой Ордена. Так что засуньте обратно свои загребущие когти, господин Первосвященник.
  
  Основатель замолчал, бросив усталый взгляд на одного из наставников, что дежурили рядом. Уловив этот безмолвный сигнал наставник кивнул страже, что состояла из старших клириков, и гостей поспешно выпроводили из комнаты, прервав поток жалоб, возмущений и угроз.
  
  Анастасия поднялась к трону и смазала виски Грегора бледно-розовой жижей, что должна была унять головную боль, и, изысканно поклонившись, поспешила следом за "просителями", спиной чувствуя насмешливый взгляд Основателя.
  
  Первосвященник Дункан ждал в её кабинете. Он еще не полностью отошел от возмущения, и потому кружил по кабинету, словно хищная птица над добычей. Однако, появление бывшей ведьмы позволило ему выдохнуть и сесть наконец в гостевое кресло.
  
  Такие нервотрепки вредны для вашего сердца, - с наигранной заботой и сочувствием пролепетала девушка, доставая из низкого шкафчика с тяжелыми дверями несколько бутыльков и небольшой сверток, - Вот это поможет вам успокоится и снимет сердечные боли, - маленький бутылек с фиолетовой жидкостью оказался в руках у престарелого Первосвященника.
  
  Девушка передала ему и маленький сверток, тщательно упакованный и завернутый в шелковый сиреневый платок.
  
  А это поможет справится с теми недугами, о которых мы с вами говорили в прошлый раз. Только будьте осторожны, не более одной щепотки непосредственно перед, - девушка немного замялась, изображая смущение, - перед делом.
  
  Дункан расплылся в широкой улыбке, демонстрируя свои пожелтевшие от возраста зубы.
  
  О, Анастасия, вы моя спасительница, - он выудил из широких рукавов своей светло-голубой робы увесистый кошелек и передал девушке, - Что бы я без вас делал. Прошу, подумайте о том, что-бы покинуть это загнивающее гнездо порока и перебраться под крыло Церкви. орден рухнет, как бы силен не был Хитц.
  
  Девушка заставила себя покраснеть и легонько коснулась сморщенной руки старика, легонько намекая, но не давая обещаний.
  
  Я подумаю, Ваше Преосвященство. Но с начала я должна закончить свои исследования.
  
  Дункан понимающе кивнул и, изысканно и витиевато попрощавшись, шустро засеменил по сумрачным коридорам подземной части резиденции, стараясь как можно быстрее покинуть негостеприимную "Тишину".
  
  Анастасия улыбаясь смотрела ему в след, хотя её улыбка скорее означала жалость, чем доброту. В прочем, золото, добываемое продажей редких снадобий для поддержания нечестивого блуда даже в самом преклонном возрасте, грело её душу. Как и влияние, которое крепло с каждым визитом очередного богатого старикана, готового развлекаться с девицами даже на руинах разрушенного города.
  
  В прочем, её услуги и знания были востребованы и в самом Ордене. Поддерживающие снадобья для уцелевших клириков, тонизирующие мази для усердных адептов и снотворные настойки для наставников. Она не брала деньги за предоставляемые членам Ордена препараты, это было одним из условий, на которых ей позволили остаться в "Тишине", несмотря на резонанс, который она, своим присутствием, вызывала в юных чистых сердцах младших адептов.
  
  Ей предоставили жилье и кабинет, её кормили и, так же, ей выплачивали ежемесячное жалование, невероятно огромное для девушки, вырвавшейся из глухой деревни, но всё же меньшее, чем щедрая оплата за маленький сверток молотого корня мужеского дерева, что оставил Первосвященник.
  
  Хотя, если бы девушке просто позволили наблюдать за мастером, а так же изучать библиотеку ордена, она бы согласилась и на более аскетичные условия. Знания почерпнутые ей из книг, которыми были заставлены стены четырех огромных залов в хранилищах Ордена, открыли перед ней так много тайн о объекте её исследований, что девушке казалось, будь-то она знает о демонах абсолютно всё, хотя она не прочитала и сотой доли всего.
  
  По приказу Мастера - Основателя, бывшей ведьме позволили наблюдать за тренировками адептов и клириков, обучаться таинству печатей и изучать методики усмирения и усыпления демонов. Впрочем, дорога в самые заветные для неё помещения, где хранили скованные естества, а так же путь в кельи уцелевших клириков - носителей, ей был закрыт, и ни какие мольбы, угрозы и подкупы не смогли выдавить из молчаливого Основателя разрешение. Впрочем, пока материалов для исследований хватало.
  
  Дни шли за днями, Бирма отстраивалась, пряча следы пожара под свежими досками, люди возвращались к своим привычным делам, налаживая торговлю, заново открывая таверны, постоялые дворы и бордели. Просители, что сначала оббивали пороги чистой комнаты, теперь всё чаще приходили как клиенты к Анастасии.
  
  Политические игры развернулись с новой силой и, восстановив силу и набравшись уверенности, городские советники, при поддержке Церкви и Микаэля, всеми силами старались сместить Фронтир с политической арены. И хотя они действовали со всей осторожностью и деликатностью, над Орденом нависла атмосфера обреченности.
  
  Юный Поль, прошедший через суровые наставления старого Мастера - Наставника, всё чаще сидел подле Грегора, готовясь перенять естество ужасного демона и принести клятвы паладина Фронтира. Коннор, по приказу Основателя, передав все свои дела одному из старших наставников, предстал перед судом городским, где был растерзан яростной толпой под довольные улыбки Его Преосвященства и Бургомистра. И хотя изначальный приговор - колесование, по настоянию Основателя был смягчен, последние часы жизни Мастера - Наставника были заполнены страданием. Его имущество так же отошло в городскую казну, чтобы, по словам бургомистра, послужить компенсацией жителям.
  
  Прошел почти год, прежде чем основатель признал Поля готовым принести клятвы. Ритуал проходил в зале присяги, хотя все наставники и адепты, да и сам Поль хотели перенести торжество в "чистую комнату". Но мастер приказал им соблюдать традиции, так что клятву принимал Оливер, свежеиспеченный Мастер - Наставник, принявший дела от Коннора. Одетый в серебряные ритуальные доспехи, Поль преклонил колено перед кодексом и принес свои обеты, после чего торжественная процессия проводила его в "чистую комнату", где он, под бдительным надзором целой армии адептов и наставников, принял перстень с Малтаилом от Мастера - Основателя и взошел на трон. Грегор же покинул комнату с еле сдерживаемой блаженной улыбкой на лице. И, хотя его шатало из стороны в сторону, словно лист на ветру, он отказался от настойчиво предлагаемой помощи и горда прошествовал в приготовленные ему покои.
  
  Анастасия попыталась было пройти за ним, но целая стена серьезных клириков преградила ей путь и настоятельно порекомендовала вернуться в "тронный зал", ибо новому паладину могли понадобится услуги девушки.
  
  Полю и правда приходилось не сладко, ибо демон, вырвавшись из железной хватки Основателя, испытывал нового носителя на прочность. На лбу парня выступил холодный пот, из под ногтей, которыми он вцепился в подлокотники своего кресла, сочилась кровь. Ведьме пришлось за день израсходовать месячный запас укрепляющих снадобий. Лишь только к полуночи, к всеобщему облегчению, парень разлепил потрескавшиеся, пересохшие губы, и хрипло произнес, что демон уснул. Адепты с трудом отлепили скрюченные пальцы от своих посохов, резонаторов, переносных призм и прочего техномагического хлама, которым они помогали нейтрализовать внешние проявления силы демона.
  
  Наставники отправили адептов и Анастасию отдыхать и попросили быть готовыми, если демон вновь зашевелиться. Но, хвала Яру, этого не понадобилось.
  
  С Грегором девушка увиделась только через двое суток, когда он сам заглянул в её кабинет. Всё это время бдительная стража из клириков и адептов строго хранила покой Мастера - Основателя. И, судя потому, как посвежело его лицо, не зря.
  
  Мастер пребывал в хорошем расположении духа. Без спроса ворвавшись в кабинет ведьмы, он, улыбаясь, развалился в гостевом кресле, с интересом рассматривая интерьер. Его окаменевшее за год лицо, светилось какой-то детской радостью. Волосы, наконец-то тщательно отмытые и подстриженные не руками неловких адептов, вынужденных приводить в порядок неподвижного, как статую, Основателя, весело вились и топорщились, придавая своему грозному хозяину несколько игривый вид. легкий шелковый кафтан, белый, с искусной золотистой вышивкой, делал его монументальную фигуру более тонкой и изящной, чему немало способствовали узкие кожаные штаны и высокие сапоги, плотно облегающие ноги мастера.
  
  Мне передали, что ты настойчиво пыталась меня увидеть, - его серые глаза зорко подмечали каждую мельчайшую деталь, и девушка обрадовалась тому, что догадалась спрятать украденные из библиотеки Ордена книги и некоторые артефакты, а так же накопленное за год золото, в прикроватный сундук спальной комнаты.
  
  А мне передали, что твоё спокойствие нельзя нарушать не под каким предлогом, - горда вздернув свой округлый подбородок, ответила она.
  Грегор весело рассмеялся и, резко поднявшись со стула, стал расхаживать по кабинету, рассматривая книги и реликвии, выставленные в стеллажах и добытые более - менее легальным путем.
  
  На самом деле они беспокоились о твоей и, не в последнюю очередь, своей безопасности, - он задержался около крупного янтарного слитка, внутри которого были заточены древние насекомые, - Азраил, впервые за очень много лет, позволил мне поспать. Видимо, близкое соседство с старшим братом утомило и его.
  
  За много лет? - удивленно переспросила девушка, доставая из письменного стола чернильницу, перо и пергамент.
  
  Грегор понимающе усмехнулся, глядя на её приготовления.
  
  А я уж было решил, что ты всё это время глаз не могла сомкнуть, беспокоясь о здравии моём, - в его глазах вновь плясали веселые бесенята, - Ну да ладно. Я не спал, наверное, с тех самых пор, как заключил договор с моим старым спутником. Ну, я так называю иногда Азраила.
  
  Девушка сделала какие-то пометки и задумчиво взглянула на мастера.
  
  Сколько же тебе лет? - в лоб задала она интересовавший её последний год вопрос.
  
  Грегор нахмурился, глядя на разнообразную коллекцию популярных изданий по демонологии.
  
  Дай-ка подумать. Мне было, если не ошибаюсь, сорок, когда Марк предложил основать Фронтир. Следовательно мне уже около трехсот пятидесяти лет, он задумчиво потер переносицу, - Да, где-то так.
  
  Анастасия тихо сидела пытаясь осмыслить услышанное. И, хотя слова Основателя только подтверждали её догадки, она испытала легкое потрясение. Некоторое время девушка молча смотрела на свой пергамент, размышляя над тем, что же стоило туда записать. Мастер, между тем добрался до её рабочего стола и, покопавшись в огромной кипе исписанных за год свитков, выудил один и принялся изучать.
  Так значит, твой договор с Азраилом сделал тебя бессмертным, - нарушила ведьма затянувшееся молчание.
  
  Не совсем так, - Грегор оторвался от изучения работ девушки, - Это было его эгоистичным нежеланием терять носителя, с которым удалось достигнуть взаимовыгодного, в определенных условиях, соглашения. И я не бессмертен. Смерть может настигнуть меня в бою или я могу заболеть неизлечимым заболеванием и умереть. Просто не старею.
  
  Девушка встрепенулась и стала быстро наносить буквы на желтоватое полотно пергамента.
  
  Они долго беседовали о природе бессмертия мастера и о возможностях демонов, иногда яростно споря, когда опыт мастера не совпадал с теоретическими изысканиями девушки.
  
  Ты уверен что Поль справится с Малтаилом? - спросила Анастасия, когда очередной лист, покрытый тонкой вязью своеобразного почерка девушки, был отложен в сторону, - ты сидел прикованный к креслу целый год, и каждое твоё движение вызывало ветра и землетрясения.
  
  Грегор пожал плечами, впиваясь зубами в яблоко, что, по просьбе мастера, принесли расторопная прислуга.
  
  Я передал Малтаила в гораздо более ослабленном состоянии, чем принял его, - его глаза изучали лицо девушки, от чего ей снова становилось не по себе, - Используя стандартные методики я усыплял его весь этот год. Так что юному паладину остается только хранить его сон так долго, как он сможет.
  
  То есть, демон уже спал когда ты передал его Полю, - ведьма недоуменно вскинула брови, - но почему же тогда весь тронный зал стоял на ушах почти целые сутки, прежде чем Поль смог совладать с Малтаилом?
  
  Даже спящий демон излучает силу, энергию, плетения, называй как хочешь, - Основатель бросил огрызок обратно в корзину из под фруктов, - нужно время, прежде чем человек сможет сдерживать эти потоки. Полю это сделать проще чем мне. Азраил, и даже Барбыш, наполняют меня своей энергией, резонируя в малом пространстве моего скудного разума. Когда к ним присоединился Малтаил, я уже не мог полностью гасить всю мощь, что скапливалась внутри.
  
  Девушка кивнули и отложила письменные принадлежности.
  
  Что ты теперь вознамерился делать? - она встала из-за своего письменного стола и подошла к креслу, в котором восседал мастер, - Будешь восстанавливать орден из руин?
  
  Грегор покачал головой, устремив печальный взгляд куда-то в даль.
  
  Орден уже не спасти. Люди раздерут его на части, и я ничего не могу с этим поделать, - он грустно усмехнулся, - Я лишь могу отсрочить этот момент еще на пару десятилетий. Позаботится о том, чтобы труды, вложенные в защиту от демонов, не оказались напрасны. Чтобы пойманные демоны продолжали спать в своих живых клетках.
  
  Он поднялся с кресла и подмигнул Анастасии.
  
  Но я уже позаботился об этом, так что моё присутствие тут боле не надобно. Я снова отправляюсь в горы, кормить моего демона впечатлениями. И забираю с собой немало опасных вещей, которых лучше спрятать под вечными снегами, чем оставлять на растерзание слепой толпы.
  
  Он помахал рукой на прощание и вышел из кабинета, уводя за собой многочисленную свиту из прислуги и клириков, желающих засвидетельствовать своё почтение, оставив девушку с не заданными вопросами вертящимися на языке.
  
  Впрочем, упертая особа тем же вечером проникла в опочивальню Основателя, хотя для этого пришлось лезть по карнизу на третьем этаже резиденции. Мастер не стал прогонять рыжеволосую ведьму и они основательно побеседовали до самого утра.
  
  С первыми лучами Яра, светившими верхушки башен "Небесного", Грегор покинул замок Ордена, оставив Анастасию досматривать свои амбициозные сны в своей постели.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава двадцать третья: Конец пути?
  
  " Дорогая Мира,
  
  Уже во второй раз наблюдаю я как жадность и страх разрушают деяния мои, и глаза мои полны слез бессилия.
  
  Я понимаю, что у всего под светом Яра есть свой конец и своё начало, но всё же так трудно смирится с потерями. Боль от них не забывается, сколько бы времени не минуло.
  
  Единственное, что утешает меня в этот трудный час, это осознание собственной правоты. Мысль о том, что я сделал всё возможное для продления жизни моего Ордена, но при этом не преступая черты и не опускаясь до уровня всех этих жадных крыс, что скоро будут пировать на останках моего детища.
  
  Впрочем, политические дрязги и необходимость находится в окружении интриганов и прочей мерзости уже изрядно утомили меня.
  
  Очередная моя Охота закончена и, если мы не полностью освободили мир от отпрысков красных пустынь Моркота, то сделали его значительно чище и безопасней. Хотя все это лицемерие и самообман, как нашептывает мне на ухо мой старый спутник.
  
  За долгие годы нашего совместного существования я научился понимать их, хотя это нисколько не ослабило моё стремление искоренить их род. Даже напротив, чем больше я узнавал о спутнике моем, о том, что его движет и к чему он стремится, я всё больше убеждался, что демоны никогда не оставят попыток искоренить человечество.
  
  Но, буду честен, Азраил - прекрасный собеседник для вечности.
  
  Нынче сижу я в одном из старых веллинских схронов, что были завалены во время Сошествия, и читаю редкие книги по мироустройству и движению сфер. Кормлю своего демона знаниями.
  
  Ты можешь назвать меня обманщиком, что так плакался о умирающем Ордене, а сам спрятался глубоко в горах, подальше от людских дрязг. Чтож, ты будешь права, хотя мое присутствие не спасет ни Орден, ни память о нем. Боюсь - даже ускорит, ибо я очень многим перешел дорогу за тот год, что просидел на костяном троне, боясь пошевелить даже пальцем.
  
  Когда демон мой пресытится знаниями и чтением, пойду дальше, через хребет Меридиана в дикие земли, танцевать кровавые ритуалы с кочевниками. Может потом подамся в барды или поэты, напишу книгу о своей жизни, переложу свои знания на пергамент.
  
  А, быть может, найду путь в красные земли Моркота и брошу вызов Самаэлю. Вряд ли у меня хватит сил одолеть его, но это будет прекрасным завершением моей затянувшейся жизни.
  Иногда, мне кажется что все родные мне люди, дорогие друзья и просто милые попутчики, что умерли не дожив свой век, отдали не растраченные годы своих жизней мне. И это угнетает меня, а Азраила немало веселит, ибо он обладает знанием о природе моего долголетия.
  
  Хотя его веселит слишком многое из того, что считаю я важным. Эти письма, например, письма которые не будут прочитаны, и останутся без ответа. Но мне нет дела до его смеха.
  
  Буду писать и дальше, до скончания времен или собственной гибели.
  
  Твой брат,
  
  Грегор.
  
  20 дня Малого Сапфира 1209 года от Сошествия
  Из "Писем Грегора Хитца".
  
  После инцидента в Новой Бирме Фронтир продержался еще пятнадцать лет. Находясь под постоянными нападками со стороны знати Закатного королевства и попав в немилость у окрепшей церкви, Орден постепенно лишался влияния, сначала потеряв политическую власть над королевствам, а под конец и денежные накопления, вытягиваемые из ордена бесконечными гражданскими судебными процессами.
  
  В последние годы из Фронтира были вывезены все артефакты и книги, связанные с демонами, все клирики, что несли естества покинули своды родного замка.
  
  Поль, покинув замок через два года после инцидента, скрылся в горах меридиана, и его судьба, как и судьба Малтаила остается неизвестной. Что, само по себе, внушает надежду, ибо пробудившись, второй сын Белиерафонта наверняка бы напомнил о себе миру.
  
  Оставшись без своего основного козыря, Орден был вынужден постоянно отражать политические и судебные нападки. Это требовало огромного количества денежных вливаний, а потому Мастера Фронтира постепенно распродали все патенты и права владения. Но политическую машину было не остановить.
  
  в 1213 году со Дня первого Сошествия (или в 312 году со Дня Второго Сошествия по новому календарю), решением Народного Суда Новой Вирмы, Ордер официально был признан банкротом, его имущество и владение было присуждено пострадавшим, в ходе Инцидента, сторонам.
  
  Судьба Грегора Хитца, после падения Фронтира, покрыта туманом моих домыслов, не подкрепленных документально. Письма его так же не дают подсказок о его путешествий и странствий, хотя, думается мне, те времена достойны легенд не менее чем минувшие или последующие.
  
  Еще меньше известно о его личной жизни, о женщинах и о его потомстве, хотя это благодатная почва для догадок и теорий. В своих письмах он не раз упоминал женщин, встреченных им в своих странствиях, но ни разу не назвал ни одного имени.
  
  У видной политической деятельницы и одаренного исследователя, не раз обвиненного в колдовстве и известной по многим историческим хроникам тех времен, Анастасии Стротской, жены Микаэля, а в последствии и негласной главы дома Вальнарус, была дочь Марианна, родившаяся еще до брака с юным графом. Впрочем, девочка ни чем, кроме разве что исключительного здоровья, в мировой истории не отличилась, и исчезла вместе со своей маленькой дочерью в смутные времена перед падением Бирмы в 1236 году со дня первого Сошествия (335 г).
  
  Это одна из возможных дочерей Хитц, о которых практически не сохранилось информации. Имея возможность построить сильную династию, Грегор продолжал странствовать и изучать мир, не заботясь о своём наследии.
  
  Гораздо меньше известно о судьбе Лины. Девушка пережившая страх плена и смерти на форум "Тишины" и освобожденная клириками, использовала остаток денег но устройство своей в зализывающем свои раны городе. Она поступила в школу при церкви Свидетелей и окончив её, открыла свой трактир, отвоевав одно из лакомых мест у главных ворот города. У неё было шестеро детей от двух мужей, но нет ни малейшего повода подозревать в одном из них отпрыска Хитца.
  
  Имея возможность построить сильную династию, Грегор продолжал странствовать и изучать мир, не заботясь о своём наследии. Его путешествия покрыты мраком незнания, ибо после падения Ордена он писал свои послания давно умершей сестре всё реже. Неизвестно, погиб ли он, или продолжает свои странствия по лику Великой Матери, насмехаясь над скоротечностью людских жизней. В произведениях того же неизвестного автора встречается еще одно, более позднее, упоминание Хитца. И хотя анонимность вызывает сомнения в истинности написанного, все его произведения, как и большинство документов и свидетельств о тех временах, хранятся под особой охраной в одном из тайных архивов Академии Хронологий. А значит, по моему скромному мнению, данное произведение достойно упоминания и доверия.
  
  " Гладкое темное стекло поверхности Черного Холма, памятника ужасающим ошибкам людей, глухо гудело в ответ на четкую поступь тяжелых кожаных сапог. Путник, закутанный в черный походный плащ с серебряным шитьем по кайме, медленно поднимался по изрезанным склонам, стремясь достичь самого сердца проклятого места. Как и вечность до этого дня, над холмом бушевали злые ветра, несмотря на теплые времена, принесенные мягким светом Хеля. Ни одна птица не осмеливалась пролететь над этим черным пятном на прекрасном лике Эрды, ни одна тварь, будь то дрожащий барбышь, или грозный кот, никогда не пробегали вблизи от черного зеркала.
  
  Что уж говорить о людях, что готовы верить в любые выдуманные ужасы. Дурная слава надежно уберегла эти окрестности от заселения, хотя никак не могла остановить любопытствующих глупцов. И вряд ли кто-нибудь плакал потом по ним.
  
  Чем выше поднимался путник, тем сильнее крепчал ветер, цепляясь за полы плаща и норовя сорвать его. В вершину холма ударила молния, что было здесь постоянным явлением. Грохот удара гулом отозвался в мутном зеркале поверхности, заставляя путника остановиться и переждать.
  
  Не ной, Аз, - глухо пробурчал человек, глядя на мрачное небо, - Прорвемся.
  
  Уступ за уступом преодолевал путник, уверенно хватаясь за острые края растрескавшейся под ударами времени зеркальной скалы.
  
  Да, мне это представлялось иначе, - вновь глухо сказал человек, болтаясь под ударами шквального ветра, - Но если он здесь прошел, то и мне надо пройти.
  
  Яр клонился к закату, хотя и в полдень его лучи не пробивались сквозь грозовую шапку облаков, кружащей подобно стае черных птиц над телом поверженного великана. Молнии одна за другой падали на зеркальную поверхность "холма", сотрясая зеркальную глыбу до основания.
  
  Сделав последнее усилие, путник перебросил своё грузное тело через острую кромку и оказался на абсолютно ровной, плоской вершине. Её отполированная поверхность, гладкостью своей напоминало гладь озера в безветренную погоду. И, хотя облака отражались в ней несколько искаженно, это зрелище завораживало.
  
  Путник некоторое время стоял неподвижно, любуясь необычайно прекрасным видом, но после встрепенулся и проворчал, обращаясь к невидимому собеседнику:
  
  Да помню я о времени.
  
  Закутавшись поплотнее в плащ, он двинулся вперед, направляясь в глубь зеркальной равнины. Очередная молния с оглушающим треском обрушилась в самый центр вершины, отзываясь в темной глади глухим звоном.
  
  Путник продолжал шагать вперед, не обращая внимания на стоящий вокруг гул. Он приближался к тому месту, где постепенно гасли последние искры упавшей небесной кары. Достигнув цели своего пути, человек остановился и посмотрел на небо.
  
  Ну, если не получится попробуем зимой повыть на Моркот, - он усмехнулся и, после недолгого молчания кивнул, - Да да, если выживем. Ты готов?
  
  Лишь ветер выл в ответ на его вопрос, чего, по видимому было вполне достаточно. Путник откинул плащ, обнажая голову, с густой копну непослушных черных волос и немолодое уже лицо, с короткой, аккуратной бородкой. На вид ему было лет сорок, а ровные черты его лица говорили о народах, давно сгинувших в пламени времен. Он чему-то усмехнулся и, набрав полную грудь холодного воздуха, принялся кричать в бесконечно кружащиеся грозовые облака.
  
  Тартара! Ты еще не забыл меня?! Это я, Грегор Хитц!
  
  Ветер взвыл и очередная белая стрела сорвалась с небес и ударила всего в нескольких шагах от кричащего, обдав того волной раскаленного воздуха и дождем из искр.
  
  Тартара! Самаэль! Я бросаю тебе вызов!
  
  Искры быстро гасли, уносимые ветром. Некоторые из них уцепились за трепещущий плащ и стали радостно тлеть, пуская струйки прозрачного дыма.
  
  путник чертыхнулся и отстегнул пряжку, удерживающую плащ на плечах, отдавая черную тряпицу на растерзание беснующимся воздушным потоком. Сам путник остался в легкой длинной кожаной куртке, блеклого изумрудного оттенка, в серых, плотно облегающих ноги штанах и высоких сапогах.
  
  Самаэль! Как твой родич, как твой брат, я бросаю тебе вызов! Это мое право! Так сказал Тартара, второй сын Белиерафонта, основатель рода Тартара и великий владыка демонов!
  
  Меж темных клубящихся туч мелькнула очередная светящаяся змея молнии, готовящейся сорваться с на голову нарушителя вековой тишины черного холма.
  
  Сукин ты сын! - путник погрозил кулаком угрожающей белой стреле, мечущейся под округлым брюхом грозового облака, - Я в своем праве! Ты обязан принять мой вызов! Или ты боле не держишь своего слова.
  
  Внезапно ветер стих, перестав трепать полы куртки путника, однако из под зеркальной поверхности холма раздался другой гул, приглушенный, но угрожающий.
  Человек посмотрел вниз и увидел, как сквозь черную муть проступают очертания красных облаков, что плывут по совершенно незнакомому небу.
  
  Ну, понеслась, - усмехнулся путник, - держись, старый друг, сейчас что-то да произайдет.
  
  Молния, что медленно назревала в небесах, наконец покинула своё беспокойное гнездовье и ударила в одинокую человеческую фигуру, растворяя её в своем ослепительном сиянии. Вновь зарычал ветер, унося затухающие искры далеко за пределы непроглядной черной поверхности холма, не оставляя даже малого напоминания о недавно стоящем тут человеке."
  
  Именно таким было последнее упоминание о Грегоре Хитце, великом Основателе Фронтира, бесстрашном охотнике на демонов. Последнее задокументированное и увековеченное на страницах книг. В устных сказаниях и легендах, а так же среди сомнительных песен, поэм и сатирических очерков балагура Митгарда, не раз встречается упоминание о человеке, открывшем секрет вечной жизни и несущим демона в сердце. Иногда описания этого человека совпадают с документальными.
  
  Впрочем, претендовать на звание летописца я не намерен, да и писанину мою сложно назвать документом. И хоть не первый раз в руки мой попадает перо, я еще неопытный новичок в непростом писательском деле, что, несомненно накладывает свои отпечатки на целостность и информативность моего произведения. Что, в то же время, меня уже нисколько не волнует.
  
  Ниже я приведу маленький отрывок, пролог из цикла рассказов "Хождения к каменному престолу" Сатира Митгарда, и, на этом завершу, свой рассказ о Грегоре Хитце, хотя в судьбе многих героев, о которых речь пойдет в дальнейшем, он сыграл немаловажную роль. О чем я, несомненно поведаю тебе, гипотетический читатель, но в своё время. И, хотя данное произведение носит еще более художественный характер, чем предыдущее, а вся жизнь Мидгарда - это нагромождение шуток, обманов и интриг, думаю его слова будут прекрасным завершением первого тома моей работы.
  
  Эпилог
  
   "Хождения к Каменному Престолу
  
  Пролог.
  
  "Коль силу ты свою явил,
  И мир ты ею покорил,
  Жди, что придут к тебе
  В могущество твоё
  Неверующие."
  
  
  Первым был не враг, и даже не искатель славы и богатства. Первым был брат, брошенный на Эрде много сотен лет тому назад. Он просто пришел в нужное место и принялся сотрясать воздух своим могучим голосом, требуя, чтоб его забрали в уютные пески красных пустынь и дали возможность померятся силой с самим Повелителем Демонов, Предводителем каменных Армий и Хозяином Каменного Престола. И это сработало, в первый и последний раз.
  
  Тартара, не мало удивленный таким стечением обстоятельств, открыл небесные двери своих владений и впустил наглеца.
  
  Брат, - молвил Тартара, и от голоса его поднялись красные бури, раздирая в клочья слабых демонов, не успевших укрыться в своих норах, - не чаял я увидеть тебя вновь. Отчего же ты стоишь тут, а не смиренно кормишь червей, как и положено праведному церковнику.
  
  И отвечал брат ему, расправив свои широкие плечи и выпятив свою могучую грудь:
  
  Так негоже мне смиренно червей кормить, коли тот, кого я братом своим называл, предал род людской и уселся на Трон Каменный, что бы чинить злодейства, да Мать Великую премерзкой демонической породой осквернять.
  
  Не тронули слове его душу каменную Повелителя Демонов, Предводителя каменных Армий и Хозяина Каменного Престола, ибо не осталось в нем ничего человеческого, кроме, разве что любопытства да тоски.
  
  Брат ты мне на словах лишь, - от зычного голоса Тартары затряслись в ужасе сами владыки, что сидели у каменного престола, прикованные черными цепями к тяжелой каменной короне, - а потому нет права у тебя на престол мой.
  
  Рассмеялся брат его, уперев кулаки в бока свои.
  
  Испугался, маленький засранец. Вспомнил, как я тебе задницу в приюте надрал, сразу стал за громкими словами спасения искать.
  
  Усмехнулся Тартара, дивясь глупости и наглости названного родственничка своего и махнул рукой.
  
  Ну, коли ты и вправду жаждешь побороться за право восседать на этом каменном стульчаке, то давай как все, преодолей красную пустыню, прорвись сквозь ряды моих Каменных Армий, сразись с семью владыками, главами демонических семей, а уже после бейся со мной. Таков путь бросившего вызов Мне, Тартаре. Повелителю Демонов, Предводителю каменных Армий и Хозяину Каменного Престола.
  
  И уж было собрался великий Повелитель забросить наглеца в самую глушь красных каменных пустынь Моркота. как тот вновь раскрыл свой надменный рот.
  
  Погодь, братец. Ведь я могу преодолевать препятствия любыми способами?
  
  Ну, - кивнул Тартара, загремев черными цепями, - допустим, любыми.
  
  заулыбался наглец, потирая свои руки.
  
  Ну тогда я уже сделал это, воспользовавшись твоим любопытством и нашим родством.
  
  Возвопили владыки, зарычали, зашипели и закричали, возмущаясь наглости и надменности ничтожного существа, что смело бросить вызов самому Повелителю Демонов, Предводителю каменных Армий и Хозяину Каменного Престола. Но сам Повелитель звонко расхохотался, сотрясая мощью своего веселья и пески красных пустынь своих владений, и белые камни скал владений умерших вирмов. И смолкли владыки, видя его настроение, и присмирели, только зло сверкали несчетными мириадами глаз на наглого нарушителя.
  
  Будь по твоему, - прогремел ответ Тартары, - ты достиг подножия Престола. но как же ты одолеешь семерых владык, глав семи демонических семей?
  
  Наглец весело хлопнул в ладоши и широко улыбнулся.
  
  С помощью гордости твоей, братец. с помощью твоего честолюбия.
  
  И вновь зашумели владыки, и вновь тартара утихомирил их, желая послушать, что же скажет наглец.
  
  Негоже человеку главенствовать над тварями красных пустынь, если он и себе подобных одолеть не способен. Спускайся со своего стула и бейся со мной. как человек с человеком, ибо докажу я, что не годен ты в повелители, - вещал наглый гость, пальцам тыча в повелителя Демонов, Предводителя каменных Армий и Хозяина Каменного Престола, - Не справляешься ты, ибо все это время, там, на лике Великой матери, прибирал я мусор, что кусками валился с твоих, рассыпающихся владений.
  
  Улыбнулся Тартара, дернул за черные цепи, осаживая кинувшихся на человечешку владык и спросил:
  
  Не уж ли считаешь ты, что справишься лучше меня, коли займешь мой Каменный Престол?
  
  Да ссать я хотел на твой стульчак, - отвечал ему наглец, демонстрируя орган, за вывод мочи ответственный, - но коли выхода иного нет, я уж найду управу на твоих распоясавшихся псов!
  
  Вновь бросились владыки вперед. и вновь железная рука Повелителя жестоко стянула цепи, что обвивали их шеи.
  
  Ну чтож, - молвил Тартара, поднимаясь с Каменного Престола, - если не моей гордыней, то своей наглостью удивил ты меня. Пусть будут повержены владыки, хоть ты и ни разу не коснулся их.
  
  Снял он каменную корону, и стала та недвижимой частью Каменного Престола, и вросли владыки в землю, будь-то каменные.
  
  Но ты призывал меня биться как человек с человеком, - молвил Тартара, спускаясь по каменным ступеням на красную землю своих владений, - а сам в демона в себе носишь и из него силы черпаешь.
  
  Кивнул наглец, соглашаясь с доводами Повелителя Демонов.
  
  Ну так вытащи тварь эту из меня, - махнул он рукой, - достало уже таскаться с ним.
  
  И вновь Тартара почувствовал удивление.
  
  Но коли разъединить вас, то умрешь ты, состарившись в считанные мгновения.
  
  И вновь кивнул наглец, соглашаясь и с этим.
  
  А мне и тех мгновений хватит, чтоб одолеть тебя, - надменно произнес человечишка, глядя на Повелителя Демонов, Предводителя каменных Армий и Хозяина Каменного Престола снизу вверх.
  
  Смех Тартары сотряс саму Великую Мать. Он очертил вокруг себя большей круг в красном песке и молвил:
  
  Коли переступишь ты линию эту, отделится демон твой от тебя и начнется наша битва. Ты умрешь ровно через то время, что требуется камню, чтобы упасть с Моркота на Эрду, и если за это время ты одолеешь меня, как человек человека, как брат брата, голыми руками, то признаю я твоё превосходство и уступлю Каменный Престол. Но если не сумеешь, то жизнь твоя погаснет, словно пламя свечи под ветрами красных пустынь.
  
  Согласился наглец на такие условия и скинул с себя одежды свои. оставшись перед Тартарой в одном лишь исподнем. Повелитель, будучи верным своему слову, сбросил свой демонический аспект и предстал в круге как человек, пренебрегающий каким либо одеянием.
  
  Набрал наглец полную грудь жаркого воздуха и прыгнул через линию, что вмиг рассекла его существо на двое, человека пропустив внутрь, а огромную черную птицу в огненной короне оставив снаружи.
  
  В два скачка достиг наглец противника своего и, не обращая внимания на сокрушительные удары, что послал Тартара ему на встречу, обхватил брата своего руками и ногами, лишая движения и валя на красные пески.
  
  Все крепче сжимались братские объятья, во больше вздувались мышцы наглеца, все труднее становилось дышать Повелители и никакие попытки и ухищрения не могли помочь ему разомкнуть братских рук. И почувствовал Тартара, как хрустят кости его, готовые переломиться от медвежьей хватке, и понял. что проигрывает он поединок.
  
  Но время беспощадно шло вперед. Вот уже и седина пробилась сквозь черные кудри, а после и выпадать стали его волосы. Слабели руки, усыхали великие мускулы, и Тартара, вновь напряг своё мощное тело и легко стряхнул противника, отбросив к краю линий мощным толчком ноги.
  
  Закряхтел наглец, засучил конечностями, но не было уже у него сил чтобы подняться. Он усыхал, превращаясь в скелет, обтянутый морщинистой пятнистой кожей, тяжело и надрывно хватая последние глотки живительного воздуха, и бледная уже протянула к нему свои серые руки.
  
  Довольно, - сказал Тартара и поднял свой аспект, и вновь тело наглеца стало наливаться силой и молодостью, а Бледная отступила, досадливо цыкнув на Повелителя Демонов, Предводителя каменных Армий и Хозяина Каменного Трона.
  
  Медленно поднялся наглец, судорожно моргая в попытке прогнать бесцветное наваждение.
  
  Ты проиграл, а значит, подобно всем умершим, ты лишаешься права вновь бросать вызов и претендовать на Каменный Престол, - молвил Тартара, вновь поднимаясь по каменным ступеням к своему Престолу, - Но ты преподал мне ценный урок, а потому я сохраню тебе твою долгую жизнь.
  
  Гордо стоял наглец, выпятив грудь и расставив плечи, и смотрел на Великого Повелителя Демонов и... ну, все те регалий, коими следует непременно именовать всякого Повелителя Демонов, Предводителя каменных Армий и Хозяина Каменного Престола.
  
  Что же до тебя, демон, - обратил Тартара свой взор на черную птицу, что склонилась у подножья престола в поклоне, - то как пожелаешь ты. Можешь остаться и служить мне, как свободный хищник красных пустынь, или можешь вновь связать себя узами с этим человеком, продолжить свои скитания по лику Великой Матери, но лишив себя навсегда возможности претендовать на Каменный Престол.
  
  Переглянулись наглец и черная птица, усмехнулись и вновь устремили взоры свои на Великого Повелителя.
  
  Я бы желал вновь стать вечным спутником этого смертного, чтобы продолжать изучать мир и странствовать по лику Великой Матери, - проскрежетала птица, вновь почтительно склонив голову.
  
  А ты, брат, - взор Тартары вернулся к наглецу, - примешь ли ты демона обратно в тело своё, ведь жизнь твоя боле не зависит от его силы?
  
  Вновь переглянулся наглец с черной птицей, и молвил:
  
  Я бы желал, чтобы он стал моим вечным спутником, чтобы продолжать изучать мир и странствовать по лику Великой Матери.
  
  Кивнул Повелитель Демонов и исполнил их желание, объединив два разных естества в одно. И выслал он цельного наглеца обратно, сбросив с Моркота на Эрду. и боле никогда не велся на провокации наглецов и хитрецов. Что немало попортило мне планы.
  
  Сатир Митгард"
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"