Курилова Елена : другие произведения.

История Храма Триединства, рассказанная им самим

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

 []
   Я - Храм Триединства. Единственное культовое сооружение нетрадиционной ориентации.
  Сегодня обо мне не знает только слепоглухонемой. Но десять лет назад о моем существовании никто и не слыхивал. Я был вибрацией высочайшего уровня, и видели меня немногие. Я очень хотел воплотиться в материальных элементах, занять устойчивое место в пространстве и привести сюда, во тьму, Свет. Чтобы многие люди вибрировали вместе со мной. Как я вибрирую вместе с Богом...
  
   Жили-были три брата: старший Василий, суровый брюнет, средний Егор, рыжий и конопатый, и младший - белобрысый Иванушка. Жили они в маленьком, нищем, ничем не примечательном русском городке Верхневолочёвске с отцом-атеистом и матерью обычной женщиной. Судьба у них сложилась по-разному, и, можно сказать, удивительным образом. Вопреки влиянию отца, Игоря Семеновича, в советское время ответственного по делам религии, все три брата настойчиво искали Бога. Василий закончил семинарию и стал православным священником, здесь же, в Верхневолочёвске, в разрушенной еще в 30-х годах церквушке. Егор оказался буддистом. А младший, Ванечка, подался в кришнаиты. На своих путях каждый из них претерпел немало трудностей и испытаний, которые ни к чему совершенно их ни привели.
  
   Начать с того, что отец, еще заприметив крест на тощей груди Василия, а потом прослышав про девиации младших детей, дверь перед ними немедленно и навсегда захлопнул. Мать, Софья Никаноровна, сыночков жалела, но смягчить норов отца не могла, так что всего и сочувствия от нее было, что втайне от супруга ходить на Васины службы и вздыхать под иконой Серафима Саровского. И это поблизу к родовому гнезду, расположенному в хрущёвке на улице Чкалова, Егор же с Иваном жили далеко и всяк своей жизнью. Оба они из родного гнезда давным-давно улетели как два несчастливых селезня.
  
   Егор, талантливый архитектор, после политеха за копейки горбатился в какой-то конторе в райцентре. Но хоть работал, христопродавец, не говоря уже за Васю - лицо духовное и веры родной, а вот Ванька - натуральный позор семьи: и вере изменил и работы чурался, как черт ладана. Продал комнату в коммуналке, доставшуюся от тетки, деньги пожертвовал в кришнаитскую организацию, на остатки купил билет в Дели, а по прилёту в Индию порвал свой паспорт, а клочки по ветру развеял. Чтобы никогда и ни за что на родину, то есть, в этот материальный мир скорби и тлена, не возвращаться. Как советовали некоторые кришнаитские святые: найти уединенное место в Священном Вриндаване, сесть там под куст и делать личное богослужение - так он и попытался исполнить. Но не учел, что во Вриндаване нынче не так просто найти уединенное место, а жара стоит 40 градусов, обезьяны достают и никто денег на прожитье не жалует. Оказалось, никто Ивана в этом Вриндаване не ждал. Хоть ложись помирай. Помыкался годик вот так Иван и затосковал. Ни денег, ни жилья, ни семьи, ни работы, а Кришна к нему так и не явился. Так что иди в Гангу прыгай или возвращайся с позором в Россию, где все связи обрублены и от людей стыдно.
  
   У Егора тоже ситуация. Изготовил он на конкурс шикарный проект бизнес-центра, а начальство у него его спёрло и за свой выдало. Победило на его божьем даре и грант в большие тыщи отхватило. А возмущенному Егору пригрозило помалкивать, а "то посадим, и всё равно ты ничего не докажешь". Не вытерпел Егор такой подлости, и в тот же день уволился. Домой пошел, по пути бутылку купил, но горе заливал во дворе на лавочке в компании своего чемодана, выставленного на лестничную клетку умаявшейся жить с гением красивой, но не отличающейся терпением бывшей девушкой.
  
   Мать все глаза проплакала, уж сколько отца умоляла простить отщепенцев - тот ни в какую. Побежала к Василию, в ноги кинулась: "Прими, батюшка, братиков, ведь не чужие тебе!" Тот, хоть они христопродавцы, и бывало спорил с ними до хрипоты и до драки, отказаться, конечно, не смог. Поднял мать с колен, перекрестил и кивнул. А сам подумал: "Куда ж я их помещу?". И то - служил Василий, считай, на развалинах, а проживал с женой на бывшем складе, имеющим роль дома священника.
  
   Мать уж как-то с ними связалась, в райцентр ездила, сына из вытрезвителя вытаскивала, где он почти уже прижился, вместе с ним во все колокола звонила, чтобы добрые люди Ивана в Индии нашли и домой призвали. Первые добрые люди деньги взяли и скрылись. Другие мать пожалели и помогли Ваньке с паспортом, что отдельных денег стоило, чтобы вернуть его в Верхневолочёвск.
  
   В первые дни на малой родине Егор с Иваном всё хмурные ходили. Зоя, жена Василия, все их борщами откармливала и свидания со свекровью устраивала. Егор потихоньку трезвел, Ванька снова затеялся мантры петь, жизнь налаживалась. Чтобы в сердцах родню не порубать за предательство истинной веры, Василий топор спрятал в подпол и старался до прений не опускаться. Сам молчал и на братьев поглядывал. Те тоже помалкивали, и, чтобы не нарываться, пели свои мантры в огороде. Одного разу только схлестнулись. Не вынес Василий, душа православная, да все им и высказал. Вы, говорит, пошли бы в храм, да перед Господом нашим покаялись, глядишь, и простил бы Христос, не говоря уже о матушке Богородице. Тут-то Ванька и заявил, что христианство, мол, религия временная, а буддизм и вовсе - майавада голимая. Пока Егор моргал, Вася персты сложил и тихо, но быстро Ваньке в глаз засветил, а Егор от этого навроде как проснулся. Пока Вася в подпол за топором лазил, пока Зоя ему в ноги кидалася, а Ванька в малине отсиживался, Егор на кухне все со стола на пол смёл и на кусках ватмана, прихваченных из конторы вместе с инструментарием, чего-то чертил. Всю ночь просидел, две свечки извел, а утром, сияющий и просветленный начал свой результат Васе тыкать, отвлекая от покаянной молитвы у образов.
  - Чего? - спросил Василий, грустный оттого, что чуть единоутробного брата живота не лишил.
  - Проект.
  - Чего проект?
  - Нового Храма, который мы на месте твоей церквухи развернем. У меня и название есть - Храм Триединства.
  - Отца, Сына и Святого Духа? - спросил Василий, не особо веря, что у Егора такое правильное просветление сделалось.
  - Нет. Лучше! Храм наш, братский, объединяющий в одних стенах три наши веры! Православие, кришнаизм и буддизм.
  - Зой! - крикнул Вася, - ты этому с утра наливала?
  - Нет! - откликнулась та, - я ж весь самогон вылила, как ты велел! А чего, не надо было?
  - Надо, надо... эк... ты. Да ты понимаешь, экую ересь задумал?
  - Ага, - Егор широко улыбался, - не было такого храма, а мы построим! Посуди сам, если в мире такие разные веры уживаются, то почему в одном храме не могут? Вот, гляди, - и развернул перед Васей ватман исчерканный.
  - Не понимаю я ничего в твоих чертежах, - отмахнулся Василий.
  - Да ты смотри, - не отставал архитектор, - тут все понятно. Этот придел - главный - православный, с алтарем и иконами, стены я распишу житиями святых, по низу демонов пустим, а на куполе будет Царство Божие - с Христом Воссиявшим и ангелами! Слева будет кришнаитская алтарная, я у них все видел и запомнил, по центру статуи Радхи и Кришны, по стенам ихние картинки разноцветные, а справа - буддийский дацан, главный зал кондо - с золотой статуей Будды! Тут и работы меньше, одну тока статую Будды изваять и всё - картинки не надобны.
  - Да меня от церкви отлучат! - вскричал поп Василий, - понимаешь ты?! Никогда такого не было, чтобы православные в одном храме с иноверцами! Да пока стоит Земля и Россия-матушка...
  - Ты что думаешь, - тихо сказал Егор, - я готовые проекты за одну ночь выдаю? Да я над бизнес-центром месяц корпел. А тут враз! Готовым его увидел, будто он есть, висит где-то, сверкает, на Землю просится! Я ж ничего не придумывал, с готового срисовал. Только масштаб сопоставил и инженерку добавил. Вот он, как живой, белокаменный. Вот тут для тебя акварелью рисунок набросал. Видишь или нет? Говори, Божья красота или брат твой Егор все мозги пропил и ерунду подсовывает?
   Посмотрел Василий, и вправду, если по отдельным чертежам не видно, то по рисунку сразу заметно - особенный Храм, нездешний, вроде, на земле стоит, а вроде, и в воздухе парит, и сам красоты несказанной.
  - Почему так? - сказал Вася, слов не нашел, как его красоту обозначить.
  - Потому полная гармония. Я как чертил, колокольцы слышал. Они и руку вели. Даже как стиль называется, не скажу, не знаю. Не было такого еще - нет и названия.
   Чуть не плакал Василий. И талант брата жалко, и себя, и будущий храм, которому не суждено в этом мире явиться.
  - Красота твоя, голубь ты мой, не для мира. Для горних высот. Там такие храмы создаются. А тут... по силам ли нам? Ни денег, ни дозволения от епархии ведь не будет, сам понимаешь.
   Ничего не сказал Егор, голову опустил и пошел со двора. Ванька его позвал, но не откликнулся. Тот-то видит, тихо, пробрался внутрь, Васька топором не машет, сидит над картинкой, вздыхает.
  - Вот, - говорит, - Вань, гений у нас в доме. Как бы с горя не повесился. Сотворил великое, а такое трудно пережить. Скажи Зое, чтобы сходила за бутылкой, сегодня можно. Али сам сгоняй, неча матушку позорить. Нам бы теперь Егорку не потерять.
  
   Однако Егор к горькой не притронулся, даже и без картинок сидел на холме и на свой храм медитировал. Иногда только слезу смахивал, а так все больше Ом мани падме хум повторял, надо думать, от отчаяния. От жалости с ним рядом Иванушка терся и свое Харе Кришна подпевал - в утешение. Что сказать, обои тронутые. А Ванька, чертов сектант, еще и всю колбасу повыбрасывал, которую Зоя на Новый год берегла.
  
   Смотрел на это Василий, служил под разломленным куполом для себя и бабки Марфы - единственной верной прихожанки (остальные прихожане в виде трех древних старух только на Пасху и Рождество заглядывали), и всё думал. И Зою ночью обнимал, думал. И с заблудшими своими братьями лаялся, думал. Всё ему виделось, что они маленькие. Как он сам у отца книжки таскал и под одеялом с фонариком читал, глаза портил. Как Егорка картинки - цветы и райских птиц - рисовал. Как Ваня стихи писал, о любви мечтал, но безъязыкий и отмороженный девушкам никогда не нравился. Что ж им теперь - пропадать? Сердце щемило. Он-то сам лучше всех устроился, и вера у него истинная, и приход, и жена-красавица, и Марфа-помощница. А они горемычные... Подумал еще и отправил копию проекта в епархию, знал ведь, что откажут, не из надежды отправил, не для проверки, а чтобы иметь на руках четкий отказ. А как его прислали и шею намылили, враз собрался и отправился на поклон к Саньке Чихвостову.
  
   Санька тот, друг детства, миллионер и мироед Александр Евгеньевич, был единственным в городе человеком, у которого деньги водились. Он еще в школе жевачкой фарцевал, потом отсидел недолгое время, первый киоск открыл. Сейчас у Александра Евгеньевича имелись ресторан "Очи черные", забегаловка "Италия", две заправки и, говорят, бордель в районном центре, с девками и развратом.
   Санька в приемной недолго держал, в кабинет быстро позвал, больше от удивления, что к нему Василий сам пожаловал. После всего, что между ними было.
  - Благословите, батюшка, - первым делом сказал, ухмыляясь золотыми зубами. - Проходите, отец Василий, с чем пожаловали? По делу или так - для агитации?
  - По делу, Сань, не обессудь, помощь твоя нужна.
  - Ну говори, раз пришел.
  - Брат мой Егор, архитектор, проект храма нарисовал, хотим построить, да денег нет.
  - О как. И ты, стало быть, обо мне вспомнил?
  - О тебе, о ком же еще.
  - А какая мне с того выгода?
  - Никакой, - твёрдо сказал священник. - Наше предприятие нерентабельное, одни расходы и головная боль.
  - Так с чего мне в нем участвовать? В память о том, как пацанами бегали? - усмехнулся мироед.
  - А я на дверях золотую табличку повешу, о том, что храм выстроен на средства известного мецената Александра Евгеньевича Чихвостова. И каждый день до конца жизни буду за твое здоровье Бога просить. Каждый день. Ты меня знаешь, Саня, сто лет проживешь, сто лет буду за тебя Бога молить. И за всю твою семью впридачу.
   Саня от таких слов даже растерялся. Уж этого он никак от Василия не ожидал. А тот большую папку ему на стол положил, рукой ее прихлопнул, в глаза ему поглядел и отбыл. Думай, мол. Решай. Мешать и убеждать не буду.
  
   Зело зло взяло Евгеньича. Вспомнил он всё. Как на Зою запал, студентку педучилища. Как провожал ее, цветами забрасывал, и как Васька ее у него увел. Не приглянулся ей пацан с деньгами, выбрала худосочного христосика. Вот он ему и отомстил, избил и все кости переломал. Собирали потом в больнице по кусочкам. Думал всё, вторая судимость гарантирована. Но не стал Вася тогда на него заявление подавать, как не уламывала его милиция, мечтающая от Саньки-героя хоть на три годочка избавиться. Наплёл, что с лестницы посыпался и об ступени переломался.
   Не любит он Ваську. Всю жизнь не любил. Даже странно, что в детстве дружили. Восхищался он, как тот ничего не боялся и слово всегда держал. И опять он весь в белом. Буду за вас молиться, Александр Евгеньевич... А сам презирает. Зою увел... За это никогда не прощу.
  
   Подстерег матушку Зою, она идёт, он на джипе рядом катится.
  - Здравствуйте, Зоя Дмитриевна.
  - Добрый день, Александр Евгеньевич.
  - Как жизнь? Как вообще?
  - Прекрасно и вам того же.
  - Вижу, как прекрасно. Кого выбрала, десять лет в одном платье ходишь.
  - Кого выбрала, о том не жалею. Ехали бы вы, Александр Евгеньевич, своей дорогой.
  - А ты знаешь, что муж твой у меня денег просил?
  - Не для себя просил, для храма, а кабы видел, что вы за мной увиваетесь, и вовсе не взял. - Развернулась, сверкнула глазами: - Уйди, Саня, Богом прошу.
  - Что ж вы за люди, святые, - криво усмехнулся тот, - как деньги брать, так пожалуйста, а как поговорить, я для вас рожей не вышел?
  - Поговорить в дом приходи. Мы с мужем рады будем. А за спиной разговаривать - не дело, сам знаешь.
  - Что ж, приду, раз зовешь. До встречи, матушка.
  - До свидания.
  
   И пришел. Как-то под вечер, как раз ужинать сели. Ввалился Санька-то, башкой чуть косяк не снёс, в руках шампанское с конфетами. Прям, как на именины. Или на свидание.
  Смотрит, сидят хозяева чинно всем семейством, кашу наворачивают. Его за стол зовут. Посидели, пообщались. Проект вместе поразглядывали. Чаю с конфетами выпили. Затем Александр Евгеньевич откланялся. И как в тот раз, после встречи с Зоей, погнал в райцентр, в свой бордель. Попил, покуражился, посуду перебил, за всё заплатил и домой возвратился. Позвал юриста с бухгалтером - дело начинать, дело великое, затратное, небывалое и с нюансами.
  
   Так и пошло: машины с кирпичом одна за другой на площадку прибывают. Народ стоит поблизу, за забор заглядывает. Таджики, что Санька нашел и по дешевке нанял, вкалывают, с ними наравне отец Василий. Егор бегает, на них всех покрикивает. Ванька, по слабости здоровья, все больше на кухне ошивается. Кришнаитская кухня им всем понравилась, особенно халава с орехами. Поначалу по очереди готовили, день Зоя с Марфой, по-людски, день Ванька-Кришнадас, по-кришнаитски. Потом и вовсе женщин с кухни потихоньку выжил. Сам продукты покупает, с бабками на рынке до потери пульса торгуется (не иначе в Индии научился), сам готовит, сам своему чернобогу предлагает. Потом, известно, Василий по-своему благословит, и кушать садятся. Зоя обратно в школу вернулась, учительницей русского языка и литературы. Жить-то надо. Не кормить же Саньке всю шоблу, да и работу она свою любит, без Пушкина и детей совсем истосковалась.
  
   Уже половину храма отгрохали, как пришла беда. Василия начальство из епархии с милицией и мэром нагрянуло. Шум устроили, вплоть до проклятий и угроз адом и арестом с конфискацией. Васе и сказать нечего - виноват. Тут Санька чинарик под ноги бросает, говорит: "Кончен перекур. Давай за работу, мужики" и к большим людям подкатывает. Морда в пыли, сам в стройматериалах, только зубы сверкают. И чего вы, говорит, на чужое имущество зубы точите? Уважаемые? Вы адресом случайно не обшиблись?
  Какое, тебе, говорят, имущество? Ты куда лезешь? А он тут два пальца в рот и молодецкий свист выдает, как в детстве, когда голубей гоняли. Из мордатого черного авто иностранного производства тут же выходит чинный юноша в костюме, говорит, сей момент, Александр Евгеньевич, и сует под нос представителям власти и РПЦ документики с печатями. Из коих следует, что землю, на которой будущий храм стоит, господин Чихвостов давно у муниципалитета выкупил. Нате-ка выкусите, моя земля, хочу строю, а что, не вашего ума дело. Но храм-то наш, кипятится РПЦ. Нет, усмехается Санька, нет, качает умной головой молодой юрист, ваш храм назывался церковь Преображения Господня, которую снесли с лица земли большевики в 1931 году, на что бумага в архивах имеется, а копия, вот она, на руках. Далее одни развалины находились, на которых служил отец Василий, а вы на реставрацию и капремонт сооружения отродясь ни копейки не давали. У вас на балансе вообще такое сооружение не значится, приход, вроде, есть, но без храма. А давал капиталист Санька Чихвостов, так что не только земля, но и постройка - целиком и полностью его собственность. На что тоже имеются накладные. Так что, не пойти ли вам... обратно в епархию. Мэр помалкивает, с капиталистом ссориться не хочет, до сих пор взятка от него ляжку жгёт. РПЦ поражение признавать не желает, Верховным судом грозится, на что все только посмеиваются. Василия они рясы лишили и от церкви отлучили, приказ об этом, сказали, по факсу перешлют, с чем и отбыли. А наши-то всей гурьбой праздновать викторию отправились. Ванька пир закатил, с размахом, с разными ведическими блюдами, водки набрали, рабочих угощали, и весь народ созвали поучаствовать.
  
   Так впервые я-храм прославился еще до своего рождения. Народ уже обо мне знал. Многие в бесплатные помощники напрашивались, а кто и за деньги - Санька никого не гнал. Зойкины ученики на стройке просто поселились, после уроков прибегали, нравилось им в этом шуме, гаме и кирпич класть, и за водой бегать, и тройную религиозную агитацию воспринимать. На кухне благостный Кришнадас поёт: "Говинда джая джая, Гопала джая, джая...", потом детям рассказывает: "Увидел Верховная Личность Бога, Шри Кришна, как входит в комнату ведьма Путана, красивая, как богиня, а сама его отравить хочет, грудь ядом смазала, и думает...". Послушают ребята за Кришну, идут к Егору, который отматерив бестолковых рабочих, по головке их гладит и улыбается: "Главное, пацаны - Нирвана, то есть покой и гармония в ваших душах". Тогда они к любимому отцу Василию поворачивают, а тот кивает: "Бог с нами, детки. Спаситель и Пресвятая Богородица. Благослови вас, Господь".
  
   Однако случались и новые трудности (мы не имеем в виду случай, когда бабка Марфа с лесов сверзилась). Пока Санька-то на строительстве пропадал, и все деньги в него вбухивал, некий приезжий джигит Хвостатого - так называли Александра Евгеньевича в определенных кругах - измыслил лишить и заправок, и борделя, и ресторанов. Набил стрелку. Прибыл на машинах с пацанами. А те, известно, с оружием. А Санька своим-то ничего не сказал, пришел с голыми руками, в своей спецовке забрызганной, и старым милиционером, пенсионером дядей Сережей, из-за которого на нарах по малолетке парился. Только ему и открылся.
  
   Как на место пришли, майор достал табельное оружие и зычно сказал: "Выходить, суки, по одному. Меня вы не запугаете, шантрапа проклятая". Санька такой прыти от него не ожидал и за старика испугался, норовил его грудью прикрыть. И все это дело видела Танька Скворцова, которая училась у Зои Дмитриевны на одни пятерки и вышла собаку погулять. Она своей учителке и позвонила. А по пути к родителям братьев Василия, Егора и Ивана, забежала, в соплях и слезах, и в истерике. Несгибаемый мракобес и принципиал Игорь Семенович берданку достал, сказал жене "Не реви" и пошел сынов вызволять, попутно звякнув мэру и прокурору города.
  Зойка выскочила на двор с криком: "САШКУ УБИВАЮТ!!!" Мужики, включая таджиков, похватали монтировки. Можно сказать через пять минут на месте событий, за гаражами, предстал весь город, включая древних старух и сопляков с рогатками. Мэр с прокурором и милицию, конечно, привезли, благо, ехать недалеко, а милиции - пять человек.
  
   В воздухе запахло самосудом. Русским бунтом, бессмысленным и беспощадным. Пока отец братьев аккуратно прицеливался, мать их подскочила и съездила скалкой в ухо ближайшему охраннику джигита. Братья бросились вперед. Василий, размахивая топором, Егор - буддитскими нунчаками, но более всего джигита напугал юноша в развевающихся одеждах. Ваня (а это был он) страшно вращал очами, рычал, как лев, и орал: "Намастэ Нарасимхая!". Это кого хошь проймет.
  
   Поглядел джигит на возмущенных граждан, поджал хвост и кивнул своим, чтоб отваливать. Конечно, не утерпел, посулил Хвостатому, что "еще встретимся", и укатил на своих мерседесах, только его и видели. На следующий день в местной газете вышел репортаж о событиях, а все люди из органов получили премию за выдворение из города особо опасной преступной группировки. А Саня, Вася, Егор, Ванька-Кришнадас, дядя Сережа и Игорь Семенович все вместе обнялись, по плечам друг дружку похлопали, кое-кто слезы утер по случаю примирения и семейного воссоединения, и все вместе на стройку прошествовали. Теперь Храм, будем величать с большой буквы, достраивали всем миром.
  
   Ан уже готовый стоит, и прекрасный, как лебедь белая, как стал Егор вдруг завывать и об церковные стены головой гениальной биться. Что такое? Всё общество сбежалось, а Егорка лбом стучит и приговаривает:
  - Статуя... статуя... Будда...
  - А правда, - спросил Василий и поперед себя огляделся. - Где мы статую ему брать будем?
  От же закавыка.
  - Столько золота не наберу, - покачал головой Санька.
  - Буддаааа, Будда Шакьямуниии, - взвыл Егор как-то особенно жалостливо, и всем стало ясно, что без статуи дальше дело с места не стронется.
   Работа встала, рисовать житие святых великомучеников на стенах Егор отказался. Так они без лиц и осталися, одни как бы только фигуры. И Кришнадас заволновался, что тут уже за Будду думают, когда Радхи и Кришны пока нет, и не предвидится.
  - Поеду в Москву, - сказал Василий, - собери что надо, Зоя.
   А сам подумал: "Пусть православные в глаза плюют, но статуи я им добуду. Если надо, и до Индии дойду. И до Тибета. На пузе доползу, но Кришна с Буддой у нас поселятся. И самые лучшие еще". Вот такой он человек, Василий. Не зря его Зоя полюбила, и Сашка больше себя уважал. Не говоря уже о дяде Сереже.
  
   Конечно, не сам он пошел, отмеривая посохом километраж матушки-России от Верхневолочевска до столицы, а поехал с комфортом с Александром Евгеньевичем на его джипе. Уж ясно, Александр Евгеньевич в стороне не остался. Он бы и билеты на самолет спроворил, но решили своим ходом двигаться, чтобы заехать в один городок попутный, где имелся металлургический комбинат. Побазарить насчёт выплавки статуи Будды.
  
   За статую взялись не в первом городке, а в третьем, и не по дороге в Москву, а вовсе даже за Уралом, куда через полгода судьба занесла наших героев. К тому времени джип они уже потеряли, довольно заметно обросли и всем видом напоминали странников и каликов перехожих. Старое всё забыли: Санька уже давно Васе Зою простил, а тот ему выбитые зубы и подавно. А на дороге, где много лихих людей и гаишников, они и вовсе накрепко сдружились. Василий даже поклялся Сане девушку найти (у меня, мол, глаз верный), чтобы не хуже его Зои была - приличная, красивая (непременно с косой), работящая и душевная. Такие, объяснял он брату названному, всё по библиотекам сидят и по выставкам искусства ходят. Ты бы, предложил, уже бордель свой прикрыл, глядишь, и нашлась бы она, единственная.
   Санька даже покраснел и признался, что от борделя давно избавился, теперь девки ему итальянские шмотки для бутиков шьют, а вот признаться в том он стесняется...
  
   За Камнем, в большом уральском городе, не заходя до заводского начальства (в таком виде их все равно не пустили бы) Санька с Васей в местной пивной легко договорились с мужиками, что те выплавят им статую Будды. По их размерам и фотографии. И покроют сусальным золотом на усладу очей верующего Егора. И все это счастье - за ящик водки, который авансом был представлен чередой бутылок темного пива емкостью в полтора литра. После пробы продукта, продлившейся три дня, мужики слово сдержали и Будду выплавили. Из специального ракетного сплава, между прочим. Получился, как живой. Просто загляденье. Саня прямо в цеху из фотоаппарата щелкнул, а там и грузить стали, по отдельной договоренности, на грузовик. На то Санька два золотых зуба продал, чтобы расплатиться. А Вася чуть нательный крест не сорвал, еле Саня в последний момент его удержал. Зубы, говорит, одно, а крест - другое. Не гневи Бога, а то Храм не достроим.
  
   Тут пришлось друзьям разделиться: Саня с Буддой домой поехал, а Василий - в Москву, искать Ваньке его идолов. Оказалось, что с этим даже проще обошлось. Посетив мавзолей Ленина (бате обещал), Вася увидел в парке разноцветную толпу людей в развивающихся одеждах, которые пели и танцевали, как его брат Иван: Харе Кришна да Харе Рама! Увязался за ними. Дошел до их храма, поговорил с тамошним президентом и без всяких проблем заказал идолов, то есть, мурти Радхи и Кришны (вместе с одеждой и причиндалами, которые называются параферналии). Изготовят божеств, то есть явят и материализуют на Земле, в Индии, а после сюда доверенные люди привезут. Ему останется только приехать снова и забрать. "Токмо волею пославшей мя жены", - вспомнил поп-расстрига в некотором смысле товарища по несчастью из известной мирской книжки и пошел на телеграф, отзваниваться любимой жене. После недолгого разговора и уверений, что все живы и здоровы, чего и вам желаем, Зоя получила инструкции, и пошла выполнять. Хоть и со слезами, продала свою обручалку и сережки с изумрудами - наследство от бабушки. Затем посетила родителей мужа. Потом пошла по добрым людям, коих в городе было немало. А, почитай, что и все. И через день выслала Васе в Москву сумму, достаточную, чтобы заплатить предоплату за мурти и выкупить билеты на поезд домой для любимого супруга и ненаглядного - так соскучилась! - странника.
  
   ...Меня строили восемь лет. Я получился очень красивый - высокий и торжественный, разноцветный, как сказочный терем. Мои стены украшают барельефы, по кругу - христианские ангелы, индийские красавицы и буддийские божества. Посередине моей головы расположена православная луковка, небесно-голубая с золотыми звездами, по бокам, с одной стороны розовые кришнаитские башенки, с другой - десятиярусная пагода; сбоку пристроилась белоснежная колокольня. Весь ансамбль смотрится очень гармонично и празднично.
  
   К торжественному открытию меня украсили воздушными шарами и цветочными гирляндами. Произнес речь мэр города, в том смысле, что народ возвращается к корням, с сомнением косясь на Кришнадаса, в блаженстве пританцовывающего с барабанчиком. Сказали своё слово мои лучшие друзья среди маленьких вибраций - Василий, Егор, Иван и Александр. Зоя утирала глаза и прикрывала рукой большой живот, после возвращения мужа из Москвы она понесла - впервые за многие годы супружеской жизни. Александр встретил свою единственную - молоденькую библиотекаршу Настю Некрасову. Василий укрепился в вере и стал различать голос Бога - это для него самое главное. К Ивану явился Кришна. Егора пригласили расписывать храмы, он теперь нарасхват в церквях разных конфессий.
  
   Признаю - всё это не без моей помощи. Мне очень хотелось дать моим близким тоже счастье, что подарили они мне - приготовив мне обрамление из камня гением Егора, братской любовью и настойчивостью Василия, верой Ивана, самоотверженностью Александра, бесконечной заботой Зои. Каждому из них я сделал подарок, который их по-настоящему обрадовал.
  
   С моим явлением сонный захолустный городок ожил. Я стал главной достопримечательностью и единственным градообразующим предприятием. Ко мне из райцентра и области возят экскурсии. В храмовый комплекс входят: гостиница, бесплатная кришнаитская столовая "Пища Жизни", где заправляет Иван, новая коммерческая блинная Александра, воскресная школа, больничка, студия живописи Егора, библиотека и магазин сувениров.
   Верхневолочёвск теперь растет вокруг меня. Я - сердце города. Старый пустырь передо мной стал городской площадью с фонтаном, лавочками и доской почёта. Верхневолочёвцы собираются еще разбить яблоневый сад и парк со скульптурами. Они основательно приобщились к вере, хотя никто из них точно не может сказать, кто он - православный, кришнаит или буддист. Их так и называют - триединцы. Только баба Марфа оставалась неприступной крепостью, но это уже совсем другая история.
  
   Люди ко мне едут отовсюду: православные со всей России посмотреть на новое чудо - невиданный храм. Буддисты из Калмыкии. Кришнаиты из Москвы и других городов. Обо мне написали все газеты, я был прославлен в Интернете, и слава моя продолжает расти. С помощью слабых людей я воссиял в этом мире, приведя сюда, вниз, Божий Свет. Коснуться его может любой желающий, стоит ему просто войти под мои своды. Я не требую особых поклонений - я отдаю им Милость так, как и мечтал - счастье для всех и бесплатно. Просветление - любому живому существу. Любовь, Надежду и Свет - каждому.
  
   А ночами, когда двери мои закрывают, и видят сны мои иконы и Божества, я обращаюсь всеми фибрами вверх, я тянусь куполами к Небу, я зову Недоступных, Неизъяснимых, Пречистых - других Вибраций, которые вознеслись так высоко, что даже мне трудно до них дотянуться. Я вибрирую телом и душой, я зову их. Чтобы они тоже спустились вниз и облеклись в прекрасные одежды милостью и верою людей. Тогда Земля станет раем, и больше никому никогда не придется страдать.
  
   Я уверен, у нас получится. Ведь я не один. Мои друзья со мной и во мне - они удесятеряют мои силы, их молитвы возносят еще выше мой зов. И когда-нибудь я обязательно получу ответ...
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"