Аннотация: Сказка для взрослых детей о том, что иногда мечты сбываются
КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ
Седой, уже совсем седой мужчина снял тонкие очки в платиновой оправе, и устало потер переносицу. Ему хотелось уронить голову, переполненную мыслями, решавшую судьбы даже не одной страны, а, пожалуй, что и, учитывая сложившуюся ситуацию на политической, да и (тут он позволил себе немного усталую, но и несколько самодовольную усмешку) экономической аренах, судьбу целого мира. Потому что наш герой (и здесь это слово ну уж очень уместно) иногда любил пошалить на мировых биржах, обвалив или, наоборот, выровняв курсы валют, запустив слух, а порой и просто сплетню. И такова была, есть и будет сила СЛОВА, если это и вправду СЛОВО, а не просто набор звуков, что ему повиновалось все.
Но мужчина чувствовал себя усталым без меры, начала и конца. Радость ему давно не приносило ничто и никто. Даже этот визит в Страну Восходящего Солнца, кою он, как, положа руку на сердце, признавался себе, любил боле прочих мест, не принес ему в этот раз привычного воодушевления и прилива сил. Он с тоской подумал, что и фотографироваться, задорно вскинув два пальца в древнем символе победы и улыбаясь, как принято среди не белых обезьян, а цивилизованных людей, больше ему не хочется. И стремительно проносившиеся за окнами синкансэна, поезда-пули, чудесные пейзажи не радовали глаз и не побуждали сердце биться быстрее. И серо-голубой поезд, стремительно несшийся по рельсам страны Востока, давно уже оставившей позади по уровню технического прогресса прочие места на нашей планете, больше напоминал какую-то фантазию Голливудского постановщика, назвал бы чудом кто угодно. Кроме седого мужчины.
А причина была проста. Как и все самое сложное в нашем мире. Мужчина был делателем королей. Или, иначе говоря, незаметным советником, начальником безымянного министерства, который, однако ж, имел право входить во ВСЕ кабинеты главы одного из сильнейших государств. И будучи практически всевластным и всесильным, он уже давно не чувствовал вкуса самых изысканных блюд, ноты, взмывавшие к небу из-под тонких пальцев самых талантливых музыкантов, не вызывали у него ничего кроме зевоты, а уж прекрасный пол и вовсе не пробуждал давно ничего в нем. Кроме брезгливой усмешки.
Он откинул голову на спинку и устало подумал, что хочет просто захотеть ЧЕГО-НИБУДЬ. И неожиданно для себя самого решил выйти на следующей станции. Посреди не важно где. И просто прогуляться. Подышать воздухом. И постараться просто побыть. Пожить. И может, красота вокруг ну хоть что-то тронет в нем.
Сказано - сделано. Он накинул на сгиб локтя легкую серебристую курточку, неожиданно при всей своей моложавости шедшую к джинсам и любимому свитеру с замшевыми заплатками на локтях, и задумчиво посмотрел на кейс и бумаги, разбросанные на столике. Стильный серо-черно-золотой Паркер он не удостоил даже взглядом. "Э, нет. Бумажкам, особенно ТАКИМ, чужие глаза не нужны". Аккуратно собрав их в стопочку, он сложил их, щелкнул замочками неприметного кейса, и насвистывая-намурлыкивая что-то из Бог весть где слышанного на японском языке, направился к выходу.
Выйдя на пустой платформе, он с интересом покрутил головой. Идти было, в общем, все равно куда, но... Тут он увидел нечто довольно странное. Нет, ну лошадей редчайшей масти паломино, золотистых красавиц с белой гривой и хвостом, он видел. Но вот ПОДМИГИВАЮЩИХ ему томно-лиловым глазом?! Он запрокинул голову и расхохотался. Если с ума сходят ТАК, то какого черта он не сделал этого раньше...
Паломино неодобрительно покосился на нарушителя тихой пасторальной картины - опушки леса в тумане, сразу за которыми начинались горы, вершины которых терялись в пушистых облаках, напоминавших голубоватый зефир, да одинокого здания станции. И ткнул мордой в сторону велосипеда, весьма потрепанного своей велосипедной жизнью в сельской местности.
Седой пожал плечами. ВЕлик, так вЕлик. Но куда? И тут он увидел тропочку, которая с первого взгляда не была видна-заметна. А может, и не было ее до его прихода. Кто может знать в краю, где лошади не только подмигивают, но и дают уроки хороших манер. Но кейс? Он потряс кейсом, уставясь на паломино. Тот тяжело, как-то по-человечьи вздохнул, и еще раз мотнул мордой. Ну конечно же. Урна стояла рядом с кустом, усыпанным белыми и розовыми цветочками-ягодками. Церемонно поклонившись паломино, седой затолкал до чертиков надоевший ему кейс в урну, накинул курточку, и отправился навстречу будущему на велосипеде, не переставая насвистывать все ту же мелодию, отчего то прицепившуюся и не желавшую отлипать.
С увлечением отдавшись забытому ощущению, он крутил педали, почти не оглядываясь и чуть ли не расстроился, выехав на поселковую дорогу, в конце которой виднелся серовато-желтоватый дом в колониальном стиле, с колоннами и портиком, увитыми плющом. На крыльце которого стояла статная японка, неожиданно высокая. И одетая отнюдь не в кимоно. А в серые брюки сырого шелка, передник и шелковую же водолазку жемчужно-пепельного оттенка.
- Я сколько вообще ждать должна, а? Гость ты, конечно, дорогой, да, в общем, не особо, что и гость. Но все ж, ТАК заставлять себя ждать только гайдзины и могут. - Моси вакэ аримасэн, сэмпай (Приветствую Вас, уважаемый старший товарищ). - Гм. Мой замечательный язык коверкаешь ты ужасно, но хоть уважение проявляешь. Услышала бы "гомэн насай" (упрощенная форма извинения), отведал ты бы у меня полотенцем по загривку, хозяин ты будущий или нет. - А я хозяин? - Рёкана этого? Гостиницы по-вашему? Да нет, у ТАКОГО заведения хозяев не бывает. А вот управляющие нужны. И у нас как раз вакансия открылась. Тебя вот и ждали. - Отчего ж именно меня, уважаемая? - Да, видишь ли... Это ведь ну... Тебе будет понятней, если я назову это чистилищем. Но на самом деле это просто место между всем и везде. Сюда можно попасть на какое-то время. Отдохнуть. Полюбоваться цветением или увяданием сакуры. В горячих источниках кости усталые погреть. Да и просто чаю выпить. Или даже (тут дама очаровательно наморщила весьма аристократичного вида носик) кофе. Всякое такое. Все могут. Кто УСТАЛ. Понимаешь теперь, почему именно ТЫ можешь по-настоящему, как того ЭТО место заслуживает, позаботиться о нем и стать управляющим здесь? Впрочем, решать тебе. Насильно здесь никого не держат. Это честь. И довольно значительная. - Так я умер? - А с чего ты взял, что здесь смерть есть? У нас есть ВСЕ для клиентов. Но не ЭТО. Самоубийц не обслуживаем. Мы их спасаем. Гайдзины, пф. Однако дел невпроворот, открываться, наконец, надо. Ну, согласен? - Да какие вопросы могут быть?! Конечно же, да! СУГОЙ! - Ну да, ну да. Мальчишка. Ему жизнь предлагают изменить, и не только свою, а он все чего и сказать то может - ух ты, да ох ты. Иди, переодевайся уже. Гости скоро прибывать начнут.
Так открылось странное место между всем и везде. Странное, но такое НУЖНОЕ. Всем. И везде.