До начала учебного года оставалось совсем ничего. Дачники с детьми стали возвращаться в город. Газеты наперебой обсасывали тему переездов и первых осенних балов.
"Во дворе содом, соседи переезжают с дачи. Вопли хозяйки разрывают душу: "Разбойники, где же ножка? Ваня, взгляни, ради Бога, взгляни же, грузчики у ломберного столика ногу сломали". Из окон квартиры несутся вопли, малолетние преступники, то бишь дети переехавших, забавляются резонансом пустой квартиры. Как же хорошо было все-таки в городе, когда вас не было!" - гласило короткое сочинение, напечатанное на страницах херсонской газеты "Копейка".
Баронесса Софья Богдановна поспешила сменить провинциальный улей на еще более провинциальную резиденцию. Замок Фальц-Фейнов - никак иначе. Дом в архитектурных формах нео-ренессанса компактного прямоугольного плана, с крытыми галереями и зимним садом, с разлапистыми пальмами в деревянных кадушках, со сложной системой каналов и важными павлинами, гуляющими по дендропарку.
Александр Фальц-Фейн делился своей любовью к земле с родными, с душой подходил к любому делу. В теплое время года гости замка прохаживались по райскому саду, а зимой любовались невозможно огромным аквариумом, установленном на втором этаже дома - вот ведь небывальщина.
На момент переезда баронессы из города в Гавриловку, Александр пребывал в отличном расположении духа. Совместная работа с братом над восточной частью Аскании-Новы вылилась в очередную волну энтузиазма: близко пообщавшись с местным населением, барон решил выстроить в селе школу и больницу. Уж больно толковые ребята проживали в его землях, а заботы со стороны промышленников не чувствовали. И как радели за животных, привезенных из заморских стран, как ухаживали за жителями питомников - загляденье просто!
От созерцания радужного будущего Александра отвлекла мать, шумно прошествовавшая вдоль оранжерейных окон.
- Александр, вы еще не переодеты?
По простому вопросу и наигранно спокойному тону барон определил крайнюю степень раздражительности родительницы.
- Нам есть куда спешить? - мужчина галантно поклонился и завладел женской рукой.
- Опять эти твои фокусы, Саша, - баронесса уже не сердилась, рассматривала крохотный раскрывающийся прямо на ладони бутон нежно сиреневого цвета. - У нас вечером гости, Александр, - вновь вернулся командный тон, - будьте любезны, соответствуйте моменту.
- С удовольствием, мадам, а кто приглашен?
Сын и мать направились к выходу в жилые помещения, продолжая разговор на ходу.
- Это не семейный ужин. Я жду Николая Ивановича, Елизавету Николаевну и Маргариту.
Александр остановился и закатил глаза.
- И снова Блажковы?
- А что? - Софья Богдановна тоже остановилась. - Чем тебе не угодил наш голова? Или градоначальник слишком малая для тебя фигура, чтобы садиться с ним за один стол?
- Вы Софья Богдановна, скажите мне, какие вопросы собираетесь обсуждать на сим званом вечере?
- А то вы не знаете, сын мой разлюбезнейший! - руки баронессы сами собой уперлись в бока, но тут же опустились, зажав пальцы в замок. Видимо, царица херсонских степей вспомнила, что она не базарная баба, а дама с положением, птица высокого полета.
- Вы же обещали мне не поднимать эту тему снова, - понизив голос до шепота, переспросил Александр. Но ни вздернутые в мольбе брови, ни театрально заломленные руки не помогли.
- Я устала, Саша, - у Софьи Богдановны опустились плечи, - у меня все пристроены. Лидия, Карл, Вальдемар, Николай, Фридрих - все счастливы, все семейны. Один ты у меня...
Александр нахмурил брови: вот кого-кого, а его обвинять в "неустройстве" грешно - двое внуков подарены Софье Богдановне одними из первых в семье.
- Зачем ты позволил ей такое?
Барон отвел глаза. Давно это было. Когда-то страстно влюбленный в свою жену Александр теперь был счастлив один. "Отпусти чужое счастье" - говаривал один из пастухов. Анна попросила подарить ей это счастье - и Александр подарил. Отпустил на волю.
- Пускай о своей чести не заботишься, но о семейной! - продолжала упрекать Софья Богдановна и не заметила, как потемнело лицо барона.
- Вы, мамо, мабуть, запамъятовалы собственную историю кохання... - барон прищурил глаза. Он всегда переходил на народное наречие, дабы позлить родительницу.
Баронесса в долгу не осталась:
- Я четырнадцать лет жила с навязанным мне отцом мужчиной, - шипела дворянка, словно змея, - меня никто не спрашивал, чего хочу я. Я подарила Эдуарду, этому скряге и собственнику, семерых детей. Мне пришлось забыть о высшем обществе, о балах и праздниках. Нам с вами приходилось считать гроши, а твоим младшим братьям донашивать твои вещи. Разве не помнишь? Не помнишь, как мы сидели при свечах, потому что твой отец экономил на электричестве? Не помнишь, как вы ели черствый хлеб, в то время, как любимые овцы твоего батюшки жевали отборные жита?! Так неужели я не была достойна счастья после стольких лет испытаний?
Окрепший к концу тирады голос разлетелся эхом по длинному коридору, отражаясь от стен и запутываясь в портьерах. Барону даже показалось, что птицы замолкли. Глаза баронессы сверкали гневом, а потом она враз сникла, упала в кресло, и опустила голову на руку.
- Густав..., - еле слышно прошептала дважды вдова, - Густав... совсем чуть-чуть... так мало для счастья... так мало времени...
История любви, как и история жизни Софьи Богдановны, была горька и печальна. Так сложилось, что на юге имперской России жило много переселенцев. Немецкие колонии год за годом разрастались, колонисты становились все богаче. Однако, переезжая под крыло Николая Второго, изучая язык и культуру, русские немцы не спешили становиться великороссами. Они продолжали придерживаться своих обычаев, культуры, протестантизма и даже кухни. Почитая традиции и соблюдая обычаи, немцы предпочитали заключать браки в своем кругу. Правда, с этим была определенная проблема - мужчин в немецких колониях всегда было больше чем женщин, поскольку в большинстве своем рисковали переселяться одинокие молодые холостяки, которым нечего было терять на родине. Потом многие из них возвращались в Германию, для того чтобы заключить брак и везли супругу в Россию.
Не составит труда догадаться, что спрос на германских нареченных был велик. Никто из фрау не засиживался в девках. Екатеринослав стал столицей невест. О приезде сватов знали загодя и готовились со всей тщательностью, присущей немцам.
Когда в город засобирался наследник огромного состояния дома Фальц-Фейнов, Екатеринослав поднялся на уши. И надо было такому случиться: с практичным и холодным Эдуардом в город невест прибыл его младший брат Густав - весельчак и балагур. Презрев все традиции и условности, Софья сообщила отцу и обоим братьям о своем выборе. Густав был на седьмом небе от счастья. Не осмелившись разрушить личное счастье брата, Эдуард взял слово с влюбленных, что те погодят со свадьбой, пока старший брат не найдет себе жену. Но вмешалась расчетливость и экономическая политика: глава рода Фальц-Фейнов, не обращая внимания на уговоры и просьбы сыновей, заключил сделку - Софья Богдановна, в девичестве Кнауф, стала женой старшего брата.
Четырнадцать лет играла Софья роль прилежной жены и внимательной домохозяйки, рожала и воспитывала детей, терпела замкнутого и неразговорчивого мужа. Ни намека на любовь, ни минуты счастья.
А потом однажды сорвалась. Оставила детей и уехала в Австрию к Густаву. Воспоминания о первой любви пронесли в своих сердцах оба. Младший из братьев был верен обещанной невесте и оставался холост. Приезд Софьи всколыхнул чувства - наплевав на все условности, на позор, обещанный семье в общественных и деловых кругах, влюбленные отправились в путешествие по Европе. И что самое интересное, Эдуард - законный супруг Софьи - был абсолютно не против. Он с головой ушел в работу, появлялся дома крайне редко, и его место вскоре занял любовник жены. Сколько было пересудов! Сплетен и домыслов! Софье было наплевать.
Вскоре старший брат скончался, и жизнь в Преображенском изменилась. Выдержав траур, влюбленные обвенчались. Выстроили замок, устраивали балы и празднества.
Да только злой рок висел над всеми наследниками рода Фальц-Фейнов. Прожив семь лет в счастливом браке, Густав оставил Софью одну, последовав за братом. Больше Софья Богдановна замуж не выходила и всю себя отдавала детям и бизнесу. Еще больше пересудов стало возникать вокруг видной персоны. И в конце концов все затихло. Софью Богдановну стали величать Золотой Рыбкой. Только личного счастья от этого не прибавилось...
Александр продолжал стоять над матерью, сопя носом. Дипломатично молчал - знал, что за истерикой всегда наступает затишье и слезы украдкой.
Когда всхлипы прекратились, два жестких взгляда скрестились в неравном бою.
- Вы желаете, мама, навязать мне собственную судьбу... - не спросил, но привел довод Фальц-Фейн.
- Я хочу, чтобы ты был счастлив! Счастливее меня! Маргарита умна, красива, богата... Она влюблена!
- В себя, матушка, она влюблена в себя! Не понимаю! - Александр развернулся на каблуках, отошел к окну. Баронесса продолжала внимательно следить за передвижениями сына. - Я счастлив, мама, я совершенно счастлив. И если вы хотите для меня самого лучшего, почему не оставить меня счастливым с тем, что у меня есть сейчас?
Барон говорил вслух об одиночестве, но мысли его давно уже занимала одна особа, и в мечтах своих он проводил время отнюдь не с книжками или овцами...
К ужину вышли почти все отпрыски баронессы. По праву мужского старшинства, Александр приветствовал гостей на входе.
Блажковы прибыли в замок Фальц-Фейнов почему-то в закрытом экипаже.
Позволив лакею проявить прыть, Александр ждал, пока пыхтящий от недовольства Николай Иванович Блажков - многоуважаемый голова города - выберется из повозки, поможет сойти улыбающейся и не замечающей никого кроме баронессы Елизавете Николаевне. А затем, пожав ладонь главы семьи Блажковых, сам подал руку выходящей из транспортно средства дочери градоначальника. И вот теперь понял наличие столь неуместной в летней жаре крытой кареты.
Маргарита была убрана, как на прием к самому императору: платье цвета топленого молока крайне непонятного кроя и высокая прическа. В каскаде ниспадающих волос каждый локон занимал строго отведенное место и, казалось, лучше бы девушке вообще не двигаться с такой прической, а замереть на стуле перед живописцем и не шевелиться. Именно эта хрупкая красота заставила дочь настаивать на крытом экипаже. А уж приказать родителям для Марго - раз плюнуть.
Коварный план, сложившийся в мгновение ока в голове барона, был строго задвинут за чувство такта:
- Вы выглядите великолепно, - произнес Александр, а сам снова вернулся мыслями к срочному поиску художника, чтобы избавиться от Маргариты на весь вечер, передав в цепкие руки служителя искусства.
На удивление, Блажкова-младшая не открыла рот, а лишь немного склонила голову и одарила благосклонным взглядом. Мол, комплимент неказистый, но приятный.
Стол накрыли в малой столовой. Как и большинство комнат в доме, зал был заполнен растениями: широколиственные пальмы, вьющиеся до потолка плющи, цветы экзотических окрасов.
- Никогда не смогу налюбоваться красотами вашего дома, Софья, - жена градоначальника переводила восхищенный взгляд от одной кадушки к другой, - и как они выживают в наших условиях - ума не приложу.
- Цветы, как дети, - ответствовала Софья Богдановна, - их любить надо. Знаете, недавно Фридрих привозил к нам очередного ботаника - светлейшего ума человек, так он рассказал, что проводимые исследования доказали, что у цветов тоже есть душа. И что они любят классические произведения.
Елизавета Николаевна прыснула со смеху.
- Вы зря смеетесь, Елизавета. Или вы думали, я им книжки читаю? - баронесса поддержала гостью в ее веселье, искренне улыбнулась. - Мы проводим музыкальные вечера в разных комнатах. И при случае стали следить, как реагируют растения на музыку. И вы знаете, Елизавета Николаевна, все-таки правы ученые. Есть у них душа, и музыку они любят.
- Ученые? - вновь захихикала гостья. - Или все же цветы?
Софья Богдановна оценила шутку новой улыбкой.
- А что Маргарита Николаевна сегодня так молчалива? Или у нее если ноги связаны, так и язык тоже?
- Ах, если бы! - Елизавета Николаевна всплеснула руками и закатила глаза. - Это новая французская мода... именно из-за нее нам пришлось брать закрытый экипаж. Ведь платье, на чертовы рога, светлое! Пылью в дороге могло припасть! - пыталась перекривлять собственную дочь женщина. - И ветер прическу новомодную мог растрепать. Три часа! Три часа, Софья, я терпела издевательства над ее головушкой. Дворцов понастраивала на голове - и косынкой не прикрыть, и корону не надеть. А платье! Матери наши нам животы корсетами затягивали, а эти - ноги в коленках стягивают. Да и цвет, Софья, цвет! Я понимаю, об чем мы тут с вами разговаривать будем. Но это ж не значит, что сразу под венец поведем ее!
И глянула на баронессу такими глазами, что сомнений не оставалось - именно под венец и сразу желала отправить родную дочь Блажкова Елизавета Николаевна.
Софья Богдановна же, вспомнив дневной разговор с сыном, тяжело вздохнула, но так ничего и не ответила.
Вниманием градоначальника с первых же шагов завладел Фридрих Фальц-Фейн, и увел гостя подальше от женской трескотни.
Александра оставили на растерзание Маргариты. Однако, порою молчание тяготит еще более бессмысленных разговоров. И, наверное, сегодня дочь головы городского совета решила взять барона измором. Памятуя о приличиях и кляня моральные устои, Фальц-Фейн заговорил первым.
- Слыхал я, что в Александровском парке с началом учебного семестра собираются открывать площадку для развлечения публики. Правда ль это?
Марго сдалась быстро:
- Парком, конечно, это назвать трудно. Я сколько ни говорила отцу, что туда даже днем порою опасно выйти, гимназистки, что посмелее, выходят на сторону парка. А остальные - сидят во дворе. И такой, я вам скажу, гвалт иногда устраивают... И да, на Александровском пустыре, - девушка выделила последнее слово, - собираются устраивать балаган. Особо много цыган там ходит. Не знаю, как дальше уроки учить. Как начнут песни свои горланить под окнами, так все институтки шеи себе сворачивают. Вместо учителя на улицу глядят.
- Ох, да, это же совсем скоро новые классы будут открывать. И как только здоровья у Елены Игнатьевны хватает. Столько лет уже и все на себе тянет...
- Варвара ей очень помогает. И папА. Где надо слово вставит, где надо, работников построит, - отмахнулась Маргарита, эгоистично принижая значимость заслуг самой директрисы. - Новые классы да новые учители. У нас, кстати, теперь новый учитель истории. И не кто-нибудь, а генеральская дочь! Епанчина! Говорят, генерал жениться решил на молодой и красивой, а мачеха невзлюбила падчерицу, наговорила ее отцу гадостей, тот и отправил дочь родную подальше от себя. А все потому, что Вера Николаевна во сто крат красивее новой жены оказалась, как говорят. Вот так вот... я бы своему отцу ни в жизни не позволила бы с собой так обращаться!
Простые на первый взгляд слова про нововведения в гимназии заставили сердце барона пуститься в бега. И он совсем не обратил внимания на подчеркнуто пренебрежительное отношение к родителям. Была бы Маргарита дочерью Софьи Богдановны, или хотя бы Софьи Игнатьевны - директрисы женской гимназии - ангелом порхала бы. И не позволила бы себе ни подобных изречений, ни столь вызывающих нарядов.
Александр невольно покосился на пышное декольте собеседницы, скорее, по зову природы, чем от личного желания. И снова словил себя на мысли, что предпочел бы видеть в подобном наряде девушку с утонувшего парохода, чем обладательницу дворцовой постройки на голове.
За ужином, как и ожидалось, принялись обсуждать будущий визит его императорского величества в обновленную Асканию-Нову.
Александр слушал в пол-уха, катал по тарелке кусочки мяса, и все больше пил, не замечая, как услужливый лакей подливал в бокал вина.
- Софья Богдановна! - громогласно произнес глава городской управы, выдернув из задумчивости Александра нечаянно напугав его. - Вино ваших виноградников чудеснее заморских. Пускай не высыхают в вашем роду талантливые лозы! Пускай Херсонское солнце сияет над вашим домом и небо никогда не омрачит грозовая туча! И да прибудет в вашем роду орлов!
Не поддержать тост не смогли: гости дружно зазвенели фужерами, хоть и услышали в последней фразе прикрытое пожелание поскорее обзавестись настоящим титулом баронов. То, что Фридрих водил дружбу с царем, да еще и планирующийся приезд монарха подливали масла в огонь сплетен. Теперь уж точно Фальц-Фейны получат титулы. А породниться с дворянским сословием - мечта каждого карьериста.
- Софья Богдановна, - отвлекла от трапезы собравшихся Елизавета Николаевна, - а что это за чудесное стекло?
Сидящие за столом были столь увлечены беседой и друг другом, что не обратили внимания на особую разновидность посуды. Изящные бокалы для вина на, казалось, бесконечно длинных ножках, были оформлены цветным хрусталем и имели двойные стенки, оттого и звучали тоньше и мелодичнее обычного стакана.
Царица Херсонских степей хитро прищурилась и перевела взгляд на сына. Фридрих расправил плечи и прикоснулся к рельефному боку бокала, улыбаясь, произнес:
- Это подарок его императорского величества...
- А я думал, подарок его императорского величества пасется в степи, - пробасил Блажков.
В зале грохнул смех. Про двух зубров знали все. Царь, увлекшись идеей Фальц-Фейна, переправил из Беловежской пущи пару рогатых, которые с непривычки разогнали всех лам и пытались проломить ограду заповедника.
Когда гости отсмеялись, Фридрих продолжил:
- "Баккара" - особый завод. Да вы и сами можете убедиться в мастерстве производителя. Эти бокалы принадлежат к представителям семейства "Царский сервиз". Знаете, сейчас российская знать заказывает подобные наборы в таком количестве, что французы диву даются. Они же не знают, что по старой русской традиции выпившие бьют бокалы, бросая их через плечо.
Сидящие за столом вновь разразились смехом.
К концу ужина Александр захмелел. И дабы выветрить алкогольные пары, решил выбраться на свежий воздух. Так как дамы удалились в оранжерею, не желая вдыхать душный дым табака, а мужчины вновь возвратились к обсуждению монаршего визита, барон решил, что никто без него скучать не станет.
Южное ночное небо искрилось звездами, словно стеклодув, рассердившийся на недостойное изделие, разбил заготовку на тысячи осколков и забыл прибраться. Пройдя несколько шагов вглубь сада, Александр присел на скамью. К нему тут же плавно подплыла гордая птица, но к превеликому сожалению, барон не имел привычки носить в карманах корм для птиц. Павлин громко и по-птичьему некрасиво обругал хозяина дома и удалился в темноту.
Со стороны дома послышались спешные шаги, и женский голос тоненько запищал:
- Кис-кис-кис, где ты, киса?
Александр поморщился - к нему приближалась Маргарита Николаевна Блажкова. Подслеповато щурясь в слабом свете фонаря, девушка продолжала звать кошку.
Для того, чтобы его заметили, барону пришлось кашлянуть.
- Маргарита Николаевна, здесь котов нет, - мужчина поднялся со скамьи, а незваная гостья мигом выпрямила спину и удивленно захлопала глазами. - Здесь только павлины.
- А кто же тогда только что мяукал так жалобно?
Фальц-Фейн скорбно вздохнул.
- Жалобно мяукал как раз павлин.
Маргарита смутилась на мгновенье, а затем всплеснула руками, и громко хохоча, стала продвигаться к скамье. Достигнув цели, она медленно опустилась, и, не давая собеседнику ни шанса на отход, жестом пригласила занять место подле нее. Александру оставалось лишь поблагодарить кивком головы и сесть в опасной близости - лавочка была рассчитана на скромную компанию. И еще, подозревал барон, на помощь ему никто не придет, спасать девичью честь никто не поспешит. Опасная ситуация.
- Маргарита Николаевна...
- Просто Марго, - девушка бросила томный взгляд и накрыла ладошкой руку Фальц-Фейна.
Ничего, кроме глухого раздражения и паники Александр не почувствовал. Скрипнув зубами, попытался отнять руку. Но не тут-то было - Блажкова цепко держала мужскую ладонь.
В голове вихрем пронеслись образы: свадьба, бал, дети и покой на смертном одре, заплаканная мать и брат со словами "а он был еще так молод". И щепотка земли, брошенная тестем в могилу. И прощальная улыбка жены, опирающейся на чужое крепкое плечо.
А затем все образу потускнели и на передний план выбежала смеющаяся девушка в светлом летнем платье, пытающаяся догнать улетевшую по ветру шляпку. Видение было настолько ярким, что Александр невольно улыбнулся, и нашел все-таки силы встать.
- Маргарита Николаевна, нас наверняка уж обыскались, - барон направился к дому, невежливо повернувшись спиной к собеседнице.
- Ах, как жаль, - вздохнула соблазнительница, - а я думала, мы обсудим с вами поездку во Францию.
- Какую поездку? - Фальц-Фейн обернулся, удивленный, - откуда девушке знать про планы на поездку? Неужели кто-то проболтался? Неужели его мечта проехаться на гоночной машине по трассе в Монако стала достоянием общества?
- Ваша матушка предположила, что наилучшим вариантом для свадебного путешествия станет Париж! - глаза Марго изливали печаль, а уголки губ скорбно опустились.
Дальнейший ход мыслей самопровозглашенной невесты Александр уже просчитал. Решив подыграть, барон легкой походкой обернулся к девушке, подхватил ее под руку и стал азартно излагать предложения, стараясь как можно быстрее добраться до освещенного крыльца:
- А я предлагаю поехать в Прагу!
Удивленная Марго не сопротивлялась и бойко переставляла ножки, семеня в узком платье.
- В Прагу?
- Да-да! Именно в Прагу. Весной там, говорят, чудесно! И как раз морская выставка открывается. Мы смогли бы приобрести много чего полезного для дома!
Уже не замечая ничего вокруг, Маргарита плыла по течению собственных мечтаний. Она услышала главное - дату и обещание совместного проживания на общей жилплощади!
- Мы бы с вами купили бы осетра! - продолжал Александр.
- Осетра? - переспросила девушка, видящая перед собой только яркий свет окон общего с бароном дома.
- Да, именно осетра. Говорят, они лучшие охранники! Посадим его на цепь - будет дом стеречь!
И только сейчас Марго сообразила, что над ней откровенно потешаются. Очнувшись в залитой искусственным светом гостиной, Блажкова хлопала ресницами, недоумевая, как ее, прожженную интриганку, так легко обвели вокруг пальца?
Александр же отпустил, наконец, руку гостьи, и отправился к столу с напитками. Маргарита осталась стоять посреди комнаты, и только окрик матери заставил ее сбросить оцепенение:
- Маргошечка, ты нашла барона? Как замечательно? И о чем вы говорили?
- Об осетрах, - на автомате выдала девушка, принимая бокал из рук улыбающегося Александра.
- Прошу всех поднять бокалы! - громогласно заявил барон, обращая на себя внимание. - Я благодарю прибывших гостей за приятную компанию и за прекрасный вечер. А еще я бы хотел произнести слова благодарности в адрес Софьи Богдановны. Ведь именно благодаря ее уговорам я собираюсь изменить свой социальный статус в ближайшем будущем и обрести свое новое счастье. Салют!
Со всех сторон к потолку вознеслись удивленные, радостные и просто шумные возгласы. К сожалению, каждый из присутствующих вложил собственный смысл в произнесенные бароном слова. Только пройдет еще немало времени прежде, чем гости поймут истинную причину, побудившую Александра произнести подобную речь.