Без возражений подчинившись приказу короля, Эвелина покинула парадную залу, намереваясь вернуться в свою опочивальню, но не успела пройти и десятка шагов по коридору, как услышала голос княгини Александры, окликнувший ее по имени:
- Эвелина!
Она обернулась и увидела, что мазовецкая княгиня, стоя на пороге залы в окружении своих сыновей и секретаря, улыбаясь, делает ей знаки приблизиться.
- Пойдемте со мной, дитя мое. Монлери присоединится к нам позже.
Князь Александр, давний друг Острожского и неизменный поклонник Эвелины после ее представления польскому двору в Кракове накануне Грюнвальдской битвы, опередив брата, подошел к ней и предложил ей руку. Князь Земовит притворно нахмурился и, посмотрев на мать, жалостливо сказал:
- Ну вот, Алекс снова получил все! Как он успевает, просто уму непостижимо!
- Пожалуй, я даже рада, что анжуец увезет тебя, - с усмешкой сказала, обращаясь к Эвелине, княгиня Александра. - По крайней мере, мои сыновья прекратят ссориться из-за того, кому сопровождать тебя на приемы и кому приглашать на полонез! И Алекс, наконец, перестанет мечтать о тебе и позволит мне его женить!
- Выгодно женить, - пробурчал князь Александр, подмигивая Эвелине.
- У него и раньше-то было немного шансов, - не упустил случай поддеть брата князь Земовит. - Сначала на прекрасную Эвелину Острожскую положил глаз сам дядюшка Ягайло! Потом, что самое обидное, ее муж, великолепный кузен Анжу оказался жив! Она все равно что умерла для нас всех теперь, Алекс! Так что, смирись и женись!
-Матушка, а почему бы вам не женить его первым? - взмолился князь Александр. - Я даже готов уступить ему свою невесту!
- Вот он, пример настоящего христианского поведения, - похвалил его княжич Земовит.
- Моя прекрасная кузина! - граф Энрике Контарини, казалось, возник из ниоткуда, как черт из табакерки, тщательно одетый и причесанный, несмотря на ранний час, и благоухающий духами, словно он только что вышел из цирюльни.
Он как-то незаметно умудрился оттереть князя Александра от Эвелины и тут же поднес ее руку к губам, щекоча усами тонкие пальцы.
-Вы не спите? - с удивлением произнес он. - Я вижу, что произошло нечто из ряда вон выходящее, ибо ее высочество мазовецкая принцесса тоже бодрствует! А она никогда не встает раньше полудня!
Князь Александр усмехнулся негодованию, отразившемуся на лице матери, слышавшей последние слова итальянца.
-А где же наш гостеприимный хозяин? - продолжал удивляться граф Энрике.
Он с недоумением прислушался к громким голосам короля и герцога, все еще доносившимся из парадной залы.
- Что там происходит, Эвелина?
- Ничего особенного, граф, - почел своим долгом вмешаться князь Земовит. - Обыкновенная семейная разборка.
- Семейная разборка? - переспросил граф Энрике с видимым беспокойством. - Вы меня пугаете! Кто-то из крестоносцев рассказывал мне, что его величество польский король или его высочество великий герцог Витовт, я уже не помню, имел обыкновение убивать своих родственников именно во время семейных ссор!
- Он несомненно имеет в виду дядюшку Витовта, - расхохотался князь Александр. - Ягайло, насколько мне не изменяет память, еще никого не прибил под горячую руку!
- Если кто-то посмеет тронуть хоть один единственный волосок на твоей очаровательной головке, моя прекрасная кузина, то я собственноручно сдеру с него шкуру! - с пылом сказал граф Контарини, вновь поднося пальцы Эвелины к своим губам.
- Я думала, вы христианин, Энрике, - усмехнулась его горячности Эвелина.
- Я, в первую очередь, твой верный слуга, моя прекрасная кузина! И, как в былые времена, готов защищать тебя против всех и вся! Помнишь, как я разогнал всех твоих ухажеров в Риме?
Эвелина невольно улыбнулась, вспомнив, что, кажется, ни одна ночь в Риме семь лет тому назад не обходилась без дуэли между графом Энрике и очередным неудачливым воздыхателем, осмелившимся исполнять серенады под окнами ее спальни после наступления темноты.
- Не стоит так волноваться, граф, - сухо заметила княгиня Александра, все еще помнящая неблаговидное замечание Энрике Контарини в ее адрес. - Теперь у вашей прекрасной кузины есть муж, который в состоянии ее защитить!
- О, да! - без особого энтузиазма сказал граф Энрике. - Вы знаете, как поставить мужчину на место, дорогая княгиня! Должен сознаться, что мне никогда не везло с женщинами, когда рядом был красавчик Луи де Анжу. Помнится, лет пять тому назад на Сицилии, когда мы гостили у его бабки, королевы Марии Венгерской, дамы просто не замечали меня рядом с ним, словно я был невидимкой!
Княгиня Александра неожиданно нахмурилась.
- Вы сказали, что королева Сицилии приходится герцогу бабкой? - без всякой связи спросила она немного погодя, удивив сыновей, которые, простив графу Энрике то, что он занял их место возле Эвелины, уже весело смеялись вместе с ним над рассказом о его приключениях на Сицилии.
- Ну да, - рассеянно отозвался граф Энрике. - Бабкой или прабабкой, я не уверен. Она же тоже в родстве с венгерскими Анжу.
Княгиня Александра кивнула, признавая его правоту, но весь остаток времени казалась задумчивой.
Так и не дождавшись окончания беседы короля Владислава Ягайло и герцога Монлериа, продолжавшейся при закрытых дверях в парадной зале, все компания под эгидой мазовецкой княгини переместилась на половину, отведенную в замке семье мазовецких князей.
- Просто ума не приложу, что они там обсуждают! - посетовала Эвелина княгине Александре. - Я не могу не беспокоиться!
- Все будет в порядке, - успокоила ее мазовецкая княгиня. - Ягайло и его секретари и законники, наверняка, потребовали все документы, сейчас они просматривают их в надежде найти лазейку и на основании малейшей ошибки или неточности в записях постараться оспорить или отменить ваш брак с герцогом.
- Боже, вы хотите сказать, что у меня может снова появиться шанс предложить моей очаровательной кузине свою руку и сердце? - услышав их разговор, сразу же вмешался граф Энрике.
Эвелина чуть не рассмеялась от неожиданности его заявления и нервного перенапряжения.
- И вы туда же, Энрике!
- Бери пример, - подтолкнул брата князь Земовит. - Итальянец никогда не сдается!
Между тем, граф Энрике снова завладел рукой Эвелины и, воспользовавшись ее рассеянным и беспокойным расположением духа, быстро и мягко привлек ее к своей груди, в то время как его губы нежно коснулись ее рта. Эвелина не оттолкнула его сразу же исключительно потому, что, несмотря на всю неопределенность ожидания результатов переговоров герцога с королем, она чувствовала себя настолько счастливой и умиротворенной после минувшей ночи, что ей не хотелось огорчать Энрике, который всегда был ее лучшим другом и защитником в бытность ее пребывания в Риме. Она знала, что этим поцелуем он хотел ободрить и успокоить ее, совершенно не предполагая, как могут истолковать его окружающие. Неожиданно ее затопила волна нежности к его сочувственному пониманию того, что происходит с ней, и, в то же время, какая-то смутная настоятельная потребность узнать, связано ли внезапное пробуждение ее чувственности в объятьях герцога только с ним, или оно отныне не покинет ее в объятьях других мужчин. Поцелуй Энрике был сладок и приятен, но не пробудил в ее крови того безумного желания и жаркого трепета, которые она испытывала с герцогом. Ощутив его вкус и значение своего эксперимента, Эвелина, помедлив, несильно оттолкнула Энрике от себя.
- О-па! - только и сумел сказать потрясенный князь Александр.
- Не бери в голову, братец, - со смешком заметил князь Земовит. - Ты же знаешь, эти итальянцы целуются со всеми подряд и по любому поводу, а Эвелина, к тому его кузина. Закрой рот и перестань дышать, как загнанный конь.
Эвелина открыла было рот, чтобы сказать ему что-то ободряющее, сглаживающее впечатление от произошедшей сцены, абсолютно нормальной с точки зрения их родственных отношений и дружбы с Энрике, но так неприятно изумившей молодого мазовецкого князя, но в эту минуту чей-то тяжелый взгляд заставил ее обернуться. В проеме двери четко выделялась высокая фигура герцога. Глаза его были холодны, как сталь.
- Еще одна дуэль, Энрике? - изломив бровь, насмешливо спросил он. - Кстати, убери руки от моей жены!
- Ты невыносим, Монлери! - пожаловался граф Энрике, подмигнув Эвелине. - Ну почему женщины всегда выбирают тебя? Твоя жена, кстати, моя кузина, самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел, даже не ответила на мой поцелуй! О какой, к черту, дуэли идет речь?! Я оскорблен, повержен и убит ее недостойным поведением. Она могла, по крайней мере, сделать над собой усилие и поцеловать меня!
Князь Земовит совершенно неожиданно и недостойным для королевской особы образом прыснул со смеху.
- Ну, что я тебе говорил? Они там все в Италии немного стукнутые головой! - сказал он, обращаясь к брату. - Он чем-то даже похож на дядюшку Витовта - так же приземляется на все лапы при падении, как кошка!
- Никакого сходства! - все еще сердито взглянув на усмехающегося графа Контарини, сказал герцог.
- Расслабься, Луи, - весело сказал тот. - Девочка была так несчастна и напряжена! Я горд уже тем, что она разрешила мне ее поцеловать! Моя прекрасная маленькая кузиночка - настоящая недотрога! Если бы только знал, чего нам с Бартоломео стоил тот год, который она прожила с нами в Риме! Все проходы к дому были блокированы ее почитателями. Она отклонила все предложения о замужестве от знатнейших семейств Рима. Твой друг граф Гвидо Кавальканте, посетивший нас в то время, также не устоял и также получил отказ. Мой покойный дядя сначала был в ужасе, а потом лишь смеялся. На прекрасную Эвелину невозможно сердиться! К тому же ты - везунчик! Она вышла замуж за тебя и, к сожалению, - он сделал несчастное лицо, - даже не думает тебе изменять!
- На твоем месте, Острожский, я бы все-таки его пришиб, - посоветовал князь Александр, снова приходя в хорошее расположение духа и усаживаясь на низкий диванчик у стены. - Матушка, может быть, вы пойдете отдохнуть?
- Не сейчас! - отмахнулась от него княгиня Александра, оборачиваясь к герцогу. - Чем же закончилось ваше долгое бдение с Ягайло при закрытых дверях?
Герцог пожал плечами.
- Ничем. Бумаги в порядке. Даже бумаги Анри, благодаря вашей щедрой поддержке, тетушка, - отвесил он легкий поклон в сторону княгини. - Королю нечем крыть, так что он пытается выиграть время и что-то придумать. К сожалению, он до сих пор полон решимости оставить Эвелину в Польше.
- Вот и женись после этого на красивой женщине! - философски изрек князь Земовит.
Эвелина поймала быстрый ироничный взгляд герцога и у нее отлегло от сердца, помимо иронии в нем блеснуло неприкрытое желание и нежная насмешка над ее страхами, что он неправильно понял происшествие с Энрике.
- Я думаю, - после недолгой паузы сказала княгиня Александра, - что только разговор с Эвелиной может смягчить короля. Ягайло сейчас возмущен, он чувствует себя обманутым и невероятно одиноким. Я знаю, - предупреждающим жестом остановила она намеревавшегося было возразить ей герцога, - что в этом нет твоей вины. Но Ягайло - мужчина сильных страстей, что бы там не болтали при польском дворе. Он уже выбрал Эвелину в королевы и ему трудно отказаться от нее.
- Моя прекрасная кузина создает вокруг себя такие же страсти в Польше, как и в Италии! - со вздохом сказал Энрике Контарини, присоединяясь к князю Александру на диванчике у стены. - Пожалуй, мне повезло, что она не приняла мое предложение.
- Что же мне сказать королю? - тихо спросила Эвелина, игнорируя его замечание и обращаясь к княгине Александре.
- Правду, дитя мое! - сверкнула усмешкой мазовецкая княгиня. - Мой бедный брат совсем не разбирается в природе человеческих чувств. Он полагает, что все должны делать то, что разумно и правильно, и смирять свои чувства, как это привык делать он. Он также убежден, что он хороший человек, живет по совести и делает то, что разумно и правильно. И он требует этого от тебя. С его точки зрения для тебя разумным и правильным будет отказаться от герцога (он же крестоносец!), а ты, как всем известно, слишком много испытала от крестоносцев, чтобы согласиться жить с одним из них. Он думает, что ты так же логична и разумна, как он. И он никак не может понять, почему ты не делаешь то, что должна была сделать! Твоя красота, деточка, совершенно сбила его с толку. Он не знает, как к тебе подступиться. Он очень хочет тебе помочь, но ты не даешь ему такой возможности. Почему? Ответ прост - тебя заставили. Вот он и хочет тебя спасти. Проще говоря, он в тебя влюблен. Но ты не отвечаешь на его чувства так, как ему кажется должным. Вот он и бесится. В нем говорит обида отвергнутого любовника.
- Княгиня, вы снова меня поражаете! - сказал со своего места граф Энрике Контарини. - Вы уверены, что вы не итальянка?
- Да уж, матушка, это слишком смелое заявление, - согласился с ним князь Александр, галантно предлагая Эвелине холодного лимонада.
- У дядюшки Ягайло две больших страсти в жизни, - заметил князь Земовит, отвлекаясь от беседы с графом Контарини. - Это его польская корона и Библия. Место любой женщины будет после них. Так что, не берите в голову, Эвелина, он легко утешится.
- Хотя это было бы забавно если бы вы стали моей тетушкой, - меланхолично добавил князь Александр, обращаясь к Эвелине.
- Вам надо поговорить с королем, Эвелина, - повторила мазовецкая княгиня.
Глаза ее время от времени с пытливым выражением останавливались на лице герцога. Она словно о чем-то размышляла и, судя по ее выражению лица, никак не могла придти к определенному выводу.
- Да, я думаю вы правы, - сказала Эвелина. - Я немедленно пошлю человека к королевскому секретарю с просьбой об аудиенции. Но только после того, как мы все отойдем от этой ужасной ночи и выспимся.
- Вы намерены выспаться? - удивился граф Энрике Контарини. - Даже не мечтайте об этом, моя прекрасная кузина! Судя по блеску в глазах вашего мужа, вам не удастся выспаться в ближайшие двадцать лет.
- Энрике! Я все-таки вызову тебя на дуэль! - возмутился герцог, в то время как оба молодых князя и княгиня рассмеялись.
- Остановитесь, Луи, - Эвелина положила руку на плечо герцога и, взглянув на ободряюще кивнувшую ей княгиню Александру, мягко произнесла: - Пойдемте со мной, я забираю вас. Эти люди и так уже утомили нас своими разговорами.
- Пана Контарини вообще нельзя воспринимать всерьез, - поддержал ее княжич Земовит, подмигивая итальянцу. - Кроме того, герцогиня абсолютна права, нам всем действительно надо выспаться. Насколько я знаю дядюшку Ягайло, завтра или уже сегодня вечером нам предстоит новый тур встреч при закрытых и открытых дверях. Так легко он не успокоится.
К удивлению Эвелины, король Владислав Ягайло удовлетворил ее просьбу о личной встрече почти немедленно. Посланец от короля прибыл в тот самый момент, когда она собиралась вернуться в постель. Услышав эту новость герцог вздохнул, но посмотрев на изумленное лицо Эвелины, не выдержал и тихо рассмеялся.
- Ягайло медлителен только тогда, когда не уверен, что поступает правильно, - целуя Эвелину на прощанье, сказал он. - Соображает же он почти также быстро, как и Витовт. Крепитесь, любовь моя! Если он будет предлагать вам выйти за него замуж, не соглашайтесь, вы ведь не хотите, чтобы я с ним подрался?
Все еще с улыбкой, застывшей у нее на губах при воспоминании о последних словах герцога, Эвелина снова вошла в парадную залу Остроленки, залитую ярким утренним светом. Король Ягайло поднялся ей навстречу с тяжеловесной любезностью, низко склонился, чтобы поцеловать ей руку и, даже не разрешив ей присесть в традиционном реверансе, увлек ее в глубину залы, а затем на примыкавшую к малой зале Остроленки со стороны сада площадку, усыпанную гравием, за которой находилась маленькая беседка, увитая розами.
- Садитесь, моя дорогая пани Эвелина, - мягко предложил ей он, опускаясь на скамейку напротив нее. - Надеюсь, вы позволите мне говорить с вами откровенно?
"Боже мой! - с легким ужасом подумала Эвелина, - надеюсь, герцог ошибался и король не собирается признаваться мне в любви!"
- Да, конечно, ваше величество, - вежливо произнесла она вслух.
- Я хочу, чтобы вы доверились мне в ваших чувствах, страхах и надеждах, - несколько лапидарно сказал король. - В этой истории вы не должны быть в числе пострадавших. Если у вас имеются хоть малейшие колебания, и вы не хотите для себя этого брака, но готовы пойти на него только ради того, чтобы обеспечить будущее Андрея, признайтесь мне в этом, доверьтесь мне, и я обещаю, я клянусь, что я смогу освободить вас от этого человека!
Владислав Ягайло заглянул Эвелине в глаза и мягким жестом накрыл ее тонкую кисть, лежавшую у нее на коленях, своей большой рукой.
Утреннее солнце заливало площадку перед домом ослепительным светом, запах роз стоял в воздухе, перемешиваясь со сладким ароматом последних яблок, поспевающих в саду. Алые головки вьющихся роз, обвивавших стены беседки, где расположились Эвелина и король, свисали с перекладин, покачиваясь над головой Эвелины. В простом белом утреннем платье, с подчеркнуто небрежно уложенными золотистыми волосами, подсвеченная солнцем так, что ее волосы отливали светлым золотом, а тонкая кожа лица казалась почти прозрачной, она казалась старому королю хрупкой игрушкой, такой неизъяснимо привлекательной и желанной, что он млел от восторга в ее присутствии.
"Эта женщина похожа на ангела!" - с чувством подумал он.
Он наклонился и, уколов пальцы, сорвал одну из алых роз, проникнувших внутрь беседки.
- Вы также совершенны и также прекрасны, как эта роза! - протягивая цветок Эвелине, сказал король. - Возьмите ее, дитя мое, она будет превосходно смотреться в ваших волосах или на вашем корсаже.
Эвелина приняла от него розу и молча, небрежным жестом воткнула ее в волосы у виска.
- Что же вы ответите мне, дорогая пани Эвелина? - немного помедлив, спросил король.
Его рука все еще продолжала лежать на руке Эвелины.
- Ваше величество, - Эвелина осмелилась взглянуть в лицо короля и с легкой опаской заметила, что глаза его подернулись мечтательной дымкой, а полное лицо начал медленно заливать румянец.
Она тут же опустила глаза и продолжила, уже не глядя на Ягайло, чтобы еще больше не смущать короля. Пока она говорила, он смотрел ей в лицо, не отрываясь, что несколько выводило Эвелину из себя.
- Я могу уверить вас, ваше величество, что я ни в коей мере не являюсь пострадавшей стороной. Кто бы ни был человек, носивший имя князя Острожского, он всегда был добр ко мне.
- Он обманывал вас, Эвелина! - живо перебил ее король.
- Он обманывал всех, - вздохнула Эвелина, делая робкую попытку высвободить свои пальцы из-под руки короля. - Впрочем, эту мистификацию трудно назвать обманом. Он был князем Острожским и действовал так, как подобало князю Острожскому. То, что он использовал свои знания и таланты принца Анжуйского дома, служа вам и Польше, скорее говорит в его пользу, чем против него.
- Конечно же вы правы, дорогая моя.
Король сделал вид, что он не заметил движения Эвелины, более того, он снова взял в свою руку ее тонкие пальцы и поднес их к своим губам.
- Более того, ваше величество, все это время герцог Монлери, - Эвелина сделала над собой усилие, называя Острожского этим новым именем, - был моим лучшим другом, он заботился обо мне в то трудное время, когда я должна была выживать в Мальборке. Вы ведь помните ту историю с моим похищением, которое устроил комтур Валленрод?
- Боже мой, дитя мое! - вскричал король, глаза которого увлажнились от волнения. - Я знаю, как вам больно вспоминать об этом! Прекратите немедленно, не расстраивайте себя, ни один мужчина в мире не стоит ваших слез!
Эвелина перевела дыхание. Лучи яркого августовского солнца проникали сквозь стенки беседки и тонкой паутиной лежали на вымощенном белым камнем полу. Ей вдруг показалось, что она чувствует присутствие герцога рядом с собой, как будто он стоял, улыбаясь, за ее спиной. Она вздрогнула и мысленно отругала себя за ребячество. Между тем, герцог действительно стоял в молчании в розарии, недалеко от беседки, скрытый водопадом увивающих стены беседки роз, и со своего места мог слышать каждое слово, произнесенное ей.
- Там, в замке Мальборк, - негромко продолжала Эвелина, снова посмотрев на короля, - я, сама не подозревая о том, влюбилась в отчаянного до безрассудства красивого польского князя. Он просил моей руки у капитула, и старый магистр симпатизировал ему. Комтур Валленрод был все себя от гнева, потому что понимал, что власть надо мной ускользает от него. Вы никогда не задумывались, ваше величество, каковы были подлинные намерения комтура Валленрода, когда он похитил меня практически из дома моей тетки, и как он обращался со мной?
Король Владислав Ягайло нахмурил лоб и вопросительно уставился на Эвелину, пронзенный страшным подозрением.
- Вы хотите сказать? - начал он.
- Я ничего не хочу сказать, - губы Эвелины искривила ироническая улыбка. - Я была всего лишь послушной игрушкой в руках старого комтура. Герцог спас меня от меня самой и от этого ужасного человека. Его любовь и поддержка дали мне сил бороться, они были такими безусловными и щедрыми, что я не могла не полюбить этого человека. Я вышла за него замуж, родила ему сына. После того, как он погиб при Грюнвальде, почти шесть лет тому назад, я жила словно в дурном сне, все мои чувства и эмоции вновь заморозились, как тогда, в замке. Все восхищались моей красотой и моей поистине королевской холодностью, а мне в это время хотелось рыдать от отчаянья.
Король вскочил со скамейки и, хмуря брови, остановился у стены беседки, уставившись на обвивавшие ее ветви роз.
Эвелина набрала в легкие побольше воздуха и решительно, но мягко завершила свой рассказ:
- Когда я увидела его живым и невредимым несколько недель назад, я думала, что схожу с ума. Я так долго молила бога возвратить мне его, что он услышал мои молитвы! Память окончательно вернулась к нему в Остроленке, и он честно рассказал мне свою историю о мальчике, давшем нелепую клятву и сдержавшем ее. Он смотрел на меня, и в его глазах был страх, что он меня потерял, и одновременно, надежда на чудо. А я, я, - Эвелина подошла к застывшему у стены беседки королю, положила руку на его предплечье и, снизу вверх, взглянула ему в лицо: - Я так любила его, что могла простить ему все, что угодно. После того, как прошел первый шок от того, что я узнала его настоящее имя и особенно то, что он был крестоносцем, я поняла, что я не могу оставить его, я люблю его, независимо от того, кто он такой, и я хочу быть с ним до тех пор, пока я дышу.
Последние фразы Эвелина произнесла почти шепотом, глядя прямо в напряженные глаза короля, ошеломленного ее признанием.
- Простите меня, ваше величество, - помедлив, добавила она. - Я знаю, что вы всегда испытывали ко мне особое расположение. Мне очень жаль покидать вас и польский двор, но я последую за своим мужем.
- Вы могли бы стать моей королевой! - с сожалением прошептал король Ягайло, вновь очарованный красотой и колдовским обаянием этой непонятной ему прекрасной женщины, о которой он втайне мечтал с того самого момента, когда впервые увидел ее на королевском приеме в Вавеле накануне Грюнвальда.
- Я могла бы ею стать, - также тихо отвечала ему Эвелина. - Это большая честь для любой женщины, не только для меня! Но мое сердце уже занято, мой король, и я слишком уважаю вас для того, чтобы предложить вам меньшее, чем моя любовь. Такой верный и чувствительный мужчина, как вы, должен быть счастлив в браке. Я не смогу сделать вас счастливым...
Княгиня Александра, стоявшая рядом с герцогом в розарии и слышавшая весь разговор, тихонько вздохнула от облегчения - король выглядел расстроенным, но одновременно умиротворенным.
- Ты знаешь, анжуец, - обращаясь к герцогу, прошептала она, - твоя жена гораздо лучший дипломат, чем ты. Не зря она мне понравилась в Мальборке с первого взгляда! Как ее саму не стошнило от этих чувствительных соплей, которые так любит Ягайло и которые она так талантливо ему преподнесла! Право, даже жаль отпускать такую красавицу и умницу из Польши. С ее помощью я могла бы вертеть Ягайло как мне заблагорассудится!
- Возможен и другой вариант, тетушка, - отозвался герцог. - Если она действительно лучший дипломат, чем я, то она бы могла вертеть Ягайло и вами, как ей заблагорассудится. Прибавьте к этому еще и то, что оба ваших сына, Александр и Земовит, ее большие поклонники. Так что я думаю, что скорее оказываю вам услугу, увозя ее из Польши.
- Красивая, умная и честолюбивая женщина - это опасное сочетание, - посмеиваясь, согласилась с ним княгиня Александра. - Так и быть, мое благословение ты уже получил. Теперь давай дадим Ягайло время пустить слезу и насладиться сочувствием твоей прекрасной герцогини, а сами пойдем в дом, выпьем твоего шампанского вина и будем спокойно дожидаться, когда они присоединятся к нам, чтобы рассказать нам то, чего не было, но что они хотят, чтобы мы думали об этой встрече. Кстати, племянничек, я как-то даже и не подозревала, что сицилийская королева считает тебя одним из своих анжуйских внуков, детей королей Венгрии.
Герцог нахмурился, но ничего не ответил, тонкая вертикальная морщинка пересекла его лоб.
Глава 13.
Остроленка, Польша, 1416 г
Поздно ночью герцог стоял на открытой балюстраде Остроленки и бездумно смотрел вдаль. Вязкая, мягкая, влажная теплота августовской ночи окружала его. Стража на башнях только что сменилась и вот уже несколько минут не было слышно ни звука, лишь смутные шорохи сада тревожили его воображение предчувствием того, что должно было произойти. На минуту ему показалось, что в дальнем углу розария возникла высокая фигура его матери, княгини Алиции Острожской, которая обычно проводила все свое свободное время в саду. Он сморгнул, чтобы прогнать видение, как учила его она в детстве, и вздохнул от разочарования - только неясные тени от раскачиваемых ветром деревьев и высоких кустов роз, причудливо изгибаясь, скользили по земле.
Внезапно кто-то позвал его по имени:
- Зигмунт!
Он вздрогнул и обернулся. За его спиной стояла Эльжбета Радзивилл, одетая в длинное, белое, свободного покроя платье. Ее темные раскосые русалочьи глаза казались неправдоподобно большими и яркими на бледном лице, обрамленном распущенными темными, как ночь, прямыми волосами, ниспадавшими до талии.
- Ты меня напугала, кузина, - мягко сказал он. - Не спится?
- Помнишь, много лет назад, когда ты узнал о смерти Эвелины, мы стояли с тобой здесь же, на этом самом месте, и в душе у тебя тоже была ночь? - помедлив, спросила Эльжбета.
- Помню, - вздохнул он.
- Ты ведь вспомнил не все? - прошелестел в тишине ночи ее тихий голос, похожий на порыв ветра.
- Откуда ты знаешь?
Герцог вздрогнул и попытался внимательней вглядеться в ее лицо, но ночь была слишком темной, чтобы он мог видеть выражение ее глаз.
- Тогда почему ты уверен, что ты герцог Монлери, а не князь Острожский?
- Эли, я не князь Острожский, это я знаю точно.
Литвинка подошла к нему почти вплотную, и он увидел ее глаза, темные, живые, блестящие, зачаровывающие его внутренним светом, который, казалось, они излучали. Она подняла руку и легким жестом коснулась сначала его лба, затем его груди, в том месте, где находилось сердце.
- Но ты и не герцог Монлери, кузен, - уверенно сказала она.
Герцог безмолвно ждал продолжения, но литвинка молчала. Тогда он, слегка нахмурившись, спросил сам:
- Что это значит, Эльжбета?
- Не знаю.
Эльжбета насмешливо улыбнулась.
- Разве я когда-нибудь могла объяснить свои видения, кузен?
- Что ты видела, Эльжбета? - тихо спросил герцог.
- Всякую чушь! - от резкого движения Эльжбеты ее длинные темные волосы взметнулись и тяжелыми волнами накрыли ее плечи.
- Что именно?
- Ты же не веришь в мои способности.
- Эли, я верю в то, что когда ты надеваешь это платье и твои глаза приобретают этот характерный ведьминский блеск, то происходят странные вещи. Я не верю в колдовство, но я слишком хорошо знаю тебя. Поэтому я повторяю свой вопрос, что ты видела?
- Ты до конца не уверен в том, кто ты, князь Острожский или герцог Монлери, мой великолепный кузен? - вопросом на вопрос ответила Эльжбета, уклоняясь от его вопросительного взгляда. - Значит, ты не вспомнил!
- Что ты имеешь в виду?
Эльжбета отступила от него на шаг и внезапно целая серия быстрых вопросов сорвалась с ее уст. Герцог едва успевал отвечать.
- Кто вынес тебя с Грюнвальдского поля?
- Я не знаю.
- Не знаешь? Или не помнишь?
- И то, и другое.
- Так не бывает, кузен! Ты знаешь! Ты видел этого человека. Ты должен вспомнить.
- Что это значит, Эльжбета?!
- Ты не герцог Монлери.
- Эльжбета!
- Хочешь, я дам тебе выпить травы, после которой ты будешь думать, что ты - король Ягайло? Или ты предпочитаешь князя Витовта? Или Александра Плоцкого?
- Эли, Зигмунт Острожский мертв! Он умер на моих руках!
- Это правда, - согласилась Эльжбета. - Почему Карл видел много крови, а ты лишь капли крови на снегу? Почему у Карла это была поздняя осень, а у тебя - ранняя зима? Ты когда-нибудь думал об этом?
Герцог потер рукой лоб, головная боль началась внезапно и продолжала усиливаться с каждой минутой.
- Я не помню. Я был слишком мал! - наконец, с усилием сказал он.
- Поздравляю! - губы Эльжбеты искривились в усмешке. - Ты же сказал, тебе было одиннадцать лет? По-твоему, ты был слишком мал?!
- Я был гораздо моложе! - непроизвольно сорвалось с уст герцога.
- Теплее, дорогой кузен! И когда ты был моложе, тебя звали герцог Монлери?!
- Я не помню!
- Еще теплее. Ты был слишком мал, чтобы помнить свое имя?! Тебе было столько же, сколько сейчас Андрею!
- О чем ты говоришь, Эльжбета?!
- Ты помнишь князя Нариманта?
- Да!
- Ты помнишь, как его звали в кругу родных и друзей?
- Волк!
- Ты помнишь, как жил с ним в Новгороде?
- Нет!
- Ты помнишь свою мать, княгиню Острожскую?
- Да.
- Как она выглядела?
- Высокая, с темными глазами и русыми волосами, на щеках ямочки. Очень красивая.
- Ты думаешь, твоя мать смогла бы различить подмену?
- Да!
- Почему же она не сделала этого?
- Почему?!
- Зигмунт, ты меня утомляешь! Вспоминай! Или мне все-таки дать тебе зелья, чтобы прочистить твои мозги?
- Кто я такой, Эльжбета?!
- Хороший вопрос, кузен! Ты думаешь, твоя мать знала это?
- Да!
- Мне нравится твоя категоричность. Поставлю вопрос по-другому. Ты думаешь, ты знаешь, кто ты такой на самом деле?
- Да. Но я не могу вспомнить!
- Ты помнишь человека, которого называл отцом?
- Нет!
- Подумай.
- Нет, не помню.
- Ты никогда не задумывался, почему ты так похож на Людовика Анжуйского?
- Он мой родственник. Дядя по отцу.
- Замечательно.
Эльжбета, наконец, перевела дух после калейдоскопически быстрого обмена репликами и позволила себе усмехнуться, но на этом ее вопросы не закончились.
- Твое кольцо с печатью Анжуйского дома. Кто тебе дал его?
- Мой отец.
- Тогда ты должен его помнить!
- Я не помню!
- Кто-то другой передал тебе его, не правда ли?
- Королева! - прикрыв глаза, сказал герцог.
- Когда?
- Перед моим отъездом в Крымскую компанию Витовта. Я видел ее тогда в последний раз.
- Что она сказала?
- Что это кольцо моего отца, и оно по праву принадлежит мне.
- Тебя это не удивило?
- Тогда, нет, - медленно сказал герцог.
- А сейчас?
- Эльжбета! Что ты об этом знаешь?!
- С какого возраста ты помнишь себя?
- Лет с пяти-шести.
- Не слишком ли поздно? Первые воспоминания?
- Замок Мальборк!
- Я так и думала. Ты был там один?
- Нет, - помедлив, с сомнением сказал герцог. - Я был там не один. Но с кем, не помню. Может быть, с Карлом? Я не уверен.
- Карл - почти твой ровесник! Почему крест Гедемина оказался у тебя?
- Мне дал его Зигмунт Острожский.
- Ты уверен?!
- Он умер на моих руках!
- Я же уже сказала, что это единственная правда во всей этой истории! Ты помнишь тот момент, когда он передавал тебе крест?
- Нет.
- Где был этот крест, когда ранили Зигмунта? Вспоминай!
- Это крест уже был у меня на шее, - медленно сказал герцог.
- Тогда почему ты думаешь, что он принадлежит Карлу?
Герцог нахмурился от внезапно выскочившего из памяти воспоминания, скользнувшего, словно молния в мозгу.
- Князь Наримант надел три других креста на шеи двух мальчиков моложе меня и Зигмунта. Мне просто достался этот крест!
- Здорово! - Эльжбета уже не скрывала своего сарказма. - На шее - крест Гедемина, старинная реликвия великих литовских князей, на пальце - кольцо Людовика Анжуйского, некогда короля Польши и Венгрии. И при этом ты - герцог Монлери! Ты просто чемпион по сбору королевских реликвий, кузен!
- Что происходит, Эльжбета?!
- Это мы и пытаемся выяснить. Ты пил чай, который я принесла тебе утром?
- Да.
- Ты выпил все?
- Почти. Что это было, Эльжбета?!
- Нечто, что поможет тебе освежить твою память! Я устала ждать, когда же ты наконец вспомнишь все.
- Эльжбета! - вскричал герцог, возмущенный тем, что она посмела сделать это без его на то согласия.
Ничуть не беспокоясь по поводу его негодования, Эльжбета неотрывно смотрела ему в лицо, словно стремясь увидеть в нем нечто, подтверждающее ее потаенные мысли.
- Ты хочешь узнать правду? - спросила она.
- Да!
- Ты уверен?
- Абсолютно!
- Чтобы закончить начатое, я должна дать тебе другой напиток. Сейчас. Можешь ли ты довериться мне и выпить его, не задавая вопросов и ни в чем не сомневаясь?
Герцог не колебался ни секунды.
- Я сделаю это.
- Может быть, мы зайдем в дом?
- Нет.
Эльжбета указала ему на видневшуюся у края балюстрады скамью, скрытую от вида со ступеней дома, на которой они привыкли играть, когда были детьми.
- Нам никто не должен мешать.
Они безмолвно спустились со ступеней и вошли в тень сада. Герцог снял с себя темный плащ и накрыл им плечи Эльжбеты.
- Ты вспомнишь все, но это будут галлюцинации, - тихо сказала на ходу литвинка. - Ты крепкий мужчина, ты выдержишь. Я останусь с тобой. Это не продлится долго.
- Ты хочешь сказать, что я снова обо всем забуду?
- Нет. Ты будешь помнить. Но ты должен быть уверен, что хочешь этого.
- Я хочу.
Они подошли к скамье и сели. Скамья была еще теплой от нагревшего ее за день солнца. Порывшись в складках своего платья, Эльжбета достала и протянула герцогу маленький флакон из красного стекла, туго заткнутый пробкой.
- Ты можешь вылить это в свое вино и выпить с ним.