Зилов Виктор Дмитриевич : другие произведения.

Петербург 2022. Зомби-апокалипсис

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одним не совсем прекрасным июльским утром Юрий и его жена обнаруживают, что их соседи по даче превратились в зомби. Мир мгновенно поразила эпидемия. Виной тому послужил вирус, тем сильнее влияющий на человека, чем больше он подвергался телепропаганде. Осталась горстка людей, в том числе и откровенных уголовников, которые последние несколько лет провели в заключении без доступа к телевизору, а также бесконечное число зомби с разной степенью поражения мозга.
  Наши недавние воспоминания несколько сумбурны и перемешаны, но в оправдание можно сказать, что на то есть серьезные причины.
  
   I.
  Тогда, воскресным июльским утром, мы с женой проснулись в своем загородном доме от странной, пугающей тишины.
  Наш дом находится на краю небольшого коттеджного поселка возле дороги, по которой постоянно носятся машины. Они ездят днём и ночью, с ревом залетая по дороге, круто забирающейся на горку, или, повизгивая тормозами, спускаясь к подножью, где стоит дом. В то время, когда мы покупали участок, машин почти не было. Отсутствие железной дороги в радиусе тридцати километров, обеспечивало малонаселенность нашего 'медвежьего угла'. Полусонная двухполосная дорога проползала мимо, петляя еще километров десять по глухим лесам, затем сужалась и постепенно совсем исчезала среди деревьев, как исчезают реки в пустынях. Но когда в восьми километрах дальше по трассе построили большой дачный поселок, движение увеличилось в несколько раз. Не проходило и минуты, чтобы мимо не проносились какие-то коптящие, гремящие драндулеты и грузовики. Бюджетные участки по шесть соток привлекли много небогатого народа. Люди строились сами, привозя все материалы на своих машинах или нанимая задешево старый грузовик из ближайшей деревни, в которой сразу после возникновения поселка открылся большой строительный магазин. На ржавом бортовом ГАЗ-53 халтурили три местных алкоголика, зарабатывающих себе на водку доставкой кирпича, леса, мешков цемента и навоза. Да, грузовик был один, что совершенно не мешало их бизнесу, так как двое из троих обязательно находились в совсем нетрезвом виде после халтуры, поэтому работал один относительно трезвый в данный момент абориген. Это в нашем коттеджном поселке все строились быстро, за сезон поднимались дома в пару этажей, надворные постройки с баней, сауной, бассейном и гаражом на три-четыре машины, а в соседнем садоводстве процесс самостийного строительства не замирал ни на день, постоянно подпитываемый горбылем, гвоздями, шифером, старыми оконными рамами и черт знает чем еще, а также неуемной энергией самих дачников, высвобождаемой в отпусках и по выходным.
  Сначала эти бесконечные машины сводили с ума, но спустя два года, отгородившись высоким плотным забором от дороги, мы привыкли засыпать под их приглушенный шум и вой.
  То эпохальное утро, оглушило меня звенящей тишиной. Помню, мне тогда ещё подумалось: 'Как у Uriah Heep в 'July morning'. Не знаю, почему я так подумал, но какая-то гармония витала в тихом утреннем воздухе. 'Господи, что же произошло? Неужели, наконец, сбросили нейтронную бомбу на эти дачи? Неужели Ты, Боже, услышал мои молитвы?' - думал я с удовольствием, в тоже время с тревогой прислушиваясь к непривычной тишине и ожидая, когда мерзкий драндулет разорвет ее своим надрывным тарахтением, разрушая мою веру в способность Бога слушать. Но ничего, кроме пения птиц, не нарушало божественной тишины. 'Спасибо, Господи, за то, что ты слышишь, думаешь о рабе своем', - воздал я благодарность Создателю. Я спустил ноги и, нашарив тапочки, вышел на террасу, которая широкой полосой опоясывала с трех сторон второй этаж нашего дома. Из спальни на террасу вели широкие двустворчатые двери. На террасе напротив дверей стоял большой стол, шесть кресел, десять-двенадцать кадок с разными буйно произрастающими растениями, названий которых я никогда не помнил. Полосатая раздвижная маркиза и высокий стеклянный бортик по периметру защищали от ветра и дождя. Когда светило солнце, я убирал маркизу, и мы с женой загорали на двух из четырех шезлонгов, расставленных так, чтобы переходя от одних ко вторым вслед уходящему солнцу, ловить его редкие в наших широтах лучи. Пока еще невысокие липы, посаженные по углам сразу после постройки дома, цвели, насыщая воздух благоуханием и свежестью. Ветра не ощущалось. Тишина, ставшая после десяти минут ожидания подозрительной, порождала различные догадки. 'Странно. Машин нет. Соседи, похоже, все спят. Обычно в это время сын Виктора уже выгоняет по-сумасшедшему трещащий квадроцикл из подземного гаража, чтобы с утреца полазить на нем по окрестным лесам и болотам. Хотя нет, наверное они вчера не приехали, поэтому и квадрик сегодня стоит без дела в гараже'. Посмотрев еще немного на утопающие в яркой зелени окрестности, я вернулся в комнату. Подойдя к двери туалета, щелкнул выключателем. Свет не зажегся, электричества не было. 'Странно, обычно нас извещают об отключении заранее'. Я взял с прикроватной тумбочки смартфон и проверил входящие сообщения. Никаких оповещений не поступало. Мобильная сеть работала, но не было интернета. Это кое-что проясняло: у базовых станций есть резервное питание на несколько десятков часов для обеспечения работы голосовой связи. Я набрал номер председателя нашего коттеджного поселка и безуспешно прождал ответа, пока телефон не дал 'отбой'. Тогда я набрал номер своего друга, который должен был быть сейчас в городе. Но и он не ответил. 'Странно все это как-то. На нас сбросили нейтронную бомбу, все умерли, а мы остались?' - думал я, рассматривая мирно спящую жену. Тут я услышал звук со стороны дороги. Первый раз в жизни я обрадовался звуку оттуда. Сразу залаяли соседские собаки, огромные кавказские овчарки. Похоже, кто-то стучал в забор руками. Стук однообразно повторялся с равными промежутками времени. Спустя несколько минут добавился новый стук, как будто подошел еще человек и стал стучать кулаками в забор. Все это выглядело глупо, ведь забор, высокий и крепкий, мог выдержать удар легковушки на скорости 80 км/ч. С таким расчетом я его строил. Вернее попросил знакомого подрядчика, специализирующегося на работах по заливке бетона, возвести забор, который выдержал бы мощный удар, на тот случай, если одна из этих гребаных машин когда-нибудь сорвется с дороги и улетит ко мне на участок. В том, что это рано или поздно произойдет, я лично не сомневался.
  - Эй, кто там! - крикнул я в сторону забора.
  Ответа не последовало, звуки на мое удивление не прекратились, а даже усилились, и появился еще звук, будто кто-то скребется. 'Коровы что ли?' - подумал я, безуспешно пытаясь разглядеть и понять, что происходит за забором. Спустившись вниз, я посмотрел в монитор внешнего наблюдения, он слепо смотрел на меня потухшим черным прямоугольником. Выйдя из дома и открыв калитку, я вышел на улицу. Мне пришлось пройти на середину дороги, чтобы увидеть, что между елками, служившими нам дополнительной живой изгородью, стоят два мужика и молча то ли колотят, то ли скребутся в наш забор.
  - Эй, вы че тут делаете?
  Я подошел поближе и остановился шагах в десяти от них. Как по команде мужики повернулись и уставились на меня красными глазами без зрачков и радужной оболочки. Душа моя даже не ушла 'в пятки', она отлетела, я застыл, как статуя дедушки Ленина на площади над станцией метро 'Московская' с безвольно протянутой неизвестно для чего рукой. Передо мной стояли два аборигеноалководителя. Спустя мгновение, 'мужики', как по команде, одновременно пошли ко мне, благоразумно огибая елки и молча протягивая руки. В этом безмолвии, когда кроме звука шаркающих, плохо сгибающихся ног красноглазых 'мужиков' не было слышно ни крика, ни даже дыхания, меня парализовал ужас. За несколько секунд прекрасное июльское утро со всей своей свежестью и обворожительными запахами превратилось во что-то мерзкое и противоестественное, бросившее прямо в середину всего этого благолепия двух ходячих мертвецов, которые теперь пытались схватить меня. Ощущения, которые я испытывал тогда, можно, наверное, сравнить с чувством, когда ты перепрыгиваешь на другой берег живописного ручья, а вместо того, чтобы благополучно приземлиться на твердую землю, поросшую зеленым травяным ковром, внезапно проваливаешься в вонючую трясину, подернутую красивой, но такой предательской ряской. Я ожидал увидеть все что угодно: коров, овец, собак, этих пьяных мерзавцев, наконец, но только не мертвых, идущих за моей кровью, мясом, мозгами, или что они там едят. Судите сами, ну какой нормальный человек может представить себе, что прекрасным субботним утром он встретит возле своего дома зомби вместо двух, пусть плохо знакомых, слегка бестолковых, совершенно беспутных людей? Мир тут же перевернулся, представ всего лишь зловещей декорацией к моему личному фильму ужасов. Где-то на краю сознания крутилась мысль, что в фильмах зомби рычат и издают какие-то нечленораздельные звуки, а эти совершенно беззвучны. Я понял, что значат книжные выражения: 'испытать леденящий душу ужас', 'кровь стыла в жилах' и тому подобное. Когда их жадно сжимающиеся и разжимающиеся пальцы с черными поломанными ногтями, уже чувствовали добычу, с балкона истошно закричала жена. Проснувшись и не найдя меня в спальне, она с балкона увидела, как зомби идут на меня. Ее крик пришелся как нельзя кстати, с меня тут же слетело оцепенение, и я бросился к спасительной калитке. Я бежал, подстегиваемый животным ужасом так, что меня уже никто не мог догнать, ни зомби, ни сам дьявол. В три прыжка оказавшись у калитки, я влетел внутрь и мгновенно захлопнул ее за собой. Через несколько секунд в дверь с силой ударилось два тела. Толстые доски отозвалась гулким 'бум', но даже не задрожали. За дверью слышалась безмолвная возня зомби. Жена перестала кричать. Но только я поднял на нее глаза, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке, как она начала истерически визжать, указывая рукой уже в сторону наших соседей. Проверив, надежно ли заперта калитка, я бросился наверх. Соседские собаки захлебывались лаем, добавляя безумия в окружающий мир. Буквально взлетев по лестнице на второй этаж, я выскочил на балкон. Пытаясь успокоить, я взял жену за руку и посмотрел в том направлении, куда она указывала, и уже второй раз за утро меня сковал страх. По дорожке от дома ближайшего соседа Виктора, ковыляя и слепо спотыкаясь, к нашим воротам гурьбой шла его большая семья вперемежку с таджиками, бригада которых вот уже два месяца строила ему зимний сад. Хорошо, что я в свое время обнес не только сторону, выходящую к дороге, но и весь участок таким крепким забором, что никакая толпа зомби теперь не могла его сломать. Это успокаивало, но от ужаса, внушаемого противоестественным видом толпы мертвых, когда-то добрых соседей, рвущихся к тебе по зову какой-то неведомой силы, волосы зашевелились у меня на голове. Впереди, весь изодранный, с распоротым животом, из которого вывалились кишки, шел Виктор. Видимо, ему сильно досталось от двенадцати домочадцев, пока они тоже не обратились. 'Как у Блока', - невпопад подумалось мне. 'Только вместо 'белого венчика из роз' - черная вмятина в черепе с торчащими белыми костями. Хотя тогда тоже все закончилось большой кровью', - машинально отметил я про себя. Тем временем семья Виктора с таджиками собралась перед нашими воротами. За массивные сдвижные ворота я не беспокоился, но мне стало теперь совершенно непонятно, как выбраться за периметр ограждений, если оба выхода блокированы зомби. Как рачительный хозяин, который не надеется на наших энергетиков и газовиков, периодически отключающих то одно, то другое, я имел свою водозаборную скважину, небольшой газгольдер и дизель-генераторную установку. Запас газа и солярки обеспечивал автономность на четыре месяца, при условии, что сентябрь будет теплым, и нам не придется включать отопление. Запасов еды тоже хватит на три-четыре месяца. Будучи современным человеком, пересмотревшим немало фильмов про зомби-апокалипсис, я понимал, что нам придется тяжело, и надеяться на помощь извне глупо. Никто не придет и не спасет нас.
  'Возможно, я ошибаюсь, и нам помогут, ведь не может эта дичь случиться везде, но как-то верится в это с трудом...', - признал я про себя наше безвыходное положение, а вслух произнес:
  - Надя, нас спасут. Если не сразу, то очень-очень скоро. Нам на три месяца всего хватит...
  Я осекся, потому что услышал шум летящего, как показалось, вертолета. В подтверждение моей догадки через несколько секунд из-за горы действительно возник вертолет МЧС. Как в голливудском фильме он появился в самый нужный момент, когда надежда на спасение стала таять, и также как в каком-нибудь триллере он неожиданно на глазах у нас совершенно по-идиотски врезался в вышку связи, стоящую на вершине, взорвался, и ярким факелом рухнул на деревья под ней. Через полсекунды до нас докатился звук взрыва. Собаки, все как одна, перестали лаять и завыли, предвещая нечто совсем нехорошее, хотя куда, казалось бы хуже.
  Истерика Нади не дала мне договорить. Она осела на пол и, закрыв лицо руками, в полный голос зарыдала. Этот вертолет в нашей жизни просуществовал не более десяти секунд, за которые мы испытали, пожалуй, весь спектр чувств: от радости близкого спасения до отчаяния.
  - ... а я за это время найду и людей и припасы! - прокричал я со злостью в сторону вышки, объятой пламенем, пытаясь задавить приступ отчаяния. - На заправке полно соляры и бензина! - продолжал я кричать, но уже тише. - Надо только прорваться через наших мертвых, но активных соседей. Все будет хорошо, только вот связи больше нет... . - Последние слова я произнес из последних сил уже почти шепотом, как будто из меня, как из шарика, выпустили весь воздух.
  При этих словах Надя уже тихо плакала. Ее красивое, еще нестарое лицо искривилось, на шее и висках синими нитями вздулись вены. Все пережитое за это короткое утро выливалось слезами. Надя плакала от неизвестности, страха за наших детей и осознания ужаса одиночества живого человека среди мертвецов.
  Наши дети: сын и дочь живут в Америке. Сын уже больше пяти лет работает в одной известной нью-йоркской юридической конторе, а дочь учится в престижном колледже на Восточном побережье. Мой небольшой строительный бизнес позволял дать хорошее американское образование сыну и дочери. С ними в первую очередь я хотел связаться. Но сначала необходимо было выяснить, что же произошло, и каковы масштабы катастрофы, а потом выработать план, как найти связь.
  Зомби-соседи вместе с мертвыми таджиками безуспешно толкались в ворота, а два бывших алкоголика - в калитку. Оставалось перебраться через забор в месте, где поблизости нет зомби, и... Что делать дальше, я не знал. То есть я мог в мельчайших подробностях распланировать свои действия до момента приземления за забором, но что делать дальше, я не представлял. Я совершенно не представлял, что ждет меня за благословенным забором. Зародившийся за пределами нашего участка хаос рвался к нам, но мы, слава богу, пока были надежно ограждены от его деструктивного воздействия. У меня возник вопрос: почему мы с Надей не превратились в зомби? Ведь деревенские водители-алкоголики, викторовские таджики, да и сам Виктор обратились. Правда, у тел Виктора и членов его семьи были видны следы укусов. Виктору выпустили кишки, всех остальных успели даже обглодать. Таджики и алконавты, насколько я мог разглядеть их, были без каких-либо повреждений. Из чего я сделал вывод, что на Виктора и его семью напали, и напали, по всей видимости, их рабочие. Но эти умозаключения не давали ответ на вопрос, почему мы не обратились. Фактов пока не хватало.
  Надя по-прежнему плакала. Я ничего не мог ей сказать обнадеживающего, хотя для нее сейчас это было очень необходимо. Присев рядом, я обнял ее и начал гладить по голове, успокаивая. Мало-помалу Надя стала затихать. Плач перешел в глухое всхлипывание, а затем она заснула. Солнце уже припекало вовсю, из-за пережитого сумасшедшего стресса я тоже, не поняв как, отключился.
  Мне снилось, что я ношусь над землей, разглядывая внизу толпы непонятных людей, которые смотрят на меня и завидуют. Я не знал, откуда мне известно, что они мне завидуют, но точно это понимал. Они тянули ко мне руки, чтобы поймать и сделать так, чтобы я больше не летал, а я не хотел, но терял высоту. Когда я уже снизился настолько, что меня уже почти схватили чьи-то мертвые руки, я проснулся от выстрела.
  Надя смотрела на участок наших вторых соседей, который находился по одну сторону с владениями Виктора. Участок принадлежал Олегу, которого мы между собой называли просто 'егерь'. Возможно он и работал в этой конторе или служил, не знаю как это правильно называется. Огороженный невысоким, в полтора человеческих роста глухим деревянным забором, его дом отстоял от нашего метров на сто. Олег, возвышаясь над своим забором, прицеливался в жену Виктора, которая тянула к нему руки, как те люди из моего сна. Рядом с ней валялся труп таджика в залитой кровью вытянутой футболке и старых спортивных штанах. Егерь прицелился и выстрелил своей соседке в голову. Серо-красная масса фонтаном вылетела из ее затылка, путаясь в распущенных волосах, крупными брызгами покрывая ровную песчаную дорогу. Оставшиеся зомби почему-то не торопились идти на звук выстрелов, как я ожидал. Они стояли возле моих ворот и продолжали скрестись.
  - Здорово живешь, Михалыч! - крикнул мне Олег и в знак приветствия поднял руку, в которой держал карабин.
  То что это карабин, а не охотничье ружье, я определил по стволу. Я мало общался с Олегом, но я знал, что у него много разного оружия. Мы считали его несколько простоватым и небогатым, поэтому наши короткие разговоры сводились к нейтральным темам о погоде и новостям нашего поселка. Всегда веселый, Олег и сейчас улыбался нам. Его белозубая улыбка, задорно светящаяся над двумя трупами с развороченными мозгами, один из которых недавно был нашей соседкой, сначала напугала меня не меньше, чем зомби, но затем мысль, что мы вот не одни в страшном мире живых мертвецов, начала опять вселять надежду в благополучном исходе всей этой дичайшей истории.
  - Привет, Олег! Как видишь, не очень! Я же не егерь, как ты, поэтому стрелять в..., - тут я немного запнулся, потому что вслух произносить слово 'зомби' язык не поворачивался, и, не подыскав никакой подходящей замены, сказал, - в 'этих' возможности не имею! - прокричал я в ответ и встал на ноги, одновременно поднимая за руку Надю.
  Меня снова озадачило поведение зомби, которые не бросились в сторону Олега, реагируя на его голос и звуки выстрелов, как я того ожидал, а продолжали методично скрестись в наши ворота, также как и парочка с дороги, штурмующая калитку. По всем законам масскульта, зомби должны реагировать на шум, но этим, похоже, было глубоко плевать на все кинематографические и книжные штампы. В их поведении прослеживалось некое рациональное начало. Во-первых, они не кидались на любой посторонний звук. Во-вторых, ломясь именно к нам, они стремились достичь какой-то цели, о которой ни я, ни Надя не имели представления. Эта их устремленность именно к нам не на шутку насторожила меня. Не знаю, что ими двигало, но что они действовали вразрез с нашими стандартными представлениями о зомби, я видел со всей очевидностью. Механическое, машинальное стремление к нам, пугало не на шутку. Вспоминался первый, второй и прочие 'Терминаторы'. Олег, вроде бы тоже еще живой, но почему-то его тело, не так привлекало бывших, а ныне покойных соседей, как мы.
  - Михалыч, они прям к вам лезут, будто у вас медом намазано, - тоже подметив эту странность, с каким-то недоумением, прокричал Олег.
  Его перевозбуждение вполне объяснялось обстоятельствами, в которых мы сейчас находились. Ни один человек только что застреливший близкую соседку, даже егерь, не мог добродушно рассуждать о странностях поведения зомби. Олег вскинул карабин, тщательно прицелился и выстрелил в толпу у наших ворот. Один из таджиков, не вовремя отделившийся от основной группы, оказавшийся ближе всех к Олегу, дернулся. Пуля из его груди вырвала небольшой кусок мяса, что-то вроде сгустка уже давно запекшейся крови, разорвала футболку. Таджик дернулся и, не оглядываясь на Олега, сместился от него подальше почти на самый край ворот. Если бы я не знал, что таджик уже несколько часов как умер, я бы подумал, что он что-то понимает. Олег громко выругался, видимо он целился в голову, но промахнулся. Он снова прицелился и выстрелил. Основную массовку от нас скрывали ворота и забор. Судя по тому, что Олег снова выругался, он опять промахнулся.
  - У тебя патронов много?! - поинтересовался я.
  - На этих жмуриков хватит! - зло отозвался Олег, после очередного промаха. - С такого расстояния сложно попасть по этим болванам, они все время вошкаются. И карабин плохо пристрелен, я его недавно купил! - как бы оправдываясь, продолжил он.
  - Олег, ты тогда отстреливай их, а нам надо обсудить как дальше быть! Забыл спросить, у тебя тоже ведь мобильный не работает?!
  - Не! - подтвердил Олег, перезаряжая карабин. - Все сдохло вместе со всеми! - мрачно пошутил он.
  Мы зашли в спальню. Чудесный летний день абсолютно не обращал внимания на человеческую трагедию, которая разворачивалась здесь, сейчас и, по-видимому, далее везде. Солнце весело светило в окна, легкий ветерок играя занавесками, приглашал на свежий воздух, а птицы, ненадолго замолкающие после каждого выстрела, беззаботно галдели в сочной листве лип и яблоневого сада. В этот момент я остро ощутил насколько мы не незаменимы на матушке-земле, что ей в принципе глубоко плевать на своих неблагодарных детей, которые так долго ее мучали, загаживали, а теперь вдруг превратились в безобидные для нее ходячие овощи. Она ласкала и играла с другими своими детьми, оставив человечеству прерогативу разбираться со своими проблемами самому. 'Наверное, когда все превратятся в зомби, она опять начнет нас любить', - невесело подумал я, прислушиваясь к расстроенным возгласам нашего соседа, который, похоже все мазал и мазал.
  - Юра, что нам делать? - жена смотрела на меня с надеждой и одновременно отчаянием. - Мы умрем, и превратимся в этих...? - Она неопределенно махнула в сторону улицы, откуда теперь слышалось только как мертвяки скребутся в ворота.
  - Все будет хорошо, родная, - успокоил я ее. - А почему выстрелы замолчали, не знаешь?
  - Не знаю, - растерянно ответила Надя на мой дурацкий вопрос.
  Я выглянул из двери. Мне не хотелось выходить на балкон и лишний раз дразнить мертвяков. Но так я не видел Олега. Мне пришлось выйти в коридор и из торцевого окна, которое как раз выходило на дома Виктора и Олега, посмотрел туда, откуда пять минут назад стрелял Олег. Его самого я не увидел. На дороге под забором лежал его карабин. Рядом по-прежнему лежало два мертвых мертвяка.
  'Какая все-таки тавтология', - подумалось мне. 'Строго говоря, их нельзя называть мертвыми, они пока двигаются, скорее, недомертвые, или, как сейчас модно говорить, альтернативная форма жизни'. Больше никого и ничего не было. Я открыл окно и позвал:
  - Олег, ты где? Что-то случилось?
  Никто мне не ответил. Сзади подошла Надя и посмотрела в окно из-за моего плеча.
  - А где Олег?
  - Не знаю. Вот видишь ружье валяется, а самого нет.
  - Может в дом пошел за дополнительными пулями?
  - Ага, ружье попросил зомби посторожить, а сам за патронами ушел. Нет, Надь, тут что-то произошло. Но что? Я зову, а он не отзывается.
  - Может его зомби схватили?
  - Надя, он стоял за высоким забором с карабином, жмурики быстро не двигаются, прыгать, насколько я успел заметить, не могут. Нет, здесь что-то другое произошло.
  - Может его изнутри схватили?
  - Один он ночевал. Я вчера видел, как он приехал. Мы парой слов перекинулись. Жена с детьми в Крым поехала отдыхать, а его с работы не отпустили.
  - Может зашли зомби откуда-нибудь?
  - Надь, ну откуда они могут зайти? Это мы на углу живем, и я калитку сделал, а больше калиток ни у кого нет. У Виктора и Олега только ворота. Перелезать мертвяки не умеют или не могут. Нет, здесь что-то другое. Надо к нему сходить.
  - Юра, ты с ума сошел?
  - Надя, ты собираешься здесь сколько сидеть? - я внимательно посмотрел ей в глаза.
  'Конечно, смелости у нее за последние десять минут не прибавилось. Она до безумия боится остаться одна, но так не может продолжаться вечно', - подумал я, и начал излагать Наде доводы в пользу моего выхода.
  - Давай смотреть правде в глаза - нас никто не будет спасать. 'Спасение утопающих - дело рук самих утопающих', - поставив этой сакраментальной фразой точку в нашем счастливом избавлении от зомби 'волшебником из голубого вертолета'. Когда-нибудь у нас закончится солярка, потом вода, потом еда, и я волей-неволей буду вынужден идти добывать все это. - Излагая свои доводы, я завел Надю обратно в спальню и усадил на незаправленную кровать. - Если смотреть вперед на несколько месяцев, то для зимовки необходимо много горючки для котла. Оставить отопление, например, всего в одной комнате и кухне невозможно, внутренние стены не все капитальные, это всё равно что отапливать улицу. Надо будет законсервировать второй этаж, перекрытия у нас железобетонные, тогда такая мера даст хорошую экономию. Как везти солярку, тоже вопрос. Вообще-то, если топить дровами, то на зиму хватит банных запасов нашего поселка, но ведь не все, наверное, обратились?
  На этом месте моих рассуждений Надя испуганно бросила взгляд за окно, но я не обратил на это внимания. Вообще-то, я тоже находился в состоянии аффекта, и мой словесный поток лился, не останавливаясь.
  - Конечно, сейчас многие дома пустуют, люди уехали на море, но кто-то, наверняка, остался. Вот мы же остались. Потому что запланировали на октябрь поездку во Флориду, где собираемся встретиться с детьми.
  Последним моим словам Надя так удивилась, что перестала испуганно смотреть в окно. Она с недоумением взглянула на меня. Естественно, Надя знала почему мы сейчас не поехали на море, ведь она же все с Флоридой и организовала. Недоумение на ее лице сменилось вопросительным выражением. Может моя адекватность и вызывала вопросы, но сильно удивляться этому в нашем положении было сложно.
  - Некоторые, как Виктор с семьей, постоянно живут здесь. А главное, как отбиваться от мертвяков? - внезапно перескочив с одной темы на другую, спросил я жену. - Если даже сейчас я доберусь до карабина Олега, то надо еще найти патроны у него в доме, а это проблемка не на пять минут, как ты понимаешь, а очень даже большая такая задачка...
  - Юра, милый, не торопись сейчас идти, ладно? - Надя совершенно пришла в себя и теперь уже попыталась успокоить меня. - Ведь ворота и забор крепкие, зомби сюда не пройдут? - Я утвердительно кивнул. - Значит мы можем немного посидеть и обдумать ситуацию.
  - Надя, мы, конечно, можем обдумывать ситуацию, но это ничего не изменит. Мы даже можем три месяца здесь сидеть и ничего не делать.
  - Вот, вот так и надо поступить, - оживляясь, согласилась Надя и в подтверждение этой мысли, как бы погрозила мне указательным пальцем, - посидим, подождем как дальше все пойдет. Зачем рисковать?
  - Может ты и права, но вот Олег, например, куда делся? Неужели ты не хочешь выяснить? Может ему требуется помощь?
  - Нет! - категорично воскликнула Надя, - Нужна была бы помощь, попросил бы. Не хочу выяснять, и тебе не позволю. - Она решительно встала и загородила собой дверь в коридор. - На улице творится черт знает что, люди превращаются в живых мертвецов, которые охотятся за живыми людьми, а ты хочешь туда выйти?
  Моя жена уже исполнилась уверенностью в собственной правоте и теперь митинговала, убеждая себя и меня. Очень хорошо зная ее, я молчал. Я сидел и прикидывал, как перебраться к Олегу на участок. Слушать все то, что Надя говорит, не имело никакого практического смысла, хотя иногда у нее проскакивали кое-какие светлые мысли, которые я машинально отмечал, обдумывая план десанта. Дав выговориться ей минут пятнадцать и все обдумав, я встал, поцеловал жену в щеку, отодвинул от двери и вышел в коридор.
  Пройдя до окна и выглянув, я еще раз убедился, что Олега нигде не видно. Надя догнала когда я уже шел к лестнице. Мы спустились на первый этаж в столовую. В это время года она казалась совершенно средиземноморской. Ветви винограда, увивающие фасад дома, обращенного в сад, отбрасывали зеленоватую тень в комнату через высокое, на всю ширину столовой, панорамное окно. Дубовый сервант, купленный за большие деньги, посверкивал гранями своих старинных стекол, за которыми тихо ждали разнообразные бутылки с водкой, виски, вином. Большой овальный стол в окружении восьми старинных стульев, увенчанный двумя массивными серебряными подсвечниками, как хозяин этого пространства гостеприимно встречал нас. Все казалось вечным, нерушимым. Сев на свой стул во главе стола, я ощутил уверенность, которая исходила от этих старинных, переживших не одно человеческое поколение, предметов. На самом деле, каждый раз, когда я садился за стол, я чувствовал нечто, дававшее мне силы для ежедневной борьбы, называемой жизнью. Правда, я никогда не придавал этому ощущению особого значения, относясь к нему как к приятной обыденности. Сейчас эта уверенность явилась спасительной, пресекшей в самом начале зарождающуюся панику. Надя тоже совершенно успокоилась, войдя в столовую, она деловито стала осматривать темные внутренности холодильника.
  - Юра, давай хотя бы поедим, - попросила Надя, поняв, что несмотря на ее категорический запрет, я собрался идти к дому Олега.
  - Поесть будем опосля, - произнес я какую-то несвязицу, примеряя на себя одну из ролей героя коммуниста стандартного советского фильма про войну или революцию, отложившихся в подсознании огромным пластом 'юрского периода', образы которого иногда всплывали в мозгу по делу и без, как теперь.
  Я действительно сейчас почувствовал себя неким, если не героем-одиночкой, то отважным сталкером точно. Если бы организм не отключился на пару часов от сильнейшего нервного перенапряжения, не знаю, что бы сейчас было с нами, но природа, умнейшим образом устроившая нас, каждый раз спасает, предоставляя возможность отдохнуть и переварить события, погружая в сон. Отдых и обстановка столовой дали мне не только возможность прийти в себя, но и логически, без паники, обдумать создавшееся положение. А положение наше было незавидным. Если бы, допустим, неизвестный вирус, выкосив людей, выжег бы им полностью мозги, то так выжить было бы несравненно легче, чем в нынешних условиях, когда враждебные, явно что-то соображающие зомби, целенаправленно охотятся за нами. Продовольствие, горючее надо добывать с серьезным риском для жизни, что значительно снижает шансы на выживание. Возможность кооперировать свои действия с другими выжившими тоже под вопросом, так как не все люди готовы делить ограниченные ресурсы с другими живыми, пусть редкими, но всё же конкурентами. Многие предпочтут скормить вас зомби, а запасы забрать себе, что не удивительно в такой обстановке. Отвратительно, низко, подло, но не удивительно.
  - Юра, может все-таки запустишь эту электрическую машину? Ведь продукты пропадут, жарко ведь.
  Надя вывела меня из состояния глубокой задумчивости. Сидя на кухне, я всё равно ничего путного не придумаю. Для этого просто не хватает фактологического материала. 'Надо действовать', - с этой мыслью я встал и пошел в бойлерную, которая находилась рядом с гаражом. Надо переключить кухонную плиту на газгольдер и на время запустить генератор.
  Солнце уже перевалилось далеко на юго-запад, наполняя желтеющими лучами сад и внутренности дома через настежь распахнутые окна и двери. Выйдя из дома, я спустился по двум ступенькам крыльца и пошел к воротам по выложенной песчаником дорожке, круто уходящей влево. Слева возле ворот, вплотную к забору, под одной крышей стоял гараж на две машины и бойлерная с хозблоком. Вход в бойлерную находился со стороны дома, торцом выходящим на нее. Из-за забора неприятно отчетливо слышались звуки возни. Захотелось взглянуть на зомби. Я подошел к забору и посмотрел в щель, из которой хорошо просматривалось пространство перед воротами. Несмотря на то, что мне удалось подойти максимально тихо, заглянув в щель я тут же в ужасе отпрянул: на меня смотрел багровый, без зрачка, глаз, чуть ниже беззвучно то раскрывалась, то закрывалась чёрная дыра рта, еще ниже, словно толстые черви, пытались протиснуться пальцы без ногтей. Я узнал дочь Виктора, и от этого ужаса меня сразу вырвало. Еще раз за день я убедился в плотоядной, неотвратимой целеустремленности зомби. Страх и уныние наполнили меня.
  Стрелой вбежав домой из бойлерной, я запер входную дверь на замок. Пошел в столовую, по пути лихорадочно закрывая все окна и двери на первом этаже. Наконец, открыв буфет, налил себе полный стакан водки и выпил, не закусывая. Сел на стул и с ужасом стал смотреть в окно, ожидая, что вот сейчас за ним появятся зомби, которые облепят его как пиявки, пытаясь с поистине нечеловеческой жаждой добраться до нас. Но зомби не появились, и меня стало отпускать. Водка помогла отогнать страх, а обстановка родного дома побороть уныние. Мысли, скакавшие от смерти до странного бессмертия, от неизвестно чем заслуженного наказания до незаслуженной награды, успокоились и вошли в рациональное русло. Как оказалось, на поход в бойлерную и последующие мысли над пустым стаканом я потратил не больше десяти минут. Надя суетилась на кухне, готовя еду. Она проигнорировала мой отказ от еды, справедливо посчитав, что любая работа сейчас важнее слов, и что война войной, а обед по расписанию. 'Все как обычно', - подумал я, - 'Надя жарит-парит, а я жду еду. Только пить больше нельзя, зомби не поймут', - я горько усмехнулся. 'Докатились, мать вашу за ногу. Зомби гуляют по улице. Уж чего-чего, а этого никто не мог предположить. И проблема ведь не нашего поселка. Черт с ними, с этими двумя алконавтами, пришедшими из деревни, допустим они схватили зомби-насморк, ночуя у нас под забором, но интернета нет, электричества нет, значит, в радиусе не менее пяти километров ничего этого нет. На мои звонки в Питере никто не отвечает, международная связь не работает, значит, произошло нечто масштабное, может не глобальное, но масштабное точно.
  - Юра, котлетку вчерашнюю будешь? - деловито поинтересовалась из кухни жена.
  - Буду, - автоматически ответил я.
  'Вот женщина, только стоит ей заняться своими делами, как она уже забыла про ужас и фантасмагорию, которая происходит вне стен ее дома. Нет, она конечно постоянно думает, как там у детей, но возможность занять себя, позволяет ей отвлечься от проблемы, которую сейчас невозможно разрешить. И она уже стоит на твердой почве текущих бытовых забот. В отличие от меня...'.
  Неся скворчащую сковородку в одной руке и тарелку с хлебом и вилками в другой, в столовую зашла жена. Ее лицо озаряла улыбка. Надя радовалась своей маленькой победе: она пожарила картошку и разогрела вчерашние котлеты. Ее настроение передалось и мне, я два раза похлопал в ладоши, а затем потер их в предвкушении вкусного ужина, время которого уже давно подоспело.
  - Не будем марать тарелки, - деловито произнесла она ставя сковородку на бамбуковую салфетку, - нечего воду и электричество лишний раз тратить.
  - Молодец, - одобрил я жену, - правильно делаешь. 'Экономика должна быть экономной', - процитировал я лозунг, который много раз слышал в детстве. - Может я руки не буду мыть?
  - Руки мыть обязательно, а марать посуду совсем не обязательно. Садись есть.
  Стрелки на часах показывали семь вечера. Белые ночи только закончились, поэтому я решил идти на разведку в дом Олега немедленно. Не рассчитывая, что задержусь там надолго, главной проблемой мне представлялось пересечение проезда между участками. В гараже, где я хранил инструменты и разнообразное оборудование, от отверток, до самоходной газонокосилки, я взял топор и строительный нож Fiskars. Рассчитывая на свое превосходство в скорости, я не стал надевать ничего, что лишало бы меня этого преимущества, ограничившись только телогрейкой, прокусить которую не смогла даже немецкая овчарка Виктора, один раз не узнавшая и кинувшаяся на меня с намерением разорвать. Телогрейка надежно защищала руки и туловище до поясницы, шея, бедра и ноги остались зоной возможного поражения, но ватных штанов у меня не было, да и ходить в таком облачении в июле месяце тяжеловато. Хотя, что значит 'тяжеловато' по сравнению со 'смертельно опасно'?
  Я прошел мимо ворот, за которыми заворочалась масса мертвых тел. Мое приближение притягивало зомби как магнит железо. Несмотря на жаркий вечер и телогрейку, по спине пробежали мурашки. Я ничего не мог с собой поделать, страх и какая-то гадливость от того, что живые мертвецы хотят тебя сожрать, липли вытягивая уверенность, приобретенную двадцать минут назад. Никогда мне не приходилось ощущать себя жертвой, и чувство это, надо сказать, оказалось премерзостным. Наверное насилуемые девушки и аннексируемые народы чувствуют себя подобным образом.
  Эксперимента ради, я отошел вглубь сада, и зомби сразу снизили свою активность. Пройдя еще метров десять от дома в сторону забора, отделяющего наш участок от участка единственного непосредственного соседа, я убедился, что мертвяки не пошли за мной, оставшись скрестись у ворот. В углу забора стоял большой трехкубовый бак для воды, из которого мы поливали растения в саду и огороде. Высотой чуть меньше моего роста, который в лучшие времена составлял метр семьдесят пять, бак примерно на метр не дотягивал до края забора. Аккуратно забравшись на него, я осторожно выглянул на улицу. Там ничего не изменилось со времени исчезновения Олега. Валялись два абсолютно мертвых трупа, над которыми роились мухи. Рядом лежал карабин. Осмотревшись, я понял, что надо вернуться за стремянкой в гараж. При моем приближении к воротам, повторилась история с активизацией мертвяков, не оставившая сомнений, что они на небольшом расстоянии чувствуют живого человека. Но был еще вопрос, почему они не разбредаются, когда перестают чувствовать меня. Взяв стремянку и веревку, я вернулся на исходную позицию.
  
   II.
  Спустившись вниз по стремянке, я перенес ее к забору Олега и подошел к карабину. Не знаю, увидели меня зомби или почуяли, но они тут же, как по команде, пока я подбирал с земли оружие, повернулись и пошли на меня. Сказать, что я испугался - ничего не сказать, меня обуял ужас и паника, как первый раз возле калитки. Подскочив к стремянке, я достал из кармана телогрейки веревку, закинул карабин по диагонали через голову на плечо и быстро вскарабкался наверх. Там я привязал один конец веревки к стремянке, а другой к своему запястью. Двухметровая стремянка позволяла мне, не высоко подпрыгнув, легко забраться на забор Олега. Повиснув на заборе, я увидел передвижные строительные леса, придвинутые вплотную к нему. Видимо, Олег что-то ремонтировал. С этих лесов он и вел огонь по зомби, на настиле валялось больше десятка гильз. Я перебросил правую ногу через забор, затем весь перевалился на настил. Немедленно вскочив на ноги, я начал выбирать веревку, чтобы поднять стремянку, но секунд через пять, когда я уже поднял ее наполовину, вдруг почувствовал рывок, стремянка упала, и веревка натянулась, впиваясь мне в запястье мертвой хваткой. Мне не надо было смотреть за забор, чтобы понять, что зомби каким-то образом задержали стремянку. С силой потянув вверх, я не смог вырвать ее, напротив, веревка стала уходить вниз, как будто ее вел умелый рыбак, которому удалось подсечь крупную рыбу. Меня поймали. Меня тащили. Можно было бы сказать, что я находился в недоумении, как могут классические безмозглые зомби, те стереотипные из кино, какими мы их представляли, поймать человека. Но слово 'недоумение' здесь также неуместно, как если бы я сказал, что меня это развеселило. Меня тащили с силой бульдозера. Я было уперся в забор, прижав руку к телу, но через секунду мышцы не выдержали, рука распрямилась, и мне пришлось встать, чтобы ее не сломали. Внизу, действительно словно рыбаки, зомби, схватившись за стремянку, тащили ее от забора. Невольно я взглянул в багровые глаза зомби. Все до одного смотрели на меня с жадностью и предчувствием скорой добычи. От этого зрелища я на секунду потерял самообладание и тут же выронил нож, который достал, чтобы отрезать веревку, перетянувшую мое запястье так, что кисть опухла, побагровела и уже ничего не чувствовала. С издевательским стуком нож упал на дорогу буквально под ноги того, кто еще вчера назывался Виктором. Из его распоротого живота болтались длинные ошметки кишков, которые, наверное, он себе вырвал сам, наступая на них. В других обстоятельствах меня бы опять вырвало, но сейчас мне было не до того, вытащив из-за пазухи топор, я стал рубить веревку. Два раза я промахнулся, третий чуть не рубанул себе по руке и только в четвертый раз попал по проклятой веревке. От внезапного освобождения я не удержался на ногах и упал с лесов на землю. Упал навзничь и тут же потерял сознание.
  Не знаю, сколько я пролежал в отключке, возможно несколько минут. Очнувшись, я увидел идущего на меня Олега. Его красные без зрачков глаза смотрели со ставшей для меня уже привычной плотоядной жадностью. От неожиданности подскочив чуть ли не на метр, я с размаху рубанул его по голове топором, который, как оказалось, не выпустил из рук даже после падения. В этот момент промелькнула мысль, что я стал настоящим викингом, который может умереть только с оружием в руках. Еще вчера я был обыкновенным человеком, который за всю жизнь не убил и мыши, а теперь на моем счету первый зомби. Конечно, это не живой человек, но всё же чей-то бывший муж, отец, егерь наконец. Оглядевшись и прислушавшись, я понял, что по эту сторону забора больше нет живых мертвецов. По ту сторону скреблись с каким-то остервенением, как мне показалось, а здесь все было тихо и спокойно. Олег, вернее то, во что он превратился, бездвижно лежало с топором в голове. Осмотрев труп, я не обнаружил на нем никаких видимых физических повреждений, значит он обратился без постороннего вмешательства, иными словами зомби его не кусали. Не найдя объяснения сейчас, я подумал, что возможно отыщу его внутри дома. Решив, что испытывать судьбу вторично очень рискованно и лучше встречать зомби на средней дистанции, а для этого гораздо надежнее огнестрельное оружие, я снял с плеча карабин, даже не попытавшись вытащить топор, застрявший в черепе бывшего егеря. Несколько минут у меня ушло на то, чтобы разобраться как работает затвор, как заряжается магазин, и как снимать карабин с предохранителя. Давно забытые школьные уроки военной подготовки с их бесконечными сборами и разборами АКМ пришлись сейчас как нельзя кстати. Выставив карабин вперед, я направился к дому Олега.
  Его убогая лачуга вносила диссонанс в общий строй домов поселка. Небольшой, общей площадью метров триста квадратных, дом возвышался на целых три этажа. 'Курятник', как мы его называли, в основании имел примерно десять на десять метров. Ни о каком нормальном жилье здесь не могло быть и речи. Егерево 'логовище', естественно, не имело бассейна, зимнего сада и всех минимальных удобств, присущих обычному дому уважающего себя российского регионального чиновника средней руки. Быстро пройдя плохо ухоженный газон, я оказался у боковой двери. Когда-то пару раз мне приходилось заходить к Олегу в дом по его настоятельному приглашению, поэтому я представлял себе планировку первого этажа и подвала. Мне нужна была оружейная комната, в которой он хранил оружие. Комната находилась в подвале. Входная дверь оказалась открытой. Я прошел по короткому коридору и уперся в небольшую дверь, ведущую вниз. Света, конечно, не было, поэтому мне пришлось пройти в прихожую, чтобы найти фонарик. Несмотря на достаточно высокий статус нашего поселка, отключение электроэнергии или газа не являлось для нас чем-то из ряда вон выходящим, поэтому на такой случай каждый хозяин всегда имел пару дежурных фонариков в прихожей. На подоконнике стоял один такой. Слава богу, он работал. Осторожно приоткрыв дверь, я посветил вниз по лестнице. На третьей ступени валялся близнец моего фонарика с разбитым стеклом. Я приспустился на пару ступенек и бросил его вниз. Звук упавшего фонарика, отразившись от деревянных стен, увяз в темных недрах подвала, оставив после себя звенящую тишину. Уже по опыту я знал, что если бы там находились зомби, то они должны были уже выйти, реагируя на мое присутствие. Но никаких живых мертвецов внизу не появилось. Несмотря на это, лезть вниз совершенно не хотелось, но там находилось теперь жизненно необходимое оружие и боеприпасы к нему. Стараясь не шуметь, прижав левой рукой фонарик к цевью так, чтобы луч хорошо освещал зону поражения, я начал спускаться.
  Все оказалось лучше, чем я себе представлял. В подвале никого не было. Подвал, разделенный посередине несущей стеной, представлял из себя две равные по площади комнаты. В одной находилось оружие, снасти, приспособы для рыбалки и охоты, а в другой различная амуниция, палатки, резиновая лодка, закопченные котелки и еще черт знает что. В этой же комнате стоял старый диван на ножках. Под продавленным матрацем, когда я посветил в его сторону, радостно заблестели две пустые бутылки из под водки. Тут только я понял, что в комнате сильно воняет перегаром. Лишенный вентиляции, с закрытой входной дверью, подвал представлял из себя настоящую газовую камеру. Теперь я стал понимать, почему Олег не обратился сразу, а только через некоторое время после выхода из своего убежища.
  'Странно, что он не задохнулся здесь. Он же еще улыбался нам, когда стрелял по этим тварям. Интересно, чувствовал ли он изменения, которые происходили с ним, или списывал все на жестокое похмелье и ночь в душегубке? Значит зараза передается по воздуху? Тогда почему мы с Надей не обратились? Да и Виктор с семьей, видимо, обратился только после того, как их покусали таджики. Это обстоятельство дает надежду на меньшие масштабы катастрофы, чем мне представлялось ранее. Можно пройтись по поселку, может найду живых людей'.
  С этой мыслью я прошел в оружейную комнату, где взял помповое ружье, все патроны к нему и оставшиеся патроны к карабину. Сложив все в рюкзак, поднялся наверх. В доме стояли сумерки. Я выглянул в окно, проверить нет ли мертвяков. Луна то показывалась из-за облаков, то снова пряталась. Никакого движения на участке не было. Кухонные часы показывали полдвенадцатого. Мой Patek Philippe показывал половину первого. 'Вот все у него через жопу. Часы не ходят, вентиляции нет, иммунитета к зомби-вирусу тоже нет'. Настроение у меня испортилось, когда я подумал, каким образом мне возвращаться домой. Стремянка в руках зомби. Даже перебравшись через забор здесь, непонятно как перелезть через свой же забор, ставший теперь совсем не благословенным. 'Черт, наверное это и называется диалектикой', - невесело подумалось мне.
  Я вышел из дома. Задумчиво осмотрев двор, навес для машины, грубо срубленную баню, я остановил взгляд на Олеговом Митсубиси паджеро. 'Чего я туплю-то? Найду сейчас ключи от машины, протараню забор, здесь мне уже ничего не пригодится, пусть мертвяки гуляют, остановлюсь рядом с воротами, с крыши машины перелезу через забор. Неплохо, Юра, неплохо', - одобрил я себя. 'Осталось дело за малым - найти ключ'.
  Как ни удивительно, но ключ нашелся также быстро, как и фонарик. Он висел вместе с другими ключами в прихожей, справа от входной двери. 'Какая архаика, много замков, много ключей, действительно зачем егерю умный дом? Хорошо, что по пьяни не бросил ключ где-нибудь'.
  Машина завелась сразу. Оставив ее на всякий случай с открытой водительской дверью, я пошел посмотреть как проехать по участку и найти место для тарана. На мое счастье забор Олег сделал не на ленточном фундаменте, а бюджетненько так забетонировал отдельные столбы, что упрощало мою задачу на порядок. Через щель я попытался посмотреть наружу, но тут же с испугом отпрянул: на меня, беззвучно разевая рот, смотрел мертвый Виктор. 'Одолели уже своим навязчивым вниманием, блин. Сейчас я вам устрою джаз Афоньки голодного', - злорадно пообещал я и пошел к машине.
  Не сказать, чтобы я привык к зомби за этот день, но эффект новизны определенно ушел. Я, наверное, стал привыкать к ходячим трупам. Конечно, это пока не превратилось в обыденность, но чувство страха чуть-чуть притупилось.
  Паджерик с трудом выбил пролет. Две железные поперечные трубы, соединяющие снизу и сверху соседние столбы, на которых держались доски, нехотя лопнули в местах сварки. Верхняя труба разбила лобовое стекло и сильно помяла передние стойки. Резко затормозив, я остановил машину посередине проезда. Битые стекла засыпали машину. Я поднял голову и посмотрел по сторонам. В результате своего прорыва мне не удалось задавить не одного зомби, как я рассчитывал. Эти мерзкие твари вовремя ушли из под удара в стороны. Я еще больше укрепился во мнении, что они не такие безмозглые, как нам представляли различные кино-жутики. Осмотревшись и оценив свое положение, я нашел его удовлетворительным. Зомби, как бы выжидая, стояли метрах в десяти по обе стороны от машины, что давало время для завершения задуманного маневра. Я газанул и, резко повернув руль влево, вплотную подъехал к своему забору правой стороной. Только тогда, когда тщетно пробуя открыть заклинившую водительскую дверь, я понял, насколько может быть губительна простая невнимательность, как дорого может обойтись наша мелкая, казалось бы, глупость. Я дергал дверь, пытался выбить ее плечом, клял себя, но ничего не мог сделать: дверь намертво заклинило. Зомби одновременно пошли на меня, разевая черные рты и протягивая мертвые руки. Мне не оставалось ничего, кроме как давить их. Нажав на газ, я буквально кинул машину на опостылевшего уже Виктора. Удар и хруст костей известили меня об успокоении моего дорогого соседа. Дальше под колеса попали чуть поотставшая невестка и два ее сына трех и пяти лет. Переключив передачу на задний ход, я рванул назад, задавив парочку таджиков и старшего сына Виктора. Подрулив к своему забору, я заглушил мотор и, перебравшись на заднее сиденье, открыл левую пассажирскую дверь. Ступив ногой на землю, я скорее услышал, чем увидел в наступившей, слабо подсвеченной луной, темноте двигавшихся на меня младшего сына Виктора и самого младшего его внука Володеньку, которому было около восьми месяцев, насколько я помнил. Карабин, как нарочно, зацепился за что-то. Пока я выдергивал его, стали различимы два силуэта приближающихся мертвяков. Один большой, а второй чуть выше колена. В который раз за эти сутки холод ужаса пробежал у меня по спине, несмотря на телогрейку, которая уже буквально промокла от пота: я понял, что Володенька не только не умел ходить, а даже стоять еще толком не мог, но именно он сейчас шел ко мне с неотвратимостью механизма, целясь на мои незащищенные ноги. Выдернув наконец карабин, я вскинул его к плечу и выстрелил три раза в голову взрослого, до которого оставалось метра четыре. Он упал с каким-то шлепком на землю и перестал двигаться. Маленький шел на меня не останавливаясь. Он уже приблизился настолько, что стало видно его лицо, измазанное черным. Внутренний запрет, не дававший мне нажать на курок, исчез, и я выстрелил.
  Я скинул мокрую телогрейку, она только мешала двигаться, взял рюкзак с боеприпасами, забрался на крышу автомобиля, и перелез через забор. Обернувшись назад, я окинул быстрым взглядом покидаемое поле боя. Небо уже начало светлеть, да и луна, наконец, стряхнув с себя облака, будто с удивлением смотрела на место боя. На дороге вперемежку со сломанными досками валились трупы. Искореженное тело Виктора, как сломанная заводная кукла, повторяло какое-то движение, окончательно опровергая любой здравый смысл. Остальные зомби лежали неподвижно. Уже собираясь спрыгнуть вниз, я вдруг увидел двух мертвяков, спокойно стоящих метрах в двадцати от машины, и спокойно, как мне показалось, рассматривающих меня. Они беззвучно открывали свои черные рты, и это выглядело так, как будто они зевают. И меня опять прошиб холодный пот, когда я понял, что у них, похоже, действительно остался интеллект, и что они могут попробовать добраться до нас каким-нибудь способом отличным от бесполезного царапанья ворот.
  
   III.
  После моего возвращения Надиному счастью не было предела. Она уже раза три как меня похоронила, столько же сама померла со страху и воскресла.
  - Не пущу, никуда больше не пущу! - кричала она и махала руками.
  - Наденька, но смотри, я же принес оружие, теперь мы сможем убивать этих зомби, будь они неладны, - и в доказательство я показывал ей карабин и помповое ружье.
  - Вот сиди себе на заборе и стреляй в них, а на улицу не ногой.
  Это мне напомнило разговоры с сыном, когда ему стукнуло пятнадцать, и он повадился допоздна шляться на улице, пока не получил две двойки в четверти, и нам пришлось его буквально запереть дома, чтобы он опять начал учиться.
  Я прекрасно знал свою жену: через полчаса она остынет, и я смогу нормально с ней разговаривать. Тем более прошедший день и половина сумасшедшей ночи не располагали к спокойному восприятию действительности.
  - Ты меня кормить будешь?! - чуть прикрикнул я на нее.
  Надя сразу умолкла и убежала на кухню, где начала суетиться, собирая на стол. Мы молча поели в еще ночных сумерках. Собаки, видимо обессилев, уже давно перестали лаять и скулить. Пели птицы, стрекотали сверчки. Обитатели естественной среды явно чувствовали себя гораздо лучше нас и, видимо, значительно лучше зомби.
  Неожиданно в дверь постучали. Я с сожалением посмотрел на карабин, который стоял в прихожей. Помповое ружье и патроны я оставил в спальне. Надя вышла из кухни и застыла с испуганным выражением лица. Поднявшись, я тихо пошел к карабину. Ручка двери стала опускаться. 'Не успею! Какой же я дурак, дверь не запер', - мысленно ругая себя, я рванулся в прихожую. Дверь стала медленно открываться. Сзади закричала Надя. Я инстинктивно обернулся на ее крик и налетел на застывшего человека, который оказался довольно дальним соседом по поселку. Он испуганно смотрел на Надю, а мы с женой на него. Он медленно поднял руки вверх. В правой руке он держал травматический пистолет с четырьмя стволами. Я усмехнулся, увидев такое смешное оружие. Мужчина, поняв мою усмешку, улыбнулся в ответ, пожал плечами и произнес:
  - Другого всё равно нет. Понятно, что против ходячих это ерунда, но так спокойнее. Хотя бы можно глаза выбить.
  Прозвучало это забавно.
  - Да ладно, у меня и этого не было, - примирительно ответил я.
  Повисла неловкая пауза, которую нарушила Надя.
  - Вы не с нашей улицы, правильно?
  - С соседней, - кивнул мужчина.
  - Я, кажется, вас видела недавно на озере, вы на водном мотоцикле с детьми катались.
  - Верно, люблю я детишек своих покатать.
  - Как вы сейчас к нам прорвались? - повернул я тему в конструктивное русло.
  - Да, - подобравшись, произнес гость, - мы с женой и детьми услышали еще днем выстрелы, но совершенно не знали, где это, зато мы поняли, что не одни здесь. И вот ночью раздался грохот, как оказалось сломанного забора, рев двигателя машины, выстрелы, и на этот раз я совершенно точно определил место. Посовещались с женой, сел в машину и доехал до пролома. Не скажу, что это было приятно. Не страшно, ведь все ходячие заперты на своих участках, но жутко, конечно. А до вас доехал, а тут такое...
  - Это понятно. - Меня начала напрягать его медлительность. - Вы, я так понимаю, здесь не для того, чтобы рассказывать, как вам было страшно, а для другого. А, кстати, возле машины или наших ворот зомби не было?
  - Нет. Только трупы валяются и все. Сколько я не считал...
  - Итак, с чем вы к нам пришли? - грубо прервав его рассусоливание, спросил я.
  Меня встревожило его сообщение об отсутствии как минимум двух зомби, но спрашивать его об этом я посчитал пустой тратой времени. Надо все самому выяснять, да и пугать его лишний раз не хотелось. Провожу до машины, подстрахую, а потом предупрежу.
  - Там ходячие валяются мертвые, машина разбитая стоит..., - снова заладил он.
  - Вас как зовут? - Он смотрел на меня и хотел еще что-то сказать, указывая пальцем в сторону ворот, но мне было глубоко плевать на его желание. - Какое ваше имя? - Терпеливо повторил я.
  - А, - поняв, о чем его спрашивают, встрепенулся он. - Олег. Я ваш сосед через четыре дома. Пришел узнать, как вы тут, ну и вообще как все...
  - Что-то много Олегов на сегодня. Тебе не кажется, дорогая? - почти с издевкой сказал я.
  Надя промолчала. Мне действительно стало как-то неприятно оттого, что парня звали Олег. Это всё равно как повторный приступ тошноты, когда ты с грехом пополам пережил один, как тебя настигает второй, причем уже в совершенно неудобном месте. Тем более я помнил дом этого Олега. Не впечатляющий такой, прямо сказать.
  - Ладно, присаживайся, Олег, - я показал ему на стул.
  - Спасибо, - он сел на ближайший. - Да, вы же выехали с участка Олега, - понимающе покивал он. - Я знал его. Мы ездили с детьми к нему в заповедник. Он бесплатно там проводил экскурсии для детей.
  Я со скучающим видом слушал его. Олег заметил это и вернулся к первоначальной теме разговора.
  - Знаете, у меня три ребенка.
  Я тяжело вздохнул. Мне на самом деле стало надоедать его занудство.
  - Старший в детстве переболел полиомиелитом, мы отказались прививаться, и вот..., - он развел руками, - он теперь не ходит. Он не ходит и постоянно сидит в интернете. Даже сейчас он в нем сидит.
  Тут я заинтересовался. Да не просто заинтересовался, а во мне проснулась, умершая было надежда на то, что раз интернет работает, значит, зомби-апокалипсис не глобален, а это, в свою очередь, означает, что дети наши живы и здоровы. Надежда определила цель, пока еще не полностью осознанную, но все-таки цель. Мы можем связаться с детьми, а затем попытаться как-то перебраться в Штаты. Как перебраться, на чем, это уже дело десятое по сравнению с вновь обретенным смыслом жизни.
  - Ваш сын сидит в интернете? - переспросил я, боясь сейчас больше всего на свете получить отрицательный ответ.
  - Да. У него спутниковая связь, мы купили ему на День рождения такую, знаете, тарелку спутниковую, через которую он выходит в интернет...
  - Подождите, Олег, не частите, - прервал я его. - В интернете есть люди?
  - Да.
  - Зомби-эпидемия не глобальна?
  - Нет.
  - Что 'нет'? - нетерпеливо продолжал я выпытывать этого, мягко говоря, занятного человека.
  - Нет, глобальна. - Он спутался, замолчал. Немного помедлив, подбирая слова, продолжил, - Зомби-эпидемия, как вы говорите, распространена на всем земном шаре, но только в России она поразила практически девяносто шесть процентов населения. Так, во всяком случае, утверждают американские сайты. Сын говорит, что был то ли эксперимент, то ли намеренная атака... Вы помните, года три назад случился скандал со сбором биологического материала населения России? Что-то связанное с генетикой?
  - Да что-то такое звучало, но потом затихло.
  - Так вот, - продолжил Олег, - похоже, американцы сделали биологическое оружие, которое должно было перепрограммировать сознание наших людей, условно говоря, с 'минуса' на 'плюс'. Инверсия должна была случиться у всех людей, активно смотрящих российское телевидение. Дальше, как пишут американские источники, инверсированный народ должен был просто взять и переучредить новое государство на принципах демократии и социальной справедливости.
  - Подверженных госпропаганде что ли хотели перепрограммировать и переворот устроить? - недоверчиво спросил я.
  - Ну, если грубо, то да, - ответил Олег.
  От этого бреда у меня голова пошла кругом. Я уже хотел вытолкать его взашей из дома, но вспомнил, что окружающая действительность превосходит своим диким безумием, даже этот абсурд.
  - Но, как говорится, что-то пошло не так, и вместо инверсии мы получили зомби-апокалипсис, - закончил Олег краткое изложение величайшей биологической катастрофы в истории человечества.
  - То есть зомби-ящик настолько наших людей оболванил, что они превратились в настоящих зомби?
  - Да, да, - почему-то радостно закивал он.
  - А в других странах почему люди превратились в зомби, ведь хотели только нас облагодетельствовать, или в зомби превратились только те, кто смотрел RT?
  - Это что 'эр тэ'? - озадаченно спросил Олег. - Видите ли, мы почти не смотрим..., не смотрели телевизор, - поправился он, - поэтому я не знаю, что вы имеете в виду.
  - Ну, это Раша тудей, - раздраженно ответил я. Мы тоже телевизор не смотрели, но в топе новостей Яндекса всегда была ссылка на RT. Интернет-то вы пользовали?
  - Да, но не русские поисковики и не русские сайты. Мне для работы они, знаете ли, мало пригодны. Так вот, - он сделал небольшую паузу, а затем продолжил, - могу только сказать, что, во-первых, как я понимаю, генетики ошиблись и оружия селективного применения или чего они там изобретали, не получилось, а, во-вторых, на Западе, да и на Востоке телепропаганда тоже мощная, но, как оказалось впоследствии, не такая лютая, как у нас, поэтому там число обратившихся в зомби оказалось процентов восемьдесят плюс-минус в зависимости от страны и континента. Понятно, что меньше всего зомби в Африке.
  - 'И последние станут первыми', - процитировал я из Библии.
  - Отличная мысль, - Олег почти восхищенно посмотрел на меня.
  - Н-да, - протянул я про себя, а вслух сказал, - И что есть какая-то вакцина, антидот?
  - Как пишут западники, наших-то, понятно, почти никого не осталось, нет никакого противоядия. Обращение окончательно и бесповоротно, это же, собственно, смерть, а инфицирование происходит через воздух и через кровь при укусе, как мы уже сами поняли. Хотя знаете, мы не всему верим, что пишут в интернете, поэтому что же произошло на самом деле мы вряд ли узнаем. Науки-то теперь нет, - он развел руками.
  - По воздуху - это бинарный механизм, плюсуем тв пропаганду, а кровь, собственно... В общем тут все понятно. Ну, это если верить интренетам - подытожил я, не обращая внимания на последнюю фразу Олега.
  - Или не смерть, - начал рассуждать Олег. - Дело в том, что в США хотят признать их новой формой жизни, - Олег посмотрел на нас по очереди наблюдая за реакцией. - Наделить правами.
  - Что, что? - я не поверил своим ушам. - Это типа, борьба за угнетенных, BLM?
  - Где-то, да! Понимаете, - Олег с энтузиазмом поерзал на стуле, - они хотят их исследовать, а дальше перевести в статус граждан с правом голоса. Американцы подозревают, что у них есть интеллект и они их рассматривают, как больных..., - он пощелкал пальцами, подыскивая аналогию, - больных ВИЧ. Как такую альтернативную форму жизни что ли. Может они и правы..., - задумчиво протянул Олег.
  - Вот это бред, - меня даже в пот бросило, и стало потряхивать - ты понимаешь, что несешь? Ты же сам с пистолетом пришел. Ты же из него стрелять хотел, а? Мертвецов на дороге видел, думаешь они за мной ходили, чтобы в гости на чай пригласить? Ладно американцы, они там совсем со своей толерантностью с ума сошли, но ты-то взрослый мужик, а херню несешь! Мертвецов, которые жрут живых людей делать равными этим живым нормальным людям! Воистину, если Господь хочет наказать, то отнимает разум.
  У меня в голове не укладывалось как такое может быть. Но с другой стороны, они же вот на самом деле ходят по улицам, правда не соблюдают правил дорожного движения.
  Помолчали. Я немного поостыл, успокоился.
  - Значит, это все-таки не совсем такой вирус, как в жутиках показывали? А как они его в воздухе распространили?
  - Не знаю, да и какая теперь разница?
  - В общем теперь правда без разницы. Н-да, действительно зомби-апокалипсис. - Я постучал пальцами по столу и посмотрел на Надю. - А тебе дети что говорили? Не смотри телевизор ни до, ни после обеда. - Надя присела на краешек стула и качала головой.
  - Ладно, что теперь делать будем? - Я перевел взгляд на Олега и сам ответил, - Надо пробираться в Америку к детям. Пока не знаю как, там посмотрим.
  У меня даже на секунду не возникло мысли, что наши дети могли превратиться в зомби.
  - А нас с собой возьмете? - спросил Олег. Он немного помялся, а затем продолжил, - людей там все-таки больше осталось, тут-то совсем никого. Я не воин, не добытчик, просто архитектор, умрем мы здесь. - Олег посмотрел на Надю.
  На нее и смотреть не надо было, она и так добрая душа уже хотела сама предложить идти с нами.
  - Конечно, давайте с нами, - подтвердила она мою догадку. - Юра, ты же не против, правда?
  Я был против. Подросток-инвалид, два маленьких ребенка, да еще архитектор с такой же наверняка женой-курицей, что может быть обременительней? В крайнем случае можно будет их бросить, если совсем невмоготу станет. Вслух я сказал:
  - В принципе, я не возражаю, но обещай мне, Олег, что никаких соплей с твоей стороны не будет, и ты будешь подчиняться мне беспрекословно, и твоя семья будет соблюдать жесткую дисциплину.
  - Обещаю, - Олег торжественно приложил правую руку к сердцу.
  При этом он был совершенно серьезен. - Тьфу ты, - подумал я с досадой, - вот подкинул же черт дурака. Господи, если ты есть, помоги нам, - взмолился я.
  - Очень хорошо. Олег, теперь возвращайся к семье. У вас на сборы двадцать четыре часа. Завтра на двух машинах выдвигаемся в Питер. Там мы разделимся, чтобы съездить по своим квартирам, надо будет отдохнуть и собрать все необходимое для путешествия. Дальше встречаемся на Крестовском в яхт-клубе. По времени сориентируемся уже, когда въедем в город. Все понятно?
  - Что брать с собой? Как будем держать связь?
  - С собой берите питьевую воду, продукты, лучше то, что долго не портится, бензин, если есть, оружие. Что ты еще спрашивал? А, как мы будем связываться друг с другом.
  Этот вопрос оказался как нельзя кстати. Я вспомнил, что видел в подвале егеря рации и хотел забрать, но потом увлекся поисками оружия так, что совершенно забыл о них.
  - Надо сходить в дом к Олегу, у него есть две маленькие рации. Думаю, их радиус действия в Питере нас мало устроит, но это гораздо лучше, чем ничего. Во всяком случае, здесь и по дороге мы будем иметь возможность общаться без проблем.
  Я замолчал и с интересом стал наблюдать за реакцией нашего архитектора. Он постоял немного, посмотрел для чего-то по сторонам, а затем сказал:
  - Наверное, надо сходить за ними... мне?
  Его готовность меня порадовала, значит, человек он, даже если и трусливый, то показывать это, а тем более начинать выторговывать себе безопасность, он не станет.
  - Добре, - почему-то по-украински ответил я. - Пошли. Только пукалку свою оставь здесь, подержи карабин, а я тебе помповое ружье сейчас со второго этажа принесу.
  Я пошел наверх. Восходящее солнце тихо запустило свои лучи в нашу спальню и ласково гладило стены, незаправленную постель. Я вышел на балкон и посмотрел на дом Виктора, дорожки на его участке. Никого не было. Выйдя в коридор, взглянул в окно на участок Олега и пролом в заборе. Там тоже никого не было. Какое-то смутное чувство тревоги сидело в груди холодной жабой. У меня из головы не выходили те два зомби, как будто следящих за мной, которых теперь нигде не было. Я начал про себя рассуждать: 'если бы они стояли за нашим забором, тот Олег их непременно увидел бы, значит, их там нет. Значит они ушли. Но каким образом они могли уйти от живых людей, если весь смысл их глупого существования, как я понимаю, состоит в поиске живой плоти? Коров у нас нет, собаки за заборами молчат, тоже ведь не дуры, чуют, что нежить ходит. Короче говоря, загадка с этими зомби, неприятная такая неразгаданная загадка получается'.
  Мы перелезли через забор. В проезде действительно зомби не было и, насколько просматривался участок Олега, там тоже.
  - Держи ружье наготове, - шепотом предупредил я Олега.
  Где-то хрустнули камешки, как будто кто-то сделал шаг. Я огляделся. Вокруг никакого движения не наблюдалось, и опять наступила пугливая тишина, наполняемая жужжанием насекомых, слабым шелестом листьев. Все дышало летом и не обращало на двух напряженных людей никакого внимания.
  - Может собака за забором? - тоже шепотом предположил Олег.
  Объяснять Олегу, что два загадочных зомби, с явными остатками интеллекта могут находиться где-нибудь здесь поблизости, я не стал. Тем более из открытого окна коридора за нами следила Надя, которая в случае чего должна нас предупредить.
  - Пошли, - скомандовал я и вошел в пролом.
  Слева из-за забора на меня, достаточно быстро для зомби, кинулись те, с кем я так не хотел встречаться.
  Я услышал уже ставший привычным истошный крик Нади и выстрел. Первого зомби отбросило, и он упал на спину, заёрзав на спине, как жук, который не может перевернуться. От неожиданности я на секунду остолбенел. Этого оказалось достаточно для второго зомби, который набросился на меня и повалил на землю. Его жуткие глаза, казалось, смотрели мне прямо в мозг. Зубы клацали прямо перед моим носом, я с трудом сдерживал его. Вдруг голова его дернулась, мертвый взгляд застыл, а тело обмякло. Олег резко сдернул с меня труп и вытер охотничий нож, который я ему дал перед выходом, о спину теперь уже окончательно мертвого зомби.
  - Спасибо, дружище, - я с благодарностью протянул ему руку.
  - Не за что, - скромно ответил он.
  - Моя жизнь, по-твоему, это ничто? - Я засмеялся.
  Он посмотрел на меня и тоже начал смеяться. Олег смеялся все сильнее и громче. Поняв, что у него истерика от пережитого нервного напряжения, я дал ему сильный подзатыльник, после чего он замолчал. Когда он пришел в себя, я извинился.
  Подстреленный зомби с перебитыми позвоночником каким-то образом перевернулся своею верхней частью, и, подтягиваясь на руках, теперь полз ко мне, оставляя голыми пятками две глубокие борозды в траве.
  - Этот мой, - произнес я.
  Я быстро вскочил на ноги и, почти не прицеливаясь, выпустил пулю ему в лоб. Зомби, как подбитый фашистский 'Тигр', почти дошедший до нашего окопа, в метре от меня ничком уткнулся в траву.
  - Теперь пойдем за рацией, - сказал я Олегу и еще раз внимательно огляделся по сторонам.
  Надя смотрела из окна. Когда я взглянул на нее, в ответ она коротко махнула рукой. 'Все будет хорошо', - повелительно, как бы гипнотизируя реальность, подумал я.
  
   IV.
  Жена Олега оказалась красивой брюнеткой, как мне показалось, около тридцати лет. Их старший сын походил на папу, а средняя и младшая дочери воссоздавали в миниатюре свою маму, что лично мне вполне нравилось. Пошловатый БМВ Х5 вместил все их семейство вместе с пожитками, которые они определили себе взять. Мы с Надей поехали на ее красном Рендж Ровере. Подъехав к шлагбауму, отделяющему поселок от внешнего мира, в домике охраны мы увидели зомби в униформе, который при нашем появлении начал кидаться на большое во всю стену панорамное окно. Он не мог открыть дверь и выйти наружу. Охранник тщетно пытался укусить нас, елозя черными губами и скрипя по стеклу зубами, что выглядело одновременно жалко и отвратительно, напоминая гигантскую пиявку. 'Может они не такие уж и сообразительные', - подумал я. 'А те двое только странное исключение из правил?'.
  За закрытым шлагбаумом, устроенным таким образом, что через него не могли пройти и люди, стояла толпа зомби из соседнего поселка и деревни. При нашем появлении волна, как мне показалось, радостного оживления прокатилась по ней. Машина Олега, ехавшая впереди, резко затормозила.
  - Что случилось? - спросил я, тоже резко затормозив.
  - Я на таран не пойду, от машины ничего не останется. Надо шлагбаум поднять.
  - Как ты себе это представляешь?
  - Надо подумать.
  - И думать нечего, не успеет кто-нибудь из нас поднять шлагбаум, как толпа сожрет его. Я возьму УАЗ охранников и протараню этот гребанный шлагбаум, а через несколько сотен метров, когда мы оторвемся от преследования, пересяду в свою машину. Ждите меня здесь. Поставьте машины так, чтобы я мог разогнаться.
  Места перед шлагбаумом было совсем немного, две машины с трудом разъезжались.
  Я взял карабин и направился к домику охраны. Не долго думая, открыл дверь и отскочил в сторону. Тот, кто раньше был охранником, буквально вывалился наружу. Оказывается, он стоял и ждал меня под дверью. Я вскинул карабин и вышиб ему мозги. Странно, но я не услышал запаха мертвечины, разложения, когда вошел в домик за ключами от машины. Снимая с дежурного крючка ключи, я посмотрел на толпу, напирающую на шлагбаум, который начал выгибаться. 'Надо торопиться', - с нешуточной тревогой подумал я и бросился к машине. Когда я захлопнул дверцу УАЗа, шлагбаум, не выдержав напора, сломался. Первые зомби упали под ноги тех, что шли сзади. Толпа рекой потекла по узкому проходу между забором и домиком охраны. Двигатель завелся с полтыка. Включив вторую скорость, я направил машину на толпу зомби. На скорости сорок километров в час УАЗик врезался в толпу. Пара лиц, вернее образин, мелькнувших перед глазами, показались мне знакомыми. Как комбайн в советских телесюжетах про битву за урожай, он своим железным бампером косил зомбаков, подминая под себя. 'Буханка' хрустела костями, уверенно переезжая сбитых зомби всеми четырьмя колесами, прессуя их днищем и наматывая на кардан кишки. УАЗу вполне хватало мощности на то, чтобы прокладывать путь через трупы. В маленьком зеркальце заднего вида я смог рассмотреть прыгающих по искалеченным зомби вслед за мной Рендж Ровер и БМВ. Я сидел, засыпанный осколками лобового стекла, ошметками мертвой плоти и мозгов, схватившись за огромную дурацкую баранку, как за спасательный круг, и с непередаваемым удовольствием слушал звук разбиваемых черепов, хруст костей.
  Лобовушку разбили первые же задавленные ходячие мертвецы, головы которых, как футбольные мячи, наполненные песком, стали тяжело биться об нее, как только я въехал в толпу. Первые три головы стекло выдержало, а потом лопнуло, обдав меня дождем мелких осколков. На полу и пассажирском сиденье валялись оторванные головы, руки, все было измазано сгустками черной, давно застывшей крови. От переизбытка адреналина в этот момент в моей голове мощно зазвучал 'Полет валькирий' Вагнера. Только сейчас я понял, как сладостно давить это мертвое воинство, некогда бывшее моими соотечественниками. Как восхитительно калечить все это быдло, из-за которых, в конце-концов, весь мир и превратился в сумасшедшую прозекторскую. Я наслаждался местью этим безмозглым трупам, которые и при жизни были не намного умнее. Во всяком случае, теперь, после неудавшейся гуманитарной биологической атаки 'наших американских партнеров', сомнений в этом у меня не осталось. Оторванная голова очередного сбитого зомби упала мне на колени. Ее жадно разевающаяся пасть оказалась в критически опасной близости к моему мужскому достоинству. Буквально завизжав от испуга и омерзения, я схватил эту некогда молодую женскую головку за роскошные длинные черные волосы и с силой отшвырнул куда-то вправо, подальше от себя. Бросок получился не очень удачным, голова ударилась о стекло пассажирской двери и, отскочив, удивительным образом насадилась на болтающийся рычаг переключения скоростей. Голова, все разевая ужасную пасть, крутила глазами, ее морда была обращена куда-то вперед и наверх. 'Прямо как Тезей с головой Горгоны', - подумал я и нервно засмеялся.
  К счастью, близлежащие населенные пункты имели не слишком большую численность, поэтому через минуту езды, толпа поредела, а через минуту кончилась совсем. Проехав еще немного, я снова посмотрел в зеркало заднего вида. Обе машины благополучно прошли моим фарватером. Две минуты адского наслаждения были позади, но я знал, что меня ждет еще много таких минут, секунд. Ненависть, вот то, что мной теперь двигало. Мне очень хотелось убить всех тех телеманипуляторов, которые в течение нескольких лет тотально промывали мозги населению этой несчастной страны. Я мечтал убить и растоптать собственными ногами все 140 миллионов тупых мертвых ублюдков, которые по какой-то дикой прихоти природы ходили и очень желали сожрать мой непромытый пропагандой мозг. Даже сейчас, как и сто лет назад они хотели отнять и сожрать. Только сегодня им не нужны фабрики, заводы, справедливость, сейчас им нужны свежие сырые мозги и больше ничего.
  Надо было останавливаться. Забывшись, вместо рычага переключения скоростей я схватился за мертвую голову и тут же с омерзением одернул руку. Резко нажал на тормоз. Машина, несколько раз конвульсивно дернувшись, заглохла. Я открыл дверь и вывалился наружу. Почти сразу подъехала Надя, следом за ней Олег. Разбитые фары, помятые передние крылья, треснувшее лобовое стекло, сломанные боковые зеркала, вот весь урон, который причинили зомби нашей машине. У БМВ повреждений оказалось еще меньше.
  - Не выходите, - предупредил я их.
  Бросив последний взгляд в салон, я забрал из УАЗика карабин. На полу и пассажирском сиденье валялись разные части тел, как рыбы, выброшенные на берег, разевая свои мерзкие пасти, лежали оторванные головы. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных. Осматривать машину снаружи не хотелось. Надя уже устроилась на пассажирском сиденье. Закрывая рот платком, она боролась с тошнотой. Садясь в свою машину, я посмотрел назад. Пестрая колышущаяся толпа надвигалась на нас, медленно увеличиваясь в размере. Переборов острое желание развернуться и продолжить минуту ненависти, я сел за руль и нажал на акселератор.
  Подумать только, еще два дня назад такое даже в страшном сне не могло присниться, а теперь я убиваю мертвецов. Нескольких я хорошо знал при жизни, теперь они хотят сожрать меня. Наличные деньги ничего не значат, электронные просто перестали существовать, золото превратилось в малопригодный к использованию металл, главная ценность теперь огнестрельное оружие, топливо, лекарства, еда и вода. Все, пять вещей, которые теперь управляют людьми. Зомби управляет всего одна вещь - человеческая плоть. Кто из нас сильнее, кто уязвимее?
  Мы осторожно ехали по пустой дороге. Солнце находилось в зените. От сильной жары плавился асфальт, над которым поднималось вяло колышущееся марево. Даже птицы на это время притихли, прячась в тени листвы. На дороге почти не было брошенных машин, а те, что мы видели, оказались пустыми. Скорее всего, мое предположение о том, что обращение произошло ночью, оказалось верным. Странное ощущение удовольствия от отсутствия людей не оставляло меня. Вдруг обретенная свобода от общества вдохновляла. Вдохновляла на какие-то безрассудные поступки. Казалось, если захочу, то я даже смогу полететь.
  - А ведь там, в толпе были эти два алконавта, ну те, которых я первыми увидел, - минут через десять езды произнес я.
  Надя уже справилась с тошнотой. Она смотрела вперед и молчала. Ее необходимо было вывести из состояния ступора, в которое она впала после нашего прорыва. Возможно, она тоже узнала кого-то в толпе, иначе ее реакция не носила бы такой острый болезненный характер, уж я то ее знаю.
  - Надюша, ответь мне, - попросил я как можно ласковее.
  - Юра, мне так противны все эти зомби, мертвецы ходящие, - произнесла она тихо. - Вот как нам выбраться отсюда?
  - Едем же, - я кивнул на лениво змеящуюся черную полосу дороги перед капотом машины. - Ты кого-то увидела?
  - Женщину, которая обычно продавала нам молоко в деревне. Знаешь, она стояла, не бросаясь на машину, а просто как будто смотрела на меня. Так жутко...
  - Да, неприятно. - Мне действительно стало противно из-за всех этих обращений, потому что видеть вчерашних людей ходячими мертвецами отвратительно и противоестественно.
  - Вот едем, а куда едем? - Надин голос совсем ослабел.
  - Как куда? Едем к нашим детям, зомби там меньше, ты же слышала. Станем все вместе жить. А, Надюша? Не надо расклеиваться. Подумаешь, увидела какую-то знакомую. Знаешь сколько теперь наших знакомых ходят и ищут свежую человечину? - Поняв, что ляпнул не к месту, я тут же переменил тему, - Надо сегодня собрать провизию в дорогу, консервы, сухое молоко, шоколад и загрузить на 'Надежду'. Послезавтра выйдем.
  - Как думаешь, наши дети ведь не превратились в этих ужасных существ?
  - Зачем спрашиваешь? Знаешь ведь, что нет. Если мы с тобой не обратились, то уж они подавно не обратятся. Это все страшно для быдла, которое с утра до вечера смотрело телевизор, а им некогда, да и генетика хорошая, - я подмигнул Наде, и она ответила слабой улыбкой.
  На душе стало легче. Уверенность в детях, вербализованная словно молитва, помогла. Сейчас больше всего нужна была надежда, что наши дети спаслись, и нам обязательно надо туда добраться, пусть даже это другой конец света. Каким способом и когда это получится, сейчас было совершенно не важно. Теперь, когда цель четко определена, не остается ничего, как приложить все усилия, чтобы ее достичь.
  Проскочив без приключений пятьдесят километров, мы подъехали к Сертолово. Уже на подъезде к поселку начали попадаться зомби, как группами, так и по отдельности. Четырёхполосная дорога, идущая по самой окраине поселка между домами с одной стороны и военной базой с другой, теперь представляла собой узкую дорожку, захламленную брошенными машинами, врезавшимися друг в друга, в столбы, дорожные ограждения. Через настежь открытые ворота военной базы виднелись хаотично блуждающие мертвецы в военной форме. На островке безопасности посреди дороги, подмяв под себя светофор, как бы в нерешительности что делать дальше, ехать вперед или сдать назад, замер Т-72. Открытый люк танка будто приглашал, спрятавшись от всех зомби мира за мощной броней, воспользоваться его недюжинной силой. Я остановил машину метрах в десяти от него и внимательно еще раз осмотрел пространство вокруг. Впереди, метрах в ста от нас стояла парочка зомби-старух в платочках, смотрящих в сторону небольшого гипермаркета рядом с дорогой, на торце которого висел огромный баннер с надписью 'АКЦИЯ! Только у НАС Умопомрачительная Распродажа'. 'Какой идиот придумал такой длинный рекламный слоган? А эти две, похоже, и не изменились совсем, у них патологическая тяга к разного рода акциям. Теперь ищут бесплатную раздачу мозгов', - с отвращением подумал я, и меня передернуло.
  - Старухи не почуяли нас. Наверное далековато даже для их нюха. Надь, я выйду, посмотрю можно ли завести этот танк. На нем как-то надежнее, как ты думаешь?
  - Делай, как считаешь нужным, Юр. Только в нем, наверное, шумно и неудобно?
  - Зато надежно и безопасно, - ответил я. - Если появятся зомби, закрой дверь, пересядь за руль и будь готова ехать. Если что, я запрыгну в любую пассажирскую дверь машины, только не заблокируй их случайно, - сказал я и вышел из машины, оставив свою дверь открытой.
  Старухи не повернулись ко мне, и это радовало, есть время обследовать танк. Олег тоже хотел выйти, но я сделал ему знак оставаться в машине. Обойдя разбитую легковушку, напустившую под себя лужу черного блестящего масла, я подошел к танку. Стараясь не шуметь, забрался на башню. Солнце уже клонилось к северо-западу, щедро окрашивая желтым дома и постройки бывшего поселка Сертолово. Нагретая за день броня жгла руки, и даже через подошвы специально надетых кроссовок чувствовался жар металла. Я заглянул в люк.
  Когда-то на первом курсе института нас отправили на картошку, где мне пришлось несколько дней водить гусеничный трактор, так как колхозный тракторист по причине запоя отсутствовал. Тогда председатель колхоза волевым решением назначил меня трактористом. На зависть нашим ребятам, я почти сразу научился водить это железное чудище, поэтому как управлять танком я примерно представлял.
  В нос мне ударил тяжелый запах давно не стираной одежды, горячего металла, солярки. Запаха разложения в этой гамме не прослеживалось. Я услышал какие-то звуки и почувствовал внизу движение. Яркое солнце своими закатными лучами не могло мне помочь рассмотреть, что же там происходит. Чуть перегнувшись, я попробовал заглянуть внутрь. Руки с черными сбитыми пальцами тут же выскочили из темноты мне навстречу. Я отшатнулся, чудом успев убрать лицо из люка. От неожиданности я чуть не свалился с танка, неудачно зацепив ногой что-то типа скобы. Внутренность танка наполнилась движением. Посмотрев на старух, я обнаружил их идущими ко мне со скоростью, с которой они ходили, наверное, только в магазины на свои любимые акции. В легкой панике я спрыгнул с танка и тут же подвернул ногу. Резкая боль пронзила правую стопу и голень. 'Черт бы побрал эти кроссовки. Лучше бы я надел любимые мокасины', - выругался я про себя.
  - Юра, ты ногу подвернул? - Надя выскочила из машины и бросилась ко мне.
  - Назад! За руль сейчас же! - делая отчаянные знаки рукой, скача на одной ноге к машине, прокричал я.
  Мне не повезло. Крича жене, я вскочил в проклятую масляную лужу, поскользнулся и больно упал на левое плечо. Теперь масло липко блестело перед моим лицом. Надя подняла меня и, перекинув мою руку себе за шею, буквально поволокла к машине. Повернув голову в сторону танка, метрах в двухстах я увидел множество зомби, идущих к нам. Странно как они обнаружили нас, ведь старухи меня не засекли, когда я вышел из машины, а сейчас, похоже, вся зомбическая округа стекалась к нам. Если бы танк оказался свободен, то он стал бы идеальным средством передвижения до Питера по шоссе, изобилующим всевозможными брошенными автомобилями и бесчисленными толпами мертвых. Тридцать километров до дома можно безопаснее преодолеть только на вертолете, которого нет. Теперь жалеть об этом было поздно, надо добраться до машины, пока мертвецы нас не сожрали.
  Прозвучал первый выстрел. Олег, открыв окно, стрелял по ближайшим мертвецам, которые подошли уже совсем близко к их машине. Надя быстрее потащила меня к передней пассажирской двери. Я первым увидел молодого парня, вернее теперь зомби, неожиданно появившегося из-за автобусной остановки, возле которой стояла наша машина. Когда мы подъезжали, я никого не заметил возле нее. Единственное объяснение того, что я его не увидел тогда - он прятался. Еще секунд десять и зомби окажется перед нами.
  - Давай на водительское место, - прохрипел я Наде в ухо. Боль по ноге поднималась вверх по телу и билась в затылок, словно желая вырваться наружу. - Я перелезу. Времени нет, зомбак близко.
  Зомби уже шел мимо задней пассажирской двери. Надя буквально затолкала меня в машину, а я, цепляясь за баранку, за торпеду, подтягивая руками больную ногу, перелез на пассажирское сиденье. Надя успела захлопнуть дверь перед самым носом зомби. Трясущимися от страха и напряжения руками она нажала на кнопку пуска двигателя. Мотор взревел, послушно повинуясь до предела нажатой педали акселератора, Надя переключила шайбу коробки передач в положение 'спорт', и машина рванула с места, будто ею выстрелили.
  - Только никуда не врежься, - попросил я. - Машину найти нынче не трудно, но мне в таком состоянии бегать из одной машины в другую от ходячих мертвецов сложновато, - морщась от боли, сказал я жене, которая неслась, как угорелая, будто зомби устроили за нами погоню на Порше и Феррари. - Надюша, сбавь скорость, пока мы не разбили машину об какого-нибудь дурацкого зомби.
  Нам повезло, что основная часть мертвых сертоловских жителей еще не успела добрести до дороги, плутая по прилегающим парковочным карманам, бессистемно заставленным разнокалиберными павильонами, в которых когда-то торговали шавермой, похожим на газировку дешевым разливным пивом под названием 'Жигулевское', просроченными белорусскими продуктами, поддельными сигаретами, паленой водкой и подержанными мобильными телефонами, в изобилии сдаваемыми местными наркоманами. Потрёпанные газели-киоски дополняли почти восточную атрибутику уличной торговли небогатой провинции. Везде лежал никем не убираемый тополиный пух, закрывая асфальт и другие горизонтальные поверхности. Природа оперативно постаралась скрыть присутствие людей. Все бы это выглядело пасторально, если бы не мертвые люди, хищно разевающие рты в сторону наших машин.
  Мы выехали из Сертолово. Запищала рация. Я нажал кнопку приема.
  - Юрий, у вас все нормально?
  - Мы почти в порядке. Я ногу подвернул. Похоже связки потянул и плечо зашиб, когда упал, но, думаю, через пару дней все пройдет. Надо только в аптеку заехать и купить мазь, которая отеки снимает.
  - Ну, наверное, уже не купить, а взять? - поправил меня Олег.
  - Ну да, - невесело усмехнулся я его уточнению. - Как у вас?
  - Я подстрелил двух зомби, - гордо отрапортовал он.
  - Поздравляю. Заедем в аптеку, где поменьше домов. Я знаю такую недалеко от пересечения Выборгского шоссе и Суздальского проспекта. Дальше все намного хуже, я так подозреваю, да она к тому же круглосуточная, пришлось как-то по дороге ночью воспользоваться, поэтому ломать ничего не придется, должно быть открыто.
  - Ок, - коротко ответил Олег.
  Дорога опять стала почти пустой, но на спуске от Осиновой рощи началось то, чего я и опасался. Здесь, на въезде на КАД оказалось очень много машин. Встречные полосы, где соединялись дороги с КАДа и из города, пучились столкнувшимися машинами. Словно русло реки, непроходимо забитое во время весеннего ледохода, машины плотно заполняли все пространство между отбойниками, образуя пробку в несколько сот метров. Во многих машинах, как пауки запертые в банке, копошились зомби.
  - Видишь, - сказал я, указывая на пробку, - для этого и нужен танк. Я думаю любое пересечение с КАД выглядит примерно также. Поэтому нам еще повезло, что въезд относительно свободен.
  - А почему там пробка? - Надя показала на встречку.
  - Наверное, обращение было не одномоментным. Кто-то превратился в зомби раньше, а кто-то позже, успев сесть в машины и вот доехать... Вот наш сосед-егерь, пил водку в закрытом подвале и обратился намного позже, чем Виктор с семьей. У кого-то получилось по-другому, но это как раз нормально.
  - Что нормально? - Надя недоуменно взглянула на меня.
  - Ну, то что люди по-разному обращаются. Разная скорость реакции.
  Надя понимающе кивнула. Мы проехали по путепроводу над КАД. Теперь машины опять стали встречаться редко. Впереди лежало Парголово. Слева недалеко от дороги виднелось черное облако дыма. Что-то горело. Постреливал раскаленный шифер. Возможно загорелась оставленная без присмотра баня или опрокинутый мангал стал причиной пожара. Слабый ветер не способствовал быстрому распространению огня, но и дождя сегодня не предвиделось.
  - Скорее всего, Парголово с той стороны, - я кивнул на дым, - выгорит все. Жаль, неплохое место...
  Я не успел договорить, Надя резко затормозила. На нас шли два обгоревших трупа. Они походили на поджаренные куски мяса, без волос, кожи, глаз, щек, с отвалившимися нижними челюстями.
  - Господи, да что же это такое?! - с отчаянием воскликнула Надя.
  - Не останавливайся, езжай, - как можно спокойнее сказал я, положив руку ей на колено и чуть потянув на себя, чтобы Надя перебросила ногу на газ.
  Включив рацию, я предупредил Олега, который держался от нас на дистанции метров в тридцать.
  - Не останавливайся и не давай своим девчонкам смотреть налево.
  - Ок, - как всегда лаконично, ответил Олег.
  - Удачный нам архитектор попался, - попытался я пошутить, но Надя меня и не слушала, борясь с очередным приступом тошноты.
  Обогнув жаркую парочку по большой дуге, через минуту мы подъехали к бронзовому дедушке Ленину. Он, как всегда, стоял лицом к въезжающим с области, засунув одну руку в карман брюк, а другой держась за лацкан плаща, с веселым таким прищуром из-под козырька бронзовой кепки. Вокруг него, тяжело переминаясь, словно ожидая коммунистического реванша, стояло с десяток зомби, которые несколько десятков часов тому назад представляли из себя глубоко постаревших адептов великого советского прошлого.
  - Коммунисты что ли? - не выдержав улыбнулся я. - Похоже они по первому зову обратились. Да, пенсионеры самые запропагандированные были, им, наверное, и минуты не потребовалось для того, чтобы стать настоящими патриотами.
  Наде было плохо, поэтому она просто кинула быстрый взгляд на социалистических зомби и снова стала внимательно следить за дорогой, тем более, что та изгибаясь пошла вниз.
  С горки открывался вид на окраину Питера. Двадцатипятиэтажные дома, будто долговязые старшеклассники среди первоклашек на линейке в день знаний, стояли в окружении девяти-двенадцатиэтажных 'кораблей'. Пышные деревья, обрамляющие их словно букеты, дополняли образ. Питер, отражая закатное солнце, гордо смотрел тысячами окон, горящих красным. В другое время меня бы это восхитило, но сейчас я физически чувствовал, что город жадно следит за нами пустыми мертвыми глазами, в которых горит скорее адское пламя, чем закат.
  Внизу, на середине забитого перекрестка, на изломанной ноге кривился светофор. Вокруг него собралась куча покареженных машин. Какие-то из них, едущие из города, пытались повернуть налево, другие поднимались по дороге, объезжая тех, что стояли на поворот, в последних сзади врезались идущие следом, создавая очередной затор. Вокруг ходили зомби. Надя остановилась. Через несколько секунд заверещала рация.
  - Что случилось? - спросил Олег.
  - Затор на перекрестке. Народ пытался объехать, но не у всех это получилось.
  - Ни у кого не получилось, я так думаю, - отозвался архитектор - истребитель зомби.
  - У меня девочки в туалет просятся. Как думаете, можно здесь выйти?
  - Ну, ты сам видишь, слева отбойники, через них зомби не пройдут, справа крутой спуск, пока там никого не видно, так что выходите. Но я вас прикрыть сейчас не могу, поэтому ты внимательнее там, и не отходите от машины ни на шаг. Видел же, как все быстро меняется, да и не совсем они безмозглые.
  Олег отключился.
  - Надя, ты назад смотри, контролируй, а я спереди буду наблюдать.
  От перекрестка нам навстречу стали подниматься несколько мертвецов.
  - Олег, у вас не больше двух минут, к нам идут мертвые гости, - предупредил я архитектора.
  - У них все нормально, - поворачиваясь обратно, сказала Надя.
  - Теперь надо подумать, как пробраться через эту свалку.
  Теоретически мы могли бы протиснуться между уткнувшимся в ограждение справа большим мерседесом и хипстерским смартом, отодвинув его немного к остальной куче искореженного металла, в которую он прилетел на скорости не меньше ста километров в час. Зомби подошли к машине и как пиявки облепили боковые стекла. Скрип зубов о стекло неприятно пробегал по позвоночнику каждый раз, когда челюсти смыкались в безотчетном стремлении утолить голод. Один мертвец с выбитыми передними зубами, оставляя коричнево-желтые маслянистые разводы, ездил по стеклу черными разлахмаченными от удара губами, напоминая улитку, ползущую по внутренней стенке аквариума. Этот скрип не давал мне сосредоточиться. Собрав волю в кулак, я посмотрел вперед. Я надеялся, что дальше заторов нет до самой железнодорожной насыпи, перпендикулярно пересекающей шоссе в километре от нас. Хотя поворот на Каменку мог оказаться забитым, но вероятность этого я оценивал как низкую, поскольку народ, видимо, до последнего летел по прямой, надеясь поскорее выбраться из ада, в который превратился город.
  - Надюша, ты сейчас потихонечку начинай ехать. Надо попробовать медленно пробраться между вон тем мерсом, - я показал рукой, - и смартиком. Не газуй, береги машину, ни по ОСАГО, ни по КАСКО нам ничего уже не возместят. Смотри только вперед, там наша цель, остальное ерунда.
  - 'Он сказал 'поехали' и взмахнул рукой', - тихо проговорила Надя, повернула шайбу скоростей и нажала акселератор.
  - Олег, начинай движение, только когда мы проедем через затор.
  Я послушал что он ответит, но Олег молчал. Повернувшись назад стало видно, что его машина раскачивается. Что-то там происходило.
  - Олег! - крикнул я в рацию, - что у вас происходит?
  На этот раз он ответил.
  - У девочек паника. Я их уложил на сиденье и накрыл пледом, чтобы они не видели этих уродов. Теперь все нормально, мы готовы.
  - Ты слышал, что я тебе говорил? Поедешь только после того, как мы проедем. Понял?
  - Понял.
  Мы тем временем уже подъехали к нашим Сцилле и Харибде. Зомби шли рядом, как будто их приклеили к окнам.
  - Держи левее. Мерс не задевай, нам его не сдернуть. Смартик, если что немного оттащим.
  Все оказалось проще, чем я ожидал. Зомби, отсеченные машинами остались сзади. Тому, что был без зубов, раздавило ноги, и он, упав на смарт спиной, все двигал руками, как надувная кукла-зазывала, которые обычно устанавливают вдоль дорог возле СТО или таджикских пекарен. Остальные прошли за нашей машиной, а когда мы остановились в ожидании Олега, они, облепив стекла, снова начали свой танец голода.
  - Может пристрелишь их? Надоели, сил нет, - Надя с гримасой отвращения напряженно смотрела вперед, стараясь не глядеть на мертвых соотечественников.
  - Надюша в данном случае, во-первых, это не рационально, мы никакой задачи не решим. Во-вторых, это просто рискованно, надо достаточно низко опустить стекло, чтобы выстрелить. Короче, я все понимаю, милая, но надо потерпеть. Относись к этому как к сафари в Африке. Помнишь?
  - Там были животные.
  - А здесь зомби.
  - Они люди.
  - Они мертвые люди, а значит уже не люди. Конечно, у них есть какой-то интеллект. Я это понял еще на даче.
  Видя, что мои слова произвели нехороший эффект на Надю, я продолжил:
  - В конце-концов мы и до этих событий не особо контактировали с народными массами. Смотри на это проще: раньше они не позволяли себе подходить к нашим машинам, показывать плохое состояние своих зубов и лапать стекла, но и мы не имели права стрелять в них, давить, рубить топором. Зато теперь на их хамство мы можем ответить симметрично, так сказать.
  - Ну так и пристрели их!
  - Не сейчас, Надюша. Во всем должен быть смысл. Лучше я включу музыку. Хочешь Вивальди 'Времена года'?
  - Давай, включай.
  Под любимую 'Осень' подъехал Олег с семьёй. Их машину, также, как и нашу пчелиным роем облепили зомби. Включив рацию, я проинструктировал архитектора:
  - Не останавливайся, двигайся дальше, и следуй на самой возможно высокой скорости до аптеки. Она слева за Суздальским путепроводом на пригорочке. Подъезжайте прямо к ней. С шоссе там отворота к нет, поэтому по газону езжайте.
  - Понятно. А вы?
  - Мы задержим наших неживых друзей, чтобы не устраивать похоронную процессию вхождения в город. Доедешь до аптеки, скажи как дорога, сможем ли мы разогнаться до 'сотки'. Надо сделать так, чтобы они нас потеряли.
  - Ок. Доеду, сообщу.
  Через 10 минут Олег негромко проговорил по рации:
  - Все ок, доехали. Дорога сюда почти свободна. Зомбаков практически нет, - бодро изложил свои наблюдения сталкер-архитектор.
  - 'Почти', 'практически' - это, конечно, славно. Ну что, Надь, теперь и мы...
  С огромным облегчением Надя нажала на газ. Два зомби, стоящие перед капотом: женщина в красной кофточке, видимо ночью, когда все убегали было прохладно, и здоровый мужик с хвостиком на затылке, прощально взмахнули руками падая навзничь под колеса машины. Хруст костей стал нам приятной компенсацией за тягостные минуты, проведенные в их навязчивой компании.
  Как на слаломе, мы неслись вниз, пока поворот на Каменку не встретил нас невесть откуда взявшимся зомби, будь он трижды проклят. Удар был такой силы, что разорвал мертвеца на куски. Сработали подушки безопасности. Из под капота вырвалось облачко пара. Я первый отошел от шока. Скомкав фронтальные подушки, освободил обзор, и, потормошив Надю за плечо, сказал:
  - Наденька, просыпайся. Надо ехать. Доедем до наших, - я первый раз назвал семью Олега 'нашими', - найдем новую машину, и поедем дальше.
  Надя пришла в себя, осмотрелась. Я поцеловал ее в висок. Пульсирующая вена так по-родному вздувалась на виске, что я, забыв обо всем, обнял Надю пытаясь защитить. Приборная доска буквально вопила о всевозможных поломках и неисправностях, однако машина завелась. Надя попыталась разогнаться, но скорости не переключались, и мы ехали на максимальных оборотах пятьдесят километров в час, оглашая окрестности ревом неисправного двигателя.
  - Сбавь обороты, милая, нам не надо на последних метрах привлекать к себе внимание. Да и двигатель начал перегреваться, можем не доехать.
  Я открыл окно и посмотрел назад. За нами вился темный след какой-то жидкости, вытекающей из машины. Может быть это охлаждающая жидкость, может быть масло, может то и другое. Главное, зомби за нами не было. Я забрал с заднего сиденья сумку с патронами. Проверил карабин. Посмотрел на Надю. Ее лицо сильно осунулось, это первое столкновение с зомби измотало нас. 'Ничего, - успокаивал я себя, - выйдем в море, там никаких мертвецов нет. Моя 'Надежда' спокойно преодолеет океан, не прогулочная яхточка какая-нибудь. Все будет хорошо'.
  - Все будет хорошо, - повторил я вслух. - Слышишь, Надюша, все будет хорошо.
  - Наде ничего не остается, как надеяться, - скаламбурила она.
  - Шутишь, значит существуешь, - повторил я чью-то переделку знаменитого изречения.
  Проехав сначала под железной дорогой, идущей по высокой насыпи, а затем под большим путепроводом, мы сразу оказались в сумраке города. В этом месте железнодорожная насыпь стеной отрезала город с севера от парголовских предместий. Только макушки двадцатипятиэтажек освещались садящимся далеко на севере солнцем. Темнотой и гробовой тишиной встретила нас северная окраина колыбели трех революций. Слева от шоссе я увидел машину Олега. Он мигнул нам фарами.
  - Надюша, давай теперь аккуратно переезжай разделительный газон, а потом также аккуратненько на пригорочек к Олегу.
  - Там же через сто метров поворот и въезд в карман.
  - Через карман мы скорее всего не проедем. Мы в прошлый раз стояли пропускали встречные, помнишь? Там же одна полоса всего, а теперь уж точно не проедем. Давай, поворачивай, а то скоро двигатель 'стуканет' и придется нам идти туда на трех ногах.
  Мы подъехали ко входу аптеки. Рендж судорожно вздрогнул, и умер. Я точно знал, что его минует судьба зомби. Этот мастодонт умер навсегда.
  - Мы не выходили из машины, - через опущенное окно негромко проговорил Олег. Вокруг зомби я не увидел. Вы были правы, здесь немноголюдно.
  - Немногозомбно, я бы сказал, - ответил я, всматриваясь в окна аптеки.
  Я пытался рассмотреть какое-либо движение внутри, но темнота хорошо укрывала все, что там находилось, не деля на злое и доброе. Не заметив ничего подозрительного, я предложил:
  - Олег, пойдем со мной. Девочки останутся здесь.
  - Юрий, может быть вы один сходите? - подала голос до этого симпатичная мне архитекторша. - Нам страшно.
  Ее бабский страх остаться без мужика меня сейчас только раздражил. В другое время я отнесся бы к ее слабости снисходительно, но сейчас, когда наша машина была разбита, мои нога и плечо сильно болели, потому что я упал пытаясь раздобыть надежное средство передвижения для нас всех, в то время, как они сидели в машине, меня сильно рассердила.
  - Милочка, я его зову не для того, чтобы вы здесь побоялись в одиночестве, а для прикрытия. - Я остановил жестом руки Олега, пытавшегося меня прервать. - Мои шансы выжить в этом темном помещении сильно увеличиваются при наличии второй пары глаз, ружья и ножа, а вам, пока вы сидите в машинах ничего не угрожает.
  - Да, но если мы потеряем вас обоих, то наши шансы на выживание, станут исчезающе малы, по сравнению с теми, если Олег останется с нами. И у вашей жены, кстати, тоже, - неожиданно логично и жестко парировала она.
  Теперь мне стало ясно, почему наш архитектор оказался не таким 'ботаником', каким должен был быть по характеру своей работы. Его жена мыслила логично и стратегически. 'Муж и жена - одна сатана', - подумал я и вздохнул. Все мое раздражение против нее мгновенно испарилось.
  - Ладно, уговорили. Пойду один. Надя, переберись к ним в машину. Когда я вернусь, найдем другую.
  Я вышел из машины. Теплый летний воздух расступился, впуская меня в ночь. Оказывается, тишина не была абсолютной. Где-то далеко бухал сабвуфер. Остатки людей устраивали 'пир во время апокалипсиса'. 'Нам с ними не по пути. От таких надо держаться подальше', - подумал я, с трудом поднимаясь по ступеням. Дверь, как я и рассчитывал, оказалась открытой. Подняв карабин, вошел в темное помещение аптеки. Послышался какой-то шорох. Я остановился и напряженно прислушался. Больше никаких звуков не последовало. Может быть показалось. Проем окна прямоугольно светлел, давая немного света. Пространство еле заметно делили стеклянные витрины, за которыми темнели различные коробочки-бутылочки. Три небольших окошка, продолговато темнеющие на уровне живота в стеклянной перегородке, связывали торговый зал с внутренностями аптеки. 'Если я не найду мази рядом с окошком, то придется разбить витрину'. Поставив карабин на пол, я начал методично просматривать витрину. Света хватало для того, чтобы разобрать надписи на лекарствах. Мне повезло, коробочка обнаружилась как раз рядом с окошком. Я запустил руку, чтобы достать её.
  Резкая боль пронзила руку, я вскрикнул и попытался выдернуть ее, но зомби крепко вцепился. Я схватил карабин и ударил по стеклу, которое рассыпалось, обдав меня дождем мелких осколков. За окном завелся двигатель. 'Неужели бросят?', - пронеслось в голове. Машина включила фары и развернувшись, встала напротив окна, заливая помещение мертвенно белым светом. Через несколько секунд я увидел тень в окне, спустя еще несколько, услышал как открывается дверь. Олег заскочил внутрь, грянул выстрел, и зомби в белом халате, с куском моей руки в пасти отлетел к стене, оставляя на ее поверхности свои темные мозги.
  
   V.
  Зомби, оказалась, судя по тонким рукам и ногам, небольшим грудям, молоденькой девушкой. Она сидела на полу, сложенная под девяносто градусов.
  - Ну ей-то чего от меня надо? - с безысходной горечью тихо произнес я.
  - Того же, чего и остальным. Дело дрянь, - констатировал Олег, осматривая руку. - Заражение стопроцентное. Что будем делать?
  - А что тут сделаешь, Олега?
  Мне стало очень жалко себя. 'Вот как в жизни бывает: жил-жил, строил свою небольшую финансовую империю, не щадя здоровья, времени, а за одну ночь лишился всего, денег, общественного положения, будущего. Спустя пару суток, за секунду лишился жизни, человеческой жизни. И неважно, что я еще осознаю реальность так, как ее осознает нормальный здоровый человек, скоро мое сознание помутится, и я превращусь в ходячий труп, у которого кроме жажды человеческого мяса ничего не останется. Как глупо все закончилось. Ведь я не рассчитывал на такой быстрый и необратимый финал. Моя предусмотрительность, рациональность, хитрость, смелость, желание встретиться с детьми, обнулилась из-за обычной усталости, которая повлекла потерю бдительности на какие-то секунды. Как глупо и нелепо все вдруг закончилось. Раз, и меня вычеркнули. Для чего жил? Как теперь Надя доберется до детей?
  - Надю позови.
  Олег кивнул и быстро вышел. Почти сразу вбежала заплаканная Надя. Она все поняла по лицу Олега, когда он подошел к машине.
  - Вот, Надюша, как бестолково, понимаешь, все получилось. Ты, это, представляешь ведь как управлять яхтой? Запускаешь двигатели и идешь...
  Я сидел на осколках, опираясь спиной о какую-то тумбу, а она рыдала, сидя на корточках рядом со мной. Острота зрения начала падать, предметы стали потихоньку расплываться. Мне померещилось, что мы с Надей сидим в озерце замерзших слез, которые блестят, как драгоценные камни. Сознание ускользало, уплывая будто причал, когда отдаешь швартовы. Сделав над собой усилие, я произнес:
  - Обязательно доберись до детей. Олег с семьей поможет переплыть океан. Одна не сможешь, а с другими нельзя, очень опасно. Я перейду 'туда' и посмотрю как там. То, что какая-то жизнь есть, ты же сама видишь. Может ты вернешься с детьми и вылечишь меня, - я усмехнулся своим словам, - вдруг в Америке создадут что-нибудь от зомби, а я вас здесь подожду. Я никуда не денусь, я дождусь.
  Я пытался говорить убедительно, но сам понимал, что несу полную чушь, потому что вылечить от смерти нельзя. Меня начало лихорадить, причал стремительно понесся назад, только на мгновение появилось лицо Нади, ее глаза блестели, по щеками бежали слезы. Она поцеловала меня, и все окончательно померкло.
  
  Когда Юра закрыл глаза, я осознала, что вижу его таким последний раз. Слезы текли неостановимыми ручьями, деля на три части лицо. Вошел Олег.
  - Надежда, нам надо ехать. Юрий скоро обратится. Он просил его... , - Олег помедлил подбирая нужное слово, - упокоить?
  - Нет, он просил приехать с детьми за ним. Юра считает, что может быть в Америке что-нибудь придумают. Он будет ждать, если даже и не будет понимать этого и помнить, он дождется нас.
  - Тогда пойдем отсюда?
  - Надо лекарства собрать, раз мы уже здесь.
  
   VI.
  - Что у тебя, Зет?
  - Ничего особенного, босс. Старшой с Гражданки ставит нам ультиматум. Говорит, что всех нас упокоит, если мы не отдадим ему для штурма дом, где обретается группировка живчиков, что на Руднева.
  - Понятно. Мне надо подумать над его предложением.
  Зет умолк, он находился где-то в полутора километрах от меня на пересечении Энгельса и Просвета недалеко от наших восточных границ. Я легко мог с ним общаться на расстоянии вчетверо большем. Зет оказался толковым зомби с неплохими остатками памяти и навыков. Он сам обратился, но вирус пощадил его мозг, который выгорел процентов на семьдесят. Мне вспомнилось слово 'смешно', оно хорошо маркировало глупость предводителя 'гражданских'. Говорить бессмысленные вещи, это стиль дурака из прошлой жизни, где были эмоции. Сейчас пугать нас, всё равно, что смешить или щекотать нам пятки. Этот не полностью выгоревший недоумок пытается жить, как живчик. Оперирует старыми понятиями, строит из себя зомби-бандита. Странно вообще, что он не полностью выгорел, такой дебил должен был стать стопроцентным зомби. Хотя, может быть потому и не обратился до конца. Неисповедимы пути вируса. Если, конечно, это вирус. Слабость его интеллекта подтверждается незначительным радиусом воздействия, которое он оказывает на обычных братьев, но у него есть несколько преданных друзей из прошлой жизни, которые тоже не полностью выгорели, и вот все вместе они могут контролировать значительную территорию. Физиологически мы теперь все братья. Тот, кто не полностью выгорел имеет возможность телепатически разговаривать, и управлять другими. У меня есть еще одна способность - видеть глазами братьев. По той информации, которая мне известна, я уникален тем, что память моя практически не пострадала. Да, по человеческим понятиям я мертв. У меня нет эмоций и чувств, кроме бешеного голода, когда я ощущаю присутствие живчика, я медленнее двигаюсь, я никогда не сплю, и теперь уже никогда не ем, так как научился контролировать голод, но зато я могу управлять толпами братьев. Я могу приказать, и они это выполнят с той точностью, которую я им определю. Приказ брату: 'Иди на восход', будет выполняться до конца, пока брат не сгинет в первой же реке или озере, преграждающем путь, или пока кто-то, кто может приказывать, не изменит мою установку. Приказ: 'принеси мне из длинного розового дома что стоит вот там (тут я передаю брату визуальный образ всего маршрута), третьей парадной, с десятого этажа, квартира с дверью с черной дермантиновой обивкой сразу направо, фотографию со стены', будет выполнен, и брат принесет мне фотографию своей семьи, которой теперь нет, совершенно не понимая что он принес. Я могу приказать одному брату, отвернуть голову другому брату, причем, если захочу, я буду следить за этим глазами брата, которому это поручил, или того, голову которого поручил открутить. Собственно говоря, именно так я могу управлять своим братством. Может быть из-за вируса, который изменил мозг, и мы стали свободны от эмоций, я имею возможность управлять большим количеством братьев одновременно.
  Мой штаб находится в высоком двадцатипятиэтажном доме прямо возле той аптеки, где меня укусила молоденькая провизорша. Это 'точка', как принято называть в Питере одноподъездные высотные дома. Глухой цокольный этаж, где стоит мое войско, когда-то был паркингом. На трех его уровнях располагается около пятнадцати тысяч моих братьев и сестер. Идеальное хранилище для силы. Поэтому этот несчастный недообращенный идиот с Гражданки вызывает у меня только воспоминание о насмешке, призванное заменить саму насмешку. Наверное очень грустно слушать любимую музыку, но не испытывать тех переживаний, которые заставили полюбить эту мелодию. Помнить о любви, но не испытывать ее. У меня такое происходило на втором курсе института, поэтому я знаю о чем говорю. На картошке, куда нас отправили после поступления, я влюбился в высокую девушку с длинной русой косой. Все шло хорошо, пока через полгода она не сказала, что любит молочный коктейль. Мы зашли в кафе-мороженное. Я хотел угостить ее мороженым с чёрносмородиновым вареньем. Я обожал его. Для меня, деревенского парня, это было необычайным лакомством. Когда я принес две порции мороженого в поцарапанных алюминиевых запотевших вазочках, в которых пирамидкой лежало по четыре шара, залитых вареньем, она с брезгливостью отодвинула его от себя. Повод был совершенно ничтожным, но, наверное, и любовь оказалась соразмерной. У меня произошла внезапная идиосинкразия, убившая наповал то, что я принимал за любовь. Вернее так: упала гильотина, эмоционально отрубившая меня от этого периода жизни. После того, если я оказывался в местах, где мы были вместе, или когда слышал музыку, под которую мы танцевали и целовались, ничего не шевелилось в моей душе. Воспоминания не волновали, не вызывали сожалений, и, как выражаются поэты, не туманили взор. Такое же полное равнодушие, если можно так сказать, владеет сейчас всеми братьями. Гильотина вируса, или что там вызвало наше такое преображение, единожды и бесповоротно отделила нас от прошлой жизни. Поскольку в человеческом понимании мы мертвы, и в высшей степени равнодушны ко всему, кроме запаха живого мяса, гендерного разделения у нас не существует. Мы все братья во смерти.
  Волей судьбы у меня оказалось гораздо больше возможностей, чем у подавляющего большинства братьев, и я считаю, что это надо использовать во благо всех тех братьев, которые находятся под моим влиянием. Что значит для нас благо? Живчики уничтожают нас, одичавшие собаки и волки - жрут без предела в свое удовольствие. Видимо, они считают нас падалью. У нас много врагов, с которыми нам надо бороться. Казалось бы, мы монолитная сила, способная покорить всю землю, но среди нас находятся всякие дегенераты, которые, помня о власти, представляя ее, пытаются построить какие-то общества по своим лекалам, таким как этот придурок с Гражданки. Наша трагедия заключается в том, что основная масса братии совершенно безмозгла, и поэтому беззащитна. Даже у стада коров есть инстинкт выживания, и когда на него нападает волчья стая, коровы обороняются как могут, они пытаются защитить себя, тем более телят, а у нас такого нет. Поэтому моя главная миссия состоит в том, чтобы обеспечить не только выживание братии, а и увеличение ее численности. Первое, что надо мне сделать, это перевести, базирующихся на Руднева живчиков, в наши ряды, затем упокоить придурка с Гражданки.
  Мы стояли между деревьями недалеко от дома и оценивали защиту, которую живчики создали вокруг него. Сверху нас невозможно увидеть. Мне пришлось лично прийти сюда, хотя путь оказался неблизкий. Пять километров при нашей скорости передвижения, это два часа пути. 'Точка' на Руднева представляла собой высотку, воткнутую между старых 'кораблей' и обнесенную железным штакетником в человеческий рост. Вокруг забора валялись трупы наших братьев. Над ними роились тучи мух, в их плоти копошились одичавшие собаки. Один пекинес с каким-то остервенением грыз ухо у полуразложившейся головы, которая еще слабо двигала челюстью. Я позвал брата, но в его мозгу остался только 'белый шум'. 'Отходит', - подтвердил Зет, с которым я поделился обращением.
  Въезд на территорию загораживал грузовой микроавтобус, служащий импровизированными сдвижными воротами. Тела братьев валялись по внешнему периметру забора, чтобы привлечь бродячих собак, которые своим лаем сигнализировали о приближении братьев. Живчики весьма неплохо организовали защиту. Похоже здесь собралось некое интернет-комьюнити, состоящее из живчиков с хорошими интеллектуальными способностями, но физически достаточно слабых. Насколько они смелы и стойки духом, нам и надлежит скоро проверить.
  Легкий ветерок бегал в кронах деревьев и по высокой траве, которой уже долгое время не касался триммер. Начал накрапывать дождик. Он струйками скатывался с волос, попадая в глаза. С одной стороны хорошо, когда ничего не чувствуешь, с другой, это здорово мешает существованию. Я приказал нескольким братьям с остатками памяти пошарить в ближайших квартирах и принести мне бейсболку. На всякий случай я передал им мысленный образ этого замечательного американского головного убора. Мне было некогда полностью сканировать их мозг для анализа остаточной памяти и интеллекта.
  - Двери они могут открывать? - спросил я Зета.
  - Те, кому вы приказали, босс, умеют.
  - Ты их полностью сканировал?
  - Да, конечно, это наши наблюдатели за этими живчиками. Они умеют прятаться в подъездах от собак, и даже противостоять им.
  - Каким образом?
  - Они ходят парами и у каждого в руках есть железные палки, которыми они бьют мерзких шавок.
  'Слово 'прут' он забыл, а вот 'шавки' помнит. Да, воистину неисповедимы пути вируса в нашем мозгу'.
  - Зет, мы будем атаковать валом в том месте, где сейчас лежит больше всего тел. Одни братья лягут на упокоенных, а остальные пойдут по ним через забор. Отвлекающий удар нанесем с противоположной стороны.
  Я осмотрел окна, забор с другой стороны дома через одного из братьев, который стоял там невдалеке.
  - Да, - еще раз убедившись в правильности своего плана, подтвердил я. - Атакуем массированно, но прежде надо нейтрализовать собак. Они сильно мешают. Отправь пару братьев, тех что уже сильно потрепаны, к забору, пусть они станут приманкой для этих глупых животных. Они должны их увести за собой в ближайший подъезд, а третий закроет за ними дверь.
  - Собаки съедят их, босс.
  - Конечно, но на войне надо чем-то жертвовать. Это все во имя нашего славного будущего. Знаешь английскую пословицу 'не разбив яиц, не сделать омлет'?
  - Нет, босс. Я не знаю, что такое 'омлет'.
  - Ты просто не помнишь, но это не важно. Мы ведем войну, и солдаты должны погибать, такова ее логика. Если не мы их, то они нас уничтожат. Иди к Просвету, смотри, чтобы никто не перехватил контроль над войском.
  После того, как Зет медленно, но верно зашагал прочь, я позвал к себе братьев, стоящих на паркинге штаба. Все они являлись низшим командирским звеном моей армии, которых я называл старшинами. Каждый из них мог привлечь по дороге сюда несколько братьев с почти полностью выгоревшими мозгами, шатающихся без дела. Вот они и станут солдатами моего мертвого войска.
  В окне второго этажа что-то блеснуло. Небо застилали низкие серые тучи, из которых сеялся мелкий дождик. Солнце висело не понятно где, и его тусклый свет одинаково бессильно заполнял пространство от туч до земли вперемешку с дождем. Значит в окошке был не блик, а фонарик. Эти сволочные живчики не верили, что мы все сплошь безмозглые ходячие.
  Неожиданно несколько десятков ворон с криками бросились с крыши хрущевки, возле которой мы стояли, и набросились на останки возле забора. 'Плохой знак', - подумала я, наблюдая как черные мародеры раздирают плоть моих братьев. Я постоял еще час осматривая со всех сторон дом и просчитывая варианты развития событий. Дождь припустил. С листьев деревьев на меня летели крупные капли. Мне было интересно холодно или тепло сейчас. Я еще не привык к тому, что у меня нет никаких чувств.
  - Зет, ты встретил братьев?
  - Да, босс. Мы идем к вам. Старшины забирают с собой по два-три брата. Нас уже много - тысяча или даже полторы. Пока дойдем до вас нас станет не меньше трех тысяч.
  - Хорошо. Зет, остановись не доходя одного дома. Раздели братьев на две неравные части. Над большей контроль возьму я, а ты с меньшей частью обходи дом сзади и сходу атакуй. Мне нужен хороший шум. Отвлекающий маневр.
  - Что, босс?
  - Отвлекающий удар, - адаптировал я приказ под оставшийся словарный запас Зета.
  - Принято. Будет сделано. Мне вместе со всеми идти?
  - Зет, ты мне нужен, как сказали бы раньше, живой. Твое упокоение для нашей борьбы контрпродуктивно. А..., - поняв, что опять надо пояснить, я проговорил, - не нужно.
  - Я понял, босс. Мы идем в наступление.
  Я перехватил управление над старшинами большей части войска. Постоянно перемещаясь по сознаниям братьев из авангарда, я направил их по Руднева, вдоль 'корабля', который скрывал наше наступление от наблюдателя живчиков. Не доходя метров тридцать до конца дома, я остановил движение войска.
  - Кто помнит как открывается дверь? - спросил я своих старшин.
  Мне ответили четверо.
  - Вы четверо возглавите штурмовую группу.
  - Простите, вождь, - обратился ко мне один из них, - а что такое штурмовой отряд?
  - Так, ты, - я обратился к задавшему вопрос, - остаешься с основными силами, а вы трое, возьмите по десять братьев, и ждите мою команду.
  Масса братьев, не доходя до зоны видимости, накопилась на широкой полосе между домом и проезжей частью.
  - Мы на позиции, - подтвердил Зет готовность к нападению.
  - Начинайте.
  Я посмотрел через одного из старшин на их атаку. Масса братьев одновременно вышла на площадку перед домом.
  Раздались автоматные выстрелы, через несколько минут к ним присоединились пулеметные очереди. Живчики клюнули на отвлекающий удар.
  - Босс, у нас значительные потери, - проинформировал Зет.
  - Ничего страшного, это потери во имя нашего будущего. Здесь, сейчас мы его создаем, Зет. Теперь пошли основные силы, - скомандовал я своим старшинам.
  Гигантская толпа вывалилась из-за укрытия 'корабля', и со всей скоростью, на которую была способна, пошла на приступ. Автоматные очереди с обратной стороны дома умолкли и через несколько секунд возникли уже на нашей, еще чуть погодя зазвучал пулемет, поливая свинцом наступающих. Дойдя до бруствера из останков, братья забирались по нему к забору, и падая, сраженные пулей, становились следующей ступенькой для идущих следом. Вот уже первые братья перевалились через забор и, подчиняясь инстинкту, пошли под окна, из которых велся огонь.
  - Штурмовая группа пошла, - скомандовал я старшинам. - откройте входные двери и запустите туда рядовых, потом под их прикрытием вы откроете все двери, какие попадутся вам на пути. Ваша задача укусить живчиков и оградить их от полного истребления солдатами. Они мне нужны обращенными и целыми.
  Ответа от старшин мне не требовалось, поскольку я знал, что мой приказ будет исполнен. Тем более оценить критически мои слова они не могли. Повелевать братьями было несложно. Если бы у меня остались чувства, я бы сказал, что это доставляет мне наслаждение, несравнимое ни с чем. Осознание того, что массы безропотно идут по моей воле туда, куда я их посылаю, делают то, что я им приказываю, тем самым продолжая мою волю, уподобляясь любой моей руке, которая может карать, либо разрушать по моему желанию, давало мне понимание, что я могу создать империю. В детстве я мечтал стать Брежневым, который тогда правил страной, но жизнь повернулась иначе, и мне пришлось много работать, чтобы получить власть над тремя сотнями людей чуть большую, чем это было обозначено в трудовом кодексе РФ, но всё же ограниченную. У меня не хватило цинизма и мизантропии, чтобы построить большую компанию, как строили ее олигархи новой России, зато теперь я шел к своей мечте, пытаясь совместить детское воспоминание с реальностью. Теперь чувства, и вызываемые ими комплексы, не властвовали надо мной, поэтому я мог властвовать, как не властвовали до меня все правители на земле.
  Толпа братьев заполонила площадку перед домом. В них стреляли, а они стояли, как самые преданные фанаты перед сценой, на которой выступает обожаемая ими музыкальная группа, и тянули руки к вожделенной цели, несущей им упокоение. Некоторые периодически падали, забрызгивая мозгами ближайших соседей, но ряды моментально смыкались, скрывая упокоенных.
  - Штурмовая группа пошла, - скомандовал я.
  Давая команду ближайшим к дому братьям расступиться, и пропустить группу к дверям, я вел её к цели.
  
   VII.
  Я стоял на втором этаже со снайперской винтовкой, добытой в отделении полиции и смотрел на улицу. Сегодня моя очередь стоять на часах. Дождик, с утра нехотя сыпавшийся с неба, к обеду припустил. Я открыл окно и в комнату мягко проник шелест дождя. Возле забора собаки с сытым урчанием драли мертвяков. Вороны сидели на ветвях в ожидании своей доли. Несколько зомби бесцельно шаталось по двору между 'кораблем' вдоль Руднева и пятиэтажкой. Они то появлялись из-за листвы, то снова скрывались за ней. Все было как всегда. Утром Алекс, Шмара и Мора, ушли за едой в ближайший 'Перекресток', который находится в квартале от нас. Если им повезет, то скоро они вернутся.
  Я взял рацию.
  - Алекс, как у вас дела?
  Несколько минут рация шипела, затем возник голос Алекса:
  - У нас все нормально. Из торгового зала мы уже практически все, что хранится менее полугода съели. Остались консервы, крупы, макароны. Если захочешь сырокопченой колбасы, то надо идти уже на склад.
  - Значит жратвы там еще на год хватит?
  - В принципе, как ты ешь, Макс, то на меньше, - Алекс хохотнул.
  - Иди ты, - я тоже улыбнулся этой его 'вечнозеленой' шутке.
  - Мы через часок выдвигаемся, проконтролируй проход на базу.
  - Ок.
  Я отключился. Видимо, мой голос услышали зомби и пошли на него. Двое двинулись к забору как раз напротив меня. 'Ничего, сейчас псы их раздерут', - подумал я, наблюдая как потрепанные уже мертвяки идут к нашему дому. Собаки одновременно подняли головы и, казалось, с некоторым удивлением уставились на приближающихся мертвецов. Немного помедлив, псы с лаем бросились на зомби. То, что произошло дальше меня сильно удивило. Мертвецы, будто испугавшись, развернулись и двинулись к ближайшему подъезду 'корабля'. Первый раз за этот безумный месяц, в котором невероятное превратилось в обыденность, я увидел некое осмысленное поведение зомби, которое в принципе было невозможно. Меня передёрнуло от противоестественности происходящего. 'Это просто совпадение, они отвлеклись на что-то', - успокоил я себя. Чтобы немного прийти в себя, я, посветив фонариком, взял первую попавшуюся книгу, стоявшую на полке, открыл наугад. Это оказался 'Ветхий завет'. 'Доколе ты жив и дыхание в тебе, не заменяй себя никем'. 'Н-да, что бы это значило? Вроде и по теме, но не к этому случаю'. Я закрыл книжку и выглянул в окно. Возле закрытой двери ближайшего подъезда неподвижно стояла мертвая девушка. Ни собак, ни тех двух зомби я не увидел. На захламленном асфальте собирались лужи. Невывезенный мусорный контейнер давно выпотрошили вороны, разбросав бумаги, целлофановые пакеты, банки. Ветер щедро разнес все это вокруг. Мы мусор не убирали, даже в голову не приходила такая мысль. Когда возле забора лежат гниющие трупы, рядом ходят голодные зомби, заниматься уборкой кажется, мягко говоря, странной прихотью. Но сейчас, когда дождь усилился, а полное безветрие сделало уличную картинку за исключением изредка скачущих отвратительных ворон практически статичной, в которой лишь иногда крупные капли, прыгая с листа на лист, скатывались вниз, мне очень захотелось, чтобы асфальт был чистый как прежде, и вот сейчас подъехала бы машина к шлагбауму, посигналила, и консьержка, нажав кнопку, впустила бы ее на блестящий от дождя чистый асфальт, а спешащая с пакетами из 'Перекрестка' девушка, открыв калитку, побежала бы к подъезду, перепрыгивая через лужи, и встав под козырек подъезда, переложив пакеты в левую руку, чуть наклонившись, освободившейся рукой принялась бы осторожно стряхивать свои темные от дождя волосы, а потом, найдя ключ в маленькой сумочке, висящей у нее на плече, она бы открыла дверь в подъезд и легко взбежала на третий этаж, где в открытых дверях ее уже ждал я, и, взяв пакеты и поцеловав в губы, пропустил бы вперед, чтобы она скорее разделась и пошла в душ, пока я раскладываю покупки по полкам холодильника и шкафов, думая и предвкушая как поцелую ее, влажную, теплую и такую нежную завернутую в небольшое полотенце, и как сниму его, и как мы падаем на диван, где сплетаясь ногами и руками в одно целое, находим древнее как мир счастье познания. От этих мыслей на душе стало совсем мерзко.
  Я потерял ее по-идиотски. Мы поссорились, и она пошла прогуляться по теплой белоночной улице, успокаивая нервы, как делала уже пару раз. Через два дня поисков я увидел ее недалеко от дома. Она шла в компании с несколькими такими же существами. Она, конечно, не шла, а брела с противоестественно закинутой назад головой, с обращенным в небо мертвым лицом, растерзанным горлом, в своей любимой белой футболке с большой синей розой на груди теперь залитой кровью. Куда они брели мне совершенно не хотелось знать. Я вскинул винтовку и выстрелил. Или непристреленность оружия, или слезы, застилавшие глаза, мешали мне попасть. Я промахивался пять раз подряд. Зомби собрались под окнами подъезда, из окна которого я стрелял. Наконец она упала, и больше не шевелилась. Кровь не текла из под ее головы. 'До свидания, моя любовь', - сказал я прощаясь. Я никогда не говорил ей так, но теперь это надо было сделать. Обязательно надо было сделать. В разбитое окно ворвался небольшой ветерок, покрутил какие-то бумажки на полу и рассеялся. Я закинул винтовку через плечо, и по чердаку ушел в дальний подъезд, из которого пробрался на улицу.
  Мне хотелось умереть, я даже думал выброситься с балкона двадцать пятого этажа, как только доберусь до дома, но что-то меня останавливало. Я и сейчас не нахожу особых причин, чтобы остаться жить. Правда Мора, которая не так давно появилась у нас, своим присутствием привнесла смысл в мое существование. Мы много говорили о жизни до апокалипсиса, о том, что нас ждет дальше. Незаметно между нами возникла симпатия. Мы стали понимать друг друга с полуслова. Но все ограничивалось дружеским общением. У меня пока не было особой мотивации бросать вызов Алексу, который использовал ее как наложницу. Мора догадывалась об этом и ждала.
  На самом деле, все эти мои воспоминания, размышления уложились в несколько секунд. Мертвая девушка по-прежнему стояла возле подъезда, беззвучно разевая рот, а мерзкие жирные вороны с ленцой выклевывали глаза медленно вращающемуся на спине, похожему на черепаху, мертвецу с отгрызенными собаками ступнями ног и кистями рук. В воздухе что-то пронеслось, как тогда... Мне стало не по себе от чувства, что сейчас обязательно что-то должно случиться. Я поймал на себе чей-то взгляд. Вернее мне показалось, что из-за листвы деревьев, густо растущих между 'кораблем' и 'хрущебой' на меня смотрят. Тут раздались выстрелы из противоположной квартиры, где дежурил Сэм, как мы его называли, а он не возражал.
  Сэм прибился к нам недавно, после того, как зомби съели его друзей. Высокий, худой, с испитым лицом студента-геймера, он жутко боялся мертвецов. До апокалипсиса Сэм где-то учился, хотя, по его словам, он больше играл на компьютере в разные шутеры, а после дорвался с парой друзей-геймеров до алкогольного отдела ближайшей 'Пятерочки', где их сожрали зомби, когда они сильно перебрав, 'пошли мочить вонючих покойников'. Сейчас Сэм следил за второй половиной периметра, переходя из одной квартиры в соседнюю, расположенную в торце дома. Я также патрулировал свою часть периметра, переходя каждые десять минут во вторую торцевую квартиру и обратно. Сэм стрелял из калаша длинными очередями. 'Что он с ума сошел, что там такое стряслось?', - я схватил ручной пулемет, стоявший на кухонном столе, и бросился к нему. Комната уже наполнилась гарью. На полу среди гильз валялось два пустых рожка. Сэм, прижав приклад к плечу, стрелял по зомби, которые плотно облепили забор.
  - Ты че творишь?! Кто так стреляет по мертвякам, ты же все наши патроны в десять минут изведешь! Быстро переведи на одиночные!
  Сэм не обратил внимания на мои слова. Только через десять секунд, когда патроны кончились, и он отбросил пустой рожок, я в несколько другой форме снова повторил свой вопрос: 'Ты охренел?'. Сэм, глядя на улицу, махнул рукой по направлению к забору, через железные прутья которого, зомби жадно тянули к нам руки, и произнес:
  - Гадом буду, но эти твари разумные. Они пытаются сломать забор.
  Я посмотрел на забор и увидел, что мертвяки раскачивают его, что явилось для меня неприятным сюрпризом. Не раздумывая ни секунды, я поставил пулемет на подоконник и начал стрелять по зомбакам.
  - Сходи на мою сторону, посмотри что там, - крикнул я Сэму.
  Сэм убежал, и через мгновение я услышал очереди калаша уже оттуда. 'Черт', - выругался я. Моими стараниями количество ходячих мертвяков перед забором значительно уменьшилось, что дало мне возможность переменить позицию. Я схватил свой 'Утес' и потащил его обратно. То, что я увидел, вбежав в комнату и выглянув во двор, поразило меня своей неестественностью, если это слово можно применить к мертвым людям, которые видят, ходят и хотят жрать. Волна зомбаков буквально нахлынула на забор, уперевшись в него. Но здесь они не пытались раскачать его. Первые с выбитыми мозгами падали перед забором, создавая пологий склон, по которому следующие мертвяки карабкались наверх и дальше перелезали через забор. Зомби запрудили все вокруг. Откуда в таком количестве они появились мне было совершенно непонятно, десять минут назад я видел только одну девушку и больше ни единого мертвеца, а теперь они шли, шли и шли. Я начал стрелять по ним, но это их не останавливало. Зомби переливались через забор. Сначала тонкой струйкой, словно ползущие муравьи по своей дорожке, зомби брели под окна, из которых мы стреляли, постепенно скапливаясь под стенами дома, растекаясь вдоль стен, и, наконец, заполняя все пространство двора, эти отдельные мертвецы превратились в колышущееся море трупов, крепко окружившее дом. Через некоторое время, когда у меня и Сэма закончились патроны, я сообразил, что надо вызвать наших.
  - Алекс, ты меня слышишь?
  Я кричал в рацию не замечая этого. Мне сейчас хотелось быть спокойным и уверенным, но страх, владевший мной, заставлял пальцы дрожать, а голос срываться на крик. Пока я вызывал Алекса, внизу появилась группа зомби, которая целенаправленно пробиралась ко входу в подъезд. Тупые зомбаки расступались перед ними, давая дорогу. Это действо никак не укладывалось ни в доапокалиптические представления о зомби, ни в мой уже немалый опыт жизни среди мертвяков. Все это походило на проход поп-звезд сквозь толпу фанатов, которых прикрывает группа телохранителей.
  - Сэм! Ты видишь это?!
  - Вижу, - подтвердил Сэм. - Смотри, они открывают входную дверь! Бля, что вообще здесь происходит, а! - Сэм истерически тряс бесполезным теперь автоматом.
  - Надо наверх уходить. Баррикадировать лестницу на четвертый этаж, пока они не поднялись.
  Я выскочил на лестничную площадку. Посмотрев вниз вдоль пролетов, увидел толпу мертвецов, медленно поднимающихся по лестнице. Это было похоже на закипающий кофе, когда черно-коричневая пена поднимается вверх по жерлу турки, расширяясь и заполняя весь объем, а потом изливается наружу. Они шли и шли. Сэм буквально взлетел по лестнице. Я бросился за ним.
  Наша база была оборудована на четвертом этаже. Здесь находилась квартира Алекса и Шмары. До апокалипсиса они вместе работали программистами на одну маленькую голландскую фармацевтическую контору, а заодно жили и спали вместе. Нельзя точно сказать любили ли они друг друга, но тихое взаимное удовлетворение от присутствия слышалось в разговорах и, казалось бы, нечаянных, но таких специальных, прикосновениях. Я знал их и раньше, но не так близко, как после апокалипсиса. Когда теряешь любовь, чужая близость вызывает не просто раздражение, а даже ненависть. Я сильно недолюбливал Шмару, считая ее существование теперь незаслуженным. Их квартира меня тоже раздражала: полное отсутствие занавесок, чистой посуды, в противовес отсутствию пыли по углам и залежей застывшего жира на плите в нашей уютной квартирке этажом ниже. Единственное в чем я расходился с моей любимой, это мое полное неприятие телевидения. Смотря телевизор, который оптимистично бормотал у нас на кухне утром, и зазывно мерцая вечером своей прямоугольной лицемерной мордой, я чувствовал фальшивость бытия, которое нам красочно показывали. Теперь у меня ничего не осталось, даже гребанного телевизора. Все забрал апокалипсис.
  - Макс, давай вытащим диван, шкаф и бросим это все на лестницу. Быстрее!
  Я забежал за Сэмом в ближайшую к лестнице квартиру, и мы начали вытаскивать диван. Страх придал мне силы. Мы вытащили его на лестницу и сбросили вниз. Диван скатился по ступеням и врезался в стену, наполовину уменьшив проход маленькой площадки между лестницами.
  - Давай за шкафом, - скомандовал Сэм.
  Мы бросились обратно в квартиру. Шкаф оказался тяжелым даже для адреналинового драйва, в котором я пребывал. Сбивая руки о косяки, ломая ногти, мы тащили шкаф к выходу, когда Сэм, находящийся лицом к входной двери закричал, округлив глаза. Я спиной почувствовал холодное движение возникшее в дверях, и бросил шкаф, который с грохотом упал на пол, раскидывая вокруг зеркальные осколки. 'К беде', - пронеслась банальная мысль. Меня будто парализовало. Я стоял, втянув голову в плечи, и покорно ждал когда зубы зомби вопьются в мою плоть. Сэм что-то кричал, показывая свои окровавленные раздробленные пальцы, но я уже его не слышал, полностью подчинившись страху. Как я себе и представлял, через несколько длинных, неимоверно длинных секунд в мою шею вонзились чьи-то холодные зубы. 'Возможно они не холодные, но, с другой стороны, откуда им взяться теплым?' - подумалось мне, когда я уже теряя сознание, смотрел вслед выпрыгивающему из окна Сэму. Страх сразу же ушел, сбежал, оставив меня с небольшой болью и легким недоумением. Боковым зрением я увидел, как мимо меня к окну идут два зомби. Про меня они, видимо, забыли. Очередная странность в поведении мертвецов на этот раз успокоила меня. Желание выброситься с балкона и закончить эту затянувшуюся игру в 'русскую рулетку', было продиктовано не столько тем, что я не хотел превратиться в зомби, в конце-концов, какая разница мертвому, ходит он или гниет в могиле, но моей отчаянной боязнью оказаться заживо съеденным. Теперь я лежал почти довольный тем, как все сложилось. Падая в черную бездну, мое сознание таяло, растворяясь в ничем. В последнюю секунду, мне вдруг безмерно захотелось жить, но распадение моего 'я' уже стало необратимым, как слезу, упавшую в море, невозможно собрать заново, так и мою смерть невозможно было остановить. Вселенское сожаление стало моим последним чувством.
  
   VIII.
  После разговора с Максом мы еще немного побродили по магазину в поисках чего-нибудь 'вкусненького', как говорила Маринка. Хотелось хорошей выпивки. Джемесон оказался паленый, Джонни Уокер тоже. Похоже директор магазина 'левачил'. Нашлась коробка приличного Бифитера для меня и три коробки Мартини для Маринки. Она моя жена, но мы все мало пользуемся прежними именами, которые ассоциируются со старым, безвозвратно ушедшим в никуда, временем, поэтому остальные называют ее Шмарой. Взяв по три бутылки на три дня, остальное мы спрятали в подсобке. Маловероятно, что сюда зайдут живые, но береженого, как говорится, Бог бережет.
  Вот Сэма мы здесь недавно нашли в невменяемом состоянии. 'Подарочек' такой нам пришел. Пришел и выжрал весь хороший виски, гад. А еще засрал все туалеты так, что вонь стоит на весь 'Перекресток'. Я до сих пор злюсь на него. Правда, здесь вони хватает и от протухших, уже давно сгнивших рыбы и овощей, но говно добавляет 'острые нотки' в царящее амбре. Нам повезло, что магазин работал не круглосуточно, поэтому уже на второй день апокалипсиса, прокравшись к магазину, мы удачно заперли на ключ четверых зомбаков, которые до заражения были охранниками, и в ту ночь все вместе что-то смотрели по телевизору в своей каморке.
  Вообще механизм заражения зомби-вирусом мы с Маринкой не поняли. Как все могло произойти за одну ночь, и почему мы не заразилась, нам было не понятно. Самое скверное, что почти сразу рубанулось электричество, и, естественно, интернет. Свет выключился примерно в четыре утра. Я и Маринка как раз работали, закрывали 'хвост' перед нашими голландцами. Поэтому сейчас мы можем только строить догадки о том, что случилось на самом деле, и обсуждать их с Морой, Сэмом, Максом. Вся наша немногочисленная община сходится во мнении, что случилась жуткая эпидемия. Мы не сильны в медицинских терминах, поэтому считаем, как это показывали в фильмах, причиной всему явился какой-то вирус, который превратил людей в зомби. Но на самом деле, нам похрену из-за чего случился этот гребанный зомби-апокалипсис. Прикольно, что людей нет, и можно делать все, что хочется. Я теперь люблю погонять на Хаммере соседа. Бедолага озомбился прямо у себя в сортире, мне пришлось снести ему башку лопатой, когда я зашел взять ключи. Иногда мы с девками 'ездим за покупками', как мы это называем, в 'Мегу-Парнас'. Там, конечно, опасно, но не из-за зомби, которых совсем немного, а из-за живых любителей халявы, которых мне пришлось пару раз отправлять к праотцам, в связи с их чрезмерно активной жизненной позицией, выраженной в неудержимой жадности. Счастливо доставшийся арсенал ближайшего отделения полиции, вовремя перевезенный с Культурки к нам на базу, сделал меня мало восприимчивым к чужим потребностям, тем более претензиям. Мне доставляет удовольствие всадить пулю в живот невоспитанным говнюкам, запереть их в каком-нибудь помещении, и отправиться на шоппинг по моллу, по завершении которого вернуться к уже вполне оформившимся зомби и немного поиграть с ними, уворачиваясь и отрубая мачете их конечности одну за другой пока мертвое тело не лишится последнего своего члена. Все-таки два года занятий кэндо в детстве дали во мне неплохую основу владения мечом. Я получаю удовольствие, вспоминая технику и оттачивая мастерство на движущемся материале. Я не садист и не псих, я не ищу специально людей, чтобы убить, или зомби, чтобы покрошить, мне просто неприятно, что попадаются такие вот жадные, злые говнюки, которые и раньше мне мешали жить, но тогда их нельзя было тронуть, а теперь я волен сам наказывать их за пороки. Свобода, которая раскрыла мне свои объятия, вручила, так сказать, меч и право решать судьбу людей, основанное на врожденном чувстве справедливости. Если излагать не так заумно, как любили говорить в родном 'Военмехе', теперь я могу казнить и миловать по своему скромному усмотрению. Воистину, за такой дар мне надо благодарить зомби-вирус. Две молодые женщины, доступные в любое время по моему желанию, жратва, выпивка, машины и любые квартиры, дома, какие мне понравятся потенциально уже принадлежат мне.
  За время пока мы ходили по магазину, я успел один раз трахнуть Маринку, и один раз Мору, причем Мору я взял на кассе, воспользовавшись презиками для жесткого секса. Я толком не знаю кто она, поэтому применяю меры предосторожности. Мора высокая, стройная, сексуальная, сразу, понравилась мне. По какой-то причине она ничего не говорила о себе, но меня мало интересовало ее прошлое, меня интересовал только секс и выпивка. Маринка ревнует меня к ней, но сделать ничего не может, поэтому зло предпочитает срывать на Сэме и Максе. В момент, когда я развлекался с Морой, включилась рация, и дикий крик Макса разнесся по пустому магазину.
  - Бля, - выругался я, выключая рацию. - На самом интересном месте.
  - Алекс, что там?! - отозвалась откуда-то из рядов с хозяйственными товарами Маринка.
  - Не знаю, связь прервалась! - соврал я. - Сейчас попробую связаться!
  Мне нужна была еще минута.
  Мора равнодушно застегнула джинсы, и пошла в отдел с шоколадками. Я попробовал вызвать Макса, но никто не отзывался. Подошла Маринка.
  - Что там у них? - Она неприязненно смотрела в сторону, куда ушла Мора.
  - Ты про Сэма с Алексом? Не знаю. Теперь они молчат.
  - Пока ты развлекался, я посмотрела что происходит на улице. Там, между прочим, навалом зомбиков. Они все идут по направлению к нашему дому. Руднева вся запружена ими. Может зомби напали, а наши защищаются?
  - Как они могут напасть? Стоять перед забором и митинговать? Марин, ты сама понимаешь, что это херня? Вот если напали живые челы, тогда плохо. Но наши все время на стреме, да и зомбаков кругом полно, живые не полезут.
  - А чего тогда Макс орал?
  - Может набухались суки уже?
  - Не похоже это на Макса. Он какой угодно урод, но не бухарик.
  - Знаешь, после этой его личной трагедии, - я невольно усмехнулся тому, как серьезно это прозвучало, - он реально дикий стал. Если бы нам не нужен был пятый человек, давно бы его обтесал.
  - Тебе теперь только трахаться и людей убивать. Ты совсем крышей поехал. Кто еще из вас дикий...
  - Вот сейчас, Марин, обидно прозвучало. Я же не для себя стараюсь, мастерство оттачиваю, я пытаюсь научиться вас защищать.
  - Саша, ты меня слышал? Там, - Маринка махнула в сторону нашей базы, - полно зомбиков. Ребята на связь не выходят. Что ты, блядь, собираешься делать, самурай хренов?!
  - Тихо! - Мой крик зазвенел в жестяных вентиляционных трубах, ветвящихся под потолком. - Че ты предлагаешь, идти сейчас туда? Нас сожрут мгновенно, и ты это прекрасно знаешь. Тогда зачем ты волну гонишь?!
  Меня реально трясло от Маринкиного наезда. Я понимал, что это обычная бабская ревность, но теперь правила изменились. Вокруг ходят живые мертвецы, и мне не надо изображать из себя моногамного самца-неудачника, который извиняется, когда ему в трамвае наступают на ногу.
  - Сейчас я посмотрю, что происходит на улице, и приму решение что нам делать дальше, - сбавив тон, примирительно предложил я.
  - Иди, смотри, - тоже понизив голос, ответила Маринка.
  За стеклом лежал мокрый от непрерывно идущего дождя перекресток улицы Руднева и Просвета, через который зомби шли к нашему дому. Они как всегда смешно двигались в стиле 'робот Вернер' из фильма 'Гостьи из будущего'. Одно меня озадачило: они явно чувствовали присутствие человека, но проходили мимо. Я вернулся к кассам. Маринка и Мора ждали меня, деловито сортируя и раскладывая добытые припасы в три желтые рюкзака-термосы с логотипами 'Яндекс-еды'.
  - Ничего не понимаю. Их дохера, и все они целенаправленно идут к нашему дому.
  - Я тоже такого никогда не видела, - подтвердила Маринка.
  - Ну и нахера тогда собирать этот хавчик, если мы не сможем в ближайшее время пройти на базу?
  - Ты пацанов попробуй еще раз вызвать, - Маринка продолжала складывать пакеты, банки.
  Я включил рацию и минут пять безуспешно вызывал Макса и Сэма.
  - Похоже там все..., - без особого сожаления произнес я.
  - Тогда надо идти в Озерки, - неожиданно подала голос обычно молчавшая Мора.
  - Чего это? - удивился я.
  - Там есть много хорошо укрепленных домов с крепкими высокими заборами и системами автономного жизнеобеспечения. Через месяц в этих железобетонных джунглях невозможно будет жить, холод выгонит нас.
  - Откуда ты знаешь? - Маринка злилась.
  - Про холода? - с иронией спросила Мора.
  - Про 'укрепленные дома', и с чего ты взяла, что там никого нет? - опередив и упредив крупную ссору, спросил я. Меня заинтересовала идея Моры.
  - Я пришла из одного такого дома.
  - И где его хозяева?
  - Родители были в Италии, и скорее всего я их уже никогда не увижу, а охранники и экономка до сих, наверное, бродят по дому и территории клацая зубами, - она невесело усмехнулась. - Еле успела сбежать.
  - Ты богатенькая невеста оказывается, - констатировала Маринка.
  - В прошлой жизни, в прошлой жизни. Короче, - Мора вскинула голову и посмотрела на нас, - идете или нет?
  - Ты ставишь нам какие-то условия, или приказываешь, десять минут назад ты так не говорила? - Я немного напрягся.
  - Десять минут назад она молчала, пока ты имел ее, а теперь, видишь, умничает.
  - Я не умничаю, и ничего не приказываю, а лишь излагаю наиболее рациональный план действий. Втроем добраться до дома гораздо проще.
  - Я не хочу идти в дом к этой шалаве, - зло проговорила Маринка. - Я вообще не хочу тебя больше видеть, поняла?! - Она готова была кинуться на Мору. - А ты че молчишь?! - Маринка повернулась ко мне.
  Если честно, меня устраивала нынешняя ситуация, поэтому я хотел согласиться с предложением Моры. Когда я задумывался о своем будущем, то мне всегда становилось тошно от безысходности, ждущей меня впереди. Жизнь без интернета и игр в чистом виде не сильно интересовала меня, несмотря на секс и выпивку. Отсутствие возможности онлайн общения с интернет-друзьями сильно ломало меня. Та справедливая степень жесткости к другим людям, которая возникала у меня каждый раз, когда я встречал посторонних, в том числе происходила из-за отсутствия онлайн общения. Посторонние всегда мешали мне жить. Как-то в школе в пятом классе, когда я смертельно рассорился со своим единственным другом, наша классная сказала мне, что я мизантроп и социопат. Я не знал значения этих слов, и придя домой спросил у мамы. Тогда мне стало понятно почему у меня был единственный друг, которого в итоге я и потерял. Подавляющее большинство встречавшихся мне людей вызывали во мне физическое отвращение. С Маринкой получилось по-другому. Наверное, потому что мы оба социопаты, и потому что мы сексуально вполне удовлетворяли друг друга пока..., пока не появилась Мора.
  Я достал ментовской макаров и выстрелил Маринке в сердце. Не хотелось портить ей лицо, не хотелось слушать ее визги. Короче, Маринка осела на пол с удивленно-злобным взглядом. Глаза остекленели, уставившись мне куда-то в пах.
  - Ну и нахер ты ее кончил? - Мора недоуменно смотрела на меня.
  - Достала, сука, устал я от нее. А че нам с тобой будет скучно вдвоем?
  Мора посмотрела на меня с плохо скрываемым презрением.
  - Идиот, что ты натворил?
  - Ну ладно тебе. Сказал же уже. Теперь только ты и я. Теперь тебе не надо делить меня ни с кем.
  Мора криво усмехнулась, взглядом показала на рюкзак и приказала:
  - Бери и пошли, пока зомби опять не появились.
  Если честно, то мне не понравилась ее интонация. Мора сразу изменилась. Ее походка стала твердой, а рот жестче.
  'Может зря я так резко все решил? Все-таки конкуренция вещь хорошая'.
  Я надел рюкзак. Два других остались стоять на черной ленте, где я недавно трахал Мору.
  - Ты чего, не возьмешь рюкзак? - Озадаченный, я посмотрел на свою женщину, которая, похоже, решила быстренько сделать из меня своего ординарца.
  - Алекс, - смягчив голос, почти ласково произнесла Мора, - иди нахер, и не сердись, котик.
  От ее равнодушия несло фатальностью. Я мог не выдержать и пристрелить ее, но, судя по всему, это мало ее волновало.
  - По-хорошему надо бы за оружием сходить, но это сейчас, я так понимаю, нереально. Ладно, найдем другую ментуру.
  Мора подошла и заглянула в глаза. Ее взгляд скользнул по моим губам, затем, обняв за шею, она страстно поцеловала меня. Я сделал движение, чтобы сбросить рюкзак, но Мора остановила меня.
  - Потом, Алекс, потом. Давай дойдем, а там все будет..., хотя нет, если честно, мне это чертовски все надоело.
  На улице действительно зомбаков не было видно. Дождливая ленивая тишина мягко обнимала все вокруг. Со стороны дома доносились неясные звуки. Просвет в обе стороны широко и пусто чернел асфальтом. С противоположной стороны проспекта темно нависала громада знаменитого лэковского жилого недостроя, возведенного на месте недостроенной же кардиоклиники, пугавшей людей своим огромным черным остовом на протяжении лет тридцати. Маленький на фоне дома красный трамвай застыл по направлению к Выборгскому шоссе. Его стекла, изнутри сильно заляпанные зомби-кассиром, который настойчиво и безуспешно пытался выйти из окна задней площадки, снаружи серели пылью с вертикальными подтеками дождя, и красноречиво говорили о том, как быстро приходит мерзость запустения.
  Хорошо подогнанный рюкзак почти не давил на плечи. Шлось легко, хотя два АКМа висело у меня на шее, постоянно звякая друг об друга. Макар болтался на бедре, грозно демонстрируя свою рукоять из кобуры. Любимое мачете я нес в руках.
  - Тебе Шмару не жалко? - спросила Мора, когда мы проходили перекресток Просвета и Художников.
  - Да ну. Смотри сколько зомбаков вокруг, сейчас она уже тоже такая же.
  - Не боишься, что рано или поздно вы с ней встретитесь?
  - И что?
  - Я имею в виду не здесь, а там, где мы все встречаемся.
  - Херня все это. Зомбаки просто ходячие живые трупы, куски мертвой плоти. Я не верю во всю эту хрень про душу, загробную жизнь и все такое.
  - Понятно. А я, увидев первого зомбака, поверила в загробную жизнь.
  - Ты лучше мне скажи почему ничего не рассказывала о себе?
  Мора молча продолжала идти вперед не обращая внимания на мой вопрос.
  - Оглохла что ли?
  - Тебе это не обязательно знать.
  Мне захотелось ее сильно ударить за такую дерзость, но я сдержался, несмотря на кровь прилившую в голову, и стучавшую теперь тяжелым молотом в виски.
  - Слушай, может быть тебе напомнить кто здесь от кого зависит, и кто кому должен отвечать на вопросы? Мора, ты вот сейчас начинаешь меня слегонца бесить. Скажи почему ты не рассказывала раньше о своем богатстве?
  - Во-первых, для чистоты отношений, я привыкла скрывать от посторонних эту причину для общения со мной. Во-вторых, какое сейчас 'богатство', ты, Сашенька, безмозглый программер, зацикленный на своих компьютерных кодах и играх понимаешь что спрашиваешь? Что такое 'богатство' в твоем понимании: большой дом, роллс-ройс, бриллиантовое ожерелье и вилла на лазурке?
  - Типа того, - я пожал своими стесненными лямками плечами. - А что неверно в такой модели?
  - А то, - Мора перешла на возмущенный громкий шепот, - ты, придурок, никогда не понимал что такое настоящее богатство, и теперь всё равно этого не понимаешь, видимо потому что содержание понятия 'богатство' пронеслось со сто восьмидесятого мимо твоего четвертого этажа на нулевой, и ты не успел понять, как все поменялось. Тогда, до апокалипсиса, богатство являлось отражением твоих возможностей в иерархии бывшего государства под названием Россия. Да и в мире тоже, - немного подумав, ответила Мора.
  - Если честно, то я ничего не понял, - признался я.
  - Че тут непонятного? Имел должность - имел бабки, не имел должности - не имел бабок. Но бабки всегда были только косвенным подтверждением твоего богатства, которое заключалось, на самом деле, в степени влияния на разных людей и события. Чем более высокое положение занимали люди, и чем большее влияние ты мог оказать на них, тем богаче ты был. Короче, мой отец никогда не был богатым человеком. С некоторыми деньгами - да, но не более. Вот сейчас ведь богатство это набор возможностей для выживания. Сегодня не на кого влиять и не надо ничего покупать. Наличные деньги превратились в бумагу, а электронные просто исчезли.
  - Да ты философ, детка, - попробовал я пошутить, но Мора только фыркнула в ответ.
  - Хотя по нынешним временам кое-какое богатство у меня есть. Автономность на полгода-год дорогого стоит.
  - И не только автономность, - я с удовольствием посмотрел на ее ноги и грудь. - Полгода расслабленного и непринужденного удовольствия вещь по нынешним временам ценная, стоящая, пожалуй, целого боевого арсенала.
  Мора опять хмыкнула и посмотрела назад. Ее лицо буквально вытянулось. Я повернулся посмотреть, что ее так напугало. Возле 'Перекрестка' чернела толпа, которая постоянно увеличивалась. Зомби выходили с Руднева от нашей базы и шли за нами. Мы уже дошли до улицы Есенина и наша фора позволяла не спеша идти до Среднего озера, на берегу которого находился дом родителей Моры. Но это работало бы в том случае, если бы мы нигде по дороге не встретили мертвых друзей тех, которые шли за нами, что само по себе маловероятно, поэтому нам пришлось ускорить шаг, периодически переходя на мелкую трусцу. Дождик продолжал моросить, по-тихоньку взращивая в щелях и ямах давно не ремонтируемого Просвета пока еще небольшие лужицы. Мы шли посередине проспекта по трамвайным путям, отслеживая любое движение вокруг нас. Дурацкие вороны летали над толпой зомби, садясь им на головы, и выклевывая глаза. Однако, красноглазые мертвецы, подчиняясь своему внутреннему инстинкту, не замечая этого шли дальше. Я наблюдал эту картину уже не раз. Но самое отвратительное было то, что периодически отлетая от своей ходячей добычи, и пикируя с высоты, они подлетали к нам, как бы с ревностью указывая мертвецам на двух живых, которые тоже должны как можно скорее стать пищей. Странно, что нигде не было видно чаек. Возможно они пировали вблизи прибрежной полосы, где им хватало еды на несколько месяцев. Возможно.
  Откуда-то со стороны уже близкого метро послышался вой мощного мотора, работающего на форсированных оборотах, и гулкое буханье сабвуфера. На мгновение на перекрестке Энгельса и Просвета показался огромный черный Субурбан, который с ревом пронесся и тут же скрылся в южном направлении, оставив после себя замирающее эхо пугливо мечущееся между домов.
  - Вот люди развлекаются, - немного завистливо проговорила Мора.
  - Из Меги едут наверное. Повезло им, что меня там сегодня не было.
  - А может тебе?
  - Мора, мы только полчаса вдвоем, а ты меня уже начинаешь все больше и больше раздражать. Попытайся переломить этот тренд, иначе мне придется тебя наказать.
  - Ладно, ладно, - примирительно подняв руки вверх, сказала она. - Нам надо поторопиться. Зомбаки же так просто не отстанут, - Мора кивком показала на толпу, которая по мере приближения уже начинала приобретать неприятную разноликость и пестроту.
  Не знаю почему, возможно из-за неожиданно пронесшейся мимо чужой, бурно проживаемой человеческой жизни, я вдруг очень захотел Мору. Мне показалось, что сейчас я упускаю нечто важное, что-то, что дает смысл всему нашему безумному существованию. Мора шла впереди, природно-грациозно качая бедрами, переставляя длинные аппетитные ножки. Дикое желание захлестнуло меня, но инстинкт самосохранения толкал в спину, подгоняя. Я заметил как с противоположных сторон проспекта нам наперерез выдвинулись две группы зомби. Их синхронность несколько насторожила меня, но зная чуткую слабость зомби к живым людям, не удивила. Мерзкие вороны галдя низко кружили у нас над головами. Не выдержав их криков, я, не снимая автомата с шеи, дал по ним короткую очередь. Одна ворона, сначала отброшенная пулей вверх, растопырив свои черные крылья упала нам под ноги.
  - Достали, падлы, - зло выругался я.
  - Алекс, надо торопиться, кажется собирается публика, а нам это ни к чему. - Бросив фразу через плечо, Мора ускорила шаг.
  - Ты права, что-то мне все это на нервы начинает действовать.
  Обе группы двигались с максимальной скоростью на какую были только способны. Они шли и неотрывно смотрели на нас, по обыкновению разевая черные рты, широко размахивая руками. Нетронутые отлично сохранившиеся человеческие туши составляли основную ударную силу групп, но позади у каждой из них находилось по одному зомбаку в сильно объеденном состоянии. Эти шли смотря на впереди идущих с какой-то напряженной сосредоточенностью, совершенно не обращая внимания на нас. Я крикнул Море, чтобы она с быстрого шага перешла на бег, иначе мы рисковали попасть в мертвые клещи.
  
   IX.
  - Надя, вы скоро?
  - Да, сейчас выхожу.
  Олег стоял рядом с машиной, с интересом разглядывая окрестные здания. Девочки играли на площадке перед нашим домом, а Павлик следил за ними из открытой двери машины. Лариса, жена Олега, по моей просьбе собирала продукты на кухне. Зомби толпились вокруг забора, окружающий наш дом, жадно протягивая руки сквозь решетку. Уже немного привыкнув к новому 'прекрасному миру', я не обращала внимания на их безмолвную возню. Гнетущее чувство потери, окрашивающее в последние двадцать четыре часа все в черный цвет, медленно отступало. Юрино лицо в последние секунды перед смертью все время стояло у меня перед глазами. Заинтересованность во внешнем мире держалась только на вере, что я обязательно доплыву, доеду, доползу до детей чего бы мне это не стоило. Что там придумали американцы и придумали ли на самом деле я не знала, но надежда вернуться к Юре постоянно маячила где-то за образами наших детей. Уверенность, что наши дети и внуки не превратились в зомби, жила во мне, давая силы бороться.
  Даже сейчас я автоматически прокручивала в памяти то, как все случилось до, что произошло после его смерти. Как ни странно, у меня не было чувства безвозвратной потери. Пока вероятность нашей встречи, пусть мизерная, оставалась, я готова была бороться за нее со всем миром.
  
  Начало рассветать. После шума выстрелов к аптеке отовсюду стали подтягиваться зомби. Мы долго устраивались в машине перед тем, как тронуться в путь к нашему дому, который находился на Сестрорецкой улице и представлял собой реконструированную одноподъездную сталинскую двухэтажку, полностью выкупленную Юрой лет пятнадцать назад. Минут через пять после того, как мы отъехали от злополучной аптеки, я увидела Шуваловскую церковь, что возвышалась на небольшом холмике над Выборгским шоссе. Очень захотелось войти. Я попросила Олега остановиться. В этот момент никто не решился мне возразить. Желание выплакаться, как когда-то в детстве, прислониться к маме, отодвинуло в сторону всех безумных зомби, апокалипсис, Олега с его семьей и вообще весь мир вокруг. Мама уже давно умерла, детство в пятидесяти годах позади туманно-розово лежало на окрестностях Ординарной улицы и Большой Пушкарской, поэтому искренне поплакать я могла только в жилетку Богу, который, время от времени наблюдал за мной и теперь, видимо, поджидал на разговор. Лучшего места для общения нельзя было и представить, поэтому увидев храм, мне обязательно захотелось туда.
  Белое основательное здание церкви, снисходительно пряча свою золотую голову, увенчанную большим, будто не по размеру крестом среди кудрявых макушек разросшихся вокруг деревьев, окруженное серовато-серебристыми вплотную подбирающимися со всех сторон по холму крестами многочисленных могил, вызывало уважение и некоторый трепет от количества людей упокоенных здесь в разное время, и теперь тихо лежащих под ее стенами. Узкая дорожка резко взбегала к храму среди старых запущенных оградок. Зомби поблизости я не заметила. Да и что им здесь делать?
  Потянув на себя тугую высокую дверь, совершенно без страха зайдя в храм, минуя просторный тамбур, я прошла во вторую дверь и тут же почувствовала на себе чей-то взгляд. Отчего-то я находилась в полной уверенности, что здесь мне ничто не угрожает, потому не испугалась взгляда. Я поискала глазами того, кто смотрел на меня, сначала почему-то подняла взгляд и увидела над алтарем Спасителя, а затем под ним заметила сухонького в черной сутане человека. Запах свечей и ладана умиротворял. Батюшка смотрел на меня и жестом приглашал подойти к нему. Голова закружилась, слабость в ногах усилилась. От всего пережитого за последние два дня нервы мои, видимо, совершенно расстроились. Ноги подкосились, и я упала в обморок. Когда я пришла в себя, то первое что увидела было лицо священника, склонившегося надо мной. Он походил на святого, во всяком случае мне так показалось. Умные печальные глаза глядели мне в душу. Я заплакала. Батюшка начал осторожно гладить меня по голове, утешая как маленькую девочку и шепча: 'На все Божья воля. Господь не оставит тебя. Молись и верь'. Стало легче. Через минуту я почувствовала, что силы возвращаются ко мне. Чтобы не оттолкнуть его, я робко привстала на локте, затем медленно поднялась. Такое скорое облегчение души и похожее на чудо умиротворение удивили меня. Я никак не ожидала такого быстрого эффекта, поэтому все произошедшее мне представилось неким маленьким чудом.
  - Спасибо, батюшка, - сказала я, утирая слезы, и отчего-то поклонилась ему до земли.
  Он немного смутился.
  - Вот и Слава Богу, - он тоже поднялся на ноги, оправляя сутану. - Вижу я - ты сильная, и сделаешь все, что должна сделать. Нам всем было очень тяжело в последнее время. - Батюшка устало окинул взглядом скорбное собрание под сводами церкви. - Ты пришла сюда спустя несколько дней после того, как случился антихристов морок, когда почти все превратились в нечисть, значит ты сильная и Господь помогает тебе. Мы все боимся выходить наружу, а ты пришла к нам оттуда живая и здоровая. Как видишь, - он рукой показал вокруг, - здесь те, кому некуда больше идти, а твой путь еще не закончен. Промысел Божий нам неизвестен до последнего вздоха, но он нас ведет по жизни к духовному подвигу, который покажет нам нашу силу. - Он немного помолчал, потом проитировал, - 'Ибо придет Сын Человеческий во славе Отца Своего с ангелами Своими, и тогда воздаст каждому по делу его'.
  Приглядевшись, я насчитала несколько десятков человек. Кто-то закутавшись в одеяло лежал на раскладушке, кто-то свернулся калачиком на матраце, другие, накрывшись какими-то куртками, плащами, съежились на голых деревянных лавках, стоящих по периметру церкви. Потерянные, испуганные люди, в основном богомольного вида старухи лежали, или сидели, будто нахохлившиеся воробушки на своих раскладушках и лавочках. Почему Господь уберег от первого глобального обращения именно этих древних старушек, мне было неведомо, но сей факт вызывал во мне совершенное недоумение. Мне стало стыдно от этой мысли. Но с другой стороны, я ведь видела массу молодых и здоровых когда-то людей, превратившихся в мертвое безмозглое стадо, и несправедливость случившегося казалась для меня очевидной. Решив, что ответы на эти вопросы найду сама, я собралась уходить.
  - Благословите, батюшка. - Я хотела, чтобы его слова рассеяли черноту в моей душе.
  - Ступай с Богом, - он перекрестил на прощание, повернулся и пошел к алтарю, где его уже поджидала женщина закутанная в черный платок.
  Я постояла несколько секунд, затем перекрестилась и пошла к выходу. Приоткрыв дверь выглянула наружу. По-прежнему все было тихо. Обогнув церковь, я остановилась перед лестницей ведущую вниз на Выборгское шоссе. Назло всем катаклизмам, солнце с севера начинало свое неотвратимое движение наверх, медленно подминая под себя пока еще черные деревья и дома. Мягкие солнечные лучи, благословение батюшки внесли мир в мою душу, теперь мне стало легче.
  - Олег! - позвала я из окна, - сходи в подвал, там у Юры в отдельной комнате винотека. Собери все сухое вино на дорогу.
  - А виски брать? - прокричал Олег минут через пять из подвала.
  - Нет. Вино необходимо для профилактики кишечных инфекций, а виски с этой бедой не справляется. Или тебе нужен виски?
  - Не, ну пару бутылок крепкого алкоголя всё равно надо. Водки здесь нет, поэтому виски покрепче парочку бутылок надо взять.
  - Олег, бери сколько хочешь, не на себе же все нести.
  - Тогда я возьму пять бутылок 30-летнего Тилинга!
  - Да бери что хочешь, только не забудь про сухое вино! - крикнула я не в меру разошедшемуся Олегу.
  - Олежек, перенеси Павлика на кухню, что он там в машине все сидит, - попросила Лариса.
  Минут через десять в открытые окна залетел громкий звук песни про выставку и лабутены. Неторопливо мимо нашего забора проехала машина, из которой неслась музыка. Она повернула с соседней улицы и теперь двигалась в сторону Липовой аллеи.
  - Папа! - Павлик восторженно смотрел вслед удаляющейся машине. Пап! - он глазами искал отца.
  - Что случилось, Павел? - Олег вышел на крыльцо держа в руках по бутылке виски. Знакомая мелодия навевала воспоминания о необратимо ушедшем времени, когда никто никого не ел и не кусал. - О! Одна из любимых моих русских песен, - воскликнул он. - Кто это нынче несет искусство в широкие мертвые массы?
  - Пап, сейчас проехала красная Мазерати, в которой сидел Шуруп. Я его своими глазами видел. Они туда поехали, - и Павлик махнул рукой в сторону затихающей музыки.
  - Да ладно, - Олег восторженно выдохнул. - Что, вот сам Шуруп был? А почему 'поехали', там еще кто-то был?
  Сын энергично покивал. Олег подбежал к забору и попытался рассмотреть машину. Все зомби, стоявшие возле забора, пошли за машиной, но те что до того шли хвостом за ней тут же облепили наш забор снова, пытаясь схватить Олега просунув руки между железными прутьями, украшенными витиеватой ковкой.
  - Они повернули вон к тому большому многоквартирному дому, - Олег показал куда заехала машина подойдя к кухонному окну.
  - А, дак это, наверное, Невзглядов был. Здесь только у него одного Мазерати. Юра все смеялся над ним за это, пижоном называл.
  - Невзглядова не знаю, а вот Шуруп великий человек, - вздохнул Олег. - Может попробовать встретиться с ним?
  - Думаю, что сейчас для этого не самое подходящее время, - парировала Лариса. - Послушай, Олежек, нам надо бежать отсюда сломя голову, а ты саботируешь свою работу. Надежда Валентиновна тебя что попросила сделать?
  - Вопрос был риторический, как я понял, - вздохнул Олег и зашел в темноту дома.
  Наши сборы заняли целый день. Теплыми вещами, продуктами, лекарствами под завязку забили Юрин черный Ягуар, на котором он ездил на работу. Уже под вечер со стороны дома, где жил Невзглядов послышались звуки вечеринки: играла музыка, звучали выстрелы. Сначала началась беспорядочная стрельба, затем стали стрелять залпами из двух или трех стволов, как пояснил Олег, с интересом прислушивающийся к звукам вечеринки.
  - У каждого свои развлечения, - успокоила я его. - Нам завтра надо готовиться к отплытию, надо выспаться, а этим людям, похоже, некуда спешить.
  - Я же не против, - ответил Олег, - просто интересно как кто выживает. Понятно, что мы и они не подвержены этой заразе, но то как эти ребята проводят свое свободное время, которого теперь навалом, вот что интересно для меня.
  - Все, Олежек, хватит болтать, - в очередной раз одернула его Лариса, - у тебя дети, жена, и ни минуты свободного времени, надо как-то выбираться отсюда, а ты о всяких шурупах думаешь. Ты ведь знаешь, что весь город кишит зомби, из-за которых мы даже не можем рискнуть доехать до дома за своими вещами.
  - Ну интересно же, мам! - встал на защиту отца Павлик. - Мы же его слушали так, а теперь вот он рядом тут...
  - Сынок, у него своя семья есть, заботы, а нам надо плыть.
  - Мама, 'плыть' у моряков считается действием лишенным собственной воли и определенного направления, поэтому они предпочитают говорить: 'идти'.
  - А нам надо 'идти', так подойдет? Теперь твой отец начнет собираться?! - крикнула Лариса в дверь подвала. - Сынок, ты можешь посмотреть много ли зомби в яхт-клубе?
  - Нет. Почти все онлайн веб-камеры в городе обесточены или отключены от интернета, поэтому ничего сказать не могу. - Павел пожал плечами. - Кроме того, мне надо зарядить ноутбук и телефон.
  - Это ты сможешь сделать только на яхте, здесь электричества нет, - сказала я.
  - Да я уже догадался, что у вас здесь нет генератора.
  - Вообще ночью ехать не стоит, - сказал вышедший из подвала Олег, поставил на пол ящик с виски и пошел обратно по крутым ступенькам вниз за вином.
  Павел опять пожал плечами и молча стал копаться в ноутбуке. Олег, вернувшись через две минуты с новым ящиком проговорил, садясь на ступеньку:
  - Надо здесь переночевать, а утром ехать. Там ведь еще надо как-то расположиться, от причала отойти, на якорь встать, чтобы ни один зомбак не добрался. Короче, Надежда Валентиновна, может не поедем сегодня на яхту?
  - Ну а что? Места здесь достаточно. Давайте переночуем, - согласилась я. Только я вот боюсь всяких плохих людей.
  - А чего их бояться, тетя Надя? Пока такие толпы зомби нас снаружи охраняют, никакие бандиты до нас не доберутся. Окна, двери закроем, забаррикадируем и норм, - очень здраво рассудил Павлик.
  - Хорошо, давайте тогда закрывать двери и окна. Поужинаем и спать.
  Когда мы уже поужинали, я убирала со стола, Лариса уложила девочек спать на втором этаже в детской, где обычно жили наши внуки, когда приезжали погостить, а Олег с Павликом на последнем издыхании гаджетов пытались оценить путь до Гребного канала, грянул взрыв со стороны 'невзглядовского' дома, после чего там начали стрелять очередями. Несмотря на закрытые окна и плотно задернутые шторы, девочки проснулись и заплакали. Лариса побежала к ним. Зарево пожара пробиралось через щели, зловеще отплясывая на стенах. Я открыла окно. Гарь и далекие крики ворвались в комнату. Кто-то кричал от безумной боли, чей-то крик уже затихал похоже навсегда. Выстрелы смолкли.
  - Что там случилось? - Лариса зашла на кухню, ведя за собой заплаканных дочек. Она испуганно переводила взгляд от одного окна к другому.
  - Сейчас проверим, - Олег пошел было к входной двери.
  - Стой, - Лариса отпустила девочек и замахала руками. - Не смей туда ходить. Нам это не надо, и что там происходит не важно, Олежик. Слышишь? Все перепились и перестрелялись, вот и все, - Лариса подошла и заглянула в глаза мужу, - не ходи.
  - Вот ты странная, то 'что случилось', то 'не ходи', - рассердился Олег.
  - Ладно, ребята, нам действительно нечего там смотреть, - прервала я их импровизированный спор. - У нас другие задачи. Давайте как-то устраиваться на ночь.
  - Надо девочек положить в комнате на противоположной стороне дома, там тихо, - предложил Олег. - Но все-таки там, - он кивнул головой в сторону 'невзглядовского' дома, - погибли люди, а мы не знаем почему...
  - Хватит, Олег, в последнюю неделю люди только и делают, что умирают, оживают, давай лучше сейчас выключим все огни, и будем вести себя тихо-тихо, никто нас и не заметит.
  - Да, и на всякий случай надо забаррикадировать входную дверь, - предложил Павлик. - Окна первого этажа высокие, через них сюда не то, что зомби, живые люди не заберутся, а подвальные окна зарешечены. Так что мы можем спокойно лечь спать.
  Уложив девочек, увезя Павлика в комнату, мы разошлись спать по комнатам.
  Уже светало, когда раздался взрыв.
  Я подскочила в постели от взрыва и звука разбившегося окна. Осколки в лохмотья разорвали плотные шторы. Ветер развевал дырявые полотнища, которые таскали по полу туда-сюда позвякивающие осколки. Из противоположной комнаты доносился тихий приглушенный плач девочек. Совершенно ошеломленная и оглушенная я сидела в постели, когда услышала громкий голос с улицы.
  - Эй, бля, придурки лагерные! Вам, нах, дается пять минут на то, чтобы, нах, открыть дверь и впустить добрых людей, тогда вы, нах, останетесь живы. Если вы, сука, не согласны с нашим дружеским предложением, то мы будем вынуждены, взорвать нах дверь и запустить, сука, наших неживых друзей, чтобы они, нах, приняли вас в свою, сука, совсем мертвую банду, - при этих словах оттуда-то из соседнего дома в три глотки дружно заржали. При этом издаваемые звуки сильно напоминали голоса знаменитой Гайдаевской троицы.
  Олег без стука вкатил кресло с Павликом в мою спальню. Поперек ног юноша держал карабин, дробовик и рюкзак с боеприпасами, которые раздобыл когда-то Юра в доме егеря.
  - Судя по словарному запасу, мы имеем дело с уголовниками, - шепотом проговорил Олег.
  - Они взорвали ворота, - сообщил Павлик. Его зрачки от страха были сильно расширены.
  В этих обстоятельствах меня обрадовала такая беспардонность моих гостей. В общем-то все познается в сравнении, на фоне только что взорванных ржущей троицей ворот, вторжение без стука было для меня спасительным.
  - Похоже они не смотрели телевизор, - добавил Павлик. - Пап, ты же хорошо стреляешь. Ты сможешь положить их из карабина.
  - Боже мой, когда же это закончится? - прошептала пришедшая следом с дочками насмерть перепуганная Лариса. Она ладошками зажимала им рты. - Тише, не плачьте. Папа нас защитит, - успокаивала она их. - Не будете плакать? - девочки, посмотрев друг на друга, помотали головами. Лариса разжала им рты, присела и обняла за плечи. - Все будет хорошо.
  - Если они взорвали ворота, значит они не перелезали через забор, иначе они бы взорвали входную дверь и ворвались бы сюда не привлекая зомби внутрь. Но они боятся потерь со своей стороны, скорее всего их только трое, значит они должны будут взорвать дверь и ждать когда зомби расправятся с нами. Похоже, им нужны драгоценности. - Олег осторожно отодвинул штору. - Публика собирается.
  - Уголовники, они, как говориться, и в Африке уголовники, - печально подтвердила я, вспомнив наезды бандитов в 90-е, когда Юра только ставил на ноги свое дело.
  Олег вскинул карабин и тщательно рассмотрел через оптический прицел дом напротив.
  - У них гранатомет. - Он опустил оружие. - Надо быстро бежать отсюда. Надежда Валентиновна, я в подвале видел небольшую дверь. Она ведет куда-нибудь?
  - Да, верно, - вспомнила я, - это Юра делал на всякий случай. Мы сможем через теплотрассу выйти на Савушкина. Я ни разу не пользовалась этим ходом, но думаю там все нормально, мы пройдем.
  Наш разговор прервал грозный рык:
  - Ну че, падлы, откроете дверь, бля?! - весело проорал уголовный дебил.
  
  - Папа, если сможешь застрелить хотя бы одного с гранатометом, убей его, эти бандиты нас не пощадят, - Павлик зримо напрягся всей верхней частью своего тела. Пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла, побелели. - Это, наверное, они вчера вечером взрывали и стреляли.
  Олег всматривался в дом напротив.
  - Спускайтесь вниз, - скомандовал он. - Я сейчас попробую снять того, что с гранатометом. Если промахнусь, или другой быстро сообразит, подберет гранатомет и выстрелит по вспышке нам всем конец, поэтому сейчас же бегите. Я присоединюсь к вам, ждите с открытой дверью. Скорее, Лариса, надо ведь Пашу спустить вниз, сложить кресло, мне его еще на горбушке нести. Быстрее, - громким шепотом скомандовал он.
  Я подхватила девочек, а Лариса стала по лестнице стаскивать коляску с Павликом. Пока мы спускались в подвал послышался громкий вопросительный крик, а затем раздалась автоматная очередь. Где-то на втором этаже посыпались оконные стекла, которые еще оставались целыми после взрыва. Лариса тихо вскрикнула.
  - Они стреляли по другой комнате, - успокоила я ее, - в нашей спальне стекла выбило полностью...
  Меня прервал одиночный выстрел Олега. Через секунду с улицы послышался крик, похожий на визг, видимо, пуля достигла цели. Ожидая ответного выстрела, инстинктивно вжав голову в плечи, я ускорила шаги. Мы сбежали вниз в подвал, открыли дверь в тайный ход и замерли в ожидании Олега. Он не заставил себя ждать. Сбежав по трем пролетам лестницы, он буквально ввалился в подвал. Сзади грянул взрыв. Олега бросило на нас.
  Когда я очнулась, то попробовала открыть глаза, но тут же оставила эти попытки - пыль и песок забили рот, нос. Я зажмурилась, первые слезы почему-то потекли по переносице вниз. Я не сразу вспомнила где я, и что произошло. Память приходила постепенно, вставляя разные картинки-подсказки, которые помогали вернуться в дикую реальность, где у меня двадцать часов назад не стало мужа, превратившегося в живого мертвеца, дети оказались не в двенадцати часах пути на самолете, а за несколькими морями и широким непредсказуемым океаном, которое теперь надо как-то переплывать. Через некоторое время мне стало понятно, что я лежу на животе, и пыль в воздухе мешает мне дышать. С трудом вытащив из под себя правую руку, на которой лежала, я размазала по щекам слезы, капавшие из глаз и попыталась протереть глаза. Громкая возня откуда-то сверху лишний раз напомнила, что зомби - это наша реальность, от которой надо бежать сломя голову. Сбоку от меня тоже стали шевелиться. Застонал Олег. Наконец, протерев глаза, я приподняла голову и увидела Олега, который поднимался на дрожащих руках. Луч фонарика медленно переползал со стены на меня, потом на Олега. Под ним лежала Лариса. Девочки, уже наученные тяжелыми испытаниями последних дней, тихо подвывая поднимали оглушенную маму. Подтянув колени к себе, Олег сел оперевшись о стену. Пыль облаком слетела с него. Павлик, кресло которого предусмотрительно закатили подальше в проход, положив фонарик на колени, подъехал к нам и перегнувшись через подлокотник, помогал девочкам поднять маму. Пол прохода оказался достаточно ровным, а ширина позволяла Павлику беспрепятственно проезжать по нему. Наверху шум усилился. Времени почти не осталось. Неимоверным усилием воли я поднялась на ноги и, встав над Олегом, начала его нещадно трясти. Детям удалось поднять свою маму. Павлик, скорее веди маму в глубину коридора, надо закрыть дверь. Олег, - обратилась я к нашему контуженному герою, - вставай, надо идти, мой хороший, пожалуйста. Сейчас здесь будут зомби.
  Дети повели Ларису, а я подняла на ноги их отца, все еще не понимающего что происходит, и буквально прислонила его к стенке в метре от двери, которую теперь можно было свободно закрыть. Только я стремительно захлопнула ее и заперла на огромный засов, как сверху по лестнице кубарем стали падать зомби, которые тут же начали жадно царапать бронированную дверь. Фонарик упал с коленей Павлика и погас. Наступила кромешная тьма. Другого освещения, конечно, никакого не было. Оказавшись в полнейшей темноте, ощупывая скользкие холодные стены, мы двинулись вперед. Похоже мы ушли не далеко, потому что до меня по-прежнему доносился звук копошащихся зомби, когда где-то впереди послышался крысиный писк и шуршание множества лапок, царапающих бетон. На нас неслись крысы. Лариса что-то тихим успокаивающим голосом говорила дочкам. Скорее всего, она их взяла на руки, потому что девочки молчали ничего не понимая. Я оцепенела от ужаса. Сверхчеловеческим усилием воли я заставила себя не закричать и не поддаться панике. Олег немного пришел в себя и теперь, держа меня за руку, тащил к жене и детям. Павлик уже громко, чтобы заглушить нарастающий шум бегущих на нас крыс, рассказывал сестрам про фей и эльфов, живущих там, куда мы собираемся плыть на большом белом корабле по синему-синему морю. Это помогло только до того момента, пока крысиная толпа пища и вереща не побежала по ногам Павлика, Ларисы, стенам тоннеля, падая, кусаясь и ругаясь по-своему. Девочки, услышав этот мерзкий звук завизжали так, что наши барабанные перепонки чуть не лопнули. Шуршащая масса обтекала ноги, наступая маленькими холодными лапками, отираясь мокрыми боками о кожу, крысы бежали к дверям, за которыми их ждала обильная еда. Крысы, не обращая на нас внимания, стремились какими-то неведомыми тропками добраться до мертвечины, которая в изобилии лежала, стояла, жаждала за дверью. Мне хотелось, забыв все, побежать по тоннелю вперед, веря, что где-то я увижу свет. Воздуха вдруг стало не хватать, я начала задыхаться. У меня началась паника. Почувствовав это, Олег остановился, пытаясь отсечь меня от крысиного потока, крепко сжал мою руку. Об него, как о волнолом разбивался крысиный поток, который, минуя меня, в своей плотоядной жажде мчался дальше к запертой двери.
  - Все будет хорошо. Не бойтесь, мы прорвемся, - сказал он громко для всех. Павел, езжай вперед, а мы за тобой.
  За нашими спинами послышался шум. Похоже, крысы волной накатились на запертую дверь, и теперь из голодных зверьков вырастала кишащая пирамида. Как всегда, когда дело касалось зомби, перед глазами рисовалась отвратительная картина: разделенные дверью, две формы жизни бились в инстинктивной жажде насыщения. Зомби рвались за нами, крысы к зомби.
  - Павел, едь как можно скорее вперед, - скомандовал Олег. - Лариса, держи девочек и иди за Павликом. Надежда Валентиновна, не отставайте и крепче держитесь за мою руку. Мы сейчас пойдем по крысам. Не пугайтесь, не волнуйтесь. Помните, нам надо отсюда выбраться, и мы выберемся отсюда. Мы сильные, мы справимся. Двигаемся вперед.
  Мы пошли по крысам, которые визжа выскакивали из под ног. Некоторые наоборот бросались на нас, пытаясь укусить своими острыми зубками.
  Если бесконечность вовне, то бесконечность и вовнутрь. Можно уйти в бесконечно маленький промежуток времени на бесконечно долгое время. Детерминирование пространства и детерминирование времени. Кажется, что разделить пространство на бесконечное количество отрезков нельзя, однако это возможно, поэтому некоторые проживают жизнь за невероятно короткое время, а некоторым не хватает и восьмидесяти лет.
  Через некоторое время нашего бесконечного движения по туннелю я увидела впереди слабый свет. Мне показалось, что я прожила целую жизнь с момента спуска в тоннель до того, как увидела свет в его конце.
  
   X.
  Я стоял перед великолепно сохранившимся мужиком лет пятидесяти пяти. Если бы не красные глаза, его можно было бы принять за живого. Прокушенная рука указывала на то, каким образом он был инфицирован. Все звали его 'босс'. Он соответствовал этому званию. Его сила воздействия на окружающих подавляла любые волевые посылы 'не выгоревших', имеющих разную степень способности к управлению остальными братьями. Он один мог удерживать группу в пятьдесят братьев. После моего 'пробуждения', как Босс называл момент превращения в зомби, меня отвели к нему. Он расспрашивал меня о прошлой жизни, сам рассказывал о нынешней. Мне многое стало понятно. Единственное, что я не понимал, так это цель нашего существования. Конечно, я не печалился и не горевал от того, что не видел ее, но чистая логика, которая у меня осталась не выводила меня на рациональное решение этой проблемы.
  Рассмотрев меня, босс повернулся и пошел по Руднева к 'Перекрестку', приказав мне следовать за ним.
  - Глупость не состояние ума, а отношение к проблеме. Просто количество проблем, рассматриваемых мозгом, сужается до жизнеобеспечивающего минимума. Поэтому большинство людей существует, - тут босс запнулся, - существовали в их узком круге не распыляясь на какие-то глобальные заморочки, решая сиюминутные задачи выживания. Набор простейших рефлексов собачек Павлова лучшее тому подтверждение. Закон трех 'П': Пожрал-поспал-потрахался, что может быть естественнее и прекраснее этого? Зомби из трех удовольствий этого правила не доступны два, поэтому наше общество еще более опрощено, чем человеческое, еще более устойчиво, жизнеспособно, если угодно.
  - Но есть одно 'но' - мы не способны к любви, а значит нам не доступно созидание. Ведь любовь, это инструмент, который прокладывает дорогу в будущее.
  - У меня, у тебя, как и у всех до единого наших братьев, нет чувств, но у меня есть память, и пока я помню, что любил, о чем мечтал, я знаю о возможности созидания. Я могу стать творцом. Сформировав элиту из людей обращенных теперь, 'не выгоревших', как подавляющее большинство идиотов, мы сможем построить новое общество, где наверху будут стоять бессмертные творцы, общество, лишенное человеческих пороков, соблазнов - совершенное общество братьев.
  - То есть братство во смерти?
  - Нда..., можно и так сказать.
  'Он не так дорожит братьями, как говорит', - мелькнула у меня мысль
  - Конечно, - подтвердил мою мысль босс.
  Мы шли не глядя друг на друга в плотном окружении братьев-солдат по направлению к Просвету. Я совсем упустил из виду, что мы общаемся телепатически. Если бы я мог чувствовать, то испытал бы досаду.
  - Во-первых, 'дорожить', значит чувствовать, а нам это не доступно. Забыл? Во-вторых, построение нового общества всегда требовало целеустремленности и отказа от старых норм морали, ведь изменения нужны именно из-за устаревания системы. И да, без честолюбия очень сложно строить что-то. Надо хотя бы помнить об этом, иметь опыт из прошлой жизни. Ты скоро придешь к пониманию этого. У таких как мы утраченные желания необходимо компенсировать рациональной целью, иначе осознание бесцельности нашего бытия в совокупности с возможным бессмертием, заставит нас рано или поздно кончать с собой. Но это ведь тоже будет рациональным поступком?
  - С точки зрения самоубийцы да, с точки зрения братства нет.
  Босс не стал мне ничего выговаривать за мою откровенную мысль, поскольку это никак его не задело и не могло задеть. Об этом я думал уже после того, как мы пришли на нашу, теперь уже нашу базу, и я мог спокойно обдумать сложившуюся ситуацию пока он занимался оперативными вопросами с другими братьями.
  Я смотрел на мир, как на экран телевизора - все уплощилось, лишилось глубины. Также стали плоскими и мысли, лишенные чувств. По здравому рассуждению я определил: никаких стимулов и зацепок, чтобы оставаться зомби у меня нет, но в тоже время, если рассматривать свое нынешнее существование как некое состояние робота, то это можно принять. Теперь плоская, как кинолента жизнь должна идти непрерывно кадр за кадром, подчиняясь логике движения к конечной цели, но которая всегда отодвигается по мере приближения к ней.
  Мои размышления прервались вызовом босса. Необходимо явиться на паркинг, где меня ждут пятнадцать бойцов для проведения разведки в районе Среднего Суздальского озера. Там скрылись двое, которых надо найти и контролировать до подхода штурмовой группы. Моя задача обратить их в братьев. Я хотел подняться к нему на второй этаж, где находился его кабинет, но босс не разрешил.
  'Если надо воевать, значит будем воевать', - решил я и начал подбирать себе команду, ощупывая сознание ближайших братьев, до кого я мог дотянуться. Мои способности оказались не так уж и плохи. Получилось быстро подчинить себе пятнадцать бойцов, которые тут же стали собираться на верхней площадке паркинга. Я, переходя от одного к другому, смотрел их глазами на окружающий мир. 'Это открывает большие возможности', - подумал я, обретая наконец некий смысл своего нового бытия.
  'Всем выйти на нижнюю площадку и построиться', - приказал я своим выгоревшими братьям. Понимание собственной силы показало мне перспективы развития воли. Наш босс, видимо, думает очень даже верно, рассчитывая построить зомби-империю, подчинив себе высшее невыгоревшее звено, которое, в свою очередь, должно контролировать следующее нижестоящее и так до полных мертвецов, до массы, до настоящих трупов, которые не понимают и не помнят ничего. Классическая секта...'
  - Классическое общество, - подтвердил мою мысль босс. - Ты быстро думаешь, и это хорошо, сработаемся, - вкрадчиво, будто по-отечески погладив по голове, ответил он на мои размышления. Опять я прокололся.
  - Не пытайся скрывать свои мысли от меня, - сказал он. - Это то немногое, чему невозможно научиться.
  - Но вас, я, например, считать не могу. Это что, работает только в одну сторону?
  - Нет, это улица с двусторонним движением, но в свою сторону я повесил 'кирпич'.
  - Я пошел, босс.
  - Как тебя звали при жизни? Хотя да, - он уже прочел мои воспоминания, которые всплыли в связи с его вопросом, - я тоже буду называть тебя Макс.
  И не дожидаясь ответа, он двинулся наверх к себе, а я к выходу из паркинга. Вокруг неподвижно стояли, словно выключенные роботы, мои братья во смерти. Ради интереса я приказал двум ближайшим следовать за мной, и они тут же, коряво переставляя ноги, двинулись за мой. Еще раз попробовав свои возможности, я отпустил этих двух. Они тут же замерли, лишенные моей воли.
  Ярко светило солнце. Озеро, живо играя под ним, весело искрилось от небольшого ветерка. Стайки уток деловито бороздили воды озера. Непуганые воробьи чирикали, скакали по траве рядом с ногами братьев, которые шли к особняку, стоящему возле воды. Природа жила и наслаждалась, чувствовала и размножалась, а мы шли мимо чужеродными вкраплениями в этот праздник жизни, который игнорировал нас, обтекая мимо, как поток горной реки обтекает валуны, преграждающие ему путь. Если бы я чувствовал, то обязательно испытал бы боль от того, что никому не нужен, что ветер треплет мои волосы, которые елозят по мертвой коже искаженного гримасой смерти лица, а рваная рана на шее безнадежно чернеет засохшим овалом.
  Утки поплыли на середину озера, где вяло болтался полуобглоданный чайками и рыбами полностью выгоревший зомби, на котором еще оставался ярко-оранжевый спасательный жилет, удерживающий его на воде. Из под белого шлема выбивался уже весь запененный серой озерной грязью шлейф почти черных волос. Вытаскивать его не имело смысла.
  Я не хотел принять лицемерную терминологию босса. Для меня все эти зомби всё равно не сделались братьями. Находясь сейчас вне зоны досягаемости босса я мог откровенно думать. Толпы полностью выгоревших зомби никак не могли восприниматься мною как братья. Главная задача для меня виделась в расширении способности влияния на как можно большее количество выгоревших зомби и в сколачивании из них своего отряда. Мне не нужна какая-то глобальная власть, мне достаточно небольшого ударного отряда. Пока босс мне дал самых слабых зомби для наблюдения, но со временем я подберу себе крепких парней и девчонок. Смешно: 'братья во смерти'. Какие, к чёрту, братья и сестры? Есть просто выгоревшие зомби, которых можно использовать для собственных целей.
  Дом, раскинув крылья галерей с зимним садом и бальным залом, основательно стоял на берегу Среднего озера. Небольшая аллейка с дорожкой выложенной позеленевшей тротуарной плиткой, отделяла его высокий кирпичный забор от береговой линии. Распахнутые двери на террасе второго этажа языками белого тюля лизали пространство перед собой. Массивные камеры слежения по периметру забора блестели стеклянными глазками. Похоже дом обзавелся ими не менее двадцати лет назад. Архитектура его, ушедшая далеко от бандитских замков девяностых, еще не приобрела того изящества, которое отличало свежие постройки состоятельных горожан, немногочисленно появившихся в окрестностях трех Суздальских озер за последние десять лет. Мои наблюдатели стояли вокруг дома, позволяя мне иметь полный обзор. Пока никакого движения не замечалось. Вокруг бесцельно слонялись выгоревшие идиоты, создававшие массовку. Я специально закружил их перед домом, чтобы укрывшиеся в доме даже не подумали сбежать куда-нибудь дальше. Такое заграждение из живых трупов должно их остановить. Когда солнце уже катилось к закату через железную дорогу, на большую террасу второго этажа вышла женщина. Переключившись на ближайшего наблюдателя, я узнал в женской фигуре Мору. Она закурила, и, тяжело облокотившись о перила, стала задумчиво смотреть на озеро. Она с силой выпускала перед собой сизые клубы дыма. Она нервничала. Ее красивая фигура еще совсем недавно очень нравилась мне. Сейчас я бесстрастно наблюдал за действиями Моры, пытаясь проникнуть в ее мысли. Это оказалось очень сложно, почти невозможно. Почти, потому что живой разум настроен на передачу, а не на прием, но большая часть человеческого мозга у большинства все-таки не используется и я, 'зацепившись' за эту часть, смог пролезть к зрению Моры. Сопротивление ее рассудка оказалось очень сильным, больше того, эмоции огромными волнами захлестывали мысли, которые испуганным эхом носились в ее мозгу. Я не мог и представить насколько сложно устроен мыслительный процесс у живого человека. Нащупать тот самый важный рассудочный пульс, бьющийся где-то рядом, оказалось сейчас совершенно невозможно. Пока я пытался проникнуть внутрь Мориной головы, на террасу неверной походкой вышел Алекс. Его шатало. Пьяная ухмылка неуверенно блуждала по губам. Его самоуверенность периодически исчезала, уступая еле видному испугу, прорывающемуся откуда-то изнутри. Пришлось подогнать одного бойца вплотную к забору, чтобы попытаться услышать о чем они говорят.
  - Ты можешь мне сказать что мы будем делать дальше? Трахаться, пить и жрать?
  - А что тебе не нравится, детка?
  - Мне не нравится так убивать свои дни. Такой образ жизни не для меня, котик. Я люблю движуху.
  - Я тоже, но можно ведь передохнуть немного, месяц другой...
  Алекс попытался обнять Мору, но она сбросила его руку и продолжала смотреть перед собой.
  - Морочка, - заныл Алекс, - давай займемся любовью.
  Алекс стал заходить сзади. Он неловко попытался расстегнуть ей джинсы, но получил удар локтем в живот. Ойкнув, он согнулся пополам. Мора бросила сигарету и развернувшись влепила ему пощечину.
  - Я сказала тебе, что не хочу сейчас?!
  Я не узнавал Алекса. Его самоуверенности не было и в помине. За несколько дней он сильно изменился. Конечно, я тоже изменился, но он-то не менял своего физического состояния в отличие от меня. Интересно как Мора смогла за такой короткий срок подчинить его своей воле? Красивая - это да, но, видимо, настолько сильная, что практически лишила воли молодого здорового мужика. Теперь понятно, кто у них начальник, а кто дурак. Теперь она научит его 'родину любить'. Конечно, откуда ему было набраться ума и опыта руководства людьми, в интернете или конторе, которая давала ему работу на аутсорс? Его дурацкое, случайное, лидерство всегда раздражало меня, но обстоятельства мирили с таким положением вещей. Теперь я с 'чувством глубокого удовлетворения', как говорили в советские времена, наблюдал за их разговором. 'Стоп! С 'интересом', 'чувством глубокого удовлетворения'? Откуда эти слова? Хотя, конечно, это не чувства, а воспоминания о них.
  Наконец мне удалось считать одну мысль Моры, даже не считать, а распознать, как мы раньше могли по неразборчивым буквам угадать слово, так сейчас из каких-то обрывков составились слова: 'Как же я тебя ненавижу...'. Больше мне ничего не удалось понять. 'Теперь надо ждать какой-то развязки. Скорой развязки', - подумал я.
  Когда облака потемнели, а деревья стали сильнее склоняться под порывами ветра, парочка ушла с террасы. Информация об окружающей среде стекалась ко мне с разных точек наблюдения. Конечно, в силу моего маленького радиуса действия я не мог собрать информацию о погоде на сколько-нибудь большом расстоянии, но то, что грядет близкая гроза я увидел из обзора неба и верхушек сосен Орловского парка через своих зомби.
  Неожиданно за острыми верхушками елей сверкнула молния, и спустя несколько секунд до нас докатился могучий раскат грома. Резко потемнело. Утки, отчаянно крякая, быстро поплыли к берегу к зарослям ивы, которая резко наклонилась под порывом ветра, распластав ветви параллельно воде, сразу же пошедшей сильной волной от прогнувшихся молодых деревьев к противоположному берегу. Высокая никем не тронутая трава сочными волнами отмечала бег ветра лихо пробегающего по ней. Затем ветер несся над водой, затем, поднимая кучи песка на противоположном берегу, будто играя, создавал желтую завесу, за которой исчезли старые сосны, жадно вцепившиеся корявыми корнями в склон большого холма. 'Сильный ветер', - констатировал я. 'А вот и ливень'. Догоняя вихрящуюся фантасмагорию песка, запутавшуюся в соснах, шла сплошная стена воды.
  Мои одежда, волосы мгновенно стали мокрыми. Вода застилала глаза. Изображение исказилось. Я 'огляделся' вокруг. Везде изображение кривилось и расплывалось. 'Как неудобно, что мы разучились моргать'. Я поднял руку и потер глаза. Вода тут же залила их снова. Осталось просто стоять и ждать, когда закончится ливень. Послал одного бойца за железную дорогу к лесу, чтобы посмотрел пока что да как. Несколько раз он падал. Приходилось почти вслепую его поднимать и вести вперед. Минут десять спустя ливень прекратился. Конечно, понимание времени у меня было очень условно, но я положил себе мерить 'прожитое' в часах, так привычнее. Боец еще на достиг леса. Я вел его вдоль сетки, огораживающей железнодорожные пути, по которым раньше проносился 'Аллегро'. Вести пришлось до переезда. Вокруг изредка попадались выгоревшие зомби. Перейдя наконец пути, и пройдя еще метров пятьсот, я, то есть мой боец, но по сути я, уткнулся в машину, перегородившую дорожку в лес. Она отходила от улицы, которую отделяли от леса, стоявшие забор к забору разношерстные домики на двенадцатисоточных участках земли. Несмотря на то, что прошел сильнейший ливень, в лесу над елками поднимался дым. Я вспомнил, что за лесом находится Орловский карьер, а на его берегу было какое-то совершенно дикое садоводство, оставшееся с советских времен. Пройдя еще метров сто по улице, я увидел вторую дорожку, перегороженную машиной. Люди в лесу явно не хотели чтобы их беспокоили зомби. Место они выбрали достаточно удачно, поскольку этот почти деревенский район всегда был малонаселенным, а подходы к нему ограничены. Относительно чистый источник воды из карьера, ограничивающего лесопарк и садоводства с запада, давал некую автономию этой площадке. Нет, они действительно неплохо придумали окопаться здесь. Но сейчас не время заниматься еще и этими... У меня не так много сил пока, чтобы присутствовать в нескольких местах одновременно. Закончу работу с Морой и придурковатым Алексом, а после соберу пару десятков зомби и организую наступление. Незачем ждать штурмовую группу с базы, я проверну все самостоятельно.
  Еще раз пробежав по мозгам находящихся поблизости зомби, я определил численность себя в тридцать единиц. После небольшой тренировки я научился присутствовать в трех местах сразу. И не только присутствовать, но и действовать. Эти нечеловеческие способности значительно расширяли мои возможности. К полуночи, после нескольких часов, проведенных в развитии своих новых способностей, я приобрел 'стереоскопическое' зрение с двенадцати точек одновременно. И это, похоже, был далеко не предел моих возможностей. Правда действовать одновременно я мог только лишь десятью бойцами, несмотря на все попытки увеличить численность. Расщепление сознания на десяток одинаковых индивидуальностей позволяло совершать поистине удивительные вещи, как пианист извлекает из рояля музыку, так я извлекал действие. Пока мои корявые попытки 'играть' не шли дальше бестолкового 'набора звуков', но я видел прогресс в своих действиях, а мое сознание все крепче и надежнее садилось в выгоревшие мозги сторонних носителей, как рука удобно чувствует себя в разношенной перчатке.
  Подтянув с округи еще восемь зомби, все что удалось собрать, я отработал приступ забора по схеме, увиденной когда штурмовали нашу базу. Я укладывал все восемь зомби поленницей под забором так, чтобы остальные могли спокойно забраться по ним на стену. Для эксперимента я зашел одним на территорию особняка. Постояв немного, я подошел к стеклянной двери. Ирония заключалась в том, что посередине большого зала я увидел черный рояль, на котором играла Мора. Конечно я не знал, что она умеет играть. До меня доносились какие-то звуки. Мой носитель, подчиняясь своему могучему инстинкту, вышел из под моего контроля, кинулся к теплому свежему телу Моры. Ударившись о прозрачную дверь, прильнув и скрипя зубами о стекло мой носитель рвался внутрь. Да, не полностью я еще мог контролировать своих зомби. Через несколько секунд блеснула вспышка сбоку и свет померк. С разбежкой в несколько миллисекунд я раз тридцать услышал выстрел. Пришлось еще одного загонять на стену, чтобы посмотреть что произошло. Над телом зомби с размозженной головой шатаясь стоял Алекс. В опущенной руке он держал дробовик. Его пьяные глаза уставились на меня. Сделав несколько шагов к забору он поднял дробовик и выстрелил. Свет померк во второй раз, а звук выстрела в течение миллисекунды я услышал еще на один раз меньше. Рассудив, что сейчас самое время завалить пьяного Алекса, я бросил на него все имеющиеся силы. Приказав всем зомби собраться у забора, я сам подошел ближе к нему. Было слышно, как Алекс ругаясь пробовал залезть на забор, чтобы посмотреть откуда лезут зомби. Потом я услышал как он сорвавшись упал и уронил дробовик. Тут же я дал команду пятерым зомби перелезть и сожрать его. Все произошло очень быстро: Алекс успел выстрелить два раза прежде чем его буквально на куски растерзали мои верные мертвецы. Но дальше на балкон выскочила Мора и стала методично отстреливать из карабина головы зомби. Надо было срочно предпринять какие-то меры пока она не уничтожила все мое воинство. Я мягко попытался войти в ее сознание. В этот момент, когда она находилась в стрессовой ситуации, ее мозг был более уязвим для моей атаки. 'Мора, не сопротивляйся, я не причиню тебе вреда', - транслировал я мысль, переползая через забор, чтобы увидеть ее и войти в визуальный контакт. Понимание почти физического воздействия на ее сознание возникло у меня, когда она увидев меня замерла с карабином в руках. 'В дополнение к зрению, слуху и обонянию, заточенному на живое человеческое мясо, у меня есть способность влиять на разум людей - это занятно', - отметил я мельком.
  - Макс?! - ее короткий вопрос, как вакуумная бомба, взорвавшаяся в закрытом помещении, на несколько мгновений выжег все прочее, заполнив собой пространство сознания.
  Я стал свидетелем ее мощнейшего эмоционального всплеска. Здесь была и радость и ужас. Не имея способности самому генерировать эмоции, я стал реципиентом Моры, испытав невиданное удовольствие, которое никогда прежде не переживал. Я попытался найти в памяти аналогию, и мне пришла на ум грампластинка и звукоснимающая игла. Мы могли бы стать этаким граммофоном с неплохим репертуаром.
  - Узнала? - в свою очередь поинтересовался я.
  - Черт...
  
   XI.
  - Надя, надо что-то делать, - Олег сидел рядом на поребрике и гладил ушибленное колено. - Здесь оставаться опасно. Скоро соберутся зомби, или сюда придут эти уголовники. Неизвестно сколько они будут мародерничать. Девочки спать хотят, Паше, Ларисе, да и вам тоже поспать не мешало бы.
  - Это понятно, но где спрятаться? Вдруг эти, - я кивнула в сторону своего покинутого дома, который сиротливо стоял в квартале от нас и черным столбом дыма теперь напоминал пароход, уходящий в последнее плавание, - уже во всю ищут нас? Лучше всего найти машину и доехать до яхт-клуба.
  - Осталось дело за малым, найти машину, - съехидничал Олег.
  Он огляделся. Мы сидели спиной к большому новому дому, выходящему фасадом на улицу Савушкина.
  - Можно выбить стекло на первом этаже и пройти внутрь, там кажется никого нет, - произнес он все потирая колено. - есть, конечно, риск, что в многоквартирном доме и зомби много, но они ведь все за закрытыми дверями сидят, а вероятность найти пустую квартиру здесь выше, чем в этих..., - он кивнул на близлежащие двух-трехэтажные дома.
  - Хорошо, давайте туда заберемся, найдем пустую квартиру, только как мы откроем дверь? - Лариса вопросительно смотрела на мужа. - Ты ведь не вор-домушник, и не, как их там зовут, 'медвежатник', кажется? - Лариса встала напротив и сверху вниз смотрела на нас. - Короче, Олежек, если нам повезет, то мы найдем машину и поедем на яхту прямо сейчас. Просто надо пройтись по этим маленьким домам и поискать ключи от машины. На яхте отоспимся.
  - У меня есть предложение получше, - ответил Олег, - давайте не поплывем, а полетим.
  - Что? - удивилась Лариса. - Как?
  - Поясни, Олег, я тоже не совсем понимаю.
  Олег посмотрел на свои руки, покрутил кистями, разминая суставы.
  - Я же в институте пробовал пилотировать небольшой самолет. Меня друг, - Олег кивнул Ларисе, - помнишь Леху, который со мной в группе учился? Вот он на учебном самолете показывал мне как управлять. Я даже взлетал и садился под его руководством. Его отец служил каким-то начальником небольшого аэродрома в области.
  - Один раз взлетал и один раз садился, отлично! - Лариса с негодованием отвернулась.
  - Лариса, - успокоила я ее, - ведь: 'и один раз садился'. Было бы хуже, если один раз взлетел и ни одного раза не сел. Я-то ведь на яхте плавала, но не рулила. Олег мне показывал, но плыть так далеко с таким капитаном как я, наверное более опасно, чем лететь с таким летчиком, как Олег?
  - Да, но на самолетике Атлантику не перелетишь. Нужен большой самолет с большим запасом керосина.
  - Но другого выхода у нас всё равно нет. Ну, то есть можно попробовать переплыть океан на нашей яхте, но это гораздо рискованнее, чем лететь. А где мы возьмем самолет? - по лицу Олега я поняла, что у него уже припасен ответ.
  - Военный аэродром в Левашово. Там разные самолеты есть. Мы с Павлом найдем в инете мануал по управлению...
  На Савушкина со стороны Черной речки появилась небольшая группа зомби, направляющаяся к нам. Пришлось спешно сворачивать военный совет, будить девочек и идти к ближайшему двухэтажному дому. Павел катился впереди вглядываясь в окна.
  - Вот, - он показал рукой на дом, возле которого стояло несколько машин, а парадная дверь одной из квартир была приоткрыта. - Здесь, я думаю, зомби нет. И ключи от машин может есть.
  - Хорошо, я сейчас проверю и вернусь за вами, если все в порядке, - произнес Олег, снимая с плеча дробовик, - позову.
  Толпа зомби тем временем все приближалась. Олег все не появлялся. Через минуту ожидания из дома раздался выстрел, через секунду еще один, причем из окна второго этажа, разбив стекло спиной, вылетел и шлепнулся на асфальт зомби с развороченной шеей. Голова, как гнилой арбуз, раскололась о камень, на который он удачно упал. Труп замер мгновенно. Из разбитого окна выглянул Олег и подал знак, чтобы мы быстро заходили. Заведя внутрь девочек, Ларису и Павлика, я заперла входную дверь. С улицы послышался звук падающего тела. Олег выбросил наружу еще одного убитого зомби.
  Минут через десять мимо наших окон прошла толпа мертвяков. Непонятно зачем они шли, но никто из проходящих зомби не отвлекся на нас даже тогда, когда мы осмелев, стали смотреть из окон. Они инстинктивно поворачивали головы в нашу сторону, чувствуя живые тела, но шли дальше по направлению к 'Старой деревне', Дацану, влекомые какой-то неведомой организующей силой. Когда последние мертвецы, волоча свои конечности исчезли из виду, мы приступили к осмотру дома. Оказывается нам повезло, на чердаке над туалетом Олег обнаружил большой бойлер полный воды, а в просторном зале первого этажа в одной из стен был устроен большой камин. В кладовой обнаружился запас отличных дубовых дров. Мы развели огонь и нагрели воду в большой кастрюле, которую поставили на решетку, используемую по видимому для жарки и копчения. Помыв детей и помывшись по очереди в ванной, мы с Ларисой сварили спагетти с тушенкой и накормили до отвала Олега и детей. На наше счастье хозяин дома был рыбаком и у него хранился немаленький запас удочек, консервов, макарон и круп, которые мы разделили на дневные рационы, получив запас провианта на неделю. Павлик, обыскав первый этаж, нашел ключи от Тойоты Прадо, стоящей под окнами и охотно отзывающейся миганием фар и коротким попискиванием на нажатие кнопки на брелоке с ключами. Несколько приблудных зомби скреблись во входную дверь. Олег не стрелял в них, чтобы не привлекать лишнего внимания других зомби и разных бандитов, которые могли орудовать поблизости. Теперь нам стало очевидно, что врагами могут быть не только мертвые, но и живые. В мире, где живых людей осталось крайне мало, они по-прежнему представляли взаимную опасность. Воистину правы были древние римляне, которые вывели максиму 'homo homini lupus est', что значит 'человек человеку волк'. Забаррикадировав входную дверь и зашторив окна первого этажа, мы отправились спать на второй этаж, где находились две маленькие спальни и ванная. Решеток на окнах не было, но стеклопакеты имели тройное остекление, почти не пропускающее звук. За два дня мы наконец смогли нормально выспаться. Сначала на 'часах' стоял Олег, потом я. Дети и Лариса отсыпались, отходя от страшных потрясений всех предыдущих дней. Мы с Ларисой и девочками готовили еду, Олег через фильтр набирал воду из бойлера для готовки, а Павлик пытался с чудом спасенного ноутбука и спутникового телефона выйти в интернет, чтобы побольше узнать об аэродроме. Батареи почти сели, но он упрямо рылся на все еще доступных сайтах в поисках информации. Все находились при деле. За мелкими бытовыми заботами подзабылся страх и ужас окружающего. Весь день прошел в заботах и реабилитации после ночного нападения и бегства. Маскировка окон хорошо скрывала наше присутствие.
  Вечером после ужина мы все собрались внизу в гостиной, чтобы обсудить план прорыва на аэродром, когда на улице послышались выстрелы. Олег осторожно выглянул наружу через узкую щель плотных штор и тут же отшатнулся. Прижав указательный палец к губам, он знаками стал показывать нам, чтобы мы тихо пошли наверх. Павлика занесли на руках, оставив коляску внизу, и посадили на пол. Все просто сидели молча, прислушиваясь к происходящему. Шепотом Олег объяснил, что стреляют из автоматического оружия как минимум двое, профессионально не длинными очередями, а короткими. Звуки выстрелов стали постепенно приближаться к дому, в котором мы прятались. Сначала замолк один автомат, потом другой, и сразу послышался крик, затем еще один и все смолкло. Олег бесшумно подошел к окну и посмотрел вниз. Также тихо вернувшись, он сообщил, что большая толпа зомби топчется рядом с домом, доедая тех двоих. Он сказал по-другому, чтобы не пугать дочек, но смысл нам был очевиден. Девочек положили спать в ванну, застелив ее одеялом, а сами, как цыгане расселись рядом на принесенном из гостиной ковре, и очень тихо продолжили обсуждение плана, который теперь усложнился из-за присутствия зомби под нашими дверями. Павлик сообщил, что по ЗСД до аэродрома ехать не так и далеко, и что основная проблема будет, естественно, со взлетом и посадкой, поскольку не поняты типы и модели самолетов, находящихся на аэродроме. Еще одна проблема, это мануал, который можно раздобыть в интернете, решив еще одну задачу - зарядка гаджетов. Периодически Олег вставал и отходил смотреть, что происходит на улице. Там все было без изменений. Зомби не уходили. Они стояли над двумя новыми, сильно обглоданными трупами, которые мерно возили из стороны в сторону своими окровавленными черепами по асфальту, и словно принюхиваясь смотрели на дом, в котором мы укрывались. Мышц у них практически не осталось чтобы встать и пойти.
  Каждый раз Олег возвращался, и на наш немой вопрос отрицательно мотал головой. Мы решили лечь спать. Олег с семьей в ванной, а я в коридоре.
  Ночь прошла спокойно. Утром мы увидели, что осада снята, наверное зомби привлекли какие-то другие люди, более осязаемые что ли. Только двое новопреставленных все маялись на асфальте не в силах куда-нибудь двинуться. Неспешно позавтракав остатками вчерашнего ужина, мы обсудили план, которой состоял из одного пункта: по возможности без приключений доехать на машине через ЗСД до аэродрома. Все гаджеты Павлика, кроме дышащего на ладан смартфона, разрядились окончательно, поэтому продумывать подробнее как нам поднять в воздух самолет, если есть вообще такая возможность, или как, через какие пункты лететь, нам сейчас было без надобности. Имея опыт передвижения по городу на автомобиле, задача добраться до пункта назначения не казалась нам простой только потому, что от дома ушли зомби.
  Быстро перенеся Павлика, Олег вернулся за девочками. Мы побежали за ним. Машина спокойно завелась и сыто заурчала. Вот только бензина в ней почти не оказалось. Уже сев на водительское сиденье и захлопнув дверь, Олег признал, что поступил опрометчиво, не проверив машину заранее. Бегать и искать бензин не рискуя привлечь внимание зомби, или, что еще хуже, каких-нибудь бандитов, теперь было нельзя, но выбора не оставалось.
  Машина резво рванула с места. Дома, блестя мертвыми стеклами, замелькали хороводом, благосклонно пропуская нас между собой. У Дацана пестрая толпа зомби копошилась возле каменного забора, разрывая на части каких-то несчастных людей, которые еще были живы и кричали так, что стекла в машине дрожали. Справа проплыла советско-серая администрация с обвисшим флагом, оранжево-желтая заправка, пошли многоэтажки. Впереди перед скопищем разноцветных машин, сгрудившихся перед и под громадой развязки ЗСД стояла небольшая толпа зомби. Увидя движущийся на них объект, они, повинуясь инстинкту, пошли навстречу, разворачиваясь по всей ширине проезжей части. Олег снизил скорость, и максимально приблизившись к корявой толпе, прыгнул через поребрик, объезжая ее справа по веселому зеленому газону. Все зомби, как железные опилки на листе бумаги, под которым водят магнитом, одновременно повернулись в нашем направлении. Все-таки очень противно ощущать себя жертвой, преследуемой таким мощным беспощадным, воистину бессмертным инстинктом. Машина проскочила мимо толпы, по счастью для нас никого не зацепив. Нам пришлось проехать и развернуться, чтобы заехать на ЗСД в сторону севера. Очень быстро мы доехали до городской помойки, возле которой съехали на Горское шоссе. Зомби по дороге попалось мало и вели они себя довольно спокойно, поэтому нам даже не пришлось нигде сильно замедляться. Пробок как на въезде здесь не было, редкие машины стояли, лежали на нашем пути не перекрывая проезда.
  Ворота на аэродром загораживал темно-зеленый бронетранспортер. Из-за задраенных люков слышалось, как копошатся мертвецы. Я все еще не привыкла к мерзости мертвых звуков, которые обманывали самим своим наличием. Это походило на то, как в детстве старшие двоюродные братья дразнили меня, угощая кошачьей какашкой, завернутой в красивую конфетную обертку. Острое чувство разочарования, обиды, омерзения охватывало меня, после того как я разворачивала цветную обертку. То же происходило и сейчас. Каждый раз я надеялась на чудо, но получала насмешку в виде движущейся мертвой плоти. И сейчас в железной банке царапались мертвецы, силясь добраться до нас.
  Машину пришлось оставить у ворот и к стоянке самолетов идти пешком. Только прошли мы чуть-чуть, как увидели, что невдалеке за воротами неподвижно стоит толпа зомби. Нам надо было придумать как ее обойти не привлекая к себе внимание. По сертоловскому опыту я знала, что расстояние в сто метров является безопасным, но к этой группе пришлось бы приблизиться гораздо ближе, чтобы обойти. Поэтому мы решили подъехать по улице вдоль забора, и перебраться через него в месте самом близком к стоянке самолетов. Гугл-карта аэродрома на чудом еще не разрядившемся телефоне Павлика, это все что у нас осталось от цифровой эпохи двухмесячной давности.
  Между забором и самолетами никого, точнее, ничего не было. Серебристые, крылатые, с пропеллерами и без, машины стояли на своих местах, ожидая когда их создатели и повелители придут к ним, чтобы поднять в небо. Они напомнили мне почему-то стаю бездомных собак, брошенных и забытых, которые ничего не умеют, кроме того, чтобы служить людям. Мысль о том, что мы ответственны не только за тех, кого приручили, но и создали, посетила меня в этот момент. Аналогии пронизывали остывающий, насыщенный хвойным духом воздух аэродрома. Конечно, нелепо говорить об аналогиях, витающих в атмосфере, но мои ощущения действительно вырисовывались из воздуха, попирая правила русского языка и здравый смысл.
  - Красивый, двухпопельный самолетик, - восхищенно произнесла одна из девочек.
  - Двухмоторный, а вообще: пропеллер, - сказал Олег, с улыбкой поправляя дочку.
  Мы поднялись на борт небольшого самолета по приставной лесенке.
  Слава Богу, зомби в самолете не оказалось. Внутри, как в брюхе курицы, ребрились дуги, между которыми вечерними сумерками лениво синели круглые окошечки. Поужинав мы уложили детей, а сами стали рассматривать карту аэродрома. Срочно требовалось найти генератор, чтобы зарядить гаджеты, с помощью которых мы бы узнали как поднять самолет в воздух, а самое главное, как его посадить. Получалось так, что нам с Олегом надо идти к корпусам аэродрома, где находится инженерные боксы, в которых, в свою очередь, должен находиться хотя бы один электрогенератор. Собрав гаджеты в одну сумку, мы вышли на свежеющий вечерний воздух под аккомпанемент сверчков и голодных комаров. Несмотря на опасность встретить зомби, сидеть в самолете до рассвета значило просто усугублять и без того непростую ситуацию, поскольку еды и воды у нас было мало, а девочкам и Павлику была необходима долгая серьезная передышка. Мы не хотели оставаться в городе, где орудовали, как показала практика, банды живых мерзавцев, а искать в пригороде тихую гавань не хотелось, потому что мысль о более гуманном в прямом смысле слова Западе, согревала наши бесприютные души. Желание вырваться из зомбилэнда гнало нас вперед к ангарам, путь к которым преграждали толпы мертвого обслуживающего персонала.
  Американским серебряным десятицентовником тусклая луна висела над взлетным полем, которая черненым аверсом подсвечивала дорожку еще не закапленную вечерней росой. Наш путь лежал назад к забору. Затем по посадке вдоль него надо было пробираться к техническим боксам. Легкий ветерок шелестел темной, покрытой пылью листвой. Звуков присутствия зомби я не слышала. С удивлением я обратила внимание на растущие вокруг маслята, подосиновики и подберезовики. Сейчас совершенно не нужные, они всё же радовали глаз, напоминая о недавнем прошлом.
  Олег остановился и внимательно вгляделся. Что-то его смутило.
  - Надо немного сориентироваться. Не могу пока двигаться дальше. Давайте переждем - сказал он, и присел на корточки под обвисшей старой березой.
  Нервное напряжение забирало много нашей энергии. У Олега ответственность перед семьей давила больше, чем моя перед мертвым, но бессмертным мужем, и пока далекими, но, думаю, гораздо более защищенными чем я, детьми и внуками.
  - Надо переждать, - повторил он устало.
  Видимо чтобы скоротать время, Олег завел бессвязный, как мне показалось в начале, монолог.
  - Две одинаковые человеческие фигурки, они ничем не отличаются? Найди миллион отличий. Понять мир можно только по действиям, поступкам. По-легкому жизнь прожить - это или сразу пасть, или при помощи водки, или другой жизнеотвлекающей гадости. Только жизнь кончить таким образом совсем не легко, страх, который принуждает к таким-то обезболивающим, постоянно мучает выбравших этот путь неодолимо. И выходит, что путь мучений их длиннее, чем у тех, кто идет прямым путем безо всякой душевной анестезии.
  - Шикарно, Олег, только объясни к чему весь этот бихевиористический пафос? Мы тут с тобой сейчас мировые проблемы должны решить?
  - Я не понял что такое 'бихеровистический', - он улыбнулся, - но видимо что-то очень умное.
  - Это направление в психологии, которое изучает поведение человека и человека по поведению.
  - Понятно. Нет, - Олег продолжил мысль, - не мировые проблемы, но хочется чего-то глобального. Эти наши насущные проблемы выживания так перегружают мозг, что хочется немного отвлечься.
  - Тогда давай поговорим... - я задумалась о чем можно поговорить, - об англосаксах, - назвала я первое, что пришло в голову.
  Надо было ему дать поговорить о чем-нибудь постороннем, чтобы он хотя бы на на короткое время освободился от чувства ответственности, которое сильнейшим образом давило его.
  - Действительно, давайте поговорим о британцах, которых не так тотально задела эта поганая эпидемия, - оживился Олег и посмотрел наверх. - Интернет все-таки великая штука.
  С темой, видимо, я угадала. Тем временем луну ревниво загородила невесть откуда взявшаяся туча. Все сразу погрузилось в кромешную темноту. Такой привычный еще пару месяцев назад световой шум над городом напрочь отсутствовал. Где-то возле ворот послышался собачий лай. Одновременно злобно брехало не меньше пяти собак. Значит все зомбаки сейчас направятся туда, а мы, для надежности еще немного подождав, пойдем теперь напрямую к ангарам.
  - Кто мог лучше всего рассказать о разнообразии мира, как не дети почившей в бозе морской империи? - Начал свою коротенькую сказку Олег. - Американцы только начали вылезать за пределы своего отечества, когда у детей Британии уже закончился 'золотой век'. Отгремели Ватерлоо, Опиумные войны, подавление Восстания сипаев, канула в прошлое чайная монополия и Вест-Индийская компания, даже 'Липтон', 'Шелл' и 'Ллойд' отдали пальмы первенства молодым и агрессивным американским падчерицам. Седые английские старушки рассказывали своим внукам о прошлых славных временах, а они с помощью электрогитар и барабанов делились сокровенным со своими друзьями, одноклассниками и земляками. Но оказалось, что эти, идущие из глубин генетических цепочек знания, интересны не только британцам, но и всему миру, включая ненавистных германцев и русских. Гитарные грифы, глобально заменили коралловые рифы, культура на время победила экономику, оседлав ее, как серфер использует волну для получения удовольствия и адреналина, так разнокалиберные метисы бывшей островной империи получали удовольствие и деньги от вербализации наследственных воспоминаний. Американцы, продукт смешения морской и континентальной европейской цивилизации, не могли рассказать миру о чувствах, рождаемых и подпитываемых соленым ветром и хищными волнами океанов...
  - А тебе нравится Британия.
  - Мне нравится Талассократия, то есть морская держава, империя, - тут же пояснил Олег.
  - У нас сегодня прямо какой-то обмен специальными терминами, - я встала, потому что ноги затекли от долгого сидения на корточках.
  - В детстве несколько раз читал 'Остров сокровищ', 'Робинзона Крузо', - Олег тоже встал, - да и вообще люблю смотреть и читать про английских пиратов. Даже в романе Жюля Верна '20 тысяч лье под водой' мои симпатии всегда были на стороне англичан, хотя 'Наутилус', это конечно шедеврально. С детьми у нас любимый фильм 'Пираты Карибского моря'. Все серии по десять раз пересмотрели.
  - Поэтому ты так хотел плыть на яхте?
  - Отчасти. Конечно не для встречи с пиратами...
  - Теперь полетим.
  - Это даже лучше, если там больше живых людей.
  - Причем здесь количество людей? - Удивилась я.
  - Идти неподготовленными через океан слишком авантюрно. Не менее авантюрно, чем лететь, но гораздо, гораздо быстрее, и в конечном счете безопаснее. Я ведь очень сильно опасался как раз пиратов. По логике вещей, самое безопасное место вдалеке от суши, и люди, естественно, должны стремиться на корабли, но никто не может гарантировать, что эти люди не бандиты и пираты. Даже если они раньше были приличные граждане, теперь многие из них, чтобы выжить вынуждены грабить и убивать себе подобных. Короче, хорошо, что мы полетим. Пойдемте?
  Чернильная темнота, словно сплошная стена окружала нас. Мы встали и осторожно пошли по направлению к ангарам. Меня не покидало чувство, что мы движемся по дну черного-черного озера. Даже ощущение сопротивления воды было полным. Я, как маленькая девочка, держала за руку Олега, чтобы не потеряться.
  - Пошли.
  
   XII.
  - Точно. Какие планы, Мора? - я стоял над обглоданным костяком Алекса. - Убери оружие.
  - Откуда ты знаешь, что у меня карабин?
  - Через своих помощников. Я использую их, чтобы слышать и видеть.
  - Прикольно. Ну вот, я убрала, - Мора отбросила карабин назад куда-то в комнату.
  Я вышел на середину площадки перед домом и посмотрел на нее снизу вверх. Небольшим усилием воли мне удалось подавить накативший голод.
  - Выглядишь не очень, - разочарованно заключила Мора, смотря на меня с балкона. - Тебя в шею укусили?
  - Да. Мне специально нанесли минимум повреждений при обращении.
  - Не хотела бы я остаться некрасивой после смерти. А эти придурки, - она повела рукой вокруг, указывая на оставшихся бойцов, - с тобой?
  - Да, это мои братья во смерти. - Я невольно употребил терминологию босса. Для общения и вербовки она подходила очень хорошо.
  - Ты стал мертвым телепатом? - Мора грустно улыбнулась.
  - Да, - я медленно кивнул головой. - И не только. Теперь я еще могу управлять братьями. Могу им повелевать.
  - Что-то холодно становится. Подходи к большому окну, поболтаем. И давай без твоих э..., - она немного помедлила, а потом мысленно произнесла, - братьев.
  - Хорошо. Только открывать окно не обязательно. - Я сделал несколько тяжелых шагов по направлению к окну. Опять с неба обрушился ливень, сверкнула близкая молния, воздух разорвал раскат грома.
  Мора спустилась на первый этаж и села у закрытого окна. Она пододвинула кресло, забралась в него с ногами. 'Как кошка', - вспомнил я расхожее сравнение. Рядом на столике стояла бутылка виски и стакан, к которому она периодически прикладывалась.
  - А ты хорошо выглядишь, - начал я, рассматривая ее через стекло, заливаемое потоками воды.
  - Боже мой, ты делаешь комплименты. Тебя интересуют женщины? - Мора засмеялась.
  - Нет, мы можем только слышать, видеть, испытывать голод, редкие братья и сестры, такие как я, могут думать и повелевать.
  Я рассказал ей про жизнь после смерти, про босса.
  - Знаешь, Макс, мне нравится то, что ты говоришь, - Мора совсем опьянела. Она налила виски в стакан так, что он расплескался.
  - Если тебе нравится, то может быть ты откроешь дверь и впустишь меня? Я аккуратно укушу тебя за попку.
  Мора отхлебнув из стакана, пьяно захохотала, откинулась на спинку кресла и положила свои длинные ноги на стол.
  - Ты очень самонадеянный, Макс. Ты можешь предложить мне вечную жизнь?
  - Да, и власть. Мы с тобой сможем построить свою империю. Но только некоторое время тебе надо еще пожить, - немного подумав, я поправился, - побыть человеком. Мне нужна твоя страсть и твои эмоции. Ты должна генерить сильные эмоции, только так все получится, понимаешь?
  - Тебе не хватает мотивации, котик? - Мора опять засмеялась. - У тебя нет честолюбия?
  - Да, осталась только память о нем. Память не настолько сильная, как у босса, который страдал честолюбием, похоже, всю жизнь, - тут она усмехнулась. - Но главное, это наш с тобой симбиоз, Мора. Я могу снимать твои эмоции, которые сильнейшим образом воздействуют на нас, неживых. Слышать и разговаривать с тобой могу только я и босс.
  - И как ты собираешься осуществить свои планы?
  - Вот прямо сейчас попробуем, а потом обсудим.
  Я позвал ближайших двух бойцов к себе. Пока они встали рядом со мной закончился ливень. Почуяв Мору, они рвались утолить свой голод, и мне пришлось удерживать их. Она наблюдала за ними, стараясь определить в какой момент они кинутся на нее.
  - Они не кинутся, пока я им не позволю.
  Войдя в ее сознание, я обнаружил любопытство и страх. Настроившись, я чуть отпустил бойцов, которые тут же бросились к окну. Расслабившуюся от виски и моего обещания Мору мгновенно наполнил страх, который я, как зеркало, транслировал этим двум. Виски сильно смягчил испуг, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы оба мгновенно 'выгорели'. Теперь я знал, как я могу устранить босса.
  - Дурак! - закричала Мора, когда безжизненные бойцы упали на гранитные плиты перед ее окном. - Что ты сделал?
  - Это мы сделали. Я их сжег твоим страхом. Перенаправил волну в их сторону.
  - И что дальше?
  - Дальше все понятно, надо дождаться нужного момента и устранить конкурентов.
  'Только, чтобы 'сжечь' босса нужна трезвая Мора, которая испытает ужас', - подумал я, прикидывая насколько сильный импульс должна сгенерировать Мора.
  - Что дальше? - Смотря на меня, Мора встала и подошла к окну. - Ты знаешь, я здесь теперь одна. - Она помолчала, потом с грустью добавила, - Мне невыносимо одиночество.
  - За железной дорогой есть лесопарк.
  - Да, конечно знаю, Орловский. И что?
  - По всей видимости там есть люди. Они живут отгородившись от внешнего мира. Я это понял по забаррикадированным дорожкам, которые ведут вглубь леса и по столбу дыма где-то возле берега карьера. Ты пойдешь туда и будешь ждать, когда я приду за тобой. Потом я введу тебя в вечность.
  - Когда ты придешь?
  - Я думаю ты даже не успеешь соскучиться, - вспомнил я стандартную шутку из стандартного голливудского фильма.
  Она даже не улыбнулась.
  
   XIII.
  - Пока ты развлекался на Суздальском, я приказал Зету с тремя старшинами сходить на Гражданку. Они вели оттуда сотню братьев, но в районе проспекта Культуры их перехватили эти козлы, гопники. Зету пришлось сосредоточиться на старшинах, чтобы и их не увели. Вся операция - бульон от вареного яйца. Только потеря времени. - Босс говорил, а я шел метрах в пятидесяти от него по дороге к аэродрому в Левашово. - Мне нужны еще братья в таком же состоянии как ты. Мне нужно пять-шесть 'Максов', тогда я смогу перехватить сознание не только этих недоумков с Гражданки, но захватить весь север города. Что с теми двумя живчиками?
  Заблокировав воспоминания о произошедшем в доме на озере, я начал рассказывать придуманную заранее историю о том, как неудачно у меня сложился первый опыт управления братьями.
  - Их было двое: парень и девушка. Я решил взять их не дожидаясь Вашего подхода, босс. Переоценил свои возможности. Парня разорвали братья когда я занимался с девушкой. Просто не успел их остановить. Переключился на них слишком поздно. Пока пытался спасти для воскрешения парня, девчонка сбежала. Полное фиаско. Прошу простить меня.
  - Н-да..., - подтверждая мой провал, протянул босс. - Хорошая парочка была. Мы бы без особых потерь их взяли, легко бы обратили. А куда сбежала девчонка?
  - Похоже в Орловском лесопарке живчики сделали лагерь. Дороги перекрыты, в районе карьера я видел дым. Она туда ушла.
  - Хорошо, значит после Левашово, мы пойдем за ними.
  - А зачем мы идем в Левашово?
  - Увидишь. Все увидишь сам.
  Какое-то время мы шли молча. Я сканировал пространство позади, переходя от одного бойца арьергарда к другому. Босс остановился, поджидая меня.
  - Плохо, что в нашем состоянии невозможно построить капитализм, - неожиданно заговорил босс. - Когда я был живым, мне хотелось создать большую успешную компанию российского масштаба. Не мирового, а именно российского.
  - Почему именно российского, разве мирового уровня мы не можем, - я запнулся, - не могли построить?
  - Нет, потому что у нас отсутствовали условия для существования настоящего рынка. За семьдесят лет коммунистического бреда нам вытравили любовь к ближнему.
  - Не понимаю, причем здесь любовь?
  - Капитализм это ведь конкуренция. Почему Запад так успешен? Да потому что он боролся за покупателя, он боролся за его внимание и признание. А где мы боролись в своей жизни за человека, его признание?
  - Нигде? - я поравнялся с ним, и дальше мы пошли вместе.
  - Неправильный ответ. Я сейчас не про то. Мы боремся за любовь, которая и есть, по сути, внимание и признание интересующего нас человека. Значит капитализм это что?
  Я совершенно не понимал куда он клонит. Все эти размышления для меня являлись сплошной абстракцией, которая по-видимому всегда проходила мимо моего сознания.
  - Что? - автоматически спросил я.
  - Любовь! - Он поднял воскового цвета негнущийся палец. - Причем, заметь, не несчастная. Запад стал передовым, потому что, не отдавая себе отчета, жил в парадигме любви, которую воспринял с Христианством.
  - Дак, Христианство и есть любовь вроде...
  - Да, но то, что из него выросло стало Капитализмом, основой которого является не жажда наживы, а, как это не парадоксально звучит, любовь, которая заставляет, вернее заставляла, делать удивительные вещи ради того единственного, вокруг которого крутится весь мир.
  - Христа, что ли?
  - Нет, вокруг твоего любимого человека. Ты любил?
  - Да.
  - Ты хотел для любимой достать звезду с неба?
  - Нет.
  - Значит ты не любил.
  - Нет, просто я не хотел достать звезду с неба, - естественно я не спорил, а констатировал два факта, что я любил, и что я никогда не хотел достать звезду с неба.
  - Это аллегория. Ты забыл, ну или не знал, хотя это вряд ли. Капиталисты делали все для покупателя, бесконечно изобретая что-то новое, создавая новые вещи, потребности. Самые лучшие из них пытались достать звезду для нас. И ведь получалось. Вспомни Стива Джобса, Илона Маска, Сергея Брина.
  По мне так теория была спорной, но выглядела логично. Единственное что мне точно не нравилось, так это маниакальное стремление босса к построению империи и порождаемый этим стремлением поистине нечеловеческий цинизм. Все это казалось бы ребячеством, если бы не серьезность намерений босса, которая уже столько раз в истории человечества неожиданно вырастала во всякого рода кровавые утопии, устраиваемые прекраснодушными фанатиками, жестокими авантюристами, шизофреническими тиранами, переворачивая жизнь больших и не очень масс людей с ног на голову, лишая их будущего, во имя которого их истребляли. Сейчас все выглядело несколько иначе, но отсутствие крови, смертей не означает, что нас не хотят лишить будущего, смысл которого пока скрыт, просто история постчеловечества, начавшаяся из истории человечества, естественным и трагическим образом повторялась.
  
  - Надя, как живешь? - Босс обращался к кому-то, кто находился в серебристом самолете. - Выходи, родная. Я подарю тебе вечную жизнь.
  На трап вышла женщина. Она заговорила.
  - Юра, ты остался жив?
  - Не совсем. Вообще это философский вопрос. Знаешь, наверное можно теперь сказать, я буду жить вечно и хочу, чтобы ты была рядом со мной. Вернее не 'хочу', а знаю, что тебе надо быть рядом со мной. Видишь ли, родная, мы, - в подтверждение своих слов, он посмотрел на нас с Зетом, - 'мы' - это не выгоревшие братья. Мы с Максом, - он сделал слабое движение рукой в мою сторону, - все помним, а вот этот, - он указал на Зета, - выгорел, но не так сильно как те братья, - и босс кивнул назад, где стояла толпа бойцов, которых контролировали мы с Зетом, пока босс разговаривал, как я догадался, с женой.
  - Юра, ты же знаешь, мне надо к детям в Штаты, со мной Олег с семьей. Мы собрались лететь на самолете туда. Я не буду менять детей и внуков на вечную жизнь, извини, любимый.
  Она зашла в самолет и захлопнула дверь. Дальше босс разговаривал с ней исключив нас из диалога. Я слышал, как молилась другая женщина, как негодовал мужчина, как кто-то изучал мануал управления грузовым Ан 26, еще были слышны обрывки детских мыслей. Мужчина требовал от Надежды чтобы она не поддавалась ни на какие уговоры Юрия. Он не знал о чем ей говорит босс, но предлагал немедленно начать подготовку к взлету. Прочитав мысли мужчины, босс тут же приказал выключить стоящий рядом генератор, провода от которого через грузовой люк заходили внутрь самолета. Потом босс торговался с женой, перегородив взлетно-посадочную полосу толпой бойцов. В конце концов Надежда стала одной из нас, в обмен на взлет самолета, который уносил в своем чреве пятерых живчиков. Перед обращением Нади, мне удалось услышать ее мысли, она думала о какой-то своей миссии, которую должна исполнить остановив мужа. Бывшего мужа.
  Произошедшее на аэродроме еще больше убедило меня в том, что босса необходимо уничтожить.
  
   XIV.
  Когда Олег с Ларисой дали мне слово, что они найдут наших детей и расскажут, что с нами произошло, я вышла из самолета. Обращение провел Юра. Мне не было страшно, я знала, что дальше есть другая жизнь, которая пока кажется бесконечной. Воспоминания о детях и внуках не вызывали во мне ничего, кроме визуального ряда. Единственное, что я чувствовала был голод. Бесконечный голод. Если бы я могла сожалеть, то, несомненно, я жалела бы сейчас о своем решении обратиться. У Юры кроме голода чувствовалось еще что-то, чего я не понимала. Видимо в прежней жизни мне это не было знакомо. Максим довел нас до Орловского лесопарка, где находился лагерь живчиков. Откуда он выманил девушку по имени Мора. Не знаю какой план был у него, но босс, так он приказал мне его называть, знал о намерениях Макса. Он перенаправил ужас девушки на Макса так, что он выгорел. Босс сказал, что он был отщепенцем. Потом мы обратили других, кто оставался в лагере, хотя стоило это нам потерей большого количества братьев и сестер, но босс сказал, что так надо. Живчик-Мора стала оружием босса против братьев-отщепенцев. Сейчас мы все идем на Гражданку...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"