Россия. 20 декабря, 2020г. Забытая Пустынь. Внутренние покои.
Смотрю на христианского святого и сразу вспоминаю анекдот:
Попадает мужчина после смерти в ад. Его встречает дьявол. Такой классический красный, огромный чудак, с ветвистыми рогами и хвостом. Вот только одет он в льняную рубаху, вышитую славянским орнаментов, на голове венок из полевых цветов, в когтистой лапе вместо вил сачок. Вокруг бабочки летают. Враг рода человеческого их сачком ловит и отпускает, при этом заливисто и совсем не страшно, смеясь. У мужчины, понятное дело, когнитивный диссонанс, рот открыт, слюна по подбородку стекает.
- Трахал, я ваши стереотипы, - презрительно говорит Сатана, показывая раздвоенный язык.
Похожее чувство испытываю я, во все глаза смотря на святого. Он высок, выше меня, высок и тучен настолько, что имя ему нарицательно - Чревоугодие. Тело его расписано, как фрески сикстинской капеллы, каждый сантиметр кожи забит религиозными татуировками и только лицо остается удивительно чистым во всех смыслах. Ловлю себя на мысли, что голова святого словно не от этого тела. Ни следа порока, никаких обрюзгших век и красной кожи. Открытое, молодое, волевое лицо человека, привыкшего к уважению, на котором грустные, потухшие глаза цвета остывшего пепла, смотрят устало.
- Привет, - говорит он мягким, обволакивающим голосом, от которого хочется свернуться калачиком. Но следующая его фраза, мгновенно вырывает меня из полудремы. - Я давно жду тебя, последняя надежда света - воин великой тьмы!
- Чего!? - обалдеваю я, от знакомой фразы, которая не должна здесь звучать.
- Аха-ха! - святой со вкусом смеется. Громогласный хохот отражается в лучистом небе, летит ветром к кронам деревьев, путается в снегу, купается в брусчатке. - Видел бы ты свое лицо. Не ожидал перумовщины?
Пожимаю плечами. Я смущен видом христианского святого, ситуацией в целом и тем, как он меня принимает.
- А ты чего хотел? Благообразного мужичка с окладистой бородой? Аскета, денно и нощно, разбивающего лоб в религиозном припадке? Покровительственно обращения - сын мой?
- Крови хочу. Утопить пятерых гадов в крови, повесить их на кишках, сделать так, чтобы эта падаль больше не смела срать на нашей земле.
- Ясно.
Мои слова абсолютно не смутили святого. Он благодушно улыбался и не было в нем ничего сверхъестественного кроме веса.
- Знаю, что тебе нет никакого дела до шарика - величайшего творения Его. Ведь так?
- Да, - не стал спорить я.
- И движет тобой страх, месть...
- Не только, - сквозь зубы процедил я.
- Любовь, - понимающе протянул святой. - То сраное чувство, без которого живешь прекрасно, пока в один гадский момент не вкусишь этого знания. В твоем случае получилось весьма забавно - отцовский инстинкт. Обычно тупые идиоты, что зовутся героями, ломают жизни, судьбы, из-за очередной мохнатки...
- Мы можем обойтись без этого? Без прописных истин, отеческих слов и мудных всепрощающих взглядов?
Святой ожог меня пеплом глаз. Но мне было наплевать. Я не чувствовал никакой энергетики, мистического давления и тем более не испытывал никакого пиетета.
- Я уж тебя точно прощать не буду маска. Ты пришел за именем звезды, и я дам тебе его, но...
- Началось... Послушай, толстяк, ты же вроде как святой, а эти дряни твои враги? Не надо мне всяких "но", испытаний, не знаю...хождений в Мордор, чтобы утопить кольцо. Просто дай мне координаты!
- Какой же ты неприятный человек - Тихон.
- Губин! - зло сказал я, - меня зовут Губин!
От звучания моего имени - передернуло. Злость стала подниматься из груди, дошла до уровня глаз и застыла в неуверенности.
- Просто открой уши и закрой рот убийца. Жизнь синоним гармонии. Есть определенные правила и их нарушение не приблизят цель, а отдалят. Это принцип противодействия. Я не могу тебе просто дать имя ворога, сначала ты должен убить меня. Справишься?
Первое, что я исторгаю, противоречивое желание заняться нетрадиционным сексом с верблюдом. Второе - выражаю свое отношение к звездам, толстяку и собственной жизни через геранто-некрофилию.
- Талантливо, - соглашается с моей тирадой святой, - но убить меня придется, без этого не получишь звезду.
- Это действительно необходимо? - спрашиваю, видя, как святой закатывает глаза. На веках тоже какие-то татуировки.
- Да, - твердо отвечает он. - В чем проблема? Трупом больше, трупом меньше. Или тебе надо заплатить?
- Смешно, - качаю головой.
Я не готов к такому развитию событий. У меня предвзятое отношение к религии. Несмотря на творящуюся вокруг чертовщину, слонен полагать, что не стоит множить сущности. Я не верю в святость этого толстяка, не верю, что гребанные звезды посланники инферно. Однако взять и уничтожить служителя культа просто потому, что он так сказал...
- В любом случае Тихон, у тебя нет выбора. Либо ты убьешь меня, либо я намотаю твои кишки.
Толстяк достал из-за спины огромный мясницкий нож, готов поставить тельца против яйца, что секунду назад там острых предметов не наблюдалось и с нехарактерной прытью пырнул меня в живот.
- Божья Патерь! - увернулся я, с недоверием глядя, как нож в руках толстяка описывает круги.
- Не богохульствуй, - строго сказал толстяк и попытался достать меня в шею.
Легко уворачиваюсь, но удовольствие мне это приносит мало. Вижу, как вокруг собираются монахи, они окружают нас молчаливым кольцом, преклоняют колени и начинают молиться.
- Подставь вторую щеку - говорили они, научись прощать - говорили они, самая добрая религия - говорили они.
- Все так, - согласился святой, нанося режущий удар. - Послушай, я уже порядком запыхался. И с каждым тяжелым вздохом мне почему-то все сильнее хочется жить.
- Я не стану тебя убивать толстый, не хочу.
- Тогда они убьют тебя.
Оглядываюсь. Несколько монахов держат в руках АКУ, стволы которых нацелены на меня.
- Ты Тихон отродье Сатаны, который может приблизить свет. Зло, которое ты совершил огромно, но твоим бездействием может стать единственным образом жизни. Если ты не выполнишь свое предназначение, зачем ты нужен?
- Трахал я такие квесты!
Ругаюсь грязно и беспомощно. Толстяк прыгает ко мне целясь в живот. Перехватываю руку, плавное движение с кручением сустава, оказываюсь за спиной монаха. Подламываю руку, он кричит. Лезвие ножа упирается в затылочную часть шеи.
- Ты этого хотел!? На!!!
Подбиваю его слоновью ногу он опускается назад и вниз, насаживаясь на нож. Отвратительное зрелище, мерзко внутри. Отхожу от мертвой груды мяса. Меня всего трясет. Ни одно убийство не давалось мне так тяжело. Такое чувство будто я совершил ошибку, которую невозможно исправить. Что-то в воздухе неуловимо меняется. Огромная, во весь земной шар, крылатая тень падает на землю, на секунду выбивая из легких воздух.
К нам медленно бредут монахи. Один из них останавливается в шаге от меня. Глазницы служителя культа пусты, он слеп, но из черных провалов бегут ручейки слез.
- Будь благословен твой путь воин Тьмы. Сделай все, чтобы его жертва ни была напрасной.
- Мне плевать на его жертву, мне плевать на этот ссученый мир, я хочу крови!
Монах неожиданно крепкими пальцами схватил меня за горло. Я мгновенно уцепился в его худую ручку, но не смог оторвать. Тогда ударил слепца ногой в пах, с такой силой, чтобы сделать из него скопца, но оказался на песке, задыхаясь от руки, дробящий мой кадык. С ужасом, начинаю понимать - умираю! И ничего не могу сделать! Меня бессмертного убивает слепой монах, с птичьими руками, веса в котором килограмм сорок! Внезапно хватка ослабевает, сквозь шум в ушах разбираю какие-то крики, перед глазами черные точки и красные молнии. На несколько мгновений теряю сознание. Горло нещадно жжет. Меня совсем не бережно поднимают. Кто-то кладет руки на многострадальную шею. Чувствую холод, прогоняющий боль и очищающий муть перед глазами.
- Простите отца Иоанна, - говорит очередной невзрачный служитель культа. - Погибший от вашей руки великий Святой - его сын. Вот, держите, - монах протягивает мне древний на вид ларец.
- Что это? - тихо спросил я, борясь с ватой во рту.
- Его кровь, - просто отвечает монах. - Обычное оружие не способно уничтожить звезд, растворите ее в воде. Нанесите на инструмент возмездия каким бы он ни был. Но сами не дотрагивайтесь до раствора. В вас слишком много тьмы. Вы сразу умрете, оказавшись на бесовском трезубце.
- Не верю я, - говорю твердо, играя желваками.
- Да мне насрать на тебя убийца, но пионер должен быть вежливым.
Кто мне закроет отпавшую челюсть?
***
Шри-Ланка. 28 декабря. 2020 г. Заброшенный храм.
--
Ты должен взять меня Губин.
--
В смысле? - сразу понял я о чем идет речь, но слишком утверждение было неожиданным.
--
Я хочу, чтобы твое семя наполнило моё лоно, рот и...
--
Погоди. Эй! Не гони коней. Я старый солдат меня на "и" может не хватить. Кроме того, я как-то не планировал спасть с просветленной. Прости Ишвари, но я банально не хочу.
- Ты сильный мужчина воин тьмы. Силы, что течет в твоих чреслах хватит на весь алфавит. Что касательно желания - ты лукавишь. В мыслях ты уже проникаешь в меня, ощущаешь венами на своем члене мое нутро, познаешь тайны моего горла, раздвигаешь...
Похотливая самка! Она права. При первом взгляде на нее ощутил животный магнетизм секса. Я уже знаю, что овладею ей. Мои руки уже ласкают ее стан, поглаживают ягодицы, проводят по райской линии от копчика до коричневых губ.
Она одним движением выпорхнула из мундум-нерьятхум представ обнаженной. Ее грудь была небольшой формы, но с огромными коричневыми сосками, стоявшими как маленькие пенисы. Тонкая талия переходила в слишком широкие на мой взгляд бедра. Лобок выбрит в форме буквы "Т". Это завело.
Ишвари идет ко мне глядя в глаза. Не прерывая зрительного контакта, садится передо мной на колени, стягивает, ставшие узкими бриджи. Ее маленькая теплая ладонь бережно касается прохладной обоймы, затем берет плоть и медленно обнажает. Пухлые губы обхватывает, начинают втягивать воздух, изображая пылесос. Руки Ишвари, увитые узорами мехенди, проводят по ягодицам, сжимают их, ее пальцы позволяют себе запретные вещи. Я отстраняюсь и ложусь на землю.
Она встает надо мной так, чтобы я во всех деталях видел, как девушка медленно раздвигает сочащиеся любовным соком губы. Капли бегут по внутренней части бедра, капают на мой живот. Ишвари садится сверху, пытаясь сразу впитать меня, но на пол пути застывает, прикусив губу. Ей больно и безумно кайфово одновременно. Она упирается в мой живот руками пытаясь продвинуться еще на пару сантиметров. Я чувствую, как разрываю ее. Как мое естество терзает ее лоно. Мне тоже становится больно. Еще несколько мгновений и я не смогу контролировать возбуждение, оно просто схлынет, оставит раздражение и чувство стыда.
Девушка чувствует мое состояние. Ее ручка опускается, лаская, бедра раскачиваются вправо-влево, жаждущая плоть наконец опускается почти полностью вниз, оставив всего несколько сантиметров. С губ Ишвари слетает протяжный стон, по телу проходит одна волна за другой. Чувствую, как упираюсь в нее, как плотно заполняю каждый миллиметр. Груди заметно набухают. Кладу руки на острые соски. Девушка стонет, накрывает своими ладонями мои и начинается безумная гонка.
Ее движения становятся такими интенсивными, что я начинаю опасться за часть мой жизни. Хватаю ягодицы, чтобы хоть как-то контролировать амплитуду и скорость. Вижу, как на моем лобке любовный сок перемешался с кровью. Похоже я ей что-то порвал. Ишвари стонет, крик мечется по полуразрушенным стенам храма, не затихает, становится протяжным, набирает мощь, врывается в джунгли. Где-то тигр с рваным ухом выпускает горло добычи, рычит, по его морде струится кровь. Вожак обезьян хватает первую попавшуюся самку, оказавшуюся старой и толстой, но ему все равно. Он поворачивает ее спиной, клыками прикусывая шею. Из-под камней выползают змеи, чтобы в миг сплестись безумным клубком. Слон, стоя по колено в реке, перестает пить он подходит к свой спутнице, упирается лбом в ее лоб, рядом продолжает резвиться слоненок, поливая все вокруг водой. Стая цейлонских попугайчиков подхватывает крик, разнося его дальше, в глубь острова.
Перед глазами меркнет, каждая часть моего тела напрягается, витые канаты мышц чуть не лопаются. Теперь рычу я, так что тигр бросает добычу и трусливо бежит, поджав хвост.
Мне кажется, что я настолько выжат, что не захочу женщину еще лет сто. Но никто не дает роздыха. Губы обхватывают меня, не проходит минуты, как я чувствую, что начинаю расти. Приподнимаюсь на локтях, сгибаю колени, чтобы лучше видеть. Убираю прядь волос, на лице Ишвари истинное блаженство, она наслаждается действом, ее руки гладят мой живот, бедра, царапают кожу, заставляя откликаться нервные окончания. Волна приближается, голова девушки начинает двигаться быстрее, она начинает помогать себе пальцами, но я убираю ее руку, хочу так, только губами. Творец! Это еще ярче, словно солнце обрушивается на землю, ядерный взрыв расплавляет плоть, слезающую лоскутами.
Слышу шаги. К нам подходит совсем молодая, обнаженная девушка. Ишвари показывает ей жестами лечь. Девушка послушно ложиться рядом. Я не понимаю, что происходит. Моя любовница, плотно сцепив губы, опускается перед ней на колени, раздвигает бедра, пальцами разводит юную плоть. Не могу передать чувство которые я испытываю, это дико, странно, извращенно, за гранью, это похоть возведенная, во что-то большое. Ишвари опускает голову между ног девушки, успеваю заметить, как из одних губ в губы расположенные ниже течет белое.
Что она делает? Таким способом переносит мое естество в лоно девушки!? Но зачем? Ишвари кладет свои ладони на ягодицы, без стыда раскрывая все тайны. Я с удивлением и некоторым ужасом, понимаю, что снова начинаю хотеть эту невероятную женщину.
- Я хочу тебя Губин, - хриплым голосом говорит она. - Давай же!
И я даю...
***
Мы лежим. Надо мною тишина, небо полное ирисов, женская рука, сжимающая ритуальный нож, которым она аккуратно наносит мне тонкую паутину шрамов. Это совсем не больно. Вязь их тончайших линий крови, словно мехенди покрывает мои плечи.
- Зачем? - равнодушно спрашиваю.
- В тебе слишком много от Раху, от демона. Когда ты встанешь лицо к лицу с инферно, тебе понадобится защита. Эта вязь укроет тебя от замыслов коварных. Еще тебе понадобиться оружие.
Ишвари подвинула свое лоно к моему лицу и... обмакнула острие амулета волка в коктейль из крови, влаги и семени. Я думал, что меня больше ничего не сможет удивить, но она вызвала дикий приток неоднозначных эмоций второй раз. И сразу третий!
- А теперь убей меня, так что бы мучалась, Тихон.
- Легко.
Я немного приподнимаю голову святой.
Ритуальный нож несильно входит ей в шею между четвертым и пятым позвонком. Происходит моментальный разрыв центральной неровной системы, она еще жива, но не может двигаться, испытывая жуткую боль, такую невероятную, что она полярна наслаждению. В ее глазах вижу счастье от этого бешенного страдания. Целую губы, надавливаю на нож. Тьма в наших глазах.
***
ОАЭ. 4 января. 2021 г. Дубай. Закрытый этаж Бурдж-Халифа
- Тебе предстоит отгадать загадку, черный ангел.
- Зачем?
- Это мое условие.
Акыб разлил по кружкам зеленый чай. В воздухе запахло ароматом свежескошенного сена, персика, мяты и опасности.
- Отведай Губин, это Кнафе, сладкая как любовь вдовы после трех лет воздержания.
Святой поставил тарелку с пирогом. Верхний слов лакомства был из нитевидного теста, посыпанного зернышками граната. Внутри был козий сыр, творожий крем и крошки печенья. Очень вкусно и сытно. Похоже Акыб знает толк в вдовах.
- Если я не соглашусь на условие? - спросил, отпевая чай.
Он был прекрасен, я аж зажмурился от удовольствия.
- Тогда ты не получишь координаты четвертого святого.
Последнее слово Акыб выделил с негативной артикуляцией, чуть хмыкнув.
- Еще я должен предупредить тебя. Если не справишься, - голос стал вкрадчивым, - умрешь.
- А не устанешь?
- В смысле? Аааа. Понял. Угроза. Намекаешь, что мы не справимся.
- Не намекаю. Говорю прямо - не справитесь.
- Слова, дорогой гость, не просто слова. Нет пустой болтовни. Звук, исторгнутый человеком, это сотрясание воздуха, сотрясание вакуума, сотрясание эфира, сотрясание космоса. Все что мы говорим, оценивается Всевышним. Оценка твоим словам - ложь.
- Вот как?
Мне было наплевать на сотрясание и словесную эквилибристику. На чьи-то амбиции. Я просо хочу умыть свои руки в крови звезд. И мне индифферентно кто кем их считает. Демонами, шайтанами или просто, зарвавшимися тварями. Я убью их. Но как же бесят, все простеленные, гуру и проповедники. Как же бесят, что я торможу из-за их представлений о жизни.
- Подумай хорошо Акыб. Что бы я попал к тебе умерли двое святых.
- Я не считаю их святыми Губин. Они хуже неверных. Они такие же иблисы, как и те, которых ты ищешь. Мир стал чище от их смерти. Мое сердце радуется. Так же, как и твоя смерть приблизит воцарении воли Всевышнего. Но ты орудие, хорошее орудие, если ради правды мне надо умереть я отдам свою жизнь. Однако у нас мало времени. В чае, который мы пили растворен яд рыбы фугу. Через 15 минут начнутся первые симптомы отравления, а сама смерть наступить минут через тридцать, максимум сорок пять.
Интересно как яд подействует на мой организм. Скорее всего я не умру. Но Акыб! Насколько надо быть уверенным в своей правоте, чтобы наплевать на весь мир, в угоду своим принципам. А я что? Не такой?
- Не тяни бегемота за хвостик Акыб, а то все будем в дерьме. Давай свою загадку. И вот что еще, - я посмотрел в серые глаза святого. - Чем бы не закончилось, я убью тебя. Это не сотрясание воздуха, запомни.
В гостиную вошли трое здоровенных арабов, похожие друг на друга как две капли воды. Все держали в руке по стакану воды с прозрачной жидкостью.
- Слушай условие темный воин. Вот три воина Аллаха. Ты можешь задать всего один и тот же вопрос каждому. Один из них на любой твой вопрос ответит правду, другой соврет, третий вариативно. Захочет соврет, захочет скажет правду. Ответ может быть только да или нет. С помощью вопроса и ответа на него ты должен понять у кого противоядие. Твоя жизнь означает победу, смерть поражение.
- А что в других стаканах?
- Яд. Дополнительная доза, убивающая мгновенно. Думай Губин или правильно назвать тебя Тихон?
- Они сами знают в каком стакане противоядие?
- Конечно, иначе загадка была бы неразрешимой. Вот тебя бумага и ручка, хоть какой-то шанс.
Ненавижу загадки, всякие шарады, любые логические игры. Не мое это. Поэтому сразу решил выбрать наобум. Смерть от яда мне не грозит. Идеальный вирус справится. Тем более, что хитрый Акыб, перехитрил сам себя, назвав условием мое выживание, а не решение задачи.
Ради интереса начал рассуждать. Но получалось слишком много вариантов. И не один не давал однозначного ответа, как не формулируй.
- Акыб! - осенило меня. - Ты нечестно играешь, это задача все равно не имеет решения!
- Быстро дошло, пять минут, - усмехнулся святой. - Что, по-твоему, не так в условиях?
Мне очень хотелось возмутиться, врезать в этот гордый профиль, но меня охватил азарт и жар, начинавший тлеть в области почек и сердца.
- Я должен знать у кого противоядие. У враля или честного?
- А почему не у того, кто может поступить вариативно.
- Потому, шайтан тебя забери, что задача все равно не будет иметь решения.
- Хорошо убийца, противоядие у того, кто врет.
Так. Теперь главное сформулировать вопрос. Простой тут не поможет. Мозги начинают кипеть. И не только мозги. На лбу выступает испарина. Надо ли мне вообще думать? Беру бумагу, черчу таблицу.
если я спрошу у Хабиба, у него ли противоядие, что он ответит?
Табрис врет
Хабиб не врет
Хазик врет вариативно
да
нет
да
Табрис не врет
Хабиб врет
Хазик врет вариативно
нет
нет
да
Табрис врет
Хабиб не врет
Хазик не врет вариативно
да
нет
нет
Табрис не врет
Хабиб врет
Хазик не врет вариативно
нет
нет
нет
Получается всего двенадцать вариантов? Или больше? Не хочу больше. Голова болит. И так достаточно, чтобы сделать вывод. Теперь вопрос. К кому докопаться? Мне вот Хабиб не нравится. Будем от него отталкиваться. Вопрос будет звучать так: если я спрошу у Хабиба, у него ли противоядие, что он ответит? Что же получается? Ничего не понимаю. А если представить, что не Хазик отвечает вариативно, а Табрис или Хабиб. Еще таблицы рисовать? Пора вопрос задавать.
- Табрис, если я спрошу у Хабиба, у него ли противоядие, что он ответит?
- Да!
Упс. Вот и все... Стоп.
- Хабиб, если я спрошу у Хабиба, у него ли противоядие, что он ответит?
- Нет!
- Хазик, если я спрошу у Хабиба, у него ли противоядие, что он ответит?
- Да!
Встаю из-за стола. Ног почти не чувствую. Беру два стакана. Один у Хабиба - залпом выпиваю, другой ставлю напротив Акыба.
- Аллах Акбар!
Акыб пьет медленно, смакуя каждый глоток, как величайшую драгоценность. Он не допивает. На середине его рука сжимается и тонкое стекло крошится в ладони, делая ее красной.
***
Кения. 17 января. 2021 г. Деревня Масаи.
- Вот этой зубочисткой я должен убить льва?
Мое возмущение было вполне искреннем. Деревянной фигней, которую носили с собой аборигены можно было лишь подпирать задницы, масаи так сидят, уперев острый конец в землю, тупой себе в ягодицу.
- Не этой, - покачал головой Артемка - местный вождь. - Я дам тебя настоящее копьё, там даже наконечник железный и еще хорошую буб-буму.
- Бум чего?
- Держи, - Артемка протянул мне деревянную палку с круглым набалдашником на конце. - Это оркума, по голове льву бум-бума делать. Он и откинет копыта.
- Копыта? Лев?
- Фигура речи темный воин, это так в далекой Руссии говорят, моей второй родины.
- Это еще посмотреть кто из нас темнее, - проворчал я.
- Смешно, - согласился Артёмка. - Короче мой черный брат иди и без шкуры не возвращайся.
- Жалко кошку, может я его просто пугану? По башке трахну?
- Нельзя брат, только так ты мужчиной станешь.
- Брат, - с сарказмом сказал я, - есть другой способ стать мужчиной.
- Да? - заинтересовался Артемка, - какой?
Я наклонился к уху и нашептал несколько способов.
- Не, - засмеялся Артемка, - в Африке это не работает. Шаман сказал грохнуть киску, значит придется. Я буду за тебя болеть. Пойдем.
Мы вышли из хижины, сделанной из палок, глины и коровьего навоза. Много-много навоза.
- Видишь, как мы о тебе заботимся? - Артемка указал на металлическую клетку, три на три метра и два в высоту, в которой сидел лев. - Тебе не надо искать льва, не надо шляться по джунглям, готовить место для битвы. Зашел, копьем ткнул, по башке врезал и свободен. Выйдешь живым, я легитимно зарежу шамана. Больно он надоел всем своими пророчествами. Давно пора на нового сменить, а он зараза последний раз с духами лоа пообщался, так те его на новый срок выдвинули. Обнулился сцука. Так его убрать нельзя, брожения могут начаться. Но если ты условия выполнишь, то ради поддержания вселенского равновесия, зарежу и пикнуть не успеет. Да, дорогой наш, любимый Пудиджо, - Артемка сладко улыбнулся, вышедшему посмотреть анимацию жрецу вуду.
Жрец - по совместительству четвертый святой, выглядел как инфантильный идиот. Маленький, лысыватый, с белесыми, ничего не выражающими глазами. Одет он был в ожерелье из крысиных черепов и выглядящую печально набедренную повязку а-ля секонд-пенис. В левой лапке Пудиджо сжимал посох, на конце которого был приделан череп, в правой держал вольт - куклу вуду. Вольт подозрительно выглядел, как европеец с седой головой.
Шаман улыбнулся, лично мне, спиленными треугольниками зубов, на которых виднелись следы насекомых и ткнул своей шайтан-палкой в сторону клетки. Посмотреть было на что.
Три десятка масаи встали, образовав круг диаметров двадцать пять метров. Каждый из воинов выставил перед собой копье. В центре круга стояла клетка. Находящийся в ней лев показался мне слишком крупной особью, килограмм двести не меньше. И хотя теоретически смерть мне не грозила? А если оторвать голову... По моему телу прошел озноб. Я узнал собрата. Этот лев был убийцей людей. Словно прочитав мои мысли, жизнерадостный Артемка добавил снега в мой страх.
- Это не обычный лев! Людоед! Он выпотрошил восьмерых масаи, прежде чем его удалось ранить. Но жрец не разрешил убивать. Лысый хрен сказал, что придет великий воин, который справится с ужасом, ну или не справится. У него всегда несколько вариантов, как у молдавской стриптизёрши фантиков в трусах.
Беру копье поудобнее, дубинку заткнул за пояс. Смотрю в глаза льва. Тот явно готов. Кисточка нетерпеливо хлещет по бокам, глаза не отрываются от моего горла. Мне страшно. Мышцы одеревенели, пальцы стали холодными, но я не сомневаюсь в победе. Как только лев выйдет из клетки, сразу пробью копьем в глаз или в раскрытую пасть, дубинка не понадобится.
Артемка уже собирается тянуть за веревку, отворяющую клетку. Как вмешивается Пудиджо. Он ткнул посохом в мою сторону и громко произнес.
- Hakuna, tu kwa mikono yako!\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
Голос у святого оказался сладким как лоно любимой женщины, таким голосом предлагают кредитные карточки с льготным периодом обслуживания. И я совсем не удивился восхищенному ропоту масаи и русскому мату, взывающему к продажным женщинам от Артемки.
- Чего хочет старый хм...человек?
- Он говорит, чтобы ты дрался голыми руками.
- Ты же понимаешь, что лев оторвет мне голову и не будет у тебя перевыборов. Ты ведь кого-то хочешь поставить на место козла.
- Да, моего старшего сына.
- Так может хотя бы мне дубинку выторгуешь?
- Попробую.
Артемка стал громко спорить с шаманом. Я же серьезно думал делать ноги. Убить льва голыми руками! Несмотря на легенды, в которых описывается сие чудо, легендами они и остались. Мало мне приключений. Совсем не хочется проверять восстановиться ли мое тело, после того как его частично сожрут? Да и вышек сотовой связи я что-то не особо вижу.
- Ну, тогда и я не соглашаюсь. В задницу твоего Запашного, найду другой способ.
- Дело в том, - замялся вождь, - у тебя вариантов нет. Если не согласишься они, - Артемка кивнул на застывших с копьями масаи, сделают из тебя подушечку для иголок, затем этот пакостник сделает из тебя зомби. Это очень паскудная штука брат, тело мертво, а душа будет мучится, запертая в смердящей оболочке.
Здорово. Главное никого не колышет, что трое святых отправились каждый в свои небеса. Чего делать? Бой принимать придется. От масаи я не убегу. Убить льва голыми руками и ногами. Черт подери страшно-то как.
- Так что, воин тьмы, - нетерпеливо спросил Артемка, - я выпускаю льва?
- Дай мне пять минут.
Попробую вспомнить курс боя с животными. Про такие самоубийственные глупости, нам не рассказывали. Есть только два подтвержденных случая, когда человек справился с гигантской кошкой.
Был такой цирковой борец Частов. На дрессировщицу напала тигрица. Частов подскочил поднял ее за шкирку и швырнул так, что она упала с балюстрады. Но что было бы если тигрица напала на самого борца? Что бы он делал против ее когтей и пасти? Я с сомнением посмотрел на льва. Поднять двести килограмм скрипя всем, что у меня есть - смогу. Но если эти два центнера будут вырываться и пытаться откусить мне голову? Не реально.
Второй случай - победа над леопардом. Странствующий аланский принц Омбал, вбил руку глубоко в пасть животному и вырвал язык. Способ действенный, во всяком случае против собак, даже крупных. У них строение челюсти не позволяет сразу перекусить руку. Но вот это чудовище! Смотрю на льва, который словно угадав мои мысли разинул огромную пасть. Там не только рука, там я полностью помещусь. Это способ тоже не подходит.
Что остается? Удушить. Не думаю, что получится удержать такую тушу в захвате. Попробуйте придушить домашнего кота, пока это сделаешь, он так исполосует кожу, что умоетесь в крови.
Стану атаковать глаза, болевую точку кошек - нос и мошонку. Мдаааа. Реакция льва намного быстрее чем у любого человека. Это связанно со строением кошачьего глаза, в котором есть особые фиксирующие движение фоторецепторы. Кроме того, нормальный лев в рывке развивают скорость 60 километров в час. Попробуй еще попасть по его раскачивающимся орешкам.
Хорошо бы сломать льву позвоночник. Ударом ноги я мог бы провернуть такой трюк, с некоторыми шансами на успех, с весьма маленькими шансами. Но и это в идеальных условиях, когда скотина лежит неподвижно, подставив спину.
Ноль вариантов победить.
Иду к клетке. Останавливаюсь возле стальных прутьев, к ближайшей ко льву решетки. Приспускаю штаны и начинаю мочиться прямо в морду ошарашенного животного. Кто сказал, что кошки тупые? Еле успел убрать самое дорогое от лапы, выброшенной сквозь прутья. Масаи восторженно завыли, лев принялся бесноваться, наваливаться на стенки, рычать так, что у меня кровь стала испаряться. Но я закончил начатое, хотя напрягался изо всех сил. Последние капли упали на землю. Спокойно стряхиваю, гигиена прежде всего и командую Артемке. Тот с ошалелым видом, приводит механизм в действие. Решетка поднимается.
Лев бросается к выходу. Огибаю клетку, оказавшись у противоположенной стенки. Три метра слишком маленькая фора! Лев фурией огибает один угол, я понимаю, что бегать по периметру клетки не получится, он настигнет меня быстрее. Подпрыгиваю, хватаюсь за прутья, делаю выход на руки, рядом с ногами что-то неприятно свистит. Оказываюсь на верху, стоять не удобно. Лев подбирается, слитным движением залетает на прутья. И чуть было не скатывается вниз. Это же не птичка, лапку поставить некуда. Ничего я ему помогу. Спрыгиваю. Людоед, помедлив спрыгивает следом, но меня там уже нет. Я снова прячусь за клеткой. Ума не приложу, как завалить этого монстра. Пока кошка раздраженно бьет себя хвостом, подбираю песок, засовывая его себе в карманы. Ммм-ать! Лев стартует, задевая боком прутья, те обиженно гудят. С корточек подпрыгивая вверх, пальцы правой руки немного неправильно смыкаются, и я чуть было не падаю. Левую ногу пронзает боль. Титаническим усилием забрасываю туловище на верх. Не успеваю встать, Лев взмывает, перелетает меня слегка чиркнув задней лапой по голове и падает на песок. Смотрит снизу, приглашая спуститься.
Плохи твои дела Губин. Прошла всего минута, а ты уже истекаешь кровью, ногу дергает, боюсь на нее смотреть, с головой тоже непорядок. Часть кожи сорвана. На глаза падает кровь. Поднимаюсь. Достаю из карманов песок. Людоеду надоедает ждать. Он предпринимает очередную попытку, которая станет для кого-то из нас последней. Прыжок. Хищник стоит так близко, что я могу дотронуться до его носа. Кидаю песок в глаза. Лев мотает головой и проваливается лапами сквозь прутья решетки. С дикой силой бью пяткой сверху вниз под углом в висок хищника. От столкновения, сам больно падаю, моя многострадальная нога застревает в прутьях решетки. Лев мотает башкой, в глазах его пляшут антилопы, но он вполне способен оторвать мне голову раз сто. Хищник пытается встать, но пока не может найти точку опоры. Я изо всех сил пытаюсь вытянуть ногу, понимая, что счет идет на секунды. Мы делаем это одновременно. Лев встает, потрясывая гривой, я же бью его кулаком в нос. Раздается дикой рёв. Рискуя ногой, бью носком кроссовка под кадык. Кошка с воем падает с клетки. Это мой шанс. Прыгаю на него сверху, целя пятками в хребет. Лев успевает дернуться и удар приходит по касательной. Падаю рядом, пытаюсь быстро встать, но нога подводит. Лев почти как человек стонет, разворачивается ко мне своей огромной пастью и снова получает удар в нос. Вой еще более жуткий закладывает мне уши, в этом крике обещание смерти. Как же страшно! До плеча, сука! Делаю то, о чем не мог помыслить. До плеча вбиваю руку в его пасть видя, как глаза кошки расширяются. Он начинает смыкать челюсти. Я хватаю, что-то мягкое и липкое и дергаю так, как не дергал себя в самых смелых эротических мечтах. В плечо впиваются ножи, они проходят пару сантиметров и замирают. Людоед выпускает меня, вместе с куском окровавленной плоти в руках, да я и сам кусок этой плоти. Сделав пару шагов, огромная кошка заваливается набок, изо рта хлещет фонтан крови.
Артемка победно кричит. Он берет дубинку и приплясывая идет к бледному Пудиджо.
- Hakuna! - кричит шаман, закрываясь вольтом.
- Ndiyo, - ласково улыбается Артемка, опуская дубинку на голову жреца.
Тяжелый набалдашник сначала бьет по кукле, а дальше тьма.
***
Непал. 22 января. Северный склон Аннапурны. Буддистский храм.
- Что на это раз? Игра в шахматы? Философский диспут? Мистическое выпивание чая? Лишение девственности священных макак? Может очередной бой с крокодилом? Загадки, Шарады, Викторины. Что?
- Ни то, ни другое, ни сотое Тихон.
Голос святого был неприятным. Он скрежетал как гвоздь по стеклу, вызвал дрожь, как плохая синтетическая одежда, если по ней провести ногтем.
- Что есть мир, убийца?
- Я очень устал Тобгял. Мне посрать на мир. Я просто хочу завершить это безумный бег.
- Тем не менее тебе придется принять правила игры, просто ответь на вопрос.
- Хорошо, - мое раздражение рвалось наружу, но я сдерживался. - Мир, всего лишь отсутствие войны.
- Прекрасно сказано, хороший мальчик Губин, но ты ответил на другой вопрос, не заставляй меня гневаться.
Я с недоверием посмотрел на Тобгяла. Вот его гнева можно опасться в последнюю очередь. Подросток с глазами старца, эка невидаль. На вид буддисту было не больше шестнадцати лет. Тонкие кости, нескладная угловатая фигура, упакованная в кашаю шафранового цвета.
- Мир, - уже не скрывая раздражения, сказал я, - наше упрощенное представление о реальности. Но если ты сейчас спросишь, что такое реальность, я сброшу тебя с самой высокой непальской скалы.
- Так, что такое реальность Губин? - со смешком просил святой. - Ладно, успокойся, не порть воздух сквернословием. Если ты сможешь ответить на этот вопрос самому себе, то выполнишь свою угрозу.
- А если нет?
- Тогда, - буддист развел руками, - миллионы лет станешь блуждать в лабиринтах собственного разума.
- Мне не нравится, как это звучит! Пока я не отправился к вам за помощью все было...Как сказать-то!? Нормально было. Как фильм, с крутым героем от которого отскакивают пули! Прямой как рельсы путь, на котором важно быстрее вытащить пушку. И все! Теперь же я скачу по странам и континентам, чтобы убивать людей бесплатно, потому что они так хотят!
- Тихон. Ты несколько раз ответил на самый главный вопрос. Фильм.
- И?
- Все что ты видишь, все, что чувствуешь это иллюзия. Нет ничего реального в этом мире. Правда скрыта от тебя. С помощью аскетизма, медитаций, правильного учения, ты можешь узреть истину, но у тебя нет на это ни времени, ни желания. А посему ты столкнешься с единственным реальным для каждого живого существа.
- С Буддой? - мой сарказм был настолько явным, что от него можно забеременеть.
- Нет, воин тьмы, с самим собой.
Тобгял вытянул в мою сторону руку из которой ударил горизонт света, разрубивший меня на двое.
***
Мост. Стеклянный тонкий мост, уходящий во тьму и из тьмы рожденный. Вокруг пожар ночи, ласкающий тело всеми красками черноты. Кляксы стреляют в меня из великого ничто, заставляя при каждом попадании крепче сжимать зубы от холода внутри живота. В трех метрах напротив меня Тихона, стоит я Губин.
- Мне надо на ту сторону, - говорит Губин.
Господи, какой же он мерзкий. Порочный рот кривится надменной усмешкой, мертвые глаза убийцы выражают безграничное неприятие чужого мнения. Перебитый нос придает лицу гротеск. Смотрю под ноги. Мост начинает сужаться, превращаясь в тонкую, дрожащую нить.
- Мне надо на ту сторону, - повторяю я Тихон.
- Понимаешь Тихон, если я умру, умрешь и ты, а вот если умрешь ты, то не факт, что умру я.
- Ситуация напоминает игру...
- Принц Персии, - смеется Губин. - Когда принц встретил свою душу, убил ее и подох сам. Но это не игра Тихон. Кто-то из нас обязательно сдохнет.
- Может оба?
- Нет, это было бы обидно. Столько пройти. Убить столько народа. Стать инструментом в руках кукловода, чтобы просто сдохнуть не отомстив. Нет, мальчик мой. Именно месть делает этот мир, стоящим для жизни. Ты помнишь, как я появился?
- Помню, банальная психологическая травма, вызванная дикой гордыней и самомнением.
- Тут не только твоя вина. Давай не будем, сбрасывать со счетов, что она просто сука?
- Давай.
- Так что будем делать? Мне надо до зарезу на ту сторону.
- Зачем?
- Что-то манит меня, тянет с дикой силой. У тебя не так?
- Так.
Я почувствовал это. Водопад черных клякс, толкающих меня на встречу Губину, рвущих мое нутро холодом. И я делаю шаг. Шаг назад.
- Зачем Тихон? - спрашивает он и делает шаг вперед.
- Ты паразит Губин. Ты чудовище. Монстр, для которого нет законов, морали, любви. Я знаю, что могу избавиться от тебя. Стать обычным человеком, с тяжелым прошлым, но...
Делаю шаг назад и еще шаг.
- Но ты не хочешь?
Губин стоит рядом его ресницы, непостижимым образом касаются моих.
- Я бы мог сказать, что хочу, но ты нужен только чтобы справится с падалью, раковой опухолью поглотивший мир. Но это будет неправда. Мне нравится чувство могущества и всепоглощающей уверенности в собственных силах. Мне нравится побеждать. Это круче чем самый мощный оргазм, это сильнее чем любовь.
- Дурак, - нежно говорят мои губы.
Бесконечное падение.
***
Я смотрю, как тело святого застыло между величественных и невыразимо красивых скал. Оно будет невыносимо долго парить, прежде чем станет неразличимым пятном под бездной неба. Но я не увижу его падения. Мне приятно считать, что сброшенный мной святой существует там в безвременье только для того, чтобы говорить со мной...