Каждый день начинался одинаково. Она часто вспоминала свою жизнь: молодое лицо мужа, свою первую "малышеньку", сынулю, дорогу в детсад в переполненном автобусе, красные сердитые записи в дневниках. Теперь уж и внуки выросли и разъехались по земле во все стороны, правнуки уже...
Солнечный луч сквозь неплотно прикрытые шторы разделял старушечью каморку надвое. Зябко укуталась в шаль. Что-то она постоянно мерзнет в последнее время.
Закипела вода в электрическом чайнике. Она по утрам пила кофе и курила. Телевизор включала редко. Новости уже не печалили, да и не радовали.
Все время одна. Она и привыкла уже. Иногда соседка оставляла на время дочку, девочку двух лет, но долго с ребенком старая сидеть не могла. Энергичность малышки подавляла и вызывала раздражение.
Одно время она ходила в церковь. Поначалу была тверда в намерении принять в себя веру, раскрыться богу. Но... потом вдруг стало скучно. Да и всегда ей становилось скучно, если она не могла увидеть конкретный смысл и пользу чего-либо. Слишком долго она была атеисткой, а старого пса не научишь новым трюкам.
Вязать она так и не выучилась. Шить не могла - глаза уже не те, плохо видят. Надо было, конечно, в свое время операцию сделать, все недосуг было. Недавно вот пошла к стоматологу, так молоденькая докторша искренне удивилась и посоветовала не тратить зря деньги, мол, все равно не болит, значит, и дальше жить можно, недолго осталось-то.
До обеда она обычно дремала в кресле, порой думала, куда растратила свои возможности и силы. Была ведь способной, умной, симпатичной. Любила и была любимой. Стыдила хулиганов, рвущих цветы на клумбе. Откликалась на чужую беду, всегда была готова помочь и словом, и делами. Пела, танцевала, была мастером спорта по плаванью.
Но течение жизни смешало всю радугу, припорошив голову сединой.
Теперь в ее комнатенке все было так, как она когда-то мечтала. Идеально чисто, ковер на стене, уют. В шкафах банки с вареньем и маринадами. В холодильнике - мороженое. Любимые книги, свежие газеты. Аккуратно заправленная постель. Блистающий белизной санузел, хрустальная пепельница. В большом горшке полуметровый пальмовый росток.
Муж умер год назад. Она теперь готовила и прибиралась только для себя. Конечно же, ей многого и не надо.
Странно было осознавать, что всю жизнь она, как получается, стремилась к одиночеству и... к смерти?
Она вспомнила, как готовилась к первым родам. Знала, что будет больно. Знала, что не очень долго. Знала, что в самый момент родов почувствует облегчение - "опросталась!". Но совершенно не представляла себе, что же потом?
А смерть? Больно? Недолго? Облегчение? А потом?
Но ведь роды она ждала с такой радостью! Можно ли так ждать смерть?
Жизнь спешила мимо нее. Как говаривал отец: "Мы ее не трогаем, она нас не трогает".
Она стала равнодушной к жизни. Даже семейные новости перестали ее увлекать. Все чаще она говорила себе и детям, что у каждого своя жизнь и своя голова на плечах. Уставала от их рассказов и сплетен, рассеянно кивала да шла прилечь, вздремнуть.
Она тихо и с каким-то легким любопытством ждала самого последнего события - ухода из этого суетного мира.