Емельянов Афанасий Львович : другие произведения.

Дева света

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сетар после долгих лет службы в армии Третии вел спокойную жизнь в деревушке на юге безмятежного Храмира. Но однажды ласточка приносит послание из далекой столицы. Послание, которое тревожит старую рану на сердце и заставляет вспомнить о былых чувствах.

1

  
   "Третия. Молодая наследница Храмовых земель, зовущая себя Старой Державой. Бескрайние равнины Храмтана и дремучий Мирской лес, гостеприимные низовья Светозарной и недружелюбные Темные горы. Города и деревушки разбросаны нынче везде, где только можно жить, но первозданного облика страны они не изменили.
   Скажете, время требует перемен? Я отвечу вот что: покинув в юношестве Запад, цветущий Последней эпохой, я так и не вернулся на родную землю. Моей родиной стала Третия.
   Да, кто-то назовет третийцев закостенелым народом и отчасти будет прав. Но меня, успевшего на службе и после нее хорошо узнать коренных жителей, всегда подкупали в них другие качества. Это удивительное и противоречивое сочетание: приверженность традициям и в то же время простое ко всему отношение.
   Кому как не мне знать, что не все местные обычаи легко понять и принять. Но чтить свое прошлое, хранить историю не менее важно, чем радоваться жизни нынешней и смотреть с надеждой в будущее..."
  
   Сетар вспомнил о своем прошлом и со вздохом облокотился о хлипкий сосновый стол, отчего тот закачался.
   - Чтоб меня Черт забрал... - он покачал головой.
   Уже несколько лет он жил один, поэтому вернул себе армейскую привычку ругаться вслух: никто не слышит, и успокаиваешься быстро.
   - Точно у всех есть будущее, куда можно смотреть, - продолжал он ворчать, вырывая лист из чистой книги. - Говорил я Абару - это дело не для меня. "Отвлекусь" я, уж конечно... Пускай историей занимаются летописцы.
   Сетар подошел к распахнутому окну и оперся о подоконник. И зачем он затеял это путешествие? Но вот обдал освежающий речной ветер, и мягкие лучи восходящего солнца коснулись лица. Вид реки Предлесницы, тихо петляющей вдоль опушки березового леса, всегда его успокаивал. Сетар взглянул на дорогой кожаный переплет книги, полистал приятные на ощупь страницы из прессованного атласа и решил, что негоже портить подарок, тем более такой дорогой. "В пути может пригодиться, - подумал он. - И кто знает, когда теперь вернусь. Будет хоть что-то на память".
   Положив эту, как ему виделось, безделушку на стол, он вышел из дому на свою последнюю прогулку по Приречным Холмам перед отбытием. Хлоп! - скрипучая дверь по обыкновению любезно закрылась за ним сама.
  
   На дворе встречала трель ручных соловьев, что гнездились в кустах крыжовника и барбариса по всей округе. Птицы заливисто славили весну, а с другой стороны реки доносился ответ пересмешников. Сетар глубоко вздохнул и осмотрелся. Его старый домик стоял на Красном холме, одном из самых высоких в деревне, и отсюда другие холмы, усеянные хибарами и землянками, видны были как на ладони. Мысленно наметив себе сегодняшний маршрут, он спустился к общей дорожке по каменной тропе (которую некогда сам замостил) и неспешно двинулся к Большому Саду. Глядя по сторонам, он лишь сейчас заметил себе, что калитки в Холмах никогда не закрывали. А низенькие заборы защищают ухоженные участки разве что от кролей - даже нет, скорей их ставили просто для красоты. Да, третийцы умели забывать невзгоды, ведь меньше четверти века минуло со времени последней войны.
   Чу! Что это там, в кустах, напротив лачуги портного Олора? Сетар спокойно проходит мимо, будто ничего не подозревает. Одно мгновение, и ватага соседской ребятни набросилась на него с веточками орешника в руках.
   - Нарушитель границы! - кричали дети.
   - Хорошо, хорошо! - сдался он, без сил падая на траву. - Молю, сложите оружие!
   - Ты вторгся в наши владения, чужак! - молвила девочка с косами - на вид, самая младшая. - Боюсь, придется тебя казнить.
   - Как же мне избежать казни, госпожа? - вопросил нарушитель.
   - Расскажи сказку! - кроха сложила бровки домиком и запрыгала, потрясая ручками в нетерпении.
   - Ну ребята! - Сетар посерьезнел и поднялся. - Сегодня очередь Одии рассказывать выходную сказку. Я и не заготовил ничего.
   Дети сразу расстроились, однако он поспешил добавить:
   -...Ничего, кроме этого! - и под радостные возгласы протянул им руки, полные печенья с шоколадом, без которого никогда из дома не выходил. А как иначе передвигаться по столь опасной местности?
   Сетар продолжил путь, но пару раз оборачивался и с улыбкой смотрел на детей, уже затевающих новую игру. Как ему будет всего этого не хватать! Но что делать? В своем нежданном письме Делия ясно дала понять, что нуждается именно в его помощи и ничьей более.
  
   Он выдохнул и прибавил ходу. Раньше воспоминания о ней каждый раз пронзали сердце болью. Но теперь, в ожидании встречи со своей прошлой любовью, все переменилось. Появилась надежда, что это мерзкое чувство одиночества больше никогда к нему не вернется.
   А ведь если вспомнить, он почти забыл Делию, которая три года тому назад бросила родной край ради жизни в столице вместе с сестрой Канией (хотя истинная причина была, конечно, другой). Для виду она писала, звала его, но лишь первый год. Со временем уверенность крепла: жизнь без нее не кончается. Приступы тоски стали реже.
   Тогда он был новым жителем Холмов, но в деревне его скоро полюбили, а друзья Абар и Бомар не давали унывать.
   Два года спокойной жизни, и вдруг на тебе! Ласточка приносит письмо. Да какое там письмо - записку. Сетар достал из нагрудного кармана обрывок карты с отметкой о месте встречи и небольшой листок. Неровным, но узнаваемым почерком на нем было написано: "Я в опасности! Приезжай, ты нужен мне! Ведь остался самым дорогим мне человеком, только тебе я доверяю! Лишь твоей воле я отдам свою судьбу! И знай, я ничего не забыла... Жду тебя через десять дней у южного подножия гор". Как отчаянно и как искренне - не чета старым письмам, что были так холодны, так пропитаны ее равнодушием. Она словно опомнилась. И эта пара строчек всколыхнула дремавшие чувства.
   Сетар ведь тоже ничего не забыл. Однако немало времени утекло, и от чувств остались лишь воспоминания. Он не знал, сможет ли вернуться любовь, и хочет ли он сам ее вернуть. Но Делия подарила ему несколько лет счастья, и Сетар не мог оставить ее в беде.
   Поэтому он очертя голову пускается в путешествие на юг - напрямик на юг, через Волчьи перевалы Темных гор! Дорога с востока по Вершинному переходу займет две трети луны, а о кружном западном пути вдоль подножия по Серпистому тракту не может быть и речи - дороги размыты. Кто знает, когда отправлена записка - временем рисковать нельзя и придется рискнуть собой. Почему же она пишет так поздно? Почему указывает место встречи у подножия гор, а не в столице? Делия не оставила ему выбора, и это тоже на нее похоже. Что ж, бывалому солдату рисковать - не привыкать. Как все это будоражит застоявшуюся кровь!
   Но никто не ходил тропой перевалов в одиночку - надо искать спутников, да не простых странников или, упаси бог, пилигримов. Здесь нужны проверенные люди, а лучше - следопыты. И как назло из деревенских самые хорошие знакомства в соседних поселениях имелись у скряги Врио: этот змей метит на освободившееся место старейшины - лишний повод отсюда уехать.
   А вот и он, легок на помине: непривычно было видеть его лысину средь пышных кустов Большого Сада, где обычно нечем поживится, разве только соловьиным хлебом. "Сидит на скамье, дожидается очередной выгодной сделки, - подумал Сетар. - Но со мной ему нечего ловить". Через мгновение член совета Приречных Холмов тоже заметил его и взглядом предложил пройти в беседку, куда и направился сам.
   - Ты опоздал, - сказал он сквозь нервную, натянутую улыбку. - Назначено было на половину десятого.
   Врио подал расслабленную руку, будто протянул кисть винограда на пробу. Сетар с такими не церемонился. Он поздоровался за двоих и пожал руку вдвое сильнее обычного.
   - Были дела, - коротко ответил он и сел, не без удовольствия посмотрев на искривленное гримасой боли лицо вельможи.
   - Это была... необычная просьба, - начал тот. - Каковы причины для такой спешки?
   - Ой, брось, - устало ответил Сетар. - Это не просьба, а, как ты говоришь, "деловое предложение". Поэтому причины давай-ка я оставлю при себе.
   - Зачем так грубо? - Врио поднял руки в извиняющемся жесте. - Я же все устроил.
   - Четыре золотых, - предложил цену Сетар без лишних разговоров.
   Он понимал, что придется отдать вдвое, если не втрое больше, но с чего-то надо было начать торг. Однако член совета, к удивлению, дал мгновенное согласие, притом еще подробно рассказал, где и с кем встречаться. Даже поделился сведениями, у кого дешевле купить лошадь - редкая услужливость для такого человека.
   - Две лошади, две! - в беседку, с криком размахивая походной палкой, влетела девушка в легком голубом дублете и коротких льняных штанах - с кружевами.
   Кителиа все-таки решилась пойти с ним, хоть и припозднилась. Ее ухоженное круглое личико сияло румянцем: щеки, лоб и даже кончик вздернутого носа зарделись. Пышные черные локоны уже растрепались - прическа тоже пошла насмарку. Большие голубые глаза светились озорными огоньками. Взволнованная девушка походила на невесту, сбежавшую из-под венца.
   Впрочем, она и правда что сбежала. Одному Создателю известно, как отец поддался капризу обычно такой кроткой дочери и позволил ей покинуть дом. Но сейчас она стоит здесь и как всегда молчаливо улыбается. Тяжело дышит, по-ребячески подняв густые брови, и тупит взор - стесняется своей чувственной вспышки.
   - Ну что, горе ты мое, не отпускаешь меня одного? - Сетар еще больше взъерошил ее волосы.
   Девушка радостно кивнула. Да, пожалуй, она слишком много улыбалась. Что же случится с ней в пути? Мир за пределами деревни не так приветлив, как местные жители. Она точно будет лишней помехой в дороге, однако Сетар не мог ей отказать. По странному обычаю деревни новых одиноких поселенцев роднили с одной из местных семей. Он в свое время стал членом семьи Оленьей Рощи, с тех пор Кителиа - его названая сестра.
   Они часто встречались, болтали в Саду или пропускали по чашке чаю у бабушки Итлайи - в общем, были дружны. Они были даже очень дружны, несмотря на ее возраст, что Сетара всегда удивляло. Именно она, а не товарищи по службе, старалась поддерживать его в самые трудные мгновения. Возможно, все потому, что назваными родственниками быть проще, ведь они не докучали друг другу в детстве или при воспитании.
   Сетар редко задавался такими вопросами. Сейчас он лишь думал о том, что брать с собой купеческую дочь, не видавшую жизни, - не только опасно для нее, но и потеря драгоценного времени для него.
   - Эх, Кита, - вздохнул он. - Пожалею я об этом. Сидеть бы тебе лучше преспокойно дома за прялкой, как и полагается.
   Девушка до последнего сомневалась в его решении и теперь счастливая повисла у него на шее.
   - Беги живо домой! - Сетар освободился от объятий. - Знаю, сколько ты собираешься.
   Он шлепнул ее вдогонку по бедру, и Кителиа, широко размахивая руками и припрыгивая на бегу, понеслась к своему дому на Косматом Холме.
  
   Его поклажа была готова еще вчера. Сетар не любил долгих проводов и планировал отправиться на южной полуденной повозке. С кем следовало, он уже простился, а остальные лишь поднимут ненужный шум.
   И вот он дома. Надолго ли он его покинет? Сильно ли будет скучать? Но сейчас некогда предаваться светлым воспоминаниям - скорые сборы, и в дорогу. Перед уходом Сетар взглянул в зеркало: плотная кожаная солдатская роба Первого отряда, богатые щитки из железного дерева, походный черный плащ - он думал разглядеть в отражении себя прежнего, но увы. Друзья говорили: "Рановато тебе стареть". Однако и три дюжины лет - не шутки, и годы спокойствия в мире, но не в душе наложили свой отпечаток. Так что вопреки желанию он предстал перед собой тем, кем, в сущности, и был - подуставшим от оседлой жизни солдатом в поисках приключений. А зачесанные назад каштановые волосы, обострившиеся черты лица и все еще ясные глаза придавали его виду даже некую обманчивую деловитость. Хотя в ближайшее время она весьма пригодится. Сетар опробовал перед зеркалом несколько серьезных мин, усмехнулся своим навыкам лицедейства и с легким сердцем ступил за порог.
  

* * *

   "Опять днем весьма прохладно, а ночью и дождь может пойти. Вот вам и весенняя пора... Но шут с ней, с погодой - чертовски приятно видеть девственные леса и поля Храмира. А вон и стадо диких лошадей пасется. Обуздать одну такую - домчался бы быстрей ветра!
   Засиделся я в деревне. Чем бы ни обернулась моя затея, а кости размять полезно будет. И боевой дух еще отнюдь не угас! Предвкушение опасного перехода порой бередит ум наравне с ожиданием встречи с Делией. Я немного даже опасаюсь, что слухи про Волчьи перевалы окажутся сказками, и нас ждет нудная неделя преодоления гор. Походные заметки поэтому не помешают - в борьбе со скукой и тяжелыми мыслями. Все-таки подарок Абара пригодился. Но на первый день работы с пером уже достаточно. Мы преодолели лишь две трети пути до постоялого двора на развилке, а солнце уже садится. Надо подогнать извозчика, иначе дотемна не успеем".
   Сетар бережно уложил книгу в суму и прошел вперед по трясущейся телеге. Он извлек из мошны пару серебряных, дабы уговорить провожатого не жалеть свою кобылу, - язык денег торговцы понимали лучше всего. Извозчик молча принял монеты, звонко хлестнул поводьями, и лошадь прибавила ходу.
   Сетар вернулся на место и взглянул на Кителию. Она, чуть наклонив голову, улыбнулась в ответ. В первые часы девушка беспокойно посматривала в сторону дома и печально вздыхала. Но затем она как-то себя приободрила и теперь даже вспомнила о своей забавной походной привычке сочинять и петь о том, что видишь.
  

Свет луны блестит о камни -

Дождик начинается.

Надо не грустить о доме

Светлоглазой страннице.

Сколько новых верст минуем -

Долог путь туда-обратно.

Но на пару с милым другом

Он лишь миг... тарам-папарам.

  
   Не сумев придумать завершение, она засмущалась.
   - Ох, Кита, - Сетар покачал головой, но не сдержал улыбки. - Тебе же двадцать три. В следующем году посвящение в девы, а ты до сих пор как дитя.
   Она лишь пожала плечами, ничего не ответив. Любое обвинение разбивалось об эту непосредственность. Раньше Сетар злился на нее по пустякам: за неуместное ребячество, за молчание, когда надо говорить, и болтливость, когда стоило бы промолчать, за дурацкую привычку молиться древним Духам, несмотря на веру в Создателя. Но подруга всегда лишь пожимала плечами, и со временем он просто привык.
   Вскоре луна потонула в сгустившихся тучах, и путникам пришлось пережить пару часов волнительного ожидания, пока наконец за очередным холмом не показались огни сельской местности.
   - Откуда эти дома? Разве Лиственница не в лесу? - спросила девушка. - Боже, подумать только, я никогда не была на юге!
   - Деревня в роще, как я и говорил, - Сетар указал на предгорные холмы, сплошь покрытые густым лесом на юго-востоке. - А постоялый двор вынесен к дороге. Здесь большая развязка: по тракту на запад можно пойти вокруг, мы же пойдем на юг, через Темные горы.
   - Когда вспоминаю о перевалах, у меня мурашки по коже! - приглушенно молвила Кителиа и прижала руки к груди. - Я не глупая трусиха, чтоб напугаться от всяких бредней, но ведь жуть, что рассказывают!
   - Ты именно глупая трусиха, - заверил ее Сетар. - Но не волнуйся, ничего с нами не случи..., - он не успел договорить, потому что получил болезненный тычок палкой в живот.
   - Ты точно продолжаешь тренировки? А то палка глубоко ушла, - девушка рассмеялась, прикрыв ладошкой рот. Освобождение от оков родительского очага определенно пошло ей на пользу.
  
   Повозка сделала короткую остановку около вывески "У Дора" и одиноко тронулась на запад. Сетар, окинув взглядом россыпь построек на дворе, сразу заприметил большой дом с верандой, из окон которого бил яркий свет. Уж пивную он узнает всегда.
   По мере приближения к ней нарастал шум криков и грохота мебели - жизнь в харчевне кипела. Он открыл дверь и... Конечно, какой выходной в "пивной на проезде" обойдется без хорошей драки! Перевернутые столы, стулья в качестве орудий, звон бьющейся посуды и мелькавшие перед глазами побитые, но довольные лица участников. Сетар застыл в дверном проеме и, опершись плечом о косяк, с умилением наблюдал, как люди разного происхождения, верования и положения в обществе мутузят друг друга, не жалея сил.
   - Может, нам не сюда? - с надеждой спросила Кителиа, выглянув из-за его плеча.
   - Нет, мы в нужном месте, - довольно ответил Сетар. - Пойдем-пойдем.
   Путники присели за стол у входа. Здесь посетителей волна потасовки еще не накрыла, однако и не испугала. За соседним столом сидел, положа ногу на ногу, и покуривал трубку сухой беззубый старичок в фермерской шляпе. С подчеркнутой безмятежностью он почесывал свою седую щетину.
   - Из-за чего кутерьма? - обратился к нему Сетар.
   - Это ж постоялый двор на разъезде, дружок, - захрипел тот. - Столько народу - повод всегда найдется. Сегодня один детина из Ярости задирался на счет лучников Тыльного полка Дружины - дескать, те "ленивые, и вообще толку от них, как от катапульты с сеном". Оно, конечно, правда. Но зачем так невежливо? - вот и завертелось. А ты чего не встанешь плечом за родную Дружину? Или наручи Первого Отряда тебе от батюшки достались?
   - По молодости я бы в таком деле принял участие без раздумий.
   - Правильно, - поддержала Кителиа. - Ты ж не юный болван, чтоб бездумно лезть в чужую разборку.
   - Не юный, - согласился Сетар и снял плащ. - Поэтому теперь я подумал и понял, что поучаствовать обязан, - и прежде чем девушка успела что-то сказать, он с задорным криком вклинился в толпу.
  
   Он никогда не отличался силой и крепкими кулаками. Но он был ловок и проворен - то, что нужно, чтобы выйти победителем в пьяной драке. И он таки остался один на один с последним противником. Вот только это была подвыпившая девица. Хуже того хмель и потрепанный вид не могли скрыть ее небывалой для воительницы красоты.
   Волнистые русые волосы беспорядочно спадали на плечи и чуть закрывали точеное лицо с правильными чертами. Карие глаза исподлобья смотрели на соперника с диким огнем. Высокая стать крепкого и в то же время изящного тела внушала почтение. Раздувая ноздри и скалясь, она была похожа на хищницу, готовящую последнюю атаку на загнанную жертву.
   На ее плече красовалась черная нашивка с изображением Духа Бури. Одежду можно украсть, но манера рукопашного боя давала понять, что именно к этому роду войск Ярости она принадлежит. Выглядела она изнуренной, как и противник, но надеяться на легкую победу было бы большой ошибкой. Женщинам-солдатам в Третии поблажек не давали - норовистые и волевые девы севера страны нередко шли в армию и служили по общему уставу.
   - Думаю, стоит закончить и разойтись миром, - промолвил Сетар, глотая воздух.
   - Много захотел, - ответила она ему мягким низким голосом. - Я думаю, ты просто испугался.
   Одобрительные возгласы раздались у нее за спиной. Остальные бойцы, кто был в сознании, слишком вымотались. Они уступили место двух самым стойким и разделились на два лагеря наблюдателей.
   - Я готов признать поражение - все что угодно, лишь бы не пришлось избивать женщину.
   Теперь уже хохот прокатился по рядам зрителей, болевших за Сетара, а он тем временем бросил незаметный взгляд на управляющего.
   - Все, ребята, - объявил тот твердым голосом. - По-моему, ни чья не взяла, и это справедливо в таком достойном противостоянии. На сегодня хватит. Советую побитым отчаливать на боковую и залечить ушибы: по нашей счастливой традиции за мебель платят те, кто очнется последним.
  
   С чувством выполненного долга и помятыми лицами драчуны покинули поле боя, попутно обсуждая заварушку друг с другом, будь то соратник или противник. Они разбрелись по своим постоялым домам, рассыпанным по двору вокруг пивной. Их примеру последовали и гости из Приречных Холмов, которые без труда отыскали место своего ночлега: Врио заказал им две койки в доме с вывеской в виде бараньей ноги.
   Это были обычные бараки, но обставленные с теплотой и заботой, дабы и простые миряне, и придворные особы могли здесь почувствовать себя уютно. Лишь оставшись наедине с другом, воспитанная Кителиа позволила себе выразить негодование:
   - Зачем ты к ним полез, обалдуй? - упрекала она его, протирая ссадины. - Вот надо тебе нарваться на неприятности в первый же вечер!
   - Надо, - ответил Сетар. - Лучший способ завести друзей - хорошенько подраться. Не думай, что мне самому это по нраву.
   - Какой же лучший? Ты мог сильно пострадать!
   - Это навряд ли. Я не был пьян и больше уклонялся от ударов, чем сам их наносил. Однако управляющий вовремя нас остановил - чтоб не было недовольных. Надо завтра его отблагодарить, ведь я сомневался в своем превосходстве над воительницей. Что, если бы она взяла верх? Представь, какова потеха одним и унижение другим.
   - Тебе-то что с того? - не унималась Кителиа. - Зачем тебе друзья средь этого сброда? Как же Делия? Время-то не ждет.
   - Лишь о нем мои мысли, - вздохнул Сетар. - Завтра утром встреча с проводниками, и вечером мы должны отправляться. Их двое, еще я и ты, мой милый грузок. Поверь, нас мало для безопасного перехода через перевалы. Нужно прямо здесь искать других спутников, и побыстрее. Наемников у развязки много - солдаты, следопыты, охотники.
   - С этим отребьем идти?! Ну уж нет! Мало ли чего они с нами сделают!
   - Здесь так не поступают, поверь. Хорошая слава быстро летит, а дурная - быстрее. К тому же, я не купец, красть у меня нечего, а сопровождение - хлеб наемника. Лучше иметь возможность делать свою работу, чем один раз своровать наши жалкие... - он высыпал содержимое кошелька и пересчитал монеты, - десять золотых да сотню серебряных.
   Девушке нечего было ответить, и она призадумалась. Она вообще-то была отнюдь не дурочкой.
   - А знаешь, ты рассуждаешь совсем не по-солдатски, - молвила Кителиа, поразмыслив. - И вот я вспоминаю: ты никогда не заводил разговора о службе, а мне бы хотелось послушать.
   Сетар понапрасну не касался своего темного прошлого, чтобы в деревне не возникало лишних вопросов. Каждый имеет право на свои секреты. Однако его подруга, обычно застенчивая молчунья, редко была столь словоохотлива, и этот ее настрой хотелось поддержать. Тем более он несправедливо мало рассказывал ей о себе.
   - Как ты знаешь, я не третиец, - начал Сетар, и девушка уселась поудобней. - Моя семья покинула родные края из-за постоянных распрей соседних народов. Может, я видел в этом некую трусость, может, просто упрямым был - так или иначе, с юных лет определился служить. Как иноземец, попал я в армию Порядка, а не Ярости, куда чужаков принимали с большим трудом. И тем лучше, ведь ярость - это то, что в крови истинного третийца, человека прямого, действующего по наитию и по велению сердца, без размена на мелочи. Ты же знаешь, я совсем не такой.
   В своей армии я быстро дослужился до Дружины - передового отделения войск Порядка наравне с Яростной Бурей. О, какие надежды я тогда питал! Мечты о кровопролитных сражениях, походах, грабежах вражеских поселений... да-да, не удивляйся, мы в отряде частенько даже делили воображаемые трофеи - настолько идея безнаказанного грабежа привлекает солдата. А ведь для мирного жителя мародер хуже чумы... Хорошо, что всего этого не было. Редко когда на границе выпадал случай сразиться с неприятелем, готовым дать отпор.
   Наш отряд частенько простаивал без дела, и я много внимания уделял не строевой подготовке, а другим занятиям: распределял пищу по дням, рассчитывал маршруты, и всякое такое. Бойцом великим не стал, но работы для головы в армии тоже хватает. Шутка ли, любой вожак вопреки представлениям мирян гораздо больше времени проводит за картой и письмами, чем в бою.
   Так что лет через пять и я вполне мог бы возглавить свой Первый Отряд на смену нашему старику Одноглазому Борволу, кабы не нашлись причины в противовес этому заманчивому будущему. Я всерьез подумывал оставить службу, и когда в одну из Вольных недель я повстречал Делию, все было решено. Дальше ты знаешь.
   - Да, - подтвердила Кителиа. - И про Порядок и Ярость я тоже слыхала. Они же части одной армии, как можно друг друга ненавидеть?
   - Это не ненависть, а борьба за первенство, за влияние - так и в жизни. В наших войсках всегда было негласное противоборство исконных жителей в лице Ярости и других поселенцев Третии в лице Порядка. Однако по иронии судьбы такое столкновение лбами - один из немногих путей сблизить народы нашей страны. Думаю, во многом поэтому армия до сих пор столь велика, хотя уже много лет мы живем в мире.
   - Но, Создатель, зачем устраивать такие побоища? - она сжала его руку.
   - А чем еще военному человеку развлечь себя в мирное время?
   Больше Кителиа ничего не спросила, чему Сетар был только рад: о причине своего ухода со службы он бы ни за что не поведал, а подруга могла обидеться.
   К его удивлению, избалованная домашним уютом девушка с легкостью уснула на жесткой кровати прямо в походной одежде. А вот Сетара обуревали раздумья, и он почти всю ночь не смыкал глаз. Решится ли кто-то пойти через перевалы за те гроши, которые он мог предложить? На это мало надежды, разве что голодные до приключений скитальцы вдохновятся его порывом. И то - скорее, молодежь, которую компания неподготовленной к походам, но миловидной Кителии не отпугнет.
  

* * *

   Следующим утром Сетар не мешкая отправился в пивную. Он не рассчитывал застать многих постояльцев в такое время, но этого и не требовалось - дюжины завсегдатаев из деревни вполне хватит.
   - Прошу внимания! - объявил он с порога. Гости взглянули на него как на очередного пропитого попрошайку, и он прибавил твердости голосу. - Я человек дела, поэтому долго трепать языком не стану. Я сегодня-завтра отправляюсь на юг через Волчьи перевалы. Со мной лишь трое спутников, и мне нужны еще люди. Плачу серебром им и серебром тем, кто приведет их к Бараньему дому, - и, не дожидаясь ответа, он покинул харчевню.
  
   Встреча с провожатыми была намечена на полдень. Сетар отправился на поиски Кителии, которая сегодня встала чуть свет, куда-то пошла и с тех пор не показывалась. Он бродил по тесному грязному двору и не понимал, где в столь унылом месте могла надолго задержаться подруга. Но когда он увидел вывеску "Волшебная лавка" на старой избе у опушки, все стало ясно.
   Он ступил за порог, и дверь приветствовала нового гостя перезвоном медных колокольчиков. Внутри все пестрело диковинными предметами, что были беспорядочно разложены по прилавками и развешаны по стенам. Кителиа сидела в глубине дома за столиком, положа руку на прозрачный шар размером с репу. Прикрыв глаза, она наслаждалась звуками арфы, которые он издавал, и не сразу заметила вошедшего.
   - Что присмотрела? - спросил Сетар погромче.
   Она вздрогнула, но, узнав знакомый голос, улыбнулась и открыла глаза. Музыка прекратилась.
   - Гляди, какая штуковина! - она указала на шарик. - Прикоснись, и заиграет приятную музыку. Это же волшебство!
   - Наивная ты. Волшебства в нашей стране сейчас нет.
   - Как это нет? - донесся мягкий голос из коморки. Через мгновение его обладатель предстал перед гостями с руками, полными новых побрякушек. - Многие вещи здесь волшебные.
   Седеющий коренастый мужичок в бежевом балахоне и чудаковатой шляпе принялся раскладывать по полкам принесенные предметы. Его добродушное круглое лицо и простые манеры вызывали доверие, что настораживало.
   - Откуда ж ты их взял? - спросил Сетар. Он не имел привычки судить поспешно и не торопился обвинять хозяина лавки в шарлатанстве. - В Третии волшебство давно пропало.
   - Скажешь тоже, - с усмешкой ответил продавец, приглашая посетителя к столу. - Оно никуда не девалось, хотя в стране у нас хотят от него отгородиться.
   - Я тоже удивилась, - сказала Кителиа. - Селогор как раз обещал рассказать.
   - Да-да, все верно, - подтвердил торговец и присел сам. - Видите ли, ребятки, место здесь проезжее, народ бывает всякий. И северяне бывают, и с далекого запада странники захаживают, где волшебство нынче ни кем не запрещено, а в столицах и школы волшебные есть. Месяц тому назад дворянка из Ютилии провела здесь денек. Как узнала об отношении господ столицы к волшебным забавам, так и оставила этот шар у меня. В подарок кому-то везла, бедняжка.
   - Просто оставила тебе такое чудо? - у Кителии глаза на лоб полезли.
   - Нет-нет, конечно нет. Я заплатил ей, написал пару имен для знакомства - все, как полагается. Это я так называю - "оставила", ведь я много не смогу дать. Но и продаю потом другому человеку по дешевке. Хотя не каждому. Нравится мне, когда вещи находят своих хозяев. Тем более такие особенные вещи, коих у нас чураются, - он на мгновение нахмурился. - Но это ничего, поколения меняются, как листва на деревьях. Пронесут наши дети через года любовь к секретам волшебной Связи - кое-что у меня схоронится и до их века. Коли сам буду жив.
   Хозяин продолжал рассказы о путниках из дальних краев и показывал необычные предметы из несчетного числа, что скопил за пять лет работы лавки. Срастающаяся веревка, фартук из живых лиан для работы, лечащие раны ножи, жидкий огонь, летопись, с которой можно стереть чернила, - чего только у него ни было. За каждой вещью стояла своя история, которую Селогор бережно переносил в большую сводную книгу, когда узнавал ее от прежних обладателей.
   Кителиа, разумеется, без памяти увлеклась повествованием. Но заслушался даже Сетар, а он на службе повидал много чего, и удивить его было нелегко. До полудня оставалось не больше часа, когда он опомнился. От неожиданности - просто, чтоб чего-то сказать, - он задал торговцу вопрос, который уже раздумал огласить, ведь не любил лезть в чужие дела:
   - Мне вот что интересно: я заметил, с твоих одежд содраны нашивки, но на правой кисти осталось изображение снежной звезды - знака Средних гор. Это древний северный род, и сейчас он имеет в Скалитии большое влияние. Как же ты оказался здесь, со своей лавкой чудес? Ни свиты, ни богатств, разве что погодка получше.
   - Думаешь, не изгой ли я часом? - усмехнулся Селогор. - Нет-нет, я сам покинул родину. Это длинная история, но вижу, ты спешишь, да и я всего уж не упомню.
   - Хоть коротко скажи, нам же интересно, - в нетерпении произнесла Кителиа.
   - Коротко? Я бы сказал, что нашел свой покой... или он меня нашел. В общем, мы встретились.
   Гости в недоумении взглянули на продавца, и он прибавил:
   - Как любой знатный муж я многого хотел по молодости, строил большие планы на будущее. Знаете, при дворе столько всего происходит, и вокруг полно людей, голодных до славы, охочих до денег. Но однажды мне как в голову молния ударила: это просто не по мне.
   - Выходит, ты отказался от титула? - удивленно спросил Сетар, и торговец кивнул. - Странно... Ты мог достичь больших целей, но они тебя не привлекают. Похоже на еще одну необычную историю. Хотя такому необычному человеку она весьма подходит.
   - Вот видишь: необычная история жизни - уже достижение, - Селогор рассмеялся. - Конечно, в ней нет никакой большой цели. Но, наверное, она мне больше не нужна, чтобы жить.
   Перед уходом посетителей он предложил каждому "подходящую вещицу" всего за серебряный. Кителии достался флакон с водой очищения, которая якобы проясняла затуманенный ложными или гиблыми чувствами разум. Сетар получил мешочек с Настоящей Пылью, способной "открыть некоторые секреты", спрятанные от глаз человека. Он заплатил без раздумий: пустышки лавочника на разъезде не стоили и монеты, но после такого приема грешно будет мнить себя обманутыми покупателями. Да и Кителиа очень обрадовалась.
   - Не знаю, как они должны действовать, - говорил Селогор. - Подобные вещества мне в жизни больше не попадались. Понятно лишь, что расходовать их нужно с умом. Но все же я доверю их вам. В опасной дороге немного волшебства в помощь не помешает, - он снова улыбнулся и распрощался с гостями.
  
   В полдень встретились с проводниками, смуглыми выходцами из прибрежного горного народа морийцев. Их племя не жаловали в Третии - они слыли торгашами, склонными к разбою. Сетар подумал, что Врио не зря согласился на четыре золотых - таких помощников он мог бы получить и без его услуг. Однако проводники на первый взгляд произвели впечатление умелых и бывалых путешественников и без дела языком не болтали.
   Ланво был ведуном - носителем древних знаний и языков, говорящим с лесом и камнем. Как многие морийцы, он был невысокого роста, и его длинная шерстяная накидка свисала с плеч до самого пола. Его спокойное и непроницаемое сухое лицо почти не меняло немного хмурого выражения, словно было вытесано из камня. Он даже по делу сказал мало, а вот следопыт Черо оказался более разговорчивым. С виду он и бойцом был более искушенным. На его поясе висел короткий зазубренный меч против пары охотничьих кинжалов собрата, а одет он был в легкую кожаную броню. Крепкое поджарое тело покрывали шрамы, один из которых пересекал приплюснутый нос.
   Сетар остался доволен новыми спутниками, чего не скажешь о них самих. Морийцы будто лишь сейчас узнали, что им придется вести двух отчаянных глупцов через Волчьи перевалы. Как он и опасался, проводники дали понять, что без сопровождения никуда не пойдут. И к вечеру стало ясно, что это требование трудно выполнить: до сих пор никто не выразил желания составить Сетару компанию в таком рискованном путешествии.
  
   Сидя на кровати в Бараньем доме и размышляя над своим положением, он грыз яблоко и рассеянно смотрел на дверь, как вдруг она настежь распахнулась. В дом решительной поступью вошла женщина. Сетар чуть не подавился, когда узнал в ней свою вчерашнюю противницу в таверне. А это было непросто: стройная фигура с безупречной осанкой, дорогое алое платье и малиновые ленты в уложенных волосах, румяна на щеках и притягательный взгляд из-под длинных ресниц - она выглядела, скорее, как член свиты Первого военачальника, а не простой солдат, который не прочь устроить пьяную драку в выходной день.
   - Чем обязан? - промолвил Сетар.
   - Ты опрометчиво ведешь себя, сын Дружины, - властным голосом начала она, сложив руки за спиной. - Неучтивое отношение к старшим по званию карается большим взысканием. Но я не думаю, что золото теперь тебе поможет.
   Сетар знал, что строгие наказания за военные проступки действуют и в отставке, ведь принесенная во время службы клятва Ответа за Оружие была вечной. Суровая гостья продолжала прожигать его взглядом, но затем... уголки ее губ медленно поползли вверх, и она расхохоталась:
   - О, святые духи, и вот так каждый раз! - сквозь смех говорила она. - Никудышный из меня актер, но вы бы видели свои лица!
   Сетар понял, что стал жертвой розыгрыша, и сменил удивление на гнев:
   - С этим не играют, дорогуша! Ладно я, но у прошедшего военный суд человека так и сердце схватить может!
   - Не кипятись уж, тебе чай не сто лет, - шутница махнула рукой. - Ах, это платье - так и хочется изобразить в нем госпожу, - она присела в поклоне. - Но к делу, ведь я здесь не ради веселья. Говорят, ты ищешь наемников для преодоления гор. Старик Селогор из лавки поручился за тебя, поэтому Ярнея, - она снова поклонилась, - и пятеро ее друзей готовы помочь. Есть лишь одна сложность: мы о тебе ничего не знаем. Ты выдаешь себя за третийского воина, но представляешься западным именем.
   - Имя - это уже кое-что. А знать меня здесь и не должны, я свое давно отслужил. Но не беспокойся, я о вас тоже ничего не знаю, и мы в равном положении.
   Дева аж закусила губу от неудовлетворенного любопытства.
   - Так и быть, - сдалась она. - Воины Ярости принимают дерзкий вызов одинокого дружинника. Но мы возьмемся за работу на наших условиях: наш маршрут, наш план перехода, никакого приказного подчинения - все решаем вместе и на равных. Принимай, и, выступив на рассвете, через полмесяца мы выйдем к южной развилке.
   - Ты наверняка хочешь идти Вершинным переходом. У меня нет времени. Мы идем Волчьими перевалами, - твердо сказал Сетар и заметил беспокойство на ее лице. - Надеюсь, не струсишь?
   - Больше риск - больше плата, только и всего, - дева сложила руки на груди, насупила брови и теперь куда больше походила на себя вчерашнюю. - Треть платы вперед - по одному золотому на каждого. Что скажешь?
   Сетар поразмыслил и ответил:
   - Последнее условие с моей стороны: оденешь в поход это платье - оно тебе очень идет.
   Дева вновь обнаружила свою игривую улыбку, подмигнула и молча ушла. А он упал на кровать и облегченно вздохнул: затея, только что казавшаяся гиблой, теперь получила столь удачное развитие. Счастливый же случай привел Кителию к старому торговцу. Селогор не ценил денег, но надо будет найти способ его отблагодарить.
   Он закрыл глаза и в полудреме представил, как на восходе солнца четверо верховых путешественников под восторженные оклики зевак покидают постоялый двор и сквозь предгорный лес направляются к первому перевалу в сопровождении шести всадников из Бури. Да, эти воины были не промах, тряпок туда не берут. Плечистые и рослые, в бурых плащах и легких стальных латах, сверкающих в рассветных лучах, они ровным строем поедут на мощных лошадях из Дикой долины, чьи малиновые попоны будут издали возвещать недругам: с нами лучше не связываться. "И средь них прекрасная воительница, - думал Сетар, засыпая. - Хотел бы я посмотреть на нее в деле".
  

* * *

   Он проспал весь вечер и ночь и ранним утром поспешил к стойлу уже готовым. Он застал наемников за сборами и... вчерашний полусон-полувидение определенно обманул его ожидания. Они оказались отнюдь не Ярыми Всадниками, а кучкой солдат разного рода войск Ярости. Причем Сетару доставало опыта определить: они тоже окончили службу.
   Воины бросили короткий взгляд на наемщика и продолжили приготовления. Ярнея даже не взглянула на него, что вызвало какое-то неприятное чувство внутри. Однако один из солдат, самый низкорослый, подошел поздороваться. Помимо кожаного камзола с заклепками и короткого топора, что имели при себе и его соратники, он носил пестрый плащик и вычурную длиннополую шляпу (хотя еще более длинного орлиного носа скрыть она не могла). Круглая нашивка в виде вихря клинков на синем фоне означала его принадлежность к отрядам Ветра.
   - Онтао, Малыш Онтао, - он с поклоном стянул шляпу с темных кучерявых волос. - Извини ребят, они не привыкши вставать так рано и пока не особенно разговорчивы. Впрочем, за болтуна у нас всегда я, а подниматься с птицами мы их приучим, коли знаешь пару разудалых песен, - он вынул из-за пояса дудочку, сыграл быструю мелодию из нескольких нот и ехидно ухмыльнулся. - Пойдем, буду тебя знакомить... хотя постой.
   Он вдруг обернулся и стал тщательно разглядывать лицо Сетара, даже бесцеремонно покрутил его голову из стороны в сторону своей костлявой холодной лапой.
   - Что ж, - молвил чудаковатый солдат. - Впалые щеки, высокий лоб, острый подбородок и губы, сам статен и взором смышлен... ты хорош собой, мой собрат с Запада. Смотри, не укради наш цветок, наш источник сил и образец совершенства! - он погрозил пальцем и указал взглядом на Ярнею. Та расслышала и покачала головой, хотя слегка зарделась.
   Сетар не любил такого обращения от постороннего. Примять бы этот длинный нос, подумал он, однако сообразил, что это лишь проверка. Добродушная ухмылка, словно прилипшая ко рту наемника, никак не располагала отвечать ему злобой.
   - Не могу обещать, - весело ответил дружинник. - Но на всякий случай у меня есть своя спутница на обмен - тоже красавица и песни поет охотно.
   - Слыхали? Нам не о чем волноваться! - Онтао рассмеялся и дружески потряс его за плечо.
   Первым он представил старшего из солдат, который своим спокойствием с лихвой восполнял суетливость молодого сотоварища. Холвет дюжину лет отслужил в отряде Скорострельщиков, и составной дубовый лук для быстрой стрельбы за спиной говорил о том, что обладатель не растерял былого проворства. Но то в деле, а сейчас - ни одного лишнего слова или движения. Где-то под этой густой, тронутой сединой бородой и косматыми бровями скрывался воин, готовый в любой миг преподать урок молодым соратникам.
  
   Затем Онтао подвел Сетара к следующему бойцу, который никак не мог заправить ремни на седле своей рослой кобылы.
   - А это мой кровный брат и сослуживец, - в голосе Малыша звучало сожаление. - Он немного пьян - будь снисходителен. Правда, он и на трезвую голову любит нести всякую чушь, поэтому будь снисходителен всегда.
   Последнее замечание оторвало солдата от увлекательного занятия, и он повернулся. Грузный, длиннорукий, широкий в кости и с припухшим лицом - внешне у него с братом не было ничего общего. В своих огромных стоптанных сапогах и наискось висевшей на круглой башке кожаной шапке (слишком малой по размеру) он походил на причудливую осадную башню. Неудивительно, что хмель никак не влиял на его устойчивость. А ведь грушевым пивом от него пасло порядочно.
   - Не слушай Малыша, - наемник вытер о гриву лошади грязную руку и протянул ее. - Меня звать Будор, или Крепыш.
   Настоящий мужчина ценит хорошее рукопожатие, однако новый знакомый явно перестарался в оправдании своей клички - у Сетара чуть кисть не отвалилась. Он подумал, что должен теперь завести беседу, но этого не потребовалось: Будор не дал ему и рта раскрыть.
   - Знаешь, что это, дружок? - он снял с пояса топор и любовно провел ладонью по наточенному лезвию. - Это, парень, верный спутник и гордость яростного солдата. Мы с ним прошли огонь, пекло и... и пламя - все прошли. Нарубили орды супостатов.
   Он продел руку в петлю из тесьмы, что крепилась к оружию, и ловко покрутил им в воздухе прямо перед носом у Онтао. Здесь бы в пору шарахнуться, но тот лишь усмехнулся.
   - Да и товарищей мы с ним часто выручали, - продолжал Будор. - Как у нас заведено, на одного спасенного соратника - по одной отметине на рукояти. Видишь? - он показал засечки на древке топора, их было около двух дюжин. Затем воин прищурился и спросил. - А знаешь, что означает каждая?
   - Э-э... одного спасенного соратника? - повторил в недоумении Сетар, который, разумеется, знал все о вооружении армии Ярости и до этого разговора, но чувствовал подвох.
   - Так он смышленый парень! Молодец!
   Наемник похлопал его по плечу втрое сильнее Онтао и расхохотался.
  
   Лошадь в соседнем стойле была самой крупной. Медный скакун с пышной черной гривой дожидался владельца и в нетерпении бил копытом. Рядом, привалившись к одному из деревянных столбов, лежал огромный молот. На окованную железом рукоять в три четверти роста был насажен видавший виды избитый боек с острым шипом на обратном конце.
   - Знаешь, что это, дружок? - Онтао изображал басовитого брата, положа руку на кувалду. - Это старый приятель нашего верзилы Камдоба, весь в трещинах и вмятинах. А знаешь, что означает каждая? Одну пробитую башку, - деловито закончил он.
   - Все верно говорит, - послышался грубый голос со спины.
   Широким шагом к ним приближался на редкость высокий и мускулистый третиец с бычьим лицом. На нем сидел камзол, расширенный шкурными вставками (обычный, видно, был маловат), а с плеч свисал длинный меховой плащ. Из волос на его голове была лишь короткая бородка, а на лысом черепе красовался рисунок... в виде черепа. Кроваво-красная нашивка на груди с изображением очертаний кулака в ветряном потоке приятно удивила Сетара.
   - То-то я гляжу, много спеси при столь малочисленном отряде, - сказал он. - Оказывается, средь вас живой боец Шквала, который пойдет за десятерых. Я думал, до окончания службы никто не дотягивает.
   - Приятно видеть понимающего человека, - обрадовался воин. - Камдоб ценит тех, кто его уважает.
   Одной ручищей он с размаху поздоровался с новым спутником, а другой заключил его в медвежье объятье - короткое, но хватило и того, чтоб кости затрещали.
   - Колотун, собирайся быстрее! - крикнула Ярнея великану. - Опять все будут тебя ждать.
   - Соберусь я, не ори, женщина, - громко возмутился тот. - Я хотел есть - я пошел есть. Мужик не должен быть голодным, сколько раз говорить? Будет мне тут указывать... - прибавил он тише.
   - Можешь не торопиться, - заметил Сетар. - Я знаю, кого мы будем ждать.
   В конюшню пришла Кителиа. Оделась она во все новое: зеленый дублет и молочные штаны, тоже с кружевами. Судя по всему, помимо одежды и сушеных фруктов и овощей у нее в сумке больше ничего не было.
   - Привет, ребята, - промолвила она, спросонья потирая глаза, и взгляды солдат обратились к ней.
   - Какая прелесть, - Онтао расплылся в умилении. - Придется тебе, дружинник, с последним нашим братом знакомиться самому.
  
   На заднем дворе без привязи стояла стройная белая лошадь, а хозяин сидел у ее ног на соломе и пожевывал травинку. Лишь короткое копье и тонкий клинок, лежащие рядом, выдавали в нем бойца. В остальном он никак уж не походил на воина - ни статью, ни облачением. Вместо доспеха на нем была длинная серая подпоясанная рубаха, обмотки плотно облегали стройное тело. Его застывшее костлявое лицо наверняка нечасто выражало чувства.
   - Монах с оружием или воин, разодетый в монаха? - с усмешкой спросил Сетар.
   - Скорее, первое, - солдат ответил своей улыбкой, неожиданно весьма обаятельной.
   Сперва он поклонился, перекрестив руки на груди, а затем уже поздоровался по-простому:
   - Кутри, проповедник Истины. Послужил ей, послужил и в разведотряде Ярости.
   - Странные у вас, северян, порядки. Третийский монах никогда бы не поднялся на защиту страны, да еще и чужой. Впрочем, многим из них подняться не позволил бы огромный живот.
   - Одного Создателя не хватает, чтобы уследить за всеми подопечными, - воин рассмеялся. - При служении Вечному бдящих покровителей куда больше, и нам сложнее встать на стезю порока.
   Сетару понравилось, с какой легкостью богослов говорил, казалось бы, на столь чувствительную для него тему. Вероятно, по духу он был очень похож на третийца, раз его, чужака, приняли в армию Ярости. Но как его взяли в разведотряд? Подробный рассказ о себе Кутри "приберег на потом", и Сетару не терпелось его услышать.
   Тем временем Ярнея сама подошла к нему. Вопреки шуточному условию наемщика на ней было не платье, а воинский камзол, как у сотоварищей, однако облегченный и даже более открытый, нежели вчерашний наряд.
   - Ты ладишь с людьми, это хорошо, - холодно молвила она. - Но учти, нам не стоит тратить время на лишнюю болтовню. Задержек и так будет хватать.
   Она бросила хмурый взгляд на Кителию, которую обступили ее соратники, и ушла, не дождавшись ответа. Трактирный забулдыга, обольстительная госпожа, свойская девка, а теперь и суровый лидер отряда - воительница все же хорошо играла разные роли, и последняя подходила ей лучше всего. Но Сетара это не смутило, он уважал сильных женщин.
   Он с облегчением выдохнул и отправился седлать свою лошадь. Следовало бы возблагодарить судьбу, что свела его именно с этим отрядом. Он знал, как служба меняет людей, какими черствыми и бессердечными они, порой, становятся...
   - А эти наемники вроде ничего, - словно кто-то озвучил его мысли.
   Это был Черо. Как и престало следопыту, он подошел незаметно и, привалившись к столбу, наблюдал за людьми, с которыми проведет в пути несколько непростых дней.
   - Теперь мы и правда можем идти, - проводник одобрительно покачал головой.
  
   Двор провожал вереницу конников странными взглядами, полными сожаления. Въезжая в лес, Сетар подумал, что сказок о Волчьих перевалах боятся и здесь. Однако сказки не помешают тому, кто в них не верит.
  

2

  
   "Уже третий день, сегодня наконец завершим подъем. Пока судьба не дарила нам приключений, и тем лучше - дорога без того непростая. Да что там, дороги-то почти нет. Перевалом оказалась прогалина в скалистой местности, где кое-как могут пройти две лошади в ряд. Но Черо обещает, что скоро мы выйдем на ровную тропу. Откуда ей здесь взяться, он не сказал. Проводники пока держатся особняком, порой бросают косые взгляды - то ли знают чего, да недоговаривают, то ли мое предприятие глупостью считают (здесь их не в чем винить).
   Наемники, напротив, идут бодро и беззаботно, словно те юные странствующие актеры или шуты, которые думают, что весь мир принадлежит им. Травят байки весь день напролет, вечером зовут к костру играть в карты, постоянно отпускают колкие шуточки, в основном в сторону Кителии. Она впервые в компании солдат и поначалу обижалась. Даже шептала под нос свои глупые молитвы к древним силам - еще боялась, что нас могут ограбить. Но сегодняшний случай, кажется, растопил ее сердце".
   Сетар отложил книгу и просветлел, вспоминая утренний подъем.
   Они ехали сквозь редеющие заросли бука по пологому склону. Дорогу указывали проводники, и Холвет, который обычно вел свой отряд, был лишен привычной работы, поэтому покуривал на ходу трубку и о чем-то размышлял. Но когда кончилась тень очередного высокого дерева, в лицо ему ударили утренние лучи и словно вновь разбудили.
   - Что это мы едем в скучной тишине? - задался вопросом лучник. - Малыш, твоя лютня несправедливо долго молчит. Сыграй-ка нам, парень, а мы что-нибудь напоем.
   - Извольте, - отозвался Онтао, снимая инструмент со спины. - О чем же мы споем?
   - Давайте о ярмарке, - скромно предложила Кителиа, теребя прядь волос. - Давно не была на ярмарке.
   - Я не помню о ней песен, - Будор нахмурился.
   - Тогда мы споем Удалого Лиоха, - сказала Ярнея. - Правда, надо бы играть на пару.
   - Не о чем волноваться! - заявил Онтао и протянул лютню Кутри, а сам вынул из-за пояса дудочку. - Монах сыграет, он не любит петь веселые песни.
   - Не люблю надуманные, - поправил его служитель Истины, но принял инструмент.
   - Они ж все такие, - Камдоб хохотнул, а соратники уже начали играть.
   Пока они выстраивали задорную мелодию, Кителиа тихо спросила Сетара:
   - Что за Удалой кто-то там? Я не знаю такой песни.
   - Это не песня, - ответил он. - Так звали барда, который наловчился на ходу сочинять стихи с одинаковым размером. В армии мы часто пели, что в голову придет, на манер известных сочинителей - сами-то Духом Музыки не одарены. Думаю, наши приятели сподобятся на несколько куплетов о ярмарке для тебя.
   Тем временем две мелодии соединились в одном ритме. Ярнея первой подняла руку и начала:
  

Гомон, топот, взрыв шутих,

Зов торговцев, звон монет -

Это ярмарка шумит!

Торопись, тащи друзей!

  
   Музыка продолжилась, и следующим вызвался Холвет:
  

Злато, шелк, шафран возьми

Для жены, для дочерей!

Редок праздник в наши дни,

Ты уж денег не жалей!

  
   Солдаты встретили их куплеты одобрительными возгласами, но внезапно руку потянула вверх Кителиа. Кутри и Онтао продолжили себе играть, и она спела:
  

Стой же, добрый господин,

А сиротке карамель?

Он ведь тут совсем один,

Праздник должен быть для всех.

  
   "Воины с радостью приняли участие Кителии. Они пели вместе все утро напролет, и она была очень довольна. Думаю, теперь у нее все будет хорошо.
   Все хорошо будет и у нас с Ярнеей. Может, из чувства вины она проявляет ко мне много внимания, но на нее трудно злиться. Эта женщина поистине необычная. Необычная, яркая и обворожительная. Была бы достойна любого мужа, но предпочла поиск приключений с бывшими сослуживцами. Хотелось бы мне знать, сколько крепких сердец она уже разбила..."
   - Эй, дружинник, что там у тебя?
   Сетар, расположившись под одиноким буком, был занят своими походными записками и не заметил, как подошла та, о ком и были его последние строки.
   - Ничего такого, что бы нас задержало, - бросил он.
   Ярнея печально опустила глаза и сложила руки за спиной.
   - Прости, я бываю грубой, - промолвила она поникшим голосом. - Но ты же знаешь, служивому человеку доверие дается непросто.
   - Конечно знаю, забудь, - Сетар махнул рукой. - Только не заставляй меня смотреть на красавицу в грусти. Мужчина в таком положении чувствует себя виноватым и бессильным.
   - Ладно, не буду, - она просияла и захлопала густыми ресницами, - если ты покажешь, что у тебя за книжечка.
   - А это секрет, - ответил он, подняв брови, и быстро спрятал дневник. Ему отчего-то нравилось подогревать к себе интерес этой любопытной особы.
   - Какие такие секреты? Секретничают лишь коварными планами или чем-то неприличным. Поэтому я все-таки взгляну, - дева клюнула на уловку и без спросу потянула руки к его сумке.
   Когда Кителиа вернулась с охапкой горных ягод, взору ее предстала доселе невиданная картина: обычно спокойный и сдержанный друг не мог унять смех в борьбе с воительницей Бури, которая не оставляла упорных попыток добраться до его поклажи. Девушка рванулась было к нему на выручку, но передумала и, глубоко вздохнув, направилась к другим компаньонам - раздать угощение.
  
   Здесь, в тени последних деревьев скалистого склона голову не пекло, а гуляющий ветерок приятно обдувал горной прохладой. Дышалось легко, и чувство свободы наполняло грудь. Путники, подгоняемые вперед Ланво, с большой неохотой снимались с места. Они вняли его уговорам и прибавили ходу, но когда солнце стало садиться, проводник внезапно бросил отряд и припустил галопом на своей тощей серой кобыле вверх по каменистой тропе.
   По его следам они вышли на широкую террасу, поросшую жестким кустарником. Ланво сидел у обрыва, скрестив ноги, и будто любовался видом, хотя Сетар не рассчитывал сегодня выйти на вершину. Он подошел ближе с намерением разговорить молчаливого ведуна, но позабыл о словах, когда узрел открывшуюся взору долину. Целый лес, густой, непроглядный лес распростерся на много верст меж горных цепей. Мягкий свет бил из-за рыжих предзакатных облаков и без следа утопал в пучине пышных лиственных крон, которые подобно волнам потихоньку раскачивались ветром из стороны в сторону. Живое спокойствие этого буро-зеленого покрывала таило некую притягательную, но в то же время немного пугающую неизвестность.
   - Ты называешь это перевалами? - возмутился Сетар.
   - Ш-ш-ш, - Ланво не смотрел на него, а лишь поднес палец к губам. - Я должен говорить с Сонной чащей.
   Дружинник требовательно повторил вопрос следопыту, который сложил руки и терпеливо ждал сотоварища. Остальные также обратились в слух.
   - Нет перевалов, - невозмутимо ответил Черо. - Сказки для людей - они полезны. Хорошо, когда есть такие уголки, не тронутые нашим варварством. "Не надо попусту тревожить покой Чащи, она этого не любит", - так говорит Ланво.
   - Пха! Чаща у них не любит, - съязвил Камдоб. Он не очень жаловал сказки. - Чтобы перейти на другую сторону, разрешения деревьев нам не нужно.
   - Что такого в этом лесу? - спросила Кителиа.
   - Сотни лет назад эти обособленные горные долины были населены. Древние люди не только возделывали здешнюю землю и строили на ней дома. Они берегли сам ее дух. Никакой народ не вечен, и древние канули в небытие, но их земля осталась. И есть поверье, что ни третийцам, ни другим народам Последней эпохи она не рада.
   - Чушь! - гаркнул Колотун и с грохотом опустил кувалду, утопив рукоять в твердой почве на целую ладонь. - Смотри-ка: по-моему, твоя одушевленная земля плевать на нас хотела.
   Не успел великан насладиться своим выступлением, как получил крепкий подзатыльник.
   - Прояви уважение, тупая башка, - отчитывал его Холвет. - Речь идет о наших истоках, в которых ты ни черта не смыслишь.
   - Оно мне и не надо, чтобы знать свое дело, - Камдоб грозно посмотрел на соратника сверху вниз.
   - Не обижайте здоровяка, - Онтао любовно погладил его по блестящей лысине. - У него голова лишь для украшения, каков с него спрос?
   Оскорбленный воин не обратил внимания не издевку и пытался пронять взглядом старшего брата по оружию, но тщетно - ни один мускул не двинулся на спокойном лице Холвета.
   - Поберегите силы, - вмешалась Ярнея. - Колотун невежда, но кое в чем он прав: нам нужно пройти эту чащу, согласна она или нет. А пока что мы должны дотемна спуститься в долину. Я так понимаю, за тем мы и торопились.
   - Мы успеем, - Ланво поднялся. - И все пройдет благополучно, если будем держать мирный путь и не делать глупостей, - он с недоверием покосился на врытый в землю молот.
   - Я ручаюсь за парней, - ответственно сказала воительница и повернулась к соратникам. - Я же за вас ручаюсь? - и они нехотя закивали.
  

* * *

   Крутая горная тропа вывела их в лес до наступления темноты, как и обещал проводник. Путешественники расположились на ночлег меж трех могучих вязов и, как повелось, развели большой вечерний костер. Зазвучали шутки, смех, шелест карт, и все неурядицы забылись. Даже морийцы, которые до того сторонились солдат, на сей раз примкнули к общей компании.
   Сетар нередко возвращался к тягостным мыслям о своей затее. Но сейчас, наблюдая за компаньонами, он думал о другом. Его удивляло, что настолько разные люди так легко нашли общий язык. И на душе стало как-то спокойнее, и потраченных сил уже не жаль. "Даже если я не верну счастливого прошлого, жизнь не закончится. Всегда есть что-то еще, - думал он, смотря на Ярнею, которая в свете пламени выглядела так притягательно. - Всегда есть кто-то еще".
   - Ты не забываешься? - послышался тихий недовольный голос Кителии.
   - Что? Я ничего не говорил.
   Сетар испуганно посмотрел на нее. Неужели он думал вслух все это время? Девушка повернулась к нему и с не меньшим удивлением ответила:
   - Я ничего и не спрашивала.
   Они в растерянности уставились друг на друга и не знали, что сказать. Но тут порыв ветра принес из лесу странный отзвук, который заставил притихнуть и остальных.
   - Слыхали? - молвил Онтао. Главному балагуру вдруг стало совсем не до веселья. - Что это за чертовщина?
   Никто этого не знал. Гнетущее безмолвие нарушил Будор.
   - А ну не вздумай вестись на эти бредни, братец! - строго молвил он. - Ветер взвыл, и все сразу в кусты.
   - Вы с Камдобом и всепрощающего Создателя утомите своим неверием, - сказал Кутри и прислушался.
   - Вот именно! - уверенней заговорил Онтао. - Ветер-то обычно гулко дует - "у-у-ух", а здесь - шипящее "а-а-а", словно кто-то дохнул в ладоши для согрева. Кто-то большой.
   - Тебе все с перепугу кажется, - настаивал Крепыш. - Стал бы я... Проклятье, что это?!
   Путники не верили своим глазам: у ног Будора проползал корень дерева! Вился точно змея, рассекая бурое полотно валежника. Не долго думая, воин схватил попавшийся под руку топор и...
   - Нет! - прокричал Ланво, но поздно - лезвие глухо вонзилось в древесную плоть, и отросток замер. - Что ты наделал!
   Будор не успел и возмутиться, как по долине прокатился другой, более отчетливый звук, и это уже был самый настоящий вой. Волчий вой - призыв на охоту.
   - Ты же говорил, что перевалы - выдумка! - Сетар обратил гневный взор к Черо.
   - Но волки настоящие! - сказал следопыт, обнажив клинок. - Теперь ты понимаешь, зачем нужны люди в поход.
   - Все могло обойтись, - продолжил Ланво, нехотя вынимая кинжалы из ножен, - но теперь Чаща зла. Готовьтесь! И забудьте о лошадях - зверям нужны мы.
   Сетар с тревогой наблюдал, как бойцы Ярости переглядываются и посматривают на кряжистые ветви, которые низко нависали над землей и сулили спасение. А вой хищников, чуявших жертву, приближался. Неужто предадут, неужто струсят? Холвет глубоко вздохнул и обернулся к Кителии.
   - Радость наша, полезай-ка на деревце, - ласково молвил он и крепко сжал древко верного лука. - А мы пока здесь шавок погоняем.
   Сотоварищи ответили ему громогласным боевым кличем. В глазах воинов вспыхнул огонь, тот самый огонь неудержимой ярости, которой так боялись враги третийской армии.
   - Кольцом вокруг лучника! - скомандовала Ярнея.
   - Ха-ха! Наконец-то разомнемся! - воскликнул Камдоб и вскинул молот. - Пусть подходят, гоните их на меня!
   Волки словно ждали этого приглашения. Едва Сетар подсадил Кителию, оскаленные морды зверей одна за одной начали появляться из ниоткуда. Он отшатнулся и поспешил в круг соратников. Дружинник беспомощно крутил в руке трудный в обращении топор Ярости, что дал ему Холвет, и проклинал себя за глупость не взять в поход ничего лучше ножа. Остальные же бойцы были готовы к битве. Их нисколько не пугали плавающие в темноте желтые глаза хищников, чья черная шерсть сливалась с ночной тьмой.
   И волки не чуяли страха жертв, а потому не торопились нападать. Зато Колотун жаждал битвы и не мог терпеть более. Он вышел на пару шагов вперед и принялся рычанием дразнить обитателей леса. "Не подходи так близко!" - крикнул Ланво, но снова опоздал со своим предостережением. Молодой волк в три прыжка преодолел расстояние до воина, бросился с разинутой пастью и... в то же мгновение его туша полетела обратно - кувалда Камдоба совершила столь быстрый и могучий размах, что могла бы свалить и кабана.
   Рассвирепевшие хищники забыли об осторожности. Они стали беспорядочно кидаться на воинов. Те поначалу отбивались легко и смогли убить пару-тройку врагов. Но число волков стремительно росло, будто весь лес ополчился на вторженцев за проступок Будора и устроил одну большую охоту. К его чести, воин, чувствуя вину, не жалел себя и яростно дрался за двоих.
   Сетару же, напротив, мало что удавалось. Ему было совершенно чуждо оружие солдата Ярости, и он без толку размахивал им перед мордами зверей. Даже доносившиеся сверху выкрики Кителии, вроде "сзади!" или "спасите Малыша, его сейчас съедят!", приносили большую пользу.
   Он с тревогой наблюдал, как отбивались семеро соратников ... семеро? Куда запропала Ярнея? Он вспомнил, что увлеченная битвой, она далеко отходила от остальных. Но почему она не зовет на помощь, если волки отрезали ей путь к отряду и погнали прочь от поляны? Сетар закрыл глаза, глубоко вдохнул и прислушался еще раз. Теперь он смог различить направление, в котором волчий вой удалялся, а не приближался. Однако в руках по-прежнему был непослушный топор. "Э-э-эх!" - с нетерпением и досадой в голосе воскликнул он и, вырвавшись из окружения, нырнул во мрак ночного леса.
   ...
   Темно, хоть глаз выколи. По сторонам и впереди дальше пяти саженей ничего не видно. Слух - единственный ориентир. Листва хлещет по груди и лицу, под ногами то и дело хрустят толстые ветви, норовя повалить наземь. Каждый шаг может стать последним, ведь сзади погоня - три злобных твари, не меньше. Давненько Сетар так быстро не бегал.
   Наконец, он разглядел Ярнею. Стоя спиной к дереву, она отмахивалась корягой от двух волков, а ее оружие лежало неподалеку, рядом с поверженными врагами. Еще совсем немного и... планы Сетара нарушила очередная ловушка из валежника. Падая, он все же ухитрился швырнуть топор к ногам воительницы.
   Первый преследовавший его волк кинулся на уязвимую жертву и сразу получил по морде щитком. Второй же, побольше размером, увернулся и схватил его за плечо. Сетар, задыхаясь, крепко выругался, достал свободной рукой нож и насадил на него голову зверя. "А где же его кровь?" - подумал он, посмотрев на свой багровый рукав, и сознание стало уходить.
   ...
   - Не засыпай, дружок! - Ярнея склонились над ним и хлестала по щекам. - Нас там потеряли.
   - Эй-эй, прекрати! Я уже очнулся, - недовольно произнес Сетар и огляделся: на поле боя лежало уже полдюжины мертвых хищников. - Вижу, все в порядке. Но как ты потеряла топор, скажи на милость?
   - Я не теряла! - теперь она уже дала ему настоящую пощечину, а затем выпрямилась и сердито продолжила: - Эти щенята при виде меня с топором разбегались, поджав хвост! Пришлось сменить оружие... Хватит смеяться!
   - Хорошо-хорошо, - от смеха закололо в прокушенном плече. - А почему же ты на помощь не звала?
   - Солдат Бури не зовет на помощь, - гордо ответила воительница, убирая с лица растрепанные локоны. - Он любезно принимает ее, когда она приходит. И хватит болтовни, вставай. Я не собираюсь тебя нести.
   Сетар хотел осмотреть перебинтованную руку, но Ярнея не стала ждать, и он поспешил следом. Когда они вернулись, остальные бойцы уже прогнали стаю. Сейчас они стояли вокруг дрожащей Кителии и пытались ее успокоить.
   - Что было? - бодро спросила Ярнея.
   - Волки нас изрядно вымотали, - взял слово Онтао. - Уж думал, привет миру духов, но стая вдруг всем скопом отступила к горам. Будто нарочно отрезали нам дорогу назад. Хотя что тут волноваться - звери не умеют думать.
   - Зато чертов вяз на редкость смышленый оказался - Кителию прихватил по рукам и ногам и не отпускал, - говорил Холвет, обнимавший девушку. - Но Камдоб треснул по нему пару раз - ветвистый демон сразу сообразил, что с нами лучше не шутить, и отпустил.
   - Выходит, и на проклятые деревья расчета нам нет! - молвил Будор, не скрывая раздражения.
   - Лес ни при чем, - возразил Ланво. - Этот вяз - страж Чащи. Древние поставили его на границе, - он подошел к стволу и показал замысловатые символы, выбитые на коре. - Думаю, следующего мы встретим разве что на другом конце долины. Хотя кто знает, что теперь ждет нас в ее глубинах. Никогда доселе не наблюдал, как страж пробуждается.
  
   Путники приходили в себя после пережитого. Сердца их бились еще быстро, замедляя время, и они взирали друг на друга: кто задумчиво, кто хмуро, кто с довольным видом. Сетар же оглядел поле битвы и сказал:
   - Странно все это. Не к таким врагам мы привыкли.
   - А мне понравились, - кровожадно молвил Колотун. - Зверь - враг даже более уважаемый. Мой молот изголодался по победам над достойным противником.
   - Боюсь, он остался голоден, - сказал дружинник и в ответ на недоумение Камдоба добавил: - Огляди поляну и сосчитай его жертв.
   Воины стали смотреть по сторонам в изумлении: вместе с живыми волками в темноте растворились и тела их убитых сородичей, будто и не было никакой битвы вовсе. А кони спокойно стояли на привязи.
   Третийские солдаты любят обсуждать сражение по горячим следам, но не в этот раз: всем было не по себе. Путники наспех приготовили лагерь к ночевке и решили с этого дня всегда оставлять двоих часовых.
  

* * *

   "Беру свои мысли обратно, легкой прогулки у нас не получилось. Я уже жалею, что все это затеял, да и на лицах спутников нередко вижу недовольство. Но кого им винить? Никто насильно в горы за шкирку не тащил. Как и я, они не ожидали сложностей в дороге и уж точно не верили в сказки о Волчьих перевалах.
   Кто бы мог подумать, здесь и впрямь царит какая-то чертовщина. Вяз с живыми ветками, звери-призраки, что выскакивают из непроглядного леса и растворяются в темноте бесследно - то ли еще будет. Ведь идет всего пятый день, и каждый следующий тянется все дольше. Может, я просто отвык от длительных походов?
   Нет времени для тяжких дум. Волки поджимают с севера, постоянно огрызаются и гонят к востоку, сбивая с южного курса. Они словно стремятся быстрее выгнать чужаков со своих угодий. По крайней мере в этом наши желания совпадают.
   Но наемники наши - солдаты бывалые и страха не выказывают. Обстановка у нас скорее боевая. А ведун даже оживился и будто доволен, как волхв, чье зловещее предзнаменование исполнилось.
   Что же я? Стыдно признаться, но о Делии я почти не вспоминаю. Может, оно сейчас и к лучшему - нужна сосредоточенность на переходе, как на выполнении задания. Хотя это непросто, когда рядом с тобой Ярнея. В разговоре, в жестах, в бою она пышет страстью и волей-неволей влечет к себе. Я спрашивал у Онтао, как она решилась путешествовать с пятью мужчинами. "Мы не только равноправны, - отвечал он. - Мы друзья, а это поважнее мимолетной страсти. И опираясь на ее крепкое плечо, я думаю о дружеской опоре, а не женской ласке. Впрочем, сама она в опоре едва ли нуждается. Однажды мы сопровождали в столицу придворного, члена королевской стражи, и в дороге он начал проявлять к ней чрезмерный интерес. До столицы парень живым не доехал". Вот это я понимаю! Люблю таких женщин - по-солдатски, конечно. По-солдатски можно... Почему она подходит всякий раз, как я о ней пишу?"
   - Что ты снова малюешь в своей книжонке? - игриво молвила Ярнея. - Разок бы показал.
   - С годами понимаешь, что кое-чему нужно давать выход, - отвечал Сетар, тяжело поднимаясь с земли. - Но других людей впутывать не обязательно.
   Воительница стала ему ближе, чем остальные, но обычно разговор с ней как-то не клеился. Вот и сейчас они встали на пригорке, глядя на течение ручья в овраге, и снова молчали.
   - Ты прекрасно... держишься в таком положении, - сказал он наконец. - Твоя бодрость в походе поддерживает дух братьев, а ярость в бою поистине их воодушевляет. Ты когда-нибудь возглавляла отряд? Даже для третийской женщины это редкость.
   - Ой, да ладно тебе, - дева в смущении опустила голову и толкнула его бедром. - Сам, вон, болтаешь как начальник. Нет, все проще: у меня было двое младших братьев, потому и осталась привычка служить примером даже мужикам. Если хочешь знать, я до армии даже от разговоров солдатских нос воротила. Но в наших землях в женщине не видят равную, покуда она не может за себя постоять. Жизнь заставила, потом и сама ко всему привыкла. А те чувства, когда в ожесточенной схватке бьешься бок о бок с соратниками... они ни с чем не сравнимы, даже писарь должен об этом знать.
   - Стало быть, и братья твои ходили под знаменами Ярости? Что с ними стало?
   - Пять лет тому назад ушли с патрулем на границу с Пустыней Кричащих голосов и не вернулись, - Сетар впервые уловил грусть в ее голосе. - Хорошо, что не вернулись. Ты же знаешь, как поступают в нашей стране с теми, кого отпустил Туманный край. Слышно, будто многие сохраняют там рассудок, но из-за наших законов ищут пристанище в другом месте. Я верила, что с братьями все в порядке, и искала их... Я старалась и долго искала! Но не нашла. На службе нашему чертовому совету, ясное дело, оставаться уже не могла, и с тех пор и путешествую с этим сбродом, - Ярнея ухмыльнулась и глянула в сторону друзей.
   Сетар сохранил более теплые воспоминания об армии и не мог не вступиться за Совет Вожаков:
   - Вот оно что: грозная воительница Бури - еще и любящая сестра. Уверена, что судишь справедливо? Ты тоже должна знать, какие беды в свое время принесли люди с затуманенным разумом, и закон возник неспроста.
   - Всех надо убивать, так ты думаешь?! - Ярнея резко повернулась к нему, и в глазах ее пылал испепеляющий огонь. - Конечно, так легче и надежней - что значат две жалкие жизни! Такие мерзкие, как ты, и становятся вожаками!
   Она хотела уйти прочь, но не смогла. Оказалось, они уже некоторое время держали друг друга за руки, и теперь Сетар ее не пускал. Ярнея легко бы вырвалась при желании, однако не стала, а лишь продолжала, тяжело дыша, сжигать его гневным взглядом: с обидой, нежели с презрением.
   - Я совсем так не думаю, - спокойно сказал он.
   Дева внезапно остыла, покачала головой, словно себе в упрек, и рассмеялась. Конечно, она умела быстро менять обличья, но это было чересчур.
   - Не знаю, что на меня нашло, - говорила она с извиняющейся улыбкой. - С этим местом явно что-то не так.
  
   Другие путники тоже чувствовали, что в долине действуют неподвластные им силы. Но их не могло это напугать - только не третийцев. "Более не тревожьте Чащу, и она не станет вас губить", - сказал Ланво. Они были осторожны, и вечером пятого дня в лагере царило спокойствие. Холвет давал очередной урок стрельбы из лука Камдобу, а тот раз за разом бил в молоко и терпел насмешки товарищей. Черо, опытный странник и егерь, рассказывал любопытной Кителии о краях столь далеких для деревенской девушки Третии, что они казались небылицами о каком-то другом мире. А Онтао с легкостью развлекал себя сам, ведь под руками есть лютня, а после пары хороших глотков крепленого Старого вина песни так и просятся на язык.
  

Кто же не был в Охотничьем Доле?

Каждый воин там побывал.

Город пиршеств, солдатская воля -

Сотню серебряных за день спускал!

Но случилось же: как-то зимою

Встретил я в Доле Тию из Ветра.

Что мне деньги теперь, что застолья,

Если сердца в груди моей нету?

Сердце, больное любовью,

Красавица Тия забрала с собою.

...

  
   Сетар сидел под широким вязом рядом с красавицей не выдуманной, а самой настоящей, слушал солдатскую песнь, и мысли снова путались. За последние пару дней он даже ни разу не вспомнил о цели своего предприятия - пока Ярнея сама ему не напомнила:
   - Ты так мало о себе поведал, и я разболтала сестренку. Знаешь, эта твоя Делия просто дура, как я погляжу. Стоит ли она таких усилий?
   - Кителиа мне не сестра по-хорошему, - Сетар отвел взгляд и опустил брови. - Что до Делии - сердцу ж не прикажешь. Я ее очень любил.
   - А сейчас?..
   - Она хороша собой, умна, знатного рода, - продолжал он, сделав вид, что не обратил внимания на вопрос. - У нее мягкий и спокойный нрав - редкость для третийской женщины. Я думал, что мне очень повезло с невестой. Видимо, она свое везение быстро переоценила.
   - Уж не знаю, какая она у тебя там распрекрасная, - сказала Ярнея, поправляя доспех на груди. - Но женщина перво-наперво должна быть верной. И медяка не стоит тот, кто бросает любимого ради лучшей жизни. Сильную же любовь ты пронес через года, что затеял ради нее такое безумство.
   - Я все больше убеждаюсь, что пронес лишь воспоминание о счастливом времени. Не знаю, осталось ли само чувство. Это еще предстоит выяснить.
   - И то верно, спешить в таком деле нельзя, - тихо молвила воительница. Кончиками пальцев она убрала пряди волос, обнажив блестящую в свете луны шею, и придвинулась. - Знаешь, с покладистой и спокойной девой солдату бывает скучно. Подумай лишний раз, прежде чем ее прощать.
   Сетар думать в таком положении не был способен. Зато вместо него подумал какой-то незнакомый внутренний голос: "Что ты делаешь? Забудь о ней!.."
  
   Голос не закончил, но его прервал Ланво, пришедший после очередного обхода.
   - Собираемся и уходим немедленно! - он впервые говорил громко, поэтому привлек всеобщее внимание. - Волки разбежались.
   - Мы только рады, - Онтао развел руками. - Завтра двинем без опаски. Я не трус, но к чему переться по неторной дороге средь ночи в этой дремучей глуши?
   - Не нас они боятся, - Ланво покачал головой, - а скверны, что проникла в чащу. Я чувствую.
   - Опять ты про свои лиходейства, - недовольно протянул Камдоб. - Сделал бы чего полезного. Например, Будор, наш защитник, отправился кусты метить - сейчас вернется и пройдется по твоим страхам грубой шуткой... А вот и он.
   - Да, но видок у него так себе, - Холвет отвлекся от заточки стрелы. - Не похож на хозяина-кобеля.
   Будор бежал со всех ног, насколько позволяли спущенные штаны. На нем совершенно не было лица. Он не обратил внимания на усмешки брата и, задыхаясь, начал сбивчиво говорить:
   - Там... огромное, черное... жрало волка... кажется... потом на меня глаза-точки подняло и... и, черт, я клянусь, оно ухмыльнулось... звери так не делают!
   - А-г-р! В отряде умалишенных прибыло, - Колотун хлопнул себя по колену. - Мориец хотя бы суеверный, но от тебя я никак не жда...
   Слова застряли у него в горле. Любой бы потерял дар речи, услыхав этот звук: жуткий, ни на что не похожий голос неизвестного животного докатился до лагеря из глубин леса. Все застыли. Потом снова - не то вой, не то крик, но уже ближе и в сопровождении хруста могучих ветвей. Других сигналов не понадобилось: путники побросали все, что долго собирать, оседлали лошадей и припустили вверх по отлогу.
  
   Кони резво выбрались из оврага и понеслись во весь опор, вздымая опавшую листву на уровень плеч наездников. Подобно волкам они лучше людей чувствовали неведомую угрозу, которую таила непроглядная ночь. Сетар, замыкавший вереницу беглецов вместе с Кутри, лишь раз обернулся, и с него хватило: чернота позади не стояла, а двигалась.
   Вскоре дорога снова растворилась в частоколе деревьев. Непривыкшие к лесу кони сбивались в кучу, утыкались в стволы и вставали на дыбы. Преследователи, чем бы они ни были, приближались.
   - Бросайте лошадей! - крикнул Ланво. - Бросайте и бегите по луне, если не видите своих!
   - Но мой Гривун! - воскликнул Онтао. - Как мы оставим их здесь на растерзание?
   - Слезай и уноси ноги, - повторил Черо, пробегая мимо него. - Им уже не поможешь.
   Сетар схватил Кителию и помчал вдогонку за проводниками, чьи очертания уже терялись средь деревьев. А позади слышалось испуганное ржание.
   - Хоть бы лошади спаслись! - сквозь слезы промолвила девушка.
   - Хоть бы их подольше жрали, - выдавил Сетар. - А ты не реви и не болтай - дольше протянешь сама.
   Они быстро отстали от спутников. Лунный свет тонул в тучных кронах вязов, и полагались они лишь на слух. Но отчетливо был слышен только мягкий топот преследователей, присущий ночным охотникам.
   - Ланво, Черо, отзовитесь! - кричал Сетар. - Мы ничего не видим!
   Снова быстрый взгляд через плечо, а там все тот же живой мрак. Он хотел еще прибавить ходу, но Кителиа уже сбила дыхание и глотала воздух.
   - Если нас настигнут, - сказал он девушке, не услышав ответа проводников, - я тебя отпущу, а ты беги дальше сама, сколько сможешь.
   - Не отпустишь! - Кителиа будто обрела новые силы и упрямо вцепилась в него. - Одна я не смогу...
   - Рано отчаиваетесь, - послышался знакомый голос.
   Кутри стоял на пригорке впереди. Он дождался их и подхватил девушку за другую руку.
   - Скоро спуск, слегка под горку, - продолжал монах на бегу. - Затем будет просвет. Деревья кончаются оврагом, и когда дам знак - прыгаем вместе как можно дальше!
   Тропа и правда пошла чуть под уклон, и до обрыва оставалось всего ничего, но как надолго растянулись эти мгновения! Поступь неведомых созданий, приближалась, уже стало различимо их ровное дыхание, которое буквально останавливало время. Один раз, другой что-то рассекло воздух за спиной Сетара и обдало его ветром. На третий раз был лишь короткий возглас Кителии: "О!", и ноги ее подкосились. Кутри мигом развернулся и запустил копье в преследовавшую темноту - она издала недовольный рык и сломала его в щепки, однако слегка отступила.
   Вот, впереди наконец замаячил тусклый лунный свет. Беглецы вылетели к опушке и попали в молочный туман. Сделав несколько шагов, монах скомандовал: "Сейчас!" - они прыгнули и... очутились в болоте по самое горло. Но рука Камдоба тут же вытянула их на твердую почву.
   Остальные члены отряда тоже были здесь. Однако они не обратили внимания на спасенных, а с ужасом таращились в сторону берега. Позади, на уступе уже стояло оно - черное чудовище. Зверь, вдвое крупнее медведя, опирался на огромные передние лапы. Тупая низко посаженная морда с выпирающими клыками смотрела мелкими глазами на упущенную добычу. Смотрела с ухмылкой, до жути похожей на человеческую. Холвет мгновенно натянул тетиву и послал стрелу точно в брюхо зверю, но та отскочила, как от стального панциря. Существо прорычало и скрылось в чаще.
   - Теперь вы видите! - прохрипел Будор. - Оно настоящее.
  

3

  
   Сетар опомнился и огляделся по сторонам. Заболоченное озеро простиралось посредь леса на несколько верст. Как можно было не увидеть его сверху, не заметить это облако, нависшее над топью зловещей мглой? К счастью, у берега оказался островок, где можно было надеяться на безопасность: столь огромные существа вряд ли умеют передвигаться по болоту. Правда, и загнанной добыче здесь некуда идти, особенно ночью, и все это понимали.
   - Большая удача, что мы живы, - заговорил Ланво. - Сюда эти неведомые твари не сунутся.
   - Не могу обещать, что сам не сокращу наш отряд! - взревел Колотун и схватил его за грудки. - От наших горе-проводников пора избавляться. Вы куда нас завели?!
   Никто не осадил разгневанного воина. Все понимали, что вопрос его более чем уместен. Ланво же как обычно не раскрыл рта по принуждению, а лишь спокойно взирал на Камдоба. Неизвестно, чем бы это кончилось, но слово взял другой провожатый.
   - Мы выполняли свою работу как могли, - вздохнул Черо. - Однако есть нечто, что мы должны были рассказать раньше.
   - Мы не знаем чего-то еще? - устало спросила Ярнея.
   Следопыт кивнул и опустился на землю, понурив голову.
  
   - Мы с Ланво - странники по природе, - начал он, - и часто беремся за работу проводников, даже если плата мала. Обитаем по привычке на дворе "У Дора": там уютно и всегда легко найти людей, нуждающихся в нашей помощи. В прошлом месяце мы собрались домой с последней лунной повозкой на восток, но не повезло нам встретить этого малохольного чинушу с козлиной бородой. Он пристал к нам со своим "деловым предложением" - я в жизни не слышал ничего мерзостней!..
   Кителиа открыла рот, но Сетар тут же прикрыл его ладонью и сам ничего не сказал, хотя они оба поняли, о ком идет речь.
   - ...Предложение - за сотню золотых отвести одного... очень плохого человека в горы, "там его и оставить", чтоб дальше "о нем позаботились". С виду безобидный тщедушный мужичок, и тут - заказное убийство. Я ушам своим не поверил! Более того, обвинения были жуткие и одновременно нелепые. Я уже подбирал про себя морийское проклятие похлестче на голову этой крысы, но Ланво неожиданно согласился и глазом не моргнув. Конец нашей дружбе, подумал я поначалу. Я отвел друга в сторону и спросил: "Неужели то ему веришь? А если и так, разве наша честь продается?". "Я не верю ему, - отвечал Ланво. - Но рассуди, как повезло его жертве, что он выбрал нас. Видимо, привык, что морийские наемники не гнушаются убийством. Да и многие ли подумают, кого нужно погубить за сотню?".
   Вдруг обвинения вымысел? Вдруг, подумали мы, этот парень - лишь очередная оклеветанная жертва семейных или межродовых дрязг? Мы взяли задаток в полсотни золотых и решили в пути все рассказать обвиняемому. Оказалось, однако, что путешествует он не один, а в компании беззащитной девушки. Мы бы в случае чего не сумели защитить ее сами, и я сказал: "Сетар, ищи спутников". Он нашел вас. Теперь все мы увидели, что он хороший человек, но наперед мы этого не знали и поступили по чести. Сохранить жизнь невинному - это дело, угодное Гармонии.
   Сетар не понял, когда успел показать себя хорошим человеком, но спорить не стал. Наемникам же, судя по их лицам, такого объяснения было недостаточно.
   - Похвально, - с ложным одобрением в голосе молвил Холвет. - Похвально. Деньгами, однако, ваша честь позволила не побрезговать, ну да ладно. Главное - вы впутали других туда, куда сами имели глупость залезть. Притом ведь знали наперед, какую угрозу таит эта долина. Лукавить не стану, невинными нас даже мамочки родные не назовут. Но угодное ли богам дело рисковать шестью нашими жизнями из-за одной?
   - С нами или без нас, Сетар собирался идти Волчьими перевалами, - продолжил Ланво. - Мы не могли оставить юную Кителию на произвол случая и отпустить с ним в одиночку. И для нас было большой удачей, что ваш отряд, по слухам, - люди чести, сам вызвался помочь. Зачем отказываться?
   - Еще бы не удача, еще бы отказываться! - со злобой говорил Будор. - Нашлись добродетели! Так просто чужими шкурами распоряжаются, словно карты тасуют!
   - Никто не распоряжался вашими жизнями! - Черо сжал кулаки и резко встал. - Как и все, вы многое слышали о Волчьих перевалах и все же не поверили слухам. Да, мы знали больше, но в итоге сами недооценили опасность, - следопыт снова сел и обхватил лицо руками. - Шесть раз туда и обратно, шесть! И ничего не случалось!
   - Будь вам пусто, морийцы, - Ярнея бросила унылый взгляд в сторону берега. - Потому вас и не любят - все знаете лучше других. Никакие чистые помыслы вас сейчас не извиняют.
   - Нам не нужно извинений, - твердо сказал ведун. - Мы приняли решение, которое видели благим. Если кому-то станет легче - мы и подумать не могли, что третийская земля носит подобных исчадий царства Смерти. Неудивительно, что о них ничего не известно - вряд ли кто-то выживал после встречи.
   - Да и нас выжившими пока рановато считать, - добавил Холвет.
   - Ох, не надо об этом! - выдохнул Будор. - До сих пор перед глазами стоит черная тварь. А как вспомню ее ухмылку - кровь в жилах стынет.
   Они напрасно вспомнили о звере, ведь и остальные его видели. Все словно представили его жуткую морду и разом притихли. Ни птиц, ни сверчков в этом гиблом месте - лишь болотные пузыри нарушали глухую тишину.
  
   - Раз уж мы так разговорились, - Онтао первым вышел из оцепенения. - Интересно узнать, в чем же обвиняли нашего бравого писаря? - воин похлопал слегка позабытого дружинника по плечу.
   Сетар был рад, что речь зашла о нем. Слишком виноватыми выглядели проводники, хотя в сущности ничего ужасного не сделали. Однако ответ Ланво был и для него, и для солдат Ярости сколь поразительным, столь и пугающим:
   - Было сказано, что он Сердцеед.
   При этих словах Онтао отдернулся, как ошпаренный, и чуть не свалился в болото. Холвет в мгновение ока встал на колено и, натянув тетиву, направил стрелу на Сетара.
   - Хотел бы я услышать, как вы узнали, что это неправда! - процедил он. - Мы меньше недели в пути, он мог терпеть!
   "Ну и лис этот Врио, - сокрушался дружинник про себя. - Подлец, а в уме не откажешь - чем больше страху нагнать, тем скорей люди примут за чистую монету..." В задумчивости он не уследил за Кителией, которая резко поднялась и встала между другом и лучником, суровым лицом выражая свою решимость.
   - Тебе придется переступить через труп невинной! - воскликнула она, гордо подняв голову.
   - Отойди, девочка, не дури. Мы сами разберемся, - строго молвила Ярнея - будто эта строгость остановит стрелу. - Я не дам его в обиду.
   - Все будет хорошо, - уговаривал Сетар. - Я обещаю... Кита?
   Заступница вдруг закачалась и упала к нему на руки. Он почувствовал, как что-то капает с локтя.
   - Она ранена, - сказал дружинник. - Видно, чудище достало ее во время погони.
   - Точно? - спросил Камдоб, занося молот. - Не ты ли то чудище?
   - Она ранена, - спокойно повторил Сетар и уложил подругу на бок, - Мы с Ланво сейчас ее залатаем. А станешь мешать - мне не понадобится других поводов, чтобы вырвать твое сердце.
   Его твердый голос пробрал холодом даже воина Шквала, и тот отступился. Проводник тем временем, чтобы обнажить спину Кителии и смазать рану, распорол завязки на ее дублете. Однако этого оказалось недостаточно: ее грудь была туго обмотана широкой тряпицей. Именно благодаря ей когти звери не прошли глубоко. Но, возможно, из-за нее же девушке так не хватало дыхания при бегстве.
   - Зачем напялила это, глупышка? - Сетар щелкнул ее по носу, и она очухалась.
   - Мать велела... не выставлять себя на показ, - она залилась бы краской, но слишком побледнела от потери крови.
   - Это очень мило, и я рад, что с ней все в порядке, - произнес Холвет и снова взял дружинника на прицел, - но наш разговор не окончен.
   - Да, расскажи, что за Сердцеед, - сонно промолвила Кителиа, - и как ты можешь им быть?
   - Так любишь сказки и не знаешь? - с легким упреком сказал Кутри и присел рядом с ней. - Сердцеед - частый герой страшилок, что рассказывают детям на ночь. Это существа, которые не могут любить, поэтому съедают сердца людей, чтобы что-то почувствовать.
   - Сказки не берутся из ниоткуда, - продолжил Сетар. - Есть в нашем мире самые настоящие люди, часто охотники-варвары, которые съедают глаза жертв, уши или еще чего. Верят, будто от того станут лучше видеть, слышать. Наши спутники из Ярости, как и я, встречали таких в походах к западным границам. Это ужас страшнее войны, и я не могу винить их за подозрения.
   - Жрут людей по частям. Режут живых и жрут! - Будор так злобно махнул топором, что шапка слетела. - Я бы перестал себя уважать, если б так подох! Таким нужно мигом бошки срубать, чтобы они ими больше никого не ели!
   - Бывают и другие, - добавил Черо. - Те, что прокляты на самом деле и чувствуют нарастающий голод. Им трудно протянуть неделю без хотя бы мертвой плоти, их муки сразу видны.
   - А Сетар мог уже в третий день пути оставить меня на растерзание волкам, утолить жажду моим телом, и никто бы не узнал, - Ярнея вышла вперед. - Но он спас меня. Значит, и жажды никакой нет.
  
   Слово девы Бури значило многое в их отряде. Было видно, что они сомневаются, но уже готовы отринуть подозрения, рожденные рассказом следопыта. Что до Онтао, Малыш еще с момента знакомства поладил с дружинником и теперь первым уверовал в его невиновность.
   - Возможно, он изменил свои планы, - воин лукаво улыбнулся. - Не тронул Ярнею, но искал другое сердце, чтобы почувствовать любовь к нашему цветочку. Вот была бы история!
   Сказано было в шутку, но все видели, как дева Бури успела сблизиться со своим наемщиком. Наступило неловкое молчание. Путники обратили взор к обвиняемому, и он наконец заговорил:
   - Да, исповеди мне не избежать, но я и не против. Теперь даже легче, когда все встало на свои места. По описанию следопытом моего заказчика я сразу узнал Врио. Он член совета Приречных Холмов, где я обосновался после службы вместе с бывшими соратниками - Абаром и Бомаром - и где обитал последние несколько лет.
   По правде говоря, моим друзьям, тоже не исконным третийцам, было все равно, где осесть, и они просто составили мне компанию. А вот я выбрал Холмы неслучайно, ведь это родина Делии, ради которой я бросил службу...
   - Ну и дурень! - Будор с досады махнул рукой.
   - Дурень здесь лишь один, Крепыш, - Ярнея покосилась на него с недовольной миной. - Помолчи и дай ему договорить.
   Сетар посмотрел на заинтересованные лица людей и понял: уже никто не считает его изувером или проклятым, спутники просто хотят послушать рассказ.
   - Приняли нас в деревне хорошо, и жилось нам недурно, - продолжил он. - Но некоторые члены деревенского совета питали особую неприязнь к военным людям. И вот, где-то за последний год произошла целая череда странных событий: в деревне отказались от королевской стражи, открыли дороги для свободного проезда, а многие отставные солдаты вроде меня переехали в другие места. Некоторые, как Бомар, вообще бесследно пропали безо всяких на то причин. Я тогда сразу подумал, что чего-то затевается, но списал на свою подозрительность. А сейчас, как вы видите, я вдали от дома и в смертельной опасности.
   Мне остается лишь надежда, что Делия никак в этом не замешана. Надежда, что мое путешествие - это просто удачный шанс для Врио и его подельников в совете избавиться от очередного опытного воина в деревне. Конечно он готов был придумать про меня любую небылицу, дабы избавить моего убийцу от лишних угрызений совести.
   Солдаты Бури вопросительно посмотрели на Кителию.
   - Похоже, все так и есть, - тихо сказала она, когда услышанное уложилось у нее в голове. - Какой ужас! А ведь этот мерзавец еще подначивал меня: "Попросись с ним, он же названый брат, обязательно возьмет тебя с собой!" А я, дуреха, ухватилась за возможность... повидать мир.
   - У вас есть причины переживать за деревню, - задумчиво молвил Кутри. - Летописи библиотеки Храма Истины знали не один пример из истории, когда заговорщики подобным образом освобождали города от войск под предлогом "мирных времен", а затем - бунт, восстание, кровопролитие...
  
   Путники на мгновение забыли о своих бедах и задумались о судьбе Приречных Холмов, однако Камдоб перебил эту мысль.
   - Я все не пойму, почему нельзя было просто прикончить дружинника там же, в деревне? - он сопроводил вопрос глухим ударом тыльной стороны ладони о другую. - Наймешь местного убийцу - и мороки нет, и платить меньше.
   - У нас с Абаром много знакомых, в том числе из купцов и воров, - отвечал Сетар. - Весть об убийстве в таком тихом месте разлетится быстро, и королевскую стражу сразу вернут. Нет, Врио все рассчитал. Однако с морийцами ему не повезло.
   - Как и нам, - угрюмо заметил Холвет.
   - Да-да! - Онтао потряс пальцем. - Увидав чудище, я в один миг лет на пять постарел! Кто мне их вернет? - он рассмеялся, хотя при слове "чудище" голос его слегка дрогнул. - Полно тебе, старик. Мы не раз соглашались на сомнительную работу - когда-то должны были напороться на неприятности. Чего ты разволновался?
   Очередная его шутка была воспринята слишком серьезно: Ланво отстегнул от пояса увесистый кошель и кинул на землю.
   - Оцени сам свои потери, - сказал он. - Тебе виднее. Что до нас - мы не выполнили работу, за которую полагались эти монеты. Считайте деньги ничейными.
   Снова молчание. Но теперь никакой неловкости, а скорее, тяжелый выбор людей с честью третийского солдата и алчностью наемника. И первым, конечно же, не выдержал Будор:
   - Да какого черта, - он запустил руку в мошну и выгреб солидную горсть монет. - Нас нанимали для сопровождения, а не битвы с чудовищами. Мы заслужили прибавки, - воин поделил золото на две равные части и положил их перед собой и братом, который виновато почесывал кудрявую макушку. - Ты тоже возьми, Малыш. Нечего стесняться.
   - Ветра и ураганы, он прав! - пробасил Камдоб, отсыпав себе долю. - И знайте, Колотун не возьмет подачек. Отныне и до конца похода мой молот всецело в вашем распоряжении.
   - Не совсем он прав, если быть честным, - заметил Холвет, но тоже потянулся к кошельку. - Солдат должен охранять подопечного, как гласит наша клятва. Однако ж бесхозному добру ни к чему пропадать. Надо начинать копить на старость... коли она у меня еще будет.
   - Удивительный вы народ, третийцы - задумчиво сказал Кутри. - Умудряетесь вспоминать о чести, долге, клятве и делить чужие деньги, когда всего час назад подверглись невиданной опасности, которая, вполне возможно, несет неотвратимую гибель.
   - Проснулся наш мыслитель, - Ярнея похлопала его по плечу. - Не знаю, к чему ты остался ближе, но всем известно, что жизнь у солдата короче, чем у монаха. Она и летит быстрее - попусту переживать недосуг, все равно беде этим не поможешь. Так почему бы не подумать о вещах поприятнее? - она поднялась, взяла мошну, полную больше чем наполовину, и отдала ее обратно ведуну. - Сохрани оставшиеся. Ты найдешь им лучшее применение, чем шайка наемников Ярости, которая все пропьет в первой же таверне.
   - Это моя девочка! - расхохотался Будор. - Буду наливать тебе за свой счет, - он наклонился к Сетару и добавил. - Она для нас слишком умная, приходится спаивать.
   Все расслышали его слова и с радостью подхватили смех. Ярнея, ловко изобразив смущение, раскраснелась и отвесила соратнику дружеского пинка. Ее веселый нрав и недюжинные актерские таланты не первый раз возвращали отряду его задорную искру.
   Сетар окончательно убедился, что повезло ему не только с проводниками. Судьба могла отрядить к нему в сопровождение кого угодно: узколобых разбойников, закостенелых неудавшихся солдат, трусливых охотников. Все разбежались бы при первом порыве ветра не в ту сторону. Но не таковы его нынешние спутники, и в особенности - спутница... Почему мысли всегда возвращаются к Ярнее? Он заставил себя отвести взгляд, скользивший по ее фигуре, и встретился глазами с Кителией. Мазь Ланво быстро вернула ее к жизни - сейчас она сидела на краю островка, прижав колени к груди, и снова шепотом просила о помощи древние силы.
   Сетар подошел, присел рядом и взял ее за руку.
   - Все прошло немного не так, как мы планировали, - сказала девушка с горьким смешком.
   - Это верно, но опасность была очевидна, а я, дурак, все же поволок тебя с собой, - его грубоватый голос больше подходил для самобичевания, нежели для извинения. - Клянусь небесами, я вытащу тебя отсюда, чего бы мне это ни стоило.
   Говорил он искренне, тем не менее и мысли, и даже глаза подвели его. Кителиа, просияв лишь на мгновение, поняла, что он смотрит на деву Бури, и отдернула руку. Больше она не улыбалась и ничего не произнесла.
  
   Нарвав сухих камышей и травы, что в обилии покрывали остров, путники спешно приготовились к ночлегу. Пока они обсуждали очередность караула, Сетар лежал на хрустящей подстилке и считал всплывающие болотные пузыри - пытался отвлечься от тягостных раздумий. Ненароком подслушанный разговор Онтао и Холвета лишь прибавил тревоги.
   - Хорошо, что нас много, - шепнул Малыш. - По двое дозорных на два с половиной часа, и все успеют отдохнуть. Чтоб не шататься в этом молоке с заспанными глазами.
   - Дозорные теперь просто для порядка, для привычки, - со вздохом ответил Холвет. - Я вчера точил стрелы, и какой от них был толк? Зверь недовольно проурчал, только и всего. Если он полезет в болото, мы никуда не денемся - пускай лучше всех убьют во сне.
  

* * *

   "Утро принесло нам сразу две приятных новости: все проснулись живыми, а по болоту можно кое-как передвигаться. Несколько затопленных троп вели каждая в свою неведомую даль - мы выбрали первую попавшуюся и в приподнятом настроении стали медленно, но верно продвигаться вперед.
   И по всему видно, мы выбрали не то направление. Час, другой, третий, полдня...Мы идем уже очень, очень долго, и ничего не меняется. Лысые бугры, торчащие из гнилой воды, хлюпающая жижа под ногами вместо земли, непроглядный туман - как же все это надоело. Но еще больше надоел бесконечный, одинаково тусклый день. По ощущения уже глубокий вечер, а сумерки так и не наступают. Хотя это может быть обманом, время здесь тянется еще медленнее, чем в лесу. Обман или нет, но мы порядком устали. Голова тяжелеет, заплетаются ноги, за туманом порой не видно собственных сапог. Каждый неверный шаг может стать последним.
   Что ни говори, отчаяние наваливается с новой силой, им пропитаны и мои мысли. Откуда это? Даже в безвыходном положении дух третийского солдата несгибаем. Сейчас же в глазах воинов Ярости я вижу злость, обиду на судьбу, обвинение, но не вижу веры.
   Конечно, стоящий перед глазами вид непобедимого чудища, которое насмехается над своими жертвами, и мертвецкий смрад топи отравляют разум. Но если думать трезво - положение наше совсем не безнадежное.
   Надо скорей выбираться из болота. Кто знает, что нас ждет на том берегу?"
  
   На очередном острове путники сделали привал. Несколько саженей твердой почвы густо покрывал сушняк, и было решено развести костер. Под тихий треск кустовых веток в огне Сетар задремал. Поначалу ему словно снилось будущее - в нем он завел свою ферму в Холмах и растил троих детей с красавицей женой. Его женой была Ярнея. Когда он увидел ее лицо, сон растаял и на смену ему пришел другой - тревожный и до боли настоящий.
   Он видит то же самое болото, тот же остров. Но главное - он вдруг слышит тот зловещий неведомый вздох, с которого и начались все их неприятности наяву. А затем... сотни еле различимых в тумане дымчатых теней слетелись к путникам точно по чьему-то зову. Кто они - духи долины? Или та скверна, о которой говорил ведун?
   Не важно, они не отпустят тех, кто их растревожил. Лишь быстроногий Кутри сумел вырваться по обратной тропе, и многие, многие тени последовали за ним. Но остальные окружили остров и стали смыкать кольцо. Холвет, проводники, Камдоб, братья и Ярнея - все напрасно размахивали сталью, пытаясь поразить или хотя бы отогнать нечисть. Оружие не вредило им. Оно рассекало воздух, и рассеянный дым вновь обретал свои очертания - очертания человеческих фигур.
   И призраки повергли воинов. Будто взглянув в лицо самой смерти, те падали на месте безжизненными телами, и души их возвращались новыми тенями.
   Также умрет и он. Он заслужил этой участи, он видел среди неупокоенных мальчика - того самого, о котором тщетно старался забыть пять лет. Но Кителиа... она не должна была погибнуть, она не виновата перед мертвыми. И все же они забрали ее жизнь... Этого не может быть! Это просто сон, дурной сон. Пора просыпаться.
  
   Он очнулся и обнаружил, что кто-то усердно пинает его в бок. Подняв глаза, он даже не разозлился - радостно было видеть Кителию после такого кошмара. Однако ужас отражался на лице девушки.
   - Вставай! - шепотом кричала она. - Вставай живо! Надо уходить, у нас кончается огонь!
   Все мгновенно вспомнилось - холодящий душу вздох, неведомые тени, бегство монаха, бесплодное сражение с пустотой. Это был вовсе не сон.
   Но что последовало дальше, Сетар не знал. Он помнил только, что медленно поднес нож к своей шее, но Камдоб вовремя лишил его сознания своим крепким кулаком. Так он поступил и с Холветом, Онтао, Будором, когда те по велению темной силы направились напрямик в болото.
   Сетар встал и осмотрелся. Призрачные фигуры уже заполонили остров. Они метались от одного непрошеного гостя к другому, желая забрать их души в небытие. Однако Ланво и Кителиа оставались на ногах и с горящими ветками в руках разгоняли тени, которые вновь и вновь возникали из дыма и подплывали обратно. Остановить их мог лишь огонь.
   Другие путники уже ничем не помогут. Братья, лучник, а теперь и Камдоб лежали на земле с бледными лицами. Черо и Ярнея сидели на коленях, поодаль друг от друга. Следопыт был недвижим и шевелил лишь губами, а воительница плакала. Не просто плакала - заливалась слезами и все твердила: "Простите меня! Простите!".
   Сетар двинулся вперед на выручку, но тут же замер. Прямо перед ним дым вдруг закружился и застыл фигурой призрака. Его расплывчатое лицо глядело на него пустыми глазницами, будто раздумывая, тот ли человек ему нужен. Затем он приблизился вплотную, и туман его мертвого дыхания наполнил легкие жертвы обжигающим холодом. Тень проникла внутрь, чтобы живой ощутил отчаяние ее вечной муки.
   Идея перерезать себе горло вновь не казалась сумасшествием. Сетар поднял нож, но тут вспыхнуло зарево, рассеяв темноту перед глазами и в мыслях. Ланво дрожащей рукой протягивал ему охапку полыхающих ветвей.
   - Придется бросить остальных, - с горечью сказал ведун. - Костер скоро погаснет!
   - Нет! - твердо возразил Сетар. - Мы их не оставим! Растолкаем, разбудим и спасемся все вместе!
   - Не выходит! - у Кителии срывался голос. - Я била спящих обугленной палкой, они даже не шелохнулись!
   - Мы не уйдем без них! - повторил дружинник. - Если надо, я достану еще сухой поросли.
   Он понимал, что времени не хватит - сушняк прогорал слишком быстро. Но нужно было попытаться. Он сорвал последние камыши, подбежал к пламени и... вдруг его окатило водой. Костер потух. Из темноты вынырнул Кутри, который затоптал пепелище.
   - Что ты наделал?! - вскричал Сетар.
   - Т-ш-ш, - монах поднес палец к губам. - Звук и свет нежеланны в этой топи, и мы от них избавимся.
   Он буквально вырвал горящие ветви из рук Ланво и Кителии, обежал с ними весь остров и вновь покинул спутников, припустив по хоженой тропе. Тем оставались лишь, застыв в ужасе, наблюдать за утопающими в тумане огнями, которые потянули за собой нечисть вереницей теней.
   Как они не подумали, что именно огонь привлек призраков? Что теперь будет с Кутри? Очнутся ли остальные? Множество вопросов без ответов, но путники боялись говорить, дабы не привлечь темной силы.
  
   Полчаса ожидания тянулись бесконечно. Когда монах вернулся, Черо, Холвет и Ярнея уже пришли в сознание. Деву Бури, обычно пример стойкости для братьев, на сей раз покинули силы. Она сидела рядом с дружинником, прильнув к его плечу, и тихонько всхлипывала.
   Кутри выглядел постаревшим на несколько лет, будто прибыл из места, где время течет иначе. Его и так костлявое лицо еще обострилось, но по-прежнему выражало безмятежность.
   - Кажется, они ушли, - сказал он. - Исчезли, когда потух огонь.
   - Кто это такие? - поднявшись, произнесла Кителиа. Сейчас она была рада прервать затянувшееся молчание.
   - Быть может, могильные духи? - Ланво чертил кинжалами непонятные символы на почве, чтобы чем-то себя занять.
   - Нет, - Черо медленно покачал головой. - Могильные духи не мучители, они не станут являться в облике людей, в смерти которых ты повинен.
   - По-моему, это были сами души умерших, - с трудом выговорил очнувшийся Онтао. - Они делали со мной такое... больше не буду убивать людей. Чтоб мне еще это пережить.
   - Не зарекайся, - холодно сказала Ярнея.
   Она высвободилась из объятий Сетара и решительно направилась к Будору, приводить его в чувства. Напуганная девочка вновь превратилась в суровую воительницу.
   - Растрясите Камдоба, пора идти, - велела она. - Ночевать в болоте никак нельзя. И давайте больше никогда не будем вспоминать о том, что здесь произошло.
  

* * *

   Вскоре они двинулись дальше. В тишине, без огня, но в остальном - все так же: высохшие болотные растения, петляющие тропы и молочный туман, который заставил забыть, каково это - видеть дальше десяти шагов.
   Хорошего мало, но Сетар был рад хотя бы тому, что они продолжают дорогу, никого не потеряв. Впрочем, на лицах спутников не читалось облегчения. Особенно угрюмы и задумчивы были те, кому довелось говорить с призраками. Неужели они на самом деле видели средь духов знакомые лица, лица убитых, испытали на себе их взгляды, слышали их укоры? Он не мог представить, что это за муки. Он такой участи избежал, но прекрасно знал: на службе порой случаются вещи, о которых страшно вспоминать.
   Воины вели себя почти так, как прежде, и наверное старались не думать о произошедшем, как и просила Ярнея. Однако Сетар видел: что-то у них внутри изменилось. Он понимал, что обязан с кем-то поговорить. Держаться вместе и доверять друг другу - это правило выживания работало не только на войне.
   Во время следующего привала он подошел к монаху - с кем же еще затевать откровенный разговор? Служитель Истины был с ним честен, но тут и его честность оказалась бессильна.
   - Хочешь знать, что случилось? И я бы непрочь, - Кутри вздохнул с грустной улыбкой. - Но другие воины вряд ли помогут нам, если и пожелают. Войдя в иной мир, сознание живет по его законам и не сможет облечь воспоминания о нем ни в слова, ни в мысли, когда вернется в наш. Так ведь учат проповедники Создателя? Это, пожалуй, самый простой ответ и на твой вопрос, а простой - вовсе не значит неверный.
   Думаю, мы побывали в другом мире, и ты сильно ошибешься, посчитав это за привилегию. Не знаю, почему для тебя все обошлось лишь встречей с призраками, но будь уверен: и следопыт, и мои соратники тебе завидуют.
   - А ты? - спросил дружинник.
   - Я же монах, мне запрещено завидовать! - Кутри рассмеялся.
  
   Сетар не был силен в вопросах веры, да и голова плохо соображала после долгих часов без сна. Остальные же, напротив, пытались отвлечь себя от темных мыслей, кто чем мог.
   - Тсс, - вдруг громко шепнул лучник, поднеся палец к губам. - Слышите?
   Путники обратились в слух, и тишина в который раз была им ответом.
   - Слышим что? - Ярнея досадовала, что оторвалась от чистки обуви.
   - Кончай свое бестолковое занятие, - сказал Камдоб с раздражением и попробовал выбить сапог у нее из руки. - Ты в два шага их испачкаешь обратно.
   - Заткнитесь и послушайте! - приказал Холвет. - Жабы квакают - лес близко.
   - Точно... - Будор сглотнул и всмотрелся вдаль, через его плечо.
   - Не там, - лучник указал налево от себя. - Оттуда звук летит.
   - Я вижу человека... Он же там пропадет!
   Крепыш неожиданно вскинулся и побежал по одной из троп, совсем не смотря под ноги.
   - Стой, это не тот маршрут! - хотел остановить его Черо. - Он же там пропадет! - добавил следопыт и пустился вдогонку.
   Те же самые слова прозвучали ровно так же. Путники обменялись встревоженными взглядами и последовали за ними.
   Четверть часа они прыгали по буграм, которые еле различимо поднимались над гибельной гладью трясины. Наконец впереди показалась фигура воина. Будор стоял посреди запруженного островка и, глядя на свое отражение в воде, повторял в отчаянии: "Он утонул, он утонул!"
   - Заставил ты нас побегать, сумасшедший братец, - Малыш тяжело дышал. - Мы уж подумали, призраки вернулись. Что на тебя накатило?
   - Пойдем, солдат, все будет хорошо, - пытался успокоить его Кутри, но Будор продолжал оплакивать пустоту.
   - Дай я с ним поговорю, - нетерпеливо сказал Камдоб.
   Колотун отодвинул монаха в сторону, подошел к соратнику и коротким размахом правой руки повалил того без чувств прямо в лужу.
   - Лучшее лекарство, - пояснил он свое поведение, потрясая огромным кулаком.
   Тут по другой тропе к острову подошел Черо. Вид у него был более чем довольный.
   - Ты-то куда убежал, проводник? - недовольно спросил Холвет.
   - Ква-ква, - ответил тот.
   - Ясно, - вздохнула Ярнея. - Камдоб, дружище, еще один требует прикосновения твой исцеляющей длани.
   - Со мной все в порядке, - молвил следопыт. - Я лишь передаю приветствие лягушек. Берег в ста шагах отсюда.
  
   Черо не обманул, и вскоре путники снова вышли к чаще. Вынырнув из туманного облака, они застали западное солнце, что покрывало предзакатным золотом кроны деревьев. Они тихо выбрались на крутой берег и осмотрелись.
   - Лес другой, - заметил Холвет, погладив кору ближнего ствола. - Молодой дубняк пустил корни в этой части долины. Может быть, она обособлена, и черные уроды здесь не водятся?
   - Может, и так, - прокряхтел Камдоб, опуская наземь грузную тушу Будора. - Не важно. Мне все равно надоело боять... осторожничать. Пусть приходят и познакомятся с моим стальным другом. Поди, днем не такие страшные. Ночью, ладно уж, поумерю гордыню и влезу на дерево. А сейчас я страсть как измотан и идти никуда не желаю.
   - Предлагаешь остаться у болота до утра? - с сомнением в голосе спросил Черо. - Наш мохнатый преследователь - охотник по натуре. Если он и будет продолжать поиски намеченных жертв, то именно здесь, на другом берегу.
   - Милости просим! - солдат гулким ударом кувалды вновь напомнил земле о своем присутствии. - Отдохнем и полные сил мы встретим подобающе любого живого врага, если придется.
   - Не нужна нам сейчас твоя безрассудная храбрость, Колотун, - Ярнея достала из колчана лучника стрелу и опробовала пальцем острие. - Эта сталь куда более скора на расправу, чем твоя, но даже не поцарапала зверя. А здешние тонкие дубочки он раскрошит в пару взмахов. Помни клятву, боец: "...Отвага сохранит жизнь брата, но лишь страх убережет свою собственную".
   Онтао тем временем привел Будора в чувства холодной водой из родника неподалеку. Воин помотал головой и стал озираться в недоумении, пытаясь сообразить, что произошло. Выслушав объяснения брата, он резко вскочил.
   - Я уже в порядке, - пошатываясь, он поправил шапку. - О-ох, моя голова!
   - Переведи дух, дружище! - засмеялся Холвет. - И расскажи, какое лихо тобой овладело?
   Воин опустил глаза, силясь вспомнить, что же понесло его ноги бегом по опасной тропе. Его лицо вдруг стало совершенно пустым. Тихо, будто издалека он заговорил каким-то чужим голосом, словно то был отзвук прошлого:
   - Глаза могут обмануть в тумане, но там стоял человек. Кричать в болоте нельзя, усопшим нужна тишина - придется бежать. Бежать и спасать его! Он был растерян, искал выход. Один шаг мимо, и не выплывет: слишком тяжело снаряжение. Да, на нем шлем с холкой, в руках щит и двуострое копье, латы на теле и бедрах - это был сордонийский солдат. Значит, его отряд не погиб! Надо собрать выживших, доставить послание! Но солдат узрел тень, испугался, метнулся в туман. А кричать же нельзя... как же его остановить? Трясина остановила его, раз и навсегда. И надежда была потеряна, - Будор часто заморгал и опомнился. - Короче сказать, чертовщина какая-то привиделась. Если и был там кто, пускай сам себя спасает, у нас своих бед невпроворот.
   - Видимо, был, - задумчиво молвил Кутри, - сотни лет назад. Сордонийцы ходили по этой земле в Старую эпоху, и я уверен, что ты о них даже не слышал.
   Незадачливый солдат лишь развел руками.
   - Не зря чудовище чурается этого гиблого места! - Ярнея бросила последний взгляд на болото и содрогнулась. - Больше и капли времени здесь не проведем.
  
   По мере удаления от берега чаща заметно редела. На смену молодым деревьям приходили мощные и высокие дубы с кряжистыми корнями - таким нужно было больше места. В глубине леса, вдали от топи, жизнь вновь напомнила о себе пением поздних птиц, а затем и стрекотом сверчков. К сумеркам усталые путники не покрыли и десяти верст, однако духом они воспряли - лесной воздух быстро очистил разум от болотного яда. К тому же, долина не спешила их беспокоить. Трижды проводники уходили вперед на разведку и всякий раз возвращались без тревожных новостей.
   Когда окончательно стемнело, путники остановились на ночлег на очередной поляне. Они без опаски развели огонь, ведь тьма не могла укрыть их от единственного врага, которого они боялись по-настоящему.
   Сидя в тесном кругу возле костра, они перекусили скудными остатками пищи и молча наблюдали за игрой пламени. Веселье, что обычно царило в лагере по вечерам, сейчас казалось неуместным даже третийцам. Пережитое сегодня испытание надолго оставит след их в душах.
   Сетар вряд ли сможет забыть, как пытался убить сам себя, но его воспоминания о болоте были не столь тяжки. Голова его была свободна для других мыслей, но по неизвестной ему причине они вновь неуклонно вели к Ярнее. Он успел увидеть ее с разных сторон за эти дни. Сила и грация, дисциплина и легкость - чем лучше он узнавал деву Бури, тем большее место она завоевывала в его сердце. И теперь ему довелось увидеть, как ранима и уязвима может быть эта мужественная воительница. Уязвима... мужчина способен противиться чему угодно, но не этому... Усилием воли Сетар погнал прочь влечение и вспомнил о другой.
   Он чувствовал взгляд Кителии на себе, но всякий раз, как переводил на нее глаза, девушка уже смотрела на огонь. Он очень хотел извиниться перед ней... за все. Вроде больше и не за что было просить прощения, а хотелось. Однако все это подождет еще немного - есть дела поважнее.
   - Скажи-ка, монах, вот что, - дружинник прервал молчание во всеуслышание. - Мучают ли тебя призраки?
   Боковым зрением он видел, что остальные воины Ярости вперили в него напряженные взгляды. Сетар немного выждал и добавил:
   - Призраки прошлого, я имею в виду.
   Солдаты оценили его шутку, раздались короткие смешки, а кто-то облегченно вздохнул.
   - Я чувствую большой боевой опыт за твоими плечами. Не противится ли твое естество священнослужителя твоим поступкам в солдатское время? Не противилось ли оно самой мысли пойти на службу? Помнится, ты задолжал мне рассказ о том, как тебя занесло в армию Ярости. Ты же работал в библиотеке и знаешь, что народ любит не только сказочных, но и летописных героев.
   - Хех, вряд ли я попаду в летописи, друг, - улыбка Кутри обнаружила нажитые за неделю морщины в уголках его глаз. - Ведь история эта проста как Первая истина. Моим домом был один из монастырей близ города Вознесение, что на востоке Земель Покоя. Случилось так, что я ушел с посланием в соседнюю деревню, когда на него напали. Я вернулся и застал родную обитель разграбленной, а братьев - зверски убитыми. Как потом оказалось, это были солдаты Ярости с западной границы, которые недавно дезертировали с поля боя и стали разбойниками.
   Пустота заполнила мою душу. Вместо мести или поиска нового монастыря я сам подался в разведку Ярости и отслужил без малого три года. Почему? Я хотел лично узнать, что может побудить человека встать на черную дорогу, даже если его путь начинается с обычной для Третии службы. Как видишь, мне не потребовалось много времени, чтобы это выяснить.
   Правда, я нашел более простой способ уйти из армии раньше срока, нежели дезертирство: набил как-то раз обеденную утку воеводы дохлыми мышами. Глупцы решили, что жестоко наказали меня, лишив награбленного и всех будущих привилегий ветерана-разведчика Ярости.
   - Ты напрасно прибедняешься, - сказал впечатленный Сетар. - История твоя не на зависть, но обычной ее никак не назовешь. Чего стоит одна эта проделка!
   - Да, все мы отличились напоследок, - Холвет закурил и погрузился в приятные воспоминания.
   Сетар окинул солдат вопрошающим взором, и Ярнея объяснила:
   - Армию мы оставили все вместе, по сговору. Ты слышал о Несогласных? - дружинник помотал головой. - Неудивительно, это держалось в секрете. Несогласные - тайное объединение внутри Северной Ярости, в котором состояли солдаты, недовольные решениями деспотичных воевод. Там мы вшестером и узнали друг друга - вшестером и покинули службу.
   - Как сказал монах, "нашли способ" завершить ее досрочно, - добавил Онтао. - И правильно сделали - поглядите, что сталось с армией севера теперь. А наш вольный отряд безнаказанно бороздит просторы матушки Третии, прикрываясь в случае чего ветеранством лучника.
   Так и обстоит дело у нас. Но как насчет тебя, писарь? Твоя подруга, например, все уши прожужжала о "размеренной и скучной" жизни деревенской девушки, - Кителиа надулась и стала кидать в него желудями, но Малыш играючи увертывался и продолжал говорить: - Проводники, как истые морийцы, мало поведали о себе. Однако даже их мы, похоже, знаем лучше, чем свого наемщика. Холвет сказал бы "несправедливо!", ну а я лишь вежливо попрошу тебя поделиться с нами своим прошлым. Как у служаки, у тебя должна быть пара-другая интересных историй про запас. Хоть ты и дружинник.
  
   Именно этого Сетар и ждал. Пришло время решиться. Он и так откладывал слишком долго. "Святые, как же рассердится Кителиа", - с грустью подумал он и сказал:
   - Верно бы сказал Холвет: я был несправедливо скрытен. И сейчас, мне думается, справедливо будет рассказать то, что слышали обо мне из всех вас лишь проводники - заодно и разрешу их сомнения.
   Солдаты с подозрением покосились на морийцев, а Будор подтянул шапку к затылку.
   - Сомнения эти посеял Врио, ведь соврал не во всем. Знаете ли, правда звучит на редкость правдоподобно. - Остается гадать, откуда узнал он сам... Скажите, кто из вас слыхал о защите Черной Крепи?
   - Спросишь еще! - Камдоб выпучил глаза. - Даже я слыхал! Две сотни солдат Дружины и Бури против целой темени! Жаль меня там не было... хотя тогда я еще был сопляком.
   - Да, это наша гордость! - Ярнея мечтательно подняла глаза. - То был отголосок войны со степными правителями. Девять тысяч пеших и тысяча конных воинов восставшего Туруна Громового подошли к одинокому монастырскому замку на северной границе. Один порыв Бури и меньше ста дружинников - мятежник рассчитывал за день взять крепость, и ему открывался путь к беззащитным землям Храмтана. Но третийцы не пожелали сдавать ее без боя. Не убоялись они и вражеских Пылающих воинов, что умели обращать гнев в огонь. Дни и ночи они отражали натиск осаждающих - одну волну за другой. Через десять дней силы мятежников истощились, а дух пал - его сломило мужество и непреклонность защитников Севера. Однако Турун не мог смириться с поражением и сам возглавил штурм. Последние силы нападавших пробились за стену, а затем и в монастырь. И, быть может, сами упокоенные святые стали свидетелями того, как вожак Ярости снес окаянную башку Туруна, а третийцы разбили его головной отряд.
   Немногие из наших пережили ту схватку - пара дюжин бойцов Бури и дружинников. Ходили легенды, будто они перед сражением пили волшебные снадобья или зачаровали латы, но на то они и легенды. Я сама знавала солдата, оборонявшего Черную Крепь. "Искусство и отвага в бою - вот и весь секрет!" - сказал он мне.
   - Легенды и правда многое приукрашивают, - согласился Сетар. - Нас было почти пять сотен, а осталось четыре дюжины.
   Все нахмурились, и Кителиа - больше других. Лишь Онтао весело хохотнул и потеребил дружинника за плечо.
   - А ты тот еще шутник, оказывается, - молвил он, но встретил серьезный взгляд и засомневался. - Ты ведь пошутил, верно?
   - Думаю, нет, - отозвался Ланво. - Впервые увидев его глаза, я понял: он видел и много свершений, и много боли.
   - Чинуша из Холмов говорил нам, что он был одним из уцелевших, - Черо кивнул. - Только прибавил свою чепуху о Сердцееде - дескать, там, в монастыре, заправляли поклонники Смерти: они превратили солдат в чудовищ, что помогло им выстоять против армии.
   - Все равно не верится! - настаивал Онтао. - Какой из тебя воин, ты же писарь и счетовод!
   - В дальнем походе такие люди просто необходимы, - заметил Сетар. - Все десять дней я помогал воеводе раздавать приказы и ставить бойцов по стенам. Но когда мы последней сотней заперлись в монастыре, меня не спросили, что я люблю делать, а просто сунули в руки копье. Почему же выжил я, а столько славных воинов погибло? Ты знаешь ответ: выживает не тот, кто нанес удар, а тот, кто его избежал.
   Он расстегнул робу на груди и показал небольшой, но глубокий ожог в виде солнца чуть ниже ключицы.
   - Пылающие метили своим палящим взглядом прямо в сердце.
   На лицах спутников застыло удивление, и только Кителиа опустила глаза в обиде. Ее можно было понять: столько лет она с ним знакома, но знает ли его на самом деле? Сейчас она поняла, что нет. Тем временем Будор поднялся с земли, присел рядом с Сетаром и похлопал его по спине своей длинной лапищей.
   - Знаешь, дружинник, - сказал он. - Я теперь тебя зауважал.
   С почтением смотрели на него и другие воины Ярости, даже немного тщеславная Ярнея. Сетару было приятно, и он корил себя за это. Ведь некогда он сам отрекся от своего прошлого, отрекся от права искать уважения за счет него. Но нынче судьба не оставила ему выбора.
   Этим вечером, несмотря на усталость, путники засиделись за полночь и за оживленной беседой ненадолго оставили свои страхи. Дружеский разговор позволяет забыть о времени и месте.
   Кителии же этим днем больше не заговаривала с Сетаром. Но один раз, когда они встретились взорами, девушка посмотрела на него с упреком... а затем, чуть улыбнувшись, закатила глаза и пожала плечами. "Ну кто еще может вот так легко взять и простить одним взглядом", - подумал он, и на душе стало посветлее.
  

4

  
   Солнце близилось к зениту, когда они проснулись. Долгий сон после тяжелых испытаний пролетел незаметно, и снова все были живы. Неужели удача повернулась к ним лицом? Проводники по обыкновению пошли на разведку и обернулись в полчаса, с радостью сообщив, что скалы уже близко, и видимых преград впереди нет. В сердцах путников забрезжила робкая надежда провести у подножия гор свой последний день в долине.
   Однако не успели они собраться, на поляну будто бы из ниоткуда вышел молодой крупный волк. Вышел по-царски: медленно и уверенно, с высоко поднятой головой. Он неторопливо окинул взглядом людей, и с каждым поворотом шеи его серо-золотистая шерсть играла отражением высокого солнца. Солдаты приготовили оружие к бою и стали ждать действий врага. Но зверь не взвыл, не напал и не оскалил пасть. Он лишь кивком как бы пригласил их проследовать за ним, а затем такой же размеренной поступью направился обратно в чащу.
   - Думаю, надо пойти, - сказал Ланво, который своих кинжалы даже не обнажил. - Волк куда-то нас зовет.
   - Знаешь что, пускай подумают другие! - Ярнея была строга, но не озлоблена. - Нам остается жалкий день пути, и вдруг ты предлагаешь доверить свои жизни первому же мирному на вид существу в долине? Эти "разговоры с лесом" плохо на тебя влияют и до добра в конечном счете не доведут. Сколько лет ты наемник, пять-шесть? Счастье, что такая беспечность не стоила тебе жизни.
   Зверь меж тем остановился недалеко от поляны в терпеливом ожидании, и ведун обратил вопрошающий взор к Сетару. Дружинник подошел к деве Бури и приобнял ее за плечо.
   - Я тебя понимаю, - вкрадчиво произнес он. - Парни - твоя семья, и ты должна их беречь. Может, ты думаешь, что убережешь и нас - твоих друзей, как я надеюсь. Но пусть забота не затмит твой разум. Вспомни, еще и двух дней не прошло, как Ланво спас нам жизнь, уведя из-под носа ночного чудища его добычу. Он принял неверное решение неделю тому назад и после него старается все исправить. Завершение похода может оказаться обманчиво близким, и следующей же ночью ему придет преждевременный и печальный конец. Не хочешь довериться проводнику - доверься мне.
   Ярнея недовольно нахмурилась и отвела глаза в сторону.
   - Конечно надо идти! - воскликнула Кителиа. - Где это видано, чтоб зверь кивком манил за собой?
   - Не видано, да слыхано, - отозвался Холвет и опустил лук. - Говорят, в древности, когда дух человека и леса был сплетен в одно целое, животные нередко приходили на помощь людям, с которыми чувствовали внутреннее родство. Мы очутились в странном, позабытом Создателем месте, и я уже ничему не удивлюсь.
   - Не знаю, о чем вы толкуете, - вставил Камдоб, - но если хищник заведет нас в ловушку - черт, надо будет отдать ему должное хорошей схваткой!
   Дева, выслушав спутников, вздохнула и покачала головой - сдалась.
   - Ишь, каким красноречивым обернулся, - сказала она дружиннику с усмешкой. - Твоя взяла на сей раз. Но помни, недоверие сейчас должно стоять для нас на первом месте.
  
   Невидимая волчья тропа медленно поднималась в гору, и лес представал перед взорами удивленных странников все более пышным и цветущим. То тут, то там попадались усыпанные ягодами кусты, а замшелые желтизной дубы прибавили в возрасте и мощи. Легкий ветерок тихо шелестел их обильной листвой, не перебивая соловьиную трель. О да, наконец-то снова слышно столь родное, знакомое пение птиц! Неспешная прогулка по гостеприимному лесу притупила даже солдатскую бдительность. Быть может, она ее усыпила? Нет, воины Ярости, блаженно шагая вразвалочку, лишь внешне казались расслабленными. А между тем они безустанно озирались по сторонам.
   Время летело без счету, и путники вдруг поняли, что попали в рощу незнакомой породы дерева. Витиеватые каштановые стволы с грубой толстой корой поднимали кучно собранные раскидистые ветви на два-три роста над почвой, а корнями ползли по толстому слою валежника далеко вширь, прямо как тот самый дуб-страж. Длинные сочные бурые листья топорщились на кромке в разные стороны: нижние тяготели к земле, а верхние стремились ввысь.
   - Что за чудная поросль! - восхищенно сказала Кителиа. Она глазела на листву, отчего то и дело спотыкалась о корни. - Наверняка они называются деревья-ежи.
   Никто не поддержал разговор. Ланво и Кутри тихо что-то обсуждали, а остальные хранили молчание, считая положение неподходящим даже для мимолетной радости.
   - Лучше под ноги смотри, детка, - сказала Ярнея. - Рановато забываешься, опасность никуда не делась.
   Девушка виновато опустила голову. Воительница лишь сказала правду, но у Сетара в груди что-то кольнуло. Он с осуждением взглянул на деву Бури... и сразу обо всем забыл, впервые увидев ее неторопливую походку. Ярнея обычно все делала очень быстро, но сейчас она словно парила над лиственной гладью, грациозно огибая сучья и корни плавными движениями стройных ног. Как же она была прекрасна! Сетар вспомнил слова ведуна и почему-то подумал, что лишь человек, близкий к своей природе, может ощутить связь с духом леса, если эта связь еще жива в нем.
  
   Дорога вглубь рощи вскоре привела к уютному перелесью, посреди которого на небольшом холме стояло плотное скопление деревьев. Путники не сразу признали в нем чье-то жилище: хитросплетение плотно сомкнутых стволов выглядело как огромная, полая внутри луковица. Вход и окна - прорехи меж стволами - занавешивал плющ.
   Волк-провожатый незаметно исчез, и все стояли в растерянности. Лишь Ланво почувствовал себя желанным гостем и начал бродить по лужайке. Остальные немного помялись на месте и вскоре последовали его примеру, ломая голову над тем, зачем волк привел их сюда. Однако кроме древесного логова они на поляне ничего не нашли.
   - Зайдем, что ли, внутрь? - предложил Онтао.
   Завершив круговой обход, они к своему удивлению обнаружили человека. Голый до пояса, в рваных штанах, он сидел, скрестив ноги, с закрытыми глазами. Прямой лоб и невыдающиеся черты скуластого лица могли бы сказать о древнесеверной крови, но золотистый цвет волос не позволял угадать его происхождение.
   - Я не видел, как он вышел, - молвил Будор, выпятив нижнюю челюсть. - Эй там, ты кто таков и откудава взялся? - крикнул он и не получил ответа.
   Воин Ветра, который не любил встреч с диким зверьем, людей никогда не опасался, особенно безоружных. Он взял на себя бремя командира и стал приближаться с топором наперевес.
   - Я задал вопрос! - теперь он говорил с угрозой.
   Человек поднял веки и пронизывающим взглядом ярких серебристых глаз будто вкопал солдата в землю. Затем он мельком оглядел других, тепло улыбнулся и сказал мягким и ровным голосом нараспев:
   - Привет пришельцам Долины Обрядов. Подходите и садитесь рядом.
   - А ты, стало быть, хозяин здесь? - продолжил Будор с вызовом. - Учти, мы сыты по горло твоей долиной и просто хотим скорее отсюда убраться. Садиться и болтать черти с кем я точно не желаю.
   Незнакомец вновь обратил к нему взор и в лице не переменился.
   - Меня звать Вера, - простодушно ответил он. - Лесу не хозяин я, а только тут живу. Приказывать я не умею, а советовать люблю. Желаешь - стой, однако, погляжу, сидишь ты, без чьего-либо веленья.
   Сетару стало неловко за Будора, оказавшегося в столь глупом положении, ведь тот и правда уже сидел на траве. Но у него самого чуть сердце не схватило, когда он осознал, что, как и другие члены отряда, тоже сидит подле отшельника. Их непонимающие лица немного успокоили - хоть не один такой дурак.
   - Ты чего удумал? - Ярнея помотала головой и положила ладонь на древко топора. - Кончай свое лиходейство, прибереги его для других странников. Мы за неделю здесь такого насмотрелись - с нами лучше сейчас не шутить.
   - Не стоит волноваться, мы не сделаем тебе зла, - Онтао придержал ее руку и поклоном принес незнакомцу извинение. - И ты не чини нам препятствий - мы просто уйдем своей дорогой.
   Путники встали с намерением покинуть очередное зловещее место и его загадочного хозяина как можно быстрее.
   - И где она, ваша дорога? - сказал отшельник, и они остановились. - Я укажу вам путь, коль захотите - не спешите уходить. Я и не думал вас пугать, поговорить мне с вами надо.
   С высокого холма были видны скалы - до них никак не меньше дюжины верст. Путники рассудили, что разумнее потратить четверть часа на беседу с местным обитателем, чтобы избежать других неприятностей, которые приберегла для них долина. Они сели обратно, однако отшельник заговорил совсем не о том.
   - Беда из мира внешнего коснулась Сонной чащи. Мрак, яд и чудища - вы видели его? Природа не творит такое. Пришло их много, вместе с ними люди. Я знаю, они ищут острокрут, - он указал на деревья-ежи. - Но он растет лишь тут, на юге, где под защитой древних сил весь лес - они превыше тех созданий. Только человек способен навредить цветенью здешней первозданной красоты. И навредит, ведь разукрашенные варвары явились. Топор бьет по коре, и лес страдает. Как вырубят всех стражей, так защита пропадет, и пропадет долина.
   - Варвары, деревья, топоры... - повторил Будор с раздражением. - Это твоя беда, а не наша. Нам нет дела до твоего леса, который столько крови нам испортил. Не понимаю, почему мы еще сидим.
   - Чего ты от нас хочешь? - Холвет прищурился и скрыл глаза за косматыми бровями. - Чем поможет наш небольшой истощенный и затравленный отряд? Пойдет убивать твоих врагов? Наверняка это скалитийские черноверы, безумные мракобесы и бесстрашные воины. Я стар, но отдавать оставшуюся жизнь по такой дешевке не стану. Чего говорить о моих спутниках.
   - Не убивать - вторженцев слишком много, - отшельник говорил так же спокойно и даже с улыбкой, словно беда на самом деле его не заботила. - Нужно символы стереть с коры деревьев-стражей. Это даст защиту от людей. Немало сотен лет назад, когда здесь были лишь ростки грядущей жизни, это слово было выбито в коре деревьев, дабы не смогли чинить они препятствий человеку, жившему в те времена.
   - Бестолковый треп! - рявкнул Камдоб. - Я даже не понимаю, о чем он говорит!
   Отшельник прикрыл глаза и после глубокого вдоха снова открыл. Теперь они были тускло-серыми, а волосы его вдруг выцвели до глубоких седин, хотя лицо осталось прежним.
   - Вы видели древо-страж у северной границы леса, - речь его уже звучала голосом простого третийца. - Ведун ваш должен знать: на нем, как и других стражах, высечены слова на древнем языке. Они сдерживают силу этой земли, силу леса. И один из символов делает его беззащитным перед людьми. Древописцы ранних эпох не могли и подумать, что сам человек станет угрозой долине. Но теперь это так, и слово должно исчезнуть.
   - Так ты хочешь, чтоб мы поработали за тебя лесничими? - удивилась Ярнея. - Зачем нам тебе помогать?
   - Вы ведь не таким представляли это место, отправляясь в поход, верно? Хотя Долин Обрядов в мире много, и не зря о них почти ничего не известно. Большую опасность они таят в своих недрах, и ежели ее пробудить, растревожить... Это уже станет не моей бедой и даже не нашей, а бедой всех народов Дома Смертных.
   - Какое-нибудь древнее зло? - хохотнул Будор. - Не-ет, мужик. Вот смотри: я не верил, что призраки есть, но намедни мы сами их видели; не верил, что можно осилить бочонок пива за раз, но однажды сам выпил. Ты можешь говорить, что угодно, но это не станет правдой, пока мы не увидим это собственными ушами и не услышим собственными глазами, - с довольной ухмылкой заключил он.
   - Брат, ну я же предупреждал, - Онтао закрыл лицо ладонью. - Говори простыми словами, да погрубее, и никто не узнает, что ты дубина.
   - Я смотрю в твои глаза и вижу, что еще намедни они тебя подвели. Ты до сих пор в них так уверен? - спросил отшельник Будора и перевел взгляд на Ланво. - Это намного хуже зла. Ваш проводник знает древний язык, он видел надписи на камнях и древах. И вы тоже видели, да не замечали. Здесь покоятся Духи Начальной эпохи.
  
   Сочетание этих слов было знакомо всем. От деревенского сказочника или из книг городской библиотеки, но каждый знал о могучих Духах древних людей, способных изменять мир по своей воле. Канувшие в веках предания ушедших народов или же хорошо позабытая история? Нынче это мало кого интересует. И уж тем более не интересует Камдоба, который легенды не жаловал.
   - Какие еще духи?.. - он сперва нахмурился, а затем резко встал на ноги. - Погоди-ка, постой! Тебе откуда знать, что мы видели в дороге?
   - Я говорил с волками, - спокойно ответил житель леса.
   Теперь всполошились и остальные. Бойцы Ярости вскочили следом за соратником и уже держали оружие наготове.
   - Он, выходит, с нашими врагами якшается! - сказал Будор, озираясь по сторонам. - А я ведь чуял засаду! Убьем его, пока не позвал зверей!
   - Зачем столько суеты и волнения? - продолжал отшельник, так и не сдвинувшись с места. - Я говорил с друзьями, а на вас, думаю, напали одичалые волки, затравленные. Но ведь они тоже безобидны для людей.
   - Безобидны? - переспросил Сетар. - Тогда что ты скажешь на это? - он оголил плечо, куда пришелся самый болезненный укус.
   К его изумлению, на месте раны был лишь крохотный шрам.
   - Я бы сказал, ты любишь похвастать телом, весьма крепким для отставного военного писаря, - заметил Холвет.
   - И мои ноги в полном порядке, - произнес Черо, осматривая голени. - А тогда, после битвы, я подумал, что столь же быстрым, как прежде, мне уже не стать.
   - Я точно помню холод клыков на своих ребрах, - Будор ощупал правый бок. - Теперь чувство, что это был укус двухнедельного щенка.
   - Быть может, вы лишь сами поверили в то, что тяжело ранены? - без тени издевки спросил отшельник.
   Кителиа, хлопая глазами, продолжала с любопытством наблюдать за хозяином поляны, а вот воины смутились больше прежнего. Голова - не самое сильное место солдата и может подвести в любой миг, но он всегда точно чувствует свое тело.
   - Смотрите, здесь тоже все пропало! - Ярнея неожиданно задрала полы камзола и принялась медленно водить ладонью по бедру. - Смотрите-смотрите, даже рубцов нет, а я так боялась!
   Все мужчины, кроме монаха, стали помогать воительнице в поисках ее ран. Кителиа перевела на нее взор, и ее добродушное лицо омрачилось взглядом осуждения и даже злобы.
   - Что ты делаешь? - она одернула Сетара. - А ну-ка не смотри!
   - Почему? - удивился тот. - Что такого?
   - Ну просто не смотри, и все! - она отвела глаза и надула губы.
   Кутри это заметил и, будто что-то сообразив, со вздохом поднял голову к небу.
   - Ох, Ярнея! - устало вымолвил он и не смог сдержать смех. - Ради Истины, только не сейчас! Давай перейдем через горы, и после ты покажешь свои мнимые боевые ранения всем, кому захочешь?
   Снова Сетар увидел ее обворожительную игривую улыбку, как при первой встрече. Другие солдаты подхватили смех Кутри, а дева расправила одежды.
   - Видишь, лесной друг, хитрить и обманывать я тоже умею, - сказала она, посерьезнев. - Если и тела наши вздумали нас обмануть, то верить здесь нельзя ничему. А тем более тебе. Пожалуй, мы откланяемся и двинем на юго-восток - вид скал станет нашим путеводителем.
   Она обменялась взглядами со спутниками и не встретила возражений. Кителиа хотела было что-то сказать, но как всегда промолчала. Отшельник лишь на мгновение переменился в лице, однако его холодный взор успел пробрать до костей.
   - Ты хитрая лиса, - сказал он, смягчившись. - Вижу, не сталь твое главное оружие. Что же, надеюсь, удача от вас не отвернется. А мне, наверное, следует разрешать свою заботу в одиночку, прохожие здесь редкость.
   Напоследок скажу вам путь, раз обещал: остерегайтесь юго-востока и ступайте лучше по тропинке на юго-запад. Идти дольше, но почти всю дорогу вас будет окружать и беречь острокрут. Переночуете на границе лесов и следующим днем покинете долину.
   - Мы рассчитываем сделать это сегодня, - Ярнея вновь поспешила ответить за всех. - Поэтому любезно откажемся от твоих коварных советов.
   - Я бы тоже сторонился указаний этого странного человека, - согласился Холвет, почесав бороду. - Его настойчивость говорит даже о том, что нам стоит выбрать именно другое направление.
   - Как пожелаете, - равнодушно молвил хозяин холма, и в один миг его волосы вновь обрели цвет, а глаза зажглись серебряными звездами. - Неверие это во зло вам вернулось не раз, и оно же погубит, - закончил он и опустил веки.
   - Только время зря потратили, - Будор сплюнул и последовал за воительницей.
  

* * *

   Путники быстрым шагом двигались по тропе на юго-восток, и скоро заповедная роща оборвалась на границе со смешанным лесом. Сетар плелся в хвосте и все размышлял над словами отшельника. Чем хитра дева Бури? О каком неверии он толковал? Слова его не были до конца понятны, но в них чувствовался разум, не коварство. Впрочем, все уже решено, и нужно смело продолжать намеченный путь.
   - Тоже думаешь, что его стоило послушать? - Кутри немного отстал от отряда, дабы поговорить с дружинником. - Все мы и правда чувствовали себя в безопасности в том лесу - лучше провести ночь там, чем на голых скалах.
   - Так рассудил и я, - кивнул Сетар. - Но утром я сказал Ярнее: "Последуем за волком". Мы пошли, и к чему это привело? - только к потере времени. Я не мог вновь указывать, что нам делать. А почему ты не выразил свои сомнения? Нечасто ведь берешь слово, к тебе прислушаются.
   - Нет, друг, это же сомнения, а не уверенность, - монах поднял вверх палец. - Чьей-то уверенности вполне достаточно для принятия решения. Лишние сомнения порождают разногласия - об этом всегда надо помнить.
   Между тем проводники, как всегда шедшие чуть впереди, вернулись к остальным. На их лицах читалось беспокойство.
   - Мы видели свежие следы людей, - сообщил Черо. - Скоро сумерки. Возможно, следует возвратиться и переждать еще ночь. Ведь густой валежник рощи острокрута был девственно чист от следов, подобно Неизведанной пустыне.
   - И неслучайно, - добавил Ланво. - Последние деревья с древними символами остались за лесоразделом. Я подумал, что это были стражи, но не стал вас тревожить.
   - Чтоб следы обычных людей заставили нас повернуть? - Колотун скривил губы в презрении. - Мой стальной друг не умеет говорить, но я чувствую, как он дрожит от хохота! Короче, идем дальше.
   - Поддержу верзилу, - Онтао хлопнул Камдоба по твердому плечу. - Еще ночка, и мы свихнемся в этой долине. А нет, так черные зверюги нас сожрут - тоже мало приятного. Они с таким рвением преследовали нас пятым днем... им было мало наших лошадей. Неужели, ведун, ты наивно веришь, что этих убийц остановят корни стражей или, помилуй Создатель, символы на коре?
   - Поверить готов и я, - сказал следопыт с напором, - памятуя о том, что с нами произошло, я уже ничему не удивлюсь. Как бы нам не пришлось вспоминать последние слова отшельника.
   - Это все не важно, - холодно отразила его Ярнея. - Мы вшестером хотим ночью уже быть на пути к вершинам, - она обернулась и ласково посмотрела на Сетара. - И сердце мое жаждет, чтобы с вашими желаниями это совпадало.
   Как же велико искушение поддаться уговору прекрасной девы и вместе с ней оставить позади все неприятности этого жуткого места. Но Сетар устоял. Хотя он прекрасно понимал, что сейчас случится спор, который неразрешим: пятеро воинов Ярости будут настаивать на продолжении пути, монах и остальные четверо - на возвращении. И единственный выход - им придется разделиться. Но уже столько верст, столько преград преодолено бок о бок! Он надеялся, что сможет убедить еще хоть одного из солдат.
   - "Мы" вдесятером, а никак не вшестером, - сказал он. - Надо держаться друг друга. Как ты говорила при первой нашей встрече, "все решаем вместе" - давайте так и поступим. Я уверен, нам нельзя торопиться. Сегодня мы не сумеем пересечь горы, и никто не обещал нам безопасности на вершине. Нужно послушать рассудок и переночевать в роще - один лишний день ничего не решит. Таково мое слово. Поднимите руку те, кто думает так же.
   Кителиа, Ланво, Черо... а что же Кутри? Служитель Истины стоял в полном спокойствии и не подавал виду, что чуть ранее выражал согласие с ним. Видимо, он не считал это предательством своего бога. Сетар в очередной раз убедился, что армия меняет любого.
   - Значит, идем дальше, - он лишь развел руками в ответ на гневный взгляд Ярнеи.
   И они пошли дальше. Дружинник не рвался осуждать разведчика Ярости - все же соратники, многолетние боевые товарищи были тому куда ближе случайных попутчиков, которых он знал всего неделю. Но Кутри сам заговорил с ним.
   - Ты, смотрю, недоволен моим решением, - сказал он полушепотом.
   - Скорее, удивлен, - поправил его Сетар. - Не ожидал лукавства от монаха Истины.
   - Лукавство? Какое осторожное слово - видна выучка переговорщика. Но ты правильно сказал: "Нам надо держаться друг друга". В этом и есть главная истина. Однако, затеяв свою речь, ты прекрасно понимал, что разделишь отряд - пять на пять. Кто же из нас лукав после этого? - закончил Кутри и оставил собеседника в раздумьях.
  
   Вскоре вышли на вершину очередного холма, откуда открылся вид на перешеек в подступающих скалах. Их видимая близость заставила прибавить ходу. Деревья начали редеть, и в трех верстах впереди замаячил крутой голый склон горы. Внезапно откуда-то сверху донесся мерзкий шипящий голосок:
   - Десять заблудших душ...
   Ближний к проводникам дуб тряхнуло, и, сделав ловкий кувырок в воздухе, на землю мягко опустился человек в темных лохмотьях. Поджарый, темнокожий, с острым лицом и тощим телом, усыпанным кроваво-белыми рисунками, - он наверняка принадлежал одному из отвратных варварских племен Приморских гор, темной стороне и стыду всего рода морийцев. Подобно кошке он стал расхаживать вокруг путников, оглядывая их с головы до ног.
   - Кто ты, и что тебе нужно? - Холвет держал стрелу на тетиве. - Выслеживал нас?
   - Что мне нужно? - незнакомец провел пальцем поперек лезвия изогнутого ножа, и сталь звонко отозвалась. - Я обойдусь монетами, что гремят в ваших кошельках. Их было слышно за версту, тут и никакой слежки не требуется. Хотя теперь я вижу, что у вас есть и другие ценности, - он взглянул на Ярнею и Кителию и по-змеиному облизнул губы.
   - Вот совпадение! - Будор почесал макушку через шапку и покрутил топор в руке. - Мы как раз думали, куда деть свое золото. Подойди, и я выдам все, что тебе причитается.
   - Это было бы лучше всего, - разбойник хищно ощерился. - Нам больше платят за живых людей. Особенно женщин.
   Он щелкнул пальцами, и с деревьев спрыгнули полдюжины его соплеменников с кинжалами, а слева и справа от тропы на пригорках вырос еще десяток - эти были вооружены короткими дротиками.
   Путники, встав полукругом, приготовились к бою. Ярнея прошептала на ухо дрожащей от страха Кителии: "Просто держись спины лучника".
   - Лучше вам убраться с нашего пути! - Камдоб выступил вперед. - Я считаю до трех!
   - Считай-считай, - ответил главарь. - В такую тушу попасть будет несложно.
   - Один, - громыхнул голос воина. - Два...
   На втором счете стрела Холвета звучно вонзилась меж глаз беспечного грабителя, а остальные солдаты Бури бросились врассыпную: Ярнея и Кутри к правому пригорку, братья к левому, а Камдоб вперед. Черо и Ланво мигом распознали их замысел и рванули следом в разные стороны.
   А вот разбойники совершенно не ждали сопротивления и так опешили от мгновенной смерти вожака, что к бою оказались не готовы. Половина метателей послала дротики далеко от цели, другие и того не успели сделать - топоры воинов Ярости и клинки проводников настигли их и закружились в стальном вихре. Остальные враги - те, что стояли впереди - попятились в ужасе при виде орущего молотобойца, надвигавшегося с быстротой и неистовством разъяренного быка.
   Холвет выпускал по стреле на каждый удар сердца, и Сетар понял, что Кителиа под надежной защитой за его спиной. Он устремился на выручку Камдобу, который бежал в одиночку на шестерых. Однако помощь, скорее, требовалась его щуплым врагам: широченными размахами своего могучего оружия он разбросал по сторонам первых двух, а затем с хрустом утопил кувалду в груди третьего. Не обращая внимания на раны от кинжалов, он не замедлил ход и повалил с ног еще пару разбойников прыжком спиной вперед - меховой плащ принял на себя их выпады.
   - Надо было уходить, глупцы, - назидательно говорил Колотун, добивая топором вопящих врагов, - будто совет им еще пригодится.
   Покончив с ними, он обратил взгляд на дружинника. Со лба его стекали капли крови, а глаза полыхали.
   - Разберись с полудохлыми, - бросил он и устремился вдогонку за последним противником, который понял, что не выйдет победителем из этой схватки.
   Сетар наблюдал, как пытались прийти в себя две первых жертвы ярости Камдоба, и сомневался: убить их сродни расправе над безоружными. Но не сомневались стрелы Холвета, что просвистели над его плечами и довершили начатое соратником.
  
   Все замерло. Лишь чуть погодя раздался крик морийца где-то в сотне шагов впереди по тропе - Колотун недалеко отпустил последнего врага. Тем временем с пригорков спустились другие бойцы - все свои и все живы, хоть и потрепаны. Сетар выдохнул и нашел глазами Кителию. Девушка не плакала и не дрожала больше. Она стояла, приоткрыв рот, на том же месте, за спиной лучника.
   - Мне говорили, что это страшно, - произнесла она потерянным голосом. - Но я не думала, что так... буднично.
   Путники отдышались и отправились на розыски Камдоба. Они встретили его дальше по тропе: несгибаемый воин уверенно стоял на ногах, хотя истекал кровью.
   - Хо-хо, у вас тоже все в порядке! - сказал он торжествующе и бросил им под ноги тонкие стальные наручи, снятые с противника. - Да-а, это тебе не зверье, это жалкие людишки. Таких мы... - он вопрошающе посмотрел на Будора.
   - ...в два счета, - закончил тот с пренебрежением, словно подтверждая слова Кителии.
   - Садись уже, - велела Ярнея довольному собой Камдобу и оторвала от полы поддоспешного платья полоску ткани. - Хлещет как из забитой скотины.
   На остальных участников сражения навалилась усталость, и они опустились на землю вслед за ветераном Шквала. Лишь неутомимый Кутри не позволил себе передышки и пошел на разведку - у подножия их могли подстерегать другие разбойные патрули.
   - Скалитийская работа, - говорил Холвет, разглядывая грубый узор на вражеском снаряжении. - Но это не черноверы, а трусливая погань с побережья. Кто-то потратил немало сил, чтоб вытащить их к Темным горам. Или просто запугал... Что им понадобилось в такой безлюдной глуши?
   - Отшельник предупреждал, а мы не послушали, - досадовал Онтао, почесывая затылок. - Напоролись на засаду. Пожалуй, наполовину он уже прав: неверие нам аукнулось. Правда, пока что не сгубило.
   - Тоже мне, засада, - Колотун сидел смирно, пока его нежно латали руки Ярнеи, которые мгновениями ранее чинили боль и смерть. - Не воины, а воровское отродье: ножи - и те толком держать не умеют. Подайте кого посерьезней, чтоб нас сгубить.
   - Да, воины из них никудышные, - согласился Холвет. - И кроме нас они бы здесь никому не навредили. Жаль, что пришлось всех убить, - он с сожалением посмотрел на проводников.
   - Не стоит, - ответил Черо, помогавший перевязывать других. - Морийцы они или нет, а по натуре горцы Примории насквозь гнилые. Вам ведь приходилось убивать неправедных третийцев без сожаления. Это уж как повелось: мы их или они нас...
   Речь его прервали отдаленные хлопки, разрезавшие лесную тишину. В тридцати шагах к югу, на всхолмье путники увидели фигуру человека, опершегося плечом о дуб. Поначалу он лишь смотрел в их сторону и бил в ладони, а затем стал приближаться.
   - Кого еще нелегкая принесла... - Холвет нехотя поднялся на ноги и взял его на прицел. - Ближе не подходи! - крикнул он, и человек остановился на полпути.
   Лишь теперь сумерки позволили его рассмотреть: курносый, с волевым подбородком, на голове залысина, жидкие темные волосы зачесаны назад, а через весь лоб выбиты неведомые символы. Тело скрывала воздушная черно-сапфировая ряса.
   - Ступай стороной, чужак! - с угрозой сказал Будор. - Нам сейчас не до шуток!
   - Чужак? - переспросил незнакомец низким голосом, подавшись вперед. - Быстро странники привыкают к этому месту. Трудная дорога роднит с землей, не правда ли?.. Но шутить вы и впрямь не любите, я заметил.
   - Что ты заметил, дружище? - Ярнея вышла вперед, вытирая кровь с рук о подол.
   - Если угодно, посланник Разума или сановник, женщина, - он чуть поклонился. - Я наблюдал вашу стремительную расправу над шайкой скалитийских головорезов. Надо было трижды подумать, прежде чем брать на жалование этот сброд. Хоть узнал, чего стоят против подготовленных бойцов.
   - Так это твои люди?! - взревел Камдоб, вскочив на ноги с кувалдой в руках. - Заявляться к нам в одиночку было большой ошибкой!
   Вновь Холвет исполнил свой трюк и спустил тетиву одновременно с возгласом соратника. Однако враг оказался отнюдь не столь же прост, как его подчиненные. Его заранее поднятая рука сжалась в кулак, и стрела прямо в полете раскололась в щепки.
   - Почему же в одиночку? - невозмутимо спросил он.
   Открытая ладонь сановника описала дугу в воздухе, и путники огляделись по сторонам: они находились в окружении добрых трех дюжин воинов, по виду северных ютилийцев, вооруженных щитами и короткими палашами. И это уже не волшебный трюк, это были настоящие люди.
   - Вот и подобающая засада, - сказал волшебник.
  

5

  
   Они не отклонились от курса, но продолжили шествие уже пленниками. Оружие у них забрали, и Сетар не мог припомнить, чтоб солдаты Бури разучивали маневры на такие случаи.
   Тем временем опушка леса осталась позади, и дорога пошла резко в гору. Вокруг только кустарник - о побеге можно забыть. Оставался лишь один выход, но Сетар не хотел о нем думать.
   - Мне казалось, вас больше, - голос шедшего впереди сановника прервал длительное молчание. - Впрочем, разведчики никого не нашли, а мои старые глаза могли подвести меня в сумерках. К тому же, число ваше - хороший состав для путешествия. Эх, знавал я истории... Так или иначе, скоро мы придем в лагерь, и там решится судьба семерых.
   Точно! Кутри еще на свободе, и не все потеряно. До заставы у тракта меньше дня пути, а выносливый монах добежит быстрее и приведет своих на подмогу!
   - Ты либо считать не умеешь, либо глаза твои совсем никуда не годятся, - съязвил Онтао. - Нас девять.
   - На женщин у меня особые планы, - пленитель обернулся, на устах его играла нездоровая ухмылка. - Не те, что вы подумали, об этом после.
   Ночь уже опустилась на долину, когда наконец добрались до обиталища разбойников. В самом необычном для лагеря месте, средь голых скалистых вершин, располагалась самая обыкновенная армейская стоянка: палатки, факелы на врытых копьях вместо фонарей, три-четыре десятка солдат - те же чеканные морды из Ютилии, но доспехи покрепче.
   Были здесь и лесорубы, и горняки с кирками, которые потоком возвращались в лагерь из пещеры чуть выше по горе. Оттуда шел тусклый свет - видимо, трудовой день только закончился. Но радости не было на лицах работников. Их забитый вид ясно говорил о том, что и они здесь не по своей воле.
   Из прибывших воинов остались не все, часть продолжила подъем. Сетар проследил, куда ведет тропа, и его надежды на спасение тотчас заметно ослабли. Там, высоко вверху, скалистый склон был усеян огнями, как небо звездами. Сотни, если не тысячи людей, встали в горах, и все топоры южной заставы будут здесь бессильны. Но ведь это не его забота, и она не должна была стать его бедой, послушай они отшельника... Он получил болезненный толчок щитом в спину.
   - Шевелись, выродок! - просипел стражник сорванным голосом.
  
   Их отвели к большому костру, располагавшемуся на поляне в верхней точке лагеря. По кругу из земли здесь торчали колья, а рядом с пламенем лежало бревно, куда их и усадили, связав руки.
   Ютилийцев тут было больше всего, и все до одного угрюмые, словно тоже невольники. Трое самых рослых стражников охраняли сановника, а он стоял спиной к пленникам в задумчивости и глядел на скалы. Но вскоре заговорил:
   - Столько людей, столько времени потрачено... Мы все же нашли это место, нашли острокрут. Невежество наших рабов и солдат, глупые страхи перед старыми поверьями - невелика преграда, - он повернулся и вздохнул. - Настоящая препона - странники вроде вас. Свидетелей нашему делу быть не должно, и приходится убивать их. Однако довольно убийств, я предлагаю вам присоединиться к Собору Разума. Вы способные бойцы и умелые следопыты, это будет моим оправданием перед владыками.
   - Понимаю, что не в нашем положении выбирать, - отвечал Холвет, - и все же будь любезен и растолкуй нам, что за Собор и что подразумевает вступление?
   - Посвящение в наши ряды требует испития снадобья Разума - тем самым вы выразите добрые намерения. Что же до нашего ордена - не удивлен вашему незнанию. Его истоки утонули в глубинах летописей, а сейчас он представлен горсткой монастырей в Землях Покоя. Да, маленькая безобидная страна богослужителей выступила отличным занавесом для нашего великого промысла. И за последние десятилетия Собор приобрел огромное, невидимое глазу мирян влияние во всех Храмовых Землях: в Ютилии, Скалитии, Третии. В скором будущем всем нам уготована новая эпоха...
   Он продолжал с упоением рассказывать о своем ордене, и у Сетара все нарастало чувство, что эти жесты, одежда, манера речи кого-то ему напоминают... Конечно! Все тот же Врио! Но член совета Приречных Холмов мог быть лишь бледной тенью, подражателем сановника, чья внутренняя сила ощущалась при одном взгляде.
   Год назад Врио без причины обрил голову. В шутку говорил, что на удачу, но с тех пор он стал в деревне важным человеком. А всего месяц назад он спрашивал у Абара, выбившего себе на предплечье герб Дружины, не больно ли это. Сомнений нет, Врио имеет отношение к Собору! Как и все его действия против солдат в деревне. Создатель, что же с ней будет?..
   Ярнея прервала повествование посланника Разума.
   - Говоришь, вам нужен острокрут? - она взглянула на него с ухмылкой сквозь растрепанные локоны. - А вы углублялись в долину? Там есть кое-что пострашнее твоего волшебства - черные чудища рыщут в лесах. Они, пожалуй, "вашему делу" большая помеха.
   - Эти ужасные сумеречные хищники... - Онтао понурил голову, отчего шляпа чуть не свалилась. - Ни перед чем не остановятся, выслеживая свою добычу! Они гнались за нами, и мы еле спаслись.
   - Да-да! - подхватил Камдоб, пытаясь дикими глазами изобразить страх. - Они же придут за нами и сюда! Придут и выпотрошат всех твоих воинов и лесорубов как свиней!
   - Поэтому можешь отпустить нас обратно в лес, - мягким голосом закончила дева Бури. - Все равно ночью нам не жить.
   Солдаты Ярости ожидали увидеть тревогу на лице посланника, но он лишь усмехнулся.
   - Вам не терпится в объятия своей смерти? Ктароны действительно безжалостные звери, - он достал из кармана узорчатую трубку-свисток. - Уже не раз я призывал их на жатву. Но моих людей они не тронут, покуда с ними Отмеченный, - он провел пальцем вдоль рисунка на лбу. - Ктароны повинуются моим приказам на древнем языке.
   Волшебник дунул в одно из двух отверстий трубки. Звук, похожий на флейту, едва ли был различим на другом конце лагеря, однако ему в ответ из далекой глубины леса донесся рев, который путники так боялись услышать вчера ночью. И лица их замерли в страхе. Перед ними стоял человек, во власти которого управлять самой грозной силой, что они встречали. Этот человек предлагал им союз, и жутко было думать, какая смерть уготована им в случае отказа.
   - Я говорил о большом влиянии нашего ордена, о его могуществе, и не приукрасил, - он подошел к пленникам в сопровождении стражи. Свет костра обострил черты его длинного лица. - Мы многое совершили за последние годы. Были победы, были и невинные жертвы... Еженощные воспоминания отягчают беспокойные души самых старших наших братьев. Но мы не фанатичные изверги или алчные властолюбцы. У каждой власти есть почва и своя цель. Наша цель - помочь всей Третии.
   Страна падет под натиском страшной мощи, которая в скором времени сойдет с Мировых Вершин и грянет сокрушительной поступью по всему Северо-востоку. Земли Даров, Скалистые и Храмовые Земли не выстоят, если наш орден не поможет восстановить в них порядок и былую силу. И это должно сделать ради мира, в котором мы живем.
  
   Речь волшебника звучала гладко и убедительно, а манеры были исполнены изысканной простотой и вежливостью. Солдаты Ярости засомневались и стали шептаться. Но Сетара не смутило его представление. Он слишком хорошо знал, как такие люди умеют подбирать ключи даже к самым стойким: сблизиться, напугать, затем снизойти...
   - Что-то не сходится, - спокойно молвил он, а сам только и мечтал подняться да подпортить величавое лицо пленителя. Но стражников слишком много. - Вы вторгаетесь с воинами и чудовищами в чужой край, грабите, захватываете горный переход - все ради защиты? К тому же, если я не ошибаюсь, именно Третия обладает самой внушительной армией на востоке и не нуждается в чьей-либо помощи.
   - Кому как не солдатам знать, во что превратилась армия севера, - не отступал посланник Разума. - Ее состояние не внушает жителям ничего, кроме страха за родной край. А между тем тупоумные властители Третии не принимают ни поддержки, ни союза, почем зря уповая на непобедимость своих войск подобно тебе, дружинник. Да, мы явились без спроса, но иного выхода не было. И дабы избежать лишних жертв, я предлагаю вам не просто служение. Я предлагаю стать одними из послов дружбы между Собором и Третией. Ведь знаю не понаслышке, что словами можно добиться большего, чем мечом.
   Решайтесь, братья. Это лучший выбор, что есть у вас сейчас.
   Наемники перекинулись взглядами, и Холвет поднялся - видимо, на правах старшего.
   - Ты справедливо заметил, что выбора у нас нет, - он нервно погладил бороду. - Знай, рабство для нас хуже смерти, поэтому давай так: мы будем радеть за вас всеми силами, пока нам исправно платят - на то мы и наемники. Прикажи ребятам, пускай несут твое зелье.
   Сетар почувствовал, как от злости вскипает его кровь. Он, дурак, считал их людьми чести! Не только ему стало не по себе.
   - Неужели вы не слышите! - воскликнула Кителии. Ее голубые глаза блестели слезами. - Это же яд! В устах его одна ложь! Он же во зло нас обратит, лучше умереть!
   - Глупый ребенок! - взгляд посланника вспыхнул холодным пламенем. - Я вместо овечьей смерти, позорной казни для воина, предлагаю славную и безбедную жизнь под покровительством сильнейшего восточного ордена Последней эпохи. Предлагать дважды и тем паче терпеть желчь со стороны низшего существа я не намерен! Пусть замолкнет!
   Он подал знак рослому угрюмому стражнику с бычьей шеей. Тот подошел к девушке и дал ей наотмашь пощечину дубленой перчаткой.
   - Молчи, не то выбью зубы! - рявкнул он, и Кителиа безмолвно опустила голову.
   Сетар начал терять самообладание. Он потянул связанные за спиной запястья в стороны, и толстые веревки затрещали...
   - Ш-ш-ш, дружинник! - шепнул кто-то.
   Он поднял затуманенный взор. Это был Ланво. Ведун ничего не сказал, только красноречиво покачал головой. Усилием воли Сетар смерил свой гнев, ведь дважды был обязан жизнью проводнику и не потерял к нему доверия.
   - Лишь еще одна вещь, - продолжал лучник. - Я заметил в лагере недостаток, которым легко воспользуется опытный солдат.
   - Какой же, друг мой? - ласково спросил посланник. - Поведай, мы все исправим.
   - Гибельная самоуверенность, - ответил Онтао, широко улыбаясь.
   Он развел освобожденными от пут руками - в правой сияло небольшое лезвие, отражая пламя костра. Малыш метнулся ко вражескому главарю, но стража его перехватил и повалила в грязь. Связанные соратники бросились ему на помощь, но их постигла та же участь. Им оставалось лишь снизу вверх смотреть на надменное лицо волшебника, выражавшее презрение.
   - Вы наивные дети, третийцы, - сухо говорил он. - Солдатская клятва, честь, равенство - нежные традиции прошлого мира не выживут в новом. Как и вы.
   Он даже не заметил, что остался возле костра в полном одиночестве, пока стражники разбирались со строптивыми пленными. Когда он расслышал быстрые приглушенные шаги в темноте, было уже поздно.
   Волшебник вскинул руку, но не успел остановить сверкнувшую сталь... Перед ним стоял невысокий воин в одежде монаха, а сам он непонимающими глазами глядел на место, где только что была его кисть.
   - Слишком медленно, - промолвил Кутри. Еще один взмах тонкого лезвия, и враг опустился на колени, пытаясь удержать другой рукой поток крови из рассеченной шеи.
   В сердце лагеря, на самом видном месте! Как его не заметили? Вся стража устремилась к нарушителю, и монах поспешил завершить задуманное. Он сорвал с груди убитого деревянную трубку и дунул что есть сил. По округе прокатился переливчатый свист, и враги встали как вкопанные.
   - Стой, безумец! - захрипел старший из стражников. - Ты всех погубишь!
   Кутри свистнул еще раз, и долина ответила ему жутким ревом - ктароны услышали зов, и теперь, со смертью Отмеченного, их некому было остановить.
  
   Ютилийские воины побросали свое снаряжение и кинулись вверх по склону. Сетар быстро выбрался из пут, посмотрел вниз и в лунном свете увидел, как несколько больших пятен отделились от чащи. Здесь была верхняя точка лагеря, и людей, чьи жилища располагались ближе к лесу, ждала незавидная участь. А ведь среди них было множество работников, таких же невольных, как они.
   Все погрузилось в хаос. Шум, крики, ругань... некоторые в недоумении метались средь палаток, остальные стремглав бежали по горе, расталкивая и сбивая друг друга с ног. Вопли первых жертв чудищ гнали вверх еще живых с удвоенной силой.
   Пленники тоже не теряли времени: Сетар помог освободиться от веревок Ярнее и остальным, и все последовали за Кутри, не задавая лишних вопросов.
   Вскоре стало понятно: они бегут к пещере. Всего пару сотен шагов, но как же трудно давался каждый из них по отвесному склону. Сетар боялся, что они отстанут из-за Кителии, однако дышавшая свободной грудью и подгоняемая страхом подруга даже не нуждалась в помощи.
   - Скормить бы тебя червям! - гневался Камдоб на монаха. Ему одному удалось вернуть свое оружие, и теперь он кувалдой расчищал от врагов дорогу для отряда. - Думали, выручать нас пришел, а ты решил похоронить всех в одной могиле!
   Сейчас Будор скажет какую-нибудь веселую глупость, пошутит Онтао, или Ярнея сострит - это придаст сил для последнего рывка к спасительной пещере. Но нет, путникам теперь было не до шуток: они видели, как огромными прыжками их настигал черный зверь. Сетар прочитал в их лицах ужас и смятение, ведь они тоже прекрасно поняли: кто-то должен задержать чудище. Поняли, и продолжили бегство. Наверняка, каждый думал "почему это должен быть я?"
   Сетар знал, кто должен. Мысленно он уже решился, окинул спутников последним взглядом и в конце встретился глазами с Кителией. "Как ты можешь меня бросить?!" - он так ясно понял ее мысли, будто она прокричала ему на ухо. И он замешкался. А Черо - нет.
   Проводник резко развернулся, обнажил клинок и ринулся навстречу ктарону. "Посмотрим, какого цвета твоя кровь!" - заорал он и сделал вид, что готовится к отчаянному прыжку вперед. Довольный зверь разинул зубастую пасть, но мориец не искал быстрой смерти - он хотел выгадать время для спутников. Черо прыгнул куда выше ожиданий чудища, избежал смертоносных взмахов его лапищ и кубарем прокатился по его спине. Не в привычке охотника упускать доступную жертву, и ктарон последовал за ней вниз по склону.
   Путники не знали, что случилось после. Они побежали к пещере без остановки и без оглядки. Но через несколько мгновений они услышали далеко позади одинокий возглас, и сердца их сжались.
  

* * *

   Пещера оказалось каменоломней. В просторном зале с высоким сводом, который поддерживали деревянные подпорки, были разбросаны груды камней. В глубине было устроено место для отдыха стражи, которое сейчас пустовало: должно быть, большинство людей бежало выше в горы, к другим стоянкам. Никто и не вспомнил затушить догорающий костер.
   Пленники решили не рисковать и спрятались за большой горой валунов у боковой стены. Вскоре они поняли, что не ошиблись: искать спасения в пещере стали и другие.
   Они не высовывались из укрытия, но слышали топот и голоса. Сбивчивая речь на двух разных языках быстро превратилась в неразборчивый гомон. Похоже, среди пришедших были и работники, и ютилийские воины.
   - Заткнитесь, я сказал! - гаркнул властный голос. - Кровь и кости, что там случилось?!
   - Т-там... там ктароны, - этот голосок дрожал. - А посланник мертв. Они неуправляемы!
   - Почему мертв? Как это вышло?
   - Третийские мрази тому виной, - ответил знакомый хрип стражника. - Парни поймали у подножия десяток, но не всех. Один гаденыш пробрался к своим на выручку, напал на колдуна из темноты и будто нарочно призвал зверей. Мы не успели его остановить.
   - Надо разжечь больше огней и переждать тут до утра, - говорил другой ютилиец. - Повелители ночи не любят яркий свет и в пещеру не... А-а-а!
   Его ли душераздирающий крик сотряс стены? Нет, вот еще толчок, еще один, а галдеж рабочих сменился гробовым молчанием. Лишь один вымолвил тихо и обреченно: "Зачем же мы расширили проход..." После этих слов каменный свод тряхнуло еще раз, и под грохот падающей породы внутрь с диким ревом ворвалось чудище. Кителиа потеряла сознание - это было к лучшему.
   Пока продолжалась не то схватка, не то бойня, путники вжимались спинами в валуны в надежде, что зверь их не заметит. Все, кроме Сетара: он, затаив дыхание, выглянул из-за камней.
   - Рехнулся? - Будор потянул его обратно за ворот. - Все подохнем из-за тебя!
   - Я должен был посмотреть..., - прошептал дружинник и, встретив осуждающие взоры спутников, добавил: - Если он нас найдет, не двигайтесь.
   Шум скоро прекратился, и теперь лишь гулкие шаги разносилась по пещере - зверь медленно расхаживал в поисках новых жертв. Вот он уже рядом, его тяжелое сопение слышно совсем близко, и... тупая побитая морда чудища нависла над их головами на расстоянии вытянутой руки. Свет утопал в его гладкой шерсти. Широко расставленные ноздри шумно раздувались. Оно лупило мелкие желтые глаза прямо под камни, а с его клыков на лица полуживых от страха путников капала теплая кровь.
   Они замерли. Если бы кто-то сохранил клинок или топор, он бы не выдержал и ткнул им в приоткрытую зубастую пасть. Но оружия не было, и ничего не оставалось, кроме как следовать совету Сетара.
   Ктарон со свистом втянул ноздрями воздух и вдруг нахмурился - как самый настоящий человек. Он сделал пару вдохов, поднес пасть еще ближе... но никого не тронул, словно видел перед собой лишь валуны. Затем зверь поднял морду и, недовольно фыркая, направился прочь из пещеры. С трудом протиснувшись через заваленный выход, он исчез в темноте.
  
   Полчаса они приходили в себя, и наконец Холвет словом разрушил оцепенение.
   - Не знаю как, но мы живы, - произнес он, вставая с холодной земли. - Не всем так повезло.
   С трудом поднялись и остальные. В свете факелов они увидели место битвы - именно битвы, не бойни. Всего полдюжины тел воинов - выходит, многие спаслись бегством. А павшие несомненно заслуживали уважения, как и Черо. И несомненно они знали, как противостоять чудовищу. Значит, с ним можно бороться.
   - Ну и заварушку ты устроил, монах, - Камдоб потряс соратника за плечо.
   Он забыл о своей злости, ведь остался жив лишь благодаря Кутри.
   - Это не заварушка, это убийство, - возразил Ланво, отряхивая накидку от крови. - Ты понимал, сколько людей поплатится жизнью за наше спасение. А мы видим, что они тоже знали о чести и долге.
   - Спасти вас - достаточная причина, - просто ответил монах. - Но есть и другие.
   - Я бы послушал! - огрызнулся Будор. - Непонятно, на что вообще был твой расчет! Мы без своего оружия, без еды укрылись в горной дыре, которая едва ли убережет от главной опасности - хорош спаситель, ничего не скажешь!
   - Довольствуйся тем, что есть, - бледное лицо Кутри слегка обагрилось румянцем и нахмурилось. - Ваша выходка не дала мне времени подготовить план.
   - Долго ж ты его готовил, - Онтао упер руки в боки, словно заждавшаяся мужа жена. - Вот я и не выдержал. Слишком велик был соблазн самому вскрыть лысую черепушку этого посланника, дабы освободить его от лишнего Разума.
   Спутники оценили бодрость его духа короткими смешками.
   - Идемте греться к огню, пока горит, - предложил проводник. - Нечего шнырять по углам, здесь холод окутывает и тьма - верные друзья страха. Нам надобно их сторониться.
   Они направились к костру, попутно подобрав оружие убитых. Никто не заговорил о Черо. Возможно потому, что каждый понимал: выжившим это сейчас ни к чему. Но быть может, в душе некоторых еще теплилась надежда, что и следопыт сумел спастись.
  
   Костер располагался в глубине, на возвышении, а около него неровным полукругом лежали крупные камни - такие же гладкие валуны, за которыми они прятались от ктарона. Неподалеку в стене виднелся небольшой проход, замурованный плитой, а рядом были в кучу свалены треснутые или затупившиеся кирки. Судя по всему, рабочим поручили пробиться дальше, но попытки их успехом не увенчались.
   - Необычная порода, - Холвет держал ладони над пламенем и разглядывал черный камень, остановивший продвижение рудокопов. - Не то, что эти обтесанные обломки руды. Стена гладкая, тверже небесного гранита...
   - Даже огоньки отражаются, - добавила очнувшаяся Кителиа.
   - Даже отражаются огни, малышка, - ласково повторил лучник. - Как себя чувствуешь?
   - Со мной-то все хорошо. Что случилось у вас, расскажите. Неужто опять убивали? - с грустью сказала она, завидев мертвецов.
   - Нет, на сей раз зверюга постаралась, - ответил Камдоб. - Сделала за нас всю грязную работу, а нами побрезговала.
   - Но мы пережили несколько не самых приятных мгновений, - Онтао подтянул шляпу к затылку, и из-под полей вылезли кудряшки. - К черту, неохота вспоминать...
   - Мы сами плохо поняли, что случилось, - Будор подкинул пару черенков орудий в костер. - Один монах у нас все знает - пускай и расскажет.
   Кутри не противился. Он как всегда был краток и о своих одиноких похождениях не стал распространяться, а сразу перешел к делу:
   - Я следил за вашим подъемом, в лагере подобрался совсем близко к дороге. Рабочим было плевать на меня. Но один из них поведал мне, что они пришли в долину с целью вырубить лес. Я слышал речь посланника, и вот что скажу сам: он именно тот, за кого себя выдавал.
   Насколько я успел изучить Собор в своей... прошлой жизни, этот орден постоянно ищет источники силы, и на сей раз волшебные. Эта долина - странное, неизведанное место. Собор уверился, что ее мощь сосредоточена в острокруте - может, так и есть. Для нас важнее то, что тысячи воинов забрались в горы, далекие от своего края. Тысячи воинов покрыли сотни верст лишь для того, чтобы надсматривать за лесорубами? Вряд ли это единственная причина. Все мы проходили армейскую подготовку и знаем, в чем тут дело: Собор хочет занять долину, а с ней и Вершинный переход. Не удивлюсь, если слухи о Волчьих перевалах пустили в народ прихвостни ордена. Вот теперь и думайте...
   Он расстелил на полу карту, и Ярнея продолжила за него:
   - ...на западе граничим со спорными землями и Землями Покоя, а через горы проходу не дадут. Собору нужно лишь захватить Крепость на Пике, и Серпистый тракт тоже закроется для наших войск с юга. Страна будет поделена пополам!
   - А на севере нынче третийских полков раз, два и обчелся, - добавил Холвет. - Да и в городах стража совсем хлипкая. Сколько лет мои ноги пылят и бороздят просторы Третии, а я так ни разу и не задумался о ее слабине...
   - Ни к чему было, - Онтао пожал плечами. - Именно у нас одни из самых сильных военных традиций на востоке, нападение - глупость.
   - Ослабить главного противника в первую очередь - разве глупость? Это лучше, чем с трудом отбиваться от него же подготовленного, когда ты сам уже изнурен войной, - Кутри поднялся. - Возможно, дело в самоуверенности. Поддержка ютилийских варваров, наемные морийские разбойники, ручные чудовища - мы пока не знаем истинную силу Собора. Не знаем истинную угрозу нашим землям.
   Дальнейшие объяснения были ни к чему: все перед глазами. Путники осознали, что далеко не только их жизни поставлены на кон.
  
   Монах отправился к выходу из пещеры, дабы изучить возможности для побега. Проводник стал осматривать каменную плиту подгорного прохода - столь же внимательно, как и Ярнея с Холветом обрывок карты. Конечно, они знали ее вдоль и поперек, но сейчас нужно было взглянуть на нее по-новому. Ведь они никогда даже не допускали возможности военных действий в сердце Третии.
   - Что все это значит? - недоумевала Кителиа. - О чем он... о чем вы все толкуете?
   - О войне, - вздохнул Сетар.
   За годы службы он порядком устал от этого слова. Но ему отчего-то стало легче, когда он его произнес.
   - Только о ней солдат может думать всегда, везде и в любом положении, - говорил дружинник. - Ну и еще о женщинах разве что.
   Он усмехнулся и взглянул на задумчивое лицо девы Бури. Казалось, ее дух ничто не способно сломить, а ее соратники просто не могут позволить себе быть слабее женщины... Он повернулся, чтобы поделиться наблюдением с подругой, но не сразу подобрал слова, ведь никогда раньше не испытывал на себе ее озлобленный взгляд.
   - Все хорошо? - осторожно спросил он.
   - Да, - ответила девушка, сжав губы. - У тебя все отлично. Позабыл свою Делию, позабыл... всех позабыл. Вольная птица смотрит, куда захочет.
   Сетар не понимал Кителию. Женские помыслы были для него не меньшей загадкой, чем военная наука для нее.
   - Ты кинулся спасать ее! - шепотом закричала подруга. - Почему ее?!
   - Сейчас не время для твоих капризов, - холодно ответил он, пытаясь показать свое безразличие. - Лучше успокойся.
   Сетар не хотел себе признаваться, но он вспомнил, о чем она говорила. Ведь и правда после смерти сановника он перво-наперво освободил от пут Ярнею, а не бросился отбивать беззащитную девушку у стражника, как следовало бы. И теперь внутренний голос осуждения терзал его.
   Ему нечего было ответить беззвучно плачущей Кителии. Сетар понял, что в былые годы сам бы не сдержал слезу, чем смягчил бы доброе сердце подруги. Но мир давно не видел его слез. Зато слезы девушки были видны издалека, и солдаты стали бросать на него осуждающие взгляды. На его счастье, Кутри вернулся с вестями, чем привлек их внимание.
   - Дурные дела, - объявил он. - Огненной змеей спускается со скал вереница людей с факелами - медленно и стройно. Никак, с ними другой посланник, если они не боятся ктаронов, которые до сих пор рыщут в округе. Выход из пещеры узковат для чудищ, но люди нас обнаружат совсем скоро.
   - Бежать в потемках - самоубийство, мы все видели, - даже в голосе Холвета сквозило отчаяние. - Похоже, на сей раз нам несдобровать.
   - Бежать придется! - вскочив, воскликнула Ярнея. - Пусть до юга доберутся не все, но стране грозит война, кто-то должен предупредить!
   - Постой, родная, - сказал Будор с улыбкой. - Где вся Третия, а где мы? Мы... мы не вся Третия, нас мало. Мы всего лишь...
   - Малая часть, - любезно закончил Онтао за брата. - Беспомощная кучка заблудших путников. Страна разберется со своей войной без нас, самим бы выжить. На большее мы не способны, только не в таком положении. Переждем до утра или прихода врага и там посмотрим. В случае чего дадим бой, уж не волнуйся.
   - Колотун согласен, - молвил Камдоб. - Мы никому ничего не должны. Только битву своим противникам! - он яростно потряс кувалдой над головой.
  
   Воительница бессильно опустилась наземь и не стала спорить. Она не могла вечно противостоять превратностям судьбы. И она еще не забыла, к чему привело последнее ее решение. Теперь все обстояло иначе, и каждый солдат Ярости должен был понимать, что обратная дорога в лес - единственная, хоть и призрачная возможность на спасение. Но страх помутил разум, и никто не решался теперь встать на сторону Ярнеи.
   - Что ты скажешь, монах? - спросил Будор. Кутри единственный сохранял полное спокойствие, и его это раздражало. - Ты кашу заварил, а не расхлебываешь. Избежал плена, так лучше б и сидел ниже травы да не высовывался. А наутро - прыг-прыг через лесок, и до заставы.
   - Одно слово, и я с радостью перестану спасать твою огромную задницу - жизнь станет гораздо легче, - Кутри присел рядом и взял соратника за плечо, но тот сбросил руку. - Впрочем, неважно. Ты можешь считать меня виновным, если будет легче. Думай, что хочешь.
   - Указываешь мне думать, что захочу? - взъелся Будор. - А если я не хочу думать, что захочу?
   Такой вопрос даже служителя Истины поставил в тупик. Но к костру вернулся Ланво, чем избавил его от мучительных поисков ответа.
   - Что узнал? - быстро спросил Холвет. - Укроет нас гора?
   - С какой стати? - ответил за него Онтао. - За то, что мы из Третии, а не Ютилии? Вот уж вряд ли.
   - Верно, эта дверь в скале одинакова для всех, - проводник стал греть кисти рук, задубевшие от холодной породы. - И я не знаю, как ее отворить. Возможно, спуск заброшен или завален. Возможно, его открывают некие чары или секрет.
   - А у меня есть кое-что против секретов, - сказал Сетар с горьким смешком. Он вынул из кармана сохранившийся мешочек с пылью из Волшебной лавки, о котором совсем позабыл. - Селогор с постоялого двора дал мне это в дорогу. Поможет?
   Несмотря на его пренебрежение, проводник взял емкость и извлек оттуда щепотку песка. Кончики его пальцев сразу заблестели золотом.
   - Ты все же родился под луной удачи, дружинник, - сказал он с облегчением и подошел к плите.
   Высыпав всю пыль на ладонь, он поднес ее к камню. Вдруг песчинки вихрем устремились к двери, которая заблестела хитросплетением нитевидных золотых дорожек. Ведун начал старательно водить пальцами обеих рук по камню, очерчивая проявляющиеся фигуры.
   Путники глядели на него в изумлении, но через миг у входа в пещеру послышались приглушенные шаги. Холвет обернулся и встретился глазами с крадущимся воином. Разведчик застыл на мгновение и рванул обратно, но стрела догнала его в нескольких шагах от спасения и повалила на дробленую руду. Лучник стрелял из чужого, ютилийского оружия, и попадание не стало смертельным, но прежде чем враг издал крик о помощи, вторая стрела прикончила его.
   - Они идут..., - промолвила Ярнея и обратилась к остальным: - Теперь дорога наша лежит через другие горы - горы трупов! Готовьтесь, братья...
   Ее голос заглушил грохот плиты, которая вздрогнула и начала медленно поворачиваться. Все обратили взоры к проводнику.
   - Только пройдя по теневому следу Связи, можно открыть проход, - объяснил тот и жестом велел войти. - Берите огонь и ступайте. Если дверь сделает лишь один оборот, шанс будет упущен.
   Путники заспешили в открывшуюся темноту, заслышав голоса других врагов снаружи. Но Ланво остался по ту сторону.
   - А как же ты, друг? - вошедший последним Холвет протянул ему руку.
   - Мы все сделаем то, что должно, - голос проводника был тверд как никогда. - Ваш долг - защитить Третию, мой - защитить лес. И найти Черо. Ступайте.
   Ланво решительно повернулся и побежал...
   Нет, он никуда не побежал: чья-то рука схватила его за шкирку и успела втащить внутрь, прежде чем плита со скрежетом встала на место. Это была Ярнея. Она приперла проводника к ровной стене, и тусклый свет факела освещал гнев ее очей.
   - Ты нас бросить решил?! - кричала она. - Кто дал тебе право?!
   - Но мой долг... - растерянно ответил Ланво и тут же получил пощечину.
   - Какой долг?! Помереть быстро и без боли? - воительница не отпускала его. - Черо погиб, смирись! И погиб он, чтобы мы остались вместе и выжили, понимаешь? Он погиб, чтобы ты жил! Вот в чем твой долг перед другом - выжить!
  
   Ланво бесшумно сполз по стене и уткнулся головой в колени. У нелюдимого морийского ведуна была непростая и одинокая жизнь в Третии, а сегодня умер, возможно, единственный его друг. Казалось бы, кому какое до него дело? Кучке ведомых им странников было дело - нравится ему это или нет. Кителиа села рядом, чтобы его утешить, но даже чувствительная девушка не могла представить, что сейчас творится в его душе.
   Сейчас все были в смятении. Сетар, однако, вдруг осознал, что впервые за долгое время спешить некуда. Он рассеял факелом тьму впереди и вгляделся: чернокаменные стены и потолок составляли проход шириной в четыре шага, который начинался от дверной плиты и шел прямо и под уклон. Свет огня отражался от блестящей породы и тонул во мраке в сотне шагов впереди. Это было своего рода облегчение. По крайней мере, это место не было похоже на знаменитые скалитийские подгорные гроты, откуда незнающий человек почти не имеет шансов выбраться.
   Вскоре все путники пришли в себя и продолжили движение. Усталость и голод давали о себе знать, и они были рады пройти хотя бы некоторое время в тишине и по единственной дороге, не тратя сил на споры и трудные решения.
   Но продлилось это недолго. Через полчаса спуск завершился небольшой пещерой с тремя разветвлениями. Стены из черной породы здесь огранены не были, зато над каждым проходом красовалась расписная арка, сработанная умелыми руками. Камень был крепок, но кто-то смог с ним совладать.
   - Вот и случилось, - выдохнула Ярнея. - Куда нам теперь?
   Ланво, который держался до того позади, подошел и осмотрел рисунки, блестевшие глубокими выбоинами в свете его факела.
   - Нам сюда, - коротко ответил он, указав на среднюю ветвь.
   - Давайте попробуем в каждый проход сунуться, на всякий случай, - предложил Будор. - А то полезем не туда, заплутаем да пропадем.
   - Левый и правый названы "Недрами мира" и "Чертогами упокоения", - ответил проводник. - Не пропало желание их исследовать? Притом у нас ни сил, ни провизии, ни факелов на запас.
   - Почему же ты решил, что средний выведет нас на волю? - спросил Холвет - Как он называется?
   - У него нет названия, - Ланво неуверенно пожал плечами. - Но каков наш выбор? - только неизвестность. Она ведь тоже куда-то ведет.
  

6

  
   "Неизвестность, никак, водит нас за нос. Сколько пещер, сколько развилок пройдено... Всегда два именных прохода и один безымянный, и всякий раз мы выбираем последний. Трижды пытались свернуть, когда видели приглядные названия: "Вершины", "Дальние залы", "Смотровая". Первый скоро окончился завалом, а второй и третий вели в другие пещеры и ветвились пуще прежнего. И мы испугались нового выбора, ведь привыкли, что наша "надежная" дорога сама указывает нам путь.
   Да, здесь бы нам сведущий проводник тоже не помешал. Кто-то же высек в горе проходы, огранил стены и вырубил символы на камне. Но столетия стирают любое знание и обращают в прах все, кроме вечных пород. Наверное, во времена последних гостей этой черной паутины коридоров сами горы еще не звались Темными.
   Хотел бы я, чтобы мои спутники шли себе молча и задавались такими же пустыми вопросами. Но нет, они не желают вести себя спокойно. Один на судьбу пожалуется, другой выскажет свое недовольство. Досталось и мне. Будор, Онтао и даже Ланво успели отчитать меня за чрезмерный интерес к Ярнее! Всю дорогу они закрывали глаза на нашу невинную игру, а теперь негодуют?
   С парнями что-то не так, и меня это беспокоит. Ведь они сами стали пытаться привлечь ее внимание! Начали осыпать похвалой за проявленное мужество и решимость - вроде в шутку, но мне-то все ясно как день. По какому праву они так поступают? Ищут поддержки у лидера? Я так не думаю. И Ярнея тоже. Она только делает вид, что не чувствует их соревнования. Все она понимает, и ей это нравится. Разве она не помнит, кого просила забыть возлюбленную? Разве не помнит, к которому плечу льнула в трудный час? Надо бы напомнить... Что? Выбросить ее из головы? С какой стати? Она моя!"
  
   Сетар ужаснулся своим мыслям. Как он мог подумать такое про спутников, про Ярнею... про себя? Стоило поблагодарить внутренний голос, что остановил его. Силы и терпение у всех были на исходе, и любая вспышка с его стороны могла разгореться яростным пламенем стычки. Быть может, узкие коридоры тому виной или темнота, но напряжение между ними нарастало.
   И очень кстати после долгого молчания заговорила Кителиа. Услышать сейчас ее нежный простодушный голос было особенно радостно.
   - Знаете, в долине было еще ничего в сравнении с тесным сумраком горы, - она поежилась и плотнее запахнула дублет. - Там хоть птицы пели. Иногда.
   - Нам тут больше нравится, - Камдоб любовно погладил кувалду, и никто не понял, кого он имеет в виду. - Гора оставила нам шанс на спасение, ведь здесь нет чертовых ктаронов! Чудо, что в последний день они нас не сцапали. Я не видел отряда, что устоит и перед одним таким чудовищем. Кому только хватило ума их приручать?
   - Думаю, разум их создал, а не приручил, - угрюмо сказал Ланво. - Отшельник верно говорил, природа не творит такое - с одной лишь жаждой истребления и без изъяна.
   - У всех есть слабые места, - возразил Сетар. - Глаза у чудища как у обычного ночного охотника - в темноте видят лишь движение и чувствительны к яркому свету. Я наблюдал его схватку с ютилийцами в наружной пещере. Шестеро плохо обученных воинов едва не одолели зверя, хотя всего лишь тыкали ему в морду факельными шестами и копьями. Он отмахивался лапами просто наугад. Однако терпеливо, без дикого исступления. В нем и правда есть нечто пугающе разумное.
   - Хватит уже про чудовище, - забрюзжал Холвет. - Девочка говорит о самой долине. Без ктаронов она отнюдь не так страшна. Это они загнали нас в мертвецкое болото и наводили на нас страху после.
   - Старик прав, - Кутри покивал головой. - Прав был и отшельник: долина в беде. Чужеродная сила явилась и разворошила ее древние секреты. Нам, обычным людям Последней эпохи, они не-понятны, а потому опасны для нас.
   - Спорить не буду, мне ни черта не понятно, - согласился в конце концов Камдоб. - Я только знаю, что убил бы сейчас за жаренную баранью ногу.
  
   Остальные начали осуждать его за разговоры о еде и не заметили, как подошли к следующей пещере. Они уже давно перестали задерживаться на развилке и тратили время лишь на то, чтобы быстро ее пересечь и прочесть названия проходов. Однако новая пещера не была простым разветвлением. Просторный прямой зал устилали ряды узких продольных плит на манер скамей, а угловатые колонны подпирали высокий потолок.
   Правда, внимание путников привлек не облик помещения, а лежащие на полу кости.
   - Святые, да здесь десятки скелетов! - прошептал Холвет.
   - Это были воины, - Ярнея глянула на пронзенные копьем ребра одного из них. - В нашу эпоху вооруженных гостей здесь уже принимали. Не хотелось бы закончить так же.
   Бродя меж рядов каменных плит, они осматривали останки и снаряжение. Они ничего не трогали, чтобы не нарушать покой душ, взошедших в лоно Создателя. Но служитель Истины не боялся разгневать чужого бога. Скрежет стали о камень и треск ломающейся кости заставили обратить взор к монаху. Тот разглядывал большой сердцевидный щит с узорами из лазурного металла, который он вырвал из руки мертвеца.
   - Воины, но не Последней эпохи, - произнес Кутри. - Пещера сохранила в своих недрах до наших дней частицу великой Сордонии, - он поднял глаза на Будора, и тот сглотнул - похоже, произошедшее с ним на болоте было не помутнением рассудка, а чьим-то призрачным воспоминанием.
   Снаряжение оказалось сплошь сордонийским - двуострые копья, щиты, прямые сабли. Какая причина собрала воинов в этом зале и побудила сражаться друг с другом? Возможно, путники и не желали этого знать, но сейчас они испытывали скорее благоговение, нежели тревогу. Ведь они будто прикоснулись к далекому прошлому Храмовых Земель. Не все из них, однако, могли причислить себя к наследникам Храма.
   - Знакомое лицо? - Кутри, расправляя рубаху, подошел к Сетару. Тот склонился над скелетом, лежавшим в стороне на камнях. - Или просто соболезнуешь?
   - Отчего-то он выглядит таким же несчастным, как и другие, - дружинник натянуто улыбнулся, - хотя положение тела говорит о том, что умер он не в сражении.
   - Он мог скончаться от ран, или его убили во сне, - монах присел, чтобы рассмотреть кости.
   - Все возможно, - согласился Сетар. - Так или иначе его оружие вряд ли пробовало крови собратьев, и никто не вернется за ним с того света.
   Он потянул за сверкающую в свете факела рукоять и извлек из-под обломков породы длинный меч. Узкое прямое лезвие в полсажени длиной расширялось лишь к самому эфесу в форме наконечника стрелы. На широком перекрестье и круглом набалдашнике красовалась лазурная отделка. Размером меч походил на полуторник армии Порядка, но весил меньше и был лучше уравновешен. Сетар поднял клинок, сжал рукоять до хруста пальцев и выдохнул почти что с блаженством.
   - Поглядите на него, - Онтао усмехнулся, почесав кончик длинного носа. - Будто прожженная пьянь добралась до бутылки Старого вина.
   Пока дружинник любовался оружием, Кутри изучал кинжал, лежавший рядом, и неожиданно обнаружил на его лезвии выскобленную надпись - символы еле уместились и были трудно различимы. Он подозвал Ланво, и ведун прочитал вслух:
   - "Слишком далеко, слишком глубоко. Битву против самих себя нам не выиграть. Опасайтесь тайны".
   - Предупреждение для таких как мы, - Холвет поднялся с корточек. - Что бы оно могло значить?
   - Там что-то про битву, - закряхтел Будор, нагибаясь за небольшим круглым щитом, который не тяжело нести. - Больше мне знать не надо - к битве я готов.
   - Зря ты это сделал, - Ярнея с укором посмотрела на него. - Если это путешествие нас чему-то и научило, так это уважению к мертвецам.
   - Да брось, - воин махнул свободной рукой. - Мертвецу он не нужен, а мне, вот увидишь, еще пригодится.
   - Лучше бы не пригодился, - вздохнула Кителиа. - Лучше бы все это уже закончилось. Для этого надо идти дальше, но как хочется отдохнуть еще самую малость!
   - Отдохнем в другом месте, - угрюмо возразил Камдоб. - Здесь уже занято.
  
   Минули еще три развилки и снова сделали привал. Ноги пока держали хорошо, однако нарастающая тяжесть в мыслях мешала продвигаться быстрее. Быть может, и они зашли слишком далеко и спустились слишком глубоко? Послание на кинжале предупреждало об опасности. Оно было создано сотни лет назад, но только что путники воочию увидели, что сотни лет для пещеры - не так уж долго.
   Сетар сидел, привалившись к стене, и точил твердый металл клинка об обломок черной породы. Он досадовал, что не знает, схожи ли его тревоги с помыслами остальных. Но сам он не решался заговорить о насущном, чтобы понапрасну не омрачать их надломленный дух. И уж точно не всеми мыслями он был готов поделиться.
   Он снова думал о Ярнее. Тайком он следил за каждым ее движением. Как она зачесывает назад локоны все еще чистых волос, как массирует уставшие ноги и шею, как поправляет открытый камзол. Не желал, а смотрел. И подумал, что его "невинная игра" вдруг превратилась в одержимость. Наверное, спутники были правы в своих упреках.
   - А не спеть ли нам песню, друзья? - прервал молчание Онтао. - Что-то мы закисли быстрее молока, разве такое простительно третийцам? - ответа не последовало, и он весело добавил: - Раз так, я наиграю, а кто-нибудь споет.
   - Я могу спеть под музыку, - Кителиа подняла брови. - Но спокойную.
   - Чем ты будешь играть, балагур? - хмуро спросил Холвет. - Твоя лютня пропала после встречи с черным зверем. Как наши лошади и наша отвага.
   - И еда, - напомнил Камдоб.
   - Я уж найду, чем сыграть, не волнуйтесь.
   Онтао подмигнул девушке и вынул из внутреннего кармана дудочку. Он затянул простой медленный мотив, и Кителиа быстро подобрала слова. Она пела об озорном ребенке, который любил убегать из деревни в дубовый лес и говорить с ним на языке травы и воды.
   Путники хорошо знали песню, и по их просветлевшим лицам было видно, что они вспоминают о доме. Не о нынешнем, а о прошлом, ведь тоже когда-то были озорными детьми.
   Сетар же вспомнил детей, которых знал в Холмах - их было много. Он стал перечислять про себя их имена и споткнулся на одном: Весо. Это имя не принадлежало ребенку из деревни. Так звали мальчика, что явился ему на болоте.
   Сейчас Сетар не стал жалеть о прошлом, которого не вернуть, а подумал о будущем. Он подумал о детях, которых должен защитить, и эта мысль придала ему сил.
  
   Не то молитвы путников были услышаны, не то горы сами смилостивились над ними, но названия проходов на следующей развилке дали понять, что они куда-то пришли.
   - "Налево и туда", "Направо и сюда", "Конец и начало", если я не забыл язык, - объявил Ланво. - Полагаю, мы снова выберем средний.
   - Правильно, - твердо сказала Ярнея. - И есть надежда, что это последний выбор.
   Узкий петляющий коридор закончился ступенями, которые круто вели к выходу. Когда они окончили подъем, то глазам их предстала пещера, какой они доселе не видали. Она была поистине огромной: тусклый свет факела рассеивал темноту на три дюжины шагов, но ни стен, ни свода он не обнаружил. Виден был лишь пол, а точнее то, что его заменяло. Вместо сплошного черного камня он состоял из несчетного числа островков серой породы. Острова соединялись навесными каменными дорожками в пять-восемь шагов, а их известняковые основания тонули во мраке глубины.
   - Вот тебе и пришли, - Онтао провел по заросшему щетиной подбородку. - Будто огромная паутина, не хватает лишь большого каменного паука в центре.
   - Может, он там и сидит? - будто серьезно сказал Холвет. - Мы не знаем, где центр.
   - Надо идти до стены, - предложил Будор. - У нас три факела - поделимся по три человека, и вперед.
   - Хо-хо-хо! - Малыш похлопал брата по спине. - Раз в год и в этой голове рождается идея.
   Путники разделились нехотя, но выбора не было: оставшиеся факелы скоро догорят, и в темноте по этой каменной сети они могли бы ходить вечно.
   Сетар облегчил всем задачу распределения и взял с собой Кителию и Будора - тот шепнул, что хочет о чем-то поговорить. Онтао и Ланво выразили желание идти с Ярнеей. Решение было принято, и они поспешили отправиться во тьму в поисках выхода.
   Сетар осторожно ступал по крошащимся дорожкам, ведя за руку Кителию. Она держала его не так крепко, как обычно - пустяк, казалось бы. Но он понимал, что подруга еще не простила его. "Разберусь потом, - твердил он про себя. - Все прощала и это простит. И мои чувства к Ярнее тоже поймет".
   Вдруг все мысли выветрил воздушный поток, который принес шепчущий вздох. Дважды они слышали его в долине, и ничего хорошего он не предвещал.
   - Опять этот голос, - Сетар повернулся к Будору. - Надо найти остальных, я не вижу их огней.
   - Пока они без нас обойдутся, - ответил воин с несвойственным ему коварством и бросил факел к ногам. - Без вас обойдутся и вовсе.
   Сетар заметил, что они находятся на обособленном острове. Обе дорожки, подходившие к нему, вели назад. И путь назад перегородил Будор. Его щит и палаш были подняты в боевой стойке, а в глазах пылал огонь. Поймав их гневный взгляд, Кителиа обомлела от испуга и спряталась за спиной друга.
   - Ты не перепутал нас с едой, приятель? - пошутил Сетар, хотя понял, в чем дело. - Опомнись, не слушай колдовских приказов!
   - Я больше никого не слушаю! - рявкнул наемник. - Все думают, я туго соображаю. А я один распознал твой замысел, - он подступил на шаг, и дружинник обнажил свое оружие, - ты хочешь забрать нашу Ярнею! Я тебе не позволю!
   Под крик Кителии Будор набросился на противника, ожидая скорой расправы над ним. Но Сетар вспомнил "главное правило защиты" Борвола, своего вожака и мастера меча: "Центр лезвия всегда перед глазами". Он следовал ему и быстрыми поворотами в воздухе легкого клинка отражал град выпадов, которым осыпал его боец Ветра.
   И все же долго так продолжаться не могло: обезумевший Будор не чувствовал усталости, а руки Сетара стали тяжелеть. Он отступил и остановил жестом солдата Ярости.
   - Ты прав, - задыхаясь, говорил он. - Я вас обманывал, но это дело только между нами. Пусть Кителиа уйдет, она здесь ни при чем.
   - Конечно, почему нет? - воин согласился слишком просто.
   Сетар силой вытолкнул потерявшую дар речи девушку вперед. Будор сделал вид, что пропускает ее, но когда она проходила мимо, он внезапным ударом щита отбросил ее к краю острова. У Кителии сбилось дыхание, и она не могла подняться.
   - Отпустить ее, чтоб позвала моих друзей, ослепших от твоего очарования? - воин оскалился. - Ты, верткий подонок, все еще принимаешь меня за дурака! За это она умрет медленно.
   Он напрасно произнес последние слова. Взор Сетара заволокло пеленой, а меч задрожал от напряжения его рук. Подняв клинок над головой, он с дикой быстротой начал сам осыпать противника могучим ударами. Тот лишь успевал подставлять щит и о нападении мгновенно забыл.
   - Что за черт?! - кричал Будор. - Так нечестно, ты не умеешь! Ты должен был сдохнуть!
   Еще серия ударов, и его щит полетел в пропасть. Солдат помотал головой.
   - Все, остановись! - взмолился он, обуздав свою ярость. - Это был щит, все из-за него!
   Сетар не стал его слушать. Следующим движением он выбил его оружие и занес меч для решающего удара. Но снова этот неведомый голос.
   "Не убивать его, говоришь? Почему? Разве может такая натура рассчитывать на милосердие? Хватит мне твердить, хватит!"
   Он замешкался лишь на мгновение и потом сделал широкий взмах от правого до левого плеча. Вслед за щитом воина Ярости в пучину мрака полетела его кожаная шапка, а он стоял на месте с зажмуренными глазами.
   - Убор не по размеру давит на голову, Крепыш, - сказал дружинник на выдохе. - Оттого ты и соображаешь туго.
   Будор с облегчением плюхнулся на пол, и за его спиной, на соседнем острове, Сетар увидел Холвета. Лучник целил в него.
   - Видишь, - сказал стоявший рядом Кутри. - Я говорил, что не убьет.
   - Не убил, но победил в бою, - Холвет опустил лук. - Надо было догадаться: этот парень не так прост!
   - Надо было понять, что наш дурень еще чего-нибудь выкинет, и связать его как порося! - Колотун с досады громыхнул кувалдой о камень, и хлипкие дорожки затряслись. - С мертвыми не шутят - даже я усвоил урок.
   Мгновение спустя к ним присоединилась последняя троица.
   - Вот так зрелище! Гляжу, вы развлекаетесь, - весело заметил Онтао. - Радостно за вас, но мы провели время с большей пользой. Приходите в себя и следуйте за нами.
   - Мы нашли проход, - пояснила Ярнея. - Вам это понравится.
  
   Петляющая нить каменной паутины вывела путников к небольшому округлому острову. Отсюда дорожка шла к единственному проему в гладкой черной стене, внутри виднелись ступени наверх. Преодолев их, они оказались в новой пещере, также отличной от прежних. И это отличие настраивало на хороший лад: сквозь серую породу здесь пробивались травяные ростки, а значит поверхность горы уже близко.
   Пещерный проход продолжил пологий подъем. Стены расширились и стали неровными. Заросли высокой бледно-зеленой травы становились гуще. Лишь когда огни факелов совсем потускнели, путники заметили другой источник света. Незнакомый крупный кристалл торчал из стен под высоким сводом и излучал мягкое голубое свечение.
   - Вот откуда взялась зелень, - Ланво на ходу разглядывал стебель. - А я думал, почему не могу ее узнать... Видно, только тут она и растет.
   - Траве нужен свет, - отозвалась Кителиа, шедшая сейчас впереди - подальше от Будора, хоть тому и связали руки. - Иначе это уже волшебство какое-то.
   - Кстати о волшебстве, - молвил провинившийся. - Раз уж мы скоро уберемся из заколдованного места, нельзя ли снять мои путы? Я же не прошу вернуть оружие. А ведь я люблю оружие.
   - В чем дело, братец, тебе неудобно? - Онтао поравнялся с ним. - Но как же так? Тебя связала сама Ярнея, - он произнес имя с шутливым трепетом, и дева бросила на него сердитый взгляд. - Пожертвовала драгоценную ткань подола, чтобы оградить своего яростного защитника от самого себя.
   Будор попытался отвесить ему пинка, но промахнулся и стал неуклюже бегать за ним по широкому проходу.
   Сетар смеялся над этой парочкой вместе со всеми, но сам думал, как бы не привлечь внимания. Меньше всего сейчас ему нужны были расспросы о том, почему он раньше не проявлял свои редкие боевые навыки. Врун из него посредственный, а врать пришлось бы. Один из спутников все же заговорил с ним. Но это была Ярнея, а рядом с ней его сердце и так билось сильнее некуда.
   - Ты знаешь, он сорвался неслучайно, - она остановила его. - Безумство всегда черпает силы в настоящих помыслах.
   - И я так подумал, - согласился дружинник. - Надо будет с ним погово...
   - Не надо, - воительница приложила палец к его губам. - Ты только одно пойми: если хочешь быть со мной, то они должны видеть, что ты достоин, - она приблизилась и провела ладонью по его щеке. - Ведь хотели многие, а будет лишь один.
   Нежный взор ее карих глаз медленно поднялся и встретил его взгляд. Дева Бури тихонько вздохнула и чуть закусила нижнюю губу. Она подалась к Сетару, и он уже ощущал ее дыхание. Он тоже приблизился, но Ярнея вдруг отпрянула с легкой улыбкой и ушла вперед.
   У него застучало в висках, и чувства хлестали через край. Что это означало? Он достоин? Неужели она не могла говорить понятнее? Нет, он не мог вновь стать отвергнутым. Но ведь и "да" она не сказала.
   Эта неопределенность волновала Сетара куда больше, чем он того желал. "Не время и не место, не время и не место", - повторял себе дружинник, но сердце не хотело успокаиваться.
  

* * *

   Вскоре пещерный проход завершил подъем, и подземная дорога вновь помогла забыть о лишних мыслях. Путники оказались в просторном гроте, где сияние россыпи кристаллов освещало цветение подгорной природы. Травяные стебли тут поднимались над камнем на высоту роста человека: самые плотные кущи были около стен, а в центре, у небольшого водоема, их венчали бирюзовые бутоны. Мощные древесные лианы, овивавшие естественные колонны пещеры, ползли по своду и свисали множеством пышных лоз. Где-то в глубине скромно журчал ручей.
   - Прекрасно, как в сказке! - Кителиа прижала ладони к груди. - Мне здесь так нравится!
   - Это хорошо, - донесся добрый девичий голос из-за травы.
   Путники обменялись удивленными взглядами и двинулись вперед. В зарослях справа они обнаружили утоптанную полянку, посреди которой лежала круглая отшлифованная плита из черного камня. На устилавшем ее покрывале из веток сидела, обхватив руками колени, молодая девушка. На вид - немногим больше дюжины лет, худенькая и стройная фигурой. Ее тело едва скрывало легкое одеяние из расцветших лоз. Вместе со стеблями по плечам ее струились длинные белокурые волосы, частью заплетенные в косы. Тонкие черты ее бледноватого лица были недвижимы, а большие лиловые глаза смотрели под ноги пришедшим. Холвет подошел ближе, наклонился и спросил:
   - Откуда ты, дитя? Как тебя сюда занесло? Ты одна здесь? Знаешь, где выход?
   - Как много вопросов, - она улыбнулась, но головы не подняла. - Я здесь живу давно, а занесло как - я уж и не помню. Я тут одна, одна лишь я и знаю, где здесь выход. Но мне не нужен он.
   - Он нужен нам, девочка, - ласково произнесла Ярнея. - Как тебя зовут?
   - Тайна, - она продолжала глядеть перед собой.
   - Зовут Тайной, или имя тайное? - Камдоб нахмурился и оперся на кувалду.
   - Тайна, что зовут Тайной, - весело ответила девушка. - Но для вас это уже не тайна.
   - Послушай, нам некогда играть, - Будор в нетерпении потер связанными за спиной руками. - Будь добра, укажи выход - нас здесь и след простынет.
   - Не надо так, - Кителиа недовольно посмотрела на него. - Что если она живет здесь одна и давно ни с кем не говорила, как отшельник из рощи.
   - Вы говорили с Верой? - жительница пещеры в искреннем удивлении взглянула на нее ясными глазами, и гостья вдруг поежилась. - Да, он часто болтает с путниками. Но со мной говорить непросто. Я люблю честность, чувствую лукавство, и люди меня сторонятся.
   - Мы рады любому слову, которое нам поможет, - Сетар присел на корточки. - Ты видишь, мы изнурены дорогой и лишь мечтаем попасть домой.
   - И мы подобно тебе не любим лжи, - молвил Ланво. - Расскажи, нам о себе, о твоем доме и долине, если ты знаешь о ней. Будь честной перед служителем Истины, - он указал на Кутри, и тот поклонился, - тогда мы будем честны с тобой.
   Озорная улыбка коснулась ее губ. Девушка взором фиолетовых очей оглядела путников и точно заглянула каждому в душу - чиста ли она.
   - Будь по-вашему, - согласилась она и заговорила другим голосом - он стал тверже. - Это место - Долина Обрядов. Так ее называли Древние, и это их наследие всему Дому Смертных. Потомки же именовали их Долинами Испытаний. Они полагали, что такая земля способна испытать волю человека, его стойкость, его праведность. Ведь любое скрытое желание и любая страсть, все страхи и сомнения, гнев и отчаяние, сожаление и вина - в долинах сама явь возвращает их к человеку, и он чувствует их сильнее, чем прежде.
   Однако потомки забыли, что все испытания жизни - это лишь часть единого Обряда, который способен привести человека к его сущности. Посему подлинное назначение долин было утеряно для них. Те немногие из них, что сохранили древнее знание и имели власть, понимали, сколь пагубную опасность несет земля их собратьям. И отвлечь опасность они могли только одним способом: они были вынуждены отказаться от древнего наследия. На долгие века сила земли ушла в недра и хранится в глубине, лишь изредка тревожима заблудшими странниками...
   Удивительно было слышать подобную речь ребенка. Солдаты Ярости с ухмылками переглядывались, дескать, пусть девочка отведет душу и даст волю воображению. Но Сетар видел, что за этими ухмылками прячется удивление, ведь слова ее звучали правдой.
   - Эта земля и есть мой дом, - продолжала она. - Я, как, наверное, и вы, во время путешествия по долине забрела в подземелье и дошла до последней пещеры. И я так же следовала по безымянным переходам, дабы рассеять неизвестность, что они таили. Ведь я дышу неизвестностью, слышу и касаюсь сокрытого. Имя мне Тайна, Дух Неведения, и оно выбрало меня само.
  
   Путники больше не переглядывались, а пребывали в задумчивости. Сетар гадал: возвратились ли они мыслями к произошедшим в долине событиям? Или пытались вспомнить старые легенды? Если так, то напрасно: образы великих Духов древности были за столетия размыты и переиначены народным словом, а многими просто позабыты.
   Эти образы уже не имели стойких очертаний сегодня, они принадлежат давно ушедшим дням. С тех пор игры детей поменяли множества героев, но почему же этот ребенок помнит Духов? И почему так много знает?
   - Ну все, пошутили и хватит, - сурово молвил Холвет. - Тебе бы ровесникам сказки рассказывать - вышел бы толк. А у нас нет ни сил, ни времени...
   - Говори за себя, старик, - грубо одернула его девушка, хотя лицо ее осталось по-детски невинным. - Глубокие седины - признак того, что твое время кончается. Ты почувствовал, как медленно оно текло в долине? Ты ведь хотел бы его замедлить?
   - Это неправда! - лучник сдержал себя, но не сорвавшийся голос. - Прекрати, дитя!
   - Прекратить что? Называешь меня лгуньей? Не берешь ли на себя чужое? Для чего же среди вас служитель Истины? - она хихикнула. - Впрочем, его молчаливость ясно говорит, что покровитель нечасто помогает ему с принятием решений.
   Кутри словно в подтверждение промолчал.
   - Ясно, отчего тебя сторонятся, вздорная девчонка, - Ярнея подошла ближе, разминая кисти рук. - Тебя бы выпороть хорошенько. Пользуешься тем, что мала, да только на меня это не подействует.
   - Ты в последнюю очередь имеешь право на такой упрек, - девушка встала, но по-прежнему смотрела вверх на статную воительницу. - Сама не ведешь ли себя как глупый подросток?
   Внезапно Тайна быстрым движением вытащила из-за пояса девы Бури короткий нож. Та лишь покачала головой, однако Онтао с братом и Ланво дернулись на выручку, будто девушка могла кому-то навредить. И Сетар испытал стыд, когда понял, что сам приблизился на пару шагов.
   - Аж четверо! - она отбросила нож и залилась смехом. - Как глупый подросток, сознающий свою красоту, ты окружила себя пылкими мужами и льстишься их вниманием.
   Ярнея замерла на месте с круглыми глазами. А ее храбрые заступники раскраснелись и уперли взор в пол. Весь красный стал и Камдоб, но не от смущения.
   - Сколько мерзости еще извергнет твой поганый рот?! - его перекошенное злобой лицо напугало бы кого угодно. - Если внутри тебя демон, ему лучше выйти наружу для честного боя, не то я вытрясу его сам!
   - Обидишь беззащитную девочку? - она поднесла ладошку к губам. - Пожалуй, это тебе под силу. Но демон? Помилуй, ты же боишься. Это страх встретить непобедимого соперника - он частый гость в сердце воина. Он питает его гнев, придающий сил. Твой страх в долине был больше, чем прежде, не так ли? - солдат мигом остыл и выглядел уже растерянным.
   Она отвела глаза и подалась вперед, будто пыталась расслышать этот страх. Несмотря на ядовитые слова, ее лицо сохранялось добрым и открытым.
   - Да, ты видел то, что не в силах одолеть. Но ты признал свой страх, - Тайна ласково посмотрела на Камдоба. - А он может быть хорошим помощником, если его признать.
  
   Сетар не понимал, как она столь точно чувствовала их слабости и откуда столько знала. Он не мог вымолвить и слова, и его спутники тоже. Все опасались очередной обнажающей речи ребенка. В другом положении ее бы давно заставили заткнуться, но только она знала, как выйти из пещер, и никто не хотел насилия.
   Лишь Будор был другого мнения. Он подошел к ней, и соратники стыдливо отвернулись - они знали, что сейчас произойдет. Кителиа вскрикнула, когда Крепыш, за неимением свободных рук, толкнул девочку грязным сапогом, и она шлепнулась на каменную плиту. Однако безмятежное выражение ее лица вновь не изменилось, что выглядело жутковато.
   - Хватит уже, прикуси язык! - гаркнул воин. - Сразу было сказано тебе: нам нужен выход, и нам некогда играть. Ты, маленькая дрянь, смеешь играть нами! Льешь грязь и ничего по делу не говоришь. Но сейчас я выбью из тебя правду! Встань и смотри мне в глаза! И больше не лги, если не хочешь получить!
   Тайна быстро поднялась, взглянула на него, и Будор в страхе отшатнулся. Он сделал несколько шагов назад, затем ноги его подкосились, и он упал на колени.
   - Ложь? - с тревогой произнесла она. - Я обещала говорить лишь правду, но я сама решаю, какую правду говорить, - воин вскрикнул и схватился за голову.
   Путники переполошились. Будор всякое мог учудить, но такого ужаса в его глазах они еще не видели.
   - Что с тобой, брат?! - Онтао взял его за плечи. - Опять голос? Гони его прочь!
   - Да куда гнать-то?! - воин кричал, но рассудок его не покинул. - Вот он, перед вами! Это голос девчонки! Тот самый!
   Кутри первым осознал опасность. Свой клинок он давно не убирал в ножны и теперь с кошачьей быстротой бросился к девушке. Но ее взгляд остановил его на полпути, и с дрожью в коленях он опустился на траву, понурив голову. Крепыш успел встать и последовал примеру соратника, однако повторил его судьбу. Тут смысл слов Будора дошел и до остальных. Все, кто имел оружие, забыли о внешности врага и попытались пустить его в ход, и каждый воин Ярости, а затем и ведун был прикован к земле неведомой силой.
   "Только не смотреть на нее, - твердил себе Сетар. - Только не смотреть". С мечом в одной руке и закрывая лицо другой, он двинулся к плите. И вдруг он задумался: какого же все-таки цвета глаза девушки - лилового или фиолетового? Не сказать, чтобы он часто обращал внимание на эту деталь, но здесь стало интересно. Фиолетовый оттенок был в у Одии из деревни, а вот лилового он не встречал. Рука опустилась сама. "Лиловые", - подумал он с удовлетворением, и тут голос Тайны заговорил у него в голове.
   "Как много мыслей! Сколько слов, не обретших жизни! Но как велико и сознание! - шепотом восхищался он. - Прими же меня в своей обители, воин, как приняла тебя я. Садись - и слова будут легче, и мысли спокойнее".
   Сетар покорился ее воле. Теперь он был уверен, она - истинный Дух, потому что даже волшебники не обладают силой проникать в мысли. Что она может прочесть? И способна ли приказывать ему? Что, если он убьет против своей воли друга или себя? В большой пещере Будор слышал лишь отзвук ее голоса и не сумел ему противиться.
   Видимо, об этом вспомнили и остальные, потому что никто не решался подойти к девушке. А она тем временем начала расхаживать между ними и пронзать их взглядом - одного за другим. Теперь уже она смотрела на них сверху вниз.
   - Что за гости у меня сегодня! - она вернулась к своему ложу и снова села. - Давненько последний раз люди спускались так глубоко. Или это было недавно...
   Она обратила глаза к своду, но путники опасались что-либо предпринять.
   - Вижу ваши сомнения, - продолжила Тайна. - "Рискнуть и убить ее?", "Но как выбраться?", "Вдруг дорогу знает лишь она?" - эти вопросы занимают ваши мысли, эти сомнения гложут вас. Сомневаться хорошо.
   - Мы не станем... не хотим убивать тебя, - Будор оправдывался, а его руки за спиной перерезали путы ножом.
   - Не лги мне, - она чуть наклонила голову, подняв брови. - Все твои чаяния ясны. Ради спасения ты готов убить и ребенка. Есть цели, для коих это правильный шаг, но он очерняет душу. Чувствую, кому-то из вас это известно. Сама же я давно не различаю правильное и неправильное.
   - Расскажи о себе больше, - Ярнея отложила палаш. - Теперь мы верим, что ты - настоящий Дух Неведения, и хотим знать, каково это - жить несколько эпох: столько времен, столько разных людей.
   Сетар видел, как Будор освободил руки и перекинулся взглядами с Холветом, чья стрела осталась на тетиве. Дева Бури просто отвлекала внимание, чтобы соратники подготовили общую атаку. Очередной план солдат Ярости, но сейчас было чувство, что ничем хорошим это не кончится.
   - Эпоха не важна, здесь время течет по своим законам, - девушка задумчиво поглаживала волосы, будто ничего не замечая. - Но кто бы ни приходил в долину - ничего не менялось. Люди не меняются.
   Воины тем временем приготовились - нужен был лишь сигнал. Скоро все решится. Сетар видел уверенность в глазах каждого солдата. Только в глазах Кутри она была другой - монах не желал убийства. Его оружие лежало далеко, что давало понять: он не собирается применять его. Чутью служителя Истины стоило довериться, однако воины были ослеплены жаждой крови. Поэтому Сетар в последний миг взял решение на себя.
   - Ты все видишь, - сказал он Тайне. - И ждешь нападения, ведь знаешь наши помыслы, но не знаешь, чем обернутся наши действия. Хочешь, чтобы наши судьбы превратились в неизвестность, которой ты дышишь? Мы не окажем тебе такой услуги. Мы будем говорить.
   Будор, со злобой глянув на дружинника, выдохнул и выкинул нож. Другие воины также сложили оружие - атака не станет неожиданной, и план их был обречен.
   - Эх, благоразумие, - девушка тоже вздохнула - с сожалением. - Благоразумие все портит. Я уже говорила с вами, и ты не внял моим словам. Все люди одинаковы. За долгие столетия я видела их достаточно - все равно низменны и порочны нутром. И вы не отличаетесь ничем, хоть и выжили в долине. Мне неинтересно более.
  
   Тайна опечаленно отвела взор, и воцарилось молчание. Однако ненадолго: был здесь человек, который всегда найдет, что сказать.
   - Спешу возразить, - Онтао поправил камзол на груди, изображая оскорбленное достоинство. - Разорви нам головы или вскипяти кровь, но не называй скучными! Ты не все о нас знаешь, чтобы так судить. Дух Неведения.
   Она по-детски сжала губы. В ней все же было нечто человеческое, и это подметил Кутри. В отличие от соратников, он слушал ее сосредоточенно.
   - Верно, ты не можешь знать все, - взял он наконец слово. - И тебя влечет непознанное. А у каждого из нас в душе есть кое-что, запертое под замок. Какова бы ни была твоя сила, к некоторым дверям ключ имеется только у нас.
   - Я знаю об этом, - глаза Тайны загорелись. - Есть нечто сокровенное, чего я не должна касаться, а так хочу! - взгляд ее быстро потух. - Но почти все люди открыты, наги предо мной. А те немногие, что способны скрыть свой секрет, готовы защищать его ценой жизни. Не потому ли, что мерзость своей сути и грехи своего прошлого они страшатся показать кому-либо? И вы, отряд отставных солдат, до сих пор служите своей стране без приказа не потому ли, что у самих себя ищете искупления?
   Она смотрела то на одного воина, то на другого, будто бы убеждаясь в своей правоте. И теперь они прятали и отводили в сторону взгляд. Монах, однако, не закончил:
   - Я не могу говорить за всех людей, но Истина во мне противится твоим словам. Поэтому я скажу за себя: я не страшусь обличить грехи своего прошлого, как не страшусь и той части моей сущности, которое оно окутывает. Я покажу, что ты ошибалась на мой счет, и взамен ты не навредишь нам. Если не сумею - отрекусь от своего служения, ибо не буду более его достоин. Как тебе такая игра?
   Никто не понимал, о чем он толкует, но девушка вновь заинтересовалась им. Она быстро села прямо перед Кутри и уставилась на него широко открытыми глазами.
   - Я согласна! - она взяла его за руку. - Не терпится услышать доводы, которые вложит в уста человека твой бог!
   - Неизвестность и правда возвращает тебе жизнь! - монах рассмеялся. - Что ж, я могу тебя огорчить, но закончу скоро. Начну же с того, что признаю: большую часть жизни я был наемным убийцей, причем одним из лучших к востоку от Передела.
   Путники обомлели. Холвет хотел что-то сказать, но слова застряли у него в горле, и Кутри продолжил:
   - Виртор Всесветлый, наследник короны Небесного Лона, Черный Сокол, главарь Пустынной Братии, Карннак Молнар, властитель над Карающими - эти имена ничего не скажут духу, что живет вне времени, но на моем веку их смерти повлияли на многие судьбы.
   Я не смогу счесть всех кого убил. Среди них были и добродетели, и отродье, и просто люди, помешавшие заказчикам. Искупить мои поступки невозможно. Но я не стремлюсь к этому. Прошлое - есть прошлое. Оно помогает что-то понять, однако изменить его нельзя. Пытаться расплатиться за него - пустая трата времени. Я понял свои ошибки, и жизнь моя изменилась. Но я по-прежнему убиваю без колебаний, если это необходимо. Без колебаний и без сожалений. Твои всепроникающие очи видят, что это истина.
   Дух пытливо смотрел на монаха и ничего не отвечал. Затаив дыхание, молчали и остальные.
   - Чем было мое прошлое? - говорил Кутри. - Проявлением моего порочного нутра, как ты сказала? Я не знаю этого. Но я точно знаю, что человек способен воззвать к своей чистоте. Да, подчас глубоко в нас зарождается тьма. Иногда она столь сильна, что крепко оседает черной тайной под сердцем. Но мы - это не наши помыслы. Мы есть преграды, мешающие выйти в мир из наших глубин тому, что выйти не должно. Именно поэтому мы остаемся людьми.
   Она долго смотрела на него, а затем отвела взор и задумалась. Казалось, Тайна была озадачена! Надежда забрезжила в глазах путников.
   - Ха-ха-ха, как чудно! - девушка внезапно расхохоталась и радостно захлопала в ладоши. - Ошибаться приятно, а я в тебе ошиблась. Все же хорошо, что вы пришли, - вздохнув, она окинула взором гостей. - Я сдержу слово и не трону вас. Но выхода не укажу: я не могу вас отпустить.
  
   Не смятение, не гнев, но отчаяние охватило их. В самом деле Тайна лишь обещала, что не причинит вреда. Но разве честен был ее поступок? Сетар понял, что это не имело значения. Дух Неведения не различал правильное и неправильное. Честь, благородство и даже истина были для него той же пылью, что их жизни. Его занимала лишь Тайна. И лучше бы они помнили об этом.
   - Ах ты, мерзавка! - Будор потянулся к оружию, однако монах остановил его.
   - Но почему?! - Онтао в отчаянии ударил кулаком о землю. - Загляни в наши сердца: в них не так много зла, и нам нечего больше скрывать! Посмотри и поймешь, что...
   - Это правда? - закончила девушка за него и встала сама. - Ты переоцениваешь значение того, что считаешь правдой, воин. Хочешь узнать правду, которую вижу я? - в ее голосе звучал такой холод, что Онтао не смел поднять глаза. - Твои секреты не запрятаны глубоко. Ты слишком давно влюблен в воительницу, чтобы скрывать это от себя. Как и ты, - она обратилась к Крепышу, гневно взиравшему на брата. - С той лишь разницей, что он мнит себя недостойным, а ты стараешься отринуть любовь, считая ее слабостью. Да, дева, все эти годы ты слишком часто вызывала ложные чувства мужчин, чтобы заметить истинные. Осталось ли в тебе самой хоть что-то настоящее?
   Тайна посмотрела на бледное лицо Ярнеи, которая боялась повернуться к соратникам.
   - Осталось: твои страдания искренны. Ты не можешь перестать думать о родных братьях, в смерти которых убедилась, увидев их призраки на болоте. Ты всегда винила себя в их гибели и думала, что праведный труд твоего отряда позволит забыть эту боль. Эту боль не забыть, женщина. Ты никогда не простишь себя за то, что не отправилась за ними.
   Ярнея опустила голову и заплакала. А Дух продолжил свою речь:
   - Подобно монаху, вы можете ограничить и запереть в клетке свою суть, но ваши поступки ее не изменят. Все добро стирается, а все содеянное зло не перестает напоминать о том, чем вы являетесь на самом деле.
   Она перевела взор на Камдоба, потом на Холвета, а затем и на Сетара.
   "Убийство ребенка даже ради спасения друзей - это тяжкое бремя, от которого нет освобождения", - молвил ее голос у него в голове.
   - Как можно говорить о чистоте, когда в душе скрывается такое? - обратилась она уже вслух к остальным.
   Камдоб с испугом посмотрел на свой молот, будто что-то ужасное всплыло в его памяти, и выронил оружие. Холвет же, напротив, нацелил лук на Тайну. Но тут же опустил его.
   - Зачем ты делаешь это? - тихо произнес он. - Зачем терзаешь? Зачем говоришь об искуплении, о котором ничего не знаешь?
   Девушка промолчала. Ее лицо вдруг отразило глубокую печаль.
   - Я не знаю, зачем. Но я не могу иначе. Вы видите: я лишь разрушаю. Разрушаю изнутри. Поэтому должна остаться наедине с собой навеки.
   - И мы обещаем, что унесем в могилу секрет долины, если выпустишь нас! - в отчаянии воскликнул Ланво дрогнувшим голосом. - Даем тебе слово!
   - Так же, как дали слово говорить правду? Нет, - она была непреклонна. - Переменчивость воли человека - это его естество. Я не могу доверить воле свой секрет. А он должен быть сокрыт от мира, и ваша жертва - малая часть. Не думайте, что Дух не ценит жизнь девяти смертных. Но вы должны понять: не мне нужна защита от мира. Миру нужна защита от меня.
  
   Ни у кого не осталось сил на гнев, споры, мольбу. А девушка с безразличным взглядом наблюдала за измученными путниками. Они могли уйти в другие пещеры, могли остаться - ей было уже неважно.
   Сетар же чувствовал вину и незавершенность. Кителиа пока слишком молода и добра душой, чтобы обнаружить в ней черноту, но почему Дух оставил в покое его? Неужели Тайна не разглядела самую тьму внутри него? В этот миг Сетар понял: он обладает тем, что ей нужно.
   - Мы достаточно страдали, - сказал он столь уверенно, что снова завладел вниманием девушки. - Ты отпустишь нас.
   - Что же меня заставит, воин? - спросила она, посмотрев на лежащий рядом меч.
   - Я могу дать тебе то сокровенное, чего ты не можешь коснуться. Тогда ты укажешь нам дорогу.
   - Ты не можешь, - отрезала Тайна. - Я видела твое прекрасное сознание. Оно открыто вежливым гостям, и в его уголках нет темных для меня мест.
   Сетар усмехнулся в ответ. Много лет назад он заставил себя забыть о своем страшном секрете, и теперь ему пришлось мысленно вернуться в тот день, дабы вспомнить, что... Он сделал глубокий вдох и произнес:
   - Однажды я умер.
   Девушка нахмурилась и стала пристально вглядываться в его глаза в поисках лжи. И не находила ее. Слова Сетара смутили и успевших подняться путников. Они опустились обратно, а Кителиа с трудом нащупала руками каменный пол.
   - В рассказе о защите Черной Крепи я умолчал о главном, - он обращался к ним, но не мог обернуться. Не смел посмотреть в глаза подруги. - Среди павших защитников был и я. Низкие стены замка осыпали вражеские стрелы. Мы несли большие потери, и очередной штурм обещал стать последней битвой для нас. Я уже планировал, как достойнее встретить погибель, однако судьба лишила меня даже этой привилегии: уклоняясь от очередной стрелы, я оступился, полетел со стены головой вниз и сломал шею.
   Очнулся я вместе с дюжиной братьев в склепе под монастырем, где сотни гробниц хранили покой прославленных воинов древности. Надо мной стояли монахи. "След духа умерших да возвратит душу из небытия, пока не вошла она в бытие вечное", - хором сказали они.
   Обманывая проводников, Врио был недалек от истины: некоторые богослужители Крепи умели подчинять волшебную Связь через смерть. Они вернули многих солдат, чтобы те отдали свои жизни как подобает - в сражении. И следующее действительно стало последнем, которое мы конечно выиграли. Страх охватил варваров, увидевших в стане противника тех, кого они уже послали на тот свет. Но воскресших постигла уготованная им участь. В пылу схватки ими завладевал дух умерших воинов, изголодавшийся по битве. Сражаясь за десятерых каждый, они либо погибали сами, либо впадали в вечное безумство - этих приходилось добивать своим же после боя.
   - А что ты? Почему ты еще жив? - на щеках Тайны горел румянец. Она задала вопрос, на который не знала ответа.
   - Как верно заметил один солдат, я не воин, а лишь "верткий подонок", - Сетар развел руками. - Чтобы выжить, нужно избежать удара, а не нанести его. Тогда я избежал самого боя. И с тех пор избегаю всего, что может ввергнуть меня в гибельное безумство. Наверное, я трус. Но я живой трус, - за его спиной послышался голос Кителии, повторившей лишь одно слово: "Умер...". Это было слышать куда легче, чем если бы она сказала: "Трус".
   Удивление, страх, гнев, презрение - что испытывали к нему остальные? Он заставил себя взглянуть на их лица: по крайней мере они выражали смешанные чувства.
  

* * *

   - Наконец-то... - прошептала Тайна.
   Все вновь посмотрели на нее. Впервые глаза ее были закрыты. Девушка с силой вдыхала и блаженно выдыхала, словно давно не ощущала в легких столь свежего воздуха.
   Затем она подошла к стене и вывела пальцем на камне несколько невидимых фигур подобно тому, как открывал дверь проводник. Грот содрогнулся, и в открывшийся проход хлынул воздушный поток, развевая ее золотистые волосы. Этот ветер нес свежесть настоящую. Но от близости свободы едва ли стало легче.
   - Перед тем как вы меня покинете, - молвил Дух, вернувшись на свое место, - я могу открыть вам свою тайну. Вам же интересно?
   - Мы лучше пойдем, - выговорила Ярнея. Она так и не подняла глаз. - С нас хватит тайн.
   - Нет уж, пускай откроет! - прорычал Камдоб. - Пускай узнает, каково это!
   - Ни к чему, - Ланво с опаской посмотрел на Духа. - Она сама сказала: кое-что должно оставаться сокрытым.
   - Тебе легко говорить, ведун, - Холвет также не спешил с уходом. - Она не пронзала твою душу и не поднимала из ее глубин то, что тебе самому тошно вспоминать. Я хочу... нет, не мести, я хочу справедливости.
   - Вы уверены? - Тайна подняла брови и взглянула на Кителию. - Ведь этот секрет я делю с одной из вас.
   Сетар в недоумении посмотрел на подругу. На ее глазах выступили слезы.
   - В ее невинности мы не сомневаемся, - ответил Онтао. - Говори, что хотела, и мы оставим это проклятое место.
   "Скажи им "не надо", - подумал Сетар. - Забудь о скромности". Но Кителиа лишь опустилась на траву и закрыла лицо ладонями. А Тайна заговорила:
   - Я не так могущественна, как могло показаться вам в страхе. Никто и ничто не способно слышать мысли людей и повелевать ими без их ведома сквозь даль нашего необъятного мира. Неспособна и я. Однако я могу услышать того, кто сам желает со мной говорить. И я услышала голос Кителии, которая продолжала призывать на помощь древние силы, хоть и без надежды.
   Я слышала, девушка желает невозможного - она хочет говорить с... друзьями без слов. В другом месте ее мольбы остались бы без ответа, но в Долине Обрядов все иначе. Только Дух Неведения может доносить беззвучные слова через расстояния, поэтому ее желание претворилось в жизнь через меня. Кителиа не ощущала этого, но мы становились едины в ее сознании, а это страшная сила. Эта сила и тревожила долину, которая отвечала силой своей. Теперь вы наконец можете понять, отчего на вашу долю выпало столько испытаний.
   Путники хорошо помнили, что им пришлось пережить. Но никто не мог подумать, что раскрытие этой последней тайны станет еще одним испытанием. И теперь не было смысла проклинать судьбу, ведь они сами решили все узнать - узнать, сколько с ними случилось из-за шепота Кителии, призвавшего Тайну. В последний раз двое из них чуть не убили друг друга; на болоте призраки едва не забрали их души в небытие; а в самую первую ночь в долине пришли волки, которые заставили их отклониться от намеченного курса. Всего этого могло и не быть вовсе!
   - Но ты не виновата, - продолжал Дух, обращаясь к Кителии, и на сей раз с ней трудно было не согласиться. - Не плачь и посмотри на меня.
   Они встретились глазами и глядели друг на друга, не отрываясь. Для них будто замерло время. Однако для остальных оно лишь тянулось каждым неприятным мгновением, проведенным в двух шагах от свободы. У Будора быстро кончилось терпение.
   - Идемте уже, - раздраженно сказал он. - Кителиа, мы ждем.
   - Ступай, дитя, - ласково молвила Тайна. - Все будет хорошо.
  
   С пустыми лицами они потянулись к проходу, и Кителиа последовала за ними. Но именно Будор снова всех задержал.
   - У меня есть последнее дельце к тебе, Дух, - он стоял шагах в семи от Тайны.
   - Я знаю твое дело, - ответила она, не глядя на него. - Ты всегда был самым слабым из них, всегда поддавался страху. Ты и сейчас боишься. Не бойся и заканчивай скорее.
   С этими словами воин выбросил вперед правую руку, и девушка тут же повалилась на плиту - с ножом в сердце. Сетар сам не понял, почему он бросился к ней и стал повторять: "Живи, живи!" Но рана была смертельной.
   - Все конечно, - древний Дух отхаркивал кровь с улыбкой на устах. - Для себя я не могла желать лучшего конца, ведь умираю человеком. Я ухожу со знанием, что мне доступно не все. Я ухожу в неведении, как и должна, - она коснулась шеи солдата нежной ладонью. - Ты разбудил во мне настоящее. Ты хороший человек. И помни: чтобы спасти, иногда приходится убить.
   Переливчатые лиловые глаза замерли. Тайна умерла. Сетар гневно посмотрел на довольного собой Будора, но ничего не сказал. У него не было слов. Его заполняла пустота.
   - Ты будешь проклят за это, - слова нашлись у Кутри. - Мы все будем прокляты.
   Солдат в ответ на это выхватил молот из рук Камдоба и обрушил его на землю. Оглушительный гул пронесся по пещере, а каменный пол на месте удара пошел трещинами. Однако через мгновение все стихло, а камень не разверзся под ногами путников.
   - Проклят кем? - Будор хохотнул. - Здесь никого не осталось.
  

7

  
   Глубокая расселина в толще земли, уходящая в самые ее недра, с грохотом сомкнула высокие стены, когда они завершили долгий подъем - словно недовольный гостями хозяин спешно захлопнул за ними дверь.
   Они оказались на опушке кедрового леса у южного подножия Темных гор. Они добрались до Храмтора. Этот край дышал родной простотой. Здесь опасность не стережет за каждым углом. Вечер потихоньку клонил солнце к горизонту, пение птиц и шум цикад постепенно затихали. Природа готовилась ко сну - к спокойному сну, о котором они мечтали уже неделю.
   Вопросов и обвинений у каждого накопилось в достатке, но ни сил, ни желания спорить и оправдываться ни у кого не было. И как же хотелось забыть эту неделю и жить дальше, будто ничего и не произошло. Но было ясно, что жить как прежде они уже никогда не смогут. Слишком многое открылось из того, что должно было остаться сокрытым. Они стояли с понурым видом, и не знали, что делать со своей свободой.
   Наконец Сетар вздохнул и вынул из-за пазухи обрывок карты. Он покрутил его в руках, окинул взглядом горы, а затем посмотрел на запад.
   - Делия еще ждет нашей помощи, - сказал он, - а вести о вторжении Собора Разума требуют немедленного донесения. Отметка о месте встречи находится по дороге к заставе на тракте. Мой путь определен.
   Он спрятал карту и отправился дальше, вдоль опушки. Спутники без лишних слов последовали за ним.
  
   Они покрыли несколько верст, прежде чем темнота остановила их продвижение. Обустроившись на ближайшей поляне в лесу, они развели костер. Пара зайцев и белок, подстреленных Холветом, да кедровые орехи составили скудный ужин, хотя после двух дней голода впору было радоваться и такому. Они бы так и отошли ко сну - в молчании и отдалении друг от друга, - кабы не Онтао.
   - Вот так денек, - протянул он. - На мою кудрявую голову столько за всю жизнь не свалилось. Путешествовать с воскресшим - это, конечно, дело редкое, но больше всех удивил наш разведчик. Три года провести бок о бок с наемным убийцей - подумать только! Как ты сумел прийти к богу после своих деяний? Или ты нам солгал и о приверженности Истине? - воин рассмеялся.
   Кутри сидел на коленях с опущенными веками - поза монаха подходила ему, несмотря ни на что.
   - Что значит "и"? - открыв глаза, ответил он. - Я вас никогда не обманывал. Зачем говорить о прошлом, по которому тебя неверно осудят?
   - А как же иначе судить о человеке? - Холвет подбросил поленьев в огонь. - Только по прошлому. Хладнокровного убийцу и богослужителя люди воспринимают по-разному - и правильно поступают.
   - Убийца убийце рознь, - возразил монах. - Все мы убивали, и солдатский камзол - не оправдание. Ровно так же и в служении богу. За посланников Создателя выдают себя многие падшие души, пользуясь послушанием и богобоязнью народа, вам известно это не хуже меня.
   - Все равно они не бесчувственные убийцы! - с жаром молвила Кителиа. - Какое же лицемерие - становиться божьим посланником без веры в важность человеческой жизни!
   - Ты плохо знаешь меня и плохо знаешь исповедание Вечного, чтобы так говорить, - Кутри покачал головой. - Служитель Истины не обманывает названием своего сана: он проповедует только истинное, ему не нужны вера и лишние чувства. И то, и другое скрывает правду от наших глаз.
   Он отвечал охотно и спокойно, словно сам желал принять на себя накопившееся негодование спутников - как и подобает монаху.
   - Да ну тебя, - Онтао махнул рукой и отправил в рот очередной орешек. - Много умничаешь. Соврал бы, что раскаиваешься, и дело с концом... хотя погоди, ты же не можешь лгать, - теперь его смех подхватили другие.
   - Давайте лучше разболтаем Кителию, - предложил Будор. - Она больше всех знает о почившем Духе.
   - Какая тебе разница? - девушка хмуро посмотрела на него. - Ты ведь сам ее убил.
   - И молодец я, не надо благодарить, - невозмутимо ответил воин. - Такого опасного существа в нашем мире еще поискать надо. Но это же не мешает мне полюбопытствовать.
   Кителиа окинула взглядом остальных - любопытно было всем. Тяжело вздохнув, она уставилась на пламя и заговорила:
   - Тайна сказала мне, что давным-давно была обычной девочкой, пусть и высокого рода. С раннего детства она была умнее сверстников, отличалась от них, но кое-что с ними ее роднило: она очень любила секретничать. Со временем она выросла, однако страсть к чужим тайнам не угасла. Она воспользовалась своими природными дарами и положением в обществе, чтобы узнавать и раскрывать больше тайн. Ей всегда было мало, и в конце концов она осознала, что не сможет лучше понять человеческие тайны, если останется человеком. Поэтому с помощью древнего волшебства она изменила саму свою суть.
   Но все вышло не так, как она рассчитывала. Она стала заложницей своей одержимости неизведанным. Ничто не интересовало ее, кроме нового в человеке. Люди за ее познания ненавидели и боялись ее, и она совсем отстранилась от обычной жизни. В последнем прозрении она поняла, что единственный шанс на спасение - Долина Обрядов, ведь там человек мог вернуться к своей сущности. Но Тайна некогда изменила саму себя и в долине лишь обрела чистый облик Духа Неведения, которого теперь воплощала.
   В конце я спросила ее: "Почему же ты продолжала познание? Неужели ты не понимала, к чему приведет твоя игра жизнями людей?" Тайна ответила мне: "Конечно я понимала. Но когда играешь жизнями людей, другое уже неинтересно".
   Кителиа закончила, и ненадолго вновь воцарилось молчание, пока его не прервала Ярнея. Это были ее первые слова после подъема.
   - Тайна поведала о нас много, очень много, - дева говорила непривычно тихо. - Но она также упомянула, что есть нечто сокровенное, чего она касаться не должна. Она запретила себе? Или не сумела пробраться к человеку в душу еще глубже? Она что-то сказала тебе?
   - Она сказала... - девушка осеклась и обняла себя за плечи. - Нет, я не могу передать это. Пусть некоторые ее секреты останутся с ней в той пещере.
   - Ну же, не будь такой скучной, как Ланво, - возмутился Онтао. - Кстати, наш загадочный проводник пострадал меньше всех. Хоть он и необычный представитель своего рода, а сумел как-то выкрутиться - подстать настоящему морийцу.
   - Да, ведун, - Холвет закурил трубку. - Открой нам что-нибудь о себе. Это будет справедливо.
   Ланво сидел, закутавшись в накидку, хотя было совсем не холодно. Уголки его плотно сжатых сухих губ были опущены.
   - Что ж, моя тайна проста как травяной суп, - он рассеянно смотрел перед собой тусклыми глазами. - И состоит она в том, что никакой тайны у меня нет. Истинно так: полжизни я путешествую по миру и выведываю о природе все, что могу - будто она задолжала мне особенное знание, носителем которого я стану. Ведун - звучит внушительно, но я же остался простым проводником, как и многие из моей родной деревни. Неделей ранее меня это совсем не заботило, а теперь... Теперь ни у кого из нас с вами сокровенного не осталось, если оно и было. Почувствуйте и расскажите, легче ли от этого.
   - От этого... иначе, - ответил Сетар, разминая шею. Крупное полено гулко треснуло в костре, словно соглашаясь. - Все, что было, - произошло с нами и только с нами. И отныне мы словно делим вместе одну большую тайну.
   Путники на мгновение задумались, но мысль сбил Камдоб. Воин уже давно спал и сейчас известил всех об этом протяжным храпом.
   - Вот это правильное отношение к нашим бедам, - кивнул Онтао и тоже засобирался ко сну.
  
   Лежа под молодым кедром, Сетар в полудреме глядел на звезды, по которым, к удивлению, успел соскучиться.
   "Так и есть: одна тайна на всех. Открыв свою, я должен был почувствовать облегчение, но почему я чувствую... лишь одиночество? Я не уверен, что оно исчезнет после встречи с Делией. Быть может, пора просто перестать терзать себя этими одинокими мыслями? Вот и Холвет последним выдохом табачного дыма завершил свой день. Похоже, я остался единственным неспящим".
   Вдруг он услышал рядом чье-то прерывистое дыхание, а на его плечо осторожно опустилась мягкая ладонь.
   - Все будет хорошо, - повторил он слова Тайны, взяв Кителию за руку, и вскоре ее дыхание выровнялось.
  

* * *

   Пробудились они в приподнятом расположении духа. Рассказы о целительной силе воздуха горного леса оказались правдой (кто же знал, что сказки о самих горах тоже имели основания). Особенно полегчало на душе у Кителии. Вначале она с трудом переживала смерть Тайны, хоть и знала, что Дух чуть их всех не погубил. Видимо, их связь и вправду была сильна.
   В дороге девушка снова стала напевать, пару раз пускалась в лес за белками и возвращалась с пустыми руками, смущенно улыбаясь. И на лицах путников тоже невольно возникали улыбки. Кителиа не боец, не следопыт, не разведчик. Она стала случайным участником похода и затем случайной причиной их бед. Но без нее они бы вряд ли выбрались из долины - сейчас Сетар ясно это понимал. Никакого нытья или капризов, исступленного страха и отчаяния - девушка выдержала все испытания наравне с воинами. Он вспомнил, как не раз сокрушался, что взял с собой "эту обузу", и наконец осознал, за что хотел извиниться перед ней.
   - Она просто чудо, - сказал ему Онтао, повторяя его мысли. - Удивительно, что она уже почти дева, а еще не замужем. Разборчивый отец?
   - Я тоже постарался, - усмехнулся Сетар. - Да все мы. Однажды в Холмах проходила Неделя любви Храмира - съехалась знатная поросль завидных женихов с других деревень и даже городов. Многие положили глаз на Кителию, но семья и ее друзья собрались вместе, обсудили и отмели каждого по одному.
   - Как бы мы не стали свидетелями конца праздникам в Третии, - с грустью молвил солдат и прибавил ходу.
   Пустые предрассудки, но обреченность в словах того, кто никогда не отчаивается, - плохой знак.
   Дорога до места назначения не должна была отнять много времени. Они шли вдоль опушки до полудня и затем спустились в широколиственную чащу, сменившую кедр: именно рядом с лесоразделом стояла отметка на карте. Цель казалась близкой, однако густой подлесок сильно затруднял движение. Пришлось даже использовать оружие, чтобы продираться сквозь листву кустов и низких деревьев.
   - Послушай, дружинник, - бросил через плечо Холвет, шедший впереди. - Что все-таки нас ожидает? Если это и настоящая просьба о помощи, то весьма странная.
   - Куда проще было встретиться в столице, - продолжила Ярнея, заплетая волосы, которые то и дело цеплялись за сучья. - И в письме подробно описать свою беду. А то одни охи да ахи и ничего по делу - знаю я таких женщин.
   - Странно, но не более, - отозвался Сетар. - Встреча у подножия может говорить о том, что она спешит, подгоняемая опасностью, а скрытность - о том, что опасность велика на самом деле. Делия - дочь первого архивариуса по Волшебной Связи. Она достаточно умна и осторожна и наверняка отправилась в сопровождении городской стражи.
   - Главное, чтоб красавицей была, - вставил Будор и смачно рубанул по ветке. Это занятие явно приносило ему удовольствие. - Жаль тратить столько сил из-за какой-нибудь дурнушки.
   Солдаты засмеялись, а Сетар нахмурился. Но не глупая шутка воина смутила его. Он никак не мог вспомнить лица Делии.
  
   Около версты они пробивали себе дорогу через подлесок и наконец вышли к просторной поляне. Посреди нее из земли росла хлипкая хижина, а вокруг располагалась походная стоянка.
   - Вот это место! - вырвалось у Сетара, но он остановился, не ступив на луговую траву. Внутри будто что-то оборвалось. Стоянку занимали не столичные стражники, а варвары. Тела ее предыдущих хозяев - третийских воинов - были свалены в яму, а головы - насажены на колья.
   В полупустом лагере дикарей находилось восемь человек, из которых лишь двое стояли на карауле, а другие спали. Варварское племя было нездешним: кожаными щитами и пращами в Третии не пользуются, а меховые доспехи слишком теплы для весны. Кроме того, их длинные волосы были убраны в хвост - в Храмовых землях так поступали только женщины.
   - Скалитийские горцы, разведчики, - Холвет сжал лук в руке и с сожалением посмотрел на колчан, где оставалось лишь две стрелы. Он обратился к дружиннику: - Не знаю, о какой опасности писала тебе женщина, но если солдаты были ее людьми, мы опоздали ей на помощь.
   - Что делать-то теперь? - растерянно спросил Онтао. - Может, отомстим за соратников?
   - Поддерживаю! - Камдоб потряс кулаком. - Их меньше десятка - размажем дикарей!
   - Нет! - твердо произнесла Ярнея. Крепкий сон вернул уверенность ее голосу. - Многие вчера были названы трусами и слабаками и рвутся доказать обратное, я понимаю. И честь наших братьев была поругана. Но посмотрите на стоянку: основная часть воинов сейчас не в лагере - что, если их полсотни и больше? Что, если они скоро вернутся? Их тоже одолеем? Нет, мы не имеем права рисковать собой ради мести... - она с сожалением взглянула на побледневшего Сетара, но тот вперил взор в землю и мотал головой. Он отказывался верить, что Делия мертва.
   Однако сразу после этих слов из открытой двери хижины вышел еще один варвар, который самодовольным голосом громко доложил соплеменникам на северном наречии: "Девка все еще не готова. Сколько можно ждать!" Сетар рывком поднял голову. Они держат Делию пленницей! Надежда мигом вернулась. Упрашивать спутников о помощи ему не пришлось.
   - Нечего делать, если некого спасать, - поправила себя дева Бури и подмигнула. - Больше я в беде никого не оставлю.
   Вся поляна была у караульных как на ладони, поэтому нападать пришлось в открытую. Но у Холвета оставалось еще две стрелы, а это значило, что расстановка сил сейчас изменится. Предсмертный крик стражника-пращника разбудил варваров, а второй выстрел лучника оставил их всемером. И путники всем скопом ринулись в атаку - также всемером, не считая Сетара. Но теперь дружинник не был намерен подвергать риску чужие жизни вместо своей и срамить армию Порядка. Он бежал в первом ряду вместе с Кутри и Камдобом.
   Однако враги отступать не торопились. Их застали врасплох, и у нападавших был численный перевес, но это племя представляли настоящие воины - не чета морийским грабителям. Рослые длиннолицые дикари стучали топорами о щиты и торопили неприятеля бранными насмешками.
   Сетар выбрал себе в противники варвара, вышедшего из хижины. Смуглый детина с переломанным носом не стал его дожидаться и сам двинулся вперед - размашисто и уверенно. Сетар, напротив, на мгновение засомневался в себе и снова стал вспоминать первое правило защиты...
   "Нет, - одернул он себя, когда враг был уже совсем близко. - Сейчас никакой защиты и никакой жалости". Древнекованный клинок взметнулся над его головой, сверкнул в высоком солнце и грохнулся о щит дикаря. Еще взмах, еще - дикарь не мог взять в толк, как его соперник орудует двуручным мечом столь быстро. Пока он искал противодействие, его ненадежный щит треснул, а очередной удар приняло на себя предплечье. Левая рука варвара повисла без толку, и правая сделала отчаянный выпад топором. Сетар отбил его щитком и, совершив круговой оборот, рассек тело противника от плеча до пояса.
   Все закончилось быстро - на это и был его расчет. И тем не менее он чувствовал, что от бездны его отделяло лишь несколько мгновений. Кровь стучала в голове, руки затряслись, и он упал на колени. Немалых усилий стоило успокоить дух древних воителей, алчущий сражения.
  
   Сетар сохранил жизнь и самообладание, но что же стало с другими? Когда он отдышался, и темнота в глазах рассеялась, он увидел, что все спутники целы, а враги повержены. Ранены были лишь Ланво, Онтао и Холвет. Камдоб же стоял подле него с кувалдой наготове.
   - Правильно, - сказал Сетар, глядя снизу вверх на его каменное лицо. - Если это произойдет, ни капли не сомневайся.
   Тут из хижины донесся шорох, и они вспомнили, зачем явились. Настала пора освободить Делию.
   - Пойду-ка посмотрю на твою ненаглядную, - сказал Будор, вытирая с лица вражью кровь. - Оценю, ради чего мы прошли все это.
   Он зашагал было к двери, но она отворилась сама, и оттуда медленно вышла женщина в белом изодранном платье, в прорехах которого виднелись ссадины и следы побоев. Это была не Делия, а Кания. Она покинула Холмы за год до своей младшей сестры, но ее волевое, всегда немного хмурое прямое лицо Сетар помнил хорошо. Сейчас, однако, оно было мертвецки бледным и ничего не выражало, а тусклые глаза смотрели в пустоту.
   - Кания! Что с тобой? Где сестра? - окликнул он женщину.
   Она неестественно повернула голову и, волоча за собой полы платья, побрела навстречу Будору, стоявшему ближе остальных. Путники недоуменно переглянулись.
   - Не бойся, все позади, - попытался успокоить ее Холвет.
   Не от страха она дрожала и молчала. Сетар видел эти движения много лет назад и не мог их забыть.
   - Назови свое имя, - крикнул он. Дева не обратила внимания. - Будор, отойди от нее!
   - Так это не твоя Делия? - солдат не послушал и пригладил растрепанные кудри. - Тогда я буду рад знакомству.
   Он наклонил голову и приветственно протянул ей руку. Кания в ответ протянула свою, вот только в ее руке был нож. Еще миг, и он вонзился бы в горло Будора, но лезвие остановилось в пальце от камзола. Дева повалилась на землю с отсеченной головой.
   Сетар отбросил меч и упал на колени. Все застыли в ужасе, переводя взгляд то на закрывшего лицо руками дружинника, то на обезглавленное тело.
   - Зачем убивать?! - Ярнея, как и другие, не могла найти слов.
   - Я достаточно ходил по грани жизни и смерти, чтобы видеть, когда кто-то перешел ее не с той стороны, - горько ответил Сетар.
   Он разорвал платье умершей, обнажив бледную грудь и плечи со множеством колотых ран.
   - Ее что, возвратили к жизни как и тебя? - догадалась Кителиа. Сейчас она не потеряла сознание и меньше других выказывала страх.
   - Если бы, - он покачал головой. - Такое случалось с солдатами в Крепи, когда души не могли вернуться к ним.
   Будор наконец опомнился и облегченно выдохнул.
   - Соболезную, дружинник, - он подал Сетару руку и помог подняться, - но и благодарю. Ты снова спас меня! Уже дважды ты сберег мне жизнь. Я всегда знал, что...
   Его вдруг тряхнуло, и речь оборвалась, а изо рта пошла кровь. Три стрелы, пробившие тело насквозь со спины, торчали из тела.
   - Проклятье... - прохрипел воин и рухнул на землю.
   "Нет!!" - вскрикнул Онтао. Он бросился к брату вместе с остальными, но воин уже был мертв.
  
   На поляне как из воздуха возник большой отряд варварских разведчиков - несколько десятков человек. Основная часть дикарей вернулась в лагерь в самый неподходящий момент: чуть раньше - и путники и не стали бы думать о нападении, чуть позже - и они бы успели убраться восвояси. Но теперь они окружены все теми же рослыми бойцами с продолговатыми свирепыми лицами: волосы убраны в хвост, на плечах и бедрах - шкурные доспехи. Один из них вышел вперед, бряцая своей устрашающей меховой броней с пластинами из кости и золота.
   - Священный кинжал должен был забрать его душу для Владыки небытия, - он обратился к Сетару на ломаном третийском, указывая наконечником костяного копья на тело Будора. - Ты отнял у Могучего сразу две души, а мы с таким трудом обращаем неверных. За преступление против Бога и убийство наших братьев вы ответите перед посланником, - он махнул рукой, и отряд молча двинулся к ним.
   Это было уже слишком. Когда казалось, что самые страшные испытания позади, судьба нанесла еще один удар, самый сильный. Потеря соратника и огромное численное превосходство нового врага, казалось, не оставляли другого выбора - надо сдаваться, ведь бежать уже некуда. Но вдруг Кутри выступил навстречу варварам и вытянул руку с мечом лезвием вверх.
   - Мы требуем суда битвой! - объявил он.
   - Семеро против неполного двосу? - дикарь расхохотался и остановил отряд. - Хорошо, вы будете осуждены. Помолитесь своим богам перед смертью, - воины сменили луки и пращи на оружие ближнего боя и замерли в ожидании.
   Монах снял рубаху, подобрал свободной рукой клинок одного из убитых и подошел к Сетару.
   - Если и есть в мире какие-то боги, то мы оба уже прилично задолжали им, - в глазах его полыхало не пламя Ярости, но холодный огонь убийцы. - Пришло время отдавать долги, друг. Я рад, что узнал тебя.
   Сетар вспомнил слова святого отца в Черной Крепи и воодушевленно вздохнул. Он немного задержался на этом свете, но окончит путь, как и должен - в сражении.
   - Лишь появится шанс - спасайтесь и доставьте вести на заставу, - тихо молвил он, обернувшись к спутникам. Затем он перевел взгляд на Кителию, которая не сдержала слез. - Спасайтесь во что бы то ни стало.
   Сетар воткнул меч в землю, встал на колено и закрыл глаза. Долго искать в себе тьму не пришлось: все эти годы она сама ждала любой возможности, чтобы вырваться наружу. Последние слова, которые он разобрал, принадлежали главарю варварского отряда: "Хватит молитв, грешник. Могила ждет".
   Затем - тишина и темнота. Слышен был лишь стук своего сердца. Быстрее, еще быстрее и ровнее - ритм биения обратился в звучание барабанов, доносившееся словно из далекого прошлого, из времен легендарных событий и легендарных воинов. Эта музыка звала в бой. Поднялся с колен и пошел на врага уже не третийский дружинник.
   Первые двое смельчаков, полетевших ему навстречу без приказа, умерли еще до того, как капли их крови коснулись травы. Затем - ор набегавшей спереди толпы, крики голосов за спиной... Лица замелькали неразборчивым потоком, и единственное, что обрело смысл, - блестящая на солнце сталь, лязг оружия и смерть очередного противника под барабанный бой.
   На поле битвы были и знакомые люди. Вот смуглого худощавого человека сразили топором. Седовласый муж еле сдерживал натиск двоих. Женщину-воина окружили четверо: она яростно бьется, но не выживет. Еще пятеро преследуют безоружную девушку, то и дело останавливаясь и хватаясь за головы. Прийти кому-нибудь на помощь? Нет, некогда. Барабаны зовут в бой, и пока противник рядом, бой продолжится...
   Продолжался он недолго. Сначала вражеское копье вспороло правое плечо, затем стрела пробила левую ногу, что сковало движение. От вылетевшего из-за спин врагов камня уклониться было невозможно. Снаряд угодил прямо в лоб, и оглушающий удар повалил Сетара с ног.
   Он лежал, истекая кровью, и, прежде чем чувства оставили его, ощутил дрожь земли от конских копыт.
  
   Легкий холод разлился по всему телу, и сознание необычайно прояснилось. Конец наступает приятно. Говорят, что взошедшие к Создателю души освобождаются от земных воспоминаний, поэтому следовало помянуть всех близких в последний раз. Давно умершие родители, друзья на службе, а потом и в деревне, Делия, которую он так и не нашел, и новые друзья, коим не удалось спастись вместе с ним...
   Многие люди заняли место в его сердце, но сейчас все они казались далекими. Все, кроме одного человека. Того, кто пять лет был неотъемлемой частью его бытия, и без кого он не мог помыслить свой следующий день. Как же он раньше не понимал, насколько для него важна Кителиа! Ее тихая улыбка, ее мягкий голос, ее ребячество и... и ее любовь - все это вдыхало жизнь в его существование.
   Как мало времени он уделял ей, как часто забывал о ней в трудный час! А ведь она всегда была с ним. И в предсмертный миг, миг прозрения, он понял, что она была с ним и в долине. Именно так сказала Тайна: желание Кителии претворилось в жизнь, и именно ее голос в пещерах дважды остановил Сетара в шаге от мрака. Наверняка она и слышала многие его мысли, в том числе те, которые человек обычно не доверяет никому. Однако ей и только ей он мог бы их доверить. Сколь же пустой теперь виделась попытка ухватиться за прошлое с Делией, каким пустым казалось желание отдать свое сердце Ярнее - первой же встречной красавице.
   Глупо сознавать все лишь сейчас, ведь ничего уже не вернуть. Сетар пал в бою. Он видел, как дикари убивают его соратников, и ничего не сделал. Будор, Ланво, Холвет... скоро смерть настигнет и остальных, и некому будет предупредить Третию о надвигающейся угрозе. Некому будет спасти Кителию...
   Да, она еще жива! Он будто знает это, будто чувствует ее, хотя сам уже, наверное, не в этом мире. Но кто-то должен спасти ее, значит он возвратится к жизни еще раз, какие бы муки его ни ждали!
   - Кителиа!
   Сетар открыл глаза и резко поднялся. Он сидел на бревне посреди лагеря, усеянного телами варваров. В ушах звенело, и он не слышал даже своего голоса, зато видел, как оставшиеся в живых дикари копали большую общую могилу под надзором третийских воинов. Это Ярые Всадники пришли на помощь. Как жаль, что они не подоспели раньше! Выжил ли кто-то из его друзей? Выжила ли Кителиа?
   Звон утих, и Сетар, услыхав ее голос, повернулся. Она сидела рядом с ним, держала в руке пустой флакон из Волшебной лавки и плакала. Но это были уже слезы счастья.
   Они стекали около вздернутого красного носика и по круглым румяным щекам, задерживаясь у ямочек. Маленький нежный рот тронула слабая улыбка, а большие голубые глаза часто моргали. Даже сейчас она была так красива, а он никогда этого не замечал!
   Она повторила его имя, а Сетар не мог ничего выговорить. Он просто прильнул к ее вздымавшейся груди и закрыл глаза. Кителиа чуть вздрогнула и снова задышала ровно и глубоко.
  
   Что случилось во время боя, Сетар не знал, да и спрашивать не стал: выжившим друзьям было не до этого. Они хоронили Будора и павшего в сражении Ланво - могила их будет прямо здесь, на поляне, ведь у первого из родственников остался лишь брат, а близких второго знал только он сам да погибший Черо. От этого на сердце было еще тяжелее. Сетар хотел помочь с похоронами, но правая рука не служила ему, и сам он еле ходил.
   Теперь он видел, что никто из воинов не остался невредимым. Легкий доспех Камдоба на этот раз обагрился его собственной кровью. След от копья был на икре и два серьезных ранения - на местах, где топор прошелся по ребрам, но Колотун как и прежде крепко стоял на ногах. Онтао, который опирался на его плечо, напротив, держался с трудом: то ли израненные ноги тому причина, то ли смерть брата. Но хуже всего пришлось Холвету. Лучник не был искушен в ближнем бою, и в сражении с варварами лишился глаза. Кутри и Ярнея отделались легкими рассечениями и перебитыми руками, однако в этот миг им едва ли было легче, чем другим.
   Когда путники завершили погребение и склонили головы в молитве, к ним подошел глава всадников. Светловолосый солдат с тонкими чертами лица казался слишком молодым для вожака, но взгляд его был суров, а походка тверда.
   - Вы храбро сражались, - произнес он моложавым голосом, - храбро и неистово - никогда не наблюдал смятения в рядах горцев при численном превосходстве. Знайте, жертвы ваших товарищей не напрасны. Мы долго выслеживали этот отряд и понесли бы серьезные потери при лобовой встрече: они очень умелые пращники и лучники.
   - Спасибо на добром слове, брат, - ответил Холвет. - Я полагаю, ты пришел нас поторопить.
   - Все верно, - признался вожак. - Понимаю ваше горе, но нам нужно отправляться скорее к заставе и допросить дикарей. Никогда ранее они не осмеливались появляться в землях Храмтора.
   - Допросить их следует непременно, - согласился Кутри. - Правда, мы, я уверен, сможем рассказать вам больше.
  
   Тронулись в дорогу до заката. Статные лошади всадников ровным строем направились по тропе на юг, чтобы выйти на Серпистый тракт и двинуться к заставе на запад. Ярнея, Камдоб, Онтао и Холвет ехали в середине колонны, а монах сопровождал вожака. Он поведал ему о Соборе Разума, поведал и об ужасных ктаронах и наемниках из Скалитии и Ютилии, что большим числом засели в Темных горах. Но он ни словом не обмолвился о той опасности, которую несет горная долина. Как и погибший ведун, он знал: кое-что должно остаться сокрытым.
   Сетар, ехавший с Кителией чуть позади, обдумывал накопившиеся вопросы. Что случилось с Делией, и жива ли она еще? Зачем орден сотворил такой ужас с ее сестрой? Нужно выяснить больше и о Селогоре: таинственный лавочник поручился за него перед наемниками и снабдил сильным волшебством. Не мог же он по случайности дать Сетару воду очищения, которая сегодня возвратила ему разум?
   Впрочем, все это - дела не ближайшего дня. Сейчас его больше заботило другое. Спутники из Ярости выполнили свою задачу и вольны покинуть его. Несмотря на все пережитое вместе, он не смел рассчитывать на иное. Возможно, распадется и сам отряд наемников. Ведь оказалось, что разделенная тайна способна не только облегчить душу, но и отяготить ее.
   Но главный вопрос: что будет с ним и Кителией? Еще вчера она была ему названой сестрой, а теперь он уже чувствует иначе... Сетар не хотел думать об этом. Он вздохнул поглубже и вспомнил о Холмах, ведь они нуждаются в помощи, как и весь север.
   - Да, ввязались мы с тобой в дельце, - сказал он подруге, которая выглядела радостней обычного. - Когда-нибудь об этом стоит написать и читать нашим... потомкам. Быть может, я и сам напишу в дневнике, подаренном Абаром.
   - Ты говоришь уже как истинный третиец, - весело ответила Кителиа, теребя локон волос. - Но ты же потерял свой дневник, еще когда мы прыгнули в болото.
   Сетар проверил сумку на поясе - и правда, книжка пропала.
   - Постой, - он нахмурился. - Где же я писал свои заметки?
   Кителия потупила взор, и он сразу все понял. Все эти дни он изливал душу не на страницах дневника, а в мыслях своей подруге.
   - Я не хотела, прости, - робко произнесла девушка. - Ты так много всего говорил мне. Я никогда не чувствовала себя такой близкой тебе. Сначала я сама не осознавала, а потом уже боялась сказать.
   Сетар больше удивился, что спутал рукопись с простыми раздумьями, пусть и в таинственной Долине Обрядов. Ведь то, что подруга могла слышать его мысли, он узнал и раньше. Однако здесь было что-то еще.
   - Как же тогда сегодня ночью... - недоумевал он.
   - Ты тоже говорил со мной, - голос Кителии звучал у него в голове, а ее невинный взгляд пронзал его так же, как вчера пронзал взгляд другой девушки.
   Сетар стал озираться, но, похоже, никто более этого голоса не слышал. Он подвел своего коня ближе к подруге.
   - Ты теперь сама можешь это делать?! - сказал он шепотом, и Кителиа кивнула. - Как это вышло?!
   - Я не знаю, - девушка пожала плечами. - Это просто не прекратилось. В последней беседе с Духом будто... озарение произошло. Я тогда не поняла, что это значит.
   Вопросов определенно поубавилось, но от этого не стало легче.
   - Вот почему варвары хватались за головы! Вот откуда смятение в их рядах! - Сетар смотрел на нее с испугом. - Ты должна быть осторожной, это же страшная сила! Не забывай, к чему она привела Тайну!
   - Не волнуйся так, - Кителиа взяла его за руку. - Я этого совсем не умею. Да и чужие секреты мне не нужны.
   Он сразу вспомнил о связанном с ней секрете, который появился у него сегодня. Вдруг она знает и его? Почему-то Сетар не боялся разоблачения. И потерять ее он тоже не боялся. Его чувство было светлым. Оно не знало страха.
   - А слышала ли ты последнее, о чем я думал? - спросил он.
   Девушка ничего не ответила - ни словами, ни мыслями. Она лишь посмотрела на него счастливыми сверкающими глазами. Сетар не утонул в них и не увидел там целого мира, как сложено в песнях. Но на душе у него стало светло как никогда.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   70
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"