Подумалось мне, что голова поэта - жёлтая изнутри.
И мозг его - желток.
Периодически проклевывается из этого желтка что-то пернатое, крылатое, поющее.
Процесс рождения птенца каждый ускоряет по-своему: вот, один чешет лоб, другой - затылок, третий - висок. А там - неслышимый для окружающих стук, пульс, новая жизнь, которую, может быть, и необязательно выплескивать на бумагу, но это стремление захватывает настолько, что стук превращается в гром, пульс - в гул, и новая жизнь рвется наружу. И попробуй не выплесни - либо затоскуешь, оттого что забыл, не успел, не уделил внимания; либо это захватит тебя и долго не отпустит...
Птенцы вылупляются по-разному. Один клюнул, толкнул плечом - и вот он уже в нашем мире. Другой бьется изнутри, толкаясь, как человечий детёныш, а третий и вовсе месяцами ждёт, пока его выпустят... И рождаются они разные, как дети, и любимы нами по-разному, и в перспективе - разная судьба.
Одни - сразу улетают в открытую форточку, чтобы стать или всеобщим любимцем, или голубем мира, или добычей ворона. Фаворитам везет больше: такие сидят на плече у фокусника, вытаскивая нам счастливые и несчастливые билетики. Такие иногда, нечасто и ненадолго, возвращаются домой, чтобы принести оливковую веточку или дурную весть. Но они не остаются нашими навсегда...
Другие - плывут по течению, прибиваясь, куда Фортуна укажет. И не по слабости, а от любопытства и лени одновременно... Повезет - будет у него и гнездо, и зернышки, и ласковая рука. Не повезет - найдутся уста, которые произнесут: "Господа, а голубь-то бумажный!"
А третьи - могут всю жизнь прожить в картонной коробке на столе, ощущая себя нужными, хоть и неизвестными. Про таких еще говорят: "в стол". Они живут долго, но не громко, полно, но не ярко. Оперение у них самое обычное, но тем счастливцам, которые хоть раз услышали голос такой птицы, никогда ее не забыть.
А четвертые - могут так и не проклюнуться, навсегда оставаясь в наших планах и мечтах. Навеки оставаясь самыми лучшими и не рождёнными. Иногда мы принимаем за них первых и третьих, но никогда - вторых. Принимаем, смотримся в них, как в любимые глаза, но разочаровываемся и продолжаем мечтать о них: долго, жадно, тоскливо.
Мы чистим им перышки, кормим с руки и поим с пипетки. Долго выбираем для них имена. Мы хотим для них лучшей доли и готовим для лучшей жизни. Зёрнышко - самое вкусное, из последнего урожая, вода - самая свежая, из ближайшего родника, погода - лучшая, кампания - избранная, да и клетка, как правило - золотая...
Проходит время и безжалостные орнитологи "отбракуют" одних - за крикливость, вульгарность, поверхностность; других - за вялость, статичность, ординарность; и, вероятно, даже третьих - со временем найдется, за что...
Только четвертые останутся нетронутыми и неоцененными, неоскверненными и не обласканными, так и уйдут с нами в небытие...