Томсетт Элена : другие произведения.

Предназначение, главы 12-13

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Глава 12.
  

Остроленка, Польша, 1416 г

   Без возражений подчинившись приказу короля, Эвелина покинула парадную залу, намереваясь вернуться в свою опочивальню, но не успела пройти и десятка шагов по коридору, как услышала голос княгини Александры, окликнувший ее по имени:
   - Эвелина!
   Она обернулась и увидела, что мазовецкая княгиня, стоя на пороге залы в окружении своих сыновей и секретаря, улыбаясь, делает ей знаки приблизиться.
   - Пойдемте со мной, дитя мое. Монлери присоединится к нам позже.
   Князь Александр, давний друг Острожского и неизменный поклонник Эвелины после ее представления польскому двору в Кракове накануне Грюнвальдской битвы, опередив брата, подошел к ней и предложил ей руку. Князь Земовит притворно нахмурился и, посмотрев на мать, жалостливо сказал:
   - Ну вот, Алекс снова получил все! Как он успевает, просто уму непостижимо!
   - Пожалуй, я даже рада, что анжуец увезет тебя, - с усмешкой сказала, обращаясь к Эвелине, княгиня Александра. - По крайней мере, мои сыновья прекратят ссориться из-за того, кому сопровождать тебя на приемы и кому приглашать на полонез! И Алекс, наконец, перестанет мечтать о тебе и позволит мне его женить!
   - Выгодно женить, - пробурчал князь Александр, подмигивая Эвелине.
   - У него и раньше-то было немного шансов, - не упустил случай поддеть брата князь Земовит. - Сначала на прекрасную Эвелину Острожскую положил глаз сам дядюшка Ягайло! Потом, что самое обидное, ее муж, великолепный кузен Анжу оказался жив! Она все равно что умерла для нас всех теперь, Алекс! Так что, смирись и женись!
   -Матушка, а почему бы вам не женить его первым? - взмолился князь Александр. - Я даже готов уступить ему свою невесту!
   - Вот он, пример настоящего христианского поведения, - похвалил его княжич Земовит.
   - Моя прекрасная кузина! - граф Энрике Контарини, казалось, возник из ниоткуда, как черт из табакерки, тщательно одетый и причесанный, несмотря на ранний час, и благоухающий духами, словно он только что вышел из цирюльни.
   Он как-то незаметно умудрился оттереть князя Александра от Эвелины и тут же поднес ее руку к губам, щекоча усами тонкие пальцы.
   -Вы не спите? - с удивлением произнес он. - Я вижу, что произошло нечто из ряда вон выходящее, ибо ее высочество мазовецкая принцесса тоже бодрствует! А она никогда не встает раньше полудня!
   Князь Александр усмехнулся негодованию, отразившемуся на лице матери, слышавшей последние слова итальянца.
   -А где же наш гостеприимный хозяин? - продолжал удивляться граф Энрике.
   Он с недоумением прислушался к громким голосам короля и герцога, все еще доносившимся из парадной залы.
   - Что там происходит, Эвелина?
   - Ничего особенного, граф, - почел своим долгом вмешаться князь Земовит. - Обыкновенная семейная разборка.
   - Семейная разборка? - переспросил граф Энрике с видимым беспокойством. - Вы меня пугаете! Кто-то из крестоносцев рассказывал мне, что его величество польский король или его высочество великий герцог Витовт, я уже не помню, имел обыкновение убивать своих родственников именно во время семейных ссор!
   - Он несомненно имеет в виду дядюшку Витовта, - расхохотался князь Александр. - Ягайло, насколько мне не изменяет память, еще никого не прибил под горячую руку!
   - Если кто-то посмеет тронуть хоть один единственный волосок на твоей очаровательной головке, моя прекрасная кузина, то я собственноручно сдеру с него шкуру! - с пылом сказал граф Контарини, вновь поднося пальцы Эвелины к своим губам.
   - Я думала, вы христианин, Энрике, - усмехнулась его горячности Эвелина.
   - Я, в первую очередь, твой верный слуга, моя прекрасная кузина! И, как в былые времена, готов защищать тебя против всех и вся! Помнишь, как я разогнал всех твоих ухажеров в Риме?
   Эвелина невольно улыбнулась, вспомнив, что, кажется, ни одна ночь в Риме семь лет тому назад не обходилась без дуэли между графом Энрике и очередным неудачливым воздыхателем, осмелившимся исполнять серенады под окнами ее спальни после наступления темноты.
   - Не стоит так волноваться, граф, - сухо заметила княгиня Александра, все еще помнящая неблаговидное замечание Энрике Контарини в ее адрес. - Теперь у вашей прекрасной кузины есть муж, который в состоянии ее защитить!
   - О, да! - без особого энтузиазма сказал граф Энрике. - Вы знаете, как поставить мужчину на место, дорогая княгиня! Должен сознаться, что мне никогда не везло с женщинами, когда рядом был красавчик Луи де Анжу. Помнится, лет пять тому назад на Сицилии, когда мы гостили у его бабки, королевы Марии Венгерской, дамы просто не замечали меня рядом с ним, словно я был невидимкой!
   Княгиня Александра неожиданно нахмурилась.
   - Вы сказали, что королева Сицилии приходится герцогу бабкой? - без всякой связи спросила она немного погодя, удивив сыновей, которые, простив графу Энрике то, что он занял их место возле Эвелины, уже весело смеялись вместе с ним над рассказом о его приключениях на Сицилии.
   - Ну да, - рассеянно отозвался граф Энрике. - Бабкой или прабабкой, я не уверен. Она же тоже в родстве с венгерскими Анжу.
   Княгиня Александра кивнула, признавая его правоту, но весь остаток времени казалась задумчивой.
   Так и не дождавшись окончания беседы короля Владислава Ягайло и герцога Монлериа, продолжавшейся при закрытых дверях в парадной зале, все компания под эгидой мазовецкой княгини переместилась на половину, отведенную в замке семье мазовецких князей.
   - Просто ума не приложу, что они там обсуждают! - посетовала Эвелина княгине Александре. - Я не могу не беспокоиться!
   - Все будет в порядке, - успокоила ее мазовецкая княгиня. - Ягайло и его секретари и законники, наверняка, потребовали все документы, сейчас они просматривают их в надежде найти лазейку и на основании малейшей ошибки или неточности в записях постараться оспорить или отменить ваш брак с герцогом.
   - Боже, вы хотите сказать, что у меня может снова появиться шанс предложить моей очаровательной кузине свою руку и сердце? - услышав их разговор, сразу же вмешался граф Энрике.
   Эвелина чуть не рассмеялась от неожиданности его заявления и нервного перенапряжения.
   - И вы туда же, Энрике!
   - Бери пример, - подтолкнул брата князь Земовит. - Итальянец никогда не сдается!
   Между тем, граф Энрике снова завладел рукой Эвелины и, воспользовавшись ее рассеянным и беспокойным расположением духа, быстро и мягко привлек ее к своей груди, в то время как его губы нежно коснулись ее рта. Эвелина не оттолкнула его сразу же исключительно потому, что, несмотря на всю неопределенность ожидания результатов переговоров герцога с королем, она чувствовала себя настолько счастливой и умиротворенной после минувшей ночи, что ей не хотелось огорчать Энрике, который всегда был ее лучшим другом и защитником в бытность ее пребывания в Риме. Она знала, что этим поцелуем он хотел ободрить и успокоить ее, совершенно не предполагая, как могут истолковать его окружающие. Неожиданно ее затопила волна нежности к его сочувственному пониманию того, что происходит с ней, и, в то же время, какая-то смутная настоятельная потребность узнать, связано ли внезапное пробуждение ее чувственности в объятьях герцога только с ним, или оно отныне не покинет ее в объятьях других мужчин. Поцелуй Энрике был сладок и приятен, но не пробудил в ее крови того безумного желания и жаркого трепета, которые она испытывала с герцогом. Ощутив его вкус и значение своего эксперимента, Эвелина, помедлив, несильно оттолкнула Энрике от себя.
   - О-па! - только и сумел сказать потрясенный князь Александр.
   - Не бери в голову, братец, - со смешком заметил князь Земовит. - Ты же знаешь, эти итальянцы целуются со всеми подряд и по любому поводу, а Эвелина, к тому его кузина. Закрой рот и перестань дышать, как загнанный конь.
   Эвелина открыла было рот, чтобы сказать ему что-то ободряющее, сглаживающее впечатление от произошедшей сцены, абсолютно нормальной с точки зрения их родственных отношений и дружбы с Энрике, но так неприятно изумившей молодого мазовецкого князя, но в эту минуту чей-то тяжелый взгляд заставил ее обернуться. В проеме двери четко выделялась высокая фигура герцога. Глаза его были холодны, как сталь.
   - Еще одна дуэль, Энрике? - изломив бровь, насмешливо спросил он. - Кстати, убери руки от моей жены!
   - Ты невыносим, Монлери! - пожаловался граф Энрике, подмигнув Эвелине. - Ну почему женщины всегда выбирают тебя? Твоя жена, кстати, моя кузина, самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел, даже не ответила на мой поцелуй! О какой, к черту, дуэли идет речь?! Я оскорблен, повержен и убит ее недостойным поведением. Она могла, по крайней мере, сделать над собой усилие и поцеловать меня!
   Князь Земовит совершенно неожиданно и недостойным для королевской особы образом прыснул со смеху.
   - Ну, что я тебе говорил? Они там все в Италии немного стукнутые головой! - сказал он, обращаясь к брату. - Он чем-то даже похож на дядюшку Витовта - так же приземляется на все лапы при падении, как кошка!
   - Никакого сходства! - все еще сердито взглянув на усмехающегося графа Контарини, сказал герцог.
   - Расслабься, Луи, - весело сказал тот. - Девочка была так несчастна и напряжена! Я горд уже тем, что она разрешила мне ее поцеловать! Моя прекрасная маленькая кузиночка - настоящая недотрога! Если бы только знал, чего нам с Бартоломео стоил тот год, который она прожила с нами в Риме! Все проходы к дому были блокированы ее почитателями. Она отклонила все предложения о замужестве от знатнейших семейств Рима. Твой друг граф Гвидо Кавальканте, посетивший нас в то время, также не устоял и также получил отказ. Мой покойный дядя сначала был в ужасе, а потом лишь смеялся. На прекрасную Эвелину невозможно сердиться! К тому же ты - везунчик! Она вышла замуж за тебя и, к сожалению, - он сделал несчастное лицо, - даже не думает тебе изменять!
   - На твоем месте, Острожский, я бы все-таки его пришиб, - посоветовал князь Александр, снова приходя в хорошее расположение духа и усаживаясь на низкий диванчик у стены. - Матушка, может быть, вы пойдете отдохнуть?
   - Не сейчас! - отмахнулась от него княгиня Александра, оборачиваясь к герцогу. - Чем же закончилось ваше долгое бдение с Ягайло при закрытых дверях?
   Герцог пожал плечами.
   - Ничем. Бумаги в порядке. Даже бумаги Анри, благодаря вашей щедрой поддержке, тетушка, - отвесил он легкий поклон в сторону княгини. - Королю нечем крыть, так что он пытается выиграть время и что-то придумать. К сожалению, он до сих пор полон решимости оставить Эвелину в Польше.
   - Вот и женись после этого на красивой женщине! - философски изрек князь Земовит.
   Эвелина поймала быстрый ироничный взгляд герцога и у нее отлегло от сердца, помимо иронии в нем блеснуло неприкрытое желание и нежная насмешка над ее страхами, что он неправильно понял происшествие с Энрике.
   - Я думаю, - после недолгой паузы сказала княгиня Александра, - что только разговор с Эвелиной может смягчить короля. Ягайло сейчас возмущен, он чувствует себя обманутым и невероятно одиноким. Я знаю, - предупреждающим жестом остановила она намеревавшегося было возразить ей герцога, - что в этом нет твоей вины. Но Ягайло - мужчина сильных страстей, что бы там не болтали при польском дворе. Он уже выбрал Эвелину в королевы и ему трудно отказаться от нее.
   - Моя прекрасная кузина создает вокруг себя такие же страсти в Польше, как и в Италии! - со вздохом сказал Энрике Контарини, присоединяясь к князю Александру на диванчике у стены. - Пожалуй, мне повезло, что она не приняла мое предложение.
   - Что же мне сказать королю? - тихо спросила Эвелина, игнорируя его замечание и обращаясь к княгине Александре.
   - Правду, дитя мое! - сверкнула усмешкой мазовецкая княгиня. - Мой бедный брат совсем не разбирается в природе человеческих чувств. Он полагает, что все должны делать то, что разумно и правильно, и смирять свои чувства, как это привык делать он. Он также убежден, что он хороший человек, живет по совести и делает то, что разумно и правильно. И он требует этого от тебя. С его точки зрения для тебя разумным и правильным будет отказаться от герцога (он же крестоносец!), а ты, как всем известно, слишком много испытала от крестоносцев, чтобы согласиться жить с одним из них. Он думает, что ты так же логична и разумна, как он. И он никак не может понять, почему ты не делаешь то, что должна была сделать! Твоя красота, деточка, совершенно сбила его с толку. Он не знает, как к тебе подступиться. Он очень хочет тебе помочь, но ты не даешь ему такой возможности. Почему? Ответ прост - тебя заставили. Вот он и хочет тебя спасти. Проще говоря, он в тебя влюблен. Но ты не отвечаешь на его чувства так, как ему кажется должным. Вот он и бесится. В нем говорит обида отвергнутого любовника.
   - Княгиня, вы снова меня поражаете! - сказал со своего места граф Энрике Контарини. - Вы уверены, что вы не итальянка?
   - Да уж, матушка, это слишком смелое заявление, - согласился с ним князь Александр, галантно предлагая Эвелине холодного лимонада.
   - У дядюшки Ягайло две больших страсти в жизни, - заметил князь Земовит, отвлекаясь от беседы с графом Контарини. - Это его польская корона и Библия. Место любой женщины будет после них. Так что, не берите в голову, Эвелина, он легко утешится.
   - Хотя это было бы забавно если бы вы стали моей тетушкой, - меланхолично добавил князь Александр, обращаясь к Эвелине.
   - Вам надо поговорить с королем, Эвелина, - повторила мазовецкая княгиня.
   Глаза ее время от времени с пытливым выражением останавливались на лице герцога. Она словно о чем-то размышляла и, судя по ее выражению лица, никак не могла придти к определенному выводу.
   - Да, я думаю вы правы, - сказала Эвелина. - Я немедленно пошлю человека к королевскому секретарю с просьбой об аудиенции. Но только после того, как мы все отойдем от этой ужасной ночи и выспимся.
   - Вы намерены выспаться? - удивился граф Энрике Контарини. - Даже не мечтайте об этом, моя прекрасная кузина! Судя по блеску в глазах вашего мужа, вам не удастся выспаться в ближайшие двадцать лет.
   - Энрике! Я все-таки вызову тебя на дуэль! - возмутился герцог, в то время как оба молодых князя и княгиня рассмеялись.
   - Остановитесь, Луи, - Эвелина положила руку на плечо герцога и, взглянув на ободряюще кивнувшую ей княгиню Александру, мягко произнесла: - Пойдемте со мной, я забираю вас. Эти люди и так уже утомили нас своими разговорами.
   - Пана Контарини вообще нельзя воспринимать всерьез, - поддержал ее княжич Земовит, подмигивая итальянцу. - Кроме того, герцогиня абсолютна права, нам всем действительно надо выспаться. Насколько я знаю дядюшку Ягайло, завтра или уже сегодня вечером нам предстоит новый тур встреч при закрытых и открытых дверях. Так легко он не успокоится.
  
   К удивлению Эвелины, король Владислав Ягайло удовлетворил ее просьбу о личной встрече почти немедленно. Посланец от короля прибыл в тот самый момент, когда она собиралась вернуться в постель. Услышав эту новость герцог вздохнул, но посмотрев на изумленное лицо Эвелины, не выдержал и тихо рассмеялся.
   - Ягайло медлителен только тогда, когда не уверен, что поступает правильно, - целуя Эвелину на прощанье, сказал он. - Соображает же он почти также быстро, как и Витовт. Крепитесь, любовь моя! Если он будет предлагать вам выйти за него замуж, не соглашайтесь, вы ведь не хотите, чтобы я с ним подрался?
   Все еще с улыбкой, застывшей у нее на губах при воспоминании о последних словах герцога, Эвелина снова вошла в парадную залу Остроленки, залитую ярким утренним светом. Король Ягайло поднялся ей навстречу с тяжеловесной любезностью, низко склонился, чтобы поцеловать ей руку и, даже не разрешив ей присесть в традиционном реверансе, увлек ее в глубину залы, а затем на примыкавшую к малой зале Остроленки со стороны сада площадку, усыпанную гравием, за которой находилась маленькая беседка, увитая розами.
   - Садитесь, моя дорогая пани Эвелина, - мягко предложил ей он, опускаясь на скамейку напротив нее. - Надеюсь, вы позволите мне говорить с вами откровенно?
   "Боже мой! - с легким ужасом подумала Эвелина, - надеюсь, герцог ошибался и король не собирается признаваться мне в любви!"
   - Да, конечно, ваше величество, - вежливо произнесла она вслух.
   - Я хочу, чтобы вы доверились мне в ваших чувствах, страхах и надеждах, - несколько лапидарно сказал король. - В этой истории вы не должны быть в числе пострадавших. Если у вас имеются хоть малейшие колебания, и вы не хотите для себя этого брака, но готовы пойти на него только ради того, чтобы обеспечить будущее Андрея, признайтесь мне в этом, доверьтесь мне, и я обещаю, я клянусь, что я смогу освободить вас от этого человека!
   Владислав Ягайло заглянул Эвелине в глаза и мягким жестом накрыл ее тонкую кисть, лежавшую у нее на коленях, своей большой рукой.
   Утреннее солнце заливало площадку перед домом ослепительным светом, запах роз стоял в воздухе, перемешиваясь со сладким ароматом последних яблок, поспевающих в саду. Алые головки вьющихся роз, обвивавших стены беседки, где расположились Эвелина и король, свисали с перекладин, покачиваясь над головой Эвелины. В простом белом утреннем платье, с подчеркнуто небрежно уложенными золотистыми волосами, подсвеченная солнцем так, что ее волосы отливали светлым золотом, а тонкая кожа лица казалась почти прозрачной, она казалась старому королю хрупкой игрушкой, такой неизъяснимо привлекательной и желанной, что он млел от восторга в ее присутствии.
   "Эта женщина похожа на ангела!" - с чувством подумал он.
   Он наклонился и, уколов пальцы, сорвал одну из алых роз, проникнувших внутрь беседки.
   - Вы также совершенны и также прекрасны, как эта роза! - протягивая цветок Эвелине, сказал король. - Возьмите ее, дитя мое, она будет превосходно смотреться в ваших волосах или на вашем корсаже.
   Эвелина приняла от него розу и молча, небрежным жестом воткнула ее в волосы у виска.
   - Что же вы ответите мне, дорогая пани Эвелина? - немного помедлив, спросил король.
   Его рука все еще продолжала лежать на руке Эвелины.
   - Ваше величество, - Эвелина осмелилась взглянуть в лицо короля и с легкой опаской заметила, что глаза его подернулись мечтательной дымкой, а полное лицо начал медленно заливать румянец.
   Она тут же опустила глаза и продолжила, уже не глядя на Ягайло, чтобы еще больше не смущать короля. Пока она говорила, он смотрел ей в лицо, не отрываясь, что несколько выводило Эвелину из себя.
   - Я могу уверить вас, ваше величество, что я ни в коей мере не являюсь пострадавшей стороной. Кто бы ни был человек, носивший имя князя Острожского, он всегда был добр ко мне.
   - Он обманывал вас, Эвелина! - живо перебил ее король.
   - Он обманывал всех, - вздохнула Эвелина, делая робкую попытку высвободить свои пальцы из-под руки короля. - Впрочем, эту мистификацию трудно назвать обманом. Он был князем Острожским и действовал так, как подобало князю Острожскому. То, что он использовал свои знания и таланты принца Анжуйского дома, служа вам и Польше, скорее говорит в его пользу, чем против него.
   - Конечно же вы правы, дорогая моя.
   Король сделал вид, что он не заметил движения Эвелины, более того, он снова взял в свою руку ее тонкие пальцы и поднес их к своим губам.
   - Более того, ваше величество, все это время герцог Монлери, - Эвелина сделала над собой усилие, называя Острожского этим новым именем, - был моим лучшим другом, он заботился обо мне в то трудное время, когда я должна была выживать в Мальборке. Вы ведь помните ту историю с моим похищением, которое устроил комтур Валленрод?
   - Боже мой, дитя мое! - вскричал король, глаза которого увлажнились от волнения. - Я знаю, как вам больно вспоминать об этом! Прекратите немедленно, не расстраивайте себя, ни один мужчина в мире не стоит ваших слез!
   Эвелина перевела дыхание. Лучи яркого августовского солнца проникали сквозь стенки беседки и тонкой паутиной лежали на вымощенном белым камнем полу. Ей вдруг показалось, что она чувствует присутствие герцога рядом с собой, как будто он стоял, улыбаясь, за ее спиной. Она вздрогнула и мысленно отругала себя за ребячество. Между тем, герцог действительно стоял в молчании в розарии, недалеко от беседки, скрытый водопадом увивающих стены беседки роз, и со своего места мог слышать каждое слово, произнесенное ей.
   - Там, в замке Мальборк, - негромко продолжала Эвелина, снова посмотрев на короля, - я, сама не подозревая о том, влюбилась в отчаянного до безрассудства красивого польского князя. Он просил моей руки у капитула, и старый магистр симпатизировал ему. Комтур Валленрод был все себя от гнева, потому что понимал, что власть надо мной ускользает от него. Вы никогда не задумывались, ваше величество, каковы были подлинные намерения комтура Валленрода, когда он похитил меня практически из дома моей тетки, и как он обращался со мной?
   Король Владислав Ягайло нахмурил лоб и вопросительно уставился на Эвелину, пронзенный страшным подозрением.
   - Вы хотите сказать? - начал он.
   - Я ничего не хочу сказать, - губы Эвелины искривила ироническая улыбка. - Я была всего лишь послушной игрушкой в руках старого комтура. Герцог спас меня от меня самой и от этого ужасного человека. Его любовь и поддержка дали мне сил бороться, они были такими безусловными и щедрыми, что я не могла не полюбить этого человека. Я вышла за него замуж, родила ему сына. После того, как он погиб при Грюнвальде, почти шесть лет тому назад, я жила словно в дурном сне, все мои чувства и эмоции вновь заморозились, как тогда, в замке. Все восхищались моей красотой и моей поистине королевской холодностью, а мне в это время хотелось рыдать от отчаянья.
   Король вскочил со скамейки и, хмуря брови, остановился у стены беседки, уставившись на обвивавшие ее ветви роз.
   Эвелина набрала в легкие побольше воздуха и решительно, но мягко завершила свой рассказ:
   - Когда я увидела его живым и невредимым несколько недель назад, я думала, что схожу с ума. Я так долго молила бога возвратить мне его, что он услышал мои молитвы! Память окончательно вернулась к нему в Остроленке, и он честно рассказал мне свою историю о мальчике, давшем нелепую клятву и сдержавшем ее. Он смотрел на меня, и в его глазах был страх, что он меня потерял, и одновременно, надежда на чудо. А я, я, - Эвелина подошла к застывшему у стены беседки королю, положила руку на его предплечье и, снизу вверх, взглянула ему в лицо: - Я так любила его, что могла простить ему все, что угодно. После того, как прошел первый шок от того, что я узнала его настоящее имя и особенно то, что он был крестоносцем, я поняла, что я не могу оставить его, я люблю его, независимо от того, кто он такой, и я хочу быть с ним до тех пор, пока я дышу.
   Последние фразы Эвелина произнесла почти шепотом, глядя прямо в напряженные глаза короля, ошеломленного ее признанием.
   - Простите меня, ваше величество, - помедлив, добавила она. - Я знаю, что вы всегда испытывали ко мне особое расположение. Мне очень жаль покидать вас и польский двор, но я последую за своим мужем.
   - Вы могли бы стать моей королевой! - с сожалением прошептал король Ягайло, вновь очарованный красотой и колдовским обаянием этой непонятной ему прекрасной женщины, о которой он втайне мечтал с того самого момента, когда впервые увидел ее на королевском приеме в Вавеле накануне Грюнвальда.
   - Я могла бы ею стать, - также тихо отвечала ему Эвелина. - Это большая честь для любой женщины, не только для меня! Но мое сердце уже занято, мой король, и я слишком уважаю вас для того, чтобы предложить вам меньшее, чем моя любовь. Такой верный и чувствительный мужчина, как вы, должен быть счастлив в браке. Я не смогу сделать вас счастливым...
   Княгиня Александра, стоявшая рядом с герцогом в розарии и слышавшая весь разговор, тихонько вздохнула от облегчения - король выглядел расстроенным, но одновременно умиротворенным.
   - Ты знаешь, анжуец, - обращаясь к герцогу, прошептала она, - твоя жена гораздо лучший дипломат, чем ты. Не зря она мне понравилась в Мальборке с первого взгляда! Как ее саму не стошнило от этих чувствительных соплей, которые так любит Ягайло и которые она так талантливо ему преподнесла! Право, даже жаль отпускать такую красавицу и умницу из Польши. С ее помощью я могла бы вертеть Ягайло как мне заблагорассудится!
   - Возможен и другой вариант, тетушка, - отозвался герцог. - Если она действительно лучший дипломат, чем я, то она бы могла вертеть Ягайло и вами, как ей заблагорассудится. Прибавьте к этому еще и то, что оба ваших сына, Александр и Земовит, ее большие поклонники. Так что я думаю, что скорее оказываю вам услугу, увозя ее из Польши.
   - Красивая, умная и честолюбивая женщина - это опасное сочетание, - посмеиваясь, согласилась с ним княгиня Александра. - Так и быть, мое благословение ты уже получил. Теперь давай дадим Ягайло время пустить слезу и насладиться сочувствием твоей прекрасной герцогини, а сами пойдем в дом, выпьем твоего шампанского вина и будем спокойно дожидаться, когда они присоединятся к нам, чтобы рассказать нам то, чего не было, но что они хотят, чтобы мы думали об этой встрече. Кстати, племянничек, я как-то даже и не подозревала, что сицилийская королева считает тебя одним из своих анжуйских внуков, детей королей Венгрии.
   Герцог нахмурился, но ничего не ответил, тонкая вертикальная морщинка пересекла его лоб.
  
  
   Глава 13.
  

Остроленка, Польша, 1416 г

  
   Поздно ночью герцог стоял на открытой балюстраде Остроленки и бездумно смотрел вдаль. Вязкая, мягкая, влажная теплота августовской ночи окружала его. Стража на башнях только что сменилась и вот уже несколько минут не было слышно ни звука, лишь смутные шорохи сада тревожили его воображение предчувствием того, что должно было произойти. На минуту ему показалось, что в дальнем углу розария возникла высокая фигура его матери, княгини Алиции Острожской, которая обычно проводила все свое свободное время в саду. Он сморгнул, чтобы прогнать видение, как учила его она в детстве, и вздохнул от разочарования - только неясные тени от раскачиваемых ветром деревьев и высоких кустов роз, причудливо изгибаясь, скользили по земле.
   Внезапно кто-то позвал его по имени:
   - Зигмунт!
   Он вздрогнул и обернулся. За его спиной стояла Эльжбета Радзивилл, одетая в длинное, белое, свободного покроя платье. Ее темные раскосые русалочьи глаза казались неправдоподобно большими и яркими на бледном лице, обрамленном распущенными темными, как ночь, прямыми волосами, ниспадавшими до талии.
   - Ты меня напугала, кузина, - мягко сказал он. - Не спится?
   - Помнишь, много лет назад, когда ты узнал о смерти Эвелины, мы стояли с тобой здесь же, на этом самом месте, и в душе у тебя тоже была ночь? - помедлив, спросила Эльжбета.
   - Помню, - вздохнул он.
   - Ты ведь вспомнил не все? - прошелестел в тишине ночи ее тихий голос, похожий на порыв ветра.
   - Откуда ты знаешь?
   Герцог вздрогнул и попытался внимательней вглядеться в ее лицо, но ночь была слишком темной, чтобы он мог видеть выражение ее глаз.
   - Тогда почему ты уверен, что ты герцог Монлери, а не князь Острожский?
   - Эли, я не князь Острожский, это я знаю точно.
   Литвинка подошла к нему почти вплотную, и он увидел ее глаза, темные, живые, блестящие, зачаровывающие его внутренним светом, который, казалось, они излучали. Она подняла руку и легким жестом коснулась сначала его лба, затем его груди, в том месте, где находилось сердце.
   - Но ты и не герцог Монлери, кузен, - уверенно сказала она.
   Герцог безмолвно ждал продолжения, но литвинка молчала. Тогда он, слегка нахмурившись, спросил сам:
   - Что это значит, Эльжбета?
   - Не знаю.
   Эльжбета насмешливо улыбнулась.
   - Разве я когда-нибудь могла объяснить свои видения, кузен?
   - Что ты видела, Эльжбета? - тихо спросил герцог.
   - Всякую чушь! - от резкого движения Эльжбеты ее длинные темные волосы взметнулись и тяжелыми волнами накрыли ее плечи.
   - Что именно?
   - Ты же не веришь в мои способности.
   - Эли, я верю в то, что когда ты надеваешь это платье и твои глаза приобретают этот характерный ведьминский блеск, то происходят странные вещи. Я не верю в колдовство, но я слишком хорошо знаю тебя. Поэтому я повторяю свой вопрос, что ты видела?
   - Ты до конца не уверен в том, кто ты, князь Острожский или герцог Монлери, мой великолепный кузен? - вопросом на вопрос ответила Эльжбета, уклоняясь от его вопросительного взгляда. - Значит, ты не вспомнил!
   - Что ты имеешь в виду?
   Эльжбета отступила от него на шаг и внезапно целая серия быстрых вопросов сорвалась с ее уст. Герцог едва успевал отвечать.
   - Кто вынес тебя с Грюнвальдского поля?
   - Я не знаю.
   - Не знаешь? Или не помнишь?
   - И то, и другое.
   - Так не бывает, кузен! Ты знаешь! Ты видел этого человека. Ты должен вспомнить.
   - Что это значит, Эльжбета?!
   - Ты не герцог Монлери.
   - Эльжбета!
   - Хочешь, я дам тебе выпить травы, после которой ты будешь думать, что ты - король Ягайло? Или ты предпочитаешь князя Витовта? Или Александра Плоцкого?
   - Эли, Зигмунт Острожский мертв! Он умер на моих руках!
   - Это правда, - согласилась Эльжбета. - Почему Карл видел много крови, а ты лишь капли крови на снегу? Почему у Карла это была поздняя осень, а у тебя - ранняя зима? Ты когда-нибудь думал об этом?
   Герцог потер рукой лоб, головная боль началась внезапно и продолжала усиливаться с каждой минутой.
   - Я не помню. Я был слишком мал! - наконец, с усилием сказал он.
   - Поздравляю! - губы Эльжбеты искривились в усмешке. - Ты же сказал, тебе было одиннадцать лет? По-твоему, ты был слишком мал?!
   - Я был гораздо моложе! - непроизвольно сорвалось с уст герцога.
   - Теплее, дорогой кузен! И когда ты был моложе, тебя звали герцог Монлери?!
   - Я не помню!
   - Еще теплее. Ты был слишком мал, чтобы помнить свое имя?! Тебе было столько же, сколько сейчас Андрею!
   - О чем ты говоришь, Эльжбета?!
   - Ты помнишь князя Нариманта?
   - Да!
   - Ты помнишь, как его звали в кругу родных и друзей?
   - Волк!
   - Ты помнишь, как жил с ним в Новгороде?
   - Нет!
   - Ты помнишь свою мать, княгиню Острожскую?
   - Да.
   - Как она выглядела?
   - Высокая, с темными глазами и русыми волосами, на щеках ямочки. Очень красивая.
   - Ты думаешь, твоя мать смогла бы различить подмену?
   - Да!
   - Почему же она не сделала этого?
   - Почему?!
   - Зигмунт, ты меня утомляешь! Вспоминай! Или мне все-таки дать тебе зелья, чтобы прочистить твои мозги?
   - Кто я такой, Эльжбета?!
   - Хороший вопрос, кузен! Ты думаешь, твоя мать знала это?
   - Да!
   - Мне нравится твоя категоричность. Поставлю вопрос по-другому. Ты думаешь, ты знаешь, кто ты такой на самом деле?
   - Да. Но я не могу вспомнить!
   - Ты помнишь человека, которого называл отцом?
   - Нет!
   - Подумай.
   - Нет, не помню.
   - Ты никогда не задумывался, почему ты так похож на Людовика Анжуйского?
   - Он мой родственник. Дядя по отцу.
   - Замечательно.
   Эльжбета, наконец, перевела дух после калейдоскопически быстрого обмена репликами и позволила себе усмехнуться, но на этом ее вопросы не закончились.
   - Твое кольцо с печатью Анжуйского дома. Кто тебе дал его?
   - Мой отец.
   - Тогда ты должен его помнить!
   - Я не помню!
   - Кто-то другой передал тебе его, не правда ли?
   - Королева! - прикрыв глаза, сказал герцог.
   - Когда?
   - Перед моим отъездом в Крымскую компанию Витовта. Я видел ее тогда в последний раз.
   - Что она сказала?
   - Что это кольцо моего отца, и оно по праву принадлежит мне.
   - Тебя это не удивило?
   - Тогда, нет, - медленно сказал герцог.
   - А сейчас?
   - Эльжбета! Что ты об этом знаешь?!
   - С какого возраста ты помнишь себя?
   - Лет с пяти-шести.
   - Не слишком ли поздно? Первые воспоминания?
   - Замок Мальборк!
   - Я так и думала. Ты был там один?
   - Нет, - помедлив, с сомнением сказал герцог. - Я был там не один. Но с кем, не помню. Может быть, с Карлом? Я не уверен.
   - Карл - почти твой ровесник! Почему крест Гедемина оказался у тебя?
   - Мне дал его Зигмунт Острожский.
   - Ты уверен?!
   - Он умер на моих руках!
   - Я же уже сказала, что это единственная правда во всей этой истории! Ты помнишь тот момент, когда он передавал тебе крест?
   - Нет.
   - Где был этот крест, когда ранили Зигмунта? Вспоминай!
   - Это крест уже был у меня на шее, - медленно сказал герцог.
   - Тогда почему ты думаешь, что он принадлежит Карлу?
   Герцог нахмурился от внезапно выскочившего из памяти воспоминания, скользнувшего, словно молния в мозгу.
   - Князь Наримант надел три других креста на шеи двух мальчиков моложе меня и Зигмунта. Мне просто достался этот крест!
   - Здорово! - Эльжбета уже не скрывала своего сарказма. - На шее - крест Гедемина, старинная реликвия великих литовских князей, на пальце - кольцо Людовика Анжуйского, некогда короля Польши и Венгрии. И при этом ты - герцог Монлери! Ты просто чемпион по сбору королевских реликвий, кузен!
   - Что происходит, Эльжбета?!
   - Это мы и пытаемся выяснить. Ты пил чай, который я принесла тебе утром?
   - Да.
   - Ты выпил все?
   - Почти. Что это было, Эльжбета?!
   - Нечто, что поможет тебе освежить твою память! Я устала ждать, когда же ты наконец вспомнишь все.
   - Эльжбета! - вскричал герцог, возмущенный тем, что она посмела сделать это без его на то согласия.
   Ничуть не беспокоясь по поводу его негодования, Эльжбета неотрывно смотрела ему в лицо, словно стремясь увидеть в нем нечто, подтверждающее ее потаенные мысли.
   - Ты хочешь узнать правду? - спросила она.
   - Да!
   - Ты уверен?
   - Абсолютно!
   - Чтобы закончить начатое, я должна дать тебе другой напиток. Сейчас. Можешь ли ты довериться мне и выпить его, не задавая вопросов и ни в чем не сомневаясь?
   Герцог не колебался ни секунды.
   - Я сделаю это.
   - Может быть, мы зайдем в дом?
   - Нет.
   Эльжбета указала ему на видневшуюся у края балюстрады скамью, скрытую от вида со ступеней дома, на которой они привыкли играть, когда были детьми.
   - Нам никто не должен мешать.
   Они безмолвно спустились со ступеней и вошли в тень сада. Герцог снял с себя темный плащ и накрыл им плечи Эльжбеты.
   - Ты вспомнишь все, но это будут галлюцинации, - тихо сказала на ходу литвинка. - Ты крепкий мужчина, ты выдержишь. Я останусь с тобой. Это не продлится долго.
   - Ты хочешь сказать, что я снова обо всем забуду?
   - Нет. Ты будешь помнить. Но ты должен быть уверен, что хочешь этого.
   - Я хочу.
   Они подошли к скамье и сели. Скамья была еще теплой от нагревшего ее за день солнца. Порывшись в складках своего платья, Эльжбета достала и протянула герцогу маленький флакон из красного стекла, туго заткнутый пробкой.
   - Ты можешь вылить это в свое вино и выпить с ним.
   - Настойка мухоморов?
   - Вроде того.
   Герцог снял с пояса маленькую флягу с вином, отрыл ее, посмотрел на иронично улыбавшуюся сомнению, отразившемуся на его лицу, Эльжбету, пожал плечами в ответ, и недрогнувшей рукой вылил содержимое флакона в вино. Затем поднес флягу к своим губам и выпил напиток до дна.
   Эльжбета кивнула.
   - Предупреди меня, когда начнутся видения.
   - Хорошо.
   - Расслабься, Зигмунт. Трава очень сильная. Сядь поудобнее, закрой глаза и скажи мне, когда ты начнешь вспоминать.
   Герцог повиновался.
   Эльжбета поднялась со скамьи, подошла к нему, положила ему на лоб свою прохладную ладонь и, полузакрыв темные колдовские глаза, начала медленно и плавно, так, что слова сливались в одно целое, говорить на незнакомом ему древнем языке. Ее слова успокаивали и зачаровывали, герцог чувствовал, что его сознание словно качает речная вода, ласковая и теплая, обволакивающая его со всех сторон. Голос ее становился все тише и тише, пока не исчез совсем, а в пелене тумана, обволакивающего сознание герцога, послышались другие голоса...
  
   ... - Я говорил вам, любовь моя, что это небезопасно оставлять мальчика в Польше или Венгрии. Вам давно уже следовало отослать его к моей тетке, на Сицилию. Дом полон детей, никто не удивится, если там появится еще один маленький Анжу. Он очень дорог мне, в один прекрасный день он сможет стать королем!
   - Лайош, мы и так уже навлекли столько проблем на наши головы. Меня мучает совесть! Это нехорошо.
   - Успокойся, любимая, и сделай так, как я тебя прошу.
   - Я не смогу жить без моего маленького львенка. Он так похож на тебя!
   - В том-то и дело. Это становится опасным...
  
   Внезапно голоса смолкли, все смешалось, закружилось и унеслось, как поднятый ветром ворох сухих осенних листьев. Вместо этого послышался сначала немного далекий, но четкий голос маленькой девочки, который становился все более и более ясным...
  
   ... - Мама, он такой красивый! У него волосы, как солнечные лучи, а глаза темные, как ночь. И реснички длинные и мохнатые, как у нашего котенка!
   В мозгу герцога, словно по волшебству, к голосам присоединилась идиллическая картинка: две молодые женщины, одна темноволосая, другая - с русыми волосами, сидящие на пестром покрывале на траве. Рядом с ними - маленькая девочка с растрепанными темными волосами и мальчик лет шести, светловолосый и темноглазый, с опаской взирающий на девочку, одетую в костюм для верховой езды. Молодые женщины рассмеялись словам девочки. Светловолосый мальчик нахмурился и укоризненно посмотрел на них.
   - Эли, перестань дразниться! - укоризненно сказала русоволосая, и герцог в своем полусне, полузабытье узнал голос и черты матери, княгини Острожской. - Это наш младший Острожский, Людовик или Лев, Львенок.
   - Людовик! Боже, о чем ты только думаешь! - вздохнула темноволосая, в которой герцог узнал молодую княгиню Радзивилл, мать Эльжбеты. - Королевское имя, внешность венгерского Анжу. Это безумие!
   - Что я могу поделать? Кто знал, что Лайош умрет так внезапно? - отозвалась княгиня Острожская. - Я не могла отказаться от его ребенка! Я любила его. Ты только посмотри на моего Львенка. Он такой славный малыш. И уже сейчас такой красавчик. Он понравился даже твоей дочери. Быть похожим на ее котенка - это величайший комплимент из уст Эли!
   Молодые женщины снова рассмеялись.
   - Но это небезопасно, Алиция, - через какое-то время сказала княгиня Радзивилл. - Ты представляешь его ребенком Нариманта!
   - Кому какое дело, сколько у меня детей? Я не видела мужа уже лет шесть. Живу уединенно в Остроленке, как вдова. Если нагрянет Наримант, - со смешком добавила она, - я всегда смогу выдать Львенка за его сына. Да я и люблю его больше, чем своего первенца, - понизив голос, добавила княгиня Острожская. - Зигмунт так похож на отца! Так же дик и необуздан.
   - Он сейчас в Новгороде, с отцом?
   - Да. Он постоянно с Наримантом. Я уже забыла, как он выглядит.
   - Сколько ему?
   - Почти одиннадцать. Уже совсем взрослый, и мать ему не нужна.
   - Боже, как растут дети, - покачала головой княгиня Радзивилл...
  
   На этот раз голоса и картинка исчезли разом и внезапно, как будто некто накинул на голову герцога плотное темное покрывало. Ему показалось, что он летит в необъятную черную пропасть, из которой его выдернул другой голос, резкий и жесткий, с сильным литовским акцентом.
  
   ... - Ты понимаешь, что происходит, Алиция?! Или ты вообще последняя дура?!
   Высокий и темноволосый, со смуглым лицом и темными, немного навыкате глазами, князь Наримант, узнал его герцог, необузданный в своем гневе, был очень похож на брата, короля Ягайло.
   - Я последняя дура, - совершенно спокойно, игнорируя его негодование, произнес голос княгини Острожской. - Объясни мне, что происходит.
   По каким-то причинам, видение герцога на сей раз ограничивалось только князем Наримантом. Голос матери он мог только слышать.
   - Крестоносцы землю носом роют, чтобы найти этого мальчика! С его помощью они могут получить венгерскую или польскую корону, на выбор! А зная их жадную натуру, так даже обе! Ты, как Ядвига и Александра, хорошо знаешь педантичность немцев. Рано или поздно, они его найдут! Как ты думаешь, что будет тогда с тобой?! Со мной? С Зигмунтом? С мальчишкой, в конце концов?!
   - Тебе, дорогой, уже и так обеспечена смерть за твои проделки с детьми Витовта, - тихо и жестко напомнила княгиня. - Когда великий князь узнает, что ты сделал, он найдет и убьет тебя. Думаешь, и крестоносцы не ведают, что ты по уши замешан в этом дерьме? Так что, твоя собственная глупость убьет тебя вернее и скорее, чем моя!
   - Не волнуйся, милая, я дорого продам свою жизнь, - усмешка, похожая на оскал волка, исказила лицо князя Нариманта и герцог понял, почему его всегда называли Волком.
   - Откуда ты узнал про Львенка? - снова раздался голос княгини Острожской.
   - Львенка? - князь Наримант сначала не понял, а потом расхохотался. - Хорошее имя для королевского бастарда! Слухами о маленьком Анжу переполнены все три столицы. Ягайло и Сигизмунд в ярости. Мария, Ядвига и Елизавета хранят презрительное молчание. Александра Плоцкая судачит о мезальянсе со всяким, кому не лень ее слушать. Крестовники так вообще обезумели от счастья и активизировали всех своих шпионов, понатыканных, как селедки, при всех славянских королевских дворах. Я, признаться, не верил в эту историю, слишком уж банальной и откровенно глупой она мне показалась, но как только я увидел своего, так называемого, нового сына, я не мог не признать, что ошибался. Мальчишке лет пять, но он уже настоящий Анжу, та же характерная внешность, те же манеры, никому даже в голову не придет сомневаться, кто его отец.
   - Помоги мне его защитить, Волк! - после наступившей паузы, раздался голос княгини. Теперь она говорила по-литовски. - Я никогда не просила тебя даже за собственного сына!
   - По-моему, ты и так все прекрасно устроила, без меня! - усмехнулся князь Наримант.
   - Волк, ему понадобится твоя помощь!
   - Чего ты от меня хочешь, Алиция?
   - Возьми его с собой в Новгород вместе с Зигмунтом. Как своего сына.
   - Этого заморыша? Да надо мной будет смеяться весь Посад!
   - Нам надо его спрятать, Волк! Посмотри на него, он такой хорошенький и такой умненький, несмотря на его возраст. Помоги ему, Волк!
   Князь Наримант некоторое время размышлял.
   - Он вполне сойдет за нашего ребенка, - наконец, сказал он. - Он светлый и темноглазый, как ты. Я думаю, лучший способ помочь ему, это представить его при трех дворах как нашего младшего сына...
  
   Голоса постепенно затихали, как эхо, и наконец исчезли совсем.
   Затем, некоторое время спустя, герцог снова услышал с трудом пробивавшийся, словно из могилы, голос литовского князя. Теперь казался глуше, словно герцог слышал его через деревянную перегородку стены.
  
   ... - Я объявил о существовании своего младшего сына всей своей родне. Ягайло и Витовт тоже теперь в курсе. Твой Львенок в безопасности. До поры, до времени, конечно. Когда он подрастет, будет иметь протекцию при всех дворах. Если сумеет выжить. Его, по-прежнему, ищут все, и в первую очередь, крестовники.
   - Как насчет Александры Плоцкой? Она знает, что мы делаем? - в голосе княгини слышалась озабоченность.
   - Мне нравится это "мы", Алиция, - голос князя Нариманта заметно смягчился. - Я умру, защищая мальчишку, если это вернет тебя в мою постель!
   - Наримант! Мы уже приняли решение по этому поводу!
   - Никогда не поздно его изменить. Я знаю, ты полагаешь, что с Александрой нас связывают более, чем родственные отношения, но ты неправа. И еще. Плоцкая княгиня не знает о моем участии в судьбе львенка...
  
   Голоса стихли. Какое-то время сознание герцога словно покачивалось, как кувшинка на воде, в абсолютном молчании, а потом перед его внутренним взглядом начали появляться смутные тени. Они колыхались, меняя форму и облик, пока, наконец не начали кристаллизоваться в образы, которые он смог узнавать.
  
   ... Князь Наримант выглядел угрюмым. Он внимательно смотрел на двух мальчиков, стоявших перед ним - невысокого, темноволосого и сероглазого Зигмунта, которому едва исполнилось одиннадцать, и высокого для своих шести лет, светловолосого и темноглазого анжуйского принца. Светловолосый мальчик улыбался, темноволосый оставался серьезным.
   Голос князя Нариманта был по обыкновению жестким и резким. Сначала он говорил, обращаясь к сыну:
   - Зигмунт, с сегодняшнего дня Львенок становится твоей персональной ответственностью. Если что-то случится со мной, ты будешь защищать его до последней капли крови, как это сделал бы я. Ты понял?
   Темноволосый мальчик кивнул.
   Потом он посмотрел на приемыша:
   - Львенок, с сегодняшнего дня ты должен слушаться Зигмунта как меня и мать. Ты очень важный маленький человечек и найдется очень много больших и сильных людей, которые захотят причинить тебе вред только потому, что ты - маленький принц. Ты понял?
   Светловолосый мальчик вздохнул и серьезно сказал, обращаясь к князю Нариманту:
   - Понял.
   "Боже мой, это же я!" - подумал герцог, разглядывая шестилетнего себя со стороны. Если бы не другой покрой одежды и образы князя Нариманта и Зигмунта Острожского, он бы мог принять этого мальчика за Андрея - так велико всегда было сходство между отцом и сыном в его семье.
   Князь Наримант помедлил и герцог снова, как воочию, услышал его голос:
   - Мы едем в Плоцк. Зигмунт, постарайся не оставлять Львенка на глазах княгини Александры. Если она начнет присматриваться к нему, под любым предлогом, отвлеки ее и уведи Львенка.
   - Что значит, под любым предлогом? - спросил темноволосый мальчик.
   - Что угодно! - отрубил князь Наримант. - Можешь поджечь королевский дворец или убить королевского секретаря, если это поможет вам с Львенком скрыться. Делай, что в голову придет и забудь о хороших манерах!
   - Львенок, - князь Наримант снова смотрел на светловолосого мальчика. - Мы все знаем, что ты очень умен и ловок для своего возраста. Но когда мы будем в Плоцке, постарайся быть не очень вежливым, убеди всех в том, что ты не очень умен, но в пределах того, чтобы это не бросалось в глаза. Притворяйся застенчивым и не отходи от матери или от Зигмунта. Ты сможешь сыграть дурачка?
   - Я все сделаю, - слегка улыбнувшись, сказал светловолосый мальчик.
   - Я очень на вас надеюсь, ребятки.
   Князь Наримант казался невероятно усталым, под его глазами лежали темные тени, лицо выглядело еще более смуглым и осунувшимся.
   - Если мы переживем этот год, то в один прекрасный день наш маленький принц вырастет и превратиться из львенка в большого сильного льва. Тогда уже он сможет защищать и заботиться о нас, как сейчас должны заботиться о нем мы. Поклянитесь мне стоять друг за друга насмерть!
   - Клянусь! - все также серьезно сказал темноволосый мальчик.
   - Клянусь! - как эхо, повторил за ним второй, светловолосый и темноглазый.
   Князь Наримант подозвал мальчиков к себе, присел перед ними на одно колено, чтобы головы всех трех находились на одном уровне, обнял их за плечи и притянув к себе так, чтобы их головы соприкоснулись, тихо сказал:
   - Львенок, твое имя - принц Анжу, ты соединил в себе польскую и венгерскую королевскую кровь. Ты должен выжить и не забыть об этом. Но пока, для всех, ты -Корибут, сын Нариманта, князя Острожского. Это наша тайна. И у этой тайны есть имя. Помните его?
   Мальчики дружно кивнули.
   - Повторите, - прошептал князь.
   - Крест Гедемина! - также шепотом произнесли оба.
   - Хорошо...
  
   Чья-то невидимая рука словно вытолкнула герцога на поверхность воды. Он резко открыл глаза, увидел над собой темное звездное небо, склоненное над ним, обеспокоенное лицо Эльжбеты, глотнул свежего ночного воздуха и вновь почувствовал, как темный водоворот действия неведомой травы неотвратимо утягивает его сознание в прошлое, ставшее отныне мрачными тенями и голосами давно умерших людей...
  
   ... - Сеньора! - услышал он свой голос из темноты.
   Картинка появилась внезапно, словно кто-то услужливо подсунул ее ему под нос. Темный переход Мальборка, где-то в Среднем замке, факелы на стенах, слегка чадящие запахом душистых трав, дама в наброшенном на плечи Орденском плаще со свастикой, торопливо идущая по коридору. Услышав голос ребенка, она остановилась и с удивлением посмотрела на вышедшего из тени красивого светловолосого мальчика лет семи, одетого в литовскую одежду.
   - Что случилось? - спросила она и, осознав, что мальчик обратился к ней по-немецки, пристальней посмотрела на него, еще больше заинтересовавшись, кто он такой.
   - Вы - герцогиня Монлери?
   - Да.
   Дама в Орденском плаще уже очень внимательно разглядывала мальчика. В его красивом лице с темными искристыми глазами ей чудилось что-то знакомое.
   - Меня послал за вами мой брат, Зигмунт Корибут, сын Алиции, княгини Острожской.
   - Сын Алиции! - живо воскликнула молодая женщина. - Что случилось?
   - Умоляю вас, сеньора, пойдемте со мной! Иначе будет поздно...
  
   ... Зигмунт Острожский, бледный от потери крови, лежал на кровати герцогини, куда они вдвоем с дамой в Орденском плаще перетащили его из темного перехода в Нижнем замке, где он был предательски ранен из-за угла. Маленький братец-принц Анжу вернулся и поставил на пороге ведро с водой и тряпку, которой он затирал следы крови, сочившиеся из туго перевязанной раны брата, когда они осторожно тащили его по коридору.
   Услышав звуки, Зигмунт открыл глаза и слабым, хриплым голосом позвал:
   - Герцогиня! Вы здесь?
   - Я здесь, мальчик.
   Дама в Орденском плаще присела на кровать рядом с ним.
   - Успокойся. Тебе нужно поспать. Ты выживешь.
   - Я умираю, - отчетливо сказал Зигмунт Острожский. - Моя мать указала на вас, как на человека в замке, к которому я смогу обратиться в критический момент, чтобы спасти Львенка.
   - Львенка Анжу?! - дама прижала руку к губам, чтобы скрыть сорвавшийся с них возглас изумления. - Что ты знаешь о нем, литвин? Где он?! Что с ним?
   - Он здесь, в Мальборке. В вашей комнате. Стоит у дверей с тряпкой и ведром.
   Дама обернулась, посмотрела на красивого светловолосого мальчика и внезапно поняла, на кого он показался ей похож.
   - Боже мой!
   - Вы в долгу у Алиции и Нариманта. Она сказала, в большом долгу. И что Наримант будет помнить об этом даже с того света!
   Дама вздрогнула и поежилась.
   - Отец просил помочь Львенку. И тогда вы квиты, - с трудом сказал умирающий мальчик.
   - Хорошо. Я помогу!
   Светловолосый мальчик все так же безмолвно стоял у двери и крупные слезы катились по его лицу. Зигмунт в последнем усилии поднял руку и протянул ее в его направлении.
   - Львенок, - прошептал он.
   Герцог снова, почти двадцать лет спустя, ощутил боль в коленях, как тогда, когда он упал на них перед постелью умирающего Зигмунта Корибута, ставшего ему названным братом.
   - Львенок, сделай все, чтобы выжить, - повернув к нему голову, прошептал мальчик. - И отомсти за меня и за отца. Помнишь тех мальчиков в лесу, которым он надел на шею кресты? Это дети Витовта. Волк спрятал их, но они живы. Витовт убил его, но не узнал тайны. Теперь только ты знаешь ее. Найди их. Наши имена так похожи, потому что Волк знал, что я не надолго переживу его. Прими мое имя и состояние, и воспользуйся ими. Теперь ты - князь Острожский. Мать поможет тебе. И эта дама, герцогиня Монлери.
   - Зигмунт, не умирай, - в отчаянье прошептал он. Сердце герцога сжалось от боли, словно заново переживая потерю брата.
   - Я был горд умереть, защищая тебя, мой принц!
   Легкая улыбка застыла на лица Зигмунта Острожского, ставшего спокойным и просветленным. Его дыхание оборвалось.
  
   Картинка и звуки исчезли, рассеялись, как изображение в волшебной тарелочке с золотым яблочком из литовской сказки. Снова густая немая темнота окружала герцога непроницаемым плотным покрывалом. Он безмолвно парил в этой темноте, нескончаемой и безмолвной, как вечность. Когда он уже устал ждать, из темноты раздался, заставив его вздрогнуть, такой знакомый женский голос:
  
   ... - Это несправедливо, что у тебя нет имени, Львенок!
   - У меня есть имя! - возразил ему звонкий голос мальчика.
   - Что толку! Ты не можешь его носить.
   - Я - князь Острожский!
   - Перестань нести чушь, Львенок. Я знаю, кто ты. Алиция сказала мне. Ты должен с гордостью носить славное имя Анжу!
   - Королевский бастард! - с горечью сказал голос мальчика. - Я предпочел бы быть законным сыном Волка!
   - Волк не может дать тебе свое имя, несмотря на то, что он не против. А я могу. Мне даже не придется сильно врать!
   Дама в Орденском плаще из Мальборка, герцогиня Лусия де Монлери, весело смотрела на элегантного маленького вельможу, в которого она за эти несколько недель превратила чудом попавшего к ней мальчика из литовских лесов.
   - Ты выглядишь больше Анжу, чем мой покойный муж, твой прямой родственник французских кровей. Может быть, мне стоит тебя усыновить? Хочешь стать герцогом Монлери? У меня этих ненужных титулов, как осенних листьев на дворе!
   - Вы очень добры, сеньора Лусия.
   - Перестань смеяться, сорванец. Зачем ты побил Зигфрида вчера утром, да еще в присутствии магистра Конрада!
   - За то, что он назвал тебя, мою тетку, сладкой штучкой, - презрительно сказал мальчик.
   Герцогиня рассмеялась.
   - Ты славный парень, Львенок, но уж очень приметный. Что сказал тебе Конрад?
   - Сказал, что я, наверное, очень похож на твоего мужа. Что эти Анжу выглядят все как родные братья.
   - Вот видишь! К сожалению, как бы не хотелось мне тебя украсть, я не смогу. Меня поймают и накажут. Несмотря на такое сильное фамильное сходство, вас, чистокровных Анжу, всего ничего, человек пять, не больше. И вы все под контролем. Нам надо драть отсюда, пока Конрад не догадался всех пересчитать.
   - Ты опять говоришь, как цыганка, а не как герцогиня, Лусия, - мальчик улыбнулся, в темных глазах его зажглись искорки смеха, и тут же густые темные ресницы скрыли лукавый блеск его глаз.
   - Ты так хорош, чертенок, и так умен, - вздохнула молодая герцогиня. - Я буду по тебе скучать! А знаешь что? - она почти также проказливо, как мальчик, улыбнулась. - Я подарю тебе герцогский титул, а ты пообещаешь мне, что когда все закончится, ты приедешь ко мне в Италию.
   - Туда, где звезды, похожие на астры в саду, смотрятся по ночам в темное, теплое, черное море? - засмеявшись, уточнил мальчик.
   - Именно! В Венецию. Тебе там понравится! Обещаешь, мой маленький львенок?
   - Обещаю, Лусия. Но сейчас я должен вернуться к матери, в Остроленку. Так сказал Волк. Хочешь поехать со мной? Тебе понравится Алиция!
   - Княгиня Острожская?
   Молодая герцогиня задумалась.
   - Неплохая идея, - сказала она, наконец. - Когда-то мы были с ней близкими подругами. Алиция - очень умная женщина. Вместе с ней мы решим, как можно тебе помочь. Не вешай нос, Львенок! Ты юн, красив, в твоих жилах течет благородная кровь крестоносцев. Ты еще завоюешь себе королевство!..
  
   Ее голос продолжали эхом звучать в сознании герцога, когда он снова открыл глаза и увидел над собой все то же темное небо Польши, усеянное яркими августовскими звездами. Он поежился от пробравшего его до костей холода от долгого сидения на свежем воздухе. Пошевелившись, чтобы размять затекшие ноги, он увидел рядом с собой Эльжбету Радзивилл. Устав от ожидания, литвинка уснула на скамье, укрывшись его плащом. Некоторое время герцог с улыбкой смотрел на нее, потом тихонько потряс ее за плечо.
   - Вставай, Эли! - негромко позвал ее он. - Вставай, а то простудишься, колдунья. Нам надо поговорить с княгиней Радзивилл. Где сейчас твоя мать?
   Эльжбета недовольно потянулась.
   - Вспомнил! Моя мать вот уже пять лет как в могиле!
   Герцог застонал от разочарования.
   - Зачем тебе понадобилась моя мать? Ты вспомнил?! Ты видел сны, слышал голоса?!
   - Эльжбета, не так громко, пожалуйста. Я не хочу, чтобы меня сожгли за причастность к колдовству.
   - Ты говоришь, как Карл, до того, как он женился на мне! - поддела его Эльжбета. - Так зачем тебе моя мать?
   - Ты знаешь, кто я такой? - в упор спросил герцог.
   - Конечно знаю, - пожала плечами Эльжбета. - Ты - князь Острожский.
   - Хорошо, - герцог вздохнул. - Ты знаешь, что у князя Нариманта было два сына?
   - У Волка? - в глазах Эльжбеты заблистала насмешка. - У Волка был один родной сын и один приемный. Какой из них тебя интересует?
   - Ты знаешь! - вскричал герцог.
   - Меня интересую я, - добавил он.
   - Браво, кузен! Эти слова достойны быть высечены на надгробном памятнике любого мужчины! Но, так и быть, я прощаю тебя, у тебя есть смягчающие обстоятельства. Какой из твоих "я" тебя больше интересует?
   - Я настоящий.
   Эльжбета закатила глаза.
   - Что ты увидел в своем сне?
   - Бред чистой воды. Алицию и Волка, говорящих обо мне, как о ребенке Луи Анжуйского, условно называемого Львенком.
   - Почему сразу бред? - удивилась Эльжбета. - Ты и есть Анжуйский Львенок, за которым двадцать лет назад охотились все, кому не лень: поляки, крестоносцы, венгры, плоцкие и мазовецкие князья. Даже Витовт принял в этом участие.
   - Ты хочешь сказать, что я единственный сын Лайоша Великого Анжуйского, короля Венгрии и Польши, и Алиции Острожской? - тихо спросил герцог.
   - Да, - просто ответила Эльжбета. - Ну и что из этого?
   - Невероятно! - медленно сказал герцог. - Просто уму непостижимо! Значит, все эти орденские сплетни имели под собой основания. Но тогда каким же боком я оказался герцогом Монлериом?!
   - Дама из Мальборка, друг Волка, герцогиня Монлери. Ты видел ее во сне?
   - Лусия!
   - Да. Она спасла тебя в замке, когда был убит сын Волка. О своей клятве ты вспомнил сам, не правда ли? После этого, на четыре года она увезла тебя в Италию. Тебя представили к сицилийскому двору твоей анжуйской бабки, все рыдали над злоключениями бедного ребенка, такого милого, такого умного, такого красивого и такого типично очаровательного Анжу, каким был Людовик. Молодая герцогиня Монлери, испанка по происхождению, представила Алицию при южно-французском дворе. Твоя мать всегда была красивой женщиной, и вскоре герцог Монлери, младший брат ее мужа сделал ей предложение руки и сердца. После смерти обоих братьев Монлери, не оставивших потомства, ты получил титул своих умерших родственников, кстати, принадлежавших к французским Анжу. Затем, тобой заинтересовался их дед, могущественный герцог де Монсада. У него там были какие-то проблемы с целой кучей деградирующих наследников, а в тебе текла благородная кровь королей... так что, герцогиня подсуетилась, твоя сицилийская родня тоже сказала свое веское слово и, вуаля, как говорит Карл, ты стал наследником де Монсада. Естественно, все обставили в лучшем духе - напустили по всей Европе такого тумана, что, по-моему, даже наша вездесущая княгиня Александра запуталась. Естественно, имя князей Острожских не упоминалось. Алиция спокойно прожила с тобой в Италии все четыре года. Через несколько лет, когда все были окончательно дезориентированы, ты прибыл к польскому двору в качестве Зигмунта Острожского, которому дал слово отомстить за его смерть. Ядвига сделала так, что эта сказочка прошла на ура.
   - Тогда почему ты упорно называешь меня князем Острожским?
   - Потому что ты и есть князь Острожский! Это имя по праву принадлежит тебе! Твоя мать, Алиция, была любимой дочерью богатейшего человека Литвы, князя Федора Острожского. Из любви к ней, ее литовский муж, князь Наримант Ольгердович спас тебе жизнь, а его сын Зигмунт умер, защищая тебя. А затем ты прославил это имя и, тем самым, еще раз заслужил его. Это признал сам старый князь Острожский. Остроленка всегда будет принадлежать тебе. Ты читал завещание Алиции? Никогда не задумывался над словами: "Мое личное владение, замок Остроленку, завещаю моему любимому сыну, дорогому Львенку, каким бы именем он не назывался". Все думали, что перед смертью она тронулась рассудком, но она знала, что делала.
   Так как герцог озадаченно молчал, Эльжбета добавила:
   - Для меня ты всегда будешь князем Острожским. Когда ты в Польше. Но я знаю, что по отцу ты - принц Анжу, потомок крестоносцев, и у тебя есть другая жизнь - в Италии, во Франции и в Испании. Там ты герцог Монлери и де Монсада. Эти имена даны тебе не по рождению, а скорее в качестве компенсации за то, что ты не стал королем. Я не знаю, как сложилась бы твоя жизнь, если бы не старый князь Острожский и Волк. Возможно, крестоносцы сделали бы тебя новым королем Польши и Венгрии, вновь соединив оба королевства воедино и заставив славян драться друг с другом, пока они грабили бы их земли. Принесло бы это тебе долгую жизнь, свободу и славу? Не знаю. Я сильно сомневаюсь. Все случилось так, как случилось. На все воля Божья. Так благодари Бога за то, что ты жив, здоров и у тебя есть семья.
   Эльжбета повернулась и пошла к дому.
   - Эли! - окликнул ее герцог. - Когда ты узнала об этом?
   - Через год после твоей смерти при Грюнвальде, - сказала Эльжбета, оборачиваясь, - когда умирала моя мать. Она обещала Алиции, что после ее смерти она будет присматривать за тобой, и в тот день, когда тебе будет нужна помощь, она поможет тебе. Не сердись, но это ее люди вытащили тебя из пепла после неудачной атаки Витовта при Грюнвальде, а когда разнеслась весть о победе союзников над крестоносцами, мать сочла, что условия твоей клятвы выполнены и распорядилась отправить тебя в Венецию, к герцогине Монлери, третьей из их компании женщин, заботящихся о судьбе малютки Анжу. Ты был ранен, и для страховки она дала тебе зелья, чтобы успокоить боль и облегчить твое выздоровление. Но ведунья из нее всегда была не бог весть какая. Словом, она ошиблась, и вместо того, чтобы просто проспать несколько недель, а потом проснуться, ты потерял память на шесть лет. Прости ее, Зигмунт! Она хотела, как лучше.
   Герцог некоторое время смотрел на нее в немом изумлении, а потом поднес руку ко лбу и неожиданно расхохотался так, что слезы выступили у него на глазах.
   - Ай да княгиня Радзивилл! - сквозь смех едва сумел произнести он. - Вот уж помогла, так помогла!
   Эльжбета снова приблизилась к нему. Порывы ветра раздували полы ее белого платья, прикрытого темным плащом герцога, ее длинные русалочьи глаза теперь казались не аспидно-темными, а просто темно-серыми, обычными, и чуть-чуть виноватыми.
   - Ты не сильно сердишься на нее? Я не знала об этом.
   Герцог перестал смеяться и некоторое время в молчании смотрел на нее.
   - Поклянись мне, моя маленькая кузина, - наконец, официальным тоном сказал он, - что вся эта история уйдет с тобой в могилу. Я надеюсь, Карл не в курсе?
   - Нет, если он не подслушивал в кустах. Но я клянусь, Зигмунт! Я рассказала тебе все потому, что так велела мне перед смертью моя мать. Твой дед, князь Острожский, знал о том, чей ты сын давным-давно, также как Волк, Зигмунт и герцогиня Монлери.
   - Так же, как и все сицилийские Анжу, - с непонятной усмешкой сказал герцог.
   - Да, я думаю. Но, Зигмунт, все они старались защитить тебя и Алицию!
   Герцог вздохнул.
   - Твой дед хотел, чтобы ты остался в Литве, - быстро, скороговоркой, продолжала Эльжбета. - Ты же знаешь, он очень богатый и могущественный человек. Его владения огромны, тебе уже принадлежит часть, отданная в приданое Алиции. Кроме того, женитьба на Эвелине принесла тебе большие владения в Польше. Витовт также к тебе неровно дышит. Тебя по-прежнему ждет великое будущее в Литве! Оставайся, Зигмунт!
   - Рано или поздно правда о моем происхождении выплывет наружу. У меня достаточно врагов в Польше и Литве. Знаешь, какую кличку прилепят мне принцы Гедиминовичи в Литве? Мне и моим детям?
   Эльжбета прикрыла глаза и кивнула.
   - Королевский бастард!
   - Разве этого не произойдет в Италии? - помолчав, спросила Эльжбета.
   - Там на подобные вещи смотрят несколько иначе.
   - Мне очень жаль, Зигмунт, - пробормотала Эльжбета, не глядя на герцога, чтобы он не мог видеть слез разочарования, навернувшихся ей на глаза.
   - Мне тоже жаль, Эли, - помолчав, сказал герцог.
   Некоторое время они оба молчали, слушая шелест ночного ветра в кронах деревьях и тихое журчание воды в фонтане, установленном в центре дворцового парка. Потом герцог пошевелился и негромко сказал:
   - Я хочу, чтобы ты также пообещала мне, кузина, что на следующий год ты вместе со своим семейством приедешь погостить к нам с Эвелиной в Венецию. Я пошлю за вами людей.
   - Обещаю, мой великолепный кузен! - шмыгнув носом, сказала Эльжбета.
   - И еще, Эли. Если у Карла возникнут какие-либо проблемы при королевском дворе, дай мне знать немедленно. Просто пришли мне вот это.
   Герцог протянул вперед руку и разжал ладонь, в которой лежала, тускло блеснувшая в предутреннем свете, известная всей Литве утерянная реликвия великих князей - крест Гедемина.
   - Почему у Карла могут возникнуть проблемы? - очень тихо спросила Эльжбета, холодея от нехорошего предчувствия.
   - Потому что этот крест все-таки принадлежит ему.
   - Ты что-то вспомнил?!
   - Да. Волк дал мне его потому, что этот крест был названием тайны и ключом к ней. Он верил, что если я выживу, я найду мальчиков. Я думаю, что он также предполагал, что крест Зигмунта перейдет ко мне после его смерти, таким образом я буду владеть обеими частями загадки. Он велел мне выжить. И я выжил. Он просил нас найти мальчика. И я его нашел.
   Едва в силах пошевелить губами от ужаса, Эльжбета выдохнула имя, известное каждому ребенку в Литве:
   - Княжич Витень!
   - Да.
   - Витовт знает об этом?!
   - Да. Я написал ему перед Грюнвальдом письмо, которое передала ему Эвелина. Я уверен, что Витовт прочитал его - об этом свидетельствует то, что после смерти твоего брата, Карл стал князем Радзивиллом. Но у Витовта никогда не было подлинного креста. Я умер, крест снова пропал, и никто не мог ничего доказать. Теперь он ваш. Вы оба должны решить, что вам с ним делать.
   - Тайна за тайну, кузен? - прошептала Эльжбета, принимая из его рук тяжелый, теплый кусок металла и с любопытством разглядывая его. - Как сказала бы Эвелина, в лучших традициях крестоносцев...
   Она вздохнула, потом, немного поколебавшись, протянула крест назад герцогу:
   - Я не могу его взять. Этот крест слишком опасен и слишком приметен в Литве. Придумай какой-нибудь другой, более безопасный знак. Ты думаешь, что Карлу все еще может угрожать какая-то опасность? Разве то, что Витовт отказался от него, еще не конец?
   - Боюсь, Эли, это еще не конец. Волк спрятал мальчиков для того, чтобы позднее разыграть эту карту с наибольшей выгодой для себя. Если у Витовта не останется наследника, то после его смерти принцы Гедиминовичи раздерут Литву на части. Полякам это на руку. Они чрезвычайно обеспокоены тем, что у Витовта может появиться законный наследник, в то время как польский король бездетен. Они пойдут на все, чтобы это предотвратить. Несмотря на всю бесполезность Карла для Витовта на настоящий момент, всегда есть вероятность того, что в один прекрасный день Витовт решит разыграть эту карту. Карлу всегда будет угрожать опасность. Его не оставят в покое. Ему нельзя оставаться в Польше. Увези его в Литву, моя маленькая кузина.
   Эльжбета кивнула, соглашаясь с ним.
   - Последний вопрос, кузен, - сказала она. - Почему ты, имея на руках крест Гедемина, не захотел убедить всех, что ты и есть княжич Витень. В один прекрасный день ты мог получить все королевство Витовта, с его благословения и из его собственных рук. И ты смог бы его удержать!
   Герцог рассмеялся.
   - Семь лет назад Витовт подумывал о том же самом. И знаешь, Эли, если бы я был сын Волка, я бы согласился. Но меня вырастили и воспитали в Польше. Свой долг перед Зигмунтом, Волком и Алицией я выполнил, этого достаточно. Политические игры великого князя меня не интересуют.
   - Разве ты не любишь Литву? Почему ты не хочешь помочь Литве и единому русско-литовскому королевству Витовта?
   Герцог укоризненно покачал головой.
   - Потому что такого королевства не существует! Витовт сделал огромную ошибку, согласившись на католизацию Литвы, таким образом лишив себя опоры русских князей, не желающих расставаться со своей верой. Кроме того, у Витовта не было ни времени, ни желания создать национальную идею, объединяющую его земли. Королевство Витовта держится только на его личном авторитете. Витовт умрет - и королевство исчезнет, не правда ли? Литовские принцы раздерут его на куски. В Польше совсем другое дело. Ядвига научила Ягайло быть поляком, быть королем, защищающим в первую очередь идею Польши как национального государства, опираясь на церковь и местную знать. Даже если Ягайло завтра умрет бездетным, Польша не исчезнет, она просто выберет другого короля. Опора любого стабильного королевства - идея преемственности и незыблемости власти короля как символа власти, а не как сильнейшего в стае.
   - Что же станет с Литвой?
   - Скорее всего, она превратится в часть Польши. Или Польша поделит ее с русскими королевствами.
   - Ты правда так думаешь? - непритворно расстроилась Эльжбета. - Впрочем, мне самой кажется, что Литву все-таки захапает дядюшка Ягайло. Но все равно, сколько бы ни старались, поляки и их попы никогда не смогут выловить в наших реках всех русалок, заставить погаснуть в Купальскую ночь все наши костры и запретить расцветать в полночь огненно-красному цветку папоротника! Литва всегда будет родиной волков-оборотней, страной ведовства и старых богов, олицетворяющих силы природы, страной ярких радуг и теплого дождя. Литва всегда будет особенной и прекрасной, неподвластной власти королей и церкви! Литва всегда будет свободной, свободной духом и щедрой сердцем...
   - Аминь, моя маленькая кузина. Литва в моем сердце будет всегда связана с тобой.
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"