Я никогда не буду двухметрового роста. Я никогда не буду олимпийским чемпионом, нобелевским лауреатом. Но это, как бы, не так жалко, ведь я никогда таким и не был. Мне совершенно неизвестно, хорошо ли быть двухметровым человеком, или олимпийским чемпионом, или нобелевским лауреатом, поэтому это не так уж и важно, а вот самое главное, непереносимое: мне никогда уже не будет снова 17 лет. Когда на меня накатывает осознание этого, я на какое-то время впадаю в иступленное отчаяние. Хочется биться головой об пол и лезть на стены от осознания собственной полной беспомощности. В такие моменты становится особенно отчетливо, кристально понятно, что время - это не река. Нет. По реке можно плыть против течения и вернуться туда, откуда ты отплыл, а вот вернуться назад во времени пока никому не удавалось. Очень многие и в разные времена хотели, да что там многие, все, но никому, ни за какие ценности мира, ни за какие молитвы, вообще ни за что на свете этого еще не удавалось.
Как все происходит?
Я просто свалился откуда-то в стратосферу Земли и лечу вниз с каждой секундой чуть быстрее. Внизу непроницаемая темнота. Рядом летят разные люди: родители, родные, знакомые и незнакомы. Кому-то на пути встречаются площадки, и они разбиваются о них очень рано, в самом начале своего полета. Из тех, кого я знаю, таких, по счастью, пока очень-очень мало. Продолжаю падать. То, что я разобьюсь, я знаю совершенно точно: все заканчивается в этом мире, все, кроме Вселенной, но это придумали ученые. Никто не знает, когда на его пути встретится его заветная железобетоннаяплощадка, это добавляет интригу и смысл в процесс падения. Площадка, наверное, железобетонная, как в многоэтажных домах. Некоторые говорят, что на площадке есть дверь, а за ней две лестницы: вверх и вниз.
Нас забросили в стратосферу одновременно. Падение только начиналось, скорость совсем небольшая, самое время играть, баловаться, дружить. Детский садик, школа. Падаешь медленно, рассматриваешь и изучаешь все вокруг. Есть огромное желание увидеть, что же там дальше внизу. Мы подружились, и мы падали рядом, но другу не повезло, и он неожиданно, дико неожиданно, разбился о свою железобетонную площадку, которая оказалась у него на пути почти в самом начале. Он ничего такого не делал, чтобы увеличить скорость своего падения, просто его площадка оказалась совсем высоко, на расстоянии 19 лет от начала. Лечу дальше. С ним мы уже здесь никогда не увидимся, он, наверное, вышел в дверь и пошел наверх. Откуда нас забросили? Я начал бояться темноты. Скорость нарастает, времени на разговоры все меньше. Главное условие всего этого: процесс необратим, ты просто падаешь и все. Увидел рядом красивую девушку, влюбился, женился. Родился ребенок. Начинаю бояться этой непроницаемой темноты под ним и женой больше, чем под собой.
Я во времени все ускоряюсь. Падаю все быстрее и быстрее. Нет, не так: чем дольше я живу, тем больший масштаб приобретает мое прожитое время, тем меньше становится масштаб каждого последующего проживаемого мной дня. Это можно сравнить с игрушечной машинкой, которая со временем превращается в огромный карьерный самосвал. Вот я маленький и играю в песочнице со своей игрушечной машинкой. Каждая минута для меня, как горка или ямка в песочнице для моей машинки, они большие и значимые, а песочница - огромное и неизведанное пространство. В среднем возрасте мой масштаб времени увеличивается, и я уже не замечаю часов, как будто я еду на квадроцикле по песчаным дюнам, площадь которых в сотни раз превышает площадь песочницы. И с каждым днем это соотношение только увеличивается. К концу жизни я, должно быть, буду ощущать время и себя в нем как пилот грузовика в гонке "Париж-Даккар". Годы будут казаться не такими уж большими и труднопреодолимыми, как барханы пустыни Сахара. Неизменно одно - непроницаемая темнота впереди и невозможность повернуть назад. Тогда самый лучший образ для описания механики движения нашей жизни - скатывание с горы снежного кома. Он полностью соответствует условиям процесса: изменение масштаба со временем, необратимость, неопределенность наступления конца. Получается как у материалистов: из праха пришли, в прах и уйдем. Без смысла и надежды. Для меня так неправильно. Не могу принять, что наша жизнь бессмысленна. Если бы наша жизнь была бессмысленной, то наше будущее не было бы от нас сокрыто, я в любой момент своей жизни знал бы, что меня ждет: рассыпание в прах и все, рано или поздно. Просто исчезновение и все, без разницы, что бы я ни делал. Так бессмысленно и беспощадно. Но есть факт изменения с возрастом масштаба личного времени, накопление сознания или, по-другому, расширение сознания. Будущее - есть возможность. Наличие возможности - есть смысл. Значит, если будущее сокрыто, то оно не бессмысленно. Можем ли мы сейчас повлиять на свое будущее? Мы же не знаем, что нас ждет и поэтому не можем быть вполне уверенными в том, что мы что-то смогли изменить, и что результат, к которому мы пришли сейчас, есть результат именно наших действий в прошлом. Встает старый вопрос о предопределенности. Что бы мы не делали, все уже предопределено именно таким образом, и любые наши действия или бездействие, есть часть предопределенности по имени "Судьба". Тогда выходит, что мы бежим как лабораторные крысы по заранее проложенному для нас маршруту без каких-либо шансов на свободу выбора, только часть не пройденного маршрута скрыта от участников забега для сохранения иллюзии свободы выбора. Тогда получается, что будущее предопределено, и его изменить нельзя, и наша жизнь есть пробежка для накопления каждым участником строго определенного объема сознания. Но тогда встает вопрос о том, кто все это предопределил и для чего создавать иллюзию свободы выбора? Для того, чтобы все мы имели возможность максимально расширить свое сознание? Значит смысл есть за пределом маршрута?
Лечу вниз со все возрастающей скоростью, испытывая иллюзию свободы. Обрел смысл: сделать все, чтобы накопить как можно больший объем сознания, прежде чем встречусь со своей железобетонной площадкой. Очевидно, что это для чего-то надо.